Бессонница
Бессонница
Каждое утро Дискорд считал своим долгом съесть тарелку молока, выпить стакан печенья и пошутить над Селестией. Луну он зарекся разыгрывать после того, как ему всю ночь после той неудачной шуточки снилось, будто он бесконечно сортирует Кантерлотскую Королевскую Библиотеку по алфавиту. Обычно во сне время идет быстрее, чем в реальности, но по велению принцессы ночи кошмар Дискорда стал исключением. Ему чудилось, что прошло несколько недель, прежде чем сортировка закончилась. Когда же он проснулся, то оказалось, что сон длился не больше пяти минут. А спустя еще минуту к нему, в его собственное хаотичное измерение, прилетело письмо, в котором Ее Высочество крайне вежливо напомнила, что помимо Кантерлотской Библиотеки есть ещё и библиотека Кристальной Империи, которую бы тоже не помешало отсортировать по авторам.
Селестия же была лишена такого рычага давления на Дискорда, а её гордость не позволяла обратиться к сестре за помощью. Она разными методами пыталась противостоять таким шуточкам, и со временем это стало некоторым соревнованием. По выражению самого Дискорда, она могла в отместку ему только «солнечных зайчиков в глаза пускать». Однако порой ей таки удавалось срывать задуманное, хотя для этого приходилось вставать пораньше или принимать превентивные меры. У их состязания появилось негласное правило, что меры эти, как и шутки, не могли повторяться. И то и другое становилось слишком очевидным, предсказуемым и неинтересным. Это была битва фантазий. В которой, разумеется, Дискорд был чрезвычайно силен.
Однако сегодня что-то пошло не так, и день вовсе не задался. Прежде всего сама традиционная утренняя шутка. В этот день Дискорд, не мудрствуя лукаво, решил примотать Селестию к кровати клейкой лентой и испугать, что дало бы должный комический эффект. Стражу у ее дверей удалось легко усыпить. Забавы ради он сотворил маленькие кроватки с розовыми одеялками, сунул каждому в рот по соске и надел на голову чепчик.
Зайдя в комнату, Дух Хаоса улыбнулся и выудил скотч. Селестия почти целиком была укрыта одеялом. Одной рукой он поднял кровать на уровень глаз, а другой начал резво обматывать Селестию скотчем. Достаточно плотно, чтобы нельзя было сходу выскользнуть, но и не сдавливая слишком, чтобы принцесса не проснулась. Не менее аккуратно поставив кровать на пол, он широко улыбнулся и превратил рулон ленты в большую сапожную иглу.
— БУ! — крикнул он и для пущего эффекта ткнул Селестию иголкой в предполагаемый круп. Результат же получился совсем неожиданным: с громким звуком Селестия лопнула! Сказать, что он удивился — не сказать ничего. От изумления его челюсть в буквальном смысле упала до пола, а глаза стали размером с блюдце. Спустя мгновение из шкафа рядом выпала Селестия, сгибаясь от смеха. Хохочущая принцесса была зрелищем тоже крайне редким, отчего удивление драконикуса прошло не сразу.
— Что за отвратительная, глупая выходка, — наклонившись и подобрав челюсть, высокомерно ответил на смех Дискорд, вздернув при этом нос и чуть отвернувшись. — Взрослый аликорн, ведущий себя хуже жеребенка!
— Я, конечно, сомневалась, стоило ли делать чучело из шариков, а не подушек, но, право слово, Дискорд, ты попал прямо в яблочко, — Селестия указала копытом на иглу и снова залилась смехом. Не в силах более выносить его, Дух Хаоса высунул язык, воткнув в него иголку как в подушечку, и вышел из покоев Её Высочества вон.
Дальше все только усугублялось. Будучи довольно праздным духом, не обремененным какими-либо обязанностями, Дискорд шлялся по дворцу, пытаясь занять себя хоть чем-то. Утренняя неудача словно бросила тень на него и завладела всеми мыслями. Он уже продумал изощренный план мести, но оставил его на следующее утро, а пока же решил просто «потренироваться» на первых встречных. Поскольку это был дворец, то первой жертвой оказался стражник. Для начала он заменил плюмаж на его шлеме живой изгородью в виде двух небольших фигурок Селестии и тортика. Хихикнув и воодушевившись этим, он превратился в капитана и подошел к единорогу.
— Рядовой!
— Так точно, сэр! — пони выпрямился, отсалютовав «сержанту».
— Её Высочество разбила свой ночной горшок. Приказ немедля найти новый и доставить в кабинет Принцессы Селестии. Приказ ясен?
— Д-да, — от такого поручения стражник сначала побледнел, потом покраснел и начал заикаться. — Т-то есть, так точно, сэр. Будет сделано, сэр.
— Вольно. Выполнить как можно скорее!
Когда стражник завернул за угол, Дискорд, сгибаясь от беззвучного смеха, превратился в муху. Такое зрелище он не мог упустить и просто обязан был видеть потом как лицо незадачливого служивого, так и Её Высочества. Рядовой быстро выполнил первую часть приказа, догадавшись сходить к дворецкому и объяснить ситуацию. Реакция оного была непередаваемой. Старый единорог с густыми бровями, закрывающими его глаза, от удивления уронил вазу, которую протирал. После чего крайне долго думал и в результате таки принес ночной горшок, расписанный, к тому же маленькими солнышками. Как смеялась крошечная муха не слышал никто, и неизвестно, умеют ли мухи вообще смеяться, но конкретно эта даже чуть не упала с потолка от веселья.
Однако на этом все хорошее закончилось. Не успел рядовой с ночным горшком дойти до кабинета Селестии, как ему повстречался настоящий капитан. Он устроил ему разнос за неподобающий внешний вид шлема и за исполнение заведомо бредовых и ложных приказов, отправив его в казарму. Разозленный Дискорд наколдовал и самому капитану такой же «плюмаж», после чего направился в кабинет министров, решив отыграться там. Перед входом он обернулся самой Селестией, щелкнул маленьким выключателем возле уха, после чего его разноцветная грива стала плавно парить в воздухе. И вошел внутрь.
— Господа, — подала голос псевдо-принцесса. К ней тут же обернулись почтенные пони из числа аристократии, которые помогали в государственных делах и без которых не обходилось ни одно важное дипломатическое или экономическое решение. — Только что я заказала восемьсот тридцать шесть томов «Потрясающе Полного Собрания Имен Флоры и Фауны Эквестрии» в трехстах экземплярах отчего королевская казна несколько похудела. Я хочу, чтобы вы в спешном порядке подготовили законопроект, по которому отныне дружба будет облагаться ежегодным налогом в размере месячной минимальной заработной платы.
— Прошу прощения, сир, — поклонился самый старый из министров. «Селестия» при этом обращении удивленно вздернула бровь. — Но мы не можем выполнить данное поручение.
— Почему же? — «принцесса» грозно нахмурилась.
— Вот поэтому, сир, — министр внутренних дел ткнул копытом куда-то выше головы самозванки. Та посмотрела наверх и увидела горящую в воздухе надпись: «Врушка Дискорд». Зарычав, Дух Хаоса банально вспыхнул. Огонь охватил его гриву и хвост. Господа почтенные министры при этом бесстрастно наблюдали, как горит их фальшивый сюзерен. Подобное хладнокровие стало последней каплей. Хлопнув дверью, обретший свой настоящий облик Дискорд вышел вон. Не забыв при этом чуть приоткрыть её и поставить ведро с водой наверх.
Остаток дня драконикус провел бесцельно слоняясь по дворцу, устраивая мелкие пакости и розыгрыши с переменным успехом. Ряд неудач ввел его в некоторое уныние, отчего грустный вид стал даже жалким. По крайней мере, две какие-то старые кобылы при встрече с ним не испугались, а вслух начали жалеть Дискорда. Настроение от этого у него скисло окончательно, и он даже будто посерел. За пределы дворца выходить он не хотел. Стоило ему там появиться, как все переходили а другую сторону улицы, а стражи немедленно подходили и настоятельно просили вернуться в замок. О нет, он не был пленником и мог идти куда хочет, но эта скучная Селестия очень-очень «просила» его не посещать прочих населенных мест. Хотя он и сам не горел желанием. Он довольно быстро понял, что его забавы не вызывают отклика в народе, а после особо злых шуток его отношения с принцессой портились.
Уже вечером, медленно плетясь к своим дворцовым покоям, он вяло гонял в голове мысли о завтрашнем розыгрыше. Те словно два магнитных шарика бились друг о друга и отскакивали, никак не желая сойтись вместе. Первой мыслью было завтра взять небольшой отпуск в один день и провести его без традиционной шутки. Вторая же мысль, наоборот, настойчиво толкала его «зажечь» и устроить Селестии утро, которое она никогда не забудет. Придумать он так и не успел, потому как у двери его ждала та, кто унизила и оскорбила до самых глубин его души — Её Величество Солнцезадая. Она его ждала, а потому заметила первая.
— Дискорд, я бы хотела принести свои извинения за это утро и за ту дверь у министров. Они мне уже доложили. Ты был прав, я взрослый аликорн, принцесса и должна вести себя соответствующе. А потому — вот, в знак моих извинений, — она вытащила из-за спины букетик синих цветов и протянула ему. — Я сама их выращивала в своем садике. Люблю, знаешь, порой повозиться в земле. Чувствуешь себя как-то ближе к ней и земным пони.
Вид у Селестии был и вправду извиняющийся и такой просящий, что Дискорд дрогнул. Задрав нос, он выхватил у неё букет.
— То-то же. Надеюсь, такого безобразия больше не повторится!
— Так ты простишь меня? Только понюхай как они пахнут, — проговорила она, почему-то улыбаясь.
— Это мы еще посмотрим. Я отвечу на это завтра утром, — не опуская нос, буркнул он, после чего приоткрыл дверь и скользнул в полумрак. Затем захлопнул и, прижавшись к ней спиной, втянул носом аромат синих цветов. Тот был странным, каким-то тоже таким синим, даже аквамариновым, с легким перезвоном колокольчиков.
— Но даже и не надейся на пощаду завтра, — все еще пытаясь быть угрюмым, произнес Дискорд. После чего надел розовую пижамку, ночной колпак и лег спать, предварительно взбив каменную подушку, чтобы спалось удобнее. Повернулся на бок, закрыл глаза и пожелал сам себе дикой ночи.
Однако сон почему-то не спешил к нему приходить. Дух Хаоса чувствовал, как будто тот ходит рядом, шуршит полами своей мантии, но всякий раз, когда драконикус почти хватал их, в его лапах оказывалась пустота. А величавый сон, одетый в мантию, уходил, посмеиваясь, во тьму.
Пытаясь уснуть, он повернулся на левый бок, решив, что так, вероятно, будет лучше. Потом сунул лапу под подушку, а левую ногу высунул из под одеяла и снова закрыл глаза. И опять ничего не произошло, снова сон проскользнул мимо, ни краем подола сновидений не затронув Дискорда. Устало вздохнув и закатив глаза под кровать, он попробовал полежать уже на правом боку. Потом сменил подушку, достал новые одеяло и кровать, напустил на небо туч, чтобы в окно не светила луна, закрыл ставни, сунул себе в каждое ухо по фунту ваты и завязал глаза плотной тканью. За те несколько часов, что он потратил на попытки заснуть, им было перепробовано все, что только можно. Насчитал пять сотен овец, сменил себе всю обстановку в комнате, переставил мебель, посчитав, что ногами к двери спать вредно, поставил рядом и убрал тикающие часы, достал из ниоткуда пять жирных кошек, чтобы те мурчанием его усыпили, послушал успокаивающую музыку из шкатулки, умылся, трижды сплюнул через плечо и насыпал себе в глаза песка. Даже поел, приготовив себе маленький бутербродик с маслом и сахаром. Но не помогало ничего. Луна же тем временем неумолимо двигалась к горизонту и чем ниже она опускалась, тем больше драконикусу хотелось съесть этот нахальный кусок сыра, чтобы он не смел заканчивать ночь.
Ночь же, казалось, длилась вечность. Она тянулась словно плавленый сыр. В очередной раз пытаясь улечься поудобнее Дискорд подумал, что, возможно, ему только снится, что он не спит и Селестия таки попросила свою сестру снова нагадить ему. Та скука, с которой он сейчас ворочался, та монотонность и бесконечность ночи были очень похожи на памятный сон с библиотекой. Желая проверить свою теорию, он ущипнул себя и тут же почувствовал боль. Он даже пожалел, что он не спит. Будь это сон, все встало бы на свои места, это была бы проделка Луны, за которую потом надо было бы отомстить. А также было ничего не понятно. Уже пару тысяч лет его сон не смела нарушать никакая там бессонница. Тут же она внезапно обрушилась на него, нарушив единственную упорядоченную часть его жизни — смену бодрствования и сна. И Дискорд не был уверен в том, что это ему нравится.
Ночь же, тем временем, подходила к концу. Тучи, напущенные им на лунный серп, исчезли, явив взору постепенно бледнеющее ночное небо и гаснущие одну за другой звезды. Лунокрупая готовилась заканчивать свою вахту и подготавливала небосвод для дня. Вспомнив о своей задуманной шутке, драконикус решил, что если он провернет её на часик-другой раньше обычного, то ничего страшного не будет. Наоборот даже, если Селестия снова подготовит ему какую-то гадость, то он её опередит.
Чтобы компенсировать прошлый провал, он задумал гадость масштабнее, чем чесоточный порошок в пижаме или краситель в шампуне. В первую очередь он, выскользнув из своих покоев, озаботился тем, чтобы Королевский утренний Будильщик не смог выполнить свою работу. Для этого он подпер его дверь шварбой, нейтрализовав потенциальную угрозу для розыгрыша. Селестия любила поспать, часы-будильники на неё не действовали и жили недолго — будучи разбуженной ими она спросонья била по ним копытом, отчего те немедленно ломались. А потому для этого существовала должность Королевского утреннего Будильщика, который приходил к Её Величеству с колокольчиком и вежливо её будил до тех пор, пока она не просыпалась. Желающих заниматься этим найти было достаточно сложно, потому как несколько раз Будильщики попадали в госпиталь — сонная Селестия не разбирала где будильник, а где живой пони…
Стражники — вторая угроза для розыгрыша — помехой вообще никогда не были. Вахта у королевских покоев стала наказанием для провинившихся с тех пор, как во дворце поселился Дискорд. Их находили замороженными, усыпленными, связанными, оглушенными, приклеенными к полу, и это еще те случаи, когда их находили на месте. Двоих обнаружили однажды на шпиле самой высокой башни. Бедолаги, охватив его ногами, тихо выли от страха и звали осипшими голосами на помощь.
— Стой, кто идет! — вскинулся страж, когда услышал шаги. Увидев выходящего из-за угла драконикуса, он сдавленно застонал и приготовился к худшему. Второй встал в боевую позицию.
— Сэр, прошу вас уйти. Её Величество Принцесса Селестия изволит сейчас спать. Крайне рекомендуем воздержаться от посещения её спальни. В противном случае мы будем вынуждены принять меры.
— О, не беспокойтесь, господа. И в мыслях не было. После того, что случилось вчера, я пересмотрел свою позицию, свои убеждения. Я глубоко сожалею, что принес столько неудобств вашим коллегам и соратникам, — весь вид Дискорда выражал вселенскую печаль и сожаление. — Я хотел бы извиниться и презентовать вам, джентельпони, в знак нашего примирения небольшой презент.
Он достал из-за спины две небольшие белые розы. Стражи не успели и глазом моргнуть, а он уже каким-то образом проскользнул к каждому из них и, дружески похлопав по плечу, прикрепил розы к нагрудникам. Левый страж немедленно сорвал её и бросил на пол, правый поспешил сделать то же самое, опасливо глядя на «подарок».
— Как грубо, — протянул Дискорд. — Я думал, мы — друзья, что меж нами завязалась самая настоящая мужская дружба. Что мы сходим на рыбалку, посидим с удочками или выпьем вечером сидра, но вы грубо отвергли мой дар.
— Назови хоть одну причину верить тебе, — прорычал первый стражник и наступил на цветок. Драконикус в ответ трагически схватился за сердце и запрокинул голову.
— Стронг Харт, — позвал коллегу второй страж. — У тебя…
— Не сейчас, — прервал его тот. — Сначала прогоню этого прощелыгу. В прошлый раз из-за него маги три дня думали, как снять заклятье Непрерывной Чечетки. Ноги неделю болели.
— Но… — снова начал второй, но, посмотрев себе под ноги, вскрикнул и отшатнулся. Однако, было уже поздно. Роза пустила ростки, которые вонзились в мрамор под ногами и немедленно перекинулись на самого стража, опутав того до головы. Они быстро стали толстыми, словно канаты, не лишившись, однако, и шипов.
— Не советую шевелиться, — поцокал языком Дискорд, наблюдая гримасу боли и ярости на лице первого стража. Чтобы тот не кричал, розовый куст отрастил грушу, которая стала кляпом. — И жевать грушу не советую. Будете её жевать — она начнет расти. А если станет слишком большой, то голова лопнет. Обидно будет, правда?
С торжествующим видом драконикус прощеголял к двери. Уже приоткрыв её, он обернулся к незадачливым пони.
— И да, сопротивляться, мычать или даже слишком громко думать не рекомендую. Никогда не слышали, что розы — пошлые цветы? Мало ли что они похабного придумают…
Рассвет еще не наступил, утро только подкрадывалось к Кантерлоту, а потому Селестия мирно дремала в кровати. Та, к слову, была двухместная, и Дискорд порой ехидно шутил на эту тему. Постояв немного у её ложа и поумилявшись, он размял до хруста лапы и принялся за дело.
Комнаты Их Королевских Высочеств были крайне хорошо защищены магически. Внутрь не могли проникнуть проклятия, магическая сигнализация вычисляла моментально тех, кто пришел с дурными намерениями, а еще парочка заклятий могла расправиться с любым нарушителем. Разумеется, драконикус знал, как все это обойти. Вот и сейчас он наложил заклятье Полога Тишины не на комнату, а на область вокруг неё. Потом достал кисть, две банки с краской и начал деловито закрашивать окна темо-синим, почти черным цветом. В одном окошке нарисовал серп луны, а в прочих натыкал маленьких белых звездочек. Все мгновенно погрузилось во мрак. Стояла полная тишина, которую никто не мог нарушить.
— Спи сладко, прелестная Селестия. Еще ночь, смена Луны, а Солнце тебе поднимать пока рано.
Разумеется, эта выходка не прошла бы незамеченной. Спустя какое-то время кто-нибудь бы спохватился, в чем тут дело и почему на дворе все еще ночь. Так и произошло. В это время года Селестия поднимала Солнце стабильно в полседьмого утра и, когда часы пробили восемь, подданные обеспокоились. Сперва они пытались пробиться к Её Величеству в покои, но неожиданно вход туда оказался блокирован какими-то злобными кустами роз. Попытки садовника с ними разобраться ни к чему не привели, и стражи были вынуждены обратиться к Принцессе Луне. Дискорд же все это время сидел неподалеку и искренне наслаждался зрелищем.
День в конечном итоге наступил с опозданием на три часа, проделка удалась на славу, а Селестия была в бешенстве. Она пыталась найти его во дворце, но он устроил самые настоящие прятки, ловко уходя от неё в самый последний момент, не забывая попутно шутить над всем, что видит. Ему было запрещено устраивать местный филиал Хаоса во дворце, Кантерлоте и Эквестрии вообще, так что он старался не перегибать палку. В конце концов, после вчерашнего провального дня и мучительной ночи он имел полное моральное право устроить себе отдых.
Уже под вечер, абсолютно вымотанный, он доплелся до своей комнаты. В левой лапе он держал чайник с кофе, а в правой чашку. Чтобы не уснуть, в течение дня он пил его кружками, оставив на дорогих коврах замка с несколько десятков темно-коричневых пятен.
Ночевать он решил снова здесь. В его собственном измерении кроме монстров никого не водилось, и порой там было одиноко. А здесь же он на исходе такого хаотичного дня слышал отголоски возмущения, негодования и злости. Эти кусочки хаоса ложились словно бальзам на душу и были достойной наградой за его труды. Засыпать под это чувство было бы особенно приятно, и он не собирался упускать такой момент.
Комната встретила его тем самым, неуловимым и тонким ароматом синих цветов, подаренных накануне. Было даже удивительно, что столь небольшой букетик может так сильно пахнуть. «Лишняя приятность ко сну», — подумал Дискорд.
Однако сон почему-то снова не спешил к нему приходить. Даже со всей этой усталостью, накопленной за сегодня, он не провалился, как это обычно бывало, в царство сновидений.
— Просто полежать и уснуть, значит, не выходит, да? — решил он через полчаса. Снова ворочаться часами его не устраивало, а потому он решил предпринять активные действия.
Засыпать лучше всего выходит тогда, когда нет сил даже ворочаться. Падаешь и засыпаешь. А для этого нужно было хорошенько, даже еще больше чем сейчас, устать. Откинув одеяло, Дискорд в алом боксерском халате шагнул к появившемуся тренажеру со штангой. Миг — и халат слетел, явив миру мужественную фигуру Дискорда в трусах и в ремне с большой железной бляхой с цифрой «1». Навесив на штангу с десяток блинов и полив их кленовым сиропом, он поудобнее примостился под ней и сделал пробный подход. Дрожащими руками он поднял и опустил штангу с блинами. Поднял — опустил.
«В царстве Дискорда не ты жмешь штангу, а штанга лежа жмет тебя», — подумал Дискорд и хихикнул. После чего неожиданно даже для него штанга ожила и бесцеремонно сняла с себя Дискорда. Отвесила ему хорошую оплеуху сиденьем, с размаху на шею ему надела блины и принялась поднимать и опускать уже самого драконикуса. Нахальству тренажера не было предела, отчего Дух Хаоса просто обалдел. Очухавшись, он вывернулся и щелкнул пальцами, заставив все исчезнуть.
— Это безобразие! Чтобы какие-то штанги жали меня! — С возмущением он материализовал боксерскую грушу, ударив её с правой. Та немедленно лопнула, обдав его липким соком с ног до головы. Разозлившись, он кинулся на пол и начал остервенело отжиматься. Спустя три подхода по двадцать раз он был абсолютно вымотан, дышал как пробитые кузнечные меха и в темноте комнаты казался каким-то изогнутым бревном. Изображая гусеницу, он подполз к кровати, вскарабкался на неё, нацепив на голову ночной колпак, и попытался уснуть. Однако его мозг, видимо, считал иначе, потому как хитро подсунул в голову вопрос «А как вообще надо засыпать». После некоторого размышления, драконикус пришел к выводу, что засыпается оно как-то само и все, что нужно — лишь очистить сознание. «Не думай о слонах», — шепнул он самому себе и моргнул, немедленно представив слона. Тот отчего-то был белым и, стоя на лужайке, манил к себе Дискорда. Фыркнув, он перевернулся на другой бок, и тут ему уже пришло в голову целое стадо слонов. Все они были белыми, все были на лужайке и, улыбаясь, приветливо махали ему хоботами.
— Это никуда не годится! — проворчал он и сел в кровати. — Сам я уснуть не могу. Нужна чья-то помощь. Возможно, стоит нанести ночной визит Флаттершай.
Была уже глубокая ночь, когда в спальне Флаттершай вдруг появился Дискорд. Он материализовался с громким хлопком, который разбудил пегаску. Та тонко вскрикнула, села на кровати и натянула одеяло до глаз. Щелкнул выключатель зеленого торшера.
— Флаттершай, дорогая моя, — Дискорд сидел в кресле рядом и пил чай. — Я знаю, что наши чаепития проходят каждый вторник в пять часов вечера, но я не мог придти с пустыми лапами. Вот, держи печенье.
— Что ты делаешь тут ночью? — пони успокаивалась медленно, и потому её глаза все еще были расширены от испуга.
— О, меня настигла беда. Я не могу уснуть. Я испробовал все, но ничего не выходит. Ты можешь мне помочь? Ты должна знать наверняка что с этим делать, ты же возишься со всеми этими зверями, кормишь, укладываешь.
— Ну, я не знаю, я обычно просто их укладываю. Порой пою песенку, — неуверенно ответила Флаттершай.
— Прекрасно! Вот ты мне и споешь колыбельную. И я усну. Ты не против, если я у тебя переночую, правда? Вот и хорошо, — не дожидаясь её ответа, драконикус сотворил огромных размеров детскую кроватку и улегся в неё. — Ты еще качай её, так я лучше усну. И не прекращай петь.
Пегаска натужно потянула на себя кровать и с не меньшими усилиями толкнула, раскачивая. И запела:
Баю-баю, засыпай,
Крепко глазки закрывай.
С неба спустится луна
И проводит в царство сна.
Дискорд засопел и улегся поудобнее на бочок, трогательно подложив себе лапу под голову. Флаттершай петь умела, а он её пение любил.
Будет там плясать медведь,
Да на дудочке дудеть.
Рыбки выйдут из пруда,
Засверкает в нём вода.
Звёзды примут в хоровод,
Отведут на небосвод,
По мосту из хрусталя
Вниз укатится земля.
И песенка ему явно нравилась. Он начал себе все это представлять. Медведя с дудкой, ходячие рыбки, упавшая с неба на землю Луна и посыпавшиеся следом звезды, у кого-то из под ног вдруг уходит земля и укатывается, а мост подхватывают звезды и тащат снова наверх.
Между солнцем и луной
Полетим, дружочек мой,
А к утру нырнёшь в кровать,
Сон чудесный досыпать.
Кровать вдруг перестала качаться и Дискорд ощутил, что он куда-то летит. Он радостно подумал о том, что его план удался и теперь он улетает в страну снов, как вдруг Флаттершай прекратила петь и закричала. Драконикус резко вскочил, осматриваясь и ища источник беспокойства. В состоянии невесомости он и Флаттершай летели над домом, внизу серебрилась речка, на берегу которой трепыхалось несколько десятков рыб. Раздался вдруг и резкий протяжный звук, который исходил от медведя. Тот невесть зачем вдруг пришел к домику пегаски и начал играть на дудочке.
— Упс, — Дискорд закусил губу и щелкнул пальцами. Кровать немедленно ухнула вниз, грохнувшись в реку. Не дожидаясь дальнейших воплей и криков Флаттершай, он телепортировался прочь.
В постель к Рэрити. Под его весом кровать прогнулась и единорожка соскользнула к нему, пробормотала что-то милое и обняла Дискорда. Однако, осознав во сне, что она обнимает что-то длинное и мокрое, она оттолкнула его и упала с кровати.
— Мохнатая змея! — закричала она, пролевитировав к себе веник и начав бить им мокрое и незваное чудище в своей кровати.
Щелкнула лампа на тумбочке и перед Рэрити предстал мрачный Дискорд, схвативший веник, чтобы тот больше не лупил его по морде.
— Я очень рад такому приему, мисс.
— Оу, прошу меня простить, я подумала, что это какая-то змея, — пони вежливо смутилась и потупилась. Однако в следующий миг она снова повысила голос. — Что ты делаешь в моей постели посреди ночи, и к тому же мокрый?!
— О, это трагическая история, — начал драконикус. — Я не могу уснуть.
— Не можешь уснуть? — единорожка недоверчиво посмотрела на него. — И поэтому ты мокрый?
— Я не могу уснуть, — напомнил ей Дух Хаоса и подмигнул. — Поможешь мне?
В следующий миг веник снова ожил и начал лупить его по морде.
Спустя несколько минут они уже пили чай на кухне. Рэрити, одетая в ночной халатик, смотрела, как Дискорд доедает уже второй тортик. У него были красные глаза, взгляд и движения были словно у пьяного, он даже чуть шатался.
— Дорогуша, я тебя уверяю, бессонница всегда от излишних мыслей. Они лезут тебе в голову и мешают спать. Это легко исправимо. Сейчас, погоди.
Единорожка извинилась и отошла наверх, вернувшись уже с двумя ковриками. Дискорд сидел все у того же стола, но вот тортик уже был на полу. Упав, он заляпал стены и пол джемом и творожным кремом. Занавески тоже были запачканы. Подняв взгляд к потолку, она увидела капли и на нем.
— Оно как-то так упало, а пока летело, я почему-то подумал о скорости свободного падения… — ответил на немой вопрос ночной гость. — А потом «шмяк».
— Ладно… Я уберу это утром… — нарочито ровным голосом произнесла Рэрити и медленно выдохнула. Потом постелила два коврика и показала на один драконикусу. — Садись. Мы будем очищать сознание.
Тот послушно прошел туда и плюхнулся на один. Однако только он подумал о том, что надо бы коврик почистить, как тот медленно стал грязным.
— Итак, закрой глаза, — приказала единорожка. — И представь себе большую хрустальную чашу.
Драконикус немедленно представил себе чашу, которая оказалась похожа на аквариум. В нем плескалась вода и плавала золотая рыбка. На дне ровным слоем лежали камушки.
— А теперь медленно вычисти из разума все ненужное. Окружающие предметы, все. Мысленно сотри их, оставив только чашу, — голос пони звучал медленно, он успокаивал и убаюкивал. — Держи чашу все время перед собой и не отпускай её.
Однако стоило её это произнести, как вдруг тут же раздался звон и их обоих окатило водой. Открыв глаза, Дискорд обнаружил, что все вокруг исчезло, остались только стены, а перед ним лежат осколки большого стеклянного аквариума. На полу трепыхалась маленькая золотая рыбка. Совершенно обалдевшая от произошедшего за неполный час Рэрити сидела рядом, открывая рот словно карп, выловленный в жаркую погоду. В такое время они становились вялыми и даже не трепыхались.
Ощутив вдруг, что в комнате потеплело, Дискорд поспешил ретироваться прочь. Пред тем как исчезнуть, он заметил, что золотая рыбка превратилась в золотого карпа.
Он брел по Понивиллю, едва ли осознавая куда он идет. Жутко хотелось спать, он готов был упасть и зарыться в землю, словно крот. В голове роились странные мысли. Они были похожи на мух или пчел. Появлялись из ниоткуда и их невозможно было поймать. Верткие, мелкие, они вились вокруг его мозга словно ночные бабочки. Регулярно то одна, то другая кидалась на свет. Вот и сейчас, стоило ему посмотреть на землю, как мысли немедленно принесли ему с собой кучку гравия и речной гальки, потрескавшейся и соленой. Спустя некоторое время он ощутил, что уже идет не по дороге, а по берегу речки, которая невесть откуда взялась посреди города. Следом появились и удочки. Шагая, он пнул жестяное ведро, его гул напомнил ему о колоколе из бронзы в Понивилле. Медленно его мысли перетекли на здания. Сахарный Уголок, Бутик Карусель, мэрия. И пока он шел, вокруг него менялась реальность. В доме Пинки Пай стены вдруг стали печеньем, а крыша — марципаном и глазурью. Бутик Карусель стал вдруг тортом, потому как он и был похож на торт. Мэрия вдруг превратилась в маленький каменный форт, а обычные дома начали неестественно искажаться, в них резко добавилось по одному, а местами и по три этажа. Какое-то время ничего не происходило, но вскоре раздались крики, начали зажигаться огни в окнах и драконикусу ничего не оставалось сделать, кроме как телепортироваться прочь.
Осмотревшись, он понял, что снова попал в Кантерлот, в свою комнату. Тут было тихо и спокойно. Простонав, Дискорд проковылял к кровати и упал на неё, напрочь забыв о том, что подушка каменная. Из глаз брызнули искры, закружились вокруг головы. Но стоило их смахнуть, как они упали на ковер и тот немедленно загорелся, превратившись в костер из досок.
На три вещи можно смотреть вечно. На огонь, воду и на то, как Селестия поскальзывается на банане. Решив, что просто полежать, ни о чем не думая, не помешает, он лег в постель и уставился на костёр. Однако он недооценил степень своей усталости. Он был ей не просто пьян, он уже бредил. В воспаленном мозгу каждая мысль оборачивалась против него, начиная жить своей жизнью. Словно вдруг он сам рассыпался на кучу маленьких драконикусов, безмозглых и пакостных, не осознающих, что они делают. Вот он посмотрел на камни под костром и немедленно подумал о грифоньем барбекю. Тут же на ум пришли и овцы, которых надо считать по осени, чтобы уснуть, и стадо недавних белых слоников. Те снова махали ему. Постаравшись не смотреть на них, он повернулся к ним спиной и вдруг услышал хруст. То была ограда, которая треснула под напором животных. Все так же махая ему, но теперь почему-то со злыми минами, они хлынули через изгородь, мгновенно преодолев и ментальный барьер самого Дискорда, высыпавшись в реальность. Они были словно овцы, с такими же миленькими ленточками и колокольчиками на шее. Злобно трубя, они кинулись к нему, потрясая копьями.
Дух Хаоса не сразу осознал, что они реальны, а болезненный тычок лезвием в бок заставил его подскочить и рвануть к двери. Та перед ним царственно распахнулась, выкатив вместо красной дорожки длинный язык. Стражи и глашатай в виде коренных зубов вежливо ему поклонились, пропуская вперед. Попытки заставить всё это безумие исчезнуть оказались безрезультатными. Он мог только создавать, но даже тогда мысль в последний момент будто промахивалась, поскальзываясь на банановой кожуре и проносилась мимо, приходя не туда и не так, как нужно. Будто бы в подтверждение этих слов Дискорд запнулся о что-то желтое и полетел вниз. Однако, повинуясь его мимолетной мысли о том, что скользить лучше на льду, а не на бананах, коридоры вдруг заледенели, а пол стал чистым льдом.
— Вот он, лови его! — услышал он вдруг крики. Проезжая мимо перекрестного коридора, драконикус увидел отряд стражи, который сразу погнался за ним. Попытавшись наколдовать себе коньки, он почему-то создал калоши. Те прилипли ко льду и следом в него врезалась куча стражей, а еще немного спустя и кучка слоников. «Каша мала» — подумал нарушитель всеобщего спокойствия и все дикари с копьями превратились в овсяную кашу.
— Вот они! — раздался вдруг знакомый голос. То была Твайлайт Спаркл с неизменной пятеркой подруг. Одно её заклинание — и исчезли лёд, каша и калоши. — Дискорд, ты обезумел? Что ты здесь учудил? Я уже не говорю о Понивилле, половину которого ты превратил в нечто невообразимое!
Её тираду вдруг прервал злобный рёв огромной курицы, проломившей стену. Красный гребень свисал ей на один глаз, клюв, полный треугольных зубов, был приоткрыт, и из него падала слюна. То было последствием промелькнувшего у Дискорда выражения «чудо в перьях». С рога Твайлайт сорвался фиолетовый луч и ударил чудищу в грудь. «Яйца курицу не учат» — решил драконикус и в пролом в стене хлынул поток яиц с ручками и ножками. Они падали, разбивались и на их места снова вставали ряды новых яиц. Флаттершай испуганно пискнула и спряталась за шторкой. Твайлайт стреляла лазером из рога, то же пыталась делать и Рэрити, но в итоге стала отмахиваться от монстриков канделябром. Радужная пегаска летала туда-сюда и меткими ударами разбивала врагам макушки. На Пинки Пай вдруг же очутился фартук, рядом откуда-то сверху упала миска, венчик и скалка. Мгновение спустя всех накрыло толстым слоем свалившейся муки.
Виновник всего этого хаоса, откашлявшись и продрав глаза, попытался улизнуть, но намертво прилип к полу, скованный мукой и яичным желтком, которые стали тестом. Влипли намертво все. Героическая шестерка пони, стражники, оставшиеся чуть позади, и огромная курица.
— Пироги! — крикнула Пинки и попыталась расчистить себе путь венчиком. На её голове была надета словно шлем разноцветная миска. Рядом вдруг вспучилась поверхность теста, кто-то пытался продраться наружу. Крикнув что-то воинственное, розовая пони с размаху дала по выпуклому месту скалкой. Приглушенно ойкнув от боли, наружу выбралась Эпплджек.
— В рот мне стоги, Пинки Пай! Смотри куда бьешь! — рявкнула фермерша. — Постойте-ка, мне кажется, или тут становится жарко?
— Действительно… — пробормотала Твайлайт, прислушиваясь к ощущениям. — Дискорд, немедленно прекрати это!
— Но это не я! Оно само, — тот подал голос, попытавшись оправдаться, но его даже не стали слушать.
— Давайте превратим его в камень! — крикнула Рэйнбоу Дэш, пытавшаяся выдрать себя из затвердевающего теста. Её крылья работали словно пропеллер, но толку от этого не было.
— Только у нас нет элементов, если ты не забыла, — ответила ей Рэрити.
Становилось всё жарче и спустя пару минут все уже обливались потом. Дискорд пытался что-то сделать, но ничего не выходило. Когда же он начал оправдываться, то кто-то из стражников посоветовал ему заткнуться, отчего во рту у драконикуса очутился кляп. Он активно мычал, но это ни к чему не привело, кроме появления в комнате еще и коровы, которая тоже увязла в тесте. Чувствуя жар, она начала мычать уже на пару с драконикусом, злобно трубила курица, им вторили призывы о помощи шестерки кобыл и вопли стражей. Некоторые начали уже падать без чувств, а поверхность теста постепенно явно запекалась. Когда же и сам Дискорд начал терять сознание, напоследок подумав, что, может, он хоть сейчас уснет, его ослепил яростный свет. Жар немедленно сняло, исчезли месиво, сковывавшее всех, и гигантская курица.
Когда у него получилось открыть глаза, он увидел посреди зала Селестию, которая строго смотрела на него. Вокруг себя же он обнаружил еще и светло-желтый щит, сотканный будто бы из белого пламени.
— Я надеюсь, у тебя есть веские причины для такого полнейшего безобразия, — голос Селестии был сердитым.
— Но это не я, я же говорю. Хватит меня обвинять, оно само, само, сколько раз мне...
— Да просто превратите его уже в статую! — перебила его Рэйнбоу Дэш.
Щит, окружавший Дискорда, был призван сдерживать его магию. Однако этого не произошло. Рядом с пегаской появилась статуя пони в тунике без головы и передних ног. Флаттершай вскрикнула, когда мраморное изваяние начало шевелиться.
— Довольно! — рог Солнцеликой охватило сияние и Дискорд не на шутку испугался. Перспектива провести ближайшие пару тысячелетий в камне не прельщала его. — Это переходит все возможные границы. Сначала ты поставил на уши своими выходками весь замок, затем вверг Понивилль в хаос и теперь ты вернулся, искажая все здесь, едва не убив присутствующих тут.
— А еще устроил у меня дома полный бедлам! — подтвердила Рэрити. — У несчастной Флаттершай сошел с ума медведь. Он уже несколько часов играет на флейте.
— Я просто не могу уснуть! — завопил он. — Из-за бессонницы все мои мысли становятся явью. Я не нарочно.
— Бессонница? — нахмурилась аликорн и ненадолго прикрыла глаза. Спустя несколько секунд рядом телепортировалась её сестра. — Это правда, Луна?
— Я не видела Дискорда уже две ночи в царстве снов, — она чуть прищурилась и, склонив голову, посмотрела на Дискорда. — Как давно ты бодрствуешь?
— Уже третий день. В тот вечер я встретил Селестию и сразу после этого отправился ко сну, но у меня ничего не вышло, — он развел лапами и пожал плечами. — Принцесса, вы должны это помнить, я тогда еще был в трезвом уме и здравой памяти, вы еще подарили мне тогда букетик синих цветов.
Сияние рога Селестии угасло. Она вдруг несколько даже смутилась и позвала Твайлайт, отойдя в сторонку. Там они некоторое время шушукались.
— ...вы сделали что? … но ведь…вылечить… — доносились до драконикуса обрывки слов. Затем принцессы вернулись.
— За сим объявляю, что ввиду трагической цепи случайностей, приведшей нашего друга Дискорда к такому печальному состоянию, он объявляется невиновным и поступает в распоряжение Принцессы Твайлайт Спаркл для прохождения курса терапии от бессонницы.
— Это каких еще случайностей? — уцепился вдруг Дискорд, но вздрогнул, когда подумал о трагической цепи, представив себе гроб. Мотнув головой, он попытался сосредоточиться на стоящих перед ним.
— Сестра? — Луна подала голос, обернувшись уже к Селестии и смотря на неё с некоторой недоверчивостью. Спустя несколько секунд так на неё смотрели уже все. Под гнетом взглядов та сдалась и поникла.
— Я устала от утренних шуточек Дискорда и решила пошутить над ним. И подарила ему букет Ядовитой Шутки. Простите меня, пожалуйста, — она опустила взгляд и чуть прижала уши.
Её слова ошарашили всех, а больше самого драконикуса, который не мог поверить своим ушам. Селестия. Пошутила. Захохотав, он кинулся к ней, подхватив и закружив. Радость, однако, длилась недолго — всех находящихся в зале неведомая сила сорвала с места и усадила на бешено вертящуюся карусель, появившуюся здесь же.
Спустя час Дискорд сидел в котле у Зекоры. Весь он туда не помещался, а потому она размеренно поливала его лечебным зельем из ковшика.
— С Ядовитою шуткой не стоит шутить,
Может всё до предела она исказить, — приговаривала зебра, помешивая в чане жидкость и добавляя дополнительных ингредиентов.
— Даже меня? Ведь ни бог, ни смертный не может обмануть то, что меняется и не имеет формы — хаос! — возмутился гость. Зекора ответила не сразу. Как обычно, она таинственно улыбалась, занятая больше правильным приготовлением зелья.
— Плюс на плюс даёт минус, тут хаос другой,
И шутник пострадает от шуточки злой.
Но он уже не слушал. Обнимая во сне плюшевую белую поняшку с гривой пастельных цветов, драконикус мирно дремал, все так же сидя в котле.
Уже ранним утром следующего дня, когда весь дворец еще спал, а стражники у двери Селестии уже были связаны, Повелитель Хаоса, одетый как домохозяйка, поливал цветы. В руках у него была маленькая желтая, почти игрушечная лейка, из которой он синей водой поливал цветы на окне. Закончив с этим и стирая все синие вещи во все той же голубой воде, Дискорд напевал себе под нос песенку:
Баю-баю, засыпай,
Крепко глазки закрывай.
С неба спустится луна
И проводит в царство сна.
Будет там плясать медведь,
Да на дудочке дудеть...