Песни леса
Песни леса
Здравствуйте, мои дорогие!
Я растрогалась от того, что вы устроили для меня такие замечательные проводы. Я первый раз еду в экспедицию, и на самом деле очень волновалась, ведь я окажусь в незнакомом мне месте, и мне придётся заниматься тем, чем бы охотнее занялась Твайлайт. Но, шагая рядам с вами на вокзал, я чувствовала себя увереннее. Конечно, когда поезд стал набирать ход, я снова забеспокоилась, но не так, как если бы вы не стояли на перроне и не махали копытами вслед моему вагону.
Сама поездка прошла спокойно. В вагоне было тепло и уютно. Твайлайт, спасибо тебе за милую книжку в дорогу. Пинки, корзинка с едой очень пригодилась: я постеснялась сходить в вагон-ресторан: вдруг бы там что-нибудь случилось. Рарити, дорожный костюм очень удобен и мне по фигуре, ты зря волновалась. Джекки, спасибо за напутствие, обещаю быть осторожной. Дэши, я догадалась, кто подбросил это в мой рюкзак — я помню твой смех: «И необходимые штучки на случай, ты там встретишь какого-нибудь симпатичного исследователя.»
Я только приехала и жду провожатого – от станции до лагеря недалеко. Я постараюсь писать вам сразу, как только выдастся свободная минутка. Не переживайте за меня. Ваша Флаттершай.
Спасибо, милые, за ваше письмо! Я очень обрадовалась весточкам из Понивилля, и читала-перечитывала эти странички аж десять раз. Перечитала бы и ещё, но стемнело, а я стесняюсь зажигать фонарик по ночам: сквозь брезент палатки он просвечивает, вдруг кто-нибудь заметит, что я не сплю, и не очень хорошо подумает обо мне.
Лагерь у нас расположен на живописной поляне, обрамлённой молодыми берёзками. А дальше начинается густой лес, с многовековыми буками и таинственными дубравами. Я немного побаиваюсь его, хотя знаю, что там не водятся опасные животные или змеи: именно поэтому его и облюбовали бризи. Рядом с лагерем протекает чистый прохладный ручеёк, так что всегда можно умыться и освежиться жарким днём. Признаюсь, мне здесь нравится. Сюда для изучения предстоящей миграции бризи съехались многие известные натуралисты со всей Эквестрии. Они все такие серьёзные и важные, что я не могу вымолвить и слова, когда кто-то из них ко мне обращается. По приезду было проведено общее собрание, и я так растерялась, когда нужно было встать и представиться, что возникла неловкая пауза, и, если бы не руководитель экспедиции, назвавший моё имя вместо меня, не знаю, что бы и было. Но мне выделили свой участок леса для наблюдения и объяснили, что нужно делать. Как хорошо, что я буду работать сама, а не с коллегами – вдруг я сделаю что-то не так, и они станут надо мной насмехаться?
Пинки, не волнуйся, кормят в лагере хорошо, у нас передвижная кухня и столовая под тентом, хотя я уже соскучилась по твоей выпечке. Рарити, не волнуйся, я одеваю сапожки и панаму, когда иду в лес. И Джекки не стоит волноваться: в лесу нет ничего опасного, и я всегда смотрю себе под ноги. Твайлайт, руководит экспедицией профессор Клевер из Кантерлота, может ты его и знаешь. Дэши, нет, в палатке я ночую одна.
До свидания, мои дорогие друзья. Скучаю по вам. Флаттершай.
Привет, мои славные подруги!
Сегодня был первый день моих самостоятельных исследований. Я очень беспокоилась, как бы не опростоволоситься перед моими более опытными коллегами, но всё прошло хорошо, даже обыденно. Дэши, наверное, разочаровалась бы – ни каких тебе приключений, требуются только усидчивость и внимательность. Я рада, что профессор Клевер остался доволен результатами моих наблюдений, и даже приколол бумажку с моими цифрами на карту леса, висящую в штабной палатке. Только бы и завтра прошло всё так же благополучно: я всё ещё сомневаюсь в себе. Хотя уже меньше.
В лесу очень мило, в отличии от нашего, Вечнодикого, это место кажется спокойным и дружелюбным, я даже не споткнулась ни об одну корягу, и меня не укусил ни один комар. В жаркий полдень я вдруг заметила, что нахожусь в прохладной тени, а на закате мне почему-то не было зябко. Звучит глупо, ведь я теперь натуралист, но я чуть не решила, что лес таким образом проявляет заботу обо мне. Так что зря я его побаивалась. А ещё мне показалось, что у этого места свои, особенные звуки. Шелест листьев, стрекот насекомых, пение птиц – всё звучит, как одна приветливая песня. И мне приятно в неё вслушиваться. Мне даже кажется, что она звучит неспроста. Но я прекрасно знаю, что так не бывает: нельзя заставить петь дуэтом кузнечика и соловья. Я об этом никому в лагере не сказала, а то ещё поднимут на смех.
Твайлайт, я и не знала, что ты училась у профессора Клевера в Кантерлоте. Передам ему привет от тебя. Рарити, не волнуйся, тут есть возможность ухаживать за копытами и гривой, хоть порой и приходится обходиться без горячей воды. Пинки, у нас каждый вечер бывают посиделки у костра где все поют песни и пьют сидр, но я пока ещё не решаюсь присоединиться: вдруг кому-то покажется, что я навязываюсь. Дэши, нет, в ручье я купаюсь одна. Спайк, спасибо, что присматриваешь за Энжелом. Я обязательно поищу камешков для твоей коллекции минералов – таких, как ты описал.
Обнимаю вас крепко-крепко. Флаттершай.
Здравствуйте, мои хорошие!
Простите, что в этот раз не сразу ответила, и вам пришлось волноваться за меня. Профессор Клевер просит всех поторопиться со сбором предварительных данных, ведь миграция бризи может начаться со дня на день. Он попросил меня помочь ему в расчетах, сказал, что я лучше всех подхожу для такой работы, потому что ответственная и трудолюбивая. И я несколько дней работала в штабной палатке, сортируя карточки с цифрами, составляя таблицы и рисуя диаграммы. С утра и до ночи не выдалось ни одной свободной минутки. Профессор остался доволен моей работой, и я очень рада его похвалам, но я вдруг поняла, что за все эти дни, проведённые за рабочим столом в штабной палатке, я сильно соскучилась по лесу. Мне стало не хватать того, что я ощущала во время своих наблюдений. Хоть я понимаю, что эти дни я занималась очень важным делом, и от этого зависит успех всей экспедиции. Сейчас мне хочется одного: снова вернутся на своё место в лесу, снова заняться своими наблюдениями и почувствовать то самое необъяснимое дружелюбие трав и деревьев, снова послушать ту самую ободряющую песню: звуки листвы, птиц, мошек. В лесу мне лучше, чем за столом – я поняла это. И потому я очень обрадовалась, когда профессор сказал, что я могу снова вернуться к своим наблюдениям. Он мне дал несколько советов, и теперь я смогу работать в лесу ещё лучше. Спасибо ему, он добрый и внимательный. И ещё он сказал, что мне следует общаться с коллегами, ведь так можно узнать много нового и полезного. Понимаю это, но они учёные-профессионалы, а я просто доброволец, вряд ли они примут меня в свой круг.
Не могу дождаться завтрашнего дня. Надо как следует к нему подготовиться и выспаться, чтоб утром быть бодрой.
Твайлайт, я передала привет от тебя профессору, но он просто кивнул головой в ответ. Не расстраивайся, наверно, его мысли были чем-то заняты, или момент был неподходящий. Пинки, не волнуйся, я беру с собой в лес пакет с соком и бутербродами, так что не сижу там голодная. Рэр, не волнуйся, пусть другие натуралисты и одеты в заграничные полевые костюмы, на мне твой смотрится куда лучше. Джекки, я не забываю перед сном выпить тёплого сидра, потому не беспокоййся, не простужусь. Дэши, нет, никто мне в напарники не набивается.
Шлю лесную улыбку. Флаттершай.
Привет, мои дорогие!
Я растрогана и довольна. На рассвете началась миграция бризи. Я и представить себе не могла, как это завораживающе. Сотни тысяч маленьких слюдяных крылышек вдруг встрепенулись навстречу первым лучам солнца, и весь лес наполнился переливами множества радуг. А потом ото всюду, из-под каждого листочка, из-под каждой травинки выпорхнули крохотные существа и стали быстро подниматься к облакам, туда, где их уже ждал ласковый попутный ветер. Стрёкот множества крылышек сначала заставил утихнуть все лесные звуки, но потом лес ответил шелестом веток и чуть слышным поскрипыванием деревьев, как будто провожая бризи в дорогу попутной песней. И я ясно услышала в этих звуках мелодию надежды – на то, что ветер будет спокойным и ровным, что не соберутся тучи, и не прервёт путешествие ненастье, что всегда найдётся передышка усталым, не покинет бодрость сильных. В этой песне пелось, что не из-за чего волноваться, и всё будет хорошо. И я более чем уверена, что бризи услышали её, и она помогла им начать своё путешествие. Мало того, я думаю, что все их миграции сопровождала такая песня.
И вы не поверите, что случилось. Моё сердце подхватило этот лесной ритм, а дыхание стало вторить шелесту листвы. Я тоже пела эту песню, став единым целым с чудесны лесом, напутствуя крохотных путешественников в долгую и нелёгкую дорогу. Ото всюду были слышны восторженные и удивлённые крики других натуралистов, но, думаю, эту песню пела только я одна. Я совсем позабыла про фотокамеру, блокнот и свои обязанности исследователя, и пришла в себя лишь тогда, когда облако слюдяных крылышек скрылось из виду. Спохватившись, я испугалась, что мной будут недовольны, ведь я ничего не сделала в тот момент, ради которого вся экспедиция и затевалась, но, вернувшись в лагерь, я оказалась среди восхищённых и довольных пони, которые уже не обсуждали цифры и результаты наблюдений, а просто делились друг с другом общим восторгом: «Чудесно!», «Восхитительно!», «А вы видели?» Их глаза светились радостью и удивлением, копыта жестикулировали. Натуралисты искренне улыбались друг другу – и мне, от чего я покраснела до самого подшёрстка. Вот уж не думала, что чопорные в своих городах и университетах светила науки могут так по-детски радоваться, и главное, щедро делиться своей радостью друг с другом. Что-то я уже не верю твоим, Твайлайт, рассказам о жестоком соперничестве в мире науки: ну не могут пони, умеющие радоваться вместе, потом, вернувшись домой, начать подсиживать друг друга.
Только профессор Клевер выглядел каким-то усталым и опустошённым. Наверно, потому, что всё завершилось. А может быть он представлял себе экспедицию по-другому? Или ему не понравилась лесная попутная песня? Мне его стало очень жалко, но подойти к нему я постеснялась.
Ну а потом был праздник, и у меня не получилось улизнуть с него. Произносились речи, обнимались, фотографировались на память. Меня тоже сфотографировали на финальном групповом снимке. Как пришлют, покажу. Только уверена, что на нём получилась ужасно – грива не расчёсана, мордочка не умыта.
Экспедиция закончилась, и очень многие уже вечером засобирались домой. Тоже с утра начну собирать вещи. Ну а письмо допишу, раз уж начала. Получилось немного бессвязно, но вы уж меня простите, день оказался очень насыщенным и волнующим.
Твайлайт, ну что ты такое говоришь, такую студентку, как ты, забыть невозможно. Рэр, не волнуйся, я не хожу, как замухрышка. Пинки, да, иногда по вечерам тут устраивали танцы под патефон. Джекки, твой сидр намного приятнее местного, так что можешь им гордиться. Дэши, нет, я не положила глаз на профессора.
Устала, потому обнимаю вас всех сладко-сонно. Ваша Флаттершай-натуралистка.
Я прошу у вас прощения, мои славные, но мне придётся ещё тут задержаться. Вы меня, наверно, заждались, догадываюсь, что Пинки приготовила для меня особенную торжественную встречу. Не расстраивайтесь. Обещаю вернуться, сразу, как только всё завершим.
Дело вот в чём: да, экспедиция завершилась, и завершилась успешно. Об этом даже уже и в газетах напечатали, и многие участники уже вернулись домой. Наш лагерь опустел, уехала даже полевая кухня. Собралась и я в дорогу. И уже было направилась в сторону железнодорожной станции, как приметила, что на притоптанной копытами поляне осталась ещё одна палатка – штабная. И было не похоже на то, что кто-то собирается сворачивать её, по крайней мере, сегодня. Конечно, всякое бывает, может она кому-то ещё понадобилась, однако, вид этой палатки в опустевшем лагере внезапно встревожил моё сердце. Я было пошла своей дорогой, но как только ступила на лесную тропинку, я услышала неспокойную мелодию, складывающуюся из посвиста ветерка, да взвизгивания коростелей. И с каждым моим шагом она становилась всё тревожнее и громче. Она проникала в самое сердце, замедляла мои шаги, заставляла оглядываться на виднеющееся сквозь ветки уже далёкое брезентовое пятно той самой палатки. И вдруг я поняла, что лес просит меня вернуться, что кому-то, оставшемуся в лагере, очень нужна моя помощь.
Мне нелегко было решиться остаться здесь ещё на некоторое время, ведь я очень соскучилась по вам, Спайку, Энжелу, Понивиллю, моим друзьям-зверюшкам, но всё-таки я решила вернуться в лагерь.
Искренне по вам соскучившаяся, Флаттершай.
PS. Не волнуйтесь, я всё-таки дошла до станции, чтоб запастись консервами и отправить это письмо. Теперь мне надо успеть вернуться в лагерь затемно: я боюсь заблудиться в лесу, ведь теперь провожатого со мной нет.
PPS. Спайк, ты уж прости, что тебе ещё какое-то время придётся присматривать за Энжелом. Обещаю привезти тебе за это особенный подарок. Можешь даже написать мне, что ты хочешь, и я это непременно отыщу.
Здравствуйте, мои милые!
Не волнуйтесь, со мной ничего страшного не приключилось. Всё хорошо. Я снова нахожусь в лагере, у меня есть всё, что необходимо: палатка, еда. И я сейчас очень нужна профессору Клеверу. Нет, он меня ни о чём не просил, просто, когда я заглянула в штабную палатку, он был там такой один-одинёшенек, со растрёпанной гривой, в помятом, нечищеном костюме, что-то увлечённо черкающий в толстой тетради, лежащей на походном столике среди мусора и объедков, подсвечивая себе фонариком в наступающих сумерках. Ну я и решила немножко ему помочь, хотя бы с его походным бытом. А то что это такое: известный учёный работает в настоящем свинарнике. Сделала из веточек веник и стала выметать хлам из палатки. А он так меня и не заметил, ну или не подал вида. К сожалению, я не успела больше ничего сделать, только подмела у него: наступила ночь. Я пожелала ему добрых снов, но профессор даже не кивнул в ответ. Это меня немного расстроило, но я ведь понимаю, что он занятой пони, и сейчас работает над чем-то важным.
Простите, что отправляю это короткое письмо сразу же вслед предыдущему – я думаю, прочитав, что у меня всё в порядке, вы не будете обо мне беспокоиться.
Спайк, обязательно напиши, какой подарок тебе привезти.
Ваша Флаттершай.
Привет, мои добрые подруги!
Так и знала, что вы переполошитесь из-за того, что я решила тут задержаться. Я переживаю, что заставила вас волноваться. Я очень скоро вернусь, только позабочусь о профессоре.
Проснувшись утром, я в первую очередь осторожно заглянула в штабную палатку. Судя по покрасневшим глазам, профессор Клевер так и не ложился спать. Я споткнулась о растяжку палатки, и он обернулся:
— Флаттершай, Вы ещё здесь? Все же разъехались.
Мне бы следовало, что ли, предложить сварить ему кофе или развести в кипятке овсяные хлопья к завтраку, а вместо этого я стояла и молчала, как дурочка. Я наконец-то рассмотрела профессора по-настоящему, заметила за неухоженностью и сутулостью весьма привлекательного ещё не старого пони, только бы вычесать его тёмную, пусть и тронутую уже благородной сединой гриву, отмыть копоть с его пепельной шерсти, да заставить выспаться. И пока я так стояла, профессор мотнул головой и снова вернулся к работе. А я покраснела, и выбежала из палатки – туда, где вела свои наблюдения, в лес.
И, как мне показалось, лес узнал меня и принял. Я почувствовала успокаивающее поглаживание ветерка и услышала добрую приветственную песенку: журчание далёкого ручейка вторило басу полёта майского жука. Я опустилась на мягкую росистую траву и слушала этот напев, благодарная неведомому чуду, понимающему меня и знающему, как успокоить. Вот могу ли я быть такой понимающей? По силам ли мне понять профессора Клевера и помочь ему?
Твайлайт, я рада, что меня упомянули в научном журнале. Сохрани, пожалуйста, этот номер для меня. Пинки, ты намекаешь на уже давно готовый сюрприз к моему возвращению – я заинтригована. Рэр, спасибо за свитер. Джекки, приезжать сюда не надо, я была бы рада тебя увидеть, но к чему лишние хлопоты? Дэши, ну и фантазии у тебя! Ничего такого не происходило и не произойдёт. Спайк, жду твоих пожеланий.
Ваша Флаттершай.
Здравствуйте, милые!
Рада весточке из дома и трогательной открытке. Неужели её выбрал для меня Спайк? Спасибо ему – она мне очень понравилась.
А я сегодня осмелилась приготовить профессору завтрак, пусть это всего лишь каша быстрого приготовления да растворимый кофе, но зато он поблагодарил меня, и это очень тронуло. Я всегда знала, что он никакой не сухарь, как пишут тут некоторые. А ещё профессор после завтрака сказал, что надо бы ему привести себя в порядок, взял полотенце и направился к ручью. И вы знаете, какой он на самом деле симпатичный, когда умытый и причёсанный? Пусть и седина в гриве, но в глубине его карих глаз можно разглядеть искорки юного, жеребячьего задора, он сейчас и не сутулится. Я думаю, что в студенческие годы профессор занимался спортом – в нём чувствуется уверенность бывшего атлета. А ещё он прекрасный собеседник – мы с ним проговорили до самого вечера и нехотя расстались с наступлением темноты. Он замечательный. И у леса обязательно найдётся для него своя песня. Надо его завтра туда отвести.
Твайлайт, я распрошу профессора про семинары. Пинки, да ты что?! Вот это новость! Рэр, не волнуйся, сапожки не прохудились. Джекки, яблоки у меня есть, и я каждый день съедаю по одному, так что с витаминами всё в порядке. Дэши, нет. никто ни в кого не влюбился.
Соскучилась по вам. Флаттершай.
Добрый вечер, подруги!
Это последнее моё письмо. Скоро встретимся. Мне незачем здесь больше оставаться.
Я отвела профессора в мой лес. Я очень хотела, чтоб деревья, птицы и насекомые сложили и для него собственную, добрую песню. Я воображала, какая она будет, как профессору станет спокойнее на душе от этой мелодии. И он больше не будет грустить, станет счастливым. В тот день я хотела этого больше всего на свете.
Но лес встретил нас тишиной.
— Где же твоё чудо? – спросил профессор.
А я не знала, что ему ответить. Я могла только надеяться и ждать, что вот-вот, с минуты на минуту, лес оживёт, и песня зазвучит. Но всё вокруг продолжало безмолвствовать.
И тут в глазах профессора я увидела холодную сталь насмешки, губы его искривила едкая ухмылка, и теперь он уже был не симпатичен мне. Он меня пугал. Потом он принялся смеяться – зло, с издёвкой. Назвал меня сентиментальной дурой, сказал, что я навоображала себе неизвестно что. А потом заявил, что все мы, кобылки, одинаковы и хотим одного, потому, видите ли, я и вернулась в лагерь, только вот на меня ему глубоко наплевать, как наплевать и на свою собственную семью, ждущую его в Кантерлоте. И каждое его слово било меня наотмашь, словно пощечина. Я разрыдалась, а он хохотал над каждой моей слезинкой, и с каждым смешком я словно пригибалась к земле, а он, торжествующий, радующийся очередному разбитому им сердцу, возвышался надо мной, как вулкан самолюбия и самолюбования.
И я побежала прочь, в чащу, не разбирая дороги, теперь уже спотыкаясь о корни и обжигаясь крапивой, потрясённая тем, какой ответ получила на свою доброту, на свою заботу. В голове всё смешалось, и я мало что помню об этом своём беге – где я бежала, что попадалось на пути. Странно, что я не заблудилась и не сгинула в лесной глуши: когда мои ноги стали заплетаться, и я уже не бежала, а брела, глотая последние слёзы, в лесных потемках появился просвет, и я каким-то образом снова вышла на поляну нашего лагеря. Лес молчаливо и непреклонно изгнал меня, словно я предала его, выдала самую важную тайну.
В штабной палатке светился фонарик, вырисовывая на брезенте полога тень, сутуло склонившуюся над тетрадью. Профессор Клевер, безразличный ко всем – ко мне, исчезнувшей в лесу, к своей далёкой семье – продолжал непринужденно трудиться.
Я в своей палатке собираю вещи.
На рассвете уезжаю домой. Теперь уж точно. Ждите.
Флаттершай.