Идолы и Боги

Глава 9

Перед глазами появился черный как смоль дракон. Он дыхнул дымом прямо в морду. В темноте утонул свет. Стало тяжело дышать. Отскок. Справа показалась угрожающая пасть хищника, готовая разорвать пони. Стандартное заклинание телепортации прямо на шею, как и учили на многочисленных тренировках. Копыта скользят на изворачивающемся звере. Падение в пустоту. Следом летит, накрывая, когтистая лапа и пытается размазать по земле нарушителя спокойствия.

Сверху что-то вспыхнуло. Жеребец резко открыл глаза и сел на кровати. Он часто и прерывисто дышал, словно воздуха не хватало, сердце бешено колотилось, а на лбу выступила испарина. Глаза, дрожа, смотрели на смятую постель. Рядом кто-то недовольно заерзал, укутываясь одеялом. Он поднял взгляд на потолок, увидел почерневшее пятно и приложил к гудящей голове копыто. Пахло гарью и травой. Сквозь легкие занавески пробивался слабый лунный свет. Жеребец соскочил с кровати, набросил на себя шелковую накидку и услышал сонный и недовольный голос кобылки:

– Опять? Уже третий раз за месяц.

Он вновь посмотрел на черное пятно на потолке и вздохнул:

– Прости, дорогая, я утром все уберу.

– Может, тебе обратиться к психиатру? – предложила пони. – После двух-трех сеансов тебе всегда легчает.

– Я подумаю над этим.

Жеребец вышел в длинный коридор и увидел свет, льющийся из кухни. Он вздохнул и неспешно двинулся к цели. «Забыл выключить? Что-то я последнее время совсем раскис. Еще этот дракон… Сколько уже времени прошло? Три десятка лет? А меня все еще мучают кошмары… Может, действительно обратиться к Изабору или к кому-то из его клана?» Он помотал головой и завернул в кухню.

В помещении за большим белым мраморным столом сидела Принцесса Луна и пила чай. Жеребец зажмурился и открыл глаза в надежде, что венценосная особа – это всего лишь мираж его больного воображения, но кобылка осталась на месте и упорно не хотела покидать насиженного места. Так он стоял и смотрел, как аликорн по-хозяйски управлялся с чайником и мимоходом что-то готовил на плите.

– Прошу прощения, – промямлил он и склонился в уважительном поклоне.

«Что я делаю? Я же у себя дома. Но что тут делает она?»

– Кресцент, доброй ночи, – произнесла Луна, не смотря на гостя. – Проходи, выпей со мной чаю. Тебе же хочется попить после столь скверного сна? Не откажешься от моей компании?

«Она и про сон знает, но откуда? Мне все это не нравится… Не просто же так она пришла сюда…»

– Ни в коем случае, – со страхом проговорил жеребец.

– До сих пор боишься? – с недовольством осведомилась августейшая и у единорога все внутри сжалось. – Ты же не хуже меня знаешь, что твоя дочь и пять ее подруг прогнали тьму из моего сердца. Даже Селестия с этим согласилась и приняла меня. Ты не доверяешь моей сестре?

– Простите, – со вздохом произнес Кресцент и, обойдя стол, сел напротив гостьи.

Его глаза встретились с проникновенным взглядом кобылки, и он уставился на столешницу. К нему подлетела кружка ароматного чая, окутанная темно-синей аурой. На середину стола гостья поставила котелок, тарелку с небольшими кусочками хлеба, и по комнате поплыл сладкий аромат.

– Это секретный рецепт фондю Блэков, – произнесла Луна. – Довольно неплохо у них получилось сочетать вкус кислых и сладких ягод.

– А что Вы тут делаете? – поинтересовался хозяин обители.

– Я пришла поговорить на счет твоей дочери и ее нездорового интереса по поводу моего друга, – сообщила венценосная.

– Простите, я не совсем понимаю, что Вы имеете в виду, – сказал Кресцент, поднял глаза, но вновь встретился с тяжелым взглядом Принцессы Ночи, и уставился на дымящийся напиток.

– Я говорю о Крэлкине, – спокойно произнесла кобылка.

– Боюсь, что я Вам не смогу помочь, – выдавил из себя жеребец.

– Потому что ты не хочешь?

– Потому что не могу.

– Тот сон о драконе… – молвила Луна, и пони, напрягшись, робко посмотрел на нее. – Он тебя тревожит очень давно. Примерно с двадцати пяти лет. Это давняя травма, не правда ли? Как бы часто Изабор не работал с тобой, кошмар будет возвращаться снова и снова.

«Она знает об Изаборе?! Но откуда?! Неужели она знает о Целеберриуме? Нет, этого не может быть. Как только она вернулась из изгнания, она никак не показала, что знает о нем. Может, она просто знает какого-то другого Изабора?»

– Простите, но я не понимаю… – пробубнил единорог.

– Все ты прекрасно понимаешь, – отмахнулась принцесса. – Кресцент, молодой талант, окончил академию единорогов в области биологических наук. Все возлагали на тебя большие надежды, как на врача, но в двадцать три года ты связался со скрытой организацией под названием Целеберриум. – Жеребец выпрямился и ударился коленом об стол, но королевская особа словно не заметила этого и как ни в чем не было продолжила: – Через два года прошел заключительный экзамен в землях драконов. Ты ожидал, что будет не так трудно, что тебя всему обучили, ко всему подготовили. Но реальность преподнесла сюрприз и нанесла серьезный удар.

– Откуда Вы знаете? – робко спросил Кресцент.

– Спустя еще четыре года ты встретился со Стар Спаркл, – продолжила августейшая, не обращая внимание на замечание собеседника. – Или, может, лучше сказать: заставили встретиться? В любом случае, с той поры вы сыграли свадьбу и стали жить под одной крышей. Первый ваш отпрыск, Шайнинг, был зачат без любви, без ненависти, просто так было нужно. Вы не ждали жеребенка, вам приказали это сделать. В тот момент со своей избранницей вы были чужими пони. Вы не любили друг друга, лишь выполняли долг перед Эквестрией.

«Откуда она это все знает?! Неужели она про каждого пони знает столько же, сколько и про меня?! Но почему она говорит это именно мне?! Она должна понимать, что мне больно! Я не хочу это слышать! Заткнись!»

– Простите, – вставил единорог, – но…

– Я не закончила! – громогласным голосом произнесла принцесса, и Кресцент сжался, затравленно смотря, как с губ кобылки срываются мерзкие для него слова. – Спустя восемь лет появился второй отпрыск: Твайлайт. Свою дочь вы уже любили, она была желанным ребенком в семье. Вы даже научились любить Шайнинга. Однако в глубине души понимали, что они – жертвы селекционной программы. На протяжении всей жизни Твайлайт ты, Кресцент, понимал, что она должна была продолжить твое дело: дать Целеберриуму сильных жеребят. Но ты пошел против системы.

– Откуда Вы знаете?! – вскрикнул единорог. – Про Целеберриум, про меня!..

– Я видела вас, когда была в заточении, – пояснила пони. – Прямо под горой, на которой стоит Кэнтерлот.

«Она же могла рассказать Селестии, где нас искать, но почему-то не сделала этого… Или же они просто хорошо играют свои роли? Хватил ли у меня духу играть против такого грозного соперника?»

– И Вы не рассказали о нас вашей сестре? – изумился жеребец.

– Зачем? – поинтересовалась принцесса. – Вы не делаете ничего, что выходило бы за пределы законов Эквестрии. Конечно, некоторые методы даже мне не по душе, но вы трудитесь на благо всех пони, чего и хочет Селестия. Если я расскажу о вашей организации сестре, она просто уничтожит вас, и на этом кончится ее реальная поддержка. Она не понимает, что ее свет должен разбавляться тьмой, иначе как доказать, что мир – это хорошо, когда нет войны?

– Вы говорите мудрые слова, Ваше Высочество, – с некоторым недоумением произнес Кресцент. – Но я не понимаю, как это относится к Вашему визиту?

– Твайлайт должна продолжить твое дело, – заявила Луна.

– Что?! – воскликнул единорог и вперил взгляд в глаза аликорна.

– Я не хочу, чтобы она находилась рядом с моим другом, – уточнила венценосная.

– Я… – пони открыл рот, не зная, как ответить. – Я не могу ничего обещать. Я не могу…

– Я понимаю, что это трудно принять, – кивнула принцесса, – но пойми меня правильно: я лишь хочу, чтобы все вернулось на круги своя. В любом случае, Крэлкин не должен был появиться в Эквестрии и лишь благодаря сказочному стечению обстоятельств он тут.

– Но Твайлайт любит… – пробубнил жеребец. – И Крэлкин…

– Твайлайт любит? – поморщилась кобылка, подхватила хлеб, макнула в фондю и отправила в рот. – Мог бы мне не лгать? Я чувствую, когда лгут. Ты прекрасно понимаешь, что между ними нет никаких чувств. Крэлкин хочет защитить Твайлайт от селекционной программы настолько же, насколько Твайлайт хочет избавиться от тени Целеберриума. В этом и, я хочу акцентировать твое внимание, только в этом их чувства взаимны.

– Это будет неправильно, – пролепетал жеребец. – Мы же разрушим…

– Кресцент, не стоит так беспокоиться, – молвила августейшая. – Правильно, неправильно… А правильно было красть Стар Спаркл у СтарДаста? Ты ведь о нем не заботился.

– Я даже не знаю, кто это такой, – буркнул собеседник.

– А твоя жена знает, – заметила правительница. – Они много времени проводили вместе, гуляли, радовались, грустили. Они любили друг друга, Кресцент. И он сильно переживал, когда его избранница отказала ему по непонятным причинам. Даже уезжал в Империю Грифона подрабатывать и залечить раны душевные. Перед тем, как с твоей супругой поработала команда Изабора, она хотела с ним провести всю жизнь.

– Я не знал… – выдохнул пони.

«Если так, то почему Стар сама не рассказала об этом?»

– Это неважно, – отозвалась августейшая. – Если тебе трудно определиться, правильно поступаешь с Твайлайт, которая, между прочим, даже не любит Крэлкина, или нет, тебе стоит обратить внимание на статус своей семьи.

– Статус? – с недоумением вопросил единорог.

– Твоя семья достаточно влиятельна среди элиты Кэнтерлота, – заметила Луна. – Хотя другие семьи стерпели появление Каденс в твоем доме, но как сильно опустится статус, когда твоя дочь выйдет замуж за земного пони? Более того, есть большая вероятность, что чистота крови более не будет соблюдена в твоей семье и о каких-либо привилегиях придется забыть навсегда.

– Разве статус так важен? – с опаской поинтересовался Кресцент.

– А что ты можешь еще предложить своей жене, кроме крыши над головой да статуса семьи? – поинтересовался аликорн.

– Но это не то, к чему мы должны стремиться, – с испугом проговорил жеребец, заметив недоуменный и недовольный взгляд Принцессы Ночи. – Я имею в виду, что пора уже прекращать следовать традициям и смотреть вперед, пора уже не детям подстраиваться под родителей, а родителям смотреть за направлением своих отпрысков. Если мы хотим двигаться вперед… обществом… то нужно что-то менять… То есть пора уже позволить Твайлайт и Шайнингу делать то, что они хотят. Я не поддерживаю выбор Твайлайт, но если так для нее будет лучше, то…

– Твоя жена разделяет твои стремления? – грубо оборвав, поинтересовалась кобылка.

– Да, – заявил Кресцент и отвернулся. – Я думаю, что да…

– Значит, ты решил поставить под удар свою репутацию и статус, чтобы Твайлайт и Шайнинг были счастливы, – подвела итог Луна. – Похвально. Знаешь, я всегда думала, сможет ли Селестия сделать что-либо подобное для меня? К сожалению, не смогла. В любом случае, я не хочу, чтобы ты решал проблему Твайлайт при помощи Крэлкина.

– Я не могу повлиять на свою дочь…

– Ложь! – воскликнула венценосная. – Ты можешь, но не хочешь!

«Да что она себе позволяет?! Я не собираюсь терпеть подобного поведения!»

– Я не обязан перед Вами отчитываться! – жестко заявил жеребец и поднялся.

– Мы не договорили, – заметила Луна ледяным голосом, и Кресцент почувствовал жажду убийства, исходящую от собеседницы.

– Да что Вы-то привязались к этому Крэлкину? – воскликнул он. – Ваше Высочество, проявите мудрость. Этот земной пони…

– Дорог мне как друг и товарищ, – отрезала кобылка. – Он не такой, как все, потому я хочу, чтобы он всецело принадлежал мне.

«Хочет чтобы Крэлкин всецело принадлежал ей? Что она о себе думает?!»

– Что Вы такое говорите? – с ужасом произнес единорог и попятился.

– Вначале успокойся и сядь.

«Что она от меня хочет? Я же не могу повлиять на Твайлайт, я от нее и так отстраняюсь, а тут… надавить, как родитель? И что тогда? Я стану главным врагом для нее. Крэлкин… Что же все цепляются за этого недомерка?! Он же даже не умеет колдовать!» Жеребец вздохнул и снова сел напротив Луны.

– Я могу стимулировать твою жажду справедливости, – произнесла августейшая.

– Я… – Кресцент осекся, посмотрев в глаза собеседницы.

– Сколько стоит свобода Крэлкина? – беспристрастно осведомилась принцесса. – Двести тысяч монет, триста? Я понимаю, что сумма, возможно, небольшая, потому я хотела бы услышать твое предложение.

– И Вам… – Жеребец посмотрел в холодные глаза потентата и поежился. – Вы не думали, что это все неправильно? Друзей так не заводят…

– Я должна выслушивать слова верности от того, кто разрушил семью и живет в несчастливом браке? – спросила коронованная особа. – Я должна слушать того, у кого и друзей-то нет? Нет, Кресцент, это не то, что я хочу от тебя услышать. Я хочу услышать цифру. Ты не хуже меня знаешь, что Целеберриум и все его члены, хоть и защищают Эквестрию, в реальности же сами прогнили до костей. Вы настолько заигрались в свои игры за тысячелетия, что стали не то, что пережитком прошлого, но и болезнью на лике общества.

– Почему же Вы терпите нас, Ваше Высочество?! – выпалил единорог. – Неужели из жалости?!

– Ты, наверное, подумал, что я имею в виду общество Эквестрии? Отнюдь. Я имею в виду общество вашей организации. Некогда сильные и мудрые единороги выродились в пародию на защитников. Я вас не терплю, просто никак к вам и вашим действиям не отношусь. Вас терпит Селестия. Для меня вы просто приходящие и уходящие пони, которые не могут найти счастья в этой жизни. Я предлагаю тебе подарить немного счастья Стар Спаркл. Полмиллиона монет устроит?

– Счастье моей дочери не продается! – рявкнул единорог и стукнул копытом по столу. Поняв, что сделал опрометчивый поступок, он с опаской посмотрел на собеседницу.

Луна ухмыльнулась и посмотрела в окно. Кусочек хлеба подхватила синяя аура, окунула в горшочек с фондю, и поднесла к кобылке.

– Значит, по-хорошему ты не хочешь… – потянула принцесса и отправила хлебец в рот. – Что ты скажешь, если я лично позабочусь, чтобы от твоей дочери остались лишь копыта и рог?

– Что Вы такое говорите?! – в ужасе воскликнул Кресцент. Он зажмурился, представляя, как Твайлайт подвергается пыткам Луны.

– Я не собираюсь с тобой долго торговаться, Кресцент, – заметила собеседница. – Позиция твоей жены меня устраивает, она готова на диалог, но на диалог не готов ты. Мы, – повысил голос аликорн до кэнтерлотского традиционного, – Принцесса Ночи Луна, требуем от тебя повиновения. Твоя дочь Твайлайт Спаркл должна держаться от Крэлкина на почтительном расстоянии. Наши уговоры не подействовали на тебя, потому мы будем действовать на свое усмотрение.

– Принцесса Луна, пожалуйста! – воскликнул единорог, и венценосная брезгливо посмотрела на него. – Я сам не хочу, чтобы она была рядом с тем земным пони, но что я могу поделать? Превыше моих сил заставлять бросать того, кого она выбрала. Хоть ее решение принесет множество проблем нашей семье, но я просто не могу. Я ее слишком люблю. Я готов сделать все, что угодно, чтобы…

– “Все, что угодно”? – заинтересованно переспросила августейшая спокойным голосом. – Мне нужно, чтобы ты с ней поговорил, как родитель с ребенком. Убеди ее, что она поступает неправильно, наставь на путь истинный. Твоя жена тебя поддержит.

– Твайлайт не успокоится, пока не будет в безопасности от селекционной программы, – заверил Кресцент.

– Я гарантирую ей защиту, – проговорила кобылка.

– Боюсь, это превыше Ваших сил.

– С момента создания Целеберриума я пристально следила, как вы работаете. Я знаю, что и как нужно делать.

– Ваше Высочество, – жалобно изрек хозяин обители, – Вы же понимаете, что это все не очень правильно. Мы можем разбить семью так же, как я разбил семью Стар.

– Наверное, тебе стоит поговорить со своей женой по этому поводу. Я права, Стар Спаркл?

Кресцент обернулся и увидел, в дверном проеме белую пони. Она смотрела стеклянными глазами на собеседников. Жеребец соскочил на пол и направился к ней, но та покачала головой и присела на ближайший стул, сжалась и отвернулась от мужа. Единорог остановился и не знал, что делать. Его жена выглядела подавленной, но выяснять отношения при посторонних он не желал. Внезапно Луна поднялась с места и неспешно направилась на выход.

– Надеюсь, мы договорились? – поинтересовалась венценосная, поравнявшись с членом Целеберриума, и Кресцент опустил глаза в пол.

«Она еще и издевается? Говорить о подобном в такой момент?! Насколько же она пропиталась желчью, пока была в изгнании? Насколько же она стала черствой? Ненавижу… Я ее ненавижу! Будь проклята Принцесса Луна!» Он поднял взгляд, чтобы высказать ей все, что он о ней думает, но аликорна в помещении уже не было. Были слышны слабые всхлипы.

– Стар… – прошептал единорог и дотронулся до своей избранницы, но в ответ услышал лишь шипение.

– Не трогай меня! – процедила кобылка сквозь зубы, и тот одернул копыто.

– Я… – Кресцент посмотрел печальными глазами на жену. – Почему ты мне тогда не сказала?

– Я все отдала за лучшую жизнь Эквестрии… Я все потеряла… все, что мне было дорого, – рыдала пони. – А что получила взамен?.. Бедная Твайлайт… Ты не представляешь, как мне больно смотреть, что она страдает, но… Почему она сказала такую глупость?.. Откуда в ее светлой головке столько ненависти к себе?..

– Что же с тобой сделали пони Изабора? – в ужасе прошептал Кресцент.

– Мне объяснили, как устроена Эквестрия, дорогой, – успокаиваясь, проговорила Стар, – и я согласилась играть в ужасную игру под названием патриотизм. Я не знаю, зачем я согласилась на это… Может быть это было наваждение, может быть гипноз, но сейчас я смотрю на тебя и… Я даже ненавидеть тебя не могу. Я себя ненавижу. Ненавижу за то, что предала единственного пони, который был мне дорог, которого я любила… ради чего? Я его на самом деле любила. Ты понимаешь? – Стар посмотрела на мужа заплаканными глазами и покачала головой. – Ты не понимаешь. Ты абсолютно ничего в жизни не понимаешь. Постоянно отлучаешься куда-то, проводишь где-то все время… А ты обо мне хоть раз вспомнил? Можешь не отвечать, знаю, что не вспомнил. У нас любви нет, так пускай любовь будет хотя бы у наших детей.

– Я тоже не хочу, чтобы Твайлайт участвовала в…

– Замолчи! – рявкнула пони. – Тебя противно слушать! Твайлайт не любит Крэлкина, но больше, чем несчастливая жизнь, ее пугает спаривание по указке. Я ее понимаю… уже понимаю. Ты не хочешь, чтобы Твайлайт участвовала в селекционной программе… – фыркнула кобылка и утерла слезы. – Скажи правду, вы там все такие? Все твои знакомые думают настолько же цинично, как и ты?

– Стар, я не думаю цинично, – заверил жеребец.

– Тогда почему ты вспоминаешь об этой гадкой программе, когда на кону стоит счастье твоего ребенка? – с напором осведомилась единорожка.

– Я думал, что ты хотела сохранить чистоту крови, потому так…

– Ты слепой, мой дорогой Кресцент, – горько улыбнулась собеседница. – Я давно отреклась от элиты Кэнтерлота. А против выбора своей дочери я не потому, что она нарушит наше положение, а потому, что она не будет счастлива с этим земным пони. Я не хочу, чтобы она повторила мою судьбу. Я – дура, но она – ученица самой Принцессы Селестии, у нее большое будущее.

– Ты – патриотка Эквестрии, – уверенно произнес родитель, и услышал в ответ лишь тяжелый вздох.

– И это принесло мне лишь страдания. Мне пришлось быть с тобой, а тебе – со мной. Мы потеряли себя, Кресцент. Но неужели ты тоже дорожишь Эквестрией настолько же сильно, насколько и я?

– Безусловно, – кивнул единорог. – Но больше Эквестрии я люблю своих детей.

– Кажется, за столько лет супружеской жизни мы, наконец, нашли то, что нас по-настоящему связывает.

– Значит, мы должны предотвратить женитьбу Крэлкина и Твайлайт, – уверенно произнес Кресцент, – и участие нашей дочери в селекционной программе.

– Я не против этой программы, если Твайлайт найдет среди претендентов жеребца, с которым будет готова разделить остаток жизни, – произнесла кобылка. – Я против того, с кем она будет несчастлива.

– За нашу любовь к родине, к сожалению, должны расплачиваться наши дети.

– Это проклятье нашей семьи… – вздохнула пони. – И как хорошие родители мы должны сбить бремя ответственности с наших детей. – Она посмотрела безжизненными глазами на супруга. – Кресцент, скажи честно, Шайнинг тоже попал под селекционную программу, как мы с тобой?

– Боюсь, что да, – тяжело произнес единорог.

– Очень жаль.

Стар поднялась со стула и скользнула печальными глазами по мужу. Тот слегка улыбнулся, но тут же улыбка слетела с его уст, и он опустил голову.

– Прости, – выдавил жеребец.

– Ты ничего не знаешь о любви, дорогой, – холодно и грустно произнесла кобылка. – Мне тебя жаль. Искренне жаль.

Она вышла из комнаты, волоча за собой хвост, но с гордо поднятой головой. А Кресцент так и остался стоять на месте, не веря, что родная пони, с которой он прожил больше тридцати лет под одной крышей, его даже ненавидеть не могла. Гонясь за счастьем своей дочери, он вогнал последний гвоздь в крышку гроба своего личного счастья и счастья своей жены. Целеберриум забрал у него все: статус, время, энергию и, впоследствии, семью. Организация забрала саму жизнь и сделала из очередного своего подчиненного никому ненужного, кроме нее самой, адепта Эквестрии, защитника ценностей, которые тот не до конца понимал. И теперь, когда он узнал, что на самом деле двигало его супругой, какую бурю эмоций она носила и носит до сих пор в сердце, чего на самом деле стоит ее улыбка, которая оказалась очередной фальшивкой в его жизни, он не знал, что делать дальше.

В Целеберриуме его убеждали, что патриотом быть легко. Все, что надо делать – это любить Эквестрию и делать все, чтобы она процветала на фоне остальных стран. Но сейчас он понял, что от него утаили, что забыли упомянуть в начале этой чудовищной гонки длиною в жизнь. Его заковали в цепи рабства, его заставляли делать то, что ему было противно, говоря, что так правильно, так необходимо для всеобщего блага, и каждый день его заставляли уничтожать самого себя и все, что ему было дорого.

Его призывали терпеть каждый день во имя процветания, чтобы его дети жили в благополучной стране, но вот уже пришло время детям перенимать марафон жизни, а счастье, о котором голосили на всех углах так и не наступило. Теперь потомки будут терпеть, и этому безжалостному круговороту, сминающему поколения, не было конца и края.

Смотря сейчас в пол, он пытался найти в ровных рядах плитки ответ, который бы решил все его проблемы, ему нужен был один единственный шанс, чтобы исправить ситуацию, но, казалось, события настолько закрутились вокруг него, что выход был один: смерть. Братские объятья Целеберриума сжимались вокруг его горла все сильнее с каждым новым днем, и он уже не знал, надолго ли ему хватит воздуха. Он мог лишь оттолкнуть свою семью, чтобы ее не задели единороги скрытой организации, которые в достижении своей цели не брезговали никакими методами.

Тяжело вздохнув, Кресцент почувствовал, как что-то обожгло его щеку. Он скосил глаза и увидел мокрую полоску. Жеребец поднял копыто и дотронулся до нее. «Слеза? Сколько же я не плакал? Кажется, я даже забыл, что это такое… Что же со мной случилось? Неужели я превратился в монстра, против которого сам же и сражаюсь? Чтобы победить монстра, нужно стать монстром… Как же все скверно получается… Я потерял Стар, Твайлайт, Шайнинга… Всех потерял. Остались у меня Эквестрия и Целеберриум… Вот только зачем они мне без семьи?..»

Айрон Треп наслаждался потоками воздуха, вплетающимися в гриву. Прикрыв глаза и блаженно улыбаясь, он неспешно махал крыльями. В его владении сейчас было все небо. Изредка он любил устраивать гонки с ветром, но сейчас хотел умиротворения и покоя. Погоня за алмазными псами под землями полей Филдса принесла ему немало хлопот, но он выполнил поставленную задачу и теперь летел в Кэнтерлот отчитаться перед руководством о проделанной работе.

Невдалеке показался город. Блестя дворцовыми башнями, он привлекал взор и казался святыней. Пегас еще больше замедлился, оттягивая момент погружения его в бюрократические проволочки и написание никому ненужных рапортов и отчетов. Больше всего в своем занятии ловец диких животных не любил работать с бумажками. Джейн Доу, которая проверяла все направляющиеся непосредственно Принцессе Селестии документы, неоднократно отдавала неказистую писанину пегасу назад с примечаниями и исправлениями.

Прежде, чем лететь назад в столицу, Айрон два дня пожил в лесу около небольшого озерца, спал под открытым небом и питался еще зелеными ягодами да грибами. Неоднократно он заглядывался на Филдс, но, завидев суету, ему становилось не по себе. Суеты в жизни ему хватало. С появлением ученика, который повис у него на шее, как ярмо, от которого он был бы рад избавиться, но не мог, времени на единение с природой и просто жить в удовольствие стало мало. Альтус не хотел делать то, что ему приказывали, не желал выполнять необходимое количество упражнений и постоянно жаловался на усталость. Если бы не Принцесса Селестия, ловец животных бросил бы ученика и занимался привычными делами.

Хотя иногда ему было интересно общаться с подопечным, все же друзей у Айрона было немного, но к обучению другого пони своему мастерству он был не готов морально. Один из дней своего отдыха Треп посвятил размышлению, почему же Альтус не справляется. По его видению тот должен быть уже гораздо искуснее, но все еще топтался на основах и никак не мог продвинуться дальше. «То ли я слишком давлю на него и требую невозможного, то ли он слишком слабый, – думал тогда ловец животных. – И зачем мне ученик, я и сам неплохо справляюсь?»

Он приземлился на брусчатку, и сердце его екнуло. Пегас поднял крылья и слегка присел, ожидая нападения и готовый взлететь в любую секунду. Под удивленными взглядами стражи он неспешно осмотрелся. Все было спокойно, однако он доверял своим чувствам и не собирался просто так это оставлять. Еще ни разу екнувшее сердце не подводило его. Он взлетел и с высоты осмотрел город, но ничего подозрительного не заметил: пони, грифоны, ослы, минотавры. Никто не представлял опасности мирным жителям столицы.

Фыркнув, зеленый жеребец приземлился, сложил крылья и спешно направился к главному входу. Уладив формальности, он прошел к неприметной двери внутри замка и, вздохнув, постучал. Из закрытого помещения послышалась возня, и через несколько минут на пороге возникла светло-серая единорожка с коричневой гривой, собранной на затылке. Пони посмотрела через очки недовольным взглядом на посетителя, который судорожно улыбался, и пригласила в кабинет.

Сглотнув, пегас прошел за кобылкой и вздрогнул, когда дверь за ним закрылась. В комнате было светло и просторно. Высокие потолки, огромные окна, мягкий ковер и десятки стеллажей с мириадами папок – все выглядело по-деловому строго. Пони села за рабочий стол и указала на стул напротив нее. Айрон повиновался и смотрел на секретаршу Принцессы Селестии жалобными глазами.

– Доброе утро, Джейн Доу, – поздоровался он. – Как самочувствие?

– Доброе утро, Айрон Треп, – официальным голосом проговорила собеседница. – Со мной все хорошо.

– Может, давай в этот раз без бумажек? – понуро поинтересовался жеребец. – Я ведь не первый раз здесь и…

– Айрон, – вздохнула единорожка, – я же не для себя стараюсь. Пойми, что Принцесса Селестия очень занята, и я не могу тянуть с поиском какой-либо информации или необходимого закона. Все должно быть на своих местах.

– Но я же все сделал, что от меня требовалось… – простонал ловец.

– Возможно, – кинула кобылка. Рог ее засветился, и толстая папка, объятая синеватой аурой, подлетела к ней и умостилась на столе. Она открыла ее практически в конце и стала перебирать листки с заинтересованным видом. Пегас нервно вздохнул, понимая, что увернуться от разговора и формальностей бюрократии не удастся, и стал покорно наблюдать за действиями собеседницы. – Очень интересный ты, Айрон Треп. Сколько работаю, ни разу никого подобного не встречала. Значит, последний раз ты был в Филдсе, – произнесла она, добравшись до последнего листика, и подняла голову. – Боролся с алмазными псами. Успешно?

– Безусловно, – улыбнулся Треп.

– Хорошо, – кивнула пони и подвинула к себе небольшую стопку квадратных листиков. – Я выпишу тебе направление на обследование…

– Я не хочу… – тут же отозвался пегас.

– Айрон, – нахмурилась кобылка и посмотрела на него поверх очков, – это стандартная процедура. Ты уже более трехсот раз ее проходил. И дважды у тебя был обнаружен опасный вирус, – напомнила она.

– Но сейчас мне никто не поцарапал, смотри.

Ловец вскочил и крутанулся на месте.

– Не ерничай, – недовольно проговорила секретарша. – Сядь на место. – Гость покорно выполнил приказ. – Значит, пройдешь по вот этим врачам, занесешь сюда результаты. Еще зайдешь на кафедру по огненным заклинаниям, там на тебя должны наложить что-то. Вот формуляр от Принцессы Селестии. – Пони подвинула гостю бумажку и перо с чернилами. – Распишись, – распорядилась она.

Пегас с недоумением посмотрел на заполненный бланк и перевел взгляд на кобылку.

– Зачем? – поинтересовался он.

– Подпишись, что ознакомился с информацией. Вот тут, – указала единорожка на пустую ячейку.

– У меня новое задание? – оживился Айрон.

– Пока что на твое имя никаких заданий не поступало, – сообщила работница замка.

Жеребец схватил перо и небрежно черкнул привычную закорючку.

– Вот, – произнес он и подвинул формуляр назад.

Кобылка вздохнула и быстро выписала на небольшом клочке направление на кафедру.

– А… – потянул пегас и осмотрелся. – Джейн, скажи… Есть что-то такое, что мне нужно знать?

– Ты о чем? – сухо поинтересовалась единорожка.

– Когда я только прилетел, у меня сердце екнуло, – пояснил ловец. – У меня такое случается только когда опасность рядом.

– Значит, к кардиологу еще заглянешь, – донеслось от пони.

– Что? – с непониманием переспросил жеребец.

– С сердцем шутки плохи, особенно для тебя, – пояснила Джейн. – Ты должен быть в отличной форме. Кроме тебя у нас нет таких же сильных ловцов животных.

– Точно нет? – уточнил пегас.

– Нет, нет, – заверила кобылка. – Можешь прочитать, что на карте на нижней строчке написано?

– “Изготовлено в Эквестрийском печатном доме номер шестьдесят четыре по адресу: Эплкросс 14…”

– Можешь не продолжать, – перебила пони. – Со зрением все в порядке. В общем, жду тебя через полчаса.

Секретарша закрыла папку и отложила в сторону. Все направления она подколола к большому чистому листу, положила в бумажный конверт и передала пегасу. Тот вздохнул, подхватил папку, спрятал ее в сумку и, отдав честь, засеменил к выходу.

– Не задерживайся, – донесся до жеребца недовольный голос Джейн, заставший его в двери.

– Ты же знаешь, что я не задержусь, – улыбнулся Айрон.

Зеленый пони повесил голову и зашаркал к больничному крылу через большой светлый коридор, смотрящий окнами в сад. Внизу галдели, слышались восхищенные крики жеребцов и радостные визги кобылок. Пегас бросил взгляд на вертоград, фыркнул, ничего не увидев, и поспешил закончить дела.

Внезапно сердце вновь екнуло, и боковым зрением он увидел, как вверх устремляется струя пламени. «Дракон», – пронеслось у него в сознании, и крылья сработали на автомате. Разбив стекло и изранив себе морду, он через мгновение предстал перед огнедышащим зверем, окруженным дворцовыми рабочими и стражниками.

– А можешь еще раз так? – послышался восхищенный голос жеребца.

– Не вопрос, – рыкнул в ответ дракон.

– Стоп! – крикнул ловец животных, и все взгляды обратились к нему. Он же в свою очередь взирал на хищника. – Как ты… что тут происходит?

– Привет, Айрон, – махнул лапой чешуйчатый. – Как сам? Чего морда в крови?

– Кассандраго? – изумился тот. – Но почему ты тут? Ты же должен быть в Кристальной Империи.

– Пришло письмо от твоей принцессы, – заявил дракон, извлек из небольшой сумки, лежащей около него, листок и передал ловцу животных. – Я-то ваш язык не понимаю, но мне Шайнинг прочел. Решил написать на своем языке ответ.

– А вы и писать умеете? – с удивлением поинтересовался пегас.

– Умеем, – оскалился хищник, – просто хорошо это скрываем. Так отправил я твоей принцессе письмо на драконьем, а она на моем родном языке ответ прислала. Откуда твоя принцесса знает наше письмо?

– Чего ты у меня спрашиваешь? – изумился жеребец и отдал письмо чешуйчатому. – Я вообще мало общаюсь с Принцессой Селестией. Значит, она тебя пригласила…

– Ага, – кивнул чешуйчатый, – и сюда привести наказала. Вот развлекаю пони.

– Ты только это… – ловец поежился, как только увидел хищный оскал, – с зубами поосторожнее.

– А что, боишься, что пущу в ход? – с ухмылкой спросил Кассандраго.

– После того, как ты мне сказал, что наше мясо для вас деликатес, я вообще не хочу, чтобы ты приближался к жителям Эквестрии, – строго произнес Айрон. – Как у нас говорят: сколько дракона конфетами не корми, а он все равно огнем дышать будет.

– Конфетами? – изумился собеседник и поднял глаза вверх. – Эту гадость? Терпеть их, конечно, можно, но я не хочу.

– Ладно, мне надо еще в больницу, – недовольно произнес ловец.

– Ты заболел?

– Нет, – покачал головой Треп, – извечная плановая проверка после очередного задания... По врачам бегать заставляют...

– А у драконов нет врачей, мы практически не болеем, – гордо заявил хищник.

– Нашел, чем хвастаться, – недовольно произнес пегас. – Надеюсь, потом еще поговорим?

– А я могу отказаться? – усмехнулся чешуйчатый.

– А ты как думаешь?

– Мне хватило того, что ты еще в Кристальной Империи три дня сидел и смотрел, что мы делаем, не произнося ни звука. Знаешь, было жутко.

– Дракон боится пони. Очень… – Айрон задумался, подбирая слово, – мило.

– Тебя-то чего бояться? – осведомился Кассандраго. – Ты даже камни разгрызть не можешь.

– Не могу… – фыркнул жеребец. – Ладно, пойду я.

Пегас влетел обратно в коридор через разбитое окно и поморщился. Порезы тут же отозвались, и он потер морду, растирая кровь по шерстке. Врачей он прошел быстро, лишь задержался у первого и вытерпел промывку ран и обработку их специальными заклинаниями. Все специалисты забрали направления, проверили все, что только можно было проверить и, записав результаты на листок, данный Джейн, отпускали на все четыре стороны. Вскоре пегас с улыбкой гордо восседал перед секретаршей Принцессы Селестии. Кобылка же сдержано вздохнула и, придвинув к себе папку с его делами, нашла предыдущие анализы.

– Что-то у тебя с давлением стабильно плохо, – заметила она.

– Зато стабильно, – усмехнулся жеребец.

– Я бы так не радовалась, – мрачно отозвалась единорожка. – Тебе опять отвар из крапивы прописали. Ты хоть предыдущий раз курс прошел?

– Ну, можно сказать и так, – произнес Айрон и судорожно сглотнул.

– Как дите малое, – недовольно произнесла пони. – Ты же знаешь, что тебе это нужно. Ты же так долго не протянешь…

– Джейн, знаю я, но… – замялся пегас. – Не мое это. Мне не нравится вкус, запах…

– Потеряй месяц, чтобы выиграть годы, – наставительно проговорила кобылка. – И вообще, подумай о других. Без тебя с особо опасными дикими животными справиться будет некому.

– Да что ты заладила… некому, – фыркнул Айрон и сложил копыта на груди. – Сколько единорогов и пегасов вокруг…

– И все лишь любители, – беспристрастно перебила работница замка. – Ты – профессионал. Кстати, как дела у Альтуса?

– Никак, – буркнул ловец. – Неспособный он. Я и так за него трясся, когда нас к драконам послали, а чтобы куда-то одного отправить – даже и речи быть не может.

Единорожка подвинула к себе листок бумаги и стала делать записи. Как только пегас заметил это, он нахмурился и с настороженностью посмотрел на собеседницу. Та в ответ обратила на него выжидающий взгляд.

– Продолжай, – попросила она.

– А что продолжать? – возмутился жеребец. – Нечего продолжать. Ему и основы трудно даются… Это вообще первый пегас на моей памяти, который не может проходить сквозь облака. О каких диких зверях говорить-то? Летать-то он любит, но, хотя это получается у него лучше другого, даже тут есть затруднения. Он просто не вырабатывает в себе дисциплину. А о моих просьбах я вообще молчу. Если я ему задаю определенную амплитуду взмаха крыльев, то это не значит, что он должен выполнять упражнение два дня. Он это должен делать годы. Ему просто неинтересно. Я вот задаюсь вопросом: зачем мне этого неудачника дали в попечительство? Вечносвободный лес хоть и заповедником считается, но и там много опасностей. Боюсь, что не выживет он. Один раз напоролся на мантикору, так и она чуть не убила его. Не ученик, а сплошное наказание.

– Понятно, – деловито произнесла единорожка. – Дела у вас идут неважно.

– Если бы он вечно около той желтой пони не крутился, может быть, и можно было с ним что-то сделать, но пока он в любовном приступе, я отказываюсь его обучать.

Единорожка поставила точку в записях, отложила перо и вложила листок в конец папки с делом ловца животных.

– Что на кафедре сказали? – поинтересовалась она.

– Ничего. Что-то на крыльях нарисовали и заклинание применили. Потом бесцеремонно выпихнули за дверь, – поведал пегас и слегка улыбнулся. – Хотя надо признать, что рисунки были довольно симпатичные.

– Это на них похоже, – кивнула пони. – Благодарю, что уделил мне время, Айрон Треп. Как только тебе придет какое-то дело, ты об этом узнаешь.

– Наконец-то, – весело отозвался жеребец и моментально перелетел к двери. – До встречи, Джейн Доу.

Ловец животных хлопнул дверью, стрелой пролетел по дворцовым коридорам и, выбравшись под яркое солнышко, бросился в сад. Как только дракон показался в поле зрения, он притормозил, перешел на шаг и, в конце концов, остановился. Смотря на черное чешуйчатое существо, возящееся со взрослыми пони и жеребятами, он судорожно сглотнул и, усевшись, повесил голову.

– Что-то не так? – спросил кто-то.

Айрон подскочил и осмотрелся. Увидев Принцессу Селестию, он моментально склонился в учтивом поклоне.

– Что тебя тревожит? – вновь поинтересовалась венценосная.

– Я… – жеребец посмотрел ей в глаза и, вздохнув, уселся обратно. – Понимаете, я просто…

– Тебя беспокоит этот дракон, – произнес спокойный голос кобылки. – Непросто принять его изменение?

– Но как?! – воскликнул ловец. – Принцесса Селестия, это же противоречит всему, что я знаю. Хищники, которые пожирают пони – это одно, а сами пони – это другое. Но этот дракон… Он не пони, он хищник, но он не делает то, что он должен делать по природе.

– Ты не знаешь, как к нему относится? – осведомилась августейшая. – Хочешь верить, что он друг, но не можешь?

Айрон кивнул и уставился преданными глазами на правительницу.

– Все дело в Крэлкине, – возвестила та.

– Крэлкине? – изумился жеребец и поморщился. – Земном пони? Но ведь Шайнинг Армор…

– Шайнинг Армор хоть сильный и способный единорог, но с драконами сам бы не справился.

– Значит, Крэлкин… – в задумчивости потянул пегас. – Вы мне дали в попечительство Альтуса, потому что он друг Крэлкина?

– Нет, – отозвалась принцесса. – Альтус должен тебя изредка подменять на посту, чтобы у тебя было больше свободного времени. Я не хочу, чтобы ты перенапряг свои крылья и в старости вообще не мог летать.

– И все же драконы, играющие с пони… – словно в трансе произнес жеребец. – Никогда бы не подумал, что увижу такое.

– Но ведь проблема не в других пони и даже не в драконе, я права? Проблема лишь в тебе. Ты боишься драконов. Первый раз, как ты потерпел неудачу с тем небольшим огнедышащим зверем, тебе не дают покоя именно они.

– Я их практически не боюсь, – заявил ловец и бросил быстрый взгляд на Кассандраго. – Я каждый день себя убеждаю, что готов к очередной схватке с этими монстрами, но как только вижу их, моя уверенность пропадает, и я действую на автомате. Я не боюсь их, это какое-то другое чувство. Даже сейчас мои копыта трясутся. – Он поднял передние ноги на уровень глаз и с жалостью посмотрел на мелкую, едва заметную дрожь. – Я уже не знаю, что мне с этим делать.

– Как думаешь, почему я посылала тебя в Кристальную Империю следить за драконами? – спросила августейшая.

– Чтобы они нигде не напакостили, – решительно произнес Айрон. – Мало какой пегас или даже единорог сможет быстро убежать от разъяренных драконов, а у меня крылья заточены под это.

– Я хотела, чтобы ты с ними подружился, – пояснила Селестия.

– Пони и дракон – друзья? – с недоверием поинтересовался Треп. – Разве это возможно?

– Вспомни мою ученицу, Твайлайт Спаркл, – мягко попросила кобылка. – У нее в библиотеке живет дракон, хоть и небольшой. И они самые настоящие друзья.

– Я думаю, что не смогу… – вздохнул пегас.

– Тебе поможет Кассандраго, – заверил аликорн. – У вас совместное задание.

– Что?! – вскрикнул собеседник. – Но Принцесса Селестия, я могу сам сделать все, что нужно. Не нужно меня посылать с этим драконом…

– Боюсь, что вам просто необходимо объединить усилия потому, что будущий соперник будет очень суров к ошибкам.

– Это грифон? – с опаской спросил жеребец.

– Нет, это дракон, – ответила правительница и посмотрела на Кассандраго. – Но это необычный представитель.

– Но… Дракон будет сражаться с драконом… Разве правильно это? – поинтересовался ловец и привлек внимание принцессы. – Нет, я понимаю, что они так отношения всегда выясняют, но они же разумны. Они же могут решить проблемы без драки.

– Боюсь, что не всегда все так, как кажется. Пони вообще очень чудные создания, и чем больше они живут, тем больше растет пропасть между культурным наследием Эквестрии и наследием других стран и обществ.

– Я не такой, как все, – вдруг подал голос Треп. – Потому я ловец диких животных. Я ведь прав, Ваше Высочество?

– Да, ты действительно отличаешься от других, – кивнула Селестия и улыбнулась. – Таких, как ты – единицы. Вы можете пожертвовать собой, пойти против принципов, чтобы защитить остальных пони, знакомых и не знакомых. Вы сильные не только телом, но и духом. Вам могут ставить на вид, что вы злые и жестокие, что вы можете ударить другое создание. Но вы жестокие только тогда, когда это необходимо. Разве ты когда-нибудь бил другого пони?

Пегас уставился вниз и сцепил зубы.

– Да, Принцесса Селестия! – выпалил он. – Я бил пони! Я ударил даже Вашу ученицу! Простите меня!

– Не стоит, – попросила кобылка. – Ты хотел помешать Крэлкину в его планах, которые могли стоить жизней.

– Но это не делает меня хорошим, – прошептал жеребец.

– Это же не делает тебя плохим, – произнесла венценосная, и собеседник посмотрел на нее испуганными глазами. – Ты делал то, что должен был сделать, что считал правильным. Твайлайт Спаркл, как и другие пони, тебя простили. В небольших разногласиях между вами вспыхнул огонек дружбы. Разве это не прекрасно?

– Мне кажется, что это ужасно, – признался Айрон. – Я смог ударить пони… Вы даже не представляете, сколько мне это доставило боли.

– Это уже прошлое, тебе нужно научиться смотреть вперед.

Пегас вздохнул и опустил взгляд. Вспомнив о том, как он когда-то атаковал без сожаления пони, ему вновь стало тошно и противно. Он помнил, как копыта врезались в тело Альтуса, как бил между доспехами Шайнинга. Каждый удар врезался в его память и заставлял Айрона ненавидеть самого себя с каждым днем все больше и больше.

– Пойдем, у нас есть еще дела, – произнесла Принцесса Селестия, и жеребец тяжело поднялся.

– Откуда тот дракон появился в Эквестрии? – устало спросил тот.

– Это не совсем дракон, – пояснила правительница. – Крэлкин написал письмо, в котором говорит о магии иллюзии дракона. С ней необходимо что-то делать. Подобные заклинания рассчитаны на применение грубой силы и должны быть самовосстанавливающимися. Если полностью разрядить артефакт, в котором содержится эта магия, то дракон исчезнет навсегда.

– С таким противником я никогда не сражался, – потянул пегас, немного приободрившись, что его талант скоро будет востребован.

Аликорн властной походкой двинулся к приглашенному огнедышащему зверю. Хищник, заметив это, поставил на землю жеребенка и, поднявшись на четыре лапы, склонился в учтивом поклоне.

– Я все правильно делаю? – осведомился чешуйчатый, как только августейшая особа подошла достаточно близко.

– Полагаю, это излишне, – сообщила та и обратилась к подчиненным: – Попрошу вас вернуться к работе. Дракон еще погостит какое-то время в Кэнтерлоте, и у вас будет возможность с ним познакомиться поближе.

– Хорошо, Принцесса Селестия, – донеслось с разных сторон, и пони постепенно стали расходиться.

– Как Вас правильно называть? – поинтересовался Кассандраго у венценосной особы.

– Называй меня Принцессой Селестией.

– Селестия… – потянул в задумчивости хищник. – Что-то приятно знакомое, но далекое и, кажется… Вы не бывали в землях драконов?

– Я там была так давно, что уже и не припомню, когда именно.

– Возможно, мы с Вами встречались, Принцесса Селестия, – заметил зверь. – Знаете, теперь понятно, откуда Вам известен наш язык и наше письмо. Ваш ответ на мое послание приятно удивил.

– Благодарю, – кивнула кобылка и осмотрелась. – Пока никого поблизости нет, если вы не против, перейдем непосредственно к делу, – дракон и пегас переглянулись. – Недалеко от города был обнаружен артефакт небезызвестным вам пони. Его имя Крэлкин.

– Это тот пони, которого мы чуть не поджарили несколько месяцев тому назад? – перебил Кассандраго. – Он пахнет серой. Очень неприятный запах, смею вам доложить, но довольно запоминающийся.

– Серой? – изумился Айрон. – Ты уверен?

– У драконов очень хорошо развит нюх. Я чую, как ты потеешь. Ты меня боишься.

– Чушь, – фыркнул ловец и отвернулся.

– Пожалуйста, у нас не так уж и много времени, – подала голос венценосная.

– Прошу простить за допущенную дерзость, – оскалился хищник.

– Крэлкин обнаружил некий артефакт, – продолжила Селестия, – и попросил решить проблему с заклинанием как можно быстрее, так как появляется оно на дальних полях Филдса, что мешает фермерам с посевным сезоном.

– “Филдс”? – переспросил пегас. – Я же только что оттуда.

– Боюсь, туда придется вернуться вновь, – произнесла августейшая тоном, не терпящим возражений, и Айрон кивнул. – Иллюзия дракона появляется только на дальних полях и только в темное время суток, насколько поведал Крэлкин. Для активации заклинания необходим земной пони. Крэлкин готов посодействовать в этой операции. Вам необходимо вступить в схватку с драконом и изматывать его. Как только запас энергии в артефакте, отвечающий за мираж, иссякнет, заклинание перестанет существовать и хищник больше не появится.

– Драться с другим драконом? – в задумчивости пророкотал Кассандраго и расплылся в улыбке. – Полагаю, мне это по душе.

– Айрон Треп, возражений не будет? – поинтересовалась правительница.

– Никак нет! – отозвался ловец.

– Не выслуживайся, – пробубнил в сторону хищник.

– Прости, что ты сказал? – спросил жеребец.

– Да нет, ничего, – отмахнулся чешуйчатый. – Гордости у тебя нет.

– Полагаю, вам необходимо побыть некоторое время наедине, – подала голос Селестия. – В Филдс нужно прибыть завтра ко второй половине дня. Крэлкин остановился в отеле “Виноградная лоза”. Я рассчитываю на вас.

Принцесса коротко поклонилась, прощаясь с подчиненным и гостем, и неспешно направилась обратно в замок. Те в ответ тоже склонились и проводили взглядом венценосную особу, пока она не скрылась за углом. Дракон скосил глаза на пегаса и, усмехнувшись, потянулся. Айрон вздрогнул и, нахмурившись, посмотрел с ненавистью на огнедышащего зверя.

– Не бойся, не съем я тебя, – произнес Кассандраго.

– Я и не боюсь, – заявил пони и отвернулся.

– Боишься, – усмехнулся хищник и развалился на травке. – Ты считаешь меня своим врагом и, впрочем, я тебя понимаю, но ведь твои друзья меня исправили.

– Тяжело принять твое перевоплощение, – заметил пегас.

– Придется. Тебе работать со мной.

– Я и сам справлюсь с тем драконом, – пробурчал ловец.

– Не справишься, – рыкнул собеседник. – Когда мы с тобой сражались, твои движения были скованными. Неправильный взмах на тридцать седьмом такте, потом на сорок втором и так далее. Ты боялся прямых атак и допускал ошибки именно при них. Так что думай, что заявляешь. Тебя же твоя принцесса не на смерть посылает.

– Ты считаешь взмахи? – поморщился жеребец.

– Если ты хочешь кого-то победить, – наставительно заметил дракон и поднял вверх когтистый палец, – тебе надо пристально следить за ним. Более того, я же состою в духовном родстве со своими товарищами, и мне просто необходимо придти на помощь, когда они будут в трудной ситуации.

– Значит, даже тогда ты заботился о своих собратьях…

– Драконы хоть и любят подраться, – заметил огнедышащий зверь, – но с товарищами мы всегда считаемся. Другое дело, когда товарищи оказывались вовсе и не товарищами.

– А что ты можешь сказать про Альтуса? – поинтересовался Айрон.

– Про кого? Это второй пегас что ли? – уточнил Кассандраго, и пони кивнул. – Ну, что могу сказать… С ним все еще печальнее, чем с тобой. Он вообще летать не умеет, ошибки делает при каждом взмахе. Я думал, что его сразу же сожрут, но Сарканира захотела с ним поиграть. Вообще-то с едой играть у нас не в правилах, но с ней же был Фафнир, он не мог ей перечить, а потому лишь загонял добычу.

– Играли с добычей… – с отвращением и страхом произнес ловец.

– С вашей точки зрения это было, конечно же, жутко, – согласился Кассандраго, – но с нашей – вполне нормально и даже обыденно. Для вас мы, драконы, зло, так как убиваем вас, но отсутствие вас злом будет для нас, потому что мы умрем от голода. Это круговорот…

– Вы же в основном едите драгоценные камни, – перебил жеребец.

– Я тебе образно говорю, – отмахнулся хищник. – Для кого-то вы когда-то были лишь пищей, просто вы не помните. Пока у вас сменится двадцать поколений, у нас успевает состариться и умирает лишь один дракон. Вы скоротечны, много забываете, а все страшное переходит в легенды и былины. У нас память простирается гораздо дальше, чем вы можете себе даже вообразить.

– Интересно было бы послушать истории о тех ловцах животных, – мечтательно потянул Айрон.

– Твоя принцесса запретила мне затрагивать историю в разговорах с другими пони, – отрезал чешуйчатый.

– Тогда давай собираться, – решительно сказал пегас.

– Сколько лететь до места?

– Где-то полдня.

– Тогда на рассвете неспешно отправимся, – произнес дракон. Айрон попытался что-то возразить, но чешуйчатый его опередил: – Не торопись жить, успеешь.

Ловец заметил краем глаза нескольких жеребят, выглядывающих из-за дерева на дракона и шипящих друг на дружку. Как только Треп посмотрел в их сторону, они поспешили спрятаться за стволом. Жеребец покачал головой и, вздохнув, уставился на Кассандраго.

– Завтра встречаемся тут же, – строго произнес он. – Если я узнаю, что ты что-то сделал с пони…

– Думаю, ты не успеешь, – заметил чешуйчатый. – Твоя принцесса уничтожит меня раньше, чем ты сумеешь долететь. Она не такая, как остальные пони.

– Она тебя не боится, – заявил собеседник.

– Тут дело не в боязни, – в задумчивости потянул зверь. – Даже не знаю, как сказать… Ладно, забудь, пустое это дело.

Кассандраго повернулся на спину и раскинул в стороны огромные перепончатые крылья. Айрон фыркнул, взлетел, не говоря ни слова, и с высоты птичьего полета увидел, как к дракону ринулась орава жеребят, галдящих на всю округу.

«И чего они в нем нашли? – задал себе вопрос пегас. – Неужели они его не боятся? Но если так, то почему у меня копыта трясутся при виде этих огнедышащих хищников? Я же выжил, тогда в детстве! Выжил ведь!»