Идолы и Боги

Пролог

Белый земной пони в красной накидке остановился около простой деревянной двери одного из множества кабинетов и посмотрел на номер. Сверившись с листиком, который ему дала Принцесса Селестия, он последовал дальше, высматривая необходимую аудиторию. В исполинском здании, где расположилась академия для одаренных единорогов, было прохладно, несмотря на устоявшуюся жару поздней весны.

Через несколько недель должно было начаться лето и, соответственно, длительные школьные каникулы. Жеребята будут помогать по мере своих сил родственникам в их нелегких летних обязанностях. Студенты элитных учреждений начнут сдавать экзамены и всевозможные тесты, а на плечи принцесс Эквестрии свалятся новые обязанности.

Жеребец остановился около очередной двери и вновь сверил номер. Убедившись, что необходимая аудитория найдена, он вздохнул, но помедлил стучаться. Вместо этого он выглянул в окно, обратив взгляд на внутренний двор, и увидел там небольшую группу единорогов, которых он уже видел, показывающих друг другу магические фокусы, разученные в учебном заведении.

Достав свиток из сумки, перепоясанный красной ленточкой с золотой печатью, земной пони собрался с духом и постучал в кабинет. Несколько минут он провел в тишине, пока дверь приоткрылась, и на него с недовольством не воззрился коричневый единорог с черной гривой, одетый в белую рубаху. Нарушитель спокойствия, молча, передал свиток. Преподаватель подтянул пергамент к себе, кивнул и закрыл дверь. Жеребец подошел к окну и подождал, пока преподаватель не выйдет из аудитории и не взглянет на посетителя настороженными глазами.

– Я прошу прощения, – произнес тот. – Я принял Вас за посыльного. Просто к нам на урок еще никогда не попадали… не единороги.

– Что же, тогда я буду первым, – невозмутимо произнес посетитель.

– Меня зовут профессор Ребис.

– Приятно познакомиться, я Крэлкин, – ответил пони. – Надеюсь, что Принцесса Селестия достаточно точно обозначила цель моего прибытия в ваши стены?

– Несомненно, – кивнул учитель. – Прошу в класс.

Белый жеребец последовал за преподавателем и вскоре предстал перед полной аудиторией единорогов, которые с разными эмоциями смотрели на новоприбывшего, но в глазах каждого сквозил интерес. Крэлкин в свою очередь рассматривал возможных претендентов для своего класса, но пока что не спешил делать скоропалительных выводов. Он твердо решил не брать забияк и прогульщиков. Его будущие ученики должны быть дисциплинированными и выполнять все, что ему будет необходимо, безоговорочно.

Разговоры с Селестией и Старсвирлом о создании отдельного класса с учащимися обоих представителей политических сил были достаточно длительными и неприятными, однако он добился своего, впрочем, пойдя на некоторые уступки для Целеберриума. Еженедельные отчеты о продвижении студентов, касающиеся скрытого альянса, – это была высокая плата, но, скрепя сердце, он согласился на это.

– Познакомьтесь. Это Крэлкин, – произнес преподаватель. – Принцесса Селестия распорядилась, чтобы он прослушал остаток курса лекций по моему предмету. Относитесь к нему с должным уважением, ему еще сдавать экзамен.

– Простите, что? – переспросил новичок.

– Принцесса Селестия в письме указала, чтобы я принял у Вас экзамен, – пояснил Ребис.

– Можно я воспользуюсь пером и чернилами? – поинтересовался чужак и, не дождавшись ответа, последовал к преподавательскому столу, заваленному бумагами и книгами.

– Эм… Да, пожалуйста.

Крэлкин по-хозяйски осмотрел стол, пододвинул к себе чистый лист, схватил зубами перо, макнул его в чернила и написал всего четыре слова: “Мы так не договаривались”. Решив, что этого достаточно для коронованной особы, он свернул его, зарылся в сумку и достал небольшой камушек александрита, который не так давно зачаровала Селестия, чтобы он мог всегда держать с ней связь без Твайлайт. Тем более, Крэлкин боялся, что их послания могут быть перехвачены Целеберриумом и хотел обезопасить информационный поток.

Следующий шаг был самым трудным. Положив переливающуюся изнутри драгоценность рядом с письмом, он прикрыл глаза и стал вспоминать уроки, которые в последние недели он проходил с когитором. Мало-мальски собирать энергию у кьютимарки у него получалось, далее – нужно было воздействовать на прямые потоки энергии, которые выслеживать у него получалось тоже неважно. Другое дело было использование александрита. Как говорил Квин, необходимо просто приложить некоторое количество энергии к камню, создать импульс движения, а магия, заключенная в нем, сама высвободится и сделает все необходимое. Крэлкин надеялся, что у него получится, тем более что до этого он уже отправлял послания венценосной через его личный портал, однако его успехам всегда предшествовали неудачи.

Энергию земной пони собирал заблаговременно, опасаясь, что в критический момент просто не успеет это сделать, однако когитор говорил, что это бессмысленно, так как запасы при потере минимальной концентрации рассеются, но бывший маг не слушал его и делал по-своему. Открыв глаза и сконцентрировавшись на александрите, жеребец выпустил энергию в цель. Зеленая вспышка объяла учительский стол, и он исчез. Камешек с гулким стуком упал на каменный пол.

В кабинете замерли все, в том числе и преподаватель. Сотня глаз уставилась на земного пони, но он не предал всеобщему вниманию ни малейшего значения. Крэлкин невозмутимо подошел к потухшей драгоценности, посмотрев на нее, покачал головой, подхватил и сунул камень на место, обратившись к коричневому единорогу.

– Прошу прощения. Стол Вам вернут минут через пять. Селестия достаточно педантично к этому относится.

Нахмурившись, преподаватель вернул себе прежний вид и выдавил:

– Пожалуйста, займите свободное место, и мы продолжим.

– Профессор! – крикнул студент с первого ряда настороженным голосом. – Неужели земной пони может пользоваться магией?

– Это исключено, – вперед Ребиса произнес Крэлкин. – Я не использовал магию, лишь знание геологии и физиологии.

– Нет, мы определенно видели, что…

– Александрит, – невозмутимо перебил жеребец.

– Как известно, александритом могут пользоваться только единороги, – донеслось с задних рядов, и чужак посмотрел на говорившего. – Необходимо создать импульс, чтобы высвободить магию, заключенную в нем. А импульс может создать только единорог.

– Как тебя зовут? – спросил чужак.

– Я не говорю имя, кому попало, – недовольно отозвался студент и развалился на столе.

«Он интересен, но не нужен. Неконтролированная сила может стать только во вред всему плану. Хотя, если разобраться, то кандидат на обучение в моем классе из него мог бы выйти хороший. Неизвестно, конечно, каких последователей идей Гармонии предоставит мне Старсвирл, но я не должен раскалять ситуацию еще и своим сбродом. Без определенных психологических уловок мне не удастся склонить их в свою сторону, но до начала нашего обучения у меня есть некоторое время».

– И все же, – настоял первый единорог, обращаясь к новому студенту. – Как Вы смогли…

– Пускай для вас это будет загадкой. К тому же, хорошо будет потренировать мозги на досуге. Кто догадается, как я смог заставить…

Внезапно перед его носом появился пергамент, перепоясанный красной ленточкой с золотой печатью. Официальные регалии Принцессы Селестии ему стали мозолить глаза, и ему хотелось, чтобы письма приходили без них, но понимал, что разговор на эту тему бессмысленный и поднимать его не был намерен. В отличие от Селестии, Целеберриум ни разу не присылал письма, а всю информацию передавали через Кресцента. Крэлкин не был против повидаться с отцом Твайлайт и поговорить с ним, но такая связь была односторонняя и связаться с Целеберриумом самолично чужак не знал как.

Земной пони схватил зубами письмо от венценосной особы, наметил отдельное место на самом последнем ряду и потопал к нему под тяжелыми взглядами единорогов. Стояла мертвая тишина, и было слышно тихое сопение одного из студентов, решившего, что болтовня профессора неинтересна и его не касается.

– Итак, продолжим, – произнес преподаватель, и ученики тут же обратили на него взгляды. – На чем мы остановились?

– О невозможности создания тахионных заклинаний, – подсказали ему.

– Ах, да. Итак, как вы понимаете…

Крэлкин слушал вполуха, ловя на себе боязливые взгляды. Профессор распинался перед студентами, рисуя магией аналогии, а на доске графики движения пространства-материи в разрезе современной теории магии Эквестрии. Лишь на секунду он прервался, когда в кабинет вошли стражники, извинились и вернули преподавательский стол со всеми бумагами на место.

Устроившись поудобнее, белый жеребец еще раз окинул аудиторию, но, не заметив ничего необычного, развернул письмо от коронованной особы. Послание было кратким, и ему сразу же показалось, что его перехватил Целеберриум и несколько поправил. Селестия любила развернутые ответы и не скупилась на чернила, тогда как Целеберриум отличался краткостью и экономией времени. Но, решив все же, что принцесса переняла некоторые методы от скрытой организации, прочел:

“Дорогой Крэлкин.

Мне кажется, что ты узнал о необходимости прохождения экзамена у профессора Ребиса. Я понимаю, что у тебя есть знания, которые, возможно, расходятся с современными учениями, но ты должен будешь говорить со своим классом понятными ему терминами. Более того, понимание основ, которые сидят в их головах тебе просто необходимо. Так что будь благоразумным и изучи предмет, который тебе предстоит сдавать.

С уважением, Принцесса Селестия”.

– Будто я Твайлайт, – фыркнул с недовольством земной пони. – Нашла, кого учить. – Он поднял копыто вверх и подождал, пока профессор завершит мысль и спросит, чего он хочет. – Могу я узнать три учебника для новичков по вашему предмету?

– “Для новичков”? – переспросил Ребис. – Этот предмет не для новичков.

– Мне нужно ознакомиться с базисом и предметной областью, которую тут рассматривают, – пояснил жеребец.

– Хорошо, подойдете ко мне после занятия.

– Благодарю.

Чужак перевернул письмо от потентата чистой стороной к себе и оглянулся. Перо и чернила он с собой не взял, не полагая, что необходимо будет что-то записывать, и теперь понял, что совершил оплошность. Он оглянулся и увидел рядом оранжевую кобылку, рог которой едва заметно светился; она что-то увлеченно рисовала. Крэлкин пододвинулся к ней и попросил воспользоваться письменными принадлежностями. Получив требуемые вещи и поблагодарив студентку, он заметил краем глаза, как перед ней на листе, который она закрывала копытами от лишних глаз, прыгали пони и летали грифоны.

Крэлкин мотнул головой, выбрасывая из головы движущиеся картинки, и нарисовал перед собой пять кружков, обозначив ими Целеберриум, Селестию, Луну, когитора и аватаров, а также себя. После этого он принялся рисовать стрелочки, пытаясь обозначить связи, но с каждой новой линией картина выглядела все более удручающей.

«Убрать один элемент, меня, и все может вернуться на круги своя. Селестия как правила, так править и будет, Целеберриум продолжит вести скрытую политику, пока, в конечном счете, не развалится изнутри, когиторы с аватарами даже не почувствуют, что произойдет нечто, а Луна вернется в тень своей сестры. Наверное, все-таки, Селестия должна поглотить Целеберриум в том или ином случае, но это грозит развалом самой Эквестрии. Я втянул всех в игру, где для выигрыша необходимо будет участие каждого игрока».

Глава 1

Крэлкин сидел на улице, устроившись поодаль ото всех на лавочке, и рассматривал книги, которые ему порекомендовал профессор Ребис. Пока вчитываться в определенные постулаты он не был намерен, но уже обозначил, какие пункты он рассмотрит в первую очередь, а какие отложит на неопределенное время.

Он уже закончил изучать начальный курс по физике вместе с Квином, решил с ним множество задач, в которых подробнейшим образом рассматривалось влияние разнообразных биологических модулей подвижности материи на физический мир. В итоге, его экзаменационным заданием было вычислить свой максимум, которого он может достигнуть за свою жизнь. После успешной сдачи учеником теста, когитор больше не был намерен продолжать общение с ним, но Крэлкин пообещал, что вскоре навестит его.

Вокруг сновали единороги, рассматривая с недоумением земного пони, читающего книги по магии, но еще никто не решился к нему подойти, и чужак был этому несказанно рад, хотя ловил на себе неодобрительные взгляды некоторых студентов. Кое-кого из учащихся он уже заприметил и порой посматривал на них, наблюдая за повадками, словно опытный охотник наблюдает за своей будущей жертвой. Он пытался понять, насколько они сильные и насколько контролируемые, но студенты пока что никак себя не проявляли, потому жеребец сосредоточил внимание на книгах.

Во время самой длинной перемены многие единороги из элитного заведения тренировались в магии на большой огороженной площадке, примыкающей к академии, помогали друг другу в освоении новых заклинаний и просто хвастались магическим потенциалом. К хвастунам Крэлкин присматривался, уж больно зрелищные были некоторые заклинания, но в своей массе заклинатели были среднестатистическими единорогами, которые тратили свой талант на разнообразные визуальные представления.

Будучи на нескольких занятиях профессора Ребиса, которые тот читал для разных потоков, чужак смог выделить только четырех студентов, которые задали действительно интересные вопросы, даже с его точки зрения.

Один из них был жеребец Урфин. Он поинтересовался, почему нельзя создать тахионное заклинание, ведь заклинатель работает со скоростью мысли, а скорость мысли по книге, которую преподаватель всем рекомендует, превосходит даже скорость света. Учитель вступил с ним в диспут, где ученик сам себе ответил, что любое заклинание есть лишь физическая форма проявления той или иной активации рога, а, значит, любая магия подчиняется обычным законам материи и распространяться выше скорости света не может. Но на вопрос об усилении своего организма, где заклинание не выходит во внешний мир и крутится на бесконечно малых пространствах организма, Ребис не нашелся, что ответить, хотя чужак не понял, в чем была заминка, ведь ответ лежал на поверхности.

Другая, Априцис, задала вопрос о скорости прохождения магии через различные прозрачные твердые объекты и жидкости. Профессор ответил, что никакой разницы в скорости взаимодействия с объектом нет и быть не может, ведь магия распространяется на все, что видит единорог, то есть все, с чем единорог контактирует визуально может быть так или иначе использовано для магического ритуала, и ни стекло, ни гладь воды не способно замедлить распространение магического потока. Крэлкин промолчал, хотя понимал, что учитель сказал заведомую ложь.

Еще один единорог, Нир, поинтересовался, можно ли, перенеся свое зрение в другое место каким-либо способом, воздействовать на объекты, которые видишь, притом, что тело может находиться за несколько тысяч километров от источника воздействия. Ребис ответил, что, скорее всего, воздействовать таким образом на объекты нельзя, да и никто никогда такой практики, кроме Принцессы Селестии и Принцессы Луны, не проводил. Крэлкин же моментально разложил процесс по физике и прикинул, что воздействовать подобным образом можно, однако задержка во времени и затрачиваемые ресурсы будут колоссальными, и магия может развеяться, даже не достигнув объекта, хотя на первый взгляд может показаться, что заклинание не сработало вообще. А свой собственный вопрос: “Возможно ли моментально использовать магию любого уровня на расстоянии без потери большого количества энергии?”, запутался в его мыслях, и он стал выстраивать формулы, чтобы ответить на него.

Последним студентом, который заинтересовал его, стала кобылка, Джевел, которая оканчивала первый курс, и задала простой в свой гениальности вопрос: “Могут ли другие расы воздействовать на мир, как единороги?” Преподаватель моментально ответил, что это невозможно. Тогда она поинтересовалась, как пегасы могут стоять на облаках и двигать их, если магией они не владеют и не могут с ее помощью взаимодействовать с внешним миром. Ребис отмахнулся, сказав, что это лишь физиологическая особенность, и земной пони записал на заметку ее имя.

В этих четырех студентах он видел потенциал и азарт практика, хотя не знал, подходят ли они ему; получив знания, они могли стать неуправляемой силой, а это было недопустимо. Отдавать бесценные данные не пойми кому, Крэлкин просто не мог, потому выбирал очень и очень тщательно, но явных претендентов пока что не видел.

Внезапно все затихли, и земной пони поднял голову, ища глазами, что же стало причиной столь скорого успокоения галдящей толпы. Почти моментально он увидел, как во внутренний двор академии властной походкой вошла Принцесса Селестия и окинула учащихся добрым взглядом. Перед ней расступились и склонили головы все единороги, чужак же наоборот уткнулся в книги и сделал вид, что читает, не заметив присутствия коронованной особы, хотя сам следил исподлобья, как венценосная подходит к нему.

– Добрый день, Крэлкин, – произнесла молочная кобылка, подойдя к жеребцу.

Тот с шумом закрыл книгу, отложил ее в сторону и поднял взгляд на потентата. По рядам студентов прошелся шепот. Чужак скользнул взглядом по толпе и не увидел в глазах ничего, кроме удивления. «Удивляются, что их принцесса пришла ко мне, а не к кому-то из них? Интересно, на что они надеются? Думают, Селестия уже готова найти замену для Твайлайт? Как же сильно они ошибаются. Твайлайт пока что незаменима».

– Ну, вот зачем мне изучать весь этот бред? – поинтересовался он, положив копыто на учебники и вздохнув.

– По правилам этикета ты сперва должен поздороваться, – добродушно молвил аликорн.

– А по правилам Эквестрии я должен находиться здесь? – Единороги стали перешептываться громче, но Крэлкин не обратил на них внимания. – Принцесса Селестия, пожалуйста, давайте каждый будет делать то, что лучше всего умеет и не будет мешать другому делать свое дело.

– И что же ты умеешь?

«К чему вообще этот разговор про умения? Почему сейчас? Она же знает, что я специализируюсь на магии, сопряженной с манипуляцией материей. Или она хочет кому-то что-то показать? Но кому? Здесь запросто могут оказаться единороги из уважаемых семей, но чего хочет добиться Селестия, показав перед ними, что импонирует земному пони? Очередное размытие границ? Но что, если вопрос адресован мне? Что, если я должен на него ответить правильно? И что же она подразумевает под этим ним? Неужели она намекает на то, что я должен…»

– Я не Твайлайт и никогда ей не стану, – жестко ответил Крэлкин и сузил глаза. – Она учит магию дружбы в Понивиле? Пускай учит, мне нет до этого никакого дела. Я и так потерял там свой дом …

– Ты потерял его раньше, – молвила принцесса.

– Да, лет в четырнадцать, – огрызнулся чужак, чувствуя, как ему безнаказанно наступают на давние мозоли.

– Как ты понял, я пришла по поводу Твайлайт, – мягко произнесла августейшая.

«Я должен был понять это? Интересно, когда? Либо я стал сдавать позиции, либо Селестия меня слишком высоко ценит. И что-то мне кажется, что размеренная жизнь дает о себе знать».

– От наших друзей пришло письмо, – продолжила кобылка, и Крэлкин напрягся.

«Они связались с ней напрямую? Через канал Твайлайт? Но почему? Почему не использовали меня? Ставки растут и меня решили пустить в расход, как ненужный материал? Вероятно, но, возможно, там находятся данные, которые я и не должен увидеть. Старсвирл делает первые шаги к своему краху самостоятельно? Или же послание касается меня напрямую?»

– В послании они просят тебя и Твайлайт отправиться в Филдс, находящийся между Мэйнхеттеном и границей с Кристальной Империей.

Чужак открыл рот от такой неожиданности. «Вот так, значит? То есть, члены Целеберриума понимали, что я не позволю подобной информации достичь глаз венценосной, потому просто-напросто исключили мое звено из цепи. Картина моей судьбы вырисовывается в мрачных тонах. Если я не найду какого-то способа защититься, меня раздерут между собой Селестия с альянсом единорогом.

Но кому вообще пришла мысль отправить меня и Твайлайт в город. И почему меня и Твайлайт? Помнится, Старсвирл хотел, чтобы мы создали семью, но Изабор был категорически против… Значит, это он, Старсвирл. Другие кланы глав, видимо, даже не знают об этом письме. Ну, ладно, раз уж зашла речь о Целеберриуме, то должна быть какая-то задача для нас обоих, которая должна сплотить нас и укрепить узы дружбы. Или, может, зажечь огонек любви».

– И какая цель на этот раз? – грубо осведомился жеребец.

– Почему должна быть какая-то цель? – поинтересовалась Селестия.

– Это неизбежно, – без энтузиазма ответил земной пони, – каждый хочет что-то получить взамен. Вот Вы, Ваше Высочество, недавно отправили меня к драконам, чтобы я их урезонил…

– И у тебя это прекрасно получилось, – заверила венценосная.

– Прекрасно, – саркастично потянул Крэлкин. – Чуть с жизнью не простился. Куда уж прекраснее? Так что там на этот раз?

– Они хотят, чтобы вы просто отдохнули. – Чужак поднял бровь. – Между тем, вскоре в этом поселке будет проходить празднование наступления лета. Я хочу, чтобы Твайлайт помогла жителям в приготовлениях.

«Раз уж суждено мне туда отправиться, то нужно узнать, как скоротать время и что можно узнать там. Селестии Старсвирл может говорить все, что угодно, но я понимаю, что просто так отправить меня на отдых он не мог. Нужно понять, что его заинтересовало и использовать это оружие против него же».

– Специализация населенного пункта? – отчеканил Крэлкин.

– Жители обрабатывают огромное количество полей. Это, конечно…

– Развитый сельскохозяйственный сектор, – перебил чужак и нахмурился. – А почему именно я и Твайлайт? Нет никого более подходящего?

– Просьба, конечно, очень странная, тем более что ты только вчера прибыл в академию. Возможно, они не хотят…

– Не здесь, – моментально перебил земной пони. – Да и потребности у них другие. Мне нужно поговорить с Кресцентом.

– Он как-то связан? – поинтересовалась принцесса.

– Связан с кем? – недоуменно спросил жеребец.

– С нашими друзьями, – пояснила Селестия.

– Я хочу поговорить с отцом Твайлайт, – сказал Крэлкин. – Причем тут наши друзья?

– Это же я хочу спросить и у тебя.

«Кажется, она его подозревает. Вот и мое желание связаться с ним и поговорить лишь укрепило ее предположение. Кресцент где-то прокололся, но где именно? Может, в мысли Селестии закралось подобное после моего признания, что Твайлайт – лишь эксперимент селекционной программы? Не исключено, конечно, но уже ничего не изменить. Колесо должно крутиться в привычном темпе и в понятном всем направлении».

– Так… где он? – уточнил жеребец.

– Если я его встречу, то направлю к тебе, – пообещала августейшая.

«И все же, что написал Селестии Старсвирл? Наверное, вышло достаточно содержательное письмо. Довольно интересно будет его почитать».

– Можно посмотреть письмо? – поинтересовался чужак.

– Исключено, – моментально отрезала принцесса.

– Вся эта политическая канитель меня начинает утомлять, если честно, – признался чужак и вздохнул. – В общем, так: нет письма – я никуда не поеду.

Вокруг все затихли и уставились на земного пони и аликорна во все глаза. Между Селестией и Крэлкиным вспыхнул конфликт, и жеребец понимал, что для них двоих – это настоящее противостояние, а для студентов – действо, каждой каплей которого они упиваются.

– Однако ты должен, – настояла августейшая.

– Что я должен и кому? – осведомился чужак. – Я никому клятву верности не давал.

– Ты забыл, что подчиняешься мне напрямую?

– Подчиняюсь, – фыркнул собеседник. – Да и отдохнуть… нелепость какая-то. От чего отдохнуть?

– От твоей миссии с драконами, – благосклонно проговорила правительница.

– Я уже отдохнул, сортируя картинки с грифонами в своем бывшем доме, – с обвинением произнес жеребец.

– Здесь, в Кэнтерлоте, у тебя больше свободы.

– Я не верю лжи! – резко парировал земной пони, и несколько кобылок-студентов судорожно вздохнули. Он вновь фыркнул, поднялся и, потеснив Селестию, посмотрел ей в глаза. – Здесь меня могут контролировать все, кому не лень. Кстати, наши друзья переезжают. Причем начали, как только я узнал, где они находятся.

– Ты знаешь, где они? – насторожилась принцесса.

– Эта информация уже устарела, примерно на месяца два. Но ты не находишь это странным?

Отовсюду вновь послышались неуверенные вздохи и тихий ропот.

– Я нахожу это закономерным, – не предавая значения вальяжному поведению, произнесла венценосная.

– А откуда они узнали-то, что мне об этом известно? – спросил Крэлкин и, опустив взгляд, стал рассматривать подковы-сапожки на копытах Селестии. – Проследить за мной заклинаниями у них не получилось бы, слишком быстро течет время в информационном кубе, да и любую магию он поглощает. Разве что мозг бы извлекли, но я бы об этом узнал, верно? С другой стороны, заклинания Шайнинга им тоже знакомы, так что могли меня загнать в какую-то иллюзию, а там делать с моим телом все, что душе заблагорассудится…

– Сарказм сейчас неуместен.

– Точно! – не обращая внимания на аликорна, воскликнул чужак. – Они же были в моем доме. Приходили под покровом ночи и, видимо, так и вытаскивали информацию. Об их переезде мне стало известно сразу же, как с драконами все уладили, но… это может быть и не так. Могли ли они поставить на меня какие-то маячки?

– Никакой магии на тебе нет, – заверила Селестия, и Крэлкин поднял на нее мутный взгляд. – Времени у нас мало. Тебе пора собираться в Филдс. Твайлайт уже оповещена и завтра прибудет в город.

– Как я говорил ранее… – заметил собеседник.

– Это не просьба, это приказ, если тебе будет так угодно.

– Я не обязан кому-либо подчиняться, – настоял на своем земной пони.

– Все мы кому-то подчиняемся. Самые смелые – самим себе. Сейчас ты должен подчиниться мне.

– Селестия, я не…

Со всех сторон послышались отчетливые вздохи ужаса, и Крэлкин понял, что перегнул палку, назвав правителя по имени. Он прищурился, выдерживая на себе тяжелый, полный негодования, взгляд принцессы. Сзади послышался шепот, о том, что венценосная теперь отправит нерадивого пони в изгнание, о том, что она испепелит его каким-то мощным заклинанием или превратит в камень. Из-за спины Селестии какие-то единороги явно глазели на будущую жертву, указывая в ее сторону копытом, и оживленно что-то обсуждали. Чужак понимал, что самое плохое, что с ним могут сделать – отругать при всех и показательно осудить за подобные манеры, дабы иным неповадно было совершать нечто подобное, однако, несмотря на ропот и всеобщее недовольство, правительница улыбнулась и произнесла:

– Тебе определенно необходимо отдохнуть. Любые книги и материалы я запрещаю брать с собой на отдых, а жителей Филдс предупрежу о вашем появлении. Они обо всем позаботятся.

Крэлкин усмехнулся.

– Я всегда поражался твоей выдержке…

– Ты забываешь о манерах, – стальным голосом напомнила принцесса.

– Ну, прости, – не убирая с морды ухмылку, проговорил жеребец. – Просто надоело это все: помпезность, вычурность, регалии… Иногда необходимо просто побыть собой, не взирая на окружение. В любом случае… Если я скажу, что не должен ехать с Твайлайт, это ничего не изменит?

– Никоим образом, – произнесла Селестия.

– Я приму к сведению… – попытался улизнуть Крэлкин.

– Нет, сегодня ты соберешь необходимые вещи и будешь готов к отъезду.

– Но…

– Сегодня, – с нажимом проговорила августейшая.

– Тогда пусть Луна поедет с нами, – моментально отозвался чужак. – Управлять своим светилом она может из любой точки планеты.

– Боюсь, что Принцесса Луна очень скоро будет занята государственными делами, – безапелляционно сказала Селестия.

– Государственными делами? – фыркнул жеребец. – Я же не первый день живу и все прекрасно понимаю, что…

– Я сказала, как есть на самом деле, – просто произнесла венценосная. – Ты имеешь право не верить.

– Я же приду сегодня к Луне и сам у нее спрошу.

– Это право у тебя тоже есть, – заверил потентат. – Где находятся ее покои, ты знаешь.

– Хоть что-то же я должен был запомнить в этом замке, – со вздохом произнес Крэлкин и, забравшись обратно на скамейки, положил копыто на учебники. – Эту литературу…

– Нет, – мягко перебила кобылка, – ты должен отдохнуть.

– А как я сдам тот экзамен? Профессора Ребиса.

– У тебя будет целый год впереди, – напомнила кобылка.

«А ведь она права, я тут все равно буду в следующем году, если не повезет. Кому-то знания я все-таки должен буду передать, вряд ли когитор с кем-то еще будет говорить, как со мной. Хотя, наверное, с Альтусом бы поговорил, но что может понять этот пегас в физике?»

– Ну, да… в любом случае вернусь сюда, – отрешенно произнес Крэлкин.

Он склонил голову и тихонько зарычал под нос, вспомнив про Твайлайт и непонятное желание Старсвирла свести их вместе.

– Нельзя мне с Твайлайт куда-либо ехать, – произнес он шепотом, – просто нельзя. Это чревато последствиями, которые в будущем могут вылиться в достаточно большой внутренний конфликт между нашими друзьями. А конфликты нельзя допускать, критически нельзя, по крайней мере, сейчас.

– Я уверена, что ты знаешь, что делаешь и не позволишь помыкать собой.

– Уже не позволил, Ваше Высочество, – сказал жеребец и посмотрел исподлобья на принцессу. – Я не хочу никуда ехать.

– Однако придется.

– Да в этом нет никакой логики! – вспылил земной пони и небрежным движением смахнул книги на пол. – Все, что я слышу от наших, якобы, друзей – скрытые угрозы и шантаж! Я знаю истинную цель моей поездки, и она мне не нравится! И я думал, что такой мудрый правитель, как Вы поймет, но неужели я ошибся?

– Я понимаю, о чем ты говоришь…

– Так зачем? – вопросил чужак, и глаза его расширились. – Неужели…

– Не так давно мы обсуждали с тобой некоторые основы построения обществ, в частности общества наших друзей, – напомнила венценосная. – Неужели я не поняла, чего добивается самый влиятельный из них? Это было сказано тобой прямым текстом. У нас еще десять месяцев до…

– Осталось всего десять месяцев… Как быстро летит время, – покачал головой Крэлкин. – Скоро кому-то будет несладко. Как по мне, уж лучше встретиться с сотней драконов, чем попасть в подобный переплет.

– Ты – не Твайлайт, – заметила венценосная. – Твайлайт справится.

– Да я бы тоже справился, – заверил земной пони, – однако каковыми были бы последствия?

– Не переоценивай себя.

«Думает, что избежать селекционной программы мне не по плечу? Она наивнее, чем кажется, но… почему такая уверенность у нее в отношении Твайлайт и почему не верит в мои силы, ведь она знает, что я сильнее ее ученицы в плане интриг и обмана. Ее воспитанница не для этого была натаскана».

– Ладно, мне все равно, – отмахнулся жеребец. – Будь что будет.

– Я хотела тебя еще раз спросить: ты обучишь Твайлайт новым приемам магии?

Крэлкин замер и осмотрелся. Все взгляды единорогов были прикованы к нему. Они смотрели на него, словно на диковинку, непонятное существо, сумевшее заинтересовать своими знаниями верховного правителя Эквестрии.

– И надо было эту тему поднимать сейчас? – поинтересовался он и перевел глаза на Селестию. – Среди этих всех студентов? Мой ответ будет прежним: нет. Я не позволю этим знаниям попасть к тебе. Слишком уж оно ценное.

– Все равно мне непонятны твои суждения и выводы, – сказала августейшая.

– Можешь не понимать, это твое право, – огрызнулся чужак.

– Манеры, Крэлкин, – напомнила кобылка.

– Да-да, манеры, – усмехнулся тот, – забывать я о них стал. Может, меня в изгнание? Заслужил, как думаешь?

– Глупые мысли, – произнесла принцесса. – И от таких мыслей тебе необходимо научиться избавляться. Книги занеси в библиотеку, они могут понадобиться студентам, тем более что в ближайшее время ты все равно к ним не притронешься.

– Мне бы не помешал доступ в библиотеку, где хранились “Колебания маятника”, – произнес собеседник.

– Боюсь, что даже для тебя – это великая ноша.

– Предлагаю сыграть в игру, – объявил жеребец. – Если я найду вход в библиотеку, то я получу к ней пожизненный доступ. Если нет – уйду из Эквестрии или буду неукоснительно слушаться всех приказов, команд и пожеланий.

– Крэлкин, знания – не игра, – назидательно проговорила кобылка.

– Я бы предложил обмен знаниями, но сейчас это невыгодно.

– Как знаешь, – благосклонно молвила принцесса, словно разговор ее перестал интересовать. – Прошу простить, мне необходимо продолжить…

– Погоди. – Крэлкин зарылся в сумку и, достав кусочек александрита, положил его на копыто. – Мне нужно зарядить это.

– Израсходовал весь заряд? – подняла бровь венценосная. – Впрочем, чтобы перенести преподавательский стол нужно действительно много энергии. Ты неправильно пользуешься полученными предметами и знаниями, – сказала она и подтянула драгоценность к себе.

– Да-да, понял я, – отмахнулся жеребец и попытался подцепить копытами упавшие книги, однако они скользнули по твердому переплету, и чужак недовольно скривился. В тот же момент белесое облачко магии подхватило печатные издания и аккуратно положило их рядом с временным обладателем. Посмотрев на Селестию, он увидел, что источником заклинания была она. – Забыл просто, что эта магия воздействует на все, до чего касается, – продолжил он, словно ничего не произошло. – Мне вот только непонятно, почему перенесся весь стол, а не часть его. Он же не цельный.

– Мне это понятно, а тебе необходимо перестать много думать по мелочам, – назидательно произнесла принцесса.

– Намекаеш… те, что стоит обратить внимание на глобальные проблемы? Не беспокойтесь, я и так думаю об Эквестрии, – заверил чужак.

– Отдохни. Все возможные проблемы решены. Сейчас тебе не о чем волноваться.

– Ладно, как скажете, – отмахнулся собеседник.

Селестия кивнула и неспешно пошла к выходу. Студенты недоуменно смотрели то на земного пони, то на аликорна. Чужак старался не замечать откровенных взглядов, хотя ему было не по себе. Они его раздражали, да и любая известность ему претила и вызывала лишь дискомфорт. Всю жизнь, скрываясь в тени, он боялся быть известной личностью, всю жизнь он избегал прямых взглядов, всю жизнь он действовал через подставных лиц, не выдавая своей персоны. Сейчас же ничего не изменилось. Единороги не вызывали доверия, Селестия плела интриги, играла через него, чужака из другого мира, с лидером Целеберриума. Глаза, зацепившиеся за его силуэт, могли оказаться глазами шпионов, если не прямых правителей Эквестрии, так Целеберриума или другой скрытой организации, с которыми он не хотел иметь ничего общего.

Но ему нравились игры, в круговорот которых он был втянут с начала жизни мага, он не мыслил своей жизни без них и нуждался, как в магической эссенции. Это был наркотик, уничтожающий его изнутри, но не позволяющий вырваться из своего капкана.

Он спрыгнул со скамейки, собрал книги в сумку, заметив краем глаза хвост принцессы, скрывающийся за углом, вздохнул и тяжелой поступью двинулся в местную библиотеку, но не успел он сделать несколько шагов, как ему преградили дорогу три разномастных единорога. Крэлкин недовольно фыркнул, осматривая нарушителей его спокойствия, однако ввязываться в бессмысленную перепалку не был намерен.

Он попытался обойти студентов, но они ему не позволили, смотря на чужака испуганными и восхищенными взглядами. Земной пони шикнул, но на учащихся это не произвело никакого впечатления. Затравленно осмотревшись и увидев несколько десятков притихших единорогов, смотрящих на него, он чертыхнулся про себя. Студенты окружили его, взяв в круг, но подойти решились только трое.

– Ты знаком с Принцессой Селестией? – осторожно поинтересовался один из молодых пони, преградивших дорогу.

– Ну, конечно он знаком с ней, – шикнул второй. – Разве непонятно было по его разговору?

– А давно Вы с ней знакомы? – вопросил третий.

– У меня сейчас нет настроения разговаривать с кем-либо, – мрачно произнес Крэлкин.

– Но… знакомство с Принцессой Селестией это же… – неуверенно потянул первый вопрошающий.

– Вы отойдете? – поинтересовался чужак.

– Да, но…

«Нет у меня желания сейчас возиться с детьми. Как я могу быстро от них избавиться? Чего боятся пони? Отсутствия метки, но мне нельзя допускать, чтобы о моем маленьком секрете узнали, неизвестно, какие силы наблюдают за этим маленьким спектаклем. Вероятнее всего, узнав о моем “недуге”, единороги из приличных семей пойдут к Селестии и потребуют убрать меня от их детей и студентов элитного заведения вообще. Тогда моя задумка в создании новой силы умрет, даже не начав набирать силу. В конечном счете, Квин помогает мне превратить мой недостаток в оружие, и о секрете этого оружия должны знать только избранные».

– Никого из вас не должны касаться мои дела с эквестрийской элитой. Это мое личное дело, не ваше. И тем более, вам не стоит совать нос в мои с Принцессой Селестией разногласия. Что до непонятного знакомства и заинтересованностью ею моей персоной… Пускай будет по-вашему, что бы вы там не придумали в своих головах.

– Но почему правитель Эквестрии позволяет с собой разговаривать так вульгарно какому-то земному пони? – спросил надменный голос сзади, и Крэлкин обернулся.

К нему подходил белый единорог с белесой гривой в сопровождении двух друзей. Он выглядел ухоженным, и чужак моментально определил в аристократическую семью, а его отношение к другим говорило, что семья студента достаточно уважаема. Друзья, сопровождающие его, с виду казались сильными и довольно грубыми.

– Ты кто? – поинтересовался Крэлкин.

– Мое имя тебя касаться не должно, – парировал жеребец. – Я вообще не понимаю, почему Принцесса Селестия позволила тебе находиться в стенах этого священного здания. Тебе тут не место и никогда места не будет. Правом данным мне по рождению… – Рог незнакомца объяла аура, и земной пони почувствовал, как полегчали сумки. Моментально обернувшись, он увидел, как книги, окутанные плотным синим облачком, поднялись и неспешно поплыли по воздуху к заклинателю. – …я забираю у тебя литературу, которая тебя ни коим образом не касается. Более того, из нее ты все равно не почерпнешь никаких знаний.

Чужак обратил взгляд на рог единорога и, определив в нем источник силы, высвободил накопленную у кьютимарки энергию. Как только импульс достиг цели, книги упали на землю. Студенты замерли, а глаза у обидчика сузились в щелки. Повисла тишина, которую через мгновение прервал голос, принадлежавший высокомерному единорогу:

– Не знаю, как ты это сделал… – процедил он.

– Уймись, не то хуже будет, – прошипел Крэлкин и наклонился, чтобы собрать литературу. Книга, к которой он тянулся, вспыхнула пламенем, и он отпрянул.

– Я тебе не позволю даже прикасаться к этому! – вскрикнул студент.

– Ты совсем рехнулся? – с осторожностью бросил чужак и попятился.

– Драко, я вижу, что ты совершенно растерял манеры, да? – послышался голос сзади.

Краем глаза, земной пони увидел, как рядом с ним появился тускло-оранжевый единорог, беспристрастно смотря на зарвавшегося сокурсника. «Еще один выскочка? Кажется, единороги не так дружны, как хотят казаться. Но, вероятно, эту заразу они цепляют в столице, в других городах они не такие… Хотя я был-то всего в двух, к тому же во втором лишь проездом. Но атмосфера очень похожа на отношение между пони в Целеберриуме: все хотят казаться правыми, но соблюдают четкую иерархию. Интересно, на какой ступени стоит мой защитник?»

– Кого я вижу, – с насмешкой воскликнул белый единорог. – Это же Молния. Отпрыск земных пони. Хочешь защитить себе подобных?

– Мы уже не один раз выясняли, кто сильнее в магических дуэлях, – беспристрастно произнес тот.

– Я требую реванша, прямо здесь и сейчас! – рявкнул Драко.

– Не позорь себя в третий раз, – с угрозой в голосе произнес собеседник. – Кстати, книги – не твоя собственность, а собственность академии. Убери свою магию. – Огонь неуверенно подернулся и погас. – С твоего позволения, я отнесу их в библиотеку.

Оранжевый жеребец подобрал книги, и они зависли рядом с ним в едва заметной синеватой ауре. Спутники обидчика сделали шаг вперед, и Крэлкин нахмурился. Он чуял, что назревала потасовка, в которую он ввязываться не хотел, тем более понимал, что против магии он выстоять бы не смог.

«В моем мире даже зеленые маги вынуждали меня использовать магические контрприемы, но тут… Все ли настолько серьезно в этом мире? Возможно, я переоцениваю единорогов, как одних из самых сильных пони в Эквестрии. Для земных пони худшими противникам, как по мне, были бы пегасы. Внезапные атаки с воздуха, быстрые движения, ускоренные реакции, облегченное тело и более развитые мускулы. Если бы не албидо стилла, то пегасы выиграли бы все войны, разрывавшие некогда общество пони.

И все же интересно, насколько для земного пони неудобны такие неопытные единороги в бою? Без зрения они будут лишены самой простой магии».

– Великие единороги, – с насмешкой произнес чужак. – Мыслители, ученые, философы. Где эта сила сейчас, где уважение к знаниям и ближним? Где единение с иными расами пони? Грызетесь, как стая голодных собак, когда должны решать все мирными переговорами. Вам непонятно, почему я так вольно общаюсь с Селестией, с правителем вашей страны? Но разве кто-то может сказать, откуда я родом? Земной пони, живущий в замке… вас только это интересует? Коли да, то мне вас очень жаль.

Крэлкин выхватил книгу из облачка магии Молнии, попытался слету положить ее в сумку, но не сумел, и его окликнул уже знакомый голос Драко:

– Я, кажется, говорил тебе не прикасаться к этим книгам.

Белый жеребец бросил оценивающий взгляд назад и, увидев негодование на морде собеседника, юркнул в толпу, прижав голову к земле и передвигаясь на полусогнутых ногах. Послышались недовольные возгласы от студентов, рядом с которыми он проходил, ропот, пони пытались не прикасаться к виляющему между ними жеребцу. Крэлкин навострил уши и пытался определить, где находится его оппонент, чтобы пробраться у него под носом в здание академии, но понимал, что живая преграда будет его выдавать сполна. Но она же могла стать его защитой.

Отметив большую статую неизвестного ему единорога, он устремился туда, чтобы положить поклажу и быть готовым отразить любую атаку. Вновь послышался ропот, студенты возмущенно вскрикивали, некоторые жеребцы преграждали путь, и чужаку приходилось огибать их. Вдалеке послышался грубый хохот. Молния попытался урезонить своего давнего противника, но тот не думал прекращать насмехаться над слабым соплеменником. Положив книгу на парапет у каменного изваяния, жеребец попятился назад, пытаясь понять, как ему победить противника.

– Прежде, чем ввязываться в схватку, необходимо понять, кто твой противник и на что способен, – крикнул чужак, юркнув перед высоким пони, с уст которого вылетели слова недовольства. – С другой стороны, тебе необходимо понимать, на что способен ты и не переоценить своих умений и навыков. Полагаю, что подобным знаниям вас тут не обучают, но оно и понятно. Эквестрия – страна высоких стандартов и моральных ценностей. Кто побывает здесь хоть один раз, тот скажет, что здесь пони живут, как сыр в масле катаются. Тут мечтают родиться многие, тем самым обрекая себя на существование безвольных существ. Ты не сможешь превзойти Молнию не потому, что у тебя нет потенциала, а потому что тебе не к чему стремиться.

– Ты говоришь так лишь потому, что общаешься с Принцессой Селестией, – донесся голос Молнии. – Она признала в тебе равного, ты же…

– Как же вы еще молоды в своих суждениях, – усмехнулся Крэлкин и остановился, пытаясь понять, стали за ним охотиться или нет. – Я бы с удовольствием поменялся с вами своей жизнью.

– Да что ты знаешь о жизни? – выпалил Драко.

– Как минимум я старше вас. И уж тем более, я не просто так рядом с Селестией трусь. Ее ученица, Твайлайт Спаркл, ничего не знает о настоящей жизни в Эквестрии, потому что она такая же безвольная сущность, как и многие тут собравшиеся. Драко, для тебя ли не является высшим благом встреча с принцессами на равных?

– Об этом мечтают все! – с уверенностью заявил собеседник.

– А кто мечтает помочь ей справляться с государственными делами? Кто будет вообще об этом интересоваться? Вам подавай богатство и славу. Меня же с Селестией связывает кое-что другое.

– Тебе никто тут не поверит, – дрогнувшим голосом произнес Драко.

– А мне не нужно, чтобы мне верили. Пока вы тут занимались в Кэнтерлоте уборкой зимы, мне дали приказ решить проблему с драконами в Гегори.

– И что такое “Гегори”?

– Это поселок небольшой на юге Эквестрии, – ответил кто-то из студентов. – Если бы ты географию изучал…

– Сдалась мне эта география!

Кто-то фыркнул, но не ответил, и Крэлкин стал пробираться дальше, напряженно смотря на морды единорогов, пытаясь по их взгляду понять, где находятся противники, но те смотрели лишь на него. «Значит, охота еще не началась, но уже скоро… Если его кто-то одернет, будет неинтересно». Он остановился около испуганной студентки, которая с настороженностью смотрела на чужака. В какой-то момент глаза ее взметнулись вверх, и Крэлкин, поняв, что противостояние началось, определил, где находятся оппоненты и стал думать, что против них предпринять.

«Конечно, они это считают лишь игрой, и не будут сражаться в полную силу, как Майт или Старсвирл, но будет достаточно забавно понять, на каком уровне у них подготовка в проведении боев, и есть ли она вообще».

– Вся проблема при стратегическом планировании – расстановка правильных акцентов и приоритетов. Ты должен понять, где твой противник и какие методы борьбы против него хороши. – Крэлкин отметил дерево и устремился к нему. Сбоку послышались недовольные возгласы. «Они идут, но я должен быть быстрее… Сколько их? Двое? Подручные Драко? Вероятно». – Ты правильно поступил, выпустив вперед своих пешек, – произнес он и, добравшись до дерева, стал небольшими порциями нагребать землю в сумки, не заботясь о сохранности вещей. – Но ты не понял, что знаю я и чего не ведаю.

– Не убегай, – послышалось в ответ, – все равно ничего не изменишь.

«Не думаю, что студенты сильные и выносливые. Один-два удара хватит. По сравнению с Шайнингом или Майтом они кажутся слабаками, но те единороги – мой недостижимый максимум».

Крэлкин вновь ворвался в толпу и побежал что было сил в сторону ворот. Потом резко изменил направление и, внезапно встретившись с первым оппонентом, мгновенно ударил ему по ноге. Тот вскрикнул, опустил глаза, и когда поднял их, земной пони сыпанул в них землей. Противник взвыл, стал отряхиваться, и тут же получил удар в грудь. Чужак не стал бить по рогу, хотя понимал, что против единорога – это лучшее средство.

Удостоверившись, что первый оппонент больше не может сражаться, он двинулся дальше, смотря на взгляды и пытаясь выследить второго противника, однако теперь его все сторонились и старались держаться на расстоянии, словно он чем-то болен. Хмурясь и оглядываясь по сторонам, жеребец услышал галоп и крики старших пони. Понимая, что вышли преподаватели и что схватка закончена, он распрямился и увидел, как белая единорожка с красной каплей на крупе подбежала к стонущему студенту и стала над ним хлопотать. На крыльце Крэлкин увидел зеленого единорога с черной гривой, смотрящего на происходящее строгим взглядом, однако он словно не собирался вмешиваться.

Через несколько минут к нему из академии подошла небольшая часть преподавательского состава. Среди них земной пони узнал Ребиса. Он окинул хмурым взглядом студентов и остановился на новом учащемся, которого порекомендовала Принцесса Селестия. Спустя всего мгновение он уверенно засеменил в его сторону, и предстал перед ним. Чужак смерил его удивленными глазами, отметил вздувающиеся ноздри и прямой, горящий взгляд, но воздержался от комментариев.

– Как ты посмел ударить студента?! – вскрикнул он. – Пусть над тобой стоит хоть Принцесса Селестия, я не позволю…

– Не кипятись, – прервал преподавателя земной пони. – Ваша дражайшая Селестия пять минут назад отстранила меня от занятий. По крайней мере, до следующего года.

– Я все равно не позволю…

– Думаю, что от Вашего мнения, профессор Ребис, сейчас ничего не зависит, – заметил Крэлкин. – Впрочем, от моего тоже. И, тем не менее, я не затевал ничего подобного. Дисциплина у вас поставлена не на высшем уровне. Думаю, стоит обратиться к дисциплинарным взысканиям, некоторым студентам они необходимы. Я бы даже посоветовал беседу с родителями. И вообще, профессор Ребис, как я могу противостоять единорогу? Я не знаю, как пользоваться привычной для вас магией.

– Я не знаю, как, но можешь, – с недовольством проговорил собеседник. – Зачем тебе вообще здесь быть? Ты земной пони…

– Вы не понимаете сути магии, профессор. Должен ли я отвечать на Ваш вопрос?

– Это… это… – Единорог зажмурился, склонил голову и приложил копыто ко лбу. – Это возмутительно! – крикнул он и посмотрел в глаза чужака. – Я не понимаю, как такая добрая пони, как Принцесса Селестия не увидела мрак в твоем сердце.

– Слушай, я не уверен, что ты имеешь в виду, но я просто нес книги в библиотеку, когда пожаловали эти. – Крэлкин взглянул на студентов, стоящих поодаль. Как только его взгляд уперся в Драко, тот вздрогнул и поежился.

– Это не дает тебе никакого права бить кого-либо! Они же еще дети!

Земной пони прищурился и посмотрел в глаза преподавателя.

– Я понимаю, что все единороги заодно, – процедил он сквозь зубы, – и вам всем противно на меня даже смотреть. Но прежде чем судить, посмотрите в зеркало, возможно, там вы найдете главного обидчика.

– Следи за языком!

Белый жеребец вздохнул и сбросил сумки. Схватив их за дно, он стал вытряхивать оттуда землю и осматриваться по сторонам. Вместе с землей из сумок посыпались его записи. Площадь замерла, смотря на действия чужака. Он вздохнул, тряхнул еще несколько раз и забросил сумки на спину. Собрав высыпавшуюся поклажу, он обратился к Ребису:

– Со всем моим уважением к Вам, я не понимаю, зачем существует это учебное заведение. Более того, Принцесса Селестия меня послала сюда не просто так. Если бы не определенные обстоятельства, то мы бы никогда не встретились, но судьба распорядилась иначе, и в Вашем случае лучше принять судьбу такой, какая она есть. Я уже испортил репутацию у этих единорогов, но мне лично все равно. Я не боюсь вас.

– Нет ничего, что бы могло сдержать мощь единорога, – с раздражением отозвался учитель.

«Ничего нет… Ну и что, что ничего нет? Разве это так важно? Конечно, я остаюсь беззащитным перед магией, но что я с этим поделаю? Моего потенциала не хватит справиться даже со среднестатистическим единорогом, как бы я того не хотел, а эти зеленые выскочки только и думают, как бы показать свое превосходство над другими расами. Но земные пони же выстояли перед единорогами когда-то давно, как и пегасы… Пегасы… Доспех Дроттинна».

– Нет, все-таки, есть кое-что, – улыбнулся Крэлкин. – Доспех Дроттинна, поглощающий магию…

– Ничто не может сдержать мощь единорога, – с нажимом повторил Ребис.

Жеребец перестал слушать бормотание других пони и погрузился в себя. «Да, доспех Дроттинна. Если бы он сохранился, я бы не боялся даже Старсвирла. Но из чего он был сделан? Аналогов его не было, Селестия мне четко ответила на этот вопрос. Из чего же было сделана та броня? Не может быть, чтобы это был александрит. Хотя… Многие знания правительство просто прячет от граждан, но все равно нашелся бы какой-то единорог, который бы сообразил, как правильно зачаровать этот минерал. Нет, это не александрит…

Ответ можно искать либо у Селестии, либо у Квина. И у Квина больше шансов узнать информацию. Да и сам Квин может поглощать магию… Очень может быть, что сам он создан из того же материала, что и были сделаны доспехи Верховного Пегаса Ландаухиминна. Значит, мне надо встретиться с когитором и поговорить с ним по этому поводу. А чтобы встретиться с ним, необходимо переговорить с отцом Твайлайт о том, что происходит в организации и что творит Старсвирл. Что-то в Целеберриуме неспокойно последнее время, а теперь еще и наша с Твайлайт поездка из ниоткуда показалась. Хотя этого и следовало бы ожидать от их лидера».

– Да, ничего не может сдержать магию единорога… – отмахнулся Крэлкин.

«Амулеты и зелья – это все, что может проще простого противостоять любой магии. Думаю, что слабенький единорог, обвешанный всяческими амулетами, смог бы противостоять даже Луне, несмотря на ее опыт в боевых сражениях, а по силе мог бы отодвинуть Селестию с ее поста. Плохо, что силу их нельзя контролировать».

– Все же, я должен отнести книги в библиотеку, – словно в трансе произнес он.

– Книги мы занесем сами, а теперь уйди из академии, – произнес учитель. – Здесь ты теперь нежеланный гость.

Крэлкин тряхнул головой и нахмурился.

– Послушай, Ребис, я тебя не трогаю пока. С тобой может быть то же самое, что и со студентом, который погнался за мной. Ты можешь противопоставить мне только силу магии, но боевого опыта у тебя нет. Я знаю, в чем недостатки единорогов и их стиля использования албидо стилла, и я знаю, как побеждать, таких как ты.

– Ты забываешься, – с угрозой в голосе проговорил преподаватель.

– Мои копыта готовы принять вызов, – усмехнулся чужак. – Но только на моей территории. Все же у тебя рог, а у меня нет даже крыльев.

– Плохо ты начинаешь общение с сильными из нас.

– “Сильными”? – переспросил жеребец. – Я думал, что сильные не тратят свои силы на разборки с земными пони.

– Но…

– Профессор Ребис, – позвал властный голос, и тот обернулся. – Я полагаю, что урок уже начался. Попрошу всех занять свои места в аудиториях.

– Да, директор, – склонился учитель и бросил быстрый взгляд на оппонента.

Крэлкин смотрел на зеленого единорога, провожающего всех строгим взглядом. Директор учебного заведения посматривал на земного пони, но безмолвствовал. Как только последний студент скрылся в помещении, он подошел к чужаку и покачал головой.

– Можете не говорить, что меня в Вашем учебном заведении больше не ждут, – хмуро проговорил Крэлкин.

– Кто тебе сказал такую глупость? – поинтересовался директор.

– Это и так видно по Вашей… морде.

– И что же по ней видно?

– Хватит разыгрывать спектакль, мы не на уроке по психологии, – с презрением бросил чужак. – Думаете, я ничего не вижу?

– Я лично вижу перед собой пони, не умеющего держать себя в копытах, – спокойно проговорил управляющий академии.

– Я смотрю, со мной вступил в разговор серьезный демагог, – холодно бросил чужак. – Боюсь, что до Селестии Вам далеко.

– Соглашусь с тобой, – кивнул собеседник, – до Принцессы Селестии мало кто сможет дорасти. Я не понимаю тебя, если честно. Принцесса приняла тебя как равного, а ты вступаешь с ней в бесполезный диспут. Береги вверенное тебе доверие.

– И Вам даже неинтересно, почему мне это доверие было вверено?

– Все должно идти своим чередом, – произнес директор. – Мы все находимся на своем месте и получаем то, что заслуживаем. Я не обвиняю тебя в твоем поступке, будь я на твоем месте, сделал бы то же самое, но, благо, я на своем месте.

– Значит, не все студенты Вам нравятся? – поинтересовался Крэлкин.

– Что значит “нравятся”? – с непониманием в голосе переспросил зеленый пони. – Я отношусь к каждому с должным уважением и, если это необходимо, с должным пренебрежением.

– И все же.

– Тебе необходимо отнести книги в библиотеку? – спросил директор, и к нему подлетела литература. – Пройдем, если ты не против.

«Не ответил на прямой вопрос. Неужели у него есть свои любимчики и учащиеся, которых он презирает? Странно, что этот пони возглавляет подобное заведение. Тут необходимо самообладание, что у него несомненно есть и нейтральность взглядов, чего он, увы, лишен».

– Хорошо, – с подозрением проговорил белый жеребец.

– Полагаю, это твое.

Печатные издания легли в сумки земного пони.

– Не думал, что здесь есть хоть кто-то адекватный, – с сожалением в голосе произнес чужак. – Даже Селестию я не могу отнести…

– В Эквестрии много хороших и, как ты выражаешься, адекватных пони, – проговорил директор. – Нужно открыть не только глаза, но и сердце.

– Боюсь, что сердце я никогда никому не открою.

Управляющий академией двинулся ко входу, и Крэлкин последовал за ним.

– Позволь поинтересоваться, – подал голос провожатый, – зачем ты здесь? Я понимаю, что ты земной пони, который может использовать магию, исключение из правил, подтверждающее само правило… но все же, почему?

– Любой земной пони может использовать магию, – постарался уйти от ответа жеребец.

– Про албидо стилла мне известно, – проговорил директор. – Но твои клетки не выходят за какие-то пределы. Наоборот, они находятся в норме. Твои занятия с единорогами все равно ни к чему не приведут, так для чего?

– Я не доверяю Вам настолько, чтобы говорить об этом.

– Я понимаю. Все же не хотелось потерять хотя бы такой маленький оазис знаний и силы единорогов. Слишком много границ было некогда размыто Принцессой Селестией.

– Старсвирл? – с подозрением уточнил Крэлкин.

– Он не мог оставить тебя без присмотра, – вздохнул собеседник. – Боюсь только, что Майт тебе не доверяет.

– Значит, ты относишься к Майту?

Директор кивнул и зашел в здание академии. Копыта отчетливо стучали в большом холле, разносясь эхом в самые дальние углы большого помещения.

– Сейчас здесь об этом опасно говорить, – предупредил глава учебного заведения.

«Он мне кого-то напоминает, но кого? Его тон, собранность, правильность подбора акцентов в речи. Неужели у Селестии в рядах Целеберриума появились обожатели?»

– У тебя есть ученики? – внезапно спросил Крэлкин.

– Как и Принцесса Селестия, мы все несем ответственность за кого-то, – пространно отозвался единорог.

«Неужели он действительно хочет быть похожим на главного потентата Эквестрии?»

– Тебя не смущает сравнение с Селестией? – уточнил он. – Для выходца из Целеберриума это как минимум странно.

– Не все такие, какими тебе их хочется видеть. Все же это обитель знаний, а не пренебрежения.

«Опять пространные фразы, намекающие на общее поведение среднестатистического пони. Что же, он достаточно хорошо подделал стиль общения Селестии. Но он не такой, как она».

– Надеюсь, что это так.

Пройдясь в тишине по пустынным коридорам и поднимаясь по немногочисленным лестницам, пони вскоре попали в библиотеку. Огромный читальный зал был застелен толстым ковром, который поглощал приглушенный перестук копыт, сопровождающий их всю дорогу. За одним из столов сидел светло-желтый единорог, увлеченно читающий какую-то книгу. Директор недолго смотрел на него, обвел взглядом зал и, убедившись, что больше никого нет, обратился к студенту:

– Вигор, почему ты здесь сидишь? Разве сейчас не проходит подготовка к экзамену?

Жеребец поднял голову, вперил непонимающий взгляд в двух пришедших и ответил:

– Я уже сдал экзамен по магическим препятствиям, – словно оправдываясь, произнес он. – Меня профессор отпустил с урока. Честно.

– И ты как обычно решил скоротать время в библиотеке? – поинтересовался мягким голосом глава академии.

«Его голос изменился, словно он разговаривает не со своим подчиненным, а со старым знакомым. Или же он питает какие-то более близкие чувства? Неужели этот студент – любимчик директора? Уж не отождествляет ли директор себя с Селестией, а этого единорога – с Твайлайт?»

– А что еще делать? – ответил желтый единорог. – Сейчас все равно заняться нечем. Практически все экзамены я сдал досрочно. Завтра утром сдам последний и поеду домой. Родителям помощь нужна, – пояснил он и смущенно уставился в книгу.

– Отдохнул бы, – с заботой проговорил директор.

– Скоро я и так уезжаю, а дома у меня не будет возможности продолжать обучение, – отозвался студент. – Работы на полях много, как всегда. К тому же, у нас даже библиотеки нормальной нет, все для земных пони да пегасов. – Он ненадолго задумался и, внезапно спохватившись, обронил. – С вашего позволения…

– Не переусердствуй. Помни, что не всем суждено дойти до Твайлайт Спаркл.

«Он упомянул Твайлайт Спаркл? – удивился чужак. – Да еще и в таком амплуа? Очень странный этот директор, словно он далек от Целеберриума и его планов».

– А разве я стремлюсь с ней соперничать? – с непониманием отозвался жеребец – Она, конечно, сильная единорожка, и я бы хотел приблизиться к ней по силе, но… я не стремлюсь с ней сравниться, да и понимаю, что этого никогда не случиться.

«Пора проверить, насколько сильно работает директор со своим учеником и насколько хороши его методы».

– Тогда зачем читаешь все эти книги? – спросил Крэлкин. – Получить знания?

– Хотя бы для этого, – кивнул единорог.

– Знания мертвы, если ими не пользоваться, ты это понимаешь? – поинтересовался чужак. – Более того, если ты ими не будешь пользоваться, то рано или поздно забудешь, а забвение – лишь знак, что ты потерял драгоценное время. Не думаю, что всеми полученными здесь знаниями ты собираешься пользоваться в реальной жизни. Так какой смысл во всем этом?

– Ну… я…

Пони покраснел и снова уткнулся в книгу.

– Как видишь, цель у него есть, – заметил директор.

«Он его выгораживает… Давай поиграем в твои игры».

– Кажется, он хочет на кого-то произвести впечатление, – сказал Крэлкин. – Полагаю, что я зацепил его за что-то личное.

– Насколько я помню, – вновь встрял директор, – Вигор никогда ни на кого не смотрел.

– Значит, дело в другом, да, Вигор? – поинтересовался пришелец.

– Я просто хочу помогать пони, – выдавил тот, не поднимая взгляда.

– И для этого читаешь книги? – уточнил чужак.

– Если я смогу снять хотя бы часть обязанностей со своих родителей, я буду рад, – произнес единорог и неуверенно посмотрел на вопрошающего.

– Я вас слушаю, – произнесла пожилая кобылка и привлекла к себе внимание директора и его попутчика.

– Я хочу сдать книги, – произнес белый жеребец.

– Земной пони, решивший изучать магию, – с недовольством пробормотала библиотекарша и выудила из большой кипы карточек необходимую. – Крэлкин, если я не ошибаюсь?

– Именно он, – кивнул тот.

– Значит, Вы брали вчера три книги. – Директор достал литературу и положил перед работницей аккуратной стопкой. Осмотрев книги, она подняла недовольный взгляд на посетителей. – При всем моем уважении, книги в ужасном состоянии. Они все в земле, на обложках царапины. Что Вы с ними делали? Прошло-то всего…

– Лаванда, пожалуйста, прими книги, – попросил глава академии. – Завтра этот пони уезжает из города по приказу Принцессы Селестии. Мы не вправе его тут задерживать. В следующем учебном году он вернется в эти стены и расплатится за порчу имущества.

Крэлкин поднял бровь и посмотрел на провожатого. «Я расплачусь за порчу имущества? Как же он наивен. Но все же он прав: я сюда вернусь месяца через три. Если у них так же учебный год начинается с началом осени».

– Вечно я иду на уступки, – проворчала библиотекарша, поставила оттиск подковы на карточке и поинтересовалась: – Вам еще что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо.

Чужак обернулся и уставился на студента, краем глаза заметив, как удаляется кобылка в свои пенаты. Тот вновь уткнулся в книгу, не обращая внимания на происходящее. «Интересно, что он читает? Пожалуй, что-то про сложные манипуляции с магией. Чем-то он похож на Твайлайт… и на меня в молодости. Я тоже думал, что в книгах зарыты ответы на все вопросы». Жеребец неспешно подошел к единорогу и посмотрел на обложку первой в стопке книги.

“Способы подготовки почвы для яровых культур”.

– Простите? – послышался голос студента.

– Я просто хотел посмотреть, чем ты можешь увлекаться, – пояснил Крэлкин и подвинул к себе другую книгу. – “Покрытосеменные растения и их особенности”, – прочел он и посмотрел на очередную обложку. – “Идеальная почва”. Кажется, ты больше интересуешься сельским хозяйством.

Единорог нахмурился, сграбастал копытами книги и подтянул к себе.

– А какая разница? – бросил он с опаской и тут же посмотрел на управляющего академией. – Директор, – жалобно проговорил жеребец, – что он от меня хочет? Я же просто читаю.

– Этот пони ищет юные дарования, – сообщил тот. – Для чего – мне, к сожалению, неизвестно.

– И зачем это надо было говорить? – с нескрываемой злобой поинтересовался земной пони. – Одно мое слово Селестии или Луне – и тебя отсюда вышвырнут.

– Коли на то будет твоя воля, я не буду сопротивляться, – сообщил зеленый единорог. – Однако не стоит скрывать то, что можно рассказать.

– Хорошо, рассказывай, что тебе известно, – потребовал Крэлкин.

– Мне известно, что у тебя есть какие-то уникальные знания, – беспристрастно произнес директор. – Какие точно – никто сказать не может. Да это и к лучшему, как по мне. В академию для одаренных единорогов ты был направлен непосредственно Принцессой Селестией для того, чтобы найти сильных студентов. Полагаю, ты должен вверить им свои знания.

– Что-то много ты знаешь для рядового служителя идей Гармонии, – с подозрением сказал белый жеребец.

– Все мы что-то да знаем, не стоит нервничать по этому поводу. Я тебе рассказал лишь то, что можно рассказать таким, как я. Вигор никому не скажет, кто ты такой, я прав?

Студент закивал, смотря на переговаривающихся, словно боялся сказать хоть слово.

– Я не доверяю даже Селестии, – прошипел жеребец, – потому знание вашей принцессе я и не передаю.

– “Вашей”? – недоуменно переспросил директор. – Она ничья. Она оберегает Эквестрию…

– Пускай будет так, – прервал речь чужак. – Все же Селестия для меня не более чем сильный представитель вашего вида.

– Интересно получается, Крэлкин, – произнес глава академии и посмотрел в глаза жеребцу. – Ты не так давно появился в Кэнтерлоте, а уже спокойно разговариваешь с принцессами. Ты не такой, как все, но в чем твоя особенность?

«Метка у меня отсутствует, но тебе об этом знать не обязательно».

– Если тебе интересно, то я с принцессами общался и вне Кэнтерлота, – парировал жеребец. – Наше знакомство длится достаточно долго.

– Я это могу предположить, но так фривольно… Даже Твайлайт Спаркл себе этого не позволяет, а она куда дольше любого пони общается с Принцессой Селестией. Ко мне в голову закралась мысль, что ты некий… как бы так выразиться… изгой.

– “Изгой”? – переспросил чужак и напрягся всем телом.

«Знает ли он, что я пришелец из другого мира? Что, если его уровень доверия настолько высок, что ему вверили подобные знания? Но неужели Старсвирл, Майт или Изабор прознали, кто я?»

– Пони без кьютимарки не так часто встречаются в наше время, не так ли? – улыбнулся директор.

«По крайней мере, можно с уверенностью сказать, что он из Целеберриума. И угораздило же меня попасть в его общество. Но кто такой Вигор? Почему он говорит такие вещи при нем? Надо остерегаться этого единорога. Хоть он и не получил должного образования, но для меня потенциально опасен, как пешка на арене действий, так и сила, которая может стать непреодолимым препятствием».

– И что следует из того, что у меня нет метки? – с вызовом спросил Крэлкин.

– Тебе самому прекрасно известно, – слащаво произнес старший единорог.

«Он просто играет, показывает мое место, но и я умею кусаться».

– У него нет кьютимарки?! – воскликнул студент.

Чужак посмотрел на него, тот поежился и отодвинулся на край стула.

– Не бойся, это не болезнь, – успокоил его пришелец. – Я был с Принцессой Селестией долгое время, и у нее есть до сих пор метка, как и у Принцессы Луны, и у Шайнинга, и у Твайлайт…

– Но… так не бывает, – неуверенно проговорил ученик. – У всех есть кьютимарка.

– Этот пони – исключение, – с расстановкой проговорил директор. – Либо он родился не тем, кем ему быть суждено, либо…

– Как это? – ошарашено поинтересовался желтый жеребец.

– Возможно, он – единорог, заключенный в тело земного пони, – предположил управляющий учебного заведения. – Примитивнейшей магией он может управлять, хотя я сам не понимаю, как это возможно.

– Он еще и магией управляет?! – воскликнул Вигор и подскочил. – Но это невозможно! Этого быть не может! Только единороги…

– Да никакой я магией не управляю, – отмахнулся Крэлкин. – Пегасы под моим руководством и то большего бы добились, нежели я.

– Я слышал об Айроне Трепе, – заметил директор. – Ты его обучал?

– Уж кто бы сомневался, что ты о нем слышал, – саркастично проговорил чужак. – Все-таки, очень известный пегас, ловец диких животных. И не учил я его. Все же, да, он может многое, но лишь потому, что обладает уникальными крыльями. Вряд ли, кто-то сможет повторить его движения.

– Значит, твоя уникальность в отсутствии кьютимарки? – уточнил собеседник.

– Возможно, – мрачно согласился земной пони. – А что по этому думает твой любимчик?

– Любимчик? – с недоумением переспросил директор.

– Вигор, – пояснил Крэлкин.

– С чего ты взял…

– Ты хочешь казаться похожим на Селестию, не правда ли? А Вигор – это отождествление Твайлайт.

– Другие единороги правы: ты не умеешь держать язык за зубами, – спокойно произнес зеленый жеребец и улыбнулся. – Наш разговор окончен. Тебя проводить к выходу?

– Я сам найду, – заверил чужак. – Я бы хотел тут осмотреться.

– Литературу тебе все равно не дадут, так что…

– А я не литературу хочу посмотреть, а проверить кое-что другое.

– Вигор, – обратился директор к студенту, – будь любезен, проследи за нашим гостем.

– За мной не нужно следить, – проговорил земной пони.

– Тогда до следующего учебного года, Крэлкин.

– Жду, не дождусь.

Директор поклонился на прощание и неспешно покинул большое помещение. Студент боязливо смотрел на незнакомца, потом подхватил книги магией и пересел за другой стол, подальше от него. Чужак фыркнул и осмотрелся. Сейчас ему было интересно узнать, насколько помещения академии для одаренных единорогов принципиально могут быть пропитаны магией. Читальный зал был как раз таким местом, где лишний шум мог отвлечь учащихся от занятий и прервать правильный ход мыслей.

– Значит, ковер, – в задумчивости проговорил Крэлкин, вспоминая, как назойливый перестук отступил, как только он и провожатый вошли под своды обители знаний, и с силой ударил копытом в пол.

Послышался гулкий звук. Жеребец улыбнулся и ударил по ближайшему столу. Едва слышный стук разнесся по большому залу и затих под потолком. Жеребец осмотрелся, не привлек ли он кого-то своими действиями, и увидел, как Вигор сидит и, затаив дыхание, смотрит на его действия. Тот усмехнулся и засеменил к стене, приготовившись на этот раз нанести сильный удар задними копытами. Подойдя к цели, его окликнул единорог:

– А что Вы делаете?

– Хочу проверить, насколько это место пропитано магией, – признался собеседник.

– И что потом? – поинтересовался ученик.

– Потом я хочу потренироваться, – отозвался Крэлкин, готовясь к удару. – Мне надо лучше чувствовать потоки энергии, а я их ни черта не чувствую.

– “Ни-чер-та”? – переспросил жеребец. – А это что?

– Не бери в голову, – проговорил чужак и с размаху ударил в камень.

В копыта отдала ударная волна. Пришелец вскрикнул от боли и повалился на ковер. К нему тут же подскочил студент и лепетал, что хочет помочь, но земной пони, скривившись, лишь отмахнулся от ненужной поддержки. Он посмотрел на стену, но на ней не было ни царапины.

– Звук был? – спросил Крэлкин.

– Какой звук?

– От удара.

– Э… Ну… – замялся Вигор. – Почти не было.

– Отлично, – улыбнулся жеребец и поднялся.

– Что тут происходит?! – послышался голос, и пони, обернувшись, увидели библиотекаршу. – Я вам устрою! Ишь, моду взяли портить имущество академии! Сначала книги, а теперь и мебель ломать удумали? Пока что я попрошу тебя, земной пони, удалиться. Если не поймешь, прибегну к силе.

«Интересно, откуда она узнала, что я порчу имущество? Следила что ли?»

– Но миссис… – послышалось от единорога.

– Вигор, тебе тоже стоит прогуляться, – с напором проговорила пожилая кобылка.

Студент прижал уши, поджал хвост и, осунувшись, засеменил к столу, на котором лежали его книги.

– Не стоит его выгонять, – произнес Крэлкин. – Я уже ухожу.

Библиотекарша ничего не ответила, лишь фыркнула и пристальным взглядом проследила, чтобы нарушитель спокойствия покинул помещение. Вигор недоуменно смотрел на земного пони, но не решился что-либо сказать.

Как только чужак оказался за воротами большого двора академии для одаренных единорогов, он осмотрелся и вдохнул свежий горный воздух полной грудью. Большинство пони уже закончили свои повседневные дела и теперь собирались небольшими группками, чтобы направиться в местный парк или выбраться за город к роднику. Кое-кто захаживал в кафе и там проводил время за беседой с друзьями.

Посмотрев на крыши зданий и отметив местоположение дворца Селестии, Крэлкин неспешно двинулся к цели, наблюдая за жизнью пони и пытаясь свыкнуться с новым обществом.

Глава 2

Крэлкин прошел в свою комнату в одной из башен кэнтерлотского дворца и осмотрелся. В глаза сразу бросилась белая обложка сборника фотографий с жителями Империи Грифона, расположившейся на столе, которая выделялась среди простой обстановки комнаты. Селестия не баловала его излишествами и выделила лишь необходимое: небольшую кровать, стол и стул, ставшие рабочим местом, да шкаф, в котором с одной стороны были вешалки для одежды, которой у жеребца не было, а с другой – полки для книг, но и там была пустота.

Ежедневно, утром и вечером, к нему приходили работники замка и приносили еду, порой – приглашение на званый ужин с принцессами, где он общался с Селестией о государственных делах и дифференциации общества. Нередко она спрашивала о продвижениях в его работе, на что получала пространный ответ, что жеребцу необходимо еще время. Зачастую после разговоров он гулял с Луной по замку или ночному городу. Если подруга была занята, он возвращался в комнату и сортировал фотокарточки.

Первое время в замке на него смотрели с недоумением, но вскоре свыклись с новым обитателем дворца, и некоторые даже пытались с ним заговорить, но Крэлкин не был намерен заводить друзей на новом месте, потому отвечал сухо или просил, чтобы его оставили в покое. Его внутренний взгляд постоянно обращался к Понивилю и всем, кто там остался. Он много времени думал об Альтусе, и как бы плохо с ним не обходился старый друг, он оставил пустоту в сердце. Также ему не хватало Твайлайт, однако он не решился ей ни разу написать, и иногда спрашивал у Селестии, как та живет, видя пришедшее письмо от ученицы принцессы.

В комнате было два небольших окна, у которых открывалась только одна узкая створка. Прикинув, зачем это сделано, чужак решил, что это просто требования техники безопасности. Он пытался несколько раз высунуться, чтобы проверить свою теорию, но удавалось это лишь наполовину.

Из всех предлагаемых комнат, эта была ближе всего к Принцессе Луне, что и стало решающим фактором в его выборе. К тому же, дальше от привычной суеты замка. Более того, жеребец имел полный вид на столицу и несколько раз намеревался нарисовать план города, но как только брал в зубы карандаш, понимал, что это ему ни к чему.

С Принцессой Луной он достаточно много общался и гулял. Правительственная особа порой не понимала грубых шуток или утонченных двусмысленных высказываний, но это ничуть не мешало им обоим с удовольствием проводить время, наслаждаясь обществом друг друга. К своему удивлению, Крэлкин обнаружил, что Луна перестала вести себя как капризный ребенок, желающий получить одобрение своей сестры или ее время. Она больше присматривалась к пони, размышляла о долге и о дружбе, и о взаимосвязях между этими понятиями. Жеребец поддерживал разговоры, тем более что они ему нравились, хотя проходили очень редко.

Много времени он проводил сидя за столом над пергаментом. Он учился красиво писать, пробовал изобразить множество стилей. Понимая, что Старсвирл теперь ведет свою, непонятную ему линию, он полагал, что умение подделывать почерк будет достаточно важным. Несколько раз за этим делом его застала Луна, но ни разу не предала его занятию ни малейшего значения и даже однажды похвалила за старания. Крэлкин похвалы не понял, но где-то в глубине души ему стало приятно.

Взгляд жеребца упал на кровать, которая была, как обычно, безукоризненно застелена. Он не утруждал себя заниматься подобным делом. В сущности, ему было все равно, на мятых простынях он будет спать или нет, а комнату изнутри видела лишь Селестия, Луна и еще несколько пони, так что к эстетичному виду своего пристанища он относился равнодушно. Но работники замка бдели и, как только он покидал свои пенаты, моментально заправляли постель и укрывали цветастым покрывалом.

Посреди кровати, лежал небольшой камешек, который слабо переливался изнутри. Подойдя к драгоценности и сбросив сумки на пол, жеребец узнал свечение заряженного особым способом александрита, но он оказался не тем камнем, что был передан главному правителю часом ранее. Удивившись, пони переложил вещицу на стол и краем глаза скользнул по улицам города.

Крыши помпезной и даже вычурной столицы Эквестрии блестели в ярких лучах солнца и навевали на чужака тоску и уныние. Свысока, где было плохо видно снующих по каменным дорожкам непарнокопытных существ, ему казалось, что он смотрит на отражение своего собственного мира. Город практически не отличался от среднего по величие районного центра небольшой страны, и это сходство постоянно и неуклонно рисовало картины минувшей жизни с каждодневным действом и знакомым чувством животного страха смерти.

Он тряхнул головой, выбрасывая мрачные мысли, и уселся за стол. Чтобы хоть как-то отвлечься, он достал из ящика небольшой листок, чернила, перо и приготовился практиковаться в каллиграфии. После своего занятия он решил навестить Луну, но пока красивый почерк был важнее подруги. Смочив письменную принадлежность в чернилах, он опустил ее, и скрипящие звуки наполнили комнату.

“Я стоял над пропастью и думал, что будет дальше. Я даже не понимал, как тут оказался. Я не хотел прыгать, но и жить тоже не видел смысла. Все размылось, стало серым. Грань между добром и злом напрочь стерлась. Я понял жизнь, и жить стало скучно. Хуже всего быть бессмертным в таком состоянии. Ты уже пресытился жизнью, но не можешь избавиться от этого бремени.

Наверное, так себя чувствуют женатые, живущие в браке не по любви. Вероятнее всего, они уже пресытились одним телом и теперь жаждут другого, но его нет и быть не может. Так и с жизнью. Единственным развлечением становится смерть. Любая: твоя или чужая. Да и уже не разобрать, зачем убивать кого-то или резать себе вены в который раз, мечтая проститься с жизнью. Это становится привычкой, обыденностью. Все равно никакого наказания не будет, а боль… боль лишь принесет сладострастные мгновения, вырывая из болота однотонности.

Бессмертным в этот момент должно быть завидно смертным. Вторые могут прервать свои мучения в любой момент, заключить договор со смертью и уйти. Радостные или не очень, но уйти. Бессмертным же приходится наблюдать за идущими. Они как нищие сидят около дороги с протянутой кружкой, глотая пыль из-под копыт проходящих странников, и наблюдают. Кто-то кинет им монетку, кто-то – нет. И звон этого небольшого кусочка металла радостно зазвенит в их ушах, и тогда слова лживой благодарности сорвутся с уст. Они будут жадно взирать за каждой появляющейся фигурой, и смотреть вслед уходящим безразличным взглядом.

Они прокляты, они – изгои общества, застрявшие в своем времени и не понимающие, что происходит вокруг. Некоторые из них тянут назад, но в большинстве случаев они просто живут, прожигают жизни и ждут монетку развлечений в своей маленькой кружке безысходности”.

– Какой же бред я пишу… – с разочарованием произнес Крэлкин и вздохнул. Он перевернул листик и задумался. – Надо написать о чем-то нейтральном. О погоде.

“Изменения в природе происходят с завидной периодичностью. Иногда даже странно понимать, что ты идешь сейчас по снегу, а завтра жара заставляет залезть тебя в речку. Зимой мы хотим тепла, а летом – прохлады. Невозможно уловить тонкую грань перехода между одним состоянием и другим. Кто-то отделяет их, называет весной и осенью, но моему глазу они незаметны.

Погода идет в ногу со временем, и плохой погоды не бывает. Бывает неправильное или неподходящее время для чего-либо, но не бывает неподходящей погоды. Просто дело вкуса. Кому-то нравится купаться, а кто-то обожает лыжные прогулки. Но не стоит лукавить или кому-то завидовать. Всем дано одинаковое количество времени на свои забавы. Три месяца для лыж и три месяца для купания. Остальное – подготовка.

Погода проста и понятна. Она не лжет, показывает свой истинный вид и ни под кого не подстраивается. Если над городом зависла обложная синяя туча, то будет дождь. Рано или поздно. Она не подарит зимой тепло, а летом – минус пятнадцать. У нее есть четкий ритм, темп, которому она неукоснительно следует, не повинуясь никому. Лишь изредка она может подарить нечто необычное: град или ураган. Но бывает это редко.

Осень, зима, весна, лето… Целый год пролетает незаметно, погруженный в какие-то свои проблемы и переживания. Встречи, расставание, потери… Мало кто обращает внимание на обыденность. А погода тут, рядом, окружает нас каждый день и даже ночью, а вон та кобылка может согласиться на предложение другого. И что тогда важнее и дороже?”

– Да что же меня на лирику несет? – возмущенно произнес Крэлкин и отложил перо. – Может, про пельмени написать? Хотя поймут ли, если найдут подобную заметку в мусоре?

Он смахнул листик в корзину для бумаг и потянулся. Вспомнив приказ Селестии о необходимом отдыхе, жеребец поднялся и критически осмотрел все, что он мог бы взять с собой в дорогу. Папку с фотокарточками он тут же расценил, как рабочие материалы, и мысленно отложил в сторону. Он полагал, что коронованная особа лично будет проверять его вещи перед поездкой. Бросив быстрый взгляд на пустой шкаф, он перевел его на кровать. Задержавшись на грязной сумке, жеребец посмотрел на стол и придвинул к себе александрит, пергамент и чернила.

Выдвинув нижний ящик стола, в котором он хранил сумки, предоставленные Селестией по его просьбе, чтобы разложить вещи по карманам, жеребец достал зеленую вещицу и недовольно поморщился. С некоторых пор ему стало некомфортно смотреть на диссонанс цветов. Первый раз он это списал на усталость, но это стало повторяться снова и снова. Жизнь среди помпезных и возвышенных единорогов давала о себе знать. Не только костюмы работников столицы и дворцовой прислуги гармонично сочетались с цветом шерстки и гривы, но и цвета домов, скамеек, дорожек, столбов сочетались между собой и не резали глаз.

Внезапно в дверь кто-то постучал и без спроса зашел. Перед жеребцом предстала серая пегаска в синем костюме с белыми линиями, в такой же синей шапке, скрывающей песочную гриву, и небольшими сумками. Сбоку на одежде красовалось изображение конверта. Взгляд Крэлкина непроизвольно приковали явственно желтые глаза. Он вскинул бровь, но почтальон не придала его удивлению никакого вида и, проследовав к адресату, вручила конверт. За дверью стоял стражник и беспристрастно смотрел в окно. Пегаска коротко поклонилась и вышла, оставив недоуменного жеребца с посланием.

Положив сумку на стол, он с интересом посмотрел на посылку и, не теряя времени, развернул. Внутри оказалась светло-зеленая открытка с изображением нарцисса. На обороте было сухое приглашение на завтрашний день на обеденную трапезу в тронный зал. Земной пони фыркнул и отложил приглашение в сторону.

«Чего еще Селестия задумала? – спросил он про себя. – А если это не Селестия? От нее приходили желтые картонки без указания даты и времени. Просто приглашение на ужин. Да и доставляли ее приглашения работники замка, а эту пегаску я впервые вижу. Тем более, она со стражником пришла. То есть либо дороги не знает, либо охранники ей не доверяют».

Наскоро сложив вещи для поездки, он выскочил из комнаты и едва не наткнулся на голубую единорожку в черном костюме. Она поднималась выше, но теперь замерла и с испугом смотрела на чужака. Крэлкин улыбнулся и засеменил вниз по лестнице, мысленно прокручивая маршрут до покоев Луны.

Пройдя практически на автомате до места назначения, он привычным движением толкнул двери, однако они не поддались. Жеребец постучал и некоторое время подождал, но ответа не последовало. Он вновь постучал, но дверь никто не открыл. «Интересно, где она? Она, конечно, нередко запирается, но всегда открывала. Вероятно, за этим стоит Селестия… Опять Селестия… Заодно и спрошу про это дурацкое приглашение».

По коридору шествовал стражник, выполняя свои обязанности. Когда Крэлкин первый раз увидел патрулирующего пегаса, он удивился, но вскоре свыкся, тем более что попадались они ему очень редко. Расспросив подробную дорогу до тронного зала правителя Эквестрии, чужак последовал по маршруту и вскоре заметил в конце коридора золотую дверь.

Из зала вышла знакомая серая пегаска в синем костюме и, в сопровождении стражника, удалилась. «Она и Селестии что-то принесла? Странно, но что именно. Такое же послание, как и мне? У почтальона не было никаких больших посылок…» Нахмурившись, жеребец подошел к двери и постучал. Единороги в доспехах, стоящие около входа в тронный зал, переглянулись, но промолчали. Крэлкин постучал еще раз, но вновь безрезультатно. Он обратил внимание направо и спросил у стражника:

– Селестия там?

– Принцесса Селестия? – сухо уточнил тот. – Да. Но приказала никого не пускать.

– Это почему?

– Она общается с Принцессой Луной.

– Но ведь посыльный…

– Он принес важную почту Принцессе Селестии и Принцессе Луне.

– Вы хотя бы знаете, кто я? – поинтересовался чужак.

– Ты Крэлкин, – уверенно сказал второй единорог и привлек взгляд земного пони.

– И почему вы меня не пускаете?

– Это распоряжение Принцессы Селестии.

– Понятно… – сдался гость. – Не подскажите, как долго они уже общаются?

– Пятнадцать минут назад Принцесса Селестия вызвала Принцессу Луну.

«Как же режет слух эти извечные “принцессы”… но почему Селестия решила так скоро форсировать разговор с сестрой?»

– Спасибо. Передадите Луне, что я ее искал? – Единороги переглянулись и сглотнули. – Ладно, тогда пусть мне сообщат, когда они закончат, раз вы боитесь своих непосредственных руководителей.

– Мы не имеем права покидать пост, – боязливо бросил стражник.

– Какую-нибудь служанку пошлите. Как дети…

Чужак развернулся и потопал обратно в свою комнату. По пути ему попалась земная пони в синем комбинезоне, которая тихонько пела задорную песенку и пританцовывала на ходу. Увидев жеребца, она стушевалась и, попросив прощения за подобную дерзость, поплелась дальше по своим делам. Крэлкин поднял бровь, настолько это было неожиданное зрелище для дворца Кэнтерлота.

Дойдя до своей комнаты, попутно спрашивая дорогу, чтобы не заблудиться, он развалился на кровати и бросил скучающий взгляд в окно. Солнце уже начало заваливаться к горизонту, и на улице все громче стали разноситься смех и крики жеребят и взрослых пони. Сквозь какофонию шумов жеребец услышал отрывки стихотворений и прислушался. Рассказывали о всякой всячине: кто-то декламировал о нравах, кто-то восхвалял некоего Виннипега, кто-то воспевал красоты природы.

Заинтересовавшись, чужак подошел к окну, открыл его, и в комнату ворвался громогласный голос, рассказывающий очередное стихотворение. На дворцовой площади была поставлена небольшая сцена, на которой пони стоял и рассказывал свои произведения публике. Перед сценой собралась уже достаточно большая толпа. Среди них были и пегасы, и единороги, и земные пони разного достатка.

Крэлкин слушал выступления долго и пытался понять, самопроизвольный это был концерт или подготовленный Принцессой Селестией. На сцену выходили все желающие в порядке живой очереди, каждый представлялся, объявлял название произведения и начинал читать стихотворение. Некоторые поэты выходили по нескольку раз.

Стражники, дежурившие у входа, никак на это действо не реагировали, даже вынесли попить некоторым просившим участникам концерта. Через несколько часов зрители сменились полностью, а смех и ажиотаж остались прежними.

Толпа увеличилась ближе к вечеру, и тогда наступила кульминация: поэтические дуэли. Незамысловатые поединки проводились под дружный топот и улюлюканье. Названный судья задавал тему, характер изложения и размер стихотворения, давал до пяти минут подготовки, а потом уже зрители выбирали понравившегося поэта голосованием.

Несмотря на сплоченность пони, Крэлкин увидел некоторое неосознанное деление в их рядах: единороги были ближе к единорогам и лишь редкие представители веселились в общей толпе, пегасы пытались держаться около пегасов небольшими группками, разбросанными по разноцветной массе, и только земным пони было все равно, с кем наслаждаться зрелищем.

Ближе к ночи разошлись последние зрители, оживленно обсуждающая концерт, и стражники тут же принялись убирать сцену. Жеребец зевнул, неплотно прикрыл окно, позволяя ночной прохладе хозяйствовать в его обители, и увидел, что на столе стоит ужин. «Интересно, когда его принесли?» Еда уже была холодной, и у него не возникло никакого желания есть.

Еще раз наведавшись к Луне, и не застав ее на месте, он отправился к Селестии, но стражники опять его не пустили, ссылаясь на занятость коронованных особ. Крэлкин вздохнул и, поняв, что Верховная правительница попросту отгородила его от своей сестры, отправился в свою комнату, попутно обдумывая визит почтальона и приглашение, посланное неизвестной персоной.

«К тому же Селестии и Луне та посыльная тоже что-то отдала. Или же одной из них? Если одной, то Селестии, ибо стражники сказали, что почтальон принесла важное послание именно ей. Вероятно, она получила, то же, что и я. Но кто хочет нас собрать? Старсвирл? Возможно. Но тогда почему Луна? Конечно, если она получила письмо…

Майт слишком труслив для подобной выходки, а Изабор – безучастный. Только у лидера Целеберриума хватит духу на подобную авантюру. Но неужели он покажется перед лидером государства? Сейчас это подобно смерти его организации, но остановит ли его это обстоятельство? И волнует ли?

Если это действительно Старсвирл, то завтрашний день будет очень и очень трудным, а потому необходимо отдохнуть. Луну, если она там будет, этот разговор коснется меньше всего, да и не нужно ее пока втягивать в политику. Необходимо увести младшего правителя от этого разговора, ссылаясь на его неопытность в таких делах. Это не разборка Луны. У нее пока что будет спокойная жизнь, потом же – множество прав и обязанностей».

Добравшись до кровати, жеребец повалился на нее и стал наблюдать, как неспешно начинают зажигаться звезды. На небе хлопотали пегасы, укрывая город плотным одеялом облаков, но пока что через большие бреши можно было созерцать изменения природы, чем чужак и наслаждался. Но чем бы он ни занимался, его взгляд всегда соскальзывал либо на Твайлайт, либо на важные государственные и личные дела. И в те моменты, когда он думал о лиловой единорожке, он размышлял, что же на самом деле чувствовал к ней. Раньше новое, неизведанное чувство он с неприкрытой завистью называл любовью, но спустя некоторое время стал задумываться, что же на самом деле питает к ней, однако ответа не находил.

Селестия могла помочь разрешить его проблему, цинично, грубо, отмахнув ее огромным тесаком жизненного опыта, но к такому он пока что не был готов. Крэлкин хотел найти опытного хирурга, который по кусочку обрежет все его сомнения, неправильные домыслы, и оставит тот же обрубок, что и Селестия, однако сделает это настолько искусно, что он сам не заметит подмены понятий.

Вспомнив, что он ни один раз рубил мечты и стремления спутника жизни Альтуса, он теперь боялся своего же инструмента, осознав его силу и свое дилетантство. Жалев спортсмена, он отбрасывал мысли о нем и Понивиле, но каждый раз возвращался к ним, как только образ Твайлайт вставал перед глазами.

Крэлкин не мог понять, что поменялось в его отношении к ней. Он искренне хотел ее осчастливить, и если ранее допускал малейшую вероятность своего присутствия в ее жизни, как второй половинки, то сейчас сама мысль внушала смешанные чувства, а видение их семейной парой бесследно исчезло. Вспоминая ее, чужак оправдывал свои чувства и пытался обдумать план по избавлению единорожки от селекционной программы Целеберриума, но пока что придумать не мог. Сейчас же, получив послание от Старсвирла, он не знал, чего ждать от скрытой организации.

Крэлкин проснулся рано утром и сразу же принялся изучать послание. Он хотел найти скрытый смысл в цветах, в компоновке элементов, в почерке. Он верил, что где-то должна быть зацепка, потому, проигнорировав завтрак, он тут же обратил внимание на открытку. За окном пони уже вовсю занимались своими делами, весело переговариваясь друг с другом, и гость замка закрыл окна, чтобы ему ничего не мешало.

– Светло-голубой цвет… – пробубнил он под нос. – Ничего в цветах не понимаю. Впрочем, мне ничего не говорит и нарцисс. А почерк… Тот, кто писал это – даже рука не дрогнула, словно к этому он относился безучастно. Но этот почерк я где-то уже видел. Причем не так давно… Странно… Интересно, Селестии пришло такое же послание? С нарциссом и той же расцветки? Черт, я просто хожу по кругу… Если сейчас идти в библиотеку узнавать про символику цветов и цветков, это может занять слишком много времени. Надо просто дождаться обеда и тогда уже поговорить со Старсвирлом по существу.

Решив еще немного подремать и попутно обдумать, какую цель может иметь визит главы Целеберриума, Крэлкин услышал, как в дверь постучали и сразу же зашли. Взору чужака предстал белый единорог с короткой синей гривой, окинувший его недовольным взглядом. Фыркнув, гость попросил земного пони пройти с ним для подготовки к официальному приему.

– Погодите, раньше Селестия…

– Принцесса Селестия, будьте добры, – недовольно проговорил единорог.

– Это неважно, – отмахнулся чужак. – Раньше меня никуда не водили до беседы и трапезы, так почему сейчас?

– Принцесса Селестия к этой просьбе не имеет никакого отношения, – безрадостно проговорил жеребец. – Меня попросили приготовить Вас к важному собранию. Там не будет место подобным вещам.

Гость бросил недовольный взгляд на потрепанную красную накидку.

– Спасибо, но я в этом не нуждаюсь, – махнул копытом земной пони и укутался в одеяло.

– Принцесса Селестия меня предупредила, что Вы можете заартачиться, так что я получил особые распоряжения на этот счет.

Внезапно Крэлкин почувствовал, как он оторвался от кровати и, словно обернутый в теплое одеяло, полетел по воздуху к двери.

– А у Вас и правда нет кьютимарки, – в задумчивости проговорил единорог. – Я не удивлен, что Вы ходите в накидке, скрывающей ее отсутствие. Это как минимум… странно.

Закрыв глаза, земной пони сосредоточился на накопившейся у крупа энергии и, удостоверившись, что ее запасы не развеялись, ударил в рог незваного гостя. Он ожидал, что сейчас магия рассеется, и приготовился к падению, но заклинатель словно ничего не почувствовал, открыл дверь и неспешно покинул помещение, перемещая за собой подопечного.

Крэлкин попытался вырваться из облачка магии, но его движения были крепко скованы. «Неужели я промазал? Или этот единорог настолько сильный? Может, это посланник Старсвирла? Не может быть, такой бы беспечности лидер Целеберриума не допустил… В любом случае, у меня нет пока что сил сопротивляться, да и висеть над землей не особо интересно. Уж лучше я своими ногами пойду дальше».

– Ладно, я понял, – недовольно отозвался чужак.

– Поняли? – неподдельно изумился волшебник. – Я ничего не говорил.

«Он еще и шутит? Какая нелепость… Или он действительно настолько наивен».

– Отпусти меня, – прошипел жеребец.

– Чтобы Вы сбежали? Не стоит меня обманывать.

– И как я от тебя убегу? – страдальчески вопросил чужак. – Если что, ты меня магией схватишь.

– Хорошо, но я буду настороже, – предупредил единорог. – Мне поручили ответственное дело, и я не хочу из-за Вас попасть в неловкое положение.

– А кто приказал меня… И что со мной вообще будет?

– Вас причешут, помоют, оденут… – стал перечислять возмутитель спокойствия и внезапно запнулся, повернул голову и посмотрел на Крэлкина. – Приведут в минимальный порядок.

– И кто же…

– Этого я не могу Вам сказать.

Следующие три часа чужака прихорашивали перед важным, как ему говорили, приемом. Только выбор подходящего фрака занял практически час. Как только ему предстояло открыть пустой круп, единорог просил всех выйти и сам обслуживал навязанного клиента. Земной пони удивился такому обстоятельству, на что дворцовый модельер сказал, что это лично распоряжение Принцессы Селестии, и чтобы он не беспокоился по пустякам.

За четверть часа перед встречей, Крэлкина отвели назад в комнату и оставили там. Спустя всего несколько минут к нему пришла Луна и с удивлением застыла в дверях. Она выглядела ошарашенной, и чужак, скорчив страдальческую мину, пожаловался, что не смог вчера навестить ее, а также сегодня с самого утра его вытащил из кровати единорог и потащил в душ.

– Это Аттир Молди. У него, конечно, скверный характер, но свою работу он делает превосходно, – уверенно произнесла принцесса, проходя в помещение. – Он тебе шерсть всю вычесал?

– И копыта отполировал, – пожаловался жеребец и показал копыто.

– Интересно, кто же к нам пожаловал, что потребовалась помощь Аттира? Он далеко не каждого пони обслужит, а за таких, как ты…

– Кто-то заинтересован во мне? – предположил Крэлкин.

– Вероятно, – неуверенно произнесла Луна.

– А ты тоже идешь на прием?

– Конечно, как и Селестия.

– А почему ты не в платье? – возмутился чужак.

– Зачем? – с удивлением поинтересовалась кобылка.

– А почему я должен носить эти тряпки один? Ну, зачем мне это, если на улице и так жара… Меня уже парит.

Луна принюхалась.

– Это дорогой одеколон, – с удивлением сказала она. – Одна баночка стоит пять грамм александрита. Причем торгуют им только зебры.

– Какая честь, – недовольно фыркнул жеребец. – Идем уже, а то мне не терпится узнать, кто же нас собрал.

– Как-то странно это все, – сказала августейшая.

– Да, странно поднимать кого-либо с утра пораньше и заставлять заниматься глупым делом.

– Да я не об этом, но… ладно.

Луна вышла из комнаты, и чужак последовал за ней. У него было неспокойно на душе, и, видя, как его подруга сникла, он всерьез задумался, что за неизвестный пони пригласил его на встречу с такими высокопоставленными особами, как правители Эквестрии, и что озаботился его внешним видом до такой степени. Теперь он не ожидал на встрече встретить Старсвирла, зато предполагал узреть лидера какой-то другой страны, хотя он понимал, что это было маловероятно.

– Это все не имеет смысла, – покачал головой земной пони, как только дверь тронного зала стала открываться перед ним по мановению рога одного из стражника.

Как только золотая преграда раздвинулась, он увидел посреди помещения большой стол, усыпанный яствами, во главе которого сидела Селестия и улыбалась, слушая рассказ серой единорожки с гривой в крупную бело-фиолетовую полоску, заплетенную в вычурную прическу. Волосы были украшены маленькими драгоценными камнями, сияющими в ярких лучах солнца. Неизвестная особа была одета в помпезное белое платье. Рядом с ней сидел Кресцент и внимательно слушал незнакомку, улыбаясь, как и Селестия. Он был одет в точно такой же черный фрак, который был на Крэлкине, и белый жеребец помедлил проходить внутрь, не понимая, что происходит.

К нему подошла Твайлайт и с улыбкой попросила его и Луну к столу. В ту же секунду взгляд серой кобылки упал на гостя и стал его пристально изучать, ненадолго замирая на некоторых мелочах туалета. Чужак поморщился и, закрыв глаза, мотнул головой, пытаясь избавиться от неприятного чувства дискомфорта. Селестия поприветствовала прибывших и сказала, что они пришли раньше всего на несколько минут, и что они с родителями Твайлайт хорошо проводят время.

«Родители Твайлайт? Причем тут родители Твайлайт? Кто вообще нас собрал? Кресцент что ли? Нет, это был не его почерк… И не могла быть эта серая пони… Ее почерк я не видел, а каллиграфически образцово выведенные буквы в приглашении я ранее уже наблюдал… Селестия это или нет? За тысячелетие она могла научиться писать как угодно».

– Меня выдернули ради… чего? – с недоумением спросил жеребец. – И кто же…

– Нас здесь собрала Твайлайт, – сказала августейшая.

«Твайлайт? Точно, это почерк Спайка!»

– “Твайлайт”? – растерянно переспросил земной пони. – Но… зачем? И зачем меня надо было таскать по всяким примерочным и тому подобное? Что тут вообще происходит?

– Проходи, садись за стол и ожидай, пока Твайлайт не скажет то, что намерена нам поведать, – сказала Селестия спокойным голосом и посмотрела на серую кобылку. – Так что там было дальше?

Крэлкин сел напротив Кресцента, посмотрел тому в глаза и увидел лишь недоумение. Луна села рядом, а Твайлайт – напротив своей учительницы.

– Привет, Кресцент, – махнул копытом чужак. – Мне потом с тобой надо будет поговорить.

– Дорогой, ты его знаешь? – изумилась кобылка, прервав ненадолго беседу.

«Твою же… Значит, это его жена. И мать Твайлайт. Ну, да, это же очевидно. Что-то это все очень дурно пахнет…»

Внезапно дверь открылась, и в зал зашел белый единорог в красном мундире. Отец Шайнинга тут же приветливо помахал копытом сыну и показал, что рядом с ним есть свободное место. Земной пони нахмурился и посмотрел на Твайлайт. Лиловая кобылка встала, обняла брата, и тот поспешил занять предложенный стул, извинившись за опоздание.

– И ты здесь? – с недоумением спросил гость.

«Кого-кого, а его я тут не ожидал увидеть».

– Привет, Крэлкин, – радостно поздоровался Принц Кристальной Империи. – Как себя чувствуешь? Нигде не поранился больше?

– Есть раны, которые не затягиваются, – с напускной важностью проговорил жеребец. – Отчего же Каденс не приехала?

– Готовится к празднованию первого дня лета, – просто ответил единорог.

– Шайнинг, ты его знаешь? – спросила серая пони.

– Да, он участвовал со мной в одной опасной операции…

– Тише, – мягко перебила Селестия. – Время подошло. Да и Твайлайт уже не терпится сделать объявление.

Крэлкин посмотрел на подругу, которая встала и окинула взглядом собравшихся. Глаза ее прыгали из стороны в сторону, а рот расплылся в нервозной улыбке. «И что она хочет сказать? Зачем вся эта показуха? Для кого? Тут ее родители и единственный брат… Вся семья. Ее учитель и сестра ментора. Да и меня зачем-то нарядила. Зачем? Произвести на кого-то впечатление? Но на кого? Кресцента я знаю, Шайнинга тоже, впрочем, как Селестию и Луну. Неужели ее мать должна на меня обратить внимание? Бред какой-то…»

– Я рада, что все сегодня смогли прийти, – неуверенно начала кобылка и сглотнула. – Я понимаю, что это неожиданно и… все такое, но я уже несколько месяцев думаю об этом и если не сейчас, то, вероятно… Папа, ты знаешь Крэлкина и понимаешь, что он добрый и хороший пони. – Кресцент кивнул и улыбнулся. – Шайнинг, ты тоже знаешь Крэлкина и даже был с ним на опасной миссии. Он…

– Верный друг, который не бросит в беде своих товарищей, – закончил брат Твайлайт, и кобылка снова сглотнула.

– Принцесса Селестия, Принцесса Луна, я знаю, что вы видите в Крэлкине хорошего жителя Эквестрии, который никогда не нарушит закон и не подвергнет других опасностям.

Твайлайт перевела взгляд на свою маму и замерла. Мать с недоумением и озабоченностью смотрела на свое чадо и ждала. Внезапно серая кобылка нахмурилась, ученица Селестии стушевалась и опустила взгляд. Глубоко вдохнув, она снова посмотрела в глаза своей матери и быстро произнесла:

– Мама, я хочу познакомить тебя с Крэлкиным. Я его выбрала.

– “Выбрала”? – переспросил чужак и посмотрел на Луну, которая накладывала себе еду в тарелку, словно ничего не слышала.

– Твайлайт, прости, дорогая. Не могла бы ты повторить? – попросила серая кобылка.

– Я хотела бы, чтобы Крэлкин стал моим особенным пони, – словно в трансе проговорила ученица Селестии.

– Он? – с возмущением поинтересовалась мама Твайлайт.

– Да, – робко ответила та.

Чужак выдержал прямой взгляд серой единорожки и посмотрел на Селестию. Принцесса слегка улыбалась и, казалось, мыслью была где-то далеко. Крэлкин толкнул ее под столом ногой и подождал, пока взгляд августейшей не обратится в его сторону. Он жестом попросил аликорна наклониться к нему и шепнул на ухо:

– Ты что за концерт тут устроила?

Венценосная поморщилась и отодвинулась:

– “Концерт”? – возмутилась она. – Я бы попросила.

– Слушай, то, что это не инициатива Твайлайт – понятно с первого взгляда, – с недовольством произнес жеребец. – Но ты прекрасно знаешь, что сейчас губишь ее жизнь. Она же твоя ученица… или я чего-то не понимаю?

– Крэлкин, сейчас Твайлайт говорит от своего имени, – благосклонно молвила правительница. – Прислушайся и не смотри на того, кто оказался приглашенным на светский обед и стал свидетелем признания.

– Посиделки закончены! – рявкнул жеребец и резко поднялся.

Он отшвырнул в сторону стул и двинулся к выходу. Мебель издала протяжный стон, и зал замер. Чужак слышал, как отчетливо стучали его копыта в гробовой тишине и проклинал себя, что трансформировался в пони. Дойдя до огромной золотой двери, он попытался открыть ее, но все усилия оказались тщетны, словно с другой стороны ее кто-то держал. Упираясь передними копытами в преграду, он тихонько зарычал себе под нос и обратил взгляд на собравшихся.

– Очень смешно, Селестия. Что дальше? Потомство от нас хочешь?

– Крэлкин, успокойся и присядь на свое место, – приказным тоном проговорила принцесса и магией поставила стул на место.

– Не собираюсь я здесь больше находиться.

– И все же тебе придется потерпеть.

– Что ты сделала с Твайлайт?! – рявкнул он и повернулся к собеседнице всем телом. – Мозги промыла?! Зачем только это тебе, я не понимаю.

– Твайлайт учится магии дружбы в Понивиле, и подобные темы мы не поднимаем ни в переписке, ни при личной встрече, – с нажимом сказала Селестия.

– Тогда откуда у нее такие дурацкие идеи? Самой в голову это ей прийти не могло.

– Твайлайт доверяет тебе свою жизнь. Ты не рад своему счастью?

– Хочешь знать, что для меня счастье, Селестия?!

– Думаю, это сейчас пустой разговор.

– Отчего же? – Крэлкин посмотрел на принцессу ненавистным взглядом. – Для меня счастье – помогать тебе в сложных ситуациях. Да, не совсем комфортно понимать, что я работаю на тебя, но это мелочи. Мне все равно, куда ты меня пошлешь, хоть на смертельную миссию. Я непременно буду жаловаться, но на самом деле буду счастлив. Я буду счастлив, Селестия, понимаешь или нет? Мне нравится преодолевать себя, преодолевать препятствия, образовавшиеся на моем пути…

– А хочешь ли ты сделать Твайлайт счастливой? – внезапно спросила светлая принцесса, и земной пони на секунду потерял дар речи.

– Хочу, но не такой ценой! – нашелся тот.

– Твайлайт выбрала тебя сама…

– Ты лжешь! Твайлайт никогда бы…

– Крэлкин, это правда, – подала голос единорожка, и чужак мутным взором посмотрел на нее. – Конечно, я долго думала, правильно ли будет это и… поняла, что так будет лучше для нас.

– Никаких “нас” еще нет! – гаркнул жеребец. – Это ложь и даже не полуправда. И я не собираюсь ломать тебе жизнь, потому что так того хочет Селестия!

– Твайлайт, послушай его! – встряла серая кобылка. – Он же просто земной пони. Не губи свою жизнь и репутацию нашей семьи. Посмотри на своего брата, у него жена аликорн! Да еще и принцесса! А этот пони…

«Значит, мать Твайлайт видит во мне только отброс общества? Вот, значит как? Думаю, надо бы поставить эту выскочку на место».

– Я принимаю предложение, – внезапно сказал Крэлкин.

– Правда? – ошарашено спросила ученица Селестии и уставилась пристальным взглядом на говорившего.

– Не смей этого делать! – взвизгнула мать Твайлайт. – Моя дочь никогда не будет с такими, как ты!

– Вашей дочери далеко до меня, даже в плане магии, – огрызнулся жеребец. – А уж о других сферах жизни я вообще молчу.

– Твайлайт самая сильная единорожка в Эквестрии! – не унималась родительница. – Она училась и учится у Принцессы Селестии!

– То есть эта особа теперь является светилом научного гения и величайшим магом всех времен и народов? – с пренебрежением поинтересовался Крэлкин и скользнул взглядом по старшему потентату.

– Как ты смеешь так выражаться в присутствии Принцессы Селестии?! Как ты смеешь оскорблять Принцессу Селестию?!

– Как мне позволяют разговаривать в стенах этого замка, так я и разговариваю, – легко парировал чужак.

– Дорогая, пожалуйста, не нужно устраивать ничего подобного перед… – донесся голос Кресцента, но его жена его проигнорировала.

– Я требую, чтобы ты отказался от Твайлайт и ее нелепого предложения! – кричала она.

– Вы не хотите счастья для своей дочери? – с ухмылкой поинтересовался жеребец.

– Да ты хоть знаешь, сколько жеребцов приходило ко мне просить копыто моей дочери?!

– Да какая разница, сколько? – меланхолично отозвался жеребец. – Даже если и было их великое множество, то Твайлайт никого не выбрала, да и не уверен, что вообще видела кого-то из них. Не думаю, что Вы вообще можете распоряжаться жизнью Твайлайт таким образом. Полагаете, что я не знаю законов этой страны? Знаю получше Вашего. Это не я трясусь перед обществом и всемогущим существом, которое все прозвали аликорном. С Селестией я общаюсь на равных.

– Пока тебе это позволяют! – взвизгнула серая пони и поднялась с места. – Я не прошу, я приказываю, чтобы ты отказался от предложения Твайлайт. Есть и более достойные кандидаты на ее копыто и сердце.

– И кто же? – брезгливо спросил Крэлкин и покосился на верховного правителя, пытаясь прикинуть, сколько еще будет позволено длиться этой перепалке. – Какие-нибудь единороги из богатеньких семей? Решили сохранить имидж своей семьи, но без чистой крови и потомства жеребят-волшебников этого никак сделать нельзя?

– Возьми свои слова!..

– Чистота крови или постыдное существование! – рявкнул чужак, и его собеседница с открытым ртом рухнула на место.

«Был запал, да вышел весь. А стоило мне только сказать истину, как она стушевалась и отдала мне лидирующую позицию в руки. Им еще учиться и учиться».

– Крэлкин, ты сейчас можешь перегнуть палку, – с легкой озабоченностью в голосе сказала венценосная. – Я прошу тебя, сядь на место и обсуди все возможные варианты выхода из ситуации с Твайлайт и ее родителями.

Жеребец показно прошелся к стулу и, усевшись, окинул взглядом собравшихся. Твайлайт присела и, ссутулившись, опустила взгляд. Ее мать наблюдала за земным пони с нескрываемой неприязнью. Кресцент безмолвствовал и во все глаза глядел на Крэлкина, что-то ему показывал, но тот проигнорировал послание. Шайнинг смотрел на сестру с сожалением. Иногда его взгляд перескакивал на мать, но потом сразу же возвращался на лиловую единорожку. И лишь Луна вкушала благоухающие яства, едва слышно жевала и не предавала разразившемуся конфликту ни малейшего значения.

Земной пони нахмурился и посмотрел на светлую принцессу.

– Что ты предлагаешь? – нахально спросил он.

– Вопрос задан не по адресу, – сдержано ответила венценосная.

– Ты будешь и дальше настаивать, что непричастна ко всему этому фарсу? – изумился жеребец. – Это уже даже не смешно.

– Твайлайт говорит от своего имени, – настаивала Селестия.

– Это начинает раздражать, знаешь ли…

– Если ты не веришь себе, не веришь мне, то кому можешь верить?

– Опять размытые фразы, не имеющие к делу никакого отношения! – рявкнул чужак. – Я лишь себе верю, потому до сих и стою на ногах. А верил бы таким, как ты…

– Крэлкин, я действительно хотела бы, чтобы… – подала голос Твайлайт, но как только встретилась со взглядом жеребца сникла и опустила голову.

На некоторое время в зале вновь разлилась тишина. Было слышно, как Луна налила себе что-то в кружку и сделала пару глотков.

– И зачем тебе это? – поинтересовался чужак.

– Ты мне нравишься… – неуверенно произнесла кобылка. – И…

– Ты не умеешь врать, – покачав головой, проговорил земной пони. – Учись у своего ментора: прямой, четкий взгляд, никакой дрогнувшей интонации, никаких подергиваний мышц, даже машинальных, никаких лишних движений. Она – ас в своем деле.

– А тебе не кажется, что ты забываешься? – с возмущением проговорила мама Твайлайт.

– Мне кажется, что встревать в чужие разговоры как минимум невежливо, – с недовольством произнес Крэлкин и перевел взгляд на старшую единорожку.

– Когда дело касается чести…

– Селестия, – сказал чужак, смотря в глаза серой кобылке, – если я спарюсь с Твайлайт, каковы шансы, что у нас будут единороги, учитывая, что…

– Да как ты смеешь?! – воскликнула пони и подскочила. За ней вскочил и Кресцент, с ненавистью глядя на собеседника жены.

Крэлкин подался назад и увидел, как рог отца семейства окутала синяя аура, и в помещении стало еще жарче.

– Сейчас ты действительно перегнул палку и сказал то, чего говорить нельзя, – рассудительным голосом произнесла принцесса, и гость посмотрел на нее. – Твое поведение неподобающе для Эквестрии. Пока что я даю тебе шанс исправиться, но как долго продлиться мое терпение зависит целиком и полностью от тебя.

– Да убей меня хоть сейчас, думаешь, это что-то изменит?! – выпалил тот. – Вот эта парочка, – ткнул он копытом в родителей Твайлайт, – думает, как бы пристроить свою любимую дочку к какому-то единорогу, но им глубоко плевать на ее пожелания. Ну, может, Кресцент еще не утратил рассудок в погоне за чистой кровью, но его жена… Я ему сочувствую. Жить с ней, наверное, не сахар.

– Я требую извинений! Немедленных! Принцесса Селестия! – кричала серая кобылка.

– Я попрошу всех успокоиться и занять свои места.

– Балаган какой-то, – бросил Крэлкин и скрестил передние ноги на груди. – Собрались не пойми кто, не пойми зачем.

– Я не позволю!.. – вскрикнула мама Твайлайт.

– Стар Спаркл, пожалуйста, успокойтесь, – попросила старшая правительница, и земной пони почувствовала, как внутри него разливается тепло, и он стал успокаиваться. Он мутным взглядом посмотрел на Селестию, но облачка выделяемой магии вокруг рога он не увидел.

«Но она же воздействует на окружающих, тогда как?»

– Но он же… – неуверенно сказала родительница.

– Я понимаю, что он говорит отвратительные вещи… – с легкой, словно извиняющейся, улыбкой проговорила принцесса.

– Тогда почему Вы его терпите?

– Хоть он груб, но он всегда говорит правду, за что я его и ценю, – объяснила Селестия. – Один из немногих пони, который умеет четко расставлять приоритеты и без вопросов выполнять разные миссии.

– Показушница, – фыркнул Крэлкин.

– Объяснись, – потребовала принцесса.

– Ты и без того знаешь, что я не тот, кем ты хочешь меня видеть, – отмахнулся жеребец. – И уж тем более, я не тот, кем ты меня хочешь выставить перед родителями Твайлайт.

– Я вижу пони намного лучше тебя, я чувствую их…

– Да-да, слышали, знаем. Только вот ты меня не чувствуешь.

– Сейчас к делу это не относится, – произнесла августейшая.

– Как скажешь, – отмахнулся Крэлкин, понимая, что спорить сейчас бесполезно, да и подобную тему в присутствии члена Целеберриума не хотел поднимать. Он посмотрел на Луну, которая сидела и с каменной мордочкой смотрела на Шайнинга, а тот в ответ смотрел умоляющим взглядом. Селестия подождала, пока родители Твайлайт сядут на свои места и будут готовы к диалогу.

– Прошу всех простить Крэлкина за его поведение… – начала она и тут же была перебита чужаком:

– Не нужно за меня извиняться. Я говорил то, что должен, и мне не нужны розовые сопли.

Верховный потентат повысил голос и повторил:

– Прошу всех простить Крэлкина за его поведение, позже он понесет заслуженное наказание…

– Чего? – возмутился жеребец.

– Тем не менее, Твайлайт нас собрала здесь, и сделала очень важное заявление. Ее обращение было адресовано Крэлкину. Крэлкин, что ты ответишь на него?

– Я не собираюсь разрушать ее жизнь, – пробурчал тот и услышал, как Стар Спаркл с облегчением вздохнула.

– Значит… – подтолкнула венценосная.

– Но ты же сказал, что согласился, – с недоумением отозвалась Твайлайт.

Чужак посмотрел на нее прямым взглядом.

– Мне была интересна реакция твоих родителей, – пояснил он. – Я действительно пересек дозволенную черту и прошу прощения, но мое решение останется неизменным. И мне не нравится, что ты об этом заговорила накануне нашего путешествия.

– О каком путешествии идет речь? – спросила Стар с подозрением.

– Я и Твайлайт едем в поселок… не помню названия…

– Они отправляются в Филдс сегодня после обеда, – произнесла принцесса.

– Ага, именно туда.

– Для чего? – с недоумением спросила миссис Спаркл.

– Селестия хочет, чтобы мы отдохнули, – пояснил Крэлкин. – Сколько – недели две. Зачем – вопрос не ко мне.

– Твайлайт, я не разрешаю… я запрещаю тебе куда-либо с ним ехать! – с вызовом проговорила серая кобылка, смотря пламенным взглядом на дочь.

– Мам, – жалобно проговорила Твайлайт, – но Принцесса Селестия сказала мне помочь жителям приготовиться к первому дню лета.

– Тогда я запрещаю тебе ехать с моей дочерью, – переключилась родительница на земного пони родительница.

– Куда я поеду – не Ваше дело, – заявил тот. – Меня отправляет в Филдс лично Селестия. То, что со мной едет Твайлайт – к делу не относится. У меня будет, чем там заняться.

«Надеюсь, что Старсвирл мне нашел годное применение».

– Принцесса Селестия, пожалуйста, не отправляйте их вместе, – попросила мама Твайлайт.

– Миссис Спаркл, не переживайте, Крэлкин умный пони, и он прекрасно разберется в ситуации, – постаралась успокоить Селестия. – Я уверена, что он не обидит Твайлайт и, тем более, не навредит ее жизни.

– Но они же могут полюбить друг друга, – с робостью в голосе проговорила Стар.

– Вы не желаете счастья своей дочери? – изумилась венценосная. – Постыдитесь, миссис Спаркл.

– Я хочу счастья для Твайлайт. Но я знаю, что она будет с ним счастлива только первые несколько лет. Потом она поймет, она осознает, что совершила ошибку, но будет поздно. Не позволяйте ей совершить ошибку.

– Боюсь, что это решать не нам. Чувства порой неподвластны даже тем, кто их испытывает. И этих пони нельзя винить за возможный душевный порыв. Чувства, которые Вы называете любовью, не смогут остановить ни каменные преграды, ни стальные оковы. Если эти пони захотят быть вместе, то они будут вместе, и никто ничего с этим поделать не сможет.

– Просто я переживаю… – извиняющимся голосом проговорила Стар. – Я же мать.

– Вы были хорошей опорой для Твайлайт, – заверила августейшая, – но сейчас она научилась быть одной и одной справляться со всеми трудностями. Она готова покинуть родные пенаты и устремиться в свой неизведанный путь. Отпустите ее, если на самом деле желаете только добра.

– Какие пафосные речи, – желчно отозвался земной пони. – Если мы закончили, то я бы хотел наведаться в библиотеку.

– Крэлкин, я хотела бы с тобой поговорить наедине, – произнесла Селестия.

– Наконец-то пахнет серьезным разговором, – со вздохом сказал жеребец и поднялся с места.

За ним встала светлая принцесса. Чужак бросил быстрый взгляд на Луну, и увидел, как она кушала и словно не замечала движения вокруг нее. Верховная правительница попросила гостя последовать за ней, и они скрылись за дверью тронного зала.

Они шли в тишине по коридорам, и земной пони постоянно оглядывался, ожидая увидеть отряд стражи за спиной, но в длинных переходах никого не было. Наконец, Селестия зашла в одну из комнат и плотно закрыла дверь за чужаком. Рог ее засветился, и помещение утонуло в легком желтоватом свечении. Крэлкин помотал головой и посмотрел на собеседницу.

– Зачем надо было трогать Твайлайт? Она и так хорошо живет…

– Подожди, – перебила принцесса, и по мановению ее рога около нее и чужака появились кресла. – Я никогда не любила говорить стоя, – продолжила она, умащиваясь в кресле. – Давай с самого начала.

– С самого начала? – в задумчивости произнес Крэлкин. Этот вопрос его выбил из колеи, и он стал думать, что же упустил в прошлом. – Давай с самого начала, – согласился он. – Я прибыл в Эквестрию в своем истинном виде и встретился с ЭплДжек.

– Это слишком далеко, – мягко перебила венценосная. – Меня интересует сегодняшний день.

– Сегодняшний… – фыркнул земной пони и посмотрел в единственное окно. – Сегодня я хотел бы быть в академии и подбирать учеников для своей небольшой группы.

– Однако сегодня тебе выпала честь обедать с правительственными особами и одной из самой уважаемой семьей в Кэнтерлоте.

– Большая честь… – Жеребец поддел бабочку и попытался сорвать, но копыто скользнуло по ткани, и одежда осталась на месте. – Зачем на меня это было напяливать? В одежде пришли только…

– Шайнинг, Кресцент и Стар Спаркл, – закончила кобылка, и собеседник посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, намеренно она прервала его или нет.

– И все же, зачем?

– Твайлайт…

– Давай без промежуточного звена, – попросил чужак.

– Твайлайт – не промежуточное звено, – заявила Селестия. – Она – инициатор всего этого.

Крэлкин покачал головой.

– Ну, ты опять начинаешь старую песню? – с раздражением поинтересовался он. – Я же знаю, что ты лжешь.

– Думаешь, мне больше заняться нечем, чем сводить вас вместе? – поинтересовалась августейшая.

– А я откуда знаю?

– Сегодняшние, как ты правильно выразился, посиделки будут стоить мне ночи непрерывной работы. Мне не трудно, но ночью я привыкла передавать дела Луне, чтобы она училась. Тем более, простые пони спят, а для принятия решение нередко необходимо их мнение. Все же, можно было обойтись и без меня.

– Ладно, – сдался жеребец. – Допустим, я тебе поверю, хотя я до конца не поверил. Пойми и меня, я не могу доверять никому.

– Учитывая твои знания в голове, я не удивлена.

– И, тем не менее… зачем тогда Твайлайт вообще это затеяла? – спросил чужак.

– Это хороший вопрос, – заметила собеседница, – и, если честно, я бы хотел то же самое спросить у тебя.

– У меня? – удивился Крэлкин. – А я-то тут причем?

– Твайлайт обратилась к тебе, – напомнила принцесса.

– Значит, всех собак на меня вешать? Хорошо же… Погоди, так это получается Твайлайт меня нарядила в этот наряд?

– Он тебе очень идет, – заверила Селестия. – Аттир выполнил свою работу превосходно.

– Очень смешно. Можешь снять?

– Боюсь, что нет. Пускай это сделает Твайлайт. Все-таки, это ее инициатива. Присядь, в ногах правды нет.

– В крупе, между прочим, тоже, – огрызнулся жеребец, и венценосная слегка улыбнулась. – Какой-то бред, если честно, – пожаловался он, смотря в окно. – Старсвирл с ума сошел, Твайлайт рехнулась. Кто дальше? Ты или Луна?

– Ты преувеличиваешь.

– Да ладно? – с вызовом воскликнул жеребец и вновь обратил взгляд на кобылку. – С чего это она вообще решила со мной построить семью? Сколько я жил с ней, ни разу даже не заговорила об этом, намека не дала, а теперь родителей позвала и при всех заявила, что выбрала меня. Как собачонку какую-то.

Крэлкин нахмурился и отвернулся.

– Твайлайт в подобных делах несведуща, – благосклонна сообщила принцесса. – Впрочем, как и ты.

– А тебе-то откуда знать?

– Я знаю о тебе больше, чем ты можешь представить, – сказала Селестия и, помедлив, добавила: – Я тебя чувствую в коллективном бессознательном.

Земной пони замер и задумался. «Она чувствует меня в коллективном бессознательном? Но как? Я человек из иного времени… как такое может быть? Да и то подпространство, которое Селестия называет коллективным бессознательным, создал некий Фрейдман для общения когиторов. Странно все это. Такое ощущение, что появился кто-то похожий на меня… Или кто-то намеренно подключил меня к этому подпространству. Но возможно ли это вообще?»

– Что значит, чувствуешь? – уточнил Крэлкин. – Я человек, а не пони, я не могу…

– Но факт остается фактом. Твой отпечаток есть в коллективном бессознательном… – Селестия немного помедлила и с сожалением проговорила: – Жалко, что судьба с тобой так обошлась, но пора идти дальше.

Жеребец развернулся и посмотрел в наполненные скорбью глаза собеседницы. Он не верил, что она увидела его суть, поняла, из чего он слеплен, и теперь оказался раскрытым перед врагом. «Но что она знает? Мысли же читать через то подпространство нельзя… или можно? Как происходила передача данных между когиторами в этом бессознательном? Не могли же они слышать весь тот шум, который порождал каждый имеющий туда доступ мозг. Тогда и Селестия не может читать мои мысли…

Думаю, что единороги могут использовать это подпространство для передачи информации, наподобие когиторов. Подключаться друг к другу и посылать прямые импульсы. Нет излишних затрат по магии, нет никакого риска, что эта информация вообще просочиться вовне. Наверняка так общались между собой Кресцент и его напарник».

– Ты обо мне ничего не знаешь, – с легкой грустью отозвался жеребец.

– Присядь, – попросила кобылка, и пони, к своему удивлению, выполнил просьбу. – Хотим мы этого или нет, но теперь ты являешься частью коллективного бессознательного всех пони и строишь его вместе с другими. Пожалуйста, веди себя пристойно.

– Да не могу я быть в вашем коллективном бессознательном… – отпирался чужак.

– Возможно, это из-за твоей трансформации в пони, – предположила венценосная. – Если это так, то уровень твоей магии очень высок.

– Был высок… – с грустью добавил Крэлкин, – теперь уже был. Нет у меня магии, и не будет.

– Однако ты можешь влиять на энергетические потоки.

– Лишь тень от былого мастерства… Эти крохи нагоняют лишь понимание собственной ущербности. Словно у меня отобрали пальцы… – Жеребец поднес копыта к глазам и некоторое время смотрел на них. – Впрочем, и пальцев я тоже лишился, – с горечью добавил он.

– У нас есть более важные дела, – сообщила принцесса. – Предаваться самобичеванию ты можешь в другое время.

Крэлкин обратил взгляд на Селестию и замер, увидев решительность.

– Тебе легко говорить, – сказал земной пони, – у тебя ничего никогда бесследно не пропадало.

Теперь правительница замерла и смотрела немигающим взглядом на собеседника. «Вспомнила про Фрутти? Надеюсь, что да. Будешь знать, как безнаказанно кусаться».

– Будь жеребцом, в самом деле, – с нажимом произнесла принцесса, и тот опешил от такого заявления. – Как ты думаешь, почему Твайлайт решила сделать это заявление сейчас?

«Она так быстро оправилась? И так скоро перешла непосредственно к делу… Надо взять себя в копыта, в этом Селестия несомненно права. Но как же больно осознавать ценность утраченных способностей».

– Не знаю, – признался Крэлкин. – Я с ней даже не общался последние два месяца, только через тебя узнавал, как она там живет. Необходимо разобраться во всем с самого начала.

Принцесса улыбнулась.

– И как ты думаешь, откуда стоит начать? – поинтересовалась она.

– Наверное, с диалога, который произошел между тобой и твоей ученицей, – неуверенно проговорил жеребец. – Пожалуй, это единственное, что могло ее выбить из колеи.

– А твое появление? – предположила Селестия. – Гости из другого мира…

– Как я сказал ранее, не было даже намека на подобные взаимоотношения, – напомнил чужак. – Ну, да, мы ее интересовали, пока были в своем облике, но потом все сменилось гонками за книгой и, впоследствии, возвращение к размеренной жизни. Для Твайлайт в библиотеке просто появился временный постоялец, больше ничего. Потому я склонен полагать, что следующая отправная точка – твой разговор с ней. Что ты наговорила?

– Я рассказала правду, – беспристрастно произнесла кобылка.

– Ты рассказала о Целеберриуме и селекционной программе?! – воскликнул Крэлкин.

– Именно так, – твердо произнесла Селестия.

– Твою же!.. – ругнулся под нос жеребец. – Я думал, что политик твоего уровня… – обвиняющее сказал он. – Что ты понимаешь, потому и вверил информацию в твои копыта, но ты… Просто взяла и все уничтожила!

– Я ей рассказала не больше, чем того требует ситуация. Она знает, что есть Целеберриум, очень могущественная организация единорогов, которая не подчиняется никому, и что у этой организации есть селекционная программа по выведению сильных пони. Твайлайт у них стоит на первом месте.

– Не думаю, – с сомнением в голосе проговорил Крэлкин. – Пинки и…

– Сейчас это неважно. Важна информация, которой располагает Твайлайт. Правильно ли то, что я рассказала ей или нет, – другой вопрос.

– Про отсрочку в год она знает?

– Об этом я умолчала.

– Чего?! – возмутился жеребец. – И ты ведешь какую-то свою игру?

– Все ведут свою игру, – меланхолично отозвалась принцесса. – Я же просто хочу подготовить Твайлайт к ее будущему испытанию.

– Но… – Крэлкин на секунду задумался, и внезапно его осенило: – Ты сама заставила ее сделать первые шаги.

– Полагаю, что так, – кивнула венценосная. – Но с другой стороны, пойми и меня. Твайлайт – моя ученица, она мне как дочь…

– И, тем не менее, ты не вольна разрушать ее судьбу, – встрял чужак.

– Я ей рассказала о ситуации, которая сложилась вокруг нее, безо лжи и обмана. Да, кое-что я умолчала, как хорошее для нее, так и плохое. Но что делать с той информацией, которая попала к ней, – решать только ей. Я не думала, что она соберет близких пони и расскажет всем, что увидела в тебе особенного пони.

Крэлкин захлопал, выдавливая из копыт стукающие звуки.

– Очень благородно, Селестия, очень благородно, – проговорил он. – Интересно, сколько информации ты скрываешь от своих граждан, кроме истории?

– Хватит ерничать, – с напором сказала принцесса.

«Сейчас действительно не стоит говорить о чем-то подобном, только время потеряем, так ни к чему и не придя».

– Значит, она знает о селекционной программе, и потому решила выставить меня в хорошем свете перед своими родителями, чтобы они приняли меня в семью, – подытожил жеребец. – Потому она и приодела меня, чтобы придать, так сказать, товарный вид, а в довесок и правительственных особ пригласила, чтобы урезонить мой пыл. Тут она и просчиталась… – Он бросил быстрый взгляд в окно, и перевел глаза на потентата. – Но почему? Видела же, как я с тобой и Луной разговариваю, и все равно сделала этот ход.

– Пойми ее, – попросила принцесса. – У нее уважаемая семья, а после того, как она стала моей ученицей, да Шайнинг стал Принцем Кристальной Империи, их авторитет возрос до небес. – Селестия вздохнула. – Представь, что будет с семьей, когда самая сильная единорожка Эквестрии вступит в брак с земным пони. Это крах их авторитету. Да и вообще любой брак с кем-то другим, кроме единорога, очень сильно ударит по любой уважаемой семье и низведет ее. У единорогов с глубокими корнями, коими и являются родители Твайлайт, очень трудные взаимоотношения.

– И ты допустила такую нечеткую иерархию в обществе? – с удивлением спросил жеребец.

– Эта иерархия сохранилась лишь в узких кругах, да и она скорее вымирает, нежели выживает, – проговорила правительница. – Общество единорогов зачастую само себя возводит в рамки иерархии.

– Думаешь, это волнует Твайлайт? – поинтересовался Крэлкин.

– Твайлайт волнует мнение родителей, – пояснила кобылка. – А родителей волнует мнение общества.

– И если выкинуть промежуточное звено, то Твайлайт должна подстроиться под общество, – подвел итог земной пони. – Она занимает свою нишу, которую нельзя терять…

– Либо она сломает своих родителей, либо ее сломает общество.

– Незавидная судьба… – понурившись, проговорил чужак.

– Именно это я имела в виду, когда говорила, что ты не справишься с этим.

– Я сломаю общество, – заявил Крэлкин.

– Именно в этом и проблема, – с волнением сказала Селестия. – Общество ты не сломаешь, лишь навлечешь на себя беду.

– Ну, изгонят меня, что с того?

– А ты не подумал, что будет с обществом, когда ты уйдешь? – поинтересовалась принцесса. Собеседник потупил взор. – Ты не почувствуешь раскол, смещение акцентов. После тебя, хоть трава не расти, да?

– И все же, для меня будет лучше тогда в другом государстве.

– С первого взгляда, да.

– И все же…

– Крэлкин, к чему этот разговор? – спросила венценосная. – Мы же оба знаем, что ты боишься покинуть Эквестрию.

Чужак посмотрел на кобылку. Она смотрела на него проникновенным взглядом, и тот поежился. Теперь он не был уверен в подмене, он понял, что теперь его отпечаток появился в коллективном бессознательном, и Селестия стала читать его глубокие эмоции, словно книгу. Теперь для него возник вопрос, как он туда попал и кто за это ответственен.

– Как давно ты меня чувствуешь? – спросил он.

– Первый раз я заметила тебя в коллективном бессознательном сравнительно недавно, несколько недель назад, – сообщила принцесса. – Причем появился ты внезапно, словно некоторое время прятался и вынырнул из укрытия. Когда рождаются жеребята, они чисты и нейтральны, в их отпечатках угадываются черты родителей, но с тобой все было по-другому.

– К коллективному бессознательному имеют доступ лишь пони, – в задумчивости проговорил жеребец. – Значит, меня кто-то насильно подключил?

«Это может быть когитор… Странно, зачем ему это нужно было делать?»

– Как один из вариантов я это тоже рассматривала, но… – Селестия снова помедлила, и чужак прищурился. – Вероятнее всего, твое тело приспосабливается к этому миру.

«Она что-то скрывает. Подолгу задумывается перед тем, как сказать мне необходимую информацию. Ее что-то выбило из привычного ритма жизни. Неужели это заявление Твайлайт? Не могу поверить, что ее ученица смогла так сильно ее ударить… даже несознательно. Видимо, она не наврала, что Твайлайт для нее как дочка».

– Что-то долго оно приспосабливается, – отрешенно проговорил чужак.

– Этот процесс может занять до нескольких десятилетий, так что смирись и ожидай перемен, – сказала принцесса.

– Ты так говоришь, словно уже имела возможность созерцать нечто подобное, – с сомнением в голосе произнес жеребец.

– Любые изменения такого плана достаточно длительные и трудные.

Крэлкин бросил взгляд в окно и увидел, как вдалеке блестели на солнце крыши.

– Ответишь на мой вопрос? – поинтересовался он, смотря за окно. – Только честно?

– Если это будет возможно, – пообещала августейшая.

Собеседник перевел взгляд на Селестию и, словно в трансе, спросил:

– Ты бы хотела, чтобы я был вместе с Твайлайт?

Принцесса застыла и некоторое время смотрела в глаза жеребца. Чужак ждал и боялся получить подтверждение его мыслей. Он боялся, что правительница Эквестрии придерживается плана лидера Целеберриума, и уже подбирает венчальное платье для своей ученицы.

– И какой ответ ты хочешь получить? – поинтересовалась кобылка.

– Честный.

– Твайлайт для меня как дочь, – напомнила принцесса.

– Тогда… – потянул Крэлкин, – Ответ политика твоего уровня.

– Я хотела бы, чтобы ты был с Твайлайт, – со вздохом проговорила пони, и жеребец прикрыл глаза, слушая гулкий стук своего сердца. – У тебя в голове уникальные знания, которые помогут укрепить статус в обществе моей ученицы и усилить ее магический потенциал. Более того, ты сможешь вместе с Твайлайт стать влиятельнее, что позволит тебе стать уважаемым жителем Эквестрии. Это снимет множество вопросов, почему мы с тобой часто общаемся, и, соответственно, снимет напряжение с общества. Твайлайт с тобой будет психологически комфортно, как и тебе с ней.

– А если я спрошу учительницу Твайлайт? – спросил Крэлкин.

– Тогда бы я отказала тебе сразу же, – резко заявила Селестия, и земной пони распахнул глаза и уставился на собеседницу. – Моя позиция по отношению к безрассудному поступку Твайлайт целиком и полностью совпадает с позицией Стар Спаркл.

Чужак едва заметно вздохнул и вновь посмотрел в окно.

– Трудно жить с раздвоенным мировосприятием? – поинтересовался он.

– Со временем привыкаешь, – отозвалась августейшая. – Впрочем, не мне тебе рассказывать об этом.

Крэлкин закрыл глаза и тяжело выдохнул.

– Все-таки, ты меня чувствуешь… – заключил он. – Странно это все.

– Я с тобой согласна, но, увы, никак не могу это прокомментировать. Отследить подобную магию я не могу, просто не знаю как. Это первый прецедент с коллективным бессознательным, выходящий за рамки понимания. К тому же, я не уверена, что это вообще магия.

– Как думаешь, будет ли Твайлайт пытаться уговорить меня поменять решение? – спросил пони и посмотрел в глаза августейшей.

– Несомненно. Мне кажется, что она попросту боится, – заметила кобылка.

– Как думаешь, во мне она увидела что-то, кроме барьера между Целеберриумом и ее личной жизнью? – поинтересовался жеребец.

– Она в тебе не видит особенного пони. Нет у нее огонька в глазах, лишь страх и неуверенность. Ты – защита ее личной жизни, не более того.

– Грустно, – проговорил Крэлкин. – Но неужели она не понимает, что жизнь со мной… У нее уже не будет обратного пути…

– Как сказала Твайлайт, она об этом думала два месяца, – напомнила венценосная.

– У страха глаза велики. Ее решение ничем не лучше селекционной программы Целеберриума.

– Пока что она этого не понимает, – со вздохом проговорила правительница. – Я уверена, что ты сможешь на нее повлиять.

– То есть, такую роль ты выбрала мне для поездки? – поинтересовался чужак.

– Эта роль была запланирована для тебя давно, – проговорила Селестия. – У Твайлайт в письмах проскакивали намеки на то, что она запуталась и хотела бы только продолжать обучение. Помня ее отчеты о твоих действиях в библиотеке, я ее понимаю.

– И что же я там делал? – поинтересовался земной пони, но уже для того, чтобы поддержать диалог.

– Ты учился, – просто сказала принцесса, и земной пони поднял бровь. – Ты лежал, читал, – пояснила она, – и не мешал ее обучению. Даже изредка помогал.

– И это все? – удивился чужак.

– Вероятно, этого ей достаточно, – предположила кобылка. – Хотя я не могу говорить за Твайлайт с полной уверенностью. Все-таки, она должна говорить за себя.

– Хотя бы это ты понимаешь, – вздохнул жеребец. – Давай уже закругляться, а то уже минут двадцать болтаем, подозрительно это все.

– Время за этой комнатой практически остановлено.

– Значит, вот что за магию ты поддерживаешь?

– Я думала, что ты спросишь об этом в начале разговора, – с разочарованием произнес аликорн, и собеседник насторожился. – Но, кажется, тебя сейчас больше волнует Твайлайт и ее решение. Ты стал подвержен эмоциям. Я не говорю, что это плохо, напротив. Только такое отношение к мелочам может стоить тебе даже жизни.

«Неужели все настолько серьезно, что даже Селестия решила лично проверить меня и мою осторожность, но я подвел… Буду надеяться, что в дальнейшем я не разочарую ее».

– Значит, магия была лишь моей проверкой? – поинтересовался чужак.

– Отчасти – да. Отчасти – упражнение. Я давно не практиковала заклинания подобного рода.

– Назревает что-то серьезное? – с опаской спросил Крэлкин.

– Возможно, – образно проговорила кобылка. – Но пока что я не намерена разговаривать про это. Если Старсвирл начал действовать, то мне нужно будет приготовиться дать отпор.

– Не думаю, что он вступит в открытый силовой конфликт, – отмахнулся пони. – Он понимает, что ты не только сильнее, но и важнее, чем весь Целеберриум вместе взятый. Но свою линию он будет гнуть, это бесспорно. Какую – покажет только время.

– Значит, Старсвирл – дело будущего, – заключила Селестия. – А пока пошли обратно, все-таки, тебе оказали честь.

– Нужна она мне…

– И, тем не менее, – настояла принцесса. – Я попрошу тебя соблюдать рамки приличия и больше не ввязываться в конфликт и не поддерживать его.

– Мне надо игнорировать мать Твайлайт? – уточнил жеребец.

– Можешь игнорировать, – кивнула венценосная. – Но не нужно разжигать к себе ненависть. Это будет плохо для всех нас... Уже нас.

Крэлкин встал, и Селестия убрала кресла. Рог ее погас, и два пони покинули небольшое помещение. Шагая обратно, чужак размышлял на счет Твайлайт и ее предложения. «Конечно, глупо, но она была права по поводу “нас”. “Мы” уже есть, состоявшийся факт, связаны воедино на уровне подсознания, находимся в одном подпространстве. Только вместе с нами вертятся еще несколько десятков миллионов жителей разноцветной страны, с которыми, как говорит Селестия, я должен уживаться».

Глава 3

Как только закончился званый обед, на котором все сидели, как на иголках, Крэлкин отправился к себе в комнату и с десяток минут провозился с фраком, пытаясь его снять и попутно ожидая, что подойдет Кресцент. С отцом Твайлайт он хотел поговорить, но Селестия сказала ему выдвигаться немедленно, так как поезд может уехать без него. Освободившись от ненужной одежды, он привычным движением набросил на круп красную накидку и моментально застегнул застежку. Посмотрев в зеркало, скрывает ли подарок Рарити отсутствие кьютимарки, он непроизвольно поморщился, бросил на спину седельные сумки и побежал вниз. Внизу ждал стражник-пегас, который окинул его оценивающим взглядом, бесцеремонно залез в сумки и после этого попросил земного пони следовать за ним.

На дворцовой площади их встретила лиловая единорожка, и небольшой группой они двинулись по направлению к вокзалу. По небу неспешно плыли облака, были слышны настойчивый щебет пернатых обитателей столицы и крики играющих жеребят. Кэнтерлот жил своей жизнью и не обращал внимания на уезжающих. Твайлайт окликнули несколько кобылок, с которыми она бодро поздоровалась и сказала, что сейчас не может разговаривать потому как уезжает по особому распоряжению Принцессы Селестии. Крэлкин фыркнул, но не стал комментировать появление нарушителей спокойствия.

Неспешно петляя, мощеная дорога вывела пони к вокзалу, и чужак, осмотревшись, не увидел средства передвижения. Поинтересовавшись у провожатого, как долго он будет находиться в их обществе, получил сухой ответ, что тот покинет их, как только поезд отправиться в свой путь. Чертыхнувшись про себя, Крэлкин понимал, что Кресцент ни за что не появится в присутствии посторонних, а потому прошел на перрон и первым делом ознакомился с графиком движения. Поняв, что поезд прибудет только через полчаса, он сел на скамейку и стал рассматривать других путешественников, расположившихся несколькими группками.

В основном в дорогу собрались земные пони, хотя было и два единорога. Пони друг с другом негромко переговаривались, утонченные же жители Кэнтерлота сидели на разных лавочках, прикрываясь от солнца шляпами с большими полями и посматривая ленивым взглядом на железнодорожное полотно. Крэлкин уселся на единственную свободную скамейку и, закинув голову вверх, стал рассматривать небо.

Рядом с ним села Твайлайт и уставилась на деревянный перрон задумчивыми глазами. Чужак скользнул по ней ленивым взглядом и вновь посмотрел вверх, щурясь от яркого света. Сверху появилась маленькая группа пегасов в синих костюмах и сразу же исчезла. Не предав им ни малейшего значения, земной пони закрыл глаза и глубоко вдохнул свежий запах зелени.

Он нежился на солнце, пока не услышал знакомый голос. Крэлкин, нехотя, открыл глаза и поднял голову. Он увидел светло-желтого жеребца с голубой гривой и узнал в нем любимца директора академии для одаренных единорогов. Вигор что-то негромко спросил у двух земных пони и, получив ответ, спрятался под навес. Чужак увидел, как студент его заметил и сдержано улыбнулся.

«Вигор тут? Едет с нами? Интересно, в какой город он направляется? Какой-то из попутчиков может ехать и в Филдс. Тут много земных пони, так что не исключено, что двое-трое следуют до аграрного городка. Куда же держит путь Вигор? Надо бы спросить, но так неохота сейчас даже двигаться. Не думал, что в этом мире такая приятная и мягкая весна…»

Закрыв глаза, жеребец погрузился в себя и очнулся, когда Твайлайт его осторожно теребила за плечо. Продрав глаза, он зевнул, потянулся и, увидев, что поезд на месте, спрыгнул на перрон, выдавив глухой стук из сухих досок. Почти все пони уже зашли в вагоны, и Крэлкин осмотрелся в поисках Вигора, но на улице его уже не было.

– А куда зашел желтый единорог? – спросил чужак у Твайлайт.

– “Желтый единорог”? – переспросила кобылка и нахмурилась. – Я не видела тут желтого единорога.

– В третий вагон, – беспристрастно сообщил стражник.

Земной пони поблагодарил пегаса и прошел внутрь. Было свежо, но жарко. Прогретый металл нагревал вагон изнутри. Жеребец насчитал двенадцать спальных мест, на одном из которых расположился студент. Он прошел к нему и сбросил сумки на соседнюю койку. Твайлайт подошла к другу и повесила сброшенные вещи на крючок около кровати. Желтый единорог обратил внимание на попутчиков, несколько мгновений хмурился, и внезапно ударил себя по лбу копытом.

– Крэлкин? – изумился он. – А я думал, что обознался.

– Привет, Вигор, – поздоровался тот.

– А это… – Студент слегка помедлил и добавил благоговейным шепотом: – Твайлайт Спаркл?

– Да, она самая, – бросил земной пони без энтузиазма.

– И она знакома с Принцессой Селестией? – с трепетом в голосе осведомился любимчик директора академии.

– С Селестией знаком и я, – с недовольством проговорил Крэлкин, – Разве это так важно?

«Он не из Кэнтерлота и все равно дорожит дружбой с Селестией? Не с Луной, а именно с Селестией… странно. Неужели это почитание Селестии в крови у всех рогатых созданий этой страны? Или он тоже из какой-то важной семьи, сродни семейства Кресцента? Очень может быть, но почему он тогда читает о земледелии? И как он сможет помочь этим родителям?»

– Принцесса Селестия, – отозвался назидательный голос откуда-то сверху, и с одной из верхних коек показалась белая голова земной пони. – Я, конечно, мало что понимаю во всем этом, но с малых лет меня учили говорить именно так.

«Учили? Интересно, а всех учат?»

– Я не общаюсь с ней на “Вы”, – отмахнулся Крэлкин. – Более того, не вижу в этом тайного смысла. Селестия, и Селестия. А говорить каждый раз ее регалии… У нее есть имя, которое она носит с рождения, и кто-то ее все-таки должен называть Селестией. Это важно для психологического состояния.

– А Принцесса Селестия разрешает тебе с ней так общаться? – с подозрением поинтересовалась кобылка.

– Разрешает, – заверил земной пони и уселся на кровать, проверяя ее мягкость. – Вот и ее ученица может подтвердить.

– Ученица Принцессы Селестии? – изумилась незнакомка и вперила пристальный взгляд в Твайлайт, с несколько минут рассматривала ее и потом выдавила: – Прошу простить мою дерзость.

– Не стоит, – отмахнулась лиловая единорожка и улыбнулась. – Тут… если можно сказать, грубит Крэлкин, но Принцесса Селестия ему действительно разрешает так с собой разговаривать. Они много общаются, да и живет он в замке.

– Странный он пони, – проговорила белая кобылка и посмотрела на жеребца. – Неужели Принцесса Селестия с ее… не понимаю я…

– Чего мы к Селестии привязались? – поинтересовался чужак. – Других тем для общения что ли нет? Мне вот интересно, – произнес он и перевел взгляд на студента, – куда ты едешь, Вигор?

– Домой, – произнес жеребец. – Родителям необходимо помочь. Я уже и так ездил помогать в начале весны, пришлось потом подтягивать материал, ну, и сейчас тоже. Вот сдал экзамены досрочно…

– А в какой город едешь? – перебил земной пони.

– Филдс, – моментально ответил единорог.

«Филдс? Значит, вот как… Неужели Старсвирл выбрал в качестве моей работы работу с этим юнцом? И чему же я должен его обучить или чем помочь? Ну, теперь понятно хотя бы, с чем связано мое задание… Хотя… возможно я ошибаюсь, но этот пони связан с директором, членом скрытой организации, который контролирует академию для одаренных единорогов. Я не могу ошибиться. А там останется воплотить в жизнь свою задумку и можно будет с Селестией вычищать Целеберриум до основания, когда придет время. Опоздал верховный потентат лет эдак на семьсот, хотя если бы не этот альянс, то неизвестно, что было бы со страной».

– Странно, – потянул белый жеребец.

– Что странного? – поинтересовался Вигор.

– Мы едем с тобой в один город, – в задумчивости проговорил чужак.

– А в этом есть что-то странное? – изумился студент.

– Пока что не знаю, возможно, и есть, – пожал плечами Крэлкин.

– Эх, хотела бы я пообщаться с Принцессой Селестией, – мечтательно отозвалась земная пони.

– Ничего особенного в этом нет, – отмахнулся жеребец.

– Почему же? – изумилась Твайлайт. – С Принцессой Селестией очень интересно разговаривать. Она много знает и всегда посоветует в трудной ситуации. К тому же по ее решению тебе могут предоставить доступ туда, где обычным пони нет хода, да и путешествовать с ней по важным делам всегда увлекательно и познавательно.

– Везет вам, – с некоторым сожалением проговорила незнакомка.

– Какое везение, – саркастично потянул Крэлкин и выглянул в окно.

На перроне стоял стражник и пристально осматривал поезд, скользя взглядом вправо и влево. Внезапно его глаза уперлись в подопечного, задержались на несколько секунд и скакнули в сторону локомотива. Поезд едва заметно тронулся и устремился в дальний путь.

– Вот и поехали, – констатировала факт белая кобылка. – А как вас зовут?

Чужак смотрел, как в окне стали проплывать дома. Станция скрылась, дорога взяла направо, и солнце залило широкую постель. Белая пони легко и грациозно спрыгнула со второго этажа, привлекая всеобщее внимание, и села рядом с жеребцом. Тот немного отодвинулся и с недоумением посмотрел на нее.

– Какая у тебя красива накидка, – проговорила та.

– Подарок Рарити, – отмахнулся чужак, ожидая вызвать вздохи по поводу известного модельера, но на собеседницу магическое слово не произвело никакого впечатления.

– Меня зовут Хлоя, – представилась кобылка. – Тебя – Вигор, – ткнула она копытом, – тебя – Крэлкин, и ученица Принцессы Селестии – Твайлайт Спаркл.

Она едва заметно поклонилась.

– А к чему был твой вопрос? – спросил белый жеребец. – Ты же и так знала, как нас всех зовут.

– Родители так воспитали, – пожала плечами земная пони. – Я так понимаю, что вы в Филдс все едете?

– Полагаю, что так оно и есть, – сказал Крэлкин и увидел, как студент присел на свою кровать, а лиловая единорожка уставилась в окно.

– Я давно хотела там побывать, но все как-то не получалось, – продолжила Хлоя. – Вот и сейчас к тете в Мэйнхеттен еду помогать.

– А на что там смотреть? – поинтересовался чужак. – Поля и поля… И пони работают…

– Поля весной очень красивые, – мечтательно произнес Вигор. – Всегда семьей вечером сидим, смотрим на закат и любуемся полями. Красивые они. Справа красные, слева зеленые. И сады в цвету…

– Слышала я об этом, – воодушевленно вторила кобылка. – Еще рассказывали, как там птицы поют – не передать словами.

– Только зимой уж больно холодно, – пожаловался студент. – Север, – пояснил он, – недалеко от Кристальной Империи. Хорошо, что сейчас там уже все уладилось.

– А ты что в Кэнтерлоте делал? – внезапно спросила Хлоя у желтого жеребца.

– Я учусь в академии для одаренных единорогов, – с гордостью в голосе проговорил тот. – Один из лучших учеников. Меня даже заприметил директор.

– Ого! – воскликнула пони. – Думаешь, что сможешь дорасти до уровня ученицы Принцессы Селестии?

Крэлкин перестал слушать попутчиков и посмотрел на Твайлайт. Она стояла и смотрела в окно немигающим взглядом. Ему показалось, что она была в глубокой задумчивости, и пытался представить, какие мысли могут ее терзать. «Что же ты делаешь с собой? Неужели это ты сама предложила мне копыто и сердце? Это как минимум странно… Неужто вмешался Старсвирл? Но как он мог опуститься до такого? Не думал, что принцип Целеберриума – достигай цели любой ценой, даже аморальной… Это все противоречит учениям Гармонии. И можно ли достичь Гармонии любой ценой?

Насколько сильно термин Гармония претерпел изменений со времен Старсвирла Бородатого? Как часто переписывались его труды, и переиначивалось его мнение? Неужели он сам завещал разрушать одни жизни, чтобы сохранить другие? Нет, не мог быть принят Селестией принцип: уничтожить меньшее зло во благо большего добра.

Великий единорог этот Старсвирл Бородатый. Он был даже у когитора и попросил разработки концепции Мира и Гармонии для спасения всех рас пони от Духов Зимы. Я не представляю, как он смог уговорить Квина помочь существам, к которым тот испытывает ненависть. Лишь большим потом и страданиями родилась Эквестрия на тысячелетних идеях. Очень сильная страна, которая теперь может дать отпор любому врагу. Но кто на самом деле дал знания Старсвирлу? Может это был не Квин, а та программа Фрейдмана, которую ученый прописал на низшем уровне сознания когитора. Все же, что конкретно зашил во внутренности интеллектуальной машины давний гений, не знают даже его создания».

– А ты тоже не в Кэнтерлоте живешь? – донесся до Крэлкина голос Хлои.

– Я? Да… – словно в трансе проговорил чужак. – То есть, нет. Я… Живу я в столице.

– А чем ты занимаешься? – не унималась кобылка.

– “Чем занимаюсь”? – переспросил жеребец и, опустив глаза, устало проговорил: – Тренирую стражу Ее Высочества, разоблачаю скрытые организации и шпионские альянсы, веду внешнеэкономические дела Эквестрии.

– Что-что?! – ошеломленно спросил Вигор.

– И ты поверил в этот бред? – с удивлением поинтересовался земной пони.

– Но… – недоуменно произнес студент. – Тебе же незачем говорить неправду…

– Вы еще такие дети… – с разочарованием бросил чужак и посмотрел на Твайлайт, которая уже с интересом взирала на него. – На самом деле Селестией на меня возложена достаточно большая ответственность, о которой я не просил. Я должен обезопасить общество пони от разработок Империи Грифона. К научно-техническому развитию Зебрикании меня не допустили, но Селестия заверила…

– Принцесса Селестия, – перебила белая кобылка и привлекла внимание Крэлкина.

– Если неинтересно, не слушайте, только вопросы подобные больше не задавайте, – с недовольством произнес тот. – Я не удивляюсь, почему Селестия не доверяет вам важные дела. Вы еще наивные жеребята. И вряд ли когда перерастете этот уровень.

– Я уже давно не жеребенок! – возмутилась белая кобылка. – Мне уже…

– Не важно, кому и сколько лет, – отмахнулся жеребец. – Важнее, что вы нежитесь в своей утопии, а такие как я и Селестия платят за эту утопию своим временем. А жизнь, как мы знаем, состоит именно из времени.

– Принцессы бессмертны! – заявила собеседница.

– А я? – поинтересовался чужак и увидел смятение в глазах Хлои. – Я такой же смертный пони, как и все тут присутствующие. Просто родился не в Эквестрии и привык силой сохранять то, что мне дорого.

Твайлайт опустила взгляд, Вигор же, напротив, оживился.

– Я тоже хочу защищать то, что мне дорого, – провозгласил он во всеуслышание. – И я буду защищать своих родителей и их ферму, и родных, и друзей…

– Даже если предстоит выбрать между своей жизнью и жизнью, к примеру, сестры? – поинтересовался Крэлкин.

– Я хочу, чтобы моя сестра жила!

– Все вы храбрецы, пока дело не доходит до реальных действий, – вздохнул чужак. – Я тоже думал, что храбрый, что готов к испытаниям, но, к сожалению, чтобы спасти своих родных, мне пришлось сделать им очень больно.

– И что ты сделал? – с нескрываемым интересом спросила Хлоя.

– Я разорвал с ними семейные узы, – беспристрастно отозвался земной пони. – Теперь вот скитаюсь по миру в поисках истины, но ее, как известно, найти очень трудно. Думал, что Селестия подсобит в моих начинаниях, но… впрочем, она не особо-то и помогает.

– Принцесса Селестия, – наставительно произнесла кобылка, и чужак посмотрел на нее мутным взглядом.

– У тебя нет дома? – поинтересовался студент с сожалением в голосе.

– Сейчас мой дом в замке Селестии. До этого был под Вечносвободным лесом. До него – в библиотеке Твайлайт. А до этого меня в Эквестрии и не было.

– Ты из-за границы, – с изумлением произнесла белая пони.

Крэлкин набрал в грудь воздуха, выдержал паузу и произнес с насмешкой:

– Вам говорят что хотят, а вы верите… – Он вздохнул. – Дети.

Жеребец снисходительно улыбнулся и уставился на пейзаж за окном. Поезд уже выехал из города и бесшумно скользил по горному серпантину, спускаясь в долину и открывая зрелищные картины цветущей природы с высоты нескольких сотен метров. Массивная скала закрыла солнце, которое уже начало клониться к горизонту. Попутчики проводили взгляд чужака и тоже стали любоваться красотами, словно впервые видели чудеса природы.

Над Понивилем несколько часов хлопотали пегасы, устанавливая огромную обложную тучу, и, закончив страду, спешно скрылись из виду за кромкой горизонта. Остался лишь один красный жеребец, который с сожалением смотрел на проделанную работу. Обернувшись, он полетел к кобылке, которая заведовала небом над небольшой деревушкой, отдал распоряжение от своего начальника в копыта Рэйнбоу Дэш и поискал глазами учителя.

Порой работы в отделе погоды не было две-три недели, порой – присылали наряд на сильные порывы ветра в регионе, обложные тучи, яркое солнце с переменной облачностью и другие катаклизмы. Особенно трудно приходилось, когда нужно было постоянно менять климат. Тогда требовалось работать ночами, иногда даже несколько суток кряду.

Такие стрессы его организм переносил нормально, тем более что после интенсивного труда он мог хорошенько отоспаться. Помимо всего прочего, изнурительная работа отвлекала от любых мыслей, и Альтус любил такие моменты забвения. Зачастую он грустил, что хлопотать в небе нет необходимости, и проклинал устоявшуюся жару или обложные тучи.

Первые разы после двух суток непрерывного занятия с погодой, когда крылья болели, и постоянно хотелось зевать, он слышал недовольный ропот земных пони по поводу того, что делал отряд пегасов. Он был в растерянности и не понимал, почему так реагируют жители Понивиля, но Рэйнбоу Дэш посоветовала не обращать внимания, а действовать согласно распоряжениям свыше.

Альтус рассматривал небосвод справа и слева, однако, как и вчера, не увидел сине-зеленого пятна и вздохнул. Он ждал появления своего учителя Айрона Трепа. Его ментор, ловец животных, возникал внезапно и также внезапно исчезал. Что всегда удивляло красного пегаса, так это отсутствие учителя, когда на его крылья сваливалась работа из погодного департамента.

Айрон два дня назад получил приказ на отлов нескольких опасных животных, которых видели недалеко от северного населенного пункта, и двинулся его выполнять, сказав ученику тренироваться самостоятельно и не отлынивать от занятий. После этого от него не было ни слуху, ни духу, и это беспокоило красного жеребца, хотя он знал, что никто не сможет дать достойный отпор его наставнику.

Облетев несколько раз Понивиль над плотными черными тучами, Альтус нежился на солнышке и пытался придумать, чем себя занять. Сегодня он выполнил поставленную задачу и был свободен. Давнее желание отдыха теперь нависало над ним, но он не знал, что с ним делать. Постоянно тренируясь с Айроном, он уже не понимал, хотел ли делать остановку.

Приземлившись на облака, пегас потоптался по ним, потянулся, чувствуя, как ткань рабочего костюма приятно облегает тело, и снова осмотрелся. Он уже четко мог определить, где находится Вечносвободный лес, в какой стороне городская ратуша и как без промедлений прилететь на ферму “Сладкое яблоко”. Практикуя стандартные упражнения, которые его учитель заставлял делать ежедневно, он пробежался рысцой несколько небольших кругов и остановился, проверяя на плотность облака.

Одним из самых трудных для него заданий было проходить сквозь облака, не нарушая их целостность. Айрон требовал, чтобы его ученик в ближайшее время обучился этому, но Альтуса каждый раз постигала неудача. Он уже уверенно стоял на пушистых тучах, однако все еще плохо контролировал процесс прохождения через них, и бывало такое, что просто проваливался сквозь неплотное покрытие и вызывал смех у крылатых собратьев.

Он вспоминал слова ловца животных, который рассказывал о важности этого умения: “Ты должен этому научиться, несмотря ни на что. Запомни, что в крыльях и под кожей находятся клетки, которые выделяют энергию. С помощью этого мы летаем и влиять на облаках. У меня и у тебя она не бесконечная, так что ее необходимо экономить и тратить с особой осторожностью. Ты можешь стоять на облаках и, тем самым, использовать практически весь запас своей энергии, но потом попросту не сможешь летать. В боях с дикими животными потеря способности перемещаться в трех направлениях может навлечь очень и очень большую опасность, не только на тебя, но и на жителей, которых ты не смог защитить от разъяренного зверя. Тебе необходимо полагаться на свои крылья и заботиться о них так же, как они заботятся о тебе. Так что прекращай ныть и тренируйся. Когда-нибудь эти навыки помогут тебе отражать заклинания, как это научили делать меня”.

На расспросы Альтуса, кто же научил его так пользоваться своими крыльями, Айрон лишь отмалчивался и улыбался, а то и просто улетал по делам. Вытащить эту информацию из него красный жеребец не мог, да и, по большому счету, не хотел. Он понимал, что об этом должен знать Крэлкин, но общаться с другом посредством переписки намерен не был, а для личного общения времени оставалось мало. После переезда последнего в Кэнтерлот, пегас его не видел уже несколько месяцев.

С тех пор, как жизненная дорога Альтуса разошлась с дорожкой его друга, Крэлкина, ему становилось порой грустно и одиноко. Особенно остро он почувствовал нехватку надоедливого земного пони, когда лежал в кэнтерлотской больнице, где ему лечили рану, полученную на опасной миссии с драконами. Хотя и персонал с ним был приветлив, и Айрон Треп изредка прилетал спросить о его самочувствии, он возвращался мыслью во времена беззаботной жизни в теле человека, когда Крэлкин сидел днями в больнице рядом с его койкой, на которую он умудрялся иногда попадать, и читал. Они практически не общались, но присутствие друга было Альтусу только в радость. Он чувствовал, что был кому-то нужен. В Кэнтерлоте все было не так. Крэлкин пришел лишь один раз на несколько минут, сказал, что сильно занят с Селестией и пообещал наведать пострадавшего, как только освободится, но больше от него не было ни слуху, ни духу.

Сейчас пегас чувствовал себя одиноким, брошенный всеми на произвол судьбы. Он пытался заполнить пустоту работой в погодном отделении, тренировками с ловцом животных и заботой о подруге Флаттершай, но каждый раз опустошенность возвращалась и давила камнем безысходности на истощенную душу. Он находился в постоянном движении не потому, что хотел, а потому, что остановка означала воспоминания о былых временах, которых он стал бояться. В конце концов, он понимал, что назад дороги нет, и придется двигаться дальше в одиночку.

Вспоминая о Флаттершай, жеребец невольно вспоминал о доме, которого у него не было. Все время он искал, где бы мог пристроиться, и, в итоге понял, что пора обзаводиться собственным жилищем. Он целую неделю ходил и осматривал небольшие домики, но ни один ему не понравился. Бывая у Рэйнбоу Дэш, он задумывался о доме на облаках, но вскоре понял, что это непрактично, так как далеко не все друзья к нему вообще попадут, а потому отказался от этой задумки.

Спустя неделю он пришел к выводу, что проще всего построить здание с нуля, однако когда пришел в местную строительную компанию, он столкнулся с непредвиденными обстоятельствами. Сумму, которую ему указали, его устраивала, да и сроки были весьма привлекательными, но без проекта строители отказались браться за работу. Потому он пока заплатил за проект, высказал предпочтения и пожелания и ушел восвояси. Сейчас же Альтус перебивался у Флаттершай да ЭплДжек, хотя ему уже становилось не по себе при виде их мордочек.

Потеряв интерес к тренировке, он развалился на облаках и раскинул крылья. Смотря в небо, он щурился от яркого солнца и думал о желтой пегаске с розовой гривой. Она говорила что-то перед его отлетом в Клаудсдэйл, но он не мог вспомнить, что именно. Подцепив костюм около горла, он впустил воздух под одежду и, как только ветер теплым потоком ворвался в образовавшуюся брешь, Альтус тотчас вспомнил, что подруга говорила, о намерении отправиться в лес и собрать немного молодых орехов, грибов и каких-то ягод на засушку.

Он сорвался с места и, разорвав облака, устремился к дому Флаттершай. Ветер приятно свистел в ушах, играл с шерсткой на ногах и морде, а рабочий костюм прекрасно противостоял порывам воздуха. По пути он решил немного потренироваться в управлении зрения и попытаться найти кобылку. Айрон Треп заставлял его, помимо всего прочего, тренировать и уникальные для пегасов глаза, которые могли увеличить картинку в несколько раз. Напрягши мышцы ока, Альтус в подробностях изучал повозку, стоящую у живописного дома любительницы зверей, в которую желтая пегаска укладывала коричневые матерчатые мешки.

С управлением зрения у жеребца было проблем не меньше, чем с прохождением сквозь облака. Ему никак не удавалось приспособиться к новому для себя понятию, как подзорная труба в глазах. Его учитель твердил о какой-то аккомодации, но что это такое спортсмен не понял. С горем пополам вернув себе привычное восприятие, он приземлился перед подругой в тот момент, когда она намеревалась впрячься в повозку. Кобылка улыбнулась Альтусу, и тот вторил.

– Привет, – выдохнул пегас.

– Привет. Я думала, что вы еще наверху заняты, – произнесла пони и набросила на себя вожжи.

– Давай лучше я, – сказал жеребец.

Он легонько подвинул желтую пони и стал справляться с перевязью.

– Но я могу сама… – извиняющимся голосом проговорила пегаска.

– Не говори ерунды, – отмахнулся тот, не прерывая занятия. – Сегодня хорошая погода, да и должен же я как-то тебя отблагодарить за предоставленное жилище.

– Не стоит, – ответила та со смущением. – Я рада, что ты у меня живешь.

С громким щелчком застежка поддалась, пегас посмотрел на подругу и заявил:

– Я готов.

– Ну, я… – Кобылка бросила взгляд на дверь своего дома и добавила: – А костюм?

Альтус посмотрел на себя и в задумчивости произнес:

– Рарити может его подлатать, если что… Как думаешь, сколько она за это возьмет?

– Может, лучше снимешь?

«Раздеваться перед кем-то… – подумал жеребец. – Раньше это сулило приятным времяпровождением. Но тут же этого нельзя делать… Или можно? Кажется, Крэлкин говорил, что нельзя, но… Нет, только не с Флаттершай. А костюм надо бы снять, неизвестно где мы будем бегать. По крайней мере, прогулка в лесу нам обеспечена».

Он отстегнул вожжи и, перелетев через повозку, зашел в дом. Он обратил внимание, что внутри как всегда было убрано, чисто и свежо. В большой гостиной на диване сидел белый кролик и с недовольством смотрел на гостя. Альтус улыбнулся любимцу подруги, и тот фыркнул. Не один раз он пытался подружиться со зверьком, но это ему никак не удавалось. Быстро сбросив костюм, он положил его около кролика и выскочил на улицу.

Флаттершай хлопотала с птицами, что-то им негромко говорила, но жеребец не услышал. Он молниеносно подлетел к повозке, накинул на себя вожжи, и звук защелки привлек внимание пегаски.

– Поехали? – с улыбкой спросил тот.

– Ага, – улыбнулась в ответ подруга.

Натренированные крылья с легкостью подняли Альтуса и телегу в воздух. Кобылка повела пони вглубь небольшой рощи, где они приземлились на небольшой живописной полянке.

До самого захода солнца два пегаса собирали грибы, ягоды и орехи. Большинство плодов жеребец никогда не видел, и аналогов в своей голове не находил, потому постоянно хотел попробовать. Но перед тем как положить в род очередной яркий плод, он спрашивал у Флаттершай, ядовитый он или нет. Практически все ягоды он попробовал на вкус. Мелкие же орехи, как и грибы, у него не вызывали доверия, более того зубами раскусывать он их не хотел, а расколоть было не на чем.

После того, как пони сказала, что поблизости нет ядовитых растений, жеребец осмелел, съел несколько больших красных ягод и спустя несколько минут постепенно окрасился в синий цвет от носа до кончика хвоста.

– И… – Альтус растерялся, не зная, что сказать и как реагировать. Он лишь жалобно посмотрел на подругу, которая, как только увидела его, тотчас рассмеялась. – Что смешного? – возмутился тот. – Я синий весь… Что мне теперь делать? Как я в Понивиле покажусь? – запричитал он. – А в Клаудсдэйле? Теперь от Рэйнбоу Дэш спасу не будет. Да и все смеяться будут…

– Не волнуйся, я тебе отвар сварю дома, – заверила кобылка.

– То есть, это можно вывести? – настороженно поинтересовался пегас.

– Конечно, – кивнула Флаттершай. – Через три-четыре дня и само пройдет. Жеребята часто эти ягоды едят и получаются одноцветные детишки. Никогда не знаешь, в какой цвет окрасишься.

– И я как жеребенок…

– Не переживай, – улыбнулась пони. – Все пройдет.

– А мне пока что так ходить?

– Если хочешь, пойдем домой сейчас. Через несколько часов отвар уже будет готов, и…

– А ты не первый раз его варишь?

– Да, – неловко произнесла собеседница. – Меня Зекора научила. Так мы пойдем?

Альтус осмотрел себя, поднял взгляд на солнце и вздохнул:

– Да нет, давай еще несколько часов поработаем… А точно тот отвар поможет?

Пегаска утвердительно кивнула.

До захода солнца жеребец не притронулся больше ни к одной ягоде. Нагрузив лишь четверть мешков, пони были готовы отправиться в обратный путь. Пони застегнул на груди вожжи и неуверенно посмотрел назад на повозку.

– А я ее подниму? – с сомнением поинтересовался он.

– Я в этом уверена, – с улыбкой произнесла кобылка. – Ее же единороги делали.

– “Единороги”? – недоуменно переспросил тот.

– Да, но я не знаю, что там и как…

Альтус взмахнул крыльями и с удивлением для себя почувствовал, как вслед за ним горизонтально земле поднялась и повозка. Чувствуя тяжесть поклажи, он вспомнил старые времена в теле человека, когда занимался с тренерами в спортивных залах, и Айрона Трепа, который взял над ним шефство в новом мире. Взмахнув крыльями с силой, он рванул с места, чувствуя сладкую боль в мышцах. Где находится жилище подруги, он сразу же определил и за несколько минут пересек положенное расстояние. Отстегнувшись, пегас стал ждать кобылку и, тяжело дыша, посмотрел на закат.

Большой красный шар заваливался за горизонт, и Альтус вспомнил, как еще в детстве сидел с другом на берегу реки и также, молча, смотрел на садящееся дневное светило. Мотнув головой, он тут же привел мысли в порядок и нахмурился, понимая, что вновь чувствует непонятную тягу к тому миру, из которого не так давно ушел, и опять вспоминает о Крэлкине. Вздохнув, он понимал, что не до конца привык быть крылатым непарнокопытным животным, но другого выбора у него не было. Друг ему сохранил жизнь, и он был благодарен ему, однако каждый раз, смотря в зеркало, глаз его цеплялся за кьютимарку, которой, как ему казалось у него не должно быть.

Жеребец повернул голову и взглянул на круп. «Что это значит? Почему у меня метка есть, а у Крэлкина нет? Может ли это значить, что Крэлкин был хорошим магом? Но почему, если со мной у него ритуал прошел нормально, то с собой не получилось провернуть то же самое? Сколько вопросов… И ни на один мне никто не даст ответа. Даже Крэлкин. Неужели мне просто надо быть пони… принять свою судьбу и не жаловаться?»

– Зачем ты смотришь на свой круп? – спросил тоненький голосок, и Альтус оглянулся.

Рядом с ним стояла желтая пегаска с розовой гривой и удивленно смотрела на него.

– На метку свою смотрю, – признался тот. – Не знаю даже, должен я быть здесь или, может…

– Должен, – нерешительно произнесла кобылка и подошла к повозке. – Если ты тут оказался… Наверное.

– Может, Крэлкин просто хороший маг, а я?..

Пони неуверенно посмотрела на друга, вытащила небольшой мешок с ягодами и понесла в дом. Альтус вздохнул, достал из телеги мешок с орехами и взвалил на спину, поддерживая крыльями. Следом зубами извлек за мешок поменьше и засеменил за пегаской. Сгрузив все, что они набрали у двери, пегас потянулся, разминая мышцы, и увидел, как Флаттершай, пригнувшись, заходит на кухню.

Над полом на уровне глаз висел черный матовый шар в три копыта толщиной. Гость подошел к нему и посмотрел в упор, пытаясь увидеть свое отражение, но вместо морды увидел лишь черную поверхность. Посмотрев на хозяйку дома, которая уже вовсю хлопотала на кухне, жеребец перевел глаза на шар и полюбопытствовал:

– А это что такое?

Кобылка на мгновение прервалась, бросила взгляд на вопрошающего и вернулась к своему занятию.

– Я не знаю, – призналась та. – Оно просто появилось сегодня утром.

– А… – Альтус нахмурился и подышал на новый предмет мебели. – А у Твайлайт спрашивала?

– Твайлайт утром уехала в Кэнтерлот, – оповестила подруга.

– “В Кэнтерлот”? – с недоумением переспросил жеребец.

– Ее Принцесса Селестия позвала.

– А Спайк?

– Спайк же не может магией… ну… это…

Желтая пони прервалась и подошла поближе к шару.

– Может, давай хотя бы на улицу оттащим? – предложил пегас.

– Я не думаю, что это можно трогать, – неуверенно сказала кобылка.

– И ты чего раньше не сказала? – возмутился Альтус.

– Я не хотела тебя беспокоить, – упавшим голосом проговорила пегаска. – Да и если не трогать, то ничего не произойдет… Наверное…

– А если кто-то тронет? Не ты, а твои эти… животные, – сказал жеребец. – К примеру, – спешно добавил он, увидев перекосившуюся мордочку подруги. – Давай попробуем хотя бы…

– Но ведь… оно не мешает. А зверьков я предупрежу, чтобы не подходили.

– И ты собираешься так и ходить на кухню? – с нотками пренебрежения поинтересовался собеседник.

– Ну… да.

Фыркнув, Альтус схватил с дивана покрывало и набросил на шар. Тот не шелохнулся, продолжая упорно висеть в пространстве. Схватив зубами ткань, жеребец рванул на себя, что было сил, но копыта скользнули по гладкому полу, а предмет так и остался висеть на месте. Сделав еще несколько попыток, жеребец сдался и сбросил покрывало, обнажив черную поверхность.

– Он хоть сдвинулся? – спросил тот, рассматривая шар снизу.

– Кажется, нет, – неуверенно произнесла кобылка.

– Странно… – Пегас почесал затылок. – На что это может походить?

– На шар.

– Да нет, я имею в виду ваш мир, – пояснил Альтус. – У нас такого не может быть даже теоретически. У нас все падает на пол.

Жеребец пристально посмотрел в глаза Флаттершай.

– У нас тоже все падает на пол, – уверенно произнесла та.

– Значит, это что-то магическое, – подытожил собеседник и, обратив взгляд на шар, поднес к нему копыто.

– Не прикасайся, оно может быть опасным, – с волнением воскликнула кобылка. – Если это магия, то никто, кроме Твайлайт не скажет, что это такое.

– Только Твайлайт и Крэлкин, – в задумчивости произнес Альтус и с осторожностью положил копыто на шар.

Темная поверхность отдала прохладой, и он оперся на нее вторым копытом.

– Твердый, как металл, – произнес он и стукнул несколько раз по шару, но характерного звука не последовало. – Странно.

– Альтус, не надо это трогать, – с нажимом сказала хозяйка дома, и пони недоуменно посмотрел на подругу. Пегаска стояла и, нахмурившись, смотрела пристальным, немигающим взглядом на гостя.

– Ты чего?

– П… прости… – промямлила кобылка и, отступив, отвернулась. Мордочка ее разгладилась, и она уставилась вниз.

– И все же, что это такое? – в задумчивости спросил жеребец и посмотрел на магическую субстанцию. – Эта штука явно плевала на все законы физики.

Он взмахнул крыльями, отстраняясь от шара, и тот подернулся красноватым светом. «Оно отреагировало на меня? Нет, я прикасался к нему копытами, и оно просто висело, а тут… Я только крыльями взмахнул. Неужели это мои крылья?» Подойдя к предмету исследований, он прикоснулся к нему кончиком крыла и увидел слабую, едва заметную красную вспышку на поверхности.

– Нужно кого-то позвать… – решил он. – Кого-то из единорогов. Рарити!

– Я не думаю, что…

– Флаттершай, проблему нужно решать, – без колебаний проговорил гость. – И чем быстрее мы ее решим, тем лучше. А что, если эта штуковина уничтожит твой дом?

– Но она же тут с утра, и ничего не случилось, – вяло парировала кобылка.

– Значит, надо было с утра и решать этот вопрос, а не за ягодками ходить. Зачем дотянула до вечера?

Желтая пони вздохнула и повесила голову. Из кухни раздался веселый свист чайника, и хозяйка дома поплелась его снимать с огня. Альтус посмотрел в окно и увидел, как последние лучи заходящего солнца ускользали в темноту. Сорвавшись с места, он выбежал из дома и, взлетев, за несколько минут преодолел расстояние до модельного дома белой единорожки. Оказавшись у двери, он, тяжело дыша, постучал, и через несколько десятков секунд ему открыла Свити Бель.

– Привет, – поздоровалась жеребенок и тут же засмеялась.

– Мне Рарити нужна, – выпалил Альтус, игнорируя явный выпад в свою сторону.

– Проходи. – Пони ввалилась в бутик и крикнула, сдерживая смех: – Рарити, к тебе пришли. Синие!

«Да какая разница, какого я цвета?!» – возмутился про себя жеребец.

– Кто? – тут же послышался голос. – У меня уже закрыто.

– Это… Альтус, – проговорила кобылка, прочистила горло, пытаясь справиться со смехом, и шустро юркнула на диван, где стала разбирать цветные бумажки.

Через некоторое время показалась хозяйка бутика в бархатном белом халате и, замерев в дверях, с шумом вздохнула. Свити Бель тут же отреагировала и залилась веселым смехом.

– Почему ты весь синий? – вопросила Рарити.

– Это неважно! Там у Флаттершай какая-то непонятная магическая штука! – выпалил жеребец. – Посмотри, пожалуйста.

Модельерша подошла с озадаченностью посмотрела на пегаса.

– Прости, что?

– У Флаттершай…

– Это я услышала, – нетерпеливо перебила пони. – Я не понимаю, почему ты пришел ко мне. У нас магией занимается Твайлайт.

– Твайлайт сейчас в Кэнтерлоте.

– Опять? – с недоумением осведомилась кобылка. – Ну… – Она замялась, посмотрев в окно. – Все равно я не разбираюсь в…

– Пожалуйста! – жалобно простонал пегас. – Я тут все равно не знаю больше единорогов. Помоги. Ради Флаттершай.

Единорожка немного постояла и неуверенно произнесла:

– Ну, если только быстро.

Спустя добрый десяток минут, которые любительница моды прихорашивалась и неспешно прогуливалась по ночному городу, Рарити и Альтус дошли до дома желтой пегаски. Черный шар также висел в дверном проеме и мешал ходить. Из кухни доносился звук посуды, плеск воды и негромкое бормотание.

– Может быть, чаю? – спросила хозяйка, выглянув из-под сферы.

– Не стоит, я заглянула всего на несколько минут, – с улыбкой проговорила единорожка и посмотрела на нарушителя спокойствия: – Что я должна делать?

– Я не знаю, – пожал он плечами. – Что вы там делаете в таких случаях?

– Мы? – с возмущением вопросила кобылка.

– Единороги, – пояснил пегас. – В общем, оно реагирует на мои крылья.

Жеребец продемонстрировал свое открытие, и шар отозвался красным светом. Рарити подвинулась к сфере и пригляделась.

– Странно, я такое никогда не видела, – произнесла она. – Да и Твайлайт вряд ли видела что-то подобное. Хотя даже не знаю.

– А еще я его сдвинуть не могу, – пожаловался Альтус. – Шар этот сделан из металла или чего-то подобного, прохладный… и черный.

Единорожка подняла бровь и с удивлением покосилась на собеседника. Рог ее окутала белая аура, и магический предмет объяло голубое свечение. В центре были отчетливо видны две крохотные черные точки. Альтус подвинулся поближе, прищурившись от яркого света, и присмотрелся.

– Оно и на твою магию реагирует, – оповестил пегас.

– Да, – неуверенно произнесла модельерша, и аура вокруг рога рассеялась. Следом постепенно рассеялось свечение и вокруг шара, вернув ему былую черноту. – Я не могу его сдвинуть с места. Кажется… Не знаю… Кажется, оно отталкивает мою магию. Или наоборот… Это уже вопросы не ко мне, а к Твайлайт.

– Но ее нет! – воскликнул жеребец.

– А я что могу сделать? – с недовольством осведомилась кобылка. – Я платья шью.

– У тебя же магия…

– И моя магия не действует на этот шар. Может быть, причина в тех двух точках.

– И что это может быть такое?

– Я платья шью, – напомнила Рарити, – а не исследую всякие… – Она бросила холодный взгляд в сторону сферы и с недовольством добавила: – штуки. Тем более, магические.

Альтус вздохнул, понимая, что сейчас не сможет ничего добиться.

– Напишите Твайлайт, пусть приедет и посмотрит, что к чему, – предложила единорожка. – Спайк может отправить письмо Принцессе Селестии.

– А ведь точно! – воскликнул пегас. – Они же обе в Кэнтерлоте. Спасибо, что помогла.

– Уже выгоняешь? – показно обиделась белая кобылка. – Если ты хороший джентельпони, то ты проводишь леди до дома.

– Конечно, – улыбнулся Альтус.

Гости вышли из дома подруги и, молча, последовали по тропинке. Рарити тяжело вздохнула, как только пара добралась до границы города, и обернулась.

– От этой штуки надо избавляться, – решительно сказала она. – Я не хотела говорить это при Флаттершай, но она опасная.

– Чем?

– Она затягивает магию в себя и не выпускает, – призналась единорожка. – Что произойдет, когда оно затянет в себя много энергии, я не знаю. Может произойти все, что угодно. Откуда она вообще появилась?

– Флаттершай говорит, что утром уже висела там, но я не заметил днем… – сказал Альтус и, задумавшись, добавил: – Странно…

– Может, просто невнимательный был, – предположила модельерша. – Когда я шью платья, я скрупулезно отношусь к каждой детали одежды. Но порой мне приносят работы малоизвестных модельеров, и я иногда поражаюсь, как можно допускать такие явные недочеты.

– Это неважно, – отмахнулся жеребец. – Сейчас надо решить вопрос с той штуковиной. Это намного важнее.

– Конечно важнее, – согласилась пони.

– А ведь шар этот – материя, правильно? – спросил пегас. – Крэлкин же всю жизнь с материей проработал, пока магом был.

– Я бы посоветовала обратиться к Принцессе Селестии, – наставительно проговорила кобылка.

– Я не хочу ее отвлекать такими пустяками, все же…

– Это не пустяки! – прикрикнула Рарити и обернулась к жеребцу, смотря ему в глаза пылающим взглядом. Тот поежился и невольно сглотнул. – Я прошу прощения, что лезу не в свое дело, но ты не заботишься о Флаттершай! Она очень ранимая и скромная пони, которая привыкла подстраиваться под остальных, и я думала, что ты хотя бы ее будешь поддерживать. Я понимаю, что у тебя есть свои заботы, как у каждого из нас, но ведь она тебе дорога. И не только, как подруга.

– Что за чепуха? – возмутился Альтус.

– Я говорю то, что вижу, – парировала кобылка. – Подумай о ней и возьми свою неуверенность под контроль. У Флаттершай ее хватит для вас обоих. Будь хоть ты решительным. Я думала, что ты более твердый, все же тебе пришлось жить с твоим другом.

– Но все переговоры решал Крэлкин, – пожаловался жеребец. – Я только кулаками махал, да и то посредственно.

– Ну… – потянула модельерша и стушевалась. – И все же у тебя хватало смелости заглядывать страху в глаза и давать отпор обидчикам.

– Если бы я мог не только драться, – вздохнул пегас.

Город погрузился во тьму. С улиц разбредались последние пони, дневные обитатели планеты уже дремали, и тишина, нарушаемая лишь стрекотом проснувшихся цикад, разлилась по уютным улочкам. Альтус довел Рарити до ее бутика, пожелал спокойной ночи и отправился к местной библиотеке. На двери развесистого зеленого дерева висела одинокая свеча, к которой он в задумчивости неспешно топал.

«И с чего она решила, что Флаттершай мне нравится? – сетовал он про себя. – Неужели это так заметно? Я же и у ЭплДжек ночевал, да и в Клаудсдэйле перебивался… Странно, как она поняла. Глупость какая-то… не могла она этого понять… Но в одном она права – надо что-то решать с тем шаром. И кому лучше отправить письмо? Наверное, лучше всего Крэлкину. Он хорошо знает физику и ее законы, сорвал тот ритуал разрыва материи… А Принцессу Селестию я не хочу отвлекать какими-то мелкими делами. А Крэлкин и Твайлайт приедут сюда и помогут. Ничего с тем шаром не будет, у нас магии-то нет с Флаттершай, ему не из чего набираться энергии».

Альтус остановился у библиотеки и постучал в дверь. К нему навстречу вышел дракончик, держащий в лапке рожок с мороженым. Увидев пальцы, пегас нахмурился, сердце его сжалось, и поток воспоминаний, как он прутиком, играя, стегал Крэлкина, вспыхнул перед внутренним взором. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и, посмотрев на Спайка, спокойно спросил:

– А Твайлайт есть?

– Не-а, – ответил тот и лизнул мороженое.

– А где она? – с напускным недоумением поинтересовался гость.

– Принцесса Селестия попросила ее приехать в Кэнтерлот, – сообщил дракончик.

– А можешь ей отправить письмо?

– Только Принцессе Селестии, – моментально отозвался помощник библиотекарши.

– Но Твайлайт же у Принцессы Селестии? – спросил жеребец.

На секунду Спайк задумался и, проходя внутрь, махнул лапкой, поманив за собой:

– Идем, напишем.

– А можно я Крэлкину лучше напишу? – с замиранием в сердце осведомился Альтус.

– “Крэлкину"? – переспросил дракончик, аккуратно забираясь на стул.

– Он тоже в Кэнтерлоте, – поспешно сказал пегас.

– Ну, давай ему напишем, – согласился чешуйчатый. – Мне все равно, только… Если что – это была твоя идея.

– Безусловно, – улыбнулся гость и стал диктовать.

Глава 4

Крэлкин проснулся, когда бледные лучи солнца несмело пробивались сквозь тонкую занавеску. Вагон скользил куда-то вперед, мерно покачиваясь из стороны в сторону, и колеса несмело, едва слышно подпевали встревоженному ветру. Жеребец повернулся на другой бок и накрыл голову одеялом, закрываясь от света. Рядом кто-то тихонько возился, шуршал бумагой и топал копытами по половику.

Земной пони широко зевнул и расплылся в улыбке. Впервые за несколько лет он наслаждался поездкой на поезде. Ранее передвижения на железном исполине в Кэнтерлот сулили ему общение с главной венценосной особой, к которому он мысленно готовился всю дорогу, а возвращение в Понивиль проходило в раздумьях. Но сейчас все было по-другому. Ему не нужно было решать, что сказать Селестии, ему не нужно было думать, как распорядиться полученной информацией, ему не нужно было продумывать очередной план. Он просто ехал вперед, на новое место, удалялся от источника проблем и суматохи неведомого ему мира.

Он ехал отдыхать.

Крэлкин любил ездить на поездах сызмала, ему нравились путешествия именно в машинах, движущихся по небольшой колее, раскачиваясь из стороны в сторону и источая запах мазута и масла. Они были в меру быстрыми и в меру медленными. Достаточно, чтобы насладиться путешествием и прибыть на место в кратчайшие сроки.

В детстве он любил хаживать на главный городской железнодорожный вокзал и смотреть на прибывающие и отходящие змейки вагонов. В глубине души он завидовал путешественникам, завидовал людям, которые ехали в другой город по делам. Он сам хотел прокатиться хотя бы часок. Но потом все его желания и стремления, детские иллюзии разбились о кровавый инцидент, и больше он не мог даже смотреть на такие родные поезда. Он прекратил чувствовать мир и потерял с ним связь.

Сейчас же, перемещаясь в ином мире на таком до боли знакомом транспорте, Крэлкин чувствовал себя свободным от бремени суеты, маеты, хлопот и чувствовал пьянящий вкус жизни, некогда утраченный и вернувшийся после стольких мучений. Он сам смог его вернуть, выцарапать из цепких оков смерти и забрать с собой частичку себя самого и чего-то нового, доселе неизведанного.

Кто-то в вагоне проснулся, стал ворочаться, и кровать заскрипела старыми пружинами. Жеребец услышал шепот Вигора, который пожелал доброго утра, и голос Твайлайт, ответивший ему тем же. Чужак несмело выглянул одним глазом из-под одеяла и увидел раскладной столик, усыпанный различной едой. Рядом со столиком крутились Хлоя и Твайлайт. Единорога видно не было.

Набросив одеяло обратно, Крэлкин отвернулся к окну и прислушался к себе. Он слышал биение сердца, чувствовал, как легкие наполняются воздухом, как пульсирует кровь в мозгу. Он даже слышал несуществующий стук колес в ушах и наслаждался своей непроизвольной выдумкой. Сконцентрировавшись на себе, жеребец не хотел пока вставать и присоединяться к другим, потому поелозил на месте и услышал шорох бумаги. «Бумага? – сонно подумал он. – Они мне бумагу подбросили ночью?».

Крэлкин выглянул, пошарил глазами и в поле зрения попались два свитка, перепоясанные красной ленточкой с золотыми эмблемами, украшенные ликом Селестии. Тихонько простонав, он понял, что его свобода от оков обязательств развеялась, словно дым на ветру, и тошнотворные краски постепенно стали заполнять его красочный, детский мир. «Ну, чего ей от меня надо? – простонал он про себя. – Я же поехал отдыхать, разве нет? Сама же говорила, что мне надо бы отдохнуть, вот и буду отдыхать. Так ей и напишу. Нечего меня из заслуженного отпуска вырывать».

Посмотрев несколько секунд на свитки, он решил, что ответит позже, и, схватив зубами, резким движением сбросил на пол и снова укрылся в одеяло в надежде еще немного поспать. Жеребец услышал, как Хлоя пожелала ему доброго утра, однако не предал этому никакого значения, лишь сильнее закутался.

– Это же письма от Принцессы Селестии, – с недоумением проговорила лиловая кобылка.

– Ага, – нехотя бросил Крэлкин.

– Тебе обязательно нужно ответить, – упрекнула чужака единорожка.

– Подождет, я на отдыхе, – отмахнулся тот.

– Вот как выглядят письма от Принцессы Селестии, – восхищенно сказала земная пони. – И медалька такая красивая…

– Твайлайт, можешь ответить за меня, – предложил жеребец.

– Нет, должен ответить именно ты, – запротестовала библиотекарша. – Тем более, нехорошо читать чужие письма, – поучительно добавила она.

– Отстань, – проворчал пони, вспомнив, как учился подделывать почерк главного потентата Эквестрии.

– Отстану, когда ты напишешь ответ, – решительно произнесла кобылка.

– Ты ведь от меня не отстанешь, да?

– Пойми, что принцессе Селестии необходимо отвечать сразу же. Как бы ты с ней общался при личной встрече.

Жеребец вздохнул и, перевернувшись на живот, поднялся на локтях.

– Давай сюда эти письма, – с недовольством сказал он.

На подушку легли два свитка, которые Крэлкин моментально открыл и наскоро прочел.

– Одно от Альтуса, – оповестил он и бросил листок на пол. – Другое от Селестии и не имеет ценности. – Второй листок последовал за первым. – Отвечу потом, а сейчас я спать.

– Но ты должен… – ошарашено проговорила Твайлайт.

– Я никому ничего не должен, – отрезал чужак. – Альтусу все равно я не помогу сейчас, а письмо от Селестии носит чисто информативный характер.

– А что у Альтуса случилось? – с беспокойством спросила единорожка.

– У него все замечательно, – возвестил Крэлкин. – А вот у Флаттершай в доме появился какой-то инородный предмет. – Он немного помедлил. – В любом случае нужно туда поехать и посмотреть воочию, потому что по этому письму нельзя сказать абсолютно ничего. Однако не стоит забывать, что мы с тобой на отдыхе, так что я отдыхаю. Чего и тебе советую.

– Но друзей же нельзя бросать в трудную минуту! – воскликнула кобылка.

– Твайлайт! – страдальчески воскликнул жеребец. – Что ты от меня сейчас хочешь? Чтобы я отправился назад и помог Альтусу? Да больно нужны мне эти проблемы. Он и сам может справиться, не жеребенок, да и со мной много времени пробыл, так что должен понимать, что к чему хотя бы поверхностно. А к тебе это вообще не относится.

– Но Флаттершай моя подруга…

– Не Флаттершай это письмо отправила, – с упреком произнес собеседник. – Если бы она отправила письмо именно тебе – подумали бы вместе, как поступить с прямым приказом Селестии…

– Она повелела мне помочь жителям Филдса, но это…

– Вот и помогай, Твайлайт, в чем проблемы-то? Не стоит ничего усложнять, жизнь и так непростая штука.

– Но…

– Давай сделаем так, – предложил собеседник, – вначале ты сделаешь, что от тебя просит Селестия, а потом уже будешь думать, как помочь Флаттершай.

Библиотекарша вздохнула и принялась наливать чай. Крэлкин пожал плечами и внезапно зацепился взглядом за колкий взгляд Хлои.

– Ты всегда такой вредный? – поинтересовалась она.

– А к тебе этот разговор вообще не относится, – отрезал жеребец.

В вагон вошел Вигор и пожелал чужаку доброго утра, но тот проигнорировал приветствие.

– Мало того, что ты вредный, так ты еще и злюка, – надулась земная пони.

– Да хоть кто. – Крэлкин махнул копытом и повалился на кровать спиной к собеседникам. – Прислали они мне письмо о помощи… Как на чай пригласить, так нету друзей, а как проблемы – так все сразу к нам. Мы с Твайлайт что, единственные в этой дурацкой стране знаем магию? Да взять хоть Вигора. Пойдет и все исправит, лучший ученик академии для одаренных единорогов, между прочим. Я от драконов хочу отдохнуть. Я там чуть не подох. Имею полное право.

– Ты с драконами сражался? – изумился студент.

– Командовал операцией, – отчеканил чужак и недовольно фыркнул. – В распоряжении были три подчиненных. Теперь драконы на службе у Кристальной Империи. По последнему отчету Шайнинга они ведут себя более чем адекватно и не нарушают установленных ограничений.

– Ты подчинил драконов? – изумился Вигор.

– Подчинил… – проворчал Крэлкин. – У меня что, рог есть, чтобы магией обладать?

– Тогда как?

– Естественно, это был не я, а бывший главнокомандующий королевской Эквестрийской стражи и в нынешнее время Принц Кристальной Империи, к тому же, брат Твайлайт, – Шайнинг, – как можно торжественнее проговорил жеребец. – А теперь с вашего позволения я немного посплю.

– Твой брат принц? – изумилась Хлоя, обратившись к лиловой кобылке. – Значит, ты принцесса?

– Нет-нет, – послышался голос единорожки. – Я совсем не принцесса. Я лишь ученица Принцессы Селестии. А мой брат женился на Принцессе Каденс. Потому он принц, а я нет.

– Ого, – с восхищением проговорила земная пони.

– Крэлкин, можно я письмо от Альтуса почитаю? – спросила Твайлайт.

– Да читай хоть от Селестии, мне все равно.

Следующие полчаса чужак тщетно пытался уснуть. Он прокручивал в голове информацию из послания от его старого друга о непонятном шаре, который возник в доме Флаттершай и никак не мог понять, как непознанный предмет мог там оказаться. И хотя он осознавал, что ему критически не хватает данных, но не собирался отпускать новую для себя загадку.

«Странно, что же это может быть? Реагирует на его крылья и магию Рарити. Если обобщить, то это что-то откликается на активный источник энергии. Но откуда это взялось, если даже телекинез его не берет. А Рарити сказала, что шар затягивает магию. Вероятно, она немного не поняла, что же делает этот предмет, но одно ясно – он опасен, раз уж даже модельерша что-то почувствовала.

Главное понять, откуда он взялся… Это не было заклинание. Практически наверняка. Животные бы себя странно вели, да и шум подняли, ворвись к Флаттершай незнакомец, да еще и ночью. Но если это не магия, то что? Вероятно, это, по крайней мере, магия дальнего действия. Какой-то единорог практикуется, или что-то вроде этого. Но разве в Понивиле есть другие сильные единороги, кроме Твайлайт? Навряд ли… Хотя есть один с генами дракона, но… сможет ли он сотворить нечто подобное? Думаю, что магией такого уровня он пользоваться не может.

Значит, о происхождении шара приходится только догадываться. Но понять, откуда он, – очень важно. Нужно написать Селестии, чтобы выслала своих единорогов для устранения проблемы, но… необходимо понять, откуда исходит угроза. Все это не может быть просто совпадением. Нужен свой пони, который проанализирует шар и выскажет по нему свое мнение. Я, конечно, потребую у Селестии отчет о том, что нароют ее подчиненные, но этого мало.

Кресцент. Он идеально подойдет. Мне нужно будет только с ним связаться… Да и где его носит? Мне нужен ход в логово Целеберриума к когитору. Необходимо поговорить с ним, но захочет ли он меня видеть… Он старше меня и опытнее, более того, ненавидит пони, а я как раз преобразился в одно из ненавистных ему существ. Но курс по физике он мне все же преподал, теперь многое встало на свои места, однако никоим образом не облегчило жизнь».

Крэлкин сел на кровати и, смотря на бескрайние поля, плывущие за окном, бросил:

– Мне нужны перо, чернила и бумага.

– Неужели одумался? – назидательно проговорила Хлоя.

– Не до твоих лекций, – отмахнулся жеребец.

– Ты что-то понял? – поинтересовалась Твайлайт.

Чужак обернулся и спрыгнул с кровати.

– Шар, который повис в доме Флаттершай, должен быть уничтожен немедленно. Более того, мне необходим полный отчет о его происхождении.

– Зачем? – спросил Вигор.

– Подобные вещи сами собой не возникают, – сказал жеребец и принялся расхаживать по вагону. – Или в Понивиле кто-то нашел запрещенные заклинания из фамильной книги, – проговорил он и бросил взгляд на Твайлайт, – или это чьи-то злые происки. Только вот непонятно, что этим хотели добиться. Ну, выживут Флаттершай из дому на какое-то время, так она и так на отшибе живет, все равно никому не мешает. Тем более, недалеко от Вечносвободного леса.

Крэлкин замер, и глаза его расширились.

– Точно, Флаттершай и ЭплДжек могут видеть все, что происходит под сенью исполинских деревьев. Нужно прочесать и ферму на предмет неопознанных магических артефактов. Кто знает, что могли предпринять для того, чтобы убрать фермеров с места их обитания.

– Но это лишено смысла, – запротестовала единорожка. – Сейчас сезон посевов, и никто…

– Я бы не был так уверен в твоей правоте, – перебил земной пони. – То, что это не единороги, знакомые мне, – понятно, но они должны были пресечь нечто подобное. Почему они канителятся? Мне надо написать три письма: Альтусу, Селестии и твоему отцу.

– Моему отцу? – удивилась кобылка.

– Да, считай, что это личное. А вообще, он первый побежит в Понивиль устранять что-либо магическое, если это будет грозить тебе жизнью.

– Но мне не грозит ничего…

– Пока что не грозит, – согласился жеребец. – А что будет, когда ты вернешься домой, а там какой-то шар поглотит половину деревни? Нужно смотреть в будущее.

– Я могу устранить это сама, – сказала лиловая кобылка и отвела взгляд.

– А до этого пони будут гибнуть… Но что, если с тобой что-то случиться? Кто будет отвечать? А кто будет…

– А если с моим папой что-то случиться?! – воскликнула Твайлайт и посмотрела горящим взглядом в глаза собеседника.

– Я бы об этом не волновался, – сдержано улыбнулся пони. – У него опыта побольше, чем у тебя и Вигора вместе взятых.

– Но… откуда? – с подозрением поинтересовалась собеседница. – Он же никогда не был… Он просил, чтобы я или Шайнинг что-то починили или сделали, потому что у него не хватало сил или умений…

– А ты не задумывалась, что он просто давал вам посильную работу, дабы вы учились магии? – поинтересовался жеребец. – У тебя бы хватило на данный момент знаний и умений с первого раза срастить крыло пегасу? По всем правилам и законам физиологии? Я не уверен. А Айрона ты видела после того как с ним занимался твой отец: он часто с Альтусом около Понивиля занимается. Так что думай, что тебе показывают, что ты хочешь видеть, и что происходит на самом деле.

– Но если с ним что-то произойдет…

– Он умеет пользоваться пространственными перемещениями намного лучше тебя, – сказал Крэлкин и уточнил: – быстрее. Для перехода ты тратишь около трех секунд, твой отец – меньше одной.

– Но почему тогда он не учил меня всему этому? – с упреком говорила единорожка.

– Потому что тебе это знание было излишним, – отозвался земной пони. – Ты – Элемент Гармонии, Твайлайт. У тебя совершенно иная область знаний. Ты должна, как и любой другой житель Эквестрии, защищать Гармонию, взращенную Селестией и лелеянную ей. Нужно помогать твоему учителю. Каждый вносит посильный вклад в общее дело.

– Ты так много знаешь о моем отце… – с сожалением проговорила кобылка. – Еще ты знаешь многое и об Элементах Гармонии… откуда?

– Как раз что такое Элементы Гармонии мне все меньше и меньше известно. Как-то Селестия мне рассказала об их происхождении, но я так понимаю, она соврала.

– Принцесса Селестия не лжет! – рявкнула Хлоя.

– Ну, хорошо, перефразируем, – вздохнул Крэлкин. – Селестия сказала мне то, что я хотел услышать. Так подойдет?

Земная пони с недоумением посмотрела на своего собрата.

– Это подмена понятий, – заявил Вигор.

– Да пускай будет хоть наглая ложь, – проворчал жеребец, – но факт остается фактом. Селестия укрыла правду, чтобы защитить страну.

– От тебя защитить? – поинтересовалась земная пони.

– От меня, – кивнул собеседник.

– И ты думаешь, что мы тебе поверим, если ты только вчера называл нас жеребятами? – рассердилась Хлоя.

Крэлкин несколько секунд недоуменно смотрел в нахмуренные глаза белой кобылки, а потом разразился гулким смехом. «Не думал, что меня побьют моим же оружием, – думал он. – Нет, Селестии я бы это простил, Старсвирлу, Квину, Кресценту, но этой выскочке… Не могу поверить, что она меня так ловко обыграла. Кажется, я стал забываться и расслабился».

– Ты совершенно права, – произнес сквозь смех жеребец. – Я вам вру. – Он утер слезы, навернувшиеся на глаза, и обратился к Твайлайт: – И все же, могу я получить письменные принадлежности?

– Что ты на самом деле знаешь об Элементах Гармонии? – спросила единорожка. – Почему Шайнинг смог воспользоваться моим Элементом?

– Спросишь у Селестии, – отмахнулся жеребец. – Все равно я могу лгать, а ты и не заметишь.

– Я видела, как мой брат усмирил драконов с помощью Элемента Гармонии, и это факт, – произнесла пони. – Как он это сделал?

– Во-первых, я не собираюсь об этом говорить при посторонних, – заявил собеседник. – Во-вторых, я не собираюсь открывать государственную тайну даже тебе. В-третьих, мне все еще нужны три листика и перо с чернилами. – Внезапно Крэлкин вспомнил, что письменные принадлежности он брал с собой в дорогу, и оглянулся. – А где моя сумка? А, вот она, ну, да…

Земной пони залез с копытами на кровать и снял с крючка поклажу.

– У него кьютимарки нет! – взвизгнула белая кобылка и подскочила.

– Чего? – возмутился жеребец.

Он обернулся и, увидев, что край его накидки был задран. Он вздохнул, придав визгу попутчицы ровно столько внимания, сколько он заслуживает, зарылся мордой в сумки и извлек письменные принадлежности вместе с переливающимся александритом.

– Как так? – причитала земная пони. – Как это может быть? У всех есть кьютимарка.

– Я тоже вначале удивился, – проговорил Вигор. – Но директор академии сказал, что Принцесса Селестия ему доверяет, так что… думаю, что он не опасен. Наверное…

– Такого быть не может, чтобы не было кьютимарки! – причитала Хлоя.

Крэлкин развалился на кровати, положил на подушку чистый листок, осторожно открыл чернильницу и взял перо в зубы.

– Он жил у меня, и метка у меня до сих пор на месте, – утешала Твайлайт.

– А если у меня пропадет? – взволнованно проговорила попутчица. – Или у кого-то еще?

– Я могу попросить вас помолчать минут пять? – поинтересовался Крэлкин. – Мне нужно продумать письмо Селестии.

– Принцессе Селестии, – нервно взвизгнула Хлоя и, сжав губы, затравленно осмотрелась.

– Не беспокойся, – попросил чужак. – У меня брала кровь не только Селестия, меня проверяли на всяческие болезни, но никакого вируса не нашли. Просто у меня не может быть метки, от рождения так было. И чем я только ни занимался, но все тщетно. А теперь, пожалуйста, помолчите. Хотя бы пять минут.

Крэлкин обратился к чистому листику и прокрутил письмо Альтуса перед мысленным взором, пытаясь определить, как подать изложенный спортсменом материал. Макнув перо в черную жидкость, он написал “Дорогая Принцесса Селестия”, и остановился. От подобного обращения его передернуло, но он привык, что с главным потентатом необходимо начинать переписку с такого обращения, хотя и не понимал.

“Я не знаю, читали ли Вы письмо Альтуса, потому перескажу его вкратце. По какой-то причине в доме Флаттершай появился некий магический объект. Природа его неизвестна, происхождение тоже. Реагирует на активное албидо стилла. По мнению Рарити этот предмет затягивает в себя энергию.

Я не думаю, что это случайность, так как магия очень сильная. Скорее всего, Флаттершай хочет кто-то на время отселить от Вечносвободного леса. Я настоятельно рекомендую прочесать ночью ферму «Сладкое яблоко» на предмет магических источников, так как существует большая вероятность, что там тоже может быть что-либо обнаружено. Лучше всего прочесать и Вечносвободный лес, если есть свободные отряды стражников.

Пришлите в дом Флаттершай отряд ученых, чтобы убрали магический предмет и установили природу его появления. Это очень важно. Я бы хотел получить от них любой отчет. Также я предупреждаю, что к ним может подойти один или несколько моих единорогов, и провести дополнительные необходимые мне исследования. Скажите ученым, о возможных единорогов. Мои знакомые в любом случае проведут эксперименты, даже если доступ не будет предоставлен.

Передайте, пожалуйста, письма Альтусу и Кресценту, как только сможете. Это очень важно.

С уважением, Крэлкин.”

Он отложил перо и перечитал послание. Почерк был неровным, как бы он не старался выводить буквы, но сейчас ему это было малоинтересно. Его больше интересовало, что за две точки видела Рарити, и мог ли он как-то использовать информацию об этом в своих планах. Но в глубине души он понимал, что беспокоился за Альтуса и хотел оградить его от всего, что могло тому повредить.

Обращаясь к своему старому другу, Крэлкин написал только несколько строк с призывом уходить из дома, утаскивать оттуда Флаттершай и не подходить на расстояние ста метров.

Перед тем, как приступить к написанию письма отцу Твайлайт, он остановился и подумал, как его правильно сформулировать. Но сама формулировка послания для Кресцента поставила его в тупик. «Нужно написать так, чтобы Селестия не поняла, что я хочу отправить в дом Флаттершай именно его, но я также хочу с ним встретиться лично. Как же лучше поступить? Пригласить его сюда может быть опасно, Твайлайт будет приставать с расспросами, но попросить сопроводить меня в Целеберриум нужно. Другого выбора, кажется, у меня нет».

Земной пони подвинул к себе очередной листок и написал коротенькое послание Кресценту, что он хочет с ним встретиться лично и поговорить на счет поведения его дочери. Он понимал, что просьба высосана из пальца, но как поговорить с членом скрытой организации и попасть под своды величественной иллюзии, он не знал. Свернув все три письма в трубочку, он написал сбоку каждого адресата и посмотрел на Твайлайт:

– Перепоясывать будешь? – осведомился жеребец.

Кобылка кивнула, и рог ее засветился. Пока единорожка была занята своим делом, Крэлкин посмотрел в окно. Солнце уже встало, озаряя природу своим ярким светом. Далеко в небе хлопотали пегасы, убирая облака, а рядом с ними вилась большая стая птиц. Твайлайт позвала чужака и указала на перепоясанные свитки. Тот вздохнул, спрыгнул с кровати и стал готовиться к перемещению посланий: положил чистый листок на пол, на него сгрудил письма и положил рядом александрит.

– Что он делает? – поинтересовалась Хлоя.

– Думаю, что будет активировать магию, – предположил Вигор. – Когда он был в академии, про него ходили слухи, что он смог переместить целый преподавательский стол прямо к Принцессе Селестии. – Белая кобылка открыла рот. – Я, правда, не видел этого сам, но…

– Нонсенс, – возмутилась Твайлайт. – Магией умеют пользоваться только единороги. Впрочем, как и активировать какие-либо артефакты.

Крэлкин услышал краем уха разговор и поднял заинтересованный взгляд на попутчиков. «Если я самолично перемещу письма, то пошатну постулаты Твайлайт и ее воззрение на мир. Она меня будет пытать, как так получилось, что я, земной пони, использовал магию, кто меня научил… И если я не отвечу, то лишь привлеку ее профессиональный интерес для разгадки этой тайны, и она будет тереться около меня слишком много времени.

С другой стороны развею догадки Вигора и получу доступ к нему и его мыслям, а также его доверие. Если миссия Старсвирла в том, чтобы я взял в ученики этого единорога, то, как только я воспользуюсь при нем магией, он выиграет это небольшое состязание, но не сражение за любимчика директора академии для одаренных магов. В любом случае я проиграю, как только использую магию, потому лучше воздержусь пока от этого. Было, конечно же, опрометчиво перемещать письмо потентату при учениках, но я был глуп и наивен, более того, сделанного не вернешь».

– Не направит ли кто-то слабенький поток магии в эту драгоценность? – поинтересовался Крэлкин.

– Я же говорила, что земные пони не могут пользоваться магией, – победоносно заявила ученица Селестии. – А то, что о нем ходят слухи, к реальности никоим образом не относится.

Рог ее на мгновение вспыхнул, и комната озарилась ярким светом. Письма вместе с листиком пропали, и на полу остался кусок александрита, в котором медленно плыли тусклые разноцветные облачка. «Так будет лучше. Надеюсь, что следующее, что я получу от Селестии – отчет от группы ученых и, по крайней мере, формальное одобрение на счет проведения поисковой операции. Все же необычное появление странного предмета не предвещает ничего хорошего. Может быть, есть смысл вернуться? Может, так будет лучше? И что тогда будет? Я и так сделал для Альтуса все, что мог, теперь остается ждать исполнения моих распоряжений. Надеюсь, что он будет вести себя благоразумно».

– И все-таки, ты сам мог переместить письма, я прав? – спросил Вигор.

– Прав или нет – не так уж и важно сейчас, – уклончиво заметил белый жеребец. – Сейчас перед нами более важная проблема.

«И мне придется довериться другим магам в том деле, которое я сам раньше делать от начала и до конца. Времена меняются. Как же плохо без магии. Без нее как без рук».

– Интересно, как быстро специально обученные единороги Селестии справятся с поставленной задачей? – спросил Крэлкин, ни к кому не обращаясь.

– Ты беспокоишься об Альтусе, – заметила Твайлайт.

Чужак одарил ее хмурым взглядом и, повалившись обратно на кровать, отвернулся к окну. Он закрылся одеялом с головой и, прикрыв глаза, тяжело вздохнул.

– Как я его брошу? – изрек он. – Мы с ним попали в другую среду обитания, никому не нужные и всеми брошенные. Мне проще, я с Селестией знаком хотя бы, общаюсь на “ты”, а ему… Он простой пегас без особых умений и талантов, ничего не знает, да и сделать самостоятельно что-то боится. Копытами махает только, да и то посредственно. Как я его оставлю в этом, казалось бы, простом и добром мире? Он был со мной в трудную минуту и защищал, когда это было необходимо. Теперь его навыки бесполезны, а при неправильном обращении – пагубны. В Эквестрии властвует не твердое копыто, а мягкое слово. К счастью для меня, и к сожалению для него. Но я не хочу вмешиваться в его новую жизнь. Наши дороги разошлись, и теперь я не могу себе позволить даже пересекаться с ним. Это не нужно ни для него, ни для меня. Мы слишком разные.

– И, тем не менее, противоположности притягиваются, – произнес Вигор.

– Противоположности… – меланхолично потянул Крэлкин. – Если бы мы были противоположностями. Мы суть одного целого: я – мозг, он – мускулы. Каждый из нас дополняет друг друга, и никто не должен властвовать над кем-то. Мы едины, но не можем ужиться вместе. Просто я слишком плохой, а он слишком вспыльчивый. Помнишь, Твайлайт, как он меня избил в больнице?

– Но ты сам… – возразила кобылка, но была грубо перебита чужаком:

– Я пытался его контролировать. Я вижу его насквозь, вижу, как открытую книгу, и я не хочу видеть кого-то также. Это страшно. Когда-то давно я препарировал его мысли и извлек суть, я понимал, что передо мной еще один индивид, который ни к чему не стремится и стремиться не будет. И тогда я стал его нещадно эксплуатировать. Я кручусь рядом с Селестией, потому что я не могу на нее никак повлиять, зато она может контролировать каждое мое движение.

– Разве так хорошо, когда тебя контролируют? – вопросил Вигор.

– Когда-то один единорог спросил меня: “Что плохого в тотальном контроле?” – со вздохом произнес жеребец. – И я рассмеялся ему в глаза. Я действительно верил, что понимаю суть контроля, действительно хотел верить в то, что он лишь марионетка, которая отыгрывает свою роль под искусными движениями кукловода, но потом осознал, что бесконтрольная сила, будь то хорошая или плохая, наносит урона обществу намного больше, чем владелец этой силы сам того хотел. Таких как я, необходимо контролировать, им необходимо вверять жизни только для того, чтобы они поняли ответственность за свои действия, но неустанно держать под колпаком, не спускать и не ослаблять поводка, и жестко наказывать на каждое неверное действие. С ними необходимо постоянно разговаривать, направлять мысли в определенное русло не потому, что хочется, а потому что это необходимо. И так до самой смерти. У нас есть выбор: жить в тотальном контроле, либо создавать этот тотальный контроль. Селестия – уникальная личность, борющаяся за права каждого пони, направляющая социум по определенному пути развития и верящая в каждого индивида. Она по-настоящему великая. Не правительница, а пони, которая смогла подчинить себе свою же гордыню и пытается передать свои знания кому-то другому.

– И ты сам согласился быть под контролем? – с удивлением поинтересовался единорог.

– Конечно, – тускло изрек Крэлкин. – Ради себя же. Более того, так правильно.

– И страшно так жить?

– Страшнее понимать, что ты можешь уничтожить то, что тебе дорого, – отозвался чужак.

– Земные пони могут уничтожить только посевы на полях, – назидательно проговорила Хлоя. – Да и то один многого сделать не сможет.

– Когда будешь в Кристальной Империи, – донесся голос из-под одеяла, – зайди в замок, спроси Принца Шайнинга. Скажешь, что от меня. Пускай тебя познакомит с четверкой драконов. Он поймет, о ком ты. Или со Спит Фаер поговори, если когда-то ее встретишь.

– Ты с Принцем Шайнингом настолько хорошо знаком? – удивилась белая кобылка.

– Я знаком со всеми, кто может меня контролировать, – пространно заметил жеребец. – А теперь я хочу поспать.

– Мы приедем через час, – сказала Твайлайт.

– Разбудите за десять минут до прибытия, – пробурчал жеребец и сильнее закутался.

Чужак лежал в темноте и слушал, как рядом тихонько переговаривались попутчики. Вначале говорили о нем, потом плавно перешли на другие темы, и в вагоне стал разноситься веселый негромкий смех. Крэлкин же размышлял о своей связи с Альтусом и понимал, что ему не хватает пегаса. Луна, Селестия и Кресцент заполняли его досуг, но это были не его друзья, с которыми он мог поговорить по душам. Однако, как бы ему не хватало красного пони, он понимал, что больше не хотел ему мешать строить собственную жизнь.

Единожды он пришел к другу в больницу после инцидента с драконами и, сославшись на извечные поручения Селестии, ушел. Ему нужно было удостовериться, что с его другом все в порядке и позаботиться, чтобы тому обеспечили покой и отдых, но больше к нему лезть он не хотел. Перебирая фотокарточки из Империи Грифона, Крэлкин размышлял о друге и пытался представить его дальнейшую судьбы. Но пустота в сердце, которую ранее заполнял пегас, осталось, и он не один раз бегал к Селестии и просил, чтобы Айрон хорошо присматривал за своим подопечным.

Поезд замедлил ход и стал неспешно двигаться вперед. Крэлкин выглянул из-под одеяла и увидел высотные кирпичные дома. От такого зрелища он сел и с непониманием воззрился на постройки. «Строения, как у меня в мире? – с ужасом подумал он, вспоминая извечную беготню за его головой в подобных городских джунглях. – Даже девятиэтажные кое-где проскакивают… Интересно, почему в Кэнтерлоте все не так? Это же самый рациональный вид жилья: коробки с сотнями жильцов, занимающие так мало площади».

Вскоре монотонный пейзаж ему наскучил, и он, спрыгнув на пол, потянулся и расплылся в улыбке, ощущая, как кровь стала пульсировать в напрягшихся мускулах. Мотнув головой, он обратил взгляд на стол и стянул бутерброд с ромашками. Жуя на кровати необычное для себя лакомство и смотря за окно, он удивлялся, что вкус цветов ему не горчил и не был неприятен. Напротив, гамма вкуса его заинтересовывала все больше и больше.

Вскоре поезд еще замедлился и, въехав под массивный навес, замер. На вокзале Крэлкин увидел две тупиковые колеи. Встречающих пони было немного, они выискивали в толпе знакомых и увлекали в просторные улочки. Многие жеребцы и кобылки были в одеждах, хотя и не в таких вычурных и помпезных, как в Кэнтерлоте. Осмотревшись, чужак увидел двух единорогов, держащих табличку с его именем и именем Твайлайт. Указав на встречающих, земной пони попрощался с Хлоей и Вигором и поманил за собой ученицу Селестии.

– Добрый день, – поздоровался он, подойдя к незнакомцам. – Кажется, вы нас встречаете.

– Крэлкин и Твайлайт? – поинтересовался один из единорогов, и тот кивнул. – Нам приказали доставить вас в Филдс. Пройдем.

– Целеберриум? – спросил белый жеребец и заметил краем глаза, как ученица Селестии переменилась в мордочке.

– Никогда о таком не слышали, – отчеканили провожатые, и лиловая пони облегченно вздохнула.

«Значит, Целеберриум, – подумал чужак. – Но их формальный отказ расслабил Твайлайт, потому не стану накалять атмосферу».

Члены скрытой организации посадили Крэлкина и Твайлайт в открытую повозку и быстро потянули ее по городу, петляя по узким и широким переулкам, где пони практически не ходили. Белый жеребец вертел головой по сторонам, пытаясь понять, как жители Эквестрии соорудили нечто подобное без соответствующих производственных концернов, хотя неоднократно вспоминал о металлургическом городке Харнбассе, о котором некогда ему поведала Твайлайт, и полагал, что схожие узкоспециализированные производства есть по всей территории страны.

Вскоре они выбрались из городских джунглей и направились через широкий каменный мост. Чужак оглянулся и увидел, что исполинский город стоял в заливе прямо на воде. Поначалу он удивился этому, однако вспомнил о военных давнишних конфликтах, и понял, что этот град должен быть один из тех портовых городов, которые давали отпор недругу во времена войны с грифонами.

Через некоторое время он потерял интерес к городу и почувствовал, как повозку резко потащило вперед, и он уселся, стараясь держаться за бортики. Ветер дул в морду, глаза слезились, и все время приходилось щуриться. Хоть дорога была ровная и гладкая, но все же иногда петляла из стороны в сторону, и пассажиров кидало на сиденьях. Земной пони даже удивился, как единороги смогли развить такую огромную скорость, и пристальный взгляд на их рога, которые источали несильный свет, как и аура вокруг ног, прояснил для него ситуацию.

По дороге они обгоняли неспешно гуляющие группки пони, повозки с жеребятами и кобылками. Справа стали появляться поля, на которых вовсю трудилось множество работников, спустя еще какое-то время, поля появились и слева, а впереди показался небольшой поселок. На дороге уже было много телег, груженных мешками и удобрениями. Быстро вилять стало проблематично, и единороги сбавили темп, перестали применять магию, и чужак облегченно вздохнул, хотя уже привык к быстрому темпу.

Всего через двадцать минут повозка протиснулась через плотную массу других экипажей и телег, включая битком забитые улицы городка, и остановилась около небольшого отеля под названием “Виноградная лоза”. Проводники разом отстегнулись, и один из них поспешил подать Твайлайт копыто. Кобылка боязливо сошла и посмотрела на Крэлкина. Тот фыркнул, соскочив на землю, увидел, как арбу объяло розоватое облачко магии, и она, повинуясь воле заклинателя, уменьшилась до размера яблока. Спрятав средство передвижения в седельную сумку, единороги предложили пройти за ними в отель.

Внутри было душно и жарко, гул с улицы заглушал шум переговаривающихся пони и веселый, звонкий смех. Появление приезжих лишь на мгновение установило тишину, и жители небольшого провинциального городка вновь вернулись к своим делам. Провожатые прошли твердой походкой к консьержу и бросили ему небольшой коричневый мешочек.

– Они от Принцессы Селестии, – проговорил один из них. – Как и договаривались, сотня монет.

Земной пони, стоящий за стойкой, нахмурися, открыл мешочек, высыпал на столешницу желтые кругляши и мгновенно пересчитал.

– Здесь больше…

– Это за проблемы, которые они могут доставить, – отчеканил единорог и посмотрел на земного пони: – Надеюсь, мы больше не увидимся.

Он фыркнул, обогнул Крэлкина и вместе со своим напарником покинул шумный холл. Консьерж позвал щуплого черного пегаса-жеребенка с ядовитой красной гривой, который позвал новых постояльцев за собой. Поднявшись на второй этаж, крылатый пони провел их по узкому коридору и открыл предпоследнюю дверь, приглашая войти. Перед глазами Крэлкина предстала узкая комнатушка с одной двухместной кроватью, маленьким журнальным столиком, небольшим трюмо и шкафом. Он поднял бровь и посмотрел на помощника консьержа.

– Что это такое?

– Комната, – с недоумением проговорил жеребец.

– Нас тут двое, – заметил чужак.

– Но вы же пара, – оправдался помощник консьержа.

– Мы? – удивился земной пони. – Кто сказал такую глупость?

– Ну… В письме от Принцессы Селестии было сказано.

– Ты-то письмо хоть видел?

– Нет, – с тревогой в голосе проговорил жеребенок.

– Понятно, – нахмурился Крэлкин и обратился к подруге. – Твайлайт, я сейчас приду.

«Консьерж что ли? Не думаю, хотя… Скорее всего, Старсвирл постарался. Зачем ему необходимо сводить меня и Твайлайт? Его же Изабор на атомы разберет за уничтожение такого ценного биологического материала. А с письмом от Селестии он здорово придумал, ничего не скажешь. Хотя, скорее всего, письмо от правителя – не подделка, но должно быть другое, непосредственно от лидера Целеберриума. Но это не умаляет его действий. Все-таки, мне необходимо быть более бдительным и не думать, что Селестия держит копыто на пульсе всех процессов, происходящих на бытовом уровне. Конечно, можно пожаловаться потентату, но стоит ли опускаться до такого?»

Крэлкин сошел на первый этаж вместе с пегасом и подошел к консьержу.

– Я бы хотел попросить другую комнату, – заявил он.

– А чем плоха та, которую Вам предоставили? – поинтересовался пони.

– Тем, что там одна кровать.

– А это чем-то мешает? – недоуменно спросил управитель. – Вы же вместе.

– К сожалению…

– Послушайте, – перебил собеседник, – я в любом случае не смогу вам предоставить другую комнату.

– Это почему?

– Во-первых, так приказала Принцесса Селестия, – пояснил консьерж.

– Можно взглянуть на письмо?

– Пожалуйста.

Жеребец извлек из-за стойки свиток, на котором висела разорванная красная ленточка. Чужак взял послание и пробежал глазами. «Ничего интересного, стандартная просьба о размещении в его отеле своих близких подданных. Но не было ни одного упоминания, что необходимо предоставить раздельные кровати. Должно быть еще одно письмо. От единорогов, которые договаривались. Очень интересные эти личности. Они должны быть приближены к Селестии, возможно, не так близко, как я или Твайлайт, но все же на хорошем счету у нее они стоят».

– Где второе письмо? – спросил он, обратив взгляд на консьержа.

– Вы знали, что есть второе письмо? – изумился работник отеля.

– Просто покажите мне письмо, которое Вам передали накануне те единороги.

Консьерж воровато оглянулся и выудил из-за стойки еще один свиток без опознавательных знаков. Приняв послание и наскоро прочитав текст, сдобренный неявными угрозами и сладкими обещаниями, жеребец вздохнул и отдал оба листка земному пони. «Все-таки, они хотят играть жестко, но я им этого не позволю. Нужно найти выход из ситуации. В письме сказано, чтобы он сразу же сообщил, если я куда-то отправлюсь, но не сказано, что я не могу переселиться. Надо узнать только куда».

– Итак, я могу получить другую комнату? – напомнил свой вопрос Крэлкин.

– Боюсь, что это исключено.

– Я Вас прикрою, – заверил чужак, – если Вы…

– Дело не в этом, – перебил собеседник. – На то есть вторая причина: фермерские работы.

– И что в них такого? – не понял жеребец.

– В этом городе не так уж много домов, если Вы заметили. Отелей всего два. Они призваны обеспечить кровом всех, кто будет приезжать сюда на помощь. Несколько сезонов посевов, три сезона сбора урожая, собирается огромное количество пони. В этом небольшом, казалось бы, городке производят практически треть всех овощей и фруктов Эквестрии. И мы нуждаемся в…

– Ближе к делу, – поторопил Крэлкин.

– Вы не найдете другого места для ночлега, – подвел итог собеседник. – Все номера уже заняты, все пони пристроены у тех, кто мог хоть кого-то приютить. Кое-кто спит прямо на ферме.

– И совсем не получится ничего сделать с этим? – поинтересовался чужак.

– Я не понимаю, почему Вы так настойчиво хотите другой номер, – с недоумением проговорил земной пони.

– Потому что мы не пара, а хотят нас свести насильно, – пояснил Крэлкин, и консьерж открыл рот.

Он повернулся к своему помощнику и бросил:

– Сбегай к Битсу, спроси о свободных комнатах. Живо!

Пегас сорвался с места и скрылся за дверью под удивленными глазами постояльцев. Управляющий стал рыться где-то внизу, слышался шорох бумаги и перекатывание чего-то деревянного. Чужак вначале смотрел на суетящегося управляющего, а потом стал пристально рассматривать помещение.

Стены большого светлого холла были устланы гобеленами. На них были изображены пони, обрабатывающие поля, собирающие урожай с сада или просто отдыхающие среди разноцветных лугов. Кое-где виднелись большие цветастые гербарии, собранные наполовину из полевых цветов, наполовину из колосков различных культур. На небольших деревянных тумбочках и столах стояли вазы со свежими ромашками и колокольчиками.

Через большие окна лился свет, озаряя помещение и отбрасывая гротескные тени от небольших резных фигурок гарцующих пони, расположенных у стен меж длинных деревянных скамеек. На скамейках ютились постояльцы и общались о чем-то своем. На потолке, озаряя зал едва заметными бликами, висела небольшая хрустальная люстра с несколькими десятками свечей.

– У меня нет ничего свободного, – простонал консьерж, привлекая внимание Крэлкина.

– Как же все скверно получается… – под нос пробурчал тот. – Сначала Селестия со своим глупым заданием, теперь еще и это…

– Простите, а какая цель Вашего визита?

– Я лично сюда был послан отдохнуть, – признался чужак. – Нелепо, не правда ли? Твайлайт должна помочь мэру в подготовке к первому дню лета.

– Последние праздники были очень плохими, – с грустью в голосе проговорил земной пони за стойкой. – Никто особо не готовился. Да и некогда было. Энтузиастов мало. Часть работ выполняли мы с Битсом, так как были самыми свободными пони в городе. Хотя и на ферме частенько бывали…

– Надеюсь, что в этом году праздником вы будете удовлетворены.

– Я уверен, что так оно и будет, – лучезарно улыбнулся консьерж. – Вас же Принцесса Селестия позвала.

– Да, вот только я помогать не намерен, а Твайлайт… – Белый жеребец на секунду задумался. – В общем, ей чуждо понятие красоты. Да и специализируемся мы оба на магии, правда, в разных областях.

– Земной пони специализируется в магии? – хохотнул консьерж.

– Как бы это ни было забавно, но это так, – вздохнул Крэлкин. – В основном книги по разным наукам да личные опыты с александритом…

– Александритом? – встрепенулся собеседник. – Это очень ценный камень. Его вообще очень мало в природе, а в обиходе и того меньше.

– Наверное, – отмахнулся чужак. – Финансовый аспект меня мало интересует. Меня больше интересуют его свойства и магические возможности. Впрочем, этим минералом интересуюсь не только я, но и драконы, наряду с другими единорогами.

– А драконы чего им интересуются?

– Едят они камни драгоценные вообще-то, но эти их особо привлекают, – пояснил собеседник. – Деликатес, если можно так выразиться.

Внезапно в холл влетел запыхавшийся черный пегас и отрапортовал, что в другом постоялом дворе тоже нет свободных комнат.

– Поздно вы приехали, – с сожалением проговорил консьерж. – Уже все заняли.

– Это не очень хорошо… – потянул жеребец, осматриваясь. – Ладно, придумаем чего-нибудь. Спасибо.

– Да было бы за что, – бросил в спину управляющий.

Крэлкин засеменил по ступенькам и зашел в свой номер. Твайлайт стояла у окна и смотрела на улицу. Постель с краю уже была смята, и он понял, что кобылка попробовала на ней посидеть. Открытая дверь привлекла внимание ученицы Селестии. Она, обернувшись, посмотрела на вошедшего и смутилась. Чужак вздохнул, прошел вглубь комнаты и, развернувшись спиной к единорожке, тяжело опустился на кровать.

– Как тогда, да? – мрачно спросил он.

– Что? – недоуменно спросила Твайлайт. – Как когда?

– Тогда, в замке. Когда мы спали на одной кровати, – напомнил жеребец. – Вот только я не хочу повторения того эпизода. Как ты сама сказала: нам нужно было согреться, – подметил он. – Сейчас же причин для совместного сна я не вижу.

– Наверное, – промямлила кобылка.

– Твайлайт, я до сих пор не понимаю, что на тебя нашло. Я думал, что это Селестия…

– Я тебе предложила копыто и сердце, а ты устроил скандал с моей мамой, – обреченно простонала единорожка. – Зачем ты так?

– Я устроил скандал с Селестией, – жестко отозвался Крэлкин. – Твоя же мама меня интересует меньше всего. Но… – Он закрыл глаза и тяжело вздохнул, пытаясь проникнуться мыслями ученицы главного потентата страны. – Зачем? – вопросил он. – Почему сейчас, Твайлайт?

– А что, если ты мне нравишься? – бросила та.

– Тебе нравятся циники? Такие как я? – с пренебрежением поинтересовался жеребец.

– Даже такой циник, как ты может кому-то нравится, – слабо ответила пони.

– А как же селекционная программа? – Крэлкин обернулся и увидел, что собеседница уже смотрела в окно и не спешила отвечать. – Думаешь, что мне самому не противно контактировать с теми отбросами общества?

– Ты с ними контактируешь? – оживилась кобылка и обратила взгляд на собеседника.

– А ты думаешь, откуда у Селестии эта информация? – поинтересовался чужак. – Она-то и о Целеберриуме до меня не слыхивала, не то, что про их программы.

– И ты можешь с ними поговорить? – в надежде спросила Твайлайт.

– Поговорить, – фыркнул Крэлкин. – Если бы это было все так просто. Поговорить я с ними, конечно, могу, вот только толку от этого не будет никакого. Они – слишком сильная и монолитная структура. Полагаю, что сильнее Селестии.

– Но… они не будут идти против принцессы и ее законов? – с опаской осведомилась единорожка.

– Не будут, – согласился пони. – Но это не повод использовать моральные нормы общества для разрушения собственной судьбы.

– Я тебя не совсем понимаю, – призналась собеседница.

– Ты сейчас узнала немного информации про Целеберриум. И ты все равно настаиваешь, чтобы мы были вместе?

– Конечно, – решительно заявила кобылка.

– А если против я? – осведомился чужак.

– Ну… – Ученица Селестии отвернулась и вновь устремила взгляд в окно. – Тогда… Тогда я ни с кем не буду, – решительно заявила она. – Или с тобой.

– Детский сад, – сплюнул Крэлкин и отвернулся. – Думаешь, я не вижу, что ты просто боишься селекционной программы?

– Не боюсь я ничего, – с ноткой раздражения бросила единорожка.

– Даже сама себе не можешь признаться, – вздохнул жеребец. – В любом случае, я намерен найти нам жилье с раздельной кроватью. Ты можешь пока поискать мэра, тебе все равно с ним работать. Ключ оставишь у консьержа, он вроде бы тот, кому можно доверять.

– “Ключ”? – недоуменно переспросила кобылка.

– Тут ключа нет? – удивился Крэлкин.

– А зачем? Никто не войдет без спроса в чужую комнату.

«А если кто-то будет заниматься чем-то личным, а в это время по ошибке в комнату ворвется толпа какого-нибудь молодняка? Не понимаю…»

– Все же наши миры очень сильно отличаются друг от друга, – с тоской в голосе произнес чужак и вышел из комнаты.

Спускаясь вниз, он размышлял, где ему искать новое место жительства, если даже на ферме было все забито. Первое, что ему пришло на ум – это пойти в библиотеку, так как Твайлайт привыкла жить там, да и ему было комфортно рядом с литературой. Выйдя на яркое солнышко, он, протискиваясь между рабочими пони, спросил у прохожего, где находится искомое здание и, получив ответ, направился в центр города.

Вокруг кипела работа. Все трудились, не покладая копыт. Атмосфера была доброжелательная, пони вели непринужденные беседы, расспрашивая, кто и чем занимался до того, как приехал в город, кто и чего успел достичь. Кто-то знакомился, расспрашивая новых друзей об их предпочтениях и интересах, делился своими мыслями по поводу земледелия и важности Филдса для всей Эквестрии.

В небе порхала добрая сотня пегасов, перенося по небу телеги с каким-то добром. Кое-кто возился с темными облаками, оттаскивая их от города. Отдельные тучи лили несильный дождь, и несколько крылатых пони летали вокруг них и махали копытами. Над полями летали из стороны в сторону птицы, гоняемые небольшой группой пегасов. Крэлкин усмехнулся и остановился, пропуская длинную вереницу повозок, от которых разносился запах еды по всей улице.

Добравшись до центра, он немного поплутал по улочкам и вскоре увидел искомое здание. Библиотека была совсем небольшой, в один этаж высотой и с семью окнами на фасаде. Жеребец подошел к двери и учтиво постучал. Через несколько минут ему открыла уставшая темно-зеленая старая единорожка в чепце и спросила, чего он хочет. За ее спиной земной пони увидел доверху набитое жеребятами помещение, галдящих и бегающих друг за другом.

– Добрый день, – поздоровался чужак елейным голосом. – По крайне неприятному стечению обстоятельств оказалось, что мне и моей подруге негде переночевать. Не могли бы вы нас приютить в Вашей скромной обители знаний?

– Боюсь, что библиотека занята, – со вздохом проговорила кобылка. – Вы поздно приехали, уже всех, кого могли приютить – приютили. Поспрашивайте в отелях, возможно, там Вам с Вашей подругой повезет больше.

– К сожалению, я как раз оттуда. Спасибо.

Крэлкин отошел от строения и присел на свободную скамейку, размышляя, что ему делать дальше. «Значит, мест свободных уже нет. Городок небольшой, вероятно, все друг друга знают, так что не верить библиотекарше я не вижу смысла. Можно, конечно, походить и поспрашивать у отдельных пони, где можно остановиться, но не думаю, что это много даст. Надо бы найти Вигора, как только он приедет, может быть, у него что-то будет».

– Эй, земной пони, ты чего прохлаждаешься?! – послышался задорный голос, и чужак обернулся. Неподалеку остановилась повозка с разношерстными жителями городка. Маленький единорог стоял на задних ногах и, держась за воткнутую на углу повозки палку, широко улыбался. – Поехали помогать! Нам сейчас любые копыта пригодятся, – голосил он.

– Только если вы мне ответите на один вопрос, – сказал Крэлкин.

– Не торгуйся, поехали! А то совсем один тут сидишь.

Белый жеребец пожал плечами и неуклюже забрался в телегу.

– Езжай! – крикнул зазывала, и телега, едва заметно дернувшись, покатила по оживленным улочкам.

– А куда мы едем? – поинтересовался новый попутчик.

– На одно из самых дальних полей, – возвестил единорог. – Там просто очень много работы, но туда мало кто ездит, однако засевать и его нужно, как-никак, целое поле. Так что мы решили взять праздношатающихся пони и отправиться туда. Я тебя в Филдсе раньше не видел. Новичок?

– Ага, – кивнул жеребец. – Посланный Принцессой Селестией в этот городок, чтобы отдохнуть.

– Принцессой Селестией? – изумились все сидящие, и единорог переменился в морде.

– Я прошу прощения, – сдавленно проговорил тот. – Мы сейчас это… остановимся…

– Да нет, все нормально, просто… неожиданно, – признался Крэлкин и улыбнулся. – Как насчет моего вопроса?

– Сделаем все, что сможем, – нервно ответил собеседник.

– Не стоит со мной вести формальные беседы, – попросил чужак. – Я такой же пони, как и вы. Четыре копыта и один хвост. Так вот: мне бы где-то пристроиться, а то домов свободных нет, как и номеров в отелях. Вернее, есть один, но я не собираюсь спать в одной кровати с Твайлайт.

– “Твайлайт”? – переспросила желтая кобылка.

– Моя подруга, – просто сказал жеребец. – В общем, мы не вместе, а кровать одна, так что…

– Ясно, – кивнул единорог и обратился к небу: – Вингс! – проорал он во все горло, и Крэлкин поморщился. – Вингс!!! Вот же глухой! – посетовал он. – Вингс!!! Пернатая твоя морда!!! Лети сюда!!!

Земной пони обратил внимание вверх. К ним навстречу летел фиолетовый пегас с короткой белой гривой. Практически подлетев к друзьям, он сделал крутой вираж и приземлился копытами на бортике перед единорогом, поддерживая равновесие крыльями. Нависнув над зовущим, он оскалился и вопросил:

– Чего изволите?

– Сделай одолжение, пролети по домам, поспрашивай, может, у кого есть комната свободная. Этому пони, – единорог указал на чужака, – нужно где-то переночевать.

Пегас смерил Крэлкина презрительным взглядом и посмотрел на друга:

– А этот пони не может сам пройтись по домам и поспрашивать?

– Слушай, не нужно сейчас препираться, – попросил зазывала.

– Я разве похож на пегаса на побегушках? – изумился фиолетовый жеребец.

Земной пони оценил, как подлетевший балансировал на копытах на узкой жердочке и подмахивал крыльями. На крупе у очередного незнакомца виднелось раскрытое крыло на фоне какого-то черного пятна. Он пытался рассмотреть, как мышцы пегаса вздымаются под фиолетовой шерсткой и прикинуть, какую скорость он может развить.

– С какой максимальной скоростью летаешь? – спросил чужак.

– Что? – переспросил крылатый пони.

– Скорость, – повторил жеребец.

– Моя сила крыльев – семнадцать, – с гордостью проговорил Вингс.

– “Сила крыльев”? – недоуменно переспросил Крэлкин, пытаясь выудить из лабиринтов памяти хоть какие-то крупицы знаний о неизвестном термине, однако, ничего не найдя, поинтересовался: – А в более приземленном выражении? Километры в час, например?

– Не знаю я такого, – отмахнулся собеседник. – На последнем замере силы крыльев счетчик показал семнадцать.

– Надо будет спросить у Принцессы Селестии про соотношение этих двух величин.

– Ты знаешь Принцессу Селестию? – удивился пегас.

– Не так, чтобы знаю, – пространно отозвался земной пони. – Так, знаком просто.

– Он скромничает, – сказал единорог. – На самом деле он сюда приехал по ее указанию, чтобы отдохнуть.

– Правда? – изумился Вингс.

– Хватит уже об этом, – нахмурился Крэлкин. – Мне просто нужно где-то переночевать. Если тебе в тягость поспрашивать за меня или у тебя более важные дела, то не стоит этого делать.

– А почему именно в Филдс и почему именно сейчас? – поинтересовался крылатый жеребец. – Сейчас же все забито, да и полями не полюбуешься, грязь одна кругом…

– А кто его знает? – пожал плечами Крэлкин. – Если хочешь – могу отправить ей письмо с этим вопросом, мне не трудно.

– Не стоит, – стушевался фиолетовый пони. – Послушай, я видел сегодня двух единорогов, которые очень быстро бежали. Не тебя ли они везли?

– Меня, – подтвердил собеседник.

– Но разве можно так быстро бегать? Я понимаю, что они тренированные…

– Использовали специальное заклинание, увеличивающее силу мышц и скорость их сокращений, – отчеканил чужак. – Единственный минус – необходимость постоянного расхода энергии. Но задумка очень интересная.

– Ты так рассуждаешь, словно когда-то занимался магией, – с недоверием проговорил фиолетовый жеребец.

– Занимался, – фыркнул земной пони. – Я советник Принцессы Селестии по различным артефактам. Исследую в основном александриты.

– Советник Принцессы? – изумился пегас и прыгнул на пол телеги прямо перед мордой Крэлкина. – Докажи.

Белый пони оскалился и вытащил из сумки переливающийся камень. Все в повозке склонились над драгоценностью и стали пристально ее рассматривать. Единорог, сидящий около новоиспеченного советника, практически дотронулся до нее носом.

– Никогда такого не видел, – изумленно проговорил тот.

– Это особая магия Принцессы Селестии, – оповестил чужак. – На этот предмет нельзя воздействовать никакой магией, иначе он переместит все, до чего прикасается прямиком во дворец. Живую материю от подобных скоростей, скорее всего, разорвет. Хотя я не пробовал. Да и не уверен, что он вообще перенесет все тело, энергии не хватит. Оторвет кусок и отправит подарок правительственной особе.

Крэлкин убрал камень в сумку.

– Почему ты носишь что-то подобное с собой?

– В сумке он не опасный, – пояснил чужак. – И вообще это достаточно ценная и уникальная вещь, так как только Принцесса Селестия может ее зарядить. Насколько я понял, она его заряжает каким-то особым способом. Я даже не уверен, что что-то подобное описано в книге.

Внезапно сумка дернулась, и попутчики отскочили от жеребца. Тот поднял бровь, понимая, что пришло письмо, и залез мордой в сумку, извлекая послание. «Не от Селестии? От кого тогда? Целеберриум? Можно ли его читать при них? Думаю, что да, Твайлайт говорила, что никто не будет читать чужие письма».

– Восхитительно, – проговорил единорог.

– Это не от Принцессы Селестии, – нахмурился жеребец. – Кто-то перехватил канал связи?

Он развернул письмо и вперил в него взгляд. “Выбирают нового Майта. Тут творится неизвестно что. Поговорим через два дня”, – прочел он. Земной пони кое-как засунул листок в сумку и, нахмурившись, уставился в пол. «Творится неизвестно что… у Флаттершай в доме неизвестно что… Майта нового выбирают… Почему? Что с ним случилось? Последний раз, как я его видел, он был на иголках, но тогда я не придал этому особого значения, что же сейчас произошло? Что вообще происходит?»

– Стряслось что-то серьезное? – поинтересовался единорог, и чужак перевел на него мутный взгляд.

«Какие же они беспечные, чистые, свежие в их уютном мирке, в их нарисованной Селестией иллюзии. Как же мне хочется прикоснуться к этому спокойствию, развеять свои мысли в безжизненном потоке пустоты и легкомыслия. И унестись куда-то, чтобы не видеть внутреннего бардака, убраться от него и стать частью монолитного общества без забот и изъянов».

– Да нет, все нормально, – улыбнулся он. – Это просто... некая проверка канала… на надежность. Оказывается, достаточно надежный. Точка входа и выхода имеет динамические показатели и не может быть отслежена, как и выстроена закономерность использования.

– Восхитительно, – вновь проговорил единорог. – И давно ты знаешь Принцессу Селестию?

– Чуть больше полугода, – ответил Крэлкин, возвращаясь мыслью к перипетиям, которые происходят внутри Целеберриума.

– А как начал интересоваться артефактами? – наседал волшебник. – Ну, я имею в виду, что земным пони это вообще должно быть не особо интересно, да и… Только ведь единороги могут активировать магию артефактов.

– Потому я таскаюсь либо рядом с Принцессой Селестией, либо с ее ученицей – Твайлайт Спаркл.

– Я знала, что где-то слышала имя Твайлайт Спаркл, – проговорила желтая единорожка. – Конечно, она же еще жеребенком проявила исключительные способности к магии и использовала заклинание роста на своего ручного дракона. – Внезапно ее глаза вперились в Крэлкина. – А ты дракона тоже видел?

– Спайка? – удивился тот. – Да, видел. Ничего особенного, обычный… дракон. Ест минералы, питает слабость к мороженому.

– А как он отнесся к твоему александриту?

– Он его не видел. Этот камень мне попал в распоряжение сравнительно недавно.

– А какие опыты проводил?

– Это конфиденциальная информация, – моментально ответил чужак, понимая, к чему ведут подобные вопросы.

Кобылка вздохнула, бросила печальный взгляд на сумку и отвернулась. Земной пони вновь уставился в пол и, смотря на неровно сбитые доски, размышлял, что необходимо оповестить Селестию о том, что творится в Целеберриуме. «Все-таки, выбор нового главы должен за собой вести частичное изменение вектора движения целого куска монолитной структуры. Как это скажется на общей политической и социальной ситуации – неизвестно, но если вместо того Майта придет еще более сильный и неадекватный индивид, то Селестии стоит приготовиться ко всему, что угодно».

– О чем задумался? – спросил единорог.

– Не берите в голову, это личное, – отмахнулся жеребец. – Лучше расскажите, чем мы будем на поле заниматься.

– Опять разговоры о работе, – простонал пегас. – Я полечу в город, поспрашиваю на счет свободного жилья.

Спустя десяток минут повозка покинула город и, немного ускорившись, двинулась по ровной проселочной дороге, минуя поля, пестреющих от разнообразия цветов работников. С пони здоровались, кто-то вступал с проезжающими в шутливую перепалку, бросал колкие замечания. По ходу движения пони рассказывали чужаку небольшие истории, которые приключались с ними во время сезонных работ на полях.

Белый жеребец услышал историю о непокорных растениях, экспериментальных ростках из Кэнтерлота, которые пришлось в итоге выкорчевать и об алмазных псах, которые делали подкоп под грядками и вытягивали вниз созревшие корнеплоды. Тогда было сделано несколько хитроумных ловушек и, в конечном счете, вредителей прогнали.

Последняя история, которой его попотчевали попутчики, оказалась легендой. Она рассказывала о драконе, прилетавшем на эти земли больше тысячелетия назад и рыщущем над дальними полями. Как они говорили, чешуйчатый зверь искал пони, пожирал их и покидал земли, лишь когда насыщался. В те смутные времена деревня, которая некогда стояла на месте нового Филдса, была полностью вырезана и уничтожена в огне. Тогда появилась Принцесса Ночи и уничтожила монстра.

– Говорят, и по сей день душа дракона возвращается, чтобы лопать души фермеров, – донесся голос сверху.

Крэлкин посмотрел на источник шума и увидел фиолетового пегаса, нависающего над ним. Повозка скрипнула, переваливаясь через корягу, и замерла. Пони, подначивая друг дружку, повыскакивали из средства передвижения и стали вытаскивать из-под днища какие-то инструменты. Пегас спустился вниз и стал помогать друзьям. Чужак спрыгнул последним, заглянул под повозку, достал сложенные корзины и поставил около себя.

– И как долго эта легенда ходит в этих краях? – поинтересовался он.

– Это не легенда, – беззаботно проговорил единорог. – Не один житель видел здесь дракона. Некоторые даже пропадали.

– И никто их не искал?

– Ну, почему же не искал? – возмутился пегас. – Искали, но даже следов не нашли.

– И как часто пропадали жители?

– Двое пропали, месяцев шесть назад, – продолжил собеседник, осматривая непаханое поле. – Больше при моей жизни никто не исчезал. По вызову прилетали даже стражники Принцессы Селестии, несколько сыщиков из Кэнтерлота, но все безрезультатно. Уехали они только полмесяца назад, когда поняли, что поиски ни к чему не приведут. Да и радостными я их назвать не могу. Какие-то потухшие были.

– Конечно, они были безрадостные, – подхватил единорог. – Они не смогли ничего сделать, не выполнили приказ Принцессы Селестии.

«Пропавшие пони? Не это ли задание для меня выбрали Целеберриум с Селестией? А как же Вигор? Может быть, я взял его на вооружение ошибочно? Да и что вообще могло бы заинтересовать обе силы в этом студенте? Он же только с землей и растениями работает. Хотя… может быть, Целеберриум интересует какая-то информация о директоре академии для одаренных единорогов, а Селестия хотела бы, чтоб я помог найти пропавших?

Нет! Я официально приехал отдыхать! Никакие загадки меня не заставят ничего делать. Отправлю Селестии письмо о выборе нового Майта, и пускай делает с этим все, что хочет. Но… все же интересно, что вызывает галлюцинации у пони на этих полях… Да и пропажа кого-либо без следа невозможна. Единороги бы выловили след… Значит, необходимо включать голову, а не пользоваться одной магией».

– А что там с жильем? – поинтересовался жеребец.

– Плохо все, – с сожалением проговорил пегас. – Уже все…

– Занято, – закончил Крэлкин. – Понятно, спасибо.

Группа пони схватила вещи и неспешно потопала в сторону заросшей делянки. Чужака окликнул пегас, и тот, сказав, что ему необходимо написать письмо Принцессе Селестии, достал из сумки письменные принадлежности, разложил на дне повозки, макнул перо в чернила и стал скрести по бумаге.

“Дорогая Принцесса Селестия.

Майта переизбирают. Что с ним произошло, пока не знаю. Готовься, что кто-то может напасть изнутри. И еще: отправь, пожалуйста, отчеты о пропавших в Филдсе пони.

С уважением, Крэлкин.”

Он свернул письмо в трубочку, убрал чернила и перо в сумку, из которой извлек чистый листок, на который положил послание и камень александрита. Закрыв глаза, он сосредоточился, собирая энергию около крупа и, как только почувствовал, что там собрался максимум его магической силы, открыл глаза и направил импульс в драгоценность. Камень вспыхнул и поглотил листики.

Справа Крэлкин услышал, как что-то упало, отозвавшись гулким ударом, и он повернул на шум голову. Около повозки висел с открытым ртом пегас и большими глазами смотрел на земного пони. Чужак сообразил, что применил магию, не позаботившись, что его кто-то может увидеть, и нахмурился, ища выходы из сложившейся ситуации, однако мозг сейчас отказывался нормально работать.

Вингс приземлился и сделал несколько шагов назад. Едва заметно тряхнув головой, он еще немного попятился и замер. Он шевелил губами, словно произносил какое-то заклинание, а Крэлкин стоял рядом, проклинал себя за проявленную беспечность и судорожно пытался найти выход. Белый жеребец не мог найти правильных слов уже несколько минут, и голос, который позвал пегаса, вывел обоих пони из ступора.

– Уже лечу! – крикнул Вингс в ответ и посмотрел на попутчика. – Кто ты на самом деле?

– Советник Селестии, – мрачно возвестил тот. – Для активации этого кристалла мне не нужен никакой единорог, но то, что я это умею делать – строжайший секрет. Государственная тайна. Если об этом кто-то узнает, информатор и тот пони, которому он открыл эту тайну, отправятся в изгнание быстрее, чем я скажу “Эквестрия”. А теперь, я бы не хотел, чтобы ты вел себя со мной подозрительно, просто будь таким же, как раньше. Ты все понял?

Пегас с шумом сглотнул и кивнул. Крэлкин широко улыбнулся и засеменил к другим пони, обогнув фиолетового жеребца. «В следующий раз необходимо быть осторожнее. Я был дураком, но сейчас я не собираюсь повторять ошибок прошлого. Мои способности заинтересуют этих фермеров или же студентов из элитного учебного заведения чисто формально, но у других пони должны вызвать огромное количество вопросов. И разбирательство вскроет отсутствие кьютимарки, а это поставит крест на любой шпионской деятельности, включая Целеберриум».

Глава 5

Крэлкин попросил своих новых знакомых подвезти до отеля, в котором его поселили, и попрощался с группой пони. Солнце уже коснулось линии горизонта, когда он уставший, но довольный выпрыгнул из повозки. Физический труд избавил его голову от ненужных мыслей, но как только взгляд падал на фиолетового пегаса, который смотрел на него в ответ с нескрываемым беспокойством, он задумывался над своими поступками и клялся, что в дальнейшем будет вести себя более осторожно. Хотя на поле Крэлкин и Вингс достаточно часто пересекались, крылатый пони ничего не решался сказать, и это тревожило чужака еще больше.

Белый жеребец проводил взглядом повозку, пока та не исчезла за углом, помахал на прощание копытом и юркнул в уютное помещение. В комнате, к его удивлению, никого не было. Твайлайт еще не вернулась, и он, расслабленно вздохнул и потянулся. Сбросив сумки на пол, он подошел к трюмо и посмотрел в зеркало. На него в ответ глядел грязный пони и непроизвольно морщился. Накидка Рарити была вся в коричневых и зеленых пятнах. Вспомнив про одежду, любезно предоставленную Принцессой Селестией, он теперь понял, как глупо выглядел его молчаливый отказ от нее. Мотнув головой, он вытряс из гривы персть полей и, попав в нос, она заставила жеребца чихнуть.

Прокручивая в голове минувший день, он вспоминал Вингса, который постоянно смотрел на него и старался вести себя как обычно. Хотя пегас делал неуклюжие движения, особенно когда оставался с ним наедине, но ничего не говорил, лишь нервно дергал хвостом и отшучивался от замечаний друзей, что сегодня он не в духе. Чужак не исключал вероятности, что крылатый пони расколется через неделю или две и поведает своим товарищам, что он видел, как земной пони активирует магию александрита, но Крэлкин был практически уверен, что ему никто не поверит. Однако, вспоминая прошлое, понимал, что отговорки необходимо придумать заранее, чтобы впоследствии они не казались взятыми из воздуха.

Внезапно сумка подпрыгнула на полметра и с тяжелым стуком упала обратно. Жеребец с интересом посмотрел на нее и осторожно подошел к вещи. «Это может быть только александрит», – подумал он. Такое поведение магического артефакта он видел первый раз и не исключал, что кто-то прислал что-то большое, но от кого можно было ожидать подобной посылки, не представлял.

Зарывшись мордой в сумки, он выудил оттуда небольшую коричневую папку, закрытую замысловатой железной застежкой, на обложке была выемка для копыта. В верхнем углу пони увидел голову единорога и аббревиатуру: ЭДА, под которой мелким шрифтом было набито: Эквестрийское детективное агентство. Внизу справа стояла красная печать с ликом аликорна, изображение которого Крэлкин видел на золотых медалях, прикрепляемых к письмам венценосной особой.

Чужак попытался открыть папку, но его попытки не увенчались успехом. Застежка не поддавалась ни копытам, ни зубам. Пожав плечами, он с опаской поднес копыто к выемке на обложке и положил его туда. Через мгновение он услышал щелчок механизма, и застежка отскочила в сторону. С нетерпением открыв папку, жеребец почувствовал запах канцелярии. Его обуяло чувство, что ему доверили что-то важное и жадно прочел на первой странице: “Отчет о пропавших без вести пони в Филдсе”.

Сзади открылась дверь, и Крэлкин, моментально закрыв папку, воровато оглянулся. В комнату вошла Твайлайт и с упреком посмотрела на перепачканного друга. Тот улыбнулся, как можно быстрее запихнул материалы в сумки и набросил их на круп. Единорожка с недоумением посмотрела на действия пони.

– Что это за книга? – поинтересовалась она.

– Так, Селестия прислала кое-какие материалы, – отозвался чужак. – Ничего интересного, давнишнее дело детективного агентства. Она считает, что мне надо поучиться, как вести дела, – с насмешкой прокомментировал он.

– Зачем? – с подозрением спросила кобылка.

– А дискорд ее знает, – пожал плечами жеребец.

– А… – Твайлайт закусила губу и внезапно проронила: – Где ты так выпачкался?

«Странно, она опять видит во мне преграду между ней и Селестией? Впрочем, я ее понимаю: ее учитель сейчас почему-то больше со мной возится, но это временно. Потом это поручат другим ответственным лицам, и все встанет на круги своя».

– Позвали помочь на поле, и я согласился, – пояснил собеседник. – Взамен они нашли мне жилье.

– Все-таки, решил жить отдельно, – с некоторой грустью проговорила единорожка.

«Она опять за свое? Кто же ей так мозги промыл? Неужели Селестия? Нет, вряд ли. Она трясется над ней, как над своим чадом. Тогда остается только Старсвирл. Но ему не выиграть противостояние со мной».

– Разрушать тебе жизнь я не намерен, – просто сказал Крэлкин. – Может, давай поедим, а то на поле только хлеб да воду предложили? Непривычно после дворцовых кулинарных изысков, не находишь?

– Вначале необходимо почистить шерстку и накидку, – менторским тоном произнесла кобылка и двинулась вглубь комнаты. – Сейчас…

Земной пони осмотрел себя и поинтересовался:

– А это так необходимо?

– Ты же хочешь выглядеть хорошо? – с недоумением вопросила Твайлайт и замерла, с подозрением смотря на собеседника.

– Да мне все равно, – признался тот.

– Меня мама и папа учили с детства, что нужно всегда выглядеть хорошо, в любой ситуации, – заявила ученица Селестии.

«Когда это она стала заботиться о моде? Это все попахивает заговором. Хотя, если учесть, что она меня нарядила в одежду для встречи со своими родителями, то думаю, что это уже не такой большой сюрприз».

– И ты всегда выполняешь это требование? – усмехнулся жеребец.

– Стараюсь, – отозвалась кобылка и улыбнулась в ответ.

«Нужно переломить ее мышление, но как? Если на ее мозг влияли магией, то у меня шансов нет, но если это просто какая-то подсознательная установка…»

– Не хочу я тратить время на то, чтобы выглядеть хорошо перед теми, кого я даже не знаю, – с расстановкой произнес Крэлкин. – Не нужно мне это. Пускай я покажусь для них в худшем свете, чем есть, нежели меня будут считать хорошим и добрым пони, любящим моду.

– Это норма общества, – настаивала на своем единорожка. – Ты должен быть вежливым и ухоженным, иначе к тебе будут плохо относиться.

– Я выбираю плохое отношение, – решительно заявил чужак и расплылся в улыбке.

– Почему ты такой упрямый? – возмутилась пони.

– Я такой, какой есть. Без грима, без масок, без фальши.

– Ты так себя ведешь потому, что хочешь показаться передо мной в плохом свете, – заявила Твайлайт.

«Ну, приехали… Теперь все понятно. Неужели у нее появились даже такие маниакальные идеи? С подобными темпами, благодаря поддержке Целеберриума, я закончу рядом с ней у алтаря бракосочетания. – Крэлкин нахмурился и попытался представить, откуда он может получить помощь. – Единственные два кандидата на роль союзников – это Кресцент и Изабор. За Изабора я могу ручаться, однако цели его по отношению к Твайлайт ясные как день и мной неприемлемы. А Кресцент вряд ли сможет пойти против неформального лидера скрытого альянса. Впрочем, выбора у меня, в принципе, нет. Если я хочу сохранить дружбу с Твайлайт мне просто необходимо прибегнуть к помощи единорогов. А нет – повториться история с Альтусом».

– Твайлайт, мне, мягко говоря, все равно, – произнес жеребец. – Не принимай это на свой счет, но я действительно не хочу чиститься и быть для кого-то вежливым. Я просто хочу быть самим собой. И тебе не мешало бы следовать таким же простым правилам.

Земной пони замолчал и посмотрел в окно на ясное синее небо, где до сих пор возились пегасы.

– Твайлайт, я же знаю, что ты не такая, – произнес он. – Да плюнь ты на Целеберриум, не вокруг него мир крутится. Я приму удар на себя, а ты живи и радуйся жизни.

– Я хочу радоваться жизни с тобой.

– Да что ты привязалась ко мне?! Я вообще не из этого мира! – воскликнул чужак.

– Тише, а то кто-то услышит, – сдавленно попросила кобылка.

– Да и черт с ними, – отмахнулся Крэлкин и подошел к окну. – Вы не привыкли к лишениям, а я всю жизнь с ними прожил.

– А если меня заставят за кого-то выйти замуж?

– Не заставят, только по любви, – недовольно проворчал пони и открыл окно. В комнату моментально залетел свежий ветер, и чужак подставил под него морду. – Против норм общества, привитых Селестией, они не пойдут. Да и плохо что ли тебе будет? Останется только пинать кандидатов направо и налево, а там глядишь и настоящую любовь найдешь.

– Но жить в постоянном напряжении… – неуверенно потянула единорожка. – Я хочу просто учиться магии дружбы.

– Чушь какая-то, – фыркнул жеребец. – Магия дружбы. Дай угадаю, это Селестия тебе мозги забивает этой дурью. Магия дружбы… Вероятно, воспаленный мозг главного правителя больше ни на что не способен.

– Принцесса Селестия самая мудрая пони в Эквестрии! – пылко запротестовала собеседница.

– Да ладно тебе, – с усмешкой проговорил чужак. – Тем более, раз уж ты считаешь ее мудрой, то и бояться тебе Целеберриума не стоит.

– Но она же не знала про него, пока ты не рассказал, – с холодком произнесла Твайлайт. – Почему они открылись перед тобой?

– Они хотели действовать скрыто и ранее, – заверил земной пони. – Через тебя, через твоего брата, через Элементы Гармонии. Возможно, как-то еще. Они искали кого-то, кто был бы доверенным лицом Селестии, но, тем не менее, далек от ее политики.

– И они выбрали тебя, – заключила библиотекарша.

– И промахнулись, – заявил Крэлкин. – Подобная игра сыграет с ними злую шутку. Я не веду себя с Селестией на равных, да и с ними тоже. Как и все, с кем я имею дело, я преследую свои личные цели.

– И какие же? – с интересом поинтересовалась кобылка.

– А чего я хотел, когда только пришел в Эквестрию? – поинтересовался собеседник.

– Ну… – замялась ученица Селестии. – Уничтожить книгу “Колебания маятника”, – предположила она.

– Мысли масштабнее. Ищи причины, а не следствия.

Твайлайт нахмурилась, и спустя несколько десятков секунд, проведенных в тишине, земной пони посмотрел на нее и прервал размышления:

– Я хотел просто жить спокойно. Разве непонятно?

– А как же знания? – недоуменно спросила единорожка.

– Знания мне нужны только для обретения спокойствия, – сказал жеребец и присел на кровать. – Мне уже настолько все осточертело, что я хочу просто отдохнуть. Вначале была жизнь среди никчемных и жестоких людей. Потом жизнь среди магов, не менее злых и бездумных. Теперь Селестия хочет меня использовать наряду с Целеберриумом. Драконы всякие…

– Но ты же сам…

– Приказ твоей любимой принцессы, – перебил Крэлкин. – Думаешь, я сам полезу в пасть к огнедышащему зверю? Нашла дурака.

– Но ты сам согласился на эту миссию. Зачем? Ты мог погибнуть!

– Но не погиб и выжил лишь благодаря Целеберриуму, – подвел итог чужак. – Селестия плевала на меня…

– Неправда! – возмутилась пони.

– Правда, какой бы горькой она не была. Меня все используют, но я найду достойный ответ каждому агрессору. В итоге же, я хочу просто жить спокойно, как и большинство живых существ на планете. Именно это меня отличает от пони: вы уже живете в мире и спокойствии, а мне нужно за них драться.

– Не нужно ни с кем ни за что драться, – заверила единорожка. – Тебе и так рады в любом уголке Эквестрии. Не усложняй себе жизнь.

– Может, ты права, может, я усложняю себе жизнь, – с некоторой неохотой произнес пони. – Но с меня не слазит ни Целеберриум, ни Селестия, так что твое замечание не совсем справедливо для моего случая. А сейчас, с твоего позволения, я хочу поесть… – произнес он и поднялся.

Кобылка окинула его неодобрительным взглядом и вздохнула.

– Ну, обмахнись хотя бы щеткой, – произнесла она с укоризной.

– Не отстанешь ведь, – усмехнулся жеребец. – Ладно, думаю, щеткой обмахнуться можно.

Твайлайт открыла шкаф, и оттуда в фиолетовом облачке выплыла щетка, которая тут же стала оттирать грязь от белой шерстки. Крэлкин стоял и пристально смотрел на движение подруги и ее выражение мордочки. Он пытался увидеть чувства, о которых она говорила, но ничего, кроме маниакального интереса очистки чужака, не видел. Накидку кобылка тряхнула несколько раз за окном и вернула владельцу.

После сбора они вышли на улицу и, отыскав шумное и забитое кафе, устроились в уголке, подальше от глаз и сделали заказ. Ожидая, жеребец смотрел на галдящую толпу, лениво отмахиваясь от вопросов Твайлайт о его мире и обычаях. В общем зале сидели пони всех мастей и рас свободно общались друг с другом, шутили и смеялись. Переговаривались даже между столами. По помещению, заглушаемая шумной толпой, разносилась задорная музыка, но источника ее Крэлкин не нашел. Спустя какое-то время принесли еду, и уже через десяток минут кобылка и жеребец покинули заведение.

На улице сновали туда-сюда молодые пони, парочки сидели на скамейках и прижимались друг к дружке. Некоторые показывали на звезды, кое-то тихонько хихикал. По улице бегали жеребята и весело перекрикивались, но, как показалось чужаку, никому не доставляли дискомфорта. Ночная прохлада бодрила, и Крэлкину внезапно захотелось пробежаться, однако он подавил в себе это чувство и посмотрел на подругу.

– Я, наверное, пойду, а то завтра, может, опять помогать позовут, – сказал он.

– Давай, я тебя проведу, – предложила единорожка.

– Зачем? – удивился жеребец.

– Посмотрю, где ты устроился.

– Не стоит, я сам найду дорогу, – нахмурился тот.

– Крэлкин, что-то мне подсказывает, что тебе негде переночевать, – с беспокойством сообщила кобылка.

– С чего ты взяла? – с подозрением вопросил земной пони.

– Не знаю, – призналась подруга, – просто чувствую.

– Ну, даже если и так, то что с того? – поинтересовался чужак. – Спать с тобой в одной кровати? Ни в коем случае. Я лучше по ночному городу поброжу.

– А отдыхать?

– Ну… – потянул Крэлкин, осматриваясь, – как-нибудь посплю, если уж сон сломит, – отмахнулся он. – Да вон сколько скамеек, не думаю, что они будут заняты через час-другой.

– Но…

– Так, давай не будем об этом, – отрезал собеседник. – Я свою точку зрения по поводу нашего совместного ночного времяпровождения уже высказал, и менять не собираюсь ни под каким предлогом. Тем более, мне Селестия материалы дала, не думаю, что придется скучать.

Твайлайт ничего не ответила, лишь вздохнула, молчаливо принимая удар от друга. Они побродили еще около часа и кобылка, сославшись на усталость, попрощалась и поплелась в сторону отеля. Крэлкин проводил ее взглядом и посмотрел вокруг в поисках свободных лавочек, но никто, как ему показалось, не собирался идти спать. Потому он, недолго думая, направился за город, чтобы побыть в одиночестве подальше от суматохи тесного городка.

Небольшие улочки, освещенные ярким лунным светом, были заполнены жителями. По пути Крэлкин встречал работников с длинными факелами, которыми те зажигали фонари. Они шествовали в сопровождении друзей, и весь процесс осветительного мероприятия терял для чужака сакральный смысл. Через какое-то время дома закончились. Жеребец остановился, оглянулся и, выбрав небольшой пригорок, устремился к нему.

Там он расположился и сидел, смотря пристальным взглядом на квадраты сельскохозяйственных угодий, раскинувшихся перед ним как на копыте. «Странно, – думал он, – Вигор говорил про красоту полей, но я что-то ничего не вижу. – Он тяжело вздохнул, и внутренний взор его устремился к посланию Кресцента. – Что случится с этим городком, если новый Майт сможет сломить Старсвирла и захватит власть внутри скрытой организации единорогов? Целеберриум, Целеберриум… Как понять что происходит внутри твоей динамической структуры? Трижды менялся вектор правления, трижды менялась иерархия кланов, трижды менялось название.

Аукторитас, Аеквивалереум, Целеберриум. Каждая организация заботилась о благосостоянии Эквестрии по-своему, и они же, в конечном счете, ее и разодрали. Но можно ли так говорить? Не с их ли помощью Эквестрия зацвела с новой силой? Не они ли создали охрану моральных правил, постановляемых аликорном? Взаимоисключение какое-то получается. Имея такую силу, сродни силы Целеберриума, можно получить все, что угодно, можно начать войну и выиграть ее через неделю-полторы. Да можно даже уничтожить правительство, пока оно будет спать, и спокойно занять его место. Много умения тут не нужно, другое дело – нужно уметь управлять государством, чтобы не попасть в неловкое положение и не разрушить процветающую или загнивающую страну».

Внезапно слева Крэлкин увидел какое-то движение и присмотрелся. Двое пони шествовали и, посмеиваясь, о чем-то говорили. Чужак по голосу определил, что это были жеребец и кобылка. Пытаясь рассмотреть незнакомцев, ему внезапно послышались знакомые интонации. В голове тут же всплыл образ академии для одаренных единорогов и желтый жеребец, сидящий в библиотеке и увлеченно читающий о земледелии.

– Вигор? – удивленно шепнул себе под нос Крэлкин и улыбнулся.

«И снова мы с тобой встретились. Что же от тебя хочет получить Старсвирл? Неужели в тебе заложен потенциал, сравнимый с потенциалом Твайлайт Спаркл или хотя бы Шайнинга? Тогда мне надо опасаться тебя и брать в расчет, как это было с Трикси, иначе я снова попаду в неловкое положение».

Тем временем голоса приближались, и земной пони стал различать отдельные слова, обрывки фраз и, наконец, целые реплики. Кобылка что-то просила показать единорога, но тот отпирался, ссылаясь на усталость. Вскоре он увидел парочку: они поднимались в его сторону. Пока чужак сидел и смотрел, как студент с незнакомкой неспешно подходит к нему, он размышлял, как скоро его обнаружат.

– Там кто-то есть, – послышался осторожный голос кобылки.

– Да, – подтвердил жеребец. – А не все ли равно?

Крэлкин усмехнулся и обратил взгляд на лунный серп. «Интересно, смотрит ли сейчас Луна на мир через свое светило? А ведь в принципе она сейчас может телепортироваться сюда и просто посидеть рядом. Все же Принцесса Ночи мне стала ближе, чем Твайлайт, но… Я хочу защитить их обеих, если это будет в моих силах».

– Крэлкин, это ты? – поинтересовался Вигор.

– Я, – ответил чужак, не отрывая взгляда от небесного спутника.

– А что ты тут делаешь? Я думал, что… – Внезапно студент запнулся и с обеспокоенностью спросил: – У тебя кровь?

Земной пони поднял бровь и посмотрел на подходящего единорога в сопровождении пассии. Рог его вспыхнул и озарил ярким светом пространство. Белый жеребец поморщился и прикрылся копытом.

– Зачем в глаза светить? – возмутился он. – Больно же.

– Прости, – произнес студент и убрал магию. – Я думал, что ты в крови, а это… грязь.

– Конечно, грязь, – хмуро проговорил чужак.

– А почему ты здесь?

Крэлкин посмотрел на оценивающий взгляд кобылки, ее синие глаза словно светились в темноте. Единорожка с двухцветной красно-черной гривой и голубой шерсткой вызывала цветовой диссонанс, и жеребец никак не мог понять, что в ней не так. Заметив, что взор незнакомца направлен на нее, пони отвернулась и уставилась в сторону города.

– Я здесь, потому что мне, как оказалось, негде переночевать, – соврал пони.

– “Негде переночевать”? – переспросил Вигор. – Но тебя же сюда послала Принцесса…

– Да, в общем-то, какая разница? – отмахнулся собеседник, развалившись на траве. – Скоро скамейки в городе освободятся, да я там устроюсь. Благо, есть чем развлечь себя.

– Зачем себя мучить на холоде? – поинтересовался студент. – Давай мы спросим…

«Нет, сейчас помощь будет излишней. Интересно, как отреагирует Селестия, когда я расскажу о лишениях, которые терпел на улице? Главное, чтобы ночью дождь не пошел».

– Не стоит, – отозвался земной пони. – Я не хочу кого-либо отягощать своими проблемами. Тем более что сегодня проблема должна решиться сама собой.

– Как? – с недоумением вопросил единорог.

– Не знаю, – пожал плечами жеребец и посмотрел на кобылку. – Это, в общем-то, не мои заботы. А что это за прелестная особа вместе с тобой?

– Это моя сестра, Байл, – сказал Вигор. – Байл, это Крэлкин, – представил он сестре знакомого.

– Здрасте, – с недовольством бросила кобылка.

– Кажется, я ей не нравлюсь, – улыбнулся чужак. – Впрочем, мне все равно. Слушай, Вигор, раз уж ты тут, можно спросить?

– Спрашивай.

– Можешь хоть что-то рассказать о давней легенде про Филдс?

– Эта которая с драконом? – поинтересовался студент, и тот кивнул. – А что с ней? Легенда как легенда. Жеребят пугать.

– Неправда, – шикнула сестра. – Помнишь, полгода назад пропали два земных пони? Сколько их искали, так и не нашли.

– Не знаю, – с сомнением произнес брат. – Кажется, это все придумали.

– А детективов из Кэнтерлота тоже придумали? – с упреком поинтересовалась кобылка

– Может быть и придумали, – с вызовом заявил единорог. – Я-то не знал пропавших лично, да и никто не знал. Какие-то приезжие. В общем, никто даже не ведает, как они пропали.

– Ты так рассуждаешь, будто они уже не пони? – хмуро сказала Байл.

– Почему? – с недоумением поинтересовался Вигор. – Конечно, они такие же пони, как и мы с тобой. Вот только они могли просто убежать. Что-то увидеть, испугаться и скрыться в неизвестном направлении. А тут их ищут, все с копыт сбились.

– Почему ты такой упрямый? Это же факты!

– Факты? – удивился жеребец. – Это не факты. Да и вообще, это может быть не проделки дракона. Факт того, что существует земное притяжение, есть, а как оно работает на самом деле – никто не знает. Оно просто работает. Так и тут: никто не знает, почему те пони пропали. Они просто пропали. И раз их не нашли…

Крэлкин фыркнул и посмотрел на ночное небо.

– Я сказал что-то смешное? – поинтересовался единорог.

– Странный ты пони, Вигор, – произнес чужак. – Я не знаю, чем ты привлек внимание директора академии, но он сделал не самый лучший выбор.

– Это почему еще? – горячо вопросил жеребец.

– Ты слишком… – Земной пони замешкался, подбирая правильное слово. – Наивен, – обронил он. – Твоя сестра говорит тебе факты, но ты хочешь видеть за ними свои загадки и тайны. Ну, в общем-то, это не мое дело, если честно, но… – Он вздохнул и перевел взгляд на серп луны. – Директор глупец.

– Значит, и ты хочешь, чтобы я верил в какие-то сказки о драконе? – с возмущением спросил студент. – Здесь. В Эквестрии.

– А почему нет? – поинтересовался Крэлкин. – Дракон тоже может быть причастен к похищениям, и я этого тоже не исключаю. За этим, конечно, может стоять и магия, но разве есть еще кто-то столь искусный в управлении внешними потоками энергии, кроме единорога? А внутренние разборки я сразу исключаю, ибо не та страна. В любом случае, нельзя применить заклинание и не оставить на месте ритуала остаточного следа. Это неизбежность, а если был бы остаточный след, то преступников тотчас же нашли. Магия хоть и всемогуща, все же имеет определенные границы и подчиняется вполне логичным законам. Мощь и сила единорогов, к примеру, ограничиваются рогом. Ты, Вигор, не прыгнешь выше Твайлайт не потому, что не сможешь, а потому, что потенциала у тебя гораздо меньше.

– И кто же тебе сказал про потенциал? – нахмурившись, осведомился студент.

– Все, о чем мы говорим, и будем впоследствии говорить, уже возведено в формулы: твой рог, крылья пегаса, мои копыта. Даже пламя драконов и когти алмазного пса.

– Это где такие формулы есть? – с подозрением вопросил жеребец.

Крэлкин коснулся лба копытом и перевел глаза на собеседника.

– Вот тут, – лениво произнес он. – И за этими знаниями сейчас охотится Селестия.

– Принцесса Селестия, – несмело проговорила кобылка.

– Да-да, как скажешь, – отмахнулся земной пони.

– Если эти знания не утвердила Принцесса… – стал размышлять студент, однако чужак его бесцеремонно перебил, вновь уставившись в бездонное небо:

– А мне и не нужно, чтобы она что-то утверждала. Я на самом деле могу пользоваться примитивной магией, и это не иллюзия, это факт. Какие факты ты захочешь видеть – зависит только от тебя.

– Нет, то, что ты пытаешься мне доказать… я не верю. Как ты уже говорил…

– Ах, да, не верить… – усмехнулся собеседник. – А еще я говорил про жеребят, – напомнил он.

– И все-таки, твои речи меня не убедят, – решительно заявил единорог. – Земные пони не могут пользоваться магией.

– Для того чтобы ответить на этот вопрос, – спокойно проговорил Крэлкин, – необходимо не верить кому-либо, а открыть учебник по физиологии и почитать.

– “Физиологии”? – недоуменно произнес жеребец. – И как физиология относится к магии?

– Точно так же, как к магии относится и физика.

– “Физика”?.. – в задумчивости потянул Вигор.

– Не переживай ты так, – улыбнувшись, проговорил земной пони. – Я всегда буду считать жеребятами таких, как ты.

– Почему? – вновь возмутился студент.

– Ты не учишься, – заявил чужак и вздохнул. – Ты делаешь свои какие-то замысловатые выводы на каких-то своих понятных лишь тебе теориях… Нет, я не говорю, что это плохо, полет фантазии – всегда хорошо. Вот только не тогда, когда от твоей фантазии зависят жизни миллионов пони, пускай даже и придуманных у тебя в голове.

– Я что-то совсем запутался, – нахмурившись, сказал Вигор.

– Я тоже, – улыбнулся Крэлкин.

– То есть, ты веришь в дракона, который тут может шастать? – с насмешкой осведомился единорог.

– Почему? – удивился белый жеребец. – Я не верю, да и не думаю, что он тут есть. Я не исключаю возможности. Пока не увижу – не уверую.

– Значит, дракона нет? Он выдумка моей сестры?

– Мои глаза говорят: нет. Насколько он может быть выдумкой – решит судьба и, возможно, завтрашний день. Как раз ночью почитаю отчеты от детективного агентства, которые мне передала Селестия и…

– Принцесса Селестия, – поправил Вигор.

– Как скажешь, – отмахнулся чужак.

– А у тебя правда есть отчеты?.. – с нетерпением спросил студент. – Ну…

– Есть, – кивнул белый пони, – но, к сожалению, они предназначены только для моих глаз. Если повезет, смогу раскрыть этот секрет.

– Ты? – хохотнул единорог. – Лучшие сыщики Кэнтерлота, если они тут действительно были, не смогли ничего сделать, а ты полагаешь, что…

– Я ничего не полагаю, – возмутился жеребец. – Я просто почитаю отчеты, возможно, осмотрюсь на месте. А там посмотрим, что будет. Догадки и какие-то непонятные предположения о возможном чудище, терроризирующем мирное население, сейчас неуместны. Речь идет о жизнях, – напомнил он. – Впрочем, если касаться магии, то все время речь заходит о жизнях.

– И что будет, если ты раскроешь этот секрет? – поинтересовался Вигор. – Что, если найдешь пропавших?

«Что будет? Это он к чему клонит? Что может быть, кроме того, что я пройду испытание Селестии и, возможно, Целеберриума? Но ему надо что-то сказать. Что-то банальное и простое, не противоречащее учениям Великосиятельной Принцессы».

– Спасу две жизни, – меланхолично ответил Крэлкин.

– И ты не потребуешь, чтобы я извинился?

Земной пони приподнялся на локтях и, посмотрев на собеседника, поднял бровь. «Это еще что такое? Потребовать извиниться передо мной? Где он такого понахватался? Да и как Селестия вообще допускает нечто подобное в головах учеников элитного заведения? Или это какой-то хитрый план по контролю сознания, который я не могу понять?»

– А зачем это мне? – спросил он. – Мне все равно, во что ты веришь и кому поклоняешься. Мне важно, что делаю именно я и как проживаю жизнь. До остальных мне нет заботы.

– Странно, – с сомнением проговорил Вигор и опустил взгляд. – У нас в академии заставляют извиняться за сказанную ложь и неправильные выводы.

«Вот, значит, что? Конечно, методы благие, но вот реализация… Или это так и задумано? Странно, очень странно, но, по крайней мере, стало кое-что проясняться. В частности, что такое академия для одаренных единорогов, и как это заведение собирает костяк личности своих учеников. Воистину, не каждый туда сможет попасть, а уж выходцы будут ратовать за правильное волеизъявление и наказывать за ложную информацию. Пройдя подобную школу жизни, взращенные в полном соответствии с законами Эквестрии, истинных поконах магии и неписаными правилами общества, студенты будут сильными не только внешне, но и внутренне. И они никогда не поставят под сомнения то, что было сказано в стенах школы или на официальных приемах принцессы. И в этом существует свой тайный смысл управления массами и научно-магическим прогрессом».

– И… – Крэлкин улегся. – Что-то изменится, если ты передо мной извинишься?

– Ну… – неуверенно потянул Вигор.

– Или на тебя снизойдет озарение, если я извинюсь перед тобой? Давай я сразу и попрошу прощения. – Чужак с неохотой поднялся, прочистил горло и изрек: – Прошу прощения, был неправ. – Сбавив тон, он поинтересовался: – Полегчало?

Единорог стушевался и уставился на траву, а кобылка прыснула, но как только глаза белого жеребца застыли на ней, она вновь устремила взгляд на город и моментально прекратила смеяться. Земной пони вновь повалился на траву. Перед его глазами раскрылось ночное небо, усеянное мириадами звездочек, словно платье Рарити, усыпанное драгоценными камнями. Они казались небольшим стадом овечек, которых пас бдительный лунный серп, неспешно обходя свои владения.

– Вигор, не переживай, – проговорил Крэлкин и подложил копыто под голову. – Не нужно тебе знать то, что знаю я или Селестия. Мы изгои и призваны крутиться, словно белка в колесе, чтобы сохранять общество целостным. Но… нам это нравится, и в какой-то степени мы получаем от этого несказанное удовольствие.

– И ты меня еще называешь странным? – поинтересовался студент.

– Да, ты странный, – улыбнулся жеребец. – Но по-своему. Существуют миллионы градаций странностей, и каждый странен чем-то своим. Все уникальны и не уникален никто.

– Это выражение противоречивое само по себе, – подметил собеседник.

– Как и любая жизнь, – продолжил мысль чужак. – Мы живем, а зачем? Кто скажет, что является смыслом нашей жизни? Фундаментальнейший вопрос любого живого существа, способного мыслить, между прочим.

– Солар вознаградит всех, кто был послушным, – с уверенностью заявила кобылка.

Крэлкин сел и обратил внимание на сестру Вигора.

– Что, прости?

– Я говорю, – повторила Байл, – что Солар вознаградит всех за труд и терпение. В этом и есть смысл жизни: служить ему.

– Что еще за Солар? – с недоумением спросил жеребец.

– Это солнце в простонародье. Он хранит нас каждый день, дает свет, чтобы мы видели, и тепло, чтобы…

«Что тут творится? – поморщился Крэлкин. – Религия? В Эквестрии? Как такое вообще возможно? Я думал, что Селестия… Но почему Солар? Почему именно солнце? Почему такие знакомые слова? Да и как можно верить во что-то, когда точно знаешь про Селестию? Она же из плоти и крови, она реальная, она рядом с пони. Каждый день, каждую минуту заботится о них. Этот правитель даже на сестру плюнул, чтобы оберегать граждан, но… Неужели сами граждане не знают, кто на самом деле двигает дневное светило? Да и вообще, кто за него ответственен?»

– Так что я не вижу…

– Погоди, кто двигает солнце? – поинтересовался чужак, прервав единорожку.

– Никто, – с уверенностью заявила та. – Солнце двигается само по себе. Его никто не может двигать. Оно же большое, оно же далеко… Я даже не представляю, как такое может быть.

– Погоди-погоди, а как же Селестия? – нахмурившись, спросил жеребец.

– “Принцесса Селестия”? – удивленно переспросила Байл. – Ну, она правит страной пони, – неуверенно произнесла та. – А причем тут она к Солару?

– А ничего, что Селестия двигает солнце? – возмущенно спросил Крэлкин.

– Ты соли объелся? – грубо спросила кобылка.

– “Соли”? – недоуменно переспросил чужак. – Какой к черту соли?

– Простой соли, соленой, – с негодованием пояснила собеседница. – Как можно двигать солнце? Ни у кого на это сил не хватит.

– Солар… – словно в трансе проговорил жеребец. – Сил не хватит. – Внезапно глаза его метнулись к единорогу. – А ты что скажешь про это Вигор?

– Нет, меня даже не втягивай, – отмахнулся тот. – Я никому ничего не навязываю и не собираюсь ничего доказывать.

– А откуда это вообще взялось? – с недоумением поинтересовался чужак.

– Что взялось?

– Солар ваш.

– Деды и бабки про него говорили еще, – осведомил студент. – Родители в него верят…

– А ты не веришь? – поинтересовался Крэлкин.

– Не знаю, – честно признался Вигор. – И да, и нет. Вроде как доказательств о его существовании не найдены, но… кто бы мог создать такую удивительную жизнь? Не думаю, что это Принцесса Селестия.

– Конечно же не Селестия, но…

«Интересно, что будет, если я расскажу им о людях? Назовут в лучшем случае идиотом и сдадут в психушку. Веселая перспектива. Впрочем, правду говорить очень трудно и невыгодно в любых случаях, как бы за то не выступала Селестия с ее программой оболванивая населения страны. Тем более, правду нельзя говорить в новом мире, в новом теле, с новой личностью. Я, конечно, могу вступить в диспут с этой Байл, но что это даст? Переубедить ее? Возможно, однако неэффективно. Да и не поверит она мне без доказательств, а доказательств у меня сейчас нет. Да и если будут, то ей я покажу это в последнюю очередь».

– Солар… – пробурчал себе под нос чужак. – Как же это все странно для Эквестрии.

– Не вижу ничего странного, – отозвалась единорожка. – Вполне закономерно, что пони не могут даже вообразить, как работает хотя бы их тело, сколько там связей, и это все функционирует. Каждый день, не дает сбоев и самовосстанавливается. Посмотри хотя бы на растеньице: кто может сказать, из чего оно создано?

– Из клеток, – моментально произнес жеребец.

– А клетки из чего? – с ехидством спросила кобылка.

– Из молекул и атомов, – моментально отозвался Крэлкин. – Те в свою очередь из нейтронов, электронов и протонов, которые состоят из квантов…

– Откуда ты это взял? – изумилась Байл.

– В общем, можно дойти до преонов и дискретного пространства-времени, если хочешь, но суть не в этом, – закончил собеседник.

– А в чем? – поинтересовалась сестра Вигора.

«Рассказать ей о конфликте с Империей Грифона? Да и поймет ли она суть посредством этого примитивного сравнения? Сомневаюсь. Так что ограничусь стандартным ответом».

– Суть в том, что ты жеребенок, – заявил чужак.

– Чего?! – возмутилась Байл. – Это я-то жеребенок?! Даже если тебе много лет, это совершенно не значит, что кого угодно можно называть жеребятами!

– Если мне много лет, мне многое позволено, к твоему большому сожалению, – осведомил собеседницу земной пони. – Ты жеребенок потому, что не пытаешься разобраться, что и как функционирует, как я уже говорил ранее. Ты уперлась в стену невежества и не пытаешься ее обойти, перепрыгнуть, разбить. Да хоть что-то с ней сделать. Тебе этого не нужно, тебе и так хорошо жить, думая, что солнце – это твое божество, которое позаботится о тебе, что-то для тебя сделает, накормит, защитит, направит, все объяснит. Но бесплатный сыр только в мышеловке, как все сегодня уже знают. И никто никогда не делал, не делает и не будет делать для тебя того, чего ты хочешь для себя сама. – Крэлкин остановился и, пожевав губу, тихо продолжил: – Такие как ты вызывают у меня жалость. Немного отвращения, но в основном жалость. Мне жалко и Луну, но ее можно понять: она перенесла сильный стресс…

– Это ты про Принцессу Луну? – уточнил Вигор.

– Именно про нее, – кивнул чужак и тряхнул головой, приводя мысли в порядок. – А вот Селестия и ее советники не жеребята. Не потому, что они умные, важные или взрослые пони, а потому, что они думают не только своей головой, но с фактами сверяются, оттого и открытия делают каждый день. Да много пони есть, которых я не могу отнести к жеребятам, но, так или иначе, они пресекаются с Селестией.

– И ты, конечно же, знаком с Принцессой Селестией, да? – недовольно осведомилась кобылка.

– Я бы не хотел с ней быть знакомым, – вздохнул Крэлкин. – Кто сказал, что мне это доставляет радость? Отнюдь. Но у меня нет другого выбора. Приходится делать то, что не нравится, чтобы получить то, чего я хочу, и стать тем, кем я хочу. Это закон жизни. А ты, пока будешь верить во всякого Солара – будешь сидеть в Филдсе и никогда даже не увидишь Селестию.

– Да больно оно мне надо, – надулась Байл и отвернулась.

– Надо, всем оно надо, – усмехнулся чужак. – Как жеребята. В общем, мы отвлеклись от нашей темы. Вигор, ты можешь рассказать ту легенду?

– Ничего нет там интересного, – отмахнулся тот.

– И все же.

Студент закатил глаза и вздохнул.

– Когда-то давным-давно жил простой пони, единорог. У него была избранница, в которой он души не чаял. Они вместе работали на дальних полях, были примерными семьянинами и уже даже ждали жеребенка, как одним днем к ним прилетел дракон. Он выжег всю деревню дотла. Тот единорог отсутствовал, а когда вернулся, увидел пепелище. Недолго думая, он пошел на дракона и победил его силой магии. Откуда появился дух дракона – никто не знает. Существует две версии. По одной из них единорог был настолько опечален горем, что привязал сильным заклинанием душу убитого хищника к этой территории, чтобы он никогда не нашел покоя. По второй версии дракон – это сам обезумевший единорог, который принял облик своего врага и теперь уничтожает всех неугодных пони. В общем, туманная эта легенда, и каждый верит, во что хочет.

– Интересно, – потянул в задумчивости Крэлкин и развалился на траве. – Мне рассказывали другую историю.

– Это которая с древним Филдсом?

– Она самая, – подтвердил собеседник.

– Выдумка, не более того, – заявил студент. – Никто никогда не находил древнего Филдса, а город основан примерно в пятисотом году.

– Пятьсот одиннадцатом, если быть точным, – изрекла Байл. – Историю своего города надо знать, – наставительно добавила она.

– В общем, если верить вашей версии, – подвел итог земной пони, – то первая теория происхождения хищника сразу же отпадает, ибо детективы из Кэнтерлота ничего не нашли. Впрочем, вторая, скорее всего, тоже. Остается только одно: мы имеем дело с настоящим драконом. Благо, живут они долго.

– Благо?! – воскликнула кобылка. – У нас двух пони сожрал этот дракон и неизвестно, сколько еще пропадет без вести, а ты говоришь: “благо”!

– Не нужно так нервничать, – спокойно проговорил Крэлкин. – Мы находимся в черте города, и никакой дракон нам не повредит.

– Я за нас и не боюсь, – фыркнула единорожка. – Я боюсь за непослушных жеребят, которым нравится воображать, как они побеждают опасного зверя.

– Сейчас должно быть все напуганы, так что пустить детей куда-то… – Жеребец широко зевнул. – Не думаю. Уже поздно, так что идите спать.

– Как грубо, – недовольно обронила кобылка.

– Может быть, – кивнул чужак. – Спокойной ночи.

– Я спрошу на счет жилья, – сказал Вигор.

– Не стоит. Как я говорил, проблема сегодня решится сама собой.

– Ну… тогда… спокойной ночи, – неуверенно произнес студент.

– Ага, – отмахнулся Крэлкин и сосредоточил взгляд на луне.

Он слышал, как удаляются его собеседники и потянулся, размышляя, смотрит ли на него сейчас Принцесса Луна, и сможет ли он когда-то увидеть лик его подруги в безжизненной глыбе, кружащей вокруг планеты. Серебряный серп уверенно светил, старался разгонять тьму. Недалеко в небе крутились силуэты пегасов возле массивных черных туч. Что они делали, Крэлкин не видел, но предполагал, что оттаскивали облака подальше от города или следили за тем, чтобы те не расползлись и не накрыли Филдс ночью.

Полежав еще с полчаса, земной пони поднялся и неспешно пошел в город. Большинство пони уже разбрелись по домам, часть скамеек освободилась, на остальных ютились влюбленные парочки и жались друг к другу. Жеребцы показывали кобылкам звезды, тыкали в них копытами и рассказывали о чем-то своем. Крэлкин прошел к небольшой круглой площадке и там устроился на лавочке под фонарным столбом.

Достав отчеты от детективного агентства, он воровато оглянулся и положил копыто в выемку на обложке. Механизм отозвался щелчком, и застежка отскочила. Повеяло канцелярией, и жеребец принюхался к такому знакомому и родному запаху. Расплывшись в улыбке, он перелистнул несколько листиков и отметил, что на каждом стояла дата и имя детектива.

Вернувшись на первую страницу, Крэлкин стал читать отчет за отчетом, двигаясь вместе с детективами по пути расследования и разочаровываясь скудностью информации, которую смогли отыскать эксперты. Если вначале отчеты писались практически каждый день, то к концу они стали пополнять архив раз в неделю, а то и реже. Просмотрев последнюю запись, земной пони огляделся и увидел, что он остался в одиночестве. Закрыв папку, он засунул ее сумку и широко зевнул. Ему хотелось спать, но интерес, возникший в результате чтения отчетов, породил в нем искорку, которая подогревала его и велела раскрыть загадку.

В отчетах говорилось, что ничего найдено не было, никакого следа остаточной магии, никаких следов боя, никаких залежей минералов или артефактов, источающих энергию. Жильцы уверяли, что чуяли запах гари, и видели, как полыхало пламя, однако подтверждения этому не было найдено. Следы копыт двух пони, которые направлялись в сторону дальних полей, исчезали на полпути, и отследить их каким-либо поисковым заклинанием не удалось. В последнем отчете от одного из детективов прозвучало предположение о том, что разыскиваемые пропали без вести, и предложено оповестить близких о кончине.

«Нет, не может этого быть, – возмутился Крэлкин. – Не могло быть у всего города помешательство на почве непонятно чего. Разве что Целеберриум использовал какую-то магию иллюзии, но зачем было показывать дракона да пламя? И зачем было похищать двух пони? Эксперименты Изабора? Возможно, но, узнай об этом Старсвирл, голову снимет. Хотя еще неизвестно, кто кому снимет голову, но внутренний раскол организации был бы налицо, а тут… переезд, да и, в общем-то, Изабор и Старсвирл не конфликтуют.

Другое дело Майт. Он может пользоваться иллюзиями, как Шайнинг, но сумел бы он создать нечто грандиозное, что бы накрыло целый город? Не удивлюсь, если ответом на этот вопрос окажется: да. Но что он хотел добиться от пропавших? Это же были простые жители, более того, по отчетам – это были земные пони. Зачем ему земные пони? Ладно, единороги… может потенциал увидел какой, но это все равно лишено смысла. Вот так просто взять и забрать двух жителей, которых все видели… И, естественно, Майт, или кто бы то ни был, должен был подумать и о том нюансе, что их кто-то будет искать.

А если это все же дракон с развитой магией? Сожрал и следы замел? – Внезапно фонарь над головой потускнел, и пламя лампы стало едва освещать что-либо на полметра. Крэлкин поднял голову и посмотрел на небольшой огонек. – Интересно, сколько времени? Наверное, глухая ночь, и никто не думает, что сейчас может кто-то находиться на улице. И все же возвращаясь к теме с пропавшими: надо бы проверить дальнее поле. Сегодня днем мне ничего странного не показалось, но так ли все будет казаться ночью?

А не опасно ли сейчас ходить вне города? Тут даже алмазные псы бесчинствуют, не говоря уже о драконах, а у меня нет и минимальных средств защиты. Может, попросить Твайлайт со мной сходить? Днем-то вряд ли я что-то найду. Но, хотя детективы тоже ходили в темное время суток, ничего не нашли, даже малейшей зацепки, однако они-то единороги, а я земной пони, и пропали конкретно земные пони».

Крэлкин посмотрел на лунный серп и с сожалением подумал: «Надеюсь, что ты меня спасешь, Луна». Он поднялся, тряхнул головой и с неспокойным сердцем двинулся вперед. Что его ждало, он мог только догадываться, но отступать уже не хотел, лишь слабые угрызения совести по поводу его безрассудного поступка мучили его.

«Хотя какие безрассудства? – спрашивал он себя. – Это когда я выискивал давнее знание в библиотеке магов – было безрассудство. Когда я противостоял Селестии в надежде сжечь книгу – безрассудство. Попытка обыграть Шайнинга и его гвардию – безрассудство. Сражение с драконами тоже было безрассудством, а это так, прогулка под луной. Так что нечего мне бояться, надо просто двигаться вперед, а что я там встречу все равно непонятно. В крайнем случае, закричу, а тут недалеко пегасы работают, придут на выручку».

Жеребец вышел из города и обернулся. Слабый желтый свет керосиновых фонарей мерцал и был маленьким маяком среди бескрайних полей. Крэлкин представил, насколько далеко простираются плодородные земли, их площадь, и, заблудись, будет плутать по Эквестрии, пока не посчастливится встретить какого-нибудь пони или торговый караван. Потому он решил сегодня далеко не углубляться, чтобы не потерять город из виду.

Шел жеребец неспешно, постоянно оглядываясь назад и осматриваясь вокруг себя. Также он наблюдал за пегасами, которые все еще вились в воздухе, но их стало заметно меньше. Город вдалеке уже мерцал небольшим едва заметным фонариком, привлекая к себе мух и слепней.

Внезапно справа что-то зашуршало, и Крэлкин отпрыгнул в сторону, готовясь принять удар. Невдалеке перед ним что-то вылезло из земли и поднялось на задние лапы. Жеребец пригляделся и различил силуэт алмазного пса, который неспешно приближался к нему. Он глубоко вдохнул и едва слышно выдохнул, переводя дыхание и готовясь к предстоящей встрече.

– Кто это тут у нас? – с насмешкой поинтересовался грубый голос.

– Да так, гуляю я, – ответил чужак.

– Пони, – слащаво потянул незнакомец и остановился перед случайным встречным. – Ни рога, ни крыльев, да?

Крэлкин осмотрел алмазного пса и прикинул, что тот раза в полтора выше его знакомого пса Землеройки, и раза в два массивнее. Из его челюсти смотрело вверх два массивных клыка. Он сглотнул, понимая, что оказался не в том месте не в то время.

– Так что такой маленький пони делает так далеко от уютной постельки? – не убирая насмешки, спросил зверь.

– Гуляю, сказал же, – недовольно ответил жеребец.

– А не поздновато ли?

– Я тебе что, ребенок? – поинтересовался чужак и поморщился. – Если есть дело – говори, нет – проваливай.

– А ну-ка не огрызаться, – ядовито проговорил пес и схватил пони за гриву. Тот попытался вырваться, но хватка у зверя была мертвая. – Чего ты тут вынюхиваешь?

– Пусти! Иначе сейчас пегасов позову! – пригрозил Крэлкин.

– “Пегасов”? – с недоумением переспросил пес и посмотрел вверх. – Под землей они тебя не услышат, – решил он.

– Что? – с возмущением воскликнул жеребец и почувствовал, как массивная лапа потянула его куда-то вниз.

Он открыл рот, чтобы позвать на помощь, но в горло тут же попала земля, и он закашлялся. Почувствовав, как его бросили на что-то твердое, пони подскочил и попятился. Упершись в холодную стену крупом, он осмотрелся и увидел небольшую пещеру, освещенную светящимися драгоценными камнями. Посреди помещения стояли четверо алмазных псов в жилетах. Земной пони плотнее вжался в стену, его сердце гулко стучало в ушах. «Погулял», – подвел он итог и, посмотрев наверх, увидел дыру в потолке, откуда его и доставили.

– Прошу прощения нашего недалекого друга, – сказал один из алмазных псов и привлек внимание гостя. – Но… что ты тут делаешь посреди ночи?

– Гуляю, – с замершим сердцем ответил Крэлкин.

– Ночью? – уточнил пес. – Ночью в Филдсе никто не гуляет.

– Кроме меня.

– Ты новенький? – поинтересовался незнакомец.

Чужак кивнул и вызвал вздох у собеседника. Внезапно пес нахмурился, сузил глаза и через мгновение едва заметно кивнул.

– Это хорошо, – сказал тот и обернулся. – Возвращайтесь к своим делам! – крикнул он, и алмазные псы разбежались по ответвлениям подземных владений. – Расслабься, мы не будем тебя бить, только если сам не напросишься, – предупредил он. – Так что ты тут делаешь? Гуляешь? Зачем гуляешь?

Жеребец оглянулся и, не увидев никого, кроме небольшого собеседника, облегченно вздохнул и опустился на круп.

– Гуляю я, – выдавил он. – Просто… дело тут есть одно.

– С нами связанное дело? – тут же поинтересовался зверь.

– Пока еще не знаю, – признался Крэлкин и посмотрел на потолок, в котором зияла брешь. Пес проследил за его взглядом и произнес:

– Не глупо ли? Сколько я ему раз говорил, чтобы не открывал нашего местоположения, и так каждый год…

– А что вы тут делаете?

– Это неважно, – проговорил зверь.

– Готовитесь урожай собирать, который вам не принадлежит, – догадался пони.

– Думаешь, что нас остановишь? – с угрозой бросил собеседник.

– А зачем?

Алмазный пес сузил глаза и вновь осмотрел незваного гостя.

– Так, давай с начала, – предложил он. – Что ты тут делаешь?

– Гуляю, – в который раз ответил чужак.

– Этот ответ я слышал, и ты лишь испытываешь мое терпение. Тебе никто не придет на помощь, знай это. Сейчас ты целиком и полностью в нашей власти.

– Хорошо, что ты знаешь о пропаже двух земных пони примерно полгода назад? Вы к этому как-то причастны?

– Тут не ты должен вопросы задавать, а я, – напомнил пес.

– Так я за этим и пришел. Мне Селестия повелела…

– Это которая ваша принцесса? – с трепетом воскликнул зверь и попятился.

– Она самая, – недовольно проговорил жеребец. – Только не говори, что и ты к ней относишься с теплыми чувствами.

– О, нет, – отмахнулся лапами собеседник. – Пускай она добра к нам, предоставляет золотые клетки всем желающим, но… Думаешь хорошо жить в золотой клетке? Мы не ручные песики! – рявкнул он и с вызовом посмотрел на чужака.

– Да мне, в общем-то, все равно, – признался тот. – Можете ее хоть ненавидеть. Мне сейчас важно понять, что с теми пропавшими пони случилось.

– Мы никого никогда не крали, – жестко сказал алмазный пес.

– Я вас и не обвиняю, – заметил Крэлкин. – Пока.

– И что это значит? Думаешь, что ты все знаешь и понимаешь? Иди к своей любимой принцессе и с ней в таком тоне говори.

– Я с ней и говорю в таком тоне, – заверил жеребец. – И сейчас не про нее речь, а про пропавших полгода назад жителях Филдса.

– Мы. Никого. Не. Крали, – произнес зверь. – А вообще, тебе лучше поговорить с духами. Времени уж больно много прошло.

– “С духами”? – переспросил чужак.

– Как там эти ваши зебры делают, – сплюнул пес. – Какие-то зелья намешают, потом полдня сидят, не двигаются.

«Значит, на территории Эквестрии есть другие зебры, помимо Зекоры. И они также варят зелья. Забавный факт, но сейчас бесполезный. Необходимо выбить из этого пса информацию, он явно что-то знает. Более того, допустил психологическую ошибку: остался с допрашиваемым наедине. К тому же, у меня есть козырь: Селестия. Интересно, как долго с этой картой удастся эффективно играть?»

– Ну и что, пускай сидят, – отозвался Крэлкин.

– Так они говорят, что с духами общаются, а как там на самом деле – никто не знает, – заметил пес. – Нас о чем-то предупреждают, говорят о каких-то темных временах. Дурные они.

– Почему же сразу дурные? – изумился земной пони. – Может быть они правы.

– Ну, да, как же, – фыркнул собеседник. – Уже как десять лет твердят, что скоро что-то будет, что всем скоро будет очень трудно, что надо собрать все силы в копыто. Ну, какое копыто у псов-то?

«Интересно, что зебры подразумевают? Изменения в Целеберриуме? И как вообще такая магия может работать?»

– Давай лучше вернемся к вопросу, – предложил Крэлкин.

– Повторюсь, что не тебе здесь задавать вопросы.

За спиной алмазного пса пони увидел тележку, груженную доверху драгоценными камнями, которую толкал его похититель. Скрипя колесами, поклажа скрылась за углом, и глаза чужака сузились.

– А зачем вам драгоценные камни? – осведомился он.

– Это не твое дело! – гаркнул пес.

– Наверное, входят в ваш рацион, – предположил жеребец.

– Ничего подобного!

– Странно, тогда зачем?

– Это не твое дело!

«Вероятнее всего, они собирают камни для тех, кто ими питается. Драконов, например. Значит, александрит должен заинтересовать их».

– Кажется, мы можем с вами договориться, – улыбнулся пони.

Зверь на секунду опешил и с недоверием посмотрел на собеседника.

– Что значит “договориться”? – уточнил он.

Крэлкин засунул морду в сумку, извлек александрит и положил камень на копыто.

– Это… – Глаза алмазного пса расширились. – Это же редчайший минерал, – с благоговением произнес он. – Где ты его достал?

– Это мои рабочие материалы, предоставленные Селестией, – сообщил жеребец. – Я тебе его дам, но в обмен на ответ на мой вопрос.

Пес на секунду задумался и жадно схватил камешек.

– Чего хотел? – нетерпеливо проговорил он, рассматривая драгоценность.

– Меня интересуют пропавшие пони. Все, что вы знаете о них. Будет полезна любая информация.

– Без понятия, о ком ты, – бросил собеседник.

«Он врет или действительно ничего не знает? Надо его как-то разговорить, но вопросы в лоб он не воспринимает. Значит, пойдем окольными путями».

– Хорошо, что вы знаете о драконе? – спросил жеребец.

– “Дракон”? – с испугом переспросил зверь. – Дракон тут был около месяца назад. Пугал каких-то жеребят.

«Драконов они боятся. Тогда для кого эти минералы? Они же ценные, да и не предназначены для питания. Разве что мне соврали. Впрочем, эта информация мне более не нужна».

– И где он сейчас? – осведомился пони.

– А кто его знает? Он внезапно появляется и внезапно исчезает. Нам он не мешает жить.

– А с ним встречались единороги, которые тут шастали на протяжении нескольких месяцев? – поинтересовался Крэлкин.

– Не, только земные пони да пегасы, которые гуляли по земле, – отозвался пес. – А единороги… приходили какие-то, но дракон не показался.

– А вы пожар видели тут полгода назад?

– Да, пожар был, нам тогда пришлось уйти. Когда вернулись, ничего не обнаружили. Вначале было страшно сюда ходить, а потом ничего, привыкли. Пожали плечами и стали дальше жить.

– И совсем-совсем ничего странного не заметили? – удивился чужак. – Может, была какая-нибудь активность неизвестных пони. Единорогов, например.

– Не-а, вообще ничего, – сказал зверь. – Все было тихо и спокойно.

– А как часто появляется дракон? – осведомился жеребец.

– Примерно раз в месяц, может, реже. Появляется только ночью.

– Интересно, – потянул Крэлкин и осмотрелся. – Значит, только земные пони и пегасы, а также ночь?

– Да-да, – с нетерпением произнес пес.

– Как думаешь, я его встречу?

Внезапно собеседник сжал камешек в лапе и с неприкрытым беспокойством посмотрел на гостя.

– Ты это серьезно? – осведомился он.

– А что такого? – с напускным недоумением осведомился Крэлкин. – Селестия сказала, что решить проблему нужно, а как, если не посмотреть воочию на хищника.

– Я бы тебе не советовал, – настороженно бросил зверь и спрятал александрит во внутренний карман жилета. – Навлечешь только беду на себя.

– Не первый раз, – отмахнулся чужак. – Да и с драконами уже общался, так что думаю…

– Ты рехнувшийся пони, – заявил пес и махнул лапой. – А, впрочем, катись куда хочешь.

– Спасибо, только как выйти?

Лапа собеседника указала на одно из ответвлений.

– По этому тоннелю второй поворот направо.

– А где дракон появляется? – уточнил жеребец.

– Как выйдешь – еще раз направо и вперед. Он сам покажется. Только учти, что тебе некуда будет бежать и негде будет укрыться.

Крэлкин кивнул, с жалостью подумал об александрите и потопал в указанном направлении по грязной норе. В первом ответвлении он увидел, как алмазные псы рыли норы в достаточно большом пространстве и доставали грязные драгоценности. Один из них сидел и коричневой тряпочкой протирал добытые камни, а после чистки аккуратно складывал в телегу. Как только звери увидели пони, они прервались и пристальным взглядом проводили гостя. Чужака передернуло, и он поспешил покинуть пещеру.

Выбравшись на улицу, он немножко постоял, вновь привыкая к темноте и осматриваясь в поисках города. Вскоре он разглядел невдалеке светлое пятно и посмотрел в сторону, куда его направил алмазный пес. «Примерно туда я и шел… А что, если этот пес мне наврал? Направил не пойми куда. Хотя с чего ему врать? – Земной пони тяжело вздохнул. – И все же я проиграл александрит в такой бездарной и глупой партии. Кажется, я теряю навыки. Канал связи с Селестией я потерял. И как мне теперь связываться с ней? Может ли Твайлайт отправлять письма своему ментору? Кажется, этой работой был занят Спайк. В любом случае воспользуюсь обычной почтой, полагаю, задержка будет незначительной».

Выбрав направление, он засеменил вперед. Прохладный воздух окутывал его, словно мягкое пуховое одеяло, вокруг пели цикады и изредка на круп садились комары и кусали незадачливого путешественника. Вначале жеребец пытался убить их копытом, но после нескольких промахов по насекомым, стал обмахиваться хвостом. Шествовал он достаточно долго, пока в один момент не услышал утробный рык и не замер на месте.

Осматриваясь, жеребец пытался увидеть, кто издает зловещее рычание, но как бы ни вглядывался в темноту, не мог ничего различить. Тем временем неизвестный приближался, и рык перешел в шипение, и у Крэлкина по всему телу пробежали мурашки. «Это какая-то разновидность змей? Все может быть, но не верю я, чтобы это была змея. Это дракон! Но где? Почему я его не вижу? Он же не маленький, тем более, он двигается. Может, под землей? – Чужак уставился вниз. – Я бы чувствовал дрожь в копытах. Так, где он?»

Крэлкин попятился назад, и шипение стихло. Вокруг вновь послышалось размеренное пение цикад да шум ветра, застрявший в листве. Пони поднял взгляд, осматривая небо, и вдалеке увидел пегасов. Маленькие точки порхали вокруг черных облаков и были достаточно далеко, чтобы услышать его крик о помощи.

«И даже рык дракона их не встревожил. Полагаю, что на них мне не стоит надеяться, разве что дракон огнем зарядит, дабы сжечь меня. Но и тут они могут струсить и просто проигнорировать пламя. Моя ситуация желает лучшего. Но почему дракона не слышно сейчас? Он отступил? Почему?»

Пони сделал несколько шагов вперед и услышал утробный рык. Попятился – и рык прекратился. «Либо этот хищник охраняет определенную территорию, либо это какое-то визуальное и звуковое заклинание. Впрочем, насколько сильное и опасное это заклинание – я не знаю. Но почему он не показывался единорогам? Неужели его так просто уничтожить, что были предприняты подобные ходы?

Ладно, допустим, это магия, но почему детективы не обнаружили никакого остаточного следа? Он же должен быть заметным. Кажется, ответ должен быть очень простым. Тем не менее, это магия, магия иллюзии… Скорее всего это иллюзия. Теперь встает вопрос: чья это магия? Надо бы посмотреть на весь ее потенциал, оценить масштабы, измерить силу».

Чужак сорвался на галоп и пробежал несколько десятков метров вглубь. Сзади он услышал рык, чья-то тень заслонила лунный свет, и земной пони обернулся. Над ним нависал дракон, огромный фиолетовый дракон и смотрел яркими желтыми глазами на жертву. «Итак, он пугал жеребят, так что не думаю, что и взрослому индивиду что-то сделает. Тем более, это иллюзия, – напомнил себе Крэлкин, и ноги его стали ватными, а сердце стало бешено биться. – Чья бы иллюзия это не была, она очень правдоподобная».

Хищник взревел и потянулся за жеребцом. Тот отскочил, однако когтистая лапа зацепилась за накидку и дернула на себя, разрывая ткать. Чужак взвизгнул и побежал вокруг дракона, решив выйти из зоны действия иллюзии, но зверь его опередил и преградил дорогу. Пони нахмурился и попятился, ища брешь в обороне, но не успел ничего сообразить, как оппонент набрал побольше воздуха и дыхнул на него пламенем.

В тот же момент земля под ногами пони ушла вниз, и он провалился, тяжело упав на что-то мягкое. Под ним кто-то простонал и зашипел, посыпались проклятья, а над головой бушевала огненная стихия. Опомнившись от шока, чужак подскочил и отпрыгнул в сторону. Перед собой он увидел алмазного пса, которому отдал александрит. Тот был напуган и, крикнув, чтобы он бежал за ним, бросился по узкому тоннелю.

Жеребец услышал рык хищника и бросился за спасителем по темному коридору. Через несколько минут бешеного бега, он остановился и, отдуваясь, прислушался. Погони слышно не было, как не было слышно и дракона. Алмазный пес скрылся за углом и вернулся спустя пару минут, тяжело дыша и держа в лапе светящийся камень.

– Ну и идиот же ты, – проговорил он и, облокотившись о стену, съехал вниз.

– Но… дракон же иллюзия, – с недоумением проговорил жеребец. – Он же не мог дотронуться до меня… Как так?

– Это самый что ни есть настоящий дракон! – рявкнул пес. – Если бы не александрит… Пшел отсюда.

С трудом поднявшись, пес глубоко вздохнул и поплелся вглубь пещеры. Крэлкин последовал за ним. «Не может этого быть. Если я испытывал иллюзию мозгом, то почему эту же иллюзию испытал и этот пес? Видели ли огонь пегасы? Если да, то дракон вряд ли был иллюзией. Но почему никто не видел следов от пожара полгода назад? Кто-то очень могущественный создал ту иллюзию, но и сейчас… даже через земную твердь просочилась. А заклинания работы с разумом очень и очень сложные. Надо спросить у Целеберриума».

– Ты че за мной идешь? – с раздражением бросил зверь.

– Я не знаю, как выбраться наружу, – признался Крэлкин. – Тем более…

Не дожидаясь окончания фразы, алмазный пес вгрызся лапами в стенку тоннеля и быстро углубился в землю. Жеребец с недоумением посмотрел на действия провожатого и закусил губу. «С драконом надо что-то делать, даже если это и магия. Нельзя допустить, чтобы кто-то пострадал. Но почему никто из детективов Кэнтерлота не почувствовал какое-либо заклинание или остаточную магию? Это все очень странно…»

– Вот тут выйдешь, – сказал приглушенный голос и из ответвления показался перепачканный пес. – И чтобы я тебя тут одного больше не видел.

– Но погоди… – нерешительно отозвался чужак. – Не может быть тут дракон. Это неправильно.

– Правильно, неправильно, – проворчал собеседник. – Вы все усложняете, пони. Вы ищете смысл даже там, где его нет, где его и быть не может. Ты только что встретился с драконом. Живым драконом из плоти и крови. И ты ищешь какой-то скрытый смысл? Самому не смешно?

– Как ты думаешь, откуда у меня оказался александрит?

– Камень Найтмэр Мун? – уточнил алмазный пес. – Мне-то какая разница? Есть и есть. Я такими вопросами голову не забиваю.

«Камень Найтмэр Мун? – мысленно переспросил жеребец. – Что это значит?»

– А зря, – обронил он.

– Ну и что, что я узнаю, откуда у тебя этот камень?! – взвился зверь. – Это что-то изменит?!

– Ты бы знал, что этот…

– Прекращай уже! – перебил спаситель и поднял лапу, приказывая пони замолчать. – Хочешь его назад? Мой ответ: нет.

– Да погоди ты… – недовольно бросил Крэлкин, пытаясь обдумать ситуацию.

– Я все сказал, а теперь проваливай.

Алмазный пес указал когтистым пальцем в новый выкопанный тоннель.

– И ты не хочешь избавиться от дракона? – осведомился чужак.

– А зачем мне это? Он мне лично жить мешает? Нет, не мешает. Передо мной он никогда не показывался, как и ни перед кем из моих сородичей. Это он тебе чем-то не угодил.

– Он представляет прямую угрозу пони! – воскликнул Крэлкин.

Зверь нахмурился и мрачно произнес:

– Значит, у них серьезные проблемы.

– Ты бесчувственный…

– И какое отношение я имею к каким-то пони? – поинтересовался собеседник.

– Самое прямое.

– Вот это новость, – с сарказмом произнес пес. – Это каким я боком к ним отношусь?

– А еду вы где будете добывать? – с нажимом спросил жеребец.

– Да уж не у пони, – парировал зверь. – У нас и свои запасы есть. Да и если что, мы можем жить и на подножном корму. Не привыкать.

– А могли бы работать вместе с пони на полях и получать свою долю урожая, – заметил Крэлкин.

– Вот об этой золотой клетке я и говорил, – покачал головой пес. – Селестия ваша тоже не один раз предлагала нечто подобное. Но я скажу, что это не пройдет. Не с нами. Мы – свободная раса.

– Не понимаю я тебя.

– Да где тебе понять?! – воскликнул собеседник. – Селестия забила тебе голову радужным будущим, а что в промежутке – тебе неинтересно.

– Неправда, – проворчал Крэлкин.

«Я обороняюсь? – изумился он. – Я обороняюсь от выпадов какого-то алмазного пса? Как же низко я пал…»

– Неправда! – воскликнул зверь. – А что для тебя правда? Для тебя нужно, чтобы все вокруг были послушными и жили в мире? А ты не думаешь, что у меня другие мысли на этот счет? Или мои мысли уже не учитываются? Ты кем себя возомнил со своей Селестией? Благодетелями нашей расы? Мы сами решим, что для нас хорошо, а что плохо, и мы будем защищаться от любых посягательств на наш образ жизни.

– Но это же нерационально! – попытался вразумить жеребец собеседника. – Вы сами себя уничтожаете.

– И это будет плохо для вас? Алмазных псов не будет и все вздохнут с облегчением. Не этого ли ты добиваешься? Ты общался с Селестией и не понял ее стремлений все свести под один цвет и вкус? Насколько же нужно быть слепым…

– Я поддерживаю ее со своей колокольни! – огрызнулся чужак. – Но ее методы мне тоже не нравятся.

– Тогда и высказывай притязание на вечную дружбу своей принцессе, а не мне. Алмазные псы и пони никогда не будут союзниками, разве что нас сплотит общая угроза.

– Но вы же живете на территории Эквестрии. Это страна пони.

– И что теперь? – с вызовом поинтересовался зверь.

– То, что вы должны следовать правилам, предписанным свыше.

– Кем?

– Селестией! – воскликнул Крэлкин.

– Знаешь, что я тебе скажу? Иди ты со своей Селестией… к драконам, – ядовито отозвался алмазный пес. – Мы живем так уже не одно столетие, а ты пришел сюда и говоришь, что мы должны слушать какого-то пони? Да ты намного безумнее, чем я себе это представлял.

– Почему ты думаешь, что это будет плохо? – поинтересовался чужак.

– Да чего ты ко мне пристал? – возмутился собеседник. – Чего ты хочешь? Чтобы мы изменились? Ты опоздал. Чтобы мы жили так, как ты хочешь? Обойдешься. Алмазные псы – не пони, и вы никогда не поймете нас, пока будете жить в своей Эквестрии под начальственным кнутом своей принцессы.

– Ты не видишь, что мы и так живем, как вы…

– Ложь. Ты мне просто открыто лжешь. А, впрочем, ты слепой. Видь, что хочешь. – Зверь махнул лапой. – А теперь, я тебя прошу, не нужно больше сюда приходить. Спасать более я тебя не намерен. Считай, что это была плата за камень Найтмэр Мун.

– Подожди, я хочу последний раз воспользоваться александритом, – попросил Крэлкин. – Ты мне разрешишь?

– А что, если я скажу тебе: нет?

– Ну… – Земной пони замялся. – Тогда я даже не знаю.

– Ладно, валяй.

Жеребец моментально вытащил из сумок письменные принадлежности и наскоро набросал письмо Принцу Шайнингу, чтобы тот прислал одного из драконов в Эквестрию в городок Филдс для разрешения нестандартной ситуации с другим огнедышащим хищником. «Кто-кто, а драконы должны чувствовать присутствие своих собратьев. Интересно, магия проявится для дракона?»

– Можно камень? – попросил Крэлкин.

Без слов алмазный пес бросил драгоценность на пол. Александрит ударился о почву и сверкнул, послышался рокочущий гул, и перед глазами чужака повис в воздухе черный шар. Глаза у пони расширились, и он, попятившись, упал на круп. «Альтус… черный шар… неужели это оно? Но как? Почему?» Внезапно магически предмет дернулся в сторону, иллюзия шара рассеялась, и с гулким стуком темно-фиолетовый камешек упал на землю.

– Это чего только что было? – с недоумением и настороженностью в голосе спросил алмазный пес.

– Ты только что нашел ключик к одной разгадке и уничтожил мой магический канал связи с Селестией, – заворожено произнес чужак.

– Камень Найтмэр Мун по-прежнему мой, – напомнил зверь.

– Можешь забирать, теперь это не более чем разряженный артефакт и ценности для меня не представляет.

Пес подхватил драгоценность и спрятал во внутренний карман своей накидки.

– И все-таки, тебе стоит поменьше общаться с Селестией, – заметил он, – глядишь, и свой ум появится.

– Твои слова да мне бы в уши, – страдальчески улыбнулся Крэлкин и поднялся. Он свернул листок, на котором написал письмо, собрал письменные принадлежности и аккуратно убрал все в сумки. – После увиденного у меня еще больше вопросов, – сказал он. – Надеюсь, до встречи.

– Даже не мечтай, – фыркнул алмазный пес и потопал вглубь своей берлоги.

Земной пони последовал по указанному тоннелю и выбрался под звезды. Вдохнув полной грудью свежий воздух, он бросил взгляд на место, где недавно был дракон, но ничего необычного не увидел. Небо начинало понемногу сереть, а звезды тускнеть. Около черных туч все еще летали пегасы и выполняли свою работу, словно ничего не произошло. Город вдалеке светил блеклыми огоньками уличных фонарей.

Жеребец вздохнул и неспешно двинулся к поселку, прокручивая в голове необычное поведение александрита. «Значит, в доме Флаттершай сейчас висит, по сути, артефакт, который неизвестно кто зачаровал. С какой целью это было сделано – понятно, но почему избран такой способ – неведомо. Впрочем, почему-то мне кажется, что вопрос о местном драконе и вопрос о шаре Альтуса имеют один ответ и одного исполнителя».

Глава 6

Альтус проснулся от мелкого перестука копыт по деревянному полу, сладко зевнул и потянулся. Кровать тихонько скрипнула. Причмокнув, он высунул морду из-под одеяла и принюхался. Пахло блинами, и пегас расплылся в улыбке. Потерев заспанные глаза, он отбросил одеяло в сторону, сел, свесив ноги, и осмотрелся. Он еще хотел спать, но понимал, что Флаттершай уже встала, и хотел помочь ее в утренних делах, однако сон непомерным грузом давил на еще не проснувшийся мозг.

Снизу послышался недовольный писк и взволнованная интонация хозяйки дома, пытающаяся угомонить непослушных зверьков. Альтус помнил, как животные на прошлой неделе устроили бойкот кобылке, и ему пришлось взять ситуацию в свои копыта, прикрикнув на привередливых обитателей, но радости ему от этого было мало. За последнее время он раскис, разнежился в спокойном мире разноцветных пони, и теперь проживал изо дня в день один и тот же сюжет, словно смотрел старый, заезженный фильм.

Но ему нравилась эта постоянность. Вспоминая извечные приключения с Крэлкиным, он чувствовал приятную ностальгию и размышлял, каким был глупым и импульсивным, хотя изредка грустил, что все устаканилось. Ему не хватало старого друга. Уже полгода, как они прибыли в новый мир, и у них появились новые знакомые, даже друзья, новые связи, новые дома, но пустоту в сердце это не заполняло.

Альтус бросил взгляд в окно, увидел, что солнце уже высоко поднялось, и нахмурился. С тех пор, как он поступил в обучение к Айрону Трепу, вставать с первыми лучами было нормой. Организм быстро привык к распорядку и сам поднимался до прихода тренера, однако сегодня этот организм чувствовал себя не выспавшимся и требовал отдыха. Снизу послышалось, как что-то упало, и пегас насторожился. «Я проспал… Но почему я не проснулся раньше? И что там внизу происходит?»

Жеребец наскоро заправил кровать и расправил затекшие крылья. Они затекли первый раз, и пони с беспокойством посмотрел на них. Не заметив явных повреждений, он их сложил, потом поднял вверх. Наскоро размявшись, он набросил на спину седельные сумки ловца животных и принялся застегивать хитрую застежку на животе. Единственное, что ему не нравилось в своей новой профессии – это сумки. Они уменьшали аэродинамику, иногда натирали, если их неправильно закрепить, но больше всего ему не нравилась застежка, которая не поддавалась его копытам.

Справившись с небольшой задачей, он проверил, как сидит поклажа, и спустился. Под гомон мелких грызунов, желтая кобылка с розовой гривой бегала от одного питомца к другому и просила успокоиться, но те ее не слушали. Альтус с недовольством осмотрел представшую картину и с силой стукнул копытом по полу. В комнате моментально воцарилась тишина, и все взгляды обратились к нему. В ответ он взирал на всех строгими, но безучастными глазами.

– Что происходит? – поинтересовался он после минутной паузы.

– Я проспала, – начала кобылка. – И они не покушали… а еще кошмары... Я первый раз встала так поздно, – пожаловалась она.

– Странно... – потянул жеребец и бросил взгляд через плечо на черный шар, висящий в проходе на кухню.

– Я не понимаю, что происходит… вот и они взволнованы... – сказала пони и виновато уставилась в пол.

«Крэлкин должен был написать ответ. Он обязан пролить свет на то, что здесь происходит».

– Почты не было? – спросил пегас, и Флаттершай недоуменно на него посмотрела.

– Какой почты?

– Я… – Внезапно Альтус вспомнил, что отправлял письмо от Спайка, и ударил себя копытом в лоб, но тут же поморщился от боли и потер ушибленное место. – Ну, да… прости… Я мигом!

Рывком подлетев к двери и распахнув ее, жеребец закрыл глаза, расправил крылья, вдохнул свежий воздух полной грудью и стрелой вылетел в новый день. Зацепившись за что-то копытами прямо у входа, его перевернуло в воздухе, и он покатился в кусты. С громким “охом” рядом с ним затрещали ветки, и фиолетовое пятно, пролетев через заросли, остановилось на прогалине. Пегас тряхнул головой, облизнулся и, лежа на спине, осмотрелся. Недалеко от него лежал лиловый дракончик с зелеными шипами и тяжело вздыхал.

– Вы не ушиблись? – послышался встревоженный голосок кобылки.

Альтус поднялся и снова тряхнул головой.

– Я в норме, – отозвался он и подскочил к пострадавшему. – Спайк, прости. Ты как?

Помощник Твайлайт с непониманием посмотрел на двух пегасов, склонившихся над ним и с трудом сел, потирая лоб.

– Я шел, а тут как ударило… – промямлил он. – И в кусты отбросило… А тут вы… Что это было?

– Это был я, – извиняющимся голосом произнес жеребец. – Прости. А чего ты тут делаешь?

Спайк поднялся и осмотрелся по сторонам. Увидев свиток, он подошел к нему, поднял и с некоторым беспокойством посмотрел на пегаса.

– Это не от Принцессы Селестии, – сказал он. – Но на боку написано твое имя. Вот.

Дракончик протянул свиток адресату. «А я даже читать еще не научился толком», – с беспокойством подумал тот.

– А, может, ты прочтешь? – предложил красный пони и закусил губу.

– С радостью, – отозвался помощник Твайлайт, развернул бумагу и прочистил горло. – Альтус, пожалуйста, забирай Флаттершай и вали из дома как можно быстрее куда угодно. Не приближайся к артефакту ближе, чем на сотню метров. Селестия оповещена о шаре и скоро вышлет отряд, который решит проблему. И еще, в свободное время летай над Вечносвободным лесом и высматривай подозрительных личностей. Мало ли как этот магический предмет там появился, и что вообще стало причиной его появления. Твой бывший друг, Крэлкин. – Спайк свернул листок и посмотрел преданными глазами на недоумевающую парочку. – А что за артефакт? – поинтересовался он.

– Это долгая история, – отмахнулся пегас.

– Думаешь, стоит прислушаться к этому письму? – с беспокойством поинтересовалась хозяйка дома.

– Думаю… – потянул красный пони и посмотрел в небо. – Как бы я не недолюбливал этого ботана, но я склонен ему доверять, когда он истерит. Особенно, когда он истерит. Так что пора искать новое жилье.

– А как же Энжел? – встрепенулась кобылка.

– “Энжел”? – с отвращением поинтересовался жеребец. – А что с ним? Этот кролик может и в округе побегать, уж больно много себе позволяет, особенно в последнее время.

– Нет, я его не брошу, – надулась Флаттершай. – Тем более, сейчас.

– Да ладно тебе, ну, что будет-то?! – воскликнул Альтус.

– Я, наверное, пойду, – со смущением произнес Спайк, положил на землю свиток и поспешил покинуть место разборки.

– А вдруг кто-то обидит Энжела? – с упреком вопросила хозяйка дома, проигнорировав дракончика.

– Да этот сам кого хочешь обидит, – парировал красный пони. – А ты его опекаешь почем зря.

– Я его не опекаю, а забочусь, – поправила кобылка. – Он же маленький и беззащитный.

– Я другого мнения о твоем любимом питомце, – заявил пегас. – И вообще, вам хорошо бы какое-то время побыть друг без друга.

Внезапно он почувствовал, как его кто-то стукнул по задней ноге и посмотрел на нарушителя спокойствия. Им оказался белый кролик, который сидел со скрещенными на груди лапками и недовольно смотрел на жеребца.

– Да отцепись ты от меня! – посетовал Альтус. – Надоел уже. Иди, погуляй где-то.

– Не надо на него кричать, – с возмущением проговорила пегаска. Питомец запрыгал к ней под гневным взглядом гостя и сел перед хозяйкой.

– Не надо на него кричать, не надо его одергивать, не надо его бить… – проворчал тот. – А как мне с ним бороться?

– Лаской, заботой и теплом, – проворковала любимица животных и заботливо посмотрела на кролика.

Зверек кивнул и еще больше насупился. Пегас закрыл глаза и прижал копыто ко лбу.

– Так, слушай, Флаттершай, – сказал он и посмотрел исподлобья на подругу. – Давай будем последовательны. Если ты хочешь взять с собой этого Энжела – ладно, уговорила, пускай будет по-твоему. Раз уж ты о нем так сильно заботишься. Вот только я не думаю, что тебя в гостинице примут со всеми остальными зверьми.

– Но мы же можем пойти к Рарити, – с надеждой предложила кобылка. – Или к ЭплДжек.

– Ага, или к Твайлайт, в библиотеку, – мрачно закончил Альтус. – У Рарити, как ты знаешь, много ткани, которую твои животные могут порвать или испачкать, а ты в курсе, как она реагирует на подобные ситуации. У ЭплДжек много работы на ферме сейчас, и если твои звери что-то учинят, то посевной сезон, на котором трудятся и другие пони, будет, мягко говоря, сорван. Пинки Пай живет в кондитерской, по сути, а шерсть в конфетах никто не любит. Да и мало у нее места для всех. Мы могли бы перекантоваться у Рэйнбоу Дэш, тем более, она мне должна за прошлый подкол, но даже из-за кролика нам туда дорога закрыта. А библиотека… В библиотеке нет места животным, тем более, диким.

– Но они же…

– Ты их не контролируешь, – отрезал жеребец. – Что они могут сделать в таком количестве – неизвестно, потому отпускай их в лес и пойдем проситься к Спайку.

– Но как же они в лесу сами? – с трепетом проговорила Флаттершай и робко посмотрела назад на дом.

– Они – дикие животные, – напомнил гость. – Как-нибудь справятся. А теперь я бы хотел убраться от этого места как можно дальше.

– Но я должна сказать всем, что им некоторое время нужно будет жить в лесу. Да и не хочу я, чтобы они волновались. А ты пока блинов поешь, – улыбнулась кобылка.

– Если бы со мной так носились, как ты со своими животными… – вздохнул жеребец. – Я так понимаю, что шанса отговорить тебя у меня нет, да? – поинтересовался он, и пони покачала головой. – Ладно, пошли, поедим, но потом сразу же к Спайку.

Флаттершай кивнула, подхватила Энжела и порхнула в жилище. Альтус вздохнул и устало последовал за ней. Все время, что гость сидел на кухне и елозил тарелкой по столу, попутно поедая блины и запивая мятным чаем, он с недовольством смотрел на висящий в воздухе шар. Хозяйка обители наставляла зверей, как вести себя в лесу во время их расставания, и заверяла, что будет проведывать их каждый день.

Стрелки часов застыли на двух, когда пегаска, спровадив животных, зашла на кухню, и в дверь кто-то постучал. Она пожала плечами и пошла открывать. В прихожей послышались голоса жеребцов. Флаттершай их поприветствовала и пригласила в дом. Альтус нехотя поднялся, нахмурился и, пригнувшись, на полусогнутых ногах пробрался под шаром в гостиную. В просторной комнате стояли четыре единорога, деловито осматривались и снимали сумки со спин, перешептываясь между собой и указывая на разные предметы мебели. Один из них, темно-синий, почти черный, с золотистой гривой, подошел в кобылке, поднял ее переднюю ногу и поцеловал, учтиво поклонившись.

– Видимо, Вы Флаттершай, – проворковал он, и кобылка смутилась. – Принцесса Селестия говорила, что Вы прекрасны, но…

«Что он себе позволяет?» – подумал пегас и сжал зубы. Он навострил уши и нервно дернул хвостом.

– Вы кто? – грубо осведомился он.

– Ой, прошу прощения, – весело произнес единорог, отпуская хозяйку дома, и коротко кивнул. – Я не знал, что у Флаттершай есть пара.

– Мы с ней не пара, – хмуро возвестил красный пони. – Вы что хотели?

– Мы приехали по приказу Принцессы Селестии разобраться с вашей проблемой, – пояснил собеседник. – Я так полагаю, что этот шар мешает жизни?..

Он посмотрел мимо Альтуса, и тот тоже обернулся. Увидев перед собой надоевший артефакт, пегас фыркнул и посмотрел на гостей.

– Вы ученые? – поинтересовался он.

– Безусловно, – улыбнулся единорог. – Я тут главный.

– Тогда мы пойдем, – сказал ученик ловца животных и сделал один шаг к подруге, но тут же услышал удивленную интонацию:

– Куда вы собрались? – поинтересовался темно-синий жеребец. – Нам необходимы пони, чтобы провести эксперименты с этим… веществом, – произнес он и ткнул в шар.

Его собратья, уже сгрудившие вещи у двери, вяло поддакнули.

– Значит, вам нужны пони… – со злобой в голосе потянул пегас.

– Да, – просто произнес ученый, и рог его засветился. Из горы сумок к нему подлетел свиток, раскрылся, и он вперил в него глаза. – Как сказала Принцесса Селестия, этот вид магии необходимо изучить во всех подробностях и выявить все нюансы, так как подобная ситуация может повториться, нужно понимать всю опасность, а также найти универсальный способ борьбы.

– Но это же… – со страхом в голосе произнес коралловый жеребец и отступил на несколько шагов. – Нельзя так поступать с другими.

– Да ладно тебе, ну, что с подопытными произойдет? – поинтересовался единорог и улыбнулся. Альтуса передернуло. – Я просто хочу, чтобы они провели в этом доме две-три ночи, не больше. Мы их проинспектируем, поспрашиваем и отпустим по домам.

– Так поступать нельзя! – воскликнул пони.

Ученый посмотрел на собеседника поверх листка.

– Боюсь, что это приказ Принцессы Селестии, – беспристрастно заявил он, – и вы не вправе отказаться.

– Боюсь, что я пожелаю вам подавиться и больше не показываться в этом доме, – огрызнулся ученик Айрона Трепа.

– Пегас, а не слишком ли много на себя берешь? – с настороженностью поинтересовался жеребец. – Я понимаю, что подобный инцидент у тебя в жизни впервые, и больше с тобой такого не повторится, но мы выполняем подобную работу уже давно и понимаем, что…

– Флаттершай, мы уходим, – резко произнес Альтус.

Кобылка с шумом сглотнула, бросила боязливый взгляд на входную дверь и кивнула.

– Я, кажется, неправильно выразился, – усмехнулся единорог и преградил дорогу пегасу. – Вы теперь работаете на Принцессу Селестию, так что проявите…

– Уйди с дороги! – угрожающе бросил тот. – Иначе я тебя сам подвину.

– Ты думаешь…

– Я не думаю, мешок ты с костями! – рявкнул красный пони, и единороги, как один напряглись и уставились на него. Он тут же обвел взглядом противников, отметил их стойки, как учил Айрон Треп и искал пути отступления. – Я прожил со своим другом магом в тесном сотрудничестве долгое время и знаю, что можно ожидать от колдовства! Ничего хорошего! Так что хорошего дня!..

– Пегас, я понимаю, что ты беспокоишься за свою жизнь и жизнь своей избранницы, – с расстановкой проговорил ученый, – но ты все не так понял.

– Да где уж мне не понять! – страдальчески воскликнул Альтус.

– Давай я тебе объясню задумку и…

– Она мне не нужна! – прикрикнул жеребец. – Я знаю все, что вы мне можете предложить, и ответ будет одним: нет!

Он сделал несколько шагов вперед и уткнулся лбом в невидимую стену. Сзади сверкнул шар, послышалось слабое потрескивание.

– Кажется, у нас сейчас начнутся проблемы, – холодно произнес он и напряг крылья.

– Проблемы сейчас начнутся у тебя, если ты не возьмешь себя в копыта, – произнес белый единорог и вышел вперед, отделившись от группы других ученых. У него была синяя грива и метка в виде молнии, едва различимой на теле. Он поравнялся со своим руководителем и недовольно посмотрел на собеседника. – Мне себя не жалко, я жизнь отдаю ради того, чтобы другие жили мирно и счастливо…

– Оставь свои речи для Принцессы Селестии! – сплюнул пегас и ударил копытом в щит. Черная материя вновь сверкнула, на этот раз сильнее.

– Я не понимаю, что с тобой? – продолжал белый жеребец.

– Я просто хочу уйти отсюда со своей подругой, только и всего, – настойчиво произнес Альтус. – Я получил письмо от друга, и он утверждает, что таким, как я лучше держать от подобных, – он указал на шар, – магических штуковин настолько далеко, насколько это возможно. – Ученик ловца животных посмотрел пронзительным взглядом на ученых. – И если он говорит, что я не должен подходить к этому, то я не буду подходить. И друзей своих не собираюсь оставлять вам на потеху.

– Ну, вот почему всегда есть такие дураки, как ты? – вздохнул пони. – Почему, можешь объяснить?

– У меня к вам точно такой же вопрос, – парировал пегас.

– Ты явно хочешь поставить под сомнение нашу операцию, – заявил лидер группы. – Может, нам вообще ничего не делать?

– Да не делайте! – воскликнул крылатый жеребец и махнул копытом, словно отмахиваясь от назойливой мошки. – Приедет Крэлкин и все решит.

– Крэлкин… – потянул белый единорог. – Крэлкин, говоришь? Кажется, я знаю, о ком ты. Это тот новый пони, который поселился в замке Принцессы Селестии и которого записали в академию для одаренных магов? Он земной пони, если я правильно понимаю. Поговаривают, у него даже метки нет.

– Есть, нет… какая разница?

– Значит, письмо пришло от него? – усмехнулся ученый.

– От него, – прошипел собеседник. – И что такого?

– Вы слышали? – усмехнулся темно-синий пони и обернулся на собратьев, и с их стороны послышался слабые смешки. – Пегас, который верит земному пони в магии. – Он посмотрел на собеседника. – Вы ничего не понимаете в этом, верно?

– Не понимаете, – фыркнул красный жеребец. – Мы все понимаем. Этот земной пони настолько умный, что победил самого Айрона Трепа.

– Айрона кого? – грубо переспросил белый единорог.

– Айрона Трепа, – настойчиво повторил Альтус. – Пегас, который может отбивать магию крыльями.

– Такого пегаса не существует, – моментально отозвался главный ученый. – А если бы существовал…

– То что? – с нетерпением перебил ученик ловца животных.

– То нам бы отдали его для изучения уникальных способностей, – недовольно закончил собеседник. – Мы не просто ученые, мы состоим в приближенном совете по магическим катастрофам и редчайшим случаям Эквестрии и ее жителей. Благодаря нам было разрешено столько проблем, сколько тебе и лет-то нет.

– Я сейчас возьму свою подругу, – медленно, с расстановкой проговорил красный пони, – и выйду из этого дома через вон ту дверь.

Он указал направление копытом и дотронулся до щита. Шар сзади слабо подернулся светом и вернулся в первоначальное состояние.

– Пока мы не решим, что с вами делать, никуда вы не пойдете, – заявил лидер ученых.

– Вы когда-нибудь дрались? – поинтересовался Альтус.

– “Драться”? – с тревогой переспросил темно-синий единорог. – Драться – это для таких, как ты. А мы – ученые, и физические упражнения нам претят. – Он подошел к Флаттершай и внимательно посмотрел на крылья. Пегасочка смутилась и втянула шею. – Мисс, я Вас слегка потревожу, если Вы не возражаете.

– Я возражаю! – рявкнул пегас, но тут же вперед выступил белый пони и пригрозил:

– Я тебя пока что предупреждаю, что двигаться в твоем положении не выгодно.

– Флаттершай!.. – воскликнул красный жеребец и ринулся вперед и ударился лбом в щит.

Шар снова зашипел и слабо сверкнул. Альтус бросил на него уничтожающий взгляд и перевел глаза на соперника.

– Послушай, мы не хотим проблем, так что, пожалуйста, не двигайся, – проговорил ученый. – Мы твою пони не тронем, нам просто надо проверить ее крылья.

– Мисс, пожалуйста, вытяните свое крыло в сторону, – ворковал около кобылки уже другой ученый с аквамариновой шерсткой и белой гривой, который подошел к своему руководителю. – Мы просто замерим Ваш потенциал. Это не больно.

Флаттершай сжалась, но просьбу выполнила.

– Вы поплатитесь за свое поведение! – рявкнул пегас. – Принцесса Селестия все узнает!

– Да что ты заладил?! – взвился белый пони. – Мы что, едим твою подругу? Просто проведем прибором по крылу, а ты тут крик поднял, будто мы ее резать собрались. Опомнись!

– Я вас всех уничтожу! – взревел Альтус и, пригнувшись, рванул на кухню.

Краем глаза беглец заметил, как в него полетел сиреневый луч, однако не достигнув цели, заклинание свернуло к шару, и исчезло в нем. Через секунду послышался треск, и сильная вспышка озарила дом. Пегас зажмурился и прыгнул в окно. Послышался звук бьющегося стекла и крики единорогов. Он поднялся, тряхнул головой и осмотрелся. Спустя мгновение он рванул к двери, распахнул ее и моментально вытянул из сумок веревку. Не издавая ни звука, он влетел в гостиную, повалил ближайшего ученого и связал его. Еще одного он лягнул копытами, и, упав, единорог застонал. Красный жеребец скользнул к Флаттершай, схватил ее зубами за гриву и потянул к выходу.

– Альтус, что ты делаешь? – промямлила кобылка, упираясь копытами, и всхлипнула. – Мне больно.

Тот разжал челюсть и остановился, с непониманием посмотрел на подругу, которая уставилась куда-то вниз.

– Этот ненормальный пегас здесь?! – крикнул лидер группы и потер глаза копытом. – О, Селестия, за что ты нам послала таких неуправляемых пони? Уходите отсюда, не хочу я вас тут видеть.

Остальные ученые пробубнили что-то несвязное и таращились по сторонам. «По крайней мере, я их ослепил, – подумал ученик ловца животных. – Но почему Флаттершай заартачилась?»

– Флаттершай, пошли, – мрачно произнес красный жеребец.

– Нет, Альтус, – решительно произнесла хозяйка дома. – Им нужно помочь. Они приехали из Кэнтерлота, чтобы…

– Да их Принцесса Селестия послала! – возмутился пегас.

– Они могли отказаться, – с сожалением отозвалась кобылка. – Если ты не хочешь им помогать, то хотя бы не мешай. Я останусь здесь столько времени, сколько потребуется.

– Нет! – жестко произнес пони и вздохнул. – Я не позволю тебе находиться в компании этих идиотов. Крэлкин написал, что около этой штуки находится опасно, и я ему верю. Ты же сама знаешь, кто он такой и чего стоят его советы, так почему не веришь ему?

– Я верю ему, Альтус – заверила пегаска, – только я не могу бросить жителей Понивиля. Если этот шар действительно очень опасный, значит, я просто обязана помочь решить проблему как можно быстрее. И если с моей помощью эти ученые продвинутся вперед, то я готова остаться здесь. Чем дольше этот шар остается в моем доме, тем опаснее он для Понивиля.

– Это узел ловца животных, – послышался сзади испуганный голос, и Альтус обернулся, увидев, как аквамариновый пони неспешно магией развязывает путы. – Ты – ловец животных? – поинтересовался он.

Пегас с непониманием посмотрел на темно-синего и белого единорога и увидел в их взгляде нескрываемое изумлением.

– И послала же нам судьба встретиться с одним из этих сумасшедших, – страдальчески произнес лидер ученых. – Убирайся отсюда, – сказал он, и копыто указало на дверь. – Такого, как ты нам еще не хватало. И так забот полон рот.

– Но Крэлкин…

– Земной пони ничего не знает про магию, как бы ни старался понять ее! – воскликнул собеседник. – Он может читать книги хоть сотнями, но базовых принципов он знать не будет, потому что магию необходимо чувствовать, ее необходимо контролировать, жить ей, чтобы познать в полном объеме. Единственные истинно магические существа – это мы, единороги. Никто так не понимает магию, как мы.

– Никто не понимает магию так, как Крэлкин, – прошипел собеседник.

– Иди отсюда, ловец животных, – послышалось сбоку.

– Да, я ловец животных! – рявкнул пегас. – И что с того? Мы не пони что ли?

– Да нет, вы пони, – произнес со вздохом белый единорог и привлек внимание Альтуса. – Вот только четыре копыта, хвост и голова – это все, что вас роднит с пони.

– Что? – с презрением переспросил красный жеребец и посмотрел на того с отвращением и злобой.

– Да-да, вы всегда отрицаете это, – отмахнулся ученый, – но Эквестрия – это нечто большее, чем просто физиологически сходные существа или попросту пони, населяющие ее. И вы этого не понимаете. И понять, к сожалению, никогда не сможете. А для скудных мозгов я не собираюсь распинаться, вырисовывая концепцию построения общества и отмечая важность в этом всем идеи Гармонии Старсвирла Бородатого. Ты не знал, что для работы ловцов животных берут не только способных пони? – Альтус нахмурился, но не смел перебивать говорившего. – Не только уникальные способности, но и отчужденность – главная составляющая. Чтобы ударить дикое животное исподтишка, да, впрочем, и пони, для вас было пустяковым делом. Эквестрия, к счастью, так не живет. Так что, – ученый указал на дверь, – тебе туда.

– Я уйду только с Флаттершай.

– Я останусь, – со вздохом сказала кобылка. – Я должна помочь.

– Я тоже хочу помочь, – заверил пегас и услышал, как фыркнул белый единорог, – но как говорил Крэлкин, с магией может справиться только магия.

– Ну, хоть что-то правильно говорит земной пони, – удовлетворенно произнес темно-синий жеребец. – Итак, Флаттершай, если Вы не возражаете…

К ученому подлетело небольшое устройство, и он подошел к хозяйке дома. Та послушно вытянула крыло и зажмурилась. Единорог один раз провел над ним прибором и посмотрел на показатели.

– Вот и все, – просияв, сказал он. – Хотя… – Он поднял механизм над собой, потом опустил к копытам, затем снова провел по крылу. – Странно, что-то искажает показатели.

– А я говорил… – начал Альтус, но его перебил белый пони:

– Ты еще здесь?

– Я уйду только с Флаттершай, – прошипел пегас.

Глава группы ученых подошел к стене, прислонил прибор вплотную к ней и прищурился, рассматривая показатели. Внезапно он развернулся и обратил взгляд на черный шар. Прибор лег поверх неизвестной материи, и магический предмет слабо засветился.

– Ноль, – произнес он.

– “Ноль”? – переспросили другие единороги.

– Что “ноль”? – поинтересовался Альтус.

– Ноль – это его излучение магии в природную среду, – пояснил лидер группы. – Точнее, он не излучает, а потребляет энергию. Везде заниженный фон магического поля, и вероятно, этот шар всему виной.

– Проверь меня, – попросил белый жеребец и подождал, пока холодный металл механизма не оторвется от его рога.

– А тебя нормально считывает, даже никаких колебаний нет, – с непониманием произнес главный единорог и снова приложил прибор к рогу коллеги. – Те же параметры. Видимо, этот шар действует не сразу. Что же, тогда пока что расположимся, а потом уже и приступим к изучению, когда на нас эта штука подействует. Мисс, вы не против, если у Вас дома разместятся гости?

– Конечно же, я не против, – с улыбкой произнесла кобылка.

– Я так полагаю, что гостей будет больше, чем четыре, – заметил пегас.

– Что-то я не понял, что ты тут забыл, ловец животных? – поинтересовался белый единорог.

– У меня имя есть, – вспылил тот.

– Как бы ловца не назвали, он ловцом и останется, – с расстановкой произнес ученый. – Понятно, что ты опять захочешь вступить в полемику и доказать, что ты прав, а я нет, но это все не имеет смысла. Мы сэкономим несколько десятков минут, если я просто соглашусь с тобой. Ты прав, а теперь, пожалуйста, покинь этот дом.

– Я уйду только с Флаттершай, – напомнил Альтус.

– Более твою подругу мы не будем трогать, – сказал темно-синий пони, укладывая прибор обратно в сумки. – Вы вольны идти туда, куда вам вздумается.

– Это все, чем я могу помочь? – поинтересовалась пегасочка.

– Вы можете еще пролить свет на появление этого шара, – заметил единорог. – А также рассказать, что можно трогать, а что нельзя.

– С удовольствием, – проворковала кобылка. – Прошу, пройдемте на кухню, я приготовлю еще блинов.

Пони направилась в проем, где висел шар.

– Флаттершай! – страдальчески воскликнул пегас, и та застыла перед артефактом. – Ну, ты куда пошла?

– Я хочу угостить наших гостей… – пояснила она, но Альтус грубо ее перебил:

– Давайте пойдем в кафе к Пинки, там пообщаемся, – предложил он. – Я за все заплачу.

– Что на тебя нашло? – с удивлением спросил лидер группы.

– Там хотя бы безопасно, – пояснил пегас.

– Безопасно и тут.

– Но Крэлкин… – простонал жеребец.

– Земной пони ничего про магию не знает, – удовлетворенно произнес белый единорог. – Разговор пустой.

Альтус закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Я тоже хочу помочь, – сказал он.

– И что же стало причиной столь резкого изменения твоего нежелания работать на общее благо? – поинтересовался собеседник.

– Принцесса Селестия.

– Принцесса Селестия? – с непониманием вопросил лидер ученых. – Как-то неубедительно.

– Когда-то она меня и Крэлкина приютила и дала второй шанс в жизни, – проговорил Альтус и опустил глаза в пол. – И взяла с меня обещание, что я буду хорошим пони, который помогает другим и заботится о ближних. Но… Я прожил всю жизнь с тем земным пони, которого она поселила в замке. Крэлкиным. Вначале он жил у Твайлайт, потом переехал под Вечносвободный лес в одну из заброшенных лабораторий, а теперь вот живет в Кэнтерлоте. В плане магии он действительно много знает, ведь вся наша жизнь была посвящена борьбе с ней, и ему приходилось быть умным, чтобы противостоять колдовству. Я же мог лишь отбивать физические атаки противников. В Эквестрии мне не нашлось лучшего места, чем таскать облака от Клаудсдэйла до Понивиля да охранять жителей от Вечносвободного леса и его опасностей.

– Мы спросили тебя о твоей мотивации, а ты рассказал нам всю свою жизнь, – заметил белый единорог.

– Я не могу не верить Крэлкину в вопросах магии, потому что он доказал, что многое понимает и во многом разбирается, – произнес пегас и посмотрел горящими глазами на собеседников. – Я доверял ему свою шкуру ни один раз, а теперь вы говорите, что он ничего не понимает… понимает он все. Вы от Принцессы Селестии, и я знаю, что она вам доверяет, и вы не первый раз занимаетесь подобной работой, но… Я не могу не доверять Крэлкину.

– Не можешь выбрать сторону? – с недоумением спросил ученый. – Похвально. Вот только твоего друга тут нет, а мы здесь. Причем мы сами остаемся с этим шаром под одной крышей. Тебя же здесь никто не держит. За исключением кобылки.

Флаттершай скрылась в кухне, за ней последовали трое единорогов, кроме белого жеребца. Альтус направился за хозяйкой дома, но ему преградил путь оставшийся пони.

– Прошу прощения, но я тебя не могу туда пропустить, – произнес гость.

– Что? – с непониманием переспросил пегас.

– Я говорю, что я не могу тебя пустить туда, – повторил ученый.

– Это почему еще?

– Ты слишком… – Собеседник поднял глаза к потолку. – Неуравновешенный. Таким как ты нельзя находиться в обществе.

– Слушай, ты…

– Пожалуйста, не нужно все усугублять, – попросил единорог. – Сейчас ты не в том положении, чтобы указывать.

– Ты сейчас злишь меня, – с желчью в голосе предупредил Альтус. – А когда я злой…

– Вот об этом я и говорю, – спокойно заметил ученый. – Так что, пожалуйста, не приближайся к другим пони. Иди погоняй диких животных, разомнись… Что вы там делаете, когда ничем не заняты?

– Когда нет дела, мы…

– Мне все равно, – бросил единорог, – покинь помещение.

Взгляд Альтуса скользнул за спину оппонента и уперся в магический шар. «Я ему это просто так не прощу. Он не смеет вставать между мной и Флаттершай. И еще их лидер… он явно положил глаз на нее. Я не позволю оставаться с ней наедине. Но что я могу сделать против магии? Разве что крутиться около этого шара, но что это мне даст? Я не смогу достать до кого-то, разве что веревкой заарканить, но на нее действует магия… Однако я не могу сидеть и ничего не делать. Я должен дать отпор!»

Он стиснул зубы, сощурился и ударил по сумке. Взгляд ученого прыгнул за его копытом. Пегас напрягся, как струна, расправил крылья и моментально рванул вперед. Прижав единорога к шару, он зарычал и, выхватив веревку, кое-как связал его, подпирая к магическому предмету.

Рог оппонента вспыхнул, из него вылетело заклинание, но магию тут же засосало в шар, и сильная вспышка света озарила дом. Альтус зажмурился и почувствовал налетевший ветерок. Под его копытами, прижатый к объекту исследований, извивался и стонал ученый.

– Пегас, отпусти его, – донеслось из кухни.

– Если кто-то рыпнется, ему не поздоровится! – со злобой в голосе прошипел красный пони. – Здесь я буду командовать! Ваша магия около этого шара бесполезна, так что…

– Да что же тебе неймется! – воскликнул лидер ученых и, потерев глаза, посмотрел на ловца животных. – Почему ты не можешь оставить нас в покое? Почему ты такой непостоянный? Минуту назад говорил, что хочешь помочь, а сейчас…

– Он меня не хотел к вам пускать! – парировал Альтус и тряхнул пленника. – Говорил, что меня нельзя подпускать к вам. Я что, не пони?

– Не пони! – рявкнул белый жеребец. – Твое поведение неподобающе для пони. Ты лишь случайность, которая уйдет из наших жизней, как только тебя позовет Принцесса Селестия, и которая может не вернуться из очередного задания. Пони-тень, пони-сказка, пони-мираж. Знаешь, скольких я таких повидал?

– Да мне плевать, сколько ты таких повидал! – гаркнул в ответ пегас.

– Мой отец был ловцом животных! – с ненавистью крикнул белый единорог. – Он всегда был на заданиях, мама его вообще не видела! А потом он просто исчез, испарился. Принцесса Селестия сказала, что он пропал без вести, но я знаю, что его сожрало очередное задание. Я видел, как страдала мама, и я вижу, как она страдает до сих пор. А мой отец… Я его просил не один раз, чтобы он завязал со своей работой, чтобы он уделял время семье, но нет, его звали приключения и адреналин в крови. Он был предан не своим родным, а хищникам. Кому вы нужны, ловцы животных, если единственное, что вы можете оставить после себя, – это потомство и горькие воспоминания?

Альтус отпустил единорога, и тот рухнул на пол. Красный жеребец попятился назад, прижав уши, с ужасом смотря на оппонента. Несколько ученых подбежали и помогли собрату избавить от пут. Белый пони поднялся и с ненавистью посмотрел на пегаса.

– Уходи, живи где-то под кустом, тебе же это нравится! – крикнул он. – Все равно променяешь размеренную жизнь на существование изгоя. И я не позволю тебе причинить вред Флаттершай.

– Да не собираюсь я ей причинять вред, и я как раз хочу быть ловцом, чтобы…

– Защитить то, что тебе дорого, – гробовым голосом закончил ученый. – Слышали, знаем. Это так похоже на ловцов: не думать о завтрашнем дне, не думать ни о ком, кроме себя самих.

– Ты все перевираешь! – воскликнул пегас.

– Ты так на самом деле считаешь или тебе это говорят твои инстинкты? – с ненавистью осведомился жеребец.

– Вайт Чардж, прекрати, – послышался голос из кухни.

– Я не собираюсь…

– Твою историю детства уже тошно слушать, – сказал темно-синий единорог. – Ты не доволен отцом, это ясно, но эта пара тут при чем?

– Потому что будет то же самое!

Вайт ударил копытом об пол, высекая желтые искры. Лидер ученых вздохнул и, поднявшись, неспешно подошел к подчиненному.

– Чего ты сейчас добиваешься? – добродушно спросил он.

– Я хочу, чтобы он ушел, – заявил тот.

– Откуда?

– Отсюда.

– Это не ответ, – мягко произнес руководитель. – Ты хочешь, чтобы он ушел не из этого дома, а из жизни Флаттершай, а также из жизни его друзей.

– Так будет лучше для всех, – процедил сквозь зубы ученый.

– Ты же сам обрекаешь этого пегаса на то, что он будет влачить свое существование где-то в горах, без друзей, без врагов, предоставленный сам себе. И как он сможет ужиться с обществом, если не будет контактировать с ним?

– А ему это и не нужно, – огрызнулся Чардж.

– Не решай за него, что ему нужно, а что не нужно, – грозным голосом проговорил глава единорогов, и Альтуса передернуло. – Для него ты – никто, и не тебе решать его судьбу, лишь Принцессе Селестии. Так что можешь спрятать свои медвежьи услуги по улучшению мира вокруг себя, пройти на кухню и выпить чаю, который предлагает тебе Флаттершай.

Пегас опустил глаза в пол и уселся на круп. Он хотел возразить что-то зарвавшимся гостям, но внезапно вспомнил, как сам поступал точно также: отваживал хулиганов и неблагонадежных личностей от своих и не только своих друзей, считая, что их влияние пагубно скажется на дальнейшей судьбе знакомых. И теперь ему в глаза сказали, что он и есть та самая неблагонадежная личность, с которой нельзя общаться.

«Но как же так? Я же помогаю Флаттершай и другим пони. Я тучи таскаю для Понивиля, и за Вечносвободным лесом слежу. А они называют меня… опасным? Но ведь Принцесса Селестия меня признала, дала работу, а они не верят. А что на счет Крэлкина? Почему они его не осуждают за то, что трется рядом с принцессой?»

– Пегас, ты чего, надулся? – Альтус мутными глазами посмотрел на лидера ученых. Тот подошел к нему и смотрел беззлобными глазами. За спиной в дверном проеме скрылся синий хвост его подчиненного, и красный жеребец тяжело вздохнул. – Не обращай на Чарджа внимание, ему пришлось в детстве пожертвовать забавами, чтобы помочь матери поддерживать дома уют и тепло. У тебя…

– А если он прав? – с беспокойством осведомился крылатый пони. – Что, если он действительно прав и мне лучше ночевать под кустами? – Жеребец опустил голову. – Что же я за монстр такой, что пытаюсь оправдать свое существование?

– У тебя тоже было трудное детство, и не ему тебя судить, – произнес единорог. – Просто у вас конфликт интересов. Его жизнь научила быть жестким, тебя наоборот – мягким. Не переживай по этому поводу.

– И все же он может быть прав, – с сомнением произнес пегас.

Внезапно в дверь постучали, и жеребцы с непонимание покосились на источник шума. В гостиную влетела радужногривая кобылка и мгновенно осмотрелась бойкими глазами.

– Я знала, что ты будешь здесь, – удовлетворенно усмехнулась она. – А кто это с тобой? Впрочем, неважно. Тебе пришел наряд из погодного отдела, так что вперед. Флаттершай, привет!

Пегаска сунула Альтусу в копыта листок и выпорхнула на улицу. Тот вздохнул и неуклюже поднялся. Развернув свиток, он пробежался глазами по замысловатым завитушкам, скривился и засунул бумагу в сумку.

– Похоже, я не останусь с вами попить чай, – с сожалением произнес он.

– Это не страшно. Мы решим поставленную задачу, как только разберемся, с чем имеем дело, – заверил единорог. – Затягивать задания от Принцессы Селестии мы не привыкли, да и это против наших внутренних правил.

– Можешь выполнить одну мою просьбу? – робко поинтересовался пегас.

– Смотря какая эта просьба.

– Я понимаю, что вы не доверяете Крэлкину, но я ему доверяю, и Принцесса Селестия доверяет. – Альтус понизил голос до шепота. – Так что для меня очень важно, чтобы Флаттершай держалась подальше от этого дома. Отведете ее в местную библиотеку, там Спайк работает, дракончик местный, он ее устроит.

– Хорошо, как только мы закончим с ней разговаривать, мы сразу же отведем ее к твоему Спайку, – пообещал ученый.

– Я ведь действительно хочу о ней заботиться, – жалобно простонал пегас. – Неужели из-за этого меня можно считать изгоем?

Единорог не ответил, лишь покачал головой. Красный жеребец поднялся и неспешно вышел из дома, закрыв за собой дверь. Справа на солнце сверкали осколки, а слева резвились животные, проживающие с миролюбивой желтой кобылкой под одной крышей. Посмотрев в лазурную синь, жеребец раскрыл крылья и, оторвавшись от земли, полетел выполнять обыденную работу.

Наступил бархатный вечер. Рубиновое солнце озаряло окрестности мягким светом. Едва заметный ветерок ворошил кроны деревьев и носил по округе запах цветов. Вдалеке около небольшого озерца, что на опушке, резвился молодняк. Иногда над головами пролетали пегасы, гоняясь друг за другом и весело смеясь. Пожилые пары сидели, замерев, на лавочках, зачаровано смотрели на закат и молчали.

Принцесса Луна расположилась в самом центре парка, куда родители не отпускали жеребят в одиночку, и где не решались оставаться ночевать пони постарше. Иногда неподалеку пробегали молодые жеребцы и кобылки, но правительница не обращала на них внимания, пытаясь побыть наедине и разобраться в себе.

Как только она узнала, что Селестия отправляет Крэлкина и Твайлайт в дальний северный город на отдых, и как только ученица главного потентата оповестила всех, что Крэлкин – ее особый пони, в сердце Принцессы Ночи что-то кольнуло. Она не понимала, что это, но с каждым днем все холоднее смотрела на мир. Радости в ее глазах становилось все меньше, а кабала рутинной работы затягивала аркан на ее шее.

Для посиделок вдали от глаз Луна выбрала вечер. Время, когда все пони начинали расходиться по домам, и с ней говорил лишь ветер, время, когда она была предана сама себе, без извечных забот и встреч, мероприятий и сборов. Раньше, когда она хотела быть, как Селестия, в центре внимания, руководить страной и заботиться о жизни каждого жителя Эквестрии, она питала ненависть к ночи, сейчас же ночь дарила покой и умиротворение. Единственное, что ей не нравилось в ночи – темнота. Мрак напоминал о былых видениях и холодил душу.

– Опять тут сидишь? – послышался заботливый голос главного потентата.

– Тут хорошо, – просто ответила Луна и посмотрела на солнечный диск, наполовину укрывшийся горным хребтом.

– Я вижу, что тебя что-то мучает.

– Ты не угадала, сестра. Мой взор направлен лишь на Эквестрию и ее заботы, – отчеканила младшая правительница.

– Луна, что тебя терзает? – спросила Селестия. – Со мной ты можешь быть откровенной.

– Ну, вот почему ты думаешь, что меня что-то терзает?

Светлая кобылка улеглась рядом с родной пони, и та вздрогнула. С некоторых пор встречи со старшим правителем приносили сестре дискомфорт, а откровенных разговоров она старалась избегать.

– Я это чувствую, – проворковала Принцесса Дня и обняла крылом Луну. – Неужели ты забыла, что мы с тобой связаны не только кровью?

Младшая принцесса не ответила. Она отстранилась, выбравшись из-под крыла, перешла к дереву, села под ним и облокотилась на шершавый столб. Глаза ее невольно обратились к солнцу, и она закрыла их. Уходящий свет дня напоминал ей о сестре и заботе, которой та хотела ее окутать.

– Ты изменилась после того вечера, да, Луна? – спросила Селестия.

– Какого вечера? – вяло поинтересовалась та.

– Не притворяйся. Для меня тоже было большим сюрпризом заявление Твайлайт, – призналась Селестия, – но что мы можем поделать?

– Ничего, – безучастно бросила Луна.

– Так стоит ли об этом беспокоиться?

– Наверное, не стоит.

– Тогда почему ты терзаешь себя?

– Я не терзаю, просто…

Темная кобылка тяжело вздохнула. Она понимала, что еще несколько минут, и сама начнет по душам беседовать с Селестией, раскроет перед ней чувства, и та узнает, что ее на самом деле беспокоит. Она не хотела открывать переживания своей сестре, но найти слова было превыше ее сил, потому она смогла лишь промолчать, в надежде, что старший аликорн не захочет об этом говорить.

– Ты влюбилась? – осведомилась светлая пони.

– “Влюбилась”? – переспросила собеседница. – Мое сердце давно отдано другому жеребцу, и ты это знаешь.

– Я полагаю, что Крэлкин очень похож на него.

– Крэлкин лишь его мираж. Да, он напоминает мне о нем, но лишь тем, что смеет разговаривать со мной как с равной. Я вижу лишь сладкую ностальгию давно минувших дней, но не любовь. Я хоть и была недолго влюблена, да и давно, но я еще не забыла это чувство, сестра. Крэлкин мне неинтересен, как спутник жизни.

– Тогда… – подтолкнула Селестия.

– Я хотела бы, чтобы он был моим другом, – закончила кобылка. – Хорошим другом, но не более того.

– Я не совсем тебя понимаю, Луна, – признался светлый аликорн.

– Чего ты не понимаешь?

– Я не понимаю, как это может тебя терзать. Твайлайт хочет быть с ним, ты – нет. Кажется, никто никому не мешает.

– Не мешает, – согласилась Принцесса Ночи.

– И все же тебя что-то беспокоит.

– Меня беспокоит, что он станет другим. Он будет больше времени уделять Твайлайт, ведь этого хочет она. Этого хочешь и ты. А я опять останусь в одиночестве среди бездумных слуг и своих обязанностей.

– Луна, так нельзя…

– Что значит “нельзя”? – поинтересовалась кобылка, приоткрыла один глаз, нашла сестру и уставилась на нее. Та лежала на молодой траве и смотрела на закат.

– Это называется эгоизм, – с напряжением в голосе произнесла Селестия.

– Этого чувства я лишилась уже давно, – сказала младшая правительница. – Если хочешь знать, то я много чего лишилась давно, Селестия. – Она закрыла глаз, и образы заточения на безжизненной глыбе встали перед глазами. – Я многое пережила и многое увидела. Знаешь, что нас отличает от простых пони? Нет, не наша сила и не наш статус. Наше бессмертие. И мало кто понимает, какое это иногда проклятье. Мы бессмертны поневоле, заботимся о жителях Эквестрии, предоставляем все блага, защищаем от вторжения, а что получаем взамен?

– Луна, мне не нравится, что ты говоришь.

– А мне не нравится, как со мной все обращаются! – воскликнула кобылка. – В том числе и ты. Я хочу, чтобы один пони уделял мне внимание, разве это много? Да он даже не пони, а пришелец из другого мира…

– Луна, тише, ты в общественном месте. Тебя может кто-то услышать.

– Мне все равно, – отмахнулась принцесса. – Эти пони даже не представляют себе, как мне может быть больно.

– Я представляю, – заверила Селестия.

– Не льсти самой себе. Мы разные, сестра. Наш предыдущий конфликт базировался на нежелании тобой уделять мне время и внимание. Сейчас же я тебя не трогаю, конфликт решен в зачатке. Что тебе еще нужно?

– Мне нужна ты, сестренка.

– Твоя маленькая сестренка осталась в прошлом, – заявила Луна. – Пора бы это признать. Сейчас перед тобой тысячелетнее существо и требует в свое распоряжение забредшего в нашу страну чужака, дабы скоротать свой досуг.

– Крэлкин официально пони Эквестрии и имеет право на свое личное счастье, – заметила Селестия.

– А я имею право на счастье?

– Конечно, имеешь.

– Так где мне его получить? – поинтересовалась темная кобылка. – Я провела одну тысячу лет в заточении и не так давно вернулась, встретила Крэлкина, единственного пони в новом времени, который не боится меня и не почитает, как принцессу, к тому же он и не пони вовсе… так и тут нет для меня счастья. Ты не хочешь, чтобы он был рядом со мной. Селестия, что мне делать в этой ситуации?

– Смириться, ведь…

– Вот сама и смиряйся! – рявкнула венценосная. – А я не хочу влачить существование еще двести, а то и триста лет, дабы встретить еще кого-то, кто будет как-то отдаленно напоминать хотя бы Крэлкина. Да я и не верю, что такой пони вообще может появиться в твоем мире Добра и Гармонии.

– Ты Принцесса Эквестрии, а принцессам положено терпеть лишения, – жестко сказала старшая сестра.

– Тогда я не хочу быть принцессой. Ты и сама неплохо справляешься.

– Луна, что ты такое говоришь?

Младшая правительница открыла глаза и увидела насупленную и встревоженную мордочку своей сестры.

– Я говорю о том, что хочу жить спокойно, – сказала она тоном, не терпящем возражений. – Я хочу счастья, понимаешь?

– Понимаю.

– Нет, не понимаешь, – горько вздохнула темная кобылка. – Наши с тобой представления о счастье диаметрально противоположны и не могут существовать бок о бок. Твое счастье заключается в рабском служении, мое же – в свободе.

– Тебе не свобода нужна, лишь обожание, – произнесла старшая сестра и обратила взгляд на практически закатившееся солнце. – Тебе важно, чтобы кто-то сказал, какая ты красивая, какая ты властная, какая ты… равная. Это, Луна, называется эгоизмом.

– Мне нужен Крэлкин, Селестия. Я хочу, чтобы он отдавал мне все свое время вместо тебя.

– Крэлкин – не вещь и не игрушка, – сказала стальным голосом светлая пони. – Он не может кому-либо принадлежать. Он сам волен выбирать свою судьбу.

– Он не хочет быть с Твайлайт, – заявила младшая правительница. – Точнее хочет, но не как пара.

– Я это знаю, – ответил спокойный голос, и Луна вперила взгляд в собеседницу.

– Тогда почему ты мешаешь мне?..

– Я не мешаю тебе, Луна, я хочу, чтобы Крэлкин сам строил свою судьбу. Он это заслужил.

– Помнится мне, не так давно ты пыталась его выпроводить из нашего мира, – заметила августейшая.

– Я не пыталась, – произнесла Селестия. – Мне просто нужна была уверенность, что он хочет быть в Эквестрии.

– Что ты такое говоришь? Разве разрыв материи…

– Как правильно говорил Крэлкин, если бы разрыв материи был настолько устрашающим, то он бы уже проявил себя где-либо.

– Значит, ты врала всем? – ужаснулась темная кобылка.

– Я не врала, просто ностальгия мучает не тебя одну.

– Поиск разрыва материи, для которого тебе понадобились я и Каденс? – догадалась Луна.

– Мы порой не замечаем, как скоротечны жизни пони. Мы многое забываем и многое откладываем на потом, подменяя понятия и термины. В прошлом осталось много хороших пони, но и в настоящем живет не меньше. Однако время нельзя вернуть вспять, его нельзя купить, нельзя наколдовать. Все сущее подвержено течению этого бездушного мясника. И лишь память не дает нам покоя, лишь в ней живут тени минувших лет.

– И ты хочешь, чтобы Крэлкин остался в моей памяти лишь тенью? – с беспокойством спросила принцесса.

– Нет, Луна, я лишь говорю, что он имеет право выбора, как каждый из нас.

– И что же он выбирал, когда пытался противостоять тебе?

– Он выбирал место для жизни. Он мог убежать из Эквестрии…

– И он хотел, – перебила кобылка. – Но его задержали твоя ученица и ее подруга.

– Но больше попыток покинуть Эквестрию он не предпринял.

– Потому ты для него подготовила такие сложные испытания? – с недоумением поинтересовалась правительница. – Подняла свою гвардию, вызвала Шайнинга из другой страны, можно сказать, пожертвовала Твайлайт?

– Да, Луна.

– Для одного единственного пони?

– Даже один пони должен решить, что ему делать, – спокойно объяснила Селестия. – Пусть таким способом.

– А как же драконы? – изумилась Принцесса Ночи. – Ты не спрашивала его, хочет он с ними справляться или нет. Да он и не хотел.

– Он не хотел на словах, но выполнил мою просьбу, – заметила собеседница. – Мне нужно было убедиться, что Крэлкин хочет защищать пони, что он не ищет кровавых путей для разрешения конфликтов. По отчету Шайнинга, Крэлкин блестяще провел операцию и передал Кристальной Империи силу, которая может защищать государство от внешних угроз.

– И теперь Твайлайт…

– Это его очередное задание, которое он, впрочем, понимает по-своему. Он связан с некой скрытой организацией, и я бы хотела, чтобы он познакомил Твайлайт с ней.

– Ты думаешь, что это получится?

– Уверена, что нет, – улыбнулась старшая правительница.

– Тогда… – Внезапно Луна осеклась и подскочила. – Селестия, ты же сама распоряжаешься этим пони, как вещью! – вскрикнула она. – Почему же ты меня одергиваешь и осуждаешь?

– Я не распоряжаюсь им, как вещью, – недовольно проговорила старшая сестра. – Я дарую ему право выбора, которого у него никогда не было. Он не привык выбирать, потому сейчас делает первые шаги в познании истинной свободы. Когда он только пришел в этот мир, он был забитым, загнанным существом, а сейчас я смело его назову пони, который кует свою судьбу собственными копытами.

– Этот разговор не имеет смысла, – горько произнесла темная кобылка и отвернулась. – Твоя ученица соблазнит его, и он перестанет со мной общаться, переедет обратно в Понивиль…

– Ты считаешь, что это плохо? – поинтересовалась венценосная особа и посмотрела на сестру.

– Да, я считаю, что это плохо. Это плохо скажется на нашем общении. И я не позволю тебе или твоей ученице забрать у меня друга.

– Мне кажется, что ты влюбилась, Луна.

– Когда я влюблюсь, ты первая об этом узнаешь, – огрызнулась пони. – Я предана лишь одному жеребцу, и я поклялась, что буду верна ему всегда. Даже в этом я не иду наперекор твоей Эквестрии.

– Луна, иногда прошлое нужно оставить в прошлом, – благодушно сказала Селестия.

– К сожалению, я не могу отпустить прошлое. Лишь прошлое и было для меня радостным.

– Что ты собираешься делать, если Крэлкин ответит Твайлайт взаимностью? – осведомилась Принцесса Дня.

– Если будет, кому отвечать взаимностью, – пробормотала под нос младшая сестра.

– Луна, я правильно тебя расслышала? – с беспокойством спросила Селестия. – Ты хочешь что-то сделать с Твайлайт?

– Я могу что-то сделать с Твайлайт, – с нажимом произнесла пони и посмотрела в глаза соправителя. – Но не собираюсь. Если ты говоришь, что подвергаешь испытанием Крэлкина, то я подвергну испытаниям твою ученицу.

– Но…

– Я не спрашиваю твоего разрешения, – перебила темная кобылка, – как ты не спрашивала у меня разрешения по поводу Крэлкина.

– Крэлкин и Твайлайт не вещи, ими нельзя распоряжаться, – строго произнесла венценосная.

– В данном случае, сестра, ты подменяешь понятия. – Луна подняла горделиво голову и взглянула на небо. С небосвода пропадали последние солнечные лучи. – Сейчас наступает мое время, время сумрака и темноты. Многие коварства делались именно под покровом ночи.

– Прошу тебя, не делай то, о чем пожалеешь, – попросила Селестия.

– Я обещаю, что не сделаю ничего, чего не делаешь ты, – заверила Принцесса Ночи. – И я обещаю, что Твайлайт даже не поранится на своих испытаниях.

– Я думаю, что ты идешь неправильной дорогой, – с волнением в голосе произнесла старшая правительница.

– Ты себя дискредитировала, моя дорогая сестра. Тебе пора ложиться спать. Завтра будет новый день, преисполненный забот и обожания.

Луна бросила последний взгляд на небо, перевела хмурые глаза на сестру и направилась в сторону замка, как она услышала Селестию:

– Что с тобой сделало это изгнание?..

– Почему ты полагаешь, что дело именно в изгнании? – поинтересовалась кобылка и остановилась. – Почему ты считаешь, что дело не в тебе?

– Эквестрия мирная страна, в ней каждый заблудший может найти покой и спокойную жизнь, – произнесла принцесса.

– А кто сказал, что это хорошо? – поинтересовалась младшая сестра и повернулась к родственнице.

– Однако даже ты не можешь отрицать, что с войны прошло много времени, пони очистились от страхов и несут в душе свет.

– Они несут твой свет, Селестия. А как же моя тьма? Как может пони правильно определить положение в жизни без определенного количества тьмы?

– Пони сами волей неволей порождают…

– Не стоит, – попросила темная кобылка. – Мне нужно поднять луну и подарить жителям отдых. Мое бремя – следить за ночью, а тебе необходимо поспать.

– Ты оставишь Крэлкина и Твайлайт наедине?

– Я не собираюсь лететь в Филдс, – заявила Луна. – Я понимаю, что нужна здесь. Особенно сейчас. Мой взор направлен на Эквестрию и ее заботы, как у хорошей и послушной принцессы. Такую сестру ты хотела видеть тысячу лет назад, не правда ли?

Она покачала головой и направилась в замок. Ей было противно осознавать, что вновь практически поругалась с родной пони, и теперь понимала, что отпускать Крэлкина не собирается. Он был нужен ей, чтобы выговориться, чтобы рассказать ему об ужасах заточения, и о том, как она их доблестно перенесла. Луна понимала это и отдавала отчет, что загубит жизнь этого существа, если продолжит гнуть свою линию, но поддаваться Селестии было выше ее сил.

«Он все равно не хочет быть с Твайлайт, а эта молодая единорожка найдет себе еще с десяток подобных жеребцов. Мне же нужен он один… И все-таки, Крэлкин очень похож на Дана… тот же взгляд, та же жизненная позиция. Неужели он мог бы быть его перевоплощением в новом теле? Нет, это исключено, Крэлкин – пришелец, чужак… Но тогда может быть и Дан был чужаком?»

Глава 7

Земной пони вошел в Филдс, когда первые лучи солнца стали освещать крыши домов. Он щурился, зевал, но упрямо топал по твердой земле, практически ничего не замечая на пути. Вокруг было тихо, город еще спал, но чужак понимал, что еще полчаса – и улицы наполнятся гомоном работников, и чарующая тишина покинет это место до наступления ночи. Он услышал лай собак и, осмотревшись, увидел трех пони.

Двое из них сидели рядом и жались друг к дружке, и Крэлкин моментально определил, что они – семейная чета. Третьего же незнакомца он рассматривал долго: оранжевая шерстка и зеленая грива неприятно резали глаз, и он мог поклясться, что уже видел этого жеребца раньше, но где точно – сказать не мог. Присмотревшись, он увидел у того рог, и внезапно в мыслях у него встало лишь одно слово: “Целеберриум”.

«Что он тут делает? Его же, насколько я знаю, изгнали. А откуда его изгнали: из Целеберриума или из Эквестрии? Не помню я, да и не при мне изгоняли. Но что он тут делает? Рядом с ним тележка какая-то. И он что-то дает тем земным пони на лавочке. – Чужак присмотрелся. – Бутерброды? Что бы это значило? Как же его зовут? Не помню… Помню, что он был напарником Кресцента. Интересно, как он отреагирует, узнай, что я заменил его?»

– Я вижу у нас гости, – дружелюбно произнес оранжевый единорог и посмотрел на Крэлкина.

– Почему же гости? – поинтересовался тот и подошел. – Я сам по себе, ни к кому…

– Брось, ты у меня в гостях, – улыбнулся бывший член Целеберриума.

– Что ты имеешь в виду? – настороженно осведомился земной пони.

– Ты в Филдсе, а я тут мэр. – Жеребец прервался, ожидая, что чужак что-то скажет, но тот лишь зевнул и с непониманием посмотрел на него. Не дождавшись, он продолжил: – Ты больше любишь сыр или масло? Я понимаю, что выбор скудный, но это все, чем я располагаю. А чай вот только травяной, – вздохнул единорог.

– Я тебя знаю, – потянул в задумчивости собеседник. – Вот только не могу вспомнить имя.

– Висио, – подсказал пони.

– Точно, Висио, – безрадостно согласился гость Филдса. – Так… ты тут заведуешь всем?

– Стараюсь по мере сил. Правда, не со всем удается справиться. Староват я стал, кости хрустят, да спина ломит.

«Он жалуется на такие пустяки? Он же месяц назад выполнял секретные миссии, ходил бок о бок со смертью, а теперь говорит, что ему тяжело? Либо он врет, либо Целеберриум дает своим членам какие-то специфические препараты для усиления физических и магических способностей. Но что-то мне подсказывает, что он просто неприкрыто лжет».

– Кажется, ты со всем прекрасно справляешься, – заметил Крэлкин.

– Когда кажется, надо холодной водой обливаться, – добродушно заметил оранжевый жеребец. – Вот достаточно неудобно вышло с семьей Копер, – сказал он и бросил взгляд на пару, увлеченно жующую бутерброды, запивающую их ароматным чаем и наблюдая с интересом за подошедшим. – Я готовился принять на двух пони меньше, и лишь за неделю Принцесса Селестия прислала сообщение, что комната в одном из отелей будет занята. Это было… неожиданно, и я не смог как следует подготовиться.

– Одна из пони – Твайлайт? – уточнил чужак.

– Верно, – кивнул Висио. – Второй – видимо ты?

– Скорее всего, да, – с беспокойством потянул Крэлкин и широко зевнул.

«Значит, Селестия пошла даже на выселение супружеской пары на улицу, лишь бы я и Твайлайт были вместе. А Селестия ли?»

– Тоже всю ночь не спал? – поинтересовался единорог.

– Да, – кивнул собеседник, – ходил на дальние поля, разведывал обстановку.

– Ты на дальние поля не ходи, там дракон живет, – со страхом сказала кобылка.

– Это сказки, миссис Копер, – проговорил мэр города. – Не стоит их воспринимать всерьез.

– Но ведь полгода назад там пропали двое пони, – с холодком в голосе заметила та.

– Да, – мрачно согласился Висио. – И я огорчен до глубины души их утратой, однако никто не знает, что на самом деле стало причиной их исчезновения.

– Возможно, Вы и правы, – заметила земная пони и прижалась к супругу.

– Не бойтесь, в этом городе вы под надежной защитой, – заверил градоначальник.

«Он отрицает присутствие дракона в этих землях? – удивился Крэлкин. – Или он просто успокаивает жителей? Но насколько я помню, этот Висио был злобным и плевал ядом направо и налево. Что же с ним произошло? Носит очередную маску?»

– Может, еще чаю? – поинтересовался единорог.

– Да, пожалуйста, – произнес мистер Копер, протягивая пустую чашку. – Ночи пока еще холодные.

– Висио, а как давно ты тут хозяйствуешь? – спросил белый жеребец.

– Что ты подразумеваешь? – уточнил мэр.

– Ну, когда тебя назначили сюда на твою должность?

– Принцесса Селестия назначила… – Жеребец ненадолго задумался, и, посмотрев в небо, тут же изрек: – Лет двадцать назад. Может быть больше, не помню уже.

«Значит, он тут был и во время его работы в скрытой организации… Но почему он говорит “принцесса”? Он же ненавидел Селестию, а уж чтобы обращаться к ней уважительно…»

– А это никак не мешало другим занятиям? – с ехидством поинтересовался чужак.

– Да, трудности, конечно, возникали, – согласился со вздохом бывший член Целеберриума, – но сейчас все нормализовалось, и я готов со всей ответственностью выполнять возложенные на меня обязательства.

«Он говорит, как Селестия. Слушать тошно. Интересно, можно ли ему наступить на больную мозоль и попрекнуть изгнанием из секретной организации? При этих пони он на меня не осмелится нападать… Наверное».

– И как тебе полная отдача себя городу? – поинтересовался Крэлкин.

– Прекрасно, – с воодушевлением отозвался Висио, и собеседник поднял бровь, не понимая радости оппонента. – У меня появилось больше времени облагораживать этот город и улучшать поля. После посадки основного урожая я хочу попробовать разработать усовершенствованные способы мелиорации и увеличить сбор культур хотя бы на двадцать процентов. Но даже пять – уже хорошо.

– И ты нисколечко не скучаешь по прежней жизни? – изумился земной пони.

– Я вижу, вы были близки раньше, – заметил мистер Копер.

– Просто пересеклись единожды, – отмахнулся белый жеребец. – Так что Висио, не скучаешь?

Единорог повесил голову и несколько мгновений смотрел на свои копыта. Потом горделиво поднял голову и лучезарно улыбнулся.

– Нет, Крэлкин, не скучаю. Я безмерно счастлив, что смог сбросить бремя высочайшей ответственности и теперь живу наравне с другими пони. Может, найду кобылку, которая захочет со мной быть. Семью заведу.

«Помнится, он говорил, что якшаться с кобылами всем пристало, даже если это кому-то не нравится. Но сейчас… сейчас он глаголет диаметрально противоположные вещи и утверждает, что так правильно с моральной точки зрения, а не с физиологической. В нем что-то поменялось, но что? Неужели вся желчь, которая в нем была – это гнусность Целеберриума, нашедшая выход через грубые выражения и действия этого индивида. Неужели я не распознал его тогда и не могу понять сейчас? Кто же он на самом деле?»

– Я рад за тебя, – сказал чужак и улыбнулся в ответ. – И все-таки, что за дракон обитает на дальних полях?

– Не переживай, Крэлкин, это только легенда, – проговорил Висио и стал рыться в тележке, выуживая сыр и хлеб. – Ты присядь, в ногах правды нет, тем более что ты, наверное, устал.

– Да, пожалуй, – произнес земной пони и уселся около мистера Копера. Миссис Копер скользнула по нему заинтересованным взглядом и отвернулась.

– А где ты так запачкался? – поинтересовался мэр. – Да и накидку, смотрю, порвал.

Крэлкин окинул себя взглядом и поправил одежку, чтобы лучше закрывала отсутствие кьютимарки.

– Дорога к дальним полям была не такая гладкая, как я предполагал, – сознался он.

– И что же стало причиной твоего неряшливого вида?

– Алмазные псы, – отозвался чужак.

– “Алмазные псы”?! – воскликнула супружеская чета.

– Они на тебя напали? – с тревогой спросил Висио.

«Да что с ним такое? Неужели он размяк за столь короткое время? Не могу я в это поверить. Если я хочу узнать его планы, то мне необходимо остаться с ним наедине».

– И да, и нет, – пространно отозвался гость города.

– В каком смысле? – нахмурился единорог.

– В конечном счете, они меня отпустили, хоть я и был с ними под землей, – произнес жеребец, наблюдая за глазами мэра.

Тот пожевал губами и налил в чашку чай. По мановению его рога бутерброд с сыром и кружка перекочевали к чужаку. Тот их принялся рассматривать и потянулся за чашкой.

– Прости, это все, что есть, – улыбнулся единорог.

Внезапно земной пони застыл и откинулся на спинку скамейки.

– Спасибо, конечно, но я с Твайлайт поем скоро, – проговорил он.

– И все же, я настаиваю. Этот напиток поможет тебе восполнить силы после бессонной ночи. Тем более, она была не такой спокойной, как хотелось бы.

Крэлкин протяжно зевнул. «Наверное, он прав, хотя бы что-то мне нужно, чтобы привести себя в бодрое состояние хотя бы на время. Но почему он предлагает именно чай?»

– Почему ты такой? – спросил жеребец и аккуратно принял из облачка магии фарфоровую посуду.

– Какой именно? – уточнил Висио.

– Ну, такой… – Чужак пошарил глазами. – Тюфяк, – нашелся он.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – заявил мэр. – Я такой, какой есть. Всегда таким был, сколько себя помню.

– Когда мы с тобой последний раз встречались…

– Мне приходилось быть таким, каким ты меня видел, – вздохнул градоначальник. – Мне это тоже не нравилось, но другого выбора просто не было.

– Значит, ты, как всегда, играл роль?

Единорог не ответил и, отвернувшись, стал собирать тележку. «Неужели он правду говорит? Что же получается, я в нем ошибался? Но тогда он искусно играл свою партию для Целеберриума. Настолько искусно, что даже члены скрытой организации ему верили. Кресцент-то с ним себя нормально вел, да и Старсвирл его прогнал, считая злобным индивидом, который плел против него интриги. Получается, что он обманул всех?»

– Может, кто-то еще хочет поесть? – поинтересовался мэр. – Первое кафе откроется через час, а то и позже. Наплыв будет туда большой.

– Спасибо за угощения, – сказали мистер и миссис Копер и отдали кружки, – но мы уже наелись.

Крэлкин отхлебнул чай и поежился от горечи. «В этом напитке явно что-то есть, но настолько ли это что-то опасное? Убивать-то он меня не намерен… Наверное. Теперь я не знаю, чего от него ожидать, и это очень сильно напрягает».

– Спасибо, конечно, – произнес он, – но я, пожалуй, подожду открытия кафе. Да и Твайлайт скоро проснется.

– Чай все-таки выпей, – порекомендовал Висио, и бутерброд, который висел перед чужаком, подлетел к нему, и он схватил его зубами.

– Ты сам-то ел? – поинтересовался Крэлкин.

Мэр кивнул и посмотрел на вопрошающего.

– Пей, – пробубнил он.

– Да пью, пью, – возмущенно отозвался земной пони и сделал несколько глотков. – Неужели ты не мог сделать что-то повкуснее?

– Я не умею готовить, – просто ответил бывший член Целеберриума.

– Но чай… чай-то как готовить?! – воскликнул белый жеребец и поднял кружку над головой. – Кинул туда ложку заварки и залил кипятком. Что в этом сложного?

– Ничего, – согласился градоначальник. – Но, как видишь, у меня не получается.

Крэлкин посмотрел в кружку, подул, чтобы поскорее остудить напиток и принялся потихоньку цедить его.

Стали просыпаться первые пони. Недовольные ранним подъемом жеребята ворчали и, зевая, сонные выходили из домов, чтобы умыться и вновь скрыться в жилище. Взрослые встречали утро по-разному: кто-то приветствовал солнце и даже махал ему копытом, кто-то кланялся, а некоторые молча делали дела на улице и, недовольно смотря на необычных обитателей городка, заходили в дома.

Крэлкин недоуменно смотрел на действия одного жеребца, который вначале ровно семь раз склонил голову, смотря на небесное светило, после этого взял кружку, стоящую на солнце и демонстративно выпил, затем некоторое время шевелил губами, словно что-то говорил, приложил копыто к сердцу, вновь поклонился и ушел в дом. Следом он увидел, как еще несколько горожан совершили подобный ритуал. Чужак зевнул и обратился к Висио, который уже сидел на земле, подставив спину ласковым утренним лучам:

– А чего это они делают?

– Кто? – спросил мэр и, прищурившись, обратил внимание на вопрошающего.

– Да вон пони, – сказал Крэлкин и обвел округу копытом. – Кланяются и чего-то шепчут.

– Благодарят солнце, – пояснил бывший член Целеберриума.

– За что?

– За то, что подарило им новый день.

– Кажется, я чего-то не понимаю, – с сомнением отозвался жеребец.

– Все мы чего-то не понимаем, – пространно заявил градоначальник, отвернулся, закрыв глаза, и снова стал нежиться в лучах.

– Прекращай говорить, как Селестия, – буркнул Крэлкин и поднес кружку к губам.

– Принцесса Селестия, – поправил Висио.

«С меня хватит, его надо как-то растормошить». Чужак поднял чашку над головой и с силой бросил ее оземь. Фарфор с лязгом треснул и рассыпался осколками под лавкой. Земные пони, сидящие рядом с ним, поежились и немного отодвинулись. Единорог же сидел, не шелохнувшись. Некоторые жители, увидевшие выходку белого жеребца, поспешили скрыться в домах, кое-кто застыл с недоумением на мордочке и ожидал продолжения.

– И ты ничего не скажешь? – возмутился Крэлкин.

– А что я могу сказать? – поинтересовался мэр. – Ты сейчас отрицаешь то, что видишь. Должно пройти время, чтобы пелена спала с твоих глаз.

«Так, надо успокоиться, а то я палку уже перегнул. Селестия – это одно, у нее есть заинтересованность в моих знаниях, у Висио же ничего такого нет. Завтра я вообще могу не проснуться. Но как же бесит, что он просто издевается надо мной. Он же другой, не такой мягкий и податливый. Он камень, не глина. Что с ним произошло? Нужно взять себя в копыта. Просто немного потерпеть и поговорить с ним наедине».

– Прости, – простонал чужак. – Я не знаю, что на меня нашло.

Висио вздохнул, поднялся и стал магией подбирать осколки и отправлять в тележку. Крэлкин с удивлением смотрел на действия единорога, и тот, заметив это, пояснил:

– Жеребята будут играть, еще поранятся.

– Давай я тебе помогу.

Земной пони соскочил со скамейки. Но градоначальник его остановил:

– Не надо, ты уже достаточно помог.

– Мы, наверное, пойдем, – неуверенно произнес мистер Копер. – Мы у Вас заберем детей и отправимся работать на ферму.

– Не перетруждайтесь, – улыбнулся мэр и проводил взглядом супружескую пару.

– Прости, – вновь проговорил Крэлкин, как только чета отошла достаточно далеко.

– Да с кем не бывает, – отмахнулся оранжевый жеребец и положил последние мелкие осколки в недра тележки.

– Ну, просто… я тебя не понимаю. Ты же был…

– Грубым, бесчувственным и бестактным субъектом? – вопросил Висио, и собеседник кивнул. – Да было такое. От меня тогда требовалось играть именно такую роль. Мой альянс не так прост, как кажется.

– Твой альянс? – переспросил земной пони.

– Печать молчания, – многозначительно проговорил изгнанник.

– Точно… Это из-за меня…

– Не стоит таких громких слов, – попросил единорог. – В конечном счете, я должен тебя поблагодарить за свое освобождение. Я пойду, наверное, а то скоро кому-то может понадобиться моя помощь, а я не на месте.

Оранжевый жеребец отвесил поклон и, схватив веревку, привязанную к тележке, потянул за собой поклажу. Крэлкин недоуменно посмотрел ему вслед и нагнал собеседника. «Нужно как-то начать разговор, но подвести к правильной интонации и логическому продолжению. Но если Висио такой искусный психолог, есть ли у меня хоть какой-то шанс? Может быть, и нет. Но как он смог быть скотиной, когда сам такой хороший? О других заботится…»

– И все-таки, из-за меня и Твайлайт Коперы ночуют на улице, – заметил он.

– Ты стал думать о других? Это похвально, – улыбнулся мэр.

– Как-никак влияние Селестии, – с напускной гордостью изрек чужак.

– Принцессы Селестии, будь добр.

– Да что с тобой такое?! – раздраженно воскликнул земной пони. – Ты же другой!

– Сам ты другой, – парировал единорог, – а я такой, какой есть.

– Я просто не могу в это поверить, – признался жеребец. – Твоя же злоба и ненависть не были наиграны, ты слишком хорошо играл.

– Значит, я просто замечательный актер, – без энтузиазма проговорил бывший член Целеберриума.

– Нет, – помотал головой гость Филдса. – Это шло от сердца.

– Больно ты понимаешь, что от сердца идет, а что – нет, – буркнул собеседник и ускорился.

– Да брось, что могло случиться такого, что ты несешь на себе такое бремя? – спросил Крэлкин и нагнал мэра.

– Это совершенно не твое дело, – бросил тот.

– В детстве мне довелось испытать много боли и причинить ее другим. Это и сделало меня достаточно жестоким и циничным.

– Это ты жестокий? – засмеялся Висио. – Боюсь, что ты не знаешь о жестокости ничего. И это хорошо. Плохо, когда хорошие пони узнают, что такое жестокость.

– Тогда расскажи мне о жестокости.

– Пустая болтовня, – отмахнулся жеребец и остановился.

Крэлкин остановился следом и увидел перед собой высокое игольчатое здание, в три этажа. Градоначальник посмотрел своему попутчику в глаза и вздохнул.

– А это местная ратуша, – сказал он. – Я тут живу.

– Здесь же ты приютил жеребят из семьи Копер, – в задумчивости проговорил чужак.

– Поверь, у меня были и более приятные соседи, – пожаловался мэр и жалобно усмехнулся.

– Даже не представляю, – отозвался земной пони и вспомнил, как ему приходилось ютиться рядом с крысами в канализации большого мегаполиса несколько дней. От таких воспоминаний его даже передернуло. – Слушай, а у тебя сколько места там?

– Я ждал этого вопроса с того времени, как ко мне пришла Твайлайт Спаркл. У меня две односпальные кровати.

– Идеально, – обрадовался собеседик.

– Только вот стоят они впритык, так как места вообще нет, – предупредил единорог, и радость Крэлкина моментально испарилась. Белый жеребец посмотрел на него исподлобья. – К тому же, кровати в моей комнате. Если вы согласны переехать, то я сегодня же оповещу мистера и миссис Копер, что их номер в отеле свободен.

– А они там разместятся? – с подозрением спросил пони. – С жеребятами-то.

– Без сомнения, – заверил мэр. – Они не первый раз там ночуют.

– Значит, по сути, мы забрали у них пристанище?

– Все так, как ты и говоришь.

– И опять я подлец, – фыркнул чужак.

– Просто ты попал не в то время, не в то место.

Висио подошел к узкой двери и открыл ее магией. Взору земного пони предстал забитый всяческим скарбом коридор, в котором можно было едва протиснуться между горами хлама. Слева доверху были разложена ткань, справа – навалены какие-то механизмы. Хозяин обители протиснул вперед тележку и затолкал ее со скрипом и звоном в угол около двери, освобождая дорогу.

– Ты со мной пойдешь или к Твайлайт отправишься? – осведомился он.

– Я бы хотел посмотреть, где мы будем жить.

– Как хочешь, только осторожнее, а то тут все не так же надежно, как кажется, – предупредил мэр. – Если что-то свалишь – сам будешь собирать. Надеюсь, что несколько лишних часов у тебя есть.

– Я тут вообще на отдыхе, – напомнил Крэлкин.

Он аккуратно протиснулся около механизмов, в которых узнал соковыжималку и швейную машину, обогнул коробки, стоявшие посреди дороги, прошел мимо ящиков с фейерверками и поднялся по узкой лестнице, стараясь не задеть наставленные банки с консервацией. Следуя за хозяином тесной обители, он прошел на второй этаж и, протискиваясь меж стопок с ветхими и новыми книгами, остановился в дверях крохотной спальни.

Три кровати и маленький проход между ними, где даже одному пони трудно ходить, – все, что уместилось в небольшой комнатушке с единственным окном. Висио зашел в пенаты, уселся на отдельностоящую кровать и указал копытом на две смятые постели:

– Вот тут вы будете спать.

– Как ты вообще тут живешь? – с пренебрежением осведомился гость, внимательно осматривая помещение. – Это просто склад какой-то.

– Складские помещения частично заняты приезжими, – произнес бывший член Целеберриума и посмотрел в окно. – Да и много всяческой утвари там осталось. Небольшую часть перебросили сюда. Самое ценное, так сказать.

– Я смотрю, что ты себя не балуешь, – заметил чужак.

– А чего себя баловать? – пожал плечами градоначальник. – Мне многого не нужно. Крыша над головой, кусок хлеба да верные друзья.

– Повезло тебе, Висио, – проговорил Крэлкин и втиснулся в коморку, привлекая внимание собеседника. Он сел на край кровати напротив мэра и уставился на свои копыта. – Но, видимо, мы все тут терпим лишения. Каждый, правда, в своей степени.

– А тебе чего лишения терпеть? – удивился единорог. – Насколько я знаю, Принцесса Селестия тебя к себе в замок забрала, так что я не понимаю, о каких лишениях ты говоришь.

– Ты прекрасно понимаешь, – сказал земной пони и страдальчески посмотрел на собеседника. – Как член Целеберриума не можешь не понимать.

Висио вздохнул и опустил взгляд.

– Никогда не забуду, как Старсвирл меня выделил из толпы и взял к себе, – тихо проговорил он. – Эта мразь… – Жеребец зажмурился и обхватил себя копытами. – Я его ненавижу.

«Наконец-то он показал свое истинное обличье. Теперь я смогу с ним поговорить по душам».

– Годы, проведенные под землей, оставили на тебе свой отпечаток, – сказал чужак. – Я тоже провел жизнь в скрытой организации, орудующей вне Эквестрии. Я сбежал от них. Мне было не больно расставаться с прежней жизнью, потому что у меня ее не было. У меня не было верных друзей, крыши над головой, а за кусок хлеба приходилось глотки рвать… иногда в прямом смысле этого слова.

Висио поднял глаза и уставился на собеседника. Крэлкин встретился с его взглядом и болезненно улыбнулся. Посмотрев в потолок, гость повалился спиной на кровать и накрылся одеялом.

– Всю свою взрослую жизнь я скрывался, – продолжил он. – Вначале от насмешек, потом от преследователей. Да, тебе это покажется странным, но у меня в голове было достаточно ценное знание, которое я уже передал Селестии. Теперь оно – пыль. Но в свое время именно оно уничтожило мою жизнь на корню. Чтобы выжить, мне пришлось пожертвовать даже магией, не говоря уже о родственниках, которым было просто опасно находиться рядом и хоть как-то контактировать со мной. Я стал никому не нужен. Всем стал нужен мой мозг.

– И тяжело было терять магию? – без энтузиазма поинтересовался единорог.

– Мне ее до сих пор не хватает, – признался Крэлкин, поднес копыта к морде и внимательно осмотрел их. – Прошло уже много времени, как магия исчезла, и я… Я просто не могу смириться с этим.

Земной пони накрыл одеялом голову.

– Тяжело тебе, – сказал Висио.

– Но ведь и ты живешь, неся с собой тьму в сердце, – послышалось из-под одеяла.

– Откуда…

– Я это вижу, – перебил чужак. – Я понимаю, что ты не хочешь об этом говорить, но…

– Мы с тобой просто неудачники, Крэлкин, – горько обронил бывший член Целеберриума. – Я достиг высокой должности в одном из самых важных городов Эквестрии, ты добился расположения у самой Принцессы Селестии, но мы неудачники. Мы с тобой потратили часть жизни, чтобы этого достичь, а Твайлайт… Ей все досталось от рождения. Это несправедливо, Крэлкин, но такова жизнь. Если честно, то я ей завидую. В ее-то возрасте познать, что такое сила, величие и непомерное богатство, а также тепло родителей, поддержка друзей и забота учителя. Мы с тобой обречены, более у нас нет даже шанса почувствовать хотя бы толику того, что есть в глубине этой молодой и сильной пони.

– Ее друзья тоже живут и не понимают, что такое горе, – подхватил собеседник. – Я им тоже завидую. Они, конечно, не такие сильные и важные, как Твайлайт, но они крутятся рядом с ней, и Селестия их признает. Нас, конечно, тоже могут признать, но кому от этого станет легче? Мне суждено скрываться всю оставшуюся жизнь. У меня нет магии, нет кьютимарки, нет свободы. Селестия посадила меня в золотую клетку, не позволяет ничего делать, а я и не могу ничего сделать. Меня останавливает отсутствие дурацкой метки на крупе.

– Золотая клетка золотой клетке рознь. Ты выполняешь приказы по собственной воле, смирившись с диктатом иного индивида, я же был вынужден следовать распоряжениям Старсвирла. Эта мразь играла моими чувствами, – сплюнул Висио. – Да, у меня были все материальные блага, что я желал, но самого главного у меня не было. И самое главное я уничтожил лично. Тебя так сильно волнует метка, а ведь в детстве меня волновало совершенно иное. Меня даже магия не интересовала, и до окончания школы я не сотворил ни одного заклинания.

– Тебя заставляли сдерживаться?

– Меня заставлял сдерживаться страх, – бросил бывший член Целеберриума. – Я боялся, что уничтожу треклятой магией близких мне пони, как я уже сделал ранее.

– Произошло что-то с твоими родителями? – встрепенулся Крэлкин и сел на кровати. Висио сидел напротив, мрачный от злобы и ненависти. Морда его пошла морщинами, глаза были закрыты, и хвост нервно дергался из стороны в сторону.

– Я убил их, – процедил он сквозь зубы и прижал уши.

Глаза чужака расширились, и он забрался на постель с ногами, пачкая белые простыни. «Он убил своих родителей? Но когда? Он же не сотворил ни одного заклинания, а уже убил…»

– Как? – трясущимся голосом спросил гость.

– Маму я убил еще в утробе, – поведал единорог. – Это первое, что привлекло ко мне взгляды Старсвирла. Ей просто не хватило запасов энергии в албидо стилла… она не справилась с оттоком и умерла. Я ненавижу Селестию и Старсвирла!.. Они могли спасти ее, могли, но ничего не сделали… Меня вырезали из тела мамы в надежде, что я жив… К сожалению, они оказались правы…

– Прости, я не знал, – прошептал пораженный Крэлкин.

– Чего ты не знал?! – крикнул Висио и посмотрел пылким взглядом на собеседника. Тот отпрянул и прижался к стене. – Ты ничего не знаешь о боли и страдании, о рвущемся сердце и больной душе! Мне было больно, не тебе! Так что закрой рот и не издавай ни звука!

Единорог отвернулся и зажмурился. Он подобрал ноги, и теперь земной пони увидел, насколько жалко и одновременно грозно выглядит бывший член Целеберриума.

– Ну, почему, почему они не спасли ее? – жалобно простонал он, и гость с шумом сглотнул. – Они же могли. Селестия могла, Старсвирл мог, но не сделали… Даже их подчиненные могли помочь моей маме, но они просто смотрели, как она умирала… Селестия тянет общество назад и не ставит перед собой важной целью продвигать научные достижения… Старсвирл владеет самой развитой и совершенной шпионской системой в Эквестрии… Ненавижу… я их всех ненавижу…

«Ему нужно выговориться. Он должен высказать все, что думает сейчас, пока он открылся, иначе призраки прошлого будут его терзать снова и снова. И если он не выскажется, не наорет на меня, то в будущем мне предстоит общаться с непредсказуемой силой».

– А что случилось с отцом? – осторожно поинтересовался Крэлкин.

– Мне говорили, что это был несчастный случай, – подал слабый голос жеребец. – Меня уверяли, что он сам сорвался с той скалы, но Старсвирл показал мне правду. Он использовал заклинание визуализации памяти и перенес меня на место событий. Я смотрел, как папа молит меня, чтобы я перестал колдовать, а я, будучи маленьким жеребенком, смеялся и толкал непробиваемой стеной его в пропасть.

Висио замолчал и тяжело вздохнул.

– Ты не виноват, – попытался утешить чужак.

– А кто виноват? – кровожадно осведомился бывший член Целеберриума и посмотрел исподлобья на собеседника. – Кто виноват, а, Крэлкин? Может, солнце не так светило? Или радуга после дождя не появилась? Или Принцесса Селестия не такой закон издала? Кто виноват, Крэлкин? Ответь на вопрос, если сможешь. – Он закрыл глаза и покачал головой. – Я чудовище, монстр… Это у меня в крови. Но знаешь что забавно?

– Что? – прошептал земной пони.

– Забавно, что Старсвирл был там и ничего не сделал! – проорал Висио. – Эта мразь ничего не сделала, а я верил ему!..

– И потому ты приготовил план по свержению?

– Я хотел самолично уничтожить его, – злобно прошипел собеседник. – Вырвать ему кадык собственными зубами, чтобы он захлебнулся своей же кровью. Я даже изучил соответствующее заклинание.

Рог единорога на мгновение окутала аура, и он оскалился, обнажая треугольники зубов. «Как у акулы», – подумал белый пони, и его передернуло.

– Впечатляюще, не правда ли?

– Но ты бы стал…

– Я и так убийца, Крэлкин, – страдальчески произнес мэр. – Первый раз я встретил Старсвирла, когда шел со школы в пустой дом. Он был ненавязчив, заслужил мое расположение сладкой конфетой и добрым словом. И я ему поверил, искренне поверил, что он хороший.

– Просто он так специфически заботится об Эквестрии, – подал голос гость.

– Значит, ты его выгораживаешь?! – вскрикнул Висио и подскочил на копыта.

Его гриву и хвост объяло пламенем, заполняя жаром маленькую комнатку. Земной пони вдохнул порцию сухого воздуха и закашлялся.

– Не смей говорить, что он добрый! – вопил единорог. – Я знаю, какой он и кем является! Да, он много хорошего сделал для страны Эквестрия, но он много плохого причинил отдельным членам Целеберриума!

Внезапно он схватился за голову, грива и хвост перестали пылать, и оранжевый жеребец повалился на кровать, воя и корчась от боли. Крэлкин моментально подскочил к нему, и почувствовал, как воздух рядом с ним рассек луч магии, вздыбив его шерсть. Следующий луч разбил окно и скрылся вдали. Чужак дотронулся до Висио, почувствовал жар и тотчас же одернул ногу.

– Как тебе помочь?! – крикнул земной пони, но в ответ услышал только жалобный стон. Единорог потянулся к нему копытом, но очередной спазм боли заставил его сжаться в комок. – Я сейчас, погоди!

Гость выскочил из комнаты, врезался в книги, которые рассыпались по полу, и сбежал вниз, разбив на ступеньках несколько банок с консервацией. «Где-то тут я видел кухню. Его надо остудить, иначе… Идиотская печать! Я даже не знаю, как она работает! Что мне делать?» Влетев в небольшую кухоньку, он увидел ведро с мутной водой, стоящее под ушатом. Схватив его, он рванул назад.

Стараясь действовать как можно быстрее, Крэлкин ступил на лестницу, и его копыта тотчас же пронзила режущая боль. Он скривился, ноги его подкосились, и зубы сжали ручку ведра до боли в скулах. Из глаз брызнули слезы. «Это еще чего такое? Консервация? Еще и рассол… Дурацкие пони, дурацкие банки», – ругался он про себя, поднимаясь на второй этаж.

Каждый шаг отдавал новой порцией боли, но жеребец шел вперед, покачиваясь из стороны в сторону и сбивая новые вещи со своих мест. Перебравшись через книги, он зашел в комнату и увидел, что Висио сидит на кровати, словно ничего не произошло. Хозяин обители посмотрел на вошедшего удивленным взглядом. Крэлкин открыл рот, выронив ведро, и повалился на мокрый пол.

– Чего у тебя ноги порезаны? – поинтересовался мэр.

– Как ты?.. – прохрипел чужак и жалобно заскулил. – Ты же… Черт!..

Единорог поднялся и подошел к пони. Его взгляд скользнул куда-то к двери. Гость поднес кровоточащие копыта к глазам и увидел в них редкие стекла.

– Ты тут все кровью запачкал, – с возмущением произнес оранжевый жеребец.

– Да как ты… Тебя же заклинанием…

Крэлкин взвыл в очередной раз и прижал поврежденные конечности к телу.

– Это было только предупреждение, – пояснил Висио. – Старсвирл, хоть и дурак, но не убийца. По крайней мере, убивает он собственными копытами или магией в самых крайних случаях. – Он немного помолчал и произнес: – Будешь сам оттирать кровь.

Чужак только всхлипнул, и слезы полились с новой силой. Он их попытался смахнуть, но очередное движение только усилило болевые ощущения.

– Да твою!.. – простонал он и шмыгнул носом.

– Дай посмотреть, – спокойно сказал хозяин дома, и земной пони почувствовал, как его заднюю ногу что-то потянуло вверх. Он закусил губу и зажмурился. – Где же тебя так угораздило? Ты повредил часть главных сосудов. Давай вначале вытащим стекла. – Копыта Крэлкина вновь пронзила режущая боль, и непроизвольный крик вырвался у него из глотки. – Чего ты как жеребенок? – возмутился мэр. – Потерпи.

Гость недовольно фыркнул, но очередная порция боли заставила его вновь закусить губу. В течение пяти минут бывший член Целеберриума извлекал стекла и складывал их на кровати. Когда все закончилось, единорог скрылся из виду. Крэлкин аккуратно подвинул копыта к морде и посмотрел на них сквозь пелену слез. Они все были в алой жиже, внизу скапливались капельки и падали на пол. В глазах все поплыло, и пони мотнул головой, чтобы сфокусироваться.

Через какое-то время пришел Висио и внимательно осмотрел поврежденные копыта. Рядом с ним на уровне глаз висела бутылочка, над горлышком которой клубился дым. Отойдя к окну, хозяин дома зашторил его, потом закрыл дверь, и комнатка погрузилась в полумрак. Рог единорога вспыхнул ярким светом, и потерпевший прищурился.

– Сейчас будет немного щипать, но это нормально, – сказал оранжевый жеребец. – Зажми чего-нибудь в зубах и постарайся сильно не кричать.

Крэлкина почувствовал, как ему в губы уткнулось что-то деревянное и мокрое. Он послушно разжал челюсть и сжал ее вокруг предмета. В то же мгновение задние копыта пронзила острая боль, и он поджал их под себя. Зубы вонзились в деревянный предмет, и земной пони застонал.

– Да не дергайся ты! – шикнул Висио, и боль вновь вернулась.

Глаза чужака вновь наполнились слезами. Он скулил, как можно тише, но непроизвольные крики, вырывающиеся из глотки, он не мог сдержать. Минуты превратились в тягучие часы, пока единорог обрабатывал раны своему гостю. Вскоре, лекарь отошел, и сказал пострадавшему подниматься и сесть на кровать. Крэлкина разжал рот и выплюнул кляп. Не соображая, он ступил на израненные конечности и поднялся на ватных ногах. Едва справившись с поставленной задачей, белый пони аккуратно опустился на постель, его передернуло, и он тяжело вздохнул. Пони поднес трясущиеся копыта к глазам и увидел, что ран не было. Дрожа всем телом, он посмотрел на жеребца и спросил слабым голосом:

– Ты раны вылечил?

– Вылечил, вылечил, – недовольно проворчал единорог, елозя серой тряпкой по полу и выжимая ее в ведро. – Сейчас пойдем, чай попьешь, яблок поешь…

– Не хочу я чай, – пробубнил Крэлкин и опустил глаза. – И яблок не хочу.

– А я тебя не спрашиваю, хочешь ты или нет, – отозвался Висио. – Пойдешь и попьешь. Тебе силы надо восстановить, трусишься вон весь, как лист на ветру.

– Как лист на ветру, – слабо повторил чужак. – Дурак я, да?

– Еще какой, – подтвердил бывший член Целеберриума. – Я же тебе говорил, что не надо, а ты…

– Я не понял, – признался пони, немного помолчал и добавил: – Спасибо за помощь.

– Была бы она впрок, – заметил мэр, отправил тряпку в ведро и повернулся к гостю. – Теперь ты мой должник. Покажешь, где алмазных псов видел. Кажется, Айрон не справился с поставленной задачей.

– Какой Айрон? – оживился жеребец и поднял голову. – Айрон Треп?

– Ну, да он самый, – кивнул собеседник и присел рядом с чужаком. – Принцесса Селестия его сюда отправила, чтобы он решил проблему с алмазными псами. Я не приверженец силовых методов борьбы, потому не одобряю его действий, но приказ Принцессы Селестии… Сам понимаешь.

– Никогда бы не подумал, что ты такой, – вздохнув, произнес белый жеребец.

– Тебе надо переспать с этой мыслью, пока до тебя дойдет реальность происходящего. А теперь марш мыть копыта и на кухню.

Висио поставил на небольшом столике перед гостем обильно политые сахарным сиропом блины, вазу с яблоками и налил в чашку кипяток. По кухоньке разлился запах ромашки, заменяя приторно-горькое амбре одуванчиков. Крэлкин принюхался к такому родному аромату и улыбнулся. В голове тут же всплыл образ лиловой единорожки, и он поднял голову, чтобы обратиться к мэру, но осекся, увидев, как небольшая бутылочка, охваченная облачком зеленой магии, подлетела к его кружке, и тоненькая струйка мутной жидкости полилась в чай.

– Что это такое? – спросил чужак.

– Комплекс витаминных добавок быстрого действия, – произнес единорог и заставил бутылочку подлететь к нему. – Тебе сейчас это необходимо.

Земного пони передернуло, и он кашлянул.

– У тебя всегда тут так холодно?

– Выпьешь чай и пройдет, – заверил Висио. – Это от упадка сил.

– Думаешь, я поверю, что ты мне не налил какой-то дряни?

– А зачем? – осведомился мэр. – Ну, предположим, я тебя убью, а тело куда прятать? Тебя же сюда Принцесса Селестия отправила, а что я смогу ответить на ее вопросы относительно твоей пропажи? Я тут хозяйничаю, и с меня будет первый спрос. Так что вредить тебе мне не имеет ни малейшего смысла.

– Может, ты и прав, – вяло согласился земной пони.

– Угощайся, – сказал Висио и сел напротив гостя. – Блинчики, яблоки. Может, мед хочешь?

– Нет, спасибо.

Крэлкин посмотрел на травки, плавающие в кружке, и вновь подумал об ученице Принцессы Селестии.

– Как мне спасти Твайлайт? – спросил он и вперил взгляд в собеседника.

– А ей угрожает смертельная опасность? – невозмутимо поинтересовался тот.

– Ты же знаешь про селекционную программу. Она от нее уже свихнулась.

– Значит, все идет по плану. – Единорог посмотрел на ушат и подвинул его к земному пони. – Думаю, вода уже нагрелась, – оповестил он. – Ноги погрей.

Чужак опустил задние ноги в горячую воду, а передними ухватился за чашку.

– И все-таки, – произнес он.

– Для того чтобы предотвратить что-либо, необходимо понимать основы, – наставительно изрек оранжевый жеребец. – А у тебя с этим проблемы.

– Тогда расскажи мне эти основы, – попросил собеседник.

– Ну, что же, если ты действительно хочешь бросить вызов Изабору… – в задумчивости потянул единорог. – Первое, что ему сейчас необходимо сделать – это уверить Твайлайт, что ей необходима пара. – Он поднял глаза к потолку, ненадолго задумался и продолжил: – Точнее не уверить ее, а сделать так, что бы она сама в одно утро проснулась и поняла, что без особого пони ей никуда. Второе, – уверенно произнес мэр и поднял копыто. – Необходимо сформировать нужный образ в голове Твайлайт на счет ее будущего возлюбленного. Ну, и в итоге подсунуть ей этого самого идеального жеребца.

– Но он же на нее никак не воздействует, – с сомнением произнес Крэлкин.

– А ты действительно не видишь? – изумился Висио. – Ты даже вчера ходил с ней гулять и постоянно видел жмущиеся друг к другу парочки.

– Ну, и что? Мало ли… – произнес чужак и отхлебнул чая. По горлу разлилось блаженное тепло. – Может, праздник какой. Кстати, вот это – чай.

– Чай… чай… Скажи честно, ты играешь сейчас дурака или действительно слепой дурак? – вопросил оранжевый жеребец с некоторым отвращением. – Ты вообще меня слышал? Она сама должна захотеть создать семью. Понимаешь? Это не должен быть прямой приказ извне или заклинания. Лишь небольшие инъекции, которые ты видел вчера. Так Изабор всегда добивается своего. Не первый раз для него.

– Значит, следующим этапом будет кино, книги и постановочные пьесы? – предположил Крэлкин.

– И даже больше. Образ формируется не только тем, на чем взор должен фокусироваться, но и тем, на чем он фокусироваться не должен.

– Показать, как хорошее, так и плохое в будущих кандидатах? – с недоумением вопросил земной пони.

Висио покачал головой.

– Вторым этапом действительно будут книги, театры, представления… – потянул он. – Но самое главное не то, куда она будет смотреть, а кто будет приглашать Твайлайт на эти мероприятия. Конечно же, это будут подставные единороги, как я, которые сформируют у нее отвращение к определенным типам личности. И в итоге уже приготовлены шестеро кандидатов, один из которых разделит с ней брачное ложе. Если дать перейти Изабору на второй этап, то, скорее всего, для тебя Твайлайт будет потеряна.

– Да я-то тут причем? – изумился земной пони.

– Не знаю, – пожал плечами единорог, – но Старсвирл явно заинтересовался в твоей с Твайлайт паре. Зачем? Вероятно, чтобы следить впоследствии за Принцессой Селестией. Не зря же он тебя к себе определил.

– Погоди, а ты откуда знаешь? – с подозрением спросил Крэлкин.

– Я общаюсь с друзьями, которые остались от прошлой жизни, – сообщил бывший член Целеберриума. – Вот они мне и поведали.

– И про Кресцента знаешь?

– Да, – кивнул мэр. – Намучается он с тобой, но, вероятно, так даже лучше, а то он распоясался, дисциплину не соблюдает.

– Это хорошо, что он не соблюдает вашу дисциплину.

– Это, Крэлкин, плохо, очень плохо, – с озабоченностью произнес жеребец. – Мой бывший дом – не просто сборище колдунов и прохиндеев. Это высокоорганизованное учреждение со своей политикой, правилами, регламентом действий и четко структурированной иерархической системой. И это все должно соблюдаться неукоснительно, иначе не поздоровится всем, включая и мирных жителей Эквестрии, ибо, если не договориться на высоком уровне о нашем месте в современном обществе, прольется кровь. А ты должен уже примерно представлять потенциал и магическую мощь… Ты понял чего. А жизнь мирных граждан – это первое, что мы защищаем, несмотря ни на что. И это единственное ради чего мы содержим такую затратную организацию.

– Значит, либо ты играешь по жестким правилам, либо будет плохо всем, – подытожил чужак.

– Именно потому я тебе благодарен, – улыбнулся градоначальник. – Ты избавил меня от бремени высочайшей ответственности.

Крэлкин пожевал губами, перетащил поближе тарелку с блинами и принялся уплетать их, запивая чаем.

– И все же, – заметил он с набитым ртом. – Изабор говорил, что не будет один год форсировать ситуацию.

– Форсировать ситуацию в его понимании – это перейти на второй этап, – сообщил оранжевый жеребец. – А это так, игры с разумом.

– Значит, противостоять ему можно, я правильно понимаю? – поинтересовался с надеждой земной пони.

– Конечно можно, – заверил Висио. – Ты кушай, набирайся сил.

– Да ем я, – отмахнулся Крэлкин, глотнул чая и в задумчивости добавил: – И на моей стороне стоит Старсвирл.

– Вероятно, так и есть.

– То есть, мне надо видеть, что происходит вокруг и отводить взгляд Твайлайт на какие-то мелкие темы, которые ей интересны.

– В принципе, это может быть приемлемо, – отозвался единорог. – Только тут возникает другая проблема.

– Какая? – насторожился чужак.

– Она может привязаться к тебе, или же ты сам невольно выстроишь у нее в голове образ правильного особенного пони, – предположил мэр. – Возможно, Изабор не зря позволил Старсвирлу тебя отправить с Твайлайт на отдых. Если я прав, и ты подходишь под его психологические параметры, то он выиграет, если будешь с ней общаться и даже просто находиться рядом. А если ты будешь оставлять ее одну, опять же, ситуация сыграет в его сторону, ибо она будет чувствовать одиночество, которое необходимо заполнить.

Крэлкин прищурился и пристально посмотрел на собеседника.

– Как же эти все отношения противно пахнут, – заявил он.

– Это часть жизни, и от этого никуда не денешься, как бы ни хотел. Может, ты как-то перерос возраст, когда хочется любви и нежности, будучи занят работой в тайной организации, как и я, но Твайлайт это не перескочила и все еще подвержена глубинным эмоциям и поиску семейного счастья. Всему свое время.

– И время Целеберриума уже прошло, – с некоторой злобой произнес пони, и Висио прыснул.

– Не стоит таких громких слов, – сказал тот. – Мы делаем много хорошего, чего Принцесса Селестия и Принцесса Луна не делают.

– Почему ты используешь приставку “принцесса”?

– Потому что так положено, – спокойным голосом произнес единорог.

Крэлкин заглянул в кружку, допил остатки чая и облизнулся. Его передернуло, и он почувствовал, что его почти перестало знобить, лишь мелкая дрожь отдавала в копытах, да хвост непроизвольно подергивался. Вздохнув, он посмотрел на собеседника и коротко поклонился.

– Вот и хорошо, что тебе полегчало, – улыбнулся хозяин мэрии.

С улицы донеслось протяжное пение кобылки, и земной пони поднял бровь, бросив взгляд в окно.

– Это у нас такое утро, – осведомил бывший член Целеберриума. – Может, еще чаю?

– Что они поют? – спросил Крэлкин, переведя глаза на хозяина обители.

– Приветственная ода солнцу.

Чужак прислушался, но слов не смог разобрать.

– И на каком языке звучит эта ода?

– Кто-то говорит, что это язык, ниспосланный самим солнцем, – с пафосом заявил Висио и вздохнул. – Но никто доподлинно не знает. По некоторым сведениям – это древнегрифонский, а по другим – смесь зебриканского диалекта и старого драконьего наречья.

– А почему нельзя петь на родном языке?

– Это ты у меня спрашиваешь? – изумился оранжевый жеребец

– А у кого мне спрашивать? – осведомился Крэлкин. – Ты же тут всем заправляешь.

– То есть, по-твоему, я еще и думать за других должен, что ли?

– Нет, но… – Чужак осекся и снова уставился в окно. – Ладно, забудь.

– Мне самому не нравится это все, но десять лет борьбы ни к чему не привели, – сообщил градоначальник. – Там много хороших пони, способных единорогов и пегасов, но им забивают головы всякой чушью, сбивают с пути, а они поддаются… как я поддался в свое время Старсвирлу. Для меня тогда было все радужным и красивым, и я даже не думал, что мне может кто-то врать, да и предназначение хоть какое-то в жизни появилось.

– Но все кроется в страхе за свою шкурку, я прав?

– Я бы с тобой согласился лет семь назад, сейчас уже не знаю, – вздохнул Висио. – Либо они на меня повлияли, либо действительно в этой вере было что-то с самого начала. Страх смерти, конечно же есть, он присутствует в любом живом существе и это нормально, но строить на нем целую религию…

– Ты даже не представляешь, какие личности могут попасться на твоем жизненном пути. Потому не исключай любого исхода, а в управлении сознания, как я понял, упражняется не только Изабор, но и эти пони.

– Боюсь, что Старсвирл и Изабор стоят намного выше, чем все эти пони вместе взятые. Но… – Единорог обернулся и посмотрел в окно. – Пойдем, посмотрим, может, станцуют.

– “Станцуют”? – изумился белый жеребец. – Ну, это уже ни в какие ворота не лезет.

– А что плохого в простом танце? – поинтересовался бывший член Целеберриума и повернулся к собеседнику.

– Это безобидное действо приводит к застою общества, – жестко ответил тот. – Пропаганда религии становится повсеместной, все поют и танцуют, восхваляя солнце, а наука стоит на месте без малейшего шанса на движение вперед. Подобные индивиды не спасли твою мать, между прочим.

– Согласен, – вздохнул Висио. – Они, конечно, не очень умны, да и к знанию стремятся лишь единицы, но посмотри на это с другой стороны.

– И с какой же? – с подозрением поинтересовался Крэлкин.

– Они – нормальные члены общества, которых нет необходимости контролировать. Они ведут себя приемлемо, соблюдают нормы и законы Эквестрии. Они не создают проблем и на них не нужно шикать, потому что у них в обществе плохое поведение наказуемо. И они хорошо выполняют свою работу. Безропотные трудяги, которые особо не задаются вопросами: “А почему так надо?”, или “А какой в этом прок?”, или “А почему так, а не наоборот?” Им хватает объяснения, что так положено, или таково веление Солара. А мы, простые пони, никогда не откажемся от помощи.

– И если ты скажешь: пойди и убей, я пойду и убью, я раб… – пробормотал чужак.

– Что? – перебил мэр.

– Да так, пустое, мысли вслух, – отмахнулся Крэлкин. – Я лучше еще тут посижу, отойду от стресса.

– Как же ты так умудрился пострадать?

– О тебе беспокоился, – буркнул жеребец.

– И принес грязную воду… – заключил единорог. – Что ты хотел сделать с водой?

– Ну… – замялся чужак. – Тебя облить, чтобы остудить.

Висио засмеялся.

– Печать молчания ты никак не снимешь и не нейтрализуешь ее действие, – сообщил он. – Так что уж если она начала действовать, то беги подальше, потому как неконтролируемая магия изрешетит твое тело быстрее, чем ты скажешь “Эквестрия”.

Земной пони посидел немного, слушая пение и думая, как действует печать молчания, но ответа в своем разуме не находил. Внезапно он вспомнил, что шел вниз по чистым коридорчикам, словно он не проносился по ним ураганом.

– Спасибо, что убрал за мной, – сказал Крэлкин.

– Ты же мой гость, и я не могу тебя заставлять убираться, когда у меня есть время. Вот если бы у меня была толпа…

Внезапно в дверь постучали. Жеребцы переглянулись и посмотрели в дверной проем кухоньки. Висио страдальчески улыбнулся, поднялся и бодрой походкой пошел открывать раннему посетителю. Дверь скрипнула, и Крэлкин услышал голос Твайлайт:

– Доброе утро, Висио.

– Доброе утро, мисс Спаркл, – елейно отозвался единорог. – Как спалось?

– Постель мягкая, но было неуютно, – пожаловалась ученица Селестии. – Я переживала за своего друга и практически не сомкнула глаз.

– Что же, полагаю, что Ваш друг сейчас у меня в гостях.

– Крэлкин?! – обрадовано воскликнула кобылка.

– Именно он, – заверил хозяин обители.

– Так он у Вас остановился?

– Нет, мы встретились на улице, и я пригласил его к себе. Как оказалось, наши жизненные дорожки уже пересекались. Сейчас у нас с ним утренняя трапеза. Не желаете ли присоединиться?

– У меня столько сегодня дел! – воскликнула единорожка. – Я даже не знаю, когда все успею.

– Уверяю Вас, что помогу Вам по мере сил. А теперь, пожалуйста, если Вы будете так добры, окажите нам честь. Тем более что Вашему другу есть, что Вам сказать.

– Крэлкин мне хочет что-то сказать? – изумилась пони.

– Непременно.

Чужак услышал перестук копыт, и через секунду в кухоньку зашел Висио, а за ним и Твайлайт. Кобылка робко улыбнулась и присела рядом с белым жеребцом. Теперь стало тесно и неуютно. Хозяин дома разлил всем чай и пространно посмотрел в окно. На улице слышалось приглушенное пение кобылки, что еще больше нагнетало напряжение в коморке. Внезапно голос певицы затих, и послышались гулкие удары копыт о землю.

– Крэлкин, а что с твоей накидкой? – поинтересовалась ученица Селестии.

Жеребец посмотрел на себя и потрогал грязную мокрую ткань.

– Неприятный инцидент, – пояснил он. – Гулял за городом и не увидел перед копытами оврага. Вот и свалился. А там внизу были камни и коряги. Висио помог выбраться.

– Висио? – с растерянностью обронила кобылка.

Мэр посмотрел на земного пони и произнес:

– Крэлкин, чего ты медлишь? У мисс Спаркл еще много дел сегодня.

– Ну, я… – замялся тот, растерявшись на мгновение. – Твайлайт, предлагаю перебраться жить сюда и…

«Она не должна ко мне привязаться и строить ей личность идеального единорога я не могу. Необходимо обыграть Изабора, раз уж он пока что действует настолько тонко и незаметно».

Чужак схватил кружку и швырнул ее в стену.

– Ты чего делаешь?! – возмутился бывший член Целеберриума и поднялся. – Уже вторую за утро…

– Сядь на место! – рявкнул Крэлкин, и хозяин дома повиновался, с непониманием смотря на собеседника, который перевел взгляд на растерянную кобылку. – Твайлайт, я предлагаю перебраться жить сюда, чтобы освободить комнату для семьи Копер, которую мы заняли в отеле. Что скажешь?

– Ну, если ты хочешь, – с некоторым недоумением произнесла пони.

– Значит, решено, – улыбнулся жеребец и обратился к Висио: – Не мог бы ты мне сделать еще чашечку чая?

– Неправильной тропой ты пошел, Крэлкин, ох неправильной, – в задумчивости произнес мэр, доставая новую чашку и наливая чай. Поставив перед гостем горячий напиток, он улыбнулся. – Но мне нравится твой подход.

– Вы о чем? – поинтересовалась Твайлайт.

«Она уже успокоилась? Быстрая смена настроения сыграет сейчас со мной злую шутку. Но ничего, надо только приспособиться к ее особенностям. Если Изабор смог, то и я смогу».

– Не бери в голову, – отмахнулся чужак. – Это наше…

– А как вы познакомились? – спросила кобылка.

Земной пони и единорог переглянулись. Крэлкин кивнул собеседнику и отхлебнул чай. «Посмотрим, как он выкрутиться из этой ситуации. Да и соврет он намного качественнее меня».

– Крэлкин помог мне, когда я был в Кэнтерлоте, – подал голос мэр. – У меня никак не получилось решить одну задачку, а он оказался просто спасением.

– А что за задачка? – не унималась ученица Селестии.

– Универсальная оросительная система для полей и садов, – продекламировал градоначальник. – Она, конечно, пока что в проекте, но, полагаю, что в следующем году можно будет увидеть первые образцы.

– Я бы тоже хотела посмотреть, – воодушевленно проговорила единорожка.

– Тогда милости прошу на следующий год в наш скромный городок.

Крэлкин фыркнул и отставил кружку.

– Полагаю, нам нужно решить нашу проблему с вредителями, – произнес он.

– Как только я помогу мисс Спаркл, – сказал Висио и улыбнулся пони.

– О, сегодня помощь мне не понадобиться точно. У меня все распланировано, так что… – улыбнулась кобылка. – Я побегу. Спасибо за чай.

– Я перенесу наши вещи из номера сюда, – сказал чужак.

– Хорошо. До вечера.

Единорожка аккуратно прошла к выходу и, как только входная дверь хлопнула за гостьей, жеребцы вздохнули.

– Не стоит играть в подобные игры, – с напором проговорил Висио.

– Ну, прости, что подставил и заставил рассказывать историю нашей встречи, но у тебя больше опыта в…

– Да я не про это, – нахмурившись, произнес чужак.

Копыто хозяина жилища взметнулось вверх и ткнуло в мокрое пятно на стене.

– Да ладно тебе, – отмахнулся земной пони. – Куплю я тебе набор целый кружек.

– И опять я не об этом, – смиренно произнес мэр.

– Я знаю, о чем ты, – вздохнул гость. – Но только так я смогу создать резонанс в голове Твайлайт.

– Изабор очень тщательно отрабатывает все сценарии, – предупредил бывший член Целеберриума, – и если ты каким-то образом помешаешь, то отправишься на операционный стол пополнять его коллекцию заспиртованных мозгов. Хотя… никто еще не мог переиграть его на поле боя. Не думаю, что и у тебя это получится.

– Но попробовать-то можно? – поинтересовался белый жеребец. – Тем более, на моей стороне Старсвирл.

– Попробовать в твоем случае не можно, а нужно. А теперь, если твое предложение в силе, и ты нормально себя чувствуешь, пойдем, найдем алмазных псов.

Крэлкин кивнул и спрыгнул со стула.

– Погоди, давай я тебе накидку зашью и почищу, – произнес единорог, обходя крохотный стол. – Если ты, все-таки, хочешь скрывать отсутствие кьютимарки.

– Да, было бы неплохо, – согласился земной пони.

Мэр наскоро сшил одежку и магией убрал на ней самые большие мокрые и грязные пятна, после чего чужак выявил желание поскорее решить проблему, и заявил, что на красоту ему наплевать, хотя накидка, потерявшая былую свежесть и шарм, резала глаза.

На улочках города было уже много пони: они собирались на поля. Как только к ним подходил мэр, они кланялись или махали копытом в знак приветствия, спрашивали, куда он направляется. Градоначальник отшучивался и продолжал дорогу с попутчиком. Вскоре жителей стало меньше, и за городом виднелись лишь небольшие группки, работающие на ближайших к селению полях.

– Что ты намерен делать с алмазными псами? – поинтересовался земной пони.

– Без понятия, – признался мэр. – Возможно, воспользуюсь твердым копытом, возможно, мягким словом. Все зависит от ситуации и действий самих алмазных псов.

– То есть, ты не будешь чураться действовать методами Старсвирла? – поинтересовался Крэлкин с гадкой ухмылкой. – Кого не надо – убить, кого надо – оставить.

– Не сравнивай меня с этой мразью! – рявкнул Висио. – Я, между прочим, ответственность несу за жизни горожан и за нормальные зимние каникулы, а ты тут демагогию развел: что правильно, что неправильно… Айрон Треп, Майт и Старсвирл из одного теста. Им бы только копытами да магией махать направо и налево, а что на счет индивидов? Нет, я не сторонник силовых методов и никогда им не был.

– Что же, хочу посмотреть, как ты будешь решать проблему, когда на тебя накинутся два десятка оголтелых варваров с дубинами.

– Ты меня главное веди на место, где их видел.

– Ну, вроде как сюда шел. – Внезапно Крэлкин вспомнил о драконе. – Слушай, а ты вчера ночью ничего странного не видел?

– А что я должен был увидеть? – с подозрением поинтересовался единорог.

– Ну, не знаю… – наиграно потянул чужак, и оранжевый жеребец поднял бровь. – Огонь, к примеру.

– Что ж, теперь я знаю, кто ходил к дракону. Да и накидку порвали не алмазные псы, верно?

– Возможно, – отозвался попутчик. – Но… ты же семье Копер сказал, что нет никакого огнедышащего зверя.

– Крэлкин, пожалуйста, не ходи туда, – попросил градоначальник. – Это очень опасно.

– Но ведь горожане…

– Крэлкин, ты меня слышишь? Я обращаюсь к тебе. Не ходи туда больше.

– Значит, это настоящий дракон? – с непониманием отозвался земной пони.

– Это не должно тебя касаться.

– Но ведь он находится непосредственно у…

– Ты вообще кого-нибудь слушаешь, кроме себя? – Единорог остановился, за ним остановился чужак. – Не ходи туда больше. Ради своего же блага, не ходи.

– Там какая-то опасная магия, а я о ней ничего не знаю! – вскрикнул жеребец.

– А тебе и не нужно этого знать, – парировал бывший член Целеберриума. – Это дела Филдса, не твои. И вообще, лучше забудь, что ты там видел.

«Значит, это действительно магия. Интересно, почему же детективы из Кэнтерлота ее не почувствовали? Какой-то особый вид?»

– Не могу, – признался Крэлкин. – Дракон меня чуть не убил, и если бы не алмазные псы…

– Тебя спасли псы? – в задумчивости потянул единорог и неспешно двинулся вперед. – Забавно. Чем же ты их подкупил?

«Он меняет настроение быстрее, чем Твайлайт. Примерно, как Селестия, но… к чему это позерство? Передо мной?»

– Александрит отдал, – проворчал чужак.

– Где же ты его взял? – поинтересовался мэр.

– Это была моя единственная магическая связь с Селестией… – Висио с недоумением посмотрел на собеседника, и тот добавил: – Принцессой… Ты, в общем, понял.

– Александрит штука редкая и опасная, – менторским голосом произнес оранжевый жеребец. – Нельзя ее давать в лапы кому попало.

– Да они-то что сделают с ним? Все равно только единороги могут его активировать.

– Алмазные псы – ничего, но мы доподлинно не знаем, куда уйдет этот камень и кому посчастливиться его получить, – рассудительно заметил бывший член Целеберриума. – Так что, осторожность, Крэлкин, превыше всего.

– Да понял я, что дурак, но уже ничего не поделаешь.

– Можно попробовать отобрать камешек назад. Он большой был?

– Ну, – замялся земной пони, – как четверть копыта примерно.

– Достаточно большой, чтобы смести половину полей около Филдса.

«Неужели потенциал александрита настолько большой? Тогда почему у меня едва получилось переместить профессорский стол?»

– Он полностью разряжен, – сообщил Крэлкин.

Бывший член Целеберриума на секунду задумался и неспешно проговорил:

– Полагаю, тогда опасности нет, так как только единороги смогут его обратно зарядить. Однако все равно стоит попробовать вернуть александрит.

– Ну, попросим, а там, как ты сказал, видно будет.

Мэр кивнул, и в тишине пони продолжили путь. Чужак осматривался и пытался понять, где может находиться вход в логово псов, но ничего, даже приближенного не видел. «Тогда была ночь, сейчас день… Все по-другому». Наконец, белый жеребец остановился около небольшой насыпи и присмотрелся.

– Кажется, тут, – неуверенно сказал он. – А, может, и нет. Не знаю я, в общем. Тогда темно было, да и ориентиров у меня не было, кроме города.

Висио подошел и стал рассматривать горку. Крэлкин обернулся и посмотрел на населенный пункт. Вдали стали собираться жители с повозками. Справа от него что-то сверкнуло, и он посмотрел на единорога. На месте насыпи в земле зиял тоннель размером со взрослого пони, уходящий вглубь. Чужак с недоумением посмотрел на тоннель, потом на бывшего члена Целеберриума, который опустил голову и внимательно осмотрел следы вокруг норы.

– Если ты хочешь идти дальше, то надо поспешить, так как времени у нас очень мало, – произнес белый жеребец. – Скоро сюда фермеры придут и будешь объясняться, что ты не алмазный пес.

– Не зная броду, не суйся в воду, – менторским голосом проговорил мэр. – Тут действительно были алмазные псы. Это их тоннель, причем вырыт с нарушением всех их норм.

– У них нормы строительства тоннелей есть? – изумился Крэлкин.

– Я бы это назвал больше традициями, – отозвался единорог. – Но, как и везде, есть те, которые их нарушают. Пошли?

– Куда нам деваться? – осведомился попутчик и страдальчески улыбнулся.

Два жеребца юркнули в тоннель. Висио шел впереди, освещая рогом дорогу, за ним, оглядываясь назад, топал земной пони, стараясь двигаться как можно тише. Вскоре тоннель закончился, и пони оказались в просторной куполообразной пещере, освещенной небольшими светящимися камнями, торчащими из стен. Аура на роге градоначальника исчезла, и он с интересом осмотрелся. Из ответвления к ним вышел алмазный пес. Увидев нарушителей, он застыл, глаза его округлились, и уже через несколько мгновений он побежал обратно, вопя о нарушителях.

– Погоди, мы просто хотим поговорить! – крикнул вдогонку Висио.

– Бесполезно, – сказал Крэлкин. – Надеюсь, что ты готов драться.

– Я не собираюсь ни с кем драться, – поморщился единорог.

– А у тебя есть выбор? – поинтересовался белый жеребец.

– Надо с ними поговорить… Я не хочу никому причинять зла.

– Как же это… – Земной пони задумался. – Коробит меня твое поведение. Ты не такой, – заявил он. – Не такой и все тут.

– Хорошо, я не такой, – улыбнулся единорог.

Чужак демонстративно плюнул на пол и услышал шум бегущей толпы и лязг металла. Звук шел отовсюду, и Крэлкин нарисовал в мыслях огромную толпу, пришедшую за ними.

– А вот и наши гости, – произнес он.

В ответвлениях появились алмазные псы. По двое, по трое, они были в шлемах и железной броне, а в лапах грозно блестели копья. «Их должно быть больше!»

– У вас просто замечательная акустика, – добродушно произнес Висио.

Защитники замерли, и вперед вышел самый маленький из них. На нем не было металлического облачения и оружия. Он вышел в центр пещеры и метнул полный негодования взгляд на земного пони. Крэлкин его узнал и судорожно сглотнул.

– А ты что здесь делаешь?! – рявкнул зверь. – Я же несколько часов назад…

– Прошу, не нужно сердиться на моего друга, – подал голос мэр. – Он тут не по собственной воле.

– А с такими, как ты у меня вообще разговор короткий. – Пес подобрал камень и бросил его в градоначальника. Камешек с гулким стуком ударился о невидимую стену и упал.

Земной пони пристально посмотрел на рог знакомого, но свечения не заметил.

– Ваше обоняние как всегда превосходно, – елейным голосом проговорил единорог. – А умение чуять магию – не преувеличено.

– Чего приперся? – сплюнул алмазный пес. – Если я прикажу своим…

– Пожалуйста, я не собираюсь ни с кем драться, – умоляюще произнес Висио. – Щит – лишь защита. Я просто хочу поговорить.

– А мы хотим с тобой говорить? – осведомился вожак подземных жителей.

– Боюсь, что вам придется.

– С какого это перепугу?

– Вы знаете об Айроне Трепе? – поинтересовался бывший член Целеберриума.

– Слышали. Значит, это ты его натравил…

– Позвольте, – возмутился мэр. – Я не разделяю его методов решения сложившихся проблем. Насколько я знаю, его пригласила Принцесса Селестия, чтобы он разобрался с вредителями. То есть, с вами.

– Значит, ваша принцесса нас и во вредители записала?! – с возмущением воскликнул алмазный пес. – Вот, значит, как вы…

– Позвольте, а как вас назвать, когда из-за вас у горожан пропадает урожай? – Висио подождал возражения собеседника, но тот лишь смотрел на него гневным взглядом. – В любом случае, – продолжил он, – я хочу с вами договориться.

– О чем? – злобно отозвался зверь, и Крэлкин нахмурился, смотря по сторонам на настроение прихвостней.

– Как мэр города Филдс, мне важно заботится о безопасности его жителей, – произнес единорог. – Вы вносите дискомфорт и страх в сердца простых пони.

– Как?

– Когда забираете урожай.

– Мы его забираем ночью, – парировал пес. – Нас никто не видел, никто не поймал…

– В этом и проблема, что они даже не знают, кто это делает. Самый сильный страх рождается в неведении.

– Ты хочешь, чтобы мы собирали урожай днем? – вопросил зверь.

– Ни в коем случае, – запротестовал жеребец.

– Конкретнее говори, рогатый.

– Я предлагаю вам не трогать урожай на полях Филдса.

Со всех сторон послышался свист и улюлюканье. Пещера наполнилась какофонией голосов, осуждающих слова Висио. Чужак сглотнул и подвинулся ближе к выходу, готовый бежать в любой момент. Вожак подземных воинов поднял лапы, и в то же мгновение по пещере разлилась тишина.

– Мы отклоняем твою просьбу, – нахально проговорил алмазный пес.

– Я принимаю ваши слова… Однако вы уверены, что завтра не прилетит Айрон Треп и не выгонит вас отсюда? – поинтересовался единорог.

– Мы сможем от него отбиться, – заверил собеседник.

– Вы, конечно, можете врать мне, но не себе, – заметил бывший член Целеберриума. – Я предлагаю вам не трогать урожай на полях Филдса, – повторил единорог. – Взамен я буду снабжать вашу… общину продовольствием даже зимой.

– Золотые клетки…

– Я получаю спокойных горожан, а вы получаете естественную защиту от Айрона Трепа, – заметил мэр. – Все довольны.

– Я вот только не понимаю, как мы получим свою часть сделки, – признался алмазный пес.

– Если вы не будете забирать урожай, то горожане будут спокойны, и не будут обращаться ко мне или Принцессе Селестии за разрешением проблемы, – пояснил единорог.

– Меньше знаешь – крепче спишь, – подытожил собеседник. – Но где гарантии?

– Вы можете только поверить мне на слово, как и я вам. Но я полагаю, что от нашей договоренности все выиграют и дадут почву для укрепления наших взаимоотношений.

– Мы к тебе придем в начале сезона урожая, – с нажимом произнес вожак. – И если ты не выполнишь свою часть сделки…

– Уверяю вас, я не привык обманывать.

– Тогда катитесь отсюда.

– У меня есть еще одна просьба, – спокойно сказал Висио и указал на Крэлкина. – Мой друг подарил вам камешек Найтмэр Мун…

– Он наш! – рявкнул пес. – Я за него уже откупился, а теперь проваливайте.

– Я не о том, – благодушно проговорил единорог. – Я хотел бы вас попросить никому не давать этот камень. Понимаете, он очень опасен…

– Да-да, опять про опасность этого камня… – отмахнулся пес. – Это уже не твое дело, рогатый. Третий раз я повторять не буду.

Когтистая лапа взметнулась вверх и указала на тоннель, откуда пришли незваные гости. Чужак увидел, как мэр отвесил поклон и горделивой походкой направился по указанному направлению. Крэлкин засеменил следом, размышляя над тем, что только что увидел. Он не мог до конца поверить, что бывший член Целеберриума оказался не таким, как раньше. Как только они выбрались наверх, проход к алмазным псам моментально закрыли новой землей, и белый пони с недоумением посмотрел вниз.

– Все-таки, Крэлкин, это было достаточно познавательно, – произнес единорог. – Я опишу методы воздействия на алмазных псов для психологических…

– Ты это сейчас серьезно? – грубо перебил чужак. – Ты действительно ничего не понял?

– Понял я, Крэлкин, за свою нелегкую жизнь только одно: нельзя идти против толпы и ее решения, – менторским тоном сказал оранжевый жеребец. – Если ты будешь придерживаться нейтралитета, искусно подменяя понятия и базовые термины, тогда тебя будут слушать и считаться с твоим мнением. Алмазные псы действительно стали проблемой Филдса с недавних пор, и раньше у меня не было так много времени разбираться с поступающими жалобами, однако сейчас я просто обязан что-то решить, сохранив жизни, как пони, так и алмазным псам.

– Мне кажется, что ты мне врешь, – подметил Крэлкин. – Иногда лучше убрать проблему, а не жить с ней.

– О, я бы с удовольствием послушал твои нотации, но, к сожалению, для тебя, я знаю о драконах в Гегори. Позволь у тебя спросить: почему же ты не убрал проблему? Почему не приказал моему знакомому Эмберу уничтожить всех огнедышащих существ? А уж они гораздо сильнее и опаснее алмазных псов. Почему ты решил перевоспитать их?

– Потому что я не вправе здесь что-либо решать! – огрызнулся собеседник. – И уж тем более я не вправе кого-либо лишать жизни!

– Какие пафосные речи, Крэлкин, – с усмешкой проговорил бывший член Целеберриума и посмотрел на небо. – Солнце уже высоко. Скоро сюда придут другие пони. Нам пора покинуть это место.

Висио пошел обратно к городу, волоча хвост по земле и поднимая небольшие клубы пыли. Чужак с беспокойством посмотрел на недавний вход в убежище вредителей, потом на мэра и, наконец, на пони, группки которых уже выдвинулись выполнять рутинную работу. Он вздохнул и потопал за провожатым.

Глава 8

Крэлкин проснулся посреди ночи. Его кто-то теребил за плечо. Он осмотрелся и различил в темноте абрис пони, закутанного в балахон. Не говоря ни слова, незнакомец кивнул головой в сторону двери и направился к выходу. Белый жеребец протяжно зевнул, щелкнув зубами, и сел на кровати. Он оглянулся и посмотрел на кобылку, спящую рядом с ним: Твайлайт лежала спиной и тихонько посапывала.

Чужак поднялся и, стараясь ступать как можно тише, вышел в темный коридор. Свет луны едва освещал узкий проход, и гость неспешно двинулся вниз. Аккуратно пройдя у банок с консервацией и обогнув множество вещей, он вышел на улицу и попал под несильный порыв ветра. У входа стоял пони и смотрел на небо. Как только дверь негромко хлопнула, незнакомец обернулся и уставился желтыми светящимися глазами на сонного жеребца.

– Доброй ночи, – послышался знакомый голос.

– Кресцент? – спросил Крэлкин и широко зевнул.

– А ты ожидал увидеть кого-то еще? – поинтересовался собеседник.

– Да нет, – признался чужак. – Зачем было будить меня в такую рань? Сколько сейчас времени?

– Сейчас самое время идти в Целеберриум, – оповестил единорог. – Время для отчета.

– Ответил… – потянул земной пони. Он пожевал губами и уставился на лунный серп.

– Сейчас два часа ночи, – отозвался член скрытой организации.

– А что там у вас в Целеберриуме было? – поинтересовался Крэлкин. – Что за выборы нового Майта?

– Да никто толком ничего не знает. Майт был…

Внезапно сзади хлопнула дверь, и жеребцы обернулись. Перед ними стоял мэр Филдса и внимательно смотрел на Кресцента, тот в ответ смотрел на него. Они молчали. Чужак прочистил горло, однако единороги на него никак не отреагировали. Первым шевельнулся Висио. Его рог окутала аура, и со спины слетел кусок ткани. В слабом свете луны Крэлкин узнал свою накидку.

– Полагаю, это твое, – произнес градоначальник, передавая вещь своему гостю. – Я понимаю, что сейчас ночь, но даже в темноте не стоит снижать бдительность.

Земной пони набросил одежку и моментально щелкнул застежкой.

– Кресцент, пожалуйста, когда в следующий раз будешь забирать своего нового напарника, позаботься о его пустом боке.

– Спасибо, – стальным голосом произнес тот. – В следующий раз я позабочусь.

– И не стоит использовать заклинание дневной видимости в черте города, – продолжал мэр спокойным голосом. – Ты привлечешь много ненужных глаз и…

– Да ладно тебе! – страдальчески воскликнул синегривый единорог. – Теперь ты для меня никто, ты даже не в Целеберриуме, и уж не тебе мной командовать.

– Я забочусь не о тебе, а о жителях Филдса, – сообщил Висио. – И пожалуйста, будь так добр, не кричи посреди ночи.

– Ты невыносим, – обреченно произнес Кресцент.

– Возможно, ты и прав, – пожал плечами мэр.

– “Возможно”? – переспросил член Целеберриума. – Да ты только и делал, что соблюдал никому ненужные законы. Ты был хорошим и правильным единорогом, ты был образцом для подражания, тебя в пример ставили, но что в итоге? Ты предал нас.

– Предал, – кивнул собеседник.

– И ты даже не скажешь ничего в свое оправдание?! – с ненавистью воскликнул Кресцент и ударил в землю. – Мне, – сказал он, стукнув копытом в грудь, – пони, с которым ты провел часть жизни и с которым выкручивался из опасных авантюр? Мы друг друга буквально вырывали из копыт смерти, и теперь ты просто так говоришь “да”?

– Зачем ты мне сейчас это высказываешь? – спокойным голосом осведомился оранжевый жеребец и сделал шаг вперед. Отец Твайлайт отступил и опустил уши. – Ты хочешь что-то изменить? Прошлое не изменишь, Кресцент. Живи, радуйся браку, расти детей, сиди у камина с друзьями. У тебя же так много, за что можно умереть.

– А ты… – с непониманием отозвался тот, – почему ты такой?

– Ты скажешь, что это мои бредни… – отмахнулся мэр.

– И все же, почему ты такой? – настоятельно вопросил синегривый пони.

– Потому что я смог увидеть несколько фундаментальных законов нашей организации, которые не вписываются в представление о хорошем и плохом мира Эквестрии.

– И ты не хочешь рассказать, что это за законы?

– Нет, – просто ответил Висио, и морду Кресцента перекосило, словно от болевого спазма.

– Ты невыносим, – прошипел тот.

– Ты меня знаешь даже лучше, чем я себя, – улыбнулся градоначальник. – А ты не хочешь проведать свою дочь?

«Почему Висио так спокоен? – спрашивал себя Крэлкин. – Он хочет вывести из себя напарника? Если да, то у него это замечательно получается. Только вот зачем он это делает? Хочет что-то мне показать? Но все же насколько он выглядит хладнокровнее и сдержаннее Кресцента. Как же они раньше уживались в одной команде? Неужели все команды Целеберриума имеют идентичные проблемы, потому что собраны из совершенно различных по своей сути пони?»

– Она спит… – произнес синегривый жеребец и отвернулся.

– Проведай ее утром, – предложил мэр. – Когда ты приведешь назад Крэлкина, ты бы мог остаться ненадолго в качестве моего личного гостя. Хотя бы на денек. Твайлайт будет приятно.

– У меня забот сейчас много, – парировал пони.

– Понимаю, выборы нового Майта…

– Откуда ты знаешь?! – воскликнул голубой единорог.

– Не кричи, пожалуйста, все спят.

– Отвечай на вопрос, иначе…

– Что иначе? – осведомился оранжевый жеребец. – Ты меня атакуешь? Мы оба знаем, что ты не сможешь…

– Если захочу!.. – рявкнул Кресцент.

– Ты не победишь, – бесцеремонно перебил Висио и посмотрел на лунный серп. – Может быть, ты хочешь показаться новому напарнику самостоятельным и ответственным, готовым защищать Эквестрию, даже ценой собственной жизни? Вначале тебе хотя бы нужно научиться следить за внешним видом Крэлкина, так как он безответственный, и своими эмоциями.

Градоначальник посмотрел на бывшего напарника.

– Я слежу за своими эмоциями! – воскликнул тот.

– Это пока трудно заметить, – произнес мэр. – Сколько себя помню, ты, Кресцент, был и остаешься импульсивным и несобранным.

– И, тем не менее, я тебя спасал!

– Спасал, – кивнул жеребец, – потому что я просчитывал свое спасение. Ты не понимаешь основ учения нашей организации. Тебе бы в библиотеке посидеть года два, а то и три, изучить труды Старсвирла Бородатого, Кловер Смышленой и историю создания альянса.

– Тебе легко говорить, потому что у тебя нет семьи, – с недовольством проговорил отец Твайлайт. – Три года изучения – непозволительная роскошь.

«У Висио нет семьи? Но он же сильнее Кресцента… Тогда как объяснить этот парадокс? Почему у него еще нет пары? Разве селекционной программе не подвержены все единороги Целеберриума? С этим оранжевым единорогом все больше и больше вопросов».

– Возможно, ты прав, – произнес мэр, посмотрев на бывшего напарника.

– Висио, можно тебя спросить? – подал голос Крэлкин и привлек внимание единорогов.

– Спрашивай, – меланхолично отозвал тот.

– Почему у тебя нет семьи?

– Странный вопрос.

– Если у тебя нет семьи, а ты сильнее Кресцента, – стал пояснять земной пони, – то ты должен был как-то избавиться от селекционной программы. Изабор был и остается не властным над тобой.

– Я ждал, когда этот вопрос мне задаст Кресцент, – с улыбкой произнес Висио. – С тех пор, как его дочь попала в селекционную программу, он ни разу не поинтересовался, почему меня нет в списке Изабора. Странно Крэлкин, не думаешь? Прежде чем ответить на твой вопрос, я бы хотел задать свой вам обоим. В чем суть селекционной программы?

– Создание сильных пони, армии Целеберриума, – выпалил чужак.

– Создание промежуточных или конечных звеньев селекционного древа, члены которого пополнят ряды Целеберриума, – отчеканил голубой жеребец.

Висио ненадолго замолчал, опустив взгляд вниз, потом поднял глаза и проникновенно посмотрел в глаза бывшему напарнику.

– Да, эта информация лежит на поверхности и частично правильная, – с задумчивостью потянул он. – Действительно, селекционная программа должна создавать промежуточные или конечные звенья… Кресцент, о каком конечном звене идет речь? Как знает Изабор, что был достигнут необходимый результат?

– Полагаю, эта информация закрытая, – недовольно произнес тот.

– Да нет, – вздохнул мэр, – не закрытая, просто она открыта лишь членам клана Изабора и хранится в строжайшем секрете внутри части организации.

– И ты хочешь, чтобы я это знал? Дай угадаю ты ее, конечно же, выведал… – с брезгливостью бросил член Целеберриума.

– Выведал, – кивнул собеседник.

– И что же это? – с нетерпением спросил Крэлкин.

– Я не могу вам ответить на вопрос.

– Зачем тогда поднимал эту тему вообще? – изумился чужак.

– Я не поднимал, – легко парировал единорог, – подняли ее вы. И теперь вы же обвиняете меня в том, что я храню знания, как правильный единорог.

«Он же разговаривает как Селестия. Спокойный, собранный, готовый отразить любой словесный и силовой выпад. Такой соперник по зубам разве что главному потентату Эквестрии или лидеру Целеберриума. Интересно, откуда у него так много опыта в диалогах?»

– Если вы пообещаете молчать, то я поведаю вам некоторые секреты скрытого альянса, – произнес Висио, и Крэлкин, сощурившись, недоверчиво посмотрел на него.

– Я готов хранить этот секрет, – заверил земной пони.

– Мне не нужно твое слово, – отмахнулся единорог и уставился на своего собрата. – Мне нужно обещание Кресцента.

Белый жеребец посмотрел на напарника. Глаза синегривого пони уже не горели, он лишь взирал на Висио немигающим взглядом. Потом отвернулся и бросил лишь одно слово:

– Нет.

– Не можешь пересилить себя и нарушить одно правило? – с грустью поинтересовался мэр. – Печально, Кресцент.

– Я должен докладывать обо всем, что узнаю, Майту, – едва слышно произнес отец Твайлайт.

– Что же, давай я тебе кое-что покажу. Пожалуйста, произнеси главную часть правила дословно, – попросил оранжевый единорог.

– Зачем это тебе?

– Ты никогда не умел выполнять приказы и просьбы, – вздохнул градоначальник. – Всю информацию, – официальным тоном начал он, – полученную в результате переговоров с пони или иными расами, которая касается как внешних, так и внутренних дел независимого унитарного государства Эквестрия, необходимо незамедлительно передавать главам кланов.

– И что тут такого? – с недоумением переспросил Кресцент. – Обычное правило, как и десятки других. Пойми, то, что ты скажешь, может напрямую касаться утечки информации, от которой пострадает весь Целеберриум. Целеберриум…

– Это не часть Эквестрии, – перебил Висио. – Да, он играет достаточно весомую роль в обеспечении безопасности, но это совершенно ничего не значит. Если ты помнишь из внутреннего положения, то наша организация стоит вне Эквестрии и реагирует на внешние и внутренние проявления угрозы как отдельная негосударственная структура. Мы давно обособились от самой Эквестрии, мы не играем в хороших или плохих жеребцов. Мы работаем с простыми гражданами, фермерами, модельерами и мойщиками окон. Это нормально. Но мы не лезем в правительственный аппарат со своим уставом.

«“Мы”? Он использует слово “мы”? Он так и не смог выбросить Целеберриум из головы, он все еще думает, что он – его часть… Странно для такого правильного и расчетливого единорога, как он».

– И что ты хочешь сказать? – недовольно спросил Кресцент. – Что информацию, которую я узнаю, нет необходимости передавать Майту?

– Я хочу сказать, что ты не знаешь законов, по которым живешь, – спокойно проговорил градоначальник. – К сожалению, я так и не смог тебе привить любовь к правилам и их обходу.

– Да какой это имело смысл, если ты нас предал? – обвиняющее бросил голубой единорог.

– Я действовал в рамках нашего внутреннего свода законов и законов Эквестрии, – размеренно произнес Висио и указал копытом на Крэлкина, – потому меня не могли поймать так долго. Если бы не он, новый член альянса, который не знает ни одного закона организации, то я бы завершил свое дело, но… Все встало на круги своя.

– Я все равно собираюсь рассказать все, что услышу от тебя главе клана, – прошипел Кресцент.

Мэр вновь опустил взгляд, приложил копыто к подбородку и задумался. «О чем он думает? – спросил у себя земной пони. – Он же понимает, что знания, которые у него есть, так или иначе попадут к главам Целеберриума, так почему он просто не скажет “нет”? Либо он будет гнуть сейчас свою линию, либо будет стараться выменять свою информацию на другую».

– Сегодня я доверюсь тебе, – произнес Висио и поднял глаза. – Все равно я не думаю, что настоящий Майт будет стоять в конфронтации со Старсвирлом и Изабором.

«Что? Его не интересуют никто, кроме Майта? Насколько же клан Майта влиятельный?»

– Крэлкин, расскажи, пожалуйста, что делает скрытая организация? – попросил оранжевый единорог.

– Слушай, давай без этого… – отозвался тот.

– И все-таки, я хочу разобраться с тем, что вы знаете, а чего не знаете.

– Ну, Целеберриум заботится об Эквестрии, – проговорил чужак и закатил глаза. – Каждый клан по-своему, кто как может. Майт хочет создать сильную армию и внутренние войска, Изабор – аликорнов, цель Старсвирла – помогать простым пони.

– Почему ты решил, что Изабор хочет создать аликорнов? – с недоумением спросил голубой жеребец.

– Он прав, – сказал градоначальник. – Что бы там не говорили про Крэлкина, а этот пони имеет потенциал. Кресцент, если за него взяться, можно многое получить, правда, жизнь ему я бы не доверил. В любом случае, Крэлкин прав, Изабор действительно в итоге хочет получить аликорна. Это финальное звено селекционного древа.

– Но ведь аликорна невозможно создать, – с недоверием произнес член Целеберриума. – Это известно даже новичкам.

– Возможно, – произнес мэр и пожал плечами. – Тем не менее, учения клана Изабора говорят как минимум о двух способах. Один из них – магический, второй – селекционный. Изабор развивает и тот, и другой, но пока, как ты можешь заметить, безрезультатно.

– Даже самый первый Изабор не смог справиться с этой проблемой, – злобно прошипел Кресцент.

– Изабор Проникновенный был один, – заметил собеседник, – а в его клане более трех десятков высококлассных ученых. Не сбрасывай их со счетов. Селекционная программа – это вялотекущий проект. Необходимо выжидать, пока потомство подрастет, проверить потенциал, некоторых выбраковать, новых принять. Это занимает не так уже и много времени. Над ним работает полноценно максимум двое. Это первая слабость селекционной программы, которой ты, Кресцент, не воспользовался.

«Лишь два единорога поддерживают на плаву всю селекционную программу? Чем же занимаются остальные?»

– И что мне делать было? – страдальчески осведомился родитель. – Подменить результаты анализов Твайлайт или не давать развиваться ее способностям?

– Как вариант это тоже приемлемо, – кивнул мэр, и собеседник скривился. – В селекционной программе очень строго соблюдают чистоту. Чистоту не только генетического кода, но и других дефектов организма.

– Врожденные заболевания? – догадался Крэлкин.

– Или приобретенные, – дополнил Висио. – Организм аликорна, хоть и имеет самый сильный иммунитет в мире, но сильный он только внешне. Пробив брешь в обороне, аликорн становится очень уязвимым. Аликорны подвержены многим заболеваниям в детском возрасте. К примеру, установлено, что львиная доля заболеваний пегасов, связанных с крыльями, могут быть смертельными для единорогов, и подхватить этот вирус аликорн может в течение буквально одной-двух недель с момента рождения. По истечении этого времени иммунитет крепнет и становится каменной стеной для вирусов, и очень редкая зараза может ослабить пони. Как вы поняли, это болезни связанные с албидо стилла. Конечно, в обычных условиях подобные заболевания между расами Эквестрии не передаются, уж слишком специфичные, да и подхвати аликорн какую-то заразу, она, вероятнее всего, ударит туда, куда и нужно, по крыльям или по рогу, но вероятность неправильного исхода есть, хоть и маленькая. Другие пони могут выступать в роли переносчиков несвойственных для них болезней, но не аликорны. Так как у них развиты все признаки, как единорогов, как пегасов, так и земных пони, они не могут безрезультатно носить в теле вирусы. Заболевание в любом случае проявится…

– Можешь дальше не рассказывать, – буркнул синегривый пони. – Я понял, о чем ты. Однако я отец, и я не позволю, чтобы моя дочь болела какой-то хворью.

– О, Кресцент, – улыбнулся собеседник, – похвально, ты стал думать.

– Только вот от этого ничего не меняется! – рявкнул единорог. – Все, что ты говоришь – чушь! Не стоило тебя даже слушать.

– Для тебя, конечно, ничего не поменяется, – согласился мэр, – но вот для Твайлайт информация была бы уж больно интересна.

– Висио, что ты сделал с собой? – спросил Крэлкин.

– Самый банальный вирус пегасов, – улыбнулся мэр, – находящийся в инкубационном состоянии.

– Если бы ты не активировал данное заболевание, то ты бы не отвертелся от проекта Изабора, – заявил чужак. – Прошел бы курс какой-то терапии, и вперед, в строй.

– Ну, я говорил, что он прелесть? – поинтересовался градоначальник у бывшего напарника, и тот недовольно фыркнул. – Да, не будь вирус активен, Изабор бы протянул ко мне свои копыта, потому мне пришлось ввести уже, так сказать, агрессивный вирус. Нашел пегаса с болезнью, благо, таких хватает… Я понимаю, что действие вирусов, основанных на расе, вредны для иной расы, – согласился он, – потому я разработал специальное заклинание, которое блокирует…

– Это же чистейшей воды… – Кресцент зажмурился, и через секунду, подавшись вперед, смотрел горящими глазами на собеседника. – Ты безмозглый! – рявкнул он. – Ты же себя убиваешь!

– Как ты мало знаешь о магии и вирусологии, мой дорогой друг, – отмахнулся Висио. – Прискорбно слышать такое. Тем более, от тебя. Для твоей дочери это, к твоему глубокому сожалению, единственный шанс на спасение от нашей организации. Ты же знаешь, что она боится этого, она нервничает, она трясется, как осенний лист на ветру. Ее мучают кошмары. Я не только вижу страх, мелькающий в ее глазах, но чувствую, как он витает вокруг. Она улыбается лживой улыбкой, а внутри нее все трясется от неразрешимости ситуации. Я не знаю, чем вызвано такое смятение, не знаю, как справиться с ним, но она не моя дочь, а я не ее отец. Ты же как хороший родитель…

– Я ее не буду убивать! – с ненавистью процедил сквозь зубы Кресцент. – Мы уходим!

Глаза единорога зажглись желтым светом. Он развернулся и решительно зашагал прочь от бывшего напарника.

– Полагаю, Крэлкин, мы с тобой еще поговорим по этому поводу, я прав? – поинтересовался мэр.

– Непременно, – кивнул тот. – А теперь прошу меня простить, я пойду.

– Удачи, – бросил в спину градоначальник. – Она тебе пригодится.

Земной пони нагнал голубого жеребца и, стараясь поспеть за ним, размышлял о разговоре с Висио. Он хотел что-то сказать Кресценту, как-то подбодрить, утешить, подсказать, но не решался. Слишком личная тема была затронута, слишком близко к сердцу она пришлась члену Целеберриума. «Неужели Висио прав, и для Твайлайт есть только один способ избавиться от селекционной программы? Но… неужели… Я не могу поверить. Должен быть и другой способ, не такой смертельный и опасный. Висио не все рассказал, он знает что-то еще. Необходимо серьезно поговорить с ним по этому поводу».

Крэлкин осмотрелся. Фонари едва развевали кромешную тьму, и насилу можно было различить что-либо под копытами. Слабый свет выхватывал редкие абрисы домов, играя бликами на окнах. Над головами порхали летучие мыши, пронзительно пища и хлопая перепончатыми крыльями. Из травы доносился стрекот десятков цикад. Кресцент с силой шагал по грунтовой дороге, пиная редкие камушки. Он хмурился и даже не пытался скрыть эмоций, которые его захлестнули.

– Какая же он скотина! – с возмущением прошипел единорог. – Это же надо… а я его еще спасал. Надо было оставить его подыхать на том болоте, так нет, вернулся же… Идиот.

– Чего ты так нервничаешь? – с опаской поинтересовался земной пони.

– Да так, ничего! – саркастично воскликнул синегривый жеребец, посмотрел на собеседника и тут же, насупившись, отвернулся. – Может быть потому, что речь идет о моей дочери?

– Твайлайт и мне дорога, – заверил чужак, – но ты ведь знаешь, что Висио прав.

– Знаю, и это меня бесит еще больше! Он всегда оказывается прав. Такой правильный, такой… – единорог осекся и отправил на обочину очередной камешек. Тот ударился в пустое ведро, послышался резкий, стальной аккорд, и из темноты раздался лай собак. – Ненавижу его!

– Кажется, Целеберриум – последний оплот, где пони может на самом деле чувствовать себя пони, – проговорил Крэлкин.

– Да что ты знаешь о Целеберриуме?! – страдальчески воскликнул собеседник. – Это болото, в котором я увяз без шанса на спасение. Я слишком ценен для них, слишком необходим. И все дело не в моих уникальных способностях, я там, если хочешь знать, один из самых слабых единорогов, им семья моя нужна. Твайлайт и Шайнинг. Они, видите ли, прямо контактируют с аликорнами. – Он вздохнул и покачал головой. – Я стараюсь держаться от них как можно дальше, чтобы они сами от меня отвернулись, но все выливается в семейные скандалы. Я их слишком люблю…

– Это же замечательно, – воодушевился земной пони. – Висио никогда не познает того, что познал ты.

Внезапно Кресцент остановился и повернул к попутчику полные ненависти глаза.

– Если ты вдруг вздумаешь навредить Твайлайт, я тебя убью! – процедил он сквозь зубы. – Ты будешь умирать медленно. Я прочувствую каждый твой вздох и услышу все мольбы о помощи и скорой смерти. Ты понял?

– Сколько злобы, – поморщился Крэлкин. – Все, что я решу по поводу Твайлайт, я буду решать непосредственно с Селестией. Ты знаешь, как она относится к своей ученице.

– Знаю, знаю… – недовольно проворчал единорог, вздохнул и двинулся дальше. Попутчик поравнялся с ним и с неприкрытым интересом смотрел на эмоции, рождающиеся на морде собеседника. – Ты даже не представляешь, как трудно иногда воспитывать детей и держать их как можно дальше от грязи Целеберриума.

– В любом случае, необходимо что-то решать с селекционной программой твоей дочери. Один из вариантов – развалить Целеберриум.

– Развалить Целеберриум? – с брезгливостью бросил жеребец. – Ты думаешь, что ты сможешь его развалить? Ты хотя бы представляешь, какая это…

– Прекрасно представляю, – перебил земной пони. – И я понимаю, что это не монолитная структура. Я уверен, что Висио что-то об этом знает, но…

– Что “но”? – с нетерпением обронил родитель. – Ты не сможешь ничего сделать. Это просто невозможно.

– Я сам и не собираюсь ничего предпринимать, – отмахнулся чужак. – Лишь под протекторатом какого-либо представителя Целеберриума.

– На меня даже не смотри.

– На тебя? – усмехнулся земной пони. – Не принимай это близко к сердцу, но ты меня не интересуешь. Ты слишком слаб для этой задумки. Меня устроит кто-то из глав.

– Старсвирл, Изабор или Майт? – изумился единорог. – Ты рехнулся! Как только они узнают про твою задумку, тебя убьют быстрее, чем ты скажешь хоть слово в свое оправдание.

– У меня нет другого выбора, – произнес чужак, вздохнул и опустил взгляд. – Да и ты сам это прекрасно понимаешь. Конечно, заразить Твайлайт какой-то болезнью пегасов звучит заманчиво, но слишком уж опасно. Я лучше отдам свою жизнь, чем позволю поставить под опасность ее.

– Благородно, вот бы знать, когда, где и как тебя поменять… – в задумчивости произнес Кресцент.

– Твой юмор нелеп и неуместен, – с недовольством сказал Крэлкин и, исподлобья посмотрев на собеседника, увидел, как тот слегка улыбнулся.

– Да ладно тебе, понимаю я, – отмахнулся единорог. – Все же остается так мало того, ради чего стоит жить. Висио говорит, что у меня семья есть и дети… К сожалению, это не так.

– Давай без соплей, – попросил чужак. – Все-таки, ты взрослый жеребец, а времени на разрешение проблемы твоей дочери все меньше и меньше.

– И что ты предлагаешь? – осведомился родитель. – Все еще алчешь развалить Целеберриум?

– Давай по порядку, – предложил земной пони. – Ты состоишь в клане Майта Вседержителя. Расскажи, что у вас случилось? Почему выбирали нового главу?

– Эта история достаточно запутанная, – с неприкрытым беспокойством сказал Кресцент. – Все было хорошо, и ничего не предвещало беды. Все выполняли свои рутинные обязанности, никто ни с кем не ругался, даже Майт и Старсвирл стали находить общий язык. Но однажды Майта нашли с перерезанным горлом в своей комнате на своей же кровати. Простыни все были красные, причем равномерно. То, что это убийство – бесспорно, но… Я не понимаю, кто смог его уничтожить. Майт даже во сне был предельно бдителен и мог проснуться от малейшего шороха. Никто не мог в течение двадцати лет пройти мимо его защиты и атаковать из-за спины. Это все очень странно.

– Насколько я знаю, – в задумчивости произнес Крэлкин. – Майт был самым сильным единорогом в Целеберриуме. Кто же смог его…

– Самое странное, – продолжил родитель, проигнорировав реплику напарника, и тот скривился, – что не было никаких следов борьбы, никаких следов присутствия кого-либо. Вообще. Не было обнаружено никакой остаточной магии, кроме магии Майта, будто он сам себе горло перерезал.

– Нож? – с нажимом спросил чужак.

– Ножа не было, и это еще одна загадка. Наши разведчики только копыта в разные стороны разводят, говорят о предателях и скрытом шпионаже, но никто ничего толком объяснить не может.

– Может быть, он сам использовал заклинание? – поинтересовался Крэлкин. – Но тогда следует вывод, что он попал под действие сильного заклятия подчинения.

– Единственный пони, который владеет самыми сильными заклинаниями иллюзии – это Шайнинг Армор, мой сын, – возвестил член Целеберриума. – После него по силе этого ремесла стоял Майт. Так что подчинение – очень вряд ли. Майт всегда очень скрупулезно подходил к новой технике и изучал все возможные нюансы. Нужно смириться с фактом, что кто-то просто зашел к нему в комнату и перерезал горло. Было высказано предположение, что его отравили чем-то, но даже в воздухе и крови не было замечено никаких посторонних веществ. – Он ненадолго замолчал и посмотрел на луну. – Это был какой-то кошмар. Сейчас выбрали нового главу. Клан оправляется от шока и продолжает работу.

– А ведь очень интересно, кто бы это мог быть… – потянул земной пони. – Кто брал образцы крови и воздуха?

– Изабор, конечно же, – моментально отозвался Кресцент. – У нас больше сильных химиков нет.

– Кажется, я знаю, кто убил Майта.

– Изабор? – поморщился единорог. – Не смеши. Ему незачем это делать. Разве что проверить свои силы, но… Да нет в этом смысла. Майт для него был ценен, как генетический материал. Это знал каждый пони в Целеберриуме. Да он даже не скрывал этого циничного факта, впрочем, Майту, как другим, было попросту плевать. К тому же эти главы не конфликтовали.

– Кто знает, какие скелеты прячутся у них в шкафах, – пожал плечами белый жеребец.

– Слушай, я понимаю, что ты подозреваешь всех и вся, возможно, этим ты даже понравился Селестии, но это уже перебор. Последний бой, который произошел между главами Целеберриума, был очень жестоким. После него в землях дракона остались огромные кратеры. Если бы схлестнулись единороги такой силы…

– Если бы схлестнулись, – подметил чужак. – А если бы нет? Следов борьбы-то не было. Ты прекрасно понимаешь, что убит Майт был исподтишка. Остается понять, что или кто это был. Майт последнее время был на иголках, с чем это было связано?

– Да кто его знает? Мы не делимся таким. Возможно, из-за работы, возможно из-за чего-то личного. Я не знаю.

Пони прошли последний фонарь и вышли из города. Глаза Кресцента, светящиеся от заклинания, играли слабыми желтыми переливами на земле. Рог источал легкое холодное свечение, лишь едва рассеивая полумрак вокруг себя. Чужак размышлял над судьбой Твайлайт и внимательно смотрел за мордой единорога, которая ничего не выражала, кроме озабоченности. Тихонько фыркнув, он уставился под ноги и продолжил топать, отстав от проводника на полкорпуса.

Внезапно земной пони споткнулся и тяжело повалился на рыхлый грунт. Простонав, он поднялся и посмотрел на недоуменный взгляд единорога.

– Чего? – поинтересовался тот и широко зевнул. – Хоть глаз выколи, ночь на дворе.

Ничего не говоря, Кресцент остановился, рог его сверкнул, и вокруг разлился яркий свет. Стало видно, как днем. Осмотревшись, чужак обратил взгляд на луну, прищурился от яркого света, исходившего от полумесяца, и прикрылся копытом.

– Это заклинание, которое ты наложил на свои глаза? – спросил он.

– Да, – сухо ответил единорог.

– Просто делает чувствительными палочки в глазу, я прав? – поинтересовался Крэлкин.

– Нет, пойдем.

Отец Твайлайт двинулся дальше.

– У этого заклинания есть побочный эффект, – заявил земной пони и нагнал собеседника, крутя головой во все стороны, рассматривая окрестности и пытаясь понять, куда они идут.

– Про все опасности этого заклинания мы знаем, – произнес провожатый. – Так что не сотрясай понапрасну воздух своими теориями.

– Но ведь можно же и ослепнуть, если попасть под сильный поток света.

– Если использовать самое первое заклинание, то да, – кивнул Кресцент. – Сейчас вероятность потерять зрение крайне мала.

– Крайне мала, – фыркнул земной пони. – А мы что, на дальние поля идем? – поинтересовался он.

– Да, а что такого?

– Значит, дракон ваш?

– Дракон? – с подозрением осведомился единорог и посмотрел на чужака. Тот прищурился, опасаясь света заклинания, однако увидел, как на него взирали обычные глаза: с радужкой и зрачком. – О каком драконе ты говоришь?

«Он не использует магию на себя? Или предварительно убрал, чтобы не травмировать ни себя, ни меня?»

– О большом и черном… – произнес собеседник и замешкался. – Кажется. – Он еще немного помолчал, вспоминая подробности атаки хищника. – Или красном. Не разглядел я, темно было…

– Вообще ходят легенды о каком-то драконе из Филдса, – согласился Кресцент, – что он якобы кушает пони, но… сказки все это для непослушных жеребят. Впрочем, залетный один тут был полгода назад.

– Полгода назад? – взволнованно спросил белый жеребец. – Это когда без вести пропали земные пони?

– Да, знатная была встряска для них, – улыбнулся член скрытого ордена. – Но сейчас все позади.

– Погоди, так вы знали о них? – недоуменно вопросил напарник.

– Конечно. Они сейчас живут в Целеберриуме.

– “Живут”? – переспросил чужак. – Что значит “живут”?

– Ну, едят, спят, занимаются своими делами, – пояснил родитель. – Переезд был достаточно трудный из-за них.

– А какой смысл их держать у себя?

– Они видели слишком много, – сообщил единорог. – Пришлось принять меры предосторожности.

– Что-то я не совсем понял, – признался белый жеребец. – Вы спасли этих пони от дракона?

– Да. Что нам, смотреть на их пожирание было что ли? – недоуменно поинтересовался Кресцент. – Клан Майта частично был поднят, чтобы…

– Погоди, часть клана Майта? – переспросил Крэлкин. – У вас же стандартный тест – победить дракона в дуэли. Или что-то поменялось?

– Нет, ничего не поменялось. Проблема заключалась в том, что именно тот дракон был достаточно сильным. – Собеседник ненадолго задумался. – Сложилось такое впечатление, что он знал стиль боя Целеберриума и понимал, как лучше справиться с той или иной атакой. В итоге его уничтожил Эмбер, и все улеглось.

«Значит, дракон – это действительно дело Филдса, даже Целеберриум про него не знает. Какие же знания еще есть в голове Висио, что он ведает так много тайн? Вероятно, им руководит нечто большее, нежели собственные амбиции по уничтожению Старсвирла. И, вероятно, я нашел единорога, который может мне помочь».

– Значит, драконы тоже учатся, – с удовлетворением произнес земной пони.

– Чего это ты такой радостный?

– Ну, во-первых, оттого, что я узнал о пропавших без вести, – пояснил жеребец. – Они в целости и сохранности. Во-вторых, драконы, которых приручил твой сын…

– Было безответственно вот так подставлять весь Целеберриум, – с недовольством проговорил единорог. – Ты же буквально крикнул в ухо Селестии, что между Твайлайт и Шайнингом есть связь не только кровная, но и… иного характера.

– И что? – с подозрением поинтересовался Крэлкин.

– Ты ведь сделал это специально, я прав? – осведомился родитель.

– Специально? – в задумчивости потянул чужак. – Впрочем, да, я специально это сделал, но не для того, чтобы Селестии кричать на ухо про Целеберриум. На самом деле, я хотел проверить ваши учения об Элементах Гармонии. Они правильные, с чем вас и поздравляю.

– И тебе было плевать, во что это выльется в дальнейшем?

– По большому счету, да, – признался земной пони. – Считай, что я начал разваливать вашу организацию.

– Ты не сможешь…

– И, тем не менее, сразу же после того, как узнали о подчинении драконов, вы затеяли переезд.

– Нет…

– Меня вы можете не бояться, это бесспорно, – кивнул Крэлкин и осклабился. – Но вот Селестию вы должны уважать и считаться с ней. У меня есть влияние на нее, как напрямую, так и через твою дочь…

– Добавь к этому списку Луну, – перебил Кресцент.

– Луну не стоит сюда приплетать, – заявил собеседник. – Она хоть и политическая сила, но политическая сила очень слабая, а без Селестии вообще никакая. На сестру свою Луна не имеет ни малейшего давления, отношения между ними достаточно холодные, если не сказать – ледяные.

– Ты не хочешь вовлекать Луну из личных симпатий? – осведомился единорог.

– А тебя я не рассматриваю, как сильного союзника в своем деле тоже из личных симпатий? – поинтересовался земной пони, и родитель поморщился.

– Все-таки, тебе жить с Твайлайт, и мое расположение было бы тебе…

– Да не собираюсь я с ней жить, – отмахнулся чужак.

– Мне кажется, что другого выхода нет, – холодно отозвался синегривый жеребец и глубоко вздохнул. – Сам посуди. Развалить Целеберриум – затея просто смешная. У Целеберриума запас прочности не на одно десятилетие. Заразить Твайлайт какой-то болезнью? Ты прекрасно понимаешь, что тебе не жить после этого. Остается последний вариант: женитьба.

– Ты слишком мелко мыслишь, – заявил Крэлкин. – Целеберриум…

– Я в Целеберриуме уже три десятка лет, а ты – несколько месяцев, – бесцеремонно перебил пони. – Не тебе мне говорить, что я о нем знаю и чего не знаю. Я знаю, через что можем пройти мы, рядовые члены скрытой организации. Мы можем терпеть лишения очень долго, назло врагам и на зависть близким.

– Ты, несомненно, прав, я в Целеберриуме не так давно, но я вижу в нем дыры. Неприкрытые дыры, которые могут стоить жизни не только вам, но и всем окружающим.

– Я теперь понимаю, почему Висио считается с тобой, – ухмыльнулся единорог. – Ты такой же самоуверенный и такой же самовлюбленный осел, как и он сам.

– И ты даже ни на секунду не предполагаешь, что мы можем быть правы?

– Нет.

Кресцент посмотрел вверх, остановился, бросил цепкий взгляд влево и мельком глянул назад. Потом повернул направо и рысцой побежал дальше, постоянно осматриваясь по сторонам. Крэлкин посмотрел на действия напарника, вздохнул, нагнал его и, возмущенно сопя, бежал рядом, смотря то под копыта, то на проводника. Впереди показались очертания небольшого холма. Подбежав ближе, земной пони увидел на возвышении невысокий полуразрушенный колодец. Единорог подбежал к постройке и остановился перед ней, заглядывая на дно. Чужак последовал примеру, но увидел лишь зияющую черноту.

– И что это такое? – поинтересовался он.

– Это путь в Целеберриум, – пояснил Кресцент.

– Ты издеваешься? Мы же разобьемся там…

– Не гунди, не разобьешься. Надо понять, где…

Из рога синегривого жеребца вырвался белый луч и ударил в один из камней. На дне колодца забрезжил свет, и Крэлкин посмотрел на напарника.

– Этим входом мы пользуемся крайне редко, – сказал тот. – Я лично вообще использую руны перехода, но с тобой – это невозможно.

– Балласт, – понимающе произнес земной пони.

– Именно так, – усмехнулся Кресцент и вскочил на бортик колодца. – Но не принимай это близко к сердцу. В этом ты на Висио тоже похож. – Он сделал шаг вперед и неспешно зашагал по стене вниз. – Давай быстрее, а то этот проход не так долго держится, как хотелось бы.

– А это не опасно? – с настороженностью спросил чужак, смотря, как единорог понемногу удаляется от него.

– Чего тут опасного? – бросил через плечо тот. – Измененная физика.

Крэлкин скривился и последовал за провожатым. Ступив на отвесную поверхность, он не ощутил никакого перехода или магического воздействия. Лишь осознание, что он идет по стене вызывало у него дискомфорт, но как только свет, разливающийся сзади, практически иссяк, и впереди уже виднелся коридор секретного логова, дискомфорт пропал, и пони расслабился.

– И часто вы используете заклинания измененной физики? – поинтересовался Крэлкин, когда попал под своды пещер Целеберриума.

– Нет, конечно. Да и зачем?

Навстречу им шел красный жеребец с голубой гривой.

– Вижу, что Старсвирл уже здесь, встречает своего подчиненного, – произнес отец Твайлайт и направился вглубь логова. – Удачи тебе, – бросил он.

– Благодарю, что привел его, – сказал Старсвирл проходящему мимо Кресценту, на что тот коротко кивнул и скрылся за углом. – День добрый, Крэлкин.

– День добрый? – с некоторым недоумением произнес белый жеребец и увидел, как рог единорога сверкнул. Все стало серым и блеклым. Земной пони потер глаза и уставился на главу своего клана. – Что произошло с Майтом?

– Сразу к делу? – усмехнулся тот.

– У меня такое ощущение, что ты его убил, а Изабор покрывает тебя, – обвиняющее заявил пони.

Бровь Старсвирла поднялась, и он с недоумением посмотрел на подчиненного.

– А не много на себя берешь? – поинтересовался единорог. – В ночь убийства я и Изабор с командой “Крылья” были далеко от нашего логова. Мы расследовали, что за дракон был здесь полгода назад.

– Ну, допустим, я тебе почти поверил, – нахально заявил земной пони.

Лидер Целеберриума опустил взгляд и улыбнулся.

– Мне не нужно, чтобы ты мне верил. Твои обвинения беспочвенны и неказисты. В Целеберриуме, как ты знаешь, никто не мог победить Майта, кроме Эмбера, но лишь потому, что у последнего был генокод дракона, усиленный магическими артефактами. Остальные бойцы были не так сильны и проворны.

– Но ведь Майт…

– Ну, вот объясни, зачем мне его уничтожать? С меня же Изабор три шкуры снимет за порчу генетического материала такой ценности. Изабор же не будет разбираться, хороший пони погиб или последний негодяй, ему, в общем-то, все равно. Ему главное – генетический код просмотреть и потомство получить.

– Значит, ты все-таки изучал драконов?

– Слушай, драконы такой силы просто так не появляются, а после того, как его уничтожил Эмбер… В общем, мы до сих пор ищем хвосты, откуда он взялся, но пока безуспешно. И это больше всего гнетет… Как отдыхается?

– Плохо отдыхается, – фыркнул чужак. – Когда вы отпустите земных пони?

– О каких земных пони идет речь? – уточнил Старсвирл.

– Которые были спасены при нападении дракона.

– Ты про этих… – показно озадачился жеребец. – Они останутся в Целеберриуме.

– Их нельзя тут оставлять, – заявил Крэлкин.

– Назови хотя бы пять причин.

– Не назову, и ты это прекрасно понимаешь.

– Тогда и разговор этот напрасный, – махнул копытом Старсвирл и развернулся.

– Что-то я не понимаю, – подал голос чужак, и единорог повернул к нему морду. – Разве Целеберриум не должен защищать и ценить жизни граждан Эквестрии?

– Целеберриум должен оставаться скрытой организацией, чтобы всецело реализовывать свои функции: защищать граждан Эквестрии. Если эти двое пони выйдут отсюда, то откроют тайну нашего образа жизни, и уж тогда нам точно необходимо будет вставать в силовую конфронтацию с Селестией. Тот вход, через который они прошли, уж очень символичный.

– Понятно, – фыркнул Крэлкин. – А если попросить их не выдавать тайну или воздействовать на мозг, сказать, что это был сон?

– Варианты такие звучали на собрании глав, но Изабор и Майт были категорически против. Майт просто их не хотел отпускать, хотя веских причин не высказал, а Изабор желал изучать изменения в организме и психике земных пони, погружая оных в разные иллюзии. Сейчас последний с ними больше возится…

– Их можно навестить? – перебил земной пони.

– Они твои знакомые? – поинтересовался единорог.

– Нет, – признался собеседник. – Селестия хотела, чтобы я нашел их.

– Мало ли что Селестия хотела, – с недовольством ответил Старсвирл.

– Мало ли что хотели вы, – парировал Крэлкин. – Вы не имеете ни малейшего права…

– Если бы нас не было, то и этих пони тоже не было бы, – отрезал лидер Целеберриума.

– Я хочу с ними просто поговорить. Узнать, что с ними, как они себя чувствуют. Разве это плохо? – спросил чужак.

– Думаю, что им будет полезно пообщаться с собратом, – в задумчивости произнес красный пони. – Но не думаю, что ты им чем-то поможешь. Разве что успокоишь.

– Полагаю, этого будет достаточно на первое время.

– Тогда пойдем.

Старсвирл поманил Крэлкина за собой. Земной пони двинулся по уже родным стенам и с интересом рассматривал красную дорожку с золотыми полосками по бокам. Из окон лился несуществующий свет несуществующего солнца, и плыли несуществующие облака. Глава клана шел неспешным, размеренным шагом и постоянно смотрел по сторонам, словно кого-то ожидал увидеть, но тот никак не появлялся.

– Как Твайлайт? – внезапно спросил единорог.

– Плохо, – признался чужак. – С каждым разом ей все больше и больше становится страшно от осознания неминуемости своей женитьбы на избраннике Изабора.

– Ты уже предложил ей копыто и сердце? – поинтересовался Старсвирл.

– Нет, конечно, – поморщился пони. – Зачем?

– Вы были бы с ней отличной парой, – улыбнулся собеседник. – Подумай над этим…

– Да сдалась мне Твайлайт в женах! – воскликнул Крэлкин. – Более того, Изабор настоятельно мне рекомендовал держаться подальше от нее.

– Изабор не будет за тебя жить, – заметил лидер скрытой организации.

Старсвирл магией открыл дверь и завернул в помещение. Попутчик последовал за ним. За дверью открывался новый мир: огромная бескрайняя зеленая равнина, яркое солнышко, легкий ласковый ветерок и чистое синее небо. Чужак остановился на входе и смотрел на иллюзию восхищенными глазами.

– Тут я тебя оставлю, – произнес глава клана. – У меня еще есть дела.

– Значит, пони живут здесь, – в задумчивости проговорил Крэлкин.

– Да, тут где-то бегают. В общем, удачи тебе.

Старсвирл вышел и закрыл за собой дверь. Иллюзия подернулась и вернула картинку обратно. Чужак осмотрелся, сделал несколько шагов вглубь и почувствовал, как кто-то на него пристально смотрит. От подобного чувства его передернуло. Он обернулся и увидел зеленого единорога с черной гривой. Тот смотрел на него заинтересованными глазами и молчал. Потом склонил голову на один бок, затем на другой.

– Изабор? – с опаской осведомился Крэлкин.

– Я вот все смотрю на тебя и думаю, – неспешно изрек глава клана генетиков, – неужели ты настолько неполноценен, что решился сюда придти? Может, твой генокод как-то по-особому влияет на мозги? Или у тебя какое-то заболевание?

– Что ты делаешь с пони, которых вы тут насильно удерживаете? – перешел в атаку гость иллюзорного мира.

– У них есть все блага, раз в неделю я их проведываю. Вчера приходил…

– Тогда что ты тут делаешь сейчас?

– Я почувствовал твое присутствие, – сообщил Изабор, – и мне стало интересно, сунешься ты сюда или нет? Знаешь, интерес – это то, что толкает таких, как я, совершать открытия.

– Зачем тебе эти пони? – со страхом в голосе спросил Крэлкин. – Они должны быть в Филдсе.

– Должны или нет, – меланхолично заметил генетик, – но сейчас они в нашей иллюзии. Они понимают, что не выберутся и смирились со своей участью.

– Я их отсюда вытащу! – заявил Крэлкин.

– О-о-о, – страдальчески потянул единорог и пошел от стены вглубь порожденного мира.

Земной пони внимательно следил за главой клана, за каждым его движением и сдерживал дрожь в коленках изо всех сил. Проходя мимо жеребца, Изабор схватил его магией за гриву и рывком повалил на землю. Тот простонал и попытался возразить, но его рот обволокло зеленое облачко магии.

«Что он делает?! Черт, и Старсвирл куда-то ушел! Почему я раньше не заметил этого единорога?!»

– Ты у нас такой смелый, – сказал зеленый пони. Продвигаясь вперед, он потащил за собой жертву. Крэлкин схватился за гриву, и из его глаз брызнули слезы. – Многие пытались мне возразить, – между тем меланхолично продолжал Изабор. – Многие пытались мне перечить. Я бы тебе не советовал повторять их судьбу, но уже слишком поздно. В любом случае…

Он остановился и вдохнул воздух полной грудью. Чужака потянуло вверх, копыта оторвались от земли, и его тело объяла, словно мягкое пуховое одеяло, магия.

– Какой тут хороший воздух, да? – поинтересовался генетик.

Земной пони почувствовал, как все его ноги развели в стороны, и их обожгли ледяные оковы, послышался звон цепей. Спина прикоснулась к деревянной поверхности, и рог единорога погас. Крэлкин попытался дернуться, но его копыта пронзила колющая боль, и он закусил губу.

«Что он хочет сделать? Убить меня? Но его же поймают и… Как же я глуп… Ему просто плевать на то, что о нем говорят, он служит своей цели, цели создания аликорна, конечного звена селекционного древа. Но для чего ему нужен я?!»

– Ты ошибка природы, – произнес Изабор, словно прочитав мысли жертвы. Он смотрел в лазурную синь облаков, откровенно наслаждаясь видами. – Такой свежий, такой красивый генетический код истинного земного пони. Я до сих пор себя спрашиваю: как? Ты не должен был появиться. Но природа и судьба преподносят иногда поистине удивительные подарки. После того, как ты появился, я себя спрашивал, откуда ты мог прибыть. Где могла зародиться жизнь, подобна твоей? Может, какой-то особый климат или социальные условия жизни уникальные? И я стал перебирать материки, страны… Даже запросы соответствующие к правительствам направил, чтобы они предоставили список всех пропавших без вести пони. И ничего. После этого я обратил взгляд на твой генокод. Я его долго перебирал, пока не увидел маленький нюанс. Знаешь какой?

Изабор посмотрел через плечо на чужака и легко улыбнулся. Крэлкин с ненавистью смотрел в ответ на своего палача.

– Это твой мозг, – сообщил единорог после минутной паузы и вновь уставился вдаль. – В нем что-то есть такого, что… Я даже не знаю, с подобным я встречаюсь впервые. Так что твоя судьба принести Эквестрии свою пользу. Пускай даже таким образом.

«Каким образом?! Он хочет вскрыть мой череп?!» Сердце земного пони стало отбивать чечетку. Он повернул голову влево, посмотрев на дверь, ища спасение, потом направо. Справа стояли двое пони и жались друг к дружке, с ужасом смотря на происходящее.

– Тебя видят… – прохрипел пленник. – Они расскажут…

– Не беспокойся, – улыбнулся Изабор и повернулся всем телом к жертве. – После того, как я с тобой закончу, Старсвирл сам все поймет. Скрывать реки крови я не намерен.

«Реки крови?! Он собирается меня убить?!»

– Что ты собираешься делать?! – нервно воскликнул чужак.

– Боишься? – поинтересовался генетик. – Это похвально.

Рог главы клана сверкнул и перед белым жеребцом возник небольшой столик, на котором тот увидел скальпели, ножницы, зажимы и другие инструменты. Под столешницей стояли ряды больших и маленьких банок, заполненные красноватой жижей.

– Как ни прискорбно, но все, что от тебя останется, поместится в эти банки, – произнес единорог. Один из скальпелей объяла зеленая аура, предмет неспешно подлетел к шее Крэлкина и легонько дотронулся до нее. – Тело – забавная вещь, – проговорил мясник, – оно способно хранить в себе величайший потенциал, пока не наступит момент осознания. Но тебе не повезло с противником, и момент осознания у тебя не наступит никогда. Не дергайся. Напрягшиеся мышцы принесут лишь боль.

Изабор подошел практически вплотную к жертве и стал внимательно рассматривать грудную клетку. Его дыхание обжигало Крэлкина, и тело земного пони все сильнее и сильнее била дрожь, которую тот пытался унять, но предчувствие скорой кончины лишь сильнее сотрясало беспомощную плоть.

– Самое сложное в разделывании и извлечении – определить важнейшую часть и действовать как можно быстрее, – беспристрастно произнес генетик и отстранился. – Но не думай, что ты быстро умрешь, даже не надейся. Твое сердце должно качать кровь как можно дольше. Как только к органам перестает поступать живительная влага, они начинают отмирать. У меня около получаса на извлечения из тебя биологического материала.

Объятые магией, из-под столешницы вылетели и открылись банки, распространяя едкий запах спирта. Вокруг других инструментов, лежавших на столе, тоже появилась магическая аура, и по воле единорога они подлетели к Крэлкину.

– Как считаешь, начать с болевых точек? – оскалился палач.

– Изабор! – послышался громогласный вой, и у чужака все внутри затряслось.

– Что, Старсвирл? – невозмутимо осведомился генетик, пристально изучая пациента.

Самый большой скальпель с зазубренным лезвием переместился к голове земного пони, и тот сглотнул, провожая взглядом лезвие. Инструмент дотронулся холодной сталью до лба и с силой надавил. Крэлкин вскрикнул, вжался головой в деревянную поверхность и увидел как по носу неспешно потек красный ручеек.

– Здесь сделать надрез, – бесцеремонно произнес зеленый жеребец, – потом вокруг головы, а потом…

– Какого сена ты тут делаешь?! – со злобой рявкнул лидер Целеберриума.

– Разве ты не понял? – поинтересовался генетик, не обращая внимания на собеседника. – Я разделываю твоего подчиненного, чтобы провести некоторые эксперименты и углубленно изучить его организм. Нужно подобрать что-то, чем разбить черепную кость… – Изабор бросил взгляд на дверь. – Неужели нельзя?

– Ты прикидываешься идиотом?! – с гневом вопросил Старсвирл.

Около двери что-то сверкнуло, и чужак упал. Платформа, на которой тот лежал, пропала вместе со столиком, лишь скальпели да банки висели в воздухе. Земной пони тряхнул головой и, увидев перед собой нависающего палача, недовольно смотрящего на вырвавшуюся жертву, тут же отпрянул. Спустя несколько мгновений к единорогу подлетел красный жеребец и саданул его со всей силы по морде. Генетик едва заметно шелохнулся, сплюнул на траву кровь и перевел взгляд на обидчика. Разделочный инструмент моментально переместились к телу Старсвирла и замер, уткнувшись в лидера Целеберриума со всех сторон.

– Клоунада, – раздраженно бросил тот. – Убери оружие и выметайся отсюда, пока я сам не вышвырнул тебя.

– Рано или поздно Крэлкин будет лежать на моем столе, – предупредил Изабор. – И даже ты ничего не сможешь сделать.

– Крэлкин еще тебя переживет, – раздраженно бросил красный единорог.

– А переживет ли он клан?

Рог лидера клана сверкнул зеленым, и тот исчез. Скальпели и банки упали на землю с гулким стуком, и красноватая жижа окрасила траву. Крэлкин уселся на круп и прижал копыто ко лбу. Рана саднила и неприятно ныла, а тело трясло от шока. Он почувствовал, как к нему кто-то прикоснулся и поднял глаза. Перед ним стоял Старсвирл, с сожалением смотря на подчиненного, и вымучено улыбался.

– Ты слишком сильно заинтересовал Изабора, – со всей серьезностью произнес он. – Опасайся остаться с ним наедине. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не допустить твоего убийства, но на полную защиту не надейся. Сейчас тебя спасло то, что мне надо было поговорить с ним, потому я отправился на его поиски. Но как бы судьба не была к тебе благосклонна, рано или поздно тебя разберут на органы и изучат.

– Повезло, блин, – проворчал Крэлкин и вновь зажал копытом рану. – Чего ему так не терпится… – простонал он, рассматривая травинку.

– Мне кажется, что спешка его очевидна, – проговорил Старсвирл. – Ты трешься рядом с Твайлайт, и Твайлайт не против быть с тобой. Более того, она сама может стать инициатором ваших отношений. Он теряет ее. Пятый пункт в списке селекционной программы. Если он проиграет, то прослывет самым бездарным генетиком за всю историю клана. Он вынужден тебя убить, иначе не выживет сам. Такова реальность.

– И нет никакого способа его переубедить отсрочить мою казнь?

– Не мне его искать, лишь тебе. Ты хотел увидеться с Кресцентом, чтобы вновь попасть в информационный куб?

«Значит, Кресцент показал письмо ему? Я думал, что он более осторожен. Надо учесть этот нюанс».

– Ты как всегда проницательный, – сказал чужак и скривился.

– Последнее время ни одно твое посещение нашей обители не прошло без посещения комнаты с информационным кубом, – заметил единорог. – Я уже даже не буду спрашивать по поводу твоих частых визитов туда, ибо бесполезно.

– В любом случае получишь стандартный ответ, – заявил земной пони.

– Я хотел узнать у тебя, что происходит в Эквестрии, что…

– Дракон, – перебил Крэлкин и поднял голову, уставившись в глаза собеседнику. – Дракон в Филдсе.

– Дракон… – потянул тот. – Дракон был уничтожен…

– Это магия, – не унимался чужак, – и Висио про нее знает.

– “Висио”? – недоуменно переспросил Старсвирл. – Значит, он остался в Филдсе. Хорошо, что оповестил. Что-то еще, кроме…

– Ты не понял? – с недоумением вопросил белый жеребец. – Я встретился с драконом в том городке? На меня напала огнедышащая тварь!

– Я понял, но сейчас это неважно.

«Неважно? Первый раз вижу его таким. Неужели он один из тех, кто знает об этой магии?»

– Ты знаешь о драконе, – усмехнулся Крэлкин. – Мне твой бывший подчиненный рассказал про…

– Эта информация секретна даже внутри Целеберриума.

– Но… – Собеседник посмотрел на земных пони, которые стояли в отдалении и уже с интересом наблюдали за разговором. – Их же могли убить…

– Потому мы и вмешались, – произнес лидер скрытой организации. – Про дракона никто не должен знать, и его должны все бояться. В этом и состоит предназначение магии.

– Значит, он там что-то охраняет, – предположил чужак.

– Тебя это касаться не должно, – сказал Старсвирл, и Крэлкин скривился. – Что-нибудь еще?

– Алмазные псы под Филдсом, – сообщил тот. – Мы с Висио поговорили с ними, но я им особо не верю.

– Висио уладит дела, – отозвался единорог. – Есть что-то еще, выходящее за рамки привычной жизни?

– К счастью, нет. Поля, прополка, посадка, семена. Как и должно быть.

– Что на счет принцесс?

– Вся Эквестрия проводит посевной сезон и готовится празднованию первого дня лета, – проговорил земной пони. – Не думаю, что мне есть что рассказать. Селестия и Луна занимаются тем, что помогают гражданам с их проблемами.

– Хорошо, я позову Кресцента, и он тебя проведет к информационному кубу. Оставайся тут и постарайся отдохнуть.

Старсвирл вздохнул и направился к выходу. Земной пони бросил на него недовольный взгляд, скривился и посмотрел на собратьев, которые до сих пор стояли в стороне. Он покачал головой, опустил глаза и его передернуло. Он мотнул головой, и та отозвалась болью. Сбоку послышались неуверенные шаги, и чужак скосил глаза на шум.

– С тобой все нормально? – поинтересовалась кобылка, и член Целеберриума посмотрел на говорившую.

– Они даже… – Крэлкин отвернулся и закрыл глаза. – Изабор забывается, кто на самом деле правит Эквестрией, а кто лишь пародия на управленца.

– Что ты говоришь? – недоуменно поинтересовалась пленница.

– Я говорю, что тот зеленый единорог должен почить с миром, раствориться в Великом Ничто, отойти от дел, умереть, подохнуть, сгнить в земле! – рявкнул собеседник и ударил копытом по траве. – Он думает, что сможет меня просто так пугать. Я защищу Твайлайт от него.

– У тебя нервный стресс, – осторожно обронила пони. – Наверное, мы пойдем.

Чужак вздохнул и посмотрел на собратьев. Перед ним стоял молодой жеребец песочного цвета с темно-красной гривой. Рядом – черная кобылка с коричневой длинной гривой, практически достающей до земли. Они выглядели недоуменно, но вели себя довольно свободно.

– Простите, – сказал Крэлкин, – действительно у меня стресс. Но сейчас по-другому нельзя. Меня послала Принцесса Селестия, чтобы я вас нашел и привел в Филдс.

– Мы, конечно, благодарны, – произнес жеребец, посмеиваясь, – но отсюда выхода нет. Нам так не только тот зеленый единорог сказал, который… – Он замялся, но через несколько секунд нашелся: – Твой друг тоже.

– Старсвирл? – уточнил чужак и, не сдержавшись, фыркнул. – Не друг он мне. Начальник.

– Ты тут работаешь? – поинтересовался собеседник.

– Не работаю, а состою в организации. Тут никто не работает, работают вне этих стен. Как вы умудрились сюда попасть?

– Решили прогуляться по дальним полям, – с сожалением сказал пони. – Вот в итоге тут поселили. Добровольно принудительно.

Сзади стукнула дверь, и в комнату зашел голубой единорог.

– Кресцент, – выдохнул Крэлкин и поднялся.

– Что с тобой случилось? – поинтересовался тот, подходя к троице.

– Изабор со мной случился, – недовольно проворчал земной пони.

– Он…

– Давай не будем об этом, – попросил чужак. – Я тебе хочу кое-что сказать.

– “Сказать”? – переспросил отец Твайлайт. – Ты подумал, прежде чем говорить что-либо мне? Я же пойду к Майту…

– Я хочу, чтобы ты это знал как мой напарник и друг, – произнес белый жеребец, и собеседник напрягся. – Я освобожу этих пони отсюда.

Единорог подождал немного и с недоумением спросил:

– Это все?

– А тебе нужно что-то еще? – раздраженно бросил Крэлкин.

– Было бы неплохо услышать, что ты любишь мою дочь и станешь ее особенным пони, – проговорил Кресцент.

– Выбрось, наконец, из головы эту назойливую идею. Не собираюсь я жениться на Твайлайт, но я ее защищу от селекционной программы.

– Как я говорил, есть всего один выход, – напомнил синегривый жеребец.

– Я решу ее проблему другим путем, – заверил чужак. – Как – не знаю, но решу.

– Не забывай, против кого сел играть.

– В свое время я хотел остаться жить в Эквестрии, и я остался, – напомнил Крэлкин, – хотя против меня выступила Селестия с ее гвардией во главе с правителем другого государства. В другой раз я противостоял четырем драконам, и выжил. Сейчас я решил, что освобожу Твайлайт от селекционной программы, а этих пони – из тюрьмы вашей иллюзии, и мне глубоко плевать, против вас я буду сражаться или кого-то еще.

– Слишком высоко себя ценишь, – покачал головой единорог. – Ты мало что можешь противопоставить Изабору. Мог бы, он бы тебя не тронул сегодня. Говоря о Твайлайт и этих несчастных, ты говоришь именно о нем. Это его проекты, его разработки, и это все состоит в его ведении и на его контроле. Украсть кого-либо у него из-под носа просто так не получится, как бы ты не хотел. Ладно, дискорд с тобой, давай представим, что ты выполнил свое обещание, освободил заложников. Что дальше?! – с нажимом вопросил он и указал копытом на земных пони, которые недоуменно переглянулись. – Ты поручишься, что Изабор не тронет их впоследствии? Ты уверен, что пони, которым они расскажут об это месте вообще останутся живы после встречи с генетиком? Да он их распилит на части, а то и вообще зароет где-то. Как только ты ослабишь бдительность и выпустишь их из своего взора, они исчезнут в лабораториях Изабора.

– И тогда ему не жить!.. – процедил сквозь зубы чужак.

– Дурак ты, Крэлкин. Он переживет еще тебя и меня вместе взятых.

– Он проиграет, и тогда больше никто не пострадает.

– Ты только потеряешь жизнь, а результата не добьешься, – со вздохом сказал Кресцент.

– Результат – не моя жизнь, а свобода Твайлайт и этих пони.

– Ты просто ненормальный… псих. Ты вообще о завтра не думаешь?

– Мы, конечно, тебе признательны за твою доброту, – произнесла кобылка, обращаясь к Крэлкину, – но за нас не переживай, мы уже привыкли.

– Ага, и будете тут прожигать жизни? – с раздражением произнес тот.

– Ну, нас тут кормят, всегда лето, дожди не идут. В общем-то…

– Вам не нужна свобода? – изумился чужак.

Кобылка замолчала и отвернулась от прямого взгляда собеседника. Белый пони посмотрел на желтого жеребца, и тот тоже отвернулся.

– Бесполезно, Крэлкин, – произнес Кресцент и покачал головой. – Они всегда жили в свободе и просто-напросто разучились ее видеть и чувствовать. Селестия слишком их разнежила. Они не будут сопротивляться. Да ты им в глаза посмотри, они боятся что-либо возразить даже мне. Они будут тут сидеть и говорить, что все хорошо и ничего не будут делать. Они оказались в плену, когда родились в Эквестрии. У них мышление совершенно не такое, как у нас. – Единорог подошел к напарнику и ткнул копытом в лоб, и тот поморщился от пронзившей голову боли. – Как бы ты не хотел, ты их не спасешь, они уже потерянные для тебя и для Эквестрии, так что подумай, прежде чем предпринимать что-либо.

– То есть, ты хочешь, чтобы я их тут бросил и оставил погибать вместе с вами? – с недовольством вопросил земной пони и отодвинулся от родителя Твайлайт.

– Они не уйдут, – просто сказал Кресцент.

«Значит, вот чего вы добиваетесь? Вы их морально уничтожаете, а потом делаете все, что душе заблагорассудится. Но не все еще потеряно, они должны помнить о свободе и понимать заповеди Селестии и первого Старсвирла».

– Пшел отсюда вон! – рявкнул белый пони, и его копыто указало на дверь, а горящий взгляд впился в напарника.

– Прости? – недоуменно отозвался тот.

– Оставь нас, я хочу с ними поговорить, – как можно жестче произнес Крэлкин.

– Смотри, не переусердствуй, – усмехнулся единорог. – Я буду тебя ждать снаружи.

Он хмыкнул и неспешно удалился. Чужак с неприязнью посмотрел на собратьев и фыркнул.

– Что с вами такое?! – рявкнул он, и пленники подняли перепуганные глаза. – Вы будете просто так слушать, что вам говорит этот единорог?! – спросил Крэлкин и указал на дверь. – Да вы десятка таких, как он стоите…

– Но он сильней нас в любом случае, – с опаской произнес жеребец.

– То есть, вы будете трястись и выполнять все, что он хочет?

– Разве у нас есть выбор? – осторожно поинтересовался пони. – Если мы скажем что-то поперек, то окажемся на разделочном столе того зеленого единорога… А мы не хотим…

Чужак закрыл глаза и глубоко вздохнул. «Что же с этими пони? Почему они так запуганы? Неужели Целеберриум уже провел с ними воспитательно-разъяснительные работы, как стоит себя вести в их новом доме и выставили счет за каждое нарушение? Неужели с ними работали непосредственно главы кланов? Неужели я опоздал?»

– У вас есть выбор, – твердо проговорил Крэлкин. – Вы можете пойти за мной или остаться здесь навсегда.

– Но как же… – промямлила кобылка, но ее тут же перебил член Целеберриума:

– Значит, вы бросаете друзей и семью в угоду своей жалости и лени?

– А что, если у нас не получится?! – взвилась пони. – Нам сказали, что нас могут и жизни лишить!

– Жизни лишить, – вздохнул чужак. – Да, понимаю, что эти единороги беспринципные. Да, понимаю, что страшно терять жизнь. Но влачить существование безвольного существа – немыслимо. Считайте, что вы уже потеряли свою драгоценную жизнь.

– Я пойду, – заявил жеребец, и Крэлкин улыбнулся. – Как идем? – поинтересовался он.

– Ну, хоть у кого-то здесь есть храбрость, – с удовлетворением произнес член Целеберриума.

– И тебе не страшно? – с ужасом поинтересовалась пони у своего друга.

– Страшно, – кивнул тот, – но так я жить не хочу.

– Тогда… – кобылка судорожно осмотрелась и остановила испуганный взгляд на чужаке. – Тогда я тоже иду.

– Замечательно! – воскликнул Крэлкин. – Сейчас идти опасно. Вначале попробую решить проблему дипломатически, если нет – найду другой способ, как вас обезопасить и вывести отсюда.

– Спасибо, – произнес жеребец, дрогнувшим голосом. – Меня зовут…

– Не стоит имен, – перебил чужак. – Чем меньше я знаю, тем меньше я смогу рассказать на допросе.

– “На допросе”? – недоуменно переспросил собеседник.

– Меня в любом случае поймают после того, как я вас выведу, – проговорил белый пони. – Да и не собираюсь я скрывать своей причастности к побегу. Тогда же я и урегулирую ваш статус, как свободных пони Эквестрии.

– А если тебя… ну…

– Убьют? – спросил Крэлкин. – Ну, может и убьют.

– И тебе не страшно?

– Страшно, – кивнул тот, – как и любому другому живому существу, вот только стоит ли дрожать всю жизнь? В общем, готовьтесь. Постараюсь за неделю решить ваш вопрос.

Чужак подошел к двери и оглянулся. На него взирали земные пони, но он никак не мог распознать эмоции на их мордочках. Он видел и страх, и благодарность, но также проскакивало и возмущение. Выйдя в коридор, он встретился с заинтересованным взглядом напарника, и тут же уставился в окно.

– Удалось привить им понимание добра и зла в видении Селестии или все как обычно? – с насмешкой поинтересовался единорог.

– Это уже не твое дело. И меньше всего тебя должно волновать, о чем мы общались, – парировал Крэлкин. – Вам, пони, которые не один год живут в этой иллюзии, легко говорить о подобных вещах. Вот только вы забываете, что за вас в свое время взялись главы клана и показали всю подноготную мира Эквестрии. Над этими же пони довлеет Гармония Селестии, и они просто боятся сунуться куда-либо.

– Ты не сможешь с этим ничего поделать, – произнес Кресцент.

– Я – нет, – кивнул чужак, – а вот Луна – несомненно. А теперь веди меня к информационному кубу.

Глава 9

Перед глазами появился черный как смоль дракон. Он дыхнул дымом прямо в морду. В темноте утонул свет. Стало тяжело дышать. Отскок. Справа показалась угрожающая пасть хищника, готовая разорвать пони. Стандартное заклинание телепортации прямо на шею, как и учили на многочисленных тренировках. Копыта скользят на изворачивающемся звере. Падение в пустоту. Следом летит, накрывая, когтистая лапа и пытается размазать по земле нарушителя спокойствия.

Сверху что-то вспыхнуло. Жеребец резко открыл глаза и сел на кровати. Он часто и прерывисто дышал, словно воздуха не хватало, сердце бешено колотилось, а на лбу выступила испарина. Глаза, дрожа, смотрели на смятую постель. Рядом кто-то недовольно заерзал, укутываясь одеялом. Он поднял взгляд на потолок, увидел почерневшее пятно и приложил к гудящей голове копыто. Пахло гарью и травой. Сквозь легкие занавески пробивался слабый лунный свет. Жеребец соскочил с кровати, набросил на себя шелковую накидку и услышал сонный и недовольный голос кобылки:

– Опять? Уже третий раз за месяц.

Он вновь посмотрел на черное пятно на потолке и вздохнул:

– Прости, дорогая, я утром все уберу.

– Может, тебе обратиться к психиатру? – предложила пони. – После двух-трех сеансов тебе всегда легчает.

– Я подумаю над этим.

Жеребец вышел в длинный коридор и увидел свет, льющийся из кухни. Он вздохнул и неспешно двинулся к цели. «Забыл выключить? Что-то я последнее время совсем раскис. Еще этот дракон… Сколько уже времени прошло? Три десятка лет? А меня все еще мучают кошмары… Может, действительно обратиться к Изабору или к кому-то из его клана?» Он помотал головой и завернул в кухню.

В помещении за большим белым мраморным столом сидела Принцесса Луна и пила чай. Жеребец зажмурился и открыл глаза в надежде, что венценосная особа – это всего лишь мираж его больного воображения, но кобылка осталась на месте и упорно не хотела покидать насиженного места. Так он стоял и смотрел, как аликорн по-хозяйски управлялся с чайником и мимоходом что-то готовил на плите.

– Прошу прощения, – промямлил он и склонился в уважительном поклоне.

«Что я делаю? Я же у себя дома. Но что тут делает она?»

– Кресцент, доброй ночи, – произнесла Луна, не смотря на гостя. – Проходи, выпей со мной чаю. Тебе же хочется попить после столь скверного сна? Не откажешься от моей компании?

«Она и про сон знает, но откуда? Мне все это не нравится… Не просто же так она пришла сюда…»

– Ни в коем случае, – со страхом проговорил жеребец.

– До сих пор боишься? – с недовольством осведомилась августейшая и у единорога все внутри сжалось. – Ты же не хуже меня знаешь, что твоя дочь и пять ее подруг прогнали тьму из моего сердца. Даже Селестия с этим согласилась и приняла меня. Ты не доверяешь моей сестре?

– Простите, – со вздохом произнес Кресцент и, обойдя стол, сел напротив гостьи.

Его глаза встретились с проникновенным взглядом кобылки, и он уставился на столешницу. К нему подлетела кружка ароматного чая, окутанная темно-синей аурой. На середину стола гостья поставила котелок, тарелку с небольшими кусочками хлеба, и по комнате поплыл сладкий аромат.

– Это секретный рецепт фондю Блэков, – произнесла Луна. – Довольно неплохо у них получилось сочетать вкус кислых и сладких ягод.

– А что Вы тут делаете? – поинтересовался хозяин обители.

– Я пришла поговорить на счет твоей дочери и ее нездорового интереса по поводу моего друга, – сообщила венценосная.

– Простите, я не совсем понимаю, что Вы имеете в виду, – сказал Кресцент, поднял глаза, но вновь встретился с тяжелым взглядом Принцессы Ночи, и уставился на дымящийся напиток.

– Я говорю о Крэлкине, – спокойно произнесла кобылка.

– Боюсь, что я Вам не смогу помочь, – выдавил из себя жеребец.

– Потому что ты не хочешь?

– Потому что не могу.

– Тот сон о драконе… – молвила Луна, и пони, напрягшись, робко посмотрел на нее. – Он тебя тревожит очень давно. Примерно с двадцати пяти лет. Это давняя травма, не правда ли? Как бы часто Изабор не работал с тобой, кошмар будет возвращаться снова и снова.

«Она знает об Изаборе?! Но откуда?! Неужели она знает о Целеберриуме? Нет, этого не может быть. Как только она вернулась из изгнания, она никак не показала, что знает о нем. Может, она просто знает какого-то другого Изабора?»

– Простите, но я не понимаю… – пробубнил единорог.

– Все ты прекрасно понимаешь, – отмахнулась принцесса. – Кресцент, молодой талант, окончил академию единорогов в области биологических наук. Все возлагали на тебя большие надежды, как на врача, но в двадцать три года ты связался со скрытой организацией под названием Целеберриум. – Жеребец выпрямился и ударился коленом об стол, но королевская особа словно не заметила этого и как ни в чем не было продолжила: – Через два года прошел заключительный экзамен в землях драконов. Ты ожидал, что будет не так трудно, что тебя всему обучили, ко всему подготовили. Но реальность преподнесла сюрприз и нанесла серьезный удар.

– Откуда Вы знаете? – робко спросил Кресцент.

– Спустя еще четыре года ты встретился со Стар Спаркл, – продолжила августейшая, не обращая внимание на замечание собеседника. – Или, может, лучше сказать: заставили встретиться? В любом случае, с той поры вы сыграли свадьбу и стали жить под одной крышей. Первый ваш отпрыск, Шайнинг, был зачат без любви, без ненависти, просто так было нужно. Вы не ждали жеребенка, вам приказали это сделать. В тот момент со своей избранницей вы были чужими пони. Вы не любили друг друга, лишь выполняли долг перед Эквестрией.

«Откуда она это все знает?! Неужели она про каждого пони знает столько же, сколько и про меня?! Но почему она говорит это именно мне?! Она должна понимать, что мне больно! Я не хочу это слышать! Заткнись!»

– Простите, – вставил единорог, – но…

– Я не закончила! – громогласным голосом произнесла принцесса, и Кресцент сжался, затравленно смотря, как с губ кобылки срываются мерзкие для него слова. – Спустя восемь лет появился второй отпрыск: Твайлайт. Свою дочь вы уже любили, она была желанным ребенком в семье. Вы даже научились любить Шайнинга. Однако в глубине души понимали, что они – жертвы селекционной программы. На протяжении всей жизни Твайлайт ты, Кресцент, понимал, что она должна была продолжить твое дело: дать Целеберриуму сильных жеребят. Но ты пошел против системы.

– Откуда Вы знаете?! – вскрикнул единорог. – Про Целеберриум, про меня!..

– Я видела вас, когда была в заточении, – пояснила пони. – Прямо под горой, на которой стоит Кэнтерлот.

«Она же могла рассказать Селестии, где нас искать, но почему-то не сделала этого… Или же они просто хорошо играют свои роли? Хватил ли у меня духу играть против такого грозного соперника?»

– И Вы не рассказали о нас вашей сестре? – изумился жеребец.

– Зачем? – поинтересовалась принцесса. – Вы не делаете ничего, что выходило бы за пределы законов Эквестрии. Конечно, некоторые методы даже мне не по душе, но вы трудитесь на благо всех пони, чего и хочет Селестия. Если я расскажу о вашей организации сестре, она просто уничтожит вас, и на этом кончится ее реальная поддержка. Она не понимает, что ее свет должен разбавляться тьмой, иначе как доказать, что мир – это хорошо, когда нет войны?

– Вы говорите мудрые слова, Ваше Высочество, – с некоторым недоумением произнес Кресцент. – Но я не понимаю, как это относится к Вашему визиту?

– Твайлайт должна продолжить твое дело, – заявила Луна.

– Что?! – воскликнул единорог и вперил взгляд в глаза аликорна.

– Я не хочу, чтобы она находилась рядом с моим другом, – уточнила венценосная.

– Я… – пони открыл рот, не зная, как ответить. – Я не могу ничего обещать. Я не могу…

– Я понимаю, что это трудно принять, – кивнула принцесса, – но пойми меня правильно: я лишь хочу, чтобы все вернулось на круги своя. В любом случае, Крэлкин не должен был появиться в Эквестрии и лишь благодаря сказочному стечению обстоятельств он тут.

– Но Твайлайт любит… – пробубнил жеребец. – И Крэлкин…

– Твайлайт любит? – поморщилась кобылка, подхватила хлеб, макнула в фондю и отправила в рот. – Мог бы мне не лгать? Я чувствую, когда лгут. Ты прекрасно понимаешь, что между ними нет никаких чувств. Крэлкин хочет защитить Твайлайт от селекционной программы настолько же, насколько Твайлайт хочет избавиться от тени Целеберриума. В этом и, я хочу акцентировать твое внимание, только в этом их чувства взаимны.

– Это будет неправильно, – пролепетал жеребец. – Мы же разрушим…

– Кресцент, не стоит так беспокоиться, – молвила августейшая. – Правильно, неправильно… А правильно было красть Стар Спаркл у СтарДаста? Ты ведь о нем не заботился.

– Я даже не знаю, кто это такой, – буркнул собеседник.

– А твоя жена знает, – заметила правительница. – Они много времени проводили вместе, гуляли, радовались, грустили. Они любили друг друга, Кресцент. И он сильно переживал, когда его избранница отказала ему по непонятным причинам. Даже уезжал в Империю Грифона подрабатывать и залечить раны душевные. Перед тем, как с твоей супругой поработала команда Изабора, она хотела с ним провести всю жизнь.

– Я не знал… – выдохнул пони.

«Если так, то почему Стар сама не рассказала об этом?»

– Это неважно, – отозвалась августейшая. – Если тебе трудно определиться, правильно поступаешь с Твайлайт, которая, между прочим, даже не любит Крэлкина, или нет, тебе стоит обратить внимание на статус своей семьи.

– Статус? – с недоумением вопросил единорог.

– Твоя семья достаточно влиятельна среди элиты Кэнтерлота, – заметила Луна. – Хотя другие семьи стерпели появление Каденс в твоем доме, но как сильно опустится статус, когда твоя дочь выйдет замуж за земного пони? Более того, есть большая вероятность, что чистота крови более не будет соблюдена в твоей семье и о каких-либо привилегиях придется забыть навсегда.

– Разве статус так важен? – с опаской поинтересовался Кресцент.

– А что ты можешь еще предложить своей жене, кроме крыши над головой да статуса семьи? – поинтересовался аликорн.

– Но это не то, к чему мы должны стремиться, – с испугом проговорил жеребец, заметив недоуменный и недовольный взгляд Принцессы Ночи. – Я имею в виду, что пора уже прекращать следовать традициям и смотреть вперед, пора уже не детям подстраиваться под родителей, а родителям смотреть за направлением своих отпрысков. Если мы хотим двигаться вперед… обществом… то нужно что-то менять… То есть пора уже позволить Твайлайт и Шайнингу делать то, что они хотят. Я не поддерживаю выбор Твайлайт, но если так для нее будет лучше, то…

– Твоя жена разделяет твои стремления? – грубо оборвав, поинтересовалась кобылка.

– Да, – заявил Кресцент и отвернулся. – Я думаю, что да…

– Значит, ты решил поставить под удар свою репутацию и статус, чтобы Твайлайт и Шайнинг были счастливы, – подвела итог Луна. – Похвально. Знаешь, я всегда думала, сможет ли Селестия сделать что-либо подобное для меня? К сожалению, не смогла. В любом случае, я не хочу, чтобы ты решал проблему Твайлайт при помощи Крэлкина.

– Я не могу повлиять на свою дочь…

– Ложь! – воскликнула венценосная. – Ты можешь, но не хочешь!

«Да что она себе позволяет?! Я не собираюсь терпеть подобного поведения!»

– Я не обязан перед Вами отчитываться! – жестко заявил жеребец и поднялся.

– Мы не договорили, – заметила Луна ледяным голосом, и Кресцент почувствовал жажду убийства, исходящую от собеседницы.

– Да что Вы-то привязались к этому Крэлкину? – воскликнул он. – Ваше Высочество, проявите мудрость. Этот земной пони…

– Дорог мне как друг и товарищ, – отрезала кобылка. – Он не такой, как все, потому я хочу, чтобы он всецело принадлежал мне.

«Хочет чтобы Крэлкин всецело принадлежал ей? Что она о себе думает?!»

– Что Вы такое говорите? – с ужасом произнес единорог и попятился.

– Вначале успокойся и сядь.

«Что она от меня хочет? Я же не могу повлиять на Твайлайт, я от нее и так отстраняюсь, а тут… надавить, как родитель? И что тогда? Я стану главным врагом для нее. Крэлкин… Что же все цепляются за этого недомерка?! Он же даже не умеет колдовать!» Жеребец вздохнул и снова сел напротив Луны.

– Я могу стимулировать твою жажду справедливости, – произнесла августейшая.

– Я… – Кресцент осекся, посмотрев в глаза собеседницы.

– Сколько стоит свобода Крэлкина? – беспристрастно осведомилась принцесса. – Двести тысяч монет, триста? Я понимаю, что сумма, возможно, небольшая, потому я хотела бы услышать твое предложение.

– И Вам… – Жеребец посмотрел в холодные глаза потентата и поежился. – Вы не думали, что это все неправильно? Друзей так не заводят…

– Я должна выслушивать слова верности от того, кто разрушил семью и живет в несчастливом браке? – спросила коронованная особа. – Я должна слушать того, у кого и друзей-то нет? Нет, Кресцент, это не то, что я хочу от тебя услышать. Я хочу услышать цифру. Ты не хуже меня знаешь, что Целеберриум и все его члены, хоть и защищают Эквестрию, в реальности же сами прогнили до костей. Вы настолько заигрались в свои игры за тысячелетия, что стали не то, что пережитком прошлого, но и болезнью на лике общества.

– Почему же Вы терпите нас, Ваше Высочество?! – выпалил единорог. – Неужели из жалости?!

– Ты, наверное, подумал, что я имею в виду общество Эквестрии? Отнюдь. Я имею в виду общество вашей организации. Некогда сильные и мудрые единороги выродились в пародию на защитников. Я вас не терплю, просто никак к вам и вашим действиям не отношусь. Вас терпит Селестия. Для меня вы просто приходящие и уходящие пони, которые не могут найти счастья в этой жизни. Я предлагаю тебе подарить немного счастья Стар Спаркл. Полмиллиона монет устроит?

– Счастье моей дочери не продается! – рявкнул единорог и стукнул копытом по столу. Поняв, что сделал опрометчивый поступок, он с опаской посмотрел на собеседницу.

Луна ухмыльнулась и посмотрела в окно. Кусочек хлеба подхватила синяя аура, окунула в горшочек с фондю, и поднесла к кобылке.

– Значит, по-хорошему ты не хочешь… – потянула принцесса и отправила хлебец в рот. – Что ты скажешь, если я лично позабочусь, чтобы от твоей дочери остались лишь копыта и рог?

– Что Вы такое говорите?! – в ужасе воскликнул Кресцент. Он зажмурился, представляя, как Твайлайт подвергается пыткам Луны.

– Я не собираюсь с тобой долго торговаться, Кресцент, – заметила собеседница. – Позиция твоей жены меня устраивает, она готова на диалог, но на диалог не готов ты. Мы, – повысил голос аликорн до кэнтерлотского традиционного, – Принцесса Ночи Луна, требуем от тебя повиновения. Твоя дочь Твайлайт Спаркл должна держаться от Крэлкина на почтительном расстоянии. Наши уговоры не подействовали на тебя, потому мы будем действовать на свое усмотрение.

– Принцесса Луна, пожалуйста! – воскликнул единорог, и венценосная брезгливо посмотрела на него. – Я сам не хочу, чтобы она была рядом с тем земным пони, но что я могу поделать? Превыше моих сил заставлять бросать того, кого она выбрала. Хоть ее решение принесет множество проблем нашей семье, но я просто не могу. Я ее слишком люблю. Я готов сделать все, что угодно, чтобы…

– “Все, что угодно”? – заинтересованно переспросила августейшая спокойным голосом. – Мне нужно, чтобы ты с ней поговорил, как родитель с ребенком. Убеди ее, что она поступает неправильно, наставь на путь истинный. Твоя жена тебя поддержит.

– Твайлайт не успокоится, пока не будет в безопасности от селекционной программы, – заверил Кресцент.

– Я гарантирую ей защиту, – проговорила кобылка.

– Боюсь, это превыше Ваших сил.

– С момента создания Целеберриума я пристально следила, как вы работаете. Я знаю, что и как нужно делать.

– Ваше Высочество, – жалобно изрек хозяин обители, – Вы же понимаете, что это все не очень правильно. Мы можем разбить семью так же, как я разбил семью Стар.

– Наверное, тебе стоит поговорить со своей женой по этому поводу. Я права, Стар Спаркл?

Кресцент обернулся и увидел, в дверном проеме белую пони. Она смотрела стеклянными глазами на собеседников. Жеребец соскочил на пол и направился к ней, но та покачала головой и присела на ближайший стул, сжалась и отвернулась от мужа. Единорог остановился и не знал, что делать. Его жена выглядела подавленной, но выяснять отношения при посторонних он не желал. Внезапно Луна поднялась с места и неспешно направилась на выход.

– Надеюсь, мы договорились? – поинтересовалась венценосная, поравнявшись с членом Целеберриума, и Кресцент опустил глаза в пол.

«Она еще и издевается? Говорить о подобном в такой момент?! Насколько же она пропиталась желчью, пока была в изгнании? Насколько же она стала черствой? Ненавижу… Я ее ненавижу! Будь проклята Принцесса Луна!» Он поднял взгляд, чтобы высказать ей все, что он о ней думает, но аликорна в помещении уже не было. Были слышны слабые всхлипы.

– Стар… – прошептал единорог и дотронулся до своей избранницы, но в ответ услышал лишь шипение.

– Не трогай меня! – процедила кобылка сквозь зубы, и тот одернул копыто.

– Я… – Кресцент посмотрел печальными глазами на жену. – Почему ты мне тогда не сказала?

– Я все отдала за лучшую жизнь Эквестрии… Я все потеряла… все, что мне было дорого, – рыдала пони. – А что получила взамен?.. Бедная Твайлайт… Ты не представляешь, как мне больно смотреть, что она страдает, но… Почему она сказала такую глупость?.. Откуда в ее светлой головке столько ненависти к себе?..

– Что же с тобой сделали пони Изабора? – в ужасе прошептал Кресцент.

– Мне объяснили, как устроена Эквестрия, дорогой, – успокаиваясь, проговорила Стар, – и я согласилась играть в ужасную игру под названием патриотизм. Я не знаю, зачем я согласилась на это… Может быть это было наваждение, может быть гипноз, но сейчас я смотрю на тебя и… Я даже ненавидеть тебя не могу. Я себя ненавижу. Ненавижу за то, что предала единственного пони, который был мне дорог, которого я любила… ради чего? Я его на самом деле любила. Ты понимаешь? – Стар посмотрела на мужа заплаканными глазами и покачала головой. – Ты не понимаешь. Ты абсолютно ничего в жизни не понимаешь. Постоянно отлучаешься куда-то, проводишь где-то все время… А ты обо мне хоть раз вспомнил? Можешь не отвечать, знаю, что не вспомнил. У нас любви нет, так пускай любовь будет хотя бы у наших детей.

– Я тоже не хочу, чтобы Твайлайт участвовала в…

– Замолчи! – рявкнула пони. – Тебя противно слушать! Твайлайт не любит Крэлкина, но больше, чем несчастливая жизнь, ее пугает спаривание по указке. Я ее понимаю… уже понимаю. Ты не хочешь, чтобы Твайлайт участвовала в селекционной программе… – фыркнула кобылка и утерла слезы. – Скажи правду, вы там все такие? Все твои знакомые думают настолько же цинично, как и ты?

– Стар, я не думаю цинично, – заверил жеребец.

– Тогда почему ты вспоминаешь об этой гадкой программе, когда на кону стоит счастье твоего ребенка? – с напором осведомилась единорожка.

– Я думал, что ты хотела сохранить чистоту крови, потому так…

– Ты слепой, мой дорогой Кресцент, – горько улыбнулась собеседница. – Я давно отреклась от элиты Кэнтерлота. А против выбора своей дочери я не потому, что она нарушит наше положение, а потому, что она не будет счастлива с этим земным пони. Я не хочу, чтобы она повторила мою судьбу. Я – дура, но она – ученица самой Принцессы Селестии, у нее большое будущее.

– Ты – патриотка Эквестрии, – уверенно произнес родитель, и услышал в ответ лишь тяжелый вздох.

– И это принесло мне лишь страдания. Мне пришлось быть с тобой, а тебе – со мной. Мы потеряли себя, Кресцент. Но неужели ты тоже дорожишь Эквестрией настолько же сильно, насколько и я?

– Безусловно, – кивнул единорог. – Но больше Эквестрии я люблю своих детей.

– Кажется, за столько лет супружеской жизни мы, наконец, нашли то, что нас по-настоящему связывает.

– Значит, мы должны предотвратить женитьбу Крэлкина и Твайлайт, – уверенно произнес Кресцент, – и участие нашей дочери в селекционной программе.

– Я не против этой программы, если Твайлайт найдет среди претендентов жеребца, с которым будет готова разделить остаток жизни, – произнесла кобылка. – Я против того, с кем она будет несчастлива.

– За нашу любовь к родине, к сожалению, должны расплачиваться наши дети.

– Это проклятье нашей семьи… – вздохнула пони. – И как хорошие родители мы должны сбить бремя ответственности с наших детей. – Она посмотрела безжизненными глазами на супруга. – Кресцент, скажи честно, Шайнинг тоже попал под селекционную программу, как мы с тобой?

– Боюсь, что да, – тяжело произнес единорог.

– Очень жаль.

Стар поднялась со стула и скользнула печальными глазами по мужу. Тот слегка улыбнулся, но тут же улыбка слетела с его уст, и он опустил голову.

– Прости, – выдавил жеребец.

– Ты ничего не знаешь о любви, дорогой, – холодно и грустно произнесла кобылка. – Мне тебя жаль. Искренне жаль.

Она вышла из комнаты, волоча за собой хвост, но с гордо поднятой головой. А Кресцент так и остался стоять на месте, не веря, что родная пони, с которой он прожил больше тридцати лет под одной крышей, его даже ненавидеть не могла. Гонясь за счастьем своей дочери, он вогнал последний гвоздь в крышку гроба своего личного счастья и счастья своей жены. Целеберриум забрал у него все: статус, время, энергию и, впоследствии, семью. Организация забрала саму жизнь и сделала из очередного своего подчиненного никому ненужного, кроме нее самой, адепта Эквестрии, защитника ценностей, которые тот не до конца понимал. И теперь, когда он узнал, что на самом деле двигало его супругой, какую бурю эмоций она носила и носит до сих пор в сердце, чего на самом деле стоит ее улыбка, которая оказалась очередной фальшивкой в его жизни, он не знал, что делать дальше.

В Целеберриуме его убеждали, что патриотом быть легко. Все, что надо делать – это любить Эквестрию и делать все, чтобы она процветала на фоне остальных стран. Но сейчас он понял, что от него утаили, что забыли упомянуть в начале этой чудовищной гонки длиною в жизнь. Его заковали в цепи рабства, его заставляли делать то, что ему было противно, говоря, что так правильно, так необходимо для всеобщего блага, и каждый день его заставляли уничтожать самого себя и все, что ему было дорого.

Его призывали терпеть каждый день во имя процветания, чтобы его дети жили в благополучной стране, но вот уже пришло время детям перенимать марафон жизни, а счастье, о котором голосили на всех углах так и не наступило. Теперь потомки будут терпеть, и этому безжалостному круговороту, сминающему поколения, не было конца и края.

Смотря сейчас в пол, он пытался найти в ровных рядах плитки ответ, который бы решил все его проблемы, ему нужен был один единственный шанс, чтобы исправить ситуацию, но, казалось, события настолько закрутились вокруг него, что выход был один: смерть. Братские объятья Целеберриума сжимались вокруг его горла все сильнее с каждым новым днем, и он уже не знал, надолго ли ему хватит воздуха. Он мог лишь оттолкнуть свою семью, чтобы ее не задели единороги скрытой организации, которые в достижении своей цели не брезговали никакими методами.

Тяжело вздохнув, Кресцент почувствовал, как что-то обожгло его щеку. Он скосил глаза и увидел мокрую полоску. Жеребец поднял копыто и дотронулся до нее. «Слеза? Сколько же я не плакал? Кажется, я даже забыл, что это такое… Что же со мной случилось? Неужели я превратился в монстра, против которого сам же и сражаюсь? Чтобы победить монстра, нужно стать монстром… Как же все скверно получается… Я потерял Стар, Твайлайт, Шайнинга… Всех потерял. Остались у меня Эквестрия и Целеберриум… Вот только зачем они мне без семьи?..»

Айрон Треп наслаждался потоками воздуха, вплетающимися в гриву. Прикрыв глаза и блаженно улыбаясь, он неспешно махал крыльями. В его владении сейчас было все небо. Изредка он любил устраивать гонки с ветром, но сейчас хотел умиротворения и покоя. Погоня за алмазными псами под землями полей Филдса принесла ему немало хлопот, но он выполнил поставленную задачу и теперь летел в Кэнтерлот отчитаться перед руководством о проделанной работе.

Невдалеке показался город. Блестя дворцовыми башнями, он привлекал взор и казался святыней. Пегас еще больше замедлился, оттягивая момент погружения его в бюрократические проволочки и написание никому ненужных рапортов и отчетов. Больше всего в своем занятии ловец диких животных не любил работать с бумажками. Джейн Доу, которая проверяла все направляющиеся непосредственно Принцессе Селестии документы, неоднократно отдавала неказистую писанину пегасу назад с примечаниями и исправлениями.

Прежде, чем лететь назад в столицу, Айрон два дня пожил в лесу около небольшого озерца, спал под открытым небом и питался еще зелеными ягодами да грибами. Неоднократно он заглядывался на Филдс, но, завидев суету, ему становилось не по себе. Суеты в жизни ему хватало. С появлением ученика, который повис у него на шее, как ярмо, от которого он был бы рад избавиться, но не мог, времени на единение с природой и просто жить в удовольствие стало мало. Альтус не хотел делать то, что ему приказывали, не желал выполнять необходимое количество упражнений и постоянно жаловался на усталость. Если бы не Принцесса Селестия, ловец животных бросил бы ученика и занимался привычными делами.

Хотя иногда ему было интересно общаться с подопечным, все же друзей у Айрона было немного, но к обучению другого пони своему мастерству он был не готов морально. Один из дней своего отдыха Треп посвятил размышлению, почему же Альтус не справляется. По его видению тот должен быть уже гораздо искуснее, но все еще топтался на основах и никак не мог продвинуться дальше. «То ли я слишком давлю на него и требую невозможного, то ли он слишком слабый, – думал тогда ловец животных. – И зачем мне ученик, я и сам неплохо справляюсь?»

Он приземлился на брусчатку, и сердце его екнуло. Пегас поднял крылья и слегка присел, ожидая нападения и готовый взлететь в любую секунду. Под удивленными взглядами стражи он неспешно осмотрелся. Все было спокойно, однако он доверял своим чувствам и не собирался просто так это оставлять. Еще ни разу екнувшее сердце не подводило его. Он взлетел и с высоты осмотрел город, но ничего подозрительного не заметил: пони, грифоны, ослы, минотавры. Никто не представлял опасности мирным жителям столицы.

Фыркнув, зеленый жеребец приземлился, сложил крылья и спешно направился к главному входу. Уладив формальности, он прошел к неприметной двери внутри замка и, вздохнув, постучал. Из закрытого помещения послышалась возня, и через несколько минут на пороге возникла светло-серая единорожка с коричневой гривой, собранной на затылке. Пони посмотрела через очки недовольным взглядом на посетителя, который судорожно улыбался, и пригласила в кабинет.

Сглотнув, пегас прошел за кобылкой и вздрогнул, когда дверь за ним закрылась. В комнате было светло и просторно. Высокие потолки, огромные окна, мягкий ковер и десятки стеллажей с мириадами папок – все выглядело по-деловому строго. Пони села за рабочий стол и указала на стул напротив нее. Айрон повиновался и смотрел на секретаршу Принцессы Селестии жалобными глазами.

– Доброе утро, Джейн Доу, – поздоровался он. – Как самочувствие?

– Доброе утро, Айрон Треп, – официальным голосом проговорила собеседница. – Со мной все хорошо.

– Может, давай в этот раз без бумажек? – понуро поинтересовался жеребец. – Я ведь не первый раз здесь и…

– Айрон, – вздохнула единорожка, – я же не для себя стараюсь. Пойми, что Принцесса Селестия очень занята, и я не могу тянуть с поиском какой-либо информации или необходимого закона. Все должно быть на своих местах.

– Но я же все сделал, что от меня требовалось… – простонал ловец.

– Возможно, – кинула кобылка. Рог ее засветился, и толстая папка, объятая синеватой аурой, подлетела к ней и умостилась на столе. Она открыла ее практически в конце и стала перебирать листки с заинтересованным видом. Пегас нервно вздохнул, понимая, что увернуться от разговора и формальностей бюрократии не удастся, и стал покорно наблюдать за действиями собеседницы. – Очень интересный ты, Айрон Треп. Сколько работаю, ни разу никого подобного не встречала. Значит, последний раз ты был в Филдсе, – произнесла она, добравшись до последнего листика, и подняла голову. – Боролся с алмазными псами. Успешно?

– Безусловно, – улыбнулся Треп.

– Хорошо, – кивнула пони и подвинула к себе небольшую стопку квадратных листиков. – Я выпишу тебе направление на обследование…

– Я не хочу… – тут же отозвался пегас.

– Айрон, – нахмурилась кобылка и посмотрела на него поверх очков, – это стандартная процедура. Ты уже более трехсот раз ее проходил. И дважды у тебя был обнаружен опасный вирус, – напомнила она.

– Но сейчас мне никто не поцарапал, смотри.

Ловец вскочил и крутанулся на месте.

– Не ерничай, – недовольно проговорила секретарша. – Сядь на место. – Гость покорно выполнил приказ. – Значит, пройдешь по вот этим врачам, занесешь сюда результаты. Еще зайдешь на кафедру по огненным заклинаниям, там на тебя должны наложить что-то. Вот формуляр от Принцессы Селестии. – Пони подвинула гостю бумажку и перо с чернилами. – Распишись, – распорядилась она.

Пегас с недоумением посмотрел на заполненный бланк и перевел взгляд на кобылку.

– Зачем? – поинтересовался он.

– Подпишись, что ознакомился с информацией. Вот тут, – указала единорожка на пустую ячейку.

– У меня новое задание? – оживился Айрон.

– Пока что на твое имя никаких заданий не поступало, – сообщила работница замка.

Жеребец схватил перо и небрежно черкнул привычную закорючку.

– Вот, – произнес он и подвинул формуляр назад.

Кобылка вздохнула и быстро выписала на небольшом клочке направление на кафедру.

– А… – потянул пегас и осмотрелся. – Джейн, скажи… Есть что-то такое, что мне нужно знать?

– Ты о чем? – сухо поинтересовалась единорожка.

– Когда я только прилетел, у меня сердце екнуло, – пояснил ловец. – У меня такое случается только когда опасность рядом.

– Значит, к кардиологу еще заглянешь, – донеслось от пони.

– Что? – с непониманием переспросил жеребец.

– С сердцем шутки плохи, особенно для тебя, – пояснила Джейн. – Ты должен быть в отличной форме. Кроме тебя у нас нет таких же сильных ловцов животных.

– Точно нет? – уточнил пегас.

– Нет, нет, – заверила кобылка. – Можешь прочитать, что на карте на нижней строчке написано?

– “Изготовлено в Эквестрийском печатном доме номер шестьдесят четыре по адресу: Эплкросс 14…”

– Можешь не продолжать, – перебила пони. – Со зрением все в порядке. В общем, жду тебя через полчаса.

Секретарша закрыла папку и отложила в сторону. Все направления она подколола к большому чистому листу, положила в бумажный конверт и передала пегасу. Тот вздохнул, подхватил папку, спрятал ее в сумку и, отдав честь, засеменил к выходу.

– Не задерживайся, – донесся до жеребца недовольный голос Джейн, заставший его в двери.

– Ты же знаешь, что я не задержусь, – улыбнулся Айрон.

Зеленый пони повесил голову и зашаркал к больничному крылу через большой светлый коридор, смотрящий окнами в сад. Внизу галдели, слышались восхищенные крики жеребцов и радостные визги кобылок. Пегас бросил взгляд на вертоград, фыркнул, ничего не увидев, и поспешил закончить дела.

Внезапно сердце вновь екнуло, и боковым зрением он увидел, как вверх устремляется струя пламени. «Дракон», – пронеслось у него в сознании, и крылья сработали на автомате. Разбив стекло и изранив себе морду, он через мгновение предстал перед огнедышащим зверем, окруженным дворцовыми рабочими и стражниками.

– А можешь еще раз так? – послышался восхищенный голос жеребца.

– Не вопрос, – рыкнул в ответ дракон.

– Стоп! – крикнул ловец животных, и все взгляды обратились к нему. Он же в свою очередь взирал на хищника. – Как ты… что тут происходит?

– Привет, Айрон, – махнул лапой чешуйчатый. – Как сам? Чего морда в крови?

– Кассандраго? – изумился тот. – Но почему ты тут? Ты же должен быть в Кристальной Империи.

– Пришло письмо от твоей принцессы, – заявил дракон, извлек из небольшой сумки, лежащей около него, листок и передал ловцу животных. – Я-то ваш язык не понимаю, но мне Шайнинг прочел. Решил написать на своем языке ответ.

– А вы и писать умеете? – с удивлением поинтересовался пегас.

– Умеем, – оскалился хищник, – просто хорошо это скрываем. Так отправил я твоей принцессе письмо на драконьем, а она на моем родном языке ответ прислала. Откуда твоя принцесса знает наше письмо?

– Чего ты у меня спрашиваешь? – изумился жеребец и отдал письмо чешуйчатому. – Я вообще мало общаюсь с Принцессой Селестией. Значит, она тебя пригласила…

– Ага, – кивнул чешуйчатый, – и сюда привести наказала. Вот развлекаю пони.

– Ты только это… – ловец поежился, как только увидел хищный оскал, – с зубами поосторожнее.

– А что, боишься, что пущу в ход? – с ухмылкой спросил Кассандраго.

– После того, как ты мне сказал, что наше мясо для вас деликатес, я вообще не хочу, чтобы ты приближался к жителям Эквестрии, – строго произнес Айрон. – Как у нас говорят: сколько дракона конфетами не корми, а он все равно огнем дышать будет.

– Конфетами? – изумился собеседник и поднял глаза вверх. – Эту гадость? Терпеть их, конечно, можно, но я не хочу.

– Ладно, мне надо еще в больницу, – недовольно произнес ловец.

– Ты заболел?

– Нет, – покачал головой Треп, – извечная плановая проверка после очередного задания... По врачам бегать заставляют...

– А у драконов нет врачей, мы практически не болеем, – гордо заявил хищник.

– Нашел, чем хвастаться, – недовольно произнес пегас. – Надеюсь, потом еще поговорим?

– А я могу отказаться? – усмехнулся чешуйчатый.

– А ты как думаешь?

– Мне хватило того, что ты еще в Кристальной Империи три дня сидел и смотрел, что мы делаем, не произнося ни звука. Знаешь, было жутко.

– Дракон боится пони. Очень… – Айрон задумался, подбирая слово, – мило.

– Тебя-то чего бояться? – осведомился Кассандраго. – Ты даже камни разгрызть не можешь.

– Не могу… – фыркнул жеребец. – Ладно, пойду я.

Пегас влетел обратно в коридор через разбитое окно и поморщился. Порезы тут же отозвались, и он потер морду, растирая кровь по шерстке. Врачей он прошел быстро, лишь задержался у первого и вытерпел промывку ран и обработку их специальными заклинаниями. Все специалисты забрали направления, проверили все, что только можно было проверить и, записав результаты на листок, данный Джейн, отпускали на все четыре стороны. Вскоре пегас с улыбкой гордо восседал перед секретаршей Принцессы Селестии. Кобылка же сдержано вздохнула и, придвинув к себе папку с его делами, нашла предыдущие анализы.

– Что-то у тебя с давлением стабильно плохо, – заметила она.

– Зато стабильно, – усмехнулся жеребец.

– Я бы так не радовалась, – мрачно отозвалась единорожка. – Тебе опять отвар из крапивы прописали. Ты хоть предыдущий раз курс прошел?

– Ну, можно сказать и так, – произнес Айрон и судорожно сглотнул.

– Как дите малое, – недовольно произнесла пони. – Ты же знаешь, что тебе это нужно. Ты же так долго не протянешь…

– Джейн, знаю я, но… – замялся пегас. – Не мое это. Мне не нравится вкус, запах…

– Потеряй месяц, чтобы выиграть годы, – наставительно проговорила кобылка. – И вообще, подумай о других. Без тебя с особо опасными дикими животными справиться будет некому.

– Да что ты заладила… некому, – фыркнул Айрон и сложил копыта на груди. – Сколько единорогов и пегасов вокруг…

– И все лишь любители, – беспристрастно перебила работница замка. – Ты – профессионал. Кстати, как дела у Альтуса?

– Никак, – буркнул ловец. – Неспособный он. Я и так за него трясся, когда нас к драконам послали, а чтобы куда-то одного отправить – даже и речи быть не может.

Единорожка подвинула к себе листок бумаги и стала делать записи. Как только пегас заметил это, он нахмурился и с настороженностью посмотрел на собеседницу. Та в ответ обратила на него выжидающий взгляд.

– Продолжай, – попросила она.

– А что продолжать? – возмутился жеребец. – Нечего продолжать. Ему и основы трудно даются… Это вообще первый пегас на моей памяти, который не может проходить сквозь облака. О каких диких зверях говорить-то? Летать-то он любит, но, хотя это получается у него лучше другого, даже тут есть затруднения. Он просто не вырабатывает в себе дисциплину. А о моих просьбах я вообще молчу. Если я ему задаю определенную амплитуду взмаха крыльев, то это не значит, что он должен выполнять упражнение два дня. Он это должен делать годы. Ему просто неинтересно. Я вот задаюсь вопросом: зачем мне этого неудачника дали в попечительство? Вечносвободный лес хоть и заповедником считается, но и там много опасностей. Боюсь, что не выживет он. Один раз напоролся на мантикору, так и она чуть не убила его. Не ученик, а сплошное наказание.

– Понятно, – деловито произнесла единорожка. – Дела у вас идут неважно.

– Если бы он вечно около той желтой пони не крутился, может быть, и можно было с ним что-то сделать, но пока он в любовном приступе, я отказываюсь его обучать.

Единорожка поставила точку в записях, отложила перо и вложила листок в конец папки с делом ловца животных.

– Что на кафедре сказали? – поинтересовалась она.

– Ничего. Что-то на крыльях нарисовали и заклинание применили. Потом бесцеремонно выпихнули за дверь, – поведал пегас и слегка улыбнулся. – Хотя надо признать, что рисунки были довольно симпатичные.

– Это на них похоже, – кивнула пони. – Благодарю, что уделил мне время, Айрон Треп. Как только тебе придет какое-то дело, ты об этом узнаешь.

– Наконец-то, – весело отозвался жеребец и моментально перелетел к двери. – До встречи, Джейн Доу.

Ловец животных хлопнул дверью, стрелой пролетел по дворцовым коридорам и, выбравшись под яркое солнышко, бросился в сад. Как только дракон показался в поле зрения, он притормозил, перешел на шаг и, в конце концов, остановился. Смотря на черное чешуйчатое существо, возящееся со взрослыми пони и жеребятами, он судорожно сглотнул и, усевшись, повесил голову.

– Что-то не так? – спросил кто-то.

Айрон подскочил и осмотрелся. Увидев Принцессу Селестию, он моментально склонился в учтивом поклоне.

– Что тебя тревожит? – вновь поинтересовалась венценосная.

– Я… – жеребец посмотрел ей в глаза и, вздохнув, уселся обратно. – Понимаете, я просто…

– Тебя беспокоит этот дракон, – произнес спокойный голос кобылки. – Непросто принять его изменение?

– Но как?! – воскликнул ловец. – Принцесса Селестия, это же противоречит всему, что я знаю. Хищники, которые пожирают пони – это одно, а сами пони – это другое. Но этот дракон… Он не пони, он хищник, но он не делает то, что он должен делать по природе.

– Ты не знаешь, как к нему относится? – осведомилась августейшая. – Хочешь верить, что он друг, но не можешь?

Айрон кивнул и уставился преданными глазами на правительницу.

– Все дело в Крэлкине, – возвестила та.

– Крэлкине? – изумился жеребец и поморщился. – Земном пони? Но ведь Шайнинг Армор…

– Шайнинг Армор хоть сильный и способный единорог, но с драконами сам бы не справился.

– Значит, Крэлкин… – в задумчивости потянул пегас. – Вы мне дали в попечительство Альтуса, потому что он друг Крэлкина?

– Нет, – отозвалась принцесса. – Альтус должен тебя изредка подменять на посту, чтобы у тебя было больше свободного времени. Я не хочу, чтобы ты перенапряг свои крылья и в старости вообще не мог летать.

– И все же драконы, играющие с пони… – словно в трансе произнес жеребец. – Никогда бы не подумал, что увижу такое.

– Но ведь проблема не в других пони и даже не в драконе, я права? Проблема лишь в тебе. Ты боишься драконов. Первый раз, как ты потерпел неудачу с тем небольшим огнедышащим зверем, тебе не дают покоя именно они.

– Я их практически не боюсь, – заявил ловец и бросил быстрый взгляд на Кассандраго. – Я каждый день себя убеждаю, что готов к очередной схватке с этими монстрами, но как только вижу их, моя уверенность пропадает, и я действую на автомате. Я не боюсь их, это какое-то другое чувство. Даже сейчас мои копыта трясутся. – Он поднял передние ноги на уровень глаз и с жалостью посмотрел на мелкую, едва заметную дрожь. – Я уже не знаю, что мне с этим делать.

– Как думаешь, почему я посылала тебя в Кристальную Империю следить за драконами? – спросила августейшая.

– Чтобы они нигде не напакостили, – решительно произнес Айрон. – Мало какой пегас или даже единорог сможет быстро убежать от разъяренных драконов, а у меня крылья заточены под это.

– Я хотела, чтобы ты с ними подружился, – пояснила Селестия.

– Пони и дракон – друзья? – с недоверием поинтересовался Треп. – Разве это возможно?

– Вспомни мою ученицу, Твайлайт Спаркл, – мягко попросила кобылка. – У нее в библиотеке живет дракон, хоть и небольшой. И они самые настоящие друзья.

– Я думаю, что не смогу… – вздохнул пегас.

– Тебе поможет Кассандраго, – заверил аликорн. – У вас совместное задание.

– Что?! – вскрикнул собеседник. – Но Принцесса Селестия, я могу сам сделать все, что нужно. Не нужно меня посылать с этим драконом…

– Боюсь, что вам просто необходимо объединить усилия потому, что будущий соперник будет очень суров к ошибкам.

– Это грифон? – с опаской спросил жеребец.

– Нет, это дракон, – ответила правительница и посмотрела на Кассандраго. – Но это необычный представитель.

– Но… Дракон будет сражаться с драконом… Разве правильно это? – поинтересовался ловец и привлек внимание принцессы. – Нет, я понимаю, что они так отношения всегда выясняют, но они же разумны. Они же могут решить проблемы без драки.

– Боюсь, что не всегда все так, как кажется. Пони вообще очень чудные создания, и чем больше они живут, тем больше растет пропасть между культурным наследием Эквестрии и наследием других стран и обществ.

– Я не такой, как все, – вдруг подал голос Треп. – Потому я ловец диких животных. Я ведь прав, Ваше Высочество?

– Да, ты действительно отличаешься от других, – кивнула Селестия и улыбнулась. – Таких, как ты – единицы. Вы можете пожертвовать собой, пойти против принципов, чтобы защитить остальных пони, знакомых и не знакомых. Вы сильные не только телом, но и духом. Вам могут ставить на вид, что вы злые и жестокие, что вы можете ударить другое создание. Но вы жестокие только тогда, когда это необходимо. Разве ты когда-нибудь бил другого пони?

Пегас уставился вниз и сцепил зубы.

– Да, Принцесса Селестия! – выпалил он. – Я бил пони! Я ударил даже Вашу ученицу! Простите меня!

– Не стоит, – попросила кобылка. – Ты хотел помешать Крэлкину в его планах, которые могли стоить жизней.

– Но это не делает меня хорошим, – прошептал жеребец.

– Это же не делает тебя плохим, – произнесла венценосная, и собеседник посмотрел на нее испуганными глазами. – Ты делал то, что должен был сделать, что считал правильным. Твайлайт Спаркл, как и другие пони, тебя простили. В небольших разногласиях между вами вспыхнул огонек дружбы. Разве это не прекрасно?

– Мне кажется, что это ужасно, – признался Айрон. – Я смог ударить пони… Вы даже не представляете, сколько мне это доставило боли.

– Это уже прошлое, тебе нужно научиться смотреть вперед.

Пегас вздохнул и опустил взгляд. Вспомнив о том, как он когда-то атаковал без сожаления пони, ему вновь стало тошно и противно. Он помнил, как копыта врезались в тело Альтуса, как бил между доспехами Шайнинга. Каждый удар врезался в его память и заставлял Айрона ненавидеть самого себя с каждым днем все больше и больше.

– Пойдем, у нас есть еще дела, – произнесла Принцесса Селестия, и жеребец тяжело поднялся.

– Откуда тот дракон появился в Эквестрии? – устало спросил тот.

– Это не совсем дракон, – пояснила правительница. – Крэлкин написал письмо, в котором говорит о магии иллюзии дракона. С ней необходимо что-то делать. Подобные заклинания рассчитаны на применение грубой силы и должны быть самовосстанавливающимися. Если полностью разрядить артефакт, в котором содержится эта магия, то дракон исчезнет навсегда.

– С таким противником я никогда не сражался, – потянул пегас, немного приободрившись, что его талант скоро будет востребован.

Аликорн властной походкой двинулся к приглашенному огнедышащему зверю. Хищник, заметив это, поставил на землю жеребенка и, поднявшись на четыре лапы, склонился в учтивом поклоне.

– Я все правильно делаю? – осведомился чешуйчатый, как только августейшая особа подошла достаточно близко.

– Полагаю, это излишне, – сообщила та и обратилась к подчиненным: – Попрошу вас вернуться к работе. Дракон еще погостит какое-то время в Кэнтерлоте, и у вас будет возможность с ним познакомиться поближе.

– Хорошо, Принцесса Селестия, – донеслось с разных сторон, и пони постепенно стали расходиться.

– Как Вас правильно называть? – поинтересовался Кассандраго у венценосной особы.

– Называй меня Принцессой Селестией.

– Селестия… – потянул в задумчивости хищник. – Что-то приятно знакомое, но далекое и, кажется… Вы не бывали в землях драконов?

– Я там была так давно, что уже и не припомню, когда именно.

– Возможно, мы с Вами встречались, Принцесса Селестия, – заметил зверь. – Знаете, теперь понятно, откуда Вам известен наш язык и наше письмо. Ваш ответ на мое послание приятно удивил.

– Благодарю, – кивнула кобылка и осмотрелась. – Пока никого поблизости нет, если вы не против, перейдем непосредственно к делу, – дракон и пегас переглянулись. – Недалеко от города был обнаружен артефакт небезызвестным вам пони. Его имя Крэлкин.

– Это тот пони, которого мы чуть не поджарили несколько месяцев тому назад? – перебил Кассандраго. – Он пахнет серой. Очень неприятный запах, смею вам доложить, но довольно запоминающийся.

– Серой? – изумился Айрон. – Ты уверен?

– У драконов очень хорошо развит нюх. Я чую, как ты потеешь. Ты меня боишься.

– Чушь, – фыркнул ловец и отвернулся.

– Пожалуйста, у нас не так уж и много времени, – подала голос венценосная.

– Прошу простить за допущенную дерзость, – оскалился хищник.

– Крэлкин обнаружил некий артефакт, – продолжила Селестия, – и попросил решить проблему с заклинанием как можно быстрее, так как появляется оно на дальних полях Филдса, что мешает фермерам с посевным сезоном.

– “Филдс”? – переспросил пегас. – Я же только что оттуда.

– Боюсь, туда придется вернуться вновь, – произнесла августейшая тоном, не терпящим возражений, и Айрон кивнул. – Иллюзия дракона появляется только на дальних полях и только в темное время суток, насколько поведал Крэлкин. Для активации заклинания необходим земной пони. Крэлкин готов посодействовать в этой операции. Вам необходимо вступить в схватку с драконом и изматывать его. Как только запас энергии в артефакте, отвечающий за мираж, иссякнет, заклинание перестанет существовать и хищник больше не появится.

– Драться с другим драконом? – в задумчивости пророкотал Кассандраго и расплылся в улыбке. – Полагаю, мне это по душе.

– Айрон Треп, возражений не будет? – поинтересовалась правительница.

– Никак нет! – отозвался ловец.

– Не выслуживайся, – пробубнил в сторону хищник.

– Прости, что ты сказал? – спросил жеребец.

– Да нет, ничего, – отмахнулся чешуйчатый. – Гордости у тебя нет.

– Полагаю, вам необходимо побыть некоторое время наедине, – подала голос Селестия. – В Филдс нужно прибыть завтра ко второй половине дня. Крэлкин остановился в отеле “Виноградная лоза”. Я рассчитываю на вас.

Принцесса коротко поклонилась, прощаясь с подчиненным и гостем, и неспешно направилась обратно в замок. Те в ответ тоже склонились и проводили взглядом венценосную особу, пока она не скрылась за углом. Дракон скосил глаза на пегаса и, усмехнувшись, потянулся. Айрон вздрогнул и, нахмурившись, посмотрел с ненавистью на огнедышащего зверя.

– Не бойся, не съем я тебя, – произнес Кассандраго.

– Я и не боюсь, – заявил пони и отвернулся.

– Боишься, – усмехнулся хищник и развалился на травке. – Ты считаешь меня своим врагом и, впрочем, я тебя понимаю, но ведь твои друзья меня исправили.

– Тяжело принять твое перевоплощение, – заметил пегас.

– Придется. Тебе работать со мной.

– Я и сам справлюсь с тем драконом, – пробурчал ловец.

– Не справишься, – рыкнул собеседник. – Когда мы с тобой сражались, твои движения были скованными. Неправильный взмах на тридцать седьмом такте, потом на сорок втором и так далее. Ты боялся прямых атак и допускал ошибки именно при них. Так что думай, что заявляешь. Тебя же твоя принцесса не на смерть посылает.

– Ты считаешь взмахи? – поморщился жеребец.

– Если ты хочешь кого-то победить, – наставительно заметил дракон и поднял вверх когтистый палец, – тебе надо пристально следить за ним. Более того, я же состою в духовном родстве со своими товарищами, и мне просто необходимо придти на помощь, когда они будут в трудной ситуации.

– Значит, даже тогда ты заботился о своих собратьях…

– Драконы хоть и любят подраться, – заметил огнедышащий зверь, – но с товарищами мы всегда считаемся. Другое дело, когда товарищи оказывались вовсе и не товарищами.

– А что ты можешь сказать про Альтуса? – поинтересовался Айрон.

– Про кого? Это второй пегас что ли? – уточнил Кассандраго, и пони кивнул. – Ну, что могу сказать… С ним все еще печальнее, чем с тобой. Он вообще летать не умеет, ошибки делает при каждом взмахе. Я думал, что его сразу же сожрут, но Сарканира захотела с ним поиграть. Вообще-то с едой играть у нас не в правилах, но с ней же был Фафнир, он не мог ей перечить, а потому лишь загонял добычу.

– Играли с добычей… – с отвращением и страхом произнес ловец.

– С вашей точки зрения это было, конечно же, жутко, – согласился Кассандраго, – но с нашей – вполне нормально и даже обыденно. Для вас мы, драконы, зло, так как убиваем вас, но отсутствие вас злом будет для нас, потому что мы умрем от голода. Это круговорот…

– Вы же в основном едите драгоценные камни, – перебил жеребец.

– Я тебе образно говорю, – отмахнулся хищник. – Для кого-то вы когда-то были лишь пищей, просто вы не помните. Пока у вас сменится двадцать поколений, у нас успевает состариться и умирает лишь один дракон. Вы скоротечны, много забываете, а все страшное переходит в легенды и былины. У нас память простирается гораздо дальше, чем вы можете себе даже вообразить.

– Интересно было бы послушать истории о тех ловцах животных, – мечтательно потянул Айрон.

– Твоя принцесса запретила мне затрагивать историю в разговорах с другими пони, – отрезал чешуйчатый.

– Тогда давай собираться, – решительно сказал пегас.

– Сколько лететь до места?

– Где-то полдня.

– Тогда на рассвете неспешно отправимся, – произнес дракон. Айрон попытался что-то возразить, но чешуйчатый его опередил: – Не торопись жить, успеешь.

Ловец заметил краем глаза нескольких жеребят, выглядывающих из-за дерева на дракона и шипящих друг на дружку. Как только Треп посмотрел в их сторону, они поспешили спрятаться за стволом. Жеребец покачал головой и, вздохнув, уставился на Кассандраго.

– Завтра встречаемся тут же, – строго произнес он. – Если я узнаю, что ты что-то сделал с пони…

– Думаю, ты не успеешь, – заметил чешуйчатый. – Твоя принцесса уничтожит меня раньше, чем ты сумеешь долететь. Она не такая, как остальные пони.

– Она тебя не боится, – заявил собеседник.

– Тут дело не в боязни, – в задумчивости потянул зверь. – Даже не знаю, как сказать… Ладно, забудь, пустое это дело.

Кассандраго повернулся на спину и раскинул в стороны огромные перепончатые крылья. Айрон фыркнул, взлетел, не говоря ни слова, и с высоты птичьего полета увидел, как к дракону ринулась орава жеребят, галдящих на всю округу.

«И чего они в нем нашли? – задал себе вопрос пегас. – Неужели они его не боятся? Но если так, то почему у меня копыта трясутся при виде этих огнедышащих хищников? Я же выжил, тогда в детстве! Выжил ведь!»

Глава 10

Крэлкин монотонно выдирал зубами траву и складывал в специальную корзинку, попутно думая о том, что ему два дня назад сказал Квин. В своем желании создать мощный магический доспех он был предельно решителен, даже думал, как договориться с Селестией о необходимом количестве александрита, однако когитор поставил его в тупик. Бывший человек, заключенный в информационный куб, провел ему лекцию о драгоценных камнях и их свойствах, природу появления и реакцию на воздействия разнообразных типов модулей подвижности материи. Чужак слушал внимательно и пытался переложить полученные знания в область александрита.

Однако после очередного вопроса о доле александрита в броне Квина, тот помотал головой и сказал, что никаких примесей этого минерала в конструкции куба нет, потому как это один из немногих камней, которые подвержены сильному влиянию албидо стилла. Ответ поставил земного пони в тупик, и он стал предполагать, что может быть основой защитного механизма когитора, но ни один минерал, который упомянул бывший человек, казалось, не мог обеспечить стойкость против магии единорогов.

– Ты хочешь сказать, что не помнишь, из чего я сделан? – поинтересовался тогда Квин.

– А ты мне никогда не говорил этого, – в задумчивости произнес земной пони. – А ведь, правда, из чего?

– Не говорил я ему… – фыркнул собеседник.

Внезапно Крэлкин оказался около стены пещеры, на которой висела знакомая табличка. Справа раскинулся пол, разделенный квадратами с мудреными символами, слева – пропасть. «Это же место моего испытания, чтобы пройти к хранителю знаний…» На его голову легла рука парня, второй он указал на последние строчки: “Все ловушки активируются гессонитом или цаворитом”.

– Теперь понял? – осведомился человек.

– Гессонит или цаворит… – потянул чужак.

– Тебе гессонит не нужен, лишь цаворит, – подсказал когитор. – Но этот минерал в Эквестрии еще более редкий, чем александрит, хотя добывать его одно удовольствие.

– У тебя есть какие-то способы создания артефакта, который бы сохранил меня от любой магии, из какого-то другого камня?

– От любой магии из другого камня, – фыркнул когитор и выхватил из воздуха клубнику. – Нет, только цаворит. Хотя вряд ли камешек, просто повешенный на шею, тебя защитит от любого воздействия. А если сбоку ударят? Нет, дохлый номер, причем опасный. Разве что ты распылишь цаворит, зачаруешь и вживишь под кожу.

– Погоди, если я его зачарую, то на него не будет действовать магия, – с недовольством проговорил жеребец. – И как хирурги единороги смогут прооперировать меня?

– Да никак, – взмахнул Квин и съел красную ягоду. – В подобном вопросе я бы не рассчитывал на умения копытных.

– Тогда кто? – с недоумением отозвался Крэлкин.

– Грифоны.

«Грифоны?»

С той поры чужак задумался очень серьезно на счет поездки в заморскую империю, хотя не исключал вариантов приглашения специалистов оттуда в Эквестрию, но эта задача казалась ему крайне сложной. Расположить к себе грифонов, не зная их быта и стремлений, он не знал как, а потому размышлял и прикидывал варианты, как выпросить у Селестии поездку в другую страну.

Пятясь, на автомате выдергивая сорняки на грядках с морковкой и бросая их в небольшую корзинку, он уткнулся крупом в кого-то, посмотрел на незнакомца, попросил прощения и продолжил свою работу. Лишь спустя несколько десятков секунд, когда перед носом показались оранжевые копыта, он, нахмурившись, посмотрел верх. Перед ним возникла улыбающаяся морда мэра Филдса.

– Висио? – с удивлением поинтересовался Крэлкин.

– Пожалуй, это я, – согласился, улыбаясь, единорог.

– Что ты тут делаешь?

– Да вот решил немного помочь, – сказал оранжевый пони и кивнул на соседнее еще не обработанное поле, на котором чужаку и его новым знакомым предстояло в будущем трудиться.

Переведя взгляд на соседний условный квадрат земли, Крэлкин увидел несколько десятков разномастных пони и множество разнообразных исполинских машин, около которых эти пони суетились. Пегасы взмыли в небо и осматривали поле сверху. Одни что-то записывали, другие летали с небольшими сумками и перекрикивались с первыми. Единороги стояли отдельной группой и что-то колдовали, лишь двое советовались с земными пони и помогали с машинами.

– Странно, – потянул чужак. – Что-то я не припомню, чтобы тут были какие-то приспособления для обработки земли. Плуг разве что…

– Это почитатели Солара, – пояснил мэр. – Только у них есть такие машины. Благодаря их разработкам больше половины пахотных земель обрабатываются достаточно быстро и легко. Есть, конечно, их, так сказать, территория, а есть поля, на которых появление этих пони нежелательно. Дальние поля – прерогатива простых жителей Филдса. Здесь же почитатели Солара по моей личной просьбе и одобрению сельского совета.

– Все равно странно, – настаивал Крэлкин. – Почему простые жители не перенимают опыт?

– Потому что многие их боятся, а другие не понимают, – отозвался Висио и окинул взглядом необработанное поле. – Мало кто с ними разговаривают, да и живут они отдельно ото всех в своей общине. Впрочем, как я говорил раньше: они никого не трогают, да и проблем от них практически нет. Хотя для меня до сих пор странно, что эти почитатели солнца используют свои личные хранилища для заготовки продовольствия на зимний период, а не городские. Пользоваться общими продуктами они наотрез отказываются, хотя довольно часто покупают что-либо на рынках. В большей степени, они помогают малообеспеченным семьям, да и когда неурожайные годы бывали, они делились.

– Странно тогда, что с ними никто не разговаривают, – вновь произнес в задумчивости белый жеребец. – Они же никого не заставляют верить ни в кого, да и помогают…

– Помогают, – кивнул бывший член Целеберриума. – Только вот благодарить, по их словам, должны Солара, а не их. К сожалению, это очень многим не нравится. И если вначале это воспринималось как простая и порой забавная странность, сейчас же – как помешательство.

– Много ты знаешь про этот город, – проговорил чужак и посмотрел на полупустую корзинку для сорняков.

– Моя обязанность – знать, чем живут и дышат простые пони, – сказал градоначальник, и собеседник посмотрел на него мутным взглядом.

– А знаешь ли ты что-то об Эквестрии?

– В определенных рамках – несомненно. Даже Филдс часть Эквестрии.

– А что ты знаешь о минералах?

Висио поднял бровь и с недоумением вопросил:

– Тебя интересуют запасы александрита?

– Про александрит я могу узнать у Селестии напрямую, – отмахнулся Крэлкин. – Тем более…

– Принцессы Селестии, будь любезен, – попросил единорог.

– Не важно, – нахмурился чужак. – Все залежи александритов уже найдены, осталось их только освоить и добывать минерал. Меня больше интересует цаворит.

– “Цаворит”? – в задумчивости переспросил мэр. – И что с ним?

– Мне нужно его около килограмма.

– Никогда не слышал, чтобы в Эквестрии были вещи из цаворита, – произнес Висио. – Ну, кроме одной, но до нее тебе не дотянуться.

– И где она?

Единорог многозначительно посмотрел на группу почитателей солнца. Крэлкин проследи за его взглядом и тоже посмотрел на копошащихся у машин пони.

– Он в машинах? – жадно спросил он.

– Зачем тебе этот минерал? – поинтересовался мэр. – Он же бесполезен. Еще давние единороги пытались с ним работать, но результата не было. Это один из самых неблагоприятных материалов для магических экспериментов. Все записи о многочисленных опытах были тщательнейшим образом изучены и сохранены для таких пони, как ты.

– Я знаю про его свойства, – недовольно отозвался белый жеребец.

– Тогда для чего он тебе? – вопросил собеседник. – Украшать им дом для тебя непозволительная роскошь. А больше он ни для чего не пригоден.

– Да мне не нужно украшение, – махнул копытом чужак. – Мне нужен щит.

– “Щит”? – недоуменно отозвался Висио – Из чего? Из одного килограмма необработанного камня? Это даже не смешно, если хочешь знать.

– Почему же? Посмейся, пока можешь, – прошипел Крэлкин. – Этот камень можно по-особому зачаровать…

– По магическим свойствам цаворит стоит на одном уровне с обыкновенными булыжниками, валяющимися на дороге. Думаешь, что…

– Даже ты не все знаешь, – ухмыльнулся земной пони. – Но я не хочу, чтобы подобные знания осели в твоей голове.

– Вряд ли ты что-то добьешься от меня, если будешь вести себя таким образом, – заметил градоначальник.

– И все же, содержат машины цаворит или нет? – вновь спросил чужак.

– Никоим образом, – заверил Висио. – Из машин ты бы мог его достать, а я сказал, что он недосягаем. Небольшая статуэтка из цаворита находится в храме почитателей Солара. Она весит достаточно много, чтобы удовлетворить твои потребности. – Крэлкин расплылся в улыбке. – Однако ты рано радуешься. Драгоценность круглосуточно охраняется, и достать ее такому растяпе, как ты, просто невозможно.

– То есть, они могут напасть? – уточнил собеседник.

– Эти пони напасть могут, лишь в случае острой необходимости, – сообщил бывший член Целеберриума. – В числе прочего, острой необходимостью у них считается кража статуэтки.

– Не может быть, чтобы это был единственный цаворит во всей Эквестрии. Надо спросить у Селестии…

– Принцессы Селестии, – поправил единорог, и Крэлкин с удивлением посмотрел на него. – За подобным минералом никто никогда целенаправленно не гонялся. Еще давно в Кэнтерлоте в целях усиления безопасности все перебрали по камушкам, включая пустоты под столицей. В строительстве было использовано множество разных материалов, в том числе и александрит, но про цаворит ничего не слышали. Ты, конечно, можешь поинтересоваться у Принцессы Селестии, есть ли у нее в личной коллекции такой камешек, но не думаю, что ты получишь положительный ответ. Хотя даже если и услышишь в ответ “да”, то это будет не более чем брошка для официальных визитов в иные страны. Искать же по всей Эквестрии именно этот камень можешь очень долго: он не излучает ничего в пространство, а находят его раз в три-четыре года. Хотя, говорят, его можно достать у пиратов грифонов.

– А как этот камень попадает в страну?

– Никак, – отозвался мэр. – Все случайные находки моментально продают в Империю Грифона. Отплывают на первом же торговом судне.

– Опять Империя Грифона… – потянул чужак.

– Покупать обратно этот бесполезный кусок твердой породы пока не догадывались, – заметил Висио. – Если ты провернешь подобную сделку – будешь первым. Хотя тебе вряд ли это дадут сделать. Закупки у Империи Грифонов разовые и только через Принцессу Селестию, к тому же могут идти очень долго, вплоть до полугода. А учитывая пиратов, некоторые посылки попросту не доходят.

– И что мне тогда делать? – поинтересовался земной пони.

– Забыть про свою бредовую идею и продолжать работу на поле.

– Идея не бредовая, – раздраженно заметил Крэлкин.

– Ну, конечно, магистр магии, – усмехнулся единорог. – Позволь поинтересоваться, какой силы единорог тебе необходим, чтобы создать твой щит из цаворита?

Чужак замялся и тяжело вздохнул:

– Все главы Целеберриума.

– То есть, три самых сильных единорога в Эквестрии? – уточнил Висио.

– Одного из них можно заменить Твайлайт, – неуверенно потянул земной пони, – но я не хочу передавать знания ученице Селестии.

– То есть ты решил торговаться подобными знаниями, – уточнил оранжевый жеребец.

– А у меня есть еще, чем торговать? – поинтересовался Крэлкин.

– Особым статусом коронованной особы, к примеру, – предложил мэр. – Многие отдадут что угодно, чтобы Принцесса Селестия или Принцесса Луна признали их равными. Или хотя бы позволяли общаться с ними.

– Полагаю, что ни Старсвирла, ни Изабора, ни Майта этот исход не удовлетворит, – вздохнул чужак.

– Может быть, и нет, – согласно кивнул градоначальник. – Но не решай за других.

– Хочешь сказать, что…

– Я ничего не хочу сказать.

В отдалении послышался тихий металлический свист. Практически все знакомые Крэлкина, работавшие на поле, остановились и посмотрели в сторону почитателей солнца. Земные пони уже впряглись по двое в большие машины, выстроились в ровный ряд и посмотрели наверх, где застыли пегасы и, прикрываясь от солнца копытом, осматривали горизонт. Вперед выступили единороги и без малейшего звука и команды, их рога засветились. Планомерно пони двинулись вперед, воздействуя заклинанием на землю.

Перед шеренгой выступил еще один единорог, одетый в красную накидку, и поднял копыто вверх, через плечо наблюдая за собратьями, двигающихся вглубь непаханых земель. Потом он повернулся к земным пони, что-то говорил и, в конце концов, махнул копытом. Те напряглись и неспешно двинулись вперед, волоча за собой гигантские механизмы. Даже издалека было видно, что им тяжело, но подбадривая друг друга резкими выкриками, они настойчиво следовали за колдунами.

– А что у них там, в машинах? – поинтересовался Крэлкин у Висио. – Они же, как сараи, огромные.

– Как-то мне посчастливилось увидеть внутренности, – сказал тот. – Там стоит плуг, посадочная машина, которая закладывает в борозду семена, следом идет инструмент, приспособленный для разбивки больших комков земли, и в итоге семена закрываются слоем земли, чтобы уберечь от вредителей. И все это крутится с помощью маломощного магического мотора. Не самый лучший выбор, как по мне, но им виднее.

– А заклинание, которое применяют единороги, предназначено для улучшения плодородности почвы? – спросил чужак.

– Не только, – многозначительно ответил градоначальник. – Это своего рода дезинсектор, который убивает сорняки и их семена, которые потенциально могут прорасти. Уже на чистую землю высаживаются семена.

Внезапно одна из машин колесом провалилась в яму и накренилась. Два пегаса молча сорвались с места и помогли земным пони выбраться, которые бросили скупые слова благодарности и потопали дальше, а крылатые жеребцы вернулись на исходную позицию.

– А пегасы на подхвате? – поинтересовался Крэлкин.

– Отчасти да. Когда поле будет полностью или частично обработано, они прольют дождь.

Чужак посмотрел в небо и не увидел ни одного облачка.

– Но…

– Вот та машина может генерировать облака, – произнес мэр и указал на небольшое приспособление с огромной трубой.

– А воду откуда возьмут? В ведрах носить будут?

– Для этого есть единороги, – произнес оранжевый жеребец.

– Понятно, заклинание, – отозвался чужак и вернулся к работе.

Ближе к обеду Крэлкин уселся отдохнуть прямо на дорожке между грядками. Недалеко от него копошился Висио, разрыхляя землю: он аккуратно проходил мотыгой вокруг каждого тоненького стебелька и подливал немного красноватой жидкости, которую принес с собой. Белый жеребец достал из сумки воду и сделал несколько больших глотков. Мэр города внезапно остановился, поднял голову вверх и принюхался.

– Обед, – удовлетворенно сказал он и перебрался к Крэлкину.

– И как ты это понял? – изумился тот. – По запаху?

– Принюхайся, – удовлетворенно произнес градоначальник. – Почитатели Солара везут горячую еду.

Чужак послушал совета и почувствовал запах травяного супа.

– А сейчас будет самое интересное, – проговорил Висио. – Молодой единорог, который не так давно вступил в ряды их сообщества, будет развивать свою силу под наблюдением наставника.

– У них еще и свои школы магии? – изумился белый пони.

– Не только магии, – многозначительно отозвался бывший член Целеберриума и поднял вверх копыто. – Они все свои способности приспосабливают под бытовые нужды или же для обработки полей, но это реже. Но, если быть откровенным, то у них действительно есть школы, и обучают они своих молодых пони всему, что может пригодиться в жизни, даже искусству обороны от хищников.

– Но есть же ловцы животных… – с сомнением в голосе произнес Крэлкин.

– Когда ты живешь в таком отдалении от столицы, на плодородных землях, перестаешь полагаться на силу элитных воинов. Они защищают эти земли в угоду Солару.

– В угоду Солару… – проворчал белый жеребец. – В угоду Селестии… Как дети…

– Ты уловил суть моего послания, – ухмыльнулся Висио и достал из сумок бутерброды с ромашкой. – Будешь?

– Разве только один.

Все пони на соседнем поле оставили дела и поспешили на необработанную часть, где уже стоял большой черный чан, над которым поднимался пар. Рядом с чаном стоял земной пони в поварском колпаке, около него сидел жеребенок, светло-зеленый единорожек, который затравленно озирался по сторонам. Как только все почитатели солнца подошли, жеребенок встал, и рог его окутала ядовито-зеленая аура. Появился длинный стол со стульями и посудой.

К единорожку подошел старший собрат и, улыбнувшись, похлопал того по спине. Неспешно рабочие пони расселись по местам, повар разлил всем дымящееся кушанье, и они, сложив копыта перед собой, подняли морды вверх и стали что-то бормотать себе под нос. Спустя минуту они жадно набросились на еду. Жеребенок же стоял рядом и сосредоточено смотрел на столешницу.

– Чего он делает? – поинтересовался Крэлкин и кивнул на группу пони.

– Кто? – поинтересовался Висио.

– Жеребенок вон тот, что около стола стоит.

– Ну… – потянул мэр. – Он следит, чтобы сотворенный предмет не пропал.

Чужак хмыкнул.

– И все-таки зазывать в свои ряды жеребят… – произнес он и принялся жевать остаток бутерброда.

– Ничего подобного они не делают, – возразил бывший член Целеберриума. – Даже жеребята, чьи семьи состоят в этой… организации? – Он посмотрел выжидающим взглядом на собеседника, и тот пожал плечами. – Пускай будет организация. Так вот, жеребята, родившиеся в семье почитателей Солара, не ведают, чем занимаются и чем живут родители. Только при достижении четырнадцати лет им предоставляется выбор: быть вместе с родными или же отправиться в собственное путешествие. К другим же пони они не пристают.

– И, конечно же, им там промывают мозги. Сказки про всемогущее божество… Как банально.

– Почему ты судишь этих почитателей, даже не узнав? – поинтересовался градоначальник и уставился на собеседника. Тот показно достал банку с водой и принялся цедить воду, внимательно смотря в ответ на мэра. – Я не один раз видел, как рассказывали молодым дарованиям об их будущей жизни, об обязанностях, которые лягут на их плечи, но никакого промывания мозгов не заметил. И я знаю, о чем говорю, ведь весь секретный альянс единорогов просто кишел этими знаниями. Некоторые пони отказывались от предложения почитателей, некоторые шли в их ряды. Но никакого принуждения.

– За родителями шли? – уточнил белый жеребец.

– Далеко не всегда, – отрицательно помотал головой Висио. – Хотя и такое бывало. В общем-то, они счастливы своему положению, а им больше и не нужно. Больше, в принципе, никому не нужно, лишь быть счастливыми. Посмотри на нас с тобой хотя бы, – произнес он и горько усмехнулся. – Бежим непонятно куда и непонятно зачем, что-то выискиваем, с кем-то боремся. А ведь спокойная жизнь тут, рядом. И она всегда была рядом, что бы кто что ни говорил, просто порой не хватает копыт, чтобы за нее ухватиться.

– Скучаешь по Целеберриуму? – вполголоса осведомился чужак.

– Возможно, – улыбнулся собеседник. – В конечном счете, я уже не умею жить без ограничений и правил, без постоянных подковерных игр. Было приятно, но приходится учиться жить заново.

– Я не думаю, что это так плохо.

– Возможно… – вздохнул мэр. – Однако не забывай, что учишься жить по законам нашей организации. Скоро поймешь, что я имею в виду, когда на тебя взвалят груз настоящей ответственности.

– Ну, взвалят, – потянул земной пони, – ну, заскулю я… Тебе-то какое будет дело до меня? Ты за своей жизнью следи.

– Привет, – послышался сзади голосок, и жеребцы обернулись.

К ним подошла Твайлайт. На ее голове красовался венок из белых цветов, другой же венок, красного цвета, она держала перед собой в облачке магии. Крэлкин вздохнул и, отвернувшись, уставился вдаль. Внезапно он почувствовал, как что-то опустилось на его голову. Он скосил глаза вверх и увидел красные лепестки. Висио моментально поднялся и, улыбнувшись, потопал куда-то.

– И куда ты? – поинтересовался белый жеребец у градоначальника.

– Я вижу, что вам необходимо о чем-то поговорить, – отозвался тот. – Не буду мешать.

Рядом с чужаком села ученица Принцессы Селестии и, улыбаясь, уставилась на него. Крэлкин выдержал на себе ее взгляд и, отвернувшись, вздохнул. Он снял венок, тряхнул головой и положил плетение перед собой.

– Чего ты хочешь? – поинтересовался он.

– Поговорить, – кротко отозвалась пони.

– А венки зачем?

– Я читала, что подобные выходки могут расположить к беседе.

– Читала? – поморщился жеребец. – Что ты еще читала?

– “Сто один…” – начала кобылка, но осеклась, увидев кислую физиономию собеседника. – Это ведь не важно, да?

– А как сама думаешь? – ядовито осведомился чужак.

– Как день проходит? – улыбнулась Твайлайт.

«Она опять за свое? Ну, сколько еще можно? Что должно случиться, чтобы она отвязалась от меня? Серьезный разговор с Селестией? Но ведь Селестия сама не против нашей свадьбы, иначе бы вмешалась уже давно. Либо Селестия играет очень тонкую игру, либо я теряю хватку».

– Твайлайт, а ты случайно не занята? – со слабой надеждой спросил жеребец.

– Сегодня я все дела уже сделала, – радостно проговорила единорожка.

– А на завтра список составила?

– Почему ты меня отталкиваешь? – с недоумением произнесла ученица Селестии. – Разве я тебе зла желаю?

– Мне – ни в коем случае, – заверил чужак. – Себе ты зла желаешь.

– Почему ты так решил? – с непониманием отозвалась кобылка.

– Твайлайт, – жалобно произнес Крэлкин и посмотрел в глаза собеседницы. – Посмотри правде в глаза. Ну, не нравлюсь я тебе, не создавай ложных симпатий.

– Но ведь я нравлюсь тебе? – поинтересовалась пони.

– Да какая разница? – простонал чужак. – Не про меня же идет речь.

– Раз я тебе нравлюсь, – рассудительно произнесла единорожка, – то именно поэтому я могу предположить, что из нас выйдет хорошая пара. В книге об отношениях говорилось, что даже нелюбимый пони может показаться милым, если с ним долго жить и правильно воспитывать. А тебя воспитывать не нужно, ты и так все понимаешь и знаешь, так что…

– Твайлайт, остановись, – попросил жеребец. – Что ты несешь?

– Я уже все просчитала и давно взвесила “за” и “против”, – с напором заявила кобылка. – Если мы не поторопимся, то может произойти что угодно. И даже с тобой. Так что не будем церемониться и тянуть…

– Ты думаешь, что уже все решила за нас обоих? – с недовольством спросил Крэлкин. – Вот так просто?

– А ты против взять меня в жены?

– Вообще-то, да, – произнес собеседник и уставился вниз.

– Разве ты не хочешь провести со мной остаток своей жизни? – поинтересовалась Твайлайт и посмотрела на друга.

– Что, если: нет?!

– Но ведь тебе я нравлюсь! – воскликнула ученица Селестии. – И не отрицай этого.

– Да прекращай ты уже, – сплюнул жеребец. – Заладила, как заезженная пластинка.

– И все же, – наставительно произнесла пони, – прояви рациональность и прими мое предложение.

– Какое предложение? – страдальчески изрек чужак.

– Предложение копыта и сердца, о котором я тебе сообщила еще в королевском дворце! – горячо воскликнула кобылка и ударила копытом.

– Ты про тот нелепый случай? – уточнил Крэлкин и посмотрел на собеседницу. – Ты же видела реакцию твоей матери. Она с меня три шкуры спустит, но не допустит, что бы мы с тобой были вместе. Если ты боишься селекционной программы, то тебе не стоит предавать этому такое уж большое значение.

– Не стоит предавать такое уж большое значение?! – возмущенно воскликнула Твайлайт, и собеседник, закрыв глаза, отвернулся. – Почему ты так легко об этом говоришь?!

– Потому что я знаю больше, чем твоя дорогая учительница, – с недовольством произнес член Целеберриума, посмотрел в небо и вздохнул. – Селестия тебя обманула на счет сроков начала активной фазы селекционной программы. Она…

– Принцесса Селестия не может врать! – с жаром воскликнула кобылка.

«Не может врать? – мысленно повторил жеребец. – Опять я натыкаюсь на стену невежества и культа всеобъемлющей личности старшего потентата Эквестрии. Можно ли сломить непоколебимость этого правителя и оказаться с ним на равных хотя бы доли секунды?»

– Она может говорить туманными высказываниями или недоговаривать, – продолжила Твайлайт, – но это во благо всех жителей. Иногда правда пугает больше, чем неведение.

– И ты хочешь сказать, что другого способа выхода из ситуации нет? – поинтересовался Крэлкин. – Только наша женитьба?

– Боюсь, что да.

– И мои уговоры, естественно, не подействуют? – уточнил чужак. – Даже если я буду грубым и несносным?

– Я знаю, что ты хороший и думаешь наперед, – произнесла единорожка. – Мне большего не нужно.

– Да не будешь ты со мной счастлива… – простонал жеребец.

– А с выбранными для меня Целеберриумом пони я буду счастлива? – парировала ученица Селестии.

– Возможно, и будешь, – сплюнул собеседник. – Ты же даже не знаешь, кто будет просить твоего копыта…

– Я нашла идеальный вариант, что бы все остались довольны, – сказала кобылка. – Почему он тебе не нравится?

– Потому что он не удовлетворит тебя! – рявкнул чужак и Твайлайт вздрогнула. – Да, первое время ты будешь довольна, но потом наступит момент, когда ты поймешь, что совершила ошибку, но будет поздно. В нашем мире это все решалось разводом и девичьей фамилией, но вы же высокоморальная раса в этом плане. Вы не будете опускаться до механизмов разрыва семейной пары. Так что тебе предстоит десять раз подумать прежде, чем ты скажешь свое весомое слово.

– Я уже давно все решила, – возмутилась единорожка.

– И ты хочешь сказать, что тебя будет устраивать жизнь с одним из членов Целеберриума? – с напором спросил чужак.

– Что?

– Я буду часто уходить из дома, возможно, когда-то я не вернусь, – продолжил пони.

– Не говори глупостей, – поморщилась ученица Селестии.

– А жеребята? – вопросил Крэлкин. – Рано или поздно тебе захочется жеребят. Это на уровне инстинктов, ты не сможешь их победить. И не будет ли тебе противно спариваться с таким, как я? Ты же не будешь гулять на стороне, не так ли?

– Тебя противно слушать, – хмуро возвестила кобылка. – Да, может быть в будущем с тобой счастья и не будет, но с кем тогда будет счастье? С одним из избранников Целеберриума?

– Я буду добиваться, что бы тебя исключили из селекционной программы, – заявил жеребец.

– Ты давно про нее знаешь? – поинтересовалась Твайлайт. – Про селекционную программу?

«Черт, она стала задавать правильные вопросы. Кто ее понатаскал? Уж не Селестия ли?»

– Давно, – признался Крэлкин.

– И дело не сдвинулось с мертвой точки, – заключила кобылка. – Если Принцесса Селестия не знала об этом Целеберриуме до твоего появления, то я не думаю, что они такие уж простые.

– Да, они не простые, – согласился собеседник. – Но и ставить их выше наших совместных с Селестией сил не стоит.

– А пока вы будете с ними вести переговоры, меня уже за кого-то выдадут замуж, – выдохнула пони. – Не хочу!

– Ты не доверяешь своему ментору? – поинтересовался жеребец.

– Принцесса Селестия…

Твайлайт осеклась и вымучено улыбнулась.

«Неужели она стала расти и с осторожностью полагаться на слова Селестии? Это радует, но сейчас не время спорить с потентатом. Если мы все не объединим усилия, то Твайлайт сама выйдет замуж за того, кого ей уготовил Целеберриум, даже не осознавая, что попадает в ловушку. Пускай она взрослая, но в мире Селестии возраст не имеет значения. Они тут все дети, полагающиеся на мудрого правителя и его решения. И их правитель делает все, чтобы подчиненные не ведали всей грязи окружающего мира. Твайлайт в опасности, как и любой другой пони в этой стране, но… так ли все выглядит на самом деле?»

– Принцесса Селестия сказала, – продолжила кобылка, – что есть селекционная программа, и что единороги из скрытой организации не успокоятся, пока я не выйду замуж за какого-то жеребца. Она не знает, кто это такой, более того, она не знает, как на меня будут влиять. Единственное, что она сказала: “Влияние будет”. Все. И что мне с этой информацией делать? Что, если они уже на меня влияют?

– Уже влияют, – кивнул Крэлкин. – А никто не говорил, что “быть сильной и умной” и “хорошо жить” – тождественные понятия. Привыкай бороться с трудностями, сопротивляйся. Это реальная жизнь, если хочешь знать. Не тот картонный рай, который построила для вас Селестия, а самая, что ни на есть, реальная борьба за существование. Более того, твой учитель заставляет тебя сейчас принимать ответственность за свои решения, какими бы пустяковыми они ни были. Можешь ее за это поблагодарить.

– Мне от этого не легче, – с вызовом проговорила единорожка.

– Почему ты не хочешь выйти замуж, к примеру, за одного из посетителей твоей библиотеки? – внезапно спросил жеребец.

– Я их не знаю, – мрачно отозвалась Твайлайт.

– А меня знаешь? Я полгода назад, если ты забыла, даже пони не был, – напомнил чужак. – Может, брат ЭплДжек? Биг Макинтош. Он спокойный, тихий, трудолюбивый.

– Зачем ты это делаешь? – устало спросила кобылка.

– Если ты хочешь сломать себе судьбу, то делай это хотя бы не моими копытами, – резко отозвался Крэлкин. – Я понимаю, что трудно сейчас верить каким-либо обещаниям, но тебе придется, если действительно хочешь жить счастливой жизнью с жеребцом, которого ты будешь любить, и который будет любить тебя.

– И ты не думаешь, что это можешь быть ты? – с надеждой поинтересовалась ученица Селестии.

– Я-то со своими чувствами к тебе не разобрался, а ты говоришь, что уже готова принять решение, которое перевернет твою жизнь?

– Возможно, то, что мне сказала Принцесса Селестия, уже перевернуло мою жизнь, – со вздохом произнесла кобылка и поднялась.

Внезапно она улыбнулась, и Крэлкин с недоверием покосился на лучезарную мордочку подруги. Он видел искреннюю улыбку, безо лжи, без фальши, идущую от сердца, словно не было разговора, который испортил настроение и натянул струны души. Твайлайт глубоко вдохнула пьянящий аромат поздней весны и уставилась в небо.

– Спасибо, – сказала она и посмотрела на собеседника. – И не думай, что мы закончили наш разговор. Когда я тебя встретила, ты показал, что надо быть настойчивым. Несмотря ни на что, как бы ни была смешна или безумна цель, нужно идти до конца. И я буду учиться у тебя.

– Не тому ты сейчас учишься, – произнес жеребец. – Поговори с Селестией по возвращению, поделись сокровенным с родителями или братом. Да говори хоть со стулом, только меня не трогай, пока я не решу твою проблему.

– Возможно, проблему можем решить только мы с тобой. Вместе.

– Ага, размечталась, – скривился чужак.

Твайлайт чмокнула жеребца в щечку и, слегка приплясывая, поскакала в сторону Филдса. Провожая ее насупленным взглядом, Крэлкин увидел ухмыляющегося Висио, направляющегося к нему. «Этот тоже будет лезть со своими советами? И так мало времени для всего остается, так еще и Твайлайт прицепилась, как банный лист. Конечно, было бы хорошо просыпаться вместе с ней в одной кровати, но это было бы хорошо для меня, но не для нее. Да и видеть впоследствии ее недовольную моим присутствием мордочку не очень-то и хочется. Пусть она останется в моей памяти беззаботной занятой своими делами кобылкой, стремящейся подражать Селестии».

– Ты поссорился с Твайлайт? – поинтересовался мэр.

– С чего это ты взял? – пробормотал белый пони.

– Потому что ученица Принцессы Селестии никогда не пританцовывает при ходьбе, – произнес единорог. – И не скачет. А если учесть ее натянутую улыбку и пустой взгляд, то все становится на свои места. К тому же и ты не выглядишь особенно радостным.

– Давай даже не будем об этом.

– Любовь, – вздохнул Висио и сел рядом. – Она никогда не дает второго шанса, Крэлкин. Ты же любишь Твайлайт.

– Если ты не закроешься, – со злобой предупредил чужак, – то…

– Не отрицай очевидного, – жестко перебил градоначальник. – Чем раньше ты это примешь, тем раньше ты сможешь ее отпустить навстречу ее счастью.

– Навстречу лапам Изабора, – процедил сквозь зубы белый жеребец.

– Многие не понимают этого гения, но, вероятно, такова судьба всех лидеров клана генетиков, – с улыбкой произнес бывший член Целеберриума. – Пони, состоящие в скрытой организации, не могут быть просто счастливы потому, что у них нет выбора: не служить Эквестрии. Но к остальным гражданам у них иной подход. Они не должны чувствовать дискомфорта в любовных отношениях. Единороги должны искусно отыгрывать роль влюбленных пони, другие же пони должны чувствовать, что их любят, и что они хотят провести всю оставшуюся жизнь с определенным жеребцом или кобылкой.

– То есть, вначале тотальная обработка мозгов, а потом уже выстраивание семьи, – подытожил Крэлкин.

– Ну, если хочешь выражаться именно такими терминами, то примерно так оно и есть, – кивнул единорог.

– Я в любом случае переиграю Изабора, – решительно заявил земной пони. – Даже на его поле боя.

– Ну… – потянул Висио и усмехнулся. – Ветер тебе в крылья.

– Скажи честно, цена моей игре – жизнь? – жадно поинтересовался собеседник.

– Думаю, что с одной стороны стоит твоя жизнь и счастье Твайлайт, а с другой – шаг к получению аликорна и репутация Изабора. Не очень равнозначный обмен, не находишь? Сейчас ты пытаешься отнять у генетиков то, к чему они планомерно стремятся. Пятый пункт в селекционной программе – это слишком ценно, чтобы закрыть глаза на его потерю.

– Как-то я даже не подумал бы, что вмешательство в жизнь Твайлайт будет грозить мне смертью, – фыркнув, произнес жеребец. – Хотя чего я так переживаю? Селестия хотела меня убить, драконы, Изабор… Нашел на что жаловаться.

– Изабор хотел тебя убить? – встрепенулся градоначальник. – Когда?

– Позавчера, – отмахнулся чужак. – Пытался разобрать меня на органы… в прямом смысле этого слова. Но ему помешал Старсвирл.

– Если Изабор захотел тебя уничтожить, то это уже достаточно серьезно, – в задумчивости потянул Висио. – Спать не боишься?

– Я вроде бы уже успокоился.

– Это хорошо, – кивнул мэр. – Изабору страх лучше не показывать.

– Может, давай опустим этот разговор? – попросил земной пони. – Покажешь, где хранится тот кусок цаворита? – поинтересовался он и поднялся.

– Только после того, как все лягут спать. Да и дела на поле нужно закончить.

– Почему такая секретность? – с подозрением вопросил Крэлкин.

– Боюсь, что если завяжется драка, – с расстановкой проговорил единорог, – а она завяжется, ее могут увидеть пони, которые не относятся к почитателям Солара. Могут возникнуть ненужные вопросы, которые приведут к определенным проблемам, что пагубно скажется на всем городе.

– Почему это?

– У них и так натянутые отношения с горожанами, а в вашем противостоянии они дискредитируют себя полностью, – заявил Висио. – Потом мне придется расхлебывать всю кашу, что ты заварил, как главе городка.

– Не хочешь брать ответственность за действия почитателей Солара? – с ехидством спросил чужак.

– Я не собираюсь отдавать ответственность за твои действия их общине, – решительно произнес градоначальник. – Все-таки, они тоже живут в Филдсе, выполняют обязательства… это их жизнь, а ты будешь вмешиваться в ее нормальный ритм.

– Хорошо, вечером, так вечером, – согласился белый жеребец.

Оставшуюся часть дня Крэлкин выполнял разнообразные поручения, косясь на сектантов, копошащихся на соседнем поле. В голове он прокручивал разговор с Твайлайт, и размышлял, насколько сильно задел ее чувства. Кобылка казалась ему не то подавленной, не то уверенной в своей правоте, но никак не радостной от того, что делала не только со своей, но и с его жизнью. Однако он видел в ее действиях безысходность, которая должна была вылиться рано или поздно в правильные четкие действия.

Ближе к концу дня, когда жеребец лежал и смотрел на чистое лазурное небо, как на соседнем поле что-то стрельнуло. Он подскочил и с удивлением уставился на машину, из огромной направленной вверх трубы которой клубилась туча, увеличиваясь в размерах. Вокруг механизма стояли единороги и направляли потоки воды, струящиеся из их рогов, в недра аппарата. Пегасы подхватили темное облако, подождали, пока жужжание прекратится, и поволокли на обработанную часть поля, где и стали проливать его.

Под звук дождя, чужак вновь лег на травку и продолжил смотреть на лазурное небо. Он вспомнил, что его настоящий дом, место, где кружил голубой шарик вокруг красного карлика, осталось лишь в его памяти. Больше не было солнечной системы, не было расы людей. Ему стало немного грустно и одиноко от осознания, что он, Альтус и Квин – последние люди, жившие на планете Земля.

Солнце коснулось горизонта, поле опустело, а Крэлкин все лежал и смотрел на небо. Бескрайний океан постепенно окрасился оранжевым, из недр появились робкие белые обитатели, и жеребец прикрыл глаза. Слабый ветер шевелил кроны одиноких деревьев, и шелест листвы вгонял в сон.

– Уже спишь? – послышался знакомый голос, и чужак посмотрел на говорившего.

Над ним нависал Висио и с легким беспокойством смотрел вдаль. Зевнув и потянувшись, земной пони улыбнулся и причмокнул:

– Да, хорошо тут у вас.

– Если ты хочешь, чтобы я показал тебе, где хранится реликвия, – сказал мэр, – то можно уже выдвигаться.

Крэлкин встал, кивнул и, не говоря ни слова, двинулся за проводником. Пройдя по уже пустым полям, они остановились на пригорке, недалеко от города, у большого строения, напоминающего замок венценосных особ. Рядом были рассыпаны небольшие домики, в одиноких окнах которых брюзжал свет. Бывший член Целеберриума сел и поднял копыто, указывая на главное здание.

– Здесь, в центре общего дома находится небольшая статуэтка из цаворита, – произнес он.

– Где охрана? – нетерпеливо спросил белый жеребец.

– Полагаю, внутри, – неуверенно отозвался градоначальник. – В любом случае, они могут скрываться в тени, как я, так что держи ухо востро. Среди их защитников ты можешь встретить разнообразных пони.

– Когда можно будет пойти вовнутрь? – с нетерпением вопросил чужак.

– Разве я тебе справочное бюро? – показно изумился Висио и уловил на себе выжидающий взгляд собеседника. – Тебе все равно, когда идти, что сейчас, что через пятнадцать минут. Эти пони засыпают, когда засыпает Солар. Кроме охранников, естественно.

– Спасибо.

Крэлкин осмотрелся и засеменил вниз. Солнце уже скрылось за горизонтом, и серое небо стало стремительно тускнеть. На улице рядом с домиками одновременно на всех столбах вспыхнули слабые огоньки, и жеребец настороженно осмотрелся, однако никого не увидел, кто бы творил магию. Глубоко вздохнув, он оглянулся и разглядел силуэт единорога на пригорке. «Висио, какого черта ты там сидишь? Решил посмотреть на представление?»

Земной пони дошел до большой деревянной двери и легонько толкнул ее. К его удивлению, она поддалась, и перед чужаком развернулся исполинский зал с огромными окнами, достающими до потолка. Посреди помещения высился постамент, на котором стояла ярко-зеленая статуэтка, изображающая поднимающееся из-за горизонта солнце. Вокруг нее расположились зажженные свечи, которые источали слабый свет. С заходом солнца помещение стремительно погружалось в темноту. Крэлкин осмотрелся и почуял легкий запах плесени и настойчивый аромат ладана. Скривившись, он прошел вперед и остановился в полуметре от статуи.

– Красивая? – поинтересовался голос. Земной пони слегка присел, готовый отпрыгнуть от внезапной атаки, и обвел глазами помещение, но никого не заметил.

«А вот и страж появился, – подумал он, – правда, не показался. Но если он допускает говорить издалека, не опасаясь, что я убегу с добычей, то либо слишком самоуверенный, либо из его цепких копыт никто никогда не убегал. В конечном счете, это его территория, и у него преимущество, так что оказывать сопротивление может быть достаточно болезненным. Но эта самоуверенность его и погубит».

– Да мне все равно, – произнес Крэлкин и распрямился, пристально изучая комнату.

«Окна, двери… Все, через что можно проникнуть сюда и сбежать. Большие окна – это довольно опрометчивый шаг и, возможно, вынужденный. Если что, поручу задачу Твайлайт или Висио, они будут искуснее меня».

– В каком смысле “все равно”? – поинтересовался невидимый собеседник.

– Мне не нужна красивая вещь, – с легкой надменностью и как можно спокойнее ответил Крэлкин. – Меня интересует нечто иное.

Внезапно перед чужаком из темноты появился серый единорог в балахоне. Он стоял около постамента и пристально рассматривал посетителя. Его черная грива была взлохмачена, торчала во все стороны, поверх нее виднелся рог. Земной пони с удивлением и непониманием уставился на жеребца. «Молодой, даже моложе меня. Но, в конечном счете, мне противостоит единорог… Всегда все упирается в единорогов, когда речь заходит о чем-то ценном. Насколько искусный этот представитель своего рода? Вряд ли такой же искусный, как Изабор или кто-то еще из Целеберриума, но любые мои атаки он сможет отразить до того, как они настигнут цели. Разумный выбор для защиты ценности».

– Тебя интересуют блага духовные? – с надеждой спросил страж.

– Боюсь, что я не разделяю ваши верования, – как можно более официально произнес земной пони. – Более того, я не разделяю даже ваших взглядов на природу мироздания.

– Что же тебя сюда привело? – с недоумением поинтересовался единорог.

«Сказать правду ему будет слишком опасно, тогда… Почему бы не сыграть ва-банк и не устроить небольшой концерт. В любом случае, у меня есть другие пони, дабы претворить мой план в жизнь. Выудить информацию у этого простофили было бы поучительно. Да и сумей я убедить сектанта в своем, было бы очень недурно. С Селестией, вероятно, подобные уловки не пройдут, но тренироваться необходимо».

– Я пришел от Принцессы Селестии, – заявил жеребец. – Истинной богини Солнца.

– Что?! – с недоумением и недовольством воскликнул собеседник.

– Говорю, что вы не в того верите, – произнес чужак. – Солнце всегда контролировалось Принцессой Селестией, и будет контролироваться столько, сколько это понадобиться этому времени.

– Что за чушь ты несешь?! – скривился страж и навострил уши. – Только Солар…

– Солар – не более чем вымышленный персонаж какого-то больного старика, – бесцеремонно перебил нарушитель спокойствия. – Принцесса Селестия – богиня солнца, Принцесса Луна – богиня луны. Пора взглянуть правде в глаза.

Крэлкин усмехнулся, когда морда собеседника побагровела, и тот, подавшись вперед, процедил сквозь зубы:

– Проваливай отсюда!

– Не стоит грубить гостям, – произнес стариковатый голос, и единорог с недоумением огляделся. Его взгляд охладел, но он все еще был готов отстаивать свою точку зрения. – Пожалуй, нам попался еще один противник Солара, который лишь хочет заполучить нашу реликвию.

– Да, реликвия ваша меня интересует, – согласился чужак, и молодой жеребец напрягся, готовый броситься вперед.

– А посему, тебе лучше покинуть стены нашего дома, – продолжал голос. – Ты внес сор сюда вместе с копытами и мыслями. Пожалуйста, покинь…

– Почему же я должен что-то покидать? – надменно осведомился земной пони, отступил на шаг, увидев, как к нему приблизился единорог, и принял горделивую позу. – Вы верите в какую-то чушь, промываете мозги молодым и, вероятно, способным единорогам, которым было бы довольно хорошо, к примеру, под моим чутким началом, но не верите в то, что мои слова могут оказаться правдой. Принцесса Селестия жила до нас и будет жить после нас, ей нет равных по силе, она каждый день поднимает солнце и дарит пони радость нового дня…

– Сюда приходили многие со своей верой и своей идеологией, – прервал старик. – Захаживали как скитальцы-грифоны, так и охотники за сокровищами. Здесь развернулась битва с Дэринг Ду, но даже она покинула это место без добычи.

– “Дэринг Ду”? – с недоумением переспросил белый жеребец. – И кто это? Впрочем, неважно. Я не собираюсь вам что-либо навязывать. Мне вообще любая вера претит.

– Тогда зачем тебе наше сокровище?

– Для магических экспериментов мне необходим цаворит, – произнес чужак и приблизился к статуэтке.

Единорог тут же оттолкнул гостя и встал между нарушителем и ценностью.

– Даже не надейся, – прошипел страж.

– Забавно, – мрачно произнес Крэлкин, – но у меня нет времени пререкаться с вами.

– Зачем тебе такой редкий минерал? – поинтересовался старик.

– Я из него сделаю один амулет, – заявил гость.

– Из цаворита? – поморщился молодой пони. – Мы тебе не поверим, даже если…

– Даже если что? – перебил чужак. – Думаете, я не знаю, что вы не отдадите мне свою драгоценность просто так? Но я знаком с Принцессой Селестией, и мне есть чем торговаться.

– Думаешь, что это просто кусок камня? – с вызовом вопросил пожилой пони. – Думаешь, что можно создать нечто такое же прекрасное?

– Запросто, – без тени смущения произнес нарушитель спокойствия.

– Нет, это не просто кусок минерала, каким ты его хочешь видеть, – произнес собеседник. – Это наша святыня, наше наследие, наш символ. Это символ Солара, как единого Бога для всех на планете.

– Да ладно вам, – отмахнулся Крэлкин. – Мне нужен цаворит, вам нужны монеты, к примеру. Сколько вы хотите?

– Сто шестьдесят пять тысяч, – без промедления произнес старый жеребец.

– Что?! – воскликнул единорог и подскочил. – Но старейшина…

– Хорошо, – кивнул Крэлкин. – Если я завтра принесу сумму, вас это устроит?

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть столько монет? – в замешательстве спросил старик. – Тогда почему тебе не связаться с Империей Грифона…

– Боюсь, что Принцесса Селестия мне не позволит получить необходимый минерал, когда узнает, для чего он мне нужен, – с улыбкой произнес земной пони. – Да и времени на это уйдет много. А у меня уйма проблем, чтобы я оставался безоружным.

– Если хочешь, мы тебя защитим, – нерешительно отозвался собеседник.

– От трех самых сильных единорогов в Эквестрии? – с насмешкой вопросил чужак. – Не стоит возлагать на себя такую ответственность. Вашей общине от этого будет только хуже. Вы можете вообще прекратить существование.

– Тогда зачем тебе этот минерал?

– Создать щит от магии, – пояснил жеребец. – Правда, я в ближнем бою тоже не силен, но ведь и единорог полагается в основном на дальние атаки и старается держаться на расстоянии.

– Полагаю, что Принцесса Селестия все же позволит тебе купить цаворит у Империи Грифона.

– Нет, не позволит, – покачал головой Крэлкин. – Медальон будет противостоять любой магии, даже магии Ее Высочества. Это значит, что никакие магические знаки на мне больше нельзя будет начертать. Я буду без присмотра, а этого Принцесса Селестия мне не позволит. А в той ситуации, что сейчас сложилась вокруг меня, слежка лишь все усугубит.

– Тебе угрожают смертью? – с холодком поинтересовался старейшина.

– Возможно, – отозвался чужак. – Поймите, мне просто надо выжить, пока все не утрясется.

– Ты хочешь выжить для себя? – осторожно спросил голос.

– Если я скажу, что хочу жить не для себя, то я просто совру, – произнес жеребец. – Я хочу жить, как и любой другой пони, и я все сделаю, чтобы сохранить жизнь. Но с этим щитом у меня появится реальная возможность защитить других и помочь им быть счастливыми.

Внезапно в дверь постучали, и единорог недовольно посмотрел на входящего посетителя. Крэлкин тоже обернулся и скривился, увидев посетителя. Болотный пегас с объемными сумками на боках с интересом осматривал помещение и смущенно улыбался. Вскоре взгляд посетителя уперся в разговаривающих, и тот просиял.

– Добрый день, меня зовут Айрон Треп, – поздоровался он. – Мне сказали, что тут я могу найти Крэлкина, – его глаза скользнули по земному пони, – и не соврали. Могу я его забрать?

– Айрон? – с подозрением спросил чужак. – Что ты тут делаешь?

– Принцесса Селестия меня отправила к тебе, чтобы мы решили проблему заклинания на дальних полях, – на одном дыхании выпалил ловец животных. – Я правильно все понял?

– Правильно, – недовольно отозвался тот. – Подожди снаружи, я тут не закончил.

– Я буду с Кассандраго, – весело проговорил Треп.

– Значит, он нам будет помогать? – в задумчивости произнес Крэлкин.

– А ты знаешь какое-то другое средство против дракона?

– Знаю, но это средство не будет помогать.

– Это какие-то пони? – насторожился пегас.

– Иди, давай, – махнул копытом чужак, – я скоро подойду.

Айрон коротко кивнул и выпорхнул за дверь. Крэлкин проводил его недоуменным взглядом и вздохнул. Два дня он жил беззаботно, как фермер, успел даже привыкнуть к размеренному темпу, но теперь вновь должен был разбираться со смертельно опасным хищником.

– Что за заклинание? – поинтересовался стариковатый голос.

– Это, в общем-то, не имеет отношения к теме нашего разговора, – отмахнулся земной пони.

– Возможно, ты неправ.

«Можно ли это будет использовать в своих целях? У этого неизвестного в голове какие-то свои мысли на счет ситуации… Может, он поможет? Подставить почитателей Солара приятнее, чем использовать Айрона и Кассандраго, но все равно противно. Однако если они сами согласятся выдать мне небольшой отряд…»

– Только если никто об этом не узнает, – предупредил жеребец.

– Я гарантирую, что за пределы этой комнаты информация не уйдет, – произнес собеседник.

«Я полагал, что он хотя бы стражника отправит куда-то. Говорить о подобном при посторонних… Что же, если он решил так играть, то ограничусь общей информацией».

– Помните дракона, который объявился полгода назад? – поинтересовался Крэлкин.

– Кто же его не помнит? – с трепетом вопросил старик. – В тот день пропало двое земных пони. Детективы из Кэнтерлота приходили, обыскивали тут все, думали, что это мы причастны к происшествию. Ужасная трагедия.

– Ну… – потянул чужак и оглянулся. – Вот тот дракон – это не дракон, а заклинание, которое необходимо разрушить.

– Откуда ты знаешь? – с недоверием спросил неизвестный.

– Я его не так давно активировал. Поплатился накидкой за свою дерзость, – сказал Крэлкин и повернулся боком, демонстрируя поврежденную одежку. – Написал Принцессе Селестии о столкновении, она прислала пегаса и дракона, которого не так давно перевоспитал Принц Шайнинг. И заодно надо понять, как вытащить двух пропавших без вести пони.

– Они живы? – встрепенулся собеседник.

«Думал, что его больше заинтересует информация о реальном огнедышащем монстре в черте его родимого города… Странный он».

– Живее всех живых, – заверил гость. – Вот только находятся они там, куда даже божественная мощь Селестии и вашего Солара не достанет.

– И ты готов рисковать своей жизнью, чтобы спасти незнакомцев?

– Мне все равно, что вы об этом думаете, – парировал жеребец. – Не нужно считать, что я хороший или плохой. Каждое действие дает лишь благоприятную почву для моего будущего.

– Тебя интересует лишь будущее?

– В данный момент – да, – решительно кивнул член Целеберриума. – Потому как в настоящем для меня места не нашлось. И все же, как мне получить цаворит?

– Сколько тебе нужно? – с легкой обеспокоенностью произнес стариковатый голос.

– Чуть меньше килограмма, – отозвался чужак.

– Оставь нас! – рявкнул невидимый пони.

– Почему это? – возмущенно переспросил Крэлкин.

– Не ты.

– Хорошо, старейшина, – недовольно проворчал страж, бросил взгляд на реликвию Солара и неспешно удалился.

Как только дверь стукнула, из-под потолка опустился пегас и внимательно посмотрел на посетителя. Незваный гость поежился и прижал уши. Морда крылатого пони была покрыта морщинами, волосы почти полностью седые, на теле в слабом свете свеч виднелась светло-коричневая шерстка. «Я не услышал взмахи крыльев в таком большом помещении? Либо я старею, либо этот пегас знает какие-то секретные техники полета».

– Ты видел пропавших пони? – жадно спросил старик.

– Даже разговаривал с ними, – заверил жеребец. – Они готовы выбираться, но пока что благоприятного момента не было.

– Ты сможешь их вытащить?

– Они твои знакомые? – поинтересовался Крэлкин.

– Нет, – легко парировал пегас, – но каждый пони должен жить в мире и спокойствии под лучами Солара. Никто не имеет права держать другого пони взаперти и лишать свободы. Это противоречит законам Солара и Эквестрии.

«У них даже законы Солара есть… Было бы любопытно взглянуть».

– Старейшина, давайте ближе к теме разговора. Вы хотите, чтобы я выдернул тех пони? – Тот кивнул. – Я и так их освобожу.

– Я хочу быть уверен, что ты приложишь все усилия к этому процессу.

– Послушайте, – со вздохом произнес чужак. – Я, конечно, могу сейчас забрать реликвию, прикрываясь благими намерениями либо просто атаковав, и Вы меня вряд ли остановите… но я не собираюсь с Вами драться. Интереснее, когда оппонент сам отдает тебе в копыта все, что нужно. Однако с некоторых пор я не хочу врать и, тем более, отнимать. В Эквестрии у меня появилась некая мораль.

– Ты так говоришь, словно это плохо, – с непониманием сказал старик.

– Это и есть плохо, – вновь вздохнул белый пони. – Я изменился за полгода жизни в Эквестрии, хотя до этого… Неважно. Вы тут главный?

– Тебя что-то сильно тревожит, – осторожно произнес старейшина.

– Я хочу получить ответ на свой вопрос.

– Да, сейчас я возглавляю нашу общину.

– В каком городе сегодня празднуют первый день лета? – с напором спросил гость. – Принцесса Селестия должна поднимать солнце в этот день при всех.

– Солнце не подчиняется никому и его никто не может поднимать и опускать, – решительно заявил пегас. – Это же Солар. А где и когда праздник – не знаю. Не интересуюсь этим.

– Значит, не планируете там появляться?

– Я же сказал, что меня это не интересует, – недовольно проворчал пожилой седой жеребец. – И, если честно, никогда из Филдса не выходил, а Ее Высочество практически не проведывает этот городок. Да и когда проведывает, с мэром решает вопросы, а не с нами. Частенько посыльные от нее прибывают, но не она сама.

– Я бы хотел, что бы ты поговорил с ней с глазу на глаз, – сказал чужак.

– Поговорить с Принцессой Селестией? – переспросил старейшина и прищурился. – О чем простой пони, может говорить с коронованной особой? К тому же, захочет ли она вообще со мной общаться? Я же не мэр, не…

– Я организую встречу, – заверил Крэлкин. – Ты должен встретиться с настоящей правительницей солнца. Будет на пользу.

Собеседник нахмурился.

– Я не собираюсь с кем-либо обсуждать божественность Солара, – холодно заявил он.

– Я не собираюсь тебя заставлять говорить о божественности кого-либо. Я просто хочу, чтобы ты поговорил с Селестией. Она умеет убеждать…

– Ты назвал Ее Высочество по имени? – с опаской спросил жеребец.

Чужак поморщился, вспоминая свою последнюю фразу, и вздохнул.

– Ну, называю я ее так иногда, что с того? – отозвался он. – Она пытается привить мне нормы морали, но получается это неважно.

– Я не знаю ни одного пони…

– Ей это тоже не нравится, – перебил Крэлкин, – но всем нам приходится мириться с чем-то неприятным. Это жизнь, за которую ответственны именно мы, а не раскаленная глыба, витающая вокруг планеты и даже не Принцесса Селестия.

– Я не собираюсь куда-либо идти по твоей прихоти, – с недовольством произнес пегас. – Если Принцесса Селестия позволит…

– Хорошо-хорошо, я понял, – нетерпеливо произнес земной пони. – Завтра или послезавтра жди официальное приглашение на церемонию поднятия солнца Принцессой Селестией.

– Но ведь я могу не согласиться, – заметил собеседник.

– Можешь, – кивнул гость, – только вот захочешь ли ты потом отдельной аудиенции с принцессой в Филдсе?

– Она все равно не прилетит, – отмахнулся старейшина.

– По моей просьбе прилетит, – заверил чужак. – Все равно сейчас с тем драконом мы не справимся, и мне нужна будет реальная сила, которой и должна будет выступить Селестия. Хотя вместо нее может прилететь Луна…

– Принцесса Луна?! – в страхе воскликнул старик и нервно дернул хвостом. – Но… она же Найтмэр Мун!

– Коли веришь в Солара всей душой, то и защиту у него требуй, – с ехидством заметил Крэлкин.

– У Солара нельзя что-либо требовать! – возразил собеседник. – Он и так многое дарит. Свет, тепло, благодаря ему живут растения… Все живое должно благословлять Солара. Мы все вышли из его лона.

«Нет, дорогой мой пони, вышли вы из рук создателей своих: людей. Впитав их мудрость и жизненные принципы, вы приобрели то, чего не могли ваши творцы делать сами. Они передали вам магию, бесценную силу творения мироздания по своему образу и подобию. Вы носители культуры человеческой, хранители памяти о них. Вы сильнее их, но и гораздо слабее. Что вы можете противопоставить выстрелу сотен орудий? А что люди могут противопоставить силе магии?

Что ни говори, а получается, что у пони есть собственный вполне реальный бог. Не какой-то мифический Солар, а существовавший некогда Фрейдман. Он вложил в них душу, пошел против других богов и отдал жизнь за своих созданий. Но он умер и, к сожалению, больше не сможет творить. Неужели и у человечества есть боги? Неведомые существа, которые не смогли вырастить руки или у которых был несовершенный желудочно-кишечный тракт? Неужели и люди лишь прихоть неизвестного нам гения, не такого совершенного, как homo sapience, но достаточно умелого, чтобы породить новую жизнь?

Если посмотреть под этим углом, то создатели действительно существуют… Возможно, и материя была создана кем-то могущественным, потому что ранее существа не могли собираться вместе в бескрайней пустыне. Их предки смогли дать импульс движения всей вселенной, а потомки – вырастить первые растения, создать новые, более совершенные формы жизни, упражняясь в селекционных и генетических науках. А там по нарастающей мир дорос до пони и магии. Но вначале существовала пустота, первоматерия без движения, которая породила первый импульс, волну, ведь в какой-то миг ей показалось, что движение – это то, чего ей не хватает, но что для нее недостижимо. И передало необъятные просторы вселенной своему созданию, удалившись на вечный покой.

Но это не боги в понимании религии. Они не творят судьбу, не защищают от бед и не наказывают за проступки, не дарят немыслимые вещи и не производят чудеса. Мы, люди, и пони с грифонами, драконами и другими созданиями – следствие сильного желания гениальных умов прошлого. Теперь эстафету жизни переняли разумные животные, и теперь их черед создавать новые, более совершенные существа.

В таких богов, поверил бы даже я. Боги, которые на самом деле дали жизнь в прошлом, не обещают сладкого будущего и не забирают свободу выбора настоящего. Богом может быть кто угодно, в силу своей уникальности и умственных способностей. К чему стремятся пони, и понимаю ли я их стремления? Новые существа должны вобрать в себя недостижимые мечты современности, которые будут переданы их создателями».

– В любом случае, я хотел, что бы ты туда прибыл, – словно в трансе произнес земной пони. – И на счет цаворита… Если будешь готов отдать – отдашь после разговора с Селестией. Или же я украду его… Впрочем, я добьюсь своего.

– Ты невоспитанный и глупый…

– Можешь не продолжать, – перебил гость и отчужденно добавил: – будешь только льстить. А теперь прошу простить, надо решить вашу небольшую проблему на дальних полях.

– Ты действительно пойдешь биться с драконом? – изумился старейшина.

– Во-первых, это лишь иллюзия дракона, – напомнил чужак, – а во-вторых, с ним все равно кто-то что-то должен решить. Любой земной пони пойдет для нашей миссии, но мало кто не боится драконов и сохранит себе жизнь.

Крэлкин, не дожидаясь ответа, направился к выходу, цокая по деревянному полу. Эхо раздавалось над головой, пока он не дошел до цели. Через открытую дверь в помещение волной ворвался свежий воздух, окатив жеребца. Он посмотрел мутным взглядом на освященную улицу, тряхнул головой и решительно обернулся, посмотрев на своего оппонента.

– Молодые умнее стариков, – сказал он. – Твое время прошло, мое – подходит к концу. Но как бы мы не хотели, мы не должны ставить палки в колеса молодому поколению. Мы должны жить для них, а не они для нас. И если бредни про вашего Солара уничтожают жизнь ваших прихожан, то, возможно, не стоит раздувать веру в религиозные культы?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – заявил пегас.

– После разговора с Селестией поймешь, – заверил земной пони. – Если, конечно, захочешь понять.

Крэлкин вышел на улицу и увидел, как недалеко на возвышенности сидит исполинская фигура дракона. На землю уже опустились тяжелые сумерки, на небе зажигались первые звезды. Оглядевшись и увидев, как из редких окон смотрят любопытные глазки жеребят, он вздохнул и направился вперед. Подойдя немного поближе, он рассмотрел рядом с хищником два силуэта пони. Несильный ветер донес запах гари до жеребца, и он непроизвольно поморщился. Подойдя к троице, он надменно посмотрел на Висио и Айрона, которые безучастно смотрели на него в ответ.

– Пора? – осведомился чужак.

– Да, – кивнул ловец животных и сунул морду в сумки. – Вот. – Он протянул листок. – Это от Принцессы Селестии.

«Письмо? От Селестии? Что она хочет мне сказать? – Крэлкин развернул свиток и стал читать содержимое. – Нельзя уничтожить, только разрядить? А почему нельзя найти источник, и просто уничтожить его? – Он посмотрел на Висио. – Ведь мэр что-то знает, про дракона, но предпочитает держать это втайне. Интересно, насколько сильное там заклинание, если даже один единорог Целеберриума с ним не смог справиться?»

Он спрятал письмо в сумку и посмотрел на дракона.

– Кассандраго, подними крылья, – приказным тоном произнес Крэлкин.

Хищник подчинился и уставился желтыми глазами на собеседника.

«Значит, пока что драконы контролируемые. Когда начнутся первые проблемы, их нужно уводить от мест скоплений пони… И вообще из Кристальной Империи гнать взашей. Только вот не думаю, что это будет при моей жизни. Надо бы оставить напоминание потомкам».

– Пойдем, посмотрим, как вы справитесь с заданием, – проворчал белый пони.

– Я пойду с вами, – подал голос Висио.

– А ты что там забыл? – поинтересовался Крэлкин. – Там будет много огня и дыма.

– Тебя же должен кто-то защищать, – улыбнулся мэр. – Такой ум пропасть не может.

Жеребец фыркнул и направился вперед. «Ум… А толку от ума на поле битвы? Сейчас мне действительно нужна защита от любого магического воздействия, а в данной ситуации лезть в пасть к дракону – верх безумия. Ведь еще надо продумать, как вытащить тех земных пони из логова Целеберриума, а также обезопасить их пребывание во внешнем мире. И почему Селестия сама не занимается этими проблемами? Это ее работа».

Чужак приказал держаться за ним на расстоянии пяти метров и быть настороже. Дракон и пегас послушно топали сзади, лишь единорога слегка заносило вперед. Изредка градоначальник мычал себе под нос разные мелодии, и Крэлкину приходилось шипеть на него. Однако спокойствия мэра хватало на десяток минут, и вскоре он вновь начинал бубнить себе под нос.

Через полчаса земной пони услышал тихий рык, замер и приказал остальным быть начеку. Он огляделся по сторонам, однако никого не увидел. Айрон взметнул крылья вверх и пригнулся, готовый взлететь в любую секунду. Кассандраго напрягся, шаря глазами по округе и стараясь как можно меньше двигаться. Лишь Висио беззаботно смотрел в небо, словно не услышал ничего подозрительного. «Этот единорог что-то знает… Но что?!»

Чужак сделал несколько шагов, и противник появился, нависнув черной тучей над нарушителем спокойствия. Пегас моментально среагировал, в мгновение ока пересек расстояние, разделяющее его и дракона, и со всего маха саданул того в морду. Хищник взревел, отступил, и на него тут же напал Кассандраго, вцепившись зубами в шею. Вверх устремился мощный столб огня, и белый жеребец расплылся в улыбке.

Внезапно Крэлкина что-то схватило и отшвырнуло в сторону. Он упал, и иллюзия дракона растворилась. Ловец и зверь Кристальной Империи в недоумении осматривались, а единорог, прочистив горло, посмотрел на разномастных бойцов и приблизился к ним. Земной пони поднялся и увидел, что рог Висио едва заметно светится, и напрягся.

«Он намерен атаковать их? Но какой в этом смысл? Что-то с этим заклинанием не так… Но почему Висио молчит?»

– Я смотрю, вы серьезно намерены уничтожить заложенную здесь магию, – произнес мэр и привлек взгляды крылатых существ. – Однако, к вашему глубочайшему сожалению, я не могу позволить этому случиться. Если вы желаете, то я буду вашим противником, но дракон должен тут остаться.

– Ты встанешь поперек приказа Принцессы Селестии? – надменно осведомился Айрон.

– Я не предам пони Филдса, – заявил единорог. – А Принцесса Селестия сейчас достаточно далеко, чтобы помешать нашей маленькой потасовке.

Глава 11

– Висио, зачем ты…

Земной пони с недоумением смотрел на слегка улыбающегося единорога. Он не выглядел агрессивным, лишь любопытство и азарт сквозили на его морде. Но взгляд выражал сожаление и усталость. Мэр пристально глядел на противников, словно на неразумных жеребят, которые вскоре могут совершить немало ошибок. Пегас и дракон переглянулись, однако они ничего не решались сказать в противовес решительных действий бывшего члена Целеберриума.

– Висио, – вновь позвал Крэлкин, – что ты творишь? Если ты хочешь, чтобы я оставил заклинание в покое, то я постараюсь во всем разобраться и помочь. Селестия…

– Нет, Крэлкин! – крикнул Айрон. – Приказы Принцессы Селестии не обсуждаются. Я получил четкое указание уничтожить иллюзию, и я выполню приказ, чего бы мне это ни стоило.

– Тебе это может стоить жизни, безмозглый ты кусок!.. – голосил в отчаянии чужак.

– Зато я погибну, защищая остальных пони! – отозвался пегас и расправил крылья. – Мне большего и не нужно. Я должен защитить Эквестрию.

– Здесь я командир! – рявкнул белый жеребец. – Я требую, чтобы ты… чтобы вы оба мне подчинялись!

– Если ты хочешь помочь – уведи отсюда единорога, – прошипел в ответ ловец.

– Я хочу, чтобы все разрешилось мирным путем! – крикнул земной пони. – Сейчас вы устраиваете непонятно что…

– Сейчас неправ ты, Крэлкин, – пророкотал дракон. – Ваша принцесса позвала меня, чтобы я помог вашему дому в небольшой проблеме. Я действительно считаю, что проблема небольшая, потому не собираюсь здесь задерживаться. Одиночество меня гнетет.

– А на тебя я вообще плевал! – в отчаянии гаркнул чужак. – Я тебя приручил, и лишь с моей подачки!..

Внезапно Кассандраго поднялся на задние лапы и извергнул пламя на жеребца. Тот попятился назад, запнулся, упал и с испугом наблюдал, как стена огня с неумолимостью рока приближается к нему. Ощутив сильный жар, пони увидел, как струя полымя резко изменила траекторию движения, скользнула влево и исчезла, оставив за собой лишь горький дым. Из серого облака послышался кашель и недовольное ворчание мэра.

– Висио? – со страхом позвал чужак.

– Ты не умеешь держать язык за зубами, не правда ли? – беззлобно поинтересовался в ответ бывший член Целеберриума. – Это тебя когда-нибудь погубит. Дракон, твой противник не земной пони, а я.

– Он забывается, что… – начал Кассандраго, однако его перебил Висио:

– Я знаю, что он немного забывается, но разве за это нужно убивать?

Хищник промолчал. Дым постепенно развеялся, и чужак увидел силуэт единорога, сгорбившегося и словно постаревшего. Градоначальник еще раз кашлянул в копыто и, подняв голову, посмотрел на чешуйчатого зверя.

– Да, давненько я не баловался боями с драконами, – произнес он и сбросил сумки на землю. – Помню, было время… даже навещал их в дальних землях, но, к сожалению, староват я стал, да и остепенился. – Мэр залез мордой в сумки, достал бутылочку и залпом выпил ее содержимое. – Какая же гадость, – заметил он, отбросив пузырек и скривившись. – За сколько лет не смог научиться придавать зельям приятный вкус.

Внезапно рог Висио засветился, разразился яркой вспышкой, и из него выпрыгнуло небольшое существо, на голову ниже создателя. Послышался скрип дерева, и чужак присмотрелся. Рог единорога продолжал светиться, источая слабый свет и выхватывая из темноты слабые очертания, создание. Это был пони, сотканный из дерева, изящный и, казалось, хрупкий. Гриву и хвост ему заменила зеленая крона, а на ветках среди листвы угадывались красные ягоды.

– Кажется, это не самый лучший способ истратить свою силу, – произнес Крэлкин, посмотрев на огнедышащего монстра.

– Меня сейчас меньше всего волнует твое мнение, – жестко произнес единорог, смотря на противников, наклонился к созданию и вполголоса произнес: – Твой – пегас. Дракона я возьму на себя. Не попадай под огонь, для тебя он опасен. Вообще, больше крутись около пегаса, дракон не ударит в союзника.

– А если они не союзники? – послышался писклявый голосок, сопровождающийся едва слышным скрипом дерева.

– Тогда одной проблемой будет меньше, – улыбнулся мэр.

– Не понимаю, зачем твоим старым костям эти проблемы? – заявил сотворенный пони, и внутри его гривы что-то сверкнуло.

На его спине появились деревянные крылья, он их расправил, взмыл в небо и завис над создателем.

– Ты создал единорога? – изумился Крэлкин.

– Полагаю, сейчас объяснения излишни, – отмахнулся градоначальник.

Чужак посмотрел на дракона и пегаса и нахмурился. «Они не хотят драться, но будут защищать свою жизнь и пытаться выполнить задание. Для задания им необходим я или другой земной пони, который не боится драконов. Не знаю, найдут ли они его в кратчайшие сроки, но надолго Кассандраго тут оставаться не намерен. С ними все ясно: победят Висио и его подручного – уничтожат иллюзию. Вот только за что сражается сам Висио? Не может же он на самом деле трястись за жителей Филдса. Иллюзия представляет реальную угрозу… Так что же им движет?»

– Я полагаю, что битва все-таки состоится, – мрачно заключил Крэлкин.

– Лучше не путайся под ногами, сейчас тут будет жарко! – выпалил мэр и с места рванул к противникам.

Деревянный пони через несколько мгновений тоже устремился к своей крылатой цели. Пегас напрягся, посмотрел встревоженным и недоуменным взглядом на дракона и взмыл в воздух.

– Ничего не видно, – капризным голосом заявил сотворенный жеребец.

Рог мэра вспыхнул, и вверх взмыл шар, источающий сильный белый свет. Чужак прищурился и, привыкнув к свету, поискал глазами заклинателя, однако найти не смог. Тогда он посмотрел на Кассандраго. Тот вел себя странно: пригнулся к земле и что-то вынюхивал перед собой. Втянув воздух в очередной раз, он перекатился и стукнул лапой по земле. От места удара отскочил оранжевый пони и ухмыльнулся.

– Я ожидал, что ты меня найдешь по запаху, – удовлетворенно проговорил он. – Но я уже нашел твою слабость, и потому ты не сможешь меня победить.

– Я с тобой не намерен сражаться, – рыкнул хищник. – Здесь лишь ты хочешь драки.

– Я хочу защитить жителей Филдса от вашего невежества, – заявил единорог. – Вы не можете осознать, что делаете не так, а я не имею права объяснять вам это.

Кассандраго плюнул огнем и рванул вперед. Висио искусно увернулся, отпрыгнув в сторону. Оказавшись сбоку, он зарылся копытами в землю, и ударил фиолетовым лучом в атакующего. Чешуйчатый взревел и ударил хвостом. Жеребец подпрыгнул, вновь уклоняясь от удара. Хищник ухмыльнулся и накрыл противника лапой.

– Твоя главная проблема в том, – сказал Висио, появившись на голове дракона, – что ты не умеешь сражаться и не думаешь наперед. Я более грозный противник, чем тебе может показаться на первый взгляд.

Кассандраго ударил себя по голове, пытаясь сбить соперника. Единорог не стал дожидаться, пока удар достигнет его, и скатился по шее, уходя от очередного выпада.

– Именно об этом я и говорю, – произнес мэр. – Твои крылья даже не работают.

Дракон перекатился, сбрасывая надоевшую мошку. Висио исчез во вспышке, и появился около бока противника. Он вновь зарылся в землю и ударил магией. Хищник сцепил зубы, тихо рыкнул и ощетинился. Набрав побольше воздуха в легкие, он дыхнул дымом во врага, отпрыгнул и аккуратно взлетел. Пока Висио кашлял, Кассандраго плюнул в него огнем. Дым вспыхнул ярким полымем, и светило, созданное мэром, подернулось, но осталось на месте.

«Значит, жив», – вздохнул про себя Крэлкин и обратил взгляд на небо. В небе друг за другом гонялись пегасы. У Айрона в зубах виднелась веревка, сотворенный же пони время от времени остро контратаковал, и вновь убегал. Ловец животных с легкостью уклонялся от случайных выпадов, пытался опутать противника, но тот тоже вывертывался, и Треп продолжал преследование с недоумением на морде.

В какую-то секунду деревянный жеребец развернулся, в мгновение ока переместился к преследовавшему и ударил. Копыта разрезали воздух, их опутала веревка, и Треп, юркнув за спину, схватил крылья. Созданный пони фыркнул, и его рог сверкнул. Он появился над своим оппонентом уже без крыльев и, упав на соперника, стал бить его копытами. Ловец пропустил несколько ударов и, отлетев, сбросил врага. Единорог вновь использовал магию, отрастил себе крылья и поднялся на уровень пегаса.

– Почему вы защищаете эту иллюзию? – крикнул Айрон и потер морду.

– Все в мире иллюзия, – меланхолично отозвался сотворенный пони. – Не хныкай и сражайся.

– Я не хочу тебе навредить, – осторожно бросил ловец.

– У меня тело из дерева, а не из мяса, – заметил собеседник. – Как ты мне сможешь повредить? Если подумать, то я и не жив совсем.

– Как это?! – с ужасом воскликнул пегас.

– Это не твое дело, пернатый, – с отвращением произнес напарник Висио. – А теперь, если хочешь выполнить задание своей драгоценной принцесски, попрошу поднять копыта и вступить в бой.

Айрон закусил губу, посмотрел обеспокоенным взглядом на потухший дым и рванул вперед. Противник нырнул вниз и стал снова улепетывать.

На земле Висио перешел в жесткую контратаку, и теперь на дракона сыпались десятки заклинаний разной силы. Хищник отступал, рычал, плевался огнем, но все было безуспешно: единорог либо отпрыгивал, либо окутывал себя щитом, либо тушил пламя контрзаклинанием. Кассандраго попытался взлететь, однако выверенное попадание в крыло лучом сбило его, и он тяжело упал на землю.

Мэр стоял поодаль, смотря, как дракон поднимается и, тяжело сопя, смотрит ненавистным взглядом на противника. Из ноздрей хищника вырывался густой дым, из пасти – языки пламени. Они смотрели друг на друга, ожидая нападения и выжидая идеального момента к броску. Их тела были напряжены до предела, и, казалось, ждали лишь спускового механизма. Первым не выдержал дракон и выпустил стрелу огня в соперника. Висио мельком взглянул вверх и ударил контратакой. Пламя устремилось в сторону крылатых жеребцов.

– Айрон, осторожно! – крикнул хищник.

Пегас замешкался, и как только огонь подлетел к нему, со всего маха ударил крыльями по магии дракона и вильнул вниз. Полымя изменило направление, скользнуло по правому боку сотворенного жеребца и рассеялось вдали. Тот сверкнул рогом, гася пламя, и завис, недоуменно смотря на напарника. На теле его зияло черное пятно и дымилось.

– Прости! – крикнул Висио. – Забыл, что этот пегас может заклинания отбивать.

– Правда? – потянул деревянный жеребец и посмотрел в сторону противника. – Какой интересный экземпляр. Теперь понятно, почему ты мне поручил им заняться.

Он стремительно рванул к Айрону, переходя в контратаку. Ловец уклонился от нескольких выпадов, но один из ударов настиг его, и, потеряв ориентацию в пространстве, он выпустил соперника из виду. Снизившись, он получил копытами по спине и потерял сознание. У Крэлкина сердце остановилось, смотря, как безвольно падает Треп, и с какой холодной усмешкой смотрит на его падение сотворенный жеребец.

– Висио! – в отчаянии крикнул земной пони.

У самой земли тело пегаса схватило красное облачко магии и бережно положило на траву. Оранжевый единорог отпрыгнул от почти поверженного дракона, телепортировал к себе чужака и закрылся толстенным щитом.

– Довольно! – разнесся громогласный голос по округе, и что-то с силой ударило в магический барьер.

По куполу пошли паутинка трещин, земля под ним просела и полопалась. За преградой носился сумасшедший ветер, разбрасывая клочья земли и растения. Кассандраго подбросило и унесло куда-то в сторону, а деревянный жеребец, попав под поток воздуха, рассыпался прямо в воздухе. Висио пристально смотрел вперед, словно ожидая появления нового противника. Его рог излучал неимоверный свет, при сильных порывах ветра из него сыпались даже искры, а внутри купола сильнее гулял воздух.

Спустя несколько минут из дымки показались три единорога, светящиеся изнутри красным светом. Они колдовали сильное заклинание прямо на ходу, и облачко магии ни на мгновение не утихало. При каждом их движении слышался железный скрежет, и чужак понял, что к ним пришли лидеры Целеберриума, закрывшись за своими металлическими фантомами.

По мере приближения трех самых сильных единорогов в Эквестрии, ветер стихал, уменьшались ореолы вокруг рогов. Мэр Филдса тяжело вздохнул, и щит тоже стал таять и ослабевать. Вскоре главы кланов скрытой организации стояли напротив их бывшего и настоящего подчиненных.

– Доброй ночи, – раздраженно произнес Старсвирл и кашлянул в копыто, нервно озираясь вокруг.

– Доброй, – доброжелательно отозвался градоначальник и коротко кивнул.

– Что вы здесь устроили? – с удивлением поинтересовался Изабор, хмуро взирая на собеседников. – Висио, объяснись.

Генетик бросил взгляд на чужака, и тот злобно посмотрел в ответ, прижал уши и попятился. «Он все еще хочет меня убить? Но, кажется, сейчас его негодование направлено не в мой адрес».

– Я делаю то, что должен, – устало заявил оранжевый единорог.

– Это не ответ, – холодно предупредил глава клана. – И не вздумай выкручиваться.

– Это дело, которое вас не касается, – жестко отозвался мэр.

– Да как ты смеешь?! – взвился Изабор и ударил заклинанием.

В тот же момент Висио исчез, появился сзади соперника и лягнул по крупу. Послышался железный звон, и новый Майт прыснул. Генетик с презрением посмотрел на оппонента.

– А ты чего ржешь?! – рявкнул он, обратив взгляд на нового главу.

– Если у вас есть какое-то дело, то я слушаю, – произнес градоначальник, обходя тройку, направляясь на свое место рядом с земным пони, – а нет – проваливайте. У меня есть чем заняться.

– Есть чем заняться?! – сплюнул генетик. – Уничтожать одного из ключевых пони для Эквестрии?!

– Не для Эквестрии, – легко парировал Висио, – а для твоих грязных планов. Кажется, ты их называешь селекционной программой.

– Мои планы всегда идут на благо Эквестрии! Ты знаешь, сколько я потратил сил и терпения, чтобы добиться таких крыльев?! – злобно прорычал Изабор и ткнул в сторону, где скрылся из виду пегас. – Он уникальный благодаря мне!

– Слишком много хвастовства, – отмахнулся оранжевый жеребец. – Ты пышешь злобой, но все такой же простаковатый дурачек, верящий в благообразность своих идей и того, что делаешь.

«Он смеет так общаться с Изабором? Это же псих еще тот, который не успокоиться ни перед чем, чтобы уничтожить. Почему Висио его не боится? Неужели он настолько сильный? Или же он под протекторатом одного из глав Целеберриума? Неужели, ему покровительствует Старсвирл?»

– Прекращайте, – произнес неформальный лидер скрытой организации.

– А тебя тут тоже, между прочим, не ждали, – заметил мэр, посмотрев на нового собеседника. – Ты прекрасно знаешь, что это моя личная территория, и я ее буду защищать, как защищал ее до вступления в ваш альянс.

– Ты забываешься, Висио. Мы пришли лишь для того, чтобы обезопасить мирных жителей.

– Кажется, это вы забываетесь, – отозвался единорог. – Дракон и пегас, посланные сюда, уничтожают достояние этого селения. Они должны поплатиться за свою халатность и непростительное поведение. Принцесса Селестия ничего не ведает о давнем соглашении, потому не их вина, что они распускают копыта, но нарушение правил в своем доме я не потерплю. Незнание не освобождает от ответственности. Вы тоже нарушаете правила, явившись сюда. Убирайтесь.

– Я тебя убью! – прорычал Изабор. – Ты все равно бесполезный кусок мяса.

– Ты полагаешь, что я приму твое предложение дуэли? – брезгливо спросил мэр.

– Я тебя разорву на части и без дуэли!

– Ты же труслив, прячешься за своей куклой, а показаться воочию… – Висио вздохнул. – Старсвирл, забери с собой свой сброд и удались, пока уже мы не вступили в открытое противостояние.

– Тебе не хватит сил, – заявил Майт и хохотнул. – Теоретически ты не стал лидером своего клана, потому что силой не вышел. Хотя с чувством юмора у тебя все в порядке. Хотел бы я с тобой познакомиться, но, к сожалению, это невозможно.

Висио с недоумением посмотрел на говорившего и нахмурился.

– Вечно вы со своей силой таскаетесь. Ваш клан мне противен больше других. Не принимай на свой счет, и у вас есть неплохие пони, но большинство – просто клинические идиоты. Впрочем, от вас полагается силой решать конфликты, и это вы прекрасно делаете. Но на большее просто напросто не способны. Может, как ты полагаешь, я не смогу вас победить, но я и не намерен этого делать. Все, что мне необходимо – устранить источник прямой угрозы для этого места. А вы это будете или не вы – все равно.

– Что-то ты темнишь, – произнес Майт с подозрением. – Хочешь казаться хорошим, но сам крутишь терминами и подменяешь понятия. Ты хотя бы понимаешь, что в очередном противостоянии, к примеру, со мной, ты можешь погибнуть? Если да, то зачем бросаешься громкими словами?

– Я слишком часто ходил рядом со смертью, чтобы бояться ее. Я чувствовал, как огромные драконьи когти пронзают мое тело насквозь. Я слышал звук ломающихся костей. Это был непередаваемый ужас. Я три дня после этого харкал кровью.

– Сказки, не более того, – отмахнулся молодой глава. – После подобных ран пони не выживают. Это противоестественно.

– Пони, может, и не выживают, – кивнул Висио и ухмыльнулся.

– Старсвирл, такого ведь не бывает, – неуверенно обратился к лидеру Майт.

– Я тоже не поверил, если бы не видел все воочию, – отозвался тот.

– Этот гаденыш знает какие-то узкоспециализированные заживляющие заклинания, которыми не делился в свое время с общиной, – прошипел Изабор. – Это не заклинания регенерации. По крайней мере, не те, которые нам известны. Этот единорог умеет выращивать новую ткань прямо на ходу, даже не придавая этому процессу должного внимания. А еще он умеет создавать свой интеллект и сливать его с предметами.

– Все сказал? – поинтересовался градоначальник, оборвав речь генетика. – Надеюсь, для собравшихся это было поучительно. Теперь же, вернемся к делу: дракона и пегаса вы либо забираете с собой, либо я с ними делаю все, что мне заблагорассудится.

– Так нельзя, – заметил Старсвирл.

– Ты сам прекрасно понимаешь, что можно, – отмахнулся единорог. – Или, может, вы нашли на мое место нового стража? Если нет, то разворачивайтесь и уходите. Здесь вы теперь не желанные гости и более я не буду таким гостеприимным.

– Жди в гости группу “Крылья”, – прорычал генетик.

– Ты в своем уме?! – воскликнул лидер Целеберриума. – Она просто уничтожит Висио. Да и кто…

– Я! – рявкнул Изабор.

– О чем вы говорите? – с недоумением поинтересовался Майт.

– Это не твое дело! – гаркнул глава клана. – Старсвирл, подумай о целесообразности. Пока еще не поздно, одумайся.

– Ты просто хочешь сохранить Айрона, – холодно сообщил тот. – А что на счет простых пони, которые живут в этой деревне?

– Их смогу защитить и я! – возопил Изабор.

– Не сможешь, да и неинтересно тебе это, – отмахнулся стальной жеребец.

– Как же с тобой трудно…

– Иллюзия будет уничтожена, – осторожно произнес Крэлкин и обратил на себя взгляды присутствующих.

– Прости? – подал голос Висио.

– Я говорю, что дракон, появляющийся здесь, будет уничтожен, – повторил чужак. – Не сегодня, так через неделю.

– Ты вообще земной пони, – заметил мэр.

– И в отличие от всех присутствующих, я единственный могу привести заклинание в действие.

Висио нахмурился.

– Помимо всего прочего, вы прекрасно знаете, что я нахожусь под личным присмотром Селестии, – продолжил Крэлкин. – Ей же и было дано мне прямое указание уничтожить иллюзию. Так что можете тут что угодно решать, тянуть время, перетягивать на себя одеяло, но уже все предрешено заранее.

– Тебя могут и не найти, – заметил без лишних эмоций градоначальник.

– Не забывай, что я под личной опекой Селестии! – жестко парировал земной пони. – Да, меня могут и не найти, но задача уже поставлена свыше, и единственное, что вы можете сделать – смириться. Если с миссией я не справлюсь, в Филдс будут отправляться все новые и новые борцы с магией, пока, в конечном счете, иллюзия не исчезнет.

– Кто этот пони? – осведомился Майт, смотря на Крэлкина. – Он посланник Селестии?

– Не более чем шут, – фыркнул Изабор.

– Уж не слишком ли большую ношу ты на себя взвалил? – вопросил Старсвирл и, вздохнув, добавил: – Но, боюсь, он прав.

– “Прав”?! – воскликнул генетик.

– Селестия не остановится, пока не обезопасит Филдс, – пояснил лидер Целеберриума. – Я, полагаю, тут все это прекрасно понимают.

– Уж не говоришь ли ты, что мы должны отправиться на аудиенцию с Селестией? – поморщился Изабор.

– Отнюдь. Мы используем земного пони.

– Разбежались, – фыркнул чужак. – Я не собираюсь сейчас ставить под вопрос решения главного правителя Эквестрии. Однако кое в чем ты прав, Старсвирл, я, пожалуй, единственный пони, кто может вразумить Селестию. К тому же, вам не нужно будет показываться.

– Мне кажется, что этот выскочка просто играет с нашим терпением, – недовольно отозвался генетик. – Препарировать его, чтобы не путался под ногами, и дело с концом.

– Будешь препарировать всех, кто тебе мешается? – поинтересовался Крэлкин.

– Я могу препарировать тебя, – огрызнулся собеседник. – Этого будет вполне достаточно.

– Изабор, Майт, оставьте меня, мне необходимо поговорить с ними наедине.

– Ты опять что-то темнишь, – произнес генетик. – Не надоело играть уже который год в одни и те же игры? Или, может, ты что-то затеваешь, а мы не знаем?

– Изабор, ты веришь, что я один что-то могу сделать? – изумился лидер Целеберриума. – Если не веришь мне, то можешь пообщаться с кем-нибудь из моего клана, они тебе расскажут, чем я занимаюсь.

– Показушник, – фыркнул Изабор и исчез в сильной вспышке магии.

– Полагаю, мне тоже стоит удалиться, – произнес Майт, пристально смотря на Старсвирла. – Я не до конца разделяю твою позицию. Изабор о чем-то догадывается, и я самостоятельно разберусь, что он раскопал. Конечно, его маниакальные завывания о том, что ты готовишь какие-то скрытые и опасные операции, как по мне полная чушь, но скрывать правду о своих действиях от, по крайней мере, других глав кланов – неприемлемо.

Железный жеребец сверкнул рогом и растворился.

– И давно они на тебя так давят? – поинтересовался Висио.

– С тех пор, как все началось, – отозвался Старсвирл. – Лет так пять назад. А ты не заметил?

– Не заметил, – признался единорог. – Что делать намерен?

– Продолжать.

– Погодите, вы это о чем? – встрял Крэлкин.

– О моем намерении вывести Эквестрию на один уровень с мировыми державами.

– Вот это болото? – изумился чужак и окинул взглядом поле боя. – Да у вас техники практически нет…

– Может быть, и нет, – согласился Старсвирл, – но для этого она не нужна.

– Нужна, очень даже нужна. Силой все не решается.

– А только идиоты полагаются на силу, – заявил металлический единорог. – Висио это понимает лучше других, потому он был самый близкий ко мне пони.

Крэлкин посмотрел на оранжевого единорога, и тот едва заметно хищно ухмыльнулся.

«Что в голове у этого пони? Он, может быть, еще больший псих, чем Изабор. Потому-то его Изабор, вероятно, и боится. Но ведь он еще не дал повода подумать о нем, как о ненормальном. Лишь его ненависть к Старсвирлу показывает зубы. Но на что он пойдет, чтобы уничтожить его врага – неизвестно. Нельзя стоять рядом, когда начнется финальное противостояние».

– Как бы там ни было, Крэлкин, – продолжил лидер Целеберриума, – но дракона нельзя трогать.

– Можешь говорить, что хочешь, – отмахнулся собеседник, – но я получил прямой приказ…

– Хватит торговаться! – рявкнул железный жеребец, и свечение из-под пластин усилилось. – Ты себе просто набиваешь цену! Ты такой же беспринципный и эгоистичный пони, как и Изабор! Когда ты о других думал последний раз?!

– Чего ты на меня орешь?! – напал в ответ чужак. – Думаешь, если ты единорог и управляешь Целеберриумом, то все можно?! Нет! Иллюзия будет уничтожена! Я ее лично уничтожу, чтобы обезопасить жителей этого городка! Даже без приказа Селестии! И тех земных пони я тоже вытащу, которых вы насильно удерживаете под землей!

– Если ты уничтожишь иллюзию дракона, то обречешь Филдс и добрую половину Эквестрии на уничтожение! Что, думаешь, Целеберриум про этого дракона ничего не знает?! Сам же Целеберриум давным-давно его создал!

– Идиоты! – шикнул Крэлкин.

– Сам ты идиот! – прошипел в ответ Старсвирл. – Этот дракон – неотъемлемая часть Филдса!

– Все, это уже перебор, – отмахнулся чужак и показно развернулся. – Я, конечно, понимал, насколько ты глупый, но чтобы настолько…

– А ну-ка вернись! – настойчиво возгласил лидер клана. Мягкая аура окутала земного пони и развернула мордой к главе его клана. – Ты куда собрался? Тебе напомнить, что ты подчиняешь непосредственно мне? Я тебя не отпускал.

– Да сколько можно весь этот треп терпеть? – страдальчески осведомился Крэлкин. – Уши вянут. Это все сейчас бессмысленно. Решение принято, как Селестией, так и мной. Твой прямой приказ…

– Должен выполняться неукоснительно, – злобно прошипел металлический жеребец. – Если ты считаешь, что можешь ставить слово Селестии выше моего слова…

– Мы так не договаривались, – возмутился чужак.

– Ты принадлежишь клану Старсвирла Бородатого, самого мудрого единорога в истории Эквестрии, так что будь любезен соответствовать своему клану.

– Значит, только для этого ты меня вынудил вступить в твой клан? Для тотального контроля? Я свободный пони!

– Твоя свобода закончилась, у тебя ее больше никогда не будет, – процедил сквозь зубы глава клана. – Смирись с этим. Будешь ходить подо мной и под Селестией. Это твоя судьба.

– Я сам определю свою судьбу. Ты мне не указ! Я тебе еще раз говорю: я сделаю с иллюзией все, что захочу. Меня не остановит даже Селестия.

– Прекращай набивать себе цену.

– И зачем мне это делать? – злобно осведомился земной пони. – Тебя позлить?

– Наверное, для того, – подал голос Висио, – чтобы Старсвирл и другие главы кланов помогли тебе зачаровать цаворит.

– “Цаворит”? – с недоумением переспросил лидер Целеберриума. – Бесполезный кусок твердой породы?

– Не бесполезный, а очень даже…

– Даже самый плохой студент академии для одаренных единорогов знает, что с цаворитом работать нельзя, – заметил глава клана.

– И что? – раздраженно бросил Крэлкин. – Ты хочешь сказать, что я не смогу зачаровать этот камень? Смогу…

– Обзаведись хотя бы рогом, тогда и поговорим, – отмахнулся Старсвирл.

– Если вы хотите, что бы иллюзию дракона оставили в покое, то вам придется делать то, что я скажу.

– Это даже не обсуждается, – вздохнул металлический пони. – И тебе же будет лучше не пускать сюда никакого пони. Любой, кто подойдет к артефакту, будет незамедлительно уничтожен.

– Значит, Висио необходим для охраны артефакта? – с вызовом спросил чужак.

– Висио выполняет свою задачу…

– Если ты сейчас будешь увиливать, то я не смогу изменить решение Селестии по поводу иллюзии. Что это за иллюзия и зачем она нужна?

– Это секретная информация, – отмахнулся глава клана.

– Хорошо, как скажешь, – кивнул земной пони. – Ройте ямы.

– Зачем? – удивился Старсвирл.

– А куда вы будете погибших складывать? – поинтересовался чужак. – Думаешь, что это все закончится, как только я уйду с арены? У Селестии четыре дракона в запасе для этой миссии и сотни единорогов. Они смогут сделать все необходимое, чтобы уничтожить иллюзию.

– Твои перспективы мрачны, – произнес Висио. – Но, пожалуй, так оно и будет. Если Принцесса Селестия что-то начинает делать, то она заканчивает.

– И ты туда же? – возмутился Старсвирл. – Селестия ничего не будет делать после первой же жертвы. Она слишком аморфна для этого. Проходили десятки раз, а ты не учишься…

– Вся проблема состоит в том, – заметил мэр, – что она сама может заняться проблемой. И это уже обернется проблемой для Филдса. Боюсь, что нам нужно прислушаться к Крэлкину, как бы…

– Что как бы? – злобно перебил чужак.

– Как бы противно это ни было, – беспристрастно закончил градоначальник.

– С каждым днем ты, Крэлкин, мне нравишься все меньше и меньше, – в задумчивости произнес Старсвирл.

– Вы мне тоже, – нагло заявил земной пони. – Но что мы можем поделать?

– Полагаю, ничего. Вернемся к делу, – предложил лидер Целеберриума. – Ты хочешь поменять сохранение иллюзии на зачаровывание цаворита?

– Не совсем так, – замялся белый жеребец и оглянулся. – Мне нужно еще рекомендательное письмо в Империю Грифона. Я так понимаю, что многие из вас состоят в достаточно влиятельных семьях…

– А вот это уже как минимум странно, – произнес оранжевый единорог. – Зачем тебе плыть в Империю Грифона?

– Это личная информация.

– Боишься, что если узнаем, то не напишем письмо? – с ухмылкой поинтересовался металлический пони.

– Может быть и так, но я не хочу раскрывать карты раньше времени, – отмахнулся собеседник. – Каков будет ваш ответ?

– Подобное рекомендательное письмо дорогого будет стоить, – заметил мэр. – Очень немногие пони вообще себе позволяют выезжать из Эквестрии. Им это ненужно. Эквестрия самодостаточна, но торговля все же идет. Да, и на твоем месте я бы был осторожнее с такими просьбами. Что-либо просить у скрытой организации – себе дороже.

– Моей платой будет описание всех возможных свойств драгоценных камней в разрезе магии, – произнес белый жеребец и Старсвирл навострил уши. – И, конечно, практическая часть – зачаровывание цаворита под определенные стандарты.

– Эту информацию ты вытащил из информационного куба? – настороженно осведомился железный жеребец.

– Это неважно, откуда она у меня, – парировал чужак. – Вы согласны?

– Хорошо, – кивнул лидер Целеберриума. – Я поговорю с Изабором и Майтом, и как только мы будем готовы, я заберу у тебя цаворит и взыщу плату за рекомендательное письмо.

– А у вас цаворита нет? – с надеждой поинтересовался земной пони.

– Этот хлам нам не нужен, – отмахнулся лидер Целеберриума.

– Хорошо, после встречи с Селестией я, полагаю, добуду немного этого минерала, – пообещал Крэлкин. – Теперь об иллюзии…

– Тут без меня, – сказал Старсвирл. – Висио осведомлен обо всех подробностях, так что расскажет все, что необходимо.

– Тогда у меня еще один вопрос к тебе, как к лидеру Целеберриума, – произнес белый жеребец и опустил глаза в пол.

– Неужели про Твайлайт? – театрально удивился мэр.

– О ней, – кивнул собеседник. – Старсвирл, я хочу, чтобы ее вычеркнули из селекционной программы.

– Это не мне решать, – холодно произнес глава клана. – Говори с Изабором, я в его дела не лезу.

– Я с ним не собираюсь говорить по этому поводу, – процедил сквозь зубы чужак. – Он меня убьет.

– Это не мои проблемы.

– Что ты хочешь за эту услугу?

– Что я хочу… – многозначительно потянул Старсвирл. – Я хочу, чтобы ты признался Твайлайт, что любишь ее.

– Я ее не люблю! – жестко произнес земной пони.

– Значит, и проблем никаких нет, – заявил лидер Целеберриума.

– Проблема как раз есть. И ты не хочешь помочь мне ее решить.

– Я не намерен помогать тебе решать твои личные проблемы, – заметил Старсвирл.

– Это не мои проблемы, а проблемы Твайлайт, – жестко произнес чужак и посмотрел пылким взглядом на собеседника.

– Ее проблемы или не ее, мне без разницы, – устало отозвался металлический жеребец. – Я собираюсь решать вопросы лишь Целеберриума, нравится тебе это или нет. К тому же, если бы ты не любил Твайлайт, то и проблемы бы никакой не было.

– Я не буду с ней жить! – огрызнулся чужак. – Я не намерен ломать ей судьбу.

– Тогда отойди в сторону и дай Изабору делать свое дело.

– Он попирает идеи Целеберриума!

– А что ты вообще знаешь об идеях Целеберриума? – обвиняя, поинтересовался лидер организации. – Ты не бываешь в нашей обители, на общие собрания не являешься, приходишь только к информационному кубу. Что ты можешь знать о внутренней жизни Целеберриума? Какие идеи мы попираем? – Земной пони насупился и злобно уставился на собеседника. – Главная цель Целеберриума – спокойная и самостоятельная жизнь каждого индивида Эквестрии. Да, некоторым приходится платить, платить очень жестоко, но это не значит, что утрату они обязаны ощутить. Твайлайт, как и ее родителям, выпал жребий заплатить свою цену за мирную жизнь Эквестрии, но она, в отличие от отца с матерью, не почувствует, что отдает что-то. Это главный наш принцип. Она находится под пристальным вниманием Изабора. Ей будет предоставлен выбор из особых пони, с одним из которых она будет счастлива.

– Этот пони будет отыгрывать свою роль! – рявкнул Крэлкин.

– Этот пони тоже заплатит свою цену, – кивнул Старсвирл. – Он – осознанно, Твайлайт – неосознанно. Не всем важно лишь сохранить свою шкурку, кто-то думает о стране, о потомстве, о будущем. И этот кто-то готов отдать свою жизнь для того чтобы такие, как ты завтра проснулись в мирной державе и просто наслаждались существованием.

– Можете трогать кого угодно, но не трогайте Твайлайт!

– Я посмотрю, что можно сделать, но ты признаешься ей, что любишь. Иначе – никак.

– Значит, я сам ей помогу, – пробубнил Крэлкин и отвернулся.

– Раз вопросов больше нет, я пойду заниматься собственными делами, – произнес металлический пони. – И не советую принимать скоропалительные решения и воплощать их в жизнь.

Рог главы клана вспыхнул, и тот исчез в яркой вспышке. Висио посмотрел вверх, и свет погас. Вокруг стало темно и тихо, лишь стрекот цикад нарушал тишину. Вдалеке едва заметно слышалось посапывание дракона.

– С ними все будет хорошо? – беспристрастно поинтересовался чужак, смотря в сторону, откуда доносился сап.

– Они без сознания, – отозвался единорог и пожал плечами. – Но они будут в порядке. Сейчас тебе не о них нужно беспокоиться.

– А о ком? – страдальчески осведомился жеребец. – Их послала Селестия, и считай, что я за них головой отвечаю.

– Головой он за них отвечает… – вздохнул мэр. – Мы тут все поля потоптали, а ты мне про дракона. Кто теперь будет все заново вспахивать?

– Пока что никто, – заявил чужак. – Мы еще не разобрались с иллюзией.

– Не разобрались они с иллюзией, – проворчал единорог. – А кто про еду побеспокоится? Я тебе говорил, что этот город производит огромное количество пищевых ресурсов. И его трогать нельзя, а тут три поля вытоптано подчистую.

– И все же, с иллюзией мы не разобрались, – напомнил земной пони.

– А с ней и не нужно разбираться. Она есть, и этого вполне достаточно, чтобы спать спокойно.

– И знать, что завтра дракон может утащить еще кого-то?! – воскликнул Крэлкин.

– Во-первых, он появляется только ночью, а во-вторых, – лишь земным пони. Да и дракон этот находится очень далеко от города, чтобы какой-то заблудший странник сюда сунулся.

– И, тем не менее, два пони бесследно пропали.

– Нелепая случайность, только и всего.

Чужак нахмурился и уселся.

– Ладно, что это за заклинание такое? Я так понимаю, что ваша иллюзия – не такая уж простая.

– Я все еще не думаю, что ты готов получить подобные знания, – с сомнением проговорил Висио. – Но… раз Старсвирл считает иначе, я, пожалуй, сделаю, как он хочет. Все равно не мне потом расхлебывать кашу, которую он заварит. Однако я должен убедиться, что ты не расскажешь никому про дракона. Высунь язык.

«Он собрался мне поставить клеймо молчания?»

– “Язык”? Да ладно тебе…

– Я не шучу. Высовывай.

Чужак закатил глаза и выполнил просьбу. Через мгновение рог заклинателя сверкнул, и белый жеребец почувствовал укол. Он мотнул головой и пожевал язык, недовольно смотря на собеседника.

– Ничего, неприятно только первые разы, – заметил мэр.

– Думаешь, будут другие? – хмуро осведомился Крэлкин.

– Если бы ты знал, сколько на моем языке было поставлено печатей, то сказал бы, что я ненормальный. Если у тебя пытливый ум – печати неизбежны. Однако я научился их снимать, что для тебя недостижимо. Проблемой осталась только печать молчания Целеберриума. Итак, тебе нужно рассказать о драконе. Тебе с историей или по факту?..

– С историей, естественно, – поморщился чужак. – Думаешь, что я смогу понять замысел Целеберриума…

– Это был замысел Аеквивалереума. Не путай. – Висио вздохнул. – Это было в те далекие времена, когда Принцесса Селестия и Принцесса Луна только-только победили Дискорда и приняли Эквестрию под свое крыло. Аеквивалереум начал формироваться вновь, собирать силы, определять новые направления, присматриваться к власти и населению. Тяжелое было время. Все оправлялись от шока тирании Дискорда и пытались возродить былое могущество. А потом была битва двух аликорнов. Как это было на самом деле неизвестно никому, мы можем строить лишь теории и догадки. В сохранившихся докладах описывались лишь божественная сила и мощь Принцессы Селестии. Спустя три года были выработаны основные векторы движения: защита населения и помощь власти.

– Это пока что слабо вяжется с драконом в Филдсе, – проворчал земной пони.

– Не перебивай. Члены Аеквивалереума прознали, что Принцесса Селестия собирается основной упор сделать на сельском хозяйстве. После этого они выбрали плодородное место, составили отчеты по земле и стали проталкивать создание современного Филдса на каждом заседании по развитию страны. В итоге было начато строительство этого небольшого населенного пункта, как самой важной аграрной артерии Эквестрии. Как и ранее, Филдс до этого времени занимает очень и очень важную роль в жизни державы.

Градоначальник оглянулся и присел.

– Помня о Дискорде и битве двух аликорнов, – продолжил он, – а, может, и о других не менее приятных внешних агрессорах, Аеквивалереум создал магический артефакт колоссальной силы, способный закрывать исполинским щитом на месяцы огромные территории. Он хранится под Филдсом. Щит не смогли в свое время пробить даже самые мощные атаки объединенных сил Аеквивалереума. Проблемой было, что любой единорог мог активировать защиту, но не любой мог заряжать ее. Вначале артефакт сторожили стражи… Десятки стражей денно и нощно несли свой дозор. В итоге, когда ряды поредели, и Аеквивалереум стал преображаться в новую организацию, встала острая проблема со стражами, охраной артефакта и его зарядом магии.

Сзади послышался стон дракона, и Висио, оглянувшись, замер. Пространство впереди озарилось слабым светом, и из темноты показался дракон. Кассандраго почесал живот, рыкнул, выпустив клубы черного дыма, и вновь засопел.

– Единороги Аеквивалереума придумали заменить стражей артефактом, способным справиться с незваными гостями и самостоятельно пополнять запасы энергии, – медленно произнес мэр и повернул голову к собеседнику. – Для этого было разработано сложнейшее заклинание, с которым смогли справиться десяток пони. В дальних землях был отловлен опаснейший дракон, которого заточили в подготовленный камень. Заклинание заряжает щит, но главная его функция – охрана входа к магическому щиту. Оно активизируется лишь тогда, когда в зоне видимости появляется единорог.

– Не понял… – потянул Крэлкин.

– Что тут непонятного? – раздраженно отозвался мэр. – Есть пещера, которая ведет к защитному артефакту. Вход к этой пещере закрыт сотнями магических ловушек, то есть попасть к цели ты можешь только через тоннель в земле. Вход в тоннель охраняет другой артефакт, который закрывает его, если к нему подходит единорог.

– И только единорог может активировать защитное заклинание.

Висио кивнул.

– И нужно победить дракона, чтобы открыть путь, – произнес чужак.

– Дракон не появится, пока не будет открыт вход в пещеру, – пояснил мэр.

– Вот теперь я полностью запутался, – признался земной пони.

– Когда открывается проход, появляется дракон.

– Но проход не может открыться для единорога, – уточнил Крэлкин.

– Именно так, – кивнул бывший член Целеберриума. – Для этого необходимы такие стражи, как я. Я один из трех единорогов, которые могут потенциально добраться до защитного артефакта и активировать его.

Чужак поднял глаза вверх и задумчиво отозвался:

– А почему артефакт у входа действует на земных пони?

– Я думал, тебя будет интересовать иной вопрос, – заметил Висио.

– Пока что меня интересует только это.

– Тогда такой ответ должен тебя удовлетворить: потому что он реагирует на албидо стилла.

Крэлкин с недоумением посмотрел на собеседника, и тот покачал головой.

– Стражник может открыть проход, лишь полностью блокировав излучение от албидо стилла. Большие скопления магического вещества, как в роге единорогов, так и в крыльях пегаса, моментально активируют артефакт, который закрывает тоннель к цели. У земных пони излучение слабое, потому они воспринимаются как стражники защитного артефакта, и, как следствие, появляется защита второго уровня – дракон. Стражник же должен знать, как пройти мимо хищника. По сути, огнедышащий зверь нужен, чтобы исключить неправомерное вмешательство в святыню Филдса. Каждый страж моделирует защитный механизм по своему усмотрению. Я, к примеру, создал условие открытия прохода лишь ночью.

– Вы отдаете отчет, что это опасно для местных жителей?

– Вход под землю стоит достаточно далеко от населенного пункта, – заметил мэр, – и эти поля начали возделывать только несколько десятилетий назад. А побочный эффект иллюзии, появление ее для земных пони, – крайности, которым мы уделяет столько времени, сколько они этого заслуживают.

– А ты был у защитного артефакта? Активировал хоть раз защиту?

– Активировал, – кивнул Висио. – Трижды. Этот город должен работать как часы, ведь уничтожение его скажется очень тяжело на всей Эквестрии.

«Интересно, что послужило причиной?»

– Интересно даже, что должно произойти, чтобы Филдс нужно было окружать защитными заклинаниями.

– Нападение Найтмэр Мун, пришествие Дискорда, вторжение перевертышей, – отчеканил мэр. – Вполне заурядные проблемы.

– Даже Дискорд? Который держал в страхе пони две сотни лет?

– Даже Дискорд, – кивнул Висио.

– Ладно, вам, виднее, – отмахнулся чужак. – У меня есть еще один вопрос.

– Я слушаю.

– Твои заклинания, на которые указывает метка, как-то повлияли на выбор тебя стражем?

– Эти заклинания и являются моим основным аргументом при выборе на эту должность, – отозвался градоначальник. – Выбрали меня главой Филдса, чтобы я был ближе к артефакту, всегда следил за нерадивыми жителями и оберегал их. Я один из трех уникальнейших экспериментов Изабора, потому он, кстати, меня не трогает. Он понимает, что я выпал из основной селекционной программы, но есть и вторичные проекты, и он все еще надеется меня использовать. Кстати, о селекционной программе. Я, конечно, не намерен помогать в твоих проблемах с Твайлайт, но направление могу подсказать. Далеко не все смогут пойти этим путем, но, полагаю, Твайлайт достаточно крепкая для этого.

Рог Висио сверкнул, и перед ним в облачке магии возник свиток.

– Крепкая для чего? – уточнил белый жеребец.

– А вот это ты должен понять сам. Если ты такой умный, как о тебе говорит Старсвирл, то сам дойдешь до разгадки.

Чужак принял листок, развернул и, нахмурившись, прочитал заголовок: “Селекционная программа Изабора Проникновенного”.

– Это твое творчество? – поинтересовался Крэлкин.

– Конечно, каллиграфия у меня хромает, – заметил мэр, – но за достоверность данных ручаюсь.

– Рэйнбоу Дэш – первая в списке? – удивился земной пони.

– А что удивительного? – изумился градоначальник. – Она пока что единственная имеет две самые совершенные ветви албидо стилла, которые позволяют на равных тягаться как с пегасами, так и с земными пони. Пинки Пай, кстати, стоит следом, но это лишь потому, что у нее не до конца сформированная вторая ветка магического вещества.

– Айрон Треп, Экстрем Эйдж и… Твайлайт Спаркл. А почему Айрон Треп на третьем месте? У него же вроде как тоже две ветви албидо стилла, причем, вполне развитые.

– Да, но жеребенка он выносить не может в силу физиологических особенностей. Женские особи в подобных списках всегда ценились выше. Вообще, по поводу размножения и отыгрыша роли албидо стилла в этом процессе, ты встретил не того собеседника.

– Спасибо, – кивнул Крэлкин и убрал свиток в сумку. – Хорошо, я понял, что иллюзия выполняет достаточно важную функцию. Хотя я не удовлетворен уровнем рисков, но, пожалуй, соглашусь с общими тезисами и посылом.

– Теперь тебе остается выпроводить из Филдса своих друзей и заверить Принцессу Селестию в необходимости сохранения этого артефакта.

– Будет сделано, – вяло отрапортовал чужак. – А сейчас – спать.

– Поспишь завтра, – с недовольством заметил единорог. – А сейчас нам нужно убрать отсюда дракона и заняться восстановлением полей.

– И как ты полагаешь, это будет выглядеть?

– Возьмем инструменты и потихоньку сделаем все, что в наших силах.

– Какая радужная перспектива.

– Какая есть. А теперь… нужно заняться незваными гостями. Хотя бы оттащить их нужно с полей. Подожди.

Висио поднялся и огляделся. Небо было еще темное, полное звезд. Еще холодный воздух проникал под шерстку, и земной пони вздрагивал под каждым дуновением. Над окрестностью забрезжил неяркий свет, и чужак в полной мере увидел разрушения, которые причинили своим противостоянием единорог, дракон и пегас. Взрытые поля, вытоптанные растения, ямы и небольшие холмы рыхлого грунта. В мерцающем ледяном свете и тишине Крэлкину это все казалось зловещим и жутким, словно заброшенное кладбище.

Мэр тем временем подошел к хищнику и поднял его магией. Оглядевшись, он прошел немного дальше и подхватил пегаса. Отойдя в сторону, он аккуратно положил недавних противников друг на друга и, повернувшись к полям, вдохнул свежий воздух. Рог его сверкнул, и перед ним в облачке магии возникли две сапки и небольшие лопаточки. Подойдя к земному пони, он сунул инвентарь ему в пасть и направился к ближайшей яме. Тот выплюнул инвентарь на землю и с недоумением смотрел, как единорог, держа в зубах сапку, возит ей по бывшим грядкам.

– Ты издеваешься? – вопросил чужак. – Ты бы мог магией…

– Иногда лучше магию не применять там, где она не нужна, – заявил мэр. – Давай помогай.

Ворча, Крэлкин подхватил сапку, тяжело вздохнул и принялся помогать. Работали собеседники до рассвета, вяло перекидываясь малозначащими фразами. Висио рассказывал собеседнику, попутно давая поручения, которые тот без энтузиазма выполнял. Как только первые лучи коснулись земли, чужак уселся и уставился на небольшой возделанный квадрат земли.

– Мы эти поля и за год не восстановим, – произнес он.

– Через час подойдут другие работники, они помогут, – остановившись, проговорил единорог.

– Да на кой нам сдались другие работники? – возмутился жеребец. – Примени магию…

– Крэлкин, Филдс должен сам справляться со своими проблемами. Жители должны понимать, что проблема пришла извне, и они должны ее решись совместно. Они должны чувствовать, что живут в мире с настоящими трудностями, а не в вымышленной реальности, где все всегда хорошо.

– Хочешь сказать, – предположил земной пони, – они должны понять, что Селестия виновата в этом недоразумении?

– Это было бы неприятно, – поморщился градоначальник. – По факту я виноват в данном инциденте. И я готов понести соответствующее наказание. Даже от Принцессы Селестии.

– Ты либо что-то скрываешь, либо… Я даже не знаю.

– Я смиренный адепт Эквестрии, – произнес меланхолично мэр и через несколько секунд залился смехом.

«Чего он смеется? Почему говорит серьезно о подобных вещах, а потом смеется? Неужели он действительно считает себя адептом Эквестрии? Нет, бред какой-то. Выходец из Целеберриума не может серьезно к этому относится. Тем более, он, видевший смерть родителей собственными глазами. Не простит он никогда Старсвирла, а посему не сможет любить страну и действовать лишь ей на благо. Кто угодно, но не он».

– Хотел бы я прочесть твои мысли, – произнес Крэлкин.

– И не узнал бы ничего нового, – отозвался единорог и посмотрел в сторону города. – Кажется, твоя пассия идет.

– Кто? – недоуменно поинтересовался чужак и проследил за взглядом Висио. Вдалеке он различил пони, спешно приближающегося к ним. Увидев фиолетовую шерстку, жеребец скривился и покачал головой. – Твайлайт, – выдавил он.

Кобылка подошла к другу, и строго посмотрела в сторону дремлющего дракона и пегаса, медленно обвела взглядом округу и с недоумением уставилась на Крэлкина.

– Что тут произошло? – вопросила она.

– Спасали залетных… – проговорил земной пони и посмотрел на Кассандраго и Айрона. – Ты поняла.

– От чего спасали?

– От иллюзии дракона, – произнес чужак и, увидев, что недоумение на мордочке подруги не пропало, вздохнул. – Принцесса Селестия приказала им и мне уничтожить заклинание, которое вызывает огнедышащего зверя. Теперь мне необходимо с ней поговорить по поводу рациональности этого решения. А ты зачем сюда пришла? Ты ведь должна готовить Филдс к празднику. Он уже на носу.

– У меня почти все готово, – улыбнувшись, заверила кобылка. – Тут не так много книг, как устраивать праздники, но и с ними, я полагаю, справилась добросовестно.

– Ну… – потянул жеребец и посмотрел на Висио, который немного отдалился и снова принялся копаться в земле. – Молодец. Прости, мне нужно тут…

– Я помогу, – весело произнесла единорожка.

Рог Твайлайт засветился, заискрился и в ту же секунду погас. Она попробовала еще раз, но все повторилось вновь.

– Что-то я не понимаю, – испуганно произнесла она. – Я же сегодня колдовала.

– Боюсь, что эту проблему нельзя решить с помощью магии, – донеслось от мэра. – Все должно идти своим чередом.

– Это ты заблокировал магию?! – крикнул чужак.

– Я, – подтвердил бывший член Целеберриума. – Давай заканчивай и продолжай работу.

– Это Висио делает? – ошарашено произнесла фиолетовая пони. – Я думала, что он использует магию лишь в крайнем случае. Да и не знала я, что он такой сильный… Крэлкин, это он победил дракона?

– Никогда не знаешь, что нового можно ожидать от старых знакомых, да? – язвительно произнес тот. – Как бы там ни было, Висио не такой простой, как кажется. Он намного сильнее, опытнее и умнее, чем предполагал даже я. Что кроется в его голове – загадка.

– У вас все нормально? – озабоченно произнесла Твайлайт.

– Ну, разве что у меня была бессонная ночь… А так все хорошо. Я бы даже сказал: очень хорошо.

– “Очень хорошо”? – с недоверием переспросила ученица Селестии.

– Я решил твою проблему. Теперь можешь ко мне не лезть.

– Какую проблему? – с недоумением уточнила кобылка.

– Селекционная программа.

– Правда?! – воскликнула собеседница и тут же сжала друга в объятьях.

«И что мне делать в такой ситуации? Обнять в ответ? Хочется, но нельзя. Это будет непростительно. Но ведь другого такого шанса не будет…»

– Да-да, только отцепись, – поморщился чужак, пытаясь отступить. – Нет причин больше такое делать.

– Знаешь, Крэлкин, – подал голос мэр, и тот посмотрел на говорившего. – Я не люблю много вещей в этом мире, такой уж я, но больше всего я не люблю, когда таким прекрасным пони нагло лгут в глаза. Ты можешь врать кому угодно, мне, Айрону, даже Принцессе Селестии, но Твайлайт – не смей.

Кобылка с недоумением посмотрела на мэра.

– У меня действительно есть решение ее проблемы, – сказал раздраженно белый жеребец. – Нужно только немного…

– Нет у тебя ничего! – воскликнул единорог и нахмурился. – У Твайлайт к тебе истинные чувства…

– “Истинные”?! – рявкнул земной пони и, выбравшись из объятий подруги, направился к собеседнику. – Ты так говоришь, потому что ничего не знаешь! Ты хоть когда-то…

– Любил? – уточнил Висио и ухмыльнулся. – Мое сердце закрыто для подобных чувств. Любить я не способен априори. Но все, что я читал о любви и взаимоотношениях…

– Вот Твайлайт по книге все и делает, – с вызовом произнес чужак и остановился перед мэром, смотря ему в глаза. Понизив голос, он прошипел: – Не смей мне мешать выбираться из-под ее надуманной любви! Она не понимает, что делает, а ты ей потакаешь.

– Я никому не потакаю. Я не люблю, когда врут чистым сердцам.

– Ты мне сам дал подсказку, или забыл?

– Подсказку, – подтвердил Висио, – но не решение. До решения необходимо еще дойти, а этот процесс может затянуться. И затянуться на годы.

– Да какая разница?

– Такая, что время твое ограничено. И ограничено не по твоей воле. Так что питать Твайлайт ложными иллюзиями как минимум бессмысленно. Пожалей ее.

– И все равно ей нужно дать надежду.

– Даже если для этого нужно врать? – удивился единорог.

– Даже если для этого нужно врать, – уверенно кивнул жеребец. – Просто подыграй мне. Я решу все остальное с Селестией.

– Значит, привлечешь на помощь Принцессу Селестию? – в задумчивости потянул мэр. – Тебе и твоему слову я не доверяю, но, пожалуй, Принцессе Селестии я доверюсь. В отличие от тебя, она хоть что-то способна сделать и противопоставить Изабору. – Он повысил голос и добавил: – Да, этого обстоятельства я не знал. Прости, что обвинил во лжи.

Чужак фыркнул и потопал обратно к подруге. На полпути он услышал слабый зловещий голос градоначальника:

– Но если ты не защитишь Твайлайт, мы с тобой поговорим по-другому и в другом месте.

«Что он о себе возомнил? И кто для него на самом деле Твайлайт? Неужели не просто результат генетических экспериментов одного из глав Целеберриума? Если так, то какие цели преследует он, ведь если Твайлайт выдадут за избранника изаборовской селекционной программы, он не будет со мной разговаривать о свадебном платье невесты. Разговор будет проходить без свидетелей и, возможно, он будет для меня решающим. Так какую же игру играет Висио и какую роль в этом всем отыгрывает ученица Селестии? И на чьей стороне?»

– Твайлайт, – произнес земной пони, пытаясь подцепить копытом сапку, – больше не нужно прикидываться, что я тебе нравлюсь. После Филдса поедешь в Понивиль, будешь там спокойно жить и ждать, пока твой особый пони сам тебя не найдет. Ну, или ты его найдешь. Мне, в общем-то, все равно.

– Спасибо... – неуверенно потянула пони.

– Что не так? – нахмурился Крэлкин.

– Даже не знаю, – пожала плечами единорожка. – Просто все так неожиданно и спонтанно.

– Хорошо, что все разрешилось, – моментально отозвался жеребец. – А теперь, если ты не против, я пойду, помогу Висио.

– Да, конечно, – словно в трансе произнесла кобылка.

– Кстати, а где будет проводиться официальная церемонии первого дня лета? – поинтересовался чужак.

– В Мэйнхеттене. Через неделю уже. Хочешь посмотреть? – оживилась собеседница. – Могу составить компанию.

– Спасибо, но я планирую туда поехать не один. Хочу, чтобы один пони пообщался с Селестией. Да и мне стоит с ней кое-что обсудить.

Крэлкин подхватил сапку и подпер древко. Твайлайт еще раз осмотрела поля и направила взор на друга.

– Вам точно помощь не нужна?

– Если тебе нравится копаться в грязи копытами – то милости просим, магией тут, как ты поняла, не разгуляешься. А вообще, лучше перепроверь все ли готово к празднику.

Твайлайт пожала плечами, пожелала удачи и двинулась в Филдс в рассветном мареве. Чужак тяжело вздохнул, плюнул и вернулся к работе.

Он с Висио трудился еще около часа, когда услышал сзади ошарашенные возгласы и суетливые причитания. Крэлкин оглянулся и увидел, как к месту события подошли рабочие. Некоторые из них стояли как вкопанные и лишь осматривали разрушения оголтелыми глазами, словно не веря в происходящее. Другая часть – носилась по полям, рассматривая ущерб, причитала, кричала и грозилась, что найдет виноватого и представит его мэру, чтобы того наказали.

Висио не придавал ору никакого значения, лишь терпеливо пропалывал грядки и бережно сажал в землю выкорчеванные ростки. Белый жеребец остановился и не знал, что делать, боясь гнева простых граждан, которые должны выплеснуть его на незваных гостях. Одним глазом он поглядывал на дракона и пегаса, отдыхающих неподалеку, другим следил, как редкие пони, оторвавшие взгляд от разрушений, посмотрели в сторону опасного хищника и притихли, толкая соседей и указывая на черного зверя.

Кассандраго заворочался, перевернулся на бок, и ловец животных, которого градоначальник положил на живот хищнику, упал. Моментально проснувшись и поднявшись в воздух, Айрон Треп оглядел умолкшую толпу и бросился к дракону расталкивать его. Чешуйчатый недовольно почесал живот, в который его толкал пегас, зевнул, сел и открыл сонные глаза. Толпа дрогнула, отступила, но не убежала.

– Касс, уходи отсюда, – пролепетал Айрон.

– А чего это я должен уходить? – возмутился хищник и зевнул, щелкнув зубами. Некоторые пони охнули и присели. – Я же никому не мешаю.

– Мешаешь, – нетерпеливо произнес ловец животных. – Ты всех пугаешь, так что давай отлетим куда-нибудь в сторону.

– Да что же пони так трясутся за свои жизни? Кто их…

– Ты! – рявкнул пегас и толкнул чешуйчатого в бок.

– Ладно-ладно, иду, – проворчал Кассандраго и, взмахнув крыльями, поднялся в воздух.

Болотный жеребец виновато улыбнулся и порхнул следом за хищником. Жители Филдса проводили взглядом две точки и перевели недоуменные взгляды на мэра. Послышались вздохи облегчения. Висио же мирно копался в земле, не придавая происходящему никакого внимания. Крэлкин сглотнул и, скользнув к градоначальнику, толкнул его.

– Скажи им что-то по поводу всего этого бардака и дракона, – бросил он. – Они, кажется, не очень рады такому обстоятельству.

Градоначальник моментально развернулся и, лучезарно улыбнувшись, продекламировал:

– Друзья мои! Сегодня ночью мы с моими товарищами встретили дракона, который похитил полгода назад двух ни в чем неповинных земных пони. Мы его прогнали, но победа далась нам большой ценой. Из-за моей оплошности были растоптаны посевы на трех полях, и я прошу у всех прощения, что загубил ваш труд. Я прошу прощения и предлагаю свою помощь. Я буду помогать восстанавливать поля, выполнять любую работу, которую вы сочтете нужным мне дать.

Пони замялись и снова принялись рассматривать разгром. Сзади появились почитатели Солара. Они быстро осмотрели поля и невозмутимо отправились к своим машинам под удивленными взглядами остальных жителей Филдса. Осмотрев машины, единороги около них что-то недолго поколдовали под пристальным взглядом соплеменников и, кивнув пегасам, крылатые жеребцы и кобылки поднялись в воздух. Они, как и вчера, принялись летать над землей и что-то записывать.

Почитатели не сказали ни одного слова в адрес кого-либо. Лишь единороги приказали пегасам слетать куда-то и кого-то привести. Они никого не обвиняли в разрушениях их трудов, даже не поинтересовались, как получилось подобное. Крэлкин был уверен, что они поняли, кто виновен в беспорядке, но не проявляли этого – все были заняты повседневными делами.

С разных сторон послышалось ворчание, но недовольства непосредственно к мэру никто не проявлял и претензий не высказывал. Разобрав сельскохозяйственный инструмент, работники распределились по полям и принялись трудиться. Висио удовлетворенно кивнул и тоже принялся за работу. Чужак же следил за почитателями Солара пристальным взглядом.

Они вызывали у него чувство тревоги и дискомфорта, но в то же время они были единственным островком спокойствия, у которого даже под толщей коры не было позывов кого-либо наказать или выплеснуть ненависть. Они трудились на благо Эквестрии, выполняя свой долг и заботясь о жизни тех, кто от них зависит.

Через пятнадцать минут к полям подбежали единороги и земные пони в желтых накидках с красным солнцем на боках. Они вытянулись длинной шеренгой по стороне поля, на котором трудились почитатели Солара и уставились вдаль. Они ни на кого не смотрели, да и на них перестали вскорости обращать внимание, увлеченные рутиной. Чужак вздохнул и подключился к оркестру сельскохозяйственных инструментов.

Глава 12

Как только Альтус передал облака Рэйнбоу Дэш и выслушал от нее недовольное ворчание, он был отпущен на все четыре стороны, и тут же отправился к Флаттершай. Подлетая к дому подруги, он увидел на пороге озадаченных единорогов и чертыхнулся. Он не ожидал увидеть здесь группу ученых, полагая, что за столь длительно время его отсутствия можно было несколько раз уже решить поставленную задачу, уехать в Кэнтерлот и вернуть дом владелице.

Пони закрывали дверь, поправляли сумки и переглядывались. Вокруг них собрались разноперые птицы и голосили, смотря на нарушителей спокойствия, однако те никак на животных не реагировали. Вид у них был кислый, словно не удалось решить проблему с зависшим шаром, и пегас нахмурился, предчувствуя беду. Он резко спикировал вниз и через мгновение уже стоял напротив ученых. Двое единорогов моментально отвели взгляд, лишь белый жеребец с синей гривой с вызовом посмотрел на гостя.

– Явился, – хмуро проговорил он.

– Для начала, здравствуйте, – менторским тоном произнес пегас.

– В прошлый раз ты не был таким уж вежливым, – напомнил собеседник.

– Простите, – стушевался Альтус, – в прошлый раз я погорячился.

– Иди, горячись в другом месте, – отмахнулся единорог.

– Да я пытаюсь с вами быть хоть чуточку вежливее, – обвиняющее произнес красный жеребец. – Ну… можете хотя бы показать, что это вас заинтересовало?

– Нет, – жестко парировал ученый. – Если ты пришел к своей подруге, то ее тут нет.

– Значит, задачу вы не решили? – с недоумением спросил пегас и обвел взглядом остальную группу.

– Решили-решили…

– Идем уже отсюда, – произнес темно-синий пони.

– Да что там случилось? – не унимался собеседник. – Вы же явно что-то не договариваете.

– Это тебя не касается.

Внезапно Альтус вспомнил, как он с Крэлкиным после очередного “слепого” перехода уходили с места, так как там оставался магический след. Маг называл его остаточной магией и говорил, что по его слепку можно вычленить суть магии. Пегас насторожился и с беспокойством обратился к единорогу:

– Что на счет остаточной магии?

– Что еще за остаточная магия? – недовольно переспросил тот.

– Магия, которая остается после применения заклинания, – неуверенно произнес жеребец.

– А, ты про это, – отмахнулся ученый. – Проверяли уже все.

– И что это было?

– Если я тебе сейчас скажу много непонятных терминов, ты будешь спокойно спать? – осведомился белый пони.

– Скорее, это лишь помешает.

– Значит, не спрашивай, – отмахнулся единорог. – Иди, живи со своей кобылкой. Теперь наша забота волноваться и решать проблему.

– Может, сказать Крэлкину, он…

– Да надоел ты уже… Альтус? – Пегас кивнул. – Значит, слушай сюда, Альтус. Черного шара в твоем доме никогда не было, ничего не произошло, все как было, так и осталось. Не смей с кем-то говорить об этом, даже со своим другом. Узнаю – уничтожу. У меня достаточно много связей, чтобы отправить тебя жить в какое-то захолустье и устроить работать подсобным рабочим на какую-нибудь ферму. Ты все понял?

– А если я тебе копытом в зубы двину, ты поймешь, что мне все равно на твои слова? – выпалил Альтус.

– Я тебя предупредил, – злобно произнес ученый. – Не обижайся потом, что тебе придет особое распоряжение от Принцессы Селестии.

– Напугал козла капустой, – фыркнул пегас.

– Язык бы придержал за зубами! – прикрикнул белый пони.

Другие единороги уже спустились с небольшого пригорка, минули речушку и окликнули побратима.

– Подождите, – отозвался тот.

Вайт выхватил из сумки прибор с антеннами и приказал собеседнику поднять крыло.

– Не собираюсь я выполнять твои требования, – нахмурился Альтус.

– Это последнее, что необходимо проверить в этом доме.

Красный жеребец вздохнул и выполнил просьбу. Ученый с силой прижал прибор к нижней части крыла и уставился на отклоняющуюся стрелку. Пегас стиснул зубы и слегка присел от нахлынувшей боли.

– Все не то, – произнес ученый, убирая аппарат от крыла и качая головой. – Не он и не похож! – крикнул жеребец остальной группе и обратил взгляд на Альтуса. – Флаттершай уже оповещена, что мы уходим, так что скоро она придет. Еще сюда заходили какие-то три жеребенка, но мы их отвадили. Раз уж ты ловец животных, то следи за ними. И помни, что я сказал: будешь много болтать, я тебя отсюда выселю.

– И тебе не хворать.

Единорог сунул устройство в сумку и засеменил к другим ученым. Альтус проводил его хмурым взглядом, подождал, пока они скроются за домами, и зашел в жилище. Он ожидал увидеть бардак, передвинутую мебель, черные отметины на стенах и потолках от заклинания, но помещение ничем не отличалось, как он его покинул несколько дней назад. Единственное, что было непривычным: шара в дверях не было.

Однако в помещении пахло спиртовыми растворами и другими химикатами. Альтус отчетливо чувствовал запах жженной канифоли. Через едкое амбре чувствовался запах пота. Пегас открыл все окна в гостиной и прошел на кухню. Там пахло ромашкой, мятой, мелиссой и облепихой. Беспорядка, как и в предыдущей комнате не было, лишь чайник стоял на столе, около которого лежала записка: “Горячий”. Он неспешно открыл все окна и почувствовал свежее дуновение ветерка.

В доме было тихо, лишь с улицы доносился щебет птиц. Он высунулся из окна и осмотрелся, на него в ответ заинтересованными глазами уставились пернатые. Краем глаза он заметил, как что-то фиолетовое скрылось за углом дома и оттуда послышалось неразборчивое бормотание тоненьких голосков. Он бесшумно выпрыгнул в окно, прижался к земле, как его учил Айрон, и прокрался к жертвам. Увидев трех разномастных жеребят, меткоискателей, он нахмурился, а потом тяжело вздохнул.

– Ты уверена, что оно будет работать? – поинтересовалась Скуталу.

– Спайк сказал, что да, – ответила Эплблум, мотая каким-то устройством в разные стороны. – Это же штука Твайлайт. Но я не знаю, оно ничего не показывает. Может, тут ничего нет?

– Как это нет? – возмущенно пролепетала пегасочка. – Тут же ученые из Кэнтерлота были. Дай сюда.

Она выхватила прибор и крутанулась на месте, попав им в грудь Альтуса.

– Ой, – выдавила маленькая кобылка и виновато улыбнулась, пряча агрегат.

– А что это вы тут делаете? – поинтересовался Альтус.

– Да так, ничего… – произнес жеребенок. – Играем.

– Вас же отсюда отвадили единороги, – с недоумением отозвался взрослый пони. – Что вы тут забыли?

– Мы хотим получить кьютимарки, – произнесла Свити Бель обиженным голоском. – Может быть, мы будем как те… Учеными.

– Для этого книжки надо читать, а не бегать с непонятными штуками, – поучительно заметил жеребец.

– Книжки читать скучно, – отмахнулась пегаска. – У нас есть все, что есть у Твайлайт, чтобы искать всякие магические штуковины. Нам Спайк все дал.

– Если вы что-то сломаете, – со вздохом произнес собеседник, – а вы обязательно сломаете, как потом будете оправдываться перед Твайлайт?

– Ну… – потянула Свити. – Мы будем осторожными.

– Это не игрушки, а… – Альтус с недоумением посмотрел на предмет. – Что вы вообще взяли?

– Не знаю, – призналась Скуталу.

– Эта штука лежала в подвале с другими штуками, – вторила ЭплБлум.

– И как вы собираетесь что-то ей делать? – спросил пегас.

– Спайк видел, что она работала, правда, он не знает, как ее включать, – послышался голосок сестры Рарити.

– Дай посмотрю, – попросил жеребец.

Пегаска немного поколебалась и передала прибор взрослому пони. Тот немного покрутил его, пощелкал какими-то тумблерами, и машина едва слышно загудела и засветилась изнутри желтым светом. Меткоискатели просияли, однако Альтус не вернул устройство.

– Оно – ваше, – произнес он, видя, как все внимание жеребят приковано к агрегату, – если пообещаете отдать эту вещь Спайку в конце дня в целости и сохранности.

– Конечно! – залепетали маленькие пони, и пегас отдал прибор Скуталу.

Та навела аппарат на одну подругу, потом на другую, и просияла.

– Спасибо, – послышалось три тоненьких голоска.

– Не ходите далеко в Вечносвободный лес, – предупредил жеребец.

Три кобылки кивнули и побежали прочь от дома, обсуждая, куда можно отправиться. Альтус проводил их недоуменным взглядом, пожал плечами и вернулся в дом. «Может, не стоило мне их отпускать самих? Кто знает, какие у них могут возникнуть проблемы? Хотя… Не стоит им мешать. Пускай развлекаются. – Представив, как жеребята будут веселиться, он невольно улыбнулся. – Крэлкин и я не могли себе позволить так веселиться, но разве это повод забирать у этих детей детство? И все же, завидно… До самых глубин души».

Пегас проверил ванную, открыл все окна на втором этаже и принялся ждать подругу в гостиной. Часы мучительно медленно передвигали стрелки. Прошла минута, час, а Флаттершай все не появлялась. Зато появились обитатели ее жилища и стали осматривать помещение. Вначале несмело залетел воробей, потом показалась полевая мышь, а спустя десяток минут на голову Альтусу сел филин. Он согнал наглую птицу и вышел на улицу.

Справа он увидел, как животные около чего-то толпятся, и различил в разноперой толпе желтую пегаску. Она ласково разговаривала с животными, гладила их. У нее на голове сидел Энжел и с недовольным видом озирался вокруг. Кролик задержал взгляд на несколько секунд на жеребце, и вернулся к своему занятию.

– Флаттершай, ты там долго еще? – поинтересовался пегас.

– О, привет, Альтус, – смущенно улыбнулась кобылка. – Я еще немного и…

– Да ладно, не спеши, – махнул тот копытом. – Если что, я буду на твоем любимом месте.

Альтус взмахнул крыльями и углубился в лес. Он остановился недалеко от дома Флаттершай, откуда открывался неплохой вид на закат. Когда жеребец впервые увидел это место, он был обескуражен и не мог понять, зачем его туда притащила подруга. Он полагал, что между ними что-то проскочило, искра, зажегшая их отношения, но Флаттершай держалась на почтительном расстоянии и не давала даже касаться ее. Лишь вернувшись туда в третий раз, он понял, что Флаттершай просто нравилось смотреть на закат.

Солнце начинало клониться к горизонту, птичий гомон постепенно затихал. Дневные обитатели готовились ко сну. В траве же послышались редкие сверчки, стали появляться ночные насекомые. Альтус присел на поваленное бревно, которое он сюда не так давно перетащил, и уставился на траву. Красный жук залез на его ногу, он брезгливо смахнул его и тяжело вздохнул.

Он несколько недель хотел признаться Флаттершай в своих чувствах, но никак не мог сделать первый шаг. Как только все подходило к кульминации, и кобылка готова была выслушать его слова, он осекался и задумывался, что сказали бы его друзья по поводу совместной жизни не с человеком. Альтус понял, что Крэлкин втянул его в переплет, из которого не будет чудесного спасения, возвращения всего на круги своя, и пытался приспособиться к окружающей среде, как это делал его друг, но не мог пересилить себя.

Даже когда он летал, в глубине подсознания понимал, что не должен был этого делать, ведь он человек, но когда взмывал в воздух, его чувства отключались, и включались инстинкты. Когда же он оставался один на один с Флаттершай, все было по-другому. Порой его сердце рвалось наружу, порой он профессионально ее выслушивал, но никогда не оставался к ней равнодушным. Он хотел, чтобы она стала частью его жизни, но порой боялся даже думать об этом.

– С тобой все хорошо? – поинтересовался тоненький голосок.

– А? – переспросил он и оглянулся.

Рядом с ним стояла желтая кобылка и несмело смотрела на него из-под розовой гривы. Альтус подвинулся, и она осторожно села рядом с ним. Они смотрели вдаль, на бескрайние просторы Эквестрии, молча, словно никогда не были знакомы. Пегас вновь принялся размышлять о Флаттершай, о том, какая она милая, правильная и как они бы смотрелись вместе, но снова натыкался на неодобрительные взгляды своих друзей и близких.

– Флаттершай, – робко произнес Альтус и посмотрел на подругу. Та в ответ посмотрела на него. Он несмело положил копыто поверх ее и сглотнул. – Ты…

Кобылка убрала свое копыто и спрыгнула с бревна.

– Флаттершай, погоди, прости, я… – пегас замялся. – Слушай, если у тебя есть особый пони…

– У меня нет особого пони, – отозвалась та.

– Это… хорошо?

– Альтус, я не ищу кого-нибудь, – чуть слышно проговорила она. – Я знаю, что я никому не понравлюсь…

– Это не так.

– Даже мои подруги меня терпят. Я… – Флаттершай вздохнула, и Альтус едва смог сдержаться, чтобы не перебить ее. – Я даже не готова к этому. Все, что делает меня счастливой, у меня уже есть. Дом вдали ото всех, чтобы никому не мешать, животные, о которых надо кому-то заботиться. Мне это в радость…

– А как же любящий пони? – с недоумением спросил пегас.

– У меня никогда не будет любящего пони.

– Тебе никто не нравится?

– Нет, – покачала головой кобылка. – Да и я никому никогда не понравлюсь.

– Ты же не будешь после этого разговора на меня обижаться? – осторожно поинтересовался жеребец.

– Мы же друзья, – улыбнулась Флаттершай и посмотрела на Альтуса. – И всегда для меня останешься хорошим другом, что бы ни случилось.

– Да, друзья, – вздохнул тот. – Как там животные?

– Они хорошо перенесли эти дни…

Альтус слушал рассказ Флаттершай, улыбался и больше не смел говорить об их будущем. Для себя он поставил крест, ведь его подруга видела в нем только друга, и ничего больше. И он не знал, как к ней подойти. Флаттершай была неуверенной в себе, а как поддержать ее Альтус не знал. Он понимал, что мог навредить, и очень боялся оступиться и вообще не иметь возможности выпить с ней ароматного чая и посмотреть на очередной закат.

Несколько минут назад закончились приемные часы, а Селестия уже выпроводила стражу и пила чай из облепихи. Ей никак не давали покоя угрозы младшей сестры по поводу Твайлайт, и она боялась, что Луна пересечет ту черту, за которую ступать нельзя. Еще раз перенести изгнание единственной родной души, она была не в состоянии. Понимая это, принцесса позволяла молодому аликорну творить все, что тому хотелось, хотя и знала, что мягкость с сестрой может обернуться против нее же.

Около часа назад почтовый пегас ей принес срочное письмо из Филдса. Как она и думала, оно было от Крэлкина. Но тогда было много работы, и она отложила бумагу в сторону. Лишь сейчас заинтересованный взгляд скользнул по посланию, и кобылка магией подтянула его к себе. Чужак, как и ранее, писал в официальном тоне, но позволял опускаться до личностных колкостей, которые не сразу были заметны глазу.

В глубине души, Селестия хотела сделать из пришельца кого-то важного, умного, талантливого пони, но после прочтения нескольких строчек очередного письма желание начисто пропадало, а внутри закрадывалось отдаленное ощущение мерзости и отчуждения. Он не был глупым, он был достаточно умелым в риторике, но алчность, жадность и себялюбие вызывало отторжение и неприятие при рассмотрении через призму той реальности, которую ковал главный потентат в Эквестрии.

«Встретиться с пони, который возглавляет культ божества Солара? – изумилась про себя венценосная. – Откуда Крэлкин берет всех этих пони? Сначала представители Целеберриума, теперь культисты. Мне казалось, что я давно избавила общество от этого проклятья. Вероятно, все имеет место повторяться. Не в этом ли смысл жизни всех созданий? Жаль, что я отличаюсь от них, и мой опыт в их кругах не имеет никакой ценности.

Но почему Крэлкин не попросил за себя? Неужели ему неинтересно, о чем мы будем общаться с представителем культа? Неужто он выдохся? Вряд ли. Наверняка задумал какую-то гадость, пока я буду отвлечена на его очередную проблему, которую могу решить только я. Неужели он считает, что я могу решить абсолютно все? Я с сестрой не смогла справиться раньше, куда мне поучать других пони?

Кто сегодня приглашен в специальное ложе на празднование первого дня лета? – потянула в задумчивости Селестия и подтянула к себе несколько листочков. – Негоже обижать таких единорогов. Значит, придется встретиться с новым другом Крэлкина в отдалении… Или, наоборот, у всех на виду. Что же Крэлкин задумал? Пишет, что важно вразумить этого пони или хотя бы перевести фокус обожания на меня, но для чего? Этот чужак не упустит своего, однако план его туманен».

В дверь учтиво постучали и в тронный зал, извиняясь, несмело зашел единорог, дежуривший у входа.

– Принцесса Селестия, к вам посетители.

– Они могут подождать до завтра?

– Это ученые единороги, которые были в Понивиле, – произнес страж. – Они требуют немедленной аудиенции по вопросу Вашего задания.

– Хорошо, пускай заходят, – кивнула августейшая и негромко вздохнула.

Порой ей казалось, что пони не понимают значение слова “немедленный”. Они всегда куда-то спешили по мелочным делам, отвлекали ее от действительно важных и неотложных трудов. И сейчас она не понимала, что такого срочного могут поведать ей ученые, которые выполняли довольно обыденную работу для них.

В зал вошли двое единорогов. Белый пони с синей гривой и темно-синий – с золотой. Селестия хорошо знала их еще с юных лет. Оба учились в академии для одаренных единорогов, прошли специальные курсы для ученых и потом были отобраны для тестовых заданий в пещерах под Кэнтерлотом. Они были далеки от проблем житейских, им была чужда жизнь, вне познания, потому оба был одиноки.

Вайт Чардж, один из лучших специалистов в области изучения видов энергий и последствия использования их на других пони. Второй, Релик Гулс, эксперт в артефактах и руководитель специальной команды ученых, которых Селестия вызывала только для опасных и важных миссий. В Понивиле на карту была поставлена жизнь горожан, и августейшая обязана была просить помощи у этих единорогов.

– Добрый вечер, Принцесса Селестия, – произнесли посетители, подойдя к трону и склонились.

– Доброго вечера, – отозвалась кобылка. – Что привело вас ко мне в столь поздний час?

– Мы справились со своей задачей, – произнес Релик, – однако…

– Мы не совсем поняли, с чем имели дело, – закончил Вайт.

– Вы не изучили природу магии? – поинтересовался аликорн.

– Изучили, – виновато подал голос лидер, – но…

– Да чего ты мямлишь?! – возмутился белый жеребец. – Выкладывай все, как есть!

Ученый вздохнул, прочистил горло и, закрыв глаза, принялся, как показалось правительнице, читать отчет по памяти:

– Принцесса Селестия, при уничтожении артефакта были изъяты два осколка александрита, зачарованных особым способом. Мы никогда не видели ничего подобного, – произнес он и открыл глаза. Он выглядел взволнованным, но продолжал обыденное после миссии дело. – Мы изучили дополнительные материалы, но так и не смогли установить, что за заклинание или механика зачаровывания была применена. Артефакт не излучал энергию в окружающий мир, лишь концентрировал около себя.

– Самое интересное, Принцесса Селестия, – вставил второй ученый, – что поблизости нет ни залежей александрита, ни ученых лабораторий, которые могли бы в виде эксперимента сотворить нечто подобное, ни каких-либо ценностей, которые бы позволили объяснить появление артефакта злоумышленником. В Понивиле нет ничего, чтобы бы указывало на осмысленную атаку. Даже на полях и в Вечносвободном лесу стражники ничего не заметили, пока мы разбирались с проблемой. Появление артефакта – чистейшее совпадение.

«В Понивиле есть оружие особой силы: Элементы Гармонии и их владельцы. Неужели целью были именно они? Но тогда их миссия провалилась».

– Над Понивилем не так давно пролетал дирижабль в сторону Империи Грифона с грузом александрита на борту, – проговорил Релик. – Это не регулярная поставка минерала. Я связался с кораблем, и капитан сказал, что он действует по секретному приказу Принцессы Селестии, и чтобы мы обращались к Вам за дальнейшими объяснениями.

– Я никаких указаний на счет передачи александрита грифонам не давала, – в задумчивости произнесла кобылка.

– Вероятно, подобными артефактами завалены все грузовые отсеки дирижабля, – предположил темно-синий жеребец.

– Вероятно?! – взвился напарник. – А что еще там может быть?

– Вайт, – одернула подчиненного принцесса.

– Прошу прощения, – виновато отозвался единорог. – Все же, Ваше Высочество, я не рассказал кое о чем Релику. Энергия, которую содержало ядро артефакта, содержит энергию подобную энергии коллективного бессознательного. Это очень странно, так как никто не может воспроизвести нечто подобное. По моим подсчетам, энергия не могла сама собой трансформироваться в “черную дыру”. Даже физический удар не смог бы такое спровоцировать.

– Влияние извне? – уточнил Гулс. – Тогда кто?

– Полагаю, что пегасы.

– Пегасы? – усмехнулся лидер. – Как?!

– Взмахнули крылом, выделили энергию и получили мощный артефакт, – пожал плечами Вайт.

– Всем известно, что крылья продуцируют стихийную структуру магии.

– Я бы тебя сейчас потащил в библиотеку и ткнул носом в кое-какие книги, но не сейчас… – потянул он, посмотрев на Селестию. – Крыло пегаса выделяет хаотичную энергию, которая спустя мгновения превращается в стихийную. Проще говоря, ветер появляется лишь на расстоянии пяти-шести миллиметров от крыла. В это расстояние могли попасть артефакты и активироваться.

– И какова же вероятность этого, умник? – поинтересовался лидер ученых.

– Близка к нулю, но все же есть. По крайней мере, это объясняет, почему артефакт завис над землей, а не лежит на полу.

– Вайт, ты сказал, что структура магии ядра артефакта схожа со структурой магии коллективного бессознательного, – заметила Принцесса Селестия. – Откуда ты знаешь, как выглядит структура магии коллективного бессознательного? Книг, раскрывающих этот аспект жизни пони настолько подробно в библиотеке нет. Ты с кем-то связался, чтобы получить такую редкую информацию?

Белый единорог попятился и бросил быстрый взгляд на дверь.

– Я связан дружбой с неким Висио, – неуверенно произнес жеребец. – Он очень хорошо в этом всем разбирается. Единственное, чему он меня научил – подключаться и читать коллективное бессознательное. Любые попытки что-либо изменить не увенчались успехом, – быстро затараторил ученый, увидев нахмурившуюся мордочку августейшей, – и сам Висио меня прогнал после того, как я попытался в очередной раз изменить… Принцесса Селестия, я не знал, что это плохо… Меня Висио один раз атаковал, и… если Вы хотите…

Над единорогом подернулся синеватый щит, но тут же пропал.

– Значит, Висио поделился частью знаний, что я ему передала, – произнесла Селестия и черты на ее мордочке размягчились. – Это было опрометчиво с его стороны. Что же до тебя, Чардж, ты пока что отстранен от своих обязанностей. Выезжать из города я тебе строго запрещаю. Если ослушаешься, мой гнев будет страшнее гнева Висио.

– Да, Принцесса Селестия, – сдавленно произнес ученый.

– Релик, где остатки артефакта?

Единорог сглотнул и достал зубами из сумок небольшую колбочку и положил ее перед собой.

– Прошу, не применяйте на нем магию, мы не знаем, что будет…

Рог Селестии вспыхнул желтым светом, и стеклянную вещицу подняло вверх в облачке. Принцесса ее открыла и, достав драгоценный камень, вернула емкость владельцу.

– Но Принцесса Селестия, – ошарашено проговорил единорог, – я не понимаю, почему артефакт не активировался?

– Использование специальной структуры магии, – пояснил аликорн. – Такую структуру могут создать лишь несколько пони.

– Я их знаю?

– Боюсь, что нет.

– А что Вы делаете? – осведомился лидер ученых.

– Пытаюсь понять, где находится остальная часть груза, и кто стоит за этим экспериментом.

Селестия закрыла глаза и сосредоточилась. Она знала, кто может быть замешан во всем этом, но ее догадки не подтвердились. Висио был в Филдсе, работал на полях. Еще трое единорогов, которые попали под подозрения, тоже были на территории Эквестрии. «Не может такого быть! – сетовала августейшая. – Не может быть, чтобы я не заметила такого пони! Никто не может создать подобную структуру магии, тут Релик прав, но кто тогда зачаровал александрит? Не может же этот незнакомец разбираться в коллективном бессознательном на моем уровне. Это немыслимая угроза для всей Эквестрии! Необходимо опросить всех, кто связан с подобной информацией».

Сосредоточившись, венценосная попыталась отыскать ценный груз. Ее сердце похолодело, когда она не почувствовала присутствия дирижабля над территорией ее страны. Она протянула свой взор дальше, на океан, разделяющий Эквестрию и Империю Грифона. Воздушное судно, излучающее сильную магию коллективного бессознательного, неспешно, но уверенно плыло в сторону грифонов.

«Если это как-то связано с Императором Грифонов, то мне придется лично поговорить с ним с глазу на глаз. Это непозволительно так нагло воровать из Эквестрии ресурсы, принадлежащие ей. Но прежде, чем я приму решение, я должна удостовериться, что это не его лап дело. Использую аварийный канал для связи. Надеюсь, император о нем осведомлен».

Селестия положила осколки минерала рядом с собой, осмотрела взволнованным взглядом чистые листы, подхватила магией один из них, подтянула к себе перо и быстро набросала послание политику заокеанской страны. В соответствии с секретным предписанием она перевязала пергамент темно-фиолетовой ленточкой и, сверкнув рогом, отправила письмо адресату. Единороги переглянулись, но не смели произнести ни слова.

– Как я понимаю, проблема больше, чем я думала, – произнесла в задумчивости принцесса. – Вайт, отправляйся в свою комнату и ожидай, пока тебя не позовут. Я рассчитываю на твое благоразумие и не буду выставлять стражу около твоих покоев.

– Благодарю, Принцесса Селестия, – произнес ученый.

– Можешь идти, – благосклонно промолвила кобылка, и жеребцы развернулись, чтобы удалиться. – Релик, останься, пожалуйста.

– Да, Ваше Высочество, – отчеканил лидер.

Августейшая подождала, пока закроется дверь за Чарджом и перевела напряженный взгляд на оставшегося пони.

– Давно он так себя ведет? – осведомился аликорн.

– Про его увлечения я ничего не знал, клянусь, – моментально отозвался жеребец.

– Я тебя не обвиняю, да и не про это я веду речь. Он агрессивный и скованный. Что-то в последнее время его потрясло. Найди его друзей, поспрашивай их, может, что-то узнаешь. Его увлечения странные, да, но всему есть логическое объяснение.

– Вы полагаете, что-то произошло с его близкими? – с ужасом спросил Релик.

– Тебе лучше всего выяснить это самому.

– Что с ним будет? Он хороший специалист и ценное дополнение к команде…

– Я не собираюсь его наказывать за любознательность, – отозвалась Принцесса Селестия. – Порой интерес ведет к страшным открытиям, но не в его случае. Я постараюсь утолить его информационный голод настолько, насколько это будет позволять ситуация.

– Вы сказали, что интерес ведет к страшным открытиям, – заметил единорог. – Это значит, что у пони есть какие-то секреты?

– У всех стран и народов есть свои секреты, – туманно отозвалась кобылка. – Одни называют их тайнами, другие – верованиями. Третьи же придумали такое название, как история.

– “История”? – недоуменно переспросил ученый. – Что Вы имеете в виду?

– История раскрывает корни всех бед и несчастий, а также достижений и побед. Она отражает саму суть нации.

– Но нам преподают в школах самые азы истории, – с обвинением в голосе произнес жеребец.

– Потому что многие из вас не готовы ее воспринять и извлечь из нее правильные уроки, – пояснила венценосная. – Это и моя вина. Крэлкин в чем-то прав и, возможно, когда-то я воспользуюсь его советом и раскрою перед Эквестрией ее самые черные глубины, но не сейчас.

– Крэлкин… – потянул единорог. – Про этого пони говорили Флаттершай и Альтус. Особенно Альтус, постоянно твердил, что он лучше всех разбирается в магии.

– Возможно, но он лишь теоретик.

– Почему Вы вспомнили именно этого пони? – поинтересовался Релик. – Есть же профессор Ребис, очень уважаемый единорог в научных кругах, есть Старсвирл, пони, который не жалеет финансирования науке, и он тоже очень способный. Взять хотя бы нас, группу ученых.

– Крэлкин не такой, как все, – пояснила принцесса. – Он жил во мраке, вне Эквестрии и сам смог дотянуться до света. Он знает многое, его интерес губителен, как для него самого, так и для окружающих. Но в его голове иногда рождаются светлые идеи, которые после проработки можно использовать в Эквестрии.

– Даже Вы прислушиваетесь к его советам? – осторожно спросил ученый.

– Если честно, то с появлением Крэлкина и его упорством совать нос во все дела и докапываться до самых глубин, я тоже посмотрела на мир под другим углом. Он встряхнул меня и, вероятно, запустил процессы, которые могут смести все, что мы помнили и знали.

– Он опасный?

– Нет, – усмехнулась правительница, – просто любит ворошить угли в костре и смотреть, что будет. Он, может, и не хочет, чтобы вспыхнул пожар, но не сможет в случае чего сдержать вырвавшееся из-под контроля пламя.

– Земной пони не может такое сделать, – уверенно произнес ученый.

– Посмотри на артефакты, которые вы извлекли из дома Флаттершай. Они из себя ничего не представляли, просто висели в воздухе и концентрировали вокруг себя энергию. Но что произойдет, когда концентрация энергии достигнет своего пика?

– Может произойти все, что угодно, – отозвался Релик. – Но уж точно ничего хорошего быть не может.

– Крэлкин подобно этим артефактам, – пояснила кобылка, – ничего сам не делает, только концентрирует вокруг себя силу, которая впоследствии вспыхнет и разольет по Эквестрии свою мощь. Все будет отличаться от цели, которую будет преследовать эта мощь. Ведь будет кардинальное различие между уничтожением поселков Эквестрии и излечением всех больных и страждущих. История, как наука, имеет подобную силу. Это снежный ком, который сметет все на своем пути. И если нет сдерживающего фактора, то она сможет уничтожать цивилизации.

– Вы нас защищаете от себя самих? – робко осведомился ученый.

– Боюсь, что защищая вас, я допустила ошибку и забрала часть свободы, – с легким разочарованием отозвалась августейшая. – Последнее, что нужно забирать – это свобода.

Перед Селестией появилось послание, вспыхнув слабым фиолетовым светом и упало перед троном. Жеребец выжидающе посмотрел на принцессу.

– Прошу меня простить, Релик, но у меня важные дела. Отправляйся вместо со своей командой, отдохните где-нибудь. Вы заслужили отдых. И возьми Вайта. Возможно, что-то да узнаешь. Но до наступления темноты он должен прибыть в свои пенаты.

– Спасибо, Принцесса Селестия, – произнес жеребец и направился к выходу.

– Флаттершай и Альтус в порядке? – настиг уже в дверях вопрос августейшей.

– В порядке, только Альтус слишком сильно переживает за свою любимую.

Аликорн кивнул, и единорог вышел из зала. Потентат оглянулся и развернул послание от Императора Грифона.

“Доброй ночи, Принцесса Селестия!

До того, как мы продолжим сотрудничество, возвещаю, что Император Гидеон передал полномочия новому Императору Каспиду. Надеюсь, что на новой инаугурации, которая пройдет в первый день весны, как и всегда, я смогу с Вами познакомиться, и Вы меня введете в курс дела по торговым соглашениям между нашими государствами.

Ваше сообщение тревожно. Император Гидеон ничего не знает об александрите, который пересекает океан по направлению к нашим берегам. Мы предпримем меры, чтобы нарушитель не навредил мирной жизни наших граждан. С другой стороны, я не могу поверить, что такая проницательная и величественная королевская особа допустила подобное и поставила под угрозу жизнь наших грифонов.

Однако мы не будем разжигать международный конфликт и постараемся самостоятельно решить проблему. От вас же я потребую пять ученых по магическим артефактам, которые смогут оценить угрозу на месте и перезачаровать драгоценный камень. Как Вы понимаете, в плату за этот инцидент я заберу весь изъятый минерал.

Пожалуйста, не допускайте больше подобных оплошностей.

С уважением, Император Грифонов Каспид.”

Принцесса вздохнула и отложила послание. «Нехорошо получается. Если единорог такой, каким я его себе представляю, то отразить атаки воинов Империи Грифона ему не составит труда. Тогда неприятного скандала не избежать. Будет ли новый император просить помощи или будет самостоятельно решать возникшие трудности? Самое плохое, что при всех возможных развитиях событий виновником будет эквестрийская сторона.

К тому же, недопустимо, что бы грифоны получили такие большие запасы александрита. Стоит предупредить единорогов, которые работают на заграничных партнеров, что бы не приближались к новой игрушке работодателей. Минерал необходимо загубить, но кто настолько искусный, чтобы перезачаровать энергию коллективного бессознательного? Боюсь, что стоит положиться на Висио и остальных пони, которые разбираются в столь редкой магии. Кто же ты такой, неизвестный нарушитель спокойствия?»

Венценосная печально посмотрела в окно и задумалась, стоит ли ей отправлять отряд “Вандерболтсов”, чтобы перехватить загадочный дирижабль. «Если даже их отправить сейчас, то максимум, когда они настигнут его – водные просторы Империи Грифона. К сожалению, это может быть расценено актом агрессии. Значит, единственный способ – уничтожение артефакта диверсионным отрядом».

Внезапно дверь открылась, и Селестия уже подняла голову, чтобы высказать возмущения по поводу незваного визита, но осеклась, увидев сестру. Луна скользнула взглядом по залу и остановила его на старшем потентате. Она сузила глаза и неспешно двинулась ближе к трону. Подойдя на приемлемое расстояние, младший аликорн остановился и склонил голову.

– Добрый вечер, Пресветлая Принцесса, – театрально возвестила темная кобылка и посмотрела на собеседницу. – Я пришла заменить тебя.

– Луна, как считаешь, у нас есть предатели в Эквестрии?

– Что ты подразумеваешь под словом “предатель”?

Селестия ненадолго задумалась.

– Пони, который предает идеалы Эквестрии, – нашлась она.

– Под это описание подхожу и я, – заметила сестра. – Но, если ты хочешь знать мое мнение, то предателей в твоем государстве хватает. Не все согласны с тобой. Это, конечно, не критическая масса, да и вообще не такое количество, на которое стоит обращать внимание…

– Луна! – воскликнул старший потентат. – Откуда такие мысли?

– Ты не видишь очевидных вещей, которые видела я, пока была в твоем изгнании, – злобно процедила сквозь зубы принцесса, акцентируя внимание на каждом слове. – И мне гораздо лучше известно о реальных настроениях населения.

– Тогда почему считаешь, что на часть населения можно вообще не обращать внимания? Они заслуживают…

– Лишь смерти, – перебила младшая правительница. – Ты не знаешь, какая чернота хранится в их сердцах. В твоем розовом мире все хорошо, все довольны, все счастливы, все тебе поклоняются. Но реальность такова, что в этом мире существует гораздо больше плохого, чем хорошего. Ты пытаешься заглушить плохое, но от этого делаешь пони только хуже.

– Все, что ты говоришь – неправда, – жестко отозвалась Селестия.

– Все, что я говорю – это утверждение того, что разность концентраций негатива в обществе в разной степени влияет на индивидуум. Будь честна хотя бы сама с собой и согласись, что хотя бы тут я права.

– Тут ты слишком предвзята, – вздохнул главный потентат.

– Все жители Эквестрии в большинстве своем склонны воспринимать лишь плохое, – возвестила Луна. – Они понимают только позицию силы. Ты их сошлешь в изгнание или тюрьму, я их могу ударить или поработить. В общем-то, не велика разница для них. Они боятся наказания, и этот животный страх ведет их через всю жизнь. Твои пони всегда будут стелиться перед тобой не потому, что ты хорошая, а потому, что ты сильная.

– Хватит, Луна, – жестко прервала речь Селестия. – Если ты так думаешь, то мне тебя жаль, но, пожалуйста, не вмешивай меня в свои дурацкие аллегории. Все, что ты говоришь, исходит от невежества и непонимания сути основы общества. Ты была слишком долго отлучена от коллективного бессознательного и теперь борешься с изменениями, которые происходят с тобой, но они неотвратимы. Вопрос в том, сколько боли ты принесешь близким, пока преобразишься.

– Это сколько боли я принесу близким?! – взвилась темная кобылка и подскочила. – Ты меня упрятала на Луну на целое тысячелетие! Ты! Ты мне сделала больно!

– Ты знаешь, что тогда не было другого выбора, – виновато прошептала старшая сестра. – Я не знала, что заклинание так отреагирует…

– Слова, только слова, – покачала головой собеседница. – Даже если это была роковой случайностью, ты не сделала ничего для того, чтобы освободить меня. Ты… ты меня предала! Так почему я должна перед тобой тут вообще стоять и оправдываться?! Иди отсюда! Сейчас мое время! И если ты еще раз перебьешь мое заклинание, то я сама отправлюсь в Филдс и уничтожу Твайлайт!

– Что? – с недоумением переспросила Селестия. – Какое заклинание?! – сурово вопросила она.

– Никакое, – стушевалась темная кобылка, но взгляда не отвела.

Старший потентат нахмурился.

– Какое заклинание ты используешь на Твайлайт, Луна?! – громогласно вопросил аликорн и поднялся.

– То, которое ты перебиваешь, – злобно прошипела собеседница. – Думаешь, что я не могу даже кошмары отправить твоей любимой ученице? – Принцесса закрыла глаза и прерывисто вздохнула. – Как же противно с тобой разговаривать. Какая-то непонятная единорожка тебе дороже сестры.

– Луна…

– Уходи! – жестко перебила та.

– У меня тут проблемы международного характера! – воскликнула Селестия.

– Эквестрии опять кто-то угрожает? – устало осведомилась кобылка. – Знаешь, сестра, ничто не меняется.

– Боюсь, что сейчас это Эквестрия нападает на другую страну.

– Правда? – просияла принцесса.

– Не стоит так радоваться, Луна, – одернула сестру Селестия. – Это все очень дурно пахнет. Мы можем не выстоять, если Империя Грифона выступит открытой интервенцией.

– Империя Грифона? – в задумчивости отозвалась собеседница и пожевала губы. – Но ты же им поставляешь александрит. Между нашими странами, кажется, дружеские отношения.

– Да, но один единорог, видимо, этого не понимает.

– Один единорог? – с недоумением отозвалась кобылка. – И… это проблема?

– Проблема в том, что он делает, – пояснила августейшая. – И делает это, если я правильно понимаю, хорошо и без промедлений. Но почему именно сейчас?

– А что он делает вообще?

Селестия молча передала послание от Императора Каспида и смотрела, как глаза ее сестры сузились, и она поджала губы. Несколько раз она отводила взгляд от листика, и вновь вчитывалась в содержимое. Старшая правительница выжидала, пока Луна хоть что-то скажет. Спустя добрых пять минут та закрыла глаза, вернула письмо и глубоко вздохнула.

– Значит, пора готовиться к битве, – заключила темная кобылка.

– Прости?

– Единорог завтра пересечет границу Империю Грифона, вызовет пограничные отряды, которые перебьет, и тогда заокеанское государство объявит нам войну, – удовлетворенно произнесла Луна, словно вторжение было лишь формальностью.

– Не сей панику, – поморщилась Селестия. – Ничего подобного не будет. А даже если и будет, то ты должна остаться здесь.

– Мне в любом случае лучше на поле боя, – заметил темный аликорн.

– Не в этот раз. Если все пойдет по скверному пути, ты должна будешь заменить меня на посту.

– Грифоны более развиты, чем пони, – произнесла темная кобылка. – Один только отражатель магии чего стоит.

– Луна, – улыбнулась Селестия. – Думаешь, что я просто так передавала александрит грифонам?

– Ты превратила этот минерал в оружие против самих же пони, – обвиняющее заметила собеседница.

– Нет, – спокойно отозвалась старшая сестра. – Я дала пони шанс выиграть в возможной битве с грифонами. Грифоны не могут управляться магией, и они не могут зачаровывать минерал, который мы продаем за границу. Империя Грифонов, хоть и сильная, но против даже небольшого отряда единорогов и пегасов – бесполезная. Их правители всегда полагались на Эквестрию и на своевременные поставки александрита, потому все тяжелые промышленные комплексы у них завязаны на наших камнях.

– У них также есть и паровые машины, – заметила Луна. – Я видела их. И они их очень часто используют в повседневной жизни.

– Для больших производств паровые машины пригодны, – кивнула Селестия, – так как их не нужно перевозить или даже переносить. С инструментами нападения все очень просто: чем они меньше, тем больше грифон их может унести, на что грифоны и сделали расчет.

– Ты это предвидела или все получилось само собой? – с подозрением спросил младшая правительница.

– Я увидела интерес Империи Грифонов в минерале давно и лишь заверила, что поставки этого камня будут постоянными с выполнением надлежащих сроков. Помимо всего прочего, поставки александрита – это и независимость Эквестрии, потому как пока мы даем грифонам, что им необходимо, они будут к нам снисходительны, в противном случае они могли давно нас смести с этой территории. Меня не отпускают смутные сомнения, что они еще придут, и пони необходимо быть готовыми к нашествию. Последний инцидент с Кризалис, к сожалению, показал крайне низкую подготовку.

– Потому что ты все время со своими бумажками да ученицей возишься, – обвиняющее бросила Луна. – На других совершенно нет времени.

– Это необходимость, сестренка, – ласково проговорила светлая кобылка.

– А мне необходим Крэлкин, – с напором произнесла принцесса. – Все твои александриты и возможные агрессии меня утомили. Если ты хочешь, я догоню единорога и уничтожу его.

– Луна! – прикрикнула Селестия.

– Я уже давно Луна, – недовольно отозвалась собеседница. – У нас сейчас есть проблема, которую у меня хватает решимости выполнить, вот только у тебя духу нет.

– Я потеряла тебя один раз, и я не хочу потерять второй! – жестко проговорила венценосная, и сестра недоуменно посмотрела на нее. – Думаешь, что только ты страдала в изгнании? У меня сердце каждый день рвалось на части, а ты…

– Кто я, а, Селестия? – язвительно поинтересовалась младший правитель. – Я монстр, который не вписывается в твою идиллию? Или, может, нежелательная преграда к получению тотального контроля?

Внезапно старшая принцесса сняла корону и бережно положила ее к копытам Луны.

– Мне не нужна Эквестрия без тебя, – выдавила она.

– Тогда давай убежим отсюда.

– Мне нужна ты, но… – Селестия отвела взгляд. – У меня также есть и обязанности. Я ответственность несу за жизни. Я готова их вверить тебе, уступить трон и даже свою жизнь, но пожалуйста, позаботься о простых пони.

– Как же мне надоели эти простые пони, – с отвращением отозвалась Луна и пнула копытом корону сестры. Корона покатилась, и по залу разлился железный перестук, и главный потентат посмотрел на предмет мутным взором. – Думаешь, что мне нужно, чтобы ты их бросала? Я уже давно от тебя ничего не требую. Но мне нужна только одна вещь: Крэлкин. И у меня на пути стоит твоя ученица.

– Крэлкин не вещь, – заметила Селестия сдавленным голосом и опустила голову.

– Да ты уже сама в это не веришь, – сплюнула темная кобылка. – Крэлкина вообще не должно быть в этом мире, и ты это прекрасно понимаешь. Из него пони, как из меня миротворец. Он попирает твои же законы…

– Тогда чем он тебя прельстил? – поинтересовалась венценосная и посмотрела на младшую сестру. – К тому же, ты говорила, что не только он попирает мои законы. Почему именно он?

– Он не боится ни меня, ни тебя. Все пони, населяющие Эквестрию, боятся вызвать твой гнев. Про себя я вообще молчу: их пугает лишь упоминание о Найтмэр Мун и о том, что я когда-то ей была. Они, вероятно, думают, что я смогу без доспеха Дроттинна снова стать темной кобылкой, сеющей страх и ужас на головы бедных эквестрийцев и желающей украсть с неба Солнце. Они наивные простачки, а Крэлкин не такой. Он сможет развлечь меня, пока его дни не будут сочтены.

– У меня такое ощущение, что ты его все же любишь, – заметила Селестия и посмотрела на сестру.

– Мое сердце отдано другому жеребцу, – прошипела собеседница. – Или ты забыла?

– Да, помню, Дан, – отмахнулась старшая правительница. – И все-таки, Крэлкин хоть и другой, но похож на Дана.

– Я уже говорила, что это жалкая пародия на Дана, и не стоит вновь начинать этот разговор, – недовольно фыркнула Луна. – Крэлкин лишь вещь, которая должна принадлежать мне. А ты и твоя ученица…

– Не трогай Твайлайт, – предупредил светлый аликорн.

– Если вы не отступитесь, обе, то я вынуждена взять то, что хочу силой, – с угрозой произнесла кобылка.

– Этот путь ты когда-то выбрала… Насильно мил не будешь. Если Крэлкин захочет…

– Захочет, – утвердительно кивнула принцесса. – А если не захочет, то я его заставлю. У него нет другого выбора. Чужак, который…

– Ты так сильно изменилась, Луна, – с нескрываемой тревогой произнесла Селестия. – Еще не так давно ты с ним играла, смеялась, проводила время вместе.

– Я и собираюсь это делать в будущем.

– Но не будет ли он тебя бояться?

– Бояться? – усмехнулась собеседница. – Ты думаешь, что это преграда на пути? Сейчас есть единственная преграда между мной и им – твоя ученица. И если ты не прекратишь перебивать мое заклинание…

– Я не перебиваю твое заклинание, – возмутилась светлая принцесса. – Ночью я привыкла спать.

– Тогда кто это делает? Думаешь, что у кого-то хватит смелости мне дерзить? И тем более, кто может сбросить мое заклинание? Мы, если ты не забыла, порождения коллективного бессознательного, а… Этот гнойный червь Висио! – рявкнула младшая сестра. – Я его убью!

– Луна, пожалуйста.

Темная кобылка не ответила, лишь развернулась и решительно зашагала к двери. Внезапно дверь рассеялась, и оголила каменную кладку. Принцесса нахмурилась и развернулась к соправителю.

– И как это понимать?! – негодующе осведомилась она.

– Пожалуйста, успокойся.

– Не собираюсь я успокаиваться! – рявкнула она.

Луна посмотрела на стену, рог ее засветился, и мощный луч энергии ударил в камень, однако эффекта не последовало. На месте удара слегка дымилось черное пятно, однако ни один камень даже не треснул. Аликорн вновь посмотрел на главного потентата.

– Выпусти меня, – прошипела младшая сестра.

– Пожалуйста, успокойся и выслушай меня…

– Чего мне тебя слушать?! – взвилась кобылка. – Ты как всегда выберешь сторону своей любимой ученицы. Кто бы сомневался.

– Я просто хочу, что бы Твайлайт и Крэлкин жили в мире и спокойствии, – проговорила Селестия. – Они не принадлежат никому. Ни мне, ни тебе. Они свободные…

– Бла-бла-бла, – покачала головой Луна. – Свободные они… Как и все пони в этом мире иллюзий… Только вот сюда ходить нельзя, тут трогать не нужно, тут лучше промолчать. Все твои правила тем или иным образом забирают свободу.

– А ты хочешь, чтобы была анархия? Правила необходимы.

– Но пони нельзя выезжать даже за границу без твоего личного позволения. Это неправильно. Ты всех стараешься лично контролировать. Но меня контролировать ты не сможешь. Как не сможешь контролировать Крэлкина.

– Как же с тобой трудно, – вздохнула Селестия. – Что ты собираешься делать?

– Как только я найду отсюда выход, – произнесла младшая сестра, затравленно озираясь, – я разберусь с Висио и Твайлайт. Они не должны мешать моей дружбе с чужаком.

– То, что ты называешь дружбой, дружбой на самом деле не является. Ты подменяешь понятия.

– Я хочу жить, а не существовать, как ты, – с вызовом проговорил темный аликорн. – Потому твоя корона мне даром не сдалась.

– Зачем же тебе тогда Эквестрия?

– Потому что я порождение коллективного бессознательного и меня тут удерживает зов, – пожаловалась собеседница. – Я иногда его слышу, даже чувствую мысли пони, и избавиться от этого не могу. Я чувствую, что им необходимы как свет, так и тьма, как свобода, так и рабские цепи. Недаром под моим покровительством совершалось множество преступлений. Нет всевидящего ока, нет контроля, нет правил. Ночь – мое время, и я не позволю забрать у пони хотя бы частичку свободы, хотя бы восемь часов в сутки, хотя бы под прикрытием тьмы.

– И ты собираешься играть с чужаком под прикрытием ночи, пока меня не будет рядом? – с укоризной заметила Селестия.

– А ты видишь в этом проблему? – удивилась Луна. – Мне необходимо его оградить от тебя и, как следствие, от твоей ученицы. Я полагала, что смогу отвадить ее кошмарами, но, видимо, у мэра Филдса другие планы на этот счет.

– Ты собираешься убить Висио?

– Я постараюсь, – кивнул соправитель. – Но не думаю, что у меня это получится. Я пыталась убить пони уже не один раз, но заклинание просто не хочет отрываться от рога. Я не знаю, что это такое и как с этим бороться. Или это из-за природы моего появления, или из-за заклинания, которое на меня наложили, но как только я задумываю убить пони… Других я могу…

– Луна, во что ты превратилась? – с ужасом и горечью спросила Селестия. – Неужели ты до сих пор черпаешь негатив из коллективного…

– Ну, почему ты все списываешь не на меня, а на какое-то коллективное бессознательное? Или еще на кого-то? Во мне проблема, больше ни в ком! – крикнула кобылка и покачала головой. – Почему ты так настойчиво не хочешь замечать меня? Я бы уничтожила всю цивилизацию твоих любимых копытных, лишь бы ты отвлеклась на меня. Неужели ты этого не понимаешь?

– Ты еще не адаптировалась к окружающему миру, – со вздохом произнесла старшая сестра. – Нам, как бессмертным существам необходимо больше времени для этого.

– Бесполезно тебя переубеждать, верно?

– Луна, мы с тобой не свободные жители Эквестрии. Мы напрямую зависим от пони. Наша сила зависит от них. Тебе очень хорошо было жить при правлении Дискорда?

– Да! – с вызовом бросила принцесса. – Да, Селестия, тогда было лучше жить. Тогда все было понятно и просто. Мы жили в сражении, защищали пони от них самих и…

– Ты все еще живешь прошлым, – покачала головой собеседница. – Нельзя так!

– Нельзя не смотреть в прошлое! – прикрикнула Луна. – Там остаются бесценные уроки.

– Но это не повод ввергать мир в полный хаос.

– Это же не повод забывать историю, – с вызовом произнесла пони. – Мне тут многое непонятно, но я осознаю, что не смогу разрушить эту, так называемую, идиллию. Не потому что не хочу, а потому что зов не позволит.

– Тогда остановись, не стоит…

– Разреши хотя бы не так сильно зависеть от других. Дай время привыкнуть, на что-то отвлечься. Отдай мне Крэлкина. Он хотя бы уведет мой взгляд от суровой реальности.

– Знаешь, кажется, я, наконец, поняла, почему ты хочешь, чтобы Крэлкин был рядом с тобой, – произнесла Селестия. – А я все ходила вокруг да около, думала, что ты хочешь друга или полюбила его…

Луна подняла бровь и с интересом уставилась на сестру.

– Единственный пони, которого ты можешь убить – это он, – произнесла старший потентат. – Он попал в трудный переплет, ведь если ты себя не удержишь в копытах и сорвешься – его жизнь будет оборвана. Ты можешь даже нечаянно это сделать. Но ты будешь чувствовать свободу рядом с ним. Свободу убить или оставить в живых. Тебе нужна игрушка, а никакой не друг. Через него ты вновь хочешь окунуть копыта в кровь, как это было когда-то. Тебе ведь этого не хватает? Не хватает убийства?

Луна открыла рот, чтобы возразить, но осеклась и опустила глаза в пол. Селестия почувствовала, что ударила ее в болевую точку, куда бить не стоило, но назад дороги не было. Правда обнажилась, и теперь необходимо идти до конца, чтобы закончить все с наименьшими потерями. Главного потентата Эквестрии не волновал чужак неведомой ей породы, но волновала сестра, которая зависела от этого чужака. И сделай он неправильный ход, Луна оборвет его жизнь, и ужас вновь может охватить все государство. И Селестия боялась, что расплатой за содеянное станет смерть.

– Когда мы жили в эпоху Дискорда, все было по-другому, – подала голос младшая сестра. – Ты была слабой и беспомощной, не хотела марать копыта в крови. Мы лишь убегали от очередной угрозы. Ты не могла защитить нас. Зато я могла. Но всегда, когда я применяла силу, чтобы спасти наши жизни, я попадала под твой гневный или разочарованный взгляд и слышала тяжелый вздох. Знаешь, я всегда хотела услышать хотя бы раз “спасибо”, но, вероятно, тебе было не до этого. Уже тогда между нами начала расти стена, а ты не заметила. Я была счастлива вернуться в тот ад без твоего надзора, когда ты решила покинуть Эквестрию. Я была рада, когда ты меня не контролировала. Ты хотела сбежать от проблем, я же осталась и выживала.

Луна недовольно фыркнула и отвернулась.

– А потом мне вдруг стало не хватать твоей обвинительной мордочки и упрекающего вздоха. И я стала тебя искать. Я не знаю, зачем я это сделала, ведь не решись я тогда на этот шаг – до сих пор бы правил Дискорд, и тогда бы все было понятно. Я была бы защитницей, а ты была бы вечно недовольна… Но… Посмотри на нас теперь. Прошло тысячелетие, и я оказалась бесполезной. Мое время прошло, моя сила хоть и велика, но не имеет применения, а ты засияла в новом свете. Ты не представляешь, как это: оказаться не в своем времени. Я тут многого не понимаю, а тебе все равно. Ты меня лишь защищаешь… Даже не так: ты защищаешь от меня других пони. Ты считаешь меня тем же монстром, что и раньше, но не хочешь помочь приспособиться. Ты просто смотришь, как я барахтаюсь в этом болоте, отдаешь на попечительство Твайлайт, Каденс… Ты не представляешь, как меня тошнит от всей этой дружбы и картонного мира. Ну, я же знаю, каким он был, я знаю, сколько пони полегло, чтобы другие жили в новой Эквестрии. И ты у меня не сможешь забрать это знание.

Луна посмотрела на Селестию.

– Я нашла себе игрушку, из той, старой эпохи, а ты и ее меня лишаешь. Меня могут понять лишь единицы… Да кому я вру? Только ты и Крэлкин поймете, что меня гложет. Я не буду больше хорошей пони. Со времени возвращения из изгнания я была мягкой, и ты меня не воспринимала не то, что своей сестрой, но и жителем Эквестрии. Потому, пока ты не будешь воспринимать меня серьезно, я буду делать то, что хочу. И начну с Крэлкина. Он будет моим. И если для этого мне придется причинить вред Твайлайт, то будь уверена, я не буду колебаться.

– Даже если на ее защиту встану я? – поинтересовалась Селестия.

– Мне все равно, – обижено отозвалась темная кобылка. – Мне не будет дело до тебя, как тебе нет дела до меня.

– А мне не все равно. Я не хочу тебя потерять еще раз. Но я… я не могут тебя удержать. Мне больно смотреть, что все складывается именно так. Однако если ты выбрала именно этот путь, я не буду мешать.

– И убери свою ученицу от моей новой игрушки.

– Только прошу, не сломай ее.

Луна фыркнула. Дверь с зияющей дырой посередине от магической атаки младшей принцессы уже вернулась на место и открывалась, обнажая лабиринт коридоров с отколотыми кусками золотой двери, и недоуменных стражников, с непониманием смотрящих в тронный зал. Принцесса неспешно зашагала к выходу. В повисшей тишине перестук копыт отражался эхом под потолком, и кобылка старалась ступать как можно жестче, выдавливая более резкие и громкие звуки.

«Она еще как маленький жеребенок пытается привлечь к себе внимание, но кого именно? Возможно ли, что Крэлкин сможет на нее повлиять, либо же только я… Здесь будет дело посерьезнее, чем драконы под Гегори. Если Луна снова сорвется, то мне придется выступить гарантом целостности и спокойствия Эквестрии и направить древнее оружие на сестру, но смогу ли я?

Боюсь, Крэлкину сейчас нужно ступать очень осторожно, но даже если его не станет, никто не будет плакать. Ущерба это государству не несет, но для Луны – это прямой знак к началу осуществления своего плана. С другой стороны, если Луна навредит Висио или Твайлайт… Это навредит общему дому очень сильно. А что, если Висио извернется и сможет победить Луну? Нет, это невозможно. Вряд ли кто-то сможет победить мою сестру.

Что же, придется немного подождать. Не сегодня, так завтра Луна отправиться в Филдс и скажет свое весомое слово моей ученице. Фигуры расставлены по своим местам, осталось ожидать развязки. Мои симпатии я отправлю младшей сестренке, все-таки, у нее больше шансов хотя бы остаться в живых».

Глава 13

Крэлкин сидел на кровати и смотрел в маленькое окно. Он видел лишь синее небо и редко пролетающих пегасов. Твайлайт уже ушла перепроверять все ли готово к празднованию, а Висио хлопотал внизу. Сперва земной пони чувствовал запах готовящейся еды, но потом запахи пропали, а стук посуды остался. К тому же, единорог не звал его завтракать, что не было на него похоже. Хотя Крэлкин и не хотел есть, но его терзали смутные сомнения по поводу происходящего внизу, однако он не хотел спускаться и тревожить хозяина жилища. Ему было лень.

Спустя несколько минут послышались спешные шаги и в небольшую комнату зашел улыбающийся жеребец, держа в облачке магии несколько разноцветных бутылочек. Чужак с недоумением посмотрел на него, потом на склянки и вновь отвернулся к окну. Он хотел было спросить, что Висио делает, но сейчас ему было безразлично. Он желал остаться подальше от всего этого шума и суеты, но впереди лежала проблема с Твайлайт, которую необходимо было разрешить, и чем раньше, тем лучше.

– Чего такой кислый? – поинтересовался Висио, достав небольшую сумку из-под кровати и стряхнув с нее пыль.

– Что-то я устал после вчерашнего, – пожаловался Крэлкин. – А еще мне лень.

– Завтра отоспишься, и все пройдет, – заверил мэр.

Чужак посмотрел, как единорог вкладывает принесенные бутылочки в специальные карманы рядом с другими разноцветными жидкостями.

– Что это такое? – поинтересовался он.

– Когда-то давно я изучал алхимию и вывел парочку своих рецептов, – с гордостью проговорил Висио. – Вот сейчас добавил их в мою небольшую коллекцию.

– Но ведь это походная сумка.

– У Изабора есть одна очень хорошая черта, – заметил жеребец: – честность.

– А причем тут Изабор? – с недоумением спросил земной пони.

– Он сказал, что пошлет ко мне на встречу группу специального назначения “Крылья”, – пояснил собеседник. – Он дал мне шанс на подготовку. Встреться я с ними без этой сумки, у них были бы неплохие шансы на победу, но сейчас я не буду им гарантировать безопасности, если сунутся в этот город.

– Ты их убьешь? – поморщился чужак.

– Посмотрим на обстоятельства, – пожал плечами градоначальник. – Возможно, все обойдется лишь дискуссией. Но я сомневаюсь. Группа “Крылья” не разговаривает с жертвами. Она призвана убивать.

– Зачем вообще было создавать такую группу? Она же противоречит сути Эквестрии, если я правильно понимаю.

– Противоречит, – кивнул собеседник, закрыл сумку, сел на кровать рядом с ней и посмотрел на постояльца. – Но ведь они не действуют внутри Эквестрии. Разве только по таким редким случаям, как я. Они призваны физической силой ограждать пони ото всех возможных посягательств на их жизни извне.

– Нападение другого государства? – уточнил жеребец.

– Это ты говоришь про полномасштабный конфликт. Я говорю о чем-то… Вот драконы из Гегори, к примеру. Это их работа.

– Что-то я не видел их там, – заметил Крэлкин.

– Потому что драконы не представляли опасности, пока ты там не появился.

– Не представляли опасности? – поморщился чужак. – Они же были на территории Эквестрии. Они пони атаковали.

– Никого они не атаковали. Вобьют себе в голову что-то… Они туда прилетают не первый год, и ни одного смертельного случая еще не было. Даже когда ты нахально влез на их территорию, драконы никого не убили.

Крэлкин задумался над словами мэра. «Он прав, но ведь необходимо действовать на упреждение. Сегодня они не напали, завтра тоже не напали, а послезавтра прилетят новые хищники и разрушат селение. Нет, все же, что бы ни говорил Висио, тут он неправ. Я действовал на благо всей Эквестрии. К тому же, выполнял прямой приказ Селестии, что тоже немаловажно для сложившейся ситуации».

– Не нужно дуться, упрекать я тебя не намерен, просто показал доступный твоему пониманию пример.

– Значит, у Эквестрии есть и локальные враги?

– Да взять хотя бы недавнее нападение Кризалис. До сих пор многих пони от этого слова передергивает. Основные силы на подлете задержали именно группа “Крылья”. Потому враг решил сразу атаковать столицу и правительство. К нашему стыду, мы пропустили саму Кризалис в замок, но тут справились правители Кристальной Империи.

– А ты сильнее этих единорогов?

– Кто знает? – расплывчато отозвался мэр. – Насколько мне известно, они не проиграли ни одного поединка, не завалили ни одного задания. Они хладнокровные бойцы, безропотные убийцы, беспристрастные судьи. Сражаться против них бесполезно. Единственный способ выжить – играть по их правилам.

– А ты собираешь не выжить, а не проиграть? – утонил Крэлкин.

– Когда ты ставишь минимальную цель в итоге не получаешь и ее.

– А сколько ты заданий завалил? – поинтересовался чужак.

– Насколько мне известно, ни одного. И если тебе интересно, я тоже не проиграл ни одного поединка.

– Значит, встреча равноценных противников?

– Не забывай, что я один, а их – трое, – напомнил Висио. – У них заведомое преимущество.

– Ты лукавишь, – с подозрением произнес земной пони. – Если тебе удастся победить хотя бы одного члена команды, то ты уничтожишь ее всю.

– Если удастся, – кивнул жеребец, – то я бесспорно выиграю наш небольшой поединок.

– Но ведь это будет не конец?

– Конец будет лишь тогда, когда Изабора не станет. А уничтожение подконтрольных ему пони – чушь и несуразица. Лишние жертвы никому не нужны.

– Тогда, может, ты выйдешь в открытое противостояние с Изабором? – предложил чужак.

– Как? – развел копытами единорог. – Вызвать на дуэль главу клана может только кто-то из его клана, чтобы занять его место, или другой глава. А я вообще изгнан из организации, если ты не помнишь.

– А в темной подворотне подкараулить? – поинтересовался Крэлкин. – Он же выходит в свет.

– Конечно, можно, но он практически чувствует, о чем думают окружающие его живые существа. Говорят, что он по движениям может читать замыслы. К тому же, он как никто другой понимает, что сейчас встреча со мной сулит неприятностями, потому будет сидеть в логове и присылать ко мне свою железную куклу.

– Ну, тогда это вечное противостояние.

– Да, вечное, – заключил жеребец. – Но тебе-то чего об этом думать?

– Наверное, ты прав, – пробормотал чужак и откинулся на кровать. – И ты не боишься встретиться с этой группой?

– Боюсь? – задумался единорог. – Может быть немного. Я довольно часто был в сражениях, и, поверь мне, страх в таких случаях не лучший помощник.

– А если ты потерпишь поражение?

– Значит, на одного единорога в Эквестрии станет меньше, – со вздохом сказал Висио. – Смерть всегда пугает своей неизведанностью. Но только этим она и может испугать.

– То есть только силовое противостояние? – горько усмехнулся земной пони.

– Для меня метод силы был всегда последней полумерой. Зачем, если можно все спокойно обговорить за чашечкой чая? Любой конфликт интересов можно решить, вопрос в том: насколько этого хотят противоборствующие стороны. К сожалению, даже сейчас среди сильных единорогов и пегасов принято отстаивать свою точку зрения не аргументами, а копытами. Но ведь это же неправильно, как минимум. Сильнейший зачастую ошибается.

– А если сильнейшим окажешься ты? – поинтересовался белый жеребец.

– Я буду защищать свою жизнь, что в этом неправильного?

– Не знаю. Ты же выступил против Изабора. А он как бы защищает Эквестрию… Ну, и так далее и тому подобное…

– И вместо того, чтобы решить проблему полюбовно он отправил ко мне лучших единорогов-убийц во всей Эквестрии, – напомнил градоначальник. – Славно поговорили, не находишь?

– Ага, – безрадостно отозвался Крэлкин. – Ты сегодня идешь на поля работать или со мной отдохнешь?

– Я бы пока не хотел тратить силы на физические упражнения, потому останусь с тобой. Ты играешь в “Крылья, рога и копыта”?

– Во что? – переспросил земной пони.

– Игра настольная. Кидаешь кубики, ходишь, там читаешь, что надо сделать, чтобы получить карточку.

– Единороги могут получить все карточки, если захотят, – отмахнулся жеребец.

– Далеко не все единороги умеют отращивать себе крылья, – заметил Висио. – Я бы сказал: единицы. Я вот не обучен этому заклинанию.

– Ну, карточки на полет не получат. А что земные пони могут сделать такого, что не могут пегасы и единороги?

– Земные пони гораздо выносливее и сильнее.

– То есть, ты предлагаешь намотать мне несколько километров, чтобы получить кусок картона? Нет, спасибо, я пас.

– А что тогда будем делать?

– Можешь поспать, поваляться, погулять, поесть… Выбирай что-нибудь и иди куда хочешь.

– Пожалуй, прогульнусь, – произнес мэр и соскочил с кровати. – Может, в магазин сладостей зайду, если там открыто. Тебе что-нибудь взять?

Висио набросил сумки и затянул длинный ремень на животе. Крэлкин повернул к нему голову и лениво осмотрел.

– Ты с сумками пойдешь что ли? – недоуменно спросил он.

– Никогда не знаешь, когда атакуют “Крылья”, – улыбнулся градоначальник. – Так тебе что-нибудь взять?

– Обойдусь, денег сейчас мало, – отмахнулся Крэлкин.

– Могу одолжить.

– Иди уже, – фыркнул чужак, и единорог вышел из комнаты.

Земной пони, закрыл глаза и приготовился ко сну. Он услышал, как Висио спускается вниз, как за ним хлопает дверь, и теперь лишь приглушенные звуки доносились с улицы. Он услышал, как кто-то поприветствовал мэра, а тот доброжелательно отзывался и желал добра в ответ.

Белый жеребец лежал и размышлял об оранжевом единороге. Он не знал его судьбу, кроме одного случая из детства, не разговаривал по душам, не интересовался мыслями и переживаниями. И он не мог поверить, что Висио когда-то согласился вступить в ряды Целеберриума. Крэлкин видел в нем много доброжелательности и заботы о ближних. Мэр управлял своим городом хорошо, терпел лишения даже в личном пространстве и никогда никому не жаловался.

«Никогда не жаловался, – вновь подумал чужак про себя. – Как он так может? Это же просто неподъемный груз для таких, как он. Но нежели Висио смог сохранить в себе зерно доброты даже после того, как увидел смерть своего отца и узнал кто убийца? Или он прятал целое развесистое древо за чернотой, которую выливал каждый день в Целеберриуме на тех, кто подворачивался на пути? Со мной, помнится, он не церемонился, когда состоял в скрытой организации, но после изгнания изменился до неузнаваемости.

То ли он играет очередную роль, то ли на самом деле такой хороший, дискорд его разберет. Но ведь если он настолько искусно владеет эмоциями, с кем тогда я сейчас общался? И сколько таких обличий может принять Висио? Какова же его цель, чего он добивается? Он хочет быть ближе к Старсвирлу, чтобы вонзить нож в спину и беспрепятственно уйти? Глупость какая-то».

Внезапно чужак услышал, как хлопнула дверь. Снизу донесся топот, и Крэлкин лениво крикнул:

– Чего-то забыл?!

Шум затих, и земной пони, сев на кровати с подозрением покосился на дверь. Потом встал и, стараясь не шуметь, направился к выходу. Однако не сделал он и нескольких шагов, как в комнату ворвались черные, как смоль, единороги, отбросили его на кровать и один из непрошеных гостей отдал жесткий приказ:

– Закрыть дверь, потушить свет, поставить основные барьеры! Быстро!

Пока один из черных жеребцов с презрением и отвращением смотрел на чужака, два других суетливо выполняли приказ. Вокруг все потускнело, стало иллюзорным, и единороги были едва заметны глазу. В темноте вспыхнули три рога, и красные глаза уставились на Крэлкина.

– Что это за пони? – с недоумением поинтересовался один и гостей.

– Какой-то мусор, – отозвался лидер группы.

– Я из Целеберриума! – крикнул дрогнувшим голосом чужак.

– Новенький что ли? – сплюнул третий черный жеребец. – Земной? Это кто его взял? Старсвирл?

– Он, а кто же еще может подобную погань притащить? – отозвался лидер.

– Что нам будет, если мы его сейчас уничтожим?

– Если хочешь убить его, то не раздроби череп, как ты сделал это в прошлый раз.

– Я не намерен тебе каждого живого существа оставлять в целости. Как могу, так и убиваю, – огрызнулся единорог.

– Вам напомнить, что по этому поводу говорят главы Целеберриума? – отозвался второй говоривший. – Коли у вас мозгов совсем нет, то я могу рассказать еще раз, что случилось с предыдущими “Крыльями”.

– Так вы – специальная группа “Крылья”? – со страхом спросил Крэлкин.

– Проснулся.

– Это же земной пони. Ты от него хочешь каких-то магических способностей? У него на роду написано в грязи ковыряться.

– Висио здесь нет, – быстро произнес чужак.

– А то мы без тебя не поняли. И куда он пошел?

– А какая вам разница? – парировал белый жеребец. – Вы его пришли убить!

– Слушай, у нас много работы и после этого Висио. Так что…

– Давайте вскроем его череп, – радостно провозгласил один из гостей.

– А тебе все черепушки вскрывать, – послышался третий голос.

– Я знаю другой способ выманить Висио, – произнес лидер “Крыльев”. – У нас есть земной пони, и артефакт, который он может активировать.

– Ты о драконе?

– Об иллюзии дракона.

– Погибнуть же могут многие.

– И что ты предлагаешь? Сидеть и ждать? Работы еще много…

– Да ничего я не предлагаю, просто мысли вслух. Потащили его?

– Вы совсем рехнулись?! – крикнул чужак.

– А тебя бы я попросил заткнуться, – строго произнес лидер. – Иначе твой череп придется отдать моему другу в коллекцию.

Тьма рассеялась, и ближайший к двери единорог открыл ее. Два черных жеребца покинули пенаты.

– Ты сам пойдешь или предпочитаешь более грубые методы? – осведомился оставшийся пони.

– Чего вы добиваетесь? – поинтересовался земной пони.

– Понятно, – кивнул собеседник.

Крэлкина окутала ядовито-синяя аура и сковала его движения. Чужак попробовал что-то сказать, но рот открыть не смог и замычал.

– Если ты будешь дергаться или мычать, – предупредил единорог, – я перекрою тебе воздух.

«Как же так? Я думал, что смогу хотя бы выведать, чем они собираются атаковать или чем прикрываться в атаке… Они же не цивилизованные пони, они какие-то звери. И как Селестия вообще допустила существование таких эквестрийцев? Это же противоречит всем мыслимым и немыслимым нормам!»

Чужака вытолкали на улицу, единороги осмотрелись и засеменили в сторону дальних полей. В городе все расступались перед троицей, два сильных земных пони попытались преградить дорогу и получить на вопрос, что те делают с их собратом, но группа “Крылья” даже вида не подала, что кто-то к ней обращается, лишь отбросила в сторону вставших на пути жеребцов. Послышались крики, улица замерла, и в тишине тройка незваных черных гостей с такими же черными гривами покинули город.

На полях пони провожали незнакомцев встревоженным взглядом. Несколько раз окликали, но те никак не реагировали. Двум пегасам, которые попытались спикировать на них, они точно ударили заклинаниями в крылья, и те рухнули неподалеку. Единороги не обращали ни на кого внимания, смотрели лишь вперед и уверенно двигались к цели. Они не издавали ни звука, не перекидывались никакими фразами. Отбивали редкие неуклюжие атаки местного населения, даже не останавливаясь на секунду.

Вскоре они пришли на место, посмотрели на строй земных пони и единорогов в желтых накидках с красным солнцем на боках, осмотрели фермеров. Один из тройки скользнул к охраннику поля из почитателей Солара и помахал копытом перед его мордой. Тот с недоумением и недовольством посмотрел на нарушителя спокойствия. Лидер группы “Крылья”, повысив голос, обратился к присутствующим:

– Все встали и ушли с поля, иначе вы все умрете.

Почитатели Солара напряглись, их охранники сделали шаг к незваным гостям. Ближайший черный единорог моментально отреагировал и ударил лучом магии в стражей. Первые пони в шеренге разлетелись в разные стороны, поднялся небольшое облако пыли. Член группы “Крылья” отскочил на несколько шагов и ударил еще несколько раз в сторону противников и удовлетворенно кивнул.

Первыми с полей побежали кобылки. Они кричали от страха и тащили за собой близких и друзей, которые были настроены дать отпор неприятелям. Началась суматоха. На единорогов несколько раз напали, но они отмахивались от нападающих, словно от мух. Почитатели же Солара стояли и выжидающе смотрели на пришельцев. Но как только им кто-то крикнул, чтобы те уходили, они, не произнося ни звука, ровным строем стали покидать место действия.

– Так, мы готовы к встрече нашей цели, осталось лишь активировать заклинание, – произнес лидер тройки. – Где этот артефакт?

Крэлкина отпустила магия, и он тяжело упал на землю. Окидывая своих похитителей ненавистным взглядом, он поглядывал на поля. «Они и сотой части всего не восстановили после схватки драконов, а теперь эти поля станут новым полем боя между Висио и группой “Крылья”? Этот год надолго отобьет желание у жителей Филдса тут что-либо сеять и сажать».

– Что вы задумали? – с нескрываемым страхом спросил чужак.

– Ну, он тупой, – донеслось от ближайшего единорога. – Надо было кого-то другого взять в плен.

– Заткни ему рот, – бросил главный, – только не убивай, иначе не активируем артефакт.

– Встал и пошел! – рявкнул черный жеребец и около него в воздухе возник нож.

Крэлкин поднялся и, гонимый страхом, последовал к месту, где он не так давно вызывал дракона. «Но Висио же говорил, что дракон не появится днем… Как они справятся с этим?» Чужак зашел на знакомую территорию и к своему облегчению не услышал утробного рыка. Пони, сопровождавший его, остался немного в отдалении.

– Не хочет вылезать, гад, – кисло отозвался единорог. – Что этот Висио сделал с драконом?

– Сейчас вылезет, – отозвался третий член “Крыльев” и засеменил к собрату.

Он зарылся мордой в сумку, и только сейчас Крэлкин увидел у того за спиной длинный меч. Извлекши небольшой камешек, он бросил его к пленнику и сверкнул рогом.

– И ничего не произошло, – буркнул черный жеребец, стоящий рядом.

– Это иллюзия только для артефакта. Я не собираюсь биться в темноте. Если бы тут лава была или пожар, куда ни шло, но в потемках под собственной же иллюзией… – отмахнулся единорог.

Крэлкин тут же услышал утробный рык, и его сердце ухнуло вниз.

– Получилось! – восторженно вскрикнул пони. – Я же говорил, что гений по артефактам, – гордо заявил он.

– Закройся уже, – вновь пробурчал стоящий рядом пони. – Чего теперь с этим делать будешь? – кивнул он на пленника. – Его же нельзя с зоны выпускать и убивать.

– А это уже не мои проблемы, а твои.

– Как же тебя иногда хочется придушить, – злобно проговорил собеседник и двинулся к чужаку.

Крэлкин почувствовал, как сзади кто-то поднялся. Он развернулся и уперся во враждебный взгляд желтых глаз. Дракон рыкнул, и пони попятился, однако уйти далеко ему не удалось, он уперся крупом во что-то мягкое и, повернувшись, столкнулся уничтожающим взором одного из членов группы “Крылья”. Единорог фыркнул и развернул над собой щит, укрывая себя и невольника. Хищник выпустил струю огня, потом ударил несколько раз лапой и, потеряв интерес к добыче, ринулся на других пони. От щита к дракону потянулись магические щупальца и оплели зверя. Тот тяжело рухнул, покряхтел и с тяжелым придыханием уставился на других единорогов. Черный жеребец убрал щит и посмотрел на Крэлкина:

– Дернешься – будешь валяться так же, как и эта тварь.

Чужак кивнул и сел поудобнее, чтобы можно было наслаждаться зрелищем. «До поры до времени они меня не убьют, но долго ли смогут сдерживать дракона? Если они не утратят контроль, то вымотают иллюзию и уничтожат ее. Если не удержат, то придется сражаться с драконом или отпустить меня. Они, конечно, могут меня убить, что тоже решит проблему с огнедышащим зверем…»

– Прошу прощения за опоздание, – проговорил запыхавшийся голос, и чужак узнал Висио. – Могли бы меня и в городе позвать или предупредить о своем визите.

– Но ведь так интереснее, – оскалился лидер группы.

Мэр Филдса ускорил шаг и практически моментально напал. Послышался хруст костей, вопль, несколько тяжелых ударов и свист клинка. Когда все произошло, Крэлкин увидел двух черных единорогов, валяющихся на земле в красной луже и Висио, с вогнанным до рукоятки мечом. Оранжевый жеребец пошатнулся и тоже упал. Земной пони с ужасом взирал на мгновенно развернувшуюся схватку и с замиранием сердца смотрел, как над ним и стоящим рядом единорогом вновь появился щит.

«Значит, это еще не конец? Значит, Висио жив? Что это вообще было? Почему он просто так взял и атаковал в лоб сразу двоих противников? Он же должен понимать лучше других, что такие скоропалительные действия могут стоить жизни и провала операции. Кажется, тут что-то другое…»

Внезапно сбоку в щит ударило что-то сиреневое, земля затряслась, но защита устояла. Единорог, поддерживающий оборонительное заклинание, бросил презрительный взгляд в сторону атаки, поднял бровь, а потом опять переключился на своих побратимов. «Его не побеспокоило такое сильное заклинание? Неужели он настолько доверяет своей магии? Да и кто это ударил? Висио? Но он же лежит с мечом в груди…»

– Вы медлите, – донесся сверху голос мэра Филдса. – Я же потенциально положил двоих из вас. Уничтожить третьего – было бы вопросом времени.

– Какие мы гордые, – послышался голос лидера “Крыльев”. – Думаешь, что бой иллюзий что-то значит?

– Конечно, Алиас, – с усмешкой отозвался мэр. – А ты как думал? Это первый этап знакомства с потенциальным противником. И первая попытка его убийства. Быстрая и беспрекословная.

– Ты мне тут будешь читать свод правил ведения боя? – огрызнулся собеседник.

– А почему бы такому неучу, как ты, не напомнить? Да и вообще, пора понять, что сражаются практически равные силы одинаковой школы.

– Антрацит, ты чего ждешь?! – рявкнул лидер. – Выбей его из его иллюзии. Чтобы эта мразь никуда не спряталась.

– Я не собираюсь убегать, – елейно проговорил градоначальник. – Сейчас либо я вас убью, либо вы меня. Третьего не дано.

– Поговори мне тут! Туэри, пора.

– А дракона кто держать будет?

– Я тебя убью, если сейчас не сделаешь то, что я требую! – прокричал лидер “Крыльев” подчиненному.

Послышался небольшой хлопок и свист. Погибшие пони рассеялись, словно дым, и чужак увидел около щита Висио. Из защиты моментально вылезли щупальца и отогнали нарушителя на несколько метров. Единорог, стоящий под куполом, фыркнул, и рог его окутала яркая аура. Чужак поморщился от резкого света и увидел, сквозь синеватую защиту двух аликорнов.

«Аликорны?! – с недоумением подумал чужак. – Как же Висио с ними справится?»

– Наконец-то я увидел легендарную тройку, – просиял мэр Филдса. – Два аликорна на страже порядка. Что теперь намерены делать?

– Сохраните его череп! – жестко проговорил Туэри. – Не так часто нам выдают разрешение на убийство представителей нашего вида.

– Ты какой-то маньяк, – усмехнулся Антрацит, неспешно достал длинный меч и зажал оружие в зубах.

– Это в первую очередь тебя касается, – не унимался единорог под щитом.

Напарник лишь махнул копытом и устремился в атаку. Висио уклонился от первых выпадов и постарался увеличить дистанцию, но аликорн искусно пользовался своими крыльями: моментально подлетал к противнику и атаковал, отлетал на безопасное расстояние при контратаках и вновь приближался, угрожая мечем. Висио свернул пространство и оказался сзади противника. Он попытался лягнуть его, но враг тоже исчез и напал сбоку.

Мэр перекатился по земле, уходя из-под стального клинка, поднялся и, зарывшись в землю копытами, ударил мощным лучом в противника, теряя его из вида в магической вспышке. Аликорн появился сверху, разжал челюсти, выпуская меч, в ту же секунд залез копытом в сумку и с усмешкой сыпанул из нее мелких камней. Послышались звуки взрывов, и черный единорог на магических крыльях поднялся вверх, выжидая ответной атаки.

– Что же, неплохо для начала, – послышался сзади голос Висио.

– Антрацит! – каркнул лидер группы. – Я же сказал, чтобы ты выбил его из иллюзии!

– Но я… – замешкался аликорн, смотря презрительным взглядом на соперника.

– Не думаю, что его стоит ругать. Просто у него рог не из того места растет, – с издевкой произнес жеребец. – Я знаю магию гораздо лучше вашего. И разчаровать за несколько секунд любой артефакт для меня не составляет труда. Либо вы сейчас уходите и сохраняете себе жизнь, либо я вас убиваю без жалости и сомнения.

– Мы перебьем всех твоих клонов, уничтожим тебя и пойдем дальше выполнять задачи Целеберриума! – рявкнул Алиас.

– Целеберриум, Целеберриум… – с наслаждением потянул Висио и улыбнулся. – Как видите, мне не страшна даже его магия. Пока вы убивали, я читал книги и тренировался.

– Задолбал воздух сотрясать! Антрацит!

Аликорн с мечом, не говоря ни слова, ринулся на противника. Он замахнулся в полете и с размаха ударил в оранжевого единорога. Мэр отступил, и лезвие вонзилось в землю. Градоначальник тут же применил магию, и нападающий замер. Чужак видел, как черный пони кривился и изо всех сил пытался вытащить непослушный кусок железа из вспаханного грунта, но тот не поддавался. Его замешательством воспользовался Висио и ударил по челюсти. Аликорн простонал и отскочил.

– Зубы целые? – заботливо осведомился градоначальник.

– Что ты сделал? – строго спросил Туэри.

Антрацит пожевал губами и с натугой сплюнул.

– Жаль, что целые, – с напускной печалью произнес оранжевый жеребец. – Видно, пьешь какие-то усилители костей. В любом случае, Антрацит, не используй против меня длинные металлические вещи, зажатые в зубах. Небольшая вибрация, и зубы выпадут.

– Закройся, – сплюнул тот. – Это мое оружие!

– Да мне, если честно, плевать, чье это оружие. Мы будем продолжать или болтать?

– Построение номер два! – крикнул Алиас. – Ты будешь умирать медленно, – пообещал он противнику. – Я лично сдеру с тебя шкуру живьем!

Висио резким движением открыл сумки, обнажая свой арсенал алхимика, и, выхватив зубами красноватую колбочку, влил содержимое в рот. Он скривился, и через мгновение его гриву и хвост объяло пламя, а шерсть стала серой. Аликорны не предали этому никакого значения и ринулись в атаку. Мэр зарылся копытами в землю и выпустил в нападающих огромную струю огня. Сразу после этого он выпил еще одно зелье. Огонь ударился в щит и ненадолго закрыл обзор чужаку. Аликорны облетели с разных сторон полымя, однако защищающегося не нашли и зависли в воздухе.

– Опять упустили? – хмуро поинтересовался лидер “Крыльев” ни к кому не обращаясь. – А говорил, что прятаться не будет.

Внезапно под ним разошлась земля, и из пролома выпрыгнул Висио. Его взгляд выражал хладнокровность и решительность в действиях. Он обхватил черного жеребца передними копытами около крупа и попытался нанести удар, но тот вырвался и схватил градоначальника за шею. Грива жертвы вспыхнула огнем, аликорн вскрикнул и ослабил хватку. Висио тут же воспользовался преимуществом и, нанеся несколько слабых ударов по морде, вырвался из захвата и приземлился на землю.

Выхватив еще одно зелье, он вновь его выпил, и из его тела выскочило еще два точно таких же, как он, существа. Антрацит тут же ударил одного из них. Послышался хруст дерева, посыпались щепки. Крэлкин увидел, как на месте удара зияла дыра с торчащими оттуда кусками веток. «Значит, это еще больше копий Висио? На этот раз из дерева. Что он задумал?»

Алиас обмахнул огонь с морды и, найдя взглядом одного из трех уже серых единорогов, устремился в атаку. Он схватил его заднюю ногу, вывернул назад и, немного напрягшись, сломал ее. Послышался приглушенный крик и хладнокровное замечание нападавшего:

– Видно, я нашел настоящего.

На него тут же напала одна из копий: открыла рот и выпустила вперед струю пламени. Черный жеребец взлетел вверх и, как только огонь стих, тотчас обрушился вниз на заклинателя, разбив его в щепки. Висио поднялся, потянулся к очередному зелью, как его мощно ударили в бок, и он повалился на бок, тяжело дыша и сплевывая кровь. Аликорны подошли к поверженному врагу и придавили магией к земле.

– Не такой уж ты и крутой, да?

Внезапно в щит, под которым прятался третий единорог из “Крыльев”, ударилось что-то тяжелое и массивное и вспыхнуло фиолетовым. Земля затряслась под ногами, и черный жеребец бросил обеспокоенный взгляд в направление атаки. Через секунду с другой стороны ударила такая же фиолетовая вспышка, и земля вновь пошатнулась. Висио вспыхнул огнем, отгоняя аликорнов, а когда пламя улеглось, на месте его уже не было.

– Это ваш легендарный непробиваемый щит? – поинтересовался мэр.

– Дерись с нами в открытую, трус! – рявкнул Антрацит.

– Значит, двое на одного – это честно? – со смешком осведомился жеребец. – Ладно, пес с ней с честностью. Я вас проверяю, чтобы нанести один выверенный удар. Так как вас много, и противники вы серьезные, то нужно больше времени для этого.

– Трусливая тварь, – бросил Туэри.

Лидер группы поднялся в воздух и резко обрушился на землю. Крэлкин почувствовал, как земля дрогнула и пошла трещинами. Он наблюдал, как пристально оглядывается член Целеберриума, пытаясь понять, где сейчас прячется противник. Внезапно сгустились тучи, ударил гром и пошел ливень. Большие капли падали на щит и стекали по нему вниз. Туэри поднял взгляд и с недоумением осматривал небольшое черное облако.

– Жалкие фокусы, – с презрением произнес Антрацит, достал из сумки небольшой камень и, применив на нем магию, уставился вверх.

– И что ты хочешь сделать? – насмешливо поинтересовался градоначальник.

– Что ты сделал с моими артефактами?! – процедил сквозь зубы жеребец.

– Ты самый слабый из тройки, – послышался презрительный голос Висио. – Не пойми превратно, но ты полагаешься на меч и на свои бесценные артефакты. Я вообще не могу понять, как ты можешь махать из стороны в сторону десятком килограмм железа вместе с головой и не теряться в пространстве. Я несколько раз попробовал, но результат был печальным. Снимаю перед тобой шляпу за упорство.

– Да пошел ты… – буркнул аликорн, пытаясь выследить говорящего.

– Все твои артефакты уже не имею ценности, теперь они всего лишь камни.

– Да? – зло осведомился черный пони.

Антрацит вновь применил магию на камне, подбросил вверх и ударил в него мощным синим лучом. От драгоценности разошлось в разные стороны едва заметное синеватое кольцо, и тучи исчезли.

– Выкуси!

Из земли рядом с крупом Алиаса вылезла голова мэра, схватила того за хвост и потянула вниз. Аликорн вскрикнул, попытался вырваться, но все было безуспешно. Перед Антрацитом в воздухе показался еще один градоначальник и, не говоря ни слова, заехал тому по морде. Черный жеребец мотнул головой и смотрел, как противник, падая, бьет красным лучом в него.

– Если Висио сейчас сражается с… – начал Крэлкин, но был тут же перебит Туэри:

– Ни с кем он не сражается. Это все показуха. Главная цель – я.

– Высоко себя ценишь.

– Как только я паду, эти два неудачника потерпят поражение следом.

Антрацит развернул перед собой щит в ожидании атаки.

– Медлишь, – донеслось сбоку, и Висио наотмашь ударил аликорна у основания крыла.

Тот взвизгнул, накренился и стал снижаться. Градоначальник уже стоял на земле и пристально наблюдал за неудачными попытками черного жеребца восстановить высоту. Антрацит зарылся копытом в сумку и стал выгребать оттуда камни. Синие, зеленые, красные драгоценности россыпью падали к ногам мэра и блестели на солнце. Оранжевый пони фыркнул, перевел взгляд на лидера тройки и понесся во весь опор на него. Тот раскрыл над собой щит, однако Висио это не остановило. Перед самым барьером он прыгнул, сверкнул рогом, оказался внутри купола и приложился всеми копытами к цели. Аликорн прохрипел и повалился на спину.

– Хвост отпусти! – рявкнул он. – Я тебя…

– Такой сильный, а не можешь справиться с магией, которой не видишь? Печальное зрелище.

Барьер наполнился зеленым газом, и мэр оттуда поспешно выбрался.

– Теперь ты, – проговорил он, смотря на второго аликорна, оправляющего от удара.

– Нет, так дело не пойдет, – произнес Туэри. – Что-то это все затянулось.

Он сверкнул рогом, и мэр застыл на месте в зеленоватом облачке магии. На него моментально налетел Антрацит и практически в упор ударил заклинанием. Послышался взрыв, и на щит упало несколько красных капель. Чужака передернуло, смерть казалась слишком реалистичной, и мозг отказывался воспринимать это иллюзией. Однако черный единорог под куполом не убрал защиту, лишь бросал по сторонам подозрительный взгляд.

В купол ударило еще три фиолетовых вспышки, и земля вновь дрогнула, на этот раз сильнее. Туэри пошатнулся, и чужак впервые увидел, как он переставил ноги, восстанавливая стойку. «С каждым разом вспышек все больше, и они все сильнее. И магия появляется каждый раз, как Висио убивают или побеждают. Что бы это могло значить? Просто психологический трюк, либо же какая-то неизвестная магия? Последняя вспышка сметет этот щит вместе с теми, кто будет тут находиться?»

– Забыл я про третьего вашего члена, – послышался голос мэра. – А так бы мог с жизнью проститься, бейся я с вами лично.

– Пора с тобой кончать, – хмуро произнес лидер “Крыльев”, поднимаясь с земли.

– С вами тоже пора кончать, – поддержал Висио, – только пока способа придумать не могу.

– Ты не выиграешь эту схватку, – проговорил Алиас.

– Тогда я просто уйду.

– Если ты уйдешь, то мы уничтожим земного пони и иллюзию, которую ты охраняешь. А если доведешь нас до белого каления, мы сравняем с землей весь город.

– Что же, ради жителей Филдса нужно постараться, – понимающе отозвался мэр. – Они вверенная мне Селестией ответственность.

– Еще и Селестию сюда приплел?

– Вы даже не представляете, сколько полезного может поведать эта милая пони.

– Если ты якшаешься с этой недопринцессой, – прошипел Антрацит, – то тебя тем более необходимо уничтожить.

Висио показался в очередной раз около щита, под которым сидел Крэлкин. Он спокойно стоял и пристально всматривался в переливающуюся поверхность. Из барьера моментально вытянулись щупальца, обвили воздух вокруг жеребца и застыли на некотором расстоянии, словно что-то их не пускало дальше. Вокруг мэра появился шар магической преграды, и по нему пошли мелкие трещины.

– Вы знали, что существует как минимум четыре вида щита? – поинтересовался градоначальник. – Простой щит, который не пропускает ничего ни внутрь себя, ни вовне. Его можно постоянно обновлять, поддерживая прочность, или создать статическую структуру. Еще один щит может отражать атаки, – произнес он, и щупальца отбросило на расстояние, и они вновь устремились к цели. – Другой может поглощать магию. – Как только щупальца прикоснулись к барьеру, они расплылись по его поверхности и стали там растворяться.

– Что ты делаешь?! – вскрикнул Туэри и оборвал свою контратаку.

– И четвертый вид щита – самый редкий, между прочим, – управляемый. Тебе рассказать, что это за щит, Туэри? Труден в реализации, но гибок и действует практически моментально.

– Уйди!

Сзади в Висио ударил луч магии. Барьер, закрывающий мэра, завибрировал и пустил обратно такой же луч. Антрацит взлетел, уходя с линии атаки.

– Комбинированные щиты, – заявил Висио. – Этому искусству обучился не только я, верно, Туэри.

Черный единорог отступил на шаг, и около его рога стал расти фиолетовый шар. Земной пони напрягся, он понимал, что накапливаемая сила должна была найти выход. Чужак увидел, как магия оторвалась от рога и устремилась вперед. Он прикрыл глаза копытами и наблюдал, как шар коснулся преграды. В ту же секунду сквозь магический шар прошел меч Антрацита, преодолев преграду, задел режущей кромкой морду единорога и, ударившись в заднюю стенку барьера, срикошетил в землю. Магический шар, вылетел за пределы купола и разорвался.

Взрывная волна сотрясла землю, и Висио утонул в пламени. Послышался тяжелый удар, облако огня растаяло, и перед щитом Крэлкин увидел хмурившегося черного жеребца. Он недовольно фыркнул и пронзительно посмотрел на единорога, который пожал плечами и стал шарить глазами по окрестности. Сотворенные крылья дрогнули, на мгновение пропали и вновь вернулись на место.

– Кажется, я его достал, – заявил лидер группы, смотря под себя. – Осталось добить и представить Целеберриуму голову.

– Какие вы наивные, – хохотнул Висио.

– Снова ушел?! – рявкнул аликорн. – Да сколько тебя можно гонять? Нам еще двоих существ нужно убить, а также догнать какую-то мразь.

– Это пони, который пересекает океан?

– Значит, ты с ним заодно?! – взревел Алиас. – Я превращу тебя в фарш и сожру!

– Как не по-эквестрийски, – с досадой бросил мэр. – За такой проступок от гнева принцесс вас не спасет даже Целеберриум. С другой стороны вас могу сожрать я.

– Кто же тебе позволит? – усмехнулся Туэри. – Жрать ты будешь только грязь из-под наших копыт.

За лидером группы что-то сверкнуло, и по округе разлилась зеленая волна, обогнула щит, за которым пятился Алиас, и пошла дальше. Сзади послышался стон, и чужак обернулся. Вместе с ним обернулись и другие. Посреди поля стоял мэр с поджатой ногой и дымящейся спиной.

– Молокосос, – послышался рядом грубый голос. – Говорил же, что достал этого выскочку.

Висио пошатнулся и исчез.

– Все, пиши пропало, – отозвался Туэри. – Он на пределе возможностей, даже в открытое противостояние не может вступить. Это было довольно легко.

Крэлкин посмотрел на меч и сглотнул. «Неужели вот так все закончится? Убитый в мире-идиллии, оказавшийся не в том месте не в то время…»

– Я понял, как пройти через ваш щит, – разнесся по округе голос оранжевого единорога. – Теперь не составит труда вас уничтожить.

– Он еще что-то вякает? – с насмешкой поинтересовался Антрацит. – Ты уже труп, смирись и хотя бы подохни достойно.

«Значит, Висио достали? – подумал чужак. – Выглядит он плохо. Неужели ему сломали ногу и ударили магией по спине? Если так, то дело плохо… Со смертью Висио меня ждет участь не зауряднее. Нужно помочь ему…» Крэлкин вскочил и попытался ударить единорога, но тот моментально отреагировал, и земной пони почувствовал, как тяжелое копыто приложилось к его морде. Он даже не понял, как очутился на земле. Во рту почувствовался вкус крови. Ему стало холодно, он попытался шевельнуться, но не смог.

«Да, опрометчиво было с моей стороны. Вот и магией меня связали, как дракона. Что теперь будет – неизвестно. Придется положиться на Висио. Если он такой сильный, как рассказывал, то ему можно довериться, но этот лидер “Крыльев”… Именно он нанес все хоть сколь значимые травмы. Неужели он чувствует присутствие настоящего противника?»

Рядом со щитом показался мэр. Он пил зеленую жидкость из большой бутылки. Аликорн моментально отреагировал, но его удар не нашел цель, и оранжевый жеребец, развернувшись, лягнул того изо всех сил здоровой ногой. Противник отлетел, упал на землю, но тут же вскочил и мотнул мордой.

– Все-таки, Висио, у тебя сломана задняя нога, – с усмешкой прокомментировал Туэри. – И видны следы от копыт Алиаса на спине. Странно, что он тебе позвоночник не переломал. Видно, ты хорошо подготовился к нашей битве.

– Было время, знаете ли, – улыбнулся Висио и тут же отпрыгнул.

На месте, где он только что стоял, зияла небольшая рытвина, а сверху послышалось недовольное рычание. Сквозь дымку, чужак увидел, как Антрацита что-то схватило и потащило вниз. В Висио ударил лидер “Крыльев”, но тот вновь уклонился, зарылся копытами в грязь, и из его рога навстречу врагу ударили молнии. Однако не успела магия дойти до цели, как заклинателя сбил второй аликорн и несколько раз приложился по морде.

Сверкнула вспышка, послышался стон, и Туэри улыбнулся.

– Думаешь, про отражающие щиты только ты знаешь?! – крикнул он. – Выскочка из низших слоев. Да кем ты был, пока тебя Старсвирл не заметил? Ничтожеством, как и этот земной пони. Мы вас обоих тут на куски разорвем.

– А я тут причем? – с ужасом отозвался Крэлкин.

– Ради удовольствия, – бросил через плечо единорог.

Послышался еще один взрыв, поднялся столб пыли, кто-то кого-то бил. Жеребец под щитом напрягся и стал всматриваться в сражение. Спустя несколько секунд из пыли донеслось жалобный восклик. Вверх поднялся аликорн, но его обхватило оранжевое облачко, и тот рухнул вниз.

– Что вы делаете?! – рявкнул Туэри. – Я вас не вижу!

Рог его засиял еще сильнее, и чужак прищурился. Единорог скривился от напряжения, дыхание его стало тяжелым. Внезапно в щит стали бить заклинания с разных сторон. Черный жеребец стиснул зубы, и с ненавистью осматривался, пытаясь понять, где противник. Внутри пылевой завесы послышался еще один взрыв, и несколько оранжевых лучей вылетело из него в небо.

– Идиоты, – простонал Туэри. – Убью всех!

Чужак услышал завывание, внутри щита поднялся ветер и усиливался с каждой секундой. Он почувствовал, как магические путы ослабли. «Висио побеждает?» – изумился про себя земной пони. Внезапно с места сорвало меч, крутануло несколько раз над головой, и клинок ударил в спину заклинателя. Единорог пошатнулся и упал. Барьер пропал, и Крэлкин, почувствовав свободу движений, подскочил. Он посмотрел на лежащего на боку жеребца с торчащим оружием. Из раны сочилась густая кровь. Пони тихо хрипел и с ненавистью смотрел в пустоту.

«Это что было? Почему меч его ударил? Это все вообще не имеет смысла! Неужели это Висио? Но как? Нельзя пробить этот щит, тем более такой примитивной магией, как телекинез. Или этот Туэри сам себя ранил? Ничего не понимаю…»

Чужак мотнул головой и почувствовал запах гари. Справа от поля боя встал дракон и оглядывался в поисках жертвы. Крэлкин попятился и, споткнувшись об единорога, упал на круп. Стон раненого привлек внимание хищника, и, расправив крылья, он устремился к добыче. В тот же миг из облака пыли вылетел фиолетовый луч и ударил прямо в морду хищника. Тот взревел, развернулся и ударил струей огня в обидчиков.

Послышался крик лидера “Крыльев”, что он не сможет удержать атаку монстра, потом приглушенное рычание и отчаянный вопль. В морду дракона устремился черный комок. Через несколько мгновений чужак понял, что это был Алиас. Он схватил чешуйчатого за рог и потянул вниз, усиленно работая крыльями. Огнедышащий зверь подался вперед, заупрямился и получил по затылку копытами.

Внезапно крылатого единорога кто-то сбил, стремительно подлетев к нему. Солнце закрыла большая тень, и, подняв взгляд, Крэлкин увидел Кассандраго. Дракон Кристальной Империи спикировал на собрата и повалил на землю. Поверженный хищник зарычал и стал плеваться огнем. В небе появился еще один пони, ворвавшийся в битву: Айрон Треп. Он держал веревку наготове и пристально следил за каждым движением оппонента.

Алиас нырнул вниз, приземлился на копыта и, убрав крылья, ударил в преследовавшего его пегаса. Ловец попытался отбить атаку крылом, не сумел и тяжело рухнул на землю. Лидер группы специального назначения свернул пространство, показался за крылатым жеребцом и схватил его за горло.

– Убью, мразь! – прошипел он. – Зря ты вмешался.

– Пусти его, иначе будет хуже! – рявкнул Висио.

Мэр показался из клубов дыма и, с трудом передвигая копыта, шагал к противнику. На боках его виднелись сильные кровоподтеки, рассечена бровь и заплывший глаз, обгоревшая спина. Задняя нога была прижата к телу. Он едва передвигался, но упорно шел навстречу опасности. Черный жеребец прыснул при виде оппонента.

– Да ты едва на ногах держишься!

– Значит, тебе не составит труда убить меня.

– Я вас всех тут убью! – злобно бросил Алиас. – И начну с этого пегаса. Кажется, это одна из любимых игрушек Селестии?

– Я его не спасу? – поинтересовался Висио.

– Нет!

– Значит, мне нет причин сдерживаться.

У кончика рога мэра засиял, переливаясь всеми цветами радуги, огонек и стал нарастать. Айрон воспользовался замешательством оппонента, саданул его по рогу и, вывернувшись, заломил переднюю ногу за спину. Моментально вытащив веревку, он обвил ею конечность и натянул. Единорог зарычал и попытался магией оттолкнуть пегаса, но тот прочертил в небе синюю полоску, уходя с линии атаки.

Висио посмотрел в сторону противника, ухмыльнулся и ударил магией. Разноцветный луч молниеносно преодолел расстояние между единорогами. Черный жеребец не ушел с линии атаки, а зарылся в грязь копытами и остановил шар в нескольких сантиметрах от рога. Облачко магии около головы пони засияло с новой силой, послышался треск, посыпались во все стороны искры. Алиас сжал зубы, прижал уши, закрыл глаза, даже подался немного назад, и огромная капля стала вливаться в его рог. Градоначальник с ужасом посмотрел на противника и поспешил к нему, но не успел он сделать несколько шагов, как шар взорвался, и мэра отбросило назад.

Чужака тоже накрыло взрывной волной. Его подхватило, словно пушинку и бросило через несколько метров на рыхлую землю. На зубах заскрипел песок, а в уши забилась земля. Он тряхнул головой, пытаясь понять, что произошло, и тут же ощутил сверху жар. Струя пламени ударила прямо над ним и устремилась вверх. Послышался приглушенный вой.

– Тебе до остальных драконов еще расти и расти, тварь безмозглая, – донеслось до жеребца и он, потерев глаза, увидел, как два огнедышащих зверя борются друг с другом.

– Отпусти его! – крикнул Висио. – Пожалуйста! Я не хочу тебе навредить!

Перед мэром приземлился пегас и коротко поклонился:

– Приказы Принцессы Селестии не обсуждаются, – проговорил он. – Отдохни, мы обо всем позаботимся.

Чужак поспешил к ним.

– Думаю, что вы сейчас совершаете огромную ошибку, – прошипел градоначальник. – Сейчас я вошел в стадию своего пика возможностей и разогрелся достаточно, чтобы смести целый поселок к дискорду в пропасть, так что делайте то, что я сказал: отойдите от дракона!

– Я готов принять бой, – заверил Айрон и вытащил из сумки веревку.

– Видимо, мой друг тебе плохо объяснил, что с такими, как я, связываться нельзя. Крыло тебе срастили, но неприятный осадок остался, верно?

– Ты знаешь того единорога?

– Сила того единорога меркнет перед моей. И если ты сейчас не хочешь!..

– Висио! Погоди! – крикнул белый жеребец, подбегая к собеседникам. – Не стоит!

– Ты за них? – грубо осведомился мэр.

– Нет, не за них, – быстро проговорил Крэлкин и остановился около пони, тяжело дыша. – Айрон, улетайте.

– Не понял…

– Сейчас очень опасно сражаться здесь в открытую, – проговорил земной пони. – Навредите пони. Более того, дракон неуправляемый.

– Потому мы его сдержим, – заверил пегас. – И уничтожим.

– Нет, он здесь необходим…

– Что?! – с недоумением потянул ловец животных. – Вот эта огнедышащая тварь?! Ты с ума сошел?!

– Дай время. Я поговорю с Селестией…

– Принцессой Селестией, – заметил Висио.

– Ты едва стоишь на ногах, а тебя интересуют регалии?! – взвился чужак. – Да пошел ты к черту со своими проблемами с таким отношением!

– Просто нужно говорить: Принцесса Селестия, – спокойно проговорил оранжевый жеребец. – Только и всего.

Он посмотрел на зелья, которые уцелели после битвы, вытащил зеленое и выпил залпом.

– Продолжай, – попросил градоначальник, заложив пустую емкость на место.

– Это ты чего пьешь? – осведомился земной пони.

– Всего лишь сильнодействующее обезболивающее, – пояснил мэр. – Боюсь, без него я могу повалиться в обморок раньше, чем это стоило бы.

– Ладно… – неуверенно потянул Крэлкин. – Итак, до конца недели я должен встретиться с Селестией… – Он заметил неодобрительный взгляд бывшего члена Целеберриума и поправился: – Принцессой Селестией и переговорить с ней на счет концепции безопасности этого поселка. Я уверен, что смогу ее уговорить оставить иллюзию дракона нетронутой.

– И что ты предлагаешь нам с Кассандраго сейчас делать? – осведомился ловец животных.

– Во-первых, отпустить дракона.

– Чтобы он ворвался в город или уничтожил посевы вместе с жителями?! – воскликнул пегас. – Ты случайно головой не ударился?

– Висио обо всем позаботится, – заверил Крэлкин. – Вы пока охраняйте остальных пони, пока он не закончит дело.

– Если что-то пойдет не так, мы уничтожаем дракона, – предупредил Айрон.

Он сорвался с места, подлетел к Кассандраго и что-то ему сказал. Хищник возразил, с недоверием посмотрел на оранжевого единорога, прижал противника к земле, отпустил его и стремительно взмыл в воздух. Иллюзия взревела, развернулась и выпустила струю огня обидчику в спину. Защитник Кристальной Империи отмахнулся от пламени крылом и отлетел на безопасное расстояние

– Ты справишься с ним? – с сомнением поинтересовался земной пони.

– Мне необходимо уничтожить артефакт, который позволил локально изменить законы природы. Но тут слишком много остаточной магии, так что найти его будет проблемой.

– Ты серьезно? – упавшим голосом осведомился жеребец.

– Кажется, ты действительно головой ударился... Остаточной магии здесь много, а вот действующая – одна. Думал, ты догадаешься.

– С чего это мне догадываться? – возмутился чужак. – Я не владею магией.

– Старсвирл на тебя большую ставку делает, не разочаруй его.

Вокруг рога мэра появилось облачко магии.

– Пошли за мной.

Висио зашагал вперед. Сломанную ногу он поджал, потому медленно и неуклюже передвигался, и земной пони даже посмел себе прыснуть, однако когда он увидел ожоги, то тут же посерьезнел и с опаской спросил:

– Тебе не больно ходить?

– Я бы на твоем месте не переживал, – заявил мэр.

– Я ребра твои вижу. Тебе же прожгли…

– Бывало и хуже, – страдальчески улыбнулся жеребец. – Неприятно ходить, но не больно. Тянет кожу, вероятно, даже раны открывает, но я не чувствую. Анестетик. Могу разве что от потери крови тут копыта откинуть, но Алиас ударил огненными копытами, потому все большие раны он прижгло.

– Тебе бы в больницу…

– Успеется. Сначала – дракон.

– А он нас не заметит? – с сомнением спросил Крэлкин.

– Я специализируюсь на заклинаниях скрытности и камуфляжа. Тем более, я остаюсь пока что действующим хранителем Филдса. Так что, я бы не стал беспокоиться по этому поводу.

– Ну… хорошо… Но почему ты себя подставил?

– Подставил? – недоуменно переспросил жеребец. – Под удар что ли? – Собеседник кивнул. – Ну, а как иначе-то? Управлять сотворенными телами – дело сложное и хитрое. Так что у меня не хватает пока сил скрываться и одновременно нападать. А стоящий в стороне единорог – это как-то подозрительно.

– Но ведь тебя же убили несколько раз. Я кровь видел.

– Кровь от моей приманки. У меня всегда было достаточно времени, чтобы улизнуть.

– И получить глубокие ожоги, – скептически заметил чужак.

– Но я же жив, значит, все пошло так, как я рассчитывал. А вот и искомая вещь.

Висио остановился, подобрал небольшой черный камень, и дракон исчез.

– И что дальше?

– Надо бы разобраться с “Крыльями”… По крайней мере, узнать, что они дальше планируют. Думаю, что они еще не усвоили урок.

– Ну, с Туэри я знаю что случилось… Кстати, а как ты смог пробить его щит?

– Проще пареной репы, – с улыбкой заявил Висио. – Этот единорог постоянно высвобождает магию из-под щита. Помнишь, когда он пытался меня из-под него ударить? Тогда я смог пробросить туда меч. Вполне физический объект, который должен был просто отскочить. Я даже не надеялся на это.

– Все равно это ничего не объясняет, – недовольно бросил Крэлкин, но уже начал догадываться, о чем говорил собеседник.

– А кто единорогам крылья отрастил? – с укоризной поинтересовался Висио. – Расстановку сил “Крыльев” с использованием двух аликорнов можно никогда и не увидеть. Она используется только против самых сильных противников, соответственно, чрезвычайно редко и только вне Эквестрии. Туэри отращивает Алиасу и Антрациту крылья, а сам сидит под щитом. И он постоянно поддерживает свое заклинание. Должен поддерживать, потому что иначе единороги становятся легкой добычей. А еще он изредка накладывает защитные заклинания на своих товарищей. Канал, по которому течет энергия для поддержания заклинаний вне щита, может расширяться или сужаться, и он прекрасно работает в обе стороны, необходимо просто создать необходимое усилие, чтобы перебить встречный поток магии.

– Значит, ты специально затащил Алиаса и Антрацита в пылевую завесу? Чтобы увеличить расход энергии для применения заклинаний, которые необходимо накладывать вслепую?

– Вообще-то, у всех членов “Крыльев” есть специальные печати, которые при активации создают очень мощный щит, но защита с безумной скоростью опустошает запасы албидо стилла. А опустошаются запасы только того, кто активировал печати.

– Значит, у Туэри просто закончилась энергия?

– Долго бы заканчивалась. Я заставил его перенаправить большую часть энергии щита на зоны поражения внешних атак, и только это позволило протиснуться в открывшуюся брешь. Он просто недоглядел.

– Значит, телекинезом поднял меч и ударил…

– Я едва попал, – хохотнул единорог. – Несколько раз прицеливался. Думал, что он заметит, но… пронесло.

– Ну, с Туэри понятно, а что с другими двумя?

– У Антрацита ожоги третьей и даже местами четвертой степени. Он попал под прямую струю пламени дракона. Точнее я ему помог… Жуткое зрелище. А у Алиаса, скорее всего, сломан рог. Если так и есть, то его не вернут в строй, даже если постараются… Им надо было преподать урок, но, кажется, все прошло впустую.

– И о каком уроке ты говоришь?

– Об уроке дружбе, конечно же.

– О какой еще дружбе? – поморщился Крэлкин. – Они – команда профессиональных убийц. Они других пони жизней лишают, а ты хочешь, чтобы они подружились с кем-то? Ты действительно не понимаешь ничего о таких, как они?

– Понимаю я их прекрасно, – улыбнулся единорог. – Они – часть коллективного бессознательного, и они пони. Они ничем не отличаются от жителей Эквестрии. Нельзя от них отрекаться. Всегда можно кого-то исправить, вот только как это сделать – другой вопрос.

Оранжевый жеребец достал последнюю зеленую бутылочку и выпил залпом.

– Кажется, мой организм стал привыкать к анестетикам. Может, стоит подыскать другой рецепт?

– Сколько в своей жизни ты их вообще пил?

– Достаточно много, чтобы спасать себе жизнь. Думаешь, я бы без этого зелья выжил в нашей с “Крыльями” потасовке? – поинтересовался мэр, но собеседник только пожал плечами. – Ладно, пошли к главному зачинщику этого всего представления.

– К Изабору? – изумился земной пони.

– К Алиасу. Из-за его команды иллюзия дракона вообще появилась. К тому же его группа атаковала днем, что нарушает даже внутренний устав Целеберриума. Они стали чувствовать себя слишком безнаказанными, нужно было их давно приструнить, но вокруг них витала аура смертного зловония и необъяснимого ужаса.

– Боялись их что ли?

– А я непонятно выразился?

Висио двинулся вперед. Он неспешно подошел к черному единорогу, сидящему на траве и трогающему копытом остатки рога. Как только лидер группы увидел подошедших, он вскочил, пошатнулся и, приложив копыто к голове, опустился на вспаханную землю.

– Что, пришел потешаться? – злобно поинтересовался жеребец, смотря на мэра исподлобья. – Мало ты нас покалечил?

– Мне кажется, мало, – кивнул градоначальник, приблизился к противнику и размашисто ударил его по рогу.

Алиас вскрикнул, упал на спину и, обхватив голову, стал извиваться.

– Ты зачем это сделал? – с непониманием и страхом осведомился чужак и отошел на несколько шагов от Висио.

– Преподаю ему урок, – с недоумением отозвался тот. – Теперь он никогда не восстановится и будет влачить жизнь земного пони. Я лично попрошу Целеберриум отрядить его в Филдс, где я с ним смогу работать и перевоспитывать.

– Это…

– Это единственный способ сделать из него нормального члена общества, – заверил мэр. – По-другому он не поймет.

– Но… Нельзя вот так брать и…

– Думаешь, что Целеберриум не делает так? Он вообще работает кнутом и призрачным пряником. Выполняешь работу хорошо – тебя не трогают, выполняешь плохо – наказывают. Это суть Целеберриума.

– Почему ты можешь говорить слово “Целеберриум”? Тебя же чуть не убило…

– Ты про тот спектакль в моем доме? – усмехнулся градоначальник. – Я не думал, что ты воспримешь его всерьез. Хотя… ты же земной пони и не знаешь, как работают печати молчания.

– Так я тогда зря пострадал?

– Тогда я подыграл тебе, – заметил жеребец. – По задумке, ты должен был меня разговорить на счет зелий, а я должен был передать тебе знания, но… теперь тебя интересуют проблемы другого характера. Твайлайт. Именно поэтому я тебе дал подсказку для разрешения ее небольшой задачки. Ты необходим Старсвирлу чистым и готовым действовать во благо страны эквестрийцем. У тебя своя миссия в этом мире.

– И что же это за миссия? – саркастически осведомился чужак. – У земного-то пони.

– В свое время ты все узнаешь, а теперь я хочу видеть Туэри.

Следующий единорог из команды “Крыльев” лежал недалеко. Он побелел, глаза его были полузакрыты, губы пересохли, а изо рта торчал кончик языка. Бывший член Целеберриума подошел к его морде и открыл глаз. Зрачок дернулся и повернулся в его сторону. Кивнув, он подошел к рукояти меча и наступил на нее, прижимая к земле. Черный жеребец взвизгнул, сжал зубы и негромко заскулил, из глаз брызнули слезы, а изо рта – кровь. Рана открылась и снова стала кровоточить.

– Этот жить будет, – удовлетворенно заметил градоначальник, – даже вернется в состав специальной группы. Теперь у него есть опыт поражения, и он должен извлечь уроки. Идем к Антрациту.

– Ты и над ним будешь также издеваться?! – крикнул чужак.

– Если нужно, то буду, – беспристрастно отозвался мэр. – Я не собираюсь жалеть тех, кто меня только что пытался убить. Тебя, между прочим, тоже. Так что можешь засунуть свою жалость в задницу и валить к своей Селестии под крыло, если намереваешься и дальше быть такой же тряпкой.

– Не намереваюсь, но это жестоко! – с вызовом проговорил Крэлкин.

– Жестоко? – с нескрываемой злобой отозвался Висио. – Жестоко?! – рявкнул он. – Эти ненормальные намеревались убить всех пони, которые тут живут! Это, по-твоему, не жестоко?! Или ты думаешь, что эти недоноски поймут, что они неправы?! Ответь мне, Крэлкин! Ты же сам из подобного гнойника вырвался, где убивали направо и налево, где жизнь стоила гроши, где резали глотки несогласным! Ты хочешь, чтобы подобное пришло в Эквестрию?! Ты желаешь подобного Твайлайт?! Или мне?! Хочешь, чтобы и нас тут уничтожили, потому что кто-то из нас не был жестоким?! Думаешь, мне приятно стоять перед тобой и оправдываться за то, что я делаю?! Они сами пришли сюда, бросили мне вызов и проиграли! Они проиграли мне, а ты подумай, сколько всего существ они убили! Да, может быть, они расправлялись с убийцами и садистами, но кто они для тебя сейчас?! Не убийцы ли?! Нет хороших и плохих убийц. Есть просто убийцы. И это одна из этих мразей!

Висио с силой ударил единорога в бок, и у того вырвался стон из горла.

– Я… – Крэлкин смотрел в ненавистные глаза мэра и не мог поверить, что пони, стоящий перед ним, способен выражать искренние чувства.

– Я готов понести наказание за все прегрешения, которые сделал и еще сделаю, – решительно заявил Висио. – Я готов стать убийцей, чтобы ты не стал им. Но не надо меня судить раньше времени. Я сам приду в копыта правосудия и отвечу за каждый проступок, только время еще не пришло. А теперь, иди за мной.

Он неспешно зашагал к третьему члену “Крыльев”.

– Ты меня специально водишь?

– А ты еще этого не понял? – с отдышкой сказал жеребец и остановился. – Кажется, скоро действие анестетика закончится.

– Ты же только что пил его…

– Значит, раны серьезнее, чем я думал. Нужно поспешить.

Единорог потопал дальше. Через несколько минут он достиг цели и посмотрел на лежащего без движения пони. Вся шерсть на теле жертвы сгорела, кожа в некоторых местах слезла и оголила мясо, в некоторых – обуглилась. Крэлкин отвернулся, не в силах смотреть на изувеченное тело.

– Идем отсюда, – сдавленно произнес чужак.

– Подожди… Он еще живой.

Земной пони сглотнул, бросил быстрый взгляд на пострадавшего и вновь отвернулся. Он заметил краем глаза, как Висио поднес к губам единорога красную бутылочку и стал вливать в рот зелье.

– Ну, пожалуй, все, – с удовлетворением произнес мэр, поравнявшись с попутчиком. – Осталось вызвать специалистов из Целеберриума.

Градоначальник сверкнул рогом, и перед ним появились шесть пони в темно-синих балахонах, скрывающих все тело.

– Этот в тяжелом состоянии, необходима срочная операция, – проговорил оранжевый жеребец. – Там дальше еще двое. У одного ничего серьезного, кроме потери рога, у второго – меч в спине. Никакие жизненно важные органы задеты не были.

Неизвестные кивнули, по двое подбежали к раненым и исчезли в магических вспышках. Висио пожевал губами и, смотря вдаль, бросил чужаку, чтобы немедленно пришел в его дом, и растворился сам в воздухе. Крэлкин вздохнул и засеменил по направлению к Филдсу. Зеваки, стоящие плотным кольцом, расступились и проводили его заинтересованным и встревоженным взглядом. Его окликнула маленькая оранжевая кобылка, еще не получившая свою кьютимарку:

– А наш мэр поправится?

– Будем надеяться, – бросил на ходу жеребец и перешел на галоп.

Глава 14

Когда Крэлкин прибежал к Висио, тот уже лежал на полу прямо у входа в красном пятне. Рядом с раненым лежала бутылочка с зеленой жидкостью, так и не открытая. Чужак запаниковал, попытался подхватить и куда-то перетащить оранжевого жеребца, однако у него это не получалось. Схватив бутылку, он рывком открыл ее и, поморщившись от противного запаха, попытался заставить мэра выпить варево, но и это ему не удалось. Единорог лежал без движений, и лишь бока его едва заметно поднимались и опускались. В какой-то момент Висио чуть слышно застонал, и земной пони вылил содержимое на раны.

– Ну, и кто так делает? – поинтересовался знакомый голос. – Это же зелье для внутреннего применения.

Крэлкин обернулся и увидел на ступеньках Старсвирла. Тот с интересом смотрел на потуги белого жеребца

– Помог бы! – прошипел чужак.

– А чем я-то помогу? – изумился лидер Целеберриума. – Как лечить я не знаю. А этому единорогу необходим профессиональный врач. И я бы советовал тебе…

– Помоги его хотя бы перенести в комнату!

– Не думаю, что это хорошая идея, – отмахнулся единорог. – Полагаю, что Твайлайт не обрадуется, завидев этого несчастного на окровавленных простынях.

– Да ты хоть что-то можешь сделать?! – в отчаянии прокричал Крэлкин.

– Нет, – покачал головой незваный гость. – Его жизнь – не моя забота.

– Тогда почему сюда приперся?!

– Оценить степень подготовки рекрутов, – устало пояснил Старсвирл. – “Крылья” с некоторых пор стали плохо выполнять свои обязанности. Они, конечно, хорошо убивают и избивают, вот только перестали скрываться, думать о других, защищать граждан. Теперь Майт проведет с ними беседу и, возможно, лично заменит Алиаса.

– То есть, тебя не интересует, выживет Висио или нет? – прошептал чужак.

– Абсолютно.

Старсвирл подхватил бывшего подчиненного и под изумленным взглядом земного пони, скрылся с телом на кухне. Крэлкин лишь наблюдал, как тот смахнул с обеденного стола утварь и положил на него оранжевого жеребца. Выхватив из воздуха перо и листок, единорог сделал несколько гротескных движений и склонился над спиной раненого, всматриваясь в раны и ожоги.

– Запах горелой плоти, – прокомментировал он без малейшей эмоции, – шерсть выжжена всего в полутора сантиметрах… – монотонно и безвкусно говорил лидер Целеберриума, а перо само что-то писало. – Стихийная магия у них на высоте. Мелкие ушибы и ссадины, обильное внутреннее кровотечение… Стандартная программа… Поломана нога небрежно. За это им минус…

Чужак стоял с открытым ртом в дверях и не мог поверить, насколько цинично сейчас поступал Старсвирл. «Вместо того чтобы спасти его, он записывает повреждения и еще размышляет о правильности нанесения побоев?! Мразь!» Крэлкин бросился в коридор к сумке с алхимическими зельями, схватил ее и, влетев на кухню, потеснил незваного гостя.

– Я тут работаю, – возмутился единорог, свернул пространство и оказался на противоположной стороне стола рядом с раненым.

– Уйди отсюда по-хорошему! – рявкнул земной пони.

– И что ты намереваешься сделать?

Крэлкин пропустил выпад мимо ушей и стал рассматривать уцелевшие зелья, искать какие-то знаки или надписи, однако Висио таких пометок не делал.

– У него в арсенале практически все зелья боевые, – подал голос Старсвирл, – и я бы настоятельно не советовал тебе трогать хотя бы одно из них. Откроешь пузырек с ядом, и мы все отсюда больше не выйдем.

– Тогда помоги мне! – шикнул земной пони и решительно посмотрел на собеседника, однако тот покачал головой:

– Я не знаю, как лечить. Мало кто в Целеберриуме вообще этим интересуется. – Единорог открыл рот мэру, вытащил язык, нахмурился, и перо в очередной раз скользнуло по бумаге.

– Не умеете лечить?! – с упреком прокричал Крэлкин. – А отец Твайлайт?! Кресцент?!

– Он знает об этом только потому, что много общался с Висио, – без интереса бросил Старсвирл, рассматривая пострадавшего. – У Висио всегда была немного маниакальная идея выучить все заклинания, позволяющие сохранить жизнь. Оттого его знания тесно переплетаются с медицинскими исследованиями.

– И, тем не менее, Кресцент вылечил крыло Айрону.

– Кажется, ты чего-то не понимаешь в обучении Целеберриума, – произнес оранжевый жеребец и посмотрел на собеседника. – Наш клан призван уничтожать угрозу Эквестрии. Иногда угроза может исходить от пони, как это было с Висио…

– Что?! – в сердцах воскликнул чужак. – Да как ты смеешь?!

– Закрой свой рот, если хочешь дослушать, – невозмутимо сообщил единорог. – Мы изучаем болевые точки, слабые места, тонкие кости. Все, что может обезоружить или уничтожить противника, но не лечение. То, что Кресцент смог срастить кости, ни о чем не говорит. Он знал о характере повреждения. Немного лечащей магии – и он исправил ошибку. Никаких чудес.

– И что?! – рассержено вопросил Крэлкин.

– А то, что мы изучаем как ломать кости, но не сращивать их.

– И что делать теперь?! Оставить Висио тут умирать?!

Старсвирл поднял бровь и уставился на земного пони, словно на жеребенка.

– А у тебя есть конкретные предложения? – поинтересовался он.

– Где тут больница? – с напором спросил чужак.

– Брось… Его могут вылечить либо наши врачи, либо врачи Кэнтерлота. Другие за его жизнь поборются, но напрягаться не станут. Слишком уж нетривиальная проблема. Магические дуэли в этой глуши – большая редкость. Да и кто сможет такое вылечить, кроме искусных лекарей-единорогов, я не знаю.

«Селестия поможет, ей надо только отправить письмо…»

– Напиши Селестии…

– Нет, – фыркнул собеседник. – Хочешь – сам пиши.

– Хорошо! Тогда отправь!

– Я не посыльный, – поморщился Старсвирл. – И вообще, почему так переживаешь? Я же знаю тебя: ты не такой.

– Он мне жизнь спас! – выпалил с остервенением жеребец.

– Ты лжешь, – спокойно произнес лидер Целеберриума. – Он спасал жизнь в первую очередь себе, а ты просто ненужный груз, из-за которого он попал в эту переделку. Если бы не ты, он бы не стал сдерживаться и убил бы Туэри в первые минуты сражения.

– То есть, ты его бросишь? – злобно уточнил чужак.

Старсвирл отдалился от раненого, и листок с пером пропал.

– Я просто хочу узнать, почему ты хочешь ему помочь, – сказал он. – Разве так трудно ответить? Или этот секрет стоит жизни Висио?

– Потому что я хочу спасти его! Ты же могущественный маг, так сделай что-то!

– Лестью тут не поможешь. Скажи правду, иначе Висио умрет.

– Значит, такой глава клана Старсвирла Бородатого? – прорычал земной пони. – Главное – цель, не имеет значения, какими методами она достигнута?

– Какой же ты пустоплет, – устало проговорил лидер Целеберриума. – Сколько сотрясаешь воздух, а все зазря. Хочешь, чтобы Висио погиб из-за тебя?

– А ты можешь ему реально помочь? – с недоверием спросил чужак.

– Ты еще такой маленький в своих потугах осознать происходящее и играть в игры взрослых пони… – с сожалением произнес жеребец. – Если ты помнишь, то Висио победил “Крылья”, потому что знал некоторые их секреты. У него их тоже довольно много.

– И ты хочешь узнать, почему я хочу спасти Висио?

– Большего я от тебя и не прошу, – кивнул Старсвирл.

«Что же он хочет услышать? Впрочем, какая сейчас разница? Этот изверг действительно не будет спасать Висио».

– Я… – начал чужак и запнулся. – Я к нему привязался! – выпалил он. – Он мне помог, и теперь я перед ним в неоплатном долгу. Да и он пони, черт бы тебя подрал!

Старсвирл с недоумением посмотрел на Крэлкина, сощурил глаза и фыркнул. «Он что-то заподозрил, – подумал белый жеребец. – В чем-то я прокололся… да какая сейчас разница? Надо вытянуть Висио».

Лидер Целеберриума выбежал из кухни и засеменил на второй этаж. Земной пони слышал, перестук по деревянному полу. Потом стук замер, и спустя минуту, Старсвирл потопал назад. Он вошел в комнату с двумя пузырьками и пустым шприцем. Крэлкина передернуло при виде большой иглы, и он сглотнул. Красный единорог подошел к раненому, положил около него принесенные предметы и посмотрел на чужака.

– Знаешь, что это за зелье? – поинтересовался он, показывая на колбу с черной жидкостью.

– Догадываюсь, – кивнул собеседник.

– Как только я ему вколю в рог его специальное…

– В рог?! – изумился земной пони. – Но ведь…

– Он уже такое проделывал, – перебил единорог, – потому и приготовил эти два зелья. Последний раз он разнес половину грифоньего городка, и ему закрыли границы в их Империю.

– Но зелье же тогда заблокирует магию, – с недоумением произнес Крэлкин.

– Внешние ее проявления, но не внутренние. Пары этого зелья в кровь не впитываются, соответственно, внутри организма не распространяются и не блокируют магию.

– И что ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты открыл пузырек, когда я введу лекарство Висио.

Земной пони кивнул и взял зелье. Старсвирл подхватил шприц, набрал в него ядовито-желтую жидкость и подошел к голове мэра. Он выпустил тонкую струйку вверх, убирая воздух из цилиндра медицинского инструмента, и пристально всмотрелся в рог пациента.

– Открывай только тогда, когда я скажу, – произнес он, посмотрев на чужака, и тот вновь кивнул. – Иначе зелье может потерять магические свойства.

Земной пони с замиранием сердца смотрел, как игла коснулась рога и стала неспешно скрываться в нем.

– Разве рог – не кость? – с недоумением поинтересовался белый жеребец.

– Этот канал просверлил себе сам Висио, когда экспериментировал с албидо стилла, – пояснил глава Целеберриума, не отвлекаясь от дела. – Тогда он смог добиться увеличения магической силы примерно на двадцать процентов, убрав ткани и позволив энергии напрямую выливаться в окружающую среду. Правда, рог после этого воспалился, и его потом всем кланом Изабора лечили, но результата он добился.

Игла зашла полностью внутрь, и единорог стал неспешно вводить препарат. Крэлкин схватился зубами за деревянную пробку, отметил горечь и замер, всматриваясь в каждое движение собеседника. Висио поморщился, тихо застонал и начал елозить по столу. Как только последняя капля препарата была введена, Старсвирл махнул копытом, и чужак откупорил зелье. Из горлышка повалил черный дым, оседая на пол.

Мэр застонал с новой силой, выгнулся и упал со стола. Попытался подняться, но не смог, и рухнул назад. Из рога его вылетел сильный белый луч и тут же растворился в клубах дыма. Старсвирл от него отпрыгнул и оказался около входа.

– Мы сделали все, что было в наших силах, – заявил он. – Теперь все в копытах самого Висио.

– А зелье точно подействует? – с беспокойством поинтересовался чужак.

– Кто знает? – пожал плечами лидер Целеберриума и оттолкнул черный дым копытом. – Но я бы не хотел в этой комнате надолго оставаться. Длительный контакт единорога с любым поглощателем магии может быть чреват и вызвать образование опухолей и язв.

– А Висио?

– Думаю, что он сейчас меньше всего беспокоится по поводу опухолей и язв. Идем, у нас есть еще одно незаконченное дело.

– И какое же? – с недоумением поинтересовался земной пони, выходя из кухни следом за красным жеребцом и поднимаясь на второй этаж.

– Ты должен рассказать о свойствах минералов. Забыл?

– Честно говоря, забыл, – признался чужак. – Но неужели это не может немного подождать? Висио…

– Ты ничем не поможешь так же, как и я, – закончил собеседник. – Потому займемся делами насущными. А именно – разберем механизм зачаровывания сложных камней.

– Не нравится мне все это…

– А никто не говорил, что это должно нравиться, – заметил Старсвирл. – Я пришел взыскать с тебя плату. Если она мне покажется приемлемой, мы сделаем то, что ты хочешь. Надеюсь, цаворит у тебя есть?

– Нет у меня цаворита, – огрызнулся чужак.

Они зашли в спальную комнату. Лидер Целеберриума тут же распахнул настежь окно, впуская теплый ветер и шум улицы. Усевшись на кровать Висио, Старсвирл выхватил из воздуха листок, предложил жестом Крэлкину присесть, и тот подчинился. Единорог сделал несколько пометок на бумаге и выжидающе посмотрел на собеседника. Земного пони передернуло и, вздохнув, он стал рассказывать.

На удивление Крэлкина, собеседник впитывал знания, как губка. На, казалось, каверзные вопросы, которые касались тонких нюансов магии, слушатель выдавал логичные и обоснованные решения. У чужака сложилось впечатление, что Старсвирл уже многое знал или, по крайней мере, догадывался. И с виду писал он исправно лишь для того чтобы не вызвать подозрений и глупых вопросов.

Когда земной пони закончил, рядом с лидером Целеберриума образовалась большая кипа бумаги, разбросанной по всей кровати. Некоторые листики упали даже на пол. Крэлкин видел разные графики, о которых он даже не говорил, непонятные формулы, абстрактные рисунки. Некоторые листы были перечеркнуты несколько раз, смяты и отброшены в сторону.

Старсвирл подхватил записи и стал перебирать их, складывая в единую стопку. Он рассматривал их, выделял связи. Стопка постепенно росла, угрожая вновь рассыпаться. Наконец, положив последний листок, красный жеребец сверкнул рогом, и записи пропали. Он посмотрел с улыбкой на собеседника и предложил воды.

– Не хочу я воды, – отмахнулся чужак и демонстративно зевнул.

– Мое дело – предложить. Что же, информация вполне удовлетворяет требованиям Целеберриума. Она будет направлена на обработку и сортировку. Потом каждый клан возьмет то, что необходимо ему. Как зачаровывать цаворит я понял. Осталось рассказать об этом другим главам.

– И ты полагаешь, что Изабор захочет мне помочь?

– Ему необязательно знать всех подробностей затеи, – наставительно произнес Старсвирл. – Все, что необходимо знать ему и Майту: проведение эксперимента с цаворитом для закрепления важного материала.

– Обман?

– Не обман, – поморщился лидер Целеберриума, – а сокрытие фактов. На самом деле, твоя просьба не тянет на большее, чем просто эксперимент.

Единорог сузил глаза и пристально посмотрел на собеседника.

– Чего? – возмутился тот. – Я передал тебе все знания, которые сам знал.

– В этом и проблема, – проговорил собеседник. – В твоей голове слишком много опасных знаний. А они могут подорвать постулаты, на которых зиждется мир Эквестрии. По нашим меркам ты не должен жить.

– Да сколько можно? – возмутился чужак. – Опять одно и то же?

– Нет, правда, ты только подумай, что могут натворить эти знания, – с энтузиазмом сказал оранжевый жеребец. – Артефакты, которые можно составить по твоей теории, позволят земным пони, к примеру, колдовать. Это немыслимо. Если земные встанут в один ряд с единорогами и заявят о своих правах, могут начаться беспорядки.

– Разве не равенство всех для вас должно быть первично? – с упреком вопросил Крэлкин. – Вы же вроде на Гармонию уповаете.

– Ты неправильно понимаешь суть учений Целеберриума. Если вообще понимаешь их. Мы не ратуем за равенство, мы ратуем за разнообразие. В разнообразии видов, профессий и мнений сила Эквестрии. Если все будут думать о магии, то кто подумает о погоде? К тому же, от этих знаний не будет никакого равенства. Пегасы получат рог, и вместе с крыльями они будут считать себя непобедимыми. Начнется новая веха истории, кровавой истории.

– Далеко не всегда все заканчивается кровью, – парировал чужак.

– Да ладно тебе, ты хоть сам веришь в свои слова? – поинтересовался жеребец и заглянул в глаза собеседнику. – Как минимум мы, единороги из Целеберриума, встанем против зарвавшихся крылатых колдунов. Прольется кровь сотен, а то и тысяч ослепленных гордыней пони. Даже если мы сможем победить и восстановить мир, то будем держать в страхе ту немногочисленную группу пегасов, которые еще будут помышлять о силовом захвате власти. Мир дрогнет и обрубит мосты, которые связывают его с территорией пони. Эквестрия так не работает. Коллективному бессознательному необходимо быть единым, иначе мы вновь ощутим на себе кнут правления Дискорда.

– Может быть, ты и прав, – пожал плечами чужак. – Но порой страх перед кем-то может помочь в сохранении каких-то морально-этических норм.

– Даже если так, кто даст гарантии, что самые сильные пегасы исправятся? – спросил единорог. – Нет, этот путь пагубен, и мне очень жаль, что ты в мыслях можешь допустить подобный поворот событий.

– Зачем ты мне-то это говоришь? – поинтересовался Крэлкин. – Я земной пони, и я не собираюсь искать никаких подельников, чтобы передать кому-то силу и знания. Я понимаю всю тягость ответственности. Кроме того, никто не может мне дать гарантий, что мои последователи меня же не свергнут. Это в Эквестрии все хорошо и спокойно, пока правит Селестия и Луна, а в противоположном мире тьмы и хаоса все решает только сила. И у кого силы больше, тот и прав. Правильно это или нет – другой вопрос.

– Мы с тобой еще поговорим на эту тему, – пообещал Старсвирл. – Ход твоих мыслей мне ясен и скажу, что я им на первое время удовлетворен.

– Я не понимаю, зачем со мной об этом говорить? – изумился чужак.

– Нельзя с тобой об этом не говорить, – вздохнул собеседник. – Ты – часть Целеберриума, ты исполняешь долг перед Эквестрией. И долг этот гораздо важнее, долга перед Селестией. Селестия придет и уйдет, а Эквестрия останется на века. Гармония и четкое понимание цели должны жить в твоем сердце, иначе тебе никак не быть частью целостного коллективного бессознательного.

– Пускай будет по-твоему, – отмахнулся земной пони и посмотрел в окно. – Как думаешь, Висио уже поправился? Мы достаточно долго общаемся.

– Можно, конечно, проверить, – пожал плечами единорог, – но я бы не хотел этого делать. Как только ему станет лучше, он сам выйдет и нам все сообщит.

– А что вообще за зелье ты ему вколол?

– Не знаю, – легко признался Старсвирл, и Крэлкин с недоумением посмотрел на него. – Я зельеделие не признаю, как науку, – пояснил он. – Висио и другие подобные ему балуются с ней, но путь этот пагубен. Конечно же, многие это понимают, и очень редко пользуются травяными настоями. Нужно иметь природную устойчивость к ним, чтобы постоянно употреблять. Такой дар чаще проявляется у земных пони, реже – у пегасов. Единороги скорее исключение из правил. У Висио устойчивости нет, потому пользуется зельями крайне редко. В основном, в боях.

– То есть, у меня может быть природная устойчивость к зельям? – уточнил чужак.

– Разве я такое сказал? – переспросил оранжевый жеребец. – В любом случае, среди земных пони гораздо больше искусных зельеваров, нежели среди других рас.

– А Зекора? – поинтересовался Крэлкин. – Вы вообще знаете Зекору?

– Заблудшая зебра, обитающая в Вечносвободном лесу, – беспристрастно отозвался лидер Целеберриума. – Пожалуй, самый могущественный зельевар Эквестрии. Хотя я до сих пор не понимаю мотивов ее остановки в этой стране.

– А много специалистов по травам вообще существует?

– Если ты про Эквестрию, то серьезных – несколько десятков. Среднестатистических – около трех сотен. А любителей тысячи, но мы за ними особо не смотрим. Главное, чтобы они никому не навредили своими экспериментами.

– А если исключить Эквестрию? Другие страны?

– Зебрикания, к примеру, живет экспортом магических настоек, – проговорил Старсвирл. – Как думаешь, сколько у них специалистов в этой области? Они эти зелья чуть ли не каждый день пьют.

– Интересно было бы там побывать, – потянул чужак.

– Раскатал губу, – фыркнул единорог. – Въезд на территорию Зебрикании ты должен получить даже не у Селестии, а у их Совета. А это дело гиблое, особенно для таких, как ты. Нам до сих пор не удалось втереться к ним в доверие или хотя бы отправить туда постоянного шпиона. Три месяца – и пони выгоняют без суда и следствия.

– Что же они там прячут?

– Да ничего необычного, просто довольно интересные рецепты зелий. Впрочем, некоторые из них очень опасны для употребления эквестрийцами, что не может не волновать, а совать нос в каждый пришедший груз из Зебрикании довольно накладно.

– Так вы еще и такими мелочами занимаетесь? – удивился Крэлкин.

– Глупое занятие, – согласился лидер Целеберриума. – Но жизни пони важнее.

На улице послышались громкие разговоры, и чужак с интересом посмотрел в окно на чистое небо и крыши домов. Прохожие обсуждали недавнюю схватку. Они не принимали какую-либо сторону, но и не хаяли никого. Крэлкин соскочил с кровати, подошел к окну и с негодованием захлопнул его. Стекло зазвенело. Старсвирл с недоумением посмотрел на собеседника и слегка улыбнулся.

– Ничего, привыкнешь, – сказал он и поднялся. – Такова судьба членов Целеберриума: уничтожать врагов и быть изгоями. Пони не понимают силы, которую не способны контролировать, а потому подсознательно боятся ее разрушительной мощи. Висио обладает подобной мощью, и теперь показался во всей красе своим подданным. Будут ли теперь жители относиться к нему, как прежде? Сомневаюсь. Теперь для него в жизни все кардинально поменялось.

– Но ведь его могут считать хорошим? – с надеждой спросил чужак.

– Скорее всего, нет, – покачал головой Старсвирл. – Прошло его время на посту мэра этого города.

– Неправда! – вскрикнул земной пони.

– Можешь кричать, сколько угодно, это ничего не изменит. Общество само сделает выбор. И, как показывает практика, члены Целеберриума не удостаиваются второго шанса.

– Висио – не член вашей организации.

– Но мыслит ее мерками, – парировал единорог. – В любом случае, это все более чем неприятно. Оставить без защиты Филдс – неправильно. Нужно будет обсудить этот вопрос с другими главами кланов. А теперь прошу простить, мне пора удалиться. К тому же, сейчас сюда подойдет Твайлайт. Полагаю, тебе ее нужно предупредить о раненом.

Дверь внизу тихонько стукнула. Крэлкин посмотрел на вход в комнату и вздохнул. Рядом с ним вспыхнул свет, и Старсвирл исчез. Чужак хмуро посмотрел на измятую кровать мэра, вздохнул еще раз и направился на первый этаж, как услышал вскрик кобылки и ее причитания. Спускаясь по лестнице, земной пони слышал, как Твайлайт разговаривала с Висио, утешала его, а тот лишь стонал. Земной пони остановился у входа в кухню и наблюдал, как гостья положила страдальца на стол и внимательно рассматривала пустые баночки и шприц.

– Твайлайт, пошли отсюда, – подал голос Крэлкин.

Кобылка обернулась, и жеребец увидел слезы на ее глазах. Она быстро смахнула их и капризно спросила:

– Это ведь он там сражался? Он защищал жителей от очередной напасти?

– Он, он, – заверил чужак. – А теперь ему необходим покой.

– Но почему он это сделал? Он же… с кем он сражался вообще? Почему он рисковал своей жизнью? Это ведь неправильно! – навзрыд проговорила единорожка.

– Что неправильно? – мрачно уточнил Крэлкин.

– Он не должен был драться с другими пони. Они же граждане Эквестрии, как мы с тобой. Надо было подождать гвардию Принцессы Селестии, но не причинять боль…

– Значит, тебя волнует то, что он причинил боль кому-то? – раздраженно поинтересовался жеребец. – Выгораживаешь других?

– Нет, – покачала головой Твайлайт. – Они тоже поступили неправильно. Это же Эквестрия, тут так быть не должно.

– А как должно?

Кобылка не ответила и отвернулась.

– Прав лидер Целеберриума, – осуждающе произнес чужак. – Защищай вас, не защищай, все равно будете считать нас изгоями. Селестия отлично вас воспитала, ничего не скажешь. Вероятно, придется к этому привыкнуть.

– Хочешь сказать, что причинять боль – нормально?! – в сердцах выпалила единорожка и заглянула в глаза собеседника.

– Нет, – решительно отозвался земной пони. – Но что, если по-другому нельзя? Надо действовать так, как необходимо в сложившейся ситуации. Если тебя ударили, то ты должен ударить в ответ, а не терпеть унижение и побои. А Целеберриум вообще действует на упреждение: он не позволит ударить Эквестрию первой. Сегодня Висио всех нас спас от зарвавшихся единорогов, а вы ему даже “спасибо” не скажете.

– Единороги… – с горечью в голосе потянула кобылка. – Кто-то говорит, что это были аликорны. Кто на самом деле сражался против него?

– Это была группа специального назначения Целеберриума – “Крылья”, – отчеканил Крэлкин.

– Но… – Твайлайт открыла рот. – Они бьются между собой?

– Висио исключили из организации, а глава одного из клана решил наказать его таким образом.

– Вот видишь! – воскликнула ученица Селестии. – Они подвергли опасности жизни мирных граждан! Так стоит ли им доверять такую ответственность, как сохранение жизни?

– Беда Висио в том, – произнес жеребец, – что он – специальный проект селекции. Выведенная особь для защиты этого города. Кто знал, что эти “Крылья” придут сюда и будут угрожать уничтожением всего поселка? Висио просто действовал по обстоятельствам.

– Это не обеляет его! – решительно заявила кобылка.

– Думай, как знаешь, – отмахнулся чужак. – Целеберриум мне понятнее, чем сладкая реальность Селестии. Что бы там ни говорили, но Висио сегодня был героем для Филдса, хотят признавать это жители или нет. И если ты хочешь поссориться, то можешь продолжить этот разговор.

Земной пони нахмурился и пристально посмотрел на собеседницу. Глаза ее дрожали, слезились, но было заметно, что она не отступит от своих слов. Жеребец постоял немного и направился в коридор. У двери он бросил через плечо: “Пожалуйста, не трогай его”. И вышел из мэрии.

Оказавшись на улице, чужак сел на крыльце и обхватил голову копытами. «Ну, что я делаю? Почему так повел себя с Твайлайт? Неужели Старсвирл прав и действительно придется привыкнуть к подобному отношению? Но все-таки, слова Твайлайт имеют вес… это внутренняя разборка Целеберриума, и она могла проходить не здесь и не сейчас. Они действительно поставили под вопрос жизни многих пони. Тогда все, что рассказывал мне Старсвирл – ложь? Промывка мозгов? Но какой в этом смысл?

А ведь действительно лидер Целеберриума убеждал, что организация действует правильно, а все другие не понимают их замыслов. А, может, это они не понимают общество? Когда они были с ним целостным и целостные ли они с ним сейчас? Понимают ли члены Целеберриума простых пони? Или удовлетворяются ответом: так необходимо? Раз так, то я обязан принять сторону Висио и отстаивать его позицию, где бы то ни было. И я буду уподобляться глупым фанатикам, постоянно твердящим о своем…

Значит, Твайлайт права… – заключил Крэлкин. – Старсвирл же говорил о том, что необходимо было сбить спесь с “Крыльев”. То есть, они сами устроили этот поединок? Они… Висио даже вызвал единорогов из Целеберриума, чтобы забрать поверженных противников с поля боя… И рассказал об их смертельных травмах… Значит, даже агрессия Изабора против Висио наиграна? Но кто руководит всем этим спектаклем? Старсвирл? Интересные вопросы… Но сейчас главнее не стать очередной куклой на веревочках в этом вертепе.

Нет, цель даже другая: уничтожить Целеберриум, этот рассадник падали и бесчестия. Но один я не справлюсь ни в жизть, необходима помощь, но откуда ее взять? Да и если представить, что я все же уничтожу скрытую организацию, что дальше? Кто примет на себя грязную и такую ответственную работу? Кто не предаст первоначальные идеи с течением времени, даже если поступки будут аморальны? Кто будет свято верен своему долгу перед Эквестрией?

Селестия была бы идеальным кандидатом, но она не согласится. Слишком много боли придется причинять другим пони. Остается ее сестра, но она незрелая… Однако Луна хотя бы может противостоять сестре физически и морально, и ранее она могла убить простых граждан. Вот только согласиться ли она помочь мне в моих начинаниях – большой вопрос.

И если она согласиться, то останется самая главная задача: уничтожение Целеберриума, и создание новой организации. Но как развалить такую монолитную структуру? Я даже себе не могу представить. Укусить ее, конечно, можно, но толку-то? Укус комара слон даже не почувствует. Все тщетно… Нет, надо найти другой подход, другую концепцию для уничтожения, но какую? Что будет против них эффективно?»

Чужак усмехнулся.

«Какие-то глупые идеи. Не смогу я противостоять сильнейшим единорогам Эквестрии. Не позволят мне безнаказанно трогать их. Прирежут где-то в подворотне, а тело сбросят в канаву. Это будет все во благо скрытой организации. Все, ради ее спасения. Мне даже дышать неправильно в их сторону нельзя, иначе заподозрят в измене и ликвидируют по-быстрому».

Крэлкин посмотрел на небо. Редкие пушистые облака плыли по бескрайнему океану легко и непринужденно. Воздушные путешественники, которым чуждо все низменное и приземленное, лишенные проблем и невзгод, парящих, куда дует ветер. Жеребец сидел и завидовал им, завороженный легкость и беспечностью. Он тоже хотел стать облаком, не думать о прошлом и о будущем, а просто существовать.

Сзади тихонько хлопнула дверь и рядом села единорожка. Чужак вздохнул и посмотрел вперед на снующую толпу. Пони бросали обеспокоенные взгляды на мэрию, и на них, но он не понимал: волнуются они за своего градоначальника или за свои жизни. Крэлкин посмотрел на Твайлайт, набрал воздух, чтобы извиниться, но увидев безжизненный взгляд кобылки, стушевался и отвернулся.

– Что с ним теперь будет? – поинтересовался жеребец.

– Не знаю, – честно призналась собеседница. – Принцесса Селестия будет решать.

– Прости… Я не хотел тебя обидеть, просто… Ты права, Висио поступил неправильно…

– Может, у него просто не было выбора, – сдавленным голосом отозвалась единорожка и привлекла взгляд Крэлкина. – В любом случае, решать его дальнейшую судьбу не нам.

– Я не хочу ссориться с тобой. Ты первая, кто встретила и приняла меня в этом мире, а я даже спасибо ни разу не сказал… Я эгоист.

– Ты просто запутался, – тихо произнесла Твайлайт. – Над тобой довлеет Принцесса Селестия и Целеберриум, потому ты не можешь выдержать напряжения.

– Дело даже не в напряжении, а… Хотя, может ты и права.

Крэлкин опустил голову.

– Пойду я пройдусь, – сказал он и поднялся. – Может, настроение поднимется.

– Ближе к вечеру начнутся развлекательные программы, – сообщила Твайлайт. – Не пропусти.

Чужак осмотрел деревню и, остановив взгляд нарезном столбе, поинтересовался:

– Как считаешь, теперь Висио боятся?

– Не знаю, – пожала плечами кобылка.

– А ты?

– Я не знаю, как к нему относиться, – призналась ученица Селестия. – Он неправ, но, в конечном счете, никто не пострадал… Не спрашивай сейчас. Сейчас я могу сказать глупость.

Чужак кивнул и отправился гулять по городу.

По улицам вместе с жителями сновали тоска и уныние. Былой задор пропал, растворился бесследно. Многие пони перешептывались, глядя на гуляющего незнакомца, а кто-то даже окликал его и спрашивал о здоровье мэра. Кое-кто, услышав о тяжелом состоянии раненого сдержано улыбался, кое-кто – сухо бросал малозначащие слова и пытался поскорее скрыться.

К вечеру, как ожидал чужак, напряжение не рассеялось. Даже когда начались игры, практически никто не участвовал, а на тех, кто смеялся, бросали косые и холодные взгляды. Зато в отличие от взрослых вовсю резвились жеребята, и их звонкий смех разливался над округой стремительной рекой.

Ближе к ночи большинство жителей собрались на главной площади. Несколько пони вышли на небольшую сцену и стали со всеми обсуждать инцидент, который произошел на дальних полях. В сторону мэра летели обвинения, другие его оправдывали. Единого мнения не было. Постепенно размеренные гул перешел в шум с раскатами причитаний и негодования.

Крэлкин стоял в стороне, в тени домиков и вслушивался в каждую интонацию, в каждое слово. С замиранием сердца он ждал развязки, но, казалось, перепалке не было конца и края. Так продолжалось долго, пока рабочие не стали тушить фонари на улицах. Недовольные граждане постепенно разбрелись по домам, яростно обсуждая, что следует сделать с мэром и его отношением к их родному поселку.

Как только последняя дверь закрылась, и стрекот цикад нарушали лишь звуки природы, чужак направился по темным улочкам к Висио, размышляя об услышанном и пытаясь предугадать, как поступит толпа. Подходя к дому, он заметил оранжевого жеребца, сидящего на крыльце вместе с лиловой единорожкой. Тот показывал кобылке что-то на небе, а та кивала и слабо улыбалась.

Земной пони остановился в тени и недолго наблюдал за парой. Твайлайт выглядела неживой, хотя и старалась не показывать это. Скованные движения, затравленный взгляд, дергающиеся уши. Зато Висио чувствовал себя раскованно и непредвзято, позволял себе размашистые жесты, от которых собеседница изредка вздрагивала. Спустя несколько минут Твайлайт встала, что-то негромко сказала мэру и зашла в здание.

– Выходи, – сказал единорог и уставился в небо.

Крэлкин вздрогнул, но подчинился и неспешно подошел к раненому.

– Ты чего тут делаешь? – с недоумением поинтересовался белый жеребец. – Тебе отдыхать надо.

– Что обо мне говорят? – в ответ спросил Висио.

– Разное, – пространно отозвался чужак и присел рядом с градоначальником на место, где сидела Твайлайт. Оно было еще теплое.

– Значит, меня заменят, – беспристрастно произнес бывший член Целеберриума. – Вопрос только: когда?

– И тебя это не страшит?

– Меня больше страшит ночь, – сказал мэр и вздохнул. – Никогда не знаешь, когда на тебя смотрит принцесса.

– Ты о Луне? – уточнил Крэлкин.

– Ее способность проникать в сны пугает. Я ее просто ненавижу.

Внезапно перед чужаком появилась темная кобылка с распростертыми крыльями, горящими глазами и развивающейся гривой. Ее рог слабо светился, а рот исказился в гримасе боли. Земной пони подскочил, попятился назад и упал на ступеньки. Раскрыв рот, он заметил, что Висио даже не обратил внимания на внезапное появление гостьи и лишь продолжал смотреть на звездное небо.

– Значит, ненавидишь? – зло поинтересовалась Луна.

– Именно, – отозвался оранжевый жеребец, не отрывая взгляда от звездного неба. – Вы управляете такой огромной силой и тратите ее на запугивание жеребят. Я ненавижу, как Вы ею распоряжаетесь. В Вашей власти сотни и даже тысячи жизней пони, а Вы…

– Молчать! – рявкнула кобылка и сконцентрировалась на Висио. – Смотри на меня, когда с тобой говорит твоя принцесса!

Единорог оторвался от ночного покрывала и перевел скучающий взгляд на аликорна.

– Как ты посмел перебить мое заклинание?! – негодовала Луна.

– Принцесса, пожалуйста, я не знал, что это Вы, – без эмоций произнес жеребец.

– Не лги мне!

– Зачем мне Вам лгать? – удивился градоначальник. – Вы не хуже меня знаете, что я говорю правду. Более того, последние события заставили меня усиленно защищаться.

– Последнее время ты ведешь себя непозволительно! – рявкнула августейшая. – Ты заслуживаешь высшей меры наказания! Я изгоняю тебя!

– Принцесса Луна, пожалуйста, – елейно пролепетал мэр. – Не стоит вести себя, как нашкодивший жеребенок, Вам не придает это чести. Вы же мудрый правитель с громадным опытом за спиной, а мы лишь смертные, которые преклоняемся перед Вами, как пред образцом. Вы – наша путеводная звезда. Пожалуйста, не разменивайтесь на мелочные склоки и разборки с такими ничтожествами, как я. Уважайте себя сами, и к Вам потянутся остальные, иначе до скончания времен вам будет суждено носить проклятое имя Найтмэр Мун. Вас же с ней отождествляют не потому, что хотят, а потому, что не видят различий. Вы пугаете всех вокруг. Много выдержки не нужно, чтобы придти и накричать на смертного и пригрозить ему физической расправой, Вы вольны это делать, и у Вас есть на то все полномочия, но раз уж Вам так не нравится общество, и Вы готовы перебить всех неугодных Вам пони, то, может быть, стоит уйти из Эквестрии? Вы не любите то, что Вам хочет передать сестра. Вы не любите жизнь. Вы не уважаете граждан. Вам чуждо само понятие любви, потому я ненавижу Вас.

– Замолчи! – навзрыд проревела Луна.

– Взять хотя бы меня, принцесса… – продолжил жеребец.

– Закрой свой рот! – прокричала венценосная, сжала зубы, и из глаз полились слезы.

– Вы же знаете про Целеберриум, я чувствовал на себе Ваш взгляд. И Вы лучше других понимаете, чему нас, заблудившихся жеребят, учат вдали от глаз. Насколько я знаю, никто не любил ни жизнь, ни общество, ни пони. Мы все были озлобленные на мир, на самих себя, на кого-то еще. Но Целеберриум исправлял нас, хотели мы этого или нет. Он тратил свое время, чтобы мы были готовы умереть за других без сожаления. Мы не стали добрее, мы научились любить и уважать. Принцесса Селестия – отличный пример для Вас, но Вы упорно не хотите принимать ее наставления.

– Заткнись, иначе я за себя не ручаюсь!

– Боюсь, что Вы не в силах даже убить меня, как бы этого не хотели.

Луна отступила на шаг и сложила крылья. Глаза ее перестали светиться.

– Моя жизнь, как жизнь другой пони, вне Вашей власти, Принцесса Луна, – продолжил Висио. – Мы все связаны воедино, но Вы никак не хотите принимать этого. Вы твердите “я”, когда Ваша сестра говорит “мы”. Вы отрекаетесь от части себя, упорно отвергаете ее, но общество все равно возьмет верх. Но сколько крови Вы готовы пролить до того, как мечта станет реальностью?

– Откуда ты знаешь? – прошептала Луна.

– Вы меня пугаете, и я Вас ненавижу, – произнес мэр и поднялся. – Вы также сейчас ненавидите меня. Это нормально для таких, как мы. Мы вне закона Эквестрии, мы стоим над ним, и за каждым нашим шагом следит премудрая Принцесса Селестия. Ничего не изменится, если Вы сейчас вспылите и разрушите половину селения. Ничего не изменится, даже если Вы убьете меня. Механизм уже запущен, шестеренки вращаются. Мы ввязаны в игры, которые сами же не всегда понимаем. Но мы ответственность несем. Каждый наш неправильный шаг может разрушить то, что полюбили мы, и то, что полюбили близкие нам пони. Крэлкин полюбил Твайлайт, но боится ей в этом признаться, и я его могу понять, но понимаете ли его Вы?

– Я не люблю Твайлайт! – возразил чужак.

– Мы должны защищать истинные чувства, – произнес Висио, смотря на Луну и игнорируя выпад другого жеребца. – Вы пока что не хотите принимать правила, пытаетесь диктовать свои, но все тщетно. Из-за этого Вас ненавидят все больше и больше пони. И будут ненавидеть вас, если Вы не измените отношения к ним. Ваша сестра готова Вам помочь, так примите хотя бы ее помощь. И уйду я из Эквестрии только с письменного заверенного распоряжения Принцессы Селестии.

Единорог развернулся, и пошел к двери. Он обернулся, бросил: “Всего хорошего”, и скрылся в здании. Крэлкин сглотнул, оставшись наедине с Луной, и посмотрел на нее. Она стояла и плакала, опустив голову. Ее крылья обвисли, касались земли, грива и хвост стали реальными, изменили цвет на светло-синий. Бока ее вздрагивали с каждым вздохом. Она едва слышно всхлипывала.

– Луна… – прошептал чужак и сделал несколько шагов к ней.

– Стой! – рявкнула принцесса и перевела дыхание. – Иди к своей Твайлайт, раз она тебе так дорога.

Венценосная смахнула слезы и посмотрела на земного пони суровым, решительным взглядом.

– Тебе же только она нужна? – с осуждением поинтересовалась кобылка.

– Твайлайт мне дорога, – согласился Крэлкин деревянным голосом и пошарил глазами по земле, пытаясь найти ответ. – Но она мне дорога, как хорошая подруга, не более того. Не хочу я с ней жить вместе до конца своей жизни.

– Висио…

– Он не понимает ничего, – парировал жеребец. – Я действительно привязался к Твайлайт, потому что она была единственная, с кем я мог поговорить по душам, как только попал в этот мир. Ты на меня не хотела обращать внимания, Селестия хотела прогнать, и только Твайлайт оставалась верной мне. Я ее не люблю, скорее отношусь как к матери.

– Нет, – покачала головой кобылка. – Висио знает многое…

– И, тем не менее, он не может знать меня. Я не из этого мира, Луна, или ты забыла? Что твои подданные могут знать того, что не знаю я о себе сам? Да, понимаю, что я трясусь над Твайлайт и может казаться со стороны, что я в нее влюбился, но это не так. Она и сама это понимает, просто вбила себе в голову, что я и она… Вот и цепляется за эту спасительную соломинку, потому что впереди маячит селекционная программа. Висио мне помог справиться с ее проблемой… Точнее дал подсказку, но я не совсем понимаю его.

– И что даст разгадка этой подсказки?

– Я отдам долг Твайлайт и смогу самостоятельно жить дальше. Планирую поселиться в Кэнтерлоте, чтобы проводить побольше времени с тобой и твоей сестрой. Все же вы мне ближе, чем Твайлайт, ее радужные мечты с радужными друзьями. Буду работать на Целеберриум, шпионить за ними, как и за вами.

Крэлкин заметил, как мимолетная улыбка коснулась губ венценосной.

– И зачем ты мне это говоришь? – поинтересовалась она.

– Ты моя подруга, – пожал плечами чужак. – С кем, как не с тобой этим поделиться?

– И ты не боишься меня?

– Конечно, боюсь, – усмехнулся жеребец. – Правильно сказал Висио: мощь твоя безгранична, и не бояться ее невозможно. Но я тебе верю. Моя жизнь, как жизнь каждого жителя Эквестрии, в твоих копытах. Можешь вторгаться в мои сны, вторгаться в мою жизнь…

– И ты не будешь чувствовать неприязнь? – недоуменно вопросила принцесса.

– Разве мои чувства для тебя будут что-то значить?

– Я думала, что мы друзья…

– Если ты так думаешь, – решительно произнес земной пони, – то и веди себя соответственно. Я, как друг, тебе доверяю. Доверяешь ли ты мне?

– Я… – Луна отвела взгляд. – Хочу тебе довериться, но пока не могу.

– Зачем ты тогда сюда пришла?

– Я…

Августейшая поджала губы и посмотрела на крышу мэрии.

– Ты не поймешь, – изрекла она.

– Я постараюсь.

– Ты возьмешь себе в голову всякие гадости… Возможно, будешь смеяться.

– Тогда не говори, – пожал плечами жеребец и зевнул. – Ты не доверяешь чужаку, вторгшемуся к вам из другого мира, и это понятно.

– Не в этом дело, – вздохнула Луна и, закрыв глаза, выпалила: – Я не могу… не хочу допустить, чтобы ты был с Твайлайт.

«И в этом вся проблема? Я и так с ней не буду, потому лучше не стану ворошить этот костер».

– Мне, конечно, интересно, почему, – без эмоций произнес чужак, – но я не буду спрашивать об этом.

– Я хочу, чтобы ты принадлежал мне, – решительно заявила венценосная и посмотрела в глаза собеседнику.

«Значит, ты хочешь играть в такие игры? Решила найти козла отпущения, списывать на меня все свои проколы, вымещать злобу, печаль, отчаяние? Я поиграю с тобой в эти игры и покорюсь».

– Я и так принадлежу Вам, Ваше Высочество, – произнес земной пони и низко поклонился.

– Крэлкин… – прошептала Луна. – Я не это…

– Вы моя принцесса, и я не могу Вам не подчиниться, – произнес жеребец, не разгибаясь. – Я также подчиняюсь и Вашей сестре. Я выполню любой Ваш каприз. Если Вы прикажете мне прервать свою жизнь, я не буду противиться.

– Я не это имела в виду! – рявкнула августейшая. – Поднимись!

– Да, Ваше Высочество, – отозвался чужак и посмотрел преданными глазами на королевскую особу.

– И прекращай паясничать, – строго произнесла кобылка.

– Я веду себя так, как Вы того желаете, – пояснил Крэлкин. – Вы хотите, что бы я принадлежал Вам, и я Вам принадлежу. Как хороший подданный я выполняю все Ваши приказы и пожелания. Или я что-то делаю не так?

– Я не так это все себе представляла, – запричитала Луна и повернулась спиной к земному пони. Она посмотрела на ночное светило и тяжело вздохнула. – Я должна была прилететь сюда, наказать Висио, приказать Твайлайт отстать от тебя, а тебя забрать с собой в Кэнтерлот…

– Я готов отправиться с Вами куда угодно, – преданно произнес жеребец.

– Я хочу, чтобы ты дружил со мной, – сдавленно произнесла августейшая, – хочу, чтобы ты отдавал все свободное время только мне, но…

– Я готов выполнить любой ваш приказ, – напомнил земной пони.

– Ты ведешь себя не как Крэлкин, – с упреком произнесла Луна.

– Я веду себя, как примерный житель Эквестрии, – заявил чужак. – После того, как Принцесса Селестия официально признала меня частью эквестрийского общества, я не могу действовать по-другому. Я – Ваш покорный слуга.

– Мне не нужен слуга, – парировала правительница, – мне нужен друг.

– Я готов быть Вашим другом, – заверил Крэлкин.

– Чем ты будешь отличаться от других подобных тебе рабов?

– Я просто смиренный адепт Эквестрии, как и другие пони.

Луна села на землю и склонила голову.

– Почему все, что я пытаюсь улучшить, лишь уничтожает меня и все, что со мной связано? – с сожалением поинтересовалась она.

– Я не знаю, Ваше Высочество.

– Знаешь, только не хочешь говорить.

– Боюсь, что Вы неправы, – покорно отозвался жеребец. – Я не могу знать Вас, не смогу разделить Вашу боль и Ваши страдания. Никто не сможет, кроме Вашей сестры.

– Ей нет до меня никакого дела, – отмахнулась августейшая.

– Возможно, Вы неправы, – осторожно обронил собеседник. – Вы пробовали с ней поговорить?

– И говорила, и ругалась, и угрожала… – вздохнула Луна. – Все пробовала, только это ничего не решило. Она твердит, что у меня это скоро пройдет, и я скоро стану такой же, как она. Но что мне делать до этого времени? И что мне делать, если она ошибется?

– Я не знаю, Ваше Высочество, – отозвался чужак.

– Теперь и ты поломался, – с грустью произнесла венценосная. – Я тебя отпускаю, делай, что хочешь, иди, куда хочешь… Мне нет теперь до тебя дела.

Крэлкин слегка улыбнулся, подошел к Луне и присел рядом. Скользнув по подруге взглядом, он тоже посмотрел на небесное светило, и на душе стало тепло и спокойно. Он слышал, как тяжелое, прерывистое дыхание принцессы перебивало стрекот цикад и шум листвы. Он хотел поругать ее, сказать, что она ведет себя, как маленький жеребенок, но понимал, что может только все усугубить.

– Друзей удержать около себя непросто, – сказал жеребец. – Такая сложная и многогранная она – дружба. Одни уходят раньше потому, что приходит их время уходить из жизни, другие – потому, что мы их обижаем. Странные существа, странные законы. С каждым другом необходимо считаться, и это очень трудно. Взять меня и Альтуса. Мы с ним ни капельки не похожи друг на друга, никогда ничего не требовали друг от друга, но всегда были вместе и разделяли все тяготы судьбы. Мы были связаны не обещаниями, не долгом, не страхом… Это трудно объяснить, но мы были вместе. Мы с тобой тоже не похожи друг на друга, но… ты пытаешь диктовать мне свои условия и обижаешься, когда я их принимаю.

– Я не знаю, что делать, – прошептала темная кобылка и закрыла глаза. – Я пытаюсь, но просто не могу понять никого в Эквестрии.

– Тогда почему думаешь, что меня сможешь понять?

– У тебя в душе такая же темнота, как была когда-то у меня… Я видела…

– Темнота темноте рознь. Можешь, конечно, обижаться, но твоя темнота была вызвана зарвавшимися жеребячьими желаниями, которые не нашли отголоска в реальном мире, моя же – желанием выжить. Мы были разными раньше и разные до сих пор. Однако это не мешает нам дружить.

– Не понимаю я этого чувства, – вздохнула августейшая. – Пытаюсь понять, но не могу. Сколько бы времени ни прошло, за кем бы ни следила… Что Твайлайт, что Спит Фаер, что Корний… Им проще, жизнь их скоротечна.

– Наблюдать мало, – заметил чужак. – Сможешь ли ты переступить через принципы ради друга? Отказаться от чего-то одного, но получить взамен поддержку, хоть и непрочную. Ты говоришь, что нам проще, однако ошибаешься. Всем тяжело идти на полумеры, на компромиссы, создавать реальность, которая нам несвойственна вместе с кем-то еще. Все пони уникальны, как уникальны люди. Мы дополняем друг друга, мы дополняем мечты, стремления, цели, пускай они все разные. Вместе легче и веселее. Но за легкость и веселье надо платить, Луна.

– Я не могу ничего отдать… – вновь вздохнула кобылка. – У меня ничего нет. У меня есть только боль и страдания. У меня есть воспоминания об убийствах и каннибализме, а за спиной я держу копыта, по локоть заляпанные кровью. Кому нужна моя искалеченная и истерзанная собственной сестрой душа?

– Как насчет меня?

Луна с недоумением посмотрела на собеседника.

– Ты не понимаешь, что говоришь… – горько произнесла она, и глаза ее заслезились. – Я убивала раньше, и мне это приносило удовольствие. Меня все еще преследуют кошмары о прошлой жизни. Прошло тысяча лет, а я до сих пор их вижу. Я боюсь, что сорвусь и убью тебя…

– Я тебе доверюсь, – пожал плечами чужак.

– Ты не понимаешь… Я не могу убить другого пони… В Эквестрии я могу убить только тебя, пришельца из другого мира. Рядом со мной твоя жизнь всегда будет в опасности.

– Я рискну, – без тени сомнения отозвался Крэлкин.

– И ты не будешь меня бояться?

– Конечно, буду.

Луна смутилась, опустила голову и уставилась неживым взглядом в землю.

– Скверно слышать правду, не так ли? – поинтересовался жеребец. – Но друзья должны говорить правду, какой бы горькой она не была. Вот ты меня можешь назвать выродком, недоделанным пони, гнойным прыщем на лике Эквестрии. Но ведь ты же не соврешь. Это правда. Я могу обижаться, могу вспылить и порвать с тобой, но так поступают друзья: называют вещи своими именами.

А если правда настолько мучительна, что даже ты не можешь ее воспринять? И каждый такой выпад правдой лишь отдаляет от тебя пони.

– Друзья же говорят это не потому, что хотят обидеть. Они говорят это потому, что ты должна пересилить себя, переступить через трудности, преодолеть проблемы и с гордо поднятой головой идти вперед. И они готовы поддержать тебя в этом начинании, ведь если бы им было плевать на тебя, они бы ничего не говорили. А со слабой личностью никто не хочет водиться. Друзья пытаются взрастить из тебя сильную, волевую пони. Но многим не нужны друзья, многим нужна лесть и воздыхатели. Им проще опустить копыта, лапы, хвост и ждать, когда же судьба преподнесет им пони с подобными проблемами.

– Это плохие пони, – со вздохом произнесла кобылка. – Такая дружба тоже делает из тебя плохого…

– Дружба не определяет, плохой ты или хороший. Дружба – это просто взаимовыручка друг друга. Дружить между собой могут и очень плохие пони, но это не значит, что они смогут подружиться с хорошими. У них просто не может возникнуть дружбы из-за конфликта интересов.

– Я не совсем тебя понимаю, – призналась Луна и потерла глаза.

– Да я и сам себя не всегда понимаю. Иногда лежишь в теплой кровати, размышляешь про дружбу, и потом оказывается, что ты уже затронул не только ее, но и другие области жизни. Слишком многое непонятно в этом чувстве. Иногда надо просто довериться себе и поступать так, как подсказывает тебе сердце.

– А если оно подсказывает, что ты плохой пони, и тебя необходимо убить? – с беспокойством спросила принцесса.

– Ну…

Чужак замялся и посмотрел на небо.

– Тогда поступай, как считаешь нужным, – произнес он.

– И ты на меня не обидишься?

– Мертвые не обижаются… – безжизненно произнес жеребец.

Внезапно ему стало холодно, и он поежился. Он почувствовал, как безысходность постепенно заполнила его душу, и осознание того, что он играет со смертью, постепенно вытеснило образ доброй и милой Луны. «Даже если я сейчас побегу, ничего не изменится, только раздразню синего зверя еще больше. Осталось лишь принять судьбу и покориться. Иначе – мучительная смерть». Он закрыл глаза и отдался леденящему страху.

Внезапно он почувствовал объятья и, распахнув глаза, увидел Луну, легонько прижавшуюся к нему. Он вдохнул ртом теплый воздух и почувствовал на языке жесткие волосы гривы. Попытавшись выплюнуть их, он привлек внимание августейшей, и тут же почувствовал, что волосы сменились солоноватой водой. Крэлкин недовольно скривился. Луна улыбнулась и отодвинулась.

– Не знаю, что ты подразумевала, но друзья так не делают, – сообщил жеребец, высунув язык и пытаясь посмотреть на него.

– Ты сказал, что я должна слушать сердце.

– Как-то это все… – чужак ненадолго задумался, подбирая слова. – Не так, как должно быть. Не хочу, чтобы это переросло в…

– Мы с тобой? – усмехнулась кобылка. – Нет, ты не в моем вкусе. Мое сердце давно отдано другому пони.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Крэлкин. – Ты в Мэйнхеттене будешь на праздновании первого дня лета?

– Нет, – покачала головой принцесса. – Селестия сказала, что я должна остаться в Кэнтерлоте и следить за его жителями, – пожаловалась она. – А чего за ними следить? Как будто что-то может произойти.

– А вот мне, наверное, придется туда ехать, – со вздохом сообщил жеребец.

– Зачем?

– Ты знаешь про последователей Солара?

– Знаю, – скучающе обронила кобылка и посмотрела на луну. – Балуются. Такие больше десяти поколений не держатся.

– Я хочу, чтобы их глава поговорил с Селестией.

– Зачем? – удивилась августейшая.

– Для меня это важно, – устало сказал земной пони. – Если все получится так, как я думаю, они отдадут мне статую из цаворита, которую мне зачаруют…

– Цаворит? – оживилась принцесса. – Его и зачаровать можно?

– Все зачаровать можно, – отмахнулся чужак. – Нужно только знать как.

– Если тебе нужен цаворит, то зачем такие сложные манипуляции? – поинтересовалась Луна. – И разве в Эквестрии не осталось цаворита?

– Как мне сказали в Целеберриуме, этот минерал продают грифонам. Причем весь, который найдут.

– Странно, зачем он грифонам? – вопросила венценосная ни к кому не обращаясь. – Впрочем, я уверена, что где-то есть поделки из него. Редкий это минерал, но прост в обработке. Не может не быть.

– Я не хочу искать его, – пожаловался жеребец. – Желания нет. Да и не располагаю временем. А тут неделя максимум.

– А в старом замке разве нет больше статуэток из него? В моем замке. Раньше Селестия любила поделки из цаворита, постоянно присылала их… Приговаривала, что работали лучшие ее ювелиры.

– Ты хочешь сказать, что у тебя они есть? – оживился жеребец.

– Если никто склад не разграбил, то, вероятно, есть, – кивнула Луна. – Если хочешь, можем проверить.

– Это бы решило множество проблем.

– Тогда приготовься к переходу.

Чужак подскочил и преданно уставился на подругу. Принцесса поднялась, величественно и неспешно, посмотрела на луну, потом на земного пони и закрыла глаза. Рог ее вспыхнул ярким, белым светом, и Крэлкин почувствовал, как он оторвался от земли. В ту же секунду его копыта прикоснулись к чему-то твердому и холодному, и спустя мгновение он уже стоял на каменном полу среди развалин.

Луна осмотрелась и поежилась. Жеребец тоже поежился от налетевшего порыва ветра. Возвышающиеся ветхие стены, доживающие свои годы вдали от глаз за толщей леса, вызывали в душе лишь сострадание, внутреннее уважение и леденящий ужас. Казалось, каждый камешек хранил историю о мрачном былом, о зверствах и жестокостях, о запретном волшебстве.

Принцесса повернулась и неспешно зацокала по каменному настилу. Жеребец услышал ее и засеменил следом, отбивая чечетку, чтобы поспеть за величественной августейшей особой. Луна зашла в зал с разрушенным потолком, где полукругом поднималась лестница на второй этаж, где гобелены с изображением аликорнов покоились под слоем пыли и паутины, где сверкали осколками архаические, еще уцелевшие окна.

Кобылка свернула в коридор и уверенно пошла по тесному проходу. Чужак не смел говорить ни слова, словно лишний звук разбудит давнее зло и принесет миру отчаяние и печаль ни на одну сотню лет. Все было пронизано унынием, мрачностью, серостью. Затхлый, ледяной воздух, несвойственный погоде и гнилостный запах заставляли морщиться жеребца. Луна же не обращала внимания на окружение и сохраняла беспристрастное выражение на мордочке.

Королевская особа остановилась около статуи пегаса с раскрытыми крыльями, подернутую трещинами и покрытая у копыт мхом. Каменное изваяние было выполнено в натуральную величину, искусно повторяя все изгибы тела. Земной пони поразился, насколько скрупулезно была выполнена работа неизвестным мастером.

Принцесса применила магию на крылья, опустив их вниз, и за статуей с шумом открылся потайной проход. Поднялся столб пыли, потянуло сыростью. Чужак помотал перед мордой копытом, пытаясь отогнать персть, и чихнул. Луна двинулась вперед, освещая дорогу огоньком на роге, и попутчик засеменил следом.

Они прошли совсем немного и остановились в небольшом комнатушке с множеством полочек, на которых в мертвенном свете магического пламени роились зеленые статуэтки пони в разнообразных позах. Многочисленные отблески зайчиками бегали по потолку, стенам и непрошеным гостям. Кобылка величественным жестом окинула пыльные фигурки, и земной пони смахнул в сумки три ближайших статуэтки.

– Это все? – поинтересовалась венценосная.

– К счастью, да.

– Тогда возвращаемся, – предложила Луна.

– Перед тем, как мы вернемся, можно тебе задать один вопрос?

– Задавай, – меланхолично произнесла принцесса и вышла из скрытого прохода.

Чужак вышел следом, и аликорн поднял крылья статуе пегасу. Со скрежетом, каменная плита вернулась на место, закрывая тайную комнату.

– Как ты относишься к тому, чтобы переформировать Целеберриум и возглавить новую организацию?

– Ты хочешь разрушить Целеберриум? – с недоумением поинтересовалась принцесса.

– Есть такие мысли, – признался жеребец.

– И ты решил меня привлечь для этой затеи?

Крэлкин кивнул.

– И ты решил, что я тебе помогу?

– Я на это надеюсь.

– Ты не найдешь у меня поддержки, – заявила подруга. – Я слишком много видела Целеберриум, чтобы поддаваться иллюзии его уничтожения. Необходимо разрушить идею, вбить клин между кланами, но у тебя этого не получится. Они зависят друг от друга, как мы, аликорны, зависим от простых пони. Уничтожишь ты главы кланов или вообще всех пони из скрытой организации, и что дальше? Дальше будет возрождение Целеберриума. Идею уничтожить ты не сможешь. У них существует множество последователей. Но это не самое плохое. Хуже, когда Целеберриум не возродится. Затея провальна с самого начала.

– Я не хочу его разрушать совсем, – заверил земной пони, – я хочу его переформировать, создать новую структуру, новые правила игры.

– Новые правила игры? – с некоторым интересом переспросила кобылка. – Звучит заманчиво. Трудно играть по правилам моей сестры, но в Целеберриум мне вступать противно. Коли тебе удастся самому сломить сопротивление Целеберриума и ударить организацию так, чтобы она еще выполняла свои функции, пока будет формироваться новая сила, но была беззащитной и морально подавленной, я к тебе примкну. До этого момента даже не проси. Я не собираюсь становиться кому-либо опорой и поддержкой. По крайней мере, не тебе. Чужак из другого мира, раз уж хочет ввязаться в столь опасные игры, должен доказать, что ему можно верить, и что он сильный союзник. К сожалению, я не питаю особых иллюзий по отношению к тебе.

– Да, я земной пони, но разве…

– Оставь этот пафос моей сестре, – беспрецедентно перебила принцесса. – Она любит слушать пламенные речи и поддерживать таких, как ты. Мне интересны дела, а у тебя с ними пока что… никак. Селестия тебя посылает на всякие миссии с драконами, но ты должен понимать, что это баловство. Ты не делаешь ничего, вместо тебя подставляют голову другие пони.

«Нет, Луна, ты не понимаешь задумки главного правителя Эквестрии. Она хочет натаскать меня для руководящей должности. Но для какой конкретно? Она же знакомит меня со Спит Фаер и Айроном, с Шайнингом и Ребисом не просто так. Это ключевые пони контролируют определенные зоны влияния Эквестрии. Знакомства такого рода должны приносить плоды, но я не вижу даже курса… Я бесполезен…»

– Может быть, ты и права. Впрочем, не все ли равно?

– Не ставь перед собой несбыточных мечт и невыполнимых целей, – произнесла Луна. – Живи, радуйся жизни и не переживай. Все произойдет без тебя.

– Не могу я стоять в стороне, не такой я человек… пони… В общем, ты поняла.

– Ты сам не до конца веришь, что ты пони. Ты не отождествляешь себя с этим миром. Пройдет время, и ты привыкнешь, но в нынешнем состоянии вершить судьбу Эквестрии и создавать новые правила игры как минимум нелепо. А как максимум пагубно.

– Но будучи загнанным в рамки Селестии, я буду подобен сонмам иных пони, никаких отличий…

– Возможно, – вздохнула Луна. – Это все, что ты хотел узнать?

– Да, – кивнул жеребец.

– Тогда возвращаемся, – сказала принцесса, посмотрела на небесное светило, и рог ее сверкнул белым холодным светом.

Чужак зашел в мэрию и наткнулся на кухне на Висио. Он сидел и сосредоточено смотрел на дымящийся напиток, стоящий перед ним на столе. Крэлкин постучал в косяк, пытаясь привлечь внимание градоначальника, но это на него не подействовало. Вздохнув, он прошел внутрь помещения, сел напротив мэра и тоже заглянул в кружку.

– Интересно? – спросил он.

– Как считаешь, – поинтересовался единорог, – эта кружка реальная?

– Конечно, реальная, – фыркнул земной пони. – К чему вообще вопрос?

– Если я смотрю на нее, то она кажется реальной, но когда я пытаюсь к ней прикоснуться… – Висио поднес копыто к кружке, и оно прошло сквозь нее. – Видишь?

Чужак тоже протянул копыто и дотронулся до кружки. Она была горячей, и он тут же отдернул ногу.

– Какой правильный вопрос нужно задать? – спросил единорог.

– Ты применяешь магию, когда пытаешься коснуться кружки сам, а когда я пытаюсь дотронуться – нет, – заявил земной пони.

– Нет, – покачал головой бывший член Целеберриума и, улыбнувшись, посмотрел в глаза собеседнику. – Вопрос состоит в том: реальный ли я?

– Также можно задать вопрос: реальный ли я? – передразнил Крэлкин. – Или же: почему я и кружка находятся в одной системе координат, а ты – в другой?

– Какой странный и занимательный вопрос, – произнес Висио и вновь посмотрел на кружку. Улыбка слетела с его морды. – Существуешь ли ты для Луны? И существуют ли для Луны все остальные пони?

– Зачем ты с ней так? – спросил чужак. – Она же тебе не сделала ничего плохого.

– Сделала, не сделала, – отмахнулся мэр. – Это все уже не важно. Важно, что она заплакала, а остальное – мелочи.

– Значит, ее слезы были для тебя целью?

– Конечно. Как бы она исправилась? Вседозволенность губительна, а она себя не может контролировать. Ты не чувствуешь, что ты – задумка для чего-то большего?

– Для чего я могу быть задумкой? – с пренебрежением отозвался белый жеребец. – Для сдерживания синего зверя? Бред какой. Она от меня и мокрого места не оставит, если захочет.

– С ее магией произойдет то же самое, что и с моим копытом.

Висио демонстративно поднес копыто к кружке, и оно прошло сквозь нее. Крэлкин посмотрел на рог собеседника, но облачка вокруг него не рассмотрел.

– Хочешь сказать, что она меня не сможет убить? – поинтересовался чужак.

– Вопрос в том, – повторил градоначальник, – существуешь ты для Луны или нет? И существуют ли для Луны другие пони?

– Я тебя не совсем понимаю.

– Со временем поймешь, – пообещал Висио. – Если выживешь.

– Скажи честно, – попросил Крэлкин, – ты на самом деле покинул Целеберриум?

– Разве это имеет значение?

– Когда я первый раз тебя встретил, – произнес чужак, – ты предстал передо мной, мягко говоря, не в лучшем свете. – Мэр скосил глаза на собеседника. – Когда я приехал сюда и думал, что ты более не состоишь в Целеберриуме, ты показался мне добрым и отзывчивым пони. Сейчас же ты предстал в новом свете. Неужели тебе так нравится быть двуличной мразью?

– Признаю, мне неприятно это слышать, но ты не первый, кто допускает подобные выражения в мой адрес. Мне не привыкать. Да и ты привыкнешь со временем. Остаться в стороне не получится. Вскоре подвергнутся испытанию все пони. Подвергнешься испытанию и ты.

– И ты не собираешься передо мной оправдаться?

– А чего перед тобой-то оправдываться? – удивился Висио. – Ты мне неинтересен, мне интереснее Луна. Она должна пройти определенную подготовку, стать заменой Селестии и…

– Хотите свергнуть Селестию?! – воскликнул земной пони.

– Ты как жеребенок. Селестию никто не заменит. Я же говорю, что Луна должна стать заменой сестре, но лишь на время.

– На какое время? Что Целеберриум хочет сделать с Селестией?

Единорог выжидающе посмотрел на собеседника.

– Не хочешь говорить?! – вспылил Крэлкин. – Ну и катить к чертям!

Чужак вскочил и решительно направился к выходу.

– Я собираюсь отправиться на лечебные источники, – произнес мэр, и земной пони остановился в дверях. – Раны гораздо серьезнее, чем казалось на первый взгляд.

«Будто меня это волнует».

– Скажи, – попросил белый жеребец, не оборачиваясь, – Целеберриум когда-нибудь успокоится? Когда-нибудь он умерит свои зверские аппетиты?

– Кто знает, – отозвался мэр.

Крэлкин нахмурился и покинул помещение.

Эпилог

Поезд мерно покачивался из стороны в сторону, за окном мелькали деревья, горы и редкие поселки. Принцесса Селестия лежала у окна на просторной кушетке поверх цветастой подушки и читала книгу. Вокруг занимались обыденными делами еще четыре пони. Двое стражников стояли у входов. Работники с недоумением посматривали на гостя принцессы, но не решались что-либо сказать.

Крэлкин ерзал на месте Луны, пытаясь удобнее умоститься, но ему это никак не удавалось. Он сидел напротив Селестии и смотрел на мелькающий пейзаж. Изредка он бросал робкий и подозрительный взгляд на старшую правительницу, хотел было спросить, почему он едет с ней в Кэнтерлот, а не в Филдс, куда отправился старейшина почитателей Солара, и почему он едет в вагоне коронованных особ, да и еще на месте одной из принцесс, но никак не решался. Лишь единожды Селестия скосила выжидающий взгляд на белого земного пони, недолго осматривала его, и вновь вернулась к чтению.

Крэлкин спрыгнул с кровати, задев сумку, в которой покоилась стеклянная банка с зачарованной главами Целеберриума пылью цаворита, подошел к окну и немного приоткрыл его. Стремительный поток ветра влетел в вагон и зашуршал бумагой и гербарием на стене. К чужаку моментально подбежала серая кобылка и сказала, что Принцесса Селестия не позволяла открывать окно, и потребовала немедленно закрыть его. Жеребец скривился, но выполнил просьбу.

– Какой-то абсурд, – произнес он и многозначительно посмотрел на августейшую, однако та никак не отреагировала, и Крэлкин отвернулся. – Вообще было довольно жестко так общаться с культистами. Если разобраться, то они не виноваты, это воспитание такое. Да, это, конечно, проблема, их проблема, ее необходимо решать, но рубить сплеча… У нас есть более важная проблема.

Селестия отложила книгу и выжидающе посмотрела на говорившего.

– Тут можно говорить об этом? – поинтересовался земной пони.

– Можно, – кивнула венценосная.

– Целеберриум, – констатировал жеребец. – Он выходит за рамки…

– Это не проблема, – возразила кобылка. – Сейчас это мелочи по сравнению с Империей Грифона.

– Думаешь, нельзя будет решить проблему мирно?

Внезапно все работники прекратили заниматься делами и с ужасом уставились на чужака.

– Манеры, – благосклонно напомнила принцесса. – Проблема уже практически решена, но устранены лишь последствия. Необходимо разобраться с причиной.

– Имея под копытом Целеберриум можно было бы вырвать причину с корнем, – заверил чужак.

– И поступить, как я поступила с последователями Солара? – поинтересовалась Селестия. – Полагаешь, это решит проблему раз и навсегда?

– Доказать тщетность существования тем, кто верит в свое бессмертие – это действительно жестоко, – напомнил жеребец. – Но я сейчас не про веру и религию. Мы столкнулись сейчас с конфликтом интересом между мной и Вашим Высочеством.

– Поясни, – попросила правительница.

– Я говорю, что необходимо делать что-то с Целеберриумом, – произнес собеседник и повернулся к кобылке. – И Вы уже поняли мою задумку. Необходимо подавить его и заставить действовать сообща с Вами. Это принесет несказанное преимущество в дальнейшем. Вы же предлагаете направить собственные силы на преодоление внутреннего, социального кризиса…

– Почему ты решил, что кризис социальный?

– Потому что если такое проворачивает один пони, то может провернуть и другой. Вопрос лишь: когда. Это может породить социальный взрыв. Отчасти этот социальный взрыв может быть создан искусственно из-за бездействия Целеберриума. На самом деле Целеберриум выполняет достаточно важную роль в жизни Эквестрии, и полное его уничтожение может нарушить целостность государства. С другой стороны его нельзя и отпускать в свободное плаванье.

– Социального кризиса не будет, – заверила Селестия. – Хотя с другой стороны я согласна, необходимо пересмотреть концепцию образования и других социальных институтов.

– Ваше Высочество, – простонал земной пони, – я говорю о Целеберриуме. Это не та организация, которая будет размениваться на единичные выпады. Они будут вырывать проблему с корнем, а это именно то, что нам необходимо в данной ситуации.

– В данной ситуации не нужно паниковать, – спокойно произнесла правительница. – Во-первых, необходимо оценить масштаб угрозы. Как по-твоему, чего стоит опасаться больше? Войны с Империей Грифона или Целеберриумом?

«Она позволяет себе произносить подобное при этих пони? – подумал Крэлкин и бросил быстрые взгляды на занимающихся рутиной работников. – Что же на самом деле они знают?»

– Вероятно, война, – с неохотой произнес жеребец. – Если то, что я слышал о грифонах правда, то войны нам не выиграть. Разве что нанять минотавров и зебр… И обратить на свою сторону несколько сотен, а то и тысяч драконов…

– Значит, ты согласен, что войну допустить никак нельзя? – поинтересовалась венценосная.

– Нельзя и прогибаться, Ваше Высочество, – решительно произнес жеребец.

– Никто не говорит о том, чтобы прогибаться под кого-то, – заверила кобылка. – Сейчас проблема в пони, и именно здесь, в Эквестрии, кроется опасность. Эту же проблему мы можем локализировать и решить своими силами, исключив привлечение специалистов из заморской империи. И делать это необходимо быстро и без шума. Чем больше пони об этом узнают, тем больший фурор инцидент может произвести не только в Эквестрии, но и за ее пределами. А я бы не хотела привлечение внимания общественности. Пони нарушил закон и должен заплатить за свою вольность.

– Разве не будет лучше показательная казнь? – поинтересовался Крэлкин. – Убьете двух зайцев одновременно.

– Кто бы то ни был, его ждет наказание не из приятных, – заверила венценосная. – Я бы не хотела, чтобы пони видели то, чему я его подвергну.

– Понятно. Возможно применение смертельных заклинаний?

– До такого меня ничто не заставит опуститься.

– А Луна?

– Принцесса Луна, Крэлкин, – одернула Селестия. – Следи за манерами.

– Она моя подруга, – возмутился собеседник. – Я могу и так…

– Все равно ты обязан соблюдать этикет, – настойчиво произнесла венценосная. – Ты житель Эквестрии и твоя обязанность быть примерным гражданином.

– Хорошо, – с недовольством согласился земной пони. – Что с Принцессой Луной? Вы бы могли отдать провинившегося ей.

– И увеличить разрыв между ней и обществом еще больше? – поинтересовалась кобылка. – Ты сам понимаешь, что это пагубный путь и неверный вариант.

– Ну, да, – согласился чужак. – В общем-то, публичная казнь от того, кого за глаза называют Найтмэр Мун, была бы слишком пугающей.

Пони вокруг вздрогнули и покосились на говорящего. Стражники бросили обеспокоенный взгляд на чужака и спустя секунду вернули себе каменные морды.

– Как только я разберусь с нашей внутренней проблемой, мы обязательно обсудим способы остудить пыл Целеберриума, – пообещала принцесса.

– А до того он будет делать, что хочет?

– Честно говоря, я не вижу причины беспокоиться по этому поводу, – рассудительно произнес аликорн. – Целеберриум поддерживает Эквестрию, заботиться о жителях, не пресекает закон.

– Пресекает, – пробурчал Крэлкин. – Еще как пресекает.

– По крайней мере, я не вижу этого. А бесчинства, которые они устраивают за пределами государства останутся на их совести. Если, конечно, они не будут ставить под вопрос безопасность страны.

– Эти не поставят, но, как по мне, таят угрозы больше, чем вся Империя Грифона целиком. Мне даже интересно, – в задумчивости произнес жеребец и поднял глаза к потолку, – выстоит ли армия грифонов против единорогов Целеберриума.

– Это глупые мысли, – изрекла Селестия. – У тебя есть еще вопросы?

Чужак пошарил глазами по полу и внезапно спросил:

– Как ты отнесешься к переформированию Целеберриума?

– Крэлкин, манеры! – повысила голос кобылка, и рабочие пони прыснули. – Что до переформирования Целеберриума, то мне нет до него дела. Я должна следить за спокойствием в землях Эквестрии, а не за группой зарвавшихся единорогов, которые играют в свои, лишь им понятные игры. Будет необходимость, мы сможем уничтожить их.

– А если не сможете? – с любопытством и упреком спросил жеребец.

– Они пони, – напомнила венценосная. – Они подвластны мне и Луне. Я не думаю, что с ними возникнут большие проблемы.

– Тогда я приложу все усилия, чтобы Целеберриум перестал существовать.

– Это твое право, – благосклонно сказала принцесса. – Только не навреди жителям Эквестрии.

– И Вы мне не поможете?

– С какой стати? – недоуменно поинтересовалась августейшая. – У меня есть дела гораздо важнее. Если ты захочешь разрушить Целеберриум, то я не буду тебе мешать. Поддержу, конечно, но всему есть пределы. Грубого нарушения законов я не потерплю, и тебя будет ждать та же участь, что и членов скрытой организации за беспорядки. Если будет необходимость, я вмешаюсь в самый опасный момент и сохраню тебе жизнь. Я поддерживаю твою идею, с Целеберриумом необходимо что-то делать, но сейчас у меня нет на него времени.

– Значит, можете уничтожить? – с подозрением поинтересовался жеребец.

– К чему этот вопрос?

– Просто хочу оценить Ваш потенциал, ничего большего.

Селестия слегка улыбнулась, и чужак с недоумением посмотрел на нее. «Видно, ответа я не дождусь. А чего, собственно, я хотел? Подробный анализ ее способностей и албидо стилла?»

– Ты говорил, что Висио давал тебе какой-то список, касающийся Твайлайт и ее проблемы, – напомнила принцесса, – и обещал показать.

– Да, – сказал чужак, подскочил к сумкам и, достав таблицу селекционной программы, бережно передал ее Селестии.

Принцесса внимательно посмотрела на список, усмехнулась и передала бумагу назад.

– Что смешного? – недоуменно спросил Крэлкин. – Ты… Вы поняли, что там написано?

– Решение простое до безобразия. Висио гений. Но захочет ли этого Твайлайт? Готова ли она пойти на такое, чтобы избежать лап Целеберриума?

– Пойти на что? – с подозрением поинтересовался чужак.

– С этим тебе предстоит разобраться самому, – произнесла августейшая и передала листок владельцу.

Земной пони выхватил бумагу из облачка магии и скосил на нее взгляд. Он разобрал имя Рэйнбоу Дэш и Твайлайт Спаркл. «Что же хочет сказать Селестия? Чего я не вижу? Тут собраны самые разнообразнее пони, как по профессии, так и по расе. Не понимаю я чего-то. Надо будет как-то выпытать у принцессы ответ». Он сунул листок в сумку, запрыгнул на кушетку Луны, посмотрел на светлую кобылку настороженным взглядом. «Как же она так быстро разгадала загадку?»

– Кто такой Висио? – поинтересовался Крэлкин. – Он говорил, что связан с Вами.

– Раньше Висио проводил много времени на научных конференциях по магии и медицине. Странный выбор для единорога, который специализируется на заклинаниях скрытности, не находишь?

– Нахожу, – кивнул жеребец. – Но мне не это интересно. Вы общались с ним на довольно интересные темы.

– Какие? – уточнила Селестия.

– Например, разбирали устройство коллективного бессознательного.

Венценосная не ответила. Ухо ее едва заметно дернулось, и чужак уселся, не веря своим глазам. «Она медлит с ответом? Что же сделал Висио, чтобы привести Селестию в замешательство?»

– Это наше с ним дело, – через несколько минут заявила принцесса. Книга подлетела и раскрылась перед мордочкой августейшей.

– Настолько это все секретно?

– Висио меня однажды подвел, и я бы не хотела, чтобы история эта подлежала огласке. А если сведения попадут в твои копыта, еще неизвестно, как ты ими воспользуешься.

– И все же…

– Я не собираюсь разговаривать об этом единороге, – строго произнесла августейшая и нахмурилась.

Чужак сглотнул и кивнул. Принцесса Селестия уткнулась в книгу, попросила налить ей ромашковый чай и продолжила знакомиться с текстом. Крэлкин с недоумением смотрел на нее некоторое время, а потом улегся и скучающим взглядом уставился на проплывающие за окном облака и садящееся солнце. Рабочие пони едва слышно переговаривались под настойчивый перестук колес и занимались своими делами.

Совсем скоро стало темно. Зажглись светильники, и подручные принцессы стали разбредаться по своим купе. Ветер усилился, возмущаясь движению исполинской машины, и бил в стекла. Селестия приготовилась ко сну. Стражники тоже. Они засопели довольно быстро. Крэлкин некоторое время смотрел на них и через время тоже заснул. Вагон слегка покачивало на неровной колее.

Поезд спал.