Идеальный городок Понивилль
Гаснет свет
Спайк поймал себя на том, что засыпает.
Дёрнувшись, он вскочил на ноги и огляделся.
Что-то было совершенно определённо не так.
Несмотря на то, что все фонари в Понивилле сверкали в полную силу, улицы города выглядели… тускло.
Было трудно различить пони и здания в сумраке, который, казалось, обволакивал их. Мостовая как будто сплавилась в единую массу, а не состояла из отдельных булыжников. Даже пони с их яркими шкурками и гривами выцвели до серой одинаковости.
— Стражник! — окликнул Спайк одного из пони, подходя к нему. По крайней мере, дракончик думал, что это был кто-то из стражников. Было трудно разглядеть даже, кто из пони к какому племени принадлежал.
Пони открыл рот, и донеслась неразборчивая мешанина звуков.
— Говорите громче! — крикнул Спайк. — Я вас почти не слышу!
— Успокойся, — слова пони были едва слышны. — Что ты так разволновался…
— Вы что, не видите, что происходит? — спросил Спайк, указывая вокруг себя.
Пони осмотрелся, а потом ушёл прочь, как будто напрочь забыл о Спайке.
Спайк, положим, привык к тому, что его постоянно не замечали. Критики никогда не упоминали его, говоря о концертах, где исполнялась музыка Винил Скрэч и где он выступал конферансье и дирижёром. Он успел написать диссертацию о том, как, используя пометки Драконьего наследственного кода в сообщениях из хранящегося в Королевских архивах собрания, можно реконструировать генеалогию почтовых драконов. Насколько ему было известно, это было полностью оригинальной идеей и, учитывая зачастую тайные альянсы между разными племенами драконов, открытием, способным существенно повлиять на будущее дипломатии между пони и драконами. Но, поскольку работу написал «всего лишь маленький дракончик», нипони не обратила на неё внимания. Спайк с этим мирился. По происхождению он был драконом-дипломатом, хотя и занимался довольно нестандартными вещами. Он был выше этого.
Но чтобы пони потерял интерес к Спайку посреди разговора безо всякого повода – это было уже чересчур.
— А ну послушайте! — воскликнул дракон, добиваясь, чтобы пони повернулся к нему.
И наткнулся взглядом на пару совершенно мёртвых глаз.
Закричав, Спайк развернулся и бесцельно пустился бегом по улице, изо всех сил стараясь не смотреть в глаза других пони.
— Что происходит? — со страхом спросил он себя.
Он решил отправиться в штаб-квартиру корпорации «Эпл». Во-первых, потому что он видел, как Винил собирала там других пони для какого-то важного решения, а во-вторых, потому что у него было такое чутьё, что именно в этот дом-дерево жители Понивилля являлись за ответами.
Подходя к дому-дереву, Спайк увидел в нескольких длинах пони от его основания кучу горящих листьев. Точнее, он увидел кучу горящей бумаги, прикрытую довольно тонким слоем горящих листьев. Что бы это ни было, но горело оно неестественно медленно и почти не испускало ни света, ни звука.
Разнервничавшись ещё сильнее от этого зрелища, дракончик вошёл вовнутрь дерева. Быстро выяснилось, что на нижнем этаже совершенно пусто. Пусто было даже в кладовке, а у Спайка начинало сосать в животе.
Он надеялся обойтись без того, чтобы доедать остатки аметистов, – их он хотел сберечь для вечеринки по случаю победы.
Тогда Спайк поднялся наверх. Там, как ни странно, было светлее, чем на улице, хотя в комнате и не было собственного источника света. Из-под кровати высовывалось письмо, которое принцесса послала Винил Скрэч тем утром. Дракон поднял его и несколько секунд рассматривал.
«Вот эта пони ценит усердную работу, откуда бы та ни исходила», — с гордостью подумал Спайк. Вместо своего обратного адреса Селестия сложила шнурочки в адрес, отличающийся от её собственного на две пары оснований и никому не принадлежащий. Так она продемонстрировала, что оценила его диссертацию, и в то же самое время вставила довольно тонкую шутку над своей ученицей: «Винил Скрэч, — словно бы говорила она, — как принцесса Эквестрии я умоляю тебя отправиться в Понивилль и завести друзей, но я с тем же успехом могла бы быть принцессой Нипони, потому что нет совершенно никаких шансов, что ты последуешь моему совету».
Какое-то время Спайк с трепетом оглядывал скопление книг вокруг, но потом его внимание сконцентрировалось на столе в центре с лежащими на нём тремя фолиантами. Какие бы ответы ни нашли Винил и компания, они должны были быть в этих книгах.
К несчастью, стол был слишком высоким, и дракончик не мог дотянуться до верха, а встать ему было не на что. Возможно, он смог бы сложить подставку из нескольких других книг, но кучи выглядели еле державшимися – он мог вызвать книго-оползень, если бы попытался вытащить не тот том.
«И почему пони вечно кладут всё так высоко?» — в раздражении спросил себя Спайк.
Не найдя другого выхода, дракончик стал осторожно наклонять стол, чтобы одна из книг соскользнула на стол, желательно – открытой на той же странице, с которой сверялись пони. Увы, сползли разом все три, и он оказался погребённым под ними.
Спайк подождал, пока его глаза сфокусируются обратно. Одна из книг стояла над ним уголком.
Он устало посмотрел на непонятные символы на страницах. «Их ещё и переводить нужно было?» — спросил он себя.
Поднявшись на ноги, он перевернул книгу страницами вверх и глянул на них.
«Есть шесть Элементов Гармонии, — без усилий прочитал он, — но только пять известны…»
Но эти же самые слова были полной бессмыслицей всего несколько секунд назад.
Спайк снова начал читать, но потом понял, что вовсе не читает. Он просто смотрел на страницу, а слова сами появлялись у него в мыслях.
Спайк подпрыгнул от потрясения…
…когда к нему в голову закралось ужасное подозрение…
…сбежал по лестнице и выбежал на улицу, к костру. Будучи огнеупорным, дракончик без труда вытащил из пламени по большей части не обгоревший лист бумаги.
Дальше он поиграл с этим листом в какую-то странную игру.
А именно, он поднял бумагу перед лицом чистой стороной к себе. Потом он перевернул её и тут же закрыл глаза и попытался представить то, что видел. Потом он снова открыл глаза и в смятении прочитал с бумаги ряды чисел. Те пятна, которые висели у него перед мысленным взором, никак не могли содержать в себе то, что было написано на странице.
Он посмотрел через улицу на вывески над магазинами, надписи на которых потускнели почти до неразборчивости.
Теперь ему легко было видеть отдельные символы, составлявшие каждую вывеску. Бессмысленные закорючки, не имевшие никакого отношения к эквестрийскому алфавиту.
Спайк устало повернулся обратно и поплёлся вверх по лестнице, чтобы посмотреть на первую из двух других лежавших на полу книг – «Большой справочник по разуму пони».
Именно с этой книгой ему и требовалось свериться. «Как удобно всё складывается», — угрюмо подумал он.
Он отыскал статью «Сновидения», выглядя при этом так, как будто он и так знает её наизусть:
Как правило, если вы спрашиваете себя, не снится ли вам происходящее вокруг, то вы не спите. Однако бывают случаи, когда ясность мышления сохраняется и во сне, и тогда полезно обращать внимание на следующие признаки:
Ни в чём не видно смысла.
Или, наоборот, смысл виден во всём.
Воспоминания больше не соответствуют знаниям.
То, что раньше было невозможным, стало не просто реалистичным, но даже обыденным.
Вы обнаруживаете, что вроде бы случайные события складываются для вас на удивление удобно.
И самый очевидный признак: письменность при ближайшем рассмотрении состоит из бессмысленных символов.
Когда вы поймёте, что спите, то проснётесь. За исключением случаев, когда это не обычный сон…
На этом месте Спайку требовалось обратиться к другому источнику, «Книге мысленной магии не-единорогов» Бигби. Которая лежала рядышком с «Большим справочником по разуму пони». Ну разумеется.
Император драконов из воспоминаний Спайка был, по-видимому, тем же самым, что отправил Винил Скрэч в этот «мир» – мастером в манипуляции разумами. А Бигби описывал любимое заклинание императора.
Спайк открыл последнюю из упавших со стола книг и зачитал вслух следующий параграф:
Сновидение-западня – одно из самых отвратительных применений магии иллюзий, какое только можно вообразить, поэтому здесь вы определённо не найдёте рецепта для его создания. Тем не менее, я перечислю его эффекты и уязвимости на тот прискорбный случай, если кому-то доведётся оказаться его жертвой:
Маг, использующий это заклинание, нападает на жертву, пока та спит, и затягивает её дух в своё сновидение. Это означает, что жертва целиком подчиняется законам того бытия, которое составит в своём сне маг. Всё, что случится с разумом и телом жертвы во сне, произойдёт также с её разумом и телом в реальности, вплоть до безумия или смерти. Единственный способ выйти из заклинания – это вынудить спящего мага проснуться либо изнутри сновидения, либо за счёт того, что ваш бодрствующий союзник атакует мага наяву.
Поскольку магу требуется спать во время заклинания сновидения-западни, он подвержен ряду уязвимостей. Как упоминалось выше, в это время его можно атаковать физически, если он не установил требуемые защиты. Также, в соответствии с логикой снов, если он не сможет поддерживать во сне ясность мысли, его может атаковать мир, который он создал. Таким образом, маг, неспособный удерживать контроль над сновидением, окажется столь же уязвимым к ментальному и физическому вреду (приводящему к повреждениям его реальных разума и тела), как и его потенциальная жертва.
Нужно сказать, что, хотя этого заклинания справедливо страшатся и оно обоснованно запрещено к использованию, история его применения показывает, что в большинстве случаев спящий маг страдал сильнее, чем его жертва. Многие злые волшебники пытались найти способ обойти это ограничение и создать «цепное сновидение-западню», в котором несколько жертв параллельно оказывались бы во снах друг друга. Не понимая, что это не обычные сны, жертвы могли бы со временем поубивать друг друга и избавить мага от опасности и трудов.
К счастью, пока ещё ни одному волшебнику не удалось создать описанное выше заклинание цепного сновидения-западни.
Спайк вернулся к «Большому справочнику по разуму пони» и перелистнул страницу:
Три способа проснуться в порядке возрастания эффективности:
Понять, что вы спите.
Испытать продолжительный внешний стимул, который невозможно вписать в сон. Иными словами, звонок будильника.
Падение. Этот метод срабатывает всегда.
Когда Спайк дочитал этот параграф, его вдруг охватила сильная тошнота. Одновременно с этим всё посерело.
Он понял, что сон достиг стадии, на которой внимание спящего было целиком сконцентрировано на сцене где-то вдалеке. Понивилль больше не был нужен.
«Интересно, что происходит с вымышленными персонажами, когда их больше никто не помнит?»
Растворяясь в серости, приснившийся Спайк подумал, что это будет для него вполне подходящей эпитафией.