Параллель

Пролог. Серое небо

Данная глава является пилотной. Продолжение рассказа вполне возможно , но не в ближайшее время.

Шёл дождь. Вэлиант Хэарт пустым взглядом смотрел в угрюмое небо. Шёл дождь. В его голове не было не единой мысли, он тупо смотрел в небо. Он вспоминал. Вспоминал то недавнее, но кажущееся таким далёким время, когда не было этой войны, не было этих окопов, не было всей этой грязи, воя сирен, свиста снарядов и пуль, когда смерть была милосерднее…

Шёл дождь. Но вот одна из капель упала ему на нос. Жеребец тряхнул головой, как бы сбрасывая с себя то некое состояние транса, в которое его погрузил мерный стук капель.

Оглядевшись по сторонам, Вэлиант убедился, что всё в порядке. Все его боевые товарищи ещё спали. Часы на его ноге показывали половину четвёртого утра. За эти шесть лет Вэлиант научился ценить каждую минуту отдыха, столь редкую в военное время. Но в эту ночь ему не спалось, и Вэлиант коротал время сидя в окопе, укрывшись плащом. Он вновь поддался воспоминаниям.

В эту пору в его родном Рокшире светает рано. Солнце мягко выплывает из-за горизонта, подсвечивая зелёные кроны деревьев. Обширные поля и небольшие сады перемешанные с дикими рощами и деревушками встречали новый день щебетом птиц и криком петухов…

Но пейзажи родного края, нарисованные воображением Вэлианта, всколыхнули и другие, менее радостные воспоминания…

Та газета навсегда врезалась ему в память: негодующий заголовок о «Вероломной атаке противника отравляющими газами», и три имени в колонке погибших, три настолько дорогих ему имени…

И вновь мысли Вэлианта были прерваны, на этот раз звуком горна и хриплым басом командира, орущего «Рота, подъём!»

Вэлиант вновь глянул на часы.
«Сегодня как-то рановато, всего 4.30,— подумал он. — Быть может к этому имеет отношение то, что накануне вечером всех офицеров собрали на совет? Скорее всего да.»

Опыт подсказывал ему, что командование затеяло очередной «перелом» в войне, который перерастет в обычную бойню. За те шесть лет, что длилась эта бессмысленная война (результат взаимной гордыни и тщеславия политиков двух государств) полегло очень много солдат, и все уже смирились с тем, что каждую секунду жизнь может прерваться. Они уже не были мыслящими пони, они превратились в скот, пушечное мясо, которым начальство жертвовало без зазрения совести.

 — Эй, о чём задумался? — чьё-то копыто слегка толкнуло Вэлианта в плечо. Он тряхнул головой, окончательно сбрасывая с себя оцепенение, и посмотрел в лицо говорящему. Это был его старый друг и товарищ Макс Аверс — жеребец с красно-бурой шерстью, пепельно-серой гривой и янтарно-желтыми глазами. Они прошли бок о бок с ним не одно сражение, и уже оба сбились со счёта, кто кого сколько раз вытаскивал из-под огня. Несмотря на все тяготы войны, Макс всегда сохранял оптимизм и своей вечной улыбкой воодушевлял даже тех отчаявшихся, которые пытались повеситься или застрелиться. Не всем оптимизм Макса нравился, одно время даже ходили слухи, что он КОСовец, и заслан в их часть специально для поддержания боевого духа солдат, а заодно и присматривать, не оскорбляет ли кто Их Величества.

Но слухи эти пропали сами собой после первой же атаки. Макс хоть и не рвался вперед, но и в окопе отсидеться не пытался, как те сотрудники КОС, что бывали в их части до этого. Но на самом деле оптимизм Макса объяснялся очень просто — он немного сошел с ума, как и все пони на этой войне.

 — Да так, ни о чём…
 — А, небось опять вспомнил ту заварушку под Вердой?
Не грусти ты так, всё в этой жизни бывает. Скоро эта война закончиться нашей победой, и тогда…
Эти слова были придуманы не Максом, а СПНМом. В народе это расшифровали как «Служба Промывки Населению Мозгов» и как всегда оказались правы. Про победу в войне твердили с самого её начала, но что тогда, что сейчас, это была лишь лживая пропаганда.

За шесть лет войны многие реплики СПНМ стали анекдотами, но весьма своеобразными. Ведь за любое подозрение в пораженческих настроениях можно попасть в особый отдел КОС, из которого ещё никто не возвращался. Поэтому все реплики СПНМ, затертые как старая пластинка звукофона, пересказывались с гордым выражением на морде и радостным тоном. Это были шутки для своих, понятные лишь рядовым и младшим офицерам.

— Опять ты заводишь свою старую песню, — с притворным ворчанием Вэлиант встал на ноги и сбросил плащ.

Командир уже кричал о готовности к бою, так что надо было нацепить оружие. Оно не было разнообразным: длинное копьё, больше похожее на иглу с утолщением на конце и магазинный огнестрел . На начало войны он был передавой разработкой , правда скорее в экономическом плане. Действительно, переделка старых дробовиков обходилась дешевле производства нового, более точного оружия . Но с другой стороны, зачем точность в ближнем бою?
Всё снаряжение крепилось прямо на доспех, точнее по бокам. Правда полноценным доспехом это было назвать нельзя — всего лишь нагрудник, пара пластин на спине и кольчужные элементы прикрывающие шею и живот.
Также всем выдавали стальные каски с козырьком и торчащими щитками, прикрывающими уши. Это была особенность снаряжения альфканской армии: из-за спусковой системы огнестрелов, представляющей собой тросик с зажимом крепящемся на ухо, в касках пришлось делать дырки. И хотя у всех призывников от первого же выстрела начинали дико болеть уши , система была признана эффективной , и её приняли на вооружение.

— Внимание! Разведка доложила, что фарийцы могут использовать газы, так что всем надеть маски! — вновь драл глотку командир.

Маски — по сути и были резиновыми масками, закрывающими всю морду. Также на носу маски крепилась металлическая банка-фильтр. Вкупе с «лопоухими» касками солдаты альфканской армии в полном боевом снаряжении имели весьма оригинальный вид.

Но вот раздался короткий звук трубы — сигнал приготовиться.

Шёл дождь. Дождь усиливался, всё небо заволокли тучи, и вот, подобно взмаху дирижерской палочки, сверкнула молния и ударил гром, ознаменовав начало симфонии. Симфонии боли, страха и смерти. Первым звуком оркестра судьбы стал тонкий, почти ультразвуковой свист падающих снарядов. Землю сотрясали удары и взрывы, казалось что сам воздух пропитался гарью и мелкими частичками почвы. Все солдаты легли на дно окопов, надеясь на то, что вражеский снаряд пролетит мимо.
— Зато погода сегодня не лётная! — проорал Макс, — их орлы нас точно не достанут!

Как и обещали заголовки многих газет, эта война действительно становилась последней. За мирный период накопилось много научных открытий и изобретений, и они подобно лавине обрушились на головы двух армий воюющих на истребление. Пулемёты, ядовитые газы, крупнокалиберные орудия, люфтвагнумы и броневики — всё это породила война, Великая Война.

И если в воздухе фарийцы как первооткрыватели имели колоссальное преимущество, то на земле господствовала Альфкания. Именно альфканские броневики, или как их прозвали солдаты, подвижные крепости наводили ужас на пехоту фарийциев. Огромные стальные машины с клиновидным носом и овальными, обтянутыми гусеницами, бортами, медленно, но уверенно ползли вперед, подминая под себя колючую проволоку, доты, пулеметные расчёты, и всех кто не успел убежать. А убежать могли немногие, ибо пулемёты и пушки броневиков никого ни щадили…

Снаряды продолжали падать, земля вставала на дыбы, и казалось повсюду воцарился хаос и боль. Кто-то успевал вскрикнуть, перед тем, как его пронзал осколок, кто-то отходил в мир иной не проронив ни звука, кто-то задыхался под завалом — смерть собирала свою жатву не делая скидок на чин и род войск. Но внезапно всё прекратилось. Всё уцелевшие, отряхнувшись от земли помогали раненым и перетаскивали в тыл убитых. Офицеры считали потери. Из штабной палатки во все стороны побежали посыльные, и вот уже вновь солдаты были в окопах, в полной боевой готовности.

Шёл дождь. Раздался длинный сигнал трубы, и все пони повыпрыгивали из окопов и побежали на врага. Но бежать было очень тяжело: дождь не прекращался ни на минуту, и свежевспаханная артобстрелом земля превратилась в непроходимую трясину, не застрять в которой можно было лишь чудом. Но они бежали, спотыкались, падали и вставали чтобы вновь бежать, ведь со всех сторон их ждала смерть. Но пули фарийцев были милосерднее пыток в застенках КОСа, поэтому никто не пытался вернуться назад. И вот, когда они уже почти добежали до вражеских окопов, их встретила фарийская штурмовая пехота, колючая проволока и пулемёты. От внезапно начавшегося шквального огня Вэлиант невольно сделал шаг назад, и поскользнувшись в грязи съехал на дно воронки. Макс тут же протянул ему копыто, помогая выбраться обратно.

— Неотгчаимайся, прогвёмся! — весело пробубнил через маску Макс — Ещё негного и… — но договорить ему было не суждено. Пуля пробила каску, и пройдя голову насквозь вылетела чуть ниже левого уха. Тело Максимилиана Аверса безжизненно упало под ноги Вэлианту Хэарту…

А он смотрел. Смотрел на то, как из-под головы Макса вытекала красновато-бурая кровь, скапливаясь в небольшую лужицу. В душе Вэлианта происходило нечто невообразимое. Казалось, что последняя ниточка, связывавшая его с жизнью, с этим миром, вдруг оборвалась, и Вэлиант с каждой секундой падал всё глубже и глубже в бездну тьмы. Глаза постепенно затягивала багровая пелена, сознание Вэлианта незаметно уплывало из реальности, и наконец он , резко сорвавшись с места, побежал. Жеребец бежал не разбирая дороги, его глаза пылали безумием, на губах выступила пена. В тот момент Вэлиант хотел лишь одного — умереть. Умереть, чтобы перестать страдать, перестать мучиться от потери кого-то дорогого сердцу, чтобы встретить вновь тех, кого он потерял. И какая разница быть убитым как враг или как дезертир…
Однако судьба в этот день не вняла его мольбам. Ни одна пуля, ни один осколок не задели шкуры Вэлианта, и ноги не привели его в чьи-либо окопы. Он бежал вдоль всей линии фронта, направляясь к густому лесу, видневшемуся на горизонте.
Но сознание Вэлианта не исчезло бесследно. Багровая пелена безумия в глазах исчезала, в голове стали появляться робкие мысли о прекращении бега, и постепенно, пусть и медленно, Вэлиант пришёл в себя. Правда ненадолго. Не успел жеребец толком оглядеться по сторонам и затормозить, как его лоб встретился с чем-то большим, холодным и твёрдым…

Очнулся Вэлиант от каких-то непонятных, но очень знакомых звуков. Не открывая глаз он изо всех сил вслушивался, пытаясь вспомнить, где последний раз слышал что-то подобное. В голове было темно и пусто, и Вэлиант никак не мог поймать мысль, блуждающую в недрах разума. И вдруг его осенило — он слышал шелест листвы на деревьях, уханье совы, стрекот цикад и шуршание травы. Это был голос ночного леса...
Наконец жеребец открыл глаза. Его взору предстало одно из самых красивых зрелищ, что может предоставить природа — ночное небо усыпанное звёздами . Как бы его не описывали поэты и философы, передать на словах всю эту красоту было просто невозможно. Тысячи, миллиарды звёзд смотрели на Вэлианта с небосклона. Белые, голубые и желтоватые, большие и маленькие, они манили своей таинственной недосягаемостью, их свет казалось проходил сквозь тело жеребца, очищая и успокаивая душу. Впервые за несколько последних лет Вэлиант ощутил спокойствие и умиротворенность. Но ничто не вечно под луной, и жеребец пролежав в траве еще минут пять поднялся на ноги. Он стоял на небольшой поляне, окруженной густым лесом, а прямо перед ним возвышалась статуя. Что, или кого изображала статуя было непонятно, и Вэлиант несколько раз осматривал её с разных сторон. Это была самая красивая, самая прекрасная кобылка, которую он когда-либо видел. Правда впечатление портило то, что ростом она была на голову выше его, а также агрессивное выражение мордочки и угрожающая поза — она стояла на задних ногах молотя воздух передними. Но что самое удивительное — из её головы торчал длинный витой рог, а за спиной были распахнуты два огромных крыла. Так же неизвестная кобыла была одета в странный, но искусно сделанный доспех.

«И чья же больная фантазия могла создать такую химеру?» — подумал Вэлиант.

Продолжив осмотр территории он заметил тропинку. Куда она вела Вэлиант не знал, но так как альтернатив у него не было, то он всё же решил идти по ней. Но тут невдалеке послышались чьи-то шаги и незнакомый говор. Не долго думая, Вэлиант спрятался в ближайших кустах и замер в неподвижности. На поляну тем временем вышли две кобылки. Одна имела тёмно-синий цвет шкуры и была чуть выше своей светло-фиолетовой подруги, и… у жеребца глаза поползли на лоб — у обеих из головы торчали витые рога, а на боках виднелись сложенные крылья. Обе кобылки остановились у статуи, продолжая разговаривать на незнакомом Вэлианту языке. И только сейчас он заметил, что у синей кобылы грива была полупрозрачной, чем-то похожей на кусочек звёздного неба, и развивалась, как будто её постоянно колыхал лёгкий ветерок. Вэлиант был не в силах оторвать взгляд от этого прекрасного создания, ибо то что это необычная кобыла он понял сразу, но где-то в глубине его подсознания стал появляться какой-то первобытный, животный страх. Страх перед неизведанным. Однако вместе со страхом, появилось и любопытство. Вэлиант попытался сменить позу на более удобную для дальнейшего наблюдения, но тут в механизме огнестрела что-то с оглушительным звоном щёлкнуло…