Месть падшего. Возвращение примарха
Пролог
Страшно надеюсь на то, что кто-нибудь прочтет эти строки. А еще у меня есть безосновательная, иррациональная надежда на то, что мне удастся выбраться из этой передряги. Из этого страшного места. Из небесного города. Странного, серого и проклятого города, который полон ржавого металла, бетона и унылых красок. Сейчас у меня больше нет никаких идей, кроме как дописать эту историю до конца.
Писать дневник приучил меня еще мой отец. Мой названный отец. Своих родителей я и не помню, они погибли от неизвестной болезни еще тогда, когда мне был всего год от роду. У меня есть их фотокарточка, я часто посещал их могилу возле Понивиля. Они так и похоронены вместе, мой отец Красс и мама Лилу.
Лишь иногда, во сне всплывали какие-то воспоминания о них, но настоящими родителями для меня стали совсем другие пони. Они взрастили и воспитали меня.
Твайлайт Спаркл стала мне второй матерью. Уж не знаю почему, но она пришла и забрала меня к себе сразу после смерти моих родных. Прямо из больницы Понивиля. Та странная пошесть унесла жизни трех десятков пони, и сиротами остались около десяти жеребят. Все они отправились в приют Кантерлота. А меня она почему-то забрала. Я сразу стал называть ее мамой, и до пяти лет искренне считал, что так оно и есть. Я и сейчас считаю ее не иначе как мамой.
А когда мне исполнилось семь лет, на пороге нашей библиотеки появился он. Мама много говорила о нем. Наверное, она его любила, но никогда ничего такого я от нее не слышал, да и обстоятельства сложились так, что это было не к месту. Просто они хорошо ладили. Он очень по доброму относился к ней, и ко всем ее подругам, которые стали мне настоящими тетями. Она ждала его, иногда подолгу просиживая у окна. А он всегда сваливался неожиданно, как снег на голову.
Мама рассказывала мне удивительную легенду о том, что именно он дал мне мое имя. Когда я впервые увидел его, то он показался мне ужасно знакомым. Он взял меня с собой в северный город Сталлионград, и стал моим наставником. Твайлайт часто приезжала погостить к нам со своим мужем Роландом, а мы часто ездили к ней.
Твайлайт вышла замуж за жеребца-единорога из королевской гвардии, друга своего брата Армора когда мне было три года. Он ей нравился, но я к нему никогда не привязывался, и воспринимал его как мебель. Своих же жеребят у Твайлайт и Роланда почему-то не было.
Я не стану называть Корвина своим названным отцом. Он для меня просто отец. Так же, как Твайлайт для меня просто мама. Единственные, кто меня по-настоящему воспитал.
Мама и мои тети научили меня лучшим своим качествам – честности, верности, доброте, щедрости, радости и дружбе. Мама отлично обучила меня магии. Мой отец привил мне силу, выносливость, упрямство, выдержку, смелость и ум. Он научил меня обращаться с техникой, и до недавнего времени я был его заместителем. А он, между прочим, был главным конструктором ведущего предприятия Сталлионграда. Они дали мне все лучшее из того, что у них было.
Рана на крупе саднит, хорошо, что мама обучила меня медицинским заклинаниям. Я принял меры, и боль улеглась. Серые уродцы достали меня своим лучевым оружием. Сквозная аккуратненькая дырочка, будет хорошо заживать. Чуть не задело мою кьютимарку – стальную шестеренку на фоне шестилучевой фиолетовой звезды. Ничего, благодаря заклинаниям через пару дней рана заживет. Если я проживу эти пару дней.
Моя жизнь была прекрасна, пока полгода назад не началась вся эта история. Тогда Твайлайт с моими шумными тетками приехали в гости к нам в Сталлионград на мой 25 день рождения, а через два дня должен был быть праздник Вечера Теплого очага, так что гулянья намечались грандиозные. Несмотря на то, что прошло уже более четверти века с моего рождения, кобылки оставались все так же дружны и все такими же веселыми. Когда вечеринка была в самом разгаре, мой отец вдруг выбежал на балкон и исчез. Больше никто его не видел. А потом по всей стране начали массово пропадать важные пони. Селестия была бессильна что-либо предпринять. А потом пропала моя мама и ее подруги. А потом в Эквестрию началось вторжение каких-то странных серых существ. Пока нам удавалось сдерживать натиск врага, наши технологии и магия позволяли дать им достойных отпор, но разведка обнаружила, что пока мы воевали только с одним их кораблем-городом. А на подмогу через пару месяцев должны прибыть еще два. А наши силы уже на исходе, мы были мирным народом и не привыкли воевать. Нужно было что-то делать, и несколько диверсионных групп во главе со мной переместились в этот небесный город на недавно сконструированном мной и отцом аппарате. Это было для врагов неожиданностью, диверсия отчасти удалась, их корабль оказался обездвижен и не управляем, основные его системы вышли из строя, и он просто висел на орбите без возможности навредить нам. Но вся моя группа погибла, только мне чудом удалось спастись и затеряться среди этих каменных джунглей.
Странно, во всех наших мифах и песнях небесный город изображался красочным и веселым. Я же не видел ничего угрюмее этого места. Оно как будто специально было создано для того, чтобы тосковать тут.
Во время диверсии мне удалось подключиться к их базе данных и частично скопировать ее на мою кристаллическую вычислительную машину. Дешифровка займет много времени, но она поможет пролить свет на эту странную агрессию. Ведь нам никто никаких требований не предъявлял, нам даже неизвестны их мотивы, но они точно не хотят уничтожать нас, иначе просто уничтожили бы наши города орбитальными ударами.
Сейчас я заканчиваю запись. Если меня убьют, то пароль доступа к памяти моей вычислительной машины – 09731. Используйте формулу Свирла-Лорингона для интерпретированного ввода.
03 июня 2039 г. от основания Эквестрии капитан Калаш.
Глава 1
Солнышко светит ярко, мне десять лет, и я получил свою кьютимарку. Поздно, откровенно поздновато, но зато какая метка! Ради такой можно и подождать.
— Привет, мелкий.
— На себя посмотри. – я показал Скуталу язык и обижено отвернулся. Она даже не заметила мою кьютимарку.
— На себя? Это можно. Я щас. – Скуталу резко развернулась в воздухе и пулей метнулась к недалекому озерцу. Надо быстрее шагать к ферме Эпплов. Если будет на то воля Селестии, эта красная крылатая заноза, как обычно, залюбуется собой и забудет про меня. И я смогу спокойно поговорить с кем надо и пригласить на вечеринку в честь получения моей кьютимарки. Легкий теплый ветерок поднял мою серую гриву, принеся с собой запах сочных спелых яблок с западного сада Эпплов, к которому я приближался.
После переезда в Сталлионград мне не часто выпадает бывать в Понивиле, в последний раз я был тут пару месяцев назад, как раз когда убирали зиму. Мама уже традиционно заправляла мероприятием, а у меня были весенние каникулы, так что это был отличный повод погостить. Она почти не изменилась за эти годы.
Я снова услышал хлопки крыльев, и на глаза упала тень.
— Я выгляжу просто отлично. Я невообразимо крутая. А ты куда идешь? – Скуталу ловко опустилась прямо перед моим носом, улыбаясь от уха до уха. Ну все, сейчас начнется.
— На ферму Эпплов иду. В принципе, можно было бы догадаться, ведь эта дорога туда и ведет. – я обошел Скуталу и двинулся дальше. Конечно, это не поможет, и задавака продолжит меня доставать.
— А зачем? – пегаска догнала меня и поравнялась на дороге.
— Я хочу пригласить Эпплов на вечеринку.
— О да? А меня чего не зовешь? – Скуталу поднялась на крыло и летела в метре над землей.
— Тебе приглашение должна была передать Рейнбоу Деш. Но раз не передала, то приглашение тебе личное. – я натянуто улыбнулся, причем так, чтобы она видела натянутость. И она увидела.
— С чего мне вдруг идти на вечеринку ко всяким там...
— Ну раз так, то хозяин – барин. Как говорится, будете у нас на севере – милости просим. – я кивнул и ускорился. Скуталу, естественно, тоже прибавила ходу. Она отлично понимает намеки, но подоставать меня никогда не упустит возможности. Дрянная кобылка, даже поколотить ее не мог никогда. Конечно, поколотишь тут, когда она на пять лет старше. И летает. И задира первая в Понивиле. После Рейнбоу Деш, естественно.
— Тогда обязательно приду. Спасибо за приглашение. – она тоже демонстративно натянуто улыбнулась. Вот же крылатая дрянь. А может махнуть на все копытом и надрать ей хвост? Все-таки за эти два года я подрос, и почти сравнялся с ней в габаритах. Да и я жеребец, значит, должен быть сильнее. По идее. Через пару лет.
— Вот и замечательно. Буду очень рад тебя видеть, Скуталу. – я с грустью отказался от идеи поколотить пегаску, оценив ее тугие мускулы. Все-таки разница в возрасте заметна, да и ее постоянные тренировки вместо моей учебы – явное преимущество не в мою пользу. Она уже почти взрослая кобылка, а я еще подросток. Если сейчас получу от нее на орехи, то на вечеринке хоть не показывайся – через час весь Понивиль будет об этом знать. Эх, как же жаль, что я не ходил на копытный и магический бой, куда меня хотел послать отчим Роланд. Это было бы кстати.
— Что-то еще, Скуталу? – спросил я, заметно погрустнев. Язвительная пегаска заметила это, и раздулась от гордости: она добилась своего. Не то, чтобы я был в ее персональных недругах, просто ей нравилось достать кого-то. Особенно того, кто не может дать ей сдачи.
— А что за вечеринка. Что празднуем. Или просто так, как и все, что с тобой связано? – Скуталу просто сияла улыбкой, предчувствуя приятную для нее беседу, полную моих унижений и ее колкостей. Но она попала в капкан, который сама же и поставила.
— Моя кьютимарка. – скромно сказал я, краем глаза наблюдая за пегаской. В отличии от ее подруги Свити Белль, я всегда мог читать эмоции Скуталу по ее лицу. Она не перестала улыбаться, но это была уже не улыбка победителя. Она снова опустилась на землю и перегородила мне дорогу, от чего я остановился. Скуталу медленно обошла меня и стала изучать кютимарку. Выглядело эффектно.
— Поздновато получил. – скептически скривилась красная кобылка.
— А все раньше, чем ты. – равнодушно заметил я. Скуталу еще могла бы отступить, сохранив свое ЧСВ. Спайк всегда говаривал, что оно у Скуталу больше девяти тысяч. Я не совсем понимал, что он имеет ввиду, но каждый раз, когда я прибегал домой в слезах после обработки крылатой задирой, Спайк так говорил. Видимо, ЧСВ у Скуталу было ЗНАЧИТЕЛЬНО больше девяти тысяч, раз она решилась на роковой вопрос.
— И что значит эта метка? Что все твои шестеренки взрываются?
— Это талант техника-мага. Или техномага. Очень редкий талант, потому что обычно пони бывают сильны либо в инженерном деле, либо в магии. – я говорил тихо и скромно, но от этого эффект был только сильнее. – Поэтому руководство города возлагает на меня большие надежды. Корвин говорил, что ему известно только несколько техномагов, и все они оставили заметный след в истории Эквестрии.
Скуталу молчала. Конечно, можно было добить ее сравнением наших меток. Ее метку самого заурядного покорителя облаков, и мою редкостную и вызывающую уважение метку техномага. Грозовое облако Скуталу означало талант управления с облаками. Она была страшно рада такой метке, когда наконец получила ее. Но таких меток было пруд пруди, да и почти всякий пегас с облаками управиться может. То ли дело метка, которых было всего пару штук в истории, да еще и замеченная высоким руководством. Но я не стал ее добивать. В конце-концов, я не Скуталу. Мне не доставляет удовольствия причинять кому-то дискомфорт просто так, ради забавы.
— Чего другого ждать от книжного червяка? – наконец нашлась она. Это не новость, этот ее аргумент уже с такой длинной бородой, что с нее можно бы соткать целую повозку пряжи, поэтому я решил ничего не отвечать. Мы уже шагали мимо высоких яблонь. Где-то в глубине сада под деревьями стояли кадушки, расставленные еще вчера.
— Слушай, Скут, мы можем поговорить чуть позже? – попросил я.
— С чего это вдруг? Мне тоже к Эпплам надо. Так что по пути. – Скуталу решила пакостить по возможности больше, зависть грызла ее. Я слышал по голосу. Вот же заноза. Но в этом она вся. Так же, как ласково и нежно она обращается со своими подругами, так же жестоко и задиристо она ведет себя с остальными. Особенно теми, кто пытается сблизиться с Эпплблум или Свити Белль.
Пыльная дорога вывела нас из тени сада, провела вдоль свежевыкрашенного невысокого беленького тына, и вывела на широкий двор фермы. Вдоль тына Эпплы разбили клумбы с цветами всех цветов радуги. ЭДжей неоднократно пыталась объяснить мне где какие цветы, но я кроме ромашек, тюльпанов и роз никаких не мог запомнить. Вернее, на вид я их знал, но вот название – нет.
В средине амбара слышалась возня. По моей шкуре прошел мандраж, Скуталу заметила это и ехидно ухмыльнулась, а я направился внутрь. После яркого полуденного солнца в полумраке амбара видны были лишь контуры поначалу. Но потом глаза немного привыкли, и я огляделся внимательнее, стараясь не шуметь. Все было по старому. Те же запасы сена и соломы, склады емкостей, один угол был заставлен кадушками с яблоками: Эпплы собирали урожай. Сейчас, когда Эпплблум может помогать, да и жених ЭДжей частенько приезжает на помощь, с работой семья справляется гораздо проще, они даже наладили поставки кантерлотским торговцам. Так что ЭДжей с бабулей, негласный «совет директоров» фермы, планируют разбить еще один участок под сад на своих восточных владениях, и уже вовсю обговаривают этот шаг с управой Понивиля.
В амбаре была только Эппл Джек. Она ловко грузила на тележку пустые кадушки для яблок. Я почувствовал некоторое облегчение и одновременно расстроился.
— Привет, ЭДжей! – выкрикнул я и направился и оранжевой пони. Надо было бежать быстрее: она заметила меня, подскочила в два прыжка и с силой обняла передними ногами, и от инерции я чуть не упал. Я зарылся носом в ее русую гриву, ее мокрая от пота шерстка промочила мою.
— Калаш... – с ее головы упала шляпа, она просто прижимала меня к себе и сопела. Она не была сентиментальной, но я был готов поспорить, что сейчас она прослезилась. И не мудрено: Эппл Джек была моей любимой теткой. Пока я не переехал в Сталлионград, то проводил на ферме Эпплов более трети всего времени. Твайлайт со Спайком частенько отлучались по делам, Роланд почти всегда был в командировках, дома бывал не часто. Вот меня и спихивали на попечение Эпплов. И я считаю это большой удачей. Мне всегда нравилось просыпаться с криком петухов, выскакивать на улицу и умываться в большом корыте. Я постоянно пытался чем-то помочь по хозяйству. Каждый раз, приходя на ферму после нескольких дней отсутствия, я обегал все грядки, осматривал все изменения в саду и амбаре. Бабуля Смит довольно говаривала: «Вот растет хозяин. Все проверяет.»
Потому я так привязался к Эпплам, а они ко мне. К семи годам я освоил почти все работы, которые нужно было выполнять на ферме, и иногда даже убегал с уроков чтобы помочь. Конечно, потом от Твайлайт доставалось на орехи, но я всегда мог удрать на ферму и пожить там денек-другой пока гроза не пройдет. Мама прощала мне любые шалости, главное было не попасть под горячее копыто.
— Я скучал, ЭДжей. – я тоже чувствовал, как к горлу подступил комок.
— Как же ты вырос! – наконец отпустила меня ковбойша и подняла свою шляпу. – Выше стал, крепкий такой. А это что? Ты уже? АААА! Поздравляю! – она снова бросилась ко мне на шею.
— Твайлайт, наверное, распухла от гордости, теперь и здороваться перестанет. – смеялась тетка. Она отпустила меня, и я убедился в том, что она и правда пустила слезу.
— Ну что ты, что ты такое говоришь. Я тут как раз затем, чтобы пригласить всех вас на вечеринку. Сегодня вечером. – я лизнул в щеку ЭДжей, а она вытерла слезинку кончиком хвоста.
— Конечно, Пирожок, мы там будем.
— Давай я тебе помогу. – я впрягся в тележку.
— Да не стоит, племяшек. Я сама...
— Раз я пришел, значит скоро обед. А на обед надо заработать. Так? – я улыбнулся. ЭДжей сдвинула плечами, еще раз прижала меня к себе, и молча направился к выходу. Она сама частенько любила так отвечать бабуле, когда та корила ее за труд с самого утра. Я потащил тележку за Эппл Джек. Пустую я мог тащить.
Я видел морду Скуталу. У нее на языке вертелись тысячи иголок, особенно когда она услышала мое прозвище «Пирожок». Но задирать при тетке она не рискнет: Эппл Джек ей быстро мозги вправит. Они не здоровались, значит, Скуталу уже была тут с утра.
Вдалеке слышались удары: сбор яблок шел полным ходом. По мере приближения к источнику звука по моей шкурке снова прошел мандраж. Конечно, кобылки заметили это и улыбнулись. Эппл Джек по доброму, понимающе, а Скуталу ехидно и вызывающе.
Первым я увидел Биг Макинтоша: он тащил полную тележку яблок к амбару. Увидев меня, он остановился.
— Привет. – сказал он флегматично.
— Привет, так рад тебя видеть... – начал я, но Эджей эмоции распирали:
— Он получил кьютимарку! Наш малой Калаш теперь не абы кто, да? Сегодня идем на вечеринку.
— Агась. – с улыбкой заметил Макинтош.
— Да, ждем вас всех, и тебя с Черили тоже. – подтвердил я.
— Агась. – кивнул жеребец. В принципе, ему больше ничего говорить и не надо было, поэтому мы пошли дальше, а Макинтош потащил тележку в амбар. Мандраж на моей шкурке увеличился несмотря на все мои старания скрыть волнение. ЭДжей, видя это, положила копыто мне на спину и поводила взад-вперед. Это помогло, и мандраж прекратился. Скуталу уже собиралась сказать какую-либо гадость, и даже открыла для этой цели рот, но косой взгляд оранжевой фермерши затолкал ее грязные слова обратно в глотку, и Скуталу прикрыла варежку.
Эпплблум сбивала яблоки с деревьев. Пока это у нее получалось не так ловко, как у Эппл Джек, но еще немного тренировки – и все будет как надо. Эпплблум теперь почти сровнялась в росте с ЭДжей, хоть и была несколько стройнее. Из всех троих меткоискателей она одна относилась ко мне хорошо. Наверное, оттого, что мы много времени проводили вместе, и я много помогал ей. На ней все еще был ее красный бант, но завязывала она его на свою длинную алую косу, водопадом идущую вдоль шеи. Из всех меткоискателей у нее была самая «крутая» и редкая метка – вольт-яблоко. Эпплблум научилась варить варенье из них даже лучше, чем бабуля Смит.
Я не решался что-то говорить, она первой увидела нас и набросилась на меня, вприпрыжку прискакав. Мы просто молча обнимались, потому что давно научились понимать друг друга без слов. Пока мы так стояли, моя шея и половина лица, которыми я прижимался к Эпплблум, стали совсем мокрыми от ее пота, мой мандраж полностью прошел, и я снова был в форме.
— Сегодня вечеринка, Эпплблум. Я получил кьютимарку.
— Я не сомневалась в тебе. А марка-хоть крутая? – она отпустила меня и заглянула на метку.
— Не сомневайся. Что тебе помочь? Грузить тележку? – я освободился от упряжки и начал суетиться.
— Все, все на обед. – прервала нас ЭДжей. – Яблоки никуда не убегут. Потом продолжим.
— Вот и чудно. Я так проголодалась. – заметила Эпплблум. – А ты подрос с весны. Уже почти с меня ростом.
— Скоро он будет выше и тебя и меня. – смеялась Эппл Джек.
— Если рогом в книжную полку не упрется. – заметила Скуталу.
— В полку не знаю как, а во что-то другое, коричневое с крыльями – это можно. – огрызнулся я.
— Перестаньте, в самом деле. – вступилась за меня Эпплблум.
— Не нарывайся. – насупилась Скуталу и нагнула голову.
— Идем обедать. – позвала ЭДжей и направилась в сторону дома. Я и Эпплблум пошли за ней. Скуталу сердито махнула хвостом и поплелась за нами.
После обеда и до вечера помогал Эпплам с уборкой, работа на ферме после долгой учебы была просто отдыхом для меня. Эпплблум всегда считала, что я стану хорошим фермером, учитывая мою жизнь до учебы. Она была удивлена, узнав о моем таланте. Но я же в конце-концов не земнопони, а единорог, единорогам не положено быть фермерами. Да и метка ведь не помешает помогать сейчас.
На вечеринке все было здорово. Мама действительно просто распухла от гордости за мою кьютимарку. Подруги поздравляли ее наперебой. Роланд хотел чтобы я стал военным, поэтому не сильно был рад такому моему таланту. Но меня не особо интересовало чего он там себе хотел. Пинки Пай организовала чудесный праздник, как и всегда. Было весело, пони плясали и веселились.
Уж не знаю, почему Скуталу так на меня взъелась. Что я ей сделал-то? Целый вечер она и Свити Белль подкалывали меня. Свити Белль, правда, поняла куда это ведет, и прикусила язык через малое время. Но Скуталу шла до конца, причем осознанно. Уже стемнело, зажгли разноцветные фонарики, но настроение у меня было никудышное.
— Ты думаешь, эта метка крутая?
— Она есть, и хорошо. Только знаю, что она редкая. – я уже не слабо кипятился. Тем более, она говорит такие гадости при всех.
— Наверное, это и хорошо. Зачем в Эквестрии столько неудачников. Пусть лучше они будут редкостью. – она противно лыбилась. Эпплблум, смотрю, тоже смеется. Надо мной! И Свити Белль. И много других. Это... Это провал. Хорошо хоть мама и тетки не видят этого. Но они все равно узнают.
— Скуталу, вали с моей вечеринки!!! – я топнул копытом. Все затихли и посмотрели на нас. Мне никогда еще не было так больно. Даже тогда, когда я разодрал ногу о ржавый гвоздь. За что мне это? Чем я завинил?
— А я не пойду. Что дальше? – она села напротив меня. Она знала что делает. А я – нет.
— Скуталу... Или знаешь куда? Иди... Иди на облако! Сваливай отсюда? – из моих глаз покатились слезы.
— Закрой поддувало, мелкий! У себя в чулане будешь пауками командовать.
Это было последней каплей. Я бросился на Скуталу, стараясь протаранить ее рогом. Это было глупо. Она была больше, сильнее, и могла летать. Я несколько раз уже валялся в пыли под дружный смех окружающих, но все так же продолжал кидаться на нее. Она отвесила мне очередного увесистого пинка, и я перекатился через голову. Из моих глаз катились слезы, из носа – сопли вперемешку с кровью. Я рычал в бессильной злобе. Еще один пинок. Очень больно, наверное, она ударила слету. Какой-то непонятный треск в ушах и жгучая боль на крупе, словно впились жалом сотни ос.
Я подскочил и убежал, заливаясь слезами. Хорошо, что было темно, и я мог спрятаться. Я забился в заросли вербы возле озера и свернулся калачиком, глотая слезы и стараясь не шевелиться, потому что от каждого движения жгучая боль пронзала тело.
Я проснулся от этой боли, зажег слабый магический огонек и посмотрел на круп. Кровотечение прекратилось, рана заживала хорошо. Но болело. Видимо, я неловко дернулся во сне. Я зажег огонек поярче и осмотрел полукруглый шрам прямо над кьютимаркой с левой стороны. Работа Скуталу. Молодая шкурка тогда не выдержала удара копыта пикирующего пегаса и треснула, оголив ткани. Хорошо хоть кровотечения не было, а то я сдуру убежал и мог истечь кровью, пока лежал в кустах до самого утра.
Тут можно не бояться зажигать свет: я забился в подвал каких-то развалин. Думаю, я выжил только потому, что мне повезло дать драла именно сюда, в район этих развалин. Целых несколько кварталов посреди бесконечного серого проржавевшего города состояли из таких развалин. Сюда никто не показывался, не было и вездесущих наблюдающих устройств, которыми были утыканы все здания в обитаемых районах.
Скорее всего, это когда-то были производственные цеха: виднелись ошметки труб, силовых кабелей и подушки для крепления тяжелого оборудования. Наверное, производство перевели в другое место, это же оставили, предварительно срезав и забрав все внешние металлические конструкции. Было видно, что сбивали с пола даже плитку, потому что она была металлической, оставив следы ржавчины на бетоне.
Я подозревал то, что это место могли оставить из-за токсического заражения, но потом изменил свое решение: жилые кварталы начинались сразу за развалинами. Ладно, это можно будет выяснить позднее. Сейчас нужно привести себя в порядок и начать дешифровку. Я подошел к исхудавшей герметичной сумке, достал пару галет, бросил в рот и приступил к расшифровке данных.
Запись в дневнике
Хорошо, что удалось немного подучить их язык из разведданных. Пока расшифровка идет туго, но с каждым часом их язык дается все легче, тем более, он весьма примитивен. Пока удалось узнать только название мира – Омахрос, и название города – Эдэм.
Ранение почти не причиняет неудобств. Скоро придется искать провизию. Источник воды, хоть и вонючей, но пригодной для питья после очистки, найден в подвале.
04 июня 2039 г. от о.Э. капитан Калаш.
Глава 2
Я никогда не думал, что мне будет так не хватать солнца. Даже голод так не докучал поначалу. Отсутствие светила угнетало, делало мысли путанными, я уже начинал впадать в отчаяние.
К сожалению, я никогда не был силен в языках. Да и та часть базы данных, которую мне удалось снять, не проливала свет на нужные мне части знаний. Вот мама – она да, полиглотом была от природы. Могла выучить неизвестный язык буквально за пару дней.
Последние полторы недели я голодал. Еда закончилась, и с каждым днем все меньше осторожности у меня оставалось. Я уже обследовал ближайшие развалины, но так и не нашел ничего, даже близко похожего на съестное. Вероятно, придеться продвигаться в жилые районы. Без еды я долго не протяну. Тут не росло даже жалкого мха, которым как-никак можно набить ноющий, бурлящий и настойчиво требующий еды желудок. Временами он устраивал в моем животе самую настоящую революцию, и его бульканье в звенящей тишине подвала казалось ревом водопадов Клаусдейла. Я никогда не испытывал такого голода, и только сейчас понял, на что он способен. Я в буквальном смысле начинал терять разум в последние дни. Когда-то давно, уже, кажеться, в прошлой жизни, я с радостью делился с друзьями последним яблоком. Сейчас же меня терзали смутные сомнения насчет того, смог ли я в нынишнем состоянии поделиться с кем-то едой. Временами мысли мои, что производил затуманенный голодом рассудок, были столь чудовищны, что пугали меня не хуже самых страшных кошмаров.
Сегодня всю ночь мне снился Сахарный уголок, где я ел вкусные и пышные сладости, но никак не мог наесться. И проснулся я от этого сосущего, черного, поглощающего все мысли голода. И тогда страх оставил меня. Я был готов бежать через огненные моря, ледяные пустоши и целые армии серых пришельцев ради одного пирожного. И если бы это пирожное принадлежало кому-нибудь, я бы его... Эта мысль напугала меня и привела в чувства. Нужно выбираться и что-то предпринять. Голод сильно ослабил мои магические способности, и использовать фантом было проблематично. Тем более я не знаю, сможет ли фантом скрыть меня от следящих устройств. Я начал подготовку к вылазке.
Рана почти зажила. К счастью, я мог дотянуться до раны и тщательно обрабатывал ее. Так как других средств не было, мне пришлось изголяться и действовать на манер собак, зализывая рану. Результаты, тем не менее, были положительными, и, если бы не голод, рана б уже зажила. Передвижению она, тем впрочем, не мешала. Я еще раз зализал рану и наложил заклинание лечения. Сила заклинаний упала, мне приходилось все чаще накладывать его.
Я встал и подождал, пока головокружение прекратиться. Выложив из сумки вычислительное устройство и стальные боевые поножи с магическими стрелометами, я укрепил сумку на боку и затянул ремень потуже. Провисает. Я сильно исхудал, и теперь ремень свободно болтается даже на последней застежке. Придется пробить еще одну дырку.
Я осторожно высунул голову из входа в подвал. Затхлый запах еле заметного теплого ветра ударил в нос. Тут постоянно дует небольшой ветер, всегда в одну сторону. Ни солнца, ни звезд видно не было, поэтому определить его направление было невозможно. Я условно считал его восточным. Город на «востоке» был заполнен высотками больше, чем другие части. На «западе» сколько выхватывал глаз, пространство было заполнено одинаковыми серыми многоэтажными сооружениями. Наверное, это были жилые районы. Юг, скорее всего, занимали производственные предприятия, частью которых были и развалины, ставшие моим убежищем. Во всяком случае среди «южных» районов я заметил гораздо более интенсивный грузопоток и количество дымящихся труб. Далеко на «севере» ориентирами были несколько высоких и тонких башен. Наверняка в них применялась какая-то антигравитационная магия, так как были они столь высокими, что узенькое их сечение не смогло бы обеспечить устойчивость конструкции. Во всяком случае это было невозможно для известных мне материалов, в том числе и очень дорогих. Разве что пришельцы располагали более прочными материалами, чем мне были известны. Башни на разных своих уровнях светились довольно яркими синими и красными габаритными огнями, так что были прекрасным ориентиром для меня.
Я еще раз втянул носом воздух, надеясь уловить нужную мне информацию. К сожалению, ничего съестного в запахе не чувствовалось, а чувствались только прелые тряпки и пары застоявшейся воды. Такой запах бывает, когда заходишь в темный теплый подвал, в котором нет вентиляции.
На заводах Сталлионграда мне часто приходилось бывать на резервных складах, куда редко кто хаживал, и этот запах был очень похожим на запах здешнего ветра. Разве что на складах добавлялся так любимый мною запах свежего машинного масла на законсервированных механизмах, канифоли и текстолитовых плит. Развитие электроники в последнее десятиление сделало текстолитовые цеха очень прибыльными. В Сталлионграде их было мало, потому что почти все население уже было занято, да и нужных для текстолита смол в округе было маловато. Зато Таль Тал и Ванхувер отлично поднялись на наших заказах. За прошедшие десять лет эти города значительно выросли. Жаль, но они первыми подверглись агресии, и сейчас полностью эвакуированы. Сейчас вся территория к северо-западу от Дымных гор полностью под контролем пришельцев, более двухсот тысяч пони лишились своего дома, а о судьбе пяти тысяч пони, которые не сумли эвакуироваться, ничего не известно.
Я аккуратно осмотрелся, боясь покидать убежище. Сейчас была ночь. Ну как бы ночь. Дневной свет тут включался и выключался. Днем серое, вечно затянутое облаками неправильной формы, небо было довольно светлым. Ночью же светимость становилась ниже, но освещение было достаточным для приемлемой видимости. Было похоже на сумерки в Эквестрии. Также в городе было отдельное освещение: желтые фонари освещали важные участки постоянно.
Мой план был следующим. В крупных городах всегда есть места, куда жители выбрасывают отходы. В Сталлионграде эту роль вполняют большие ящики, которые регулярно вывозятся на свалку. Я надеялся найти тут такие ящики и порыться в них в надежде найти там пищевые отходы. Стало быть, идти мне нужно на «запад». Да и обитаемые строения были ближе к моему подвалу. На глаз до них было чуть менее километра. Меня снова пробила нервная дрожь, но я сделал над собой усилие и взял себя в копыта, понимая, что откладывать дальше некуда: завтра у меня может просто не остаться сил на вылазку.
Я выбрался из подвала и мелкими перебежками, лавируя между нагромождением мусора, обломков бетонных блоков, балок, и, укрываясь за кучами и в ямах, я осторожно продвигался к ближайшему скоплению обитаемых одинаковых прямоугольных зданий. В высоту они были примерно 25-30 этажей. Вблизи я заметил, что первые, а иногда и вторые этажи были разрисованы какими-то непонятными угловатыми не то надписями, не то рисунками, выполненными разными цветами. Видимо, жители не до конца утратили чувство красоты, раз пытались самостоятельно украсить эти старые, облезлые серые стены. Хоть, признаться, художественного вкуса в большинстве этих рисунков было очень мало. Во всяком случае, по моему мнению.
Я продвинулся уже более чем на четыреста метров, и теперь стал гораздо осторожнее. Да и отдыхать приходилось чаще: голод давал себя взнаки. По несколько минут я оглядывался, прежде чем сделать очередную перебежку. Ноги отвыкли от бега, и теперь предательски тряслись. Давайти, родимые, только не сейчас.
Я подходил к не до конца развалившимся цехам, которые длинным прямоугольником тянулись почти до самых жилых строений. Я решил идти внутри них. Еще один рывок в сторону пустой глазницы окна, и я внутри. Несколько минут я моргал, привыкая к мраку в помещении. Это и вправду когда-то были цеха: я узнал крепления, вернее, их остатки, на которые вешают силовые кабеля. Конечно, ни металлических растяжек, ни, тем более, кабелей тут уже не было. Опять же перебежками, я начал проходить от одного помещения к другому. В некоторых крыша обвалилась, и лежала горами мусора. Было видно, что арматуру из рассыпавшихся блоков также аккратно срезали и забрали.
Внезапно, пройдя пять помещений, я замер. Проходя шестое, я заметил какое-то движение. Мои глаза выручили меня: в дальнем углу были они. Я лег возле балки, стараясь не шевелисться. Разум говорил мне о том, что нужно продолжать движение, но моя проклятая нерешительность заставила меня лежать и надеяться, что они уйдут.
Приглядевшись, я заметил, что серый гуманоид был только один. Он что-то тихо отковыривал от пола и носил к тележке, изредка озираясь. Большую часть времени он сидел на корточках ко мне спиной, поэтому нужно было непременно воспользоваться этим и быстро пройти оставшиеся пятьдесят метров до следующего помещения. «Надо было» — грустно подумал я, когда он закончил собирать что-то с пола и взялся за свою тележку. Как назло, он потащил ее к ближайшему от меня выходу, и траектория тележки должна была пройти буквально в паре метров от меня. Дискордова моя нерешительность, я прошляпил кучу драгоценного времени, и теперь он меня точно заметит. Он и вправду заметил меня, но недалеко, метрах в пятнадцати. Либо зрение у него слабее, либо он был занят своей, небольшой для меня, тележкой. От неожиданности он застыл и уставился на меня своими большими черными глазами. Он стоял под прохудившимся участком крыши, поэтому был более-менее освещен, и я разглядел его. Мне и ранее приходилось с ними сталкиваться, но те были довольно хорошо одеты и экипированы. Этот же был в лохмотьях, на его сероватой голове виднелось несколько шрамов. Надо что-то делать! Мысли понеслись как бешенные, и я ухватился за первую попавшуюся. Я направил телекинетический удар, в который вложил все магические силы, в опасно раскрошившийся кусок крыши, тот оторвался и глухо шлепнулся на серого человечка. Я замечал, что они не слишком крепкие, даже в своей броне.
Кусок бетонного перекрытия наверняка убил его, накрыл также и его тележку. Я еще немного полежал, опасливо водя ушами, боясь, что тут могут быть еще. Вроде, никого больше не было. Я слишком много сил потратил на телекинез. Теперь в голове снова шумело. Но нужно удостовериться в том, что он мертв. Я поднялся и подошел к куче бетона. Из-под нее расползалась лужа красновато-серой крови. Они и вправду довольно хлипкие, но не стоит их недооценивать. Хоть они ростом едва доходят мне до подбородка, но их вооружение гораздо совершеннее нашего, ведь мы практически не занимались разработкой орудий убийства. Я же свои тяжелые стрелометы даже не одел чтобы экономить силы.
Опасливо переставляя ноги, я приблизился к тележке. На тележке лежала металлическая плитка. Видимо, это ее он так долго и усердно отковыривал. И пока он этим занимался, я уже мог бы быть в конце цехов, а так чуть не попался. Хорошо хоть все выглядит как несчастный случай, и они не смогут по этому инциденту понять, что я здесь. Было очень боязно, когда я повстречал первого из них, но я продолжил путь. Магическая сила от голода почти иссякла. Я не был уверен, что ее будет достаточно для заклинания фантома. Возможно, придется часок-другой отдохнуть перед выходом из цехов.
Без происшествий я добрался до конца развалин и теперь наблюдал за домами. Вроде, движения почти нет. Изредка проносились на бреющем полете их неуклюжие угловатые транспорты. В полете внутри них вращались какие-то механизмы, и они издавали ужасный скрип. Были они похожи на большие ребристые коробки кубической формы, часто на крыше вращающеся с небольшой скоростью конструкции выступали наружу, и тогда лязг и скрип металла становился просто невыносимым. Как и все остальное, транспорты внешне выглядели довольно потрепаными, без какой-либо эстетической составляющей, отсвечивали либо черным композитным боком, либо рыжим, покрытым полущеными слоями ржавчины металлом.
Пока я осматривался, то немного отдохнул и нашел в себе силы для наложения заклинания. Но все равно качественно не получилось: пустое пространство вместо меня искажалось и плыло. Эх, надо было не тянуть до последнего, а идти на вылазку дня два назад, пока я был еще в силах. Теперь же делать нечего. Снова пожинаю плоды своего страха.
Я осторожно продвигался между бетонными стенами, которые внутри образовывали причудливую сетку переходов, улочек и переулочек. Тут немудрено заблудиться. Попетляв немного, я не нашел баков для мусора и упал духом. Когда кто-то шел или я слышал лязг летающей машины, то спешил прятаться в темных углах и тени: там искажения воздуха были незаметны.
В углу, в специальной нише, я заметил несколько автоматов, которые светились красным и синим светом, и остановился понаблюдать. Через несколько минут я заметил, как один гуманоид в облегающем комбинезоне из материала, похожего на мешковину, подошел, приложил ладонь к светяшейся панели, и в лоток перед ним упал какой-то сверток. Он развернул сверток и принялся есть его содержимое. Это был аппарат выдачи еды. Я постарался магией вмешаться в работу этого аппарата. Подключение было успешным, но мне были совершенно непонятны команды, которые он мог выполнять. Командный код был неизвестен, несколько знакомых мне команд автомат проигнорировал. Без инструкции по настройке этих автоматов у меня нет шансов.
Я решил дождаться следующего покупателя, оглушить его телекинезом и отнять еду. Было опасно, но ничего другого я не мог придумать: полтора часа поиска мусорных емкостей не давали результата. И нужно торопиться, ведь через пару часов включат день, и одинокие прохожие сменятся полноводной рекой куда-то спешащих гуманоидов. А поесть мне нужно сегодня.
Ждать пришлось долго. Более часа я просидел в темном углу, и мне уже захотелось спать. Движение как транспорта, так и прохожих почти прекратилось. Наконец, я заметил движение. Маленькая группа небольших гуманоидов, о чем-то нервно переговариваясь, подошла к автомату. Я уже начинал отчаиваться: их было пятеро, и всех их я точно не смогу незаметно оглушить. Эти, в отличии от большинства прохожих, были одеты в одни лохмотья. Похожие были на приваленом недавно гуманоиде.
Один, более высокий, тащил на плече грубую сумку. Группа гуманоидов нерешительно стала возле пищевого аппарата и все уставились на самого маленького. Гуманоид небольшого роста воровато оглянулся, и кивнул самому большому. Тот молча сбросил сумку, достал оттуда какой-то инструмент и направился к стене. Расположившись недалеко от аппарата для еды, он включил свой инструмент. Воздух наполнился визгом и скрежетом, со стены посыпалась крошка и клубами начала подниматься пыль. Инструмент довольно неплохо справлялся со стеной своми зубчастыми колесами, которые вращались в разные стороны. Когда слой бетона был снят, оголилась труба, которая шла прямо в стене. От нее в сторону аппарата выдачи еды шла другая труба, поменьше. Большой гуманоид заглушил свой визжащий инструмент, и мои уши, были избавлены от столь ужасного звука. Я отметил про себя, что все их технические приспособления по какой-то непонятной причине производят в работе очень громкие и неприятные звуки.
К трубе подошел другой гуманоид, достал небольшой цилиндр и приставил его как можно выше сколько доставал рукой. Яркая вспышка, последовавшая за этим, оставила «зайцев» в моих глазах. Я закрыл глаза и дождался, пока он закончит. Это я узнал по металлическому звуку падающего на бетонный пол куска срезанной трубы.
Как оказалось, по трубе вверх неслись продолговатые пакеты в прозрачной пленке, наполненные зеленой массой. Эта бесконечная вереница зеленоватых колбасок очень походила на сырные колбаски бабули Смит. У бабули они, правда, не были такой бесконечной лентой. Наверняка это была еда, а эта группа гуманоидов – ворами. Мне тут тоже будет чем поживиться. Я стал выжидать момента.
Гуманоиды принялись хватать длинные вереницы зеленых сосисоки и накручивать вокруг себя. В пылу грабежа в стороны разлетались обрывки этих лент, и одна из них упала недалеко от меня. Я быстро подбежал, ухватил эти сосиски и снова скрылся в своем темном углу. Масса внутри пакета чем-то напоминала по вкусу листву, но выбирать не приходилось, сейчас эти сосиски мне казались самым вкусным лакомством, которое я только ел в жизни. Не успел я доесть третью зеленую сосиску, как вдруг завизжала сирена. Хоть иллюзия уже почти не держалась, я подскочил к сосискам возле шайки гуманоидов, схватил зубами вязку побольше, и стал делать ноги в сторону развалин. Как назло, шайка увязалась за мной, причем бежали гуманоиды довольно шустро. Но я все равно бежал быстрее и обогнал их почти на полквартала.
Я пробежал сквозь большие ворота, которые открывались вертикально, и остановился перевести дух: в глазах двоилось. Гуманоиды тоже бежали в эту сторону. Дискорд! Нельзя чтобы они побежали за мной в развалины, а то их начнут искать и до меня доберутся. Я посмотрел на ворота и увидел стопор, удерживающий их от падения.
Я снял иллюзию и направил все силы в телекинез, пытаясь вытащить окаянный стальной лом, который стопорил ворота. Хорошо, что я стоял в тени, поэтому шайка не увидела меня.
Диспозиция, между тем, поменялась. Теперь из-за угла квартала вылетела черная летающая машина, которая скрежетала в полете так же ужасно, как и другие, и быстро направилась в нашу сторону. Нужно закрыть эту дверь, или мне несдобровать!
Наконец, стопор вылетел, и толстая металлическая дверь начала с грохотом опускаться. К несчастью, шайка успела пробежать. Но хоть от преследователей, наверняка, стражей, я теперь был отгорожен. Ведь теперь им нужно лететь назад до тех пор, пока они не покинут микрорайон, просто подняться вверх нельзя: вокруг перекрытия.
Сил для того, чтобы вытащить лом, я потратил непростительно много. В глазах начало темнеть, уже не двоилось, а троилось. А это значит, что надо поторапливаться. Я так быстро, насколько мог, рвонул к окончанию улицы и слышал, что шайка бежит за мной. Но делать было нечего, сил на заклинание фантома у меня все равно нет. Надежда только на мои ноги.
Но и они подвели меня, когда я пробежал половину цеховых развалин. Ноги подкосились, в глазах померк свет, а голова наполнилась приятной тяжестью. «Надеюсь, мне удалось оторваться.» — были мои последние мысли.
Когда я пришел в себя, был, наверное, уже день. Во всяком случае, было светло. Я проснулся оттого, что мою гриву кто-то перебирал и гладил. Я открыл глаза и дождался, пока цвета и фокусировка станут нормальными. Мою гриву, устроившись у меня на спине, перебирал серыми ручками совсем маленький гуманоид. Находился я уже не в развалинах цеха, я в каком-то явно подвальном помещении. Свет же исходил от нескольких фонарей. А фонари стояли на двух столах, возле одного из которых сидел и смотрел на меня небольшой гуманоид, вожак шайки воришек. Он заметил мое пробуждение и подошел ближе. Из-за непривычно яркого света я не мог разглядеть его как следует.
— Bihram da’re ты благодарность. Yire dasr мы oplih’sa поймать если не ты.
Я не все понимал из сказаного им, но его голос оказался довольно приятен. Я не связан, до сих пор жив, и не в клетке. Значит, пока можно жить. Еще бы пожрать как следует тех зеленых колбасок. Я бессильно уронил голову на передние ноги.
Глава 3
За прошедшие два дня я уже привык к сумраку. Хорошее питание и отдых сделали свое дело, и рана зажила. Кроме этих зеленых колбасок у шайки нашлись сухари сомнительного качества и нормальная вода, даже чем-то подслащенная. Главарь шайки оказался женского пола с именем Хайя. Напоминает клич бизонов, но вполне приемлемо для моего уха. Мое же имя вызывало трудности: шипящие звуки были для них в диковинку.
Маленький Холи уже начал меня утомлять, но я все равно позволял ему на мне кататься и чесать гриву. Впрочем, мне нравилось, когда мне чешут гриву. И особенно за ушком... Только чтобы посильнее, а то у Холи ручки совсем слабые. Да и сам он слабенький, болеет постоянно. Все его жалели.
Оказалось, что я видел лишь часть шайки. Даже не шайки, а целой банды. Сколько было всего серых оборванцев-гуманоидов, мне до сих пор было невдомек, и речь их я тоже пока понимал через раз. Хоть и значительно лучше, чем пару дней назад. Ко мне почти все относились очень хорошо, даже те, кто не знали меня. Мой внешний вид их сразу обезоруживал и поднимал им настроение, хоть зачастую они были очень угрюмы. Я спрашивал об этом Хайю, но она не совсем меня поняла.
— А чему радоваться? Или просто с пустой улыбкой постоянно как дурак ходить? – отвечала она мне. Сначала я не понимал ее, но потом уже до меня стало доходить. Тут, в этом сером, провонявшем прелостью бесконечном городе чувствуешь себя никем. Одним из многих, и не более. Да что там говорить, из них никто даже яблочка свежего ни разу не попробовал.
Само убежище находилось в подвале одного из множества одинаковых многоэтажек районе недалеко от развалин. Таких помещений было много, и некоторые были заняты похожими шайками. Мне было совершенно непонятно безразличие к этому факту жильцов или стражников. Шайки гарантировано занимались воровством, но брались за них только по факту совершения преступлений, да и то только если поймают на горячем.
Ночью третьего дня я осторожно пробрался в свое старое убежище в развалинах и притащил сюда свою экипировку. Сначала шайка заинтересовалась моими вещами, но быстро охладела к ним, когда выяснился тот факт, что пользоваться вещами могу только я при помощи магических манипуляций.
Я понемногу знакомился с бандой воришек-подростков, и узнавал об обществе наших врагов много нового. Сам отряд был небольшим, около двух десятков сарти – так гуманоиды называли себя. Учитвая то, что шипящие звуки они произносили кое-как, получалось больше похоже на «харти», но правильно было все-таки сарти, и Хайя мне это подтвердила. В отряд изредка прибивались новые подростки, иногда уходили – то ли обратно в приют, то ли в другие банды. Иногда кое-кому удавалось прибится к какому-нибудь предприятию, и они получали кое-какое жалование. Но редко долго оставались в банде, и переселялись в бараки, обрывая зачастую связи с бывшими товарищами чтобы не подвергнутся санкциям за это.
Удивительным было то, что семей как таковых у сарты не было. Всех рожденных детей забирали управы, и отправляли на распределители, гда всех готовили для взрослой, «нормальной» жизни. Я намеренно пишу в кавычках, ибо с моей точки зрения такая жизнь была сущим кошмаром, полным тщетных надежд и обманных удовольствий. Кое-кто не хотел такой доли, и они сбегали, сбивались в такие ватаги и вели свободную, как им казалось, жизнь впроголодь. Немного из убеганцев доживало до совершеннолетия: тела у сарути были слабыми и болезненными, почти все они нуждались в медикаментах, я уже не говорю о еде. Властям, похоже, было не особо интересны эти подростковые банды, редко когда на них устраивали облавы. А из такой шайки было три пути – во взрослую банду, на какую-то работу или к Синему Метайю, местному божеству. Я удивлялся почему их бог именно синий, а не какой другой, но когда я пытался выяснить, то все подростки сарти смотрели на меня как на идиота, который спрашивает почему кружка это чайник. Да, Рош мне именно так и сказал.
Ах да, Рош. Он, кстати, мой коллега, что-ли. Тоже большой любитель техники, но как следует поболтать с ним мы не можем, хоть и пытаемся: языковой порог дает себя знать. Он обладатель интересной вычислительной машины – плоской, широкой, из органов управления только чувствительный к прикосновению экран. Тем не менее, он очень ловко с ней управляется, и ни за что не дает мне ее. Рош был несколько опечален: в тот злополучный день погиб его знакомый, Гохад. Выяснилось, что его пришибло обвалившейся крышей в развалинах, когда он промышлял там металлом, чтобы сдать его и выручить немного денег на медикаменты. Совесть мучила меня, но я не сказал никому о том, что это я убил несчастное, больное, ни в чем неповинное существо, которое всего лишь хотело заработать на лекарства. Мне несколько раз снилась та ночь, и я просыпался, стараясь не шевелиться чтобы не разбудить Холи, который повадился спать у меня под боком чтобы согреться – температура моего тела была на несколько градусов выше чем у сарти.
Еще есть Кварий. У них с Хайей что-то типа романа, или вроде того. Я еще не разобрался в том, что у них в разделе романтики заведено, но не особо похожее на наши порядки. Во всяком случае, никаких подарков ни он ей, ни она ему не делали. Возможно, из-за того, что у них почти ничего и нет, даже еды не всегда вдоволь. Он довольно крупный по их меркам, и ростом даже немного повыше меня. Конечно, когда я на всех четырех стою.
Еще из шайки мне запомнился Маку, небольшой и юркий. Почти никогда не унывал, его появление низменно вызывало усмешку у окружающий. Точно так же, как и его разговоры.
Еще за первую неделю моего пребывания в убежище шайки я с удивлением отметил, что народ сарти совершенно не знал ни о войне против пони, ни даже о самих пони. Совершенно было непонятно как удалось их правителям скрыть такое от целого народа, но факт оставался фактом. В новостях, которые Рош мог смотреть на своей плоской вычислительной машине, никаких сведений ему найти не удалось. Мне шайка не поверила насчет того, что я инопланетянин. Меня приняли за боевого мутанта, слухи о которых уже давно ходили среди сарти. Но когда я продемонстрировал телекинез и некоторые заклинания, то некоторый вес мои слова все-же возымели.
По прошествии этой недели главарь шайки Хайя стала значительно лучше относиться ко мне. Наши разговоры стали более содержательнее, все больше информации я мог получить или рассказать. Всех сарти, оказалось, очень раздражала ситуация, когда я поднимал какой-то щекотливый или табуированный срез их культуры, как, к примеру, вопрос о синем цвете их бога. Двое мелких оборванцев за такие расспросы даже обещали, что я попаду к Красному Старику, видимо, злому их божеству. Мне хватило рассудка не пуститься в расспросы по поводу расцветки здешнего демона, потому что одно упоминание о нем вызывало в них страх. Я-то понимал, что это по сути чепуха и глупости, но Твайлайт рассказывала, что за такую чепуху в темные времена до правления принцесс запросто могли оттяпать пару лишних конечностей, особенно в обществе пегасов.
Хайя рассказала мне, что друг за друга в шайке не особо держались, ну разве что пару ее членов. Остальные же воспринимали шайку как временное прибежище, да и все остальное по сути сарти воспринимали как временную среду обитания. Свои приюты, учебные заведения, бараки, место труда и жительства, окружающих... Все для них было лишь фоном, и они не понимали меня, когда я рассказывал им о таких элементарных вещах, как друзья, семья, близкие, родные места. Лишь только после очень долгих объяснений с пятого через десятое удавалось более-менее растолковать им хоть что-то, да и то вряд ли они поняли. В их лексиконе было слово «друг», но по значению оно соответствовало скорее нашему подельнику или помощнику. Во всяком случае, они употребляли его в таком контексте.
Мои рассказы воспринимались ими с трудом. Битый час я потратил на то, чтобы объяснить что такое трава. Зато синее небо они запомнили сразу. Более того, это настолько впечатлило их, что они пару дней только об этом синем небе и говорили, и сразу и безоговорочно поверили в это небо. Я удивился такому, ведь я мог наплести о небе что угодно, что оно хоть в крапинку, но они поверили сразу и только переспрашивали, зато все остальное воспринимали с изрядной долей скепсиса. Более-менее могла себе представить описываемые мной картины одна Хайя, да и то сомневалась. Только крошка Холи верил всему сказанному, и вытащил у меня обещание, что я принесу ему яблоко.
Через неделю я был полностью здоров, а вот состояние шайки ухудшилось: продукты подошли к концу, да еще и малыш Холи приболел, и ему незамедлительно требовались лекарства. Многие сарти нуждались в лекарствах, болезни были их бичом, и здоровые среди них попадались крайне редко. А еще удивительным было то, что у них были лекарства, которые позволяли им не стареть, то есть теоретически они могли бы жить вечно, но стоимость таких лекарств была запредельной.
Тогда на совете было принято решение пойти «на большое дело», и я согласился им помочь. Большим дело называлось тогда, когда в нем участвовало несколько шаек. Кварий имел своих знакомых в других шайках, и завтра должен был произойти совет руководства шаек, так называемый сходняк. Меня Хайя решила также взять на сходняк для солидности.
Фантом был отличным: я был полностью похож на обычного сарти-оборванца. Когда стало вечереть и обычное население начало разбредаться по своим домам, наша группа отправилась на сходняк. От нас на сходняк шли Хайя, Кварий, Рош и я.
Я осматривался пока мы шли. Внутри микрорайон представлял собой столь же убогое зрелище, как и снаружи. Дома на многих этажах были соединены галереями, а кое-где и самодельными мостиками. Движения воздуха тут почти не ощущалось, зато в стенах во многих местах работали большие вентиляторы, обеспечивавшие принудительную вентиляцию.
Прохожие не были так оборваны как мы, но и хорошо одетыми я бы их не назвал: большинство одежды были облегающими комбинезонами, преимущественно серых или коричневых цветов. Материал был подобием мешковины, разве что выглядел более эластичным. Только несколько раз я встречал прохожих в желтом или оранжевой комбинезоне из более плотной ткани. Остальные выглядели вполне себе серой массой.
И еще одну чрезвычайную странность я заметил: они практически не смотрели друг на друга или по сторонам и не общались. Совсем. Просто шли себе рядом молча. Вид у них был не особо радостный, и, если честно, то безучастный. Мы прошли около двух кварталов, движение практически иссякло, а разговоры между сарти я замечал только два раза. Я решил расспросить об этом Хайю попозже.
Наконец, мы спустились в подвал, пропетляли сырыми вонючими коридорами и вышли в хорошо освещенный зал, на метров пять в ширину и десять в длину, с колоннами из обычного кирпича. Стены зала были разрисованы уже знакомыми мне угловатыми рисунками, которые были, как оказалось, надписями. Прочесть их мне не удавалось.
Собрались еще не все, и разговоров также практически не было. В сходке должны были принять участие представители четырех банд, три банды уже было на месте. Четвертая банда была серьезной, «взрослой» как я понял, и даже имела свое название и логотип. Как по мне, то название «Гухто» было глупым. Этот зверек, как я позже выяснил, был неким подобием нашего крота, разве что побольше и не особо боялся загрязненных грунтов Эдема. Так что буду называть эту банду Кроты для более понятного изложения.
Верховодил кротами некий знакомый Квария, широко известный в узких кругах Оутак. По рассказам Роша, тот был крупным, злобным и хитрым сарти, который прославился своей удачливостью. Я не сильно разобрался, но сарти, как мне показалось, очень много значения придавали именно удаче, и были невероятно суеверными, пытаясь привлечь удачу на свою сторону.
До появления Оутака представители шаек не вели разговоров по сути, перебрасываясь малозначащими фразами. Видимо, его побаивались, а может, просто были в неведении относительно того самого «большого дела».
Фантом я еще держал, ибо после обсуждения дела начнется самая жаркая часть дискуссии: дележка. Я всегда думал, что делить еще не добытое было несколько глупо, но Хайя и Рош вчера полчаса рассказывали и доказывали мне обратное. Сначала я хотел высмеять такой подход, но потом решил не лезть на чужую проходную со своим распорядком.
Вот, наконец, разговоры притихли, и в подвал вошли трое сарти. Ростом они были приблизительно равны Кварию, разве что покрупнее. Видимо, это уже взрослые или почти взрослые особи сарти. Тем не менее солдаты, с которыми мне приходилось сталкиваться, были немного выше. Возможно, они просто лучше питались или получали необходимые медикаменты, что позволяло им достигать более крупных размеров.
Все трое были одеты получше, в комбинезонах из уже знакомой мне ткани, а Оутак был еще и в черной накидке и черном комбинезоне. Именно по отличной, более качественной одежде я и догадался что это он. Кварий тут же вскочил и принялся приветствовать Оутака, равно как и несколько представителей других банд. Судя по тому, что они были более высокими, можно было предположить, что они в скором времени собирались переходить во «взрослую» банду кротов, и потому старались выказать уважение будущему вожаку. Остальные же при появлении Оутака напряглись: было заметно, что они его побаиваются. Хайя сама мне вчера подтвердила свое недоверие Оутаку, но острая необходимость в лекарствах и деньгах на их приобретение, а также мое согласие помочь вынудили ее рисковать.
Оутак имел столь же невзрачный и скрипучий голос, как и большинство сарти. Умник Рош и весельчак Маку по секрету признались мне, что очень завидуют моему голосу, чистому и мелодичному. По их меркам, конечно. По меркам пони я имел средний, несколько низкий с хрипотцой голос, иногда резкий, особенно когда приходилось говорить громко. А после недель на сборочных площадках, когда приходилось орать целыми днями через весь ангар, перекрикивая гул полезных механизмов, рокот могучей техники и треск различных заклинаний, голос у меня становился практически басом. Однажды я приехал в Понивиль после таких крикливых недель, и мама пару минут не хотела открывать мне дверь и грозилась вызвать стражников, когда я низко гудел и хрипел за дверью. Спас положение Спайк, прибежавший из Сахарного уголка. Вот смеху тогда было.
Если для сарти мой голос казался мелодичным, то что бы они сказали о голосе Рарити, например, Флаттершай или Пинки? Но даже их голоса не шли ни в какое сравнение с маминым голосом. Сегодня ночью она снова снилась мне. Она что-то говорила, но я не запомнил что, помнил только ее голос. Мне очень захотелось обнять Твайлайт, зарыться носом в ее гриву, и тогда все станет хорошо и понятно, как было всегда. Всегда, когда мне было трудно, когда что-то не получалось, я так обнимал ее, она что-то говорила мне на ухо, и все огромные проблемы становились маленькими и несущественными. И даже ее фиолетовая грива, щекотавшая мне нос, тоже не была проблемой.
Но вместо милых мне голосов сейчас звучал скрипучий голос Оутака, которым он излагал свой план. По правде сказать, это и планом было назвать трудно, скорее намерением. Ибо ровным счетом ничего кроме цели продумано не было, и у всех представителей, кроме будущих претендентов в банду кротов, этот «план» энтузиазма не вызывал. Оутак предлагал действовать наобум, посылая младшие банды в разведку боем. Целью было одно их денежных хранилищ, вроде нашего казначейства, куда Оутак планировал ворваться и ограбить его. Передовыми группами должны были стать мы, младшие банды. Старшая же принималась за дело лишь тогда, когда серьезного сопротивления не было бы оказано. В противном случае они бы просто ретировались, оставив остальных. Конечно, этого Оутак не говорил, но это было ясно как день и мне, и представителям других банд. Скептические настроения среди них росли несмотря на попытки более старших, лояльных Оутаку членов, поддержать такой план. В общем, все три младшие банды ожидаемо отказались от плана Оутака, и тот впал в дурное расположение духа, принявшись высмеивать и оскорблять младших.
Как ни глупа была эта тактика с моей точки зрения, но она действовала, ибо младшие сарти начали колебаться. Тогда я и Хайя решили все вывернуть в свою пользу, как мы сговорились ранее.
— У меня есть другой план. – заявила Хайя, когда Оутак несколько утомился ругаться, угрожать и схожим образом мотивировать своих коллег по ремеслу, впрочем, без необходимого успеха: пока он ругал одних, поднимая их решительность, другие ее теряли. Поэтому он ухватился за эту возможность. Судя по всему, дела в его банде также шли неважно, и он был очень заинтересован в этом деле.
— Ты хочешь поменять нас местами? – устало спросил он.
— Нет, мы буде действовать по другому. Потому что у нас есть кое-что интересное. – ответила она.
— И что же? – заинтересовался Оутак, которому идти в передовом отряде не хотелось совершенно.
— Это я. – ответил я ему и снял фантом. Последующая немая сцена была достойна кисти великого художника. Однажды мама мне рассказывала, как она с подругами встречала проверяющего в Кристальной империи, да только встретила не того. А потом, когда все были во дворце, это выяснилось. Думаю, это было нечто похожее.
— Боевой мутант. – пояснила Хайя.
— И не спрашивайте почему я помогаю вам. Завтра в это же время в этом же месте мы изложим вам свой план. – сказал я. Разнервничавшиеся было сарти несколько успокоились. Как потом пояснил мне Рош, это было следствие моего голоса: он очень успокаивающе на них действовал. После некоторых споров с Хайей, в которые я не влазил по причине слабого понимания языка, выслушать новый план согласилась три из четырех шаек, включая шайку Оутака.
Я попросил Роша найти максимум информации по этому хранилищу денег, которое они звали квеном. Квен хранил деньги, выдавал ссуды, занимался расчетными операциями. Таких квенов было множество, и их ограбления были делом обыденным. Этим как правило занимались взрослые банды, и квены были готовы к этому, посему банды несли значительные потери в ходе ограблений. Именно поэтому Оутак решил использовать младших в качестве живого щита.
С Рошем и Хайей мы разработали новую стратегию, которая заключалась не в том, чтобы ломиться напролом, а в том, чтобы незаметно прокрасться в хранилище и вынести оттуда деньги. Тем более, я был более чем уверен, что при обычном ограблении квены отделывались потерей малых сумм, храня в залах обслуживания небольшие запасы денег, принося из хранилища их по мере надобности. План оказалася внешне довольно привлекательным, ибо не предполагал серьезного риска для участникам, а куш сулил немалый.
Уже вечером, перед самой сходкой совесть по прежнему грызла меня, ведь я по сути собирался осуществить воровство.
— А что тут такого? – удивлялась Хайя, когда я сообщил ей о своих сомнениях. – Квен не обеднеет, а обанкротится – их ее вон сколько.
— Точно. – подтвердил Кварий. – Не возьмешь ты – возьмет кто-то другой.
— Все равно как-то не по себе. Ведь там хранят свои деньги другие сарти. Квен не сможет отдать их сарти, а они не смогут купить себе что-то необходимое, например, лекарства. – я говорил элементарные вещи, но редко кто из сарти мог их понять.
— Не говори глупости. – хмыкнул Кварий. – Мы poel у квена inh’tu, а не у других.
В любом случае, сарути были нашими врагами. Да и мой новый план действий нуждался в поддержке банд и прочих подобных структур сарути. Но ведь большинство из них были самыми обычными жителями, влачащими жалкое существование, никакого отношения к нападению на нас не имеющими.
Мне было их жалко. Но напрасно было вести с шайкой подобные разговоры: они практически не понимали меня, когда я говорил о вреде, который мы наносим окружающим таким воровством. Охватить цепочку причинно-следственных связей дальше квена они не могли или не хотели.
Вновь сырой вонючий подвал и освещенный зал. На этот раз все представители шаек, включая кротов и Оутака, уже были на месте. Я снял фантом сразу, как только мы пришли, и принялся объяснять свой план, Рош и Хайя помогали мне, демонстрируя нужные маневры на карте, которую вывел на экран своей вычислительной машины Рош.
Объяснение заняло полчаса, и новый план был принят с энтузиазмом. Оутак значительно повеселел, когда понял, что риск минимален. Участников долго собирать не пришлось: уже были готовы выступать десять членов нашей банды, пятнадцать членов банды Гора и девять из банды Оутака. Осталось выяснить еще одно: дележ прибыли. После некоторых пререканий было решено,что наша банда возьмет половину, а остальные по четверти от куша. Мне показалось несколько подозрительным то, что Оутак так легко согласился на меньшую долю, ведь из того, что я успел почерпнуть о повадках банд, старшие должны были получать больше.
Как только стемнело окончательно (свет быстро вырубался, словно огромный светильник), мы двинулись. Нашей банде и банде Гора предстояло пробраться к хранилищу, банде Оутака – прикрывать нас, так как у них было оружие, некое подобие арбалетов.
Мы шли затхлыми подвалами, то спускаясь, то поднимаясь. Многие подвалы имели несколько ярусов, перекрытия между которыми прохудились от ветхости и отсутствия своевременного ремонта. К этим дырам были приставлены шаткие лесенки, что позволяло перейти с одного уровня на другой минуя шахты. Так мы добрались до канализации, где вонь стала невыносимой, и мы обмотали лица заблаговременно приготовленными тряпками, но это не слишком облегчало жизнь. Сарти страдали от вони меньше чем я, возможно, они были менее чувствительны, возможно, просто привычны к затхлому воздуху Эдема.
Подходя к тоннелям, над которыми находился квен с хранилищем, я начал расставлять вооруженных арбалетами сарути из банды кротов прикрывать проходы. Первые три перекрестка остались охранять по одному арбалетчику, еще два, поближе, — по двое. В шахте переходов между ярусами я оставил троих арбалетчиков вместе с Оутаком. Мы поднялись по шахте на уровень, который находился непосредственно под хранилищем. Никаких охранных систем я не заметил. Наверное, оттого, что от хранилища его отделяло толстое железобетонное перекрытие. Остальные младшие сарути изготовили заблаговременно запасенные мешки. Я еще раз сверился с данными Роша насчет толщины перекрытия над нами, и сконцентрировался на заклинании телепортации.
Хлопок и темнота вокруг, я пролетел полметра и шлепнулся на холодный железный пол, который звонко загудел. Я зажег огонек на кончике рога и осмотрелся. Хранилище было метров три в ширину и метров семь в длину, полностью отделанное несколько проржавевшим металлом. Впрочем, он был крепок, лишь небольшая корка ржавчины покрывала его. Вдоль стен в четыре яруса раскинулись полки шириной где-то около полуметра, они были прикреплены прямо к стенам, и упирались на приваренные кронштейны. На полках валялись аккуратные стопки бумаг, а также было множество полотняных мешков. Каждый мешок был примерно таким, чтобы его было легко нести одному сарути. С дальней стороны железного зала был большой круглый шлюз с поворотным замком. Скорее всего, в хранилище есть охранные системы, поэтому надо спешить. Я ухватил зубами несколько мешков и телепортировался вниз. Я не спешил чтобы не ошибиться с высотой. Там выпустил мешки и снова вернулся.
Я изрядно уставал, так как не силен в телепортации, и потому мне нужно было все больше времени на отдых между перемещениями. Через две минуты, когда я успел сделать всего четыре ходки, я услышал возню за дверями железного шлюза, а также срежет открываемых замков. Было ясно, что мое присутствие обнаружено, и следует уходить. Я тщательно проверял нет ли в камере следящих устройств, способных передавать изображение, и их не было. Зато были датчики, позволяющие засечь движение, и они меня выдали. Но я не думал, что охрана среагирует так быстро. Ухватив пару мешков я напрягся, но запорол заклинание из-за спешки и нервов. Пришлось отдыхать, пока снова буду способен к телепортации. Потянулись невыносимо длинные, казалось, бесконечные секунды до нового заклинания.
Я попятился в конец зала, загасил огонек на роге и поднял понож с иглометом. Я зарядил его еще утром, одного магического заряда достаточно на шестьдесят выстрелов. Выстрелы производятся маленькими иглами-стрелами, по двадцать штук в одной кассете. У меня было в запасе еще четыре кассеты, по одной было заряжено в каждый понож.
Замки в дверях гудели и скрипели, видимо, быстро отрыть их было нельзя при всем желании. Я понимал убогость своих иглометов по сравнению с их лучеметами, но в замкнутом пространстве у меня был шанс если их не так много. Наконец, гул прекратился, дверь огромного шлюза скрипнула, и начала очень медленно открываться. Только маленький лучик света полоснул тьму в зале хранилища, как я почувствовал, что снова готов к телепортации. Я незамедлительно прочел заклинание, и на этот раз оно сработало.
Уже около половины моих подельников, забрав принесенные ранее мешки, удалились, остальные молча толпились и ждали своей очереди. Так как я переместился в зад хранилища перед телепортацией, то и вынырнул снизу я также соответственно со сдвигом, и опустился не на ровную поверхность, в яму с огрызками труб и кабелей, где подвернул от неожиданности ногу.
— Нас обнаружили, уходим! – сказал я. Несколько гуманоидов торопливо ухватили мешки и потащили их. Они брали по двое один мешок, потому что для одного хилого подростка сарти он был слишком тяжелым. Без веса остались Рош, Хайя, Хаку, Гор, и еще несколько оборванцев из его банды. Мы пошли вслед за последней парой носильщиков, прикрывая их, я же шел сзади и немного прихрамывал. Вот и шахта, у ее выхода нас ждет один из арбалетчиков банды кротов. Когда осталось войти только нескольким, стена в десятке метров от нас задрожала, и рухнула. За ней, как оказалось, была потайная дверь и проход, через которую выбежали два охранника. Хоть в зале был полумрак, на плечах охранников стояли небольшие фары, которые поворачивались вслед за движениями их головы, поэтому они быстро увидели нас. Но эти фары также выдавали их. Мне нужно было немедленно стрелять, но я замешкался, не решаясь убивать, ведь это были обычные жители, они просто делали свою работу.
А вот арбалетчик не растерялся, и тут же выстрелил в правого охранника, и тот выронил свое оружие, схватившись за ногу. Второй же вскинул небольшое оружие, которое разразилось диким грохотом и короткими вспышками вокруг ствола, и вокруг засвистели невидимые снаряды. От испуга я выбросил вперед левый понож и выпустил в сторону этого грохота, почти оглушившего меня, всю кассету игл, с легким шуршанием полоснувших воздух. Кучность игломета на небольших дистанциях была очень хорошей, скорострельность же можно было регулировать магическим усилием. А так, как оно было сильным, то и выстрелили иглы почти в одночасье, смертоносным дождем накрыв весь сектор, в который направлялись. Раздались вскрики, и оба охранника упали. От странного грохочущего их оружия, с которым мы раньше не сталкивались, по залу стал распространяться едкий неприятный запах, очень похожий на запах взорвавшихся праздничных петард.
Праздничного тем не менее, было мало: очередь охранника полоснула вокруг входа в шахту, и привнесла опустошение в наши ряды. Один из банды Гора получил маленький снаряд в спину, и теперь тихо лежал в луже серо-красной крови. Гор не растерялся, подхватил его мешок, и быстро скрылся в шахте. Арбалетчику попали в руку, и он поспешно побежал за Гором, забросив арбалет за спину и держась за рану рукой. Также в живот попали и весельчаку Маку, но он еще не умер. Видимо, он был в состоянии шока, потому что пытался подняться, но безуспешно. Магией я погрузил его на спину и последним вошел в шахту. Маку охватил мою шею и прислонился к гриве. Я ощущал через шерстку его мокрые от крови руки, а также чувствовал, как струйка его крови из живота медленно течет по моей спине, обжигая жуткой прохладой.
Когда я вошел в шахту, то прочел заготовленное заклинание и запечатал вход железобетонной подушкой. Я давно разучил и часто использовал это заклинание в своей довоенной деятельности: очень полезно в большом механизме или строении временно замостить для упрочнения конструкции некоторые отверстия. Так как я очень хорошо овладел этим заклинанием, оно должно было продержаться не менее нескольких часов. На средине ступенек в шахте меня встретили встревоженный Оутак с оставшимся в строю арбалетчиком на этом посту и Хайя.
— Уходим. Не спешить, я заблокировал проход. Важно не потеряться. Оутак, иди вперед, забирай арбалетчиков с постов и веди колонну впереди. Хайя и Рош с двумя арбалетчиками замыкаете колонну и следите чтобы никто не потерялся. Я буду идти сзади и блокировать выходы.
Сарти кивнули и устремились на свои места. Я поспешно хромал сзади и заблокировал по пути еще три прохода. Теперь погоня нам точно не грозила.
Бедный Маку на моей спине затих, только вцепился в гриву мертвой хваткой. Кровотечение у него прекратилось. Наверняка он умер, и я не хотел проверять. Он был маленьким, и нести его на спине было нетрудно. Когда мы отошли от канализации и уже перешли в бесконечные подвалы, все три с гаком десятка оставшихся сарути и я собрались в небольшом тускло освещенном подвале. Там носильщики принялись вытряхивать на кучу содержимое мешков, и я с удивлением обнаружил в них вместо монет уже знакомые мне связки прямоугольных бумаг. У сарути, тем не менее, глаза светились, поэтому я не сомневался, что это их деньги.
— Странно, у вас бумажные деньги? – тихо спросил я Роша.
— Давай потом. – нервно ответил он и пошел к куче для дележа. Там уже вовсю орудовали Гор, Хайя и Оутак с помощниками, раскладывая пачки денег на три кучи. Я осторожно снял с промоченной кровью спины беднягу Маку. С трудом мне удалось отцепить его онемевшие руки от гривы. Он, как и ожидалось, был уже мертв. Сарти и так не отличаются здоровьем и выносливостью, попадание же в живот убило его менее чем за несколько минут. Мне будет не хватать его веселых ужимок. Остальные же мало обращали внимания на погибшего, больше сконцентрировавшись на кучах денег.
Я почувствовал неладное, когда Хайя напряглась, и что-то тихо начала обсуждать с Кварием и Рошем. Кварий же нервно поглядывал на Оутака. Мне стало понятно, что Оутак хочет нашу долю. Тем более, его бандиты вооружены.
— Старшие всегда получают больше. – сказал один из его помощников Хайе. Кварий неуверенно что-то шепнул ей на ухо, и та насупилась. Мне необходимо вмешаться, но я видел, как трое из арбалетчиков незаметно зашли с разных сторон, и держат меня на мушке. В принципе, я бы согласился и на четверть, ведь Рош сказал мне, что мы взяли очень много денег, и этого с лихвой хватит. Но Хайя заняла принципиальную позицию, Гор тоже занервничал, хоть формально на его долю никто не претендовал. Я понял, что Оутак решил забрать все, а нас пустить в расход. Я уже поиграл в добренького сегодня до того, что погибли Маку и еще один сарти, а также двое охранников. Если бы я сразу действовал хладнокровно и выстрелил без колебаний, то можно было бы только ранить охранников и избежать ненужных жертв. Я решил, что с размышлениями в таких ситуациях пора завязывать, иначе выжить не получиться. План созрел немедленно.
Я быстро телепортировался в дальний темный угол, поднял правый игломет и всадил пять бесшумных игл в голову Оутака, отчего она раскололась на три части, обдав серыми кусками окружающих. Остальные арбалетчики не поняли куда я делся, только увидели падающего своего вожака, а я тут же зажег посреди комнаты магическую световую вспышку, вложил в нее очень много энергии, предварительно закрыв глаза, и эта вспышка ослепила сарути.
— Всем бросить оружие!!! – закричал я.
— Немедленно, иначе вы умрете!
Вспышка ослепительного света и смерть вожака сильно напугали арбалетчиков, и они быстро выполнили требование. Я подбежал к Хайе и Рошу, и сказал, чтобы оружие быстро собрали, что и было выполнено. Через минуту все арбалеты были уже в руках нашей банды.
— Мы спланировали операцию. Мы сделали большую часть работы, поэтому большая доля принадлежит нам. Какие будут возражения? – грозным голосом спросил я. Гор, видя, что все вроде разрешилось и никто никого лишать доли или убивать не собирается, успокоился и возражений не имел. Взрослые бандиты, напуганные внезапным происшествием, сбились в кучу и тихо молчали. Я немного подумал и начал:
— Мы поступим так, как договорились. Ваша банда получит четверть. Оутак решил нарушить договор и поплатился. Но вы выполнили свою часть работы, поэтому договор в силе.
Хайя удивленно посмотрела на меня:
— Но мы...
— Сделаем как было договорено. – я посмотрел на нее, и она, немного поколебавшись, уступила. Арбалетчики, видя такой поворот, значительно приободрились. Для себя они ждали самой плачевной участи, и такой расклад воспринимали не иначе как чудо. Я знал что делаю.
Следующий день почти вся банда Хайи пребывала в оживлении. Как объяснил мне Рош, мы принесли очень много денег. Несколько подростков немедленно отправились за покупками и уже успели принести еды и разнообразных лекарств.
Я отсыпался до самого вечера, пока меня не разбудил Рош.
— К тебе пришли. – ответил он на мой немой вопрос.