Стране нужны паровозы!
Виват, Революция!
Балы — это всегда очень красиво.
Иначе и не может быть, когда в одной большой комнате, способной вместить в себя пару домиков поменьше, собираются очень богатые пони в нарядах, на стоимость которых можно было весь год ходить в одежде попроще, и коротают вечер за напитками, цены которых не принято озвучивать в приличном обществе, если это, конечно, не общество любителей беспричинно падать в обморок. Балы были придуманы для тех, кто может позволить себе истратить целую кучу денег, чтобы показать что он владеет еще большей кучей, но вряд ли кто-то задумывался о том, чтобы сделать такие события подходящими, скажем, для командоров Стражи. Если у Хейдэна и было что-нибудь связанное с деньгами, о чем он мог порассказать, то только об их отсутствии. Командор Корэдж определенно не являлся светским львом, и в тот вечер чувствовал себя пугалом на тыквенном поле, вокруг которого непринужденно болтали вороны, с единственным исключением, что все эти вороны были одеты гораздо лучше него. В такие моменты поневоле начинаешь задумываться о социальном равенстве и о том, как бы сделать это равенство чуть более близким к реальности...
Корэдж помотал головой, отгоняя ненужные мысли, и взял со стола еще парочку канапе — это угощение ему понравилось, хотя сама идея нанизывать микроскопические крошки еды на зубочистки так и осталась прогуливаться вне границ его понимания. Они, правда, были ему даже не на один зуб, но командор быстро разобрался с этой проблемой, решив брать сразу по пол тарелки для того, чтобы хоть что-то распробовать. Внешне он казался скучающим и расслабленным, но его внутренний стражник как и всегда работал на полную катушку без отпусков, выходных и оплачиваемого больничного, так что взгляд Хейдэна, рассеянно бродивший по залу на самом деле внимательно выискивал свою цель — таинственного информатора, с которым он должен был встретиться после ухода мисс Койн. К сожалению, никаких признаков загадочности, если не считать того, что бочонки с сидром опустошались слишком быстро для таких маленьких стаканов, командор не заметил утешал себя тем, что информатор — большой профессионал в своем деле. Например, очень даже возможно, что он сейчас стоит за спиной Хейдэна, а тот об этом даже не подозревает...
Командор резко обернулся. Стоявший за ним обладатель полупустого бокала, еще мгновение назад бывшего полным до краев, и роскошного, но слегка мокрого, фрака нахмурился, пробормотал что-то о правилах приличия и отошел в сторону. Хейдэн снова заскучал. “Интересно, а что сейчас делает Лаки? — внезапно для самого себя подумал он, в который раз оглядывая зал. — А, да вот же она! Стоит рядом с какими-то банкирами и мило улыбается. Интересно, сколько из этих джентельпони не обнаружат часов, когда решат взглянуть на время?.. Так, а это что? Неужели свеча? Она кажется слишком уж знакомой... О, лунный свет, пусть я ошибаюсь!” Хейдэн поправил выпадающее из шлема кроваво-красное перо и направился к одиноко стоящему в углу столику. Как только ему удалось протиснуться сквозь толпу денежных мешков и прочих молочных продуктов общества, он смог во всех подробностях разглядеть стоящего возле столика пони, одетого в стильный костюм и черные очки, и подсвечник со свечой, больше напоминающей...
— Хью! — поразился Хейдэн. — Какими судьбами? Так ты и есть информатор... Что мешало сказать об этом раньше?
— Тсс... — пони приложил копыто к губам и продолжил разговор приглушенным шепотом. — Здесь у всего есть уши, командор... Да, я и есть информатор. А не сказал, потому что вы не спросили. Мы ведь уже давно знакомы, так? Наверное, можно было догадаться, что на такое важное дело нужно посылать лучших из лучших, ну или в моем случае лучшего и единственного. Кстати, нравится моя свеча?
— По-моему, я ее где-то уже видел, — буркнул Хейдэн, стараясь смотреть только в сторону блюда с фруктами, думать только о блюде с фруктами и не представлять себе ничего опаснее дюжины яблок и пары апельсинов. — Это что, та самая свеча?
— О да.
— И она правда сделана из настоящего...
— О да, — с гордостью кивнул Хью. — Старая школа. Сейчас такого уже не встретишь.
— Мерзость какая... — пробормотал командор. — Ты не мог бы ее спрятать?
— Ну, если вам она так не нравится, — вздохнул разочарованный владелец свечи. — Клиент всегда прав, как говорят тут, в Сталлионграде. В Кентерлоте, правда, так же отзываются о его кошельке, но это уже дело принципа... Так на чем мы остановились?
— На том, что мы еще и не начали, — напомнил командор. — Итак, есть какие-нибудь важные сведения насчет этих таинственных грабителей?
— Ну конечно же есть, — старик радостно потер копытами. Если бы не очки, то Хейдэн наверняка сказал бы, что в его глазах сверкнул огонек. — И начнем тогда, пожалуй, с того, что никакие они не грабители...
— Да? — Корэдж недоверчиво прищурился. — А я тогда — Принцесса Кентерлотской библиотеки. Или на твой взгляд похищение целой кучи вещей под покровом ночи является неплохим способом взять что-нибудь в долг? Ох, мы позаимствуем у вас пару сотен метров ткани, но обязательно вернем, честное слово, а еще мы разбили ваше окно и вскрыли пару сейфов с магическими ингредиентами, но это было просто несчастливой случайностью...
— На самом деле тут все гораздо сложнее, командор. Можете, конечно, мне не верить, — тут Хью обиженно всхлипнул. Получилось почти даже правдоподобно. — Но факты остаются фактами. По правде говоря, это даже не преступная шайка. Это — подпольная партия заговорщиков.
— И что же они хотят? — поинтересовался Хейдэн.
— Они мне не говорили, — просто ответил старик. — Но если они по вечерам прячутся в темных подвалах и одеваются в черные мантии вместо того, чтобы прошвырнуться по ночным трактирам, то у них наверняка самые серьезные намерения.
— Это слишком странная история, чтобы в нее поверить, — с сомнением в голосе протянул Хейдэн.
— Ну, если вы мне не доверяете, то не стоило и приходить. Отсутствие доказательств — это еще не доказательство отсутствия, — упрямо заявил Хью.
— Я знаю, — кивнул командор. — Надежные источники и все такое, но...
И тут он понял, что говорит в абсолютной тишине. Как будто кто-то взял и высосал все остальные звуки разговоров, звона столовых приборов, разбившихся стаканов и громких причитаний о загубленном платье через огромную соломинку. Все пони в зале стояли, повернув головы в одну и ту же сторону — к огромным дверям, вырезанных, надо полагать, из целого леса, в котором росли только деревья с золотыми листьями.
— Да здравствует революция! — донеслось с противоположного конца зала.
— Ну вот видите? — просиял информатор. — А я что говорил?
Многие считают, что темнота — лучшая подруга Ночной Стражи.
На самом деле это далеко не так, и лучшими друзьями стражников были и остаются полные до краев кружки с сидром, щетки для чистки лат и оплачиваемый отпуск. Но, если уж говорить без утайки, и темноте найдётся место где-нибудь в конце этого списка — ее можно было назвать хорошо знакомой соседкой или старой приятельницей, с которой вы встречаетесь настолько часто, что темы для отвлеченных разговоров кончаются раньше, чем вы успеете произнести простое приветствие. Опытный стражник мог сходу назвать вам пару дюжин самых разных типов темноты, среди которых были и хмурая предрассветная темнота, и темнота полночной улицы, и темнота, к которой не хочется поворачиваться хвостом, и даже особо опасный вид темноты, который мелькает на лицах старших офицеров, когда при них обсуждают возможность повышения зарплаты. Никто лучше Стражи не знает темноту в лицо, это верно, как и то, что ночью на небе вспыхивают звезды. Но, как иногда выдаются и беззвездные чёрные ночи, так существует и совсем недружелюбная темнота — та самая, при наступлении которой невозможно понять, закрыты ваши глаза или нет. И если вы — ночной стражник, до конца вашего дежурства осталось ещё половина смены, и вы заметили, что вас окружил именно такой тип темноты, то вам остаётся только посочувствовать, и, скорее всего, придется вычеркнуть строчку о вашем обмундировании из списка расходов на следующий месяц.
— Сейчас-сейчас, — успокаивающе пробормотал капитан Нерд, безуспешно пытавшийся отыскать хоть что-нибудь горючее с помощью неяркого свечения собственного рога и толики везения, которой ему так не хватало. — Где-то у нас тут были свечи и спички. Не беспокойтесь, мадемуазель, мы в мгновение ока исправим это досадное недоразумение. Внезапная темнота — не помеха для Ночной Стражи! Ха! Мы привыкли глядеть опасностям в лицо, это чистая правда. Дотянуться бы мне до того коробка...
— А может всё-таки магией? — осторожно предложил Стар Хэт. — Все получится гораздо быстрее, и в этот раз я абсолютно точно ничего не напутаю. Верьте мне, ведь я же волшебник.
— В прошлый раз ты тоже так говорил, — хмыкнул один из констеблей. — И чем все закончилось? Вспомни те стулья, которые стоят в приёмной...
— Стояли, — мрачно поправил его другой стражник. — Нет уж, лучше по старинке.
На это предложение все стражники ответили согласны молчанием. Нет, конечно, они были привычны к сумраку и тёмным помещениям, но одно дело, когда вязкая, словно застывшие чернила, тьма настигает тебя на улице, которую в случае чего всегда можно сменить на другую посветлее, и совсем другое, когда тот же мрак окутывает родные и давно знакомые как свои четыре копыта комнаты штаб-квартиры, причём настолько быстро и внезапно, что осознание того, что вы уже как пару секунд льете кофе себе на доспехи, обгоняет накатывающую следом холодную волну страха.
— Какие же вы храбрые! — восхищенным полушепотом воскликнула мадемуазель де Лис. — Даже и представить себе не могу, каких усилий вам стоит не терять смелости в такой ситуации.
На самом деле, она была не так уж и далека от истины — стражникам действительно непросто было удерживать зубы от нервного перестука, а единственной причиной, по которой они сразу не начали ломиться к главному входу было то, что за ним могло скрываться нечто похуже внезапно потухших светильников и странного холода, пробирающего до мурашек. Но даже при всем при этом в тот момент ни один стражник не смог не сказать спасибо темноте за то, что она скрыла вспыхнувший на его щеках румянец.
— Это всего лишь наша работа, — скромно отметил Флэшлайт. — Исполнить долг и защитить нашу прекрасную столицу и вас от всех ужасов ночи, не в этом ли главное счастье для стражника?
— Charmante, — выдохнула красавица, заставив некоторых констеблей, и без того балансирующих на грани восторженного обморока, опасно качнуться в сторону.
— Ага, попался! — торжествующе заключил капитан, с гордостью поднимая в воздух небольшой покрытый толстый слоем пыли, причём, судя по его виду, и внутри и снаружи, коробок.
Во тьме ярко чиркнула спичка, и через секунду небольшая стоящая на столе свеча начала исполнять роль маяка тёмной грозовой ночью, притянув к себе взгляды набившихся в комнату стражников. Неважно, сколько темноты было вокруг, главное, чтобы рядом был хоть какой-нибудь источник света, гласила древняя мудрость Стражи, причём она же далее добавляла ценную рекомендацию, что этим самым источником света вполне можно поджечь ещё что-нибудь.
— Ну вот и все, — довольным тоном заключил Нерд. – Остается найти только еще пару светильников и ту масляную лампу, которая стояла у нас на комоде, и дело в шлеме… То есть, я хотел сказать, в шляпе… Мадемуазель Флер, рядом с нами вы можете чувствовать себя в полной безопасности и не бояться абсолютно ничего. Вы ведь и так не боитесь, верно?
— Я… — начала было говорить единорожка, вынудив пару стражников набрать в легкие побольше воздуха и стать похожими на небольшие воздушные шары на четырех копытах, но весь дальнейший смысл ее ответа внезапно провалился в пучины ненужности, заставив каждого находившегося в комнате стража порядка вздрогнуть.
Потому что именно в этот момент они услышали донесшийся с улицы ужасный грохот…
… — И незачем было так делать, — пробурчала сержант Свифтвинд, отряхивая последние кусочки камня и серую крошку со своих перьев. Доспехи же, судя по их виду, теперь могла спасти только полная перекраска – покрывавший их слой скульптурного мусора превышал толщину самой брони. В любом другом случае пегаска просто взорвалась бы от подобного обращения с собой и имуществом Стражи, но прямо сейчас ей необходимо было соблюдать тишину, а прямо перед ней стояла сама Принцесса, которая, что было довольно-таки важной мелкой деталью, только что спасла ей жизнь. Именно поэтому возмущение сержанта, которое было настолько тихим, что выражалось скорее в мыслях, чем в голосе, могло бы войти в список самых тихих и спокойных негодований за всю историю Эквестрии, если бы конечно нашелся кто-то настолько странный, чтобы составить подобную статистику, и вдобавок обладающий настолько хорошим слухом, чтобы это возмущение расслышать. – Я, конечно, понимаю, что нет лучшего способа расправиться с огромной каменной мантикору, кроме как взорвать ее прямо за спиной сержанта Ночной Стражи, но разве мы не должны сохранять тишину и все такое в этом духе?
— Теперь уже нет, — ответила Луна. – Вряд ли такой взрыв смог бы остаться незамеченным для всех этих статуй. Их всех почему-то тянет к штаб-квартире и стражникам, и если мы хотим помочь капитану, то пришло время действовать как можно быстрее и решительнее. Сержант?
— Да, Принцесса? – с готовностью отозвалась пегаска.
— Вы отправитесь в здание и передадите капитану мой приказ, — властно произнесла Принцесса. – Скажите ему, чтобы он организовал оборону штаб-квартиры до моего появления.
— А что будете делать вы? – с опаской спросила Свифтвинд
— Я? — улыбнулась Принцесса, в глазах которой сверкнул огонек зарождающейся Сверхновой. – Попробую познакомиться с этими статуями поближе…
... Капитан Нерд нервно сглотнул. Иногда случаются моменты, когда он жалел, что сделал что-то, чтобы хоть немного прояснить ситуацию – для него оставаться в неведении и думать, что в темноте может таиться какая-то опасность, было гораздо спокойнее, чем знать, что эта опасность совершенно точно существует и при этом уже стучится в его дверь. В штаб-квартире действительно нашлась целая куча светильников, но когда они зажгли их все, внезапно выяснились две ужасные вещи. Во-первых, в старой лампе оставалось еще полно масла и желания загореться, в чем на своей шкуре и слегка опаленных бровях смог лично убедиться сам капитан, а во-вторых, стражники оказались окружены кольцом из оживших памятников, изображающих вовсе не милую сценку чаепития, если, конечно, на него не был приглашен алфавитный указатель “Чудовища Эквестрии от А до Я”. У Нерда быстро возникла пара идей о том, что делать в такой ситуации, но он почти тут же отбросил их сторону – вряд ли причитания и обреченные стоны помогут им найти хоть какой-нибудь выход.
— Как же нам быть, капитан? – с надеждой в голосе спросил один из констеблей, выразивший общее мнение всех стражников, что в подобных ситуациях лучше переложить все свои проблемы на старшего офицера, которые, как известно гораздо лучше умеют ломать голову над подобными вопросами. Ну или подобным вопросам – за всю историю Стражи порой попадались очень прямолинейные и очень тяжелые на копыто пони, и не подозревавшие о существовании таблицы умножения, зато хорошо знавшие, какой силы удар требуется для того, чтобы повалить столетний дуб. К сожалению для современных стражников, сейчас им на помощь могли прийти разве что воспоминания об этих воителях, а их единственной надеждой был капитан Нерд, который был настолько же героем, насколько может быть героем, к примеру, стакан кефира в жаркий летний день.
— Разумнее всего сейчас было бы либо остаться здесь и забаррикадировать все, что только можно, или отойти на заранее подготовленную выгодную позицию, — сообщил Нерд, пытаясь вспомнить, что же говорил тот учебник по тактике и стратегии о ситуации, когда вы окружены превосходящим числом огромных ходячих памятников. Правда, единственной мыслью о хорошем ходе была лишь мысль о том, что этот хороший ход уже был сделан, но только не с его стороны. Статуи весьма разумно перенесли дело поближе к штаб-квартире: ведь если вы хотите разрушить город — то городской парк, это место, с которого никогда не стоит начинать. Нет, вы, конечно, можете перевернуть пару мусорных ведер и опрокинуть скамейку, но сотворить что-нибудь по-настоящему ужасное, что способно удивить местных уборщиков, у вас вряд ли получится. – Да, выгодная позиция вполне подошла бы.
— Выгодная позиция? — вдруг оживился голос из толпы. — У Хубо сегодня предложение – три кружки по цене двух плюс скидка на билеты. Выгоднее некуда, правда же?
Стражники встретили предложение одобрительным бормотанием. Не то чтобы они были полностью согласны, но как вариант…
— Не думаю, что это хорошая идея, — с сомнением отозвался Нерд. — Думаю, что я должен сказать, что…
— Вы никуда не пойдете, — громко и четко отчеканила сержант Свифтвинд, складывая крылья.
— Сержант, вообще-то капитан здесь я, — напомнил Нерд. — И совсем не нужно заканчивать за меня мои же приказы.
— Я здесь, чтобы передать повеление Принцессы, — сообщила пегаска. – Вы должны оставаться тут и оборонять штаб-квартиру до ее прихода.
“Еще полчаса назад я беспокоился, что не могу найти свечку, — с грустью подумал Нерд. – Потом я узнал про эти статуи. А теперь еще и Принцесса. Что будет дальше? У меня определенно не хватает воображения, чтобы это себе представить… Что бы сейчас предпринял командор?”
— Вы все слышали? — он оглянулся на побледневшие ряды стражников. — Принцесса надеется на нас, и у нас похоже нет выбора, кроме как сделать все, что в наших силах. Констебль Флэшлайт – возьмите с собой четырех пегасов и отправляйтесь на второй этаж. Сержант Свифтвинд – вы стоите возле ворот. Единороги – за мной. Надеюсь, что все понятно? И… в конце концов ночь, наверное, должна быть спокойной.
— Удачи, — произнесла молчавшая до этого Флер де Лис. – Я верю в вас, мои храбрые защитники!
И вряд ли самая воодушевляющая пламенная речь, какое-нибудь пышное знамя или протяжный звук любого из боевых горнов древности способен был так же вдохновить Ночную Стражу на подвиг, как это скромное и тихое напутствие спасенной ими единорожки. Ну, разве что обещание трех выходных подряд и пара дополнительных кружек кофе за ночь…
— По местам! – скомандовала сержант Свифтвинд. – Давайте покажем этим каменюкам, что не только вода умеет их точить!
Командор Хейдэн Корэдж очнулся.
И тут же пожалел об этом. Колокол боли в его голове раскачивался туда-сюда, а еще он вспомнил, что бывают моменты, когда лучше не вспоминать о существовании собственных конечностей – Хейдэн конечно знал, что у него всего четыре ноги, но ощущал себя так, будто у него в наличии были все шестнадцать. О попытках что-нибудь пробормотать лучше было и вовсе не задумываться. О, конечно, бывают ситуации гораздо хуже, чем эта, но так, навскидку, в голову почему-то ничего не приходит, особенно если принять во внимание, что Корэджа в тот момент связывала металлическая цепь с замком, достаточно большим, чтобы закрывать им города. Но это было еще не самое неприятное – гораздо хуже было то, что к Хейдэну возвращалась способность более или менее связно мыслить, а вместе с ней и осознание того, что скован он не просто так, а привязан к обладателю весьма мягкой шерстки и весьма неудобных крыльев. Это был не первый подобный опыт в жизни командора, и теперь ему оставалось лишь надеяться, что это не повторение той самой ситуации, потому что в прошлый раз его склеили какой-то мерзкой жижей с одной очень нахальной и язвительной…
— А, так вы наконец-то очнулись, командор! – с жизнерадостностью королевской кобры воскликнула Лаки. – Давно не виделись, не так ли?
— Что случилось? Где мы? – спросил командор. Для полусдавленного стона получилось вполне даже терпимо.
— Судя по всему, мы в цепях, — снисходительно пояснила кобылка. – Судьбе почему-то так и хочется нас связать, как будто у нее нет других дел, кроме как ограничивать мое личное пространство и портить такое отличное платье. А если вам нужны подробности, то это какой-то склад. И хранят тут, как вы видите, в основном пыль, на которую у меня, кстати говоря, ужасная аллергия, так что с минуты на минуты я начну чихать как на третий день простуды…
— А что с остальными гостями? – к Хейдэну постепенно начинали возвращаться куски вчерашнего вечера, из которых он постарался составить понятную для себя картинку, хотя некоторые фрагменты он все же предпочел пропустить.
— С Манибэгом и всеми остальными? О, с ними все в полном порядке, они ведь не оказывали никакого сопротивления, в отличие от некоторых, — пегаска с нажимом выговорила последнее слово, ясно давая понять, что это за некоторые и почему они сейчас сидят в цепях.
“Ну конечно! – торжествующе подумал Хейдэн, лодчонке памяти которого все-таки удалось зацепиться за соломинку четкого воспоминания. – Заговор, революция, бал… Все сходится. И самое странное заключается в том, как же просто оказалось все это провернуть. Их было в десять раз меньше, чем всех этих богачей, но стоило объявить им, что все под арестом, как тут же началась паника. Конечно, это была особая паника аристократов, когда под вопли толпы и собственные крики вы успеваете спрятать в кармане фрака пару тарелок с закусками и салфетку, но, тем не менее, никакого отпора им никто не оказал. Или все же нашлись такие?”
— А что было после того, как они вошли в зал? – осторожно спросил командор. Чем-то ему это напомнило прогулку по болоту, где каждую кочку нужно было ощупывать длинной палкой, чтобы не получить бесплатный сеанс грязевых ванн и пиявочной терапии.
— После? Да ничего особенного, — пегаска поерзала, пытаясь ослабить цепи. – Вы выпрыгнули вперед, крикнули что-то о Принцессе и попытались схватить самого главного из этих ребят. Надо признать, сначала у вас это неплохо получалось. Я уже начала верить, что вам это удастся, но…
— Но? – с опаской сглотнул Хейдэн. Палка выскользнула у него из зубов и с грустным чавканьем погрузилась в мутно-зеленую жижу. – Что было потом?
— Потом на вас упала люстра, — сообщила Лаки. – Не могли бы вы передвинуть замок поближе ко мне? Спасибо. На самом деле это вышло случайно, просто шарниры оказались ненадежно закреплены или трос был слишком тонким... Никто из тех странных пони до нее даже копытом не дотронулся, но звон, надо признать, получился что надо. Если вас это утешит, вам многие аплодировали.
— А вы-то как здесь оказались? – с сомнением спросил командор.
— Вот и помогай после этого стражникам, — фыркнула пегаска. – Успокойтесь, я вовсе не хотела взять у вас кошелек, в нем все равно не так уж много… Кхм… Мне только нужно было проверить, живы вы или нет. У меня, конечно, были кое-какие сомнения, но после того, как вы выдавили из себя что-то о неисправимых преступницах, они тут же развеялись. Ну а потом нас сковали первой попавшейся цепью, потому что ни одной веревки в доме не нашлось, и привели сюда. Остальных гостей тоже держат где-то на этом складе. Они, как я уже говорила, и не пытались сделать ничего особенного и поэтому им достались помещения побольше и попрохладнее вроде комнаты с сырами или сидрового погреба… Слышите горестные причитания и жалобные стоны?
— Вообще-то нет, но…
— Вот и я о том же, — вздохнула Лаки. – А теперь, командор, раз уж вы так любезно решили отойти от обморока и немного поболтать, передайте мне, пожалуйста, мою заколку. Да, ту самую, что в форме солнца.
Хейдэн повернулся и попытался дотянуться до небольшой золотистой фигурки. К несчастью для его гордости, при этом он немного потерял равновесие, если такое слово вообще было применимо к положению пони, закованного в огромную цепь, и слегка провалился вперед, погрузившись прямо в шелковистый огненно-рыжий водопад гривы своей спутницы. Корэдж почувствовал, как пламя расцветки ее волос медленно начинает передаваться его щекам.
— Командор, с вами все в порядке? – обеспокоенно спросила Лаки. – Если вам так нравится запах моего шампуня, то это “Эссенция Свежести” с экстрактом трав. Я даже могу дать вам попользоваться, когда мы отсюда выберемся. Хотя он рассчитан на кобылок, но, думаю, для вашей гривы нежный уход будет не менее полезным…
— Нет, нет, ничего, — смущенно пробормотал Хейдэн, бросая заколку к ее копытам. – Все под контролем.
— Как хотите, — кивнула пегаска и подобрала блестящее солнце с пола.
Через несколько минут напряженного щелканья замок вынужден был признать свое поражение, полностью отдаваясь на волю победительницы, которая забросила его в самый дальний угол и триумфально водрузила украшение на его законное место.
– Заколка — очень полезная в хозяйстве вещь, — заявила она. — И очень жаль, что вы не носите при себе парочку. Помогает по жизни, знаете ли. А пока на повестке дня вопрос поважнее: что же нам теперь делать дальше?
— Если честно, я даже не представляю себе, где этот склад, — пробормотал Хейдэн, потирая основательно затекшее копыто. – Есть идеи?
— Вообще-то мы еще в доме Манибэга, — пояснила Лаки. – У богатых пони в домах обычно находится достаточно пустого места для подобных вещей, и, что гораздо главнее, есть много чего, что можно хранить. Как насчет того, чтобы превратить это “много” в “гораздо меньше, чем было вначале”?.. Шучу, шучу. Вы же меня знаете, командор, с прошлыми делами покончено раз и навсегда. А вон в той стене я, кажется, вижу что-то деревянное и очень похожее на дверь. Как думаете, она сможет нам помочь или доблестный Хейдэн Корэдж уже придумал более гениальный выход и ждет своего часа, чтобы воплотить эту блестящую идею в жизнь?
— Я вижу, — сквозь стиснутые зубы произнес Корэдж. Может Лаки в чем-нибудь и поменялась со времени их последней встречи, но ее постоянная улыбка и взгляд, мгновенно меняющий выражения с невинности на насмешливость, определенно никуда не делись и в разговорах с командором чувствовали себя весьма комфортно, в отличие от самого командора. — Пожалуйста, отойдите от двери, мисс Койн. Как же давно я хотел сделать нечто в этом роде…
Итак, если бы Время в тот момент решило оторваться от дел и взять коротенький отпуск или сходить на кухню за лимонным пирожным, а сторонний зритель смог бы взглянуть на ситуацию глазами одного из охранников, мирно пьющих чай по другую сторону двери, то он бы смог гораздо глубже погрузиться в ситуацию. Посудите сами, вы спокойно собираетесь отпить из кружки с горячим напитком, точно зная, что ничто на свете не может вас побеспокоить, как вдруг дверь совсем рядом с вами падает на пол с оглушительным стуком и в клубах пыли в комнату врывается пышущий яростью земнопони, закованный в тяжелые латы и явно собирающийся поговорить с вами на серьезные темы свободы и личной неприкосновенности. Но, поверьте, это еще даже не худшая новость. Самое плохое заключается в том, что Время уже вернулось и готово продолжить свой ход, а это значит, что вы прольете на себя полную кружку обжигающей жидкости гораздо раньше, чем закончится это предложение.
— Ночная Стража! Именем Принцессы Луны, вы арестованы! — прогрохотал неожиданный гость. – У вас есть право не орать и не пытаться встать на моем пути. Все, что я смогу сделать, я использую против вас.
— Да кто ты такой? — ошалело спросил один из охранников, наблюдая за воплями и странным поведением своего менее удачливого товарища, который на собственном опыте убедился, что кипяток подходит для внутреннего применения гораздо больше, чем для наружного.
— Я – Закон, — хищно улыбнулся командор. – А вот у вас, ребята, серьезные проблемы…
После непродолжительного диалога, возвращения двери на свое постоянное место и небольшого косметического ремонта засова стороны конфликта пришли к соглашению, что его лучше уладить мирным путем, слегка поменяв положение вещей. Именно поэтому оба сторожа с унылым видом уселись на полу импровизированной камеры, где единственным утешением им служило то, что Корэдж разрешил оставить чайник и блюдце с печеньями у себя. Ни о каких спорах, разумеется, и речи идти не могло – доводы командоров Стражи порой бывают весьма убедительными.
— Слишком сильно шатается, — отметил Хейдэн, задвигая тяжелый деревянный засов. – Минут пять работы, и он свалится, если они, конечно, не решатся выбить дверь еще разок.
— Интересно, зачем вы это говорите? – поинтересовалась пегаска. – Стены тут не такие уж толстые, они ведь могут нас услышать…
— Нет, нет, спасибо, — заверил ее голос из-за двери. – Мы, пожалуй, еще посидим. Не беспокойтесь, можете уходить совершенно спокойно.
“Как я их понимаю, — с сочувствием думал Хейдэн, пока они петляли по извилистым коридорам подвала поместья. – На их месте любой стражник вел бы себя примерно одинаково, хотя я бы все-таки вряд ли попался бы в такую ситуацию. Кое какой опыт у меня ведь уже имеется. Да, точно. Я бы дал деру гораздо раньше.”
— Итак, мисс Койн… — он обернулся на идущую позади него кобылку. — Вы, как я знаю, специалист по домам богачей. Так почему бы не применить ваш талант на благие нужды? Просто мне кажется, что мы ходим кругами, потому что именно об этот камень я спотыкался и в прошлый и в позапрошлый раз…
— Интересно, что я только что услышала? — Лаки весело помахала хвостом. – Благородный командор Стражи просит помощи у преступницы? Ц-ц-ц. Какая пикантная ситуация!
— Бывшей преступницы, — поправил ее Хейдэн.
— Что что? – уши пегаски взметнулись вверх. – Правильно ли я вас поняла?
— Мисс Койн, — обреченно вздохнул Корэдж. – Я признаю, что вы больше не аферистка, не мошенница и не гениальная обладательница криминального склада мышления. Довольны? А теперь, пожалуйста, покажите, где тут находится выход.
— Как трогательно, — снисходительно прокомментировала Лаки. – Хотя часть с гениальной преступницей мне понравилась – приятно знать, что вы меня ценили. И называйте меня просто Лаки, командор. К чему эти формальности? Мы ведь не в Страже. Итак, а сейчас вы хотите узнать, как найти черный ход, дверь для прислуги или еще что-нибудь этом духе, чтобы можно было покинуть дом без шума?
— Да!
— Ну, тогда вам стоит получше глядеть себе под копыта, — улыбнулась пегаска. – Потому что вы стоите прямо на нем.
Свобода. Равенство. Братство.
Нельзя поспорить с тем, что эти слова действительно неплохо смотрятся вместе, особенно если они стоят рядом в какой-нибудь серьёзной книжке или теснятся на красиво изукрашенном флаге, но вот поместить их в чью-то голову на самом деле гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. О, конечно, никто не имеет ничего против Свободы, каждый будет всеми копытами выступать за Равенство и наверняка даже не откажется от небольшой порции Братства, если предложить ему эту идею в качестве лёгкой закуски для размышлений, но стоит только заикнуться о том, чтобы претворить эти слова в жизнь, как у вас тут же возникнут проблемы...
Равенство? Замечательно, просто отлично! Но ведь получается, что Айрон Гаджет будет получать зарплату не меньше моей, так? А он, если вы не знаете, работает тут на пять лет меньше меня, и я делаю в три раза больше дел за смену, понимаете? Братство? Что может быть прекраснее! Только давайте исключим из этого списка моего двоюродного племянника, который задолжал мне триста битов в прошлом году и того жеребца, который вчера чистил крышу и выбрасывал снег в мой дворик, хорошо? Свобода? Изумительно! Никто не желает стонать под копытами тиранов! Но только вот загвоздка в том, что никаких тиранов в округе-то и нет... Ну, не считая нашего бригадира — на прошлой неделе он заставил меня вкалывать две смены, за то, что я сплавил друг с другом два бруса, ну чем не тирания, а? Или вот возьмите зарплату или слишком длинный рабочий день. Уж не знаю, если и есть от чего страдать, то только от этого, так может, добавим ещё один небольшой пунктик, а?
Вся проблема была в том, что сталлионградцы, в общем-то, не хотели ничего менять. Они с серьезным выражением выслушивали все, что им скажут, кивали, а затем преспокойно возвращались к своим делам. "Революции революциями, — отражалось в их скучающем взгляде, — Но дневную норму ещё никто не отменял." Именно поэтому временный глава Революционного Комитета – единорог по имени Тимид Протест, которого Председатель успел назначить, прежде чем таинственно и внезапно исчезнуть по очень важным делам, сидел во главе длинного резного стола, ещё недавно принадлежащего мистеру Манибэгу, а теперь официально считавшегося собственностью сталлионградского народа, и наблюдал за членами ЧЭСС — Чрезвычайно Экстренного и Срочного Собрания. Он с грустью подумывал о том, что за последние пару дней в его жизни появилось слишком много аббревиатур. Настолько много, что, по всей вероятности, для того, чтобы воспринимать любые написанные тексты ему скоро уже не понадобятся остальные буквы кроме первых...
— Итак, — единорог откашлялся и постучал копытом по стенке одного из стоящих на столе хрустальных бокалов, привлекая к себе внимание собрания. Бокал задребезжал тем высоким звуком, который могут издавать только части сервиза, стоящего больше, чем вся ваша посуда, причем вместе с буфетом и домом, и который свидетельствует о том, что для вселенской катастрофы порой достаточно одного всего лишь неосторожного выдоха. — Товарищи, на данный момент мы достигли полного успеха — у нас в копытах находятся почти все богачи, банкиры и заводовладельцы, которые, как вы знаете, являются злейшими врагами рабочего народа…
— А то,- поддержал его земнопони с другого края стола, оторвавшись от общенародного фруктового пирога. — Вот я пару месяцев назад ходил просить у Манибэга оплачиваемый отпуск, так он сказал, что в этом году второго мне не положено. Я, видите ли, отдыхал уже. Да разве ж это отдых? Знали бы вы мою жену, ни за что бы так не сказали...
— Спасибо за ценный комментарий, — процедил глава Комитета. — Собрание обязательно примет это к сведению. Но при всей нашей удаче, у нас остаётся небольшая проблема — кроме тех, кто уже примкнул к нам в самом начале, число наших последователей составляет... Товарищ Каунтер, не напомните ли нам?
— Считая последних пятерых? — уточнил скромно стоявший в углу пони, на лице у которого покоились очки с толстыми стеклами и выражение полнейшей заинтересованности. — Пятеро.
— Спасибо, — кивнул единорог и вновь повернулся к Комитету, член с видимым удовольствием и плохо скрываемым чавканьем вкушали плоды заслуженной победы. — Как вы видите, ситуация оставляет желать лучшего. И, так как наш лидер удалился… на время, то мы просто обязаны что-то предпринять. У кого-нибудь есть идеи, как все исправить?
— Может, стоит пройтись по заводам, рассказать ребятам и пояснить суть того, что вообще происходит? — произнёс один из пегасов, мечтательно любующийся стоящим перед ним йогуртовым тортиком. — Я имею в виду, сделаем им предложение, от которого они не смогут отказаться. Скажем, что сократим рабочий день, поднимем плату и все в этом духе. Слушайте, кто-нибудь может передать мне нож?
— А это мысль, — кивнул единорог.- Так и сделаем. Покажем им, что такое Братство, Равенство, Свобода и правильный подход к агитации! Есть вопросы?
-У меня есть один, — робко поднял копыто один из новоприбывших рабочих. — Насчёт всяких тиранов и угнетателей, против которых мы выступаем... Гм... Принцесса Селестия ведь не входит в их число, правда?
Молчание и холод навалились на зал одновременно. Если бы кому-то в тот момент пришла в голову идея внести туда градусник, то вся ртуть в нем наверняка тут же замерзла бы. Членам собрания понадобилось несколько минут, чтобы состряпать сбивчивые оправдания, начать что-то смущенно бормотать и стыдливо отводить глаза в сторону.
— Ну конечно же нет! — наконец нашёлся один из них. — Она ведь добрая, справедливая, мудрая, прекрасная, великолепная и… всеми нами любимая правительница. Поднимает Солнце, присматривает за народом и все такое. Как же тогда она может называться тираном и угнетателем?
— Да, точно.
— Абсолютно никак.
— Не может этого быть.
— Кто угодно, но не Принцесса.
— Лично меня она ещё ни разу не угнетала.
— Как он вообще мог такое подумать?
— Когда мой дед был ещё жеребенком, она подарила ему леденец, — с мечтательной улыбкой произнёс один из рабочих. — Он до сих пор хранит его у себя в сейфе...
— О, ясно, спасибо, — задавший вопрос пони виновато пошаркал копытом по полу. — Я не имел в виду ничего такого, честно...
— Отлично, — глава Комитета довольно потер копыта. – Надеюсь, все поняли, что мы не имеем ничего против Принцесс, но бьемся лишь за справедливость, равенство и, возможно, небольшое увеличение зарплаты. И, раз ещё одна проблема решена, можно перейти к последней теме — теме названия. Мы ведь хотим заявить о себе, правда?
— Как насчёт ГСК или СРЭ? — тут же высказался молчавший до этого пони, говорить которому явно мешало то, что вокруг него было разложено слишком много закусок. — Можно, конечно, и ЭСДРПВСНИ, но это получится не так изящно как ЧСС или КГР...
"О, нет, — внутренне простонал Тимид. — Только не аббревиатуры. Что угодно, пожалуйста, но только не они..."
— Я предлагаю что-нибудь попроще, вроде Союза Свободных Сталлионградских Рабочих, — осторожно высказался пегас.
— Да, да, отличная идея, — глава комитета с облегчением вцепился в спасительную соломинку всеми четырьмя копытами. — Так и напишем.
— СССР? — любитель сокращать слова по первым буквам довольно кивнул. — Звучит. У меня, конечно, была пара идей получше, но этот вариант вполне сойдёт.
— А на флагах нарисуем перекрещенные серп и молот, — вклинился в разговор один из молодых революционеров. — Как знак дружбы рабочих с крестьянами.
— Интересно, где ты тут видишь каких-то крестьян? – подозрительно у него спросил суровый земнопони, борода которого вполне могла сгодиться в качестве альтернативы наждачной бумаге. – Лично я никого такого пока что не замечал…
— Ну, тогда молот и молот, — ничуть не смутившись ответил молодой пони. — В знак дружбы между рабочими и рабочими. А крестьян и потом добавить можно.
"Теперь у нас есть символ и название, — с гордостью подумал единорог. — Председатель определённо будет нами доволен. Если, конечно, мы завершим начатое и привлечем к себе побольше пони, чем у нас есть сейчас, но это всего лишь вопрос времени и пары красивых словечек. А потом мы отпустим всех богачей, как только они подпишут наши требования, и все рабочие Сталлионграда заживут гораздо лучше, чем прежде. Ну, возможно не совсем все, но большая их часть точно. Возможно даже половина. Ну уж никак не меньше четверти… И никаких претензий к Принцессе, разумеется. Ей ведь совсем не за что на нас гневаться, мы же делаем все ради справедливости, чтобы всем досталась равная доля? Хотя, может быть, наша будет немного ранее остальных, но это просто мелочи. Какое счастье, что я всего лишь заместитель, и скоро наш лидер вернётся и разберется со всеми неприятностями, и мне не придётся постоянно решать все самому..."
— Товарищи, — произнёс он вслух. — Сегодня, без сомнения, великий день. Но скоро он станет ещё великее… величее… Короче говоря, грандиознее, когда мы добьемся, чего хотели. Мы получим наши заводы в наши рабочие копыта, ведь, как говорится, даже кухарка может управлять производством! Наша победа неизбежна! Все для блага пони, все во имя пони, не правда ли? И запомните, главная собственность — это собственность народа, и все, что вы видите вокруг, уже ему принадлежит!
Слушатели ответили на эту небольшую речь громкими аплодисментами и слегка заинтересованным позвякиванием столовых приборов. Большинство участников обсуждения с совершенно искренним вниманием смотрели в сторону оратора, не пропуская ни единого слова, ну и по совместительству ни единого блюда, оставшегося на том конце стола. Наконец один из них встал со своего места и внимательно оглядел собрание, явно желая внести какое-то очень деловое предложение.
— Ну, раз уж со всем разобрались, — немного покраснев начал он. – Как насчет того, чтобы продолжить в каком-нибудь другом месте? Я там в одной комнате видел пару закупоренных бочек, и подумал, что они вроде как тоже народная собственность. И вроде как это значит, что они принадлежат народу, так? Ну а кто же как не мы будет лучшим представителем народа в уничтожении имущества всяких там тиранов и угнетателей? Ну так что, вы со мной? Короче говоря, ура, товарищи! Виват, Революция!
Стим Клауд отступил на шаг назад, вытер со лба пот, выжал намокший при этом фартук и помахал хвостом и крыльями, создавая вокруг себя хоть какое-то подобие ветерка, который в теории должен был быть прохладным и освежающим, но в реальности смог только донести до пегаса жар стоящей рядом раскаленной печи, что совершенно не входило в планы Стим Клауда и его чувствительного к жаре организма. Тем не менее, результат работы стоил того – перед ним лежала блестящая металлическая деталь настолько сложной формы, что для того, чтобы представить, для чего именно она нужна, требовалось чрезвычайно богатое воображение ну или весьма подробный чертеж. Когда-то деталь была всего лишь куском стали, и не подозревающем о том, какая судьба ждет его в дальнейшем – металлы по природе вообще не очень склонны к мечтаниям и фантазиям – но теперь она была частью чего-то большего, чего-то огромного, важного и прекрасного. Чего-то такого, что заслуживало небольшого стиха, который Стим Клауд наверняка написал бы, если бы у него нашлась капелька вдохновения и пара свободных нейронов, в данный момент немного занятых раздумьями о конструкции креплений и следованием плану и совершенно не подозревавших о наличии в них каких-то поэтических возможностей.
— Эй, ты там не замерз случайно? Смотри, не зевай, детали-то ждать не будут! – окликнул его чей-то веселый голос. Как оказалось, обладателем голоса был улыбающийся земнопони, стоящий прямо за спиной пегаса. Стим облегченно выдохнул. Подобные советы, конечно, хороши, но только в том случае, если после их произнесения вам сперва хочется поблагодарить советчика, а вовсе не подлететь до потолка или резко отпрыгнуть в сторону.
— Не делай так больше, пожалуйста, — попросил пегас. – Можно в следующий раз обойтись и без подкрадываний и криков в ухо?
— Ну конечно, — Эдор расплылся в добродушной и честной улыбке. – Просто ты так напряженно задумался о чем-то… Прости, если я тебе помешал. Кстати, не подскажешь, где тут можно набрать стаканчик воды? Эта жара меня просто с ума сводит.
— Прямо и направо, — пробормотал Стим Клауд, возвращаясь к своему занятию. – Только не стоит слишком сильно открывать кран, если только не хочешь посмотреть на небольшой гейзер вживую…
Лента конвейера зажужжала и запустилась вновь, полностью завладев вниманием рабочего. Соединить здесь, сточить там, привинтить здесь, убрать лишнее там – эта работа была тяжелее той, что он выполнял раньше, но в этом-то и заключался весь интерес. Непрерывный поток необходимых действий не оставлял Стим Клауду время на лишние раздумья, и пегасу оставалось только делать свое дело и ощущать себя частью одного целого идеально выверенного механизма, прямо как детали, обретавшие свою финальную форму в его умелых копытах. В подобных простых концепциях он порой углублялся слишком далеко и наверняка бы начал задумываться об их связи с философией, если бы все-таки вспомнил о существовании этой науки. Но в данный момент все его мысли были заняты прочно укрепившимся в них отточенным порядком движений и благодарностью за то, что его рабочее место находится почти прямо у входа. Какое пекло царит в середине или в конце зала он точно не знал, но предполагал, что на поверхности стоящих там станков вполне можно было разогреть себе обед. И именно поэтому ему посчастливилось быть первым, кто увидел вошедшего в дверь незнакомого пони.
Единорог был клерком. Возможно, его выдавала прилизанная грива, которая описывала четкий контур на его шее и была словно приклеена к голове, или же то, что он был одет в узкий черный костюм, подходящий на любой праздник, связанный с изменением количество челнов семьи, а может и то, что на носу у него красовались очки со стеклами настолько толстыми, что при их ударе о камень, камню точно не поздоровилось бы. В общем, была целая дюжина причин, по которым с помощью небольшого логического усилия можно было узнать в нем работника пера и бумаги, но главной из них определенно была торчавшая из правого небольшая визитка, на которой еле умещалось несколько едва различимых слов — “В. Каунтер – счетоводная служба, бух. услуги и проч., проч. По вт. не беспок.»
Пока Стим Клауд с интересом разглядывал гостя, тот слевитировал из небольшого портфеля лист бумаги и смущенно откашлялся.
— Могу я попросить вас уделить мне минуту внимания? – вежливо спросил он.
— Да конечно, — согласился пегас, озабоченно глядя на линию конвейера и все еще стоящего рядом с ней Эдора. Тот задорно подмигнул ему и принялся перебирать детали, делая весьма правдоподобный вид, что не замечает посетителя. – Что-то хотели?
— От лица Союза Свободных Сталлионградских Рабочих, — прокашлялся клерк. – Предлагаю вам поддержать славное дело Революции, Свободу, Равенство и Братство и т.д. и т.п. Полный список внизу. Вставьте свое имя, распишитесь или поставьте крестик. Заранее благодарим. Никто не уйдет обиженным.
Рабочий обеспокоенно принял в копыта небольшой листок бумаги, на котором стройно толпились манящие обещания и притягивающие взгляд предложения. Вокруг него уже начали собираться зрители, не то чтобы слишком уж заинтересованные в Справедливости и Честности, но зато искренне уверенные в том, что внезапный перерыв и возможность за это время освежиться парой кружек воды лишними не бывают. Сборочная лента вновь заурчала, зачавкала, издала странный звук, одновременно напоминающий бульканье воды и извержение небольшого вулкана, и преспокойно затихла, давая самым проворным рабочим шанс встать первыми в очередь к источнику живительной влаги. Причем то, что периодически она была настолько живительной, что сама начинала хлестать из крана по своей воле или принимать зеленовато-травяной оттенок, никого особо не волновало – попробуйте сами поработать пару часов рядом с огромными чанами раскаленного металла, и вы будете готовы выжимать воду даже из камней, какими бы твердыми они не были.
— Ну я даже не знаю, — протянул пегас. – Это стоит решить с кем-нибудь из главных инженеров или с мисс Койн…
— С сожалением вынужден сообщить, что мисс Койн в данное время не может подписать этот документ, — отчеканил Каунтер, поправляя постоянно сползающие очки. – Она… немного занята в данный момент. Но вы можете принять решение сами! К нам уже присоединилась половина заводов Сталлионграда, причем только из-за того, что мы не обошли другую половину! Вся власть в рабочие копыта! Ну так что, согласны?
— Э… — замялся Стим Клауд. Предложение быть представителем всего завода ему совершенно не улыбалось, так же как и то, что исходило оно от пони, который произносил восклицательные c таким формальным тоном, что их нельзя было отличить от запятых. К огромному его облегчению, от ответа пегаса избавил неожиданно подскочивший Эдор, который дружески положил копыто на шею клерку и заговорщицким шепотом произнес:
— А знаете что, мистер Каунтер? Для нас это, если вы не знали, слишком щедрый подарок… — Эдор взглянул на список и удивлённо вытаращил глаза. — Что у нас тут? Девятичасовой рабочий день? О, всегда мечтал вставать на полчаса раньше, а уходить – на полчаса позже. Зарплата? Просто прелесть. Действительно, получать на тридцать битов меньше – это просто мое самое сокровенное желание! А отпуск, вы только гляньте на него. Вы что, мои мысли читаете? Куда уж нам с нашим двухнедельным и оплачиваемым отдыхом до целых семи дней ухода с работы, а? Нет уж, мы не можем принять столь ценный дар от вас и вашего комитета, совета, консилиума или как он там называется. Всего вам доброго. Хорошего дня.
— Но, но… — попытался что-то вставить клерк. – Это же просто…
— А, так вы хотите заказать у нас поезд? – оживился машинист. – Ну, как говорила мисс Лаки, вы можете выбрать паровоз любого цвета, при условии, что этот цвет будет черным. Но все вопросы вы должны будете обсудить с ней, как только он вернется.
— Вряд ли это случится скоро, — Каунтер потряс головой, отгоняя разбушевавшиеся потоки лишней информации.
— Ну, так значит вам просто невероятно повезло! – Эдор показал копытом на расступающуюся толпу работников завода. – Потому что она уже идет прямо к нам. Вон там, видите?
— Вы? – от удивления счетовод уронил свою папку с бумаги, что вызвало на полу завода небольшой и весьма непродолжительный документопад.
— Естественно я, а кто же еще? – широко улыбнулась Лаки, подмигивая оцепеневшему единорогу. — Мистер Каунтер, вы слышали наше мнение об этом предложении. Не стану вас больше задерживать, вы наверняка должны еще сделать множество дел. Удачи вам… в каком-нибудь другом месте. Передавайте привет нашим общим знакомым и сообщите им, что если им вдруг понадобится наша помощь, то мы открыты круглосуточно пять дней в неделю. Заходите, не стесняйтесь. Спасибо, что все-таки заглянули сегодня! – Лаки задумчиво поглядела вслед аккуратному удаляющемуся силуэту единорога. — А что касается нас… Эдор?
— Да?
— Отправь кого-нибудь в ближайшую кондитерскую и передай ему вот этот список. У нас будет крупный заказ. Ах, да, еще нам понадобятся фейерверки. Много фейерверков. Возможно даже конфетти. И вся красная краска, которая у нас есть. И рупор, точно… Все остальное добудем по мере необходимости. Вопросы?
— У меня есть парочка, — пробормотал старший машинист. – Какого сена тут происходит и зачем нам все это нужно?
— Я попробую объяснить в процессе, — ответила пегаска, решительно поправляя утонувшую в гриве фуражку. – Но сразу тебя предупреждаю: ты вряд ли поверишь мне с первого раза…