Надзор

Эффект карточки

— Всё не пойму, кто в у вас насочинял, что мы вегетарианцы — произнёс единорог, слегка потянувшись на ходу — Я специально поискал информацию, и даже в исторических книгах, не говоря об Интернете…

— Опять ты о своём? Просил же сколько раз закрыть тему…

Парень лет двадцати пяти в джинсах и кожаной куртке, с короткой стрижкой — типичнейшей городской внешности для осеннего Подмосковья — и примерно того же возраста и ростом в холке парню по грудь единорог шерсти светло-серого цвета и гривой почти чёрного — прошли по стоянке торгового центра к автомобилю. Машина была тоже почти карикатурно типичная — Kia Spectra серебристого цвета. Конечно, сам единорог был крайне нетипичным существом для большинства жителей этой планеты, но благодаря системе маскировки окружающие видели на его месте… да никто точно и не скажет, кого или что в данный момент, кто-то упоминал, говоря о нём, собаку, кто-то интересовался, кто этот здоровяк и не спортсмен ли он… в общем, кого-то совершенно типичного в качестве попутчика для парня банальной внешности в данном месте в данное время.

— В любом случае, спасибо за обед.

— Всё равно контора платит, — парень запустил двигатель — мы могли и в ресторан какой-нибудь пойти вместо бургер-кинга.

— И мне пришлось бы уговаривать охрану пропустить моего водителя, одетого явно не в выходное, в зал, а не оставлять ждать в служебке? — усмехнулся единорог — За такой шум нам бы точно влетело.

— То есть вариант небогатого друга детства тебе не пришёл в голову. Ну-ну.

От необходимости выбора, сидеть с пристыжённым видом или оправдываться, единорога спас дважды мигнувший «треугольник» на выключателе аварийки. Ярко мигнувший — достаточно для рубинового всполоха по салону.

Парень окинул взглядом стоянку, и, убедившись, что заглядывать в окна некому, провёл пальцем справа налево по дисплею магнитолы. Единорог поглубже втиснулся в кресло. Старый дисплейчик слегка выполз вперёд — сверху оказалась маленькая «линейка» из крохотных призм. Из неё вырвались красные, зелёные и синие яркие лучи, которые, пересекшись, образовали две голограммы — большой дисплей перед торпедо и клавиатуру перед рулём. В углу голодисплея со стороны пассажира мигал квадратик вызова. Единорог, потянувшись, коснулся его копытом, и на весь рабочий стол развернулось окно видеосвязи. Правда, вместо видео с камеры звонящего был чёрный квадрат с надписью «только звук».

— Говорите, Контроль — ответил парень, глянув на надпись «N36BH Control» в углу — Кому в этот раз не сказали «спасибо» за то, что тот присмотрел за ребёнком?

— Оставьте свой сарказм, Москва-Первый. — голос в динамиках акустики автомобиля дрожал, явно с трудом сдерживая эмоции. Странно, обычно диспетчеры спокойны как роботы… Впрочем, до этого момента Первый частенько сомневался, что они — вообще живые.

— Экипаж «Москва» — продолжил диспетчер — проверьте рейты. Просто проверьте рейты. Если что заметите — быстрее на место, а там мы вас вызовем. Отбой.

На голоэкране снова был рабочий стол. Первый переглянулся с соседом.

— Что скажешь, Второй?

— Не знаю — покачал головой единорог — Но какой-то странный вызов.

Первый вздохнул и коснулся клавиши «Вероятности» на панели над рабочим столом. По открывшейся координатной плоскости ползла цветная мешанина из нитей — тысячи, а может и миллионы тончайших полосок. Ярко-голубой индекс чуть дальше начала графика отмечал текущее время (по горизонтали) — сейчас 16:21, а по вертикали поле было разделено на две части, отмеченные как «гармония» (выше шкалы времени) и «хаос» (соответственно, ниже). Все нити были в «гармонической» части, хоть и сгущаясь ближе «нулю»….

Все кроме одной. Примерно в 22:00 следующих суток одна из линий пересекала границу — это место на оной было помечено красным крестом — и, продолжаясь заметным на белом фоне чёрным цветом, разделялась на тысячи нитей, все из которых резко уходили вниз, за границу экрана.

Несколько минут Первый и Второй просто неподвижно смотрели в экран. Молча, неподвижно и с искренним ужасом в глазах. Наконец единорог вздрогнул, тряхнул головой, его рог засветился сиреневым одновременно с небольшой антеннкой возле голопроектора, и масштаб графика увеличился возле точки пересечения. «Нить» уже выглядела пёстрой до пересечения и чёрной после жирной линией. Второй прокрутил график до той точки, где цветная линия начиналась из схождения жёлтых тонких нитей — одинакового жёлтого же цвета. Нитей вероятной судьбы одного человека… Ну или не человека, но вполне разумного существа. Или просто «рейтов» на жаргоне Надзора. После короткого чисто жёлтого участка в толстую линию вливались другие нити, жёлтые потихоньку большей частью выскальзывали из неё, некоторые оставались — и линия всё пестрела, полнела и ползла по графику вниз.

Всего две жёлтых нити не вливались в полосу — одна уходила вверх, теряясь за границей отображаемой области, а одна обрывалась — обычная ветка «неожиданной» смерти, появляющаяся по несколько раз в сутки у каждого.

— Время схождения? — очнулся Первый.

— Так… Через два часа, 18:34.

— Хорошо… То есть плохо… Интересно, слово «катастрофа» здесь достаточно?..

— И кто этот «счастливчик»?

— Сейчас посмотрим… Хотя тут важнее «где».

Коснувшись одной из нитей, Первый открыл маленькое окошко. Фотография — типичный студент, с рюкзачком, в чёрных джинсах и синтепоновой синей куртке. Ткнув на маленький значок с компасом, Первый открыл на пол экрана карту Москвы и области, на которой сразу приблизился один из московских ВУЗов с длинной аббревиатурой названия, расшифровывать которую времени не было. На одном из корпусов торчала жёлтая метка-флажок — текущее местоположение объекта. От флажка шли нити по карте — какие-то пунктирные, какие-то непрерывные — в зависимости от вероятности маршрута. Первый стал прокручивать карту, линии, хоть и петляли, но шли параллельно. Метро… Сокольническая линия… Ярославский вокзал… Платформы «Спутников»…. Стоп, с каких пор студенты ездят на «Спутниках»? Впрочем, это не точка схождения, но если бы это были обычные электрички — можно было бы выиграть немножко времени. Ага, вот и точка схождения. Пушкинский универсам «Перекрёсток».

— М8 вся забита — вечер четверга, как иначе — вздохнул Второй.

Первый кивнул.

— Прорвёмся. Обязаны прорваться.

— Может, доложим?

— Зачем? Сказали же, что вызовут по необходимости. Да и, думаешь, они не следят за каждым нашим вздохом?

Второй взглянул на часы в углу. 16:41. Буркнул: «Теряем время». Первый кивнул, огляделся, — на стоянке всё так же было безлюдно — открыл на экране панель контроля автомобилем и нажал клавишу с простой подписью «Code 3». Автомобиль начал трансформироваться — не сильно, но заметно. На капоте проступила надпись «ДПС», а на крыше материализовалась красно-синяя «люстра». Авто тронулось с места, по стенам стоянки скользнули синие и красные блики.

За окном замедляющегося «Спутника» проплыла эстакада после Мамотовской. Сегодня группе Бориса наконец-то раздали стипендиальные карточки, и большинство одногруппников пошли бухать. Борису, или даже Борису, как его все называли — потому что «Боря» уже не звучит, по крайней мере по мнению большей части группы — пить не особо улыбалось, особенно при том, что его ждал гилд-рейд в очередной корейской гриндилке. Игра была, может, и не самая качественная, но вполне себе уютная и, главное, бесплатная. В том числе по этому он позволил себе раскошелиться на «Спутник», не считая простого удовольствия ехать не в дикой толпе.

Двери открылись — что было приятной неожиданностью, на «Спутниках» модные прислонно-сдвижные двери вечно отказывали. Борис прошёл через турникеты, спустился в переход и пошёл домой не торопясь — «Спутник» действительно оказался быстрее, даже чем ожидалось.

По дороге он решил заскочить в «Перекрёсток». Рейд есть рейд, и надо хоть как-то подготовиться. Двухлитровая «Кока» пойдёт, решил он.

— 55 рублей, пожалуйста.

Борис, достал из кармана полтинник и начал отсчитывать мелочь… Хоть и отсчитывать-то было особо и нечего. 2 рубля. Не везёт. Хотя…

— Вы карточки принимаете?

— Принимаем.

Борис достал стипендиальную карту и протянул кассиру. Та провела карту через ридер. Пин-код не требовался. Парень подписал чек, сунул колу в рюкзак и карту в карман. Правда, не совсем в карман. Немножко мимо.

Это заметил краем глаза охранник. Как только студент вышел из магазина, охранник неспешно прошёлся до кассовых стоек и как будто случайно подсунул карточку в щёль между стойкой и полом, так, что был виден только угол. Меньше чем через 10 минут пересменка, и как минимум пачку сигарет купить у сменщицы удастся.

— Платёжная карта. Принял, Контроль. Отбой.

— И это все подробности? Платёжная карта?

— Второй, давай потом обсудим особенности нашей работы. Которые мы тысячи раз обсуждали.

«Спектра» подлетела к отмеченному на карте зданию. Сетевой универсам «Перекрёсток». Первый потянул одновременно за оба подрулевых переключателя, и голографическое оборудование погасло, а экранчик «музыки» встал на место. На нём появились часы: 18:41. Не выключая двигатель, человек и пони выскочили из машины вбежали в двери магазина и увидели, как за спиной кассирши охранник тихо поднял что-то с пола из под кассы пошёл в зал. Они влетели следом, и Первый быстро обошёл охранника.

— Что это у вас в руке? Что вы сейчас подняли с пола?

— Эээ… Карточка.

— Это ваша карта?

— А ты кто такой? — сообразил охранник.

Первый усмехнулся и сунул руку за пазуху, нащупывая по внутреннем кармане тонкую заламинированную карточку. После чего послал мысленный сигнал. Пальцам стало щекотно, когда наночастицы стали переползать с места на место — карточка меняла форму. Через пару секунд Первый достал из кармана красную «корочку».

— Капитан полиции Иванов. Я забираю у вас эту карту.

— Ну… Хорошо, я и собирался отдать… — «Врёт и не краснеет» — подумал первый — «Но это уже не наша работа».

— Спасибо за сотрудничество.

— Э… Удачной службы, господа полицейские!

— Вот наглец! Я еле удержался…

— Второй, это очевидно. Но нам, похоже, нужно вернуть студенту карту. На её рейте было явно не одно лишнее пересечение.

— Так, а это не он в конце улицы? Давай догоним и отдадим.

Палец Первого скользнул по экранчику, открылся голоинтерфейс. Первый сразу открыл вероятности, после чего, выделив свою нить, стал её аккуратно «приплетать» для прогноза к пока ещё жирной, но уже утончающейся линии.

— Нельзя его отвлекать и задерживать. Тут ещё какая-то ветка — много его нитей сплетаются с другими, можно что-то крупное сорвать.

— И что же делать? Тянуть в любом случае не надо.

Первый задумался. Что нужно? Вернуть студенту карту, немедленно, но тихо. Подсунуть в карман. Дистанционно… А это же идея!

— Второй, у тебя же телекинез сохранился?

«Спектра», уже снова просто серебристая, бесшумно ползла с выключенными фарами со скоростью чуть быстрее пешехода. Как раз со скорость, с которой шёл домой Борис. От машины довольно быстро перемещалась в сиреневом искрящемся облачке карта. Медленно, аккуратно она скользнула в карман джинсов.

Борис почувствовал что-то странное в кармане, как будто что-то там изменилось. Он сунул туда руку… Стоп, он же вроде не в этот клал карту. Или в этот? Да какая разница.

— Экипаж Москва-Первый-Второй, у вас сорок восемь часов свободного времени. Вас подменят Третий-Четвёртый. Заслужили.

— Спасибо, Контроль. Ничего реально сложного не было.

— Это не имеет значение, результат несравним. Отбой.

Единорог ещё раз развернул рейты — просто полюбоваться. От жирной линии не осталось и следа.

— Ну что? — Потянулся он в кресле — Ужинать!

— Я — сразу спать. А утром отдохнём. Тебя куда-нибудь подбросить?

— Да, давай. «Ленинградская» пойдёт. Можем, кстати, вместе поужинать и там и переночевать — контора платит.

— Ладно. Роскошь — лучший седатив. Только помнишь нашу версию?

— А как же! «Друг детства».

Любовь и бумажник

«Спектра» неспешно катилась по асфальту Нового Арбата. За стёклами проносились снежинки, вслед за воздушным потоком облетая автомобиль. Два часа ночи — в почти никогда не спящем (разве что утром в воскресенье) городе обычно на улицах всё ещё много машин, но ночь со вторника на среду была достаточно тихой.

Тихо было и в салоне — наговориться вполне успели за вечер. Руль плавно покачивался под копытами Второго, педаль газа висела почти неподвижно в сиреневом облачке.

Моргнул «треугольник». Первый слегка потянулся в кресле и скользнул пальцем по ЖК-экранчику, разворачивая голоинтерфейс. В углу мигала привычная метка вызова. Контроль.

— «Москва» на связи, говорите, Контроль.

— Экипаж «Москва», у вас в районе отклонение малого уровня с возможным развитием, ветвление 50-80 личностей. Видимо, лишний фактор. Место — Москва, Бородинский мост. Время — 2:30 плюс-минус 15 минут.

— Приняли, Контроль.

Второй кивнул и, прикинув дорогу по памяти, стал сворачивать на набережную. Время есть, да и близко совсем. Первый развернул рейты, на которых уже была метка Контроля — несколько фиолетовых нитей, сойдясь в ней ползли вниз, сплетаясь по пути снижения со многими другими. Да, в мировом масштабе, да и в масштабе города, мало бы кто заметил… Но на то она и рутина — каждый кирпичик держит общую стену. Стену судеб.

Иннокентий стоял на мосту, облокотившись на перила моста. Река не замёрзла, но была достаточно холодна, чтобы быстро охладить тело, на Иннокентии было достаточно одежды, чтобы, пропитавшись ледяной водой, потянуть его ко дну.

Вообще, конечно, любовь — это дело наживное. Да и не первая она была у него. И не последняя. Была бы. Да и расставание было вполне обыденным: «Извини, но мы не можем быть вместе» — да, вот так, без объяснения причин… но голосом, услышав который, понимаешь: ты не хочешь слышать причины.

Впрочем, её он любил уже за гранью обычной влюблённости (или так ему по крайней мере казалось), но это уже не имело особого смысла.

Не имело смысла вообще ничего.

Потому что он собирался устроить ей настоящий романтический вечер — и тот небольшой, но очень уютный, пусть и достаточно дорогой ресторанчик подходил идеально и, что совсем было редкостью, работал круглосуточно.

Потому что в запале он взял все свои небольшие сбережения — всё, что мог накопить за полгода оператор техподдержки.

Он взял наличные.

Он сложил их в бумажник.

И, выйдя из очередного перехода, он понял: бумажника нет.

Кеша не был уверен, когда он остался без денег и всех документов, включая проездные, страховой полис и водительские права — а паспорт он и так отвык брать с собой. Непременная горечь разрыва и так позволяла в первые минуты подойти к нему ещё в ТЦ, запустить руку в карман куртки и спокойно вынуть бумажник — он и глазом бы не повёл. Дальше были бесконечные подземные переходы Киевской — конечно, не Три Вокзала, но тоже «бойкое» место. В общем, сейчас он был без денег, документов и любви. И это виделось ему концом жизни.

И ему дико, неотвратимо, хотелось реализовать его физически.

— Кажется, это он.

— Где?

— Да вон, в пуховике. У перил.

Второй кивнул и, включив «аварийку», затормозил посередине моста — прямо рядом с перилами. Вообще им, видящим судьбу и удачу наперед, подобное везение было неожиданно — Его Величество Случай смилостивился над полевыми юристами и набитый деньгами и крайне полезными документами бумажник, лежа в почти пустом переходе на полу, оказался незамеченным — впрочем, для большинства «обитателей» перехода в это время был неиллюзорный шанс, нагнувшись за бумажником, уже не встать сегодня, а то и очнуться в отделении.

— Молодой человек! — окликнул парня Первый — Это не ваш бумажник, случайно?

«Это не ваш бумажник, случайно?»

В этот момент у Иннокентия подпрыгнуло от радости сердце. Впрочем, радость быстро сменилась подозрительностью — потому что весьма странно, когда потерянный буквально полчаса назад кошелек возвращают двое — один коротко стриженый, в кожаной куртке, выглядящий как типичная мелкая криминальная сошка либо как молодой опер новоиспеченной полиции (а есть ли реальная разница?) и второй, с такой же стрижкой и в небрежно надетом, но явно дорогом костюме — тоже напоминает опера, но уже скорее из какого-нибудь ФСБ. У обочины стоял, мигая аварийкой, недорогой корейский седан. В руках у «мента» был его, Иннокентия, бумажник.

— Не уверен. А что, с ним какие-то проблемы?

— Да нет, ничего. Просто вернуть, — улыбнулся «гэбист». Улыбнулся весьма открыто — такой улыбки обычно от них не ожидаешь.

— Покажите мне его.

«Мент» подошёл ближе и развернул бумажник, включая отсек для денег. Всё было на месте. Нет, так не бывает.

— Что там, героин? Или что посильнее?

«Сотрудники» изобразили удивление. Как будто не ожидали вопроса. Ага, нашли лоха.

— Просто выбросите его в воду.

— Простите?

— Вы же меня слышали? Выбросите его в воду. Мне не нужны проблемы. Либо я брошусь сам.

Кеша запрыгнул на перила моста и сел на них. Он блефовал — при них бы он точно не бросился. Эти вытащат сами любого, а не вытащат — так спасателей вызовут. Правда, моральная усталость вполне могла его заставить исполнить угрозу против собственной воли.

— Пожалуйста, не делайте этого. От вас многое зависит.

— Что от меня зависит? Кому-то не подскажут, что в окошке с единственной кнопкой «OK» надо нажать на «OK»?

Лёгкое головокружение. Парень качнулся за перила, но усидел. Дальше он вряд-ли выдержит, но, наверное, оно и к лучшему. Всё быстро закончится.

В глазах «гэбешника» промелькнул ужас. Ужас, которому верилось, который скрывался, но вырвался. Да, явно молодой. Он нервно взглянул на «мента» и чуть нервно вопросительно кивнул. «Мент» на секунду замялся, но всё же кивнул. Твёрдо кивнул.

Видимо, будут «брать».

Однако ни один не сдвинулся с места. И — Кеша не был уверен — но ему показалось, что голову охватило лёгким искристым сиянием — оно как будто состояло из мельчайших розовых искр. И сразу стало ясно: эти люди просто хотят вернуть деньги, а даже ести там что и есть — можно осмотреть кошелёк и быстро выбросить ненужное. Впрочем, они даже не придвинулись. А раз остались сбережения — будет на что жить. Да и зачем их сразу тратить?

Кеша спрыгнул с перил. Впрочем, элементарная осторожность не помешает.

— Впрочем, что это я… Передайте мне кошелёк, пожалуйста, только на вытянутой руке. И спасибо, что вернули.

Он принял кошелёк и быстро осмотрел. Ничего не пропало, и вроде ничего лишнего. Два «сотрудника» сразу развернулись и пошли к машине.

— Ребят, может, вам за помощь тыщу дать?

«Фэесбешник» только отмахнулся.

— Веди ты. Думаешь, это просто?

— Да я понимаю. Ну, Второй, теперь нам отписываться. Хоть ты и мастер в этом.

— Ну так… — Второй кивнул себе на круп. Сиреневого цвета облачко. Особый талант.

Первый запустил двигатель, Второй провёл копытом по аудио. Развернулся интерфейс. Второй вызвал Контроль.

— Новембер-36-Браво-Хотел-контроль, говорите, «Москва».

— Говорит Москва — усмехнулся Первый, — Ситуация на Бородинском мосту разрешена.

— На датчиках видны следы нестандартного вмешательства.

— Так точно, Второй применил вмешательство в сознание малой степени. Слегка приглушил подозрительность. С моей санкции, разумеется.

— Приняли, «Москва». Продолжайте дежурство. Проверьте Красногорск и вообще сектора Рижского направления, там второй день какие-то помехи…

Новогодние чудеса

Миров огромное количество. Точнее, бесконечное, но открытых — всегда определённое... И непрерывно растущее. И всегда в каком-то заканчивается год, а в каком-то начинается. Так что для Прокуратуры «работа в праздники» — состояние непрерывное. Впрочем, разделение мультивселенной на сектора позволило как-то локализовать и разнести по времени желание праздновать у сотрудников.

— Трасса пройдёт через балкон, вероятность 586/841.

— Многовато. Что за балкон?

— Сейчас посмотрим…

Щупальце скользит по сенсорному экрану, разворачивая панель подробностей. Сектор N36BH (латинское написание), отведённый под Терру и ближайшие территории — один из самых «пёстрых» в плане происхождения сотрудников. Особенно в отделе оперативного анализа, где дикция значения не имеет, а персонала вечно не хватает на 7 миллиардов судеб…

— Вот, шеф — A8741 развернул досье на владельцев квартиры, балкон которой был точно на пути ракеты-фейерверка.

— Назови меня циником, но этим погореть полезно. К тому же нелетал.

— Окей…

Пометка «Ситуация разрешена», две электронных подписи: аналитика и старшего группы. Достаточно одной, но почему бы и нет… Теперь, если ракета попадёт на балкон, полевиков не будут дёргать. Если, конечно, не случится какое-нибудь отклонение…

«A3745, высокая опасность» — идеально спокойный голос автоинформатора. Никакой паники — даже если звезда, выгорая, соберётся прихватить за собой население своей системы. Шеф группы (личный номер A37) уже спешит к аналитику, соседи будут привлечены по мере надобности. Всё спокойно.

— Что у тебя, сорок пятый?

— Тампа, Флорида, США, Терра. Вертолёт. Неуправляемый. Над жилым районом. У пилота всё в пределах нормы, он много чего натворил. Но прихватит за собой кучу народу…

Ну вот почему судьбе настолько часто наплевать? Десятки смертей, которых не должно быть. Ну никак.

— Сорок пятый, следи. Сорок шестой, свободен? Нет? Сорок четвёртый? Две четвёрки, строй эвакуацию. Хоть бы полевики были на месте…

По дороге в зал Контроля на лицо A37 всё же вырвалась тень эмоции. Простой обеспокоенности. Но если бы начальство увидело даже эту тень, мог встать вопрос о профпригодности. Впрочем, Джеральд Треккер, ведущий аналитик группы 37, как коренной землянин (один из немногих в аналитическом отделе) имел право на это эмоцию. Тампа была его родным городом.

Зал Контроля сектора E86EF был небольшим. На планете Ангуле низкая плотность населения, и ей крайне повезло как в космографическом плане, так и с, собственно, вселенной. Как минимум, здесь разумным видам были доступны прямые манипуляции с инфополем (т. н. «магия»). Большинство правительств планеты знало о Прокуратуре и достаточно активно с ней сотрудничало. Например, в княжестве Эквестрия у сотрудников были даже удостоверения гособразца и действовали они вполне открыто. Сейчас вся планета готовилась к многочисленным праздникам начала года, и большая часть не улетевших на каникулы диспетчеров была из других миров. К аналитикам, сидевшим в соседней комнате это не относилось, но их было всего трое… Впрочем, с большинством ситуаций справлялись силами полиции. Фактически, весь E86EF отдыхал.

Пискнул видеовызов. Входящие звонки от правящей верхушки нечасты… Впрочем, незадолго до Нового Года — традиционны.

— Принцесса, мэм?

Селестия — старшая из правящих сестёр, кобыла-аликорн белой масти. Большая часть государственно-представительских обязанностей лежала на ней, как и дневное оперативное руководство, младшая же — Лу́на — отвечала за безопасность и присматривала за ночными происшествиями. Традиционный предновогодний сеанс связи всегда начинала Принцесса Дня, как её часто называли.

— Доброй ночи, господа юристы и диспетчеры. Надеюсь, предстоит тихая ночь?

— Да, Ваше Высочество — ответил, привстав, один из диспетчеров — Оперативные службы Эквестрии нас самих удивляют. Везде бы так… У вас всё хорошо?

— Да, более чем. По твоей части всё хорошо, Луна?

На экране появилась второе большеглазое лицо, с шёрсткой тёмно-синего цвета. Эквестрийцы были весьма интересной расой, развившейся из лошадей и в ходе эволюции совершившей пару ходов, которые сложно было назвать иначе как петлями. Впрочем, время есть время — это всё же были петли спирали. Так или иначе, у них было бинокулярное зрение, и взгляд двух глаз с вытянутых лиц несколько пугал непривычных разумных из плосколицых видов.

— Всё спокойно, сестра. Уже были несколько докладов, всё везде спокойно. Кстати, вам тоже удачных праздников, коллеги — Луна улыбнулась в камеру.

—… И счастливого нового года! — добавила Селестия.

— Спасибо, вам тоже, и вашим подданным.

Связь прервалась, и на главном экране снова появилась карта планеты. Ни одной метки, ни одной подсвеченной зоны. Неосведомлённый разумный мог бы подумать, что правительство тщательно скрывает проблемы — но данные на карту шли непосредственно с датчиков возмущений кармы, и сама идея сокрытия была абсурдна.

Ковёр на стене обычно — признак либо старомодности, либо плохого вкуса. Однако салатового цвета ковёр, висящий на стене офиса Генерального Прокурора (внутренний индекс в латинице — просто G), неожиданно не был ни тем, ни другим, и выглядел как своеобразный рисунок на обоях. Сам офис был отделан в стиле, который на Терре назвали бы «хай-тек», но на родной планете G это была уже многовековая классика. G, с видимым телом гуманоида с практически белой кожей (реальные место рождения, внешность и имя, да даже личное дело в Прокураторе, были засекречены), сидел в кресле скрестив ноги и слушал годовой отчёт. На его планете сейчас была весна, и именно весной отмечалось начало нового года — впрочем, планет по всем мирам с аналогичным времяисчислением и годовым циклом было как минимум несколько сотен. Секретарь дочитывал последние строки.

— Хорошо, SG, это не обязательно — прервал G секретаря на прогнозе количества ДТП по вселенной «D». — Лучше скажи, что по сегодняшним ситуациям. Ну то есть за последние 18 часов.

— По всем, G?

— Нет, только тем, что мне звонили.

— N36BH: пришлось телепортнуть аппарат на полкилометра, упал над лесом. Пострадавших со стороны нет, пилот в коме, последствия вмешательства в пределах нормы, никто ничего не понял. FDFD: Контроль позвонил в полицию Содружества, больше вмешательства не потребовалось, снос планеты предотвратили. V80CJ: транспорт остановить не удалось, но помог случай — всё пошло по наилучшему рейту, он просто слетел с обочины. Даже полевики в чудеса поверили.

G усмехнулся.

— Чувствую сарказм. Так ты не веришь в чудеса?

— Ну а что есть чудо, шеф? — развёл клешнями секретарь. — Сами же понимаете, что любое событие не невероятно, а маловероятно. Да и если бы случилось — вмешались бы.

Улыбка на лице Генерального стала чуть шире.

— В большинстве вселенных само наше вмешательство, да что там, наше существование, назвали бы чудом. Кстати, у меня на планете сегодня отмечают Новый Год. И — именно в этот день — ни одного несчастливого исхода. Разве это не новогоднее чудо?

SG что-то неслышно пробормотал и повёл головой. G сделал вид, что не заметил.

— А принеси мне чего-нибудь прохладительного с водой. На твой вкус. Два бокала.

SG вышел, но почти сразу вошёл снова — уже с двумя бокалами напитка на основе плодов из множества миров, который знали разве что в Прокуратуре.

— Пожалуйста, шеф. Кого позвать?

— Зачем кого-то звать? Мы оба здесь. Выпьешь со мной?

— Спасибо. Хоть у меня и нет повода, но думаю можно. За что поднимаем бокалы? За Новый Год?

G не выдержал и наконец засмеялся. Как давно он так по открыто и искренне не смеялся…

— За чудеса!