Blue Angels

Глава XIII. Клетка со львами

Однако Рэйнбоу не была бы Рэйнбоу, если бы по обыкновению не оттянула всё до последнего момента. Соарину же, похоже, было откровенно наплевать на журналистов. Никому не известно, но в то время, как остальные Вандерболты продумывали каждое слово своих ответов, он сам лепил всё сгоряча, импровизируя, порой даже думать забывая. «Так гораздо интересней жить», — думал он, с любопытством потом разглядывая в газетах совершенно невообразимые выводы и смеясь до колик над тем, как некоторые репортёры выворачивали его слова наизнанку.

Это было весело. До тех пор, пока Спитфайр не отбила ему почки за очередную шалость. Дальше пришлось фильтровать.

Поэтому голубые пегасы запаслись вкусностями и, сидя в гостиной Дэш, пытались предугадать, какими вопросами их засыплют на завтрашнем интервью.

— Держу пари, первый непременно будет о разнице в возрасте. А сколько мне лет, до сих пор доподлинно только пара газет знает.

Соарин, сказав это, откусил кусок яблочного пирога и запил яблочным же сидром, которым с ним любезно поделилась Рэйнбоу Дэш. Пегаска согласно кивнула.

— Что ответим? Снова акцентируемся на жеребят, чтобы не развилось педофилии?

— Нет, тут уже глупо диктовать, сколько кому должно быть лет. Это личное дело каждого. И всё же, как нам ответить так, чтобы ни одна скотина придраться не смогла?

— Правду? — предложила Рэйнбоу и прикусила губу.

Пегас медленно повернулся к ней:

— И в чём же правда?

Радужногривая раздосадованно закатила глаза:

— Ни в чём.

— Нет-нет-нет, — довольно ухмыльнулся жеребец, придвигаясь ближе. Он чувствовал, что попал в точку. — Говори.

— Это… круто на самом деле, — неохотно сказала Дэш. — Я не думаю, что мой ровесник мог бы знать все те штуки, которые знаешь ты, а даже если бы и знал — применять их ему было бы сложно.

— А в какой именно области? — глубоким голосом спросил Соарин, прожигая пегаску изумрудным взглядом, и с удовольствием отметил, как она тяжело сглотнула набежавшую в рот слюну.

— Хоть в полётах, хоть в сексе, — быстро ответила кобылка, резко отвернувшись якобы за новой порцией сидра.

— Ох, вот это похвала, — тон сменился со страстного на насмешливый, но раньше, чем Рэйнбоу начала злиться, Соарин твёрдо обвил пегаску копытами, за гриву задрал её голову и поцеловал так, что через несколько секунд Дэш обмякла, покорно плавясь в его копытах.

Плавно, горячо, размеренно, неторопливо, ритмично, влажно, глубоко. Соарин улыбнулся одними глазами, когда почувствовал, как его губы пощекотал стон Рэйнбоу Дэш. Он уже успел заметить, что от поцелуев пегаска возбуждается больше, чем от чего-либо ещё… или это реакция на него самого? Так или иначе, радужногривая уже через минуту льнула к жеребцу именно тем образом, который говорит, что она согласится на всё, чего только захочет пегас.

Стон, всё ещё оставаясь ненавязчивым, сделался громче, когда Соарин обвёл копытами расправленные в стояке крылья кобылки, прошёлся кромками по кьютимаркам и, перейдя на внутреннюю сторону бёдер трепещущей от предвкушения и, должно быть, уже сладко потекшей пегаски, почти идеально ровным голосом спокойно напомнил:

— Интервью.

Рэйнбоу Дэш протестующе захныкала — нечасто из неё удаётся выбить этот звук, — когда копыта жеребца неторопливо убрались с её тела.

— Ну, знаешь ли, — раскрасневшиеся щёки и сбитое дыхание ничуть не добавляли кобылке грозности, — если нам зададут вопрос о наших предпочтениях в постели, я… я-а…

— Что, в педофилии меня обвинишь? — широко ухмыльнулся пегас. — Не волнуйся, не зададут. Такое интервью у нас только через неделю после этого. — Соарин насладился расцветающим на лице Рэйнбоу ужасом вперемешку с румянцем, а потом, громко фыркнув, расхохотался: — Да шучу я!

Подзатыльник радужногривой бунтарки отправил пегаса лицом прямо в его пирог. Недовольно поворчав, жеребец чавкнул и так и остался лицом в миске, поедая лакомство. Дэш с тяжёлым вздохом склонилась над предполагаемыми вопросами и общими набросками ответов.

Надолго её не хватило. Когда Соарин ушёл на кухню, чтобы пополнить запасы, пегаска уснула, не снимая носа с пера. Чихала сквозь сон от залезавших в ноздри пушинок, но не пробовала сдвинуться. Жеребец, вернувшись, с ухмылкой поставил поднос на свободное место на столе и осторожно поднял Рэйнбоу себе на спину. Он бережно транспортировал Дэш в её комнату, тепло закутал в одеяло и, поцеловав спящую кобылку в лоб сквозь огненную чёлку, вернулся на кухню.

Пегаска безмятежно проспала до самого утра. Зевая и потягиваясь, она побрела к холодильнику и обнаружила спящего на исписанных крупным почерком листах Соарина. Рэйнбоу за несколько секунд стряхнула остатки сна и припомнила события вчерашнего вечера: она ведь точно так же уснула, а проснулась в своей кровати. Несомненно, именно пегас любезно переместил её на более комфортное для сна место, а сам заснул за работой.

Жеребец спал, по-свинячьи расплющив нос по столу и приоткрыв рот, чтобы дышать. Изредка он чмокал губами, подбирая неторопливо вытекающие слюни. Дэш прикусила нижнюю губу, чтобы не издать ни звука, и с подрагивающей от сдерживаемого хихиканья грудной клеткой направилась к столу, намереваясь при помощи пера и чернил осуществить незатейливую шалость, но что-то её удержало.

Рэйнбоу несколько секунд стояла на месте, нерешительно ковыряя передним копытом пол, а потом молча развернулась и вышла. Вернулась через полминуты, таща на себе одеяло и подушку. Она укрыла сидящего за столом пегаса и прислонила подушку к его щеке, смахнув в сторону все наработки. Соарин благодарно хрюкнул, положил голову на бязевую наволочку и обнял её копытами, устраиваясь поудобнее. Дэш почти незаметно погладила копытом синюю гриву и ушла в ванную: бутылками и банками в холодильнике она решила пока не греметь.

Приняв душ, пегаска столкнулась в коридоре с протирающим глаза крылом Соарином.

— Опаздываем, — сказал он, зевнув. Спешки, тем не менее, в его движениях не было. Дэш накренилась набок, чтобы посмотреть на часы в другой комнате. — Кажется, что не опаздываем, но на подобные мероприятия принято являться пораньше.

— Поторопимся? — неохотно спросила Рэйнбоу.

— Нет.

Дэш невольно насторожилась. Тон для Соарина был непривычным — обычно пегас говорил насмешливо и бойко, а тут был словно готов рухнуть от обречённости и усталости. Именно поэтому она не отстранилась, когда жеребец бросился к ней в объятия.

Соарин был словно пьян. Он что-то бормотал, отчаянно зарываясь копытами в гриву пегаски, путал и почти рвал радужные пряди, опалял кожу дыханием и поцелуями, распластывал между своим телом и стеной, и всего этого было так много и разом, что Рэйнбоу Дэш даже не вспоминала о сопротивлении.

Сумбурные чувства охватили радужногривую: эти странные ласки дали бы начало возбуждению, не будь ситуация такой запутанной и пугающей. Она стояла на задних ногах, прижатая спиной к облачной стене, и ждала, сама не зная чего. Но в конце концов горестное бормотание жеребца угасло, а копыта, отпуская, почти бессильно сползли с тела Рэйнбоу. Будто протрезвев, но не сказав ни слова, Соарин медленно скрылся в ванной.

Дэш стояла так ещё несколько минут, тяжело дыша, пока задние ноги не задрожали с непривычки — тогда пегаска опустилась на все четыре копыта. «Что это было? Что на него нашло?» — тупо метались в голове мысли. Силясь изгнать их, пегаска вернулась в гостиную.

Все сделанные Соарином наработки теперь лежали аккуратными стопками — от былого беспорядка не осталось и следа. Рэйнбоу Дэш пробежала по вопросам и ответам глазами, быстро заучивая их, и постаралась не обращать внимания на лежащие на дне мусорной корзины скомканные в комки бумажные листы. Однако любопытство взяло верх: пегаска полезла одной из передних ног в мусорку.

Пегаска воровато обернулась на дверь и прислушалась; мерный шум воды в душе был неизменен. Она разгладила листы на столе и, нахмурившись, вчиталась в них. Поначалу там не было ничего особенного: обычные наброски вопросов и ответов, в большинстве своём зачёркнутые, но что-то уж слишком яро закрашенное привлекло внимание Рэйнбоу. Она припомнила лекцию Твайлайт, одну из тех, что показались ей интересными: в тот раз ещё единорожкой она рассказала, как можно даже без магии проявить на бумаге скрытые записи. Дэш с энтузиазмом применила несколько способов на деле, пока не нашла нужный и не смогла прочитать интересующий её фрагмент.

В: Любит ли Вас Рэйнбоу Дэш?

У пегаски глаза полезли на лоб. Поначалу ровный почерк Соарина начал дрожать, а потом и вовсе превратился в какой-то беспорядок: разный размер букв, надписи наискосок — при одном взгляде на это так и слышался нервный, отчаянный смех жеребца. Рэйнбоу его ещё ни разу не слышала, но теперь очень явно представила.

Соарин так и не смог ответить на этот вопрос, как ни пытался.

Не зачёркнутой оказалось только одно, едва различимое из-за слабого нажима карандаша:

О: Она не любит меня

Вода прекратила шуметь, и Дэш лихорадочно смяла листы, а затем смахнула их в урну. «Не люблю, — мысленно подтвердила она. — Не люблю. И вправду не люблю, а разве должна?». Пегаска вздрогнула и бросилась к шкафу: она и забыла, что все будут в своих костюмах.

— Не думал, что ты из тех кобылок, что долго собираются и не знают, что надеть, имея выбор лишь из одного наряда.

Соарин уже вернулся — во всех смыслах. Всё тот же улыбающийся подтрунивающий над ней пегас, ничего общего с надломленным, потерянным существом, отчаянно жавшимся к Дэш этим утром. Рэйнбоу нервно посмотрела на него и криво улыбнулась, но тут же торопливо повернулась лицом к шкафу, как только заметила в глазах жеребца настороженность.

— Не говори ерунды, — стараясь подделаться под свой обычный тон, невпопад парировала она. — Это я не думала, что ты так долго намываешься. — Рэйнбоу в напряжённом молчании торопливо застегнула молнию и спрятала глаза под лётными очками.

Они вдвоём вылетели из дома, а по прибытии получили от Спитфайр нагоняй, но в сдержанном шипящем виде: буквально через три минуты начиналось интервью.

Рэйнбоу, заметив в толпе знакомую расцветку, а заодно пытаясь отвлечься от своих мыслей, оставила Соарина спорить с капитаном, а сама пошла в толпу пони. Она не отрывала взгляда от цветового пятна, пока лицом к лицу не столкнулась…

— Зэфир Бриз? — каким-то помертвевшим языком выговорила пегаска и беспокойно осмотрелась, чтобы убедиться, туда ли они прилетели. — Ты что тут делаешь?

— Было нелегко, — самодовольно ответил светловолосый жеребец, — но только ради тебя я сумел добиться права присутствовать на этом интервью наравне с вами! — у Дэш задёргался глаз. — Сегодня весь мир узнает о твоём вдохновении.

— Все по местам! — махнула копытом незнакомая единорожка.

— О каком ещё вдохновении? — упавшим голосом выдохнула Рэйнбоу.

— Обо мне, разумеется! — и Зэф, смеясь, скрылся в закрутившемся водовороте тел.

На протяжении всего интервью, которое шло как по маслу и как по плану, надоедливый пегас не появлялся в поле зрения, и Дэш уже успела расслабиться, решив, что та его фраза — очередное хвастовство. Не примечательнее предыдущих, не бледнее следующих. Очередное — никакое.

— Вы очень красивая пара, — сделал улыбающийся интервьюрер ещё один комплимент держащимся за копыта Соарину и Рэйнбоу; последняя, коротко довольно зажмурившись, на камеру примостила голову пегасу на плечо. — Скажите, кто был вашей первой любовью, кто послужил вдохновением или уроком? Или же вы первые друг у друга? — пегаска открыла глаза. Этого вопроса они с Соарином не предвидели. Кобылка тревожно стрельнула в пегаса глазами, но, встретив в его зелёных глазах насмешливую уверенность, немного успокоилась. Однако интервьюрер вдруг произнёс: — Мы посчитали, что на этот вопрос никто не ответит лучше непосредственного свидетеля тех времён.

— Какого ещё свидетеля? — вырвалось у ошарашенной Рэйнбоу. — Каких ещё вре… — она застыла с открытым ртом, когда в поле зрения запечатлевающих всё камер почти вплыл прифасонившийся по полной программе Зэфир Бриз. Он подошёл к Дэш и с нежностью во взгляде закрыл ей копытом рот.

Пегаска скосила глаза на Соарина. Он сидел и явно не знал, как реагировать; тем не менее, тот факт, что он по-прежнему сохранял бесстрастный и уверенный вид в такой ситуации, заслуживал уважения.

Зэф тем временем уселся напротив микрофона и начал рассказывать то, от чего в Рэйнбоу Дэш проснулся наёмный убийца. Только незаметно для камер успокаивающе похлопывающее по её передней ноге копыто Соарина удерживало пегаску от необдуманных, но желанных поступков в виде жестокого избиения, трёх-пяти переломов и серьёзного сотрясения для Бриза.

— Я Зэфир Бриз, сертифицированный парикмахер, — сияя ослепительно белыми зубами и улыбаясь во всё их количество, начал бирюзовый пегас, — и я был влюблён в Рэйнбоу Дэш со времён, когда впервые увидел её в летнем лётном лагере. Пожалуй, это — самое первое и самое яркое моё воспоминание, эта коротышка с лохматой цветастой гривой… — Соарину пришлось оперативно обвить хвост Рэйнбоу своим хвостом и рвануть напружинившуюся пегаску обратно на пол. Зэф ухмыльнулся. — Но, знаете, она долго и упорно не хотела воспринимать меня всерьёз. Всё-таки эта пара-тройка лет разницы, видимо, имела для неё большое значение в те времена.

— То есть, хотите ли Вы сказать, что раньше Рэйнбоу Дэш придавала большое значение возрасту своих партнёров? — уточнил интервьюрер. — Она предпочитала ровесников?

— О, она не предпочитала никого. Никого, кроме меня. Видимо, она считала, что связь с жеребцом младше неё может подпортить ей репутацию, поэтому делала вид, что безразлична ко мне. Я её не виню. — Зэф нежно накрыл лежащее на столе копыто радужногривой пегаски своим; защёлкали камеры и успели выхватить этот момент до того, как лицо Рэйнбоу скривилось от отвращения.

— «Связь»? — оживился интервьюрер. — Хотите ли вы сказать, что были… близки с Рэйнбоу Дэш ранее?

— Хочу заметить, — торопливо двинулся вперёд Соарин, — что характер этого вопроса отличается от тема…

— Да, мы сделали это на моём выпускном, — радостно кивнул Зэфир Бриз. Соарин решил, что за такую наглость не стыдно и по морде схлопотать, поэтому выпустил пегаску, но Рэйнбоу неподвижно застыла в состоянии шока и смущения. — Видимо, моё совершеннолетие стало зелёным светом для Рэйнбоу, и она могла больше не сдерживать свои чувства. — Синегривый пегас лихорадочно скользнул взглядом по толпе судорожно записывающих, светящихся от счастья журналистов: кто тот предатель, что пустил сюда этого идиота? — Поэтому, как только другие празднующие разошлись, мы прямо в актовом зале, на большой украшенной по случаю торжества сцене…

«Пусть Спитфайр отобьёт мне впридачу к почкам ещё и печень или сломает четыре ребра, — думал Соарин, рывком поднимаясь на все четыре копыта, — но я больше не намерен заставлять Рэйнбоу Дэш терпеть это».

Зэфир Бриз испуганно смолк, бросив взгляд на Соарина, а в следующий момент бледно-голубой пегас одним метким, тяжёлым ударом копыта со смачным влажным треском отправил бирюзового в тёмное забытьё нокаута. Камеры зааплодировали восторженным щёлканьем.