Fallout Equestria: Садовник

Пролог

Дождь.

Дождь был призван очистить землю, смыть следы наших фатальных ошибок и влить новую жизнь в тот мир, который мы когда-то так жестоко отринули и уничтожили. Он должен был смыть все наши грехи, подобно крещению. Но вместо этого дождь смывал лишь кровь павших, знаменуя новый виток презрения к нашей выжженной радиацией Пустоши.

Выглянув из-за развалины, укрывшей меня от выстрелов, я устремил свой взгляд к небесам, изливавшим на меня потоки дождя. Призванные возродить жизнь на Пустоши, на деле они вызывали лишь чувство тревоги. Дар ли это? Или же дождевая вода была полна смертельной радиации, и все, осмелившиеся не укрыться от её капель, лишь будут впоследствии страдать от лучевой болезни? Вдохнёт ли она жизнь в поля или же выжжет в них последние остатки жизни? Я ненавидел дождь. И я ненавидел это место.

Пустошь стала пеклом, воплотившимся наяву. Царство боли, страданий и безумия, которое поглощало лучших из нас, а остальных превращало в зверей, вечно грызущихся среди осколков некогда великой империи. Даже зная, что богиня уже давно ушла, я каждый вечер молился ей о том, чтобы наше поколение было последним, обречённым на страдания, пускай мы и вовсе исчезнем. Лучше исчезнуть, чем жить в аду, который мы сами же и сотворили. Что угодно лучше.

Я подошёл к своему другу. Попав под взрыв гранаты, сейчас он издавал прерывистые вдохи, мучительно пытаясь ухватить глоток воздуха. Его внутренности были вывернуты наружу, а сам он лежал в луже собственной крови. Дождь продолжал литься на него с небес, болезненно обжигая плоть и вымывая его жизнь в руины мёртвого города. Он глядел на меня, моля о помощи, о чем угодно, что я мог для него сделать. Он был моим другом, а теперь ему предстояло стать очередным трупом, который поглотит Пустошь. Приподняв его голову, я принялся успокаивать его, словно жеребёнка, потерявшегося под проливным дождём. Я врал ему, говорил, что всё будет хорошо, одновременно доставая свой пистолет. Он этого не заметил, хотя я сомневаюсь, что он вообще мог что-либо видеть. Глушитель превратил раскатистый выстрел в тихий хлопок, и страдания моего друга подошли к концу. Я закрыл его глаза в последний раз и оставил лежать среди развалин. В пустошах тяжело найти хороших друзей, а он был лучшим из них.

Я почувствовал, как мою кожу охватил зуд, и вновь проклял за это дождь. Похоже это облако угодило в какую то мерзость и принесло её с собой; моя кожа горела огнём. Оплакивать друга не было времени, и, подхватив его сумку вместе с вещами павших врагов, я направился в укрытие. Сидя под навесом, я наблюдал, как капли дождя стекаются в лужи вокруг тел моих друзей и врагов. Вскоре дождь окончится, и их поглотят падальщики.

Перебирая замусоленные сумки убийц моего друга, я находил в них боеприпасы и еду, отобранные у менее везучих пони, чем я. Я не чувствовал сострадания к этим рейдерам, да и кто стал бы оплакивать их? Мне бы хотелось рассказать повесть о моём друге тому, кто готов будет выслушать и сам поведать в ответ о давно ушедших товарищах. Что же это за мир, где историй о мёртвых куда больше, чем деяний ещё живущих? Воистину, мы пожинали плоды своих деяний. Каждый из нас был чудовищем, и все мы заслуживали смерти.

Но где-то среди бескрайних просторов Пустоши хранился ответ. Мы блуждали, всё пытаясь его отыскать. Если я сейчас прекращу поиски, то моя жизнь, как и жизнь моего друга, будет отдана напрасно. Но я чувствовал, как постепенно начинаю терять веру. Мечты о мирной жизни казались куда более призрачными, чем когда-либо прежде. Неужели эквестрианская мечта уже не что иное, как просто миф? И неужели столь многие пони отдали свои жизни, став лишь лебединой песней нашей цивилизации? Я закрыл глаза, пытаясь представить себе лучший мир. И мне крайне тяжело было представить себе, что вообще могло быть лучшим миром.

Спустя несколько минут этот мерзкий дождь наконец закончился, позволив мне покинуть укрытие и продолжить своё бессмысленное путешествие. Куда я шёл, уже не имело значения, ведь цель, которую преследовал мой друг, умерла вместе с ним. Я вновь стал потерянной душой, бесцельно блуждающей по Пустоши.

Я начал проверять сумки своего друга в поисках ответов. Нашел я лишь семена. Мой взгляд опустился на эти крошечные зёрнышки. Мой друг видел в них безграничные возможности; возможность зажечь огонёк жизни посреди кромешной тьмы Пустоши. Я же видел в них лишь еду и вещь для обмена. Он говорил мне, что однажды я пойму.

Я вновь глянул на своего друга. Его красная шерсть была испещрена ожогами от кислотного дождя. Быть может, он и покинул этот мир, однако его тело осталось. Он хотел сражаться до конца и однажды остепениться, построив ферму на этих отравленных землях. Но даже в смерти мой друг желал стать частью Эквестрии. Окинув взглядом его изувеченное тело, я наконец понял своё предназначение.

У меня ушло несколько часов на поиски лопаты и ещё несколько, чтобы найти целую кувалду. Когда мне всё же удалось отыскать инструменты для предстоящей работы, ночь уже опускалась на Пустошь. Я вошёл в разрушенное здание, где недавно переждал дождь, и, минуя сломанные столы, отправился на второй этаж. Явных признаков рейдеров здесь не наблюдалось. Само здание выглядело так же, как и две сотни лет тому назад, словно после падения жар-бомб и мегазаклинаний время для него остановило свой ход. Подперев дверь одним из столов, я лёг на пол и погрузился в мир сновидений.

Ранним утром я проснулся с новым виденьем собственного предназначения на этой Пустоши. Прихватив все свои инструменты, я вышел на улицу к месту, где мой друг ушёл из жизни. Он всё ещё лежал там, чудом не став пищей падальщиков. Я приступил к своему заданию.

Копать среди руин было занятием не из лёгких. Я молотил бетон своей кувалдой, пробиваясь сквозь каменный слой цивилизации. Тяжесть молота хорошо ощущалась в моём сомкнутом рту. От этого возникло чувство, что у меня что-то выходит, словно меня направляло копыто давно забытой Богини. Бетон крошился под моими ударами, и увесистые куски превращались в маленькие камешки. Спустя десять минут я миновал слой бетона и принялся копать землю. С каждым часом яма становилась все шире. К полудню мой друг уже вполне мог поместиться в эту могилу.

Однажды он поведал мне один из секретов Пустоши. Радиация не могла просочиться в почву через бетонный слой. Конечно, камень поглощал радиацию, однако при этом он закрывал собой землю от загрязнения. Лучший источник чистой от радиации земли был прямо под нашими копытами. Всего-то нужно было приложить немного усилий. Я стоял посреди глубокой ямы, весь вспотевший и преисполненный гордости. Это было замечательно.

Ухватив своего друга за рыжую гриву, я потащил его тело. Оно больше не имело значения, ведь его душа отправилась на вечнозелёные луга. Важно было лишь то, что теперь он сможет найти покой в земле, которую так сильно любил. Я столкнул тело в могилу, и оно погрузилось в мягкую почву. Я в последний раз взглянул на своего друга. До нашей с ним встречи в моей жизни не было никаких целей. Он мечтал стать частью лучшего мира, в то время как мне не к чему было стремиться. Я следовал за ним потому, что у него было своё видение нашего будущего. И теперь я продолжу его идею.

Земля покрывала моего друга куда быстрее, чем выкапывалась. Комья чистой от радиации почвы поглощали его мёртвое тело. Эквестрия приняла обратно ещё одного из своих сыновей. Закончив труды, я посадил на его могиле зёрнышко. Здесь, среди руин Мэйнхэттена, снова зародится жизнь. Из моего друга вырастет дерево, которое принесёт плоды уже следующему поколению Пустоши. Солнце стояло в зените, пробиваясь сквозь скудный облачный покров. Обернувшись, я глянул на руины, где оборвалась жизнь моего друга, и увидел тела убивших его пони.

Спустя некоторое время я снова крошил бетон. Снова копался в чистой земле. Снова тащил тела убитых. И снова сеял семена новой жизни. Когда я их наконец похоронил, солнце клонилось к закату. Измотанный, но довольный проделанной работой, я взглянул на небеса. Вновь начался дождь.

Это был настоящий, чистый дождь. Капли наполняли перекопанную землю живительной силой и вымывали пот из моей шерсти. Я глядел на облака и впервые на своей памяти радовался дождю. Теперь в моей жизни была цель: я буду хоронить усопших жителей этих земель, даруя им покой, возможно, впервые со времён войны. Теперь я – Садовник, и мои деяния будут взращивать новую жизнь на бренных останках ушедших из жизни пони. Первой моей остановкой будет Новая Эпплуза. Там я смогу раздобыть больше семян.

Пустившись рысью, я всё больше отдалялся от нескольких аккуратных кругов земли посреди бетонных развалин. Конечно, со временем эти клочки чистой почвы опять загрязнятся. Однако глубоко под ней корни останутся в чистой земле и взрастив деревья, помогут вдохнуть новую жизнь в Пустошь. Я буду нести слова моего друга. Буду рассказывать о его идее возрождения и набирать сторонников для воплощения этой цели. Прислушаются ли они? Будет ли это их заботить? Если достаточно пони станут работать сообща, моё поколение и вправду может стать последним, что будет страдать на Пустоши.

Похоже, богини всё-таки услышали мои молитвы.