Fallout: Equestria «Soldiers Of The Dark Ages»
Глава вторая «Стеклянный город»
Воспоминания. 1:00 17-09-77 года, 19 часов до часа «Ч».
Пахло осенью: листопадом, ночной моросью и немного грибами. К сожалению не любимыми сыроежками, а тем недружелюбным семейством мухоморов, поселившимся под окнами столовой: среди жуткого, непроходимого бурелома, что по недоразумению назывался сад. Однажды мама сказала «хочу», купила с полсотни соседних участков — и в центре Филлидельфии появился кусочек понивильского диколесья. А уже к следующему лету завелись бесчисленные комары.
Жужжание, жужжание, едва ощутимый свист зарядного устройства и тихий-тихий «вшух». Ещё одно бедное создание сгорело как спичка — системы охраны не любили незваных гостей. В последние годы мама стала изрядным параноиком: она показывала новых роботов-разведчиков — чудеса инженерной мысли размером со стрекозу — но потом всегда добавляла: «Глупость опаснее». Слуг в поместье не было, днём в сад проникали вездесущие жеребята, но к вечеру роботы их выдворяли и никого не оставалось на четверть мили вокруг.
Сегодня, как и всегда, мама пропадала на работе. Но так даже лучше: они обе предпочитали свободу — друг от друга — и свою атмосферу для любимых дел. По коридорам гулял ветер, смешиваясь с ненавязчивой электроникой Дёрп-микса, шипели лазеры и попискивали терминалы; а сама Шейди бродила по центру столовой; огромного, двухэтажного зала; весь пол которого был выложен десятками и сотнями чертежей.
— Сто-тринадцатый, сектор джи-восемь, сменить на вариант семь.
Робот зашуршал винтами, передвигая склейку; Шейди вновь прошлась по поверхности недовольно поскрипывающего стола. Антикварного, между прочим. Она знала наизусть его историю: имена мастера и учеников, клеймо солнечного Балтимэра, значение подарка для маминой семьи. И она презирала это. Глупые клановые ссоры, пустые обещания — зазря ушедшие месяцы труда. Таким было прошлое. Сейчас же перед ней лежал план нового микрорайона: её дипломный проект, что обещал стать реальностью. От её решений зависели не просто месяцы чужого труда, и даже не годы, а целые жизни, вложенные в строительство и обслуживание коммунальных систем.
Вот сектор джи-восемь, низина с проектом восемьдесят пятой серии. Типовая девятиэтажка, длинная и высокая, чтобы вместить сотню семей. Десять тысяч тонн кирпича, триста тонн арматуры — и сотня лет вложенного труда. Жизнь пони с рождения до смерти, или тяжёлая, зачастую опасная работа для бригады пегасов, единорогов и земнопонь. В Филлидельфии были тысячи типовых девятиэтажек, очень многие пони рождались в семьях рабочих, получали свои метки и по восемь часов, двести дней в году вкладывали свои жизни в город: в уют, свободу и безопасность для миллионов других.
Пони заслуживали большего, чем такая работа. Пони заслуживали достойного места для жизни: бесплатного, или по цене доступного всем. А на факультете говорили о барельефах…
Шейди поморщилась. Многие просились работать с ней вместе, но нет, хватит с неё идиотов — четвёртый год она трудилась над проектом сама. Были стандартные решения — и это прекрасно, значит любой сможет их понять; были и данные статистики, что позволяла ей обосновать каждое отступление от правил, и надеяться, что комитет примет его. Она ненавидела спорить: числа говорили лучше всяких слов. Например, столь любимые всеми панельные секции стоили дёшево, но на стыках скапливалась влага, появлялась плесень, нарушалась вентиляция и температурный режим. Пони болели. В итоге потери для общества перекрывали труд строителей во много раз. Она ненавидела фразу «во много», но чтобы сказать точнее ей требовалось больше данных, а данных не хватало всегда.
Час назад она отправила письмо; электронное, разумеется; но Минк почему-то не отвечала. Забавная, болтливая, бесконечно полезная пони по прозвищу «Норка». А может и не пони, Шейди знала её только в сети. Впрочем, это не важно: всё определяли знания, умения, способности. Она легко поставила бы Минк рядом с мамой — ведь пусть названная мать дала ей шанс расти и свободно работать, но эта незнакомка подарила новый взгляд на мир. Взгляд хакера, что позволил смотреть сквозь бетон и стальные фермы, и охватывать единственным взором всю структуру городских систем.
— Сто-тринадцатый, сектор восемь оставить, собрать чертежи.
Шейди опустилась на стол рядом с терминалом, прикрыла глаза. Короткая команда, и музыка сменилась звуками сети. Тихий треск, гудки, длинные пищащие трели. Конечно, в озвучке соединений не было нужды, но как же нравилось. Тем временем компьютер установил связь с «боевой машиной». Шесть случайных прокси в разных точках мира, слой шифрования на каждом из них, непроизносимое доменное имя. Последнее, это всё, что требовалось ввести, и преграды межсетевых экранов исчезали — протокол скрытой сети великолепно умел их обходить.
Теперь небольшая посылка. Скрипты для «боевой машины», быстрая проверка на доступ, запрос к базе данных доменных имён — и активация сканера. На самом деле центра управления сканерами — с недавних пор ей подчинялись сотни и тысячи машин. Камеры наблюдения, маршрутизаторы, домашние устройства, а с прошлого месяца и её гордость — мейнфрейм городской телефонной сети. Впрочем, это было удачей: в открытом доступе оказался пароль.
Пони вечно теряли свои пароли. Они пересылали их с письмами, не задумываясь о шифровании; записывали в файлы с говорящими именами; принципиально не хотели менять. Но это частности, было одно хранилище исходных кодов, которое Минк прозвала «Ленивым котом». Это было местом встреч и открытий, откуда Шейди начинала, пробуя подряд все выданные поисковой строкой пароли и чуть ли не побитно перебирая первые попавшиеся машины, и где благодаря внимательности новичка нашла кого-то ещё.
Логин как у программы синхронизации времени, права суперпользователя, скрытый в глубине системы домашний каталог. А внутри всего лишь один пятистрочный скрипт, зачищающий следы. Как очаровательно. «Тук-тук, кто же здесь живёт?» — дописала Шейди шестую строку. И вот, всего через день появилась седьмая. Так они и общались поначалу, пока Минк не открыла страшную тайну, как пугать «не очень умных админов», отсылая им буковки на уровне виртуальных устройств. Цивилизация давно подарила миру протоколы электронных писем и конференций, но когда исследователи выбирали лёгкие пути?..
Шейди улыбалась; звуки сети звучали как музыка, но увлекали несравнимо больше; иногда она поднимала веки и быстрым взглядом пробегала по строкам на экране. Имена устройств — как многое они открывали. Вот маршрутизаторы района «Спарки-таун», камеры наблюдения гипермаркета, накопители электроподстанции — столько уязвимых интерфейсов, подчас целыми кластерами торчащих в сеть. Безопасность снова и снова становилась жертвой удобства, но Шейди была только за. Шум автомобилей, журчание воды в коллекторах, давление в трубах теплосетей — все эти данные стекались к её мейнфрейму. И он работал на пределе сил.
«О, пони!» — хотелось воскликнуть. Они вкладывали миллиарды, чтобы окутать город сетью следящих устройств; но среди тысяч исследований социума нашлось всего лишь несколько о влиянии на него окружающей среды. А ведь это было так важно. Как можно построить город, если не знаешь, чем живут горожане?.. Какие запахи они предпочитают? Каких звуков сторонятся? Какие деревья им больше нравятся в зимние месяцы, а какие в летний зной? Можно было подготовить десятки проектов, но чтобы выбрать оптимальный нужно было знать о подопечных всё. Невозможная задача. И Шейди бы ограничилась малым, но одна случайная встреча подарила ей замечательного помощника и проводника.
Минк была художником, маэстро, исследователем от природы и по призванию; но, увы, нисколько не учёным. Она находила новые игрушки, хвасталась ими как жеребёнок, а затем бросала. Системы наблюдения, вычислительные мощности, практически безграничные хранилища данных — у неё было всё, но ни единой идеи, как это использовать. Так легко сделать следующий шаг и стать негодяем, но Минк не стала. Несколько раз она просила денег, однажды так много, что пришлось лгать маме — но Шейди с лёгким сердцем отправляла эти фантики на далёкие счета. Что стоили тысячи, когда ей предстояло распоряжаться миллиардами. Она помогала подруге, и та в стократ щедрее делилась с ней.
«Тык, где ты пропадаешь?» — Шейди отправила запрос веером, на полсотни сканеров и «боевых машин», где у них с подругой был общий логин. Несколько минут ожидания, но снова без ответа. Странно… До сих пор Минк всегда, без исключения, была на связи — носимые терминалы меняли мир.
Всю прошлую неделю они корпели над целевой атакой. И не чего-нибудь, а Центра мегазаклинаний. Где кристаллы, там и вычислительные мощности, а где вычислительные мощности, там и сотни выстроившихся в очередь пони, которым они нужны. Военные мирно и даже вежливо раздавали университетам время своих мейнфреймов, вот только этого было так мало. И когда мама сказала: «Ты страшная жадина, Шейдиблум», — одна земнопони решила, что возьмёт всё причитающееся сама. Ведь не было в мире ценностей первее уютной, упорядоченной и безопасной жизни. В мире не было ничего важнее городов.
1:30
Терминал пискнул, сообщая о срочном письме под шифровкой. Шейди улыбнулась ещё шире. Все зашифрованные послания приходили с пометкой «срочно», потому что временами казалось, что стойкой криптографией во всё мире пользуются только они вдвоём. Немного игры с джойстиками — ввод слогов — парольная фраза; Шейди натянуло наушники; щелчок, и синтезированный голос начал зачитывать письмо:
«Так-так, сейчас я кое-кого обрадую, ты у меня будешь скакать от счастья! Время нового приключения Минк и Ду! Я сделала это! Слышишь, я сделала!!! К номеру третьему. Бегом, мать твою!»
Шейди хихикнула. Ну раз уж Минк уточнила номер, значит это и правда было срочно. У них уже был доступ к полусотне терминалов Центра, и ей даже нравилось опрашивать их циклом, одного за другим. Названия запущенных программ, снимки экрана, последние строки логов — интересы пользователей, которые подчас рассказывали о них столько всего. Но хватит рассуждений: канал связи установился, безопасная оболочка передала консоль на экран.
«Тык»
«Тык-тык»
«Ну что тут у нас?» — Шейди быстро повела копытами, вводя слова.
«Я растратила всё наше машинное время, хи-хи», — кобылка на той стороне писала так поспешно, что путалась в слогах.
«Эм?»
«И это стоило того, блин, это стоило того! А на самом деле нет, хе-хе. Я прогнала через мейнфреймы Центра все варианты пяти и шестисимвольных паролей — и нифига. Я попробовала частотный словарь с искажением по правилам — снова хуй. И только тогда я догадалась ввести название лаборатории и добавить к ней перебор по словарю. И запускаю я снова хэш-кошку, уже в отчаянии, и смотрю, она не срабатывает. Потому что пароль уже вскрыт!»
Шейди почувствовала, как уши поднимаются и снова опускаются. У неё не было слов. Лаборатория мегазаклинаний была защищена паролем из собственного названия и пяти цифр. Безответственность? Хуже того. За такое убивали. В крупе появился неприятный холодок.
«Эм, ты уже там?»
«Конечно! Мне нужен их сервер бэкапов, блин, мне нужен их сервер бэкапов! Здесь столько всего! Бегом сюда, воруй, убивай!»
«Одобрила бы это богиня?» — мелькнул в голове быстрый вопрос. О, да, она бы памятник поставила кобылке, которая вскрыла один из самых охраняемых объектов Эквестрии с помощью его же собственных вычислительных мощностей.
Шейди открыла на том же терминале Центра новое соединение. Маршрутизатор, высокочастотный радиосигнал, локальная сеть. Безопасность через изоляцию?.. Нет, не слышали. Дорожка вела дальше и дальше, таблицы межсетевых экранов показывали ключевые машины, и она тут же пыталась подключиться к ним в качестве суперпользователя. Если удавалось, сразу же в коллекцию отправлялась таблица логинов и хэшей, а скрипт собирал логи доступа и введённых команд. Она следовала от одной машины к другой, быстро и осмотрительно, предпочитая проторенные пользователями пути.
Их врагом была система обнаружения вторжений. Вероятно, не слишком отличающаяся от той, что работала в Хуффингтонском университете. Старая история, где команду «Минк и Ду» ждал большой облом. Но с тех пор их тактика стала умнее. Учёные не были теми пони, которые работают в рабочее время и спят по ночам, — и поэтому система мягко оценивала нарушения графика. Прыжки от терминала к терминалу тоже были рабочей нормой, как и доступ суперпользователя для всех. А вот на попытку подключиться извне Центр бы всполошился, как и на прямые запросы к памяти мейнфреймов. Зато всегда был резервный сервер, к которому подключались все и где хранилось чуть ли не всё.
«Попался!» — даже синтезированный голос выдавал экстаз.
От широченной улыбки мышцы лица начинали болеть.
«Что интересного?» — напечатала Шейдиблум.
«Нейросети-нейросети, логи-логи, нейросети!.. Опаньки, а как ты думаешь, что это за контур, такой толстый, помечен как тысяча сто первый протокол?»
Ну откуда скромная земнопони могла разбираться во всей этой военной мишуре?..
«Плевать, копирую всё! «Тайфун», «Облачная стена», «Обелиски». Мегазаклинания, ещё мегазаклинания. Похуй, что тестовые. Нарисую на жопе звёздочку и всех полосатиков победю!»
Минк такая Минк. Ей нравились зебры, не в идейном смысле, а потому что «они как земнопони, только с полосками». Ей настолько нравилось всё земнопоньское, что Шейди прямо смущалась. Подруга была то ли пегаской, то ли единорожкой, а может и вовсе грифиной — но уж точно не обычной пони из кланов земных. Пожалуй, даже к лучшему, что их разделяла дистанция — фанатов Шейди никогда не понимала и не могла терпеть. Зато подруга умела вдохновлённо работать, а её алгоритмы, пусть и вечно неряшливые, творили настоящие чудеса.
Шейди пользовалась её сканером, её скриптами «боевого управления», её сплоитами и её пайлоадами; а сама отвечала только за цели и организацию атак. Они не были особенными, иногда они встречали других, обменивались с ними игрушками и устраивали соревнования: чуть ли не каждый месяц коллекция пополнялась парой-другой открытых ключей. Белые шляпы, чёрные шляпы, серые шляпы — такие разные и такие похожие — все они были чужими. А Минк своей. Шейди знала её как мечтавшую прославиться девчонку. Да и, что врать, сама была такой.
«Они работают», — возникла на экране короткая строка.
«То есть?»
«Мегазаклинания. Защитные. Они активны, их уже не отключить.»
«Так», — Шейди приложила копыто к лицу. Что это значило?.. А значило это предельную готовность. Уровень Сахильского восстания или хуже того. Активированные контуры не отключались, их приходилось стирать и создавать заново: несколько месяцев, если не лет. Но сейчас заклинания работали, невидимой сетью перекрыв небо над городом; работали скрытно, на минимальной мощности, не выдавая себя никому.
«Думаешь, начнётся?» — она спросила и тут же почувствовала себя неловко. Тупые вопросы не красили земнопонь.
«Да кот знает. Я так спешила потому что хотела убедиться. Мы жутко наследили, да к тому же так не вовремя. Не стоило тебя втягивать. Извини».
Шейди прижала к лицу второе копыто, окончательно закрывая от взгляда терминал. Кто здесь был самой глупой пони? Проникновение на военный объект. Чек. В собственном городе. Чек. В компании с прозебринской кобылкой. Чек. Трижды чек. МТН-бинго-о! Может быстренько переквалифицироваться в архитекторы волшебных башен? То есть волшебных дубов, или где там предпочитают жить самые главные рогатые из Министерства Тайных Наук?..
«Уходим, Минк?»
«Уже».
Шейди ввела команду и смотрела, как скрипт подчищает логи терминалов. Нули, единицы, случайные числа, снова нули. Не самый быстрый процесс, зато автономный. А потом скрипт восстановит из бэкапа старые логи, на мгновение откатит системную дату, коснётся изменённых за ночь файлов и всё станет как прежде. Ну, почти всё. Системы были разными и что-то в мелочах каждый раз упускалось — путь слона в посудной лавке не так-то просто было скрыть.
3:30
«Молодые, шутливые!..» — веселилась Минк, а Шейдиблум было вовсе не смешно. Шумел ветер за окнами, урчал живот — стоило бы взять что-то перекусить, но она всё лежала посреди столовой, положив голову на копыта и смотря в никуда.
Это было классное приключение, но к главной цели они не приблизились ни на шаг. Скорее наоборот. Вычислительные мощности накрылись, базы данных МТН были в градостроительстве бесполезны, а большая часть ключей не поддавалась расшифровке по словарю. А ещё был этот тонкий, пронзительный голосок, что из глубины души повизгивал: «Надо валить».
«Шейди, а как ты ко мне относишься? В смысле, вообще».
«Ну, ты моя лучшая подруга. Единственная подруга, что уж врать…»
Стоп! Дрожь пробрала до копыт.
«Как ты узнала моё имя?!»
«Хи-хи, да проще простого. Ты единственный в Эквестрии архитектор с лапшой за ушками и головой на плечах».
Ну вот — Шейди перевела дыхание — снова подруга то ли смеялась над ней, то ли отчаянно льстила. Непредсказуемая пони… Или кто?
«Расскажи о себе чуть больше, пожалуйста. Я сразу же шифровку удалю», — Шейди написала и снова опустила голову на копыта. Она знала, серьёзные вопросы требуют вдумчивых ответов и готова была долго ждать, но Минк ответила немедленно.
«Единорожка, то есть полукровка. Из плохой семьи. То есть вообще без семьи. Мне пятнадцать, ты спасала меня. Будем дружить?»
«Будем конечно», — Шейди хмыкнула. Ради такой-то подруги она могла засунуть куда подальше свою нелюбовь к жеребятам. Да и вообще, пятнадцать, или восемнадцать, разница в возрасте была просто смешной.
«Эй, Шейди, знаешь что мы сделаем?.. Я приеду к тебе сейчас. Вот прямо сейчас. У меня есть огромный торт с ирисками. Сама испекла. А ещё здоровенная пицца, твоя любимая, с морковкой и кабачками. Сон отменяется! Мы пойдём в парк и будем кататься на горках до самого утра. Я познакомлю тебя с друзьями, они хоть и крылатые, но такие клёвые ребята. Устроим фейерверк! Покажем тебе чудеса на виражах!..»
Шейди почувствовала, как невольно улыбается. Неужели всё и правда было так просто?.. Ей не хватало дружбы, очень и очень, той, настоящей, где друзья всегда вместе и знают друг о друге всё.
«…А потом мы снимем пентхаус в „Эталоне“, только мы вдвоём; вырубим к драконам терминалы; я обниму тебя и потащу в душ. Потому что я ненавижу пропахших потом грязнопони. А ещё я знаю, что ты любишь мятный шампунь. Я тоже! Я покажу тебе, какие чудеса может делать с водой единорожка! И после пары-тройки оргазмов потащу тебя на постель. Хе-хе, не знаю, сколько у нас будет времени, может день, может вся жизнь. Но обещаю, твоя писечка будет побаливать после первого раза, но ты захочешь ещё и ещё».
Шейди почувствовала, как улыбка угасает. Нужно было объясниться перед подругой, причём очень давно.
«Эм, знаешь, я фригидна. Мне не хочется этого от слова „совсем“. Но я очень ценю твою дружбу, ты мне как сестра. Давай будем жить вместе? Возьмём в общежитии комнату, будем работать с утра до ночи, есть пиццу и веселиться как „Минк и Ду“. Я люблю обнимашки. Разрешаю, сколько угодно. Только секс и правда ненавижу. Не нужно этого, и мы будем подругами на века».
Минк долго не отвечала, но, наконец, на экране возникла новая строка:
«А у тебя был опыт? Не нужно историй, просто ответь „Да“ или „Нет“».
«Нет», — Шейди пожала плечами. «Зачем пробовать дерьмо, чтобы убедиться, что оно невкусное?..» — возник в голове уместный вопрос.
«А, тогда всё ясно. Ты просто трусиха. В точности как я… Меня тут всю трясёт, я не могу написать слово „люблю“. Блин, я люблю тебя, Шейдиблум! К драконам обнимашки! Я хочу тебя целовать со всех сторон. И никто меня не остановит. Слышишь, никто!!! Я иду за тобой!»
«Стоп!», — Шейди дёрнулась. — «А ну погоди. Ты собираешься вломиться ко мне домой?»
«Ага! Доставка пиццы!»
«Ты на полном серьёзе хочешь похитить дочь главы Стейбл-Тек из её собственного поместья?»
«Да-а!»
Шейди широко улыбнулась.
«Что же, вольному воля. Дай мне полчаса: вырублю связь со службой безопасности и отключу мины. И добро пожаловать. Если взлетит, я целиком твоя».
«=^_^=», — Минк отправила котика и связь прервалась.
Прошло мгновение, и другое — на ноге защёлкнулся терминал — и Шейди вскочила. От было пришедшей сонливости не осталось и следа. Настало время оборонять свою честь. А вернее пройтись кованным копытом по либидо одной невесть что возомнившей о себе единорожки. Шансов у той не было никаких.
Рогатые вечно недооценивали земнопони. И уж точно все, во всём мире, недооценивали кобылу, построившую этот дом. А она готовилась. Три круга минных полей, сейсмических и управляемых, способных стрелять ударными ядрами на сотни метров вокруг — это было главной, и по сути непробиваемой линией защиты. Была и мобильная группа: три дюжины протектронов — колёсных роботов, вооружённых электролазерами и гранатомётами — а если придётся пробиваться боем, в подземных гаражах ждала пара ультра-стражей — десятитонных боевых машин.
И что против такой силы могла выставить какая-то там единорожка? Парочку полицейских ботов? Обшитый рельсами мусоровоз? Или она считала, что всё здесь вырубится, если устроить блэкаут на весь район?..
Линия автострады резко вспыхнула и погрузилась во тьму.
— Та-ак, кое-кто ждать не желает! — Шейди спрыгнула со стола. — Система охраны, к бою. Активировать протектронов, жёлтый протокол.
Окна захлопнулись, тихий свист фильтровентиляционных установок послышался повсюду вокруг. Она вернула взгляд на терминал, дальше предстояло очень-очень быстро работать. Архитекторы системы подготовили протоколы под все возможные угрозы, но уж точно никто не предполагал, что одновременно придётся защищать объект от боевых роботов и вышвыривать пинком под зад одну нахальную кобылку.
Чего, вообще, от неё можно было ждать?
Усатый смайлик так загадочно улыбался.
4:10
— ЭрДи-семьсот-первый, доклад.
— Маховик на три четверти, целей нет, следую по маршруту.
Разведывательный трикоптер кружил над районом. Великолепная оптика, тепловизионный прицел, радиолокатор и резонатор — объединяющая всё это система распознавания целей, всё искало одну конкретную единорожку. Но рогатых не было, улицы стояли пустыми — субботние пони спали без задних ног. И всё же обстановка стремительно менялась. Здоровенный трейлер перегородил автостраду, а с другой стороны как из ниоткуда появилась куча экскаваторов и грузовиков.
По экрану проносились красные строки. Телефонная сеть сдохла, не отвечал маршрутизатор, а вскоре и резервный кабель накрылся — как раз в точке, где экскаваторы собрались в большой круг. Минк хорошо изучила планы района, даже подозрительно хорошо. Шейди уж никак не ждала, что атака начнётся с удара по системам связи. Да и какой в этом смысл?.. Она же обещала не трезвонить в службу охраны. А теперь уже и не могла.
Через час весь Стейнбл-Тек должен был всполошиться. Если, конечно, она не подаст сигнал. Радиосвязь пока что работала: Шейди пинговала робота-разведчика и несмотря на помехи возвращался каждый третий пакет. Но сам факт, что какая-то единорожка организовала ещё и радиоподавление уже начинал смущать.
— Вижу цели, — доложил разведчик.
По автостраде двигалась колонна огромных седельных тягачей. Прицепы, тенты, стальные конструкции внутри. Радиопомехи усилились на порядок и связь с разведчиком перешла на лазерный канал. Четыре минуты, проход над поместьем — пакет данных — и снова круг. Шейди хотела поднять робота повыше, но не решалась; она и правда не разбиралась во всём этом: боевой режим поддерживал минимальную высоту.
Она подошла к выходящей на сад и автостраду веранде, прижалась к стеклу. Вот и свет фар — четвёрки огней, ярких и вытянутых, словно глаза чудовищ — треск подлеска, шипение гидравлики и чуть ли не оглушающий грохот камней. Внешние микрофоны работали на пределе, пытаясь поймать голос или хотя бы дыхание, но кроме машинных звуков не было ничего.
Тягачи показались на несколько мгновений и тут же скрылись за холмом. Откидные двери упали, послышался стук обитых резиной гусениц — камера наблюдения вывела на экран дюжину низких, вооружённых автоматическими пушками броневиков. Сторожевики; о них писали в журналах; на самом деле так себе поделки, массовые и дешёвые, но всё же настоящая техника военного образца. Шейди смотрела и улыбалась. Она всякого ждала от подруги, но уж никак не думала, что милашка-Минк успела обчистить армейский склад.
— Рекомендую спуститься в убежище, рекомендую вызвать помощь, рекомендую красный протокол, — высказалась система охраны.
Шейди фыркнула: детский голосок машины её раздражал. И что только мама находила в этих слишком умных программах? Лично она ненавидела пользоваться тем, что не могла разложить по палочкам и понять до последней строки. Исходники были, но, право же, слишком сложные — в прошлый раз копаясь в системе охраны она даже не смогла понять, где у этой штуковины ядро управления, а где интерфейс.
А гусеничные танкетки между тем двинулись вперёд.
— Уничтожь их.
— Нет шансов. Рекомендую включить минные заграждения.
Нет уж, это нечестно, а к тому же она обещала. С другой стороны маме она тоже кое-что обещала и тоненький голос разума просил не светить военной техникой, которую вообще-то запрещалось продавать и покупать.
Вспыхнул свет прожекторов, заставляя прикрыть лицо копытом. Что-то громко затрещало вокруг.
— Рекомендую…
— Включай ультра-стражей! Уничтожь их!
Секунда, вторая, третья — и взрыв. Атака роботов была мгновенной. Она услышала грохот автоматических пушек и разрывы, слившиеся в один. А когда свет прожекторов пропал, оказалось, что всё вокруг играет цветами синих и зелёных огней. В небе грохотало, взлетали и падали ракеты — кто-то устроил над городом фейерверк.
«Словно в зимние праздники», — мелькнула непрошеная мысль. Система пожаротушения тоже сработала — весь сад и газон перед домом покрывал белый пенистый пух. А среди него, оставляя чёрные вспаханные борозды, кружили ультра-стражи, дымя раскалёнными орудиями и подпалинами на корпусах. Бой длился всего несколько мгновений, но машинам досталось. Номер второй так и вовсе лишился большей части навески и динамической брони.
— Мама меня убьёт, — Шейди вздохнула.
Взрыв. Краем глаза она увидела, как промелькнула ракета — но лазер активной защиты тут же встретил её. И второй взрыв, такой яркий, что стекло перед глазами на мгновение заволокла тёмная пелена. А следующим, что заметила Шейди, был горящий ультра-страж и огромная гусеничная машина, чья башня алела от бьющих в неё огней.
Минк стырила танк.
— Рекомендую… — система охраны начала и тут же прервалась. Танк остановился, его гусеницы и ствол орудия были начисто снесены.
Это было уже слишком.
— Громкая связь, — Шейди глубоко вдохнула: — Ну что, кончились резервы?! А как мы всё это чистить будем?! А?! А?!..
Бедный сад, бедный дом, бедные мамины любимцы ультра-стражи…
— Шейдиблум Эпплпай! Сдавайтесь! Не усугубляйте своё положение!
«Эм, то есть?…»
Номер второй вернулся пополнять боекомплект, а затем она увидела, как из люков танка показались шлемы. Экипаж, быстро-быстро взмахивая крыльями бросился бежать.
— ЭрДи-семьсот-первый, доклад.
И смотря кадры аэрофотосъёмки она почувствовала, как открывается рот. А затем всё тело затрясло. Это была вовсе не одна нахальная единорожка. Там, за садом и холмом скрывались десятки пони: в шлемах, в бронежилетах, с пулемётами и ракетными установками. За ней пришли.
4:40
— Что мне делать?.. Что мне делать?!.. Блин, что же мне делать?! — Шейди бормотала, бросаясь из стороны в сторону перед окном. Солдаты бежали, но она знала, что они вернутся. Очень-очень скоро, как только подвезут ещё боевых машин.
— Рекомендую включить минные заграждения.
— Да пошла ты! Я не сраный убийца!
Она должна была что-то придумать. Оперативники спешили, скрывались — значит закон не на их стороне. Значит мама спасёт её! Нужно только отправить Семьсот-первого, и молиться, чтобы он сумел добраться до штаба Стейбл-Тек. А ещё нужно продержаться. А ещё…
«Где Минк?» — внезапная мысль ошарашила. Эта единорожка ведь тоже была где-то рядом, она тоже что-то мудрила. И не смогла её предупредить. Ответ очевиден — её схватили. Может её пытали прямо сейчас!
— Компьютер, ты можешь найти, где у врага штаб?
— С вероятностью…
— Да плевать! Атакуй сейчас же! Мне нужны пленные, всех тащи сюда.
— Рекомендую спуститься в убежище.
Шейди кивнула.
— Да… да, конечно. Я заставлю их отдать подругу. Мы спрячемся. Мы дождёмся мамы. У нас всё будет хорошо…
Она снова услышала грохот. Номер второй показался на поверхности и стрелял куда-то вдаль: за поросший ясенями холм уходили яркие красные линии. А тем временем мобильная группа двигалась по подземным туннелям. Протектроны не были боевыми роботами, максимум полицейскими: едва ли им помогли бы гранаты со слезоточивым газом, но — Шейди видела — система охраны перевооружила их на специальный состав. Что-то вязкое, ячеистое, созданное специально для захвата пегасов, да и против единорогов оно должно было помочь.
Вспышка. Сработали подрывные заряды, прямо на позициях врага роботы вырвались из под земли. Экран передавал мелькание синих и красных знаков, стрелки и линии, непонятные символы по краям. Шейди ничего в этом не понимала, но красные значки гасли быстрее синих — победа была на её стороне!
И снова взрывы, сверху и вокруг; пронзительный треск, шипение лазеров активной защиты.
— Рекомендую… — грохот — …В убежище.
Затрещало сверху, прямо над головой. Крылатое тело мелькнуло за окнами и ставни тут же захлопнулись. Это были пегасы — в боевой броне! — лазеры держали их на прицеле, разряды били снова и снова, но не смертельным оружием система просто не могла их остановить.
Что-то вспыхнуло и громыхнуло, сверху облаком осыпалась бетонная пыль.
«Меня же убьют…»
И только через мгновение после этой мысли тело послушалось, Шейди бросилась бежать. Стена, едва не сбивший с ног столик, дверь в правое крыло. Лифт номер первый. Пароль — отрицательный писк — ещё пароль! Проклятье, она ведь учила!
— Компьютер, убежищу, открыть лифт номер один!
Она прижалась к украшенной рельефом стене. И прямо так, с куском панели, влетела в округлую комнату.
— Вниз!
Вспышка, грохот. Звуки исчезли, белизна отпечаталась в глазах.
— Компьютер… убежищу… первый лифт вниз, — она бормотала и не слышала собственный голос, но, кажется, лифт двинулся. По крайней мере она всё ещё была жива.
Голова ужасно кружилась, ноги дрожали, но она заставила себя подняться и шагнуть.
— Компьютер, убежищу, открыть дверь.
Через вату в ушах пробился характерный лязг и звуки сирены, вслепую она побрела вперёд. Копыто нащупало ребристый кожух кабеля, Она следовала за ним; десять шагов, двадцать, тридцать; дальше вдоль теплопровода номер пять. У неё всё ещё был шанс. Вот и дверь арсенала, ждущий пароля замок.
— Компьютер…
Она мотнула головой. Связи не было и быть не могло: её окружали только системы убежища, и не было доступа к ним. Нужно вернуться, узнать у главного компьютера пароль… Но автоматика уже сработала — её заперло здесь.
Живот коснулся холодного пола, Шейди сжала голову в копытах.
«Думай, думай», — она щурилась, вглядываясь в экран носимого терминала, но зелёные строки двоились и расплывались. «Лейка, или лайка? Корзинка, коврижка?..» — пароль состоял из девяти слов. Она просто не могла его вспомнить! Сама не могла. Копыто нащупало джойстик. Новый файл, варианты, звёздочки на месте неизвестных слогов — она вводила всё практически вслепую, а когда сбивалась просто переходила на новую строку. Не важно, хэш-кошка могла перебрать миллионы вариантов, всё что ей требовалось, это знать алгоритм хэширования и иметь ключ.
А ключа не было, он хранился даже не в памяти электронного замка, а на главном компьютере убежища, за стальными переборками и пятью метрами скалы. Но отчаяние предавало силы и Шейди работала: вслепую она вводила строки кода, снова и снова дёргала «Ввод»; и наконец послышался чёткий быстрый голос — синтезатор речи принялся перебирать пароли, вот только на каждый из них дверь отвечала коротким отрицательным гудком.
Быстрее, ещё быстрее. Семьсот двадцать слов в минуту, предел реакции на голосовой ввод, а вариантов были тысячи — в последнем слове Шейди не могла вспомнить даже единственный слог. Что-то очень простое, что-то связанное с детством и родителями. Настоящими родителями. Она обращала на это внимание каждый раз. Риолит? Кварц? Андезит? Она всё добавляла строки к словарю.
«Булыжник»
Замок щёлкнул.
Шейди вдохнула, выдохнула, а затем шагнула в освещённый тусклыми светодиодами зал. Здесь были роботы, запасные протектроны; к сожалению в заводских комплектах; зато на неприметной полке её ждал особенный механизм. Зелёный кожух, побитая краска, ключ на верёвочке и предупреждающий знак. Впервые увидев его она долго чесала голову, а мама, ах, как же она гордилась собой.
Код к изделию запомнился отлично, как и инструкция — на самом деле они с мамой раз десять собирали и разбирали габаритный макет. Так и теперь копыта работали на автомате, сдвигая крепления и поочерёдно вынимая модули на пол. Аккумулятор, блок управления, блок взрывателя и блок заряда — тяжеленные штуковины, они предназначались для пегасов, а вовсе не для мелких худощавых земнопонь. Но ничего, Шейди собирала бомбу уже на тележке, да и не было необходимости её далеко тащить.
Вообще, можно было активировать устройство хоть здесь — никому в радиусе полумили мало бы не показалось — но ядерное оружие предназначалось вовсе не для того, чтобы его взрывать. Хотя, она была готова. Таймер пискнул, подтверждая минуту, кабель управления подключился к терминалу. Теперь всё зависело от биометрии — и пусть только попробуют её оглушить!
5:20
Она шла опираясь на тележку, поскрипывали колёсики и время от времени звенел ребристый пол. Хорошо, что стыки плит отмечали метры — в глазах по прежнему двоилось, звон стоял в ушах. Ублюдки угостили её светошумовой гранатой. И они заплатят за это. Она собиралась сполна накормить страхом каждого мерзавца, кто посмел поднять копыто на Минк. И на любимых маминых ультра-стражей, и на её бедный-бедный дом.
Связь с системой охраны восстановилась, уцелевшие протектроны прятались здесь и там — она могла бы воспользоваться роботом, но нет, это была личная вендетта. Она хотела видеть глаза врагов.
— Открыть первый лифт.
— Противник в шахте.
Быстрые твари. Но ладно, она воспользовалась вторым, а заодно возблагодарила маму, которая научила её видеть смысл и назначение дублирующих систем.
Раз, два, три…
— Эй, ублюдки! — она закричала, передав голос на все динамики вокруг. — У меня в копытах килотонна! Только попробуйте дёрнуться, я всё тут к драконам испепелю! Жду вашего главного в зале столовой! У вас минута, время пошло!
Резкий вдох, и она открыла дверь. Костюм химзащиты ужасно сковывал движения, но она шла, стараясь не оступиться. Дюжина пар глаз и стволов винтовок смотрели прямо на неё.
«Пятнадцать, восемнадцать, двадцать пять…» — передавала система охраны, всё новые и новые оперативники возвращались в зал.
— Считаете себя крутыми?! Считаете, что делаете правильное дело?! Верните мою подругу, мрази, ей нет и шестнадцати лет! — Шейди подошла вплотную к невысокому пегасу, копыто упёрлось крылатому в грудь. — Эй ты, вот ты! Зачем ты в это ввязался? Тебе что, так хорошо платят? Или тебе нравится похищать жеребят?..
— Это…
— К Дискорду такую страну! Я ни о чём не жалею, слышишь, ни о чём! Верните подругу, или я всё тут разнесу!
— Да это же РА-сто-пятнадцатый — пегас прошептал, — Можно потрогать?
— Чего?..
Он протянул крыло.
— Настоящая…
Пегас широко, белозубо улыбался. Маховые перья гуляли по корпусу ядерной бомбы, медленно и нежно, словно бы стряхивая пыль.
— Эй, Шейди! — крик сзади. Удар, и она полетела на пол. Терминал жалобно звякнул, прозвучал короткий, предупредительный писк.
Шестьдесят секунд.
Пони схватила её словно в тиски и дёргала застёжки шлема.
— Пустите, я…
— Ты попалась! — пони сорвала шлем, в нос ударил запах гари и бетонной пыли, а затем мяты, мокрой шерсти и ирисок. У неё были огромные синие глаза.
Пятьдесят секунд.
— Я…
Нос прижался к носу, губы к губам. Шейди не могла вдохнуть.
Сорок секунд.
Она пыталась оттолкнуть пони, но та была крупнее и гораздо сильнее её.
Тридцать секунд.
«Они были молодыми, весёлыми, и умерли в один миг», — Шейди расслабилась. Язык коснулся языка.
Как вдруг тяжесть исчезла, со вскриком и грохотом пони улетела вперёд.
— Код!
— Шесть, восемь… — она принялась диктовать длинную, слишком длинную цепочку цифр.
Двадцать секунд, десять секунд…
— Сброс! — она успела. Бомба снова пискнула, за какие-то мгновения до нуля.
— Фьюх, — выдохнул пегас.
Пони рядом молчали. А потом какая-то кобылка хихикнула, и другая так же весело ответила ей.
— Тупицы, — голос третьей звучал безнадёжно, — командир нас убьёт.
Шейди зажмурилась, пытаясь отдышаться. Она не знала что думать. Жеребята не могли быть оперативниками, тем не менее её окружали жеребята. Они смеялись и болтали о чём-то своём, хвастаясь подбитыми роботами и с особенным упоением вспоминая засаду и танк.
— Шейди!..
— Успеете! — одна пегаска выругалась, подходя ближе. — Что с пленными? Верни их!
— Да… — Шейди прикрыла глаза на мгновение, а затем мотнула головой. Ничего не понимающая система охраны получила «код зелёный», битком набитая пегасами комната открылась, и вскоре ещё больше ошарашенных пони подтянулись в зал. «Восемьдесят, девяносто, сто», — больше чем гостей из семейства Эпплов, а ещё гораздо-гораздо больше шума — голова нестерпимо начинала болеть.
И ещё эта пони, высокая и пахнущая гарью, — она снова вернулась и тыкалась носом в шею и грудь.
— Минк, это и правда ты?.. — Шейди спросила и тут же прервалась. Какие сомнения? Только одна пони на свете могла быть так невообразимо нахальна, и уж точно оперативникам из МТН не было никакого смысла целовать пленных земнопони. «Хотя, — на секунду подумалось, — может мир бы и не скатился, если бы они делали именно так».
Шейди смотрела на разбитый стол, сложенный гармошкой паркет, дыру в потолке; а снаружи стоял белый-белый сад, усыпанный дымящимися обломками. Чудом уцелевшие часы показывали половину шестого. Скоро пони должны были проснуться, небо заполнилось бы пегасами, а стоящий в полумиле парк сотнями и тысячами любопытных жеребят.
«А что это тут случилось, г-спожа Шейдиблум? Кто ответит за нарушение общественного порядка, г-спожа Шейдиблум? Вы думаете, раз богаты, значит всё позволено, г-спожа Шейдиблум?..» — голоса звучали в голове. И даже в самых страшных мыслях она не могла представить, что же скажет мама.
— Надо валить, — пробормотала Шейди.
— Надо, — согласился присевший рядом пегас.
А ушедшая в нирвану Минк ничего не сказала, только тыкалась и тыкалась мордочкой в лицо.
— Ребята, сворачиваемся! — послышался злой кобылкин голос, — Не знаю, что командир с нами сделает, но вы все знаете, кто в этом виноват!
— Да ладно тебе, — пегас ответил лениво.
— Предатель, вот ты кто!
— От подстилки слышу.
— Ты!
— Ты!
Звук удара, рычание — двое крылатых столкнулись лбами и как прилипли друг к другу. Каждый пытался противника повалить. Бедные-бедные остатки стола трещали и скрипели.
— Надо валить, — снова пробормотала Шейдиблум и наконец-то оттолкнув подругу заставила себя подняться.
Оставалось так мало времени. Она приказала уцелевшим роботам накрыть брезентом обломки, первая попавшаяся пегаска полетела с табличкой «Опасно. Ремонтные работы» к воротам, а ещё десяток выложили ту же надпись светодиодами во дворе. И Минк наконец-то очнулась достаточно, чтобы помогать: экскаваторы прибыли к дому, поливальная машина принялась очищать залитый пеной сад. Они работали вместе, прижавшись боками и уткнувшись носами в терминалы, и несмотря на всё случившееся это было очень и очень приятно.
— Два ближайших билета, на завтра, на восемь часов, — Шейди толкнула подругу, — Если у тебя остались незаконченные дела, поспеши, а с меня хватит. Проект я могу закончить и в отпуске. Как можно дальше отсюда, на солнечном независимом Порко-Порко. Полиция, мама, МТН, пусть все убираются к Дискорду! На Порко диссидентов не выдают.
— Хм, вообще-то я должна…
Шейди вздохнула.
— Как тебя угораздило связаться с военщиной?
Минк буркнула насчёт «хороших ребят», но увильнуть от вопроса так запросто не получилось. Шейди была настойчива. Хорошими были эти бедолаги-кадеты, или не очень — не важно; наверняка у них не было выбора; а саму подругу в армию притащило желание славы, не той, где «научишься стрелять, повидаешь мир!» — а славы достижений. Ей хотелось вписать своё имя в историю, а ещё хотелось, чтобы история мира продолжалась — она очень боялась будущего. Особенно теперь, когда ей стало что терять.
— …Я уже с головой в это влезла. Секреты там, секреты здесь, слишком много секретов. Блин, да мне казалось, что я хорошо тебя изучила! И как только мы пробились?.. А ведь полосатые тоже не понимают, насколько опасна Эквестрия; а тут в газетах рисуют зебр толпами дикарей. Генералы читают газеты, мутят какие-то планы, а потом мы с тобой остаёмся одни. Я хочу это исправить, и вообще, я не могу больше смотреть со стороны!
— Это важнее городов?
— Важнее, — высокая пони опустила голову. — Я хотела провести сегодняшний вечер с тобой, но нет, это бегство. Мы встретимся завтра, и у нас будет уйма времени и на города, и на приключения. И там, на солнечных пляжах Порко-Порко…
— Давай без этого, а?
— Хорошо. Будь счастлива, Блум, — Минк улыбнулась и вскинула взгляд.
Они стояли друг напротив друга, в ушах всё ещё звенело, но глаза потихоньку приходили в норму и Шейди старалась как можно лучше запомнить лицо. Год прошёл, как они познакомились, а подруга из той отчаянной кобылки превратилась в далеко не последнюю пони. Она знала, чего хочет от мира. Совсем не того, чего желала Шейдиблум. Не значило ли это, что едва встретившись их пути разошлись?..
Между тем начинался рассвет. Пегасы потихоньку разлетались — изрядно погрустневшие — все боялись наказания, но Минк обещала их прикрыть. А Шейди знала, что будет делать сегодня. Немного поспит, немного поработает — и прогуляется в парке. Она всегда так делала в конце недели, и пусть хоть весь мир идёт кувырком, не собиралась правила нарушать.
Хватит, это всего лишь очередная суббота. Это будет самый обыкновенный день.
Карта
Настоящее. 8:00 31-03-82 года, 15 дней с начала операции «Исход».
Стук. Громкий удар металла о металл.
— Эм, Минк?
Нет, всего лишь звук снаружи. Один из тех многих, что окружали её на Тандерхеде — звукоизоляцией пегасы пренебрегли; да и холодило здесь изрядно, так что Шейди спала, укутавшись в пару ватных одеял. Она не чувствовала себя отдохнувшей, но проснуться всё равно было приятно. Сон не выходил из головы. Хотелось верить, что где-то точно так же просыпается другая пони и вспоминает её по утрам.
Минк исчезла, она не пыталась связаться, да и Шейди тоже не была уверена, что хочет её найти. У неё были видеозаписи с камер наблюдения, образцы голоса, базы данных и хорошие поисковые алгоритмы — но желание каждый раз натыкалось на вопрос: «А нужно ли?» Подруга выбрала не ту сторону. Благими намерениями, что-то зная, или желая прославиться — не важно, она была одной из тех, кто в последний раз качнул мир.
Послышалось лёгкое, едва ощутимое дыхание.
— Это немного не вежливо, знаете ли?
— Это я, — со вздохом ответила Старлайт. — Вставай, дела не ждут.
Шейди ощутила холодок магии, послышался шорох и скрип наверху.
«Наушники? Где там эти чёртовы наушники?» — копыто заметалось по тумбочке, но никак не могло найти. Вечно они терялись, что хоть спи в них, хоть привязывай о кровать. В итоге под ногами захрустело — все вещи валялись на полу.
Активные наушники заняли своё место, терминал защёлкнулся на ноге. Одно крепление сломалось, но было же ещё два. На шею легла цепочка медальона, который теперь защищал фигурку от всяких бед. И, наконец, нашлось самое важное: устройство обратной связи, что приходилось носить, цепляя к зубам и языку. Ужасно неудобная, колючая, бьющая током штуковина, но единственный способ хоть как-то видеть мир.
Маленький квадрокоптер зашелестел винтами; доклад прозвучал свистом в ушах, язык защипало. Мгновение, и сигнал развернулся в картину мира вокруг. Небольшая комната, серые стены; шкаф, стол и двухъярусная кровать; а на кровати пони, уткнувшаяся носом в подушку, так и не осилившая снять комбинезон.
Шейди шагнула ближе. Бедолага Старлайт валялась совсем дохлой, но всё же нельзя было так её бросать. Копыта толкнули в бок — аккуратно перевернуть — зубы ухватили за молнию комбинезона. Хорошо хоть снималась униформа легко: несколько секунд, и пропахшая кофе единорожка наконец-то избавилась от одежды, чтобы нормально отдохнуть.
— Хороших снов, — Шейди отстранилась.
После трёх суток — трёх суток! — штабных манёвров и логистической войны, уж кто-кто, но эта пони точно заслуживала права на хороший сон.
— Мм, уже восемь, — Старлайт пробормотала едва слышно. — А ну бегом в школу. Или за уши тащить?
— Бегу, — Шейди ответила шёпотом. Дела и правда не ждали.
Позади захлопнулась дверь; сквозняк, вечно дувший в коридоре офицерского блока, бросил прядь гривы к носу. Шейдиблум поморщилась — сосредоточиться никак не получалось. Командир не в первый раз работала на измор, а потом говорила странное: иногда принимала её за ребёнка, то ли за внучку, то ли за дочь. На самом деле у неё не было детей, только последователи.
Майор не рассказывала о своём прошлом, но на каждую пони в Министерстве Морали нашлось бы досье. И особенно длинные доклады они заводили на «неблагонадёжных друзей». Раньше добыть досье было бы очень непросто, но в месяцы послевоенного хаоса утекли тысячи баз данных — Шейди считала своим долгом собирать их.
Старлайт Глиммер, единорожка шестидесяти лет: впавшая в немилость колдунья и поэтому самоучка, глава повстанческой партии ещё до войны. Её бы наверняка убили, тогда шли чистки во всех околовластных рядах: но талантливые волшебницы встречались даже реже, чем одна на миллион. С ней договорились, предложили почётное место в Министерстве Тайных Наук, дали право свободно действовать на территории врага. Тогда ещё верили, что волшебная сила — залог победы в войне.
Но война менялась, чудеса превращались в технологии. Вся магия строилась на переброске энергии через сеть пространственных туннелей, опутавших мир. И точно так же, как прогресс в естественных науках позволил строить ракеты — появились туннельные резонаторы и экранирующий сплав. Теперь любые игры с магией можно было засечь и классифицировать, а военная техника получила защиту от прямого воздействия волшебства. Из абсолютного оружия чародеи превратились всего лишь в часть вооружённых сил.
Иногда майор говорила: «Я люблю войну, — но после долгой речи всегда добавляла: — Война дала нам истинное единство, в отличие от обещаний богини и её тысячелетней страны». Была ли она права? Война сближала, ненависть к противнику объединяла всех — но лишь на время. Статистика преступлений не могла лгать: всего лишь тридцать лет войны разрушили хороший, добрый мир. Правда, до войны это был мир несправедливости, что стагнировал на протяжении веков.
— Знаешь что, Штука?.. — Шейди произнесла тихо. — Без войны я бы не потеряла зрение. Может быть. А если бы потеряла, навсегда осталась бы в темноте.
Видеть глазами, или ощущать мир уколами тока о язык — для мозга не было разницы: за годы тренировок многого удалось достичь. Шейди усилила связь с роботом до предела, взгляду открылся коридор с десятками дверей. Серая сталь стен, редкие лампы, ребристый пол. Пара патрульных в чёрной униформе охраны, светлокрылых и по-пегасьи грациозных. Лазурная грива, шёрстка в веснушках, блестящие серьги в ушах идущей впереди.
— Вы в порядке?
Шейди закашлялась. Невыносимо жгло и горчило во рту, язык просто горел.
— Ага… — смогла она выдавить лишь через несколько секунд. И, наконец, прокашлявшись, отослала прочь уже собиравшихся звать медика солдат.
Опыт закончился неудачно, но мысли не отступали.
Война изменила мир: ценой стала доброта, а наградой справедливость. Земнопони поднялись к облакам, научились сражаться наравне с единорогами. Декларируемое прошлым равенство в правах превратилось в равенство возможностей. Старлайт говорила: «Я люблю войну». Не хотелось признаваться в любви к явлению, что убивало миллионы. Но пони болели, страдали, умирали — даже в ушедшей благословенной стране. Технологии могли исправить это. Война меняла мир.
Иногда всё рушилось, но всё можно было отстроить. Впрочем, чтобы возродить мир, нужно было работать.
— Штука, доклад. Время, координаты, список: задачи на день.
— Восемь двадцать. Пятьдесят градусов южной широты и тридцать девять западной долготы. Задачи: душ, завтрак, проверка штабной машины, запрос новых аккумуляторов… — быстрый голос компьютера зачитывал список, навевая печаль.
Столько всего ещё требовалось сделать, времени ни на что не хватало. Конечно же батальон был боеспособен: коэффициент технической готовности приближался к девяноста пяти. Но возможность стрясти ещё немного снабжения с пегасов нельзя было упускать. Увы, вопреки всем стараниям майора, пернатые интенданты готовы были насмерть драться даже за моток кабеля, не говоря уж о технических средствах.
9:00
Зато кормили здесь замечательно! Шейди уплетала бисквиты с мёдом, наслаждаясь каждым мгновением завтрака и оттенком вкусноты. Штука пряталась в люстре, под крышей офицерской столовой — непривычно высокого и просторного зала, впрочем, обычного для летучих кораблей.
Места на облаке десятикилометрового радиуса не просто хватало, его было больше, чем можно пожелать. Единственным ограничением оставался вес. Облако весило три миллиона тонн, а летело оно, создавая сверхпроводящий контур по внешнему радиусу: электронный ток в контуре работал как магнит, достаточно сильный, чтобы держаться в магнитном поле земли.
В глубине облака скрывалась структура, очень похожая на бублик, вернее, на несколько бубликов, нанизанных один на другой. Внешние посты, артиллерия, пусковые системы — первое кольцо. Жилые помещения, склады, ангары — второй круг. И центр — реактор в коконе защитных систем. Всё это весило не больше трехсот тысяч тонн, десятой доли от массы облака: того предела, что оно позволяло на себя нацепить.
Шейди, обжигаясь, потягивала персиковый компот и никак не могла разобраться в странном чувстве, что преследовало здесь.
— Берри, а мы ведь, получается, паразиты. Вот скажи?
Штука нацелилась на мордочку пони напротив. Берри улыбалась, завитая грива поднималась волной.
— Хм? — прозвучало вместе с укусом на половину бисквита. — Знаешь что?.. Хватит унывать! Завтра будет завтра, а сегодня, скажу по секрету, мы устроим отличный банкет. Этот вечер ты запомнишь как вечер, когда я вытащила майора танцевать!
Берришайн; начальник штаба батальона, непосредственный командир; временами казалось, что на плакатах Министерства Морали рисовали именно её.
— Заставить. Майора. Танцевать?.. Готова поспорить?
— Ставлю сотню мармеладок!
— Идёт! — Шейди едва удержалась, чтобы не захохотать.
Конфеты. Невероятно, но факт — они были главной валютой в войсках. Солдаты ценили всё, что снимало стресс; а спиртное запрещали, курили только полосатые, за наркотики запросто можно было в карцер загреметь — оставалось только сладкое. Фруктовые мармеладки из полевых пайков — маленькие, вкусные, всё более редкие — о да, на них меняли что угодно и везде. Скопить капитал было непросто, особенно ей, а сейчас целое состояние буквально сыпалось в копыта. Впрочем, ответный подарок у неё тоже был.
Радио пропищало девять, вместо мягкой скрипки заиграл до жути надоевший гимн. Электроника, варган, ударные — обожаемый крылатыми рваный ритм — а потом слова, слишком возвышенные и бравурные. Пегаска пела о новой реальности без страхов и бед, когда мегаполисы сгорели, а отравленные пустоши занимали место кормивших всю страну садов. А ведь раньше за рассветной симфонией следовал столь же прекрасный ноктюрн.
Яркий тьму прогнал рассвет.
Воспряли мы, слёз больше нет.
Закат, мы счастливы вдвойне.
Звёзды в небе, сны луне.
Берришайн пропела слова старого гимна, заглушив окончание «Новой Эквестрии». Десятки голосов поддержали её. Трижды в день это повторялось: офицеры сухопутных войск считали своим долгом напомнить пегасам о стране, за которую те тоже клялись воевать.
Впрочем, следовавшие за гимном выпуски новостей никто не прерывал.
— Сограждане! Эквестрийцы! — хрипловатый голос, возвышенный тон. Пегасий главнокомандующий, Лайтнин Даст, обожала выступать. Она забирала изрядную долю времени в начале эфира, зато делилась самыми свежими новостями, явно зная, чего простые бойцы ждут больше всего. — …Сегодня армия «Центр» преодолела сопротивление врага в землях Зенкори, бросок крылатых дивизий подарил нам победу. Хели взят. Это сражение войдёт в историю. И так, шаг за шагом, работая вместе, мы достигнем долгожданной победы в войне.
«Как всё меняется», — Шейди улыбнулась. Всего пару месяцев назад Лайтнин утверждала: «Только Анклав способен…» — что-то дальше рассказывая о гидре войны и огненных стрелах летучих дивизий. Но успехи танковой армии не оставили ей выбора. Последним штрихом стало бы признание «Проекта» и имя Старлайт в выпусках новостей; однако пегасы держались за старые обиды, до сих пор считая, что вся слава должна принадлежать им.
Действительно, было время, когда пегасы спасли Эквестрию. Начало войны, поражения, танковые орды у границ. Тогда только скорость крылатых дивизий срывала атаки врага. Неопытные стрелки бежали, артиллерии не хватало, и речи не шло о механизированных войсках. Зато были тысячи и тысячи пегасов, обучавшихся в академиях погодной службы, отточенная веками тактика манёвров и концентрации сил. Стоило вооружить их планерами с ракетами — и пегасы превратились в солдат. Неопытных, необстрелянных, склонных к бессмысленному геройству. Многие тогда погибали.
Прошли десятилетия; война то затухала, то разгоралась вновь; тактика менялась. В конце концов пегасов стали называть армейской авиацией, сравнивая по боевому потенциалу с винтокрылыми машинами зебр. В «Основах тактики» писали, что звено из дюжины пегасов превосходит армейский вертолёт. Ударных звеньев было много — планеры и лётные тренировки не стоили стране почти ничего — вот только пегасы гибли слишком часто, особенно теперь, когда боевую технику приходилось беречь.
— Шейди.
— А?.. — вопрос сорвался в приглушённое «ам», когда бисквит оказался на языке.
— Так-то лучше, засоня, — Берри сказала хитровато. — Всегда поражалась, как ты так умеешь уходить в себя.
Шейди почесала голову, но так и не нашлась, что ответить. Копыто потянулось вперёд, блюдо скрипнуло. Бисквиты. Как же она их любила. Чуть пресные, зато из настоящей пшеницы свежего урожая, без единого грамма овса. Бисквиты… Закончились. И от мёда остался только запах в вазочке, где даже нечего было слизнуть.
— Эх, — Шейди пригорюнилась. По крайней мере у неё оставался компот. Фруктовый, с кусочками кисловатых яблок и какой-то персиковой добавкой, которая, впрочем, ничуть не портила вкус.
Глоток и ещё глоток — обида развеялась — на Берришайн невозможно было подолгу дуться. Ужасно нахальная и настолько же щедрая пони. Майор никогда не тратила время на пустые развлечения — с той сотней мармеладок Берри не надеялась победить, а ведь всё равно пыталась.
— Не спеши в штаб, — Шейди сказала, смахнув гриву с лица. — Давай вместе к ребятам? У меня есть одна идейка, но, знаешь ли, без тебя не решусь.
Кобыла напротив рассмеялась. Мгновение, и одну не допившую компот земнопони уже вытягивало из-за стола; второе, и Штука едва успела прошмыгнуть следом в коридор. Лучшая на свете столовая с ужасающей скоростью удалялась; двери и проходы мелькали, рисунок карты не успевал. Берри неслась по коридору словно смерч, словно вихрь — заставляя прохожих вжиматься в стены, а пернатых и вовсе отбрасывая к потолку.
Ветер в лицо, щекотная грива подруги, тёплая спина под животом. Как же приятно. Снова возвращались воспоминания: холодные тоннели, катушки с проводкой, всё не желавшая отступать болезнь — и одна неунывающая пони, умевшая быть повсюду и везде. Как же много она знала хитростей о ремонте старых систем, о всяком военном оборудовании. Но — Шейди улыбалась — кое-кто ничуть ей не уступал. Они учились друг у друга и в чём-то даже соперничали, когда на уме вертелись сотни разных идей.
Вот и нужное место. Берришайн остановилась, звякнул электронный замок; дверь ангара двигалась скрипуче, пол за ней был слегка погнут. Двумя очень характерными такими длинными полосами. Шейдиблум уже не раз спрашивала себя, кем нужно быть, чтобы ставить в зал для лёгкой техники основной танк? Впрочем, на войне всякое случалось; оставалось только надеяться, что хорошей машине не пришлось падать с высоты.
— Ну как вы тут, болезные? — Берри уже крутилась возле броневиков.
В ответ послышалось сонное и до крайности равнодушное: «Хау, г-спожа стар-лейтенант».
— Не слышу самоуважения! — подчёркнуто рассерженный крик. — Мы же основа, за нами весь движняк! И прямо сейчас мы покажем, кто мы есть!
Что бы ни хотела добиться Берришайн, нужного эффекта это не произвело.
«Кто ебётся в ночь, в рассвет? Лучше связи взвода нет!» — с зеванием вспомнилась присказка, где скрывался ответ на главный вопрос. По войскам ходила легенда, что даже МинМорали в итоге плюнуло, потеряв надежду эту ересь пресечь.
— Эй, ребята… — Шейди мотнула головой. — Взвод, стройся! Есть план!
Её послушались почти сразу. Удивлённая Штука наблюдала, как отсюда и оттуда, из неприметных ящиков, люков и закутков начали выбираться чумазые пони. Некоторые улыбались: «старики» помнили, с кем тянули по убежищу километры проводов.
— Так, у крылатых сейчас построение. Поспешим. Взвод, за мной!
Теперь она вела всех: копыта стучали о пол, проносились лестницы и коридоры, дружный топот слышался позади. Мимо-пони из соседних батальонов спешили вжаться в стены, а пернатые попадались редко: парочка патрульных тут, пара охранников там.
Штука помнила карту, сенсоры отслеживали, кто идёт впереди — Шейди старалась избегать лишних встреч. Вскоре закончились коридоры жилой зоны, неприметная лестница вела на уровень вниз, к резервным складам. И здесь путь впервые преградила капитальная дверь.
— Где же ключ? Ах, так где же наш ключ?.. — расхохоталась Берри.
Штука чирикнула. Дверь мелодично звякнула и открылась с первого же толчка. Шаг вперёд, ещё шаг — и сразу же дружный чих. Внутри лежал такой слой пыли, будто на склад резерва с начала войны никто не заходил.
— Что же, — Шейди обернулась, — справа дивизионный резерв связи, слева тоже найдётся пара другая полезных вещей. Мы не варвары, поэтому я…
— Коммутаторы, сигналки, беспилотники! — вскричала Берришайн. — Ребята, тащи всё!
— Но я… список…
— Вперёд, штурмовые инженеры! Что плохо лежит, то нам принадлежит!
Топот вокруг, радостные крики. Слов слушать теперь никто бы не стал.
— Коммутаторов у нас, вообще-то, хватает, — пробормотала Шейдиблум. Их действительно было много: целый ящик на шесть наборов, потом ещё три. Зачем больше? Всё равно аналоговая связь не нужна. Или у Берри к ним старая любовь?.. В убежище она готова была насмерть биться со снабженцами, лишь бы хоть как-то продублировать каждую линию и интерком.
Впрочем, впереди ждал стенд беспилотных машин: полный стремительных Вьюрков и изящных Чаек — и в сравнении с этим богатством вежливость была попросту ничем.
13:30
Прошёл полдень, миновало время обеда, а связисты всё разбирались с награбленным добром. Шейди не могла поверить, что лично была свидетелем, как дюжина не самых атлетичных пони выносят целый склад. Когда они закончили, казалось, что даже проводку выдрали из стен.
Теперь же копыто постукивало по борту далеко не нового броневика и одолевали сомнения: а потянут ли машины это всё? Так-то БТР шестидесятой серии были скорее гражданскими внедорожниками. Посредственный маховик вместо накопителя, трансмиссия на полдюжины крылосил, переутяжеленный кузов…
— А может всё же…
— Постой, — копыто тронуло в подбородок. — Шейди, ты замечательная пони, ты лучший на свете командир, — говорил, мурлыкая от удовольствия, старший машинист. — Ты ведь хочешь мне помочь?.. По мордочке вижу, хочешь, — глубокий вдох. — Так отойди и не мешай!
Уши сжались от громогласного рыка. Мнение об утяжелённой броне, площади колёс и весенней грязи пришлось оставить при себе. Майор не раз говорила: «Просто ставь нужных пони на нужные места». И Шейдиблум старалась: читала и перечитывала досье, нашла учебники психологии — пыталась толковую команду собрать. Но всё равно чего-то не хватало — не вышел из неё хороший мэр.
— Что же, каждому своё, — Шейди прилегла на диван у стены. — Штука, сколько там времени? Уже час?.. Тогда за дело.
Следом за непонятной роботу лирикой пошли цепочки команд: подмена серийного номера, новое подключение к сети Тандерхеда, зашифрованный канал связи с терминалом дивизионных складов. Там, под устаревшей и забитой мусором командной оболочкой маленькую пони ждал её дом, «База тайных операций» — которую Шейди подготовила ещё в первый день.
— Сменить корневой каталог, сканер сети, диапазон… — приказы звучали шёпотом, в подсоединённый к наушникам микрофон.
Среди исполняемых команд терминала появился новый процесс, потоки пакетов отправились к выбранным целью секторам. Сначала простая проверка, дозвон, построение списка. Искомый терминал в нарушение всех правил назывался «Инферно», а владевшую им пегаску, как ни странно, звали Кайндли Бриз. Она была новой целью атаки, очередной увлекательной подопечной, или, можно сказать, жертвой — разные исследователи по-разному называли своих маленьких друзей.
Первым делом Шейдиблум испытала на прочность штабных офицеров, но, увы и ах, они соблюдали правила — никто не появлялся в общей сети. В армии всегда было так: иерархия, разграничение прав, безопасность через изоляцию. Что-то по мелочам удавалось добыть из переписки, а вот компьютеры с действительно важными сведениями к общему кабелю не подключали. Под штабом скрывалась экранированная комната — в зале, утыканном охранными системами со всех возможных сторон — а здесь, на диванчике, лежала всего лишь одна скромная пони: безусловно умница, но вовсе не герой.
Что же, она умела работать не по-геройски. Целью стали не сами штабисты, а их друзья, знакомые, члены семей. Кайндли Бриз была — Шейди усмехнулась — почти что коллегой. Она тоже любила тыкать копытцем защищённые системы, но вот только не было у неё школы Филлидельфийского университета: где дышалось воздухом свободы, а любопытные кобылки не терпели запретов, придуманных кем-то там.
Нет, Кайндли не была глупой, просто привыкла жить в садке с наивными, неспешными и ничего по-сути не умевшими работягами. Она выбрала хорошую систему: не набитую следящими модулями Стейбл-Тековскую оболочку и даже не ВоенТеховскую поделку, любимую в узких кругах. На её терминале работал один из дружного семейства Никсов — система, созданная исследователями для исследователей и без лишней скромности названная в честь богини, одним из её старых имён.
Но хороший инструмент ещё не означает безопасность. Сканируя сеть Тандерхеда и влезая на линии спутниковой связи Кайндли забыла о главном — она ни разу не выбирала целью атаки саму себя. Среди закрытых и фильтруемых портов нашёлся один, защищённый всего лишь паролем. Программа поиска, синхронизации и передачи файлов — её стандартным паролем было извечное и неистребимое слово «админ». А дальше одна скромная земнопони просто загрузила в каталог управления доступом собственный ключ.
— Штука, тык.
По другую сторону Тандерхеда, в офицерской каюте близ модулей радиотехнической службы, случилась мелкая, но весьма досадная неприятность.
— Эх… — юная кобылка вздохнула. Прерывисто и нечётко её дыхание слышалось через встроенный в терминал микрофон. — Старьё, старьё, старьё… — она пробормотала невнятно.
Вчера Шейди была неосторожна и подопечная едва не обнаружила её, когда компьютер вдруг начал пищать. Сегодня она подготовилась лучше — писк терминала сменился статикой, и в неспешный кантри, который так любила слушать Бриз, влез поток шума из случайных чисел, направленных на аудиовход.
— Не спишь? Можно я с твоим планшетом поработаю? Совсем чуть-чуть, — обратилась она к вернувшемуся из штаба отцу. Если уж Старлайт свалилась как подкошенная, то задержавшийся до полудня полковник вне всяких сомнений спал.
Планшет штабиста был стандартной армейской «Тэшкой». Конечно, его порты не подходили для гражданских устройств, но смышлёная кобылка наверняка знала, как это исправить. По крайней мере для Шейди в её возрасте столь незначительные препятствия не доставляли никаких проблем.
Едва слышный стук, поскрипывание кабеля. И вот оно, внешнее устройство на универсальном порту!
— Штука, сканер, — быстрая проверка на доступ. — Сплоит к двадцать второму порту!
Военные никогда не обновляли системы: то что срабатывало пять лет назад, срабатывало всегда. Очередная команда загрузила древо каталогов; поиск прошёлся по именам, выбирая метки баз данных. Сотни, тысячи файлов, что пегасы прятали за грифом «Секретно», чтобы не показывать никому и никогда…
— Йеху! — Шейди подскочила, копыта ударили о пол.
— Командир?
— Сегодня праздник, ребята! Угощаю мармеладками, хватит на всех!
— Командир… — кобылка рядом вздохнула, а затем хихикнула. Такая же мелкая, как та незадачливая пегаска; не очень умная; вечно доставляющая проблемы — она всё равно заслуживала награды. Банкет давали только для офицеров, завтра их всех ждал тяжёлый день.
14:00
Данные шли потоком, чтобы осесть в практически неограниченной памяти робота; сердце бешено колотилось, снова и снова приходилось смахивать пот со лба. Шейди ненавидела мгновения, когда дело решали случайности. Пегаска на той стороне Тандерхеда могла что-то заметить, могла одуматься и попросту отключить планшет. А данные текли так медленно: каюты подключались к сети даже не с помощью микроволновой связи — под полом тянулись самые обыкновенные телефонные провода.
Но поток не прерывался. Вскоре Штука чирикнула, сообщая, что первый архив готов. Шейди не могла ждать: базы данных Анклавы были её с майором давней мечтой. Они в убежище оборудовали неплохую станцию связи, пытались собирать всё, что могли; но стандарты шифрования были слишком надёжны. В отличии от так называемой «безопасной оболочки», дырявой с самого создания, простые до элементарного блочные шифры невозможно было взломать по ключу. Зато оставались пароли, и сейчас Штука исследовала архив личной переписки, составляя комбинации парольных слов.
До сих пор в пароли ставили то день рождения подруги, то строку любимого стиха. Конечно, в «Безопасности связи» об этом писали с первых же страниц, грозясь ответственностью и страшными списками потерь. Но мало кто брал случайные комбинации из словаря: даже среди штабных офицеров умами правила беспечность и лень. Наконец, Штука чирикнула снова: из первых же миллионов комбинация одна подошла. Огромный кусок шифротекста превратился в древо файлов. Шейди не могла унять дрожь.
— Штука, семантический поиск. База данных разведки один-шесть, оценка новизны.
— Сорок пять.
Сорок пять процентов новых, до сих пор неизвестных им докладов. Это был полный успех. Теперь вместо недель работы агентов и аналитиков «Проекта», которых с таким трудом набирала Старлайт, достаточно было несколько запросов и пары секунд работы семантического анализатора: доклады разведки всегда помечали, чтобы автоматике было проще их разбирать.
— Шестая танковая армия. Наступление Хели-Уруми, ход операции, ожидания, результат.
— Атака города началась с тактических ядерных ударов, батальонные группы первой и третьей дивизии заняли господствующие высоты. К полудню второго дня врага отбросили в низину, к утру третьего город был окружён. Командование операции ждало сопротивления в обороне, но противник пошёл на прорыв. Ударом, оценочно, до семи танковых батальонов с поддержкой фронтовой авиации врагу удалось отбросить части третьей дивизии, контратаку пятой крылатой остановил огонь ПВО. Бронетанковая группа в составе до корпуса вырвалась и отступает в направление Уруми, преследование невозможно.
— Выводы, оценка эффективности, техническая готовность.
— Ход операции выявил проблемы взаимодействия. Контратака пятой крылатой дивизии оказалась поспешной, артиллерийский резерв армии опоздал с заградительным огнём. Готовность бронетехники — семь десятых от штатного. Боекомплект артиллерии — треть в войсках, два на армейских складах. Транспорта недостаточно, тыловые службы просят поддержки флота.
Значит наступление задерживалось. Две недели понадобились Тандерхеду, чтобы сделав крюк над океаном выйти к восточному побережью Зебрики. За это время танковая армия прошла двести миль. Полосатые сопротивлялись отчаянно, но теперь, когда линии снабжения растянулись, проблемой стали не опорные пункты, а партизанские отряды и удары оперативно-тактических ракет. Кроме того мешала погода — сводки обещали сухой сезон, но дожди, словно в насмешку над работой пегасов, не прекращались — всё побережье тонуло в грязи.
Тысячи танков и боевых машин, десятки тысяч тонн боеприпасов, за сотню тысяч бойцов — последний резерв Эквестрии развивал наступление с юга-востока. Ещё шесть крылатых дивизий выставил Анклав: они попытались обойти врага с запада, но застряли там, в горах, не сумев пробить эшелонированную противовоздушную оборону. Теперь десантников и эскадрильи боевых планеров перебрасывали в поддержку флота и чтобы прикрыть операции сухопутных войск. Лишь только страх упустить славу победителей заставил Анклав помогать.
Что до Хели, это действительно был настоящий город: выстроенный уже после ядерного удара, в стороне от довоенных руин. Зенкори с достойным похвалы упрямством восстанавливали страну: от промышленности до целых жилых районов. Пусть предприятия их пока что напоминали мануфактуры, а дома были наскоро сколоченными бараками — колонисты обрадуются и этому. Слишком сложно было бы строить новую Эквестрию с нуля. Несмотря на все ошибки, утреннее радио не лгало: захват Хели был настоящей победой, одной из величайших в войне.
Но оставался последний, самый сложный вопрос:
— Личный состав, потери.
— Оценочно: общие — двенадцать процентов, безвозвратные — четверть из них. Подтверждена смерть трёх тысяч двухсот пони, пегасы — три четверти от этого числа.
Население небольшого городка: по меркам современности ничтожное число. Странно, что Лайтинг по радио этим не хвалилась. Должно быть она тоже понимала. Пока на главном направлении воевала техника, а врага уничтожали огневым валом гаубичных снарядов и ядерных бомб — оголились другие фронты. Десять погибших здесь, сотня оказавшихся без поддержки там — числа складывались, потери увеличивались в разы. А ведь были ещё умершие от голода, из-за болезней, работавшие на измор в холоде, у наскоро эвакуированных станков.
Пони вымирали: пока армия держалась миллионы погибали каждый год. Числа сами по себе немногое значили, но был способ их осознать — Шейди нашла его в детстве, когда читала историю начала войны. Пони обычные и пони кристальные, бизоны и карибу, даже псы и грифоны — война заставила всех объединиться в Северный Союз. Их было двести миллионов. Меньше чем за пять лет погибло сорок — пятая часть населения страны.
Так просто представить семью: отец и мать, трое детей. Двести на сорок, один к пяти — отец не вернулся. А у соседей погибла дочка, скончалась от голода мать. И так в каждом доме, на каждой улице, у каждой семьи. Письма-похоронки, рвущиеся нити дружбы и любви, дрожащая от боли опутавшая мир сеть чувств. Это ужасало. Но было и то, что Шейди не могла себе представить. Вернее, не хотела, боясь потерять надежду. Счёт в современной войне — пять к одному.
Впрочем, чтобы найти дорогу в будущее, даже самое мрачное прошлое следовало изучить.
— Филлидельфия, побережье, краткий отчёт.
Голос в наушниках принялся зачитывать безрадостный прогноз:
— …Город непригоден для жизни. В треугольнике Кантерлот-Мэйнхеттен-Хуффингтон сельское хозяйство будет недоступно ещё в течение двадцати лет. Вопреки стараниям погодной службы в район побережья возвращается климат субтропических пустынь. Автономная система управления погодой не оправдала ожиданий, меньше чем через десятилетие от опустынивания пострадает весь центральный регион.
— Филлидельфия: пострадавшие, обстановка, прогноз.
— Из пяти миллионов жителей агломерации погибшими и пропавшими без вести числятся четыре миллиона, пятьсот тысяч нетрудоспособны, двести тысяч подверглись интоксикации структурным гелем. Оставшиеся в городе восстановили часть тяжёлой промышленности, сегодня Филлидельфия — третий из центров снабжения объединённой армии. Психическое состояние жителей ухудшается, прогноз активной жизни — шесть лет…
— Отмена, — Шейди поморщилась. Попыток найти маму она не оставляла, по крайней мере пока спасатели не разобрали завалы в здании Стейбл-Тек. Они говорили, что с нижних уровней никто не отвечал — тела не стали искать. И слушая скрипучий голос пострадавшего из спасательной команды, Шейди знала, что хотя бы одной доброй пони досталась не худшая судьба.
— Кантерлот: поисковая операция, отчёт, — прошептала Шейди. Майор просила посмотреть кое-что для себя.
— Операция приостановлена. Батисфера подверглась атаке, вероятно, автоматических охранных систем. Наземная фаза также закончилась неудачей: все телеуправляемые танки были потеряны раньше, чем вошли в дворцовый район.
Над столицей клубилось такое густое облако деструктора, что удивительно, как там не таял металл. Операция была провальной с самого начала, но Штаб не мог просто отступить. Они пытались каждый год, с одинаковым результатом, когда важных целей хватало и без того.
— Марипони: спасательная операция, отчёт.
— Нет данных. Некорректный запрос.
Этого следовало ожидать. Секретные данные, повсюду секретные данные. Те, что не особо секретные, ещё можно было вытащить из штаба Тандерхеда, но данные Главной разведывательной службы армейскому командованию не доверяли, это был уровень фронтов и мейнфреймов АСУ — автоматической системы управления, чьи центры скрывались в бетонных заглублённых бункерах.
— База Тандерхеда: воинская часть; задачи, стратегия, прогноз.
— Хуффингтон, Башня Шедоуболтов, стратегический резерв. Сто тридцать восьмая лёгкая дивизия, оцепление города. Потери незначительные, но штаб армии просит разрешения атаковать как можно скорей.
На этом сообщение заканчивалось. О Хуффингтоне тоже старались засекретить всё, что только могли; но эта тёмная метка на карте Эквестрии была уж слишком большой. Приграничная крепость, битком набитая автоматикой и оружием, один из центров противоракетной обороны страны — ещё одна жертва деструктора или гадости хуже того.
Шейди вздохнула. Когда-то она мечтала учиться и работать там, но всё же уступила просьбе мамы, выбрав мирный университет. И не прогадала: в Хуффингтоне творился такой ад, что, можно считать, одной ослепшей кобылке ещё очень повезло.
И, наконец, ради интереса стоило сделать последний запрос:
— Миссия Тандерхеда.
— Архипелаг Танзи а'Рохо, Зебрика, восточный регион. Задача сводной бригады: освободить острова, подготовить базу снабжения флота. Далее, подразделения присоединятся к общему наступлению на континент.
Снова эта подозрительная краткость. А ведь семантический поиск объединял всё, что можно найти. Привычка скрывать данные никогда не была хорошим решением — дезинформация срабатывала лучше. Так может, в управлении разведкой попросту не любили лгать? Что же, это было бы всего лишь очередной песчинкой к горе всего, что они не любили.
— Безопасная оболочка, цикличный избыточный код, тридцатидвухбитные слова… — Шейди вздохнула, голову опустив. — Знаешь, милая Штука, когда-то я была маленькой и глупой и мечтала о сплоитах, что срабатывали бы всегда.
Штука чирикнула: миролюбиво и добродушно. Она всегда так чирикала, когда не могла разобрать командную строку.
Характеристика
Градостроитель
Это ваш талант и ваше призвание. Сочетание острого ума, практических знаний и глубокой специализации сделало вас ценнейшим сокровищем в эти мрачные дни. Правители и генералы, по обе стороны фронта, попытаются вами воспользоваться, но не причинят вреда.
Интеллект — 10
Наука — 165%
Ссылки
Дополнительные материалы:
Армия Эквестрии: состав, вооружение, стратегия