Колебания маятника

Глава 11

I

Белый жеребец сидел перед стеллажом с зебриканской литературой уже несколько часов, рассматривая разноцветные корешки, и никак не решался взять оттуда хотя бы одну книгу. Селестия прямо сказала, что он поедет в Понивиль, но как скоро это случиться и что можно будет с собой взять, он не знал. Он знал лишь то, что теперь к данной литературе ему ход закрыт, по крайней мере, временно, а Альтус будет некоторое время вне досягаемости, если вообще появится возможность в необозримом будущем встретиться с пегасом. Хронос поджимал, наступал на хвост и неумолимо нес жеребца вперед, прямо к его старому прогнившему дому.

«Прежде чем двигать дальше, необходимо остановиться и выбрать новый ориентир, к которому я буду стремиться, – думал Крэлкин. – Вначале, надо определиться, где я сейчас стою… А стою я в нескольких метрах от обрыва и смотрю на манящую даль. Нет, надо смотреть более глобально, как это делает Селестия, а не то опять буду глотать пыль из-под ее копыт. Сейчас я стою между Великосиятельной Принцессой, Твайлайт, Луной и Альтусом. Как бы там ни было, но я просчитался на счет этого спортсмена и теперь просто обязан взять его в расчет. Возможно, не стоит снимать со счетов Трикси, я же не знаю, в Понивиле она еще или нет, и какие цели преследует, но что она будет играть против меня – неоспоримо.

Атаки можно ожидать от кого угодно, но если правильно уклониться, то вся сила удара придется либо на Селестию, либо на других игроков. Я сейчас мало чем могу себе помочь, потому придется использовать силу противников против их самих, и когда я останусь один на один со старшим аликорном, то уже будет намного проще, но все равно тяжело. Смогу ли склонить чашу весов в свою сторону?

Почему-то мне кажется, что данная партия мне не по зубам, но куда мне теперь отступать? Я уже на прицеле у их правительственных служб, да и непосредственно у властвующих лиц, так что я в капкане собственных амбиций. Теперь либо смерть, либо новый мир, другой исход событий меня не устроит.

Ладно, хватит предаваться самобичеванию, необходимо предпринять хоть какие-то меры для того, чтобы выиграть. Итак, где я нахожусь, я определился, теперь, надо рассмотреть всех игроков, которые могут возникнуть на моем пути к цели. Во-первых, это Селестия и ее неограниченная свита с сотнями послушных пони, среди которых необходимо выделить таких, как Шайнинг Армор, Твайлайт Спаркл и Трикси. И хоть последняя не имеет непосредственного отношения к принцессе, однако хочет выслужиться перед ней и получить какой-нибудь статус.

Пони, которые владеют Элементами Гармонии. Они тоже должны быть лояльны к старшей принцессе, но кто они – мне неведомо, кроме, естественно, одной из них: Твайлайт Спаркл. Остальные – ее подруги. Кто они? Рэйнбоу Дэш она знает, к ЭплДжек на ферму тоже приходила, когда та только поймала нас, с Пинки Пай умеет обращаться, а Рарити она рассматривала, как партнера для слияния магий. А на прощальной и приветственной вечеринке было шестеро пони, включая саму Твайлайт и желтую пегаску. Даже не помню, как ее зовут… Неужели эти разношерстные пони являются владельцами Элементов Гармонии? Если да, то мне их не стоит бояться. Повлиять на каждую из них не составит труда. Главное, чтобы мое воздействие перекрыло влияние Селестии.

Шайнинг Армора, в принципе, можно рассматривать и как отдельного игрока на поле. Он ранее был Главнокомандующим Королевской Кэнтерлотской Стражи, а теперь вообще правит целой страной вместе с аликорном, так что использовать его в моем плане не удастся никак: слишком большой вес довлеет над ним со стороны правящей элиты. Однако его можно устранить посредством его сестры. Конечно с учетом, что его сестра будет более лояльна ко мне и моим амбициям, нежели к своему ментору.

И вот как мне справится с главным аликорном, если я даже не могу прочесть ее и найти слабые места? Единственное, что ее еще на самом деле беспокоит до глубины души – смерть ее первой подруги, Фрутти. Но хватит ли у меня духу так сильно ударить по ней?

Очередной игрок – Твайлайт Спаркл… На чьей ты стороне? Еще в начале нашей встречи ты не могла смириться с решением своей учительницы и готова была пойти против нее, но тогда вмешался я, и тебе пришлось покориться. Но кого ты послушала: меня или Селестию? Если Селестию, то я еще в самом начале сделал серьезную ошибку, показав, что твой ментор мудр и правильно поступает, хотя, если подумать, то выбора у меня особого и не было: либо голодная смерть, либо толчок единорожки к активным действиям и неправильным выводам. Самая туманная фигура на поле, которая может сходить как угодно, невзирая на амбиции и расчеты других игроков.

Трикси, волшебница, которая смогла провести правильно ритуал разрыва материи. Она самая безопасная, смотря на тройку Селестия, Трикси, Твайлайт, но и ее нельзя сбрасывать со счетов. Мы с ней расстались в Понивиле и где она сейчас – неизвестно. Если же в городе, то я непременно встречусь с ней, и мы опять схлестнемся в поединке, в котором она может одержать верх. Теперь придется держать ухо востро, чтобы не попасться в ее капкан второй раз.

Луна, она же сестра Селестии, которая не питает к ней сильных сестринских чувств. Она таит обиду на Великосиятельную Принцессу, которую несет в себе вот уже тысячелетие, и не доверяет ей в некоторых вопросах, но без поддержки развить свой потенциал не в состоянии. Она – идеальный плацдарм для начала моих активных действий: Луна всегда рядом со старшим правителем, она ищет книгу, которую ищет ее сестра, в ее поле зрения находятся другие игроки, кроме Трикси, и ударить она может очень сильно.

С основными игроками я определился, теперь бы определить вероятных союзников, но определять мне их не из чего. Луна, как самый вероятный из них и, возможно, Твайлайт, если я смогу ее склонить на свою сторону. Альтус, как противник, может и не появиться на ринге, как и Трикси, а Элементы Гармонии и Главнокомандующего можно убрать с помощью Твайлайт. И остаемся мы с Луной против Селестии. Если я правильно разыграю партию, и все будет на моей стороне, то в этой схватке приобрету только я, а Селестия останется ни с чем. Трикси и Альтус – единственные игроки, от которых можно ждать самых предсказуемых действий, но неизвестно, будут ли они вообще участвовать в баталии.

Теперь более-менее ясно, куда держать путь: убрать лишних игроков с поля и заручиться поддержкой Луны и Твайлайт. А начать убирать противников необходимо с Трикси и Элементов Гармонии, когда же с ними будет покончено, займусь Твайлайт с Шайнингом. Селестия не победит в нашем поединке. Но как же мало времени на все».

– Немногие пони попадают в этот архив, и немногие понимают ценность зебриканских книг, – послышался заинтересованный голос, и Крэлкин подпрыгнул от страха и затравленно осмотрелся, однако никого не увидел.

– Кто здесь? – с испугом спросил он.

– Не стоит так кричать, я просто пришел положить сюда кое-какую литературу, – ответил голос.

Внезапно прямо перед носом жеребца стали появляться очертания единорога, и он попятился, ожидая нападения и сзади. Несколько раз он сражался с магами, которые использовали маскировочные заклинания, но такого высокого уровня магию они творить не могли. В том или ином виде их можно было выследить, даже не владея никаким талантом, но единорог стоял прямо перед ним, а на полу не было даже намека на тень.

Спустя несколько десятков секунд гость медленно преобразился в прозрачного пони, будто сотканного из воды, и вскоре его тело приобрело краски, жеребец же заинтересованно рассматривал себя и молчал. Перед Крэлкиным стоял голубой единорог с темно-синей гривой и желтыми глазами, а на крупе у него красовались два месяца, вложенные один в один: желтый, что покрупнее, и белый. На боках у него были коричневые седельные сумки, в одной из которых торчал большой коричневый фолиант.

– Все же заявленные десять минут он держит, – оповестил гость радостным голосом.

– Кто ты? – с подозрением спросил белый пони. – Я даже не слышал, как ты зашел.

– Ах, это, – сказал, улыбаясь, единорог. – Ну, ты был чем-то так увлечен, что не заметил, как стукнула дверь.

«Что-то я ему не верю, не мог я пропустить этого, хотя все может быть. Подробный разбор ситуации, в которой я оказался, мог бы притупить мое чувство опасности, но не до такой же степени. И вообще, разве это не закрытый архив? И что он тут делает?»

– И что же привело сюда… – начал Крэлкин, но был бесцеремонно перебит.

– Не беспокойся, – бодро отозвался гость, – ты мне ничем не сможешь помочь.

«Разве я говорил о помощи?» – поморщился жеребец.

Рог незнакомца засветился синеватой аурой, и книга из его сумки порхнула под потолок. Земной пони проводил ее заинтересованным взглядом и увидел, как фолиант застыл рядом с корешком точно такой же книги, стоящей на полке. По мановению магии единорога, подделка тут же исчезла, и ее место занял оригинал. «Он своровал книгу? Из секции по зебриканской литературе? Значит ли это, что невидимость дало ему какое-то зелье? А как же иной язык? Или этот пони знает зебриканский?»

– Воровство книг наказуемо, – с нескрываемой угрозой в голосе сказал Крэлкин, но вместо ответной агрессии выдавил лишь добродушный хохот гостя.

– Почему же воровство? – театрально возмутился единорог. – Совсем даже наоборот, научный интерес, не более того. А вот как ты тут оказался?

«Он что, пытается перевести разговор в нужное ему русло? Ну, ладно, поиграем в твою игру, незнакомец».

– Меня тут, между прочим, Принцесса Селестия поселила, – с необходимым возмущением ответил земной пони.

– Так ты знаком с Принцессой Селестией? – с интересом спросил синегривый жеребец. – Очень интересный ты пони, без всяких особенностей, даже метки нет.

– Что?! – вскрикнул чужак и отскочил от гостя.

– Да ты не переживай, отсутствие кьютимарки и так видно, – невозмутимо продолжал пони.

Единорог ткнул копытом в круп Крэлкина, и тот повернулся, чтобы убедиться лично в том, что тот говорил. Накидка лежала на крупе неровно, и край ее открывал голый бок жеребца. «Наверное, она спала, когда я подпрыгнул. Черт, нужно быть осторожнее, неизвестно, кто это такой и чего хочет. Пусть я и играю в его игры, но я должен быть настороже».

– Ну, и что, что у меня нет этой кьютимарки?! – взбеленился земной пони. – Не у всех она есть.

– Не кричи ты так, я тебя прекрасно слышу, – отозвался голубой жеребец, который всем своим видом показывал крайнюю степень непонимания действий Крэлкина. – Вообще-то ты действительно первый пони, которого я вижу без кьютимарки, но все равно ты пони, ведь так?

«Он интересуется, пони ли я? Неужели это доверенное лицо Селестии? Не может этого быть, не играл бы он тогда роль невинной овечки, а сразу принялся за дело. Кто же он и что знает?»

– А кем же мне еще быть? – пробубнил жеребец. – Четыре копыта, хвост, грива… Пони я, – посетовал он.

– Вот и славно, – моментально отозвался единорог радостным голосом. – Слушай, может, тебя причесать, а то у тебя грива и хвост растрепанные и перепутанные.

– Чего? – не понял Крэлкин.

«Он вздумал заигрывать со мной? Тьфу, какая гадость в голову лезет».

– Говорю, что не пристало в таком виде представать пред ликом принцессы, – объяснил незнакомец. – Она как-никак, а высокопоставленная особа и крайней степенью неуважения будет явиться тебе к ней в таком виде.

– Представал и не в таком виде, – парировал Крэлкин.

– Ну, как знаешь, но помни, что встречают по одежке, а провожают по уму, – с хитрой улыбкой сказал жеребец. – Многое решает первое впечатление, которое ты производишь. А когда ты показываешься пред ликом принцессы в подобном обличье, она непроизвольно понимает, что перед ней стоит неорганизованный пони, который не может справиться даже со своей гривой, не говоря уже о чем-то более серьезном. Я лишь предлагаю тебе расчесаться.

«Расчесаться? Еще один фанат моды и красивых причесок, как Рарити? Может, он все же прав? Имидж многое значит в современном мире и, наверное, в Эквестрии. Не стоит, правда, полностью доверять ему, ведь вижу я его впервые. А что если он шпион Селестии и ему необходимо втереться в доверие, чтобы выведать какую-то информацию? Но зачем так сложно? Принцесса и так держит меня на коротком поводке».

– Ну, ладно, – сдался земной пони. – Если хочешь, то расчесывай.

– Вот и хорошо, – просиял единорог, и из сумки моментально вылетел простой деревянный гребешок, который тут же впился в запутанную гриву чужака.

Крэлкин непроизвольно вскрикнул и отстранился.

– А полегче нельзя?! – возмутился он.

– Приношу свои извинения, я не сильно хорошо упражняюсь в этом деле, – извиняющимся тоном произнес гость.

– Рарити и то была…

– А ты и Рарити знаешь? – с восхищением вопросил голубой жеребец. – Ее последний фасон платьев был просто потрясающий. Думаю, что она прославится на всю Эквестрию.

– Только вот Селестия этого не хочет, – промямлил земной пони.

Гребешок вновь ворвался в копну спутанных волос и принес новую боль. Хоть незнакомец в этот раз был мягче, но Крэлкин все же скривился от неприятных ощущений.

– А ты меня познакомишь с Рарити? – спросил воодушевленно незнакомец, не прекращая своего занятия.

– А с чего мне тебя с ней знакомить? – не понял собеседник.

– Ну… – замялся тот и немного покраснел. – Все хотят с ней познакомиться.

– Вот только не думаю, что у всех такие же мысли, как у тебя, – парировал чужак, явно подозревая подвох в словах гостя.

– Кто его знает, какие у кого мысли? – улыбнулся тот.

– Тут не поспоришь, – согласился Крэлкин. – Пони разные бывают, всех не то, что не поймешь, и не узнаешь никогда.

– И не говори, – подхватил жеребец. – Вот знавал я одного единорога, казался он мне очень мрачным, я его даже боялся, а на деле оказался надежным другом. Всякое разное бывает, всего и не упомнишь.

– Вот бы все были такими, – угрюмо отозвался тот.

– Какими? – поинтересовался единорог.

– Лучше, чем они есть на самом деле.

– Так все и так такие, – заверил собеседник.

– Не все, – парировал бывший маг.

– И кто же не добрый в Эквестрии? – с подозрением спросил незнакомец.

– Селестия, – просто ответил жеребец.

– Да к дискорду Селестию…

Внезапно единорог широко распахнул глаза и прикрыл рот копытом. Крэлкин вскинул бровь и попятился назад. «К дискорду Селестию? Кто он такой? Явно не из приближенных пони принцессы и не из ее подданных. В истории было только одно образование единорогов, противящееся власти аликорнов: Аукторитас, которое выродилось в Аеквивалереум. Неужели этот паяц – один из них? И что он тогда здесь делает?»

– К дискорду, значит, да? – злобно отозвался Крэлкин.

– Я оговорился, – начал оправдываться тот.

– Ну, конечно, все оговариваются, – съязвил белый жеребец.

– Я же говорил, что не смогу сыграть роль хорошего пони, – мрачно сказал единорог, изменившись в морде. – В любом случае, я уже получил то, что хотел.

Расческа направилась к гостю, и чужак заметил на ней пучок своих волос. Моментально схватив улетающий предмет зубами, земной пони, воспользовавшись замешательством незнакомца, отпрыгнул назад и скрылся от глаз жеребца за стеллажом. Гость в негодовании ударил копытом о каменный пол и пригрозил:

– Если ты не выйдешь, то я тут все разнесу!

Крэлкин не ответил, лишь замер, дыша ровно и глубоко, чтобы как можно меньше издавать звуков. Даже звук мнущейся ткани выдал бы его сейчас с головой. «Нужно затаиться, чтобы не обнаружить себя, но также необходимо не спускать глаз с противника. Но как я этого добьюсь, если не должен попадаться на глаза единорогу? А если попаду, то он тут же применит магию, что мне несподручно».

Навострив уши, жеребец прислушался, но звука стука копыт не услышал и решил, что враг тоже затаился, ожидая, пока он первым сделает ошибку. Повернув голову в сторону, где был незваный гость, он посмотрел сквозь заставленный книгами стеллаж, но не увидел противника. Сердце его замерло, и он прижал уши в ожидании появления пони.

– У меня нет времени играться с тобой, – раздался сверху грубый голос. – Отдай расческу.

Крэлкин посмотрел наверх и увидел, как над ним висел знакомый голубой единорог и мерно махал крыльями. На душе у него похолодело, и он распахнул глаза от удивления и неразрешимости ситуации, в которую попал. «Крылья?! Рог?! Он что, аликорн?! Нет, не может быть, я не видел у него крыльев. А если крылья не успели материализоваться после применения им зелья? Кто же это такой? Необходимо спрятаться от его глаз, иначе он сможет ударить меня магией».

Земной пони побежал вперед, лавируя между стеллажами и пытаясь не попадаться под взгляд нового врага. «Почему он не использовал магию, когда завис надо мной? – размышлял белый жеребец, убегая от новоиспеченного врага. – Почему? Неужели его крылья – это заклинание? Тогда это все объясняет: он перенаправил албидо стилла из рога в крылья, что и позволило ему летать, сродни пегасам, но он не может использовать магию, как единорог. Потому у меня все же есть шанс скрыться, если этот пони ранее не упражнялся в полетах».

Крэлкин бегал по библиотеке, постоянно оглядываясь на противника и наблюдая за крыльями. Понимая, что пока пони летает, у него есть шанс удрать, чужак бежал, что было сил, и как только заметил, что оторвался от крылатого единорога, мгновенно остановился, тяжело дыша и вслушиваясь в тишину библиотеки. Он попятился, стараясь ступать как можно тише и задыхаясь, и переводил дыхание. Зная, что нельзя выдавать свое местоположение более сильному противнику, он скрылся в узком проходе между полками и притаился, осматриваясь по сторонам и изредка кидая взгляд наверх.

– Почему ты убегаешь? – послышался гулкий звук из-под потолка, и Крэлкин вздрогнул всем телом. – Ты понимаешь, что не сможешь скрыться? Убегать в твоем случае разумно, но все равно у тебя нет шансов на победу.

Земной пони и сам понимал, что никаких шансов на победу в новом противостоянии не было, но не хотел так просто сдаваться врагу. В глубине своего мозга он уже просчитывал все вероятные ходы, которые бы мог совершить он и его противник и прикидывал выигрышные ситуации, которые, впрочем, натыкались на стену невежества, потому как даже болевых точек в теле пони он не знал, а рассчитывать на грубую физическую силу, которой у него никогда не было, он не мог. Невольно он вспомнил об Альтусе, который был козырем в его рукаве и всегда выручал мага, когда он попадал в подобные ситуации, однако друг вырос и перестал подчиняться ему.

«Наверное, он бы даже обрадовался, убей меня сейчас, но я выбирался и не из таких передряг, необходимо только узнать, где у жертвы слабое место. А как это сделать? Раньше мне помогали пространственные переходы, теперь же их нет. На что мне полагаться? Наверное, не стоило экспериментировать с набором ДНК, а выбирать те гены, которые мне предоставила Селестия. Магия увеличивает диапазон моих действий в разы».

– Что тебе от меня нужно? – спросил Крэлкин и тут же перешел в другой проход.

Спустя всего несколько секунд, на прежнем месте земного пони, появился крылатый единорог и пристально осмотрелся. Белый жеребец, тихо ступая, скрылся еще за одну полку и посмотрел на действия противника через ряды книг. Ему очень не нравилось, что на него имеет виды кто-то еще, кроме Селестии, и еще больше ему не нравилось, что он мог сейчас только прятаться, не имея возможности контратаковать из-за спины. Голубой пони взлетел, скрывшись от взгляда Крэлкина, и белый жеребец вновь напрягся, кляня себя за допущенную ошибку.

«С другой стороны, откуда я знал, что мне предоставила Селестия? Может, она меня намеренно хотела превратить в земного пони. Но что бы я потерял, если бы поступил, как того от меня ожидали? Возможно, ничего, но и не выиграл бы нисколько – точно. Я не доверяю принцессе, и не буду доверять никогда, она слишком сильный противник, с которым надо быть начеку».

– Мне нужно, чтобы ты отдал мне мою расческу, – сказал враг, и голос его раздался совсем близко и затих. Через несколько секунд он добавил: – Она мне дорога, как память.

Осмотревшись и не увидев единорога, страх сковал сердце белого пони. Соперник был рядом, а он даже не видел его. «Нет, не расческа ему нужна, а мои волосы. Если я правильно понимаю, то это член Аеквивалереума или его последователя, и они должны продолжать генетическую программу. Вот только зачем им я? Что со мной происходит? Неужели у меня уже сдали нервы, и Принцесса Селестия права: я действительно ищу подвох там, где его нет? Что если мне нужно довериться этому миру и посмотреть, что будет?»

– Прошу прощения, – сказал Крэлкин и подождал, пока из-за угла покажется единорог.

Отметив про себя, что крыльев у того не было, у чужака екнуло сердце, и он замер, так и не решившись, должен он довериться старым инстинктам, которые не раз спасали его от верной гибели, или пойти на поводу у Селестии и понадеяться на доброту нового мира. Стиснув зубы, он ждал, что же сделает противник, чтобы заполучить драгоценную вещь, то тот лишь стоял и улыбался. Закрыв глаза и тяжело вздохнув, земной пони отпустил гребешок. Как только он раскрыл глаза, его взору предстала ныряющая в седельную сумку гостя расческа. Закусив губу, он терзал себя по поводу правильности поступка, но понимал, что сделанного не вернуть.

– Хороший пони, – просиял голубой единорог, и Крэлкин недоверчиво сощурил глаза.

«Зря я послушал Селестию и доверился кому-то. Необходимо вернуть себе гребешок, но как? Что я теперь могу сделать против магии?»

– У тебя были крылья, – сказал с подозрением белый жеребец. – Куда они делись?

– Это одно из заклинаний, – дружелюбно объяснил незнакомец. – Оно очень трудное и мне пока не особо хорошо дается. Но я учусь.

«Значит, я был прав, что это было заклинание. Стало быть, передо мной стоит очень сильный маг, раз смог сотворить его».

– А еще оно не позволяет использовать магию в полете, – сказал Крэлкин. – Проще говоря, в один момент времени ты можешь быть либо летающим пегасом, либо колдующим единорогом.

– Но откуда ты… – озадачено посмотрел на него противник. – А, впрочем, неважно, ты же в одном из секретных архивов по магии, так что мог где-то и вычитать. А зачем тебя вообще сюда поселили?

– История Эквестрии, – просто сказал пони.

– Ты – доверенный пони Селестии? – отступил гость на шаг.

«Он боится принцессу? Очень интересный экземпляр мне попался».

– У меня с ней холодная война, и если ты будешь мешаться под ногами, то мы тебя затопчем, – предупредил Крэлкин.

Внезапно голубой единорог залился смехом. Он смеялся от души, а земной пони стоял и со злобой смотрел на него.

– Смейся-смейся, – процедил белый жеребец сквозь зубы. – Только пеняй на себя, если ты пострадаешь. И учти, что Селестии не помогут ни Элементы Гармонии, ни Шайнинг, а Луну я переманю на свою сторону.

– Ты знаком и с Луной? – внезапно посерьезнел и насторожился собеседник.

«Значит, он боится Луну? Или это другого рода настороженность?»

– А тебе какое дело, с кем я знаком, а с кем нет? – огрызнулся Крэлкин.

– Какой-то ты странный для Эквестрии, – заключил единорог. – Будто откуда-то издалека.

– И это тоже тебя не касается, – ответил жеребец.

– Возможно, меня касается даже больше, чем ты думаешь, – загадочно проговорил голубой пони.

– И что же? – усмехнулся бывший маг. – К примеру, мои волосы? Не думай, что ты найдешь в клетках что-то интересное. И даже генетический код для тебя не будет понятен.

С минуту единорог пристально всматривался в земного пони, земной пони рассматривал его в ответ. «Он понял, о чем я. Не глупый же он единорог, однако очень интересно, что же забыл Аеквивалереум в закрытом архиве Кэнтерлота. И для чего им я. Если только они заинтересованы во мне, как в единственном пони без кьютимарки, но я же себя раскрыл только при нашей встрече, а получить мое ДНК он хотел сразу, однако в этом я тоже не уверен. Единственное я знаю точно, что если он член последователей Аеквивалереума, то мы встретимся с ним снова, но все же я бы хотел провести новую встречу, имея несколько козырей в рукаве».

– О чем ты толкуешь? – внезапно рассмеялся единорог.

– Да так, о былом, – ответил Крэлкин. – Не обращай внимания.

– Забавный ты.

– А ты меня не расчешешь? – попросил белый пони жалостным голосом.

Единорог на мгновение задумался и улыбнулся, доставая расческу и подходя к жеребцу. Крэлкин насторожился, услышав, как дверь открылась, и с силой ударил копытом по полу, чтобы заглушить звук закрывающейся двери. Гость остановился, опешив от такой выходки, но земной пони уже скользнул к нему и выхватил из облачка магии расческу.

– Ты здесь? – спросил голос Селестии.

Услышав знакомый голос, незнакомец несколько раз изменился в морде, тут же схватил убегающего белого пони за хвост и потянул на себя.

– Отдай, – прошипел он.

Крэлкин приглушенно застонал от боли, но попытался вырваться, упершись ногами в каменный пол, но это не помогло: копыта начали скользить по камню, и единорог слабо прыснул. Моментально развернувшись, земной пони прыгнул на противника и ударил его копытами, попав по морде одним из них. Упав на врага, он увидел, как облачко синеватой магии окутало гребешок, и Крэлкин тут же отпрыгнул от пони, впившись в драгоценный предмет зубами и стиснув их изо всех сил.

– Пусти ты, – шикнул единорог.

Бывший маг только помотал головой и начал отходить, скользя и оступаясь. Борьба продолжалась недолго, пока гость не растворился в бледной желтой вспышке. В тот же момент Крэлкин отлетел назад и, упав на спину, ударился затылком. Поднявшись, он потер место удара и брезгливо выплюнул расческу. Рассматривая деревянный незамысловатый предмет, он даже забыл о принцессе, пока его не окликнул ее голос:

– Ты почему не отвечаешь?

Посмотрев на аликорна непонимающим взглядом, он вновь уткнулся глазами в гребешок, вспоминая о потасовке. «Единорог ушел не сам, он бы не успел так быстро использовать заклинание телепортации, да и вспышку эта магия оставляет намного ярче, а тут все не так. А если учесть, что он не отпускал расческу, чтобы провести другое заклинание, то можно смело утверждать, что с ним кто-то был, но не вмешивался в происходящее. Кстати, ушел этот проходимец прямо перед тем, как в междурядье появилась Селестия, а стоял он к ней спиной, так что не увидел бы, когда нужно уходить. Он точно работает с кем-то, но почему второй не появился и не забрал у меня гребешок, если он им так был нужен?»

– Что случилось? – спросила августейшая.

– У единорогов есть заклинание, которое переорганизует течение албидо стилла в крылья? – выпалил Крэлкин, подняв напряженные глаза и уставившись на принцессу.

– Ты имеешь в виду пегасов? – уточнила кобылка.

– Нет, я хочу спросить: у единорогов могут быть крылья, которые они отращивают специальным заклинанием? – сказал жеребец, вновь посмотрев на расческу.

– Да, есть такое заклинание, – ответила Селестия. – А что такого в этом гребешке?

Крэлкин поднял глаза и встретился со взглядом венценосной особы, как всегда глубоком и затягивающим.

– Вот я и пытаюсь понять, что в нем такого.

– Я смотрю, что тебя им кто-то пытался причесать, – оповестила кобылка.

– Пытался, – согласился жеребец.

– И кто же был твой гость? – осведомилась августейшая.

– Не знаю, – признался тот. – Но личность неприятная.

– В любом случае это был единорог, – заключила принцесса и наткнулась на колкий взгляд собеседника. – Такие гребешки нуждаются в умении управлять магией.

Крэлкин опять склонился и осмотрел расческу и, но не заметил в нем ничего необычного, потерял к ней всякий интерес и, подхватив, пошел к кровати, обогнув потентата. Добравшись до цели, он выплюнул гребешок на кровать, еще раз окинул его взглядом и повернулся к Селестии, которая следовала за ним. Ожидая, когда пришедшая скажет хоть что-то, он простоял перед ликом венценосной особы около минуты и, не вытерпев ее молчания, осведомился:

– Когда меня отправят в Понивиль?

– Сегодня вечером ты полетишь со стражниками.

– Не хочу лететь, – возмутился Крэлкин.

– Мы все много чего не хотим, но порой должны выполнять то, что необходимо, – благосклонно молвила августейшая.

Жеребец вздохнул, понимая, что спорить сейчас с аликорном бесполезно, но решил разведать обстановку и общую картину.

– Почему Вы все же отправляете Альтуса в Клаудсдэйл?

– Это город пегасов, – сказала кобылка. – Он хотел помогать пони, пусть посмотрит на их работу изнутри, поможет. Уверена, что его примут там с удовольствием.

– Глупо, – сухо произнес бывший маг. – Он может скрыться.

– Я посылаю с ним проводника, – напомнила Селестия, – который поможет ему устроиться на новом месте.

– Доверенного пони, который сможет его поймать, если будет нужно? – уточнил Крэлкин.

– Нет, – запротестовала принцесса. – Он должен лишь одергивать его, если Альтус будет делать глупости.

– Но Вы же понимаете, что для него необходим сильный пони, чтобы сдержать его эмоции, которые нередко выливаются в физический конфликт.

– Понимаю.

«Значит, она подумала и об этом, – задумался чужак. – Интересно, кто этот пони, который сможет победить Альтуса? Пегас или единорог? Должно быть пегас, но чем он занимается, что Селестия так уверена в ловкости копыт и крыльев провожатого? Неужели подпольно в Эквестрии тренируют настоящую армию?»

– Но ведь это не единственная причина, по которой Альтус летит в город пегасов, – предположил Крэлкин.

– Ты опять пытаешься искать подвох? – осведомилась принцесса.

– Жизнь меня научила видеть двойные смыслы фраз и подводные камни даже в самом тихом пруду. И если это касается правительства – то необходимо не только пристально всматриваться в их действия, но и слушать, что происходит за спиной.

– Это было в твоем мире, – напомнила Селестия строгим голосом.

– Наши миры практически ничем не отличаются, – парировал жеребец.

– Эквестрия смогла побороть злость и жестокость, которые съедали пони. По крайней мере, в большинстве своем жители страны добрые, не в пример людям: к нам попали лишь два их представителя, и они оба жестокие и злые, пытающиеся выбить копытами то, что можно получить хорошим отношением.

– Не все всегда можно получить, опираясь на доброту, – отозвался бывший маг.

– Значит то, что ты получишь не добром, будет приносить только боль и страдания, – сказала менторским голосом венценосная.

– Ценность вещи зачастую определяется страданиями, которые необходимо вынести на пути к ее достижению, – сказал с некоторым нажимом пони.

– Почему у вас в мире все так сложно?

– Не сложно, – ответил на выпад Крэлкин. – Обычный закон: выживает сильнейший. Хочешь хорошо кушать – будешь крутиться, как белка в колесе, хватает простой еды – будешь вкалывать на промышленных концернах, хватает нищенских харчей – работа в иных заведениях. В любом случае, в нашем и вашем мире работа необходима не для самореализации скрытого потенциала и привнесение в мир прекрасного, а просто, чтобы удовлетворить низшие физиологические потребности, такие как голод, безопасность, сексуальное удовлетворение. Без удовлетворения этих потребностей, конечно, никак не сотворить шедевры, но в нашем мире это стало чуть ли не пропагандой и самым большим заработком в бизнесе.

– Однако у нас все по-другому, – заметила Селестия. – А если бы было так, как ты говоришь, то и ты, и Альтус умерли бы потому, что тебе не дали бы кровь для ритуала.

– В таком случае я бы ее забрал силой, ведь именно так я поступал все время, – без страха сказал жеребец.

– Это пагубный путь, – наставляла принцесса нового пони, но он не слышал и лишь огрызался:

– Не Вам меня судить. Когда я сорву заклинание разрыва материи…

– Если ты сорвешь заклинание…

– Нет, именно, когда, а не если, – жестко прервал он кобылку. – Я не рассматриваю проигрышные варианты.

– В любом случае ты не сможешь жить в Эквестрии. Тебе не будет хватать…

– Опять Вы за старое, Ваше Высочество? – в отчаянии простонал земной пони. – Может, хватить говорить глупости. Вы, наверное, ожидаете, что Альтус изменится, но это не так. Этот закостенелый спортсмен…

– Он верит в добро мира, – перебила Крэлкина Селестия. – В отличие от тебя, он пытается видеть хорошее даже в болоте, в которое ты его затянул в свое время. Не будь строг к своему другу, он только становится на путь света.

– А я, по-вашему, обречен на бездумное прозябание в стороне от мира и спокойствия? – горячо вопросил земной пони. – Думаете, что мне суждено до конца своих дней прозябать в чернеющей пустоте?

– Ты сам показал, на что способен и какой путь выбираешь.

– Я хочу заключить пари.

– Пари? – удивилась королевская особа. – Почему ты решил, что мне будет это интересно?

Крэлкин замолчал, прикидывая, на что можно поймать столь крупную рыбу, как Великосиятельная Принцесса Селестия, и чем можно заинтересовать ее, но не находил. Все, что могло бы показаться иному разумному существу заманчиво, потентат мог получить сам. Крэлкин был слабее, не так умен, не так хорош в состязаниях и манипуляции сознанием окружающих пони, да и не владел он ничем в новом мире, и чем заинтересовать августейшую не представлял.

– Ладно, забудьте, – недовольно сказал он, понимая, что тут он ничего не сможет сделать. – Я все равно получу то, что хочу.

– Я пришла сюда не только для того, чтобы сказать, когда ты поедешь в Понивиль, – оповестила кобылка. – У меня масса иных дел.

– И зачем Вы пришли? – спросил с подозрением жеребец.

Рог принцессы вспыхнул ярким белым светом и перед ней появились чернильница и перо.

– Руной магией владеют и единороги, – сказала Селестия, окуная перо в чернильницу. – Правда, полагаю, что природа у наших магий несколько разнится.

– Какая-то особая смесь чернил? – спросил Крэлкин скучающим голосом.

– Да, – подтвердила принцесса. – Откуда ты знаешь? Догадался?

– Нас, то есть рунных магов, в самом начале тренировали на специальных магических чернилах, а когда стало понятно, что к чему, то отказались от них и работали с обычными рисунками.

Принцесса не ответила и начала водить пером по крупу Крэлкина с обеих сторон, где должны быть кьютимарки, вырисовывая одинаковые руны и периодически смачивая письменную принадлежность в черной жидкости. Жеребец вздрагивал всякий раз, как кончик пера прикасался к его шерстке и пачкал ее. Процедура продолжалась недолго, но для Крэлкина она показалась вечностью. Как только все закончилось, чужак посмотрел на круп наметанным взглядом. Рог аликорна окутало аурой, и рисунок постепенно растворился, будто тело впитало его.

– И что это за руна? – недовольно осведомился земной пони.

– В свое время ты узнаешь, но не советовала бы тебе заставлять ее активировать, – предупредила Селестия.

– Я узнаю, что Вы мне нарисовали в любом случае, это только вопрос времени. Я в библиотеке, – напомнил Крэлкин.

– Этой руной пользовалась только я, – сказала венценосная спокойным голосом, – так что не думаю, что исследования в этой области дадут тебе хоть какие-то результаты.

– Вы это специально сделали?

– Мне необходима уверенность, что я смогу спасти тебя, если будет необходимо, – благодушно сказала августейшая.

– Да Вы будете только рады, если меня убьет кто-нибудь! – воскликнул жеребец с негодованием.

– Пони не убивают, – улыбнулась кобылка.

– Зато кроме пони в Эквестрии полно других диких животных, полуразумных и разумных существ таких, как драконы, грифоны, минотавры и другие расы! – прошипел земной пони. – Любой из них сгодится, чтобы уничтожить меня.

– Не стоит давать волю фантазии, – предупредила потентат. – Скоро за тобой придут, чтобы оповестить об отбытии.

– Могу я кое о чем попросить?

– О чем? – уточнила принцесса.

– Уничтожьте расческу.

Селестия вопросительно посмотрела на жеребца.

– Пожалуйста, сделайте так, как я говорю, – взмолился тот.

Рог аликорна на мгновение вспыхнул, и гребешок исчез.

– Покорнейше благодарю, – сказал Крэлкин, отвесив поклон. – Есть еще одно, о чем я бы хотел попросить.

– Еще одна просьба? – удивилась та. – Какая?

– Предоставьте мне четырех стражников, – жадно попросил чужак, осматривая помещение библиотеки. – Возможно, неплохо было бы, чтобы вместо них был Шайнинг.

– Ты кого-то боишься, – заключила принцесса. – Кто к тебе приходил?

– Кто бы он ни был, но я не хотел бы с ним встречаться еще раз, – заверил бывший маг.

– На тебя напали? – с легким напряжением в голосе спросила королевская особа.

– Думаю, что это было больше приветствие, нежели нападение, – предположил пони. – В любом случае, мне нужна охрана. Кэнтерлот для меня небезопасен.

– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать, – обеспокоенно оповестила кобылка.

– Если не хотите до захода солнца найти мой труп, то лучше поторопитесь.

– Пони не убивают пони, – напомнила Селестия.

– Зато грифоны убивают, – настороженно бросил Крэлкин и затравленно осмотрел библиотеку.

– Ты здесь в безопасности.

– Я буду в большей безопасности, когда возле меня будет сильный единорог.

– Хорошо, скоро к тебе придут, – сдалась Принцесса.

– Спасибо, Ваше Высочество.

Как только дверь за аликорном хлопнула, оставив Крэлкина наедине со своими кошмарами, жеребец забрался под одеяло и пристально осматривал ровные ряды книг, пытаясь увидеть в междурядье приходившего к нему единорога. Встречаться с ним сейчас он был не готов и ужасно этого не хотел. Раздумывая, зачем ему понадобились его волосы, бывший маг вспомнил о магии Вуду, которую так часто пропагандировали по телевизору, и уже размышлял, насколько это реально в мире колдующих пони.

«Просить помощи у своего врага… так низко мне еще не доводилось падать, но мне необходимо быть начеку и не позволить этому неизвестному единорогу помешать мне. И когда мой план удастся, то я использую прошение о помощи, как козырь. Но сейчас нужно сконцентрироваться на новом враге. У него кьютимарка в виде двух лун, у Трикси – одна луна. Может, они родственники? Но что мне это дает? Да и у меня нет подтвержденной информации, так что думать об этом бесполезно. Хотя если они все же родственники, то это, скорее всего, месть Трикси за ее поражение в нашем небольшом состязании, и если это так, то всего, чего мне стоит бояться – это небольшая потасовка и попытка отправить меня назад.

Но если это не месть, к чему я больше склоняюсь, то дела действительно принимают скверный оборот. Я оказался в капкане и завишу сейчас в некоторой степени от Селестии. Если вернусь в Кэнтерлот, то попаду под двойной удар, и прятаться будет негде. С одной стороны будет хладнокровная сталь наковальни в виде белого аликорна, а с другой стороны неизвестная сила в виде молота, от которой можно будет только уклоняться. Однако если я смогу переманить к себе Шайнинга, Твайлайт или Луну, то мне будет, чем ударить в ответ».

Просидев в ожидании не больше пяти минут, Крэлкин услышал, как дверь открылась и в библиотеку зашли двое. Белый единорог с синей гривой, разделенной бирюзовой и темно-синей полосами, и в красном мундире появился первым, за ним, сияя, следовала розовая кобылка с рогом, крыльями и развивающейся разноцветной копной волос. Крэлкин окинул их скучающим взглядом и отвернулся, понимая, что они и будут защищать его покой, пока его не выпроводят в Понивиль.

«Хотя бы защитники очень сильные, а не дилетанты. И все же, почему тут аликорн? Это Каденс, насколько я понимаю, жена Шайнинга, но зачем мне прислали их двоих? Селестия не верит, что одного стражника в виде ее бывшего Главнокомандующего хватит? Или думает, что когда начнется сражение, то я убегу и тогда необходимо будет два мага для отражения атаки и для поимки беглеца. И почему мне выделили именно Шайнинга? Я думал, что Великосиятельная Принцесса намного умнее, ведь я могу повлиять на него и склонить на свою сторону. Возможно, аликорн как раз тут для того: чтобы контролировать своего мужа и меня. Но так ли сильна Каденс? Луна все же не проявила сноровки ее сестры».

– От тебя много проблем, – весело сказал единорог.

– Проблем бы не было, будь вокруг меня все спокойно, – недовольно отозвался Крэлкин. – Спасибо, что пришли.

– А кто тебя беспокоит? – осведомилась Каденс.

– Пришел какой-то единорог, напал на меня и исчез перед появлением Принцессы Селестии, – с досадой в голосе сказал жеребец, желая проверить, насколько сильны любовные узы между пришедшими.

– Что значит, напал? – уточнил бывший Главнокомандующий.

– А то и значит, – продолжал обижено земной пони. – Пытался меня расчесать, а потом бросил, что он, дескать, получил то, что надо, когда на расческе были мои волосы и попытался скрыться с ней. Но я же не знаю, какая у вас магия. – Крэлкин немного помедлил, прежде чем продолжать, обдумывая, какую информацию стоит говорить приближенному пони Селестии. – Вдруг он проведет какой-то ритуал с моими волосами, и со мной что-то приключится. Я, конечно, забрал у него расческу и убежал, а он за мной погнался. Крылья отрастил себе магией, жуткое зрелище. За хвост тянул. А, в конечном счете, растворился в воздухе. Может, я не прав, но в Эквестрии единороги себя так вести не должны.

– Ты можешь его описать? – обеспокоенно спросил белый пони.

– Не думаю, что это было бы правильно, – обреченно произнес гость замка. – Моя битва должна остаться только моей.

– В любом случае мы здесь, чтобы помочь, – улыбнулся жеребец.

Крэлкин задумался на минуту, обдумывая результаты своего поступка и то, как он сможет сыграть на ситуации. Всю свою жизнь он полагался только на Альтуса, а когда и он его предал, понимал, что следует использовать все доступные инструменты. Хоть он и был один на один с миром и его реалиями, без поддержки и взаимопомощи, но он четко видел цель и отправился к ней по тернистому пути.

«Использовать Главнокомандующего было бы сейчас очень заманчиво, но как бы к этому отнеслась Селестия? Она говорила мне оказать доверие миру и пони, но единорог, на которого я понадеялся, пытался довериться мне? А что если гребешок действительно был ему дорог? Он же хотел расчесать меня, когда я его попросил, значит ли это доверие? А если я доверюсь Шайнингу, то где гарантия, что он не предаст меня, узнав, что на меня напал один из его знакомых или доверенных пони Принцессы? В любом случае, это покажет, на чьей стороне брат Твайлайт».

– Голубой единорог с темно-синей гривой, – буркнул Крэлкин.

– Таких единорогов тут много, – многострадальчески осведомил земного пони Шайнинг. – Может, ты видел его кьютимарку?

– В виде двух полумесяцев: желтого и белого, – недовольно отозвался жеребец. – Один в другом.

Главнокомандующий дважды поменялся в морде и бросил обеспокоенный взгляд на Каденс. Она оградила его не менее взволнованным взглядом и непонимающе посмотрела на Крэлкина. Вскоре и Шайнинг уже смотрел на чужака подозрительным взглядом. «Он точно знает, кто этот единорог, – пронеслось в голове у мага, – но откуда? Что его с ним связывает? Неужели это его бывший подчиненный или какой-то приближенный Селестии, с которым бывший Главнокомандующий пересекался? А если это его родня? Похож ли нападающий на Шайнинга? Даже не смогу сказать, тут все пони одинаковые, и если бы не грива и не цвет шерсти, то я бы сам путался в них».

– Что такого я сказал? – настороженно спросил Крэлкин.

– Каденс, мне нужно проверить кое-что, – бесцеремонно бросил Шайнинг и тут же выбежал из библиотеки.

– Конечно, – сдавленным голосом ответила Принцесса.

Смотря на подавленную кобылку, Крэлкин невольно пожалел ее, но как успокоить не знал. Все, что он мог делать – это разрушать и уничтожать. Внезапно он вспомнил о Твайлайт и попытался представить, если бы единорожка его также покинула. Сглотнув ком, который подступил, он едва заметно тряхнул головой, выкидывая непривычные для него ранящие чувства и неприятные мысли.

«Что я чувствую к Твайлайт? Почему мне все тягостнее о ней думать? Неужели это любовь? Нет, я не могу чувствовать ничего подобного. Это будет как минимум неправильно. Наверное, Альтус прав, что он не хочет влюбляться в пони, но как же трудно отказаться от общения с этой лиловой единорожкой. Но если я не хочу чувствовать себя еще хуже в будущем, то мне просто необходимо отстраниться от общения с ученицей Селестии. И я ни в коем случае не должен подставлять ее под удар. Твайлайт, почему ты играешь одну из ключевых ролей на нашем с Селестией поле боя?»

– Я что-то не то сказал? – также сдавленно, как Принцесса, спросил Крэлкин, все еще не желая отпускать образ Твайлайт и пережевывая свои чувства в мясорубке цинизма, приправляя получившуюся массу горечью пережитых страданий.

– Да нет, просто… мы знаем этого единорога.

«Они знают этого единорога? – встрепенулся земной пони и моментально отставил все, что до этого чувствовал и о чем думал на задний план. Сейчас для него было критично узнать, кто же был его противник. – Это точно один из приближенных королевской семьи. Но какую роль он играет в противостоянии интересов, ведь он даже не подозревает, кто я?»

– Знаете? – осторожно спросил жеребец. – И кто же это?

– Шайнинг придет и все расскажет, если посчитает нужным. Только я думаю, что ты неправильно понял того единорога.

– Ну, да, конечно, неправильно понял, – недовольно проворчал Крэлкин, – а тянуть меня за хвост или отращивать себе заклинаниями крылья и преследовать меня – это правильно?

Каденс лишь вздохнула и отвернулась, потом подошла к стеллажам и начала скучающим взглядом рассматривать по нескольку минут отдельные корешки книг. Белый пони поднялся и подошел к ней, поправляя на ходу накидку. «Сейчас очень хороший момент, чтобы понять, насколько глубоко Каденс втянута в проблему чужаков и собирается ли она помогать Селестии. Но действовать необходимо осторожно, чтобы она сама не поняла, что выдала мне информацию».

– Шайнинг часто так убегает? – спросил он.

– Достаточно часто, – вздохнула Принцесса. – Я не виню его, но все же хотелось бы, чтобы он проводил больше времени со мной.

«Она больше всего волнуется, что Шайнинг не уделяет ей достаточно много времени? Значит, о пространственной проблеме, о которой Селестия всем рассказывает, ей ничего неизвестно. Необходимо тогда оставить ее в неведении об отсутствии у меня на крупе кьютимарки, а то неизвестно, как отнесется ее Высочество, узнай обо мне столь подробные анатомические отличия от других жителей страны».

– Наверное, это одна из причин, почему я не хочу искать себе кого-то, – угрюмо сказал Крэлкин, поддерживая беседу в необходимом тоне. – Просто не смогу достаточно много времени проводить с… избранницей. И дело будет не в том, что я ее не буду любить, но…

– Неужели так трудно оторваться от дел и уделить время тем, кому оно так необходимо? – удивленно отозвалась кобылка и посмотрела негодующими глазами на собеседника.

– Я тоже задавался этим вопросом раньше, Ваше Высочество, – признался тот, смотря в аметистовые глаза аликорна, – но понял, что для меня это было бы трудно, учитывая свой образ жизни. Да и жеребцам вообще свойственны их “великие” дела. Они не ценят то, что у них есть и воспринимают как должное. И лишь теряя, осознают ценность утраты.

– Что значит: “воспринимают как должное”?

– Когда не любишь, а остаешься с другим по привычке, – пояснил чужак, – понимая, что вас уже не связывают те теплые чувства и никогда не повторится вновь чуткое мгновение любви.

– Думаешь, что Шайнинг уже принимает меня, как должное? – с испугом спросила августейшая.

«Мне еще не хватало рассорить Каденс и Шайнинга. Селестия с меня шкуру спустит за такой поступок и не то, что не разрешит остаться в Эквестрии, а сошлет куда-нибудь к грифонам или драконам, или заключит под стражу и забудет как о страшном сне. Как же в такой простой ситуации меня угораздило просчитаться?»

– А мне почем знать? – нехотя ответил земной пони отстраненным голосом. – Вам лично нужно с ним поговорить, я не хочу лезть в Ваши семейные дела. Однако лучше, перед тем как начинать подобный разговор, Вам стоит разобраться, любите ли Вы его и не принимаете ли как должное.

Каденс закусила губу и отвернулась. Увидев это, Крэлкин чертыхнулся про себя, постоял так некоторое время, обдумывая, как выйти сухим из воды, и, цокая копытами, углубился в книжные ряды. «Неужели у Шайнинга и Каденс брак по расчету? Почему она закусила губу и отвернулась? Или же она боится услышать от Шайнинга, что он больше не испытывает к ней былых чувств? Как же все усложняется, когда дело доходит до любовных отношений. Один пол никогда не будет понимать другой и это в порядке вещей, но как объяснить это всем вокруг – неизвестно. Да и слушать никто не захочет. А кто захочет и поймет, все равно рано или поздно сорвется и будет думать старыми мерками. Увы, но в мире нет ничего постоянного… кроме Твайлайт. Черт, нужно прекращать думать о ней. У меня есть более важные дела».

– Почему вообще пони любят? – промолвил белый жеребец и увидел краем глаза, как Каденс вздрогнула всем телом. – Каков в этом смысл? Нет, не поймите неправильно, я не хочу рассорить Вас и Шайнинга, мне это ни к чему, но меня всегда интересовал этот вопрос. Любовь для меня всегда была табу, как и дружба, однако эти два понятия всегда интересовали меня, даже не знаю почему.

– Ты никого никогда не любил, никогда ни к кому не привязывался? – с изумлением спросила кобылка.

– Любить, мне? – усмехнулся Крэлкин. – Не смешите меня, пожалуйста, Ваше Высочество. Я не хочу быть, как все, стремиться переспать с кем-то или быть рядом только из-за тела или иных прелестей. Я ценю душу, глубинные переживания, стремления, мечты. Ценю за волю, которая помогает преодолевать любые трудности и не сдаваться, как бы тяжело не было. Увы, но ни одну такую кобылку я не встречал. Даже Альтус, который со мной был все время, вел себя, как ребенок и велся на физиологические потребности организма.

– Ты не из Эквестрии? – с испугом обронила принцесса.

– Нет, не из Эквестрии, – вздохнул жеребец.

– Тогда откуда?

– Издалека, – пространно ответил он. – Я пережил многие страдания, чтобы добраться сюда, но и тут я тоже нежеланный гость.

– Нежеланный? – с напряжением в голосе спросила Каденс.

«Да что со мной сегодня такое? – с негодованием подумал Крэлкин. – Прокалываюсь в разговоре, как мальчишка. Надо собраться, а то еще немного, и я сам расскажу, что прибыл из другого мира. Нужно перевести разговор в другое русло».

– Да, Принцесса Селестия хочет меня отправить назад, а я только хочу спокойной жизни здесь, иметь возможность общаться с Твайлайт.

– Она, Твайлайт, тебе нравится?

Крэлкин задумался, нравится ли ему Твайлайт в том смысле, который имела в виду Каденс, и понял, что да. Единорожка действительно ему нравилась, но когда именно это произошло, он не понял.

– Это не важно, – недовольно ответил он. – В любом случае, если я уйду, то я не хочу оставлять никаких следов. Я должен просто исчезнуть.

– Никакой пони…

– Я просто исчезну! – рявкнул Крэлкин, бесцеремонно перебив Принцессу. – Да, мне хотелось бы проводить время с ней, ведь это единственная… пони, которой интересна наука, как таковая и которая применяет ее для своего саморазвития и вообще улучшения жизни друзей. Да я бы все отдал за то, чтобы она отправилась со мной или чтобы я остался здесь, но это невозможно. Селестия не разрешит ни того ни другого.

– Ты ее любишь, – заключила Каденс.

– Люблю?! – ядовито сплюнул земной пони и с горечью в голосе продолжил: – Не люблю я ее. А если бы и любил, то что бы дало ей мое признание?

– Иногда очень приятно знать, что ты кому-то нужен, – улыбнулась августейшая.

– И что?! – в отчаянье воскликнул чужак и отвернулся. – Это ничего не даст…

– Ты хочешь, чтобы Твайлайт любила тебя? Возможно, она и так к тебе имеет теплые чувства. Я бы могла магией…

– Что ты сделаешь?! – воскликнул жеребец, не желая, чтобы о его чувствах узнала единорожка. – Магия? Думаешь, что по мановению рога ты сможешь покорить чувства? Любовь – это глубинное осознание причастности себя к своей половинке. Нельзя такое чувство сотворить магией, это будет просто иллюзия. Когда ты просыпаешься и радуешься, что ты лежишь рядом с любимым – это не любовь. Любовь – это когда ты ложишься и не думаешь, что не проснешься не с ним. Когда ты настолько привыкла к Шайнингу, что принимаешь его, как своего отца или мать, сестру или брата и уже просто представить не можешь, что завтра можешь его не увидеть. Это настолько глубинное и искреннее проявление любви, что те, кто меня ранее окружали, не могли даже осознать его, не то, что чувствовать.

– Но романтика, прогулки вместе, ужин при свечах, – непонимающе сказала Каденс.

– Это все придумано для тех, кто любит бегать от реальности, – жестко парировал земной пони. – Готовить еду и убирать в доме – это то, что необходимо делать изо дня в день. И это только самое мелкое, что предстоит делать влюбленным. А когда будут дети, крикливые жеребята, не дающие спать? Где будет любовь, когда ты будешь вставать в три часа ночи от плача и визга, чтобы убаюкать ребенка или поменять ему вонючие пеленки? Она испарится, как роса на солнце. Мало кто понимает, что любовь – это не вздохи на скамейке и не прогулки при луне.

– А какие бы тебе нравились кобылки?

«Какой нелепый вопрос. После всей моей тирады ее интересует это? Неужели она ничего не поняла?»

– На внешность я не обращаю внимания, – нехотя ответил жеребец. – Будь кобылка очень красивой, хоть на обложку журнала, меня она не заинтересует. Я уже говорил, что мне намного важнее внутренний мир, стремления, мечты, знания… В моем окружении такой кобылки не было. Появилась Твайлайт, которая любит учиться, читать книги, развиваться, познавать. Мне бы безумно хотелось остаться вместе с ней, но это от меня не зависит.

– Думаю, что я могла бы помочь тебе, – задумчиво проговорила венценосная особа.

– И как же? – спросил с подозрением Крэлкин

– Моя магия основывается на…

– Прекращай, – с негодованием прервал Каденс жеребец. – Не все можно решить с помощью магии. Повторюсь, что по мановению рога ты не сможешь подчинить глубинные чувства, которые должны расти не один год. Не будь наивной. Чувства не подвластны магии.

– Но я действительно могу влюблять пони друг в друга, – протестующе сказала августейшая.

– Вы делаете только хуже, – вздохнул чужак. – Вмешиваться в привычный ход подобных чувств – непростительно.

Крэлкин прошел еще немного вглубь, переводя дыхание и вспоминая о Твайлайт, как о представительнице противоположного пола. Она ему понравилась еще в самом начале его прибытия, но подумать о них, как о паре не было ни времени, ни желания. Да и признайся он ей, что она ему нравится, то ничего бы ровным счетом не изменилось, даже наоборот, могло усугубить ситуацию: она могла за ним увязаться и подвергнуться смертельной опасности, не говоря уже об отречении Селестии от своей ученицы. С другой стороны признание могло привести к тому, что кобылка порвала бы с ним, как с другом, и как бы Крэлкин ни хотел, он бы вызывал у нее только чувство отвращения.

– И все же поговори с Твайлайт. Думаю, что ей будет приятно узнать о твоих переживаниях.

II

Шайнинг увидел голубого единорога в кафе, где тот любил проводить время, через большое витринное стекло. Как бывший Главнокомандующий и подозревал, он будет один, за своим любимым столиком читать газету. С отцом белый единорог разговаривал редко после того, как вступил в ряды защитников Селестии, и каждый разговор был далек от внутренних дел страны и его службы. Те редкие дни, когда семья собиралась, были наполнены веселыми рассказами и нередко обсуждением фасона того или иного модельера.

Сейчас все должно было быть иначе, и Шайнинг это понимал. Разговор касался пони, вокруг которого Принцесса Дня крутилась как юла, и жеребец не понимал, чем его отца Крэлкин вообще мог заинтересовать. Тот единственный раз, когда он видел этого белого земного пони на аудиенции с Селестией, на которой присутствовала и его сестра, не показался ему ничем странным. Принцесса и ранее, бывало, вызывала к себе редких пони, которые впоследствии покидали стены замка, но говорила с ними мало из-за нагрузки государственных обязанностей на ее хрупкие плечи. Крэлкин же, в отличие от его предшественников, поселил в старшем аликорне смуту и нагонял ее изо дня в день.

В забегаловке было полным полно пони, и острой беседы не получилось бы, но Шайнинг все же решил поговорить со своим отцом. Разглядывая его с улицы, он не пожалел, что снял свой красный мундир и оделся как простой ничем не примечательный житель Кэнтерлота, потому как те редкие взгляды, которыми одаривали его прохожие и посетители кафе, тотчас же ускользали от него в неведомые дали. Вздохнув, он протопал ко входу и толкнул дверь.

Тут же в нос ударил резкий запах кофе, заставивший поморщиться жеребца, и неприятная духота. Хоть в помещении было тепло, а атмосфера уютной, но Шайнингу она никогда не нравилась, ведь он понимал, что тут ждали утонченных пони с аристократическими манерами. Он не любил сюда приходить, как и Твайлайт, но они искусно держались в обществе и даже позволяли себе поддерживать светские беседы, хоть от них брата и сестру нередко тошнило.

Лавируя между столиками, Шайнинг замечал знакомые мордочки кобылок и жеребцов, но никак не мог вспомнить, где бы он мог их встретить. То ли они блистали на Гранд Галлопинг Гала, то ли общались с Принцессой Селестией, то ли встречались с ним при других, более скверных обстоятельствах, бывший Главнокомандующий не помнил, да и не хотел этого помнить. Дойдя до намеченной цели, он тяжело упал на сидельную подушку, отметив ее приятную мягкость, и вполголоса поприветствовал отца:

– Привет, папа.

Голубой единорог оторвался от газеты и посмотрел поверх нее на собеседника. Разглядев в нем сына, он просиял и отложил желтую прессу в сторону.

– Привет, Шайнинг, какими судьбами? – добродушно поинтересовался глава семейства. – Тебе, помнится, не нравилось тут быть.

– Да, пап, – сказал тот и пошарил глазами на столе, задержав внимание на миниатюрной кружке с дымящимся коричневым напитком. Он хотел начать разговор, но не знал как. И пусть Крэлкин и мог оказаться прав, что именно этот голубой единорог напал на него, но сидящий напротив Шайнинга жеребец был ему отцом, которого бывший Главнокомандующий защищал бы ценой собственной жизни, и ничто бы не смогло изменить это обстоятельство.

– Хочешь кофе? – осведомился голубой пони.

– Да нет, – сказал жеребец и отвел смущенный взгляд.

– Сын, что тебя беспокоит? – спросил отец взволнованным голосом. – Ты же знаешь, что мы с тобой всегда можем поговорить и решить любые трудности.

– Да, но сейчас особый случай, – сказал отпрыск и посмотрел в глаза собеседнику. – Меня волнуешь ты.

– Я? – опешил единорог. – Позволь спросить: чем?

– Ты напал на земного пони в замке Принцессы Селестии, – сказал шепотом Шайнинг, чтобы его мог услышать только отец.

– Я, дочь которого учится непосредственно у Принцессы Селестии, а сын правит целой страной? – возмутился пони. – Кто тебе наплел про этот вздор?

– Он же и наплел. Его зовут Крэлкин, и он находится под пристальным вниманием принцессы, у которой учится твоя дочь, – передразнил его пони. – Если она узнает, то у тебя будут очень большие неприятности.

– Значит, его зовут Крэлкин? – задумчиво потянул жеребец. – Но я на него не нападал.

– Он думаешь, придумывать станет? – негодовал белый пони. – Он четко описал твою кьютимарку, так что не выкручивайся.

– Сынок, что же я такого сделал, что заслужил подобное отношение к себе? Презрение собственного отпрыска.

Голубой единорог приложил копыто ко лбу и замер в театральной позе, показывая оскорбление его глубинных чувств. Шайнинг только открыл рот от такого поворота, но тут же пришел в себя, вспоминая военную выучку, и с укором посмотрел на отца.

– Он говорил, что ты пытался заполучить его волосы, – сказал сын и голубой пони посмотрел на него непонимающим взглядом.

– Какая наглая ложь! – воскликнул старший единорог. – Я пытался его расчесать, ведь у него такая запутанная и неопрятная грива. Наверное, ты сам видел, что у него на голове птичье гнездо. Я ему сказал и тебе скажу, что перед принцессой необходимо представать в самом лучшем виде. Вот я и пытался придать его шевелюре хоть какой-то вид. А он что подумал, я делаю?

– Он подумал, что ты его волосы хочешь применить для какого-то магического ритуала.

Старший жеребец тут же улыбнулся и через несколько минут залился смехом, прикрывшись копытом.

– Да, бывает же в наше время молодежь, – добродушно сказал глава семейства. – Ну, что с него взять, он же земной пони, который в магии ведает не больше, чем коровы в фасоне седел.

– Тогда зачем ты преследовал его, когда он забрал у тебя расческу? – спросил белый единорог.

– Шайнинг, я чувствую себя как на допросе, и мне это не нравится, – предупредил своего отпрыска отец.

– Мне тоже это не нравится, – признался тот, – но если ты откажешься говорить, то мне придется пригласить тебя в место не такое роскошное, как это кафе.

– Это угроза? – осведомился голубой единорог.

– Это предупреждение. Отец, пойми, что за этим земным пони следит сама Принцесса Селестия. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, если он тебя просто неправильно понял.

– Что же это за земной пони такой, что сама Принцесса Селестия им заинтересовалась? Откуда он вообще?

– Я не знаю, – обреченно вздохнул Шайнинг. – Просто я знаю, что принцесса очень заинтересована в нем, но в чем заключается интерес тоже без понятия.

– Хорошо, я отвечу на все твои вопросы, но после того как мы прогуляемся, и ты расскажешь, как там в Кристальной Империи.

– Ну, пап, меня Каденс ждет, не могу же я ее оставить одну.

– Но у нас нет возможности так часто общаться, как у тебя с твоей женой, – несколько обижено проворчал жеребец. – Думаю, что она не обидеться, если мы немного погуляем и поговорим.

– Ладно, хорошо, но вначале все же придется ответить.

– Только для того, чтобы развеять клевету, которую на меня напускают понапрасну, – отмахнулся старший пони. – Гребешок, которым я пытался причесать этого земного пони, был подарен мне твоей матерью еще в годы нашей юности. Меня с ним связывают очень теплые воспоминания. Я был возмущен, что он забрал его у меня, и пытался вернуть.

– Ты не хочешь рассказать мне подробности, как ты это делал?

– Знаешь, от твоих слов, полных недоверия, у меня закрадывается очень смутные подозрения, что ты с ним в сговоре. Не утратил ли ты хватку Главнокомандующего, Шайнинг?

– Не утратил, – парировал собеседник. – Отвечай, пожалуйста.

– Лучше скажи, что он тебе наговорил, а я скажу, правда это или нет, – предложил голубой пони.

– Крэлкин сказал, что ты заклинанием отрастил себе крылья. Это правда?

– Да, – без тени смущения ответил отец.

– Ну, пап, зачем ты это сделал? – возмутился Шайнинг. – Неужели ты не мог попросить его вернуть вещь и все. Неужели применять такое сложное и опасное заклинание было так необходимо?

– Я просил, но он отказался возвращать, – парировал синегривый пони. – Я был очень расстроен обстоятельством, что гребешок, с которым меня соединяло такое большое количество времени и воспоминаний, был в зубах у этого Крэлкина. И я хотел его вернуть любой ценой. Тебе же Каденс что-то дарила. Вот представь, что эту вещь у тебя забрали и не отдают. Думаю, ты бы поступил точно также.

– Возможно, – обронил упавшим голосом бывший Главнокомандующий. – Но все же. Применять на себе такое заклинание очень опасно.

– Я слышал, что твоя сестра проделала такой трюк со своей подругой и вполне успешно, так что я был уверен в успехе этого заклятья.

– Отец, при всем моем уважении к тебе, но Твайлайт намного сильнее. Она может сотворить практически любое заклинание, ей Принцесса Селестия открыла доступ ко всем возможным архивам по магии, так что она может использовать заклинание по работе с материей, а ты – нет, – выпалил единорог. – Я же о тебе забочусь.

– Спасибо за заботу, но я тогда не мог думать ни о чем другом.

– Ну, хорошо, допустим, что это так, – продолжал свой допрос пони. – Я даже поверю, что за хвост ты его тянул в состоянии аффекта. Но зачем скрылся, использовав пространственное заклинание?

– В архив пришла Принцесса Селестия, – оповестил голубой единорог.

– И что? – возмутился белый жеребец. – Ты не мог с ней поговорить и попросить Крэлкина вернуть тебе расческу?

– Мы к тому времени… – замялся собеседник, – как бы сказать… затеяли небольшую потасовку.

– Ты дрался? – вскинул брови Шайнинг, с недоверием рассматривая отца.

– Ну, наверное, можно и так сказать, – согласился тот. – Ну, право слово, не мог же я предстать перед ликом принцессы в таком виде. Мне пришлось скрыться, чтобы у вас с Твайлайт не было проблем.

– У нас с Твайлайт? – с подозрение переспросил отпрыск.

– Если бы Принцесса Селестия увидела меня, принимающим участие в драке, то она бы пересмотрела свое отношение к вам обоим. А я не хотел этого.

– Почему бы она пересмотрела свое отношение к нам обоим. Я не понимаю.

– Боюсь, что сейчас, сын, тебе придется поверить мне на слово, раз ты сам не можешь понять этого.

Шайнинг обвел взглядом помещение кафе, пытаясь понять, слышал кто-то их разговор или нет. К своему облегчению, он увидел, что в кафе ровным счетом ничего не поменялось, царила такая же атмосфера, как и до его прихода, и никто не обращал внимания на двух единорогов. Облегченно вздохнув, белый жеребец обратил свой взор на отца и увидел обеспокоенность во взгляде.

– Пап, как ты думаешь, почему Принцесса Селестия имеет виды на этого земного пони? – спросил шепотом бывший Главнокомандующий.

– Тебе интересно это узнать? – спросил также тихо второй единорог. – Ты всегда был далек от дворцовых интриг, почему же сейчас ты этим заинтересовался?

– Принцесса никогда еще не вела себя так ни с одним пони. По крайней мере, я этого не замечал.

– Мне было бы тоже интересно узнать про это, но, увы, нам, наверное, не суждено узнать об этом никогда, – сказал собеседник, желая закончить разговор.

– Пап, не перекручивай, – посетовал Шайнинг. – Тебе что-то известно.

– Мне известно ровно столько же, сколько и тебе, – парировал голубой жеребец.

– Но ты все же обратил свой взор на Крэлкина. Сколько тебя помню, ты никогда не обращал внимания на земных пони, которые выглядят так, как он.

– Как же он выглядит?

– Он не следит за собой и за модой.

Горькая улыбка скользнула по мордочке старшего из единорогов, но тут же улетучилась.

– Меня, как и Принцессу Селестию, беспокоит этот пони, – признался он. – Почему-то она занялась им всерьез, если судить по твоим словам. Единственной причиной к такой активности может быть отсутствие кьютимарки.

– У него нет кьютимарки?! – воскликнул Шайнинг и привлек к себе внимание всей аудитории заведения. – Это я про своего кузена, – оправдался он, и посетители вернулись к своим делам.

– Я бы попросил тебя не так бурно реагировать на подобные откровения, – попросил отец. – Но все же я удивлен, что ты не знаешь о нем этого.

– Но что это значит?

– А как ты думаешь?

Бывший Главнокомандующий отвел взгляд и начал прокручивать в голове все возможные вариации, кем бы мог быть Крэлкин, однако не видел в нем никого, кроме вражеского шпиона.

– Он может быть не пони, – наконец сказал белый жеребец.

Голубой единорог поднес к губам горький напиток и залпом влил его себе в рот. Ненадолго скривившись от горечи, он откусил сахарное пирожное и посмотрел на сына.

– “Не пони”? – переспросил он. – Почему ты так решил?

– Раз у него нет кьютимарки, то он, скорее всего, не пони. На вид ему примерно четвертый десяток идет, и он до сих пор не нашел своего таланта. Это неправильно, так быть не должно.

– Ты подозреваешь, что тут могут быть замешана третья сторона? – с подозрением осведомился отец.

– Возможно, кто-то готовит заговор против Эквестрии.

– За этим тебя пригласила Принцесса Селестия? – спросил заинтересованно собеседник.

– Нет, не за этим, – отмахнулся Шайнинг.

– И ты не хочешь рассказать о цели визита даже своему отцу? – с наигранной обиженностью сказал синегривый пони, слабо улыбнувшись.

– Пап, давай вернемся к земному пони.

– Ну, хорошо-хорошо, – сдался голубой единорог. – Значит, ты считаешь, что Крэлкин – шпион.

– Возможно, даже перевертыш, – предположил бывший Главнокомандующий настороженным голосом.

– Думаешь, что Королева Кризалис…

– Я не исключаю и этого.

Глава семейства с минуту рассматривал своего сына, анализируя сказанное, и молвил спокойным, но серьезным голосом:

– Нет, он не может быть перевертышем или шпионом.

– Почему нет? – удивился белый жеребец. – У него нет кьютимарки, он пришел неизвестно откуда, им занялась лично Принцесса Селестия.

– Да, все хорошо складывается, если бы не одно “но”: он не пытается скрыться и передать информацию. И его не смущает открыто заявлять, что у него с верховным правителем холодная война. Он даже предупреждал меня, чтобы я не путался под ногами, чтобы они меня не раздавили, – усмехнулся пони.

– Ты исключаешь вероятность того, что он может лгать?

– С такими эмоциями не клевещут, – заметил голубой жеребец.

Шайнинг на мгновение посмотрел в глаза своего отца и опустил взгляд. Он умел улавливать, когда его отец может сомневаться в своей правоте, но это был не один из этих случаев.

– Значит, ты утверждаешь, что он не шпион, – сказал белый единорог. – Но тогда зачем принцессе тратить на него время? Может быть, она просто не знает, что он обычный пони?

– Постой, какой же он обычный, если у него нет кьютимарки?

– Но… – отпрыск раскрыл рот, но осекся на полуслове, совершенно потеряв нить в путаных объяснениях родственника: – А что ты думаешь по поводу всей этой истории?

– Болезнь, – просто ответил отец.

– Болезнь? – переспросил его Шайнинг.

– Этот земной пони, должно быть, заразился чем-то в далеких землях, что уничтожает метку талантов, – пояснил тот. – Для Эквестрии это может быть очень пагубно. Видимо, принцесса решила сама справиться с этой проблемой. Вот только непонятно, почему она держит его в замке?

– Может, боится, что он убежит и распространит болезнь?

– Не думаю. В замке тоже достаточно много пони, которые контактируют с жителями города. Тут явно что-то другое. Я был в том архиве две недели назад, но его там еще не было.

– Пап, а откуда у тебя вообще доступ в этот архив? – обеспокоенно спросил бывший Главнокомандующий. – Разве Принцесса Селестия разрешала тебе оттуда брать книги?

– Не разрешала, – согласился старший единорог, – но разве это преграда для пытливого разума?

– Ты же знаешь, чем это пагубно. Тебя отправят в изгнание.

– На твоей памяти было хоть одно изгнание?

– Нет, но…

– А в Эквестрии были проступки и похуже, – наставительно отрезал отец.

– Ты играешь с огнем, – недовольно сказал белый жеребец.

– Сейчас это не столь важно. Важнее разобраться, чем представляет опасность земной пони.

– Неужели это важнее твоей безопасности?

– Конечно, – безапелляционно сказал голубой единорог.

– Но зачем тебе это расследовать? – удивился Шайнинг. – Разве того факта, что он под пристальным взглядом принцессы, недостаточно, чтобы быть спокойным?

– Шайнинг, ты же был во главе страже Принцессы Селестии и не понял, что у нее и так много дел, чтобы отвлекаться на каких-то земных пони? Да, он опасен, но она до сих пор не отдала его в копыта ученых единорогов, которые бы уже определили болезнь и нашли от нее лекарство.

– Думаешь, – недоверчиво осведомился бывший Главнокомандующий, – тут дело не только в пустом боке?

– Я такого не говорил, – задумчиво ответил синегривый пони. – Однако это ли единственная проблема этого земного пони?

– И ты собираешь это разведывать?

– Время покажет. Все же интересно, почему у него нет кьютимарки, – сказал старший единорог.

– Пусть с этим разбираются ученые, наша задача следить за неприкосновенностью границ, – парировал собеседник.

– Как мало знает еще мой мальчик, – улыбнулся глава семейства и поднялся.

Вслед за отцом поднялся и сын. Сложенная газета, мирно покоящаяся на столе, подлетела и повисла рядом со старшим пони. Оставив на столе чаевые, родственники покинули уютное заведение и вышли на морозный воздух. Рог голубого единорога засветился, и в слабой вспышке перед ним материализовалась белая меховая накидка. Шайнинг подождал, пока его отец укутается в роскошную одежду, и двинулся вперед, скрипя утоптанным снегом.

– И все же попроси земного пони вернуть мне гребешок, – сказал синегривый жеребец и улыбнулся теплой, отеческой улыбкой.

III

Альтусу казалось, что он только прикоснулся к подушке, как его поднял стражник и погнал по коридору. Стражником оказался пегас в золотых доспехах, которые неприятно отсвечивали на солнце, проникающее сквозь огромные окна замка. Полусонный красный пони покорно семенил за проводником, не зная, где окажется в следующую минуту. Хоть он и понимал, что его ведут к Принцессе Селестии, но не думал, что его так скоро поднимут и отправят на растерзание в ее копыта. Пусть он и хотел услужить ей как мог, но он понимал, что она ему не доверяет, видит только чужака и может в самый последний момент передумать и отправить вслед за его другом через пространственный разрыв.

Перед тем, как попасть в тронный зал к принцессе, Альтус посетил душевую, в которой его бесцеремонно вымыли, не обращая внимания на вялые протесты. После душевой его ждала встреча с дворцовым парикмахером-единорогом, который тщательно уложил гриву и расчесал хвост, а также сбрызнул на него духами. Следом за парикмахером он посетил гардеробную, где его одели в красивую одежду.

Теперь он стоял перед Селестией, помпезно одетый в черный фрак, приятно пахнущий, с красиво уложенными волосами, и недовольно морщился от слепящего света. Правительница, лежащая на большой нежно-розовой подушке в окружении четырех пегасов в золотой броне, посмотрела на вошедшего и поманила копытом. Как только Альтус подошел ближе, она вручила ему свернутый в трубочку листик, вложив в открывшийся для приветствия рот. Гость на мгновение растерялся, но через секунду отвесил низкий поклон.

– Это список мест, куда ты отправишься в Клаудсдэйле, – сказала венценосная.

Жеребец скосил глаза на листик. Подумав, он выплюнул его на пол и посмотрел на кобылку. Она выражала спокойствие, будто не помнила всего, что вчера произошло.

– Где Крэлкин? – недовольно спросил он, и стража напряглась, окидывая его пристальным недоверчивым взглядом.

Чужак не ожидал такой реакции со стороны охранников, ведь он просто хотел узнать, где надоедливый маг, с которым он пришел в этот мир, чтобы вовремя отреагировать на его действия, и, испугавшись, отступил назад, предвкушая небольшую заварушку. Чем-то ему не хватало хоть какого-то действия, движения, наполненных смыслом взмахов копыт и крыльев. Когда он жил у ЭплДжек это чувство притуплялось каждодневными тренировками с подругой, но сейчас, когда он выздоровел и провел несколько дней в кровати у Зекоры и Флаттершай, ему хотелось продолжать заниматься.

«Неужели Принцесса Селестия права, и мы с магом не сможем привыкнуть к жизни в Эквестрии? Нет, нужно себя заставить и не делать резких движений, как зачастую делает Крэлкин».

– Ваше Высочество, – сказала спокойно Селестия.

– Что? – не понял пегас.

– Ты должен добавлять “Ваше Высочество”, – наставительно, но добродушно сказала кобылка.

– Простите, Ваше Высочество, – понял он.

– Хорошо, – улыбнулась венценосная.

Селестия приказала стражникам выйти, и те, замешкавшись, неспешно покинули покои, бросая на посетителя уничтожающий взгляд и цокая по полу золотыми подковами. Альтус провел их копыта заинтересованным взглядом, и когда дверь с грохотом закрылась, он немедленно перевел глаза на принцессу. Благосклонный взгляд королевской особы, устремленный на него, привел его чувства в равновесие, и он понял, что она не хочет причинить ему зла.

– Прежде чем ты покинешь Кэнтерлот, тебе необходимо научиться учтивости, – молвил аликорн. – Многие пони не поймут тебя, если ты не так посмотришь на них или выскажешься иначе, чем от тебя ожидают.

– Я понимаю, Ваше…

– Вот об этом я и говорю, – сказала Селестия. – Во благо Эквестрии, держи свой язык за зубами. Не вздумай даже никого перебивать, как это сейчас сделал ты, и как это сделала я. Неприятно, не правда ли?

Альтус кивнул, понимая, что скоро начнется новая жизнь, которая будет кардинально отличаться от той, которой он жил ранее.

– В Эквестрии действует высшая мера наказания – изгнание, однако подобной участи никто не удостаивался. Надеюсь, что и ты не получишь эту сомнительную награду.

Пегас вновь кивнул, ожидая продолжения.

– Как у чужака у тебя появятся новая работа и новые заботы. Старайся их выполнять добросовестно, как можно лучше. Должна тебя предупредить про Клаудсдэйл: пегасы не такие дружелюбные, как остальные пони и тебя могут вызвать на состязания, которые покажутся тебе плохими, но без них никак нельзя.

Альтус вновь кивнул. И, выдержав некоторую паузу, выпалил:

– Ваше Высочество, я знаю, что Вы мне еще не совсем доверяете, но я могу помочь Вам решить проблему с моим другом раз и навсегда.

– Решить проблему с твоим другом? – изумилась принцесса. – А почему ты решил, что Крэлкин создает какую-то проблему?

– Он несносный выскочка, который думает, что все может. И он будет пытаться сорвать магический ритуал, которым Вы хотите вернуть его назад.

– Я это понимаю, Альтус. Однако я не вижу никакой проблемы.

– Принцесса Селестия, Вы не понимаете, кто такой Крэлкин, – с досадой в голосе говорил пони. – Он маг, который всюду сует свой нос и добивается всего, чего хочет. Он выбирался из таких ситуаций, в которых, казалось, нам был конец.

– Какие это ситуации? – осведомилась Селестия.

– Ну, например, он подставлял своих знакомых, чтобы выбраться из передряг. Он выставлял меня вперед, чтобы я сражался и пробивал ему путь на свободу. Он выскакивал из лап смерти, когда это было практически невозможно. Крэлкин очень хитрый. Не позволяйте ему жить. Если Вы не можете его убить, то это сделаю я, – решительно заявил пегас.

– Альтус, что ты такое говоришь? – возмутился аликорн. – Какое убийство? Пусть как бы хитер не был Крэлкин, но у него за плечами всего пару десятков лет, когда я или Луна прожили тысячелетие.

– Но он не такой, как Вы полагаете, – сдавленно сказал Альтус.

– И что ты предлагаешь? Убить его? Тогда тебе придется отправиться в изгнание за такой проступок.

Альтус замолчал, понимая, что как бы ни поступил в данной ситуации, он все равно проиграет. Либо Крэлкин останется жить, либо он покинет Эквестрию навсегда.

– Не беспокойся, твой друг в надежных копытах, – заверила августейшая. – Что ж, я должна была предвидеть, что чужаки агрессивные даже друг к другу, – спокойно сказала принцесса, вздохнув. – Открой свиток, я тебе написала, куда ты можешь податься в Клаудсдэйле. Если найдешь другое место, где бы пригодились твои крылья, то никаких возражений не будет.

Альтус развернул свиток и увидел непонятные иероглифы, которые он никогда раньше не видел. Крутя листок перед собой, он смотрел на непонятные надписи задумчивыми глазами. Он силился прочесть хотя бы одно слово, но никак не мог понять даже одного символа, не говоря о том, чтобы составить из них хоть что-то.

– Ты читать не умеешь? – удивилась принцесса.

– Не умею, – робко обронил он.

– Это тебе тоже необходимо поправить. В Эквестрии могут читать все, даже в самых отдаленных районах страны.

– Хорошо, Ваше Высочество.

Листок подлетел к кобылке, и она прочла:

– Клауд Даст, Фабрика радуги. Улица старых крыльев, 117.

– А можно без адресов? – попросил пегас. – И что за фабрика такая?

– Что я говорила на счет перебивания?

– Прошу прощения, – потупился Альтус и опустил глаза.

– На фабрике радуги делают, как ты уже понял из названия, радугу и раскрашивают небо после дождя, – объяснила Селестия и продолжила читать: – Фог Турбид, контроль погоды, отдел туманов. ВильМейд, фабрика снега. Теурги Бурст, фабрика облаков. Тоуф Бриз – контроль погоды, отдел ветров.

Дочитав, кобылка свернула листик, и тот лег рядом с копытами Альтуса. Посмотрев на него непонимающим взглядом, пегас поднял глаза и уставился на принцессу. Что-то его тревожило, но что конкретно он не мог понять. Ему не нравилось, что его и Крэлкина разлучают, ведь только он был достаточно долго с магом, чтобы понять, когда тот начнет действовать всерьез. Все время, что он и Крэлкин пребывали в облике животных вдалеке от своего дома, маг вел наблюдательную тактику, собирал информацию и готовился к финальному прыжку. Альтус понимал, что вскоре этот финальный прыжок должен был произойти, ведь прошло практически два месяца. Через два месяца Крэлкин начинал активно претворять свои планы в жизнь, чтобы скрыться от магов в очередном слепом переходе. И пегас начинал бояться за свою жизнь и жизнь всех, с кем он успел тут познакомиться.

– Что-то непонятно? – поинтересовалась августейшая.

– Меня все равно беспокоит Крэлкин и то, что он может сделать, – оповестил о своих страхах чужак.

– Не переживай, все будет хорошо, – попыталась успокоить его Селестия, но это не произвело никакого эффекта.

– Вы не понимаете, кто он такой, – в отчаянии проговорил жеребец. – Даже без магии он может многое.

– Что же он может сделать? – осведомилась королевская особа.

– Я не знаю, но я опасаюсь даже за свою жизнь, – признался Альтус. – Его необходимо закрыть на ключ и стеречь днем и ночью, – с вызовом добавил он.

– Такой необходимости нет. И я попрошу больше не поднимать подобную тему, особенно с кем-либо еще.

– Как скажете, Ваше Высочество, – обреченно вздохнул красный пони.

– У тебя остались вопросы?

– Только один: где Клаудсдэйл? – Селестия выжидающе посмотрела на него. – Ваше Высочество, – спешно добавил он.

– Я дам тебе провожатого, он покажет тебе, где город и поможет устроиться на работу, – благосклонно произнесла кобылка. – Отправишься завтра на рассвете. До города пегасов путь не близкий, но раз уж ты смог пересечь расстояние от Понивиля до Кэнтерлота, то не думаю, что у тебя возникнут большие трудности. Постарайся все же как можно скорее найти работу и влиться в общество пегасов. Думаю, недели на все про все будет предостаточно. Если у тебя вопросов нет, то я тебя больше не задерживаю.

Альтус поклонился, подхватил листик и направился на выход. Как только дверь в тронный зал отворилась, выпуская чужака, четыре стражника сразу же зашли и приняли исходную позицию. Камень на душе Альтуса лежал неподъемным грузом. Он не хотел лететь в незнакомый город и оставлять Крэлкина одного, но выбора у него не было. Принцесса сама хотела играть с бывшим магом, но пегас не верил в то, что она сможет победить. Слишком все стало сложно, и он даже не мог бы сказать, насколько далеко готов зайти Крэлкин в своем стремлении получить то, что он хочет. Теперь он видел перед собой своего друга с ножом, стоящим над окровавленным телом Принцессы, хищно озирающегося и ищущего новую жертву, которая осмелится противостоять ему и его стремлению получить желаемое.

Как только дверь закрылась с гулким стуком, разнесшимся в самые дальние уголки замка, Альтус тряхнул головой, выбрасывая мрачные картины вероятного будущего, и осмотрелся. Где он был, он даже не имел ни малейшего понятия, да и где ему выделили комнату – тоже. Развернувшись, он окинул взглядом большую золоченую дверь и подумал, стоит ли беспокоить Принцессу Селестию, и, решив, что сам найдет дорогу назад, повернул направо и пошел вперед.

Петляя по однотипным путаным коридорам дворца уже второй десяток минут, пегас окончательно заблудился и остановился около больничного крыла. Вначале он решил спросить дорогу у персонала, но потом осознал, что его тут никто не знает и видит впервые, и поплелся дальше, опустив голову и хвост. Что ему теперь делать, Альтус даже не представлял, а попадаться на глаза самой Принцессе Селестии он не хотел.

Побродив с час по замку, переходя по лестницам, этажам и делая петли, он начал искать стражника, который его провожал до комнаты, любезно предоставленную ему белым аликорном. Плутая еще около четверти часа, в одной из комнат он увидел Принцессу Луну, увлеченно читающую книгу. Решив ее не беспокоить, Альтус тихонько обошел ее покои, стараясь, чтобы кобылка его не заметила, пошел дальше и оказался перед большой золотой дверью тронного зала Селестии.

«Да что вас всех», – ругнулся он и пошел назад. Уже бесцельно прохаживаясь по замку, он оказался в огромном коридоре. Стражники, которые встречали его на пути, одаривали пегаса подозрительным взглядом, некоторые интересовались, почему он ходит в одиночестве по дворцу, и Альтус терпеливо объяснял, что он разговаривал с Принцессой Селестией и сейчас отдыхает после аудиенции, гуляя по замку и осматривая его достопримечательности. Хоть он сам никаких достопримечательностей не видел, но он не хотел, возвращаться к принцессе и представать в неловком свете перед ней и, тем более, перед стражниками.

В большом коридоре, в который он попал, Альтус еще не был и, разинув рот, осматривал фацетные витражи, которыми были сделаны все окна. Витражи были выполнены грубо, но, тем не менее, можно было различить отдельных пони или существ, которых изображали авторы работ. Не скрывая восхищения, пегас открыто рассматривал диковинку, отмечая знакомых пони, которых он видел в Понивиле и незнакомых. Каждый витраж описывал какое-то свое событие, но пегас не понимал, чему конкретно была посвящена та или иная стеклянная картина. Однако витражи его поразили до глубины души, и он не мог налюбоваться ими. Особенно прекрасными они ему казались в лучах заходящего солнца. «Уже закат? – панически подумал он. – Надо бы поторопиться, а то неизвестно что обо мне подумает Селестия. Черт, сколько же я тут блуждаю?»

– Нравится? – спросил чей-то голос за спиной Альтуса, и тот подпрыгнул, выронив заслюнявленный свиток изо рта. Сзади него стояла Принцесса Луна, а на крупе лежала книга в твердом зеленом переплете. Темная грива и хвост развевались сами собой и были подобны грозовым тучам.

– Да, Ваше Высочество, нравится, – признался жеребец. – А это не Вы здесь изображены? – указал он на два витража: с Принцессой Селестией и с шестеркой знакомых пони, которые поражали радужным лучом темную кобылку, похожую на младшую сестру старшего потентата.

– Да, – грустно согласилась она и подошла к первому витражу с Принцессой Селестией. – Только датировка перепутана. Но это, я так полагаю, только к лучшему.

– А как должно быть? – спросил Альтус. Луна на него посмотрела мутным взором. – Ваше Высочество, – быстро добавил пегас, и вызвал страдальческую улыбку на мордочке принцессы.

Повисло продолжительное молчание. Чужак ждал, пока кобылка выйдет из своего ступора и скажет хоть что-то.

– Это не так уж и важно, — промолвила она вскоре. – В любом случае, уже не важно.

– Понятно, – потянул пони.

Венценосная особа еще немного постояла в глубокой задумчивости, смотря на витражные рисунки. Жеребец смотрел вместе с ней, не переставая восхищаться работами. Скользнув краем глаза по грустной мордочке кобылки, он хотел поговорить с ней, но не думал, что это возможно в его положении. Он помнил, какие напряженные отношения у двух аликорнов и не хотел усугублять положение своими неловкими замечаниями. К тому же, она была из королевской семьи, а он не был даже пони.

– А ты почему не у себя в комнате? – спросила Луна, обратив внимание на Альтуса. – Ты же заблудиться можешь. И почему ты во фраке? Я думала, что Селестия уже давно закончила с тобой разговаривать. И как ты вообще попал сюда?

Нежно-красный пегас судорожно улыбнулся и смутился. Переборов свой страх, он все же решил признаться:

– Да я как бы и заблудился. Я вышел от Вашей сестры, Ваше Высочество, и блуждаю уже около… не помню уже сколько я тут хожу.

– Селестия с тобой никого не отправила? – возмутилась кобылка. – А как же стража и другие работники замка? Неужели тебе никто не помог?

– Я не хотел никого занимать таким пустяком.

– Хорошо, я тебя проведу до твоих покоев, раз уж ты такой стеснительный, только мне нужно в библиотеку заскочить, – сказала она и посмотрела на книгу, мирно лежащую на ее крупе. – Я смотрю, ты тоже увлекся литературой? Правильно, читать – полезно.

Аликорн указал на выпавший листик Альтуса.

– Да нет, – сказал он. – Это мне Принцесса Селестия дала. Я полечу завтра в Клаудсдэйл. А тут список мест, где я бы мог быть полезен.

– Можно взглянуть? – спросила учтиво Луна.

– Пожалуйста.

Августейшая магией подтянула свиток к себе и быстро ознакомилась с содержимым.

– Да, – неуверенно потянула она, возвращая список владельцу. – Не думаю, что ты будешь сейчас где-то очень полезен, хотя, наверняка Селестия знает пегасов лучше меня.

– Полагаю, что так оно и есть, – невольно согласился чужак. – Пойдемте в библиотеку, Ваше Высочество?

– Да, конечно, – согласилась она.

Альтус провел еще один томительный час в старинном пыльном огромном помещении. Библиотека Твайлайт, в которой жила единорожка тонула в сонме литературы, которая высились на высоченных полках. Темное затхлое хранилище было выполнено в духе инквизиционных пыточных, как сразу заметил чужак, лишь зайдя в огромный заставленный стеллажами зал. Протискиваясь между узкими рядами полок за принцессой, упирающимися прямо в потолок, пегас замечал неряшливость сложенных книг, а свитки нередко были втиснуты в первое попавшееся свободное место, не особо заботясь о сохранности информации. Луна долго выбирала книгу, которую смогла бы почитать на досуге, доставая десятками старинные тома, быстро просматривая и убирая их обратно, попутно поднимая кучу пыли. Альтус чихнул и засеменил к очередной полке за кобылкой. Когда с выбором литературы было покончено, а солнце практически скрылось за горизонтом, рог Принцессы Луны засветился синеватым светом.

Выйдя в коридор и проверив, хорошо ли закрыта дверь, кобылка остановилась и положила книгу на ближайший подоконник.

– Подожди немного, я сменю свою сестру, – сказала она и, закрыв глаза, мордочка венценосной напряглась, словно сейчас она творила очень сильную магию. Альтус видел, как Крэлкин несколько раз пробовал осваивать новые сложные заклинания и помнил, с каким выражением лица он это делал, а также усек, что нужно держаться подальше от магов, пытающиеся колдовать что-то новое, потому он отступил на несколько шагов от аликорна и напряженно уставился на источник магии. Рог на несколько секунд вспыхнул, ослепив пони, и погас, распространяя мерклый мерцающий свет в темноте. Солнце село, и на смену ему на небо выплыла полная круглая луна.

– Вы луну на небо поставили? – спросил Альтус, выглядывая в ближайшее окно.

– Да, – с некоторой утомленностью в голосе сказала кобылка.

– И так каждую ночь? – ужаснулся пегас.

– Конечно.

– И Вы не устаете? – с подозрением осведомился чужак, будто ожидая, что принцесса усмехнется и скажет, как он еще мал, чтобы понимать, что такое усталость.

– Устаю, но кто-то должен делать эту работу. Больше некому. Когда-то давно, будучи наивным жеребенком, я взяла ответственность за вращение лунного небесного светила вокруг планеты и уже не первый год кляну себя за это. Тяжело давнишнее бремя.

Альтус с сожалением посмотрел на кобылку, та наградила его не менее страдальческим взглядом в ответ. По коридору прошелся стражник-единорог, зажигая магией коридорные светильники, и озадаченно посмотрел на пару.

– Пошли, я тебя проведу, а то тут будешь блуждать до середины ночи, если вообще найдешь дорогу, – сказал аликорн, подхватив книжку с подоконника и уложив ее себе на круп.

Луна провела Альтуса в его комнату и быстро попрощалась. Пегас учтиво поблагодарил ее и, как только принцесса покинула его, тут же завалился в постель. «Сейчас мне страшно даже думать, что может сделать Крэлкин, как навредить Эквестрии, Селестии, Луне, Флаттершай, да и вообще какому-либо пони, ведь они так беззащитны. Если вдруг погибнет Луна, то движение светил остановится и мир канет во тьму или вечный свет. Что же ты собираешься предпринять, Крэлкин? Как собираешься действовать? Кто станет первой мишенью для тебя?

Не думаю, что ты выберешь Селестию, ведь она уже выбила все дерьмо из тебя. Тогда кто? Твайлайт? Луна? Я? Кто бы то ни был, но каждый пони находится в смертельной опасности. Неизвестно, как и для каких целей он собирается использовать их. Если это буду я, то это один разговор, но если кто-то другой, то это совершенно иное. Нельзя дать ему действовать, нельзя дать ему даже носа сунуть за библиотеку Твайлайт. Но как, если я буду очень далеко, а Принцесса Селестия и слушать меня не желает?»

– Крэлкин, надо было тебе быть единорогом, – проговорил шепотом жеребец. – Тогда бы я заставил тебя вытащить нас отсюда безо всякой придуманной игры. Как же я тебя сейчас ненавижу.

Живот пегаса протяжно заурчал, вторя перестуку сухих веток под небольшими порывами ветра где-то внизу. Ночь только вступала в свои права, а жеребец уже валился с ног и хотел поскорее отправиться в страну снов, предвкушая утомительный перелет в город крылатых пони. Размышляя о проводнике, которого Селестия предоставила ему, он представлял его могучим пегасом, который не раз сражался на арене, как и он сам, и побеждал бывалых воинов одним ударом копыта. Но он понимал, что встретить такого пони можно только в мечтах, которым никогда не суждено осуществиться, по крайней мере, в Эквестрии. Улегшись поудобнее, он немного поворочался и закрыл глаза. «Клаудсдэйл», – благоговейно прошептал пегас и окунулся в объятья Морфеуса.

IV

Крэлкин долетел до Понивиля без происшествий, чего не ожидал от Принцессы Селестии. Воздушная повозка приземлилась у большого дуба, который служил библиотекой для всего провинциального города. Сухо поблагодарив мрачных пегасов, он проводил их взглядом и невольно поежился от холода. Осмотрев ночную улицу, жеребец пытался найти кого-то, кто бы мог увидеть его возвращение, но, не заметив ничего подозрительного, зашел в обитель знаний.

Как только земной пони закрыл за собой дверь, он оказался в темном книжном зале, залитым слабым мерцающим голубым светом, заполняющий все пространство помещения и выхватывая из тьмы пугающие очертания предметов. Филина, к которому Крэлкин несколько привык, не было. Разлука с пернатым любимцем Твайлайт никак не отразилась на белом жеребце, однако он был рад, что через него Селестия не могла следить за ним. Но мерклый свет, который заливал все вокруг, внушал намного большие опасения, чем шпионящая птица.

«Кто это может быть? Неужели Спайк по ночам делает какие-то опыты в отсутствии Твайлайт? Не думаю, этот дракон мал и наивен. Тогда он мог и пригласить пожить какого-то единорога. Но что этот единорог делает ночью на кухне? И что это вообще за мерцание? – Крэлкин стоял у двери в нерешительности и не знал, что делать. – Пойти его, что ли, поприветствовать? Но вдруг он агрессивен и попытается напасть на меня? Нет, исключено, – одернул себя жеребец. – Общество пони дружелюбно, за исключением некоторых особей. Могу сейчас проверить это, однако подобная выходка может стоить мне жизни. Что же делать?»

Упираясь крупом в холодную деревянную дверь, Крэлкин невольно подался назад, когда увидел, как тень скользнула по полу и скрылась за стеной. Судорожно сглотнув, он приоткрыл дверь, оставляя для себя шанс для быстрого побега, и, стараясь как можно тише ступать, направился ко входу на кухню. Как только он заглянул внутрь, его окликнул знакомый голос и на душе у Крэлкина похолодело:

– Проходи, тут целый погреб с едой, – позвал его веселый голос пони.

Из дыры в полу показалась голова голубого единорога с темно-синей гривой, держащая перед собой в синем облачке банку с каким-то красным содержимым. Белый жеребец шарахнулся назад, но врезался крупом во что-то твердое и моментально развернулся, трогая перед собой невидимую стену.

– Не переживай, ты не первый, кто попадался на этот трюк, – подал голос единорог.

Крэлкин понял, что незваный гость даже не собирался его преследовать, понимая, что жертве некуда скрыться и рано или поздно она сама придет к нему. «Этот пони агрессивен. Он напал на меня в замке Принцессы Селестии и теперь спокойно разгуливает по библиотеки чуть ли не самого сильного единорога в его мире, даже не остерегаясь возвращения хозяйки. Да и отработанный прием с ловушкой, которым он пользовался до того, как встретил меня, наводят на мысли, что единорог – засланный пони, причем не Селестией, а кем-то иным, не таким могущественным, но достаточно сильным. Разве только он не из Аеквивалереума, что тоже исключать не стоит».

– Присоединяйся, – предложил незнакомец. – Мне, например, не сильно хорошо думается на голодный желудок. Да и горячий чай с хорошим земляничным вареньем повышает настроение и настраивает собеседников на приятный разговор.

– Будто мне есть о чем с тобой говорить, – отозвался недовольно Крэлкин, пытаясь говорить как можно громче, чтобы Спайк или Совелий проснулись и выпроводили незваного гостя, однако ни один, ни второй не спешили на его зов о помощи.

– Не старайся кого-то разбудить, этот щит поглощает любые колебания, включая колебания воздуха, – добродушно сказал единорог.

– То есть меня никто не услышит, – заключил белый жеребец, тряхнул гривой и направился на кухню, где его ожидал неприятный собеседник.

«Насколько же силен мой новый оппонент, если он продумал все так тщательно? Маги, с которыми я сражался ранее, не могли следить за всем так скрупулезно, а тут я вижу полную противоположность: сильный думающий наперед единорог. Почти как Селестия».

– А ты умен, – подметил голубой пони, оторвавшись от приготовления стола. – Неудивительно, что ты на прицеле у принцессы.

– Я так понимаю, что и с Шайнингом ты знаком, – сказал Крэлкин. – Не знаю, передал он тебе или нет, но твой дражайший гребешок был уничтожен.

– Прискорбно слышать такое, Крэлкин.

– Откуда ты знаешь мое имя? – встрепенулся жеребец.

Вместо ответа единорог лишь криво усмехнулся и продолжил нарезать хлеб, тотчас же намазывать его маслом и поддерживать магический огонь, горящий под чайником, который висел недалеко от него. Пони так хорошо управлялся с магией, что Крэлкин даже рот открыл от удивления. Он еще не видел ни одного мага-телекинетика в своем мире, который бы мог руководить подобным оркестром из разных предметов. «А если учесть, что он поддерживает щит, чтобы я не убежал, да магический огонь под чайником, то подобных магов у меня в мире вообще не существует. Неужели все единороги такие искусные в управлении своей силой?»

– Так откуда тебе известно мое имя? – напомнил о своем вопросе чужак.

– Шайнинг знает его, он и сказал, – не отрываясь от дел, сообщил единорог.

– Вроде как он должен был допрашивать, а не выдавать государственные тайны, – недовольно сказал Крэлкин.

– С чего ты решил, что твое имя – это государственная тайна? – с лукавой улыбкой спросил собеседник. – По твоему имени можно кое-что сказать.

– И что же по нему можно сказать? – раздраженно спросил белый жеребец, понимая, что начинает нервничать.

– Например, что ты не из Эквестрии, – просто ответил пони. – Имени с таким сочетанием букв у нас нет. Вероятнее всего, ты откуда-то из-за границы.

– А ты перепись населения ведешь что ли, что уверен в своей правоте?

– Нет, мне это не нужно, у меня есть другие способы доставать информацию.

«Значит, зона его осведомления намного шире, чем у Селестии. Или это только так кажется на первый взгляд? Необходимо проверить и это, но что-то он слишком уверенно ведет себя. Он что-то скрывает, но что? Крайне необходимо понять, что же таится в его голове и что он, в конце концов, от меня хочет получить».

– Меня отец так назвал. Мать была против, но он настоял, и получилось такое имя, – уверенно солгал Крэлкин.

– Врать у тебя, между прочим, не получается, – сказал единорог.

– Откуда ты знаешь, что это не так? – с испугом проговорил жеребец.

– Я знаю, что ты появился в Эквестрии около двух месяцев назад и сразу же попал под взгляд принцессы. Я знаю, что ты дружишь с пегасом по имени Альтус, с единорожкой по имени Твайлайт и драконом Спайком. Знаком с земной пони ЭплДжек, которая владеет вместе со своим братом фермой в этом городе, также знаешь Пинки Пай, которая работает в “Сахарном уголке” кондитером. Я могу продолжать еще достаточно долго, но суть не в перечислении известных нам имен. Кстати, у пегаса тоже странное имя, но у него есть кьютимарка, что доказывает, что он либо из Эквестрии, либо настоящий пони.

– Что значит “настоящий пони”?

– Это значит, настоящий пони, – наставительно ответил незнакомец. – Подожди, не мешай.

Чайник уже закипел, весело насвистывая мелодию, и единорог вновь принялся творить магию. Перед чужаком летала разная кухонная утварь, подчиненная воле гостя, все действия он выполнял прямо на весу, лишь краем глаза скользя по предметам, с которыми взаимодействовал, и не проливая на пол ни капли из чайника. Стол был сервирован через минуту, и Крэлкин не мог поверить глазам, как быстро и четко этот единорог справился с поставленной задачей.

– Нравится? – спросил тот, видя изумленный взгляд своей жертвы.

Однако бывший маг мгновенно принял серьезный вид и грубо обронил:

– Научи.

– Вначале тебе необходимо обзавестись рогом, – хохотнул гость.

– Вначале необходимо научиться манерам, – сухо бросил земной пони, – и сказать, как тебя зовут?

– Майт Вседержитель, – сообщил единорог.

– Майт Вседержитель? – с пренебрежением переспросил Крэлкин. – Был только один Майт, который умер, превратившись в легенду.

– Любишь читать сказки на ночь? – весело поинтересовался голубой жеребец.

– Да, такие, как история Эквестрии, – как можно грубее ответил собеседник.

Пони посмотрели друг другу в глаза, будто пытаясь прочесть мысли, но единорог широко улыбнулся и шикарным жестом пригласил Крэлкина за стол.

– Мне одному все не съесть, – сказал он. – Да и ты должно быть проголодался. Меня лично мутит от всех этих перелетов. Не думаю, что земным пони по вкусу подобные воздушные колесницы, да еще и открытого типа.

– Ты следил за мной? – с опаской спросил чужак, смотря, как гость усаживается на деревянный стул. Он чувствовал себя на крючке, но не видел, где бы мог проколоться и выдать себя. Он подозревал разве что Альтуса, который сливал информацию врагам, переметнувшись в стан противника.

– Неужели во всех библиотеках все стулья такие неудобные? – проговорил Майт, проигнорировав вопрос Крэлкина. – Нет, взять хотя бы сидельные подушки, так гармонично вписывающиеся в любой интерьер…

– Так что на счет слежки? – оборвал гостя бывший человек.

– А что с ней не так? – удивленно осведомился жеребец. – Мы все за кем-то следим. Ты следишь за Селестией, мы следим за тобой. Все закономерно. Ты присаживайся, не стесняйся, у нас весь остаток ночи впереди.

– Я почему-то в этом не сомневаюсь.

С этими словами Крэлкин залез на стул и убедился, что для сидения он был предназначен лишь косвенно, хотя на вид не отличался от обычных стульев в его мире. Теперь он понимал, почему Твайлайт предпочитала лежать на полу или стоять у стола, чем сидеть на кухне и читать книги.

– С твоего позволения, я хочу задать вопрос, – сказал единорог, намазывая хлеб с маслом толстым слоем варенья. Крэлкин неодобрительно посмотрел на него, поражаясь наглости гостя, но ничего не сказал. – Почему ты решил, что я хочу использовать твои волосы для магического ритуала?

Крэлкин лишь фыркнул и отвернулся.

– Неужели я спросил какую-то глупость?

– Теперь я знаю, откуда у тебя вся та информация, которой ты обладаешь, – пренебрежительно отозвался белый жеребец.

– И откуда же, позволь поинтересоваться?

– Шайнинг. И косвенно его сестра: Твайлайт.

Крэлкин скользнул взглядом по озадаченной морде единорога и слащаво улыбнулся.

– Но откуда ты знаешь об этом? – не поверил своим ушам синегривый гость.

– Оттуда, что Шайнингу я сказал заведомо неверную информацию, когда он спросил о том, что произошло в библиотеке, а когда я узнал, что вы знакомы, то не пожалел, что так поступил, Майт Вседержитель. Ты выведал всю информацию, что знаешь, у него, но не знаешь ни моего истинного происхождения, ни целей, которые я преследую. Помимо этого, о друзьях знает только Селестия и Твайлайт. Не думаю, что принцесса будет откровенничать с бывшим Главнокомандующим, а вот брат и сестра могут поговорить о друзьях, которые у них появились, и о жизни вообще. Но Твайлайт тоже многого не знает, в отличие от Принцессы Селестии. И ты не общался напрямую с Твайлайт, ведь если это было так, то ты бы не разменивался на подобный слив не интересующей тебя информации, вроде как кого я тут знаю и с кем дружу. Кстати, со Спайком я дружу лишь косвенно. Эту информацию знает Принцесса Селестия, но не знает ни Твайлайт, ни Шайнинг, ни даже сам Спайк. Да и общайся ты с Твайлайт напрямую, чего не было, у тебя возникли бы совершенно иные вопросы. А с Селестией ты не имеешь никаких точек соприкосновения, пусть даже и косвенных, но хотел бы иметь пони, который крутится у нее, о чем свидетельствовала твоя заинтересованность моей враждой с принцессой и знакомство с Луной еще при нашей первой встрече. Впрочем, я еще не понял, чем тебя заинтересовала Рарити, но думаю, что это было сказано только для отвода глаз.

Единорог задумался над всем, что только что услышал и Крэлкин понял, что перехватил инициативу в разговоре. Пока гость смотрел на него мутным взором, земной пони потянулся обоими копытами к банке с вареньем, наклонил ее над бутербродом и вылил немного тягучей массы поверх масла. Размазав консервацию копытом, он принялся слизывать с него сладкую жижу, смотря пристальным взором на единорога.

– Ну, кто так себя ведет? – посетовал гость.

– Извините, магии не обучены, – с издевкой произнес Крэлкин. – Может все-таки, скажешь свое настоящее имя?

– Для тебя я Майт Вседержитель, – холодно проговорил собеседник.

Белый жеребец вздохнул, понимая тщетность своих потуг.

– Чего тебе и твоим дружкам вообще от меня надо? – с нажимом спросил он.

– Почему ты решил, что я не один?

– Твое перемещение отличалось от перемещения Твайлайт Спаркл, – пояснил Крэлкин. – Не та сила вспышки, не та концентрация… Не ты сам перемещался, а, скорее всего, тебя притянули к себе.

– Ты считаешь, что магия Твайлайт совершенна? – недовольно бросил единорог.

– Я в этом уверен. Сильнее нее может быть только ее брат или же аликорны. Хотя… – Крэлкин театрально сощурил глаза и окинул единорога оценивающим взглядом. – Хотя ты можешь быть потомком пони с улучшенным геномом.

– Что ты вообще знаешь о геноме?

«Значит, он понимает, что такое геном. По сути, он этого не скрывал даже при первой нашей встрече, однако Селестия мне явно сказала, что Эквестрия не знакома с подобным термином. Да и ее отношение к генетике весьма негативно, что позволяет думать, что аликорн уничтожил или скрыл всю информацию, касающуюся науки от чужих глаз. Но раз мой гость знает о генетике, то он либо владеет дополнительной информацией, либо имеет доступ к засекреченному архиву Селестии с подобной литературой».

– Больше, чем ты можешь себе представить, – злобно сказал земной пони. – Да я о многом могу рассказать, что касается даже магии.

– Так как ты думаешь, зачем мне нужны были твои волосы? – спросил единорог неживым голосом.

– Вариант с магическим ритуалом ко мне пришел немного позже, – отвечал жеребец. – Вначале я подумал, что ты из Аеквивалереума и хочешь посмотреть мой геном и использовать для своих целей, что непозволительно, но потом я понял, что за тысячелетие Аеквивалереум должен был кануть в историю. Но все же я склоняюсь к тому, что ты состоишь в организации, которые следуют по пути Аеквивалереума, или же Аукторитаса.

– Почему ты уверен в своей правоте?

– Я не уверен, я просто предполагаю, – сказал пони и попросил: – Будь так любезен, налей чаю.

Чайник и заварник взмыли в воздух, и через мгновение в кружке дымился благоухающий напиток.

– Сколько сахара? – учтиво осведомился Майт.

– Пожалуй, что три ложки хватит, – также учтиво ответил Крэлкин.

Как только сахар был размешан, земной пони отхлебнул горячительный напиток, и приятная нега расплылась по телу.

– Вообще-то я не пью и не ем то, что приготовил для меня враг, но для тебя я сделаю исключение, – сказал он. – Однако это было в первый и последний раз.

– Что же заставило тебя иметь врагов? – осведомился гость, попутно наливая себе чай. – Я понимаю, что внешняя обстановка за границами Эквестрии к этому располагает, но мне хотелось бы услышать твою историю.

– Знания, – коротко обронил земной пони и продолжил трапезничать.

– “Знания”? – переспросил жеребец. – И какие знания интересовали твоих врагов?

– Ну, к примеру, знания о трансформации материи.

– Откуда ты об этом знаешь? – спросил с подозрением голубой единорог и откусил бутерброд.

– Я много чего знаю, – пространно намекнул чужак. – Моя голова нужна была практически всем, кого я знаю. Да и тем, кого не знаю, тоже.

– Мне крайне интересно узнать, что хранится у тебя в голове.

– Слушай, а ты случайно не за мной пришел? – с подозрением спросил бывший маг. – А инцидент с расческой был просто надуманным, чтобы узнать о связях, которые у меня тут появились.

– Нет, я тебя вижу только второй раз в жизни, – заверил его гость.

– Но что тебя заинтересовало во мне? Я обычный пони без особых отличий…

Крэлкин стукнул себя грязным копытом по лбу, оставив красную отметину.

– Понял? – осведомился единорог.

– Отсутствие кьютимарки.

Внезапно белый жеребец засмеялся, заставив Майта напрячься.

– Ты решил, что я чем-то болен? – сквозь хохот спросил Крэлкин.

– Ты находишь это смешным?

– Я нахожу смешным то, что ты не доверяешь свой принцессе, – сказал земной пони, отсмеявшись. – Еще один повод считать, что ты из последователей Аеквивалереума.

– Почему это я не доверяю Принцессе Селестии? – спросил тот напряженным голосом.

– Потому что она меня сюда отпустила, зная о моем пустом боке, однако ты все равно гнешь свою палку, думая, что твоя правительница поступила неправильно. Такое может себе позволить только Твайлайт.

– А Твайлайт почему может позволить себе не верить принцессе? – удивился собеседник.

– Она ее ученица и больше ведает в силе и помыслах своего ментора, – объяснил Крэлкин. – Куда мне или тебе понимать ее намерения? Она аликорн, живущая уже как тысячелетие, а кто мы в ее глазах? Просто пони, которые приходят и уходят. Мы лишь капли в океане вечности.

Голубой единорог не ответил, только задумчиво посмотрел на пар, поднимающийся над кружкой, и углубился в себя. Крэлкин только того и ждал, чтобы оппонент вконец сдал позиции, медлил с фразами, затруднялся отвечать и тянул время. По его меркам до рассвета оставалось совсем немного, ведь его вылет был задержан по непонятным для него причинам, а перелет под холодными порывами ветра был весьма утомителен для пегасов и медлительным для земного пони.

Продолжая поедать бутерброды, чужак смотрел на собеседника, пытаясь предугадать, что же он на самом деле хочет от него, почему пытается наладить контакт, когда может взять свое силой и уйти. «Волосы, хоть и ценное приобретение, но все же не конечная цель. Так что их конечная цель? Единственное, что приходит на ум – это шпионаж за правящей элитой, однако неужели он и его прихвостни настолько глупы, чтобы подумать, что я пойду против главного аликорна страны? Но я же сам дал им повод думать именно в этом русле, когда сказал ему, что у меня с Селестией холодная война. Опять я куда-то попал, и, на этот раз, я оказался без поддержки».

– В любом случае, океан состоит из капель, – сказал спустя некоторое время единорог. – А вечность состоит из мгновений.

– Только тогда твое утверждение верно, когда вечность состоит из одного мгновения, а море из одной капли, – парировал земной пони. – Однако море наполняется столетиями, а вечность твориться на протяжении существования времени. И никто ничего не сможет с этим сделать. Ни ты, ни я, ни даже Селестия. Есть нерушимые законы мироздания, которые действуют всегда и везде, вне зависимости от того, где они применяются, и кто их использует.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да так, ничего, просто мысли вслух.

– Странные мысли в твоей голове.

Крэлкин сделал вид, что задумался и посмотрел в окно. Небо начинало медленно сереть. Ему оставалось немного времени продержаться до пробуждения Спайка, и сейчас была хорошая возможность для того, чтобы выглядеть задумчивым, с виноватой мордой смотреть в окно и думать о проступках, которые совершил в жизни. Так он делал довольно часто, когда не хотел разговаривать или когда хотел запутать врага, но доводилось применять подобный прием редко.

– Ладно, как бы то ни было, но мы отвлеклись, – сказал единорог, оживая.

Крэлкин посмотрел на собеседника непонимающим взглядом.

– Ты говоришь, что не болен, но раз так, – продолжал тот, – то ты дашь в доказательство свои волосы, и мы на время расстанемся. Я сделаю все необходимые…

– Свои волосы я не дам, – спокойно сказал чужак, отхлебнув чай, будто ничего ненормального не произошло.

– Ты опять начинаешь? Я из-за тебя потерял дорогую мне вещь, так что не заставляй меня применять силу. Я могу, но не хочу пока что.

– Отчего же? – хищно оскалился земной пони и сдвинулся на стуле, чтобы было удобнее отступать. Он еще не потерял надежду скрыться на улице где-то в кустах, поднять вой, а потом, извинившись перед жителями Понивиля, забаррикадироваться в библиотеке. «Но что, если он вернется? Какой смысл в баррикадах, когда мой противник может перемещаться в пространстве? Необходимо будет моментально найти невидимый и простой способ, как защитить себя от незваных гостей. Непроницаемый щит не подойдет, будет слишком много вопросов, но тогда что? Главное, сейчас скрыться».

– Не думай, что я не получу то, что хочу, – предупредил его единорог.

– Я знаю, что ты не получишь то, что хочешь, – сказал Крэлкин и юркнул за стол, скрываясь от глаз и магии гостя.

Услышав, как Майт поднялся, белый жеребец пополз по полу, стараясь не попадаться в поле зрения незваного гостя, однако не успел он сделать нескольких крохотных шагов, как в дверь неистово забарабанили, и кухню озарила яркая вспышка света. Холодный синий свет тут же пропал, оставив Крэлкина в предрассветной полутьме, слушая стуки о входную дверь и ворчащий голосок заспанного помощника библиотекарши. Белый жеребец понял, что противник отступил, но как скоро вернется, мог только предполагать. Он думал, что времени у него всего до следующей ночи, и, отталкиваясь от этой информации, начал строить план действия на весь день.

Послышался топот босых ножек. Выглянув из кухни, жеребец увидел, что у двери была зажжена свеча, дракончика, протирающего глаза одной рукой и отпирающей дверь раннему гостю другой. Как только он отворил, в библиотечный зал стрелой залетела Пинки Пай с книжкой в зубах и начала что-то мычать и подскакивать на месте. Спайк, закрыв дверь, недоуменно смотрел на нее примерно с минуту.

– Тебе нужна книга о сладостях? – предположил дракончик.

Кобылка отрицательно помотала головой.

– Тебе нужна Твайлайт?

Подняв глаза к потолку, розовая пони застыла так на несколько секунд, обдумывая предложение чешуйчатого, но вскоре вновь отрицательно помотала головой.

– Давай сюда книгу, и ты сама все скажешь, – сказал помощник библиотекарши и забрал мешающую вещицу у гостьи.

– Я пришла книгу вернуть, глупенький, – весело сказала Пинки и ускакала, напевая под нос какую-то песенку.

Спайк проводил ее недоуменным взглядом, пожал плечами, положил книжку на стол и отправился наверх, попутно потушив источник света.

– И Крэлкин приехал из Кэнтерлота? – спросил голос розовой пони, хозяйка которого появилась за жеребцом. Тот подпрыгнул от неожиданности, и кобылка захихикала. Заинтересованный дракончик обратил свой взор на кухню и робко помахал лапкой, уже не понимая, что происходит в библиотеке.

– Пинки, как ты сюда попала? – ошарашено осведомился белый пони.

– Через дверь, наверное, – ответила она. – Хотя я сама не всегда понимаю, почему я появляюсь то тут, то там. – Она улыбнулась шикарной улыбкой. – С возвращением.

– Спасибо, – неуверенно поблагодарил чужак.

Когда кобылка ушла во второй раз, а Спайк поднялся к себе, тоже поприветствовав белого жеребца с возвращением, бывший человек подлетел к книгам на библиотечных полках и стал вчитываться в названия, пытаясь найти хоть какие-то барьерные заклинания, благословляя судьбу и Пинки за то, что дали ему драгоценное время приготовиться к обороне.

V

– Привет, меня зовут Айрон Треп, – поздоровался пегас болотного цвета с яркой синей гривой, когда Альтус еще валялся в постели и видел сны.

Недовольно открыв глаза, нежно-красный пони посмотрел на нарушителя спокойствия и отметил противный окрас незнакомца, стоящего в его комнате и смотрящего веселыми глазами на сонную морду. Цвета в глазах чужака сильно диссонировали и оскорбляли его зрение. Он отвернулся от гостя и уставился в окно, скользнув краем глаза по его кьютимарке, изображенной в виде маленькой железной клетки. Задумавшись, в чем состоит дар гостя, которого Альтус тотчас же записал в проводники, он смотрел, как первые лучи солнца пробиваются сквозь запотевшее стекло и заливают скромную комнату ярким белым светом.

«Значит, уже утро, и мне пора лететь? – спросил он сам у себя и широко зевнул, звонко клацнув зубами. – Вот и проводник. Ничего особенного не вижу, слабый пони, каких достаточно много. Рэйнбоу Дэш и то выглядела сильнее. Все же, не думаю, что мне его стоит бояться, так что можно немного расслабиться. Но и вести себя слишком расковано не стоит, он ведь от Селестии. А что интересно у него в сумках? Не выглядят они пустыми. Неужели до Клаудсдэйла предстоит лететь несколько дней?»

Нежно-красный пегас поднялся, потянулся, вновь широко зевнув, и недовольно поприветствовал гостя:

– Привет, я Альтус.

– Интересное имя… Альтус, – сказал добродушно болотный жеребец.

– Как летим в Клаудсдэйл? – спросил чужак. – Только я не особо хорошо летаю, так что придется со мной туго.

– Прямо пролетим, в ту сторону, – сказал Айрон и ткнул копытом в направлении окна.

– А что у тебя в сумках? – заинтересовано спросил пони.

– Вещи всякие, – расплывчато ответил пегас.

«Значит, там нет никакой провизии? Что же за вещи могут носить пегасы? Это что-то, чтобы меня обезвреживать? Селестия мне не доверяет?»

Проводник достал из седельной сумки какой-то график и разложил на стоящем сбоку столе. Заинтересовавшись, Альтус подошел к гостю и посмотрел на путанные цифры и линии.

– Это чего? – спросил он.

– Погодный график, – оповестил веселым голосом пони. – Сегодня как раз благоприятный день, ветер попутный, – сказал тот, ткнув копытом в оранжевую линию. – Бывали, конечно, и более благоприятные дни, но выбирать не приходится, приказ Принцессы Селестии.

– Ага, приказ, – согласился чужак.

– Полетим в обход этого воздушного потока. – Теперь копыто гостя легло на синюю линию. – Он проходит как раз рядом с нашим маршрутом, но ветра там непредсказуемые. Кто знает, что пегасы задумали сегодня?

– Это не свежая… свежие… данные? – неуверенно спросил Альтус.

– Недельной давности, – признался Айрон Треп и тут же попал под укоризненный взгляд своего подопечного. – Чего? Мне вообще из задания вытащили. Не должен я заниматься тобой. Но я все же рад такой миссии, слишком уж скучно стало на работе. Вот и с другими пегасами смогу пообщаться.

– Ладно, понял я, что ты меня лишь грузом считаешь, – недовольно сказал нежно-красный пони.

– Ну, почему ты так решил? – недоуменно осведомился собеседник. – Мне действительно будет приятно с тобой общаться.

– Ладно, мне все равно, – махнул копытом жеребец. – Продолжай.

– Значит, полетим немного тут по дуге, – копыта проводника заскользили по графикам, – чтобы не задеть этот воздушный поток. Вот тут не должно быть никаких проблем…

– А более понятных графиков нет? – осведомился чужак. – Ну, там, в виде карты, к примеру? – добавил он.

– Что было, то мне и дали, – проворчал проводник. – У меня времени ждать более понятной для тебя информации, не было. Ладно, раз ты все равно не поймешь, то я быстренько рассчитаю наш маршрут и скорее полетим.

– Как скажешь, – фыркнул Альтус и, подойдя к кровати, повалился на нее и стал наблюдать, как солнечные лучи медленно сползают со стены на пол.

Несколько десятков минут пони болотного цвета крутил непонятные для бывшего человека графики перед собой, выбирая подходящие данные и прокладывая маршрут к городу у себя в голове. Альтус лишь скривился, когда представил, что рядовые пегасы могут преодолевать большие расстояния, а он, отдав свои лучшие годы спортивному залу и усиленным тренировкам, мог и не пролететь за один раз путь, который отделял его от цели. Закончив выверять расчеты, гость кивнул сам себе и положил свиток с графиками обратно в сумку. Альтус посмотрел на него скучающим взглядом и поднялся, выказывая решительность к дальнему перелету.

– Мне нужно немного отдохнуть, я только прилетел сюда, – сообщил Айрон. – Думал, что опоздаю, и ты улетишь без меня, но ты, как я посмотрю, любишь поспать, – усмехнулся тот.

– Позавчера была тяжелая ночь, – недовольно сказал чужак, вспоминая разговор с аликорнами и своим другом. – Да и нет у меня занятия никакого, вот только спать и остается.

– А тренироваться полетам? Я слышал, что в Кэнтерлоте есть замечательный стадион для пегасов. Мог бы…

– Не хочу, – оборвал доверенного пони Селестии жеребец.

Повисло молчание. Проводник уселся у стола и принялся пристально рассматривать подопечного. Заметив это, Альтус отвернулся к стене и уставился на неровную каменную кладку. Меньше всего ему сейчас хотелось говорить с кем-то, но гость явно жаждал общения и показывал это всем своим видом. Через несколько минут тот сломался и спросил как бы между прочим:

– Думал, чем хочешь заниматься?

– Мне ничего не интересно, – сказал нежно-красный пегас.

– Не может такого быть, – радостно возмутился собеседник. – Может, кьютимарка подскажет, что ты любишь делать? Что она у тебя значит?

– Не знаю, – честно признался Альтус.

– Тогда будет намного труднее, – задумался Айрон. – Но я тебе помогу, ведь для этого меня и приставили к тебе.

– А что твоя метка значит? – спросил в ответ чужак и выжидающе посмотрел на проводника.

Тот спрыгнул со стула, крутанулся на месте, пытаясь рассмотреть свой рисунок на крупе, и произнес с детской гордостью:

– Я отлавливаю опасных зверей, которые появляются в Эквестрии. В основном, это мантикоры, аллигаторы, выпроваживаю некоторых грифонов, которые пересекают границу без разрешения. Вообще ничего интересного. Поначалу было занятно, новые опасные миссии, из которых не знаешь, вернешься живым или нет, а сейчас я всех зверей вижу насквозь и нечем стало щекотать нервы. Разве что интересно выискивать довольно умных грифонов, но это случается крайне редко.

Альтус раскрыл рот. Пегас не выглядел ни сильным, чтобы справляться с противниками в ближнем бою, ни умным, чтобы обезвреживать их с помощью каких-то ловушек. По виду проводника он бы сказал, что тот занимается разноской почты, перевозками, работает в магазине, на ферме, как ЭплДжек, или в пекарне, как Пинки, но чтобы отлавливать опасных для жизни зверей, и не подозревал. Нежно-красный пегас даже захотел проверить, почему Треп занимается такой ответственной работой, от которой зависит существование всех пони Эквестрии. Он не хотел верить, что может быть слабее болотного жеребца, потому вскочил с кровати и жестоко бросил:

– Я хочу с тобой сразиться. Прямо здесь и сейчас.

– Сразиться? В каком состязании? – оживился Айрон, явно ожидающий хорошо провести время.

– Не в состязании, – сказал тот, чем вызвал страдальческую улыбку проводника. – Я хочу с тобой подраться.

– Подраться? – Пони нахмурился. – Что значит, подраться?

– Представь, что я опасное животное, которое хочет тебя убить, – предложил Альтус.

– Я не думаю, что это хорошая идея, – отпирался болотный пегас.

Но чужак пропустил последнюю фразу между ушей и напал. Простой выпад вперед, который не должен был сильно ударить Айрона. Но синегривый пони отскочил и предупредил новоиспеченного соперника еще раз, однако тот снова пропустил словесный выпад мимо ушей и еще раз напал, уже применяя все свои познания в тактике ведения боя, какие получил в тренировочном лагере. Треп же легко уклонялся от атак и предупреждал, что если Альтус не прекратит, ему придется победить его, но красный пегас лишь продолжал атаковать, не зная усталости.

«Почему я не могу его достать? Неужели все пегасы такие быстрые? Я не могу догнать Дэш, не могу угнаться за этим… Да что со мной не так? Что наделал Крэлкин при моей трансформации? Мало того, что научиться летать было очень трудно, так еще и ударить никого не могу. С мантикорой справиться не смог и пытаюсь справиться с ловцом мантикор. Но я не могу проиграть ему!»

В очередной раз, как копыто Альтуса полетело к напряженной и недовольной морде синегривого пони, тот не стал дожидаться, пока удар дойдет до него, а мгновенно исчез из поля зрения нападающего, чем заставил его остановиться и осмотреться. Чужак даже не поверил глазам, что какой-то пегас вообще мог так быстро двигаться, и не понял, куда тот пропал. Через несколько секунд он почувствовал, как веревка в мгновение ока оплела его ноги и крылья, затягиваясь подобно удаву на жертве, и нападавший уже лежал, уткнувшись мордой в пол, а Треп, тяжело дыша, затягивал узлы зубами. Чужак понял, что его поймали, как зверя, без церемоний и поблажек, молниеносной атакой.

– Все-все, ты победил! – в отчаянии крикнул Альтус, но ловец диких животных не остановился, доводя начатое до конца. – Айрон, все, я больше не буду нападать!

– А вот я тебе не верю, – грубо и на полном серьезе ответил тот.

– Извини, я просто хотел посмотреть, каков ты в деле, – оправдался жеребец. – И это было просто потрясающе. Как ты так быстро двигаешься?

Но пегас не ответил. Закончив стягивать узлы, Треп подошел к кровати и сел на край, поправив сумки на боках. Чужак дернулся, в попытке освободиться, но копыта, как и крылья, были туго перетянуты, не давая даже малейшего шанса пошевелиться. «Откуда у него вообще взялась веревка? Черт, пока он так быстро двигается, его никто никогда не сможет победить, ни другой пони, ни грифон, ни дикий зверь. Как бы я хотел выполнять ту же работу, что и он».

– Мне Принцесса Селестия сказала, – начал он несвойственным мрачным грубым голосом, в котором слышалась небольшая отдышка, – что ты неуправляемый пегас, но я не думал, что настолько. Как ты думаешь, почему именно меня назначили твоим проводником? Я не собираюсь с тобой спорить или пререкаться. Приказ был простой: не сможешь нормально вести себя – отправить в страну драконов. И поверь, что я лично буду охотиться за тобой, если попробуешь вернуться.

Альтус даже не смог выдавить ни слова, так сильно его резанула правда по сердцу. Он судорожно сглотнул, понимая, что Принцесса Селестия ему не доверяет, и никогда доверять не будет. Но сейчас ему также было стыдно проиграть. Стыдно, как никогда в жизни. И проигрыш значил, что он стал игрушкой в цепких копытах верховного правителя.

– Извини, пожалуйста, – выдавил он сквозь ком в горле.

– Полежишь так, пока я не поем, – сухо сказал Треп. – Будет тебе урок на будущее.

Проводник вышел из комнаты, тихонько прикрыв дверь, и оставил посрамленного противника наедине с его мыслями. Нежно-красный пегас лежал и еще не мог поверить в то, что произошло. Он осмотрелся, но не увидел, с помощью чего он мог бы освободиться: никаких острых предметов в поле зрения не попалось. Отчаявшись, он даже подумывал разбить окно и осколком разрезать путы, но как достать до него не знал, потому отдался ожиданию и положено прождал все время, смирно лежа на холодном полу и не издавая ни звука.

Айрон появился незаметно, проскользнув в комнату призраком, и, молча, принялся развязывать пегаса. Процедура длилась достаточно долго, ведь работал проводник только зубами, помогая копытами лишь изредка. Альтус стерпел все, и как только путы опали, отполз от победителя, растирая затекшие конечности и крылья и смотря на обидчика исподлобья.

– Надеюсь, теперь мы сможем подружиться, – сказал Айрон виноватым голосом. – Может, начнем все сначала? Меня зовут Айрон Треп, а тебя?

– Альтус, – ответил тот деревянным голосом.

– Отлично! – весело воскликнул синегривый пони. – Значит, вылетаем через пятнадцать минут, – сказал он и запустил конец веревки зубами в сумку. Потом ударил по ней, и вся она очень быстро скрылась внутри. «Какой-то механизм? Очень похож на простую рулетку, только вместо ленты – веревка, которую можно полностью вытаскивать». Альтусу было очень интересно, что на самом деле скрывается в сумках, но спрашивать не стал, вместо этого он перебрался с пола на кровать и в который раз развалился на ней.

– Ты тут недавно? – вновь подал голос проводник.

– Да, – сухо и безжизненно ответил красный жеребец.

– Я тут тоже не часто бываю, – продолжал болотный пегас жизнерадостным голосом. – В Кэнтерлоте я всего третий раз. Я родился в Баррене. А метку свою получил еще до школы, когда спас одну девочку от змеи. Я тогда многих опасных зверей переловил в своем поселке. А как ты получил свою кьютимарку?

– Не знаю. Она просто появилась, когда я летал, – нехотя ответил Альтус.

– Значит, у тебя предрасположенность к полетам, – предположил Айрон.

– Не думаю, – парировал собеседник.

– Ну, в любом случае, думаю, что ты будешь хорошим пегасом, – заверил ловец животных.

– Спасибо, – бросил тот.

– А… – начал было проводник, но чужак перебил его:

– Ты всегда так много разговариваешь?

– Я не так уж и часто бываю в обществе, – признался жеребец, – поэтому и стараюсь завести как можно больше друзей и пообщаться, узнать новости о мире, о новом друге. Среди диких животных довольно скучно, практически не с кем вот так просто поболтать. В основном мне приходится в спешке узнавать информацию и лететь спасать очередную кобылку. Хотя иногда попадаются и красивые, но они практически не разговаривают, а только кричат от страха. Как, впрочем, и жеребцы. Все боятся больших хищников, и никто не спросит, как у меня сегодня прошел день или как мое настроение. Вот и ищу с кем бы поговорить.

– Ты нашел плохого собеседника.

– А по мне – нет. Ты хороший слушатель, – заверил Треп.

– Почему ты такой сильный? – внезапно спросил Альтус мучавший его вопрос.

– О, нет, я не сильный, – засмеялся Айрон. – Просто меня научили, как лучше всего использовать свои недостатки и преимущества. Хорошие учителя, знаешь ли, многого стоят. Они говорили, что у меня талант к такого рода трюкам.

Знакомый смысл, скрывающийся за словами, пробудили былые воспоминания у бывшего человека, и он заинтересовано поднял голову. «Неужели он мыслит так же, как и я? Неужели он сможет стать для меня другом? Неужели я смогу когда-то доверять ему? Возможно, он станет для меня, учителем, покажет свои движения, научит правильно драться с дикими животными, и я стану выполнять ту же работу, что и он. В любом случае работа на фабрике не будет мне нравиться, а охотится на зверей – это гораздо лучше».

– Научи меня, – сказал чужак и жадно уставился на проводника.

– Научить чему? – не понял тот.

– Твоей технике боя.

– Боя? Почему ты так на этом так зациклен, – поморщился Айрон.

– Просто я хочу себя уметь защитить от диких животных.

– От кого это ты хочешь себя защитить? – с подозрением спросил болотный пегас.

– От драконов, например, – подал идею Альтус.

– И все? – удивился проводник. – Забудь про драконов. Не все по зубам даже мне. Приходится просить помощи, чтобы справиться с крупными экземплярами.

– Мантикоры, – снова подал идею пегас.

– Мантикор осталось не так уж и много в Эквестрии. – с детской гордостью в голосе осведомил собеседника пони. – Все, кого находили – я обезвреживал.

– А в Вечносвободном лесу? – поинтересовался нежно-красный жеребец.

– Вечносвободный лес? – задумчиво проговорил собеседник. – Да какой дурак туда вообще отправится? – возмутился Треп. – Не буду отрицать, что там есть опасные животные, в том числе и мантикоры, но они живут только там. Принцесса Селестия попросила меня не трогать в этом лесу никого. Ей виднее, – донесся преданный голос.

«Вечносвободный лес – заповедник, за которым следит сама Селестия? Или она просто сказала, что на той территории нельзя никого трогать?»

– А вот я по неосторожности зашел туда, – с обидой произнес Альтус.

– И что из этого получилось?

Альтус вместо ответа показал бок и безобразный шрам на плече. Айрон Треп внимательно осмотрел повреждения и высказался профессиональным тоном:

– Да, на боку четко видны когти мантикоры. Видел и похуже. Но что случилось с твоим плечом? – спросил ловец, добравшись до уродливого рубца и рассматривая его с разных сторон.

– Мантикора меня сюда ужалила хвостом.

– Прямой удар жалом мантикоры? И ты выжил? – с нескрываемым интересом спросил пегас.

– Как видишь, – отозвался собеседник.

– Кто же тебя спас? – поинтересовался проводник.

– Зекора. Она живет в этом лесу.

Болотный пони призадумался и отошел от Альтуса.

– Не знаю никакую Зекору, – его голос отдавал грустью. – Хотя… Нет, не знаю. А она точно в лесу живет?

– Я у нее в хижине лечился, – уточнил пегас. – В сухом дереве сделанная.

– Нет, не знаю. И как же она вывела яд мантикоры? – профессиональный интерес быстро вернулся к собеседнику.

– А я почем знаю? – вместо ответа спросил Альтус, вспоминая острою боль излечения.

Треп вновь погрузился в раздумья. Чужак увидел по его морде, что он действительно силится вспомнить некую Зекору, живущую в Вечносвободном лесу, но не может, и не потому, что не помнит, а потому что просто не знает никакой Зекоры. «Возможно, он даже не знает, что она зебра. Интересно, как бы отреагировал он, скажи я ему это? Нет, не хочу ничего рассказывать ему о том, кто спас мне жизнь. Все-таки, большое спасибо тебе, Зекора, что подарила мне еще один шанс в жизни. Как я был глуп, что хотел умереть. При следующей нашей встрече я обязательно тебя отблагодарю».

– Яд мантикоры очень трудно выводить из тела, – вспомнил проводник. – К тому же, необходимо это сделать спустя несколько минут после заражения. Кто бы ни была эта Зекора – благодари ее, что она знала, что делать. – Треп благодушно похлопал Альтуса по плечу, но тут же одернул копыто, увидев холодный взгляд жеребца.

– Обязательно поблагодарю. А теперь, полетели, – бросил недовольно нежно-красный пони и направился из комнаты.

Город пегасов встретил их белоснежной чистотой. Альтусу, которому доводилось бывать во многих больших городах своего мира, Клаудсдэйл показался огромным мегаполисом, сотканным из облаков. Казалось, что в этом городе больше нет ничего: лишь облачные здания, улицы, переулки, тротуары и дороги, и только редкие элементы декора заменялись деревом и железом. Чужак даже удивился, как железо и дерево не проваливаются сквозь зыбкое основание, вспоминая свой неудачный опыт хождения по облакам.

Город был поистине огромный, тянущийся от горизонта до горизонта. Альтус бы даже не решился сказать, насколько громадным он был. Пегасы прилетали и улетали немалыми группами, в которых новоприбывший насчитывал порядка двадцати пони, а над городом, в небе, парило их несметное множество. Бывшему человеку казалось, что облака такой колоссальной величины просто не могло существовать в его мире, но, вспомнив обложные тучи, которые накрывали огромные области, засомневался в своих предположениях.

Приземлившись на одну из улочек, проводник поманил своего подопечного, но тот не спешил прикоснуться к ватной поверхности и еще некоторое время висел в воздухе, вспоминая уроки, которая ему давала Рэйнбоу Дэш. В его голове всплыл образ задорной пегаски, которой он когда-то помог, и которая отблагодарила его, научив стоять и даже лежать на облаках, но потом вернулась к своему прежнему состоянию и вновь стала донимать его, показывая, какая она сильная и могучая спортсменка. Альтусу это не нравилось, но что делать с ней он не представлял и благодарил судьбу, что сейчас он далеко от задиры.

– Ну, ты скоро? – поторопил пегаса Айрон.

– Да-да, я только это… вспомню, как по облакам ходить, – промямлил тот.

– Ты не умеешь по облакам ходить? – усмехнулся синегривый пони. – Вот те раз, а хотел со мной силой померяться?

– Не так уж часто я на облаках был вообще, – огрызнулся нежно-красный жеребец и опустил копыта на улицу Клаудсдэйла.

В отличие от облаков, которые витали над Понивилем, поверхность городской дороги оказалась твердой, как грунтовка. Потоптавшись на месте и привыкая к новым ощущениям, он услышал хохот проводника и поднял на него неистовый взгляд, от которого тот посерьезнел и отвернулся, вглядываясь в дома и пытаясь понять, куда их занесло.

– Эти облака не такие, как над Понивилем, – заметил нежно-красный жеребец.

– Конечно, ведь это строительные облака, – отрешенным голосом ответил проводник.

Перелет, хоть и был быстрый, но для Альтуса утомительный. Айрон с легкостью ловил воздушные потоки, лавируя на них среди редких облаков и порывов ветра, как на волнах. А нежно-красный пегас хоть и пытался понять, как он это делает, но не мог, и сильные порывы ветра хлестали его по крыльям, сбивая взмахи и привычный темп полета. Из-за него Айрон сделал привал и развалился на дереве, осматриваясь на местности профессиональным глазом. Альтус следил за ним с земли, пытаясь понять, как тот победил его, и размышляя, как сделать его своим учителем. Тогда он впервые пожалел, что Крэлкин не с ним, ведь по его просьбе, маг бы быстро сделал из Трепа учителя.

– Давай список, что тебе Принцесса Селестия дала, сейчас посмотрим, что к чему, – послышался голос проводника и чужак засуетился, доставая листок из небольшой сумки, которую ему выделила августейшая для незамысловатой поклажи.

Получив бумагу, Айрон ненадолго просиял, но потом напрягся.

– Я знаю, где эти все места, но я не знаю, где мы сейчас. Я здесь тоже не так уж и часто бываю, – признался проводник, рассматривая поржавевшую табличку с названием улицы.

– Ты и тут не часто бываешь? – с легким пренебрежением отозвался Альтус.

– В этом городе я проходил свой курс тренировок, – сообщил собеседник. – Не так много у меня было тогда друзей, да и не так много свободного времени, чтобы бродить по городу и рассматривать достопримечательности. В этой части я ни разу не был. Мы могли бы полететь, но ты достаточно сильно устал, а крылья необходимо беречь от сильных нагрузок. Крылья – это жизнь для пегаса.

– И что теперь нам делать? – спросил нежно-красный пони.

– Пойдем, спросим у кого-то, где мы и как пройти… Ты куда сначала хочешь сходить? Может, на фабрику радуги?

– Все равно, главное, чтобы быстрее кончился этот кошмар.

Засеменив за провожатым, Альтус осматривал однотипные квадратные белоснежные дома, которые никогда не знали рисунков, что любили оставлять люди на стенах. В его мире это называлось граффити, и городские власти не были в восторге от сюрреалистических надписей, оставляемых разношерстными малолетними бандами или молодыми не признанными гениями. Подобное издевательство над домами Альтус тоже не понимал, однако далеко не все горе-художники были безнадежны. Порой на глаза попадались шедевры, которые трогали за душу и оставляли только приятные воспоминания. Но почему-то не вязались у пегаса облачные стены с каким-либо проявлением искусства, пусть и шедеврами искусства.

Спросив как пройти до первой цели у желтой пегасочки, которая добродушно указала дорогу двум заблудшим жеребцам, Айрон отвесил шикарный поклон, поблагодарил ее и побежал в указанном направлении, подмахивая себе крыльями. Альтусу пришлось перейти на галоп, чтобы не отстать от него.

Фабрика радуги представляла собой небольшое облакоподобное здание в несколько этажей, связанное с ближайшими квадратными домами небольшими железными трубами. Стальная дверь была наглухо закрыта, а из труб позади главной постройки высился дым, поднимаясь вертикально вверх. Как объяснил Айрон, ветра в городе не было, чтобы смог от фабрик не разносился по Эквестрии. Это была инициатива самих пегасов, и Селестия тогда была ими очень довольна и даже наградила некоторых почетными грамотами и медалями. Альтус фыркнул, но ничего не сказал, понимая, что людям было бы все равно, куда дует смог и кто бы от этого погиб.

– Веди себя прилично, – попросил болотный пегас и постучал в железные двери.

Дверь открыли не сразу, сперва поинтересовавшись, кто пришел и с какой целью. Скрипнув петлями, железная преграда отступила, и Альтус увидел небольшую чистую приемную, в которой стоял пони в белой каске и белоснежном халате, с недовольством смотря на посетителей. Без промедления работник фабрики отвел их прямо к директору, который, добродушно улыбаясь, принял визитеров. Пегасы поприветствовали друг друга, и Айрон перешел непосредственно к делу:

– Этот пони ищет, где бы пригодились его копыта и крылья. Может, у вас найдется местечко?

– Не думаю, – грустным голосом ответил директор и показал на графики и карты, висевшие у него за спиной. – Зима по заказу Принцессы Селестии будет очень суровой и радуги практически не будет. Так что едва ли не весь персонал подался на отдых или на другие службы. Много копыт ушло на снежную фабрику. Попробуйте туда пойти, может, там повезет больше.

– Очень жаль, – бодро отозвался Треп. – Спасибо, что уделили нам время.

– Приходите весной, работы будет много, может, и вашему другу что-то подыщем.

– Обязательно зайдем, если будет такая необходимость, – пообещал синегривый пони. – Всего доброго.

– До встречи, – бросил Альтус и вышел вслед за веселым Айроном.

Нежно-красный жеребец не разделял энтузиазма провожатого. Поиск работы в белом городе, где живут одни пегасы, ему не нравился, хоть обращались с ними пока что достаточно хорошо. Он не хотел сейчас тут быть, ведь понимал, что Крэлкин на свободе, в Понивиле и строит очередной план, чтобы сорвать магический ритуал принцессы. Хоть Альтус в глубине души боялся этого ритуала, как огня и тоже хотел его сорвать, но понимал, что не смог бы ничего сделать без руководства мага. Как бы ему не было противно и гадко, но он понимал, что хотел бы помочь Крэлкину в осуществлении его плана, ведь получись вернуть того назад, он бы сам не ручался за сохранение его места в новом мире. Но с другой стороны он хотел помочь Селестии, чтобы отправить бывшего мага обратно, но боялся, что помощь ударила бы и по нему.

Перебравшись через улицу, они направились на снежную мануфактуру. К удивлению Альтуса, Айрон знал, как пройти на все остальные производственные комплексы, хоть и приблизительно. Поинтересовавшись у проводника, почему очередная фабрика называется снежной, Альтус получил подробный ответ о том, как делается снег в Эквестрии, какую роль в зиме играет именно фабрика снега и как именно белая субстанция разносится пегасами из управления погоды в разные города. Альтуса рассказ не заинтересовал, он лишь понимающе кивнул, свыкаясь с мыслью, что пони захватили контроль абсолютно над всеми природными явлениями и даже узнай он, что гром делается на каком-нибудь заводе пегасьими копытами, это ничуть не удивило бы его.

За разговорами два жеребца подошли к намеченной цели. Фабрика очень сильно выделялась на фоне остальных домов огромным закрытым зданием, по площади сравнимой с огромным производственным предприятием. Она буквально было сделана из цельного монолита облаков, без единого окна и любых выпирающих частей. Над большой деревянной дверью, покрытой коркой льда, красовалось изображение снежинки. На крыше фабрики сновали пегасы: они то и дело улетали и прилетали с большими повозками, накрытыми тканью.

– Они относят снежинки на фабрику облаков, – объяснил проводник. – Тысячи пегасов, – воскликнул он, смотря на пестрящее небо. – Давно я тут не был.

Альтус первым подошел к двери и постучал, но дверь лишь отозвалась глухим звуком, и никто не ответил. Немного подождав, постучал уже Айрон, но опять безрезультатно. После третьей попытки, синегривый пони многозначительно посмотрел наверх.

– Наверное, заняты все, – опечалился ловец диких животных. – Давай позже придем, если больше ничего не подойдет по списку.

– Хорошо, – согласился пегас.

Он уже начинал бояться, что придется работать в большом коллективе. Почему-то в душе он не хотел заводить других знакомых, кроме как в Понивиле. Флаттершай, ЭплДжек, меткоискатели и даже Рэйнбоу Дэш ему были бы ближе десятка новых знакомых, которые могли появиться в новом городе.

– А тут есть какая-нибудь простая работа, а то я ничего не умею делать.

– Простая? Грузы таскать что ли? – удивился проводник.

– Ну, хотя бы грузы таскать, – согласился Альтус. – На хлеб и дом зарабатывать буду – все, что мне надо. А по фабрикам и контролям погоды я не сильно хочу таскаться. Все равно от меня толку не будет там.

– Давай сначала пройдемся по тем местам, куда тебя направила Принцесса Селестия, – запротестовал Треп.

– И что мне это даст? – устало спросил жеребец.

– Место в жизни. Думаешь, что твоя кьютимарка призывает таскать грузы?

– Почему ты обо мне так заботишься? – недоуменно спросил чужак.

– Не я, а Принцесса Селестия, – благосклонно объяснил пегас.

Внезапно Альтусу стало обидно, что его так опекают, но еще больше он не понимал, кому подобная опека вообще нужна. На первый взгляд, Принцесса Селестия действительно направила пегаса в Клаудсдэйл, дала список, по которому можно было бы найти работу, влиться в общество, завести в нем новых друзей, но после того, как он узнал, что есть Айрон Треп, и что он отлавливает опасных животных, и что он такой сильный, чужак бы ни за что не выбрал другую работу. В сражениях с опасными животными он бы раскрыл свой потенциал, сумел показать, на что способен, ведь он так долго оттачивал свое мастерство боя в монотонных тренировках, что не видел себя больше нигде, кроме как в боях с сильными противниками или, на худой конец, на тренировочной площадке, преодолевая трудные препятствия и улучшая показатели. Возможно, Селестия не дала ему такую миссию, потому что он был просто не готов, но он не хотел верить в это, ведь принцесса видела его сущность.

– “Не я, а Принцесса Селестия”, – передразнил его Альтус. – Не верю я, что она обо мне так уж сильно заботится. Если бы она действительно заботилась, то спросила бы, где я хотел бы быть. И уж явно не на разных дурацких фабриках.

Айрон даже на некоторое время потерял дар речи.

– Принцесса Селестия отвлекает меня от миссий очень редко, – с нескрываемой злобой сказал болотный пегас. – А если и отвлекает, то по очень важным поручениям.

– Я – важное поручение? – захохотал нежно-красный жеребец, вспоминая речь аликорна о невозможности чужаков жить в Эквестрии.

– Если принцесса так решила, то да, – наседал Треп.

– А если она решит убить меня, ты с радостью выполнишь ее поручение? – зашипел Альтус.

– Принцесса Селестия никогда никого не убивает! – рявкнул тот, и несколько пролетающих пегасов оглянулись.

Чужак только криво усмехнулся.

– Мало кому удается вывести меня из себя, – сказал проводник, гневно смотря на своего подопечного. – У тебя получилось это сделать дважды.

– Какой ты нетерпеливый, – бросил надменно Альтус, ожидая спровоцировать пегаса на очередную драку, в которой он хотел доказать себе, что способен одолеть даже такого противника, как Треп.

– Ты всегда такой? – напряженно спросил Айрон, и собеседник понял, что его провожатый сдерживается, чтобы не ударить его. Бока его нервно подрагивали, а хвост прыгал из стороны в сторону.

– Только когда мне нагло врут в глаза, – выпалил пегас, приготовившись к очередной потасовке.

Копыто болотного жеребца застыло в паре сантиметрах от носа Альтуса в не доведенном ударе. Тот отшатнулся лишь спустя несколько мгновений, осознав, что только что произошло. Глаза проводника пылали гневом и жестокостью. «Какой быстрый. Мне его никогда не победить, сколько бы я ни силился. Не уверен, что в теле человека у меня был шанс, но в теле животного, точно ничего не получиться. И о чем я только думал, ввязываясь в еще одну драку с ним? Но как же я хочу, чтобы он научил меня также двигаться».

– Благодари Принцессу Селестию, что ты еще стоишь на копытах, – напряженно сказал синегривый пони. – И если я услышу еще одно поганое слово из твоего наглого рта в адрес Принцессы Селестии, то твоя надменная физиономия встретит мое копыто.

Альтус судорожно сглотнул, понимая, каким был ребенком. «Я так беспредельно хотел быть угодным Селестии, что даже предлагал убить Крэлкина. И что со мной теперь происходит? Почему я так отчаянно ищу того, с кем бы мог подраться, выпустить пар? Почему я не думаю, что делаю? Нужно взять себя в руки… тьфу, в копыта. Крэлкин понимал, что жаргон нашего мира нужно держать при себе, как бы ни хотелось раскрыть рот и говорить, если я хочу остаться в Эквестрии. А я хочу остаться в Эквестрии».

– Прости меня, пожалуйста, – сказал нежно-красный пегас извиняющимся голосом. – Я… я не хотел оскорбить Принцессу Селестию.

– Во имя Принцессы Селестии я тебя прощаю, – сухо произнес проводник.

Айрон Треп сделал несколько глубоких вздохов, приводя себя в норму и успокаиваясь.

– Я тебя поведу к моему старому знакомому, – сказал он бесцветным голосом. – Я более чем уверен, что одно местечко у него для тебя найдется. Тем более что это входило в планы принцессы, как запасной вариант.

«Селестия подумала обо мне, даже если я не смогу найти работу в местах, предложенных ею?»

– И что же это за место?

– Мало пегасов хотят работать около Вечносвободного леса. А ты как раз там рядом живешь, раз в этом лесу мантикору встретил.

– Понял, – бросил он и поплелся за соглядатаем.

Они прошли полгорода, пока не уткнулись в деревянное здание. Всю дорогу Альтус бичевал себя за то, что позволил вольность. Проводник оживился и даже немного рассказал, что тот знакомый, к которому они держат путь, позволял в специальной школе пегасов тренироваться на нем, чтобы Айрон мог отрабатывать приемы, а после того, как их раскидала жизнь, то ловец животных покинул Клаудсдэйл, а друг осел в городе и дослужился до должности руководителя в контроле погоды.

Небольшой деревянный одноэтажный дом, на табличке которого были какие-то надписи, резко выделялся среди белоснежного окружения. Альтус даже удивился, как деревянная коробка не падала сквозь облака. Постучав в дверь, Айрону на встречу вышел черный пегас с такой же черной гривой с меткой на крупе в виде серого облака.

– Привет, Тандер, – поприветствовал старого друга болотный жеребец, но тот лишь вопросительно посмотрел на гостя. – Я Айрон, не узнал?

– “Айрон”? – переспросил Тандер, рассматривая его более внимательно.

– Айрон Треп, – сказал обрадованный синегривый пегас. – Черные делишки, а ты почти не изменился.

– Айрон, ты что ли? – улыбка озарила мордочку второго пони, и они обнялись. – Циркач, – бросил Тандер, и оба пегаса рассмеялись. – А это кто?

– Познакомься, это Альтус. И он не против управлять погодой рядом с Вечносвободным лесом.

– Да? – заинтересовался черный жеребец, тщательно рассматривая нового знакомого. – А что это у тебя за шрам на плече? – спросил он.

– Мантикора, – буркнул Альтус.

– Удрал или победил? – поинтересовался черный жеребец.

– Удрал, конечно, – ответил за того Айрон. – Тандер Дарт, а ты почему гостей держишь в дверях? – укоризненно сказал он.

– Ах, да, простите, проходите, – засуетился тот.

Альтус зашел последним, и его взору предстали крылатые жеребцы и кобылки, сидящие за столами, перебирая какие-то бумаги и переписывая что-то. Окинув взглядом всю контору, спортсмен вспомнил подобные бюрократические кабинеты у себя в мире, в которых раздают бумажки, отправляя сотрудников на пыльную работу.

– А ты уверен, что он справиться? С ней никто не может сработаться, – донеслось до ушей нежно-красного жеребца. «С кем это я не смогу сработаться? Кто-то наподобие Айрона?»

– Он живет там, наверняка, встречался уже, – отмахнулся собеседник. – Все пегасы ее там знают, не думаю, что и он исключение.

– Думаешь? – задумчиво спросил руководитель, разгребая завал бумаг на столе и выуживая оттуда новые и новые бумаги с фотографиями пегасов. – Вот этих тоже рекомендовали, но они покинули меня спустя несколько месяцев. Ты уверен, что он не такой?

– Ну, он, конечно, не самый приятный собеседник, да и глаз да глаз за ним нужен, но за него ручается Принцесса Селестия.

– Он знаком с Принцессой Селестией? – раскрыл рот Тандер.

– Я, между прочим, тоже знаком с Принцессой Селестией, – с наигранной обиженностью сказал ловец животных.

– Ну, ты понятно почему. Кто же еще настолько сумасшедший, чтобы ловить диких животных?

– Ну, кто-то же должен этим заниматься. Спасать таких, как ты от когтей мантикор и драконов, – ухмыльнулся Треп.

Альтус слушал шутливую перебранку и нервничал, ожидая решения начальника погодной команды. «И с кем я должен буду работать? Как новая напарница отнесется ко мне?» Дожидаясь, пока его спросят, он осмотрел еще раз все вокруг и увидел, как рядом с один из столов появился серый пегас и ждал, пока другой найдет какую-то бумажку. Получив необходимое, серый жеребец посмотрел на содержание листа, вздохнул, засунул его в седельную сумку и вылетел через окно. Теперь у Альтуса не возникало никаких сомнений, что тут нет никакого производства, и никогда не было, лишь выдача нарядов на работу.

– Ладно, я тебя буду сам курировать, – донеслось до ушей чужака, и он повернул голову к черному пони. – Но подчиняться ты будешь тому, кто там уже работает. У нее несносный характер, но она достаточно хорошо выполняет работу. Живет в Понивиле. Ты узнаешь ее по радужной гриве. Ни у кого больше не видел такую расцветку.

– Рэйнбоу Дэш что ли? – спросил недовольно Альтус.

– Ты ее знаешь? – удивился Тандер.

– Знаю, – с тем же тоном ответил тот. – Самовлюбленная выскочка.

– Я знаю это, – сухо сказал тот, не придав замечанию собеседника ни малейшего значения. – В твои обязанности будет входить приносить тучи к Понивилю и отдавать наряд Рэйнбоу Дэш. Если ей понадобиться помощь – поможешь. Придешь через два дня, я тебе выдам форму, и получишь первое задание. Знаешь, где Понивиль?

Альтус отрицательно помотал головой.

– Я ему покажу, – встрял Айрон. – Все же Принцесса Селестия поручила мне заботиться о нем какое-то время.

– А где тучи брать? – осведомился нежно-красный пегас.

– Известно где, на фабрике облаков, – усмехнулся Тандер. – Видно, что ты первый раз в Клаудсдэйле. Ну, ничего привыкнешь. Проблем на фабрике облаков не будет, по наряду тебе все выдадут, не волнуйся. Работа не сложная, но сперва непривычная.

– Спасибо, – поблагодарил Альтус.

– Спасибо, Тандер, – вторил болотный пони. – Если будут с ним проблемы в будущем, ты только мне скажи.

– Он вроде не производит вид сумасшедшего, но, время покажет, как ты всегда говорил. – Старые друзья вновь рассмеялись, вспоминая былое. – Знаешь, прошло несколько десятков лет, а ты знаком с самой Принцессой Селестией, а я… я прохлаждаюсь в этой захудалой конторке. Эх, а может, сходим куда-то, вспомним молодость? – предложил Тандер.

– А, может, махнем на стадион? – предложил Треп. – Давно ходят слухи, что тут отреставрировали один на окраине города.

– Не уверен, я уже долго не выбирался на стадионы, – оправдался тот. – То времени нет, то желания.

– Давай, разомнешь крылья. И не смей ныть, что не хочешь.

– А была, не была, пошли, тряхнем стариной. Опять будешь гонять меня, как дикое животное?

– Посмотрим, – заговорщицки подмигнул Айрон. – Но давай немного попозже встретимся, я только Альтуса устрою в ближайшую гостиницу и приду.

Проводник поселил подопечного в небольшом номере в маленькой гостинице неподалеку от его нового места работы. Ожидая от подчиненного Принцессы Селестии большей щедрости, Альтус все же не расстроился, понимая, что в Клаудсдэйле он лишь гость и его ждет в скором будущем Понивиль. «Я смогу увидеть Крэлкина и понять, что он замышляет! Может, мне удастся помешать осуществлению его плана… или помогу ему. Почему Селестия не сказала, что оставляет меня? Почему она не разрешила убить Крэлкина? Зачем ей маг?»

Умащиваясь на кровати, сделанной из облаков, приятная истома растеклась по телу пегаса, как только натруженные мускулы начали расслабляться. Альтус лежал и думал, почему он очутился в Клаудсдэйле. Разговоры, доносившиеся с улицы, рассказывали о погоде, о том, какая она будет этой зимой холодная и снежная, о команде “Вандерболтсов” и новых трюках, проделанных ею. Альтус услышал также обсуждения единорогов, появляющихся изредка в Клаудсдэйле, разговоры о Принцессе Селестии и победы какой-то шестерки над Дискордом.

Он закрыл уши копытами и попытался уснуть, но отдаленный гул работающих фабрик и приглушенный шелест крыльев летающих пони вносил сумятицу в мысли и не позволял оставить голову пустой. Невольно вспоминая, каким он был в детстве, он начал понимать, какой находкой тогда стал для него Крэлкин, ведь без помощи циничного мага он бы не добился того, что имел на момент последнего перехода. «Интересно, есть ли у него план действий? Зная его, я более чем уверен, что есть. Я знаю, что он не хочет возвращения домой, но я тоже не хочу этого. Насколько мы стали похожи друг на друга? Или насколько я стал похож на него?»

То, что произошло за последние недели, после того, как Альтус спас меткоискателей: его изменение в характере, личных ценностях, поведении и мыслях – его пугало, и если раньше он полностью доверялся Крэлкину, живя по девизу: если Крэлкин молчит, значит все нормально, то теперь ему самому приходится выбирать правильный путь. Но правильно ли он поступит, сделав очередной ход, он не знал и боялся ошибиться. Боялся до мозга костей, но еще больше он боялся позволить Крэлкину действовать.

«Но эта тяга к кобылкам, – вспомнил Альтус навязчивое желание. – Как она мне не нравится. И ведь Крэлкин ничего не сможет с этим поделать, да и не захочет, наверное. А я не хочу это ощущать, я просто хочу здесь жить. Найти кого-то здесь – было бы слишком противно. Но почему эта противоестественность тянет меня? Почему я привязался к Флаттершай? Может эта тяга уже стала нормой для нового тела? И если не предпринять хоть что-нибудь, то, вероятно, я могу и переспать с кем-нибудь». Альтуса передернуло от этих мыслей. Укутавшись в одеяло, он еще немного мучился от угрызений совести, о том, что мог бы сделать, но изнурение от перелета все же взяло свое, и он погрузился в сон.