Вознесение
Глава 5: Тёмная сторона судьбы
Детектив Спаркл чувствовала, как покинувшая её некоторое время назад способность мыслить снова возвращается, и это ввергало единорожку в состояние эйфории. Голова её казалась настолько лёгкой, сознание — настолько чистым, что Твайлайт захотелось немедленно задействовать свой разум на пределе возможностей, но едва единорожка попыталась сделать это, как тело её пронзила острая боль. У неё ещё было тело, и оно даже что-то чувствовало...
Эйфория, похоже, испарилась, и на смену вызывающе пустой лёгкости пришёл давящий шум, своей тяжестью способный свести с ума. Стоп, она же не хочет сходить с ума, с этим надо что-то делать!
Кажется, пространство становится гуще. С одной стороны это хорошо, ведь падать вниз теперь сложнее, но с другой — плохо, ибо вверх тоже не особо поплывёшь.
Поплывёшь... Почему она использовала именно это слово? Может быть, потому что назойливый шум кажется таким глухим, будто уши её залиты водой? Точно, это всё вода! Но это же плохо, ведь под водой можно захлебнуться. Только не открывать рот, только не открывать рот...
Странно, но в такой, казалось бы, безвыходной ситуации она знает, что нужно делать.
— А-а-ай!
Яркий свет словно обжигает, заставляя взрываться в голове безумным калейдоскопом тысячи фейерверков. О, это шоу было бы достойным самих принцесс, не происходи оно в мозгах одной бедной единорожки, что сейчас в безуспешных попытках пыталась подняться с больничной койки. Этот свет, он такой яркий... Зачем он такой яркий?!
— Твайлайт, ты в порядке?
Ясно дело, что она была не в порядке, зачем спрашивать очевидное? Единорожка никак не отреагировала на безликий голос, предпочтя продолжить борьбу с оглушающей болью.
— Подожди, дорогая, сейчас всё придёт в норму.
Твайлайт немедленно почувствовала, как к её рогу прикасается нечто прохладное. О, какое же это блаженство, оно должно продолжаться вечно!
— Нет, верни! — закричала единорожка, когда ощущение живительной прохлады внезапно исчезло. — Я хочу чувствовать свой рог.
Она была готова бороться с вернувшейся болью, с резким светом, с неизвестными ей безликими голосами, чтобы вернуть себе то, ради чего действительно стоило жить:
— Где оно, где? Я ничего не вижу.
Стоп, у неё же есть магия!
Внезапное открытие повергло Твайлайт в шок. Она может всё, что пожелает, а желала она сейчас только одного. Прохладное нечто со всей силы впечаталось в её рог, повинуясь мощнейшему заклинанию левитации, но этого было недостаточно.
Магическая вспышка желания прошла так же внезапно, как и боль, и Твайлайт Спаркл пронзительно ворвалась в реальность, чувствуя себя на удивление... спокойной? Почему она сидит на койке, пытаясь дотянуться передними копытами до не пойми чего?
— Рада, что ты наконец очнулась, — произнесла с наигранной бодростью внезапно материализовавшаяся из ниоткуда Рэрити.
Твайлайт поморщилась, всё ещё пытаясь отогнать от себя неприятные отголоски забытья, попутно оглядывая место, в котором она оказалась. По первым впечатлениям комната напоминала больничную палату, половину которой от единорожки отгораживала белоснежная ширма. Обстановка казалась настолько спокойной и уютной (за исключением жёсткой кровати), что Твайлайт даже не могла понять, что именно натолкнуло её на мысли о больнице, пока не почувствовала, как в нос ей ударил сильный запах медицинских препаратов. Краем глаза единорожка заметила, как Рэрити левитировала к её носу небольшой пузырёк. «Оказывается, всего лишь нашатырный спирт», — подумала Твайлайт, с удовольствием вдыхая его резкие пары.
— Лучше дай мне ещё этой прохладной штуки, — проговорила лавандовая единорожка, медленно опуская голову на подушку, когда через некоторое время стало понятно, что нашатырный спирт не особо помогает. — А, магические камни очищения, — блаженно улыбнулась Твайлайт, сквозь туманную пелену перед глазами различив в ауре левитации аккуратно гранёный рубиновый камешек.
Теперь никаких сомнений не оставалось: она в больнице, причём в одной из лучших.
— Врачи просили не злоупотреблять с магическим очищением, но ты же у нас единорог особенный, — подмигнула Рэрити, — тебе едва хватило и одного камня.
— Зато чувствую себя теперь легко и свободно, — слегка улыбаясь, ответила Твайлайт, удостоверившись, что боль окончательно прошла. — Мы в кантерлотском госпитале?
— А как иначе-то? — ответил ей задиристый голос.
Из-за ширмы высунулась Рэйнбоу Дэш с широкой улыбкой на лице:
— Здорово, Твай, как ты? — она быстро подбежала и нависла прямиком над больничной койкой, не переставая улыбаться.
— Впечатление такое, будто мне методично прочищали мозги целую вечность, — устало ответила Твайлайт, потирая копытом рог. — И это в хорошем смысле. А что с твоим крылом?
— Да так, ничего особенного, — усмехнулась Рэйнбоу, осторожно проверяя перевязку. — Немного повздорили с Игольщиком. Но ты не волнуйся, — спешно добавила пегаска, заметив, как резко помрачнело лицо Твай, — врачи здесь отличные, мигом залечат, так что летать буду хоть завтра.
— На вас напал Игольщик?!
— Тихо, тихо, дорогая, — Рэрити успокаивала Твайлайт, словно маленькую кобылку, — никто больше не пострадал, так что попытайся не волноваться сильно. Селестия сказала, что всё будет в полном порядке, только тебе надо немного отдохнуть.
— Значит Селестия была здесь, — задумчиво проговорила лавандовая единорожка. — А что вообще произошло?
— Ох, если уж тебе так не терпится узнать это прямо сейчас... — вздохнула Рэрити, прикрыв глаза. — Мы обнаружили тебя у главного городского стока лежащую без сознания. Блуотер вызвал подкрепление и остался с тобой, а мы с Рэйнбоу пустились в погоню.
— Не очень удачно, как видишь, — неловко вставила Дэш, красноречиво покосившись на своё перебинтованное крыло.
— Игольщик скрылся, нас же доставили, как ты правильно подметила, в королевскую кантерлотскую больницу, — закончила Рэрити.
— А что Блуотер? — удручённо промямлила Твайлайт.
— Вот без него никак нельзя? — прошипела Рэйнбоу, демонстративно поморщившись.
— Он оказал ей первую помощь, — вступилась Рэрити, — кто знает, что было бы с Твайлайт, если б не его навыки.
— Ага, ещё бы, — угрюмо поддакнула пегаска. — Очень удачно вышло, что парень работает в морге.
— Как бы то ни было, — Рэрити недовольно покосилась на Рэйнбоу Дэш, — я поведала ему обо всём, что приключилось со мной в особняке Фэнси Пэнтса, после чего он, убедившись, что с нами всё будет в порядке, ушёл. Насколько я понимаю, именно Блуотеру придётся отчитываться перед Роузвудом, так что остаётся только пожелать удачи нашему пегасу в этом нелёгком деле. Извини, что вываливаю на тебя всё это прямо у больничной койки, дорогая, но дела наши и вправду идут хуже некуда. Сама понимаешь, какие в итоге скорее всего сделает выводы полиция, да и принцесса.
Твайлайт снова приподнялась с подушки, потупив взгляд. Заметив это, Рэрити отрывисто вздохнула и в задумчивости отошла к окну. Был уже поздний вечер, так что палата потихоньку погружалась в потёмки, но включать свет никто не спешил, словно на некоторое время уйдя из реальности. Даже только что пребывавшая в прекрасном расположении духа Рэйнбоу Дэш теперь сидела с остекленевшим взглядом рядом с кроватью, понуро повесив нос. Украдкой Твайлайт посмотрела на неё и не разглядела в поникшей пегаске ничего, кроме плохо скрываемой усталости. Рэрити тем временем всё ещё стояла неподвижно у окна, вглядываясь в собирающиеся на небе тучи. Только сейчас Твайлайт обратила внимание на то, как плохо уложена была её грива, и как обычно блестящая белоснежная шёрстка теперь, казалось, потускнела.
— Я думаю, нам нужно дать тебе немного отдохнуть, дорогая, — подала голос Рэрити, отвернувшись от окна. — Тебе сейчас необходимо восстанавливать силы больше, чем кому-либо из нас.
— Понимаю, — грустно взглянув на неё, протянула Твайлайт.
Она не стала возражать, хотя ей очень не хотелось сейчас оставаться одной наедине с тревожными мыслями, которые ночью, как была уверена единорожка, обязательно захотят посетить её голову. Но Твайлайт прекрасно понимала, что не только ей требовался отдых: как бы её не пыталась переубедить Рэрити, им с Рэйнбоу Дэш досталось ничуть не меньше.
В этот момент дверь в палату распахнулась, и проёме показался Блуотер, который, видимо с боем прорывался через медсестёр.
— Куда вы лезете, у пациентки посетители!
— Я уже говорил вам, что из полиции и по важному делу. Оставьте, — пегас с не терпящим возражений взглядом убрал с себя копыто кобылки в белом халате.
«Вот это да, — подумалось Твайлайт, — а по нему и не скажешь, что он может быть таким настойчивым».
Блуотер наконец вошёл в палату. Его усталое лицо с хорошо заметными мешками под глазами снова не выражало никаких эмоций. Похоже, пегас не спал с событий той самой ночи и изрядно устал за последние сутки.
— Твайлайт Спаркл, — холодно поприветствовал он единорожку, полностью игнорируя остальных, — надеюсь, твоё самочувствие улучшилось с нашей последней встречи.
— Мне действительно уже лучше, — осторожно ответила Твайлайт, пытаясь понять настрой пегаса. — Наверное, я должна поблагодарить тебя за оказание первой помощи и спасение от участи, что постигла несчастного Дэвенпорта.
— Да, наверное должна, — всё так же холодно держался Блуотер. — И я очень рад, что тебе уже лучше, потому что нам нужно очень серьёзно поговорить.
— Твай как раз собиралась отдыхать, ей ни к чему серьёзные разговоры сейчас, — едко возразила Рэйнбоу.
— Нет-нет, — Твайлайт пыталась предотвратить накал страстей, — мне как раз необходимо занять себя чем-нибудь, отвлечься. Вы идите... — тихонько добавила она.
Рэйнбоу Дэш смерила Блуотера недоверчивым взглядом, затем сверкнула глазами в сторону Рэрити, но, не найдя у неё поддержки, только вздохнула и вышла в коридор.
— Мы ещё навестим тебя, дорогая, — на прощание сказала Рэрити, закрывая за собой дверь.
Блуотер со своей фирменной невозмутимостью проводил взглядом их обеих, после чего задумчиво уставился на лавандовую единорожку.
— Думаю, ты уже догадалась, что ситуация сильно осложнилась? — наконец нарушил тишину он.
— Я догадалась, — угрюмо кивнула Твайлайт, — только понятия не имею почему. Не забывай, что всё это время мне пришлось проваляться на больничной койке.
— Ну так я с удовольствием расскажу, — в тоне Блуотера чувствовались стальные нотки, — Для начала, Рэрити оставила обрывки своего платья на водосточной трубе рядом с окном комнаты Фэнси Пэнтса. К сожалению, ни мне, ни Рэйнбоу Дэш не хватило сообразительности в ту ночь, чтобы избавиться от такой явной улики прежде, чем пускаться в погоню, хотя это нисколько не исключает и того, что самой Рэрити тоже не помешало бы изначально действовать осторожнее.
— Фэнси Пэнтс уже обратился в полицию по поводу незаконного проникновения? — забеспокоилась Твайлайт.
— Нет, не обратился, — сухо ответил Блуотер, пододвигая к себе стул. — И спасибо, — сдержанно поблагодарил он единорожку, когда та помогла ему левитацией. — Так вот, в полицию Фэнси Пэнтс обращаться не спешит, но до этого я ещё доберусь; давай идти по порядку. Нам так и не удалось узнать, каким образом Этернал Спринг могла так резко бесследно исчезнуть и очутиться в канализации.
— А что вообще известно об этой несчастной кобылке? — дрогнувшим голосом спросила Твайлайт.
— Ничего нового я не скажу, — Блуотер недовольно поморщился. — В Кантерлоте родных нет, жила одна, довольно зажиточна, вхожа в круг элиты. В общем, всё то же самое, что и раньше — ничего интересного; меня гораздо больше беспокоит другое.
— Интересно, что же может беспокоить тебя больше того, что мы не смогли спасти невинную кобылку, — с грустным сарказмом заметила Твайлайт.
— Не надо давить на жалость. Она всё равно уже мертва, и нам нужно смотреть вперёд, чтобы предотвратить жертвы в дальнейшем, — твёрдо отчеканил пегас. — Похоже, у нас появилась ещё одна серьёзная проблема, без решения которой шансы на поимку Игольщика могут устремиться к нулю.
Блуотер замолчал, оценивающе поглядев на Твайлайт. Она, похоже, держала эмоции под контролем, полностью сосредоточившись на его рассказе. Мысленно усмехнувшись, пегас продолжил:
— Итак, наша первая остановка — планы поместья Фэнси Пэнтса. Они оказались ложными, и мы пока что не знаем, хранились ли изначально фальшивые планы в департаменте архитектуры или же их кто-то подменил уже у нас в полиции; главное одно: из-за этого Рэрити заблудилась в особняке и потеряла много времени и нервов. Она не успевает отыскать кабинет Фэнси Пэнтса до начала грозы, и только после этого на доске появляется новая фигура — некая Тень, которая показывает Рэрити путь к цели. Занятно, не правда ли?
— Я пока что здесь никаких связей не вижу, призналась Твайлайт.
— О, я уверен, что вскоре ты поймёшь, к чему я клоню, — без тени сожаления сказал Блуотер. — Так вот, Тень приводит Рэрити в кабинет, где твоя подруга находит ценные сведения. И вот вопрос, если эта Тень — сам Игольщик, то зачем ей лично вести Рэрити к уликам? Вопрос мы получаем почти сразу же: убийца фактически заманил Рэрити к себе и хитрым способом пытался с ней разобраться, представив всё, как несчастный случай с выпадением из окна.
Блуотер остановился, заметив, как зрачки Твайлайт расширились от ужаса.
— К счастью, — продолжил он, — Игольщик недооценил Рэйнбоу Дэш, которая, несмотря на страшную бурю, всё же осталась в патруле и каким-то чудом оказалась в нужное время в нужном месте. А теперь складываем в уме все слагаемые.
— Хм, не окажись планы поместья поддельными, Рэрити бы успела до грозы, соответственно Игольщика при попытке покушения обязательно бы заметил воздушный патруль, то есть Рэйнбоу Дэш.
— Верно, — одобрительно кивнул Блуотер. — Видимо, по задумке убийцы в бурю патруль должны были отозвать, и тогда...
— Давай не будем думать, что произошло бы тогда, — тут же прервала его Твайлайт. — Получается, что Игольщик заранее исходил из того, что в полночь начнётся буря? Почему мы об этом ничего не знали?
— Вот, — довольно усмехнулся Блуотер, — вот тут и кроется самое интересное. Как выяснилось, никакая буря не планировалась, но за несколько часов до проведения операции расписание изменили, и погодные пегасы в срочном порядке сформировали грозовой фронт. Нас, разумеется, никто не предупредил.
— Почему это «разумеется»? — прищурившись, спросила Твайлайт. — Ты хочешь сказать, что...
— А ты подумай сама, — хрипло отозвался Блуотер. — Уж больно гладко всё у Игольщика было спланировано.
— И сколько же пони знали о нашем плане? — медленно спросила Твайлайт, начиная понимать, к чему клонил научный сотрудник.
— Ты, я, твои подруги, Роузвуд, Её Высочество. Ну Спитфайр наверное, ведь с ней разговаривала Рэйнбоу Дэш насчёт патруля.
— А что по этому поводу думает Роузвуд? — лихорадочно соображая, поинтересовалась Твайлайт.
— Роузвуд, — Блуотер поморщился, — ничего не думает по этому поводу. Он не хочет ничего слышать о том, что кто-то сливает информацию, и более того, он отказывается давить на начальника погодных пегасов, чтобы узнать причину такого внезапного изменения расписания.
— И тебе не кажется это странным?
— Роузвуд просто немного своеобразный пони, — возразил Блуотер. — Очень гордый. Подозреваю, что сейчас он мечтает только о том, что Её Высочество в тебе разочаруется и отстранит от дела. И должен сказать, эта идея не кажется мне самому такой уж и плохой. Нет, ты погоди, дай договорить, — пегас присёк попытку Твайлайт возмутиться. — Я понятия не имею, о чём думала Её Высочество, когда вовлекала в дело вас — абсолютных дилетантов. Одна из твоих подруг могла запросто разбиться, выпав из окна или не удержавшись в воздухе при погоне; другой по счастливой случайности спица попала в крыло, а не, допустим, в сердце. Да из тебя самой Игольщик сделал бы умалишённую подобно Дэвенпорту, если бы мы не подоспели вовремя. Твайлайт, я понимаю, что вы с Роузвудом друг другу явно не нравитесь, но ставки в этой игре слишком высоки. Не верю я, что капитан будет работать против самого себя, против Её Высочества.
Единорожка ничего не ответила. В конце концов, так ли уж Блуотер неправ, как ей подумалось сначала? Она не смогла сделать ничего, разве что подвергла опасности свою жизнь и жизни своих друзей. Был ли смысл и дальше играть в эту опасную игру со смертью?
По подоконнику забарабанил дождь. «На этот раз, должно быть, запланированный», — невольно подумалось Твайлайт. Она отвернулась от окна, чтобы не видеть унылое вечернее небо, застланное тучами, снова погружаясь в раздумья. Не может же она просто прийти к Селестии и, признав свою беспомощность, всё бросить. К тому же, как только что стало ясно, полиции тоже нет доверия, ведь если утечка информации и происходит, то только оттуда. Единорожке внезапно вспомнились слова из письма принцессы: «Я должна быть полностью уверена в том, кому доверю это дело». Селестия могла довериться только ей — своей лучшей ученице. Как и многие разы до этого...
— У нас всё получится, Блуотер, — немного неуверенно сказала Твайлайт, — мы просто неправильно подходим к делу. Нам необходимо научиться предугадывать каждый следующий шаг Игольщика, понять ход его мысли, его мотивацию.
— Ну что ж, я рад, что ты хотя бы не теряешь веры в себя и своих друзей, — заметил пегас. — Тогда у меня есть ещё одна новость. Видишь ли, — начал Блуотер, — буря всё равно выполнила свою роль, помешав наблюдению с воздуха, благодаря чему нам не удалось узнать, в какой именно момент исчезла Этернал Спринг и как она оказалась в канализации, но, несмотря на это, операцию нельзя назвать полностью провальной. Дело в том, что Рэрити, как я уже сказал, нашла в особняке Фэнси Пэнтса много интересного: его личную корреспонденцию, а также некий список, и вопреки планам Игольщика, эта информация теперь у нас.
С этими словами Блуотер, явно нервничая, осторожно достал из своих седельных сумок конверт.
— Так вот откуда Рэрити узнала имя жертвы, — ахнула Твайлайт, мгновенно догадавшись о смысле красноречивой надписи «сегодня ночью» на извлечённом из конверта листке. — Это копия?
— Разумеется, — сухо подтвердил пегас. — Но это ещё не всё. Помимо всего прочего, там была переписка с неким Н.Т., из которой становится понятно, что у Фэнси Пэнтса могли быть кое-какие нечистые делишки в Эпллузе.
— Что-то я снова не улавливаю связи, — неуверенно протянула единорожка.
— На первый взгляд так и есть, если бы не одно «но», — Блуотер многозначительно хмыкнул. — Там же обнаружились и четыре использованных билета на поезд «Эпллуза — Кантерлот»; все на числа, предшествующие дням совершения преступлений. И самое главное — билеты заколдованы, причём, судя по описанию Рэрити, там явно есть след нестандартной и очень сильной магии. Видишь ли, Твайлайт, — Блуотер едва усмехнулся, заметив, как в глазах единорожки тут же загорелся огонь живого интереса, — билеты всегда именные, по крайней мере в столицу, но здесь имя пассажира заколдовано таким образом, что его сразу же забывает любой прочитавший. Получается, что наш Игольщик вполне возможно без проблем путешествует на поезде, не опасаясь раскрытия своей личности.
— А ещё получается, что он вполне возможно живёт где-то в окрестностях Эпллузы, — задумчиво заметила Твайлайт. — Взглянуть бы на эти билеты и понять, только ли имя забывается.
— Сомневаюсь, что только имя. Скорее всего, любая память об Игольщике. А ещё я сомневаюсь, что на эти билеты возможно взглянуть, — беспристрастно констатировал Блуотер. — Тогда нам понадобится формальный повод для обыска особняка Фэнси Пэнтса.
— Эй, ты же говорил, что у него какие-то тёмные делишки в Эпллузе, разве это не повод? — недоумевала единорожка. — Да у него, в конце концов, оказался список с отмеченными жертвами убийцы. Фэнси явно нечист.
— Не забывай, мы придерживаемся легенды, что Рэрити НЕ обыскивала его кабинет, а приятно проводила время на вечеринке, — жеребец раздражённо махнул копытом, объясняя, как ему казалось, очевидные вещи, — так что мы, по идее, ничего не знать не должны, а сам Фэнси Пэнтс не торопится заявлять в полицию по поводу обрывков платья рядом с окном своей комнаты. Очевидно, что он явно не хочет видеть полицию в своих владениях, а мы не можем просто так прийти и перевернуть его особняк вверх дном. Тут уже замешана политика...
— Значит Эпллуза — наша следующая зацепка, — Твайлайт Спаркл задумчиво покачала головой. — А список я оставлю себе, — заключила она, снова его оглядывая.
— Да пожалуйста, — согласился Блуотер, — мы сейчас всё равно играем по правилам Игольщика. Может Эпллуза — это вообще его ложный след, кто знает. Мне только известно, что Роузвуд абсолютно ничего не собирается предпринимать на этот счёт.
— Значит предпринять должны мы, — Твайлайт устало поморщилась. Дело всё только запутывалось и запутывалось. — Мне самой необходимо остаться здесь и продолжать вести расследование, у Рэйнбоу проблемы с крылом, Рэрити в Эпллузе уж точно делать нечего. Видимо, придётся всё же отрывать Эплджек от работы, — вздохнув, закончила рассуждения единорожка. — Это моя подруга из Понивилля, и она-то уж точно будет там, что называется, в своей тарелке, — добавила Твайлайт, отвечая на недоумённый взгляд Блуотера.
— Посылаешь на встречу с маньяком ещё одну свою подругу? — пегас едва удержался от вздоха, полного безнадёжности. — В крайнем случае уж можешь попросить Её Высочество дать указание местному шерифу держать ухо в остро, прочесать все заповедные места, организовать патрули.
— Какие прочёсывания, какие патрули? — начала уже раздражаться Твайлайт, — этому поселению меньше двух лет. Тут вся элитная полиция Кантерлота Игольщика поймать не может, а ты хочешь, чтобы шериф что-то там организовал.
— Ты ничуть меня не лучше, — возразил Блуотер, оценивающе взглянув на бушующую с больничной койки единорожку, — хочешь послать ловить убийцу свою ничего в этом не смыслящую подругу.
— Быть может, в этом и будет наш козырь, который позволит застать Игольщика врасплох. Он ведь не знает, сколько у меня ещё таких подруг. А вот чрезмерная активность шерифа его только спугнёт, — парировала Твайлайт.
— Действительно, он ведь не знает... — задумчиво промолвил Блуотер, — подругой больше, подругой меньше, кого это интересует, когда на кону жизни незнакомых молодых кобылок, правда же? Меня посещает странное чувство, что я больше беспокоюсь за твоих друзей, чем ты сама, Твайлайт. И, надо сказать, поначалу ты мне показалась не такой.
Лавандовая единорожка не нашлась, что ответить. От обычно непринуждённой невозмутимости Блуотера сейчас веяло холодом. Он ей поначалу тоже показался другим. Но со временем немного неловкий и слегка застенчивый лаборант всё больше и больше превращался в глазах Твайлайт в сурового профессионала-полицейского. И если раньше Блуотер определённо испытывал неловкость в её присутствии, то сейчас сама единорожка почувствовала себя неприятно после его слов.
— У нас всё получится, — уже второй раз за разговор произнесла наконец Твайлайт, — принцесса верит в нас, и я тоже верю в своих друзей. Была б возможность, я сама бы отправилась в Эпллузу. Да и Рэрити с Рэйнбоу Дэш тоже за хвост никто не тянул, они сами вызвались помочь, потому что готовы поддержать меня в любой самой сложной ситуации, как и я их. Мы все теперь осознаём реальную опасность, и пути назад уже нет.
— Твой выбор, — после некоего раздумья ответил Блуотер, — нам в любом случае вместе идти по этой дороге. Я хотел ещё сказать пару слов насчёт, собственно, причины, по которой ты здесь оказалась.
— Ты имеешь ввиду... — замялась Твайлайт.
Она не очень хотела вспоминать ту ночь, когда Игольщик одержал над ней верх.
— Да, — поняв её с полуслова, подтвердил пегас, — я имею ввиду возможные последствия магического воздействия, оказанного на тебя убийцей. Ты уже разговаривала с врачами?
— Нет, я ещё не усп...
— И не разговаривай, — не дожидаясь конца ответа, отрезал Блуотер. — Мы пытаемся всё представить как обычное магическое перенапряжение, чтобы не вызывать лишних вопросов и не привлекать лишнего же внимания, так что камнями очищения лечат тебя вовсе не от редкой тёмной магии. Лучше поговори об этом с Её Высочеством. И обязательно оповести принцессу о своих планах в Эпллузе, ибо помощь местного шерифа всё же не помешает, а также позаботься, чтобы Роузвуд не прибрал к копытам тело убитой накануне кобылки. На этот раз тебе лучше самой провести все необходимые... экспертизы, — пегас спародировал голос капитана, чем вызвал у Твайлайт лёгкий, но искренний смешок.
— Спасибо за советы, — улыбнувшись, поблагодарила она его.
— Да не за что, — усмехнулся Блуотер. — Ты отдыхай, пока есть немного времени, а я буду держать копыто на пульсе событий по мере своих возможностей. И ещё кое-что, — добавил он, развернувшись уже на пути к выходу, — тебе и твоим подругам лучше постоянно быть на виду и не выходить в одиночку в тёмное время суток. Просто на всякий случай, хорошо?
Дождавшись покорного кивка Твайлайт, Блуотер скрылся за дверью.
Ночь прошла беспокойно. Капли никак не желающего прекращаться дождя мерно барабанили по подоконнику, словно отбивая ритм неизменно идущего вперёд времени. Твайлайт неподвижно лежала в кровати, кое-как устроившись поудобнее на жёстком матрасе, и невидящим взглядом смотрела в окно, отсчитывая в уме секунды. Сейчас единорожке казалось, что время не просто шло вперёд, но стремительно бежало, не оставляя ни мгновения для передышки. «Блуотер сказал, чтобы я отдыхала, пока есть немного времени, — думала Твайлайт, машинально поглаживая копытом одеяло, — но на самом деле мы уже опаздываем». С момента убийства прошли сутки, и эти сутки единорожка попросту потеряла, проведя их в больнице. Теперь же до нового преступления оставалось только шесть дней, которые Твайлайт обязана была использовать целиком и полностью. Она вздохнула. Как можно отдыхать, когда таймер ещё не остановился, и отведённые чьей-то жизни секунды всё так же неумолимо ускользают?
В неуёмном беспокойстве Твайлайт захотелось встать с кровати, и лишь только поразившая её тело слабость помешала это сделать. Леденящее чувство беспомощности охватило единорожку, и она всеми силами попыталась отвлечься от мрачных мыслей, прихода которых так боялась весь вечер. Пусть она и не собиралась валяться в кровати дни напролёт, «отдыхая», но этой ночью всё же следовало хотя бы поспать. Твайлайт с надеждой вслепую пошарила копытом в прикроватной тумбочке, но камня очищения там не оказалось, а значит с навязчивыми мыслями предстояло бороться собственными силами. По палате пронёсся едва различимый на фоне шуршащего за окном дождя протяжный стон.
Долгое время Твайлайт Спаркл неподвижно лежала в темноте, уставившись в тёмный потолок, пока наконец окончательно не отдалась объятиям ночи, забывшись беспокойными снами. Разбудил единорожку визит медсестры, которая, неловко улыбаясь, выгружала с тележки на тумбочку тарелки со скудным больничным обедом.
— Добрый день, — пожалуй через чур вежливым голосом поприветствовала она пациентку.
Твайлайт едва приоткрыла глаза, промычав что-то нечленораздельное.
— Утром к вам заходили мисс Рэрити и Рэйнбоу Дэш, — продолжала медсестра, — но мы все сошлись на мнении, что нужно дать вам хорошенько отоспаться, так что завтрак вы пропустили. Зато обед уже ждёт, — она фальшиво усмехнулась.
— Обе-ед? — протянула Твайлайт, скептически оглядывая небольшие тарелки на своей тумбочке. — Разве это... Стоп, что?! — она чуть ли не подскочила на месте, словно и не лежала ещё ночь назад беспомощная на кровати. — Вы сказали, что уже обед?
Медсестра немного растерянно кивнула и собиралась было сказать ещё что-то, но Твайлайт тут же отрезала:
— Большое спасибо, но сейчас я прошу меня оставить.
Сна у единорожки не было уже ни в одном глазу, на смену ему пришла твёрдая решимость, слегка подпорченная вернувшейся головной болью.
— А у вас нет ещё этих чудесных камней? — окликнула она уже выходящую в коридор медсестру.
Та лишь отрицательно покачала головой.
«Ещё полдня прошло зря, — с досадой подумала Твайлайт, когда осталась одна, — нужно срочно спешить к принцессе». Даже не притронувшись к еде, единорожка попыталась кое-как привести себя в порядок, пару раз спешно пройдясь по гриве расчёской, после чего направилась прямиком в замок. Она сильно волновалась, ведь у неё не было даже какого-нибудь жалкого подобия отчёта для принцессы, но, едва выйдя на улицу и вдохнув полной грудью свежего воздуха, Твайлайт немного приободрилась. Она наверняка успеет всё обдумать по дороге.
В тот день на небе наконец-то не было ни единой тучи, и тепло солнечных лучей ласкало шёрстку единорожки, торопливо перебирающей копытами по мощёным улицам Кантерлота. День уже успел добраться до своей середины, а потому Твайлайт боялась, что, придя так внезапно, застанет Селестию слишком занятой, или же не застанет на месте вообще, однако привратник у замковых ворот, едва завидев единорожку, к её удивлению произнёс: «Добро пожаловать, Твайлайт Спаркл, Её Высочество как раз Вас ожидает».
Принцесса снова выбрала для встречи личные покои, предварительно убедившись в невозможности прослушки предстоящего разговора. Она легонько улыбнулась, заметив никак не желавшее сходить с лица Твайлайт удивление, и предложила своей лучшей ученице...
— Тортики. Будешь? — Селестия левитировала поднос с чаем и парой тарелок с фруктовыми пирожными.
Отвечать Твайлайт Спаркл не было смысла: за неё это гораздо лучше сделал пустой желудок, жалобно заурчавший при виде еды.
— Как Вы узнали, что я должна прийти? — прожевав первый кусочек торта, спросила она.
— Тебя видели в спешке покидающей королевский госпиталь, моя верная ученица, — улыбнулась Селестия, — и я сделала выводы. Главврач даже передал, что сегодня ты ещё ничего не ела. Угощайся, — принцесса подлила в чашку Твайлайт ещё чая, так и не притронувшись к собственному.
В её голосе звучали по-матерински заботливые нотки, что успокаивали лучше всего на свете. Твайлайт замолчала на некоторое время, наслаждаясь умиротворением и вкусом замечательных фруктовых пирожных. Селестия, всё так же улыбаясь, наблюдала за ней, пока единорожка внезапно виновато не потупила взгляд.
— Принцесса, — голос её слегка дрогнул, — мы ведь не смогли ничего сделать той ночью...
— Я знаю, Твайлайт, — Селестия тут же помрачнела и поспешила нервно отхлебнуть из своей чашки. — У нас уже был очень серьёзный разговор с Роузвудом на эту тему.
— Это ведь был мой план от начала и до конца, — просипела Твайлайт.
— Я знаю, — снова повторила Селестия, тяжело вздохнув. Вся забота из её тона быстро улетучилась, обратившись холодом. — Надеюсь, ты не собираешься винить в том, что произошло, исключительно себя?
— Я не... — Твайлайт запнулась.
Нет, она действительно не собиралась винить только себя, однако от этого легче на душе не становилось.
— Я не собираюсь, — уже увереннее сказала она, — но так или иначе, ещё одной кобылки не стало.
Принцесса промолчала. Было видно, что ей очень неудобно в очередной раз говорить об этом, тем более со своей верной ученицей, а не шефом полиции. Роузвуду сильно досталось, но Твайлайт... Тень глубоких сомнений пробежала по лицу Селестии.
— Принцесса, — единорожка прервала её раздумья, — в письме Вы написали, что должны быть полностью уверены в том, кому доверите это дело. Я только лишь хотела знать, не разочаровались ли Вы во мне.
— Твайлайт Спаркл, я горжусь тем, что у меня есть такая ученица, — Селестия немного расправила крылья, придав своему виду торжественности. Голос её, впрочем, звучал довольно сухо. — Однако я вынуждена напомнить тебе, что просила всего лишь помочь полиции найти зацепки, с помощью которых можно было бы выследить Игольщика, но никак не ловить его самой. Это слишком опасно, — уже мягче добавила она.
Виновато потупив взгляд, Твайлайт едва кивнула.
— Я рассчитывала и рассчитываю на тебя, — продолжала Селестия. — В первую очередь на твои магические таланты, эрудицию. При должном подходе ты наверняка сможешь обнаружить то, чего не обнаружила полиция, и извлечь из этого что-нибудь... этакое, — принцесса ободряюще улыбнулась, заметив, что её ученица поникла.
— Да, — Твайлайт ещё раз кивнула. — Да, конечно, я сделаю всё, что в моих силах.
— И я надеюсь, что впредь ты действительно будешь осторожнее, — снова посерьёзнела Селестия. — А теперь я хотела бы поговорить непосредственно о твоей встрече с Игольщиком и её итогах. Ощущаешь ли ты в себе что-нибудь необычное?
— Разве что только голова стала чаще болеть, — неуверенно ответила Твайлайт, слегка сбитая с толку таким внезапным вопросом.
Селестия левитировала в сторону поднос с чашками и, подойдя к единорожке вплотную, наклонилась прямиком к её рогу. В следующие мгновения Твайлайт показалось, что её с ног до головы окатили холодной водой. С каждой секундой чувство усиливалось настолько, что вскоре очертания личных покоев принцессы потихоньку начали растворяться в сознании единорожки, которая снова ощутила себя проваливающейся в бездну. Лишь с трудом различимый силуэт Селестии маячил впереди, словно одинокий островок спасения, но Твайлайт даже не попыталась до него добраться. Глухой давящий шум окутал её, окончательно оторвав от реальности.
Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Селестия сидела напротив со смешанным выражением задумчивости и беспокойства на лице, неотрывно смотря прямиком на единорожку. Едва встретившись взглядом с принцессой, Твайлайт сильно вспотела и ощутила сильное до дрожи чувство паранойи. «Она следит за мной. Постоянно, — пронеслось в голове. — Она знает о каждом моём шаге. Она мне не доверяет, и я ей не должна».
— Ощущаешь ли ты в себе что-нибудь необычное? — внезапно снова повторила вопрос Селестия.
— Я н-не зн-наю, — стуча зубами, пытаясь унять сильную дрожь, выдавила из себя Твайлайт.
Она хотела понять, что с ней происходит, но единственной, кто мог сейчас дать ответ, была принцесса, а ей единорожка доверять не должна. Не должна и не будет.
Тяжело вздохнув, Селестия левитировала к себе аккуратно гранёный рубиновый камень.
— Сейчас всё пройдёт, — прикладывая его к рогу своей ученицы, спокойно сказала принцесса.
— Ч-что это было со мной? — Твайлайт рассеянно помотала головой, только что полностью освобождённой от навязчивых мыслей. — Я вся взмокла...
— Как я и боялась, встреча с Игольщиком не прошла для тебя без последствий, — Селестия снова задумалась. — Это магия. Очень сильная и опасная, однако я не чувствую в ней тьмы, я чувствую скорее холод смиренного отчаяния.
— То, что ощущает убийца? — Твайлайт вздрогнула. — Вы можете избавить меня от этого, принцесса?
— Я не знаю, моя верная ученица, и вряд ли я в силах сделать что-либо, — печально посмотрев на неё, ответила Селестия. — Сложно поверить, но магия эта древняя настолько, что корни свои берёт из времён, когда не было ещё на свете такой страны, как Эквестрия.
Повисла тишина. Твайлайт слышала, как бешено заколотилось её сердце от осознания того, что с чем она столкнулась. Волнение, как от страха неизвестности, так и от самой возможности соприкоснуться с такой древней магией, о которой даже Селестия не в силах что-либо рассказать, стремительно овладевало единорожкой.
— Есть ли возможность изучить то, с чем я столкнулась? — дрожащим голосом спросила она.
— Я могу посоветовать только королевскую библиотеку, — Селестия замолчала на мгновение, словно собираясь с мыслями. — Ты ведь наверняка знаешь, — продолжила она, — есть особая секция, посвящённая доэквестрийским временам. По большей степени там ты найдёшь только легенды и сказания, описывающие порой довольно... — принцесса снова замолкла, подбирая слово.
— ...мрачные вещи? — спросила Твайлайт.
— Если хочешь, то можно и так сказать, — Селестия, отстранённо покосившись на поднос, левитировала к себе полупустую чашку. — Помни только, что далеко не всегда сказки — всего лишь сказки, Твайлайт Спаркл, — закончила она, поморщившись от вкуса остывшего чая. — Я думаю, ты сможешь найти среди них истории, похожие на то, что сейчас происходит в Кантерлоте. Возможно, это подтолкнёт тебя к пониманию психологии Игольщика, а значит будет больше шансов предугадать его новые шаги.
— Кстати, не знаю, говорил ли Вам Роузвуд, но мы предполагаем, что Игольщик может находиться в Эпллузе, — Твайлайт в подробностях рассказала принцессе всё, что ей самой недавно поведал Блуотер. — Было бы неплохо устроить обыск у Фэнси Пэнтса, — между делом заметила единорожка.
— Прости, Твайлайт, но тут я не в силах тебе помочь, — Селестия с озабоченным видом снова отпила чая. — Видишь ли, Фэнси Пэнтс слишком значимая фигура в Мэйнхэттене и Филлидельфии, и если полиция решит внезапно просто так устроить у него обыск...
— Просто так? — единорожка едва не вскрикнула, перебив её. — Но...
— Это политика, — принцесса печально улыбнулась. — Я постоянно вынуждена искать компромиссы, и пока что Фэнси Пэнтса трогать нельзя: это чревато очень сильным накалом обстановки на востоке. У нас в Кантерлоте сейчас и так проблем хватает, — Селестия многозначительно посмотрела на Твайлайт. — Давай лучше поговорим об Эпллузе.
— Я думала попросить помощи у Эплджек, — всё ещё недовольная, сказала единорожка.
— Ты уверена, что это так уж необходимо, моя верная ученица?
— Она там отлично сориентируется и, не привлекая лишнего внимания, сможет узнать у местных всё, что необходимо, — Твайлайт на секунду призадумалась, стараясь понять, насколько она сама верит в то, что всё будет так просто. — Но и помощь местного шерифа пригодится, — в конце концов добавила единорожка.
— Хорошо, я дам соответствующее распоряжение, — немного расправив крылья, официальным тоном заявила Селестия. — Ты же напиши письмо Эплджек и завтра утром принеси его мне: лучше будет, если я сама перешлю его лично Спайку.
Твайлайт кивнула.
— Вот и замечательно, — принцесса улыбнулась. — Однако, как быстро летит время, — спохватилась она. — Сейчас меня уже ждут на совещании. Пойдём, я провожу тебя к выходу.
В пустынной галерее на полпути к королевскому двору им встретился откуда ни возьмись появившийся гонец:
— Ваше Высочество, новости с Севера!
По его тону можно было подумать, что произошло нечто очень важное, однако Селестия отреагировала на удивление спокойно, будто уже заранее догадывалась, что именно ей собирались сообщить.
— Луна снова задерживается? — хмыкнув, спросила принцесса.
— Да, — немного понизив тон, сконфуженно подтвердил гонец. — И это, собственно, всё.
— Что ж, ступайте, — Селестия посмотрела вслед поспешившему удалиться пони, что-то задумчиво пробормотав себе под нос. — Ладно, Твайлайт, идём, — в конце концов сказала она.
— Что-то не в порядке на Севере? — поинтересовалась единорожка, поспевая за принцессой.
— О, ничего такого, о чём следовало бы беспокоиться, — Селестия улыбнулась. — Не думай об этом; лучше всего тебе сейчас будет действительно немного отдохнуть. Проведи этот вечер со своими друзьями.
— Но ведь... — Твайлайт хотела возразить, однако принцесса даже не дала ей закончить:
— Если ты ослушаешься, я об этом узнаю, — шутливо добавила она, приобняв единорожку крылом. — Удачи тебе, и прошу ещё раз, будь осторожна, моя верная ученица.
Твайлайт Спаркл возвращалась в апартаменты не в самом лучшем расположении духа. Её тревожило, что теряется такое драгоценное время; тревожило, что она стала жертвой неизвестной древней магии, последствия чего были непредсказуемы; но более всего, как ни странно, Твайлайт сейчас тревожили последние слова Селестии. Единорожка снова ощущала внутри себя вспышку паранойи, пусть и не такой сильной, как ранее днём, но всё же достаточно ощутимой для того, чтобы не переставать думать о возможно устроенной слежке. «Откуда она узнает, ослушаюсь я или нет?» — лихорадочно думала Твайлайт, бредя по улице. Предположение, что Селестия просто пошутила, её почему-то не устраивало, а потому единорожка, как ей ни хотелось поскорее попасть в библиотеку, на следующем перекрёстке всё же свернула в сторону апартаментов.
Уже вечерело, и сумерки потихоньку опускались на Кантерлот, осторожно покрывая прохладой уставший за день от летнего солнца город, но Твайлайт даже не обращала внимания на приятный ветерок, всё ещё погружённая в раздумья. Отвлеклась от них она только издалека заметив горящий в окне своей комнаты свет. «Интересно, — подумала Твайлайт, заметно ускорив шаг, — что бы это могло означать?»
В апартаментах её уже ждали Рэрити и Рэйнбоу Дэш, решившие устроить в качестве небольшого сюрприза вечерний ужин. Едва зайдя в свою комнату, Твайлайт обнаружила явно поджидающий гостей накрытый стол и суетящихся вокруг него подруг.
— Твайлайт, дорогая! — обрадовано вскрикнула Рэрити. — Мы решили, что тебе просто необходимо немного развеяться.
— Ага, и потому Рэр тут кое-чего наготовила, — перебила её Рэйнбоу Дэш, на ходу бросив в рот целый бутерброд, даром что Рэрити их делала в такой же степени небольшими, в какой и изящными. — Устроим потрясный ужин сегодня, — промямлила пегаска с набитым ртом.
— И ты всё это сама сделала? — не разделяя такого энтузиазма, спросила Твайлайт с едва заметным удивлением.
— Да, — не без нотки гордости в голосе подтвердила Рэрити, между делом неодобрительно покосившись на Рэйнбоу.
— Тут есть кухня? — кисло поинтересовалась Твайлайт.
— Она на первом этаже. Я попросила предоставить мне немного времени и пространства, — заявила Рэрити. — С тобой всё в порядке, дорогая? — спросила она, начиная чувствовать, что что-то не так.
— Голова болит, — Твайлайт, поморщившись, уселась за стол. — И вообще, вы могли бы и разбудить меня с утра.
— Врач говорил, что тебе нужно отды...
— Хватит, — процедила сквозь зубы лавандовая единорожка. За день ей напоминали об этом уж слишком часто. — Я отлично себя чувствую и без вашего «отдыха», — буркнула она.
— Но ты только что сказала, что у тебя болит голова, — возразила Рэйнбоу, не обратив внимания на предостерегающий взгляд Рэрити.
— Я в порядке, о'кей? — Твайлайт вспылила и, словно в отместку, принялась ожесточённо жевать бутерброд. — Давайте уже есть, — уже спокойнее сказала она.
Пони уселись за стол, на некоторое время погрузившись в тишину, нарушаемую лишь яростным чавканьем Рэйнбоу Дэш.
— Так значит... — Рэрити решилась продолжить разговор, — ты была у принцессы сегодня?
Твайлайт кивнула, не отрываясь от еды.
— Ну и что вы там решили? Каков план? — бодро поинтересовалась Рэйнбоу.
— План прост. Сегодня ночью я пишу письмо Эплджек, — лавандовая единорожка громко отхлебнула чая, словно намекая, что это вопрос решённый, и ей не нужно снова предлагать «отдыхать», — а завтра иду в библиотеку.
Твайлайт в подробностях пересказала всё, что узнала от Блуотера и Селестии, периодически подкрепляя свои слова красноречивым повышением голоса, показывая, что не потерпит лишних расспросов и возражений.
— Что ж, стало быть, ты будешь очень занята в ближайшее время, — подвела итог Рэрити, переглянувшись с Рэйнбоу. — А нам что делать? Быть может, мы могли бы чем-то помочь?
— Вам следует жить обычной жизнью, — отчего-то вздохнув, ответила Твайлайт. — Ты, Рэрити, наверняка найдёшь, чем заняться в Кантерлоте днём, главное только — постоянно будь на виду у пони; а вот к тебе, Рэйнбоу, у меня будет поручение.
— Я готова, Твай, — пегаска тут же напряглась, позабыв об ужине.
— Ты встреться со Спитфайр и попробуй поговорить с ней насчёт службы погодных пегасов, — Твайлайт заговорщически понизила голос. — Полагаю, мы сможем узнать что-нибудь интересное.
Рэйнбоу Дэш кивнула.
— И может быть ты заодно слетаешь в больницу и раздобудешь там ещё камней очищения? — добавила лавандовая единорожка.
— Прости, Твайлайт, — тут же перебила её Рэрити, — но врач говорил, что ими злоупотреблять не следует, ибо это чревато потерями самоконтроля и провалами в памяти. Лучше уж потерпи.
Услышав это, лавандовая единорожка тихонько застонала.
— Не знаю, как долго я смогу «терпеть», — прошептала она себе под нос.
— Что, дорогая?
— Ничего, — Твайлайт попыталась улыбнуться. — Давайте сейчас действительно просто... отдохнём, — она дёрнула было копытом, чтобы схватиться им за голову от нового приступа боли, но всё же удержалась.
Остаток вечера они так и провели за столом, рассказывая друг другу различные истории из своей жизни. Рэйнбоу Дэш травила одну невероятную байку за другой, Рэрити больше внимания уделяла планам на будущее, Твайлайт же предпочитала слушать, нежели говорить. Казалось, за столом царило непринуждённое спокойствие, однако стоило единорожке хоть немного отвлечься, как она сразу чувствовала на себе встревоженные взгляды подруг. Они явно были напряжены, и Твайлайт оставалось только догадываться, что именно служило этому причиной: недавняя встреча с Игольщиком, или же её скверное настроение, хотя, наверняка дело было и в том, и в другом. Рэйнбоу Дэш тем временем, явно переигрывая, заканчивала очередную свою историю, Рэрити, подчёркнуто внимательно слушала её, в перерывах между нарочитыми смешками украдкой беспокойно поглядывая на Твайлайт. А лавандовая единорожка просто молча думала о том, что безумно благодарна подругам за пусть и немного фальшивое, но всё же спокойствие. Впереди её снова ждала одинокая ночь, грозящая приходами не дающих покоя навязчивых размышлений, но это потом; а сейчас... сейчас Твайлайт Спаркл наконец-то действительно отдыхала.
«Десять Заклинаний: Ужасы доэквестрийской эпохи», — таков был заголовок очередной извлечённой с полки старинной книги. На кое-как прилепленном к тыльной стороне обложки листочке красовалась выведенная чуть ли не каллиграфическим почерком надпись: «Внимание, тёмная магия! Возможны психические расстройства!»
«Как мило», — саркастически подумала Твайлайт, расчищая место на столе от других, уже просмотренных книг. Получить как минимум парочку кошмаров ночью можно было от каждой из них, так что единорожка с чистой совестью проигнорировала встреченное на обложке «Десяти Заклинаний» предостережение. Да и вообще, за последнее время ей на столькое пришлось насмотреться, столькое перечувствовать, что никакая книга уже не сделает хуже. Твайлайт окинула взглядом пустынный зал особой секции королевской библиотеки, прищурившись от проникавших сквозь окно лучей послеполуденного солнца, и, перевернув первую страницу, бесстрашно углубилась в поиски. Особого энтузиазма она, конечно, не испытывала: в конце концов, истории, с которыми ей приходилось сталкиваться, были действительно не из приятных, напоминая скорее расплывчатые мифы и легенды, нежели вполне конкретные исторические статьи, да и всё ещё плохое настроение, подкреплённое никуда за ночь не ушедшей головной болью давали о себе знать, но, тем не менее, первое из десяти «Заклинаний», повествующее о языческих жертвоприношениях во времена засухи (и о котором Твайлайт дала себе обещание сразу же забыть), ушло быстро. Ещё спустя парочку легенд стало понятно, что на некоторые из них тратить столь драгоценное время вообще не следует. Твайлайт почти сразу пришла к выводу, что абсолютно неправдоподобные истории про борьбу с фантастическими дикими животными древней эпохи вряд ли окажутся ей полезны. Впрочем, каждое сказание из «Заклинаний» действительно оканчивалось магической формулой, подчас такой сложной, что едва верилось в её соответствие описанным событиям, и это интриговало единорожку, удерживая её от перехода к другой книге.
«Заклинание №7: Тёмная сторона судьбы», — перевернув очередную страницу, прочла Твайлайт. «Интересно, что за сказка ожидает меня на этот раз», — пробормотала она, задумчиво посмотрев в окно. Дело уже потихоньку клонилось к вечеру. «Ладно, — Твайлайт со вздохом снова обратила свой взор к книге. — Давным-давно...»
Давным-давно за лесами, за горами, за широкими полями, в уютной деревеньке Хуффивилль жил да поживал единорог-кузнец.
«О-о-ох, да не может быть», — едва удержавшись от того, чтобы не закатить глаза, подумала Твайлайт.
И не было в округе умельцев, которые могли бы сравниться с ним в мастерстве, как не было и магов, способных подобно ему зачаровывать подковы на счастье и удачу.
Молва о чудо-кузнеце быстро распространялась по стране, и вскоре в Хуффивилль стали съезжаться пони со всех её уголков в надежде получить хотя бы одну счастливую подкову. Кузнец был очень щедр и одаривал ею каждого, не уставая напоминать при этом, что светлая судьба — дело не его рога и копыт. «Любой из вас — истинный творец своего счастья», — так он говорил всем пони.
Однажды в гости к Кузнецу пожаловал могущественный Единорог из дальних земель.
— Слава твоя добралась и до наших краёв, простолюдин, — сказал Он. — Наслышан я о твоём таланте, как и о том, что счастье преследует любого пони с вышедшей из под твоих копыт и рога подковой. Поведай же, в чём секрет твоего мастерства, и я одарю тебя таким богатством, о котором ты и мечтать не смел.
— Здесь нет секрета, господин, — отвечал Кузнец. — Я просто делаю свою работу на совесть, а всё остальное только в копытах других пони. И ты тоже властен над своим счастьем, я тебе в этом не помощник.
Долго Единорог пытался уговорить Кузнеца раскрыть тайну. Он приходил изо дня в день, каждый раз предлагая всё новые и новые богатства, но Кузнец был непреклонен, и Единорогу ничего не осталось, кроме как убраться восвояси. Целый год старался Он разгадать тайну Кузнеца, и, в конце концов, после безуспешных поисков вернулся к мастеру вновь.
И снова Кузнец отверг Его, посоветовав заодно бросить свою нелепую затею. «Займись лучше поисками истинного счастья», — говорил мастер. Но Единорог, одержимый своей идеей, не послушался совета и продолжил охоту за тайной. В надежде на удачу, Он нападал на пони, овладевал их счастливыми подковами, но счастье всё равно почему-то не хотело поворачиваться к Нему лицом. Секрет Кузнеца Ему так и не открылся. Единорог, будучи могущественным волшебником, никак не мог смириться с неудачей, и вскоре, движимый отчаянием, зашёл в своих поисках слишком далеко. Он отыскивал пони со счастливыми подковами, подвергал их заклинаниям, формулы которых сам же и разрабатывал, в надежде всё же раскрыть секрет Кузнеца, чего бы это ни стоило. Каждое новое заклинание Его было опаснее, каждая новая попытка — отчаяннее, и, в конце концов, одержимость окончательно завладела Единорогом, поселив в Его сердце тьму. Снова вернулся Он к Кузнецу уже совсем не тем, кем был раньше.
— Посмотри, в кого ты превратился: в жалкое подобие пони, — сказал ему Кузнец. — Да, ты по-прежнему могущественный волшебник, но движет тобою лишь одержимость. У тебя нет ни семьи, ни друзей; внутри тебя только тьма.
— Прошу, сжалься надо мной, — взмолился Единорог. — Я вижу, кем я стал, но мне самому не хватит сил, чтобы исправить это. Не хочешь раскрывать свой секрет — не раскрывай, но хотя бы одари меня подковой, дай мне хоть капельку счастья!
— Так ты ничего и не понял, — отвечал ему Кузнец. — Своё истинное счастье должен найти лишь ты сам.
Тогда Единорога обуяла ярость.
— Я вижу, ты, простолюдин, хочешь просто потешиться надо мной! — кричал он. — Магии моей нет предела, неужели ты хочешь сказать, что мне не хватает величия, чтобы понять твои глупые нравоучения?
— Посмотри, в кого превращает тебя тьма, — спокойно отвечал Кузнец. — Тебе нет места в моём доме. Уходи и возвращайся только тогда, когда наконец-то осознаешь истинную суть судьбы.
— Да ты ещё и смеешь учить меня! — пуще прежнего кричал Единорог. — Меня, могущественного волшебника!
— Ты не более чем раб своей тёмной стороны, — сказал Кузнец. — Она управляет тобою, а не ты ей. Ты никогда не обретёшь свою светлую судьбу.
— Я обрету, если ты поможешь мне! — обезумев, завопил Единорог. — Только ты можешь помочь мне.
— Нет, я не могу, — тихо возразил Кузнец.
— Так будь же ты проклят, как и вся твоя деревня!
И когда Единорог произнёс своё страшное проклятье, Кузнец почувствовал странный сковывающий холод, и овладела им унылая безнадёжность. Сквозь кричащую тишину к нему пробивался чей-то Голос, такой же холодный и безнадёжный, но такой родной. И признавался этот Голос, что убьёт страшной смертью всех и каждого в округе, и обещал он шанс на спасение лишь только Кузнецу.
Когда Голос наконец ушёл, Кузнец увидел перед собой бездыханное тело Единорога. Тьма сгубила Его, забрав все до последней капельки жизни, но ради чего? Кузнец надеялся, что не ради проклятья, однако всё равно запомнил ужасные обещания, данные ему Голосом. Так и жил Кузнец, страшась прихода каждого нового дня, страшась того, что проклятье погубит его, его родных, его друзей. Он перестал делать счастливые подковы, направив все свои силы на изучение самой мощной защитной магии, какую когда-либо видывал мир, однако беда пришла оттуда, откуда он её совсем не ждал. Сначала в жестоком огне пожара сгорел амбар, в котором жители деревушки хранили запасы на зиму. Прознав о том, что Кузнец больше не делает счастливые подковы, в то время пони со всей страны уже не съезжались в Хуффивилль, и некому было спасти бедных жителей от неминуемого голода зимой.
Кузнец решил, что это и есть его проклятье. Он долго в муках сокрушался, что перестал заниматься своим ремеслом, но, представив себе, как его родные и друзья гибнут голодной смертью, решил, что не может так просто сдаться. Будучи единственным единорогом в деревне, только он мог магией хоть как-то помочь поскорее вырастить новый урожай. Это конечно не спасло бы от голода полностью, но хотя бы помогло пережить зиму. День и ночь трудился Кузнец на полях, помогая земным пони, однако от проклятья было не уйти. Сильные заморозки внезапно ударили в том году гораздо раньше обычного, и весь скудный урожай погиб ещё до того, как его успели собрать.
Началась суровая зима, принеся с собой страшный холод и голод. Деревушка постепенно начинала пустеть: кто-то умирал голодной смертью, кто-то бежал в надежде добраться до других деревень, однако всё равно погибал от холода во время пути. И понял Кузнец тогда, что проклятье исполнится неминуемо, и что сделать он всё равно ничего не сможет. Безнадёжное отчаяние овладело им, забирая последние силы, и тогда Кузнец снова услышал Голос.
— Ты видишь, я держу свои обещания, — говорил Он.
— Я вижу, — отвечал кузнец в пустоту, — но зачем? Неужели того заслуживаю я? Неужели того заслуживают ни в чём не повинные жители этой деревни?
— Всю жизнь ты учил других пони, что судьбу можно обмануть, — шептал Голос, — но теперь сможешь ли ты сам сделать это? Помнишь ли, что именно я обещал?
— Ты обещал, что шанс на спасение будет только у меня, — задыхаясь, отвечал Кузнец.
— Вот и дерзай, — хохотнул тогда Голос. — Своё истинное счастье должен найти лишь ты сам. Не так ли?
И понял Кузнец, что ещё не всё потеряно, что всё в его силах. Он понимал также, что, подобно другим пони, просто умрёт голодной смертью, если останется в деревне, а значит ему нужно было бежать. Будучи единорогом, Кузнец, в отличие от земных пони, безуспешно пытавшихся сделать это, мог, пускай и ненадолго, магией защитить одного себя от холода, чего хватило бы, чтобы добраться до ближайшего города. Вот только тогда пришлось бы оставить на верную погибель родных и друзей в проклятом Хуффивилле.
Но не мог Кузнец так поступить, и решил он, что лучше уж с честью встретить свою судьбу лицом к лицу, чем предательски убежать от неё. Все свои силы бросил Кузнец на поиски спасения деревни, и день, и ночь продолжая изучать защитную магию, и, в конце концов, усилия его были вознаграждены: холод оставил Хуффивилль, дав пони столь необходимую передышку. В уже почти омертвевшей деревушке снова затеплился крохотный огонёк жизни, однако вскоре дал о себе знать никуда не ушедший голод. Кузнец видел, что успехов, которых он добился, всё равно было недостаточно, что сделать больше ему просто не под силу, но, тем не менее, всё равно не собирался сдаваться. И тогда, в одну из тёмных ночей, провалившись в беспокойный сон, Кузнец снова услышал Его.
— Силы твои иссякают, — говорил Голос. — Чувствуешь ли ты это?
— Нет! — яростно отвечал Кузнец.
— А вот лгать нехорошо... — изошёлся тогда Голос ледяным смехом.
— Неужели я недостаточно старался? Неужели недостаточно страданий с меня и с бедных жителей этой деревни? — срываясь, спрашивал Кузнец. — Почему ты не отпустишь нас?
— Я должен держать свои обещания, — загадочно шептал Голос. — И времени, чтобы исполнить их, у меня не так много.
— Что это значит?
— Это значит, что вскоре мы встретимся вновь.
И тогда Кузнец, обезумев, закричал:
— Нет! Уходи и не возвращайся больше! Уходи!!!
Но вопль отчаяния его потонул в холодной тишине. И понял тогда Кузнец, что если Голос не уйдёт, то сам он должен сбежать от Него. И долго бежал Кузнец, не разбирая дороги, пока наконец не понял, что потерялся во тьме. Проводником его был лишь холодный страх перед судьбой; разум его сохранял ясность лишь благодаря крохотному огоньку надежды в сердце. И блуждал во тьме Кузнец, пока не заметил среди оглушающего торжества забвения окутываемый чёрной пустотой неподвижный силуэт.
Любопытство охватило Кузнеца. Чем больше он приближался, тем очевиднее становилось, что силуэт принадлежал жеребёнку. Он сидел спиной, не шелохнувшись, словно напряжённо вглядывался во тьму. Грива его цвета пасмурного неба, ниспадающая на бежевую шёрстку, едва колыхалась на неощутимом сквозняке. И вот, когда Кузнец подошёл к жеребёнку почти вплотную, тот с ледяным спокойствием поднялся и, осторожно ступая, пошёл в темноту.
— Постой! — окликал его Кузнец. — Куда ты?
Но жеребёнок уверенно продолжал идти вперёд, даже не подумав остановиться. И наблюдал Кузнец в смятении, как силуэт его потихоньку растворялся во тьме.
— Не оставляй меня одного! — неожиданно для самого себя выкрикнул тогда Кузнец, поспешив за жеребёнком.
Тот остановился, всё так же не оборачиваясь, и, немного подождав, снова продолжил свой путь.
Казалось, само время остановилось, пока блуждал Кузнец в пустоте, следуя за таинственным жеребёнком, и продолжалось бы это вечно, не озари внезапно спину его яркий свет. И охватила тогда Кузнеца безудержная паника, ибо вспомнил он о существовании реальности, которая звала его, ворвавшись во мрак забвения; вспомнил он о Голосе, о проклятье, о своей неравной схватке с судьбой. Но и жеребёнок, наконец-то соизволив обернуться, казалось, звал с собой. Глаза его, окутанные изумрудной пеленой, пронзали Кузнеца полным холодной печали взглядом.
— Нет, я не пойду за тобой, — в страхе шептал Кузнец.
И увидел он перед собой, обернувшись, дорогу из света, что вела прямиком в реальность, и поскакал он по ней так, как не скакал никогда в жизни. Проснувшись в холодном поту, Кузнец решил, что его всего лишь посетил кошмар, однако на следующую ночь жеребёнок явился ему во сне снова.
Голодая днём и не успевая отдохнуть из-за одного и того же кошмара ночью, Кузнец чувствовал, как силы покидают его, и чем он становился слабее, тем сложнее было ему сопротивляться во сне таинственному жеребёнку. Испугавшись, что однажды просто не сможет вернуться в реальность, Кузнец бросил защиту Хуффивилля от холода, чтобы остатки сил направить на поддержание собственного разума, но именно тогда Голос снова посетил его.
— Видишь, тебе всё равно пришлось жертвовать другими пони ради себя, — смеялся Он. — Зачем ты пытался сбежать от того, что случилось бы неминуемо?
— Ты всего лишь хочешь обмануть меня, — отвечал Кузнец.
— О, разве? — Голос хохотнул. — Ведь ты лишил защиты Хуффивилль только ради самого себя, не так ли?
— Нет! — с яростью говорил Кузнец — Не ради себя, но ради других пони. Представь, что будет с этой деревней, если я потеряю разум! Я всего лишь пытаюсь защитить себя ради их же блага.
— Мертвецам благо уже не понадобится, — изменившись в тоне, прошептал тогда Голос. — Теперь, когда Хуффивилль остался без твоей защиты, все пони умрут от холода, если от голода умереть не успеют конечно. Нет, ты всё равно вернулся к тому, от чего так упорно пытался сбежать. Всего лишь тратя время впустую, ты забыл, что вечно отодвигать момент истины невозможно.
И почувствовал тогда Кузнец, что скоро уже настанет его черёд. Реальность потихоньку покидала его, всё чаще уступая место кошмарам. Он позабыл обо всём на свете, всё ещё отчаянно пытаясь цепляться остатками рассудка за мысль о спасении, но с каждым новым утром становилось только очевиднее, что он бессилен против своей судьбы.
Ночью в очередной раз явился Кузнецу таинственный жеребёнок, но только тьма теперь не окружала его. Кузнец видел, что жеребёнок стоял посреди заснеженного поля, такого знакомого и такого родного.
— Тебе плохо, — грустно говорил жеребёнок. — Ты вот-вот умрёшь от истощения. Почему ты всё время сбегаешь от меня? Не хочешь принимать мою помощь?
— О чём ты говоришь? Чем такое дитя, как ты, может мне помочь? — отвечал в смятении Кузнец.
— Я знаю место, где тепло и где много еды. Приходи ко мне, и я с удовольствием покажу тебе дорогу. Ты ведь видишь, где я? — спрашивал жеребёнок.
— Западное кукурузное поле, — догадался Кузнец. — Но как мне отыскать тебя там, оно же очень большое?
— Нет ничего проще, — шептал жеребёнок. — Твоё проклятье — твоя сила. Прими его, и оно само укажет тебе путь.
«Да, — подумал тогда Кузнец, — моё проклятье — быть единственным, у кого есть шанс на спасение. Все погибнут, только я должен выжить — это бесспорная истина». И охватила его вспышка невиданной доселе магии, и прояснился разум его в вечной клятве быть верным своему проклятью. Небывалый приток сил ощутил тогда в себе Кузнец. Полный уверенности, он, недолго думая, вышел в суровую метель и отправился прямиком на западное кукурузное поле. Неизвестная магия кипела в его жилах, не только даруя тепло, но и указывая путь в непроглядной снежной ночи. С каждой минутой Кузнец подбирался всё ближе и ближе к своему спасению, и с каждой минутой острая эйфория всё сильнее и сильнее охватывала его.
Наконец в заснеженном поле показался окутанный ночной тьмой силуэт жеребёнка. Сердце Кузнеца бешено забилось; так долго приходило к нему во снах это видение, и лишь теперь оно стало явью. Лишь теперь Кузнец полностью осознал, как глуп он был, теряя время в бредовых попытках отторгнуть неминуемое. Все эти ночи само Спасение являлось ему, а он лишь в страхе убегал в мир им же нарисованных несбыточных надежд. И пуще прежнего поскакал кузнец прямиком к жеребёнку. Ни сугробы, ни метель, ни холод не могли тогда остановить его; лишь единственный страх тревожил Кузнеца — страх, что дорога из света снова откроется ему, пытаясь сбить с истинного пути, что указывал таинственный жеребёнок.
Но не было на этот раз света, была лишь ледяная тьма, в которой долго блуждали они вдвоём, пока не добрались до одиноко стоящего посреди поля деревенского дома. В окнах его приветливо горел свет, а из трубы поднимался лёгкий дымок.
Они вошли внутрь. Жеребёнок впервые за ночь обернулся, счастливо улыбнувшись. Его затянутые неестественной изумрудной дымкой глаза больше не пугали Кузнеца, но скорее приносили странное умиротворение.
— Мне стоило сразу довериться тебе, — заговорил Кузнец, чувствуя, как тело его окутывало приятным теплом.
— Ну как, нашёл ты своё счастье? — внезапно донеслось до него.
Кузнец удивлённо посмотрел на жеребёнка, но тот всего лишь стоял в сторонке, наивно улыбаясь. Кто же тогда разговаривал?..
Страх охватил Кузнеца в ту же секунду, ибо понял он, что это Голос вновь посетил его:
— Удалось ли тебе изменить свою судьбу? — снова спрашивал Он.
Кузнец промолчал.
— Нет, не удалось, — сам же отвечал Голос. — Впрочем, это пока не удалось. Как и было предсказано, шанс на спасение остался лишь у тебя, но моменту истины ещё только суждено наступить.
— О чём ты? Этот жеребёнок спас меня! — в недоумении сказал Кузнец.
— О нет, ему лишь предстоит стать твоим Спасителем, — недобро усмехнувшись, возражал Голос.
Кузнец снова промолчал, бросив на всё так же наивно улыбающегося жеребёнка беспокойный взгляд.
— Видишь ли, проклятье принялось черпать из тебя Жизнь, как только ты принял в себе его и начал пользоваться магией, что оно тебе подарило, — объяснял Голос. — Довольно справедливо, как считаешь?
Не дождавшись ответа, Он продолжал:
— Но вот незадача, Жизни в тебе почти не осталось, и скоро проклятье заберёт её полностью.
— Так значит всё это время ты обманывал меня!? — в ярости прорычал тогда Кузнец. — Ты жалкий обманщик!
— Я всегда держу обещания, — холодно возражал Голос. — И всё, что тебе нужно — сделать выбор.
— Хватит ходить вокруг да около, чего ты хочешь? — кричал Кузнец.
— Ты можешь снова попытаться пойти своим путём в поисках счастья, как и учил всегда других пони, но вряд ли ты успеешь хоть что-нибудь сделать, ибо Жизнь в тебе скоро иссякнет. Но есть второй вариант — подчиниться проклятью.
— И каким же образом? — уже догадываясь, с ужасом спрашивал Кузнец.
— Спасти себя, как оно и позволяет, — недобро отвечал Голос. — Но поскольку своя Жизнь у тебя на исходе, заплатить ему за это придётся чужой.
— Разве может такой выбор быть справедливым? — дрожащим голосом шептал Кузнец. — Один из вариантов означает мою неминуемую смерть, а второй означает... — взгляд его снова был обращён к жеребёнку, — ...убийство.
— По-моему, здесь всё очень просто, — издевательски хохотнув, отвечал Голос. — Жеребёнок в любом случае теперь обречён на погибель, ведь заботиться о нём некому: вся деревня мертва; у тебя же есть возможность спастись. Надо ли здесь играть в героя, а?
Да! — отчаянно завопил тогда Кузнец. — Скажи, что есть и другой выбор!
Но ответом ему послужила лишь оглушающая тишина. Голос исчез.
«Этого просто не может быть, это невозможно, — лихорадочно шептал Кузнец. — Я не смогу это сделать». Из глаз его медленно покатились слёзы. Свернувшись калачиком, он лежал на полу, тихонько всхлипывая, а рядом неподвижно стоял жеребёнок и взирал на него, так и не убрав с лица наивную улыбку.
«Зачем? Никто же не был виноват...» — заикаясь повторял Кузнец, чувствуя постепенно, как Жизнь покидает его, а вместе с ней и магия проклятья. Разум его на короткое время прояснился, и вспомнил он, каким мастером был когда-то, как много счастья, порой сам того не ведая, приносил другим пони, как много имел для счастья собственного и как в итоге потерял всё: семью, друзей, знакомых, себя... «Прости, что и о тебе позаботиться не смог», — тихо говорил он жеребёнку, приподняв голову, чтобы взглянуть в его глаза, в его затянутые зелёной пеленой демонические глаза...
Кузнец в страхе отпрянул назад и, не помня себя, завопил от ужаса. «Кто этот жеребёнок? Почему я всё это время следовал за ним?» — закружилось в его голове. И осознал Кузнец, что был всего лишь одержим проклятьем, поддавшись отчаянию от собственной беспомощности. Шок поразил его, придав последних сил для того, чтобы сделать свой решающий выбор.
— Почему ты так смотришь на меня? — словно прочитав его мысли, в ту же секунду заговорил жеребёнок. — Ты хочешь убить меня от слепого отчаяния?
— Нет, — отвечал Кузнец, — отчаяние лишь привело меня сюда; теперь же я покончу с тем, что его сотворило.
— Я такая же, как и ты, ни в чём не повинная жертва, — спокойно продолжал жеребёнок. — Никогда не будет тебе покоя, если совершишь то, что собираешься.
— Нет, я совершу то, что должен, — дрожащим голосом сказал тогда Кузнец. — А ты лишь обманывал меня всё это время, и сейчас пытаешься.
Жеребёнок не проронил более ни слова. Когда Кузнец вернулся с кухни, он всё так же неподвижно стоял, снова нацепив на своё лицо маску с глуповатой наивной улыбкой. «Последний раз, — подумал в тот момент Кузнец, — последний раз я отдамся проклятью во имя того, чтобы покончить с ним раз и навсегда». И снова охватила его тогда неизвестная магия. Кузнец занёс левитацией столовый нож, словно к случаю превосходно заточенный, и, собрав всю свою магическую силу, вонзил его...
«Пожалуй, на этом я остановлюсь», — отпрянув от книги, подумала Твайлайт Спаркл. Она спешно перелистнула страницу и обнаружила, что не дочитала всего пару абзацев.
...И стоило последней капельке Жизни покинуть несчастного жеребёнка, как кьюти-марка Кузнеца окончательно исчезла. Отныне свободен он был от оков своей судьбы, но, сам того не ведая, стал лишь вечным заложником проклятья.
«Не слишком верится, но кажется я не особо уловила мораль легенды, — задумчиво пробормотала Твайлайт себе под нос. — А может её тут просто нет вовсе? Ох, неужели я лишь зря потратила время? Не может же такого быть...» Взгляд единорожки зацепился за написанные в самом конце страницы мелкие закорючки. «Магия Жизни — формула заклинания», — похолодев, прочитала вслух Твайлайт. Сложно было поверить, но какая-то, на её взгляд, сказка оканчивалась заклинанием, уровень которого, судя по магической формуле, сильно превышал продвинутый. Более того, за всю свою жизнь Твайлайт Спаркл никогда не встречала ничего похожего. «Я просто обязана это проверить», — после недолгих раздумий решила она.
Побросав книги, Твайлайт незамедлительно отправилась в кантерлотский архив и уже спустя какой-нибудь час сидела посреди просторной комнаты со стеллажами, окружённая свитками со всевозможными заклинаниями. Большая часть их них несомненно была способна собой надолго увлечь единорожку, однако Твайлайт сейчас интересовала в первую очередь некая «Магия Жизни». Если существование седьмого Заклинания из книги подтвердится, то это будет означать и реальное существование проклятья, побуждающего пони к убийству. Кто знает, быть может это прольёт немного света на тёмную тайну личности Игольщика. Пока же Твайлайт усиленно искала, стараясь разобраться с этим до наступления сумерек, чтобы поскорее попасть в апартаменты и уже ночью спокойно всё обдумать; правда, уже почти полностью скрывшееся за горизонтом солнце настойчиво подсказывало, что планам единорожки снова не суждено осуществиться.
Ещё спустя час Твайлайт волновалась уже по совсем другой причине: свитков с разновидностями «Магии Жизни» нашлось несколько, а это означало, что драгоценное время придётся потратить на подробное изучение каждого из них, в то время как нужным будет всего лишь один...
Когда солнце окончательно село, Твайлайт наконец улыбнулась удача:
«Магия Жизни» — заклинание доэквестрийских времён, предположительно пришло из северных земель за Кристальными горами. Являет собой классический пример преобразования энергии, однако сильно осложнено тем, что использование исходного ресурса для его осуществления — жизненной силы, очень плохо поддаётся контролю, из-за чего практически невозможно правильно установить порог мощности заклинания для каждого отдельного единорога, в то время как превышение этого порога практически всегда приводит к летальному исходу. В связи с этим само название заклинания — Магия Жизни, выглядит весьма лицемерным, ведь по сути оно только отбирает жизненные силы, преобразуя их в сильную магию. Согласно некоторым легендам, историческую достоверность событий которых так и не удалось установить, первое использование Магии Жизни привело к появлению сильного проклятья, а также к смерти заклинателя, что только в очередной раз подтверждает очевидную опасность, сопряжённую с её применением. Игнорируя это, многие талантливые единороги пытались исследовать принцип её действия, в результате чего им довольно быстро удалось установить, что Магия Жизни, несмотря на свою простую суть классического преобразования, является уникальной и благодаря этому очень легко распознаётся на фоне других магических эффектов. Однако, был здесь свой нюанс: Магия Жизни навечно оставляет след от своего использования (как в объекте, так и в субъекте), определить который может лишь тот, кто уже пользовался ею ранее, а учитывая, что непосредственно для её применения требовалась хорошая магическая подготовка, немногим пони вообще была доступна сама идентификация Магии Жизни. Фактически, недостаточно талантливые заклинатели могли знать о её существовании, но, несмотря на простоту её распознавания, видеть не могли даже в упор, а потому со временем, в ходе развития магической науки, все единороги окончательно поделились на два лагеря. Одни умели и могли использовать Магию Жизни, и это давало им сильное магическое превосходство над другими — теми, кто не умел использовать, а значит и распознавать её. В результате некоторые единороги начали злоупотреблять Магией Жизни, совершая с её помощью вещи, иной раз сильно выходящие за рамки закона, и мало кто имел возможность помешать им в этом. Впрочем, итогом такого «злоупотребления» рано или поздно становилась потеря контроля над мощностью заклинания; порой оно буквально выжимало из заклинателя жизнь до последней капли. Но, несмотря на это, всегда находились отчаянные головы, готовые использовать Магию Жизни из тёмных побуждений на продвинутом уровне, а потому на борьбу с ней, как с явлением, на определённом этапе развития магической науки были положены немалые силы. В конечном итоге дурная слава окончательно закрепилась за Магией Жизни, она была полностью запрещена, и любые упоминания о ней остались лишь в закрытом отделе кантерлотского архива.
Формула Магии Жизни позволяет использовать для её применения как собственные жизненные силы, так и жизненные силы только что умерших организмов, при этом чем сильнее их интеллект, тем сильнее получается магия. Использование малых мощностей Магии Жизни или же подтверждение на них её воздействию практически безвредно и влечёт за собой лишь усталость; средние мощности способны вызвать сильную мигрень; высокие же могут привести к помутнению рассудка или летальному исходу. Некоторыми единорогами отмечалось, что при длительном использовании Магия Жизни начинает ощущаться как отдельная сущность внутри индивида, однако нет никаких успешных исследований, позволяющих теоретически объяснить или вообще хотя бы подтвердить это.
«Хм, Дэвенпорт говорил о видениях и голосах, у меня же после встречи с Игольщиком до сих пор никак не желает проходить головная боль», — задумчиво пробормотала Твайлайт, сворачивая свиток. «Что если убийца использует Магию Жизни?» — подойдя к окну, подумала она. На Кантерлот тем временем уже опустились глубокие сумерки. «Есть только один способ проверить», — после недолгих раздумий решила Твайлайт. «Магия Жизни оставляет след, так? Значит если Игольщик действительно использует её, то и на мне след должен был остаться. Сейчас попробуем», — с готовностью сказала сама себе единорожка, левитируя свиток. Заклинание в нём немного отличалось о того, что Твайлайт видела в книге, но в общем и целом имело схожую структуру. Единорожке пришлось изрядно напрячься, чтобы правильно запомнить формулу и вычислить по ней необходимое для начального использования количество жизненных сил.
Когда все расчёты в очередной (и наконец-то последний) раз были перепроверены, Твайлайт Спаркл, собравшись с духом, перешла к практической части. В отличие от её ожиданий, заклинание легко поддалось с первой попытки, не затребовав особых усилий воли для своего осуществления или поддержания. Ощущалось оно не менее естественно, чем любая обыденная для Твайлайт Спаркл магия, разве что только сильно приглушало цвета вокруг, словно заботясь о том, чтобы ничто лишнее не отвлекало внимание заклинателя. Никаких особых новых сил или всяких сверхспособностей Твайлайт в себе не ощутила, и в некотором роде такая «обычность» от использования, казалось бы, необычной магии единорожку даже разочаровала. Хотя, с другой стороны что-то она действительно наколдовала, а значит заклинание, описанное в книге, по крайней мере не было надувательством. Ещё немного поразмыслив над своими сомнительными успехами, Твайлайт Спаркл решила, что, видимо, немного ошиблась в расчётах, а значит они требовали очередной перепроверки. «Может быть отложить это до завтра?» — подумала единорожка, в очередной раз обратив свой взор к окну. Стоило ей подойти к нему поближе, как в слабом отражении стекла она заметила вокруг своей головы едва различимую белую дымку. От неожиданности Твайлайт Спаркл всего лишь на секунду потеряла концентрацию, но этого хватило, чтобы заклинание рассеялось, вернув миру прежние цвета. Яркий свет незамедлительно ослепил единорожку, заодно и напомнив об ей острой головной боли. Придя в себя, Твайлайт тут же поняла, что чувствует себя, словно выжатый лимон, но это её беспокоило далеко не так сильно, как то, что она мгновениями ранее увидела в отражении. Был ли это тот самый след? Поколебавшись какие-нибудь секунды, в задумчивости потирая рог, Твайлайт снова встала перед окном и ещё раз применила заклинание. Цвета померкли мгновенно, и голову её снова окутала едва различимая в слабом отражении белая дымка. Возможно, это явление ещё требовало проверки, но Твайлайт Спаркл была уверена, нет, она знала, что это был След; что-то внутри неё настойчиво подсказывало об этом. Магия Жизни действительно существовала, действительно отслеживалась, и Игольщик действительно использовал её, а означать это могло только одно: места преступлений наверняка скрывали в себе невероятное количество загадок, тайн и секретов, обнаружить которые теперь предстояло детективу Спаркл.