← "В гостях у королевы" «Внешний враг» →

Странник. Путешествие третье. Тёмный Град

"Реминисценции"

Энджел, покачивая ушами, перемешивал ложкой овощное рагу, а Лэм сосредоточенно наблюдал за птичками. На небольшом округлом столике прямо перед его носом расположился миниатюрный гранёный флакончик с тёмно-синей жидкостью внутри, который словно бы выжидал своего часа. Детектив тоже ждал, сам не зная чего... Может быть, обеда?

Из комнаты наверху донёсся сдавленный кашель Эшли. Фарлинг, словно заправская медсестра, незамедлительно встал со своей подушки и резво отправился на кухню за новой порцией отвара. Энджел, казалось, не обратил на него никакого внимания.

За окном бытовал один из тех типичных идиллических пейзажей, которыми так славилась провинция Понивилль. Лужайка, цветочки, зверушки — вот только пони не было. Чтобы изображать их, потребовалось бы гораздо больше статистов.

Чуть не столкнувшись на лестнице со Спайком, Лэм аккуратно, стараясь не шуметь, протиснулся в так любезно предоставленную хозяйкой спальню. Эшли, не смотря на теплое весеннее солнце, укуталась сразу в несколько одеял и тяжело сопела. Простыни спутались, подушка съехала на бок – детектив, не мешкая, принялся за работу.

В комнате, не смотря на довольно опрятное убранство, стоял затхлый пыльный аромат, который, казалось, никакой магией не выветришь. Шутка ли — ни одного окна открыть нельзя. В старом шкафу у стены расположилось несколько наград за участие в конкурсах животноводов, на табуретке рядом — немногочисленные медицинские принадлежности. От яркого солнечного света обитателей комнаты слегка загораживали тонкие шёлковые шторы, но на небольшой диванчик, где проводил свои ночи Фарлинг, лучи, будь то лунные или солнечные, падали в любое время суток.

Рядом с кроватью стояло небольшое металлическое ведёрко, а на лбу у кобылки расположилась уже засохшая некогда влажная тканая салфетка. Жар вернулся почти в тот же вечер, когда они с неделю назад попросили у мисс Флаттершай о приюте. Теперь он, казалось, стал уже не таким сильным, но Лэм всё равно крайне переживал.

Он магией приподнял голову пегаски и, не отвлекаясь на её недовольное ворчание, начал поить её отваром. Пойло, на самом деле, не сказать чтобы прям уж совсем отвратительное — скорее пресное, как порошок для желудка, разбавленный в воде. Среди первых попыток подобных процедур случались и весьма прискорбные ошибки — например, пару раз детектив чуть не ошпарил свою пациентку кипятком, а однажды она почти что захлебнулась под его напором — но теперь он наловчился, показывая чудеса работы опытной сиделки.

Процедура была окончена, и Эшли вновь провалилась в сон. Чёрное пятно под её повязкой ничуть не уменьшилось за это время, наоборот — казалось, оно скоро охватит кобылку целиком... Порой Фарлинг думал, что его попытки помочь делают только хуже. Вся эта "народная" медицина... Эшли нужен был настоящий доктор, а не эти отвары.

Лэм вновь вернулся к птичкам. Взгляд его снова упал на флакон с зельем.

"Нам нужно в Кантерлот..." — подумал детектив и, глубоко вдохнув, залпом выпил его содержимое.

— Нет, Энджел, ты не можешь поехать со мной... — Флаттершай постаралась вложить в эту фразу всю силу убеждения, которой только обладала, но получившееся у неё выражение мордашки вряд ли могло вызвать у кого-либо что-нибудь, кроме умиления. Порой это даже раздражало — кролик лишь капризно покачал головой, категорически отказываясь вылезать из небольшого чемодана.

Пришлось пустить в ход главный контраргумент:

— Что ж, раз так, мне придётся оставить за главного мистера медв...

На Энджела такая формулировка подействовала незамедлительно. Уж что-что, а эго у этого кролика, казалось, достигало уровня самой Рейнбоу Дэш, если даже и не превышало его в некоторых аспектах. Белый комок шерсти, встряхнув ушами, встал на боевую изготовку и окинул взглядом "поле битвы". Флаттершай, наконец, смогла ступить за порог.

— Вот и славненько. Еда в погребе, накрытая... — и перед её носом захлопнулась дверь.

"Какой всё-таки нахальный", — промелькнуло в голове у стеснительной пегаски. Вслух бы она, конечно, никогда такого не сказала, не приведи, услышит кто-нибудь и обидится. Хорошо, что никто ещё не изобрёл заклинания для чтения мыслей. Или изобрёл?.. Надо будет спросить у Твайлайт...

Если кто-нибудь поинтересуется у местных личностью Флаттершай, "поехавшей, окружённой целым зоопарком", которая почти что отшельничает на окраине городка, они наверняка ответят что-нибудь в духе: "ну, она тихая, любит животных, пугается всякого... А ещё она воплощение Элемента Доброты, ага". И во многом они будут правы. Мало кто имел честь наблюдать, как милая пегаска с розовой гривой громогласно и искренне радовалась, проливала ручьи из слёз, злилась, гневалась... Бывали, конечно, всякие случаи, но, если подумать, львиная доля скромности заключается в опасении показать свои эмоции, представляя, что они могут не устроить других. У скромных существ обычно мало друзей, они избегают шумных компаний, любят уединение, тишину и, возможно, тёплую дружескую беседу за чашечкой чая.

Вот и вчера, казалось бы, случилось почти что эпохальное событие — её подруга, Твайлайт Спаркл, стала аликорном. Настоящим, живым, даже более чем живым — о таком можно было только мечтать! Флаттершай была уверена, что Твайлайт осталась довольна исполнением своих внутренних желаний. Откуда пегаске было знать о них? Ну, порой смазливая мордашка выдаёт гораздо больше информации, чем полуторачасовое чаепитие.

Все были рады, и Флаттершай несомненно разделяла их эмоции — но знаете, всегда найдётся какой-нибудь незнакомый домогатель, который подойдёт и как бы ненароком спросит, посчитав твою экспрессию недостаточной: "А ты чего такая кислая?"

Нашёлся он и вчера. Только, пожалуй, совсем не с той стороны, с которой ожидала кобылка. Биг Макинтош, который невесть что забыл в этот вечер на площади, вдруг обратил на неё своё спокойное и тяжеловесное внимание. И почему все так пытаются их свести? Рейнбоу с неделю назад заперла их в сарае на ферме, Эпплджек недвусмысленно подмигивает ей по поводу и без, а Рэрити...

— Вот ты где, дорогуша, а мы тебя уже заждались! — сказала Рэрити. Флаттершай и не заметила, как оказалась на вокзале. Понивилль, если не сильно заглядываться на окрестности, можно было обойти из угла в угол всего за пятнадцать минут.

— Привет... Всем, — почему-то запнувшись между словами, пробормотала пегаска и улыбнулась. Она старалась бороться со своей глупой застенчивостью, но на практике подобные ситуации почти всегда заставали её врасплох.

На чём же она остановилась? Ах да, на Биг Маке. Он, конечно, неплохой жеребец, трудолюбивый, сильный, но... Флаттершай, по правде говоря, немного опасалась его. Его уверенности, его спокойствия... Говорят, противоположности притягиваются, но это всё не правда. Вряд ли два пони, один из которых любит пегасьи бои без правил, а другой — литературу Бриллиантового столетия, смогут найти общую тему для разговора. По крайней мере, так думала кобылка и в этом она себя убеждала.

Все уже были на месте. Вокруг Твайлайт собралась изрядная толпа — её хлопали по спине, желали удачи, спрашивали, вернётся ли она сюда когда-нибудь, просили не забывать о друзьях... Лавандовая шёрстка терялась среди многочисленных провожающих, и Элементу Доброты пару раз чуть не отдавили хвост.

— Хей, привет, — послышался пегаске знакомый бас. Рэрити, словно бы подражая Эпплджек, игриво подмигнула. И что на них нашло? — Тебе помочь с чемоданом? — спросил необычайно разговорчивый Биг Мак.

Небось, пришёл проводить сестру, подумалось Флаттершай. Она попыталась найти в толпе Эпплджек — та уже забиралась в вагон.

— Нет, спасибо, — пробормотала пегаска и схватилась зубами за ручку своего багажа.

Неделю назад

Лэм вдохнул. А потом ещё и ещё... Перед глазами его сгустились несуществующие вибрирующие волны, но это не мешало ему осознавать, что он всё ещё жив.

Со стороны правого уха пророкотали по паркету гулкие шаги четырёх пар копыт, а до носа, наконец, добрался запах домашнего уюта и горячего чая.

— Простите, мистер Фарлинг, за столь грубое начало — сколько раз я прокручивала в голове эту сцену, а всё равно вышел сущий абсурд. Не стесняйтесь, можете присесть...

Большая гостиная, что раньше целиком и полностью принадлежала домашним питомцам, теперь пустовала. Периодически оглашающее пространство эхо острой спицей пронизывало слух присутствующих и возвращалось обратно, чтобы и далее прыгать от поверхности к поверхности, словно избалованный кролик.

Флаттершай, а это была именно она, расположилась в мягком кресле посреди комнаты и, шевеля одними лишь веками, изучала гостей.

Двое единорогов, одетые в мягкие и пушистые накидки, пронесли мимо детектива уснувшую Эшли, окутанную телекинетическим барьером. На одном из серьёзных жеребцов с не выражающими эмоции глазами красовались вырезанные из бумаги заячьи уши.

— К-куда её несут? — обеспокоенно спросил гость, — ей нужна помощь, она сказала...

— Успокойтесь, ей, как и вам, необходимо отдохнуть. Можете занять мою спальню на время... — Флаттершай перевела взгляд на единорогов, поднимающихся вверх по лестнице, — это Спайк и Энджел. Отличить одного от другого не так уж и сложно, хотя для этого и пришлось немало поработать.

У Лэма было очень много вопросов, так много, что он даже и не знал с чего начать. Он плавно опустился на гостевой диванчик.

— Можете спрашивать, я не против, — глядя прямо ему в глаза, ответила на немой и страждущий сатисфакции взгляд пегаска.

Через некоторое время вернулся Энджел, леветируя за собой горячий чайник и чашку с блюдцем, а детектив всё ещё слушал долгие рассказы кобылки о том, что она сама узнала за те два с половиной года, которые прожила здесь.

— Туман? Извольте, он безвреден для пони. Неудивительно, что вы до сих пор не даже не подозревали об этом…

Флаттершай разительно отличалась от той боязливой и стеснительной пегаски, что некогда проживала в одной провинции со своим гостем. Она говорила свободно, иногда смеялась над его комментариями, властным голосом повелевала "слугам" сделать то или иное... Лэм знал, что время меняет пони, но чтобы настолько? Хотя, он не мог сказать, что был хорошо знаком с пегаской до всего этого.

— А как вы здесь оказались? Вы же должны были присутствовать на церемонии коронации Твайлайт Спаркл... — Фарлинг отхлебнул из кружки напиток, отдающий полевыми цветами.

— Я была там... — Флаттершай, не сделавшая за всё время разговора ни одного движения, упустила уши, — а здесь я оказалась благодаря одной своей подруге. Хотите расскажу?

Круглые колёса эквестрийского экспресса гулко постукивали по рельсам, отдаваясь тем самым в головах у ничего не подозревающих пони, что временно обитали внутри вагонов. Одни из них читали газеты, другие — почивали и болтали с друзьями, а пара жеребцов в углу играли в какую-то неизвестную настольную игру, оглашая своим ржанием всё пространство салона.

Основное же внимание народа было обращено на известную крылатую особу, обзаведшуюся новыми частями тела не ранее, как вчера. Кобылка, что возила по вагонам тележку со всякими вкусностями и кислостями, то и дело пыталась подсунуть мисс Спаркл что-нибудь за счёт заведения, а жеребцы, в обычное время обделяющие своими томными взглядами понивилльскую библиотекаршу, вдруг определили в ней завидную невесту. Рейнбоу, словно заправский телохранитель, с грозным видом отгоняла от подруги слишком навязчивых "женихов", за что пару раз получала нагоняй от проводницы — мол, "ну-ка быстро вернитесь в кресло, нельзя по салону летать!"

Путь до Кантерлота был недолог, всего-то два или три часа на поезде, но даже за это время обычно успевало что-нибудь да произойти. Многие истории начинаются в поезде, и писатели частенько прибегают к описанию этого покачивающегося на рельсах транспорта, дабы создать фон для некоей особой сцены. Например, в поезде герой может встретить свою давнюю любовь, или, на крайний случай, просто персонажа, который сыграет свою роль в дальнейшем повествовании; здесь можно сколь угодно долго описывать мысли и переживания, можно даже устроить какую-нибудь драку или катастрофу — всё на угоду читателю.

Флаттершай, в жизни которой, не будем отрицать, и так хватало самых разномастных приключений, сама не ведая почему, тоже надеялась, что эта поездка не ограничится для неё простым рассматриванием проносящихся за окном пейзажей. Но вот, кантерлотская скала уже совсем рядом, а ничего подобного так и не происходит. Рэрити, что сидела под боком, читала какую-то древнюю книгу, так и норовящую развалиться на отдельные страницы у неё в копытах, Эпплджек подтрунивала над нахмурившейся после очередного замечания Дэши, а Пинки Пай... С места, на котором сидела жёлтая пегаска, было не так отчётливо видно вихрастую розовую гриву, но, кажется, её обладательница облизывала очередной леденец. Впрочем, чем ещё может заниматься Пинки, ограниченная в передвижении.

— Что читаешь? — неожиданно для самой себя, спросила Флаттершай у соседки.

— Ты не поверишь, почти научную фантастику! — воскликнула Рэрити, словно бы с самого начала поездки ожидавшая этого вопроса, и показала обложку. На той значилось: "А. Берсвегд. Магия и материя в их непосредственном симбиозе". - Я, обычно, не очень интересуюсь подобной литературой, но сейчас это необходимо во имя моды...

Флаттершай, ожидая продолжения, как бы невзначай заглянула в глаза собеседнице. В них смешались искорки азартного первооткрывательства и некоторая доля сомнения, что присуща всем покорителям новых вершин.

— Ладно, дорогуша, вижу, тебе не терпится узнать, зачем мне всё это... — Рэрити добродушно, но не теряя достоинства истинной леди, улыбнулась, — я недавно, как бы это выразить, наткнулась на некую... Ограниченность ткани в частности, и швейного материала вообще, как ресурса для реализации замысла. Можно до бесконечности строчить необыкновенные вырезы, обсыпать платья блёстками, придумывать замысловатые узоры, но всегда найдётся тот, кому подобная работа придётся не по вкусу... Я думаю, ты понимаешь, о чём я говорю. И тогда мне в голову пришла идея, поистине достойная разума безумца!

Рэрити магией вытянула из-под кресла небольшой чемодан и, звякнув молнией, достала оттуда аккуратно сложенный моток совершенно бесцветной ткани. Нет, какой-никакой оттенок у неё всё же был — нечто вроде белого сухого молока, слишком сильно разведённого в жидкости — но от этого она не становилась ни привлекательной, ни тем более красивой.

— Вижу твоё недоумение, — сказала Рэрити, убирая ткань обратно в чемодан, — сейчас постараюсь объяснить. Дело в том, что дело совсем не в том... Ох, и где я нахваталась таких выражений... Дело совсем не в ткани. Она может быть совершенно любой расцветки, главное, чтобы та была однородной. И, при помощи одного специального заклинания, глаз пони будет видеть...

Оглушающий гудок паравоза не дал Рэрити договорить. Из металлических динамиков под потолком вагона донёсся не менее металлический голос:

— Кантерлотский вокзал, конечная! Не забывайте свои личные вещи! Спасибо, что воспользовались транспортной компанией "Эквестрийский Экспресс"!..

Рэрити, дождавшись, когда диктор умолкнет, стала суетливо собирать свой многочисленный багаж в общее телекинетическое облачко.

— Ладно, дорогуша, я думаю, рассказывать о том, что ещё не готово — дурная примета, — сказала она, стараясь вытащить с верхней полки какой-то узелок, заваленный чужими вещами, — может, в другой раз. Ты ведь не против?

Флаттершай покорно кивнула. Когда она вообще с кем-то не соглашалась?

"И кто бы мог подумать, что сверни мы хоть немного на юг, то сразу бы наткнулись на так называемую помощь..."

Вечнодикий Лес ещё с детства запомнился Лэму как нечто таинственное, непонятное, скрывающее в своих глубинах вещи, способные легко перевернуть его понимание о привычной действительности. Погода здесь не подчинялась пегасам, магия давала сбои и только настроение оставалось неизменным — мрачное, давящее на внутренности чувство обречённости сковывало каждого, кто пришёл сюда не зная, что его ожидает. Теперь же, когда Лес занял собою, по слухам, чуть ли не треть всей Эквестрии, сам Дискорд не ведает, что прячется за этими крючковатыми ветками.

— Так значит, она сказала, что туман не опасен? – Эшли, сонно хлопая заспанными веками, неуверенно топала вслед за детективом.

— Кажется, именно так, — несмотря на полуденное солнце, изредка выглядывающее из-за тяжёлых облаков, с каждым шагом в глубину леса окружение становилось всё более тёмным и пугающим. И как они так спокойно пробирались сквозь чащу пару дней назад?

— Странно... – кобылка говорила немного отстранённо, казалось, совсем не обращая внимания на сгущающуюся атмосферу.

— Что именно?

— Ну… — Эшли попыталась увернуться от сухой ветки, повисшей над головами путников, и ненароком врезалась в круп детектива. Тот, казалось, не обратил внимания, — Флаттершай никогда прежде не разговаривала. Даже с этими своими… «Слугами».

Лэм усмехнулся:

— Хочешь сказать, что только ради меня она пустилась в откровения? – почва под копытами медленно, но верно превращалась в вязкую и тягучую трясину.

— Скорее хочу выразить своё недоумение её внезапной смене настроения. Если интересно, то каждый раз, когда я останавливалась переночевать здесь после долгого и утомительного сбора старых никому не нужных ресурсов…

— Это называется мародёрством.

— …так вот, когда я возвращалась к ней в коттедж, она не обращала на меня ровным счётом никакого внимания, — кобылка с некоторым укором посмотрела на безобидно улыбающегося детектива, — она просто лежала на своей кушетке, глядела в потолок и пускала слюни. Как «овощ».

— Кажется, я понял, к чему ты ведёшь, — Лэм чуть замедлил шаг, — эта пегаска слетела с катушек и теперь пытается одурачить меня своим довольно милым поведением, хотя на самом деле она… тайный агент инопланетных захватчиков? Так ты полагаешь?

— Шутки шутками, а после того, как поступил со мной Советник, я никому не доверяю… — Эшли, казалось, немного обиженно надула губки. Совсем ещё ребёнок, Селестия свидетель, подумалось Лэму.

— Что, даже мне?..

— Пришли, кажется… — вопрос остался без ответа.

Среди веток мелькал одинокий, оставленный древесным волкам на съедение домик. Если бы конечно, эти самые волки предпочитали в пищу старые и обросшие мхом хижины, напоминающие жилище болотной ведьмы.

Лэм, бороздя позавчерашним днём лесные просторы, и думать забыл о гостье из далёких краёв, обладающей полосатой шкурой и странной цепляющей за душу харизмой. Детектив не часто встречался с ней, но каждый раз ему казалось, что она знает гораздо больше, чем все эквестрийцы вместе взятые, только не хочет рассказывать.

Зекора. Если раньше её жилище было обильно украшено грозными ритуальными масками и благоухало сладковатыми иноземными ароматами, то теперь его вряд ли сложно было не принять за кучу обрушившихся после урагана деревьев. Маскировка это, или просто хозяйственный упадок – ещё только предстояло узнать.

Лёгкий, но уверенный стук в дверь (или просто чуть более выпирающую часть стены) – и вот за ветками послышалось тихое копошение. Что скрипнуло, провернулось в пазухе и среди веток образовалось пригодное для попадания внутрь прямоугольное отверстие.

На пороге показалась известная в узких кругах зебра с ирокезом на голове:

— Что ж, заходите гости, гостинцы мне приносьти!.. А, к чёрту… — выражение на лице хозяйки резко сменилось с в меру гостеприимного на горестно саркастическое. Она медленно удалилась вглубь хижины.

— Пойдём? – слегка опасливо спросила Эшли.

— Разве ты никогда здесь не бывала?

— Нет. Только слышала, что здесь мне помогут, в случае чего… Советник постоянно это повторял.

Внутри было тихо, пусто и как-то неуютно. Такое чувство бывает, когда приходишь в давным-давно заброшенное поместье, в котором ты не раз был почётным гостем и веселился вместе с хозяевами, а потом однажды – все обитатели канули в лету, оставив после себя лишь пустующий дом, навевающий светлые воспоминания. Ты ходишь по залам, гостиным и понимаешь, что совсем не в здании, богато обставленном и чарующем своей тонкой атмосферой, было дело, когда ты приезжал сюда. Дело было в его обитателях.

Помещение, вопреки первой мысли, оказалось не таким уж и маленьким – посреди зала, словно бы следуя множественным мрачным клише из историй про лесных колдуний, расположился котёл с дымящимся пурпурным варевом, а вокруг которого могла бы с лёгкостью уместиться пара десятков посетителей. Хотя, представления подобного плана редко рассчитывались на большую публику.

В темноте, что скрыла в своих недрах хозяйку, тусклым угольком зажглась тоненькая свечка, осветившая лицо Зекоры. Оно теперь не выражало ничего, кроме усталости и безразличия.

— Эм… Нас прислала Флаттершай, чтобы… — начала было Эшли, но отразившийся гулким эхом голос перебил её.

— Я догадалась. Снимай повязку и ложись на кушетку – я осмотрю рану…

Пегаска, кажется, была в высшей степени поражена властностью тона, говорившего с ней, а потому даже и не решилась возражать. Лэм помог подопечной разделаться с перевязью, а зебра вновь удалилась куда-то в глубину своей хижины.

— Надеюсь, это не будет больно, — прошептала Эшли и натужно улыбнулась.

— Я тоже… — Лэм искренне не хотел вновь видеть её страдания.

Вернулась Зекора. По пути к кушетке, она добавила в котёл немного какого-то чёрного порошка – в комнате повеяло пряным. Эшли, уткнувшись мордашкой в стенку, подставила зебре укушенный бок.

От раны исходил тошнотворный гниющий запах, который только усилился за двое прошедших суток. Зебра поставила свечку на специальную подставку, прикреплённую над лежаком. Стало светлее.

— Лучше выйдите… — тихо, но настойчиво посоветовала знахарка.

Детектив, терзаясь внутренними сомнениями, всё же не стал покидать хижину, но отошёл поближе к выходу, продолжая издали наблюдать за действиями Зекоры. Та ловко орудовала зубами и копытами, поила пациентку снадобьями, а та, в ответ на попытки взаимодействия с раной, лишь изредка шипела от боли, как загнанная в угол змея.

Лэм уже было приготовился к долгому ожиданию, и осторожно прикрыл глаза, как вдруг почувствовал лёгкое прикосновение копытом.

— Не спи, — это была Эшли. Казалось, ей стало немного лучше – по крайней мере, теперь её улыбку нельзя было назвать вымученной.

— Давно я?..

— Нет, всего пару минут… Она сказала, что ещё не может извлечь «паразита», ей нужно произвести кое-какие исследования… Или что-то в этом роде…

— Какие ещё исследования? – Лэм огляделся – зебра вновь куда-то исчезла.

— Что-то по поводу «сверхспособностей»…

Время шло, а Зекора всё не возвращалась. Комнату оглашало лишь мерное бульканье котла и еле различимое потрескивание затухающей свечи.

— Кстати, вот интересно… — Эшли присела на деревянный пол, — если туман не опасен, то это значит, что моя способность совершенно бесполезна?

— Ты про невосприимчивость? – Лэм впервые задумался об этом. Порой ему казалось, что за всеми этими заботами, он совсем забывает о том, к чему давно привык – о критическом анализе каждой встреченной ситуации. – Ну, я думаю, здесь как с кьютимарками. Если она не работает, значит, ты чего-то не понимаешь. Может, твой «особый талант» просто в чём-то другом…

— Например, в чём?..

— Нет у неё больше никаких талантов, — донёсся из глубины хижины грудной голос хозяйки, — когда паразит вселяется в жертву, он первым делом выталкивает из неё тёмную энергию. Подойдите сюда. Оба.

Два пони и одна зебра собрались вокруг котла с вязким фиолетовым содержимым внутри. Варево кипело, испуская странный слегка дурманящий запах.

— Опустите туда одно копыто, по очереди, — скомандовала знахарка.

Эшли, опасливо взглянув на детектива, аккуратно коснулась тягучей поверхности, боясь обжечься, но, вопреки ожиданию, конечность стремительно засосало в пучину пурпурной жижи, почти до самого сочленения. Цвет варева изменился на смолянисто чёрный.

— Так я и думала… - констатировала увиденное Зекора, после чего кивнула головой Лэму.

Детектив с силой оттащил осоловелую пегаску от котла. Та, придерживаясь копытцем за стенку, тяжело дышала.

Жижа, получив в своё распоряжение копыто Фарлинга, спроецировала гораздо более разнообразную окраску. Зебра долго наблюдала за водянистыми переливами в котле, и только когда у жеребца нестерпимо застучало в висках, она разрешила закончить эксперимент.

Хозяйка, суетливо бегая по хижине, собирала в небольшой мешочек различные снадобья. Лэм присел рядом с Эшли.

— Ты как? – спросил он, стараясь отдышаться.

— Бывало и хуже…

Зекора, безразличие которой, кажется, всё же было нарушено, протянула детективу узелок.

— Будешь поить её этим в течение недели, там есть список — что, где и в каком порядке, — зебра взглянула на пегаску, — пусть она выйдет, а ты останься.

Лэм, недоумевающе взглянув сначала на зебру, а потом на подопечную, и осторожно кивнул последней.

— Я подожду тебя снаружи, — понимающе ответила Эшли и, взяв в зубы мешок с зельями, вышла из домика.

Дождавшись, пока кобылка покинет помещение, Фарлинг не медля спросил:

— Что вы там увидели? Там, в котле…

Зекора сделала вид, словно ожидала совсем другого вопроса.

— Её способность, какой бы она ни была, передалась тебе…

Лэм хотел было спросить, как это вообще возможно, но потом решил, что ответ вряд ли что-то прояснит. В конце концов, гораздо более важным сейчас было совсем не это.

— И что мне с этим делать? И что ей? Может ли вообще пони жить без сверхспособности?

— Слишком много вопросов, — отмахнулась Зекора. – Ты первый подобный случай в моей практике – я думала, пони так не могут. Так делали растения, некоторые мутировавшие животные, но не пони… В любом случае, попробуй хотя бы разузнать, что ты ещё умеешь кроме своей обычной особенной силы.

— А как же Эшли?

— С ней всё будет нормально. Главное пои её отварами и не давай много ходить.

Лэм даже и не знал, что ему следует сказать. За двое суток на него свалилось столько информации, столько проблем, сколько, наверное, не встречалось за всю его не такую уж короткую жизнь.

— И… Я могу идти?

— Подожди, — Зекора нагнулась и подхватила зубами небольшой пузырёк. Когда Лэм окутал его в своё магическое поле, знахарка, еле шевеля губами, прошептала, — однажды ты захочешь найти ответы. Это тебе поможет…

— Эм… Спасибо…

Зебра лишь еле заметно кивнула ему и указала копытом на дверь.

На улице детектива дожидалась Эшли, старавшаяся кое-как затянуть распутавшуюся повязку.

— Что она сказала? – спросила пегаска, приняв помощь от участливого жеребца.

— Ничего из того, что было бы полезно в нашей ситуации, — сосредоточенно завязывая узел, пробормотал Лэм, — просто дала ещё одно снадобье.

В какой-то степени это даже было правдой.

«Кажется, он был где-то здесь. Или тут всё уже перестроили? Дискорд его знает…»

Флаттершай, уставшая, голодная и слегка не выспавшаяся уже битых полчаса безрезультатно разыскивала королевский заповедник. С момента её временного переезда в Кантерлот прошло уже три с половиной дня, а она так и не придумала, что же ей следует подарить новоиспечённой принцессе, по совместительству являвшейся ученицей Селестии, библиотекаршей и её подругой. Эта забота, казалось, скорее подошла бы образу разудалой кондитерши Пинки Пай, но, как ни странно, именно последняя и терроризировала своих «лучших друзьяшек» необходимостью одарить Твайлайт, «да так, чтобы надолго запомнила».

Жёлтой пегаске даже поначалу понравилась эта затея, но вскоре и её настиг страшный бич современности, грозно занесённый над головами добропорядочных граждан Эквестрии – нехватка оригинальных идей. Особенным камнем преткновения для кобылки стал совет Рэрити: «Ну как, это же очевидно! Сделай то, за что тебя все любят! Что ты умеешь лучше всего на свете, дорогуша!», — сказала единорожка и мило улыбнулась. Как думаете, что произошло дальше?

Флаттершай — не сказать чтобы любительница всевозможных депрессий, напротив – она старается наслаждаться каждым мгновением своей жизни, но в этот раз её окутал настоящий внутренний кризис; пегаска стала перебирать в памяти все те немногие моменты, когда делала что-то полезное для общества и получила, пропустив факты сквозь призму собственного о себе мнения, скромный список из четырёх пунктов: пару раз она бескорыстно выходила двух кошек, однажды помогла Кэррот Топ на огороде, а несколько недель назад – перевела старушку через дорогу. Последнее, правда, тоже не совсем достижение – ибо старушкой была Грэнни Смит, а дорогой – оживлённая в отрицательном наклонении улица Понивилля... Не слишком воодушевляющая картина, что тут скажешь. Флаттершай вспомнила, что нигде не работает, активно практикует отшельнический образ жизни, а вся её польза при совместных битвах с подругами – это её банальное присутствие, ведь иначе радужный луч не сработает…

Хотя, однажды она утихомирила дракона. Не Спайка, другого. Это да, это вот не каждый сможет. Флаттершай немного успокоилась. Но как опыт в диалогах с агрессивными тварями поможет ей с выбором подарка?

Собственно, самый очевидный ответ пришёл к ней только сегодня утром. «Я же, вроде как, неплохо лажу с животными», — молнией пронеслось у неё в голове. Пегаска встала, умылась, поприветствовала сияющее во всю свою лучезарную морду солнце и, взглянув на часы, осознала, что вскочила на ноги в пять утра. Привычка, что тут поделаешь. Заверив себя поговоркой о том, что пони, рано отрывающий голову от подушки, больше успевает сделать за день, Флаттершай отправилась на поиски придворцового сада.

С кантерлотским заповедником у скромной пегаски издавна как-то не сложилось, но копыта всё равно упорно вели её туда, где пару лет назад она получила серьёзный психологический срыв. Стражи, ожидающие смены караула, провожали кобылку слегка удивлёнными взглядами, а та в свою очередь, совершенно не думая встретить кого-то в такую рань, спокойным шагом наворачивала по одному и тому же коридору уже третий круг, пытаясь отыскать дискордову лестницу вниз.

И, как это часто бывает, думы её не оправдались. Когда она всё-таки поборола внутреннюю нерешительность и нацелилась узнать у кого-нибудь правильное направление движения, копыто её толкнуло ту самую дверь, которую, возможно, ему толкать и не следовало. Хотя, кто знает…

— …Ты представляешь, сколько невероятных и полезных открытий можно будет сделать при помощи этого заклинания? Это же... Это же сенсация!

— На самом деле нет, Рэрити, не представляю. Ты говоришь довольно странные вещи. Как заклинание, напомню, искажающее видение другими пони реальности, может быть полезным для общества?

Утро. Небольшая веранда. Твайлайт, склонившаяся над той самой древней книгой из поезда, и Рэрити, с видом заправского изобретателя разглядывающая нехотя просыпающийся город. Дверь скрипнула – кажется, теперь Флаттершай не сможет уйти незамеченной.

— Ох, дорогуша, зачем же ты снова поднялась в такую рань, ты же совсем не спишь!.. – Рэрити бодрой рысцой подбежала к нарушительнице её творческой идиллии и стала разыскивать на лице последней следы бессонницы.

— Да нет, всё в порядке, я не… — Флаттершай попыталась отстраниться, но было уже поздно – искомые «мешки под глазами» были найдены и представлены «общественности» в лице фиолетового аликорна.

— Твайлайт, наколдуй ей что-нибудь успокоительное – это всё нервы, Селестия свидетель! Ты знаешь, что те, кто мало спят, раньше стареют?

— Рэрити, оставь её. Тебе самой не помешало бы выспаться… — Твайлайт Спаркл спокойно поднялась на все четыре копыта и, полная воистину королевского величия в оттеняющем её фигуру солнечном свете, подошла к подругам. Порой Флаттершай казалось, что становление аликорном меняет тебя не только физически, но и внутренне – так, Твайлайт на её глазах словно бы стала на пару десятков лет старше, или, как минимум, старалась таковой выглядеть.

Пегаска повнимательнее пригляделась к модельерше и поняла, что слова Спаркл были как никогда верны – Рэрити, с неряшливо нанесённым макияжем, слегка растрёпанной причёской и пресловутыми заспанными веками, вызывала своим видом искреннюю жалость. Что с ней случилось? Неужели всё дело в этом странном заклинании? У белой единорожки всегда была склонность к драматизации, но чтобы настолько?..

Рэрити, кажется, пропустила замечание мимо ушей. Взглянув на часы, что виднелись на одной из башен, она вновь свесилась через мраморные перила веранды.

— Скорее, сейчас начнётся!.. – со странным нетерпением в голосе прошептала она.

Флаттершай вопросительно взглянула на Твайлайт – та кивнула ей в ответ и тоже подошла к краю.

Внизу раскинулся кантерлотский заповедник – какая ирония – а там, среди елей и клёнов виднелся лёгкий «летающий фургончик», запряжённый молодым и незнакомым Флаттершай пегасом. Вокруг собрались ещё шесть пони, некто в чёрном плаще и… сама принцесса Селестия.

— Принцесса попросила меня издалека понаблюдать за тем, как будет происходит начало дипломатической экспедиции на соседний континент, — шёпотом пояснила Твайлайт, — я могу видеть и слышать всё в мельчайших подробностях благодаря специальному информационному каналу, протянутому между мной и Селестией. Она сказала, что это будет полезно мне, как будущей правительнице.

Один из участников экспедиции подошёл к запряжённому пегасу и стал о чём-то с ним переговариваться – кажется, они смеялись.

— Кто они? – прошептала Рэрити.

— Если верить списку, — Твайлайт достала из небольшой сёдельной сумки блокнот с тонкими розовыми страницами, — это некие Лэм Фарлинг и Грэг Баттерскотч, старые друзья.

— И о чём они разговаривают? - любопытство Рэрити выглядело слегка болезненно.

— Обсуждают, может ли пони в плаще являться знаменитым агентом Свити Дропс – «жеребцом, не оставляющим следов», — Спаркл улыбнулась, явно показывая, что относится к сказанному не серьёзнее, чем к детской сказке.

— А это он?

Крылая единорожка, недоумевая, взглянула на рогатую подругу – шутит та или говорит всерьёз?

— Конечно, нет, это всего лишь один из советников её величества…

Ситуация обещала стать ещё более напряжённой, но в этот момент экспедиторы загрузились в свою тарантайку и взмыли ввысь, направляясь куда-то на восток – если Флаттершай ещё окончательно не забыла школьные уроки географии.

Рэрити, проводив взглядом фургончик и не сказав не слова, направилась к выходу. Твайлайт, а за ней и Флаттершай, подхватившая зубами всеми забытый и совсем не вкусный литературный труд Берсвегда, тоже последовала за ней.

Уже крылатая, но ещё не коронованная принцесса попрощалась с подругами и отправилась в сторону лестницы, которую так долго искала жёлтая пегаска и которая, оказывается, скрывалась за одной из многочисленных ажурных дверей. Рэрити плавно вытянула из прикуса подруги книгу и пригладила копытом вырвавшуюся из общей укладки прядь.

— Ты уж прости меня, дорогуша... – пробормотала она, думая, казалось бы, о чём-то совсем другом, — я, наверное, и вправду перестала за собой следить. Глупая затея это всё… Знаешь, на этой неделе в Кантерлот приедет Биг Мак, чтобы тоже взглянуть на торжественную коронацию Твайлайт... Чего уж там, половина Эквестрии съедется, не часто Селестия вот так вот крылья раздаёт! Как там ваши с ним отношения? Он ещё не приглашал тебя… Ну ты понимаешь, на свидание?

И снова Биг Мак. Почему каждый разговор рано или поздно возвращается к Биг Макинтошу? Это что, заговор какой-то?

Заговор…

И тут Флаттершай осенило. Она поняла, где видела тонкую розовую бумагу раньше, точь в точь такую, как в блокноте у одной бывшей библиотекарши. Она видела её в сарае. В том самом, где её заперли вместе с Большим Макинтошем.

Она тогда спросила его, почему он пришёл сюда? Саму её пригласила Эпплджек, под предлогом ветеринарного осмотра Вайноны. Жеребец ответил, что ему пришло письмо – и показал анонимку, написанную ровным почерком на тонкой розовой бумаге.

Так получается, это Твайлайт хочет свести её с Биг Маком? Но зачем?

— Ладно, не буду допытываться, — сказала, видимо, уставшая ждать ответа Рэрити, — если вы решите пожениться, ты всегда знаешь, к кому обратиться за свадебным платьем… Кстати, о платьях – ты уже придумала подарок для нашей ненаглядной принцессы?

— Кажется, придумала…

— И вот мне всё же интересно… Если моя «сверхспособность» не связана с туманом, то… Какая она вообще? – размышляла на ходу Эшли, заметно повеселевшая после принятых у Зекоры зелий, но всё ещё слегка вялая и осоловелая.

— Ну, даже не знаю, — Лэм и вправду никогда не задумывался о том, каким образом распределяются и работают эти «дополнительные таланты». Кто-то из учёных, вроде бы даже под предводительством самой Твайлайт Спаркл, некогда пытался изучить и классифицировать их, но, как оказалось, между способностью и носителем нет практически никакой связи. Дар свыше предоставляется словно бы совершенно случайным образом и, в отличие от пресловутых кьютимарок, в обычное время почти никак внешне себя не проявляет.

— Может, во время каждого пятого полнолуния я могу превращаться в могучего минотавра? И-или оживлять мёртвых? А может, быть всё это вместе! Представь – минотавр, окруженный армией зомби-пони…

— Звучит нелепо, — Лэм усмехнулся, — я слышал, минотавры довольно милые существа. Хотя, слыхал я и ещё более нелепую историю… Один мой знакомый, который до сих пор работает в полиции, представляешь, после Наслоения получил необычайную способность - рассыпаться на мельчайшие частицы во время чихания и собираться обратно только через несколько часов в совершенно незнакомом месте.

Эшли скептически приподняла бровь.

— И это чистейшая правда! Он, поначалу, конечно, очень страдал из-за этого, сильно беспокоился по поводу пыли, завязывал собственный нос платочком… Но, как это часто бывает в комиксах про супергероев, полиспони нашёл своей довольно глупой способности достойное применение. Оказалось, он вполне может сохранять своё сознание в момент расщепления и находиться, по сути, абсолютно где угодно. Любые улики, любые секретные разговоры, не доступные простому глазу или уху – всё стало ему подвластно. С тех пор у него в кармане всегда есть мешочек с крепким табаком. Так что, как в таких случаях говорится – даже из самого дурацкого таланта можно извлечь необходимую пользу, надо только как следует постараться, и всё такое…

— Моя мама точно также говорила… — задумчиво пробормотала Эшли и тут же одёрнулась. — То есть, говорит. Странно, на самом деле… Я всегда считала, что наши с ней сверхспособности связаны… У меня — невоспримчивость к внешним угрозам Наслоения, а у неё – к внутренним.

— В каком это смысле? – Лэм всей душой не любил метафоры и аллегории. Не факт, что перед ним была одна из них, но он всё равно её заведомо не любил.

— Ну, как бы объяснить… Примерно в паре метров от неё ни у кого не работают их новые «особые таланты»…

По коже у Лэма прошла непроизвольная дрожь. Только теперь он понял, как миссис Кэмпфаер смогла так просто обмануть его «Чутьё».

— Это… Это многое объясняет… — еле шевеля губами, произнёс детектив.

Прошло, казалось, несколько часов.

— А, куда мы, кстати, идём? Коттедж Флаттершай слегка в другой стороне… — донеслось до его ушей. Он оглянулся. И вправду. Голова его, заполненная не совсем сформированными мыслями, только теперь осознала, что они находятся в Понивилле. Копыта просто вели его старым, давно отложившимся в подкорку маршрутом. Они вели его домой.

Улицы провинции были усыпаны хрустящей под копытами серой пылью, похожей одновременно и на песок, и на снег. Останки машин – механизированных людских повозок — и остовы архитектуры иного измерения совсем не вписывались в те идиллические пейзажи, что обитали в памяти Лэма. По тем немногочисленным сведениям, что ему удалось выудить у Флаттершай, он знал, что предметы, в достаточной степени пропитавшиеся туманом, но не проявляющие признаков жизни, постепенно превращаются в эту самую пыль – и чем ближе предмет к органике, тем быстрее от него остаётся лишь горстка серого пепла.

Тот дом, к которому подсознательно так тянуло детектива, теперь был прямо перед его носом, а он всё так же, как и на смотровой вышке, скрывающейся где-то за силовым полем, отводил глаза. От небольшого поместья Фарлингов осталась лишь крыша и пара стен, да лестница на второй этаж. Здание было деревянным, а потому заметно уступало каменным собратьям в плане сохранности по истечению времени. Лэм тяжело вздохнул и шагнул через порог.

Эшли, сдув с металлического почтового ящика пыль, прочла вслух имена владельцев:

— Кэтрин и Уильям Фарлинги… Теперь понятно… — кобылка, осторожно переступая ногами, последовала за детективом.

Копыта Лэма ощутимо увязали в пыли, которую, от чего-то, совершенно отказывался разносить по округе ветер. Может быть, потому, что и ветра-то как такового в Понивилле не было. В голову жеребцу заглянула печальная мысль, хоть никто её туда и не звал: где-то, среди этих серых песочных барханов, точно так же, как и многие понивилльцы, растворены его родители. Но, вопреки ожиданию, эта догадка не вызвала у него в душе почти никакого отклика – наоборот, наблюдение подобной картины навевало скорее спокойную меланхолию, нежели преувеличенную скорбь.

Пока Эшли без особого энтузиазма разглядывала останки прежде уютного и приветливого поместья, Лэм решил подняться наверх и проверить, что же осталось от его собственной комнаты. Деревянные ступеньки скрипели, качались, каждую секунду грозясь обвалиться и перемешать гостя со своими предками, но сегодня судьба благоволила жеребцу.

Вот и знакомая дверь, а точнее то, что от неё осталось – пара досок и одинокие ржавые петли. Некогда, пристройка небольшого флигеля, состоявшаяся для того, чтобы у единственного сына четы Фарлингов появилась личная опочивальня, стала настоящим праздником. Были приглашены все немногочисленные школьные друзья, испекли торт…

Дверь скрипнула и с треском обвалилась, поднимая в воздух клубы так и старающейся пролезть в лёгкие серой пыли. Лэм не знал, чего он ожидал тут увидеть. Всё тот же бесконечный песок и всё та же пустота в душе…

— А кто это? – Эшли, совсем незаметно поднявшаяся наверх, услышав грохнувшее об пол неизвестно что, указала копытом на неплохо сохранившийся письменный стол. Детектив поднял глаза – на столе стояла небольшая, но словно бы совсем недавно сюда принесённая фотокарточка в рамке. На ней была изображена молодая кобылка, почему-то казавшаяся Лэму отчаянно знакомой. Он магией подхватил фотографию и перевернул её - на оборотной стороне ровным каллиграфическим почерком значилось:

«Лэму Фарлингу от Элис…» - и далее надпись обрывалась, оставляя на обозрение лишь унылые серые разводы…

— Это?.. Я не знаю… — растерянно пробормотал Лэм и, словно бы автоматически, засунул рамку в карман жилета, — пойдём отсюда, ладно?

«То есть, ты даже не догадывалась, сахарок? Твайлайт давно заметила, что ты какая-то особенно замкнутая в последнее время, и вся в себе, так что она и предложила мне, кхм, познакомить тебя с Маком… Он же у нас само спокойствие и уверенность, хе-хе…»

«Кажется, она и вправду хотела бы увидеть вас вместе… Она говорила что-то похожее, когда просила меня запереть тебя с ним в одном сарае. У неё вообще странные замашки. Кто знает – может это просто очередное подзатянувшееся задание принцессы Селестии по изучению дружбы? Типа, осчастливь всех своих друзей «подарочками» и зацени их реакцию. Мне вон она книжку с автографом самой Йерлинг достала, представляешь?»

Что ж, подумала Флаттершай, раз Твайлайт так сильно хочет устроить её личную жизнь, то почему бы не подыграть подруге? Большого Макинтоша для похода на церемонию ей, правда, не достать – тот, со слов Эпплджек, всё же решил остаться в Понивилле, чтобы приглядеть за фермой – да и сдался им, собственно, этот Биг Мак! Как будто других жеребцов на свете нет!

Пожалуй, именно так ситуация и выглядела в голове доброй жёлтой пегаски, но она давно уже замечала, что мысли её, сами по себе, редко сопоставляются с поступками. Она, может быть, и охомутала бы любого завидного представителя противоположного пола – недаром мама говорила ей, что она красивая – но на деле всё обычно упиралось в многочисленные «извините…», «простите…» и «если вы не против…», завершающиеся, в качестве финального аккорда, малодушным бегством с поля боя. Глупая, наиглупейшая боязнь ненароком обидеть кого-нибудь, даже не словом – одним своим появлением! – вот причина, из-за которой Флаттершай по большей части ограничивается общением с молчаливыми животными. А теперь выяснилось, что страхи её ещё и написаны у неё на лице…

Итак, у Флаттершай оставалось всего несколько дней для того, чтобы найти себе спутника для демонстрационного наблюдения за коронацией, да такого, от которого можно было бы легко и просто отделаться после праздника – не хватало ещё, чтобы он возжелал от пегаски чего-то «большего». Самым простым решением являлся подкуп – например, кого-нибудь из гвардейцев или хотя бы стражников, но с деньгами у Флаттершай как-то не заладилось: дашь мало – не воспримут всерьёз, дашь много – у самой не останется. Не то чтобы кобылка была особенно меркантильной, но, так повелось, что единственным её заработком являлись непостоянные заказы по уходу и ветеринарным услугам — так что она считала себя скорее экономной, чем жадной. Просить кого-то лично, или, чего хуже, уговаривать знакомых сделать это за неё почему-то казалось Флаттершай ужасным и непростительным вариантом, который, несомненно, опозорит её на всю Эквестрию. А потому, оставалось только одно…

Попытаться пригласить кого-нибудь на всамделишное, не разыгранное за деньги свидание.

Флаттершай долго мирилась с этой мыслью, долго уговаривала сама себя, «переваривала» это в своём мозгу и наконец – решилась. Она надела ту дурацкую шляпку, которую ей в Кантерлоте подарила Рэрити, заверив, что убор пегаске очень идёт, навела порядок на лице, использовав для этого одну лишь простенькую щётку для гривы и… Обнаружила, что церемония, оказывается, проходит уже сегодня. Об этом ей сообщила Пинки, переполошившая половину замка в попытках предупредить всех и каждого, с кем заготовила сюрпризы для принцессы и её окружения. Флаттершай не стала исключением – Пинки ворвалась в её комнату и, пожелав доброго утра, хитро подмигнула – мол, не забудь про свой подарочек.

Жёлтая пегаска проводила розовый ураган взглядом и тоже собралась уходить, мысленно пробуждая в себе «светскую львицу», направо и налево разбивающую сердца ухажёрам и воздыхателям. Получалось так себе…

Кобылка подошла к окну. На небе собирались тучи…

…

Фиаско. Полное поражение. Да что уж там – настоящая капитуляция!

Церемония коронации Твайлайт Спаркл должна была начаться ровно в полдень — оставалось всего полчаса. С неба накрапывал мелкий дождь.

Флаттершай, скукожившаяся от ветра под тонким, не предназначенным защищать от капель тентом, наблюдала за спешащими к кантерлотской площади прохожими. Вот мэр Понивилля – опаздывает, мысленно ругая себя за долгие сборы, вот Пинки – несётся навстречу очередному приключению на круп, а вон там – почтовая пони по прозвищу Дёрпи ищет своего очередного адресата… Вдалеке показался белый мундир капитана королевской стражи, а вместе с тем любимого брата одной без нескольких минут принцессы – Шайнинг Армора.

Оставалось всего полчаса, а пегаска так и не решилась зайти в ближайшее кафе, чтобы хотя бы попытаться заговорить с предполагаемым спутником. В то самое кафе, которому принадлежал тент. К ней пару раз подходил официант, она пару раз заказывала подогретый яблочный сок…

— Можно мне?.. – донёсся до её грустно поникших ушей незнакомый голос, подходящий скорее подростку, нежели серьёзному взрослому господину. Кобылка подняла глаза – молодой жеребец в полицейской форме взглядом спрашивал у неё разрешения присесть напротив.

— Конечно, красавчик!.. – воскликнула она. И кто тянул её за язык? Может быть сам Дискорд? – слушай, а не хочешь ли ты составить мне компанию на церемонии? Я в долгу не останусь!..

И она поиграла бровями… Во имя Селестии, зачем? Теперь ей хотелось провалиться в Тартар – щёки залила густая румяная краска… В поисках места, куда ей возможно было бы отвести взгляд, она с удивлением обнаружила причину появления полиспони – все остальные столики, в том числе и под тентами, были заняты…

— Я… — жеребец замялся. Он явно был ошеломлён её напором. – Я… Вы… Вы ведь совсем не хотите этого, правда?

Теперь для Флаттершай настал черёд удивляться.

— Почему же, я вполне серь… — она хотела было сказать очередную глупость, но была перебита.

— Я видел вас здесь, ещё два часа назад… Вы так забавно стояли перед витриной этого кафе и рассматривали посетителей. Дело в том, что я знаю о сюрпризах Пинки – во имя принцесс, да кажется, все о них знают. А мисс Пай знает обо всех… Я, скажем так, тоже здесь по её заданию. Она сказала мне, чтобы я передал вам кое-что. Не стоит пытаться сломать себя ради кого-то. Поверьте, они того не стоят… Если вы и вправду кому-то понравитесь, он примет вас со всеми вашими недостатками.

Сказав это, он ушёл. Казалось бы, он говорил невероятно банальные вещи… Но в голове у Флаттершай крутилось совсем другое. «Оказывается, «сюрпризы» у Пинки не такие уж глупые и бессмысленные…»

Дождь уже во всю свою тучную мощь поливал мостовые и крыши, а пегаска, размышляя над услышанным, направлялась в сторону замка, совсем не замечая скатывающихся по лицу капель. Она ведь и вправду в последние несколько месяцев отчаянно пыталась изменить себя, стать увереннее и спокойнее – как Биг Мак... А теперь выходит, что всё это совсем не имело смысла? Она лишь стала более замкнутой, стала ещё сильнее волноваться из-за каждой фразы… Что ж, у каждого следствия есть своя причина – таковая, как оказалось, нашлась и у желания Твайлайт подружить её с братом Эпплджек.

Из общего потока намокших от дождя понячьих тел вынырнула Рэрити, леветирующая над головой лёгкий пурпурный зонтик. Завидев Флаттершай, она со всех ног бросилась к ней, дабы укрыть подругу от дождя.

— Ты что, так же и простудиться можно! Пойдём скорее, а то опоздаем… Я тут по магазинам ходила, всё выбирала правильную ткань для… — взгляд модельерши упал на шляпку, изрядно промокшую под напором ливня, — ой, эта та самая, что тебе так не понравилась? Не отнекивайся, у тебя на лице всё написано. Слушай, это идеальная возможность – дело в том, что я ещё ни разу толком не практиковалась в «заклинании»…Но я же не могу оплошать тогда, когда покажу свой подарок Твайлайт, так ведь? Постой, у нас ещё есть пара минут – в крайнем случае, пропустим вступительную речь Селестии – сейчас я сделаю кое-что такое, после чего шляпка тебе обязательно понравится…

Флаттершай, от чего-то, совсем не стала возражать. И вправду – что она теряет?

Белая единорожка напряглась всем своим телом и рог её произвёл нечто, что пегаска раньше видела только на тренировках королевских магов – трёхступенчатое магическое поле. Рэрити трясло так, что прохожие обходили её за пару метров, бросая в сторону необычного зрелища недоумевающие взгляды. Ещё секунда и кто знает, чем бы всё это закончилось, но исход ведь был уже предрешён, не так ли?

Площадь ослепила выжигающая сетчатку вспышка. Послышались крики, полные ужаса и отчаяния. С неба прямо на город сыпались огромные железные детали, самой значительной из которых являлась непередаваемых размеров металлическая окружность…

На помосте показалась знакомая фигурка в белом мундире – капитан стражи встал в боевую стойку и рог его заискрился от напряжения. Кантерлот покрывался защитным полем, таким же, как и при нападении чейнджлингов.

Удар. Окружность отталкивается от магического «щита» и падает в долину – от грохота, кажется, сотрясается самоё гора. Шайнинг Армор, покачиваясь, рухнул наземь – от его ухоженного витого рога осталась только раздробленная в порошок кость. Слышится истошный крик только что коронованной принцессы…

Гвардейцы-единороги – ближайшие друзья и соратники своего капитана – не мешкают и общими усилиями начинают восстанавливать рассеявшееся защитное поле. Дождь прекращается…

Рэрити лежит прямо перед копытами пегаски. Её тело словно бы светится изнутри, оно покрыто тончайшими трещинами, как стекло, защищённое от удара специальной плёнкой… Изо рта у неё еле заметной струйкой сочится кровь. Она так и не успела сотворить своего заклинания…

С того дня, как Лэм с Эшли вернулись после похода к Зекоре, прошло уже трое суток. И на место короткой ремиссии, наступившей после примочек лесной колдуньи, пришла новая, ещё более тяжёлая фаза заболевания.

Две ночи подряд у Эшли держалась высокая температура, кое-как снимаемая обезболивающими заклятиями детектива. Рана, источавшая прелый и кислый запах, расширялась изо дня в день, а отвары, что без устали варил Фарлинг на пару со слугами Флаттершай, казалось, совсем не приносили пользы. Единственное их действие, явно замеченное жеребцом — это резкое нарушение аппетита у «пациентки».

Угнетающие мысли всё чаще посещали его сознание, пока он перемешивал деревянной ложкой очередное снадобье: зачем он здесь? Ведь эта кобылка для него – чужая. Он давно бы мог добраться до ближайшего города и… А ведь не мог бы. Ближайший город – Кантерлот, где его поджидает этот ненормальный Советник Эдмундс, скрывающий свою личину под чёрным капюшоном. Кто он? Почему прячет лицо?

А тут ещё и эти бесполезные снадобья, которые может, вообще только и делают, что гробят жизнь бедной пони!

— Я понимаю ваше беспокойство... – послышался из гостиной тихий, но отчётливый голос Флаттершай, — но зря вы обижаетесь на Зекору. Она – профессионал своего дела и только ей подвластно излечение от паразитов.

— О-откуда вы знаете, о чём я… — Фарлинг в очередной раз за последние дни поёжился.

— У вас всё на лице написано, — сказала пегаска и усмехнулась, словно бы вспомнив нечто забавное, — Энджел, пожалуйста, подмени господина детектива у плиты…

Лэм, уловив намёк, освободил место для ушастого помощника и уселся на диванчик рядом с воплощением Элемента Доброты.

— Но вы же понимаете, что проблема Эшли – не только в «паразите»… — заговорил он, почему-то перейдя на полушёпот, — у неё, кхм, отрублено крыло. Я, конечно, не врач, но здесь явно нужна помощь специалистов, а может и магов – мало ли там какое загрязнение или загноение, или…

Единорог не договорил, мысленно представив ещё более жуткие варианты. Сердце его непроизвольно сжалось.

— Вы хотите вернуться в столицу, так я понимаю? – спросила Флаттершай, не меняя спокойного и умиротворённого выражения лица.

— Да, если это возможно…

— Но, как следует из вашего рассказа, вам мешает некий советник в чёрном капюшоне... Некогда связанный с мисс Кэмпфаер, — продолжила пегаска, сделав акцент на последнем предложении.

— Он хотел сдать её полиции, как после этого она может продолжать с ним сотрудничество? Да и, по её словам, она не более чем перепродавала ему найденные артефакты из иного измерения…

— Как сказать… — задумчиво протянула собеседница, — когда она приходила ко мне для ночёвок во время своих походов, в её глазах светилось нечто большее, чем мысли о простом сотрудничестве… Но я не о том. В своё время я встречала одного «советника в чёрном плаще» — по слухам, это был секретный агент Свити Дропс, «жеребец, не оставляющий следов», часто тайно или явно присутствующий при событиях государственного значения. Не знаю, ваш ли это Эдмундс, но сходство определённо есть.

— Свити Дропс… Это явно не настоящее имя, скорее псевдоним, — размышлял Лэм вслух, — да и лицо своё он так тщательно ото всех скрывает… Он не хочет, чтобы пони знали, кто он такой, потому что это может ему повредить?

— В любом случае, пока общество и особенно Твайлайт доверяет ему, вам вряд ли удастся законно попасть в Кантерлот.

— И… И что вы предлагаете?

— Глупый вопрос, — пегаска улыбнулась, — вы же у нас детектив – раскройте личность советника и дискредитируйте его перед королевой – вот ваш билет обратно в столицу. Но, мой совет – дождитесь окончания лечения Эшли – без вас она зачахнет. Здесь в Понивилле вам тоже найдётся занятие… У меня есть основания полагать, что корни вашего Эдмундса могут находиться где-то в провинции – недаром он наказал своей подчинённой ночевать именно здесь.

Лэм, обдумывая новую информацию, поднялся и размял ноги.

— Спасибо, — сказал он, — теперь я, по крайней мере, не буду сидеть, сложив копыта.

Детектив уже было собрался вернуться к кастрюле, наполнявшей кухню ароматом какой-то пресной лесной ягоды, но неожиданно для себя обернулся и спросил:

— А откуда у вас столько информации о мире, о положении в политике?.. Вы же, ну, не совсем подвижны… Простите за бестактность.

— Ничего… — Флаттершай кинула взгляд на пускающего слюни Спайка, — Вы же видели моих ребят? Так вот – недавно таких у меня было около двух десятков. Они были моими агентами почти по всей Эквестрии, приносившими мне свежие новости, хоть и с некоторым опозданием. Но теперь, нечто не даёт мне удерживать их сознание дальше этой провинции – последний из них пару дней назад на скорости врезался в Кантерлотский барьер, вызвав нарушение магического поля и, как следствие этого, детонацию…

Лэм кивнул. Кое-что вставало на свои места…

Воздух, казалось, был суше, чем когда-либо прежде и совсем не способствовал созданию атмосферы трагического события. Состояние окружающих трудно было описать иначе, как оцепеневшее – шутка ли, в Эквестрии, наверное, никогда не погибало так много пони за столь короткий промежуток времени.

Кто-то тихо всхлипывал, кто-то перешёптывался с соседями, но все взгляды так или иначе сходились на Твайлайт Спаркл, которая за один единственный день приняла на себя столько несчастий и обязанностей. Сегодня, с большим опозданием, спустя девять дней с момента катастрофы, устраивалась похоронная церемония в честь её брата, капитана королевской стражи – всеми любимого Шайнинг Армора.

Совсем неподалёку от общей мемориальной стеллы, установленной наскоро и поспешно посреди дворцовой площади, среди зеленеющих кущ кантерлотского заповедника искусные маги размещали памятник белоснежному единорогу в гвардейском мундире, который, гордо приподняв голову, ободряюще глядел на собравшихся окаменевшими глазами, словно бы вот-вот собираясь начать пламенную речь.

От самого капитана осталась лишь горсть пепельно-серой пыли, как и от всех, кто не смог пережить Наслоение – а именно так учёные прозвали состоявшееся явление. Хоронить было нечего, а потому все близкие ему пони решили остановиться на памятнике в полный рост. Все, кроме самой принцессы.

Твайлайт Спаркл, казалось, старалась отчаянно отсутствовать на этом мероприятии, если уж не физически, то хотя бы ментально. Даже теперь, когда кто-то из друзей Шайнинга говорил о погибшем прощальные слова, принцесса словно бы нарочито отстранённо и непринуждённо беседовала со скульптором об установке подобных стелл в честь её погибших подруг.

— Так, так… — протянул кудрявый бородатый жеребец, сверяясь с заметками, — значит, для мисс Эпплджек на Яблочной улице… Пардон, ваше высочество, а будет ли необходима статуя для мистера Спайка?

— Нет, не будет… Спайк не умер, он просто пропал… — в который раз за последнюю неделю повторила принцесса.

Защитная реакция – сказал бы какой-нибудь психолог. Флаттершай мысленно с ним согласилась.

Церемония, начавшаяся слегка сумбурно, завершилась торжественным возложением цветов и минутой молчания. Со временем, наиболее торопливые засобирались по своим делам, и в первых рядах, несомненно, оказалась Твайлайт. Она просто исчезла в телепортационной вспышке, как делала уже не раз и не два за сегодняшний день. Некоторые в Кантерлоте считают её поистине святой – столько всего она успела совершить для Эквестрии всего за без единого дня декаду.

Флаттершай незаметно выскользнула из «пут» траурной процессии и, взмахнув крыльями, слегка неуклюже поднялась в воздух. Полёты никогда не были её стезёй, но пегаске от чего-то хотелось немедленно также оказаться полезной обществу. Казалось бы, только недавно она при помощи Пинки осознала, что движется по неправильному вектору в отношении общества, но теперь, когда ничего не осталось ни от старого строя, ни от развесёлой земнопони, Флаттершай вновь оказалась не у дел. Кому будет нужен заурядный ветеринар, когда по улицам ходят двуногие человеки, а города накрыты защитными куполами?

Пегаска взлетела под самый «потолок» пурпурного магического экрана и окинула взглядом город – кажется, почти ничего не изменилось, кроме нескольких обрушившихся в результате материализации одних зданий на месте других построек и словно бы выросшей из земли фигурной башни, силами нескольких десятков заклинателей возведённой за столь короткий срок. Подобные теперь возвышались и в Мейнхэттене, и в Филидельфии, и в Ванхуфере со Сталионградом… Назначение их, как сообщали газеты, состояло в том, чтобы обеспечить возможность перемещения граждан Эквестрии между основными населёнными пунктами, не рискуя соприкоснуться с несомненно многочисленными внешними опасностями. Каждая вышка обладала своей уникальной архитектурой, броской и простой для запоминания – это было необходимо для единорогов-операторов, которые обязаны точно и в деталях представлять себе то место, куда они телепортируют других пони.

Вся эта с виду сложная и замороченная структура не осуществилась бы без принцессы, которая каждый день десятки раз трансгрессировала себя из одного города в другой. Как она по секрету поведала жёлтой пегаске во время единственного их совместного ужина после катастрофы, план с защитным полем был проработан заранее – правда, предназначался он совсем не для ограждения от фиолетового тумана и падающих с неба огромных железяк, а от простецких чейнджлингов. Кантерлостскую скалу было видно почти что из любой точки Эквестрии, а потому по согласованному заранее уговору специально подготовленная группа магов воспроизводила в своём городе точно такой же магический экран, как и в столице.

Система сработала как часы, и сверху страна отныне выглядела как усыпанное десятком розоватых пупырышков лицо подростка.

— Эй, с тобой всё в порядке? – послышался снизу отчаянно знакомый голос.

Кажется, Флаттершай и вправду довольно долго витала среди искусственных облаков, с глупым выражением мордашки вглядываясь в мутно-фиолетовую пелену экрана – кто знает, что там за ним? Возможно, пурпурный туман так сильно застил Эквестрию, что за пределами столицы мир превратился в бесконечную ночь, так рьяно предрекаемую Найтмер Мун? При мысли об остальном «мире» внутри у пегаски словно бы что-то сжалось. Ведь Эквестрия – далеко не единственная страна на планете. Что сталось с другими? Коснулась ли их катастрофа? Кобылке от чего-то вспомнилась недавняя экспедиция «на другой континент» — смогли ли вернуться экспедиторы, и что они увидят, когда вернутся?

— Флаттершай? Это ты? – снова этот голос. Жёлтая пегаска плавно обернулась и увидела… Другую жёлтую пегаску.

Спитфаер — капитан команды элитных летунов Вондерболтов - наравне с остальными собирая облака в кучки, копытом подзывала к себе стеснительную пегаску. Последняя, осознав это, нехотя покинула свой уединённый «уголок» и спланировала вниз, присоединившись к кобылке с огненной гривой.

— При-ивет… — сказала она, к удивлению, не стесняясь собственного «заикания».

— И тебе здоровья… — Спитфаер, несмотря на тёмно-синие круги под глазами и весьма мрачное выражение лица, всё равно выглядела бодрой и полной сил – казалось, ей ничего не стоит в одиночку расправиться со всеми этими тучами, — у тебя ничего не случилось? Вид, как будто умер кто-то…

В другое время Флаттершай может быть даже и посмеялась над подобной шуткой (конечно же, не вслух), но не сегодня…

Капитан Вондерболтов — такая строгая и неумолимая на тренировках, и такая непосредственная и даже ранимая при личном общении. Они знали друг друга довольно давно, но лично познакомились буквально на этой неделе, во время общего переполоха. Возможно, именно эта встреча не позволила Флаттершай окончательно упасть духом, ибо, кажется, рядом с такой кобылкой невозможно спокойно унывать и бездействовать.

— Знаю, дурацкая шутка, — необычно коротко и без улыбки прокомментировала молчание подруги Спитфаер. – Да… Представляешь, вчера я всё-таки достала немного информации по поводу Клаудсдейла…

— А что с ним?

— Ну, ты же помнишь, я недавно рассказывала – мы устраивали тур по Эквестрии, чтобы обкатать новую программу, и заканчивался он как раз на «родине всех пегасов», но… Я во время выступления Вондерболтов в Кантерлоте подхватила какую-то заразу, да и как-то не заметила сего факта. Как результат – неделю провалялась в больнице. Моим ребятам пришлось лететь без меня – это ничего, им не впервой — а я осталась здесь. И теперь… В общем, мне сказали, что Клаудсдейла больше нет.

Флаттершай внезапно отметила для себя, что эта фраза практически не всколыхнула её душу. Только где-то в самой глубине её мозга промелькнуло что-то жуткое, что-то, о чём не принято говорить в голос, но она не смогла уловить эту мысль до её исчезновения.

— Это… Это ужасно…. Этого не может быть... – глупая фраза, конечно. Но, почему-то, только такие и приходят в голову, когда требуется сказать что-то на самом деле важное для собеседника.

— Я тоже так думала, пока мне не сказали, что чем ближе к небу находились в тот день живые существа, тем сильнее был эффект разложения, расщепивший их тела… Заумные слова, это правда, но теперь, если я правильно поняла, от Вондерболтов осталось не более, чем от каждого, кто погиб неделю назад на придворцовой площади. Как ни странно, кажется, всей остальной Эквестрии пришлось ещё хуже, чем столице. Словно бы кто-то отвёл от неё главный удар…

Флаттершай вспомнились стройные, вымуштрованные, сильные духом и телом пегасы, на которых равнялась вся Эквестрия. Они, казалось, совсем не болели, никогда не теряли улыбки, всегда находили выход из любой, даже самой невероятной ситуации… А теперь их просто не стало, как и других – тех, кого тоже считали бессмертными, на ком держалось всё общество – принцессы, Элементы Гармонии… Как не стало и их главной фанатки и потенциальной коллеги – Рейнбоу Дэш.

В голове у пегаски словно бы сработал некий переключатель, потревоженный именем подруги.

— Спитфаер… — начала говорить она, увлечённая собственной мыслью, — а ты не помнишь, когда именно должны были закончиться выступления в Клаудсдейле?

— К-кажется, за день до Наслоения… А что?

— Просто Рейнбоу рассказывала мне, что летала туда ещё до коронации и опоздала – Вондерболты, по её словам, на тот момент уже отбыли из города, завершив программу на несколько дней раньше.

— То есть, ты хочешь сказать, что они могут быть ещё… живы? – лицо Спитфаер приняло, казалось бы, совсем не свойственное себе выражение – она одновременно и восторгалась услышанному, и не верила ему.

— Я не знаю, — честно ответила Флаттершай. Ходили слухи, что стоит только вдохнуть фиолетового тумана, так сразу испустишь дух, а иные говорили, что это, на самом деле, целебная эссенция…

— Но это же з-замечательно! – слегка нездоровым тоном воскликнула тренер: не часто за пару минут успеваешь похоронить и сразу же воскресить весь смысл своей жизни. – Нужно срочно созвать поисковый отряд, найти их, да… да и не только их, ведь наверняка там очень много тех, кому нужна помощь! Необходимо сказать Твайлайт, она поймёт…

— Наверное, ты права…

Глупая всё-таки была идея. Ведь Рейнбоу, на деле, не часто общалась с Шай, да и тем более никогда не докладывала ей о своих планах и увлечениях. Но даже если бы она и докладывала – всю неделю до церемонии радужногривая пегаска провела в Кантерлоте, аргументируя это тем, что уже видела почти все выступления знаменитой команды. Лгать нехорошо – всегда учили своих детей родители Флаттершай. Но если ты лжёшь ради облегчения чьего-то душевного состояния?

— Нужно немедленно собрать отряд, прямо сейчас, и выдвинуться на поиски… — продолжала тихо шептать себе под нос заветные слова Спитфаер. Не так всё должно было обернуться…

В сумке у Флаттершай, вдруг, будто бы кто-то щёлкнул маленьким фотоаппаратом, но пегаска не слишком удивилась, ибо уже знала, чего ожидать.

— Прости, кажется, меня зовут во дворец, — состроив извинительную мордашку, пробормотала кобылка и, кивнув на прощанье, нырнула сквозь облака.

Наверное, не стоило оставлять её одну, подумалось Флаттершай. Не стоило так резко исчезать… Но пегаске казалось, что если она останется здесь ещё хотя бы на одну минуту, то несомненно создаст целую плеяду новых не менее неприятных проблем. Ведь она собиралась, хоть и не совсем правильным способом, просто подбодрить подругу, дать ей надежду, а тут… Хотя, что плохого в организации спасательного отряда? Нет, к Дискорду, это не её дело. Политика, решения, душевные разговоры – надо избегать всей этой ерунды. Лучше подумать о чём-нибудь другом… Например…

Интересно, для чего вообще под куполом создаются тучи? Вот, замечательная дилемма! Казалось бы, никакой практической пользы, но на самом деле, как рассказывала кобылке одна недавно освоившая небеса принцесса, это необходимо было для создания атмосферы старой Эквестрии, по которой так тосковали те, кто вынужден выстаивать долгие очереди, чтобы повидаться с родственниками, живущими в других городах. Говорят, скоро под защитным экраном зажжётся и маленькое искусственное Солнце.

На секунду Флаттершай показалось, что кто-то окликнул её – но вокруг пегаски совсем никого не было, кроме одного единственного группирующего облака серого силуэта вдалеке.

Вновь заповедник и вновь тихое покачивание редких деревьев, заботливо собранных здесь под сенью кантерлотского дворца. В записке, что благополучно телепортировалась в её сумочку, как и ожидалось, было ровным и изящным почерком Твайлайт выведено приглашение на второе официальное заседание по «делу Людей» — так окрестили его журналисты, даже после, казалось бы, апокалипсиса не прекращавшие своей пронырливой работы. Но ожидала в саду пегаску совсем не принцесса.

Рэрити — самая стильная кобылка во всей «фиолетовой Эквестрии» по мнению последнего выпуска модного журнала «Пурпур», во всю старавшегося оправдать своё удачное название – возвышенно вскинув носик, ожидала свою подругу среди кущ не спешивших увядать весенних цветов. Её не было на похоронах, вспомнилось Флаттершай – наверное, занималась более важными делами.

— Спускайся, дорогуша, все только тебя и ждут, — заливистой трелью проворковала хранительница Элемента Щедрости.

— Меня? — почти шёпотом переспросила пегаска.

— Ну, отчасти, — Рэрити мягко улыбнулась, — просто Твайлайт будет намного спокойнее, если она увидит в толпе как можно больше знакомых лиц.

Сказав так, белая единорожка, по привычке вильнув крупом, зацокала ко входу в дворец, а Флаттершай, вновь спустившейся на привычную брусчатку, ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Нельзя же подводить принцессу.

В первые дни Рэрити тоже записали в число погибших – ибо тело её после Наслоения так и не нашли. Но однажды, всего через несколько суток после катастрофы, она сама заявилась во дворец — заявилась в своём новом обличии, внешне, однако, ничем не отличаясь от прототипа. Только в глазах её появился странноватый огонёк, магия усилилась в несколько раз, а какую бы то ни было одежду она теперь отрицает вовсе, хотя раньше крайне редко появлялась на улице, не имея на себе хотя бы самой обычной шляпки.

Узкие коридоры, винтовые лестницы – единорожка вела подругу одной ей известным путём, который, однако, очень неплохо срезал необходимые для достижения тронного зала углы. То тут, то там взгляду Флаттершай попадались свеженарисованные плакаты, изображавшие Рэрити на тёплом лиловом фоне и обещавшие моральную поддержку.

— И ведь они приходят, представляешь? – перехватив взгляд пегаски, говорила на ходу модельерша, — я и не думала, что для того, чтобы найти моему Заклинанию достойное применение, необходимо уничтожить пол-Эквестрии!

Флаттершай, тихо перебирая копытами, видела людей. Их было много - кто-то всё ещё сторонился пони, кто-то пытался завязать диалог… Пегаска не могла сказать, как она относится к ним – с одной стороны, в Эквестрии много разных неизвестных «тварей», а за её пределами и подавно, но ни одна из них не заявляла о своём существовании с такой помпой. В любом случае, как бы там кто ни думал, эти самые люди вряд ли виноваты в том, что произошло со страной – по-крайней мере, кобылке очень хотелось в это верить – они сами напуганы не меньше трусливых по своей природе пони.

Боковая дверь, о которой Флаттершай даже и не подозревала, еле уловимо скрипит давно не смазанными петлями, и зрачки пегаски сужаются под обилием освещения. В тронном зале горели свечи, под потолком сверкали магические лампы… Теперь, когда облачная погода – завсегдатай любого прогноза синоптиков, свет никогда не бывает лишним.

В зале перемешались и пони, и люди, а кто-то из последних, кажется, цитировал поэзию похожего содержания. Прошлая подобная встреча прошла довольно… Натянуто. Кто знает, если бы среди пришельцев не нашёлся свой лидер, объединивший собратьев в группу и урезонивший некоторых особенно недовольных, возможно и не удалось бы урегулировать всё, как писал «Кантерлотский вестник», настолько «условно мирно». Этот лидер и сейчас был здесь – статный, насколько Флаттершай могла судить о двуногих, средних лет человек в синей форме с нашивками и в фуражке с козырьком. Он назвался капитаном Пеликановым и первым из людей вступил в осознанный и официальный диалог с «маленькими лошадками», как ни странно, говоря понятно и доступно для обеих рас.

На самом деле, с пониманием друг друга у представителей двух разных цивилизаций вообще не возникло особых проблем. Все просто… слушали и общались без каких-либо условностей, словно бы всю жизнь говорили на одном языке. В любом случае, то, как работает вся эта языковая система — наверное, последнее, о чём сейчас думали обеспокоенные жители города.

Флаттершай, стараясь держаться неподалёку от Рэрити, втиснулась между плотными рядами ожидающих сатисфакции зрителей. И вот, «на сцене» показалась главная действующая мордашка – принцесса Твайлайт Спаркл. Отовсюду послышался неровный, но всепоглощающий топот копыт и хлопки – сдержанные и неуверенные удары в ладоши.

Твайлайт, до сих пор внутренне не желая замещать свою наставницу, сторонилась тронного постамента, расположившись на самом краю покрытых красным ковром ступенек. Позади неё выстроились немногочисленные министры и советники.

— Уважаемые граждане Эквестрии и гости из иного измерения, снова приветствую вас всех в этом зале! – слегка дребезжащим от волнения голосом начала своё «сольное выступление» аликорн. – В результате прошлого собрания был поставлен вопрос о возможности безопасного использования пространственного разлома, образовавшегося на месте башни принцессы Луны. Этот вопрос был задан господином Пеликановым, который желал дать своим собратьям возможность при желании в любой момент покинуть Эквестрию. К сожалению, проведение опытов и исследований с разломом до сих пор недосягаемо, ибо доступ в башню ограничен сильнейшим излучением неизвестного характера, исходящим от разлома. Я лично прошу прощения у капитана и всех его людей, кто не по своей воле вынужден находиться в нашей стране.

— Не стоит извиняться – мы всё понимаем, — ответил принцессе человек в синей форме. Зал внимал Спаркл в затаённом и благоговейном молчании, ожидая продолжения – ведь это была совсем не та проблема, ради которой они здесь собрались. Флаттершай, всем своим духом ощущая напряжение, сковавшее публику, удивлялась стойкости и выдержке подруги.

— Также, в прошлый раз был поднят вопрос о защитных экранах… — продолжила было Твайлайт, но вдруг была перебита.

— Принцесса, ваше высочество!.. — прямо через окно, подобно одной радужной пегаске, задыхаясь от усталости ворвалась Спитфаер. На ней была измятая и разорванная форма Вондерболтов, грива растрепалась, а в глазах горел безумный огонь. – Я всё узнала, всё спросила… Нужно срочно выключить щиты и отправиться искать раненых и выживших! Возможно, они сейчас погибают от голода, или истекают кровью от ран, не имея возможности попасть внутрь, а мы просто не видим их из-за дискордового тумана!..

В зале послышались тихие, но вполне уверенные одобрительные возгласы, в основном, конечно же, исходившие от пони. Многие приехали на коронацию из разных концов Эквестрии, оставив родных и друзей в самых далёких и непримечательных уголках страны. О нескольких пресечённых попытках выбраться из-под магического купола уже ходили слухи, а теперь, когда кто-то заговорил об этом напрямую…

— Увы, это невозможно! – со всей собранной воедино строгостью в голосе, на которую только способен аликорн, ответила Твайлайт. По залу прокатилась волна ошеломлённых вздохов, апогеем которых стала запнувшаяся на полуслове Спитфаер. – Всю последнюю неделю я лично собирала сведения из разных городов Эквестрии и со всей уверенностью могу сказать – фиолетовый туман смертелен при взаимодействии с ним.

Зал негодовал. Пони ожидали совсем другого ответа, впрочем, как и каждый, кто до последнего надеется на то, что заведомо обречено на провал. Люди сгруппировались у витражных окон и тихо обсуждали происходящее – кажется, им тоже совсем не импонировало быть запертыми там, где им многие совсем не рады. Твайлайт, не зная, что ещё сказать, попыталась успокоить присутствующих, но мало кто обращал на неё внимание. Теперь местной звездой стала тренер Вондерболтов, окружённая толпой возмущённых эквестрийцев, некоторые из которых не смущались обвинять в Наслоении «двуногих тварей».

Флаттершай попыталась найти взглядом Рэрити, но та, кажется, пропала ещё несколько минут назад. Пегаска, взмахнув крыльями, направилась к выходу.

Она пролетала над головами бунтующих пони, которых безуспешно пытались усмирить гвардейцы, и не понимала своего равнодушия. Казалось бы, у неё за границей купола тоже остались родственники – родители, брат… Но почему же она не пытается выкрикивать своё мнение совместно с той толпой внизу?

Пожалуй, всё просто. Это характер, тот самый, что заставляет её запинаться во время диалогов. Она не любит большие скопления народа, не любит политику, важные решения… Но в словах Спитфаер определённо был смысл. Просто, она слегка погорячилась…

Флаттершай застыла на ступеньках Кантерлосткого дворца, раздумывая о своей роли во всём этом спектакле. Она вспомнила Энджела, который так хотел залезть к ней в чемодан… Глупая кобылка, оставила его там одного. Пожалуй, будь у неё чуть больше решимости, пегаска бы прямо сейчас со всех ног бросилась на помощь своим зверушкам, своим родителям в Клаудсдейле, всем тем, кого так хочет спасти Спитфаер… Флаттершай чувствовала, пропитываясь гулом толпы за своей спиной, чувствовала нечто, что медленно нарастало у неё внутри. Может быть ей не хватало всего лишь лёгкого удара в круп, чтобы открыть в себе способность с головой погрузиться в ситуацию и проникнуться идеями возмущённых… Всего лишь капли мотивации, способной вывести её из зоны слепой рефлексии…

— Фла… Мисс Флаттершай, у меня для вас письмо! – донеслось до её ушей.

Серый силуэт на фоне облаков. Косоглазый почтальон по прозвищу Дёрпи. Интересно, как давно она пытается вручить жёлтой пегаске своё послание?

Кобылка зубами разорвала конверт и положила подписанную жирным росчерком бумагу на фигурные перила.

«Мисс Флаттершай, полиция Кантерлота приглашает вас на опознание предполагаемых тел ваших родителей. Центральное отделение внутренних дел».

Вот и она. Мотивация.

— И ещё одно!.. – с гордостью, присущей ей после выполненной доставки, продекламировала Дёрпи, совсем не подозревая о содержании первого конверта.

Сегодня

Лэм вновь вернулся к птичкам. Взгляд его снова упал на флакон с зельем.

"Нам нужно в Кантерлот..." — подумал детектив и, глубоко вдохнув, залпом выпил его содержимое.

В горле жеребца засаднило, а в голове словно бы шипел кипяток – напиток, вязкий и совершенно безвкусный, начинал своё потустороннее действие. Реальность, влекомая стекающей по гортани детектива массой, поплыла куда-то в сторону, уподобляясь скользкому и тягучему желе… Стало трудно дышать…

Лэм, сопровождаемый пустыми, но от этого не менее удивлёнными взглядами Энджела и Спайка, выбежал на улицу. В висках у жеребца отчаянно выстукивал пульс – теперь решение воспользоваться советом зебры выглядело самым худшим выбором всей его жизни.

Со временем, побочные эффекты начали рассеиваться. «Изображение» перед глазами всё ещё рябило, но теперь единорог, по крайней мере, мог спокойно и адекватно оценивать вещи. Он видел… силуэты. Неимеющие ни цвета, ни формы… Они, застыв в неподвижном молчании, спешили куда-то по своим делам, прямо как тогда… Тогда, когда Лэм был ещё совсем молодым.

Детектив, отчего-то чувствуя в этом невероятную необходимость, провёл копытом по течению воздуха, и… Пони пришли в движение. И чем скорее перемещалась в пространстве конечность жеребца, тем стремительнее, словно бы в ускоренной перемотке реальности, передвигались пони по улицам и тропинкам.

«Однажды ты захочешь найти ответы. Это тебе поможет…», — прозвучал у него в голове тихий шёпот Зекоры.

— Итак… — заговорил Лэм вслух, чтобы успокоить собственный рассудок, — кажется, теперь я умею смотреть не только в будущее, но и в прошлое. Флаттершай сказала, что «корни» Эдмундса находятся здесь, в Понивилле… А что мы знаем об Эдмундсе? То, что он носит чёрный балахон. Значит, мне просто нужно найти этот предмет одежды. Всего лишь-то, ага…

Вдруг, пони, всё это время двигавшиеся с просто космической скоростью, вновь застыли. Лэм, почему-то, совсем не удивился, когда узнал, что причиной этого стало его опустившееся на землю копыто. Среди множества полупрозрачных силуэтов, один, что виднелся вдалеке, необъяснимым образом выделялся на фоне остальных, вызывая в памяти давно забытые и тёплые чувства…

— Элис?.. – одними губами прошептал детектив.

Он, шагая медленно и отчётливо, на случай, если грунт под копытами тоже захочет куда-нибудь уплыть, приблизился к знакомому очертанию. Тело его, как и ожидалось, с лёгкостью проникло сквозь тонкий прозрачный контур… Лэм взглянул на небо – в прошлом собирались тучи.

Время, влекомое копытом жеребца, вновь сдвинулось с места, но уже в гораздо более спокойном темпе. В голове у Фарлинга звучали голоса, уже не искажённые скоростной перемоткой – но Элис, несмотря на обилие шума, хранила молчание. Единорог шаг за шагом следовал за своей целью, казалось, она куда-то ведёт его – да-да, именно его и никого больше… Они приближались к ратуше.

Чем сильнее Лэм погружался в городок, тем труднее ему становилось концентрироваться на чём-то одном – отовсюду звучали слова и мысли, всюду что-то происходило – ничего не стоило отвлечься всего лишь на долю секунды, и вот – ты охвачен уже совершенно чуждой тебе судьбой. В прошлом накрапывал дождь…

Площадь, окружавшая ратушу, была полна беззаботных пони и окружающего их веселья. Несмотря на приближающийся ураган, мало кто воспринимал непогоду всерьёз – такие вот они, жители Понивилля. И стоило только Лэму оказаться на открытом пространстве, как его словно бы кто-то огрел кувалдой по голове…

— Эй, ты не думаешь, что этот «чёрный и мрачный» плащ не совсем гармонирует с твоей тонкой натурой? – донеслось ясно и отчётливо до ушей детектива.

— Думаю, но такому важному секретному агенту и тайному ниндзя как я просто необходим балахон с капюшоном, чтобы, хм… Таинственно появляться и пугать тебя в спальне!

— Опять твои шуточки!.. Ладно, что будем заказывать?

Два незнакомых Лэму силуэта, по сугубо личному мнению единорога, принадлежавших особам женского пола, мило беседовали, расположившись под зонтом одного из уличных столиков Сахарного Уголка. А потом, не прошло и десятка секунд, как из воздуха материализовалась рычащая и громыхающая машина, снёсшая этот зонтик в самоё Тартар…

— Вот оно… — прошептал детектив. Взгляд его окинул агонизирующую площадь – Элис словно бы и след простыл…

Как оказалось, всё-таки не зря власти заставляли пони вносить свои кьютимарки в общий реестр сразу после появления оных, иначе Флаттершай и не узнала бы, что родители её в тот день проводили время совсем не в Клаудсдейле…

«Дорогая Флаттершай,

Мы спешим сообщить тебе, что собираемся приехать на коронацию Твайлайт Спаркл, твоей подруги, о которой ты так много нам рассказывала. Ты можешь спросить – зачем же? Но, как говорится, не часто Эквестрия устраивает праздник подобного масштаба. Мы планируем снять квартиру поближе к площади на пару дней, с видом на дворец, так что как только сможешь – заходи в гости. Адрес мы вышлем новым письмом, когда заселимся.

С любовью,

Твои мама и папа».

Квартиру поближе к площади – какая ирония. Их тела нашли около окна, а точнее – лишь их задние ноги. Вся комната была просто устлана серой пылью – настолько “удачным” оказался выбор жилья. Кажется, как говорил следователь – они опаздывали на церемонию, а потому решили послушать речь Селестии прямо со своего балкона…

Флаттершай не плакала, не устраивала истерик – она просто расписалась в необходимых документах и ушла. Город, по видимости, не обращал на неё ровным счётом никакого внимания – оно, наверное, и к лучшему.

«Сверхспособности» — ещё одно глупое название прямиком со строк «Кантерлотского вестника» — забавная штука. Как только пони осознали, что никто не даст им выйти наружу, как минимум, до поры до времени, они углубились в изучение города и адаптацию к новому миру. И начали с себя. Неожиданно выяснилось, что кто-то научился гнуть ложки силой мысли (что, на самом деле, совсем не удивительно для единорогов), кто-то – произвольно изменять параметры своего тела или даже самоё реальности, а кто-то – как Твайлайт – просто потерял необходимость во сне. Все неожиданно превратились в супергероев из комиксов и теперь отчаянно не понимали, что им следует с этим делать.

У Флаттершай, как ни странно, тоже имелась кое-какая суперсила. Хотя, её трудно было назвать новой или неожиданной. Просто, её гипнотический Взгляд, который она изредка применяла на особенно непослушных животных, приобрёл слегка более пугающий характер.

Теперь скромная пегаска может читать мысли и управлять сознанием других пони, просто заглянув им в глаза. Казалось бы, мириады возможностей всплывают перед юной особой – начиная от охмурения пресловутых кавалеров и заканчивая ограблениями банков – но она, отбросив все эти весьма соблазнительные перспективы, направлялась к окраине города. На встречу с магическим экраном.

Глупая идея, снова скажет кто-нибудь – ведь там через каждые десять метров караулят боевые маги, поддерживающие защиту. Да, глупая, ответит им Флаттершай – как и все, что приходили ей в голову в течение этой недели. Глупая, импульсивная и необдуманная.

С другой стороны, что удерживает её в Кантерлоте? Ничего, на самом деле. Обе её подруги вертятся в тех кругах, которые отныне вызывают у неё отвращение, родители мертвы, брат… С ним бы она не хотела встречаться и при нормальных обстоятельствах. У неё в жизни оставалась лишь одна вещь, в судьбе которой она ещё не была уверена – её зверинец. За всеми этими постоянными передрягами она и забыла, как сильно скучает по своей прежней жизни – по уединённым чаепитиям, вдали от общества, спокойным дням, лишённым тяжёлых дум и судьбоносных решений…

И теперь она пообещала себе, что должна вернуться в Понивилль любой ценой. Или же умереть в попытках: не зря же все говорят, что туман несёт за собою смерть.

Мрачная решительность не покидала Флаттершай всю дорогу, и даже когда ей преградили путь двое одетых в броню единорогов, кобылка не отступилась, как сделала бы она же пару дней назад. Кажется, Наслоение изменило и её. Как Рэрити, как Твайлайт… Как и всех.

— Пожалуйста, не могли бы вы сделать небольшую прореху в барьере… — самым милейшим голосом из тех, что были у неё в арсенале, спросила пегаска и взглянула прямо в ясные и чистые глаза магов, — если вы, конечно же, не против…

Наверное, потом они будут густо краснеть и переводить разговор в иное русло, когда их спросят – как это маленькая тихая кобылка смогла уговорить их на государственную измену. Если они, конечно же, вообще об этом вспомнят.

Вскоре, в барьере красовалось небольшое аккуратное отверстие, как раз подходящее для того, чтобы через него могла незаметно протиснуться скромная кобылка, бегущая от реальности и собственных демонов. Она благодарно кивнула своим незнакомым помощникам, но, почему-то решила оставить их сознание при себе – вдруг всё же придётся возвратиться?

Сначала было видно ровным счётом ничего – сплошное марево застилало Эквестрию во всех четырёх направлениях света. Флаттершай вдохнула – и не почувствовала никаких изменений. Взмахнула крыльями – вновь ничего. Значит, Твайлайт сказала неправду? Но… Зачем?

Дымка оказалась сродни темноте – вскоре, глаза освоились в ней и пегаска начала различать очертания Кантерлота. Она увидела, что щит укрывает только верхнюю часть выступа в скале, на котором располагался город, а снизу каменный постамент был открыт всем фиолетовым ветрам. Совсем неподалёку виднелись рельсы, а рядом с ними – ярко-алые следы недавно пролитой крови. Флаттершай вспорхнула, словно потревоженная птица, и в лёгком бреющем полёте воспарила над шпалами, наблюдая, куда же ведёт кровавая дорожка.

Красная жидкость отчётливо давала понять, что за пределами Эквестрии всё же остался кто-то живой. Кровь была свежей — уж где-где, а здесь ветеринарные навыки кобылки ей пригодились.

А сразу за рельсами начинался лес – густой, непролазный – словно бы сам Вечнодикий переполз поближе к столице. Флаттершай опустилась на землю – крови становилось всё больше.

Тёмная полянка, небольшой шалаш. Лужа красной субстанции на траве и красная шерсть владельца совсем неподалёку.

Биг Макинтош. Тело его, обглоданное неизвестными тварями, источало гнилой трупный запах, разносившийся далеко за пределы этой поляны. Копыта его были обожжены чем-то магическим, и, если верить следам крови, скорее всего – барьером. Он стучал по стене, он звал на помощь, а они его не слышали…

На земле были разбросаны галлюциногенные ягоды – да, такие в большинстве своём и растут в Вечнодиком. Биг Мак исхудал – как виделось, он нестерпимо страдал от голода, раз начал поедать подобные растения…

Флаттершай на подкошенных и дрожащих ногах вышла из леса. На глазах у неё наворачивались слёзы. Почему? Ведь её почти ничего не связывало с этим жеребцом. Наоборот, он всегда пугал её своим спокойствием, своими уверенными и простыми поступками… Она плакала так, как не горевала о собственных подругах, и не понимала, что же вызвало у неё такую бурю эмоций.

Но потом она осознала… Её подруги умерли от независящих от других пони причин. А Биг Мак был убит… Убит гнусной ложью принцессы. Как и, возможно, многие и многие другие…

Флаттершай вытерла копытом мокрые глаза и отправилась обратно в Кантерлот.

Лэм несколько раз к ряду отматывал и возвращал к исходу момент с машиной – всё вставало на свои места. Он не мог определить, кто именно из дам говорил и в каком порядке (потому что у силуэтов не было ртов), но одна из кобылок, являвшаяся при ближайшем рассмотрении единорогом, в результате аварии осталась жива, а другая – земнопони — погибла от удара. Остальное домыслить было совсем не сложно – ведь чтобы продолжать функционировать и в настоящее время, обладатель чёрного балахона должен был как минимум выжить, а следовательно, подозреваемая была на лицо.

— Хитро… — пробормотал Лэм, наблюдая за тем, как один силуэт сокрушается по поводу смерти другого, — Советник говорит и выражается глубоким грубым жеребцовым голосом, скрывая, что на самом деле он — кобылка. Скрывая, скорее всего, магически, а следовательно, подозреваемая – единорог.

Тем временем, силуэт отошёл от своей подруги и медленным неровным шагом направился прочь с площади, лавируя между бьющимися в истерике жителями Понивилля. Лэм поспешил за ним.

Призрачный дождь из прошлого громыхал со всей своей симфонической мощью, уподобляясь громоподобному оркестру. Литавры отвечали за гром, трубы – за молнии, а скрипки – за крики умирающих пони. Лэм, казалось бы, лично переживший эту катастрофу (хоть и находясь в совсем другом месте), всё равно внутренне содрогался, поддаваясь животному ужасу окружающих.

Кобылка пришла к небольшому аккуратному домику, на почтовом ящике рядом с которым значилось – «Лира Хартстрингс и Бон-Бон». Детектив помнил эти имена. Две подружки, проживавшие душа в душу на окраине провинции, салатовый единорог и земнопони цвета слоновой кости.

«Что ж, теперь мы знаем и имя подозреваемой», — подумал Фарлинг, мысленно записав сложную для произношения фамилию Лиры на подкорку.

Походка единорожки, тем временем, становилась всё более покачивающейся, казалось, она вот-вот упадёт и забьётся в судорогах. Лира прошла на задний двор и замерла, неподвижная, как сама статика. Копыта её подкосились, и вскоре силуэт лежал на земле, исходя предсмертной дрожью. Всё как и предсказывал Лэм…

А потом мир затмила чернота. Всего на пару секунд, но стоило только ей рассеяться, и детектив осознал, что прошло гораздо больше времени, чем он провёл во тьме. На месте некогда лежавшей на траве кобылки стояло аккуратное и ухоженное надгробие, с подписью – «Для любимой». А на самом верхнем участке плиты лежал небольшой кусочек чёрной ткани. Лэм непроизвольно протянул к нему копыто и, неожиданно для себя, погрузился в прошлое…

— Ууух, ты такая мрачная в этом балахоне, словно какой-нибудь тёмный властелин, — Лира, деля с подругой одну не слишком просторную примерочную, приглушённо захихикала.

— Если бы ты не отправила в прачечную мой старый плащ, нам бы не пришлось покупать этот, — Бон-Бон, проверяя одеяние на предмет удобства, накинула капюшон.

— Ты теперь прямо как этот… Секретный агент Свити Дропс! – продолжала заливаться смехом салатовая единорожка.

— Ну почему же «как»… — кобылка легонько наступила на паркет рядом с подругой, — видишь, я тоже не оставляю следов.

Лэм снова очутился посреди заднего дворика. Что ж, видимо, даже великим детективам свойственно ошибаться: скорее всего, Бон-Бон – или же агента Свити Дропс – оказалось гораздо труднее убить, чем виделось на первый взгляд. О том, что она и есть Советник, говорила и подпись на надгробии – всем давно было ясно, что они с сожительницей не просто друзья. Вот только как это поможет дискредитировать её личность?

Возвращение в столицу не составило каких-либо серьёзных проблем — те же двое пропустили её обратно, как только она мысленно поручила им такую команду. Её не схватила полиция, никто не пытался препятствовать ей – никто словно бы и не заметил отсутствия маленькой розовогривой пегаски. Оно и славно.

Во дворце Флаттершай, исполненная праведного гнева, встретила жизнерадостную Спитфаер, которая, не реагируя на окружающих, разглядывала мрачный пейзаж за окном сквозь очки с толстыми стёклами. В зубах тренер Вондерболтов держала плакат Рэрити, обещающий моральную поддержку и посильную помощь.

«Рэрити тоже знала об этом, кто бы сомневался», — пронеслось в голове у пегаски. Наверняка они спланировали всё заранее.

Флаттершай неумолимо приближалась к тронному залу. Никто не останавливал её – она была здесь частым гостем. Кобылка внутренне готовилась к разговору – стараясь, однако, выбирать более или менее мягкие выражения.

— Непременно, Ваше Высочество!.. – послышался голос одного из министров из-за больших дубовых створок.

Она там. Всё стало ещё проще.

Флаттершай с силой распахнула двери и… Не увидела в зале Твайлайт. Только Рэрити, к которой министры обращались, как к королеве.

— Друзья мои, прошу прощения, мне нужно отлучиться, — сказала модельерша, сколдовав своим рогом несколько магических вспышек. Все лишние мгновенно покинули зал.

— Рэрити, что это значит? — в голове у пегаски всё окончательно перемешалось.

— Флаттершай? – единорожка наигранно удивилась. — Что с тобой? Это же я, Твайлайт! Что с твоей гривой и… Ты что, выходила за барьер?!

Пегаска осмотрела себя – и вправду, грива её стала на порядок темнее, а шерсть покрылась лёгким пурпурным налётом.

— Рэрити, где Твайлайт? – дрожащим от смеси самых различных эмоций голосом повторила свой вопрос Шай.

— Твайлайт отправилась в пространственный разлом, — изменившись в лице, сказала кобылка напротив, — чтобы найти там Спайка. Ей пришло письмо – и она попросила меня подменить её.

— Нет! Ты лжёшь! — голос Флаттешай может, и не срывался на крик, но был пропитан странным непривычным для неё скрежетом, — ты внушаешь всем, что Твайлайт — это ты и есть! Ты промыла мозги Спитфаер! Эта твоя «моральная помощь»…

— …И вправду помогает пони, — закончила фразу Рэрити, тяжело вздохнув, — Флаттершай, дорогуша, я думаю, тебе не стоило выходить из-под купола. Ты же знаешь, туман – смертельно опасен…

— Туман безвреден! Это ты хочешь удержать пони под своей властью! – пегаска, теряя над собой контроль, медленно наступала на подругу, готовая со всей силы вцепиться в её лживое горло.

Но в следующую секунду её тело пронзил мощнейший энергетический разряд. Рэрити, грозно сверкая рогом, вызывала гвардейцев…

— Стража, здесь перевёртыш! Скорее сюда! – воскликнула она слегка дрогнувшим голосом, и добавила, — прости, Флатти, но так для тебя будет лучше…

Раздался цокот множества подкованных ног, и кто-то грубо подхватил обмякшую кобылку за копыта…

…

— Туман? Извольте, он безвреден для пони. Неудивительно, что вы до сих пор даже не подозревали об этом…

…

— …А потом были уколы, много уколов, из-за которых я и лишилась возможности передвигаться, — Флаттершай, улыбнувшись, наблюдала за реакцией детектива – тот, кажется, был шокирован. — В мои глаза капали выжигающими сетчатку каплями, меня били, меня долго куда-то везли… И однажды я просто очнулась здесь. Я увидела лица моих обидчиков сквозь мутную фиолетовую дымку, но она не помешала мне в один прекрасный день достучаться до их сознания. Теперь у меня есть слуги, столь же верные и преданные, сколь безмозглые…

Лэм поражался тому, что слышал. Конечно, он подозревал, что с властью в Эквестрии что-то не так, но не до такой же степени…

— Рот закрой, муха залетит, — пегаска вновь осмотрела дететкива с ног до головы – «А из него бы вышла неплохая марионетка», — отчего-то подумалось ей. «Но не теперь, сейчас ещё рано…», — Завтра отправишься в Вечнодикий лес и возьмёшь свою подружку с собой. Там вам надо будет найти зебру по имени Зекора, она живёт… Хотя знаешь, лучше запиши. Спайк, если ты не против, принеси бумагу и чёрную ручку из кабинета!..

Вновь сегодня

Лэм нащупал в кармане жилета фоторамку с Элис и магией вытащил её на свет. Ему показалось, что она в чём-то изменилась – стала свежее что ли. И только он хотел проверить своё мысленное предположение, как где-то в домике легонько скрипнула дверь.

«Преступник всегда возвращается на место преступления, не так ли?» — не без удовольствия прокомментировал собственное наблюдение единорог.

Детектив медленным и аккуратным шагом приблизился к фасаду жилища Лиры и Бон-Бон, после чего как можно более незаметно протиснулся сквозь заднюю дверь. В доме слышались отчётливые и уверенные шаги: видимо, кто-то совсем не опасался быть обнаруженным. Лэм всё ближе и ближе подходил к субъекту своего расследования, сожалея, что оставил револьвер в коттедже мисс Флаттершай — но ничего, ведь у него всегда с собой его Чутьё, да не простое, а многократно усиленное зельем Зекоры.

Но вдруг очередная дверь раскрывается прямо перед его носом и в гостиную входит, леветируя рядом с собой банку свежей крови…

«Лэм кивнул, а Грэг помахал ему копытом и вышел прочь».

— Полиция, прошу, арестуйте преступников, - елейным баритоном приказал Советник и взмахнул передним копытом»…

…Грэг Баттерскотч в балахоне советника Эдмундса. Старый друг и приятель, что летал с Лэмом Фарлингом на другой континент… Ёмкость с красной жидкостью со звоном падает на пол, окрашивая стены и пол в багровый оттенок.

Дверь захлопывается и пони за ней тотчас исчезает, не оставляя следов — словно наваждение, словно призрак из прошлого. Естественно, в другой комнате его будто бы и не было никогда – он растворился точно так же, как и неделю назад в баре «Безлюдный».

Лэм осознал, что всё ещё держит в телекинетическом захвате снимок таинственной кобылки. Он перевернул фоторамку другой стороной и не ошибся в догадках: надпись, благодаря его временно усиленным способностям, была восстановлена:

«Лэму Фарлингу от Элис Баттерскотч

на День Копыт и Сердец».

Почему принцессе Твайлайт не нужна охрана

The Most Beautiful and The Funniest pony.

ElogioDellaMorte

Фамильяр

Я не в порядке

Лишняя

Сингулярность

Как разрушить Эквестрию: пособие для начинающих

Fallout Equestria: Где угодно, но только не здесь

Анон и пони-роботы

Странник. Путешествие третье. Тёмный Град

"Реминисценции"