Прекрасный и тлеющий мир
Часть Двадцать Вторая: То, что останется
Так много мыслей.
— Теперь давай ещё немного поешь. Вот так, вот.
Сколько времени прошло?
Вопросы разной степени важности мучают меня. Сгрызают изнутри, разрывая остатки мышления. Мысли так спутаны. Говорить сложно. Думаю сумбурно. Всё вместе – вспышки, огонь, стремление.
Что со мной?
Кажется, говорю в пустоту, но ведь слышу. Хотя бы один слушатель у меня будет. Ха-ха. Нет, не один. Не один. Лок, Лэмп и я. Прекрасные слушатели. Тусклые собеседники. Они молчат. Не отвечают мне, только мой голос беспомощно кричит.
«Помогите мне! Освободите меня!»
Медсестра кормит меня из трубочки.
Почему?
Глупая пони. Ты знаешь ответ. Ты знаешь, кровь не смоется. Багряные ленты на теле, копытах. Уже не оттереть. Два, три, пять, семь, девять, двенадцать, тринадцать, не определилась, четырнадцать, двадцать девять. Это она так сказала тогда.
Я была первой. Только сейчас догадалась об этом. Они звали меня второй, а я была первой. Буду второй. Так легче. Совесть не так терзает.
Совесть. Столько крови, чтобы спастись. Они говорят, что ничего не было. Крови не было, вины не было. Она есть, я знаю.
— Хочешь подышать?
Дышать. Ха! Ты мне предлагаешь дышать? Неужели мне можно? Хоть что-то. Покорно киваю головой. Свежий воздух поможет думать. Солнце подарит серотонин. То, что нужно. Мне необходимо думать. Найти выход. Он не здесь. Не стоит открывать двери, он у меня в голове, где-то в пучине моего разума, спрятан в обломках измученного лекарствами сознания. Если он вообще есть.
— Ну и как дела у нашей пациентки, — ты такой весёлый. Я так счастлива. Нет той защитной насмешки в голосе. Нет вины в глазах. У тебя та жизнь, которая и должна быть у пони. Счастливая, наполненная удивительными открытиями, приносящими лишь радостные ответы. Никак кровавых намёков. Просто ответы.
Доктор Ордерли.
Так тебя зовут. Спасибо, что позволяешь считать тебя моим другом. Так легче. Порой даже забываю о ремнях, что держат меня. Просто вспоминаю, как сидели тогда в кафе. Музыка. Та... Та... Та-та. Там. Там. Там. Твой отглаженный пиджак. Всегда аккуратен. Уверенная походка. Будто ты в парке. Листья шуршат под твоими ногами и ты улыбаешься, глядя на всё происходящее вокруг. Ты ведь видишь... Те неуловимые детали в этом странном мире, заметные только тебе. Дрогнувший уголок губ. На секунду прикрытые глаза. Копыта, сплетённые вместе. Прикушенная губа. Тайные знаки, которые ты читал. Ноли и единицы на борту её вертолёта.
Сэнди Боу.
Песчаный замок на берегу моря. Это тебе не пустыня Паломино. Тут песок более хрупкий. Его конечно, не сломишь — это же песок. Однако разрушить замок из такого песка, сломать нечто красивое и детское. Это легко.
Она здесь как целое песочное королевство. Будто воплощение самой Эквестрии. Да! Эквестрия в миниатюре. В её песочной гриве, сверху которой надета кепка службы доставки. Смех и огонёк в глазах. Перелив звонких стаканов, на которых так красиво играют эти чудесные виртуозы.
Только почему ты тут так часто? Так часто говоришь со мной? Ты ведь не знаешь меня здесь.
Пришлось молчать. Быть покорной. Перестать кричать. Меня учили думать.
Примерно так. Доктор хотел, чтобы мои мысли стали более плавными и цельными. Долгие фразы, которые так сложно удержать в голове. Думаю о многом. Многое знаю. Только это как вспышки. Пламя. Фейерверк. Умно. Красочно. Сумбурно.
Опять не справляюсь. У меня в голове созрел план. Они говорят, что пони не убивают. Помню, как нажимаю на пластинку и в воздухе появляются линии.
Лишь волнует: Что, если я ошиблась?
Нужно ждать. Ради неё.
Тэо.
Её имя звучит в моей голове не так сумбурно. То есть, это сложно. Когда думаю о ней, всё равно идёт фейерверк и вспышки. Только они не заканчиваются. Красочные огоньки разрываются на тёмном небе в моём воображении, и картинки с ней так и возникают.
Прикосновения. Поцелуи. Слёзы. Любовь.
Спрятала её в сознании и защитила. Моя самая любимая мысль. Единственное, что для меня хоть что-то значило. Умирала на её копытах. Сказала, что всегда буду с ней. Те мгновения, что мы прожили. Думала, они поддержат её. Теперь они поддерживают меня.
Всё остальное просто калейдоскоп.
— Ну вот, как и обещал. Ты можешь свободно ходить по своей палате. Здорово да?
— Да.
Мне сказали, прошло три месяца. И вот какого успеха я добилась. Ладно, это было довольно-таки странно, но, кажется, теперь мне становится легче. Тот самый калейдоскоп, он всё равно остаётся. Но что мы делаем с ним? Правильно, просто начинаем думать о чём-нибудь другом. Ремни — вещь, конечно, унизительная, но она была необходима. У меня ни капли злобы к тем медсёстрам и доктору удерживавшим меня. Это всё было лишь для того, чтобы мне стало легче.
— Оставить тебя одну?
— Ты ведь придёшь ещё?
— Не думаю, что сегодня смогу зайти. — доктор виновато посмотрел на часы, — Эй! Выше нос! Сэнди к тебе зайдёт.
Доктор ушёл, захлопнув за собой дверь. Такие минуты настоящее испытание для меня. Мысли так и лезут в голову. Но теперь намного меньше, чем раньше. Вот так и лежу порой целыми часами, глядя в потолок, лишь изредка вздыхая. Теперь я стараюсь думать о том, как здорово будет, когда меня выпишут. Доктор сказал, что мы устроим маленькую вечеринку в честь этого. Нужно будет пригласить принцессу Твайлайт. Мне так стыдно за тот поступок. Однако не будем о плохом!
Ещё больше мне хочется выздороветь, чтобы повидаться с Тэо. Ордерли сказал, что нужно сначала хотя бы немного поправится. Не знаю почему, но доктор уверен, что так будет лучше.
Воспоминания из детства. Их теперь так много в моей голове.
Помню, что была изгоем. И дело не в болезни. Всё было однозначно из-за меня. Слишком близко принимала любые насмешки. Меня надломили, а затем я изнутри разрушила саму себя. Настоящая пытка.
Потом жизнь началась. Только вот я уже отстранилась от неё. Закрылась в себе, боясь всего на свете. Тем не менее, даже из такой ситуации появились счастливые моменты.
Эпплджек. Оу, что за маленькая пони покраснела? Да это же ты, Лэмплок! Влюбиться в своего лечащего врача, да ещё и кобылу. Лесбийские интересы начались не с неё. Если углубиться в суть, они идут из детства, однако осознание пришло именно с ней. Подозрения были и до этого, да и жеребцы меня не никогда интересовали. Однако, как бы то двусмысленно не звучало, когда я попала к ней на кушетку, искра в сознании вспыхнула. Такой приятный стыд, когда о чём-то скрытном, пошлом и личном известно лишь тебе. Краснеешь, а эта обворожительная деревенщина даже не догадывается. Или догадывается? Аааа... Ну и ладно. Я была глупой и маленькой. Однако это было нечто светлое. Что-то с чем не так легко расстаться. Отпустить – да. Только вот потерять – нет. Курс лечения был доооолгий. Мне бы хотелось думать, что мы с ней стали чуть больше, чем просто психолог и пациентка. Вместо этого я стала сумасшедшей.
Сегодня мне рассказали почему.
Из-за моих родителей. Это не было легко. Да, подсознание это уже знало, старалось намекнуть даже там в моих бредовых красочных фантазиях. Всё равно плакала. Теперь пустота стала осмысленной и заметной. Нужно просто принять это ради них. Нельзя лечь и умереть, нужно идти дальше ради моих родителей. Я и так доставила множество хлопот.
Решила зайти домой. Ордерли настаивал не делать этого: Не хотел, чтобы я связывала свой дом с мыслями о их смерти.
— Разве я могу этого не делать? – ответила я. Доктор вздохнул.
Это был наш дом. Тут всё связано с ними, тем более сейчас. Мягкая печальная музыка эхом льётся из граммофона. Гостиная, с которой так связаны воспоминания об отце. Спокойный, умный, усталый и счастливый глава семейства. И я — его маленькая дочурка. Он трепал меня по гриве каждый раз, проходя мимо. Глупые воспоминания, наполненные незамеченным в своё время счастьем. Хотя, может так и нужно. Не замечать, что ты счастлив и просто жить, не зная о бедах.
Мама. Сколько всего в этом слове. Эта мудрая и самая красивая пони принимала на себя все удары судьбы, уготованные для меня. Нерушимая защита, спасавшая меня от всех вредоносных воздействий этого мира. Я так любила её, что просто сошла с ума. Жизнь оборвалась и меня отбросило так далеко от всего того что было. Раздробило на кусочки, каждый из которых разрывался с неимоверной болью. Она знала и бережно хранила все мои секреты и тайны. Моё мышление по большей части сформировано её видением мира. До какого-то момента. С моим взрослением это видение исказилось и извратилось, принимая причудливые формы. Тем не менее, её частичка всегда будет со мной. По сути, я и есть её маленькая частичка.
Это займёт время. Никогда не получится оправиться полностью, однако со временем боль немного стихнет.
После того как это случилось, мой мир начал распадаться и искажаться. Страшные образы рисовались в разуме. Трагедия стала моим зрением, через неё, через всю испытанную мною боль, я стала смотреть на мир. Для меня наступил настоящий апокалипсис. Мне казалось мир вот-вот рухнет. Защитный барьер иссяк и нужно было что-то делать. Единственная, к кому можно было обратиться — это Эпплджек. Мой психолог должен был мне помочь. После этого меня посетила Твайлайт Спаркл. Подобный случай действительно был редкостью. Тяжело психически больных пони не так много в Эквестрии. Принцесса приняла решение. Для меня выделили палату в больнице. Пришлось многое обустроить и многое нужно было подготовить. Помогать вызвалась пони из службы доставки. Она смогла добыть всё необходимое и эту пони звали Сэнди Боу.
За то время мы сдружились. Докторов, занимающихся психиатрией было не так много, по само собой разумеющимся причинам. Однако Эпплджек и Твайлайт посовещались и решили пригласить одного врача. Сэнди Боу помогла привезти его из Балтимера. Этого специалиста звали Доктор Ордерли. Гений. Для которого психология была небольшим хобби, переросшим в серьёзный интерес к неизученной психиатрии. Эпидемиолог по специальности, психиатр по призванию, он сразу согласился лечить меня. Твайлайт покинула Понивилль ненадолго, в то время как Эпплджек осталась. Тем не менее, она доверила моё лечение доктору Ордерли.
У меня были приступы старой болезни, а теперь начались ещё и произвольные панические атаки. Ордерли не подпускал ко мне многих медсестёр. Одни были недостаточно квалифицированными, другие боялись «сумасшедшей пони», были и те, кто не подходил по другим причинам. Сэнди вызвалась быть моей медсестрой, однако Ордерли запретил ей под предлогом отсутствия образования, хоть доктор и жалел об этом, он боялся навредить мне.
Тогда волонтёром вызывается одна кобыла. Так и не объяснив доктору, какое у неё конкретно образование, она уверяла, что разбирается в душевной боли. Тем более, она знает, что такое потерять родителей. Доктор разрешает ей попробовать. Произошло нечто прекрасное. Я стала чувствовать себя спокойней. Прямо на глазах моё состояние улучшилось. Так меня стала лечить зебра – Тэо.
Приступов становилось меньше. Намного. Депрессия, конечно, не спадала. Хоть порой на моей мордочке показывалось счастье. Так потихоньку и шло моё лечение. Вроде бы начало получаться. Никто не знал, чего ожидать, никто не знал, что получится в конце. Однако всё пошло своим чередом. Ну, почти...
Тэо и я влюбились.
Счастливая любовь, которую я ждала. Несмотря на все эти печальные оттенки сумасшествия. Она стала моим светом, я стала её солнышком. Она оберегала меня, и затем согревалась от любви. Чувство чего-то правильного появилось в жизни. Будто так оно и должно быть. Лэмплок и Тэо. Два кусочка единого целого, наконец-то соединившиеся в самом прекрасном чувстве.
К сожалению, вскоре я начала бредить. Точнее сказать, пони начали замечать это. Тэо конечно, стала первой, кто забеспокоился. Она бы несомненно стерпела от меня много странностей, однако когда твоя любимая потихоньку уходит в себя, невольно начинаешь беспокоиться. Помимо тех проблем, что у меня уже наблюдались. Детский страх темноты вывернулся пугающей меня до безумия фобией. Какие-то глупые отрывки про двухвостых, про вирус. Я жила в другом мире всё это время. Именно так постановил доктор Ордерли.
— Не переживай, прошу тебя, — говорил он плачущей Тэо, которая обнимала меня, — она вероятно, знает кто ты такая. Возможно даже знает всех нас. Она ведь называет нас по именам, обращается к нам. Значит, и в том мире мы для неё тоже присутствуем. Просто нужно ей помочь.
— Ей будет больно?
— Нет. Меня лишь пугает, что в том мире ей больно.
Так вот я и попала на антропинокоматозную терапию.
Курс антидепрессантов не прошёл даром. Со временем у меня даже появилось желание гулять. Солнце светило в небесах. Пели птицы. Да это же мир утопии, деточка! Улыбнись, Лэмплок! Ведь ты живёшь в ней. Знаете что царит в Эквестрии? Счастье. Оно тут везде. Светится всеми существующими цветами. Звучит любой нотой в отголосках всех голосов и инструментов. Картина, написанная палитрой великой радости. Музыка, скрывающаяся в партитуре эйфории.
Прогулка тем временем продолжалась. Боу позвала меня на танцы. «Ничего шумного» сказала она. «Просто небольшое скопление пони, которые слишком погрязли в заботах». Пегаска долго уговаривала меня и, не думаю, что смогла бы это сделать, если бы затем не сказала, что хочет показать нечто особенное.
Что же сказать? Боу, ты меня заинтриговала!
Если ты идёшь к океану,
Если плывёшь через море,
Если ты лезешь по горе,
Если пересекаешь страну...
Голос жеребца звучал знакомо, а мелодия заставляла машинально цокать копытом в такт. Площадка была под милым навесом, закрывавшим нас от приветливого солнца, маленькие лучики которого весёлыми зайчиками всё-таки порой умудрялись проскакивать. Боу позвала меня. Она сидела вдалеке от площадки, на стульчике со спинкой, похожей на плетённые корзинки. Однако она была не одна – с ней сидел доктор, потягивая из трубочки напиток и кивая головой под музыку.
— Привет! – крик еле прорвался через громкую песню.
— Ты пришла! – обрадовалась Боу. Доктор скромно махнул мне копытом.
— Здесь мило! – призналась я.
— Конечно! Это же танцы! Тут весело и... Это же танцы! – развела копытами Сэнди, — тебе давно пора было отдохнуть.
— Ну нам, конечно, пришлось её немного задержать, — с виноватой улыбкой признался Ордерли, — но не будем об этом.
— Ты сказала, что тут будет... – небольшая пауза лишь смутила Боу и я решила спросить напрямую, — Что-то особенное.
— Ах! Да, помню. Только перед этим доктор хотел бы задать пару вопросов.
— Лэмплок, с каждым днём ты чувствуешь себя лучше. Видно, что лечение не прошло зря. Приступы закончились совсем, благодаря антропино-коматозной терапии. Только теперь меня волнуют твои рассказы о той Эквестрии. Ну про республику...
— Да. Конец света с потерей органов чувств. Бред сумасшедшей.
— Эй, — он положил своё копыто на моё, — никто тебя не винит. Ты пережила страшные вещи, что наяву, что в коме. Просто мы волнуемся и хотим узнать: Ты ведь в курсе, что произошедшее там с тобой — просто искажённое восприятие реальности? – я сделала долгую паузу. Доктор, который стал серьёзным, как только завёл разговор, пристально смотрел мне в глаза. Он был непроницаемо спокоен и доброжелателен, как обычно, однако всё это — лишь умелая маска, скрывавшая труднейшие мыслительные операции по анализу моего поведения. Боу замерла в ожидании. Больше она не пританцовывала и с лёгким испугом наблюдала происходящее.
— Да, конечно, — доктор ухмыльнулся, а Боу громко выдохнула и попыталась запить своё напряжение яблочным соком.
Через любые эмоции
На любой станции
Куда бы не лежал путь твой
О, дорогая, я буду с тобой
— Ну что же, поздравляю тебе с выпиской! – доктор поднял свой стакан и под дружное «Йей» чокнулся с Боу, — Сэнди, тебе слово.
— Лэмплок. Мы долго этого ждала и теперь, когда твоей психике ничего не угрожает... Посмотри вон туда.
Что-то особенное. Скорее сказать, кто-то особенная. Такие моменты заставляют терять связь с вещами вокруг. Всё движется, как эти нелепые картинки в калейдоскопе — мерцает, кружится, неуловимые события, звуки. Только она остаётся значимой и близкой ко мне. Это были очень долгие пять месяцев.
О, я буду с тобой,
Если грянут холода,
О, я буду с тобой,
Если случится беда
Нежно и достаточно крепко – чтобы показать, что не отпустит и больше не потеряет меня. Это были её объятия. Копыта дрожат и мысли опять спутались, запинаются и падают в чертогах разума и остаётся лишь всё, связанное с ней. Последнее пламя в моём темном сознании. Плачу. Опять. И буду плакать ещё, знаю. Слишком чувствительна к ней, к этой зебре, давно ставшей частью меня. Хотя, возможно, даже куда больше – я уже живу лишь одной тобой, моя любимая Тэо.
— Так жаль, что тебе пришлось пережить столько страданий.
— Я люблю тебя, — жалобные слова, что ты столь много раз слышала от меня. Что мне ещё сказать. Самая чистая и стабильная мысль в моей голове. Чувство, переполняющее меня. Это тебе нужно знать.
— Я тоже тебя люблю, — слышали я это тебя? Конечно. Большего и не хочу слышать. Твоё каждое слово сказанное мне бережно записывается и хранится в моей голове. Только вот эти слова – всё что мне нужно. Слова, в которых чувств куда больше, чем самих слов.
— Ну ладно вам, всё закончилось более менее, — позвал нас доктор, — давайте к нам. Посидите, успокоитесь. Лэмплок хоть проревётся.
— Пошли танцевать, — неожиданно говоришь ты.
— Танцы? – Отрываюсь от твоей шкурки, промокшей от моих слёз. Поднимаю заплаканные глаза на тебя.
— Тэо, действительно, — подхватывает доктор, — у бедной малышки шок. Дай ей прийти в себя.
— Закажем по стаканчику сока! Отдохнём! – Боу поднимает свой стакан к верху.
— Любимая, — ты наклоняешься к моему уху, — ты же не откажешь мне.
— Нет.
О, я буду с тобой
Чувствовать солнца лучи,
О, я буду с тобой,
Если появятся тёмные тучи
Проходим сквозь народ, далеко от доктора и Сэнди. Некомфортно. Однако ты ведёшь меня. Не могу не идти за тобой. Ничего не слышно, кроме громкой музыки. Ты оглядываешься и одобрительно улыбаешься мне. Тревоги уходят. Наконец остановились. Ты плавно прижимаешься своей шеей к моей. Двигаешься осторожно и медленно, хоть музыка быстрая и ритмичная.
— Как ты себя чувствуешь в последнее время? – спокойно прямо мне в ушко задаёшь вопрос.
— Я так рада тебя видеть.
— Любимая, — чуть настойчиво говоришь ты, — Как ты себя чувствуешь.
— Мне стало намного лучше, когда пришла ты.
— До меня. Как ты себя чувствовала?
— Было тяжело...
— Мне жаль, солнышко, — солнышко. Так ты меня называла. Нежные воспоминания с тобой, но что-то в них странное. Помимо тебя в них есть что-то. Будто тот калейдоскоп. Только тёмный и не могу вспомнить, что там, — Расскажи мне.
— Мыслей было так много. Слов так мало. Всё обрывками и всё так быстро, будто огоньки. Только ты была пламенем. Светом, что постоянно освещал мой разум.
— Сейчас?
— Мне лучше, картинок больше нет. Мысли стали спокойней. Только вот теперь, увидев тебя, почему то стало появляться... Знаешь, я просто слишком нервничаю.
— У меня для тебя подарок, — ты заглядываешь к себе в седельную сумку. Такое чувство будто и у меня раньше была похожая. Нечто странное в твоих копытах, — Это твой шарф, — накидываешь мне на шею. Мама связала его. Стало сразу спокойней. Чувствую её ласку, теперь и твою, — я его стирала однажды. Помнишь? — Красный цвет. Тёмный, густой. Страшно, — вижу, что помнишь и это правильно. Больно и страшно, я знаю, но так нужно. Мне придётся ненадолго уехать.
О, я буду с тобой
Наслаждаться нашим теплом,
О, я буду с тобой
Лежать тихим пеплом.
— Ты ведь только приехала? – протестую. Тоскливо смотрю на тебя, не желая расставаться.
— Я всегда с тобой, Лэмплок. Сохрани всё что было между нами. Знаю, что мыслей много, знаю что, они пугают. Однако они нужны тебе. Ты просто думай обо мне, ладно. То, что осталось, тот свет в твоём разуме.
— Мне так не хочется, чтобы ты уезжала. Ты бы ведь могла остаться. Ради меня.
— Я уезжаю ради тебя... – не было никаких сомнений, что нужно тебя послушать. Просто хочу находиться рядом с тобой постоянно. Хотя я готова ждать сколько угодно ради встречи с тобой.
— Смогу ли я сохранить мысли о тебе?
— Ну конечно, солнышко. Ты ведь сама однажды сказала: Никто и ничто не отнимет то время, что мы провели вместе.
Ты ушла. Призрачно растворилась в толпе, под музыку, которую окрасила в печальные оттенки. Всё вокруг потускнело. Тебя уже не было, а происходящее вокруг так и не начинало хоть что-то для меня значить. Лишь свет чувствовался в моём разуме и сердце, когда-то зажжённый тобой.
Куда бы не лежал путь твой,
О, дорогая, я буду с тобой.
— Как же здорово собраться всем вместе, — воскликнула Боу, накладывая себе тарталеток в тарелку.
«Небольшой праздник в честь твоего выздоровления». Вот собственно, что сейчас происходило.
— А как же мне приятно просто отдохнуть, — Принцесса Твайлайт Спаркл явно налегает на салат. Надо признать, это весьма мило. Было тяжело набраться храбрости, чтобы пригласить её. Я струсила, когда увидела двух стражников, сопровождавших её. Да что там говорить, саму принцессу я боюсь намного больше. С другой стороны, сейчас это был мой единственный шанс.
Было достаточно тихо. Еда уплеталась, напитки заканчивались, истории рассказывались. Пока все обходили стороной тему болезни и у меня была возможность всё ещё раз обдумать. На самом деле, я просто боялась. Всё было правильно. Если у меня получится – то моей вины здесь нет. Если не получится – то тогда ничего ужасного не произойдёт. С другой стороны, если у меня получится, меня ждут страдания и мир полный бед. В случае провала меня ждёт неопределённо долгий срок реабилитации в психбольнице.
— Думаю, самое время для торта! – неожиданный выкрик и отступать было поздно. Довольные гости разнообразными способами попытались изобразить свою радость. Скромный шоколадный тортик взгромоздился на столе. Каждому нужно было отрезать кусочек. – Теперь, когда болезнь отступила, мне так приятно смотреть на Понивилль. – нож плавно проскальзывал сквозь птичье молоко, разделяя угощенье на кусочки. – Жить в мире, наполненным спокойствием и безопасностью — не это ли и есть настоящее счастье? – Нужно было отрезать кусок и для Твайлайт. Тогда нож остановился и, зависнув вместе с моим копытом в воздухе, принялся дослушивать мою речь. – Только я вот всё думаю. Насколько же страшно было мне в том мире. А ведь он населён теми же пони, что сейчас бродят по улочкам. В том мире возможно остались те, кто был мне дорог. Там осталась та, кого я любила. Тогда то у меня и возникла мысль о том, что... Возможно! Возможно, тот мир действительно существует.
— Эм, Лэмплок, у меня такое чувство, что... – доктор попытался меня остановить.
— Я хочу знать, что не оставляю никого. Есть лишь единственный способ в этом убедиться.
Нож с шоколадной глазурью воткнулся Твайлайт в грудь. Стражники только дёрнулись и затем замерли. Холодный металл протыкал грудь бедняги раз за разом, и её кровь стекала вниз, попадая на мои копыта и смешиваясь с моими слезами. Все присутствующие мгновенно вздохнули. Для принцессы этот вздох был последним. Её тело медленно сползло со стула и затем шлёпнулось на пол в лужу крови. Твайлайт больше не двигалась.
Я попыталась вытереть слёзы и размазала её кровь по своему лицу. Ордерли, Боу и стражники не шевелились. Да и плевать на них. Это не они. Кто-то другой, но не они. Здесь всё было одним большим сумасшествием.
Так много мыслей. Сказать тяжело.
Чувствую свет и порчу. Лучи прорываются сквозь болезненную тяжесть. Сон. Битое стекло. Обжигающий ветер пустыни. Кто-то будит. Проснись. Кровь. Стрельба. Жарко. Страшно. Ткань.
— Положи нож, — прозвучал знакомый голос со второго этажа. Мой голос.
— Сейчас? Ты появилась сейчас?! – Лок. Часть меня стояла с винтовкой республиканцев в копытах. Своими ожогами она грустно смотрела на меня, — Ты была нужна мне! Почему ты не спасла меня? Почему не сказала, что всё это лишь сумасшествие?
— Потому что я его и создала. — Чего? – Ну и конечно, ты опять всё сделала неправильно. Как в Кантерлоте. Бум. Бум. Бум. Куча трупов. Ты один из них. Пони до сих пор болеют. Эквестрия гниёт и разлагается.
— Я ведь не умерла. Где это мы, к слову?
— В твоём уютном разуме. То есть, уютным он стал после моей небольшой полировки. – она переложила винтовку указывая на застывших гостей. – Знаешь, как трудно было делать пустышки? Я долго и старательно лепила их. Если других пони, что умерли до того, как ты покинула Понивилль, можно было взять из твоих воспоминаний, то вот Ордерли пришлось делать почти с нуля. Помести я настоящие воспоминания — ты бы сразу догадалась, что с тобой происходит. А так! Перед тобой раскинулся удивительно утопический мир. – Лок тяжело вздохнула. – который ты всё равно разгадала. К слову, как?
— Тэо.
— Да, конечно. Её пустышку сделать не получилось. Пришлось очень аккуратно давать тебе настоящие воспоминания о ней. В следующий раз буду осторожней.
— Не будет следующего раза. Выпусти меня.
— Чтобы мне и Лэмп пришлось переться за тобой в этот испоганенный мир?! – зло вскричала она, — Нет уж, нихрена! Мы останемся здесь. Ты будешь наслаждаться жизнью, а Лэмп наконец-то будет спасена. Бедная кобылка каждый раз смотрит на этот смрад. Ты постоянно тащишь бедняжку в самые злополучные места. Из-за тебя она вырастет такой же убийцей!
Порой забываю, что она — это всего лишь часть меня.
— Я всё слышу! – вскричала Лок, — Хоть мы с ней всего лишь часть тебя, боль, что мы испытываем, вполне себе ощутимая. Нам досталась ой какая тупая хозяйка, так что настало время взять всё в свои копыта. Стража!
Гвардейцы немедленно двинулись.
— Постой! Там ведь настоящий мир.
— Ужасный мир, — поправила Лок, — Да и с каких пор ты стала любительницей настоящего мира?
— С тех пор, как там остались все пони, что стали мне близки.
— И похоже они мертвы, Лэмплок, — в её словах не было злости на этот раз. Ей от осознания этого факта было печально также как и мне, — ты всё ещё забываешь, что я лишь часть тебя. Ты просто с катушек слетишь, если она умерла. Что-то и так произошло с твоим разумом, Лэмплок. Болезни больше нет. Потому я и смогла выйти. Только что, если ты получила непоправимую травму? Что, если ты не сможешь полноценно жить. Ты ведь чувствуешь такой же калейдоскоп, что и я?
— Да.
— Только куда сильнее. Потому и нужно удержать всех нас здесь.
— Подумай, что если с телом что-то случиться?
— Мы лежали так долго и пока ничего не случилось.
— Нам нужно помочь тем, кто остался. Ты ведь часть меня! Ты хочешь этого также.
Лок опустила взгляд вниз. Теперь то я знаю, из-за кого у меня постоянные сомнения. Неужели часть меня хотела остаться здесь? Там ведь Тэо. Мне казалось, что ни одна клеточка меня не может и подумать о таком. Лок была нашей с Лэмп покровительницей. Частичка меня, запертая глубоко и на долгие годы. Всё это время она терпела боль, предоставленную для меня. Хотя, даже думая об этом, не представляю, как она может хотеть остаться здесь.
— Ладно,- наконец произнесла Лок с тяжёлым вздохом. Стража... Ведите её в больницу!
Схватив нож в зубы, я отскочила в другой угол комнаты, так, чтобы Лок не могла прицелится в меня. Два коренастых стражника с невозмутимыми мордами двинулись на меня. Ох, как же мне не нравится это. Теперь то я вспомнила, чем мне не нравился тот мир. Чрезмерная жестокость тех, кто желает меня убить. Такое было постоянно. День изо дня, противостояние тем, кто меня ненавидит и желает распотрошить мой охладевший труп.
Стоп. Не сомневайся.
Входная дверь с хлопком раскрылась, с треском ударяясь о стену. Позади стражников в дверном проёме показался силуэт кобылы. Раздался звук битого стекла и комната заполнилась густым дымом.
Если меня пришёл кто-то спасти – то сейчас самое время.
— Я слышу тебя, сука! – ох, это просто жуть. Ты можешь хотя бы не стрелять! – Ты будешь жить счастливо, хочешь ты того или нет! – Лок решила подстрелить меня, во чтобы то не стало. Приходиться впопыхах бегать по всей комнате, дабы она не обнаружила меня.
Неожиданно кто-то взял меня за ноги спереди. У меня почти получилось отбрыкнуться как вдруг послышался голос, который так хочется слушать.
— Нужно выбираться.
Свежий воздух, который оказывается был всего лишь в моём воображении, наполнил мою грудь. Не было вкусов, ни запахов. Лок была достаточна умна и делала акцент на цветах и звуках. Как же много я не замечала и теперь хотя бы знание того, что со мной на самом деле, давало мне каплю спокойствия.
Точно также, как и она.
— У тебя не получалось прийти раньше? – тихо спросила я.
— Нет, — ответила Тэо, поправляя сумку со склянками, — пыталась, однако что-то удерживало меня. Даже когда мы встретились, так хотелось кричать о том, что тебе нужно спасаться и вместо этого лишь пару намёков, — переполненная чувствами, я кинулась к ней с объятиями. Зебра лишь легонько прижала меня к себе, после чего отпустила, — Я всего лишь твоё воспоминание, Лэмплок.
— Мне было так одиноко.
— Как и всегда. Нам нужно торопиться.
— Мне казалось, воспоминание о ней будет нежнее, — зебра после этого улыбнулась.
— Так и есть. — она потёрлась своим носом о мой, — Просто сейчас нужно спасти тебя.
Неожиданно что-то сильно ударило меня сбоку и бок начало невыносимо жечь. Деревянная стенка моего домика пыталась сделать лучше и смягчить мой удар... Однако, это не помогло. От стремительного соприкосновения с деревом все мои внутренности всколыхнулись. Твайлайт Спаркл — живая и здоровая, ехидно улыбалась, нависая надо мной в полёте. Её крылья размеренно рассекали воздух, поднимая принцессу. Вот оно какое. Моё настоящее воспоминание о Твайлайт.
И вдруг заиграла музыка, что столь давно не ласкала мой слух. Вопящая сирена. Небо заполнилось республиканскими вертолётами и повсюду задребезжал воздух, раздираемый звуковой волной взрывов. Огонь. Пламя. Мясо. Дым. Лок управляла моим сознанием. И тем не менее, полной власти над ним не имела.
— ДУМАЛА, МЕНЯ ТАК ЛЕГКО УБИТЬ! – громогласным голосом Твайлайт смогла перекричать даже сирену. – ТЫ ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕПЯТСТВИЕ НА ПУТИ К ГАРМОНИИ!
— Тэо, что нам делать? – зебра подала мне копыто.
— Ты должна вспомнить, Лэмплок. Кого-нибудь, кто хочет и может победить Твайлайт.
Рог Твайлайт угрожающе засверкал. Казалось сейчас она просто хочет стереть меня в порошок. То есть, в буквальном смысле. Но кто мог бы спасти нас. У меня не было знакомого аликорна, хотевшего остановить Твайлайт. Я прижалась к Тэо, опираясь на стену своего дома и Твайлайт выпустила в меня луч магии.
— ЧТО? – фиолетовая энергия так застыла в воздухе перед моей мордочкой. Мы с Тэо поспешили отойти оттуда и, затем луч магии вонзился в дом, испепеляя стену.
— Ты заблуждаешься, Твайлайт, — заслоняя собой солнце и широко раскинув крылья, на землю спустилась аликорнша. Принцесса Луна, как я могла о ней забыть? — я задержу её, — Не любила воспоминания о прошлом. Прям терпеть не могу. Однако похоже, они всё-таки могут пригодится.
В гневе заметав в нас молниями, Твайлайт вскричала и вцепилась в схватку с Луной. Республиканцы уже были в городе. Прямо как в тот день, когда вспыхнул вирус. Видеть всё это опять. Осознавать, что ничего не можешь сделать.
Или могу?
Небольшой патруль республиканцев забежал в дом с криками, выкидывая от туда жильцов. Солдаты поставили их к стене и велели не двигаться.
Небольшая группа пони оказалась прямо напротив повозки.
— Стоять! Стоять на месте! — солдат с повозки крикнул это столь громко, что даже я смогла его услышать. Но вот те пони не захотели его слушать.
Я смотрела на ярко фиолетовую кобылку. У неё была красивая грива с завитушками. Её хвост покачивался из стороны в сторону. Отсюда было не разглядеть цвет её глаз. Кьютимарка была похожа цветок, но я не уверенна... Она стояла там...
Только теперь я знала, что нужно делать.
С сумасшедшим криком галопом двинулась на республиканцев и произвела фурор. Ошалевшие пони бросились врассыпную, а солдаты даже не успели среагировать. Копыта вцепились в пулемётчики и мы с ним выпали из повозки на пыльную землю. Казалось, сейчас у меня получилось бы загрызть сволоту заживо. Однако, как только холодное дуло ствола припало к затылку, пыл сразу умерился. Раздался выстрел. Тем не менее, мои мозги были на месте и не превращены в кашу. Тэо отбросила пушку и левым копытом переломила кости противника. Два республиканца позади откашливались от едкого дыма из ещё одной склянки зебры.
Отвлекаться на всё это явно не стоило. Пулемётчик уже бил мою мордочку, с каждым ударом втаптывая меня в асфальт. Коварным ударом напуганной кобылы я обезвредила республиканца. Тот сжал задние ноги и повалился на землю. Мне тоже было больно. Винтовка в паре шагов от меня казалось столь сложно достижимой целью. Тогда солдат, явно на меня разозлившийся, схватил меня за ногу. Усталость не позволяла мне что-либо сделать. Нервно дрыгнувшись, заднее копыто слегка задело двухвостого, а переднее вяло тянулось к винтовке. Тут нервы в задней ноге жалобно взвизгнули. Меня полоснули ножом. Республиканец попытался встать на ноги, чтобы уже наверняка убить меня. Боль подарила мне немного воли и в жалком рывке моё копыто наконец достало до винтовки. Перевернувшись на спину, я с кровожадной улыбкой прицелилась в республиканца. Тот замер в ожидании того, что произойдёт, чуть не выронив нож изо рта. Копыто медленно потянуло спусковой крючок.
Да ладно!
Оружие беспомощно щёлкнуло, и в глазах солдата появилось прежнее желание выпотрошить меня. Так же беспомощно ружьё было откинуто в республиканца и похоже, лишь больше разозлило его. Тут пулемётчик получил сокрушительный удар по ногам. У Тэо был собственный стиль. Она быстро переламывала моим обидчикам кости и вытаскивала меня из опасностей. Я со спокойствием выдохнула из себя весь испуг и поскорей убралась отсюда, следуя за зеброй, в который раз спасающей моё бренное тело и напуганный разум.
— Лэмплок, — остановила меня зебра, — ты ведь помнишь, что это всего лишь твои воспоминания?
— Да. – НЕТ. Совсем забыла об этом. Всё это было так... Захватывающе. Что ты делаешь, Лэмплок? Ты не могла их спасти и теперь не можешь. Весь мой шарф вымок в кровавой реке, когда-то растекавшейся по улицам Толл Тэйла. Слабое отражение в разбитых окнах кафе имени Селестии показало меня. Маленькую пони, виновато топчущуюся в красной жидкости, трусливо поглядывающую вокруг. Столько раз всё с треском проваливалось и приходилось уносить ноги. Я была слишком трусливой.
Громкий звук и такая же громкая боль. Мою правую ногу просто оторвало. С плачем я схватилась за то, что осталось от колена. Мою ногу оторвало! Ногу! О, небеса. Как же больно.
Течение кровавой реки чуть не унесло меня за собой. Пришлось хромать в кафе. Мебель уже была опрокинута. На самом деле здесь никого не было. Всё это были лишь искажённые фрагменты сознания. Как и половина моей оторванной ноги. Однако боль чувствовалась как настоящая. О, Селестия, не могу смотреть. Столько трупов и израненных тел видела, а теперь, когда мне разорвало ногу, смотреть не могу. Прямо кость... Ой! Как же мне больно! Кровь хлещет. Вообще всё было в крови. Откуда её столько в моём воображении?
Хочу кошечек вместо мёртвых. Бабочек вместо пуль.
Тэо пыталась, что-то сделать. Она паниковала, прямо как тогда, когда меня зарезали.
Ауч, ауч, ауч, ауч...
Жидкость из её склянки неприятно зашипела на моей ноге. Кровотечение было остановлено, однако идти теперь будет куда сложней.
— Ты ведь не считаешь себя героем? – Лок с солдатами республики стояла в конце улицы. Лица двухвостых были словно размытое пятно. Взглянув на вывески магазинов, я обнаружила тоже самое в большинстве случаев. Теперь Лок не тратила свои силы на проработку окружения и всё забытое приобретало действительную форму. – То, что тебя подстрелили, лишь показывает твою трусость. Ты ничтожество. Не ничтожней других. Но то, что ты пытаешься возвысить себя, делает тебя ничтожной. Ты ничего не умеешь. То, что твоя ущербность позволяет нам убивать, ничуть не красит.
— Ты такая же трусливая, как и я.
— Мы с тобой одно и тоже! Ты борешься с самой собой, Лэмплок! Ты представляешь насколько, — Лок обвела копытом весь происходивший кошмар, созданный для того, чтобы удержать меня, — ты боишься уходить. Чтобы просто выйти за порог дома, ты прилагала фантастические усилия!
— Я всё равно пойду, — именно, идти не получалось. Шаги довались с невероятными усилиями. Было страшно и больно. С перевязанного колена опять начала капать кровь. Опираясь на Тэо, я пыталась двигаться дальше в неизвестном направлении, как вдруг королевская гвардия перекрыла другой конец улицы.
— Пошли со мной, Лэмплок, — нежный голос Эпплджек заставил меня повернуться и растаять. Она была моложе, чем теперь. Такой, какой я её запомнила, как психолога. Рыжая пони протягивала мне копыто и выражение её мордочки нежно просило меня согласиться. – Тебе нужна помощь. Тебе нужно лечение.
— Я твоё лечение, — сказала Тэо.
— Всё, что ты захочешь, Лэмплок! – вскричала Лок. – Только согласись! Ты умрёшь в том мире. Боль и тлен всё, что тебя там ожидает. Ты думаешь, что сможешь кого-то спасти? Всё, что находится здесь – это твои воспоминания. Ты где-то видишь светлую Эквестрию? Видишь тут счастье? – часть меня Ты лишь приносишь больше страданий себе.
— Тебе нужен доктор. – прошептала Эпплджек.
Доктор. Мне нужен доктор.
Прямо передо мной приземлилась повозка, укрыв меня от взгляда Лок.
Да ладно.
— Кавалерия прибыла! – наконец-то на тебе нет этой дурацкой кепки. Боу задорно вильнула бантиком на кончике хвоста.
Стоило лишь вспомнить их. Двери фургона раскрылись и из них выскочил доктор. Доктор Ордерли.
— Забирайтесь, — он протянул мне копыто помогая взобраться, — гляжу, ты тут опять пыталась сделать что-то сама? – абсолютно неуместное и ехидное замечание по поводу того, что моё запястье потерялось по дороге каким-то образом смогло поднять мне настроение. Это был настоящий Ордерли.
— Пыталась. И разумеется, опять облажалась.
— Пытайся дальше. — единорог дружески улыбнулся, — Однажды получится.
— Это всё очень трогательно! – верещала часть меня с улицы. Все, кто был в фургоне, высунулись в окно. Пони с ожогом в окружении всех этих солдат, выглядела как очень жалкий напуганный диктатор. Возможно, другим она и внушала страх, лично мне было жаль. Я знала, что диктатор из меня никакой. Серьёзно, не стоит личностям, ущемлённым в детстве давать власть. Обидно лишь осознавать, что часть меня действительно хотела этого. – Теперь опомнитесь! Мы разнесём вашу деревянную посудину в клочья!
— Кстати, почему нельзя было появится на «Персэпшэне»? – укоризненным шёпотом обратилась я к доктору после того, как пригнулась.
— Про что вспомнила, на том и прилетели, — шикнул он в ответ.
— Сдавайся, Лэмплок! – устало, будто на последнем издыхании, прокричала Лок.
— Уже несколько раз тебе говорила и скажу ещё раз. Нет, Лок. Я должна выбраться, чтобы помочь другим.
— Как пожелаешь. — Лок опустила голову. Похоже ей это всё надоело также, как и мне, -Целься!
Республиканцы подняли винтовки на наш шаткий фургончик. Вторя действиям солдат, единороги королевской гвардии угрожающе сделали шаг вперёд. Выглядело это всё абсурдно. Попасть под перекрёстный огонь с магией и свинцовыми мушками в своём собственном сне — дело не столь конечно ужасающее, как могло бы то быть наяву. Неужели всё это — лишь безумное искажение всего пережитого? Здесь тогда наверняка должен был быть дождь. Уверена, он где-то тут есть. И цвета. До того как полились кровавые реки, здесь всё было так ярко. В моём настоящем сумасшествии много зелёного света и чёрно-белых полос, переливающихся в скромном пепельном цвете.
— Ей лишь осталось крикнуть «сопротивление бесполезно» и можно начинать фуршет. — ухмыльнулся доктор, — Не хочешь попытаться опять что-нибудь сделать? – обратился он ко мне?
— Что? Нам явно нужна чья-то помощь. – мои ушки поникли, пока я оглядывала всех пони, что хотят покрошить нас на куски. Боу показывала им все оскорбительные жесты, которые она только знала. Стоит отметить, что они были на удивление невинными.
— Ну может нам помогут те, кого однажды выручили мы.
— Как они это сделают? – да и есть ли кому? – К тому же пони, которым я протянула копыто помощи, не так много. Нужно было действовать более самоотверженно. Всё, что получилось у меня – это устроить из двух городов кровавые водопады.
— Такое не у каждой пони получится. — заметил Ордерли и под моим расстроенным взглядом решил сказать что-нибудь ободряющее, — Лэмплок, все мы знаем, как тебе нравится драматизировать. Ты имеешь на это полное право, только прошу, оставь это до того времени, как мы тебя вытащим отсюда...
— Сопротивление бесполезно!
— Да она издевается... Просто попытайся вспомнить тех, кому ты помогла. Поверь, такие пони есть.
Всё, что происходит в жизни, как-то влияет на нас. Не так ли? Просто вспомни тех, чью жизнь ты умудрилась сделать легче. Хоть бы такие пони были...
— Пли!
Спрятаться в шёрстке Тэо, прижавшись к ней мордочкой – всё, что пока что пришло в голову. Она была как всегда гладкой и тёплой. Как же мне не хотелось всё забыть. Опять потерять себя. Все эти реки крови и кошмары прошлого – это не только боль. Это путь, который был пройден. Он сформировал меня и создал такой, какая я есть. Потерять всё это значило самое страшное – потерять тех, кто рядом со мной. Потерять её — вот что было страшно. Я обещала ей, что произошедшее между нами никто не отнимет. И сейчас часть меня хотела уничтожить всё это лишь для того, чтобы облегчить своё существование. Поэтому мне нужно было выбраться. Попробовать опять. И так пока не получится. Лучше терпеть боль и жить в мире, наполненном печалью, чем потерять любовь.
Надеюсь, если выберусь и буду опять заперта в собственной летаргии, то хотя бы смогу вспомнить тех, кому помогла.
Пули и магия посыпались на нашу повозку. Думаю у этих тварей хватило чести не стрелять по бедной пегасочке. Деревянные стены с одной стороны превратились в решето, с другой начали плавиться. Лок тянула. Хотела, чтобы я сдалась сама. Нет уж, эгоистичная часть меня. Тебе придётся придумать что-нибудь получше.
Замечательно. Теперь, когда она услышала мои мысли, думаю, республиканские танки на подходе.
Стоп.
Домик слева от нас изрыгнул из себя железную махину, проломившую каменную стену. Башня танка угрожающе косилась в сторону нашей повозки, как вдруг развернулась на республиканцев. Громаднае стена металла проехала вперёд и укрыла нас от республиканцев. Выстрелы прекратились. Точнее, они были нацелены на танк. Пули упорно пытались пробить броню и со звонким лязгом отчаяния отскакивали.
Крышка люка откинулась и показалась голова пони. Розовая пегаска подмигнула мне и быстро залезла обратно. Та самая кобылка из деревушки около Рэйнбоу Фоллс. Танк прибавил ходу, гоня солдат подальше от нас.
— Почему она на танке? – удивилась Тэо.
— Ну, про что вспомнила, на том и приехала.
Единороги похоже оклемались из изумления и продолжили плавить наши стены. Самое время вспомнить кого-нибудь ещё.
«ХЭЙ!»
Громкий старческий крик раздался из-за поворота. Орава ковбоев в предводительстве с шерифом Эпплузы сердитыми глазами уставилась на королевскую стражу. Не сказать, что они были угрожающей силой для королевской гвардии. Только вот будет ли гвардия со всей яростью отбиваться против собственных граждан? Мне почему то помнилось, что нет. Хотя нас гвардия частенько пыталась остановить...
Южане с криками накинулись на стражники. Те нелепо пытались отбиться от разъярённой толпы. К сожалению, с республиканской армией такие трюки пока не прокатывают. Иначе война бы закончилась очень быстро. Страшно подумать о том, как двухвостые разбираются с несогласными в своей стране.
За витриной разрушенного магазина скользнул тёмный силуэт. В общей суматохе его мало кто замечал. Приглядевшись получше, можно увидеть, что за таинственной фигурой словно тень тянутся два хвоста. Двухвостый остановился, вскинул винтовку и, казалось, замер в бездействии. Винтовка легонько дёрнулась, а к общей полифонии добавился ещё один краткий, но звонкий звук стрельбы. Высунув мордочку из магазина, мне показалася голова пони поверх которой был одет шлем. Пыль тихим туманом слетала с плаща, когда он двигался. Тот самый снайпер из Эпплузы.
— Похоже, с тем кто тебя подстрелил он разобрался. – подытожил доктор, — Боу, ты там жива?
— А ты волновался? – игриво отозвалась Боу.
— Ага, как на иголках сидел, — монотонно пробурчал Ордерли, — Давай, маши крыльями и уноси нас отсюда!
Сэнди разбежалась и затем подняла повозку, которая разваливалась на части, устремляясь к облакам. Выше и дальше от всей битвы, что происходила там внизу и одновременно в моей голове. Мы были уже далеко, однако звуки выстрелов продолжались, и слышались они не из Понивилля. С потолка повозки начал сыпаться песок и кроме меня этого никто не замечал.
— Куда мне лететь-то?
— Действительно. — единорог призадумался глядя в окно, — Как же нам тебя разбудить?
Также, как я обычно просыпаюсь от кошмаров...
— Нам нужно лететь ко мне домой, — все в повозке вырвавшись из задумчивого оцепенения, посмотрели на меня.
— Он почти разрушен, солнышко, — осторожно проговорила Тэо.
— Что, если этот дом тоже просто пустышка, созданная Лок? Ведь она могла решить, что мои родные воспоминания о доме вызовут не те эмоции, что ей нужны, – затараторила я из-за придуманной идеей.
— Вполне возможно, — согласился доктор и затем хмыкнул, — а где же нам тогда искать подлинные воспоминания о твоём доме?
Звук чириканья привлёк наше внимание. В проёме окошка сидела маленькая белая птичка. Она перепрыгнула через углубление, оставленное пулей, и, опять чирикнув, уставилась на нас.
Да ладно.
Та самая птичка, что я спасла в Рэйнбоу Фоллс.
— Боу! – высунувшись из окна закричала я, — Следуй за белой птичкой.
— Чего!?
— Она нам поможет!
Нельзя было не улыбнуться столь милому созданию. Пташка после этого вылетела из окошка и устремилась показывать путь. С глупой улыбкой я бы так и смотрела ей вслед, если бы не ощущение того, что кто-то на меня пристально смотрит. Доктор с полным недоумением и тихой боязнью округлял свои глаза.
— Слишком странно?
— Не то слово. Даже для тебя.
Мой дом оказался за пределами Понивилля. Он был около горных массивов с верхушками, покрытыми снегом. Порой оттуда спускался прохладный ветерок, нежно качая раскатистые ветви дуба, стоявшего около небольшого озера, в которое, журча и поблёскивая, стекали небольшие речушки.
— Что это за место, Лэмплок? – Тэо здесь, похоже, понравилось. Она с интересом и лёгкой улыбкой оглядывала окружение. У меня на щёчках выступил румянец.
— Это место, в котором я мечтаю жить, — прозвучало моё признание полушёпотом.
— Ты никогда не рассказывала мне об этом.
Оу... Ну... Такое дело... – наверное стоило бы.
— Не парься так, — бросил доктор, — она твоё воспоминание. Когда найдёшь Тэо, расскажешь ей это сама.
Всё моё нутро будто провалилось. Голова опустилась, а тело, с трудом державшееся на трёх ногах, упало на землю.
— Что, если вы уже умерли? — Тэо опустилась возле меня. – Вдруг воспоминания — это всё, что у меня осталось? – моя голова легла на её копыта. Зебра ничего не говорила и просто перебирала мою гриву. Столь желанные прикосновения и чувство до боли знакомое. Странное и необычное, хоть и знаю, что когда-то чувствовала подобное. Вроде поднимает меня к свету и в тоже время плотно прижимает к земле. Глаза заливаются жгучей болью.
Нет.
Я просто боюсь её потерять. Так и найти её.
— Никто и ничто не отнимет то время, что мы провели вместе, — её слова тихо уходили в горы, проскальзывая около моих ушей.
— Да, так я тебе и сказала перед смертью.
— Ну и как? Тебе самой стало легче от этих слов?
— Да. Но проблемы это не решило.
— Правильно. Именно поэтому я вырвала твою душу из твоего тела. Ты могла умереть или окончательно сойти с ума. Всё могло пойти не так, как нужно и я бы потеряла тебя. Тем не менее, я всё равно попыталась. Я всегда буду ждать, солнышко. До встречи с тобой ждала тебя, после встречи мне приходилось порой ждать тебя. И даже после смерти буду ждать, пока мы соединимся. Только вот лишь одна мысль о том, что есть возможность спасти тебя, направила меня. Со страхом в сердце, Лэмплок, совершаются самые необычайные вещи, ради любви, — её зелёные осколки души глянули в мои глаза, — У тебя есть возможность рискнуть всем, чтобы найти меня.
Её щека прижалась к моей, даря ту приятную энергию, что отдают нам наши возлюбленные. Она была всего лишь воспоминанием, зато она вселяла в меня надежду и веру на то, что у меня получится. Три ноги с трудом упёрлись в землю.
— В дом мне придётся идти одной.
— Лэмплок! – позвал доктор и его отчётливое эхо громогласно прокричало моё имя, — мир мог измениться с тех пор, как ты впала в кому. Гармония ослабла, и теперь неизвестно, кто правит бал. Могу лишь догадываться, что случилось после Кантерлота, и выводы не очень радостные. А, как ты знаешь, мои догадки часто верны.
— Удержи в себе всё то, что отличает нас, пони, от республиканцев, — попросила Боу, — Если вдруг Эквестрийцы стали такими жадными и жестокими, как уверяла нас Луна, кто-то должен будет оставаться нравственным маяком. Хотя бы для нас, если сможешь отыскать.
— Найди то, что осталось, — Своим копытом Тэо ласково смахнула мои слёзы, — Найди и помоги.
Мне хотелось разрыдаться и кинуться к ним в объятия и никуда не уходить, однако воспоминания о них лишь больше воспламеняли во мне желание отыскать их всех живыми и невредимыми. Сделать всё, чтобы помочь им. Как всегда я была напугана даже больше, чем когда-либо. С каждым разом становилось всё страшней и страшней. Однако и кидалась в пасть страха я всё с более сумасшедшим рвением. Пламя боязни обжигало меня и терзало, оставляя неизлечимые ожоги, которые были моей наградой за каждый такой рывок, за каждый раз, когда у меня получалось поднять своё израненное тело и направить свой искалеченный разум, чтобы идти дальше.
«Убийца»
«ТЫ»
«Спаси ЕЁ»
«Вера»
«Терпение»
«УБИЙЦАУБИЙЦАУБИЦА»
«СВЕТ»
Все эти милые надписи до сих пор кровавыми чернилами тихонько стекали по стенам моего дома. Это было напоминанием. Куда бы я не поселилась, хоть в место своей мечты, всё эти кошмары будут сопровождать меня. Нигде не спрятаться от того, что было мной сотворено. И рядом посреди этого смрада проблески света. Небольшие лучики из задворок моего сознания. Дают мне указание и путь, которому ещё можно следовать.
Скрип. Дверь раскрывается и дома темно, как ночью. Прохожу чуть дальше, и она сама захлопывается. Из промежутков между досками на потолке тихонько сыплется песок. Он миниатюрными барханами собирается на полу. Нужно пережить кошмар, чтобы проснуться. Тихонько прихрамываю вперёд к песку. Из слоя песчинок торчит чья-то нога. Раскапываю и вижу республиканца. Он уже мертв. Осталось подняться наверх...
— И что дальше?
— Ты.
— А кого ты ещё ожидала увидеть здесь? – Лок. Ох уж эта её манера наигранно разговаривать, — Лапонька, я даже пока что переодеваться не начала, — может хватит читать мои мысли? – они у нас общие. Не забывай. Мы вообще одно целое.
— Нет. Ты лишь часть меня.
— Ой, посмотрите-ка на неё. – будто сюсюкаясь проговорила она, — Маленькая пони решила, что Лок это самое плохое, что в ней есть. Ну да. – Лок усмехнулась, а затем попыталась успокоиться, но вместо этого лишь пуще рассмеялась, — Со стороны, наверное, так и выглядит. Злая пони с уродливой мордочкой, которая пытается остановить добрую альтруистку. — она выдохнула и серьёзно сказала, — Мы ведь обсуждали это. Я та самая часть тебя, которой не безразлично, что будет с тобой. Самоотверженно терпела боль все эти годы. От болезни, от стрессов и твоей хронической депрессии. Меланхолия — твой образ жизни. Представь какого мне. Каждый твой плач отзывается во мне разрыванием сердца. И я бы терпела эту боль для тебя дальше. Иди веселись! Спасай других, страдай сама! Только ведь ты умрёшь, если Тэо мертва. У тебя просто душа не выдержит. Психика сразу сломается, каждый нейрон отзовётся нестерпимой болью.
— Без неё меня всё равно ждёт смерть. Просто медленная, — песчаный ливень осыпал её тело. Винтовку она не опускала. Инстинкт самосохранения весь день старался прикокошить меня и теперь даже её установки дали сбой. Всё моё идиотское нутро каждую секунду сомневается в самом себе. Даже столь базовые вещи.
— Ты ведь знаешь, как выйти отсюда, не так ли? – Прохрипел её голос. Ушки Лок дёрнулись, сбрасывая с себя песок и нос кратко шмыгнул. Какое бы она решение не приняла, она уже это сделала. Остаётся лишь ждать и тянуть время, — Ты так и не ответила на мой вопрос. Что дальше?
— Обычно ты мне с этим помогала, — даже отскочить не получится. Мои три ножки неуклюже засасывались всё прибывавшим песком.
— Больше я Лэмп убивать не буду. – виновато прошептала она, — Я нашла решение, Лэмплок. Теперь мне известно как её спасти. Как спасти тебя.
— Ты можешь ошибаться, — чтобы ты там не решила, не убивай меня, Лок. Не надо.
— Ты права. — она опустила ружьё, позволяя мне выдохнуть, — Ведь чуть не стрельнула... – шокировано произнесла она, — Разумеется, я могу ошибиться. А что ты делаешь, когда можешь ошибиться? – с ухмылкой спросила она.
— Лок, не надо.
— Правильно. — зло прорычала она и опять прицелилась, — Ты, как упёртая сука, всё равно попытаешься!
БАХ.
В грудь будто молнией ударило. После выстрела прогремел и мой крик. Удержаться на ногах не получилось и, закашливаясь кровью я шлёпнулась, запутываясь в этом зыбучем песке, который был уже по всему дому. Попытки отползти привели лишь к тому, что моя кровь разбрызгалась ещё больше.
— Страшно, да? – Лок копытом, грязным от песка, сковырнула рану, заставляя меня рыдать от боли, — Там будет намного хуже, Лэмплок! Я спасаю тебя. Оберегаю от того, что может случиться. Ты даже не представляешь как быстро всё может пойти не по плану.
БАХ.
Ещё как представляю.
Её кровь и ошмётки головы забрызгали моё лицо. Мой инстинкт самосохранения только что скончался у меня на копытах. Осмысленную деятельность пока что было вести сложно, поэтому всё, что получалось производить — это всхлипывания и слёзы.
Нужно собраться.
Остатки её серого вещества медленно убирались моим копытом с мордочки. Как же противно, блин. После того, как тело Лок было отброшено, обнаружилась одна неприятная вещь. Ходить было до сих пор сложно. Меня только что пристрелили, да и ноги одной не было. И, хоть это объясняло мою бесполезность, легче от этого не стало.
— Тебе помочь? – раздался трепещущий голосок с лесенок. Маленькая пони, так похожая на меня, держала в копытах винтовку.
— Лэмп, — о нет.
— Ты должна поторопиться, — жалобно запричитала она. Песок сыпал всё сильнее. Это был уже не ливень, а водопад, настоящий песчаный шторм. Пол начал скрипеть.
Маленькая пони бросила винтовку и подбежала ко мне. Заботливо она подняла меня и потащила на второй этаж. Вдруг доска треснула и задняя нога провалилась и утягивалась вниз вместе с песком. Маленькая пони со слезами на глазах тянула моё умирающее тело, пока наконец не вырвала из лап смерти.
— Почему ты убила её?
— Разве это неправильно? – испугалась малышка. Мне уже хотелось ответить на отрез отрицательно, как вдруг та часть меня, воплощающая в себе ту гармонию, что была в Эквестрии, которую мы с Лок так боялись потерять, сказала то, что ввело меня в ступор, — Ведь я спасла тебя. Разве это не правильно?
Мне было нечего было сказать. Песок медленно пробирался за нами по следам копыт. Будто плохие мысли, копящиеся в голове, он пробирался во все уголки моего дома.
— Ты должна стараться искать другой путь, Лэмп, — с трудом выговорила я. Маленькая пони бойко пнула дверь родительской спальни и затащила меня внутрь.
— А что, если другого пути нет? — нервно подбирая слова, проговорила кобылка, пока закрывала дверь, — как у тебя сейчас.
На прикроватной тумбочке стояла лампа. Та самая лампа, которой Лок сжигала Лэмп. Я испуганно взглянула на маленькую кобылку. Она с глазами, полными испуга, глядела в ответ.
— Это единственный путь спасти тебя, — её голос напуганный до глубин души, звучал так самоотверженно. С каждой секундой моя смерть была ближе. Нужно было делать выбор, а мне удалось лишь зареветь. В её глазах дрожали слёзы, сама она тоже дрожала, однако маленькая пони держалась так упёрто в своём желании сгореть, чтобы спасти меня.
— Как я могу убить тебя? – дверь уже не могла удержать песок. Он медленно заползал, напоминая о том, что нужно выбирать.
— Ты не уничтожишь меня. Разве может что-то уничтожить всё добро в пони. Конечно нет, — она опустила ушки, и одна слезинка всё-таки вырвалась из её глаза, — Просто немного ожогов на твоей доброте.
— Разве могу я пожертвовать тобой? Неужели Лок была права и нужно остановиться.
— Не лучше ли страдать самой, чтобы спасти других? — она убеждала меня. Часть меня была лучше, чем я сама. Светлая сторона меня, — Ну, или хотя бы спасти свою любовь.
Свет в лампе тихонько дрогнул, когда я взяла её в зубы. Слезы тихонько скатывались по стеклу, сквозь которое огонёк светил на Лэмп, закрывшую глаза от страха.
Пытаться можно постоянно. Каждый раз поднимать своё обожжённое тело и бросаться в схватку со злом. Бить копытами в огромную стену несправедливости, пытаясь остановить её, чтобы она не раздавила нас. Идти за светом, не смотря на отказывающие ноги. Даже если ты проиграешь окончательно. Сгоришь, пытаясь светить другим. Становится комфортней от мысли, что то, что останется после меня, получит хотя бы небольшой шанс.