← 25. Голос прошлого, витраж и гостеприимное чаепитие

Осколок прошлого. Диксди

26. Фиолетовоокая, извращённая дружба и дорога домой

Чаепитие завершилось опасным приключением. Неосторожность пробудила спящий разум, взгляд сущности которого оценивает мир совсем иначе. Одни ошибки привели к череде других событий, разгадки которых были прямо под носом следователя по магическим делам в Кантерлоте.

Серебристыми волнами расходились блики по её шкурке в такт размеренному и глубокому дыханию. Свет от расставленных вокруг начертанного знака свечей отбрасывал жёлтые блики на её завитый двойной спиралью рог. Холодящие потоки воздуха поднимались из-под её копыт вверх, ласково перебирая её лёгкую, почти невесомую, белоснежную гриву, пряди которой походили на паутинки. Она стояла над начертанным символом, прикрыв свои полные темноты глаза. По щекам катились струйки жидкой тени, падая на пол, шипя и извиваясь, словно живые сгустки чернил. Они словно пытались убежать в стороны, но границы изображения под её копытами словно сдерживали их.

— Ты нашла кусочек меня… ты нашла частичку меня… ты пробудила меня в себе… — Шептали её губы, обращаясь к невидимому собеседнику. Слуга сидел поодаль, стараясь не смотреть в её сторону и почти не шевелиться. Его серебристая госпожа легко теряла концентрацию, и это заканчивалось для него довольно плачевно. В такие моменты, когда она говорила с внутренней собой, любой шорох мог вызвать приступ ярости. — Да… вместе мы завершим то, что не удалось сделать мне. Твоё тело… твоя магия… твоё долголетие. Я усилю их, вложу в них свою мощь и неистовство. Ты будешь лучшей ученицей… чем была она…

Тёмные глаза серебристой единорожки взглянули на сомноморфа, и тот сжался.

— Идём. Нас ждёт следующий кусочек головоломки. — Серебристое копыто смахнуло обломки каменного предмета, в которые были вставлены темно-фиолетовый, красный и оранжевый камни с забавными символами на них. Они с лёгким стуком ссыпались в сумку.

— Моя госпожа… куда теперь? — Существо мигнуло обеими парами глаз.

— Некий Гринлиф. — Отозвалась та, коротким движением хвоста погасив огоньки на свечах. — Ещё один осколок там.

— Но…

— Твои умения там не понадобятся. Там меня ждёт более толковый помощник. — Улыбнулась единорожка, стирая тёмные пятна со щёк. — Куда более толковый… Уверена, спустя годы после нашей встречи он всё ещё живёт там в ожидании.

В голосе послышались довольные нотки, и сомнаморф вздохнул снова.

— А когда они все будут вместе, мы пойдём за главной частью нашего маленького сувенира. — Тихо добавила она, и её странный слуга вздрогнул, сжавшись, словно это пугало его до глубины души, если таковая вообще была в таком существе, как он.

— Ван и его изумительная и странная спутница… Большая честь оказана вам сегодня. Вы оба вольётесь в круг моих лучших друзей, и мы никогда не расстанемся с этого момента. Да-да, Ван, именно из-за нашей крепкой дружбы ты был выбран, чтобы принять истинное бессмертие! А чтобы тебе не было грустно, твоя спутница последует за тобой. — Голос грифона прозвучал откуда-то позади, и вороной, попытавшись обернуться, обнаружил себя прикованным к чуть наклонённой доске. — Когда-то я потерял своих товарищей по вине одной не слишком честной пони… Но теперь с теми, кто пойдёт за мной, не повторится такой беды!

Марий вошёл в комнату, стены которой были обиты довольно редким деревом и словно давили со всех сторон. В помещении было прохладно и душно, но не потому, что воздуха не хватало, а будто привычного потока окружающей магии не было, и вместо него ощущалась пустота. Стены уходили далеко вверх, и Ван не мог повернуть голову достаточно, чтобы увидеть, чем они заканчиваются. Казалось, что они находятся на дне колодца, который, начинаясь подвалом, переходил в башню.

Повернув голову вбок, вороной увидел синюю пони, чьи копыта также были пристёгнуты к довольно толстой доске. На темно-синей шкурке были следы от артефактов, но самих предметов на ней не было. С тоской Ван отметил, как хорошо подготовился грифон. Все артефакты лежали в стороне, сброшенные небрежно в одну кучу у сумки. Криво закреплённое, на её роге поблескивало кольцо с знаками на эквестрийском. Этот вид блокиратора магии Ван уже видел. Несколько таких колец, сильно повреждённых и испорченных временем, он заметил в дворцовой комнате редкостей, куда его однажды отвела принцесса Селестия, молча дав рассматривать немногие оставшиеся в наследство реликвии. Там было многое из того, что было в ходу в суровые времена основания страны. Среди них были и блокираторы магии для единорогов, вот только откуда они и кто их создал, принцесса отвечать не стала, предложив поискать упоминания в библиотеке. Ван, рассматривая кольцо, пожалел, что не воспользовался предложением, но откуда было ему тогда знать, что спустя несколько лет он ощутит прохладу такого предмета на своём собственном роге. И уж совсем не мог предположить, что такой предмет будет работать.

— Даже не пытайся. Я знаю, что ты не слишком силён в магии, но, на всякий случай, на тебя одето такое же особое колечко. — Грифон похлопал Вана по щеке кончиком крыла. — Попытаешься раскрыть ремни телекинезом, и головная боль будет тебе обеспечена. Ты же не хочешь, чтобы это отразилось на твоей мордашке?

Грифон был прав. Малейшее усилие отозвалось звоном в висках, и вороной отбросил попытку открыть замки. В теле Вана ощущалась слабость, и туман от вызвавшего сон чая ещё кружился в мыслях, мешая сосредоточиться и хоть как-то понять обстановку. Опыт следователя тут мало чем помогал, по крайней мере, одно было ясно — отпускать его точно не собираются.

— Какого сена, Марий, тут творится? — Фыркнул он, зло уставившись на грифона. Рядом с тем возникли две фигуры и, едва не обратившийся к ним, Ван потерял дар речи, вглядевшись в сопровождающих Мария пони. Искусно вырезанные из дерева фигуры, чуть скрипя сочленениями, рассматривали Вана слепыми глазами на застывших мордочках. Перебирали копытами и следовали за грифоном, словно поклялись ему в верности. На миг черты некоторых показались ему знакомыми, но он не мог сказать точно, видел ли он их просто на витрине или где-то ещё. — Не помню такого, чтобы друзей заковывали в… это!

Тёмное копытце дёрнулось, и крепления звякнули металлом на плотных ремнях из ткани. Тот, кто делал их, отлично знал, как ограничить свободу существ с копытцами.

— Смотри, Фэлкон Фэйк, он не понимает. — Пожал крыльями Марий, обратившись к одному из поникенов. — Забавно, да?

Поникен закачал головой, словно соглашаясь со сказанным.

— А ты, попробуй объясниться. Может, пойму. — Вороной снова дёрнул копытом, но путы оказались сделанными на славу. Петля даже не стала свободнее. — Пока что я услышал что-то про «великую честь» и «бессмертие»… и почему её тоже?

Тёмный единорог кивнул в сторону синей пони, чьи крылья безвольно свешивались бы с досок, если бы не были плотно прижаты верёвками к бокам.

— Друг мой, ты шутишь, наверное? Её комплекция, форма хвоста, рога, крылья… — Грифон качнул крылом в сторону связанной спутницы Вана. — Она представительница исчезнувшего народа. Быть может, единственная. И не надо делать такие круглые глаза, не ты один ищешь тайны. Мой друг и я нашли несколько упоминаний о похожих на неё существ во время странствий. Это нам дорого стоило. Ведь так?

Грифон обратился к кому-то, стоящему в проёме двери. Деревянные копыта глухо стучали по деревянному полу, и мимо Мария прошла фигура единорога, в котором вороной не сразу, но узнал черты бывшего владельца усадьбы. Единорог прошёл в сторону какого-то странного сооружения, похожего на полусферу из множества разноцветных камней, сложенных по оттенку в фигуру в виде листа дерева. Деревянные копыта скрипнули по рычагам, и механизм медленно развернулся в сторону незадачливого аликорна и Диксди. Камешки в этой полусфере показались Вану до боли знакомыми.

В глубине разума тихо тикали часы. Они тикали уже давно, с момента, как настрой трав, смешанный с ароматным и вкусным чаем, растекался по телу, вызывая сонливость. Ограничитель опоздал лишь самую малость, но этого уже было достаточно, чтобы приоткрывшиеся фиолетовые глаза увидели не пол, а облицованные деревом стены. Очнувшаяся личность вздохнула, словно долгое время пребывала во сне, и теперь потягивалась, проверяя состояние тела, в котором очутилась. И это состояние ей не особо нравилось. Крылья, сжатые петлями верёвки, ощущали твёрдую поверхность. Копыта в нескольких местах были притянуты к тому же дощатому и поскрипывающему предмету, но были целы, что уже её порадовало. Лишь пустота отсутствия артефактов была отмечена этой личностью, и это начинало её беспокоить.

— Пожалуй ты прав. Грифоны поменялись за эту тысячу лет. — Раздался на удивление спокойный, но подозрительно знакомый голос. — Трудолюбие сквозит в этих изумительных механизмах, созданными ими, и в столь тщательно изготовленных креплениях для копыт.

Диксди, повернув мордочку в сторону Вана, смотрела по сторонам отрешённо и безучастно. Вяло дёрнув копытом, она словно проверяла, насколько сильно её связали.

— Ты заметила? Моя дорогая! Предполагая изрядную силу в таком теле, я выбрал лучшее, что было в наличии. — Грифон улыбнулся, заметив, что пленница пришла в себя. До этого пони спала, и грифону показалось, что он переборщил с усыпляющим зельем. Она даже не очнулась, когда он с трудом смог снять с неё последний, особо упорно держащийся предмет. Циферблат, опоясывавший её бедро, поддался лишь тогда, когда сильные деревянные копыта стали молотить по нему со всей силы. Так и не поняв, что он может делать, Марий швырнул его к остальным, более интересным артефактам. — Можешь не пытаться. Крепления сделаны по твоему росту, чтобы тебе было комфортно находиться в них.

— А на нём блокиратор магии? — Синяя мордочка кивнула в сторону вороного, и тот грустно улыбнулся, подтверждая её догадку. — Умно. Грабить разрушенное чужими копытами королевство, снимая с останков рабов Сомбры блокираторы. Многих обокрали?

В голосе Диксди сквозил холод, от которого Марий и сопровождающие его поникены сделали шаг назад. Грифон был наблюдательным. Если бы не наблюдательность и обходительность, он бы давно лишился клиентов. Синяя пони вела себя несколько иначе, чем во время их первой встречи. От наивности и мягкости в ней словно ничего не осталось. Даже фиолетовые глаза были узкими и словно прищуренными. И взгляд их Марию нравился всё меньше.

— Достаточно, чтобы обезопасить это место от магов. — Фыркнул пернатый, решив, что оковы не подведут. — Впрочем, можешь говорить, сколько хочешь, скоро этой возможности у тебя не будет.

В узких, похожих на миндаль глазах синей пони плавало фиолетовое свечение, в котором то пропадали, то появлялись зрачки. Она снова потянулась, но ремни не ослабли, врезавшись в копытца сильнее.

— А эти путы довольно тугие… Понимаю, почему все ваши «друзья» так древенеют. — Голос звучал едко и оттого ещё более знакомо. Ван вслушивался, ощущая нехорошее предчувствие, какое было у него в «Дольмене». Там, после кружки сидра, Диксди тоже повела себя странно. Но тогда вороному показалось, что это было наваждение. В этот раз было что-то другое. — Кстати, всё хотела спросить, где вы достали столь редкий вид дерева как "Дреголемис"? Обитатели этого дерева не терпят, когда их дом срубают и пускают на доски. Думаю, за такое варварство они бы преследовали обидчика до самого конца его жизни…

— Похвальная осведомлённость! — Когти грифона скрипнули по деревянному полу. — Мне повезло достать несколько брёвен, прежде чем чаща с деревьями оказалась заполнена этими несносными древесными волками. Что же до обитателей, то спасибо стоит сказать моему другу Вану Бел Сапке. Его замечательные знаки и предметы отогнали этих бестелесных тварей прочь от моего дома.

Ван виновато отвёл взгляд в сторону, и синяя пони, прикрыв фиолетовые глаза, вздохнула. Заднее копыто дёрнулось сильнее, и послышался тихий треск. Узкая часть ремня чуть накренилась, и удерживающий болт впился в ногу пони, заставив кровь капать из ранки на пол. Диксди шевельнула хвостом, и личность, вокруг которой раздавался звук тикающих часов, с интересом отметила, что хвост остался свободным. Короткий импульс, отточенное движение, и покрытый шипами хвост стал незаметно перемещаться в сторону поцарапанного копыта, тихо шурша по полу и замирая, едва грифон или один из его деревянных истуканов проходили мимо. Нужно было потянуть время. Не лучший выход, но фиолетовоокую интересовали только возможные варианты.

— А вы, грифоны, пошли дальше. Мало было раскопать то, что осталось от единорогов-рабов, нужно было ещё обыскать останки воинов Сомбры, чтобы выковырять и собрать как можно больше самоцветов из их доспехов. Алая бы сожгла их все, будь она с нами в то время. Жаль… — Кровь уже капала на стрелку хвоста, скапливаясь там небольшой лужицей. Крылатая пони, казалось, не пытается сбежать, лишь подначивала и пыталась вывести из себя грифона, надеясь выиграть немного времени. — Итак… ты предлагаешь бессмертие… в качестве чего? Деревяшки? Жалкой куклы, боящейся огня и не способной говорить?

На мордочке пони вдруг появилось удивление, совершенно поддельное и наигранное настолько грубо, что любой, увидевший это, приложил бы своё копыто к мордочке.

— Да что ты понимаешь? Ни ран, ни смерти, ни чувства холода и голода! Совершенное тело, которое не будет знать боли, способное зарастить свои раны, какими бы они не были! Всегда вместе, сколько бы лет не прошло! — Голос грифона стал взволнованным, словно слова пони его, наконец, задели. Пара поникенов закончили настройку механизма и теперь стояли в ожидании приказа, не убирая копыт с рычагов.

— Да ты даже не знаешь свойств этого дерева! Вот глупость! Оказаться в лапах грифона, считающего, что открыл бессмертие! Ты всех пони… сделал такими марионетками? — В фиолетовых глазах перепончатокрылой блеснуло пламя.

— Они. Не. Марионетки! — Марий буквально выкрикнул слова, и когти впились в доску рядом с синей мордочкой. Острый клюв качнулся над мордочкой, когда Марий склонился над ней, вглядываясь в её глаза. Оставив в доске отметины от когтей, он развернулся и решительным шагом подошёл к механизму, делая последние настройки. — Ты поймёшь это, когда сама станешь, как они.

— Марий! Так почему ты сам первый не стал таким как они? — Послышался голос Вана, слушающего перебранку грифона и Диксди.

— Почему? Ван, ты меня удивляешь… — Грифон рассмеялся в мордочку вороного. — Мне нужны были верные друзья, после которых и я сам встану под эти живительные лучи, зная, что они всегда будут со мной!

— Проще говоря, испытав на них, испытаешь на себе. — Тускло улыбнувшись и чуть обнажив клыки, проговорил Ван. — Видимо, и верно, понятия о дружбе среди пони и грифонов имеет свои нюансы.

— Вот ты всегда был таким идеалистом! Мне это понравилось с того самого дня, как ты появился в моём бутике, заказывая себе плащ. Таинственный аликорн, маскирующийся под единорога, чтобы помогать тем, кто, возможно, без труда осудил его за внешность. Ах… Поначалу я тоже думал, что в тебе такая же сила, как в правительницах. — Грифон сделал несколько шагов вдоль стола, чертя на дереве когтём длинную полосу. Из-под когтя вилась тонкая спираль стружки. Оторвавшись от бруска, спиралька упала на пол. — А что на деле, Ван? Ты можешь погибнуть, твоя магия слаба, а твои знания подведут в момент, когда ты сунешься в очередную неприятность. Я дам тебе неуязвимость! И ты всегда будешь моим другом. Как все они… Наши голоса сольются в наших головах! Ты понимаешь?

Грифон постучал по своему виску когтём, и от сказанных им слов Ван похолодел внутри. Конечно, Марий был прав. Он сам рассказывал ему, как чуть не погиб в пещерах чейнджлингов, как оправлялся от сильной раны, не вдаваясь в подробности. Грифон был всегда понимающим собеседником и порой, кивая своим острым клювом, всем видом показывал, как желает вороному успеха и отсутствия таких неприятностей в будущем. Теперь же за внешностью знакомого скрывалось что-то, что просто пугало следователя-аликорна до кончиков его крыльев.

Кровь плескалась в стрелке хвоста вязкой, почти чёрной в тусклом свете комнаты, лужицей, и лишь тогда, когда капли стали стекать по хвосту ниже, личность в теле синей пони поняла, сколько её там скопилось. Диксди повернула мордочку к замершему в растерянности Ванну. Он, вслушиваясь в слова грифона, раздумывал над тем, как выбраться из этой ситуации. В голову ничего не шло, и аликорн едва не пропустил мимо ушей её тихий, но отчётливый шёпот.

— Не смотри на свет от линзы… Проглоти, что коснётся твоих губ. — Послышался голос пони. — На время тебе станет лучше… будет прилив сил… но потом самочувствие ухудшится… остальное… зависит… от…

— Эй, не шепчитесь там! Скоро всё будет завершено, и разговаривать вам двоим уже не потребуется. — Бросил грифон, повернувшись к устройству.

Свет ударил откуда-то с потолка и, пройдя через полусферу, обрушил на пленников поток разноцветных лучей, пересекающихся и сплетающихся вопреки всем правилам. Они впивались в тела и окутывали их странной дымкой. Даже через зажмуренные глаза Ван ощущал смесь эмоций, скрученных в клубок и лишающих желаний и стремлений. Что-то острое скользнуло по его губам, и между ними влилась медная на вкус жидкость, стекая в горло и обжигая язык.

— Не открывай глаза… — Вновь послышался шёпот тяжело дышащей пони.

Ему снился странный сон. Едва различимые в темноте колонны, поднимающаяся под копытами пыль, обнажающая скрывающийся под нею узор в виде расходящихся из центра шестнадцати лучей звезды. В центре зияло круглое отверстие, из которого время от времени поднимался зеленоватый дымок, словно призрачная фигура стоящей на задних копытах пони. Фигура то появлялась, то пропадала, становясь едва заметными искорками света.

Ван сделал ещё несколько шагов, прежде чем обратил внимание на покрытый пылью кристалл, отливающий тусклыми зеленоватыми гранями, а рядом второй, чуть больше размером. Оба они лежали на боку, отбрасывая неровные блики на пол, и в их сердцевинах темнели едва различимые силуэты. Один походил на земнопони, словно протягивающего копыто вперед. Другой — на пегаску с диковинными крыльями, словно у летучей мышки. Она, казалось, очутилась в прозрачных оковах, отпрыгивая от чего-то в центре, полураскрыв свои перепончатые крылья. Ему почудилось, что он знает их. Но не знает, почему, и как их зовут. Имена словно сами превратились в пыль и уносились сквозняком. В одном он был уверен точно. Это место, где он уже был, было знакомым, но попытки вспомнить, где оно находится и как туда попасть снова, вызывают у него сильную головную боль.

— Беги… — Тихо проговорил какой-то шелестящий голос.

— Кто ты? Ты знаешь меня? Что это за место? — Ван оглянулся по сторонам, но помещение темнело, словно свет сжимался в страхе вокруг стоящего в пыли единорога, боясь наступающей тьмы.

— Беги… — Так же безразлично повторил голос. Шелест стал тише, и тьма стала ближе, поглощая в себе силуэты колонн и странные кристаллы на полу.

— Почему? Кто ты вообще такой? — Ван топнул по каменному полу копытцем. Рог загорелся алым, но тьма не отступала. Напротив, она словно обрадовалась чему-то и стала наступать быстрее, словно тёмная волна, впиваясь в тени, вгрызаясь в трещины на полу, заполняя собой узор на камне.

— БЕГИ! — Голос грохотнул по залу, заставив единорога сжаться.

Пол треснул под его копытами, и он провалился в пустоту, смотря, как над его головой смыкается тёмная волна, разочарованно шевеля своими чернильными краями, не в силах последовать за ним.

Задыхаясь и морщась от боли в лопатках, он очнулся от сна, ощутив на мордочке прохладу лунного света. Огромный диск с силуэтом профиля аликорна светил на него. Но в этот раз казалось, словно этот силуэт стал сочнее, ярче, ближе… Он манил, и Ван с трудом отвёл глаза от ночного светила, обратив внимание на открытое окно, откуда веяло свежим ароматом деревьев и влажной после дождя корой.

За дверью раздался шелест, и послышались цоканья копыт по полу. Осторожно спустившись с кровати, вороной плавно подкрался к окну, стараясь не шуметь. Что-то внутри него вопило об опасности, но он двигался как можно медленнее, пытаясь не вызывать лишних шорохов. Сон, крик незнакомого голоса — всё это говорило, что бежать ему нужно именно отсюда. Почему и куда, он не понимал, да и задумываться об этом ему было некогда. Едва он перемахнул через окно и очутился на ветке, удачно расположившейся за ним, как в его комнате замелькали лучи света, какими обычно единороги освещали тёмные коридоры. Простенькое заклятие. Ему обучали каждого, кто оставался дежурить в школе. Но кому понадобилось прокрадываться в его комнату, Ван не догадывался.

— Его тут нет! Пусть единороги Ордена оцепят выходы. — Послышался приглушённый голос. — Окно закрыто изнутри, значит, он где-то в коридорах!

Ван удивлённо вслушался в сказанное. Он не закрывал окна, и когда он оказался на улице, оно блестело поднятым вверх стеклом в лунном свете. Вороной поднял голову. Окно, действительно, было закрыто. Более того, защёлка блестела, показывая, что её закрыли плотно, опустив до предела вниз.

— Эй пустобокий… Хочешь свалить отсюда, делай это расторопнее. Крылья не делают из тебя птицу, да и за ворону или летучую мышь тебе сойти не удастся. Прыгай вниз, тут свалено сено. — Голос снизу был знакомым достаточно хорошо, чтобы Ван замешкался. — Да прыгай же!

Голос почти зашипел, словно его обладатель с трудом удерживался, чтобы не крикнуть.

— Ты… Флейм Блот… — Тихо проговорил Ван, спускаясь по стволу дерева вниз, пока не заметил кучку сена. — Почему ты тут?

— Много вопросов, мало ответов, ещё меньше желания с тобой возиться. Ты или слушаешь, что я говорю, или идёшь на все четыре стороны. — Зло прошипел единорог и, грубо опрокинув вороного, заткнул ему рот пучком сена. Над их головами скользнул луч света. — И на твоём месте я бы выбрал первое.

Тёмный единорог тихо кивнул, осторожно вытянув из-под себя крыло, ощущения от которого были в новинку. Старое сено горчило и было отвратительным на вкус. На зубах заскрипел песок, но тому, кто сунул сухую траву ему в рот, это было безразнилично. Флэйм дождался, пока свет от рогов единорогов скроется, и медленно отпустил Вана, дав тому отряхнуться и придти в себя.

— Я не знаю, кто они, но могу догадываться, зачем они тут. Из-за тебя. Я слышал, что они говорили там, в палате. Ты аликорн? — Огненногривый единорог вгляделся в растерянную мордочку Вана. — А… не важно. Кем бы ты ни был, у тебя есть шанс попасть туда… где всякие одарённые. Ну, ты понимаешь.

— Нет, не понимаю и особо не хочу. — Промямлил тёмный, выплюнув сено и поправив зубами узел бинта на крыле. Вместо ожидаемых перьев под ними виднелись заживающие кожаные складки. — Сначала ты издевался, потом поджег, а потом я даже не помню, что случилось вообще…

Флэйм стоял, с каждым словом вороного улыбаясь всё шире.

— Так ты вообще не в курсе? Ну ясно… Если вкратце, после нашего спарринга арену разнесло чем-то таким, что даже защитный экран рассыпался. Тебя сразу потащили прочь, а меня накрыло вырванными с корнем скамейками на трибуне. Между прочим, я ещё легко отделался. — Блот стал хмурым. — А вот другим повезло меньше. Некоторые не отделались только царапинами. А на следующий день появились они. Единороги с кулоном. Такой же был у тех, кто увёл… её… Мою сестру.

Ван не знал что сказать. Со слов огненногривого получалось, что под конец случилось что-то, вину в чем приписывают ему. Вану. И, видимо, сестре этого огненного хама уже довелось с ними повстречаться. После чего он её больше не видел. Вороному отчего-то не захотелось проверять лично, окажется ли он более везучим, чем единорожка-сестра Флэйма.

— А с чего я тебе должен верить? — Вороной прищурился. Единорог был подозрительным, но, в то же время, именно он укрыл его от света и, видимо, он же закрыл окно.

— Можешь пойти и поверить им. Хотя те, кто вламываются ночью толпой, должны вызывать доверия куда меньше. Верно, пустобокий? — Единорог кивнул в сторону мелькающих в окнах лучей света. — Или ты думаешь, что тут каждый день кто-то отращивает себе крылья и разносит экзаменационный зал? Ошибаешься, такого тут не практикуют. Если дорога свобода, вали отсюда, пока есть возможность. До станции есть прямой путь, а есть тропа через брошенные мосты. Она короче. По ней доберёшься до поезда, а там уже выбирай сам, куда отправиться. Только думай быстрее, до мостов я провожу, а потом один пойдёшь.

Огнистое копыто снова прижало Вана к земле, когда очередной луч света медленно прошёлся по кустам и деревьям школьного сада. Слышались голоса, но о чём они говорили, вороной разобрать не мог. В ушах всё ещё звучал голос из сна, и он охотно верил в то, что ему нужно было бежать. Даже эта странная помощь от того, кого меньше всего ожидал бы видеть в помощниках, была очень кстати. Флэйм, казалось, знал каждый закуток дворов, как все витки своего рога. Углами и задворками он провёл его к дыре в ограде, а потом и к тропинке, терявшейся среди покосившихся колонн, в которых угадывались остатки моста. Корни деревьев наклонили большую часть, и мерещилось, словно камни вот-вот обрушатся прямо на головы незадачливых беглецов.

Огненный маг не врал. Они вышли к самой станции, от которой уже собирался отходить один из тех грузовых поездов, какие разводили продукты и товары почти по всей Эквестрии, временами используя пути пассажирских паровозов, но, по большей части, мчась по собственным путям, свободным, позволяющим набирать максимальную скорость. Вот и сейчас, паровоз с мерцающим в носу фонарём выпускал струи пара под колёса и готовился покинуть станцию.

— Тут наши пути расходятся, пустобокий. Поспеши выбрать вагон попросторнее. — Блот ткнул в сторону паровоза копытом и нахмурился. — А я собью преследователей, если они догадались, куда ты делся.

— Флейм… я… — Ван смотрел на огненногривого стараясь подобрать слова, чтобы не звучало излишне пафосно или банально. Однако ничего на ум не приходило, и он просто кивнул, поспешив к начинающему движение поезду.

Флейм долго смотрел вслед, пока не убедился, что дымчатогривый единорог успел запрыгнуть в один из вагонов. Дверца из дерева закрылась за ним, и прощальный гудок паровоза раздался в тишине ночи.

— Я сделал всё, как ты сказала. Ты уверена, что это поможет мне найти мою сестру? — Глухо поговорил огненный маг, не оборачиваясь на мягкие шаги, послышавшиеся поблизости. Серебристая пони встала рядом, улыбаясь и поправляя свою белую, почти невесомую гриву. — Что-то мне не верится, что от него вообще будет хоть какой-то толк. Одной необычности мало, если бы не случайность…

— Главное, мой дорогой, что он не достался Ордену. Всему своё время. Он сыграет свою роль, даже не зная об этом. — Проворковала единорожка и повернула к себе телекинезом мордочку мага. — Ты ведь хочешь узнать, куда делась твоя сестра? Но ведь куда больше ты хочешь стать ещё сильнее.

Блот поджал губы и отвёл взгляд в сторону. Она была права, как всегда, с тех пор как он встретил её. Она научила его заклинаниям, каких не было в учебниках школы, подсказала многое из того, что было не под силу наставникам. И она так же, как и он, не доверяла тем единорогам, на шее которых висел кулон с профилем тёмного и сурового аликорна.

— Этот поезд идёт без остановок до самого Кантерлота. — Добавил он, стараясь избегать её слишком пристальных глаз. — Там Ордену найти его куда проще…

— Конечно, мой милый… Но этот странный единорог встретит там свою судьбу намного быстрее. А когда он будет готов, он послужит моим целям. И будь уверен, ты получишь то, что желаешь сам, и свою сестру… и, быть может, куда больше. — Серебристая единорожка улыбнулась и, прикоснувшись рогом к его лбу, добавила. — Быть может, даже меня…

Щёки Флейм Блота вспыхнули, и на миг он взглянул в её глаза. Мир поплыл вокруг, оставляя лишь её мордочку в фокусе, но вскоре и она перестала быть чёткой, и земля мягко поймала его в свои травянистые объятья…

— Мальчишка… — Коротко бросила она, оставив лежащего единорога. — Слуга! Оттащи его куда-нибудь, где его не сразу найдут. Не хочу, чтобы эти выскочки из так называемого Ордена задавали ему не очень уместные вопросы.

Четырёхглазое, слегка нескладное существо небрежно подняло единорога и понесло рядом с серебристой хозяйкой, чьи черты стали жёстче, а в глазах пропал обольстительный огонёк, словно она сорвала маску и вышвырнула её с негодованием прочь от себя.

— Он будет помнить вас, госпожа… — Существо говорило тихо, шелестящим шёпотом проговаривая слова, но единорожка, чей телекинез скручивал и скреплял гриву в удобную косу, не стала даже обращать на него внимание. Сомнаморф вздохнул и, найдя кусты вдалеке от тропинки, сбросил туда спящего мага.

Внутренний голос Вана утих, и возбуждение от ночного побега постепенно уступало место здравому рассудку. Из куска рогожи, которой прикрывали вязанки свежего сена, он смастерил себе сносную накидку, которая не только скрывала крылья, но и вполне могла укрыть большую часть гривы. В ней он походил на паломника, и эта мысль изрядно развеселила его.

Но до этого он осторожно поправил телекинезом повязки на крыльях, морщась от боли в висках и проклиная неловкость, из-за которой приходилось завязывать узлы по второму разу, распутывая предыдущие. Крылья причиняли больше неудобств, чем он думал вначале. Попытки шевелить ими приводили к странным дёргающимся движениям, которые были просто жалкими. Бросив эти попытки, он просто прижал их к бокам остатками бинта и надел накидку.

В щёлке грузового вагона проносился незнакомый пейзаж. Временами паровоз скрывался в туннелях, и тогда в вагоне начинал ощущаться запах дыма и смазки колёс. Вану оставалось только спать, жевать ставшее не слишком вкусным сено и лакать воду из бочки, которую поставили на случай пожара в вагоне. Вода была куда вкуснее, хотя и отдавала немного сырым деревом. Это было лучше, чем вообще ничего.

Выспавшись под стук колёс и перекусив пучком сена, Ван улёгся на самой крупной вязанке сена, скрученной плотным валиком. В голове проносились события последнего дня, перемешиваясь с обрывками распадающегося на куски сна. Он снова взглянул на крыло, из под бинтов на котором проглядывали кожаные складки.

— Ну… и что мне с вами делать? — Обратился он к крыльям, словно те могли ему ответить. Поняв глупость всей ситуации, он горько усмехнулся. — Без магии, но с крыльями… Вот свезло так свезло… и всё же, куда я еду?

Он отодвинул створку двери, и в мордочку ударил встречный ветер, растрепав его гриву и цапнув за ухо. Мимо проносился лес, зелёные стены которого казались бесконечными. Впереди темнел пик высокой горы, на которой белели стены великолепного города, красота которого манила Вана и одновременно вселяла в него неуверенность в себе. Паровоз мчался без остановок, и вот уже вокруг раскинулись зелёные холмы и редкие голубые озерца, в которые он был бы не прочь макнуться с головой. Увы, но перспектива прыгать с мчащегося на полном ходу поезда ему совсем не нравилась. Вздохнув, он закрыл дверь обратно и, устроившись на сене, стал ждать прибытия в город…

Тепло разливалось внутри, превращаясь в жар, несравнимый даже с «острыми капкейками» от Пинки Пай, которые та умудрялась съедать по нескольку штук, даже не запивая. То, что он проглотил, оказывало странный эффект. Обжигающие волны пробегались по его телу, заставляя его двигаться, чтобы хоть как-то «переварить» эту дикую и необузданную энергию.

Тело вороного извивалось в пружинящих и крепких путах, словно он пытался уклониться от устремившегося на него потока света. Ремни врезались в шкурку, оставляя неглубокие порезы, из которых стала сочиться кровь, но Вану было не до использования начертательной магии. Жар наполнял его всего целиком, и чертить иероглиф заклинания было последним, на чём он смог бы сосредоточится в этом состоянии. Непривычная энергия требовала выхода или угрожала сжечь его тело изнутри.

Взметнувшийся с боку синий хвост, шипы на котором казались плотно прижатыми к поверхности, застал грифона врасплох. Ожидая удара, он отскочил в сторону, но развевающаяся кисточка скользнула по мордашке вороного.

— Что вы стоите, закрепите её хвост! — Сдавленно крикнул пернатый, ткнув лапой в сторону пленницы, и пара поникенов двинулись в её сторону.

— Ааааааааххххр! — Донеслось со стороны второго пленника, и вздрогнувший грифон уставился на вороного. Вглядевшись и заметив тёмные пятнышки на губах того, Марий облегчённо вздохнул.

— Всё-таки ты настоящая Демикорн. Попытка дать ему своей крови это только доказывает. Хотя напрасно. Как бы вы оба не пытались, тут у вас ничего не получится. Видишь ли, эту комнату создавали я и мой самый первый друг в Кантерлоте, едва прибыли сюда. — Он сделал лапой полукруг, показывая, не то на стены комнаты, не то на стоящие в нишах предметы и механизмы. — В этом месте бессильна любая магия! Друзья, скоро ваши ряды пополнятся двумя удивительными пони! Оба они заслуживают места среди вас…

Позади грифона, где-то в глубине коридора, послышался нестройный скрип десятка деревянных копыт. Не нужно было даже поворачивать головы, чтобы понять, кому они принадлежали. Пони, кажущиеся всего лишь поникенами в витрине бутика Мария, сейчас медленно входили в комнату, окружая своего пернатого мастера.

— Древние маги использовали свои огромные знания и причиняли ими только вред. Ты, демикорн… смотри, как оружие, в которое превратились эти чудесные камни, становится избавлением. Да, свет яркого солнца пробуждал в лучах всеохватывающие чувства, пленяющие разум существа… но свет луны — это совсем другое. Он дарит жизнь, дарит изменение. Дарит бессмертие, в конце концов! — Марий стоял в лучах ночного светила, широко раскрыв в стороны крылья, словно поддерживал уголками перьев серебристый круг луны. Его глаза горели восторгом и фанатичным огнём, который отчего-то был знаком фиолетовоокой, вот только вспомнить, почему, ей не удавалось. Куда больше её беспокоил зажатый в металлических скобах хвост, который оказался прижат сразу в двух местах.

Безучастно рассматривая пернатого пленителя одним глазом, она лишь ждала, когда наступит долгожданный эффект. Она слышала, как стонет и пытается вырваться из пут аликорн, но помочь или облегчить его состояние она не могла. Зрение постепенно затуманивалось, и скатившаяся по щеке вязкая капля заставила её поджать губы. Глаз, остававшийся открытым, смотрел прямо в поток света, с трудом различая фигуру грифона и силуэт скованного вороного. Теперь всё чаще по краям появлялись чёрные пятна, будто поверхность зрачка покрывается пепельной коркой. Фиолетовоокая знала причину этого и зажмурила второй глаз ещё плотнее.

На фоне вскриков Вана раздался звон разбившегося стекла. Что-то отвлекло грифона, и бьющий через камни свет померк.

— Это ещё что такое? — Раздался голос пернатого. Грифон кивнул двум поникенам, и они, скрипя и гулко ударяя по полу копытами, последовали за ним. В комнате осталось всего несколько деревянных фигур, которые слепыми глазами рассматривали пленников, не шевелясь и не подавая признаков жизни.

— Он так полагается на блокираторы магии. — Тяжело дыша, проговорила демикорн, ощущая, как зрение покидает её открытый глаз. Пустота на бедре в месте, где должен был крепиться ограничитель, снова заставила её зашипеть с досады. — И на свои обрывочные знания. Просто смешно… становится…

Она взглянула на Вана. Левый глаз горел неистовым фиолетовым огнём, в то время как правый казался тусклым и словно подёрнутым дымкой. Даже если бы Ван мог на миг замереть и обратить на Диксди внимание, то всё равно не смог бы угадать, какую она испытывает эмоцию.

— «Настоящий демикорн»! Как это лестно слышать от пучка грязных перьев. Когда меня называли так в последний раз? — Продолжила она, переводя дух. Она сделала паузу, и с её губ слетел сдавленный и немного злой смех. — Ах, да… Она произнесла это тогда, у скал… Она так плакала, говоря это. Ты знаешь, так искренне и от всего сердца плакала, широко раскрыв свои глазки. Как грустно…

Однако смех, последовавший за этой фразой, совсем не вязался со сказанным. Послышался тихий свист, завершившийся ударом о дерево. Демикорн методично закидывала голову назад, стараясь всаживать рог в дерево столешницы. Иззубренное лезвие входило в дерево, почти не встречая препятствия, немного раскачивалось и выдёргивалось назад, оставляя на гриве мелкие щепки и опилки.

— Ди… Дикс… ди… Я кажется не нахожу… твои слова забавными. — Раздался хриплый голос Вана, успевшего посадить его своими криками.

— И не надо. Бессильна любая магия. Магия… — Ещё один удар раздался в тишине комнаты с хрустом выворачиваемых досок. Синяя пони прикрыла глаз, из-под ресниц которого сочилось яркое фиолетовое свечение. — К Дискорду магию! Ты ещё не надумал разорвать это жалкое колечко на роге? Или ты думаешь дождаться момента, пока я доломаю эту доску, чтобы добраться рогом до твоих ремней?

Её голос звучал немного запыхавшимся, но вполне бодрым. Послышался ещё один удар и треск, вместе с которым одно копыто стало чуть свободнее. Несмотря на это, достать лезвием до петли не вышло, и она устало откинулась назад, снова вбив рог в стол, но уже под другим углом.

— Я горю… — Вороной тяжело дышал, пытаясь освободить копыта из пут.

— Поверь, я в курсе. Может, попытаешься сбить свои охранные штучки? Те самые огоньки, которые так досаждали этому кукловоду, нам бы сейчас пригодились. Хотя бы отвлекли эту стражу из марионеток. — Деревянные пони переглянулись, но не сдвинулись с места, словно считая, что пленникам некуда деться, так пусть болтают, что хотят. Синяя пони дёрнула рогом, и ещё один кусок доски надломился и повис с краю. — Он настолько уверен в своей ловушке, что это сыграет с ним плохую шутку. Пучок перьев…

— И как… я… это сделаю? — Не открывающий глаз вороной снова напрягся, и на миг ему показалось, что петля, сдерживающая заднее копыто, слегка ослабла.

— Если тут не работает магия… — Она повернула к нему свою мордочку. — То почему тут работают кристаллы в линзе? А?

— Кристаллы… они самодостаточны. Магия в себе, питающаяся тем, что мы сами или окружение им может дать… — Аликорн говорил сбивчиво. Жар, наполнивший тело, затуманивал мысли, и они терялись, словно в дыму. Порой ему казалось, что он слышит свой голос со стороны. И этот голос шептал заклинания, разобрать которые ему не удавалось. Его же собственная фраза повторялась снова и снова. Замкнуть магию на себе. Одной волной, просто выпустив столько силы. Вобрав ее, тонкие линии знаков и небольшие отпугивающие артефакты просто сгорят, не в силах справиться с этой бурей. Замкнуть…

Диксди вслушалась в слова и, хотя их значение ускользало от неё, она благодарно улыбнулась. Вороной нашёл решение, пусть даже и под действием того, что было проглочено. Струящаяся в темно-красных каплях магия Алой сама находила выход в теле, принадлежащем аликорну, подсказывая тому способ вырваться из плена.

— Ну наконец-то… Умничка, дымчатогривый…

В доме Мария, погружённом в сумрак и тишину, послышалось царапанье. Что-то вспыхнуло бордовым светом в углах комнат и тихо зашипело. Небольшие фигурки из деревяшек и ниток вспыхнули, рассыпаясь пеплом и оставляя после себя тёмные пятна. Начертанные символы выгибались, оставляя на стенах трещины, и распадались искрами. Небольшие, голубого и лилового оттенка, огоньки поплыли по коридорам, отбрасывая на стены пятна света. Они бормотали, шипели и булькали, натыкаясь на предметы, вплывая в них и заставляя их падать на пол. Бестелесные существа деревьев Дреголемиса, получив свободу, снова наполнили дом своим присутствием, и теперь они были куда более серьёзно настроены, чем в день, когда какой-то самонадеянный маг умудрился их запечатать.

Один из таких блуждающих огоньков спустился на первый этаж, где через его светящееся тело скользнули две пятнистые лапы. Взъерошенный кот, чудом проникший в дом, отчаянно пытался поймать такую занятную летающую штуку. Что ему понадобилось в доме, огонёк не знал, да и не особо задумывался о том, что его не интересовало. Такие же, как и он, огоньки уже пропадали в стене, влекомые чем-то в подвале дома. Котяре же оставалось только пытаться поймать их, царапая обои и покрытие пола, пока его не поймали, накинув мешок, пыльный, пахнущий деревом и тканями.

— Так вот, кто пробрался в мой дом! — Послышался голос Мария, опоздавшего всего на минуту и упустившего танец блуждающих огоньков. — Так ты, значит, приятель моих друзей? Ну… тогда и ты составишь им компанию.

Грифон встряхнул мешок, и оттуда послышалось жалобное мяуканье.

— Ну? — Фиолетовоокая не слишком вслушивалась в бормотание вороного, сосредоточившись на методичных ударах рогом в дерево, пока Марий отсутствовал, а обделённые смекалкой поникены просто сидели вокруг, выполняя роль безмолвных сторожей. Конечно, синяя пони была уверена, освободись она, они тотчас бы накинулись на неё.

— Недостаток сил компенсируй умением… хотя это не тот случай. — Ван фыркнул и тяжело вдохнул воздух, словно его ему не хватало. Путы вокруг его копыт начали тлеть и разбрасывать небольшие искорки, угасавшие, не долетая до пола. — Никогда не думал, что поджигать магически свою кровь — это так… больно… но у меня других вариантов нет…

С уголков его глаз текли прозрачные слёзы. Путы слабели, тлея и обжигая его и без того горящие синеватым пламенем раны.

Демикорн вытащила рог из дерева и фыркнула.

— Отлично сказал. Не была бы привязана, расцеловала бы… — Не то с иронией, не то просто так проговорила она, очередным движением рога добившись того, что удерживающая копыто доска стала шататься и почти отломилась от столешницы. Покосившись на своего спутника, она макнула кисточку в голубой огонёк на его путах и, пока пламя на кисточке не погасло, став из голубого обычным, оранжевого цвета, прижгла рану на своей ноге.

— Расцеловала… — Аликорн усмехнулся через гримасу боли. Путы тлели, и вот уже часть их стала достаточно свободной, чтобы попытаться освободить копыта. Шипя, когда остатки пут впивалась в раны, он, наконец, смог сменить положение тела и выпрямить крыло. Сейчас его рог переливался алым светом. Свет плескался в стороны искрами, словно преодолевая силу ограничивающего магию кольца. Металлический предмет на роге скривился, местами расслоился и опадал металлической стружкой, но всё равно держался, упорно пытаясь совладать с неожиданно пробудившейся магией. Но то ли сказывался возраст, то ли он не был рассчитан на подобную магию, блокиратор магии сдавался. — Я… напомню тебе… об… этих словах. Когда мы этого Дискордова друга страже… сдадим…

У фиолетовоокой дела шли не хуже. Зашипев от прикосновения пламени к ране, она дёрнулась, и хлипкая планка отломилась окончательно, дав куда больше свободы.

— Как тебе ощущения? Не упивайся ими слишком. Чем больше потратишь… тем сильнее будет отдача. — Послышался её голос, и вслед за сказанными словами раздался новый удар с визгом прорезающего ремень лезвия. Теперь прикованными оставались всего три копыта, но этого всё равно было мало, чтобы освободится. — Трать силу разумно. Это тебе не зелье, которое выпил, и оно прошло без следа.

— Что это вообще было? Марий сказал… — Ван дёрнулся и, наконец, ощутил свободу, но лишь попытался он опустить копыто вниз, как поникены пришли в движение и, скрипнув копытами, двинулись в его сторону. Произнеся про себя какое-то ругательство, услышанное на нижних улицах Кантерлота, Ван снова замер, сделав вид, что всё ещё прикован, хотя сохранять неподвижность при жжении в теле и раскалывающимся от блокиратора магии роге было отнюдь не так просто. Вороной сосредоточился на словах фиолетовоокой, в которой отчаянно хотел видеть прежнюю Диксди, но при этом радовался, что это была не она. Ему было жутко представить, каким шоком мог бы оказаться для неё подобный плен. Одно не давало ему покоя — почему её глаза и личность изменились снова. Она говорила грубо и смеялась над вещами, в которых он не видел ничего смешного. Но, что главное, она не менялась обратно.

Поникены повернули мордочки в сторону коридора, откуда доносились жуткие вопли и топот копыт. Казалось, что в воздухе завывал сквозняк, проносясь через сотню тонких деревянных трубочек. Ветер свистел и плакал, хотя плач этот был, скорее, рассерженным, чем грустным. Демикорн улыбнулась услышанному и на время оставила попытки освободиться.

— Отлично. Кажется, сейчас у нашего пернатого друга будут небольшие проблемы. — Она обернулась к Вану, который тихо всхлипывал и пытался достать копытом до кольца на роге.

— Ты хорошо держишься. Аликорн только раз в жизни может выпить крови такого существа, как я. Чистый аликорн… конечно. В этом плане тебе везёт.

— Так Марий не шутил… ты правда дала мне… её… — Ван переводил дыхание и теперь пытался снять с рога прочно засевший блокиратор. Благо, надсмотрщики-поникены бросились на шум в коридоре.

— Конечно. Что мне оставалось делать, хотя, я думала, результат будет сильнее. Если выберемся отсюда и почувствуешь себя хуже — скажи… — Загадочно добавила фиолетовоокая пони. Под свист и плач существ, лишённых плоти, и отборную ругань грифона, раздававшуюся из проёма двери, ведущей в коридор, и с лестницы к первому этажу дома, она стала снова ломать стол, постепенно расшатывая его прочную конструкцию.

Ван тихо сполз на пол, помогая себе крыльями, но едва его копыта получили опору, он снова застонал, ощутив, как всё в теле словно надламывается под его собственным весом. Ничего из того, что он знал, не годилось для использования бурлящей в его теле силы. Блокиратор жёг его рог и дрожал, но постепенно сдавался. Нужно было только время, которого у Вана как раз не было.

Между тем, Марий возвращался. Потрёпанный, с местами подпалёнными перьями, он был, однако, доволен положением дел. Столкнувшись с блуждающими огоньками, он или сумел справиться с ними, или использовал преимущество поникенов, которых огоньки бы трогать не стали.

— Ого. — Почти неподдельно удивился грифон. — Вам почти удалось вырваться. Да вы просто звёзды моей коллекции. Остальным не удавалось зайти так далеко. А ты, Ван… вот не ожидал такой подлости от своего друга. Напустить на меня эту нечисть. Хотя, постой-ка… как тебе вообще удалось снять свои же заклинания?

Грифон, прищурившись, обвёл комнату взглядом. Всё было по-прежнему. Блуждающий огонёк прорвался к нему и почти достиг своей цели, но его сбило в воздухе деревянное копыто и, с хрустом сухой ветки и шипением болотного газа, раздавило его на полу. Дерево, дом огоньков, было и оружием против них. Но знал ли об этом Марий или догадался только сейчас, Диксди не знала.

— Я полон сюр… призов… Марий. — Выдохнул Ван, поднимаясь с пола и пытаясь направить свой искрящийся рог на грифона. — Спорим, у меня ещё есть козырь в подкове?

— Ты поджаришь своего друга? Ты, правда, сделаешь рагу из своего друга-грифона? — Марий всплеснул лапами в притворном ужасе, но тут же стал серьёзнее. — На тебе блокиратор. Учудишь глупость, и он срежет тебе рог под самое основание. Тебе стоило бы лучше изучать предметную магию.

Помещение стало заполняться поникенами. Несколько десятков деревянных фигур медленно входили в комнату, окружая пленников.

— Да замкни ты это кольцо! — Громыхнул голос синей пони, одновременно с которым послышался треск дерева. — У всего есть предел, у этой безделушки тоже!

— Взять её! — Когтистая лапа грифона указала на синюю пони, и несколько пар жёстких копыт стиснули её в крепких объятьях, не давая подняться со столешницы.

Вороной, прикрывая глаза от пульсирующей боли в роге, повернулся в сторону Диксди. Замкнуть блокиратор было бы хорошей мыслью, если бы он знал, как это сделать. Через силу посмотрев наверх, он увидел, что купол комнаты, находящийся на приличной высоте, был полностью из стекла.

Телекинез… Всё чем располагал вороной. И в это умение он сбросил все бушующие в нём силы. Магия словно обрадовалась, получив вектор направления.

Блокиратор хрустнул. Металлическое кольцо сжалось на роге, но столкнулось с исходящей из него силой магии, всю мощь которой запихнули в довольно простое и обиходное умение. Конечно, блокиратор не давал магу создавать сложные заклинания, мешал концентрироваться и, в первую очередь, лишал способности к телекинезу. Если маг продолжал упорствовать, то кольцо щедро награждало его головной болью, а на особо строптивых… оно просто сжималось, и участь рога в этом случае была печальна. Марий смотрел, как аликорн пытается бороться с металлическим кольцом, и в его голову вкрадывались смутные сомнения, будет ли живой поникен аликорном с рогом или без. Последний вариант ему нравился меньше. Ведь только Ван был доступным из этого вида. О правительницах или той розовой принцессе Кристальной Империи Марий и мечтать не мог. Их хорошо охраняли, в отличие от этого, сующего везде свой тёмный нос, следователя по магическим делам.

— Диксди! — Ван закричал, отводя мерцающий рог от грифона и переводя его на синюю пони. — Этих пони наверняка ещё можно вернуть в прежний вид! Зови Ночную Стражу сюда!

Искристая молния телекинеза ударила в пол, разветвилась и смахнула часть поникенов, отбросив их к стене, прочь от синей пони. Вороной водил рогом из стороны в сторону, пытаясь совладать с вырвавшимся физическим проявлением телекинеза, но это удавалось не слишком хорошо. Несколько раз ему удалось зацепить поднимающихся с пола поникенов, прежде чем вышло попасть в потолок, осколки стекла с которого звонкими каплями посыпались вниз.

— И как я это сде… — Фиолетовоокая не успела закончить фразу, как что-то подхватило её, словно гигантская лапа, и швырнуло в отверстие на потолке вместе с кусками стола, к которому она была прикована.

Две фигуры по массивнее, в которых легко узнавались земнопони, вцепились в Вана по бокам, пытаясь остановить поток магии, но это им не удалось, и деревянные тела покатились по полу, жалобно поскрипывая сочленениями.

— Взять его! Плевать на неё, хватайте аликорна! — Марий уже бросился к установке из камней и стал торопливо разворачивать её в сторону бившего по стенам и полу алой молнией вороному. — Не дайте ему снять блокиратор!

Но последняя фраза была сказана слишком поздно. Кольцо сжалось на роге и, не сумев совладать с выброшенной в одно простое заклинание магией, треснуло, развалившись пополам. Молния стала шире и ветвистее. Алеющие ветки её вцеплялись в поникенов, откидывая их, хотя и не причиняли особого вреда.

— Я не хочу навредить вам… я не хочу… — Глаза вороного застилали слёзы от разламывающей голову боли и ощущения, будто его рог сейчас отломится. Тихий звук щелкнувшего металла раздался совсем рядом, когда Ван ощутил, как воздух вокруг него сжался и вывернулся наизнанку, подбросив его до качающейся наверху люстры. Зацепившись копытами, он безвольно повис на ней, вглядываясь в стоящих внизу деревянных пони. Те словно думали, каким образом достать сбежавшего пленника, пока их мастер отчаянно выкручивал рычаги и вентили на устройстве, пытаясь направить луч на люстру.

Первый лучик скользнул в опасной близости от вороного и тот зажмурился, вспомнив совет, который дала ему фиолетовоокая синяя пони.

— Когда она вернётся, тут уже никого не будет, а ты станешь прекрасным вечно молодым другом… — Раздался снизу голос Мария. — Я говорил, что мои друзья пострадали и, в конце концов, погибли из-за одной крайне коварной пони? Что же, пока у нас есть время, я расскажу тебе эту историю.

Поток магии в Ване надломился. Вместо притока сил в нём стала разливаться предательская пустота и вялость, сменяющаяся приступами ощущения, будто его сущность пытаются вывернуть наизнанку. Он почти не ощущал своего рога, а крылья немели и отказывались слушаться.

— Так вот, Ван. Я не всегда шил плащики и походное снаряжение, знаешь ли. — Марий расценил молчание вороного как согласие. Да и куда тот мог деться с люстры. Спрыгни тот вниз, его тотчас бы схватили поникены. А летать аликорн не умел, это грифон знал отлично, не раз подталкивая своего друга к попыткам взлететь. Так что дымчатогривый крылатый единорог хоть и добрался до люстры, но больше никуда двинуться не мог. Конечно, Марию было жаль, что синяя пони сбежала, но когда Ван вступит в ряды его друзей, заманить её не будет такой уж проблемой. Так что грифон продолжал поворачивать конструкцию к аликорну, вцепившемуся копытами в люстру. Ван бесцельно болтался под потолком, стараясь не открывать глаз. — Когда-то давно я был искателем приключений. Не таким, как ты, наивным и ищущим загадки. Нет, и мне и моим друзьям было нужно золото, драгоценности и многие другие штучки, которые могли бы изменить положение грифонов. Думаешь, города с механизмами строились просто так? За ними стояли сокровища, вырванные из лап времени. Но в тот раз добыча была так близка, когда эта глупая пони стала кричать об опасности! Да её наняли для того, чтобы устранять такие опасности! Ловушки, стражи… она должна была справиться с ними, Ван! Но нет, мы, видите ли, не сказали ей, куда именно мы лезем. Ах, велика важность.

— Смотря на тебя, Марий… мне кажется, она была права, кем бы она… ни была… — Выдохнул вороной, стараясь уцепиться за цепь, держащую люстру, зубами. Конструкция закачалась, и деревянные пони сделали шаг назад, ожидая момента, когда Ван, наконец, рухнет вниз.

— Ты так думаешь? Так вот! Она бросила всех нас там! Под рушащимися обломкам она сбежала, перебирая механическими ногами по стенам и потолку. Эйранда… Мне чудом удалось выжить, когда все мои друзья остались там, под обломками древнего строения. Но теперь… — Грифон сделал паузу и обернулся в сторону поникенов. — Мои новые друзья и ты вместе с ними не повторите их судьбу. Мир будет открыт перед нами, весь мир и все его сокровища! Только представь это…

— Ты псих… Ты похищал пони и превращал их в марионеток… да тебе прощения нет. — Люстра опасно накренилась и Ван, вскрикнув, попытался перенести вес на другую часть круглой рамы. В голове Вана с трудом укладывалось, как искренне переживал Марий за его неудачи в деле о пропавших пони, как они вечерами пили чай из трав, пахнущих экзотическими ароматами. Чай грифон доставал по своим особым связям,. Теперь вся поддержка грифона выглядела циничным фарсом, в то время как похищенные стояли прямо перед носом вороного. На витринах. Но сверять внешность деревянных кукол и пропавших… такое не приходило в голову никому.

— Может, и нет. Но можешь поверить, они все, и вправду, были моими друзьями. Были и останутся. — Крыло грифона качнулось в сторону стоящих пони. — Конечно, не все были рады моему предложению, но что поделать. Я сделаю всё для своих друзей, даже если они не горят желанием принять мой дар. Впрочем, взгляни на их безмятежные мордочки. Они словно увидели чудесный сад в миг пробуждения. Ну же, открой глаза, Ван.

— Спасибо… обойдусь как-нибудь. — Фыркнул следователь по магическим делам, одно из которых происходило у него прямо перед носом и грозило превратить его в пониподобное полено.

— Как знаешь… Ты просто затянешь превращение, и мордашка будет не слишком симпатичной, когда ты одервенеешь, мой друг. — Послышался шелест крыла, и что-то массивное снова начало двигаться.

Развернувшись в воздухе и сбросив остатки пут, демикорн взмахнула крыльями и устремилась в сторону дома Ночной Стражи. Путь туда был смутной дорогой по улице, отчего ей приходилось закрывать глаза и вспоминать, как именно выглядел тот самый дом, с поправкой на высоту.

Лишённая артефактов, она полыхала безудержной яростью, но именно она придавала ей свежих сил и уверенности.

— Он выбросил меня в крышу! Ему было достаточно отбросить меня к моим артефактам… — Шипела она, добавляя к фразам слова на незнакомом языке, но звучащие довольно жёстко и обидно. — Только пусть попробует превратиться в бревно…

Ночной ветер приятно бодрил и, вдыхая его полной грудью, демикорн скользила в сторону выделяющегося среди других домов строения. Как улицы проносились под её крыльями, так и обрывочные эпизоды памяти спящей Диксди, той самой, которая наивно смотрела на мир янтарными глазками, проносились перед очнувшейся в теле синей пони личности. Холодный разум воина исчезнувшей расы прочертил линии возможных действий — их оказалось не так много. С одним глазом вызволить артефакты сложно, а поникены наверняка дадут достойный отпор. Этот вороной, который мелькал в обрывках последних событий из «её» воспоминаний. Знакомые очертания ночных пегасов, боевая подготовка которых, на взгляд этой фиолетовоглазой личности, оставляла желать лучшего. Обрывки образов, которые должны были помочь собрать картинку воедино.

На размышления времени оставалось всё меньше. Спикировав к строению, она ударила копытами в створки двери. Они распахнулись с такой силой, что одна из створок слетела с петель и рухнула на пол, подняв облачка опилок.

Стражники обернулись…

В проёме оказалось существо с развевающейся гривой, на мордочке которой полыхал ярким фиолетовым пламенем правый глаз. Два когтя на крыльях впились в косяк, оставляя на нём длинные борозды.

— Именами сестёр правительниц новой Эквестрии, прошу помощи для расследующего дело о пропаже пони, Бел Ван Сапки! — Голос, равный, если не превосходящий по мощности Королевский Кантерлотский голос принцессы Луны, грохотнул по помещению, заставив пегасов подскочить на своих местах и побросать свои дела. Те, кто были ближе к проходу, прижались к полу, зажав копытами уши. Остальные оторопело смотрели на ворвавшееся в их дом существо, не узнавая в нём свою недавнюю скромную гостью. — Поднимайтесь в воздух! Иначе весь город станет деревянным кладбищем!

Увидев, что слова не восприняли всерьёз, а некоторые уже сделали шаг к висящим на стене сетям, она вырвала когти из косяка двери.

— И вы считаете себя стражей? Будучи такими медленными? — Синяя пони ударила в пол копытом, отчего доски прогнулись, скрипнули и надломились. Фраза возымела эффект, хотя и не совсем тот, который она ожидала вызвать. Пегасы нахмурились и двинулись в её сторону, держа сети наизготовку.

— Взять её! Она оскорбила честь Ночной Стражи! — Выкрикнул один из пегасов и, сощурив свои вытянутые кошачьи зрачки, тускло мерцавшие в полутьме помещения, сорвался с места.

Уйти от погони было бы легко. Ударная волна от копыт отбросила самых ретивых стражников, и те кубарем покатились под копыта своих соратников. Остальные же были манёвреннее, но уступали ей в скорости на прямых дистанциях. Без артефактов и поножей она была намного легче, и крылья несли её, словно стрелу, в сторону дома Мария. Левый глаз видел мир в мутных дымчатых оттенках, в которых плавали неясные тени и метались размытые силуэты пегасов. В правом же… мир раскрывался во всём великолепии сумерков, в их непостижимой красоте и прохладе. Летящие позади пегасы не отставали, но важно было ещё и привести их в нужное место.

Изогнувшееся крыло ощутило перегрузку от ударившего в него воздуха, когда она заложила крутой витраж к крыше дома Мария. Точнее, к стеклянному куполу рядом с ним, переходящим в башенку, уходящую глубоко под землю. Там уже виднелись блики возобновивших свечение кристаллов, и она сжала губы, опасаясь самого худшего.

— Она летит к дому! Кидайте же сети, пока не поздно! — Раздался крик позади, и что-то упругое пролетело в метре от неё.

Не оборачиваясь, она рухнула на купол, ощутив как острые грани стекла бессильно скользнули по чешуйкам на её крыльях и радостно царапнули не прикрытую ими шкурку. Первый десяток пегасов нырнул вслед за нею, чудом избежав царапин от разбитой стеклянной крыши. Преследуемое существо неслось прямо на мерцающую внизу блёклую радугу, раскрывая крылья так, словно пыталась закрыть источник света собой.

В поток разноцветного света, словно состоящего из перевивающихся между собой лучей, так походящих на блёклую и безжизненную радугу, влетела её угловатая и покрытая шипами тень. Два перепончатых крыла встретили этот поток сияния и отбросили на стены похож на дракона силуэт.

— Не смотрите на свет! — Крикнула она, услышав десятки хлопающих крыльев над головой, стараясь быть между опасными кристаллами и подозрительно замершим на люстре Ваном. — Вам нужен грифон… ловите грифона, медлительные летучие мышки!

Её не закрывающийся чёрный глаз смотрел в самое сердце линзы, и вязкие смолянистые слёзы текли по синей щеке, падая на пол. Второй она зажмурила, отчего лишь по звуку она могла определить, что происходит вокруг.

— Эй, дымчатогривый? Ты там живой? Не могу посмотреть, ты уж извини. Привела подмогу, как могла. — В голосе, раздающемся за шумом взмахов перепончатых крыльев, ощущалась усталость. — Ты что, потратил на эту выходку всё, что выпил? Ты ведь не смотрел на свет? Да не молчи ты…

Она слегка повернула голову, отчего тусклые потоки теней сместились в восприятии её чёрного открытого глаза. Знакомый ей откуда-то запах полыни и пепла смешивался с ароматом свежего дерева, и это заставило её волноваться. В этот самый момент чьи-то крепкие копыта сбили её на пол и с силой прижали к деревянному покрытию.

— Вот она! Держите её… а это ещё что такое?! — Раздались голоса ночных пегасов над её головой за миг до того, как что-то тяжёлое свалилось на неё и прижало. Несколько ударов пришлись в крыло и раненое копыто, отчего мир расплылся в её левом глазу окончательно.

— Мы поймали её… Капитан! Капитан?! — Один из пегасов обернулся, заметив как их капитана, заломив тому крылья и прижав к полу, держит массивная деревянная фигура, на покрытой разводами мордочке которой не было никаких эмоций. Живой поникен тащил пегаса к тусклому радужному свету, и тот с каждым шагом оказывал всё меньше сопротивления. В комнате пахло свежим деревом. Раздался ещё вскрик, и ночная пегасочка оказалась прижатой к стене двумя деревянными пони, единорогом и пегасом. Длинные маховые перья поникена-пегаса скрипели и постукивали при движении. — Кто они такие вообще?

Ответом был удар деревянным копытом, отбросивший стражника, а деревянные фигуры потащили сеть с фиолетовоокой пленницей прочь.

Расклад изменился в момент, когда через крышу внутрь башни спикировало подкрепление, смявшее первые ряды деревянных пони. Набрасывая лассо и сети, они первым делом старались освободить своих соратников.

— Грифон… Это его лап дело! — Слабый голос раздался с люстры, где только сейчас Ночная Стража заметила вороного следователя.

Сказав это, Ван осторожно приоткрыл глаза. Света уже не было. Камни потеряли фокус и лунный свет бесполезно освещал противоположенный угол комнаты. Деревянный пони лежал под тяжёлой конструкцией, прогнув несколько поддерживающих её креплений. Копыта поникена слабо подрагивали, и широкая царапина на боку быстро затягивалась, покрываясь зеленоватыми ростками. Видимо его откинули в сторону чем-то сильнее простого пинка. Быть может даже маленьким смерчем, которые умели делать некоторые из одарённых пегасов. По комнате разносился запах свежего дерева, и вороной с удивлением заметил, как на его копытах покачивались зеленоватые ростки, которые он брезгливо стёр.

Внизу раздавались приказы и вскрики, когда очередной поникен пытался вырваться из сетей, прикладывая далеко не присущую пони силу. Ветер, поднимаемый крыльями, отправлял в воздух листки бумаги и щепки от стола, к которому была прикована Диксди.

Уличив момент, Ван спрыгнул, ощущая, как копыта подгибаются под ним, и побрёл в сторону лежащей на боку синей пони. Схватившиеся друг с другом поникены и пегасы, забыли о ней совсем, и вороному это было только кстати.

Поискав взглядом, он нашёл и сумку Диксди, до которой вполне доставал его ставший несколько сильнее, хоть и менее управляемый, телекинез. Вот поклажа ползёт по полу, а вот, из-за неудачного движения рогом подскакивает и оказывается под копытом древесной фигуры. Поникен, споткнувшись, жалобно скрипит и падает деревянной мордочкой в пол.

— Ты никуда не уйдёшь… — Каркающий и запыхавшийся голос грифона раздался почти над самым ухом и плечо Вана пронзила резкая боль…

Диксди спала.

Её янтарные глазки были закрыты и ушки лишь изредка шевелились, словно пытались услышать что-то через сон. Тикали часы, размеренно и спокойно, отчего просыпаться не хотелось. Ей было очень уютно, тепло и приятно, словно окружающее её ничто нежно обнимало её со всех сторон. Не было страха, не было переживаний, эмоции словно погасли, и был только покой. Она сладко посапывала, даже не зная, что её тело было заковано в ремни, что оно страдало, пытаясь вырваться из оков. Не ощущала, как острые стёкла рисуют на шкурке царапины, и как копыта пегасов и деревянных пони оставляют на нём следы ударов.

Она спала и совсем другая пони смотрела через единственный видящий её глаз на мир, который оказался комнатой на чердаке. Комната Вана Бел Сапки.

Фиолетовоокая "вспомнила" это место, просмотрев обрывочные воспоминания Диксди, и спокойно вздохнула. Имя всплыло в памяти вместе с тусклым образом жеребца, которого она видела в каком-то месте, где много странных пони плясали и пили напитки. Тот момент, когда она впервые полностью открыла глаза за много лет сна. Теперь вместо неё спит янтарноглазая малышка, и впервые этот иной разум обернулся назад, взглянув на спящую.

Шум отвлёк её, и перед единственным глазом появился крылатый единорог. Его шёрстка выглядела изрядно помятой и слегка влажной, словно он преодолел большое расстояние с тяжёлой ношей на спине. Его пепельного цвета грива вяло болталась растрёпанными прядями, хотя синяя пони была уверена, что это не совсем привычный вид. Этот единорог тёмной масти судорожно носился по комнате, собирая вещи и оставляя то, что не мог бы унести при всём желании. С каким-то слишком возбуждённым выражением на мордочке, словно он пятеро суток был без сна и пил одну кофейную настойку, он стал сдвигать мебель с ковра. Он заметил, что демикорн очнулась и теперь рассматривает его, лежа на кровати, куда он её положил.

— Добрррррое утро, красавица. Прости, кофе в постель не принёс. Потому что его нет, а я сейчас занят спасением наших… или, скорее даже, твоего, крупа. — Ван пинками копыт свернул ковёр и, открыв потайную дверь в полу, стал сбрасывать туда всё, что не поместилось в сумки. Склянки, костяшки, камешки и какую-то мелочь, в которой бы точно разобралась бы прежняя Диксди, если бы смогла взглянуть на предметы. Для фиолетовоокой это был мусор, который, видимо, был нужен и дорог находящемуся на взводе аликорну.

— Ты. Аликорн. — Произнесла она, не сводя с него взгляда фиолетового глаза.

— Ты не поверишь, я это прекрасно знаю, хотя и сам не в восторге. Особенно теперь. — Отозвался Ван, с трудом дотащив небольшой сундучок к провалу в полу. Дверца захлопнулась, и теперь, прокусив шкурку над копытом, он стал чертить прямо на досках пола странный символ. Одна линия за другой, достаточно простой и не требующий многого от Вана, но сделанный выверенными и точными движениями. Один простой знак, заставляющий любого подсознательно игнорировать тайник, если кому-то взбредёт в голову обыскивать его комнату. А в последнем вороной не сомневался. — Слишком простое заклинание, а потому достаточно надёжное, чтобы отвести взгляд от предметов. Всегда знал, что мне пригодится этот тайничок, но не думал, что так скоро.

— Как я тут оказалась? — Она оглянулась по сторонам, рассматривая то, что было знакомо, но не ей.

— Вот и ты, и ночные пегасы летать любите. Но никто из них не догадался посмотреть на люстру. В общем, в самый разгар потасовки, когда они стали драться у механизма с Марием, я воскликнул: "Бойтесь ужаса, летящего на крыльях ночи", и, подхватив тебя, помчался прочь по коридору через остатки блуждающих огоньков. — Ван горделиво поднял мордочку вверх и раскинул в стороны перепончатые крылья. Но красовался он недолго. — В общем, я скрылся от погони благодаря огонькам, но уже на улице чуть не столкнулся с единорогами из Ордена, а уж они точно знают, где я живу.

Ему не хотелось говорить, что на деле он еле совладал с телекинезом, а столкнувшись с подкреплением в лице поникенов, в последний момент разрушил еще несколько отпугивающих огоньки ловушек, и бестелесные создания отвлекли деревянных пони на себя. Вот только на выходе через чёрный ход, очень удачно попавшийся ему на пути, он чудом избежал встречи с несколькими единорогами из Ордена, видимо, прибывшими сюда на магический всплеск.

— Орден? — Фиолетовоокая потянулась и плавно спустилась на пол, разминая копыта. — Это ещё что…

— Ах да, ты не знаешь. — Ван махнул копытом, словно это долгая история. — Вкратце, это особые единороги, каждый из которых великолепный маг. Говорят, Ордену уже не одна сотня лет. Кто создал его и почему, я не в курсе, решил не играть с судьбой и не спрашивал. Но вот ты их интересуешь, это я услышал от пары единорогов, которые вломились на помощь Ночной Страже в дом этого… Мария. Кто мог подумать! Он стоял за всеми похищениями, а теперь всю славу припишут… Ночной Страже! Надеюсь, хоть Луна придумает, как вернуть пони прежний вид…

Ван топнул по полу и стал закрывать символ ковром, наспех расставляя обратно мебель. Тумбочки и стол перемещались рывками, словно телекинез не всегда слушался аликорна и подводил время от времени.

Синя пони кивнула, хотя и половина из сказанного была не слишком понятна. Одно было ясно — тут они оставаться не могут, и вороной торопился из всех сил, чтобы отбыть как можно быстрее.

— Предлагаю временно покинуть Кантерлот. Как насчёт присоединиться к одной занятной археологической экспедиции? — Ван подмигнул пони, и та нахмурилась, заметив на его мордочке то, что не ожидала увидеть так скоро. — Ах да, чуть не забыл. Мне удалось забрать твои артефакты и сумку. Грифон был столь педантичен, что сложил их все в одну кучку. Она там, у двери, слишком тяжёлая, пришлось бросить у порога.

Синяя пони снова прищурилась. Аликорн не преувеличивал. Он, и вправду, вытащил далеко нелёгкую её и артефакты оттуда и принёс сюда. И это беспокоило её куда больше, чем то, о чём вороной рассказывал. Окно тихо стукнуло по раме, и на подоконнике возник взлохмаченный кот. Казалось, словно он попал под ливень по пути до дома Вана и теперь старательно отряхивался и вылизывался.

— О! Котейка, живой и здоровый. Ты как раз вовремя, мы уходим. — Аликорн на миг замер и вслушался в шум на улице. Слышался звук крыльев пегасов, но они скорее патрулировали воздух, оставив единорогам действовать на улице. Из-за взаимной нелюбви к единорогам или в знак некоторой симпатии к коллеге по расследованию дел в Кантерлоте, но пегасы не спешили заявиться в его дом, чего нельзя было сказать о единорогах-стражниках, чей стройный шаг уже раздавался внизу. — Чтоб им на Кризалис жениться. Перекрыли выход из дома… Что ты такого сделала? Никогда не видел, чтобы Ночные так завелись…

— Всего лишь выразила неудовольствие их медлительностью. — Отозвалась та, уже копаясь в своей сумке. — Как тебе удалось её забрать? Хотя, если бы ты не выкинул меня тогда через крышу, артефакты уже были бы на мне.

— Поверь, они мне достались не так дёшево. — Она обернулась и только сейчас заметила несколько глубоких ссадин на плече Аликорна, словно их оставили грифонские когти. Марий был явно против того, чтобы лишиться и демикорна, и редких артефактов. — Теперь нам осталось добраться до любого перекрёстка, и там уже за нами не угнаться. Хотя использовать это заклинание мне бы… не хотелось.

Синяя пони кивнула. Сказанное звучало странно, и это беспокоило её ещё больше. Вороной двигался слегка издёрганно, то и дело задевая предметы крыльями, словно не ощущал их размаха. Поискав в сумке, она вытащила тусклый флакон, с пробкой которого пришлось немного повозиться. Вскоре вытащенная зубами пробка была выплюнута в угол комнаты, и демикорн решительно подошла к Вану. Не сказав ни слова, она вылила содержимое бутылочки прямо в распахнувшийся от удивления рот.

— Глотай. А то ни до какого перекрёстка не дойдёшь. — Как-то зло буркнула она, отпустив его, кашляющего и слегка напуганного. Взгляд её единственного подвижного глаза, мерцающего фиолетовым огоньком на угловатой и ставшей суровой мордочке, пресёк все его вопросы.

— Что это было… — Ван откашлялся, с трудом проглотив вязкую, словно смола, жидкость, которая отдавала углём и чем-то горчащим. Вместо ответа она сунула ему в копыта свой поглощающий шум браслет.

— Одевай. Снимешь, когда он начнёт тебя жечь. — В усталом голосе сквозил металл. — На тебе он, конечно, не работает. Но я тебе его и не для этого даю. Потом вернёшь.

Вглядевшись в его глаза ещё раз, она облегчённо вздохнула.

Ван стоял, словно забыв о том, что времени почти не осталось. Синяя пони, глаза которой стали фиолетовыми, двигалась так, словно это было привычно для неё. Он даже не успел понять, когда она оказалась рядом и крепко схватила его, не давая опустить голову. В горло влилась какая-то дрянь, и лишь убедившись, что он не выплюнет содержимое флакона, странно ведущая себя Диксди отпустила его. Теперь он потирал копытом горло, в котором словно текла липкая смола, достигая желудка.

Синяя пони, совершенно не стесняясь, одевала артефакты. Накидывая на себя ремни и защёлкивая браслеты, словно привыкла делать это быстро и отточено. Даже намёка на некоторую неуклюжесть не осталось. Мысль, что это совершенно другая пони, запоздало пришла в его голову, но времени на то, чтобы обдумать её более основательно, у него уже не было.

— Тут, надеюсь, есть ещё какой-то выход, кроме как через окно или дверь? — Отвлекла от размышлений Вана синяя пони, завершив одевать на себя артефакты. На миг она покачнулась, но правый глаз вспыхнул ярким пламенем, и вместе с этим в неё влилась ещё толика сил. — Ощущение, словно по мне камнепад прошёлся… веди, постараюсь не отстать…

— Боюсь, это был не камнепад. — Вороной, наконец, вернул себе дар речи и теперь спешно закидывал на спину седельные сумки. — По тебе прошлись пегасы, потом поникены, как раз в тот момент, когда я пытался утянуть телекинезом твои сумки и привлёк внимание Мария.

Внизу уже раздавались голоса единорогов, и это совсем не радовало следователя по магическим делам. Радовало, что единороги не пытались подняться выше. Либо уже знали и опасались возможных ловушек символьной магии на стенах и ступеньках лестницы, либо считали, что через их ряды на улице ему не пройти. Последнее было недалеко от правды, но Ван рассчитывал на элемент неожиданности. Единственное, что его беспокоило: получится ли выполнить то заклинание, которому он обучился во дворце, перед тем как попасть в Ночную Стражу и даже познакомиться с сестрой принцессы Селестии.

Заклинание было похожим на телепорт, только работал несколько иначе, чем Ван крайне обеспокоил свою невольную наставницу. Впервые применив его для перемещения из комнаты в комнату, он пропал на пару суток, отчего, появившись в другом зале дворца, застал ночь за окном и озадаченную принцессу, жующую тортик с чашкой какао. Конечно, он практиковался, и теперь во время телепорта времени проходило куда меньше… но сколько потребуется его для расстояния достаточного, чтобы оказаться на границе Эквестрии, Ван не знал. Ему оставалось надеяться лишь на остатки силы, которая ощущалась в нём (хотя после выпитой гадости она стала куда меньше), и на то, что оставленные на большинстве перекрёстков улиц тайные знаки, по-прежнему, работают.

Гоняясь за нарушителями порядка, использующими магию, было полезно, хоть и с опозданием, но перехватить их на другой улице. В итоге, потратив изрядно времени, ночами он находил наиболее оптимальные сочетания улиц и перекрёстков, где оставлял едва заметные знаки, в которых разве что маги, использующие символы, могли бы угадать усыпляющие изображения «резонирования заклинаний». Архаичная система работала безупречно, и теперь вороной рассчитывал на её помощь снова.

— Сдавайтесь, и мы не причиним вам вреда! — Раздался голос снизу, и Ван узнал в нём того единорога, который отдал приказ схватить крылатую синюю пони.

— Ага! Только плащи погладим! — Крикнул в ответ Ван, кинув в дверной проём одну из склянок. Покатившись по лестнице, она разбилась уже в самом низу. С улицы послышалось нестройное чихание, и вороной озорно улыбнулся. — Пока они заняты пыльцой "чих-чих"-цветка, слушай. Сейчас мы выбежим и попытаемся пробиться через их заслон. Я сделаю щит, а как окажемся на перекрёстке, хватай меня за гриву или хвост и, закрыв глаза, следуй за мной. Не открывай, пока не скажу. Понятно?

Синяя пони кивнула.

Дождавшись, когда розоватое облако снесёт ветром, парочка побежала вниз. Единороги чихали, и произвольно кастующаяся ими магия лишь добавляла феерии хаоса и беспорядка, творившегося в их рядах. Миновав первые ряды почти без проблем, Диксди и Ван встретились с проблемой посерьёзнее.

Отряд из нескольких единорогов Ордена и почти десятка стражников Кантерлота перегородили узкую улочку. Опущенные и удерживаемые телекинезом копья поблескивали металлом на солнце, вполне ясно говоря о намерениях единорогов в отношении аликорна и диковинной пони, следующей за ним.

— Ван Бел Сапка, следователь по магическим делам Кантерлота. Именем Ордена, прекрати сопротивление. — Прокричал единорог с орденским кулоном на шее. Ван даже знал его имя — Зеалус. Его кьюимарка в виде зигзага между двумя звездами часто мелькала там, где Орден Магов проявлял свой интерес. — Нам нужна она. На основании зафикси…

— Тогда попробуйте нас остановить! — Рог вороного вспыхнул алым, и вместе с ним из его сумки скользнуло что-то серебристое, быстрой змейкой поползшее в сторону заслона. Зеалус по праву носил свою метку. Короткая вспышка сорвалась с его блекло-синего рога и точным ударом сбила готовящееся заклинание вороного. Но серебристая полоска не остановила своего движения. Звенящая по мостовой цепь спутала копыта жеребцов, и над повалившимися в кучу единорогами промелькнули две крупные тени — раскрывшие крылья Демикорн и Аликорн, копыта которых стукнули о мостовую за спинами незадачливых стражников.

— Не дайте им уйти! За ними… что вы разлеглись тут! — Поднимаясь с пыльной мостовой, кричал маг Ордена, пытаясь попасть по цепи, убегающей вслед за вороным.

Было уже поздно.

В центре перекрёстка пространство исказилось, словно улица была лишь отражением на воде, и воздух всколыхнулся волнами. Беглецы будто испарились на месте, и единороги без всякого результата обыскивали улицу.

— Дискордов сын! — Зеалус плюнул на мостовую и отправился к первому отряду, полагая, что жилище следователя ответит на многие вопросы. Возможно, даже на вопрос, куда он и его спутница направлялись. Это слегка улучшило настроение мага…

Несмотря на то, что теперь это был его дом, он не слишком охотно возвращался в Хрустальный Шпиль. С куда большей радостью он бы остался в Кантерлоте и провёл ещё немного времени с сестрой, подросшей и ставшей одним из Элементов Гармонии. Но долг был и оставался долгом. Будучи мужем правительницы Кристальной Империи, принцессы Ми Аморе Кэйденс, которую часто звал просто Миа, он был обязан вернуться. Лишь её улыбка, тепло её крыльев и нежный голос сглаживали тоску по Кантерлоту, который был для него родным и знакомым, как все четыре подковы на копытах.

— С возвращением, дорогой! Как дела в Кантерлоте? Как тётушка Селестия? — Приятный голосок раздался над его ухом, и розового цвета рог прикоснулся к его, снежно-белому.

— Неплохо, хотя я не был в восторге от того, кем меня там заменили. Орден магов везде пытается поставить тех, кто им угоден. Этот Ланцеа… — Армор поджал губы, но тут же расслабился от нежного прикосновения крылом. — По крайней мере, уладил некоторые дела и даже смог повидаться с Твайли. Она удивительная. Селестия, как обычно, вся в делах, и временами сестра заменяет её, по-прежнему ощущая себя чужой на светских раутах. Как дела в Империи, моя императрица любви?

Единорог шутливо опрокинул розовую аликорна на гору пуфиков, отчего её трёхцветная грива растрепалась и стала щекотать его нос. Кэйденс рассмеялась, игриво вырываясь из его объятий.

— Отлично, ведь это мой дом. Моя страна, которой мне так не хватало все эти годы… века… — Кейденс замерла под единорогом, поняв, что сказала последнее слово вслух. — Прости, я иногда забываюсь.

— Ничего, я всё равно ощущаю себя жеребёнком рядом с тобой, когда ты говоришь так. — Шайнинг Армор вздохнул. Это было второй причиной, по которой он покидал страну кристаллов и уезжал в Кантерлот. Там он ощущал себя воином, защитником, тем, кого слушали единороги и выполняли его приказы. Но здесь, среди полупрозрачных домов, в башне из света, в основании которой медленно вращалось огромное сердце из голубого кристалла, он чувствовал себя лишним, если бы не любовь и преданность его суженной. — Ах, не будем об этом. Как идут дела в библиотеке? Перед отъездом ты говорила мне, что собираешься поискать там что-то.

Кэйденс отстранилась и стала серьёзнее. Игривость словно копытом сняло, и, поднявшись с пуфиков, она стала отряхивать крылья.

— Орден. — Коротко бросила она и, заметив изумлённый взгляд Шайнинг Армора, добавила. — Да, они уже заявились в гости и потребовали доступ к библиотекам и хранилищам города. Благодаря кристальным пони, я успела побывать там первой, так что они не нашли этого…

Принцесса кивнула в сторону своей комнаты, и единорог последовал за нею. Там, на ажурном столике, лежал потёртый дневник в чёрной обложке, на которой красовалась перевёрнутая рогами вверх подкова и витая спираль рога, проходящего по верхней дуге подковы. Символ был из тонкого металла, чуть помятый и местами отходил от обложки. Рядом с дневником лежала сфера, по окружности которой виднелись обломки каменного обрамления, словно что-то ещё окружало её. На сфере тоже был знак, и его значение Шайнинг узнал почти сразу.
«Магия».

— Думаешь, они искали это? — Армор покрутил сферу в копытах, но та оставалась безмолвным полупрозрачным сиреневым шаром.

— Скорее всего. Едва их единороги достигли хранилища, откуда были вынуты эти предметы, и обнаружили, что там ничего нет, они спешно покинули мои владения. — Кэйденс пожала крыльями. — Даже не принеся извинения за нанесённый беспорядок. Пони до сих пор раскладывают книги по полкам. Самое интересное тут.

Она ткнула копытом в потрёпанный дневник. Шар со стуком лёг на столик. Армор запоздало понял, что взял его копытами только потому, что телекинез не ощутил предмета, словно того не существовало для магии вовсе. С книгой было иначе. Голубого цвета телекинез легко подхватил её и стал листать страницы, удерживая дневник перед белой мордашкой единорога.

— Последние страницы, дорогой. — Миа встала рядом, понимая причину изумления своего мужа, бегло читавшего строки, написанные в спешке, словно писавшего отвлекали или торопили. — Эта запись сделана за день до атаки войск Сомбры на границы Эквестрии, когда они шли через перевалы в Северных горах. Он пишет, что в случае провала заклинание, связанное с ним напрямую, запечатает страну во времени, но не из-за мести… В его записях выходит, словно он пытался запереть тут что-то, что не должно было покинуть границ Кристального Королевства и навредить…

— Той, кто была крайне дорога ему. — Закончил за Кэйденс белый единорог, закрывая дневник. — Что это значит? Он сделал рабами свой народ, он повёл в бой множество единорогов, большая часть которых сгинула в горах, так и не дойдя до Кантерлота, отчего атака провалилась, и он бежал сюда, где над ним одержали победу принцессы. О ком он говорит в своих записях?

— Я не знаю. — Миа прикусила губу. — Там было ещё несколько страниц, но их вырвали примерно в то же время, как Кристальное Королевство, или Империя, пропали, и память о нём стёрлась из памяти большинства. На обрывках только дата атаки на Эквестрию, она точно совпадает с днём, когда всё это случилось. Что нам делать, Шайнинг? Селестия должна узнать об этом, но Орден…

— Их оставь на меня, но эти предметы нужно спрятать куда-то… — Единорог обвёл комнату взглядом. — Подумай, во дворец Орден если и проникнет, то не сразу, и мы это узнаем. Должен же тут быть тайник или что-то похожее?

Кэйденс задумчиво оглянулась…

Одиноко стоящее в хрустальных покоях дворцовой башни Кристальной Империи зеркало подёрнулось дымкой, и среди неясных отражений возник силуэт темного аликорна, глаза которого сверкнули цветом весенней молнии.

— Так, так. Год тысяча третий от начала правления сестёр. Хм, зеркало неплохо сохранилось, хотя те, кто тащили его, откололи пару кусочков. Что за изверги. — Проговорил силуэт, вытягиваясь, словно пытаясь рассмотреть зеркало снаружи, хотя, будучи отражением, ему это не слишком удавалось. Попытки были сравнимы с желанием посмотреть на обратную сторону стекла, находясь за ним. — Кристальное Королевство? Хах, опять не то зеркало…

Отражение пропало, и по поверхности выполненного из кристалла зеркала скользнула трещина. Она ползла, медленно расширяясь, пока не достигла другой стороны. Верхняя часть зеркала накренилась и упала на пол, рассыпавшись десятком мелких осколков.

На языке ощущался вкус пепла и травы. Странный вкус, не сочетающийся с тем, что постоянно пыталось изменить форму, но при этом остающееся достаточно плотным, чтобы удерживаться между зубов. Ещё недавно она бежала рядом с Ваном, который коротко крикнул ей держаться за его гриву и закрыть глаза. Теперь же стук копыт преследователей стих позади вместе с шелестом крыльев появившихся из-за крыш пегасов. Под ногами что-то пружинило и слегка липло к копытам. Она держала крепко закрытым свой видящий глаз, но второй, который был чёрным и матовым, смутно различал какие-то неявные тени и узоры, от вида которых слегка мутило. Воздух был лишён запаха и движения. Всё казалось замершим, и даже движение воспринималось шагом на одном месте. Ван тяжело дышал, и она смутно ощущала исходящую от его крыльев дрожь.

Под копыта попадались кочки, сменяясь на упругие, словно размокшие под ливнем корни деревьев. На миг она едва не отпустила кончик гривы вороного, когда её копыто попало в отвратительно чавкнувшее нечто, оставившее прохладный и склизкий след на шкурке.

Вот в воздухе появилось лёгкое движение, да и копыта стали всё чаще ощущать более-менее стабильную землю, покрытую мхом и мелкими камешками.

— Кажется, мы не там… где я думал оказаться… — Послышался усталый голос Вана сбоку, и он немного пошатнулся, натянув прядь своей гривы в её зубах. Воздух свежел с каждым шагом, всё сильнее напоминая синей пони о её… доме?

Она с трудом боролась с желанием открыть глаз и осмотреться, настолько знакомым казалась изморось на крыльях, касающийся ноздрей запах мха и сырых скал. Серые, пепельные тени скользили перед её взглядом чёрного глаза, то принимая знакомые очертания, то расплываясь в бесформенное нагромождение форм и силуэтов.

Звуки вернулись неожиданно, цокотом копыт по скалистой поверхности.

— Всё… можешь открыть глаза… Странно, мы должны были оказаться прямо у главной арки входа в Кристальную Империю, а тут… — Ван оглянулся и зябко поджал крылья. — Скалы какие-то да горы… Ай!

Холодная цепочка обвила его переднюю ногу, и от её прикосновения вороного передёрнуло. С трудом стащив её с копыта, он запихнул её в сумку.

— Любопытная штука да? — Он заметил интерес в глазе синей пони. — Я тебе её потом… покажу… Только отдохну немного…

Прикрыв глаза и устало расслабив крылья, он лёг прямо на покрытые мхом камни.

Фиолетовоокая Диксди рассматривала место, в котором она очутилась. Очертания скал были знакомы, и она облегчённо вздохнула.

— Извини, у меня для тебя ничего нет. Я даже не знаю, что из того, что тут можно найти ты будешь есть. — Отозвалась она на жалобное мяуканье выбравшегося из сумки Вана кота. Она зябко повела крыльями из стороны в сторону. — Поохоться, что ли? Сатурн? Тебя так, кажется, зовут, ушастик…

Подойдя к спящему аликорну, она прикоснулась копытом к его шее и вздохнула. Тот дрожал и прижимал к себе крылья, словно пытаясь согреться в одолевшем его сне. Покачав головой, она ушла…

Вернувшись, она была куда бодрее. Рядом с Ваном рухнули удерживаемые телекинезом ветки сухого кустарника и куски дерева, имеющие подозрительно знакомую расцветку и форму. Не спи Ван в этот момент без задних копыт, он бы сразу узнал в ветках части лесного волка, однако он спал и даже не слышал, как синяя пони высекала поножами искру из камня. От неё доносился кофейный аромат, а сама она постоянно что-то жевала.

— Пф… Хуже, чем есть, они уже не будут выглядеть. — Заметила она, с грустью рассматривая, как низ поножей стал ещё более искорёженным, чем прежде. Ветки весело загорелись, и костёр подарил первые волны тепла. Рядом высыпались какие-то малинового цвета ягодки, из которых Диксди брала одну-две штуки и отправляла в рот, тщательно разжёвывая и морщась при этом. Теперь, подбрасывая в костёр новые ветки, она стала крутить в копытах единственный оставшийся в сумке предмет, не одетый на неё.

Ограничитель.

Его застёжка была грубо сломана, а на внутренней стороне остались клочки вырванной с тела шёрстки. Весь циферблат был исцарапан, словно по нему скребли когтями, а под конец, не придумав ничего лучше, стали бить острым и тяжёлым предметом. Внутри что-то звенело и перекатывалось, отчего она вздохнула и положила его перед собой.

От методично произносимого слова на её родном языке и тыканья в «око-часы» копытом её отвлек стон Вана, который, даже несмотря на тепло от костра, дрожал, словно от лихорадки, поджимая к себе копыта.

— Бесполезно, этот пернатый мерзавец сломал его. Придётся идти туда… — Она неуверенно оглянулась по сторонам, словно сама мысль об этом не слишком радовала её. Вернув ограничитель в сумку, она достала другой предмет. Нагрудный амулет с янтарным камнем, лежавший в боковом отделении. Два когтистых крыла, образуя треугольник, плавно переходили в тонкий и плоский металлический ремешок. Между ними в овальной оправе был зажат янтарный камень, в центре которого то появлялся, то пропадал зрачок, вытянутый в вертикальную щель. — Она хорошо подготовилась. Взять его с собой было мудро…

Холодный в начале, он стал быстро теплеть на груди демикорна. Перепончатокрылая стала ощущать разливающийся по телу жар. Потянувшись и улыбнувшись поднимающимся с крыльев струйкам пара, она подошла к лежащему на камнях аликорну.

— Смотри, не подумай ничего такого… когда очнёшься. — Тихо проговорила она спящему вороному, зная, что он не услышит её слов. По её телу бежали оранжевые искорки, расходясь от артефакта на груди. С каждым ударом сердца шкурка мерцала изнутри алыми прожилками, где-то крупными, где-то почти сходящими на нет.

Воздух вокруг неё заметно потеплел, и даже костёр стал гореть немного ярче. Сглотнув и прикрыв свой фиолетовый глаз, она дала амулету ещё немного свободы. Зрачок в камне стал отчётливее, да и сам камень замерцал янтарными искрами под своей твёрдой поверхностью. Укрыв аликорна своим крылом, которое пульсировало алыми прожилками вен, она легла рядом. В тишине и безмятежности горного ландшафта тихо потрескивали ветки костра, и слышалось биение её сердца.

Она смотрела своим фиолетовым глазом вдаль, где в тумане терялись очертания расселины, склонившиеся пики скал и зеленые пятна, где мох образовал целые полянки.

— Впустишь ли ты меня… такой… мой дом? — Тихо проговорила она, словно обращаясь к древнему форту, скрывавшемуся в долине, далеко в горах. — Мне… снова нужна помощь. Нужна, как тогда, когда я впервые пришла к тебе…

Демикорн опустила мордочку к земле, ощущая, как от её тела исходит жар, смешиваясь с запахом металла и сохнущей шёрстки. Прозрачная слезинка скатилась по щеке, на бегу становясь меньше и обращаясь в пар, так и не успев упасть на землю.

Рядом что-то заурчало, и она ощутила, как пушистый котяра устроился рядом, пытаясь пробраться под её крыло…

Она дремала, не зная, что принесёт новый день. И ей, смотрящей на мир фиолетовыми глазами, не было известно, что с этих гор начинается её новый путь. Путь Артефактора Эквестрии. Она улыбнулась, ощутив как весело засмеялась спящая в глубинах собственного сознания янтарноокая Диксди. Пони, которая хотела найти друзей и открыть перед собой мир. Которая радовалась розовому письму, легко расстраивалась, плакала по мелочам и так же быстро оправлялась, чтобы снова радоваться каждому мгновению. В прикрытом глазе тускло горел фиолетовый огонь, отражаясь в каплях росы на траве.

* * * Конец первой части фанфика «Осколок Прошлого. Диксди». * * *

* * *Продолжение истории во второй части — "Артефактор Эквестрии. Диксди". * * *

Полет Аликорна

Первый снег

Неожиданный

Мёртвый мир

Ласковые обнимашки

Сколько друзей ты нашёл сегодня?

Приморский город

Five Nights at Pinkie's. 10 лет спустя.

Великое Ограбление Амбара

Солнце в рюкзаке

Осколок прошлого. Диксди

26. Фиолетовоокая, извращённая дружба и дорога домой