Бессмертная Партия
Глава 20 - Груз наших грехов
У Рэйнбоу Дэш гудело в ушах, а под шкурой будто копошились сотни насекомых. “С каждой секундой, что ты сопротивляешься моим приказам, заклинание будет откусывать небольшой кусочек твоего разума”. Тело пегаски скрутила сильная судорога, и она с глухим звуком повалилась на пол. Как она тут очутилась?
Она должна причинить вред Пинки Пай. Нет, Пинки Пай её подруга. Дэш прикусила язык, пытаясь понять, что происходит. Но тут осознала, что не должна думать о себе как о Рэйнбоу Дэш.
“Не думай, или оно вернётся и заберёт с собой ещё один маленький кусочек Рэйнбоу Дэш, заберёт навсегда. Не думай, просто убей подруг своими копытами. Не думай. Действуй”.
— Рэйнбоу Дэш! — позвала её по имени Твайлайт.
Дэш, пошатываясь, встала на ноги и лихорадочно огляделась по сторонам. Её разум безуспешно пытался переварить то, что она видела. Это была не Твайлайт, это не могла быть Твайлайт. Перед ней была темница Твайлайт и тюремщик Дэш. Это была Нихилус.
Её схватила пара копыт.
— Рэйнбоу Дэш! — сказала Нихилус, разворачивая пегаску к себе.
Ничем не сдерживаемая ненависть — лютая и пламенная — обожгла Дэш изнутри. Раздался противный звук удара копыта о живую плоть — это она ударила Нихилус по лицу. Монстр, который заставил её убить Флаттершай, должен заплатить.
Нихилус отлетела назад: из её носа хлынула кровь.
— Хватайте её! — прокричала единорожка.
Но Рэйнбоу Дэш не собиралась сдаваться. Она намеревалась сбежать и быть свободной. И никто никогда больше ей не навредит. Пегаска развернулась и оказалась лицом к лицу Селестией, Луной и своими подругами.
— Рэйнбоу Дэш, — мягко произнесла Флаттершай.
Только это не могла быть Флаттершай. Рэйнбоу Дэш помнила, как под её собственными копытами пульс жёлтой пегаски остановился. Флаттершай была мертва, и никого из них тут быть не могло. В любой момент к ней вернётся Безумие и Дэш убьёт оставшихся подруг.
Внезапно взгляд Дэш оказался прикован к двум бездонным колодцам тьмы, за блестящей поверхностью которых простиралась бесконечность. И пегаску затянуло туда. Бездна увлекла её к согревающей чашке горячего какао. Там она свернулась клубком у потрескивающего камина, в приятном томлении потягивая мышцы, ноющие после освежающего полёта по зимнему небу. Все её подруги были по-прежнему живы, а она снова была Рэйнбоу Дэш. Флаттершай прервала Взгляд.
— Как тебя зовут? — спросила она, подойдя ближе и положив копыто на плечо Дэш.
Голубая пегаска зажмурила глаза.
— Рэйнбоу Дэш, — этого она больше никогда не забудет.
— Где ты находишься? — спросила Флаттершай громким и строгим голосом
Дэш оглянулась на подруг: те сидели за круглым столом, который казался ей смутно знакомым. И все они были живы. С момента смерти Нихилус прошло уже больше месяца.
С полов и стен было ободрано всё, что могло бы создать хоть какой-нибудь уют, отчего это место казалось заброшенным и пустым. С массивных деревянных балок больше не свисали праздничные ленты, к полированным перилам некогда устланной ковром лестницы больше не были привязаны шарики. Зал на первом этаже некоторое время пустовавшего Сахарного Уголка взывал к потускневшим воспоминаниям о счастливых дружеских посиделках. Места вроде этого умели выглядеть пустыми, даже когда внутри было восемь пони.
— В Сахарном Уголке, — проговорила Дэш. — Мы в Сахарном Уголке.
Тут она заметила, что взгляды всех пони в комнате прикованы к ним с Флаттершай.
— Почему? — спросила Флаттершай.
Дэш порылась в памяти в поисках ответа.
— Потому что… Понивилль горит, — её глаза округлились. — Кругом мёртвые пони, нам больше некуда было пойти. И Терра… — глаза Дэш заметались по комнате. В её памяти вдруг со всей ясностью всплыла картина боя, и она повернулась назад. — Терра пытается убить нас.
Всё верно: бывшая королева сидела в железной клетке в углу. Без рога и крыльев она казалась крошечной. Они одолели её. Они победили.
У клетки стояла Твайлайт Спаркл. Единорожка втянула обратно каплю крови, пытавшуюся сбежать из ноздри. Она смотрела на Дэш с тревожным ожиданием и обидой в глазах. Дэш ударила её по лицу. Пегаска решила, что перед ней снова оказалась Нихилус.
— Ты привела нас сюда, чтобы показать воспоминания Терры, — прошептала Дэш, обращаясь к Твайлайт. — Это было ближайшее уцелевшее здание, — Твайлайт медленно кивнула. — Титан наложил то заклинание. Такое же... — Дэш сглотнула, — такое же, какое на меня наложила Нихилус.
— Верно, — прошептала Твайлайт. — Это то же самое заклинание. Я думаю, это Титан его придумал.
— Ну разумеется, его придумал Титан, корускарим, — сказала Терра, лежавшая на полу своей клетки. — Разве существует другой столь же жестокий разум? Если не считать мой.
Дэш попыталась успокоить дыхание.
— Он заставил тебя убить их, — сказала она.
— Позор на мою голову, — сказала Терра. — Кажется, я упустила парочку. Полагаю, Твайлайт показала вам только… подходящие воспоминания. Много ли пользы для дела будет в том, чтобы показывать, как я ношусь по Сэддлвиллю, Понитауну, или ещё какой-то дыре, пытаясь сказать им, чтобы они бежали, верно? У них никогда не получалось убежать достаточно далеко, прежде чем я переставала себя контролировать. Когда ты вечно просыпаешься после кошмара, чувствуя, как из твоих копыт падает безжизненное тело невинного пони, в конце концов ты доходишь до предела и решаешь пустить всё на самотёк. Они так или иначе умрут. Зачем тогда о них страдать? Но заклинанию недостаточно, чтобы ты просто сдалась. Оно хочет, чтобы упивалась этим...
Дэш померещился гул. Под шкуркой стало покалывать. Пегаска больше не позволит себе забыть, кто она.
— Прекрати это! — крикнула она. — Прекрати! — Она прижала уши копытами, но Терра продолжала, и в словах её была правда, от которой разрывало душу.
— Как бы сильно ты ни желала относиться к этому равнодушно, ты не можешь. Убийство — это… очень откровенное зло, а в злом ты не найдёшь удовольствия. Как тогда быть? Ты ненавидишь. Это очень сильное чувство — ненависть. Я ненавидела мать за то, что она оставила меня с Титаном. Я ненавидела Дискорда за то, что он разрушил мой мир. И ненавидела отца, каждую секунду каждого из дней. Я задыхалась от ненависти так, что едва могла говорить, потому что Титан никогда не запрещал мне ненавидеть его; он требовал только подчиняться. Он знал, что если захочет меня изменить, то ненависть мне понадобится. Наконец я возненавидела всё, и боль стала моей единственной отдушиной.
Не из ненависти ли родилась Вронг? Не из мысли о том, что её предали и бросили? Дэш помнила, как в её копытах скользила верёвка Эпплджек, когда она отпустила Пинки Пай в полёт навстречу смерти.
Терра дрожала.
— Терра, которую вы только что видели, мертва. Погребена под горой бесчисленных трупов. Во мне от неё не осталось ни крупицы, а если что и осталось, то я бы с радостью уничтожила и это. Она была жалкой, и я презираю в ней всё.
Дэш не могла оторвать взгляда от Терры, от ужаснейшей из жертв Титана, понимая, что она права. Безумие прошло полный круг, выскоблив старую Терру изнутри и заново наполнив оболочку чудовищем. Сколько бы продержалась Дэш, прежде чем полностью уступить Безумию? Неделя превратила её во Вронг. Как долго страдала Терра?
Флаттершай снова опустила копыто пегаске на плечо.
— Рэйнбоу Дэш? — спросила она. — Может, уйдём? Если хочешь.
Хотелось ли ей уйти? Разве ей и вправду станет лучше от этого? От себя не очень-то улетишь.
— Нет, — произнесла Дэш достаточно громко, чтобы все её слышали. — Я справлюсь. Я до сих пор часть команды. Эм… — Дэш почесала копытом в загривке. — Прости, что ударила, Твайлайт.
— Ничего, — лицо Твайлайт было совсем пустым. — Мне теперь трудно сделать больно.
— Не говори так, Твайлайт, — произнесла Флаттершай.
— Извини. Это плохо прозвучало? — сказала Твайлайт. — На самом деле это здорово, — она чуть нахмурилась, — я так думаю. Ладно, вернёмся к делам! Это не займёт много времени, — в воздухе рядом с ней возникли перо и свиток.
Видеть, как Твайлайт водит пером по бумаге, было так привычно и так нормально, что Дэш невольно успокоилась и подошла к свободному месту у стола. Флаттершай последовала за ней.
— Ваши высочества? — позвала Твайлайт. — Вы за главных.
Селестия кивнула и приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. Твайлайт принялась писать, даже не дождавшись, пока принцесса произнесёт хоть слово.
— Терра должна умереть, — наконец сказала Селестия.
Перо прорвало свиток.
— Что?
Луна, сидевшая рядом с Селестией, неторопливо кивнула.
— Я согласна.
В повисшей тишине раздался хохот Терры. Никто её не прерывал.
— Вы все выглядите такими удивлёнными! — выговорила Терра между припадками веселья. — Ну конечно, мои дочурки хотят меня убить. Вам бы тоже следовало этого хотеть. Если один мой вид до сих пор не пробуждает в вас кровожадный гнев, значит, я не справилась со своей работой.
Дэш вспомнила о телах на площади. О том, как звучал крик Эпплджек, когда та горела внутри своей брони. Она почувствовала, как болят на спине синяки, оставленные копытами Терры.
Эпплджек озвучила то, что было на уме у всех.
— Пробуждает, сахарок, уж поверь.
Ничего удивительного. Эпплджек проводила среди понивилльцев больше времени, нежели остальные: она же продавала яблоки. Её семейство жило в городке с самого его основания. Почти каждого убитого она могла назвать по имени.
— Я тебя не ненавижу, — сказала Флаттершай. — Я не хочу тебя убивать.
Терра посмотрела на неё и насмешливо фыркнула.
— Идиотка.
— Мысль об убийстве мне нравится не больше, чем любой из вас, — сказала Селестия. — Но Терра опасна даже без своих сил.
— Один раз мы уже пожалели наших родителей, чтобы не марать копыт, — сказала Луна. — Всё обернулось скверно.
Селестия кивнула.
— Если кто-нибудь из пони и заслуживает смерти, то это Терра.
Флаттершай перевела взгляд с Селестии на Луну.
— Но этого не заслуживает ни один пони.
Луна холодно взглянула на Флаттершай.
— Другие возражения есть?
— Моё мнение считается? — спросила Терра.
— Я возражаю, — сказала Твайлайт. — Путём объективного анализа и дедуктивной логики я могу доказать, что убийство Терры является для нас наиболее безопасным из возможных действий, — она покачала головой и вздохнула. — Да и что подумают пони, если мы оставим ей жизнь? Но… я всё равно против.
Эпплджек коснулась полей шляпы и подвигала губами. Она взглянула на Терру.
— Насквозь прогнила, — сказала она. — У меня есть семья. Не позволю им жить под одним небом с тобой.
Рэрити поджала губы и, казалось, какое-то время раздумывала над этим, ни на миг не сводя взгляда с алмаза, который полировала всё это время.
— Воздержусь, — сказала она наконец. — Если мы просто оставим её в клетке, она, без сомнения, не сможет никому навредить, правда ведь?
Дальше по кругу за столом сидела Пинки Пай. Рэйнбоу едва заметила её: до сих пор розовая пони вела себя пугающе тихо.
— Блю Мун, — громко сказала Пинки Пай. Её будто бы одеревеневшее тело слегка покачивалось, а в глазах было нечто такое, отчего становилось жутко. — Слим ченс, — сказала она уже чуть тише. — И Фэт ченс тоже.
Дэш не понимала. Она посмотрела на остальных, но не смогла ничего прочитать по их лицам. Что делает Пинки?
— Таф лак. Тангерин. Сильвия.
Это имена погибших пони, вдруг с ужасом поняла Дэш. Пинки Пай знала каждого пони в городе.
Пинки продолжала. Её голос становился тише и тише, пока она не начала проговаривать имена одними только губами. Дэш продолжала смотреть на Пинки Пай, пытаясь уловить, когда она произнесёт имя Блю Мун во второй раз, когда список начнёт повторяться. Она не дождалась.
— Убить её, — сказала Дэш.
— Что? — Флаттершай сжала подругу копытами. — Рэйнбоу Дэш, ты...
— Я бы тоже этого хотела, — сказала Дэш. Она кивнула, будто убедившись, что говорит верные слова. — Если бы я когда-нибудь превратилась в такое, я бы хотела, чтобы вы меня убили.
— Нет, — прошептала жёлтая пегаска.
— Твоё мнение мне ясно, Флаттершай, — сказала Селестия, подойдя к ней. — Из всех пони ты как никто понимаешь Терру из виденных нами воспоминаний. Но она уже не та Терра, больше нет.
Флаттершай посмотрела на Селестию.
— Вы не можете так поступить, — сказала она. — Мы не убийцы.
— Спустя так много лет это, наконец, свершится, — сказала Луна. — Наконец, мы будем избавлены от неё. Позволь мне, сестра?
Из дальнего угла клетки Терра ухмылялась.
— Вашей восьмёрке требуется столько времени, чтобы решиться казнить величайшего массового убийцу во всей истории. И это при том, что все мы в любом случае скоро умрём. С чего вы решили, что вам есть, что противопоставить Титану?
Лицо Селестии сделалось каменным.
— Нет, — сказала она Луне. — Это сделаю я.
Она медленно шагнула вперёд.
Флаттершай выскочила из-за стола и встала между Селестией и Террой.
— Я сказала нет! — закричала она. На её лицо вернулся грозный вид, но в уголках глаз блестели слёзы. Она встала, твёрдо упёршись копытами в пол.
Селестия остановилась и взглянула на кобылку. Её лицо не дрогнуло.
— Неужели вы не понимаете? — выдавила Флаттершай между тяжелыми вздохами. — Когда мы перестанем убивать друг друга?
Последовавшую за этим вопросом тишину разрушила Луна.
— Флаттершай, Терра — не та пони, которую ты видела в воспоминаниях.
— Я понимаю твоё сочувствие, Флаттершай. Но это будет сделано, — ответила пегаске Селестия.
Флаттершай пятилась назад, пока не упёрлась спиной в клетку Терры.
— Если она смогла стать плохой, сможет стать и хорошей.
Селестия сжала зубы.
— Это уже решённое дело.
— Так перерешите! — крикнула Флаттершай. В её широко раскрытых глаза было отчаяние, а в голосе — мольба. — Мы не можем просто сесть и решить кого-нибудь убить. Не можем, — Флаттершай повернулась к Твайлайт. — Твайлайт, — всхлипнула она. — Пожалуйста.
Твайлайт медленно и громко вздохнула.
— Они проголосовали, Флаттершай, — устало сказала единорожка. — Она убийца.
— Значит, убить какого-нибудь пони — это правильно, потому что убивать пони неправильно? — спросила Флаттершай.
— Да не знаю я! — крикнула Твайлайт, ударив по столу копытом. — Почему я? Почему я должна отвечать на этот вопрос?
— Так значит, вот эта первоклассная команда пони победила меня магией дружбы? — спросила Терра. — Должна сказать, я рада, что не ведаю стыда.
Рэйнбоу Дэш взглянула на Терру. Та была убийцей, да, и по той же причине они все хотели убить Эстима. Падшая королева и впрямь заслужила смерти, с точки зрения Дэш.
Но пегаска не могла бросить Флаттершай одну. У этой кобылки был крепкий характер, раз она вот так встала на пути принцессы Селестии.
— Оставьте ей жизнь, — сказала Рэйнбоу Дэш. Она поймала на себе удивлённый взгляд Твайлайт и добавила: — Что? Она же не опасна теперь, да? И мы всегда сможем убить её потом.
Твайлайт сердито вздохнула.
— Ладно. Пока оставим Терру в живых. Но она под твоей ответственностью, Флаттершай. А что же до тебя, — сказала Твайлайт, повернувшись к Терре, — то я надеюсь, ты понимаешь, что это означает.
Терра побледнела.
— Я воспользуюсь тобой снова, если это потребуется, — сказала Твайлайт.
Дэш перевела взгляд с пристально глядевшей на Терру Твайлайт на Селестию, которая стояла, застыв с полураскрытым ртом, будто не находила что сказать. Неужели её ученица только что своим решением отменила решение принцессы из-за протеста Флаттершай? Это было так и могло означать только одно.
Теперь правителем Эквестрии стала Твайлайт Спаркл.
Принцессы сидели на облаке в вышине над Понивиллем. Они смотрели, как заходящее солнце омывает разрушенный город красным заревом, будто кутая в тёплое одеяло раненного жеребёнка. Здания с такой высоты были едва различимы, но и отсюда Селестия отлично видела руины, оставленные в живописном городке безумной жаждой разрушения Терры.
Селестия задумчиво запустила копыто в облако под собой.
— Они проголосовали, — сказала она. — Мы решили, что Терра умрёт, а они просто… вынесли это на голосование.
— Возможно, это моя вина, — сказала Луна. — С тех пор, как мы прибыли в Кантерлот, я перестала принимать все решения единолично, а после возвращения Твайлайт Спаркл и подавно.
Селестия вздохнула.
— Она отменила наше решение и отдала нашу мать Флаттершай. И никто ей не возразил. Я не особо привыкла к тому, что пони оспаривают мои решения.
Рог Луны едва заметно засветился, и в вечернем небе над ними почти невидимой точкой показался Сириус.
— С этим ничего не поделать, — сказала она. — Однако нам придётся признать, что Флаттершай может оказаться права.
— Это что-то немыслимое, — произнесла Селестия. — Раскаявшаяся Терра. Первая жертва Титана.
— Терра ненормальная, — сказала Луна. — Я никогда не видела, чтобы кто-то получал столько удовольствия от боли, — она оценила небо властным взглядом, и на нём проявилась Полярная Звезда. — И всё-таки, если и существует пони, способная исправить её, то это Флаттершай.
Когда Селестия опустила Солнце за горизонт наполовину, Луна повернулась на восток. В небо поднялся тусклый край луны.
— Мне всегда хотелось, чтобы они стали более самостоятельными, — сказала Селестия. — Но сейчас для этого не самое лучшее время. Тысячу лет у пони было право объявить импичмент, была выборная власть, общественные собрания, но они каждый раз уступали власть мне. Я всегда хотела, чтобы они сами могли править собой, могли выбирать, но сейчас...
— Что, если они сделают неправильный выбор? — предположила Луна.
— Да. Что, если они сделают неправильный выбор? — повторила Селестия. — Твайлайт и её подруги не знают Терру так, как знаем мы. В нашу пользу говорит опыт многих столетий. Мы видели мир таким, каким они не смогли бы его даже вообразить.
Луна опустила взгляд на Понивилль, и Селестия посмотрела туда же, на усыпавшие городскую площадь обломки, которые всё ещё местами дымились.
— Тот мир им понятнее, чем нам с тобой хотелось бы признать, — сказала Луна. — И если их выбор окажется неверным, то они пострадают от последствий, и это станет им уроком.
Селестия проводила взглядом последний кусочек солнца, упавший за горизонт, и порадовалась тому, что кончился очередной ужасный день войны.
— А через сотню лет, когда все ныне живущие умрут, тот урок окажется забытым? Неужели они обречены снова и снова повторять одни и те же ошибки?
— Возможно, — сказала Луна. — Но мы всегда будем рядом, чтобы направить их.
— Только если завтра не умрём, — сказала Селестия.
— Если завтра не умрём, — согласилась Луна. — Должна признать, любезная сестра, что преимущество далеко не на нашей стороне.
Селестия готова была рассмеяться от того, как мягко выразилась Луна. Вероятность успеха была не просто маленькая: она была мизерная. Ничтожная.
— Даже если мы победим, шансы, что выживем мы обе… невелики.
— Мне это известно.
Облако под ними окрасилось серовато-синими красками наступающей ночи, и Селестия знала, что будь она смертной, то сейчас ей было бы холодно. Она опустила голову на плечо Луны.
— Хотела бы я, чтобы мы проводили больше времени вместе.
— Я тоже. Мы столько времени потратили, сражаясь. Друг с другом, с Дискордом, снова друг с другом. По-настоящему мы были сёстрами только в жеребячестве. Похоже, мы только… растратили своё время, — немного помедлив, ответила Луна.
Селестия снова взглянула на руины Понивилля.
— Растратили, — согласилась она. — Я бы хотела, чтобы ты получше узнала мир, который я создала.
Луна любовалась пейзажем.
— Я знаю.
— Он не был идеальным, но всё-таки он был куда лучше, чем мы с тобой надеялись. Я думала, что изжить войну будет трудно, но в пони оказалось так много хорошего. Благодаря им это оказалась очень просто.
Луна слегка склонила голову, словно бы раздумывая над словами Селестии.
— К войне они тоже приспособились довольно легко.
Селестия усмехнулась.
— Ты их видела? У них почти не осталось сил бороться, если остались вообще. Я рада, что теперь это наша борьба. Я слишком много взвалила на Твайлайт.
По мере того, как в небе таял бледный оранжевый свет солнца, зажигались новые звёзды.
— Ты поступила так, как было должно, — сказала Луна, глядя на небо.
— И она никогда не простит меня за это.
— Дай ей время, — сказала Луна. — Народ пони презирал и боялся меня. Они презирают и боятся меня до сих пор, но несравнимо меньше, чем раньше. С каждым днём, что я сражаюсь вместе с ними, и их неприязнь ослабевает. Перемены — долгий процесс, Селестия. Это ты должна знать как никто.
— Неужели? — спросила Селестия с озорным огоньком в глазах. — Когда ты успела стать такой мудрой?
Луна пожала плечами, не сводя глаз со своей работы.
— Слишком много времени с этой шестёркой. Странно это: раньше я хотела лишь любви и признания подданных. А сейчас мне не важно, правильно ли то, что я делаю. Меня волнует только победа над Титаном.
— У нас совсем нет времени, — сказала Селестия. — Едва ли день.
— К сожалению, ты права, — сказала Луна.
— Это несправедливо, — прошептала Селестия. Умирающий свет солнца утягивал за собой цвета из окружающего мира. — Я только снова оказалась с тобой. Всё должно было быть прекрасно. Мы должны были вместе править в новой золотой эре. А теперь вернулся Титан и уничтожил всё, что я создала за тысячу лет.
— Селестия, — сказала Луна, ткнувшись носом в шею сестры, — мы с тобой помирились. Десятилетия войны между нами остались позади. Мы сражаемся за правое дело. Мы сражаемся за пони. Мы боремся против Титана. Мы сделали всё, что могли, и теперь осталось сделать последнее.
Селестия подняла глаза к мириадам звёзд, заполнивших небо.
— И что же это?
Губ Луны коснулась вялая улыбка.
— Если удача улыбнётся нам? Одолеть его.
Рэрити была погружена в работу.
Она чувствовала иглу в своём магическом захвате и тугое натяжение ткани. Это приносило ей такое расслабление, какое никогда бы не подарил ни один спа-салон и никакой массаж. На кровати единорожки лежали доспехи Пинки Пай. С тех пор, как пропал бутик, прошло уже два месяца, поэтому Рэрити приходилось обходиться теми инструментами, которые нашлись в доме Кейков. За работой она пела.
Болт, ремень — собираю вместе:
Пинки Пай, будет словно новый твой доспех —
Слой брони без вмятин и прорех.
Не пробьёт его шальным осколком.
На магнит на крепость пару рун,
И оставить место под гарпун.
Чиню я твой доспех.
Одно усилие воли, и доспехи Пинки разделились на части и начали вращаться перед единорожкой, пока та изучала, какие ещё места нуждаются в починке. Бывала ли она когда-нибудь так же сосредоточена до войны?
Лишь один тёмный бог остался.
Свити Белль, знай, что скоро я вернусь к тебе,
Что не посвятишь ты жизнь войне.
Не скажу о папиной вине.
Новый мир открыл нам свой секрет:
Пред Титаном не склонимся, нет —
Ведь смертен даже он.
Магией верно
Справлюсь со своим клинком.
Лишь кровь, наверно,
Зальёт балахон и…
Рэрити нахмурилась.
— Хмм, — задумалась она. — Мерно, чёрно, скверно? Я буду чувствовать себя скверно? Друзья будут чувствовать себя скверно?
Ей стоит подобрать другое слово.
— Ты снова поёшь, — произнесла Пинки.
Рэрити повернулась: Пинки стояла в дверном проёме комнаты, в которой прожила несколько последних лет. Земная пони со слегка рассеянным видом смотрела на Рэрити. Потом она перевела взгляд на кровать с розовым одеялом и подушками, а затем — на доспехи.
— Я больше не могу петь, — добавила она наконец.
С негромким клацаньем канистр и пряжек Рэрити опустила снаряжение Пинки на кровать.
— Сперва у меня получалось только тихонько напевать под нос, — сказала она. — И постепенно это вернулось ко мне.
Пинки медленно вошла в комнату, под её копытами поскрипывал пол.
— Как оно могло вернуться? — спросила она. — Уже ничего не будет как раньше. Только не без Блю Мун и Слим Ченс, и без Фэт Ченс тоже…
Пинки села и крепко зажмурила глаза.
— Ох, милая... — сказала Рэрити и подошла к подруге, которая принялась раскачиваться вперёд-назад, как деревянная игрушка. — Пинки, дорогуша, иди ко мне, — Рэрити обняла кобылку передними ногами и попыталась её успокоить. — Всё будет хорошо. Мы победим.
Пинки начала всхлипывать, и Рэрити чувствовала, как тяжело поднимается грудь подруги.
— Не важно, победим ли мы, — прохныкала земная пони. — Они все мертвы, и Твайлайт больше не улыбается, и Рэйнбоу Дэш так больно...
— Пинки Пай! — воскликнула Рэрити. Пинки сморгнула слёзы и подняла глаза на единорожку. — Послушай-ка меня, — но что она могла сказать? Ничего уже не будет как раньше.
— Мы боремся не за то, чтобы всё стало как раньше, — наконец сказала Рэрити. — Мы боремся, чтобы выжить.
“Ужасно, — подумала про себя Рэрити. — Абсолютно ужасно. Как это может помочь Пинки?”
— Но когда всё закончится, — продолжила Рэрити, увидев поражённое лицо Пинки, — мы не забудем тех, кто умер.
“Ну вот, я говорю, как какой-то солдат".
— Мы заново отстроим разрушенные дома, понимаешь? И мы сделаем так, что Твайлайт снова будет улыбаться.
Пинки Пай всхлипнула.
— Т-т-ты правда так думаешь?
— Ну конечно, Пинки Пай.
Пинки сглотнула.
— Дашь Пинки-клятву?
Рэрити застыла. Готова ли она поклясться в том, что всё наладится? Да и верит ли в это сама? Лицо Пинки, не сводившей глаз с пытавшейся размышлять Рэрити, постепенно приобретало прежнее выражение болезненной горечи.
Рэрити считала, что некоторые платья — к примеру, сшитые из тончайшей шерсти — бывают очень хрупкими и легко рвутся. Иногда место разрыва можно зашить или же просто заменить испорченную деталь. Но иногда это бывает невозможно. Иногда платье просто непригодно для ремонта.
Такие случаи не из приятных, но в них есть и хорошее: повод сшить совершенно новое платье, в котором можно будет учесть опыт прошлой работы и в то же время сохранить каждую из дизайнерских идей, вложенных в испорченную вещь. Крайне редко случалось такое, чтобы Рэрити не удавалось сделать новое платье ещё роскошнее, изумительнее и прекраснее, чем было старое.
— Пинки-клянусь, — сказала Рэрити серьёзным и твёрдым голосом. — Я клянусь, а если вру, кексик в глаз себе воткну. Всё что угодно можно исправить, Пинки Пай.
Пинки ещё раз всхлипнула, вытерла влажный нос копытом, после чего подняла глаза на Рэрити и улыбнулась.
Рэрити улыбнулась ей в ответ. Как же она обожает делать платья.
— Почему она продолжает смотреть на меня? — спросила Терра из своей клетки на полу первого этажа Сахарного Уголка.
Флаттершай оглянулась на Рэрити. Минут десять назад единорожка принесла стул, села на него и принялась молча разглядывать Терру.
— Её талант — красота, — сказала Флаттершай. — А ты красивая.
— С эстетической точки зрения я совершенна, — сказала Терра. — Я была создана с учётом вашего восприятия прекрасного.
— Нет, — Рэрити подала голос впервые с тех пор, как устроилась напротив Терры. — Не совершенна. В твоих воспоминаниях ты была симпатичней. Но даже сейчас ты всё равно очень красива. Внешне красива.
— Внутренняя красота? — вскинула бровь Терра. — Какая прелесть. Может, ты ещё собираешься открыть мне доброту этого мира своей сердечностью? Я видела, каковы пони внутри. Ничего красивого. На самом деле там по большей части вода. Но стоит её выпустить — она всегда показывается красной.
— Я пойду,— сказала Рэрити, вставая. — И как тебе не жалко тратить на неё время, Флаттершай?
Флаттершай вздохнула.
— Я хочу помочь тебе, — сказала она, когда Рэрити вышла за дверь.
Терра лениво улыбнулась, прислонившись к решеткам клетки.
— Неужели? — спросила она.
— Да.
— Можешь ли ты сделать меня богиней, маленькая пегасочка? — Терру чуть заметно трясло.
— Нет.
Терра брезгливо махнула копытом.
— Тогда мне непонятно, как ты можешь мне помочь.
— Когда-то ты была хорошей.
Терра оскалилась, будто хищник в ожидании свежего мяса.
— И что же это означает?
— Что ты снова можешь стать хорошей, — сказала Флаттершай.
— Думаешь, у тебя получится снова сделать меня принцессой? Нет. Не за день уж точно.
Флаттершай покачала головой.
— Не за день. Но, быть может, однажды.
— У тебя есть только день, — сказала Терра. — Титан скоро наберёт полную силу. Если ты думаешь, что кто-нибудь из нас к завтрашнему утру останется в живых, то ты рехнулась, маленькая пегасочка.
Немного помолчав, Флаттершай сказала:
— Я не пегаска.
Терра встала и прильнула к решетке, её зрачки сузились.
— Эратерус, — прошипела она. — Как вы смогли выжить?
— Я не знаю, — сказала Флаттершай. — Но я жива и… Я не знаю, что я такое.
Терра оскалилась в ухмылке.
— Действительно?
Флаттершай сглотнула.
— Раньше я заботилась о животных, — сказала она. — Но Титан сделал так, что они меня больше не слушают. И я могу взглядом лишать существа их воли. А ещё я могу лечить, и, наверное, могу петь...
— Не надо, — вздрогнула Терра.
Флаттершай нахмурилась.
— Что не надо?
Терра зажмурила глаза.
— Не пой.
Флаттершай склонила голову набок.
— С чего ты решила, что я буду петь для тебя?
Терра взглянула на пегаску через узкие щёлочки век.
— Это причинит мне боль, — сказала она так, будто этим всё объяснялось.
— Я не хочу делать тебе больно, Терра.
— А стоило бы. Или ты забыла обо всех тех пони, которых из-за меня сейчас хоронят?
— Я не хочу убивать тебя, Терра.
— И почему же?
— Зачем мне это? — спросила Флаттершай. Она сердито вздохнула. — Насилие порождает насилие, верно? Прошу тебя, выслушай, Терра. Очень долго ни один пони не заботился о тебе. Я думаю, что если я позабочусь о тебе, то у тебя хотя бы появится второй шанс.
Терра обвила передние ноги вокруг тела. Казалось, будто ей вдруг стало холодно.
— Ты и впрямь настолько сломлена?
— Ч-что ты имеешь в виду?
— Зачем ты пристала ко мне, эратерус? Что ты пытаешься доказать? Почему тебе надо обязательно всем показать, какая ты добренькая и чистая сердцем? Ты хочешь, чтобы все видели, насколько ты лучше них?
— Н-н-нет!
Терра ухмылялась.
— Или ты делаешь это ради себя? Хочешь убедиться, что несмотря на всё произошедшее, пони до сих пор хорошие? У меня для тебя ужасные новости, эратерус: это не так.
— Ты ошибаешься!
— Они были хорошими, пока были счастливы, — сказала Терра. — Пока Селестия держала их блаженном неведении. Ты ведёшь себя так, будто с этим новым миром что-то не так. Но он нормален. Всё должно быть именно так. Титан бы сказал, что таков...
— Нет! — сказала Флаттершай. — Не произноси этого. — Она отказывалась верить, что животные действительно должны в страхе разбегаться от неё. Отказывалась. — Ты что, замёрзла?
Терра стиснула зубы.
— Ночь на дворе, — сказала она. — И уже почти осень. Я замёрзла, потому что холодно.
— Правда? — спросила Флаттершай. — По-моему, совсем не холодно.
Терра потёрла копыта, пытаясь согреть их.
— Ты всю свою жизнь была зависима от тепла. Я же была богиней. Я не привыкла чувствовать себя иначе, чем превосходно. А сейчас я чувствую себя, как промокший бумажный пакет.
— Это было больно? — спросила Флаттершай. — Когда мы забирали силу?
— Да, — сказала Терра. — И это не вы её забрали. Это сделала Твайлайт Спаркл. Вы с подружками — просто комплект батареек.
— Прости.
Терра отрывисто рассмеялась.
— За что это?
— За то, что сделали тебе больно. Я знаю, что если бы Твайлайт могла облегчить процесс, она бы сделала это.
— Ты ведь просто не понимаешь, да? — спросила Терра. — Почему до тебя никак не дойдёт то, что я поняла за секунды? Ваша драгоценная полубогиня вся такая организованная, такая рассудительная, такая сдержанная. Когда доходит до дела, в ней остаётся только холодная твёрдая логика. Может, когда она смотрит на тебя, в её глазах и есть что-то от пони. Может, ты и видишь, как это что-то медленно покидает её глаза, когда она одного за другим убивает своих врагов. Но когда она смотрела на меня, перед тем как вторгнуться в мой разум? Ничего. Ни жалости, ни ненависти, просто работа, которую надо делать.
— Твайлайт не такая.
— Твайлайт — это Титан, моя маленькая пони. В ней сидит тёмное божество, которое просто ждёт своего часа. Тяжесть этой войны надломит её изнутри и...
Флаттершай перебила Терру абсолютно спокойным голосом.
— Зачем ты это делаешь?
На лице Терры вспыхнула невинная улыбка.
— Делаю что?
— Пытаешься расстроить меня. Это не очень-то мило.
Терра пожала плечами.
— Из жестокости, наверное. Я хочу причинить тебе боль. Я постоянно причиняю боль. Это в моей природе.
Флаттершай ничего не ответила. Вместо этого она встала, повернулась к Терре спиной и полетела наверх.
— Ты только доказываешь, что я права! — прикрикнула Терра ей вслед. — Разве это не волнует тебя?
Флаттершай отыскала бельевой шкаф Кейков и достала оттуда самое толстое одеяло, после чего вернулась с ним обратно. Терра встретила её таким взглядом, будто перед ней была умалишённая.
— Зачем? — спросила она, подозрительно глядя на одеяло.
Слабая и почти незаметная улыбка коснулась губ Флаттершай.
— По доброте, наверное. Я хочу тебе помочь. Я постоянно помогаю. Это в моей природе.
Терра перевела взгляд с одеяла на Флаттершай. Её подозрительность, по-видимому, утихала, но она ещё очень долго смотрела на Флаттершай с недоумением.
А потом она заплакала.
Она не разрыдалась в одно мгновение. Первые всхлипы были чуть слышны, пока она неловко подтягивала одеяло к себе, но её тело вздрагивало. Терра моргнула, крепко сомкнув веки, моргнула ещё раз, а затем закрыла глаза совсем, и по её лицу потекли слёзы. Во всех отношениях она выглядела, как кобыла, которая отчаянно пытается не плакать.
— Уходи, — слабо выговорила Терра. — Не смотри на меня.
— Тебе нужен кто-нибудь, Терра.
Словно маленькая кобылка, Терра попыталась накрыться одеялом с головой, чтобы спрятаться под ним. Но у неё не получилось. Флаттершай решила, что она не привыкла пользоваться копытами.
— Никого не осталось, — прохныкала Терра. — Она умерла. Он убил её. И я никогда не оправдаю её ожиданий.
— Тшшш. Я здесь.
Терра сглотнула.
— Не могла бы ты…? — она не закончила предложение.
Но Флаттершай и так всё поняла. Она встала, подошла к клетке и потянулась через решётки, чтобы приобнять Терру. Иногда всё что нужно пони — это чтобы её крепко обняли.
Терра нанесла удар в горло. Атака была такой внезапной, что Флаттершай даже не успела отпрянуть. Вот она свободно дышала, а в следующий миг уже не могла.
Терра рванулась вперёд, вцепилась зубами в гриву Флаттершай и ударила копытами по её передним ногам. Ноги Флаттершай подкосились, и она потеряла равновесие. Терра повалилась набок и подсекла пегаску задними ногами.
Флаттершай начала падать. Она ещё не успела даже коснуться земли, как ноги Терры уже обвили её шею. Действия Терры были слишком хорошо скоординированы, а её атака была исполнена безукоризненно, поэтому у Флаттершай не было ни мгновения, чтобы среагировать. В один миг она собиралась обнять Терру, а уже в следующий бывшая богиня сжимала её горло в смертельной хватке.
Голос Терры, сочившийся ядом, прозвучал у самого уха.
— У эратерусов может быть столько земной магии, что они могут соперничать даже с самими земными пони. А ты у нас высший эратерус — возможно, единственный выживший — и значит, это тебя не убьёт. Поэтому, когда ты перестанешь дышать, я опущу тебя на пол, пододвину твою голову поближе и буду бить, пока не превращу её в кровавое месиво.
Флаттершай в панике хлопала крыльями и молотила об пол задними ногами. Что же случилось? Терра солгала. Терра солгала, а Флаттершай поверила. Пегаска пыталась высвободиться, разомкнуть ноги Терры, но всё без толку — против такого захвата одной силой ничего нельзя было сделать. Она не видела глаз Терры, чтобы использовать Взгляд. И не могла открыть рот, чтобы запеть — хотя какой бы в этом был толк?
— Как думаешь, кто тебя найдёт? — спросила Терра. — Какая из твоих подруг войдёт в эту дверь и увидит, какой я устроила беспорядок? Надеюсь, это будет Пинки Пай: она кажется такой жизнерадостной. Или та радужная, которая думает, что можно сражаться с богами. А может, земная пони. Похоже, она уже вот-вот сломается.
Синее, глубокое, как полночь, сияние окутало передние ноги Терры, и они медленно разомкнулись. Едва освободившись, Флаттершай кинулась прочь от клетки и почти сразу рухнула на пол. Она судорожно хватала ртом воздух, который, проходя по отёкшему горлу, обжигал дыхательные пути. Пегаска подняла взгляд и увидела перед собой четыре знакомых копыта.
— Ты думаешь, что они слабые, — сказала Луна. — Что их сочувствие делает их беспомощными. — Она прошла мимо Флаттершай и встала перед клеткой Терры.
С очередным хриплым вдохом Флаттершай повернулась и увидела, что Терра висела в воздухе перед своей дочерью.
— Это благодаря их сочувствию ты оказалась в этой клетке, — сказал Луна. — И их сочувствие освободит тебя. Не важно, сколько в тебе ненависти, Терра. В одной Флаттершай довольно любви, чтобы усмирить твою злобу, — Луна подошла к матери ещё на шаг ближе и убрала магическое поле, позволив той повалиться обратно на пол. — Способен ли на такое Титан со всем своим могуществом? Мы обе с тобой знаем ответ на этот вопрос. В этой комнате есть лишь одна пони с истинной силой. И это не ты. И не я.
Терра, дрожа, поднялась на ноги и вытерла рот копытом. Она не сводила с Флаттершай полный брезгливой ненависти взгляд.
— Ненавижу тебя, — сказала она. — Я ненавижу тебя за то, что у тебя нет ненависти ко мне.
Луна отвела глаза от Терры.
— Мне кажется, Флаттершай, что на сегодня ты сделала достаточно. Тебе есть где расположиться на ночь?
Флаттершай вдруг поняла, что Луна спрашивала о том, уцелел ли её домик. Она кивнула, не желая беспокоить раненное горло.
— Хорошо, — сказала Луна, вновь обратив на Терру бесстрастный взгляд. — Тогда давай оставим мою мать наедине с её мыслями. Уверена, что ты предоставила ей немало пищи для ума.
— Прости, что моя мать пыталась убить тебя. Ты в порядке?
Они были в домике Флаттершай на окраине Понивилля. В конце концов, нужно же им было где-нибудь переночевать. Дом Рэйнбоу занимала она сама и пегасы. Фермерский дом Эпплджек был построен специально с тем расчетом, чтобы вмещать много пони, поэтому она со Спайком и Пинки присматривала там за оставшейся частью армии. В Сахарном уголке остались Терра и Рэрити, а Твайлайт заночевала в библиотеке.
На плите грелся чайник — Флаттершай надеялась, что чай поможет её горлу. Луна невозмутимо сидела посреди гостиной, а Флаттершай устроилась под одеялом на диване. Она бы и Луне предложила укрыться, но вспомнила, что принцессам не бывает холодно.
— Не нужно было давать ей прикасаться ко мне, — проговорила Флаттершай хрипло: горло ещё не до конца восстановилось.
— Возможно, — сказала Луна. — Но если она ещё может исправиться, твой поступок уже сам по себе заставит её поколебаться.
Флаттершай свернулась на диване и получше укуталась в одеяло.
— Вы правда верите в это?
— В то, что её исправление возможно?
— Да.
— Мне приходится, — кивнула Луна. — Некогда я сама была полным злобы тираном, Флаттершай. Я убила больше пони, чем ты встречала за всю свою жизнь. Даже оба наших разума вместе не в силах охватить все жизни, что я разрушила.
Все пони, кого она знает. Родители. Друзья. Одноклассники из лётной школы. Пони-почтальон. Их смерти, помноженные на два. Луна была права, ей не осмыслить столько смертей.
— Но вы также спасли нас. Мы бы не справились с Нихилус, если бы не вы.
— Баланс добра и зла — не то что волнует меня, Флаттершай. Если я приложу копыто к победе над Титаном, это зачтётся мне навечно, но вовсе не будет означать, что я не способна творить зло. Если же Титан уничтожит нас, то ничтожна будет и цена моим делам, но это не изменит того, что я сражалась во имя добра.
— В-вы думаете… Думаете, мы победим?
— Я не знаю, — сказала Луна. — Мы с Селестией вместе сильны. Но Титан обладает непостижимой силой. Прежде он всегда навязывал свою волю через посредников. Мне страшно представить, что принесёт его прямое вмешательство.
— Печально, что он так одинок, — сказала Флаттершай.
Луна не могла сказать точно, всерьёз ли говорила пегаска. Она сочувствовала Титану?
— Едва ли одинок, — сказала Луна. — Скорее всего, под его контролем находится каждая тварь Вечнодикого Леса.
Флаттершай встревоженно приподнялась.
— Каждая тварь?
Луна коротко кивнула.
— Титан либо подчиняет, либо уничтожает, а Вечнодикий Лес — это модель его естественного порядка. Я полагаю, что к настоящему моменту под его контролем находится каждое живое существо — от мельчайшего плотоядного жука до самого Экcакктуса.
— Экcакктус? — переспросила Флаттершай.
— Экcакктус Чёрный. Самый большой, самый древний и самый могущественный дракон из ныне живущих. В последний раз я видела его больше тысячи лет назад.
— У Титана есть дракон? — спросила Флаттершай, с округлившимися от ужаса глазами.
— Именно, — сказала Луна. — Говорят, что он размером с небольшую деревню. Что его крылья затмевают само солнце. Что его пламя рождается из клубов непроницаемого чёрного дыма, а в его сокровищнице столь же много богатств, сколь многочисленны обугленные кости его жертв. Его чешуя черна как Сингулярность, а в сердце живут лишь ненависть и жажда превосходства. Пасть его… — Луна остановилась. — Я чем-то напугала тебя, Флаттершай?
Флаттершай была бледнее обычного и дрожала, её глаза были широко раскрыты, а зрачки сжались в крохотные точки.
— Я боюсь драконов, — прошептала она.
— Понятно. Ничего не бойся, Флаттершай. Ещё в юности я могла противостоять Эксакктусу. Вместе с рыцарем по имени Валиант мы некогда сразили его брата, Фиркраага Красного. Он преподнёс отрубленную голову дракона моему предполагаемому убийце, Астор Корускар, когда делал ей предложение. Его клинок, Карсомир, в итоге стал принадлежать отцу Рэрити, Эстиму. Как тесен мир. Полагаю, Экcакктус пойдёт на что угодно, лишь бы добавить этот меч к своим сокровищам.
Флаттершай сглотнула.
— На что угодно?
— Драконы живут ради сокровищ, Флаттершай. Если меч, сразивший единственное равное ему создание, окажется в его сокровищнице, это раз и навсегда докажет, что он, Эксакктус, превзошёл Фиркраага. Тем более, что забрать Надир у него не получится.
— Луна, — прошептала Флаттершай, — а этот, эм, этот меч… ещё у нас?
В одном углу — силы зла.
Тёмное божество, которое, предположительно, застало зарождение их мира. Титан, никогда не знавший поражений. Его сила, однако, поддаётся подсчёту — по самым точным оценкам Твайлайт, ему было около трёх тысяч и четырёх сотен лет. Аликорны рождались с некоторым установленным количеством магии, которое увеличивалось с возрастом, так что Титана нетрудно измерить по шкале Корускар и вычислить его магию единорогов и земных пони.
Но дело не только в чистой силе. Какие заклинания ему известны? Как он сражается? И умеет ли он сражаться? Ведь боевым навыкам Титана едва ли находилось какое-то применение, когда единственным достойным соперником для него был только Дискорд? Гармония говорила, что он был не просто хорош — он был лучшим. Она сказала, что никогда не видела, чтобы он проигрывал. Но что ему было проигрывать? И кому?
Оставался ещё вопрос природы его магии аликорна. У Селестии дар к огню. Луна может плести тени быстрее, чем Рэрити — кроить платья. Какие заклинания близки по природе Титану? Мысленная магия? Управление сознанием? Он уже демонстрировал феноменальное умение оставаться незамеченным, но если рассуждать так, то Гармония демонстрировала бессчётное количество феноменальных способностей .
Слишком много переменных. У противника есть сила, но оценить её можно в таких широких пределах, что это практически бесполезно.
А в другом углу то, что придётся считать силами добра.
Луна, Селестия и горстка пони — столь слабых в сравнении с аликорнами, что можно считать их ничтожными. Да и сколько было принцессам? Слегка больше тысячи лет каждой? Элементы Гармонии. Дружба — не сильнейшая магия на свете. Она лишь ключ к супероружию Гармонии. А Титан вряд ли дважды подумает перед тем, как уничтожить магию своей покойной жены.
Баланс не сводился. Ни с Луной и Селестией, ни с богоборским заклинанием Твайлайт. Не было на этот раз спасительных волшебных артефактов. Твайлайт наконец поняла природу Элементов Гармонии, и это будто бы пробудило её от счастливого сна и бросило во мрачную реальность. А эта самая реальность как раз то, чего они вот-вот лишатся.
Твайлайт подхватила магией метёлку для пыли и принялась обмахивать многочисленные стеллажи библиотеки. За время её отсутствия пыли на них прибавилось, но на закате мира уборка не была первейшим делом. Первейшим делом было не сидеть без дела.
На дворе стояла ночь, и в библиотеке горела лишь пара свечей. Они рассеивали тусклый свет, которого едва хватало, чтобы развеять тьму, но Твайлайт не особенно волновало, не пропустит ли она где-нибудь пыль.
К своему немалому удивлению, она вдруг поняла, что по-прежнему боится смерти. После всего, через что она прошла, бояться смерти стоило меньше всего. И всё же она чувствовала себя как перепуганная маленькая кобылка, которая вот-вот лишится всего, чем она дорожит. Перед лицом Титана всё могущество единорожки было ничтожно. Да и Луна с Селестией навряд ли стоили много больше.
Дверь в библиотеку распахнулась, и, оглянувшись, Твайлайт увидела, как в комнату вошла принцесса Луна. Её тень заплясала на стене в неровном огоньке свечей.
— Твайлайт Спаркл.
— Принцесса, — равнодушно откликнулась Твайлайт.
Раздался лишь звук закрывшейся двери. Луна какое-то время смотрела на Твайлайт с непроницаемым, почти как у мраморной статуи, лицом, а затем подошла к одной из книжных полок.
— Ты потеряла надежду, — сказал она, разглядывая книги.
Взмах. Метёлка Твайлайт убрала пыль с полупустой полки.
— Это так заметно, — она собиралась произнести это как вопрос, но её слова вместо этого прозвучали обвинением.
— Я подозревала, — сказала Луна. — Твой разум… не так уж отличается от разума Селестии, а у неё были проблемы сродни твоим, — пока принцесса говорила, кончик её гривы, наполнившей пространство под потолком библиотеки вторым небом, облизнул корешки полудюжины книг.
Взмах. При упоминании Селестии Твайлайт немного напряглась.
— Вы здесь из-за неё?
— Нет, Твайлайт Спаркл. Я пришла ради тебя. Ты потеряла надежду.
Взмах-взмах. Слой пыли отправился на пол. Потом Твайлайт придётся убрать её и оттуда.
— Потеряла надежду? Разве я сейчас выгляжу, как отчаявшаяся?
Луна отошла от полки и повернулась к единорожке.
— Выглядишь, — сказала она. — Твоё отчаяние иное, чем у пони, глядящей, как горит её дом. Оно холодное и одинокое. Отчаяние пони, стоящей на пепелище. Это чувство мне известно. Почему ты одна, Твайлайт Спаркл, когда можешь быть среди друзей?
Что-то хрустнуло. Это была ручка метёлки, которая щепками осыпалась на пол. Неужели она сжала её так крепко?
— Мы проиграем, — тихо произнесла Твайлайт.
— Так почему бы тебе не провести свою последнюю в жизни ночь рядом с ними?
На краткий миг воздух застрял у Твайлайт в горле. Как ей всё объяснить?
— Они... ждут от меня оптимизма. Но я-то всё понимаю. Как мне быть с ними и радоваться, когда я знаю, что завтра мы умрём?
Луна моргнула.
— Понимаю.
— Но это ничего… — голос Твайлайт дрожал. — Мы… У нас были славные моменты. Даже после Титана они всё равно всегда, всегда… — Твайлайт сглотнула, — были рядом.
Луна грациозно подошла к Твайлайт, разглядывавшей обломки метёлки.
— Почему ты думаешь, что мы проиграем? — спросила Луна.
— Математика, — ответила Твайлайт. — Он гораздо могущественнее, чем все мы вместе взятые. Он просто превосходит нас в силе.
Она подняла в воздух сломанную метёлку и отправила её в мусорное ведро.
— В силе? — переспросила Луна. — Вот где ты ошибаешься. Этот мир не завоевать одной лишь силой, Твайлайт Спаркл. Сила — не единственное, что определяет исход конфликта. Запомни это.
Губы Твайлайт скривились в мрачной ухмылке.
— Я пока что не вижу причин согласиться с этим.
— Тогда признай, что ты ошиблась в своих вычислениях, — сказала Луна. — Ты не включила в уравнение магию дружбы. Это даёт существенный перевес на нашу сторону.
— Магия дружбы? — подняла бровь Твайлайт. — Дружба — это просто… спусковой крючок для оружия Гармонии. И это оружие бесполезно против Титана!
— Дружба не бесполезна.
— Сейчас она бесполезна!
Луна обрушила копыто на пол, раскрошив в щепки цельную доску, будто та была не толще бумаги.
— Только послушай себя, Твайлайт Спаркл.
Твайлайт отшатнулась от полетевших во все стороны щепок, а затем тяжело сглотнула.
— Как именно ты среди всех прочих пони можешь не верить в магию дружбы? После всего, что ты совершила, после всего, что ты видела! Ступай к своим подругам. Взгляни им в глаза, поговори с ними, посмейся с ними, а потом скажи, что в подметании пыли больше магии, чем в том, что ты чувствуешь — по-настоящему чувствуешь. Дружба — это сила, Твайлайт Спаркл. Любовь. Удивление. Радость. Титан лишён всего этого. Если мы и победим, то это будет благодаря нашим неосязаемым добродетелям, а не грубой силе. Магию, настоящую магию, как та, которой я пользуюсь, чтобы поднимать луну, невозможно победить.
Твайлайт глядела в пол, изо всех сил стараясь понять, что хотела донести до неё Луна.
— А я здесь, в библиотеке, одна, — наконец сказала единорожка. — Отчаиваюсь, когда нужна им сильнее всего.
Луна наклонилась вперёд, и её эфирная грива овеяла лицо Твайлайт лёгким прохладным ветерком. В полутьме очертания принцессы были едва различимы. Будто бы она на самом деле состояла из тени, уязвимой даже перед неверным огоньком свечи.
— Ты не одна, Твайлайт Спаркл. Я здесь.
Твайлайт вздохнула.
— Знаете, со сколькими городскими пони я сегодня говорила? Теми, которые лишились своих любимых, крова, лишились всего. Пони, которые когда-то знали меня, а теперь ведут себя так, будто я их спасительница, хотя Селестия вернулась.
— Ты одарённый лидер, Твайлайт Спаркл. Они правильно делают, что возлагают на тебя свои надежды.
Твайлайт развернулась и принялась расхаживать взад-вперёд, стараясь не угодить в свежую дыру в полу.
— Может, я и не плохой мастер-генерал, — сказала Твайлайт. — Но я не безупречна.
— Я знаю, Твайлайт. Мы не можем даже надеяться быть достойными того доверия, которое они нам оказывают. Но мы можем попытаться. И если существует пони, которая заслуживает их веры, то это ты. Ты не далёкая луна и не опустившееся солнце. Ты одна из них и понимаешь их куда лучше, чем мы с сестрой когда-либо сможем. Ты показала, что готова пожертвовать ради них всем, и в те моменты, когда ты примиряешься со своей главенствующей ролью, ты… вдохновляешь.
В мерцании свечей глаза Луны стали казаться далёкими.
— Ты побуждаешь других стремиться... к лучшему. Становиться чем-то большим. Ты производишь такой эффект… — Луна подняла копыто из трещины в полу и поставила его на ровный пол. — Я верю, что именно ты можешь построить лучшее будущее для пони. И верю, что в твоей душе содержится то, что сможет одолеть Титана. Я верю в тебя, Твайлайт Спаркл.
Луна протянула копыто, прикоснулась к подбородку Твайлайт, и их глаза встретились. Единорожка глядела в призрачную бирюзу зрачков принцессы и вдруг почувствовала в них что-то смутно знакомое. Луна заговорила снова твёрдым и полным решимости голосом:
— Докажи. Что я. Права.
Весь род пони — это просто мельчайшая пыль, что взвилась у его копыт по воле ветров слепого случая. Они осмелились назвать победой то, что он не стал сметать их со своего пути.
Титан сел. Такое положение его тело принимало нечасто. Перед ним раскинулось плато Тёмного Сердца Вечнодикого леса, расколотое от столкновения богов. Вокруг плато беззаботно зеленела древняя чаща.
Пони походили на муравьев, которые воодушевились тем, что могут поднять вес, вдесятеро превышающий их собственный, и теперь пытающихся сдвинуть гору. Но Титан недвижим.
Король встал, прошёл несколько шагов и взглянул на середину плато. Он провёл копытом по земле, счищая пыль и щебень, которые скрывали под собой гладкий камень. Титан коснулся его, и воздух всколыхнул лёгкий порыв магии, сорвавший листья с деревьев, росших вокруг разрушенной горы. Волна энергии вернулась обратно через какое-то мгновение, принеся с собой след магии, которую он уже давно позабыл.
Дикарь взбунтовался против бури, не подозревая о бушующей в её недрах борьбе стихий. Что может один пони, одно невежественное животное, сделать против бушующего урагана? Твайлайт Спаркл продолжит бунтовать, но её поразит молния. Довольно ли будет с неё всего лишь смерти, или за свои проступки она заслуживает настоящей кары?
Взгляд Титана пронзил камень, землю и заклинание, открыв перед ним то, что он некогда похоронил в веках. Твайлайт Спаркл посмела использовать магию Гармонии против своего короля. Он использует магию Гармонии против его подданных.
Земля содрогнулась.
Пони — лишь мелкие паразиты, негодующие на того, кто дал им жизнь, земную твердь и порядок. Их сокрушительная незначительность, их деструктивная простота пленили Гармонию. Они вечно жаждали того, чего требовала их конструкция, и дарованная им тень разума только подстегивала пони воплощать эти требования в их наивысших проявлениях, как бы в оправдание собственным примитивным порывам. Любовь — для укрепления отношений. Мораль — чтобы направить общественное сознание табуна. Мир — чтобы гарантировать выживание. Как будто они в состоянии постичь подлинную мораль. Как будто Титан не дал им мира.
Искусственное плато треснуло и проломилось под ним с таким грохотом, какого не выдержали бы уши ни одного смертного. Земля вздыбилась, и корневища деревьев, освобождающиеся от взбурлившейся почвы, влекомые весом заваливающихся стволов, вырывались на поверхность, выбрасывая в воздух комья земли. Титан поднялся в воздух.
Гармония поддалась их ложным убеждениям и предпочла следовать им, нежели той доктрине, которую установили они с Титаном. Её копытами пони убили их сына, а затем и её саму. Невзирая на то, что, победив Дискорда, Титан дал им истинный мир.
Лепестки цитадели были уже отчётливо видны. Они вырывались из-под земли, поднимая на себе тысячи тонн камня и грунта. Всего лишь лёгким усилием воли Титан смахнул обломки породы. Он сложил крылья и опустил ноги на пластины, поднявшиеся для него впервые за полторы тысячи лет.
Пони — это космическая пыль, захваченная притяжением звезды. Существо, против которого они восстали, за гранью их понимания, и им никогда не постичь его божественного замысла. Их ведёт Твайлайт Спаркл — самая невежественная из них.
Титан начал подниматься наверх, и там, где ступали его копыта, знаки на пластинах наливались белым светом его первородной магии. Оставшиеся камни и комья земли были уничтожены и переработаны, едва Цитадель пробудилась к жизни. Величайшее творение Гармонии. Величайшее после Эмпириана.
Пони были искусственными созданиями, цена которым была не более, чем составлявшая их материя. Но частичка божественности нарушила их работу, и интеллект начал сопротивляться инстинктам, превратив их в уродливый гибрид. Неужели не осталось других решений, кроме как вернуть их в исходное состояние?
Похожие на лепестки своды цитадели одновременно сомкнулись, закрыв Титана в металлической башне. Неспешной походкой он продолжал взбираться к верхнему кольцу. Спешить ему было некуда.
Терры больше нет. Она наверняка убита Твайлайт Спаркл с помощью последнего гнусного дара, который пони получили от Гармонии. Забрала ли Твайлайт Спаркл её силу? Будет ли эта пони сражаться против него вместе с Селестией? Неужели эти бредовые идеи отравили их так глубоко, что они не могут выполнить элементарных расчетов? Неужели они и правда ещё хранят какую-то надежду?
Титан достиг вершины, и его рог загорелся, как угасающая звезда. Стены Цитадели залило светом его магии, в то время как в его разуме формировалось великое заклинание. Все оставшиеся под ним металлические фрагменты сложились в кольца и из их центра в небеса ударил луч белого света.
В вышине над Титаном, оттуда, где луч коснулся неба, разнеслась волна энергии. Первое заклинание было призывом. Каждое послушное ему существо Вечнодикого леса придёт на зов, и все они примут участие в резне.
Ещё одна волна. Второе заклинание было бурей. Пусть дикари сами испытают на себе его мощь. Теперь только Титан мог управлять одичавшей стихией.
Но в третий раз луч не ударил: последнее заклинание потребует времени. Его масштабы были таковы, что сам Титан не смог бы его сотворить без помощи Цитадели, в которой хранилась заготовка заклинания и которая должна будет распространить его магию по миру.
Титан решил, что народ пони может быть спасён. Геноцид был ниже его достоинства. Вместо этого, несмотря на непокорность, род пони будет исправлен. Последнее заклинание убьёт лишь то, что сделало их слабыми, то, что мешало им быть безупречными слугами их божественного владыки. Когда оно будет закончено, пони идеально впишутся в естественный порядок.
Без свободы. Без воли. Без любви. Без надежды.
Можно ли вообразить более совершенный мир?
Титан не всегда был одинок. Когда-то он был несовершенным. Но пони лишили его спутников, и в последовавшей за этим глухой пустоте он увидел своё настоящее место в естественном порядке. Место повелителя.
Теперь они тоже будут пустыми. Они возблагодарят его, когда он покажет, как. И они восславят его, когда он даст им новую цель. Они увидят, что отношения — это ничто. Что Титан всё время был прав. И никак иначе.
Но до этого они придут за ним. Твайлайт Спаркл придёт за его головой. Они войдут в море собственного глубокого невежества, и, когда доберутся до Титана, он утопит их. Он утопит их всех. Даже своих дочерей.
Король — сильнейшая фигура. Единственная, которая имеет значение. Фигура, в которой заключены и победа, и поражение. Фигура, в которой воплощён сам игрок.
Во всем мироздании: от раскалённого и ревущего мига рождения вселенной до непостижимого конца времён, от края космоса до центра самой огромной пылающей звезды, от самого молодого бога до сердца каждого из живущих пони — всегда был только один истинный король.