Идеальный городок Понивилль
«Нипони не знает всех моих бед…»
Спайк тряс решётку камеры в темнице. Этому занятию он посвятил уже как минимум час.
— Эй, мне полагается суд! — кричал он, адресуясь ко всем стражникам в пределах слышимости. — Я свои права знаю! Где мой адвокат?
Ещё через несколько минут, так и не дождавшись никакого ответа, дракончик принялся глазеть по сторонам и разглядывать стену коридора напротив камеры. «„Подчиняйся“ – забавное слово», — заявлял висящий там плакат. Другой утверждал: «Добрые слова лучше мягкого пирога». Ещё один, особенно древний, гласил: «НА КОЛЕНИ ПЕРЕД ЗО…», но последнее слово было зачёркнуто, а поверх него фиолетовыми буквами с завитками было написано «Мэром». А ещё было вот что:
НАГРАДА!
10000 МОНЕТ ЗА ПОИМКУ
УЖАСАЮЩЕЙ П.Д.П.
ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ МОДЫ
(а также вооружённое нападение, кражу и нарушение комендантского часа)
БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ:
ЧТО БЫ ВЫ НИ ДЕЛАЛИ, НЕ СМОТРИТЕ ПРЯМО
НА УЖАСАЮЩУЮ П.Д.П.!
Пока Спайк изучал это объявление, послышались шаги стражников, спускавшихся по лестнице вместе с закованным в цепи пленником. Арестанта, янтарного цвета земнопони с коричневой гривой и меткой в виде трёх подков, быстро избавили от цепей и затолкнули в камеру к Спайку и остальным.
— Вы даже не представляете, — мелодраматическим тоном заявил пони, — как я плохо себя вёл!
Прочие узники немедленно отвернулись от странного новоприбывшего и сделали вид, будто им есть чем заняться.
— Кстати, стражники? — позвал Спайк, когда те собрались уходить.
— Чего тебе? — ответил один из надзирателей, тускло-синий единорог с белой гривой. Как и прочие, он был густо покрыт алмазной пылью Рэрити.
— Я хотел попросить у вас бумагу и карандаш – я пытаюсь вести счёт, сколько я выиграл у Пончо.
Пони, о котором говорил Спайк, и вправду был закутан в простое коричневое пончо, скрывавшее его неподвижную фигуру до самых копыт. Картину довершало комически огромное сомбреро у пони на голове, а через шею у него был перекинут ремень потрёпанной гитары, лежавшей на земле. Рядом, в углу камеры, стоял столик с шахматной доской, по другую сторону от которого лежала перевёрнутая тележка с логотипом корпорации «Эпл», служившая подставкой для Спайка.
— Ну, ничего плохого я в этом не вижу, — тягуче сказал охранник, — но дай мне свериться с указаниями.
Он магией достал из седельной сумки сложенный листок бумаги (что сопровождалось звуком серебряного свистка) и стал его просматривать. Внимание стражника привлекли пункты внизу листка:
Вы, болваны, и без меня должны это понимать, но раз уж вы настолько безмозглые: НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не давайте никаких письменных принадлежностей почтовому дракону, который способен отправлять сообщения нашим врагам. — Эплджек
P. S. Да, разумеется, это про Спайка. Про кого же ещё-то? Идиоты. — Эплджек
— Хм… Не знаю… — раздумывал охранник. — Я не обязан делать, что говорит Эплджек…
P. P. S. Выполняйте. — Рэрити
— Есть, госпожа! То есть… никакой тебе бумаги, глупый дракон-предатель!
Спайк подождал, пока охранники не уйдут.
— Н-да, похоже, они не настолько тупые, как выглядят, — он вернулся к шахматной доске. — На чём мы остановились?
В ответ Пончо медленно поднялся на ноги. Он небрежно поднял гитару, внимательно её осмотрел, а потом с силой обрушил на столик, отчего тот сломался и крошечные фигурки лошадей разлетелись во все стороны.
— Время игр прошло! — глубоким голосом объявил Пончо. И многозначительно добавил: — Камера… полна.
Остальные узники, судя по поведению которых, выходка Пончо была совершенно обычным делом, осмотрелись и кивками подтвердили, что вместе с новеньким в камере их было десять.
— Пора нам представиться, — сказал Пончо со всей возможной драматичностью, как будто объявлял начало гладиаторских боёв, а не простой обмен любезностями.
— Какой чудесный обычай! — с широкой улыбкой воскликнул янтарный жеребец. — Давайте я начну. Меня зовут Карамель, я люблю отлынивать от работы, когда начальник не смотрит, и меня обвиняют в нарушении общественного порядка! Не хочешь быть следующим, маленький дракончик?
Спайк посмотрел на Карамеля, как на инопланетянина.
— НЕТ! — рявкнул Пончо. — В темницах представляются не так! Чтобы представиться, нужно спеть отрывок из самой депрессивной песни, какую знаешь. Это расскажет миру всё, что нужно о тебе знать. Я начну.
Он несколько секунд настраивал свой инструмент, а потом вдруг выдал низким баритоном:
Я смеюсь,
Хоть мне бы плакать,
Я буду драться
До самой смерти,
А седая старуха река
Всё катится себе дальше!
Остальные пони вежливо поаплодировали.
На Спайка произвели впечатление две вещи в этом выступлении. Во-первых – то, что пони использовал слово «смеюсь», хотя было очевидно, что смех – его смертельный враг. А во-вторых – то, что, если под седой старухой понимать мэра, то песню можно было заодно считать выступлением протеста.
Пончо снял с плеч ремень гитары и почтительно передал инструмент Спайку. Вблизи было видно, что инструментом ломали вещи как минимум не реже, чем играли на нём. Гитара была большой, но во всей Эквестрии вряд ли нашёлся бы музыкальный инструмент, на котором Спайк не выучился играть за время службы у Винил Скрэч. Дракон медленно запел, наигрывая на гитаре сложный аккомпанемент:
Нипони не знает всех моих бед,
Неведомо им моё горе.
Нипони не знает всех моих бед,
Слава, слава, аллилуйя!
Гитара переходила от пони к пони, хотя большинство из них пело а капелла. Под конец гитару получил Карамель и запел приятным тенором:
Есть одно лишь море, есть одна лишь река,
Она течёт сквозь тебя, она течёт сквозь меня!
— Подпевайте! — крикнул он, улыбаясь до ушей. Он совершенно не заметил, что, разыгравшись, сбил Спайка с ног грифом гитары.
— Можно мне? — вежливо спросил Пончо, протягивая ногу к гитаре.
— Ну конечно! — ответил Карамель. — Ведь нужно делиться, договориться!
Пончо взял гитару и с громким «КАБОНГ!» вырубил ею Карамеля. Остальные пони одобрительно кивнули.
— Не то чтобы он это не заслужил, — сказал Спайк, поднимаясь на ноги и потирая шею, — но не чересчур ли это?
— Ты тут новенький, — объяснил Пончо, отвернувшись к стене и обследуя гитару на предмет повреждений. — Мэр – она всегда подсаживает одного шпиона в каждую полную камеру, и шпион – он всегда слишком довольный.
— Как скажешь, — сказал Спайк хвосту Пончо. — Но что мы будем делать теперь?
— Сбежим, — заявила фигура в пончо совершенно новым голосом.
— У-у, это моя любимая часть! — прошептал кто-то из узников другому.
Фигура в углу повернулась и эффектно сбросила пончо, под которым оказалась тёмно-розовая кобылица в оранжевом жилете и кислотно-зелёных шароварах, на лице у которой была ярко-голубая маска-домино. Длинная пурпурная грива этой пони вертикально спадала вниз.
— Кто хочет отправиться на свободу… вместе с Ужасающей Пинкаминой Дианой Пай?!
Естественный голос этой пони был как минимум на две октавы выше, чем голос Пончо.
Узники бурно ликовали, топая копытами по полу.
— Ужасающая П.Д.П. – это ты? — недоверчиво спросил Спайк.
Если «Пончо» был маской, подумал Спайк, то настолько убедительной, что в эту перемену трудно было поверить.
— Единственная и неповторимая, — ответила Пинкамина и уверенно зашагала к двери, на ходу доставая из карманов полный набор отмычек.
В это время шестеро стражников, чьё внимание привлекли звуки ликования, бегом спустились по лестнице.
— Так, заключённые, — объявил только недавно ушедший тускло-синий стражник, поворачивая из-за угла, — и что это вы делаете со всем этим… Ужасающая П.Д.П.!
Пинкамина бросила отмычки и попыталась вышибить дверь ногой. По своей общей бестолковости стражников не до конца закрыли дверь в прошлый раз, так что ей это удалось с первой же попытки. Потом розовая пони поднялась на задние ноги и обратила против контролируемых Рэрити стражников самое мощное оружие в своём арсенале: выбор одежды.
— Оранжевый жилет на розовой шкурке – это невозможно, совершенно невозможно! — в агонии закричал начальник охраны.
— Современный эплузский жилет с шароварами пятого тысячелетия! За что, Селестия милостивая, за что?!
— Да кто вообще использует этот оттенок зелёного хоть с чем-нибудь???
Через несколько секунд стражники были так сконцентрированы на том, что пытались вытереть из глаз кошмарное зрелище, что Пинкамина без труда сумела пробежать мимо них к лестнице. За ней последовали Спайк и остальные арестанты. Они не останавливались, пока не выбрались из ратуши и не удалились на несколько сотен длин пони за пределы города.
Спайк подождал, пока все остальные не поблагодарят свою спасительницу и не разойдутся, а потом заговорил с ней сам.
— Кто ты? — с трепетом спросил он.
— Я враг всех тех, кто притесняет простых пони! — гордо заявила она. — Если голодные пони бьются за еду, пока богачи пируют, то и я с ними! Где полицейские бьют пони за то, что она говорит вещи, которые им не хочется слышать, там и я! А особенно, в первую очередь, если одна пони говорит другой, что она должна быть счастлива, даже если ей не хочется, то и я там! Я защищаю право каждой пони быть настолько несчастной, насколько ей хочется!
С этими словами она сняла все детали своего костюма, кроме маски, и сложила их в сумку, которую достала из дупла в дереве.
— О-о-о! — воскликнул Спайк. — Так ты борец за справедливость под маской, как великий Торонадо!
— Что-то вроде того, — сказала Пинкамина.
Во взгляде Спайка вдруг появилось лукавство.
— А знаешь, у Торонадо был помощник по имени Зорро, который постоянно вытаскивал его из неприятностей. Может, я мог бы быть твоим помощником?
Пони критически оглядела Спайка и отвернулась.
— Извини, парень. Этот борец за справедливость сражается в одиночку.
— Нуу… — Спайк дулся несколько секунд, но потом практически подскочил от новой мысли. — Подожди! Нужно ещё кое-кого спасти: мою начальницу, Винил Скрэч!
— Никогда о ней не слышала, — ответила Пинкамина. — Она стала жертвой пыли?
— Да.
— Тогда ей не помочь. Лучше ищи себе другую начальницу, — Пинкамина повернулась уходить.
— Но она личная ученица Селестии!
Это привлекло внимание Пинкамины.
— Ах так? Это меняет дело, это многое меняет. Но учти: нам придётся с ней намучиться, пока мы не сдадим её принцессе.
— Так значит, ты её спасёшь?
— Ага.
— Йа-ху! — воскликнул Спайк и в прыжке обвил руки вокруг шеи розовой пони.
— Не тронь! — закричала пони пронзительным голосом, отчего Спайк тут же упал на землю. Потом она вздохнула, протянула копыто и помогла дракону подняться. — Извини. Я не привыкла к проявлениям привязанности, которые в ходу у всехпони остальных.
— А… Хорошо, — ответил Спайк.
У него на глазах Пинкамина вытащила пару седельных сумок из того же дупла, которым воспользовалась перед этим, и набила их одеждой и чем-то ещё, что он не разглядел.
— У тебя есть какое-нибудь представление о том, где эта Винил Скрэч может быть? — спросила Пинкамина.
— Я слышал, что её должны были отвести к какой-то пони по имени Эплджек.
Пинкамина присвистнула.
— Умеешь же ты их себе выбирать.
Она быстро переложила в сумки из дерева ещё несколько вещей. Спайк мог поклясться, что видел гранату или две.
— Ну пошли. Если повезёт, мы к ним прибудем одновременно с новостями о побеге, и они будут в максимальной дезориентации.
Через несколько минут, когда огни Понивилля стали открываться их взгляду, Спайк заговорил:
— Можно кое о чём спросить?
— Спрашивай, но не обещаю, что отвечу.
— Почему у тебя нет метки?
И действительно, на боках розовой пони не было совершенно никаких меток.
— А ты сразу вцепляешься в самую суть, да, парень? — фыркнула Пинкамина. Через несколько шагов она продолжила: — У меня нет метки, потому что я не следую своему истинному призванию. Моя семья… У меня в семье все каменные фермеры. Они соблюдают гордую традицию держаться наособицу от мира и никогда, никогда не смеяться. Если верить им и их большой книге, которую мне пришлось заучить наизусть, Селестия давным-давно обрекла наш мир на гибель, и они просто дожидаются судного дня, когда смогут ткнуть копытом во всех пони, которые им не верили, и сказать: «А мы вам говорили!» Вот откуда я родом, и там моё место.
Я переехала в Понивилль из-за неудачного стечения событий. Одна пони сумела вырваться из-под власти мэра и пыталась добраться до Мэйнхэттена, чтобы раскрыть правду. Она наткнулась на наш дом, когда совсем выбилась из сил. Мы её укрыли, но потом пришли понивилльские стражники и сожгли ферму дотла. Они снова схватили сбежавшую. Мы все остались живы, но пожар… — выражение крайнего ужаса мелькнуло у неё в глазах. — Я еле выбралась живой и впервые в жизни покинула ферму. Я отправилась в Мэйнхэттен и попыталась добиться, чтобы власти что-нибудь сделали, но без этой сбежавшей у меня не было никаких доказательств, а из-за того, что я была из семьи с репутацией пророков конца света, без доказательств мне нипони не верила. И тогда я явилась в Понивилль, чтобы лично исправить несправедливость! И как только я с этим закончу, то вернусь на ферму на всю оставшуюся жизнь, и не пройдёт и недели, как у меня на боку будут три камня, как у моей матери и у её матери, попомни моё слово!
— И давно ты сражаешься с Рэрити? — спросил Спайк.
— Пару лет. Подожди… Рэрити? Портная? Это она за всем этим стоит?
— А ты что, всё это время думала, что это мэр? — рассмеялся дракон.
— Ну… хмм… — Пинкамина задумалась. — Она и вправду была рядом каждый раз, когда я была на грани поражения… и мне было интересно, почему эта штука с не-модой так хорошо работает… очень может быть, что ты и прав.
— Вот видишь? — ответил Спайк. — Из меня бы вышел отличный помощник.
— Не искушай судьбу, парень.
— И вот ещё что: если ты борец за справедливость под маской, то почему ты действуешь под своим настоящим именем? Тебя ведь и вправду зовут Пинкамина Диана Пай, да?
Розовая пони высоко подняла голову.
— Ну конечно! Прятаться за ненастоящим именем бесчестно!
— Тогда почему ты носишь маску, если не пытаешься ничего скрыть?
— Потому что… потому что так полагается, вот почему!
Спайк рассмеялся.
— Как скажешь, Пинки Пай.
— Ужасающая Пинкамина Диана Пай! Или П.Д.П., если торопишься. А это другое… имя, оно глупое!
Спайк извинился за то, что назвал её тем именем (которое ему не полагалось бы знать!), и пара двинулась дальше вдоль окраин городка.