Принцепс
Глава 23: Очищение огнём
— Чёрт подери. Очередной подросток, сбежавший из дому. Что ж их всех к нашему участку так тянет, — раздражённо пробормотал сержант, пролистывая рапорт. – Эй, Грейпс, пойди разберись, проведи объяснительную беседу и так далее, — махнул он рукой, подзывая меня.
— Разве это не вам поручили? – бездумно ответил я, в то время ещё старавшийся действовать оглядываясь на правила.
— Либо это, либо пойдёшь опять парковками заниматься ближайшие пару недель, — надавил он.
— Конечно, сэр. Буду рад помочь, — фальшиво улыбнулся я, принимая из его рук планшет.
— То-то же, — донеслась в спину насмешка, которую мой слух предпочёл проигнорировать.
Сине-серые стены моего первого полицейского участка, в котором мне довелось поработать, вызывали приступ смутной ностальгии. Даже извилистые коридоры, ведущие к комнате детского психолога, куда отвели девчонку, казались несколько ярче и красочнее, чем были в реальности. Или нет и наоборот, в те времена всё казалось тусклее?
— Значит так, — сходу начал я, вваливаясь в помещение и прикинув как по-быстрому отчеканить протокол, — сбегать из дома плохо, твои родители будут волноваться, — продолжал говорить, не сделав даже мысленной оглядки на возможность того, что она могла быть сиротой, — не делай так больше и не тревожь правоохранительные органы. Если всё поняла, то можешь идти, — если сержанту не хотелось тратить время, так почему бы я охотно захотел?
— Когда я стану принцессой Эквестрии, вы заплатите за своё неуважение, — злобно прошипела огневолосая девчонка.
И воспоминание незаметно ускользнуло от меня словно туман, оставив только обиженное испачканное в грязи личико и бирюзовые глаза, недовольно смотрящие на меня исподлобья.
В общем, в первый раз за всё время с начала новой жизни я чувствовал себя словно дома. Как бы охарактеризовать это невероятно приятное состояние? Умиротворение, защищённость, спокойствие? Может быть даже радость. Если кратко, то мешанина из всего и вся, но в чём заключался ключ? В любви… ну, по крайней мере для меня.
Теперь понятно, почему считают, что чейнджлинги питаются любовью. Потому что это самое вкусное блюдо из всех эмоций, что могут предоставить пони. Настолько приятное, что сомневаюсь в том, что любой из моего рода предпочтёт питаться чем-нибудь другим, нежели любовью.
Мои разрозненные и прыгающие с одного на другое мысли сопровождались рваными вспышками памяти, которые касались в основном жизни в улье. Порой это были просто запахи, иногда скребущие звуки, редкие голоса. Один раз вспомнилась сама Кризалис, которая весьма ужасающе эффектно выползла из трещины в потолке. После такого мне совершенно не хотелось узнавать, насколько мои суставы способны повторить её движения.
Без предупреждений начался следующий сон, сопровождаясь фантомной болью. Крепкая бутылка Эпллузского виски прилетела ровно в лоб и не разбилась, стукнувшись о причал, что вызвало всплеск бодрых эмоций в голосе кинувшего. Это воспоминание оказалось необычайно смазанным, очень мало деталей остались чёткими, в отличие от других осколков моих прошлых жизней.
Сквозь пелену рассеянности с трудом проглядывались силуэты двоих единорогов и пегаски, которая, кажется, оберегала меня: словами и намерениями. Они переговаривались, а слова тонули в тихом шипении моря, которое больше волновало меня тогда, нежели что-то другое. С трудом сосредоточившись, я узнал в одном из собеседников светло-синего единорога с серой гривой, который был со мной в другом воспоминании, которое было до этого момента? Нет, определённо после, ведь в том я умер под завалом.
— ... заключил если не союз, то некое соглашение с Кризалис, — чуть чётче донёсся голос другого единорога, продираясь через белый шум.
— Это плохо? – подал голос я, концентрируясь при этом на обжигающей горло жидкости, что плескалась в кружке.
— Да.
Стоило ей ответить, как голоса вновь потерялись, превратившись в набор невнятных звуков. Похоже моё мысленное состояние… состояние Торакса в тот момент было не ахти и это без поправок на последствия слияния памяти.
Резкость восприятия вернулась со вкусом, очень знакомым сейчас мне вкусом вина. Вина из виноградников рода де Уварум.
— Вот это приятное на вкус, — поделился я со всеми радостью.
— О, ценитель, — бодро поддакнул алогривый единорог. – Это, дружище, вино из самого Мондела. Редкость на восточном побережье. В общем, предлагаю успокоиться и сегодня отдохнуть, господа. Не знаю, когда представится следующий такой раз…
И вдруг будто всё затихло, оставив только надвигающийся грохот, среди которого необычайно чётко прозвучали слова:
— И представится ли такой шанс вообще…
Ещё до того момента, как успели подняться мои веки, ноздри уже уловили её манящий запах. Лайтнинг, уткнувшись в меня носом, мирно щекотала шею своим дыханием, а я почти не чувствовал затёкшую конечность, на которой она решила полежать. Но эту неприятность можно перетерпеть, стоило только увидеть её умиротворённое личико.
Хотя это было не единственным, на что я обратил внимание. Стоило раздвинуть несколько прядей на её макушке, как сразу открывался длинный протянутый шрам. Но он был не единственной отметиной того, что она пережила. Большую часть скрывала густая шерсть, но, стоило приглядеться поближе, как становились видны последствия того, что она оказалась в зоне действия взрыва. Сердце болезненно кольнуло, когда представилось, как ослепшая Лайтнинг упала на скалы и, если бы не случай, то осталась бы там навсегда.
Время неслышно шуршало золотым песком на границе сознания, вынуждая меня подняться. Нежно проведя по шраму над левым глазом, я тихо и осторожно приподнял её голову, чтобы освободить копыто. В ответ она сильнее стиснула подушку и невнятно что-то пробурчала, к счастью, не просыпаясь. Я аккуратно и бесшумно поднялся с кровати и споткнулся о металлический каркас, валявшийся на полу.
Пегаска не проснулась, но поёжилась, лишившись живого обогревателя. Стоило поплотнее укрыть её лёгким одеялом с тёплыми мыслями, как чёртовы размышления, загнанные туда ранее, вырвались из своего загона. Поэтому, схватив стоящую на комоде полупустую бутылку вина, я тихонько выскользнул из спальни, направившись в ближайшую ванну, чтобы принять быстрый душ.
Стоя под струёй, я не слишком волновался из-за того, что вода попадает в вино, ведь чувство вины не унять столь просто. Сомневаюсь, что какое-нибудь крепкое пойло помогло бы.
Мне нельзя было так поступать, ведь я, чёрт подери, чейндждлинг, грёбаный перевёртыш, а не пони. Но ведь она сама спровоцировала меня… а мне не стоило отвечать взаимностью…
Прежде чем я успел скатиться петлю самоуничижения и раздражающих вопросов о том, какие чувства я испытываю к ней или достоин ли я подобного отношения к себе, в окне показался яркий огонёк, который разгорелся среди крыш города. Но он оказался не один и спустя мгновение к нему добавилось ещё пара штук, а через минуту их число приблизилось к двум десяткам.
Ответ на ум пришёл необычайно быстро, а раздражение ещё стремительней перетекло в злость. Грёбаные выродки… Они не стали ждать выборов принцепса, вместо этого решили действовать тупо силой. Мне стоило бы догадаться.
Я резко вскочил, подхватил полотенце и, не обратив внимание на разбившуюся бутылку, быстро поскакал по коридору.
— Патриций! – встретил меня “виноградник”, направлявшийся навстречу. – В городе пожар. Лейтенант Ньювинг послал меня, чтобы…
— Да-да, — оборвал его я, — и нет, я не останусь здесь. Передай Ньювингу, чтобы поднимал всех.
— Простите, всех? – неуверенно откликнулся он.
— Всех! – прокричал я, не сдерживая эмоций.
Стражник вытянулся по струнке, отдал честь и галопом понёсся обратно откуда пришёл. Я же, наоборот, притормозил и направился обратно в спальню, чувствуя, как кровь закипает. Одним своим движением они порушили всё, чего я добивался последний месяц или больше.
Решив пока что не будить пегаску, я проскользнул в гардеробную, где не без труда выискал бронированный камзол, который, естественно, оказался выкрашен в жёлтый и белые цвета. Но между слоями ткани были вплетены пластины, что могли уберечь от шальной пули лучше, нежели обычная одежда. Конечно, стоило бы напялить на себя что-то более приемлемое, но что доспехи стражи, что это одеяние пули пробивают при прямой наводке, а значит нет особой разницы. Тем более в моём случае мне нужно придерживаться статности.
— Лайтнинг, — негромко позвал я, — просыпайся.
— А, что? Рич? – прожевала она буквы, неохотно раскрывая глаза. – Что я здесь… — начала пегаска и замолкла, бешено осматривая кровать и вспоминая случившееся, из-за чего на щеках проявился милый румянец, который я успел заметить до того, как бирюзовые крылья скрыли лицо стыда. – Может притворимся, что ничего этого не было? – с неуверенной, умоляющей улыбкой проговорила Лайтнинг, оттопырив перо, чтобы посмотреть на меня.
Смотря в её янтарные глаза, в которых, казалось, застыли готовящиеся излиться слёзы, в первую очередь я почувствовал обиду, хотя прекрасно понимал причины. Но сглотнув горечь слов, мой голос спокойно произнёс:
— Город в огне, Лайтнинг. Я подозреваю, что это последователи церкви Света под предводительством аббатисы разбушевались. Что же до того, что произошло этой ночью… обсудим позже, когда будет более благоприятное время.
— Что? – и в мгновение ока пропал стыд, заменяясь холодной серьёзностью. — Я отправляюсь с тобой.
— Нет, — с нотками злости вырвалось у меня, — ты остаёшься здесь и защищаешь Вайт Стар.
— Но…
— Нет, никаких “но”. Ты сама согласилась. Оставь разборки с повстанцами мне, — её рот открывался и закрывался в возмущении, но всё-таки она согласно кивнула. – И приведи себя в порядок, не стоит показываться так малышке и охране, — намекнул я, а пегаска смущённо прикрылась одеялом.
Больше ничего не сказав, я направился во входной зал, попутно забрав меч, остальное снаряжение, и не забыл проверить количество колбочек с тёмной пылью, чтобы оставить половину на столике для неё. Внизу меня уже ожидали стражи во главе с лейтенантом, но здесь присутствовал ещё один незнакомец, на броне которого блестела эмблема в виде оливки. Мои “виноградники” выстроились в несколько рядов вдоль стен, оставив стражника одного посередине.
— Патриций, — поприветствовал Ньювинг, стукнув копытом о кирасу, а не повседневную кольчугу, чем показал, что понимает ситуацию в полной мере, — этот пони прибыл от… Лидиса Оливама с посланием.
— Говори, — разрешил я.
— Лидис Оливам приглашает вас принять участие в Ночи Очищения, — с искренним чувством объявил он в поклоне.
— Ночи Очищения? – злоба начала брать своё, из-за чего слова выдавливались сквозь зубы. – Ньювинг, у тебя есть запасное оружие? – как бы невзначай повернул голову я.
— К-конечно, патриций.
— Отлично, — улыбнулся я, телекинетически забрав мешочек с пулями и ружьё. – Говоришь, Лидис Оливам и аббатиса Солар Страйк любезно приглашают принять меня участие в таком великолепном действии, как Ночь Очищения?
— Эм, да, — уже не так уверенно ответил стражник, наблюдая, как направленное в его сторону дуло лениво колебалось.
Без дальнейших раздумий я нажал на спусковой крючок. Пони закричал от боли и упал на пол, заливая мрамор кровью, вытекающей из раны в колене.
— Наложите бинт и упрячьте этого идиота где-нибудь, чтобы не мешался. Позже с ним разберусь, — приказал я и намекнул, утаскивая субтильного пегаса за ближайший угол. – Ньювинг, приватный разговор.
— Вы не собираетесь помогать аббатисе? – выдал он и встретился с моими глазами, полными злости и отвращения.
— Ты думаешь, что я приму их действия и позволю им делать всё, что им взбредёт в голову? – прошипел я. – Я – патриций, призванный защищать город и всех его жителей, но не уничтожать его. Это то, кем я являюсь. Неужели ты действительно думаешь, что сжечь город к чертям – это выход?
— Вы правы, патриций, — негромко ответил лейтенант после недолгой паузы. – Что прикажете? – вернулся он к привычной субординации, но его эманации говорили, что всё же ему можно верить и это не попытка обмануть меня.
— Разошли посланцев ко всем патрициям, особенно к Виридитасу, и запроси помощи, хотя, думаю, они и сами догадаются, что делать. Просто дай им понять, что Де Уварум остался на правильной стороне. И снаряди мне пару дюжин самых верных “виноградников” в дорогу, я собираюсь вывести послов Империи и Эквестрии из города.
— Каждый стражник верен вам… — стал говорить он заученную фразу, но замолк, осознав о чём конкретно я говорю. – Так точно.
— Именно. Тебе ли не знать, что среди стражи есть те, кто присоединятся к ним, если уже не присоединились, поэтому сделай что сможешь, чтобы они этого не сделали. Всё, что сможешь, — намекнул я на использование крайних методов.
— Будет исполнено.
Пока Ньювинг на бегу стал раскидываться приказами, я вышел на улицу. Прохладный ночной ветер уже донёс запах гари сюда, на возвышенность, где раскинулся богатый район. И, хотя шум гасился многочисленными плотными кустарными оградами, мне казалось, что я слышал крики о помощи, смех безумства и вздохи непонимания, идущие снизу. Дело времени пока этот хаос придёт сюда.
Хорошо хоть немного воодушевлял вид пегасов, занявших крышу особняка и все приграничные деревья, остальные стражники рассеялись вокруг, укрепляясь к вероятной атаке. Надеюсь, что их врагом окажется толпа горожан, вооружённых какими-нибудь вилами, да факелами, а не подготовленные предатели из числа стражи. Первых легче испугать и прогнать, хотя в подобной ситуации всё плохо.
Спустя четыре минуты рядом со мной образовалась группа из двадцати пяти “виноградников”, а Ньювинг отдал последние наставления, сам собираясь отправиться в гущу событий со своим отрядом.
— Удачи.
— Не пострадайте, патриций, — чуть вздорно ответил он, отрываясь от земли и повернув в сторону ближайших ворот.
Проводив взглядом лейтенанта, я кивнул на прощание Лайтнинг, нарядившуюся в доспехи, которые ей услужливо выдали, и с группой направился рысью вниз по основной дороге. Уже через пару минут нам встретились первые отголоски буйства защитников веры: языки пламени бесконтрольно перекидывались со здания на здание и уже достигнули нижней границы богатого района.
Тут же порешив, я отрядил половину группы, чтобы те рассеялись по параллельным путям и спугивали всяческие мелкие группки поджигателей, дебоширов и мародёров, попутно спасая кого-нибудь, если повезёт, а оставшаяся часть во главе со мной приблизилась к тёмной аллее под Мостом Объединения. Немного дальше находилась небольшая площадь, откуда можно попасть наверх. Вот только здесь образовалась толпа, наглухо загородив проход, а голос, доносящийся из самого центра, не предвещал ничего хорошего, а только приводил меня в ярость.
Распорядившись, чтобы стражники заняли выгодные позиции для моего прикрытия, я направился дальше в одиночку. Крайние ряды не сразу, но расступились, стоило кому-нибудь узнать и осознать, кто идёт. Проклятые последователи Света… вооружённые всем, чем попало и, к сожалению, помимо ожидаемых ножей, факелов и вил, у них оказались винтовки, причём не только у стражников-перебежчиков.
Лидер этого скопления не прерывал свою речь, но с нескрываемой радостью и… злорадством наблюдал за моим продвижением. И отблеск пламени от костров, разожжённых прямо среди толпы, только добавлял ему безумия.
— Настало это время! Время, которое пророчила спасительница Солар Страйк! – шаг, ещё шаг. — Все мы оказались здесь ради того, чтобы раз и навсегда испепелить всю тьму, что безраздельно властвовала в Монделе веками! – ближе, осталось треть пути. – Мы так долго ждали этой Ночи. Ночи Очищения, когда будет очищена в пламени Света сама Найтмер Мун! Та, что сейчас насмехается над нами, находясь в самой Твердыне Света! Пусть сам кошмар познает очищение! Присоединитесь же к нам, Ричмонд Де Уварум, и займите положенное вам место, — прошептал он, стоило мне ступить на импровизированную лестницу, что вела к подиуму.
Но я не ответил, продолжая молча идти вперёд, пока не остановился напротив него. Желтогривый зебра оскалился, стоило ему разглядеть мой взгляд, но ничего не успел предпринять. Мощный удар копытом в морду, который я очень надеялся, что сломал ему челюсть, швырнул его на пол.
— Никчёмный идиот, — сплюнул я и демонстративно отвернулся от него. – И вы так легко готовы пойти за ним? За аббатисой? – в толпе началось недовольное роптание, но я только повысил голос, заглушая всех. — Готовы сжигать дома!? Готовы видеть, как горят зебры, пони, драконы… те, кто подобны вам!? Готовы бездумно рвать глотки тем, кто слеп!? Лишь только потому, что неспособны раскрыть им глаза!? – отвращение сочилось в моём голосе. – Мне тошно видеть во что вы превратили идеи Света. Мне тошно считать себя одним из вас. Что же до тебя, Лидис. Только из уважения к твоему отцу я не придушу тебя сейчас же.
— Еретик! – невнятно выпалил он. – Убейте его!
— Нет! – рявкнул я, обхватив его телекинезом и отшвырнув подальше. – Ты тот, кто извратил Свет и тебе нести ответ перед ним.
Стоило быстро пробежаться взглядом, как становилось понятно, что толпу я не переубедил, но в некоторых явно зародил сомнения, потому что они медленно отступали к краям с перепуганными выражениями лиц.
– Вам представлена последняя и окончательная возможность, чтобы отступить и не натворить того, за что плата будет слишком высока! Раскройте глаза и узрите то, чего вы добьётесь! Только огонь и кровь… Огонь и кровь.
С этими словами я направился дальше, в сторону пологой дороги, ведущей наверх к мосту. Не прошло и минуты, как сзади возвысился голос Лидиса Оливама, который призывал к моей смерти, что позволило мне больше не выдерживать гордую походку, а перейти на галоп.
Наверху пока что ещё никого не было, но отсюда открывался вид на большую часть города. Порт горел, лунный район горел, солнечный район горел, — всё полыхало. Пепел и гарь витали в воздухе под аккомпанемент криков.
Рикошет от каменных перил привёл меня в чувство, напомнив, что предаваться лирике не время. Погоня за мной, наконец, сообразила где я, но зачинщик почему-то пропал. Надеюсь кто-нибудь из моих “виноградников” его пристрелил, выцепив хорошую возможность. Не тратя больше времени, я поскакал к западному холму, где высилась белокаменная Твердыня Света.
Вот только стоило приблизиться к запертым воротам, как меня сразу встретили пара пуль, от которых, к счастью, меня спас камзол. Не останавливаясь, чтобы не стать лёгкой мишенью, я проскользил вперёд, прямо к створкам, которые загородили меня от стрелков несколькими сантиметрами сплошного металла.
— Откройте ворота, это патриций Ричмонд Де Уварум! – прокричал я и постучал, оглядываясь назад, чтобы не терять из виду преследователей позади, которые оказались почти не видны из-за чёрного дыма.
— Мы не пускаем предателей, — проревел мощный голос того, с кем я предпочитал не встречаться лишний раз.
— Капитан Максвел, немедленно откройте ворота, чтобы я прошёл внутрь. Я не причастен к тому, что происходит и наоборот стараюсь закончить всё это!
— Вы приверженец церкви Света. Приверженец тех, кто решил, что сжигать вверенный мне в защиту город – это правильный поступок, — произнёс упрямый дракон.
— Чёрт тебя подери, Максвел! Если послы будут подставлены под удар – то это будет грозить нам гораздо большим, нежели сожжение города. Выведи их и централизуй командование! Капитан ты или нет!
Ответа не последовало, а первые преследователи приближались, встречаясь с выстрелами стражников, занявших второй этаж Твердыни. Пока что основная часть бунтовщиков отвлекались на что-то позади них. Вероятно, им в спину била оборона Лунного Дворца, а также мои стражники. Чёрт, я в тупике, отсюда выбраться можно только через перевоплощение. Может всё-таки стоило попытаться пройти тайными тропами…
Ладно, пути отхода ещё есть, значит можно немного пострелять и вывести из строя кого-нибудь. Вскинув ружьё, я прицелился в едва видневшийся затылок минотавра и выстрелил. Промах, клонит чуть влево. Эх, в чём преимущество местного огнестрела, так это в том, что стрельба фактически ограничена только скоростью запихивания и утрамбовки пули в ствол. Пороха ведь нет, хотя износится быстрее.
Когда был произведён третий выстрел, отправивший пегаса, решившего, что если он взлетит повыше, то таким образом сможет докинуть бутылку с горючей жидкостью сюда, к праотцам, я с удивлением заметил над головой большой огненный шар, который полетел в кучку бунтовщиков, укрывшихся за притащенным столом. Окончилось всё для них печально. Подняв голову, мои глаза встретились с видом крупного красношкурого дракона в доспехах, который уселся на воротах.
— Стреляете по ним, значит… Вот действия я понимаю лучше слов, — пробормотал Максвел и, не спросив разрешения, схватил меня лапами, быстро перенеся внутрь двора. – Сидите здесь и не рыпайтесь, вас защитит стража Мондела, патриций.
Конечно же выполнять его просьбу я не стал, хотя и с заворожённо проследил, как он сделал круг вокруг Твердыни, попутно сбивая каждого врага, который решил, что может быть безнаказанным в воздухе. Вместо этого мои копыта понесли тело внутрь белокаменных стен.
В другое время я бы потратил часок другой, чтобы просто походить среди монументальных колон и посмотреть на витражи, которые были выполнены в том же стиле, что находились в Кантерлоте. Но вместо этого тело быстрее неслось по пустым залам.
Палаты гостей находились на четвёртом этаже, но из-за незнания планировки, я потратил целых десять минут, чтобы только выйти в малый бальный зал на третьем, где неожиданно встретился с одной-единственной пегаской-стражницей. Копыта отреагировали быстрее магии, поэтому я прицеливался упираясь прикладом в плечо, а не в телекинетическое поле.
— Стоять! – рявкнул я.
— Нет, постой, — затормозила она на полпути к лестнице наверх и вскинула копыта и крылья вверх, — я не враг.
— Вся стража находится внизу, а на ту, кто охраняет важных гостей ты не похожа. Я знаю униформу гвардейцев принцепса и точно не одна из них. Что же ты делаешь здесь, тем более без эмблемы патриция?
— Прошу, сейчас нельзя медлить! Нужно вытащить послов Эквестрии из города, иначе они убьют их, и канцлера Шайна будет не остановить! – нервничала она, а я понял, что видел её ранее.
— Кто ты? – продолжал я, погрузившись в мысли, отчего пропустил, что там она говорила. — Я видел тебя на Лунном Балу. Ты помогла мне в порту. И я видел тебя во сне… Тебя послал Солар Эклипс?
— Торакс, если это действительно ты, то, пожалуйста, опусти оружие.
— Я помню… мы бежали от преторианцев. Я остался позади, чтобы прикрыть ваш побег, а сам… — мой голос дрожал, но копыта не шелохнулись, держа её на прицеле до того момента, пока осознание не пришло. – Колеоптра.
— Торакс, — радостно улыбнулась она, а из глаз блеснули слёзы. – Это действительно ты.
Не сдержав эмоций, чейнджлнигша ринулась ко мне, расправив крылья для объятий, но снизу раздался грохот. Пол пошёл трещинами ровно под её ногами и обрушился. Я дёрнулся вперёд, чтобы подхватить её, но облако чёрного тумана, загородившее обзор, стремительно просачивалось сквозь дыру и стало обретать форму. Через мгновение от провала меня отрезал закованный в чёрные доспехи с красным плащом единорог.
— А вот и Сомбра! — расхохотался он, скидывая со спины увесистую шипованную булаву.