Хищник

Глава 11. Свежая кровь

— Так что всё-таки случилось? — спрашивает Буч, не отрываясь от зеркала. — Почему ты вообще начала распадаться?
— А хрен его знает, — вяло отвечаю. Долгая неподвижность всегда навевала на меня сонливость, а сейчас я висела, уже часа четыре не двигаясь вообще. Совсем не двигалась, даже говорить приходилось с закрытым ртом и не моргать.
— Лежала я спокойно, Трикси нахваливала и тут бац! Крыша улетает в неизвестном направлении, стены уехали на все четыре стороны, а фундамент отправился в путешествие к центру Эквуса. Это ты мне скажи, что случилось! По-любому это косяк металла, у меня в башке его много.
Буч оторвался от зеркала и посмотрел на меня как на полную дуру.
— Вообще-то, этот «металл» тебя спас! Не будь ты на треть ИИ… Если кратко, то у меня бы появилась отличная статуя. Сиба, твои кибернетические части работают идеально. Тем более все эти Армагеддоны им только на пользу, в отличие от тебя.
Единорог ткнул меня указкой.
— Не будь ты полным хламом, могла бы и не заметить распада.
— Эй, ты кого тут хламом назвал! — его слова меня и впрямь обидели. Могла бы двигаться — влепила бы знатный подзатыльник этому оборзевшему научнику.
— Эй, твои комплектующие могли считаться современными лет триста назад, и то с большой натяжкой! Так что нечего тут обижаться, — фыркнул Буч.
— Говоришь так, будто я виновата, что срослась с этим металлом и все ваши новые технологии тупо сгнивают или «ремонтируются» в старые.
— Чего-то ты притихла, — ехидно заметил Буч, кинул беглый взгляд на консоль, — о, так ты ещё и плакать пытаешься!
Единорог нагло заржал. Так, подключиться к внешним динамикам, звук на максимум и громогласный рык!
— Ладно, переборщил! — недовольно «извинился» Буч, вытирая текущую из ушей кровь. А я смеялась. — Чего ржёшь?
Да как он так быстро слух-то восстановил?!
— Кстати, я тут полностью исцелил свои раны! А у тебя… — Буч вновь глянул на консоль, — всего лишь сорок два процента! Я выиграл!
Блин. Наверное, не стоило с ним спорить, но кто же знал, что он может лечиться быстрее моих систем (а ведь при поддержке док-станции ремонт происходил раза в четыре быстрей)?
— А так как плотские утехи с твоей тушкой меня не интересуют, выполнишь для меня пару заданий и мы в расчёте. Заодно посмотрим, как быстро у тебя башка после распада прояснится.
Буч постучал копытом по голове. Причём не по своей.

* * *
В операционной царила сонная атмосфера усталости. Три дня врачи проводили сложнейшую нейрохирургическую операцию на совершенно безнадёжном пациенте. Однако выкладывались они на полную — иначе просто не умели. Три дня впахивать с полной выкладкой и максимальной концентрацией… Неудивительно, что сейчас все лежали прямо на полу, не в силах даже пошевелиться.
— Ребят, я чего-то не понял или она ещё живая? — вяло, едва ли не шёпотом спросил самый молодой врач.
— Сам в шоке, — ответил самый опытный.
— А нахрена? Она ж овощем будет.
Ответа не последовало.
— А если закибернетизировать?
— Сам-то хоть понял, что сказал? — фыркнул спец по впихиванию всяких железок в поней. — С такими повреждениями мы ей даже чип поставить не сможем.
Старый врач кивнул одними глазами (а может, и впрямь просто очень медленно моргнул).
— А ну заткнулись все и спать! — рявкнул бодрый ассистент. Он не впахивал тут три дня, всего лишь последние пару часов, но проникся серьёзностью ситуации и их подвиг оценил. Подхватил телекинезом полудохлых врачей и отправился укладывать их по кроватям, словно малых жеребят.

Их пациентку чуть позже тоже вынесли из операционной. Голубая единорожка лишись своей гривы, которой очень гордилась. Бинты практически полностью покрывали её голову, но больше ничего не говорило о её недуге. Единорожка дышала размерено и ровно, а главное — сама. Большое достижение в её положении.

* * *
Сестра моя! — разгневанная Луна ворвалась в кабинет принцессы дня, размахивая какими-то бумагами. На ней были футуристического вида очки, обеспечивающие принцессе полноценный доступ в Сеть и прочие полезности интерфейса.
— Во что ты превратила нашу разведку?! Скажи мне, каким образом эта вотчина дисциплины и целомудрия превратилась в обитель фамильярности и разврата? О, и с каких это пор разведка занимается убийствами, похищениями, пропагандой и дискредитацией?
— Ты преувеличиваешь, Лулу, — ласково улыбнулась Селестия. — Да, обязанности разведки были несколько… расширены. Да, они убивают, но только монстров. Ну, может, и свергли парочку диктаторов…
Последнее предложение Селестия сказала почти шёпотом.
— Ну и надо ведь ребятам как-то развлекаться и спускать пар, работа-то сложная и опасная. Пускай лучше предаются прелестям разврата и содомии. Вполне безопасное развлечение, которое никак не станет известно общественности!
Луна так и застыла с открытым ртом.
— Сестра моя, — с подозрением начала синяя аликорна, — а ты сама, часом, не участвуешь в этих оргиях?
— Конечно же нет! — Селестия вскинула копыта, всеми силами изображая оскорблённую невинность. Луна хмыкнула и застыла.
— Там в фильтрах можно выбрать отображение только «взрослого» контента, — подсказала принцесса дня.
— Точно. Хм, и впрямь, про тебя ничего. Ладно, пока поверю. Но это не примиряет моего гнева! С каких пор такие вещи нормальны? Они ведь даже про Стил Рейна шутки делают! Про Стила!
— Тем не менее, разведчики просто обожают своего начальника, — пожала плечами Селестия. — Даже если он скажет им засунуть голову в пасть альгуля, никаких вопросов не последует. Возьмут и засунут. Ну а против шуток Рейн никогда не возражал, ты его знаешь.
Луна прикрыла лицо копытом, тихонько зарычав от гнева на свою непонимающую сестру.
— Но это ведь всё цветочки! Вот, смотри, — она помахала листочком прямо перед глазами Селестии, да так близко, что Тии пришлось отклониться назад, чтобы не получить этим листочком по носу.
— Вот, осуждённый за ростовщичество, работорговлю, принуждение к проституции и кучу более мелких преступлений. Да, его преступления ужасны, но какое вы право имеете ставить над ним опыты?! Смотри, — зарычав от гнева, Луна буквально впечатала очередной листочек в лицо солнечной принцессы.
— Испытания кибернетического глаза, — Селестия пропустила многосимвольную маркировку. — Реакция — лёгкое отторжение.
— Лёгкое?! Да у него пол-лица сгнило! И обезболивающего ему не дали! «Может помешать ходу эксперимента»! И этот глаз далеко не единственное, что на нём испытывали! Ты хоть представляешь, как выглядит «серьёзное отторжения» квадратного сантиметра искусственной шкуры? Да он вообще без шкуры остался! Бедолага уже с ума сошёл от боли, а вы всё продолжаете проводить над ними всё новые и новые эксперименты! И таких бедолаг почти десяток в подземельях разведки! А уж про «несчастные случаи», происходящие с неугодными тебе правителями, я и говорить не буду! О, а ещё я посмотрела документы, и знаешь что? В течение восьми сотен лет ни один разведчик моложе двухсот не умер от старости! Скажи мне, как ты превратила разведку в… это.
— Это долгая и мрачная история, — Селестия устало откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.
— У нас много времени, — насуплено ответила Луна. — Ну так как разведка стала такой?

— Как? Началось всё с одной ошибки. Чудовищной, жуткой, непростительной. Я не смогла помочь тебе. Выбрала самый лёгкий путь — отправить родную сестру на луну. Это нарушило равновесие. Нет, не то мифическое и незаметное, про которое пишут и поют. Нарушилось вполне настоящее равновесие… И не одно.
Селестия горестно вздохнула.
— Сдвинулась тонкая гармония природы-магии, и пробудились древние чудовища, стали портиться урожаи, начались эпидемии. Образовался вакуум власти, и его тут же попытались заполнить нечистые на копыто личности. А стража была слишком занята борьбой с монстрами и болезнями. Преступность выросла в десятки, может, даже в сотни раз. И стала реальной властью. В то паршивое время разведка была единственным, над чем я сохранила контроль. Больше никто не слушал моих указов. Дошло до того, что стали рисовать карты, на которых не было Эквестрии — только кучка «государств», принадлежащих преступным кланам. Нужно было как-то возвращать контроль над ситуацией, пока не стало слишком поздно.
Принцесса дня ровно села в своём кресле, но на сестру не смотрела — опустила взгляд на стол.
— На тот момент Эквестрия была слишком лакомым куском, и властители других земель уже договорись о разделе этого пирога. Они даже собрали общую армию — территории надо было «застолбить», а богатства вывезти. В то время Стил Рейн стал активно развивать программу по киборгизации. Думал, это как-то поможет. Вот тогда к нему и попала Сиба… Ты ведь читала её досье?
— Да, — принцесса Луна рассеянно кивнула, — довольно жуткая история. То, как она потеряла крылья…
Ночная принцесса зябко поёжилась.
— Я даже пыталась отговорить Рейна от её участия — слишком уж мала вероятность, что жеребёнок сохранит разум после такого. Впрочем, она вела себя довольно нормально. Даже обзавелась семьёй. А потом…
— Какой-то ошалевший от власти выродок эту семью забрал, — процедила сквозь зубы Луна.
— Причём очень жестоко. Это окончательно сломало Сибу. Буквально раскололо её душу на части. Да, она сотворила Армагеддон. Самый мощный и долгий из всех виденных мной. Три дня она пылала жёлтым пламенем и копытами рушила монолитные скалы. Но этим её возможности не ограничивались: телекинез, пирокинез, телепортация — всё это она использовала с лёгкостью, недоступной даже аликорнам. Три дня она носилась по всей Эквестрии. Трёх дней хватило, чтобы уничтожить все более-менее крупные преступные организации. Она даже убила одного древнего, злобного и очень могущественного аликорна. И попутно десяток его монстров. Причём сделала это легко и непринуждённо. Мимоходом, просто потому, что он помешал её расследованию.
Селестия грустно улыбнулась, погружаясь в воспоминания о тех ужасных временах.
— Я боялась, что это вызовет массовое недовольство, и месть преступных кланов просто сотрёт остатки цивилизованной власти — Сиба ведь всегда представлялась как «разведчик Селестии». Но нет. Вся организованная преступность просто исчезла. Меня стали слушать. Пони были так перепуганы, что боялись даже помыслить всерьёз нарушить мои приказы и законы. Даже армия наших врагов в нерешительности остановилась на границах Эквестрии. К тому же разведка вовремя подсуетилась, и по всей стране висели плакаты с пегаской, чьи глаза пылали жёлтым пламенем и надписью «Я слежу за тобой». Разведчики ещё и зачаровали краску для этих глаз — заставили светиться. Эффект получился потрясающий. Вот тогда и прозвучали два слова, которые изменили всё: «неадекватный ответ». Эта концепция и определила дальнейшее развитие разведки. Мы выпустили Сибу на улицы. О, тогда она переживала Армагеддон несколько иначе, чем сейчас — пегаска была одержима яростью. Гнев заменил ей боль. Это уже была не та наполовину мифическая и справедливая «призрачная пони», которая карала лишь самых худших. Теперь она убивала за малейшие прегрешения. Грабители и убийцы, буквально размазанные по улицам, наркоторговцы с жуткими передозами и фаршированные золотом мошенники — всё это перестало удивлять жителей Эквестрии. А Мейнхэттен ещё долго помнил развешанные по всему городу «украшения» из трёх пьяниц, решивших зайти «поразвлечься» в сиротский приют. Там ведь до сих пор ходят легенды, что всякого, кто обидит сироту, постигнет ужасная участь.
Выскочив из своего кресла, Тия принялась нервно ходить по кабинету.
— Таким образом мы избавились от преступности. Однако ещё оставалась целая армия, готовая вот-вот пересечь границу Эквестрии, и бродящие тут и там монстры. С армией разобрался Стил Рейн. Ударил по ним в полную силу, и почти половина миллионного войска погибла. Причём большая часть смертей случилась из-за паники, а не от его заклинаний. Оставшиеся пятьсот тысяч солдат разбежались… И ты сама знаешь, что способны натворить неорганизованные и перепуганный солдаты в таком количестве. К нам тут же направили множество послов с предложением мира. На выгодных нам условиях. Но мы вернули послов обратно, предварительно их изжарив. А потом…
Селестия дрогнула и по лицу её побежали слёзы.
— Мы атаковали их столицы! — выкрикнула принцесса и зарыдала, прикрыв лицо копытами. — Обрушивали огненный дождь на невинных, — бормотала сквозь слёзы принцесса, — накрывали города барьером и заполняли водой, заливали кислотными дождями…
Луна не выдержала и обняла свою сестру, стала ласково её гладить.
— А потом заставили оставшихся подписать жуткие, несправедливые договоры, откинувшие их в развитии на столетия. Эквестрия была спасена, а пони счастливы, но цена…
Селестия прижалась к своей сестре, пытаясь унять дрожь и слёзы.
— Разведке тоже пришлось измениться, — продолжила принцесса, когда смогла совладать с эмоциями (это заняло у неё всего лишь пару секунд). — Это была единственная организация, которой я могла доверять, поэтому им пришлось заниматься буквально всем. Им пришлось соответствовать концепции «неадекватного ответа» — уничтожать любой намёк на угрозу. Простые пони не могли справиться с этим. Стил Рейн почти десять лет странствовал по миру, ища всё, что могло сделать разведчиков «сверхпони». Даже выведал все секреты Морхенских ведьмаков, а ты знаешь, как тщательно они охраняли свои тайны. Для достижения желаемого результата нам со Стилом даже пришлось красть жеребят… да и до сих пор приходится. Разведка абсолютно секретна, а из взрослого пони не сделаешь полноценного разведчика.
Селестия всхлипнула, но в этот раз смогла сдержать слёзы.
— Поначалу только один из десяти жеребят доживал до зрелого возраста. За сотню лет мы довели выживаемость до пяти из десяти. Сейчас гибнет только трое. Много раз у нас был выбор — ещё повысить выживаемость или сделать разведчиков сильнее… и мы всегда выбирали второе. Сейчас рядовой разведчик в разы превосходит любого пони во всём. Благодаря им Эквестрия стала самым безопасным местом во всём мире, хотя до сих пор тут бродят жуткие монстры.
— Я даже не знаю, что и думать! — Луна устало потёрла переносицу копытом. Другим она всё ещё обнимала свою сестру.
— Скажи хоть, откуда столько разврата?
— Это всё Сиба. После того как её гнев немного поутих, она пустилась во все тяжкие. А потом и новеньких начала втягивать. Мы со Стилом поначалу хотели остановить её, но оказалось, что это психологически помогает пережить становление разведчиком. Да и в дальнейшем повышает «стабильность». Поверь, обезумевший разведчик — это очень паршиво.
— А почему тогда не закибернезировали всех по самые уши?
— Сама видела, даже новейшие имплантаты вызывают жуткие реакции отторжения. И это вопрос не столько биологический, сколько психологический или даже духовный. Есть очень мало пони, которым можно хоть что-то установить. Хотя, — тут Селестия хмыкнула, — уже у всех разведчиков есть чипы. Надо было лишь убедить жеребят, что это обязательный атрибут разведчика и вообще очень круто.

* * *
— Ну пожа-а-алуйста, — Свити Белль сделала свой коронный жалобный взгляд. Любой взрослый не выдержал бы и согласился на что угодно, но целью этого взгляда были её подруги. А у всех жеребят совершенный иммунитет от таких приёмчиков.
— Свити, ты хоть понимаешь, о чём просишь?! — возмутилась Эппл Блум. — Мы не будем заниматься воровством!
— Тем более у разведчиков! — поддакнула Скуталу. — Мы ведь к ним даже пробраться не сможем!
— Девочки, ну пожалуйста! — Свити сделала взгляд ещё более жалобным и тут даже жеребячий иммунитет начал сдавать. — Это очень-очень важно!
— Нет! — Эппл Блум твёрдо стояла на своём.
— Ну-у-у девочки! — захныкала Свити. — Я ведь не справлюсь без вас, а мне очень, очень важно унести одну штуку.
— Это настолько важно, чтобы воровать? — недоверчиво хмыкнула Эппл Блум.
— Важнее, чем вы можете себе представить! — серьёзно кивнула Свити.
— Ну всё равно… — начала было Эппл, но её прервала Скуталу — она молча подошла к Свити и села рядом с ней.
— А я ей верю! — смущённо пискнула пегаска.
— Я в вас очень разочарована, — максимально осуждающе заявила Эппл Блум.
— Но ты ведь пойдёшь с нами? — осторожно спросила единорожка.
— Разумеется! Без меня вы точно вляпаетесь в неприятности!

Задача перед жеребятами стояла непростая — проникнуть в свежепостроенные под замком Твайлайт подземелья. Звучит не слишком сложно, но стоит помнить, что подземелья эти принадлежат разведке, а значит, устройств защиты там больше, чем яблок у семьи Эпплов. А ещё там бродят разведчики, которые даже во сне замечают лазутчиков в радиусе десяти метров невзирая на принятые меры маскировки. На счастье, у Свити был план. Нет, даже ПЛАН. По сути своей, он больше напоминал шпионски боевик, и в нём фигурировало: пара комков ваты, немного химикатов, проволока, изолента, пучок проводов, три микросхемы, магический кристалл и немного чернослива. Очень сложно. Каким-то чудом маленькие пони справились и таки пролезли в Резервное Хранилище (основное было глубоко под Кантерлотом). Много диковинных и ценных штук там было просто так раскидано по полкам, без замков и дополнительной охраны, но то, что нужно было Свити, хранилось в большом сейфе. Однако в ходе ПЛАНА жеребята добыли и ключ. И вот сейф распахивается…
— Пусто?! — недоумённо вскрикнула Свити Белль. Внутри сейф был гораздо меньше, чем снаружи (стенки были просто ненормально толстыми), а внутри находилась система из пружин и подвесов, в центре которой должно было что-то висеть. Однако же не висело.
— Вы не это ищите? — раздался сзади голос одного белоснежного единорога. Жеребята дружно развернулись и отскочили. Свити угодила крупом прямо в сейф и, судя по хрусту, что-то там сломала. Перепугались поняши знатно, и было из-за чего! С непривычки единорог казался жутким — он абсолютно и монотонно белый. Даже радужка глаза была настолько белой, что почти сливалась с белком, поэтому с первого взгляда казалось, будто радужки нет вовсе, только чёрные точки зрачков. Грива тоже была идеально белой. У большинства пони в гриве два (а иногда и больше!) цветов, но его грива была однотонной. Во всей его окраске белой не была только къютимарка — красный, истекающий кровью знак вопроса, где вместо точки была кровавая клякса.
— Эм, привет, — Свити нервно хихикнула, — а что ты тут делаешь?
— Ловлю трёх маленьких воришек, — довольно улыбнулся Буч.
— Знаешь, мне как-то очень не хочется проверять слухи о происхождении твоего имени, поэтому давай мы просто уйдём и сделаем вид, что нас здесь никогда не было. Пожалуйста, — нервно попросила Свити Бель [прим. автора: английское слово «butcher» переводится как «мясник» и по звучанию похоже на имя единорога].
— Вы ведь это ищите? — Буч полностью проигнорировал слова Свити, но в белоснежном поле телекинеза слегка качнулся металлический шар размером примерно с копыто жеребёнка (точнее, вполне конкретных, тут присутствующих жеребят). Шар не был просто ровным и гладким — это было очередное высокотехнологичное устройство футуристического вида. Провода во все стороны не торчали, устройство выглядело цельным и монолитным. Свити кивнула, окинув устройство жадным взглядом.
— Ты ведь знаешь, что его изготовление сожрало примерно годовой бюджет Эквестрии? И это только изготовление, без учёта редчайших материалов, которые мы всеми правдами и неправдами добывали лет так десять!
— Знаю, — мрачно кивнула Свити и тут же принялась извиняться. Она взвалила на себя всю вину за это проникновение, буквально умоляя не наказывать её подруг.
— На, — просто сказал единорог, впихнув шарик ей в копыта. Свити недоумённо посмотрела на устройство в своих копытах (поле телекинеза погасло, но шарик всё ещё окружало лёгкое белое свечение).
— Серьёзно? — с подозрением спросила Свити.
— Ага, — кивнул единорог и выудил откуда-то цепочку, прицепил её к шарику и повесил Свити на шею. — Так удобней будет. Сама справишься или помощь нужна?
— Я справлюсь, — уверенно ответила поняшка. — Так, мы пойдём?
— Ну, ты можешь идти, а вот твои друзья ещё на минутку задержатся, — Буч достал откуда-то шприц-пистолет с толстенной иглой и поднял в воздух двух жеребят. Они тут же начали вопить и требовать, чтобы их отпустили, но единорог был непреклонен. Первой попала Скуталу. Пони отчаянно отбивалась от шприца, но безрезультатно. Игла с лёгкостью прижалась к её шее. Тихий щёлк, резанувший по ушам жеребячий вопль — и кобылку уже посадили на пол, а в открытый рот закинули конфету, после чего его (рот) беспардонно закрыли с помощью телекинеза. От такого поворота поняша даже замолчала и принялась недоумённо жевать конфету. Та же процедура была проделана и с Эппл Блум.
— Между прочим, больно! — обиженно (но немного невнятно) пожаловалась Скуталу, потирая шею.
— Просто безобидный маячок, — предвещая вопросы пояснил Буч. — А теперь кыш отсюда! И если ещё раз заявитесь…
Единорог плотоядно оскалился и буквально из воздуха достал окровавленный тесак. Кобылки завопили от ужаса и тут же сбежали. Буч задумчиво покачал тесак в воздухе, слизнул «кровь» с его поверхности, тихо, самому себе, сказал: «Всегда срабатывает» и хмыкнул каким-то своим мыслям.

* * *
— Я поймал их, Ваше Высочество! — подобострастно отчитался Босерон, кидая украдкой преданные взгляды на Наместника. На самом деле в нём не было и намёка не преданность, но Наместник был много могущественнее старого пса, и у того просто не оставалось выбора, кроме как быть абсолютно преданным.
— Это оказалось проще, чем мы ожидали, — продолжал лебезить пёс, — очевидно, сила наших противников была несколько… переоценена.
— Вот как… Значит, Понивилль.
Наместник встал со своего трона и вышел под свет. Но остался в тени. А вот его трон наоборот, стал виден. Наместник был источником тени. Его ноги не касались пола — Тьма держала своего наместника и укрывала от света.
— Собирайтесь, — коротко приказал он своей гвардии. — Мы идём на Понивилль.

* * *
Тащили нас не слишком-то аккуратно. Все четыре копыта были крепко связаны вместе кусками металла, так что закинуть нас на плечо у псов не получилось. Пришлось тащить, держа за эти самые куски металла. Спиной вниз, что само по себе не слишком комфортно. К тому же у собачек были длинные руки и ходили они сильно сгорбившись, поэтому мою спину от пола отделяли буквально пара сантиметров. Флаттершай приходилось ещё хуже — всё теми же кусками металла у неё были связаны крылья. Точнее примотаны к телу. И временами металл всё же соприкасался с полом. Звучит не страшно, но стоит уточнить, что связывали нас не слишком аккуратно, поэтому обрывки металла получились «лохматыми» и глубоко впивались в шкуру. У меня на морде местами даже до кости доставали. Что чувствует бедная пегасочка я даже представить не могу! Она ведь совсем непривычна к боли (и болевой порог у неё очень низкий), а тут куски металла впиваются в одно из самых чувствительных мест у пегасов — между крыльями. Однако она молчала. Удивительно, мне почему-то казалось, что она будет орать во весь голос, но пони только плакала и тихонько вскрикивала, когда металл тёрся о пол. Кажется, пёс специально так делал. Очень уж им нравилось, когда пони страдают. Надо драпать, но как? Пасть у меня связанна, так что перекусить металл не выйдет. Разорвать его не получится — он многократно прочней меня, поэтому я скорее копыта себя поотрываю. На помощь Флаттершай рассчитывать не приходится. Может, в «хранилище» найдётся кто-нибудь способный нам помочь. А уж обратно мы доберёмся — путь отмечен нашей кровью.

Облом. Хранилище оказалось обычной тюремной камерой. Пустой.
— Что нам делать? — тихо пискнула Флатти. — Мы должны спасти Рейнбоу! Сделай что-нибудь!
Вот хочется ответить как-нибудь едко так, с сарказмом, но Босерон явно был не дурак, раз пасть мне повязал. Я отчаянно шарился в памяти, пытаясь найти там хоть что-то полезное.
— Они ведь убьют её, потом съедят, потом изнасилуют! — панически тараторила Флаттершай, явно забив на логику. Я что-то промычал в ответ, но она не заметила.
— Да сделай ты что-нибудь! — выкрикнула пони, явно собираясь устроить истерику. — Ты ведь целый дом уничтожил!
Пони отчаянно разревелась, задёргалась, скуля от боли. А я смотрел на неё совершенно ошалевшим взглядом. Дом. Я уничтожил дом. Мощный выброс жизненной энергии обратил в пыль мощные каменные стены буквально за пару мгновений, так почему бы не разрушить эти треклятые железки? Вот только направлять жизнь за пределы своего тела я не умел, а в тот раз всё получилось как-то само. По-большому счёту мой контроль над жизнью довольно ограничен — могу регулировать интенсивность потока и весьма немного менять их путь, не более. Направить наружу — нет. Никак. Но может, это и не нужно? Куски металла уже внутри моего тела. Вон, как вонзились, даже кость достают. Плавно ныряю в медитацию, напрочь отрешившись от истеричных кобыл и прочих раздражителей.

Жизнь. Необычайно яркие потоки циркулируют в моём теле подобно крови и вместе с ней пропитывают каждую клеточку тела. Всю доступную концентрацию на морду. Я чувствую, как тонкие струйки жизни обтекают острые кусочки металла, вонзившиеся в шкуру. Пытаюсь изменить направление этих струек, заставить их течь прямо в металл. Не получает! Так, попробуем немного по-другому. Жизнь ведь тоже подчиняется каким-то законам и не может резко менять направление потока. Больше жизни в морду, пускай она течёт как можно быстрее! Раны начали затягиваться (прямо вокруг металла), но этого мне допустить нельзя, поэтому я отчаянно трусь мордой о пол, чтобы хоть немного пошевелить мои оковы и не дать ранам зажить. И у меня начинает получаться. Металл в моей шкуре медленно тает! О да! Опьянённый успехом, я разом вливаю почти треть всей имеющейся жизни в морду. Кусок металла сваливается с моей морды, со звоном падает на пол. Сам собой вырывается торжествующий рык. Флаттершай прекращает истерить и внимательно смотрит на меня. Быстренько перекусываю путы на ногах. Про «быстренько» я преувеличил. Пришлось повозиться — очень уж по-мудацки я был связан, тянуться было трудно, да и «лохматость» металла изрядно замедляла процесс. Приходилось делить путы на куски и буквально вырывать. Больно.
— Теперь меня! — требовательно и одновременно умоляюще попросила Флатти. Держалась она как настоящий герой. Только шипела, когда я вытаскивал особенно глубоко засевшие куски, и до крови прикусила собственную ногу, когда я снимал оковы с крыльев. Мда, в ближайшее время она летать точно не сможет. Без профессионального врача вообще никогда не полетит — я и так вижу, что повреждены довольно важные мышцы. Не сильно, но это превратит попытки летать в пытку. Хорошо хоть артерии не задеты. Кажется, Босерон неслучайно «разлохматил» металл и очень точно рассчитал, куда он должен вонзиться. Вот же падла!
— Мы должны бежать! — Флатти попробовала вскочить и тут же упала. Не удивительно, если я сам-то едва на ногах держусь.
— Успокойся, — для убедительности я поставил на пегаску копыто, — бежать мы всё равно не сможем. Даже идти не получится. К тому же за дверью серьёзная охрана. Только под дверью дежурит пять псов.
— Ну мы ведь не можем просто бросить их! — Флаттершай умоляюще посмотрела на меня. Я не выдержал и отвёл взгляд.
— Я не справлю с ними, — помимо воли в голос прокралась изрядная порция вины. — Даже с теми, кто охраняет нас. А уж про охрану наших подруг и говорить нечего.
— ТЫ ДОЛЖЕН! — рявкнул под ухо Дилон, отчего я невольно вздрогнул. Монстр грозно нависал надо мной, угрожающе скалился и нервно мотал хвостом, шипы которого были грозно растопырены.
— Должен, — поддакнул ему Сивас. Мертвец затаился в углу комнаты, и я видел только две упрямо пылающих точки его глаз.
— Я хочу! Больше всего хочу, но что я могу сделать? Что? — едва не рыдая, я оглядел всех присутствующих. — ОТВЕЧАЙТЕ!
— Можешь, — хмыкнул мертвец и вдруг оказался совсем рядом. В голове словно что-то взорвалось, наполняя её обрывками далёких воспитаний. Насмешливо фыркает Сиба: «… усиливает естественные возможности? Какой идиот тебе это сказал? Да я даже телепортироваться могла!», а потом мою бедную голову наполнило вообще всё, что я знал (и даже то, чего не знал) про сознание, ментальную магию, Армагеддон, прямое воздействие на разум, телепортацию, магию дружбы, души и их связи. Сивас схватил мою голову копытами (с каких это пор глюки позволяют себя физическое воздействие?!) и повернул к себе, заглянув мне в глаза.
— Можешь, — рыкнул он, и в моей бедной голове вновь что-то взорвалось, наполняя меня иррациональной уверенностью, волей и яростью. Я невольно пошатнулся, а из носа хлынула кровь.
— Ты в п-п-порядке? — испуганно пискнула Флаттершай, забившись куда-то в угол. Я чувствовал трепещущую душу маленькой пони.
— Нет. Плевать. Ты ведь ещё хочешь спасти подруг?
— Ты знаешь, как это сделать? — пони подскочила ко мне, с надеждой заглядывая прямо в глаза.
— Да. Только это опасно. Мы можем погибнуть, — я сделал упор на «мы». И она поняла.
— Они ведь всё равно нас убьют, — пони грустно улыбнулась, — я готова. Что нужно делать?
— Для начала расслабься. Успокойся. Верь мне. И что бы ни случилось — не сопротивляйся.
Пони с сомнением кивнула.
— Давай лучше ляжем, — устало выдохнул я. Флаттершай послушно улеглась, я завалился прямо перед ней и прижал свой лоб к её.

Я чувствовал трепетание её хрупкой души и слабую пульсацию совсем тусклой нити, что связала нас. Ха, несмотря ни на что, мы всё ещё друзья. Забавно. Огонёк в моей груди потянулся к ней, и её душа отозвалась, доверчиво приблизилась. Я наконец-то смог сравнить «размеры». Мой огонёк настолько меньше её души, насколько свечка меньше солнца. В очередной раз убеждаюсь, что мой огонёк никак не похож на души. Вот совсем. Печально. Флаттершай испуганно охает, когда нить между нами вспыхивает ярко и мощно. Сейчас она чувствует мир вокруг так же как я. Это пугает маленькую пони. Биение собственной жизни сбивает её с толку, а моя кажется ей неживой, но и не мёртвой, серой и тусклой. Пони становится стыдно, ведь она знает, что я знаю о её мыслях. Так же, как и она знает о моих. Впрочем, не до сантиментов.
Сдвиг — и я вижу её разум. Такой нежный и хрупкий, он испещрён множеством уже затянувшихся шрамов и парочкой совсем свежих ран. В ней почти нет злости и гнева, зато полно страха. Я вырываю и поглощаю её страх, взамен заполняя образовавшуюся пустоту собственной яростью, что подобна раскалённой магме. У Флаттершай очень странная воля — её очень мало, но она подобна стали. Я одолжу ей свою. Этого мало. Приходится поднапрячь фантазию и заполонить её разум жуткими видениями, где её подруг пытают, насилуют, убивают. ЭТОГО МАЛО! Я чувствую, как болит её душа, но всё ещё не распадается. Для начала добавлю в эти видения её саму, а потом… Что потом я придумать не успел. Видение, где ей отрывают крылья, зафиксировалось и раз за разом прокручивалось в её сознании, и что-то древнее и горячее пробудилось в её крови, в пульсации души. Оно пробудилось, проникло в разум пони и исказило узор сознания Флаттершай, деформируя и преображая маленькую пони. Сталь воли раскалилась, расплавилась, влилась в магму ярости и слилась с ней, образуя что-то общее. Менялись реакции, её разум словно обрастал защитой и шипами, а в один момент он подтянул меня ближе и использовал как схему. Холодный, расчётливый разум хищника в сочетании с яростно-огненным безумием… Флаттершай открыла глаза, и я до дрожи испугался её взгляда. Она обхватила меня копытами с такой силой, что затрещали кости.
— ВАМ ВСЕМ [ЦЕНЗУРА]! — гневно взревела пони, её душа вспыхнула ярче солнца, и на несколько мгновений мир перестал существовать. Ненавижу телепортации.

* * *
— Иногда я начинаю жалеть, что не убил тебя, когда была такая возможность, — беззлобно заявил Буч. Стил Рейн только насмешливо фыркнул в ответ. Начальник разведки хоть и не старался быть совершенно незаметным (он даже не думал об этом), всегда становился неожиданностью для всех. Один только Буч умудрялся что-то сказать ему ещё до того, как Стил заявит о своём присутствии.
— Знаешь, сколько суток я не спал? — Буч устало оглянулся на своего начальника. При этом он ни на миг не оторвался от работы — Стил заметил, что на консоли, висящей перед единорогом, продолжают отдаваться десятки команд в секунду.
— Знаю. Я ведь тоже не спал, — Стил пожал плечами. — Зачем звал?
— Жаловаться, зачем же ещё. Наша Великая и Могучая Тр-р-рикси навела сущий бардак в системе. Половина файлов стёрта, а вторая больше напоминает кашу, протоколы похерены, прошивки полетели. Беда короче. Кстати, когда похороны?
— Похороны? Сходи в неврологическое, узнай. Это приказ, — отмахнулся Стил. — Никогда не поверю, что у тебя нет резервных копий.
— Есть, — довольно ответил Буч. — Я уже почти всё восстановил, но это не главное, из-за чего я тебя позвал. Пойдём.
После этих слов белоснежный единорог телепортировался.

Два единорога почти одновременно появились в одном из самых секретных помещений разведки. Располагалось оно даже глубже печально известных подземелий. Много глубже. Никаких связей с внешним миром у него не было. Даже воздух тут обеспечивался искусственно, а попасть сюда можно было только с помощью телепортации. Причём обыкновенное заклинание не поможет — незадачливого мага вышвырнуло бы прямиком в толщу камня. Для начала стоит рассказать, как это помещение выглядело раньше. Огромный куб с ребром в километр. И почти половину пространства занимал огромный кристалл. От пола до потолка, ровно в центре помещения, опоясанная несколькими металлическими кольцами круглая кристаллическая колонна, испещрённая угловатыми геометрическими узорами. Всё остальное пространство занимали многочисленные устройства. Вычислительные машины по большей части, но было и множество другой, весьма специфической аппаратуры. Всё это в беспорядке располагалось на всё оставшееся пространство. Не только на полу, потолке и стенах — большая часть оборудования была подвешена в воздухе на некоем подобии рельс, в беспорядке отходящих от стен, потолка или пола. Всё новенькое, чистое и сверкающее. Было. Сейчас кристалл отсутствовал, вместо него были лишь горы мелкой серой пыли, оборудование было исковеркано, обгорело, местами даже оплавилось. Стил Рейн, несмотря на всю свою безграничную выдержку, трёхэтажно выругался самыми неприличными словами, которые только знал.
— Да что за херня тут случилась?!
— Трикси тут случилась, — Буч устало вздохнул. — Понятия не имею, что тут произошло, но это она. Вломилась в ИР, учудила форменное безумие, вывела из строя всё, что только можно и… ну ты видишь.
— Он же должен был быть выключен! — злобно прошипел Стил.
— Был. Выключен и законсервирован. Реактор физически отключён, оборудование отсоединено, связь с внешним миром отсутствует и прочая, и прочая, и прочая. Всё согласно инструкциям.
Стил опять выругался.
— Ну и как мы умудрились просрать искусственный разум?
— Понятия не имею, — равнодушно отозвался Буч, зачерпнув копытом немного серой пыли, — даже идей нет.
Белоснежный единорог выглядел подавленно. Уши обвисли, глаза потускнели. Остаётся только удивляться такой сдержанной реакции. Слишком много времени и усилий было вложено им в этот проект. Любой другой впал бы в глубокую депрессию и, быть может, покончил с собой.
— Скажи, оно ведь стоило того? — Стил задумчиво окинул взглядом искорёженное оборудование.
— Сиба? — Буч немного грустно улыбнулся. — Да, она стоила того.

Белый единорог тихонько вошёл в неврологию. Дежурный врач удивлённо посмотрела на него поверх развлекательного журнала.
— Странно, обычно ты врываешься как… ну как ты. Весёлый такой, безумный немножко, — растерянно протянула дежурная.
— Да-да, — раздражённо отмахнулся Буч. — Что там по поводу Трикси?
— Третья палата.
Буч хотел что-то сказать на тему трупов в палатах, но передумал.
— Спасибо.
Единорог удалился в указанную палату. Внутри его ждал тихое попискивание приборов и вполне живая Трикси. Она даже дышала сама. Единорог с отсутствующим видом вышел из палаты и подошёл к дежурной.
— Она что, живая?
— Да.
— Серьёзно?
— Абсолютно.
— Понятно, — единорог вышел из неврологии. Прошло пару секунд, дверь с пинка распахнулась, и взлохмаченный Буч влетел обратно.
— ОНА ЧЁ, ЖИВАЯ?! — громогласно вопрошает единорог.
— Да хватит орать там! — кричит какой-то жеребец из своей палаты.

* * *
Атмосфера отчаяния и безысходности царила в карцере. Впрочем, «карцером» это называлось только по прихоти Боссерона. На деле же это была пыточная. Тёмное, мрачное, маленькое и грязное помещение, половину которого занимало десяток клеток (заняты были только четыре), таких же грязных и мрачных. Кобылкам очень не хотелось думать о том, откуда взялась эта грязь. Пыточных орудий тут было немного. Висели на стенах разные инструменты, да стояла одна вертикальная рама из дерева с крючьями сверху и снизу. Три кобылки были просто заперты в клетках.
По пути сюда Рэрити смогла убить одного пса, но сама лишилась рога. Его просто отломали, чтобы не делала глупостей. Оковы с них сняли. Бывшая единорожка пребывала в довольно сумрачном состоянии рассудка и что-то тихо бормотала, путая реальность и плоды своего воображения. Эпплджек и Пинки оказались более благоразумны и отделались лишь парой синяков и царапин. Раны всех трёх были обмотаны грязными тряпками. Они, конечно, остановили кровотечение, но взамен подарили огромную вероятность получить заражение крови и ещё десяток болезней от их прошлых хозяев.
Твайлайт же оказалась в гораздо худшем положении. Её сочли очень опасной пони и заковали довольно странным образом. Для начала пони пришлось стоять. Лечь или сесть она не могла — цепи не позволяли. Кандалы — тяжёлые, проржавевшие сковывали копыта, такой же ошейник сдавливал шею, не позволяя нормально дышать, а живот опоясывало железное кольцо. Крылья же… Твайлайт до последнего казалось, что их просто примотают к телу или и вовсе не станут трогать (а зачем, если она и так прикована и в клетке?), но пёс расправил её крыло и насквозь пробил тупым колом, перебив при этом кость. Затем он вонзил немного выше второй кол. К обоим концам колов прикрепили цепи и натягивали их до тех пор, пока Твайлайт не начало казаться, что они вот-вот оторвут её бедное крылышко. То же самое проделали и со вторым крылом. Под аликорной натекла целая лужа крови, но никто и не думал перевязать ей раны (хотя Босерон приказал сохранить ей жизнь). Аликорна трудно убить. Псы это знали и не боялись, что Твайлайт отбросит копыта. Они были правы — таким её не убить. Однако про сохранность рассудка никто не говорил — кобылке начало казаться, что её цепи безмолвно кричат и пульсируют невидимым глазу светом. Она это чувствовала так же явно, как и колья в своих крыльях. Она думала, что сходит с ума.
Сильнее всех досталось Рейнбоу Деш. Псы решили выполнить своё обещание и содрать с неё шкуру. Пегаску подвесили на ту самую раму — задние копыта привязали к верхним крюкам, а передние к нижним. Крылья прибили гвоздями к краям рамы и подрезали. Только псы не знали, что под «подрезанием крыльев» подразумевается подрезание исключительно перьев и перерезали мышцы в основании крыла. А сейчас активно занимались сниманием шкуры. Они только начали — сделали круговые надрезы на задних ногах, немного ниже копыт и по одному короткому вертикальному от них. Молодой пёс начал аккуратно стягивать шкуру, внимательно слушая советы своего старшего товарища. Тому приходилось советовать во весь голос, чтобы его было слышно сквозь вопли Рейнбоу.

На мгновение в центре пыточной вспыхнуло яркое жёлтое сияние, и в помещении стало на двух существ больше. Дилон растерялся. Он был сильно не в ладах с телепортациями и подолгу приходил в себя даже после обыкновенных единорожьих перемещений. А уж такая нестандартная магия надолго вывела его из строя.
А вот Флаттершай не растерялась. Взмах крыла — и мучитель Рейнбоу улетает в сторону, впечатывается в стену, ломая себе все кости, но жёлтое свечение не даёт ему умереть. Он ещё долго будет страдать. На этом пегаска не остановилась. Она сорвалась с места, впечатывая все четыре копыта в советчика, и того снесло в ближайшую клетку, прутья которой смялись от такого удара, но ещё до того, как он встретился с препятствием Флаттершай устремилась к следующему противнику. Изначально тут присутствовало одиннадцать псов. Двое рядом с Рейнбоу, а остальные плотной кучкой стояли в стороне и с вожделением наблюдали. Флаттершай с разворота попала копытом по собачьей голове, и та улетела, а тело осталось. Псы среагировали и попытались атаковать Флаттершай, но у них не было и шанса. Пегасочка двигалась слишком быстро и легко уворачивалась от любых ударов. Это даже не бой, а избиение. Последний выживший пёс попытался сбежать, но Флаттершай бросила на него гневный взгляд, и он вспыхнул изнутри жёлтым пламенем. Только пепел осел на пол.

* * *
— Флатти, успокойся, — прошу я, тщетно пытаясь встать. — Всё закончилось, врагов больше нет.
Но пегаска только рычит, забившись в угол. В её взгляде пополам гнев и отчаянье. Она пытается успокоиться, но не может. Ярость никак не желает отпускать. Ладно, сейчас есть дела поважнее.
— Вы… вы пришли за нами! — заливаясь счастливыми слезами, бормочет Пинки. Эпплджек тоже сказала что-то одобрительное, но так хрипло, что я ничего не понял. Рэрити просто пялилась на меня, пытаясь понять, что же тут происходит. Твайлайт смотрела благодарно и встревоженно.
— Сними Рейнбоу! — попросила она.
Подхожу к радужной. Осторожно глажу рыдающую кобылу, попутно осматривая прибитые крылья и шепча ей какие-то успокаивающие глупости. Блин, я сам не смогу вытащить эти гвозди. По крайней мере, не навредив пегаске. Ладно, может, Рэрити поможет (Твайлайт дольше освобождать, да и не хочется мне тревожить колья в её крыльях). Отсутствие рога я заметил, только когда перекусил замок клетки. Поняша пробормотала вялое «спасибо». За компанию выпустил Эпплджек и Пинки. Они, хромая на все четыре копыта, бросились к Рейнбоу, но благоразумно решили не пытаться её снять. Вот с Твайлайт было сложнее. Чем-то меня тревожили эти цепи.
— Точно не можешь колдовать? — осторожно спрашиваю я, боясь даже подходить к этим мерзким железкам.
Твайлайт наградила меня гневным взглядом. Ну да, могла бы — уже порвала бы нафиг эти цепи. Тщательно примерившись, вцепляюсь зубами в самое основание одной из цепей, удерживающих крылья и… Ничего! Я не могу её перекусить! Пытаюсь сильнее, но опять ничего не получается и… цепи кричат. Не физически, нет. Просто звучит в голове жуткий вой десятка голосов каждый раз, когда я прикасаюсь к цепям.
— Твайлайт, они живые, — обмерев от ужаса, едва ли не шёпотом говорю я. В этих цепях были заперты души.
Пони явно не понимает о чём я и только умоляюще смотрит на меня. А пошло оно всё! Твайлайт важнее десятки неудачников, запертых в цепях. Я что есть сил вцепляюсь в эти проклятые цепи и едва не теряю сознание от оглушительного воя. Души на все лады умоляли пощадить их. Чувство вины, жалость, сострадание — все эти эмоции оглушительным потоком хлынули в мою голову. Я не выдержал и разжал зубы.
— Перекуси их, пожалуйся! — умоляет Твайлайт сквозь плотно сжатые от боли зубы. Даже не знаю что ответить, поэтому только виновато молчу. Никаких замков на цепях нет, кажется, они не рассчитаны, чтобы их снимали.
Краем глаза замечаю, как Рэрити приближается к Флаттершай. Единорожка двигалась на удивление ровно, хотя её ноги были изранены так же, как и у остальных.
— Не подходи! — умоляюще прорычала пегаска, разрываемая противоречивыми чувствами. — Я… я убью тебя!
Но Рэрити и не думала её слушать. Она всё же подошла к пегаске и обняла её. Пару долгих секунд мне казалось, что у Флатти окончательно поедет крыша, и Рэрити придётся от стен отскребать (псов вот точно придётся), но всё обошлось. Пегаска быстро успокоилась в объятьях своей подруги. А ведь Рэр жизнью рисковала, а я тут цепь какую-то перекусить не могу!
Преисполнившись гневом на самого себя, я опять вцепился в цепь. В этот раз ещё сильней. Поток чужих мыслей, эмоций и чувств оглушил меня, сознание поплыло, а огонёк внутри затрепетал, грозя в любой момент потухнуть. Воздуха не хватало, а одно сердце явно не справлялось с нагрузкой, жизнь беспорядочно бурлила в теле, и меня было так мало, слишком мало для всей той херни, что нежданно свалилась на меня. Разумеется, стоять после произошедшего я не смог и самым позорным образом грохнулся на грязный пол клетки. Однако в пасти у меня остался кусок цепи, который медленно таял, принося ни с чем не сравнимое блаженство. Даже пони не были такими вкусными! Сверху на меня посыпался какой-то песок, а потом грохнулось что-то мягкое и тёплое. О, Твайлайт. А цепи вместе с оковами рассыпались, стоило перекусить их в одном месте. Хрен его знает, как это работает, но Твайлайт свободна и уже швыряется заклинаниями во всех подряд. Что-то обезболивающее, судя по их довольным рожам и внезапно расслабившейся Рейнбоу. Принцесса оперативно повытаскивала гвозди и спустила радужную на землю.

* * *
Такую слабость я ещё никогда не ощущала. Даже крыльями не пошевелить, хотя это как раз нормально, учитывая, сколько гвоздей из них вытащили. Зато мне больше не страшно. Кажется, я вычерпала до дна саму возможность испытывать страх, и теперь навечно мне быть презрительно-равнодушной. Полезное для Вондерболта качество. Ещё бы этой беспомощности не чувствовать… Твайлайт что-то делает с моими задними ногами и крыльями, накладывает чистые повязки. И когда она их почистить успела? Попутно она отмахивалась от Эпплджек и Пинки, которые упорно пытались сделать хоть что-нибудь с её ранами. Они уже не кровоточили, но выглядели ужасно. Даже хуже моих. Рэрити успокаивала Флаттершай прямо посреди той кучи мяса, в которую наша скромная подруга превратила целый десяток псов. Обе уже по уши перемазались в крови и обеим было плевать на это. Да всем уже плевать на кровь! Дилон вот всё так же валялся в клетке с весьма довольным видом. Кажется, он пьян. Ладно, как он там учил? Медитация и усилить поток магии. Это должно ускорить заживление ран (если мои вообще могут зажить) и помочь прийти в себя. Помогает.

* * *
— Нам надо спасти жеребёнка, — твёрдо заявила Рейнбоу, как только смогла встать.
— Ага, и опять попасть в лапы к Босерону! — заплетающимся языком высказался я. Странно, вроде не пил, тогда какого тартара я бухой?
— Предлагаешь её бросить? — прямо спросила Твайлайт. Думаю, она рассчитывала поставить меня в тупик такой формулировкой вопроса. Ага, щас.
— Предлагаю не дохнуть всей толпой, — хмыкнул я.
— Кто за то, чтобы попытаться спасти невинную кобылку? — Рэрити решила взять ситуацию в свои копыта. Она же первой проголосовала за и нагло подняла ещё и копыто Флаттершай. К моему удивлению, остальные также высказались за.
— Да вы больные! Не лезьте, он же нас сожрёт!
— Если хочешь, можешь оставаться тут, а мы идём! — холодно ответила Рэрити. С каких это пор она ведёт себя как профессиональная вояка? Да ещё и акцент свой где-то потеряла.
— Ладно, Рэр, я с вами.
— Для тебя генерал Рэрити, — вздёрнула нос кобыла. Ну, теперь-то мне понятно, с каких это пор она такая крутая! У неё же крыша поехала! Капитально! Впрочем, никто кроме меня не обратил на это внимания, и мы всей толпой попёрлись в одну из двух дверь карцера. Медленно так, прихрамывая. Впереди всех двигался я, за мной Твайлайт и Рэр. Остальные сбились в кучку и вяло плелись за нами.

На поляну мы вышли минут за десять, и этого времени мне хватило, чтобы полностью протрезветь. Почему-то я ожидал, что тут будет целая толпа всяких злобных тварей, так и жаждущих попробовать нас на вкус. Пусто. В смысле никого живого, мёртвых-то тут навалом. Стоят вон, лыбятся. Жуть. Даже меня пробрало, а вот кобылки отнесли к этому как-то спокойно. Поняши, не сговариваясь, отправились в сторону тюрьмы, где мы и нашли жеребёнка. Её там уже не было, но Рэрити напрочь игнорировала мои слова. Не верила, считала, что я просто хочу сбежать. До тюрьмы мы не дошли. Пока мы там страдали, кто-то починил мать жеребёнка. Теперь она вновь счастливо смотрела куда-то вдаль, а рядом с ней… Да, рядом была её дочь. «Н-нет», — тихо пробормотала Твайлайт, медленно подошла к «статуе», осторожно коснулась её копытом и обняла. Рэрити мрачно и очень неприлично выругалась и обняла разревевшуюся Твайлайт. Единорожка тоже плакала, да и остальные тоже.
— Всё же выкарабкались? — сзади донёсся тот самый голос. В этот раз он был довольно мрачным, рассерженным. У меня копыта от страха затряслись.
— Ты!.. — злобно прошипела Твайлайт, отпустив жеребёнка и выйдя вперёд. Аликорна злобно взревела, и мощнейший луч сорвался с её рога. Босерон даже не почесался. Так и стоял, прикрытый своим непробиваемым щитом, да мрачно смотрел на нас. Секунд десять Твайлайт поддерживала свой мегалуч. Десять секунд он беспомощно разбивался о сферический щит пса, испепеляя всё, что было позади.
— Ты всерьёз думала, что это сработает? — Боссерон усмехнулся, и я инстинктивно усилил ток жизни на максимум. И не зря — пёс сорвался вперёд, явно намереваясь прикончить дерзкую пони (или, как минимум, искалечить). Я сделал единственное, что мог. Кинулся прямо на пса. Зубы беспомощно стукнулись о щит, карие глаза пса полыхнули злобой, и его рука вонзилась мне в брюхо. Насквозь не пробила, но я чувствовал, как когти царапают позвоночник. Я направил всю свою жизнь в его руку, которая тут же обратилась в прах. Босерон заворожённо смотрел туда, где должна была быть его рука. Пёс не мог поверить в произошедшее, растерялся, утратил бдительность. Маленькая фиолетовая искорка сверхплотной магии пролетела на месте отсутствующей конечности пса и вонзилась ему в голову. Босерон убрал щит вокруг своей конечности, чтобы вонзить её в меня! Искорка взорвалась. Компактный, маленький взрыв всего лишь обезглавил пса. А затем я упал. Больно падать с высоты собственного роста, имея дыру в животе. Твайлайт не дала мне умереть от потери крови, зажав рану магией, и запихнула в пасть ещё существующую конечность пса.
Пёс был не слишком вкусным, есть его было противно. Увы, но это было необходимо. Пока я расправлялся с останками Босерона, кобылки успели стащить все статуи в одно место, а Твайлайт их подожгла. Похоронить их по традициям пони не получится — только органику можно распылить на магию, а их покрывает явно неорганический материал. Зато магическое пламя Твайлайт сжигало всё без следов, запаха и дыма.
— А теперь мы должны спасти Дискорда, — непривычно уверенно сказала Флаттершай. Никто не возражал.

* * *
Сиба читала. Вслух. Книга ей не нравилась, но вслух читают не для себя. Она читала для Трикси, но голубая единорожка вряд ли смогла бы оценить её старания. Технически Трикси больше не существовала. Сохранение сознания при таких повреждениях мозга невозможно. Открытым оставался вопрос с душой, но обычно в таких ситуациях она довольно быстро покидает ещё живое тело. Проверить, что же стало с душой Трикси возможности не было. Аппаратура для этого было весьма громоздкой, перевезти её в замок Твайлайт нельзя по множеству причин. Перевозить Трикси тоже нельзя — это просто убьёт её. Хотя внешне единорожка казалась вполне здоровой (не считая бинтов на голове), любая встряска могла её убить.
Отдельно стоит упомянуть её рог. Дело в том, что если провести через единорожий рог очень много магии разом, он кристаллизуется. Происходит такое крайне редко — даже сильный маг не выдаст столько в одном заклинании, а у рогов аликорнов порог кристаллизации гораздо выше. На первый взгляд, любой маг должен стремиться достичь кристаллизации рога, ведь это намного увеличивает магическую проводимость. Однако недаром рога представляют собой спираль. Для любого заклинания поток магии должен быть закручен, а при высокой проводимости этого не происходит. Поэтому кристаллизация — самое страшное проклятье великих магов, ведь она полностью лишает возможности использовать заклинания. Немного чаще встречается частичная кристаллизация — когда магии хватает изменить только часть рога. Обычно это самый кончик, но даже такие минимальные изменения сильно сказываются на создаваемых заклинаниях. Что-то простое (вроде телекинеза) продолжает нормально работать, но, к примеру, телепортацию лучше не использовать. Переместит либо в стену, либо по частям. Однако случай Трикси был уникален. На поверхности её рога были заметны тонкие кристаллические прожилки. Они начинались внутри, в самом основании на границе с мозгом и распространялись дальше, напоминая кровеносную систему. Даже Буч недоумевал.

— Второсортное чтиво, — скривился белоснежный единорог.
— И лютая мэрисьюшность, — поддакнула Сиба и на какое-то время замолкла, невидяще смотря в книгу. — Это её любимая.
Они вместе грустно посмотрели на неподвижную Трикси.
— Ты ведь знаешь, что ей бесполезно читать?
— А тебе бесполезно объяснять, что такое банальный такт.
Единорог согласно кивнул и сел рядом с кроватью Трикси, положив голову у изголовья.
— Что же ты нашла в ней, а?
— Честность, скромность и усердие, — вяло ответила Сиба, накрыв лицо книгой.
— Очень смешно.
— А я серьёзно, — из-за книги голос пегаски звучал немного глухо. — Просто вы все привыкли верить, и игра актёра кажется вам ложью, а маска — истинным лицом. Пони забыли, что неправда — это не всегда ложь, что даже ложь может быть красивой, а скромность развязной. Слишком плоский взгляд на вещи.
— Хочешь сказать, что она из тех, кто первым полезет на гору, так как боится высоты? — Буч улыбнулся уголками губ.
— Именно. И знал бы ты, сколько сил она тратит на свои фокусы. Отсутствие большого таланта она с лихвой покрывает безграничным усердием.
— Похоже, она была удивительной пони.
— Да, Буч, она была.
Сиба вдруг вскакивает, роняя на пол книгу. Буч замечает две мокрые дорожки на страницах, но ему сейчас не до этого. Через мгновение он переносит обоих на самую вершину замка, откуда видно беспорядочную толпу, надвигающуюся на Понивилль. Единорог хотел уже отдать приказ размазать всех из пушек, но… Больше половины этой толпы — невинные пони, по большей части кобылы и жеребята. Заложники.