Fimbulvetr

21: Skuld

Ветка снова содрогнулась и Всеволод схватился за Олега, чтобы тот с неё не соскользнул. Небо над ними затянуло громадным северным сиянием, переливавшимся в такт рёву чудовища снизу. Здоровенный змееподобный дракон уже преодолел полпути до них, и, судя по всему, останавливаться на достигнутом не собирался.

– Он того и гляди до нас доберётся, – отметил Олег, бросив взгляд через край ветки, – и что-то он выглядит огорчённым. Что ты ему сделал?

– А может, ты? – огрызнулся грифон, поплотнее вгоняя когти в дерево. – Я его вообще в первый раз в жизни вижу! И вообще, ты как сюда попал?

– Я думал, ты знаешь, ты вроде у нас за опытного!

– Блин, ну это же сон! С чего у меня в нём будет больше опыта, чем у других? – дракон внизу снова взревел и подполз поближе. – Тут вообще всегда был только я и дерево!

– Ну а теперь вот нет, и мне бы очень хотелось остаться несъеденным, несмотря на то, что это только сон. Может, нам улететь от него подальше? – задумался Олег, хватаясь за ветку поменьше и подтягиваясь повыше.

– Я может и смогу. А у тебя крыльев нет, – указал Всеволод, возмущённо оглядывая очень человеческую внешность своего соседа по ветке. – Да и пользоваться ими ты не умеешь.

Чудище внизу ухватилось зубами за толстенный сук и оторвало его от дерева. Ветка упала на виднеющийся внизу лес, легко сминая своей непомерной массой даже самые большие деревья.

– Ты можешь меня отнести, – пожал плечами мышепонь, устраиваясь понадёжней.

– Ты издеваешься? Ты раз в пять меня больше! – рявкнул Всеволод, чьи комплексы по поводу собственного размера только удвоились в сравнении с ростом взрослого человека. – Я сомневаюсь, что смогу тебя поднять даже в виде пони! Я плохо летаю, спроси Хельгу!

– Да какая разница, это же сон! Ты тут слона поднимешь!

– Тогда тебе и самому улететь будет несложно! – парировал грифон. Зверюга подползала уже совсем близко, и он уже прикидывал, не бросить ли нового знакомого на растерзание. В конце концов, это же сон, что плохого может случиться во сне?

К счастью, ему не пришлось делать этот выбор – да и отвечать на этот вопрос – потому что в этот момент небеса над их головами разорвал могучий удар молнии, и в образовавшуюся брешь спустился великанский рыболовный крючок на толстой верёвке. В качестве наживки на него была насажена цельная бычья голова. Мудрые глаза быка печально взирали на опешивших путешественников. Крючок опустился к морде дракона, и тот с интересом к нему принюхался.

– Ну же, давай! – прошептал сверху громоподобный глас, и верёвка задёргалась, раскачивая бычью голову перед глазами громадного змея. Дракон взевел и одним глотком проглотил добычу. Естественно, крючок немедленно впился ему в пасть. Верёвка зазвенела от напряжения, но выдержала. Громогласно взревев, дракон дёрнул, но и верёвка, и крюк были сделаны из чего-то такого, что даже подобному чудищу было не под силу разорвать. Несколько минут ошеломлённые спящие наблюдали за рыбалкой великанов. Верёвка то давала слабину, позволяя дракону потянуть её на себя, то натягивалась, подтягивая его к таинственному небесному рыбаку. Скоро стало понятно, что чудище выдыхается – его рывки теряли свою громадную мощь, а движения замедлялись. Тем не менее, дракон смог найти в себе второе дыхание и его последний отчаянный рывок оказался настолько силён, что впервые с начала схватки ему удалось вытянуть верёвку на несколько метров дальше. Этого хватило, чтобы наконец продемонстрировать наблюдателем ту, что ловила драконов на крючок.

Рыбаком оказалась довольно крупная кобыла-мышепони серо-синей расцветки, самым заметным украшением которой была шикарная блондинистая борода. Верёвка была надёжно обмотана вокруг её передней ноги. Она изо всех сил била крыльями, пытаясь замедлить спуск. Осмотревшись, она заметила Олега и Всеволода и пропыхтела им сквозь сжатые зубы:

– Эй ты! Зелёный! Хорош пялиться, помогай!

Олег стряхнул с себя оцепенение и огляделся. Пони медленно проваливалась всё ниже, не в состоянии ни бороться с тягой монстра, ни бросить верёвку, так как та была к ней прочно привязана. Не раздумывая, он схватил ближайший острый предмет и одним взмахом перерезал верёвку в тот момент, когда незнакомка как раз сумела перехватить инициативу и начать вытягивать змея вверх. Дракон удивлённо щёлкнул зубищами и рухнул на далёкую землю, в то время как мышепони с испуганным вскриком взмыла вверх и исчезла в отверстии в небе. Олег отпустил острый предмет, оказавшийся когтем Всеволода, и довольно вздохнул:

– Ну чего, больше они нас не побеспокоят.

Всеволод моргнул и сон вокруг них растаял.

Грифон проснулся лунной ночью, тихой и спокойной, если не считать тихих всхлипываний. Осмотревшись, он заметил Кургаш, сидящую в нескольких шагах в стороне от остальных, глядя на узенький серпик луны. Она тихонько плакала, роняя слёзы сквозь облако. Прислушавшись, Всеволод разобрал, что всхлипывания на самом деле – песня.

– По лазоревой степи

Ходит Месяц золотой

С белой гривой до копыт,

С позолоченной уздой.

Монистовый звон

Монгольских стремян,

Ветрами рождён

И ливнями прян.

Молодой грифон почувствовал, как будто узнаёт песню, хотя это, конечно, было невозможно. Ни одна песня его времени не могла пережить временной разрыв, а местных он никогда не слышал. А песня тем временем продолжалась:

– Из кувшина через край

Льётся в небо молоко.

Спи мой милый, засыпай,

Завтра ехать далеко.

Рассвета искал

Ушёл невредим.

Меня ль целовал

Не ты ли один?

Теперь Всеволод понял, кому предназначена эта песня, и его накрыло волной печали. В конце концов, он был одной из причин, по которым Кургаш была здесь, на холодном, одиноком облаке, вместо родного табуна, с друзьями и любимым.

– Так у двери Тамерлановой

Выросла трава.

Я ли не твоя стрела,

Я-ль тебе не тетива?

Ты сердце огня,

Ты песня знамён,

Покинешь меня,

Степями пленён.

Голос маленькой пегаски окреп, больше не напоминая тихое всхлипывание, но всё такой же печальный и надломленный.

– Кибитками лун,

Дорожный туман.

Небесный табун,

Тяжёлый колчан.

Чужая стрела,

Луна пополам.

Полынь да зола,

Тебе, Тамерлан.

Голос снова ослаб, и Всеволоду пришлось прислушаться, чтобы разобрать конец песни.

– Тревожить ковыль тебе

В других берегах.

И золотом стыть тебе,

Высокий курган.

А мне вышивать

Оливковый лён

Слезами ронять

Монистовый звон.

Обручью костра

Навеки верна.

Тебе не сестра

Тебе не жена.

Закончив песню, Кургаш встала, утёрла слёзы и тихо присоединилась к спящим.

Пришло утро, и они обнаружили, что их облако постигла судьба предыдущего. Оно было абсолютно неподвижно, но в этот раз – в гордом одиночестве. Насколько хватало глаз не было видно ни клочка облачности, и утреннее солнце ярко освещало холмы внизу. Солнце вставало из-за горной гряды, играя лучами на заснеженных пиках.

Всеволод посмотрел на своих друзей, пытаясь стряхнуть пелену жесточайшего переизбытка сна, накопившуюся за последние несколько дней. Они тоже выглядели утомлёнными постоянным отдыхом, хоть Кургаш и выглядела поживей, чем обычно. Мышепонь напротив смотрел испуганно, что сильно контрастировало с его прежним оптимизмом.

– Эта женщина… кобыла. Бородатая. Джеки. Она потом вернулась, – сказал Олег, заметив вопросительный взгляд грифона. – Мы… пообщались. Она была не в духе. Сказала, что ловила это чудище много лет, а теперь придётся начинать с самого начала. Оно… Похоже мне придётся разбираться со всем этим сноходчетсвом самому, правда, я ни от кого помощи и не ждал… да и не знал, что оно существует. Она сказала, что проследит, чтобы ни одна мышь со мной даже не разговаривала. Впрочем, она вернётся. Они всегда возвращаются после того, как поорут как следует.

Всеволод вздохнул и вручил Олегу кусок чёрствого хлеба с чем-то похожим на маринованное сено. Похоже, всякий уважающий себя Возвратный был просто обязан встрять в какой-нибудь переплёт с местными, как будто заклинание, выдернувшее их из своего времени, специально забрасывало их в наиболее неудобные возможные ситуации. С другой стороны, этому пони повезло приземлиться на безопасное облако, где его ждала тёплая встреча и даже какие-никакие припасы… которые под усилившимся натиском уже начали показывать дно.

– Чтобы мне быть лошадью, но мы, похоже, уже до Урала добрались, – оценил горы Олег, пытаясь сохранить хотя бы толику достоинства в поедании завтрака. Несмотря на все полезные подсказки Кургаш, искусство замены одним пальцем пяти от него всё ещё ускользало. – Дальше куда?

– Хельга знает, – пожал плечами Всеволод. – Ты, наверное, заметил, что с объяснениями у неё не очень хорошо получается, поэтому я предположил, что, когда она позвала нас к себе домой, она имела в виду что-то посерьёзнее любимой ветки дерева.

– Домой! – весело чирикнула Хельга, облизывая когти. – Близко! Скоро! Весело!

– Ну, птичку ты и сам слышишь, – кивнул Всеволод. – Не думаю, что наши представления о веселье слишком пересекаются… но с другой стороны, теперь-то нам точно деваться некуда.

– Ты у нас опытный, – ответил мышепони, щурясь на солнце. – Так чего, просто прыгаем с облака и планируем до самого этого дома?

Всеволод посмотрел через край, а потом на Олега:

– Ну если тебе жить надоело, то, пожалуй, это неплохой способ прекратить. Ты ещё даже ни разу крыльев не расправил, и уж поверь моему горькому опыту, планирование не ограничивается раскрытием крыльев и верой в аэродинамику. Но в чём суть я тебе не покажу, пока ты хотя бы их не расправишь.

Олег повернулся и уставился на своё перепончатое крыло и нахмурился, сосредотачиваясь. Крыло осталось недвижимым. Ни пыхтение, ни шипение, ни фырканье не смогли заставить его даже дёрнуться. Полюбовавшись на титанические усилия, Всеволод решил предложить лапу помощи, аккуратно постучав по перепонке крыла кончиком когтя. Мышепони содрогнулся и внезапно обмяк.

– Он в обмороке! – сообщила Кургаш, осмотрев неподвижное тело. – Почтенный Предок, что ты с ним сделал?

– Просто прикоснулся к крылу, и только, – ответил грифон. – Вот… этого – не ожидал.

– Повтори! – вяло потребовал внезапно пришедший в себя Олег. Всеволод озабоченно на него покосился, но подчинился, ещё раз постучав по перепонке. Пони снова содрогнулся, но в этот раз сумел не упасть в обморок. – Это самое странное ощущение, какое мне когда-либо встречалось! Хорош, хватит! Блин, жуть какая. Хорошо, хорошо, я тебя услышал. Летать мне пока рано. Хм… – он осмотрелся, после чего попытался рассмотреть себя получше. – Ну а вот это не смешно ни капли. Это что такое и кто его придумал тут нарисовать?

– Что? – спросила Кургаш, подходя поближе и осматривая тыльную часть жеребца.

– Вот эта фиолетовая фигня. Картинка. Это ведь ты, да? У тебя на заднице эти облачка, и законы твоего племени гласят, что и мне что-то такое полагается!

– Сноходец смешной, – хихикнула пегаска, осторожно прикасаясь к обсуждаемой точке. – Метку Судьбы не делают. Она приходит когда приходит. В Табунах она доброе предзнаменование. Я свою получила, когда успокаивала жеребят сказками во время урагана прошлым летом. Мама так радовалась…

Всеволод тоже посмотрел на зад мышепони и обнаружил, что и впрямь, он был помечен точно так же, как Тепловоз, Подорожник и Кургаш. Его меткой был ярко-фиолетовый кубик, собранный таким образом, каким на самом деле собрать кубик невозможно.

– Так что, оно просто появляется на задницах и всем полагается по этому поводу радоваться? – уточнил Олег, внимательно осматривая метку.

– Да! Она показывает кто ты, и какое место в мире тебе определили Великие Духи!

– Великолепно. Когда они рисовали мою, они, похоже, перепились до белой горячки. Рад за них. Ладно, раз мне сегодня летать не суждено, а жаль, кто меня потащит вниз?

– Не нести обед! – отрезала Хельга, обойдя пони вокруг и потыкав его когтем. – Жирный!

– Что, правда? – спросил Олег, поворачиваясь к Кургаш.

– Нет! Ты маленький, как дядя Пеләш Чыпчык! Но ты больше меня, так что…

Мышепони нахмурился и снова посмотрел вниз. До земли всё ещё было далеко и приближаться она не собиралась. Он потыкал копытом облако, наблюдая, как отделённые им кусочки тают на ветру.

– Интересно, сколько этого облака надо, чтобы выдержать одного из нас, – подумал он вслух, пытаясь оторвать от облака достаточно большой кусок, чтобы на него можно было забраться. Глядя на него, остальные тоже попытались это проделать. После часа экспериментов они обнаружили, что оторвать от большого облака облако поменьше вполне возможно, но те, которые сделали грифоны, испарились всего за несколько минут, в то время как сделанные Кургаш сохраняли форму и размер, в которых она их оставила столько, сколько ей этого хотелось. Усилия Олега оказались более стойкими, чем грифоньи, но за полчаса растворялись и они. Кроме того, они открыли, что для поддержания кого-то в воздухе облако должно быть как минимум размером с поддерживаемого. Облака меньшего размера просто рассеивались при попытке на них усесться.

– Интересно, – подвёл итог пони, разглядывая их сильно уменьшившееся облако. – Не помешает исследовать получше, но пока можно заключить, что облачных скульпторов среди нас кроме Кургаш нет, с чем бы это ни было связано. И парашют из облака не соорудишь. Жаль, хорошая была идея. Хм… может, использовать настоящий парашют? Если подтянуть лямки… погоди, нет, не выйдет, этими кирпичами за кольцо не дёрнуть. – Он осуждающе посмотрел на собственные копыта. – Блин, жаль, что мы не можем подвинуть всё облако, это сильно упростило бы нам жизнь.

– Ну мы, вообще-то, можем, – сказал Всеволод. – Я это вчера проделывал, когда у нас первое облако застряло.

Олег посмотрел на маленького грифона и вздохнул:

– Ну и конечно же это было настолько очевидно, что повода рассказать об этом всем нам у тебя не было. Этот мир обречён ничуть не меньше, чем предыдущий. Ладно, хорош уже на меня так пялится, начинай толкать!

Пожав плечами, Всеволод расправил крылья, ощущая воздушные потоки, и нашёл такой, который направлялся вниз. Упёршись когтями в облако, он изогнул крылья и аккуратно взмахнул ими, представляя, как летит вниз. Облако содрогнулось и начало медленно снижаться, оставляя за собой след из туманных нитей.

– Весело! – немедленно оживилась Хельга, пристраиваясь неподалёку, расправляя крылья. Облако накренилось и туманные нити стали толще. Через несколько минут стало ясно, что облако уменьшается, и довольно быстро.

– Не уверен, что это безопасно, – прокомментировал Олег, сравнивая оставшееся до земли расстояние с размерами оставшегося облака. – Определённо требует дополнительных исследований. Если, конечно, я это вообще переживу.

Когда до земли оставалось всего с десяток метров, облако наконец полностью распалось, сбросив своих пассажиров в снег. К счастью, недавно приобретённая Кургаш способность к полёту позволила ей довольно уверенно спланировать в заросли колючих кустов – рулить у неё пока что получалось не очень. Увидев, как она планирует в сторону, Всеволод осмотрелся, пытаясь найти на земле останки разбившегося мышепони. Ничего такого на земле, впрочем, не нашлось, как и следов того, что к ней вообще кто-то прикасался. Осмотревшись он заметил странный нарост на одной из толстых веток ближайшей сосны. Когда туман от развалившегося облака окончательно рассеялся, Всеволод обнаружил, что нарост этот и есть потерявшийся пони. Без должного опыта в использовании собственных конечностей, Олег прибег к единственному доступному ему средству – изо всех сил вцепился зубами в ближайшую ветку. Теперь он свисал с неё как гигантская груша и что-то неразборчиво бормотал. В его громадных глазах отражалась вся боязнь высоты, сколько её было во Вселенной.

Всеволод аккуратно приземлился на ветку, отмечая, как его тело без усилий сохраняет равновесие, и внимательно осмотрел застрявшего мышепони. Осмотр показал, что в попытке схватиться хоть за что-нибудь, Олег так сильно закусил ветку, что его здоровенные клыки прочно застряли в коре.

– Пмгт! Зтрл! – промычал мыш, пытаясь схватиться за ветку копытами и вместо этого только раскачивая себя сильнее. – Дфрк кпт!

Грифон схватил пони за голову и попытался выдернуть клыки из ветки, но они застряли там очень плотно. Приложить силу тоже не получилось – пони завопил от боли и начал отпихиваться от Всеволода копытами. Хельга покружилась над деревом, рассматривая всю эту картину, затем внезапно ухмыльнулась и камнем упала на Олега, растопырив когти и оскалившись так, как будто собралась немедленно заглотить его целиком. Пони взвизгнул, сжал зубы и перекусил ветку до конца. С ещё одним воплем он рухнул вниз, но большая грифонша остановила его, ухватив за гриву. Хельга не лукавила, говоря, что не поднимет взрослого жеребца – даже просто для того, чтобы замедлить их падение, ей пришлось изо всех сил работать крыльями, и даже так ей не удалось его полностью остановить. Сбросив Олега в сугроб, она пыхтя приземлилась неподалёку.

– Тяжёлый! Жирный-летать-отказ!

Олег выплюнул остатки ветки и сердито посмотрел на Хельгу:

– Ну ты меня и напугала! А ветка эта на вкус – чистейшее дерево. Ноль сучков из пяти, больше кусать не буду. Значит, тут мне положено поцеловать землю и пообещать никогда её больше не покидать, так? Так, это мы пропустим. А где все?

– Я в порядке! – крикнула Кургаш, медленно выпутываясь из объятий куста. – Я могу летать!

– И осталось только научиться приземляться, – согласно кивнул Всеволод, приземляясь рядом и помогая ей выбраться. – Но аварийная посадка технически тоже посадка, так что поздравляю. Теперь… Хельга, хватит ржать над нашим бедным Сноходцем, нам надо отсюда убираться, пока волки, или что похуже, не решили проверить нас на съедобность. Куда?

Хельга осмотрелась, принюхалась, хихикнула на всё ещё сердито сверлящего её глазами Олега, и указала в сторону ближайшей горы:

– Туда. Дом! Скала-перья-серый! – она развернулась в указанном направлении и ушла, никого не дожидаясь. Всеволод и Кургаш выудили Олега из сугроба, помогли встать на ноги и, поочерёдно помогая, направились вслед нетерпеливой котоптахе.

К счастью, их цель располагалась куда ближе, чем им казалось. Всего через пару часов они выбрались на поляну у самого подножия горы. Над поляной нависал высокий утёс с заснеженной верхушкой. Хельга указала на утёс и весело крикнула:

– Дом! Семья! – после чего провела их к почти невидимой тропинке на склоне. Взобравшись по ней, они наконец-то смогли посмотреть на цель их последней недели скитаний.

Цель разочаровывала. Плоская верхушка утёса была почти полностью покрыта чем-то похожим на хижины – в очень широком понимании слова «хижина». Большинство выглядело так, как будто кто-то взял птичье гнездо, увеличил его до размеров, позволяющих поселить там льва, после чего перевернул его вверх ногами. Остальные больше всего напоминали груды соломы и веток, в которых кто-то сбоку прокопал вход. Что объединяло оба типа, так это общая аура небрежения. Большая часть носила следы разложения, а некоторые даже полностью обвалились и теперь гнили бесформенными кучами. Между строений путешественники заметили несколько взрослых грифонов – возможно даже старых, если судить по обилию шрамов, облезлых перьев и седеющим шкурам, и стайку молодёжи, от самых маленьких котят до почти взрослых, как Хельга. Старшие грифоны не обратили на новоприбывших никакого внимания, а вот молодёжь немедленно сгрудилась вокруг, уставившись на пони оценивающими голодными взглядами.

Через минуту разглядываний, один из крупных самцов шагнул поближе и попытался схватить Кургаш. Прежде чем его когти коснулись её шерсти, их перехватила разъярённая Хельга, отбившая лапу в сторону и прошипевшая:

– Трогать-запрет-принадлежность! Рана-перспектива-намёк!

Грифон пожал плечами и развернулся к Олегу. Хельга не попыталась его остановить, поэтому вперёд шагнул Всеволод, чувствуя, как у него на спине встают дыбом шерсть и перья. Старший грифон с удивлением покосился на него, но просто отпихнул в сторону. Когда Всеволод в свою очередь отпихнул его, грифон развернулся и одним ловким движением отправил Всеволода в полёт, с кружащейся головой и звоном в ушах от внезапного удара. Развернувшись, он потыкал мышепони и чирикнул:

– Мой-еда-вкусно!

Всеволод почувствовал, как где-то в глубине разгорается ярость, дремавшая там с момента схватки с волками, вскипает и заставляет пылать его кровь. Мир вокруг налился красным и резко замедлился. Он подпрыгнул и рухнул на опешившего врага, оставляя на его боках глубокие кровоточащие раны своими когтями. Всего за пару секунд старший грифон был повержен на спину, и его взгляд встретился со взглядом озверевшего филолога.

– Нет, – сказал Всеволод, хватая противника за горло и сжимая когти. – Мой.