Огнём И Копытом

История I: Бой в летнюю ночь

— Первая "большая глава" из примерно пяти, в свою очередь разделённая на главы помельче.

рассказывает Харди

Глава 1,

развесёлая, где мы знакомимся и дружимся

Поверить не могу. Не успела я приехать в Кантерлот, как мне уже предложили работу!

Это просто в ум не влезает. Только вчера днём я сошла на пирс в Мэйнхеттене, а к ночи поезд доставил меня в столицу. Было поздно, и я зверски устала от долгого пути. Я закинула кости в первую попавшуюся гостиницу, растянулась на койке (ну, диване) и уже в полусне размышляла, где бы найти себе работёнку. Парочка знакомых в Кантерлоте у меня оставалась ещё со времён Стражи, но как на них выйти? Да и сыщешь ли в этом напарфюмленном городе нормальное, честное занятие? Может, податься обратно в Стражу? Неет, увольте. А может, попроситься тогда на строительство железной дороги?..

С такими думами я и отрубилась потихоньку. А наутро, едва продрала глаза и вышла из номера, увидела с обратной стороны двери пришпиленный листок:

«Единорог Файерболт, знаменитый боевой маг, приглашает Харди Хайд в свою партию для работы в качестве профессионального искателя приключений. Зарплата трофеями и за выполнение заданий. Весёлое времяпровождение, приятная компания, бесплатное жильё гарантированы. Искать с полудня до трёх в таверне Сахарная Ива».

Вот это было да! Откуда он знал, где я живу? Откуда он вообще узнал обо мне? Я только приехала! Я стояла, отвесив челюсть. Это был очень приятный сюрприз, ничего не скажешь. Только вот... приключенцы? Как начала я обмозговывать этот вариант, так что-то мне сначала прямо зубы свело. Опять драки. Вконец надоело – всю жизнь только и делаю, что где-то с кем-то дерусь, и если думаете, что получаю от этого удовольствие, то ошибаетесь.

Давно уже хотелось чего-то мирного. Я всю жизнь мечтала завести огородик, например. Но... если работа сама лезет в копыта и если это будет весело... почему б не рискнуть?

Я запихала в седельные сумки свои скудные пожитки и поцокала по указанному адресу.

Таверна «Сахарная Ива» находилась на самом краю Нового Кантерлота. По меркам местных чопорных единорогов (я простая земная пони и не очень их жалую, простите) она была заведением низкого ранга, а по мне – так самое то. Когда я туда подходила, из дверей с воплем вылетел кто-то, а спустя полминуты ещё кого-то вышибли через окно. Изнутри раздавались звуки крепкой потасовки. Уютненько! Сразу такая ностальгия накатила. Я сочла это всё хорошим знаком и навинтила на копыто медную блямбу — кастет, который наш кэп подарил мне на прощание.

Я ворвалась внутрь и сразу увидела моего нанимателя. Точнее, где он был. Ещё б не увидеть! Бедняга был погребён под кучей недругов, которую снизу то и дело сотрясали и расшатывали взрывы и языки пламени. Я сразу усекла – глаз у меня на такие дела намётанный – что его союзники немногочисленны и это, во-первых, некий пегас под потолком, который лихо носился туда-сюда со скоростью и ловкостью молнии и сшибал наземь летающих противников, а во-вторых, некий единорог, который что-то подколдовывал из-под стола.

Надо было идти на помощь. Издав абордажный боевой клич, я с разбегу врезалась в эту кучу и расшвыряла её по всей таверне. Затем пошла рутина: щедро раздавая налево и направо пинки и пихки (или как это правильно сказать?), я остужала тех, кто ещё рвался в бой, а самых ретивых выбрасывала в окно. Мой изрядно помятый наниматель, оклемавшись и поднявшись на ноги, держался у меня за спиной и оттуда поливал врагов какими-то магическими огненными разрядами. Я поняла фишку и прикрывала его. Что характерно, ни я, ни он ещё не сказали друг другу ни слова.

После того, как последняя волна смутьянов набросилась на нас и вылетела из таверны с воплями и горящими гривами – или это было после того, как в центре зала взорвался огненный шар и разнёс на куски с десяток столов плюс вышиб все окна? – короче, всё наконец улеглось. Настал полный штиль и благодатная тишина. Посмотрев на своё плечо, я узнала, что в меня, оказывается, кто-то пытался вонзить вилку.

Мой наниматель отдышался, подул на свой рог, который у него дымился, и окинул меня дружественным взглядом.

— Фуф... ты принята! — объявил он, — экзамен сдан на отлично!

— Э-э, хоть расскажите о себе, — растерялась я.

Стало быть, уже через десять минут мы вчетвером – то есть я, Файерболт, тот пегас из-под потолка и та единорожка из-под стола – сидели за столом, водружённым своим законным концом вниз, и знакомились. Хозяин таверны, которому Файерболт отсыпал за погром кучку золотых битов, невозмутимо протирал за стойкой бокалы. То, что от многих осталась только щербатая нижняя половина, его не волновало.

Наша битва знатно проредила ряды посетителей, но многие по-прежнему сидели по углам как ни в чём не бывало и что-то дули. На люстре, как на качельках, раскачивалась пара пегасов — по-моему, там для них даже были оборудованы сиденья. Кто-то под хруст стекла и тарелок под копытами пробирался к стойке за новой порцией напитков. Да, очень милое место. Сразу вспоминались лучшие года детства.

— Итак, я Файерболт, — представился Файерболт, — огненный маг.

— Кстати об огне, парень, — встрепенулась я, — у тебя рог до сих пор горит! Это нормально?

Файерболт возвёл очи к потолку, типа, «о, как задолбало».

— Я в курсе…

Итак, он был волшебником со специализацией в огненной магии. Сам он тёмно-оранжевого цвета с оттенком красного, даже кирпичного. Грива того же тона, но куда более светлая: огненно-оранжевая. Она была средней длины, живописно взлохмаченная, и из неё торчал рог, по которому и правда всё время бегали язычки пламени. Как они не поджигают гриву, я до сих пор ума не приложу. Кьютимарка – гриб взрыва с эдаким колечком вокруг ножки.

Этот весь из себя огненный господин родился и вырос тут, в Кантерлоте. Потом он учился в Магическом Университете, причём почти на сплошные пятёрки, но диплом не получил, потому что на выпускном экзамене что-то сжёг вместо того, чтобы, наоборот, призвать. С тех пор Файерболт уже полтора года находился в бессрочном академическом отпуске. Обратно в Университет он совсем не рвался, искренне наслаждаясь «полевой практикой».

Файерболт мне понравился мигом. Сразу бросалось в глаза, что он кантерлотский единорог – у него были манеры, он хорошо говорил и с дамами вёл себя вежливо. Но в то же время держался он очень просто и весело, без этой их вечной чопорности и заносчивости. Его огненную магию я успела заценить в драке и уже охотно верила, что волшебник он крутой.

— Это Ревери, наша целительница, — продолжал он знакомство.

— Привет! – жизнерадостно улыбнулась мне Ревери.

Это единорожка. Она очень милая и красивая. Мы с ней – полные противоположности. Ревери чуть выше и стройнее средней пони, а я, наоборот, чуть пониже и покрупнее. Ревери вся чрезвычайно нежных цветов – у неё розовая шерсть с ярко-зелёной вьющейся гривой, которая доходит ей почти до колен, а на мордочку падает красивыми крупными локонами. А я тусклого тёмно-желтого цвета с густо-красной, короткой гривой, которую я обрезала «под горшок» и которая всё время лезет мне в глаза. У Ревери глазищи голубые, а у меня карие. Она аккуратная и чистенькая, а у меня вся морда в шрамах, в одном ухе кольцо, другое порвано. То же самое и с характером: я всеми четырьмя копытами стою на земле, а она вечно витает в облаках и мечтает о чём-то, иногда прямо посреди драки. Тем не менее я сразу почувствовала, что мы с ней не будем ссориться. Может быть, потому, что нам нечего делить – у неё есть всё небо, у меня земля... как-то так. Ээ, забудьте, что я сейчас сказала.

Её кьютимарка – зелёный плюс, или крестик, весь в таких искорках, и эти искорки иногда немного меняются. Я ещё никогда раньше не видела пони с анимированной кьютимаркой. В гриву у неё в нескольких местах вплетены короткие ниточки из алых бусин, которые так похожи на ягоды, что сразу хочется их съесть. И ещё за одним ухом у неё большое голубое перо, похожее на пегасье, которое в своё время сыграет роль в нашей истории. У меня из украшений, кроме кольца, есть только золотой браслет на одной ноге, который дорог мне как память, и косынка, которую я повязываю или нет по настроению.

— Ревери владеет очень мощной магией, — пока я разглядывала её, поведал мне Файерболт, — она имеет талант улучшать вещи. Раны у пони залечиваются, механизмы саморемонтируются, зелья самозачаровываются. Это такое читерство, что мне было бы завидно, если бы только я не знал, кому достался такой дар.

«Такое что?» — не поняла я.

Ревери на его похвалу рассеянно улыбнулась, взирая куда-то вниз. Проследив за её взглядом, я поняла, что она зачарованно уставилась на солнечный луч, ползший по полу между осколков, отломанных ножек стульев и прочего хлама битва.

— И последний... – Файерболт запнулся, — Дарк Шэйд. Можно... и нужно... просто Шэйд, а то он станет совсем невыносим.

Э, а где он? Я как очнулась ото сна. Ведь этот пегас только что сидел вместе с нами. Куда пропал? Когда успел? Куда девался?

— А где он? – вслух удивилась я.

Замогильный голос сзади меня изрёк:

— Я всегда за твоей спиной!..

Я обернулась. Шэйд был пегасом тёмно-синего цвета с серо-голубой гривой, очень длинной и забранной в хвост. Он один-единственный во всей таверне был в одежде – длинном чёрном плаще из шикарного шёлка, с красивым воротничком и с капюшоном, из-под которого зловеще мерцали глаза. Потом я узнала, что его кьютимарка – плащ и поверх него кинжал.

А сейчас я поняла ясно, как день, что этот тип пребывает в постоянном упоении собой и своей стильной мрачностью. Или лучше сказать — мрачной стильностью? Но и это было не всё.

— Шэйд. Дарк Шейд, — с апломбом представился он.

Я хотела стукнуться с ним копытами, но он вместо этого схватил мою ногу и приложил к своему носу.

— Милеееди, — протянул он, яростно сверкая глазами, — вы очароваааательны.

О, Принцесса. Он ещё и сердцеедом себя мнит.

Затем Шэйд скинул капюшон и присоединился к нам за столом (откуда, правда, почти сразу передислоцировался под стол), а Файерболт спросил:

— Ну, Харди, мы уже успели посражаться с тобой плечом к плечу, и я вижу, что ты не новичок. Рад принять тебя в нашу компанию, но я немного не понял... какой у тебя талант? Что означает твоя кьютимарка? Что это вообще на ней?

Я вздохнула. Сейчас начнётся.

— Это щит, — сказала я и протянула к нему переднюю ногу, — щит из дубовых досок. Вот, попробуй укусить.

— Что?!

— Ну попробуй! Не бойся!

— Никогда! Я что, варвар?

— Ну тогда пусть этот, Шэйд!

— «Этот» не кусает копыта прекрасным дамам, — недовольно заметил Шэйд из-под стола.

Возникла пауза.

— А давайте я! – радостно предложила Ревери и, не успела я опомниться, вонзила в мою руку свои зубки.

Но...

— Ай! – тут же отшатнулась она, — фто такое? Фто флучилофь? Шубки боят!

— Да. Вот, смотрите! — я продемонстрировала своим коллегам ногу, на которой не было ни следа укуса, — вот такой у меня замечательный талант! Мне досталась самая дублёная шкура во всей Эквестрии. В меня даже копьё нормально всадить нельзя. Зашибись, да? Кто-то умеет рисовать, кто-то шить, кто-то петь... а тебе, Харди, на вот...

Я смолка, потому что Файерболт смотрел на меня сияющим взором. Он сгрёб мою лапу в свою, несколько раз укусил, а затем со слезами радости, которые проступили у него на глазах, горячо её же пожал.

— Феликолефно! – воскликнул он, — у наф ефть танк! Теперь фсё наконеф-то будет делаться, как полофено!

Слово «танк» в приложении к себе мне не очень понравилось.

— И что это значит? – вопросила я.

— А ты не видишь? – Файерболт, на седьмом небе от счастья, широким жестом обвёл наш стол, — у нас теперь наконец-то классический состав партии! Файтер, хилер, спеллкастер и ДПС!

Ни одно из этих слов не было мне знакомо, и от каждого немного вяли уши.

— И какого сена это значит? – кисло повторила я.

Шэйд поднял копыто и объяснил, демонстративно закатывая глаза:

— Файерболт изучал в университете теорию приключенчества. Иногда его переклинивает, и он начинает вещать академическим языком. Никогда не забуду его надрывный, исполненный отчаяния вопль: «хил сагрил мобов, надо кайтить!» прямо посередине драки с доброй сотней чейнджлингов. А сейчас он изрёк, что у нас в команде есть боец ближнего боя — то есть ты, Харди, затем целительница – Ревери, затем боевой маг – это он сам, и, наконец, боец, ориентированный скорее на атаку, нежели на защиту, то есть ваш покорный слуга. И всё это добро вместе в теории приключенчества считается идеальной, наилучшим образом сбалансированной командой.

— А-а... – я задумчиво почесала репу, — понятно.

— Важно то, что у нас теперь есть идеальный танк! – восхищённо подытожил Файерболт, — боец первой линии, который станет собирать на себя мобов, в то время как все остальные — выписывать дамаг! Ура! Всё будет как по книжкам!

Тут я опять поняла не всё, но вот эти уже речи были мне знакомы. Не требовалось быть гением, чтобы понять их. Это переводилось как «Харди будет огребать, а мы тыкать во врага копьями из-за её спины». Это я только что вкратце рассказала историю всей моей жизни. Если нужно сунуться в логово бандитов, кто должен первым собрать на себя все ловушки и стрелы? Конечно, Харди, ей же пофиг! Если мы берём на абордаж корабль, кого нужно первым кинуть на палубу врага, прямо на сабли? Конечно, Харди, ей же ничего не будет! Ненавижу свою кьютимарку. Ненавижу свою работу. А ведь я всю жизнь так хотела копать огородик...

И сейчас опять начнётся всё то же самое.

— Эй, — позвал Файерболт, заметив мою унылую мину, — не грусти. Может, ты не признаёшь, но твой талант великолепен. Это как раз то, что нам нужно.

— Ну да, конечно...

— Вырастешь, поймёшь, — нагло заявил он (будучи, как вскоре стало известно, старше меня всего на два месяца), — вот, запей и забей!

И он сунул мне под нос огромную кружку сидра с огромнейшей же шапкой пены. Судя по вкусу, они здесь по сталлионградскому обычаю добавляли порох.

Глава 2,

бурная, где много экшена

Через пару часов мы покинули «Сахарную Иву». Файерболт решил, что пора отвести команду домой. Посидели мы славно. Я рассказала о своей службе в Страже и о похождениях на море, а они мне – множество историй из ихней весёлой приключенческой жизни. Слушая, как они рассказывают, как «...и тут этот пёс и говорит: постой, это же не алмазы!», при этом перебивают друг друга и ржут напропалую, я таки оттаяла и решила: а, была не была. Если с ними весело, какая разница, что там придётся делать.

Файерболт взялся нести мои сумки и теперь шагал рядом. Он хороший малый, что ни говори, хотя эта его академичность порой чересчур выпирает. Шэйд шёл чуть позади, придерживая Ревери, которая неудержимо икала – это эфирное создание вынесло с полукружки. Они все тоже чудесные ребята, в общем-то, хоть Шэйд – выпендрёжник, а Ревери вообще живёт не понять в каком мире...

Такие умиротворённые мысли бродили в моей укутанной сидром голове, когда воздух вдруг прорезал донёсшийся откуда-то неподалёку крик:

— На пооомощь!!!

Мой лёгкий хмель как ветром сдуло. Я галопом ринулась с места – и все эти трое, что поразительно, нога в ногу со мной! Меня гнали две вещи: во-первых, если в самом цивилизованном и спокойном городе в мире что-то случилось, то должно быть, это что-то – мрак полнейшний. А во-вторых, голос был мне как будто знаком.

Мы вчетвером стремглав вылетели из-за угла. Так и есть! Прохожие в панике разбегались во все стороны, а шесть каких-то непонятных пони в странных масках – тогда я не успела рассмотреть их как следует – мутузили пегаску со значком Ночной Стражи.

Огненный шар Файерболта влетел прямо в эту кучу и разбросал их во все стороны, включая бедную стражницу. «Дружественный огонь», как же! Я в таверне действовала аккуратнее. Перевернувшись на ноги, эти зашифрованные пони очумело вытаращились на вражеское подкрепление, то есть нас, и что есть духу рванули наутёк. За ними в воздухе висели хвосты дыма и «аромат» палёной шерсти.

— За ними! – завопила стражница, приподнявшись на копыте.

Я метнулась сначала к ней, без особого труда взвалила себе на холку и присоединилась к остальным, которые уже нагоняли злодеев. Файерболт скакал чуть впереди, Ревери рядом со мной, Шэйд успел куда-то сгинуть.

— Привет, Мирроу! – прокричала я на бегу.

Та приоткрыла глаз.

— Харди? Ну ничего себе!

Да, это была моя старая знакомая Миднайт Мирроу. Она – пегаска тёмного цвета с золотыми глазами и серой гривой, похожа расцветкой на Шэйда, но не совсем, а её кьютимарка – скрещённые факел и меч. Мы служили вместе с ней в Ночной Страже и обе были немного отщепенками. Я – потому что я не пегас (там такая их мафия!..) а Мирроу – потому что в ней была толика драконьей крови. Не то что бы нас сильно сторонились, но временами это всё же было ощутимо, и поэтому мы сблизились, несмотря на скверный характер Мирроу: та прославилась дурной привычкой обклеивать жёлтой полицейской лентой всё мало-мальски подозрительное, включая живых пони. Ещё она неизменно носила с собой маленький блокнотик, куда мрачно что-то черкала, когда ей не нравились обстоятельства – например , при допросах подозреваемых – но что у неё там, в блокнотике, не знал никто.

Когда я уходила, Мирроу собирались представить к повышению. Сейчас она должна быть чем-то вроде тайного агента. Это объясняло её присутствие на улице при свете дня.

— Что происходит? – проорала я ей в самое ухо.

— Эти гады похитили очень важную книгу из библиотеки Принцессы! – со стоном ответила Мирроу, — если смогут её уничтожить, все планы порушатся!

Я не стала спрашивать, какие «планы».

Ревери, которая скакала бок о бок с нами, всё это время водила над Мирроу своим рогом, который светился белым. Через некоторое время стражница перестала стонать, а потом соскочила с моей спины и побежала рядом. За счёт периодических взмахов крыльями она даже вырвалась вперёд. Ого! Так это и есть магия Ревери?

Мы, высекая копытами искры из мостовой, завернули за угол и увидели через полквартала наших негодяев. Навстречу им выбежали ещё двое в таких же масках. Я видела, как те что-то орут и показывают копытами вдоль улицы – то есть на нас, стремительно их нагонявших. Один из «старых знакомых» и впрямь передал «новому» какую-то крупную толстую книгу. После чего они дали дёру уже все вместе, но перед этим один из «новеньких» сбросил со своей спины какой-то мешок, и его содержимое рассыпалось по мостовой прямо перед нами.

Сначала я даже не поняла, что это. Какие-то веточки, листочки. Но потом они осветились зелёным светом, поднялись в воздух, преградили нам путь и сложились в четырёх жутких созданий – зубастых, когтистых и клыкастых, составленных из дерева.

Мы ошарашенно затормозили.

— У них есть тимберволки! – воскликнул Файерболт.

Именно! Мирроу, которая очертя голову неслась впереди всех, в азарте преследования не успела остеречься, получила от одного волка лапой и кубарем откатилась обратно к нам, разбрасывая перья. Бедняга, что же ей так достаётся сегодня.

— Харди, затаунти и держи агру! – начал командовать наш лидер, — Шэйд, засапни одного! Ревери на хиле!

Я поняла только слово «одного», и оно относилось не ко мне, а к Шэйду, который, кстати, по-прежнему обретался неизвестно где.

Но что делать, и так было ясно. Я прыгнула вперёд, и через секунду все четыре волка повисли на мне. Один впился в ухо, другой в ногу, третий в круп, четвёртый пытался расцарапать лицо. Они стачивали об меня зубы и когти, и мостовую усеивали щепки. Я стоически выдерживала это и молотила их копытами, как могла. Обожаю, блин, свою работу.

Ревери опять склонилась над Мирроу, которая откинулась без сознания. Файерболт уперся всеми копытами в мостовую и готовился что-то сколдовать – его рог разгорался всё ярче и ярче. Меня не очень понравилась маньяческая ухмылка, которая при этом появилась у него на морде. Я повернулась от них к нашим беглецам – и увидела, как сзади одного из них словно из ниоткуда возникла тёмная фигура и отвесила злодею хороший подзатыльник. Тот растянулся на земле, а Шэйд обрушился на него сверху.

Это и есть командная работа, как в книжках Файерболта? Выглядело здорово. Несмотря на моё угнетённое положение в этой машине, мне это всё даже как-то... понравилось?..

В следующий миг меня и всё вокруг поглотил огненный вихрь. В гуле пламени смешался вой волков и мой собственный вопль. Затем всё стихло.

Спустя какое-то время я открыла глаза. Я лежала на мостовой. Пахло палёным. Первым, что я увидела над собой, был рог Ревери.

Обожаю свою работу.

— Спасибо, Ревери!

Я поднялась. Вокруг меня чернело огромное выжженное пятно. Меня с ног до головы покрывала гарь и копоть. Повсюду валялись обугленные и догоравшие деревяшки. От души надеюсь, что этим бедолагам удастся собраться вновь хотя бы в одного маленького горелого волчонка – когда нас тут уже не будет, естественно.

Ко мне подошёл Файерболт. Его рог опять не горел, а просто дымился. Порой он выпячивал нижнюю губу и дул на него. Чуть поодаль Шэйд деловито связывал пленного гада, а над тем уже угрожающе нависла Мирроу с блокнотиком наперевес.

— И сколько я была в отключке? – раздражённо спросила я.

— Примерно десять секунд, — отозвался Файерболт, — спасибо, Харди. Прекрасное танкование!

«Танкование», тьфу! От этих его словечек у меня скулы сводило. А извиняться он, похоже, даже не собирался.

Тем не менее, похвала мне была приятна.

Мы собрались возле пленного. Мирроу уже вытрясла из него, что хотела, и теперь он лишь лежал и злобно зыркал на нас из-под маски своими глазищами. Эта маска напоминала старинный стилизованный шлем рыцарей-единорогов, с длинным рогом и крылышками по бокам. Всё это они выкрасили в чёрный цвет, а на лбу был изображён месяц в фазе, эээ, роста, если я не подзабыла штурманство. Пленный был крест-накрест обклеен и опутан полицейской лентой.

— Нет времени ничего объяснять, — махнула копытом Мирроу, — бегите вперёд до пересечения с Аллеей Бутиков, потом во двор, потом налево, потом направо, потом вдоль ограды королевского сада и вниз в переулок! Там их логово! Живей! Ещё успеете сесть им на хвост!

— А! Так там же... – начал было Шэйд, но его перебил Файерболт:

— Вперёд!

— Йей! – подхватила Ревери.

Мы, не теряя времени, снова бросились вдогонку. Скоро мы увидели спины наших беглецов, но они уже были куда дальше. Мы со всей дури гнались за ними и постоянно успевали увидеть лишь исчезавший за поворотом кончик хвоста. Не знаю, следовал ли Файерболт инструкциям Мирроу, лично у меня они вылетели из головы через пять секунд, но, судя по проскочившему справа парку, мы бежали правильно. Прохожие, выведшие себя на чинный полуденный моцион, шарахались у нас с пути. Наконец тёмный и узкий переулок, уже в Старом Городе, почти дал нам настичь злодеев – ещё чуть-чуть, и можно было ухватить зубами за хвост – и тут у нас прямо перед носом с лязгом захлопнулась огромная тяжёлая стальная дверь.

Я подумала – вышибу с разгону – и всем крупом в неё вломилась. Ё-ё! Как бы не так! Я бы скорее вышибла себе последние мозги. Дверь отозвалась гулким звоном, а я, шипя от боли, отступила назад. Шкура моя, конечно, дублёная, но от таких ударов хорошую амортизацию может дать только броня.

Но место было, ничего не скажешь, подозрительное. Низкие дома, нависшие балкончики, потрёпанная временем кирпичная кладка – и новенькая стальная дверь, которую скорее во дворце ожидаешь увидеть. Её маскировали какой-то ветошью, но сейчас та улетела в сторону.

— О, так здесь... – заикнулся было Шэйд, но тут его оттёр Файерболт:

— Я займусь этим. Все отойдите назад!

Мы послушно отошли. Ревери приблизилась ко мне и приложила рог к плечу. Восхитительно! Почти сразу боль ушла и на её место пришла головокружительная, как будто мятная прохлада и приятное покалывание. Я почувствовала себя даже лучше, чем прежде. Какая же замечательная у тебя магия, Ревери! Каждому нужно такую Ревери!

— Где ж ты была, подруга, в мои былые деньки? – не сдержалась я.

Ревери мечтательно вздохнула:

— Ах, и правда приятный ветерок.

Она, как всегда, не слушала.

Файерболт меж тем накачал в рог магии (или как они это делают), яростно уставился на дверь и одновременно с выдохом выпустил в неё мощный и, казалось, нескончаемый поток пламени. Ух! Волна жара долетела даже до нас. Кирпичи вокруг оплавились и начали течь – честное слово, я не вру. По-моему, над переулком встало зарево, как от пожара.

Только бестолку! Когда Файерболт, тяжело дыша, отступил назад, всё вокруг как будто побывало в армагеддоне, но дверь стояла незыблема.

— Можно... – снова высунулся Шэйд.

— Ну и что мы будем делать? – опять перебил его Файерболт.

— Да пусти же меня наконец! – разозлился Шэйд.

Он подошёл к двери, осторожно на неё подул, осторожно к ней прикоснулся, а затем несколько раз нажал на неё там и тут – и она со скрипом распахнулась.

Шэйд, страшно довольный собой, эффектно взмахнул плащом и поклонился:

— Вуаля!

— Ты так быстро её взломал? – озадаченно спросил Файерболт.

— Я не взломал её, – хитро улыбнулся Шэйд, — я её открыл!

И, видя непонимание на наших лицах, снисходительно пояснил:

— Я знаю, как она открывается, потому что хожу сюда каждый месяц на собрания этого культа.

Пару секунд мы это осмысляли.

— Чего? – тупо вякнула я.

— Как? – возмутилась Ревери, — значит, ты тоже один из них?! А я так верила тебе!

— Нет-нет! – с ужасом отмахнулся Шэйд, — конечно же, нет! Сколько вы меня знаете? Я просто внедрялся к ним, чтобы выведать их секреты!

— И как ты вообще на них вышел? – удивилась я.

— Ах, вы все такие детишки, — Шэйд, упиваясь своим триумфом, отошёл в сторону, пропуская нас внутрь, — вы такие наивные и невинные. Вы и понятия не имеете, как вращаются тайные колеса и теневые сферы.

Впрочем, как мы узнали по пути вниз, в этом культе он из-за редкой посещаемости и маленьких членских взносов добрался только до самой нижней ступени посвящения, поэтому ничего не знал. Даже расположение комнат он разведал только на первых этажах логова. Тем не менее и это нам кое-как помогало. Мы с боем спускались вниз. Шарашку культистов трясло и перетряхивало. Шэйд носился между вражеских рядов, сея тумаки и хаос, Файерболт поливал всё огнём, а ваша покорная слуга собирала на себя все шишки, то есть дубинки и разные острые предметы. Лишь иногда под копыта удачно подворачивался какой-нибудь негодяй, на котором я могла отвести душу. Так мы достигли нижнего этажа, прошлись по нему огнём и копытом и выскочили в главный зал для собраний этих ребят – здесь лежало полукругом много подушек, над ними возвышался помост, а над помостом висело изображение...

Найтмер Мун.

О предивная Селестия! Я сразу её узнала. Этот античный шлем, этот неестественно острый рог, эти узкие и странные черты лица, эти безумные глаза, горящие прорези шлема. Ужас! Для меня это всегда было пугало из детских сказок. Её весело бояться в ночь Кошмаров, ею весело пугать соседских детишек. Но воспринимать её всерьёз – все равно как: что бояться, что поклоняться – всегда было для меня чем-то абсурдным. Невозможным. И вот, я вживую вижу самый настоящий её культ!

Под этим изображением трое фигур, закутанных в балахоны, спешно разводили костёр, а рядом уже лежала та здоровенная книга, которую я видела у наших беглецов.

— О нет! — возопил Файерболт, — защита книги прежде всего!

Откуда-то из теней под потолком выскочил Шэйд и в великолепном нырке сгрёб книгу. При этом он ещё и ухитрился сбить с ног одного из пони в балахонах, и они вместе кубарем укатились к стене зала, где разгорелся мордочкобой. Двое оставшихся в ярости обернулись к нам, сбросив капюшоны. Эти не носили масок, но рога обоих были чудным образом заточены, как бы в подражание рогу Найтмер Мун. Похоже, это были лидеры культа.

Их рога засветились.

— Теперь в оборону! Держать натиск! – крикнул Файерболт. От волнения или ещё от чего, но он начал командовать на нормальном языке.

Рога противников выплеснули языки жуткого фиолетового пламени. Один из них встретился с таким же потоком пламени, только выпущенным Файерболтом – и теперь оба мага, топчась копытами по полу и отчаянно стараясь удержаться на ногах, играли в классический магический армреслинг. Огонь же второго я героически приняла на грудь, и он мгновенно растёкся по всему телу. Ой! Вот это поджаривало! Проклятая магия вечно проникает сквозь любую защиту! Но потом я с удивлением поняла, что чувствую себя неплохо. Оглянувшись назад, я увидела, что сзади меня стоит Ревери и бесперерывно поддерживает меня своими чарами. В результате, как бы ни жгло это злобное пламя, волшебство нашей целительницы тут же всё заживляло. Ревери, какая же ты славная!

Получился красивый паритет, равновесие сил и там и там, и вообще битва с тактической стороны зрения (как выразился потом Файерболт) вышла изящная. Каждый делал своё дело, а потом Шэйд, разобравшись со своим первым противником, метнулся тенью ко второму магу и запросто вырубил его. Последний, поняв, что сейчас с ним будет то же самое, запаниковал, перевёл свой луч на Шэйда – и его тут же смёл с места и вплавил в стену пламень Файерболта.

Ура, победа! Мы отсалютовали друг другу копытами и разбрелись по залу в поисках трофеев. Я не буду писать, нашли мы один или два сундука с драгоценными камнями или нет, а то вдруг нас читает какой-нибудь налоговый инспектор. Ещё Шэйд нашёл какой-то интересный ритуальный кинжал, а Файербол – пару свитков подозрительного вида. Это добро они себе, возможно, прикарманили. Затем мы аккуратно завернули вожделенную книгу в бумагу и понесли её к выходу, где нас и встретила довольная Мирроу во главе отряда Стражи.

Операция захвата прошла крайне успешно. Многие успели разбежаться, но многих и повязали, в том числе тех трёх лидеров культа, которых отделали мы. Книга также вернулась в руки Мирроу в ценности и сохранности.

В суматохе Мирроу тайком разрешила мне быстро посмотреть книгу. Я открыла её и не сдержала возгласа удивления:

— Но это же детская книжка! Ну то есть не совсем детская, но... тут картинки! Сказки! Рассказы про первые приключения Принцесс!

— Ты ничего не понимаешь, и не надо, — заявила Мирроу и отобрала её у меня, — всё это части плана.

Опять «план».

— И что теперь по твоему плану с этой книжкой? – решила съехидничать я, — поставить её на полку?

— О нет, — Мирроу наклонилась ко мне, — теперь я должна незаметно её кое-кому подкинуть, что и собиралась сделать, когда на меня напали эти мерзавцы. Но ты никому не говори о том, что я тебе сказала, потому что всё это очень секретно.

Я пожала плечами. Никому так никому.

— Отличная работа! –похвалил меня теперь уже Шэйд.

— Да, ты тоже молодец, — отозвалась я и дружелюбно пихнула его в бок.

— Уй! – скривился он, — это что было, удар пневмомолота?

Неженка.

Мы выбрались из этой норы наружу. Из-за облаков показалось солнышко, и Ревери запрокинула мордочку навстречу его лучам, а Файерболт меж тем показывал язык одному из лидеров культистов, которого, спелёнутого как дитя, грузили в телегу Стражи.

— Дурак! Сопляк! – разозлился тот, — думаешь, вы победили? О нет! Скоро мы будем править вами! Тьма надвигается и грядёт вечная ночь! Долго, долго ждали мы, но срок подходит к концу, и печати уже сняты – о да, мы сняли их, у-ха-ха-ха! Вам никогда не победить! Спящая пробуждается! Уже скоро! Ха-ха-
Тут на него погрузили ещё одного лидера, и он, пискнув, смолк. Телега с грохотом прокатилась по мостовой, оторвалась от неё и, влекомая двумя дневными (почему-то) стражами-пегасами, унеслась в сторону замка.

Мирроу, слушая речи культиста, заметно помрачнела.

— Что это всё значило? – спросила я у неё.

— Не знаю, — ответила она, что-то ожесточённо черкая в блокнотике, — но мне всё это очень не нравится.

Глава 3,

загадочная, где мы отдыхаем и вращаем тайные колёса

Это поразительно, однако после такой россыпи событий было всего лишь два часа после полудня. День, считай, только начинался. А мы уже успели порядком устать – но и были довольны. Мы, может быть, набили наши сумки разным барахлом, приняли благодарность от Стражи, выжгли гнездо порока и пережили весёлое приключение. Чем не прекрасный денёк?

— А теперь двинули домой! – сказал Файерболт, — устроим нашу славную Харди, поедим и отдохнём. Никуда больше не пойдём. На сегодня хватит.

Их дом находился в Старом Кантерлоте. Если вы не в курсе, то Кантерлот делится на два главных района: Старый Город и Новый. Новый вы все тыщу раз видели на открытках: замок, ворота, подъёмный мост, белые башни и всё такое. Там обретаются все высшие шишки эквестрианского общества, включая двор Принцесс. В основном это весьма напыщенные единороги. Место по вкусу. Меня, например, тошнит.

За этим белокаменным городом и мраморными улицами продолжается горный отрог, к которому крепится Кантерлот, и вдоль этого отрога тянется Старый Город. Он в четыре раза ниже Нового и в четыре раза длиннее. Построен он в основном из домов красного кирпича, оплетённых плющом и лозами винограда. Здесь живёт множество славных пони, но также и немалое количество подозрительных личностей. К какому сорту относились мои новые знакомые – вот хороший вопрос.

Их дом был таким же, как остальные, затиснутый между другими зданиями на улице, но с небольшим садиком вокруг. Забор участка проходил прямо впритык со стеной соседнего здания. На кой тогда? Ну да ладно. Перед домом красовалась миленькая лужайка, и сам дом, увитый зеленью, тоже был довольно милый. Даже пара трещин на его фасаде скорее добавляла уюта. За домом обнаружился садик, где стояла небольшая мраморная беседка, в которой в тёплое время года жила Ревери, а ещё они повадились гонять там чаи. Это стало вскоре нашим постоянным местом встреч.

Файерболт занимал верхний этаж дома. Там же была его библиотека и рабочий кабинет, заваленный свитками и бумагами. Маг, как-никак. Шэйд проживал в подвале, где у него была какая-то загадочная лаборатория, куда он никого не пускал. А мне достался первый этаж почти целиком. Красота! Рядом была кухня, так что, если захочешь поесть даже посреди ночи, надо пройти всего пять шагов, и при этом никого не разбудишь. В комнате было предостаточно мебели – кантерлотского производства шкафы, гардеробы, комоды и огромная квадратная пуховая кровать. Так шикарно я не спала ещё никогда в жизни.

Новая работа уже совсем начала мне нравиться.

Оставшийся день прошёл чудесно. Я бродила по саду и по улице, знакомилась с окрестностями, играла с моими новыми друзьями во всякие настольные игры. Правда, интересно играть было только с Файерболтом, потому что Шэйд ууужасно расстраивается, когда проигрывает, и начинает жульничать, а Ревери совсем не следит за игрой и может походить пешкой назад. Мы распивали чаи в её беседке. Сама Ревери, правда, посередине чаепития заснула, но её никто даже будить не стал – сказали, «обычное дело». Опишу вам эту беседку: она круглая, не очень большая, но вполне просторная, крыша держится на шести мраморных колоннах, между которыми широкие парапеты, на которых можно сидеть и даже лежать. В самой стоят лавки, стол, и за ширмой — постелька Ревери. В дурную погоду беседка продувается всеми ветрами и дождями, но летом здесь прохладно, свежо и падает благословенная тень.

Потом, покидав свои шмотки на и под горизонтальные поверхности своей комнаты, я бросилась в объятья пуха и мгновенно утопла в них и в сладкой дрёме. Потом часа через два меня разбудил стук в дверь. За окном уже садилось солнце, а оказался это Файерболт.

— Бери копыта в ноги, Харди, — сказал он, — пошли представлять тебя нашему начальнику.

На самом деле они были свободны, как ветер, иначе и не бывает с партиями приключенцев. «Начальство», как объяснил мне по пути Файерболт, было скорее чем-то вроде «мм... дружественной фирмы», с которой они имели обоюдовыгодное партнёрство. Они порой, не слишком часто, выполняли для «фирмы» всякие поручения, которые начальство не могло решить обычным путём, а взамен пользовались некоторыми «социальными привилегиями и удобствами», которые начальство им могло даровать. В голове у меня уже начинала складываться догадка, что же у них за начальник, но я помалкивала, позволяя Файерболту разглагольствовать. Что он и делал:

— Наша суровая приключенческая жизнь такова, что никогда нельзя быть ни в чём уверенным. Сегодня ты купаешься в алмазах, кстати, такое было, у меня есть фотка... а завтра они все сплыли не пойми куда и ты гол, как бритый грифон. Нужно иметь какую-то надёжную опору и уверенность в завтрашнем дне, то есть чтобы всегда было с кого стрясти деньги. Так что я решил немного пожертвовать нашей свободой во имя этого. Меня кое-кто за это презирает, потому что истинный приключенец никому не подчиняется и всё такое, но, э, что они понимают. Да и вообще о наших контактах с этим работодателем никто не понятия не имеет.

Да-да-да, но всё равно он как будто немного оправдывался. Пока Файерболт мудрствовал, мы протопали по Старому Городу и очутились в Новом. По вечерам и ночам здесь всё равно было шумно, окна светились, и из-за них доносились звуки пирушек и изысканной музыки. Файерболт свернул в какой-то переулок, потом в какой-то переулок от переулка, и, наконец, пригласил меня за собой в узкую, почти неприметную дверь. «Ага, ага» — мысленно сказала я и последовала за ним по всяческим тайным проходам, подземным коридорам и канализациям. Мимо в параллельных проходах, кажется, шастали порой какие-то пони, закутанные с ног до головы в плащи. Меня это не касалось. Я пыталась прикинуть, вверх мы идём или вниз, и получалось, что вниз.

Наконец мы вышли в большую пещеру, украшенную по стенам россыпями больших кристаллов. Те светились сиреневым. Очень красиво. Я и не знала, что под Кантерлотом есть такие места, и восхищённо озиралась вокруг.

— Эти кристаллы знамениты тем, что могут отдавать и, наоборот, вбирать волшебство, — поведал Файерболт, — поэтому за свою редкость и ценность они очень ценились в прошлые века, и их старались добыть побольше, но держа добычу в секрете от жадных глаз. Поэтому здесь был потайной рудник, раскопки...

— ...и тюрьма, — закончил за него другой голос.

Мы повернулись. Из-за кристальной глыбы вышла пони-единорог довольно непритязательного вида, серого цвета и с тёмной гривой. На нос у неё были водружены узкие очки. Кьютимарка – перо в чернильнице.

— Я ожидала вас, — она приветственно покивала головой, — меня зовут Сильвер Квилл, или просто Квилл, я секретарь при дворе принцессы Селестии («Ага, ага» — подумала я). Я веду множество мелких необходимых дел, давая Принцессе возможность посвятить себя разным великим свершениям. Рада встрече, Файерболт. А вы Харди Хайд, верно? Приятно познакомиться. Я рада работать с вами и рада за ваше назначение. Группа Файерболта имеет очень хорошую репутацию. Правда, они прекрасно справлялись раньше и втроём. Однако моё начальство, как видите, попросило его нанять ещё одну пони...

— Как? – перебила я её, — разве не он сам этого хотел?

— Нет... — покачал головой Файерболт, — а что, я тебе не говорил?

— Дракона с лысого ты мне говорил!

— Разве? Ну так она сказала правду. Мне даже объяснили, кого именно нанять, какое твоё имя и где ты живёшь...

Я офигела.

— Так или иначе, распоряжение выполнено. Хорошо справился, Файерболт, — похвалила его Квилл, — не знаю, правда, зачем это было надо, но...

— На то есть причина.

Это произнесло ещё одно действующее лицо, появившись сзади Квилл и возвышаясь над ней на целый рост пони. Принцесса Селестия! Я была настолько шокирована, что раззявила пасть и забыла оказать какие-либо знаки почтения монаршьей особе.

Я уже видела её раньше, несколько раз, но только на парадах или на других крупных праздниках, и всегда издалека. А так вблизи – впервые. Что поразило меня больше всего – она была такая... большая. Огромная. В два раза больше даже очень крупного пони. И при этом изящная, как фарфоровая статуэтка. А во-вторых, она была очень... волшебная. Дело не только в её знаменитой гриве. Она вся была такой. Вокруг неё даже воздух как будто начинал немного мерцать. Это не боевая магия, уж что-что, а такое я чувствую точно. Возможно, Файерболт был бы в бою даже сильнее Принцессы. Нет, её магия была глубже... тоньше... и выше, что ли? А, забудьте, что я сейчас сказала.

— Харди, рада знакомству с тобой, — приветливо улыбнувшись мне, своим ясным и глубоким голосом сказала Принцесса. Я выдавила в ответ (стыдно до сих пор) что-то вроде: «а... мна... мня... мнэ...».

Селестия продолжила:

— Наверное, вы удивляетесь, почему я сама решила встретить вас сегодня здесь.

Это правда, удивились мы знатно. Даже Квилл отошла в сторонку и с изумлением взирала на свою начальницу. Видимо, Принцесса не предупредила её об этом манёвре.

— Обычно делами с моей «третьей Стражей», или, как это можно ещё назвать, «невидимой армией», занимается мой верный секретарь Квилл, — со спокойной улыбкой объяснила Принцесса, — Когда находишься в положении монарха, очень сложно спускаться в шахты на тайные встречи. Всюду протокол, всюду свита... но я избавлю вас от жалоб на жизнь. И несмотря же на всё, сегодня мне пришлось появиться здесь самой, потому что речь пойдёт о куда более важном задании, Файерболт, чем всё, что было до того. То, с чем мы теперь будем иметь дело, настолько серьёзнее и секретнее, что даже тебе, Квилл – прошу, извини меня – нельзя участвовать в этом.

— Почему всё стало так серьёзно? – спросил Файерболт.

Селестия обратила взор на попятившуюся в смущении меня и ответила:

— Причина этому – не что иное, как ты, Харди. То, что ты появилась в команде и вас стало четверо.

— Ч-что Вы имеете в виду, Ваше Высочество? – выдавила я.

— Следуйте за мной и скоро вы всё поймёте, — с этими словами Принцесса развернулась и направилась к одному из проходов. Мы поспешили за ней. Я на прощание оглянулась — Квилл скручивала какой-то свиток и, по-моему, выглядела разочаровано.

Теперь дорога вела вверх. Мы миновали какие-то красивые и аккуратные, но тускло освещённые коридоры, где не было ни души, и оказались в месте, напоминавшем не то кузницу, не то лабораторию. Здесь громоздились разнообразные приборы, пробирки на штативах, сложные конструкции из линз и всё такое прочее, с чем обожают возиться маги. Возле одной их стен пылал камин.

Здесь мы столкнулись с Ревери и Шэйдом. Ревери таращилась на что-то сквозь одну из линз, а Шэйд сидел в самой глубокой тени, какую только смог найти.

— Вы уже тут! Как вы успели?! – поразилась я, — когда мы уходили, вы только собирались ставить чайник!

— О-о-о, — с ухмылкой протянул Шэйд, — поверь мне, если хочешь спокойно спать, тебе лучше не знать о тайных тропах ночи.

Файерболт тихо фыркнул и возвёл очи горе. Я сделала то же самое, полюбовалась сводчатым потолком, а потом огляделась по сторонам.

Тут присутствовал ещё один некто – единорог почтенного возраста в чёрной профессорской шапочке. Такая же шапочка была у него на кьютимарке. Завидев его, Файерболт, который даже перед Принцессой как будто бы гонор не утерял, теперь вдруг весь враз побледнел с лица.

— М-магистр Арканус! – промямлил он, — к-какая честь! не ожидал, что встречу вас здесь!

— А-а, юный Блейз, — тот сурово взглянул на нашего лидера, — прекрасно помню тебя. Иногда в ночных кошмарах. Как продвигается твой труд о сравнительном сопротивлении эссенции огня?

— Э-э, мм, продвигается, ну так, продвигается.... потихоньку... — залебезил Файерболт, — вы же понимаете, кропотливый сбор данных... полевая работа...

— Всё понятно, — Арканус покачал головой, — жаль, очень жаль. Это было очень перспективное академическое направление исследований.

— Простите... – пропищал Файерболт.

— Так ты — Блейз?! — встряла я, — ты, оказывается, не просто Болт, не просто Файерболт, а Файерболт Блейз?

Он угрюмо и забито посмотрел на меня.

— Это имеет значение?

Ещё бы это не имело значения! Он был выходцем из одной из самых древних и почтенных магических семей Эквестрии. Это наша волшебная элита. Блейзы, Спарклы, Свирлы – даже я знаю эти фамилии. Пони, которые так звались, совершили кучу открытий и уже много веков «держат» Кантерлотский Магический Университет. Они все блистательные учёные и изобретатели. Но Файерболт выглядел настолько затюканным этой его прошлой жизнью, вдруг свалившейся на него, что я поняла – в академическом мире ему не слишком уютно, и ответила:

— Не-а.

Файерболт благодарно взглянул на меня, а Селестия деликатно кашлянула.

— Кхм. Прошу прощения, но у нас сейчас мало времени. Магистр Арканус, прошу Вас. Остальные, пожалуйста, встаньте возле меня, на отдалении, и будьте осторожны.

Мы сгрудились вокруг Принцессы. Арканус надел защитную маску, натянул кожаные перчатки и какой-то специальный чехол на рог, после чего, телекинетически оперируя двумя парами алхимических клещей, водрузил перед собой на стол древнюю, потрескавшуюся и потемневшую шкатулку. С помощью этих же манипуляторов он ловко снял замок. Раздался громкий щелчок. Мы перевели дыхание. Профессор зажмурился и ме-е-едленно приоткрыл крышку.

— Можно подойти, я думаю, — подал он голос спустя пару секунд.

Наша толпа передислоцировалась к шкатулке. Все вытянули шеи, заглядывая внутрь. Я тоже заглянула. Там на тёмном бархате лежало четыре простых украшения, навроде браслетов или ожерелий, сделанных из какого-то невзрачного серого металла. В середину каждого была вделана крупная гладкая пластина из такого же металла. С виду ничего особенного.

— Что это? – поинтересовался Шэйд.

Принцесса и Арканус поверх наших голов обменялись многозначительными взглядами и кивнули друг другу.

— Сейчас вы всё поймёте. Попробуйте надеть их, — предложила Селестия.

Мы вытащили себе каждый по штуке. Я застегнула свой на шее и ничего не почувствовала. То же самое было с Файерболтом. И с Шэйдом. Мне показалось, что Принцесса грустно вздохнула.

Последней взяла свой браслет и надела Ревери. И тут началось что-то! Светопреставление! Эти браслеты вдруг вспыхнули ярко, как звёзды, и от каждого из них к другому протянулось по сияющей нити. На стенах заплясали всполохи всех цветов радуги. Словно волны разноцветного света одна за другой захлёстывали зал. От бушевавшей вокруг магии у меня заныли зубы. По-моему, нас даже немного оторвало от земли. А потом... всё улеглось. Но когда я взглянула на свой браслет, оказалось, он изменился. Он стал золотым, с алым камнем в центре, а на этом камне – помещено изображение жёлудя.

— Было классно! – восхитилась Ревери.

— И что это было? – подозрительно вопросил Файерболт.

Они тоже рассматривали свои амулеты. Те выглядели похожими один на другой, но с небольшими различиями. У Ревери камень был голубым, с выгравированным на нём облачком, у Шэйда – глубоким синим, почти чёрным, с чем-то вроде вспышки молнии, а у Файерболта – ярко-оранжевым с завитком пламени внутри.

— Получилось! – воскликнул Арканус.

— Получилась! – эхом прошептала Принцесса Селестия, — не могу поверить! После стольких лет! Они работают! Значит, у нас ещё есть шанс...

— Шанс что? – быстро спросил Шэйд.

— Неважно , — спохватилась Принцесса, — вы узнаете это, боюсь, быстрее, чем сами хотите.

— Ну так что это такое? – подал голос Файерболт.

— Вообще-то вы должны были сообразить, молодой человек. У вас же было на втором курсе введение в легенды? – сварливо ответил ему Арканус, — эти амулеты называются Элементами Гармонии, и это самое могущественное оружие в Эквестрии! Они возникли одновременно с созданием нашей страны, и долгое время лишь Принцессы Селестия и... Луна... могли управлять ими.

Файерболт смущённо почесал голову. Непохоже, чтобы он о чём-то таком помнил. Мы остальные тоже переглядывались и пожимали плечами.

— Верно, — произнесла Селестия, — но затем во время нашей финальной битвы над Дискордом, духом раздора, он, хотя и проиграл, успел каким-то образом их повредить. Они перестали подчиняться нам. Более того, боюсь, что именно из-за них моя сестра, которая не хотела расставаться со своим Элементом – хоть я и говорила ей, что они стали опасны! — оказалась совращена властью, которую они давали, и преобразилась... превратилась... вы знаете, что произошло, – и она повесила голову.

Бедная наша Принцесса! Конечно, все это знают из истории. Вторая, ночная принцесса в безумии разрушала всё вокруг, и Селестии пришлось отправить свою же родную сестру в изгнание на Луну, погрузив её в зачарованный сон на тысячу лет. Что ей пришлось пережить, нашей правительнице!

Файерболт поднял переднюю ногу, как на уроке. Видимо, это на него так давило присутствие Аркануса:

— Но... разве амулетов не было только два? По одному у каждой Принцессы?

— Амулетов всегда столько, сколько друзей, — твёрдо ответила Принцесса, — и каждый раз они воплощают разные грани дружбы. Именно поэтому я издавна наблюдала за твоей командой, Файерболт.

— А? – глупо переспросил тот.

— Кроме замечательного списка побед и артефактов, ваша команда обладает ещё одним, и куда более драгоценным сокровищем, — объяснила Селестия, — и это – дружба. Я, как правительница Эквестрии, а кроме того, носитель, пусть и бывший, одного из Элементов, умею находить и чувствовать такие вещи. Я давно догадывалась, что ваш крепкий, весёлый союз может прийтись по духу Элементам – и, как видите, не ошиблась. Но Вам требовался ещё кто-то один. Некоей одной грани дружбы в вашей компании недоставало. Именно поэтому я направила к Вам Харди.

— Но, Ваше Высочество, как Вы узнали про меня? – робко спросила я, — и как Вы узнали, что лучше всего подойду именно я?

В ответ на это Принцесса лишь загадочно улыбнулась и продолжила:

— Смотрите сами. Жёлудь на элементе Харди символизирует надёжность, твёрдость и долговечность дружбы. Она – Элемент Надёжности. Ревери – Элемент Мечты и грёз, что видно из её облачка. Дружба начинается на земле, но заканчиваться она должна в небесах. Ты, Шэйд – Элемент Сюрприза, неожиданности, игры и новизны, ибо настоящая дружба никогда не надоедает и не наскучивает. Наконец, ты, Файерболт, получил элемент, который отвечает за сплочённость, единство и способность, будучи вместе, преодолеть всё на свете, ибо дружба – величайшая сила из всех, что есть. Это Элемент общей Силы, как и подобает лидеру партии.

Мы молчали, переваривая всё услышанное. Наконец Файерболт спросил:

— И... что мы теперь должны с этим делать?

Реплики его сегодня не отличались разнообразием. Арканус даже фыркнул.

— Самое главное вы уже сделали, — объявила Принцесса, — вы пробудили Элементы, и теперь мы знаем, что после стольких лет ими вновь безопасно пользоваться. Теперь я хочу, чтобы вы занялись изучением их возможностей и сил. Приходите сюда через день и приступайте к тренировкам. Ибо, возможно, вскоре Вам предстоит выступить против противника, которого удастся одолеть только Элементами.

Обратно мы возвращались уже все вместе. Файерболт наконец-то пришёл в себя и незамедлительно вскипел:

— Какое нахальство! Вы хоть поняли, кем мы были? Мы были подопытными кроликами! Это я сейчас просто к слову сказал, ничего не имею против кроликов, этих маленьких паршивцев. На нас проэкспериментировали, всё ли в порядке с амулетами или они, например, разорвут тех, кто попытается их надеть, на куски!

— Ах, но это было так мило! – отозвалась Ревери, — Принцесса сказала нам такие замечательные вещи! Я так рада, что вы все мои друзья!

— Хех, я тоже рада, — невольно улыбнулась я ей. Ревери всё-таки была хоть и бестолковая, но очень милая.

Шэйд ступал, глядя в землю, и сумрачно заметил:

— Ладно. Что амулеты протестировали на нас, это нормально. Принцесса тоже рисковала, находясь от нас так близко. Может, она даже хотела в случае чего защитить нас своей магией. Кто знает. Да и всё хорошо, что хорошо кончается. Меня беспокоит другое...

— Что? – спросила я.

— Год назад, не буду рассказывать как и по какой причине, я очутился в королевской сокровищнице и наткнулся среди прочего на эти амулеты, — признался Шэйд, — тогда я ещё не знал, естественно, что это такое, просто поглядел и прошёл мимо. Но вот что я помню точно...

— Да?

— Тогда их было шесть.

Глава 4,

будничная, где нас поджидают обломы

Далее потянулись дни рутины. Но я не хочу сказать, что было скучно. Нет! Было весело. Мы бродили по злачным заведениям и конторам Кантерлота, собирали разные задания и выполняли их. Мы выгнали из городской канализации крыс, нашли пропавшие золотые часы (их похитил и унёс на одну из башен заезжий грифон, которому горный воздух немного снёс крышу) и даже выбрались однажды в далёкую пустыню на поиски ценных артефактов. Ещё я свела знакомство с другими группами приключенцев, которые делили с нами город. С некоторыми из них у нас отношения сложились, и мы даже ходили друг к другу в гости, с некоторыми – нет, а с некоторыми – совсем нет, но это уже тема для моей следующей истории.

А по вечерам мы тайком пробирались в пещеры под дворцом Селестии и тренировались использовать Элементы.

Мне нравилось, но Принцеcса была недовольна. Ей казалось, что всё не так. Амулеты усиливали магию и талант каждого, но не могли объединиться и сколдовать вместе нечто мощное.

— Не понимаю, — разочарованно говорила она, — что же не так? Ваша дружба сильная, крепкая и настоящая. То, что она даёт вам слаженность, и то, что ваше единство представляет большую силу, вы доказали даже без Элементов. Почему же тогда они не работают?

— Не исключено, что Элементы всё-таки слишком повреждены... – высказывал предположение Арканус.

— Ты должен лучше всех знать, что Элементы – базовый предмет Эквестрии, — строго (но не совсем понятно) отвечала Принцесса, — пока Эквестрия существует, с ними по определению ничего не может случиться.

Мы старались изо всех сил, но ничего большего, чем личной выгоды, из этих штуковин вытянуть не могли. Файерболт изловчился делать так, что пламя у него становилось сильнее и приобретало радужную окраску, но толку-то.

Я расстраивалась, что мы не оправдываем ожидания Принцессы, но за исключением этого моя и наша жизнь была прекрасна. Интересные приключения в компании друзей, за которые ещё и платят, спокойный и весёлый отдых, много еды и много сна – что ещё нужно пони для счастья, а?

Но в то же самое время нюхом бывшей стражницы, который так просто не выветривается, я чуяла: что-то неладно в славном городе Кантерлоте. Какой-то над его скверами и улицами витал не такой дух, как раньше.

Чувствовала это и Мирроу. Однажды, когда мы с ней ненадолго засели в одной забегаловке почесать языком о том о сём и вспомнить старые деньки, она призналась мне:

— Что-то творится. В городе не было так неспокойно уже пару сотен лет. Мы истребили тогда одно гнездо культистов, но их ещё десятки. За неделю мы ловим больше преступников, чем раньше за год. Откуда вообще они все взялись в нашей славной Эквестрии? Причём многие раньше были честными пони. Как будто что-то мутит им голову. Повсюду какие-то странные встречи, подозрительные махинации, переговоры за закрытыми дверями. Помяни моё слово, что-то надвигается.

Права она была на все 1000%.

Так шли дни. Месяц приближался к середине, погода каждый день была лучше, чем в прошлый, и жить бы да горя не знать. Может, мы и правда расслабились. И вот, в очередной раз, когда мы встретились с Квилл внизу в пещерах – едва мы нацепили Элементы, из-за её спины, как в самом начале, вышла Селестия.

— Я недовольна вами, — изрекла она.

Она и вправду выглядела недовольной, даже разгневанной, и мы поёжились. Никому не хочется злить правящую принцессу.

— Принцесса, если вы о посуде, которую мы побили в том ресторане, — пискнул Файерболт, — честное слово, мы не специально, мы заплатим. Просто шла погоня, и...

— Это здесь не при чём, — сурово оборвала его Селестия, — я имею в виду ваши тренировки с Элементами. Я очень недовольна. Вы напрасно тратите моё время и терпение.

Мы расшаркались и забормотали извинения и оправдания.

Селестия повернулась и пошла от нас.

— Я не понимаю, в чём дело, — бросила она через плечо, — ваша дружба сильная и настоящая, Элементы тоже не фальшивки. Значит, вы ленитесь и подходите к работе недостаточно усердно. Возможно, вы не осознаёте серьёзность задания.

Она обернулась к нам и распахнула крылья. Её рог ярко засветился, на камни вокруг упали резкие тени.

— Поэтому я решила помочь вам в этом, — звучно возгласила она, — иначе, может быть, вы никогда не возьмётесь за ум!

Я сглотнула.

— Принцесса! – воскликнул Шэйд, — что Вы намерены делать?

— Я отправлю Вас всех на Луну, одного за другим! – огорошила нас Селестия, — и сами думайте потом, как оттуда выбираться. Помешайте мне, если сможете! Остановите меня, если сможете! Воспользуйтесь Элементами, чтобы защититься от меня!

— Как мы можем против Вас, Принцесса?.. – попытался протестовать Файерболт.

— Я позволяю. Нет, я требую! – отозвалась та, — используйте против меня Элементы Гармонии и обезвредьте. Как угодно. Превратите меня в камень, или в цыплёнка, или в драконье яйцо – что хотите. Не думайте, что это шутка. Я серьёзна. Ну! Начнём же!

Она взрыла копытом землю и двинулась на нас. Голову с рогом Селестия угрожающе опустила, и на его конце начала с треском собираться магия.

— Что делать будем? – обернулись мы все в испуге к Файерболту.

— А что, непонятно? – изумился Файерболт, — спасайся, кто может!

Мы бросились врассыпную. Принцесса выстрелила. Магический заряд попал в стену, несколько раз срикошетил и наконец с шипением погас в земле прямо перед моим носом. Ё! Я только перевела дыхание, а Принцесса разрядила рог снова. И снова. Мы в панике бросились к трещинам в стенах, но все выходы оказались заделаны камнем.

Начался хаос. Мы с испуганными криками бегали, прыгали, летали и крутились среди мельтешащей и рикошетящей магии. Шэйд прятался на потолке за сталактитами. И все равно мы, наверное, ещё не так уж сильно боялись, потому что не верили до конца, что Принцесса серьёзно. Но потом один из лучей отскочил от камня и попал в бедную Квилл, которая вообще была ни при чём – просто сидела на месте и наблюдала. С удивлённым возгласом та испарилась в воздухе.

Тут мы поняли, что дело и правда нешуточное, и под прикрытием большого камня собрались в круг. Принцесса Селестия приближалась к нам, угрожающе цокая копытами по камню.

— Мы никогда в жизни не победим её! – волновался Файерболт, — даже если Элементы заработают как надо, всё равно не думаю, что победим! У неё должен быть мэджик резистанс офигительный!
(это значит – сопротивляемость магии)
— Делать нечего! – яростно прошептала я, — попробуем! У нас нет выбора!

— А в чём вообще проблема? — недоумевала Ревери, — неужели вам никогда не хотелось побывать на Луне?

— Неужели придётся поднять копыто на Саму?.. – сомневался Файерболт.

— Она сама разрешила! – прошипел Шэйд, — она не обидится! И потом, если получится, разве она нас не похвалит?
(Вот в этом я сомневалась, но промолчала)

— Ах, всё это так неприятно! – с горечью подытожила Ревери.

Файерболт несколько секунд напряжённо мыслил и затем кивнул.

— Эх, хуже уже не будет. Приготовились! На счёт три выскакиваем из-за камня. Делаем всё, как на тренировках. Цель – Принцесса. Может, получится! Сконцентрируйтесь! Раз, два... три!

Мы разом выскочили из-за камня, вцепившись в свои Элементы. То ли отчаяние придало нам сил, то ли что-то ещё, но в этот раз получилось. Радужные вихри низринулись из камня каждого амулета, собрались где-то между нами и свились в огромную радужную воронку, настоящий торнадо, который поднял нас в воздух. Огни всех цветов заметались вокруг. Сквозь мельтешение красок я увидела, что Селестия замерла и вскинула голову.

А созданный нами смерч вытянулся в тонкую струну, затем разросся в гигантский шар и обрушился прямо на Принцессу.

Во все стороны брызнули осколки кристаллов. Мы, совершенно вымотанные, попадали на землю. Последние разноцветные блики рассеялись в сумраке пещеры.

Принцесса поднялась с колен и отряхнулась. За исключением того, что удар поверг её оземь и растрепал ей гриву, никаких повреждений заметно не было.

— Простите нас, Ваше Высочество! – хором завопили мы, — мы не имеем против Вас никакого зла!

Селестия царственно подняла копыто:

— Всё нормально. Я не сержусь на вас. Даже наоборот, я довольна вами и выношу каждому благодарность. Вам удалось наконец использовать Элементы так, как надо. К сожалению, мы убедились...

«Ну да», – подумала я.

— ...Что Элементы не работают, — грустно завершила Принцесса, — похоже, они потеряли почти всю свою силу. То, что вы сделали, должно было как минимум отправить меня саму на Луну. И, однако же, я здесь.

Затем она применила какое-то заклинание, и из воздуха вывалилась бедная, невинная, неудачно попавшая под раздачу Квилл. Мордочка у той была бледнее сахара.

— Принцесса! – воскликнула она, простирая копыта к Селестии, — это всё правда! Я видела! Звёзды уже стронулись со своих мест! Они действительно помогут...

— Моя верная Квилл, — прервала её Принцесса, — потом. Это разговор только для нас двоих.

Она при помощи единорожьего телекинеза бережно положила потрёпанную секретаршу себе на спину и покинула нас. У меня осталось сильное подозрение, что этот случайный рикошет был не таким уж случайным, но я всегда подозреваю политиков в чём-то подобном.

Мы уходили подавленные. Во-первых, несмотря на то, что Принцесса на нас не обиделась, и вообще сама приказала, поступили мы некрасиво – напали на нашу правительницу. Во-вторых, мы опять не смогли сделать того, что она хотела. Конечно, это не мы были виноваты, а бракованные (наверно) Элементы, и всё же…

Назавтра Принцесса дала нам новое задание. Тренировки прекратились. Элементы у нас забрали и переместили в хранилище на вершине одной из башен, целиком отведённой под разные сокровища короны. Это хранилище нам поручалось охранять почти вплоть до грядущего дня солнцестояния, которое в этом году совпадало с полнолунием. Где-то незадолго до этого Принцесса собиралась перевезти Элементы в Понивилль. Я услышала часть её разговора с Арканусом:

— Там они лежали все эти века, — рассуждала она, — может, они как-то вспомнят себя...

У меня опять возникло ощущение, что она чего-то недоговаривает, но у меня всегда такое ощущение от речей политических особ.

Сокровищницу мы, желая компенсировать наш провал, охраняли очень усердно. Шэйд бродил обеспокоенный и доносил новости из «теневых сфер», в которых он крутился. Якобы кто-то нанимал разных знаменитых воришек по всей Эквестрии, щедрой рукой платя им золото и задавая задачу спереть Элементы. Заказчик очень хорошо шифровался, и Шэйд при всех его связях не знал, кто это.

Мы внимали его предупреждениям и бдили. Но всё впустую! Одним прекрасным утром нас ждал второй провал. Утренняя проверка Элементов показала, что их нету. Все четыре, как один, провалились неведомо куда вместе с довольно ценной шкатулкой.

Мы ума не могли приложить, как такое случилось. Ведь охранялась каждая щёлочка! Принцесса Селестия была разочарована и встревожена, но держалась с королевским самообладанием.

— Возможно, вы не виноваты... — сказала она, — возможно, мы извели ресурс Элементов, и они вообще распались естественным путём.

«Прихватив с собой шкатулку?» — вертелось у меня на языке.

Тем не менее мы продолжили охранять сокровищницу, как будто ничего не случилось. Этот хитрый замысел родился в голове у Файерболта. Он, исходя из отчётов Шэйда, заподозрил, что действовал какой-то лихой одиночка и весь остальной теневой мир о его свершении не знает. Так и было: в последующую неделю мы поймали, одного за другим, нескольких воришек разных, но неизменно крупных калибров. Этих магистров преступного мира мы извозили в смоле и перьях и с позором отпустили домой, при этом «случайно» показав издалека каждому из них как ни в чём не бывало лежащие на своём месте Элементы. Разумеется, муляжи.

Это были успехи, но какие-то мелкие после двух наших крупных провалов. Хотелось большего. Мы охраняли сокровищницу ооочень демонстративно. Думаю, к концу второй недели нашего патрулирования всякий честный гражданин Кантерлота знал, что на верхушке башни находится нечто ужасно ценное, а всякий НЕчестный гражданин Кантерлота должен был даже подозревать, что именно – мы приложили к этому все усилия, сплетничая об этом на каждом углу и в каждой таверне и пуская Шэйда в глубокие заплывы в эти его Теневые Сферы.

В остальное время мы жили мирно. Файерболт натащил в свой кабинет на втором этаже кучу книжек и искал в них сведения об Элементах, а Шэйд пропадал неведомо где, «наводя» (это говорилось как можно более зловещим тоном) «справки».

Я и Ревери бессовестно бездельничали. Мы ходили в город за покупками, бродили вместе по салонам одежды и просто валялись на травке. Я понемногу разбиралась, как управлять моими новыми друзьями. Например, Ревери очень любила читать, и чтобы у неё на мордочке мгновенно просияла радость, достаточно было подарить ей книгу. Я это просекла и закупила стратегический запас, который хранила у себя в комоде. Файерболта же радовали высокоумные рассуждения о природе магии, а Шэйда – всякие милые безделушки его ремесла, типа кинжалов, гаррот и метательных ножей.

На меня ничто так просто не работало, но мне всегда очень нравилось, когда Файерболт собирал нас всех вместе во что-нибудь поиграть. Проблема в том, что он, как и все представители их хилого волшебного племени, был не слишком охоч до физических забав и предпочитал настольные игры, а мне, наоборот, всегда нравилось побегать-попрыгать-покидаться мячом. Ну да мы как-то сходились.

Конец месяца и полнолуние приближались, медленно, но неотвратимо.

В канун праздника солнцестояния, рано утром, нас вызвала к себе Принцесса Селестия, но встретила не она, а Квилл и Арканус.

— Принцесса через несколько часов уезжает в Понивилль, — сообщила секретарша, — и просит вас начиная с этого утра и минимум до завтрашнего полудня охранять Элементы (Квилл об их пропаже не знала) особенно усиленно. Она сказала буквально: «так свирепо, как сможете».

Это мы могли. С утра до ночи мы патрулировали башню и её окрестности, смеряя инквизиторскими взглядами всех, кому не повезло хотя бы просто что-то пронести мимо. Скоро все стали шугаться от башни за полмили. Так прошёл день, и хотя вроде всё было тихо, в воздухе чувствовалось какое-то напряжение. Мы довольно устали. Настала ночь, но нам всё так же не было покоя. Мы сидели полукругом вокруг шкатулки со лже-Элементами и таращились на неё. Временами то один, то другой выпадал в сон, но тогда соседи тормошили его.

Так проползла и ночь. Мы уже совершенно осовели, но были полны решимости показать свою старательность.

Думаю, именно из-за осовелости мы долго не замечали, что ночь тянется как-то подозрительно долго и рассвету полагалось быть уже добрых полтора часа назад. С улицы слышался странный беспокойный шум, типа гула встревоженной толпы, но мы и на него не обращали внимания. Мы наконец встрепенулись, только когда этот шум сменился ужасным демоническим рёвом и криками ужаса.

Глава 5,

эпическая, где мы спасаем Кантерлот

Продирая глаза, наша партия выбежала наружу на балкон – чтобы увидеть, как на Кантерлот, взмахивая крыльями размером в полгорода, опускается дракон! Здоровенный, взрослый красный дракон с жёлтым брюхом. И совсем рядом с нашей башней!

Он с грохотом приземлился, под нашими ногами покачнулся пол, дрогнула земля и рухнуло несколько зданий. Из-под его нод в ужасе разбегались столичные пони.

Надо всем этим зловеще серебрилась Луна, с которой что-то было не так, но я не сразу поняла, что именно. Небо было ночным, тёмным, угнетающего сиреневого оттенка. Светать и не думало.

— Это здеееэээсь? – проревел дракон громовым голосом. От его речи у меня заложило в ушах. Так мог бы разговаривать, наверное, вулкан.

Сначала я не въехала, к кому он обращается, но потом заметила, что на его длинной шее, ближе к голове, держится некий пони в обрыдлой уже маске Найтмер Мун и в тёмном балахоне. Но у этого маска была со вправленными в неё драгоценными камнями. Этот тип кивнул и что-то сказал дракону – издалека слышно не было. Дракон снова издал рёв и, ступая так, что тряслась земля, двинулся к нашей башне. Он поворочал своей огромной башкой и остановил свой взор на нашей башне – и на нас, стоявших на балконе. И вытянул шею.

— Прыгаем! – дурным голосом завопил Файреболт.

Мы очертя голову поскакали вниз с балкона, с трехсотфутовой высоты, как раз тогда, когда дракон врезался в башню. Та задрожала, во все стороны полетели кирпичи и балконы. Потом он обвился вокруг неё, хищно распахнул пасть и просто-напросто откусил всю её верхушку вместе с куполом и сокровищницей. И едва ли – не с нами.

После чего не торопясь прожевал (звук был, как на каменоломне) и проглотил.

Я падала вниз, как камень, за исключением того, что камни не орут. Тут меня, вечная слава Селестии, подхватил Шэйд и бережно опустил на землю. Файерболт сколдовал себе что-то вроде огненных крыльев, которые растаяли, едва он долетел до земли, но этого ему хватило, чтобы уберечь и себя и Ревери.

Меж тем дракон сдавил башню в своих кольцах и раздавил её, как соломинку. Огромные куски камня градом посыпались сверху. Мы пустились наутёк. Один с гулким «бахх» обрушился на мостовую в шаге от меня. Если бы попал, никакая шкура не спасла бы. Не стоит и говорить, что ближайшие дома несли ужасные повреждения.

— Это всёооо?? Довооолен? – вопросил дракон своего начальника. От его голоса дрожала грудная клетка. Как, интересно, культистам удалось его приручить?

Этот лидер кивнул и опять что-то сказал.

— Тогда пошёл вооон! – взревел дракон и мощным рывком стряхнул культиста со своей шеи. Похоже, каким бы макаром они его не подчинили, вышло это ненадолго и не очень надёжно.

Впрочем, лидер как будто не очень расстроился. Он, кувыркаясь, пролетел по воздуху, приземлился на балкон одной из королевских башен и резво скрылся в её глубине.

Дракон продолжал буйствовать:

— Наконец-то свободаааа и вседозволеннооость! Я сотру с земли этот жалкий понячий городок и устрою здесь своё загородное гнездо! И ничто инооое! Давно приглянулся мне этот отрог и эти пещеры, но лишь теперь, когда большой белой пони здесь нет, я смогу совершить всё это! Глупые лошадки сами привели сюда свою погибель, ха-ха-ха!

Пока он, как и положено, излагал свой нехитрый злодейский план, его хвост бешено хлестал туда-сюда, сокрушая дома и обрушивая небольшие башенки. Пони всех видов и расцветок в панике и слезах бестолково метались кто куда.

Мы взяли ноги в копыта и попытались приблизиться к дракону, но тщетно. Он топтался туда-сюда, причиняя каждым шагом ужасные разрушения. и периодически выпускал языки пламени, которые превращали целые кварталы в сплошной пожар, а улицы – в расплавленный каток. Мы неудачно угодили под взмах его хвоста, который впечатал нас всех вчетвером в стену дома и заодно обрушил эту стену, вместе с половиной дома, на нас. Когда мы, все порядком покоцанные, выбрались из-под обломков, дракон уже углублялся в центр города, сея хаос и разрушения на своём пути. Тут и там лежали превращённые в щебёнку здания, поваленные заборчики и перевёрнутые горшки с геранью. Повсюду царила паника, шум, крики и треск огня.

Пока Ревери нас лечила, я сцапала какого-то стражника, который, весь в мыле, проносился мимо, и спросила:

— Что происходит?

— Не знаю! Ничего не понятно! Говорят, что Найтмер Мун возвратилась! Посмотри на Луну! – дико таращась на меня, пролаял он и умчался.

— Вот те на! – подумала я вслух.

— Найтмер Мун! – пробормотал Файерболт.

— Это ж труба, наверное, — отвлечённо добавил Шэйд. На том она и вылетела у нас из головы. Простите нашей партии такое равнодушие в тот момент к глобальным вопросам. Найтмер Мун была непонятно где и в абстракции, а здесь прямо перед нашими глазами свирепствовал здоровенный злобный дракон, с которым следовало что-то сделать.

Наконец я поняла, что было не так с Луной . Пятна на ней, которые обычно складывались в голову пони в профиль, исчезли.

— По-моему, это называется отчаянное положение, — мрачно заметил Файерболт.

— И, как всегда в отчаянных положениях, — вдруг, не разделяя его уныния, ухмыльнулся Шэйд, — из ниоткуда появляется спасение!

И он жестом профессионального фокусника (или выпендрёжника) извлёк откуда-то из своего плаща (при этом его полы стильно взметнулись) столь хорошо знакомую нам шкатулку. Крышка щёлкнула. Внутри чинно лежали Элементы Гармонии.

— Когда ты успел их подхватить? – удивилась я, от шока даже позабыв, что вообще-то мы последние недели охраняли пустую сокровищницу.

Файерболт вырвался из-под опеки Ревери и сгрёб Шэйда за воротник.

— Так это ты спёр их, да?! – зарычал он, — и сколько хотел выручить, мерзавец?!

— Я не спёр их! – Шэйд вырывался, — отцепись! Почему вы все такие простаки?!

Оказалось вот что. Шэйд знал, что некоторые гении из теневых сфер смогут умыкнуть элементы даже из самого охраняемого места на свете. Поэтому он «забрал их себе» и всё это время держал при себе, «в надёжных копытах». Таким образом он позволил нам и воров вылавливать, и Элементы опасностям не подвергать.

— А обманывать Принцессу? – взвыл Файерболт после сих объяснений, — это нормально, по-твоему? Она хотела отвезти их в Понивилль! Она до сих пор думает, что их похитили!

— Так точно бы и было, если бы я этого не сделал! – Шэйд вырвался, оправил воротничок плаща и свою косичку, — так что ничего худшего, чем могло произойти, не произошло. Думайте лучше о положительных сторонах дела. Вот, у нас под носом дракон, и вот, есть оружие против него. А если бы Принцесса увезла их в Понивилль, не было. Вперёд!

В этот момент стоило бы вспомнить неудачу с Селестией, но я не вспомнила. Извращённая логика Шэйда нас покорила. Не судите строго: не забывайте, что мы не спали всю ночь, а потом на нас обрушился дом, и вокруг был пылающий город.

Мы нацепили Элементы.

— Приготовьтесь, — скомандовал Файерболт, — всё, как на тренировках. Ох, не знаю, получится ли. Раз, два, три!

Нас окутало радужное сияние, и мы взмыли в воздух над крышами Кантерлота. Шло вроде хорошо. После положенных спецэффектов из наших амулетов вырвались цветные полосы, сплелись в единую великолепную радугу, и та, прочертив ночное небо, низверглась на дракона.

Дракон явно что-то почувствовал. Он недовольно взрыкнул и стал вертеть башкой, ища угрозу. Спустя некоторое время радуга оборвалась, и он увидел нас. Мы неподвижно висели в ночном небе и очень удобно подсвечивались разноцветным ореолом.

Для него это была идеальная мишень. Он глубоко вдохнул, а мы могли только оцепенело смотреть на мерцание в глубине его пасти. Мы даже дёрнуться никуда не могли.

— Отключай их! Отключай! – орала я.

— Сама отключай! – отозвался Файерболт, — думаешь, я знаю, как?!

Он стал долбить копытом по амулету, а Шэйд в воздухе рядом с ним начал грызть зубами цепочку. Это позорище, к счастью, прекратила струя драконьего огня, врезавшаяся прямо в нас.

Тут Элементы вспыхнули и окружили нашу партию переливающимся радужным куполом, о который расплескалось пламя. Вмиг стало очень жарко. Купол трещал и, по-моему, всё равно поддавался. Я увидела, как Файерболт усилил его сетью из огненных нитей, и заметила, что рог Ревери тоже светится – она тоже колдовала какую-то защиту. Всё равно дышать было невозможно. От жары словно кости плавились. Всем приключенцам, которые будут читать это, на заметку: пламя дракона – самое сильное его оружие, страшнее когтей и клыков. К счастью, обычно от него можно довольно легко уворачиваться. Не позволяйте себе попасться в такую ловушку, как попали мы!

Наконец пламя иссякло, и я обнаружила, что на полной скорости несусь к земле. К счастью, наши крылатые господа повторили тот же манёвр, что при прыжке с башни, и мы мягко приземлились на крыше одного из домов.

Чуть вдалеке от нас дракон продолжал разрушать город. Где он уже прошёл, можно было легко понять по тому, что там всё лежало в огне и руинах. Нимало не беспокоясь этим, какие-то пони культистского вида забирались на шпили башен и оттуда демонически хохотали. Обычные пони носились туда-сюда с безумными глазами или тряслись от ужаса под скамейками.

Нас всех толстым слоем покрывала гарь и копоть. От шикарного струящегося шёлкового плаща Шэйда остался только воротничок. Пламя также пожрало его косичку, и теперь его изрядно укороченные волосы падали на морду слева и справа.

— О нет! – вскрикнул он, ощупав собственную гриву, — что делать? Как я теперь буду жить? Как я выгляжу? Зеркало, срочно дайте мне зеркало! Хотя бы лужу воды!

Он заметался по крыше.

— Возьми себя в копыта! – пытался урезонить его Файерболт, — не до твоих красот!

— Я тебя заколдую, у тебя снова всё вырастет за пару дней! – утешала его Ревери.

— Смотрите! – вдруг завопила я, — ужас и кошмар!!!

Обычно мне не свойственны такие высокие выражения, то тут было почему. У наших ног валялись оплавленные, искорёженные куски золотистого металла – всё, что осталось от Элементов.

Файерболт повесил голову.

— Ну всё, — пробормотал он, — дас капут. Принцесса Селестия нас убъёт. Сначала изгонит из Эквестрии за то, что мы спёрли Элементы, потом убъёт за то, что их раздолбали. Или сначала убъёт, а потом изгонит?.. Или ещё перед этим заточит в тюрьму за то, что мы не сберегли сокровищницу? Но может ли это считаться преступлением, если Элементов там на самом деле не было?...

В общем, выглядело всё очень мрачно. Файерболт возил копытом по крыше, предаваясь мрачной казуистике, Шэйд бегал кругами, пытаясь глядеться в осколки стекла. У меня всё болело. Элементы мы продули. По улицам с бессвязными криками радости носились культисты. Вдалеке дракон сокрушал Кантерлот.

Ревери, сидючи на крыше и глядючи в небо, задумчиво предложила:

— Может, попьём чаю?

И что бы вы думали — это замечание, феерически идиотское, совершенно в её духе, вдруг как-то всколыхнуло меня. У меня перед глазами разом промелькнули те славные вечера за беседами и играми, которые мы провели в её беседке, и все те битвы, которые мы так прекрасно и слаженно выиграли вместе, и я решила, что сдаваться рано.

— Эй! – я вскочила и забегала по крыше, расталкивая их и собирая вместе, — не раскисайте! Мы ещё ничего не сделали!

— Как не сделали? – удивлённо переспросил Файерболт.

— А так! – вдохновенно заявила я, — Элементы не сработали, но они когда-нибудь работали? Они когда-нибудь нам были нужны? Мы что, без них не справлялись?

Я видела, что мои слова начинают доходить до них, и с чувством великой надежды, которое поднималось прямо из глубины души, продолжала:

— Что, разве мы не друзья и без этих финтифлюшек? Помните, что сказала Селестия? Она сказала, что даже до Элементов наша дружба была видна в том, как мы работали в команде и вместе всех побеждали! Разве мы и без того не Элементы Дружбы – как она там сказала, Лихости, Хитрости, Грубости и Безбашенности!

Я запуталась под конец, но идею подала верно. Файерболт поднялся и посмотрел на меня с новым огоньком в глазах.

— А ведь ты права, подруга!

Мы собрались в круг.

— Мы делали это уже тысячу раз и сделаем в тысяча первый! – воодушевлённо возгласил Файерболт, — мы профессиональные приключенцы или кто?! Каждый знает свою работу! Что, не справимся?! Отпинаем этого дракона без всяких Элементов! Вперёд!

— Йеей! – отозвались мы.

— Тогда в бой! Или вы хотите жить вечно?!

— Вообще-то я хочу! – радостно откликнулась Ревери.

И мы отправились в погоню за драконом, прыгая по завалам и крышам. В городе творилось форменное безумие. Некоторые пони вроде бы приличного вида с воплями: «свет! свет!» кидались горящими тряпками в окна магазинов. Культисты немузыкально распевали гимны Найтмер Мун. Стража бегала туда-сюда и с кем-то сражалась. Мы игнорировали всё это и бежали за драконом. Шэйд успел первым и начал носиться у того туда-сюда перед носом, мешая делать что бы то ни было. Дракон с негодующим рёвом выпустил в воздух несколько столбов пламени, но не попал даже близко.

— Тьма! О, тьма! – возопил очередной культист с верхушки башни неподалёку от нас, — обетованная вечная ночь! Наша Повелительница возвращается! Грядёт наше Царство, царство ночи! Да славится Найтмер Мун!

Файерболт сбил его на бегу одиночным огненным разрядом, и культист с обиженным криком полетел вниз. Надеюсь, он себе вшибёт хотя бы немного мозгов, потому что вышибать уже было явно нечего.

Делая дикие скачки по крышам и подныривая под взмахи хвоста размером с корабельную мачту, мы окружили дракона.

— Харди, таунт! – крикнул Файерболт.

Я уже достаточно набегалась с ними, чтобы знать, что это значит «отвлекай внимание на себя». Ну конечно.

— Эй ты, большой, злой, мерзкий дракон! – со всей мочи заорала я. Ноль внимания, — эй ты, большой, злой, противный, мерзкий, трусливый, вонючий...

На этом слове дракон мгновенно развернулся ко мне.

— Ах ты, жалкая козявка! – проревел он и бросился на меня, сокрушая попавшиеся ему под лапы фонари и скамейки.

Я, зажмурив глаза, бросилась ему наперерез и...

Клац!

И получилась типичная картина «танк в бою». Вот Файерболт, маг, сплетает огненные кружева какого-то заклинания, вот Ревери лечит ошеломлённых пони, тут и там лежащих на мостовой, вот Шэйд прицепил на копыта какие-то лезвия и увлечённо пытается отковырять у дракона чешуйку сзади на шее. А вот Харди, воин передней линии, висит в зубах у дракона, который её с наслаждением жуёт и едва ни не причмокивает. И если вы думаете, что мне приятно, то не хотите ли попробовать сами.

Обожаю свою работу.

Впрочем, с гордостью скажу, что своё дело я делала хорошо. Дракон блаженно портил об меня свои зубы, но вскоре понял, что что-то не так. Его рык удовлетворения перешёл сначала в рык недоумения, потом негодования, потом боли – а потом он злобно выплюнул меня прочь. Я ударилась о мостовую и ушиблась сильнее, чем от пребывания у него в пасти – это если не считать морального ущерба от того , что я была с ног до головы в драконьих слюнях. Ревери сразу подбежала ко мне с лечением.

Дракон яростно отплёвывался кусками зубов, и тут в него врезался огромный огненный шар, который сваял Файерболт. Взрыв ослепил меня и оглушил. Дракона отбросило прочь и повергло на спину. При этом его падение и взрыв слизнули с лица земли пару улиц, порушили пару башен и вообще немалую часть Кантерлота, от которого и так (как мне казалось) уже немного осталось.

Едва дракон встал, как второй такой же взрыв отбросил его ещё дальше и оставил от Кантерлота ещё меньше. По-моему, эти два взрыва разнесли столько же, сколько дракон за всё время.

На морде нашего мага опять сияла маньяческая ухмылка, и это меня напрягало.

 — Файерболт! – подбежала я к нему, – так нельзя! Надо уводить его из города!

— Что?! – поразился он, — никогда! У нас сейчас позиционное преимущество! Ты ничего не смыслишь в тактике городского боя!

— Так я о том и говорю, что этот бой нужно сделать как можно менее городским!

— Глупости! Сейчас увидишь! Я расправлюсь с ним одним ударом. Нужно просто больше огня! Дааа, верно. Нужно просто утопить здесь всё в огне!

Он упёрся копытами в землю, нацелил рог на копошившегося вдали в руинах дракона и начал декламировать:

— О, тот, кто темнее сумерек...

Баммм! Ему на голову опустилась какая-то обугленная сковородка, и кто, вы бы думали, её держал? Наша нежная, как весенний ветерок, целительница! Ревери! Файерболт без единого писка растянулся на земле.

— Что? – отозвалась она на мой взгляд, полный немого офигения, — с ним бывает иногда! Он сам разрешил, даже приказал, так делать!

Итак, Файерболт нас временно покинул, но его труды не прошли даром. Когда дракон, неловко скребя когтями, поднялся, оказалось, что на его морде в нескольких местах не хватает чешуек – то ли взрывы их сорвали, то ли они стёрлись о здания.

Шэйд взвился в небо и в блистательном пике смело обрушился дракону прямо на морду. Видимо, ему удалось всадить нечто болезненное в уязвимое место, потому что у дракона мгновенно подкосились лапы, он рухнул на землю и стал кататься взад-вперёд, отчаянно извиваясь, всхлипывая (как мог бы всхлипывать огроменный тысячелетний вулкан) и пытаясь смести Шэйда со своей морды, но тот героически держался. Как рассказывал потом Шэйд, он прошипел тогда прямо в бесстыжие драконьи глаза:

— А теперь, если хочешь, чтобы эта боль прекратилась, ты будешь послушно делать то, что скажу я...

Но дракон его не слышал. Он пытался тереться головой то об одно здание, то о другое, и как обычно, при этом их обрушивал. Я поняла, что Шэйду нужна помощь, пока не поздно.

Тут мою голову осенила гениальная догадка и я бросилась к ближайшей башне. Гигантскими скачками я перемахивала через два-три пролёта, наконец выбежала на балкон – и прыгнула прямо на дракона, который был подо мной.

Я приземлилась ему на спину, и, едва не слетая на землю при его виражах, прокарабкалась вверх по шее. Как я и думала, лидер культистов оставил там нечто вроде седла и вожжей, которые крепились к усам дракона. Я намотала их на копыта.

— Шэйд, держи его крепко! – прокричала я.

Вряд ли он меня услышал, потому что был с другой стороны головы, но мне послышалось что-то типа «яволь!». Тогда я натянула вожжи:

— Йии-ха, лошадка!

Морда дракона задралась вверх. К счастью, от боли он уже не соображал, что происходит, и не вспомнил, что уже освобождён от культистской магии. В следующую секунду его крылья сделали «вввух», горизонт метнулся вниз, город наклонился и укатился куда-то под его брюхо, здания стали стремительными рывками отдаляться.

Последним, что я увидела внизу, была Ревери, махавшая нам белым платочком. Затем в ушах засвистели ветер и облака.

Управлять драконом оказалось удивительно похоже на то, как стоять за штурвалом. Тоже нечто огромное и неповоротливое, но слушается маленького руля. Здорово! Возможно, у меня одной во всей Эквестрии была какая-то подготовка к той работёнке, которую пришлось выполнять. Можете записать в тетрадку мораль: учитесь всему на свете. Никогда не знаешь, какие старые навыки тебе вдруг пригодятся и каким образом.

Спустя некоторое время сплошных облаков и пребывания непонятно где (но, кажется, мы летели на юг) дракон стал выбиваться из сил, реже хлопать крыльями и терять высоту. Я направила его вниз. Головокружительное планирование, приземление – и вот мы уже стоим на опушке какого-то огромного и дикого леса, а невдалеке между холмов приютился какой-то милый городок.

Я сверзилась с шеи дракона, а рядом со мной мешком рухнул Шэйд, у которого свело все четыре ноги. Дракон перевернулся на спину, тяжело дыша (каждый выдох порождал целую кучу дыма) и сразу стал шарить по морде лапами. Спустя некоторое время вниз со звяканием упал перекорёженный кинжал Шэйда.

— Аааах, наконец-то это закончилось! – выдохнул дракон, — давно мне ещё не было так щекоооотно! Ничего соображать не моооог!

И он со счастливой миной зачесался.

— Ч-что? – вякнула я.

— Щекотно? – неверяще переспросил Шэйд, — а я-то думал, что низринул его в пучину безбрежной боли!

Дракон повернул голову, видимо, услышав писк каких-то козявок, и уставился на нас.

— Вы, мелкие четвероногие, — прорычал он, — не смейте никому рассказывать об этом моём слабом месте. Или я вас зажарю и съем. Вы неплохо справились, для пони. Я за это обещаю не трогать больше ваш понячий город. Договорились?

— Договорились! – быстро воскликнула я, решив ловить такой приступ благодушия.

Мы стукнулись с ним копытами – точнее, копытом с когтём.

Дракон встал и очумело помотал головой.

— Ну и где я? И куда вы меня завели?

Мы пожали плечами. Тогда мы ещё понятия не имели о Понивилле, хотя и слышали это название.

— И где моя родная пещера? Где милые моему сердцу северные горы? Где мои сокровища? – горестно продолжал дракон, — эх, что ж делать. Пойду искать новую пещеру. Что за жизнь. Надеюсь, мы никогда больше не встретимся, парнокопытные.

Было видно, что его настроение снова стремительно портится. Подтверждались слухи, что нормальное состояние дракона — жадность и склочность. Поэтому мы не стали его больше беспокоить. Дракон повернулся к нам спиной и потопал в глубь леса, который был настолько огромным, что кроны возносились даже выше его головы. Скоро деревья его скрыли.

Больше мы его действительно не видели, однако потом узнали, что он действительно нашёл в лесу пещеру, но местный дракон, который «забил» её за собой, вытурил бедолагу из леса.

К тому времени, как мы вернулись в Кантерлот (меня нёс Шэйд, обнаружив неожиданную галантность и выносливость, но летели мы медленно), дело уже, наверное, двигалось к полудню. С этой Луной, которую как пригвоздили к небосводу, было непонятно. Не знаю точно до сих пор, сколько мы возились с драконом. Тогда взглянуть на часы как-то копыта не дошли.

Столица Эквестрии простиралась под нами печальным зрелищем. Cплошной бардак и разгром. Пожары уже пытались гасить, но хаос продолжался. Стража сорганизовалась, но завязла в затяжных уличных боях с культистами, которые, как параспрайты, лезли изо всех щелей. Белокаменный город Кантерлот был теперь скорее серокаменным, потому что если что-то не лежало в руинах, то было доверху изгваздано в саже.

Вскоре мы заметили сверху возле одной из баррикад гриву цвета свежей травы и спустились туда. Приземлились аккурат возле Файерболта и Ревери, которые помогали стражникам отбивать атаку.

— Ну, как дела? – спросила я.

— Нормально! — Файерболт высунулся из-за мешков с песком, пустил вдоль улицы огненный шар, юркнул обратно и привалился к баррикаде, — вы увели дракона, да?

— Да, — кивнули мы, — больше не вернётся.

— Молодцы, — покивал головой Файерболт, — мы все молодцы. Я горжусь вами. Нами. Это была самая главная напасть.

На затылке у него красовалась внушительная шишка, но непохоже, чтобы он обижался.

— И откуда их только столько взялось? – в очередной раз изумилась я, выглянув из-за баррикады и увидев морды культистов, выглядывающие из каждого переулка.

— Да! И когда это всё закончится? – пожаловалась Ревери, — мне надоело!

Словно в ответ на наше нытье, на балконе королевской башни показался давешний пони-культист, приведший дракона. Только теперь он успел где-то найти и напялить на себя королевские регалии. Он и заорал в мегафон на весь Кантерлот:

— О братья мои, в огне и смуте рождается новая эра! Теперь царство Найтмер Мун будет лежать в ночи её, отныне и во веки! Это я говорю с вами, её вернейший адепт, Кайоал Ужасный, Глас Сияющей Тьмы! Поднимите очи к небесам, ибо в них нам теперь сияет из тьмы наша вечная луна, которую мы так долго ждали! Да, долго ждали мы своего часа, но вот, он настаёт, и ничто уже не может остановить нас! Долго страдали мы в унижениях и отверженности! Но теперь мы будем править! Наша власть прострётся от заката до восхода – но слово это скоро будет забыто! Мы...

Надо было видеть облом на его лице, когда ему на это самое лицо упал первый луч рассветного солнца.

Эпилог

Всё закончилось прекрасно. Найтмер Мун была побеждена без нашего участия (нахальство, а?) в далёком Понивилле. После этого Принцесса Селестия, которую Найтмер Мун в начале вторжения мстительно отправила на Луну, смогла вернуться и быстро навела порядок в Кантерлоте.

Культисты, включая их светозарного как его там, были скручены и покиданы в казематы. Впрочем, никто там долго не сидел, потому что решили, что ими двигали неверно понятые верноподданические инстинкты. Почти всех их, кроме самых буйных, освободили, тем более что им уже самим было стыдно за учинённый разгул, и представили Принцессе Луне, которая в расколдованном обличье оказалась очень миленькой. Она похвалила их за преданность, поругала за неверное воплощение этой преданности, и простила преступления против страны. Все не могли сдержать растроганных слёз и рассыпались в восторгах по поводу Луны. Вскоре из этих господ сформировался Ночной Двор, то есть придворные, министры и свита Принцессы Луны. Они занимали замок, когда дневная Принцесса, Селестия, и её придворные укладывались спать.

Итак, эти культисты были честными гражданами. Они просто предчувствовали возвращение законной принцессы, не разобрались в своих чувствах и поэтому странно себя вели. Такую огласили официальную позицию. Но я всё равно буду впредь относиться к этим перевоспитавшимся дамам и господам подозрительно и предвзято. Впрочем, так я отношусь ко всем политикам.

Кантерлот восстановили меньше чем через неделю благодаря магии и усердию его жителей. Когда эти столичные штучки хотят, то что-то могут. Жаль, что они обычно ничего не хотят. Помогали также пегасы из Клаудсдейла, которые охотно таскали со всех концов Эквестрии строительные материалы. Отстроенный Кантерлот, красивый и чистенький, стал ещё лучше, чем раньше.

Каждому из нас дали орден «За Спасение Кантерлота». Это вам не хухры-мухры! Правда, Ревери свой потеряла, а Шэйд сказал, что «его засмеют» (кто засмеют, он умолчал) и переплавил в тигле на золотые биты. Позорище, но от этой бестолковой и асоциальной половины нашей партии никто ничего другого не ожидал. Я и Файерболт, напротив, отнеслись к этой награде как к высочайшей чести. Отныне на всех парадах, церемониях и праздниках мы показывались, только нацепив их.

Что ещё приятно, спасителей Кантерлота никто не стал припрягать к работе по его восстановлению. То, что немалая часть разрушений тоже исходила от спасителей, а именно – определённого единорога с пламенеющим рогом, было деликатно заметено под ковёр.

Через пару дней этот самый единорог буркнул:

— Я не понимаю, почему Твайлайт Спаркл удалось пробудить Элементы и как это вообще получилось. Это возмутительно!

— Почему возмутительно? – отозвалась я.

Мы вчетвером сидели в беседке. Был очередной прекрасный летний денёк. Я читала газету, Ревери посапывала на скамейке, а Шэйд бесшумно и зловеще пририсовывал ей усы.

— Потому что это была моя однокурсница! – взвился Файерболт, — мало ей быть отличницей и зубрилой, мало ей быть личной протеже Селестии, мало ей быть «лучшим магическим дарованием за последние тысячу лет».... – гнусаво передразнил он кого-то. Я заподозрила, что Файерболт завидует, но помалкивала, — что вообще дискуссивно... так теперь ей нужно ещё и спасти Эквестрию и пробудить Элементы! Я в бешенстве.

Он вскочил, случайно поджёгши мою газету.

— Что ты задумал? – вопросила я.

— Я хочу понять, как ей удалось меня обставить, — гневно бросил Файерболт, взваливая на себя седельные сумки, — и вывести её на чистую воду! Вот увидите, я докопаюсь до истины! Всего хорошего!

Бедный Файерболт! Его однокурсница, сама того не ведая, утёрла ему нос. Он никак не мог с этим смириться и не поленился поехать с целой горой магического оборудования в Понивилль. Тогда ещё не было железной дороги, и он добирался с разными попутчиками целый день. Там он развернул на руинах древнего замка Принцесс настоящую лабораторию, ползал повсюду с чарометром, едва ли не лизал пыль на тех камнях, где прошла эпохальная битва с Найтмер Мун, и осматривал через лупу каждую статую.

Потом он отправился в Понивилль и с блокнотом наперевес расспрашивал каждого участника происшествия – говорят, даже включая знаменитую шестёрку, мешая им жить своей мирной жизнью.

В итоге он сидел в понивилльском сквере, весь усталый и в смятенных чувствах, и как вы думаете, кто пригласил его на огонёк в библиотеку и угостил пуншем? Та самая однокурсница, которая спасительница Эквестрии. Это Файерболт, которого порой заносило, воспринял как ещё одну её победу над ним.

Затем он вернулся на перекладных в Кантерлот и изложил нам свою теорию. Итак...

Файерболт решил, что случилось вот что. Последняя битва с Элементами, во времена Дискорда, их действительно повредила. С тех пор их не использовали и поместили в специальные каменные шкатулки внутри статуи в старом замке. Эти хранилища были непростые, сделанные из тех же магических кристаллов, какие мы видели в подземелье Кантерлотского замка. Файерболт убедился в этом, разбив какой-то найденный им осколок и увидев, что он раскололся не как обычный камень, а по граням кристалла. Вдобавок, уже будучи в Кантерлоте, он вынес один такой кристалл из пещеры наверх и констатировал, что под солнечным светом тот тускнеет и сереет.

Значит, эти шкатулки умели собирать и накапливать волшебство. Вот всю эту тысячу лет они и впитывали магическую энергию, которая истекала из повреждённых амулетов. В итоге получилось, что Селестия отдала нам какие-то бледные тени прошлых Элементов, в которых магии оставалось на донышке, а Элементами на самом деле к тому времени стали – вот это финт! – их шкатулки. Во время битвы Найтмер Мун их разрушила, чем вырыла себе же поражение, потому что так энергия наконец высвободилась и смогла опять принять форму нормальных Элементов, которыми тут же воспользовалась знаменитая шестёрка. А мы всё время возились с почти не работающими железяками.

Это не объясняло, почему Элементов было сначала шесть, а потом четыре. Не объясняло и другие несостыковки. И вообще, если спросите меня, то всё это объяснение было притянуто за уши и пришито белыми нитками. Ну да я не детектив. Зато оно звучало эдак по-академически, а главное, проливало бальзам на самолюбие Файерболта. Так что он его придумал, успокоился, и славно.

Позже, когда Эквестрия угодила в очередной переплёт и мы вновь наложили копыта на Элементы, оказалось, что всё работает совершенно по-другому, а произошедшее правильно объясняется иначе. Но это уже другая история.

А ещё через недельку нормальной спокойной жизни Файерболт сказал:

— Я провоцирую твоего василиска своей горгоной, наношу тебе пять урона и побеждаю!

— Ну и ладно, — надулась я, бросив карты.

Ревери телекинетически подлила мне чайку.

— Мудрец ведает, что проигрыш – зола для древа побед, — сумничал Файерболт, с очень довольным видом перетасовывая карты и убирая их в коробку.

— Невелика победа, волшебник с высшим образованием выиграл у простой пони из деревни, — огрызнулась я, похлёбывая горячий чай и понемногу остывая.

— А у него нет высшего образования, — поддел его Шэйд, — у него бессрочно неоконченное высшее.

Файербол гневно зыркнул на него и заявил:

— Вообще-то я хотел сообщить кое-что другое. Так что внемлите мне.

Мы повернулись к Его Огнейшеству.

— Пока я ползал с лупой вокруг Понивилля, — начал Файерболт, — я увидел там множество интересных вещей. Вы что-нибудь слышали про этот город?

Мы все покачали головами. Конечно, мы знали, что там теперь живут наши носители Гармонии, но кроме этого — ничего.

— А зря, — изрёк Файерболт, — ибо там есть много интересного. Там рядом раскинулся Вечносвободный Лес, где полно диких зверей, нехоженных троп и загадочных подземелий. Там есть болото, где водятся всякие, ну, ужасные болотные создания. Там есть древние каньоны, прорезающие землю – кто знает, что можно найти на их глубине. Там есть пустынные поля, изрытые странными извилистыми норами...

Из его слов выходило, что Понивилль – это мировой центр хоррора. Мы впечатлились.

— ...наконец, — добавил он, — это милый и уютный городок с хорошей погодой, где всё очень дёшево и нет приключенцев, этих назойливых мух, которые слетаются на любое интересное задание и устраивают жуткую конкуренцию. Вы понимаете, к чему я клоню?

Мы переглянулись и застонали. Мы с утра сегодня начистили уже мордочку паре недругов и план на беготню был выполнен. Стоял такой прекрасный солнечный денёк. Никуда не хотелось двигаться!

Файерболт удовлетворённо заключил:

— Понимаете. Нужно ковать железо, пока горячо, нужно разведывать плацдарм, нужно забить территорию. Экипаж уже нанят. Поднимайте крупы! Мы отправляемся в Понивилль!

И мы со стонами поплелись паковать шмотки, а в следующей истории я расскажу вам, как это прошло и что из этого вышло. До скорого!

Харди Хайд.

К О Н Е Ц

История II: Страх и ужас в Понивилле

Присоединяйтесь к дружной и весёлой компании эквестрийских приключенцев в их захватывающей жизни, изведайте тайны и взгляните из-за кулис на уже знакомую историю!
Внимание! Жители Понивилля, и Mane Six – в том числе, появляются в истории очень эпизодически и всегда как второстепенные герои.

рассказывает Файерболт

Глава 1,

вводная. Даже не глава, а пролог, где мы едем в Понивилль

Приветствую, мои милые пони! Усаживайтесь поудобнее возле моего огонька, и я поведаю вам очередную историю наших славных подвигов и великих побед. В этот раз у нас пойдёт речь о жизни простых эквестрийских приключенцев. Вы узнаете, из чего она состоит помимо залихватских набегов на логовища монстров и весёлого загребания сокровищ. Вы поймёте, какая жестокая и коварная борьба незримо ведётся порой за этими радостными кулиса...

Что? Простите?

А, вы возмущаетесь, почему повесть веду я, а не наша милая Харди, ведь она же пообещала это. Извините, не выйдет. Да, она яростно подрывалась взяться и за сию историю, однако я вдумчиво проэкзаменовал её на предмет прошедших событий, и оказалось, что она вообще ничего не поняла. Так что позвольте взять бразды беседы тому, кто разбирается в произошедшем получше.

Итак, мои милые пони, вскоре после того, как мы блистательно защитили Кантерлот от ужасной угрозы — сагу об этом недавно убедительно и почти достоверно поведала Харди – наша партия решила перебраться оттуда в Понивилль.

Почему? Потому, что мы про него узнали. Из захолустной деревушки где-то под Кантерлотской горной грядой Понивилль в одночасье стал осью мироздания, ибо в нём случилось ни много ни мало спасение мира. Там была побеждена Найтмер Мун и воссозданы Элементы Гармонии, древнее магическое оружие, а всему свету мигом стало известно, что носители и операторы этих Элементов — шестеро понивилльских девушек-пони.

Среди этих шести, правда, затесалась одна кантерлотская, и конечно же, ею не могла оказаться никто иная, как не мисс Твайлайт Спаркл. Некогда мы учились с ней на одном курсе. Дальше я развивать её тему сейчас не хочу.

Эти шестеро теперь мирно жили в Понивилле, а Элементы покоились, как им и должно, в супер-мега-защищённой личной сокровищнице Принцессы Селестии. Про амулеты я сейчас тоже не буду особо говорить – почитайте экзерсисы Харди. Что важно: Понивилль вдруг оказался центром мировых событий, и глаза многих обратились на него, а мои – в том числе. Все, кто любит обретаться в самом бурлении жизни, стали собираться туда, и мы не исключение.

Но не только погоня за новизной и сенсациями была причиной моего интереса. Покопав книги и карты Понивилля, я узнал о нём столько интересного, что поверить не мог: почему мы обратили на него внимание лишь сейчас? Понивилль был непочатым полем для приключенчества. По местности вокруг него встречались все варианты донжонов и отличных разноуровневых мест для прокачки. Словно бы глас самой Селестии велел мне скорее выбираться из кишащего приключенцами Кантерлота на эти благословенные и чистые луга.

Нужно было проделать это как можно скорее, пока в городской библиотеке не появится кто-то такой же умный, как я, и не запросит те же книги. Понивилль требовалось срочно застолбить за собой...

Таким мыслям я предавался, пока наша партия тряслась в четырёхместной бричке, которая со скрипами, охами и вздохами влекла нас по сельским дорогам Кантерлотской области. Экипаж влекли два жеребца, каждый – дюжий деревенский детина, вдвое больше меня, кровь с молоком, но непохоже, чтобы они торопились. Они прямо на ходу пощипывали травку из-под копыт и обстоятельно обсуждали подробности сбора яблок и того, кто кому что сказал на свадьбе в позапрошлом месяце.

Напротив меня на скамье сидели: наша целительница Ревери, изящная единорожка нежно-розового цвета с длинной зелёной гривой – это раз. И два – Харди Хайд, наш танк, уже хорошо знакомая вам (наверное) крепкая земная пони с тёмно-желтой шерстью и короткой красной стрижкой, чью чёлку, вечно падавшую ей на глаза, сейчас перехватывала лихая пиратская бандана, привет из прошлой жизни воительницы.

Бедную Ревери, которая обладала очень чувствительной комплекцией, немилосердно укачивало, и она ехала, наполовину вывесившись в окно, а мордочка у неё была белее простыни. Харди бережно придерживала её передними копытами.

Я сидел у окна с другой стороны, облокотившись ногой о раму. Ветерок приятно обдувал мой рог, который я на всякий случай выставил наружу, и уносил назад струйку дыма. Пасторальные пейзажи, проползавшие перед взором, состояли в основном из холмов, лугов, полей и тому подобного. Всё было выдержано в очень милых тонах и тщательно ухожено.Мы, хоть и все до одного столичные жители, смотрели на такое зрелище вполне привычно: в конце концов, мы же приключенцы, и большая часть нашей работы проходит в удалённой местности и всякой глухомани.

Справа от меня на той же скамейке сидел, закутавшись в чёрный шёлковый плащ, Шэйд – наш второй (после меня) партийный выписывальщик урона, пегас тёмной расцветки, и со скучающим видом полировал напильником копыто. Выглядел он, как всегда, весь из себя стильно и элегантно, но я скорее отрезал бы себе язык, чем сказал ему это.

Шэйд скучал. Он мог шутя долететь до Понивилля на своих двоих крыльях, но из дружбы согласился ехать с нами, и теперь начинал в этом раскаиваться. Он и завёл разговор.

— В этом твоём Понивилле наличествует хоть какая-нибудь таверна, где можно побуянить? – спросил он задиристо, — или старая добрая гильдия воров?

— Нет! – ответил я, — это тихий, нравственный, мирный и спокойный городок.

— Вот холера! – огорчился Шэйд, — и что мне тогда там делать? Может, там хотя бы зловещая канализация есть?

— Тоже нет. Но не спеши бросаться в слёзы, — хмыкнул я, — ты окажешься там первопроходцем и сможешь всё это организовать.

— О, вариант, — просветлел Шэйд.

Встряла Харди:

— Насчёт «организовать»: вот не знаю, как вы, а я всегда мечтала о сельском домике. И чтоб там был камин, труба, клумбы с лютиками, бойницы, заборчик, небольшой огородик, синий почтовый ящик – точняк, вот что я хочу! Можно это устроить? Можно там где-нибудь это купить?

В её описание прелестей деревенского жилья как будто вкралось нечто странное. Я потряс головой, но, не сумев уловить, просто отозвался:

— Погоди, Харди! Прежде надо разведать обстановку. Поначалу, пока не облазаем окрестности, устроимся в таверне.

— Ты сказал – там нет никакой таверны! – возмутился Шэйд.

— Я сказал, что там нет характерных кабаков для приключенцев! – возмутился я в ответ, — но там, конечно же, есть простые и милые гостиницы для обычных пони! Вот там на первых порах и снимем комнаты.

— Я хочу... в милую гостиницу... – слабо пролепетала Ревери из-за окна.

— Ну окей,– высочайше аппробировала Харди, — но только если поначалу. А когда пойдём знакомиться с Элементами Дружбы?

И тут я её огорошил:

— Мы вообще не пойдём с ними знакомиться.

— Чё?! – у Харди отвисла челюсть, — это ж тебе герои Эквестрии! Не хрен с рифа! Главная достопримечательность города и знаменитости сезона! Наши всеобщие спасители! Почему?

Я ответил вопросом на вопрос:

— А если бы ты была спасительницей мира, ты бы хотела, чтобы до тебя каждый день докапывались назойливые поклонники? Вспомни, как после победы над драконом к нам повадились ходить журналисты. Весело тебе было только первую пару деньков, а потом ты целых две недели спускала их с крыльца. Замечу, что часто с избыточной жестокостью. Теперь мысленно перенеси то же на носительниц Элементов!

— И плюс... — мрачно добавил Шэйд, — личностей такого масштаба наверняка охраняет какая-нибудь тайная спецслужба Принцессы, перед которой лучше не засвечиваться, особенно некоторым из присутствующих.

— Да что за сень вы несёте! – разъярилась Харди, — одно дело спасти какой-то паршивый Кантерлот, то бишь кучку изтютютенных единорогов (ну спасибо большое, подумал я – э, каких?), а другое дело – всю страну! У вас вообще чувство благодарности есть или нет?! Если я не подойду и не пожму им копыто, я буду распоследней... ой!

Ойкнула она потому, что в пылу спора начала размахивать ногами и отпустила Ревери. Тут наша карета как раз налетела на здоровую кочку, тряхнуло, всё внутри подпрыгнуло, и бедная целительница выпала за окно.

Харди тут же завопила:

— Эй! Пони за бортом! Стопорь! Полный назад!

При этом она что было сил грохотала своими копытищами об стенку, которая отделяла нас от возниц. Мы вторили ей, но повозка уже и без того остановилась, более того – она как-то странно накренилась вперёд. В ответ нам не приходило ни звука.

А в следующую секунду снаружи раздалось оглушительное «ТРРРРРЕСК!».

— Эй, да что за бардак творится? – сердито крикнула Харди.

Я высунулся из окна:

— Ревери, ты в порядке?

Та уже прицокала обратно к экипажу. Вид у неё был посвежевший, а на лбу – большая шишка.

— Твёрдая почва! Ура! – радостно сообщила Ревери, — я хорошо. Но это нормально, что тут яма и дерево упало?

— А? Яма упала? — тупо переспросила Харди, — это как?

Иногда наша воительница не сразу поспевает за круговоротом событий. Я распахнул дверцу и выкатился наружу.

Одного взгляда мне хватило, чтобы оценить обстановку. Мы остановились на просёлочной дороге где-то посреди бескрайних лесов и холмов. Вокруг ни души. Позади кареты дорогу преграждало большое дерево, явно подрубленное загодя, а поваленное только что. Если попробуешь переехать такое – прощайте, колёсные оси. Перед каретой же была выкопана, а затем присыпана землёй яма, куда провалились оба наших водителя. Они лежали там на дне – точнее, полувисели, потому что их держали в воздухе оглобли, утянутые ими за собой в западню – и пребывали в отключке. Один из них обвёл мутным взором наши мордочки, нависшие сверху по краю ямы, и пробормотал:

— От не свезло... энто ж...

— ...классическая разбойничья засада, – докончил Шэйд, который тоже выскочил и теперь уютно устроился на крыше кареты, — здорово! Столь примитивная, тупая эффективность! Мы это проходили на первом курсе, но я впервые вижу её в действии.

— Где ты учился, что вы такое проходили? – пробурчала Харди, последней выбираясь наружу, — хотя мне лучше не знать, наверное...

В следующий миг из подлеска слева посыпались и сами разбойные рожи. Ребята эти принадлежали к редкой в Эквестрии народности Алмазных Псов. Одеты они были в какие-то драные жилеты и ремни, а вооружены кирками, топорами и дубинами со вделанными в них камнями.

Нашу повозку живо окружили. Один из бандитов, самый брутальный на вид, оскалился, почесался тесаком и хрипло процедил:

— Ну, поняшки, к делу! Не шугаться, а то пощипем. Кошелёк или жизнь!

— Ага! — радостно подняла копыто Ревери, — можно мне кошелёк, пожалуйста?

— А мне жизнь, — зловеще добавил Шэйд с высоты, — все ваши жизни. Отдайте их мнееее. Ха-ха-ха...

Пауза. Я лихорадочно соображал, чего бы остроумного отмочить мне, но эти двое, похоже, исчерпали весь колодец возможных реплик.

— Чё? – не понял главарь и поднял свой дрын, — умные, шоль? Гоните сюда быстро всё, что у вас есть! Особенно алмазы, если есть!

— Вот Селестия, у меня ж их полный сундук дома, — разочарованно сказала Харди, — что ж вы раньше не сказали?

Она их дразнила, конечно. Никакого сундука с алмазами у неё не было. Наверное. Я опять ничего не придумал, опять упустил момент продемонстрировать бездны своей ироничности и начал злиться.

— Вы придурки, что ли? – неуверенно заявил вожак Псов, — не усекли, шоль, во что вляпались? В вашей чистенькой Эквестрии такого не бывает, шоль? Ладно, объясню разок. Это не приветственная делегация или чего вы там подумали. Мы вас собираемся грабануть. Это значит, что мы насильно забираем всё ценн...

Мне упорно не лезло в голову ни одной остроты, а он тут ещё и лекцию о сущности грабительства начал читать. Это уже выбешивало. Так я и заявил:

— Ох, да заткнись!

И запустил в него огненный шар.

БУМ! Взрыв, дым, огонь, комья земли, вопли! Сразу чувствуешь себя как дома. Псов расшвыряло по всей поляне. Те, что остались на ногах, с улюлюканьем кинулись на нас и прежде всего на меня.

Но тут же наперерез им выскочила Харди и с лихим кличем «на аборда-а-а-ж!» сшиблась с недругом лоб в лоб. Вот такой у нас танк! Она – большая умница и за то время, пока с нами, наловчилась собирать на себя врагов просто идеально. Думаю, у неё прирождённый талант к танкованию. Её кьютимарка, дубовый щит, не может говорить ни о чём ином.

Харди оборвала натиск врагов, собрала их на себя, и этого уже было достаточно, но она делала больше. Она крутилась посреди их озверелой толпы, принимая на себя жуткие взмахи топоров и дубинок, но ни один удар не оставлял на её знаменитой шкуре, самой дублёной во всей Эквестрии, ни царапины. Более того, чуть кто из Псов вдруг надумывал оставить главную свару и устремиться, скажем, на меня, как Харди тут же острым глазом подмечала это и мощным пинком задних копыт вырубала его из действительности на пару минут. Ну классно же!

Харди постоянно ноет, насколько она ненавидит свою работу, но, по-моему, по правде ей нравится. А я так вообще в восхищении. Просто смотреть, как она действует, для понимающего приключенца, а тем более лидера партии (кто я и есть) – истинное счастье.

Вокруг свары носился словно смазанный фиолетовый росчерк – то был Шэйд, наш дамагер. Шмяк, шмяк — вырубал он противников одного за другим. Как семечки. Сегодня было нечто новенькое: стоило Псу огрести по затылку и грохнуться на землю, как Шэйд тут же наклонялся над ним и капал в отвисшую пасть какой-то светящейся жидкости из фиолетовой бутылочки. От всей души надеюсь, что это просто снотворное.

Да, здорово. С половиной врагов они вдвоём разбирались слаженно, командно, любо-дорого смотреть.

А другую половину решили, видимо, предоставить мне. И как раз ныне эта часть своры Псов неслась или подбиралась ко мне с грозным рычанием и ножами в зубах.

Отчаянно махая копытами, я вскричал сопартийцам:

— Вы идиоты! Не видите, маг и целитель без охраны! Что я вам тысячу раз говорил о стратегическом плане битвы?

Бесполезно. Харди и Шэйд так увлечённо молотили противников, что уже ничего не видели и не слышали вокруг. Ненавижу, когда такое происходит. Это значит, что идеальная боевая машина, которой должна быть партия, разладилась и надо импровизировать.

Я завертел головой, соображая, что делать. Мой взор зацепился за карету. О!

— Ревери, прячься! – скомандовал я.

Но Ревери и без меня давно уже прыгнула в яму. Сейчас она склонилась над одним из возниц. Её рог светился, обволакивая стенки западни мягким розовым сиянием. Синяки и шишки у незадачливого пони за считанные секунды разглаживались и исчезали без следа.

Ревери тоже умница! Если глядеть поверхностно, то кажется, будто она вечно витает в облаках, и во время битвы тоже не спускается оттуда, но я не раз замечал, что она всегда делает именно то, что надо, и притом ещё до того, как я сам это сообразил и сказал.

Что ж. Псы добрались до меня. Было их штук пятнадцать. Последние ещё огибали карету, к которой я прижался, а первые уже наседали на меня и замахивались своими варварскими орудиями. Я уклонился от одного удара, от другого – их кирки завязли в деревянной дверце, отскочил ещё раз, ткнул рогом в грудь самому наглому, от чего тот упал и стал с воплями кататься по траве, сбивая пламя. Но долго так продолжаться не могло.

Я вскочил на крышу. За мои задние ноги уцепились сразу несколько лап. Я едва отбрыкался, кое-как стряхнул их и выбрался на середину. Псы лезли следом, цепляясь за ручки, за выступы экипажа и друг за друга. Первые когтистые лапы уже показались над краем крыши. Пару я сбил ударами копыт – но тут же появилось появилось ещё десять, причём со всех сторон.

Их было чересчур много. Всех сбросить не успеешь, а те, которых сбросишь, полезут назад. Я не железобетонная Харди или молниеносный Шэйд: физическое развитие не относится к моим сильным сторонам. Один хороший удар – и я готов. Выглядело так, будто я сам себя загнал в ловушку.

И тем не менее всё шло по плану.

Я глубоко вздохнул, что есть силы оттолкнулся от крыши копытами, прыгнул вверх и усилил прыжок магией. Фшшух! Огненная спираль подбросила меня в небо. После захватывающего дух взлёта я секунду висел на одном месте, и был миг, когда я увидел сразу всё поле боя: прямо подо мною была карета и облепившие её Псы с задранными вверх мордами, справа – молотиловка и разбросанные по лужайке враги, чуть спереди – яма, в которой возилась Ревери, а вокруг – холмы в цветах и макушки сосен.

В следующий момент, уже начиная падать, я изогнулся в воздухе, собрал огонь в клубок, туго спеленал его и со всей силы швырнул под себя, прямо вниз.

БАБАХ! Ласкающее душу зрелище явилось мне. Алое, оранжевое, багровое море огня затопило всё, брызнула взрывная волна, всколыхнув траву, и во все стороны от эпицентра разлетелись, подобно лепесткам прекрасного цветка, разбойники, оставляя за собой густые хвосты дыма.

Клубы пламени только начали оседать, от центра к краям, когда спустя секунду я сам нырнул в это огненное море. В результате я величаво вышел из него, как раз когда внешняя стена жара развеялась. Не один Шэйд умеет выделываться.

Первым, что я увидел, были глазеющие на меня Харди и Шэйд. Они уже покончили со своей работой, только Харди продолжала машинально мять кого-то копытами под её ногами. Мордочки Ревери и её пациентов тоже высовывались из ямы и тоже таращились.

Победа, дамы и господа. Эффектно, а? Эстетично, а?..

...хотел я спросить, но меня опередил Шэйд, который с круглыми глазами простёр копыто в мою сторону и возопил:

— Болт, пироман ты полоумный, что ты сделал с нашей каретой?!

Я осмотрелся. Я стоял на краю огромного, угольно-чёрного, выжженного круга, который покрывал дорогу и большую часть обеих её обочин. Всюду валялись разнокалиберные доски, щепки, обломки осей и колёс, дымящиеся, обугленные, догоравшие. Оглобли всё так же сиротливо свисали в яму, но больше ничего не держали. Наши седельные сумки оказались разбросаны по всем окрестностям. Одна покачивалась на лямке, зацепившись за сук дерева. Прямо перед моим копытом лежала вензельная рукоятка от дверцы, вся покрытая копотью.

— Не может быть! — продолжал Шэйд, театрально (как и всё, что он делает) хватаясь за сердце, -да ты же её в клочья разнёс!

— Зашибись, Болт, и как мы теперь поедем в Понивилль? – язвительно заломив бровь, поинтересовалась Харди.

У меня от негодования дух захватило. Такова их благодарность? Вместо того, чтобы сказать спасибо за то, что я сделал вообще-то их работу, и извиниться за то, что они вообще-то не выполнили свои прямые обязанности... они посмели меня ещё в чём-то обвинять! И кроме того, нашли к чему прицепиться – к несчастной, вульгарной, легкозаменяемой (в отличие от меня) повозке! Нет, насколько же всё прогнило? Воистину, этот мир может спасти только очищающее пла...

Стоп, стоп. Я взял себя в копыта, титаническим усилием обуздал горькие и справедливые упрёки, что рвались у меня c языка, и мерзостным мне самому елейным голоском произнёс:

— Ну, что было, то было. Зато мы победили разбойников. Впредь тысячу раз подумают, прежде чем приставать к мирным пони.

— Да мы причинили в десять раз больше ущерба, чем могли они... – опять завёл было свою скрипку Шэйд, но Харди, вот умница, заткнула ему пасть копытом и, пока Шэйд пытался его выплюнуть, озабоченно проговорила:

— Это что ж за беспредел творится на дорогах страны. Коль Понивилль такой тихий и мирный городок, как ты разглагольствовал, никак им не справиться с нападением мерзавцев навроде этих. Как ж они живут?

Мы все вчетвером переглянулись. Вопрос был хороший.

— У вас есть шериф? – спросил я возниц, потихоньку выбиравшихся из ямы.

— Э-ээ... – замялся один из них, — в общем, такое дело... я и есть шериф.

Он извлёк откуда-то и продемонстрировал нам плохо отдраенную жестяную звёздочку.

Мы снова переглянулись и покачали головами. Всё было к тому, что без работы мы там не останемся.

— Может, этим занимаются Элементы? – предположил Шэйд.

— Элементы объявились месяц назад! – резонно возразила Харди.

Ломать над этим голову было в любом случае рано. Я поднял копыто:

— Ладно, это неважно. Каков наш дальнейший план действий? Будем ждать попутного экипажа, чтобы отправиться в Понивилль?

— Не, это... – подал голос другой возница, — Понивилль, он, короче... тута. В получасе ходьбы будет. Доцокать нетрудно.

— Ура! – обрадовался я, — тогда хватаем сумки и вперёд!

— Только это... – выступил теперь второй из них, — нам бы за карету заплатить бы.

Томительные полчаса, за которые мы могли бы уже дойти, ушли на переговоры и уборку окрестностей. В итоге мы убедили возниц, что а) избавление окрестностей Понивилля от преступной шайки и б) бесплатное лечение, которое они получили, компенсируют затраты на средство передвижения. Затем мы по настоянию Ревери приподняли, пыхтя и отдуваясь, сваленное дерево, установили его на собственный пенёк, и Ревери «приварила» его обратно своей целительной магией. Как ничего и не было. Главарю разбойников, который в глубоком нокауте дымился посреди побоища, мы запихнули под палёный нагрудный ремень угрожающую записку, смысл которой сводился к тому, что если это повторится, то будет ещё хуже. Но не знаю, есть ли толк — боюсь, они не умеют читать.

Затем мы вшестером двинулись в путь и спустя обещанные полчаса узрели Понивилль. Харди и Шэйд уже видали его раньше, а я и Ревери – впервые. Он приютился в долине между холмами, а потому открылся нам внезапно, весь разом, стоило нам подняться на последнюю вершину.

Мы вступали в новый город с известной осторожностью, но скоро поняли, что это совершенно излишне. Понивилль был очень мирным и спокойным городком. Он состоял из двух- или трёх-, редко четырёхэтажных домиков, выкрашенных в белый цвет. Те были укреплены снаружи деревянными брусьями. Острые крыши выстилала солома. Улицы кое-где были мощены, а кое-где оставались просто утоптанной землёй.

Ощущение Понивилль оставлял тихое, умиротворённое, непритязательное и весёлое. Жили в нём по большинству земные пони, доля же пегасов и единорогов была невелика. Я сразу понял, почему мисс Т.С. надумала тут поселиться – Понивиль располагал идеальной атмосферой для академических занятий. Из примечательных зданий можно было отметить миленькую круглую ратушу на главной площади города, а также здоровенное дерево немного на отшибе, которое единолично оккупировала всё та же любимица Принцессы и которое доминировало над окружающим ландшафтом. Я сразу решил выбрать такое место житья, чтобы глаза мои его не видели.

Сейчас был уже конец дня, наползал закат, и поэтому лавки одна за другой закрывались, пони выбирались на вечерние прогулки, а дети, наоборот, возвращались по домам, подуставши от игр. Ветерок колыхал цветы, в изобилии выставленные на подоконниках. Понемногу остывали камни дороги, нагретые за день солнцем.

По-моему, Харди прослезилась.

— Эх... – шмыгнула она, — какая красота. Здесь так мило. Разве не хочется обнять, согреть и защищать это всё?

Мы посмотрели на неё. Харди густо покраснела.

— Ч-чего вылупились? Скажете, неправда? Умеют ведь жить пони!

— Да, здесь т, т, трогательно, — выдавил Шэйд.

Скорее всего, он так не думал, но хотел поддержать Харди.

— О, смотрите, бабочки! – восхитилась Ревери, указывая на ближайшую лужайку, — а в Кантерлоте они есть только в королевском парке! Я побежала!

И она ускакала играть с бабочками.

— Я, это, тоже пойду, — Харди потёрла одну ногу об другую, — гляну, может, здесь есть какой-нибудь домик... никому не нужный... на продажу...

И, прежде чем мы успели опомниться, она уже на полных парах цокала прочь.

Шэйд накинул капюшон и зловеще (а иначе он не умеет) ухмыльнулся.

— И ты, Шэйд? – горько вопросил я.

— Именно. О, я жажду изведать, что скрывается в глубинах тьмы этого города, — замогильно отозвался он, — ибо что есть свет без тени, у-ха-ха? Если нарвёшься на заплесневелые колодезные люки, дай мне знать.

И его – фьюить! – на глазах как ветром сдуло.

— К первой звезде всем собраться здесь же! – прокричал я им в спины, пока ещё не до конца разбежались. Как дети, честное слово.

Самому мне хотелось зайти в библиотеку, но я не мог. Никак и ни за что. Поэтому я развернулся и направился высматривать гостиницу.

Так началось наше пребывание в Понивилле.

Глава 2,

позорная для нас, в которой закручивается узел интриги

С тех пор прошло три дня.

Мы вчетвером заседали в Сахарном Уголке. Я широким жестом разостлал на столе карту Понивилля и его окрестностей, и мои славные сопартийцы задумчиво склонились над ней.

— Ухты, ухты, ухты! А это что? А это где? Выкудатоидёте? Я знаю кучу интересных мест вокруг! – восторженно пищала хозяйка заведения, прыгая вокруг нас и высовываясь у нас из-за спин.

Сахарный Уголок – это нечто среднее между кафешкой, рестораном и магазином. Продают в нём по большей части сласти всех сортов, но можно заказать и чай, при условии, что он с сахаром. Это единственное подобное заведение на весь город. Есть ещё, правда, открытое кафе, но цены там дороже, чем в Кантерлоте, и ходят туда только местные снобы.

Хозяйка – это на самом деле не хозяйка. Она – это нечто среднее между официанткой, кулинаром, курьером и продавщицей, а зовут её Пинки Пай. Заведует Сахарным Уголком не она, а супружеская чета неких Кейков, но их мы почему-то ещё ни разу не видели, а вот Пинки Пай — везде и повсюду. Поэтому у меня сложилась чёткое впечатление, что владелица она.

Ни за что не скажешь, но Пинки Пай – Элемент Гармонии, и первая из них, с которой мы познакомились. Но о том забываешь спустя пару минут беседы с ней, ибо аура величия и эта розовая пони – нечто диаметрально противоположное.

Сейчас мы собрались обсуждать план нашей первой вылазки, а Пинки Пай из своего вечного любопытства лезла нам под руку и всюду совала свой носик. И мешала. Сделать с этим можно было только одно...

— Ничего особенного, Пинки — сказал я ей, — намечаем план нашего туристического похода. Прикидываем, что взять. Вот ты никогда не задумывалась, почему при дальних путешествиях нужно брать с собой и деньги и еду? Есть надо, а еду покупают на деньги. Но не факт, что там, куда ты забредёшь, будут магазины. Получается, что берешь с собой две вещи, из которых одна заведомо окажется бесполезной. Правда, несправедливо?

— Жаль, деньги несъедобные... — вкрадчиво продолжил Шэйд, который мигом уловил мой замысел. Голова у него всё же работает как надо.

— И правда... – Пинки Пай поскребла свою буйную гриву, — хотя почему? Я ела деньги. Не помню, зачем. Правда, это было невкусно. И несытно. Постой! Сытные деньги? Хмм... как печеньки, да? Штамповка из слоёного теста. И цветная глазурь. Мы-ысль!

Вжик – и её уже тут не было. Только громко хлопнула дверь кухни.

Все тихонько вздохнули с облегчением. Я показал Шэйду «браво». Тот изящно поклонился.

Всё прошло по плану. Пинки Пай настырна, но ею можно управлять. Чтобы её отвлечь, нужно зачаровать её разум какой-то экстравагантной идеей. Однако – тонкий момент! – идея должна быть необычной, но не бредовой, потому что эта розовая земная пони, которая сама смахивает на кулинарное изделие вроде леденца с сахарной ватой, полна сюрпризов аки наш ассасин: иногда она вдруг демонстрирует поразительный здравый смысл и даже мудрость. Кстати, однажды нам это здорово помогло, но сейчас другая история.

— Итак, — я ткнул копытом в карту, — вот оно, место «К». От «ключевое». На всех картах нарисована сплошная скала, но я перетёр с местными, и они утверждают, что вот здесь существует тропинка.

Я телекинетически подхватил красный карандаш и аккуратно вывел на карте извилистую линию:

— По ней можно выйти в лес, пройти вот так, и тогда мы выйдем к Лягушачьей Трясине. Местные страшилки о нём утверждают, что там водятся создания, которые «могут смотреть на тебя со всеееех сторооон». Как вы думаете, что это значит?

Мои друзья призадумались.

— А, ну конечно! – хлопнула копытом по столу Харди, — это ж гидра, ясен пень! Мы однажды на низком дне зацепились за одну и разбудили её. Никогда не забуду, — она устрашающе надвинулась, — вокруг корабля как семь колонн встали, и мы как в клетке, и шипенье такое жуткое, а сверху на тебя глазеют.... э, глаза! Глаза, глаза!..

— Умница! Это именно гидра, — похвалил я её, — а гидра плюс крепкая партия приключенцев, то есть мы, равняется...

Теперь не медлил ни секунды Шэйд:

— Гидриный клык! О-о!

Он подскочил и сделал восторженный пируэт у потолка. Я понимал причину его экзальтации: клыки гидры очень ценятся в тех «теневых сферах», откуда родом Шэйд. Из них можно сваять великолепные и убийственные, а вдобавок, автоматически отравленные кинжалы. Шэйд, естественно, хотел себе такой. Но эти клыки расхватывают все: аптекари, алхимики, маги, стражники и даже художники, ибо они, либо их части, служат ингредиентами в сотне интересных хайлевельных рецептов. В общем, то была достойная нас цель.

Шэйд в нетерпении елозил на стуле:

— Гениально! Магниссимо! Брависсимо! Я раскаиваюсь, что сомневался в тебе, магистр! Когда пойдём? Когда уже пойдём туда?

— Сегодня и сейчас! – обрадовал я его, — но перед этим давайте продумаем наш план. Смотрите, там есть утёс...

Завершив планёрку, мы разошлись по домам, договорившись через час встретиться на главной площади. Да, по домАМ, вы не ослышались. В Понивилле, оказалось, не было ни одной гостиницы. Каждому пришлось селиться там, где что нашёл.

Харди, бедолага, кантовалась на постоялом дворе в карете, которую выболтала у хозяев себе в аренду, словно съемную квартиру. От Шэйда было естественно ожидать, что он обживёт какую-нибудь мрачную пещеру в лесу за городом, но он неожиданно поселился на третьем этаже у местного парня по имени Карамель, сняв там комнату по соседству с городским алхимиком – возможно, ради близости к реагентам. Я получил койку на чердаке ратуши в обмен за то, что раз в день должен был один час помогать секретарю мэрии с документами. Обеды не включались. Ревери вообще нигде не жила, днём болталась повсюду, а ночью спала на травке прямо под открытым небом. До тех пор, пока ночи стояли теплые-претёплые, а дождей на горизонте не предвиделось – почему нет?

Почему нет? Но вообще наша ситуация меня напрягала. Все мы ютились непонятно где и не могли даже толком пожитки распаковать. С чего мы, коллеги и друзья, должны были жить, словно чужие друг другу пони? Приключенцам нужна база, где можно почувствовать себя как за каменной стеной, где есть стенды, на которых развешано оружие и всякие могучие артефакты, где есть главная зала с камином, у которого все собираются вместе и попивают чай, а также – личная комната для каждого, где можно заниматься премудростями своего ремесла. Таков мой идеал приключенческого житья.

Поэтому, пользуясь своей близостью к бюрократическим кругам, я стал понемногу наводить справки о том, какую недвижимость прикупить бы в Понивилле. Здесь всё было очень дёшево, и уже наклёвывалось два варианта. Я хотел, чтобы мы все вместе сходили их посмотреть как раз после набега на гидр.

Спустя час мы собрались на главной площади. Шатавшиеся мимо понивилльцы, особенно дети, с любопытством на нас поглядывали. Ага, компанию мы представляли колоритную. Я –единорог красного цвета и с пламенеющим рогом, на который я сейчас нацепил специальную диадему, усиливающую атаки по площади. Потом мрачная пегасья личность, облачённая с головы до хвоста в чёрный плащ. Капюшон Шэйд откинул, и на шее у него красовалась связка боло. Это шары, соединённые верёвкой, которые кидают врагу в ноги, чтобы опутать их. Наконец, вокруг его собственной ноги была уложена и обмотана рыболовная сеть с крючками по краям.

Харди надела на локти и другие подвижные суставы броню. Ей не нужна защита от зубов врага, но именно этими местами она получает синяки и ушибы, если, например, падает из пасти монстра с высоты в двадцать метров. Примерно такую же защиту надевают, катаясь на скейте или роликах. Ещё она захватила с собой большущий деревянный молот. Таким очень сложно причинить серьёзный вред, но очень легко оглушить.

Только у Ревери при себе не было ничего необычного, кроме маленькой аптечки, которую она всё равно скоро потеряет.

Я умилённо оглядел свой отряд.

— Готовы? Гидры – это большие, но не слишком сложные противники. Мы уже много раз сражались с чудищами пострашнее них и побеждали. Чуток осторожности, и всё пройдёт как по маслу. Выдвигаемся! Вперёд!

— Вперёд! – подхватили мой клич сопартийцы.

Мы, на радость местной ребятне, промаршировали по главной улице города и гордо покинули Понивилль. Некоторые детишки даже бежали за нами по пятам, что-то восторженно скандируя, но затем отстали.

Шли мы не спеша, берегли силы, и спустя час не слишком сложного пути – только в одном месте выдалось карабкаться по скалам – оказались в Лягушачьей Трясине.

Что я могу сказать? То было болото болотом. Если вы приключенец и однажды видели локацию такого типа, то вы видели их все. Бурая, подёрнутая ряской вода, которая периодически бурлит и выпускает огромные пузыри; те лопаются, выделяя какие-то глубинные испарения. Всё покрыто зеленоватой дымкой; деревья скрюченные, нездорового вида, поросшие мхом; отовсюду свисают какие-то жёваные чёрные лианы. Прекрасное место для схватки с боссом средней руки.

Вызывать гидру по плану полагалось Шэйду, но он нас подвёл. Он вдруг засмущался, как красна девица, и сказал, что ему неловко в одиночку летать над болотом и что-то орать, пока мы будем глазеть на него, цитируя, «как на идиота».

Поэтому бегать и орать, как идиотам, пришлось нам всем, спасибо ему большое. Мы галопировали туда-сюда, посильнее топая и побольше шумя, и се, хлябь наконец извергла из своих недр четыре длиннющие, уходящие под небо шеи, на концах которых покачивались змеиные головы с налитыми кровью глазами. Эти головы не прекращая издавали грозный и почти оглушающий рёв.

Четыре головы – это молодая гидра. Значит, клыков будет маловато. Но поначалу и то неплохой улов.

Гидра всё вздымалась и вздымалась из болота, пока не вытянулась во весь свой огромный рост – а была она высотой с девятиэтажный дом, не меньше. Любая из её пастей могла проглотить пони целиком и не подавиться. Двигалась она на двух лапах толщиной с башню каждая, а сзади её туша подпиралась для устойчивости толстенным шипастым хвостом. Жуткая зверюга... но по сравнению с драконом то была ерунда из-под подков.

— Погнали! – закричал я, пытаясь перекрыть вопли гидры.

— Йии-ха! – послышалось в ответ.

То была Харди. Пока гидра вытягивала себя из болота, наша воительница уже успела отбежать на условленную позицию и там готовилась к рывку, роя землю копытом – а теперь со всей мочи рванула вперёд и с разгона боднула гидру прямо в её чешуйчатое брюхо. Чтобы вы знали, гидра пошатнулась и даже отступила на шаг. Крута наша Харди, а?

Конечно, того было недостаточно, чтобы ранить гидру. Но достаточно, чтобы её разозлить. Огласив окрестности воем четырёх глоток сразу, гидра потопала за Харди, переставляя лапищи на удивление быстро. От каждого её шага земля содрогалась. Всплескивались фонтаны жидкой грязи и поднимались со дна трясины целые вихри пузырьков.

Всё шло по плану. Харди вела гидру, Ревери держалась позади чудища, я бежал рядом с ней, Шэйд крутился вокруг в воздухе.

Две из голов твари обратилась к нам. В плане это был момент «К» — значит, ключевой. Простите за лекцию, но в чём особенность гидр? Они могут более-менее быстро бежать в одну сторону, но крайне неповоротливы. Чтобы компенсировать этот недостаток, природа одарила их сзади защитным устройством, то есть шипастым хвостом, а также дала целую кучу голов на длинных шеях, благодаря которым гидре и не нужно никуда поворачиваться, если она хочет схарчить кого-то позади неё. Вот что самое сложное в битвах с гидрами: у них нет таких понятий, как перед и тыл.

Итак, головы ринулись на нас. Ревери испуганно запищала. Я перескочил через первую башку, когда та уже готовилась клацнуть зубами поперёк моего туловища, и заодно всадил огненную стрелу во вторую, покусившуюся на нашу целительницу. Взрыв снес башку в сторону, и она только укусила землю.

Шеи выпрямились, бошки издали негодующий вопль и с крайне обозлённым выражением на мордах нырнули снова. В это же время третья из голов пыталась клюнуть Харди, а последняя выписывала вензеля в небе, ловя Шэйда.

— Шэйд, давай уже! – завопил я.

— Не могу! – крикнул он, увиливая в воздухе от сверкающих совсем рядом клыков, — она вёрткая оказалась, зараза!

Задние бошки атаковали снова. Прямо передо мной очутился огромный, налитый кровью змеиный зрачок. Пасть величиной с амбарную дверь распахнулась. Я зарядил огненным шаром прямо в её багровые глубины. Та, обиженно ревя и глотая дым, вознеслась наверх.

Первая башка загородила мне весь обзор, и спасти Ревери от атаки второй я уже не успевал. Но когда гидра ринулась к ней, Ревери ловко перекатилась вбок – и пришлось голове, как в прошлый раз, глотать землю. Правда, наша целительница при этом ужасно перепачкала в грязи свою шикарную зелёную гриву, но на войне как на войне. Так держать, Ревери!

Голова, напавшая на Ревери, тоже поднялась в исходную позицию, и в этот момент Шэйд сподобился наконец метнуть боло. Оно обвилось вокруг двух из шей гидры. Быстрее молнии Шэйд метнулся к мотавшейся на ветру верёвке, схватил её зубами и, отпорхнув вбок, с силой потянул. Две из голов гидры оказались плотно скручены вместе.

— Браво, Шэйд! – возликовал я, — ты тоже молодец!

— Тоже? Я тут единственный молодец! – долетел до меня с высот гордый ответ Шэйда.

Сразу за этим он метнул ещё одно боло. И ещё одно. Вжик, вжик – пара быстрых его рывков, и все четыре головы гидры оказались туго притянуты друг к другу. Смотреть они по-прежнему могли во все стороны, но двигаться – только все вместе.

Гидра пометалась, подёргалась и недовольно порычала, потом поняла, что сопротивление бесполезно, и сосредоточила атаки на бежавшей впереди Харди. Видимо, она решила не придавать этому значения. По-моему, она вообще не обладала особым умом, то бишь особыми умами.

К этому моменту мы впятером, то бишь ввосьмером, уже покинули плоскость болота и теперь двигались вверх по каменистому утёсу. Харди всё так же маячила перед гидрой и дразнила её. Всё шло по плану.

Шэйд переместился к нам, в тыл гидре, и, теперь уже не торопясь, спокойно развернул в воздухе сеть. А затем широким жестом швырнул вниз. Сеть зацепилась за шипы на хвосте и теперь волочилась за гидрой по земле, словно фата.

Харди достигла вершины утёса, которая обрывалась в пропасть – дальше бежать было некуда. Она проскользнула гидре под брюхо, лихо маневрируя между букетом клацающих челюстей, и присоединилась к нам. Итак, мы вчетверо сошлись вместе.

Харди приготовила киянку. Гидра начала раздражённо вертеться – и в этот момент Ревери применила на сеть свою магию. Маленькие стальные крючки, которых было наткнуто множество по краям сети, засияли розовым и, на глазах раздавшись, превратились в здоровенные крюки, впившиеся в землю не хуже корабельных якорей.

Гидра обнаружила, что не может сдвинуться, и издала рёв, в котором к гневу теперь примешивалось недоумение.

Харди пожала плечами и отложила киянку. Всё прошло по плану. Гидра не двигалась ни вбок, ни вперёд, ни назад. Мы её идеально стреножили.

Простите за лекцию, но заметили ли вы, что все предметы были использованы нами нестандартно? Боло обычно применяют для того, чтобы связывать ноги, а оно связывало шеи. Сеть играла отнюдь не рыболовную роль. Киянка, которую тащила Харди, тоже требовалось не для того, чтобы бить ею кого-то по голове, а чтобы вбивать в землю крючья сети – но она даже и не понадобилась, потому что магия Ревери сработала на славу.

Этому вы, возможно, тоже удивились. Однако лечение – только частное проявление истинного таланта нашей розовой единорожки. Её кьютимарка, зелёный плюсик, скрывает в себе много больший смысл. Талант Ревери – улучшение вещей. Сломанные механизмы чинятся. Вода превращается в сидр. Серая стена покрывается красивеньким узором. Ну и так далее. Порой эффект непредсказуем, но сейчас всё сработало как надо.

Большинство пони, которых я встречал, относились к силе Ревери заинтересованно, но спокойно. Я же её, если честно, слегка страшусь. Моё огненное мастерство, может быть, лишь пшик по сравнению с ней. Что будет, если однажды Ревери попробует показать рогом не на тело, а на душу пони? Что, если она покажет на небо? Что, если она покажет на мир? До каких пределов способна дойти её мощь? Хорошо, что наша целительница до сих пор неизменно радовалась жизни.

Возвращаясь к драке... мораль: нестандартное мышление очень часто оказывается ключом к победе.

Теперь дозволялось немного и передохнуть. Мы собрались все вместе и смотрели на филейную часть гидры, которая яростно ворочалась туда-сюда и только больше запутывалась.

— Молодцы! Супер! – искренне похвалил я всех, — всем браво и спасибо! Настоящая командная работа, а не как в прошлый раз. Особенно умница – Харди!

— Да ладно те, ерунда, — Харди смутилась и зачесала в затылке.

— А я?.. – вякнул Шэйд.

Наступала конечная фаза охоты. Ныне очередь была только за мной. Я вышел вперёд и аккуратно, медленно, не торопясь, накачал в рог столько энергии, что можно было снести с лица земли целый дом – что, в общем, и предстояло сделать. Огненный шарик аж сам собой возник на кончике рога. Я дождался, пока он разрастётся и станет ослепительно белым, после чего запульнул его вперёд и вскричал:

— Ложись!

Я сам первый бросился на землю и закрыл копытами глаза.

Точнее, приготовился закрыть. Ибо за пару секунд до того, как моё заклинание врезалось в гидру, я увидел, как произошло нечто новое и ужасное.

Земля вокруг гидры будто вскипела. И из неё выстрелили вверх десятки древесных ростков. Те в мгновение ока сплелись в высокие корявые деревья. Те непроницаемой корой окутали гидру. В этот кокон и врезался мой супер-файербол, а я мог только вытаращить глаза и бессильно смотреть на это.

БАБАХ! Древесная броня приняла весь удар на себя. Ворохом взметнулись куски горящего дерева. Гидру тряхнуло и едва не сбросило с обрыва, но кроме этого, ничего хуже с ней не приключилось. Наши бережно накрученные боло как ветром сдуло. Головы снова оказались свободны. А хуже всего то, что полыхающие ветки попадали на спину гидры и на сеть. На сеть! И мигом стали её прожигать. Одурев от грохота взрыва и чувствуя запах собственной палёной чешуи, гидра начала брыкаться вдвойне активнее, и сеть поползла.

— О нет! – завопил я, — сейчас всё пойдёт прахом! Ревери, обнови сеть!

Та, отчаянно выписывая рогом сложные фигуры в воздухе, отозвалась:

— Не получается!

— Шэйд! – взмолился я, — у тебя же припасено что-нибудь в рукаве на такой случай?

— Не уверен насчёт дозы, — неуверенно протянул Шэйд, — но можно попробовать снотвор...

— Все бегите! Я отвлеку чудовище!

Некто новый перебил Шэйда. И не Харди. Я узнал тот голос. Мигом я понял, что было причиной взрывному росту деревьев. Я обернулся... увидел... что не ошибся... и испустил стон.

На сцене событий появилось нечто гораздо хуже гидры.

И тут в мою историю врываются сразу четверо новых персонажей. Они выбрались из лесочка неподалёку от утёса и сейчас скакали прямо к нам. Зелёная пони с короной на голове явно готовилась снова колдовать корни или что-нибудь наподобие. Снежно-белый пегас взмыл над головами остального трио и перехватил наперевес лютню.

— Сейчас вы услышите привлекающую бестий музыку! – гордо воскликнул он.

— Стой, Лавандис! – завопил я, — не надо! Только не сейч...

Но он уже провёл по струнам.

Невообразимый душе- и ушераздирающий воющий скрип заполонил собой мир. Небеса покачнулись и расплылись. Я рухнул наземь. Сквозь застилающую взор темноту я видел Харди, которая с воплем каталась по камням рядом со мной и отчаянно зажимала копытами уши. Гидра задёргалась, её и без того налитые кровью глаза пошли какими-то жуткими фиолетовыми кругами, а затем она рванулась и вырвалась из сети. И, оскаливши пасти, с которых ветер срывал хлопья пены, с рёвом помчалась вниз по склону на белого пегаса. И заодно – на всю ту партию. И ещё – на нас.

Мы в панике бросились врассыпную.

— Я спасу вас! – возгласила зелёная пони, — Файерболт, собирай всех сюда! Я сделаю ей на пути древесную стену!

— Не поможет, Эвер! – прокричал я в ответ на бегу, — она взбесилась! У нас есть шанс только замедлить её и завалить!

— Чушь! — негодующе фыркнула она, — ты сомневаешься в моих деревьях?

Не стоило тратить время и силы на бесполезный спор с ней. Я резко развернулся на месте, взрыв землю, и нацелил рог на гидру, которая неслась на нас подобно живой и озлобленной лавине. Сил оставалось немного, ведь я ухнул почти всё в ту провальную атаку, но кое-что оставалось. Я собрал это по крупицам воедино и метнул в гидру огненное копьё.

В этот же момент Эвер закончила возиться со своей магией, ударила передними копытами в землю, и перед гидрой взметнулись линией деревья. Рост их был стремителен. В мгновение ока они переплелись ветвями и образовали сплошную стену.

Я был научен горьким опытом и заранее целился поверх.

Поэтому в стену я не попал. Вместо этого я попал в Лавандиса, который почему-то вдруг решил сделать пике и помаячить прямо перед пастями гидры. Бух! Распустился фейерверк из струек огня, хлопьев гари и белых перьев. Лавандис, дымясь, мешком шмякнулся о землю. Жалобно тренькнула выпавшая у него из копыт лютня.

Не скрою: даже посреди всего мрака ситуации мне был приятен этот миг. А затем Эвер, обычно столь невозмутимая, заорала на меня:

— Что ты наделал? Он же хотел применить свою Точечную Песнь! Мы были в шаге от победы!

— А сообщить об этом напарникам не судьба? – рассердился я, — или вы не в курсе, что коммуникация – ядро командной работы?

— Неверно. Ядро командной работы – стратегическое... – завела было Эвер.

Но перед тем, как она успела начать очередной из наших диспутов, гидра с треском, грохотом и топотом проломилась сквозь магически созданную древесную стену и помчалась дальше вниз.

— Видишь? – заметил я с выверенной горечью, — а ведь я предупреждал. В том-то и польза коммуникации: можно говорить и слушать.

Эвер отвернулась и бросила в сторону:

— Как же ты меня выбешиваешь.

«Это моя реплика!» — только и оставалось подумать мне.

И тут из-за спины Эвер плавно выступило третье лицо в их партии. Подобно Шэйду, оно было под капюшоном и полностью закутано в чёрный плащ.

— Возможно, пришло время для моей силы... — изрекла эта пони глубоким и глухим голосом, словно со дна колодца.

Я не успел даже набрать воздуха для ответа «нет». Ревери, увидев эту пони, испуганно ойкнула, зажмурила глаза и с писком страха бросилась вниз по склону. А Эвер вздохнула:

— Прошу тебя! Похоже, у нас нет иного выбора.

— Эвер! — взмолился я, — спрячь Нокс, пожалуйста! Ты же знаешь, как на неё все реагируют!

— Ты смеешь обвинять меня в странных повадках твоих миньонов? – Эвер царственно воззрилась на меня, — сам изволь их контролировать.

Пока мы спорили, делом занимались только Харди и Шэйд. Всё это время они храбро носились перед гидрой, один – мельтеша у её глаз, другая – путаясь у неё под лапами, и отчаянно пытались обратить на себя её внимание. Но гидра уже окончательно потеряла голову... головы... и бездумно пёрла вперёд. Она даже не пыталась больше сцапать ни Харди, ни Шэйда. Похоже, случившееся её порядком доконало, и теперь она мечтала только поскорее убраться обратно в родное болото.

Но для нас, через которых пролегал путь гидры, её мотивация была уже не столь важна.

— Эвер, — попытался я снова, — сейчас всё посыпется. Нам нужны Шэйд и Ревери, чтобы...

— Никого больше не нужно, — перебила она, — сейчас Нокс уделает эту тварь. Нокс, полагаюсь на тебя.

Нокс мрачно кивнула:

— Да.

Она выступила вперёд и сбросила капюшон. Её длинная иссиня-чёрная грива водопадом хлынула вниз и почти скрыла мордочку. В зрачках загорелось тёмное фиолетовое пламя. Рог осветился, и вокруг него замерцали какие-то жуткие, пока ещё призрачные тени...

Но тут её заметил Шэйд.

— Нокс! – взвыл он и ринулся вниз, — ты здесь! Готовься! На сей раз ты ответишь за всё!

Та вскинула голову.

— Дарк Шэйд... – прорычала она, — какая встреча! Вновь и вновь, мерзавец, ты встаёшь у меня на пути. Но не думай, что будет, как раньше!

Подобно метеору, Шэйд обрушился на неё с небес, и оба покатились по камням, обмениваясь затрещинами и норовя отгрызть друг другу уши.

Эвер в панике развернулась ко мне:

— Файерболт Блейз, отзови его! Урезонь! Скорее! Сейчас же!

— И как я это сделаю?!

Земля содрогнулась. Гидра была уже совсем рядом. Мы с Эвер обменялись отчаянными взглядами.

— Что делать? – беспомощно вопросила она.

В тот момент следовало завопить «бежать!» и ринуться наутёк со всех ног. Шанс спастись ещё был. Но я слишком злился на неё и поэтому потерял способность рассуждать здраво. Вместо этого я возмущённо на неё напал:

— Зачем ты вообще впутала нас в это? Зачем сколдовала корни?

— Я хотела помочь! Мы увидели издалека, что вы делаете, и я поняла ваш план обездвижить гидру. Я просто довела вашу идею до логического конца!

— Но не в тот же момент, когда я атакую её огнём!

— Я думала, что вы вырубите её точечной атакой. Откуда я могла знать, что вы настолько идиоты, что будете применять массовые заклинания на краю шаткой скалы!

Пока мы препирались, четвёртый и последний член её партии всё это время стоял рядом, наморщив лоб, и как будто бы напряжённо о чём-то думал. Наконец он приподнял копыто и неуверенно сказал:

— Э-э, в общем, я думаю, мы могли бы вот что...

Но что он хотел предложить, мы так никогда и не узнали, потому что в следующий миг на него обрушилась лапа гидры и полностью погребла под собой.

Я не успел даже позлорадствовать, потому что пора было срочно спасать собственную шкуру. Я метнулся вбок, но слишком поздно. Вместо лапы я попал под её чешуйчатое брюхо.

Последнее, что я видел перед тем, как многотонная туша вмяла меня в землю – как Эвер выпрямляет спину и с достоинством вскидывает голову, а затем другая лапа расплющивает её в лепёшку.

Минуло полчаса. Мы ввосьмером сидели у подножья утёса, счищали с себя грязь, собирали элементы брони и медленно-медленно вправляли конечности. Гидра уже давно убралась в пучину и теперь, наверное, зализывала раны в её глубине.

Урон, понесённый обеими партиями, был огромен. Гидра не растоптала только двоих: Шэйда, которого, как всегда, спасла его ловкость и крылья, и Ревери, которая одна успела добежать туда, где утёс расширялся настолько, что появлялось место убраться с пути гидры. Собственно, она единственная озаботилась тем, чтобы бежать. Остальные потратили всё время, стоя на месте и пререкаясь. Видите! Вновь и вновь она, казалось бы – создание не от мира сего, в итоге поступает правильнее всех. Умница.

Сейчас Ревери ходила между нами и лечила нас, в том числе другую партию, хоть я ей то и запретил. Во всей катастрофе её взволновало лишь одно: что во время бегства сломалось пополам то голубое перо, которое она всегда носит за ухом. Пока она не починила его своей магией, ей ни до чего иного, например – до окружавшего её хора страданий – дела не было.

Сам я себя чувствовал препоганейше. Мне досталось больше всех: после того, как по мне проехалось брюхо гидры, потом ещё и проволокся её хвост. И был он длинный. Меня раскатало в тонкий блин, и если вы думаете, что это приятно, то странные у вас увлечения.

Охая и стеная, мы один за другим кое-как поднялись. У Ревери кончилась энергия, и она стала лепить на самые крупные ссадины пластыри. Покачиваясь, еле держась на ногах, замотанные и перемотанные бинтами, мы – две партии приключенцев — воззрились друг на друга, и я вопросил:

— Ну и на кой ляд вас сюда принесло?

Простите за лекцию, но я должен познакомить вас с ними. Думаю, вы в них уже давно запутались, но на то и встреча была сумбурная.

Мы знакомы очень давно, с времён ещё до Кантерлота. Не знает их только Харди, так как она новенькая. Это наши стародавние заклятые друзья. Как и мы, они – странствующие искатели приключений, которые ищут на свою голову заданий, драк и сокровищ. Как и мы, они считают себя самой могучей партией во всей Эквестрии. Не счесть, сколько уже раз мы пересекались с ними, и никогда, никогда ничего хорошего из этого не выходило. Вот и снова.

Их позорная банда такова:

Лидер и первая волшебница – Эвер Грин, она же Эвер. Она интересная особа... сказал бы я, не будь она моим архисоперником. Самое удивительное в ней то, что она – земная пони. Не единорог! Весь её народ близок к земле, но в Эвер это проявилось настолько сильно, что она может управлять растениями — выращивать их, передвигать и изменять — с потрясающей скоростью. Цвет её шёрстки – свеже-зелёный, чуть поярче и потемнее, чем локоны Ревери. Грива – вьющаяся, короткая, до начала шеи. На голове Эвер носит коричневую диадему из пяти выгнутых зубцов, похожую на корону. Это какой-то мощный артефакт. Кьютимарка – лист дерева.

Говорят, что Эвер всегда спокойна, сдержанна, мудра; обращается со всеми невозмутимо, справедливо и с великим достоинством. Не знаю. На меня она постоянно орёт.

Вторая волшебница – леди Клавикула Нокс, или просто Нокс. Это не настоящее её имя, как и нашего дамагера зовут на самом деле, уж конечно, не Дарк Шэйд. Видимо, в среде стильных мрачных типов принято выдумывать себе эффектные прозвища. Она – единорожка тёмно-синего цвета, точно такого же, как Шэйд, из-за чего я в первое время думал, что они родственники. Однако у нашего грива светлая, а у неё – чёрная-пречёрная и очень длинная. Обычно она свешивается с обеих сторон мордочки почти до земли. В бою Нокс швыряется простенькими магическими разрядами, а её «силу» я ещё никогда не видел. Но на кьютимарке у неё изображено нечто настолько непонятное, невообразимое и жуткое, что я готов поверить во всё.

Обычно она пребывает в глубочайшей меланхолии, иногда перемежаемой кровожадным весельем. Их отношения с Шэйдом очень противоречивы, запутаны и сложны, и я давно не дерзаю в них вникать. Но они точно не родственники.

Механик – Лэг Ривет, или просто Лэг. Ещё один земной пони, бурого цвета, с короткой соломенной гривой и голубыми глазами. Его кьютимарка – шестерёнка. Он делает для партии всякие полезные технические приспособления и перед началом боя устанавливает на поле ловушки. Во время драки использует самодельные бомбы. Лэг – славный малый, простой, добрый, честный. Любит играть с детьми. Соображает глубоко, но, правда, не шибко быстро. Что он делает в этом сборище отморозков, я ума не приложу.

И наконец, последний член их партии – Лавандис Хартстрингс. Это бард. Больше я ничего про него говорить не хочу.

Ладно, скажу. Это белоснежный пегас со вьющимися золотыми кудрями. Кьютимарка – лютня. Орудие – лютня. Он играет разные мелодии и песни, которые повышают боевой дух товарищей либо как-то воздействуют на монстров. Также Лавандис имеет апломб размером с суммарный апломб всех кантерлотских единорогов и свято уверен, что он – эталон галантности и рыцарственности.

В бою эти четверо действуют абсолютно против всех канонов. По меркам теории приключенчества они творят нечто настолько дикое, что у меня желудок узлом скручивает. У них нет ни танка, ни целителя, ни ДПС. Каждый является в малой толике всем этим. Их командная работа заключается в том, чтобы водить монстров за нос и потихоньку сводить их на нет. Притом это всегда импровизация, пускай и подчинённая некоторым правилам.

Например: Лавандис играет свою Бесящую Песнь и начинает улепётывать от толп врагов. По пути они продираются сквозь заросли колючек, которые там воздвигла Эвер, и доля уже отсеивается. Затем вся честная компания вбегает в чащу за производством той же Эвер, которая представляет собой настоящий древесный лабиринт, где закопал пару десятков своих ловушек Лэг. Монстры носятся за Лавандисом, который их кайтит, либо в растерянности блуждают по лабиринту и один за другим подрываются на ловушках. Сам Лэг сидит где-нибудь в кроне и кидает вниз бомбы. Нокс выхаживает поверх стен лабиринта и добивает тех, кто ещё сам себя не прикончил. Тех монстров, кто замыслил что-то опасное либо близок к тому, чтобы выбраться, Эвер опутывает корнями из-под земли, что даёт возможность расстрелять их ненапряжно, как в тире. И всякая их битва проходит вот как-то так, в постоянном манипулировании ландшафтом и врагами.

Не нужно объяснять, как это меня бесит. Это меня ДИКО бесит. Сам факт существования их партии – оскорбление для меня. А вдвойне меня выбешивает то, что они сильны. Их схема боя работает блистательно, хотя они навыдумывали невесть что и творят, что хотят. Эвер и Ко пользуются в приключенческой среде заслуженным почётом и уважением, уступая нам лишь чуть-чуть. Мне же в этом видится тонкая издёвка над простыми и честными тружениками приключенческого фронта вроде нас.

Кроме того, я ненавижу бардов. Это тоже насмешка над честными приключенческими профессиями вроде воров, воинов, целителей и магов.

У их партии нет какого-то специфического названия, но я про себя называю их «Те». Да, с большой буквы.

Итак, мы и Те стояли на бережку болота и перебрасывались испепеляющими взглядами. Особенно усердствовали Нокс и Шэйд, стоявшие почти нос к носу и тихо рычащие друг на друга.

— О. Стало быть, вы тоже пронюхали о Понивилле? – Эвер вскинула бровь, — всюду же вы пролезете. Как всегда.

— Кто бы говорил! Видите, к чему привело ваше неумелое вмешательство? – огрызнулся я, — вы раздолбали вдребезги весь наш план и позволили уйти замечательной гидре. Я требую компенсации на понесённый ущерб. Ах да, и за помощь нашей целительницы.

Эвер задрала носик:

— Ещё чего! Гидра не ваша, а общая. Ой, или я проглядела в этом болоте столбик, на котором написано: «собственность Файерболта и компания»? Нет – его тут нет.

— Скоро будет, — зловеще пообещал Шэйд.

— Разумеется, это общая локация, — ответил я, чувствуя, как опять начинаю закипать, — но вы же знаете правила, общие для всех приключенцев! Не влезай в чужую битву. Не крысь чужой лут. Не забирай чужую экспу. Коль вы так хотели поохотиться на клыки, вызвали бы другую гидру! Думаете, их здесь, в болоте, мало?

Эвер, насупившись, смотрела на меня.

— Я думаю, что нам лучше продолжить этот разговор в другом месте, — медленно вымолвила она, — а то здесь слишком ядовитый воздух. Я не могу дышать. Сплошные миазмы.

О, какая убийственная ирония, подумал я.

— В Сахарном уголке через два часа, — изрёк я вслух.

— В Сахарном уголке через два часа, — мрачно повторила Эвер.

Их партия развернулась и первой гордо удалилась в лес, не переставая через плечо бросать на нас уничижительные взгляды.

Выдержав пятнадцать минут, чтобы на всякий случай не пересечься с Теми на обратном пути, двинулись и мы.

— Ну и что это за фрукты? – по пути назад спросила меня Харди.

Я изложил ей сказанное выше.

— Мм-да, — призадумалась она, — выходит, тоже хотят обжиться в Понивилле, а?

— Похоже, — грустно ответил я, — и это проблема. Как наглядно показали сегодняшние события, тяжко будет нам вместе.

— Не видать им Понивилля как своих ушей, — прошипел Шэйд.

— Зря ты так сказал! – воскликнула Ревери, — увидеть своё ухо очень просто. Смотрите!

Оно прижала одно своё ухо копытом ко лбу так, что его край закрывал пол-глаза. Я ни разу не задумывался, а ведь и правда несложно! Мы посмеялись. Дурачество Ревери немного развеяло атмосферу.

— Лучше ты бы сказал «зуб даю», — продолжала Ревери, — хотя для этого его придётся вырвать... но я могу залечить...

Она ушла в размышления.

— О! Кстати о раздаче зубов! – встрепенулся Шэйд.

Он порылся в своей седельной сумке... и, к шоку присутствующих, гордо явил на свет один отломанный клык гидры.

— Ого! Где! Когда? – восхитился я.

— Ну ты даёшь! – обалдела Харди.

— Ха! Что бы вы без меня делали? – Шэйд расплылся в довольной ухмылке, – нашёл по пути назад. Каково, а? Неплохо, а? Видать, она когда-то его обломала, то ли когда взбиралась на холм, то ли когда драпала оттуда.

— Да ты молодец, – похлопал я его по спине, — отличная находка!

— Эй, прошу без рук! — оскорбился Шэйд.

Что за неженка.

От этой новости наш дух сильно воспрял. Пусть то была добыча и не в шестнадцать клыков, на которую мы рассчитывали, но даже одного хватало, чтобы выручить деньги на покупку дома в Понивилле. Шэйд хорошенько припрятал его. Мы в приподнятом настроении разбрелись по домам, почистились и в условленный срок, насвистывая, явились на встречу в Сахарный Уголок.

Глава 3,

бытовая, в которой происходит много мелких интересных вещей

Тёплый дневной свет проникал в зал через резные оконца; деревянные панели словно бы мягко светились под ним. Скатерть была уставлена пирожными. В дальнем углу две пони-подружки невинно читали на пару одну газету и обсуждали тамошние новости. Сахарный Уголок! В такой непривычно милой обстановке сидели за сдвинутыми столами, ощетинившись, обе наши партии, – мы с одной стороны, Те с другой и, по какой-то причине, Пинки Пай с третьей, во главе.

— Первый раунд переговоров объявляю открытым! – объявила она, махнув копытом.

«Как вышло, что она – третейский судья?» — отстранённо удивился я. Никто Пинки Пай на эту должность точно не ставил.

— Э-э, — начала Харди, — может, давайте жить дружно?

Я скрипнул зубами. Эта фраза шла не по плану, хотя никакого плана у меня не было.

Лавандис тут же откликнулся:

— Я всегда за столь благородный идеал!

— А мы что? Эта просьба не к нам, – невозмутимо молвила Эвер, проигнорировав своего же сопартийца, — мы не являемся группой подозрительных, асоциальных, полубандитских личностей, которые со всеми ссорятся. Мы цивилизованные пони, наша работа – охрана порядка в Эквестрии. Этому славному городку мы собираемся предложить свои услуги по устранению всего, что только тревожило их мирный сон.

Я взял с блюдца кексик и мееедленно его надкусил, глядя в глаза Эвер:

— Надо же. Какое совпадение. Мы собирались делать точно то же самое.

— О да, — протянула Эвер, мееедленно слизывая крем с кусочка пирога, — знаменитые спасители Кантерлота. Ваша слава бежит впереди вас. Вам наверняка охотно поручают самые сложные миссии. Как удачно, что вы оказались там в ту ночь, когда никого больше, способного держать оружие, рядом не было. Не правда ли? Но не делайте вид, что вы не слышали и о некоторых наших свершениях. Например, о великом рейде в пустыню чейнджлингов?

Я телекинетически взял вилочку, медленно подцепил на неё кусочек кексика, отправил его в рот и, не спеша прожёвывая, отозвался:

— Никогда не слышал. Но что ты тут говоришь о спасении Кантерлота? Скукота. Это было уже так давно!.. Вот доставка в Клаудсдейл знаменитой Поющей колонны – не скрою, вот дело, которым можно гордиться.

Эвер широко зевнула, мееедленно и с хрустом развернула конфетку, аккуратно сложила бумажную обёртку и отправила её в рот.

— Подумаешь, колонна. А вот вырвать из лап повелителя пауков... тьфу! Тьфу! Кхе! Что такое? Тьфу!

Нам предстал выплюнутый на стол комок бумаги. Всецело поглощённая напряжённой беседой, Эвер случайно съела не конфету, а обёртку от неё.

— А-ха-ха-ха! – мигом зловредно заржал Шэйд, — какое посмешище! Все смотрите сюда! Позор на голову Эвер Грин! Я скажу – это два-ноль в нашу пользу!

Эвер задрожала от гнева, а Нокс зыркнула на Шэйда из-под капюшона и замогильно цыкнула:

— Ц! Хочешь драки, что ли?

Шэйд обернулся к ней, уже открыл рот – и вдруг, покраснев до ушей, как мальчишка, заглотил воздух и пробормотал:

— Н-нет...

Харди глянула на него, изогнув в своей манере бровь. Глазищи Пинки Пай, как два бинокуляра, тоже тут же переместили фокус на него — что самое удивительное, с начала беседы она хранила полное молчание. Шэйд сполз по стулу и закрылся скатертью.

— Довольно фарса, — Эвер поднялась, — вот моё слово. Мы оценили все преимущества, которые даёт Понивилль, и намерены остаться здесь, пока не разведаем и не опустошим все местные донжоны и не выполним все квесты. Что мы здесь проездом — и не надейтесь.

Я тоже поднялся:

— Абсолютно аналогично.

Эвер вздохнула и на миг аж зажмурилась.

— Ладно. Мы готовы терпеть вас под боком, хотя, возможно, зря я это говорю. Однако только попробуйте хоть раз встать на нашем пути, или помешать нам, или попробовать забрать наше, и мы вас сокрушим... — тут она поставила копыто на мой кексик и мееедленно расплющила его в лепёшку, — ...вот так.

— Эй, ты что делаешь?! – возмутилась Пинки Пай.

— Попробуйте, — процедил я.

— Мы питаем надежду, что до этого не дойдёт, — Эвер дала знак, и остальные Те начали выбираться из-за стола, — мы же коллеги, в конце концов. Нам ваc жалко.

— Пхе! – встряла Харди, — оставьте свою жалость себе. Она вам пригодится, когда будете босиком и в слезах драпать из Понивилля!

И это сказала та, кто сначала первая предложила трубку мира.

— Но пони всегда ходят босиком, — отрешённо заметила Ревери.

Повисла пауза. Затем Пинки медленно, с таким видом, как будто она только что проснулась, ответила:

— А вот и нет, глупышка. Во-первых, у пони есть копыта. Это уже как ботинки, тебе не кажется? Или кажется? – тут её речь стала ускоряться, — а на копытах многие носят подковы, и это тоже как будто ботинки, которые, получается, надеваются прямо на ботинки – это двойные ботинки, или даже ботинки в квадрате. Аещё есть ботинкикоторые надевают Принцессы, нузнаете, такиекрасивыезолотыеботинкинакаждуюногупохожиенамаленькуюкорону! ИнтересноаПринцессыносятподэтимикоролевскимиботинкамиобычныеподковы? ПотомучтоеслиносяттополучаетсячтоониносяткакбудтобытройныеботинкиботинкивкубеиэтоещёнеконецпотомучтопредставляетесебечтобудетеслиПринцесса...

Я ошеломлённо потряс головой, выбираясь из сбившего меня с ног потока болтовни, и перевёл взгляд на Эвер. У неё тоже был слегка одурелый вид.

— В общем, вы всё поняли, — неуверенно подытожила она и направилась к выходу из помещения. Те потянулись за ней.

— В общем, знайте, я не держу ни на кого никакой вражды, и почему бы нам не выбраться в это воскресенье вместе на пикничок? – с многочисленными расшаркиваниями допятился до двери Лавандис, — что ж, чмоки, адью!

Он улизнул.

— Пока-пока! – помахала ему копытом Ревери. Похоже, бард пришёлся ей по душе. Дивная она леди.

— Мы ещё встретимся... — Нокс миновала меня, толкнув плечом, — и это будет по колено в крови и тлене.

Удалилась и она. Остался Лэг, который как ни в чём не бывало сидел за столом и кушал пирожное.

— Эй, приятель! – ткнула его Харди, — тебе не пора?

— А? Что? – Лэг удивлённо огляделся и подскочил, — все уже того? Тогда я тоже побежал!

Он добрался до двери, поднял копыто:

— Э-э... ну, пока.

И на этой прозаической ноте дверь захлопнулась.

Прямо как воздух стал легче. Мы перевели дыхание. Трещание Пинки Пай к этому моменту уже перешло для нас в ряд фонового шума, тем более что она зачем-то ускакала к стойке (не прекращая болтать ни на секунду). Теперь мы могли переговорить между собой.

— Многовато нас нынче в одной лодке, — вынесла мудрый вердикт Харди.

— Да, пора кормить акул, — зловеще добавил Шэйд в своей манере.

— Ух ты, у тебя есть акулы? А что они едят? – спросила Ревери.

— Это неважно, — быстро сказала Харди, — важнее, что мы теперь будем делать? А, Болт?

Я пожал плечами:

— Почему мы должны менять свои планы из-за каких-то приблудных бандитов? Продолжаем то же самое, что и раньше – знакомимся с местными пони, ходим на вылазки и ищем нормальное жилище.

— Кстати, — вылезла откуда-то из под моего локтя Пинки Пай, — знаете, что мы забыли? Вы приехали три дня назад, верно? Так знаете, что? А? А?

— Что?.. – переспросил я с дурным предчувствием.

Пинки Пай широко распахнула копыта, в которых откуда-то взялась целая куча мотков серпантина.

— Конечно же, это... приветственная ВЕЧЕРИНКА!

Минула ещё неделя. Мы как раз оправились после вечеринки. Она была чересчур головокружительной, и на ней нас как будто познакомили лично со всеми жителями Понивилля, но на каждого отводилось не больше секунды.

Мы продолжали свои повседневные дела, то есть совершали рейды во всякие опасные места вокруг городка и вышибали дух из окрестных монстров. Пока что нам везло: мы ни разу не пересеклись с Теми. В Понивилле они тоже не появлялись. Скорее всего, Эвер и Ко замыслили какую-то новую кознь, но я, если честно, только радовался, что они не мозолят глаза.

Постепенно в нашем загашнике росла куча местных трофеев. Вместе они уже давали неплохую сумму в кантерлотских лавочках. Мы пока что держали их при себе, а жили на деньги, которые взяли с собой из столицы. Оных хватало за глаза, ибо в Понивилле всё было очень дёшево, в два раза дешевле, чем в Кантерлоте. И притом вкусно: зелень и цветы – прямо с грядки, яблоки – прямо с дерева. Замечательный городок.

Жизнь налаживалась. Полубездомное бытьё всем приелось, и мы начали разыскивать себе подходящий домик. Вариантов нашлось, как я уже говорил, два. Первый – готовый, обставленный и обустроенный домик в центре Понивилля, два шага от главной площади. Мы побывали там, долго бродили туда-сюда по комнатам, вертели головами и в итоге решили, что, пусть он очень милый и уютный, недостаёт ему какого-то духа приключенчества.

Вторым вариантом был большой свободный участок земли возле речки, который предлагала в бессрочную аренду ферма «Сладкое Яблочко», крупнейший землевладелец в городе. На этой же ферме работала прославленная Эпплджек, одна из спасительниц Эквестрии и доблестный носитель Элемента Честности, но она днями напролёт пропадала на бескрайних яблочных полях, и я её ни разу не видел. Все переговоры о продаже вёла со мной Бабуля Смит, медлительная, но очень ушлая старушка. Цена была замечательная – в Кантерлоте за столько лишь комнату снимешь, и то не всякую.

Казалось бы, идеальный вариант. Но вот тут-то и вскрылись разногласия.

Оказалось, что каждый хочет своё. Ревери воображала себе милый домик на дереве. Шэйд возжелал – ещё бы – мрачное и угрюмое подземелье. Харди ныла о небольшом замке с зубцами, бойницами и рвом – подумать только, после всех её разговоров о простой деревенской хатке с огородиком! Правда, об огородике она потом спохватилась. Ну а я, естественно, предпочёл бы построить благородную магическую башню.

Дело застопорилось. Каждый тянул одеяло на себя. Что делать? Я напряжённо думал, не взяться ли за постройку всего вышеперечисленного сразу и отгрохать целую приключенческую деревеньку. Но то, конечно, была чушь — откуда столько денег взять. Скрепя сердце мы отказались от нашей задумки и решили всё же купить дом в центре города.

Пора было менять органику на деньги. Шэйд давно рвался в Кантерлот – видимо, ему не хватало затхлого воздуха катакомб и канализаций, где обретаются всякие подозрительные типы. Что ж, вот мы его и отпустили, чтобы он повращался среди своих гнусных друзей и заодно занялся торговлей.

Он улетел и спустя сутки сбыл все набитые нами за это время трофеи, включая клык гидры, причём крайне выгодно. В знании мест ему не откажешь. Ещё один день он погрязал в своих теневых сферах, а на следующее утро вернулся в Понивилль, влача с собой сумку, битком набитую монетками.

В тот раз завтракали не в Сахарном Уголке, а просто на зелёной лужайке. Мы расстелили на ней скатерть и нежились под ласковыми лучами солнышка, так что это был почти пикник. Разумеется, Шэйд без каких-либо предупреждений спикировал прямо в центр скатерти. Он бухнул к нашим ногам мешок, который тяжело звякнул, и стал рассказывать, что между прочим выглядел в Кантерлоте:

— Там что-то затевается, причём на самом высшем уровне. Вызывают стражников из провинции, якобы для повышения квалификации. Их непрестанно муштруют подальше от глаз публики. Активизировались иностранные шпионы. Разным сыщикам, у которых работа – вынюхивать, что творится – со всех сторон щедро капают денежки. Некоторые персоны из верхушки теневого мира исчезли в неизвестном направлении. Короче, нечто грядёт. И ещё угадайте, кто приезжает к нам завтра с утра?

Оказалось, это – Миднайт Мирроу, давняя подруга Харди и наш боевой товарищ по делу о культистах Найтмер Мун. Она – тёмно-серая пегаска довольно дурного нрава, которая работает в Ночной Страже на правах тайного агента. Её официальный титул – «инспектор Мирроу». Не знаю, что она инспектирует. Мирроу прославилась тем, что всегда носит с собой блокнотик, в котором начинает строчить, когда ей что-то не нравится. Содержимое же блокнотика неизвестно никому.

Итак, она наведалась проездом в Понивилль и заглянула к нам на чай. Полчасика они с Харди бродили по холмам и лугам, вспоминая былые деньки, а затем присоединились за столом к общей компании. Мы пересказали вчерашнюю речь Шэйда, и Мирроу с ходу поддакнула:

— Что правда, то правда. В Кантерлоте творится нечто загадочное.

— Как будто у тебя хоть иногда что-то иное творится... – пробурчала Харди.

— Но это действительно странно, — упёрлась Мирроу, — есть ещё многое, чего не знает Шэйд. Больше всего меня тревожит ситуация вокруг Элементов. Именно из-за них я и здесь: хочу попросить у вас кое-что.

— А что неладно с Элементами? – насторожился я.

— Помните, как в первые дни после победы над Найтмер Мун об Элементах трубили на каждом углу и с каждой тумбы? – вопросила Мирроу, — так вот, теперь разговоры о них начинают очень аккуратно сворачивать. Данные исчезают: документы из городского архива, где хранились записи про Элементы и их носительниц, позавчера якобы по ошибке сожгли. Старые газеты, где описана Ночь Найтмер Мун и победа над ней, кто-то собирает со всего города и прячет неизвестно куда. Как из ниоткуда появилась модная певица по имени Твайлайт Старкл, и все говорят о ней, а о том, что была ещё некая Твайлайт, уже наполовину забыли. Что всё это может значить?

Мы призадумались.

— Э-э, например, — предположил я, — Найтмер Мун теперь стала Принцессой Луной, и считается неприличным поминать то, что связано с её тёмным прошлым. Поэтому всю историю хотят поскорее предать забвению.

— Или они просто хотят защитить личную жизнь Элементов, — подхватила Харди, — чтобы их не доставали всякие назойливые журналюги!

Но матёрая конспирологистка Мирроу, конечно же, угрюмо покачала головой:

— Не верю, чтобы всё объяснялось так просто. За этим кроется заговор, я вам точно говорю. Нечто большое, и я думаю, оно как-то связано с остальными событиями, разворачивающимися в Кантерлоте.

Ревери зевнула.

— Эх, ладно, — решил замять я тему, — так чего ты хочешь от нас?

— Мне тревожно, что наши Элементы живут здесь, в Понивилле, безо всякой охраны, когда на них уже может кто-то нацеливаться, — сказала Мирроу, — и поэтому я прошу вас остаться здесь на некоторое время и присмотреть за ними. Кто знает – вдруг их похитят или ещё что. Я понимаю, что вы новички в вопросах контрразведки, ну разве что кроме Шэйда, и всё же особенно прошу вас приглядывать за вероятными иностранными шпионами. Особенно грифонами, если здесь вдруг появятся таковые. С них станется покуситься на наше главное национальное оружие. А вот на возможные расходы.

Она бухнула к нашим ногам ещё одну сумку, похожую на вчерашнюю.

— Это, скажем так, неучтённые средства из бюджета, — порадовала нас Мирроу, — можете тратить их на что хотите, если согласитесь выполнить мою просьбу.

Мы учтиво поблагодарили её, пообещали следить орлиным оком и заграбастали деньги. Её задание было не шибко сложным, особенно если учесть, что мы и без него осели в Понивилле надолго.

— Ну вот и отлично, — Мирроу поднялась, — а теперь, простите, мне пора. Экипаж ждёт.

— Куда ты теперь? – спросила Харди.

— Да так, в Мэйнхеттен, – отозвалась стражница, — надо там кое-что подавить...

— Виноград? – заинтересовалась Ревери, — или персики? Хочешь сделать вино?

— Не совсем...

И с этими туманными словами инспектор Мирроу откланялась. Судя по тому, что за время разговора блокнотик не был извлечён ни разу, она осталась довольна.

Деньги Мирроу мы порешили заодно с нашими собственными пустить на постройку дома. Это давало нам вернуться к плану «деревни для приключенцев» — но, поскольку то был идиотизм, мы решили немного изменить его. Итак, Харди хотела замок, Ревери – домик на дереве, Шэйд – подземелье, я – башню. Значит, пусть наш дом будет всем этим вместе! Мы внесли Бабуле Смит плату сразу за десять лет вперёд, вторглись в свои новые владения и дружно взялись за работу.

Нам достался кусок земли на окраине владений яблочной фермы, возле реки. Неподалёку была плотина, а берег сплошь покрывали яблони. Самую большую и прямую из них мы и выбрали основой для дома.

Сначала мы сколотили большой деревянный насест, похожий на плот. Он должен был стать своего рода фундаментом. Мы водрузили его в развилку ветвей наверху: я и Ревери, отдуваясь, поднимали его телекинезом, а Харди и Шэйд сразу же закрепляли его мощными верёвками. Затем я прожёг в помосте пять крупных дырок, образовавших квадрат плюс одну в центре. Сквозь них мы опустили вертикально вниз длинные деревянные сваи – очень длинные, выше самого дерева – и как следует вбили их в норы, которые пробурили в земле. Для этой операции пришлось пригласить из города местных работяг с их строительной техникой.

Стало быть, сваи окружали ствол яблони с четырёх сторон. Они дополнительно закрепляли на месте насест и служили коробом для грядущей башни.

Дальше всё шло просто. К одной из свай мы приделали винтовую лестницу, ведущую к люку в настиле. При желании лестницу можно было, крутя её, словно очень большой винт, втянуть в люк. В Кантерлоте мы заказали кучу изогнутых дуговых досок, и, когда они прибыли, обили ими ту часть свай, что торчала выше настила. Получилась премилая круглая башенка, выдававшаяся далеко вверх из кроны дерева. На первом этаже мы облепили эту башню целой кучей крытых комнаток разных форм и размеров. Остальная часть настила отводилась под крупный круговой (то бишь квадратный) балкон, требовалось только прибить по краю перильца.

Под яблоней же мы стали копать туннель вниз, обнаружили там небольшую естественную пещеру и стали её расширять. В ней планировалось два этажа: минус первый – склад, и минус второй – вотчина Шэйда.

Наконец, мы начертили сперва на бумаге, а потом на земле, ров. Его мы хотели прокопать от реки: тогда его без иных усилий заполнила бы вода и наш дом оказался бы на небольшом, прижатом к берегу, но острове.

На краю этого рва мы начали возводить небольшую, всего лишь в два роста пони, стену из светлого камня. В ней были бы ворота, бойницы и прочие вещи, любезные сердцу Харди, а перед ней – подъёмный мостик через поток. Но пока что то был лишь первый ряд камней, символически выложенный на земле.

Мы все вчетвером трудились на этом строительстве весело, охотно и дружно. Наш общий дом потихонечку принимал свои очертания. По-моему, получалось идеальное приключенческое жилище. В роли крыши имелась– временно- только крона яблони, но мы всё равно уже перебрались спать из города сюда. А трапезничали мы в шести метрах над землёй — на пресловутом настиле. Он ещё не был выложен досками и являлся просто связанными вместе брёвнами, ну и подумаешь.

Новое жилище мы единогласно решили назвать Яблочным Фортом.

Во время одного из обедов я и сказал:

— Надо бы нам сходить ещё на какого-нибудь босса.

— Этточно, – мрачно кивнула Харди.

С утра она не выспалась, а потом на неё во время стройки упало бревно, поэтому она пребывала в настроении, когда надо выпустить пар.

— И есть идеи? – она подалась вперёд.

— Слыхали про Большую Медведицу? – поинтересовался я.

Сопартийцы переглянулись, почесали в гривах, похмыкали и пожали плечами. Никто не знал.

— Ну, не томи уже, – допыталась Харди, — и кто это?.

— Это легендарный монстр, который, как нам повезло, обитает в окрестностях Понивилля, — ответил я.

— Тут добрая половина из них обитает, ежа мне в глотку, — буркнула наша воительница.

— Потому мы и приехали сюда, — напомнил я ей.

Ревери протянула копыто, сорвала спелое яблоко прямо из кроны дерева, и, грызя его, спросила:

— Пофему Меффедица?

— Шерсть Медведицы очень высоко ценится, — объяснил я, — она пропитана различными энергиями и потому из неё делают разные магические одежды высокого уровня, например, облачения архимага.

— А заодно и знаменитые плащи-невидимки! – Шэйд высунулся из-под потолка, где он облюбовал себе местечко на пересечении балок, и его косичка свесилась почти мне в чай, — я бы не отказался от одного!

— На кой тебе? — буркнула Харди, — тебя и без того на дневном свету не видать.

Шэйд зарделся в смущённой и польщённой улыбке.

— Хе-хе-хе, спасибо за добрые слова... но манчкинизм обязывает...

Я водрузил копыта на стол.

— Короче говоря, нам нужно узнать, какие особенные повадки есть у Большой Медведицы, и на основе этого придумать против неё подходящую тактику. Всем отправляться на разведку и выведать о ней что только можно!

— Есть, сэр! – отрапортовала Ревери.

Мы разбрелись кто куда. Я копался в архивах ратуши, ища случаи нападений на мирных жителей, Харди и Ревери опрашивали пони на улице, а Шэйд улетел искать вражеское логово.

К обеду мы собрались не солоно хлебавши. Если не считать того, что наши девушки купили и принесли с собой вкусные цветочные бутерброды, то отличился один Шэйд. Он обнаружил пещеру Большой Медведицы! Та оказалась в глубине Вечносвободного Леса – это опасная и набитая монстрами локация, которая примыкает вплотную к Понивиллю.

Шэйд долго наблюдал за ней из-за кустов, пытаясь выведать повадки босса, но из важного узнал лишь, что Медведиц там аж две – не только Большая, но ещё и Малая, её детёныш. Это осложняло дело. Детёныш нас не интересовал, но битву с двумя сразу нам было не потянуть. Мамашу требовалось как-то отманить! Но как? Я отчаянно нуждался в зацепках, однако информации недоставало, и взять её было неоткуда.

Поэтому после обеда я с тяжёлым сердцем заявил:

— Делать нечего. Придётся мне сделать это.

— Что «это»? – изумилась Харди.

— Пойти в библиотеку.

С ватными ногами шёл я на сие унижение. Всё приближался и приближался я к этому дому-дереву, пересекая и пересекая столь длинную и длинную площадь перед ним, а оно всё грознее и грознее нависало надо мной. Вот его зловещая тень накрыла меня. Меня как будто овеяло прохладой ужаса. Я сглотнул, приоткрыл дверь библиотеки и осторожно заглянул внутрь.

Никого не было. Я на цыпочках просочился внутрь.

В библиотеке, если отвлечься от того, что это была моя личная геенна, оказалось мило. Немногочисленные окна слабо пропускали солнце, поэтому даже среди дня горели лампы, но стены были выполнены из дерева тёплых тонов, и за их счёт внутри царила очень светлая атмосфера. По краям круглого помещения стояли шкафы с книгами, а наверх вела закрученная лестница.

«Может, всё пройдёт гладко?» — исполнился я надежды.

Я стал потихоньку пробираться от одного шкафа к другому и просматривать корешки стоящих там книг... когда вдруг раздался звонкий голос:

— О, привет, Файерболт!

Я подскочил на месте. Обернулся. Сверху с лестницы на меня смотрела светло-фиолетовая единорожка с парой ярких прядей в тёмной гриве. Твайлайт. Никто иная. Она, видимо, обреталась на втором этаже и услышала шум.

— Э-э, а-а... и-э...– выдавил я.

Твайлайт обвела вокруг копытом.

— Тебя в последнее время часто видно тут в Понивилле. Здорово, что ты зашёл, но чего не позвал? И не постучал? И почему, — тут она нахмурилась, её бровь изогнулась, а голос понизился, — выглядит так, как будто ты куда-то крадёшься вдоль полок?

Выбора не было. Я с достоинством принял естественную позу, глубоко вздохнул, прокашлялся и изрёк как можно более холодно и официально:

— Мне нужна книга, Твайлайт Спаркл!

— Какая? У меня их много, — дружелюбно отозвалась Твайлайт, сбегая вниз по лестнице, — подожди минутку, я заведу на тебя карточку. Только будь поосторожнее со своим рогом, ничего не подожги. Он у тебя никогда не плюется искрами?

— Только если переполнен энергией, — ответил я, недоумевая, отчего эта приветливость.

Пока я думал, Твайлайт подскакала к карточечному шкафчику и взмахом ноги подозвала меня туда же.

— Я хочу показать тебе систему, которую завела здесь. Никому не интересно, но ты точно должен оценить. Всё очень продумано и удобно. Смотри, — она выдвинула несколько ящичков, — здесь есть система перекрёстных ссылок, с условными сокращениями, и каждой книге присваивается три классификатора...

— Э-э, мне просто нужна книга по магическим чудовищам или фауне близ Понивилля, — быстро ответил я, начиная испытывать неуют. Я не знал, как себя вести. Занудство Твайлайт было мне не внове, но её доброе расположение меня пугало.

— Минутку... думаю, у меня есть то, что тебе нужно, — её рог засветился, и карточки так и замелькали в ящике, — ну, как у тебя дела?

— Помаленьку борюсь со злом, — не сумев скрыть удивления, отозвался я, — а ты, как всегда, учишься?

— По-своему, — вздохнула Твайлайт, разрывая стопку карточек своими копытцами, — ты же знаешь, у меня особая программа обучения.

Это я знал. Сперва Твайлайт училась со мной на одном курсе, потом перескочила на один курс вперёд, потом ещё на один, а затем вообще перешла на личное обучение Принцессы Селестии. Нельзя отрицать, она была сильна. С самого того дня, как она получила свою кьютимарку, она только и делала, что поражала всех своими талантами. У Твайлайт была редкая специализация – метамагия. То есть школа единой магии. Это давало ей возможность колдовать любые заклинания, и притом хорошо, в отличие от меня, которому как следует удавались только огненные чары, а остальные шли через пень-колоду.

Конечно, у неё было много завистников, и я в том числе. Если сложить эпичность всех дел, что совершила наша партия, и одно её дело, пусть это и спасение Эквестрии, неужели наша чаша не перевесит? И тем не менее Твайлайт Спаркл знала вся Эквестрия, а нас – только избранные круги. Сначала Твайлайт обогнала меня в учёбе, в магии, в общественном положении, а теперь обыграла ещё и на моём родном поле? Нечестно! Так я долго считал.

Твайлайт меж тем завершила поиск, отошла к одному из шкафов и выдвинула мне нужную книгу. Я автоматически подхватил её своим телекинезом и поблагодарил.

— Давай попьём чаю? – предложила она.

И не успел я глазом моргнуть, как оказался на лужайке перед её деревом, где в тени кроны стояли столик и два плетёных стула. Твайлайт вынесла поднос с посудой и налила мне ромашкового чаю. Я машинально отхлебнул и, как суровый тип, не издал ни единого умильного комментария, но было вкусно.

Твайлайт села напротив меня и подпёрла щёки копытами.

— Расскажи, как дела в Кантерлоте, — попросила она, — я совсем недавно оттуда уехала, но кажется, будто вечность назад.

Я начал плести, что вспоминалось, про наших общих (наверное) университетских знакомых, а сам всё смотрел на Твайлайт и дивился. Она очень изменилась.

Мы никогда не были друзьями, но знаем друг друга с детства, потому что наши семьи дружат между собой. И та зубрила, с которой я был знаком, никогда бы не стала предлагать чай и помогать с делами. Помню, когда мы оставались вдвоём в гостиной, обычные девочки как раз начинают поить тебя чаем или знакомить со своими куклами – а она сразу упиралась в книжку и даже видимости беседы не желала создать. И дело не во мне: Твайлайт ни с кем не общалась и всегда была эталоном нелюдимости.

Поэтому под конец чайника я не выдержал и спросил:

— Как тебе в Понивилле?

— Я только обжилась, но всё просто замечательно, — ясно улыбнувшись, поведала Твайлайт, — ты же знаешь, я всю жизнь была не слишком, мм, компанейской, да и сейчас не очень. Но здесь у меня появились замечательные подруги! Я так счастлива проводить с ними время! Это так здорово! Ты уже познакомился с ними? Я имею в виду, ты понимаешь, других «Элементов Гармонии».

— Только с Пинки Пай, — сказал я.

— Ну, это понятно, — Твайлайт на секунду закатила глаза, — что ж, приходи как-нибудь, и я тебя с ними познакомлю! Они все – замечательные, умные, и, кстати, симпатичные девушки.

«Женить она меня хочет, что ли?» — мелькнула мысль.

— Хорошо, — отозвался я, ставя чашку обратно на поднос, — а я взамен познакомлю тебя с моими напарниками. Тоже отличные ребята, хотя порой немного бестолковые. Мы столько всего вместе прошли, что теперь уже – не разлей вода. У меня нет и не было друзей лучше. Я бы доверил каждому из них свою жизнь без малейших колебаний.

— Отлично! – обрадовалась Твайлайт, — заходите!

Из библиотеки я уходил, держа под мышкой книгу и пребывая в странном, но приятном удивлении. Я всегда считал Твайлайт своей соперницей, потому что меня раздражало, что такой противной девчонке достаются все награды, которые положены мне или по крайней мере какому-то замечательному магу. Обращаться за помощью к той самопоглощённой ботанше из моих воспоминаний казалось мне невыносимо унизительным. Но новая Твайлайт была какой-то другой, и милой и симпатичной. Даже и не казалось обидным, что она спасла Эквестрию...

В таких чудных думах придя домой, я пролистал бестиарий, обнаружил там Большую Медведицу и быстро вычитал, что было нам надо. Я призвал Шэйда, проинструктировал его, он быстро слетал, понаблюдал и подтвердил, что всё верно. После ужина, когда мы вытащили на балкон столик и собрались сыграть в настольную карточную игру, я объявил:

— Мы нашли слабость Медведицы.

Сопартийцы заинтригованно на меня воззрились.

— Не то что бы слабость, но удачное время для атаки, — уточнил я, — каждый день примерно в полдень она ходит на реку ловить рыбу. И детёныша с собой не берёт. Тот остаётся спать в пещере. Всё, что нам надо – это какое-нибудь заклинание тишины, чтобы босс не позвал Малую Медведицу на помощь, а дальше действуем стандартно: завалим, оглушим, острижём, и можно хлестать сидр!

— Итак, полдень – час «К», как говорит Болт! – радостно изрекла Харди.

— Что значит «Кровавый», — замогильно добавил Шэйд.

— Ха, ха, ха, — Ревери деланно прикрыла ротик копытом, — конечно же, все понимают, что это значит «Конгениальный».

Буква «К» их захватила, и некоторое время они ещё несли чушь, а я терпел. Отлично! Всё было наконец решено. Поаплодировав мне и друг другу, мы принялись за карточную игру. Я, Харди и Шэйд схлестнулись в ожесточённой и кровопролитной битве. Или лучше сказать – жетонопролитной, потому что на карты кладёшь жетончики, обозначающие их ущерб. Шэйд, естественно, подначил Харди, и они, естественно, объединились против меня, но даже эти гнусные манёвры не помешали мне разбить их войско. Но и у меня ничего не осталось: наши силы истощили друг друга. Поэтому неожиданно выиграла Ревери. Она даже в правилах не слишком разобралась, но за всю игру её никто не трогал, и это дало ей победу.

Настолько редкое событие – увидеть падающий метеорит можно и то чаще – явно было непроста, и мы решили, что это доброе предзнаменование.

Глава 4,

напряжённая, в которой царит затишье перед боем и плетутся интриги

Назавтра мы выдвинулись в поход. Особого снаряжения у нас в этот раз не было, потому что сложностей не предвиделось. Большая Медведица – бесхитростный босс, классическая тупая мощь, которую нужно сломить. Мы покинули Понивилль, столь чистенько и приветливо улыбавшийся нам в лучах утреннего солнца, и углубились в Вечносвободный Лес, под чьи угрюмые своды просачивались лишь редкие капельки света.

Вскоре, пробираясь сквозь заросли колючек и коряг, мы услышали невдалеке шум потока. Деревья расступились перед нами, открыв лесную речку, окружённую небольшой поймой. Небо казалось здесь извилистой трещиной среди толщ древесных крон справа и слева.

Мы заняли позиции по обоим берегам реки, спрятавшись в листве. В назначенное время из леса с оглушительным треском сломанных ветвей и растоптанных сучьев выбралась Большая Медведица.

То была здоровенная туша, но вместе с тем ощущалось в ней нечто даже призрачное: сквозь неё смутно просвечивал пейзаж, а её шерсть по краям слегка мерцала сиреневым. Медведица протопала к реке, оставляя после себя в земле вмятины размером с повозку, и стала ловить рыбу. Благодаря своим колоссальным размерам ей не требовалось бить рыбу лапой, как это делают обычные медведи – она просто погружала пасть в реку, тем самым почти перегораживая течение, и вхлёбывала в себя несколько тонн воды, не меньше. Затем Медведица процеживала воду сквозь сжатые зубы, и во рту у неё оставались только рыбы, которых она и выплёвывала на берег.

— Огромедная!.. – прошептала Ревери, притаившаяся возле меня в кустах.

— Но глупая, — так же шёпотом отозвался я, — слабее гидры и уж точно слабее дракона. Главное, не дрейфить, и всё пройдёт по плану. О, пошло!

Из зарослей на той стороне реки выскочила Харди и начала что-то вопить. Медведица обернулась к ней и зарычала. Шэйд взмыл над полем боя и применил свиток беззвучия, который я вчера для него написал. На краткий миг надо всей округой полыхнул фиолетовый купол – и мигом звуки как ножом отрезало. Отныне всё, что происходило, происходило в полнейшней, ватной тишине.

Я выдвинулся вперёд и начал концентрировать энергию для удара огнём. Мне требовалось стоять неподвижно, я был открыт со всех сторон и совершенно беззащитен, но Медведица этого, к счастью, не замечала. Она махала когтями, каждый из которых был размером с пони, пытаясь зацепить Харди. Харди ускользнула один раз, другой, но в третий угодила под удар и полетела вдаль, где шмякнулась о дерево, бедняга. Ревери рванулась туда, а Шэйд подхватил целительницу, чтобы быстро перенести через реку. Медведица выпрямилась и издала, судя по всему, торжествующий рёв.

В этот момент я выстрелил.

БАБА... ой, простите. Свиток же. Огромный огненный взрыв в жутком безмолвии разметал реку во все стороны и на краткий миг обнажил дно. Вниз ливнем хлынула вода. С деревьев вокруг поднялись стаи птиц. Поскольку Медведица была волшебным созданием, и без того сильное заклинание сработало на неё ещё сильнее: босса с ног до головы охватило пламя.

Медведица оказалась не такой уж глупой: она сразу принялась (думаю, с воплями) кататься в реке, сбивая огонь. Но, пусть так, урон она уже понесла немалый. Следующим был черёд Шэйда. Пока Медведица ошеломлённо вертела башкой, нетвёрдо качаясь на ногах, Шэйд порхнул ей под морду и лопнул мешочек с пудрой, похожей на муку. То было снотворное. Белое облачко повисло в воздухе, и Медведица втянула его со своим следующим вдохом.

Это её добило. Она пошатнулась, колыхнулась и низверглась ниц. Огромная пасть с высунутым языком рухнула на землю всего в паре метров от меня. Земля беззвучно сотряслась. Глаза Медведицы последний раз мутно взглянули на меня и закатились.

То была чистая победа. Всё прошло в тысячу раз лучше, чем с гидрой.

Мы собрались около морды Медведицы. Последним подошёл Шэйд. Он тоже вдохнул немного снотворного, поэтому сонно моргал и отчаянно зевал.

Я отменил заклинание тишины, и на нас тут же обрушился шум реки, рассержено возвращавшейся в своё русло, шипение пара и оглушительный храп Медведицы. Такого храпа мы ещё не слыхали. Если вы когда-либо ехали в вагоне или лежали в палате, битком набитой одними храпельщиками, и думаете, что познали глубины ада – так вот, вы не знаете ничего.

— Друзья мои! Вот это работа на славу! Молодцы и умницы, – я на радостях аж обнял их всех разом, — без сучка без задоринки! Наконец-то командная работа. А кто у нас здесь такой умный? Да, это мои сопартийцы. Смотрите, какие они умненькие-преумненькие, какие славненькие. Ути-пуси...

— Эй! Завязывай! – отпихнула меня Харди.

— А? Что? – очнулся я.

— Хорошо прошло! — радостно согласилась Ревери.

— А-а... – Шэйд душераздирающе зевнул, — в этот раз было несложно... никаких фокусов...

— Ладно, — я потёр копыта, — давайте брить!

Мы, хищно ухмыляясь, вытащили бритвенные машинки, приготовили мешки для состриженной шерсти и алчно подступили к Медведице... и тут с другого берега реки раздался самый ужасный голос, который только можно было услышать в этот момент:

— Так, так, так. И что я вижу? Кто-то весело резвится прямо посередине наших охотничьих угодий.

Дурные предчувствия мигом сжали мне горло. Я выглянул из-за туши Медведицы. Конечно, то были Те. Эвер, Лавандис, Нокс и Лэг. Вся честная компания в сборе. Они показались из леса и сейчас приближались к нам, используя в качестве мостика распростёртую поперёк реки лапу Медведицы.

Мы сбились в кучку. Эвер приблизилась и с видом оскорблённого достоинства вопросила воздух:

— Что же это такое? Лишь мы собираемся устроить рейд на славную пушистую зверюшку, как появляются какие-то бродяги и мутузят её прямо у нас под носом. Может, они ещё и собираются указывать нам, что нам делать у себя дома?

— Лично я не против! – высунулся у неё из-за спины горе-миротворец Лавандис.

— Да я тоже, ну... это... я... не знаю... – подал голос Лэг.

Их обоих проигнорировали. Я мрачно молчал.

— Нечего сказать? – Эвер задрала носик, — да, звук справедливых речей иногда оказывает такой эффект. Ну ладно уж. Если вы сей же час сгинете, оставив нам эти удобные бритвенные принадлежности, я, пожалуй, забуду о нашей маленькой размолвке.

От подобной наглости у меня аж дух перехватило. Как это понимать? Эвер нарушала все мыслимые правила корпоративной этики приключенцев, да и простой поняшной вежливости. Харди, видно, показалось то же самое, потому что она угрюмо ответила:

— А в зубы якорем не хочешь?

Обстановка накалялась. Я произнёс, стараясь выдержать темперамент:

— Разумеется, смехотворно предлагать, чтобы мы оставили поверженного нами босса и отдали все трофеи тем, кто даже гвоздика подковы не приложил к победе. Я могу предложить вам удовольствоваться Малой Медведицей, чей мех тоже очень ценен. В качестве жеста доброй воли мы даже можем бесплатно помочь вам в сраже...

— Пха! – презрительно перебила Эвер, — мы забираем эту Медведицу, и попробуйте нас остановить.

Она и остальные Те угрожающе приблизились к нам. Обстановка продолжала накаляться. Сама Медведица к тому моменту уже немного очухалась и взирала на нашу ссору из-под полуприкрытых век, что-то вяло и бессвязно урча.

— Ты всерьёз? – удивился я, — думаешь, что сможешь что-то нам противопоставить в открытом честном бою? Да мы из вас отбивную сделаем!

— Ой ли? – с каменным спокойствием отозвалась Эвер.

Обстановка раскалилась донельзя. Медведица слабо пыталась двинуть лапой. Мы с Эвер замерли друг напротив друга, каждый – буравя оппонента взглядом. Шэйд бочком подобрался к Нокс и, запинаясь, бормотал:

— Слушай, раз уж мы снова встретились, я подумал... может, куда-нибудь вместе схо...

— Смотрите, птичка! – громко восхитилась Ревери.

Мы невольно отвлеклись на птичку. Та восседала на ухе Медведицы и оказалась здоровенным чёрным вороном. Он медленно покосился на нас своим круглым жёлтым глазом, встопорщил перья и хрипло каркнул.

Это послужило сигналом. В следующий момент мы набросились друг на друга.

Поднялась туча пыли и куча мала. Ни Эвер, ни Нокс, ни я не успели использовать магию. Все восьмеро пони-приключенцев сцепились вкопытопашную. Я набросился... нет, не на Эвер, а на Лавандиса, ибо он раздражал меня даже больше, чем она. Я сбил его с ног и успел хорошенько повозить по земле его золотые кудри, от которых прямо-таки шибало ненавистной мне бардовостью, но затем он ухитрился огреть меня по затылку лютней. В глазах у меня замелькали звёзды. Я отступил назад. Кто-то подбирался ко мне сзади, и я лягнул его обеими задними ногами.

Удар пришёлся как в скалу: оказалось, то была Харди. Боль пронзила меня до костей, а она даже не заметила. Она вообще держалась в драке здорово, лучше всех – я физически не силён, Шэйд при всей своей убийственности тоже избегает прямых столкновений, а бедную Ревери затоптали в самом начале.

Но и мы делали, что могли. Не знаю, сколько времени длилась потасовка. Все увлечённо кусались, царапались, пинались и катались кубарем по земле. Если подумать, давненько нам этого не хватало – старого доброго трактирного мордобоя, без которого приключенцу никуда.

Где-то между делом Большая Медведица окончательно очухалась, поглядела на нашу свалку, недоумённо почесала в затылке и, очевидно, решив не связываться, пожала плечами и с глухим ворчанием удалилась обратно в свою берлогу.

Мы этого даже не заметили.

Спустя некоторое время клубы пыли стали рассеиваться. Все, тяжело дыша, сидели или лежали, разбросанные в разных местах по земле. Все были покрыты грязью и синяками, только Харди невозмутимо стряхивала с себя веточки. Шэйд в гневе осматривал свой разодранный шёлковый плащ и шипел на Нокс:

— О, как слеп я был! В следующий раз ты отправишься прямо в бездны тьмы! Поняла? Бойся ночи и каждой тени!

Ревери снова чинила поломанное голубое перо, а у диадемы Эвер погнулся один из зубцов.

— Уф... так... не пойдёт... – отдуваясь, пыталась вправить она тот, — надо... решить... проблему... по... цивили... зованному.

— Не выйдет... — пробормотал я, — нам с вами тесно в одном городке.

— Тесно, — согласилась Эвер, — поэтому... надо придумать... как решить... кто останется здесь... раз и навсегда.

В итоге договорились встретиться вечером перед Яблочным Фортом. Мы вынесли на поляну длинный деревянный стол и водрузили на него переносной фонарь. Когда на сцене появились Те, уже стемнело. Небо было тёмно-синим, ночь – тёплой. Наверху шелестели кроны яблонь, усыпанные спелыми красными плодами. Вдалеке светились огни города. Мы и Те уселись по обе стороны стола переговоров. Ночные светлячки кружились вокруг Ревери, которая им почему-то понравилась, а та играла с ними, легонько толкая копытом. Огонь фонаря зловеще подсвечивал снизу мордочки собравшихся, покрытые ссадинами и пластырями.

План финальной разборки был уже почти готов.

— Битва за флаги! – возвестила Эвер, со стуком ставя на стол свою диадему, — один у нас, один у вас. Одно очко и один раунд. Всё на кон! Никаких овертаймов и переигрышей. Если вы защитили свой флаг и принесли наш – что делать, мы расшаркаемся и уберёмся из Понивилля. Если то же самое сделали мы, вы вылетаете отсюда, как пробка из затычки. Тьфу, из бутылки. Если флаг не смогли принести ни те, ни другие – что ж, значит, мы действительно равны и поэтому нам судьба толкаться на узенькой дорожке. Dixi! Кто «за»?

Поднялся лес копыт. Шэйд и Харди, которые особенно любят такие забавы, воодушевлённо переглянулись.

— Тоже «за», но требую уточнить правила! – заявил я.

Эвер кивнула, и поднялся Лэг.

— Ага. Ээ, в общем, такие дела, — завёл он, — флаги поставляем на разных концах Понивилля. Где именно, каждый может решить сам, но он должен быть хорошо виден. Роли игроков в каждой команде и стратегия – это уж открытое поле, сами выдумывайте, что хотите. Флаги нельзя, того, прятать или уничтожать. Ваш флаг синий, наш красный...

— А, как известно, синяя команда – это всегда жалкие неудачники, — злобно хихикнула Нокс, — которые только и могут что сидеть в обороне.

Я героически промолчал.

— ...ну это, — продолжил Лэг, — поле боя: весь Понивилль и его окрестности. В методах никто не ограничен, абсолютно ни в каких, но, это, использовать зелья и эти, артефакты, запрещается, а то может выйти, типа, «у кого больше хилинг поушнов». Какая команда нарушает правила два раза, так проигрывает. Завтрашний день на подготовку. Начинаем послезавтрака послезавтрака. Послезавтра после завтрака, хотел я сказать. Вот и все дела. Возражения есть?

Я покачал головой. Начальный расклад выдавался удачным. К этому моменту у меня уже успел созреть план на грядущую битву, и, ух, какое же коварство я замыслил! Мне на секунду от самого себя стало страшно.

— Окей! – потянулся я с беззаботным видом, — это по мне. Уделаем мы вас, ребята, одними левыми. Да, точно! Беспокоиться не о чем, – я зевнул, — будем завтра гулять.

— Гулять? – вытаращилась на меня Эвер.

— Гулять? – недоумённо переспросила Харди.

— Да. Гулять и кутить! Расслабимся как следует перед грядущим махачем, — я беспечно взглянул вверх, на звёзды, сиявшие среди листвы, — да и почестнее чуток будет.

— Вы это... – с дрожью затаённого восторга в голосе осведомилась Нокс, — вообще больные, да?

И тут вдруг вступила Ревери.

— А чё? — она выпятила губу, — нам вас бояться, шоле? Ради вас трепыхаться? Много чести. В больнице навестим, и то спасибо. Ладно, а теперь кыш, кыш отсюда! Кыш от Яблочного Форта! Это, в конце концов, наша территория, пнятно?

Мы все воззрились на неё, отвесив челюсти.

Те, обменявшись растерянными взорами, пожали плечами и поднялись.

— Д-да будет так, — Эвер нацепила свою покоцанную корону себе на голову, — мы пойдём продумывать там планы, изучать местность и чистить оружие, что ли. А вам удачно... покутить.

Те удалились. На прощание зелёная волшебница бросила на меня пронзительный и подозрительный взгляд. Ну да. Эвер не глупа, чтобы поверить в настолько наигранный блеф. Следовательно, предстояло сделать его менее очевидным.

Сразу после их ухода Харди выпалила:

— Ну ты даёшь, подруга!

— Спасибо, — слегка покраснела Ревери.

— Где ты таким бандитским ухваткам научилась?

— Э-э... в смысле «где»? Что ты имеешь в виду? От тебя, от всех. Здесь, в моей партии, — с чистой, невинной улыбкой поведала наша целительница.

Следующий день выдался напряжённым. Половина его прошла в хлопотах и приготовлениях к грядущей битве. Следовало обезопасить себя от вражеских шпионов, а Яблочный Форт пока что, увы, просматривался вдоль и поперёк. Поэтому мы заявились в мэрию и после всего-то полутора часов бумажной волокиты сняли на день тот самый домик в центре, который когда-то хотели купить. Из всего этого мы не делали секрета.

Немало времени ушло и на то, чтобы раздобыть две большие бочки сидра и дотащить их туда. Это тоже делалось на дневном свете. Никого из Тех примечено не было, но я уверен – так как у них самих в партии нету никого с талантами разведчика, они завербовали себе в городе кучу народа, которые доносили о каждом нашем шаге.

А у нас такой разведчик был – Шэйд. С утра и до позднего вечера он ошивался возле штаба противника. Те устроились в лесной избушке, где жила редкая в этих краях зебра-отшельница: по какой-то причине они с Эвер нашли общий язык. Скорее всего, Те подозревали, что Шэйд где-то неподалёку, но засечь его, а тем более прогнать не могли. Раз в два часа он прилетал со свежей информацией. Благодаря ней я точно знал, что Те вознамерились делать и когда.

Ничего суперхитрого в их плане не было: поместить флаг на вершину самой высокой сосны в Вечносвободном Лесу, послать Лавандиса на перехват Шэйда, а у флага оставить Лэга, чтобы тот его заминировал сверху донизу. Они, наверное, сочли, что это очень умно: стоит им вывести из строя нашего единственного летуна, как их флаг окажется, по сути, неуязвим. А две волшебницы – Эвер и Нокс – с началом битвы должны были порознь, одна прямо, другая окольным путём, устремиться ко флагу противника.

Всё это укладывалось в мой план.

За подобными хлопотами прошёл день. Когда настал вечер, настало и время для первой фазы битвы. О да: бой всегда начинается задолго до того, что считается его началом.

После заката Ревери провела боковыми дворами к чёрному ходу нашего домика свору понивилльской ребятни, с которой она познакомилась, пока ночевала там и сям на травке. Задача этой молодёжи была простой: задёрнуть занавески, обретаться в главной комнате дома и развлекаться как хотят. Если учесть, что мы ставили им бесплатные бочки сидра — совсем несложно. Конечно же, дети обрадовались жутко. Командовала ими бедовая оранжевая пегаска по имени Скуталу, которую я чётко проинструктировал, когда нас стоит беспокоить, а когда нет. Мы же вчетвером заперлись в задней комнате и наглухо задёрнули шторы, чтобы наружу не просачивалось ни лучика света.

Итак, за стеною шумело веселье, мигом ставшее неподдельным – думаю, эти юные пони быстро вообще позабыли, что выполняют какое-то задание – а мы сгрудились возле карты Понивилля, на которой были красными стрелочками отмечены завтрашние перемещения врага.

Я стал объяснять план, водя палочкой по лугам и домам. Базово он заключался в том, чтобы встретить каждого из наших оппонентов один на один.

Базово.

Посередине стратегического совещания раздался стук в дверь, и в щель просунулась взъерошенная голова лидерши молодёжи.

— Постучали в дверь! – заговорщицки округлив глаза, прошептала она.

Шэйд выскользнул через заднее окно, прокрался вокруг дома, выглянул из-за угла – и вскоре вернулся, сжимая в зубах корзину, где покоились четыре зарытые в сено бутылки с сидром. Ни записки, ни чего подобного не было.

— Стояло на крыльце. Уже убежали, — отчитался он, ставя корзинку на стол. Та слегка брякнула.

— Презент от неизвестного доброжелателя, да ещё в ночь перед решающей битвой? – буркнула Харди, — слииишком подозрительно!

— Разумеется, это от Тех, — согласился я.

Шэйд откочерыжил пробку на бутылке, налил чуть-чуть сидра в одну из своих многочисленных мензурок и капнул туда же из некоего тёмного пузырька. Мгновенно с резким «пшшш!» к потолку поднялось облачко ядовито-зелёного пара.

— Как я и думал, — кивнул Шэйд, — примешано зелье антимагии. Выпьешь такое, Болт – и назавтра бумажку не сможешь поджечь, а Ревери хорошо если царапинку заживит.

— Фу, гадость, — скривилась Ревери.

Харди ударила своим копытищем по столу:

— Они охамели! Они надеются, что мы поведёмся на настолько простой трюк?

— Воистину, примитивность уловки – уже сама по себе оскорбление, — согласился Шэйд.

— Они думают, что мы уже упились до розовых грифонов, – сказал я, — отлично. Всё идёт по плану. Что ж...

Я поднял одну из бутылок и глоток за глотком размеренно выхлебал её на глазах своих ошеломлённых сопартийцев.

Тут же я почувствовал себя так, словно потерял целое пространственное измерение и из полноценного трёхмерного единорога превратился в какой-то рисунок на папиросной бумаге. Температура тела упала, казалось, на десяток градусов, а голова стала вялой и тяжёлой. В глазах потускнело. Рог с шипением выпустил последнюю струйку дыма и теперь не пламенел, а еле тлел. Ох, тяжело магу без магии.

— А сидр сам по себе неплохой, — с сожалением констатировал я.

— Выпил одну бутылку... где-то пол-литра... целых пятнадцать миллиграмм... – напряжённо бормотал Шэйд, — Болт, это же крышка! Ты теперь едва-едва сможешь колдовать самые свои простые огненные стрелы!

— Вот и отлично. Даже к лучшему – не придётся постоянно себя сдерживать.

Они всё так же офигело таращились на меня.

— Да ладно, – воскликнул я, — успокойтесь! Это тоже укладывается в замысел, я вам только что ведь объяснял! Слушайте дальше...

И я стал дальше излагать им свой План.

Глава 5,

финальная, в которой происходит схватка века

Солнце поднялось над Понивиллем, озарив уютные домики и ухоженные садики. Милые пони всех расцветок вышли на улицы гулять, болтать друг с другом и заниматься своими нехитрыми ежедневными делами – кто идти за покупками, кто возделывать грядки, кто выращивать цветы. Негромкий шум мирной жизни доносился отовсюду.

Мы собрались возле фонтана со скульптурой, изображавшей, скорее всего, Принцессу Селестию. По краям небольшой площади вокруг него стояли лотки, с которых пони-продавщицы торговали яблоками и зеленью.

— Делайте всё, как договорились, — увещевал я своих сопартийцев, — и победа в наших копытах. Я знаю, будет немного обидно, но что поделать.

— Я вообще ни во что не въезжаю... – начала было Харди, — но ладно. Сделаю всё, как ты сказал. Ох, не по нраву мне это всё...

— У меня тоже дурное предчувствие, — заныл Шэйд, — если ничего не выйдет, конец репутации, конец всему...

— Ой, да тихо вам! — шикнула на них Ревери. Вот умница!

Мы собрались в кучу.

— Наш враг – не дракон и не гидра, — начал я, — ему нельзя противопоставить, как обычно, грубую силу и слаженную командную работу. ПвП – это целый иной мир. На этот раз придётся брать хитростью. Однако не волнуйтесь! Всё продумано и просчитано до мелочей. Всё под контролем. Я отвечаю за это. Придерживаемся плана – и тогда победа наша. Каждый помнит, куда ему идти?

— Ага! – хором ответили мне.

— Помните: вы не одиноки, за каждого стоят друзья, пусть даже в этот раз мы сражаемся порознь! Наше дело правое, и вместе мы победим!

— Ага!

— Тогда — в бой!

Колокол на ратуше пробил девять раз. То было условленное время. Сражение за Понивилль началось. Где-то там, в лесу, уже трогались с места Те, и следовало спешить. Мы вчетвером последний раз стукнулись копытами и ринулись каждый в свою сторону.

Я, закусив удила – фигурально, конечно – нёсся к ферме «Сладкое Яблочко». Эвер Грин шла в атаку на наш флаг окольным путём, и по всем расчётам я должен был перехватить её там.

Там, на угодьях семьи Эпплов, мы и встретились. Мы выскочили друг навстречу другу и затормозили. Вокруг нас тянулись, сколько хватало глаз, ровные ряды яблонь. В отличие от меня, с трудом державшегося на ногах, Эвер едва не светилась магией и вид имела очень самодовольный.

— Ох, ох, ох, а что это с твоим рогом, Файерболт? – деланно подивилась она.

— А это не против правил? – поинтересовался я, — вы сами же сказали, что поушны использовать запрещено.

— Во-первых, то было перед битвой, а не во время её, — нимало не смутилась Эвер, — а во-вторых, «использовал» его, строго говоря, ты. Может, тебя пора бы уже судить за нарушение правил?

— О да? – невозмутимо отозвался я, — тогда, быть может, мне тебя связать, влить тебе в глотку ведро лечебных зелий, а затем дисквалифицировать всю вашу команду?

— Ничего менее низкого от тебя не ожидала, — Эвер сделала реверанс, — ну что, сразимся? Я давно этого хотела! Покажи, на что ты способен!

Она встала на дыбы и воздела передние копыта.

Я бросился к ней, окутав свой рог тем немногим пламенем, что у меня оставалось. Дальние атаки были сейчас неэффективны. Более-менее серьёзный урон мог нанести лишь прямой удар.

— Ха! – воскликнула Эвер, — наивно!

Она с силой ударила обоими копытами в землю.

Дрожь пробежала по почве. Раздался долгий, протяжный не то скрип, не то стон. Яблони вокруг неё одна за другой начали двигаться и изгибаться. Сад оживал ряд за рядом, зона магического пробуждения всё ширилась, расходясь от Эвер, как круги по воде от упавшей капли. Деревья выдирали наружу корни, облепленные комьями земли, и, удивительно быстро на них шагая, коряво ползли на меня. Сплошная стена раскачивающихся и мотающихся вправо-влево крон скрыла от меня Эвер. Повсюду падали яблоки.

— Размажьте его в лепёшку! – скомандовала Эвер из-за частокола стволов, — уа-ха-ха-ха-ха! Как я давно мечтала это сказать!

— Берегись, Эвер, – крикнул я в ответ, — история запомнит тебя как злодейку!

Яблони тянули со всех сторон ко мне свои острые ветви, похожие на руки со скрюченными когтями. Во что только превратилось мирное яблоневое поле! Я уворачивался, как мог, получал длинные царапины вдоль всего крупа, подныривал под взмахи и пытался пробиться к Эвер. Пару раз она мелькала в просветах между сплошной мешаниной листьев и коры, и тогда я сразу швырял в неё огненные стрелы. Но те были тоненькие, жиденькие, и, как мне казалось, таяли в воздухе, не пролетев и половины пути. Мне оставалось лишь метаться и юлить на маленьком пятачке посреди чащи, выползшей из ночных кошмаров.

Кольцо деревьев неуклонно сжималось. Эвер вскочила на ветку одного из своих миньонов и воскликнула:

— Что ж ты не спалишь все эти жалкие деревяшки, Файерболт? А? Как ты умеешь, о великий маг – бах, и города нет! Аль силёнок не хватает?

Их и правда не хватало: пару раз жалкие струйки моего огня попадали в яблони и расплёскивались по коре, но я снова и снова с облегчением замечал, что они даже и закоптить ничего не могут.

Из амбара неподалёку выскочила оранжевая пони в ковбойской шляпе. Пару секунд она взирала на всё это с распахнутым ртом, а потом повергла свою шляпу на землю и зычно возгласила:

— Я желаю, чтобы мне сейчас же, на этом самом месте, объяснили, какого сена всё это значит!

Она продолжала орать ещё что-то в том же духе, но я не мог, а Эвер не хотела ей что-то объяснить. Волшебница продолжала увлечённо командовать своей древесной армией. Чаща сомкнулась у меня над головой. Вокруг, закрывая весь обзор, были сплошные ветки, листья и яблоки. Теперь я просто стрелял в каждый редкий просвет в листве, уже без особой надежды зацепить Эвер.

Какая-та лиана оплела мне задние ноги. Я подскользнулся и во весь рост растянулся на земле. Ветви устремились ко мне. Я обречённо зажмурился.

Тысячи гибких побегов оплели меня с ног до головы, спеленали в древесный кокон, взметнулись ввысь и увлекли за собой. Я завертелся между небом и землёй. Надо мной, закрывая солнце, смыкались сплетённые кроны нескольких яблонь сразу. Я болтался вверх тормашками точно посередине этого купола. То был шах и мат. Магия у меня кончилась, да если бы она и оставалась, всё равно я не мог двинуть головой и стрелял бы куда-то в землю.

Поддерживаемая за ноги сразу несколькими лианами, с вершины купола ко мне величаво опустилась Эвер. В полёте она плавно перевернулась и зависла передо мной вниз головой, почти нос к носу, так что я её видел как при нормальной беседе. Эвер довольно улыбалась.

— Ну что, конец твоей драке сегодня, Файерболт Блейз? – промурлыкала она.

— Конец. Я проиграл, — признал я.

— Ибо нечего недооценивать своего противника и квасить перед важной битвой, — назидательно заметила Эвер, — и это расплата за твою надменность. Но не расстраивайся слишком сильно. Я – честная, и, смотри, я признаю: будь ты в полной силе, мне бы с тобой было гораздо сложнее сладить.

— Избавь меня от этой снисходительности победителя, — буркнул я.

— Охотно. Что ж, повиси здесь, друг мой, — хихикнула Эвер, — и подумай пока что над своим поведением. Когда битва окончится, я тебя освобожу. А теперь...

Она качнулась вперёд и слегка укусила меня за нос: необычный для неё жест, потрясающе и игривый и агрессивный одновременно.

— ...теперь я пойду и помогу моим друзьям стереть в порошок всю остальную вашу шайку, — мило закончила она.

Эвер отцепилась от лианы, спрыгнула вниз, помахала мне копытом и резвым аллюром скрылась в глубинах созданной ею же чащи.

Я остался качаться на ветру посередине стволов яблонь, сгрудившихся вокруг меня. Сегодняшняя битва для меня закончилась.Я проиграл в пух и прах, а Эвер не получила ни царапинки. Нос немного болел.

И тем не менее всё шло по плану.

Дальнейшие истории я знаю с пересказа моих сопартийцев.

Шэйд парил в восходящих потоках невысоко над крышами Понивилля и оглядывал мирную жизнь на улицах внизу.

«Эх, что сейчас делает Нокс?», — думал он, — «о, сколь скорбно, что ужасные ветра судьбы разнесли нас по разным сторонам боя (моё примечание: Шэйд действительно так и думает и говорит). Может быть, потом, когда всё закончится, послать ей чёрную лилию? Нет, розу. Нет, лилию...»

Над городской площадью его размышления прервал оклик:

— Эй, тёмный!

«Тёмный» огляделся и задрал голову. Сверху с облака, озарённый лучами солнца, придерживая у груди лютню, спускался на раскинутых белых крыльях Лавандис.

Шэйд кисло созерцал его величественное нисхождение, скрестив ноги на груди.

— Значит, это ты будешь сражаться со мной? – уточнил он.

— Ах, это так символично, ты не находишь? Ужасные ветра судьбы просто должны были свести нас в битве, – Лавандис возвышенно возвёл очи, — смотри, мы с тобой словно тьма и свет. Чёрные и белые крылья, сшибающиеся в грозовых небесах, дождь из перьев, устилающий землю, противоборство двух вечных врагов... как, кстати, тебя зовут?

Шэйд заскрипел зубами.

«Уже бесит», — прошипел он себе под нос. А вслух громко продолжил:

— Ты хоть понимаешь, с кем связался? Из всей нашей партии я – самый сильный в битвах пони-версус-пони. А ты даже не ПВПшник, ты... бард. Неужели ты всерьёз надеешься победить в честном бою?

— О, я всё это прекрасно знаю, — лучезарно улыбнулся Лавандис, — и поэтому!..

Он провёл копытом по лютне. Звуковая атака едва не сбросила Шэйда с высоты. Ему пришлось сделать пируэт, чтобы удержаться в воздухе. Душераздирающий взвизг заполнил небо и землю. То было начало Бесящей Песни.

Шэйд зажал уши и прикусил губу. Лавандис продолжал играть. Кошмарные, дисгармоничные сочетания нот плыли над Понивиллем. Как говорил Шэйд потом, это было похоже на то, словно кто-то пилил ножовкой стекло... или скрёб друг о друга два куска плитки... или водил ногтями по мокрому шершавому камню.... или сверлил тысячей маленьких бормашин твои зубы...

Короче, стерпеть это было невозможно.

— Порежу мерзавца! – взвыл Шэйд и бросился на Лавандиса.

Тот метнулся прочь, скрывшись за каминной трубой.

— Ой-ой! – рассыпался он в смехе, — сначала догони! Всё верно: если хочешь, чтобы эта пытка закончилась, попробуй поймать меня!

— И кто тут свет и кто тьма? – простонал Шэйд.

Вой и визг лютни сводили с ума. Шэйд снова кинулся на барда, почти ничего не соображая. Почти.

Лавандис снова шуганулся прочь. И снова. И снова. Погоня не прекращалась. Двое пегасов нарезали круги над Понивиллем и гонялись друг за другом по улицам, перепархивая с крыши на крышу. В обычном состоянии Шэйд не знал равных себе в скорости, но сейчас воздействие лютни туманило его координацию. Он то и дело задевал карнизы домов и еле разминался с каминными трубами.

Не одному Шэйду было туго. Пони внизу, на улицах, с воплями валились наземь, хватаясь за уши. Распахивались окна, откуда жители домов с безумными криками простирали копыта к небу. Кто-то бился головой о стену, кто-то диким голосом кричал «Прекратите! Я всё сделаю!», кто-то осоловелыми глазами следил за разыгравшейся в небесах битвой. Парализовало почти весь город.

Шэйд висел на хвосте у белого пегаса, стараясь на виражах не упускать его из виду. Горячка погони и багровая ярость от Песни почти напрочь застилали от него план Файерболта. К счастью, ему почти ничего и не требовалось делать, кроме погони.

Казалось, вечность длилась эта музыкальная мука, но затем Лавандис – всё же не столь физически крепкий, как ассасин – начал уставать. Он неудачно вильнул, зацепил крылом какой-то балкончик, завертелся в воздухе и, растерянно собирая взгляд в кучку, остановился в воздухе на месте.

— Теперь ты мой! – возликовал Шэйд.

Вжух! В неуловимом для глаз рывке он низвергся сверху на Лавандиса и вместе с ним рухнул в фонтан со статуей Принцессы. Плюх! Брызги взметнулись подобно взрывной волне, и полфонтана выплеснулось наружу. Шмяк! Шэйд цепко сдавил барда в копытах, утопил его и ожесточённо полоскал в воде, пока белые перья того не слиплись так, что о полётах речи идти не могло. Затем Шэйд выхватил лютню и с невыразимым удовольствием раздолбал её в три удара о бортик фонтана.

— Вот и всё, приятель, — прошипел Шэйд прямо в мокрую физиономию Лавандиса, облепленную золотыми локонами, — ты проиграл. Финита ля трагедия.

Но, к его удивлению, бард внезапно улыбнулся:

— Верно. Но, согласись, то был хороший обмен.

— А? – не понял Шэйд.

— Вывести из игры самого слабого игрока в одной команде в обмен на самого сильного игрока другой, — любезно пояснил Лавандис, — недурно, а? Да, ты победил, но затратил столько времени, что, держу пари, всё уже закончилось!

— Посмотрим, — Шэйд выпустил Лавандиса из копыт. Тот плюхнулся в фонтан и, отмокая там, что-то довольно пробулькал.

Тут Шэйду послышался за спиной некий смутный ропот. Он обернулся и...

Харди неуверенно шагала по одной из главных улиц Понивилля, то и дело озираясь по сторонам. Она нервничала. Дома расступились перед ней, открыв большой пустырь на окраине Понивилля. С другой стороны, чуть на отшибе от остального города, виднелась библиотека – дерево, где жила Твайлайт. И по этому пустырю к Харди сейчас медленно шла волшебница по имени Нокс. Края её балахона влеклись по земле, а передние ноги вздымали с сухой земли облачка пыли. Глаза зловеще светились из-под капюшона фиолетовым.

Харди сглотнула.

— Ненавижу магов, — пробормотала она.

Нокс приостановилась невдалеке и неторопливо скинула капюшон. Ветер взметнул её длинную тёмную гриву и рассыпал ей по мордочке. Сквозь частокол ниспадающих чёрных прядей медленно проблеснула безумная ухмылка.

— Итак, подруга, начнём же этот томительный танец смеееерти? – протянула она.

Харди вновь сглотнула и стала шаг за шагом бочком приближаться к Нокс. Волшебница так же осторожно двигалась к ней. Так они обе сходились – по сужающейся спирали, вполповорота глядя друг на друга...

Харди рванулась с места в карьер – её копыта прочертили длинные борозды в земле. Она хотела снести Нокс таранным ударом. Нокс не шевельнулась. Харди врезалась в невидимый купол, окружавший ту – тот на краткий миг полыхнул фиолетовым – и отлетела в сторону. Пока воительница восстанавливала равновесие, с рога Нокс сорвался сгусток фиолетового пламени и с шипением вонзился Харди в плечо.

Харди развернулась к Нокс лицом. С одного её бока поднимались струйки дыма.

— Вот почему я ненавижу магов, — процедила сквозь зубы она.

Нокс округлила ротик в гримасе удивления:

— О-о. Ты смогла пережить прямое попадание моей Стрелы Тьмы. И непохоже, что она тебя серьёзно ранила. Впечатляет для простой пони. Думаю, на тебе я могу использовать свою истинную силу.

Она запрокинула голову к небесам и разразилась ужасным хохотом:

— Так узри же, смертная, то, что видели немногие! Узри, вострепещи и пади!

Харди ещё раз кинулась в лобовую атаку на Нокс – и опять была отброшена магическим щитом. Нокс привстала на задние ноги и распростёрла передние. Её балахон, бившийся на ветру, содрало и унесло прочь. Предстала взору кьютимарка Нокс, на которой было изображено нечто ужасное и неописуемое. Вокруг внезапно и резко потемнело; чистое небо над пустырём заволокли тёмные тучи, и откуда-то раздался гулкий удар колокола. Мир будто выцвел и стал серым или чёрным, а в воздухе разлился зловещий призрачный свет.

Фигура Нокс приподнялась над землёй и зловеще сияла фиолетовым. Харди, поджав хвост, отступила на пару шагов от неё и выдавила:

— Наверное, пора драпать.

Но было поздно. Со злобным шорохом и шёпотом из-за углов домов, из переулков, из теней, из щелей между плитами потянулись ручейки белого тумана, которые сгустились, приняв форму расплывчатых и колеблющихся силуэтов, напоминавших пони, что были с головы до хвоста замотаны в истрёпанные саваны и с обрывками ржавых цепей на ногах. С ужасным воем, царапая копытами воздух, они заскользили к Харди.

— Только бы не поседеть, — пролепетала Харди, — только бы, только бы после этого всего не поседеть.

Бежать было поздно, требовалось сражаться. Харди стала изо всех сил молотить копытами близившиеся фигуры. Бесполезно: стоило развеять какую-то, она тут же вновь собиралась из дыма воедино и продолжала, завывая, надвигаться. Окончательно перепугавшись, Харди с дикими криками страха начала метаться туда-сюда по площади. То и дело она вскользь задевала эти фигуры, и каждый раз тогда её ноги подкашивались. Наконец она выбилась из сил и рухнула на мостовую.

— Помогите!.. – жалобно протянула она.

— О помощи ли просишь ты в сей земле, где нет надежды? – прогремел в ответ с пепельных небес глас Нокс.

Фигуры стеклись со всей площади и сгрудились над Харди – а затем всё одним махом исчезло. Призраков сдуло, как туман поутру, унеслись прочь и истаяли чёрные тучи, в мир вернулись краски, Нокс опустилась на землю и стала просто единорожкой мрачного вида. Посреди пустыря обнаружилась бледная, как смерть, Харди, едва державшаяся на дрожащих ногах.

— Вот почему я ненавижу магов, — слабо вымолвила она и повалилась копытами кверху.

Нокс обвела взором площадь – мирную и светлую, как ни в чём не бывало, если не считать застывших от ужаса мордочек пони в окнах домов – и пожаловалась в никуда:

— Ну вот. Всё и закончилось. А ведь я ещё так хотела поиграть...

Она повернулась и печально добавила:

— Впрочем, что есть всё? Прах и тлен...

И, понурив голову, поплелась вдаль.

В это время Ревери охраняла флаг собственной команды. По приказу Файерболта Шэйд установил его на верхушку местного бутика мод – здания, похожего на большой разукрашенный шатёр. По мнению Ревери, то было очень хитро, ибо там до этого уже стоял почти такой же синий флаг. Итак, она сидела в тенёчке бутика, задрав мордочку вверх, глядела на флаг и ничего не делала.

В это же время Лэг, которого Те поставили охранять свой флаг, сделал всё, что от него требовалось и теперь маялся на полянке в глубинах Вечносвободного Леса. Наконец он решил, что ему надоело сидеть на одном месте. Кроме того, если их план выполнялся успешно, Лэг уже был нужен на линии фронта. Поэтому он поднялся, зевнул, почесал голову и поплёлся к Понивиллю.

Из дома-шатра, возле которого сидела Ревери, вышла подышать свежим голосом белая единорожка с красиво завитой фиолетовой гривой, увидела Ревери и направилась к ней.

— Здравствуйте, чем я могу Вам помочь? – галантно начала она разговор, — вас интересуют последние достижения и крики моды?

— А? Э? О! — Ревери покачала головой, — нет.

— Не сочтите за грубость, но позвольте признаться в любопытстве, — удивилась единорожка, — что же Вы тогда здесь делаете? И почему Вы так пристально смотрите наверх?

— Я охраняю флаг, — честно ответила Ревери.

— От кого?! – опешила собеседница.

— От нехороших пони, которые хотят его похитить, — ещё более честно отозвалась Ревери.

— Ох... кошмар какой, — единорожка неуверенно осмотрелась вокруг, — право, не знаю, но... с-спасибо.

И, будто почувствовав какую-то благодарность, предложила:

— Может, Вы хотите чаю?

Вскоре они уже были на «ты». Собеседницу Ревери, хозяйку бутика, звали Рарити, и она была единственной на весь Понивилль портной, причём очень хорошей, но, к сожалению, не очень популярной. Понивильцы мало интересовались модой да и вообще одеждой. Эти горести она уже успела поведать Ревери, а та её пожалела и подбодрила. Потом Ревери попробовала применить свою магию на одну из вещичек Рарити – шарф – и тот неожиданно покрылся вышивкой в виде крупных красивых цветов. Рарити это привело в восторг.

Так они и сидели за чайком и мирной девичьей беседой, пока в Понивилле раздавалась терзающая уши и души песня и ниспадала на землю тьма. Ревери призналась, что пишет стихи, и выяснилось, что Рарити даже читала когда-то некоторые из них в кантерлотской газете. Отсюда разговор плавно перешёл на Кантерлот. Стало известно, что Ревери долго жила там.

— Ты знаешь кого-нибудь в Кантерлоте? – спросила Рарити как бы вскользь.

— Н-нет... – призадумалась Ревери, — почти никого. Ну вот Принцессу Селестию разве что немного знаю.

— П-принцессу?!

— Да, я с ней тысячу раз встречалась, — наивно отвечала Ревери, не замечая вспыхнувшего в глазах у собеседницы алчного блеска.

Рарити потянулась и сжала копытце Ревери.

— С-слушай!.. — слегка подрагивающим голосом начала она, — мы с тобой как сестрички, правда? У нас таланты похожи. И кьютимарки. И даже имена!

— Ага! – ничего не подозревая, расплылась в улыбке Ревери, — и правда, как сестрички!

— Давай ходить друг к другу в гости! Я буду ездить к тебе в Кантерлот, а ты ко мне сюда. Будем обе устраивать вечеринки, приглашать своих д-друзей, вместе пить чай и все знакомиться!

— А то! – без задней мысли счастливо соглашалась Ревери, — будет классно!

Рарити перегнулась через столик и горячо затрясла ногу Ревери:

— Ах, подруга моя, ты такая славная!

— Ты тоже миленькая!

— Экхм!..

Обе единорожки подскочили на месте, обернулись – и увидели Лэга. Тот вышел из-за угла шатра и теперь, красный как рак, смущённо взирал на них, потирая одной ногой о другую.

— Простите, что перебиваю... — промямлил он, — но тут такое дело... я, вроде как, ваш флаг нашёл.

Ревери побледнела и соскользнула со стула, вставши на пути Лэга так твёрдо, как только она могла.

— Я, я, я, — заикаясь, объявила она, — я не позволю тебе забрать наш флаг! Я должна его охранять и остановлю тебя!

— Э-э, да я и, это, сам... не знаю, если честно...

Возникла неловкая пауза. Ревери и Лэг стояли друг напротив друга и мялись. Рарити, мало чего понимая, испуганно таращилась то на подружку, то на новое лицо.

Затем Лэг смущённо кашлянул, почесал голову, приведши в ещё больший беспорядок гриву, и сказал:

— Как-то я не особо... мне это... охота сражаться. Может, не будем?

— О, точно! – обрадовалась Ревери и хлопнула в копыта, — вдруг они всё без нас успеют решить!

— Во-во.

Рарити с облегчением вытерла пот со лба и выдвинула ещё один стул:

— Ну, тогда, — гостеприимно предложила она, — может, присоединитесь к чаепитию?

Теперь они сидели и чаёвничали втроём. Неспешно текла очень мирная, тихая и спокойная беседа. Каждый из собравшихся за столом был своего рода творцом, и поэтому обсудить у них нашлось чего. Лэг разошёлся и, экая и мекая гораздо меньше обычного, рассказывал о заводных игрушках, которые он делал в Кантерлоте для детей. Ревери демонстрировала на разных предметах, как работает её магия. Рарити, наконец, постоянно подрывалась в бутик и вытаскивала оттуда разные шедевры своего портняжного искусства.

Шелестел ветерок в листьях, журчала неподалёку речушка. Все трое потягивали чай из изящных чашечек, друг другом восхищались и друг друга хвалили. Все вызывали умиление, даже Лэг, который был парнем, причём крупным. Приятнее и трогательнее компании вы не видали в жизни...

...до тех пор, пока идиллию не прервал новый голос:

— А, Лэг, вот ты где.

С разных сторон к чайному столику приближались Нокс и Эвер. Обе выглядели довольными, хотя одна прятала это под благородной невозмутимостью, а другая – под вселенским унынием.

— Э-э, это, привет снова! — Лэг вскочил, опрокинув стул и неловко пытаясь закрыть собой чашку и блюдце с вареньем, — а, это, ух, мы вот тут сидим, ну...

— Неважно, — отмахнулась Эвер, — всё кончено. Мы победили. Флаг наш: трое на одну, и то самую слабую.

— Одну? – прошептала Нокс, — а где... Дарк Шэйд? Что с ним?

— Носится сейчас, как идиот, по Понивиллю за Лавандисом, — Эвер покрутила копытом в воздухе, — и ещё минут десять носиться будет. Помощи ждать неоткуда, сдавайся, Ревери!

Ревери выпрыгнула из-за стола, встав между Теми и бутиком, и, жутко пугаясь, пропищала:

— Я-я-я не дам вам похитить флаг, вот! Только через мой труп!

— Как хочешь, — хмыкнула Эвер, — обойдёмся, правда, без трупов, но в остальном... давай, Лэг, хватай её. Избавляемся от неё, цапаем флаг, и песенке конец!

Лэг сокрушённо посмотрел на Ревери.

— Ох, извини, работа, — пробормотал он.

И не успела бедная целительница глазом моргнуть, как Те втроём схватили её, воздели над головами и со смехом куда-то понесли.

Хозяйка бутика взирала на это всё в полном остолбенении.

— Эй! Ой! Поставьте меня на землю! Мне страшно! – пробовала сопротивляться Ревери, — но и интересно, впрочем. Куда вы идёте?

Одновременно с ней Рарити опомнилась и неожиданно громко заскандалила:

— Стойте сейчас же! Что вы себе позволяете? Кто вам дал право похищать мой флаг и моих участников чаепития?!

Но, сколько она ни шумела и бушевала, Те двигались к своей цели, не обращая на неё ни малейшего внимания. Вот они добрались до речки; вот дружно раскачали бедную Ревери – и вот, ухахатывась, туда её зашвырнули.

— Эй! Я протесту... – только и успела выдать Ревери, а затем ей заткнуло рот бурунами воды и увлекло вдаль течением.

Фарфоровая чашечка выпала у её подружки-швеи из копыт. Цветочный чай разлился по траве.

— Какое варварство, — потрясённо прошептала Рарити.

Но это ещё что. То было ничто по сравнению с шоком, который она испытала, когда увидела, как Лэг – Лэг, который только что сидел с ней за одним столом и так славно участвовал в беседе! — взобрался на вершину её бутика, подбодряемый и понукаемый криками своих сопартийцев... и отломал флаг.

Он спустился вниз, держа флаг в пасти, и Нокс с Эвер ликующе запрыгали вокруг него, вопя «Победа! Победа! Мы их уделали!», а Рарити смотрела на это, и у неё на глаза наворачивались слёзы.

— Предательство... – всхлипнула она, — меня предали!.. А я ему ещё наливала свой чай. А она, она ведь говорила, что хочет защитить меня и мой дом. Почему, о, почему я не вняла её предостережениям! О, где ты сейчас, моя подруга? Прости меня за мою беспечность!

Рарити уселась на траву, вытащила батистовый платочек и упоенно разрыдалась, а Те в это время с криками радости скакали около вражеского флага.

Когда Шэйд спустя десять или даже пятнадцать минут взмыл в небо над Понивиллем, первым, куда он устремил взгляд, был тёмно-зелёный полог Вечносвободного леса. И среди него ярко выделялась верхушка высокой сосны, на которой красовались сразу два флага – красный и синий.

Шэйд бессильно опустил копыта.

«Мы проиграли» — понял он.

Да, мы проиграли в пух и прах – это снова перехватываю нить рассказа я, Файерболт. С момента нашего позорного поражения прошло три часа. Солнце начинало клониться к закату. Мы вчетвером понуро сидели в его оранжевых лучах на площади Понивилля возле того фонтана, который принёс нам единственное победное очко.

Все пребывали в подавленном настроении и чувствовали себя погано. Как ни крути, Те проехались по нам словно паровым катком. Проигрывать не приятно никому. Я утешал своих друзей, как мог, но и сам всё более и более нервничал. Скоро мне предстояло узнать, что в итоге из этого вышло.

Длинная тень заслонила солнце. Я приподнял голову. Передо мной возвышалась сияющая, как начищенный чайник, Эвер.

— Собирайте пожитки, дамы и господа! — радостно заявила она, — битву вы продули, и по условиям договора к вечеру ноги вашей не должно быть в Понивилле. А положение солнца над горизонтом указывает мне, хи-хи, что уж вечереет.

Я чуть выждал. Потом сказал:

— Да, верно. Итак, ты прогоняешь нас?

— Естественно. Игра же проиграна! – Эвер сделала широкий жест копытом, — так что скатертью дорожка, катитесь колбасой!

Я подождал ещё чуть-чуть и спросил снова:

— Да, проиграна. Я полагаю, бесполезно взывать к твоему милосердию?

— Взывать к чему? – Эвер картинно наклонила ко мне ухо, — я не совсем поняла последнее слово, к-о-л-л-е-г-а. Либо вы, либо мы. И теперь Понивилль наш!

Я выдержал последнюю паузу, а затем произнёс:

— Да, казалось бы, ваш. Но ты не учла кое-что...

— Что?

— Обернись.

Эвер обернулась.

Широкая площадь была до краёв заполнена городскими пони. Все они окружали кольцом фонтан, где сидели мы и стояли Те, все они смотрели на нас, и все они выглядели очень, ну очень рассерженными. Висела напряжённая тишина особого рода, которая состояла из гневного сопения большой толпы. А потом понивилльцев разом прорвало и поднялся жуткий гвалт:

— Это исчадие ада! Я сам всё видел!

— У меня до сих пор уши болят!

— Как вспомню, так мурашки по коже...

— У меня все розы на грядке завяли...

— Когда эту балалайку разбили, самый лучший был момент во всём поганом дне...

— Врагу не пожелаешь такого!

— Мучители! Чернокнижники! Душегубы!

— Чудища, настоящие монстры!

Сквозь толпу протиснулась оранжевая пони в ковбойской шляпе.

— Я всё видала вот этими своими собственными глазами! – возвестила она с сочным деревенским акцентом, — вот эта колдунья переворотила мне вверх дном всё «Сладкое Яблочко»! Что она делала с моими яблоньками, и какой бардак там сейчас на полях творится, этого я не могу вам рассказать. Но вот этот бравый единорог со всех сил пытался ей помешать! Правда, не смог. Но даже когда всё было плохо, он старался не задеть своей магией деревья! Я засвидетельс-тво-вы-ва-ю вам, что всё оно так и было!

Эвер переводила взгляд с одного разгневанного горожанина на другого, и постепенно торжествующая усмешка сползала у неё с мордочки, а взамен начинало брезжить ужасное понимание.

— Эт ещё что! – высунулся кто-то простецкого вида из толпы, — вот этот крылатый фрукт делал в Понивилле такое, что вообще ужас! Пилил битый час такую какофонию, никто жить не мог, все только помереть мечтали. Спасибо, господин чёрный пегас, не знаю, как вас, наконец нагнал и приложил хорошенько, аж вспомнить приятно до сих пор.

Шэйд шепнул мне:

— Представляешь, когда я покончил с бардом и обернулся, то увидел вокруг целую прорву понивилльцев. И тогда они устроили мне долгую и бурную овацию!

— Всё это бытовые мелочи по сравнению с тем, что видела я, – выступила Твайлайт, — мне было страшно даже высунуться из библиотеки! Истончение ткани реальности, инвокация отрицательных метафизических вихрей, смещение пластов мироздания, некромантия (никто в толпе не понимал ни слова, но все активно поддакивали) – никогда в жизни я не видела более порочного колдовства! Найтмер Мун просто дитя по сравнению с тем, что может сотворить из глупости или по злому умыслу вот эта, — копыто поднялось и указало на Нокс, — волшебница!

— Драки хочешь? – прошипела Нокс.

Эвер, растерянная и бледная, поспешно придавила той ногу.

— Ах, но что лицезрела я! – толпа расступилась, пропуская Рарити. Швея выглядела томно и прижимала к носу пузырёк с нюхательными солями, — драма, ужас, слёзы, предательство, звериная жестокость и дикость! Не могу... нет, я не могу рассказать это, чтобы снова не упасть в обморок, но злодейства, которые сотворили они, — копыто поднялось и указало на Тех, — неискупимы!

— Мало того! – прибавил кто-то из толпы, — только что, вот пять минут назад, на этом самом месте, я пришёл первым и своими ушами слышал, как они угрожали нашим защитникам и гнали их из города!

— Нет, постойте, — попыталась было оправдываться Эвер, — это не совсем так...

— Я тоже слышал! – присоединился другой, — хотели взять и попросту вышвырнуть из Понивилля!

— Единственных, кто встал на пути у этих чудищ!

— Возмутительно!

— Обнаглели от безнаказанности!

— До чего они ещё могут дойти?!

Вперёд из рядов народа выдвинулась кобыла-мэр города:

— Мы вынуждены просить вас в кратчайшие сроки покинуть наш город, — её копыто поднялось и указало вдоль улицы, — и никогда, никогда, никогда больше здесь не появляться.

— Убирайтесь, пока шкура цела! – изложил то же самое более доступно чей-то крик.

Эвер, дрожа от гнева, повернулась ко мне. Я изо всех сил старался не расплыться в ухмылке.

— Так вот что ты заду... – начала она.

Но тут сверху её перебила некая голубая пегаска:

— Всё усекли? Живо вон! А то, если эти с вами и не справились, уж Элементы – слыхали? – за милую душу поджарят вам пятки! Вон!

— Вон! – подхватила и стала скандировать толпа, — вон! Кыш из Понивилля!

Среди нарастающего шума Эвер наклонилась ко мне.

— Так вот каков был твой замысел! – выплюнула она сквозь зубы, — хитрость! Читерство!

— Нет, — скромно ответил я, — это метагейм.

— Я припомню тебе это! Мы ещё обязательно встретимся с тобой, Файерболт Блейз! Не думай, что всё закончится вот та...

Но в толпе уже начали из ряда в ряд передаваться по копытам помидоры, и Эвер, заодно с остальными Теми, поспешила ретироваться. Понивилльцы с позором, шиканьем и улюлюканьем гнали их по улицам города вплоть до выхода и даже дальше, и только после этого все вытерли честный трудовой пот, пожали друг другу копыта и удовлетворённые разбрелись по своим домам.

Мы остались почти одни, не считая мэра и небольшой группы около неё, на опустевшей площади. Харди ошарашенно вертела башкой по сторонам.

— А? А? И что это щас было? – вопрошала она, — мы в итоге победили? Каким макаром?

— Метагейм, — скромно повторил я.

— Метачто? – не поняла Харди.

Заранее простите за лекцию. Это – когда во время игры вроде бы и не жульничаешь, но руководствуешься целями не нынешней игры, а какой-то другой, более крупной, лишь частью которой является эта.

Например, представьте, что вы втроём играете в какую-то карточную игру, и один из игроков – девушка, которая вам нравится. Обычно цель игры – это просто победить, наголову разгромив всех соперников, но вы можете поставить перед собой другую цель: например, ценой проигрыша аккуратно привести эту девушку к победе, чтобы посмотреть и умилиться, как она радуется.

А ещё лучше – искусно создать на поле такую ситуацию, когда вы будете вроде как и обязаны придти к ней на помощь, чтобы выручить её из передряги и явить своё благородство. Или же – войти с ней в союз, якобы из тактических соображений, а на самом деле – чтобы иметь возможность уютненько пошушукаться с ней наедине: даже если вы лишь обсуждаете, чей дракон кого атакует, всё равно приятно.

А если вы настоящий мастер метагейма – аккуратно привести к поражению и девушку и себя, а выиграть дать третьему противнику, но так, чтобы создалось впечатление, будто победитель — коварный и безжалостный негодяй, которому вы сопротивлялись до конца и даже её пытались спасти, но не удалось. Тогда, уже после того, как карты уберут в коробку, девушка будет плакаться вам в жилетку, как к ней жестоки в этой игре, а вы будете её утешать, говоря, что и вам досталось, а она будет вам сочувствовать, и пошло-поехало – и оно будет истинной вашей победой. Вот это и называется «метагейм».

Метагейм – это, так сказать, мой любимый гейм. Хорошо у меня получается в него играть или нет – судить вам из моего рассказа. Но, по-моему, партия вышла на славу.

Думаю, вы уже поняли, каков был мой план: проиграть Тем в пух и прах, но при этом так, чтобы выставить их перед жителями Понивилля ужасными злодеями и мерзавцами, а нас – их благородными защитниками.

Я знал грядущие перемещения врага и мог думать. Эвер нужно было встретить в таком месте, где она сможет орудовать своими любимыми деревьями, но при том во вред Понивиллю. Значит, либо в каком-то скверике, либо, что более удачно, на ферме Эпплов. А если бы мы сражались в Вечносвободном Лесу, всем было бы наплевать, что там творится, хоть Эвер весь лес выворочай с корнем.

Схлестнуться с ней должен был тот, кто, наоборот, продемонстрирует заботу о деревьях – значит, я, который может их сжечь, но во что бы то ни стало не будет этого делать. Именно поэтому антимагический «подарочек» оказался даже кстати.

Так определялась первая пара. Далее. Харди у нас девушка-земная пони, а таков среднестатистический житель Понивилля. Плюс, она самая крепкая из всей нашей команды. Вывод напрашивался очевидный: Харди нужно сражаться с Нокс. Во-первых, у неё больше шансов выдержать обычные атаки Нокс и заставить ту применить свою ужасную силу. Во-вторых, что ещё может так поразить воображение понивилльца, как не простая земная пони, с криками ужаса убегающая от зловещего колдовства какой-то пришлой единорожки?

Далее. Из шпионских донесений мне было известно, что Те считают Шэйда самым опасным игроком у нас в команде и хотят всё время отвлекать его при помощи Лавандиса. Почему нет? Это тоже шло мне на руку, ведь если Лавандис будет мучать нашего ассасина своей фирменной Бесящей Песнью, он заодно взбесит весь Понивилль. Единственным указанием, которое я дал Шэйду, было даже в самом разгаре ярости стараться не выводить погоню за территорию города, и с этим он справился.

Оставались Ревери и Лэг – наиболее миролюбивые в обеих партиях. И мы, и Те не любим обороны и предпочитаем идти в натиск. Следовательно, Лэг и Ревери оставались у флагов. Выставить Лэга в глазах Рарити прохиндеем, что коварно втёрся ей в доверие, а потом бросил бедную Ревери в реку – это даже не было мною продумано и для меня самого явилось неожиданностью. Но, как говорится, хорошей идее Вселенная помогает.

И всё прошло по плану, хе, хе, хе.

— До сих пор поверить не могу, что сработало! – поражался Шэйд, — мне казалось, всё белыми нитками шито! Н-но, не могу отрицать, те минуты, когда мне рукоплескала половина Понивилля, были одни из самых приятных в моей жизни.

— Ох, тебе хорошо, — Харди поёжилась, — а меня теперь, наверное, до конца жизни кошмары мучать будут. Зараза, по-моему, у меня на виске седой волосок...

Неподалёку Рарити обхаживала Ревери и едва ли пылинки с неё не сдувала. До меня доносились причитания:

— Ой, бедняжечка, как ты? Как грубо и жестоко они с тобой обошлись!..

— Да всё со мной в порядке...

Мэр, которая топталась неподалёку, подошла ко мне в компании Твайлайт, прокашлялась и объявила:

— Кхм. От имени жителей Понивилля я выражаю вам торжественную благодарность за то, что вы так браво стояли на защите нашего города от зла.

— О, нет, не стоит, — дипломатично замахал копытами я.

— Нет, стоит! – возразила мэр, — и отныне мы всегда ради видеть вас здесь. Даже более того: если у вас нет иных проектов, мы бы попросили вас остаться и впредь защищать наш город. А в качестве благодарности мы обещаем помочь вам в постройке жилища.

— О, вы так щедры! Огромное вам спасибо!

— Тебе спасибо, — улыбнулась Твайлайт, — добро пожаловать, теперь уже окончательно, в Понивилль, Файерболт и его друзья!

Я обернулся к своим славным сопартийцам и весело им подмигнул.

Эпилог

Итак, всё закончилось прекрасно. Понивилль и его богатые на монстров окрестности оказались полностью в нашем распоряжении. Эвер и её клика были с бесславием изгнаны, нас же повсюду привечали. Город одолжил нам бесплатную рабочую силу, и с её дружной помощью Яблочный Форт был закончен менее чем через неделю.

Он возвышался на небольшом острове, прижатом к берегу речки. Край острова ограждала небольшая каменная стена с бойницами и зубцами. С берега на остров можно было попасть по подъёмному мосту. Вдоль ствола яблони шла винтовая лестница, как вверх, так и вниз. Под землёй находились склады и мрачные владения Шэйда, а также, как положено, потайной ход, который выводил к камню на другой стороне реки. Из своей пещеры Шэйд начал в поте лица прокапывать лаз в забытую городскую канализацию Понивилля и уже заказал в Кантерлоте партию гигантских крыс.

Над землёй же, на развилке ветвей яблони, примостился уютный домик с широким круговым балконом, где мы пили чай посреди уютного шуршания листвы, окружённые со всех сторон яблоками, до которых было копытом подать. На первом этаже жили Ревери и Харди, и у каждой из них было по несколько комнат. Наконец, вверх из кроны дерева выдавалась аккуратная круглая башенка, где располагались мои покои, рабочий кабинет и библиотека.

Этот домик, конечно, вмиг стал местом паломничества понивилльской молодёжи, которую тянуло ко всему интересненькому, как к мёду. В сам Форт мы их не пускали, потому что там лежало слишком много опасных колюще-режущих предметов, но иногда по старой памяти опускали мост, накрывали на островной лужайке возле дома столы и выкатывали из погребов бочки сидра, и тогда к ночи там начиналось буйное празденство без особого повода, с песнями и плясками на столах.

Мы тоже участвовали, если не устали за день. Особенно обожала эти гулянья Харди и шумела на них больше всех. Но мне, если честно, куда больше нравились наши тихие вечерние чаепития в тенистой кроне дерева.

С тех пор прошла, кажется, целая жизнь, почти четыре месяца.

В Понивилле было превосходно. Вокруг – кучи монстров от мелочи до боссов. Опасные древние руины и подземелья – только руку протяни. Не требовалось, как раньше, добираться до каждого задания два часа на поезде и потом ещё два часа пешком. Порой забредали гастролирующие партии; мы никого не прогоняли специально и некоторых даже приглашали на чай, но никто надолго не оставался. Видимо, прослышали о том, как мы отвадили Тех.

Наши приключенческие дела стремительно шли в гору. Ценные сокровища текли рекой. Гидриных клыков у нас побывало уже не три и не шестнадцать. Мы накупили кучу вещей, о которых давно мечтали. Очень много золота, правда, ушло на то, чтобы шикарно обставить дом, но ещё куча оставалась у нас в сундуках. Наши навыки тоже не залеживались без дела, а потому они, как и слаженность команды, непрестанно росли.

Периодически, примерно раз в дне недели, мы выбирались в Кантерлот, чтобы встретиться с тамошними знакомыми, поболтаться по злачным приключенческим местам, узнать слухи, иногда – выцепить пару заданий. А также, чтобы навещать наш тамошний дом и поддерживать в нём порядок.

Мы не слишком стремились в столицу, всецело отдавшись неге сельской жизни. За исключением Шэйда. Ему никак не хватало в мирном и солнечном Понивилле вращения в родных теневых сферах. Городскую канализацию он отрыл, расчистил, заселил крысами и пауками, но подозрительные личности там так и не завелись. Поэтому он иногда, благо – есть крылья, исчезал на денёк и возвращался с парой странных шрамов и грозными смутными слухами.

К тому времени лето уже закончилось. Тёплые солнечные деньки, увы, остались позади. Подступала зима. И вот, в один из дней под самый конец осени, когда деревья облетели, пощипывал морозец и пегасы уже собирали над городом облака со снегом, а мы заперлись внутри Яблочного Форта, кутались в попоны и посипывали чай с имбирём – Шэйд с паром ввалился к нам через каминную трубу.

— А через дверь не судьба? – хмыкнула Харди, отгрызая кусочек печенья.

— Фу, какая банальщина, — отмахнулся Шэйд, — что важнее, собирайте вещи, дамы и господа! Завтра нас вызовут в Кантерлот.

Как водится, он застиг нас врасплох.

— Вот так известие! – воскликнула Ревери.

— С какого рожна? – поинтересовалась Харди со свойственной ей добродушной грубостью.

— Завтра узнаете, — загадочно молвил Шэйд, — скажу лишь одно: то, что затевалось все эти месяцы, наконец-то началось. Шестерни рока завертелись и готовы размалывать всё на своём пути. Что будет, ого-го! Давненько ничего столь эпичного не было!

После сих громких слов он умолк, накинул капюшон, закутался в плащ и хранил таинственно-самодовольное молчание, как мы его ни тормошили.

Что ж! Мы привыкли верить членам своей партии на слово, поэтому стали собираться в дорогу. Поздним вечером я запихал в чемодан последнюю книгу и каллиграфический набор для создания свитков, лёг спать, а уже назавтра под нашими дверьми ждало письмо с королевским вензелем. На конверте почему-то красовался отпечаток зубов.

— Хм... – Шэйд приложил к этому отпечатку линейку, почесал подбородок, посмотрел через конверт на свет, — ...задачка. Не могу сказать про владельца укуса ничего, кроме того, что он пегас, юного возраста, женского пола, серого цвета, со светло-соломенной гривой.

— Ты узнал это всё из одного следа зубов?! – офигел я.

Шэйд гордо ухмыльнулся, но тут радостно встрепенулась Ревери:

— Это ж наша почтальонша!

Шэйд слегка сдулся.

— Ну да, она... — протянул он, — эх, шутки с вами пошутить нельзя.

— Зачем почтальонше кусать свои письма? – поразился я.

Харди положила мне на плечо своё тяжёлое копыто:

— Лучше этого не знать, дружище.

Я вскрыл конверт за столом на кухне. Сопартийцы сгрудились вокруг меня, выглядывая сверху, сбоку и даже снизу. Я прочитал всё вслух. Послание, выгравированное аккуратнейшим почерком с золотыми блёстками и завитушками, гласило:

«Мои дорогие Файерболт, Ревери, Харди Хайд и Шэйд!

Я рада приветствовать вас снова. Хорошо, что вам понравился Понивилль и вы там обжились. Как Твайлайт? Передавайте ей привет. И тем не менее я должна просить вас об одной услуге, которая вынудит вас покинуть это милое место.

Через неделю Эквестрия начинает официальные боевые действия против Сталлионграда. Основные корпуса наших войск и подвозы с продовольствием уже выдвинулись на север. Парадное выступление из Кантерлота намечено на первый день зимы. Я была бы счастлива, если бы ваша группа присоединилась к военной кампании и оказала нашим войскам всяческую возможную поддержку своими восхитительными умениями.

Официально вы не числитесь среди королевских военных сил, поэтому приказать вам подобное я не вправе, однако, думаю, вы должны с радостью принять столь прекрасный шанс покрыть своё имя неувядающей славой. Где ещё рождаются легенды, как не на войне? Где столько подвигов и героизма, как не на поле брани? Кроме того, другие группы эквестрийских приключенцев тоже намереваются отправиться на север – думаю, вы будете рады встретиться в уютной обстановке со старыми друзьями.

Принцесса Селестия».

Пару минут мы в тишине переваривали её письмо. Наш друг Дарк «Я же говорил» Шэйд сиял – мало ему надо для счастья. Ревери задумчиво кусала копыто. «Сталлионград?!!!!» — именно так, с кучей восклицательных знаков, думал я.

— Морской ёж ты в пень! – расчувствовалась Харди, — вот это что-то новенькое. Даже в мою флотскую бытность ни разу не бывала в крупных сражениях. Только однажды помню стычку пять на пять кораблей. Я один пустила ко дну, кстати.

— Как? – заинтересовалась Ревери.

— Мною выстрелили из пушки, — Харди помрачнела, — и больше я в эту тему не хочу углубляться.

— Н-но, но, но. С чего бы Эквестрии начинать войну против Сталлионграда?.. – запинаясь, выговорил я.

— Ты притворяешься или вправду такой наивный? – Шэйд пожал плечами, — тут всё яснее ясного. Принцессе Луне, которая свалилась к нам как снег на голову, нужно срочно подыскать трон и своё маленькое королевство. Да и независимость Сталлионграда давно мозолит глаза Кантерлоту. Ну и наконец, стража застоялась, давно пора её встряхнуть. Эта война — отличная возможность прихлопнуть трёх зайцев одним ударом.

Ревери наморщила лобик:

— С какими это старыми друзьями мы там встретимся? О, а вдруг с Охрюком Пятигрызым или Угрюмом Чёртово Копыто? Или даже пересечёмся, кто знает, с Элис Кривой Стилет? Я соскучилась! Так давно не виделась с этими милыми ребятами!

Наша целительница опустила голову на копытца и погрузилась в мечтательную ностальгию, а меня вдруг как током дёрнуло.

— Наверное, они там будут... — медленно промолвил я, — но, что важнее, с ТЕМИ мы там скорее всего тоже встретимся. И, без сомнений, они не упустят возможности свести счёты...

Шэйд скривился:

— Не было бы горя. Тогда мы и подавно не можем отказаться, а не то Эвер заграбастает себе всю славу. Вернётся увешанная орденами и станет потом годами нас дразнить.

— Воистину, — я вздохнул, — тяжкая это ноша, конкуренция. Но уронить марку нам нельзя.

— Тогда что сидим? – Харди потёрла копыта, — ату их! Вперёд и покажем этим сталлионградцам, где раки зимуют!

— У них обычно и зимуют, — отозвалась Ревери.

Пауза.

— О, ага, — не растерялась Харди, — ну, значит, поедим раков!

Мы стали на какое-то время прощаться с нашим любимым Яблочным Фортом: гасить всюду свет, убирать посуду, закрывать шкафы и двери, заколачивать ставни и втягивать лестницы. Уже вскоре мы шли вдаль от него в холодную неизвестность, навьючив на себя тяжёлые сумки, где были деньги, тёплые шарфы, оружие, свитки, зелья и куча прочих орудий нашего приключенческого ремесла. Ключи от Форта с пояснительной запиской я оставил на столе в библиотеке.

Мои дорогие сопартийцы в приподнятом настроении топали в сторону строящегося железнодорожного вокзала, где пока что заодно обретались наёмные экипажи, перебрасывались шуточками и весело хлопали друг друга по спинам. Для них то было очередное интересное приключение, а вдобавок они предвкушали вояж в далёкие земли с компанией друзей – что вообще может быть лучше?

Я плёлся чуть позади, обуреваемый мрачными предчувствиями. Я бы беззаботно веселился вместе со всеми, если бы мне не давало покоя кое-что.

Я никому не говорил это раньше, но в Сталлионграде жила моя младшая сестра.

Её звали Фламма Блейз. Кьютимарка – падающий метеорит, охваченный огнём. Её выгнали из Кантерлотской магической гимназии за то, что она призвала на неё этот самый метеорит. Удар разрушил тогда здание гимназии до основания и начал пожар, спаливший несколько кварталов. Именно после того случая она получила свою кьютимарку.

Заканчивала школу Фламма уже в Сталлионграде. Я слышал, что потом она там в одиночку поддерживала нужную температуру в девятиэтажной домне.

Представлять, что будет, когда мы с ней встретимся по разные стороны на поле боя, мне ужасно не хотелось.

«Конец света», — думал я нервозно, — «только не конец света. Во что бы то ни стало нельзя дать случиться концу света».

И вот с такими тревожными мыслями плёлся я в хвосте нашей весёлой приключенческой команды навстречу грозной судьбе, а в следующий раз я расскажу вам о встрече со своей сестричкой, осаде Сталлионграда, и о том, чем она завершилась. До скорого!

Файерболт Блейз.

К О Н Е Ц

История III: Кровавая бойня в сталлионградском аду

Присоединяйтесь к дружной и весёлой компании эквестрийских приключенцев в их захватывающей жизни, изведайте тайны и взгляните из-за кулис на уже знакомую историю (а теперь – на уже знакомые места)!

Внимание! Жители Понивилля, и Mane Six – в том числе, появляются в истории очень эпизодически и всегда как второстепенные герои.

Внимание 2! Это юмористическая повесть. В ней есть аллюзии на реальные вещи, события и личностей, но между тем, как они представлены в рассказе, и тем, каковы они в действительности, может быть большая разница. Не стоит из первого делать какие-то выводы о втором, и наоборот.

Огнём и копытом

 

История 3, или

Кровавая бойня в сталлионградском аду

 

рассказывает Дарк Шэйд

Глава 1,

 

 

в которой я демонстрирую чудеса осведомлённости, Харди – выразительность моряцкого жаргона, Файерболт – безмерную магическую мощь, а Ревери чинит последствия всего этого

Кхм.

Отсель простирает крылья эпическое полотно моего повествования! Дорогие читатели, внемлите течению моей проникновенной истории, в коей пред вами предстанет череда душераздирающих фигур и исторических событий. Ибо в ней сплелись воедино добро и зло, любовь и ненависть, верность и предательство. Моё перо самоотверженно запечатлеет истину, дабы поведать вам о том, что таится в тенях и незримо невинному глазу. Когда довлеющие тучи-

А? Что?

Ах, да. Эту историю хотел рассказывать Файерболт. Что-то такое и правда было. Но нет! Файерболт не подходит! Он – наивное дитя добра и света. Он знает лишь малую часть того, что произошло.

Пускай он находит в неведении своё счастье. Пускай бегает на солнышке за бабочками. А я, Дарк Шэйд, расскажу вам правду. Неприглядную правду о том, как вращаются тайные колёса и плетутся зловещие нити...

Кхм.

В середине зимы ужасное известие оторвало нашу партию от неги домашнего уюта. Эквестрия объявила войну Сталлионграду, загадочной северной стране! Колонны поездов, забитых войсками, двинулись в путь, а за ними — разные отбросы общества: наёмники, фуражисты, маркитанты, антрепренёры, конферансье и прочие. Все они алкали урвать свой кусок в грядущей битве.

А мы начало войны пропустили. Письмо принцессы Селестии, призывающее нас к оружию, дошло до нас с запозданием в неделю. Пегасы улетели на фронт, и воздушная связь перестала работать. Письмо долго пробиралось в почтовом дилижансе через снежные завалы, а затем – через неспешные мыслительные процессы нашей почтальонши. До мирного и провинциального Понивилля эхо войны не докатилось вовсе. Что, замечу, само по себе хорошо.

Принцесса не принуждала нас участвовать в кампании, но очень советовала. По разнообразным и многочисленным причинам мы приняли её предложение. Мы собрались очень быстро. Поезд вёз нас ещё неделю, и вот, наконец, в середине месяца мы высадили свои стопы в оной далёкой и неведомой стране вечного льда.

— Брр! Как же холодно! – пожаловался Файерболт и поплотнее замотался в толстые шарфы. Да, именно «шарфы» — у него их было два, один в красно-белую, другой в бело-красную полоску.

Это – Файерболт Блейз, единорог, маг пламени, наш бессменный лидер. Он красного цвета, с ярко-оранжевой гривой, а самая примечательная часть его комплекции – это рог. У Файерболта он всегда горит, или хотя бы слегка полыхает. Думаю, так выражается огненная мощь, переполняющяя его. Кьютимарка – облако взрыва.

Что я могу сказать про него? Хо-хо, немало. Файерболт кажется хорошим парнем. Он весь такой открытый, компанейский, целеустремлённый, справедливый. И он таков, да… но… у меня есть много чего на него. Вы удивитесь, насколько. У каждого есть своё непростое прошлое, свои скелеты в клозетах, и наш лидер не искушение. Тьфу, не исключение.

Да, это так. Однако я позволяю ему резвиться. До тех пор, пока это выгодно мне.

Мы осмотрелись. Конечная станция оказалась заброшенным, раздолбанным, погребённым под снегом полустанком. Деревянное здание вокзала – нет, «здание» будет слишком сильно, лучше сказать «убогая сторожка» — перекосилась и потемнела от времени. Вокруг валялись какие-то доски.

 Файерболт постучал в замызганное стекло, но начальник станции лишь безумно воззрился на него изнутри и заорал что-то вроде:

— Пони с белыми глазами! Вам не забрать мою душу!

Он с грохотом споткнулся, упал и захрапел. Кажется, он пребывал в объятиях сидра. Войти возможности не было.

Поезд развёл пары и медленно поплёлся дальше. Он делал большой крюк и уходил на запад, так что дальше нам предстояло добираться своим ходом.

Быстро смеркалось. На нечитаемую табличку с названием станции села ворона, хрипло каркнула и улетела.

— Чё-то мне жутко тут, двинули скорей отсюда, — поёжилась Харди и подхватила багаж.

А вот и Харди Хайд, земная пони, наша воительница. В партии она исполняет роль, которую Файерболт по-научному называет «танк». Это крепкая, добродушная и жизнерадостная девушка. Она невысокая, жёлтого цвета, с красной гривой и зелёными глазами, в которых светится веселье либо гнев – её две главные эмоции. Её кьютимарка – щит в форме жёлудя. Талант у неё необычный, но для нас крайне полезный: непробиваемая, словно каменная, шкура.

Харди присоединилась к нам последней, когда мы ещё жили в Кантерлоте. До этого она бороздила моря, а ещё раньше – служила в городской страже. А ещё раньше жила в обычной семье фермеров. Всё это перемешалось вместе, и так выковалась её простецкая, но ядрёная и красочная манера речи. У неё богатая жизнь, историями из которой она охотно делится.

Что я могу сказать про Харди? Ну-у… она очень симпатичная… мне она нравится… меня пленяет её грубоватая доброта и широкая, честная душа… мне нравится, как она выглядит, и то, как её переполняет жизнь и энергия… её шрамы, моряцкая косынка и пиратские аксессуары ей тоже очень идут… вот…

Кхм. Что вы, собственно, хотите от меня услышать?

Мы вчетвером покинули перрон – доски нещадно скрипели у нас под ногами – и двинулись по единственной тропинке, которая от него вела. Харди тащила не только свой багаж, но и багаж Файерболта.

Ну как же! У самой Харди вещей было раз-два и обчёлся, в основном – набор её боевой брони. Но не таков Файерболт. В своём рассказе он скромно упомянул «каллиграфический набор», кажется?

Да… это было… но он «забыл» сказать, что захватил с собой также: надувной бассейн; цепи из антимагического металла; перегонный куб и набор колб; какие-то волшебные веера; растение в горшке; маленький шкафчик с книгами; четыре смены тёплой одежды; настольную модель вселенной; складной фонарный столб; плюшевую игрушечную акулу. Файерболт утверждал, что всё это абсолютно необходимо для его магического искусства, особенно на арене боевых действий.

В итоге субтильный маг взвалил всё барахло на девушку и гордо шёл впереди в своих развевающихся шарфах. Стыдись, Файерболт. Я ухмыльнулся и решил, что подошью ещё один листок в его досье.

А, прошу прощения. Дистиллятор и колбы были мои. Но вы же не ожидаете, что я смогу нормально действовать без своих алхимических инструментов, верно?

Пошёл мокрый, холодный снег. Начал подниматься ветер. Вершины деревьев зловеще шумели. Мы продвигались вперед с мрачной решимостью.

Когда мы достигли переезда, где ушедшие вбок рельсы пересекали дорогу, рядом с нами поравнялась почтовая карета. Тягловые пони, укутанные в шубы до самых обледенелых бровей, подозрительно покосились на нас.

Дверца кареты распахнулась.

— Залезайте! – приказала Мирроу.

Мы живо забрались внутрь. В экипаже можно было более-менее согреться, хотя снаружи сочился холод. На полу стояла переносная жаровня, которая давала и свет, и тепло. Я сразу юркнул на верхнюю, багажную полку, в безопасные объятья тени. Таково моё ремесло и моя природа.

— Вам следовало переждать ночь на станции! – укорила нас Мирроу, — что, если бы я не выехала навстречу?

— Мы… язви тебя ёж… премного благодарствуем тебя, якорь тебе в глотку… — пробормотала Харди, скорчившись над жаровней.

— «Благодарим», ты хотела сказать… — вякнул Файерболт, у которого зубы выбивали барабанную дробь.

Он её всегда поправляет, как самый умный. Кстати, когда-то он успел повязать себе на шею третий шарф, в чёрно-красную полоску.

— Вы встретили по пути принцессу Селестию? – спросила Мирроу.

Миднайт Мирроу – старая подруга Харди по страже. Мы часто встречались с ней в разных делах, но знакомы скорее шапочно. Она – пегаска, как и я. Тёмно-серого цвета, со светлой гривой, как и я. Но, в отличие от меня, Мирроу имеет в себе толику драконьей крови, из-за чего у неё золотые глаза с узким зрачком, а её крылья не перьевые, а перепончатые, как у летучей мыши.

Из-за этого она претерпевала некое отторжение в городской страже. Но затем случилось возвращение принцессы Луны, и Мирроу пришлась к её Ночному двору как раз кстати. Из простой стражницы она превратилась в нечто вроде тайного агента.

«Нечто вроде» — это так думают несведущие пони типа Файерболта, а я знаю точно. В кантерлотских кулуарах Мирроу называют «левым копытом Луны». Хотя она и не возглавляет тайную службу, но у неё очень большая свобода действий и одобрение самой ночной Принцессы. Для тех, кто понимает, она представляет и заменяет Луну, пока принцесса сама не доберётся до линии фронта.

Вот такие мудрые суждения молниеносно вынес я, едва взглянув на Мирроу.

Что я могу сказать о ней? Н-ну… она очень симпатичная… по правде, меня зачаровывает её загадочность, едва уловимый запах тайн и опасности… у неё отличная реакция, красивые глаза, а её параноидальность идёт ей только в плюс… наши с ней занятия довольно схожи, мы оба – дети ночи, и мы оба пегасы…

Кхм. Почему я должен всё это вам рассказывать?

— Р-разве Принцесса не в нашем лагере? – удивился Файерболт, стуча зубами, — она ободряет солдат и т-тому подобное.

Мирроу помрачнела, открыла небольшой блокнотик и стала в нём что-то яростно царапать. Это у неё признак дурного настроения.

— Принцесса… вчера покинула фронт, — неохотно ответила она, — после очень неудачных дипломатических переговоров с верхушкой Сталлионграда. Я введу вашу группу в курс дела позже. Кстати, где Шэйд? Он же с вами?

О, как я люблю это. Я свесился с полки и прошипел ей в самое ухо:

— Я всегда за твоей спиной!

Мирроу подпрыгнула, но тут же овладела собой.

— Ах да, конечно, — она задрала голову, — Шэйд, ты молодец, что держишься в форме. Твои навыки могут особенно пригодиться в этот раз. Смотри не простынь! Надень шарф, что ли – вот, бери пример с Файерболта.

— Мой плащ теплее всех его шарфов! — пробормотал я и отполз вглубь полки, чувствуя себя и раздосадованным, и польщённым одновременно.

Ревери с громким «чпок!» откупорила термос и перелила жидкость в его крышку. Небольшое пространство кареты сразу заполнил запах мяты.

Она протянула крышку, от которой поднимался ароматный пар, мне:

— Шэйд, выпей чаю, согреешься!

Ничего не поделаешь, пришлось соскользнуть вниз и занять место вместе со всеми на лавке. Здесь было холоднее, чем наверху, между прочим.

— С-спасибо, — поблагодарил я, принимая крышку-кружку у неё из копыт.

Ревери мило улыбнулась.

Да, это Ревери, наша целительница. Она — изящная единорожка, нежно-розового цвета, с зелёной гривой и карими глазами. Её комплекция высокая, но тонкая, в полную противополжность Харди. У неё уникальная кьютимарка – анимированная: зелёный плюс, окружённый мерцающими искорками.

Её талант тоже уникален. Это улучшение вещей. То есть, это не просто лечение, а нечто намного большее, чьи границы нам по сей день не известны.

Ревери спокойная, милая, добрая и заботливая. Рассеянная, мечтательная, мало разговаривает. Порой может выкинуть что-то непредсказуемое. Но она ещё никогда не отвлекалась в важную минуту.

Что я могу сказать про неё? Ну-у… она очень симпатичная… честно говоря, мне она очень нравится… в ней есть что-то неземное… она такая милая и красивая, её зелёные локоны так и хочется погладить… когда я смотрю на неё, мне кажется, что нежный свет исцеляет мою израненную во тьме душу… и даже её трогательные странности ничуть не отпугивают, а только притягивают…

Кхм!

Больше вы меня на этом не поймаете, ясно?

Итак, теперь вы познакомились – или вспомнили – всех нас, и я могу без ненужных препон простирать тенета своей истории.

Файерболт, конечно, сразу обиделся на слова Мирроу:

— Если тебе нужен Шэйд, может, мы поедем домой?! А вы там с ним крадитесь в ночи, куда нужно… и что там ещё ваша братия делает.

Меж тем на нём появился уже четвёртый шарф, в чёрно-белую полоску. Когда успел?! И почему, оказавшись в карете, в защите от холода, он только продолжает утепляться?

— О чём ты говоришь? – невозмутимо парировала Мирроу, — разве не вся ваша команда, целиком, известна тем, что выполняет грязные поручения Принцессы?

— Пожалуй, да… но то, как ты это сформулировала, напрягает, — буркнул Файерболт.

— А как же, — отозвалась Мирроу, — вспомните дельце, которое вы провернули с фальшивыми Элементами Дружбы! А потом – зачистку Кантерлота. Ваших копыт дело.

— Почему ты описываешь наши добрые дела так, что они предстают каким-то застарелым криминалом? – вяло возмутился наш лидер.

— Я лишь хочу сказать — для вас нет ничего нового. Вы часто работали под прямым подчинением принцессе Селестии. Так же и в этот раз. Только принцесса другая, и не она сама, а я в её лице. То есть она в моём лице. То есть… я запуталась. В общем, вашей начальницей буду я, а из обычной цепочки командования вы исключаетесь.

— Звучит неплохо, — заметил я.

Мирроу пожала плечами:

— Нам ни к чему ваше участие в регулярной армии. А вот ваш опыт подковёрных операций будет очень полезен. Со мной вместе, конечно. У меня уже есть план, — она помахала блокнотиком, — всё продумано. Когда остановимся на ночлег, я подробнее расскажу.

— И когда это будет? – спросил Файерболт.

— Скоро, уже почти приехали.

«Скоро» означало «через несколько часов». Видимо, в сталлионградских масштабах это считалось близко.

Однако, как мы узнали от Мирроу по пути, земля вокруг была ещё не Сталлионградом. И уже не Эквестрией. Границы наших стран были размыты, и где-то между ними простиралась обширная зона, не принадлежащая ни одной из них. Это и была она — Вольная Марка. Здесь не было центральной власти, не было даже видимости закона, и здесь пересекались и смешивались пони со всех четырёх сторон света.

Сюда забредали как эквестрийские рейнджеры, так и сталлионградские егеря. Но их ничтожные попытки установить свои порядки мгновенно терялись в бескрайних, мрачных хвойных лесах, приютивших в себе сие бурлящее болото беззакония.

Как мне показалось, Вольная Марка идеально подходила для приключений, но плохо – для жизни.

Возможно, вас удивило подобное рассуждение, исходящее из моих уст – уст представителя ночной, хаотичной стороны мироздания. Однако это ничуть не странно. Мы, ассассины, всегда были городскими созданиями. Нам необходим порядок, чтобы скользить в его тенях и использовать его трещины.

Уже стемнело, и дорога перед экипажем едва прослеживались, когда мы наконец прикатили в какое-то поселение.

На въезде нас встретила доска с названием, прикрученная к очень высокому столбу. Наверное, чтобы снег не завалил. Название гласило «Лонгхаундсвилль». Под буквами, там, где обычно рисуют герб, красовался длинный хот-дог, он же сосиска в булочке по-мэйнхеттенски.

— О! – одобрительно сказала Харди.

Я обернулся к ней с немым вопросом.

— Я с них балдею, длинных сосисок этих, — пояснила Харди, — каждый раз, когда плавали в Мэйнхеттен, обжиралась только в путь.

— Это точно могут есть пони? – недоверчиво спросила Мирроу.

— Они сделаны из мелко перемолотой моркови и ещё каких-то овощей, — сообщил Файерболт, известный энциклопедист.

Харди с ожиданием и даже неким предвкушением уставилась в окно.

Вскоре карета, заскрипев всеми своими рессорами, остановилась возле тёмного двухэтажного здания. Его крышу покрывал еловый лапник. То был трактир, где Мирроу жила уже три дня в ожидании нас. Она сняла и нам комнаты на ночь. Мы, понукаемые голодом, стали спешно выгружаться.

Я так и не понял, состоял ли городок из чего-то, кроме трактира. Если там были и другие здания, то они полностью исчезли за пеленой падающего снега. Огней не горело. Единственным ярко освещённым пятном оставался трактир. Ставни были задраены, но из щелей пробивался свет, и сейчас это показалось мне самым уютным зрелищем на свете.

Над входом висел удивительный фонарь – большой фиолетовый камень, оплетённый ажурным металлическим кружевом, в которое были вкраплены такие же камни поменьше. Он фосфорически светился сам по себе, бросая на окрестные сугробы сиреневые тени.

— Сталлионградская работа. Они добывают такие в шахтах, — пояснила Мирроу.

— Класс! – восхитилась Ревери.

Такова была первая сталлионградская вещь, что я увидел. И правда, очень красиво. Фонарь выглядел качественнее и дороже, чем всё остальное здание целиком.

Не теряя времени зря, мы толкнули тяжёлые двойные двери и переступили порог заведения.

Десяток угрюмых, квадратных, небритых рож обернулось к нам. В ноздри шибанул резкий запах хвои.

Внутри оказалось темно, тесно и мрачно. Столь ярко выраженного притона я давно не видал. Было натоплено до одури и одновременно сквозило из всех щелей. Пол, стены и мебель состояли из грубо обработанных брёвен.

Мы заняли столик в углу – дорогие читатели, в подозрительных тавернах всегда берите только столик в углу, запомните это! Впрочем, назвать «столиком» этот монументальный, корявый, сучковатый пень было странно.

Барная стойка была забрана стальной решёткой. Хозяин забегаловки – устрашающий бородатый пони – сам подходил к столикам, поэтому мы стали ждать. Я пока что изучал местный контингент.

За свою приключенческую жизнь я посетил бессчётное множество таверн. Сии язвы на теле мира, отверженные небом и землёй, влачат везде примерно одно жалкое существование. Но конкретно в этой таверне мне явилось нечто новое.

Кого тут только не было!

Основу посетителей составляли пони. Некоторые были круты, суровы и обветренны – это наши, с запада и юга. Другие были косматы, угрюмы и габаритны – это сталлионградская порода, с севера и востока.

Однако кроме них тут обреталась группа ощипанных грифонов очень бандитского вида, группа алмазных Псов, пара бизонов, пара каких-то ходячих ящериц, группа каких-то больших кошек с длинными ушами. По-моему, в углу сидела даже пара чейнджлингов в своём естественном виде. И Селестия весть кто ещё скрывался в глубине зала.

В связи со столь разной физиологией клиентов в этой таверне использовались стулья, что для пони непривычно. Но терпимо — надо просто сидеть на стуле, а передние ноги класть на стол.

Стоял приглушённый гомон, в котором смешалось воедино множество языков и наречий. На нас, ясное дело, зыркали.

— И велик же мир, — заметил я, занимая привычное место на потолочной балке над столом.

— Можно я пойду их поглажу? – Ревери показала на кошек.

— Не раньше, чем мы поедим, — твёрдо ответил Файерболт, — и они тоже.

Между тем к нам неспешно подвалил хозяин.

— Это… — просипел он со странным акцентом, — заказывайте еду, достаточно? Разная еда и пить. Без фокуса, и сытость, достаточно? Ваше заказ?

— Хм…

Файерболт изобразил, как будто открывает меню. Но трактирщик лишь тупо на него уставился. О меню здесь не слыхали.

Файерболт сдался:

— Что Вы порекомендуете?

— О… — захрипел хозяин, — попробуйте еловый сидр. Из шишек, знатное пойло, достаточно? И ещё лонгхаунд в тесто, фирменное блюдо нашего города. Лонг-сосиска, по ней даже город назвали, достаточно? В длине наша гордость, достаточно?

Харди со стуком водрузила копыто на стол:

— Что я слышу! Занятно! Давай, неси сюда свою длинную сосиску. Посмотрим, так ли она хороша, как ты поёшь. Ещё еловый сидр. И смотри, не разочаруй меня.

Хозяин уставился на Харди, та на него, и между ними проскочила некая искра, но я не уразумел, хорошая или вовсе наоборот. Он неохотно кивнул и, что-то бормоча, удалился за свою решётку на кухню.

— Пять порций! – крикнула вслед Мирроу.

— Почему этот пони всё время говорит «достаточно»? – недоумённо спросил Файерболт.

Мирроу, как местный старожил, пожала плечами:

— Да он вообще в эквестрийском не силён.

Я свесился с балки вниз:

— Мирроу, не пришла ли пора рассказать нам про твои планы и происшествие с принцессей Селестией?

Мирроу подозрительно огляделась вокруг. Я, на своём ярусе, проделал то же самое. Вроде бы всё было чисто.

Она понизила голос, придвинула стул и вполголоса начала:

— Прежде всего такой вопрос: почему и ради чего эта война?

— Легко! – отозвался я, — для принцессы Луны. Она недавно вернулась с Луны, и нужно срочно подыскать ей королевство. Хоть они и помирились с сестрой, но Кантерлот тесноват для них двоих.

Мирроу хмыкнула.

— Верно. Только не вздумайте излагать эту версию перед командным составом. Официальная версия – избавление Сталлионграда от тиранического правления. Принцесса Селестия надеялась провернуть это мирным путём. Как? Дело в том, что у них нет верхушки гражданской власти. Так исторически сложилось. Правит высший армейский чин, главнокомандующий Сталлион. Пегас, кстати. Принцесса думала, что сможет предложить свою кандидатуру в правители Сталлионграда, а товарищу Сталлиону оставить армейское главенство. Ну а потом он бы потихоньку уступила кресло Луне.

Ревери зевнула.

— И? – спросил я.

— Принцесса Селестия устроила несколько дипломатических встреч, — продолжала Мирроу, — там был сам товарищ Сталлион, промышленники Сталлионграда, генералы, прочие важные шишки. Она красочно расписывала, какое процветание настанет, если она станет правителем.

— И?

— И всё это потерпело полный крах, — мрачно сказала Мирроу, — Принцессу выставили, считай, в три шеи. Она им очень не понравилась. Считают, что она «фифа» и «неженка» и не сможет управлять в суровых условиях севера. У принцессы Селестии из-за этого случился кризис самооценки, и она уехала поправляться на юг, на спа-курорты. Кроме того, теперь у неё личная обида на Сталлионград. Фронт она покинула, а вместо неё скоро приедет принцесса Луна.

— Ясно, — задумчиво кивнул я.

Тут нас прервали. Какой-то другой пони – видно, подмастерье хозяина, — поставил перед нами поднос с огромными деревянными кружками, в которых шипела и пузырилась тёмно-зелёная жидкость.

— Сидр, — буркнул он и удалился.

Харди мигом схватила кружку и как следует приложилась к ней.

— Ух! – крякнула она, — мощная штуковина! Забористая! Хорошо, этот Сталлион – скинем мы его, без проблем! Но я не поняла, так он тиран или нет?

Она говорила слишком громко, и я уловил недовольные взгляды в нашу сторону.

Мирроу вкрадчиво сложила копыта:

— Что есть тирания? Это рассудит история. Даже если сталлионграды сейчас думают, что живут хорошо, после великолепной жизни под Принцессой они поймут, когда была диктатура, а когда настала истинная свобода. Найдут, что в учебниках написать. А наше дело воевать, не рассуждать. Кроме того, боевые действия уже давно начались. Назад дороги нет.

Файерболт нахмурился:

— Не нравится мне такой подход. Мы и правда наёмники – впряглись за плату, а не за идею. И всё же мы не настолько бедны, чтобы напрочь отметать этическую сторону вопроса. Я надеюсь, что всё справедливо… и мы не… но…

Он затих, задумался и уставился в свою кружку.

— Чтобы успокоить твою совесть, — заявила Мирроу, — я продолжу про наши планы. Согласно моим источникам, в Сталлионграде есть внутренние противоречия. Определённые группы пони были ущемлены нынешней властью либо считают её курс действий вредоносным. Наша с вами задача – связаться с такими ячейками, выяснить их положение и оказать им всякую помощь, вплоть до устройства революции. Если это выгорит, то именно мы выиграем войну, а не наши бедолаги в окопах. И не замараем рук притом.

— Отличный план, — одобрил я, — коварный, тихий, исподтишка. Лично я хочу получить заказ на этого Сталлиона. Правитель страны — такой клиент будет хорошо смотреться в моём послужном списке.

Харди как следует приложилась к кружке.

— Сталлион, шмаллион, — проворчала она, — где уже этот Достаточно?

— Вряд ли его так зовут! – заметила Ревери.

— Кто именно состоит в этих недовольных группировках? – спросил Файерболт.

Мирроу сделала большие глаза:

— О! Это сверхсекретная информация. Я смогу посвятить вас только в нашем лагере. Здесь всюду соглядатаи. У стен есть уши. Бдите!

Я забыл сказать, что кроме блокнотика и манеры обклеивать всё на свете полицейской лентой, Мирроу также славилась своей подозрительностью и уверенностью, что её окружают заговоры. Такая профессиональная деформация характерна для шпионов, ассассинов, тайных агентов и прочих из нашей братии. Впрочем, это ничуть не имеет отношения ко мне – я всегда держу трезвый взгляд на вещи.

Я понюхал свою кружку елового сидра.

— Болт, по-моему, в пойло что-то подсыпано, — прошептал я.

— О, при его убойности это просто-напросто излишне, — мрачно отозвался Файерболт.

Он едва пригубил собственную порцию, но с тревогой наблюдал за Харди, которая надиралась ударными темпами.

К нам вновь подошёл трактирщик. Он тяжело ступал по доскам пола, которые скрипели прогибались под ним, и влачил на себе пять тяжёлых медных подносов сразу.

— О! Явился не запылился, — громко прокомментировала Харди, — и года не прошло!

Бровь хозяина дёрнулась, но он проявил похвальный самоконтроль и молча, угрюмо расставил перед нами блюда.

— Вот… на здоровить… не подавите себя… — выдавил он.

Харди отхлебнула ещё сидра и критически осмотрела свой вожделенный хот-дог. Даже слегка разворошила булочку.

— Видала я и подлинее, — критически заявила она, — ну, для провинции сойдёт.

Она махнула копытом:

— Гуляй, борода.

Глаза хозяина стали наливаться кровью.

— Ты, милочка, — заводясь, прорычал он, — кажись, не вкумекала, чё я те сказал. Сосиски – наша гордость, достаточно? И в городе «лонг» по этому резону, достаточно? А ты быкуешь на меня, достаточно? Я сказал те, что сам имею повар, и гордость в продукте, достаточно? А если ты обижаешь мою сосиску, ты обижаешь меня, внятно?

Харди неспешно подняла на него свои большие, наглые, пьяные глаза.

— Ты, друг мой любезный, — певуче изрекла она, — много болтаешь, а я скажу, что килевать я хотела, чего тебе достаточно. Твоё дело – молчать, плакать и сосить носиски. Одна нога здесь, другая там, слёзы посередине. Достаточно?

Файерболт застонал и приложил копыто к лицу.

Хозяин уставился на Харди, беззвучно открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.

Та невозмутимо сделала ещё один мощный глоток сидра и откусила от хот-дога.

— Ну так, не очень, жёваная какая-то… — проворчала она.

— Откуда этот пророческий дар? – вопросил я в потолок, — и почему я ясно вижу будущее, к которому всё идёт?

И я тоже приложился к сидру. Ибо шанс увечий в трактирной драке у пьяного в три раза меньше. Это научный, статистический факт, подтвёрждённый опытом тысяч приключенцев.

Сидр был очень мощный, очень хвойный, очень шипучий. Далее история приобрела для меня некую расплывчатость. Однако я отчётливо помню, как с соседнего столика поднялся ещё один косматый пони и грозно заревел:

— Хозяин, как по мне, так эти принцесски ведут себя неучтиво! Она ест нашу сосиску, но она делает это без уважения! Ща я их покараю!

— «Принцессками» на севере называют нас, эквестрийцев, — печально прокомментировала Мирроу, — когда хотят оскорбить.

Новый персонаж резко отодвинул стул, но сидр в нём тоже сделал своё – он споткнулся и с грохотом упал на пол.

— Убили меня! Принцесски меня убили! – начал причитать он.

— Наших бьют! – заорал один из его дружков.

Пол-кабака повскакало со своих мест.

— Забодаю за Эквестрию! – взвревел один из бизонов, неожиданно оказавшись нашим союзником.

— Стоп! – закричал Файерболт, — это недоразумение! Внимание! Я проставляюсь! Всем в трактире по кружке сидра!

Это был гениальный, мудрый, стратегический ход. Он и правда мог усмирить  вздымавшуюся волну. Все застыли на месте, кое-кто с уже занесёнными копытами. Настало хрупкое равновесие, как в детской игре «замри».

И тут случилось нечто, чего никто не мог предугадать.Прямо на середину зала выбежал маленький кролик с огромной морковкой в зубах. В мёртвой тишине он огляделся вокруг. Только сейчас понял, куда попал. Сел на пол, икнул от страха и случайно с громким хрустом откусил кусок морковки.

Харди перемкнуло. Она заорала, размахивая кружкой:

— Ёж тебе в чай! Это кролики обгрызли ваши сосиски! Кролики, эти маленькие паршивцы!

И тогда пружину сорвало. В следующий миг воцарился хаос.

— Бей принцессок!

— Ломай мохнатых!

— Криви корявых!

— Всех убью, один останусь!

Копыта сшиблись. В воздух взлетели стулья и посуда. Зал превратился в одну невообразимую кашу. Поначалу там вырисовывались фракции – эквестрийцы, сталлионградцы, иностранцы, местные пони – но вскоре каждый гвоздил по той морде, до которой дотягивался. Переворачивались столы, падали лампы, кто-то вылетал из окон вместе со стеклом и ставнями.

В общем, классическая трактирная потасовка.

Я много раз в них участвовал, и у меня был свой метод действий. Это Файерболт и Харди могли бездумно орудовать рогами да копытами. Я же видел театр действий сверху, и мне следовало мыслить наперёд.

Моя задача – это минимизировать угрозы нашей партии. Сначала я быстро выделил в толпе наиболее опасных и крикивых пони. Быстро перемещаясь по потолочным балкам, я раскидал в нужные стороны бомбочки с сонным порошком.

Хозяин буйствовал пуще других, и я не был уверен, что порошок его возьмёт. Поэтому я выждал момент, свесился и захлестнул на нём гарроту. Подождал, пока он обмякнет, и ринулся на поиски новой жертвы.

Но тут какой-то не в меру могучий пони заметил меня и швырнул в меня стул.

Я уклонился, но понял, но наверху более не безопасно. Я юркнул вниз и теперь перемещался рывками между столами, столбами и иными частями интерьера. По пути я не забывал осчастливить то одного, то другого пони хорошим тумаком сзади, а также подбирал ценности, которые кто-то имел неосторожность выронить из своих тайников.

Таков мой стиль битвы, не столь благородный, но эффективный и зловещий! Файерболт – маг и претендует на то, что он самый умный в партии, однако я не видал, чтобы он хоть раз думал в бою. Кому действительно приходится думать, наблюдать, просчитывать – так это мне.

Кстати, как там наш лидер?

Файерболт увлечённо швырялся огненными стрелами и, как всегда, ничего не замечал вокруг. А сзади к нему медленно подкрадывался какой-то мутный тип – знаете, из этих крысёнышей, которые всегда шарятся по теням и бьют исподтишка.

Я рванулся наперерез.

— Харди! — крикнул я.

Почему я позвал Харди, а не самого Файерболта? Потому что защищать Ревери и Болта, наших хрупких единорогов – её задача в партии.

Однако Харди меня не услышала, потому что она увлечённо бодалась с какой-то троицей грифонов. Типично.

Файерболт что-то почуял и начал оборачиваться, но безнадёжно поздно. Бандитская дубинка уже опускалась на его премудрое чело.

Я налетел на противника сзади, швырнул вбок от себя и попутно приложил локтём по загривку. Очень профессионально, если спросите меня. Тот в нокауте сполз по стенке.

К сожалению, Файерболт получил-таки вскользь по темечку, откатился под ноги Харди и получил пару пинков как от неё, так и от грифонов.

Я вытянул его обратно в арьергард. Он был на грани отключки.

— Сейчас! – воскликнула Ревери, склонившись над Файерболтом.

Её рог засветился, и на нашего мага мягко опустилось целое облако зелёныъ искорок, заживляя раны.

Вот ведь умница Ревери. Единственная в партии, кто делает что-то полезное. Кроме меня, конечно.

А драка и не думала утихать. В воздухе летали туда-сюда кружки, еда и целые пони. Порядочное количество павших устилало пол. Кто-то вышиб дверь и выкатился наружу. Кто-то с размаху жахнул своим противником об стену, и всё здание задрожало. Хорошо, мы находились в углу – помните, что я говорил про углы? – и были защищены рельефом, а подход к нам в целом блокировала Харди.

— Да чтоб их! – с гневом рявкнул Файерболт, приподнимаясь на копыте.

Харди лихо расправилась с одним из грифонов и грудью встретила натиск какого-то местного пони. Атака разбилась об неё, как волна об утёс.

Кто-то попытался прыгнуть через Харди. Файерболт залепил в него огромным огненным шаром. Бедного пони смело, как пушинку, а взрыв разнёс в щеки один из потолочных столбов.

— Да я весь ваш поганый клоповник спалю! – разьярился Файерболт.

Ревери устремила на меня задумчивый взор и извлекла небольшую чугунную сковородку. Я нервно кивнул.

— Ах-ха-ха, подходи по одному! – меж тем вовсю веселилась Харди.

— Болт, уймись! – предупредил я.

Он вместо этого швырнул ещё один огненный шар, который развалил группу из пятерых дерущихся пони и высадил все оставшиеся окна.

Ревери воздела сковородку... но чуть-чуть опоздала. С воплем «гори!» Файерболт метнул третий и самый большой шар в сторону стойки.

Где стояло и лежало огромное число бочек с еловым сидром. Многие из них – откупоренные и с разлитым содержимым.

— Ложись! – взвыл я, бросился на пол и заткнул уши.

Огромный взрыв расшвырял пони, как котят. Последняя мебель обратилась в щепки. Одну из стен, ближнюю к стойке, вынесло начисто, и она разрозненными брёвнами улетела в ночной лес. Крышу подбросило в воздух, она сделала полный переворот и рухнула обратно на венцы, знатно перекосившись. Сантиметровый слой копоти и сажи осел на всех и вся. С грохотом, лязгом и звоном посыпались вниз осколки посуды.

А затем всё стихло, только противно звенело в ушах.

«И почему всегда заканчивается этим?» — подумал я.

— Это вы всё устроили, — простонал хозяин, прижимая к голове пакет со льдом.

Файерболт подавленно молчал. Действительно, дрались все – и чужие, и местные – но почти все разрушения причинили мы.

Точнее, он.

Уцелевшие пони разрозненными группами покидали таверну. Своих закопченных и потрёпанных товарищей утаскивали, взвалив на крупы. На нас кидали прощальные недобрые взгляды.

— Что мне теперь делать? – причитал дальше хозяин, — у меня нет сбережений даже на ремонт, а теперь надо купить посуду… еду… еловый сидр… да и кто зайдёт ко мне после такого позора? И всё это из-за вас.

То ли от пережитого потрясения, то ли от чего ещё, но он заговорил на чистейшем, литературнейшем эквестрийском языке.

Ремонтировать было что, спору нет. Одной стены не стало. Крыша одним углом провалилась внутрь коробки стен, а другим задралась наверх. Ни дверей, ни окон. Внутри сплошь битый, ломаный хлам. Стены как после пожара. На мой взгляд, было проще снести это здание и построить новое.

Один из пони проковылял мимо с другом на плече и пробормотал:

— Мы уже пойдём, Достаточно… ты зови, если чего…

И покинул трактир.

— Не может быть! – поразилась Ревери, -  его даже местные так зовут!

Я подобрал с пола чей-то золотой зуб, задумчиво протёр плащом и сунул в карман.

— Мне вовек не расплатиться за это… — продолжал ныть хозяин, — вот зачем вы пришли, эквестрийцы? Кто вас звал? Мы вас не трогали, жили спокойно. Что нам хорошего от вас? Ничего от вас нет хорошего.

Файерболт отвернулся, снедаемый стыдом.

— Мне кажется… или мы действительно выглядим как плохие парни? – понуро выдавил он.

Я промолчал, чтобы не добивать его… хотя хотелось.

И тут выступила Ревери. Она закончила лечить Харди – ах да, Харди! Та всё это время безмятежно храпела, свернувший в уютный клубочек прямо на полу! – и обернулась к трактирщику.

— Не волнуйтесь! – воскликнула она, — ничего страшного! Я сейчас вам всё починю!

— Ч-что?.. – начал трактирщик.

И не договорил. У него отпала челюсть уже который раз за день.

Рог Ревери мягко засветился. Озарилось всё вокруг. В таинственном розовом сиянии вещи поднялись и встали на свои места. Погнутые вилки и ложки расправились. Разбитые тарелки срослись. Щепки срослись воедино и заделали выщерблины в стенах. Бочки вобрали в себя жидкость и аккуратно заткнулись пробками. Столы, скача один по другому, заняли положенные места. На месте пропавшей стены проступили из воздуха новые брёвна, а крыша повернулась, распрямилась и медленно опустилась на венцы как ей положено.

Мы потеряли дар речи и словно бы выпали из времени в этом мистическом свете. Вот он растаял, всё вернулось в привычный вид — и оказалось, что таверна стоит целая и невредимая, как раньше.

 Нет, она стала даже лучше. Поверхности оказались значительно чище, металлические краны и ручки прямо-таки блестели, а на стенах появились акварельные картинки.

Файерболт растроганно всхлипнул и положил копыто на плечо Ревери.

— Что бы мы без тебя делали! — изрёк он из самой что ни на есть глубины души.

Трактирщик кое-как пришёл в себя, приставил нижнюю челюсть к верхней и большими круглыми глазами посмотрел на Ревери. Потом на Файерболта. На меня. И снова на Ревери. И, запинаясь, спросил её:

— Сколько… сколько ты… Вы… сколько Вы хотите за то, чтобы оказать честь работать у нас?

— А сколько платите? – невинно полюбопытствовала Ревери.

— Эй! – вклинился Файерболт, — Ревери уже занята! Она – наш незаменимый член партии!

— А вы сколько ей платите? – нахмурился хозяин, — но какого сена! Скажи сколько, я заплачу больше!

Файерболт начал стремительно бледнеть с лица.

Вопрос оплаты являлся болезненным. Наш единственный заработок – это добыча, и так было всегда. Мы делили её поровну, разве что иногда отделяли больше в пользу того, кто особо отличился. То есть меня.

Но Ревери всегда забывала свою долю. Поэтому Файерболт складировал её в «общую казну партии».

С течением времени эта общая казна стала целиком состоять из доли Ревери.

И понемногу она была потрачена на разные вещи. На полезные вещи. Но Файерболт начал просыпаться в холодном поту, видя сны, как Ревери просит свою долю назад. Как он с ней спорит, уговаривает, умоляет. Как Ревери обижается и уходит. Как на следующем задании всех раскатывают в блин, потому что некому лечить.

Конечно, на деле такого никогда не случилось бы. У Ревери широкая душа, и я не помню, чтобы она на кого-то обижалась. Так что всё это было плодом чересчур активной фантазии Файерболта. И, возможно, одного зелья, которое я однажды ради эксперимента закапал ему в чай.

— А… ма… мня… мнэ… — начал что-то лепетать Файерболт.

Но прежде чем его фобия поставила ему очередную порцию топлива для кошмаров, Ревери улыбнулась и неожиданно сказала:

— Пойду к вам работать, если сбреете бороду.

Теперь стремительно побледнел хозяин.

— Да… понимаю… это достойная цена… — прошептал он.

Он мучительно задумался так, что его аж скрутило, и потом обернулся к нам с печальным, но просветлённым видом.

— Вы просите жертву, которую я не могу принести… — признался он.

«Это вообще тот же самый пони?» — подумал я.

— …Но я не забуду, что увидел… нечто восхитительное, — продолжил хозяин, — и я благодарен за это. Я немного… поменял своё мнение. Может быть, вы, эквестрийцы… не так уж и плохи.

Мы спокойно провели ночь в обновлённом трактире и чинно-мирно, без эксцессов, уехали рано с утра.

Когда мы уже сидели в карете, Мирроу поинтересовалась:

— Ты и правда пошла бы туда, если бы он сбрил бороду?

— Скажу, если отдашь мне блокнотик, — подмигнула Ревери.

У неё сегодня было необычайно игривое настроение.

Мирроу вцепилась в блокнотик, как волчица в детёныша:

— Не-не-неет!

— Тихо ты, — простонала Харди.

Она с несчастным видом растеклась по лавке и прислонилась лбом к стеклу.

— Не ори так. Ай, сено. Ох, худо мне. Как же болит голова…

— По заслугам тебе! — не удержался Файерболт.

— Кто бы говорил, — не удержался я.

День был хороший, безоблачный. Солнце ярко светило на белом снегу. Густые леса чередовались с бескрайними полями. Карета была та же, вчерашняя, но ей успели поменять колёса на лыжи. Она ровно и гладко шла по утоптанной дороге.

За беседой и глазением по сторонам мы не заметили, как пролетело шесть часов. После полудня, ближе к обеду, наш экипаж миновал блокпост и благополучно въехал в военный лагерь армии Эквестрии.

Так мы прибыли на фронт.

Глава 2,

в которой мы работаем на диспозицию, а потом диспозиция работает на нас

Что я могу сказать? Ничего особенного для бывалого приключенца. Если вы видели один военный лагерь, то вы видели их все.

Ну... правда, я ни одного раньше не видел...

Поэтому я его всё-таки опишу.

То был хаос. Хаос из палаток, наспех возведённых вышек и настилов, хаос из бегающих-спотыкающихся-орущих друг на друга пони. Пахло опилками, металлом, кожей и порохом. Снег превратился в грязное месиво под тысячами копыт. Куда-то катили какие-то бочки. Кто-то с грохотом заколачивал какие-то гвозди. По громкой связи то и дело раздавалось сипящее бормотание (а может, бормочущее сипение), в котором было не разобрать ни единого слова. Усатый пони в форме майора в одиночестве сидел на стуле прямо посреди улицы и пил кофе. 

Таковы были мои фрагментарные впечатления. Надо всем этим на высоких шестах реяли флаги Принцесс: небесно-голубой принцессы Селестии и мистически-лиловый – принцессы Луны.

Сразу за лагерем начиналась полоса препятствий, которую выкопали против грозных сталлионградских танков. Это был ещё один хаос из окопов, насыпей, пней и поваленных елей. Ветки и хвоя перемешались со снегом. Тут и там суетились пони и сваливали в груды мешки с песком.

— Добро пожаловать на войну, детишки, — ухмыльнулась Мирроу.

— Как же это всё не по мне… — вздохнул Файерболт.

Я был с ним согласен. Нельзя описать, насколько здесь было неуютно. Как я уже объяснял, мы, ассассины – городские создания. Мы можем использовать хаос, подобный этому, но в целом он нам противопоказан.

К счастью, нас не стали выгружать в лагерную хлябь, а довезли прямиком до командного шатра. Он был ярче и чище остальных, а флагов над ним – ещё больше.

Едва мы вышли из кареты, как какой-то пробегавший мимо пони умудрился сбить с ног Ревери. Но Мирроу не дала нам глядеть вокруг и сразу провела под полог.

Здесь мы угодили в середину какого-то совещания. Пони в генеральских фуражках, в основном пегасы, столпились вокруг стола, на котором была разостлана карта боевых действий, и тыкали в неё копытами.

Я заглянул поверх их голов. На карте хаоса не было, о нет, всё выглядело очень упорядоченно. Наши укрепления вытянулись длинной линией в поле, на приличном расстоянии от опушки леса. Лес был весь закрашен красным – стало быть, там царили сталлионградцы. Из леса и через поле к нам тянулись зловещие красные стрелочки, а им наперерез браво бросались голубые стрелочки — наши.

Странно, подумал я. Мы же атакующая сторона. Почему мы должны обороняться?

Генералы тараторили нечто вроде:

— Удар придётся на правый фланг, в прошлый раз им это удалось, и это покажется...

— Вторая и восьмая ударная часть будут ждать в засаде вот здесь и здесь и...

— Минируем квадраты А-5 и Б-5 и отсекаем....

— Запланированный манёвр по сигналу три белых – пять красных...

И тому подобная военная белиберда. Я пожал плечами. Если Мирроу хочет, чтобы мы в этом разбирались – увольте.

Тут раздался ещё один, смутно знакомый мне голос, который перекрыл все остальные:

— Дамы и господа, все получили и осознали свои боевые задачи?!

— Так точно! – хором ответили пони и выстроились в шеренгу в стороне от карты.

Мирроу шустро пристроилась с края этой шеренги и помахала нам копытом – мол, идите сюда.

— Отлично! Я горжусь вами, друзья! – продолжил этот самый главный пони и вышел к нам из-за стола, блистая доспехами.

Я его узнал. О, я хорошо его знал ещё по Кантерлоту. То был главнокомандующий армии, он же – начальник городской и дворцовой стражи, единорог по имени Шайнинг Армор.

Он был как всегда: большой, шумный, сияющий, напыщенный, полный собственной важности. Как же – рыцарь без страха и упрёка на благородной миссии в честь Принцесс. Он двинулся вдоль шеренги, а генералы отдавали ему честь и рапортовали:

— Пехота, готова!

— Артиллерия, готова!

— Воздушные силы, готовы!

— Инженерная рота, готова!

— Батальон поддержки, готов!

И так далее. Шайнинг благодушно кивал и подбадривал всех. Я пристально следил за ним и неудержимо хотел поставить подножку.

Кто для меня Шайнинг Армор? А кем может быть начальник стражи для ассассина? Наш антагонизм – это как вражда света и тени, дня и ночи. Наше противостояние уходит корнями в незапамятные тёмные времена.

Я ещё только приехал в Кантерлот, пытался выжить в этом чуждом, жестоком городе и постепенно зарабатывал себе имя. И каждое моё задание, каждую миссию он и его стражники ставили мне палки в колёса. Сколько раз я убегал... сколько раз скрывался в тенях, слыша его пыхтение и бряцание его доспехов у себя за спиной...

Ну, строго говоря, ни разу. Он же важная шишка. Он не бегает сам по улицам за преступниками. Он полирует доспехи, душится одеколоном, крутится при дворе, лебезит перед Принцессами и чем там ещё занимается. И тем не менее, если я составлю некий собирательный образ всех стражников Кантерлота, когда-либо раздражавших меня, то это и будет Шайнинг Армор.

Но у меня и на него кое-что есть. Я слишком хорошо знаю – у каждого есть свои скелеты в клозете. У каждого есть тёмный кусочек жизни, в который он не пускает других... но для того, кто живёт в тенях, как я, у ночи нет тайн, которые нельзя выведать...

Что? Что это за хи-хи? Не верите?

Думаете, я пускаю пыль в глаза?

Хорошо, я выдам вам только один грязный секрет из многих, что я знаю про Шайнинг Армора. Просто чтобы вы поверили.

Его настоящее имя – Шайнинг Спаркл. Он брат Твайлайт Спаркл, той самой главы Элементов, которую Файерболт почему-то считает своим архисоперником. Он изменил имя, потому что не смог поступить в Кантерлотский Магический Университет – его магические способности оказались слишком слабыми. А это позор для выходца из семьи Спарклов. Тогда он сменил фамилию и пошёл делать придворную карьеру. Ну и вдобавок, ему казалось, что «Шайнинг Спаркл» звучит слишком по-девчачьи.

Как вам такое, а? С этой информацией я мог бы уничтожить его. Смешать с грязью всю его незапятнанную репутацию.

Но я этого не буду делать, о нет... пока что.

Итак, наш Шайнинг дефилировал вдоль строя, а ему отдавали салюты. Как только откликнулся последний генерал, Мирроу вылезла вперёд и доложила:

— Отряд специального назначения готов, сэр!

Шайнинг глянул на неё, запнулся и смешался.

— Вы уже прибыли, капитан!.. – пролепетал он, — рад вас видеть... очень хорошо...

Мирроу понизила голос и вкрадчиво осведомилась:

— Будут какие-либо приказания, сэр?

Шайнинг покрылся потом, стащил фуражку и начал утирать ею лицо:

— Э... уф… думаю, вы должны продолжать… э… выполнять полученные указания, капитан... доложитесь позже об успехе... да.

— Есть, сэр! – бодро отчеканила Мирроу, нырнула обратно в строй, обернулась и подмигнула нам. При этом она выглядела очень довольной.

Я прекрасно расшифровал, что произошло. Шайнинг не имел понятия, что с ней делать. Хотя Мирроу была многократно ниже по званию, он прекрасно знал, что та отчитывается напрямую Принцессе, и командовать ею не решался. Так что Мирроу проверила и подтвердила нашу свободу от жёстких структур командования.

Совещание закончилось. Шайнинг куда-то исчез, генералы потянулись из шатра, а Мирроу поймала пару из них и что-то выспрашивала. Нам она помахала рукой – мол, гуляйте пока – и исчезла.

Мы остались одни посреди армейской суеты, крикотни и беготни.

— Где квартируемся? – деловито спросила Харди.

Файерболт огляделся и развёл копытами.

— Не знаю... пойдём поищем трактир, что ли, — предложил он.

Вот это я понимаю – инстинкт истинного приключенца.

Я избавлю вас от подробного описания дня. Мы мыкались туда-сюда. В один момент появилась Мирроу, выдала нам документы и снова исчезла. Согласно этим бумагам, мы все получили звания лейтенантов тайной службы.

Затем мы нашли трактир – точнее, походную кухню. Там выдавали еду по карточкам, которые Мирроу забыла нам дать, но обычная звонкая монета решила дело не хуже. За столами мы встретили каких-то далёких знакомых, но не Тех.

Потом мы пошли искать свой шатёр. Однако на указанном месте была только перекопанная земля и полоса препятствий от танков. Узнать новое место в армейском хаосе было невозможно, да и не у кого.

Файерболт подумал и принял изящное решение. Он нашёл ту самую карету, на которой мы приехали в лагерь, запугал кучера документами Тайной Службы и реквизировал её в качестве временного жилья.

После этого мы с Харди вдвоём впряглись в экипаж и отвезли его в сторонку, чуть подальше от шума и суеты. Но и не слишком далеко, чтобы не выделяться.

— В тесноте, да не в обиде! – сказала Харди и сгрузила узел с поклажей прямо на голову Файерболту.

Тот, как ни странно, и впрямь не обиделся.

Тогда я тоже кое-что придумал. Я достал из пожитков свою палатку и установил её прямо на крыше кареты. Та была сухой, почти плоской, а также подогревалась снизу теплом самой кареты. Колышки я безжалостно ввинтил прямо в дерево. Итоговая конструкция получилась очень странной, но эффективной.

Вот я умён! – подумал я. Пока они втроём ютятся внизу, я обустроюсь здесь по-королевски.

Из-за борта крыши выглянула Ревери.

— Ух ты! – она забралась на крышу и просунула мордочку в палатку, — здорово это ты придумал! Можно я буду с тобой жить?

Э? Что?! Она правда сказала это?

Я сильно покраснел и промямлил:

— Д-да, пожалуйста...

Ревери залезла в палатку и удобно устроилась там.

— Э... – пробормотал я, — мне внезапно стало очень жарко... пожалуй, я прогуляюсь снаружи...

С этими жалкими словами я вылез на свежий воздух и отдышался.

— Знаешь что... – позвал я, — можешь о-остаться здесь, я себе что-то другое сооружу.

— Э-э? – протянула Ревери, — ну нет, мне неловко. Как будто я выгнала тебя.

— Нет-нет, я уже придумал получше! – воскликнул я и спустился с крыши.

Люто кляня себя.

Но я и правда нашёл кое-что получше. Так как Файерболт и Харди заняли две нижние лавки кареты, я занял обе верхние (багажные) и протянул между ними гамак. Это создало мне целый «этаж», где было немало места полностью в моём распоряжении. Здесь также были высота и приятный полумрак, которые я люблю.

Кроме того, тёплый воздух поднимался снизу и застаивался под потолком, так что здесь было теплее всего. И, конечно, теплее, чем на крыше.

Нда.

Заняться нам было нечем. Мы поиграли в карты, а затем легли спать. Харди ужасно храпела. Потолок кареты надо мной скрипел, когда наверху шевелилась Ревери. Несмотря на это, и мне потихоньку удалось заснуть.

Вечером, когда уже стемнело, в двери нашего жилища постучалась Мирроу.

— Первое задание, бойцы, — объявила она.

Мы собрались внизу.

Мирроу выложила перед нами коряво нарисованную карту леса, где были обведены кругами какие-то места:

— Излагаю краткую диспозицию! Как вам известно, принцесса Селестия покинула фронт, принцесса Луна ещё не приехала. В этот промежуточный период наше войско пребывает в режиме обороны и не будет вести наступательные действия.

Мы покивали.

— Сталлионградцы наверняка попытаются использовать это и выбить нас с позиции. Их крупная атака ожидается со дня на день, их главные дозоры отозваны. А мы воспользуемся этим, чтобы проникнуть в лес.

Мирроу ткнула в карту.

— Эти леса огромны. Они тянутся вплоть до северного моря, и Сталлионград – не более чем точка, затерянная в них. В этих лесах испокон веков живут племена кочевых единорогов, которые не признали власти товарища Сталлиона. Разведка сообщает, что несколько таких племён видели совсем неподалёку. Ваша задача – найти их, разузнать всё про них, крайне желательно – подружиться с ними и завербовать в союзники.

— Понимаю, — улыбнулся я, — они дадут нам точные карты дорог и лесов, информацию о перемещениях противника, точечные партизанские укусы, да ещё и могут в нужный момент ударить с тыла.

— Именно, — подтвердила наша начальница, — и если сталлионградский режим угнетал их, то нам очень повезло. Вперёд и удачи.

— А ты что, не с нами? – подивилась Харди.

Мирроу туманно помахала копытом:

— Нет. Дипломатические дела.

И вот так началась наша первая миссия. Едва мы покинули тёплую, светлую, нагретую карету, как на нас обрушилась метель. Отплёвываясь от снега, мы пробирались в ночи через поле. Нам намело нам по шею, мы не видели ничего дальше собственного носа. Если сталлионградцы и следили за нашим лагерем, не представлю, как они могли бы нас заметить.

Но едва мы вступили в под своды леса, всё поменялось.

Вьюгу как отрезало. Снегопад прекратился. Вой и свист ветра уступили место мягкой тишине. Северный лес состоял в основном из елей, которые были очень высокие и очень пушистые. Их широкие лапы глотали звуки, и в лесу царило безмолвие. Вполне по мне. Темноту рассекали голубые лучи лунного света, чередуясь с глубокими, густыми тенями. Тут и там с какой-нибудь ветки бесшумно ссыпалось вниз мерцающее облако снега.

Снег тоже оказался не таким, как у нас на юге – он был более мелкий, более рассыпчатый и почти не скрипел. Хотя, на мой взгляд, мы всё равно издавали очень много шума, пока пробирались по нему. В отличие от луга, в лесу снег лежал неравномерно. Кое-где я проваливался в него с головой, кое-где – например, в ложбине между двумя сугробами – можно было идти почти спокойно.

Чтобы стало виднее, Файерболт запалил волшебные огоньки, которые стали медленно летать вокруг нас, и придал их пламени голубоватый оттенок, неотличимый от естественного света. Так нас можно было заметить только сблизи. Ну и ещё по шуму. Но что взять с дилетантов?

— Как же тут красиво! — восхищалась Ревери.

И правда, нас окружала настоящая северная красота. Мерцание снега, лунный свет, тёмные тени. Еловые лапы со всех сторон. Тишина, шорох снега, пар от дыхания. Во всём этом была... первозданность, что ли. Нечто древнее, суровое и простое.

— Шэйд, — обратился ко мне Файерболт, — пришла пора для твоих навыков. Как нам найти этих единорогов?

— Положись на меня, — отозвался я, оттолкнулся от снега и взмыл вверх.

Стволы и ветки промелькнули мимо меня. Я с наслаждением расправил крылья, помятые в тесной карете, и завис в открытом небе. Подо мной простиралось море из острых верхушек елей, покрытых снегом. Дул ветер, но не так сильно и пронзительно, как в поле. Лес был настолько мощен, что останавливал метель, и мимо неслись только отдельные хлопья снега.  По небу вальяжно прополз столб прожектора –

ого –

Я нырнул вниз, в хвойную тень. Вот этого из лагеря было не видно. Над лесом медленно плавали сталлионградские дирижабли. Их было около десятка, они были огромные. У каждого на носу была нарисована зубастая пасть, и на каждом был установлен прожектор. Их лучи чертили по лесу замысловатые траектории и периодически скрещивались, словно гигантские шпаги.

Одно такое световое пятно проскользило прямо по мне – но даже если бы в этот момент кто-то смотрел прямо туда, он не увидел бы ничего. Я хорошо спрятался. А нижнего яруса леса прожекторы не достигали.

Что они выискивали? Кантерлотских лазутчиков, то есть нас? Непокорных единорогов, то есть наших клиентов? Но ели надёжно скрывали всё.

Может быть, нашу авиацию, то есть боевые вылеты пегасов?

Было над чем подумать.

Я понадёжнее укрылся в ветках и стал внимательно наблюдать.

Наблюдательность. Именно она и есть главное искусство ассассина. Наше дело – на девять десятых внимание, и лишь на одну – внезапный удар. Если достаточно долго сидеть у реки, то однажды увидишь, где твоя жертва выходит на водопой. Следи за целью, изучай её маршруты, привычки, распорядок для, и она предстанет перед тобой, как на блюдечке.

Вот так!

И... я стал пристально следать за дирижаблями...

Но ничего не понял. Сначала мне показалось, что в их перемещениях и у метаний прожекторов по лесу есть какая-то закономерность. А потом показалось, что нет, и они просто бесцельно плавают по небу. Чем дольше я старался что-то понять, тем больше у меня заходил ум за разум. А мои друзья внизу уже начинали беспокоиться.

Ладно. Действуем проще.

Я сорвался с места и пронёсся сквозь ночное небо, ловко проскальзывая мимо лучей. Миг – и я прицепился к обшивке одного из дирижаблей.

Хмм. Как попасть внутрь? Иллюминаторы были сделаны из очень толстого стекла и надёжно задраены. Большое стекло кабины слишком хорошо просматривалось.

Придётся ещё проще!

Переступая по рёбрам обшивки, я пробрался к низу дирижабля, где под его внушительным брюхом висела гондола. Нашёл входной шлюз – дверцу, по сути – и постучал в неё.

Вскоре изнутри послышался кашель и кто-то глупо спросил:

— Кто там?

Он звучал без удивления, из чего я заключил, что экипаж дирижаблей привык принимать визиты своих союзных пегасов. Например, курьеров с донесениями. А раз так...

— Приказ из штаба! – крикнул я.

— Э? Но...

— Срочно!

Чтобы вы не придирались к мелочам, замечу: мы оба говорили на сталлионградском. Я выучил его специально для этой поездки, ведь язык – одно из главных оружий в арсенале ассассина. Из нашей партии его также знала Харди, которая много чего набралась за время своих странствий по морям. А вот Файерболт, хоть он и такой умный — не знал.

Послышался лязг засовов, и дверца распахнулась. В мгновение ока я скользнул внутрь, оказался за спиной пони-сталлионградца и хорошо двинул его по затылку.

Он не отключился и начал разворачиваться ко мне! Пришлось приложить его ещё раз, и только тогда он растянулся на полу. Да, северяне – народ наивный, но крепкий.

Дальше всё шло как по маслу. Внутри дирижабля было тепло, светло, уютно, и везде на стенах висели картинки с планом помещений. Я затащил свою жертву в какой-то стенной шкаф, снял его пояса связку ключей и направился к носу гондолы.

Ключи даже не понадобились – всюду было открыто. Несколько раз я чуял своими отточенными инстинктами присутствие других пони – они были в машинном отделении, на кубрике и в каютах – и обходил опасные места.

По пути я не удержался и сделал лишь один небольшой крюк, чтобы заглянуть в оружейный отсек. Он меня удивил. Там на специальных салазках покоились бомбы. Огромное количество бомб.

Зачем они разведовательному кораблю? Что ему бомбить — лес? Загадки множились.

Так я добрался до мостика. Здесь был лишь один пони, совсем молодой сталлионградец в капитанской фуражке, которая ему была велика. Он ничего не слышал и не подозревал. Я примерился, тюкнул его сзади, как полагается, и задвинул под штурвал.

Передо мной простиралась приборная панель дирижабля. Вся высокотехнологическая махина была полностью в моей власти. Я бы мог потратить время, разобраться в управлении и угнать его к нам за линию фронта. Или заставить врезаться в другой дирижабль. Или просто уронить его в лес.

Я не стал ничего этого делать, ибо моя задача была в другом. Но я сделал себе пометку на будущее, что неплохо бы заполучить такой дирижабль в личное пользование.

Я обыскал всё вокруг. В ящиках обнаружилась огромная куча разных документов, гораздо больше, чем я даже хотел.

Я переворошил их. Ага, вот то, что нужно нам для нынешней миссии. Но и остальное пригодится. Я быстро сгрёб все эти бумаги себе в сумку, тенью проскользнул по коридорам гондолы, неслышно покинул судно и даже аккуратно задраил за собою дверь.

— Ты долго! – возмутился Файерболт, — мы уже замёрзли все!

— Вы бы заледенели от ужаса, если узнали, что творится над нами в небесах, — пообещал ему я и изложил всё, что видел.

— Вот это да, – поразился Файерболт и запрокинул голову, пытаясь разглядеть что-то в небе, — а отсюда ничего не видно.

— Ну, жив-здоров, и это главное! Молодец! – радостно заявила Харди и со всей души хлопнула меня по спине.

Ай! Я аж отскочил.

— Просил же, не надо этого!

Харди ухмыльнулась и показала язык:

— Неженка-пироженка.

Я обиженно покосился на неё. Почему Харди так любит меня дразнить? Неужели сложно понять, что ассассин, которого ударили – это ассасин, который проиграл? Между прочим, за весь долгий вояж по дирижаблю никто из сталлионградцев не коснулся меня и копытом. Это вопрос не только выживания, но и чести.

— Болт, есть идеи, почему такой парад в небесах? – спросил я.

Файерболт почесал копытом свой рог. При этом отлетело несколько искр.

— Мирроу говорила, что они скоро атакуют. Тогда это может быть тренировка для пилотов. Генеральная репетиция, так сказать. Ты сказал, что обшивка была бронированной? Видишь, это боевые дирижабли, а не разведывательные. Наверное, скоро мы увидим их над нашим лагерем.

В его словах имелся резон. Я слишком зафиксировался на сегодняшней миссии. Возможно, дирижабли не имели отношения ни к нам, ни к единорогам. Файерболту в мозгах не откажешь, как ни печально.

— Вот моя добыча, — сказал я, порылся в бумагах и вытащил одну из них.

То была очень подробная карта леса. Вы скажете – это же просто море деревьев, на кой тут карта? Ничего подобного. Лес был неоднороден, в нём были холмы, лощины, ручьи, поляны,  озёра, дороги, ориентиры – и все они были аккуратно здесь помечены. А главное, были обведены красным маркером все места, где замечали лесных единорогов.

— Хмм, понятно, — задумался Файерболт, изучая карту, — смотри, скопление точек образует чёткую линию. Значит, это тропа, которой регулярно пользуются единороги. Вот прослеживается ещё одна тропа! И тут тоже! Мы пойдём туда и найдём их.

Я вздохнул.

— Конечно, нет.

— Почему? – оторопел Файерболт.

— Потому что это то, что они хотели показать сталлионградцам, — объяснил я, — ну право же, Болт, нельзя быть таким наивным. Это кусок сена. Единороги очень прилежно нарисовали картинку, которая прямо-таки кричит, что вот здесь они живут, вот в этом ареале кочуют, а вон там прячутся. Я делал точно так же, когда хотел надуть кантерлотскую стражу. Если много раз показаться около какого-то места, легавые решат, что там твоё убежище. И после какого-нибудь задания они все стянутся туда, чтобы устроить облаву. А ты спокойно уйдёшь другим, безопасным путём.

Файерболт озадаченно потеребил свой шарф.

— Ясно. Опять тайные теневые знания.

— Ужасные знания теней и ночи, — поправил я его.

— Пусть так, — терпеливо согласился Файерболт, — твои ужасные познания смогут сказать нам, где на самом деле прячутся единороги?

Я забрал у него карту.

— Думаю, да. Если бы я отвлекал внимание так, как они... то место, от которого я хочу отвести глаза, находилось бы...

Я помедлил, подумал, а затем ткнул копытом в абсолютно пустой квадрат карты:

— Вот здесь.

 Я, конечно, угадал. Кто бы сомневался! Но ни я, ни мои сопартийцы не ожидали увидеть, что предстало перед нашими глазами, когда мы добрались до места. Деревья расступились, и мы вышли на берег... лесного озера.

Но это было не просто озеро. Оно было тёплым. Посреди бескрайней зимы. От воды поднимался пар, обволакивая поляну густой завесой. Снега не было – он растаял, и поляну покрывала зелёная травка и цветы. Вода была кристально прозрачной, со дна поднимались цепочки пузырей, а между ними изящно маневрировали целые стаи разноцветных рыбок.

— Ого-о-о-о! – восхищённо протянула Ревери, а мы вместе с ней.

Мы прошли к берегу. Наши копыта мягко ступали по свежей, сочной траве. Контраст между нежным великолепием озера и лютой зимой вокруг был настолько велик, что казалось, будто видишь сон.

— Ясно, — бормотал себе под нос Файерболт, — горячие источники. Дают тепло, воду, зелень. Это северная версия оазиса. Хорошее место для житья, неудивительно, что единороги выбрали его...

— Стоять на месте и не двигаться, — холодно изрекли у нас за спиной.

Как кто-то смог подкрасться сзади ко мне? Ко мне? Я обернулся, хоть это и было уже нарушением приказа.

Что ж, мы нашли единорогов, а они нашли нас.

Они отличались как от наших, так и от сталлионградских. В Эквестрии единороги небольшие, гладкие и пропорциональные. Северная порода – крупная, широкая, угловатая и приземистая. А эти напоминали комплекцией Ревери: у них были длинные ноги, вытянутые шеи и высокие острые ушки.

Их было пятеро, все они были белого цвета, а гривы – оттенков зелёного или синего. Каждый из них грозно наклонил голову, нацелив на нас светящийся рог.

Выступила вперёд их предводительница. Её тёмно-синюю гриву усеивали яркие голубые камешки, а шею и передние копыта украшали браслеты из разноцветных листьев. Кьютимарка изображала серп луны и падающую с него каплю воды.

Мы разглядывали друг друга в молчании.

— Южане, — наконец произнесла единорожка. Голос у неё был глубокий и холодный.

Файерболт медленно кивнул.

— Дикие единороги, не признавшие власти Сталлионграда, — отозвался он.

Главным дипломатом в нашей партии был он, и сейчас ему предстояло решить, как вести переговоры. Начать с дружелюбной болтовни или говорить серьёзно, коротко, по делу? Я прямо видел, как яростно крутятся шестерёнки у него в голове.

— Почему нам признавать её? – сказала единорожка.

Она села на снег прямо там, где стояла. Её глаза мерцали в лунном свете. Свита, однако, не шелохнулась ни на дюйм, и их рога были всё так же наставлены на нас.

— Кто они и откуда пришли? – гневно продолжила она, — куда они идут? Они не знают ничего и не имеют власти даже над собой. Тем более – над нами. Мы жили здесь столетиями до них. Наши жизни, жизни зверей, деревьев и травы, леса и звёзд, детей и родителей сплетены в единую, великую и вечную историю. Она не прерывалась и никогда не прервётся!

Файерболт снова кивнул и осторожно сказал:

— Да. А они вырубают леса, выворачивают земные недра, строят свои домны и заводы. Грохот машин, безликие серые дома, где нет души и жизни.

Вот молодец, Файерболт! – подумал я. Пусть он слегка перебощил с пафосом, но сразу нащупал верную манеру разговора.

— Меня зовут Стар Сапфир, — представилась единорожка, — или просто Сапфира. Я знаю, кто вы. Вы без забот живёте на юге, где земля нежная и щедрая. Что может быть вам нужно здесь?

Файерболт замешкался.

Я призадумался: а что бы я сам ответил? Исполнять прихоти принцесс... зашибить деньгу от Мирроу и её начальства... повидать новые места... побряцать оружием? На кой мы тут вообще? Я и сам не до конца понимал.

Но скажи я нечто подобное – уверен, нас турнули бы от этого волшебного озера так быстро, что только копыта бы засверкали.

— Ээ... мы хотим низвергнуть кровожадную тиранию Сталлиона! — нашёлся Файерболт, — и прекратить бездумное надругательство над землёй.

Единорожка пристально посмотрела на него:

— Да, это хорошо. Это то, что нужно нам. Но зачем это вам? Как это вплетается в вашу историю?

Файерболт опять замешкался. Да и я не знал, что ответить! Хорошо, что болтовня – его дело, а не моё.

— Нет ничего проще! – влезла Харди.

Файерболт с ужасом на неё воззрился.

— Короче! У нас возник избыток Принцесс, вот и вся история! Мы скидываем Сталлиона, сажаем на трон Луну, она закрывает фабрики, открывает парки. Вы довольны, сталлионградцы довольны, мы вообще счастливы. Все идут есть пирожные! Занавес!

Файерболт с тихим стоном приложил копыто ко лбу. Однако Сапфира только улыбнулась:

— Луна будет лучше, чем Сталлион…

Файерболт просиял неуверенной улыбкой. Что, неужели так просто? – подумал я. Не может такого быть.

И конечно же, я не ошибся.

— …Но Сталлионград останется, — отрезала Сапфира, — раны земли останутся. Сталлионградцы продолжат плодиться и захватывать себе место. Они другого склада, нежели мы. Они всегда будут использовать лес, а не жить вместе с ним.  Принцесса Луна смягчит их, но не переделает. Разве не так?

Файерболт замешкался в третий раз.

Пока он терзался, что ответить, единороги из свиты Сапфиры погасили рога, слегка расслабились, и один из них подас голос:

— Спрошу прямо – вы желаете нас в союзники в борьбе против Сталлионграда и обещаете взамен лучшую жизнь?

— …Да, — кратко ответил Файерболт.

— Мы согласны, — мгновенно отреагировала Сапфира, — но при условии, что Сталлионград будет стёрт с лица земли и его жителей куда-то переселят. На юг, на запад, дальше на север – нам всё равно. Только тогда мы поможем вам.

Файерболт лихорадочно оглянулся на нас. Он не знал, имеет ли право выносить подобное решение. Но даже если бы имел — мы не могли на это пойти. Ведь если армия Кантерлота уничтожит Сталлионград, какая же тут борьба против тирана? История заклеймит нас как захватчиков и даже хуже того. Да и если город исчезнет, где править Принцессе Луне? Затея потеряет свой изначальный смысл.

С видом пони, ступающего по тонкому льду, Файерболт изрёк, тщательно подбирая каждое слово:

— Ваше желание понятно... и я думаю, что наша первая встреча прошла успешно. Мы убедились в хороших намерениях друг друга, мы точно не станем врагами, а это уже очень многое. Теперь можно говорить, обсуждать, вырабатывать удачный для обеих сторон вариант...

— Почему? Может, и станем, — спокойно сказала Сапфира.

— ...Что? – не понял Файерболт.

— Мы легко можем стать врагами! — пояснила единорожка, — мы следим за вашим войском с тех пор, как вы пришли сюда, и что вы делаете? Вы днями и ночами пилите, копаете, ломаете и строите. Это то же самое, что делают сталлионградцы. Я решила поговорить с вами просто потому, что вы ещё не сотворили ничего крупного. Но кто знает – всё может быть впереди.

— Эй, ну знаете ли!.. – возмутилась было Харди.

Но тут её перебил новый голос.

— Вот так вот, ясно? Сейчас же поцелуйте цветочек, и может, вас простят.

…Опять кто-то подкрался, а я не почуял? Я? Что за позор. Я был настолько увлечён разговором, что совсем забыл следить за окружением.

И мы, и единороги резко обернулись в сторону новоприбывших пони.

В этот раз к нам на огонёк залетели сталлионградцы. То было их рейнджерское подразделение, группа лесного дозора или навроде того. Десяток пони в белых маскировочных плащах и тёплых шлемах наставили на нас пороховые винтовки. Ещё одна – их офицер – никакого оружия не держала, хотя на поясе у неё проглядывала кобура.

— Разведотряд особого назначения, лейтенант Чейн Скар, — хладнокровно представилась она.

Чейн была пегаской сталлионградского образца, достаточно изящной, но суровой и потрёпанной жизнью. Лиловая шёрстка, лохматая бело-голубая грива, большие и тяжёлые копыта. Пара шрамов тут и там. Нахальное выражение на лице. Кьютимарка – цепь с шипастыми звеньями.

Нимало не смущаясь тем, что на неё наставлены пять заряженных рогов плюс рог Файерболта, она без суеты достала портсигар и вытянула цигарку. Как следует затянулась, лениво выпустила облако дыма и небрежно кивнула в сторону лесных единорогов:

— Ну вы поняли, ага? Попробуй вскопать грядку у себя в саду, и тебе скажут – ах ты, злодей, ты изранил землю. Сейчас же иди в лес, собирай орехи и жуй корешки. Вот такие вот они.

Сапфира покраснела от бешенства:

— Как ты смеешь... стоя в священном месте...

Чейн с неожиданной яростью швырнула свою сигарету на землю:

— Как смеешь ты? Сталлионградцев в сотню раз больше, чем вас! У нас много детей, всем надо есть, расти, прожить хорошую жизнь. И если мне надо срубить дерево, чтобы отопить для них школу, то чёрт подери, я его срублю и не спрошу у тебя разрешения.

Она повернулась к нам.

— Кстати о деревьях. У нас на этот счёт строгая система. За каждое срубленное надо посадить два новых. Я сама посадила штук семьдесят, хотя лично не рубила ни одного. Вот так вот. А сколько вырастила ты, любительница природы?

Сапфира тяжело дышала, но нашла в себе силы ответить:

— Я падаю в землю осенью и всхожу весной вместе с каждым ростком, что всходит в этом лесу.

— Это да, вы народ поэтичный, каждую травинку считаете, — хмыкнула Чейн, — ну а сталлионградцев, этих варваров – что их считать? Город снести, всех выгнать. Сама доброта!

Она аккуратно растоптала сигарету.

— Эх, ладно, заболталась я с вами.

И Чейн выразительно достала пару накопытников.

— У нас этой ночью шикарный улов. Вы все, ребята, арестованы за шпионаж, как лесная братия, так и кантерлотская. Вот так вот. Не надо сопротивления, идём спокойно за мной. Обещаю, что обращаться будем хорошо, после войны отпустим. Ну или…

Она выразительно расстегнула кобуру.

Одиннадцать сталлионградцев против пяти единорогов и четырёх нас. Силы были примерно равны. Я бросил быстрый взгляд на Файерболта. Наш лидер едва заметно кивнул.

Я приготовился броситься с места, но тут...

— Мы сдаёмся, — возгласила Сапфира.

— Вот умная девочка, — одобрила Чейн.

— Ч-что? – оторопел Файерболт, — почему?

— Мы находимся в священном месте, — мрачно сказала единорожка, — а сталлионградцы сражаются грязно. Мы ни в коем случае не должны его осквернить. По пути к городу мы, конечно же, нападём на конвоиров.

— Э... последнее не следовало говорить вслух, — пробормотал я.

Впрочем, сталлионградцев это ничуть не смутило. Они заковали единорогов в единую цепь и угрожающе придвинулись к нам.

Мы сбились в кучу на краю бережка.

— Что, принцесски, будем по-хорошему или как мне нравится? – ухмыльнулась Чейн.

— Да, нам тоже, — согласился Файерболт и швырнул в неё огненный шар.

Я всегда говорил, что ему не удаются пафосные фразы перед битвой.

Зато удаётся внезапность! В одно мгновение произошло очень много. Чейн лихо перекатилась в сторону. Шар взорвался и взметнул во все стороны снег. Повисла завеса пара. Я прыгнул вверх, взлетая с места. Харди закрыла собой Ревери. А сталлионградцы открыли огонь.

Сухой треск винтовок вторгся в тихий сон леса. С веток, задетых пулями, посыпался снег. Судя по гневному рыку Харди, попали и в неё.

Я взмыл над полем боя и окинул его взором с высоты.

Наша позиция выглядела плохо. Бой не успел начаться, а мы уже были прижаты к озеру, и сталлионградцы обступали нашу группу полукругом. Тут следовало не сражаться, а бежать. Но как? Мы были в кольце. От лесных единорогов помощи ждать не стоило – они стремились убраться за деревья, подальше от поляны, да и на снятие их оков уйдут драгоценные секунды.

Нашим единственным союзником был пар.

Я завис над сталлионградской шеренгой подобно тёмному ангелу возмездия, широко раскинув крылья, и швырнул вниз склянку с сонным газом.

Мерцающе-зелёное облако накрыло троих пони. Те закачались и брякнулись наземь, вывалив языки. Левый фланг их дуги оказался открытым.

Файерболт увидел вспышку от разрыва зелья, хорошо ему знакомую, и – надо отдать должное – мигом сообразил, что ему делать. Он выстрелил ещё одним огненным шаром в ту же сторону, но в землю. С громким «БУМ» брызнул снег, шипя и испаряясь на лету, а землю вздыбило. Из гребня воронки получилась импровизированная насыпь, куда Файерболт живо и прыгнул.

Но тут какая-то пуля всё же настигла его.

— Ай! – вскрикнул он, — меня подстрелили!

— Бегу! – откликнулась Ревери.

Харди с боевым кличем врезалась в строй противников и расшвыряла сталлионградцев, как кегли. Это не нанесло особого вреда, но дало нам время. И Харди, и Ревери успели без проблем прошмыгнуть за земляной вал.

Я перекувырнулся, отпружинил от ствола дерева и бесшумно приземлился в сугроб, который укрыл меня с головой.

Туман развеялся, и сталлионградцы увидели, что обстановка резко поменялась.

— Перегруппируемся! – завопила Чейн, размахивая копытом, — ко мне, к деревьям! К деревьям!

На её месте я скомандовал бы то же самое. Наши покинули опасную позицию на краю берега и заняли укрытие. Теперь уже не мы, а сталлионградцы были на открытой местности. Им тоже следовало где-то спрятаться.

Солдаты метнулись к краю опушки, попрятались за деревья и стали палить из винтовок, высовываясь оттуда. Файерболт отвечал им разрядами пламени, а Харди наполовину высунулась из-за бруствера и яростно палила из винтовки в ответ – когда только успела подобрать?

А я оказался в тылу врага. Спины сталлионградцев красовались прямо передо мной, беззащитные, как на блюдечке.

Я потянул из тайных ножен под плащом кинжал.

Но тут в перестрелке настала короткая пауза, и Чейн крикнула:

— Эй, парень! Который с огнём! А тебя часом не Файерболт зовут?

Файерболт испуганно пискнул:

— Н-нет-нет, это не я, и я не буду говорить своего имени врагу!

Это прозвучало очень жалко. Лучше бы просто смолчал.

— Ага! Ого! Это ты! Файерболт Блейз! – почему-то очень обрадовалась Чейн, – вот это поворот! Жди, скоро придёт тебе семейный подарочек!

Тут и я понял, о чём речь.

— О нет! – вскричал Файерболт, — только её не хватало! Ты не уйдёшь отсюда живой!

Огромный, ревущий столб пламени рассёк надвое порядки сталлионградцев, пролетел в метре от меня и унёсся дальше в глубину леса.

Мощь магии нашего лидера впечатляла. Жаль только, он никого не задел.

Тем не менее, противники испугались и отпрянули за деревья. Чейн выхватила какое-то переговорное устройство и кричала в него:

— Запрашиваю подкрепление! Срочно, подкрепление! Враг в квадрате А-восемь!

Я прыгнул на неё сзади, словно бы взорвав сугроб вокруг меня. Моя атака была молниеносна и неотвратима.

Но один из сталлионградцев проявил прямо-таки фантастическую реакцию. Он не только успел увидеть меня, но ещё и бросился наперерез, загородив Чейн своим телом.

Я уложил его одним ударом, однако был вынужден отскочить назад, сжимая кинжал. Чейн обернулась и вытаращила на меня глаза.

— Ты ещё откуда?

О, как я это люблю.

— Я всегда за твоей спиной! – зловеще шепнул я и скользнул назад, в густую еловую тень, снова скрывшись из вида.

— Вот чёрт! У них тут шпион! – завопила Чейн, — бойцы, ко мне! Прикрыть тылы!

«Не шпион, а ассассин» — недовольно поправил я про себя.

Сталлионградцы сманеврировали между деревьев, и теперь у них за спиной оказались лесные единороги. Те по-прежнему не выражали никакого намерения атаковать. Я потерял выгодную позицию, и мне требовалось пробираться в обход, чтобы опять зайти им сзади.

Перестрелка меж тем не стихала. Я начал уже красться, но передумал. Это будет слишком долго. Вместо этого я прыгнул, взлетел, исполнил рывок в воздухе и приземлился в окопе прямо рядом с Файерболтом. Тут же рядом были и Харди с Ревери. Ревери задумчиво вертела в копытах пулю.

— Уф! – шарахнулся Файерболт, — Шэйд! Это ты! Не пугай так!

Он высунулся, пустил из рога пару огненных зарядов и нырнул обратно. Пули взрыли снег вокруг нас.

— Пора уходить, — прошипел я, — они вызвали подмогу!

Файерболт помедлил и кивнул.

— Только, Шэйд, сможешь захватить одного пленного?

Я глянул поверх насыпи, оценивая обстановку.

— Сложно... – пробормотал я.

Ближе всего лежали те три сталлионградца, которых я отключил в самом начале сражения. Они в блаженном забытьи так и лежали на снегу. Но как я подползу к ним под таким градом пуль?

Я открыл сумку и в раздумьи перебрал свои скляночки и мешочки. Пожалуй, я мог бы смешать зелье невидимости...

Но ничего этого я не успел. Огромная тень наползла на озеро, берег и на нас вместе с Чейн. Слепящий столб прожектора скользнул по деревьям и упёрлся прямо в нас. Один из сталлионградских дирижаблей завис прямо над нами, заслонив своим ребристым брюхом лунный свет и всё небо.

— Эй, наверху! – крикнула Чейн.

Я нашёл её взглядом. Она взирала на корабль, и выражение её мордочки стремительно менялось. Сначала радость – потом недоумение – потом изумление...

...Потом ужас. Глаза у неё стали круглые, как тарелки.

О, Принцессы, — подумал я. Не будут же они...

— Нет! Отставить! – дурным голосом заорала Чейн в свой переговорник, — мы ещё здесь! Повторяю, отставить! Мы...

Но было поздно. От тёмного силуэта дирижабля отделился продолговатый объект и понёсся вниз, стремительно набирая скорость.

— Драпаем! – взвыла Чейн.

Но времени не было. Вообще ни на что. У меня – нас – оставалось секунды три.

Я напрягся, оттолкнулся от земли и стрелой рванулся ввысь, наперерез бомбе. Та была размером с меня, но гораздо тяжелее. Я не мог её даже замедлить, не то что остановить.

Поэтому я с налёту обхватил её, крутанул – словно в па какого-то дикого вальса — и с силой оттолкнул в сторону.

Это чуть изменило траекторию её падения. Спустя секунду бомба рухнула прямо в середину озера.

Грохот сотряс и оглушил меня. Мир закружился по всем осям и полетел вверх тормашками. Промелькнули звёзды, снег, пони, огромный столб воды, комья земли и травы, мои собственные чёрные перья, опять снег и пони. А затем из ниоткуда выскочил ствол дерева и милостиво избавил меня от этого хаоса.

— Эй.

Меня кто-то тормошил. Файерболт. Значит, увы, это не рай.

— Эй! Шэйд! Ты жив? Если ты умер, ответь мне!

Я с трудом приподнял голову. Как следует проморгался и проплевался, ибо рот был забит снегом и еловыми иголками.

— Где эта Чейн?.. – пробормотал я.

— Убежала. Единороги прогнали их и сбили дирижабль, — ответил Файерболт.

Я не сразу его понял, и ему пришлось повторить. С запозданием мне стало понятно, что лесная братия таки вступила в действие. Надо же, как много всего случилось, пока меня не было.

Я опёрся на переднее копыто, всё ещё не очен хорошо соображая. Где-то трещал огонь, пахло дымом и гарью. Сбоку поднимался в небо густой столб из дыма и искр — видимо, от сбитого корабля.

— А единороги где? – тупо спросил я.

— Они здесь, и они... – Файерболт скосил глаза, — они очень недовольны.

Как стало ясно, меня спасла скорость, ловкость и высота. Я пострадал всего лишь от взрывной волны. Файерболт очутился ближе всех к эпицентру, но ему удалось спасти и себя и Ревери – за счёт своей магии огня он смог отклонить микрочастицы взрыва, или что-то вроде того.

Чейн и её солдат спасло расстояние, хотя – судя по искорёженным винтовкам и ошмёткам формы на снегу — потрепало их знатно.

А вот бедную Харди никто не спас, и её закинуло взрывом на самую верхушку ели, откуда она мрачно смотрела на нас. В ветвях остался восходящий вверх коридор из поломанных веток, повторяющий силуэт Харди.

Когда я снимал её, она бормотала:

— Я на такое не подписывалась. Хоть я и «танк», но это слишком. Почему всегда так? Всем хорошо, а Харди огребай? Что я делаю со своей жизнью, еж ты в пень. Я всего лишь хотела себе домик... небольшой огородик...

Итак, все были живы и здоровы. Мы даже избавились от сталлионградской угрозы. Но наши проблемы ещё не кончились.

— Посмотрите, что вы наделали, — простонала Сапфира.

— Это вы виноваты, — обвинила нас Сапфира.

— Я же ясно сказала – не сражаться здесь… – бросила горький укор Сапфира.

— Я знала, что так всё кончится! – сокрушённо вздохнула Сапфира.

У меня возникло смутное чувство дежа вю.

— Эй! – возмутился я, — мы спасли ваши драгоценные шкуры, вообще-то!

(Обратите внимание, что я скромно не сказал «я»)

— Именно! – поддержал Файерболт, — все разрушения причинили сталлионградцы! И если не Шэйд, их было бы в разы больше!

Я аж зарделся от похвалы.

— Во-во! – поддакнула Харди, — мы-то что? Мы ничего! Даже Файерболт сдерживался, а ведь мог запулить весь этот кусок леса в космос!

Однако Сапфира ледяным тоном отчеканила:

— Все разрушения произошли лишь от того, что вы развязали драку. Без причины и нужды. Вам следовало притвориться, что сдаётесь. Или просто убежать. Но вы не подумали, и посмотрите, что стало теперь с озером!

Строго говоря, озера больше не было. Вместо него простиралась лужа жидкой грязи, из которой с бульканьем и хлюпаньем пробивалось несколько ручейков. Вместо милых зелёных бережков была... та же грязь, только нещадно перемешанная с землёй, щепками и гильзами. Шматы дерна были раскиданы по снегу и свисали с деревьев. Вдобавок, всё вокруг – земля, деревья, сугробы, мы сами – было покрыто толстым чёрным слоем гари.

Сапфира отвернулась от нас, но я успел заметить, что в её глазах блеснули слёзы.

— Здесь было так хорошо и красиво. Зачем вы пришли сюда? – печально спросила она, — чтобы разрушить и отнять то малое, что нам дорого?

— Но… — начал было Файерболт.

Сапфира тихонько всхлипнула.

— С тех, пор, как вы здесь, наши беды только увеличились. Пожалуйста, уходите.

Файерболт мог бы ответить ей, но он смолчал и только понурил голову. Я с тяжёлым сердцем смотрел на всё это.

И тут...

— Не волнуйтесь! – воскликнула Ревери, — я сейчас всё починю!

— Ч-что? – переспросила Сапфира… и замерла с глупо открытым ртом.

Рог Ревери осветился. Мягкий розовый свет лёг на снег и деревья. Предметы окутал нежный мерцающий ореол. Комья земли и клочья травы поползли вспять, взмыли в воздух и аккуратно улеглись на своё место. Выбитые щепки и сломанные ветки приросли обратно к стволам. Молочно-белый свет заполнил края озера, а когда он растаял, в котловину снова возвратилась вода.

Озеро стало точно таким, как прежде. Нет, оно стало лучше! Трава на берегах покрылась цветочками, в воде красовались крупные кувшинки, а по воде теперь скользили грациозные алые лебеди.

Рог Ревери погас.

— Готово! – улыбнулась она.

У лесных единорогов отвалились челюсти. Сапфира подошла и робко потрогала траву, словно не веря, что это всё настоящее.

— Что бы мы без тебя делали, — прочувствованно, от всей глубины души выдохнул Файерболт.

Назад мы возвращались вроде как победителями. На прощание Сапфира, всё ещё пребывая в ошеломлении, сказала нам вот что:

— Спасибо вам за... всё это. Раз вы, южане, способны на подобное... наверное... вы не так уж плохи. Передайте своим командирам… что мы подумаем о возможном союзе. Наш посланник вскоре явится в ваш лагерь.

Миссия была полностью выполнена. Вдобавок я захватил дополнительный трофей – военные документы. Никто сильно не пострадал, атаку сталлионградцев мы отбили, доверие единорогов — завоевали.

Так отчего же это гнетущее чувство у меня на душе?!

Я показал себя в драке блистательно, как всегда. Да что там, все мы неплохо сработали. Но ведь если бы не Ревери, миссия окончилась бы нашим провалом.

События у озера заставили меня осознать, что всё непросто. И у лесных единорогов, и у сталлионградцев была своя правда. Ни те, ни другие не были бездушными монстрами. Теперь явились мы, нахрапом влезли в чужой и старый конфликт, и вроде как приняли в нём сторону единорогов. Было ли у нас право это делать?

Какая вообще у нас правда?

И какого сена я, простой приключенец, обязан думать об этом?

В сражениях с монстрами всё просто. Там есть явный смысл – трофеи и награды. Но война оказалась какой-то слишком запутанной.

Похоже, я был не один такой. На протяжении всего пути назад до лагеря Файерболт шёл, замотавшись в шарф по брови, и бормотал:

— Я... но зачем... а... надо достать... но я не... всё это опасно...

Вот такие тяжкие сомнения довлели над нами.

Глава 3,

 в которой я стремительно расту в чинах, описывается сцена ужасной пытки,

и едва не случается конец света

Утром мы отыскали Мирроу и отчитались ей.

— Молодцы, молодцы, — похвалила она, но как-то рассеянно.

Под занавес я вручил ей сумку со сталлионградскими документами. Мирроу вытащила их, просмотрела – сначала мельком, а потом всё более внимательно — и у неё глаза полезли на лоб.

— Вот это да! – воскликнула она.

— Что там? – поинтересовался я.

— Всё! – восторженно ответила Мирроу, — пароли, позывные, патрули, коды, карты, планы, операции! Конечно, они всё теперь изменят – уже поменяли – но это бесценно! С этим мы выиграем войну! Плевать на единорогов!

Она сграбастала сумку и умчалась прочь.

— Ждите большой награды! – крикнула она на прощание.

— Последняя фраза прозвучала музыкой для моих ушей, — признал Файерболт, — однако только она. Дорогие сопартийцы, мне есть что с вами обсудить. Предстоит серьёзный разговор.

Мы прямо подобрались. От Файерболта нечасто такое услышишь.

Он привёл нас всех назад к карете. Мы расселись на нижных лавках и затопили жаровню. Файерболт некоторое время таращился в окно, затем прокашлялся и изрёк:

— Друзья и соратники! Мы с вами – приключенцы. До сих пор наши приключения не имели... мм... этического измерения. Да, мы порой брались за неафишируемые делишки Принцессы, но в целом наша работа такая же простая и честная, как починка подков или прополка сорняков. К сожалению, сейчас стало не так. За последние дни мы увидели достаточно, чтобы возник резонный вопрос: а является ли эта война... прямо скажем... правой?

Мы дружно кивнули. О да, вопрос ещё как назрел.

— Ибо начинает казаться, что мы выступаем здесь просто как захватчики, — продолжил Файерболт, — да, сталлионградцы имеют проблемы, но они не исчадия ада. Они жили себе тихо-мирно, а тут явились мы и желаем посадить на их трон нашу Принцессу. Всё это выглядит очень некрасиво.

Он сделал паузу.

— Мы не способны остановить шестерни войны. Но мы можем решить, что лично мы не желаем участвовать в этом. Тогда мы потеряем долю репутации и приличное вознаграждение, но обретём мир со своей совестью. Репутацию потихоньку восстановим. А заданий и монстров на наш век в мире ещё хватит. Что думаете, друзья?

Первой подняла лапу Харди.

— По правде? Мне плевать! — заявила она, — если мы победим, сталлонградцы будут жить точно не хуже. А лесные – так точно лучше. Короче, пострадает только этот Сталлион, да и то не сильно. Подумаешь, лишится кресла. Так что не пресложняй, Болт.

— Переусложняй, — машинально поправил её Файерболт.

Харди пожала плечами.

— Я провела полжизни, плавая по морям с пиратами. Моя моральная шкура такая же дублёная, как обычная. Трудности – это когда тебя кракен душит, а вот это всё – так, ерунда.

Файерболт обратился к целительнице:

— Что думаешь, Ревери?

— Я хочу посмотреть, как живут сталлионградцы, — мягко сказала Ревери, — может, тогда станет понятнее.

— То есть страдают ли они от тирании или нет?

— Ага.

— Что ж, — наш лидер почесал голову, — разумно. Если они и правда страдают, то наше дело правое. Твоё мнение, Шэйд?

Все взоры обратились ко мне.

— Я согласен с Ревери, — подумав, сказал я, — подождём с финальным решением.

Вообще-то мне очень хотелось выполнить контракт на самого товарища Сталлиона. Я уже сейчас с наслаждением предвкушал, как буду разрабатывать планы проникновения и побега, зарисовывать маршруты часовых, красться по сталлионградским канализациям и тому подобное. Но говорить этого я не стал. Я решил, что в крайнем случае – коли партия всё же решит покинуть фронт – я займусь Сталлионом сам, бесплатно. Просто для души.

Тут в дверь кареты постучали, и нам явилась на редкость довольная морда Мирроу:

— Шэйд, иди со мной. Начальство зовёт!

Меня препроводили в командный шатёр. Все генералы и адмиралы, уже смутно мне знакомые, были здесь. Они столпились вокруг стола, на котором были разбросаны документы и лежала моя трофейная сумка, немилосердно распотрошённая. Они шумели, спорили, толковали, передавали друг другу бумажки, а потом внезапно разом замолчали, повернулись ко мне и заапплодировали.

— Браво! – послышался крик.

Я удивлённо глянул на Мирроу – та ухмылялась.

Из генеральских рядов выдвинулся Шайнинг Армор, встал напротив меня и торжественно возгласил:

— Поздравляю вас, лейтенант Дарк Шэйд! За вашу... э... – он покосился глазом в бумажку, — беспримерную храбрость в бою, глубокое проникновение на вражескую территорию и исключительные достижения в разведке планов противника вы награждаетесь старейшим в Эквестрии орденом Серебрянного Яблока!

Пони вновь затопали копытами. Шайнингу подали коробоку, обшитую красным бархатом. Он вытащил оттуда орден и бережно прикрепил к моему плащу.

Похоже, он меня сосвем не узнавал.

Ну, строго говоря, и не должен был. Мы ведь никогда не встречались на улочках Кантерлота лично. Но неужели моя зловещая репутация не дотянулась до него хотя бы чуть-чуть? Эх, а я так старался.

— Кроме того, — добавил он, — за те же заслуги и за помощь, которую вы оказали в данной военной кампании, вы повышаетесь в звании до старшего лейтенанта.

После небольшой заминки откуда-то принесли положенные погоны и тоже прикрепили их мне.

— Носите ваши награды с гордостью. Служу Эквестрии! – гаркнул Шайнинг и молодцевато отдал честь.

Я неловко отдал честь в ответ.

Получается, теперь я могу командовать Файерболтом? Хе-хе.

— А ещё я хотел сказать... – менее официальным тоном продолжил Шайнинг.

Но мы так и не узнали, что он хотел сказать. За тонкими стенами шатра раздался пронзительный и громкий свист, а затем – оглушительный взрыв. И тут же – ещё один. И ещё!

Всё заполнил ужасный шум.

— Нападение! – закричал Шайнинг, хватая шлем.

Кубарем вкатился какой-то адъютант.

— Войска Сталлионграда идут в атаку! – завопил он, — с танками! И с дирижаблями!

— Всем занять боевые позиции! – взревел Шайнинг и галопом вылетел наружу.

Началась беготня и ор. Часть генералов осталась здесь, а большинство ломанулись прочь, спотыкаясь друг о друга и толкаясь в дверях. Шатёр покосился.

Я поискал глазами Мирроу, но та затерялась в суете. Я приподнял край тента и выскользнул наружу.

Здесь царил хаос и столпотворение. Все куда-то неслись с высунутыми языками. Спешно поднимались в воздух тройки пегасов. Пони-артиллеристы остервенело крутили колёса на катапультах. Свистели снаряды, грохотали взрывы, со всех сторон и с неба раздавался вой моторов. На моих глазах какой-то выстрел угодил в смотровую вышку, и она разлетелась, словно сложенная из спичек.

Мне требовалось отыскать сопартийцев. Но я не успел сделать и шага, а меня уже дважды сбили с ног и трижды пробежались по рёбрам.

С великим трудом я совершил рывок из положения лёжа, оказался на штабеле из бочек – ещё рывок – на шесте с флагами – ещё рывок – и я завис в воздухе, где было хоть чуть-чуть просторнее.

Порыв ветра сдул дым, и мне открылась картина сражения. Сталлионградские танки – огромные, приземистые, тяжелобронированные коробки – выехали из леса, развернулсь широким фронтом и сейчас двигались на наши позиции, не прекращая палить из крупного калибра. Между ними мельтешила вражеская пехота. Наши пони прыгали в окопы и стреляли в ответ. В небе грозно нависали дирижабли, заполняя гулом окрестности. Один из них небрежно уронил бомбу – та взорвалась ещё далеко от лагеря, но разметала в клочья наш дот и подняла в воздух целую тонну земли.

Внизу суетились пони, вокруг меня носились туда-сюда пегасы и даже несколько грифонов. Некоторые наши пегасы несли в лапах небольшие бомбы, которые готовились сбросить на противника. Другие, напротив, резко набирали высоту и устремлялись вверх, к дирижаблям.

Пожалуй, и мне за ними – подумал я. С дирижаблями у меня был какой-никакой боевой опыт. Да и мне не давала покоя картина, как я направляю одну такую громаду в другую, и обе величественно взрываются. Я хотел это увидеть.

Я расправил крылья и нацелился уже было ввысь, как вдруг услышал очень хорошо знакомое мне «БУМ!». Вдалеке, на правом краю нашего лагеря распустился взрыв огненного шара.

Отлично! Я нашёл Файерболта. А где он, там и все остальные.

Я сложил крылья, вошел в резкое скользящее пике и на полной скорости помчался туда. Я увернулся в воздухе от пятка снарядов и десятка пегасов – не знаю, своих или чужих – приземлился на полном ходу, зарыв копыта в землю, и галопом выскочил из-за угла с криком:

— Я здесь! Файербо-

Это был не Файерболт.

Не он один владел тут магией огня.

Вокруг догорали шатры и деревянные укрепления, а посередине огромного выжженного круга стояла жёлтая пони с ярко-оранжевой гривой и дико, безумно хохотала. От её рога – да нет, от неё всей поднимались ввысь призрачные искры и языки пламени.

Кьютимарка – падающий метеорит.

— Фламма! – в ужасе заорал я.

Я наткнулся на Фламму Блейз, младшую сестру Файерболта, которую исключили из магической гимназии Кантерлота за то, что она эту гимназию взорвала. Она обиделась, ушла из Эквестрии и нашла пристанище в Сталлионграде, где её разрушительную мощь оценили по полной.

Я ни разу не встречал её раньше, но Файерболт рассказывал нам про неё. О, он много успел поведать нам за долгие, долгие часы путешествия на север. Во всех его рассказах о Фламме присутствовал первобытный страх.

Единорожка покосилась на меня одним глазом, склонив голову:

-  Ты ещё кто такой?

Зрачок у неё был с булавочную головку.

Я только сейчас осознал, как глупо себя повёл. Зачем мне было орать предполагаемому Файерболту, что я здесь? Это не то, как я делаю дела. Моё оружие – тишина и тени. Я слишком обрадовался и потому расслабился.

Я мигом юркнул за кучу какого-то хлама.

— А, кто бы то ни был, — пробормотала Фламма, снова дьявольски рассмеялась и залпом огня подожгла ещё пару-тройку шатров.

И это я думал, что Файерболту сносит крышу от магии? Я не видал тогда его сестрёнку.

Какие-то наши солдаты заметили Фламму и бросились в атаку, но не смогли до неё даже добежать. Раздался ещё один взрыв, и бедные вояки разлетелись в стороны, прочертив за собой в небе дымные следы.

Фламма двинулась вперёд, и я заметил, что она воюет не одна. Оказалось, за ней двигался небольшой элитный корпус сталлионградцев. Они методично заковывали в кандалы пони, которых подбирали по пути, а также доламывали то малое, что осталось стоять после огня. Вдобавок они легко отбивали наскоки тех, кто пытался подобраться к Фламме со спины.

Я съёжился в своей небольшой тени. Меня окружал дым и треск пламени, и я не знал, что делать. Вот он каков, чемпион Сталлионграда.

— Фламма!

Ура, знакомый голос Файерболта!

Я выглянул из своего укрытия. То и правда явился Файерболт. Наш лидер тяжело дышал, был весь покрыт царапинами и копотью, но его рог горел так ярко, как я никогда не видел. По нему пробегали алые разряды, и целые снопы искр падали от него во все стороны.

Я был очень рад видеть его, но забеспокоился — где же Ревери и Харди?

А Фламма безумно ухмыльнулась:

— Вот и ты, братец! Давай поиграем!

— Фламма, не делай глупостей! Подумай, что может... – начал Файерболт, но Фламма не желала слушать этого занудства и сразу запустила в него огненным шаром.

Файерболт слегка отклонил его мановением рога. Шар пролетел всего-то в паре метров от меня и с рёвом улетел куда-то вглубь лагеря. Вскоре оттуда послышался взрыв и чьи-то крики.

Так началась великая дуэль двух мастеров магии огня! А я по несчастью оказался в самом её эпицентре.

Они оба были не так быстры, как ассассины, конечно. Но всё равно выкладывались на полную. Они двигались, перебегали, уклонялись, маневрировали. И беспрерывно обстреливали друг друга разными огненными зарядами. Сгустки пламени так и порхали в воздухе туда-сюда, взрываясь на границах круга. С неба сыпались хлопья пепла.

Я наблюдал. И сила, и слабость обоих была в том, что они, так сказать, владели оружием соперника. Файерболту было ни к чему ставить магические щиты либо развеивать огонь Фламмы – он просто на подлёте перехватывал управление и чуть-чуть отклонял его или даже запускал назад. То же делала Фламма. В результате оба никак не могли задеть противника.

Всё это время вокруг не прекращался бой. Кто-то куда-то бежал, свистели снаряды. Первые бомбы уже упали на сам лагерь, и одновременно с тем упали с неба первые дирижабли.

Но всё это я отмечал только краешком глаза. Моей задачей было помочь Файерболту. Но как? Сейчас я не смогу даже приблизиться к ним, слишком жарко.

И ещё... мне кажется... или огня становится больше?

Да! Так и было! Оба старались удержать в воздухе как можно больше снарядов и победить оппонента за счёт лучшего контроля. Десятки, если уже не сотни огненных сгустков метались туда-сюда. А многие, наоборот, зависли и дёргались на одном месте.

Фламма и Файерболт тоже перестали прыгать и отскакивать. Оба стояли, наклонив голову, выставив вперёд рог, и тихо рычали. Их копыта глубоко врылись в землю. С рогов стекало что-то вроде лавы или жидкого металла.

Огненные снаряды между ними постепенно слились в один. Теперь между магами парил огромный шар раскалённой плазмы. И он рос с каждой секундой! Оба добавляли и добавляли туда огонь!

Шар стал не оранжевый или жёлтый, а ослепительно белый. Я не мог даже смотреть на него. Земля под ним превратилась в лужицу и обратилась в пар. Пульсирующие волны жара докатывались и до того места, где притаился я. Если я подойду хоть чуть ближе, я обращусь не то что в пепел, не то что в пар – в ничто.

— Ой-ой!

Я подскочил на месте, услышав знакомый голос, обернулся и едва не расплакался – то была Ревери. Она выглядела на удивление чистой и аккуратной посреди хаоса битвы. С ней была ещё и Харди – наоборот, в грязи и копоти по самые брови, но довольная. К ним робко прибилось ещё с дюжину наших пони в самой разной форме, точнее, в её обрывках.

— Вы живы! Как я рад! — всхлипнул я и в порыве чувств обнял их обеих.

— Ну ты это, ну...  не нежничай, – смутилась Харди и вытерла лицо, только ещё больше размазав грязь.

Ревери сурово сдвинула брови, глядя на битву двух магов.

— Мы должны их остановить! – воскликнула она.

— Н... но как, леди Ревери, мэм? – ошарашенно спросил один из пони.

Вот это я понимаю — уважение к ней.

— Есть лишь один проверенный способ! – заявила целительница и достала из своей сумки ЕЁ... очень хорошо знакомую всей нашей партии… чугунную сковородку.

Она торжественно протянула её мне.

— Только ты можешь это сделать, Шэйд! Иди! Ты должен спасти наш мир!

— Но-но я расплавлюсь, только подойду туда!

— Если это взорвётся, — Ревери указала на шар плазмы, — конец не только нам и Сталлионграду, но и лесу до самых северных морей. А может, и до Кантерлота достанет.

Я растерянно принял сковородку.

— Не бойся! – подбодрила меня целительница, — я тебя заколдую! Ты избран, Шэйд! Иди и сделай то, что предначертано судьбой!

Мне кажется, что она развлекалась? Или она на полном серьёзе?

Рог Ревери засиял, и меня окутало переливчатое зелёное мерцание. От рога Ревери к нему тянулся луч подпитки.

Я крепко сжал в копытах чугунное оружие судьбы.

— Не поминайте лихом!

Солдаты молча встали навытяжку и отдали честь. Харди воздела к небу копыто.

Ревери улыбнулась и подмигнула мне, а затем нахмурилась и сосредоточилась. Луч от её рога вырос в толщине и загудел от напряжения.

Я выскочил из-за укрытия и рванулся к Фламме.

Я очень быстр и горжусь этим. Всё, что было дальше, заняло не больше секунды. Но для меня она растянулась в вечность.

Расстояние сокращалось. Затылок Фламмы и её огненная грива приближались. Плазменный шар приближался тоже. Заклинание Ревери таяло от запредельного жара и тут же обновлялось. Смертоносное пламя медленно превозмогало его. В этом растянутом мгновении я видел, как обугливается и осыпается пеплом мой плащ, как сворачиваются и исчезают мои ресницы, как в районе гривы воцаряется странная легкость...

А затем сковородка завершила полукруг и с гулким «Баммм» опустилась на затылок Фламмы.

Фламма закатила глаза и начала оседать.

Магическая защита вокруг меня замерцала и разлетелась на крохотные осколки.

И в этот же миг Файерболт напрягся, заорал нечто непонятное и c натугой вскинул голову вверх.

Ослепительный шар плазмы рванулся в небо, вращаясь и гудя. Воздух толкал его вверх, как вода выталкивает пробку.

Я зачарованно уставился вслед. Сковородка выпала из моей ослабшей руки, а рядом обрушилась ниц и мягко распростёрлась в пепле Фламма.

Шар становился всё меньше. Вот он размером с солнце... вот он не больше звезды на небе...

И тут он взорвался.

Взрыв занял всё небо. Оно поменяло весь цвет, от края до края – сначала белый, потом огненно-оранжевый, потом инфернально-красный.  Пламенные облака спиралью брызнули во все стороны, перекрывая друг друга и образуя сложнейший узор. Миллионы огненных созвездий вспыхнули подобно гигантским фейерверкам и медленно погасли. Удивительные создания, вроде огненных драконов, с рёвом вырвались из эпицентра и устремились к небесам.

И после небольшой паузы на нас обрушился огненный дождь – нет, стоп. То был не огонь. С неба рухнуло бессчётное количество маленьких камешков, звонко стуча по деревянным и металлическим поверхностям. Они усыпали собой весь лагерь и, кажется, даже поля вокруг. Один такой больно ударил меня по лбу, отскочил и упал рядом в  пепел. Он был вытянутый, словно застывшая капля, полупрозрачный, оранжевого цвета, и внутри него мерцала искра пламени.

Я ожидал напоследок разрывающего мир грохота, или ужасной ударной волны, но больше ничего не было. Только в тишине барабанили последние камешки. Да, в тишине. По-моему, все – и наши, и сталлионградцы – прекратили сражаться, где бы они ни были, и уставились в небо.

Посреди полного молчания Файерболт подошёл ко мне и поднял камешек.

— Эссенция огня, — невесело усмехнулся он, — мне наконец удалось её получить. Магистр Арканус будет доволен.

Один из пони элитного взвода, которые сопровождали Фламму, протянул дрожащее копыто в нашу сторону и прохрипел что-то типа:

— Э...

Но Файерболт резко развернулся к нему и нацелил рог. Тот снова засветился – очень слабо, но всё же. Я вытащил метательный нож и тоже состроил грозную мину.

Сталлионградец сглотнул.

— М-мы, наверное, пойдём, — пролепетал он, — н-наверное, на сегодня хватит…

Произнеся сии трусливые, но мудрые слова, он попятился задом и в ужасе драпанул вместе со своими товарищами так, что только копыта засверкали.

Наша локальная битва окончилась. И вскоре, не успели мы привести себя в порядок, как услышали, что сталлионградцы отступают по всей линии фронта.

Глобальное сражение тоже завершилось. Мы отбили атаку противника успешно.

— Ты бы посмотрел на себя, Шэйд, — хихикнул Файерболт.

— Не хочу, — буркнул я.

У меня было с собой зеркальце – я всегда ношу его – но мне было страшно туда смотреть. Я примерно знал, что увижу. Пламя полностью пожрало мой хвост и гриву. От поясов с ножами и склянками ничего не осталось. От плаща – только смехотворный воротник. Я был полностью лыс и гол.

— Не смотри, — пробормотал я и завернулся от его взгляда в какую-то мешковину.

— Ты как красна девица, хи-хи.

Это я ему тоже припомню.

По пепелищу меж тем бродила Ревери. Она порыскала и достала из пепла сковородку. Та оплавилась, согнулась и уже не очень походила, собственно, на сковородку. Однако Ревери погладила её и бережно убрала в сумку.

— Сие есть орудие, которое спасло мир, — с уважением изрекла она.

Вокруг нас приходили в себя пони и начинали разбирать последствия битвы. Хлам утаскивали прочь. Пегасы сновали по небу, но теперь уже с бинтами и аптечками. Протянули шланги с водой и стали тушить пожары по краю того круга, где находились мы. Здесь-то тушить было уже нечего – лишь выжженная земля.

Один из солдат бочком подобрался ко мне, отдал честь с такой силой, что едва не вышиб себе мозги, и гаркнул:

— Сэр!.. э!.. позвольте пожать вам копыто!!

Поразительно – он ничуть не смеялся.

Файерболт склонился над Фламмой, аккуратно убрал её гриву с лица, тяжело вздохнул. И с грустью, но твёрдо, приказал:

— Заковать её.

Вот и пригодились цепи из антимагического металла, которые он привёз с собой. Мы связали Фламму по рукам и ногам так, чтобы она пошевелиться не могла, и отнесли её в какой-то пустующий шатёр, где громоздились штабеля ящиков.

Файерболт поставил рядом свой саквояж, сел напротив Фламмы и молча глядел на неё, ожидая, когда та очнётся.

Ревери обработала его, потом синяки Харди и затем взялась за меня.

— Всё вырастет! – заверила она.

Она наложила на меня заклинания и вдобавок смазала каким-то целебным кремом. По её словам, уже завтра у меня должна была вырасти такая же длинная и прекрасная грива, как и прежде.

Пока что я принёс свой запасной плащ и завернулся в него с ног до головы, скрыв лицо под глубоким капюшоном. Вышло приемлемо и даже в меру стильно.

— Что вы делали во время битвы? – спросил я Харди.

— Ну, мы с Ревери пошли гулять, а тут всё закрутилось, — рассказала она, — где Файерболт, было непонятно, и мы просто держались вдвоём. Я раздавала пинки, а Ревери лечила меня и ещё всех тех, кого находили по пути. Эти ребята тоже стали ходить за нами. А потом мы увидели издалека всю эту пиротехнику и помчались туда!

— Главное, все живы-здоровы, — подытожил я.

— А то! – Харди радостно ухмыльнулась, — поразмялись знатно!

Вот уж точно. По пути назад я поднялся в воздух и оценил масштабы прошедшего боя. Пол-лагеря лежало в руинах, большую часть укреплений разнесло в щепки. Снег был весь изрыт воронками от снарядов и истоптан копытами. До сих пор много что горело, и столбы дыма застилали пейзаж.

Но сталлионградцы тоже получили своё. Не менее десятка дирижаблей – точнее, их покорёженных останков – лежали и дымились на поле между лагерем и лесом. Также многие их танки провалились в ямы-ловушки, надёжно застряли там и достались нам в трофеи.

В шатёр вломилась Мирроу, тоже потрёпанная в бою, и выпучила глаза.

— Это Фламма? Сама?! – только и спросила она.

Файерболт кивнул.

— Ого-го! – воскликнула Мирроу и мигом умчалась куда-то.

Докладывать, видимо.

После неё стали тонким, но нескончаемым ручейком появляться наши солдаты. Они заглядывали внутрь и желали расшаркаться со мной, с Ревери, даже с Харди, благодарили нас и выражали всяческое почтение. Наконец-то их достигло моё великолепие!

К Файерболту никто не подходил. Не потому, что не были благодарны – просто, по-моему, его слишком боялись.

Обычно наш лидер слегка обижается на такое, но сейчас он даже не заметил. Ему было плевать — он ожидал Фламму.

И вот Фламма очнулась. Мутным взором обвела помещение.

— Незнакомый потолок… – пробормотала она.

Затем она сконцентрировалась на лице Файерболта, застонала и напряглась. С её рога упала пара искорок, но больше ничего.

И первым, что она сказала своему брату после долгой разлуки, было:

— Ха! Исподтишка! В честной дуэли ты проиграешь!

— Привет, сестрица, — мирно ответил Файерболт, — да, думаю, проиграю. А вместе со мной ещё полмира. Сколько раз я тебе говорил, что с большой силой идёт большая ответственность? Сегодня мы достигли порога, за который нельзя переходить. Только чудом обошлось без огромных разрушений...

Было странно слышать сие нравоучение от него, который едва не спалил однажды весь Кантерлот в приступе пиромании. Однако я должен признать – конкретно сегодня Файерболт проявил очень хороший самоконтроль.

— Ха! – ответила Фламма, — жалкий трус! Потому у тебя и затык в магическом развитии. А ещё маг огня! Ты должен быть магом цветочков. Ты не подходишь самой сущности нашей стихии! Я плюю тебе в лицо!

Плевать она, впрочем, не стала, только гневно дышала. Файерболт вздохнул и уселся поудобнее.

— Как вообще дела? – поинтересовался он.

— Отлично! Я питаю домну, которая переплавляет двести тонн руды в сутки, и работаю над проектом искуственного солнца. Я важная и незаменимая персона, так-то. У меня много друзей, и в Сталлионграде мне всё нравится.

— Если ты применяешь огонь мирно,  почему ты оказалась на линии фронта? – спросил Файерболт.

— Я захотела сама! – с вызовом ответила Фламма, — чтобы защитить свой новый дом. Да, вот так! И мне не стыдно идти против эквестрийцев! Кантерлотские слабаки изгнали меня, а здесь меня приняли. И если бы не ты, я бы в одиночку всю вашу армию раскатала.

Она перевела дух.

— А ты что делаешь? Мыкаешься по норам и подземельям?

— Именно, — спокойно ответил Файерболт, — как тебе кажется, Фламма, сталлионградцы в целом живут счастливо? Ты замечала недовольство текущим режимом?

— Есть эти, которые... – начала Фламма и запнулась, — нет, постой. Так это же допрос! Как я сразу не поняла. Ха! Ты хочешь узнать наши слабости? Сена с два! Всё! Я больше ничего не скажу!

Она демонстративно отвернулась.

— Как ты думаешь, мы могли бы тайком пробраться в город? – спросил Файерболт.

Молчание.

— Насколько ты ценна для Сталлионграда и на что мы могли бы тебя обменять?

Ноль реакции.

Файерболт подвинул к себе саквояж.

— Может быть, это развяжет твой язык? – вкрадчиво спросил он и достал оттуда нечто загадочное.

Фламма бросила взгляд на непонятный объект... и её глаза расширились, а рот восхищённо приоткрылся.

— Это... это же настольная модель вселенной, которую я с детства хотела! – выдохнула она, — как новенькая, да ещё и с футляром для повседневного ношения!

Файерболт копытом придвинул модель к ней.

— Она твоя... всего лишь если ты немного поделишься с нами информацией.

Фламма потянулась к модели всем телом, но затем переборола себя, резко отвернулась и только фыркнула:

— Ха!

— Упорная девчушка, — вполголоса одобрила Харди.

Кто-то громко потоптался копытами возле входа в шатёр, отодвинул полог и вошёл. Это оказался, ни много ни мало, сам Шайнинг Армор.

— Не могу поверить! – воскликнул он, — вы не только победили чемпиона Сталлионграда, но и пленили её! Э... и что вы с ней делаете?

— Допрашиваем, — вежливо пояснил я, — пытаемся заставить говорить.

— О. Э. Очень хорошо, – смешался Шайнинг, — да. Продолжайте в том же духе. И... э... убедитесь, что она надёжно обезврежена. Я здесь, в уголке, постою.

Этого он не сделал, а подошёл вперёд и с тупым любопытством наблюдал за происходящим из-за самого плеча Файерболта. Но Файерболт не удостоил его внимания. Он снова порылся в саквояже и достал нечто ещё более непонятное.

— А что ты скажешь на это?

Фламма бросила взгляд...

— Это!.. это же антикварный складной фонарный столб с ручной мэйнхеттенской гравировкой, который я всё детство мечтала купить! Он стоит, как вся моя выручка за год даже теперь! Как ты смог его заполучить?!

— Это неважно... – изрёк Файерболт, двигая столб к ней, — важно, что он твой, если ты согласишься сотрудничать и поделишься с нами парой интересных подробностей.

Фламму всю аж скрутило, и я видел, как её раздирают муки жадности. Но в итоге она гордо задрала подбородок:

-  Ха!

Файерболт вздохнул и поднялся на ноги. Его лицо оказалось выше света лампы и скрылось в тени.

— Очень жаль, — холодно произнёс он, — но тогда я вынужден применить иные методы. Я не хотел этого, но ты не оставляешь мне выбора.

Шайнинг сглотнул:

— Что... что ты задумал?

Файерболт натянул на копыта кожаные перчатки:

— Будем пытать.

Я поёжился. Шайнинг что-то пискнул. Фламма вздрогнула, но хрипло рассмеялась:

— Ха! Делай что хочешь, я не боюсь!

— Это сейчас ты так говоришь, — зловеще пообещал Файерболт, — что ж, господа, для начала... тащите сюда надувной бассейн.

Фламма вздрогнула:

— Что... что ты... ты не посмеешь!

С её лба скатились крупные капли пота.

— Ещё как посмею, — заверил Файерболт.

Бассейн принесли и наполнили водой. Фламма молчала, но дико вращала глазами и пыталась вырваться из цепей. Мы с Харди приподняли Фламму и поднесли её к водоёму.

— Ну что, сестрица, не желаешь говорить? – спросил Файерболт

— Н... нет!

Файерболт вздохнул, и, глядя куда-то в сторону, приказал:

— Опускайте её.

Мы аккуратно положили Фламму в бассейн. Она дико взвыла и начала дёргаться туда-сюда, расплёскивая воду.

— А-а! Прекрати! Убери её! Убери её из меня! В смысле меня из неё! Сейчас же!

— Фламма, это не всё. Я пойду до самого конца, — грустно предупредил Файерболт.

— Чтоб тебя грифоны драли! Сено жри! Я ничего не скажу!

— Хорошо, смотри же, — с этими словами Файерболт достал растение в горшке и поставил его на пол рядом с бассейном.

Едва Фламма его увидела, как снова завыла и забилась в конвульсиях:

— Это!.. это же росток тропической пальмы, которая растёт по берегам южного океана! А-а! Убери его! Убери немедленно! Я больше не могу!

Шайнинг наблюдал за всем этим, смертельно бледный.

— Что вообще происходит? – шепнул я Файерболту.

— Фламма с детства терпеть не может воду, — шепнул он в ответ, — а особенно океан и всё тропическое.

Он громко вопросил:

— Теперь ты готова говорить?

— Да! То есть нет! Что тебе надо?! То есть я ничего не скажу! Убери пальму-у-у!

Файерболт сокрушённо покачал головой.

— Я не хотел этого делать. Но хватит игр! Фламма, колись! Или… ты знаешь, что я сделаю.

— Ты… не может быть… ты привёз её!

— Да! Я запущу тебе в ванну ту акулу!

Глаза Фламмы дико заметались.

— Ты блефуешь! Ты не стал бы везти её через полмира! Её здесь нет! Её… её же нет... верно?!

Файерболт молча вытащил игрушечную плюшевую акулу. Плюшевую, даже не надувную.

— Не-е-е-ет!!

— Я не могу на это смотреть… — с мукой выдавил Шайнинг и бегом выскочил из шатра.

Файерболт замогильно усмехнулся:

— Да, это она! Рассмотри её хорошенько. И сейчас я положу её тебе в воду!

Он начал медленно подносить акулу к бассейну.

— Нет! Нет! Стой! Не подноси! Ииии! Убери её от меня! Я всё скажу!

И я сказал сакраментальную фразу:

— Вот так-то лучше.

Дух Фламмы был сломлен. Мы вытащили её из оного бассейна ужаса, вытерли полотенцами, усадили за стол и дали поесть.

— Что ж... – угрюмо пробормотала она, жуя яблоко, — вы своего добились. Что теперь хотите узнать?

— Как тайно пробраться в Сталлионград? – спросил я.

Фламма вздохнула.

— Думаю, через канализацию проще всего. Вентилляционные шахты выходят на поверхность в лесу. Я могу показать места.

— Захотят сталлионградцы обменять тебя на что-то ценное? – снова спросил я.

— Ещё как, — без колебаний ответила Фламма, — я же важная персона. Без меня встанет всё литейное дело. Вы можете получить всех военнопленных взамен на меня одну.

— Есть недовольные правлением Сталлиона? – спросил Файерболт.

— Наверное… — Фламма помедлила, — но их мало. В целом все довольны. Есть там группа жалких декадентов, из богемы, они пытаются выйти на связь с лесными племенами. И кто-то в армии мечтает его подсидеть, но я не знаю точно.

Мы переглянулись. Зацепка или нет, но это уже было кое-что.

— Кхм!

В шатёр опять заглянул Шайнинг. Теперь за его спиной толпились всякие генералы и адъютанты.

— Это и правда она! – ахнул один из них.

— Позвольте, мы тоже зададим пару вопросов, — предложил Шайнинг.

Они обступили бедную Фламму и стали её допрашивать. Как-то так получилось, что Файерболт и Ревери остались при ней, ну а мы с Харди под шумок выскользнули наружу.

Небо имело бледно-кремовый цвет, уже почти нормальный, а подувший свежий ветер развеял почти весь дым.

— Эх, красота! – Харди задушевно обняла меня за шею, — денёк что надо! Вот что, пошли выпьем.

В местной «таверне», то есть армейской кухне, наличия алкоголя не предполагалось. Но за звонкую монету он внезапно обнаружился. То был сталлионградский сидр, в который по местному обычаю добавляли порох. Он подавался в больших кружках с плотно закрытыми крышками, чтобы по возможности не происходил его контакт с открытым воздухом.

— Ну, будем!

Харди стукнула своей кружкой о мою и мигом её выхлебала:

— Эй, пони тебя забери, ещё!

У меня возникло неприятное чувство дежа вю. Может, не надо, а? Сегодня уже хватило приключений, и к трактирной драке я был вовсе не расположен.

— О, это же никак Харди и Шэйд.

Он звука этого голоса я прямо заледенел и медленно повернул голову назад.

Обступив нас полукругом, над нами мрачно нависали Те.

Если вы не знаете, кто такие Те, я вкратце расскажу. Это конкурирующая партия приключенцев, с которой у нас давние и сложные счёты. В последний раз мы с ними состязались, кому достанется Понивилль, и победили мы. Немного нечестно… может быть. Они ушли тогда крайне раздосадованные, пылая жаждой мести.

И вот, в этих забытых снегах на краю мира, мы встретились снова. Словно бы ужасный рок тяготел над нами, не иначе.

Ну, строго говоря нет. Принцесса привлекла к войне множество приключенцев. Когда мы ехали на север, то прекрасно знали, что Те уже тут.

Их четверо. Лидер партии – Эвер Грин, волшебница природы. Вторая волшебница – Клавикула Нокс, повелевает тьмой и ужасами. Механик и мастер ловушек, Лэг. И бард, Лавандис. Всё, вы познакомились.

— О, да это никак Эвер, — заявила Харди и взмахнула кружкой, — ну что, выпьешь? Или по морде? Могу устроить и то и другое.

Я мгновенно вспотел и уже стал рыскать глазами в поисках ближайших укрытий. Но Эвер только вздохнула и присела с нами за стол.

— Можно и выпить, эх. Сидра, пожалуйста!

Гарнизонный повар покачал головой, но всё же принёс сидра на целую компанию. Остальные Те тоже расселись. Эвер сделала внушительный глоток.

— Слыхала о ваших подвигах, — произнесла она, — поздравляю. Только приехали, и уже такие успехи. Сегодня Фламму тоже вы? Молодцы. Эх.

— Невесёлый у тебя вид, — заметил я.

— А что веселиться? Мы здесь уже месяц, — сказала Эвер и отпила ещё сидра, — и мне всё обрыдло. Сегодня пятый бой, в котором мы участвуем, а толку ноль. Эта война затянется на годы, говорю вам.

— Чё тебе не так? Мы сегодня победили! – гордо молвила Харди.

— Мы не проиграли, — поправила Эвер, — стоим, где стояли, и мы, и они. Они потеряли много техники, но ещё наштампуют. У нас много раненых, их отправят на юг, но приедут новые, вот как вы. Разве что Фламма – вот с ней удачно получилось. Это хоть какой-то прогресс. Эх.

Она прикончила свой сидр, достала откуда-то яблоко и стала грызть.

— Ну как вы, там, это, вообще, в целом, поживаете? – подал голос Лэг, по своей манере запинаясь на каждом слове.

— Прелестно, — ответил я, — что вы делали эти полгода?

— О, мы поселились в диком краю! — вылез Лавандис, — на востоке, на краю великой пустыни чейнджлингов. Сколь дерзновенные рейды совершили мы с тех пор! Сколь глубоко проникли в зловещие земли, окутаные тьмой! Сколь таинственные руины мы нашли и великие сокровища оттуда выгребли! Вот что, сейчас я об этом песню спою.

Он вытащил лютню.

— Не смей! – заорала Харди и запустила кружкой ему прямо в лоб. Очень метко и крайне убойно. Лавандис с одного удара брякнулся в отключке под стол.

Само пол себе это было очень приятно увидеть. Но вот теперь мы точно подерёмся! — подумал я и приготовился.

Однако Эвер только вздохнула, вытянула копыта по столешнице и положила на них свою тяжёлую головушку.

— Эх, ребята, — сказала она, — не завидую я вам. Фронтовая романтика, то-сё, исчезает очень быстро. Мы тут наглухо застряли. Я бы на вашем месте свалила, пока могла.

В кухонный шатёр ввалилась Мирроу и начала пробираться к нам, лавируя между столами и пони.

— Мы не можем, — сказал я, наблюдая за ней, — длинные лапы правительства цепко нависают над нами.

— Шэйд! – Мирроу остановилась рядом, — за мной, скорей! Есть разные приятные новости.

Я попрощался с Теми, которые остались набираться сидром вместе с Харди – вот на редкость мирная картина – и последовал за Мирроу.

Она привела меня в командный шатёр — хорошо знакомый, уже даже немного обрыдлый. Внутри были всё те же лица. Правда, атмосфера поменялась. Стало спокойнее, прямо на карте лежали бутерброды и бутылки, у стеночки дрыхли мёртвым сном какие-то адъютанты. Фламму куда-то дели, зато я неожиданно увидел трёх пегасов-северян в парадной сталлионградской форме, очень красивой и начищенной. Их присутствие никого не смущало. Они стояли прямо посреди шатра и разговаривали с Шайнингом.

Внезапно все замолкли и обернулись к нам с Мирроу. А затем все разом заапплодировали. Даже сталлионградцы.

— Спасибо, спасибо! – отозвалась Мирроу.

Я смущённо поклонился. Прямо дежа вю.

Шайнинг выкатился вперёд и торжественно произнёс:

— Дарк Шэйд! Сегодня вы совершили ещё один подвиг глобального масштаба, который может переломить весь ход войны. Я выражаю вам от всего командования благодарность за беспримерную победу над чемпионом Сталлионграда и награждаю вас вот этим орденом Лазурной Ветви.

Он пришпилил мне к плащу ещё один орден рядом с первым. Пони вокруг опять затопали копытами.

— Также вы идёте на повышение, — добавил Шайнинг, — примите гордое звание капитана!

Как и в прошлый раз, мне поменяли погоны. Мирроу толкнула меня в бок и прошептала:

— Поздравляю!

Я озадачился. Получается, я теперь стал одного чина с Мирроу?

— Но и это ещё не всё! – объявил Шайнинг, — далее последует важное объявление!

Один из сталлионградцев, земной пони с очками в тонкой оправе, выступил вперёд.

— Миднайт Мирроу, Дарк Шэйд, я сердечно приветствую вас. Меня зовут Дар Джиллинг, — очень культурно поздоровался он, — я военный атташе Сталлионграда и руководитель посольского корпуса. До начала этого прискорбного конфликта я служил послом Сталлионграда в Кантерлоте. Может статься, мы с вами уже встречались?

— Да, конечно, было пару раз при дворе, — отозвалась Мирроу, а я покачал головой.

Джиллинг продолжил:

— Буду честен: пленение Фламмы Блейз – это достаточно сильный удар по нашему положению. Что не мешает мне одновременно выразить своё восхищение тем, что вам удалось совершить настолько невероятный подвиг. Мы хотели бы объявить временное перемирие, и пользуясь этим...

— …Так перемирие уже было... – попытался вставить Шайнинг, но его не послушали.

— …Пользуясь этим, пригласить вас в состав кантерлотской делегации на торжественный приём в сталлионградском Дворце Народа, — произнёс посол, — где мы могли бы хорошо провести время и обсудить условия выкупа Фламмы. Я думаю, что обмен опытом и диалог в мирной обстановке пойдёт обеим сторонам на пользу.

— Переведи! – шепнул я Мирроу.

— Будет дипломатическая миссия! Переговоры насчёт Фламмы! – прошипела она в ответ, — с нашей стороны идут все шишки! Они приглашают и вашу партию тоже! Соглашайся!

— Это должен решать не я, а Файерболт, он у нас главный!..

— Они пришли, а тут награждают тебя. Видимо, они решили, что главный ты. Это всё неважно! Соглашайся!

— Кхм... – прокашлялся я, — хорошо, мы придём.

— Великолепно! — просиял посол, — ожидаем вас! Будет подготовлен ужин высочайшего класса. Приём состоится через три дня, форма одежды парадная.

На том нас отпустили, и мы вместе с Мирроу отправились к нашей карете-дому.

— Это всё надо обсудить, — серьёзно молвила Мирроу.

— Я думаю, это ловушка, — заявила Мирроу, — так мирно всё не бывает. Приглашение на фуршет? Как же. Здесь заговор, я точно чую!

Мы сидели впятером в нашей маленькой уютной карете. К счастью, она стояла далеко от основного лагеря и не пострадала в бою. На жаровне грелся чайник, а Мирроу посвящал нас в детали следующей операции.

— У тебя везде заговор, — буркнула Харди.

Мирроу яростно завращала глазами:

— Потому что они везде! Ты думаешь, всё так просто вокруг? В этой битве они увидели, как вы побоедили Фламму, их чемпиона. Поэтому они решили, что вы – наши чемпионы. И теперь они захотят вас пленить! Но для начала попробуют сделать это не силой, а коварством. Ничего не пейте на этом банкете, ясно?! Всюду будет подсыпано снотворное или что похуже!

— Раз всё так жутко, может, просто не идти туда? – спросил Файерболт.

— Нет, — сурово отрезала Мирроу, — это слишком удачный шанс. Надо. Мы проникнем в самое сердце Сталлионграда и можем выведать что-то полезное. А кроме нас, на приём пригласили и Стар Сапфир тоже. Может сложиться очень... интересно.

Она обвела нас критическим взглядом.

— Кто разбирается в этикете?

— Э-э…

— Ясно. Не волнуйтесь. Ничего делать будет не надо. Просто держите ухо востро и подмечайте, кто с кем говорит. Постарайтесь найти диссидентов, о которых говорила Фламма, и заведите с ними беседу – но осторожно, чтобы их собственные сталлионградские соглядатаи ничего не заметили. Если там будут высшие военные чины, обратите внимание, не выражает ли кто недовольство Сталлионом. И если что-то ценное можно будет спереть – смело спирайте.

— Звучит интересно, — отозвался я.

Харди приподняла копыто.

— Я, это... – угрюмо молвила она, — лучше останусь дома. Так я думаю. Балы, приёмы – такое не по мне. Я не знаю этих твоих этикетов и буду там как грифон в посудной лавке.

— О чём ты говоришь? – возмутилась Мирроу, — до приёма ещё три дня! Будем заниматься с тобой всё время. Я ещё сделаю из тебя настоящую леди!

На том и порешили.

Глава 4,

 в которой мои сопартийцы упражняются в изящной словесности,

а я совершаю ограбление века

Следующие три дня прошли мирно. Солдаты не торопясь чинили лагерь, приключенцы помогали им или шатались без дела. Высшие чины готовились к приезду принцессы Луны – тот ожидался через неделю. Какие-то маркитанты на окраинах лагеря предлагали подозрительные продукты местного производства. Самым большим событием стало прибытие из Эквестрии поезда с новыми ополченцами.

Мы отдыхали, отсыпались, залечивали небольшие раны, играли в настольные игры. Моя грива и хвост, к великому счастью и облегчению, отросли в прежнем великолепии.

Один раз мы выбрались из лагеря и порыскали туда-сюда в ближайшем лесу. Не в сталлионградском, осаждённом лесу, а другом. Мы подумали – вдруг найдём здесь особых северных монстров и редкие трофеи.

Кое-какая дичь нам и правда попалась, но не слишком ценная. Как я понимаю, по-настоящему уникальные рейдовые монстры начинались севернее, за Сталлионградом, уже ближе к арктическому океану.

Настал вечер последнего дня, и с ним – время наряжаться к торжественному приёму.

Я был готов. Я расчесался, надушился, надел свой лучший парадный плащ – из чёрного шёлка с серебрянной каймой, и достал из багажа изящную шляпу с пером и широкими, загнутыми вверх полями. Чёрную, естественно.

Файерболт облачился в длинный камзол из багрового бархата, экзотического покроя, с рисунками восточных драконов и магических рун. Должен признать, ему шло.

Элегантное платье Ревери состояло из множества лёгких, воздушных, полупрозрачных слоёв, которые накладывались один на другой. И ещё маленькая шляпка с цветочком.

А вот Харди...

Какую Харди мы только не повидали в эти дни.

Сначала Мирроу сказала:

— Мы вытащим наружу твой женственный шарм!

И обрядила нашу бедную воительницу в большое, белое, расфуфыренное платье с бантиками и рюшечками.

Хоть убейте меня, но это было красиво. А белая ткань удачно контрастировала с красной гривой Харди. Однако, увы,  Харди не смогла в нём двигаться. Всё-таки она была мощной, матёрой пони с тяжёлыми копытами. Когда она шла, то спотыкалась об оборки и рвала подол.

Так что платье было забраковано, и Мирроу решила:

— Попробуем противоположный подход.

И заставила Харди надеть мальчиковатый наряд а-ля пират: бурый кожаный камзол — широкая рубаха с кружевными манжетами — широкополая шляпа, похожая на мою – алый шарф – и высокие ботфорты.

Это одеяние сидело на Харди идеально. Как влитое. Можно было подумать, что она в нём родилась. Но тут Харди внезапно заартачилась сама:

— Это мне не нравится, — проворчала она и слегка смутилась, — давай что-то более девчачье, раз уж на то пошло...

Мы перепробовали ещё много всего и после долгих трудов нашли-таки хороший вариант для Харди. Как ни удивительно, это оказалось платье. Вечернее, густого красно-карминного цвета, с вырезами, со шлейфом, который ниспадал аж до пола. А также тяжёлые золотые браслеты с квадратной гравировкой под древность – на лапы, на шею, и такой же обруч на голову.

В этом неожиданном наряде интересно и удачно совместились как девчачесть, так и доля брутальности, без которой Харди – не Харди, хочет она того или нет.

— Гениально, — сказала Мирроу.

— Сойдёт, — пробурчала Харди.

Но по её лёгкому румянцу было видно, что она очень довольна.

А как же сама Мирроу? Она заглядывалась на готический наряд. Тёмные перчатки до локтей и платье, похоже на самое первое платье Харди – тоже с рюшечками и оборочками, только чёрное, а не белое.

Но в итоге она надела парадный китель в его шпионской версии. То была обычная военная форма, но однотонно чёрная и без каких-либо опознавательных знаков.

А жаль. Я бы голосовал за первое платье.

В нужное время мы выбрались наружу, все такие красивые, и влились в эквестрийскую делегацию.

Сталлионградцы, как приглашающая сторона, прислали за нами дирижабль. Тот величественно опустился на землю недалеко от лагеря. Он был весь украшен гирляндами и увешан прожекторами с разноцветными линзами, которые создавали праздничную иллюминацию.

Мы погрузились, цеппелин медленно поднялся в небеса и плавно понёс нас вдаль через лесное море. Шайнинг с нами почему-то не полетел, но было много других дипломатических шишек. Какие-то лица были смутно знакомы мне по Кантерлоту.

Сопартийцы с интересом оглядывались по сторонам – ведь они ещё не видели дирижабль изнутри. Я заметил, что планировка немного отличалась от того судна, на которое вторгся я. Совершенно точно нужно заполучить себе один.

Мирроу давала нам последние наставления:

— Сидр берут правым копытом, а воду для полоскания – левой. Применять рог или крылья за столом считается невежливым. Перед тем, как пить или есть что-то, тайком капните на еду пузырька, который вам выдали. Если капли пойдёт дымок, то есть это нельзя. К эквестрийцам обращаются «сэр» и «леди» независимо от их воинского или светского ранга, а к сталлионградцам — «товарищ». Нельзя бегать за закусками, которые носят по залу, официант должен подойти сам. Если вы захотите кого-то отравить, не пробуйте сами, зовите меня или Шэйда. Если вас приглашают на танец, не принято отказываться, разве что вы уже танцевали до этого два танца подряд. Когда хотят публично обсудить что-то серьёзное, стучат ложечкой по бокалу, а когда беседа приватная – удаляются на балкон. Если надо прорываться с боем, то складываем салфетку с правой стороны тарелки в форме скорпиона. Всё ясно?

Харди со стоном подняла копыто ко лбу. Браслеты звякнули.

— Нет... я не могу! Я ничего не запомнила. Ух и облажаюсь же я сегодня!

Мирроу вздохнула – она тоже устала возиться с Харди:

— Если облажаешься, сделай это как можно более громко и позорно. Чтобы привлечь общее внимание. Тогда у нас будет возможность… не знаю… что-нибудь сделать. Что-нибудь коварное.

— О, смотрите, Сталлионград, — сообщила Ревери.

Мы прильнули к иллюминаторам. И правда, дирижабль достиг города, а теперь медленно снижался. Под нами проплывали многоэтажные, серые, квадратные дома, перемежаемые фабричными трубами.

— Мрачновато, — вымолвил Файерболт.

Вскоре дирижабль едва заметно дёрнулся и застыл. Посадка выдалась очень мягкой. К выходу из гондолы сразу подвели трап, а к трапу – большой, представительный автомобиль с закрытым верхом.

Но тут один пони из дипломатического корпуса вдруг заартачился:

— Спасибо, не надо! Здесь ведь недалеко, верно? Погода настолько славная, что мы не откажем себе в удовольствии пройтись. В вашем сопровождении, разумеется.

Вечер и вправду был приятным по северным меркам – не пасмурно, не слишком холодно и почти безветренно.

После заминки и переговоров сталлионградцы решили, что подобное турне можно допустить, и мы двинулись от посадочной площадки пешком.

— Молодец, — прошептала Мирроу, — хоть по сторонам поглазеем.

В самом деле, благодаря этому простому ходу мы наконец-то смогли увидеть этот Сталлионград, из-за которого всё разгорелось. Хотя идти было недалеко – всего два или три перекрёстка – но всё равно очень интересно.

Улицы здесь были прямые и широкие, приспособленные для машинного транспорта. Посередине лежали рельсы, и туда-сюда катались, мелодично позванивая, трамваи. Они были всегда заполнены народом и, судя по всему, являлись наиболее популярным транспортом в городе.

Смеркалось, и начали зажигаться фонари-кристаллы, подобные тому, что мы видели в Вольной марке. Здесь их было много, они были установлены на чугунных столбах и выглядели очень красиво.

Дома вовсе не походили на наши. Они были громадные, бетонные и однотипные. Их окна шли ровной прямоугольной сеткой. Отличий между домами – никаких. Прямо между жилыми зданиями располагались фабрики и заводы. Какие-то бесконечные, безликие ангары и цеха, из которых торчали вверх очень высокие трубы. Эти трубы вылезали даже за крыши жилых домов, и из них валил густой дым.

Скажу честно, впечатление от архитектуры у меня осталось гнетущее. Но это не главное. Главное – это пони, самые обычные сталлионградские жители, которых мы встречали по пути. Похоже, они возвращались с работы. Они были усталые, перепачканые сажей и машинным маслом. Но... вроде бы... они выглядели вполне довольными. Может, все очень умело притворялись, но в это мне слабо верилось.

На нашу колонну обращали не так много внимания. Хотя взгляды, конечно, бросали и своим детям показывали. Но никто не пытался броситься от нас в ужасе, или на нас – в ярости.

Дорога, по которой мы шли, была очень ровной и гладкой, но притом не скользкой. Материал – без единого стыка. Видимо, это и есть «асфальт». Должен признать – это гораздо лучше, чем наши мощёные мостовые.

— А вот и Дворец Народа, — сообщил Дар Джиллинг, возглавлявший шествие.

Перед нами предстало огромное здание, которое выглядело как нагромождение острых углов и наклонных плоскостей. Единственное, что его немного оправдывало – оно было симметрично. Но я окончательно утвердился в мысли, что такая архитектура не по мне.

Один из дипломатов внезапно вскрикнул, рухнул наземь и скорчился на тротуаре:

— А-а! – завопил он, — что-то впилось мне в копыто! Шип! Ужасный шип торчит из него!

Все ринулись ему помогать, включая охранников-конвоиров.

— Высший класс! – шепнула Мирроу, — я исчезаю! Пойду сделаю... что-нибудь коварное!

Фьюить — и она растворилась в сумерках. Кроме меня, её исчезновения никто не заметил.

Я молча отдал честь. Удачи тебе, коллега-шпион, что бы ты ни замыслила.

Шумиха очень быстро улеглась, а шип – или что он себе воткнул в копыто – вытащили. Все заняли свои места и продолжили движение. Инцидент занял не более минуты.

Так мы и добрались до приёма.

Сие действо разворачивалось в большой, широкой зале. Сверху нависали пять огромных хрустальных люстр, усыпанных лампами, и безжалостно заливали всё светом. Было ярко, как в солнечный полдень, хотя за окнами уже царила тёмная северная ночь. Были накрыты длинные столы, а на белоснежных скатертях расставлены изысканные кушанья. Мимо них вальяжно дефилировали пони в торжественных нарядах – можно было увидеть платья, смокинги, парадную форму и много чего ещё.

Туда-сюда шныряли официанты и распорядители. Живой оркестр играл ненавязчивую фоновую музыку.

Я впервые был на мероприятии столь высокого класса, но ничуть не растерялся и начал изучать обстановку.

Основную массу народа составляли, конечно же, сталлионградцы. Их было очень легко опознать по телосложению. Попадались и иные народности, например, грифоны. Было тут и немало пони смешанной породы, вроде тех, которых мы встречали в Вольной марке. Все они сходились, переговаривались, расходились и беспрестанно вращались в очень сложном социальном круговращении.

Мы все заняли места у столов. Нашими соседями оказались какие-то безвестные сталлионградские вояки с одной стороны и наш собственный дипкорпус – с другой.

Дар Джиллинг занял место во главе стола – но не в самом центре – и постучал ложечкой по бокалу, призывая к тишине.

— Благодарим делегацию Эквестрии за то, что почтили своим присутствием наш скромный приём! — начал Джиллинг.

Послышались редкие хлопки.

— После официальной части застолья будет бал и фуршет. Поэтому рекомендую оставить немного места в ваших желудках для движения и последующих закусок!

Снова апплодисменты.

— Пришло время приветствовать почётного гостя на этом приёме, нашего уважемого правителя, который согласился придти, несмотря на важные обязанности, — провозгласил Джиллинг, взмахнул копытом и отступил в сторону, — товарищ Сталлион!

Ого!

Сам Сталлион! Он появился из какой-то боковой двери. Его нога в ногу сопровождали два адъютанта. Диктатор всея Севера занял предстоятельское место за столом и прокашлялся.

Хлопков не было, но среди сталлионградцев поднялось смятение. Они все разом встали, потом сели, потом опять встали. Они явно не ожидали на этом банкете такого высокого присутствия.

Сталлион выглядел самым обычным пегасом. Скорее наших, нежели местных габаритов. С тёмно-зелёной шерстью, ржаво-бурой гривой, пышными усами, в военной форме и фуражке. Кьютимарка – курительная трубка.

Такую же трубку Сталлион держал во рту и попыхивал ею. Сейчас он вытащил её и произнёс с сильным акцентом:

— Ээ... добро пожаловать, уважаэмые гости, в наш город. Пускай эда и увесэления придутся вам по вкусу. Обсуждэние сэрьёзных тэм не должно отвлечь нас от этой рэдкой возможности узнать друг друга получшэ, пользуясь пэремириэм...

Он продолжил толкать официальную речь, а я изучал его самого. Так вот он какой. Что это за чувство лёгкого разочарования… будето чего-то не хватало. Я представлял Сталлиона гораздо более впечатляющим.

Речь Сталлиона текла ещё долго, и ценности в ней было мало, поэтому я её пропускаю. Наконец он закруглился, сел за стол, и банкет начался. Тут интересного тоже не было. Мы ели что-то очень изысканное, но мной владели совсем иные мысли и наблюдения, поэтому я даже не обратил внимания, что было в тарелке.

Затем блюда унесли, вынесли закуски. Посреди залы расчистили просторную площадку для танцев. Прозвенел колокольчик, и началось самое интересное: неофициальная, а на деле – главная часть приёма.

Вокруг Сталлиона мгновенно собрались в кольцо наши дипломаты и сталлионградские военные чины. Я прямо кожей ощущал, как там варится и булькает политика.

Остальные пони возобновили своё сложное кружение. Мы были ненадолго предоставлены сами себе, но светские волны быстро вынесли на нас старую новую знакомую — Стар Сапфир! Она держалась малой группы лесных единорогов и выглядела потерянно. Её голову венчала серебрянная диадема с крупным синим камнем посередине.

— О, это вы, — сказала она с неким облегчением, — приятно увидеть здесь хоть какие-то нормальные лица.

— Не стоит ли тебе быть, — Файерболт указал в сторону Сталлиона, — там?

— Что?! – мгновенно взбеленилась Сапфира, — да я скорее отгрызу себе рог, чем пойду к нему на поклон! Мне ничего от него не нужно! Как он вообще посмел так нагло явиться перед моими глазами! Мне хочется прямо сейчас изрешетить его магией и будь что будет. Но я знаю, что, к сожалению, это ничего не решит.

— Эм, я не это имел в виду, — примирительно молвил Файерболт.

Сапфира сурово кивнула:

— Я слышала о ваших новых подвигах. Вы молодцы, что победили и пленили эту Фламму. Она – настоящий бич нашего народа. Сколько просек она выжгла своей зловещей магией в лесу, чтобы по ним проползла техника сталлионградцев! Надеюсь, она поплатится! Будь моя воля, я бы запихнула её в бочку и бросила в море.

— Правда? Вот как. Понятно, — без единой эмоции отозвался Файерболт, — к слову, она моя родная сестра.

— Д-да? – запнулась Сапфира.

Очень неловкая пауза.

Продолжать разговор было нереально. Нас выручила музыка — оркестр заиграл лёгкий танцевальный вальс.

К Харди мигом подкатил какой-то простецкий сталлионградский вояка:

— Ух, мадам, вы так шикарны, что не откажетесь навернуть со мной пару кругов по этому полю?

— Как два сена покусать, — галантно отозвалась Харди, — только копыта подбирай.

И они растворились среди гарцующих пар.

Я повернулся к Ревери – но её уже уводил под лапу Файерболт. Чтоб его!

— Эй, ты, как тебя, Дарк Шэйд!

Меня окликнула сталлионградская пегаска. Её грива была тщательно заплетена и уложена в косички, а изящное белое платье являло нечто вроде туники или тоги со множеством сложных ниспадающих складок. Она так отличалась от нашей прошлой встречи, что я не сразу понял, кто она. Наконец меня осенило.

— Чейн Скар, — произнёс я, — капитан рейджеров.

— Теперь лейтенант, — недовольно отозвалась она, — после той стычки меня понизили. Есть за что, признаю.

— Рад видеть вас в несравненно более изящной обстановке, и, ээ, драпировке, нежели в прошлый раз.

Чейн протянула копыто.

— Ну что, зловещий и чужеземный, но тем и интригующий эквестрийский ассассин? Дерзнёшь разделить со мной танец?

— Охотно, если ты не побоишься посмотреть в бездну, — ответил я какую-то феерическую чушь и взял её за лапу.

Мы закружились в медленном, простом танце. Мимо нас проплывали другие пары, столы, огни свечей. Играла музыка, тихо шуршали подолы платьев.

— Что скажешь про Сталлионград? – спросила Чейн, склонив голову.

— Пони выглядят мирно. Должен признать – не похоже, что страдают от ужасной диктатуры. Но сам город... дома... очень угрюмо.

— Да? – удивилась Чейн, — ну, может быть, малость. Но мы не можем строить отдельные домики, как у вас на юге. У нас холодно! Траты на отопление – огромные. Только такие многоквартирные дома получается отапливать эффективно.

Я признал про себя, что с такой позиции не смотрел.

— Так или иначе, я жить в таких не хотел бы, — пробормотал я.

Некоторое время мы кружили молча.

— Сколько ещё протянется эта война? – спросила Чейн, — что мы будем делать дальше?

— Мне-то откуда знать? Мы же просто приключенцы. Наёмники. Вроде бы скоро приедет принцесса Луна, и тогда, как знать, что-то в течении войны поменяется.

— Принцесса? – переспросила Чейн без энтузиазма, — видала я уже одну вашу Принцессу, белую. Приезжала сюда. Плакса, пискля и неженка. Даже если бы мы пустили её на трон, она сама бы убежала в слезах. Север – суровое место, здесь у жизни всё надо выгрызать. Это не как на юге, где протянул копыто и сорвал яблоко. Принцесса этого не умеет и не понимает.

— Ты так говоришь, как будто сама не с севера... – удивился я.

— Я родом из Вольной марки, — ответила Чейн, — это тоже север… но не настолько север. Там полегче. А здесь снег девять месяцев в году.

— Почему тогда ты перебралась сюда?

— Интересно. Здесь много всего строят и делают, жизнь кипит. А в Вольной марке разбойные шайки грызутся, вот и все события.

— Понятно.

Музыка закончилась. Мы с Чейн вполне искренне улыбнулись друг другу.

— Свидимся ещё! — помахала она копытом и удалилась.

Я остался один. Спустя некоторое время ко мне прибило Файерболта, который где-то потерял Ревери.

— Всё это очень утомительно, — пожаловался он, — я же маг вообще-то. Мне положено сидеть в башне в глухой чаще, чертить всякие безумные схемы и шугаться других пони. Cветские рауты – это не для меня.

Я проигнорировал это нытьё, потому что держался он великолепно. Файерболт был кантерлотским единорогом из благородной семьи, и происхождение давало знать о себе.

— Кхм, кхм... здравствуйтэ, отважные воины.

Ого! К нам приблизился сам товарищ Сталлион. За ним, подобно хвосту за кометой, увивались остальные пони из многочисленной свиты. Его адъютанты подозрительно щурились на нас.

— Э... это честь для нас, с-сэр, — едва нашёлся Файерболт.

Сталлион пыхнул трубкой:

— Файэрболт Блэйз и Дарк Шэйд, вэрно? Вы сыграли ключэвую роль в побэде над Фламмой, нашим чэмпионом. Можно тогда называть вас эквестрийскими чэмпионами, вэрно? – он кратко хохотнул, — мы уже обсудили с уважаэмой дэлегацией условия обмэна пленными. Учитывая ваши родствэнные узы, хотите потом посэтить Фламму в её эстественных, так сказать, условиях? Вы сможэте посмотрэть, как она живёт и трудится.

— О... сэр, я принимаю во внимание ваше предложение, оно звучит интересно, — ответил Файерболт, — конечно, война всё-таки продолжается, и нам потребуется согласовать такой визит с нашим командованием...

— Да, да, разумээтся... я думаю, что мы сможэм...

Между ним и Файерболтом продолжился бессмысленный трёп. Товарищ Сталлион между делом внимательно изучал нас. Это и было его главной целью – он хотел понять, что мы собой представляем и насколько мы опасны.

Я решил даже не пытаться светски коммуницировать, в разговоре не участвовал и в свою очередь исследовал Сталлиона сблизи.

Наверное, у него тоже была смешанная кровь, как у Чейн. Если не считать широкой нижней челюсти и крупных копыт, он мог бы сойти на эквестрийца. Пропорциями тела мы с ним были похожи...

И тут меня озарила безумная, дикая, опаснейшая, гениальная идея.

Я давеча фантазировал о том, как исполню заказ на Сталлиона.

Но это будет ещё круче!

В одно мгновение, как во вспышке молнии, в моём мозгу пронеслись все этапы и детали коварного замысла. Очень трудно, очень рискованно. Но я мог! Мог сделать это! Всё, что нужно для этого, у меня с собой в принципе было.

Мирроу же сама сказала «если можно спереть что ценное – спирайте». Да будет так!

Товарищ Сталлион завершил диалог, оставил нас и величественно удалился, а вся его свита за ним.

Приступаем к плану.

Я схватил с ближайшего подноса бокал с шампанским и осушил его в один присест.

Файерболт недовольно на меня покосился.

— Смотри не набирайся, Шэйд, — проворчал он, — торжественное событие, всё-таки, надо держать лицо…

— Я только чуть-чуть. Что-то я разволновался. Пойду вон пунша немного отхлебну.

Файерболт покачал головой, а я пробрался к пуншу и зачерпнул изрядную долю. На меня покосились другие ближайшие пони. Я лихо заглотил его...

Точнее, я изобразил это. И с тем шапманским – тоже. На деле мне в рот не попало ни капельки спиртного. Такие трюки легко делать с небольшой практикой.

И я продолжил. Я «выпивал» всё, что проносили мимо меня и до чего я мог дотянуться, вызывая всё больше и больше неодобрительных взглядов. Стал изображать, будто меня уже малость развезло.

А сам в это время неотрывно, тщательно, пристально наблюдал за товарищем Сталлионом и подмечал за ним всё. Вообще всё. Как он говорит, какое строение фраз и обороты использует. Как он двигается. Как держит трубку. Как зовут тех, к кому он обращается.

Всё до последних мелочей.

Конечно, я не мог уловить абсолютно всё за такое короткое время. Но мне и не требовалось надолго. Мне был нужен гениальный короткий экспромт.

Главную проблему составляли адъютанты Сталлиона. Даже когда от его группы отваливались какие-то пони, они тащились за ним как на верёвочке. Здесь, на виду, я не мог ничего с ними поделать. Отманить их в какой-то закуток? Всё равно рискованно. Нападёшь на группу из трёх пони – если хоть один успеет хотя бы вскрикнуть – всё впустую.

Поэтому я загадал: если они всё-таки разминутся, это шанс, и я его использую. Если нет – то план отменяется, не судьба.

Я терпеливо выжидал, и вот оно! Сталлион направился туда, куда рано или поздно пойдёт любой пони — в уборную. Адъютанты двинули за ним даже туда. Но у самых дверей их притормозил какой-то сталлионградский генерал и что-то спросил.

Адъютанты замешкались и бросили взгляд на Сталлиона. Тот лёгким мановением копыта разрешил им остаться и скрылся в уборной.

Шанс! Сейчас или никогда!

Я споткнулся и с размаху налетел на стол, угодив мордой прямо в салат. Задребезжала посуда, попадали свечи. Стараясь удержаться, я неловко схватился за скатерть и стянул её прямо на пол и на себя – вместе со всем, что на ней было. Раздался хлюп, звон и грохот бьющихся тарелок.

— О-о-оп... извините, — глупо сказал я в никуда.

Окружающие воззрились на меня, поджав губы. Кто-то фыркнул. Откуда-то выскочила Харди и подставила мне плечо, одновременно прикрыв от посторонних взглядов.

— Шэйд! – яростно прошипела она, — ёж тебе в чай! Ты наклюкался! На званом вечере! Прекрати размазывать! Посмотри, на что ты похож! Даже я так себя не веду! Хотя мне, может, тоже хочется!

— Э... – промямлил я, —  нехорошо мне… ох, кажется, оно назад лезет...

— Грр!

Харди потащила меня точно туда, куда надо – к заветным дверям уборной. Адъютанты повернули к нам головы, скривились, брезгливо отодвинулись и вернулись к беседе. Подозрения эта сцена у них не вызвала.

А зря.

Щенки. В смысле, жеребята.

— Приведи себя в порядок! Почисть одежду! Ты весь в салате! – матерински напутствовала меня Харди, — умойся и выпей вот это! Я прихватила для себя, на всякий случай, но нужно тебе! Если хочешь, надерёмся вместе, но потом!

С этими сердечными словами она всучила мне банку огуречного рассола – да-да! – зашвырнула меня в уборную и с грохотом захлопнула за мной дверь.

Я мигом собрался. У меня было очень мало времени.

Послышался звук бегущей воды, щёлкнула щеколда, и из кабинки показался товарищ Сталлион, оправляя одежду.

Я заметил его. Он заметил меня.

— А, это жэ вы… — начал он говорить.

Не договорил. В мгновение ока я стукнул его по голове, затащил обратно в кабинку, скрутил кляп и засунул ему в пасть.

Дальше я действовал быстро и методично. Из потайных карманов своего плаща я достал специальные алхимические зелья и набор цветной пудры. Вмиг расставил пробирки и стеклянные воронки. Очень быстро смешал четыре нужных оттенка, добавил их в разные колбы и последовательно влил в рот товарищу Сталлиону и себе.

Не теряя ни секунды, стащил со Сталлиона его китель. Снял свой заляпанный плащ. Обрядил Сталлиона в плащ. Натянул взамен его одежду. Достал универсальные накладные усы, очень быстро остриг их, придав нужную форму, и приклеил себе под нос. Достал набор цветных линз и поставил нужные себе и Сталлиону.

К этому времени зелья уже сработали, и наши цвета поменялись местами. Шерсть Сталлиона стала тёмно-серой, а грива – белой, как у меня. А я перенял его бурый и зелёный. Длина гривы у обоих тоже изменилась, как положено.

Что не изменилось – так это телосложение, кьютимарки и форма лица. Это всегда самое сложное. У меня не было с собой набора для подделки кьютимарок. Но мой плащ скрывал всё туловище вплоть до хвоста, а на морду Сталлиону я накинул капюшон. Китель, который достался мне, тоже был достаточно длинный, и если я буду двигаться очень аккуратно, то кьютимарка не сверкнёт.

И как последний штрих... я прошу прощения за неаппетитные подробности... я достал бутерброд, который скрытно припас ещё в зале, прожевал его как следует и получившейся субстанцией щедро перемазал лицо и грудь Сталлиону.

Ещё раз извините. Но это было необходимо. Все чудеса маскировки не помешают её раскрыть, стоит лишь внимательно присмотреться сблизи. Весь расчёт был на то, что к такому зрелищу никто не захочет присматриваться.

Я распластал Сталлиона по всей кабинке и художественно свесил его голову в унитаз. Оставил дверь открытой. Осмотрел и остался доволен.

Ещё раз проверил сам себя в зеркале. Точно, трубка! Я пошарил в карманах, нашёл трубку, сунул её в зубы, пожелал себе удачи и вышел.

Всё заняло три-четыре минуты.

Адъютанты сразу устремились ко мне. Харди и присоединившийся к ней Файерболт также мялись неподалёку. Увидев меня (Сталлиона), оба вытаращили глаза – не того они ожидали увидеть из уборной.

Я внушительно прокашлялся, как это делал Сталлион, и поманил их. Они подошли.

— Ра-рад снова видеть вас, товарищ, сэр, — совсем растерялся Файерболт.

— Кхм... – изрёк я, — господин, леди чэмпионы... в том укромном мэсте я встретил вашэго коллегу. Кажэтся, ему... ээ... совсэм нэхорошо. Навэрное, вам стоило бы ему помочь...

— Этот Шэйд, чтоб его! – сквозь зубы выругался Файерболт и скрылся в недрах уборной.

Я возвёл очи к небу, поднял копыто в знак прощания с Харди и направился к своим адъютантам.

Они тут же заняли свои привычные позиции по левому и правому борту от меня.

— Товарищ Сталлион, — вполголоса сказал один из них, — генерал Бриз только что доложил о проекте «Белый рельс». Он утверждает, что снаряды калибра ноль-73 непригодны, хотя вы помните доклад профессора Пеллета. Как вы распорядитесь?

Подобное было неизбежно. Я никак не мог успеть узнать достаточно много, и любой разговор сейчас таил для меня десятки вот таких «информационных мин». Но у меня и на это была своя идея.

— Кхм... давайтэ обсудим это чуть позжэ. Напримэр, с утра.

Адъютант на меня странно посмотрел:

— Э... вы в порядке, командующий?

Видимо, я что-то сказал не так, как было обычно для Сталлиона. Но ничего! Свою слабость я планировал превратить в силу.

— По правдэ, — я конфиденциально понизил голос, — я сэбя что-то нэважно чувствую. Знаэте, опять голова болит.

Адъютант сочувственно кивнул. В яблочко! Слово «опять» было гениальным штрихом с моей стороны. Я не знал, что у Сталлиона это частая проблема, но частое курение плюс жёсткий воротничок плюс круговращение среди пони плюс тяжкие государственные думы – вместе наводили на догадку.

— Мы уже можем просто уйти, — быстро заметил он, — мы достаточно долго здесь были, Фламму обсудили. Вывести вас служебным ходом?

— Потом, потом. Ещё нэмного наслаждайтэсь вэчером. Но, — тут я многозначительно задвигал бровями и указал в сторону нашей делегации, — дэржите один глаз на них. Кто знаэт, что они могут выкинуть.

— Э... так точно, — отозвался адъютант и отчалил, заняв привычную позицию чуть сзади. Он слегка озабоченно на меня посмотрел – но не слишком сильно.

Краем глаза я заметил, как Файерболт выволакивает из уборной «меня», костеря меня на чём свет стоит и вытирая «мне» лицо платком. Ну и зрелище. Одежда была изгваздана, смята и перекручена, из-под капюшона свисали слипшиеся пряди, лицо еле виднелось. Они с Харди взвалили «меня» на холки и потащили к выходу, а сталлионградцы показывали на них копытами и негромко посмеивались.

— Простите, извините, пропустите... – оправдывался Файерболт, — мы вынуждены преждевременно покинуть... был отличный вечер, спасибо...

Не то что бы его кто-то останавливал. Наоборот, толпа расступалась и демонстративно отворачивалась. А затем исподтишка глазела, разумеется.

В один момент плащ Сталлиона зацепился за копыто, и на секунду открылась его собственная кьютимарка. Моё сердце аж пропустило удар. Но в следующий миг плащ опять скрыл её, и никто ничего не заметил.

— Южные варвары, — процедил второй адъютант, — никакой культуры.

— Прискорбно, — вздохнул я.

Файерболт и Харди покинули зал, таща на горбу Сталлиона. За ними парочка наших дипломатов, непрестанно кланяясь и извиняясь. Вприпрыжку за ними – Ревери. Надеюсь, она не станет лечить «меня» от похмелья – с учётом зелий, которыми я напичкал Сталлиона, её магия может сработать непредсказуемо.

Теперь время стало работать на меня. С каждой секундой они всё дальше, и даже если меня раскроют вот прям сейчас, шансы успешного похищения всё ещё высоки.

Я опущу следующий час. Меня опять обступили генералы, промышленники, чиновники и ещё какие-то прихлебатели. Я мало говорил, сославшись на головную боль. За меня отвечали на вопросы адъютанты, а я слушал в оба уха и изредка вставлял такие реплики, которые точно были безопасны.

Кажется, до сих пор никто ничего не заподозрил. Этот этап прошёл легче, чем я думал.

После часа светского времяпровождения Дар Джиллинг взял слово, поблагодарил всех и меня отдельно за визит – и изящно закруглил приём. Дорогие гости потянулись к выходу, а я сказал адъютанту:

— Что-то кружится голова. Пэред глазами дажэ плывёт чуть-чуть.

— Вы перетрудились, — ответил он, — а я вам говорил. Нужно знать меру в делах. Прислать к вам врача?

— Да, обязатэльно, — сказал я, — сегодня хужэ, чэм раньшэ. Но давайтэ завтра с утра. Пока что просто проводитэ меня до дома, если вам нэ трудно.

— Да... само собой, — недоумённо отозвался адъютант.

Видно, я опять ляпнул что-то не то. Скоро я понял, что именно – оказывается, Сталлион жил здесь же, во Дворце Народа, на верхних этажах. Странно было говорить про это «проводите до дома».

Но адъютанты списали мои странности на плохое самочувствие. Они провели меня по высоким, широким лестницам, по каким-то длинным коридорам с коврами, довели до моих апартаментов и передали «с копыт на копыта» двум охранникам. Уважительно пожелали мне спокойной ночи и удалились, а охранники остались нести вахту возле моих дверей. Надо же – почётный караул, а кажется, будто ты под стражей.

Я включил свет и с интересом оглядел жилище тирана Сталлионграда. Здесь всё было очень просто и аскетично. Мебель – тяжёлая, мощная, такая может служить вечно. Узкая и жёсткая кровать. Никаких картин на стенах, только несколько фотографий со своими сослуживцами и семьёй. Оказывается, у него было две дочери. Кабинет, заваленный книгами и папками. Стол, на котором целых четыре телефона.

Я присел на кровать и впервые за час или два позволил себе перевести дух.

Похищение века удалось.

Вы спросите: почему я не рассказал свою задумку сопартийцам? Разве не лучше, если бы мы сработали вместе?

Ответ такой – чтобы обмануть врага, сначала обмани друга. С Мирроу, может, я бы и поделился. Но у Файерболта, Харди и Ревери нет опыта в шпионских делах. Если бы они знали, что тащат не пьяного Шэйда, а самого товарища Сталлиона, они не смогли бы вести себя настолько естественно. Начались бы нервы, наигранность, в итоге они бы обязательно себя выдали.

Кроме того, изложи я им план – начались бы возражения, опасения, предложения, а рассусоливать времени не было. Всё было мгновенным экспромтом, и именно потому удалось.

Я расслабился, скользя взглядом по стенам. Но рассиживаться долго я не мог. Теперь время опять работало против меня. Где-то ещё час, и действие зелий сойдёт на нет.

Пора сваливать.

Я устремился к окнам, но тут удача повернулась ко мне крупом. В проёмах стояли мощные решётки.

Какого сена! Ну что за пегас будет ставить решётки на окна? Это же для нас – дверь в небо!

Видимо, так сделали ради безопасности товарища Сталлиона.

Решётки были на петлях, и где-то в комнатах наверняка хранился ключ от решёток, но я не смог быстро его найти.

Самый простой путь побега отпадал. Придётся пробираться через весь Дворец. Но я не мог выйти сразу — адъютанты всё ещё могли ошиваться рядом, и моё поведение покажется им слишком странным.

Я ждал, всё более и более нервничая. Мне начало мерещиться, что с меня уже отваливаются усы и другие элементы грима. Но я терпеливо выждал целых сорок минут, а затем собрался с духом и вышел.

— Товарищ Сталлион?.. – удивились охранники.

— Нэ спится, душно, — отозвался я, — пойду вниз, воды сэбэ налью.

— О, что вы! – тут же подорвался один из охранников, — не надо, зачем! Сейчас я вам всё принесу.

— Я лучшэ сам, — вальяжно ответил я, — прогуляюсь, освэжу голову. Нэ волнуйтесь. Чэрез дэсять минут вэрнусь.

— Хотите таблетку от головы, товарищ командующий?

— Спасибо, я ужэ принял.

Уф, удалось отболтаться. Я медленно спустился по лестнице, и едва скрылся из зоны видимости охраны – как припустил вниз со всех ног.

Свобода! Обратно дороги не было. Но отсель начиналась – то есть возвращалась – свобода.

Я мог выскочить на улицу через главный вход, тут же взлететь – и не поминай лихом, Сталлионград. Но кто знает, сколько там будет по пути глаз, сколько вокруг пегасов с быстрыми крыльями и единорогов с точной магией.

Нет, мы обставим наш побег по-другому. По-ассасински.

Сии соображения привели меня к тому, что я оказался в подвалах Дворца. Здесь было безлюдно, стены не покрашены, под потолком тянулись многочисленные трубы. Я проследовал за этими трубами в сторону, где они как бы сходились воедино, и обнаружил там котельную. Здесь, среди переплетения вентилей и датчиков, между гигантскими нагревательными и распределительными баками, в стене заманчиво зияли гигантские дыры воздухозаборников.

Тут кто-то уже был – бородатый пони в замасленном комбинезоне. Истопник. Он удивлённо на меня посмотрел, вытянулся в струнку и отдал честь:

— Э... д-добрый вечер, товарищ Сталлион! Что вы здесь делаете в такой поздний час?

— Да вот, нэ спится, — пробасил я, — инспектирую... э... помещэния. Вы в смэне один?

— Э... нет. С напарником, он пошёл за перекусом. Как обычно...

Он уже странно на меня поглядывал. Что ж, хватит мудрствовать. Я взвился под потолок и хорошо огрел его по загривку. Сталлионградец обмяк и осел на пол, а я поднатужился и запихнул его в ближайший шкафч. Заклеил липкой лентой рот.

Стащил с его пояса ключи, закрыл шкаф, открыл решётку вентиляционной шахты, проскользнул внутрь, закрыл решётку.

Невидимый таймер тикал. Напарник вернётся минут через пять. Минут десять он будет удивляться, куда ушёл первый пони. Потом либо сам его найдёт в шкафу, либо тот очухается и замычит. Ещё пять минут на объяснения и непонятки. Ещё пять минут на то, чтобы поднять тревогу. Итого у меня было около получаса форы. А иллюзия Сталлиона сойдёт ещё раньше, минут через пятнадцать.

Но это уже неважно. Времени предостаточно! Я сорвал китель Сталлиона и отбросил его в сторону. Туда же полетели накладные усы. Я наполовину пробежал, наполовину пролетел, наполовину проскользил по извилистой трубе коллектора и, как пробка из бутылки, вылетел в крупный канал сточных катакомб Сталлионграда.

Не буду описывать свои скитания в оных зловонных местах. Думаю, всем вам довелось разок или два побывать в древних канализациях. Нет? Странно. Никакой карты тоннелей у меня не было, но меня вело безошибочное чутьё ассассина, и вскоре впереди забрезжил смутный свет выхода на поверхность.

Поразительно, но и его сторожил охранник. Никому не ведомый люк, затерянный где-то в холме посередине леса, охранялся! Ну что с этими сталлионградцами не так?

Впрочем, неважно. Он успел меня заметить, но не успел даже отреагировать. Фирменным ударом по загривку я отправил его в нежные объятья сна и тут же взмыл в воздух. В считанные секунды я оказался над лесом.

Сталлионград выглядел отсюда как яркое пятно на горизонте. В нём отдалённо выла сирена, а в небе наблюдалось какое-то движние и хаотичные вспышки света. Скорее всего, носились туда-сюда пегасы с фонарями.

Итак, моя эскапада обнаружилась. Но было поздно. Даже если их поисковой отряд натолкнётся на меня прямо сейчас, им никак меня не остановить. Я взмахнул крыльями и помчался в сторону нашего лагеря.

У нас тоже не спали. Горели все огни, были заняты все наблюдательные посты. Даже завели двигатели трофейных танков. Очевидно, наши поняли, насколько крупный фрукт упал к ним в копыта, и готовились отражать возможную атаку.

Ещё с воздуха я увидел своих сопартийцев – они сидели у выхода из командного шатра. Меня они заметить, конечно, не могли. Я был просто чёрной тенью в ночном небе. Поэтому, когда я внезапно обрушился прямо посреди них, взметнув вихрь снега, все вскрикнули и отшатнулись в изумлении.

— Добрый вечер снова, дамы и господа, – вежливо поздоровался я, — я ничего не пропустил?

— Ты... ты... это ты, Шэйд! – выдавил Файерболт, кое-как приходя в себя, — ты... да ты... да ты знаешь! Мог бы предупредить! У меня сердечный приступ будет из-за твоих выходок!

Я пожал плечами:

— Но вам же удалось всё провернуть, верно?

— Думаешь, это было так просто? – взвыл Файерболт, — да знаешь ли ты, когда мы обнаружили, что тащим не тебя, а Сталлиона?

Я чуть-чуть посчитал минуты.

— В нашем лагере?

— Сена с два! – завопил Файерболт, — в Сталлионграде! На пороге Дворца! Ревери сразу попыталась «тебя» вылечить! Я ей сказал – нет, пускай пострадает! Но она...

— …Это я тебе припомню, — прищурился я.

— А ты что хотел? Твоё поведение выглядело со стороны отвратно. Был позор для всей нашей делегации. Я решил – пускай хотя бы похмелье тебя проучит! Теперь я понял, что всё это была игра, но тогда-то – нет. Ревери всё равно вылечила тебя, и что бы ты думал? Твои зелья тут же развеяло! Мы вдруг увидели, как Шэйд на наших глазах буреет, зеленеет, отращивает усы и превращается в Сталлиона. Мало того, он пришёл в себя и уже пытался позвать на помощь!

Он так захватывающе рассказывал, что мне стало прямо интересно, чем же всё кончилось.

— Ну, пришлось опять его тюкнуть, — призналась Харди, показывая своё пудовое копыто.

— Да, но это не решило наших бед, — продолжил Файерболт, — мы на улице Сталлионграда, абсолютно одни, с его правителем на руках, и что нам было делать дальше? Как выбраться и вытащить его, не подняв тревоги? Ты это продумал в своём хитроумном плане, а?

— План? – удивился я, — о чём ты? Это было минутное озарение. Ну, я думаю... вам следовало как-то импровизировать.

Файерболт схватился за голову:

— «Импровизировать»!..

— Но как же вам удалось спастись?

Файерболт чуть успокоился.

— Мирроу. Нас спасла она. В самый нужный момент она вырулила из ниоткуда на сталлионградской автоповозке. Не хочу знать, где и почему она её взяла. Мы без подозрений проехали по городу, на выезде разнесли в щепки пару блокпостов – и всё! Нам удалось добраться на ней до поля, а потом она завязла в снегу. Но там уже наши бежали навстречу.

Я облегчённо вздохнул:

— Значит, вам удалось доставить Сталлиона. Вот и хорошо.

Харди чувствительно пихнула меня в плечо:

— Ну ты даёшь, Шэйд! Ты ж упёр самого Сталлиона! Якорь мне в глотку, это ограбление века!

Я потёр плечо. Сколько раз просил так не делать, но это бесполезно.

— Строго говоря, «спёрли» его мы... – проворчал Файерболт.

Полог командирского шатра откинулся, и наружу выскочила Мирроу собственной персоной.

— Слышу голос Шэйда! – воскликнула она, — а вот и он!

Она неожиданно схватила меня за передние лапы и закружилась в каком-то диком танце, ухмыляясь во все зубы. Блокнотик, который она до того держала в копытах, полетел в снег.

— Ну ты даёшь! Это гениально! Блистательное, тщательно продуманное похищение! Шедевр! Войдёт во все учебники!

Впервые в жизни я видел её настолько радостной.

— А ну пошли! – воскликнула она и затащила меня в командный шатёр.

В который раз я уже здесь? Наличествовали всё те же важные лица, плюс Шайнинг, плюс сам Сталлион. Последний сидел, крепко связанный с ног до головы, и одурело ворочал башкой. Генералы повернулись к нам. Секунда тишины, а потом они загалдели:

— Это он!

— Опять он!

— Это Шэйд! Дарк Шэйд!

Шайнинг подошёл ко мне, положил копыто на плечо и изо всех сил постарался что-то сказать. Это давалось ему с трудом. Наконец он прочувствованно выдал:

— ...Ну ты даёшь.

— Давайте Шэйду ещё одно звание! – не унималась Мирроу, — сегодня! Сейчас же! Немедленно!

— Э... да... надо. Да.

Мне принесли ещё один орден – «Бархатный клинок», высшая дипломатическая награда Эквестрии.

— За... как это сформулировать? – растерялся Шайнинг, — за блистательную диверсионно-разведовательно-шпионскую операцию, повлёкшую захват высшего командного чина противника.

Он неверным копытом прилепил орден к предыдущим двум.

— А также вы снова повышаетесь на ранг, и теперь вы... стало быть… особых войск майор Шэйд.

— О, так теперь я могу тобой командовать, — сказал я Мирроу.

— Только попробуй! — отозвалась она.

В этом же шатре по какой-то причине оказалась и Фламма. В отличие от Сталлиона, она была не закована, а просто в антимагических наручниках. Она под шумок ела оставленные на столе пирожные.

— Что, собираетесь весь Сталлионград по одному к себе перетаскать? – ехидно вопросила она.

Сталлион повернул голову и увидел её.

— О... добрый вечэр, товарищ Фламма… — всё ещё полуобморочно молвил он, — и вы тут. Как нэобычно...

— Устраивайтесь подобнее, командующий, — вздохнула Фламма, — это надолго.

Мы с Мирроу покинули шатёр и вместе с остальными сопартийцами переместились в нашу уютную, родную карету. Нам всем несомненно требовался долгий и спокойный отдых после этого умопомрачительного вечера, а мне так вдвойне.

— Конечно, отдыхайте, о чём речь! — воскликнула Мирроу, — разве только Сталлионград попытается сейчас напасть, чтобы отбить Сталлиона! Но я думаю – нет. Сразу не смогут. У них сейчас хаос в цепочке командования.

Мы заняли свои места на лавках и полках и расслабились. Глубоко вдохнули.  Выдохнули. Уф, всё, с нас хватит. Теперь генералы станут проводить допросы, а дипломаты – плести свои сети, но мы своё дело на сегодня сделали.

Затем после паузы Ревери спросила:

— Хорошо, Сталлиона мы похитили. А... дальше что?

Глава 5,

в которой случается хэппи-енд, несмотря на все наши усилия

Что дальше-то?

Следующие дни выдались очень странными.

Похищение Сталлиона поставило крест на новых атаках со стороны Сталлионграда. Думаю, оно нанесло противнику большой моральный урон. Но капитулировать никто и не собирался. Заводы продолжали работать, дирижабли – летать. Военный совет по-прежнему управлял городом и армией, хотя и без своего главы. Дипломаты посещали нас каждый день, предлагая-умоляя-требуя вернуть Сталлиона, но... Сталлионград меж тем справлялся и без него.

Получается, Сталлионграду не так уж и нужен его правитель?

Тогда на кой я всё это провернул?

— Надо же, выходит, у них не тирания? – горько усмехалась Мирроу.

Я вспомнил свой недолгий опыт в шкуре Сталлиона. Как охранник предложил мне таблетку от головы. Тогда ко «мне» относились с уважением, но какого-то раболепия там и в помине не было.

— Конечно, нет, — отвечал я ей, — нимало.

Дни этой дурацкой осады потянулись дальше. Никаких приключений или происшествий. Ни мы, ни они не нападали.

Ревери спала или гуляла. Харди устраивала потасовки с другими приключенцами и один раз даже угодила на гауптвахту. Файерболт исследовал окрестные леса и собирал в них редкие ингредиенты, а в остальное время навещал Фламму и мирно играл с ней в шахматы.

Я без дела шатался по лагерю. Ингредиенты мне бы тоже пригодились, но к чему трудиться, если я потом стяну их у Файерболта. Частенько я натыкался на Мирроу, и тогда мы с ней шли глушить сидр в нашу фронтовую «таверну». Там мы часто натыкались на Эвер и прочих Тех и садились пить вместе.

— Я вам говорила, — бурчала Эвер, прикончив очередную кружку, — что это надолго. Вы герои, слов нет. На тебе уже живого места от орденов нет. Но что толку? Эх, в Эквестрии уже весна. А тут снег, и снег, и деревья спят...

Не только мы и Те, но и остальные партии приключенцев, которых Селестия рекрутировала на войну, бездельничали и скучали. В отличие от нас, Тем платили подневно, поэтому затянувшаяся кампания была им, вообще-то, выгодна. Но удовольствия им всё равно это не доставляло.

Товарищ Сталлион содержался в специальном отдельном шатре, под круглосуточной охраной. По-моему, он тоже скучал. Его иногда вытаскивали оттуда, чтобы проветрить и показать послам из Сталлионграда, но в остальное время ему приходилось разве что читать книжки.

Так прошла неделя, а может, две. Я как-то перестал следить.

В один день Мирроу подозвала нас и сказала:

— Завтра приезжает принцесса Луна.

— Ура, движуха! – обрадовалась Харди.

— К этому в Сталлионграде приурочили большой военный совет, — сказала Мирроу, — точно такой же, какой был по приезде принцессы Селестии. Там будет весь их командный состав. Будут снова обсуждать ход войны, то и сё и это, но уже с Луной. Так вот — сталлионградцы хотят, чтобы ваша партия тоже присутствовала.

Я хихикнул:

— Ничему их жизнь не учит. Мне ещё кого-нибудь умыкнуть?

— Если сможешь, дерзай, — ничуть не колебалась Мирроу.

И вот настало завтра. Армия немного привела себя в форму. Улицы почистили, доспехи надраили. На шестах колыхались лиловые знамёна Ночного Двора.

К шаткому деревянному перрону подъехал эквестрийский паровоз. Наружу выпорхнула дворцовая гвардия и заняла позиции по сторонам. Затем вышла и сама принцесса Луна.

Я впервые увидел леди, из-за которой и заварилась вся эта каша. На меня она произвела приятное впечатление. Благородные тёмные цвета, гордая поступь и лёгкое, мимолётное ощущение чего-то зловещего. Кроме того, в ней была некая простота и естественность, без этого чванливого апломба, который присутствовал у её старшей сестры.

В первых рядах её встречали Шайнинг и товарищ Сталлион (связанный должным образом). Во вторых рядах была Фламма и генералы, в третьих – дипломаты, ну а где-то в четвёртых рядах – мы. Дальше располагалась вся остальная армия.

Шайнинг преклонил колено.

— Славься принцесса Луна!

— Ура! – отозвалось войско.

Принцесса простёрла вперёд копыто, набрала в грудь воздуха и...

— ПРИВЕТСТВУЮ ВАС, МОИ ВЕРНЫЕ ПОДДАННЫЕ! БЛАГОДАРЮ ВАС ЗА ВЕРНУЮ СЛУЖБУ, КОТОРУЮ ВЫ СТОЙКО НЕСЁТЕ В ЭТИХ ХОЛОДНЫХ КРАЯХ! ЗАВЕРЯЮ, ЧТО НИ ЕДИНАЯ КАПЛЯ ВАШЕГО ПОТА НЕ ПРОЛИТА ВПУСТУЮ! ПРИНЦЕССА ЗАПОМНИТ И ЩЕДРО ВОЗНАГРАДИТ КАЖДОГО ИЗ ВАС!

Ох. Ух. Я потряс головой – после речи Луны у меня слегка звенело в ушах. Шайнинг тоже имел ошарашенный вид. Но он, похоже, слышал это не в первый раз и был уже привычен.

— Леди принцесса! – воскликнул он, — позвольте теперь сопроводить Вас в специально приготовленный для Вас тент, где вы сможете вкусить отдых после дальнего пути!

— МЫ НЕ НУЖДАЕМСЯ В ОТДЫХЕ, КОГДА НАШИ ПОДДАННЫЕ ТРУДЯТСЯ. МЫ ЖЕЛАЕМ НЕМЕДЛЕННО ПРИСТУПИТЬ К ИСПОЛНЕНИЮ НАШИХ КОРОЛЕВСКИХ ОБЯЗАННОСТЕЙ. ДЛЯ НАЧАЛА МЫ ЖЕЛАЕМ ОСМОТРЕТЬ ЛИНИЮ ФРОНТА!

— К-как скажете.

— ИТАК, ВЕДИТЕ!

Принцесса величаво двинулась вниз по подмосткам. За ней длинной вереницей потекла стража, командование и вся остальная свита.

Когда мимо нас проводили товарища Сталлиона, он на секунду задержался, пригладил гриву — которая встала дыбом от речей Принцессы – и тихо спросил нас:

— Так это и есть ваша принцэсса Луна? Ого. Ничэго сэбе дамочка.

События развивались всё более стремительно. Пока встречали и сопровождали Луну, из Сталлионграда опять прилетел дирижабль и сел в поле. Между ним и лагерем, на нейтральной полосе, водрузили большой шатёр и натащили туда трибун и скамеек. Нас втянуло в состав делегации, и не успели мы опомниться, как оказались там, на совете.

Мы опять увидели множество смутно знакомых лиц что с нашей, что со сталлионградской стороны. Но здесь было не так, как во Дворце народа – там большую часть времени занимала неофициальная часть, где кулуарно решались важные вопросы. А тут её вообще не было. Совет начался сразу, как только все расселись по местам.

Принцесса Луна гордо восседала на походном троне, который принесли из поезда, и впечатляюще нависала надо всем собранием. Хотя сталлионградцы крупнее нас, эквестрийцев, она была больше любого из них. Рядом с ней скромно сидел Шайнинг, а при нём – Сталлион.

— Мы должны обсудить сегодня важные вопросы...  – взял слово один из сталлионградских дипломатов и покосился на Сталлиона.

Тот как ни в чём не бывало кивнул:

— Да, да, конэчно. Давайтэ ужэ приступать.

— Так точно, командующий.

— Вы можете себя вести хотя бы чуть-чуть похоже на пленного? — недовольно пробурчал Шайнинг.

Оратор продолжил:

— Мы не получили ответа на последнюю ноту протеста, заявленную нами в связи с...

И далее что-то такое же дипломатическо-политическое, очень занудное. Когда он умолк, вступил Шайнинг:

— В связи с этим желает сказать своё веское слово, — он сделал широкий жест, — её королевское Высочество принцесса Эквестрии Луна!

По рядам сталлионградцев пробежал шёпоток.

Принцесса расправила плечи...

— ПРИВЕТСТВУЮ ВАС, ДОСТОЙНЫЕ СЕВЕРЯНЕ! В ЭТИХ НЕПРИВЕТЛИВЫХ ЗЕМЛЯХ ВЫ ВЕДЁТЕ СУРОВУЮ И ЧЕСТНУЮ ЖИЗНЬ, ДОБЫВАЯ СВОЙ НЕПРОСТОЙ ХЛЕБ! МЫ ВЫРАЖАЕМ СВОЁ ВОСХИЩЕНИЕ ВАШЕЙ СТОЙКОСТЬЮ! МЫ ЖЕЛАЕМ НЕ ВРАЖДЫ, НО ДРУЖБЫ! МЫ ЖЕЛАЕМ ЯВИТЬ ВАМ СВОЮ ЩЕДРОСТЬ! ВЫСКАЖИТЕ СВОИ ПОЖЕЛАНИЯ, КАКИЕ ДАРЫ НАША КОРОЛЕВСКАЯ ДЛАНЬ МОГЛА БЫ ПРЕПОДНЕСТИ ВАМ!

Секретари бросились ловить бумажки, которые смело прочь воздушной волной. Пара сталлионградцев взобрались на стулья, с которых упали во время речи Принцессы.

— Вот это да! – возбуждённо прошептал кто-то.

Воцарилась звенящая тишина, после которой голос сталлионградского генерала прозвучал как комариный писк:

— Т-товарищ Принцесса, ваш визит – п-приятная неожиданность для нас. Я думаю, что это даже важнее всех остальных вопросов. Не желаете ли вы принять наше приглашение и посетить Сталлионград в рамках мирной миссии?

Могучий вдох, и...

— НЕ БУДЕТ ЛОЖЬЮ СКАЗАТЬ, ЧТО ВАШЕ ГОСТЕПРИИМСТВО СРАВНИМО ТОЛЬКО С ВАШЕЙ СИЛОЙ ДУХА. МЫ ОХОТНО ПРИНИМАЕМ ЭТО ПРЕДОЛЖЕНИЕ И НАМЕРЕВАЕМСЯ ПО ДОСТОИНСТВУ ОЦЕНИТЬ ВСЁ ВЕЛИКОЛЕПИЕ ВАШЕГО ГОРОДА! МЫ ЖЕЛАЕМ ПРИСТУПИТЬ К ДЕЛУ НЕМЕДЛЕННО!

Эхо стихло. Сталлионградцы переглядывались между собой и таращились на принцессу Луну с нескрываемым восхищением.

— Мы берём паузу на совещание! – выдал один из них.

Они сгрудились в кучу и принялись оживлённо обсуждать Принцессу. Они пытались приглушить голоса, но я уже хорошо понял, что скрытничать северяне не умеют. Я отчётливо слышал их реплики:

— Вот так леди!

— Это я понимаю!

— Настоящая Принцесса!

— Не то, что прошлая!

— Вот это мощь!

— Королевская порода!

— Сразу видно!

И мне в душу закралось ужасное и великолепное предчувствие.

Совещание закончилось, не успев начаться! Все планы опять поменялись. Прямо с трибуны Принцесса отправилсь на осмотр Сталлионграда. Всё, что видела, она комментировала в своей неподражаемой манере. За ней следовала толпа восхищённых сталлионградцев, и эта толпа всё росла и росла. Нас оттеснили куда-то далеко назад.

В заключение Луна дала вдохновляющую речь со ступеней Дворца народа, и слушать её собрался — без преувеличения – весь город. Затем слово взял Сталлион. Он где-то по пути успел освободиться от уз и раздобыл усиляющее устройство, которое разнесло его голос надо всей ощадью:

— Дорогиэ согражданэ! Вы успэли познакомиться с принцэссой Луной нэ хужэ, чэм я. Позвольтэ напомнить вам, что я являюсь всего лишь военным комэндантом нашэго города, а мои совэтники являются временным военным правительством. Так было давно, но так было нэ всэгда. Настоящего правитэля у нашэго города не было. Поэтому мы посовещались и рэшили...

Он замялся.

Что, вот так просто?! – подумал я.

— ...И рэшили пригласить эту замэчатльную Принцессу на должность правителя Сталлионграда! Ну, что вы думаэте?

Толпа взорвалась грохотом копыт и ликующими криками.

Принцесса радостно провозгласила:

— МЫ ОХОТНО ПРИНИМАЕМ НА СЕБЯ ЭТУ ПОЧЁТНУЮ ДОЛЮ И ОБЕЩАЕМ НЕМЕДЛЕННО ВНИКНУТЬ В ТРУДНОСТИ НАШЕГО ДОСТОЙНОГО НАРОДА! ВЫ МОЖЕТЕ СВОБОДНО ИЗЛИТЬ НАМ СВОИ РАДОСТИ И ГОРЕСТИ, И КАЖДОЕ СЛОВО ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОСТИГНЕТ КОРОЛЕВСКИХ УШЕЙ!

Толпа продолжала ликовать. Кто-то даже пустил в воздух пару салютов. Когда волнение чуть-чуть улеглось, товарищ Сталлион добавил:

— Военный совэт эдиногласно считаэт, что Принцэсса – именно такой правитель, который подходит нам. Мы будем подчиняться ей, а нэ той, бэлой. Что же касаэтся мэня, то я останусь на посту главнокомандующэго армии. Но, похоже, у мэня намэчается отпуск!

— ВОИСТИНУ, — согласилась Принцесса, — ИБО НЕТ НИЧЕГО ГЛУПЕЕ ССОРЫ МЕЖДУ ДРУЗЬЯМИ. МЫ НЕ ВИДИМ НИ МАЛЕЙШЕЙ ПРИЧИНЫ ПРОДОЛЖАТЬ ЭТУ БЕССМЫСЛЕННУЮ БИТВУ.

— И правда, зачэм мы воевали? – Сталлион почесал голову, — что-то я ужэ запутался. Ладно, нэважно. Приказываю прэкратить боевые дэйствия!

И Принцесса под восторженный рёв толпы подтвердила:

— ВОЙНА ОКОНЧЕНА!

Вот так просто.

---

Лагерь вновь охватил хаос. Но теперь это была праздничная, предотъездная суета. Солдаты в обнимку ходили по улицам и пели песни. Паковались вещи, складывались шатры, разбирались по брёвнышкам постройки. Хотя долгая северная зима не и думала отступать, но светило солнышко и в воздухе как бы витали первые ароматы весны.

Каждые три часа отходили на юг составы, битком набитые весёлыми пони. Многие ехали даже на крышах вагонов.

Между Сталлионградом и нашей конечной станцией проложили широкую и ровную дорогу — в два счёта, буквально за одну ночь. В ближайшем будущем планировалось снести временный перрон, протянуть рельсы дальше, и возвести на окраине города уже полноценный большой вокзал.

Принцесса Луна поселилась во Дворце народа, а Сталлион вернулся домой, к своей семье.

Фламму Блэйз освободили без каких-либо условий, и она вернулась к своей привычной деятельности в Сталлионграде. Так же поступили и с другими пленными с обеих сторон.

Я заметил, как наши дипломаты втихую вывозили что-то в пломбированных вагонах с тёмными шторами – по-моему, там были разобранные танки.

Наши коллеги-приключенцы стали собирать пожитки и тоже потянулись на юг – кто на поездах вместе с солдатами, кто своим ходом. Некоторые решили даже пройтись пешком. Большинство из нас, кому платили за успешный контракт, были весьма довольны. Те, кому платили подённо – вроде Эвер – были довольны чуть меньше, но тоже вполне.

Стали собираться и мы. Но не сразу. Мы ещё погуляли по Сталлионграду, раз он стал теперь открытой территорией. Нас везде дружелюбно приветствовали, приглашали на заводы и с гордостью показывали новенькие сталелитейные цеха.

Сталлионградцы оказались славными ребятами, в чём я давно уже и не сомневался. Однако их архитектура так и не пришлась мне по душе, пусть даже её диктовал суровый климат.

Северяне, в свою очередь, повадились заглядывать в наш лагерь. Они шатались туда-сюда, всем интересовались, заводили беседы и тому подобное. Однажды мы встретили среди них уже знакомую нам Чейн.

— Эй, чемпионы Эквестрии, — сказала она, — поведайте-ка мне, когда отходит ближайший поезд? Теперь, когда у нас дружба и любовь, я захотела сама прокатиться на юг и поглядеть, что у вас да как.

— Садись хоть сейчас, — молвил Файерболт, — но я бы на твоём месте подождал пару деньков, пока напор схлынет. Эх, не хочу ехать поездом. Сидеть друг у друга на голове...

Я тоже не хотел в поезд. Как бы добраться домой покомфортнее, пусть даже чуть помедленнее?

И тут я вспомнил про своё давнее желание.

— Почэму я должэн? — удивился товарищ Сталлион, — у нас их нэ так много, а героизм с вашей стороны, конэчно, был, но... как бы это сказать... он был направлэн против нас, и я не вижу, за что мне дэлать такой подарок.

Это я нанёс ему приятный и дружеский визит в нерабочее время. Разговор происходил на пороге его дома.

— Ну пожалуйста, — я захлопал глазами, — мне очень хочется. Я буду хорошо с ним обращаться, обещаю.

— Ну нэт!

— Сено тебя забери, он уже был у меня в руках! Я уже мог его угнать! Но я этого не сделал! Поэтому справедливо, чтобы теперь он мне достался в награду!

— С чего это справэдливо? – возмутился Сталлион.

Делать было нечего. Я задумчиво достал из-под полы плаща склянку с чем-то ядовито-зелёным и как бы невзначай повертел её в копытах. Сталлион слегка побледнел. В его глазах промелькнул ужас. Ему в одночасье привиделись все травмирующие воспоминания, которые вызвали мои зелья.

— Хорошо, — сдался он, — будэт тэбе дирижабль. Но я всё равно нэ понимаю. Вы нэ сможэте пользоваться им долго. Баллон надо пэриодически докачивать газом, а двигатели заправлять горючим.  И то и другое производится только в Сталлионграде.

— Единороги наколдуют, — отмахнулся я, — что-нибудь придумаем.

Вот так и вышло, что я торжественно подвёл к нашему лагерю и посадил рядом свой собственный дирижабль. Он был значительно меньше тех, боевых, которые нам уже приходилось видеть, зато быстрее и манёвреннее. Внутри было шикарно: иллюминаторы с золотой окантовкой, бархатные ковры, просторные каюты. Небольшой, но полностью обставленный камбуз. Управлять им было легко – я освоился за полчаса.

— Зашибись! – одобрила Харди, ступив на борт корабля, — молодец, Шэйд, здорово придумал. Полетим назад, как короли.

— И появимся в Кантерлоте с большой помпой, — улыбнулся Файерболт.

— Как назовём его? – спросила Ревери, — я предлагаю «Драккар»!

— Почему Драккар? – подивился Файерболт.

— Неважно, — сказал я, — звучит круто. Принимается.

Мы быстро перетащили в «Драккар» все наши пожитки и хотели уже было отчаливать, когда по трапу процокали чьи-то копыта, и во входном люке возникла Фламма Блэйз.

— Пришла попрощаться, — сказала она, — пока, ребята! Пока, Файерболт! Было весело! Вот вам на дорогу подарок от меня.

Она выставила в ряд несколько больших бутылей с какой-то полупрозрачной, мерцающей жидкостью внутри.

— Это топливный концентрат, — поведала она, — я сделала его из эссенции огня, которую собрала после нашей с Болтом дуэли. А также там горючие эфиры, определённые смолы и присадки, но не забивайте голову. Пускай ваш дирижабль пролетает подольше. Хотя потом всё равно не знаю, что вы будете делать.

Мы поблагодарили её.

— Осторожно, если разобьёте такую бутылку, вся посудина вспыхнет, как фантик, — предупредила она.

— Тогда и у меня есть подарок для тебя! – изрёк Файерболт.

Он разворошил свои многочисленные саквояжи и преподнёс Фламме настольную модель вселенной (с футляром) и складной фонарный столб, а также, в качестве приятной добавки, набор для каллиграфии.

— Вот это да! – воскликнула Фламма, — спасибо, братец! Я в долгу не останусь!

Она выскочила из дирижабля и помахала нам копытом:

— Приезжайте к нам ещё! Только не сразу!

Она вприпрыжку поскакала прочь, на радостях пару раз выронив вселенную в снег.

— Вот и отлично, — сказал Файерболт, глядя ей вслед. Морщина тревоги разгладилась на его высоком челе, — вот и прекрасно. Фламма в Сталлионграде, и на земле всё в порядке. Всё хорошо, что хорошо кончается.

Тут бы поставить красивую точку – но история ещё вовсе не завершилась. Сразу после Фламмы к нам заявилась опять всё та же Чейн:

— Сажусь я уже, значит, на поезд, и вдруг слышу знакомый гул мотора – смотрю, дирижабль летит – садится – вот те на, а в приборной рубке Шэйд маячит. Ну, думаю, отжали у Сталлиона аппарта, молодцы. Подвезёте до Кантерлота?

— Да, конечно, — махнула рукой Харди, — заваливайся!

Вообще-то это мне, как капитану, было решать, кого допускать, а кого нет. Но я не имел ничего против Чейн, а поучать Харди бесполезно, поэтому я явил добродетель терпения и промолчал.

Но и на этом поток гостей не иссяк! Следующей заявилась Мирроу с такой же просьбой – естественно, мы её впустили.

Затем пришла Стар Сапфир. Нет, она не полетела с нами — просто пожелала счастливой дороги в своей обычной суровой манере и растворилась, словно дух леса, среди заснеженных деревьев.

И наконец, когда я уже запустил главный двигатель и прогревал турбины, в дверь всей честной компанией постучались Те. Они держались со сложным смешением смущения и нахальства.

— Подбросьте и нас, пожалуйста, — крайне вежливо, как для неё, попросила Эвер.

Файерболт скривился, как от лимона, и посмотрел на меня. Я пожал плечами.

— Ладно... – неохотно сказал он, — но на борту во всём слушаться нас.

— Во всём, что касается непосредственно полёта, его безопасности и бортового распорядка, — мигом отбарабанила Эвер.

Файерболт скривился ещё сильнее, но вяло махнул копытом:

— Проходите...

С довольной ухмылкой Эвер прошмыгнула мимо него и отправилась занимать каюты, а за ней и все остальные Те.

— Это... можно я... этого, того... посмотрю потом рубку, ну, вроде, как оно всё устроено? – воодушевлённо спросил меня Лэг.

— Только ничего не трогай, — отозвался я.

На этом дирижабль оказался укомплектован. Свободные каюты кончились. Больше я никого не мог взять, разве что складировать пони в коридорах.

Тем временем снаружи потемнело и разразилась настоящая метель, буран, вьюга – северная погода знать не желала, что по календарю уже весна. Огромные хлопья снега с размаха впечатывались в иллюминаторы и полностью застилали их. Пора было задраивать люки, хочешь не хочешь. Я воспринял это как сигнал к отлёту.

Мы все собрались в командной рубке. Сопартийцы глядели вниз через большое обзорное стекло, а управление было на мне. Я втянул якори, перевел двигатель в режим движения вперёд и плавно потянул рукоятку руля на себя.

Дирижабль плавно поплыл вперёд и вверх, медленно набирая скорость. Мягко и ровно урчали турбины.

Я бросил последний взгляд вниз и увидел белые вершины елей, зарево большого города невдалеке и наш лагерь, от которого уже осталась едва ли треть. Спустя пару секунд всё это пропало за пеленой бешено несущегося снега.

Как хорошо, что внутри «Драккара», было тепло и светло, потому что находиться снаружи сейчас совсем не хотелось.

Я заложил штурвал набок и взял курс на юг. Мы попрощались со Сталлионградом, но обещали вернуться.

И полетели домой.

Эпилог,

в котором делаются внезапные выводы и сеются ростки нового приключения

Но моя история ещё не кончилась! Хотя уже почти.

Дирижабль летел медленно. На поезде мы добрались бы в тесноте, зато за два дня, а так путь занял у нас целую неделю. Один раз мы даже попали в шторм, который снёс нас в сторону на целый день пути.

Но ничего. Мы не торопились. Это оказался самый комфортный из видов транспорта, известных мне. Тихий, равномерный гул моторов как бы мурлыкал и убаюкивал – очень уютный звук. Места было полно. Хотя мы приняли на борт максимум пассажиров, всё равно дышалось просторно.

Я проводил время в рубке. В машинном отделении поселился Лэг, и вместе с ним мы исследовали творение сурового сталлионградского гения. Всё было сделано очень аккуратно и тщательно, все детали пригнаны друг к другу без малейших зазоров. Количество и качество труда, вложенного в дирижабль, поражало.

Правда, их гений не удосужился простереть свои крылья на планировку гондолы. Имелась кухня (кубрик) и личные каюты, но не было общей комнаты, где можно собраться и гонять чаи. Поэтому в неё как-то само собой превратилось большое и почти пустое помещение – рубка. Сопартийцы натащили сюда подушки, ковры, диваны и столики. Она сразу приобрела настолько домашний вид, что теперь уже пульт управления смотрелся в ней чужеродно.

Мне не очень понравилось такое вторжение в святыню капитана, но скрепя сердце я пошёл на это.

В один день мы летели где-то над Вольной маркой. Под нами проплывали всё те же бескрайние хвойные леса, но уже без снега. Вместо того они были покрыты густым, плотным туманом, настоящим туманным морем, которое стлалось и струилось меж еловых веток. Чем дальше на юг, тем ближе была весна – но внизу наверняка была сырость и хлябь, и я в очередной раз порадовался за свой мудрый выбор.

Мы сидели впятером в рубке – вся партия плюс Мирроу — и глазели в большое обзорное стекло. Там по обе стороны проплывали большие облака.

— Давайте подведём итоги! — предложила Мирроу, — в этот раз наше приключение выдалось... слегка странным.

Файерболт подхватил:

— С одной стороны, мы – молодцы. Мы не проиграли ни одной своей битвы. Мы совершили пару-тройку несомненно героических деяний. Мы получили неплохую денежку и даже стяжали славу. Вроде бы жаловаться не на что. Но...

Я прекрасно понял, о чём он говорит.

— Но это ни на что не повлияло! — воскликнул я, — да, нам удалось завоевать симпатии лесных единорогов, но они не помогли нам выиграть. Мы победили Фламму в эпической битве, но это не оказало существенного влияния на ход войны. Наконец, мы спёрли самого Сталлиона, но даже это не сыграло большой роли!

— Все наши подвиги и превозмогания были, конечно, не зря… — молвил Файерболт, — но войну разрулили совсем не они.

Мирроу хлопнула по спинке дивана:

— На кой вообще была эта война? Я поражаюсь! Хватило того, что приехала Принцесса и поговорила с ними. Всё! Она им понравилась! Её приняли! Готово! Дело закрыто! Можно было сразу отправить Луну и не городить горы!

— Ну... кхм… – прокашлялся Файерболт, — армию, кхм, натравила на Сталлионград, другая, кхм, кхм, Принцесса, потому что она, кхм, обиделась.

Мирроу вздохнула.

— Что за бардак! Война – это бардак.

— Воистину, — с достоинством согласился Файерболт, — и поэтому я решил, что впредь мы не будем связываться с крупными боевыми действиями. Мы приключенцы, а не ландскнехты какие-нибудь. Ну, это был интересный опыт. Всё хорошо, что хорошо кончается.

— Только всё не кончилось, — вставил я, — забыли про Стар Сапфир? Их трения со Сталлионградом никуда не делись.

— Да, — ответила Мирроу, — им явно не конец. Но это изначально было не наше дело, чтобы в него встревать. Это как запутанная семейная ссора, в которую нельзя без разбора лезть чужаку. Пускай северяне сами решают свои проблемы. А теперь у них и принцесса Луна есть! Разберутся.

Мы помолчали, исполненные согласия. Харди как следует потянулась:

— Уже скоро Понивилль! А там знакомые все морды! Эх, соскучилась я по дому.

Мы снова согласно помолчали. Нами овладела нега, и болтать не хотелось. Хотелось просто лежать на подушках под уютный рокот двигателей и таращиться в стекло.

Потом Ревери сказала:

— Одного я не понимаю. Мы точно узнали, что Сталлион не был тираном, и никакой диктатуры тоже не было. Он даже не был правителем в полной мере. Но...

— Но? – переспросил я.

— Но почему тогда город называется Сталлионград? – спросила Ревери.

Я призадумался.

И в самом деле, почему?

И вот моя история близится к завершению! Мы продолжали полёт, покинули Вольную марку и летели над обширными, дикими степями. Иногда под нами проплывали городки поселенцев или караваны их фургонов. То были уже земли Эквестрии. Скоро мы увидим вдалеке башенки Кантерлота.

К моему удивлению, на протяжении полёта Файерболт много времени проводил с Эвер и Теми. Я всё время был за штурвалом и потому заметил, как они собирались в рубке. Они сидели на диванчиках, пили чай и мирно о чём-то беседовали. Очень мирно.

Я терялся в догадках. Я-то был уверен, что Файерболт и Эвер ладят, как кошка с собакой. Но нет, вот он передаёт ей пирожное, ничуть не отравленное. А вот рядом сидит остальная троица – Нокс, Лэг, Лавандис – но атмосфера вполне умиротворённая.

Часто они с Эвер раскладывали листы бумаги и увлечённо что-то рисовали. Иногда к их посиделкам добавлялись Чейн или Мирроу. А нас, его кровных сопартийцев, Файерболт не приглашал! Не то, что мы бы очень хотели, но всё же.

Когда любопытство стало грызть меня слишком сильно, я поинтересовался у лидера, что же они там обсуждают.

— Теорию приключенчества, — с апломбом ответил он, — делимся опытом. Скоро я всем расскажу.

Предпоследний день полёта! Мы достигли Кантерлота. Я пришвартовался к одному из шпилей дворца. Внизу собралась целая толпа зевак, восхищённо глазея и обсуждая невиданное зрелище. Мирроу, Чейн и Те попрощались и сошли. Мы остались вчетвером.

Точно на середине города закончилось топливо. Я вскрыл и залил первую из бутылок Фламмы. «Драккар» продолжил движение, двигатель заработал даже лучше. Последний рывок – и вот утром следующего дня мы в Понивилле.

Понивилль, такой пасторальный и родной! Солнышко пригревало, земля стояла под паром. Снег полностью сошёл, на прошлой неделе провели день Зимней уборки. Харди расстроилась, что пропустила его.

Мы кинули якорь на острове возле нашего дома. Я заглушил мотор, я законсервировал все системы, стравил газ в специальные цистерны и накинул чехол на пульт управления. Дирижабль медленно опустился на землю.

Путешествие закончилось.

Мы вернулись в свой дом, в свой Яблочный Форт. Наш милый дом, в котором мы прожили всего полгода, но он уже стал нам столь дорог! В нём было тепло и сухо, потому что наша доверенная молодёжь приходила и протапливала его. Она ещё немного намусорила – видимо, здесь были лихие посиделки – но это мелочи. Я отомкнул четыре амбарных замка в свою подземную лабораторию и с радостью убедился, что ничего не тронуто.

Ещё один день ушёл на то, чтобы разгрузить пожитки и трофеи, заново обжиться, прибраться, вдохнуть свежий родной воздух и придти в себя.

Затем мы собрались на балконе и обедали на свежем воздухе. Ветер дул довольно-таки прохладный, но и солнышко уже пригревало.

И тогда Файерболт наконец раскрыл свои карты. Он завёл разговор:

— Мы получили много нового боевого опыта. И он открыл мне глаза на определённый изъян нашей партии. Вы заметили, что все битвы проходили не по нашему сценарию? У нас никогда не было инициативы. Вспомните сражение возле озера, с Чейн. Мы только оборонялись, а сталлионградцы могли двигаться, как хотели.

— Прям «как хотели»! Как же! – добродушно пробурчала Харди, — потому мы и решили завязать с войнами, нет? Там всё слишком хатетично.

— Хаотично, — машинально поправил её Файерболт.

— Во.

— Да, но факт есть факт: мы не могли управлять битвой. То же самое в битве с Фламмой, когда у меня – у нас – всегда был ровно один вариант действий, и его нам диктовали действия соперника. По правде, я замечал это уже давно. Вспомните нашу давешнюю битву с Алмазными псами, или ту с культистами Найтмер Мун. Мы действовали правильно, что и приносило нам победу. Да. Но всегда – лишь за счёт верных реакций на атаку оппонента.

По мне, это было слишком заумно. Но в целом я его понял.

— Об этом ты и шушукался с Эвер? – спросил я.

— Да, — ответил Файерболт, — чтобы она поделилась опытом. Мне не нравится неортодоксальная компоновка их партии, но у Тех есть в изобилии кое-что, чего нам не хватает.

— Что же?

— Это контроль. Все они четверо могут в той или иной степени контроллировать врага – его действия, его перемещения – и навязывать свою структуру битвы, а не следовать за чужой.

— Я не въехала, – насупилась Харди, — объясни в картинках. Чтобы наглядно.

— Вспомни их партию, — сказал Файерболт, — Эвер управляет деревьями. Она может создать из зарослей целые стены и лабиринты, как ей нужно, либо опутать противника корнями. Лавандис при помощи песен и другого бардовского барахла может управлять эмоциями цели. Нокс... ну, Нокс просто творит нечто за гранью добра и зла. Наконец, Лэг с его ловушками, растяжками и часовыми бомбами. Это опять контроль в чистом виде, причём он удачно совмещается с контролем Эвер. Их типичная комбинация такая: Эвер создаёт туннель из растений – монстр идёт к выходу – а там стоит мина от Лэга.

— Хм... – призадумался я.

— Именно в этом, в контроле, секрет успеха их партии, — поведал Файерболт, — в прямом столкновении они слабее нас. Но они, так сказать, постоянно задают оппоненту темп. Я ни в коем случае не призываю стать, как они. Классическая схема, которой держимся мы – дамаг, лекарь, танк – гораздо эффективнее. Мы продолжим держаться её. Однако контроля нам не хватает. Этим у нас немного занимается Шэйд с его снотворными зельями и рейдами по тылам противника, но больше никто.

— Куда ж вы без меня, — засмущался я.

— Поэтому, — Файерболт поставил копыто на стол, — я принял важное решение.

Он выдержал театральную паузу.

Ну, не томи, подумал я. Все уже поняли, к чему ты клонишь. И вот он выдал:

— Нам нужен новый член партии!

— Как? – ахнула Ревери.

— Чё?! – поразилась Харди.

Ладно, извините, не все поняли, только я.

— Он должен специализироваться на контроле, — продолжил Файерболт, — на управлении и направлении противника. А также подчинении, замедлении... и всё в этом роде. Я рассчитываю, что это должен быть маг иллюзий, или маг льда, нечто в таком роде. Я понимаю, что мы только приехали и хочется расслабиться. Поэтому пока отдохнём. А на следующей неделе поедем в Кантерлот и подыщем себе нового сопартийца.

— И где ты будешь его искать? – вопросил я.

— О, не беспокойтесь, — ухмыльнулся Файерболт, — я знаю нужные места.

Забегая вперёд, скажу, что его загадочные «места» оказались просто-напросто тавернами, и там никого подходящего не было. Однако нового сопартийца мы действительно нашли.

Точнее, она нашла нас.

Но это уже совсем другая история!

Дарк Шэйд.

К о н е ц