Продолжение стэйблриджских хроник
Глава 28. Целебные силы
Будущее Кристальной Империи зависит от сомнительной медицинской процедуры и не менее сомнительного лекаря...
— Как это возможно? – Шайнинг Армор почти прижимал Соубонс к стене больничной палаты. Она прекрасно понимала его эмоциональное состояние, но помочь ничем не могла. У неё не было ответа. – Как маленькая ранка на крыле может убивать мою жену? Как она может… что она там может?
— Дренировать жизненные показатели, – подсказал Краулинг Шейд, сидевший возле мониторов, по которым медленно ползли кривые линии жизненных показателей принцессы Кейдэнс. Если бы бэт-пони прижал к краю экрана линейку, то уже намерил бы падение светящихся линий в полсантиметра.
— Как такое возможно? – почти простонал принц Кристальной Империи. Он задавал этот вопрос по нескольку раз в минуту, и с каждым повторением отчаяние в его голосе слышалось всё отчётливее.
— Мы пока не знаем, – пришла на выручку коллеге Дресседж Кьюр. Ради выполнения своего долга она временно оставила без внимания собственные травмы и ранения.
Шайнинг Армору позволили остаться в палате при условии, что он будет сидеть тихо и не лезть под копыта, но он, похоже, напрочь забыл про данное обещание. И его бы давно следовало выставить вон, накачав успокоительным, но на кровати, опутанная проводами, без сознания лежала его беременная жена, а вся Империя готовилась встречать возможную катастрофу, причиной которой должна была стать кружащая в небе кристаллическая тварь. В таких условиях до соблюдений формальностей никому не было дела.
— Что может быть такого в этом ноже? Проклятье какое-нибудь? – Шайнинг бросил полный ненависти взгляд на полку с медицинскими инструментами, на которой лежали четыре кинжала с чёрными кристаллами в рукоятях. Три, не носивших следов крови, Дресседж Кьюр сняла с тела кристальной командующей.
— Скоупрейдж при вас эти кинжалы дважды проверил, – напомнил Краулинг Шейд. – На всех частотах спектра. Магии не нашёл. Кислотный баланс проверили на всех клинках. Яда нет. Вы сами цвет индикационной бумажки видели.
— Видел, – печально признал Шайнинг Армор. И поправил выбившийся локон в гриве супруги. – Пожалуйста, я не хочу тебя терять… – прошептал он.
Дресседж Кьюр скривилась и копытом погладила повязку, наложенную на место, куда ткнулся арбалетный болт. Рана была обработана и профессионально зашита, несмотря на дефицит времени, но при этом продолжала мучительно ныть, и боль постепенно усиливалась. Но болеутоляющие Дресседж Кьюр не пила, стараясь сохранить разум в ясности. Тряхнув гривой, она бросила короткий взгляд сначала на мониторы, затем на Шайнинга и двинулась вокруг операционного стола, словно проверяя крепления датчиков.
— Ваш прогноз? – тихо спросила она у Соубонс, когда как бы невзначай оказалась рядом.
— Учитывая показатели… Если вас в скором времени не осенит очередная гениальная догадка, то прогноз неутешительный.
— А в случае, если мы не сможем спасти… Каковы шансы жеребёнка?
— На таком сроке никаких. – Соубонс не смотрела на неё, сосредоточившись на изучении содержимого шкафчика с лекарствами. – Мы сегодня либо двоих спасём, либо двоих потеряем. Лично я надеюсь, что спасём. Хотя при этом боюсь, что произошедшее как-то повлияет… Может повлиять на плод. На его здоровье или развитие.
Дресседж Кьюр была благодарна бывшей начальнице за прямоту и честность в тяжёлом разговоре. Шайнинг Армор не мог слышать их разговора, но, заметив перешёптывание врачей, опять вскочил с места.
— Делайте же вы что-нибудь! – потребовал он. – Лекарство ей дайте! Прибор какой-нибудь подключите! Что-нибудь…
— Уважаемый принц, – с железными нотками в голосе ответила Дресседж Кьюр, – от ваших воплей тут ничего не изменится. Мы понимаем вашу ситуацию и ваше состояние, и нам очень хочется помочь принцессе Кейдэнс, вернуть вам семейное счастье. Но мы понятия не имеем, что с этими кинжалами не так, не знаем, как и на что они зачарованы. Последняя, кто могла об этом рассказать, отправилась на аудиенцию к королю Сомбре. А без информации орите хоть на всё крыло – толку ноль.
Краулинг Шейду пришлось красноречивыми жестами успокаивать подругу детства, которая сквозь зубы напоследок буркнула нечто вроде «скандалят тут» и, прихрамывая, отправилась в лабораторию проверять и перепроверять результаты. Искать в картине ухудшения жизненных показателей Кейдэнс совпадения с известными ядами, проклятиями, болезнями и эффектами вампиризма.
Шайнинг Армор, получив такой отпор, вновь впал в задумчивость. Через какое-то время по его морде пробежала тень сомнительного озарения – когда догадка настолько неприятна, что поневоле хочется выбрать любой другой вариант. Магией он притянул к себе злосчастный кинжал, покрутил его в воздухе, после чего отошёл от кровати жены.
— Шейд, пойдёмте со мной, – скорее попросил, чем приказал он, затыкая кинжал за перевязь, которую, как и мундир, не снимал с прошлой ночи. – Сделайте всё возможное и невозможное, – тихо попросил он у доктора Соубонс. Та кивнула и принялась проверять капельницы.
Два жеребца вышли из здания госпиталя. Шайнинг Армор явно знал, куда идёт, а Краулинг Шейд шагал рядом, сохраняя на морде сосредоточенно-выжидающее выражение. Советник по науке прекрасно ориентировался в моментах, когда лучше оставаться молчаливым наблюдателем – в большинстве случаев подобное поведение позволяло узнать больше секретов. Бэт-пони тратил время на разглядывание опустевшего города, быстро приближавшегося дворца, Кристальной Ярости, по-прежнему кружащей в небе. Он не собирался напоминать шагающему с каменным выражением морды принцу, что борьба за жизнь Кейдэнс может стать бессмысленной, если огромный кристальный дракон окажется невосприимчив к планам по своему уничтожению и разворотит больницу.
Во дворце Шайнинг миновал несколько коридоров и остановился в каком-то глухом углу возле выступавшего из стены барельефа единорожки, покрытого тонким слоем пыли. Бэт-пони внимательно изучил постамент и выбитую на нём надпись, рассчитывая заранее догадаться о конечной цели их путешествия. Но информация о том, что барельеф изображает принцессу Амору, не сильно помогла – Шейд даже не смог вспомнить, с чем связано это имя. Да и оказалось оно совершенно неважным.
Он вновь перевёл взгляд на принца. Тот стоял, закрыв глаза и нахмурившись, полностью сосредоточившись на творимом заклинании. Его рог был окутан не привычной голубоватой аурой – энергия словно текла и пузырилась, зелёный и фиолетовый цвета смешивались и вновь распадались, вызывая страх и отвращение. Морда Шайнинга кривилась, словно ему самому было неприятно это колдовство, но тем не менее он продолжал плетение чар.
Хрипло выдохнув, единорог дёрнул головой, и в барельеф ударил луч тёмной магии. Шейд невольно моргнул, когда на участок стены словно упала тень – и тут же распахнул глаза, так как барельеф изменился. Вместо стройной единорожки с тонкими чертами мордочки возник образ мрачного жеребца в полулатах и с короной на голове. Король Сомбра был лишён ложной скромности и желал видеть свой лик в отделке помещений дворца. Но Шейда изумило не это – под изменившимся барельефом открылся проход, резко уходящий вниз, в катакомбы.
— Теперь понятно, как эта кристальная зараза тут лазила, – не удержался от комментария Шейд.
— Этот ход особый. Его без магии не открыть.
Шейд не стал спрашивать, куда он ведёт, понимая, что скоро получит ответ. Вслед за принцем бэт-пони двинулся по коридору, настолько низкому, что ему приходилось прижимать к голове скребущие кисточками по потолку уши, а Шайнинг Армор вообще держал рог, освещавший путь заклинанием, почти горизонтально. К счастью, коридор оказался недлинным, и скоро они уже стояли в небольшой камере перед толстой дверью с застеклённым окошком. Шейд тут же выступил вперёд и заглянул в него.
За дверью была крохотная, скудно обставленная комната, освещённая единственной слабо мерцавшей лампадкой. На грубой лежанке, занимавшей почти треть помещения, затылком к двери лежал молодой кристальный пони, пытавшийся в тусклом свете читать какую-то книжку. По расположению немногочисленных вещей вокруг юноши Шейд заключил, что он являлся единственным полновластным хозяином этих «апартаментов», но люто ненавидел свою камеру, где нельзя было толком потянуться. Тем не менее, судя по продавленной лежанке, а также измятой и заношенной одежде, он провёл здесь немало времени.
— Принц, что это за логово отшельника? – отвернулся от окошка Краулинг Шейд, не понимающий, зачем они пришли сюда. – И кого вы туда посадили?
— Это мрачный секрет Кристальной Империи, – ответил Шайнинг Армор, погасивший световое заклинание. – О нём знаем только я с Кейдэнс. И принцесса Селестия. Вы четвёртый.
Просачивающегося в окошко тусклого света не хватало, чтобы разогнать темноту с этой стороны двери, но было достаточно, чтобы заставить блестеть глаза принца. Учитывая окружающую обстановку, картина была довольно зловещей.
— Я польщён, – немного неуверенно произнёс Краулинг Шейд. Он пока что не мог понять, как относиться к оказанному ему доверию.
— Принцесса Селестия сейчас занята спасением моей Империи. Я не могу просить её обеспечить поддержку на случай, если этот парень сорвётся с цепи. Поэтому решил довериться вам. Селестия вам доверяет. Она позволяет вам творить такое, за что любой другой советник отправился бы давать советы тюремным охранникам. То, что вы творили в Мэйнхеттане, в других городах и научных сообществах… Если такие поступки получили молчаливое одобрение, то вы действительно уникальный придворный деятель.
— Я уже сказал, что польщён, – отвёл взгляд бэт-пони. – Не надо меня совсем в краску вгонять.
Единорог старался тщательно подбирать слова, но помнил о том, как мало у него времени для спасения любимой, поэтому говорил быстро и сбивчиво.
— Пони, которого мы упрятали в тайную тюрьму, опасен, Шейд. Не тем, что он может сделать. А просто своим существованием. Происхождением. Поэтому я даже собственной сестре не могу рассказать об этом. Твайлайт не поймёт, как можно запереть кого-то в подземелье не по справедливому суду, не за совершённые поступки, а за рождение в определённой семье с определённой кровью.
— Вы меня прямо заинтриговали, – переступил с ноги на ногу советник по науке. – Кто этот парень?
— Его зовут Ризн. Мы с Кейдэнс нашли его на нижнем уровне дворца. Раненого, истекавшего кровью. Кейдэнс его подлечила. Когда ко всем в Империи вернулась память, мы захотели выяснить историю этого пони. Ризн рассказал нам, что хотел поднять восстание против короля, и за это его истыкали мечами. Но мы не поверили и перепроверили. Он оказался лекарем, работавшим при дворе короля Сомбры. Лекарем, посвящённым в особые тайны и имевшим доступ к самым сокровенным знаниям. Как он получил ранения, выяснить так и не удалось, но против Сомбры этот пони никогда бы не пошёл. Слишком многим был королю обязан.
Шайнинг Армор вытащил кинжал с чёрными кристаллами в рукояти. И посмотрел на запертую дверь одноместной тюрьмы, как утопающий смотрит на канат, брошенный ему с борта катера. Шейд старался не выдавать своего разочарования услышанным. Впрочем, как только монолог продолжился, от него не осталось и следа.
— А потом мы на всякий случай сделали анализ его крови. В первую очередь на случай, если потребуется переливание. У нас сразу появилось подозрение, что с кровью у него не всё в порядке. Но детально мы взялись за исследования, когда Сомбры не стало, и дела в государстве нормализовались… Вы не поверите мне на слово. Я знаю, что не поверите. Но в моём рабочем кабинете спрятана его медицинская карта, там эти результаты есть. Кровь Ризна полностью состоит из клеток, реагирующих на раствор игнификтацина. Он не родился кристальным пони. Его превратили в такового после рождения при помощи преобразующей магии. Полностью переписали биологический код, сменив расу и внешние отличительные признаки. – Шайнинг Армор опустил взгляд, словно пытаясь скрыть неуместное сочувствие. – Я никогда не использовал такое колдовство. Но очевидно, что оно было применено, а то и разработано в стенах этого дворца… Как считает Кейдэнс, подобные чары не просто расходуют магию и заставляют утирать пот со лба. Они поглощают, разрушают, испаряют часть заклинателя, часть его рассудка, часть его жизненных сил.
Шейд не позволил себе уронить достоинство придворного советника, но мысленно вернул челюсть на место.
— Если это вообще возможно, то зачем кому-то так поступать с собой? Зачем делать такое с жеребёнком?
— Тут даже мы с Кейдэнс долгое время не могли разобраться. Пока Ризн излечивался, мы обратились к Селестии за советом. Она провела в Кантерлоте на государственном уровне медицинскую конференцию. С одной тайной целью – досконально выяснить, что не так с этим пони. Мы представили образцы его крови в качестве тестовых материалов в исследовательском конкурсе. Потом пришлось соврать, что кровь намешали искусственно – настолько невероятные отчёты мы получили от экспертов. Ризн по происхождению единорог, отец и мать у него были единорогами. Но он родился раньше срока и, скорее всего, умер бы, если бы не ритуал, изменивший его сущность.
Шейд неотрывно смотрел на кристального пони, даже не догадывавшегося о наблюдателях. В уме у бэт-пони роились неоспоримые факты и парадоксальные гипотезы.
— Погодите, принц. Он на вид очень молодой. Скорее всего, родился в период правления короля Сомбры. И я что-то не помню, чтобы в это время в Империи жило много единорогов. Вы же не хотите сказать, что?..
Шайнинг Армор молча кивнул. Советник по науке позволил себе не свойственное советникам по науке замечание:
— Ничего себе.
— Сейчас вы поразитесь ещё больше. В его крови есть маркеры, указывающие на принадлежность к Миаморийской династии. Ризн и моя жена – дальние родственники. Этому есть объяснение, которое заодно вносит ясность в кое-какие «белые пятна» древнекристаллийской истории… Известно, что последний законный правитель Кристальной Империи – принцесса Амора – более полугода изнемогала и в итоге умерла от загадочной болезни, которую, как считает молва, наслал на неё Сомбра. Молва, что удивительно, не врёт. Потому что причину и следствие «болезни» принцессы Аморы вы сейчас видите по ту сторону двери. – Шайнинг Армор уставился себе под ноги. – Одно радует. За прошедшую тысячу лет доктора, включая акушеров, стали гораздо профессиональнее.
— Ага, – произнёс Краулинг Шейд, когда последний кусочек грандиозной мозаики встал на место. – В общем-то, ясно теперь, с чего вдруг вы его заперли. Прямой наследник последней принцессы, законно правившей Империей. Прямой наследник захватившего власть короля. У него прав на трон больше раза в два минимум, чем у вашей жены.
— Мы эти права у него отняли, – безрадостно заметил Шайнинг Армор. – В один момент и без колебаний… А сейчас я намерен просить у своего узника помощи. В надежде получить сведения об этих кинжалах. И я прекрасно знаю, что он потребует у меня в ответ.
— Трон Кристальной Империи?
— Нет. Он не знает о своём происхождении. Мы ему не говорили. Он считает, что мы держим его взаперти, пытаясь выведать секреты короля Сомбры. И он готов о них рассказать в обмен на прощение совершённых преступлений и право покинуть пределы Империи. Мы с Кейдэнс не знаем, как поступить с ним. Можно ли отпустить кого-то с его родословной и спать по ночам без кошмаров? Что если он узнает правду? Догадается сам или услышит от кого-нибудь о своём происхождении? Как с ним поступить? – Шайнинг Армор замолчал, с затаённой надеждой глядя на Шейда. Тот отрицательно покачал головой. – А я вынужден буду предложить ему свободу в обмен на его знания, его целебные силы. Иначе Кейдэнс не спасти… И тут, к счастью, я могу использовать вас. Позволю Ризну выехать за пределы Империи. С условием, что вы его поймаете прямо на вокзале или в поезде и упрячете в другое потаённое место.
Шейд не стал озвучивать просившуюся на язык мысль, что подобная точка сбора для потенциальных узурпаторов уже открыта и вовсю работает, развивая эквестрийскую науку. Корректный ответ получился намного короче:
— Принц, я помогу вам с этой проблемой.
Шайнинг открыл дверь в логово секретного узника сразу после этих слов, не позволяя себе даже секундной заминки. Шейд предпочёл остаться в тени за дверью. Оттуда бэт-пони наблюдал, как к ногам встрепенувшегося Ризна, так и не дочитавшего страницу, упал кинжал с тёмными кристаллами.
— Ты знаешь, что это такое? – спросил единорог у кристального пони.
Бывший лекарь Сомбры опустил нос к самому полу, полюбовался на лезвие и рукоять, потом копытом потрогал кинжал, посмотрев, как он покачивается.
— Намёк? – предположил Ризн.
— Я жду твоего ответа всего несколько секунд, потом ухожу, – грозно предупредил Шайнинг Армор. Краулинг Шейд, более-менее разбирающийся в физиогномике, мог с уверенностью заявить, что кристального пони эта угроза не сильно напугала.
— Я жду своей амнистии не первый месяц, – напомнил Ризн. – И чувствую, мягкотелый, я её не дождусь.
Позже Шейд выяснил, что отношение к чужакам в Империи у наглого, не чтившего королевских особ жеребца было откровенно пренебрежительным. И он, не ведая о своём истинном происхождении, называл не-кристальных пони «мягкотелыми».
— Сегодня ты получишь прощение и билет на все четыре стороны. Если объяснишь, почему это оружие оказывает смертоносный эффект даже от лёгкого ранения.
— Простой вопрос, – выпрямился кристальный пони. – Сомнамбулические чары. Всё от них.
Наступил известный многим болтливым личностям момент, когда один из собеседников прекрасно понимал, о чём речь, а второй очень не хотел показывать, что не знает этого. Но скрыть замешательство у Шайнинга не получилось.
— Ох! Ты ни разу не слышал про сомнамбулические чары? – с издёвкой спросил Ризн. – Как неожиданно! Видимо, Сомбра действительно умел хранить секреты и тайные знания. Пришёл вместе с ними в Империю и благополучно развеялся, унеся их с собой. Но кое-кого из приближённых в курс дела ввёл. Какие-то причины у него на это имелись. Иначе бы я не знал, что на нескольких клинках лежит особый вид тёмных проклятий, которые создаются и снимаются в промежуточном состоянии между сном и явью. Только там они сильны, там они видны. И туда затягивают своих жертв на срок длиною в вечность.
— Ты можешь снять такое проклятие? – спросил принц, как только кристальный пони умолк.
Ризн с интересом смотрел на правителя Кристальной Империи, задумчиво потирая подбородок. Размышляя над ответом, он, видимо, вновь взвешивал всё то, что получил от белого единорога и его отсутствующей жены: исцеление при первой встрече, длительное содержание в тёмной закрытой пещере, прозвучавшее только что обещание полного помилования, а также собственное врождённое недоверие и презрение к существам иной расы и невольное уважение к героям, уничтожившим великого короля-чародея.
— Мог бы, – наконец произнёс Ризн. – Я знаю принцип лечения от сомнамбулических чар. Сомбра зачем-то иногда мне рассказывал про свою магию. Никогда не мог понять этих его откровений… – Шайнинг Армор призывно кашлянул, спровоцировав смену темы. – Я знаю, каким образом снимать подобные проклятия. Но, видишь ли, мягкотелое подобие правителя, не могу сделать этого лично. Я не единорог, а тут нужна магия.
После этих слов Краулинг Шейд мог в деталях представить дальнейшую цепочку событий. И слова принца, призвавшего узника следовать за ним, стали первым предсказанным действием.
Краулинг Шейд понял, что с совершенной точностью может предсказать, что произойдёт в самое ближайшее время. Вжавшись в образованную дверью щель, он проследил за уходящими единорогом и кристальным пони, не подозревавшим о своей истинной сущности.
* * *
Кристальный пони с интересом рассматривал медицинскую аппаратуру, которая ему, учившемуся работать с зельями, порошками, заговорами и стеклянной палочкой, была в новинку. При этом лекарь не мог сдержать ухмылки: всё это хитроумное оборудование, возможно, многим помогало, но сейчас никак помочь не могло. Для излечения от проклятия, распространяемого чёрными кинжалами, требовался метод куда проще и примитивнее.
— Почему ты не сказал, что пострадала твоя жена? – спросил Ризн, переводя взгляд с диагностических приборов на подключённого к ним аликорна. – Я бы тогда не стал тратить время и выспрашивать, что за мараказина летает над городом. Спешил бы сюда со всех ног. Я ведь помню, как Кейдэнс спасла мне жизнь год назад. И просто обязан ей помочь… Потому что Империя может не пережить второго единорога-одиночку на троне.
Шайнинг Армор, не разделявший иронию и сарказм лекаря, недовольно фыркнул.
— Кристальной Ярости больше нет, – объявил Шейд, выходивший на улицу, чтобы выяснить причину сотрясшего всё здание больницы грохота. – Она лежит грудой осколков на площадке перед дворцом.
— Что ж, хорошо, что это произошло сейчас, – ответил Ризн. – Тряхни нас во время лечения, начались бы проблемы. Погружение в сомнамбулическое состояние – крайне тонкий процесс, требующий полной концентрации как, позвольте прибегнуть к терминологии короля, «кукловода», так и «марионетки». – Дальше кристальный пони обращался исключительно к Шайнингу. – Значит так, недокороль. Я введу тебя в мир, что лежит на границе кошмарного сна и размытой реальности. Это очень опасная прогулка для рассудка любого пони, независимо от мягкости его шкуры. А проклятие вечного сна, убивающее Кейдэнс, попытается сделать её ещё опасней. Помни, рогатик, тебе предстоит борьба не с обычными чарами. Ты не сметёшь их как пылинки веником. Сомнамбулические чары поведут борьбу с враждебным сознанием, попытаются обмануть, иллюзией внушат всё, что угодно, чтобы сохраниться. Это заклинание со своей злой волей, и его надо уничтожить методично, последовательно и за одну попытку.
— Я готов, – ответил белый единорог.
— Нет, не готов, – резко произнёс кристальный пони. – Но, возможно, чуть менее не готов, чем все остальные. А иной возможности снять эти чары у нас не будет. Обеспечьте невмешательство!
Последняя реплика Ризна предназначалась Краулинг Шейду. Сам бэт-пони, услышав о грозящей принцу опасности, покидать помещение отказался, пообещав сидеть тише мыши – летучей, естественно. Перекрывать всё больничное крыло, не позволяя обеспокоенным пони повидать Кейдэнс, отправились Соубонс и Кьюр. Правда, зелёную единорожку Шейд хотел отправить не на задание, а на соседнюю кровать – ему не нравился её усталый вид и потемневшие синяки на мордочке. Но переспорить пони-врача не смог.
Ризн и Шайнинг Армор заняли место рядом с операционным столом, на который переложили раненую принцессу; её дыхание было таким слабым, что заметить движение груди можно было лишь с большим трудом. Пострадавшее крыло распрямили и вытянули специальными фиксаторами, всё остальное медицинское оборудование отключили, чтобы не гудело и не прерывало ритуал своим писком.
В наполненной современным оборудованием операционной появилось нечто, принадлежащее давно ставшему седой историей времени – белый меловой круг, очерченный вокруг стола – пространство, внутрь которого дозволялось шагнуть лишь Шайнингу. Принц сделал необходимый шаг и развернулся, чтобы, как было указано, поддерживать постоянный зрительный контакт с Ризном, замершим по ту сторону белой черты. С Ризном, который чуть ли не впервые соизволил обратиться к нему по имени.
— Шайнинг Армор, – воззвал кристальный пони голосом, стал вдруг до жути похожим на голос сгинувшего короля, – ты чувствуешь только моё присутствие. Ты слышишь только мой голос. Через несколько минут ты заснёшь, но будешь и дальше его слышать. Твоё состояние меняется. Ты засыпаешь. Ты не в силах сопротивляться желанию заснуть. У тебя нет такой возможности. Слушай мой голос, Шайнинг Армор. Слушай, что я говорю тебе.
Белый единорог всё ещё удерживал взгляд на чёрных точках – зрачках кристального пони. Но делать это ему становилось всё труднее, потому что наполняющая их тьма внезапно начала разрастаться, заполняя собой весь окружающий мир. Лёгкий отголосок волнения коснулся разума – Шайнинг Армор испугался, что сейчас просто уснёт, как велит ему кристальный пони. Просто уснёт и никак не поможет своей Кейдэнс… А Ризн сбежит. Одна надежда теплилась в цепенеющем разуме. Надежда, что Краулинг Шейд всё контролирует и вмешается.
— Ты погружаешься в сон, Шайнинг Армор, – продолжал бывший лекарь. – Но это иллюзия сна. Ты будешь спать, но будешь всё видеть. Я досчитаю до пяти, и ты уснёшь. Раз. Ты слышишь меня и продолжаешь слышать. Два. Ты не находишься больше в своей реальности. Три. Ты иначе воспринимаешь окружающий мир. Четыре. Ты спишь, но видишь всё. Пять. Ты спишь, Шайнинг Армор.
Белый единорог сосредоточился на словах Ризна, стараясь не моргать и не отводить взгляд от его глаз, и потому не сразу понял, что кристальный пони замолчал. Он не чувствовал никаких изменений, только страшно хотелось зевнуть и закрыть глаза, словно на донельзя скучной лекции. Шайнинг почувствовал, что засыпает, и понял, что кристальный пони всё-таки обманул его, затеяв спектакль ради того, чтобы сбежать. Усилием воли он оторвал взгляд от зрачков Ризна и…
Чёрные точки, в которые он смотрел, перестали быть зрачками Ризна. Никакого Ризна по ту сторону белой линии не было. Там вообще ничего не было, только темнота, пронизанная серебристым светом. От операционной сохранился лишь маленький кусочек, помещённый в центр пустоты. Здесь были только он и она. Только целитель и нуждающаяся в исцелении. Шайнинг Армор видел только то, что ему требовалось. И так, как ему требовалось.
Расправленное крыло Кейдэнс выглядело иначе, чем он помнил. От него к телу пони тянулось несколько тёмных клубящихся отростков, подёргивающихся с каждым слабым движением груди. Подобно морскому кораллу, болезнь доросла до важных жизненных точек и подобно пиявке вытягивала жизнь из аликорна. Не простое заклинание, не простое проклятие – настоящий живой организм, скрывающийся в искажённой реальности.
«Шайнинг Армор», – донеслось эхо иного мира, – «Ты уже спишь наяву. Ты в сомнамбулическом состоянии. Оно не продлится долго. Действуй, исцели свою жену, сними проклятие».
Воззвание было тихим, отделённым, напоминало шуршание одинокого сухого листа под ветром. Весь мир, где единорог оставил помощников, словно не существовал, отведя роль реальности небольшому пространству, где проблемы приходилось решать самостоятельно, будучи не целителем, не экспертом в проклятиях, а просто верным и любящим мужем. Откуда-то пришла идея создать в воздухе фантомный скальпель – будто сотканный из чистого света короткий луч, направленный на источник болезни.
— Методично, последовательно, – прошептал Шайнинг Армор, не совсем понимая, в каком из состояний он произносит слова – реальном или сомнамбулическом. Для него это не имело сейчас значения. В данный момент принц отчётливо представлял, что должен сделать. Он поднёс скальпель к одному из тёмных отростков, шедшему вдоль хвоста Кейдэнс, и перерезал его белым светящимся лучиком.
Паразитирующая масса вздрогнула. Вздрогнула, как показалось Шайнингу, болезненно и злобно. Отсечённый кусочек заклинания исчез, растаял в воздухе, но остальные лишь плотнее натянулись, намереваясь во что бы то ни стало сохранить контроль над аликорном.
Единорог нацелился на следующий участок распространения сомнамбулических чар, когда почувствовал боль и тяжесть в голове. Мысли путались, концентрация сбивалась, иллюзорный скальпель начал мерцать. Принц не мог даже полностью открыть глаза – болью отзывалось каждое действие, – и видел тело своей жены словно сквозь мыльную плёнку. Отдалявшиеся, расплывавшиеся очертания трёхцветной гривы. Он не мог до неё дотронуться, он не мог до неё добраться – слишком далеко, слишком тяжко.
Но он не мог сдаться. Собственное состояние стало Шайнингу безразлично. Он пришёл спасать любимую, спасать будущую мать своего жеребёнка, и никакая минутная боль не сравнилась бы с поражением, с потерей того источника, что питал одержимое сердце. И он, игнорируя боль, двинул магию дальше, перерезал тугой ремень чар, завивавшийся вокруг задней ноги Кейдэнс. В следующий момент боль и изнеможение пропали, отступили прочь, признав своё бессилие.
Шайнинг Армор понял урок, вспомнил предупреждение Ризна.
— Заклинание защищает себя. Заставляет меня чувствовать то, чего нет…
— Шайни, – донёсся вдруг до единорога тихий голос. Зрение прояснилось, и он ясно увидел свою жену, лежащую на операционном столе. Она приоткрыла глаз, полный ужаса и мольбы. – Нет, Шайни! Не делай этого! Ты убьёшь меня вместе с ним! Ты убьёшь малышку.
Кейдэнс просила, Кейдэнс умоляла. Единорог слышал голос своей жены, такой знакомый и родной, наполненный неподдельными ужасом и мольбой. Из приоткрывшегося глаза на стол скатилась слезинка, которая должна была стать верным доказательством истинности. Слезинка боли, слезинка чистоты, слезинка любви, поставленной на грань гибели.
— Нет. Я тебе не верю, – выдохнул Шайнинг Армор. Собственные слова ужасали его, они были чужими, жестокими, чудовищными. Он делал то, что сердце велело не делать. Но в холодном отстранении от чувств крылся единственный шанс на победу. Сомнамбулические чары играли с чувствами единорога, но не могли пересилить логику, подсказывающую, что он поступает правильно.
Ещё одно щупальце, извиваясь, растворилось в воздухе. Шайнинг не сводил глаз с мерзкого клубка тела паразита, присосавшегося к крылу. Заклинание больше не держалось за живот принцессы, но два вытянутых отростка ещё оставались – один извивался вокруг головы, второй впивался в грудь возле самого сердца. Светящийся скальпель почти коснулся «сердечной» ветви, когда верхняя часть её раскрылась, выпустив чёрный клуб дыма.
Над столом и принцессой Кейдэнс завис призрак – тёмная фигура с зелёными прорезями глаз, из которых шёл фиолетовый дым. Фантом открыл еле заметный в мареве рот, и зазвучал суровый голос чародея-правителя:
— Ты хочешь уничтожить эти чары, жалкий глупец! Давай, попробуй. – Тень Сомбры сместилась, открывая замерший отросток. – Но знай, что этим ты откроешь мне путь к возвращению. Я король этих земель, и я верну себе эти земли. Сотни и тысячи погибнут завтра, потому что ты решил спасти свою любимую. Давай же, низвергни мир во тьму по велению своих желаний!
Призрак короля, не имевший даже ярко выраженной морды, улыбался зубастой пастью и не сводил с Шайнинга зрачков цвета обещанной крови. Его тихий смех превратился в бьющий по ушам ритм. Белый скальпель слегка подрагивал над любезно подставленным под удар отростком. Вопросы. Единорога мучили вопросы. Кому он сейчас принесёт пользу? Принесёт ли её вообще? Сопоставима ли его личная потеря с ужасами полновластия Сомбры? Ответ был один. Ответ был очевиден.
— Значит, мы победим тебя ещё раз! – произнёс Шайнинг Армор, рубанув магией по тёмному заклинанию. Призрак ответил горестным воем и превратился в туманный вихрь, не имевший ни формы, ни злой воли. Очередная попытка сомнамбулических чар защитить себя провалилась, и сами они тряслись как желатин на кухне. Розовое крыло с небольшой ранкой показалось из-под тёмной массы заклинания, упавшего вниз подобно свисавшему с крыши снегу.
«Поздравляю, принц», – донёсся из-за завесы реальности голос Ризна. – «Всё получилось. Ты спас свою жену. Теперь тебе пора возвратиться, скинув оковы сна».
— Всё закончилось? – недоумённо спросил Шайнинг Армор.
«Да, принц. Тебе пора проснуться… Итак, Шайнинг Армор, я досчитаю до трёх. И на счёт «три» ты пробудишься. Ты вновь увидишь мир в его реальном представлении…»
Сияющий скальпель, созданный его магией, продолжал висеть в воздухе, словно призывая продолжить лечение, которое уже завершилось. Шайнинг недоумённо нахмурился. Чувства подсказывали, что победа достигнута и пришла пора ликовать. Но чувствам он не верил. Глаза видели, что заклинания на теле Кейдэнс больше нет, и причин оставаться в сомнамбулическом мире тоже. Но и глаза могли ошибаться. А некая сила магии, сила, позволявшая творить заклинания, подсказывала, что она ещё нужна, что она ещё требуется. Что и глаза, и чувства ошибаются. Чего-то не видят. Чего-то не чувствуют.
«Раз. Ты теряешь связь с искажённым миром и движешься к своему пробуждению…»
Что-то из происходящего отдавало неправильностью, где-то проглядывала очередная обманка, но убеждённость отсутствовала. Шайнинг Армор вспоминал наставления Ризна.
— Методично, последовательно, за одну попытку…
Единорог пытался заглушить для себя голос кристального пони, счёт которого начал искажать сомнамбулическое видение. Шайнинг Армор не хотел пробуждаться, но уже прозвучало первое число, заставившее цвета поблёкнуть.
«Два. Принц, твоё сознание очищается от неверных образов и принимает реальный мир…»
Пространство вокруг расслаивалось, распадалось. Из пустоты за белой круглой линией начал проявляться медицинский кабинет. А перед собой Шайнинг Армор видел два образа Кейдэнс, почти совпадающие. Один из образов казался менее реальным, от попытки взглянуть на него в глазах появлялась резь, а к горлу подкатывала тошнота. Разум пытался оставить из двух картинок одну и шёл по пути избавления от несуществующей принцессы – от её проекции в пространстве сомнамбулического сна. Вместе с ней истаивал и магический скальпель.
Шайнинг не мог себе этого объяснить – он просто чувствовал по биению магии в теле, что ему нельзя сейчас просыпаться. Ему нельзя останавливать лечение. Оно не закончено. И никакие слова Ризна над ним не властны.
Слова Ризна. Не те, что он произнёс перед процедурой. Те, что он говорил теперь. Кристальный пони, пытавшийся пробудить Шайнинг Армора, обращался к нему, называя принцем. Едва единорог это осознал, как из двух реальностей осталась одна – с неподвижной Кейдэнс и появившимся из ниоткуда пульсирующим сгустком заклинания на её крыле. Чары тянули последний оставшийся у них отросток к голове принцессы. И чуть было не победили.
Но Шайнинг сообразил, вовремя догадался, что слова, призывающие его проснуться, обман. Чары ошиблись, использовали неверное слово. «Принц». Слово «принц» произносили все знакомые, обращавшиеся к Шайнингу. Даже сам единорог, красуясь перед зеркалом в мундире, обращался так к отражению. Но Ризн никогда не называл его так. Он не желал мириться с мыслью, что создание из расы единорогов получило трон Кристальной Империи и титул в придачу. Призыв к пробуждению был ложью с самого начала. И Шайнинг Армор, словно мечом, ударил скальпелем по источнику этой лжи.
Сгусток смертоносной магии задёргался, забился в конвульсиях. Лишившись связи с телом и сознанием своей жертвы, он утратил возможность питать себя, поддерживать дарованную ему создателем гнусную пародию на жизнь. Почувствовав приближение смерти, он повёл себя подобно загнанному в угол зверю – бросился на своего убийцу. Шайнинг инстинктивно выставил перед собой скальпель, и последнее творение павшего короля сгинуло, рассечённое пополам воплощением воли белого единорога.
Вот теперь это была победа. Теперь он чувствовал это.
По указанию Ризна Шайнинг Армор вырвался из пространства иллюзий, из мира сомнамбулических чар. Он проснулся в момент, идеальный для того, кто хотел увидеть свою жену, реально открывающую реальный глаз.
Счастливый и довольный единорог, измотанный приключениями на границе кошмара, смог устоять на ногах, только тяжело навалившись на операционный стол. Но придвинулся, фактически подполз ближе, чтобы поцеловать супругу… И продолжал целовать её губы, мордочку, глаза, гриву – так, словно не видел её целую тысячу лет.
— Шайни, ну хватит, Шайни! – попробовала чуть отстраниться Кейдэнс.
— Я так боялся. Я так боялся потерять тебя, – шептал единорог, не сводя с неё затуманенных слезами любви и облегчения глаз. В эти светло-фиолетовые глаза он намеревался смотреть целую вечность, особенно теперь, когда все тревоги и тяготы остались позади.
Почти все.
— Совет да любовь вам, мягкотелые, – напомнил о своём присутствии Ризн. – Однако хотелось бы напомнить, не нарушая гармонии момента, что кое-кто должен мне кое-что за спасение чудесных глазок, чудесных крыльев, чудесного всего остального. Шайнинг, уговор!
Кристальный пони призывно вытянул копыто. Стиснув зубы, принц Кристальной Империи повернул голову в сторону бывшего лекаря. Но смотрел преимущественно на советника по науке, незаметной тенью вставшего за спиной Ризна.
— Я подпишу бумагу о твоём помиловании. Вечером возобновится движение по железной дороге. Ты сможешь уехать, как я и обещал.
Ризн расплылся в довольной улыбке:
— О большем и не прошу. Ну-с, милуйтесь сколько угодно, если что, я буду тут, поблизости. До вечера. Потом буду от вас как можно дальше…
Палата опустела, поскольку советник по науке удалился, чтобы снять дежурящих врачей с сестринского поста. Теперь, когда с Кристальной Яростью было покончено, а среди обломков дракона отыскали невредимое Кристальное Сердце, целая толпа пони всех мастей, среди которых присутствовало несколько высокопоставленных особ, рвалась справиться о самочувствии Кейдэнс. Магические барьеры Кьюр и Соубонс могли такого «административного давления» не выдержать.
— Милый, – прошептала Кейдэнс. – Почему Ризн здесь? Ты его выпустил? И ты… ты собрался его совсем отпустить?
Этот разговор был неизбежен, но Шайнинга удивило, что жена, едва очнувшаяся от, казалось бы, губительного и безнадёжного недуга, жена, отягощённая бременем беременности, помнящая о летающем драконе и прочих проблемах Империи, жена, находящаяся в согревающих объятьях любящего мужа – затронула именно эту тему прежде всех остальных.
— У меня не было выбора, – отрешённо произнёс Шайнинг Армор. – Только с его помощью я мог тебя спасти. Только так. Но не волнуйся. – Единорог положил копыто под спадающую со стола гриву. – Он не станет проблемой. Ничего нам не сделает. Краулинг Шейд позаботится об этом.