Fallout: Long Road to Home
Пролог: В стенах Убежища 31
Предыстория героя о том кто есть он для пустоши.
Война… Война никогда не меняется. Человечество всегда стремилось к собственному уничтожению, методы и причины со временем становились лишь изощреннее и хитрее. Лицемерно обещая процветания, справедливости, мира, покоя и благосостояния, лидеры наций натравливали свои войска на соседей, не понимая, что сами ведут себя к пропасти.
Но у человечества была и вторая сторона — страсть к саморазвитию, творчеству и помощи ближнему; жаль, что жестокость и предательство стали доминирующими. Творчество служило для развития машин войны, саморазвитие порождало новые штаммы болезней, а желание помочь... Что-ж, оно вылилось лишь в то, что в окопах, кроме солдат, воевали и фельдшеры.
Было много войн, но они не преуспевали в уничтожении человечества… Кроме одной, последней. В 2077 году технологический и умственный потенциал наконец нашёл способ исполнить жажду человечества к тотальному самоуничтожению. Тысячи атомных боеголовок упали по всей поверхности Земли, уничтожая все живое на поверхности. Все стихло… Это был конец… Но из пепла человечество стало воскресать, словно феникс. Хоть добрая сторона и была в людях лишь скромным семенем, она всё же смогла дать возможность части человечества выжить в другом своём достижении технологий — Убежище.
Атомные боеголовки упали, и тысячи людей укрылись в укрепленных подземных Убежищах. И лишь когда огненные штормы утихли, люди стали восстанавливать свое былое величие, начиная от примитивных племен, заканчивая самостоятельными странами и организациями. Но, даже после всех уроков, превалирующая сторона сути человечества не смогла остановится. Войны продолжились, не столь масштабные как раньше, но по-прежнему столь же кровавые и бессмысленные в своей жестокости. А Война… Война не меняется. Мутанты, рейдеры, мусорщики, гули, все они являлись детьми прошедшей войны и обладали тем же недостатком, что и их создатели — люди.
Эта история пойдет не про поиски водяного чипа или о человеке из прошлого, что искал своего сына. Нет, отнюдь. Эта история будет об одном человеке, что искал путь домой. Эта история началась в стенах Убежища 31, которое было построено на технологиях и дипломатии, его жители были должны нести человечеству знания и помощь, открывая свои двери всем нуждающимся, всем, кто не был враждебен.
— Дэвид, Даниэль, я на многие шалости могу закрыть глаза, даже на ваши тайные развлечения с главным терминалом, — строго смотрел на нас великий и ужасный в своей строгости Смотритель, — но это уже за пределами чьего угодно терпения.
Техник рядом с главным терминалом критически рассматривал дымящуюся клавиатуру и хмуро цыкнул сквозь зубы.
— Плохи дела, — высказался старший программист Морган, разобрав лицевую пластину, — вся подкладка клавиатуры в хлам, вполне возможно, что замкнуло реле, работы на весь день, даже если привлечь ремонтный отдел. А иначе в разумные сроки его не восстановить — у нас караван на носу.
— Прости нас, Смотритель — заговорил я, виновный в том, что принес эту злополучную бутылку Ядер-Колы — Мы загладим свою вину! — мне было ужасно стыдно, чего нельзя было сказать об моем брате.
— Я, вообще-то, говорил ему не ставить эту бутылку рядом с терминалом, но когда это недотёпа меня слушал? — присоединился Даниэль — Но я согласен разделить ответственность за этот… инцидент, пропадёт же без меня оболтус. — “Оболтус?! Кто-бы говорил! Сам ты оболтус! Подлиза.” Я бросил на него взгляд, говорящий о многом, но сам промолчал.
— Хоть кто-то здесь принимает всю ответственность и осознаёт, что не стоит распивать напитки рядом с терминалами, — саркастично усмехнулся Смотритель. Ага, конечно. Лучше послушать подлизу, чем меня.
Я решил и дальше молчать, брат всегда был любимчиком Смотрителя, а что-то сказать в свою защиту — означает получить еще одну порцию нравоучений. Вот уж чего мне точно не хотелось. Особенно — в присутствии брата. Хотя, думаю, догадаться, что принес я Ядер-Колу по просьбе брата, было не сложно, он просто обожал ее. Смотритель устало посмотрел на меня и потёр виски. “Что?! Ну я же молчал!”
— Морган, зови лучших техников, не мне тебе объяснять, почему терминал мне нужен ещё сегодня, — Джонатан, так звали Смотрителя, коротко вздохнул и снова посмотрел на нас, — а вы, двое любителей экстрима, в наказание замените младших техников в реакторной. Думаю, это послужит вам уроком, особенно тебе, Дэвид, — он сделал акцент на мне потому, что я проводил большую часть времени возле техников, из-за чего все шутили, что на КОЗЕ мне выдадут работу в ремонтном отделе. Как будто это что-то плохое — интересоваться техникой. Между прочим, это почетно!
— Надо заполнить фактуру на очередные детали внешников, у нас осталась последняя коробка с вакуумными лампами такого типа, — тем временем изучал внутренности Морган Смитт. — Я вообще рекомендовал бы прекратить маяться с этим наследием довоенной эпохи и основать нормальное поселение, чтобы однажды не оказаться запертыми в этом стальном гробу от поломки какой-нибудь мелочи, которую сложно, а то и невозможно найти. — Опять начались эти вечные скучные споры о выходе на поверхность. Даже брат, вон, уже зевает зараза, подсознательно, но зевает! По глазам вижу!
— Мы об этом уже говорили, Морган, — покачал головой Смотритель, — мы еще не готовы к этому, у нас нету ГЭККа, а наши ресурсы ограничены.
— Эти чемоданы на деревьях не растут, Джон, — Раздражённо завёлся главный программист, — и я сомневаюсь, что мы найдём где нибудь такой, ты читал мои отчёты? Мы едва сводим концы с концами, цепляясь за этот пережиток прошлого.
— Слушай, Морган, сейчас не время для этого. — Смотритель вернул свое внимание на нас с братом. — Вы все слышали?
— Да, Смотритель, — выкрикнули мы с братом хором. Лучше скорее приступить к наказанию, чем слушать их скучные споры, в которых Морган всегда будет проигрывать упрямству Смотрителя. Снова и снова.
Вот так мы и попали в ремонтный отдел, куда отправляют либо самых безнадёжных, либо нарушителей правил, конечно, есть проступки и наказания похуже, но, учитывая кто наш отец, мы еще легко отделались. Даже более того, мне там нравилось. Интересные штуки и разговорчивые техники, которые могут многое рассказать. Особенно когда выпьют… Алкаголя? Надо будет расспросить побольше об этом после наказания.
— Чёрт, я совсем забыл, что караван прибывает именно сегодня! — Хлопнул себя по лбу мой брат, конвоируемый инспектором Притчардом в реакторную. — Надеюсь, они не сильно обидятся за то, что вынуждены помариноваться снаружи, пока чинят главный терминал. — Все, чем была занята голова братца, так это фантазиями о том, насколько он важен, и о том, каким превосходным Смотрителем он станет. Хотя до этого ему еще далеко, но сколько снобизма уже сейчас.
— Как будто тебя это волнует, ах да, прости, я забыл, что ты у нас будущий Смотритель, — проворчал я в ответ, ковыряясь в Пип-Бое и читая собственные заметки о премудростях такой вещи, как ремонт и программирование. Я люблю делать заметки. Из-за моей забывчивости, да и просто так, чтобы было, что почитать.
— Слушай, тебе действительно не стоило ставить эту бутылку рядом с клавиатурой, даже я, не-техник, понимаю эту прописную истину! — Подтрунил он над моим увлечением. — Тем более, когда мы были на последнем уровне. — “Ага-ага. Вот только не я пил эту колу!”
— А кто пил колу, играя в игру? Я? — продолжал ворчать я, заходя в лифт ведущий на самый нижний этаж Убежища. Как-же он любит сваливать всю вину на меня, лишь бы выставить себя белым и пушистым.
Притчард коротко цыкнул на нас, когда мы зашли в лифт и, достав из кармана видавшую виды ключ карту, вставил её в картридер. Поездку вниз мы провели в молчании, дуясь друг на друга. Видите ли, я во всем виноват!
— Стенфорд, — сказал инспектор перепоручая нас пожилому технику за столом около двери в реакторной — принимай двоих нарушителей.
Пожилой техник окинул нашу троицу усталым взглядом и, увидев виновников того, что две трети его отдела была захапана рукой смотрителя, расплылся в улыбке.
— А, два братца, это уже какое по счёту? Шестое? — Он пошарил в столе в поисках фактур на нарушителей дисциплины. После выдачи нам инструментов, мы направились вместе с начальником ремонтного отдела на свое рабочее место. Оно выглядело старее, чем все остальное Убежище, сколько ни обновляй краску, сути это не скроет: коррозия и ржавчина изъела стены и лежала толстым налётом на старых реакторах. Половина терминалов было разобрано на запчасти, а к оставшимся деталей на Пустоши совершено невозможно найти. Это место выглядело жутковато и загадочно, естественно, мне это нравилось. Я люблю загадочные и жуткие места. Плюсом шло то, что я мог неплохо позабавиться с ненужными детали в попытках собрать что-нибудь интересное.
Работа в реакторном отделе была поистине игрой в русскую рулетку. Реакторы были старыми, с кое-как держащейся на нём противорадиационной обшивкой и полуоблупившейся изоляцией на трансформаторных катушках. Морган был по своему прав, оставаться Убежище с каждым годом становилось лишь накладнее. Сегодня был тяжёлый день, ремонтники поочерёдно заменяли изоляционные кольца на катушках, в чём мы с братом приняли непосредственное участие. Не то чтобы это сильно меня волновало, но беспокоится стоило, особенно слушая разговоры местных.
Как только мы приступили к работе, то, не переставая, нарочито мешали друг другу из-за еще не успокоившейся обиды.
— Не мог бы ты перестать мешаться?! — наконец не выдержал я нападки брата который то толкался, то куда-то девал инструменты из моего ящика. — Да, я понимаю, ты злишься, но мы сейчас немного в опасном месте.
— Я бы и рад, но мне опять достался этот чёртов некомплектный набор! — буркнул он в оправдание. — Не понимаю, куда все эти инструменты деваются из защищённого склада. — Смотритель думает это какой-то вор, но не может его поймать. Да и кому нужны инструменты? У каждого есть свой маленький набор, зачем воровать казенные, для ремонтного отдела, мне остается не понятным. Может я еще слишком маленький, чтобы это понять? Хотя, мне целых четырнадцать! Почти взрослый!
— Не думаю, что стоит ковыряться в поврежденной катушке без надзора старшего, или хотя бы уже работающего с катушками персонала. — Я наконец обратил внимание на то, что делает мой брат. В отличие от меня, он не интересовался техникой и, как только наказание кончалось, моментально забывал обо всем, что здесь узнал. Удивительнее то, что он их сразу вспоминал, как только они ему требовались. “Хитрый оболтус, как ты это делаешь?!”
— Весь старший персонал сейчас у Смотрителя. — Язвительно напомнил Дэниэль. — Расслабься, я не конченый идиот, реактор отключен, видишь? — Он кивнул на аварийную панель, где горели ряды красных ламп. — Ничего со мной не случится.
— Все равно, я бы не осмелился работать с катушкой №6, даже несмотря на то, что реактор отключен. Сам знаешь, что он любит включатся когда ему заблагорассудится. — Самое удивительное, что это действительно правда. Реактор №6 иногда включался сам собой, лучшие техники не могли понять, что было с ним не так. У меня было плохое предчувствие, очень. Не знаю почему, но вдруг на сердце стало тяжело. У меня всегда так было, если случалось что-то УЖАСНО плохое.
— Ты ещё скажи что он живой, — саркастически фыркнул старший брат, который никогда не верил во всякую “паранормальную чушь”. — Реактор не может самопроизвольно включится, будь он хоть трижды неисправным, я хоть и пропускаю большую часть уроков по технике, но это накрепко помню.
— Ничего насчет этого не скажу, но все-же, будь осторожней, — в моем голосе не было ни сарказма, ни злобы, только обеспокоенность. Но я вернулся к работе. Не нужно волноваться, все будет хорошо. Просто соедини этот провод с этим. Аккуратно.
— Ты мне ещё свечку подержи, заботливый, — беззлобно буркнул Даниель роясь в своём наборе инструментов. — У тебя есть изоляционная муфта на 14 киловольт? — Я тяжело вздохнул, едва не получив удар током от проводки, которую ремонтировал.
— Да, лишняя есть, — я вновь отвлекся от ремонта и полез за муфтой в свой набор инструментов. — Вот. А теперь не отвлекай, у меня сейчас сложная задача, ремонт проводки соединяющей Реактор №6 и Реактор №3. — Я вернулся к ремонту, продолжая соединять провода. “Как вообще хорошо защищенные провода под полом могут обрываться?! Загадка мироздания.”
— Клянусь, ещё раз увижу некомплектный набор, заставлю отца напрячь весь инспекционный отдел! — Патетически вздохнул старший брат, снимая старую муфту с катушки. — Это уже шестой слу… — и тут этот чёртов реактор соизволил самопроизвольно подать ток. “Нет-нет!” Я кинулся к терминалу отключать систему. Так быстро-быстро отключить! Черт! Обработка запроса! Я… Не успел… Всего на мгновение из-за этого сраного терминала! Защитная автоматика сработала через минуту, но для моего брата было уже поздно. Его силуэт простоял всего секунду после этой катастрофы, прежде чем осыпаться прахом на пол. Я от шока сполз на пол, не веря в реальность происходящего. “Не может быть… Нет… Нет… Дэниэль…”
Всего секунду назад он был жив, имел свои устремления, мечты, не смотря на наши разногласия, он по своему любил меня, а теперь его нет. Его нет из-за его небрежности и скепсиса. Но более того, его нет потому, что этот реактор самопроизвольно включался без нашего ведома. Это не могло случится… Только не с ним! Катушки еще немного искрились после случившегося, как-бы смеясь над прахом брата и надо мной. Я кричал и плакал, пытаясь собрать прах обратно в брата, но, естественно, это не помогало. Наконец на мои крики к нам зашел старший ремонтник, что проводил нас сюда. Он безмолвно шевелил губами обозревая картину. И лишь через полминуты позвал медика. Но он не понял, что произошло.
— Его… нет… — пробормотал я сквозь слезы — Дэнни… нету…- его нету… И чем больше я об этом думаю, тем больше осознаю, что это возможно была моя вина. Перед этим я… закончил ремонт проводов. Стоило мне соединить проводку как генератор включился! Блять! Нет… Это не моя вина… Не моя!
— Кататонический ступор! Срочно в медотсек. — Он позвал ещё пару младших медиков. Моё безвольное тело положили на носилки. Я не видел ничего перед собой, кроме повторяющейся сцены в реакторной. Ощущение времени потерялось и лишь спустя вечность я почувствовал апатию и заснул.
Проснулся я совершено разбитым и опустошённым. Слева от меня раздражающе пикал кардиограф, а за дверью медостека слышался мертвенно тихий голос Смотрителя беседующего с Вестом, главой медицинского отсека. Что конкретно они говорили я не слышал, но ясно было то, что Джонатан недалеко ушёл от моего состояния. Пожалуйста, скажите, что это сон! Пожалуйста...
Спустя пять минут Смотритель тихо вошел в палату и сел на кушетку. Я рискнул приоткрыть один глаз. Из-за произошедшего, казалось, Джонатан постарел на десть лет, ранее едва различимые морщины теперь дали бы фору иным породистым шарпеям, а в голове прибавилось пару седых прядей. И этот взгляд, мертвый и пустой взгляд, который смотрел прямо мне в душу. Я прекрасно понимал его. Даниель был моим братом. Вот так Смотритель сидел возле меня, а я не осмеливался даже рукой пошевелить, думая о том, что, если бы я успел, все было бы лучше. Я все еще надеялся, что это сон.
— Почему? — Голос, казалось, вымораживал душу, настолько холодно и мертво он звучал.
— Что? — Спустя минуту дрожащим голосом спросил я.
— Почему ты убил его? — “Что? Я? Убил?!” — Что заставило тебя столь жестоко расправиться с родным братом? — “Нет! Это не моя вина!”
— Я не убивал его! Это ректор №6! Я пытался его отключить! — Со всей искренностью протараторил я. — Я не делал этого! Мне не было смысла делать этого!
Взгляд слегка потеплел и в нём, наконец, появились лёгкие намёки на эмоции: сомнение, гнев и замешательство. Неполадка была известна всем техникам, а значит — и ему. Его уверенность в произошедшем пошатнулась, но теперь он не знал, во что верить. С одной стороны у него наверняка есть запись с камер реакторной, где, я уверен, запечатлены мои попытки отключить реактор, с другой стороны Джонатану известно своеволие реактора №6. Смотритель откинулся на кушетке и незрячим взглядом уставился на стену. Но я догадывался, почему он так подумал. Генератор включился, когда я подключил проводку. Но если он так подумал… Значит Суд...
— Будь проклято это Убежище и его протоколы. — Он устало моргнул. — Ты знаешь что тебя ожидает?
— Изгнание? — Тихо спросил я, осознавая, что ситуация еще хуже, чем была. Значит Суд Начальника Охраны, проведя анализ, выявил мою “вину”...
— Именно, в один день я лишился обоих своих сыновей, из-за несчастного случая и этих грёбанных законов! — Он в ярости ударил по кардиографу, заставив оный испугано пискнуть и отключится.
Я лишь молча уставился в потолок. В голове еще слышался “смех” катушки шестого реактора. Это все сон… Сейчас я проснусь и окажусь в своей кровати рядом со спящим братом… Пожалуйста… Пусть так и будет!
— Я слишком стар для всего этого. — Он прикрыл глаза руками, облокотившись локтями на колени. — Морган был прав, нам давно стоило покинуть эту нору. И, чтобы этот осознать, мне пришлось заплатить свою цену.
— Когда? — наконец спросил я. Изгнание происходило в определенный день, назначенный Судом начальником охраны.
— Сегодня же, после процедуры снятия Пип-Боя, — сухо сказал он. — За дверью Убежища, в защищённом сейфе я припас кое-что для тебя. Я не верил, что ты виновен, но эти правила, ну почему они так категоричны? — Вопрос был риторическим. На них не стоило отвечать, да и я не знаю ответа.
— Девид Брукс, согласно внутреннему закону 128-3 Убежища 31, — начал зачитывать приговор начальник безопасности, — ты лишаешься любых полномочий и привилегий жителя Убежища, твоё имущество, кроме одежды, будет конфисковано в пользу интендатуры, а сам ты будешь изгнан с наказом никогда более не преступать порога пещеры Убежища 31. Да будет так. За ослушание приговору ты будешь расстрелян. Тебе понятен твой приговор?
— Да, сэр, — кивнул я, переступая порог двери Убежища. Дверь осталась открытой, поскольку ожидался караван торговцев, но защитная турель ясно намекала, что, переступи я жёлтую линию, то тут же превращусь в дуршлаг. Я уже ничего не хочу думать. Просто хочу забиться в угол и заплакать, как маленькая девочка.
Я молча развернулся и двинулся к выходу пещеры, возле которого меня ожидал спрятанный сейф с прощальным подарком от отца. Он не смог бы списать Пип-Бой как бы не старался, но и тут он смог найти лазейку, чтобы слегка повысить мои шансы на выживание, положив в сейф терминал некогда принадлежавший моей матери. Нам него была прикреплена записка с надписью: “Она бы хотела, что-бы он был у тебя”. Кроме Пип-Боя, ставшего для меня привычным, и без которого я чувствовал себя чуть ли не голым, в сейфе был пистолет калибром десять миллиметров с тремя пачкам патронов к нему, немного провианта и всё, что он смог списать из мед-отсека, чтобы этого не заметили: пять стимуляторов, три упаковки Рад-Икс и один пакет антирадина; не густо, но для начала вполне достойно, учитывая на какой риск пошёл отец. И последней вещью там был небольшой рюкзачок. Закончив возится с вещами, я оглянул вход на Пустошь. Никогда не думал, что увижу мир снаружи при таких обстоятельствах. Зрелище было удручающим и впечатляющим одновременно. Но оно лишь навевало грусть на меня. Я навсегда покидаю родной дом, у меня на глазах умер брат, меня ненавидят в Убежище все, кроме отца…