Осколок прошлого. Диксди

1. Розовое письмо

В копытца удивительного существа, жизни без артефактов (да и вообще жизни за пределами своего дома-форта) не представляющего, попадает приглашение в Академию Вандерболтов, лучших летунов Эквестрии.
Бросив жребий, она выбирает перемены

Перед покрытой синей шерсткой мордочкой Диксди, плавно левитировал раскрытый конверт и развернутый лист бумаги, содержание которого озадачило её даже больше, чем сам факт получения письма.

— Приглашение в Академию Вондерболтов для одаренных летунов? Это что, шутка какая-то? — тихо пробормотала она, несколько раз покрутив листок, осматривая его со всех сторон. С обратной стороны этого, довольно плотного и кажущегося официальным, листа, стояла подпись некоей Спитфайер и изысканный знак в форме язычка пламени, из которого вниз била изогнутая молния. По краям, дополняя собой витиеватые буквы, был нанесен узор в виде распушенных и перекрещенных перьев. В самом же низу, более блеклым контуром, были нанесены два стоящих друг напротив друга Пегаса.

— Пф… вроде не шутка. Может, ошиблись адресом?

Теперь, окруженный фосфоресцирующим сиянием, завертелся в воздухе конверт. На нем действительно не было указания адреса. Только имя. Её имя. Впрочем, ничего удивительного в отсутствии адреса не было. В месте, где она уже давно жила, не было и не могло быть адреса. Это даже сложно было назвать домом. Среди весьма неуютных и унылых скал, сиротливо прижавшись к горе, стоял покосившийся и полуразвалившийся форт. Древнее укрепление, построенное еще тогда, когда в нем была необходимость. Сейчас же, большая часть троп к нему оказалась под завалами, да и сам форт не раз принимал на себя удары камнепадов, пробивших в его стенах бреши и буквально изрешетивших и без того ветхую кровлю. Из всех помещений, жилым был нижний зал и чтобы попасть в него, пришлось бы спуститься по изогнутой лестнице и потом повернуть направо, миновав еще несколько этажей. Нижний зал, совмещавший в себе и оружейную, и кладовую, и даже библиотеку, стал не только местом хранения всего найденного Диксди за время проживания в руинах. Он стал и её спальней, и мастерской, и местом, в котором ей приходилось коротать холодные дни. На полу лежали книги, по углам и под покосившимися стеллажами были расставлены сундуки, некоторые из которых были раскрыты или просто не закрывались от набитого в них хлама вперемешку с предметами, вполне годными к использованию. Вдоль стен и посреди зала стояли мрачноватые статуи, в которых с трудом угадывались крылатые, похожие на лошадей существа, изо лба у них торчал заостренный и завитый спиралью рог. К сожалению, время не пощадило большую часть изваяний, лишив одних — части рога, других — крыльев, а остальных — и вовсе превратив в груду обломков, беспорядочно торчащих в разные стороны острыми углами. Диксди осторожно обходила их, стараясь не задеть копытами эти реликвии древности, но, все равно, от статуй каждый раз что-то гулко отваливалось и рассыпалось по полу мелкой крошкой.

Адреса у этого места не было. Письмо было найдено ею прямо у самой двери в форт ровно в тот момент, когда она открыла её, чтобы насладиться полетом через грозовые тучи мрачного северного неба. Полет через облака, ощущение прохлады от струящейся по телу дождевой влаги, буйство молний и порывы ветра — это тушило в ней пламя, разгорающееся где-то в глубине сердца и требующее выхода, действия. Это отвлекало от воспоминаний из далекого прошлого самих этих мест… или её собственной жизни. Порой ей казалось, что эти воспоминания — не более чем образы прочитанных в книгах мыслей, содержание которых давно перемешались в её голове. Сколько времени свитки, книги и символы на глиняных табличках были её единственными собеседниками? На этот вопрос знали ответ лишь статуи и стены форта. Но они молчали, предпочитая хранить эту тайну в себе.

Ярко-розовый и такой непривычный в этом сером мирке конверт полностью изменил распорядок дня этой синей пони. Вместо полетов над Морозными Пиками, она уже не первый час мучилась выбором: принять приглашение или забыть о нем? Это был сложный вопрос. С одной стороны жгучее любопытство ко всему новому не давало ей покоя. С другой — смена привычного окружения вызывала опасения.

— Ну, что мне делать? — в голосе разговаривающей непонятно с кем синей пони послышались жалобные нотки. Подхваченная бледным сиянием монетка, покрытая старинным узором и многочисленными царапинками по краям, закружилась над поверхностью стола и со звоном упала обратно. Монета смотрела впаянным в её центр камнем черного цвета на унылый и покрытый корнями потолок.

— Раз так, я полечу. Но если это будет так же ужасно, как в тот раз — я никогда, никогда и ни за что не буду слушать ваши советы!

Кучки монет ответили гордым молчанием. Молчанием отделались и все остальные предметы в зале. От сквозняка лишь качнулись перья на старинных щитах и висящие на кожаных ремнях стальные детали доспехов.

— Диксди, пожалуй, тебе стоит перестать разговаривать вслух, когда кроме тебя тут никого нет, — сказала она сама себе и, сложив листок письма вчетверо, положила его в плотную кожаную сумку. Туда же полетели несколько амулетов, пара диковинных браслетов и запасные подковы. — Клаудсдэйл…

В немногочисленных свитках и остатках книг, это место упоминалось как обитель света, радуги и пушистых, замерших на месте белых туч. Место, парящее высоко над землёй, редко меняя свое положение на небе.

— Как могут быть тучи белыми? — Диксди выглянула в грубый проем окна и уставилась на почти всегда пасмурное небо.

— Тучи не бывают белыми, ну разве что пепельно-серыми… хм… Ну вот как сейчас.

В тех же свитках вскользь говорилось и о великолепных Пегасах, сильных телом, величественно паривших над облаками, рассыпая искорки дождя со своих белоснежных крыльев. Превосходные быстрые воины неба в сверкающих доспехах и наподковниках, украшенных золотыми крыльями. Сколько раз Диксди читала эти полустертые от времени надписи, представляя этих прекрасных жителей неба в своем воображении. И столько же раз с отражения в щите на нее смотрело синее, темное существо с кожаными крыльями. Милой, на её взгляд, но далеко не вызывающей восторга внешности.

Нельзя сказать, чтобы это расстраивало Диксди, но, стоя рядом с огромными статуями, раскинувшими свои мраморные белые крылья, ей становилось не по себе. Сравнивая себя с ними, она научилась не расстраиваться по этому поводу, но, все же, желание выглядеть иначе, пробивалось наружу вздохами огорчения.

Последний пункт в свитках, сильно различающихся по содержанию, особенно озадачивал Диксди. Несмотря на всю теорию, почерпнутую из обширной библиотеки, многое из прочитанного, по-прежнему, оставалось непонятным и противоречивым. Поиски же других источников информации и вовсе окончательно запутали синюю пони.

— «Пегасы ходят по облакам, а потому весь Клаудсдэйл состоит преимущественно из них»… Ходят по облакам? — прочитала Диксди вслух и озадаченно посмотрела на копыта. Тучи, конечно, давали легкое сопротивление, и их было приятно пронзать при пикировании, вытягиваясь в острую иглу и складывая кожаные крылья в подобие кокона, но… стоять прямо на них?

Не прерывая размышлений, Диксди стала искать что-то в сундуках, по углам и даже в завалах книг, которые лежали всюду беспорядочными стопками. Ставить их было некуда, и после прочтения Диксди просто складывала их одну на другую, где придется. Поиски то и дело прерывались громким чиханием и раздосадованными воскликами. Когда все помещение было заполнено плавающими клубами пыли, в копытах Диксди оказались искомые предметы: истертые железные поножи. Они повидали не первый век в своей жизни с момента ковки, а теперь тускло, будто безвольно, поблескивали в её копытах. Сравнив их с изображением на паре чудом сохранившихся свитков, она удовлетворенно кивнула и снова чихнула от поднявшейся пыли.

Осторожно поставив их на пол, она наступила задними копытами на выемки для подков. Поножи щелкнули механизмами в основании наподковников и закрепились вокруг задних ног, обхватив их стальными обручами с истершейся подкладкой из кожи. Слегка переступив с ноги на ногу, она почувствовала, как поножи плотнее прижались к телу, приятно холодя шкурку металлом. Она шевельнула передним копытом, охваченным браслетом с вставленным в него камнем цвета кости, и формой, отдаленно напоминающей черепок. Застежки на поножах осветились сиянием телекинеза и окончательно закрылись.

— Это должно помочь, надеюсь… Интересно, они вообще еще работают? — в голосе говорящей с собой Диксди послышались нотки неуверенности.

Она прошлась по залу, с сожалением заметив, что теперь её шаги стали заметно тяжелее и громче. Металлическая и далеко не ровная часть наподковников глухо ударяла по камню с характерным лязгающим звуком. Вздохнув, она направилась к выходу, подхватив с вешалки единственный предмет одежды.

На плечи легла расстегнутая потрепанная жилетка, переходящая в высокий, украшенный металлическими набойками ворот. За него в беспорядке упали пряди ее отливающей фиолетовым гривы. Взглянув в отполированный до блеска щит, Диксди улыбнулась и поправила браслеты, глухо отозвавшиеся тоскливым сиянием рун.

— Вроде, все есть… Осталось главное — проверка в деле!

Раздался удар задних копыт о землю, темный силуэт взметнулся от руин форта, пронзил дождливое небо и устремился к тучам, грозно нависшим над горами. Сделав немного кривую петлю, силуэт раскинул в стороны два темно-серых крыла и завис над ближайшей тучкой.

Диксди выдохнула и, зачем-то закрыв глаза, резко сложила крылья. Копыта встретили легкое сопротивление, что-то мягкое немного спружинило под ними, но секунду спустя её охватило ощущение духоты и влажности со свистящим в ушах ветром. Грива намокла от дождевой воды и прилипла к мордочке, вызывая отвратительное ощущение, знакомое каждому, кто хоть раз попадал под ливень.

— Уиииииииииии…

Эхо от вопля падающей вниз Диксди разнеслось между скал и стихло, добравшись до ущелий и вызвав несколько радостно грохочущих камнепадов. Мокрая, разочарованная и покрытая налипшей травой вперемешку с листиками от растущих у подножья скалы кустов, Диксди вернулась в форт. Весь путь она то выкрикивала похожие на проклятья слова из древнего и забытого языка, то останавливалась и пыталась вытряхнуть из гривы ветки.

Не снимая поножи, она снова начала рыться в завалах, не сильно беспокоясь о том, что и куда катится или падает. В помещении стоял жуткий грохот и жалобный звон падающих клинков, мятых щитов и шлемов с удобной для рога выемкой спереди. Один из таких шлемов укатился в дальний угол и щедро разбрасывал тусклые блики, поймав редкий луч света из окна.

— Ага… «Амулеты для сохранения опоры на облаках»… Так-так… «Заряжаются солнечным светом, время использования нужно отслежи…» Что?! Что надо делать? А где весь остальной текст?! — далее, как Диксди не силилась разобрать, свиток был нечитаемым. Сырость изрядно размыла нестойкие чернила, превратив без того сложные для чтения буквы в забавные, но совсем бесполезные пятна.

— Свет. Свет? Свет! Где же его тут найдешь? — Дискди снова выглянула в окно. Стояла постоянно пасмурная погода, словно тучи жаловались на свою судьбу и вот-вот были готовы разрыдаться ледяным дождем. В целом, это было недалеко от правды. Через какой-то месяц должен был наступить сезон «Грозовых Часов», одно из любимых времен года для этой крылатой пони. Но сейчас это совершенно вылетело у неё из головы. Ее полностью и целиком занимала проблема неработающих артефактов.

— Идея! — Воскликнула она, тихо цокнув копытом об пол. — Как же я сразу не догадалась!

Дискди, озаренная неожиданной догадкой, сорвалась с места, не забыв захватить с собой собранную сумку. Выскочив наружу и бесцеремонно захлопнув задним копытом входную дверь, Диксди оставила сумку у входа и взметнулась к небу. От удара в землю по камням пошли трещины, а перекошенная дверь покосилась еще сильнее, жалобно скрипнув петлями и многочисленными замками. Несколько искорок отскочили от соприкосновения металла и камня, подпрыгнули и с шипением погасли на влажном мхе, оставив после себя исчезающие тонкие струйки дыма.

Диксди набирала высоту, прорываясь через плотные тучи все выше и выше. Влага застилала ей глаза, но даже секунды не было на попытку убрать эти похожие на слезы капли. Еще несколько взмахов крыльев, подкрепленных толикой магии из амулетов, и в мордочку Диксди ударил яркий солнечный свет, рассыпавшись миллионом ярких пятен. Она зажмурилась и улыбнулась слепящему солнцу.

— Ау… Как ярко! Надеюсь, вам хватит этого света. Другого для вас я уже не смогу найти.

Продолжая парить, Диксди то и дело оглядывалась на циферблат артефакта, охватывающего стальным поясом её левое бедро. Его она никогда не снимала, да это и не было возможным в принципе. Стрелка, похожая на вытянутую и изогнутую в разные стороны каллиграфическую линию, в своем центре имела изображение глаза, довольно искусно выгравированного в металле. Однако все устройство имело весьма поношенный вид, местами, поцарапанный и покрытый темными пятнами от воздействия воды и ветра. Стрелки не двигались.

— Ну же? Пожалуйста, пусть это сработает…

В голосе смешалось нетерпение и мольба. Нельзя сказать, что её пугали неудачи — чувство разочарования было ей знакомо. Амулеты, предметы, необычные механизмы, которыми был полон бастион — почти все из них прошли через её цепкие копыта. Некоторые так и остались непонятными, другие проявили себя не так, как предполагалось, чем не раз пугали Диксди. Несколько опытов завершились совсем плохо, и на её синего оттенка теле навечно остались глубокие рубцы от порезов. Большая часть «магических предметов» оказалась испорченной временем. Рассыпаясь в копытах, они вызывали откровенные и неудержимые слезы обиды от невозможности исправить дело. В такие моменты она долго лежала на сваленных в углу зала коврах и обрывках гобеленов, собранных со всего форта, и плакала, уткнув мордочку в кучку небольших подушек.

Чувства, испытываемые Диксди, были самыми ненавистными для неё. Близость очередного провала, гибель амулета или его неспособность быть магическим — все это искренне расстраивало её, словно приходилось расставаться со старым хорошим другом. Впрочем, так оно и было на самом деле. Амулеты, как и книги, были её единственными друзьями в этом суровом и, порой, очень холодном месте, затерянном среди Северных Гор. Расставание с ними отдавалось глухой болью в груди и выбивали фиолетовогривую из колеи на несколько дней.

— Ну же… не такие вы и старые, смотрите — я даже достала для вас солнце! Ну, неужели вы не можете больше работать? Я верю, вы сможете… работайте, пожалуйста… — В голосе сквозило отчаяние и, одновременно, надежда и вера в эти дряхлые артефакты на её копытах.

Пони стерла боковой стороной текущую из глаз влагу. Крылья уставали, разряженный воздух плохо подходил к полетам и требовал куда больше взмахов, чем обычно. Впрочем, дышать было тоже нелегко, и в груди уже ощущался предательский комок нехватки воздуха. Сделав еще несколько кругов, она стала снижаться к тучам. Среди ветра слышалось её тихое всхлипывание.

Густая, темная поверхность туч становилась все ближе. Еще несколько кругов и копыта коснутся её, вспенят и начнут плавно проваливаться. фиолетовогривая последний раз взглянула на циферблат и с удивлением заметила слабое мерцание вокруг подрагивающей стрелки-глаза. Та указывала на промежуток между двумя символами, начертанными по кругу. Осторожно вступив на тучу, пони предусмотрительно оставила крылья раскрытыми, однако, о чудо — копыта неуверенно, но упирались в поверхность облака, лишь немного утопая в ней. Это было похоже на ходьбу по покрытой мхом земле после дождя. Забавное и мягкое пружинящее чувство под ногами, которое всегда заставляет улыбаться.

Такая удача была второй за все время и почти такой же значимой, как день, в который она нашла позволяющий рисовать на всем, даже в воздухе, стилус.

С этим предметом, отмеченным таинственной буквой «W», она не расставалась никогда, бережно храня его в особом отделении сумки или закрепляя в металлическом замке на браслете. С момента, когда стилус был найден, изучение механики устройств и символов, да и просто холодные и мрачные вечера стали намного радостнее и уютнее. При изучении артефакта стилус позволял увидеть большую часть его конструкции, скрытой броней, другой деталью или декоративными элементами. В моменты скуки и особо холодные вечера он становился развлечением, позволяя рисовать придуманные картинки прямо в воздухе. Жаль, но они были не столь долговечны, как символы, начертанные на бумаге, камне или дереве обычным карандашом. Едва артефакт отключался, как все нарисованное им медленно распадалось на светящиеся огоньки и пропадало.

Синяя пони прошлась вперед и назад по туче, которая пружинила под копытами и немного подкидывала вверх с каждым шагом. Не удержавшись, она легла на тучу и, шевеля крыльями, подняла целый сноп перистых брызг, весело рассмеявшись и смотря на появляющуюся в воздухе призрачную радугу.

— Это забавно… Очень забавно! Как же я понимаю теперь Пегасов: наслаждаться этим чувством каждый день… да они просто счастливчики! О, Алая, это так прекрасно…

Развлекаясь с новым приобретением, она не заметила, как солнце скрылось за тучей. От радостных размышлений её отвлек мерзкий скрежет циферблата на бедре. «Око-часы», как про себя называла этот предмет Диксди, позволял точно отмерять время работы каждого из амулетов. Найденный много лет назад, он сильно облегчил эксперименты и использование артефактов, сведя к минимуму негативные последствия. И вот сейчас, этот металлический диск с грубой начинкой из шестеренок и мутных от времени кристаллов стал скрежетать и тихо дымиться оранжевым дымом, источая привычный запах металла и каменной крошки. Запах, который, казалось, навсегда въелся в её шкурку.

— Всего двенадцать? Нет… всего десять минут без солнца? Оуууу… это нечестно! Ну хоть немножечко еще, пожалуйста?

Но часы были неумолимы. В подтверждение их отчаянному лязганью, копыта стали проваливаться сквозь потерявшее упругость облако. Вскоре пони с высоко задранными вверх крыльями оказалась почти по колени во влажной туче. Ее мордочка застыла в немом удивлении.

— Камень хаоса! Не так быыы…

Но не успела она закончить вертевшуюся на языке фразу, как туча окончательно разошлась под её копытами.

В километре от форта, на острой и лишенной растительности скале она переводила дух, лежа на боку и вытянув вбок копыта. Держа в зубах карандаш, она сделала несколько записей в блокноте. Поножи, крепко охватывающие её ноги, снова были холодными и казались еще более тусклыми, чем прежде.

— Десять, максимум двенадцать минут без солнца… Что ж, могло быть и хуже. Но, все-таки, это лучше, чем ничего.

Диксди ласково погладила холодный металл поножей.

— Хорошо, что вы еще живы… я так рада. Правда, я так рада этому. Я обязательно придумаю, как вернуть вам былую форму. Подождите, пожалуйста, еще немного.

На землю упала соленая слезинка. Она вытерла слезы и взбодрилась

— А теперь в путь! Я не знаю, какой ты, Клаудсдэйл, но, надеюсь, мы понравимся друг другу.

Забрав по пути сумку от дверей дома, она полетела в сторону юга. Там, судя по всем картам, какие нашлись в бастионе, мог располагаться город, откуда пришло письмо. Клаудсдэйл, манящий её одним своим названием.

2. Клаудсдейл, огненная пегаска и тень дракона

Клаудсдэйл. Такой ли он, как его описывали древние свитки? Ждёт ли Диксди встреча с теми прекрасными Пегасами, которых она представляла во сне? Возможно, реальность окажется куда проще описанного в эпичных текстах старых книг.

С каждой милей погода становилась теплее, и Диксди не отказывала себе в удовольствии понежиться в лучах солнца. Когда-то давно холод был везде, и особого смысла лететь куда-то не было. Сейчас же, перемены в погоде и радовали, и озадачивали.

— Согласись, если бы не это неожиданное письмо, тебе и в голову бы не пришло улетать из дома так далеко.

Она разговаривала сама с собой, делая петли и время от времени тренируясь на облаках со своими «Облачными поножами». Так Диксди окрестила два старых металлических предмета с торчащими из них клыками, охватывавшие её задние копыта. Чьи были эти клыки, и каким образом их вковали в поножи, оставалось для неё загадкой. Было много вещей, о происхождении которых она старалась не задумываться. Одной из таких, например, была металлическая задняя сторона её рога. Покрытая сколами от ударов о камень и трещинами, она все еще оставалась довольно острой и, несомненно, очень прочной. Но откуда у нее она — пони тоже не знала. Статуи и книги тоже не давали ответов: там везде были изображены статные существа с длинным, закрученным по спирали рогом, красота которого завораживала и одновременно питала её комплексы.

Вскоре на горизонте появились огромные белоснежные тучи. Под ними и над ними искрились радуги, и блестели такие же разноцветные брызги.

— Ух ты… — выдохнула она, не в силах оторвать взгляд от открывшегося перед ней вида.

Над облаками сновали мелкие точки, а сами облака меняли свою форму, то становясь мостиком, то домом, то лихо закрученной башней. На фоне нежно голубого чистого неба это выглядело завораживающе.

Дискди сделала остановку на небольшом холме, вступив на щекочущую копыта траву.

— Что же одеть… Что же одеть…

Она стала суетливо рыться в сумке. Первым делом, на передние копыта были натянуты кольца с черепками, дарящие ей телекинез. Эти два предмета были особой гордостью пони. Не имея ни малейших способностей к телекинезу, столь привычному единорогам, она компенсировала его отсутствие использованием артефактов, с которыми никогда не расставалась, снимая лишь в исключительном случае. Например, в дальних полётах. На задних копытах, лязгнув, защелкнулись «облачные поножи», и от холодного их прикосновения Диксди поежилась.

— Бррр… надо будет подумать над новой подкладкой, — пробурчала она себе под нос и привычно сделала заметку в блокноте. Магический стилус плотно держался в пазе браслета. Осталось еще несколько амулетов, и поняша растерянно смотрела на каждый из них, разложив перед собой.

— Так. Там живут Пегасы. Пегасы! Они красивые, воинственные, в доспехах… думай, думай же, что может из этого подойти, чтобы не ударить мордочкой в грязь. Не хочу, чтобы они подумали… плохо.

Но подходящего предмета не находилось. Амулет с камнем цвета янтаря был жуткий. Браслеты с узором под чешую дракона, позволяющие летать и ходить бесшумно, были красивыми когда-то давно, а сейчас едва справлялись со своим прямым назначением, а выглядели еще хуже. Черные кристаллические подковы, взятые из бастиона, рассыпались прямо в копытах, и она тихо всхлипнула, высыпав их крошки в ближайшие кусты. Остальное казалось мрачноватым, частично ржавым хламом в сравнении с Клаудсдэйлом, висящим впереди и манящим своими цветами радуги и нарисованными доспехами Пегасов.

Вздохнув, она одела кожаную, похожую на жилет, накидку. Выцветшая бежевая кожа с металлическими вставками подчеркивала синий цвет тела. Сложив остальное в сумку, фиолетовогривая тронулась в путь.

Горы и леса содрогнулись от громоподобного вопля, разнесшегося по окрестностям.

— НЕ ЗАБЫВАЙ ПИСАТЬ!!!

Диксди прижалась к земле от ужаса. Налетевший порыв ветра растрепал гриву и сильно ударил в крылья.

В паре холмов от неё, несколько разноцветных фигурок пони суетились вокруг зонтика, а над ними висело облако в форме дома или, скорее, башни со множеством радужных водопадов. От этого холма в сторону Клаудсдэйла неслась светло-голубая точка, оставляя за собой разноцветный след.

— Оууу… — крылатая пони провожала эту точку взглядом, неуклюже отряхивая перепончатые крылья от травы. Скорость, с которой точка удалялась, была необыкновенной. С каким-нибудь редким амулетом Диксди могла бы ещё посоревноваться в скорости, но большая часть найденных «амулетов на скорость» оказалась просто обломками. Самый целый унесся сам по себе в неведомые дали, оставив в крыше огромную дыру. Вспоминать, каких усилий потребовал ремонт крыши из подручных средств, ей не хотелось.

Плавно взмахнув крыльями, она продолжила свой путь, время от времени оглядываясь по сторонам и с интересом рассматривая меняющийся пейзаж.

С высоты полета открывался замечательный вид. Словно сшитое из лоскутков одеяло, раскинулось полотно полей, зеленых равнин и таких же зеленых холмов. Однако карта, к удивлению крылатой пони, оказалась совершенно бесполезной. Многое из того, что видела сверху Диксди, отсутствовало или, напротив, находилось совсем в другом месте. Клаудсдэйл (это еще можно было понять), все-таки находится в небе и мог немного сместиться в сторону. На карте не было и небольшого уютного городка с ратушей по центру, мимо которого она пролетела, отбросив тень от своих крыльев. Очертания приближающегося темного силуэта скалы тоже отличались от заметок к карте. Она была куда скромнее, чем было начертано неуверенным копытом составителя карты. Даже реки были отображены более широкими и бурными, чем были на самом деле. Темное пятно «Вечносвободного Леса» и вовсе оказалось скромным. В свитках же оно занимало огромное пространство и заслуженно имело дурную славу. Одна деталь, парящий в небе «Пирс Пегасов», вообще отсутствовала. Ни рядом с Клаудсдэйлом, ни возле скалы, ни на границе леса его не было.

— Как это все непривычно… Это самая свежая карта из тех, что была на полках. Куда все подевалось и почему так все изменилось? — Она удивленно смотрела по сторонам, держа перед собой карту. — Составитель что… наелся крепких ягод с северной долины у гор?

Диксди еще раз посмотрела в пожелтевшую от времени карту и, вздохнув, запихнула её в сумку.

— Никакой от тебя пользы. Тут вообще нет ничего похожего на Пирс Пегасов. Не ветром же его унесло, в самом деле…

Сделав несколько кругов, она заметила белый замок, переходящий в город, сверкающий своими золотыми шпилями на башнях. Решив, что отправляться к Пегасам без подготовки, как минимум, самонадеянно, а, не зная точного расположения Академии, и вовсе глупо, Диксди выбрала хорошо освещаемый солнцем уступ.

С него город был виден как на ладони.

По улицам сновали пони, среди которых встречались и те, у кого были крылья, и те, у кого был только рог посреди лба. В отличие от картинок в книгах, они были всех расцветок, какие можно было себе представить. Ну, или почти всех. Синий, лиловый, розовый, зеленый… все это отличалось от прочитанного в книгах, изумляло и притягивало к себе. А гривы! Пряди чередовались полосками разных цветов… Пони с сожалением подняла копытом прядь своей чисто фиолетовой гривы и, посмотрев на неё со всех сторон, отпустила. Собравшись с духом, она спустилась к входу в город, крутя мордочкой из стороны в сторону и разглядывая каждую деталь приближающихся городских ворот. Вблизи этот город-дворец внушал трепет своими белоснежными стенами, словно светящимися самостоятельно, а не отражавшими солнечный свет. Суета на улицах и кипящая жизнь смутили и сбили с толку привыкшую к одиночеству пони. От окружающего у неё слегка кружилась голова, и внимание рассеивалось. Внезапно она столкнулась с бежевым пони, на крупе которого красовалась метка в виде песочных часов.

— Прошу прощения, вы не могли бы подсказать, где находится… Ммм… Вандерболт Академия?

— А? Что? Понятия не имею, я сам здесь не часто бываю. У вас отменный карнавальный костюм, мисс. Но, вы знаете, Ночь Кошмаров была месяц назад, и, боюсь, теперь он немного неуместен. Если вы, конечно, не планируете отправиться в прошлое… или будущее.

Пони с песочными часами на крупе рассмеялся и скрылся в переулке.

— Костюм? Эй, подождите! Что значит «костюм»?

Но за углом никого не оказалось, лишь ветер бросил ей в мордочку горсть песка. Она закашлялась и, отступив назад, ощутила прикосновение копыта к своему крылу.

— Вы что-то ищите?

Другой, более жесткий и суровый голос раздался сбоку от Диксди, заставив немного отпрыгнуть в сторону и удариться боком о стену.

— Ааа… да…

— И что же именно вы ищите? Салон проката реквизита к праздникам?

— Что? Нет, конечно, нет. Я ищу вот это.

Диксди протянула белоснежному единорогу в золотистых доспехах чуть смятый конверт. Заостренный рог стража засветился голубым свечением, и конверт завис перед его глазами. Синяя пони не могла отвести глаз от рога. Вблизи и вживую он выглядел изумительно, ни в какое сравнение со статуями и иллюстрациями. Её пристальный взгляд вскоре оказался замечен стражем.

— Вы не находите, что грубо вот так пристально кого-либо рассматривать?

— Ах, да, простите я просто…

— Не были в Кантерлоте? Понимаю, столько впечатлений могут вскружить голову любому приезжему. Отбор кадетов проходит на взлетном плато. Желаю удачи, и постарайтесь сдать реквизит в салон. Эти накладные крылья будут изрядно мешать, я думаю. Ведь до плато можно только долететь.

— Я не…

Но страж уже вернул ей конверт и, развернувшись, быстро зашагал по мостовой прочь. Она стояла на улице, совершенно растерявшись от сказанного стражем. Причем половина из сказанного вообще осталась непонятной. Где-то на другой стороне улицы маленького жеребенка отчитывала взрослая пони, и до неё донесся обрывок фразы:

— А будешь себя плохо вести, придет Найтмар Муун и превратит тебя в такую пегаску, как вот она.

Не сразу поняв, что бирюзовая пони показывает в её сторону, она сначала изумилась, а потом, увидев реакцию жеребенка, расстроилась. Город из уютного стал неприятным и чужим. Несмотря на хорошую погоду и новые впечатления, ей на миг стало неловко и страшновато. Ей вспомнилось отражение в щите, что она видела каждый день по утрам.

— Вот еще, не время останавливаться в шаге от цели! — она хлопнула себя копытом по щеке. Это вернуло ощущение реальности и немного взбодрило. Светлая пони и её зеленоватая подруга, с меткой лиры на крупе, хихикнули, заметив этот жест, и скрылись в одном из кафе.

Сложив как можно плотнее крылья, придав им вид диковинного плаща с торчащими вперед плоскими когтями, имитирующими ворот, она шла, придерживаясь затененных сторон улиц. Невольно слушая разговоры прохожих, она ловила себя на мысли, что все, обсуждаемое ими, было незнакомо ей. Нити диалогов распадались, и лишь беседа двух пегасов, расположившихся за столиком у входа в кафе, привлекла её внимание.

— Лайтнинг Даст, говорят, наконец поступила в Академию Вандерболтов.

— Столько отчаянных тренировок! Я бы удивился, если бы она не поступила. Говорят, она готова по головам пройти, лишь бы попасть в ряды Вандерболтов.

— Но поступить в Академию мало, знаешь ли. Это только начало. В курсе ведь, кто сейчас руководит Академией?

— Только не говори что…

— Коль Спитфайер у руля, жди грозы, а не тепла!

Последнюю фразу пегасы произнесли в унисон и весело рассмеялись, одной им понятной шутке.

— Эм, простите, я слышала, вы говорили об Академии Вандерболтов…

Немного резковатый голос, раздавшийся за крыльями пегасов, принадлежал высокому, отдаленно напоминающему пегаса существу темного синего оттенка. Если бы не кажущийся лишним и покрытый у основания наростами рог и будто бы обтянутые темной тканью крылья, эту пегаску можно было бы даже назвать симпатичной. Немного вытянутая мордочка добавляла экзотичности. А довершал картину покрытый короткой шерсткой хвост, украшенный растущими из него как попало шипами. Лишь на самом кончике, завершающемся стрелкой, была фиолетовая кисточка цвета гривы. — Посмотри-ка, кто у нас тут…

— Поклонница Ночи Кошмаров? Милочка, вы не считаете, что носить такой наряд после праздника немного нелогично?

— Я не… Я просто ищу Академию.

— Ну, тут вы ее точно не найдете. Академия располагается над взлетным плато.

— Мне сказали это, но я не в курсе, где оно находится.

Пегасы, переглянувшись, рассмеялись. Пони стояла, растерянно смотря то на одного пегаса, то на другого янтарными и полными непонимания глазками.

— Вооон там, на вершине этой скалы. Кто долетит, тот уже на треть кадет этой академии.

— А кто не долетит…

— Тот простокрылый неудаааааачнииик!

Пегасы снова сказали фразу в унисон и развеселились, тем самым окончательно смутив Диксди, не знавшую, как на это реагировать. Тихо извинившись, она направилась в указанном направлении.

— Может быть, стоило ей сказать, что с другой стороны есть выступы для отдыха?

— Приезжей? Ну, нееет, если она думает, что достойна Академии Вандерболтов — пусть докажет.

— А ты заметил, какой у неё хвост?

— Хм, с кисточкой… хотел бы я знать, какой парикмахер согласился так изуродовать её. Еще эти шипы наклеил… Надо было спросить адрес салона, чтобы не зайти в него случайно, — пегасы снова рассмеялись и приветственно ударили копытами.

Подъем был непривычно легким. В отличие от северных скал, ветер был мягким и теплым, и лететь было одним удовольствием. Свобода полета и свежесть ласкающего мордочку ветра окончательно смыли ощущение, будто те два пегаса смеялись над нею. Хотя какие они пегасы? Куда мельче описанных в книгах, без боевой выдержки и без всяких золотых доспехов и надподковников. Тот единорог, с которого было сложно оторвать глаз, и то был более похож на описанных в книгах Воинов Неба, только без крыльев.

— Пфф… не суди по первым встречным, впереди тебя ждет то, что ты представляла, читая пыльные книги. И, главное, не забудь показать себя с лучшей стороны! Обязательно только с лучшей стороны.

Так, разговаривая сама с собой и стараясь держать «облачные поножи» на солнце, Диксди добралась до края плато. Там кипела жизнь едва ли не более бурная, чем на улицах города внизу. Десятки пегасов выполняли упражнения, подтягивались на перекладинах, выполняли виражи между колец и облаков. На зеленой траве, на обочине от широкой, заканчивающейся обрывом дороги стояла небольшая группа будущих кадетов, которых не то наставляла, не то отчитывала пегаска оранжевой расцветки, одетая в лётную форму. Немного писклявый голосок, однако, отчетливо слышался даже на таком расстоянии.

— Все вы, наверное, считаете, что годитесь в Вондерболты? Не так ли?

Пегаска важно вышагивала перед строем в сопровождении молчаливых пегасов фуражках и темных очках.

— Если вы думаете, что вы Элитные Летуны, вы глубоко ошибаетесь! Иначе бы вы уже были в рядах Вандерболтов!

Диксди с любопытством наблюдала с расстояния. Даже более крупные жеребцы-пегасы поджимались и стояли смирно, отчитываемые этой пегаской. Хотя, как минимум один из них был заметно шире и выше других.

— А ты выглядишь как худший летун академии, спорю, ты уйдешь в первый же день!

— Никак нет, мэм! Я ни за что не уйду, мэм!

Послышался бодрый ответ голубой пегаски с радужной гривой и хвостом. Синяя пони долго вглядывалась, прежде чем узнала в ней голубую фигурку, оставившую радужный след в небе возле холмов. А, узнав, изумилась решительности сквозившей в голосе той.

— Хм… Однако, тут все как-то не так… На кого и как произвести впечатление, если даже не понятно, кто тут кто…

Вытряхнув прямо на землю несколько свитков из сумки, она стала открывать каждый из них и сравнивать с происходящим. Кроме наличия покрытых перьями крыльев у пони, сходств не было. Ничего церемониально величественного в происходящем, все казалось таким… обыденным. Ей оставалось лишь наблюдать, как летуны стали накручивать в воздухе над плато круги. Два пегаса особенно отличались по скорости от других, оставляя за собой радужный и оранжево-искрящийся следы в небе. Увлекшись, она даже не сразу заметила, как кто-то легонько дотронулся до её плеча копытом. От неожиданности Диксди выронила сумку и стала судорожно собирать рассыпавшееся содержимое.

— Вы кто и по какому праву находитесь на учебной территории Академии?

— А…

— Повторяю вопрос, — строго проговорил серебристый пегас, поправив солнечные очки, ярко блеснувшие на солнце отражающей поверхностью. — Вы кто, и что тут делаете? Гражданским и пегасам, не являющимся кадетами, тут быть запрещено.

— Я… вот… письмо… — как-то неуверенно промямлила Диксди, собираясь с мыслями и протягивая еще больше смявшийся конверт. Волнуясь, она несколько раз выронила его из копыта, и, в итоге, пегас сам поднял и развернул его кончиком крыла. Читая написанное, он то и дело отрывался от бумаги и смотрел на растерянную мордочку диковинной пони.

— Так, так… приглашение в академию… ага… Диксди Дуо. Это ваше имя, мисс?

— А, да… Можно просто Диксди.

— Понятно. Не важно. Приглашение было сделано с год назад. Где вы были до сих пор? И почему явились в таком… неподобающем виде?

«Неподобающий вид». Опасения снова стали пускать корни неуверенности в принятом решении лететь сюда. Быть может, стоило взять тот доспех? О нет, он был и так слишком тяжел для нее, да и заметно потрепан. Мысли крутились в её голове, и она еле слышно ответила:

— Я только сегодня получила его… и…

— Ясно. Это не попадает под правила, так что рекомендую обратиться непосредственно к Спитфайер.

Разглядев на мордочке темно-синей пони недоумение, пегас указал в сторону уходящей с поля пегаски с огненным окрасом, той самой, что недавно отчитывала не то новичков, не то кадетов академии и гоняла их по кругу до полного изнеможения.

— К ней. И настоятельно рекомендую снять с крыльев и ушей эти штуки. Здесь не любят «такое» проявление индивидуальности.

С этими словами, не дав даже шанса на оправдания со стороны темносиней крылатой пони, пегас развернулся и ушел. Дернув ушком и прикоснувшись к нему копытом, крылатая пони пожала крыльями.

— Интересно, что он имел в виду. Я даже не спросила его имени… Вот растяпа.

---

— Спитфайер… подождите, пожалуйста! Я… мне нужно передать вам это…

Позади Спитфайер раздалось торопливое цоканье по земле, сопровождаемое лязганьем, словно кто-то тащил за собой ведро. Спитфайер сморщила нос и, поправив очки, медленно обернулась.

— Для тебя, «Спитфайер, МЭМ»! Всегда добавляй мэм, обращаясь… это еще что за костюмированное представление?

Спитфайер грубо ткнула копытом в грудь синей пони, переводящей дух от после бега и пытающейся что-то сказать.

— Живо снять этот ужас, уши, крылья… копыта! Зачем ЭТО носить на копытах?

Со стороны казалось забавным как пегаска, на четверть головы ниже синей пони, отчитывает ту, перечисляя все недостатки её внешности. От такого синяя пони на время потеряла дар речи и только выслушивала претензии, невольно пятясь назад под напором Спитфайер.

— Я не могу это снять… эээ… Мэм… Спитфайер…

— Что, значит, не можешь? А ну-ка объяснись!

Диксди задумалась над вопросом и молча протянула конверт. Пегаска выхватила его из темно-синих копыт и поднесла к глазам.

— А это что? Любовное письмо, что ли? Это академия, а не младшая школа пегасов!

— Нет, нет! Это меня пригласили, тот серебристый пегас, не знаю, как его зовут, отправил меня к вам.

— Ага, так бы сразу. Так… приглашение, ага… В академию, понятно. Диксди… Диксди Дуо?

Диксди согласно кивнула, радуясь уже тому, что внимание пегаски переключилось на лист бумаги, и её копытце больше не толкает её в грудь.

— Так, приглашение было выписано больше года назад. Где была все это время?

— Я получила его на днях… Спи… мэм.

— Так, так… Почтовая служба пегасов славится своей точностью. Или врешь ты, или…

Судя по выражению мордочки Диксди явно было видно, что она не врала. Если вообще умела врать.

— Ладно, так насчет неподобающего вида. Что значит, ты не можешь снять все это?

Диксди смутилась и, указав на уши и крылья копытом, тихо проговорила:

— Это часть меня… ну это я…

— Что? Выражайся четко, ясно и без размазывания по облаку перьев.

— Это мое тело, я не могу это снять… мэм…

Авиаторские очки Спитфайер сползли на кончик носа от удивления. Перед ней, несомненно, стояла темно синяя пегаска. Довольно крупная и грубовато сложенная. Но только теперь, когда та откинула в сторону спутавшуюся фиолетовую гриву, стало видно, что похожие на перепонки наросты, действительно, берут свое начало от самого основания ушей и забавно шевелятся вместе с ними. Более того, сложенные крылья заканчивались не гладким овалом перьев, а торчащими вперед жесткими ребрами, заканчивающимися цепкими когтями. Да и сами крылья, оказались не обтянутыми плотной кожей, а были кожаными целиком, и теперь, полураскрытыми, выглядели, как крылья летучей мыши. При более пристальном взгляде стало видно, что и рог вовсе не походил на рог единорога, будучи с задней стороны укрепленным иззубренным металлическим лезвием. И это не говоря уже о том, что он был массивнее, и немного загнут назад.

— Во имя Эквестрии, кто или что ты такое? Ну, да неважно, приглашение Академии не рассылается кому попало, а, значит, было, за что. Ты летать-то умеешь с этими… штуками?

Спитфайер кивнула в сторону крыльев Диксди.

— Конечно! — немного обиженно выпалила пони, слегка расслабив поджатые к бокам крылья.

— Покажешь мне лично позже, а пока иди за мной.

Спитфайер фыркнула. Войдя в здание, она приказала Диксди остаться на месте и, отойдя в сторону, переговорила с алым пегасом, то и дело показывая в её сторону. Тот сначала выразил удивление и едва не вскрикнул, но пегаска пнула его копытом, и тот сдержал эмоции при себе. Переговорив, она вернулась к Диксди, больше интересующейся окружением, чем беседой пегасов.

— Одной проблемой меньше, а теперь за мной.

Какой именно проблемой, Спитфайер решила не уточнять. На стенах коридора, по которому они шли, висели награды. На полках за стеклом и просто так стояли кубки и фигурки из серебра и золота, изображавшие пегасов, гордо раскинувших крылья в полете, грифонов и несколько похожих на статуи в родном доме Диксди — пони с крыльями и рогом одновременно. Несколько раз, заглядевшись, она едва не упустила из виду Спитфайер, за что получила пару замечаний. Признаться, они были справедливы, но все равно грубы.

— Итак, Диксди Дуо. Твое приглашение будет, скорее всего, аннулировано.

— Ч-ч-то? — поняша оторвала взгляд от призывающих вступить в ряды Вандерболтов постеров и уставилась на пегаску.

— Твое приглашение в Академию аннулировано. Здесь обучаются только пегасы или грифоны. А что ты такое — я не знаю, и потому склоняюсь к мысли, что ты одна из тех единорогов, которые магией прикручивают к себе крылья и мнят себя покорителями небес. Так вот, такие штучки тут не пройдут! С меня достаточно было той истерички с крыльями бабочки. Это, даже не говоря о твоем виде…

— Но… — крылатая пони сделала шаг к столу Спитфайер.

— Не перебивай!

Спитфайер гулко хлопнула копытом по столу. Успокоившись и сняв с себя очки, она аккуратно сложила дужки и положила их на стопку бумаг.

— Я вижу рог, необычный, но рог. Значит ты единорог и твои крылья ни что иное, как продукт магии. Не спорю, весьма достоверно вышло. Даже удалось напугать каждую пони в Кантерлоте тенью от крыльев, похожей на дракона. Теперь я понимаю, кто был в этом виноват.

Диксди вспомнила круги вокруг города и вздохнула.

— Пугать гражданских — это уже серьезный проступок. Попытка обманом попасть в Академию — проступок куда более серьезный. Надеюсь, ты это понимаешь? — Спитфайер сурово посмотрела на пони и сложила копыта под подбородком.

— Но… Это не так!

— Не так? Хочешь сказать, не ты пугала жителей, прикидываясь драконом, не ты проникла на территорию Академии. Как ты вообще сюда добралась? С южного склона?

— С северного… — выдохнула Диксди.

— Оуу, — В голосе пегаски на миг пробились нотки уважения. — На том склоне нет площадок для отдыха, ты летела все расстояние от земли?

Ответом на вопрос было угрюмое молчание совершенно разбитой новостями Дикдси.

— Хм, ну может не такая и плохая магия. Для единорога, конечно. Я не особо разбираюсь в возможностях этих ваших рогов. Мы, пегасы, полагаемся на силу крыльев, силу природы окружающей нас, а не на магические штучки.

— Да какие вы пегасы!

Диксди внезапно прорвало, словно скопившееся разочарование за несколько дней и обида от сказанного пегаской смешались в едкий раствор, прожигая барьер робости.

— Какие же вы пегасы, никакие вы не Пегасы, — в голосе разлилась нотка обиды, досады и чего-то еще, что заставило Спитфайер с изумлением уставиться на рослую пони.

— Пегасы — Воины Неба, в сверкающих доспехах, режущие белоснежными крыльями облака и взмывающие в сердце шторма уклоняясь от разрядов молний! Я… я… Вот!

На стол посыпались листки, свитки и обрывки от страниц книг. Некогда бережно перевязанные тесьмой, они теперь просто рассыпались беспорядочной грудой. Пегаска машинально взяла один из таких листков. Действительно, на нем и на всех других были изображены пегасы, крупные, статные и облаченные в доспехи. На фоне заката, на фоне луны, на фоне грозового неба, везде были изображения пегасов… вот только такие изображения Спитфайер видела кое-где еще…

— Откуда у тебя это? — Она прищурилась и с уже с плохо скрываемым интересом вглядывалась в пони, прячущую за прядями гривы взор.

— Какая теперь разница? — обиженно выдохнула фиолетовогривая.

— Огромная. Если это из библиотеки Кантерлота, я обязана задержать тебя за порчу достояния истории.

— Я взяла это из дома.

— Из дома? — В голосе пегаски послышалась ирония, которую пони не заметила или даже не смогла распознать.

— Из дома, — простодушно ответила та.

Догадка мелькнувшая в голове Спитфайер была дикой, но и стоящее перед ней существо тоже выглядело дико и несуразно.

— Диксди Дуо, ты хочешь сказать, что все представление об Академии Вандерболтов ты строила на основе картинок из книг почти тысячелетней давности? И не говори, что ты надеялась встретить именно таких пегасов, какими их изображали в то время?

Ей можно было не отвечать, огненный пегас с изумлением читала на ее мордашке, что именно так та и считала и именно это надеялась увидеть. Такая доверчивость книгам и совершенный отрыв от реальности встретился впервые в практике, и что с этим делать пегаска даже не знала. Определенно перед ней стоит вычурный единорог. Со, скорее всего, наколдованными крыльями. С диковинным, как только сейчас заметила Спитфайер, хвостом, покрытым редкими шипами и пупырышками, заканчивающиеся стрелкой и кисточкой фиолетовой шерсти. С жуткого вида металлическими побрякушками на копытах и коленях, даже по виду кажущимися тяжелыми и неудобными. И это существо, называющее себя Диксди Дуо, взлетела со всем этим грузом по северному склону без остановок на отдых. Это уже если не брать в расчет сумку, которую пегаска заметила только сейчас, опустив взгляд ниже мордочки пони.

В кабинете воцарилась неловкая тишина. Диксди, тяжело дыша, старалась успокоиться, Спитфайер теребила солнечные очки, не зная, как продолжить разговор в такой непростой ситуации. Старинные листки шуршали на столе, молчаливо рассказывая славное прошлое пегасов.

Крылатая пони осторожно протянула копыто и стала неуверенно сгребать в сумку листки, стараясь не смотреть в глаза Спитфайер.
«Молодец, Диксди! Только прибыла, а уже создала проблем!» — корила она себя. Разочарование стало мутным осадком на сердце и теперь даже «облачные поножи», которые могли бы помочь быть наравне с пегасами, стали неудобными и натирающими копыта кусками железа, которые отчаянно хотелось сбросить и забыть обо всем этом недоразумении. И домой… В форт. К северным горам, чтобы никогда не…

— Стой.

Спитфайер вздохнула и взяла со стола приглашение.

— Кажется, вышла взаимная ошибка, и решение, принятое быстро, может оказаться неправильным. Тебе будет отведена отдельная от кадетов комната. Поживешь пока там. Я отправлю запрос в Кантерлот насчет библиотеки, но мне не кажется, что ты лгунья или талантливая воровка реликтов. Заносчивый единорог — возможно, но не лжец. Так что на ночлег можешь рассчитывать, но к пегасам на занятиях даже не приближайся. Тебя проводят.

Когда дверь за Диксди закрылась, Спитфайер сделала короткую заметку: «Запросить, кого-нибудь из Магической Школы». Отложив записную книжку, пегас задумчиво вертела в копытах забытый свиток. На нем был изображен пламенно-гривый пегас, отдаленно напоминающий её саму, но более статный с закованной в броню грудью. С интересом пробежавшись по надписям под изображением, Спитфайер удивленно присвистнула и бережно положила свиток в один из ящиков стола. К заметке в книге добавилась еще одна запись: «Отправить свиток в библиотеку Кантерлота на предмет подтверждения подлинности».

---

Следуя за пегасом песочного цвета с кьютимаркой в виде перекрученного облака, Диксди размышляла над случившимся. Все оказалось не так, как она представляла. И, похоже, это было сюрпризом не только для неё. Гулкий стук передних копыт по полу коридора и лязганье навешанных на задние копыта артефактов делали атмосферу еще более мрачной.

— Ваша комната будет тут, мисс Диксди Дуо. Еду принесут позже, а пока можете располагаться. Насчет прогулок… Командир настоятельно рекомендует воздержаться, от попыток покинуть здание. — Пегас был довольно приветлив и доброжелателен. Возможно, даже совершенно искренне, а, не повинуясь приказу.

— Командир? — Рассеянно переспросила пони.

— Спитфайер, с которой вы имели честь беседовать приватно.

— А…

— Что-нибудь нужно?

Диксди чуть не сказала, что да, нужно — уйти отсюда куда подальше и забыть об этом дне. Однако пегас действительно интересовался, и дружелюбная улыбка была тому подтверждением.

— Нет… ничего… пожалуй, я доставила слишком много хлопот и… Мне так неудобно.

— Ничего страшного, Спитфайер решит проблемы. Так или иначе, положитесь на её решение.

Диксди пожала крыльями, с огорчением заметив, что это движение насторожило пегаса-сопровождающего, и тот, перестав улыбаться, быстро вышел и закрыл за собой дверь.

— Ты вляпалась по самый хвост. По самый свой стрельчатый хвост.

С этими словами она с грустью посмотрела в окно, за которым несколько одетых в форму пегасов тащили на поле нечто большое и накрытое плотной тканью.

3. Диззитрон, фальшивый единорог и странная кьютимарка

Порой, незнание нового может привести к забавным недоразумениям. Новый мир, открывающийся перед Диксди, уже успел слегка шокировать её…

Огромный круг с нарисованной на нем спиралью по очереди раскручивал и запускал в небо пегасов. Их крутило, словно они попали в жуткий шторм или весьма суровую бурю. Из всех увиденных ранее пегасов, распекаемых Спитфайер у взлетной полосы, только двое смогли быстро вернуться и плавно приземлиться. Остальные с переменным успехом едва добирались до земли, зеленея на глазах и падая без чувств в ближайшие кусты. Но эти двое были хороши. Диксди прекрасно знала, как неприятно бывает, когда ветер закружит голову, и небо с землей начинают устраивать бешеный танец. Но при этом она любила бури именно за тот вызов внутренним силам и умению держаться в небе. Однако от спирали на этом круге даже её стало мутить.

— Надеюсь, мне не придется повторять их трюк. Будет очень неприятно, если в этой штуке застрянет мой хвост, или один из «облачных поножей» расстегнется и упадет на кого-нибудь.

Пони покачала головой, отгоняя рисующиеся воображением картинки, которые были одна жутче другой.

---

В офисе Спитфайер раздавались методичные удары копытом по поверхности стола. Ставя печати в форме подковы на небольшие листовки, призывающие пегасов вступить в ряды Вондерболтов, она размышляла над произошедшим сегодня. Из Магической Школы вызвалась прибыть Эппл Полиш, строгая и хорошо разбирающаяся в магии единорог. Узнав детали, она даже пообещала прибыть незамедлительно, чем вызвала некоторое чувство спокойствия у пегаски.

— Разрешите войти, Мэм!

В двери появилась голубая пегаска с радужной гривой и хвостом.

— Что случилось, Рэйнбоу Дэш? — в голосе Спитфайер раздались нотки раздражения. Размеренный ритм наносимых печатей сбился, и теперь ей казалось, что она поставила на одной листовке больше, чем одну печать подряд. Чувство ритма в этом и без того унылом деле было единственным, что спасало от ошибок.

— У меня было лучшее время на диззитроне! Всего шесть секунд! — Продолжила Рэйнбоу Дэш, в её голосе чувствовалось волнение. Она понимала, что говорит сейчас с пегасом куда выше рангом.

— И? — спросила Спитфайер, не переставая ставить печати на агитационные листовки. Эта голубая пегаска явно хотела что-то сказать. Отчасти это даже показалось интересным.

— И Вы сделали меня ведомой пони! — Чуть ли не с обидой сказала Дэш. — Почему ведомой?

Спитфайер прекратила ставить печати и, вздохнув, сняла солнечные очки. Теперь ей стало все (или почти все) ясно. Очередная выскочка, рвущаяся в лидеры и не умещая держать удар в случае проигрыша, даже столь незначительного. Сколько таких курсантов было на её памяти? Да она уже потеряла им счет. Даже осаживание таких горячих не в меру пегасов уже давно перестало приносить удовольствие. Чтобы такое сказать…

— Это потому, что я верю — ты и Лайтнинг Даст создадите сильную команду! Ты думаешь, что это не так? — В глазах Спитфайер читался вопрос, на который она уже знала ответ, но теперь хотела услышать её от Дэш.

— Да мэм, то есть нет, мэм… то есть я думаю мы будем сильной командой. Несомненно… — Пегаска, под этим укоряющим взглядом смутилась и спуталась, не зная, как ответить.

Не ожидая такого поворота разговора, Дэш стушевалась и теперь смотрела по сторонам немного растерянным взглядом.

— Ну и в чем проблема? — Спитфайер выжидающе смотрела на Рэйнбоу.

Рэйнбоу Дэш приободрилась. Вот теперь она выскажет то, зачем пришла.

— Я думаю, что я должна быть ведущей пони! Мэм.

— А я считаю, что Лайтнинг Даст немного упорнее тебя, и поэтому я сделала её ведущей в команде, понятно? — утренняя проблема и претензии Дэш уже изрядно разозлили её. Еще слово и…

— Понятно, мэм…

Дэш вздохнула и потеряла едва ли не две трети своей уверенности. Что если это так, и она просто недостаточно хороша? Впервые за долгое время эта мысль ощутимо кольнула пегаску, привыкшую действительно во всем быть первой, чем бы это ни было. Особенно в полетах. Особенно в сравнении с другими пегасами. «Рэйнбоу Крэш» — на миг послышалось ей, она окончательно сникла и, развернувшись, ушла. Инцидент был исчерпан, и Спитфайер снова принялась механически штамповать печати на листовках, вкладывая в каждый удар частичку своего раздражения, тем самым избавляясь от него.

— Что за день сегодня такой… — буркнула она про себя, когда дверь за Дэш окончательно закрылась. Два пегаса стоящих у двери деликатно промолчали. — Сначала эти новобранцы, большая часть из которых разве что по городу в сантиметре от земли летать могут. Потом эта не от мира сего единорожка или вообще не пойми кто. Теперь еще Рэйнбоу. Она что, не понимает, что давно зашла за грань, после которой звездная болезнь уже не кажется такой смешной и забавной?

Но этот вопрос остался без ответа, и Спитфайер, вернув свои авиаторские солнечные очки на нос, продолжила разбираться с бумагами. Нужно было просмотреть еще немало анкет от кадетов Академии, решая, кто останется в ней, а кому придется указать на выход.

---

Дверь в комнату, отведённую Диксди, плавно открылась и скрипнула. Стоящая на пороге единорожка пристально и оценивающе изучала замершую от неожиданности синюю пони, словно какой-то предмет.

— Аээ… — Только и смогла выдавить из себя та, увидев гостью в своей комнате.

После длительного и сладкого сна, она только начала одевать обратно свои артефакты, и теперь, когда ее застали врасплох, ощущала себя совершенно нагой. Тихонько пискнув, она выронила один из браслетов, и тот покатился по полу на центр комнаты. Перепончатые крылья распахнулись наполовину, и теперь фиолетовогривая пони прикрывалась ими, выдавая своё смущение разливающимся по мордашке румянцем.

— Полиш, Эппл Полиш. Меня запросила мисс Спитфайер для того, чтобы удостоверится в принадлежности тебя к студентам Магической Школы, но мне кажется, что это вне моей компетенции. Ты не единорог и точно не одна из моих студенток. Я вообще сомневаюсь, что ты из окрестностей Кантерлота или даже границ Эквестрии.

Окруженный розоватым сиянием, из-за спины Эппл появился небольшой дипломат. В нем что-то шуршало и перекатывалось в такт покачиванию.

— Но для очистки совести, немного тестов мы, все-таки, сделаем. — Эппл вздохнула и раскрыла дипломат, что-то доставая телекинезом.

— Тестов?

— Тестов. — Кивнула Эппл. — Итак… тебя зовут?

— Диксди.

— Итак, Диксди. Подними с пола вот этот шарик в воздух.

На пол упал и несколько раз подпрыгнул мячик. Это уже становилось забавным. Синяя пони смущенно улыбнулась и подняла его копытом. Происходящее выглядело как-то по-детски глупо, но она не была уверена, стоит ли тут смеяться, и не обидит ли это настроенную достаточно серьезно единорожку.

— Нет, нет, нет, дорогая, подними его магией рога. — Единорог покачала головой и указала копытом на свой рог, сияющий розовым. — Рогом, понимаешь? Не копытом…

В глазках синей пони отразилось немое непонимание.

— Телекинез… О, Селестия, ты хоть знаешь, что это такое? — Единорог обреченно вздохнула. На что её подписали? Детсад для одаренных единорогов сейчас показался ей куда лучшим местом. Там даже жеребята уже на лету схватывали то, что от них требовалось. Большая часть, конечно…

— Управление предметами при помощи силы мысли? — Раздался неожиданно уверенный ответ от синей крылатой пони. — Базовое умение для управления от трех массивных предметов до нескольких десятков предметов помельче.

Эппл удивленно вздернула вверх бровь. Существо, как она окрестила Диксди, ответила просто безупречно. Хотя, конечно, и привела довольно устаревшие данные, но, в целом, ответ был верным.

— Именно! Ты не так безнадежна, как кажешься на первый взгляд. — Мисс Полиш с одобрением кивнула улыбнувшейся пони и продолжила: — Попробуем еще раз — вот мячик, активируй рог и подними его.

Поизошедшее сразу после этого, заставили Эппл изумиться. Вместо рога у синей пони светились два амулета на передних копытах. Она плавно шевелила ими из стороны в сторону. Чем быстрее метался по воздуху мячик, выписывая разные фигуры, тем ярче они мерцали. Однако диковинный рог с металлической задней стороной оставался совершенно безучастным. Ни сияния, ни волн магии, столь явно ощущаемых, когда единорог пользуется своим природным даром.

— Рогом, дорогая. — Покачав головой, повторила Полиш.

— Я не могу. — В голосе лезвиерогой поняши послышалась растерянность, и она пожала крыльями.

— Что? — Единорог оторвалась от своих записей. — Что значит «не можешь»?

Диксди плавно опустила мячик на тумбочку у кровати и вздохнула. Подняв к груди передние копыта, она немного покачала ими, показывая со всех сторон надетые на них амулеты. Те уже перестали светиться и теперь были похожи на вырезанные из грязно-белого материала костлявые мордочки, плотно прижатые к синей шкурке отливающими металлом браслетами.

— Телекинез работает только с ними. — Как-то тихо проговорила пони, ставя копыта обратно на пол. — Я всегда пользуюсь ими, когда не выходит сделать что-то копытами.

— Подожди, ты не владеешь магией рога? — От понимания этого Эппл даже уронила на пол свой дипломат, до этого удерживаемый телекинезом в воздухе рядом.

— А должна?

Пони растерянно уставилась на единорога.

— Если ты единорог, то да. Ну-ка, сними все это с себя. — Копыто наставницы указало на все одетые на синюю пони амулеты, браслеты и прочие штуки, которыми она даже затруднялась найти точное описание.

— Ч-ч-то? — На мордашке крылатой отразился легкий испуг.

— Сними с себя все эти штуки. Они магические, и я не могу понять, где твоя магия, а где магия этих предметов, чем бы они не были, — сказала приказывающим тоном единорог, собрав в дипломат рассыпавшиеся бумаги и поставив его рядом.

Диксди сделала шаг назад и её мордочка покраснела.

— Снять совсем все?

— А в этом есть проблема?

— Нуу… — Фиолетовогривая пони колебалась, то смотря в пол, то переводя взгляд на единорога.

— Снимай сейчас же, у меня не так много времени, чтобы тратить его на споры.

Эппл Полиш слега топнула копытом об пол. — Или тебе помочь? — В голосе Полиш прорезалась нотка, заставившая наконец фиолетовогривую пони смириться и выполнить сказанное. Казалось это предложение испугало её еще больше, чем необходимость снять с себя все артефакты, оставаясь «в чем есть» перед незнакомой единорожкой.

— Н-н-нет, не надо… Я сама… — Стесняясь и продолжая прикрываться крылом, она стала медленно снимать одетые ещё до прихода наставницы из Магической Школы предметы.

Вскоре перед Эппл лежала кучка из нескольких браслетов, в одном из которых был вставлен некий стержень с буквой «W» на боку, кожаной накидки и двух тяжелых как на вид, так и по весу штуковин, которые перепончатокрылая сняла последними с задних копыт. Все они были изрядно поношенными, покрытыми не только символами, но и многочисленными царапинами и вмятинами. Поножи или, скорее, надподковники — и вовсе имели сношенный вид. Весь нижний их край был сбит и загибался уголками изношенного металла. Рядом стояла Дикдси, прикрывающаяся перепончатым крылом.

— Так… крылья не исчезли. Значит, это не результат воздействия предметов.

Эппл записала что-то в тетрадь и отметила несколько пунктов галочками. Хмыкнув, она приписала еще несколько слов и обвела толстой линией.

— Они у меня от рождения, — вставила слово Диксди.

— Кто?

— Крылья… и рог… и все остальное.

— Сложный случай, — заключила Эппл Полиш, закрыв тетрадь. — Попробуем еще раз упражнение с мячиком. На этот раз, сконцентрируйся на нем и подними в воздух. Ну, или, хотя бы, заставь покатиться.

Однако и через пять минут, и через десять тот продолжал неподвижно лежать на тумбочке. Синяя пони старалась, но это было равноценно тому, чтобы пытаться изготовить бутерброд, просто представляя его в воображении. В какой-то момент, когда она прикрыла глаза, пытаясь выполнить требуемое, Эппл встала совсем рядом и, приблизившись к её мордочке, коснулась своим рогом её лезвия.

— Ты не единорог. Спитфайер ошиблась. В тебе нет никакой природной магии, твой рог просто… просто рог и не более того. Прости, если обидела… ээ. Мисс Диксди Дуо?

Отпрянувшая от Эппл, пони стояла замершая и пунцовая. В больших, янтарного цвета, глазах читался стыд.

— Мисс Диксди?

В ответ было какое-то невнятное бормотание и судорожный взмах крыла, сгребающего все амулеты. Перепончатокрылая пони стала торопливо одевать их на себя, отчего те выскальзывали из копыт, не застегивались с первой попытки и несколько раз с лязганьем падали на пол. Эппл немного опешила от такой реакции и лишь наблюдала за тем, как все эти древние предметы застегиваются на синем теле, порой грубо вжимаясь в шкурку. Особенно поножи, которые, словно капканы, защелкнулись повыше копыт, едва пони наступила на их центр, прижав те к полу.

— Мисс Диксди?

Но синяя пони, не обращая внимания, спешно собиралась, и в голову Эппл стали вкрадываться подозрения. Диксди вела себя, как… совершенно молодая кобылка, очутившаяся в академии и приехавшая из самого дальнего и провинциального городка. Единорог-наставница часто встречалась с такими, но никак не ожидала увидеть такую реакцию сейчас, от этого необычного на вид существа. Соотнеся это со словами, сказанными Спитфайер: эта пони оценивает всё по прочитанному из очень (если не сказать, слишком) древних книг…

— О Селестия…

Эппл Полиш запоздало поняла, в чем была причина внезапной суеты синей пони, с мордочки которой не сходил румянец, так тщательно старавшейся не смотреть в сторону наставницы Магической Школы. Диксди собрала вещи и, не дав сказать наставнице слова, вихрем выбежала из комнаты, едва не столкнув ту с копыт.

---

— Это просто ужасно! Даже если это не… Это все равно просто — УЖАСНО!

Диксди сидела в тени кустов недалеко от здания Академии, из которого выбежала, чуть не сбив какого-то пегаса.

— Так грубо… а я… а я… я даже не знаю её настолько хорошо для такого!

Диксди стирала капающие из глаз слезы краешком копыта, не обращая внимания на лязг браслетов. Вспоминая жест единорога, она замирала, и слезы начинали капать снова, ударяясь о листики травы под её копытами.

— Какая занятная у тебя кьютимарка. А какой твой талант?

— Влипать в неприятности, — грустно отшутилась Диксди, обернувшись. На нее с интересом смотрела розовая пегаска с золотистой гривой. На её крупе виднелся подсолнух, чуть закрытый крылом. В голубых глазках читался интерес ко всему новому, и этим новым для неё сейчас была незнакомая темно-синяя пони, сидящая под деревом и тихо всхлипывающая.

— Правда? Не знала, что неприятности выглядят как доска с палочкой. — Открыто и от всего сердца удивилась пегасочка, покачав из стороны в сторону крыльями, но этот жест остался для синей пони совершенно непонятым.

— Это стилус. — Ответила она, всхлипнув, и, обернувшись к пегасочке, обернула вокруг себя хвост.

— Сти-кто? — Розовая мордочка наклонилась в бок и на ней теперь читалось удивление.

Диксди вздохнула. Любопытная пегаска располагала к себе и, в отличие от других, не насторожилась от вида её крыльев. А, может, в силу своей легкомысленности просто не придала значения непривычному виду новой знакомой.

— Стилус — это такой магический предмет, в управлении которым у меня талант… — как-то горько вздохнув, объяснила перепончатокрылая, понуро опустив мордочку.

— Вааауу… А меня зовут Сан Флай. Потому что я летаю и люблю подсолнухи. Или люблю подсолнухи, летая над ними… А тебя как?

— Диксди. — Тихонько ответила синяя пони.

— Приятно познакомиться. Дай крыло!

Пегаска вытянула вперед оперенное крыло и застыла в ожидании. Пауза затянулась. На неё смотрели растерянные янтарные глазки, в которых совершенно отсутствовало понимание того, что от неё ждут.

— Ну, чего ты ждешь? — Пегасочка дернула кончиком вытянутого крыла.

— А что мне делать?

— Ты не знаешь? — Сан Флай с удивлением рассматривала новую подругу. — А ты, явно, не отсюда. Это все знают — когда протягивают крыло, нужно хлопнуть своим по нему. Это означает, «дать крыло». Откуда ты такая?

— Издалека, с севера… с северных гор.

Диксди замялась. Сан Флай убрала крыло и тоже сникла.

— Ну, рада была встретить. Может, потом полетаем вместе, привыкнешь. Удивительно, что у вас там, в Северных Горах, не знают, как давать крыло. Ты, определенно, забавная.

С этими словами пегаска скрылась в зарослях, оставив Диксди наедине со своими мыслями. Однако та уже не плакала, а растерянно смотрела на свое крыло и то осторожно вытягивала его вперед, то складывала обратно.

Вскоре заросли снова зашелестели.

— Сан Флай? — Обернулась на звук Диксди, подумав, что розовая пегаска решила вернуться.

Но это казалась не она. Из кустов высунулась голова Эппл, и синяя пони, взвизгнув, отпрянула к дереву. Из сумки вывалились несколько книг и свитков. Одну из книг Эппл подняла магией и стала листать, не обращая внимания на пунцовую почти до кончика хвоста пони.

— Так, так… понятно. Неверно истолкованный жест. Ошибка. Прости, я не думала, что кто-то еще может воспринять соприкосновение рогов как… нечто настолько непристойное. Наверное, это было для тебя шоком?

Эппл долистала книгу и положила её у копыт замершей и почти не дышащей пони, прижимающейся спиной к дереву, самой что ни есть спасительной поверхности. Теперь голос наставницы звучал намного мягче и спокойнее, чем прежде. Однако, синюю пони это не успокаивало.

— Ош… ош… ОШИБКОЙ? — Выдохнула она, едва способность дышать вернулась к ней в полном объеме.

— Ну да, банальная ошибка, я просто хотела узнать, нет ли в роге изъянов или повреждений, из-за чего у тебя нет магии. Но в нем вообще нет магии. Твой рог — не рог единорога, а неизвестно кого. Одной Селестии известно, чтобы это могло быть. — Эппл пожала плечами и слегка топнула копытцем.

— Вы сказали «ошибкой»? — Пони переспросила, словно не расслышала с первого раза сказанного.

Эппл вздохнула и, вынув из дипломата какую-то книгу, вложила её в копыта перепончатокрылой. Книжка была тонкой, и обложка куда мягче, чем у старых томов из сумки, отчего, оказавшись сжатой в копытах, она слегка согнулась.

— Почитай на досуге. Тебе будет полезно, как я вижу. А я пойду и передам Спитфайер, что её подозрения совершенно беспочвенны. — Мисс Полиш сделала паузу. — Однако рекомендую придти ко мне, в Магическую Школу, как появится возможность. Твои артефакты довольно интересны с исторической точки зрения.

Диксди медленно кивнула, не двигаясь с места и не выпуская книжку из копытцев.

— Вот и хорошо. Буду рада снова увидеться. — Наставница улыбнулась и скрылась там же, откуда появилась.

4. Торнадо, облака и Лайтнинг Даст

Сказанное вслух и услышанное не тем, кому стоило бы это услышать, вполне может оказаться обидным и сильно ранить. Спитфайер следовало бы осторожнее подбирать слова, но кто мог знать, что гостья Академии способна ходить практически бесшумно. На свою беду…

Возвращаться в Академию не хотелось. Диксди выбрала укромное место у деревьев и несколько минут наблюдала, как пегасы расчищают небо от облаков. У одних это выходило просто отлично, и это была примелькавшаяся пара из светло-зеленой и светло-голубой пегасок, у других дела шли совсем неважно. Большинство из них едва расправлялись с одним облаком: пиная, кусая его… и даже пытаясь его съесть. Хотя это уже шло вразрез с логикой. Пони была уверена, что даже так, как у последних, у нее не вышло бы. Облака если и пружинили под копытами, то только при надетых поножах, а о том, чтобы развеять их, пролетев насквозь, не было и речи. Максимум, какой эффект был бы — мокрая с головы до ног Диксди.

Синяя пони грустно рассмеялась. Более жалкого вида представить нельзя. Стоять на земле мокрой, с прилипшей к мордочке гривой, и дрожать от холодного прикосновения поножей. Вот был бы повод для веселья.

От мыслей и наслаждения теплом солнца её отвлек возникший из ниоткуда смерч. Из его центра, кувыркаясь и поджимая крылья, вылетели те две быстрые пегаски, показывавшие высокий уровень полета, в сравнении с другими. Смерч темной воронкой спустился на землю и стал сеять хаос и разрушение на своем пути, начав с доски результатов состязания. Видимо, это был самый интересный предмет для смерча. Порывы ветра ощущались даже на значительном расстоянии от него. Что же творилось внутри этого жадного проявления стихии, было страшно представить.

Мгновение спустя, в торнадо засосало что-то круглое и розовое, после чего раздался истошный крик светло-голубой летуньи, сорвавшейся с места, как разноцветная молния. Что-то падало в пропасть, и это было очень важно для неё. Не в силах справиться с любопытством, Диксди подошла ближе, как раз когда на землю спустились пегасы, держащие в копытах пони. Одна из них, желтая и с забавной, розового цвета, гривой, оказалась пегасочкой, и теперь смущаясь, парила рядом со своей спасительницей, смотрящей на неё с укором. Белая единорожка строила своему тёмношкурому спасителю глазки и, пожалуй, неохотно покинула его крепкие объятья. Приглядевшись, синяя пони узнала в них тех самых поняш, провожавших голубую пегаску в Клаудсдэйл. По следам этой пони Диксди искала Академию Вандерболтов и, в итоге, оказалась тут. Розовая пони уже висела на шее светло-голубой пегаски и верещала от радости.

— Ты… ты помнишь меня! — Радость сквозила в этом вопле, оглушая присутствующих.

— Ну, э-э-э, конечно я помню тебя, Пинки. — Рэйнбоу Дэш плавно избавилась от таких смущающих объятий. — Но что вы все тут делаете?

— Мы прилетели, чтобы передать тебе посылку, — сказала рыжая пони с яблоками на крупе. — Правда, очутились в центре безумного смерча.

— Это… было… Потрясно! — Прервала её речь светло-зеленая пегаска, раздвинув остальных пегасов, очутилась перед шестью друзьями. Она вся светилась от гордости за свою идею со смерчем.

— Потрясно? Мои друзья чуть не расшиблись в лепешку! — Негодовала голубая пегаска с радужной гривой. — Это ты называешь «потрясно»?

— Ну да, но не расшиблись же, верно? — Пегаска пожала крыльями, мол, что тут такого. — И небо совершенно чистое от облаков. Мы вымели их полностью этим смерчем!

Светло-зеленая пегаска самоуверенно порхала над землей, и следящей за нею Диксди стало немного завидно. На такой высоте взмахи её собственных крыльев выглядели неуклюже и шумно. Не говоря уже о полноценном полете. Для неё нужна была высота. Большая высота.

— Остальным кадетам понадобился бы день, чтобы достичь такого результата. — Раздался голос самоуверенной пегаски, отчего другие пегасы с осуждением уставились на неё. Впрочем, это её не волновало.

Пегаска протянула копыто.

— «Дать копыто»? Ты серьезно?! — Рэйнбоу Дэш чуть не потеряла дар речи от такой наглости. — Из-за тебя я повредила крыло, другие кадеты сошли с дистанции, и ты создала смерч, который чуть не угробил моих друзей!

— Да… и? — Пегаска с безразличием посмотрела куда-то в сторону, словно все перечисленное вовсе не было чем-то выходящим за грань обыденного.

— Я понимаю, что ты хочешь быть лучшей, как и я. — Продолжала Дэш, оказывая на себя копытом. — Но ты выбираешь не тот путь, по которому нужно прилагать силы.

— Однако, после всего, Спитфайер сделала меня ведущей пони, а тебя ведомой. — Зеленая пегаска усмехнулась и ткнула копытом в сторону Рэйнбоу, с удовольствием заметив, что сказанное попало прямо в цель.

Голубая пегаска вздохнула.

— Ты права, это её решение. — Дэш заметно сникла.

С этими словами она направилась в сторону академии. Диксди, потоптавшись на месте, решила пойти следом. Этот цветастогривая летунья чем-то заинтересовала её, а сказанное — частично нашло отклик в её сердце. Но почему — пони не знала. Было в этом что-то такое, что сквозило в строках прочитанных ею историй и легенд. Только сказано было менее вычурно и куда более простыми фразами.

Дверь в офис Спитфайер распахнулась.

— Лучше, чтобы это было по делу. Ты должна быть с партнером, разгонять облака. — Не поднимая глаз от бумаг, сказала огненногривая.

— Мы закончили с этим, мэм! — Отрапортовала Дэш, приложив к виску копыто.

— Уже? — Спитфайер сняла очки и посмотрела на часы. — Это новый рекорд академии. Объясни, каким методом?

— Вот почему я здесь, мэм. — Дэш сделала паузу и подошла ближе к столу. — Лайтнинг Даст решила использовать торнадо.

Диксди слушала разговор, стоя за дверью офиса. Значит, ту зеленую пегаску звали Лайтнинг Даст. Список новых имен пополнялся, и она вписала его в свой блокнот, продолжая вслушиваться в разговор. С момента прибытия в Эквестрию, она старательно записывала все, что не получалось запомнить сразу, разумно предполагая, что это пригодится ей позже.

— Немного слишком для разгона облаков, но вполне эффективно, судя по результату. — Спитфайер удовлетворительно кивнула головой, сложив перед собой копыта.

— Да! Но эта эффективная тактика едва не стоила жизни моих друзей! — Дэш воскликнула, сама удивившись тому, каким тоном она разговаривает с пони, намного выше её по рангу. — Не посчитайте за неуважение, мэм, но есть большая разница между «выкладываться по полной» и «поступать безрассудно». Если быть безрассудным — это именно то, что поощряется тут, что является сутью Вандерболтов — я не хочу в этом участвовать!

— Что ты имеешь в виду, новобранец? — Бровь пегаски командира поползла вверх.

— Я ухожу! — Выдохнула Рэйнбоу и провела копытом по своей груди.

На стол с гулким звоном легло что-то металлическое.

Перепончатокрылая вся превратилась в слух. Послышался легкий топот, и ей пришлось спрятаться, чтобы не быть обнаруженной. От медленно закрывающейся двери с понурым видом шла голубая пегаска, и Диксди даже стало её жаль. После полной энергии и эмоций речи она казалась выжатой, как лимон. С таким же кислым выражением мордочки.

— Не только у меня сегодня плохой день, видимо.

Тихо проговорила синяя пони, но не решилась подойти.

Несколько минут спустя дверь вновь распахнулась, чуть не ударив Диксди по рогу, и в сторону, куда ушла голубая пегаска, рванула Спитфайер.

— Эта Дэш! Как посмела уйти, не дав мне объясниться! Что за сорванец? Наговорить такого и уйти, оставив значок! Что она о себе возомнила? Нет, ну что она о себе возомнила?! — донеслось до Диксди раздраженное ворчание командира.

Спитфайер не заметила синюю пони, и та облегченно вздохнула. Еще не хватало попасться под горячее копыто. Немного подумав, она отправилась вслед за Спитфайер. Возможно, её предложение об аннулировании приглашения не такая и плохая идея. Академия Вандерболтов казалась все менее привлекательной…

На взлетном поле Спитфайер наконец догнала Рэйнбоу Дэш, стоявшую в окружении своих друзей пони.

— Как ты посмела уйти из моего офиса, даже не дав мне объясниться! — Начала свою речь командир пегасов, звонко стуча копытами по каменному покрытию дороги, не скрывая своего раздражения. — Вондерболты ищут лучших летунов в Эквестрии. И ты права, быть лучшим нельзя за счет напарников-пони. Это не только выкладываться по полной, это выкладываться по полной в нужном направлении. Ты показала мне, что способна действовать именно так.

Спитфайер сорвала с Даст значок и жестом приказала двум сопровождающим пегасам увести ее. Печаль на мордочке пегаски была видна даже на том расстоянии, на котором находилась Диксди, наблюдая за происходящим.

— Теперь ты не ведомая, Рэйнбоу Дэш. Ты лидер!

Значок, переливающийся теплым золотистым бликом, с клацаньем прикрепился к форме Дэш.

— Божемойбожемойбожемой! – Дэш, не скрывая восторга, захлопала крыльями. Остальные пони тоже не скрывали радости и улыбались с облегчением. Всего несколько минут назад все они с грустью прощались с мечтой Рэйнбоу стать одной из Вандерболтов.

— А теперь давай наверх и накрути двадцать кругов! — Копыто Спитфайер указывало в небо, где уже кружили остальные кадеты.

Дэш взметнулась к парящим в небе пегасам и скрылась из виду.

— Стооооой, ты даже не открыла свою ПОСЫЛКУ! — В копытах розовой пони зашуршала смятая картонная коробка.

---

Спитфайер шла к Академии, не скрывая удовольствия от решения проблемы. Однако оставалась еще одна. Одна большая, синяя, ушастая проблема с крыльями, как у летучей мыши. Проблема, которая не только не решилась приездом Эппл Полиш, но лишь добавила загадок. Спитфайер еще раз перечитала рекомендации, оставленные ей Эппл, написанные убористым и четким подчерком отлично владеющего телекинезом единорога.

— Руководствуется старыми понятиями поведения… так, так… неверно интерпретирует жесты, очень интересно. Какие хоть жесты? Ага, зависит от амулетов… уму непостижимо! — Командир пегасов цокнула язычком и бегло дочитала остальные записи. — Молодец, мисс Полиш, вы решили все свалить на меня. Что мне делать с этой Диксди-недоразумением?

— Вы назвали меня недоразумением? — чуть хриплый голос раздался над самым ухом Спитфайер, заставив ту вздрогнуть и отшатнуться в сторону. Рядом стояла перепончатокрылая пони. На её мордашке было хорошо видно, что всю речь пегаски она отлично слышала.

— Диксди, как ты…

— Браслеты шумоподавления…

Диксди подняла левое копыто, опоясанное спиралью с рисунком чешуи дракона, словно этот жест должен был все объяснить. На её мордочке отчетливо читалась обида.

— Значит, я недоразумение? После всего что мне пришлось тут… тут… испытать? Меня заставили раздеться, двигать мячик, оскорбили — и я — недоразумение? — в голосе проявились нотки, которые заставили Спитфайер внимательно слушать тираду, не перебивая. — Это Клаудсдэйл недоразумение! Большое, белое, пушистое…

Тирада могла быть еще длиннее, если бы вдруг на левом бедре Диксди не стало что-то лязгать и скрежетать, окутывая её и пегаса облаком оранжевого дыма. С каким-то удивленным вскриком Диксди внезапно провалилась под землю… точнее сказать, под тучу, ведь этот кусок скалы имел изъян, хорошо заделанный куском облака. Спитфайер сначала даже не поняла, что произошло. Откашлявшись от едкого дыма, она лишь услышала тонкий удаляющийся крик и скрежет металла по камню. Всунув в облако мордочку, она разглядела болтающуюся на уступе Диксди, зацепившуюся куском цепи за камень. Кожистые крылья изгибались, пытаясь достать до браслета, от которого тянулась цепь, но это не получалось, и синяя пони только раскачивалась из стороны в сторону, дергая копытами.

— Оставайся на месте! — крикнула Спитфайер, словно Диксди могла куда-то уйти. — Я сейчас позову кого-нибудь на помощь. Как тебя вообще угораздило провалиться через тучу? Ты что, по облакам ходить не умеешь?

---

Соарин и Спитфайер спустились к уступу в узкой каменной щели. На камне болтался кусок застрявшей цепи и грубо распиленный, или даже разорванный с внутренней стороны браслет. Ветер качал его из стороны в стороны, отчего тот мелодично звенел. Хозяйки артефакта нигде не было видно.

— Куда же она подевалась… — Спитфайер смотрела по сторонам в надежде увидеть фиолетовогривую гостью Академии сидящей неподалеку.

— Кто?

— Новая кадетка. Очень необычная, недавно получила приглашение, высланное ей год назад. Сначала я решила даже, что она единорог.

— Почему? — Соарин выразил неподдельное удивление.

— У неё рог, да и крылья перепончатые. Сразу не видно, но когда раскроет… Неважно. — Командир махнула крылом в сторону, пресекая дальнейшие расспросы. — Догадка оказалась неверной. Эппл Полиш сказала, что магии единорогов в ней нет ни капли, а крылья настоящие. Как у меня и у тебя.

— Спитфайер, мне кажется или тебя это сильно беспокоит? — Пегас прищурился и стал вглядываться в обеспокоенную мордочку огненногривой.

— Конечно, беспокоит! Проклятье, Соарин, она наговорила много чего резкого, у нее в сумке древние книги, какие только в библиотеке Кантерлота есть. Она увешена какими-то жутковатыми железками и…

— А еще у нее забавная кьютимарка! — раздался за спинами пегасов голосок.

— Что? — Оба пегаса обернулись.

— Я говорю, у нее забавная кьютимарка — доска со сти-что-то-там, — повторила розовая пегаска с кьютимаркой подсолнухом.

— Ты видела её? — пегасы переглянулись и подлетели ближе к Сан Флай.

— Конечно! Еще раньше, у академии, она плакала под деревом и следила за пегасами. А только что она улетела в сторону Понивиля, как ястреб. Поджимая правое копыто. А что? — Сан Флай удивленно переводила взгляд то на одного, то на другого пегаса, не понимая, почему сказанное ею так сильно взволновало обоих…

— Сан Флай! Это бесценная информация! Соарин! Скажи остальным: пусть ищут высокую, выглядящую сильной, синюю пони с крыльями, словно обернутыми тканью.

— А еще у нее хвост с кисточкой и стрелкой! — крикнула Сан Флай вслед улетающему Соарину, но тот, похоже, не расслышал её последних слов.

5. Понивиль, вечно свободный лес и гостеприимная хозяйка в полоску

В глубине Вечносвободного Леса Диксди знакомится с наиболее экзотичной его обитательницей, похожей на пони в чёрно-белую полоску, живущей в доме-дереве. Та вызывается помочь, не предполагая, чем всё это обернётся.

Ветки деревьев жестко хлестнули по мордочке и ударили в левое крыло, прежде чем синяя пони врезалась в покрытую мхом землю. Раненое еще на скале Академии Вандерболтов копыто отдалось резкой болью при попытке встать. Шевельнув же крылом, Диксди удостоверилась в другой догадке — летать в ближайшие пару дней не выйдет, придется идти пешком. Вот только куда?

Вокруг, насколько хватало обзора, был густой лес. Даже чересчур густой и душный, после просторов окрестностей Клаудсдэйла. С шеи мелкой крошкой посыпался желтый амулет, падая на землю тускло светящейся пылью. Смягчив удар, он окончательно истощил свои силы и распался.

— Ты меня подвел… — с грустью проговорила Диксди, снимая с шеи бесполезный теперь шнурок. Он упал рядом с горсткой пыли и скрутился петлей.

Густые ветки скрывали от синей пони небо, и сориентироваться не получалось. Закинув на спину тяжелую сумку и вздохнув, Диксди медленно пошла, куда придется. Под копытами мягко пружинил мох, и осыпавшиеся ветки, хрустя, ломаясь и пытаясь забиться в мелкие щели «Облачных Поножей», так некстати переставших работать.

---

Вандерболты накручивали петли над ближайшим к скале городом. Понивиль был растревожен, и все суетились, заглядывая под каждый куст, в каждую бочку и каждый закоулок. Все пегасы, кто был свободен, прочесывали окрестности Клаудсдэйла и подножье скалы у Кантерлота. Но крылатая синяя пони провалилась как сквозь землю.

Спитфайер постукивала копытом от досады. Не скажи она тогда вслух про «недоразумение», возможно, всех этих многочасовых поисков можно было избежать. Кто тянул её за язык? Непростительный промах для той, кто должна внушать уважение тем, кто ниже её рангом.

— Ну? — Она нетерпеливо прервала размышления единорожки, крутящей в воздухе обломки браслета и цепь. Та вздохнула и положила куски на камень.

— Ничего, это просто кусок металла. — Эппл Полиш развела копытами. — Если там и была какая-то магия, то от неё не осталось даже следа после того, как браслет разорвали. Разрез идёт прямо по магической надписи. Что вообще могло разрубить такой прочный металл?

Единорог начала перечислять все причины, по которым магия может покинуть предмет, но Спитфайер уже не слушала её.

— Мда. — Копытце пегаса с разочарованием цокнуло по камню.

— Я могу еще чем-то быть полезна? — Наставница Школы Магии заглянула в глаза пегаске, но за темным стеклом очков так и не разобрала, куда именно та смотрит.

Спитфайер покачала головой. Теперь последняя надежда на пегасов. Даже нарушительницу Даст пришлось выслать на поиски, хоть и в сопровождении пары других пегасов, пообещав смягчить наказание. Но часы шли, а результатов не было. Многие из пернатых уже с трудом переводили дух, отлеживаясь на облаках. Не зная усталости, над землей носились считанные единицы, одна из которых была Рэйнбоу Дэш. О да, она была хороша. Пожалуй, даже слишком, такие легко зазнаются и теряют ощущение реальности, утопая в своей изумительности. Но, пока что, та идеально выполняла приказ. Хотя и без видимого успеха.

---

— Тяжело… и бросить нельзя… как же тяжело… — Слышался тихий голос пони.

В лесу раздавался глухой скрип металла о металл. Диксди уже несколько часов шла по лесу, но тот все не кончался. Крыло ныло, копыто не слушалось и то и дело норовило подвернуться. Несколько раз она падала в мягкий мох и долго лежала, собираясь с силами. Где-то вдалеке раздался волчий вой, но он не сильно её пугал. Если уж рог помог распилить упрямый браслет, то против волка точно окажется полезным. Однако, вспоминая тот момент, поняша снова начинала плакать об очередном утраченном друге. За неполные два дня, она уже рассталась сразу с несколькими дорогими вещами, что было просто невыносимо для нее. Каждый погибающий артефакт словно отбирал у неё кусочек сердца, отчего в груди ныло, и слезы текли сами по себе, не желая останавливаться. А потерянный был ей особо дорог, хотя она и не могла вспомнить, почему именно.

— И есть хочется — Выдохнула она, положив мордочку на покрытое мягким лишайником бревно. Чувство голода рождало чудесные воображаемые запахи. Фрукты, что-то тушеное, сладковатый привкус приправ в дымке пара, корешки… погодите-ка, это не было воображением! Пони втянула воздух носом. Вне всякого сомнения, в воздухе разносился вкусный запах чего-то готовящегося на огне. Запах вел её, то пропадая, то снова усиливаясь, и даже частично заглушал боль от ран. Петляя между стволами корявых деревьев, цепляясь крыльями за ветки, она вышла на небольшую опушку.

Аромат, манящий и дразнящий чувство голода, доносился из дома, словно вырубленного в корнях дерева. На его стенах висели маски, довольно искусно вырезанные из кусков коры и покрашенные в разные цвета, а в двух небольших окошках горел яркий свет, и слышалось потрескивание очага.

Диксди прислонилась к прохладному стеклу мордочкой.

Внутри никого не было. На полках стояли банки, колбы и бутылки. На стенах висели высушенные корешки, ягоды в сетках, листья всевозможных видов и собранные в пучки цветы, половину из которых синяя пони не встречала ни разу за всю свою жизнь. На полу стояло ещё несколько масок, прислонённых к полкам или стене. Тени, рождаемые огнём в очаге, делали их живыми и ухмыляющимися.

— К жилищу в лесу нашла ты дорогу, так что же стоишь, как чужак, у порога? — Раздался голос, проговаривающий слова в рифму.

Если бы не крыло, Диксди уже взмыла бы на самую верхнюю ветку, но, вместо этого, она, отпрянув, застыла на месте, выронив на землю сумку. Черно-белое копыто подняло поклажу за лямку и протянула обратно синей пони.

— Мне думалось раньше, что меня не боятся. Похоже, что тут я могу ошибаться.

Обладательница мягкого, немного бархатистого голоса и черно-белого копыта говорила в рифму и нараспев, все еще держа на весу сумку.

— И что ты молчишь, в окно глядя с дороги? Раз уж пришла – заходи. Вытри ноги!

— Я просто… — за Диксди фразу закончило урчание голодного желудка, и от этого она смутилась.

— Радует голос ночной незнакомки, хотя у желудка он более громкий. — Обладательница полосатого копыта тихо рассмеялась.

— Простите, я, действительно, давно не ела, и… в общем, не получилось. — Стала оправдываться перепончатокрылая. — А мох оказался не очень вкусным…

Дверь в дом раскрылась, и в свете очага стало видно его хозяйку. Это была зебра, с золотой серьгой в ухе и с несколькими золотистыми браслетами на шее и копыте, а её круп украшала загадочная спиралевидная кьютимарка. Она улыбнулась и указала копытом в сторону дверного проёма.

— Вы зебра. — Выдохнула пони, удивленно уставившись на хозяйку дома.

— Да, ты права, необычный пегас. Нас зебрами кличут, кто знает о нас.

— Но откуда? — пони читала про зебр в книге, но там ничего не было сказано о том, что они могут встречаться в Эквестрии.

— История долгая, будет скучна. Лучше поешь и поспи до утра. — Загадочно уклонилась от вопроса зебра.

На столике перед синей пони появилась миска с чем-то горячим и вкусно пахнущим. Пахло вкусно, даже слишком после голодного пути по лесу. Да и события отняли немало сил. Однако, она медлила, не решалась даже окунуть язычок в эту манящую похлебку.

— Что же не ешь? Ведь остынет еда. Я вижу отлично, что ты голодна. — Раздался ободряющий голос зебры, и она села за столик напротив темно синей пони.

— Меня зовут Диксди. — Сказала та и склонилась над мисочкой с едой.

Зебра улыбнулась и кивнула. Между её копыт дымилась чашка с отваром, от которого доносился приятный запах мяты и вишни.

— Зекорой меня друзья называют, кто в городе рядом со мной проживают. Но что ты забыла в лесу, чужезёмка? Очень опасно бродить здесь в потёмках!

Пони отхлебнула из миски и зажмурилась от растекающегося во рту тепла. Это было намного вкуснее того, что приходилось есть ранее, и даже придавало сил. Стараясь растянуть это великолепное ощущение вкуса, поняша смаковала во рту глоток похлебки. Не удержавшись, она вытянула передние копыта вдоль стола по бокам от миски. На правом красной полосой виднелся широкий порез. Рог, которым она ухитрилась распилить браслет, соскочил и задел ногу, прежде чем тот распался на две части, отпуская её на свободу. Его то и заметила зебра. Она нахмурилась и сосредоточенно рассматривала рану, пока гостья медленно глотала похлебку, словно это было самое вкусное, что она ела на свете.

Зекора покачала головой и удалилась. Послышалось шуршание трав, звон стеклянных бутылок и глухое булькание, словно что-то густое стало вариться на медленном огне.

Вскоре перед перепончатокрылой оказалась небольшая чашка, полная какой-то не очень вкусно выглядящей массы. Она очень напоминала по виду слизняковую плесень, с которой пони встретилась в форте, ставшем домом. Не сумев вывести ее, Диксди просто заколотила вход в заплесневевшую комнату.

— Пусть выглядит зелье невкусным на вид, но раны твои оно вмиг исцелит.

Опять рифма. Эта гостеприимная зебра, однако, вселяла какую-то уверенность в её слова. Диксди одним глотком опустошила чашку. Зебра была права — вкус был отвратительный. Даже хуже, чем отвратительный. Пони поджала крылья и скривила мордочку, с трудом удержав в себе выпитое.

— Как странно, помочь зелье было должно, но раны на месте, ничего не прошло. — В голосе почувствовалось удивление, словно сомнений в зелье не было, и результат должен был проявиться незамедлительно.

Зекора снова стала возиться со снадобьями, теперь уже поглядывая в другую книгу.

— Мне кажется, что это не поможет… — проговорила Диксди, заедая отвратительное снадобье вкусной похлебкой. После этого отвара похлебка казалась еще более вкусной, и она лакала её почти как жеребенок, окунув в миску мордочку. — На таких как я… может, не действует.

— Хм? — Зекора с удивлением взглянула на свою гостью.

— Мне нужно просто…

Но договорить Диксди не успела. Сонливость навалилась на неё куда большим грузом, чем тот, что она несла на себе. Копыта подогнулись, и синяя пони с перепончатыми крыльями свалилась прямо у стола, не доев похлебку.

— Была я права, ей лишь нужно поспать. Эх, дозировку не смогла рассчитать. Пришлось подождать, чтоб сработало зелье. Теряю сноровку в лесу от безделья. — Вздохнула зебра, покачав головой. — Пусть отдохнет. Сон – лекарь хороший. Утром проснётся с легкой на сердце ношей.

Зекора приглушила в комнате огонь и стала с интересом рассматривать необычную гостью, явившуюся к её дому поздним вечером. Та посапывала, поджав копыта. На задних тускло блестели массивные, немного искореженные штуки, похожие на надподковники, но куда более громоздкие. На передних были браслеты, пара которых была скреплена между собой, а в образовавшийся паз была вставлена какая-то палочка. Во сне Диксди обернулась хвостом, кисточка со стрелкой которого легла перед её мордочкой. Зекора улыбалась. Гостья спала, как жеребенок пегаса, и даже немного подрагивала крыльями во сне. Вот только крылья были без перьев. Между жестких ребер, заканчивающихся небольшими коготками, были натянуты кожистые перепонки, а сгибы крыльев и вовсе украшали два внушительных когтя. Пряди немного спутанной фиолетовой гривы огибали точащий и чуть загнутый назад рог, задняя сторона которого в тусклом свете свечи отсвечивала неровной металлической поверхностью.

Зекора тихо встала и подошла к книгам. Пролистав одну, она отложила её в сторону. Взяла другую, третью, восьмую. Однако искомое ею, не находилось, отчего зебра хмурилась и, время от времени, снова смотрела на спящую пони, так и не доевшую до конца похлебку.

— Ты не пегас, необычная пони… как же узнать, что ты такое? — Еле слышно проговорила Зекора, закрыв последнюю из книг и задув свечу.

---

Стук в дверь ранним утром был неожиданным и довольно неприятным даже для такого жаворонка как Твайлайт Спаркл, не говоря уже о любящем поспать допоздна Спайке. Впрочем, он, как раз, и не проснулся. В дверь стучали медленно и размеренно, всем видом показывая, что дело срочное, но не сильно спешное.

— Ну что такое? Еще нет даже шести утра, кому понадобилось идти в библиотеку в такую рань?! Надеюсь это не Дэш с её фанатизмом по Даринг Ду? Если это она, честное эквестрийское, я нагружу её книгами по самую гриву, лишь бы она оставила меня в покое. — С нескрываемым раздражением сказала Твайлайт, спускаясь вниз по лестнице.

В дверь продолжали стучать.

— Да-да, сейчас открою! И незачем так долго стучать. — Послышался её голос из-за двери, прежде чем ручка повернулась.

Дверь скрипнула. На пороге в темной накидке стояла Зекора. На полосатой мордочке, почти скрытой накидкой, блуждало озадаченное выражение.

— Зекора! Что случилось в такую рань? Что-то серьезное? — Раздражительность сняло как копытом. Спаркл пригласила зебру внутрь дома.

— Срочное дело к тебе привело. В дом мой в лесу существо забрело. В книгах моих ни строчки полезной. Не знаю, из какой оно вылезло бездны. Много видела я, но не пони такого. Острый металл вместо рога витого… — Зебра, не теряя времени, стала рассматривать книги на полках, выбирая наиболее подходящие по названию. Твайлайт склонила голову набок, зевая и ставя лампу на пол.

— Ничего не понимаю, но заходи. — Зекора прошла в библиотеку, и фиолетовая единорожка закрыла дверь. — В твоих книгах нет чего? Объясни…

— Занятная пони гостит у меня. Ее вид необычен при свете дня. Похожа чуток на пегаса ночного, но и не видала чудного такого. Перепонки на ушках, изогнутый рог. Но это точно не единорог. Хвостик с шипами, на кончике стрелка. Увенчана стрелка кисточкой нежной… — Рифмованная фраза зебры звучала даже более загадочно, чем обычно. Рифмы и раньше сбивали единорожку с толку, но эта, казалось, превзошла их все.

— Бррр… — Твайлайт встряхнулась, и оттого приняла еще более заспанный и взъерошенный вид. — Не единорог, не пегас, с крыльями без перьев… бессмыслица какая-то.

Зекора кивнула и стала перебирать стоящие на полках книги.

— И ты думаешь, что ответ может быть тут? — Фиолетовая единорожка оглядела полки библиотеки.

Зебра кивнула снова и отложила пролистанную книгу в сторону.

— В Эквестрии нет таких странных существ. Может, она из других каких мест? Была она ранена, очень устала. Может быть, потерялась? В неприятность попала?

Рог Твайлайт уже светился, и вокруг плавали открывающиеся и закрывающиеся книги. Свечение пурпурного телекинеза листало страницы сразу нескольких томов, открывая на местах, хоть как-то похожих по описанию.

— Может быть, вот такая? — перед Зекорой раскрылись несколько книг про аликорнов, но та лишь отрицательно покачала головой и продолжила поиски.

— Не аликорн? Но, при этом, с крыльями и рогом? Ты точно ничего не путаешь? — Единорог прищурилась и с недоверием посмотрела на зебру.

Зекора посмотрела на Твайлайт с немым укором и вздохнула.

— На аликорна она не похожа. Хоть отдаленно может быть схожа. С Луной и Селестией общего мало. Ее украшенья из другого металла. Рост ее выше принцессы ночной. Крылья и рог тоже формы иной.

— Хм, тогда это усложняет поиск намного… — Твайлайт вздохнула и стала доставать все книги, в которых могло оказаться хоть что-то похожее.

Груда книг все росла, когда на лестнице послышался грохот падающих томов и чей-то недовольный вскрик. К ногам Зекоры выкатился небольшой дракончик, попутно выплёвывая изо рта книжку.

— Что тут происходит? — Он тер лапками заспанные глазки, рассматривая происходящий в библиотеке бардак.

— Я и Зекора ищем кое-что в книгах. Так, лапки в лапки, и помогай! — Не отрывая взгляда от книги, сказала ему Твайлайт.

— Хорошо, конечно, только бы знать, что искать на этот раз… — Спайк сладко зевнул и взял первую попавшуюся книгу. В ней описывался рецепт приготовления торта с самоцветами, и, сделав вид, что усиленно помогает поиску, дракончик стал изучать написанное.

Час сменял другой, утро плавно переходило в полдень. Зекора ушла, взяв с собой несколько книг и оставив грубый набросок. Сонная Твайлайт машинально листала книгу, стараясь не упасть на неё мордочкой. Спайк же, выспавшийся и энергичный, таскал с полок тома, хоть как-то подходящие или могущие таковыми оказаться. Вокруг были горы книг, но от них не было никакого толку. Самая дикая мысль, которая пришла в голову, это причастность ко всему этому Королевы Кризалис. Но та никогда не объявлялась в Вечносвободном Лесу и точно бы не пришла к Зекоре. Скорее, превратилась в кого-нибудь и втерлась в доверие уже здесь, в Понивиле, как это было раньше.

— Зекора, каждый раз встреча с тобой оставляет за собой массу загадок. И зачем ей понадобились те книги по амулетам аликорнов, если это не аликорн? — Вздохнув и закрыв очередную книгу, проговорила единорожка, посмотрев в окно.

6. Пустышка, новые знакомые и радужный свет

Порой, не разобравшись в происходящем, можно принять кого-то за монстра… сильно кого-то этим фактом расстроив.

Искательница кьютимарок, Эпплблум, весело подпрыгивая, шагала по дороге к Вечносвободному Лесу. Небольшая сумочка, забитая травами, которые просила принести Зекора, тихонько билась о круп, закрывая собой отсутствие знака призвания. Впрочем, вышитое на сумочке красное яблоко с зеленым листочком вполне можно было бы посчитать за кьютимарку, если не сильно приглядываться.

Свити Бэль и Скуталу не смогли составить ей компанию в этот раз. Первая осталась помогать своей сестре, которой так неожиданно понадобилась еще одна пара копыт в помощь. Вторая не могла оторвать глаз от летающего в небе кумира — Рэйнбоу Дэш, нарезающей круги над Понивилем, словно радужная молния.

— Когда-нибудь я стану таким же быстрым пегасом, как она, — мечтательно проговорила Скуталу, крутя головой из стороны в сторону, отслеживая быстрые виражи Дэш.

— Значит, не пойдешь? — Эпплблум наклонила мордочку вбок, делая круглые грустные глазки.

— Неаааа… — Мечтательно протянула Скуталу, рассматривая небо.

В итоге, Эпплблум шла одна, напевая песенку в такт раскачивающемуся из стороны в сторону банту. День был, на удивление, замечательный. Ни одного облачка, ни намека на дождь, что было редкостью в этом своенравном лесу. Солнце, казалось, проникало даже в темные уголки леса, путь даже тонкими и неуверенными лучами — в просветы между листвой. Так, весело прыгая от одного солнечного пятна к другому, она добралась до дома Зекоры.

— Зекора! Это я, Эпплблум! Я принесла тебе те травы, что ты просила! — Раздался её тонкий и веселый голосок.

Но ответа не было. Приоткрытая дверь покачивалась от сквозняка, словно её забыли захлопнуть в спешке. Впрочем, Зекора редко оставляла её закрытой, если только не уходила надолго.

— Зекора? Это я… — Раздался голосок жеребенка.

В дверной проем просунулась светло-желтая мордашка.

— Зекора? Я войду, ладно? — Ответом была тишина.

Маленькая пони открыла дверь и вошла. В доме царил уютный полумрак, и лишь на полу было два ярких пятна от пробивающегося через окна света. В одном из них лежал диковинный фиолетовый цветок, похожий на увядшую хризантему. Поняша тронула цветок копытом и попыталась поднять, но вслед за привлекательным бутоном потянулся толстый синий стебель. Вдруг побег дернулся назад, вырвав из копыт жеребёнка поднятый бутон. В полумраке, за тенью наклонившегося стола, светились оранжевым два удивленных и заспанных глаза янтарного цвета.

— Ты кто? — раздался чуть резковатый и заспанный голос. Одновременно с этим вопросом ниже глаз засветилось еще два предмета и что-то невидимое мягко потянуло Эпплблум в тень.

— Аааааааааааа! Монстр сожрал Зекору! — Заголосила маленькая Эппл и застучала копытцами по полу, пытаясь убежать.

— Где монстр?! — Тот же удивленный, чуть хриплый голос раздался из темноты.

Почти одновременно раздались два вопля, и невидимые объятья пропали, отпустив убегающую со всех ног поняшку. За её спиной раздался грохот опрокинутого стола и гулкий звук закрывшейся двери. Эпплблум бежала, не ощущая под собой дороги, словно у неё появились если не крылья, то явно что-то дающее способность к полету.

---

Диксди сладко дремала, когда что-то довольно ощутимо дернуло её за хвост. Потом — еще раз, и потянуло в сторону. Нехотя открыв глаза и все еще думая, что находится дома, она увидела сидящую на полу маленькую пони, скорее даже жеребенка, державшую в копытах кончик её хвоста. Даже не просто держащую, а тянущую его на себя, соразмерно своим небольшим силам. Все еще находясь в полусне, синяя крылатая пони привстала и, разбудив свои амулеты, потянула эту юную гостью к себе.
«Занятно» — подумала она, — «Не помню, чтобы у меня дома были такие маленькие пони».

С этой мыслью она, недолго думая, задала первый возникший в голове вопрос:

— Ты кто?

Но, вместо ответа, жёлтый жеребенок неожиданно завопила на весь дом:

— Монстр сожрал Зекору! Аааааааааааааа! — И, продолжая вопить, вырвалась из пут телекинеза в дверь, захлопывая ту на бегу.

От этого вопля Диксди окончательно проснулась и, попытавшись встать, застряла рогом в столешнице. Рог вошел в дерево, словно то было бумажным, и крепко увяз.

— Где монстр?! — С удивлением задала она вопрос и, словно ответом на него, из начищенного бока котла на неё смотрело темное отражение со светящимися глазами и такими же яркими пятнами под ними. Отражение забавно шевельнуло ушками и мигнуло.

— Я… монстр… — Отпрянув от отражения, выдохнула синяя пони, и по её щекам против воли потекли крупные бисеринки слез. На полу лежала вышитая сумочка с рисунком в виде яблока, оброненная жеребенком. Из неё рассыпались несколько душистых травок и теперь, греясь на солнце, источали приятный аромат лугов. Продолжая всхлипывать, пони подняла её с помощью амулетов и приблизила к мордочке. Душистый аромат стал сильнее. К нему примешался запах цветов, которые росли возле её дома-форта в горах. С треском вытащив рог из стола, она села рядом, продолжая держать сумочку в воздухе. Красное яблочко на ткани казалось похожим на сердечко, и сама сумочка выглядела такой яркой и домашней. Такой милой…

— Я напугала её… я напугала её просто тем, что я существую… — Сумочка упала на пол, подняв маленькое облако пыльцы. Из широко раскрытых янтарных глаз лезвиерогой пони покатились неудержимые крупные капли, тяжело падающие на передние копыта и разбивающиеся в мелкие прозрачные росинки. — Я напугала эту маленькую пони… Я…

---

— Зекору съел кошмарный монстр из леса! — Вопила Эпплблум, вбегая на ферму Эпплов, едва не сбив старушку Смит. Большой Макинтош удивленно выглянул из сарая, провожая взглядом жеребенка.

— Ты что-то слышал? — раздался рядом бодрый голос Эпплджек.

— У-гу… — Привычно протянул Большой Мак.

— Это была Эпплблум? — Раздался тот же голос.

— Ууугу. — С уверенностью кивнул Макинтош, и в этот же миг в Эпплджек вцепились маленькие копытца.

— Зекору. Сожрал. Монстр! — По словам выдохнула Эпплблум прямо в ухо своей старшей сестры, трясясь от ужаса.

— Стой-стой-стой, сахарок, начни все с начала. — Эпплджек встряхнулась и отцепила от себя сестру. — С чего ты вообще решила, что с Зекорой что-то случилось?

— Там, у неё дома, ужасное чудовище с четырьмя глазами! — Успокаиваясь, ответила та, все еще предпринимая попытки вцепиться в Мака. Безуспешные, правда…

Эпплблум старательно пыталась показать, какое именно чудовище было у Зекоры в доме, но попытки лишь вызвали улыбки у брата и сестры.

— Вы мне не вееееееееритее! — Протянула Эпплблум.

— Верим. Конечно, верим, сахарок! — Эпплджек незаметно подмигнула Макинтошу.

— Сестраааа! — Жеребенок топнула копытом и с понурой головой пошла прочь.

---

Из-за двери доносился тихий плач, прерывающийся всхлипыванием и сопением, словно кто-то шумно втягивал воздух ноздрями. Зекора, слегка помешкав, открыла дверь и с удивлением осмотрелась. В дальнем углу комнаты, рядом с кожаной сумкой сидела ночная гостья. По намокшей шерстке на мордочке текли слезы, собираясь в небольшую лужицу у копыт. Чуть поодаль лежал на боку круглый стол, в котором что-то острое и, при этом, зазубренное вырвало целый сегмент деревянной поверхности. Теперь, этот треугольник дерева лежал рядом с небольшой тканевой сумочкой. Зекора подняла её. Сумочка тоже была влажной, словно…

— Из глазок янтарных отчего текут слёзы? Приснился кошмар, или ноют занозы? — Всё той же рифмой спросила Зекора, ставя стол на место и положив на него сумочку.

Диксди подняла голову, и заплаканные глаза уставились на зебру.

— Я монстр? — В голосе звучали нотки, так не подходящие этой, действительно обладающей жутковатой внешностью пони.

Полосатая хозяйка дома вздохнула и, подойдя ближе, наклонилась к синей пони, вглядываясь в огромные янтарные глаза.

— Мысли откуда такие взяла? Пусть вид необычен… но нет в тебе зла. — Сказала зебра, протянув копыто, чтобы утешить гостью. Но та лишь отпрянула, вжавшись еще глубже в угол.

— Она… она… испугалась меня… — Из глаз пони снова потекли слезы, и она лишь показала в сторону стола копытом.

Зекора посмотрела туда, куда указала крылатая пони копытом, и увидела влажную сумочку, полную теперь уже намокших и бесполезных трав.

— Сумочка? — Удивленно спросила полосатая пони, сбившись с рифмы. — Ты испугала сумочку?

— Нет, — гостья снова всхлипнула, — маленькая пони такая, желтая, принесла её и оставила, убегая.

Копыто в черно-белую полоску снова подняло сумочку. Теперь Зекора рассмотрела её получше и сразу узнала по нашитому на ткань яблочку сумку Эпплблум. Значит, она заходила к ней, когда зебра была в городе и, видимо, встретилась с Диксди…

— Не стоит винить Эпплблум за слова. Это сказала она не со зла, — проговорила зебра, откладывая сумочку в сторону и озадаченно рассматривая покалеченный стол. — Она испугалась, ведь вы незнакомы. Друзьями могли бы быть, сложись всё по-другому.

Однако вырезанный из толстой столешницы кусок дерева, все-таки, оставлял место для сомнений в этом. Зебра покрутила этот обломок в копытах и, вздохнув, стала думать над новой столешницей.

---

— Пустышка и её друзья бегут навстречу приключеньям… Ха-ха-ха — раздался голос за спиной бегущих искателей кьютимарок. Ядовитый голосок принадлежал Даймонд Тиаре.

— Которые сами себе их придумывают — Добавила Сильвер Спун.

Однако тройка жеребят в этот раз даже не ответили на едкие шуточки и скрылись по дороге в Вечносвободный Лес.

— Они что? Игнорируют нас? — Возмутились поняши и, фыркнув, отправились туда, куда собирались с самого начала.

---

— Я точно говорю: жуткое существо, четыре глаза, и разным светом светятся! — рассказывала на бегу Эпплблум.

— Брось, Эпплблум, такого не бывает… — Вставила слово оранжевая пегас-жеребенок.

— Может быть, это Зекора сама вызвала? — вставила слово Свити Бэль. — Может, это её питомец? — Скуталу вспомнила о Флаттершай, у которой всегда было много забавных животных. Правда, только ей и удавалось с ними ладить.

— Разговаривающий? — С сомнением в голоске спросила Эпплблум.

— Питомцы всякие бывают, это же Зекора, а не обычная пони, — рассудительно заметила Скуталу, хотя по ней было заметно, что рассказ Эпплблум её изрядно напугал.

— Стоойте! — Мелодичный голосок Бэль раздался одновременно со скрипом копыт по дороге. — А что, если оно действительно съело Зекору? А теперь съест нас, когда мы туда прибежим?

Скуталу что-то подобное уже приходило на ум, но выглядеть трусишкой не хотелось, и она промолчала. Теперь же она тихо радовалась, что эта роль перешла единорожке.

— И что ты предлагаешь? — В один голос спросили пегас и пони.

— Идем к Твайлайт! Она справилась с Урсой Младшим и, вообще, знает магию, не говоря уже о том, что она одна из Элементов Гармонии! — Уверенно ответила Свити Бэль. — Уж с нею точно ничего не будет страшно.

Бэль выпалила свою идею на одном дыхании и теперь переводила дух.

Сложив правые копыта вместе, искатели кьютимарок кивнули и побежали в сторону библиотеки.

---

Шесть маленьких копыт затарабанили в дверь, и не успел Спайк её отпереть, как три маленьких жеребнка снесли его с ног и вбежали внутрь.

— Твайлайт! Зекору сьел ужасный четырехглазый монстр! — Выпалили хором три жеребенка, очутившись перед фиолетовым единорогом, от неожиданности выронившей на пол книгу.

— Какой монстр? Кого съел?! — оторванная от чтения Спаркл собиралась с мыслями, пытаясь понять, о чем говорят перебивающие друг друга поняши. С трудом ей удалось навести порядок и выслушать сбивчивую речь Эпплблум, которая то путала очередность событий, то уходила в сторону от повествования, то и вовсе приукрашивала события.

— Понятно, — Глухо стукнула по столу копытом единорог. — Ты пришла к Зекоре, её там не было, и под столом сидел монстр, и ты решила, что её съели.

Эппл кивнула.

— Зекора была у меня, так что я не думаю, что с нею что-то случилось. — Уверенно сказала единорог.

— Да, но… — Мордочки жеребят вытянулись.

— И монстров не существует. Скорее всего, ты увидела её гостью, — Твайлайт поискала что-то в стопке книг и вытащила кусочек бумаги. — Вот это ты видела у неё в доме?

Перед желтой поняшей повис листок с наброском. Та оценивающе посмотрела на листик и отрицательно покрутила мордочкой.

— У монстра четыре глаза, светятся, и хвост со стрелкой!

Единорог задумалась. Если это не гостья, значит, какое-то неведомое существо Вечносвободного Леса могло, и вправду, забраться в дом зебры. Если зебра и в безопасности, могла пострадать гостья, о которой Зекора говорила. А это уже совсем плохо. Можно даже сказать, не дружбомагично по отношению к гостье.

Выпроводив жеребят она стала собираться.

— Спааайк! Остаешься тут и уберешь книги… я пойду и проверю рассказ Эпплблум.

За Спаркл захлопнулась дверь, и она не услышала ворчание дракончика, ставшего собирать тяжелые книги.

— Прежде всего, нужно собрать всех. — Размышляла в слух скачущая по дороге единорожка. — Затем… О, Селестия, чуть не забыла.

Вспышка магии окутала её, и посреди библиотеки создался небольшой ураган. Единорог схватила какую-то огромную книгу и снова пропала в порыве ветра, оставив изумленного дракончика заваленным грудой томов.

— Твайли… ну за что мне все это?! — Раздался приглушенный голос Спайка, прежде чем на него обрушилось еще несколько книг.

— Так, теперь все в порядке. — Продолжала говорить с собой Твайлайт, скачками телепортации перемещаясь по Понивилю, собирая своих подруг, вкратце объясняя ситуацию.

Пинки Пай восприняла новость с восторгом, чем заставила вновь усомниться в её серьезности. Впрочем, она радовалась скорее возможности познакомиться с новой гостьей, чем с новым видом монстра. Рарити едва удалось вытащить из её бутика, но в этом помогла уже её маленькая сестренка, пересказавшая историю так, что даже сама напугалась и стала плакать в голос. Эпплджек они встретили по дороге, выяснив, что рассказ Эпплблум, все-таки, заставил её волноваться.

— Я до сих пор помню, как стала размером с яблоко, сахарок. — Сказала она Твайлайт. — Когда мы угодили в те цветочки Ядовитой Шутки. Не хочу, чтобы это повторилось снова.

— Ты бы слышала рассказ Бэль! — Рарити картинно прикоснулась копытом к рогу. — Это такой ужас, такой ужас. Мое чувство прекрасного просто стонет от таких ужасных рассказов.

— Такой жуткий монстр? — Спросила скачущая вокруг Пинки.

— О нет, такое ужасное повествование. Бэль необходимо лучше учить литературу: её пересказ был просто жутким в своей непоследовательности. — Страдальческим тоном ответила единорог с кьютимаркой в виде трех граненых камней.

— Надеюсь, Флаттершай дома. — Тихо сказала Спаркл, постучав в дверь желтой пегаски.

— Никого нет. Извините… — Послышался тихий голос.

— Флаттершай, это я, Спаркл, Твайлайт Спаркл. Нам, кажется, нужна твоя помощь с мо… — Единорожка прикусила язык. — С диковинным существом из Вечносвободного Леса. Да, именно так.

Она подмигнула друзьям, и те согласно закивали мордочками.

— Ну, если так… конечно, я согласна, но… — В щелке двери появилась мордашка Флаттершай. — Если это не будет опасно, ладно?

— Конечно, это не опасно. Мы просто заглянем к Зекоре и проведаем её. — Спаркл повернулась к остальным и, снова подмигнув, добавила — Правда?

— Да-да, конечно. — Закивали остальные, кроме Эпплджек, спустившей шляпу на самые глаза и что-то неразборчиво буркнув.

Рэйнбоу Дэш долго искать не пришлось: она все еще накручивала круги вокруг Понивиля, а праздник-пушка Пинки, как всегда, верно попадала в цель. Теперь голубокрылая пегаска стояла перед друзьями, пытаясь выплюнуть конфетти и отряхнуть с крыльев бумажные ленточки серпантина.

— Я кое-кого ищу! — Наконец, сказала она, отряхнувшись.

— Мы тоже. — Листок с наброском зебры был вырван из копыт Твайлайт, и Дэш, казалось, потеряла дар речи от удивления.

— Вот, именно её я и ищу! Кто это нарисовал? — Дэш вгляделась в набросок. — Да еще так криво…

Твайлайт пожала плечами и забрала рисунок обратно.

— Зекора. Это, по-видимому, её гостья, и, скорее всего, с ней… — Она оглянулась на Флаттершай. — Что-то могло произойти. Но откуда ты о ней знаешь?

Пегаска фыркнула и распушила крылья, приняв важный вид.

— Мы ищем её целый день. Это, вроде как, будущая кандидатка в Вандерболты. — Она сделала паузу, улыбаясь тому, что вспомнилось. — Но, вроде, не поладила с командиром и, наговорив кучу грубостей, сбежала из Академии. Все пегасы ищут её… А она, оказывается, у Зекоры. Ну надо же!

Радужный вихрь магии Гармонии ворвался в дом зебры. Разноцветные его брызги выплеснулись из окон и закружились по стенам, сметая с полок связки трав и бутылки с настойками. Яркое, белое и чистое свечение шло из глаз зависшей над землей единорожки, сливаясь с потоками света от других Элементов Гармонии. Послышался чей-то удивленный вскрик, и свечение стало угасать.

— О, Селестия, мы превратили её в чудовище! — Послышался голос Твайлайт. — Что же мы наделали…

— Кажется, раньше я уже говорила, чтоб по обложке книгу ты не судила. — Раздался рифмованный голос Зебры, пытающейся выбраться из свалившихся на неё масок и бутылок. — Ты гостью мою, напугав, оскорбила.

Перед шестеркой пони, свечение магии вокруг которых постепенно угасало, сидела растрёпанная синяя пони, прикрывшаяся большим кожистым крылом. Она тихо всхлипывала, широко раскрыв большие и полные удивления янтарные глаза. Незнакомка была заметно больше простой пони. Ростом с аликорна, скорее... Рог и вовсе загибался назад, а не был прямым и круглым, как у единорогов.

— Порождение безвкусицы! — Воскликнула Рарити и попыталась упасть в обморок.

— А, по-моему, мило… — Тихо произнесли Флаттершай и Дэш, рассматривая диковинное крыло цвета дождливого неба. — По крайней мере, она летающая.

— Новый друг! — Розовая мордашка Пинки оказалась совсем рядом с гостьей Зекоры, отчего та вжалась еще глубже в нишу между полками и окончательно закрылась крыльями. — Тебя как зовут?

— Погоди, сахарок, я хочу знать, где то существо, что напугало мою маленькую сестренку! — Эпплджек крутила мордочкой по сторонам, пытаясь найти причину испуга Эпплблум. — И я не уйду, пока не узнаю.

Фиолетовогривая вытянула крыло в строну земной пони. На нем, повисшее на изогнутом когте, покачивалась сумочка с вышитым яблоком. В доме повисла неловкая пауза.

— Это я… — Всхлипнуло темно-синее существо, продолжая протягивать сумочку. — Это я напугала её… я, правда, не хотела. Я спала, и тут… она потянула меня за хвост, и я… я не знала, что это её напугает. Правда, не знала… я никогда не видела жеребят так близко… простите.

Жутковатый облик пони и её плачущий вид сбили с толку не только Эпплджек.

— Зекора, ты о ней рассказывала мне? А где то четырехглазое существо, что притянуло к себе Эпплблум?! — Единорог стала помогать телекинезом зебре выбраться из-под завала, когда неожиданно заметила, что не одна она одна убирает свалившиеся предметы и ставит их на место. — О, Рарити, как это мило с твоей стороны помочь…

— Но это не я! — Воскликнула та, указав на свой рог. Тот, действительно, не светился, но предметы, подхваченные тусклым фосфорным сиянием, плавно отрывались от пола и вставали на свои места. Веточки ложились в корзинки, засушенные пучки трав возвращались на стены, а флаконы и бутылочки в верном порядке вставали на полки. — Я даже не знаю, где и что тут лежало!

— Из нас всех, только ты и я владеем телекинезом… ведь так? — Сурово взглянув на единорога спросила Твайлайт.

— Эмм… это тоже я… — Послышался тихий вздох. Лезвиерогая пони, сложив крыло, вышла на центр комнаты. На передних копытах её сияли два плотных металлических браслета. — Я спросонья, не подумав, воспользовалась телекинезом, чтобы рассмотреть ту маленькую пони…

В лихорадочно крутящихся мыслях Твайлайт начинала складываться картина целиком. Конечно, глазами могли оказаться эти диковинные предметы — они обманчиво светятся в темноте. А невидимые путы, разумеется, были телекинезом. Эпплблум совсем не ожидала оказаться в облаке телекинеза в доме Зекоры и, конечно же, безумно напугалась, ощутив настойчивые объятья. Облегченно вздохнув, она помогла Зекоре встать.

— Извини, мы подумали, что сюда пробрался житель леса и мог навредить кому-то. — Единорог смущенно ковыряла пол копытом под осуждающим взглядом зебры. — И я решила… что Элементы Гармонии будут кстати…

— Так вот, значит, кого ищут пегасы Клаудсдэйла. — Дэш рассматривала крылатую пони со всех сторон, заставив ту немного смутиться. — Это ты, кто сбежала из Академии Вандерболтов? Но почему? Это же так почетно оказаться там!

Пегаска говорила с восторгом в голосе, даже не замечая того, что, возможно, не все летающие пони разделяют это мнение. Особенно эта, стоящая перед нею.

— Наверное. — Тихо ответила синяя пони, неуверенно качнув крылом. — Но это оказалось не совсем то, что я ожидала, если честно.

— Не совсем то? Не совсем то? — Дэш захлебнулась воздухом, пытаясь переварить услышанное. Особенно о месте, в которое сама мечтала попасть, и попала лишь недавно. — Да как такое можно сказать о замечательной Академии для самых одаренных летунов Эквестрии! Погоди-ка, может быть, ты летаешь плохо, как…

Дэш косо посмотрела в сторону все еще скрывающейся за спинами остальных Флаттершай. Та тихонько ойкнула и спряталась ещё дальше, отчего видимым остался только небольшой кончик розовой гривы. Дэш улыбнулась и снова стала рассматривать необычную гостью Зекоры. Все совпадало с описанием Спитфайер: перепончатые крылья, похожие на крылья ночных пегасов, зауженный хвост, покрытый редкими шипами, и забавные ушки, перепонки на которых время от времени торчали, когда пегаска оказывалась слишком близко. Что это значило, она не знала, но выглядело это забавно.

— Как бы там ни было, мне нужно отвести её обратно в Академию! — Дэш кивнула в сторону Диксди. — Я думаю, это не займет много времени, все согласны?

— Дэш! Я бы повременила, пожалуй, с таким решением, правда. — Лиловая единорожка, все это время изучающе рассматривала надетые на высокую пони стальные предметы. — Может быть, поинтересуешься, как её зовут вообще?

— Точно! — Пегаска хлопнула себя легонько по лбу копытом. — У тебя имя-то есть? Возможно, лучший летун Эквестрии?

Перепончатокрылая впервые легонько улыбнулась кончиками губ. Эта голубая пегаска как-то располагала к себе, особенно после того, что довелось ей увидеть в Академии. Самоотверженно спасая своих друзей, она уже тогда понравилась ей. Но теперь, видя её так близко…

— Моё имя Диксди… Дуо… — Тихо ответила она, непонимающе уставившись на протянутое копыто пегаски.

— Ну же, меня зовут Рэйнбоу Дэш, давай брохув! — Дэш качнула копытом. — Ты что, не знаешь, что такое брохув? Ударь своим копытом по моему, это ну… ну это… такое крутое приветствие! Вот.

Диксди осторожно цокнула копытом по копыту пегаски. Это было забавно, но, все равно, непривычно.

— Вы же не забыли о нас? Или кроме тебя и Твайлайт тут никого нет? — Послышался голос земнопони с тремя яблоками на крупе. — Тут все хотят познакомиться. Я — Эпплджек. Розовая пони, которая крутится везде и пытается вставить слово — Пинки Пай.

Розовая пони весело вильнула хвостом и действительно оказалась в другом углу комнаты, каким-то непостижимым образом пытаясь оказаться сразу везде.

— Меня представлять не надо, я сама представлюсь во всем своем великолепии уточненной единорожки. — Белая единорожка с фиолетовой завитой гривой, приняла светский вид и, поправив копытом челку, представилась. — Рэрити, а тебе, дорогая, прежде всего, нужно будет оказаться в моём бутике. Тебе, определенно, нужно поменять стиль.

— А я… Флаттершай… очень приятно, если это… взаимно, конечно. — Раздался тихий голос позади всех.

Темно-синяя пони учтиво склоняла голову перед каждой названной пони, чем вызвала улыбку у Твайлайт. Эти манеры напомнили ей жизнь в Кантерлоте. Учтивость, порой кажущаяся фальшивой в стенах столицы, тут казалось забавной и немного старомодной даже для неё.

— Ладно, чудовища нет, все в порядке. Эпплджек успокоит свою сестру, а пока Дэш слетает с нашей новой знакомой в Академию. — В рассудительности лиловой единорожке было сложно отказать, так что большинство согласно кивнули и стали медленно покидать жилище зебры, к великому облегчению хозяйки жилища. Нельзя сказать, что она не любила гостей, но когда их было так много…

— Будет желание в гости зайти, ты не стесняйся, в час любой приходи. — Произнесла она, как обычно, в рифму и мягким голосом, когда перепончатокрылая гостья прошла мимо неё. Диксди улыбнулась и кивнула в ответ.

— Спасибо… если представится случай.

Едва они оказались снаружи, в глазах пегаски загорелся огонек.

— Раз тебя пригласили в Академию, значит, в тебе есть что-то особенное. Летим наперегонки? Пожалуй, даже дам тебе небольшую фору, как новичку. — В голосе пегаски прозвучало снисхождение. — Воооон к тому пику прямо отсюда. Готова, летун Эквестрии?

— Пожалуй, хотя не думаю, что фора мне поможет. — Она оглянулась по сторонам, махнула крылом остальным и, сжавшись, резко ударила копытами в землю.

Глухой удар отдался дрожью в ногах стоящих пони, оставив на их мордашках след изумления. Там где только что стояла пони с крыльями дождливого неба, лишь поднимались вверх легкие листики. Где-то наверху хлопнули кожаные крылья и отбросили тень похожую на тень дракона.

— Жутковато, ты не находишь? — Рэрити встала рядом с лиловой единорожкой.

— Эти крылья, они такие…

— Пожалуй, но она гостья. Не думаю, что будет вежливо сказать ей об этом. Я думаю… — Спаркл смотрела на удаляющийся темный силуэт в сопровождении голубой пегаски, оставляющей за собой радужный след. — Но кое-кому это совсем не важно.

Она кивнула в сторону Пинки Пай.

— Когда вернешься, мы устроим вечеринку! Новый занятный друг! — Раздался вопль в Вечносвободном Лесу. — Интересно, она меня услышала?

Пинки обернулась к остальным пони, прикрывающими ушки копытцами.

— Даже если нет, с нею же наша Дэш, сахарок, все будет в порядке. — Эпплджек, встав рядом с розовой кудрявой пони, потрепала её за холку. — Она непременно вернется.

7. Назад в Академию, облака и смертельный вираж

Диксди снова в Академии, откуда она сбежала, не дав объясниться Спитфайер. Что же ждёт её теперь, в стенах заведения, где обучаются лучшие летуны Эквестрии? Останется ли она с ними, или…

— Значит, ты говорила, что Академия оказалась не тем, что ожидала. — Ухмыляясь, произнесла Дэш, накручивая круги вокруг плавно и размеренно летящей Диксди. — А что ты ожидала? Сразу вступить в команду Вандерболтов? Хаха, этого многие хотят, даже я. Честно. Это же так великолепно — оказаться одной из них и надеть такую великолепную форму…

— Ум-м… я даже не знаю, о ком ты говоришь, если честно. — Ветер и ощущение полета слегка успокоили ее, и теперь она наслаждалась привычными ощущениями. — Мне просто прислали письмо, и я, немного подумав, решила слетать. Но все оказалось другим, чем в книгах и свитках. Это было так непривычно… даже не знаю, почему тебе об этом рассказываю…

Пегаска фыркнула. Эта пони даже не знает о Вандерболтах, а все-таки полетела в Академию. Однако, она неплохо держалась в полете, этого не признать Рэйнбоу никак не могла. Да, полет был немного прямолинейным, легкие фигуры, требующие маневренности, перепончатокрылой не давались, но что касается скорости и планирования для экономии сил, это было вполне нормально. Для среднего пегаса, конечно.

— Ну, наверное, потому, что ты мой новый летающий друг. — Пожала плечами пегаска в воздухе. — А какой ты хотела увидеть Академию?

Пони молча покопалась в сумке телекинезом и развернула перед пегаской один из свитков, изображение на котором заставило ту присвистнуть от удивления.

— Что это такое бесподобно-супер-крутое изображено? Это пегас? Ох, этого не может быть, как красиво изображено, такие перья, такая стойка! А эти доспехи… это же пегас королевской стражи! — Голубая пегаска вцепилась в листик копытами и рассматривала его на лету, крутя в разные стороны. — О да, после такого изображения сложно не разочароваться, признаю. Откуда у тебя такое? Когда это было нарисовано? Я не помню таких статных пегасов в Академии или даже в самом Кантерлоте!

Пони удрученно качнула головой.

— Я не знаю. Это было дома, и я взяла с собой, чтобы ориентироваться. Академия должна была выглядеть так, и в ней должны были быть именно такие пегасы. Это все, что я знаю. Честно. — Янтарные глаза уставились на пегаску, и той, желающей пошутить по этому поводу, шутить расхотелось. Слишком уж серьезный взгляд был у этой парящей рядом пони.

— И все-таки, почему ты сбежала? Можно же было просто сказать, что тебе не понравилось, и… я не знаю. — Пегаска замялась, не сумев подобрать нужные слова. Это было сложно, все пегасы любили академию, за исключением некоторых, одну из которых она знает лично еще по летной школе.

— Я не сбежала.

— Что?! — На мордочке голубой пони отразилось удивление. — Но… Спитфайер сказала, что ты убежала, когда тебе крикнули оставаться на месте, чтобы тебя могли вынуть из расщелины…

Фиолетовогривая пони удивленно моргнула. Она не слышала голос командира пегасов. Когда цепь затянулась вокруг копыта, и браслет стал сжимать его сильнее, она думала лишь о том, как избавиться от оков, со слезами распиливая рогом то, что всегда было с нею, сколько она себя помнила. Браслет, размер которого она потом не раз подгоняла по длине обрывка цепи, служил какой-то ниточкой к её детству. Очень важной и дорогой. В тот миг, когда он зацепился обрывком цепи и остановил падение, ей было больно. И одновременно, еще больнее оттого, что она сама разрывает его на части, избавляясь от его объятий.

— Я не слышала… Я стала падать и зацепилась за уступ. Когда освободилась, единственным мягким для посадки местом, куда можно было спланировать, был лес внизу. Вот и все. — В голосе пони сквозила грусть, словно она что-то не договаривала, но это не так волновало Дэш, как то, что на деле её знакомая вовсе не сбегала из Академии, и многочасовые поиски пегасов были просто напрасными.

— Но почему ты не вернулась? — Пегаска теперь летела рядом, то и дело заглядываясь на чуть вытянутую синюю мордочку.

— Мне было неловко, я наговорила грубостей… мэм Спитфайер. Мне показалось, что она не захочет меня больше видеть. — Сожаление было искренним, но от сказанного пегаска с трудом не рассмеялась. Эта диковинная пони успела, нагрубить самой Спитфайер, даже не зная, кем та является, помимо главной в Академии. — А потом я повредила крыло, и если бы не замечательные зелья Зекоры, я еще несколько дней бы ходила по земле.

— У тебя будет время извиниться. Спитфайер резковата, но справедлива. — Успокаивающе сказала Дэш, коснувшись кончиком крыла спины фиолетовогривой пони. Только сейчас, положив крыло параллельно крылу Диксди, она заметила, насколько длиннее перепончатое крыло той. — А у тебя довольно большие крылья…

— Спасибо. — Откликнулась перепончатокрылая, посчитав это за комплимент.

У самой Акаддемии Вандерболтов к ним присоединились еще несколько пегасов, в том числе уже уставший накручивать круги Сноуфлейк, который, оказавшись рядом, резко погрустнел, завистливо взирая на медленно поднимающиеся и опускающиеся крылья синей пони.

— Это она? — Раздался голос розовой пегаски, которая летела чуть поодаль, немного опасаясь спутницы Рэйнбоу Дэш. — Она отличается от пегаса. Крупнее и с рогом… Может быть, она…

Пегасочка что-то шепнула Дэш на ухо и та удивленно оглянулась на свою спутницу.

— Да нет что ты, такого быть не может! — Мотнула она гривой, словно отгоняя представленную картинку, и уже намного тише добавила. — Она и аликорн? Аликорн в Академии? Да что ей делать в академии, они же магией – пшик, и уже впереди всех… это что, проверка такая от Селестии?

Розовая пегаска покачала головой из стороны в сторону, мол, всякое, может быть, и стала набирать скорость. Остальные тоже полетели вперед, оставив Дэш и Диксди лететь в несколько затянувшемся молчании.

— Эмм… прежде чем мы прилетим… Диксди, скажи честно: ты — аликорн из Кантерлота? — Дэш смотрела в глаза необычной пони и не знала, какой из ответов её пугает сильнее.

Однако та лишь непонимающе смотрела янтарными глазами, в которых отчетливо читалось удивление.

— Аликорны — светлые существа, с белыми крыльями и светом, исходящим от их гривы и рога, спиралью красиво завитого. — Чуть певуче ответила она. — Какая я Аликорн…

— Да, действительно. — Пегаска задумалась. Сказанное точно описывало принцессу Селестию, какой она её запомнила в те короткие встречи. Но сказано было так, словно эта перепончатокрылая лишь читала про аликорнов, никогда не встречавшись с ними вживую. — Значит, ты не из Кантерлота?

— Нет, я с Северных Гор. Мой дом там. — На синей мордочке расползлась улыбка приятного воспоминания.

— Но там же нет погодной магии пегасов! — Воскликнула Дэш, схватившись за голову. — Там же зима наступает — когда хочет, облака летят — как хотят, дождь льется с неба — когда ему вздумается. Ветер! Ветер дует, как пожелает!

— Ну да… это так плохо? — Диксди огляделась. — Наоборот, это так приятно, никогда не знаешь, каким будет следующий день.

— Плохо? Это просто ужасно… — Уверенно заключила пегаска, заставив свою спутницу усомниться, действительно ли сказанное ею о погоде в горах так хорошо, если эта голубая пегаска считает иначе. Но, так и не решив, какую сторону выбрать, просто пони продолжила полет, взмахивая время от времени крыльями. Прекрасная погода, отсутствие порывов ветра и ледяного дождя, казалось, расслабляли её и, ей казалось, что в этом прекрасном месте она лишь теряет свою форму.

В отличие от остальных пегасов, приземляющихся куда попало, Диксди выбирала место, которое бы состояло из скал, а не из облаков. Лишь найдя такое, она резко замерла над землей и спрыгнула на все четыре копыта, ощутив под ними приятную травку и твердую, надежную землю. Там её и встретила Спитфайер в сопровождении еще двух пегасов серебристого цвета.

— Ну, теперь ты надеюсь, дослушаешь меня до конца? — Начала та, не дав пони даже рта открыть. — В начале, признаю, я не думала, что это тебя так зацепит. Велика важность — назвали «недоразумением» — так сразу обижаться. Потом, я же крикнула тебе, чтобы ты ждала помощи! куда ты с ра… хм, крыло уже в порядке. Ну да ладно, зачем улетать-то было? И последнее — ты как умудрилась сквозь облако провалиться?!

Последнее было сказано уже вплотную, отчего дыхание Спитфайер щекотало мордочку синей пони и невольно заставило ту попятиться назад.

— Я… не могу ходить по облакам. Без солнца я всего десять минут могу стоять на них. — Пролепетала она, проигнорировав предыдущие вопросы.

— Что? — Спитфайер приспустила очки и теперь рассматривала пони более внимательно. — Это еще почему?

— Ходить по облакам позволяют они. — Пони кивнула на жутковатого вида поножи. — Я хотела соответствовать… пегасам. Но у них очень маленький запас силы, и поэтому я старалась избегать мест, где были облака. А там… и я… в общем, провалилась.

Спитфайер хмыкнула и недоверчиво рассматривала крылатую пони, переминающуюся на травке перед нею. Конечно, с таким фактом ей нечего было и делать в Академии, и уже тем более в Клаудсдэйле, который был целиком из туч. И, все-таки, испытать эту перепончатокрылую кадетку очень хотелось.

— Ты говорила, что поднялась сюда с северного склона. — Ухмыльнувшись, сказала капитан пегасов, отчего остальные стали перешептываться, с удивлением смотря на гостью Академии. Даже у Рэйнбоу Дэш появилось что-то, похожее на одобрение, но, возможно, Диксди это лишь показалось. — Хочешь пройти проверку на летуна? Понравится, сможешь остаться, хотя это, конечно, не будет слишком удобно для тебя, раз без этих штук ты не ходишь по облакам. Согласна?

Любопытство Диксди взяло над ней верх и, немного подумав, она согласно кивнула головой, последовав за капитаном пегасов, еще не зная, какое испытание будет ей уготовано.

Оставшиеся пегасы стали расходиться.

— Слышали, Флифут вернулась в академию из отпуска? — Послышался голосок одной из пегасок. — Вот бы посмотреть её скоростной полет. Это так захватывающе…

— О да, у неё есть, чему поучиться любому из Вандерболтов, не то, что нам — Ответила ей другая. — Интересно, что она покажет в этот раз. Неужели тот самый высокий взлет с крутой петлей? Это было бы великолепно!...

---

— Она определенно не из этих мест. — Послышался голос Твайлайт. — Зекора права: это не аликорн, и даже не ночной пегас, хотя крылья похожи, она куда массивнее любого из них и выше.

— Может она… заколдованная принцесса! — Воскликнула Пинки и, заметив осуждающие взгляды остальных, добавила. — Что? Я это в сказках читала. Там всегда жуткий вид был у самых прекрасных принцесс! Нет? Ну ладно…

— Пинки, это не сказки. Это настоящая живая пони, но почему-то и с рогом, и с крыльями, но рогом она не пользуется. Это непривычно! Зачем надевать такие неудобные штуки для телекинеза? Мне нужно непременно в библиотеку. — В глазах лиловой единорожки читалась задумчивость, которая всегда посещала её, едва той приходилось сталкиваться с неразрешимой сразу загадкой.

— А я на ферму, успокою сестру, что никакого монстра нет. И твою тоже успокою, Рэри, а то я знаю, как вы там ладите: начнете успокаивать друг друга, и разрыдаетесь обе. — Эпплджек подколола белую единорожку, заставив ту недовольно фыркнуть.

— В ней есть что-то от дракона… это так страшно, ведь я боюсь драконов. — Тихо прошептала Флаттершай, поравнявшись со Спаркл. — Не знаю, сможем ли мы поладить. Может, разве что, если она не будет открывать крылья. Твайлайт. Думаешь, будет удобно попросить её не открывать крылья, или это обидит её?

Но та лишь пожала плечами, на этот вопрос у неё точно не было ответа.

---

Утро следующего дня в Академии. Приятное тепло от солнца, светящего в окно, и удобная постель, которая была немного маленькой для проснувшейся на ней пони. Назойливый стук в дверь…

— Сейчас, сейчас… — Синяя пони открыла дверь, уставившись чуть заспанными янтарными глазами сверху вниз на небольшого ярко-фиолетового пегаса, который тихонько ойкнул и стал пятиться назад. — Сейчас только шесть утра…

— Д-д-даааа… Уже шесть, вас ждет командир Спитфайер на тренировочной полосе. — Заикаясь, проговорил пегас, отодвигаясь еще дальше, едва пони в дверях распахнула, потягиваясь, крылья, с легким щелчком распрямляя суставы. Когти на сгибах царапнули косяки, и от этого зрелища посыльный совсем побледнел, из фиолетового став бледно-розовым. — А-а-э… я-я… пойду, пожалуй… Обязательно приходите на полосу через пятнадцать минут.

Выпалив последнюю фразу, он стремительно скрылся в глубине коридора.

— Хоть бы сказал, где это. — Буркнула она, зевнув и став собираться. Утро было не самым любимым её временем суток. Ей нравилось тепло солнца на мордочке, но просыпаться и куда-то идти — это было противоестественно. Сполоснув мордашку в раковине и немного освежившись, она пошла в сторону, куда скрылся пегас, снова засматриваясь на награды и плакаты на стенах. Видимо, они должны были вдохновлять кадетов Академии, так как везде были изображены пегасы в синей форме, рассекающие просторы неба. Так, незаметно для самой себя, она оказалась снаружи, жмурясь от слепящего солнца и только теперь понимая всю предусмотрительность в ношении этих занятных очков. Темные очки сейчас бы ей не помешали. Вздохнув, она лишь набросила на глаза челку и пошла в сторону, где, как ей показалось, виднелась фигурка Спитфайер и кого-то еще.

«Кем-то еще» была статная поджарая пегаска в обтягивающей изящные контуры тела форме Вандерболта, лётном комбинизоне сине-жёлтого цвета. Белоснежная грива красиво сочеталась с голубой шкуркой на мордочке, придавая ей немного холодный вид.

— Ага, вот и она, наша перепончатокрылая соня. — Спитфайер кивнула в сторону подходящей к ним Диксди. — Твой напарник на сегодня — Флитфут.

 — Мне лететь с нею? — Фыркнула та, оценивающе взглянув на перепончатокрылую. — Да с её комплекцией земнопони в небе нечего делать. Ты, действительно, хочешь устроить ей такой тест? Хочешь, чтобы она забыла о небе?

Спитфайер и Соарин переглянулись.

— Флитфут, ты снова судишь по внешности! Эта земнопони, как ты ее называешь, взлетела сюда с земли по северному склону без остановок. Дай ей шанс. Возможно, она и так не хочет тут оставаться, но раз уж от нашей Академии к ней пришло письмо… — Тут командир задумалась и снова вернулась к мысли о письме. Как так получилось, что письмо отправлено было год назад, но дошло только сейчас? И откуда в академии вообще знали об этой Диксди? И что казалось совсем подозрительным — она не помнила, что ставила на письме свою подпись. Хотя это, возможно, была просто одна из заготовок, пустой лист и подпись, которых было много в её столе — на случай, когда нужно было срочно выслать приглашение или, напротив, отказ.

— Как знаешь, Спит. Я не даю поблажек новичкам. — Фыркнула белогривая пегаска, нетерпеливо цокнув копытом землю.

— А мне и не нужны поблажки. — Раздался чуть заспанный голос. Диксди, тяжело ступающая по земле, уже была достаточно близко, чтобы расслышать разговор. — Я люблю и умею летать.

— Это мы еще посмотрим… — Немного неуверенно произнесла белогривая пегаска, с удивлением заметив, что её напарница оказалась не только на треть головы выше неё, но еще и с внушительным рогом, загнутым назад и поблескивающим рваным лезвием. — Ты кто вообще?

 — Её зовут Диксди Дуо. — Ответила за синюю пони Спитфайер. — Она прибыла по приглашению, а, значит, в ней что-то было такое, что могло пригодиться в академии летунов. Какую проверку предлагаешь?

— Ха, конечно же, полет на высоту. — Усмехнулась Флитфут, взглянув на комплекцию Диксди. — Если она, конечно, осилит скоростной подъем. Поддаваться не буду, кем бы ты ни была, учти это.

Фиолетовогривая пони кивнула. Сняв сумку и оставив её в копытах Соарина, она встала рядом с белогривой.

— Итак, я веду отсчет. Как скажу «пошли», взлетаете как можно выше, делаете петлю и спускаетесь на землю. Ты… — Спитфайер ткнула копытом в грудь перепончатокрылой. — Без излишнего геройства. Не сможешь угнаться — не важно. Понятно? Лети, как сможешь…

Та согласно кивнула снова, хотя что-то в янтарных глазках этой пони командиру пегасов не понравилось. Знакомый огонек, который где-то она уже видела не так давно. Огонек, который почему-то отливал фиолетовыми искорками…

Флитфут уже набирала высоту, когда Дикси только оттолкнулась от скалы, оставив два углубления в форме копыт. Вскоре обе точки стали пропадать в синеве небосклона. Небольшая светло-синяя и чуть более крупная — темного синего цвета.

— Странная манера взлетать. — Заметил Соарин, рассматривая повреждения на скале. Следы от задних копыт едва не дымились. Лёгкий бриз вымывал из двух вмятин тонкие струйки пыли. — Задать скорость, с такой силой оттолкнувшись от земли… это что-то новенькое.

— Судя по её весу, это единственный способ взлететь на ту высоту, где будет достаточно воздуха для крыльев. Весьма мудро, чувствуется школа. Правда, не думаю, что пегасья. — Отозвалась Спитфайер, не отрывая взгляда от растворяющихся в небе точек. Вскоре одна из них дернулась из стороны в сторону и стала снижаться. И это была вовсе не тёмный силуэт странной гостьи Академии.

Запыхавшаяся Флитфут рухнула рядом с пегасами, едва переводя дух.

— Да кто она такая? Поначалу мне казалось, что она не наберет и половины высоты, но потом она стала подниматься все выше! Да там уже воздуха нет почти! Она что — ненормальная? — Флитфут махнула копытом вверх, где уже не было видно перепончатокрылой. — Там же дышать нечем! Совсем!

 — Еще одна Лайтнинг Даст… — Угрюмо сказала огненногривая пегаска, посмотрев в пустое и голубое небо. — Медиков пегасов к полю, страховочные сети в воздух. Если она будет падать, попробуем поймать. Скорее всего, она уже без сознания или еще что хуже.

Диксди поднималась все выше. Высота освежала её, а редкие тучки позволяли насладиться теплым душем из дождевой воды. Она пронизывала их, словно темное веретено, складывая крылья и вращаясь вокруг своей оси. Полет был тем, что всегда давало ей ощущение свободы и радости, отчего она редко отказывала себе в таком удовольствии. Разряженный воздух напоминал ей о горах, в которых она появилась и росла, читала книги, изучала тропы и туннели. Она прикрыла глаза и плавно отталкивалась большими крыльями от истончающегося под ними неба, ощущая приближение границы, за которой крылья покроются корочкой льда. В этот момент она вообще забыла об испытании и о том, что летит одна, а её белогривая спутница давно и безнадежно отстала.

— Ах, это чувство… — Прошептала она, ощущая снежинки замерзшей дождевой воды на мордочке. — Но, пожалуй, мне пора возвращаться.

Она оглянулась, но не увидела пегаску. Видимо, та повернула назад. Конечно, откуда было ей, обладающей крыльями из кожи с мелкими и прочными чешуйками на внешней стороне, знать, что на этой высоте ни один пегас не рисковал летать, боясь заморозить оперение и потерять крылья. Диксди лишь удивилась, что тут, откуда все внизу выглядело таким крошечным, где можно было даже рассмотреть хребты гор и подступающее к берегам море, она оказалась в одиночестве.

— Она падает! — Вскрикнул пегас-медик, у которого тотчас отобрала бинокль Спитфайр, вглядываясь в небо. Действительно, Диксди летела к земле, сложив вокруг себя крылья, словно темное веретено, вращаясь и выставив вперед когти.

— Самодурка… я же говорила — не перебарщивать. Что всем этим новичкам так хочется повыделываться? — Хмуро заметила она и тотчас отдала приказ остальным пегасам. — Натяните сеть, поймайте её до того, как она достигнет земли. Медики, окажите ей помощь, если нужно — искусственное дыхание, что угодно.

Темное веретено приближалось. Полтора десятка пегасов уже держали сеть, готовясь смягчить удар, когда пони окажется в ней. Однако то, что случилось, не ожидал никто из них. Выставленные когти на крыльях разрезали сеть, словно она была бумажной и, вращающийся как сверло кокон полетел дальше к земле, разбрасывая вокруг себя спираль из ледяных осколков. Кто-то вскрикнул. Флитфут прикрыла глаза копытом и отвернулась, не в силах смотреть на это. Спитфайер поправила очки и молчаливо отдала честь, как это было принято в случае, когда товарищ покидал их навсегда. Раздался глухой удар, и над землёй раскрылась полусфера из осколков льда, разлетевшихся в разные стороны, тая и превращаясь в мелкие капельки чистой и прохладной воды. Над самой скалой, медленно взмахивая крыльями, зависла Диксди, радостно и довольно стряхивая остатки воды со своей гривы.

Упавшую челюсть командира мягко поднял Соарин, тоже не сильно верящий своим глазам.

— Но она… она же падала вся во льду! — Флитфут первой побежала на встречу опустившейся на все четыре копыта пони, опережая даже пегасов-медиков. — Это же невозможно! Ты в порядке?

— Умм… да, мокрая только. Тут слишком тепло, и лед превратился в воду слишком быстро… — Улыбнувшись, ответила синяя пони, отряхиваясь от воды, едва не задев брызгами подоспевших медиков. Те тотчас стали осматривать её, заставив смутиться и перебирать копытцами на месте, не особо понимая, что от неё, в итоге, хотят.

— Она в порядке, возбуждена, как любой пегас после полета, но никаких повреждений нет. — Покачал головой один из медиков. — Хотя могу предположить, это из-за строения её крыльев. Внутри они мягкие и теплые, а снаружи плотная кожа и редкие чешуйки. Они не могут промокнуть, а лед нарастает поверх них, не проникая внутрь. Чрезвычайно интересное строение крыльев.

Медик немного бесцеремонно потянул её за крыло, показывая Спитфайер то, о чем он говорил. Диксди смутилась еще сильнее и, плавно отобрав крыло обратно, сжалась. Ощущение, что на неё снова смотрят как на что-то забавное, вернулось, и это её не радовало.

— Что это вообще было? — Вставила слово огненногрвая пегаска почти одновременно с той, грива которой была снежно-белой.

— Эмм… «Грозовые Часы». — Ответила пони, смотря куда-то в сторону. Судя по тишине, сказанное ею не было понятно остальным, и, подняв голову, она в этом убедилась. — Ну. «Грозовые Часы», когда тучи вращаются смерчем на одном месте и вокруг него бьют колонны молний. Ты взлетаешь через их центр, уклоняясь от них, и пробиваешь тучи, увлекая с собою капли дождя. Они замерзают, окружая крылья коконом изо льда. Потом начинаешь падать… падаешь, и молнии бегут за тобой, стремясь поймать в свои искрящиеся когти, но лишь у самой земли ты разбиваешь крыльями кокон, и молнии ударяют в полусферу, созданную осколками льда. Это похоже на огромные песочные часы, только из молний, ветра и дождя. Каждый год в Северных Горах начинается их сезон длинной в неделю… И… А что вы так на меня смотрите?

Обступившие её пегасы смотрели с изумлением и испугом в глазах. Изумлением, от описанной ею красоты и буйства полета, которое всегда горит в сердце любого пегаса. Каждый хотел бы ощутить рассказанное наяву или, хотя бы, увидеть воочию. Однако это изумление в глазах смешивалось с испугом, ведь теперь эта странная пони с рогом и крыльями представала совсем в другом свете. Да, возможно, она не была пегасом и не могла спокойно ходить по облакам, однако она только что сама доказала, что способна превзойти высоту, которая лишь единицам из пегасов была доступна. И, даже более того, совершить вираж, который был просто смертельным…

— Да, ты действительно наслаждаешься этим. — Тихо и растерянно проговорила Спитфайер, когда к ней вернулся дар речи. — Это просто невозможно… теперь я понимаю, почему тебе было выслано это письмо-приглашение. Но право выбора за тобой. Не буду скрывать, ты странная для пегаса, и еще этот рог…

— Но ты всегда сможешь вернуться сюда, если захочешь. — Закончила Флитфут. Подойдя ближе и спустив летные очки, она посмотрела в янтарные и немного изумленные глазки синей пони. — Признаю, твой вираж меня напугал. Я уже решила, что это твой последний полет. В следующий раз предупреждай тех, кто рядом, о своих… навыках. Здесь не все бесчувственные, как ты могла подумать.

Она привстала и шепнула Диксди что-то на ушко, отчего её перепонки на ушках вздернулись, а щечки слегка порозовели.

— Эм… спасибо… — Смущенно ответила она, когда Флитфут встала рядом с Соарином. — Мне кажется…

Пегасы выжидающе замерли и разочарованно вздохнули, услышав её первые слова.

— Мне кажется, я тут лишняя. Правда. Простите меня, Спитфайер, мэм, за то, что я вам сказала раньше. — Диксди немного поджалась и стала казаться меньше, чем была на деле. — Это даже не потому, что я разочаровалась. Нет. Тут все по-другому, я… не знаю, о чем думала, когда летела сюда. Мне хотелось увидеть великолепие, показанное в книгах. Но я увидела другое и даже не знаю пока, как это описать. Это очень непривычно…

Она замялась и замолчала. Смотря по сторонам, она ковыряла скалу копытцем и поправляла уже одетую назад сумку, которую заботливо протянул назад Соарин, отметив изрядную тяжесть поклажи и ту легкость, с которой эта синяя пони таскала ее с собой.

— Ладно. Расходитесь. Представление окончено, все — по своим делам. Дэш, зайдешь ко мне позже. Флитфут, спасибо за участие, хотя я думала, что все будет иначе. — Белогривая кивнула и ушла. Оставшись наедине с Диксди, огненногривая пегаска сняла и сложила в карман жакета очки и, посмотрев пристально в янтарные глаза, тихо задала один короткий вопрос. Перепончатокрылая ответила. Поискав в сумке, она вытащила еще один свиток и отдала его Спитфайер. Та развернула его кончиками крыльев и изумленно уставилась на длинные строчки староэквестрийского языка, тонкой и изящной вязью покрывающие лист почти целиком. Кивнув на прощание, странная пони соскользнула со скалы и стала опускаться к земле.

— Стой… да погоди же ты… ах. — Огненногривая обреченно махнула копытом. — Святая Селестия, она, действительно, не знает, а я — бестолочь, раз не догадалась о таком… Но как я скажу ей? Это же будет для неё шоком… бедная…

В глазах всегда суровой при посторонних командира пегасов Спитфайер навернулись слезы, которые она стала стирать копытом, лишь когда они потекли по щекам, щекоча короткую шерстку на желтой мордочке. В копыте остался зажатым потрепанный свиток. В нем витиеватыми буквами было написано под изображением статного огненногривого пегаса, цвета которого уже потеряли свою яркость: «Если вы любите полеты и умеете летать быстрее молнии, мы ждем вас в лучшей академии летного искусства! Вступайте и пополняйте ряды королевских пегасов! Спиритфайер, основатель Академии Вандерболтов. Год семьсот сорок седьмой от восхождения на престол светлой принцессы Селестии».

Свиток колыхался на ветру, зажатый в копытцах. Спитфайер вздохнула и сложила его во внутренний карман. В этот момент она подумала, что солнечные очки – это, действительно, очень удобно. Потому что никто не увидит её заплаканные глаза. А их не должен был видеть никто…

8. Странный сон, двое из магической школы и... цитраны?

Покровительница сновидений, принцесса Луна, случайно попадает в чей-то сон, став свидетельницей удивительных и, одновременно, пугающих событий. Два единорога из магической школы проявляют слишком пристальный интерес к появившейся в Эквестрии пони. А Диксди, желая сделать приятное новой полосатой знакомой, попадает в беду.

Перепончатые крылья сложились, и пони мягко ступила копытцами на пружинящий мох перед домом в дереве. Вокруг пахло влажной древесиной, грибами и какими-то сладковатыми травками, названия которых она не знала. Мягко пройдя несколько шагов, она тихо постучалась в дверь.

---

Два единорога, подсвечивая бумаги сиянием от своих рогов, склонились над записями. В парах голубых и желтых глаз отражались символы и наброски каких-то колец и браслетов.

— Да, коллега, признаю – это, действительно, удивительная находка. Символы не имеют ничего общего с языком Эквестрии, даже со староэквестрийским. Это намного более древний, или вообще — иноземный язык, в чем я не сомневаюсь. Где вы смогли их увидеть? — Голос был глубоким и бархатистым, словно его обладатель часто наставлял других или давал советы.

— У одной диковинной пони, прибывшей в Академию Вандерболтов. Ее аксессуары не только украшены этими символами, но и содержат в себе магию. Вот это, и правда, интересно. — Менее мелодичный и слегка суховатый голос раздался в ответ от той единорожки, чьи глаза блестели голубым. — Но при этом она легко пользуется ими, не имея собственной магии. Я смогла зарисовать то, что успела, прежде чем пришлось расстаться. Но, что странно, она ведет себя и судит об окружающем так, словно находится в прошлом. Одной ей известном прошлом.

— Хм… — Желтоокий единорог задумчиво перевернул листки. — Она сейчас все еще в Академии?

— Боюсь, нет. Она решила покинуть её, и эта недальновидная Спитфайер отпустила её куда глаза глядят. Что можно ожидать от пегаса? Пфф… — Единорожка фыркнула с презрением. — Все, что они знают — только полеты и развитие крыльев. С мозгами у них всегда были проблемы.

— Это грубо… — Мягкий голос снова послышался в комнате. — Но не могу не согласиться. Наличие таких артефактов может быть просто опасно. А, не зная, кто она и зачем прибыла в Эквестрию, опаснее вдвойне. Но…

— Согласна, полностью согласна. — Кивнула она в ответ, и кремовое копыто постучало по одному из листочков. — Однако она-то не пегас. Хотя только наличие рога и не делает из неё единорога, она показалась довольно начитанной несколько устаревшими книгами. Я дала ей адрес Магической Школы и надеюсь, мы вскоре увидим ее.

— Хороший ход. Если она, действительно, так безобидна и растеряна, то, скорее всего, она окажется тут. — Мягкий голос усмехнулся, и голубое свечение собрало листики в одну аккуратную стопку. — Такой случай стоит изучения. Предметная магия — то, что давно было утеряно нашей школой, отчасти за ненадобностью, отчасти из-за уникальности свойств магии, присущей только единорогам. Если магией начнут пользоваться все… вы же понимаете, к какому кавардаку это приведет?

Копытце тихо постучало по столу, подчеркивая жутковатую и повисшую в комнате паузу. Ответ напрашивался сам собою, и обоих он не радовал.

---

Ночью ранее.

Принцессе не спалось. Нет, вовсе не потому, что её терзали дела государственной важности, или было выпито слишком много кофе. В Эквестрии наступала ночь, а значит, наступала её пора править сонной и погруженной во тьму страной. Она смотрела с башни на расцвеченный редкими огоньками город, на теряющиеся в ночной дымке границы своих владений. Не так много времени прошло с её возвращения, но сколько всего изменилось вокруг, к её удивлению! Её стража, темные тени которой скользили в небе, оберегая покой жителей вместо сладко спящих светлых пегасов, навевали воспоминания, одновременно горькие и радостные. Множество пони, что также предпочитали темноту ночи яркому свету дня, разделяли с ней радость часов после заката солнца. О да, она не ощущала себя больше одинокой. И это было не все. Новая обязанность, взятая ею, не раз развлекала её и отчасти искупала её вину перед остальными. Сны.

Они должны быть прекрасными, если уж пони выбрали сон вместо наслаждения красотой ночи. В них не должно было остаться места кошмарам. Пусть утром у всех будет приятное настроение, и день от этого станет еще светлее. Принцесса улыбнулась и прикрыла глаза. В узких щелках сверкнул лунный свет, и она вздохнула. Новый сон. Новая пони в границах Эквестрии. Что же снится ей?

Она незримо перешагнула границу снов и реальности, ощутив под своими копытами сотрясающийся каменный пол.

— Землетрясение? — Удивленно воскликнула она, озираясь по сторонам. Вокруг были колонны, длинные коридоры уходили в разные стороны от перекрестка, на котором она оказалась. Мутные тени скользили где-то вдалеке, отбрасываемые на стены тусклыми огнями. — Кому может сниться такое?

— Мама… где моя мама? — Раздался голосок рядом и на принцессу уставились пара голубых глазок маленькой пегасочки. — Ты не видела мою маму?

— Ох, малютка, что ты делаешь в таком месте? Не бойся, тебе это только… — Принцесса обняла копытцами пегасочку и уже хотела сказать «снится», как вдруг жеребенок растаяла и пропала, заставив принцессу вскрикнуть и отшатнуться. Сон из странного стал пугающим для неё самой. Пол снова встряхнуло, и один из концов туннеля озарился яркой вспышкой, вслед за которой обжигающий ветер ударил в её крылья, заставив прижаться к полу и переждать. Принцесса растерялась. Во многих снах она бывала, но этот был слишком… реален. Вдалеке снова послышался голосок. Он кого-то звал, отчаянно и растерянно, словно не понимая, почему на зов никто не откликается.

— Хартгеар, почему ты не двигаешься… двигайся, пожалуйста… пожалуйста… — Жалобно просил голосок, раздаваясь из ответвления коридоров, еще не тронутых огнем.

Принцесса встала. Осторожно ступая по качающемся полу и пережидая новые сотрясения земли в нишах, она, наконец, добралась до небольшой площадки. На фоне огненного зарева стояла темная фигура, раскрывшая крылья, словно защищала кого-то от пламени или сильного ветра. Она казалась застывшей, и лишь горячий воздух искажал её силуэт, и мелкие, улетающие вдаль темные осколки, создавали впечатление движения. Рядом, обняв ногу этой странной фигуры, стояла фигурка помельче. Синяя шкурка, фиолетовая растрепанная грива, перепончатые темные крылья и… рог?

Луна осторожно приблизилась к ней.

— Кого ты зовешь, малышка? — Тихо и мягко, стараясь не испугать ту, спросила принцесса. — Как ты оказалась тут одна?

— Я не одна, со мной Хартгеар. — Ничуть не испугавшись, ответила та, обернувшись и сверкнув огромными янтарными глазками. — Он скоро проснется, и мы пойдем дальше. Правда, Хартгеар… ты же сейчас очнешься, да?

Маленький странный жеребенок осторожно заскребла копытцем по замершей фигуре, не обращая внимания на вставшую ближе принцессу. Теперь, оказавшись рядом, она видела лишь каменную статую, медленно рассыпающуюся под сотрясающими пол ударами, теряющую части себя, которые уносились вновь налетающими порывами ветра. Металлические части, похожие на странные и жуткие украшения, безвольно болтались, стуча по каменному, пепельного цвета, телу, жалобно звеня одну им известную песню грусти.

— Послушай, пойдем со мной. Мне кажется, он… — Осторожно начала принцесса, но жеребенок её перебила, крепко вцепившись в эту статую, которую называла по имени.

— Нет, Хартгеар очнется и будет со мной играть! Он просто… не двигается. Я подожду… — Из уверенного тон жеребенка сменился на плачущий, и из янтарных глазок полились прозрачные капельки слез. — Он обязательно будет двигаться. Это же Хартгеар.

Вспышка снова озарила эту странную, затерявшуюся во сне троицу, и на крупе статуи на миг стала видна блеклая кьютимарка в виде половинки сердца, половинки шестерни и пересекающего их гаечного ключа на заднем плане. Раздался хруст, одно из крыльев отпало и, к ужасу принцессы, рассыпалось на мелкие осколки.

— М-малышка… он же… — Принцесса прикрыла копытцем рот. Статуя распадалась в осколки под горестный плач синей поняши, все еще не желающей отпустить её. — О, сестра, какой ужасный сон…

Она обернулась на раздавшиеся позади голоса, и все вокруг резко изменилось. Жеребенок пропала, остались только лежащие на полу осколки статуи вперемешку с металлическими частями. Принцесса огляделась, но вокруг царила пугающая тишина и темнота, словно все внезапно прекратилось. Лишь пол так и остался наклонённым, замерев от последнего удара. Осторожно, стараясь не споткнуться, она побрела в сторону вновь раздавшихся голосов.

— Ты нужен ей, я нужна ей. Какими бы мы не стали, мы нужны, будем нужны ей… — Слышался чей-то властный и немного грубый голос, по звучности едва ли не превосходящий принятый в Кантерлоте стиль разговора. Принцесса остановилась и стала прислушиваться.

— Я знаю… но вы обречете себя на участь хуже той, от которой отказываетесь. — Другой голос звучал тише и рассудительнее. Он внушал доверие, но при этом казался уставшим, словно говоривший был на грани истощения. — Вы все… станете «тлеющими». Все до единого. Этого ты хочешь для неё?

Принцесса не понимала сказанного, но тон, с которым это было произнесено, изрядно пугал. Голоса говорили на староэквестрийском, который она помнила еще до изгнания. Было непривычно слышать этот язык вновь в чьем-то сне.

От разговора её отвлекли тихие шуршащие шаги, словно кто-то медленно шел, едва передвигая копытами. Вскоре в тусклом свете коридора появился темный силуэт, отливающий черным и бордовым. В полуприкрытых глазах блеснул красный огонек. Существо невидящим взором взглянуло на принцессу, которая вжалась в небольшую нишу. Массивный и довольно высокий силуэт двинулся к ней, шаркая копытами, с трудом переставляя их. Голоса внезапно стихли, и оставался лишь этот звук. Ни дыхания, ни биения сердца. Лишь шорох копыт и тихое лязганье доспехов, которые покрывали почти целиком это существо.

— Кто ты?! Назови себя во имя правительницы Эквестрии, принцессы Луны! — Внезапно вскричала темная аликорн, не в силах испытывать это странное беспокойство, охватившее её. Силуэт продолжал идти, молчаливо не спуская с неё красноватых точек прикрытых глаз. Размеренно, словно часовой механизм, он делал шаг за шагом, потом остановку, и вот уже снова продолжал движение. Откуда-то полился тусклый свет, и теперь принцесса смогла увидеть того, к кому обращалась.

Вскрик ужаса коротко зазвенел в коридоре и также внезапно стих.

— Нет имени. Нет жизненных функций. Грань перейдена.  — Сухо раздался лишенный дыхания голос. — Нет имени. Нет жизненных функций. Грань… перейдена…

Жеребец медленно прошел мимо вжавшейся в нишу принцессы, закрывшей мордочку серебряными накопытниками, продолжая слепо смотреть вперед каменными глазами, переливающимися красными гранями трещин. Раз за разом он повторял эти три ничего не значащие для принцессы фразы, пока его сухой и шелестящий голос окончательно не стих в глубинах коридора. Темные, похожие на камни, обломки от этого существа остались лежать на полу.

— Сестра! — Против воли вскрикнула Луна, ощущая, как странный сон раскалывается под нею в мелкие осколки, и тьма, расступаясь, пропускает теплый солнечный свет. Нежные перья уже прикасались к её мордочке, стирая слезы, как в детстве. Тепло и нежный голос окутали её, даря чувство спокойствия и защиты.

— Моя любимая младшая сестра, Луна, я так беспокоилась за тебя. — Раздался тихий и мягкий голос светлого аликорна. — Ты звала меня, стоя тут посреди ночи, что я проснулась и сразу пришла. Но ты никак не просыпалась от сна. Ты опять изгоняла кошмары?

Луна вздрагивала в объятьях Селестии, не в силах произнести ни слова. Впервые сон, в котором она оказалась, затягивал её, не желал отпускать, и если бы не прикосновение… Она лишь коротко кивнула.

— О, Сестра… это было ужасно… я… видела такое…

— Шшш, тихо, все уже прошло, я рядом. Я всегда буду рядом. — Успокаивающе зашептала Селестия. — Обещай, что никогда не будешь уходить в чужие сны, не предупредив меня. Хорошо?

На белоснежной мордочке светлого аликорна скользнула озабоченность, когда она посмотрела на успокаивающуюся и теперь лишь тихо вздрагивающую младшую сестру. Что же могла та увидеть, что могло так её испугать? Покачав головой, Селестия лишь крепче прижала ту крыльями к себе и не отпускала до самого утра…

---

А в Понивиле…

— Во всех книгах ничего нет. — Задумчиво подвела итог поискам лиловая единорожка, почти не обращая внимания на запыхавшегося и теперь просто лежащего на кучке книг дракончика. — Это просто странно. Если такие существа есть в Эквестрии, хоть где-то это должно было упоминаться.

— Может, в сказках? — Вставил слово дракончик, подняв лапку кверху и ткнув в книгу, торчащую со средней полки. Единорожка вздохнула, но все-таки взяла телекинезом эту книгу, начав быстро пролистывать страницы.

— Нет, тут тоже нет. Это странно, не находишь, Спайк?

— Нет, я устал и весь день таскал то одни книги, то другие… если это тебя так беспокоит, напиши принцессе Селестии. Ей тысяча лет, уж она-то точно знает. — Буркнул дракончик, устраивая себе из книг кроватку.

— Спайк! Отличная идея. — Послышалось шуршание бумажек и скрип пера. — Только не Селестии, а в Кантерлотскую Королевскую Библиотеку!

— Сломанный топаз… час от часу не легче… — Хлопнул себя дракончик по лбу лапкой. — Надеюсь, они не вышлют тебе книги через меня. Зная размер томов, которые ты любишь, я боюсь, что подавлюсь ими.

Но Твайлайт уже не слушала его, увлеченно составляя письмо, стараясь изложить свою просьбу как можно точнее.

---

Тем временем, в Вечнодиком лесу.

Стук в дверь раздался снова, выведя хозяйку дома из медитации. Фыркнув и поставив на место упавшие чашки, прикрытые тонкими листиками, она открыла дверь и с удивлением посмотрела на оказавшуюся в проеме смущенную мордашку.

— Ну, я вот… — Синяя пони тихо цокнула копытом порог. — Вы приглашали в гости, и я подумала… но если нельзя, я зайду позже.

Зебра моргнула и еще раз посмотрела на гостью. Та выглядела так, словно не хотела навязываться, но при этом было видно, что это единственное ей знакомое место, куда она могла бы придти.

— Идти тебе некуда, и мест ты не знаешь, догадка верна, или я ошибаюсь? — В рифму проговорила зебра, пропуская свою гостью.

— Верна. — Пони вздохнула. — Я никого тут не знаю, поэтому решила придти сюда. Если нельзя, то я могу переночевать в лесу.

— Лес ночью опасен, и близится ночь. Утром решим, чем смогу я помочь. — Зебра покачала головой. Последние дни её дом стал просто… она даже не могла подобрать нужного слова, чтобы описать потерянную тишину и уют. Однако эта странная гостья тихо прошла и устроилась в углу так, чтобы не мешать Зекоре. Она молчаливо замерла темно-синей статуэткой, сложив крылья и чуть вытянув вдоль пола мордочку, словно устала, но спать ещё не хотела. Несколько раз на языке Зекоры крутился вопрос, но каждый раз она не задавала его, лишь молча придвинула мисочку с вкусной похлебкой, от которой, к радости полосатой хозяйки, пони не отказалась и стала с удовольствием лакать розовым язычком.

— Тут были пони, с которыми, вроде, ты стала немного, но все же, дружна? Быть может, что встретиться с ними захочешь, ведь с друзьями ты будешь теперь не одна! — Наконец, спросила зебра, забрав пустую миску, и теперь сидела в позе лотоса на бамбуковом шесте, опираясь в верхний конец всего одним копытом. В передних копытах она держала чашку из половинки ореха, и каждый раз, когда она почти допивала её до конца, чашка вновь оказывалась полной. Диксди с интересом следила за этим, но так и не поняла, как это у полосатой получается.

— Я не знаю… — Смутилась пони, подвинула к себе хвостом яблоко и откусила кусочек. Больше она ничего не ответила, лишь изредка похрустывая яблоком под любопытным взглядом зебры.

— Ладно, об этом не будем, раз сложно ответить. Скажи мне: чего же тебя ничего не страшит в этом месте? — Зебра улыбнулась. — Это же лес, что зовется Свободным, травы растут, как им придется, дождь идет не по воле пегасов, тучи скользят без чьих-то приказов. Все живет своей жизнью на воле, многих пони… это пугает, порою.

— Вы странно говорите. — Улыбнулась в ответ пони и потянулась. Между копыт лежал огрызок от яблока, и она теперь задумчиво катала его между ними из стороны в сторону. — Там, где я живу, все точно так же. Погода меняется, как хочет, все растет тогда, когда этому придет срок. Теплый день может смениться неделями холодных вьюг. Это место зовется Северными Горами. Вдобавок… я была раньше в этом лесу, правда, очень давно…

Бамбук под копытом зебры дрогнул, только этим выдав её удивление.

— И что же тогда тебя в этот лес привело? — На черно-белой мордочке появилась озадаченная улыбка. — Много ли времени с тех пор утекло?

— Лакомства. — Как-то просто и немного по-детски ответила та. — Когда-то тут росли цитраны, несколько видов орехов и… такие небольшие синие цветочки. Хотя нет, они не сильно вкусные, но есть их, в принципе, можно.

Зебра молча протянула копыто в сторону и, оставаясь на шесте, взяла книгу. Пролистав несколько страниц, она показала разворот синей пони.

— Да-да, именно эти цветочки. В этот раз я их почти не нашла. Наверное, не сезон. Я не особо хорошо знаю лес, и он сильно изменился. Стал меньше… — Все также, не замечая озадаченного взгляда зебры, продолжила она.

— Этот цветок ядовитою шуткой зовется. Он шутит беззлобно над тем, к кому прикоснется. Быть может, из-за этих цветов ты выглядишь… — Зебра задумчиво листала книгу, так и не досказав фразу. — Не будем об этом, хотя есть догадка. Не хочешь ли ты посетить Понивиль… Скажем, завтра? — На мордочке расплылась хитрая улыбка, отчего зебра стала казаться еще более загадочной.

Пони лишь пожала плечами. Это название ей ничего не говорило, а зебра, несмотря на свою необычность, располагала к себе. Диксди даже не знала точно, чем именно. Поначалу ей казалось, что это из-за мягкого голоса, отчего-то напоминающего ей о прошлом. Потом отсутствие в глазах того, что она замечала у других. Не интереса, а, скорее, настороженности и опасения. И похлебка… Диксди смотрела на огонь в очаге и думала, чем бы отблагодарить зебру за угощение, и постепенно одна мысль пришла к ней в голову.

Еще не рассвело, когда темная тень скользнула за дверь, мерцая поглощающим шум браслетом. Дверь еле слышно затворилась, и за окном раздался тихий шелест плавной, но немного тяжелой поступи по опавшим с деревьев веткам. Тень скользнула к кустам и, словно прекрасно видя в темноте, скрылась за ними.

Диксди удалялась от гостеприимного дома, улыбаясь своей задумке. Полураскрыв крылья, она то шла под деревьями, то цеплялась за толстые нижние ветки и карабкалась по ним с одного близстоящего дерева на другое. Ночные животные с недоверием отнеслись к новому жителю леса и старались избегать с ним встречи. Лишь белки-летяги время от времени составляли компанию этому странному существу, появившемуся в лесу, и смотрели глазками-бусинками на обладательницу перепончатых крыльев, которые годились не только для полетов, но и для лазания по деревьям.

Вглядываясь в темноту, она искала что-то, но еще чаще она прикрывала глаза и принюхивалась, словно доверяла обонянию больше, чем своим глазам. Вскоре её носик учуял сладковато-кислый запах, похожий на цитрусовый, но куда более насыщенный и вызывающий ощущение свежести.

— Дерево цитранов всего одно на весь лес? — Задумчиво спросила она кого-то, но в ответ белки пискнули и рассыпались в стороны, обнаружив, что существо еще и говорящее. — Их раньше было намного больше… странно.

Она опустилась на опушку в самом центре леса и плавно зацокала по голубым цветочкам, щедро покрывающим поляну от края до края. Действительно, в центре стояло великолепное дерево, словно в долине, образованной стоящими по краю полянки вековыми исполинами, чьи кривые и причудливые стволы скрывали это место от посторонних глаз. Диксди плавно подошла к нему и, взглянув наверх, стала выбирать плоды покрупнее, отрывая их телекинезом и складывая на торчащий из земли камень.

— О, такие свежие. Может, попробовать?.. Я давно не ела их. — Она задумчиво взяла один плод и кучки и, выдернув черенок, заставила цитран раскрыться наподобие тарелочки из кожуры. Внутри лежала горка из шестигранников, переливающихся желтым соком внутри полупрозрачной мембраны. Она осторожно отщипнула один из них и зажмурилась. — Восхитительно! Зекоре они обязаны понравится. Очень вкусно…

Она продолжила собирать их, даже не подумав, каким образом унесет их обратно. От этого занятия её отвлекло только тяжелое дыхание, раздавшееся позади, от которого пахло болотом и немного подгнившим деревом. Она медленно обернулась и уставилась на нависающее над нею существо, глаза которого мерцали тусклым болотным светом.

— Эм? Ты тоже хочешь цитран? Их тут много, я могу поделиться. — Осторожно спросила она, протянув открытый плод незнакомому существу. Сухая, кажущаяся сотканной из кучи веточек и древесных сучков, лапа ударила по копытам, и плод упал на землю. Вторая лапа раздавила его, и существо встало еще ближе. Диксди с сожалением посмотрела на раздавленный цитран, даже с земли источавший вкусный и чарующий запах. — Не любишь цитраны? Но у меня больше ничего нет. Мне нечего тебе предложить, правда…

Она сделала шаг назад, но недостаточно далеко. Сухая лапа взметнулась снова, и на её голову обрушился сильный удар, от которого зубы щелкнули, и в глазах поплыли небольшие искорки.

Древесный волк был удивлен. Впервые его жертва не упала навзничь, получив такую затрещину. Добыча лишь замерла с откинутой от удара головой и из такой, не очень удобной позы, смотрела на него пристальным взглядом. В лесу, полном щебетания птиц и шелеста листвы, появился звук, настороживший зверя, привыкшего всегда получать желаемое. Звук был механическим, клацающим и раздавался с бедра той, кого он посчитал легкой закуской. «Око-Часы» тикали, словно разворачивая застаревшую пружину. Циферблат загорался то одним, то другим символом и, наконец, выбрав несколько, расположил стрелки напротив них. На зверя смотрел холодный, пронзительный взор, полный фиолетового блеска. Волк втянул воздух и фыркнул, учуяв не сильно вкусный запах теплого металла и каменной пыли. Но добыча есть добыча, особенно если она сама пришла в лапы.

Чуть менее уверенно лапа поднялась снова и опустилась на голову этой не желающей падать пони.

Лес пронзил победный вой и… также внезапно оборвался.

9. Зеленоватый огонек и... Спа-салон?!

Что же, отдадим должное Зекоре. Попробовать такое было вполне логичным. Вот только поможет ли эта замечательная релаксирующая процедура нашей странной героине, прибывшей в Эквестрию по воле случая?

Сладковатый и одновременно отдающий свежей кислинкой запах разносился по жилищу Зекоры, щекоча той ноздри. Зебра проснулась и, повернув мордочку в сторону доносящегося аромата, с удивлением обнаружила лежащие на столе плоды. На некоторых из них, переливающихся желтоватой, чуть пупырчатой шкуркой, были налипшие травинки, словно их уронили на землю, на других, небольшие вмятинки, но все они были сочными и казались очень аппетитными на вид.

— Вот, оказалось, где ты пропадала. В лесу ты плоды эти ночью искала. — Мягко проговорила она, обернувшись к мирно спящей в уголочке Диксди. Подойдя к ней, она нахмурилась, увидев, как та поджимает во сне копытце, а в спутанной гриве торчат какие-то щепки и веточки. — Вид у тебя, словно ты побывала в овраге. Ты споткнулась в ночи о кривые коряги?

Но на вопрос спящая пони не ответила, лишь дернула ушком и перевернулась на другой бок. С рога соскользнул зацепившийся кусок дерева и глухо упал на пол. Покачав головой, хозяйка дома собрала этот мусор и привычным движением кинула щепки и ветки в разгорающийся очаг.

Веточки горели зеленым огоньком, и его язычки отразились в расширившихся от испуга глазах зебры.

Она вернулась к перепончатокрылой и, стараясь не разбудить ту, стала осматривать её. Но ничего странного не было. Немного грязные копытца, прилипшие к крупу листики и еще несколько веточек, торчащих из гривы, словно рожки олененка. Вздохнув и еще раз посмотрев на спящую гостью, она пошла готовить завтрак.

Диксди спала и видела сон. Странный и непонятный для неё сон, в которой над нею распахивалась пасть, полная зеленоватого, болотного света. Вокруг щебетали птицы и хрустели под копытами ветки. Словно издалека раздавалось глухое дыхание и какой-то голос, отчего-то очень знакомый голос твердил одно и то же, но она никак не могла понять, что именно он говорил ей. Копыта не слушались её, увязая в липкой жиже, охватывающей всю её целиком. Она хотела вскрикнуть, но это тоже не удавалось ей сделать. Это удивляло, почти так же как качающийся лес, то выворачивающийся наизнанку, то бегущий над нею чередой корней и веток. Светила луна, но даже её свет искажался в этом странном, отсвечивающем фиолетовым, сиянии. На миг ей показалось, что она смотрит на мир чужими глазами, и в этот момент её разбудили. Полосатая мордочка зебры оказалась прямо над ней, отчего Диксди тихо пискнула и отодвинулась в сторону. Над левым глазом даже через синюю шкурку просвечивал синяк, ставший видимым, едва грива сползла на бок. Полосатое копытце прикоснулась к нему, и пони ойкнула снова.

— Больно же… — Она сонливо и непонимающе оглянулась по сторонам. Но, заметив плоды на столе, она улыбнулась своей обычной светлой улыбкой. — Понравились цитраны? Еще не попробовала? Они очень вкусные, я их еле нашла… хотя… не особенно помню, как пришла обратно… если честно.

Её речь сбилась под укоряющим взглядом хозяйки дома.

— Спасибо за фрукты, они были вкусны. Но не стоит тревожить зря существ лесных. В гриве твоей – деревяшки шаманских болот. Ты что же, пересекала их в потемках вброд? Там, где цитраны, с тобой что-то дралось? Почему ты молчишь? Что с тобою стряслось? — Зебра, прищурившись, смотрела на крутящую мордочкой по сторонам пони, неуклюже достающую копытами из гривы остальные ветки и снимая телекинезом листики с крупа. Однако, каждый раз, пользуясь телекинезом, пони отчего-то морщилась и поджимала копытца. — Дай-ка взглянуть на копыта твои… ох, мятные листья! В ожогах они!

Диксди и сама удивленно смотрела на подпаленную шерстку вокруг одетых артефактов, словно еще недавно они были хорошо нагретыми. Теперь, когда она их включила снова, ощущения ожогов вернулись и стали досаждать.

— Как странно… — Только и произнесла она, рассматривая оставленные браслетами полосы на шкурке, чуть выше копыт. — Я, вроде, не запускала их в полную мощность.

— «В полную мощность», сейчас ты сказала? Что это, значит, поясни мне сначала. — Зебра достала какое-то снадобье и уже капала им на темные полоски, заставляя пони ойкать и с трудом держать копытца на месте.

— Это сложно объяснить, наверное. — Она встретилась взглядом с зеброй и вздохнула. — Они нагреваются, если ими поднимать что-то очень тяжелое… или живое. Или тяжёлое и живое. Но я ничего не поднимала такого.

— Если эти вещицы настолько опасны, может быть снять их и…

— Неет!

К изумлению Зекоры, пони преобразилась: сжавшись и прикрыв копыта крыльями, она отшатнулась в сторону. В её глазах сверкнул холодный блеск. Зебра тоже, в свою очередь, отодвинулась, не понимая, чем могла вызывать такую реакцию.

— Нет… — Тихо повторила пони уже чуть тише. — Я не расстанусь с ними ни за что. Они мои. Они всегда были со мной. Они всегда будут со мной. Мои… мои…

Что-то случилось ночью, что изменило гостью, но что именно, Зекора так и не могла понять. Оставив попытки снять с той браслеты, чтобы обработать ожоги лучше, она продолжила готовить завтрак. Лишь убедившись, что пони успокоилась, она сменила тему.

— Приглашала тебя побывать в Понивиле, планы все те же, не хочешь пойти ли? — Искоса посматривая на пони, спросила Зекора, помешивая лопаткой салат в миске и поливая его густым и приятно пахнущим соусом.

— Да, наверное… а где это? — Перепончатокрылая дула на копытца, стараясь смягчить пощипывание от снадобья. Это не сильно помогало, но отвлекало от неприятных ощущений. Хотя фингал ощущался куда сильнее. Диксди, с того момента как проснулась, никак не могла вспомнить, обо что она могла так удариться. Не придумав ничего лучше, она приложила к нему один из надетых браслетов. От холодного прикосновения стало легче, и она расплылась в довольной улыбке.

— Городок, что у леса построен. Весело в нем, и там побывать тебе стоит. — Отозвалась зебра, с интересом смотря, как телекинез гостьи выдернул несколько черенков из плодов, и теперь те раскрылись тарелочками из кожуры с шестигранниками вкусной на вид мякоти. Она осторожно отщипнула одну гранулу и невольно согласилась с синей пони — ради такого стоило лезть в лес. — У меня там дела, со мною можешь пойти. Заодно к друзьям своим новым зайти…

Лесная тропинка стала дорожкой, дорожка превратилась в дорогу, и вскоре впереди появились первые дома Понивиля. Диксди шла рядом с зеброй, крутя по сторонам мордочкой и рассматривая окружающее. Словно маленький жеребенок, она на все обращала внимание, порой замирая у какого-то придорожного столбика причудливой резной формы и рассматривая его со всех сторон. Также она остановилась и у небольшой клумбы, у самого моста через речку. Лишь мост она миновала быстрее, чем зебра, не став даже смотреться в бегущую под ним воду. Зекора лишь покачала головой. Эта синяя пони вызывала в ней смутные ощущения, но описать их не удавалось даже ей.

Вскоре начались улицы города. В свете раннего утра они казались сонными и пустыми. Любимая пора зебры, когда в городке ещё не было назойливого шума дневной суеты. Она направила свои копыта в сторону небольшого дома, не оглядываясь, зная, что её гостья цокает неподалеку. Слишком уж ощущалась её тяжелая поступь небольшой дрожью земли. В этот момент Зекоре снова вспомнились те ветки, горящие не теплым, оранжевым огоньком, но вспыхнувшие зеленоватым пламенем. Она обернулась и застала Диксди нюхающей розы. Синий носик был на половину в розовом кусте, из которого доносилось тихое сопение.

— Они колючие, но приятно пахнут. Я читала о них в книгах. — Внезапно раздался голосок той. — Это ведь розы, да?

Зекора кивнула и продолжила идти, чуть сбавив шаг, чтобы пони смогла её догнать. Вскоре та поравнялась с полосатой зеброй.

— А куда мы идем? — Наконец задала та вопрос, продолжая смотреть по сторонам.

— В место одно мы зайдем по делам. И мы дальше пойдем, только травы отдам. — Ответила зебра, качнув бедром седельную сумку. Оказавшись у самой двери, она стукнула несколько раз копытом. Дверь приоткрылась, и в проеме появилась улыбающаяся мордашка голубой пони с нежной розовой гривой и таким же хвостом.

— Оу, мисс Зекора, вы пунктуальны, как обычно. Ваши травы просто великолепны и… ААААА, во имя Эквестрии, что это?! — Она вжалась в косяк, выставив копыто в сторону замершего рядом с зеброй существа. Полосатая мордочка склонилась к голубому ушку и что-то тихо шепнула, одновременно опуская вытянутое копытце вниз.

— Я не что… я кто… — Чуть обиженно раздался голос Диксди. В янтарных глазках отразилась мордашка голубой пони. — Это не вежливо…

— Оно еще и говорит… — Не сдержавшись, добавила пони, слегка успокаиваясь от сказанного зеброй. — Эм… проходите, наверное. Мисс Зекора, все будет подготовлено, как вы сказали… хотя это выглядит хуже, чем тогда с мисс Рэрити и её друзьями. Признаю, вы меня удивили.

Она пропустила гостей внутрь, закрыв за ними дверь и стараясь держаться от синей пони подальше.

— Аааа! Чт… — Голубое копытце закрыло рот розовой пони с голубой гривой прежде, чем та досказала свою фразу.

— Простите, я Лотус Блоссом, это Алоэ, добро пожаловать в наш Спа-Салон… — Не очень искренне улыбнувшись, проговорила назвавшаяся Лотусом пони, и быстро потащила свою пытающуюся что-то сказать напарницу прочь.

— Они — добрые пони, но твой вид необычен. Дай им время. Они скоро привыкнут к обличью. — Ободряюще улыбнулась растерявшейся перепончатокрылой Зекора и потащила ту в сторону большой комнаты с бассейном.

— Хочу в это верить… — Как-то бесцветно отозвалась Диксди, осматривая окружение. Запахи цветов, трав и чего-то совсем незнакомого смешивались в один ансамбль, отчего непривычное к такому обоняние пони едва справлялось, пытаясь отделить один запах от другого. Особенно её смутило наличие вкусного кофейного запаха у предмета, оказавшегося несъедобным. Что она тот час и прокомментировала, выпуская изо рта прозрачные пузыри:

— Какая глупость — делать мыло с запахом кофе… пфу… — Пузыри разлетелись в стороны, и в них отразилась зебра, закрывшая мордочку копытом.

— Это не глупость, это ароматерапия, дорогая. Вы, видимо, из мест, где мыло служит лишь для того, чтобы мыться. Вы, как подруга Рэрити… как там её звали… Эпплджек, да… не можете увидеть большего. — Раздался голосок Алоэ. — Ароматы и производящие их травы и компоненты благотворно влияют на шерстку, разглаживают морщины и держат тело вечно молодым и…

Алоэ хотела добавить «прекрасным», но тут её взгляд снова упал на шипастый и, вдобавок ко всему, нагло царапающий пол салона хвост гостьи, а затем был привлечен блеском лезвия позади рога. От этого привычным образом фразу закончить не удалось, и Алоэ благоразумно замолчала, чтобы не ляпнуть что-то глупое, что вертелось на языке.

— Всегда думала, что для этого достаточно талой воды, полетов и питательных орехов… — Растерянно отозвалась синяя пони, смотря за приготовлениями.

— Милочка, не все пони могут летать. — Заметила Лотус, высыпая в бассейн принесенные зеброй травки и дожидаясь, когда вода окрасится в приятный зеленоватый цвет. — Прошу, попробуйте релаксирующую ванну. Она придаст бодрости и прогонит сонливость.

Розовой пони очень хотелось добавить, что еще избавит гостью от жутковатого вида, судя по сказанному зеброй, вызванного всеми нелюбимым растением, но решила отложить это на потом.

Синее копытце осторожно коснулось воды. Диксди с сомнением смотрела на этот маленький искусственный водоем, который зачем-то устроили посреди дома.

— Стойте! — Голубая пони с изумлением уставилась на странную клиентку её салона. — Вы что… полезете в воду в этом? Во всем этом?

Она указала на надетые на Диксди браслеты, кольца и похожие на кандалы куски металла, опоясывающие её ноги. Не говоря уже о массивных поножах на задних копытах, гулко лязгнувших, когда их владелица замерла на половине шага. Зебра снова шепнула на ухо пони несколько тихих слов.

— Ну, хотя бы снимите эти ужасные штуки с задних копыт… — Чуть плаксиво добавила Лотус. — Вы исцарапаете дно бассейна…

Фиолетовогривая пони вздохнула. Послышался щелчок, и задние копыта выскользнули из поножей, оставив те стоять на бортике бассейна. Тёплая вода обняла её тело и стала медленно смыкаться на шее. Диксди фыркнула, смотря, как по поверхности воды поползла пена от вылитого в неё шампуня.

— А это еще зачем? — С подбородка синей пони свисала борода из пены, которая прилипла к ней, едва она опустила мордочку вниз.

— Для большего эффекта релаксации. — Едва не фыркнув от смеха, проговорила Алоэ. С этой пузырчатой бородкой клиентка стала выглядеть ещё забавнее. — Я оставлю вас тут ненадолго…

И она степенно пошла прочь, зажав кусочек гривы в зубах, чтобы сдержать подкатывающий к губам неудержимый смех.

Вода, и вправду, была приятной. Перепончатокрылая пони с интересом прислушивалась к новым ощущениям и пришла к выводу, что ей нравится. Только Зекора, смотря на неё с каждой минутой, все больше хмурилась и подсыпала новые порции взятой с собой травки. Время шло, но гостья не менялась. Ничего не пропадало и не исчезало. Время от времени появляющийся на поверхности хвост все так же выглядел, как жуткая змея с торчащими в разные стороны шипами, и снова уходил под островки из пены.

— Спасибо, Зекора. Это действительно приятно… — Из задумчивости Зекору вывел голос распластавшейся по бортику пони, которая тихо царапала копытцем одну из декоративных плиток. В янтарных глазках светилась благодарность, и зебра вздохнула. Догадка оказалась ложной, и это все только запутывало.

Звякнул колокольчик.

— Мисс Рэрити! Как обычно? — Раздались голоса двух пони.

— Несомненно, и, возможно, грязевая ванна с утягивающими стеблями. — Послышался голос Рэрити, которая даже цокала копытцами утонченно, как единорог высшего сословия.

— Бассейн занят Зекорой. Мы сожалеем, но придется немного подождать. — Раздался голосок принадлежащий Алоэ. — Там особый случай. Новая клиентка.

— Оу, не сомневаюсь, это должна быть ценительница и знаток… — Голубые глаза единорога встретились с похожими на янтарного цвета блюдца глазами Диксди. — прекрасного…

Она закончила фразу как-то тускло и без особого восторга.

— Привет. — Дружелюбно улыбнувшись единорогу, сказала синяя пони, подняв крыльями несколько прозрачных мыльных пузырьков в воздух, прежде чем единорог картинно упала в обморок. Рядом с удивленной синей мордашкой, отбрасывая тусклые блики, стояли изношенные и местами кривые поножи, выбиваясь из общей атмосферы этого чистого и благоухающего места.

— Ох. Это ты… Но, как? Что? Почему ты тут? — Мордочка белой единорожки оказалась почти вплотную к синему носу Диксди. Белое копытце аккуратно поддело беспорядочно разбросанные по бокам пряди фиолетовой гривы. — И что главное… ты собираешься что-то делать со своей гривой? Она просто ужасна!

— Ужасна? — Перепончатокрылая приподняла пряди когтями на крыльях. — Никогда не думала об этом… А, я с Зекорой, она сказала, что мне это понравится.

Зебра натянуто улыбнулась и покачала пузырьком в копыте за спиной у синей пони. Рэрити понимающе кивнула и пристально посмотрела на полосатую. Та снова качнула пузырьком и, ткнув в сторону бассейна, отрицательно покачала головой.

— И тебе нравится это, дорогая? — Поджав губки, спросила единорог, вернув взгляд на бултыхающую крыльями в воде синюю пони.

— Вроде, да. Не знаю, я никогда не была в таком месте. — Ответ заставил голубую и розовую пони зашушукаться и скрыться в одной из боковых кабинок. — Мне не с чем сравнить особо… Хотя нет, есть!

Рэрити выжидающе замерла.

— В горах есть горячий источник, правда там вода горячее раза в три, наверное, и пахнет не так вкусно… — Лотус выглянула из кабинки и посмотрела на термометр бассейна. Что-то прикинув в уме, она ойкнула и скрылась обратно, прихватив с собой пару полотенец.

— Понятно. Ты — дикарка. — Безапелляционно заключила Рэрити и продолжила, не дав пони вставить и слово. — Лотус, Алоэ, у нас, и вправду, сложный случай. Готовьте принадлежности для гривы, напильники и тот великолепный набор для ухода за шерсткой. Мир не потерпит такого отношения к красоте…

Из воды высунулся мокрый и покрытый шипами хвост, шипы на котором шевелились в своих пазах, словно живые, то складываясь, то начиная торчать в разные стороны.

— Какой бы она не была… — Сглотнув, закончила она фразу, с трудом представляя, как «это» можно сделать красивым. Звякнул колокольчик, и в суматохе никто не заметил, как полосатая хозяйка лесного домика покинула спа-салон, оставив необычную свою гостью в надежных, как она предполагала, копытцах. На полосатой мордочке расцвела улыбка, несмотря на то, что задумка с противоядием от «ядовитой шутки» не сработала.

— Она пони хорошая, хоть и внешности странной. Пусть отыщет друзей для компании славной. — Тихо произнесла она, направившись домой.

Голубая пони, розовая и белая единорожка стояли в оцепенении. Чтобы не заржать, как лошадь, и не разрушить свой образ прекрасной леди, Рэрити закусила копыто зубами, но слезы от смеха все равно выступили в уголках глаз. Пони спа-салона же стояли с отвисшими челюстями и пытались понять, что же произошло.

— Действительно, это не артефакт для чтения памяти… Это какая-то примитивная машина для выпускания горячего воздуха. — Диковинная пони крутила колпак фена в когтях крыльев, водя по тому какой-то металлической палочкой, оставляющей в воздухе небольшие тонкие и светящиеся линии. — Как интересно, а для чего она?

— Еще раз повторяем мисс, это для сушки гривы! Прекратите крутить аппарат и делать то, что делаете, что бы это ни было — Тихо произнесла Алое. — Правда, вы же сами в этом только что убедились. Дайте нам доделать свое дело, а то ваша грива пересушится, и будет сложно придать ей форму.

— Диксди, действительно, опусти бедный аппарат, он тебя… — Рэрити снова фыркнула, и втянув воздух носиком, постаралась выровнять дыхание, — не укусит.

— Логично, у него же зубов нет. — Послышался голос наконец засунувшей внутрь голову Дикдси.

Лотус скрылась в кабинке, и оттуда послышался неудержимый хохот, перемежающийся с хрюканьем.

— Мисс Рэрити, простите… — Алоэ заткнула рот кончиком полотенца и скрылась в той же кабинке. Теперь сдавленный хохот звучал эхом.

— Селестия свидетель, я никогда не буду смеяться над Эпплджек… — Все еще закрывая рот копытом, прошептала единорожка. — Потому что это никогда не будет так же смешно…

Еще несколько минут назад она была шокирована, когда вышедшая из воды крылатая пони оказалась увешена металлическими предметами, а на немой вопрос взглядом пони спа-салона лишь развели копытами в стороны. И это уже не говоря о тех ужасных металлических шутках, которые едва оторвала от пола Алоэ, чтобы подготовить бассейн к следующим клиентам. Называемые этой дикаркой «поножами», предметы оказались не просто страшными, но еще и тяжелыми, отчего след от их рваных металлических краев, остался даже на декоративных плитках бассейна, к великому расстройству персонала.

— Милочка, тебе просто необходимо посетить мой бутик и сменить своё одеяние. — Размышляла вслух Рэрити, осматривая синюю пони и вздрагивая от грубости форм и угловатости одетых на нее предметов. Лишь две вещи остались оцененными ею по достоинству: милый браслетик с узором под чешую и какая-то забавная палочка, изящно вставляемая в паз в довольно крупном браслете. Витиеватая «дабл-ви» буква на ней блестела тонким узором гравировки и выдавала тонкий вкус мастера.

— Это место, где продают артефакты? — Послышался приглушенный феном голосок.

— Эм… нет. То есть, да… возможно. — Единорожка задумалась, какое именно значение этого слова имеет в виду странная знакомая. — Как ты тут оказалась? Ты же, вроде, отправилась в Академию?

Переставшие смеяться и вернувшиеся из кабинки Алоэ и Лотус полировали копытца единорожки, также слушая забавную историю, рассказываемую этой диковинной пони. Убрав фен и расположив пони на оказавшейся чуть мелковатой кушетке, пони принялись полировать и её копытца, с трудом убедив ту согласиться на эту процедуру…

— А можно наточить их? Нет? — Улыбнулась Дикди и выставила вперед когти на крыльях. Лотус натянуто улыбнулась и ретировалась в сторону. Улыбка пони потускнела, отразившись от действительно блестящих своей зеркальностью копыт. — Жаль… Смысл полировать копыта, они же не станут острее.

Апельсиновый сок на миг застрял в горле единорожки, поймавшей взглядом сверкнувшее лезвие в роге странной пони.

— Дорогая! Это не для того, чтобы они были острее. Это чтобы быть стильной и прекрасной! — Справившись с соком, проговорила она, показывая на многочисленные модные плакаты, висящие на стенах. — А потому, ты мой гость в моем бутике. И не смей мне отказать, отказы я не принимаю! Твоя внешность — вызов для меня, как модельера.

Колокольчик снова звякнул, известив, что две клиентки покинули уютное помещение спа-салона, и на регистрационном столике остались лежать монетки.

Лотус и Алоэ подняли одну из них, сильно отличающуюся от привычных, отливающих золотом и рисунком копыта, битов Эквестрии. Покрутив её в копытах, они переглянулись.

— С каких пор у нас в ходу монеты со вставленными в них самоцветами? – Голубая пони рассматривала монетку, весьма старую и потертую. – Никогда не видела такую в своей жизни…

10. Бутик, слезы Рэрити и друзья из металла

Случайный вопрос может вызвать ответ, который не ждешь услышать. Попытки воспринимать нечто необычное привычным взглядом, бывает, заранее обречены на неудачу. Твайлайт столкнулась с загадкой, решить которую сходу оказалось довольно сложно…

— Твоя внешность — это катастрофа! — Почти рыдала, лежа на столе, Рэрити, стараясь не смотреть в сторону застрявшей в платье перепончатокрылой, шипы и когти которой торчали через дырки в ткани. — Для меня как модельера! Из чего только твоя сумка?!

— Из кожи. — Два невинных янтарных глаза уставились на сморщившуюся мордочку единорога.

— Фу! — Только и смогла выдавить из себя белая единорожка.

Еще несколько минут назад её гостья с восторгом кинулась к груде самоцветов, и модельер уже подумала, что не все так безнадежно, но та откладывала в сторону самые прекрасные из них, выбрав всего несколько невзрачных и тусклых камней.

— Но дорогая, они же мутные, с царапинами, и цвет у них не однородный! Зачем они тебе? — Заметила тогда Рэрити, глядя в счастливую мордашку синей перепончатокрылой. — Они будут плохо смотреться на солнце, и совсем не идут к твоим глазам.

— Зато они идеально подходят для артефактов! Спасибо… — Таков был ответ этой синей пони, заставивший единорожку еще раз пересмотреть свои взгляды и убедиться, что с её понятием чувства прекрасного точно все в порядке. — Это замечательный подарок, я даже не знаю, чем его заслужила.

— Ну, если ты так считаешь… — Единорожка кинула взгляд на прекрасные самоцветы и вздохнула.

С каждой минутой в бутике она понимала эту пони все меньше, а поводов для беспокойств становилось больше. Попытка снять с той аксессуары, что «не пристало носить леди», натолкнулась на глухую стену отказа с не очень внятным объяснением причины. Точнее говоря, синяя пони отреагировала так, словно до неё пытаются домогаться, взвизгнув и закрывшись крыльями.

А теперь еще вот это.

Рэрити осторожно подняла глаза. Диксди все еще стояла, замерев с торчащими в разные стороны крыльями, острые шипы которых надорвали творение копыт модельера сразу в нескольких местах. Янтарные глазки удивленно хлопали.

— Умм… Мне кажется, что мне не стоит такое носить, правда. Я ценю внимание, но… — Осторожно начала та, но новое движение сопровождалось звуком трескающейся ткани. — Это как-то неудобно.

— Хорошо, я признаю, не получилось. — Уточнять, что именно, Рэрити не стала. Лишь стащила телекинезом платье с синей пони, дав той, наконец, свободно вздохнуть. — Я просто не представляю, какие наряды должны быть с таким… строением тела.

Белое копытце указало на покрытый шипами хвост, и Диксди, смущенно улыбнувшись, спрятала его позади. Она пыталась объяснить этой удивительно энергичной единорожке, что предлагаемые ею наряды недостаточно практичны, но та ничего не хотела слышать, носясь по дому, названному ею «Бутиком», и вытаскивая с вешалок наряды. Часть из них оказалась мала, другая, напротив, слишком свободна, и синей пони казалось, что её засунули в диковинный салат из ткани, который, разве что, есть было нельзя. В последнем шедевре она застряла и запуталась, невольно вызвав слезы в глазах модельера. Это заставило её чувствовать себя неловко, и теперь она старалась держаться от таких хрупких и недолговечных вещей подальше.

— О, Селестия, такие как ты хоть какие-то наряды еще носят, кроме этих жутких и холодных штук? — Оторвав от копыт мордочку, проговорила единорог и встретила понимающую улыбку крылатой пони. Та порылась в сумке и, перед белой мордочкой пони легли несколько листиков. Один из карандашей, подхваченный фосфорным сиянием телекинеза, стал быстро танцевать по ним, набрасывая формы и мелкими движениями добавляя им объем. — Что это?

— Это, «живой доспех», складные стабилизаторы магии, репульсирующие усилители копыт и даже походная кузня… — С восторгом перечисляла наброски синяя пони. — Первые и последние правда я только по книгам знаю, но я старалась передать в точности. Очень красиво… и практично!

— Живой… что? Репу… кто? — Единорожка не просто не разделяла восторга, она оторопело смотрела на наброски, которые, скорее, походили на какие-то чудовищные порождения грубых форм, сочленений и линий. В них если и встречалась симметрия, то, по-видимому, исключительно случайно. Это походило на какие-то механизмы, блоки и еще массу предметов, соединенных по неведомой модельеру логике.

— Доспех!

— Доспех? — Рэрити прищурилась, стараясь понять, шутит ли эта улыбающаяся пони или говорит всерьез. — А что-то из ткани, нежное, приятное, развевающееся, наконец, вокруг тела, повторяя его… эмм… ну ты понимаешь?

— Нет… не понимаю. — Взгляд синей пони из восторженного стал непонимающим, и она села напротив. — Из ткани, как те вещи?

— Да, из ткани, как те вещи. Легкое, приятное, изысканное. Ты же не носишь все время вот это, что на тебе? — Но Рэрити почувствовала, что уже знает ответ. Пони, сидящая перед нею, действительно не носила ничего другого, кроме этих металлических вещей. — Ужас. Начнем с простого. Так…

Голубая магия подхватила несколько лент и легких кусков ткани, соединяясь в воздухе и сшиваясь легкими стежками шелковой нитки. Рэрити творила, и её работа невольно увлекла и Диксди, которая сначала озадаченно следила за этим, но потом неожиданно озарилась, словно это нашло какой-то особый отклик в ней.

— Это на бедра, это скользнет вдоль талии, а это застегнем вот тут… — Рог, охваченный сиянием, дирижировал этим танцем ткани, задавая такт процессу подгонки наряда. — Ну, как тебе?

Синяя пони стояла, замерев посреди комнаты, с румянцем на синих щечках. Прижав к себе крылья, она озиралась по сторонам, словно ища место, куда бы могла спрятаться или, напротив, опасалась, что её увидит кто-то еще.

— Что-то не так, дорогая? Тебе не нравится наряд? — Магия подхватила зеркало и поставила его перед ойкнувшей синей пони. — Если тебе не нравится, так и скажи…

Та что-то очень невнятно проговорила и сделала шаг назад от зеркала. Единорожка нахмурилась…

— Не будь Флаттершай. Скажи, что не так. — Она встала рядом, почти уткнувшись носом в мордочку Диксди. — Говори!

От сказанного шепотом белая пони изменилась в мордашке. Теперь румянец заливал и её белоснежные, ухоженные и чуть припудренные щечки. Магия вспыхнула, и, оказавшись в одних своих привычных артефактах, синяя пони наконец облегченно вздохнула. Она сложила крылья и те стали похожи на плащ, лацканами которого оказались выставленные вперед когти на их сгибах. Единорожка невольно залюбовалась таким методом складывать крылья, и когда пони отвернулась, чтобы сложить подаренные камни в сумку, быстро набросала этот «плащик» на бумаге.

— Когда-нибудь пригодится. — Решила она, еще раз вздохнув по поводу порванного платья и снова покраснев, переведя взгляд на только что пошитый наряд, вспомнив тихие слова гостьи. Сказанное никак не выходило у неё из головы, и она отчаянно искала способ сменить тему или отвлечься. — Все эти эксперименты заставили меня проголодаться. Здесь неподалеку есть отличное кафе. У тебя же нет других планов?

— Нет, только тут вот… — Пони, смутившись, развернула хвост и показала висящую на кисточке белую кошку. — Это висит на хвосте, и боюсь, не хочет отцепляться.

— Опал! Я понимаю твои чувства. Но это не повод вцепляться когтями, правда, детка… — Единорог осторожно стала отцеплять магией кошку. — Да отцепись же ты, наконец!

— Я ей, наверное, понравилась.

Рэрити искоса посмотрела на синюю пони и решила, все-таки, не разочаровывать ту объяснением, что все, как раз, с точностью до наоборот. Наконец, последний коготок отцепился от кисточки на хвосте Диксди, и недовольно шипящая Опал гордо удалилась прочь.

— Уф…

Мостовая скользила под копытами, и поначалу смотрящая по сторонам Диксди слегка погрустнела. Не обращая внимания на элегантно и легко цокающую по дороге рядом Рэрити. Пребывание в спа-салоне, а потом странном месте под названием «бутик», в котором жила единорожка, почти заставили её забыть то, с каким выражением в глазах на нее обращали внимание другие пони. Сейчас же улица вернула эти ощущения обратно. Проходящие мимо пони замирали и некоторое время провожали её взглядом. Кафе, оказавшееся под открытым небом, казалось, еще больше ввергло её в уныние, и, плюхнувшись напротив белой единорожки, она стала изучать шляпку гриба, служившего столешницей. Пытаясь отвлечься от физически ощущаемого внимания, она уже дошла до мысли, в которой решался вопрос, съедобен ли этот стол или выполняет декоративную функцию.

— Один каппучино и… дорогая, ты что будешь? — Махнув копытцем перед синей задумавшейся мордашкой, произнесла Рэрити. — Ау? Мы тут?

— Сока… и все равно чего, я ничего из этого никогда не ела, кажется. — Очнувшись, ответила Диксди, вернув картонку с перечнем блюд, половина из которых называлась красиво, но как-то не съедобно. Чего только стоил «цветочный всплеск», изображенный, как какой-то букет, чем блюдо. Она могла поспорить на ломаный бит, что такую еду она, скорее, поставила бы в вазу у себя дома.

— Заказ для двух единорогов за крайним столиком. — Сухо произнес земнопони-официант, поставив перед ними чашечку кофе и стакан сока с чем-то квадратным и тонко пахнущим цветами на блюдце. Он, видимо, принял её за единорога, посчитав крылья плащом, и синей пони не пришло в голову его переубеждать.

Диксди осторожно ткнула эту странно выглядящую пищу, и между двумя половинками хлеба высунулся зеленый язычок салата.

— Дорогая, это цветочный сэндвич. — Заметив движение перепончатокрылой, прокомментировала Рэрити, делая маленькие глотки из своей чашки. — В городе, где ты жила, не было кафе?

— Я не живу в городе… там только один мой дом на всю долину. — Отозвалась та, решившись откусить кусочек от блюда. На вкус оно оказалось неплохим, и вскоре она уже с удовольствием жевала поджаренный и хрустящий хлеб с ломтиками салата, лепестками и чем-то сочным между ними.

— Ты вообще впервые в городе?! — Единорог едва не подавилась кофе, в последний момент поняв, что сказала это слишком громко и, тем самым, привлекла внимание.

— Почему же. — Смутившаяся Диксди отпила глоток сока и сладко зажмурилась. — Я была в Вудсбурге, правда давно, и в Кантерлоте, когда искала Академию.

— Вудсбурге? — Критичный взгляд единорожки выдавал ее позицию: она даже не считает за город то, чего не видела сама или на карте. — Это где, вообще? Захолустье вдали от столицы?

Ответом была появившаяся карта во весь стол, на котором Диксди увлеченно, теряя лепестки маргариток из сэндвича, стала показывать копытцем нужный город. Вот только на карте не было Понивиля и множества других городов, и это озадачивало модельера, не раз покидавшей родной город ради выставок и показов мод. Мелкий и находящийся почти у самых гор городок, и вовсе, не существовал уже давно. Проезжая на поезде мимо, Рэрити видела там лишь несколько брошенных домов, жители которых давно перебрались в более цивилизованные и развитые города.

— Мне жаль говорить тебе, но этого города давно уже нет. — Под удивленный взгляд пони единорожка допила свой каппучино и поставила чашечку на блюдце. — Но как ты могла не побывать во всех известных местах Кантерлота, оказавшись в нем? Это непростительное упущение. Решено! Когда мы поедем в Кантерлот, я покажу тебе самые интересные и, главное, престижные места! Надо поработать над твоим вкусом…

— У меня все нормально со вкусом. — Возразила перепончатокрылая, отчасти удивив сидящего рядом земнопони своим шевелящимся плащом. — Я прекрасно отличаю вкус еды.

Белое копытце прижалось к рогу. Эта синяя пони говорила с такой непосредственностью, на которую утонченная натура владелицы модельного салона просто не имела понятия как реагировать.

— Еда… кто-то сказал еда? Оу! — Розовая пони, появившись из неоткуда, также внезапно исчезла, встретившись взглядом с синей пони.

— Не обращай внимания, это просто Пинки. — Сделала успокаивающий жест Рэрити.

— Но…

— Поверь, ты еще легко отделалась. Я говорю тебе это, хотя она моя подруга. — Уверенно перебила единорожка. — У тебя же есть подруги, которые суют везде свой нос и пытаются сделать все вокруг из яркого — безумным?

— Нету. — Послышался ответ, и на стол тихо опустился стакан с недопитым соком.

— Тебе повезло с подругами. — Улыбнувшись, добавила Рэрити.

— Нет, в смысле… у меня их вообще нет… — Как-то тихо ответила Диксди.

— Совсем? — От удивления, казалось, даже идеальная прическа единорожки потеряла свою форму, заторчав в разные стороны колечками.

Синяя пони кивнула и дожевала выпавший на тарелку листик салата.

— А родственники? — С надеждой спросила белая единорог.

— Я давно никого не видела, хоть немного похожего на меня. Так что я не знаю. Наверное, нет. — Пони с легким изумлением уставилась на скуксившуюся знакомую. — Что-то не так?

— Что-то? Все не так! У тебя нет друзей, родственников, и ты так спокойно говоришь об этом. — Едва не вскричала единорог, привстав.

— Друзья есть. — В янтарных глазках переливался солнечный свет. — Они на мне. Эти браслеты телекинеза были первыми моими друзьями. Потом их стало больше, но со временем многие из них покинули меня. Это грустно, но они имеют свой лимит. Я просто ничего не смогла сделать.

— Ты называешь вещи друзьями? — Охнула Рэрити, садясь от неожиданности обратно на подушку из сена. — Серьезно?

— Они же всегда со мной и помогают. Это ведь то, что делают друзья. — Как-то слишком логично ответила синяя пони. — А когда их нет рядом, мне плохо.

Единорожка встряхнулась и посмотрела на небо. Оно было голубым, даже слишком, на её вкус. Трава была зелёной, деревья прямыми, вокруг были пони, и птички щебетали что-то, понятное им одним. Все было нормально, кроме той, которая сидела напротив. Необычная пони, называющая друзьями жуткие металлические предметы с пугающим спокойствием, словно это было само собой разумеющимся.

— Дорогая, я скажу грубо… ты головой не ударялась? — Рэрити, прищурившись, вгляделась в Диксди.

— Да! — Неожиданно улыбнувшись, ответила та, словно не замечая вложенного в вопрос смысла. — Еще утром, правда. Не помню, где, но у меня синяк был. А как ты догадалась? Его все еще видно?

Синее копытце прикоснулось к глазу.

— Пошли… — Единорог встала и, оставив на столике несколько монет потащила за собой синюю пони. — Навестим кое-кого.

Синее свечение магии мягко потянуло Диксди за гриву, увлекая прочь из кафе, посетители которого с интересом провожали взглядом странную парочку: изящную и манерную единорожку и… единорожку в плаще, выше белоснежной спутницы на треть головы.

— Рэрити, как всегда, безупречна, но её знакомые отличаются редкой эпатажностью. — Тихо заметил официант, убирая со стола.

— А, по-моему, она вполне ничего, если бы не такой странный фасон хвоста. — Отозвался земнопони, чуть ранее удивленный поведением плаща, способного шевелиться без ветра. — Во всяком случае, задние копыта у неё явно в хорошей форме. Для единорога она хорошо тренирована.

Официант фыркнул и скрылся в заведении.

---

Стук в дверь с нарисованным на ней подсвечником отвлек лиловую единорога от чтения.

— Да-да, уже иду. — Она, подходя к двери, стала открывать замки телекинезом. — Дэш, книгу с новыми приключениям о Даринг Ду еще не привезли, не нужно спрашивать об этом каждый… час… оу…

С порога на неё смотрела подмигивающая Рэрити и слегка изумленная синяя мордочка, которую Твайлайт уже видела в жилище Зекоры.

— Проходите что ли. — Единорожка пропустила спутницу вперед и задержалась с Твайлайт, шепнув той что-то на ушко.

— Но я что, похожа на доктора? Вдобавок, я не вижу пока ничего серьезного. – Так же шепотом ответила она, обернувшись в сторону перебирающей копытцами гостьи, рассматривающей книги на полках.

— Тссс! Не так громко! — Белое копытце прижалось к лиловой мордочке. — Ты же начитанная и вообще, куда мне её еще было вести?

— В больницу? — Логично предположила единорожка, приподняв бровь. — Нет?

— Твайлайт, ты это серьезно? — Нахмурилась единорог.

Та хотела что-то ответить, но ей помешало легкое подергивание за хвост. Небольшой дракончик, наконец, получив толику её внимания, указал куда-то в дальнюю часть нижнего яруса комнаты.

— Кто это?

— Это гостья Зекоры, Спайк. — Машинально ответила единорожка, поняв, что ее, сбили с какой-то важной мысли. Оттуда, куда указывала лапка её ассистента, послышался тихий смех. Высокая темная пони держала перед собой телекинезом книгу и, пролистывая страницы, тихо посмеивалась.

— Ммм, позвольте спросить, что такого смешного оказалось… — Она наклонила голову, чтобы прочитать надпись на обложке. — В книге про приключения… Даринг Ду?

— Описание ловушки для охраны сокровища. Это же бездарная конструкция, она не может работать, а даже если бы и могла, как лава могла сохраняться в одном и том же месте, не теряя своих свойств? Механизмы примитивны для описанной цивилизации, а если бы они были выполнены в точности со всеми инструкциями… примерно так… — На листике медленно появлялась схема, компоненты которой хитрым образом соединялись между собой, включая в себя элементы, оказавшиеся даже для начитанной Спаркл весьма смутно знакомыми. Карандаш выводил линии с удивительной точностью, словно синяя пони часто делала наброски таких устройств, если не сложнее. — То эта искательница приключений осталась бы без перьев, едва только сунула бы нос в катакомбы. Это просто смешно… тот, кто писал это, совсем не читал книги по механике защитных систем и укреплений.

— Кажется, вам вместе будет весело… А я, пожалуй, пойду. — Проговорила Рэрити, оставив оторопевшую Спаркл в обществе странной пони.

— Но… это же приключения! То есть… откуда ты это знаешь? — Единорожка встряхнулась.

— У меня дома библиотека. Правда, не все книги уцелели… но я многие помню наизусть. — Янтарноокая пони улыбнулась. — Автору этих приключений стоило бы ознакомиться хотя бы с трудами Валус Грависа, он детально описывал и более сложные, верно работающие механизмы, порой даже без использования магии в них в своем первом и втором издании.

Названное имя ничего не говорило единорожке.

— Значит ты любишь читать… — Заключила она и, переведя взгляд на кьютимарку гостьи, добавила. — И твой талант?

— Артефактор. — Коротко и просто ответила та.

— Ага… это все объясняет, конечно. — Вздохнула Спаркл. — Ты себя хорошо чувствуешь? Моя подруга сказала, что ты ударилась головой в лесу утром и… возможно, неважно себя ощущаешь.

— Вполне, как обычно. — Задумавшись, ответила та, положив книгу на место (к великой радости лиловой единорожки). Обычно, её гости оставляли книги ровно там же, где бросили их читать. Внезапно спохватившись, она склонила голову и добавила. — Прости, я, кажется, немного забылась и взяла книгу без спросу…

— Ничего страшного. — Промямлила хозяйка дома-библиотеки. — Значит, Валус Гравис… я никогда не слышала этого имени. Кто он?

Синяя пони озадаченно посмотрела на единорожку.

— Инженер и механик первого кольца фортов Северных Гор. Я думала, его труды известны всем. — Тихо ответила та, поняв, что поставила в неудобную ситуацию свою новую знакомую. — Руководствуясь ими, было возведены так же третье, пятое и шестое кольца, а так же часть мостов и почти половина туннелей между горами и Кристальным Королевством.

— Кристальной Империей. — Машинально поправила единорожка. — С момента, как был побежден Собмра, и на трон взошла принцесса Каденс. Я никогда не слышала о кольцах фортов в горах там.

— Сомбра был побежден? — Взаимно удивилась синяя пони, пропустив замечание. — Когда это случилось?

Казалось, эта новость вызывала в той радость, причину которой единорожка понимала не до конца.

— В прошлом году, когда Кристальная Империя вновь появилась. — Ответила она, рассматривая синюю рогатую пони с янтарными и кажущимися светящимися глазами. — Ты газеты не читаешь?

— Нет, вроде. — Задумалась над вопросом пони и уткнулась мордочкой в появившуюся перед нею подшивку газет Эквестрии, бегло читая узкие строки абзацев. — Как странно, в твоей газете ошибка.

— Газета не моя, а… неважно. — Спаркл мотнула мордочкой. — В каком плане ошибка?

— Дата. — Синее копытце ткнуло в заголовок газеты. — Она же совсем неправильная. Сейчас совсем другой год. Раз Сомбра побежден, сейчас должен быть год двадцатый с момента вступления двух сестер Аликорнов на престол! А тут…

Янтарные глазки уставились на растерявшуюся Твайлайт, которая суматошно подбирала слова…

— Вообще-то… это правильная дата. — Наконец, раздался её сдавленный голосок, и в библиотеке повисло неловкое молчание. Перепончатокрылая растерянно смотрела то на листки бумаги, которые эта лиловая единорожка назвала газетой, то на саму хозяйку дома, то на книги вокруг. Часть из них тоже имели даты и если не подтверждали услышанное, то и не опровергали. — Ты… в порядке?

— Вот почему все другое. — Внезапно ответила синяя пони, пропустив вопрос мимо ушек. — Теперь понятно, почему карты не совпадали с местностью… как же я не догадалась сразу.

— Спайк… у нас проблема. Большая проблема. — Спаркл кивнула в сторону застывшей рядом со своей сумкой пони. Из накренившейся сумки выпал листик, который тотчас оказался перед лиловой мордочкой, удерживаемый сиянием магии. — И я, кажется, знаю её решение.

Гостья стояла и растерянно крутила в копытцах газету, почти не обращая внимания на суетливо ищущую перо и бумагу единорожку.

— Они сказали подождать. – Тихо проговорила та, и Спаркл на миг остановилась, прислушиваясь. – Немного подождать дома. Я подождала, но никто не пришел. Я… осталась одна?

Янтарноокая оглянулась на единорожку и растерянно свесила крылья по бокам…

11. Великая ложь, встреча у озерца и смятенные чувства

Приключения Диксди продолжаются. Два единорога из Магической Школы пришли к весьма интересному предположению, а в это время гостья из прошлого покидает дом Спаркл и уходит куда глаза глядят. Слоняясь по Понивилю, она встречает подруг лиловой единорожки и, одновременно с этим, новые поводы для огорчения.

Ответное письмо задерживалось. Лиловая единорожка взволнованно и нетерпеливо ходила из стороны в сторону, поглядывая то в сторону Спайка, то в сторону устроившейся у полок с книгами гостьи. К облегчению Твайлайт, растерянность демикорна прошла довольно быстро, практически одновременно с начавшими тикать странными часами на её боку. Этот резкий и немного назойливый звук раздражал Твай, но, при этом, удивительным образом задавал такт её шагам, отчего она уже мысленно начинала их подсчитывать. Ответа не было. Столь тщательно составленное письмо в Магическую Школу не могло остаться без ответа, но отчего-то указанная в визитке единорожка медлила.

— Аха! — Воскликнула она, увидев вспышку зеленоватого пламени и ощутив, как небольшой свиток ударил её в бок. — Письмо! Хм. Это из библиотеки…

Свиток развернулся, удерживаемый искорками магического сияния. Спаркл бегло пробежалась взглядом по строчкам, написанным каллиграфическим подчерком. Судя по нахмурившейся мордочке, новости были неутешительными. Впрочем, радоваться, и правда, было нечему. Сотрудники почти всех крыльев Кантерлотской Королевской Библиотеки выразили свое сожаление, что не могут выполнить просьбу ученицы Селестии и выслать запрошенные материалы, так как о существах, похожих на изображенного на рисунке, таких материалов вообще нет. Однако, в приписке говорилось, что подобная просьба уже была сделана из Академии Вандерболтов, а также из Магической Школы, поэтому подготовка ответа заняла даже меньше времени, чем предполагалось.

— Как странно! В библиотеке можно найти свитки старше нескольких тысяч лет, но у них, при этом, ничего нет о таких, как ты. — Озадаченно посмотрела она на гостью, которая листала несколько книг с изображением аликорнов на них.

— Может быть, она, как драконы? Все видели их, но никто не посмел подойти настолько близко, чтобы изучить? — Подал голос дракончик.

— Не говори ерунды. Она пони. Странная, но пони. Возможно, она не из Эквестрии, ведь Северные Горы расположены почти на самой границе страны и простираются далеко за нее. Та же Зекора тоже не была радушно принята тут. — Спаркл заметила, как при имени зебры ушко гостьи слегка дрогнуло, и, решив воспользоваться случаем, спросила. — Тебя привела Зекора, ведь так?

— Угу. — Коротко ответила гостья, листая книгу дальше.

— И оставила тебя тут одну? — Единорожка пыталась уловить логику в действиях зебры, но, пока что, этого ей не удавалось.

— Угу… — Так же коротко ответила синяя пони, пролистав страницы до конца и закрыв книгу. — Точнее, с единорожкой, которая привела меня сюда после того, как я сказала, что ударилась утром головой.

Ответ был длиннее, и это вдохновило Твайлайт на попытку разговорить эту пони.

— А как это произошло? Расскажи. — Фиолетовые глаза единорожки заглянули в опущенные к книге янтарные глазки гостьи, и та подняла взгляд.

— Я ходила за цитранами, но нашла всего одно дерево. Их раньше было больше. — Ответила та, мигнув и вернувшись к строкам книги. — Там какое-то существо появилось позади и… мне снился сон, как я бежала по лесу, и голос говорил мне одно и то же раз за разом. А утром Зекора больно ткнула меня в синяк и разбудила.

— То есть, ты ничего не помнишь? Ни как могла удариться, ни как вернулась? — Лиловое копытце постукивало по полу, невольно поймав ритм тикающего механизма, звук которого все еще дребезжал в зале. — Опиши, хотя бы, существо, если его помнишь.

— Как бревно, и пасть светилась, как гнилушка, вокруг были веточки и какие-то листики, словно оно валялось в лесном мусоре. — Спокойно ответила гостья, перевернув еще одну страницу, и в её глазках загорелся интерес. Спаркл тоже невольно посмотрела вниз и увидела изображение двух сестер, что правили Эквестрией. Ниже изображения шла короткая история, повествующая об изгнании младшей сестры на луну. Скользнув по этим строкам, синяя пони погрустнела. — Её изгнали? Это несправедливо.

— Её уже вернули, так что справедливость восстановлена. И это произошло благодаря Элементам Гармонии. — Не без удовольствия сказала единорожка, с гордостью вспоминая свой первый подвиг и день, когда вокруг неё появились верные друзья. Темно-синие копытца легли той на плечи, и Спаркл с удивлением обнаружила смотрящие пристально, с каким-то странным свечением, глаза гостьи. Та немного помедлила и, словно сомневаясь, все-таки задала вопрос:

— Элементы гармонии живы? Они где-то в Эквестрии? Это правда? — Ещё не так давно замкнутая, эта пони, казалось, была поражена новостью о прошедшем времени, а теперь её копытца теребили лиловую шкурку в нетерпении, словно их владелица ждала ответ немедленно и с трудом сдерживала свои эмоции.

— Во-первых, правда. Я, конечно, не Эпплджек, но тоже всегда говорю правду. — «Почти», добавила она, про себя отвечая на вопросы гостьи. — Во-вторых, они не просто где-то в Эквестрии, а тут, в Понивиле. И, разумеется, они живы, ты же сама встретилась с Рэрити, представляющей собой Элемент Щедрости, Рэйнбоу, олицетворением Преданности, и с остальными — еще в лесу. Я же — Элемент Магии… хм, что-то не так?

Синяя пони отпустила единорожку, слегка оттолкнув ту от себя, и отодвинулась. В ярких солнечных глазках отразилось недоверие, и её губы скривились, словно она услышала что-то обидное.

— Ты врешь. Элементом магии являются они. — Пони указала копытцем в открытую книгу про двух сестер. — А та единорожка — не Элемент Щедрости. Почему ты такое говоришь? Это плохая шутка, правда… То, что я некоторое время не покидала долину в горах, не значит, что надо мной можно так шутить. Это… это… неприятно. Если они живы, я найду их, и они все объяснят тебе!

Перепончатокрылая резко поднялась и накинула на себя лямку сумки. В сузившихся глазах скользнула решимость, и она направилась к двери.

— Но я говорю правду… — Растерянно проговорила единорожка, не заметив, как к копытцу прикатился новый свиток, появившийся из вспышки зеленоватого пламени. Дверь хлопнула, известив о том, что гостья покинула библиотеку. — Погоди же, я не шутила!

Сияние телепортации озарило порог дома Спаркл, но там уже никого не оказалось. Она оглядела улицы, но темно-синей фигурки нигде не было видно. Твайлайт, вздохнув вернулась в библиотеку.

— Молодец, Спаркл, ты можешь собой гордится. — Хлопнула она себя копытом по лбу несколько раз. — Теперь думай, как можно исправить положение.

Фиолетовое копытце пнуло свиток, и единорожка не заметила, как тот укатился под полку, скрывшись за сложенными стопками книг.

---

Диксди перестала бежать и перешла на быстрый шаг. Слезы катились по её щекам и холодили мордочку, словно после дождя. Но его не было, а на улице светило солнце, отчего синей пони отчаянно захотелось ливня, того самого, за шумом которого можно плакать в голос, не боясь быть услышанной, и в который не заметны текущие из глаз потоки слез. Сдерживая всхлипывания, она свернула по небольшой улочке в сторону рощи и оказалась у небольшого водоема. Шелест камыша, легкая рябь на воде — место показалось спокойным, и отчаянно желающей остаться одной пони оно подходило как нельзя лучше. Она взглянула на свое отражение, и то смотрело на неё мерцающими янтарными глазками из воды, то улыбаясь, то, напротив, поджимаясь, словно желая вновь заплакать. Капли слез падали в озеро, и любопытные рыбки подплывали к расходящимся кругам, думая, что там есть, чем перекусить. Диксди тронула копытом воду, и разноцветные рыбешки бросились врассыпную.

— Умм… ты пугаешь их. Не делай так, пожалуйста, если это, конечно, не сложно для тебя. — Послышался тихий и неуверенный голосок из кустов. Перепончатокрылая поднялась с земли и, полураскрыв крылья, стала оглядываться. — И, пожалуйста, не раскрывай крылья. Они… прости… похожи на крылья дракона, а я боюсь драконов… если это не обижает тебя.

Голосок звучал откуда-то справа, и пони, схлопнув крылья, медленно пошла туда. Раздался писк, и желтая пегасочка с розовой гривой стремительно вылетела оттуда, спрятавшись за деревом подальше от Диксди.

— Ты… — Синяя пони на миг замешкалась и вытерла слезы копытом. — Твоё имя — Флаттершай, да? Я запомнила твой голос… там, в лесу…

— Это мило, но, правда, не стоило так утруждаться. — Донесся тихий голосок.

— Это не от меня зависит. — Пожала крыльями перепончатокрылая, отчего из-за дерева раздался сдавленный писк. — Я просто помню. Ты была там с остальными. В лесу.

— Да. — Дрожащий голосок раздавался теперь чуть дальше и тише, чем прежде, становясь едва различимым.

Диксди снова уселась у берега, наблюдая, как рыбки выплывали из своих домиков и снова начинали носиться друг за другом под поверхностью воды.

— Ты боишься меня. — Тихо проговорила синяя пони, взглянув в свое отражение. — По крайней мере, это правда, в отличие от сказанного этой лиловой единорожкой. Её шутка была слишком злой.

— О, нет, Твайлайт никогда бы не поступила так. — Раздался все тот же голосок, и из-за дерева появился кусочек розовой гривы. — Она моя подруга, и я точно знаю это.

— Но она сказала, что Элементы Гармонии живы, а потом назвала ими тех, кого я видела в лесу, и себя! — Вскрикнула перепончатокрылая, невольно напугав желтую пегасочку снова своими распахнувшимися крыльями. — Это же не правда! После того, как я думала… после того как искала…

У берега раздались всхлипывания, и синяя пони вновь стала плакать, отчего желтая пегасочка высунула мордочку из своего укрытия и осторожно посмотрела в сторону пруда. Она переступала с копытца на копытце, думая, что же ей делать дальше. Эта странная пони пугала её, но, при этом, она ведь плакала. И из-за этого Флаттершай хотелось подойти и успокоить расстроенную перепончатокрылую. Однако, когда она уже почти решилась покинуть своё убежище, на берегу никого не оказалось, лишь следы обрывались у края рощи, скрываясь в густой траве.

— Как… неудобно вышло. Пожалуй, мне нужно увидеть Твайлайт. — Тихо произнесла Флаттершай и, плавно поднявшись в воздух, полетела в сторону библиотеки.

---

Единорог с глазами цвета летнего неба изучающе смотрел свиток. Он уже несколько раз перечитывал его, боясь упустить любую, даже самую незначительную деталь, и с каждым разом информация в нем не переставала его удивлять. Рядом лежали книги, древность которых не подвергалась сомнению, и, скорее всего, они были из его личной коллекции, чему служили подтверждением штампы на белых бумажных полосках, приклеенных к ним, словно язычок закладки.

— Признаю: это самое удивительное письмо, которое когда-либо приходило в магическую школу для одаренных единорогов. — Наконец, подал он голос. Свиток осторожно лег на стол рядом со стопками книг. — Оно от Твайлайт Спаркл, которая сдавала когда-то вступительный экзамен в школу и стала ученицей нашей правительницы, да будет вечен свет её крыльев. И пишет она весьма интересные вещи.

— Я уже прочитала. Как-никак, письмо было адресовано мне, вместе с подтверждающей это визиткой. — Раздался более сухой голос коллеги единорога. — Но, все равно, это кажется невероятным. Даже если принять теорию, что эта Диксди Дуо потерялась во времени и была, допустим, отрезана от событий в Эквестрии. На сколько именно десятков лет она отстала от жизни? Учитывая её начитанность, я могу допустить, что часть прочитанного смешалась с её воспоминаниями…

— Но признать, что она могла быть живым свидетелем событий куда большей давности, вы не можете, так, Мисс Полиш? — Приятный и бархатистый голос раздался с другого конца зала, где слышались шуршание бумаг и свитков. — Если верить письму, она не знала об изгнании одной из сестер, равно как и о возвращении её назад. Однако была осведомлена о факте восхождения их на трон, хотя описания этого сохранились весьма скудные. Я думаю… это достаточно интересно.

— Однако, Йорсет, в письме упоминается какой-то несчастный случай в лесу. — Нахмурившись, указала на письмо та, кого единорог назвал «мисс Полиш». — Не может ли это быть результатом травмы? Нет, конечно, не в лесу, а годами ранее. Вспомните бедолагу Голдблинка — геолога, исследовавшего Северные Горы и обнаруженного на много миль дальше того места, где он должен был бы проводить свои работы, рассказывавшего о диковинных существах и странных символах?

— Тот уникальный случай? — Йорсет улыбнулся, высунувшись из-за полок с книгами. — Его сложно забыть. Будучи на удивление начитанным для его расы земных пони, он, видимо, потерял границу между вымыслом, прочитанными книгами и собственными воспоминаниями. Вы думаете, тут тот же случай? Бросьте, мисс Полиш. Тут явно видно, что мы имеем дело с чем-то совершенно иным, чем пегас, единорог и даже земнопони. Голдблинк пережил что-то в горах и, будучи найденным, был сильно ранен. А, с ваших же слов, та пони уже выглядела иначе.

Эппл Полиш пожала плечами. Ей хотелось возразить, что металл в роге и мог быть последствием восстановления после ранения, но, еще раз вспомнив его, она отбросила эту мысль. Слишком уж гармонично врастало лезвие в кость, словно они всегда были вместе. Это вернуло её к наброскам и записям, сделанным в Академии.

— Хотя что-то общее все-таки есть. Северные Горы, расположенные на границе… даже, чуть дальше от границы Эквестрии. — Рядом легла карта, на которой голубой единорог с белой гривой стал указывать копытом отмеченные точки. — Лишь очень небольшая их часть прилегает к границе и заходит за неё, что делает весьма расплывчатым слова нашей гостьи о местонахождении её дома. Дальше идут границы Кристальной Империи, но вернулась она лишь… О, мисс Полиш! Я, кажется, знаю отгадку.

— Кристальная Империя? — Кремовая единорожка с темной и прямой гривой удивленно посмотрела на своего коллегу. — Думаете, она попала под заклинание короля Сомбры, заточившего свои владения во времени и, заодно, нашу странную гостью?

— Именно! — Кивнул тот.

— Не лишено смысла, но не отменяет того факта, что язык на её артефактах не имеет ничего общего с кристальными пони. — Эффект «эврики» был безнадежно испорчен, и теперь единорог с легким укором смотрел в сторону своей коллеги по истории магии. — Вдобавок, она сама — не кристальная пони, и, что немаловажно, она прилетела из дома, а не прибыла на поезде (или как-то иначе) из Кристальной Империи.

— Если бы мы знали, в курсе ли она исчезновения страны кристальных пони… — Задумчиво посмотрел в потолок Бастион и потер копытом подбородок.

---

На всю округу раздавался стук копыт по дереву. Удар, и десятки сочных яблок сыпались с веток, наполняя подставленные внизу деревянные лоханки и корзинки. Эпплджек недаром гордилась своим «Сладким Яблочком», принадлежащим её семье, пусть и разбросанной по всей Эквестрии и собирающейся вместе всего раз в год. Яблоки были одно лучше другого, и она предвкушала отличные продажи. Внезапно, вместо целого яблока на её голову упал огрызок. Отскочив от шляпы, останки фрукта покатились в сторону.

— Гусеницы?! Что за нелепица? Их сезон давно прошел, и… — Пони прищурилась, вглядываясь в остаток яблока. — Они не оставляют огрызков! Рэйнбоу Дэш! Ты опять лакомишься моими яблоками?

С дерева никто не ответил, и тогда, хитро улыбнувшись, пони с яблоками на крупе, ударила по стволу сильнее. Раздался шорох, и на землю упало еще несколько огрызков и целое яблоко… зажатое в стрелке покрытого шипами гибкого хвоста.

— Яблочная змея?! — Эпплджек изумленно уставилась на эту диковинную штуку, которая, покачавшись из стороны в стороны, пропала в листве. Шорох повторился, и между ветками появились два янтарных глаза, с любопытством смотрящих на пони. — Яблочная змее-сова?!

— А разве такие бывают? — Ответил чуть грубоватый голос, обладательница которого явно что-то дожевывала и никак не хотела делать это слишком быстро. — Никогда не слышала о таких.

— Я тоже… — Пони встряхнулась. — Я имею в виду тебя!

— Но я не могу быть яблочной змей! У меня есть копытца, а с совами я вообще ничего общего не имею. — Голос замолчал на миг, словно задумался. — Разве что, как и они, люблю вечер. Я Диксди. Мы виделись в доме Зекоры.

— Диксди, ха. А что ты делаешь без спроса на моем дереве? — Вопрос был неуместный, и Эпплджек поняла это, едва посмотрела вокруг и заметила с десяток лежащих огрызков, сложенных у дерева кучкой. — Тебя не учили спрашивать разрешения, прежде чем жевать чьи-то фрукты?

Шорох раздался громче, и под треск веток на землю, держась за сучки когтями на крыльях, спустилась синяя пони, заставив хозяйку яблочного сада отскочить в сторону от неожиданности.

— Я не знала. — Призналась та, отряхиваясь от листиков. — Я думала, что это просто такой диковинный фруктовый лес.

— Ты серьезно? И ограда, и вывеска тебе точно ничего не говорили? — Оранжевая пони вглядывалась в синюю мордашку, пытаясь найти хоть какое-то подтверждение, что та откровенно привирает. Но та растерянно смотрела на пони с яблоками на крупе и переминалась с копытца на копытце.

— Нет. — Смутилась та, потому что, и вправду, не обратила внимания, увлекшись вкусным и сочным запахом яблочек, а, забравшись в листву, и вовсе позабыла об окружающем. — Я могу заплатить.

— Да неужели? — Но в копыто Эпплджек уже легла монетка, вытащенная странной пони из своей сумки. Тусклый металл, совсем непохожий на блестящие монеты Эквестрии, был покрыт царапинками и потертостями. Задняя сторона монеты была украшена плоским ограненным камнем, а спереди виднелся подозрительно знакомый профиль…

Два рога, ухмылка с одним торчащим клыком и едва различимой надписью по кантику монеты, гласящей: «Что за веселье в поиске смысла? В смысле нет никакого веселья!».

Пауза затянулась. Пони смотрела то на монету, то на ту, кто дала её.

— Мало? Я могу дать еще. — Неуверенно отозвалась синяя перепончатокрылая пони и стала искать телекинезом в сумке что-то звенящее. На оранжевое копыто легла другая, чуть больше размером, и с тем же профилем, но другого цвета камнем, и надписью, которая выглядела иначе: «Дискорд правит, Эквестрия отдыхает».

— Слушай, сахарок, я признательна, конечно, за твое желание заплатить, а не сбежать, отъевшись яблочками… но я не могу принять эти монеты. — Неуверенно начала оранжевая пони, возвращая монетки назад. — Они просто не в ходу. Я даже не знаю, где бы они могли использоваться.

— Как же так? — Перепончатокрылая растерялась и села у дерева. — Я была уверена, что взяла правильные. Самые новые из тех, что лежали в сундуке и… на полу.

Эпплджек уже с любопытством смотрела на эту необычную, любящую яблочки гостью, совершенно искренне удивленную таким открытием. Она скользнула взглядом по фигурке Диксди, замечая детали, которые не замечала при встрече в лесу. Пони была хорошо сложена, хотя и слегка тяжеловата. Заметно выше ростом, отчего ей подумалось, что даже брат, встав рядом с этой гостьей из леса, оказался бы ниже. Ноги выдавали в той не только любовь к полетам, хотя с такими крыльями можно было бы вообще отказаться от путешествий пешком. Копыта были довольно массивны и выглядели весьма выносливыми.

— У меня идея. — Улыбнулась Эпплджек. — Раз у тебя есть только эти странные монетки… Я просто приму твою помощь по сбиванию яблок. Думаю, с десяток деревьев ты осилишь, я права? Все, что тебе надо — подойти и ударить задними копытами в ствол! С этим любой справится.

С этими словами она подошла к усыпанному яблоками дереву и своим примером показала, как это делается. Яблочки весело застучали по корзинкам, наполняя их до самого верха. Позади раздался грохот и скрип корней, которые словно со стоном стали вырываться из земли. Рядом с перекосившимся и наклонившимся в сторону деревом стояла изумленная синяя пони, от задних копыт которой шел небольшой дымок.

— Но… но… О, Селестия.

— Я сделала, как ты показала. — Послышался тихий голос. Диксди, решившая, что это то же самое движение копытами, что отрывало её от земли в небо, вложила в удар привычную толику силы. Однако дерево оказалось куда более хлипкой опорой, чем скала или земля. Уже опуская копыта, она ощутила, как дерево согнулось и замерло, покосившись, а яблоки разлетелись далеко вокруг расставленных корзин. — Прости…

В коре дерева отпечатались два глубоких следа от поножей, и теперь казалось, что дерево смотрит на пони с укором. Эпплджек обошла его вокруг и села рядом, все еще не в силах поверить тому, что видит.

— Я сейчас исправлю… — Синяя пони суетилась рядом, и что-то тихо проговаривала, словно обращалась к своим копытам. Вновь послышался треск и вместе с ним тихое и назойливое тиканье часов. Дерево дрогнуло и, озарившись фосфорным сиянием, стало выпрямляться. Словно управляемые невидимыми нитями, корни заправлялись землю, и окружённые сиянием комки земли прикрывали их сверху, словно они и не были вытащены на поверхность. Разлетевшиеся яблоки закружились в воздухе и, описывая спирали, стали складываться в корзинки. Позади раздался тихий стон, и оранжевая пони обернулась.

Диксди сидела, сложив копытца вместе. Диковинные браслеты на них ярко светились, разбрасывая небольшие искорки вокруг себя. Когда свечение стало еще сильнее, и перепончатокрылая тихо вскрикнула, пожимая копытца и дрожа, дерево в последний раз шевельнулось и крепко вкопалось в землю. Сияние стихло, и в воздухе появился неприятный запах паленой шерстки.

— Оу… Это все ты? Да ты прямо как Твайлайт! Эй, что с тобой, сахарок? — Пони озабоченно уставилась на синюю пони, тихо всхлипывающую и дующую на свои копытца. — Не молчи…

— Больно… — Тихо ответила та и повернула заплаканную мордочку к той, что спросила. — Дерево слишком тяжелое…

— Конечно, тяжелое, это же дерево! Ты идти можешь? — Но перепончатокрылая отрицательно покачала мордочкой. — Вот незадача-то… сиди тут, я сейчас вернусь. Честно!

Тень от дерева скрывала её от солнца, и Диксди невольно заслушалась шелестом листвы и доносящимися ароматами трав, цветов и яблок. Передние копыта ныли. Она уже знала это чувство. Ей опять грозило некоторое время обходиться без телекинеза, снова поднимая предметы копытом или даже зубами… Она вздохнула и, подобрав с земли яблочко, потерла его о шкурку. Фрукт радостно заблестел бочком, но был отложен в сторону. Теперь ей не хотелось яблок так же, как прежде, когда она только нашла этот странный яблочный лес. Она прикрыла глаза…

И снова перед нею появились образы проносящегося леса, фиолетовое свечение, словно стоящее перед глазами, и тихий голос, повторяющий одни и те же слова, терпеливо, раз за разом, но она не могла различить их через тиканье часов.

— Брр… — Встряхнулась она и, подняв глаза, увидела улыбающуюся мордашку Эпплджек.

— Задремала? Самое то место, чтобы дремать! Верный выбор, сестренка. — Еще шире улыбнулась та. — Смотри, что я принесла: тут вода, бинт и… не знаю, что это, но должно сгодиться.

Оранжевые копытца слегка неуклюже перевязали обожженные места Диксди, и, смочив повязки водой, пони села рядом.

— Ну, рассказывай, почему носишь такие штуки, если они так опасны? — Между губ этой разговорчивой пони торчала и покачивалась в такт произносимым словам травинка.

Диксди улыбнулась. Эта пони была открытой и отчего-то напоминала ей кого-то другого, знакомого. Такая же грубоватая манера говорить и прямолинейность.

— Они всегда были со мной. — Пожав крыльями, ответила та. — Каждый жеребенок получает такие, достигнув определенного умения в их использовании. Без них не выйдет управлять предметами и заставлять их перемещаться.

Оранжевая пони с интересом слушала, стараясь не перебивать эту странную гостью. Та рассказывала об ограничениях, налагающихся на эти штуки, с восторгом описывала первый день, когда впервые освоилась с ними. Все это, отчасти, напоминало восторженные рассказы Твайлайт о её занятиях магией.

— Вы похожи с Твайлайт. — Хихикнула Эпплджек. — Одинаковый восторг в рассказе о том, чего не все могут до конца понять. Правда, не в обиду будет сказано. Этот твой теле… теле… чего-то там… Штука, конечно, удобная, но, по мне, лучше, чем надежные и верные копыта, ничего нет. Уж поверь, я в этом знаю толк. Но, все равно, как-то странно давать своему жеребенку такие опасные штуки. Твои родители…

— У меня их нет. — Откликнулась перепончатокрылая, закрыв мордочку упавшей прядью гривы, словно прячась от взгляда оранжевой пони.

— Ох, прости, сахарок, я не знала. — В голосе Эпплджек зазвучало сочувствие.

— Нет, в смысле, меня нашли во льду. — Тихо послышался голос синей пони. — Со мной была лишь наставница по полетам. Я не очень хорошо все помню, но она всегда будила меня по утрам и всегда светилась, словно в лучах солнца. Когда она входила в комнату, казалось, что утренний свет входит вместе с нею. Она была доброй и нежной. Хотя, порой, и строгой. Я скучаю по ней…

Оранжевая пони задумчиво смотрела в небо. Ей казалось, она понимает чувства этой перепончатокрылой, но, при этом, она казалась такой чужой. Совсем непохожей на пони, с которыми ей приходилось говорить каждый день. Какая-то подкупающая наивность и немного детский взгляд на мир, при этом, переплетались с легкой грустью уже знакомой с жизнью пони.

— А как ты оказалась тут, в яблоне? — Решила сменить разговор Эпплджек, даже не подозревая, что это был самый неудачный вопрос от неё за этот день.

— Твайлайт сказала, что Элементы Гармонии живы, и я пошла их искать. — Тихо ответила та. — Я найду кого-нибудь из них, и тогда она узнает, что так шутить было грубо.

— Ну, скажем, ты нашла одну из них. — Просто и не поворачивая головы к странной пони ответила земнопони из семьи Эпплов. — Элемент Честности прямо перед тобою. Я никогда не лгу и… ты чего?

Хворостинка выпала изо рта Эпплджек от удивления — настолько быстро синяя пони вскочила и отпрыгнула от неё, несмотря на раненные копыта. В глазах той стояли слезы.

— Ты тоже… тоже шутишь надо мной! Я… я… думала, что нашла кого-то, кто будет честным… — Всхлипнув, она накинула сумку и бросилась прочь. Ринувшаяся за нею земнопони лишь получила удар ветром в мордочку и закашлялась от пыли. В небе, тяжело взмахивая крыльями, стремительно удалялся темный силуэт.

— Но… я же сказала правду… честно. — Растерянно произнесла земнопони и, ощутив что-то под копытом, подняла с земли. Это оказалась одна из тех странных монеток, что предлагала взять за яблоки Диксди. С её поверхности, словно издеваясь, смотрела ухмыляющаяся мордашка. — Дискорд. Что же мне делать? Пожалуй, Твайлайт должна знать. Заодно, покажу ей эту штуку…

И оранжевая земнопони отправилась в сторону библиотеки, не зная о том, что два необычных для этих мест гостя уже прибыли туда совсем недавно…

12. Незнакомец, шепот механизма и "Кому ты веришь?"

Голоса прошлого могут быть услышаны в шуме толпы, прикинуться путниками, встреченными на дороге. Они могут дать совет и изменить, тем самым, ход событий, а, может, и запутать историю ещё сильнее. Сможет ли Диксди поверить словам лиловой единорожки, если не до конца доверяет самой себе?

Темные крылья сложились и вновь стали похожи на изысканный плащ. По улице города шла темно-синяя единорожка, чей диковинный рог отражал солнечные зайчики на мостовую своим немного изогнутым назад и покрытым надломами лезвием. Пони оборачивались на короткий миг и возвращались к своим делам и разговорам или продолжали идти куда шли. Она ощущала себя тут чужой. В голове крутились сказанные Твайлайт слова, и каждый раз она трясла из стороны в сторону мордашкой, словно не желая соглашаться с услышанным.

— Эй… — Раздался из боковой улицы чей-то голос.

Она не сразу поняла, что могут обращаться к ней, и сделала еще несколько шагов, прежде чем небольшой камешек тихо стукнул её по крылу, привлекая внимание.

— Ну, наконец-то. Куда идем с таким понурым видом? — Голос звучал немного насмешливо, но, при этом, знакомо. Не интонацией, а, скорее, манерой того, как были сложены слова во фразе. — Не строй такие удивленные глазки, твой привычный взгляд Артефактора, цепкий до деталей и горящий энтузиазмом, куда лучше.

— Вы меня знаете? — Удивленно ответила она, остановившись и посмотрев в боковую улочку. Там стояла темная фигура, капюшон которой частично скрывал мордочку говорившего, оставляя лишь самый кончик бежевого носа и легкую улыбку. В темноте блеснули стекла двух лётных очков, какие носили пегасы, но понять, кем был этот странный пони, было сложно. Под поношенным плащом вполне могли скрываться крылья, равно как и под капюшоном мог оказаться рог.

— О, я знаю тебя, Артефактор Диксди Дуо. Впрочем, ты не ответила на мой вопрос. — Фигура тихо зашуршала. — В чем причина такого понурого вида в такой погожий солнечный день? Хотя, он всегда погожий, ведь погодная магия пегасов сильна тут так же, как почти во всей Эквестрии.

— Но я вас не знаю. — С сомнением ответила та, пытаясь рассмотреть этого незнакомца, который, казалось, сделал шаг назад в тень под её взглядом. — Зачем мне отвечать тому, кого я не знаю.

Часы тикнули и, мигнув символом, вновь замолчали.

— Не знаешь… или не помнишь. Или знаешь, но не знаешь, что это я. — Отозвался странный пони. — Слишком много ситуаций, которые могут быть и, одновременно, не могут, исключая сами себя. Однако я рад видеть тебя в этом городе, хотя это не то место, в котором тебе стоит быть. Ты нашла друзей?

— Ты путаешь меня… — Диксди продолжала вглядываться, и её янтарные глаза сузились, вызвав довольную ухмылку незнакомца. Очки тускло блеснули снова. — Ты говоришь, что это не то место, в котором мне нужно быть. Какое же место то? Что тебе до того, нашла ли я друзей?

— Оу-оу… не так резко. — Фигура махнула копытом, сделав знакомый жест, призывающий к спокойствию. — Праздное любопытство странника, не более и не менее. Не хочешь — не отвечай. Ты все еще носишь «Цветочек Голосов», не так ли?

— Откуда… ты знаешь о нем? — На синей мордочке появилось удивление, и она сделала шаг к проулку. — Кто тебе сказал о нем?

— Ха-ха… значит носишь. — Голос усмехнулся. — Ты была совсем маленькой, когда тебе подарили его. Ты крутила его в копытцах, не зная, как открыть, и случайно нажала кнопку. Он записал твое первое слово. Ты помнишь его?

— Брайтлайт… — Выдохнула Диксди, изумленно уставившись на странного собеседника. — Это было её имя.

Бежевая мордочка растянулась в улыбке. Незнакомец тихо цокнул копытом по земле. Налетел ветер, и облако пыли на миг скрыло его, заставив синюю пони несколько раз чихнуть. Когда она снова подняла слезившиеся от песка глаза, незнакомца уже не было. Равно как и не было проулка. Проем между домами уже через пару шагов заканчивался тупиком, в котором лежали доски и прочий мусор.

— Но… куда же делся проулок? И он… — Тихо задала в слух вопрос перепончатокрылая, и какая-то пони, проходящая мимо, заметила:

— Тут никогда не было проулка, дорогая. Если вам нужна улица, то это через пару домов впереди. Она ведет как раз к Сахарному Уголку. А, судя по вашему наряду, вы опаздываете на праздник.

— Наряду? Ах, да. — Спохватилась синяя пони и немного грустно улыбнулась в ответ. — Спасибо.

Она поправила сумку и отправилась дальше. В голове крутился голос, и он казался ей знакомым. Очень знакомым. Настолько, что имя его владельца вертелось на языке, но отчего-то, в последний момент, она вспоминала только имя своей наставницы. Позади, из тени дерева, на неё провожающим взором взглянули глаза из-под стекол летных очков. Их владелец улыбнулся вслед уходящей синей пони и, поправив свой плащ, шагнул за толстый ствол дерева. Мелькнул кусочек неразборчивой кьютимарки на крупе, показавшись из-под плаща. Порыв ветра разметал по улице листву и тонкие травинки под стихающий гул.

Возле дерева никого не было.

---

Лиловая единорожка переводила взгляд с одного гостя её дома на другого. Кремовый и голубой единороги смотрели на неё выжидающе, словно от её ответа зависело нечто важное для них обоих.

— Я не знаю. — Наконец ответила она и посмотрела в сторону. — У меня нет ответа ни на первый вопрос, ни на второй. Простите, что отняла у вас время. Приехать из самого Кантерлота первым поездом — это…

— Это было дорого. — Сухо заметила кремовая единорожка.

— Но оправданно. — Добавил её голубого цвета коллега и едва заметно ткнул в бок. — В любом случае, мы узнали намного больше деталей, чем предполагали. И да, мисс Эпплджек, я лично благодарен за бесценный предмет в виде монеты, что вы передали нам.

Он кивнул в сторону смутившейся от такого обращения земнопони.

— И, все-таки, Твайлайт Спаркл, очень жаль, что вы позволили ей уйти. — Все так же сухо проговорила кремовая единорожка. — Возможно, ей нужна помощь, а обладатель магических вещей в таком состоянии, как сейчас находится она, может быть чрезвычайно опасен.

— Она не опасна… простите… она выглядела такой огорченной. — Послышался тихий голос сложившей под собой копыта пегаски, из дальнего угла комнаты.

— Благодарю за замечание, но позвольте решать это нам. — Оборвала ту кремовая пони. — Мы помним историю про Найтмар Мун, которая тоже, поначалу, была огорченной, а потом её огорчение едва не стоило всей стране дневного света.

— Но и тогда, и сейчас есть Элементы Гармонии. — Вставила слово лиловая единорожка и тихо цокнула по полу копытцем.

— А она права. — Единорог улыбнулся уголками губ, заметив, как легко парировала выпад его коллеги ученица Селестии. — Элементы Гармонии, по-прежнему, в наличии, и это играет некоторую роль залога безопасности. Но мы ничего не знаем о ней. Вдруг, не подействовав один раз, Элементы подведут и тогда, когда в них будет острая необходимость? Я не пытаюсь сгущать краски, мисс Спаркл, но просто подумайте о таком варианте развития событий.

Лиловая единорожка растерялась. Успехи, конечно, не вскружили ей голову, но вера в Элементы была достаточно крепкой после всех выпавших на её долю и долю её друзей приключений. Да и подбадривания её учительницы и наставницы, принцессы Селестии, часто вливали в неё веру в свои силы.

— Они не подведут. — Уверенно заявила она, заметив легкое удивление на мордочках её гостей. — Я знаю — они не подведут. Но, также, я знаю, что такой необходимости в них не будет. Пусть она необычная, пусть из иного времени или даже мира, в ней лишь растерянность, испуг, непонимание — ей нужно просто привыкнуть к окружающему, и все будет нормально. Я верю в это, потому что мне так говорит мое сердце.

— Хорошо сказано, Сахарок. — Подбодрила легким постукиванием передних копыт Эпплджек.

— Умм… я тоже согласна с Твайлайт. — Тихо откликнулась пегаска и ойкнула, поймав тяжелый взгляд кремовой единорожки.

— Вот это дух! — Восхищенно протянул единорог, закрывая свой дипломат. — Что ж, коллега, больше нам тут делать нечего. Если Элементы Гармонии считают, что все в порядке, то я уж точно ничего не могу с этим поделать.

— Вы совершаете ошибку. И пусть говорят, что на них учатся, это может оказаться слишком дорогой ошибкой. — Холодно проговорила кремовая пони и, развернувшись, покинула уютный дом библиотеки Понивиля. Её голубого цвета спутник еще раз кивнул на прощание и последовал за ней.

Пегаска проводила их взглядом.

— Твайлайт, мне не понравились твои гости.

— Ох, Флаттершай, мне тоже. — Лиловая единорожка выдохнула, и вся её уверенность рассыпалась в мелкие осколки. — Но мы действительно не знаем, где может находиться Диксди. Если бы не моё опрометчивое замечание об Элементах…

— Вы говорите о Диксди? — Раздался в окне задорный голос голубой пегаски, сочно хрустящей яблочком. — Той самой, которую мы встретили в лесу, и которая, пробыв в Академии день, улетела в Вечно Свободный Лес? Я знаю, где она.

Три пары изумленных глаз уставились на пегаску, заставив ту подавиться семечком.

— Кхе-кхе… она в Сахарном Уголке. — Отдышавшись, ответила она. — Пинки Пай тут, Пинки Пай там, Пинки Пай везде — она утащила её прямо с улицы. Я видела это, пролетая над городом. Уверена, она все еще там. Из цепких праздников Пинки еще никто не вырывался раньше, чем через пару часов веселья.

---

Шарики, ленты, взвивающийся в воздух серпантин и оглушающая музыка. Шоколадный фонтанчик, кексы и горы пирожных. Ей казалось, что её засунули в бочку с множеством красок, потом кинули туда взрывной кристалл, и теперь все буйство цвета расплескалось по стенам, оставив в ушах легкий звон.

— Тебе нравится? — Розовое копытце возникло из ниоткуда и потащило темно-синюю пони куда-то к столам. — И это еще не все, тут много чего заготовлено. С того самого момента, как ты появилась в кафе — подготовка к вечеринке была начата!

— Но сейчас же не вечер… — Растерявшись, проговорила Диксди.

— Фу-такой-быть! — Рассмеялась розовая пони. — Для вечеринки никогда не бывает рано и никогда не бывает поздно, всегда — самое то время, какое нужно! Это же вечеринка! Вдобавок, в твою честь… видишь?

На столе, и верно, стоял торт, на котором немного криво было выведено имя перепончатокрылой, правда, всего с одним «д», которое было в начале имени. Она откусила кусочек, и он оказался очень вкусным. Сладкий, чуть липковатый кусок торта. Она жевала его медленно, словно хотела растянуть вкус как можно дольше. Вокруг были другие пони, и, отчасти, Диксди показалось, что они просто наслаждаются праздником, не особо задумываясь, в честь чего и кого он был устроен. И чем дольше она была тут, тем более верной казалась ей эта догадка. Двери звякнули колокольчиком, и пони в зале стало больше.

Стараясь держаться подальше от центра, Диксди заметила, как среди гостей появились лиловая единорожка в сопровождении своих подруг. Они оглядывались по сторонам, словно искали кого-то.

— Диксди! Мы знаем, что ты тут! Нам нужно поговорить. Ну, пожалуйста! — Стараясь перекричать шум празднества, крикнула единорожка. — Если ты считаешь сказанное мной злой шуткой, то я извиняюсь… но…

Темный силуэт возник перед ней неожиданно и заставил Спаркл шагнуть назад.

— Я тут, говори. — Ровно ответила та, пристально смотря Твайлайт в глаза. — Я принимаю твои извинения и слушаю.

— Оуууу… серьезные разговоры на вечеринке воспрещены! Это правило вечеринок, и никто не смеет их нарушать. — Раздался наигранно суровый голосок, и в копытах стоящих друг напротив друга пони очутились чашки с пуншем. — Только веселье, только радость, только развлечение! Никаких серьезных разговоров… хорошо? Все разговоры потом…

— Пинки права, Твайлайт. Тут не место. — Эпплджек положила той на плече копыто. — Диксди, как тебе вечеринка и Понивиль?

— Я впервые на таком мероприятии, мне не с чем особо сравнить. — Пожала та крыльями, заставив Флаттершай пискнуть и скрыться за горой шариков. — Но эти штуки очень сытные, мне нравится.

Синее копытце ткнуло в сторону пирожных. И тотчас в копытце появился очередной кексик, на который с удивлением уставилась Диксди, недоумевая, откуда он взялся.

— Никто не уйдет с вечеринки без кексика! — Раздался голос розовой пони, и толпа подхватила её энтузиазм, утроив шум веселья. — Каждому по маффину!

— Дыыыааа!!! — Высунулся из общей толпы Сноуфлейк и, поняв, что все обернулись в его сторону, снова попытался раствориться в тусовке.

— Дай им время рассказать свою историю. Не хочешь — не верь им, но найди того, кому ты сможешь верить, как самой себе. — Вдруг раздался тихий голос над самым ухом Диксди, и она резко обернулась, узнав его. Вечно насмешливый голос, часто слышимый ею в детстве. Голос, приналежавший лишь…

— Сюрприз… — Тихо откликнулась она, ища в толпе того, кто сказал это. У самой двери ей показалась его цветная накидка с белыми перьями. — Сюрприз! Постой, не оставляй меня…

Она кинулась к двери, но лишь несколько флажков, усыпанных конфетти, колыхалось на сквозняке. В воздухе раздался тихий смех, тут же потонувший в общем веселье.

— Ты сказала «сюрприз»? У меня много сюрпризов для тебя! — Вокруг шеи странной пони обвились розовые копытца. — Ты же не собиралась уйти?

— Я слышала знакомого… но он пропал. — Оглядываясь по сторонам, ответила Диксди.

— Оу-оу! Тут был твой знакомый? Я его знаю? Он живет тут? Я не знала, что у тебя тут есть знакомые! — Тараторила Пинки, нехотя отпуская гостью. — А почему он не остался? А как его зовут?

— Я не знаю… — Тихо откликнулась синяя пони. — Его имя, Сюрприз, он… Элемент Веселья.

— Как здорово! — радостно захлопала в копыта розовая земнопони. — Погоди-ка, но я тоже Элемент Веселья! Как может быть два элемента?

Она озадаченно уставилась на Диксди, и та некоторое время вглядывалась в розовую пони, потом неожиданно прикрыла рот копытом и стала тихо смеяться. Смех становился громче, и вскоре та от души, чуть сопя носом, хохотала, время от времени тыкая копытцем в сторону Пинки.

— Ты? Ты не можешь… хаха… быть Элементом Веселья. — Через приступы смеха пыталась говорить Диксди. — О, Алая, это же нелепо… хаха. Как ты можешь быть им? Он самый веселый из всех… говорили, что смех продлевал его жизнь так долго, что он стал бессмертным.

— Ха-ха, я хочу быть бессмертной! Это, наверное, здорово. — Смеялась с нею Пай, не понимая настоящей причины смеха её гостьи, но, все равно, радовалась, что той стало весело. — И я тоже веселая! Правда, я не он, я она.

Диксди на миг замерла и снова стала смеяться над фразой этой розовой пони.

— Вам двоим, определенно, весело. — Заметила лиловая единорожка, оказавшись рядом. — Может быть, скажите над, чем вы так смеётесь, и я тоже присоединюсь?

— Она… она… сказала, что я не могу быть Элементом Веселья, потому что я не он. — Смеясь, стала объяснять Пинки, заставив единорожку вздрогнуть и перевести взгляд на хихикающую синюю пони.

— Не в том смысле, что ты она… — Хрюкнув, проговорила перепончатокрылая, снова давясь от смеха. — А потому что ты не скелет.

Пинки застыла на месте, и пушистая до этого грива внезапно распрямилась и повисла по бокам.

— Повтори-ка? — Как-то тускло проговорила она.

— Ты не можешь быть Сюрпризом, ты не скелет… — Синяя пони все еще всхлипывала от смеха и стирала капельки слез с уголков глаз. — Это так смешно — считать себя Элементом Веселья, когда всем известно, что он был пегасом-скелетом, странником, несущим с собой саму радость жизни и свет смеха даже там, где царило отчаяние.

— Твайлайт, нам нужно поговорить. — Без тени смеха проговорила Пинки Пай. — Ты права, нам всем нужно поговорить.

Четыре пони и темно-синяя пони собрались в небольшой отдельной комнатке, приятно заполненной ароматом ванили и шоколада.

— Хорошо, если ты не веришь мне, Эпплджек и остальным, кому ты веришь? — Пытливо смотря в янтарные глаза синей пони, проговорила Твайлайт. — Ты расстроила Пинки Пай, которая старалась ради тебя. Хотя она ничем не заслужила такого отношения.

— Ууууу… Я не хочу быть скелетом! — Раздавалось сквозь рыдания повисшей на плече ЭйДжей пони розового цвета.

— Успокойся, сахарок, никто и не заставляет… — Та успокаивающе похлопала ту по спине копытцем.

— Видишь? — Лиловая единорожка махнула в ту сторону копытцем и снова посмотрела на синюю пони, которая сидела на полу перед ними с поникшей головой. — Ну, есть хоть кто-то, словам кого ты могла бы поверить, если не веришь никому из нас?

Дверь осторожно приоткрылась, и в комнату вошла Рэрити в сопровождении Рэйнбоу Дэш. Вся шестерка была в сборе.

— Да. — Тихо ответила синяя пони и достала из сумки книгу. Копытце протянуло книгу Твайлайт и одернулось. На толстой обложке были изображены два скрестивших рога светлых аликорна, и единорожка удивленно смотрела на них, не понимая, почему один из них не темный. Она открыла книгу, и на первой же иллюстрации увидела похожее на Селестию существо.

— Ты веришь аликорнам? — Изумленно выдохнула Твайлайт, листая книгу, буквы в которой были ей не знакомы, но на многих страницах встречались изображения одного и того же, а, может быть, разных, но просто похожих существ. Пернатого, с крупными крыльями и длинным завитым рогом существа, которое словно источало свет. — Если тебе скажет аликорн, что рассказанное нами правда, ты поверишь?

Синяя пони кивнула.

— Хорошо. Пусть будет так! — Победным голосом заявила Спаркл, захлопнув книгу. — Я напишу принцессе письмо и попрошу её принять нас в своем замке!

— Я смогу увидеть светлокрылую? — На синей мордочке пони появилась радость. — Правда, смогу увидеть светлокрылую? Я каждый день видела статуи Аликорнов… они прекрасны, но увидеть вживую Аликорна. О, Твайлайт, прости, что была груба с тобой и твоими друзьями, но это лучшая новость за эти дни, несмотря на то, что твой рассказ об Элементах не слишком похож на правду.

Часы тихо щелкнули, и новый символ появился и погас на их циферблате.

— Да ничего страшного… — Та слегка смутилась от такого потока благодарностей. — Лучше извинись перед Пинки. Она все еще плачет от твоих слов.

Перепончатокрылая что-то шепнула, наклонившись над розовой пони, и та вновь вернулась к своему привычному состоянию, распушив гриву и хвост. Эпплджек улыбнулась и надвинула шляпу. Слезы розовой пони, плачущей у неё на плече, еще ощущались на её шкурке, но она радовалась, что ситуация разрешилась.

— Сегодня же я напишу письмо. — Заявила Твайлайт. — А завтра мы все отправимся в Кантерлот. Диксди! Если ты не против, то можешь остаться у меня. Тут ты точно не выспишься, а перед встречей с принцессой тебе стоит хорошо отдохнуть и быть бодрой.

Та лишь согласно кивнула и пошла рядом с лиловой единорожкой, стараясь идти достаточно медленно, чтобы той было удобно выдерживать шаг. Голоса на улице и на вечеринке так и не выходили у Диксди из головы.

— Но это же точно был Сюрприз… — Задумчиво сказала она вслух, но никто не обратил на это внимания. — Я отлично помню его голос… как странно.

Вечеринка расходилась. Пинки отсыпала оставшихся угощений каждому, кто не успел уйти раньше. По большой корзинке с вкусностями досталось и Твайлайт с её спутницей, отчего она невнятно бурчала всю дорогу, удерживая её телекинезом. Диксди шла рядом, наслаждаясь вечерним воздухом, и тихо покачивала корзинку на когте одного из крыльев. Телекинез все еще не работал, а тащить корзинку в зубах оказалось не очень удобно. Когда они добрались до библиотеки, дракончик уже сладко спал, и лиловая любительница книг решила оставить отправку письма на утро, сосредоточившись на подготовке места для её гостьи.

— Немного коротковата, но у меня другой нет. — Разочарованно развела копыта в сторону она, когда оказалось, что гостевая кровать слишком мала для Диксди, и той придется поджать копыта. — Я могу поставить еще сундук, так она будет немного длиннее.

— Не страшно. — Откликнулась та и свернулась калачиком на кровати, словно так ей спать было намного привычнее. Обернувшись хвостом, она распустила по бокам крылья и накрылась ими почти целиком. Лиловая единорожка покрутила одеяло в копытах и оставила его сбоку, так и не решившись накрыть оставшуюся у неё на ночь гостью.

— Что же… до завтрашнего утра. Надеюсь, что твои сомнения рассеются после встречи с нею. — Проговорила Твайлайт, задув огонек в лампе и бросив последний взгляд на ставшую тихо посапывать странную пони.

13. Долгожданная встреча, солнце и слово темной...

Вот и завершается первая часть приключений Диксди… Теперь её путь лежит в Кантерлот, где ей предстоит найти своё место в жизни. Будут ли Элементы Гармонии с нею, или она отыщет свою дорогу, следуя зову своего таланта? Кто знает. Перед ней раскинулась страна, в которой она еще не знает своего места.

Все утро ее не покидало ощущение перемен. Солнце светило ярче, птицы пели звонче, даже её отражение в воде не так расстраивало её, как прежде. Она освоилась держать крылья прижатыми и до самого вокзала шла, не вызывая особого любопытства, кроме как своим ростом и диковинными штуками, оттеняющими металлическим блеском её синюю шкурку. Еще раньше она смотрела, как Твайлайт писала письмо, высунув от старания язычок, чем заставила её улыбнуться. Письмо свернулось в свиток и пропало в огненной вспышке дыхания дракончика. В отличие от своей спутницы, она всегда носила все в своей сумке, отчего ей достаточно было лишь накинуть лямку так, чтобы она не мешала крыльям, и быть готовой. Лиловая же единорожка набивала седельные сумки всякой всячиной, то и дело тормоша дракончика вопросами, или суетливо бегала из комнаты в комнату.

Перепончатокрылая волновалась. Она не могла унять внутреннюю дрожь, ощущая приближение момента, о котором не смела и думать, выстукивая шаги между рушащихся от времени статуй. Сколько раз она проходила мимо гравюр на стенах своего дома, где изображались светлые Аликорны? Сколько раз она вглядывалась в мордочки статуй, словно ждала от них ответа? Ответа на вопрос, который не давали книги. Молчали артефакты. Хранили эту тайну в своих молчаливых поверхностях бесчисленные предметы, чьё предназначение было защищать, но, при этом, они несли гибель тем, кого защищали. Она вынула из сумки небольшой шарик, покрытый узором в виде лепестков, сходящимся наверху в небольшую монетку с выгравированной на ней ноткой. Посмотрев на него, она улыбнулась и тихо погладила копытом. В поверхности потертого металла отразилась её растянутая мордашка, и казалось, она улыбалась, когда шарик наклонялся или поворачивался другим боком.

— Я запишу нашу встречу. — Тихо проговорила она. — Я хранила возможность последней записи именно для этого дня. Мне жаль, что ты перестал говорить и сможешь воспроизвести только то, что в последний раз донесется до твоих лепестков. Правда. Мне жаль, что ты не можешь больше повторить сказанное тогда… но я хочу, чтобы эта встреча осталась со мной навсегда. Как самый счастливый день… не подведи меня… пожалуйста.

— Я не подведу, я буду с тобой все время в Кантерлоте и даже покажу тебе дворец, если удастся. — Отозвалась единорожка, услышав последнюю фразу и решив, что странная пони обращается к ней.

— А? Я… спасибо. — Перепончатокрылая спрятала шарик в сумку. — Я не знаю, смогу ли я отблагодарить за такой подарок.

— О, не стоит, принцесса Селестия будет рада увидеть тебя. Она мудра, справедлива и очень добра. — Единорожка наконец собралась и встала напротив странной пони. — Уверена, она рассеет все твои сомнения.

— Надеюсь, что это всего лишь сомнения. — Тихо ответила синяя пони, последовав за Твайлайт. «Око-часы» на бедре глухо скрипнули и, словно услышав имя принцессы, сдвинули стрелку в сторону. Символы зажглись, тускло осветив внутреннюю сторону скрывающего их крыла, и вновь погасли. Шестерня внутри них сделала несколько оборотов и, словно застряв, резко замерла.

— Как я говорила ранее, после замка я проведу тебя по самым изумительным и изысканным светским местам Кантерлота. И не смей отказываться, я не принимаю отказы. — Уже на улице к ним присоединилась Рэрити, одетая в один из своих нарядов и тащившая за собой небольшой чемоданчик на колесиках, удерживая его своим телекинезом. — Поверь! Узнав Кантерлот, ты не захочешь его покидать.

— О, да неужели? Не потому ли ты с радостью возвращаешься туда, где тебя ценят за то, что ты умеешь делать, а не за то, кем ты являешься? — Послышался голос Эпплджек, возникшей словно из ниоткуда и несущей в сумках что-то съестное и пахнущее выпечкой и яблоками.

— Я не буду это комментировать. — Фыркнула единорожка и, тряхнув гривой, ускорила шаг.

Синяя пони шла между ними, слушая шутливые перепалки. Подметая дорогу своей кисточкой на хвосте, она задумчиво смотрела по сторонам, пока Твайлайт не отвлекла её вопросом:

— На тебе постоянно что-то тикает. Это какие-то часы? Но на них нет цифр, и стрелки довольно странные для часов. — Синяя пони вздрогнула, очнувшись от размышлений. Вопрос лиловой единорожки на миг окунул её в тот день в горах, когда она в очередной раз пыталась оживить найденный артефакт…

---

Синяя пони с крыльями цвета дождливого неба брела по покрытой редкими кустарниками долине. Острые клыки скал, темные провалы подземных ходов и ровный ковер зеленого, чуть пружинящего мха окружали её. Вдалеке, кажущиеся недвижимыми, возвышались Мшистые Стражи, наследие тех, кто ставил безопасность этого места превыше всего. Медленные создания магии и высоких познаний в артефактах, теперь они были тенью себя прошлых, делая едва ли несколько шагов за многие месяцы, затрачивая годы на то, чтобы пройти от одного края долины к другому. Части этих огромных созданий лежали всюду, словно куски скал, темнея своей поверхностью и постепенно поглощаясь мхом и редкой травой. Она шла по ковру из трав, напевая незатейливую песенку, которую слышала в детстве, и рядом, удерживаемый телекинезом, крутился и покачивался артефакт.

— Так, еще раз сверимся с инструкцией. — Проговорила она, посматривая на покрытый узорами и символами цилиндр. — Повернуть, нажать на выступы, утопить появившийся кристалл наверху…

Послышался скрип поворачиваемой крышки, узор разошелся, словно лапки насекомого, образуя лесенку из выступов, увивающих поверхность предмета по спирали. Копытца тихо сжали предмет, вдавливая выступы вовнутрь, щёлкнувшие и заставившие артефакт засветится начертанными на нем письменами. Плавно, с легким жужжанием вышел из паза кристалл, осветив радостную мордочку синим сиянием.

— Работает! Он работает! — Радостно запрыгала пони, не забыв нажать на кристалл копытцем и втолкнуть его вглубь. Цилиндр осторожно был поставлен на землю, и теперь пони ходила вокруг него, ожидая продолжения. Но ничего не было. — Эй… и это все? Я несколько дней перетряхивала сундуки, чтобы найти хотя бы один целый, а ты не хочешь работать? Нуу…

Пони скуксилась и тихо цокнула предмет копытцем.

— Работай. — Шепнула она, наклонившись мордочкой к предмету. — Я тебе говорю… работай!

Словно вняв её просьбе, тот снова загудел и окружил себя расширяющейся полупрозрачной сферой, поверхность которой покрывалась рябью, словно вода, когда к ней прикоснешься.

— Оуу… как интересно… — Выдохнула пони, очутившись внутри сферы и наблюдая мир чуть искаженным и плывущим. Она тронула копытцем поверхность сферы, и та, немного спружинив, позволила высунуть копыто наружу. Пони рассмеялась и стала тыкать копытцем в сферу, играясь с разбегающимися по ней разводами.

— А это весело. «Сфера портативной реальности» — это очень забавно. — Смеялась она, читая небольшой, надорванный листик, словно его вырвали из книги и взяли с собой. — Так, а теперь нужно нажать на два красных кристалла, если они загорелись, или на один голубой, если подсвечен оранжевый, не наклоняя артефакт.

Она читала вслух, словно это помогало быстрее понять написанное в свитке. Копытце тихо тронуло оранжевый кристалл, затем голубой и утопило его до конца. На поверхности возникли мерцающие фигуры, и вся долина стала словно покрыта небольшими флажками и надписями.

— Оу… Это еще что? — Озадаченно наклонила она мордочку на бок. — Ограничитель номер пятьсот, ограничитель номер восемьсот, ограничитель… что за ограничитель? Почему их тут так много?

Копытце тронуло один из флажков, и сбоку появился полупрозрачный текст. Пони прищурилась и стала читать его, делая паузы и задумчиво тыкая копытцем в другие флажки и открывая новые блоки текста. Все они были одинаковыми, отличались только номера. Даже даты отличались, лишь минутами или часами.

— Ограничитель номер девятьсот шестьдесят пятый. Жизненных функций носителя нет. Повреждения свыше восьмидесяти процентов. Повторная инициация невозможна. Что за повторная инициация? — Озадаченно спросила пони текст, но тот ничего не ответил. — Так, а вот этот другой…

Она подвела копытце к надписи «ограничитель девять тысяч семьсот второй» и нажала на неё. Поверхность сферы спружинила, и рядом появился текст.

— Как забавно… — Перепончатокрылая вчитывалась в куда более длинный текст и то и дело смотрела на кружащийся вокруг флажка символ, похожий на несколько сходящихся в одной точке стрелок. Они будто указывали на небольшой холмик у самого входа в долину, находящийся, в отличие от всех остальных, в тени, покрытый лишайником. — Этот имеет статус повреждений всего несколько процентов, однако, все прочие параметры одинаковые. Только дата другая, она на много лет позже остальных. А что это такое?

Она тихо цокнула по стрелкам, и те развернулись, снова указывая на холмик. Озарённая догадкой пони тихо повернула цилиндр и сферу вместе с ним, но стрелки упорно переползли на новое место, снова, как компас, указывая на возвышение.

— Хм… — Только и произнесла она, запомнив направление и тихо цокнув копытом по предмету. Сфера распалась, лопнув, как мыльный пузырь. Сунув предмет в сумку, она направилась туда, куда показывали стрелки.

Место оказалось куда дальше, чем представлялось ранее, и под конец пони изрядно измоталась. Сидя на теплом камне, покрытом шерсткой мха, она отпивала маленькими глотками кофейный напиток и жевала взятые с собой орешки. В нескольких шагах от неё темнел какой-то рваный и угловатый предмет, острые шипы которого торчали в разные стороны, но, при этом, казались подозрительно похожими на ребра. Она уже несколько минут рассматривала его, пытаясь понять, чем бы он мог являться. Изувеченный силуэт словно врос в землю и, при этом, лежал на боку, поблескивая тусклыми пластинами и перепутанными металлическими лентами, пронизывающими его насквозь, выходя наружу и снова скрываясь внутри. Лишь один предмет был цел.

На перекладине, подозрительно похожей, на кость, висели часы, центр которых был украшен полуприкрытым глазом. Стрелки над ним походили на ресницы или изогнутую бровь. Диксди тихо тронула циферблат, и они закачались, поскрипывая металлическим браслетом. Вздохнув, она снова поставила похожий на цилиндр предмет на камень и выполнила все предписания в бумажке, сделав это быстрее и увереннее. На этот раз сфера оказалась меньше и чаще покрывалась рябью, отчего хвост пони то и дело оказывался снаружи.

— Ну, что ты мне покажешь теперь? — С любопытством проговорила она, выбрав тот же самый номер ограничителя. Текст плавно пополз по поверхности сферы, но на этот раз добавились детали, которых не было ранее. — Останки. Как интересно, а чьи?

Она выбрала несколько надписей, но сфера дрогнула и снова показала прежний текст, заставив пони нахмуриться. Выйдя из сферы, она подошла к названному останками предмету и подняла телекинезом несколько кусков. Они рассыпались от прикосновения, становясь невесомой и пушистой пылью, отчего пони удивленно смотрела, как черные хлопья улетают, влекомые едва ощутимым ветром. Вскоре перед ней повисли часы, крутясь в фосфорном свете телекинеза. Двигая их из стороны в сторону, она краем глаза заметила, как указывающие стрелки движутся по сфере вслед за ним.

— Значит, это и есть ограничитель? А что же он ограничивает? — С сомнением спросила она, не ожидая ответа. Расстегнутый ремешок из стальных пластин тихо звенел и извивался под раскачиваемым предметом. Улыбнувшись, она стала прикидывать, как этот предмет можно было бы носить. Примеряя его к себе, она не переставала рассуждать. — Если ты не работаешь, я буду использовать тебя как украшение.

Она рассмеялась, встряхнув предмет. Внутри послышалось звяканье, что-то перекатывалось или покачивалось внутри. Недолго думая, она приложила циферблат к бедру.

Ремешок щелкнул и внезапно застегнулся. Механизм тихо защелкал, и Диксди услышала тихий, тусклый и лишенный эмоций голос, с оттенком металла и кажущийся слегка неисправным.

— Повторная инициация. Субъект носитель первичной связи. Погрешности в физиологических параметрах отсутствуют. Погрешности в личностных параметрах минимальны. Совместимость с ограничителем серийный номер девять тысяч… тысяч… семьсот второй выше заданных параметров. — Тихо говорил предмет, не поддаваясь на попытки испуганной пони снять его или расстегнуть ремешок. Циферблат загорелся символами, и пони пронзило ощущение холода. — Активная личность, оригинал. Использование иного устройства класса «ограничитель» не обнаружено. Запускается повторная инициация артефакта класса «ограничитель». Отсчет… отсчет…

Она замерла, все еще протягивая копытце к предмету, раскрыв рот в безмолвном крике. Солнце погасло в её потускневших и ставших блеклыми глазах. Лишь сковывающий тело холод проникал все глубже, словно пытаясь растечься по каждой вене, проникнуть в каждую крошечную часть её.

Она вздохнула, словно выбралась из воды. Откашливаясь, она лежала на траве, поджимая копытца, и старалась выровнять сбившееся дыхание.

— Что ты, Дикскорд тебя побери, такое? — Она стукнула копытом предмет, сжимающий её бедро и поблескивающий небольшими царапинками на поверхности. — Отцепись от меня, холодная мерзость.

— Субъект носитель первичной связи, вы инициированы как владелец ограничителя… ля… ля… серийный номер девять тысяч семьсот два. Данная модель имеет функциональные ограничения и является боевой версией устройства глобальной связи. — Монотонно ответил предмет, тикнув и передвинув стрелки на несколько делений вперед. — Производится связь с остальными ограничителями.

Предмет замолчал и продолжал тикать все время, пока пони пыталась от него отделаться. Лишь расцарапав шкурку, Диксди убедилась, что этот артефакт вцепился в неё накрепко. И, похоже, навсегда. С грустью она смотрела на закрытое диском бедро, испытывая дискомфорт от вцепившегося в тело ремешка.

— Связь невозможна. Повторяю, связь невозможна. — Вновь ожил циферблат. — Девять прототипов ограничителя не выходят на связь в силу отсутствия жизненных функций у их носителей. Остальные девять тысяч семьсот два ограничителя так же принадлежат носителям первичной связи, жизненные функции которых отсутствуют. Загружаются последние предписания… предписания не обнаружены. Выполняются базовые функции… сеанс завершен.

— Эй, погоди, какие еще предписания, какие функции? Отцепись от меня… — Чуть жалобно проговорила пони, ткнувшись носом в холодную поверхность. — Тьфу…

Она побрела в сторону дрожащей сферы и едва вошла в неё, как артефакт на бедре ожил и мигнул несколькими символами.

— «Сфера портативной реальности». Артефакт класса «щит». Состояние магического… ского… уровня выше нормы. Статус механизма: частичное повреждение. Время жизни артефакта: менее нескольких минут. Точный расчет невозможен. Предполагаемые варианты завершения цикла жизни артефакта: угасание, перезапуск, разрушение. — Безжизненно проговорил циферблат.

— Разрушение? — Пони переспросила, не зная, ответит ли ей артефакт, или это была его прихоть. Но тот молчал. Она лишь ощутила легкую вибрацию, исходящую от цилиндра, сфера вокруг которого вновь стала меньше и покрылась небольшими прорехами, плавающими по её поверхности и делая тексты нечитаемыми. Пони шагнула в сторону, потом побежала, слыша, как писк в ушах стал нарастать, переходя в завывание ветра.

На миг долина озарилась вспышкой, словно ударила молния, и в спину пони мягко, но сильно ударил ветер, подняв её и швырнув в сторону дома, несколько метров протащив по мягкому ковру изо мха. Во рту почувствовался солоноватый привкус от прикушенной губы.

— Нелфя было фкажать, фто он фсорфётся? Так фложно было? — Выплевывая мох и ветки изо рта, проговорила она, со стоном поднимаясь с земли. — Пфу. Хоть спасибо, что предупредил.

Металлический голос раздавался еще не раз, предупреждая её во время встречи с наследием в виде артефактов. С того дня, она почти перестала полагаться на изменчивую удачу, поглядывая на символы, возникающие на стальной поверхности. Многое из найденного оказалось рабочим. Но еще больше было того, что переставало работать или взрывалось, показывая свой неблагодарный нрав, пытаясь забрать с собой ту, что пробудила старые технологии ото сна.

---

— В общем, они отмеряют срок жизни артефактов, которые я сделала или изучила, при этом ношу на себе или размещаю рядом на расстоянии вытянутого копыта. — Закончила свой рассказ пони, когда они уже подходили к поезду. С мордочки лиловой единорожки не сходило удивление. Впрочем, похожая реакция была у остальных. — А еще они записывают все, что мне удалось узнать про артефакты и их устройство.

Она игриво улыбнулась.

— А что это у вас такие мордашки? — Встретила их вопросом Дэш, которая вместе с Флаттершай первой прибыла к поезду и ждала остальных. — Только не говорите, что я пропустила самое интересное!

— Диксди рассказывала о том, как ей достался один предмет. — Ответила Твайлайт, заходя в вагон. — Очень интересная история, хотя и немного пугающая.

— Это так круто! Пугающие истории, я просто обожаю такие… — Зажмурилась Дэш, поспешив за синей пони, которой пришлось чуть наклонить рог, чтобы не задеть верхнюю планку двери вагона. — Хочу пугающую историю!

— А я… нет… пожалуй. — Тихо добавила Флаттершай, заходя в вагон с Эпплджек.

— Ох, Сахарок, пожалуй, в этом я буду с тобой согласна. — Земнопони подбадривающе потрепала пегасочку за крыло.

— Ты говорила, что была в Вудсбурге. — Неожиданно вспомнила белая единорожка, когда все уложили свои вещи и устроились в вагоне. — Расскажи об этом городе.

— Если только это не страшная история… — Тихо вставила слово Флаттершай.

— Особенно если она страшная! — С горящими от воодушевления глазами появилась Дэш и устроилась рядом.

Синяя пони смутилась от такого внимания, но, все-таки, устроившись поудобнее и стараясь не шевелить крыльями, заговорила:

— Я не знаю, когда это было, но в тот год еды в долине оказалось мало, а лететь далеко не было сил…

…Вьюга выла в скалах уже не первую неделю, превращая орешники в ловушки из взрывающихся мелкими осколками плодов. Вода в источниках замерзала и становилась причудливыми статуями изо льда, отчего Диксди радовалась, что в глубинах её дома была теплая вода, текущая из темных отверстий, хоть и отдающая немного кислым привкусом, но пригодная для питья. Еды оставалось мало, и еще одну неделю продержаться было невозможно. Она развернула карту, которую нарисовала, летая над горами, и копытце ткнуло в небольшую точку.

— Сюда. Я попробую долететь сюда, это самое близкое. — Вздохнула она и, открыв дверь, закашлялась от влетевшей в мордочку горсти снега. Копытце тронуло амулет на шее, тепло разлилось по телу, наполняя его приятным покалыванием. Крылья распахнулись, чуть алея от исходящего от прожилок свечения, и ударили по воздуху, отрывая свою хозяйку от земли.

Ветер кружил её и пытался столкнуть с неба, в котором ощущал себя единоличным владельцем, но упрямая перепончатокрылая летела вперед, с трудом различая в снежной вьюге землю. Вскоре огни небольшого городка мелькнули внизу, и она стала спускаться.

Копыта плавно ударились о покрытую снегом дорогу и чуть заскользили, отчего пони едва не упала. Оглянувшись, она медленно пошла в сторону города, табличка у входа в который гласила: «Вудсбург, мы знаем толк в бревнах!». Пони пожала крыльями. Бревно есть бревно, ничего сложного в нем быть не могло, с её точки зрения, а потому кичиться этим ей показалось глупым. Однако она, вспомнив все записи в книгах, подняла вверх крылья, сложив кончики над головой, что бы те образовывали сердечко по форме, как знак приветствия и добрых намерений. Этот жест был описан в одной из книг и считался обязательным, если крылатое существо вступает в земли земных пони. Она улыбнулась. В сумке звякали монетки, которые она нашла дома, на полу и в сундуках. Их, как она считала, должно было хватить на еду. Даже если та будет дорогой.

— Жители города, я пришла, чтобы просить еды в эту хол… — Договорить она не успела. В стылую землю воткнулись брошенные вилы, и из домов появились пони, держащие факелы. Метко брошенная коса впилась в доску с названием города и застряла там, покачиваясь и звеня на ветру.

— Вы чего… — Удивленно выдохнула перепончатокрылая, но тут послышались приглушенные хлопки, и короткие стрелы впились в землю, где еще минуту назад стояло её копыто.

— Какое варварство… — заметила Рэрити.

— Может… они испугались крыльев? — Предположила Флаттершай. — Они довольно жуткие…

— Да, скорее всего, так и было. — Согласилась синяя пони, кивнув. — Я убежала. Мне было страшно. Еще некоторое время я слышала их голоса и сияние факелов, прежде чем они отстали.

…Пони оказалась у старого амбара, набитого деревянными досками и инструментами, которые не только висели на стенах, но и валялись на полу. Там горел свет, и кто-то методично стучал молотком по дереву, забивая тонко скрипящие гвозди.

— Гнилая стружка, что же ты не выходишь-то? — Слышался чей-то рассерженный голос, заглушаемый то стуком молотка, то звуком пилы. — Я уже месяц вожусь с тобой, а ты все не получаешься, тупой же ты кусок дерева.

Пони осторожно заглянула в окно. Возле огромного колеса сидела пони, лоб которой был перевязан косынкой, не дающей гриве упасть на глаза. На поясе болтались инструменты, но еще больше их было в ящиках, стоящих рядом и просто лежащих на полу. Там же белели листы с линиями и расчетами, в которые то и дело смотрела пони. То, что она мастерила, у неё не получалось, однако она снова и снова отрывала части конструкции и пыталась собрать заново.

— Попробуй перенести вес балок ближе к центру и пустить в ось не одну полосу, а в три. — Раздался тихий голос откуда-то из темноты.

— Эх? Со мной что, уже доски стали говорить? — Пони оглянулась и, подняв кружку, заглянула и в неё. — Нет, сидр, вроде, не крепкий. Эй, ты что, думаешь лучше инженера этого города?

— Нет, не думаю, но конструкция будет менее шаткой, если сделать именно так. Это ведь… водяное колесо?

— В точку, детка, лучшее колесо в этом городе! Оно сможет пустить силу реки на благо целых пяти мастерских по дереву! — Пони с гордостью указала на конструкцию копытом. — И на нем будет стоять мое имя.

— Тогда лучше еще укрепить лопасти и изменить их угол… — Добавил все тот же тихий голос. — Такие, как сейчас, будут бесполезны, если течение замедлится.

Пони хмыкнула, однако, проверив слова странной незнакомки, убедилась в её правоте. Внеся поправки в чертеж, она повернулась к стоящему в тени силуэту.

— Тю, да ты единорог. Что единороги делают в такую погоду? — Удивленно проговорила земнопони. — Не мудрено, что ты, лишь взглянув на конструкцию, заметила недочеты. Вы же это, умные, типа. Верно?

— Я есть хочу… — Раздался голос из тени и силуэт пошатнулся. — Мне бы поесть, и я пойду дальше.

— Эй, да ты почти с ног валишься, заходи… не хочешь? — Силуэт отрицательно качнул головой. — Ну, как хочешь. Стой тут, я принесу тебе чего-нибудь из запасов.

Пони ушла, и Диксди осталась у входа, найдя уютное место между бочками. Ветер стих, и посветлевшее небо осветилось россыпью звезд. Она любила это время суток. Все небо казалось усыпанным драгоценными камнями, но в них она видела глаза тех, кто давно покинули этот мир, словно присматривающие за теми, кто остался.

— Единорог? Ты где? Гнилой гвоздь, ушла что ли? — Пони позвала еще раз и поставила большую корзинку на землю. — Эй, если ты тут, я оставила еду у входа. И запомни, Армилла Лайтнинг никогда не оставляет помощь неоплаченной. Поняла? Никогда!

Земнопони фыркнула и скрылась в амбаре, закрыв за собой дверь.

— Я вышла из укрытия через час только. — Продолжила рассказ синяя пони. — В корзинке была еда, и большая часть могла храниться долго. Я несколько раз прилетала потом в этот город, смотря, как крутится колесо Лайтнинг, вращаясь и переливаясь узором из нарисованных сбоку молний. Мы говорили с нею, а я давала советы по механизмам, и оставила ей одну из книг.

— А ты видела её? — Тихо спросила Флаттершай, чуть покраснев.

— Нет. — Тихо ответила Диксди. — Лишь в последнюю встречу, когда мы говорили друг с другом, разделенные досками и стеной амбара. Я боялась, что она встретит меня, как остальные жители города. Боялась напугать пони, поделившуюся едой и слушавшую мои советы, с которой мы смеялись над шутками и смотрели по отдельности на звездное небо… Я слышала её вскрик, когда солнце отбросило силуэт моих крыльев на землю, и улетела. Её голос раздавался позади, а я набирала высоту, боясь ощутить в крыле стрелу. Я не знаю, что она кричала, возможно, от ужаса…

В вагоне повисло молчание. Флаттершай всхлипнула, Дэш смотрела в сторону.

— Это грустная история. — Послышался голос Пинки Пай. — От таких историй хочется кексика с чаем.

— В любом случае, мы скоро приедем. — Твайлайт Спаркл записала что-то в блокнот и положила его в сумку.

Кантерлот встретил их каменным перроном и суетой вокзала, с которого пони покидали город и на который прибывали. Не говоря уже о тех, кто провожал или встречал. Пони разноцветной группой высыпались из вагона и оказались в плотном кольце королевской стражи, сплошь состоящей из белых статных единорогов.

— Нас встречают, а, значит, принцесса получила моё письмо. — Довольно улыбнулась лиловая единорожка. Единороги молчаливо смотрели, вздрогнув лишь, когда из вагона появилась темно-синяя пони, рог которой блеснул на солнце, а тело скрывал диковинный кожаный плащ. Она темной фигурой шла с остальными пони, заставляя камень перрона слегка вздрагивать под своими копытами.

— Мисс Твайлайт Спакл, её друзья и гостья с Северных Гор. Все верно? — Сухо спросил лиловую пони белый единорог в золотых доспехах.

— Да-да, все именно так. — Кивнула та.

— Цель визита: достопримечательности Кантерлота, визит к правительницам Эквестрии и посещение Магической Школы? — Единорог вопросительно взглянул на стоящих перед ним пони и задержался взглядом на темной и высокой пони позади них. — Ваше имя?

Синяя пони не сразу поняла, что обращались к ней, и лишь после легкого тычка в бок от Дэш произнесла свое имя, которое единорог записал и отошел в сторону, позволяя им всем пройти.

— Приятного времяпровождения в Кантерлоте. — Так же официально проговорил единорог и уже чуть тише добавил. — А вам, мисс Спаркл, жаркое приветствие от вашего брата. Он сожалеет, что не сможет составить компанию вам, как предполагал ранее. Поезд из Кристальной Империи не может придти из-за погодных условий.

Та кивнула с благодарностью и последовала за успевшими уйти вперед друзьями.

— Ах, находясь на столь изысканных улицах, сама ощущаешь себя изысканно. — Рэрити поправила шляпку и засмотрелась на свое отражение в витрине, заставив этим фыркнуть от смеха розовую и оранжевую земных пони.

Белый замок Кантерлота предстал перед ними в своем великолепии, и даже те, кто уже бывал в нем, не говоря уже о Диксди, смотрели на него с восторгом. Она просто потеряла дар речи и лишь оглядывалась по сторонам, переводя взгляд с изящных линий архитектуры на статуи Аликорнов и развевающиеся флаги с символами правительниц Эквестрии. В воздухе пело торжество, и разносился запах цветов, щекочущий носик синей пони, едва не заставив ту чихнуть.

Они поднимались по кажущейся бесконечной лестнице, мягко ступая по красной полоске ковра, бархат которого ощущался копытцами.

— Лучший день… — Прошептала Диксди, стесняясь при всем этом окружающем великолепии своей внешности. Она поджимала хвост, стараясь не поцарапать лестницу, и от этого выглядела еще забавнее, — в моей жизни.

Она шла за остальными, стараясь не отставать, и, при этом, оглядывалась по сторонам, пытаясь запомнить все, что попадалось ей на глаза.

Они шли по коридорам, мимо картин и витражей, в которых рассказывались эпизоды из истории прекрасной страны. Возле одного из них синяя пони замешкалась, рассматривая заточаемого в камень Дикскорда. Внизу были изображены фигурки шестерых пони разного цвета. Перепочнатокрылая хотела задать вопрос, но передумала и догнала остальных, бросая взгляды на витражи, через которые проникал свет, раскрашивая пол в разноцветные пятна.

На миг, в глазах потемнело…

---

Она шла по коридору, правая сторона которого была закрыта огромными витражами, сложенными из толстых кусков стекла. Обзорные залы. Они были вырублены в скалах, и с них открывался вид почти на все Кристальное Королевство.

— Куда мы идем, Брайтлайт? — Спросила она и посмотрела на отражение в витраже. Там смутно виднелась мерцающая белым светом фигура, кожистые крылья которой и изогнутый рог с лезвием на задней стороне, казалось, переливались небольшими искорками. Рядом с этой большой фигурой шла небольшая синяя фигурка, на переднем копыте которой уже был первый амулет. Синяя пони с огромными янтарными глазками смотрела на неё с этого отражения.

— Мы идем в северное крыло, малышка. — Раздался мягкий и нежный голос. — Смотри: помнишь, я рассказывала тебе о них? Это, сестры, что будут править Эквестрией. Это такая страна, границы которой проходят по нашим горам.

Светлое крыло указало на изображение двух аликорнов, что, обнявшись крыльями, слегка прикасались мордочками друг к другу. Над ними, словно большая лапа, раскинулось огромное темное крыло. Маленькая пони посмотрела на него и открыла свое, словно сравнивая их.

— Брайтлайт, а когда моё крыло будет таким же большим? — Она обернулась к своей наставнице, и та улыбнулась, потрепав фиолетовую гриву копытом.

— Не знаю. Возможно, скоро, возможно, нет. — Раздался её мягкий голос. — Не спеши расти, Диксди, насладись жизнью полностью, потому что только это придаст тебе сил, когда они понадобятся.

— Но я хочу сейчас… — Тихо произнесла та, сложив крыло. — У всех уже давно по десять артефактов, а я только с одним…

Та, которую она назвала Брайтлайт, тихо рассмеялась, чем заставила малышку фыркнуть и ускорить шаг.

— Зато ты сама пробудила его, и стала одной из первых, кто понял, как он работает. — Успокаивающе проговорила большая и мерцающая светом пони. — Не торопи свое время, пусть даже оно…

---

Часы тикнули и Диксди поняла, что никто и не заметил, как она на миг оказалась в своих воспоминаниях. Эти пятна света на полу так напоминали ей Обзорные Залы, что она невольно сбавила шаг, чтобы насладиться этим чувством снова.

— Тут красиво, Диксди, но нас ждет принцесса, мы не можем опаздывать! — Одернула её лиловая единорожка.

— Да, прости. Мне на миг показалось, что я дома… — Тихо отозвалась та, оставив своими словами след недоумения на мордочках остальных.

— Она что, принцесса какая? — Эпплджек тихо толкнула Спаркл, когда та поравнялась с нею. — Она жила в замке?

— Не знаю… — Ответила та, решив, что будет идти рядом, чтобы эта странная пони не потерялась.

---

Принцесса Луна ощущала напряжение своей старшей сестры уже с самого утра. Но не то, что обычно предшествовало встрече с её любимой ученицей. Нет, в Селестии ощущалось что-то, напоминающее момент, когда ее гложут сомнения, и эти сомнения не давали ей покоя.

— Сестра, эта встреча волнует тебя больше, чем обычно. — Заметила темная аликорн, встав рядом. — Что-то не так?

— Что ты, Луна, все замечательно. Твайлайт написала, что приведет во дворец свою новую знакомую. — В голосе правительницы звучала мягкость и забота, но что-то в голосе было не так. — Я выразила свой глубокий интерес к ней и к просьбе своей ученицы, со слов которой лишь я могу помочь её знакомой поверить в историю Элементов Гармонии.

Принцесса Луна хотела добавить что-то, но в это время в зале раздались голоса стражи, извещающей о прибытии в Тронный Зал Твайлайт Спаркл и её друзей. Шесть уже знакомых Селестии пони вошли в зал и учтиво склонись, согнув левое копыто. Лишь седьмая, более высокая ростом, с темной шкуркой и длинным, чуть загнутым назад рогом, прижала копыто к груди и наклонила голову. Традиционное приветствие, слегка удивившее сестер-принцесс, давно уже не видевших его в таком исполнении.

— Приветствую тебя, моя ученица, и вас, её друзей. — Мягко, но при этом отчетливо и на весь зал произнесла принцесса Селестия. — Я рада, что вы прибыли вовремя. Пони, что стоит позади, — это та, о ком ты рассказывала мне в письме?

— Да, принцесса, это она. — Понимаясь с колена, ответила Твайлайт. Мимо неё скользнула темная фигура, и, выйдя вперед, темно-синяя пони остановилась в десятке шагов перед Селестией.

— О, светлокрылая, это великая честь для меня увидеть неувядающую красоту Аликорна. — Раздался её голос, чуть грубоватый на фоне нежного и мелодичного правительницы Эквестрии. — Я безмерно благодарна вашей ученице, за эту возможность. И я… хотела бы…

В копытцах синей пони появился шарик, заставивший стражу напрячься. Рога единорогов тускло засветились, будучи готовыми ко всему. Однако светлая правительница успокаивающе кивнула им, и стражники сделали шаг назад.

— Да, что бы ты хотела узнать у меня? Если об Элементах Гармонии, то это правда. Пони, что прибыли с тобой, являются ими, и я подтверждаю это. Моим словом аликорна и словом правительницы Эквестрии. — Перепончатокрылая удивлённо оглянулась, и крыло приподнялось, открыв взору принцессы металлический диск на бедре у той. Глаза принцессы слегка сузились. — Есть ли еще что-то, что бы ты хотела спросить или узнать? Если нет…

Селестия обвела присутствующих ласковыми и внимательным взглядом. Её что-то тревожило. Принцесса Луна ощущала это, стоя рядом с той самой минуты, как открылись двери и вошли друзья Спаркл вместе с этой странной пони. То, что на той вовсе не плащ, она поняла сразу, угадав в одежде сложенные крылья, похожие на крылья ночных пегасов. Но вот наличие рога её немного озадачило. И еще магия… сжатая небольшими кусочками магия, сопровождающая эту гостью в виде надетых поверх шкурки предметов.

— Да, Светлокрылая, я хотела спросить еще кое-что, если будет возможно. — Синяя пони смущенно теребила шарик и смотрела куда-то в сторону. — Я… меня… Оставили в форте, в Северных Горах. Я жила там, изучала артефакты, читала книги. Моими собеседниками были они и молчаливые статуи, в которых был запечатлен образ Аликорнов. Я звала тех, кого знала и ждала. Ждала, когда придете вы… тем самым известив, что Эквестрия больше не прибывает в пламени хаоса. Мне сказали ждать… и я ждала.

Янтарноокая пони говорила тихо, но в тишине зала её слова, казалось, слышали все.

— Оставьте нас все и закройте двери в зал. — Раздался голос Селестии, что уже спустилась на пару ступенек ниже и теперь пристально смотрела в янтарные глаза той, кто была почти с принцессу ростом. Твайлайт переглянулась с подругами, но их уже стали подталкивать к выходу стражники. Вскоре зал опустел, оставив сестер и Диксди совершенно одних. Та крутила в копытцах шарик и старалась не смотреть светлому Аликорну в глаза. Что-то её пугало, но она уже нажала на кнопочку, и шарик едва слышно гудел, записывая момент, которого Диксди ждала. Разговор с той, чей нежный голос, казалось, успокаивал даже самое разбитое сердце и самые горькие чувства. Слышался шум удаляющихся пони, копытца которых цокали по каменному полу. Звук приспускающихся занавесей, погрузивших зал на треть в тень. Принцесса Луна с беспокойством взглянула на свою старшую сестру, ощутив перемены в ней до того, как она произнесла хоть слово. Она давно не ощущала их, с момента, когда вернулась из изгнания, и тем более пугающими они были сейчас, когда жизнь в Эквестрии шла своим размеренным шагом.

— Ты! Как ты посмела вообще явиться в Эквестрию?! В Кантерлот! — Голос принцессы изменился. Из мягкого и нежного, почти умиротворяющего, он стал жестким и отдающим прохладой, отчего синяя пони сделала несколько шагов назад. На её мордочке отразилось изумление и непонимание, отчего так изменилась та, в объятья крыльев которой еще минуту назад она бы хотела попасть.

— Я… я не знаю… — Испуганно проговорила она, не ожидая такой перемены. Металлический шарик выпал из её копыт и откатился в сторону.

— Не знаешь? Зато знаю я. До сих пор, вместе со мной жива память о вас, Демикорнах — чудовищах, живущих только ради своей слепой любви к этим… этим ужасным вещам, что носишь ты на себе! — Белое копытце принцессы, обрамленное золотым накопытником, указующе застыло в сторону Диксди. — С трудом мне удалось убрать все записи и все упоминания, чтобы ничто не омрачало светлое настоящее Эквестрии. Мира, в котором нет и не будет воин, как та, в которой существа, как ты, принимали участие.

Синяя пони вздрогнула, словно получила невидимый удар, и отвернула в сторону мордочку, стараясь не смотреть в пристальные глаза принцессы Селестии. Вот почему никто не знал о ней. Вот почему пони встречали её как…

— Но сестра, мне ты дала второй шанс. Да, она необычна и, возможно, будит в тебе темные воспоминания, но дай ей второй шанс, как дала его мне! — Луна встала рядом с сестрой и опустила её копыто своим. — В ней нет того зла, что ты приписываешь ей. Может, она также стала жертвой обстоятельств, как…

— Луна! Ты моя сестра, а это… это такой же артефакт, как и те, что надеты на ней! — В голосе светлокрылого аликорна послышалась горечь, сожаление и одновременно неприязнь. — Она живет, даря им свою привязанность. Она не расстанется с ними — это живет в ней и является её сутью! Она…

— Демикорн? — Тихо раздался голос синей пони, поднявшей глаза на светлокрылую, и в них плескались слезы. Но вместе с ними в них плескалась обида и разочарование. — Только потому что я Демикорн?

— Она, Демикорн, создана, чтобы жить артефактами, способными действовать даже во время хаоса. Даже если время пойдет вспять, даже если магия перестанет быть сущностью единорогов и не станет Аликорнов. — Продолжила принцесса Селестия, словно не обратив внимания на фразу той, что стояла перед ней, растерявшись и плача. Стараясь не замечать её взгляда, словно она была вещью, не стоящей внимания. — Это была крайняя мера, которую они выбрали сами. Сделали себя зависящими от предметов, которых не должно было остаться в этом мире, как и их самих. Страшного наследия прошлого…

Металлический скрежет раздался в зале, словно кто-то протащил по полу часть доспеха и потом швырнул его оземь. С растрепанной гривой стояла перед двумя принцессами Диксди, сбросив один из поножей, что оставил царапину на каменном полу. Хотя бы так, добившись внимания к себе.

— Я… Я сниму их! Я оставлю! Я сломаю свой рог, если это будет нужно! Но почему? Светлокрылая, почему? Статуи аликорнов украшали форт, ставший моим домом, книги рассказывали о красоте, которая недостижима… Что я сделала не так? — Вскрикнула синяя пони, заставив принцессу Луну вздрогнуть от внезапно зазвучавшего отчаяния в ее словах. Янтарные глазки блестели в полумраке зала, отражаясь золотистыми искорками в капающих на пол слезах. Тон этого существа разбудил в Луне что-то знакомое, что когда-то терзало её саму. — Ответьте! Пожалуйста, ответьте! За все время, что я была на границе Северных гор, я спрашивала себя: где все, такие же, как я? Почему я вижу только себя в отражениях, и нет никого даже в рисунках на стенах, кто походил бы на меня?

— Молчи! — Белое копытце топнуло о пол.

— Светлокрылая! — С мольбой вскрикнула та, кого назвали Демикорном.

— Сестра! — Бросилась к Селестии принцесса Луна, но замерла, так и не дойдя до той. Грива Селестии пламенела, и зал наполнялся жаром, от которого стали потрескивать стекла и начали тлеть ковровые дорожки. В белых глазах Аликорна светилась магия солнца, и в этот момент даже её младшая сестра опасалась оказаться рядом. Синяя пони тихо вскрикнула и прикрылась от вспыхнувшего света крылом, открыв этому магическому жару свои «око-часы».

— Молчи, Демикорн! Пусть тебе удалось обмануть всех. Пусть даже это, действительно, правда, но ты создана для артефактов. — Грохотал голос Селестии, перекрывая своей силой и мощью даже бушующую стихию пламени. — Ты не откажешься от них. Ты будешь гореть, ты будешь распадаться на части, но с мыслью о том, чтобы… Ты?

Селестия воскликнула в изумлении, когда в зале раздался голос, и вместе с ним стихло пламя. Стены покрылись тонким, но все быстрее нарастающим льдом. В воздухе ощущалась приятная после обжигающего жара солнца прохлада, и на тлеющий пол упали первые робкие снежинки. Голос звучал, не принадлежа ни одной из принцесс, ни их странной гостье, замершей в ожидании смертельного удара огня. На фоне его звучали десятки нестройно идущих механизмов, сотни, тысячи их крутили свои шестерни, щелкая, тикая, словно пытаясь слиться в один единый ход часов, отсчитывающих саму вечность.

— Мы, Демикорны, приносим клятву верности Эквестрии и Элементам Гармонии во имя будущего всех, кто живет в ней и будет жить. Каждый из нас стоит на пороге, где решение окончательно, и дороги назад не будет. Мы никого не оставляем. Мы ничего не берем с собой, кроме того, что уже не в силах снять. Каждый из нас знает, что история будет изменена, и согласны с этим решением. — Голос звучал с грустью, но при этом торжественно, словно обладатель его не привык склонять голову не перед чем в своей жизни. Тоска и одновременно предвкушение сквозили в произносимых словах. — Мы — жизнь амулетов, жизнь осколков прошлого. Мы — механизмы, наше предназначение — отдать себя целиком силе артефактов. Наше время — время их жизни. Мы, ради жертвы первых носителей Гармонии, дарим его угасающему прошлому и с последней искрой его силы мы разделим судьбу созданных артефактов. Однако кто бы не слышал нас в этот краткий миг, мы просим лишь об одном…

Властный и тихий голос произнес всего несколько слов, но они заставили принцессу отшатнуться, и грива её угасла, вернув перламутровый и легкий свет.

— Она без сознания, сестра, у неё совершенно черные глаза, и она почти не дышит! Помоги ей, пожалуйста! Она совсем не дышит! — Раздался голос принцессы Луны, стоящей рядом с упавшей на бок синей пони, крылья которой распластались по полу. На синей мордочке замерли темные невидящие глаза, словно два вытянутых уголька, теряющих темные капли слез на каменный пол.

— Луна! Не приближайся к этому чудовищу! — Белое крыло обняло темную принцессу и отодвинуло от лежащего на полу существа.

— Но сестра! — Она попыталась вырваться, но белые крылья крепко обняли её, не пуская к той, что лежала бездыханной на все еще покрытом льдом полу. Она все вырывалась, когда раздался скрип металла и звук волочащегося по полу крыла. Диксди, покачиваясь, стояла и один глаз её наполовину мерцал янтарным светом. Вот только в этом блеске виднелись фиолетовые искорки, едва различимыми бликами скользящие по радужке.

— Я не такая… Я не чудовище… я не знаю, почему вы ненавидите и одновременно жалеете меня, Светлокрылая. Вы смотрите на меня со слезами… и я не понимаю этого. Я не понимаю вашего мира, но в нем так уютно после холодных гор. Я хочу разделить радость с теми, кого успела встретить, я хочу остаться! — Глухо говорила она, но в голосе ощущалась странная твердость. Демикорн пошатнулась, споткнувшись о брошенные ранее поножи и вступив в них копытом, одела обратно. — Первые Элементы Гармонии… я помню их. Первые волны хаоса… я слышала их. Первые войска обезумевшего Сомбры… доспехи его воинов лежат вокруг скал до сих пор… Я хотела идти со всеми, но меня оставили. И я осталась и ждала. Я долго ждала! Но никто не пришел… Были только книги. Были только статуи. Они рассыпались на моих глазах, ветшали и покидали меня…

Темная Аликорн вырвалась из крепких объятий и встала рядом со своей сестрой, смотря на замершую синюю пони, в роге которой тускло отражался свет от окон.

— Сестра, посмотри на неё! В ней нет того, что ты приписываешь Демикорнам. — Она прижала копытца к груди своей сестры, умоляюще смотря той в глаза. — Они были много тысяч лет назад. Она…

— Последняя из них? Луна! А если такие, как она, еще остались? Если голод по магии, закованный в совершенный контроль над артефактами, не поглотил её, то это не значит, что он не поглотил других! Они горят, Луна! Пойми, моя маленькая сестра! Они горят испепеляющим пламенем артефактов и сгорают с ними. С радостью, с грустью, с воспоминаниями, в поглощающей их любви к этим предметам, улыбаясь и не оборачиваясь назад. — Заговорила светлокрылая принцесса, убирая темные копытца своей сестры в сторону. — Да, они дали отпор многим врагам, без тени сомнения они ставили свою жизнь ниже жизни артефактов. Сгорали одни, на миг становясь недостижимыми по мощи, за ними шли другие… поднимали эти догорающие вещи и повторяли судьбу первых, без сожаления и сомнения! Я не хочу видеть это снова, Луна! И я не хочу видеть тебя, Демикорн! По крайней мере, пока…

Последние слова Селестия произнесла, отвернувшись и посмотрев в тающий на стенах лед, падающий звонкими осколками, рассыпаясь о каменный пол, словно пытаясь напеть грустную мелодию. Вместе с ними из глаз стоящей с опущенной головой перепончатокрылой падали прозрачные слезы, разбиваясь на мелкие капельки. Несколько из них упали на металлический шарик, и тот наклонился на бок. Тихое всхлипывание раздавалось в зале, в котором привыкли к торжествам и смеху.

— Сестра, посмотри на неё… Она дышит, она плачет, она страдает. Дай ей время, оставь прошлое в прошлом. — Принцесса Луна прикоснулась крылом к крылу своей сестры. — Пожалуйста, сестра!

— Ночь — твои владения, Луна. Если ты готова взять на себя этот груз, я не буду препятствовать. — Устало ответила та и подошла к Демикорну. Мудрые и повидавшие многое за тысячи лет глаза Аликорна заглянули в янтарные глазки той, что стояла перед ней, и на миг ей показалось, что такие же тысячи лет взглянули на неё из темных зрачков, блеснув холодными фиолетовыми искрами.

— Уходи. Ради просьбы сестры, я позволю остаться тебе в своих владениях, но я буду первой, кто будет на твоем пути, если прошлое проснется в тебе. А оно проснется… оно вковано в твой рог, оно наполняет твои амулеты, и когда это случится, я буду желать твоего одиночества. Чтобы никто… никто не разделил с тобой твою судьбу. — Произнесла принцесса, смотря на Демикорна с горечью, сожалением и одновременно ужасом, спрятанным глубоко внутри и сжатым невидимыми цепями воли. — Ты вольна делать, что хочешь. Можешь идти, куда хочешь. Эквестрия большая, но я буду всегда оберегать её и свою сестру от тебя. Запомни это и уходи…

Аликорн отвернулась и, прикрыв глаза, ощутила, как слезы потекли по белой шерстке щек. Стиснув зубы, она старалась стереть представшее перед глазами видение, но оно упорно возникало снова и снова, заставляя ту ронять слезы против своей воли.

Металлический шарик щелкнул, и последняя запись на него была сделана. Небольшой артефакт, что всегда был с темно-синей пони, равнодушно записал то, что должно было быть счастливым моментом встречи, а оказался свидетелем самого горького в жизни Диксди момента. Она медленно подобрала его и опустила в сумку, осторожно переступая копытами и спотыкаясь на кусочках почти растаявшего льда. Она открыла дверь и прошла мимо замерших в коридоре пони, которые, по-видимому, даже не слышали того, что произошло в тронном зале. Не поднимая головы, она миновала стражей, которые, словно получив приказ, пропустили её.

Она спустилась с лестницы, не смотря по сторонам, словно шагая во сне. Лишь артефакт на бедре лихорадочно начинал раскручивать шестерни, а потом замирал, издавая сдавленный скрежет, словно пытался оправиться от солнечной магии Аликорна, оставившей темные отметины не только на нем, но и на крыльях этой странной пони.

Скрыв свою белоснежную мордочку, Селестия миновала свою ученицу, лишь кивнув и улыбнувшись. В коридоре замешкалась только принцесса Луна, что отвела лиловую единорожку в сторону и успела шепнуть несколько слов, прежде чем её старшая сестра заметила это и окликнула.

— Что она сказала, почему Диксди прошла мимо в таком виде? Что произошло? — Обступили подруги лиловую единорожку.

— Она — Демикорн… — Тихо и растерянно ответила та. — Я ничего не знаю, принцесса Луна сказала лишь это.

— Демикорн? — Удивленно переглянулись пони. — И?

— И что она потом расскажет подробнее… — Еще тише ответила Твайлайт — О случившемся…

С лестницы замка спустилась Демикорн, и перед нею раскинулись стены Кантерлота. А за ними протирались земли той, кого назвали светлокрылой принцессой Селестией, и в этих землях она была чужой, еще не догадываясь, какую роль сыграли те, к чьей расе она принадлежала. Она прикрыла глаза, вслушиваясь в выравнивающийся звук тикающего механизма на своем бедре. Тихий голос раздался как будто в её голове, вкрадчиво шепча через шелест механизма.

— Дарим… дарим его угасающему прошлому, и с последней искрой его силы мы разделим судьбу созданных артефактов. Однако кто бы не слышал нас в этот краткий миг, мы просим лишь об одном… просим… лишь… просим об одном… Сохранить одну жизнь, ради… жизней всех нас. Одну… жизнь…

Голос оборвался, и в этот момент ощущение одиночества захлестнуло её, вырвав из её горла беззвучный крик, лишенный силы вопль, сорвавшиеся в тихое всхлипывание.

— Лучший… день… в жизни… — Послышались тихие слова, и она покинула замок…

14. Молчание светлокрылой, кафе и "Можно остаться?"

День после встречи со Светлокрылой Селестией. Диксди знакомится с нижними улицами Кантерлота и решает вернуться туда, где ощутила себя как дома. Ляжет ли её путь вместе с Элементами Гармонии, или она найдет свою дорогу в этом мире, полном тайн и загадок?

Принцесса Луна волновалась. Минул уже второй день с визита Твайлайт Спаркл, но старшая сестра была молчалива, хотя и была, по-прежнему, приветлива и мягка со всеми. Она уходила от расспросов с привычной легкостью, даже тогда, когда это казалось невозможным: то ссылаясь на неотложные дела, то придумывая причину, по которой куда-то торопилась. Любая попытка узнать немного больше, чем было сказано ею тогда, в тронном зале, вызывала слегка вымученную улыбку и молчание.

— Я не знаю, Твайлайт. Чем больше я спрашиваю её, тем дальше от меня она становится и это пугает меня. — Произнесла принцесса Луна, отпивая из чашки терпкий кофейный напиток. — Я не буду больше поднимать эту тему, прости. Все, что я слышала и узнала, я рассказала тебе. Сестра замыкается при любом упоминании об этой Диксди, и я не хочу больше её ранить.

Лиловая единорожка понуро кивнула. Днем ранее она просидела немало часов в Кантерлотской Королевской Библиотеке, пытаясь найти что-то связанное с Демикорнами, однако, там действительно ничего не обнаружилось. Лишь отсутствующие страницы в нескольких книгах, и то, благодаря внимательности Спаркл, славящейся своей щепетильностью в вопросах касающихся книг.

— Спасибо и на этом, принцесса. — Тихо отозвалась она.

— Это все, что я могла сделать в благодарность за помощь в поиске общего языка с теми пони, которые боялись прежней меня. — Ответила Луна, поставив окруженную синим свечением чашку на блюдце. — Найди её. Не потому, что я верю словам сестры, но потому, что лучше неё знаю, как одиночество в такие моменты ведет к ошибкам, что сложно исправить.

Единорожка кивнула вновь. Ей вспомнилось, как были ошеломлены её подруги, и как пересказанное принцессой озадачило их. Дэш и Флаттершай весь день потратили на поиски странной пони на улицах Кантерлота, но та словно провалилась сквозь землю. Так же обстояли дела и у остальных. На этот раз, даже у Пинки ничего не вышло, хотя порой казалось, что она находится сразу в десяти местах одновременно. Прохожие вглядывались в рисунок, но отрицательно качали головой и уходили, оставляя пони удрученными неудачей.

— Может быть, она покинула Кантерлот? — Предположила Эпплджек, когда очередной пони сказал, что не видел подобной пони на улице. — Она же летает все-таки…

— Тогда её увидел бы патруль! — Возразила радужная пегаска, указав крылом на королевских пегасов в небе.

— Или ночная стража принцессы луны. — Задумчиво добавила лиловая единорожка. — Она должна быть где-то в городе. Вот… только где?

---

Она, действительно, была в городе. Слоняясь по улицам, которые казались более пыльными и нарядными и праздничными по удалению от замка. Она смотрела по сторонам. Освоившись с крыльями, она почти точно имитировала ими плащ, отчего казалась диковинным, но, все же, единорогом и потому почти не привлекала внимания ни жителей Кантерлота, которые встречались все реже на этих улочках, ни стражников, которых было еще меньше. Пробудившийся голод заурчал в её животе, распаляемый доносящимся вкусным запахом из низенькой пристройки к дому, за витриной которой стояли блюдца с вкусной выпечкой. Она облизнулась и шагнула к двери.

— Мне, пожалуйста, вот этого и вот этого. — Тихо попросила она, указав копытцем на две аппетитно выглядящие булочки. На прилавок легли несколько мелких монет. Малиновая пони, на крупе которой был изображен крендель, с недоверием уставилась на них.

— Такие монеты не принимаются, у тебя другие есть? — Холодно ответила та, покрутив в копытах одну из монет и постучав ею по прилавку.

— Нету… разве они больше не в ходу? — Так же тихо и с некоторым изумлением спросила синяя пони, понимая, что отведать булочек ей не придется.

— Милочка, я не знаю, откуда вы такая, но такие монеты никогда и не были в ходу. Это же вообще не пойми что. Так что… — Пони сделала паузу. — Или плати или выметайся.

— Но… — Попыталась возразить синяя пони, однако монеты были сметены в кучу и грубо сунуты ей в копыта. Малиновая владелица кафе указала на дверь, одним взглядом показывая, что разговор окончен. Посетители, поняв, что инцидент исчерпан, вернулись к еде и разговорам, игнорируя растерянную пони, что медленно пошла к выходу.

У самой двери рядом с нею раздался чей-то голос.

— Непростительная ошибка, будучи путешественницей, не озаботится деньгами, какими пользуются в стране, в которой вы оказываетесь. — Голос казался веселым и принадлежал бежевому пони с песочными часами на крупе. На миг, ей показалось, что она уже где-то видела его. И уже следующая его фраза подтвердила это её подозрение. — Все еще предпочитаете костюмы в стиле «Ночь кошмаров»?

— Я, кажется, встречала вас раньше в Кантерлоте… — Неуверенно произнесла она.

— Конечно! Вы спрашивали меня об Академии Вандерболтов. Вы её нашли, кстати? Жаль, что не смог ничем помочь тогда. Впрочем, я и сейчас не имею понятия о том, где она находится. — Странный собеседник, казалось, не испытывал никакого стеснения в общении. — Ах да, подождите меня за этим столиком. Один момент, и я вернусь.

Он буквально усадил её за один из свободных столиков на улице, из которого торчал зонт, укрывающий от солнца и дарящий приятную прохладу тени. Скрывшись в кафе, он уже через мгновение вернулся, держа в зубах поднос с парой чашек кофе и горкой булок.

— Путешественники должны держаться друг друга или, хотя бы, проявлять акт взаимовыручки. — Бодро заявил он, когда зубы оказались свободны от подноса, и тот с легким стуком брякнулся на стол. — Итак, как вам город? Не правда ли, он очарователен? Я тут уже третий раз, но все равно восхищаюсь красотой и простором этого места, в котором, кажется, проще потеряться, чем попасть туда, куда тебе нужно.

— Надеюсь, что это именно так. — Отозвалась Диксди, осторожно откусывая кусочек от булки. — Я хочу потеряться, хотя мне кажется, уже потерялась…

— Что за уныние? — Он с искренним любопытством уставился на собеседницу, которая жевала кусок круассана перед ним. — Я, поначалу, принял вас за путешественницу, но, смотрю, я поторопился с выводами. Ощущение, словно вы пытаетесь сбежать от чего-то. О! Вы — искательница приключений и бежите от славы? Я прав?

— Нет. — Ответила та, к его изумлению.

— Нет? Хм, впервые такое в моей практике. — Озадаченно отозвался пони с песочными часами. — Я был просто уверен, что вы искательница приключений и путешественница. Кому еще придет в голову таскать с собой внушительную кожаную сумку и пытаться расплачиваться деньгами, которые не в ходу. Однако, у вас все задатки для этого. Не желаете приключений?

— Спасибо, с меня, их хватит… — Тускло и как-то понуро отозвала она, оставив блюдце с недоеденной булочкой. — Я благодарна за угощение, но…

Продолжить фразу у неё не получилось. Мысль о том, что ей особо некуда идти и нечего делать, снова вернулась к ней, и это расстроило её. Поджав губы, она уставилась в свое отражение в чашке.

— Хорошо, сменим тему… — Пони откинулся назад и стал изучающе рассматривать эту странную единорожку. Его взгляд задержался на блеснувшем металлом роге, и он улыбнулся. — Чем такая незаурядная пони занимается по жизни? Спорю на несколько битов, что явно не разведением цветочков или наблюдением за популяциями кроликов.

Диксди посмотрела в сторону, словно решала про себя, отвечать ли на вопрос или нет.

— Я — артефактор. — Произнесла она, повернув голову обратно, но за столиком уже никого не было. Лишь прижатая чашкой визитка, которую, покрутив в копытах, она положила обратно. — Доктор… хм… Доктор чего?

Озадаченная, она встала из-за столика и пошла по улице дальше, ощущая, как съеденные булочки постепенно наполняют её бодростью, а выпитый кофе — свежими силами.

---

Белое копытце, кажущееся белее снега и немного светящееся в полумраке комнаты, мягко прижимало страницу книги, не давая той свернуться или перелистнуться. Сбоку падал теплый свет, время от времени шевелясь, и казалось, что он перемещался по комнате, сопровождаясь еле слышным шуршанием перьев.

— Ах, Феломина, перестань, я в порядке. — Раздался нежный и тихий голос. — Ты знаешь меня лучше других, я переживала и худшие моменты в жизни. Просто… это было неожиданно. Птица замерла и словно с укором посмотрела на светлую аликорна.

— Увидеть её тут. В Кантерлоте, в Тронном Зале, стоящую как ни в чем не бывало. Этот взгляд, когда раздался голос… — Белое крыло дрогнуло и опустилось к полу.

— Я помню этот укоряющий взгляд. Словно прошлое вылилось на меня, как леденящая вода. Феломина… Ты тоже помнишь тот день? Разве могла я встретить её иначе?

В лиловых глазах, кажущихся драгоценными камнями на фоне белой мордочки, застыл немой вопрос, и огненная птица с вздохом раскрыла крылья, словно ей нечего было ответить на это.

— Вот видишь… — Вздохнула светлая аликорн, снова посмотрев на строки в потертой книге. — Даже не ради просьбы своей сестры, хотя я до сих пор ощущаю вину за то, что сделала с нею. Ради данного мною слова, которое я, как надеялась, мне не придется сдержать, я…

На пожелтевшие страницы книги упало несколько слез.

— Зачем? Зачем ты уговорил меня дать эту клятву тогда? — Словно обращаясь к страницам, прошептала она. — Если бы не оно, я…

Она прижала копытце к губам, словно испугавшись того, что едва не слетело с них. Птица неодобрительно покачала головой и, слетев с клетки, устроилась рядом со снятым нагрудником и накопытниками, отливающими золотым цветом в свете её оперения. Когтистая лапка разжалась, и по полу покатился свиток.

Им оказалось одно из писем Твайлайт Спаркл и светлая аликорн плавно развернула его. Глаза бежали по не раз прочитанным строчкам, с каждым словом загораясь каким-то внутренним мерцанием.

— Да, ты права… Элементы Гармонии, по-прежнему, со мной… точнее, с моей верной и одаренной ученицей с её подругами. — Улыбнувшись, проговорила принцесса Селестия. — Как я могла перестать верить в них, когда уже столько раз они выручали Эквестрию.

Птица словно улыбнулась, приоткрыв клюв и качнувшись из стороны в сторону. От крыла отделилось перо и, плавно покачиваясь в воздухе, упало перед аликорном.

— Я напишу ей письмо. Пусть не расскажу всё, но ей решать, как поступить. — Вздохнула Селестия, подхватив телекинезом чистый свиток, чернильницу и перо Феломины. — Однако, если эта Демикорн пойдет по следам своей расы…

В глазах Селестии вспыхнуло пламя, и птица, нахохлившись, отвернулась, словно выражая этим несогласие с решением своей владелицы.

---

Дверь, обшарпанная и видавшая лучшие времена, плавно открылась и скрипнула. Палочка задела колокольчик, и тот жалобно звякнул, извещая о новом посетителе. Синяя пони плавно вошла в лавку, оглядываясь по сторонам. Вещи, что стояли на полках, были покрыты пылью, словно её специально не убирали, придавая этим больший вид старины тому, что было не таким уж и древним. Вазы, доспехи, диковинные накопытники, которые были скорее декоративными, чем действительно для повседневного ношения на копытах. Несколько камней, ждущих огранки, тускло мерцали своими гранями, подаренными им самой природой. Но большая часть вещиц едва насчитывала и одну сотню лет. Диксди улыбнулась и стала рассматривать забавную коробочку, на которой рисунок отображал двух влюбленных единорогов. Тихо нажав на кнопку сбоку, она запустила механизм, что медленно поднял крышку и показал два кольца, что одевали единороги при вступлении в брак. Они тускло поблескивали на бархатной подушечке и отбрасывали блеск от камней. Правда, в камнях не было ни магии, ни какого-либо усиления магических сил. Обычная безделушка, что слегка расстроило любопытную до артефактов пони.

— Трогаешь — покупаешь. — Мрачно заявил кажущийся таким же старым, как и товары в лавке, единорог, гулко стукнув копытом по прилавку. — А то ходят, копытами тыкают, потом деталей недосчитываешься или царапины обнаруживаешь. Хотя эти колечки тебе не подойдут. Рог у тебя странноватый и плоский. Уж не металл ли там блестит? Совсем зрение стало плохое…

Про зрение единорог, конечно, лукавил. Он отлично видел лезвие Диксди, но посчитал это, скорее, изыском молодежи, постоянно экспериментирующей над внешностью. Таких он, правда, не любил еще сильнее, чем праздных зевак.

— Ну, что встала? Интересует что-то? Покупай. Нет? Проваливай. — Скрипуче проговорил он, указывая копытом на дверь и, задев, похожий на глобус предмет, уронил его на пол. Легкое движение, с грацией хищника и между когтями крыльев оказался зажат этот дивный по исполнению артефакт. Когти лишь царапнули его витиеватую поверхность, однако, вместо благодарности, единорог разразился руганью.

— Зачем единорогу крылья?! Изучили азы магии и клепают себе всякую дрянь… Единорог — это магия, а не бестолковые крылья. Вон! Вон из моей лавки! — Он треснул по крылу тростью, отчего пони чуть не выронила только что пойманный предмет. — Кадаврам не место в моей честной лавке! Кыш, и не возвращайся, пока не одумаешься. Вот взяли себе моду… крылья клепать!

Старикан буквально вытолкал Диксди на улицу, добавив соразмерного своим силам пинка под круп, и за спиной изумленной таким отношением к себе пони захлопнулась дверь, сменившая надпись с «открыто» на «закрыто».

Пони лишь удивленно смотрела на свое отражение в стекле двери, за которым покачивалась табличка с надписью. Вздохнув, она побрела прочь.

Город казался чужим. Улицы постепенно становились все менее ухоженными, и чаще встречались дома, за которыми, казалось, никто особо не следил, или они просто часто сменяли своих владельцев, являясь этакими временными местами проживания в моменты, когда город заполнял поток приезжих. Отшатнувшись от пробежавшего стражника-единорога, она царапнула мостовую стальным поножем и оказалась в тени прохода между домами. Он вел на еще одну улочку, заставленную коробками, досками и прочим мусором города, который часто потом идет в дело, когда под рукой ничего другого нет. Устроившись между досками и коробками, она положила голову на сумку и уснула.

Ей снился сон. Один и тот же сон, в котором её копытца тихо скребут по каменной поверхности, словно не веря в произошедшее.

— Хартгеар. Двигайся, пожалуйста… мне тут страшно. Пожалуйста, двигайся. — Слышала она свой голос, но немного тоньше и плаксивее. Перед нею возвышалась темная фигура, крыло которой, изогнувшись, прикрывало её от душного и горячего потока воздуха. Осколки отрывались от этого крыла и, словно невесомые, улетали прочь. Камень хрустнул, и на пол упало крыло, напугав её и заставив вздрогнуть. Оно рухнуло разом, отломившись от самой спины стоящего существа из камня, словно исчерпало свой лимит прочности. На застывшей каменной щеке медленно катилась последняя высыхающая слеза, оставляя за собой быстро пропадающий влажный след.

— Хартгеар… Не пугай меня, пожалуйста! Тут все дрожит… я не знаю, что мне делать… я, правда, не знаю… — Синяя мордочка уткнулась в еще теплый камень и оставила мокрый от слез след на нем в виде отпечатка носа. — Двигайся… Я же знаю, ты просто играешь… да?

В янтарных глазках отразился рассыпающийся силуэт. Медленно упало согнутое и прижатое к груди копыто. Звонко щелкнула и рассыпалась длинными прядями грива, словно стекая с холки замершего Хартгеара. Треснули и замерцали электрическим сиянием задние копыта, не выдерживая веса. Фигура осела, и теперь, словно прощаясь, его голова смотрела искоса каменным глазом на маленькую синю пони, которая вытирала текущие слезы тыльными сторонами копыт.

— Харт… геар… — Всхлипнула она, безуспешно пытаясь собрать осколки назад, но те лишь распадались в её копытцах. — Харт…

— ГЕАР! — Вскрикнула Демикорн, выпуская из копыт сумку, и, вскочив, ударилась рогом о стену дома. В её еще видящих сон глазах стояли слёзы, через которые она мутно различала ночную улицу города. Луна озаряла её серебристым спокойным светом, легкий прохладный бриз шевелил гриву Диксди, отдаваясь холодом на мокрых щечках. — Хартгеар…

— Нечего орать по ночам, не дают нормальным пони спать… — Послышалось сверху, и на фиолетовогривую обрушился ушат прохладной воды. Остатки сна рассыпались мелкими осколками, равно как и желание оставаться в этом городе.

Удар задних копыт вмял мостовую в землю, и хлопок кожаных крыльев известил о том, что над крышами города взмыла последняя из Демикорнов, путь которой лежал прочь от этого места.

---

Черно-белое копытце поправило седельную сумку, и обладательница полосатого окраса и стоящей ребром гривы медленно тронулась обратно к дому. Улов был великолепным. Несколько редких, мерцающих в темноте грибов, которые удалось найти чудом, миновав рыскающую по лесу мантикору. Замечательные цветы, связки которых хватит на несколько зелий сразу. Свежие стебли еще одного растения, название которого даже ей с трудом удавалось произнести верно, но которое имело замечательные свойства, порой ценящиеся среди молодых кольтов. Завершала все это целая горсть орехов. Правда, они не имели никакого целебного свойства, просто были очень вкусны и питательны. Отдельной радостью были кусочки коры, отвар из которых приятно бодрил и исцелял от сердечных бед. Это было самой ценной находкой, хотя всего из-за нескольких кусочков ей пришлось сильно постараться и даже выжидать, когда древесные волки перестанут рыскать вокруг покосившегося дерева.

У дома её ждал сюрприз. Темная, слегка поджавшаяся фигурка сидела у двери, смотря на неё в упор янтарными, мерцающими в темноте глазками.

— Здравствуй. — Тихо проговорила она. — Можно я останусь у тебя ненадолго?

— Входи, конечно, раз пришла. Но почему ты здесь одна? — Зебра удивленно смотрела на немного дрожащую и, почему-то, мокрую пони, словно та побывала под дождем. — Как так вышло? С пони не смогла подружиться? Или…

Диксди всхлипнула и отвернулась, перебирая в копытцах свою сумку. Зебра открыла дверь и пропустила гостью внутрь, сложив свои вещи на полку. В умелых копытцах быстро разгорелся огонь очага, и на нем оказался небольшой ковш, вода в котором почти сразу начала кипеть. Хрустнула кора, и несколько её кусочков упали в кипяток, пар от которого приобрел приятный и чуть горьковатый запах.

— Садись вот сюда, о проблемах поведай. — Проговорила она, пригласив к отремонтированному столику, кусок которого был просто прибит снизу парой планок. — Вижу, случилось что-то с тобой. В глазах твоих ясных пропала и радость, пропал и покой.

Диксди сидела молча, сложив перед собой копытца, и смотрела куда-то вниз, словно пытаясь рассмотреть пол под крышкой стола. Зебра подождала ответа, но, так и не услышав его, отошла к кипящему на огне ковшу. В деревянную кружку плеснулась зеленоватая вода, от которой разнесся бодрящий аромат заваренной коры, и вскоре кружка оказалась перед синим носиком гостьи.

— Выпей глоток, и тебе станет лучше. Тогда мне расскажешь, отчего взор потухший. — Произнесла Зекора и стала изучающе смотреть на гостью. Та казалась не только уставшей, но и разбитой. На крыльях были черные отметины, словно от сажи, а один из коготков, и вовсе, был в пятнах от пепла. Казалось, что она упала в яму, в которой жгли поленья, и испачкалась, выбираясь.

Синяя пони пила горячий напиток, забавно опуская розовый язычок в чашку.

— Мне некуда было пойти… я везде чужая. Я монстр… механизм, которого боятся и были бы рады, если бы меня не было. Осколок, который затерялся и не должен был находиться. Я… — Диксди шмыгнула носом и, уткнувшись им в чашку, заплакала, проговаривая слова через всхлипывания. — Я… не нужна тут. Всем было бы лучше, если бы меня не было. Увидеть ту, которую мечтала увидеть, еще когда была жеребенком, и… она ненавидит меня! Она, такая красивая, боится и ненавидит меня! А я… я… думала, что все будет иначе. Я так радовалась… Хотела… в этот день…

Внезапно она уткнулась в копытца мордочкой, и плач перешел в рыдания, которые, казалось, нашли, наконец, выход и теперь сотрясали это темно-синее тело от самого сердца. Зекора молчаливо смотрела, не отрывая своих золотистых глаз от своей гостьи. Черные губы поджались, и она медленно подошла к Диксди, положив копытца той на плечи.

— Тихо… не надо рыдать, словно в мире нет света. За тёмною ночью всегда последует день, за холодной зимой — тёплое лето. — Тихо прошептала она на забавное ушко с перепонкой. — Выслушай такой мой совет: выспись, и утром найдешь ты ответ.

Черно-белые копытца плавно обняли вздрагивающую синюю пони, и вскоре всхлипывания сменились на тихое посапывание, словно рыдания отняли у неё все силы. Зекора плавно опустила ту на пол, пододвинув один из половичков, сплетенных из тростника. Она озадаченно смотрела на спящую гостью и пила чай. Вот уже третий раз оказывается эта странная пони в её доме, и теперь, похоже, стряслось что-то действительно серьезное. В тишине дома лишь один звук заставил зебру насторожиться и вслушаться. Неровный ход часов, чужой звук в лесной тишине, механическим ходом раздавался с бедра гостьи, подсвечивая снизу крыло то желтым, то розовым, то ярко-голубым светом. Золотистые миндалевидные глаза пристально смотрели на мерцающие на стальной поверхности символы, гадая, что бы это могло значить. Те загорались и медленно угасали, едва к ним приближалась странно изогнутая стрелка. Звук механизма становился ровнее и огоньки в виде символов появлялись все реже.

— Брайтлайт… когда у меня крыло будет таким же большим… — Прошептала во сне синяя пони и, сжавшись, прикрыла мордочку кисточкой хвоста. В уголках её глаз высыхали последние капельки слез.

Покачав головой, Зекора накрыла её сшитым из кусочков пледом и в размышлениях улеглась у стены, на сваленных в кучу подушках, из которых раздавался звук сухого сена, едва она подмяла их под себя.

Утро должно было дать ответ, и Зекоре пришло в голову имя только одной пони, которая могла бы это сделать. А, точнее, единорожки, которая жила в доме-дереве и хорошо дружила как с книгами, так и с принцессами. Зебра улыбнулась своей идее и задремала.

15. Артефактор, выбор и Магическая Школа

Если теряешься в реке жизни, положись на свой талант, и он выведет тебя из тупика. Любопытство и страсть к своему делу на время заглушили разочарование в сердце демикорна. И, возможно, в словах Зекоры прозвучал намек, чем той стоит заняться в Эквестрии.

Утро просунулось в окна солнечным светом, нежно разбудив зебру от сна. Она зажмурилась и потянулась, дернув звякнувшим золотистыми колечками ушком. Открыв глаза, она увидела Диксди, что-то сосредоточенно рассматривающую на столе. Её силуэт то озарялся голубым мерцанием, словно что-то светилось между её передними копытцами, то, напротив, высвечивался красноватым блеском. Синяя пони произносила певучие слова на незнакомом зебре языке, звучавшем нежно и немного грустно. Казалось, она была так увлечена тем, что делала, что не замечала ничего вокруг. На мгновение зебра обрадовалась этому, решив, что пони, наконец, успокоилась. Ну или, по крайней мере, не ушла без предупреждения. Медленно встав и тихо подойдя к ней, она заглянула через плечо Диксди и едва не вскрикнула.

В прочем, увлеченная пони все же заметила шевеление за спиной и, тихо пискнув, отскочила в сторону.

— Ох, Зекора, нельзя же так… ты меня напугала. — Перепончатокрылая облегченно вздохнула и поправила гриву мерцающим прикосновением телекинеза. — Очень…

— Амулет этот трогать не стоит. Он пони хорошим причинил много боли. — Сухо проговорила зебра, пытаясь палочкой затолкать амулет в коробку. Она даже не хотела прикасаться к нему копытами, смотря на эту вещицу с отвращением. — Я избавиться от него была должна, но места подходящего так и не нашла. Многим пони бед он принес и может принести еще, если не спрятать его с глаз хорошо.

— На меня он не действует. Он лишь усиливает природные магические умения у того, на кого будет надет. — Пожала крыльями пони, и летающий в облачке телекинеза артефакт-стилус черкнул по воздуху, вызвав точную светящуюся копию амулета. Треугольные формы, острые углы — предмет раскрывался на части, отделяя схему красного камня от основы, а затем и вовсе раскладывая основу на части. Крылья, расположенные по бокам декоративной головы существа с рогом, оказались просто украшением, а вот треугольная металлическая пластина… Она оказалась сложенной из магических слоев и слоёв металла особой ковки. В воздухе появились блоки текста, в которых скользили резкие символы на незнакомом зебре языке. Острые, немного хищные знаки складывались во фразы и предложения, оставаясь непонятными. Диксди ткнула в несколько частей схемы, и та развернулась шире, показывая места креплений, тонкие линии магических цепей и множество других вещей, понятных ей, но выглядящих для Зекоры, как диковинная магия. Элементы артефакта увеличивались, позволяя приблизить любую, даже самую незначительную штучку. Несколько высветившихся алым точек привлекли внимание синей пони, и она плавно коснулась их светящимся кончиком стилуса. Снова раскрылся текст, но теперь камень в форме ромба мерцал и словно создавал воронку, в которую входил небольшой голубой поток, возвращая алый буйный вихрь, расходящийся от камня в стороны. — Оу, какой занятный эффект. Даря силу, он извращает сознание своего носителя и делает его магию разрушительной, даже если она использована во благо. Какой бездарный выбор, можно было найти куда более простой способ балансирования мощи. Но сделан он хорошо…

Зебра слушала синюю пони, едва понимая половину из сказанного той.

— Твою магию мне видеть не доводилось. Скажи, где ты ей обучилась? — Наконец-то затолкав амулет в коробку, произнесла зебра. Она с изумлением смотрела, как по комнате кружатся призрачного вида линии, складывающиеся в детали амулета, которые сейчас были разложены в воздухе по типу и одной Диксди понятной схеме.

— Это мой талант. — Вздохнула перепончатокрылая и, вложив стилус в паз браслета, рассеяла витающую в воздухе схему. — Я артефактор. Амулеты, артефакты, основанные на магии механизмы и предметы — все это может быть изучено мной при помощи предмета, с которым связан мой талант. Однажды полученные данные всегда можно вернуть назад в виде схемы.

Она кивнула в сторону блестящего стержня, покоившегося в браслете, надежно зажатый удерживающим механизмом.

— С его помощью, я могу понять устройство всего, к чему им прикоснусь, и обрисую схему, которая потом раскроется в воздухе призрачными фигурами. — Продолжила она. — Правда, после него всегда хочется очень есть.

Янтарные глаза уставились на зебру, и от синей пони послышалось урчание голодного желудка.

— Я приготовлю поесть, ты чуть-чуть подожди. А пока я готовлю, кое-что расскажи. — Произнесла зебра, вставая и направляясь к кухонному столику, если можно было назвать таковым несколько тумбочек у окна, заваленных травами, склянками и диковинными котелками разного размера. Из сказанного синей пони для неё многое осталось непонятным. Будучи окруженной природой, зебра была весьма далека от того, что начинает граничить с технологией, пусть даже и щедро использующей магию. Травы, заговоры и зелья — вот что было её стихией, и она знала в ней толк. — Талантом своим ты душу предмета смогла разглядеть, но можешь ли ты от ее воли других уберечь?

— Нейтрализовать? Разрушить его? — Пони с сомнением взглянула на лежащий в коробке амулет. — Жаль, он сделан весьма искусно и, по правде говоря, действительно древний. Мне кажется, я встречала похожие раньше…

— Диксди, этот предмет несет только зло. Даже в достойных копытах не творит он добро. — Отозвала зебра, перемешивая что-то вкусное и булькающее в котелке на огне. Она попробовала кусочек с кончика деревянной ложки. Вкус был что надо, и она облизнулась. — А тех, в сердце коих зависть живет, он в рабство своё волей темной возьмёт.

Пони вздохнула. Стилус снова вызвал схему, но теперь куда меньшую по размерам и точно наложившуюся на предмет. Светящееся острие сдвинуло в сторону несколько компонентов и нажало на сходящиеся вместе линии. Кристалл вспыхнул рубиновым светом и дрогнул. Артефакт словно выгнулся в коробке, детали ожерелья мелко затряслись, отделяясь друг от друга, и зазвенели. Заостренные крылья повернулись и выпали из пазов, в которых они, казалось, намертво закреплены. В доме нарастал тяжелый гул, от которого зебра прикрыла копытцами ушки. Достигнув своего пика, он вдруг резко пропал, и коробка разлетелась боковинками в стороны, оставив лежать медленно распадающийся и шипящий предмет. Красный камень покрылся трещинами, исторгнув черное облачко дыма, потускнел и превратился в мелкую крошку.

— Ну вот, всего лишь замкнуть несколько магических цепей, поменять поля на слое соприкосновения металла и камня… надо будет потом подробнее изучить схему. Может быть, удастся убрать побочный эффект при повторном создании. Все-таки, это хорошая конструкция, хотя и немного недоработанная. — Проговорила она, стряхивая обломки со стола в остатки коробки. На мордочке была грусть, словно ей действительно было жаль этот предмет, однако, она рассеялась, едва черкнувший по воздуху стилус вернул схему амулета в воздух, и пони погрузилась в её изучение. Голубые линии отражались в янтарных глазках, переливаясь и поблескивая в тех местах, куда указывал висящий в объятьях телекинеза кончик артефакта.

Оставив её, зебра вернулась к готовке, размышляя над тем, чему только что оказалась свидетелем. Она давно ломала голову над тем, как избавиться от этого предмета, создавшего множество проблем в Понивиле. Лишь при помощи хитрости его удалось изъять у его последней владелицы. А тут удивительная пони с диковинными умениями заставила его обратиться в бесформенные осколки в считанные минуты, даже не прикасаясь к нему. При этом, в ее янтарных глазах светился азарт и интерес, который еще недавно она и не думала увидеть. Загадкой оставалось и то, как эта пони нашла амулет в её доме. Зебра оглянулась на вращающуюся в воздухе и светящуюся схему перед сидящей пони, на мордочке которой была радость жеребенка, получившего новую игрушку. Пожалуй, та действительно увлекалась тем, что попадало в её копытца, забывая обо всем на свете.

— В мире этом немало загадок. Есть в нем предметы, что могут обжечь. — Произнесла Зекора, поставив перед Диксди миску с похлебкой. — Можешь ли ты своей силой таланта пони других от вреда уберечь?

— Я не понимаю тебя. — Оторвавшись от вкусной еды, ответила синяя пони. Слова зебры озадачивали её. — Что ты имеешь в виду?

— Предметы такие вновь и вновь возникают. Копытца искателей их жаждут, богатства и силы желая. — Проговорила Зекора, смотря в янтарные глазки Диксди. — Кто о свойствах опасных предметов не знает, может множество бед в этот мир принести из-за темного края.

Синяя пони смотрела на зебру, пытаясь понять, к чему та клонит, однако ни одной толковой мысли в голову не пришло. Решив оставить это на потом, она стала лакать еду из миски, с удовольствием отмечая, как чувство голода отступает, а браслет со стилусом начинает приятно нагреваться, наполняясь энергией.

---

Она только прибыла домой после безуспешных поисков и расспросов. Отпустив уставших друзей, она стала раскладывать вещи, стараясь еще раз вспомнить разговор с принцессой Луной в малейших деталях. Странным остался рассказанный ею сон демикорна. В ней синяя пони была совсем жеребенком, да и принцесса не была до конца уверена, что она видела именно её. Но янтарного цвета глазки были очень похожи. Твайлайт еще тогда заметила, как принцесса, рассказывая о сне, старалась смотреть куда-то в бок, словно стесняясь того, что была испугана. Ведь сны и ночь были её владениями, а она впервые ощутила себя в них беззащитной.

— «Не оставлять её»… Хороша задачка, если её нигде нет. — Лиловое копытце пнуло сумку, и та, наклонившись, рассыпалась свитками и несколькими книгами по полу. — Ох, ну как такое могло случиться. Демикорн, о них вообще ничего нет, а та, кто могла бы рассказать, молчит даже на вопросы своей сестры! Принцесса Селестия, это слишком сложная загадка!

— Насчет принцессы Селестии. — Раздался голосок дракончика. — Тебе уже два письма пришло от неё. Одно совсем недавно. И…

Звук изрыгаемого пламени прервал его фразу, и на пол выкатился еще один свиток.

— Прости, три… письма… — Спайк поднял свиток и сложил к предыдущим. — Это странно, обычно ты посылаешь ей письма, а не наоборот. Интересно, от кого последнее… запечатано как-то по-другому.

Дракончик озадаченно почесал гребень из чешуи и уставился на письмо. Свиток был сжат лентой, кончики которой прятались под массивной печатью со знаком полумесяца. Телекинез подхватил первое, и лиловая единорожка стала внимательно вчитываться. С каждой строчкой удивление появлялось на её мордочке.

«Моя верная ученица! Вне сомнений, ты многое узнала и узнаешь еще больше, со временем познавая силы, которые не будут иметь границ. Однако, тебе так же следует знать, что даже этих сил может не хватить. Наступит момент, когда лишь верные друзья смогут помочь тебе. Та, кого ты привела в мой дворец, — осколок темного прошлого, о котором я старалась забыть. Да, моя верная ученица, даже в такой светлой стране как Эквестрия были темные времена, и о многом ты знаешь. Но есть страницы, которые были вырваны из истории, и, возможно, это было ошибкой. Меня держит слово, данное мной тем, кто были моими друзьями. Пусть никого из них больше нет со мною рядом, я не смогу нарушить его. Однажды ты овладеешь магией, силу которой едва ли сможешь представить, я верю в это. И одновременно опасаюсь того, с чем сможешь ты встретиться. Демикорны. Они не пони, которых ты знаешь. Не пегасы, с которыми ты знакома. И они отличны от единорогов, таких, как ты. Мое сердце закрыто перед ними, и в нём нет прощения и понимания, которые есть у тебя. Ты многое познала из магии дружбы, и я доверяю тебе то, что не смогу выполнить сама. Пусть твое сердце ведет тебя и подсказывает, что делать дальше. Я возлагаю на тебя, моя верная ученица, надежду, что светлое будущее Эквестрии не будет омрачено тенью от осколка прошлого».

— Слово? О, принцесса, ваше письмо только добавило загадок… — Простонала единорожка, откладывая письмо в сторону. Надеясь получить ответ на свои вопросы, она лишь прочитала очередное поручение, описание которого было размыто хуже, чем попавшие в воду чернила. — Она написала так много и ни о чем… как мне все это понимать? Ладно, а что написано тут…

Второе письмо с шелестом развернулось перед лиловой мордочкой, и единорожка снова стала читать написанные чернилами строки.

«Моя верная ученица, прошлое письмо, возможно, породило больше вопросов, чем дало ответов. Я понимаю это с печалью в сердце, но не смогу сказать тебе большего. К этому письму я приложила бумагу. Передай её Демикорну, если сможешь её отыскать (а я уверена, что сможешь). Это все, что я могу сделать. Удачи, я верю в тебя и твои силы!».

— Бумагу? Хм… — Телекинез вытащил из свитка вложенный листок. Его покрывали странные письмена, написанные слегка небрежно, словно писавший давно не пользовался ими. Угловатые и хищные символы были выведены резкими движениями пера, местами становящимися прозрачными, местами проведенные жирных мазком чернил. — Это не староэквестрийский. Странные знаки. Мне кажется, словно я уже видела нечто подобное.

Спаркл потерла копытом рог, но, так не вспомнив, отложила листок и письмо в сторону.

Третьим письмом оказался свиток от принцессы Луны. Оно было коротким и занимало половину листа только благодаря размашистому и слегка вычурному почерку. В нем была всего одна фраза:

«Её видели летящей к Вечно Свободному Лесу. Принцесса Луна».

— Зекора! — Воскликнула Твайлайт. — Конечно, она полетела к Зекоре. Мы только зря потратили время. Спайк, остаешься за главного, я скоро вернусь.

Лиловая единорожка подхватила сумку и, сунув в неё листок от своей наставницы, выбежала из дома. Дракончик, покачавшись с носков на пятки, подождал, пока единорожка скроется из виду, и с коварной ухмылкой полез за мороженым.

— После стольких писем можно и побаловать себя. — Пробурчал он под нос, предвкушая пиршество со вкусом пломбира.

---

Цокот копыт раздавался по деревянному полу, приумножаясь эхом коридора. Идущий торопился, словно его дело не требовало отлагательства.

— Бастион Йорсет! Срочные вести… — Проговорил запыхавшийся единорог. — Мы установили, где находилась искомая пони. Последнее место пребывания — замок Кантерлота.

— И где она сейчас? — Голубые глаза сверкнули и уставились на вошедшего.

— Не знаю. Известно лишь то, что она покинула город. Но это еще не все новости. — Единорог сглотнул и промокнул лоб вытащенным из пиджака платком. — Из дворца доносятся слухи, что это представительница древнего народа, имени которого не сохранилось в истории Эквестрии. Во время встречи её с правительницей Селестией наши специалисты по колдовству зафиксировали всплеск магии удивительной силы, и некоторая часть её не принадлежала принцессе. Аналогов нет в наших архивах. Это совершенно другой вид магии.

— Значит, даже так. Что же, это объясняет наличие на ней тех диковинных артефактов и её внешний вид. — Задумчиво проговорил тот, кого назвали Бастионом. — Значит, она покинула город? Это неприятно. Здесь мы могли бы без привлечения внимания пригласить ее в надежные стены нашей школы и обогатить новыми знаниями наши архивы. Возможно, даже закрыть белые пятна истории Эквестрии. Вы представляете себе, какой это шанс?

— П-представляю, мистер Йорсет. — Голос единорога казался взволнованным. — Но что, если она будет с Элементами Гармонии? Вы же понимаете, что они напрямую связаны с принцессой Селестией, да будет её правление вечным, а, значит, ничто не ускользнет от её внимания.

Йорсет постучал копытом по полу, задумчиво взглянув на потолок. Он рассматривал этот вариант и потому настаивал на посещении этого городка под названием Понивиль, в первую очередь, надеясь уговорить необычную пони поехать с ним и его коллегой в Магическую Школу. До того, как она встретится с принцессами. Но все пошло не так. О, у него был замечательный план, способный заинтересовать потерявшуюся во времени гостью. А уже тут, в стенах, способных выдержать почти любую магию, они смогли бы узнать всё, что требовалось. Без всякого насилия, лишь воспользовавшись ее неосведомленностью.

— Держите меня в курсе. Опросите тех, кто мог её видеть. Обыщите город до самого низа. Возможно, где-то она могла задержаться, и так мы узнаем, что она собиралась делать и куда могла направиться. — Тускло и задумчиво проговорил он, не оборачиваясь. Он знал, что слушавший его не уйдет, пока он не доскажет свои поручения. — И да, постарайтесь держать мисс Полиш в курсе всех новостей. Я не хочу пересказывать дважды одно и то же.

— Хорошо, мистер Йорсет. — Звук удаляющихся шагов позволил Бастиону облегченно вздохнуть. Новость о том, что гостья замка покинула город, его огорчала. Она летала, а, значит, отследить её привычным способом, опрашивая персонал вокзалов, было бесполезным делом. Ночная стража не выдаст информацию, даже если на то будут веские причины, будучи верными своей повелительнице ночи — они отчитывались лишь перед ней лично. Надежды на королевских пегасов так же не было, они верно служили Селестии и докладывались ей, игнорируя всех, кто был ранга ниже их капитанов. Оставались лишь стражники города, бывшие выпускниками Магической Школы, верные кругу магов. И то не все. Военная Академия пополняла ряды стражи куда быстрее, хотя и ограничивала таланты своих учеников лишь в области защитной и боевой магии, делая их мировоззрение слишком узким, по мнению Бастиона. Они были, скорее, верны Шайнинг Армору…

— Видимо, придется ограничиться малым. — Улыбнувшись, проговорил он. — Чем запутаннее загадка, тем слаще вкус от её решения.

Развеселившись от этой мысли, он покинул зал и направился в библиотеку, чтобы еще раз испытать удачу в поиске похожих символов.

---

— Это была самая странная поездка в Кантерлот. Мы нигде не успели побывать, а потом эта Диксди пробежала мимо в слезах и пропала в городе, словно растворилась. — Белая единорожка устало волочила за собой чемоданчик на колесиках. — Когда я встречу её, я объясню, что леди так не поступают!

— И не говори! Рэрити, я набегалась так, словно весь день сбивала яблоки. — Отозвалась оранжевая земнопони, поправив шляпу. — Все как-то неправильно. И слово-то какое странное. Демикорн.

— Она… зловещая полукукуруза! — Воскликнула Пинки Пай, вклинившись между своими подругами, и состроила жуткую мордочку.

— Пинки, как ты можешь говорить такое… она же не сделала ничего плохого, вдобавок… ты же сама устроила ради неё вечеринку… — Тихо произнесла Флаттершай, пригнувшись и спрятав мордочку в гриве. — И она так плакала, когда прошла мимо нас. Мне так жаль её.

— Но все равно! Полукукуруза… Звучит зловеще! — Не унималась розовая земнопони, прыгая вокруг, и казалось, что она одна не устала от поездки, сохранив всю свою бодрость неизменной. — Хотя я не знаю, почему её так зовут… она же не похожа на початок.

Эпплджек вздохнула, приложив копыто ко лбу.

— А мне она понравилась. В Академии Вадерболтов до сих пор говорят о её великолепном пикировании с высоты. Я бы хотела увидеть это сама, иначе сложно поверить. — Раздался мечтательный голос парящей над землей Дэш, которая умудрялась лететь спиной к земле, заложив копыта за голову. — Даже Спитфайер была впечатлена. А её сложно чем-то удивить, за исключением, конечно, моего великолепного супер-крутого радужного удара.

Подруги шли по улице, постепенно прощаясь и расходясь по домам. Уставшие и озадаченные, они не знали, что Твайлайт Спаркл уже направлялась к домику в лесу, рассчитывая найти ту, кого они так долго искали по всему Кантерлоту.

---

Он шел уже давно. Некогда рваная и долго не заживающая рана почти затянулась, лишь светлой полосой напоминая место, где острие скользнуло по его конечности. Несмотря на свой разум хищника, теперь он был осторожнее. Принюхиваясь, он искал нужный след, нужный запах и вскоре он нашел его. Уже несколько дней прошло с той странной встречи с вкусной добычей, но он хорошо помнил случившееся тогда.

Гниловатые, но все еще острые деревянные клыки уже были готовы сомкнуться на нежной шее этой странно пахнущей и тикающей пони, когда что-то упругое и невидимое оказалось между ними, не давая им сжаться. Челюсть словно уткнулась в невидимую преграду и никак не могла сомкнуться до конца.

— Носитель первичной связи без сознания. Носитель первичной связи без сознания. — Раздавалось с бедра лежащей на земле пони. Но хитрому и знающему лес, как самого себя, хищнику был непонятен смысл сказанного. Он лишь ломал голову над тем, почему его клыки не только не могут прикоснуться к этой, несомненно, вкусной и крупной пони, но и (почему-то против его желания) раздвигаются шире. Хищник лишь жалобно скрипнул, ощутив, как челюсти достигли своего предела и открываются уже дальше положенного.

Древесина напряглась и стала источать зеленоватый дымок, стараясь удержать зубы на месте, но едва видимое свечение раскрывало их с какой-то холодной методичностью. Словно пыталось вывернуть его нижнюю челюсть из пазов. Зеленый болотистый взгляд не отступающего от своего хищника, наконец, встретился с таким же холодным мерцанием фиолетовых глаз, смотрящих на него снизу вверх. Волк мотнул головой, но невидимая воздушная преграда все раскрывала его пасть шире, заставляя его клыки расшатываться и скрипеть.

— Носитель первичной связи без сознания. Загружается вспомогательная система моторики. — Скрипнул все тот же голос, совсем непохожий на голосок пони, что так недавно наивно предлагала хищнику фрукт. Голос был лишен всяческих эмоций и шел откуда-то позади крыльев фиолетовогривой. — Вспомогательная система запущена. Нагрузка на артефакты телекинеза: двадцать процентов и продолжает расти. Рекомендации… рекомендации… в ожидании.

Напряжение в челюстях волка достигло предела, он зло сощурил глаза и стал сжимать на этой невидимой преграде свою пасть, с удовольствием замечая, что она медленно, но поддается. Даже если эта пони побежит, он все равно её догонит, думалось ему. Но та лишь встала и пристально смотрела в его глаза.

— Рекомендации получены. Увеличение мощности артефактов до шестидесяти процентов считается допустимой мерой. — Меланхолично поделился своим мнением механический голос, на миг отвлекая хищника. — Скачкообразное повышение мощности не позволит объекту адаптироваться к новым условиям. Дальнейшие рекомендации могут быть запрошены вспомогательной системой в случае… в случае…

Голос несколько раз повторил фразу и замер вместе с немного пошатнувшейся пони, в глазах которой скользнул янтарный отблеск. Артефакты на копытах загудели и вспыхнули ярче… Волк мотнул головой, все еще ощущая преграду между клыками, которая вязко вцепилась в его пасть. Сдавленный хрип издала светящаяся зеленым светом глотка, и деревянная лапа с силой ударила стоящую перед ним пони…

Древесный хищник глухо зарычал, вспоминая, как лапа попала в что-то острое и, отсеченная наполовину, долгое время не желала прирастать обратно, несмотря на все особенности его тела. С такой раной он не смог угнаться за добычей, неожиданно ловко ставшей карабкаться по деревьям и перескакивать с одной ветки на другую, приоткрыв свои крылья. Он отстал и залег возле упавших стволов, вылизывая свою лапу и смотря, как она медленно затягивается, источая зеленоватый дымок, пахнущий мокрой древесиной.

Но теперь в память об этом остался лишь светлый шрам, уже почти закрывшийся свежей корой. Силы и ловкость вернулись к нему, и хищник медленно двигался по следу, постепенно приближаясь к своей цели — небольшому домику в дереве.

16. Лес полный загадок, Мшистый Страж и голос из прошлого

Еще один кусочек прошлого возникает в воспоминаниях Диксди. Она встречается с неожиданным противником и не менее странным защитником. Новые тайны и новые приключения ждут ту, кто уже почти решилась на возвращение домой…

Запыхавшейся от бега Твайлайт казалось, что из кустов чьи-то глаза пристально следят за каждым её шагом, едва она вошла в Вечно Свободный Лес. Это странное и навязчивое ощущение не покидало её до самого дома Зекоры, и, даже подходя к нему, она постоянно оглядывалась по сторонам.

— Сколько раз бываю в этом лесу, а все не могу привыкнуть. — Вздрогнув, проговорила вслух она, невольно вспомнив тот случай с кокатрисом, превратившим её в статую. Если бы не Флаттершай, она бы вечно осталась бы стоять среди деревьев. Тогда её тоже преследовал чей-то взор. — Держи себя в копытах! Ты единорог и Элемент Магии! Однако, это жутковато…

Добавила она, понимая, что храбрости от этих слов больше не стало. Лишь на самом пороге она облегченно вздохнула, перестав ощущать за спиной подозрительное внимание из гущи леса. Лиловое копытце тихо цокнуло по двери. Послышался знакомый голос, говорящий в рифму, однако в проеме двери оказалась не зебра, а синяя мордочка её гостьи, изумленно уставившаяся на Твайлайт своими большими янтарными глазами. Охнув, гостья смущенно отвернулась, словно не хотела встречаться с той взглядом, и отошла в сторону, пропуская единорожку внутрь.

— Диксди! Я так рада, что ты оказалась именно тут, у меня для тебя письмо. — Единорожка стала рыться в седельной сумке, пытаясь найти то, что прислала ей принцесса Селестия. — Да куда же оно…

Демикорн стояла в стороне молча и старательно смотрела в сторону. Казалось, она чувствует себя неуютно, находясь рядом с Твайлайт, и прыгающая по полу кисточка хвоста выдавала её волнение.

— Ага, вот оно! — Воскликнув, лиловая единорожка достала листик бумаги и повернулась к Диксди. Но той уже не было. Дверь тихо скрипнула и медленно закрылась, ударившись о косяк. Язычок замка щелкнул, но так и не попал в предназначенный для него паз. — Куда… она подевалась?

Отвернувшаяся от своих зелий зебра лишь развела копытами, словно сама была удивлена внезапным исчезновением гостьи.

— Зекора! Она не должна была далеко уйти, нам нужно найти её, у меня же письмо от принцессы! Может быть, там что-то важное. — Спаркл переминалась с копытца на копытце, не зная, что делать.

— А ты прочитать не можешь послание? Быть может, там поступкам её есть оправдание. — Поинтересовалась Зекора, но, вытянув мордочку и взглянув на бумагу, увидела лишь символы, отдаленно похожие на те, какие были выбиты на кольцах и похожих на кандалы браслетах синей пони. Как-то она говорила с той, и некоторые символы были переведены Диксди на эквестрийский язык. Зебра старательно запомнила их, но, даже найдя их в листике, не смогла понять, о чем идет речь.

— Не могу, я никогда не видела такого языка. — Сокрушалась единорожка. — Как она смогла так тихо уйти! На ней же металла больше, чем в кузнице какой…

— Шум поглощает особый браслет, что на копытце ее был одет. — Отозвалась зебра, крутя листик в копытах. — Этот символ я, кажется, знаю. «Доблесть» и «честь» он означает. А этот значок называется «тьма», но к чему он начертан, смысл скрыт от меня.

— Ты понимаешь написанное принцессой? — Твайлайт удивленно посмотрела на полосатую жительницу леса.

— Инитиумнарским зовется, на кольцах её был он выбит значками — Задумчиво отозвалась та. — О них и значениях малой толики их она рассказала мне вечерами.

— Зекора, а что еще написано на этой бумаге, ты сможешь прочитать еще что-то? — Единорожка с надеждой взглянула на зебру, но та лишь удрученно покачала головой. — Нет? Тогда нам нужно догнать её…

Дверь распахнулась и со стуком закрылась за лиловым крупом с меткой в форме звезды и небольших звездочек вокруг.

— Твайлайт, стой! Очень опасно в лесу одиночке… — Зекора протянула вперед полосатое копытце. Но поняв, что опоздала, лишь разочарованно топнула копытцем — Не зная дороги, можно в болоте стать новой кочкой…

Набросив накидку и небольшую сумочку на шею, зебра выскочила следом, прислушиваясь к раздающемуся впереди цокоту копыт.

---

Дом оставался позади. Лес раскинул над нею свои зеленые лапы, через мягкую листву которых торчали кривые когти веток. Синяя пони брела, переступая по пружинящей поверхности мха. Редкие лучи солнца падали на синюю шкурку и скользили теплым пятнышком. Дикость и своеобразие этого места почему-то успокаивали Диксди. Ей вспоминались ранние вылазки сюда, когда она еще только-только освоила дальние полеты. Наставница долго ругала её, перемазанную в синей пыльце и довольно жмурящуюся, когда она сидела на камнях и перекатывала в копытцах целых четыре цитрана. Ей с улыбкой вспомнился тот день, от которого даже сейчас веяло теплом, хотя после ей на долгое время запретили покидать дом. Наставница сидела с нею, отщипывала сочные кусочки и читала наставления. Мягким и нежным голосом, от которого хотелось спать и одновременно уткнуться носиком в светлое и кажущееся светящимся крыло.

Она потянула в стороны крылья и направилась дальше. Лишь на миг ей показалось, что сухая ветка хрустнула где-то сбоку, словно тяжелый предмет раздавил ту на мягкой земле, но она не обратила на это внимания. Вскоре хруст повторился снова. Среди кустов и сплетений веток скользнула темная, громоздкая тень, которая при этом проворно перемещалась большими прыжками, замирала и выжидающе смотрела на неё.

— Эй? Кто там? — Тихонько произнесла она, но тень пропала, и хруст послышался с другой стороны. Казалось, что существо кружит вокруг неё, стараясь оказаться за спиной. — Не пугайте меня, пожалуйста…

Диксди крутила мордочкой из стороны в сторону, стараясь понять, кому принадлежит эта неясная тень. В кустах раздалось глухое сопение, и теперь хруст веток стал ближе. Он множился и сливался в странную мелодию бьющихся друг о друга кусков коры и тонких веток. Она скрипели и гнулись, перетираясь друг о друга. Кусты медленно раздвинулись, и на полянку вышел крупный древесный волк, правую лапу которого пересекал белый шрам.

— Ты… был тогда у цитранов… — Пискнула Диксди и сделала шаг назад.

Существо медленно приближалось к ней, словно опасаясь чего-то, но при этом, не желая отказаться от своей цели. Пасть раскрылась, и оттуда послышалось грудное рычание. Перепонки на синих ушках сложились, и пони, развернувшись, побежала.

Убегающая добыча. Теперь, когда его лапа зажила, волк ощущал себя униженным и желающим отомстить больше, чем пообедать. Хотя в такой пище он не особо нуждался, инстинкт охотника просыпался в нем и заставлял искать добычу. Особенно если та умела убегать. Древесные лапы отталкивались от земли и несли его тело, подобно запущенной стреле, лишь изредка отклоняясь от цели, чтобы обогнуть ствол дерева или упавшие ветки. Его добыча бежала и всхлипывала. Звук, ласкающий его уши и заставлял бежать быстрее. Даже умение этой странной пони карабкаться по веткам на крыльях не помогало ей уйти от его чуткого носа, различающий запах металла и камня из тысячи запахов леса, легко определяя направление.

Лес редел. Впереди уже виднелась очередная опушка, и бежать волку стало проще. В отличие от тяжелой добычи, он почти не проваливался в зыбкой зелени, а, ощущая корни деревьев как себя самого, легко выбирал самые твердые точки опоры для своих прыжков. Несколько раз деревянные когти едва не касались хвоста его добычи, но каждый раз ей удавалось ускользнуть. Погоня немного затянулась, и нетерпеливость хищника стала сказываться. Ему уже не хотелось гнать добычу, а хотелось вонзить в неё свои зубы, как это случилось бы еще раньше, не окажись той воздушной преграды между ними. Его челюсть до сих пор скрипела, вспоминая эту странную силу, что раздвигала её до самого предела, расшатывая клыки.

Она бежала, огибая деревья и перепрыгивая редкие упавшие стволы. Под ногами пружинил мох, не давая оттолкнуться от земли достаточно сильно, чтобы взмыть в небо. Сумка била по боку, порой мешаясь и путаясь под копытами. Ветка хлестнула её по мордочке, и у синей пони потекли слезы от боли и досады. Краснеющая полоса медленно проявлялась на синей шкурке, отдаваясь саднящей болью от оставшихся там щепок. Тяжелое дыхание раздавалось уже совсем рядом, когда среди деревьев стала виднеться небольшая полянка, на краю которой возвышался небольшой покрытый зеленью холм. Заметив его, Диксди развернулась и побежала к нему, не обращая внимания на попадающие под копыта корни и сломанные ветки.

Едва она переступила границу этой странной опушки, как острые когти хлестнули по ремню сумки и сорвали её на землю, едва не зацепив пони за бок Глухое рычание раздалось за спиной, и пони, отпрыгнув, оказалась мордочкой к морде с хищником, уже отбросившим невкусную сумку и теперь медленно приближающимся к ней.

— Нет… пожалуйста, не надо. — Как-то сдавленно прошептала она, медленно пятясь назад. Мох, по-прежнему, пружинил под нею, и она пыталась нащупать копытом твердый участок земли или хотя бы большой валун. Не выдержав, она взвизгнула. — Спасите! Спасите, кто-нибудь!

Ударив потоком воздуха от крыльев в морду зверя, она метнулась в сторону холма, полагая, что там точно будет валун или что-то крепкое. Достаточно крепкое, чтобы позволить ей оказаться в небе. Однако этому плану не было суждено сбыться. В левое копыто, звякнув деревянными клыками по металлу, вцепилась волчья пасть, царапнув синюю шкурку чуть выше поножей.

Янтарные глазки расширились от ужаса и неожиданности. Впервые на её памяти дикое и странное существо не только напало, но и пытается укусить, если не сожрать вообще. Лишь один раз ей было так же страшно, и сейчас этот момент скользнул у неё перед глазами, прибавив ей сил.

— Помогите, кто-нибудь! Пожалуйста! — Крикнула она снова, ощущая, как хватка усилилась, и теперь её тащат назад, скрежеща зубами по металлу поножей, единственной защите ее ноги.

Увлеченный оказавшейся необычно жесткой добычей, волк не сразу ощутил странную дрожь под землей. Он все еще кусал неподдающийся металл, ощущая запах крови, когда волна прошла по поляне, заставив мох приподняться и опуститься, словно поверхность воды озера от брошенного в него камня. Однако то, что он ощутил мгновением позже, было осознано им уже в воздухе.

Тупой конец неожиданно возникшей из-под земли скалы вонзился ему под ребра и, заставив их жалобно хрустнуть, отбросил его от пони на пару шагов. Не успел он отряхнуться и понять, что его ударило, как уже более острый обломок камня врезался ему в бок, оставляя в деревянном теле брешь, источающую зеленоватый дым. Хищник взвыл и, откатившись, стал оглядываться по сторонам.

Впереди лежала пони, но чутье хищника теперь подсказывало, что она никуда не денется. Та тяжело дышала, провалившись в спасительное беспамятство. Его волновали полученные удары: последний нанес серьезную рану его почти неуязвимому телу. Волк медленно шагнул к пони, и в этот же момент еще один острый осколок возник из-под мха и врезался ему в живот, вынудив его на миг потерять дыхание и осесть грудой деревянных обломков. Замерший и прикрывший глаза хищник пристально смотрел по сторонам. Если на него напали, значит, скоро он увидит, кто это был, и тогда уже решит, бежать или дать отпор…

Выбор был очевиден — бежать!

Хищник был бы рад это сделать, но острые каменные когти сжали его с боков и приподняли над землей, походя на огромную лапу, что возникла прямо под ним и удерживала как щенка. Волк сдавленно захрипел, не в силах отвернуть морду от того, что приближалось к нему. Ужас медленно вползал даже в такое дикое и ощущающее себя хозяином леса существо. Потому что только это он ощущал, когда холм на краю поляны шевельнулся и медленно встал, опираясь на длинные передние лапы, одна из которых терялась глубоко в земле. Состоящая из одной, похожей на грот, пасти, морда с холодным безразличием смотрела на него, поблескивая тремя из девяти глаз, походящими на мутные хрустальные шары с переливающимся в них тусклым светом. Существо вставало, отряхиваясь от мха, вырывая вросшие в него корни деревьев, и медленно распрямлялось, как после долгого сна. Суставы скрипели, будто камень тёрся о камень, порой высекая небольшие искорки.

Удерживающая волка лапа, непомерно длинная, состоящая из вложенных друг в друга каменных сочленений, притягивала хищника к этому существу медленно и неотвратимо, оставляя в земле глубокую борозду.

Короткие и толстые ноги сделали шаг, заставив землю мелко трястись. Пасть шевельнулась, и из углублений в камне появились полупрозрачные черные клыки, часть из которых хоть и была обломана, но оставалась острой. Охотник превратился в жертву, и древесный волк лишь тратил силы, пытаясь вырваться из мертвой хватки каменного монстра. Впрочем, у него оставался еще один козырь.

Древесное тело хрустнуло и высыпалось на землю обломками веток, коры и корней. Немного времени на то, чтобы собраться снова, и он свободен. И тогда прочь, прочь с этой поляны, несмотря на вкусный запах пони с крыльями. Пусть она достается этому существу, если оно так того хочет.

Три хрустальных глаза смотрели на кучу веток и дерева, высыпавшуюся из его лапы. Глаза провернулись в орбитах и теперь обратили своё внимание на лежащую пони, словно изучая, вглядываясь, пытаясь узнать. Лишенная эмоций каменная морда наклонилась вперед, и существо, с несвойственной его виду скоростью, зашагало в сторону перепончатокрылой. Втянувшаяся лапа заняла свое место и теперь, слегка изгибаясь, отталкивалась когтями от земли. Грязь и все еще торчащие из его тела корни летели в стороны темными ошметками, отчего казалось, словно вокруг существа роится облако мелких насекомых, которые, отлетая в сторону, падали на землю. В это же время один из трех глаз этой жуткой твари заметил шевеление в кучке дерева. Не дойдя до лежащей поняши, оно резко затормозило, вцепившись в дерн кривыми когтями, и зашагало в сторону собирающегося из веток и коры хищника.

Тому оставалось всего ничего до момента, когда его тело примет свою прежнюю форму, когда звук тяжелых шагов заставил его повернуть морду в сторону его недавней добычи. От лежащей на земле пони неслась, загребая передними лапами, каменная тварь. Такой прыти от этого создания волк совсем не ожидал увидеть. Хищник не успел даже отпрыгнуть, как каменное тело врезалось в него, словно скала, брошенная великаном, пронзая древесные ребра сразу несколькими каменными шипами. Хищник жалобно взвыл и лишь в последний миг успел бросить взгляд на смыкающиеся полупрозрачные клыки из вулканического стекла.

Над лесом раздался сдавленный визг, оборвавшийся хрустом ломающегося дерева. Клуб зеленого дыма скользнул рассеивающимся облачком и потерявшие форму обломки коры и ветвей посыпались на траву из каменной пасти.

---

— Зекора, я, кажется, слышала там крик! — Единорожка шла быстро, почти переходя на бег, то и дело убирая с пути ветки и поленья телекинезом и стараясь не застрять копытом в чьей-нибудь норе. Особенно в норе змей, которых боялась до ужаса. Крик повторился, но уже чуть ближе. Будто бы он шел откуда-то справа, где, по словам Зекоры, не было ничего, кроме небольших опушек, на которых никогда ничего полезного не росло. Зебра тоже слышала крик и старалась не отставать от нетерпеливой Спаркл. Более чуткий и привычный к лесу слух полосатой пони различил помимо крика кое-что еще. И этот звук ей не понравился. Он звучал как голодный древесный волк, что гонится за своей добычей. Однако к этому звуку вскоре добавился еще один. Вибрация от него ощущалась уже сейчас под её копытами. Словно по земле били тяжелым молотом, отчего волны от этих ударов разносились далеко окрест опушки. Мелкие зверьки не прятались в норках, а напротив, бежали из них, стараясь держаться подальше от источника этого странного явления.

— Нам нужно туда, откуда зверята без оглядки бегут. У меня плохое предчувствие тут. — Сказала зебра, переводя дух от бега и прикладывая копыто к сердцу.

— Зекора! Смотри… — Застывшая впереди Спаркл поднимала из кустов что-то темное. Этим предметом оказалась знакомая кожаная сумка, с которой Диксди, насколько помнила зебра, никогда не расставалась. Сейчас на ней виднелись неглубокие царапины, а ремешок был порван.

— Сумка тут, но где же она? Не заметить такую пропажу она не могла. — Зебра оглядывалась по сторонам, пока зоркие золотистые глаза не заметили опушку, виднеющуюся между деревьями. Среди взрытой земли там виднелся необычный перекошенный холм.

— Может, она там, у холма? Мне кажется, я вижу там что-то лежащее… — Твайлайт медленно вступила на полянку. — Ди…

Но она не успела позвать синюю пони, замерев на месте с приоткрытым ртом.

— Что случилось с тобой, почему замолчала, ты же подругу… — Зебра встала рядом с единорожкой, но едва её взгляд встретился с тремя хрустальными глазами существа, нависшего над лежащим на земле силуэтом, она застыла, словно её тело сковали невидимые путы. Закончить рифму она не успела…

---

— Наставница Игнеус, наставница Игнеус, а о чем ты расскажешь сегодня? — Маленькая синяя пони крутилась вокруг статной черной демикорна, которая порой казалась высеченной из темного стекла — так плавно переливались на её шерстке блики. Гладкий хвост был от самого основания усеян острыми полупрозрачными чешуйками, кажущимися хрупкими и одновременно тонкими и острыми. Она медленно шла, почти не обращая внимания на нетерпеливого жеребенка, покачивая крыльями и смотря вперед полуприкрытыми глазами. — Ну наставница Игнеус! Твои истории всегда такие интересные, расскажи что-нибудь еще, пожалуйста.

Синее копытце тронуло ту за ногу, и она, наконец, обратила внимание на непоседливого жеребенка, бросив косой взгляд в её сторону.

— Я вижу, ты получила свой первый артефакт. Это Брайтлайт дала его тебе? — Мягкий голос звучал, словно приглушенный, и одновременно растекался повсюду, отчего было непонятно, произносит ли темная слова, или же они возникают прямо из воздуха.

— Да! Правда, он красивый? — Жеребенок улыбнулась и, прыгая перед той, демонстрировала стягивающий правое копытце браслет, в который был впаян красный шарик идеально отполированного камня. — Я сразу, как увидела его, решила, что он подходит мне. От него хочется меньше есть и больше появляется сил.

— Хм. — Темная кивком головы поправила свою, похожую на тлеющие угли цветом, гриву. — Камень Алой… Это хороший выбор. Тебе он нравится, ведь правда?

— Очень! Я, кажется, никогда не расстанусь с ним. — Жеребенок жмурилась от переполняющего её восторга и взмахивала крылышками. От этих слов темная вздохнула.

— Конечно, ты не расстанешься с ним. И со многими другими артефактами, что выберешь или будут даны тебе. — Вновь мягко заговорила она, плавно ступая копытами по покрытой мхом долине. — Ты будешь любить их и грустить, когда будешь расставаться с ними. Они всегда будут с тобой, и ты всегда будешь чувствовать себя с ними как среди друзей.

— Наставница Игнеус, а что такое друзья? — Синяя мордашка озадаченно уставилась янтарными глазками на статного демикорна. — Артефакты — это друзья?

Темное копыто, перехваченное браслетами, покрытыми серебристыми узорами, плавно потрепало гриву маленькой пони, отчего фиолетовые пряди чуть спутались и теперь торчали в разные стороны.

— Да, это твои лучшие друзья. Они всегда помогут и всегда будут рядом. Береги их любой ценой, потому что все они несут в себе частицу нашей Богини. Ты же помнишь Алого Мастера? — В янтарных глазках возникло удивление и недоумение, и жеребенок отрицательно покачала головой. — Не помнишь… Может, это и к лучшему.

Как-то тихо проговорила Игнеус, прикрыв свои сияющие ярким оранжевым цветом глаза.

Они шли по долине, медленно приближаясь к темнеющим впереди каменным глыбам, в каждой из которых чернело темное отверстие, и над ним блестело что-то яркое и переливающееся на солнце.

— Запомни этот урок хорошо. Однажды он тебе поможет. — Раздался голос наставницы, и она мягко остановила жеребенка, положив той копыто на плечо. — Смотри! Существа, которых ты сейчас видишь — Мшистые Стражи. Не смотри на то, что они из камня и не шевелятся. Со временем мох покроет их тела, и они будут казаться застывшими валунами. Но их вид обманчив. Они быстры, умеют выжидать и знают, что от них требуется.

— Наставница Игнеус, они страшные… можно мы уйдем отсюда? — Жалобно произнесла синяя поняша, прячась за наставницей.

— Нет. — В голосе той появилась нотка жесткости. — Смотри на них. Смотри на девять хрустальных глаз, запомни их вид. Потому что они не враги тебе, а защитники. Сотни таких были созданы нашими лучшими механиками. Стражи — почти вершина мех-магии, совершенные, сильные, обладающие умением, которое не раз останавливало врагов нашего народа!

— Но… у нас нет врагов? Ведь нет, правда? — Тонкий голосок пискнул из-под темного крыла наставницы. Та поджала губы и плавно прижала поняшу к себе.

— Хотела бы я, чтобы так и было… — Едва слышно проговорила она и, вновь вернув силу голосу, продолжила. — Все, кто не является демикорном, падет перед силой создаваемой ими иллюзии. Она заставит их видеть сон, который будет длиться столько, сколько они смогут прожить без пищи и воды. Иллюзия не властна над тобой. Знай: сердце Стража — его печать. Найди, вынь её из паза или разбей, если не получится. Только так ты сможешь остановить его. Ты хорошо запомнила?

Жеребенок кивнула и прижалась к наставнице, словно так она ощущала себя в безопасности от этих замерших перед нею чудовищ.

— Какая же ты еще малышка… — С грустью проговорила демикорн. — Так много тебе нужно рассказать, и так мало для этого времени. Но я так хочу, чтобы это была ты…

Жеребенок непонимающе уставилась на свою наставницу, которая с утра вела себя так холодно, и вдруг сейчас стала обнимать её крыльями и даже лизнула в нос, как это обычно делала Брайтлайт.

— Наставница… Игнеус… я не понимаю тебя, совсем не понимаю, правда… — Голосок звучал неуверенно и немного дрожал. — Что-то случилось?

Та покачала головой и уткнулась мордой в фиолетовую гриву, грея своим дыханием и прижимая к себе крыльями.

— Главное — артефакты. Они — твои друзья. Стражи — твои защитники. Страж останавливается изъятием печати. Пообещай, что запомнишь это, что бы ни случилось. Пообещай мне… — Тихо шептала демикорн, все еще не отпуская жеребенка.

— Хорошо… — Ответила та, на миг ощутив, словно это последнее, что она сказала этой темной, но почти всегда доброй наставнице, истории которой порой были жуткими, но очень захватывающими и заставляющими задерживать дыхание от восторга.

— Вот и отлично. — Улыбнулась та, и они медленно двинулись в сторону ворот между скал, минуя ряды замерших и словно ждущих приказов существ с короткими толстыми ногами и длинными лапами, что опирались на землю, вгрызаясь в неё когтями. Девять хрустальных глаз каждого блестели в лучах солнца, словно наполненные светом жемчужины.

---

Был день, но почему-то на неё падала тень, и веяло приятной прохладой. Это было странно, ведь последним, что она помнила, было жуткое существо, которое впилось клыками в её поножи и пыталось прокусить их насквозь. Дергая мордой из стороны в сторону, оно тащило её назад, не давая убежать. Но теперь…

Над ней возвышалось что-то большое, холодное и пахнущее сырым мхом и землей. Нельзя сказать, чтобы этот запах не нравился ей, но он был необычен, словно она внезапно оказалась рядом с выкорчеванным из земли деревом или рядом с озером, которого еще не видно, но уже ощущается сырость поваленных деревьев и замшелых камней. Она подняла мордочку вверх и с удивлением обнаружила что-то, похожее на согнутую стену из камня, которая переходила в забавный ребристый потолок, завершающийся двумя колоннами, подпирающими его с двух сторон. Именно между ними она лежала, и на них натолкнулись её крылья, когда она попыталась их распрямить.

— Странно. Кто отнес меня в это… место? — Она оглянулась и только теперь поняла, что ощущение лямки сумки пропало, и теперь спина перед крыльями ощущает пустоту. — О нет, сумка…

Синяя пони подскочила, и ей показалось, что каменная стена вздрогнула.

— Куда же она могла деться? Там же карты. Книги. Артефакты… — Она заметалась вокруг этого странного каменного сооружения. — Куда же ты делась, сумочка… Авввв…

Нога снова заныла, напомнив о глубокой ссадине, и пони уселась в тени, то рассматривая погнутый металл, не давший жутким челюстям нанести куда больший вред, то покрасневший след от клыков на синей шкурке. Мурашки пробежались по её спине, заставив короткую шерстку взъерошиться, когда она вспомнила смотрящие на неё с ненавистью глаза, полные болотного света. Она снова оглянулась по сторонам, боясь увидеть то жуткое существо, но вокруг ничего не было, кроме…

— Зекора! — Радостный возглас раздался на полянке. — Зекора, я тут!

Синее копытце приветственно махнуло, однако замершая на краю поляны зебра не шевелились.

— Зекора? — Диксди присмотрелась и, заметив лиловое пятно рядом, добавила. — Умм… Твайлайт? Я…

Она смутилась. Раз они не отвечают, значит, возможно, их обидел её побег из дома, но теперь, когда у неё не осталось ни книг, ни карт, взятых из дома, ей была нужна их помощь, чтобы найти свою сумку. Она вздохнула.

— Я извинюсь перед ними. Зекора всегда была добра ко мне, а я… — Диксди медленно встала и, прихрамывая, пошла в их сторону.

Зебра стояла и смотрела широко раскрытыми глазами на неё, словно не замечая. Удивление застыло на её полосатой мордочке, создавая впечатление, что она увидела кого-то, о ком скучала, но не ожидала встретить. Изумление замерло и на лиловой мордочке единорожки, будто ей вручили грамоту, о которой она втайне мечтала, и только сейчас смогла получить в свои копытца. Диксди на миг показалось, что они не видят её вовсе, и она снова помахала им копытцем, остановившись, чтобы передохнуть.

— Вы обиделись… да? Ответьте мне, пожалуйста. — Тихо всхлипнула она, бросая осторожные взгляды в сторону покрытой мхом арки. — Если это такая шутка, то это не смешно. Зекора, ты пугаешь меня таким взглядом, правда. Очень пугаешь. Твайлайт… не надо так делать, пожалуйста, скажи что-нибудь. Это ведь ты сделала эту каменную арку для меня?

Синие копытца осторожно потянулись к ним, словно боясь, что от прикосновения те рассыплются в мелкие осколки или развеются, как мираж. Вздох облегчения вырвался у синей пони, когда её копытца ощутили упругость и теплоту шкурки единорожки.

— Я… — Пони села, стараясь не встречаться с ними взглядом, — боюсь, когда так замирают. Они все замирали. Говорили странные вещи и внезапно замирали. Это очень страшно, когда кто-то внезапно замирает. Почему вы так делаете? Вы делаете это нарочно? Хотите испугать меня, да?

Пони всхлипнула и уткнулась мордочкой в копытца.

— Не делайте так, пожалуйста. Не надо замирать. Те, кто замирают, потом рассыпаются… Это очень страшно. Зекора, не рассыпайся! Прости, если обидела, но не рассыпайся. — Синие копытца прикоснулись к теплой полосатой шкурке, с трудом различая медленное дыхание. Казалось, что зебра глубоко спит, и от этого сна её не могло пробудить даже это прикосновение. Розыгрыш, если это был он, затянулся. Синяя пони помахала еще раз перед их глазами крылом и, убедившись, что они обе не видят её, вздохнула.

— Хорошо, я поняла. — Тихо проговорила она. — Я уйду. Вернусь обратно. Светлокрылая была права, мне тут не место… Мне, правда, понравилось тут, Зекора. Спасибо и тебе, Твайлайт Спаркл, за встречу со Светлокрылой, образы которой я лишь видела в витражах и статуях своего дома. Правда, спасибо… хотя это было больно и грустно. Я не знаю, что стало известно тебе об этой встрече, но раз ты молчишь, значит, ты ненавидишь меня теперь. Хотя я не знаю, за что.

Голос демикорна становился все тише. Она опустила голову, подобрала сумку и понуро двинулась в сторону каменной арки. Мох шуршал под её копытами, чуть пружиня и радуя глаз своей зеленью в лучах солнца. Она брела по поляне, борясь с желанием обернуться. Лишь на половине пути к арке она остановилась и бросила прощальный взгляд. Зебра и единорожка стояли, как и прежде. В их глазах отражалось небо и…

Диксди присмотрелась. Теперь, когда она отошла чуть дальше, ей показалось, что они смотрят на темнеющую вперед арку. Смотрят, не отрывая взора, или словно не могли его оторвать от чего-то, притягивающего внимание, поглощенные этим целиком и полностью.

— Арка? — Раздался вопрос вслух. — Вы смотрите на арку? Но…

Диксди перевела взгляд на каменное строение, на самом верху которого, между двумя колоннами блестело что-то яркое. Будто воткнутые как попало в каменную поверхность, мерцали хрустальные шары, переливаясь тусклым перламутровым светом внутри себя. Этот свет, этот перелив цветов, он был знаком ей. Еще тогда, когда она была жеребенком, она где-то видела такие шары и этот чарующий, словно манящий к ним, танец цветов.

— Артефакты — это друзья. — Внезапно проговорила она, будто слова сорвались с её язычка сами собой. — Изъять печать…

Перед глазами мелькнула точеная мордочка, на которой сияли всегда полуприкрытые оранжевые глаза, так походящие на глаза хищника, что пугали и одновременно вызывали странное доверие. Будто их обладательница хранила её и, одновременно, была опасной.

— Страж останавливается изъятием печати. — Словно вспомнив сказанные ей слова, повторила она то, что беззвучно шептала ей эта мордочка, медленно рассеиваясь перед глазами, как кусочек забытого воспоминания. — Страж?

Жуткое воспоминание осколком сна скользнуло в её голове.

— Ты… защищаешь меня… защищаешь и от них? Ты думаешь, что они тоже враги? — Она, прихрамывая, побежала в сторону арки. Каменное существо молчаливо возвышалось посреди поляны. Оно всматривалось лишенными зрачков шарами в единорожку и зебру, которые замерли у самых деревьев.

Синие копытца Диксди заскребли по каменной поверхности, срывая с неё мох, торчащие корни и куски налипшей земли. Только теперь она заметила в приоткрытой пасти куски дерева и сплетенных веток, отдаленно напоминающих того жуткого волка, что пытался разгрызть её поножи. Вскрикнув, она отшатнулась от каменной твари. — Ты… ты съел его?! О нет! Нет! Отпусти их, отпусти их, пожалуйста! Ты ведь должен слушаться меня, верно?

Страж молчаливо повернул один из шаров-глаз, и светлая точка, напоминающая огнистый зрачок, уставилась на синюю пони. Он выполнял то, что от него требовали начертанные на печати символы. Лепетание этой пони его не волновало. Он выполнял то, что было необходимо. Её голос пробудил его от долгого сна, за время которого его тело едва не стало тем, из чего было создано — грудой холодных безжизненных камней. И теперь, не обращая внимания на отсутствие двух третей глаз, он следовал шепоту печати, что дрожала и источала силу в укромном пазе на его теле. Ему не было понятно её беспокойство. С холодным безразличием он следил, как она карабкается по нему и что-то ищет, срывая с него наросший мох.

Она искала печать. Судорожно копаясь в своих размытых от времени воспоминаниях, она пыталась вспомнить, где мог быть этот круглый, плоский предмет, который показывала ей та темная демикорн из приснившегося сна.

— Печать… где же ты можешь находиться… — Чуть не плача, шептала она и внезапно радостно вскрикнула. У самой шеи, если можно так назвать ту часть головы, которая переходила сразу в плечи и жуткую морду, отпала каменная пластина, открыв взору паз, в котором тускло мерцала табличка, похожая на глиняную. Круглая, покрытая письменами и переливающаяся сиреневыми разводами, она мелко подрагивала и источала призрачный свет, что пробивался через наросший в углублении мох и корни растений. Время не пощадило это каменное существо: некогда идеально круглое отверстие теперь было скошено и покрыто трещинами, что не давало возможности пони подцепить печать ни копытом, ни даже когтем на крыле. Телекинез же, к её удивлению, словно не видел этой круглой штуки, скользя мимо неё, будто её там и не было вовсе.

— Отпусти их… — Пони уткнулась носом в покрытую мхом спину. Но каменная тварь молчаливо продолжала удерживать своих жертв в плену мерцающей иллюзии. — Отпусти их, пожалуйста, они ничего не сделали мне плохого. Они хорошие. Та, что в полоску, накормила и даже подлечила меня, когда я упала с неба. А та, что лилового цвета, подарила мне встречу со Светлокрылой. Это была грустная встреча. Я… долго плакала после неё. Но они все равно хорошие. Отпусти их… не надо защищать меня от них.

Слезы падали на покрытую мхом спину существа, что стояло замерев, не спуская глаз со своих жертв. Страж знал одно: с того момента, когда был услышан призыв о помощи, всех, кто не похожи на демикорна, что сейчас плачет на его огромной спине, перебирая копытцами по нечувствительному телу из камня, нужно устранить. Лишь то странное рассыпающееся существо не хотело попадать под иллюзии и вынудило его очнуться полностью и использовать грубую силу, тратя последние крупицы энергии. Впрочем, страж получил достаточно сил, чтобы, даже будучи лишенным части своих глаз, сковать миром грез этих двух существ. Словно бездумная машина, которой он, в принципе, и являлся, он медленно двинулся в сторону замершей зебры и единорога, сокращая дистанцию и одновременно усиливая влияние своих мерцающих глаз.

Синяя пони упала с него, не в силах задержаться на раскачивающейся спине, которая внезапно сегментами стала изгибаться и шататься из стороны в сторону. Теперь она семенила рядом, пытаясь вскарабкаться обратно и попытаться достать печать снова. В её голове снова и снова звучали слова наставницы.
«Вынь её из паза или разбей, если не получится… Вынь… или разбей…».

Страж качнулся от неожиданного удара. Если бы его глаза шары могли выражать что-то, то, возможно, это было бы удивление…

17. Песня камня, брошенный замок и вопросы без ответов

Зекора и Твайлайт оказались в мире грёз, созданном удивительной способностью Каменного Стража. В миг, когда Диксди пытается освободить их, перед ними предстаёт другой путь жизни, складывающийся из их мечтаний или скрытых надежд. Диксди же предстоит новая встреча, к которой она оказалась не готова.

Тёплый, почти горячий ветер трепал её за ушки, заставляя золотистые колечки тихо звенеть. Сухой, лишенный всех привычных ей запахов, воздух, кроме привкуса песка и пыли, хрустевших на зубах, щекотал её ноздри и казался чуждым. Но она знала — это не так. Пусть долгие годы жизни во влажном и богатом растениями лесу почти стерли из памяти эти ощущения, ей были известны и этот пыльный ветер, и эти едва различимые запахи высушенной на солнце травы и готового вспыхнуть от любой искры дерева. Знакомые с самого детства, лишь в последние годы они почти истаяли из воспоминаний. Словно она хотела их забыть, сознательно загоняя их в те уголки сознания, в которых риск прикоснуться к ним был бесконечно мал.

Копытца тихо стучали по иссушенной и покрытой трещинами земле, по которой быстро пробегали какие-то мелкие насекомые и ящерки, скрываясь в любой подходящей по размеру и прохладе тени.

— Гаммоджии лафа дувваа… ^{[Пустыня…]} — Произнесла она, оглядевшись и взяв из сумки небольшую флягу. Она не знала, сколько уже дней была в пути. Равно как и не была уверена, когда именно начался её путь по этому месту. Несколько раз ей встречались крошечные, почти высохшие источники, вырытые у самых корней едва живых и широких деревьев. Их кроны были пусты и тянулись к небу голыми ветками, словно моля небо о небольшом дожде. Эти ветви, ветер… чуть грязноватая вода, которую приходилось долго держать в покое, пока песок не оседал на дне…

Темные губы жадно обхватили горлышко фляги, стараясь не сделать больше глотков живительной воды, чем нужно было для движения вперед и утоления жажды. Как хотелось ей сейчас опрокинуть флягу целиком и напиться, но это было глупое желание, учитывая то, что её окружало. Высохшая саванна, почти переходящая в пустыню с обжигающе горячим песком, что алчно впивался в редкие островки травы и кустарников, пытаясь поглотить их без остатка.

Лишь когда пересохших губ коснулась последняя капля, впереди показалось грубо сколоченное из досок и ветвей строение, очертания которого искажались и плыли в потоках горячего воздуха. Возле него стоял кто-то и отчаянно махал, словно призывая идти к нему. Зекора с трудом улыбнулась: куда, если не туда, было ей идти, учитывая, что во фляге уже перекатывается осадок из песка вместо теплой воды?

Полосатое копытце наступило и стёрло едва заметные нацарапанные на земле буквы, словно их не было там. В шуме поднимающегося ветра еле слышно прозвучало её имя, но откуда оно доносилось, она так и не поняла.

— Аттам джирту, кийя интала, Зекора? ^{[Как ты, моя дочь, Зекора?]} — Раздался слегка хриплый и кажущийся суровым голос, заставивший её вздрогнуть и вглядеться внимательнее. Тембр, заставивший сердце стучать быстрее и мысли путаться, не веря в услышанное и одновременно желая, чтобы это было правдой.

Слова, звучали знакомо и, хотя она давно отвыкла от них, губы сами произнесли ответ на этом языке.

— Ани нагаа. Аттам джирту… аккайая? ^{[Я в порядке, как ты, мама?]}

Силуэт качнулся и стал приближаться. Темные полоски, белые полоски, умудренная жизнью полосатая мордочка с ушками, в левом из которых покачивались три золотистых кольца. Чуть порванная, но до сих пор крепкая накидка из грубой ткани, в некоторых местах застегнутая обломками веток, скрывала верхнюю часть тела, оставляя открытыми круп и передние копыта. Слегка пыльная грива, пряди которой не только торчали вверх, но и были заплетены в небольшие косички с нанизанными на них бусинками по бокам от ушек. В её ясных, серебристых глазах лучилась радость от встречи.

— Маалииф йеру дабарсите, ко кийаа Зекора? ^{[Почему ты задержалась, Зекора?]}  — Проговорила она, положив копытца на плечи зебры, и прижала к себе, рождая в той странные чувства, от которых на обжигаемых сухим ветром глазах появились крошечные капельки слез радости. Она не могла сказать словами, в чем была причина этого теплого ощущения, но казалось, будто она вернулась… домой.

Внезапно, одна мысль скользнула в её голове, заставив отстраниться от прижавшей её зебры и заглянуть той в глаза.

— Йеа, кийя обболесса? Инни аз? ^{[Где мой брат? Он здесь?]}  — Она обеспокоенно оглянулась по сторонам и облегченно вздохнула, увидев его выходящим из-за занавеси на входе в строение. Укрытый в накидку цвета выгоревшей земли, он плавно подошел к ним, словно смущаясь и подыскивая нужные слова после долгой разлуки. Даже под накидкой, она всегда узнала бы его из тысячи других зебр по диковинно разукрашенных полосками ушкам. Ведь столько раз ей доводилось теребить их, стараясь успокоить его перед сном, когда голод и отсутствие матери заставлял его плакать в тишине наступающих ночей.

— Инни аон… ^{[Он здесь…]} — Отозвалась та, что прижимала Зекору к себе, словно не желая снова её отпускать. Зекора уткнулась черной мордочкой в мягкую полосатую гриву, радуясь тому, что та скрывает её слёзы. Ей не хотелось, чтобы братишка, чьи шаги становились все ближе, увидел их на её глазах.

— Обболеитти! ^{[Сестра!]}  — Учтиво склонил голову полосатый жеребец. Убирая с головы накидку, он взглянул на Зекору ясными голубыми глазами. Жеребец казался младше своих лет, но на копытце уже виднелся старый и грубо заживший шрам, а в петле для седельной сумки покачивалось небрежно закрепленное копье с наконечником из заточенного и крепкого дерева. Как все жеребцы её рода, он был теперь воином и хранителем домашнего очага, чьим призванием было оберегать покой семей и жеребят. Пусть даже в это время, оно было скорее атрибутом мужества, чем реальным оружием.

— Твои поиски завершены, с возвращением, моя дочь. — Объятья разжались, и теперь ясные серебристые глаза изучающе всматривались в мордочку Зекоры, словно пытаясь прочесть историю её скитаний в полосках на шерстке и бликах в глазах. — После стольких лет, ты нашла то, что искала?

— Дом нашла я в темном и страшном лесу, где разные дикие травы растут. Там я исполнила нашу мечту, что воплотить не смогли бы мы тут. — Прошептали темные, чуть дрожащие губы зебры, боящейся вздохнуть, словно те, что стояли перед ней, были миражом, способным рассеяться от неосторожного движения. Но они стояли рядом. Её мудрая мать и брат, которых она оставила, отправившись в поиски своего призвания, повинуясь странному зову, идущему из сердца. — Кийя аккайая, Шанаффаа Гарба ^{[Моя мать, Пять Морей]} …

— Не надо, Зекора. Хотя бы тут, будучи с нами, ты можешь не говорить в рифму. Ты… я… твой брат, смотри, как он возмужал. — Зебра указала на стоящего рядом жеребца, смущенно переминающегося с копыта на копыто, не скрывая отсутствия слов от этой встречи. — Он ждал тебя. Ждал, чтобы услышать твою колыбельную, как пела её ты.

— Но мною обещание было дано так говорить, пока… — Закончить Зекора не успела, полосатое копытце прижалось к её губам.

— Пока мы снова не встретимся, я помню это. Я помню тот день, когда ещё совсем юной ты покинула наш дом и ушла, скрываемая потоками песка. Моя малышка, ты всегда останешься для меня такой. Ну же, не стой… заходи в дом. — Гарба улыбнулась уголками глаз и приглашающе махнула кончиком хвоста. — Ужин скудный, но ты знаешь нашу землю… Все то немногое, что может она дать, она щедро делится этим с нами. Водой, кореньями, сухой, но, все же, вкусной травой и редкими плодами, с трудом успевающими вобрать отнимаемую солнцем влагу. Но с каждым годом её дары становятся щедрее.

Зекора прикрыла глаза, ощущая сухой ветер на мордочке. Это было её домом. Таким, каким она вспоминала его во сне в те вечера, когда грусть пробивалась ростками в сердце. Но почему же ей было грустно сейчас, если в этом месте её были рады видеть? — Зекорааааа… — Раздался голос откуда-то позади и растаял в ветре, словно сухие ветви скрипнули и надломились, качаясь и пытаясь уклониться от летящих песчинок.

— Что с тобой? Проходи же скорее, пока песчаная буря не началась снова. — Гарба приоткрыла завесу из плотной ткани, пропуская Зекору внутрь, к скромному очагу в просто обставленной комнате, что была поделена тонкими стенами из ткани и веток. — Расскажи, как в тех странах, в которых тебе удалось побывать? Твой брат тоже хотел пойти вслед за тобой… однако остался. Знаешь, не так легко с его даром обращаться с растениями в месте, где их почти нет.

Зекора отпила воды из протянутой миски и с удивлением смотрела на рисунок. Словно ростки и листья, он складывался в подобие тянущегося к солнцу цветка на крупе её брата. И отчего-то это встревожило зебру, опустившую взгляд в миску, на дне которой плавно перекатывались песчинки. Его метка казалась не той, которую она помнила.

— Зекораааа… — Снова послышался чей-то шепот, и в миске, которую зебра едва не выронила из копыт, на миг отразилась плачущая синяя мордочка, странным образом показавшаяся знакомой, вот только зебра не могла вспомнить, почему.

— Что с тобой? — Раздался обеспокоенный голос её матери. — Что-то случилось, за время странствий?

— В воде отражение мне показалось. Будто имя мое, но я не откликалась в глазах. Это лицо мне как будто знакомо. Будто голос давно забытого дома. — Отозвалась Зекора, вглядываясь в миску, в которой плескалась обычная, чуть мутная вода, какая она обычно и бывает в редких для этих мест колодцах.

— Зекора. — С наигранной серьезностью отозвался её брат, когда они вышли прогуляться на следующий день. Ей многое хотелось узнать и о многом рассказать, будто они не виделись целую вечность, если не больше. — Ты обещала не говорить в рифму, но снова делаешь так.

— Прости, я так долго держала обещание. Но… почему я его дала? Ты помнишь это? — Она приложила копытце к виску и пыталась вспомнить, но мысли ускользали, словно песок через мелкое сито, на дне которого неизменно оставался невзрачный синий камешек. — Как странно, почему я покинула дом?

Брат рассмеялся и покачал мордочкой из стороны в сторону.

— Кто знает! То были странные годы, ты искала себя, как говорит мать. Пошли, я покажу тебе, как изменилась земля. Пусть она не так плодородна, как в других странах, но все же. Ты ведь хотела этого когда-то? Мечта стала явью… — Его копытце указало вдаль, где раскинулись неровные квадраты, покрытые чуть пожухлой, но все же листвой. Неровные грядки, дающие урожай, хоть и скудный. Он подошел дереву, которое бросало тень на источник воды, и, оперевшись на него, указал на имена. Его, её и их матери, процарапанные на коре, высушенной солнцем после редких дождей. Зекора улыбнулась и прошла мимо, не заметив, как его плечо закрывает еще одну надпись после её имени. «Очнись!», значила та надпись на родном её языке.

Он рассказывал о том, как они боролись с наступающим песком. Как копали пути для воды и искали подземные реки. Как засуха едва не убила весь урожай, но этот рассказ отчего-то уколол Зекору, словно в нем было что-то не так. Она точно знала, что этот рассказ звучал иначе, но не могла подобрать слова, чтобы описать это ощущение. Словно есть уверенность в том, как именно развивались события, но многие, очень многие говорят совсем другое, и появляется сомнение в этом. Брат, некогда маленький братишка, которого она часто убаюкивала своими песнями на ночь. Уже одно звучание его голоса вселяло радость, и задумываться над искорками сомнений пропадало всякое желание.

— Но почему я пела тебе колыбельную? Почему я, а не мама… — Задала однажды она вопрос, на который он пожал плечами и ничего не ответил, переведя тему на рассказы о его приключениях на границе саванны и о поисках семян для их грядок.

В ветре ей снова послышался голос, все тише произносящий её имя, и она, задержавшись, оглянулась.

Саванна была пуста, и лишь редкие кустики шевелились под порывами ветра, отбрасывая тени в лунном свете. Зекора вздохнула.

Тепло домашнего очага и запах готовящейся еды убрал зарождающееся волнение, словно его и не было.

Она дома. Это было самое главное. И все же…

---

Кантерлот сверкал своей белизной в лучах прекрасного дня. Замечательного даже не потому, что солнце светило ярко, и на небе не было ни облачка. Изумительного, потому что в этот день пришло оно, неожиданное и самое важное письмо в её жизни. Письмо, которого можно было ждать, но получить все равно было сюрпризом.

— Да! Да-да-да! — Прыгала вокруг стола лиловая единорожка, на котором лежало только что распечатанное письмо. На сломанной печати был выдавлен знак в виде подковы. Не свиток, не короткая записка, а настоящее и переданное весьма симпатичным курьером письмо в плотном конверте. — Ох, это так удивительно, Спайк, официальное письмо из Кантерлота! Ты понимаешь это?

— Я понимаю, что мне опять упаковывать твои книги и помогать с чемоданами, которых у тебя теперь едва ли меньше, чем у Рэрити. — Буркнул дракончик и добавил уже тише, когда Спаркл отвернулась. — Ах, Рэрити, вот чьи бы чемоданы я нес с радостью, не жалея сил…

— Ты что-то сказал, Спайк?

— Не-не, совсем ничего, а что там, в письме? — Дракончик заглянул в конверт, который оказался пуст. Листок уже кружился вокруг довольной единорожки. — Это впервые, когда ты не поручаешь читать письма вслух…

На лиловой мордочке расплылась загадочная улыбка. Она снова и снова читала строки, написанные знакомым почерком, но высоким придворным слогом, хотя и пронизанным заботой и нежностью, какие были в каждом письме от принцессы Селестии.

— Меня приглашают в Кантерлот! Мои исследования о магии дружбы, принцесса Селестия высоко оценила их, и не только она, так что… Мы едем в замок, разве это не прекрасно? А еще… — Единорожка мечтательно прижала листик к сердцу. — Целая неделя будет у меня с нею. Только мы вдвоем. Сколько я хочу рассказать, сколько спросить, она так много знает. Ах, принцесса Селестия, неужели то, о чем я мечтала на Галопинг Гала, сбудется сейчас?

— Даже про ту, странную пони, которую назвала Демикорном? — На миг отвлекся от сортировки книг дракончик. — У которой рог с лезвием и крылья перепончатые?

— О чем ты? Опять читал на ночь сказки и путаешь реальность с выдумками? — Покачала она головой, неодобряюще взглянув на своего чешуйчатого помощника. — Читать — это хорошо, но научись разделять выдумки с реальным миром. Понятно?

— Ладно Твайлайт, как скажешь… хотя странно, откуда мне вообще в голову это пришло. — Почесав затылок и вздохнув, дракончик продолжил впихивать на полку упорно сопротивляющуюся книгу. Темно-синюю книгу, уголки которой были украшены серебристым металлом. Устав, он просто швырнул её наверх, где она раскрылась, и на первой странице стали видны едва заметные слова: «Твайлайт, очнись…»

Дорога не заняла много времени. Быстрый поезд, приятная компания с замечательными пони и единорогами — что еще было нужной той, кого ждала приятная неизвестность и долгожданная встреча? Твайлайт смотрела в окно вагона на проносящиеся мимо пейзажи, над которыми проплывали ленивые и всегда пушистые облака. Кантерлот приближался, становился всё ближе, и вместе с этим волнение становилось всё ощутимее. Принцесса…

Лиловая единорожка зажмурилась и улыбнулась, сложив копытца под мордочкой.

— Но, что она скажет? А вдруг она спросит то, о чем я не знаю? Нет, такого не случится… Но, все же, мы проведем вместе столько дней! Вдруг я разочарую её? — Волновалась она, разговаривая со своим отражением в стекле. — Принцесса Селестия… она пригласила меня для решения одной магической загадки. И, с её слов, только я смогу найти решение. Конечно, она верит в меня, но вдруг я подведу её?

Спаркл смотрела то на приближающийся город, то на своё отражение, в котором на миг ей показались не её глаза, а другие, чуть узкие и грустные, словно их обладательница звала кого-то, но знала, что её не услышат. Два янтарных и лучистых глаза взглянули на неё и пропали.

— Спаайк, ты видел это? — Лиловое копытце ткнуло в сторону окна.

— Пейзаж, твое отражение или что? — Буркнул тот, пытаясь снова засунуть на полку упавший чемодан, но это ему не удавалось, и, в итоге, он просто сунул его под лавку.

— Нет, ничего, Спайк… — Она озадаченно посмотрела в окно и зашторила его. Глаза в отражении смутили её. В них читалась печаль и долгие годы. Очень долгие годы ожидания.

— Твайлайт, ты слишком волнуешься из-за этой поездки. Успокойся, а то начнет мерещиться всякое. — Резонно заметил дракончик и, достав откуда-то полудрагоценный камень, стал с аппетитом им хрумкать. Единорожка пожала плечами, словно соглашаясь с ним, но, все же, увиденное отчего-то казалось очень знакомым. Такой взор она уже видела, когда встретилась с принцессой Луной. В ту странную ночь, когда обрела своих новых друзей. В том страшном замке, на краю Вечносвободного Леса. Да, та ночь всегда останется с нею, как эпизод, после которого её размеренная жизнь изменилась.

Дворец Кантерлота, обитель Солнцеподобной принцессы Селестии, строение света, добра и радости, в стенах которого жили и правили две сестры-аликорны, нашедшие общий язык спустя столько тысяч лет.

Мягкий ковер, устилающий пол коридоров, по которым они шли, приглушал звук копыт. Впрочем, за разговором между этими двумя, встречающимися куда реже, чем в переписке, его не было бы слышно, даже если вместо ковра был бы голый камень. Лиловая единорожка и высокая, белоснежно сияющая аликорн шли рядом, и порой казалось, будто принцесса скорее слушает, чем отвечает, давая своей ученице выговориться за время разлуки.

— Моя верная ученица! Я так рада, что ты прибыла сюда сразу же, как только получила письмо. — Звучал её голос, и сбоку от неё плавно плыли по воздуху сложенные свитки, окутанные золотистым сиянием. — Ты справилась с моими заданиями, и твои письма подтверждают это! Я горжусь тобой и восхищена твоими успехами, Твайлайт.

Единорожка смутилась, ведь выходило, словно принцесса читала каждое её письмо, даже если попадались не очень удачные, хоть и не всегда отвечая. Это радовало и, одновременно, заставляло переживать, вспоминая моменты, когда письмо писалось не от всего сердца.

— Принцесса… В вашем письме было о магической загадке. В чем она заключается? — Замявшись, спросила она Селестию, когда перед ними открылась дверь в покои правительницы Эквестрии. — Действительно ли вы уверены в моих способностях разгадать её?

— Не сомневаюсь в этом. Ты познала магию дружбы и собрала вокруг себя замечательных друзей. — Голос Селестии звучал успокаивающе и обнадеживающе, отчего единорожка глубоко вздохнула и, зажмурившись, вошла вслед за своей наставницей. — Это древнее заклинание, составленное тем, кто основал большую часть фундаментальных знаний о магии вообще. Мне даже не нужно называть его имя — ты прекрасно знаешь его. Но даже ему не удалось заставить правильно работать это заклинание. Есть надежда, что теперь это удастся тебе. В твоем сердце горит дружба, искорки тех, кто верит в тебя и тех, кому ты помогла, и они благодарны за это. Я уверена, Твайлайт Спаркл, с того самого дня, как я встретила тебя в Магической Школе для одарённых единорогов. Произнеси его правильно, пойми его суть, и тебя будет ждать твоя судьба, которую даже я не могу увидеть и предсказать.

Твайлайт слушала принцессу с удивлением и сомнением в своих больших фиолетовых глазках, словно с трудом верила в сказанное, но при этом отчаянно желала, чтобы это оказалось правдой. На столике, под стеклянным колпаком лежала потрепанная книга, в которую часто и много записывали, стирали и даже вырывали страницы, кусочки которых виднелись и сейчас у самого корешка. Она хранила следы неудачных магических опытов и завивающееся строки описаний успеха. Принцесса осторожно подняла колпак. Это была, действительно, старая книга, заклинания в которую писали на протяжении долгой жизни её владельца. Селестия открыла последнюю страницу и пригласила единорожку встать ближе. На пожелтевшем листе, почти выгоревшими от времени, чернилами было написано заклинание. Строки были выведены витиеватыми буквами, похожими на символы, чем на буквы эквестрийского. Лиловый носик Спаркл задумчиво сморщился — написанное не имело смысла, и сколько ни пыталась она понять истинное значение древнего текста, ничего не выходило. Она пыталась переставить их местами, найти закономерность в этой шараде, и это затягивало её без остатка. Ощущение близости к разгадке, которая ускользала через копытца.

Селестия молчала и ждала. Ждала до тех пор, пока единорожка не перестала обращать на неё внимание, полностью погрузившись в чтение. На белоснежных губках появилась улыбка, и принцесса тихо отошла в сторону, ощущая приближение того самого момента озарения, который вот-вот должен был охватить её ученицу. Единорожку, в которую она верила всем сердцем и всей душой.

— Магии в тебе куда больше, чем способен охватить единорог. Я верю в тебя, я верю в твое сердце и твоё предназначение в этом мире, моя верная ученица. — Тихо прошептала она, заметив возникшее сияние. Тело лиловой пони охватили легкие полосы бликов, словно они отражались от невидимого озера под её копытами, по которым заскользили прозрачные пузырьки чистого света. Копытца оторвались от пола, и она зависла в воздухе, смотря вверх распахнутыми глазами, в которых переливалось белое сияние. Ротик Твайлайт приоткрылся, и тихо зазвучали слова, древние, сильные, властные, дарящие покой и одновременно зовущие вперед. Слова, которые по крупицам собирали те, что стояли в начале освоения безудержной и коварной магической силы, делая её мирной, доступной и способной помогать другим. — Я верю… в твою Судьбу!

Вспышкой брызнули искры, рассыпаясь по ковру, цепляясь к стенам и кружась над поверхностью столика. Тяжело дышащая единорожка упала на все четыре копытца и переводила дух, словно сказанное отняло все её силы до последнего. Налетевший ветер скинул со столика книгу и листки стали открываться один за другим, показывая всего одну фразу… «Твайлайт, очнись, пожалуйста! Очнись, пока не стало слишком поздно!»

Единорожка не видела их. Её копытца подогнулись, и лишь свечение магии Селестии не дало ей упасть на пол. Принцесса нежно прикоснулась губами к её влажному лбу и, подхватив своим солнечным сиянием, отнесла на кровать. Уложив и прикрыв тонким покрывалом.

— А теперь, спи. Спи, моя верная ученица, и пусть утро нового дня будет началом… твоего пути. — Прошептала принцесса, проведя крылом по вздрагивающей и посапывающей единорожке. Книга легла под стеклянный колпак и пропала вместе с принцессой и столиком в одной мягкой вспышке телепорта.

— Что если я не смогу… принцесса, что если я… — Тихо шептала Твайлайт во сне, дергая ушком и поджимая копытце. Перед ней, как в тумане, скользили воспоминания о прошедших днях, в которых одна и та же деталь повторялась снова и снова, но она никак не могла сосредоточиться и разглядеть её.

---

Жаркая ночь, одна из тех, в которую так и хочется снять еще что-нибудь с себя, но уже нечего, и даже глоток воды не достигает желудка, испаряясь на полпути к нему. Зекору мучили кошмары. Деревянный конец копья стучал методично по каменной поверхности, и чей-то голос звал её по имени. Шелестела трава, которую раскачивал ветер бескрайних просторов саванны. Тени от ветвей двигались в свете луны жутковатым узором, ползли и, казалось, пытались вцепиться и утащить прочь любого, кто наступил бы на них.

Она очнулась, поднявшись с расстеленного прямо на земле грубого коврика. Вокруг никого не было. Дом, такой уютный на днях, вдруг стал неприятно чужим и немного пугающим. Не откликнулись на зов ни мать, ни брат, и она решила, что они ушли в поля, оставив её спать и набираться сил после её путешествия. Только один звук раздавался вокруг — стук палки по камню. Словно вырвавшись из её сна в реальность, он звучал в доме, наполнял воздух за окном и доносился с далекого горизонта, где земля сливалась с небом в пыльной полоске приближающейся пустыни.

Она вышла наружу и привычным путем пошла к грядкам, надеясь встретить своих родных. Путь был долгим, шагать в одиночестве по пыльной, едва заметной на выгоревшей земле дороге было не так увлекательно, как в компании братишки, на язычке которого вертелись десятки историй. Она прошла мимо дерева и остановилась лишь на миг, вчитываясь в нацарапанные имена. Вот только что-то изменилось. В звучащем стуке, пришедшем из сна, Зекора, ахнув, сделала шаг назад, убирая копытца с едва заметных следов, оставленных тут очень давно и явно не ею.

На коре, поцелованной солнцем и окропленной каплями редких дождей, виднелись едва заметные имена и даты под ними. Лишь её имени там не было вовсе, и чуть ниже, совсем свежими царапинами, белело всего одно слово. «Очнись!»

— Дурной приснился этот сон. Из-за жары, возможно, он. Проснусь, и станет все как прежде. Дурной мне знак, не даст уйти надежде… — Раздались неуверенные слова, и зебра медленно шагнула назад. В ветре снова послышалось её имя, и полосатые копытца прижались к ушкам, словно это могло заставить голос замолчать. Из желтых миндалевидных глаз закапали прозрачные слезинки, падая на сухую землю и оставляя едва заметные следы. Почему она ушла? Почему она пела колыбельную? Почему она? Почему…

Зекора стиснула виски копытцами, пытаясь остановить волну возникающих вопросов, как коварные воришки открывающих двери, которые она хотела оставить запертыми навсегда. Не желая знать, что было спрятано за ними. Ни тогда, ни сейчас.

— Пожалуйста, очнись… — Раздался тихий голосок с ветвей дерева, и зебра подняла с земли мордочку, вглядываясь в похожий на мираж силуэт. Янтарные глаза мерцали на темной мордочке, что привиделась ей еще раньше в миске воды. Только теперь она слегка расплывалась и колебалась в потоках горячего воздуха, с грустью и ожиданием смотря на зебру, словно зная её и желая что-то сказать. Дерево жалобно надломилось и раздался звук ломающейся скорлупы…

---

Стук, этот противный стук вторгался в нежные лиловые ушки и заставил Твайлайт натянуть на себя покрывало, которого странным образом не хватало, чтобы покрыть еще и задние копытца.

— Ну кому нужно стучать поутру?! — Сонно пробурчала она, потягиваясь и высунув мордочку из-под подушки, которая удивительным образом оказалась на голове. Видимо, стучали уже давно, и уже во сне она спрятала ушки, хоть это и не сильно помогло. — Перестаньте стучать… фу, как так можно.

Она медленно, нащупывая пол копытцем, спустилась вниз и, сонливо зевая, зацокала к двери.

Дерево скрипнуло, но за дверью никого не было, и заспанные глазки единорожки увидели лишь бесконечно пустой и длинный коридор по сторонам от входа в комнату.

— Принцесса Луна! Если это вы, то шутка не удалась… — Проговорила она, но потом улыбнулась своей догадке. Принцесса бы так не поступила. Ранним утром её можно было встретить где угодно с недопитой кружкой кофе, свалившуюся на первую попавшуюся гору подушек и удобную софу, но никак не бодрой или желающей подшутить. Разбудить её утром — был тот самый отважный и одновременно небезопасный поступок, который могла совершить лишь одна личность во всей Эквестрии. И эта личность не так давно подняла солнце нового дня. — Надо же, такое подумать… конечно же, это не принцесса. Это слишком рано, особенно для неё.

Твайлайт зевнула и, прикрыв глаза от пробивающегося в окно утреннего света, побрела к постели. По пути она с ленцой гадала, как она очутилась в кровати, и почему такая усталость наполняет её тело, несмотря на отличный сон.

— Наверное, я поздно легла, как обычно, зачитавшись… Надеюсь, я не причинила неудобств принцессе. — Она зевнула снова, и в этот раз её ротик так и остался открытым от удивления. Её тень на полу стала чуть больше, и к торчащему рогу добавились округлые силуэты крыльев. — Ого, а это еще что?

Забыв о сонливости, она подбежала к стоящему у стены зеркалу, и из него, переливаясь лиловыми оттенками шкурки, смотрело отражение её самой. Растрёпанная грива, чуть сонные глазки, спутавшийся после сна хвост и подёргивающиеся ушки. А по бокам… отливая нежными оттенками перьев, торчали два крыла, которые непроизвольно взметнулись вверх, едва она повернулась, чтобы рассмотреть их получше.

— Я всё еще сплю. Как это называлось в той книге, которую я взяла из библиотеки в Кристальной Империи? А, точно, осознанное сновидение! Да, как интересно, я только читала об этом, но так странно испытывать это самой. — Проговорила она, рассматривая новую себя в отражении. Лучи солнца скользили по перьям, и они загорались внутренним светом, становясь полупрозрачными и невесомыми. Неловко согнув крыло, она осторожно укусила его на сгибе. — Ай, даже ощущения такие реальные! Какой интересный сон… Надо будет записать это и рассказать принцессе Селестии.

— Рассказать мне о чём? — Позади раздались едва слышные и мягкие шаги.

— Об этом замечательном сне, таком реальном. Представляете, мне снится, что у меня появились крылья. Правда, заба… — Единорожка осеклась и уставилась на улыбающуюся в зеркале мордочку Селестии. -… вно…

— Ты правда думаешь, будто это тебе снится, моя маленькая ученица? — Закованное в золотистый надкопытник белое копытце обняло и прижало единорожку к правительнице Эквестрии. — Смею тебя заверить, это не сон. Крылья существуют на самом деле. Поздравляю тебя, у тебя получилось!

— Но я не понимаю, как это могло случиться! Кто я теперь? — Она растерялась.

Принцесса говорила спокойно, словно все так и должно было быть, но отчего-то ей казалось это неправильным. Настораживающим и одновременно озадачивающим до самых уголков её бьющегося чаще, чем обычно, сердечка. — Что я сделала? Я выгляжу как… вы и принцесса Луна…

— Ты сделала то, что никогда не совершалось раньше и не могло свершиться, если бы ты не познала магию дружбы в той мере, в которой постигла её сейчас. То, что даже составитель этого заклинания не смог сделать, ведь у него в сердце не было тех чувств и понимания важности друзей, какие есть в твоем. — Теплое прикосновение белой щеки принцессы и её нежный голос заставили Твайлайт опустить крылья вниз и смотреть в глаза той, стараясь найти ответы на свои вопросы, которые возникали один за другим и так же быстро пропадали, оставаясь невысказанными. — Уроки, с которыми ты справилась, живя в Понивиле, дали тебе это знание. И ты доказала свою готовность, Твайлайт. — Прикрыв глаза, произнесла принцесса.

— Готовность к чему? — Единорожка сглотнула, ощущая как её сердечко вот-вот выпрыгнет из груди.

— Стать принцессой, конечно же! Ты выросла, и ты больше не маленькая единорожка, единственными друзьями которой были пыльные книги. Перед тобой лежат пути, которые тебе предстоит пройти. Судьба, которую предстоит исполнить, и я не сомневаюсь в твоем успехе, моя верная ученица и прекрасная новая аликорн. — Селестия медленно отпустила её и с гордостью смотрела в её глаза. — Обернись! Посмотри, какой красивой ты стала. Возможно, не очень скоро, но, надеюсь, ты станешь, как я, и твоя ученица будет стоять перед этим зеркалом, удивленно смотря на свои крылья. И ты, в свою очередь поделишься с нею своей верой в неё так же, как я делюсь своей верой в тебя… с тобой!

— Но… я думала, это невозможно… это так неожиданно… — Твайлайт искала слова, но отражения её и принцессы завораживали и заставляли смотреть снова и снова. — Я не чувствую себя готовой к такому… правда, принцесса. Это… звучит как большая ответственность.

— Так и есть, Твайлайт. Это большая ответственность, и я уверена, что ты справишься с нею. — Белое крыло обняло молодую аликорну и прижало к теплому боку. — В кого еще, кроме тебя, я могу верить?

Крыло ободряюще потрепало её сбоку на прощание, и Селестия покинула комнату, оставив Твай наедине, растерянную и удивленную случившимся.

Лишь стук раздавался вновь. То тише, то громче, словно кто-то отчаянно бил по камню деревяшкой.

— Очнись, Твайлайт. Очнись, пожалуйста… — Донеслось от зеркала, и единорожка медленно подошла к нему. Как и прежде, там отражалась она. Теперь уже более уверенная в себе. С гордостью она раскрыла и подняла вверх крылья, привыкая к своему новому облику.

— Принцесса Твайлайт Спаркл… пожалуй, это даже интересно. — Улыбнувшись, проговорила она, и в этот момент отражение заставило её вскрикнуть.

Заметно обветшалая комната отражалась в гладкой поверхности. Фиолетовая шкурка стала отливать синим, а сама она стала заметно выше. На вытянувшейся мордочке раскрылись янтарные глаза, и постепенно сереющие, обретающие цвет дождливого неба крылья стали терять свои замечательные перья, открывая взору жесткую кожу перепонок. Твайлайт зажмурилась и открыла глаза снова, но отражение не изменилось. Странное существо, рог которой загибался назад и отливал металлом, беззвучно звало её с той стороны зеркала, и в её глазах читалось отчаяние. Металлическая палочка выскользнула из паза странного браслета на её ноге, и на поверхности зеркала появилось мерцающее слово.
«Очнись!»

Стук раздался снова, и в последнем, сильном ударе послышался стон ломающейся деревяшки и звонкий треск камня, словно распавшегося на две половинки. Зеркало треснуло и падающие на пол осколки отразили десяток беззвучно кричащих Твайлайт, закрывающих мордочку нежными крыльями.

---

— Отпусти их, пожалуйста… пусть они не такие, как я, но они друзья и были добры ко мне! — Еле слышно повторяла она, раз за разом поднимая и опуская обломок ветки, затупившийся конец которой ударял в поверхность печати, застрявшей и мерцающей в глубине каменного паза. С каждым ударом, застывшие пони вздрагивали, словно пытаясь вглядеться во что-то призрачное, и вновь замирали, обретая остекленевший взгляд и ничего не означающее выражение на мордочках. — Зекора, очнись! Твайлайт… Очнитесь… О, Алая, помоги мне разбудить их!

Ветка вновь застучала по камню, заставляя артефакты на копытцах светиться ярче. Печать хрустела, проворачивалась внутри своего уютного гнезда, но упорно сопротивлялась попыткам вынуть или разбить её, словно страж отчаянно желал жить, будучи разбуженным спустя столько лет. Случайность, или её слова действительно услышала прибывающая в иной форме и образе Алая, но ветка, наконец, попала в слабую точку каменной пластины, и послышался хруст трескающегося и рассыпающегося камня, отдавшегося дрожью в теле стража. Тот замер, слегка обернулся и взглянул своими мерцающими хрустальными глазами на ту, что оборвала его путь. Возможно, в них была грусть, но, скорее всего, там было непонимание того, за что с ним поступили так, когда он честно и не щадя себя защищал ее от опасности. Защищал маленькую синюю пони, зовущую на помощь с нотками отчаяния и боли.

Он пошатнулся и осел, с трудом опираясь на медленно распадающиеся лапы. Из раскрытой пасти донесся не то скрип, не то удивленный вздох, будто он не мог поверить в случившееся и теперь, цепляясь за последние искорки в каменной пластине, судорожно пытался остаться с той, кого обязывала защищать его сущность, созданная и навечно запечатанная в каменный артефакт.

Пони вздрогнули и по их щекам потекли слезы, словно то, что они увидели, кольнуло их в самые сердца, прикоснувшись к сокровенным мечтам или воспоминаниям, которых они сами не хотели касаться… или не хотели расстаться, приобретя.

Страж пошатнулся снова, скинув со спины Диксди, и замер грудой безжизненных камней. Лишь из хрустальных глаз, гаснущих и становящихся мутными, доносилась тихая песня на незнакомом языке. Певучие слова лились, словно шелест росы по листьям, как капли дождя по поверхности озера, как тихий звон весеннего ручья, и вместе с ними звонко капали на разбитую пластину слёзы синей Демикорна.

— Он просто… защищал меня, а я убила его. Он защищал, а я… — С горечью в голосе произнесла Диксди, уткнувшись мордочкой в покрытую мхом гигантскую спину, выпуская из копыт бесполезную ветку. Та соскользнула и мягко упала в траву.

— Это, был сон… всё было сном. Таким прекрасным, но, все же, сном… — Прошептала Твайлайт, стирая с уголков глаз слезинки и отчего-то рассматривая свою спину со всех сторон, будто бы пытаясь рассмотреть там нечто недостающее.

Зекора лишь отряхнулась и сделала несколько неуверенных шагов вперед. На её мордочке застыла задумчивость, когда она взглянула на замершее чудовище.

— Я много провела здесь лет. Существ таких не помнит свет. — Черно-белое копытце осторожно дотронулось до замерших клыков, и те медленно осыпались кусочками на землю, шурша и обращаясь в мелкий песок.

— А вот она, кажется, знает о них больше. — Твайлайт подошла к Диксди и тихонько дернула ту за хвост магией рога, чтобы привлечь внимание. — Почему ты убежала? Я принесла тебе письмо, а когда обернулась, тебя уже не было… и, что это за штука?

Единорожка не особо понимала причину, отчего новая подруга так расстроена и почему плачет, растянувшись на покрытом мхом чудище, которое даже сейчас внушало опасение.

— Письмо от принцессы ты вручи ей скорей, пока бежать не пришлось снова за ней… — Зебра подтолкнула единорожку копытцем, и та, суетливо покопавшись в сумке, достала листок. Подхваченный фиолетовым сиянием, он завис перед синей мордочкой крылатой пони.

Янтарные глаза пробежались по строкам, ротик приоткрылся от удивления, словно написанное было неожиданным, и она с трудом верила в это. Копытца осторожно взяли его, и она стала перечитывать его снова. Начертанное, видимо, было очень срочным, и даже погибший страж стал не так важен, как темнеющие на листке символы.

— Но… это не может быть правдой. Я не верю! — Воскликнула она и, скатившись со спины замершего стража, побежала в сторону леса, оставив позади изумленную пони и зебру.

— Она снова убежала… — Растерянно проговорила лиловая пони, смотря вслед удаляющейся Диксди, но, ощущая в копытах странную вялость, даже не попыталась её догнать, лишь подняла её сумку и медленно пошла следом.

— Мда. — Зекора бросила еще раз взгляд на существо и, с трудом поднявшись наверх, рассматривала разбитую печать, из которой еще торчали кусочки ветки. — Помоги мне немного магией рога.

Обломки тихо зашуршали и плавно скользнули наверх, оказавшись двумя половинками каменного кружка, покрытого надписями и полосками, в которых тускло поблескивал диковинный, похожий на кристалл, материал. На свету он загорелся бледным розовым оттенком, разливаясь внутренним светом в старательно выскобленных прожилках, которые даже спустя много лет сохранили свою ювелирную точность и изящность. Зебра и единорожка переглянулись и осторожно сложили кусочки рядом с существом. Подхватив сумку Диксди, Твайлайт отправилась туда же, куда убежала синяя поняша.

— Нагаан тури, обболесса. Нагаан туи, кийа аккайая ^{[Прощай, брат. Прощай, моя мать]} …] … — Слетело с темных губ зебры, которая замешкалась у медленно распадающихся груд камней, и два белых цветка, сорванных с полянки, легли на две половинки печати. Дверь в воспоминания скрипнула и снова закрылась, возвращая ей спокойствие и рассудительность. Зебра медленно удалялась от этого места, желая, чтобы подобное никогда не повторилось.

---

Лес расступился, и перед синей пони оказался глубокий овраг, через который был перекинут хлипкий и покачивающийся из стороны в сторону мостик. Она развернула письмо и, прочитав строки, снова взглянула на шаткую конструкцию из досок, скрепленных вязью старого каната. Было видно, что его уже однажды чинили, хотя и весьма неумело. Синее копытце осторожно вступило на первую доску. Та скрипнула под её весом и чуть прогнулась. Придерживая канаты коготками на крыльях, она медленно шла, осторожно проверяя каждую доску несколько раз, прежде чем наступить на неё всем весом, но мостик все равно шатался и скрипел, то и дело пугая её потрескиванием натянутых канатов. Хотя ей доводилось уже ходить по таким перекинутым через пропасти временным мосткам в местах, где переходы обвалились, и никто за ними не следил, но даже те были куда прочнее и лучше сделаны, чем этот, по которому она сейчас медленно перебиралась на противоположенную сторону, следуя написанному в кривоватых строчках письма.

Если бы не знакомый язык, на котором оно было написано... Если бы не обещание дать ответ на вопросы, что ещё не были заданы, возможно она бы не рискнула идти в это странное место. Нога снова заболела и, оступившись, она тихо вскрикнула, увидев, как на дно оврага падает кусочек деревяшки, оставив петлю каната пустой.

Вот её ноги ощутили твёрдую землю, под мхом которой ощущалась каменная поверхность, и среди редкой травы виднелись чуть наклоненные куски неровных плит, приподнятых и расколотых растущими корнями леса. Едва различимая под зеленью дорога вела к темнеющему впереди строению, которое хоть и было значительно разрушенным и пустым, но сохраняло облик замка.

— «Место, в котором стране было положено начало двумя сестрами, в день падения Эпохи Хаоса…» — Отчего-то вслух прочитала строку Диксди, с удивлением смотря на величественные даже сейчас, спустя много веков, руины Замка Сестер-Аликорнов. Следующая строка была прочитана слегка нараспев, и сказанное в ней смутило синюю пони. — «Тут ты увидишь разбитую честь и мрак, что таится в углах. Части истории встретят тебя, им посмотри ты в глаза.» Но что это значит… И кто написал это письмо?

Она медленно шла, оглядываясь по сторонам. В кустах подступающего леса виднелись куски брошенных статуй, в которых угадывался гибкий стан вставших на дыбы Аликорнов. Местами под копыта попадала перекошенная поверхность выложенной плитками дороги, и гулкий звук копыт пугал мелких птичек, что умолкали и перелетали с ветки на ветку. Руины приближались с каждым шагом, раскрываясь перед своей гостьей всем своим великолепием и, одновременно, уродливостью покосившихся стен и склонившихся арок окон. Из двух башен всего одна осталась целой, но и там лишь темнели пустые проемы окон. Обломки витражей, пыль и занавеси из плотной паутины покачивались и шевелились на стенах и полу, словно стены дышали и меняли свои очертания, достаточно было отвести взгляд в сторону. Пустой постамент встретил её на входе, двери которого давно рассохлись и лежали на полу, покрытые листвой и пробившимся в щелях дерева пучками мха.

Легкое нажатие, и дерево треснуло под копытом, выпустив облачко мелких опилок. Они налипли на шерстку, поднялись выше и вынудили пони чихнуть.

— Какое странное место. — Диксди шла по пыльному полу, всматриваясь в разбитые и лежащие на полу колонны. Оглядываясь на кажущиеся живыми из-за мха и паутины статуи и вздрагивая, когда очередной камень из стены покидал своё место, чтобы упасть и покатится к другим, дополняя картину разрушений новой деталью.

Воздух, казалось, замер в этом месте. Все казалось пустым и безжизненным, словно даже ветер избегал его и старался обходить стороной. Что-то блеснуло в одной из статуй Аликорна, вошедшее глубоко в основание, на котором она стояла, и синяя пони подошла ближе, пытаясь рассмотреть эту вещь лучше.

— Но… это же… — В янтарных глазках отразилось застрявшее в камне лезвие, передняя часть которого была из кости, и обе, костяная и металлическая, заканчивались грубо отломанным основанием. Диксди шагнула назад, и копытце вытолкнуло из кучки пыли согнутый и помятый браслет, от которого тянулась тонкая, но прочная цепочка. Символы на браслете тускло сверкнули на свету и снова погасли. — Это имя… Но почему это имя тут? В этом замке? Этот рог, я уверена… но…

Демикорн оглядывалась по сторонам и только теперь заметила, что похожие куски металла и темные осколки странных камней лежат по углам, словно отброшенные туда с центра комнаты. Часть из них торчит из каменного пола, словно когда-то он был раскален настолько, что металл погрузился в мягкий камень, как в масло. Она шла по обрушенным коридорам, время от времени ступая по остаткам ковра, что расползался под копытцами на волокна. Тяжелая дверь, пробитая в нескольких местах и до сих пор хранящая следы пламени, гулко ударилась о стену, когда Диксди распахнула её и вошла в зал. В нём, покосившиеся и ставшие чашами для капающей сверху воды, стояли два трона. Один был чуть меньше другого. Капли падали в пахнущую прелой травой поверхность и разносились негромким эхом, что шепталось в укромных уголках руин, пока не стихало окончательно.

И это место хранило в себе следы битвы, глубокие следы когтей пересекали пол, словно оставившего их с силой толкнули сквозь стену, в которой и сейчас виднелась крупная брешь, перекрывающая сразу несколько оконных арок. Под копытцем звякнул металл, и телекинез артефактов медленно поднял предмет из пыли. Еще один, загнутый и чуть иззубренный, рог, будто вырванный у самого основания безумной и беспощадной силой, оказался перед глазами странной пони.

Она вскрикнула и выронила жуткую находку, что, жалобно звякнув, затрепетала на каменном полу.

— Тебе страшно? — Раздался спокойный, но при этом властный голос, и из тени появилась сияющая снежной белизной принцесса, чья перламутровая грива неподвижно застыла полупрозрачными клубами, стекающими к самой земле. — Это хорошо. Тебе должно быть страшно, даже если ты не понимаешь, отчего. Потому что это место последней битвы таких, как ты.

— Вы? О, светлокрылая, но почему вы здесь? — Диксди замерла в растерянности, переводя взгляд то на статуи, то на лежащие в пыли куски металла, и снова возвращая взгляд на принцессу, хмуро смотревшую на неё. — Я прочитала письмо… и пришла, как там было написано. Написано на моём языке, кем-то из тех, кто знает его и, возможно, такой же, как я. Принцесса Селестия…

— Я написала его, хотя и давно уже мне не приходилось прибегать к этому языку. Надеялась, что и не придется. — Вздохнула принцесса и медленно подошла к одному из тронов. — Я долго думала после нашей встречи там, во дворце. Тогда я едва не нарушила клятву, данную ему. Другу, прожившему достаточно долгую жизнь, но не сумевшему остаться со мной навсегда. А он, в свою очередь, дал свою клятву и сдержал её до самых последних своих дней. Но меня охладили слова, что донеслись из твоего артефакта, и Луна… её желания для меня — как искупление за то, что мне пришлось сделать когда-то. Пусть даже она не знает всей подоплеки этого поступка.

Демикорн слушала мягкий голос принцессы, ощущая глубокую грусть в её словах. От пламени ненависти остался лишь пепел, но и это холодное ощущение пугало её не меньше, чем то яростное пламя, вырвавшееся в их первую встречу.

— Да, я знаю язык твоего народа и помню своё знакомство с ними в первый раз. Гордые, непокорные, живущие во власти созданных правил, порой жестоких и суровых. Я не просила их о помощи, но, получив её, никогда не смирюсь с тем, что узнала про них. — Селестия поджала копыто и плавно опустила его на трон чуть меньше размером. В её глазах мелькнула печаль, словно это прикосновение навеяло мрачные воспоминания из её прошлого. — Они были сильны, и они выступили против Эпохи Хаоса на нашей стороне. Однако они платили громадную цену за каждую свою победу, и я думала, что воспоминания тех дней навсегда покинули меня.

— Но почему тогда, в замке, вы сказали те слова? Почему вы смотрели и смотрите на меня сейчас с жалостью и, одновременно, с опаской? — Воскликнула синяя пони, сделав шаг вперед. — Дайте ответ, хотя бы сейчас! Зачем вы позвали меня сюда?

Раздался тяжкий вздох, и принцесса медленно обошла Диксди вокруг, смотря на неё, словно желая запомнить её такой: испуганной, озадаченной и растерянной.

— Ты сказала, будто сломаешь свой рог и бросишь артефакты, но я знаю, что ты произнесла это, не подумав. Смотри: это то, что осталось от тех, кто принадлежал к твоему роду. Оружие, созданное ими, пережило их на многие века. Они сами были оружием. Почти тысячу лет стоит этот замок заброшенным, и всё это время обломки их наследия лежат, не поддаваясь алчному прикосновению времени. Такие же, как ты, Диксди, осколки прошлого… — Глухо произнесла принцесса, опустив крылья и почти касаясь их кончиками пыльного пола. Сияние магии подняло с пола сломанный рог и, покрутив, медленно воткнуло в пол, поддавшийся острому лезвию, словно и не был из камня. — Но я хотела сказать не об этом. Когда-то мной было дано слово, и я сдержала его. Но теперь я хочу взять слово с тебя, Демикорн. Сможешь ли ты не допустить повторения истории? Сможешь ли ты, наследие мрачного и темного прошлого, сохранить то светлое, что обрела, явившись в Эквестрию, и не пойти по стопам своего народа? Если, конечно, это действительно правда. Я спрашиваю тебя, потому что вижу на бедре отличительный артефакт, который носили все, кого я видела из Демикорнов, никогда не снимая и не расставаясь с ним.

Селестия взглянула выжидающе в янтарные глазки Диксди, но та лишь растерянно глядела по сторонам, стараясь не смотреть на принцессу, пытающуюся сохранять расстояние между ними. На белой мордочке Селестии отразилась внутренняя борьба. Ей хотелось казать что-то еще, но, вместо этого, она лишь повторила просьбу дать ей слово.

— Я не понимаю, зачем это вам, принцесса, но да… Именем Алой, я даю клятву не идти по пути, что выбрал мой народ… даже если это будет единственным путём… — Сбивчиво проговорила синяя пони и приложила копытце к груди так же, как это было описано в книгах, которые она читала.

Селестия сухо улыбнулась. Живя больше тысячи лет, она знала, как скоро такие клятвы нарушаются, но ей хотелось испытать эту странную пони, явившуюся в этом мир как через пролом времени, последней искрой далекого пожарища.

— Теперь, мы обе дали слово. Я — своему другу… ты — мне. Оступись, соверши ошибку, и эти узы будут разорваны, а я обрету свободу от своей клятвы. — Неожиданно мягко и ласково проговорила правительница Эквестрии. — Для меня ты – орудие, и этот предмет на твоем бедре лишь доказывает это. Увы, я помню, как они мерцали символами на твоем языке, как в их голоса вслушивались такие как ты и как потом происходили вещи, которые заставляли кровь застывать в сердце, превращая его в кусочек льда.

— Скажите лишь одно… что случилось в этом замке? Почему в ваших глазах печаль, когда вы смотрите на эти руины? — Демикорн сделала несколько шагов по пыльному полу, и искорки пылинок закружились в тусклом свете, пробивающемся через листву деревьев, заменивших своими ветвями часть крыши этого замка. — Что случилось с теми, артефакты которых лежат осколками на полу? Ведь это артефакты Демикорнов, я узнаю эти символы из тысячи других…

— Я не могу ответить тебе на эти вопросы. — Перламутровая грива качнулась, и принцесса, развернувшись, стала покидать зал, оставляя за собой едва заметные следы. — Особенно теперь, когда взяла с тебя слово. Когда-нибудь эта правда явится на поверхности мира, но я не хочу и не буду той, кто сделает это… Найди свой путь. Эквестрия велика. Пусть в ней найдется место даже для такой… как ты.

С этими словами она оставила синюю пони в одиночестве. В окружении покосившихся тронов, на одном из которых виднелся тусклый рисунок солнца. На другом, чуть меньше размером, к которому с нежностью прикасалось копытце принцессы, был виден едва заметный силуэт месяца на темном облачке. Крылья принцессы разметали слой опавших листьев и кусочков истлевших гобеленов, открыв взору мерцающие куски исковерканных браслетов и похожих на кандалы обручей, беспорядочно лежащих бесполезным мусором. Лишь металл сохранил свой тусклый блеск. Магия покинула их, и от кусков веяло лишь пустотой и печалью, отдающейся в груди Демикорна, будто одетые на неё артефакты скорбели о своих сородичах, наполняя её своими чувствами.

— Живи, залог договора…

Голос раздался со стороны обвалившейся стены, тихий и мелодичный голос, что позвал её по имени. Он звал её снова и снова, пока она не вскарабкалась через провал в стене и не оказалась в засохшем и покинутом жизнью саде. Сухие стволы деревьев раскинули свои ветви, протягивая их друг к другу. Тишина нарушалась лишь легким треском опадающей коры и шелестом песка в покосившемся фонтане, давно уже забывшем, как когда-то он щедро делился водой с каждым путником и гостем этого зеленого и прохладного в прошлом сада. Голос раздавался всё ближе и ближе, пока перед Диксди не показался кто-то, стоящий у крупного дерева, через ствол которого шла глубокая трещина, завершающаяся у самых корней, словно в него ударила молния. Пони пристально вглядывалась в него, и его облик казался знакомым.

— Хранитель Жизни Паланнен! О, Алая, не может быть, это вы… — Она побежала к нему, едва различая, как тот шевелит покрытыми корой губами, пытаясь сказать ей что-то очень важное. — Паланнен! Пала… ннен…

Она замерла, не дойдя всего десятка шагов. Вместо него у самого дерева стояла прислоненная к стволу грубая фигура, ветви которой лишь казались рогами над узкой и вздернутой к небу мордочкой. Она медленно подошла к ней, лишь убеждаясь, что ей всего лишь показалось. Фигуру покрывали трещины, и только издалека в ней угадывался столь хорошо знакомый ей по детству силуэт. Демикорн сложила копытца на это дерево, ощущая тепло сухой коры, и грустно вздохнула, вспоминая как тот, кого она звала по имени, рассказывал сказки о Вечносвободном Лесе и дарил белые цветочки со своей гривы. Его грива была мягкой, как мох, гибкой, как трава, и украшенной цветами и синими листиками на кончиках рогов, казавшихся ветвями, растущими из покрытого корой тела.

— Мне не хватает твоих историй, Паланнен… всё вокруг стало таким другим. Ты говорил, что настанут времена, когда всё вокруг будет цвести и радоваться. Почему ты не сказал, что в нём не будет тебя и других. — Тихо шептала она, словно говоря с этой опирающейся на умершее дерево фигурой, от которой знакомо пахло корой и лесными грибами, мхом и родниковой водой. — Ты обманул меня, Паланнен, ты просто обманул меня…

Синее копытце поглаживало увядшее деревце, что дарило какое-то странное спокойствие, возвращающее её в те прекрасные дни. В дни, которые хотелось не просто вернуться, а оставаться там навсегда…

Письмо, всунутое между копытцем и браслетом, выпало и забилось под торчащие корни, как последний опавший листок в этом саду.

— Мы её ищем везде, а она спит, обняв дерево. — Тихо раздался голос единорожки.

— Пусть отдохнет, не будем тревожить… — Еще тише ответила зебра, тихо опустив сумку на землю. Выбрав место почище, она уселась на обломке невысокой скамейки. Твайлайт села рядом и озадаченно смотрела, как странная синяя пони зовёт кого-то по имени во сне, обняв шершавое и высохшее бревно. Оно отдаленно напоминало силуэтом замершего у дерева оленя, горделиво вскинувшего голову и поджавшего копыто в попытке уклониться от сильного удара, нацеленного прямо в его грудь.

— Как странно… это дерево, оно похоже на оленя. — Тихо произнесла единорожка, наклонив голову на бок, отчего иллюзия стала еще сильнее… — Правда, удивительно?

18. Наставница полётов, плен и кулон на тонкой цепочке

Обращая внимания на крупные проблемы, можно ощутить, как земля уходит из-под копыт, разъеденная мелкими проблемами. Слова мало, как мало быть верной ученицей и тем, кто встал у трона Кристальной Империи. А синяя пони оказалась там, где не ожидала себя обнаружить.

Принцесса Луна, покровительница ночи, та, что приходила в сны пони, изгоняя из них кошмары, шла по замку, пытаясь стряхнуть непроходящую усталость. Нельзя было сказать, будто она не любила день, но, встав раньше обычного, она ощущала себя недостаточно бодрой для получения удовольствия от суеты и солнечного света. Она брела по замку, отпивая из большой чашки крепкий напиток, распространяющий вокруг приятный запах кофе. Сестра ушла куда-то, даже не сказав, едва выслушала её рассказ о том испугавшем её сне.

Обычно они смеялись вместе над кошмарами или забавными ситуациями, словно Луна возвращалась из путешествия в другие миры со своими историями. Но не в этот раз. Белые губы правительницы поджались, когда принцесса рассказала о встрече со странным, повторяющим одни и те же слова, жеребцом, медленно ушедшим во тьму. Прикрыла глаза и отвернулась в сторону, когда, с трудом сдерживая слезы на глазах, Луна рассказала ей о маленьком жеребенке, пытавшемся разбудить окаменевшее существо, рассыпавшееся на куски.

— Это, и вправду, был странный сон… — Рассеянно потрепав её за ушко, сказала Селестия, словно забывшись, что принцесса Луна уже давно выросла из подобного рода жестов утешения. — Значит, они произнесли именно слово «тлеющие». Ты уверена в этом? И они пошли на это ради кого-то?

Луна тогда рассеянно кивнула, сунув в рот одну из палочек-сухариков, которые идеально дополняли вкус кофе и часто заменяли собой легкий завтрак.

— Да, сестра, словно, это был отчаянный шаг, а потом я увидела её там, в тронном зале. Только выросшую. Это так удивительно, ты назвала её Демикорном. Ты знаешь её? — Луна отпила её немного кофе и взглянула на Селестию. Но та молчаливо смотрела куда-то мимо. В её глазах угадывались пробегающие перед ней воспоминания, эмоции, которые она не могла полностью скрыть от своей сестры, однако, на вопрос она не ответила.

Не стала она отвечать и на другие вопросы, поначалу переводя тему разговора на другое, а потом, и вовсе, открыто молчала, словно вопрос не был задан вообще. Испугавшись этой появившейся трещины между ними, Луна оставила попытки разговорить свою сестру.

Вот уже несколько ночей она не пыталась войти в сны, боясь попасть снова в тот пугающий и реальный кошмар. Советуя другим встретиться со своими страхами мордочка к мордочке, сама она опасалась следовать своим же советам.

И это беспокоило её.

Решительность и уверенность покинули её в последние дни, а та встреча в зале всё крутилась в её мыслях, снова и снова повторяя миг, когда её сестра вспыхнула лучистым пламенем, едва не спалив гостью. И тот холод, возникший словно из воздуха, соткавшись под потолком и покрыв стены тонкой коркой льда. Пронизывающий холод, которого она не ощущала, даже будучи в изгнании. Голос, звук тикающих часов, многих сотен тикающих часов, словно ждущих чего-то и отсчитывающих последние минуты одного и того же замершего события.

Почти пустая чашка стукнула донышком о перила балкона Кантерлотского замка, и Луна улеглась на сброшенные в кучку подушки, блаженно потянувшись и зевнув. Теплый ветерок ласкал её мордочку и шевелил гриву, в которой искрились и гасли небольшие искорки, похожие на звезды в ночном небе. Тёмная Аликорн прикрыла глаза всего на мгновение, но когда раскрыла…

---

… Холодный, слегка кусающийся редкими снежинками, ветер царапнул её в нос и заставил поежиться. Принцесса обнаружила себя стоящей на утесе, выдающимся далеко вперед куском темной, покрытой тонким слоем снега, скалы. Она огляделась в изумлении и увидела позади себя небольшую арку, с боков от которой в толще скалы были прорублены окна, закрытые красивым витражом, переливающимся на солнце теплыми бликами. За ним куда-то спешили пони, поджав к бокам перепончатые крылья, и когда свет падал на их головы, яркий блик отражался от стальной части их рогов, чуть загнутых назад и порой отличающихся формой лезвия. Ровные, иззубренные, волнистые и скругленные, гладкие и покрытые царапинами и трещинами.

Изумленно охнув, принцесса вжалась между стеной и камнем, но пони не заметили её, в молчании или непринужденно беседуя проходя мимо. Некоторые останавливались, смотрели на кружащийся снег, говоря на певучем и диковинном языке.

— Конечно же, они меня не видят, потому что я в чьем-то сне. Но кому может приснится он? Да ещё днем… — Задумалась она, осмелившись выйти из своего укрытия. Демикорны, а это были, несомненно, они, далеко не все были похожи на ту, что пришла во дворец с Твайлайт. Крылья и рог, странный предмет на левом бедре и множество других металлических вещей совпадали и, при этом, отличались исполнением и внешним видом. Схожим было лишь их наличие.

Принцесса встала на пути одного из них, но тот лишь расплылся, едва приблизился вплотную, и соткался обратно, миновав место, где стояла Луна, словно призрачный образ воспоминаний. Чужих воспоминаний. Мимо пробежала стайка из нескольких жеребят, они весело поддразнивали друг друга крыльями и пытались взлететь прямо в коридоре, за что на них сурово прикрикнула статная демикорн, почти полностью черного цвета с гривой оттенка остывающего угля. Жеребята притихли, но лишь для того, чтобы хитро перемигнуться и, сорвавшись с места, побежать быстрее. Наставница с досады топнула копытцем по полу, но потом, улыбнувшись, сама побежала вслед за ними, оставляя на полу алеющие следы, словно по камню ударили хорошо нагретые подковы.

Луна шла по коридору, смотря на витражное стекло.

— Прямо как в замке, только стекла толще, и кажется, будто они защищают от холода снаружи. Как странно, впервые мне холодно в чьем-то сне. — Проговорила она, подойдя к одному из окон. Мозаика из разноцветных стекляшек, которая отображала странную пони ярко алого цвета, вставшую на дыбы в центре большого огненного цветка. Из спины ее торчали два парных крыла, а лоб венчал загнутый плоский рог с широким лезвием на задней части. Но не она заинтересовала принцессу. За этим витражом, угадывающиеся с первого взгляда, виднелись очертания Кристальной Империи. Хоть далеко, но сияющий светом шпиль было невозможно спутать ни с чем, увидев его всего раз в жизни. Она смотрела, не веря своим глазам. — Скажите, это ведь Кристальная Империя, там, вдалеке?

Но пони проходили мимо, не обращая на неё внимания, а то и сквозь неё, оставляя ощущение покалывания в шерстке, какое появляется, когда снимаешь с себя шерстяную накидку.

Пожав крыльями, Луна пошла дальше. Коридор, одной стороной примыкающий к горе, был частично вырублен в скалистой породе, частично украшен идеально подогнанными блоками из камня и оснащен коваными светильниками. В них, вместо свечей, загорались грубо огранённые кристаллы теплого желтоватого цвета, едва аликорн приближалась к ним, и гасли, когда проходила мимо.

Другие, видимо, менее значимые или проходные части коридора были просто скалистой породой, которую даже не особо потрудились шлифовать. Впрочем, даже они выглядели весьма привлекательно и необычно. Изумило Луну не это, и даже не количество проходящих мимо существ с рогом-лезвием и перепончатыми крыльями. Вдоль стен стояли статуи. Гордо смотрящие наверх, с распущенной гривой, порой касающейся пола, с завитым спиралью рогом и крыльями, раскинув их в стороны или подняв вверх. Статуи-аликорны. Среди похожих друг на друга, как копии, встречались такие, что замерли в ожидающей или, напротив, благосклонной позе. Выполненные из кремового цвета горной породы или чёрного гранита, они казались светящимися изнутри и полупрозрачными — настолько тонок был камень в области перьев на крыльях. Луна с трудом удержалась от восхищенного вздоха, проходя мимо них, и попыталась понять, что написано на табличках у самых копыт. Но язык был ей не знаком. Ей казалось, что она видела его когда-то, но это было не более чем детское смутное воспоминание.

Мимо пробежали еще двое жеребят и скрылись в проходе, ведущем наружу, откуда доносились подбадривающие восклицания. Принцесса медленно подошла к вырубленному проходу и заглянула под каменную арку. Там, и вправду, была площадка из куска скалы. Светлая, почти сияющая внутренним светом демикорн стояла возле синего цвета малышки, на копытцах которой поблескивал металл. Чуть дальше, на опоясанном спиралью ступенек камне, стояли несколько корзинок с плодами, аромат которых доносился даже до носика Луны, заставляя ту облизнутся. Жеребенок, казалось, полностью разделяла её мысли и тоже принюхивалась и тянулась к корзинкам, но отчего-то оставалась на месте. Вместо того, чтобы скакать по ступенькам вверх, что было бы вполне просто, она лишь переминалась на месте, держа все копытца рядом, и жалобно просила о чем-то сияющую пони с перепончатыми крыльями. Та отрицательно покачала головой и, раскрыв крылья, покачала ими, под конец снова указав на корзинку. Жеребенок вздохнула, распахнув крылья по бокам. Только теперь принцесса смогла увидеть, что на копытцах блестели не украшения, как подумала она ранее, а довольно грубые и тяжелые кандалы. Все четыре браслета были скованы между собой короткой цепью и не давали даже сделать шаг. Жеребенку оставалось только стоять и смотреть на еду.

— Да, что же вы творите?! — Кантерлотский голос грянул между скал, но не возымел никакого эффекта, словно её не слышали. — Она же совсем малышка, как вы можете так…

Луна сорвалась с места, но, не пройдя нескольких шагов, ощутила, как в её грудь упруго ударилось крыло, преграждая ей путь. Ощутимое, реальное и довольно кожистое крыло темного цвета мокрой желтоватой коры.

— Замри и смотри. — Раздался рядом голос на староэквестрийском, и это окончательно сбило Луну с толку. Крыло еще немного покачалось перед нею и сложилось с легким хлопком. Её обладательница, на голову выше принцессы и закованная в массивную тускло поблескивающую броню, стояла рядом, смотря в ту же сторону, куда поначалу направлялась аликорн. — Она не может теперь бегать и рассчитывать только на копыта. Ей предстоит овладеть своими крыльями настолько, чтобы, даже не ощущая ног, она смогла бы летать и карабкаться.

Жеребенок упала на бок, пытаясь сделать шаг к корзинке, и по сердцу Луны царапнул горький детский плач. Малышка плакала, уткнувшись в запорошенную снежком скалу, и неуклюже перебирала крылышками цвета дождливого неба. В нем слышались нотки просьбы, но светлая демикорн стояла на месте, даже не двигаясь с места, словно это её не касалось. Лишь когда жеребенок устала плакать и стала пытаться опереться на коготки и, цепляясь ими за камень, поползти к скале с фруктами наверху, на мордочке её наставницы появилась легкая улыбка. Она внимательно следила за тем, как жеребенок карабкается вверх, порой почти срываясь со ступенек и волоча за собой скованные копытца.

У самой вершины послышался вскрик, и соскочивший коготок отколол кусок камня. Синяя поняша сначала повисла на одном крыле, затем изумлённо пискнув, сорвалась совсем и полетела комочком вниз…

Метнувшуюся к ней принцессу опередили. Сияние возникло на копытах сияющей наставницы, и перед самой землей падение замедлилось, окутав жеребенка зеленоватым свечением. Хотя, едва расстояние стало безопасным, оно пропало, позволив той, все-таки, шлепнуться на круп и жалобно захныкать от боли и досады.

— Она слишком мягка. — Раздался тот же голос. — Надо было позволить ощутить ей всю горечь поражения, когда нет никого рядом, чтобы подхватить. Это балует её, и она только медленнее научится летать.

— Но она же совсем маленькая, она могла пострадать! — Возразила принцесса, взглянув, наконец, на ту, что вопреки всем в этом сне не только видела её, но даже смогла прикоснуться и говорить с нею. — Это жестоко!

Демикорн цвета багровой ржавчины повернула мордочку к принцессе и сурово посмотрела ей в глаза. Фиолетовый, не знающий жалости и сострадания взор испугал принцессу, заставив её сделать несколько шагов в сторону.

— Лучше, если она упадёт и даже сломает одно или оба крыла, будет кричать и просить о помощи сейчас, когда рядом есть мы… чем когда это произойдет в пламени битвы, и никто не сможет ей помочь. — Сухо отрезала Демикорн, не сходя с места. — Это правило жизни. Настанет момент, когда рядом не будет никого, и чтобы дойти до них, доползти или долететь, придется рассчитывать только на себя. Пока бьётся сердце и есть хоть малейшая возможность, она должна научиться ползти вперед. Сейчас это фрукты. Потом, это жизни других или её собственная.

Принцесса сглотнула, услышав эти резкие и сказанные суровым тоном слова. Фиолетовоокая еще раз взглянула на светлую демикорна, что стояла над синей пони и осторожно лизала ту в носик, пытаясь успокоить. Фыркнув с неодобрением, она направилась к Луне, смотря на неё изучающим и горящим взглядом. Броня тихо звенела и жужжала, словно в сгибах находились мелкие шестерни, начинающие с силой раскручиваться, едва та делала шаг. Позади волочился суставчатый, почти целиком костяной хвост, завершающийся стрелкой и куцей кисточкой длинной шерсти.

— Значит, сбой директив. Сильные повреждения от магического фона. Ментальные блоки почти разбиты. Отличная работа, кто бы это ни сделал. Я слишком долго спала, по-видимому. — Рассматривая принцессу, говорила она, но та не понимала ни слова из сказанного. — Что же, это не тот сон, в котором тебе стоит быть, аликорн… Уходи.

Луна протянула вперед копыто и хотела спросить еще что-то, но вокруг неё внезапно возникла прозрачная и упругая преграда, по которой лишь расходились волны, едва она касалась её копытцем. Фиолетовоокая произнесла что-то, но её уже не было слышно, лишь шевеление губ на темной мордочке. Окружение размылось, и легким вскриком принцесса очнулась на веранде, среди раскинутых в стороны подушек.

Сверху нависала морда озадаченного стража, и Луна едва не вскрикнула снова.

— Ваше высочество… Вам грозит опасность? Я слышал… — Но, повинуясь взмаху темного копытца, он замолчал и замер в ожидании приказа.

Луна еще несколько секунда переводила дух после такого неожиданного пробуждения.

— Нет, с нами все хорошо, мы не нуждаемся в твоих услугах. Свободен… — Как можно увереннее произнесла Луна и вздрогнула, услышав среди шагов стражника эхо царапающего пол костяного хвоста. Совсем тихо она лишь добавила. — Это жестоко так поступать… Но всё же, чей же это был сон?!

Помрачнев и решив не говорить о нём никому, принцесса, не различая вкуса, допила холодный кофе и покинула веранду.

---

Пробуждение было не сильно приятным. Потянувшись, Диксди ощутила, словно её несколько раз пнул каменник, или она долго катилась по ступенькам вниз. Попытавшись раскрыть крылья, она с удивлением уставилась на сдерживающие их ремни, что прижимали перепонки к бокам и не давали им раскрыться. В голове ощущался легкий туман, и, казалось, мысли разбегаются в стороны, как перепуганные кролики. Она точно была уверена, что ей снился приятный и, одновременно, грустный сон, но никак не могла вспомнить его, словно всё было размытым и очень далеким. Хотя сама напавшая на неё сонливость уже была подозрительной.

— Где я… — Тихо проговорила она, втянув носиком воздух и убедившись, что находится явно не в саду и точно не в том брошенном замке, в котором пахло, скорее, пылью и сухими листьями, чем сыростью и мхом. Запахом, который окружал её повсюду. Последнее, что она помнила, — ощущение шершавой и чуть поскрипывающей под копытами коры, а потом ее словно сморил сон, неожиданный и крепкий. Копыта ощущали странную легкость, и, опустив глаза вниз, она с удивлением обнаружила, что их больше не стягивают ремешки артефактов и металлические кольца браслетов. Все, кроме «око-часов», пропало и, более того, вокруг задней ноги была обвязана веревка, заканчивающаяся узлом на вбитом в стену кольце.

За перекрывающей выход решёткой скользнул чей-то силуэт, и на полу остался небольшой поднос, на котором стояла миска с водой, несколько булочек и столько же сочных яблок.

— Тут есть кто-нибудь? — Чуть громче и с опаской спросила она, пытаясь подойти поближе к решетке, но веревка натянулась и впилась в ногу. — Где я? Где Твайлайт и Зекора?

Ответом было молчание, чьи-то шаги стихли в коридоре, и её оставили наедине с едой. С трудом дотянувшись хвостом, она придвинула поднос поближе и сделала несколько глотков воды. Вода подарила приятную прохладу пересохшему горлу. Булочки оказались, на удивление, свежими, как и яблоки. Она ела их, откусывая по кусочку от каждого, пока они не закончились. Яблоки были с приятной кислинкой, и, доев последнее, она облизнулась. Силы постепенно возвращались к ней, и первое, что она сделала, — подцепила рогом ненавистную веревку, разрезав её пополам одним отточенным движением. Стало легче, и теперь она смогла пройтись до решётки и обратно, убедившись в наличии единственного выхода отсюда, при этом, накрепко запертого.

Побродив кругами и еще раз осмотрев окружающие её стены, Диксди приуныла. Отсутствие артефактов сказывалось тоской и пустотой, и это ощущение не нравилось ей. Эти ощущения предвещали куда худшее состояние, когда тело испытывало странную слабость, а сознание туманилось и проваливалось в сон. Но до этого момента было ещё, как минимум, несколько дней. Это не первый раз, когда она оставалась без них, но тогда она была дома… и была с теми, кого знала. Сейчас же сырые стены и слегка ржавые решетки совсем не казались по-домашнему уютными. Напротив, они все больше беспокоили её, и, решившись, она склонила голову, пытаясь поддеть лезвием на роге и распилить одну из перекладин. На лязгающий звук появился стражник, и короткая вспышка магии с его рога убедила синюю пони в бесполезности этого действия. Было больно. Потемневшее от прикосновения магии единорога плечо стало ныть. Отойдя к стене, она свернулась калачиком и несколько раз лизнула его, пытаясь унять это ощущение.

— Почему я тут? Я же дала обещание Светлокрылой. — Тихо проговорила она, уткнув носик в копытца и прикрыв глаза. Циферблат гулко тикал в тишине подземелья и загорался то одним символом, то другим, словно проверяя свою работоспособность и анализируя состояние своей владелицы. Они меняли цвета и пропадали, сопровождаясь шелестом множества шестеренок, жужжащих внутри плоского диска, кажущегося цельным куском металла, на первый взгляд. — Она… не поверила мне?

Пара золотистых глаз пристально и изучающе взглянули на неё из-за прутьев решетки, мигнули и скрылись в темноте. Лишь чуть поодаль раздался тихий шепот, и если бы Диксди не была погружена в свои невесёлые размышления, она бы услышала часть сказанных слов.

— Вы убедились, мистер Бастион Йорсет? Это именно она, что была в Акадмеии Вандерболтов, а позднее была замечена во время инцидента с повышением магического фона во дворце. Её разыскивали по всему Кантерлоту, но, в конце концов, обнаружили в «том» месте. — Послышался суховатый голос, привыкший учить или делать наставления. — И я не уверена в том, что это просто случайность.

— Да, мисс Полиш. Нет никаких сомнений, ваши наблюдения были совершенно верны. Даже не подходя близко, я могу сказать — магии в ней не больше, чем в яблоке, которое она, видимо, с удовольствием ела не так давно. — Мягкий баритон принадлежал тому, кого назвали Йорсетом. — Значит, те артефакты в хранилище её? Чрезвычайно интересно. Даже не вдаваясь в детали, могу сказать — ничего подобного я не видел прежде. А копытописи и книги в её сумке! Уму непостижимо, они куда старше тех, что хранятся в главной библиотеке. Да куда там, они едва ли не старше книг в крыле Старсвирла. Конечно, сейчас их детально проверяют, но смею предположить, что это будут или дубликаты, или даже книги, которых никогда не было в библиотеке.

— Но откуда такие книги у неё? Судя по тому, как она обращалась с ними, не могу сказать, что она осознавала их ценность, ценность исторического наследия. Скорее, как то, чем пользуются каждый день. — Её голос звучал слегка взволнованно. — Некоторые из них даже не на староэквестрийском, а вообще на языке, которого нет в записях архива.

— Именно, мисс Полиш, именно. Но они написаны теми же иероглифами, которые мы видели на снятых с неё артефактах. Это больше чем просто совпадение. Охранник говорил про имя Хартгеар, которое она произносила в первые часы пребывания тут. Нашли какую-нибудь информацию насчёт него? — Голос Йорсета звучал заинтересованно, с легким азартом в тоне, словно в его копыта попала головоломка, которую необходимо было решить, иначе бы он потерял покой и сон.

— Совершенно ничего. Предполагаю, узнать о нем мы сможем лишь от неё самой. — Ответил суховатый женский голос второй единорога. — Но не сейчас…

Два единорога с голубыми и золотистыми глазами смотрели на неё через решетку, но Диксди заметила их лишь когда, когда один из них сдержанно кашлянул, привлекая внимание. Синяя пони замерла и уставилась на своих гостей. Первым попался на глаза синий единорог с приятной белой гривой, уложенной вокруг рога, и расчесанным на пряди хвостом. Тот поправил на себе галстук и немного хмуро посмотрел на неё исподлобья. Встав и попытавшись прикрыться крылом, она заметила второго единорога. Вторая пони стояла чуть позади первого, и на мордочке Диксди разлился румянец смущения. Пристегнутые крылья шевельнулись и натянули ремни.

— Мм. м… мисс Полиш? — Тихо произнесла она, не сводя с той глаз.

Единорожка вздохнула.

— Видите, Йорсет. Все еще такая реакция. Советую быть осторожным, словно общаетесь с пони, отставшей от общего уклада жизни лет эдак на сто.

Единорог кивнул на своевременный совет, хотя и без этого уже сложилось вполне верное представление об этом удивительном существе, находящимся перед ним. Пони, несомненно, более крупная, привыкшая довольно легко и привычно управляться с крыльями, выглядящими довольно сильными и тренированными, чтобы заставить замки на ремнях жалобно скрипеть. Лоб украшал длинный плоский рог, задняя сторона которого тускло блестела изломанным металлическим лезвием, довольно опасным на вид. Однако, испуганные янтарные глазки на смущенной мордочке совсем не подходили этой внешности. Скорее наоборот, они выражали полное непонимание происходящего, а попытки освободить крылья, и вовсе, были наивными. Хотя в записях стражи было упоминание, словно бы её глаза отливали фиолетовым цветом, когда была сделана попытка усыпить её магией. Сейчас же они лучились теплым желтоватым светом.

— Диксди Дуо? Это ваше настоящее имя? — Единорог вынул из внутреннего кармана какую-то бумажку и карандаш, удерживая их телекинезом. — Это было указано в бумагах Академии Вандерболтов.

— Да… меня так зовут, всегда звали… — Послышался тихий ответ перепончатокрылой пони. Она с опаской смотрела то на Полиш, то на того, кого она назвала Йорсет.

— Да, о той единорожке и её полосатой спутнице. Их не задерживали, но вы увидитесь с ними, если пойдёте нам навстречу. Вы же согласны? — Йорсет улыбнулся и выжидающе посмотрел на Диксди. Та лишь неохотно кивнула, но заметно приободрилась. — Вот и замечательно. Чем быстрее вы ответите на некоторые интересующие меня и мою коллегу вопросы, тем быстрее эта ситуация будет разрешена.

Единорог постучал копытом по полу, словно раздумывая, с чего из списка ему хотелось бы начать.

— Верните мне моих друзей… я не слышу их голос. — Всё так же тихо проговорила синяя пони и внезапно оказалась у самой решетки, сквозь которую просунулось острое лезвие рога, заставившее Йорсета отшатнуться в сторону. Её глаза с надеждой взглянули на единорога. — Вы же можете вернуть их мне? Правда?

— Мне сказали, что её привязали… — Шепнул он коллеге, но та лишь пожала плечами.

— Охрана совсем не выполняет своих поручений, ничего нельзя доверить… О каких друзьях вы говорите? — Добавил он уже громче, обращаясь к синей пони.

— Они всегда были со мной и помогали. Но сейчас их нет, я не смогла их найти тут, и… может быть, вы знаете, где они? Я не могу долго без них… так тихо… одиноко… — Пони легла на покрытый соломой пол и сжалась, не оставляя попыток высвободить крыло из-под ремней. С уголков янтарных глаз капнуло несколько слезинок. — Они были на мне, когда я уснула…

— Она называет те предметы друзьями. Это … необычно. — Заметила Полиш, и единорог, кивнув, сделал несколько пометок в блокноте.

— Итак. Для начала, уточним несколько деталей. Вы прибыли в Академию Вандерболтов, затем вас видели неподалеку от Понивиля и даже в самом Кантерлоте. Где вы живете? Откуда вы родом? Все ли там обладают такой внешностью? — Единорог стал зачитывать пункты с бумажки, приготовив карандаш для записывания ответов. Вместо ответов он получил лишь вопрос.

— А кто вы? — На мордочке янтарноглазой пони впервые появилась улыбка. Немного натянутая, учитывая ситуацию, в которой она находилась, но, все же, улыбка, открывшая взору белоснежные ровные зубки. Без всяких клыков или прочего, что можно было бы ожидать от такого существа. Мисс Полиш сдержанно фыркнула, стараясь не засмеяться.

— Я — Бастион Йорсет. Это — моя коллега, мисс Полиш, уже знакомая вам. Так же, как и я, она из Магической Школы для одаренных единорогов. Когда она рассказала мне о… такой необычной пони, как вы, я решил лично удостовериться в этом. — Постаравшись принять как можно более строгий вид, ответил единорог.

— Необычные тут только вы. — Чуть нахмурившись, ответила синяя пони, плотнее прижав к себе крылья и ощутив, как ремни чуть ослабли. — Вы, пегасы, все вокруг… не такое, как должно быть. Книги… иллюстрации в них были другие. Я…

Она запнулась, неожиданно поняв, что единороги уже с откровенным любопытством рассматривают её. Отсутствие же облачения из артефактов смущало её и заставляло краснеть.

— Мисс Диксди, вам не приходило в голову, что не все вокруг необычное, а необычны тут только вы? Там, где вы живете, все по-другому? — В разговор вступила мисс Полиш, наконец, переставшая посмеиваться в копыто. — Там все пони такие же, как вы?

Однако этот вопрос заставил пленницу поникнуть и отвернуть мордочку в сторону, почти скрыв глаза упавшей прядью гривы. Молчание затянулось, и единорог ухе хотел вставить свой недосказанный вопрос, как внезапно послышался глухой голос перепончатокрылой.

— Наверное. Я живу в Северных горах, но, кроме меня, там не было похожих. Есть только статуи, у которых длинный рог и изящные крылья, таких, как Светлокрылая. Старые статуи. Многие разрушились и лежат осколками. Мой дом там.

— За пределами зоны погодной магии пегасов? Там же царит холод, и погода меняется сама по себе! — Почти хором воскликнули оба единорога, переглянувшись.

Место, которое пересекали лишь дирижабли, корабли неба, по-прежнему оставалось недостаточно изученным. Поначалу этому мешали драконы, находящие пещеры в пиках гор удобным местом для спячки, потом запутанные и часто меняющиеся сами по себе ущелья. Затем, с постройкой нескольких железных дорог, исследование гор оказалось бессмысленной тратой времени. И вот, оказалось, горы таили в себе такие сюрпризы, о которых они и не могли мечтать.

Диксди непонимающе уставилась на странных единорогов. Для неё, скорее, была странной постоянно хорошая погода, чем чередования суровых дней горных бурь с приятными солнечными деньками. Это было непредсказуемо, и потому радовало каждый раз, когда она покидала свой форт. Это вносило разнообразие в череду дней и месяцев. Поэтому, оказавшись в Вечно Свободном Лесу, она ощущала себя, отчасти, как дома, хотя и пробыла там не очень долго. Вспоминая уютный дерево-дом Зекоры, она снова загрустила и почти упустила из виду единорогов, что-то тихо обсуждающих между собой.

— Эм… Мисс Диксди, говоря о друзьях, вы подразумевали артефакты, что были одеты на вас, я прав? — Голос Йорсета стал немного мягче и еще более заинтересованным.

— Да. — Со стороны пленницы донесся вздох, и переднее копытце тихо поскребло каменный пол, разметав веточки соломы. — Я проснулась, а их уже не было. Они всегда были со мной. Я думала, что вы можете вернуть их, но вы только задаете вопросы.

Голос звучал с ноткой, заставившей ректоров Магической Школы почувствовать себя немного виноватыми. Эппл Полиш, действительно, только сейчас вспомнила, что еще в Академии Вандерболтов эта странная пони весьма неохотно расставалась со своими артефактами, лежащими теперь в хранилище, где они тщательно, но безрезультатно изучались единорогами-клириками. Язык, символы которого покрывали их, оказался не по зубам даже лучшим лингвистам. Историки и археологи, которых пригласили, несмотря на большие расходы, также оказались бесполезны, хотя у них было время изучить зарисовки, а теперь прикоснуться к самим предметам. Все, что им удалось сделать, это доказать огромную древность артефактов. Быть может, эта пони…

— Скажите, мисс Диксди Дуо. Не являетесь ли вы археологом? Или, может быть, с вами случился какой-нибудь несчастный случай в горах? — Осторожно спросил единорог, пытаясь проверить одну из своих догадок.

— Я артефактор. — Коротко и с достоинством ответила та, приосанившись. — Да, я попала под камнепад, но это было очень давно, и я не очень хорошо помню, как выбралась из-под завала. Долго не могла летать… пришлось искать безопасные тропинки среди скал, чтобы ходить пешком.

— Спасибо, на этом и закончим. Я постараюсь поговорить о том, чтобы вам вернули… ээээ… ваших друзей. А пока отдохните и постарайтесь поспать. Я скажу, чтобы вам принесли воды и еды. Булочки и яблоко пришлись вам по вкусу, как я посмотрю — Голос Эппл Полиш звучал мягко, и слегка успокоившаяся странная пони кивнула в ответ.

— Один вопрос, перед тем, как мы уйдем. Вы встречались с принцессой Селестией. о чем вы говорили в замке и в руинах в центре Вечносвободного Леса? — В голосе Йорсета послышались жесткие нотки, и Диксди озадачено посмотрела на него.

— А почему вам не спросить её самим? — В вопросе не было иронии, синяя пони задала его совершенно без умысла и, тем самым, поставила и Полиш и Йорсета в тупик. Замявшись, они свернули разговор и покинули необычную пленницу.

Диксди осталась снова одна, среди неуютных каменных стен и не дающей выйти в коридор решетки. Тусклый свет падал откуда-то сверху, разделенный на полосы от прутьев. Лежа на полу, она подкидывала копытом огрызок яблочка, стараясь добиться того, чтобы тот прыгал по расчерченным тенью от прутьев квадратам. Но вскоре он укатился в коридор, и достать его не вышло. Лишившись такого незамысловатого развлечения, она улеглась в уголке и стала рассматривать тикающий время от времени циферблат.

Единороги из Магической Школы шли по коридору в молчании. Йорсет теребил телекинезом наполовину заполненную записями бумажку, Полиш задумчиво смотрела себе под копыта.

— Она сказала, что она артефактор. Вам что-то известно об этом? — Единорог нарушил молчание, сложив бумагу несколько раз и положив её во внутренний карман пиджака.

— Подозреваю, что это способность использовать магическую составляющую вещей. Так называемая предметная магия. Среди пегасов или земнопони не встречались те, кто смог бы проявить такой талант. Были отмечены некоторые артефакты, используемые единорогами, но там, скорее, были усилители природного дара, чем источники. Те предметы, которые были с нею, несомненно, источают магию сами по себе, и каково их предназначение, я затрудняюсь предположить. Лишь одна пара браслетов известна, она дает ей возможность использовать телекинез на уровне хорошо обученного единорога. Да и познания в этой области, хоть и устаревшие, у неё также имеются, что выдает хорошую начитанность и любознательность. — Мисс Полиш замялась, подбирая нужную фразу и вспоминая результаты исследований.

В копытах магов-единорогов артефакты вели себя странно. Телекинез не усиливался и не улучшался. Странные и тяжелые браслеты скорее вытягивали магию, чем увеличивали её у своего носителя, отчего двое из испытателей уже очутились в клинике и теперь восстанавливали силы. В тяжелых поножах было слишком просторно, и они сваливались с копыт. Впрочем, их предназначение вообще не было известно, они ничего не делали и были похожи на куски металла. Все изъятое выглядело хламом, если бы не ощущаемая внутри предметов магия. Запечатанная, сжатая в одной точке и непонятная магия, разбудить и подчинить которую не вышло за то время, пока они были хранилище.

— Что с нею будет дальше? — Голос Бастиона звучал заинтересованно. — Мне бы, конечно, хотелось бы увидеть её не за решеткой, а в стенах Магической Школы. Защита её достаточна, чтобы даже самый одаренный ученик не натворил бед. Особенно после того случая с единорогом по имени Твайлайт. Вырастить дракона на экзамене и разрушить часть Школы… это было неожиданно. Это ведь её обнаружили с этим существом в саду замка Двух Сестёр?

— Да, её. Принцесса Селестия тогда так некстати взяла под своё крыло эту одарённую ученицу. Но насчёт нашей гостьи я полностью согласна. Всеми копытами за то, чтобы её скорее перевели в секцию Школы. Однако все зависит от канцелярии библиотеки. Они все еще инвентаризируют все крыло Старсвирла, стараясь отыскать пропажи. Мне кажется, они зря тратят время. — Фыркнула она, поправив челку. — Книги из её сумки никогда не были в библиотеке перед тем, как оказаться у неё.

Единорог вздохнул и, услужливо открыв дверь, пропустил свою коллегу вперед, задумчиво провожая её взглядом. Медлительность библиотеки была известна ему не понаслышке. Потерянные свитки порой пропадали навсегда, а некоторые отделы вообще не разбирались веками, отчего найти там что-то становилось непосильной задачей даже при наличии опытных единорогов и тех, кто почти жил в библиотеке. А это означало лишь одно — возможность увидеть воочию то, что довелось видеть его коллеге, представится ему не скоро. Вот только это предположение было таким же ошибочным, как и то, что Диксди Дуо могла быть археологом, по случайности оказавшимся в зоне влияния древней магии.

---

— Её должны отпустить! Где её вообще держат? Почему? — Лиловая единорожка сыпала вопросами прямо с порога, не дав белому статному единорогу и слова вставить. Он лишь открывал рот, пытаясь найти паузу в напористом монологе своей сестры.

— Тва… Твай… Твайли! — Наконец, ему удалось заставить её остановиться. Он вдохнул и как можно сдержаннее заговорил. — Во-первых, где приветствие и радость от встречи со своим братом?

Твайлайт смутилась и потупила взор, рассматривая пол под копытами.

— Во-вторых, ты о ком вообще? Кого держат? — На мордочке Шайнинг Армора было искреннее недоумение, которое вскоре сменилось хмурым пониманием того, о ком могла бы идти речь. — Ах… ты о странной пони, которую привели вчера вечером. Ты-то откуда в курсе того, о чем я сам недавно узнал?

— Я была там! Я и Зекора нашли её в саду старого замка в Вечносвободном лесу. Она спала возле дерева, но потом вдруг захотелось спать и нам, а когда мы очнулись, её уже не было. — Воскликнула единорожка, ходя кругами перед братом. — А потом один из единорогов сказал, что её увели и привезли сюда, в Кантерлот, по чьему-то распоряжению! Ты же должен быть в курсе, где она!

Шайнинг задумчиво смотрел на сестренку, глазки которой выражали крайнюю веру и надежду в то, что он сможет помочь. Но что он мог? Вот уже как год он разделяет бремя правления Кристальной Империей с Ми Аморе. А изучение магического купола над нею уже не один месяц заставляло его виски ныть. Прибытие сюда было лишь данью брошенным делам, с которыми он рассчитывал покончить как можно быстрее, и возможностью немного отдохнуть. Новый начальник стражи, которому он передал все полномочия, уже встречался с ним, но ничего не сказал. Лишь одно в этой истории задело этого статного единорога. Кто-то применил магию сна, а, возможно, и не только магию, там, где была его сестра. Случись что-то с нею, этого бы он себе не простил никогда.

— Хорошо, Твайли, я узнаю всё, что смогу. — Эти незамысловатые слова заставили единорожку сиять от радости. — Но! Ничего не обещаю. А ещё пообещай никогда не ходить к руинам. Я знаю, что ты победила там Найтмар Мун, но это место закрыто, и отдел магии постоянно следит за теми, кто входит туда.

Шайнинг Армор вспомнил, как однажды принцесса обмолвилась о том, что, посещая руины, она не ощущает себя в одиночестве. Несколько раз он сопровождал её туда, но каждый раз все подозрения оказывались ложными. Руины сами по себе уже заставляли нервничать. Место магической битвы до сих пор отдавалось дрожью в тех, кто был одарен магией и был достаточно чувствителен к ней. Поэтому, чаще всего это место патрулировали особые отряды пегасов из личной свиты принцессы Селестии. А теперь оказывается, что единороги напали на его сестру и, к счастью, лишь усыпили.

Серебристое копытце постукивало по рогу. Он ломал голову над произошедшим, и картина никак не хотела складываться в одно целое. Приняв решение и оставив сестру, Шайнинг покинул комнату быстрым шагом. Лишь один единорог мог ответить на его вопросы. А если нет…

— Ланцеа! У меня есть несколько вопросов, касающихся событий прошлого дня. — Грозно раздался голос экс-начальника стражи Кантерлота. — Я еще не полностью сложил свои обязанности и, полагаю, имею право быть в курсе творящегося.

Темный единорог с прищуренными глазами, отливающими зеленоватым светом, обернулся на голос и почтительно кивнул.

— Экс-начальник стражи Шайнинг Армор, в чем дело и почему вы столь обеспокоены? — Вежливость струилась в каждом слове, однако единорог не без труда скрывал свою обеспокоенность неожиданным любопытством вот-вот собирающегося уехать бывшего начальника. Такие вопросы начинались и заканчивались не слишком хорошо.

— Почему мне никто не доложил, что там присутствовала моя сестра и могла пострадать? — Голубоватого оттенка копыто ткнуло в темную грудь, и Ланцеа поморщился. Это грозило неприятностями. Он слышал, что там присутствовали еще пони и зебра. Их проводили до самой границы леса и отпустили в Понивиле. Отряд применил магию сна, но синяя перепончатокрылая пони не только не уснула крепче, но, напротив очнулась и попыталась вырваться, отчего пришлось применить более действенный метод. Однако даже после склянки с усыпляющей настойкой она продолжала сопротивляться одними и теми же механическими движениями под тиканье странных часов.

Её избавили от потенциально опасных предметов, кроме того циферблата, который упорно не желал сниматься, и его пришлось оставить, как не выглядящий опасным. Некоторые получили глубокие царапины от когтей на крыльях, и было решено связать их покрепче. Только сейчас, смотря в выжидающие ответа глаза Шайнинга, он вспоминал, что видел ту лиловую единорожку рядом с ним раньше. Значит, это была его сестра.

— Всё было выполнено в соответствии с приказами, никто не должен был и никто не пострадал. Всё ради безопасности правительницы Эквестрии. — Дежурно ответил темный единорог, в очередной раз подумав, что такие готовые фразы — отличная штука, когда нужно уйти от прямого ответа. — После событий на вашей свадьбе меры предосторожности были усилены, а с вашим отбытием в Кристальную Империю магический фон постоянно проверяется, и фиксируются возможные отклонения. Мы должны быть готовы к чему угодно, ведь так, сэр Шайнинг Армор?

Тому нечего было возразить. Всё так, и он бы сам поступил также, если бы принцесса была в опасности.

— Более того, принцесса была замечена неподалеку от руин, а еще дальше, у самых опушек, было найдено что-то, похожее на каменное существо, которое каким-то образом было остановлено. Обломки сейчас находятся под пристальным изучением большинства магов. Нельзя было допустить еще одного покушения на принцессу! — Ланцеа с удовольствием заметил, как уверенность покинула его бывшего начальника. Существовали правила на такой случай, и правила должны были исполняться. Как он, так и Шайнинг знали об этом.

Статный единорог с меткой щита уже почти уходил, когда одна догадка скользнула в его мыслях.

— Если всё именно так, как ты говоришь, Ланцеа, то, конечно же, принцесса в курсе этого? Я прав? Самые опасные угрозы для Эквестрии, в настоящее время, были устранены силами шести Элементов Гармонии. Элементы, в данный момент, являются ключевой защитой этой страны и вернувшейся из небытия Кристальной Империи. — Голос Армор Шайнинга опасно помрачнел, и уже радовавшийся удачному исходу Ланцеа заметно напрягся. — Моя сестра — одна из Элементов Гармонии и пребывает в полном неведении. Полагаю, что эти действия были скрыты и от самих принцесс, и от остальных Элементов. Для тебя, как моего преемника, это выглядит скверно. Очень скверно.

Темный единорог сглотнул. В глазах обычно добродушного и кажущегося простоватым экс-начальника стражи сверкнул стальной блеск крепкого внутреннего стержня. Было бы ошибкой считать простой удачей его свадьбу с будущей правительницей Кристальной Империи, а именно так считали некоторые из королевской стражи. Оставив Ланцеа, единорог по-военному отточенным шагом покинул его. И капитан уже знал, куда направляется Шайнинг Армор.

Бытовало мнение, что в стражу идут единороги, которые не смогли пройти обучение выше использования магии на разрушение или защиту. Боевую магию, которую считали лишь малой частью магического искусства. Куда выше ценились навыки более тонкого использования свойств рога, и таланты в лечении, диагностике или иные тонкие способности вознаграждались максимально щедро. Пополнить ряды стражи было почётно, но граница между ними и теми, кто избрал своим путем служение более совершенным техникам, всегда оставалась ощутимой. Немногим удалось перейти её и сохранить прежние отношения с теми, кто остался за ней.

Но в этот день Ланцеа пожалел о том, что согласился перейти её и, тем самым, примкнул к Ордену магов. Им нужны были свои пони везде, особенно во дворце. Принцесса полагалась на верных пегасов, так как военная подготовка и горячий нрав в сердце делали их верными соратниками и защитниками. Её сестра, к неудовольствию большинства, вернула из изгнания ночных пегасов, хмурый нрав и молчаливость которых были столь же пугающими, сколь и их тени в ночи. Сказать что-то против их обожаемой принцессы было равноценно пятнанию их чести. Кантерлот же был под защитой единорогов, и это было единственным выходом. Среди них были те, кто желал большего, и они получали это. Амбиции, их было много в нем, и когда появилась возможность оказаться за чертой, отделяющей его от простых стражников, он выбрал не задумываясь. Выбрал Орден.

Ланцеа улыбнулся и, дописав короткую записку, сунул письмо в пневматическую трубу в стене, надежно замаскированную под деталь интерьера. Теперь они в курсе. И пусть решают, как выкрутиться из ситуации, а свою часть он сделал. Насвистывая веселенькую мелодию, он также двинулся в путь, но в противоположную сторону.

---

Единорожка вошла в крыло библиотеки размеренным шагом, не столь быстрым для того, кто спешит, но и не таким медленным, каким обычно идут, растягивая удовольствие от прогулки.

— Итак, какой итог исследований крыла библиотеки Старсвирла Бородатого? — Сухим тоном, не терпящим заминок, произнесла с порога Эппл Полиш. Несколько пони и единорогов обернулись на фразу и озадаченно развели копытами.

— Никакого. Все книги, свитки и карты из сумки проверены, ничего подобного никогда не было в библиотеке. Единороги заканчивают изготавливать копии, которые будут бесценным вкладом в литературу и энциклопедические отделы. Копии сняты даже с тех книг, которые не вышло прочесть. Хотя система иероглифов кажется простой и незамысловатой, создается ощущение, что они написаны не до конца, и лишь знающий их наизусть может прочитать их, сложив вместе с уже выученными элементами мысленно. — Отчиталась земнопони с убегающей по крупу каплей чернил, являющейся её кьютимаркой. — Однако большая часть копытоскриптов… Мисс Эппл Полиш, вы будете удивлены. Они датируются годами ранее событий восстания Найтмар Мун.

Эппл удивленно вскинула бровь. Документов того времени почти не сохранилось. В пламени мятежа многие библиотеки были уничтожены огнем, а свитки старше того времени и вовсе считались утерянными. Из какого же тайного хранилища достала их странная гостья…

Мисс Полиш забрала составленный ими список и, поблагодарив земнопони, покинула отдел библиотеки, погруженная в раздумья. Новая информация. Новые поводы для размышлений. Кусочки складывались в картину, в которую верить не хотелось.

— Она что… ровесница принцесс? — Воскликнула Эппл, и тотчас прижала копыто в губам, словно сказанное мог кто-то услышать. — Да это просто невозможно… Я, скорее, поверю в теорию Йорсета, чем в такое. Но…

В глазах Полиш появился огонек исследователя, в копыта которой попал бесценный артефакт. Живой артефакт и, возможно, даже свидетель событий, о которых утеряны записи в истории. Это был шанс, который не стоило упускать. Уже в коридоре к ней присоединилась единорожка, в чьих изумрудных глазах, чуть узких и подчеркнутых тонкой линией ресниц, отчетливо виднелось невысказанное любопытство.

— Мисс Эппл Полиш. Исследование артефактов ничего не дало. В них, определённо, сжата магия, но ни её природа, ни принцип, как были сделаны эти предметы, не ясны. Всё, что удалось узнать моему отделу — необходимость резонанса их с носителем, под которого они были сделаны. Но это должно быть очень необычное существо. Единороги теряют силы зря, пытаясь заставить их работать. Где вам удалось достать подобные вещи? Предметная магия такого рода впервые оказалась в наших копытах… — Единорог всё говорила, а Эппл шла в раздумьях. Хорошим ходом оказалась идея разделить задачи между разными специалистами в своей области. Библиотекари знали лишь о том, что была совершена кража редких копытоскриптов, и это позволило уточнить архив и узнать, что подобных книг и бумаг в библиотеке нет. Даже похожих. Это уж слишком походило на то, что кто-то старательно очистил полки от лишних записей. Записей, в которых могло быть упоминание о таких существах.

Маги из отдела исследований артефактов. Их самодовольство в оценке вещиц, основанных на магии, было заметно ущемлено, и это не могло не радовать. Орешек оказался не по зубам, одновременно показывая перспективы для развития этого направления в дальнейшем, если удастся подобрать ключ.

Оставались лишь медицинские заключения.

Полиш плавно достала несколько страниц, как только её коллега оставила её в покое и удалилась в боковой коридор. Это было уже интереснее. Осмотр показал: хорошо развитое тело, привыкшее много ходить пешком, что было странно для той, кто обладает крыльями. Крылья были большими и мощными, по-видимому, развитию которых помогал довольно большой вес сумки и артефактов, одетых на эту пони. Как ни крути, они все были не из легкого металла, а казались выплавленными и скованными из чего попало. Загадкой оставалось строение хвоста с шипами, переходящего в стрелку из довольно жестких пластинок. И еще большей тайной стала стальная часть её рога. Медик-единорог приложил к бумагам довольно точную схему того, что ему удалось узнать своим талантом диагностики. По ней выходило, что границы между костью и металлом почти не было. Но это было слишком невероятно, чтобы быть правдой.

— Что же она такое? Не аликорн, но и не простая пони… — Задумчиво произнесла она, сложив бумаги в седельную сумочку. — Слишком много невероятного.

---

Белые копытца в золотистых надподковниках мягко ступали по ковру библиотеки. Она шла мимо рядов книг, среди полок и бесчисленных стеллажей. Нежные, белые перья задевали корешки томов, стряхивая с них пылинки, заставляя их кружиться в пробивающихся снаружи лучах солнца. Они танцевали, как влюблённые парочки, кружились и падали на пол, светясь искорками на свету, но становились серыми точками, едва покидали его. Та, кому принадлежали эти белоснежные копытца, остановилась перед скрытым в нише портретом, лишь малая часть которого виднелась в тени. Послышался шорох крыльев, и она села напротив, подвинув к себе пуфик из бархатистой ткани.

— Привет, мой старый друг. Вот я и пришла к тебе снова, даже зная, что ты не ответишь мне. Но ты всегда умел слушать, даже сейчас… — Принцесса вздохнула и посмотрела на портрет снизу вверх. На мордочке появилась тень тоски и одновременно слабости и беззащитности, словно только сейчас она позволяла себе быть свободной в выражении своих чувств. — Я написала ей. Даже встретилась там, откуда пришлось бежать мне, моей сестре и… Знаешь, я не смогла ей сказать. Если бы ты видел её взгляд, ты бы тоже не смог сказать. Хотя, наверное, ты видел, раз взял с меня то слово тогда, при всех, присутствовавших в зале.

Принцесса взяла одну из книг с полки рядом, но, пролистнув несколько страниц, утратила к ней всякий интерес, словно это было совсем не то. Казалось, будто она ищет слова, но с трудом может их найти.

— Я взяла с неё слово, но на ней был тот предмет. Тот ужасный, отвратительный предмет. Хотя я и знаю, что ты был одним из тех, кто позволил раскрыть его силу в полной мере, я всё равно не понимаю, что побудило тебя согласиться на это. Что они дали тебе за твою клятву и за то, какое слово ты взял с меня в свои последние дни? — Но портрет молчал. Он молчал всегда, и лишь в самые тоскливые вечера ей вспоминался голос того, кто был там изображён. — Я верила, я надеялась, что никого из них не осталось. Особенно сейчас, когда моя сестра вернулась ко мне, и, казалось, ничто не нарушит мир вокруг нас. Осколок прошлого. Нашего прошлого. Их прошлого. Ты ведь не подумал, давая клятву. Ты никогда не думал над такими вещами. Только одно существовало для тебя, но ты так и не смог приблизиться к разгадке тайны. Мне так жаль, что я не заметила этого раньше, а теперь…

Селестия снова вздохнула и, поднявшись, стала уходить, бросив взгляд напоследок в сторону старого портрета. Луч солнца выхватил кусок изображения, и там показалась синяя ткань, украшенная звездами и небольшими бубенчиками.

— Я до сих пор слышу ночами их звон. Ты носил их всегда, зная, как они веселят Луну. Она так часто плакала, когда мы остались одни. — Добавила она, направляясь к выходу из этого мрачного и почти затерянного крыла библиотеки. — Если она нарушит слово, я нарушу то, что дала тебе. Прости, но ради сестры я должна буду так поступить. Не вини меня, если так случится.

Белоснежная аликорн вышла, и на миг послышался едва слышный, тонкий, как нежный хрусталь, звон одинокого бубенчика. Он качнулся на полочке перед портретом и засиял в лучах солнца, словно небольшая искорка на темном небе.

Она шла прочь, стараясь вернуть себе уверенный и благодушный вид, который привыкли видеть её подданные. И ей почти удалось это, когда в коридоре с нею столкнулась молодая пегасочка, выронившая из крыльев несколько книг.

— П-п-принцесса Селестия, простите меня, пожалуйста! — Начала та извиняться, собирая рассыпавшиеся книги. Одна взмыла вверх, поднятая магией принцессы. Пегасочка уже протянула крыло, чтобы подхватить книгу, но отчего-то книга не тронулась с места, охваченная сиянием рога правительницы Эквестрии. — Я соберу их сама…

— Эта книга. Откуда она у тебя? — Тон принцессы стал суровее, и пегасочка ойкнула. — Говори, кто дал тебе эту книгу?

Темная обложка, металлические набойки на углах и прерывистые, острые символы, словно выжженные на поверхности. Она уже видела её в сумке той синей пони, Демикорна, еще в замке. Сумка упала, когда она вспыхнула от негодования, и эта книга тогда выпала на пол. Сейчас же эта книга была у пегасочки-библиотекарши, на груди которой она только сейчас заметила тонкую цепочку с небольшим, но очень знакомым кулоном.

— Я полагаю, что владелица этой книги очень расстроилась, что её взяли без спроса. Верни книгу, будь хорошей пони. — Неожиданно и с лучезарной улыбкой проговорила Селестия, отдав фолиант изумленной пони, и прошла мимо. Лишь когда она была достаточно далеко, принцесса нахмурилась и невольно произнесла свои мысли вслух. — Орден. Надеюсь, вы не заставите меня пожалеть о принятом решении? Или…

Принцесса обернулась, провожая взглядом пегасочку и, немного поколебавшись, последовала за нею, тихим, едва касающимся ковра шагом.

19. Вишнёвая грива, воссоединение, артефактор Эквестрии и новый знакомый

Проживающие короткую жизнь стараются взять от неё всё, редко соглашаясь на компромисс. Те, за плечами которых идёт вереница веков, готовы ждать, прежде чем получить свою награду. Благие идеи способны темнеть из поколения в поколение, словно серебро под открытым небом. Действительно ли выручка пришла на помощь оказавшейся в плену странной пони, или это послужит череде других событий, которых можно было избежать? Стрелка невидимого компаса качнулась, определяя дальнейший путь демикорна.

Кремовое копытце нервно постукивало по деревянной поверхности стола. Единорожка была озадачена и раздражена одновременно, но сама затруднялась сказать, чего было больше. Напротив сидел слишком спокойный для такой ситуации голубого оттенка единорог, в чьих полуприкрытых глазах отражался весь мыслительный процесс, занимавший его целиком и полностью. Не выдержав этой затянувшейся паузы, она стукнула громче.

— Этот Шайнинг Армор, принципиальный тип и, вдобавок, стража его уважает. Любому другому на его месте не удалось бы и на расстояние вытянутого копыта подобраться к нам. — Нервно зазвучал её голос. Было видно, что последние события изрядно поколебали её уверенность. — Он…

— Он значительно облегчил задачу. — Единорожка удивлённо взглянула на своего коллегу, сложившего копыта под мордочкой и теперь внимательно смотрел на неё. — Вы не ослышались, мисс Полиш. Его энтузиазм сыграет нам на пользу. С момента основания Ордена нашей задачей было охранять покой принцессы и, одновременно с этим, искать новые виды магии, новые артефакты и тех, кто способен проявить достаточную силу в этом направлении. Это если официально. Способности Твайлайт Спаркл не удалось скрыть, и она стала её ученицей. Не удивлён, если окажется, что инициатива спровадить её в Понивиль была лишь осмотрительным шагом по отдалению её от Ордена.

Эппл Полиш фыркнула и приняла более расслабленное положение на мягком пуфике у стола. Она уже понимала, куда клонит Йорсет, но хотела услышать подтверждение своим догадкам. Тот, убедившись, что его стали внимательно слушать, продолжил говорить, как ни в чём не бывало. С его слов выходило, что любопытство со стороны экс-начальника стражи было, в целом, предсказуемым еще с того момента, как в руинах оказалась Твайлайт Спаркл. Уже тогда Йорсет стал ломать голову над решением проблемы. Результаты исследований только подтвердили правильность единственно верного выбранного решения.

— Что?! — Она с трудом удержалась от восклицания, услышав о решении отдать пленницу в копыта шести Элементов Гармонии. — Вы просто так отдадите её им?

— Почему просто так? С глубочайшими и самыми искренними извинениями, какие только смогу подыскать. Советую сделать вам то же самое, мисс Полиш. — Он сделал паузу, заметив сомнение на её кремовой мордочке. При всей её начитанности и образованности, его коллега страдала всего одним недугом — недальновидностью. Это и помешало ей возглавить Орден в своё время, хотя она вошла в десятку наиболее влиятельных в организации единорогов. — Вы сами заявили, что артефакты не подлежат изучению, и что маги ломают над этим голову, а кто рискнул испытать их — уже вторые сутки лежит в клинике, почти лишённый магических сил. Это и так подорвало Орден. Селестия уже заметила непривычную активность в Кантерлотской Библиотеке, а её внимание изрядно напугало тех, кто работает на нас из библиотечного персонала… Теперь что может нам дать такой шаг? Очень многое… очень и очень многое…

Голубое копытце придвинуло лист документа к кремовой единорожке, и та стала внимательно читать его, прищурив небесного цвета глаза. Написанное сначала вынудило её хмуриться, но под конец на её губах заиграла понимающая улыбка.

— Отдать её им, в итоге сделав их ответственными, если что-то случится или пойдет не так. В худшем случае, они сыграют роль щита, приняв на себя весь удар, а нам останется лишь проявить себя с лучшей стороны. Это умно. Предоставив её самой себе, мы сможем наблюдать за ней и получать куда больше информации, чем проводя исследования на месте. — Проговорила она, отложив документ в сторону. Восхищение планом смешивалось с едкой завистью от того, что эта мысль не пришла в её голову раньше. — И как вы собирались это сделать?

Бастион Йорсет широко улыбнулся и встал с пуфика. Подняв лист бледным сиянием телекинеза, он поднес его к свече на столе. Листок охватило пламя, и он медленно осыпался пеплом, сгибаясь и подрагивая от прикосновений огня.

— Всё уже сделано. Новый начальник стражи на нашей стороне, и он уже подготовил соответствующий отчет. Хотя, боюсь, это его последний отчёт в качестве начальника стражи. Принцесса, я так думаю, уже ознакомлена с ним. — Единорог сухо рассмеялся. — Зная её дотошность, отчёт был сделан на основе полуправды. Не купиться на такое просто невозможно. В этом я уверен.

Эппл Полиш пожала плечами. В плетении интриг её коллеге не было равных. Если он уверен в успехе, то и ей не стоит особо переживать. Но всё же, несмотря на это, она тоже готовила свой вариант. И в нём Йорсету отводилась весьма незавидная роль.

---

Порой всё в стране работает, как отлаженные часы. Каждый знает своё место и делает всё возможное, чтобы дело было сделано на совесть. Это не может не радовать ту, кто возглавляет эту страну и является почти богиней для её жителей. Но иногда кто-то выполняет своё дело слишком усердно, и далеко не всегда это приводит к положительным результатам.

Принцесса Селестия снова перечитывала суховатый отчет, написанный мёртвый канцелярским языком, который не выносила с первых дней правления. В нём рассказывалось об обнаружении странной груды камней, похожей на какое-то существо; диковинной пони, которую схватили и доставили в Кантерлот незамедлительно; двух подданных, которых сопроводили до границы Понивиля и отпустили под их гневные заявления. Прочитав описание их фраз, Селестия не без улыбки узнала манеру Твайлайт выражать свои мысли. Это было так типично для ее ученицы.

— Так сильно желают, чтобы я поверила в это… — С разочарованием произнесла она, отложив листок в сторону. Прикрыв глаза, она вспомнила качающийся на шее пегасочки из библиотеки кулон. Вытянутый, словно капля, он был украшен ухмыляющейся мордашкой аликорна — знаком, выбранным в Ордене для обозначения принадлежности к касте пони, служащих правительнице Эквестрии. Вот только служили они или, скорее, преследовали свои, далеко не столь возвышенные, цели, и это оставалось предметом для не всегда радужных размышлений. Светлая Аликорн вздохнула и окунулась в воспоминания.

Орден магов, называющийся чаще просто Орденом, был единственным в своём роде и негласно покровительствовал учебным заведениям для одарённых единорогов. Жеребят собирали со всех концов Эквестрии и даже за её пределами, выявляя их особые таланты к магии, и не скупились даже на обеспечение переезда всей их семьи в Кантерлот. Но в последние годы активность его заметно возросла, а инициатива стала уж слишком явной. Их последняя выходка омрачила настроение правительницы и заставила снова обратить пристальное внимание на их существование. Лишь одно уравновешивало ситуацию, и принцесса радовалась этому от всего сердца.

Элементы Гармонии, считавшиеся утерянными безвозвратно, вернулись снова. С ними вместе трон обрёл соправительницу в лице её сестры, и положение Ордена пошатнулось.

Единственное, что удивило её: уж очень быстро маги сдались, согласившись вернуть артефакты демикорну и принести извинения за доставленные неудобства. Сверх того, даже не осмелились задавать вопросы, что означало одно из двух. Или они уже знали ответы, или просто боялись привлечь еще больше внимания. Если бы не та случайная встреча и не привычка запоминать всё новое, что оказывается перед глазами в веренице проходящих мимо столетий, возможно, она пропустила мимо ту пегасочку и диковинные книги. Книги, исписанные жесткими, дерзкими и угловатыми символами давно не звучащего в этом мире языка.

— Что же вы задумали, мои драгоценные маги? — В голосе послышалась озабоченность, и Селестия снова стала перечитывать отчёт, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы подсказать их мотивы. Но ничего такого в отчёте не находилось. Это был, и вправду, крайне тщательно подготовленный документ. Над ним, возможно, потрудился далеко не один участник Ордена, и, при этом, все они считали, что хорошо знают ту, которая пережила много их поколений, встречая их потомков, провожая и встречая потомков их потомков. В каждой строчке сквозила забота о её безопасности. Такая фальшивая придворная забота, которая с головой выдаёт их обеспокоенность, скорее, наличием огромного источника магии, на котором держится страна, чем действительным желанием оградить её от опасности.

Хотя, теперь таких источников стало три.

Селестия с улыбкой посмотрела на искусно выполненный портрет своей сестры, который всегда занимал самое важное место в её комнате. Даже когда её не было рядом. Когда лунный свет каждый день напоминал ей о её поступке. Да, когда-нибудь эта тёмная аликорн разделит с нею правление в полной мере. Но не сейчас, ведь ей так много нужно узнать о мире и избавиться от многих своих старых привычек.

Другим же источником была Кэйденс, ставшая правительницей вернувшейся из небытия Кристальной Империи. Победа над возникшим из пропасти времени Сомброй всё еще беспокоила её. Даже не в том было дело, что она сомневалась в успехе. Просто осталось какое-то предчувствие. Словно от победы остался кусочек поражения, и он где-то старательно завалился за камень, ожидая своего хода, своего времени. Чтобы вернуться и принести куда большие беды.

— Ах, не стоит волноваться, с тобой Элементы Гармонии, твоя сестра и вся Кристальная Империя! Что же ты волнуешься, моё сердце… — Тихо проговорила светлая аликорн сама себе и, посмотрев на полку с двумя металлическими браслетами, погрузилась во времена далеких дней, которые уже не помнит ни одно из поколений живущих в её стране. Листок с отчётом плавно лёг на небольшой столик и покачивался в мягких порывах ветра. Оставалось еще одно дело.

Потрёпанный конверт, словно побывавший в долгом путешествии и не раз попадавший в дождь и под жаркое солнце, раскрылся в золотистом свечении телекинеза. На сморщившейся бумаге весьма кривым подчерком, словно писали письмо второпях, было всего несколько строк.
«Вы были правы. Эти вещи ещё существуют. Я видела несколько, но дойти до них не удалось. Смертельные ловушки. Остальное при личной встрече. Всегда ваша, Эйранда Конис Эль Арахна».

Принцесса улыбнулась этим сухим строкам и сложила письмо в ящик стола.

---

Вишнёвого цвета прядь свисала вниз, закрывая половину тёмной мордашки, и в темноте под этой прядью то разгорался, то угасал солнечной теплоты свет. Перед обладательницей покрытой дорожной пылью гривы стоял полупустой бокал, в котором покачивался напиток, распространяющий терпкий и манящий запах кофе. В гранях скользили золотистые блики, неявные тени посетителей заведения, отчего-то старательно обходящие эту пони, спину которой покрывала накидка из грубой, порванной по краю и весьма заношенной ткани, не раз побывавшей под ливнями и под палящим солнцем.

— Мисс, вы смотрите на бокал уже добрых минут десять. Вы будете заказывать еще что-нибудь? Если нет, то уходите. Вы распугиваете посетителей. — Буркнул бармен и осёкся, встретившись с единственным уставившимся на него глазом. В нём горел странный огонек ожидания, ярости и, при этом, надменности, какой он не встречал у простых оборванцев. — Эмм…

— Заткнись и не мешай мне думать, швабры ошмёток. Если ты называешь эту отраву славным именем кофе, то у меня для тебя печальные новости. — Она сделала паузу, насладившись изумлённым выражением морды жеребца. — Твой язык такой же чувствительный, как камень в самом глухом ущелье этого мира.

— Но, мисс…

— Никаких «но», пока я тут. — Фыркнула земнопони и швырнула на стойку горсть золотых монеток с изображением подковы. В бокале качнулась чья-то тень позади неё, отразившись мутным силуэтом, и желание препираться окончательно покинуло её. Она оставила монеты и недопитый кофе и вышла из заведения в сопровождении более высокой и держащейся подчёркнуто строго фигуры. Жеребец вздохнул с облегчением. Копытцем он сгрёб кучку монет, под которыми оказалась неряшливо написанная записка.
«Не думай, что это твои чаевые, я еще приду за сдачей!», значилось в ней, и бармен судорожно сглотнул, представив этот момент.

— Ты задержался. — Глухо раздался её голос, в ответ на который раздался весёлый и раскованный смех. — Плохая привычка — опаздывать, ты ведь знаешь об этом?

Смеявшийся шёл рядом, чеканя шаги по мостовой небольшого городка так, словно всю жизнь ходил по его улочкам. Чтобы взглянуть в его глаза, ей приходилось слегка задирать голову вверх, и это раздражало её. И он, пожалуй, знал об этом, специально удерживая голову как можно выше.

— Когда бы я не пришёл, это всегда будет вовремя, дорогая. Не мне говорить тебе об этом. Или ты так сильно стукнула свой амулет, что он больше не говорит с тобой? — Насмешливый голос раздался над самым её ушком, обжигая его горячим дыханием. — Она получила твоё письмо, ведь так?

Впервые за встречу она улыбнулась и посмотрела вперед. Там стремительно вставало солнце, даря редкие секунды между ночной прохладой и дневным теплом. Конечно, письмо дошло, она специально проверила всё и выбрала тех, кто донесёт его до адресата. Все её письма доходили тем, кому были предназначены, и это не было исключением.

— Конечно, это далеко не последний шаг в этой игре? — Она поправила гриву, на миг открыв правую сторону мордочки, где блеснула странная стальная конструкция, через сжатые лапки которой пробивались редкие лучики света.

— Не сомневайся, это только начало. — Кивнула высокая фигура, и в тени накидки сверкнули ясные глаза. Голос зазвучал увереннее и чуть строже. — Но в конце, ты получишь часть того, что искала.

Земнопони фыркнула. В тяжёлых седельных сумках звякнул металл, словно там перекатывались кованые трубки. Остановившись, она несколько раз взмахнула пыльным хвостом, словно выражая этим своё неудовольствие.

— Мне нравится игра, хотя я не вижу всего расклада. — Улыбнувшись одной из своих механических и отточенных до совершенства улыбок, произнесла она. — Я получу всё. Или тебе придётся искать кого-то другого.

Статный спутник лишь расхохотался этим словам, продолжив свой путь по улице, пока не скрылся за поворотом. Она осталась одна, и улыбка медленно сползала с её мордочки, уступая место задумчивости.

— О да, она получила письмо. Но одни и те же слова имеют разный смысл, надменный ты круп. — Прошептала она и направилась в противоположенную сторону, откуда доносился запах сдобы, терпкий аромат кофе и горчащий запах шоколада.

---

Эппл Полиш шла по коридору не одна. Сопровождающие её стражники то и дело косились на странное существо, идущее рядом с нею. Факелы в стене отбрасывали блики в оснащённом лезвием роге, и, казалось, тот вспыхивает рваными лепестками огня каждый раз, когда его обладательница проходила мимо. Единорог молчала. Её разбудили рано и весьма многозначительно ткнули в мордочку документом о начале расследования инцидента в руинах. Личная стража принцессы смотрела достаточно хмурым взглядом, чтобы наставница Школы Магии поняла всю серьёзность ситуации и, вздохнув, наспех привела себя в приличный вид. Этот единорог, этот Шайнинг Армор, с его понятиями чести и справедливости, впился в их отлаженный механизм, как ржавый гвоздь в цепь шестерёнок. Вся их семья была одной большой проблемой. Заканчивая его сестрой, получившей место под крылом самой правительницы Эквестрии. Заноза в копыте. Мог бы хотя бы придти чуть позже и дать досмотреть тот замечательный сон, в котором она…

Кремовая единорог слегка смутилась.

— Что теперь? Мы выпустили её, как было велено. Орден всегда выполняет пожелания правительницы. Но под чью ответственность, экс-начальник охраны? — Едко заметила она, поравнявшись со статным единорогом с меткой сияющего щита. Ей очень хотелось грубить в отместку за испорченное, хотя и предсказуемое утро.

— Непосредственно Элементов Гармонии и сестёр правительниц, разумеется. Или вы предполагали, что можете сами решать такие вопросы? Не слишком ли Орден возгордился своей незаменимостью за это время? — Парировал замечание он, сурово посмотрев на охранника, попытавшегося заставить демикорна идти быстрее. Тот смутился и слегка отстал от процессии. Однако та, кажется, даже не заметила того грубого движения рога, будучи занята рассматриваем окружающего. Впервые увидев её за решеткой, Шайнинг был поражен неповторимо наивному и любопытному взгляду. Ни обиды, ни ненависти, что было бы вполне ожидаемо от любого в такой ситуации. Орден весьма разумно распорядился старыми помещениями. Для роли тюрьмы они подходили идеально. Но…

Белый единорог снова взглянул на тяжело ступающую пони. По её внешнему виду, она не сбегала лишь из-за непонимания происходящего. Обладая таким рогом и телом, выбить решётки было бы делом всего нескольких секунд. Уж кто, а он умел оценивать физическую силу других одним взглядом. Ростом с аликорна, пони была далеко не столь тонка и каждым движением выдавала скрытую силу, недооцененную самой узницей, как показалось экс-капитану стражи.

— Ах, конечно! Элементы Гармонии! Шесть юных пони, которые спасают Эквестрию от опасностей. — Наигранно ответила Полиш, пожав плечами. — До их появления, однако, Орден Магов справлялся отлично и не вызывал нареканий. Что изменилось? Наша школа по-прежнему выпускает лучших единорогов, обучая их действительно полезной магии, а не экспериментам с нестабильными заклинаниями. Запомните мои слова. То, что вы делаете сейчас, — ошибка.

Диксди шла позади. Время от времени расправляя крылья, она наслаждалась свободой от этих ремней и теперь с улыбкой замечала настороженность у охранников. Когти на сгибах опасно поблескивали в тусклом освещении, но, всё же, её радовала возможность прикрыть своё тело кожаными перепонками. Быть без артефактов у всех на виду! Она едва не сгорела от стыда. Странная пони не особо вслушивалась в приглушённый разговор единорогов, но тот, что был цвета горного снега, вызывал в ней доверие с первого мгновения их встречи.

Он появился по ту сторону решётки и молча открыл её, пригласив выйти. С тех пор она шла за ним, ожидая обещанного момента, когда он всё объяснит, как обещал. Хотя уже то, что его прислала Твайлайт, вселило капельку доверия. Коридор петлял и в конце завершался небольшим залом, в котором её уже ждали несколько пони и кое-что, что заставило её радостно вскрикнуть. На скатерти лежали её артефакты, чистые и целые, разложенные так, словно кто-то пытался представить порядок их расположения на теле. Весьма неточно, на её взгляд.

Мисс Полиш хмуро наблюдала, как странная пони стала надевать на себя эти предметы, первым делом застегнув на переднем копыте один из артефактов телекинеза, помогая себе копытом и зубами. Это напомнило ей их первую встречу в Академии Вандерболтов. Не поведи она себя так легкомысленно, этот бесценный экземпляр стал бы тайным козырем Ордена. Но что поделать? Оставалось лишь развести в стороны копыта и думать над тем, как исправить положение и не допустить таких ошибок в будущем. Остальные же смотрели с интересом, особенно те, кто пытался испытать предметы на себе.

Артефакты защелкивались поверх темно-синей шкурки и загорались символами, выбитыми на их поверхности. С каждым новым предметом она вела себя увереннее, и, одновременно, на её синей мордочке проявлялась искреннее блаженство.

— Смотрите, этими предметами она заменяет полное отсутствие телекинеза! Как интересно! Они, видимо, резонируют непосредственно с её телом. А те браслеты? Помните, как от одного лишь прикосновения испытатели лишились чувств, а она надевает их как ни в чём не бывало. — Перешёптывались единороги, часть из которых украдкой записывала увиденное. Когда на циферблате скользнули дугой символы, и раздались слова на певучем языке, они дружно охнули и сделали шаг назад, словно ожидая чего-то необыкновенного. Впрочем, ничего не произошло. Перепончатокрылая пони лишь довольно зажмурилась и проверила каждый из этих тяжелых на вид предметов. Задние копыта по очереди встали на небольшие платформы, и поножи с лязганьем защёлкнулись на её ногах, обжав шкурку прохладой металла. Диксди фыркнула и встряхнула гривой, прогоняя ощущение мурашек от холодящего прикосновения. Это снова напомнило ей о том, что она забыла обновить обмотки вокруг прижимающихся к ноге частей.

— Ммм… мисс… позвольте спросить, в чём предназначение данных весьма неудобных штук? — Отважился задать вопрос один из единорогов, на котором был белый халат, и из кармашка торчала слегка покусанная ручка, словно в момент раздумий он жевал её, не замечая этого. — Для части доспеха они довольно открыты, а как обувь они весьма неудобны…

— Ходить по облакам, как пегас. — Янтарные глазки несколько раз мигнули, словно она только сейчас заметила, что её окружает такое количество любопытствующих пони. — Я не умею этого делать, а они дают мне немного времени.

Единороги переглянулись. Кто-то из них вздохнул и выкинул в урну свой блокнот. Другие тихо зашептались и передали другому по одному золотому биту.

— Вы тут еще и пари заключали… — Зло зашипела возникшая за их спинами Полиш. — Всех ждёт выговор… «отдел артефактов» еще называетесь, не смогли даже расшифровать надписи на предметах.

— Но Эппл Полиш, вы дали нам слишком мало времени, а потом еще и сократили его чуть ли не втрое. При этом… — Один из них вышел вперед и склонился к её уху. — Несколько профессоров всё еще в клинике. И теперь уже не выйдет скрыть факт, по какой причине…

Единорожка осеклась и едва заметным жестом закончила разговор. Шайнинг был рядом с Диксди и точно не слышал сказанного, и это позволило ей вздохнуть с облегчением, хотя шантаж от сотрудников отдела…

— Я еще с вами побеседую… — Буркнула она и, уже улыбаясь, подошла к экс-начальнику охраны. — Ну, куда пожелаете теперь?

— По-видимому, за вещами этой пони, что весьма благодарна за возвращение её бесценных предметов. — Тем же тоном ответил единорог, с удовольствием заметив, как улыбка наставницы Школы стала блёклой. — Вы же не думали, что жалкая легенда о краже из Кантерлотской Библиотеки вызовет доверие у той, кому она, собственно, принадлежит?

Единорожка из Ордена нервно сглотнула. Принцесса. Конечно, кто же ещё, кроме неё, мог поинтересоваться неожиданной активностью в самых старых крыльях библиотеки. Но кто мог выдать отдел Летописцев?

— И да. Ваши услуги нам более не понадобятся, мы справимся сами. Верно, моя любимая сестра? — Армор и мисс Полиш обернулись почти одновременно на тихий цокот копыт.

Из бокового проёма в зал вошла Твайлайт в сопровождении тёмной аликорна, в которой каждый из присутствующих узнал сестру правительницы Эквестрии. Пони склонились в приветствии. В отличие от лиловой единорожки, она держалась сухо и казалась напряжённой. Ещё раньше, когда Твайлайт попросила её стать сопровождающей, принцесса ощущала смутное беспокойство от подозрительности происходящего. Теперь, всматриваясь в окружающее взглядом правительницы, она замечала куда больше, чем видела единорожка и её брат. Нечто, что не нравилось ей тем больше, чем глубже она пыталась вникнуть в суть событий.

Всё это напоминало о прошедших веках в изгнании, но, что хуже всего, во всём этом Ордене Магов присутствовал привкус чего-то знакомого. Настолько, что заставляло сердце биться чуть чаще. Присутствующие склонили головы.

Но это был не поклон из-за страха или уважения. Просто механическая традиция, словно… Принцесса улыбнулась. Теперь ей стало понятно, что насторожило её, едва она переступила владения Ордена Магов.

— Она пойдёт с нами. — Громко и отчётливо грохотнул голос принцессы ночи, и даже державшаяся надменно мисс Полиш вздрогнула и потупила взор. Ещё не время для ответного шага, но присутствие тёмной принцессы упростило задачу. Полиш улыбнулась этому, скрыв улыбку ещё более низким поклоном.

---

— Принцесса, я искренне благодарен за вашу помощь. — Армор шёл на шаг позади тёмной аликорна.

— Нам не кажется, что это был верный шаг. — Задумчиво отозвалась та, вновь прибегнув к привычной форме общения, где себя она именовала во множественном числе. — Мы считаем, что это повлечёт за собой события, которых следовало бы избежать. Хотя, не скроем, мы рады тому, что всё обошлось.

Единороги удивлённо переглянулись. Их шаги гулко звучали в стенах библиотеки, куда они держали свой путь. На половине пути их встретила смутившаяся и растерявшаяся пегасочка, переводящая взгляд с суровой принцессы на еще более сурово выглядящее существо, кажущееся даже выше тёмного аликорна, но, при этом, с интересом смотрящее на неё янтарными глазками.

— Мне сказали, что тут мои книги и сумочка… я могу получить их назад? — Раздался чуть грубоватый голос, и пегасочка, икнув, закачала мордочкой. — Спасибо! Я буду очень признательна, правда…

— П-п-прошу сюда… — Пегасочка указала дрожащим крылом в сторону одной из дверей и держала его вытянутым, пока все не скрылись за тяжёлыми деревянными створками. Только тогда она вздохнула и стёрла влагу со лба кончиком крыла. Она слышала слухи, словно в стенах Ордена Магов оказалось некое существо, но слухи не шли ни в какое сравнение с увиденным. Хотя, оказавшаяся этим существом пони смотрела довольно тепло, в сравнении с выглядящей куда более решительно настроенной и холодной, принцессой Луной. Зато мысль о волочащимся за необычной пони хвосте, покрытом шипами и редкими чешуйками, заставила пегасочку вновь вздрогнуть.

За дверью раздались голоса, среди которых отчётливо выделялся повелевающий тон принцессы.

— Что значит, вы не можете выдать бумаги? Мы отдали приказ! — Тёмное копытце ударило по столу, но сидящий за ним единорог лишь плотнее свел копыта под подбородком.

— Вы всего лишь сестра правительницы. От неё не было распоряжений, а правила Ордена Магов существуют сотни лет не для того, чтобы их нарушал кто угодно. — Слова давались ему с трудом, но он не без удовольствия заметил, как сказанное хлестнуло по принцессе, остудив её пыл. — Однако Орден Магов достаточно взвешенно подошёл к вашей проблеме. Отдел Летописцев завершил изучение полученных предметов исторической ценности и сделал все необходимые копии. А это значит, что мы можем отдать их назад.

Два пегаса вошли в комнату и внесли с собой объёмную кожаную сумку, в которую не слишком аккуратно были сложены книги и свитки с картами. Фосфорный свет телекинеза охватил её и плавно принес к самым копытцам Диксди, ставшей радостно копаться в ней, проверяя содержимое. Лишь единорог и принцесса хмуро смотрели друг на друга, не прерывая повисшей паузы.

— Всё на месте! О, Алая, как я скучала по своим книгам, пусть они не во всем были точны, но всё же… — Синие копытца сжали сумку в объятьях. — Спасибо!

— Ах да, Орден магов также предоставляет вам, Диксди Дуо, бумаги, подтверждающие подлинность того, что находится в вашей сумке от имени Королевской Библиотеки Кантерлота. — Единорог протянул изумлённой пони несколько листков бумаги. — Вместе с искренними извинениями от моего лица и всех, кто работает в моём отделе Летописей. Надеюсь, у вас больше не будет проблем… с этим.

— Вы так легко не отделаетесь. — Тихо проговорила принцесса.

— Вы слишком долго были вне страны, и тут многое изменилось. — Спокойно и уверенно ответил единорог.

Принцесса хотела ответить на это, но, взглянув на радостную от возвращения артефактов и сумки пони, сдержалась от колкостей. Всё произошло слишком легко и быстро. Её требования как соправительницы проигнорировали, но всё было сделано так, будто в этом была инициатива ордена. Даже сопротивление охраны не только показалось наигранным и, скорее, тянущим времени для скрытия чего-то более существенного. Теми же мыслями с нею поделился Шайнинг Армор, и она разделила его подозрения. Всё было слишком хорошо. У неё возникли вопросы, и она уже знала, кому она их задаст. Принцесса покинула троицу, к облегчению Шайнинга, который, по-прежнему, в присутствии Луны ощущал себя начальником охраны, как в старые времена.

---

Единорожка нервно ходила по комнате, время от времени делая глотки воды из стакана, который левитировал рядом, окружённый сиянием магии. Частично задумка её коллеги сработала. Поверила ли тёмная принцесса или этот принципиальный экс-начальник охраны — это было другим вопросом, и ответ на него нельзя было получить, топнув копытом или пустив искорку с рога. Это требовало времени. Столь быстрое реагирование отдела Летописей – это, скорее всего, дело копыт Бастиона Йорсета. Значит, всё что нужно, было выполнено. Хотя оставалось непонятным, что случилось в отделе Летописей, побудившее к такой спешке.

— Заждались меня, мисс Полиш? — Его голос раздался за её спиной, отчего часть содержимого стакана выплеснулась на ковёр. — Вы слишком нервничаете. Успокойтесь, всё прошло именно так, как и планировалось, хотя планы пришлось слегка подкорректировать.

Голубой единорог вкратце рассказал о событиях, которые ему пришлось уладить. Одним из них был неожиданный визит в отдел Летописей самой правительницы Эквестрии, проявившей небывалое для её натуры любопытство. Сложно было признать, но если она хотела узнать что-то, ей это всегда удавалось. Единорог был рад хотя бы тому, что сотрудники продержались до его прихода и дали время подготовиться. Хотя, это чуть не стоило ему его положения.

— Селестия добралась до наших отделов в библиотеке? — Выпалила Полиш и с грохотом опустила стакан на журнальный столик. — Ты уверял меня, что там всё настолько неприступно, что даже ей не удастся заподозрить наш интерес.

Йорсет широко улыбнулся и как можно комфортнее развалился на диване. В полумраке комнаты тускло светились его глаза, ловя отсвет от камина.

— Наша правительница — аликорн, чей возраст превышает все разумные пределы. Вся история, до момента ссылки её сестры при загадочных условиях, скорее, выглядит как сказки, предания, история, пересказанная сотни раз и ставшая частью мифов. В этом случае нельзя назвать неприступным почти ничего. Но знания о её природе лежат именно в этих глубинах. И именно сейчас в наших копытах оказался ключик к ним. — Тихо произнёс он, заставив свою коллегу устало сесть напротив в низкое кресло и задумчиво посмотреть в сторону потрескивающего очага. — У Ордена две цели. Охранять покой нашей правительницы и, точно также, пытаться понять её природу. Зная её слабые стороны, мы узнаем, как её защищать…

— … и как сместить с правящего поста. — Улыбнувшись, завершила кремовая единорожка и, впервые за всё время, расслабленно вздохнула.

— Стоит признать, появление этого существа сыграло нам на копыто. — Продолжил единорог, наливая себе какой-то шипучий напиток в утончённый бокал. — Принцессы были отвлечены от своих дел и были рассеянными достаточно, чтобы упустить из виду некоторые наши действия. При этом, между ними снова произошёл раскол. Успешное пленение пони в руинах было тому примером. И было бы совсем хорошо, если бы не та единорожка.

Оба нахмурились. Доложи их верные подчинённые о том, что в руинах присутствовала Твайлайт Спаркл, то, возможно, всё было иначе. Но эта дотошная единорожка впутала в планы всех, кого только можно было впутать. В итоге, Орден лишился даже своего начальника стражи, которого заменил статный и суровый пегас из свиты Селестии. Тёмный молчаливый вояка, не знающий ничего, кроме правил, выполняющий любые указания принцессы. Это изрядно сократило влияние Ордена в пределах замка. Что больше всего вызывало интерес: почему о нём не было слышно раньше? Пегас с именем Тенакс. Ордену следует поинтересоваться им более тщательно. Но потом.

— А теперь более мрачные вести. Занимающийся тем самым делом единорог пропал без следа. Его не нашли, лишь на одной из улиц был подобран брошенный им рюкзак, совершенно пустой и валяющийся посреди мостовой. — Йорсет посерьёзнел и придвинул к мисс Полиш небольшую стопку бумаг. Среди них были фотографии улиц Кантерлота, множество записей и несколько начертанных символов, довольно тщательно перерисованных. — Это всё, что было получено от него перед исчезновением. Размытые описания и несколько фотографий, на которых довольно отчётливо видно, как в одно и то же время на разных улицах присутствует одна и та же пони. А то и несколько.

— Вы думаете, они уже в городе? — Кремовая единорожка изумлённо посмотрела на своего коллегу. – Эти существа долго считались мифом, даже, скорее, жуткой сказкой для непослушных жеребят. Если предположение подтвердится…

— Я думаю, что часть из них никогда и не покидала Кантерлот. — Тихо ответил он, и голубое копыто прижало стопку бумаг к столу. Кремовая единорожка, тихо вскрикнув, прижала копыто к губам. — Они жили тут, среди нас, скрываясь в неизученых частях пещер под городом…

---

Наступила ночь. Дарующая покой и прохладу после суетливого и полного загадок дня. Она шла по улице почти спящего города и думала над тем, что произошло. События многих лет были не столь насыщены, как дни, проведённые в Эквестрии. Она еще раз вынула из сумки бумаги и перечитала их. Они казались забавными. Подтверждали подлинность того, что, она и так знала, было подлинным. Другим предметом была переданная хмурым пегасом табличка из золотистого металла. На ней было что-то написано на эквестрийском, но смысл содержимого ускользал от Диксди, а переспросить было как-то неловко. Вдобавок, пегас выглядел довольно сурово, чем напоминал ей взглядом одну из наставниц. От этого задавать вопросы хотелось еще меньше. Единственное, что она поняла из его довольно сухой речи, так это необходимость держать эту вещицу при себе.

— Иначе не оберетесь проблем вновь, мисс Диксди Дуо. — Проговорил он серьезным тоном, смотря на неё снизу вверх. Его имя, Тенакс, и это на миг окунуло её в воспоминания. Как никому другому, оно шло ему, статному пегасу с боевой выправкой. — В то же время, я бы порекомендовал не пользоваться крыльями в дневное время и избегать демонстрации своих… странных особенностей внешности. Стража Кантерлота обширна, и новые приказы расходятся не так быстро. Не хочу увидеть вас в качестве пленницы особо ретивых стражников.

Ей оставалось лишь согласно кивнуть и, попрощавшись с Твайлайт и её братом, направиться в сторону улиц столицы. В планах было многое и, прежде всего, необходимо было найти место, где можно было бы переночевать без необходимости лететь к гостеприимной, но далеко живущей Зекоре. Но эти планы сорвались.

Из всех гостиниц её прогоняли, едва на стол падали её монетки. Владельцы моментально находили причину отказать. И вот она шла по улице, смотря на удивительно чистое небо, в темном бархате которого сияли звезды, и лился серебристый свет луны. Невольно залюбовавшись, она бродила по спящим улочкам, которые сменялись ночным оживлением и снова замирали в ночной тиши, встречая и провожая её темными глазами окон. Браслет, металлические чешуйки которого напоминали шкурку дракона, тускло мерцал в темноте, поглощая звук её шагов и шелест стальных артефактов. С боковых улиц доносилось эхо ночной жизни, ведь не все пони любили день. Находились и такие, для кого ночь была любимым временем суток и, пожалуй, куда более весёлым, на радость тёмной аликорну, наконец, нашедшей понимающих её подданных.

— Я… Артефактор Эквестрии… — Задумчиво протянула она, снова взглянув на редкие проплывающие по ночному небу тучки. В глазах сверкнули фиолетовые искорки, которые тут же погасли в янтарном свечении. — Что это означает?

Погружённая в размышления, она не сразу ощутила полный любопытства пристальный взгляд, что смотрел ей вслед. Казалось, его обладатель одновременно таится и, при этом, ищет повод, чтобы показаться на глаза. Ощутив его, диковинная пони тихо фыркнула, вспомнив слова хмурого пегаса, начальника свиты принцессы.

— Быть может, это тот самый случай, когда не все в курсе новых приказов? — Тихо проговорила она, оборачиваясь и одновременно стараясь держаться тени. Уже громче и примерно определив, откуда за ней могут следить, она добавила. — Выходи, я знаю, что ты следишь за мной, кем бы ты ни был!

В глубокой тени послышался шелест плотной ткани…

20. Дымчатая грива, водопады Кантерлота и ночные пегасы

Ночь — это время интересных событий, неожиданных встреч и содержательных бесед. Диксди, выйдя на улицы ночного Кантерлота, не могла и предположить, что встретится с кем-то, кто разделит её радость от ночного времени суток. Что, если эта встреча не случайна, и таинственный кукловод дергает за ниточки, пытаясь заставить события развиваться так, как нужно именно ему?

Серые, кажущиеся пепельными, улицы ночного Кантерлота манили своей пустотой и спокойствием. Только в это, спокойное ночное время, можно было любоваться архитектурой домов, не опасаясь быть сбитым с ног суетливо спешащим по своим делам пони, или пытаться разглядеть красивый элемент декора за головами прогуливающихся жителей города. Вокруг ламп одиноко стоящих фонарей, отбрасывающих пятна света на мостовую, кружились мошкара и любопытные мотыльки.

Неторопливым и сдержанным шагом из тени вышел довольно высокий для единорога жеребец. Шорох плотной ткани повторился, исходя от покрывающего его спину плаща. Необычная грива единорога, лёгкая и кажущаяся порой полупрозрачной ближе к кончикам, при этом клубящаяся и развевающаяся, несмотря на отсутствие ветра, была тем, что на некоторое время приковало внимание синей пони. Оттенки серого менялись в ней сами по себе, то создавая сплетения чёрных локонов, то превращаясь в почти белые струйки дыма.

— Доброй ночи, леди. Что побудило вас в столь поздний час выйти на улицы Кантерлота, когда не спит, разве что, ночная стража? — Улыбнувшись, проговорил он, взглянув на неё ясными глазами, радужки которых отливали красноватым блеском.

Демикорн шагнула назад. Её не сильно радовала встреча, ведь именно потому, что на улицах никого не было, она и решилась пройтись по городу, манящему своей красотой. В последние дни слишком много было внимания к ней. Да и такие тёплые лунные ночи были именно тем временем, когда мысли текли спокойно и позволяли привести в порядок разбросанные в голове впечатления от множества встреч и событий. Незнакомец не внушал опасения и она, помедлив, решила ответить.

— В прошлый раз мне не удалось рассмотреть этот город вблизи и во всей его красоте. Я решила воспользоваться случаем и… но что такой статный джентелькольт сам делает на улицах ночного города? — Смутившись, спросила она. Немного подумав, она добавила. — Не думала, что кому-то ещё по нраву это время суток, когда лишь луна является источником света. Холодного, но такого спокойного.

Она присмотрелась к единорогу. Что-то неуловимое было в его чертах, что заставило её сложить крылья так, чтобы коготки на них оказались скрещены перед нею. Этот жест среди её соплеменников всегда считался обидным и означал недоверие к собеседнику. Вороному единорогу он не был знаком, и он, осторожно улыбаясь одними уголками губ, наконец, полностью вышел из тени на свет. Теперь, в желтоватом свечении фонаря, она рассмотрела его плащ. Украшенный чуть выцветшим темным узором с подшитыми золотистыми нитками краями, слегка потускневшими и кажущимися скорее коричневыми, этот элемент одежды многое повидал на своём веку, сопровождая своего владельца. Видимо, единорог не расставался с ним никогда, но при этом старался беречь его по мере возможности.

— Ох, простите мою невоспитанность, прекрасная незнакомка. Моё имя Ван Бел Сапка. — Представился он, выставив переднее копыто вперед и подогнув другое, прижав его к груди. Этот жест она не раз замечала во дворце, и он заставил её улыбнуться. Придворные манеры изменились и, казалось, потеряли часть своего смысла. Сравнивая их с изображениями в своих книгах, она отмечала небрежность, с какой этот жест теперь выполнялся даже во дворце. — Хотя, можно просто Ван. Что же до вашего вопроса, для меня ночь любимое время. Нет суеты, нет любопытных взглядов, да и многие интересные события, случаются именно ночью. Например, такие, как наша встреча.

Диксди удивлённо дёрнула ушком. Ещё минуту назад именно такие мысли проносились в её голове, и вот она слышит их от того, кого видит впервые в жизни. Ну, кроме той части про встречу. Она пока не считала это событие интересным. Скорее настораживающим.

— А ещё можно размышлять, не боясь быть сбитым с мысли, чем, собственно, я и занимался, прогуливаясь по улице. — Продолжил он, встав прямо и рассматривая её с любопытством. — Есть и ещё одна причина… Это самое подходящее время для моего призвания, но не будем пока о нём… Я назвал себя. Позвольте же узнать и ваше имя. Как зовут столь интересную пони?

От вороного пахло полынью и пеплом. Запах, который часто ощущается от домашнего очага и костров посреди поля в конце лета, когда сухая, но уже пожухлая трава легко горит от малейшей искры. При этом, несмотря на запах, свойственный скорее странникам, незнакомец вёл себя галантно, насколько она могла судить о галантности из прочитанных ею фолиантов и копытописей.

— Меня… — Она замялась. За последние дни её столько раз спрашивали об имени, что уже казалось, будто весь мир его знает. — Моё имя… Диксди Дуо. Дуо — значит «вторая». Так странно встретить кого-то, кто любит это время суток почти по тем же причинам, что и я. Пожалуй, любопытные взгляды — это именно то, чего мне хотелось бы избежать любой ценой.

Эти слова заставили вороного отвести взгляд немного в сторону, словно именно его она имела в виду, упомянув про внимание к ней. Налетевший ночной ветерок растрепал её гриву и донёс до вороного аромат, похожий на нагретый на солнце металл. Он въелся в её шкурку за то время, пока она носила на себе артефакты, и она давно перестала замечать его. Под её опущенными вниз крыльями блеснуло что-то стальное и он, приглядевшись, заметил сжимающие её задние копыта поножи, которые она старательно пыталась прикрыть перепонками. На вид они были старыми и сильно изношенными внизу, словно хождение по камням в них было совсем не тем способом, каким их следовало использовать. Да и выполнены они были в немного жутковатой форме, завершаясь торчащими вперед и чуть загнутыми вверх шипами. Единорог на мгновение задумался, где он мог видеть подобный элемент не то одежды, не то брони, но его отвлек вопрос синей пони.

— Что за призвание может заставить заниматься делом в такое прекрасное время суток? — В переливающихся оранжевым огоньком глазах пони отразилось безмерное любопытство. Ночь была порой мечтаний для неё, и она с трудом представляла, что кто-то из живущих в Кантерлоте, городе дня, а не ночи, может иметь дела на его ночных улицах.

— Расследования! — На мордочке единорога возникла немного фанатичная и полная гордости улыбка, обнажившая две пары необычных для простого пони клыков. — И я расследую… необъяснимые магические события!

Выпалив это, он, словно опомнившись, прикрыл рот сероватым копытом. Таким он отразился в распахнутых янтарных глазках синей пони, в голове которой пронёсся рой мыслей, далеко не все из которых она решилась бы высказать вслух. По крайней мере, в этот момент.

— Простите меня, ради всего прекрасного, леди! Я не хотел вас напугать! — Заметив её реакцию, он старательно выжидал, пока клыкастая улыбка не пройдёт, чтобы, наконец, опустить копыто вниз. — Я немного отличаюсь от обычных пони, которые, наверняка, встречались вам в этом городе. И нет, я не вампир и не чейнджлинг, и даже не верпонь, хотя поговаривают, будто это лишь сказки для жеребят. И… Эммм…

Внезапно, словно приглядевшись повнимательнее, он замер на половине фразы. Перед ним покачивались выставленные вперед сгибы крыльев, которые, в отличие от пегасьих, были не скруглёнными и пушистыми, а заканчивались острыми, загнутыми вниз, когтями. Очень острыми и довольно прочными, чтобы обладать способностью вскарабкаться с их помощью по стене. От неожиданно пришедшей в голову мысли, что когти не только довольно остры, он сел прямо на мостовую.

— Оу… — С её бедра раздался гулкий звук хода часового механизма. Он тикал и щелкал, сбиваясь с ритма, будто только начинал раскручивать свои шестерни. — Пожалуй, извинения будут взаимны…

Добавила она, заметив его реакцию на когти, и осторожно убрала крылья обратно, вновь прижав их по бокам. Теперь коготки казались лацканами диковинного плаща, в который превратились сложенные перепонки, но взгляд тёмного единорога продолжал следить за ними. — Правда, я не знаю ничего об оборотнях или чейндж… как вы их там назвали? Даже если бы и слышала, вряд ли смогла бы их распознать. Хотя, о чём я говорю, здесь всё иначе, чем мне представлялось…

Крылатая пони как-то невесело усмехнулась.

— Пожалуй, я более чем отличаюсь от живущих тут пони или пегасов. — Синее копытце шевельнулось, и странный тикающий звук стих. Бросив взгляд в сторону, куда-то за спину вороного, она добавила чуть тише. — А моё призвание… Артефакты. Один из них, например, является частью моего таланта.

На миг Ван едва не поддался желанию обернуться и посмотреть туда же, куда взглянула пони, но вовремя понял, что если бы поступил так, то выпустил бы из поля зрения становящуюся всё интереснее и интереснее незнакомку. Она кивнула головой, и в свете фонаря блеснула стальная часть её рога, отразившая россыпь бликов на мостовую. Этот инстинктивный жест…

Она не знала, почему, но каждый раз, когда что-то настораживало её или заставляло задуматься, она поворачивала свой рог так, чтобы его металлическая сторона начинала поблескивать на свету. Быть может, её тело помнило о временах, когда, ощущая опасность, можно было упредить атаку, всем видом сообщив, что она не беззащитная и вкусная жертва. Этот жест насторожил жеребца, и его взгляд невольно оказался прикован к этой мерцающей части синей пони.

— Оу… У вас… довольно необычный рог. — Он тряхнул головой из стороны в сторону, приводя свои мысли в порядок и одновременно избавляясь от манящего блеска лезвия. Грива разметалась чарующим дымчатым шлейфом, клубясь и извиваясь. — Вы так старательно прячете кьютимарку под крыльями. Там, откуда вы, неприлично носить её открыто? Кстати, о крыльях… Я бы посоветовал носить плащ. Он не только пригодится в дождь, но и скроет от излишнего внимания при свете солнца.

Странный единорог понимающе подмигнул синей пони, но этот жест остался для неё непонятным. Она лишь проследила взгляд единорога и скромно улыбнулась. Об этом она уже задумывалась.

— Как сказала одна единорожка — «совершенно немагический рог», словно от этого он становится изъяном или бесполезным. — Проговорила она, отворачивая лезвие от света фонаря.

— В любом случае, при должном старании, даже рог можно сделать незаметным. — Сдержанно улыбнулся он, помня об эффекте, что произвели его клыки. Однако, оценив длину рога, он слегка пожалел о сказанном. — Что же до плащей, могу посоветовать вам неплохого портного. Вопросов лишних он не задаёт, да и я сам частенько одеваюсь у него.

Демикорн плавно раскрыла на треть одно крыло и посмотрела на него оценивающим взглядом. Кем бы ни был единорог, но он был прав. Если она хочет ходить по улицам города днём, без опасения услышать очередную насмешку…

— Пожалуй, многие и так принимают мои крылья за плащ. Если стараться не раскрывать их полностью и не шевелить ими без надобности. Но это, и вправду, не слишком удобно, если вы, конечно, представляете, о чём я. — Она встала ближе к пятну света от фонаря, и на крупе под кончиком крыла стал заметен странный для таланта символ в виде серебристой доски, на которой лежала такая же, но чуть темнее, ручка. Такой же предмет, только объёмный и поблескивающий серебром, торчал зажатым в замке на одном из браслетов её левого копыта.

— Но за совет спасибо, и, если мне не предложат закутаться в обрывки ткани, словно мумии, я, возможно, воспользуюсь такими услугами. — Она рассмеялась, вспомнив тщетную попытку Рэрити одеть её, и это показалось ей забавной шуткой. Впрочем, для единорога это не выглядело забавным, и он улыбнулся, скорее, из вежливости. Вдобавок, ему довольно живо представилась пони в образе мумии, и это выглядело жутковато.

— Ну что вы, конкретный дизайн будет подбираться прямо при вас и вместе с вами. — Заверил её единорог, отряхивая пыль с плаща. Всё-таки, сидеть на мостовой было не лучшей идеей, да и булыжники не отличались чистотой, оставив следы песка на подогнувшихся полах его одеяния. Игривые мысли загорелись в его глазах, едва из-под крыльев перепончатокрылой пони показалась кьютимарка. Хотя, скорее, не она, а плавные линии самого крупа пробудили лёгкий ветерок в его голове. — Нет толку в беспокойстве, у него бывают клиенты если не более, то уж точно не менее стра… необычные, чем вы.

— Буду надеяться на это. — Она подняла правое копыто, и на нем тускло засветился внутренним сиянием вырезанный из кости амулет, приняв желтоватый оттенок. Плащ единорога, назвавшегося Ваном, легонько встряхнулся, окончательно избавляясь от пыли.

— Погодите, вы упомянули, что не владеете магией при помощи рога, тогда как… — Голос вороного прозвучал немного взволнованно. Только что он оказался свидетелем, как вполне привычный телекинез отряхнул его плащ. Вопрос остался недосказанным. Он не был бы следователем, если бы не заметил, как вместе с телекинезом на копыте странной пони замерцал диковинный предмет, весьма красноречиво демонстрирующий источник магии.

— До недавнего времени я думала, что поднимать копытом предметы — это уже магия. Но, оказалось, это умеют делать все, кого мне удалось встретить. — Перепончатокрылая легко кивнула. Выходило, что все, обладающие рогом, так или иначе, владели магией при помощи него, но уже его следующая фраза заставила взглянуть на необычного знакомого с изумлением и легким недоверием.

— Леди, разрешите в эту ночь побыть с вами и сопровождать вас в ночной прогулке по столице? — Он подошёл к ней сбоку и подогнул ближнее к ней копыто. Сложно было сказать, что заинтересовало его в ней. Необычная для этих мест кьютимарка, странное снаряжение или наличие рога и крыльев одновременно. В любом случае, эта прогулка обещала быть интересной.

Слегка смутившись, она посмотрела на него. Сейчас, оказавшись рядом, стало заметно, что он куда выше жеребцов, встреченных ею раньше. Оценивающим взглядом она оглядела его сверху вниз, прежде чем решилась ответить.

— Если… нам по пути. Я не слишком хорошо знаю город, а потому просто хожу кругами или куда глаза глядят. — Артефакт на копыте погас, и вместе с этим что-то гулко щелкнуло и замолкло под её левым крылом. — Мне даже не удалось остановиться тут. Мои монеты оказались не в почёте, и теперь я жалею, что взяла их с собой.

Она сделала несколько неуверенных шагов. Цокот серых копыт нового знакомого вскоре послышался рядом. Время от времени свет от встречающихся фонарей отбрасывал от них длинные тени, делая её рог еще длиннее, а его худощавую фигуру ещё тоньше. Дома смотрели на них темными окнами, за которыми наверняка уже спали пони, участвуя в необычных приключениях во снах. Лишь в редких домах встречались огоньки: возможно, кому-то из жителей не спалось, или их посетило вдохновение…

— Ваши крылья… они довольно необычны для пони, но, думаю, я где-то уже видел похожие… — Нарушив затянувшееся молчание, весело заметил единорог. Витой рог его сиял мягким алым светом, отбрасывая блики на её артефакты и делая румянец на её щеках еще более заметным. — Диксди, а вам говорили, что вы необычно милы, когда вот так смущаетесь?

— Мои собеседники были весьма молчаливы, так что, пожалуй, вы будете первым, кто говорит мне такое. Статуи вообще не расположены к разговорам, хотя умение слушать у них не отнять. — Она обернулась, и фиолетовая грива взметнулась блестящими прядями в свете его рога. — В книгах я читала лишь про величественных воинов неба — Пегасов и светлокрылых и статных Аликорнов. И те, и другие обладали другими крыльями. Правда, первые оказались совсем не такими, как были описаны в книгах. Вторые же…

Она осеклась и чуть ускорила шаг, не замечая, как волнение передалось её копытам. Некоторое время она молчала, словно раздумывая или вспоминая о чём-то, пока её шаг снова не замедлился. Единорог тоже задумался. Упоминание этой синей пони аликорнов заставило его нахмуриться. Прошло некоторое время, прежде чем удачная, на его взгляд, мысль пришла ему в голову.

— А что насчёт ночных пегасов? Не желаете ли познакомится с ними? Правда, я и сам не слишком хорошо с ними знаком. В силу некоторых причин, мне лучше не водиться с ними вовсе. — Теперь он сам казался немного смущённым. Резко остановившаяся синяя пони рассматривала его почти в упор, словно желая услышать больше. — Вы же ещё не видели истоки Кантерлотских Водопадов? Если вас не смущает тьма длинных лестниц, конечно… с полётами я не особо в ладах, да и телепортация не мой талант… Но мы могли бы взглянуть и на то, и на другое одновременно.

Она тихонько фыркнула. Представить единорога, который бы ладил с полётами, ей удавалось с трудом, не меньшего труда потребовалось ей, чтобы не рассмеяться от этой мысли.

— Ну, телепортироваться и я не умею. Правда, мне пришлось однажды пересечь почти весь лес пешком, так что не думаю, что лестницы окажутся сложным препятствием. А это далеко? — Покрутив мордочкой из стороны в сторону, она попыталась примерно угадать направление, в сторону которого ей придётся идти. Это движение развеселило единорога.

— Не очень. Но Вы упомянули, что остановиться в Кантерлоте не удалось. Как же так? — Искорка любопытства скользнула в его взгляде. — Золото — оно и в Зебграде золото…

На эти слова она лишь дёрнула ушком.

— Ума не приложу. Едва я высыпала свои монеты в кафе, мне указали на дверь и сунули деньги обратно в копыта. — Синяя пони вздохнула. — Они, конечно, старые, но всё еще красивые, чтобы так бесцеремонно с ними обращаться.

В сумке послышался звон. Одна из отливающих платиной монет, украшенная красноватым камнем в середине, слегка кружась, зависла перед Ваном в фосфорного цвета сиянии. По самой кромке шла витиеватая надпись на древнеэквестрийском: «Какое веселье в поиске смысла? В смысле нет никакого веселья!». Она медленно повернулась другой стороной, и в свете серебристой луны блеснул издевательски ухмыляющийся профиль Драконикуса.

— А что такое «Зебград»? — Не заметив удивлённого выражения на мордочке единорога, спросила она, однако, всё его внимание казалось прикованным к висящему в воздухе металлическому кружочку. Эта мордашка была ему знакома ещё с замка Селестии, где в парке стояла статуя…

— Оу… Оуу! Монета времён правления Дискорда! Да ей уже… почти несколько тысяч лет, и стоит она весьма и весьма дорого. У пони высшего сословия есть немало увлечений, среди которых коллекционирование редких монет. Считается, что это помогает им показать свой статус, богатство и влияние среди других таких же благородных пони. Их ещё называют нумизматами. Несколько раз мне приходилось иметь с ними дело, оказывая некоторые… Хм? — Ван только сейчас понял, что из сказанного им его спутница поняла едва ли половину и теперь недоверчиво смотрела на него. — Хотя, если вы не в курсе даже о Зебграде, а это довольно известный город, где живут зебры, вы, и вправду, имеете довольно слабое представление о мире и обществе в нём.

Янтарные глазки сверкнули, и в них на миг показался фиолетовый отблеск. Синие губы беззвучно прошептали несколько слов.

— Хотите сказать, что Дискорд уже не правитель? — Она встряхнула гривой, словно пыталась собраться с мыслями и освоится с этой новостью. Перепончатые наросты на ушках, подобные крылышкам, поникли. Казалось, что она ушла в себя и не слышит своего собеседника. — А ведь я взяла самые, как думала, ходовые монеты из дома… а им, значит, уже…

— Да, несколько тысяч лет. — Повторил единорог, когда они оказались перед крутой стеной горы Кантерлота. Он смотрел наверх. Лестница начиналась перед их копытами и вилась в самую высь, теряясь в серебристой дымке от водопада. Худощавый единорог с некоторой тоской оценил вереницу ступенек. Казалось, что он предложит, скорее, прогулку по городу, чем подъём наверх. И, всё же, менять предложение ему не хотелось. Присутствие кобылки вселяло в него некоторую браваду, подстегивающую его и вливающую силы. — Вот мы и на месте… там, наверху, можно увидеть место, откуда берут своё начало знаменитые водопады Кантерлота. Не правда ли, удивительно?

Копыта почти синхронно застучали по белым мраморным ступеням, и вороной плавно вернулся к разговору. Увиденная монета не шла у него из головы. Но что беспокоило его больше, так это наличие её у этой странной незнакомки, даже не представляющей её ценности. Необычный вид можно было списать на то, что она иноземка. Чем же объяснить её небрежное отношение к предмету, представляющему уже историческую ценность, он не знал.

— Знаете, а я бы мог помочь вам продать вашу монету. Если вы, конечно, доверяете совершенно незнакомому жеребцу с длинными клыками, который гуляет по ночным улицам и может показаться подозрительной личностью. — В его голосе звучали нотки веселья. Предлагая это, он мог бы решить несколько загадок. Узнать, является ли монетка оригинальной и, как минимум, помочь гостье освоиться в городе. Мысленно похвалив себя за такую своевременную находчивость, он даже замер на месте, пропуская пони вперед себя.

Свет от луны делал ступени похожими на серебро, камень блестел крупинками породы и словно испускал внутренний свет. От этого лестница казалась магической дорогой в небеса, и высказанное единорогом предположение казалось не более чем забавной шуткой.

— Вот уж не знаю, кто из нас более подозрительная личность. — Отозвалась она, вглядываясь в что-то, сияющее на самом верху, похожее на ночной вариант радуги, обладающей оттенками золотистого и белого вместо привычных семи цветов. Стальные поножи на её копытах тихо скрипели по каменной поверхности, временами оставляя неглубокие царапинки. Заметив, что единорог не слишком торопится следовать за нею, она застыла в ожидании. — Если эти бесполезные монеты кому-то нужны, я с радостью их отдам. Тем более что они больше не в ходу. Но, я вижу, вы остановились… — В глазах Диксди сверкнула луна, на миг превратив их в два блеклых диска на синей мордочке. — Может быть, и я… не вызываю доверия?

---

— Не вызываете вы у меня доверия, милочка. — Прокаркал в мордочку стоявшей у стойки пони грифон, протирая не слишком свежей тряпкой стакан в своих лапах. — Не говоря уже о том, что это заведение… не для таких, как вы.

Она оглянулась. Позади неё, за столами и просто на лавках, сидели грифоны, какие-то существа, закутанные в блёклые накидки, минотавры и прочий разношёрстный народ, среди которых затесались даже две статные летучие мыши, при всей своей низкорослости держащиеся чопорно и надменно, укутавшись в свои крылья, словно в плащи. Обладательница вишнёвой гривы фыркнула и обернулась к грифону.

— Не важно. Воды мне и моим флягам, и чего-нибудь съедобного для моего желудка. — Проговорила она, с трудом сдерживая раздражение. Путешествие затягивалось, а она не любила заставлять себя ждать. Впрочем, заставлять ждать себя она не любила тоже.

— Вы глухая? — Стакан с треском был поставлен на деревянную стойку, и грифон наклонился к ней, перегнувшись через стойку. От него пахло перьями, сидром и каким-то фруктом, напоминающим кислый цитрус.

— А ты слепой? Облезлый пернатый комок моли… — Раздалось в ответ, и в свете гаснущей вспышки над стойкой замерла удивлённо разинувшая клюв каменная статуя. — Надеюсь, это будет для тебя уроком. Эй ты, желтоклювый, тащи воду, еду и живо! А не то…

Пони обернулась снова, и кто-то за столом шумно сглотнул. Вилка звонко упала на тарелку, где-то опрокинулась чашка. Существа в плащах плавно сдвинулись в тень, прикинувшись ветошью. Пони сделала выжидающую паузу, насладившись произведённым эффектом.

— Я всю эту забегаловку статуями украшу! — Закончила она фразу и ближайший минотавр, тихо пискнув, упал под стол без чувств.

Вода плескалась в десятке фляг, и сумки позвякивали металлом. Она покидала очередной город, презрительно оглядываясь по сторонам. Очнувшийся от окаменения грифон шумно вдыхал воздух полной грудью, смотря на высыпанные на стойку монеты, которых, казалось, было бесконечно мало за всё, что было забрано этой странной гостьей. Замершие посетители медленно приходили в себя, один за другим избавляясь от эффекта статуй. Лишь странные посетители, показавшиеся из тени, переглянулись и двинулись следом за вишнёвогривой, стараясь держаться на расстоянии. Она заметила их уже на самом выходе из селения, но врождённое чувство авантюриста и ощущение своего превосходства не позволили ей так просто сбросить слежку со своего хвоста. Ей было скучно… И она хотела поиграть, прежде чем получить ответы на возникшие вопросы.

---

Стоящий ступеньками ниже единорог всё так же улыбался уголками губ, стараясь оставлять скрытыми клычки. То, что он намеренно задержался ради возможности полюбоваться видом незнакомки сзади, предательски выдавали подрагивающие ушки.

— Точно. Совершенно никакого доверия. — В его голосе ощущалось веселье от этой ситуации. — Признаюсь, Диксди, в самом начале я принял вас за магическое возмущение или высшего чейнджлинга. Даже обрадовался возможному новому делу. Но когда проверил ваш магический фон, все подозрения рассеялись, хотя и добавили новых вопросов. Вот, к примеру, шипастый хвостик, и вовсе, удивителен… Никогда не видел ничего подобного.

Заметив взгляд единорога, она подтянула хвост ближе к телу, отчего кисточка на кончике распушилась вместе с раскрывшейся жёсткой перепончатой стрелкой у её основания. Так стало ещё хуже, и она со вздохом свернула хвост дугой, заставив кисточку волочиться по ступенькам.

Стоя в серебристом свете луны, она впервые рассмеялась в голос, приняв сказанное им за забавную шутку. Невольно она поймала себя на мысли, что он сильно отличается от тех, с кем ей довелось встретиться. Словоохотливый единорог словно компенсировал нехватку общения, найдя в ней достойного собеседника. Это и забавляло, и казалось непривычным. Все с кем ей удалось пообщаться, за исключением, разве что, Зекоры и Твайлайт, или засыпали её вопросами, или пытались втянуть во что-то, чего она не понимала до конца.

— Диксди, у меня такое ощущение, что вы попали в это время, как минимум, из прошлого. Венценосные сёстры-аликорны, принцесса Луна и принцесса Селестия, правят Эквестрией уже больше тысячи лет. Ну, по крайней мере, принцесса Селестия… а вы задаёте вопросы о правлении Дискорда. Не против некоторой экскурсии в современную историю? — Начал единорог, поднимаясь с нею по ступенькам всё выше и выше.

Рассказ Вана был немного сумбурным, единорог бросал одну ветвь повествования, переключаясь на другую, менял местами события, словно хотел рассказать самое интересное. Иногда она теряла нить повествования и, находя её снова, радовалась этой находке. Далеко не всё из рассказанного было понятно ей, но переспрашивать было неудобно.

За переплетением историй она не заметила, как они оказались наверху, и от самых верхних ступенек раскинулась обширная площадка, выложенная такими же белоснежными плитами. С неё же открывался вид на озеро, необычная форма которого напоминала полумесяц. Здесь особенно ощущалась ночная прохлада, а находящиеся невдалеке рощи дополняли атмосферу приятным шелестом листьев. Не удержавшись, она сладко потянулась, раскинув в стороны крылья, которые с этого ракурса казались двумя тёмными пятнами на фоне ночного неба. И, сделав это, она замерла от неожиданности.

На неё или, скорее, сквозь неё, смотрело несколько пар золотистых глаз. На расстоянии было сложно сказать, какую реакцию вызвало её неосторожное движение, и Диксди, сделав шаг назад, плавно схлопнула перепонки по бокам от себя.

— Это любимое место для встречи пегасов. Обычные пони редко добираются сюда, да и делают это, обычно, днём, когда над обрывом, куда падает вода из озера, виднеется арка из радуги. Ну и единороги из числа одарённых в плане телепорта. — Послышался за спиной голос её спутника, чуть уставшего от подъёма по лестнице. Только сейчас она заметила, что у рощи, да и на берегу озера стояли беседки, и между некоторыми были перекинуты ажурные мостики. Там тоже виделись пегасы, только отличающиеся тёмной шкуркой, янтарными глазами с вертикальным зрачком и забавными кисточками на ушках. — Твои крылья действительно похожи. Хотя вот хвостик, скорее, от кисточкового единорога. Говорят, такие есть, но встречаются редко. И шипов на хвосте у них нет…

Вороной назвал сидящих и плавно прогуливающихся парами существ пегасами, но, в отличии от тех, кого она встретила в Академии, у них были перепончатые и довольно жёсткие крылья, правда, куда меньших размеров, и почти без коготков на сгибе. Кисточки на ушках, и вовсе, вызвали одну мысль, которую она, не сдержавшись высказала вслух.

— … хочется их потрогать… — Неожиданно произнесла она конец этой мысли и прикрыла рот боковой стороной копыта, надеясь, что её не услышали. Ушки пегасов, и вправду, казались такими необычно мягкими и притягательными. За этими размышлениями она едва не пропустила слова про кисточковых единорогов и, обернувшись, заметила, что её спутник не только говорит с усталостью, но и выглядит так же. До неё не сразу дошло, что дыхание единорога было куда менее ровным, чем в начале пути. Привыкшей выбираться из-под завалов в горах и много часов подряд искать путь из ущелий, в которые заносил коварный северный ветер, долго прибывая в пути пешком, подъём по лестнице не составил ей особого труда.

— Оу, прости. Я не подумала, что эта прогулка отнимет у тебя столько сил. — С тенью тревоги, даже не заметив, когда это они перешли на «ты», проговорила она, выискивая что-то в сумке. В копытах пару раз звякнуло что-то металлическое, потом зашелестели сброшенные в одну кучу бумаги и книги. Поиски, вскоре, увенчались успехом, и в её копытцах оказался небольшой пузырёк. — Вот, это мне дала одна полосатая пони… эм… зебра из Вечно Свободного Леса. На случай, если придётся долго идти пешком. Оно, вроде, добавляет сил, но на меня не действует. Так что… бери, что ли…

Смотря куда-то в бок, она протянула пузырёк единорогу.

Янтарные глаза с вертикальным, кажущимся чернильной чертой, зрачком уставились на появившихся пони. Те стояли на обзорной площадке, словно парочка, и если и говорили о чём-то, то их разговор не был слышен находящимся внизу. Да те и не старались прислушиваться, ограничившись мимолётным любопытным взглядом.

— Смотри, это ведь он? — Серое мрачноватого оттенка копытце, вяло качнувшись, показало на гостей.

— Да, похож, Шэдоу Блейз. — С ленцой в голосе отозвалась ночная пегаска. Вытянувшись вдоль перил беседки и приоткрыв один глаз, она вгляделась в гостей.

— Что ему снова тут понадобилось? Тоже мне, нашёлся ловелас и романтик.

Пегаски тихо хихикнули и снова стали присматриваться к тому, что происходило наверху. Пони, а они были уверены, что синее существо было кобылкой, хоть и довольно массивной и высокой, копалась в своей сумке, разыскивая что-то на самом её дне.

— Думаешь это его… новая? — Та, кого назвали Шэдоу Блейз, подошла к перилам и, опершись на них копытцами, стала с интересом следить за единорогом наверху. — Ну и вкус же… где он такую вообще нашёл. Мне на миг показалось, что у неё перепончатые крылья…

— Смешно… — Её подруга закрыла оба глаза и стала наслаждаться песнью листьев в роще. — Плащ нацепила, я думаю. Вот он на ветру и колышется. Убогая пародия…

— Если и пародия, то хорошо сделанная. — Отозвалась Блейз, улыбнувшись налетевшему ветерку.

— С тех пор, как мы вернулись вместе с нашей правительницей… — Ночная пегаска повернулась на бок, потягивая в стороны копытца и укладываясь поудобнее на мягком пуфике в беседке. — Слишком много развелось всяких подражателей. Они что, считают, что это сделает их особенными? Фи…

— Благодарю… — В его голосе ощущалась искренность, однако он всё-таки принюхался к склянке, несмотря на всю бессмысленность этого действия. Одно только упоминание, от кого она была получена, заставило его скривиться, но без тени сомнения он подхватил пузырёк копытом, выдернул пробку зубами и выпил его содержимое одним залпом. От прикосновения ли к синему копытцу пони или от терпкости снадобья, отдающего несколько гниловатым привкусом, но по его телу пробежала тёплая бодрящая волна.

— Ох… — Он прижал копытце к носу, стараясь не чихнуть от ударившего в нос аромата настойки. Помедлив, он вернул пустую стекляшку синей пони. — Даже учитывая мои особенности, я не отличаюсь силой. Хотя природа могла бы и одарить более крепким телосложением.

Диксди улыбалась, следя за реакцией единорога. Зелье, и вправду, не выделялось ни особым приятным вкусом, ни, уже тем более, ароматом. Однажды она задала вопрос Зекоре насчёт возможности сделать зелье вкуснее или, хотя бы, с более приятным запахом, но он, казалось, обидел зебру до глубины её души. Машинально забрав пузырёк, она положила его в сумку.

— Хотела бы я знать, что является нормой вообще… — Крылатая пони вздохнула и посмотрела в сторону развлекающихся пегасов. Тем уже наскучило рассматривать незваных гостей. Некоторые вернулись к сонному состоянию медитации, другие же взмывали высоко вверх и, сложив крылья, ныряли в озеро. Помогая себе крыльями, как плавниками, они плыли к камням и, вскарабкавшись, сохли на них в свете луны, становясь похожими на серебристые статуи.

Диксди и Ван тоже выбрали одну из освещённых луной беседок на площадке, из которой открывался изумительный вид на озеро.

— Расскажи о себе. Откуда ты, кто твои родители? — Вопрос застал её за раскладыванием на перилах нескольких амулетов, которые она старалась положить прямо под лучи ночного светила. Убедившись, что они не окажутся в тени, она села рядом со своим новым спутником.

— Северный форт Северных Гор. Когда-то это было последней границей обороны от войск Тёмного Короля Сомбры, правящего Кристальным Королевством тьмы. Атаки его войск до сих пор помнит мой дом. Но помню ли их я сама, или это было лишь прочитано мной в старинных копытоскриптах… — Из сумки, зашелестев потрёпанными краями, появилась карта. Полувыцветшими штрихами на ней виднелись горы и тропы; небольшой, похожий на звезду, контур Королевства; огромное тёмное пятно Вечно Свободного леса и многие другие детали, в которых Ван с трудом узнавал то, что их окружало сейчас. — Потом его покинули, и он стал моим домом. Или его покинули, потому что он стал моим домом…

Перепончатокрылая замерла в нерешительности, словно, произнеся это вслух, она впервые задумалась об очередности событий.

— Или он… был моим домом до того, как стал фортом. — Диксди встряхнулась и убрала копытом упавшую на мордочку прядь гривы. — Не могу сказать точно. Но в то время в ходу были «красно-каменные монеты» и многие другие вещи. С Клаудсдейлом рядом был Пирс Пегасов, а весь форт был украшен замечательными статуями крылатых пони с рогом, закрученным в спираль.

Её янтарные глазки взглянули на единорога. В них плескалась некоторая растерянность.

— Такой, как у тебя и других единорогов, что я встретила тут. Некоторые статуи целы, но большая часть рассыпалась, несмотря на все мои усилия. А ещё Элементы Гармонии… — Синие копытца прижались к мордочке, приглушая звуки смеха. Диксди несколько раз фыркнула, прежде чем перестала смеяться, и вздохнула. — Я обидела ту розовую пони, сказав, как в действительности выглядит Элемент Смеха.

— Как получилось, что ты так мало разбираешься в современной Эквестрии, но, при этом, знаешь историю до восстания Найтмэр Мун? — Единорог сел удобнее, присматриваясь к лежащим на перилах предметам. Амулеты блестели, питаясь лунным светом, и отбрасывали блики на потолок беседки. Они вызывали любопытство, но казалось, что лучшим выходом было бы, если бы пони сама рассказала ему о них. Его интерес возрастал с каждой новой крупицей информации, обещая, как минимум, увлекательную ночь.

— Но я не знаю ни о каком восстании. Из последних вестей были лишь новости об отступлении войск Сомбры. С того дня не было известий. А потом, много-много дней спустя, пришло письмо из Академии. Я собрала с собой всё самое необходимое, но свитки и книги оказались бесполезны.

Перед вороным оказалась стопка карт, копытоскриптов, свитков и просто связанных между собой листиков, под конец оказавшихся прижатыми парочкой увесистых томов. Ему оставалось только тихо присвистнуть, прикидывая, как это всё умещалось в сумке диковинной пони. Многие из них были украшены узорами из листьев, другие были покрыты колкими и острыми линиями непонятного языка. Обложки книг, и вовсе, были прокованы металлическими пластинками и полосками. Когда-то они были блестящими, но теперь, скорее, обладали ржавым оттенком, выдающим частое знакомство книг с влагой. При всём при этом казалось, будто она старательно уходит от ответа про родителей. Или просто не знает, что ответить.

— Кажется… мне придётся ко многому привыкнуть. — Она показала копытом в сторону плескающихся в озере ночных пегасов. — Помнится, ты говорил, что знакомство с ними для тебя нежелательно. А ничего… что мы довольно близко к ним?

Единорог замялся. Вопрос застал его не то что врасплох. Он задумался над тем, как бы ответить так, чтобы это не выглядело странным и, в то же время, достаточно объясняющим ситуацию между ним и ночным народом.

— Не совсем так…

---

Голубого цвета единорог веселился от души, слушая доклад.

— Её заметили с ним? Просто в голове не укладывается. Этот разоблачитель тайн встретился с нашим драгоценным ключом от прошлого. — Отдышавшись от смеха, произнёс он, перебирая выложенные на стол фотографии и записи. — И вы говорите, что они вполне мило болтали, прогуливаясь по городу. И куда же они шли?

Единорог тёмной масти, плавно переходящей в зеленоватую на носу и копытах, молчал, словно подбирая нужный ответ.

— В последний раз их видели у водопадов. Тех самых, излюбленных этой «Ночной Стражей» принцессы Луны. — Уклончиво сказал он, заметив, как улыбка сползла с мордочки Йорсета. — Следить там было бы небезопасно. Слишком открытая местность и слишком много глаз. И, могу заметить, очень зорких глаз.

— Да, конечно… — Голубое копытце нетерпеливо постукивало по столу. — А что насчёт пропавшего единорога? Вы нашли ту пони, что была сразу в нескольких местах одновременно?

Стоящий перед главой ордена вздохнул и отрицательно покачал головой.

— Мы всё ещё ищем, но слишком активные поиски могут привести к панике в городе, а это не пойдёт нам на пользу. — Наконец, сказал он, тщательно подбирая слова. Голубой единорог вздохнул. В словах была правда, но, затягивая поиски, можно было остаться без награды и результата. Тайна была той головоломкой, которую ему не терпелось разгадать с того самого дня, как он нашёл в книге старинный рисунок и записку.

— Продолжайте следить и сообщайте мне обо всём, что будет замечено. Раздайте доверенным стражникам фото, возьмите одарённых единорогов из школы, пусть помогают, но найдите её и не спускайте глаз с нашего любителя неприятностей, а также этой гостьи из прошлого. — Бастион фыркнул и тихо стукнул по столу копытом. — Свободен.

Едва дверь захлопнулось за магом, он снова взглянул на фотографии. Не нужно было долго вглядываться в мутное изображение, чтобы узнать ночного одиночку, хоть и приписанного к «Ночной страже», но почти всегда ведущего свои дела без напарников. Да и кто пошёл бы к нему в напарники. Пожалуй, лишь Орден, да, возможно, принцесса Луна были в курсе его некоторых особенностей. Бастион Йорсет задумчиво потёр подбородок копытом. Несмотря на всю дикость пришедшей в его голову мысли, идея была весьма неплоха. Пусть он будет рядом, пусть раскопает побольше фактов и приоткроет завесу тайны, а там…

— Генератор проблем в Эквестрии и она… — Снова улыбнувшись произнёс он. — Мне будет достаточно всего нескольких веских доказательств твоей опасности для Эквестрии, чтобы запереть тебя в стенах Ордена. Это будет проще простого. А, может быть даже, не только тебя.

Голубое копыто придвинуло фотографию единорога чуть ближе, закрыв длинное полотно наспех сделанных записей с прикреплёнными к ним несколькими мутными небольшими фотографиями, где от странного строения били разряды, выжигая в полу глубокие полосы. С шелестом документы ссыпались в ящик, охваченные небесного цвета свечением. Йорсет сидел в тишине. Немало лет с того момента, как он стал главой Ордена Магов, прошло, но лишь сейчас в его копыта попали такие удивительно прочные ниточки к разгадке многих тайн. И он не хотел их отпустить или потерять.

---

— Ночные пегасы… их можно назвать ярыми поклонниками принцессы Луны. Они обожествляют её. — Чёрный единорог задумчиво потёр копытом подбородок. — Едва они узнали, что их принцесса вернулась из заточения, как они заявились в Эквестрию, чтобы снова присягнуть ей в верности. Я не был свидетелем тех событий, но примерно тысячу лет назад случилось разногласие между ней и её старшей сестрой, почти сразу после победы над королём Сомброй.

Синяя пони удивлённо взглянула на собеседника. Сказанное им казалось столь невероятным, что она едва не перебила его рассказ замечанием, но уже следующие его слова заставили её сдержать свой порыв и слушать дальше.

— Перед самым своим поражением, ему удалось, каким-то образом запечатать Кристальную Империю на тысячу лет. Именно тогда, спустя несколько лет, младшая сестра Селестии, Луна, восстала против её правления. Говорят, она завидовала, что днём пони радуются и играют, а ночами спят, оставляя её в одиночестве. Став Найтмэр Мун, она бросила вызов своей старшей сестре, но проиграла сражение и была сослана на луну. — Дымчатогривый пересказал почти дословно историю, которую ему удалось прочитать в библиотеках, время от времени задумчиво поглядывая на ночное светило. — В общем, что-то я увлёкся. У меня и у ночных пегасов вышло разногласие из-за отношения непосредственно к принцессе. Для них она божество, во мне же она вызывает восхищение.

— Я их понимаю. — Задумчиво сказала синяя пони, имея в виду не то ночных пегасов, не то принцессу Луну, или всех их вместе. Слушая его рассказ, она наслаждалась лёгким ночным ветерком, доносившим запахи лунных цветов, которые букетами распускались у самой кромки озера. Шелест листьев плюща, увившего колонны беседки и стелющегося по перилам. Редкие всплески на поверхности воды, где то и дело виднелись блики от мокрых грив пегасов. Прекрасная атмосфера очаровала Диксди — Ночью, и правда, красиво. Глупо тратить это время на сон…

Она сладко потянулась, поставив на перила передние копытца.

— Диксди, а чем ты предполагаешь заниматься в Эквестрии? — Вороной единорог смотрел на блестящие в свете луны артефакты. И, задав этот вопрос, уже предполагал, каким будет ответ, но, всё же, хотел услышать его от странной пони. — Если, конечно, собираешься задержаться тут.

— Чем я хочу заниматься… Ну, мой талант связан с ними. Да и они долго были моими единственными собеседниками. — Она указала копытом на нежащиеся на перилах предметы, грани которых копили в себе серебристое сияние. Чуть грубоватые оправы крепко держали в себе прозрачные, матовые и слегка потёртые камни разных оттенков, среди которых преобладал белый и жёлтый. — Знаешь… в одной из лавок тут, в Кантерлоте, я видела занимательные амулеты. Возможно, их изучение могло бы занять меня на некоторое время. Стража библиотеки, конечно, не сильно рада моим визитам, но, думаю, и там можно было бы найти что-то интересное. А, может быть… лучше вернуться…

С этими словами она достала зубами «стилус» из замка на своём спаренном браслете и начала набрасывать картинку, удерживая его тусклым сиянием телекинеза. Тонкими, светящимися линиями прямо в воздухе, на фоне тёмного неба, повисло изображение острых и покрытых шапками льда гор, грубые формы валунов, оставшихся от редких обвалов. Среди них, прижавшись одной стороной к отвесной скале, стоял покосившийся форт, тянущий зубцы своих стен к небу. На его стенах стали видны даже трещины от разошедшейся кладки и прикосновений беспощадного времени. Узкая, покрытая редкими кустиками горная тропа терялась среди скал и появлялась снова в другом месте, становясь шире, хоть и ненамного. Чуть выше, в дымке из мерцающих туч, виднелась небольшая луна, словно младшая сестра той, которая освещала беседку у водопадов Кантерлота. От рисунка веяло холодом, но, при этом, он манил и очаровывал своим спокойствием и умиротворением, как манит любое забытое всеми место в мире. Линии размылись, горы и форт стали лёгкой сияющей дымкой, уносимой прочь ночным бризом.

— Думаешь, это может пригодиться тут? — Вздохнула она, сунув «стилус» в замок браслета до слышимого щелчка. — У ночных пегасов ведь нет рога. Среди них я буду такой же странной, как и среди других. Или, что хуже, стану гротеском их кумира.

— Об этом я как-то не подумал. Действительно… хотя у ночной принцессы перьевые крылья, но… — Задумчиво протянул Ван, подбирая слова. Он казался приунывшим, и его чёрные ушки выдавали его с головой. Впрочем, его опущенный вниз взгляд не переставал следить за забавно шуршащей по каменному полу кисточкой синей пони. — Ну, хотя бы привел красивую пони в прекрасное место!

Наконец подобрал он слова и взглянул на серебристый полумесяц озера.

— Да, тут, и вправду, красиво. — Она посмотрела туда же. Сказанное ею, видимо, заставило её нового знакомого приуныть, и она поймала себя на мысли, что в этом новом мире слова имеют своё значение куда больше, чем она думала. Расстроило ли его то, что она боится сравнения с принцессой ночи, или же слова о том, что она хочет вернуться домой? От созерцания белеющих внизу цветов, словно распустившихся ради светившей с небосклона луны, её отвлек тихий шорох.

— Вот, смотри! Телекинез намного удобнее копыт или рта. — Вороной оторвал одну из травинок алым сиянием телекинеза, а вторую, с некоторым трудом, при помощи копыта. — Многие пони, художники или музыканты были бы рады телекинезу! Твои артефакты пользовались бы успехом, особенно у тех, кто, так или иначе, завидует единорогам, ведь они могут дать им эту возможность.

Диксди посмотрела на травинки. Ветка плюща рядом с нею шевельнулась и, озарившись фосфорным сиянием, листик оторвался и плавно сложился в зеленый цветок. С левого бедра пони раздался размеренный лязгающий звук, сопровождая свечение одного из её артефактов на переднем копыте.

— Завидуют… наверное как я завидую возможности пегасов ходить по облакам. — Задумчиво произнесла она, вращая в воздухе получившийся цветок. — Телекинез удобен, тут даже нет смысла сомневаться.

Приободрившийся единорог согласно кивнул и сложил травинки на перила, к которым прислонился, ощущая ветерок в своей гриве. Он рассматривал пони снова и снова. Янтарно жёлтые и кажущиеся огромными глаза, фиолетовая грива, диковинные перепонки на ушках и хвост. Она не замечала этого внимания, будто погрузившись в свои мысли.

— Если бы они только не были, как мне теперь кажется, осколками прошлого. Я пробовала их усилить или даже сделать копию. Для этого в форте есть немало книг об их структуре, способах использования, и смутных обрывков схем, позволяющих их создавать. Далеко не все они работали. А те, что удалось делать… я не уверена, что кому-то захочется приобрести их, несмотря на… возможность… ммм… — Она тщательно подбирала слова, словно то, что она хотела сказать, звучало иначе или на другом языке. Не замечая этого, она ослабила крылья, и те слегка раскинулись по бокам, сдвинувшись в бок и сделав различимыми зажившие, но выделяющиеся на тёмной шкурке рубцы от порезов. Да и сами перепонки крыльев оказались покрытыми небольшими дырками и щелями по краям, словно их оставили осколки чего-то острого и твёрдого. — Конечно, всегда можно попробовать снова. Те единороги тоже хотели узнать об артефактах больше, но это выглядело, скорее, как любопытство этих… которых называют археологами. — Она обернулась и подошла ближе, смотря единорогу прямо в глаза. Солнечно-янтарного цвета радужка приобрела глубокий оранжевый пламенеющий оттенок, делая её взгляд тяжёлым и глубоким. — Тебе… хотелось бы… быть с кем-то наравне… зная, что это тебе навредит?

Неожиданно спросила она, и вороной опустил взгляд вниз. Туда, где по камню, выдавая беспокойство своей владелицы, суетливо металась фиолетовая кисточка хвоста.

---

Поджарое существо неслось по улице, словно сгусток вязкой смолы, скрываясь в малейшей тени. Крохотные глазки в глубоких и тёмных глазницах искали любое место, куда можно было бы проникнуть. Лишённая рта морда время от времени поднималась вверх, словно принюхиваясь к погоне. Стук копыт раздавался всё ближе и ближе, заставляя существо снова искать путь к бегству. Лучи света от рогов единорогов метнулись к сложенным у стены бочкам, но существа там уже не было. За секунду до этого оно протиснулось между аркой и плохо прикрытой створкой ворот.

— Не дайте ему уйти или принять другой облик! Ищите на всех улицах. — Раздался властный голос сиреневого единорога, правый глаз которого пересекали две светлые полоски. — Запомните и передайте остальным! Ему нужно прикоснуться лапами с двух сторон головы. Не давайте ему этого сделать, иначе оно изменится снова!

Он пристально рассматривал переулок и, остановив взгляд на воротах, копытом указал на них троим сопровождающим его пони.

— Никому не оставаться одному! Всем быть по трое минимум! — Крикнул он и, развернувшись, пошёл обходной улицей, присоединившись к отряду пегасов.

— Капитан… что это вообще было такое? — Один из пегасов казался слегка помятым, словно его толкнули в песок, и теперь каждое его движение сопровождалось небольшим облачком пыли. Да и перья в его левом крыле торчали немного беспорядочно, будто его пытались жевать.

— Поверь, я так же сильно хочу знать это, как и ты. — Сухо ответил он. — Я лишь прикоснулся рогом к пони, которую искали по фотографии, как она внезапно стала этой тварью и побежала… Остальное вы сами знаете.

Над крышами тёмного переулка тускло заблестел огонёк, словно кто-то запустил в небо небольшую петарду. Капитан городской стражи хмуро взглянул на него и свернул за угол, сокращая себе и своим спутникам путь почти вдвое. Но как бы быстро они не шли, порой перебираясь через сваленные между домами доски и прочий мусор, они изрядно замешкались. Место, над которым блестел огонёк, уже окрашивалось в яркие цвета разгорающегося пожара. По ночным проулкам Кантерлота стал распространяться тонкий аромат гари.

---

— Ты сказала про вред… от них? Ох! — Словно очнувшись, дымчатогривый, наконец, заметил следы от острых осколков на её теле и крыльях. Приглядевшись, он увидел, что далеко не все царапины были старыми. Некоторые зажили совсем недавно и были чуть светлее. — Ты это имела в виду?

Он ткнул копытом в сторону повреждённых краев крыльев. Синяя пони медленно кивнула.

— Не все артефакты засыпают или становятся горсткой мелкой крошки. — Ещё тише звучал её голос, и она, заметив жест единорога, спрятала шрамы крылом. — Некоторые, умирая, хотят забрать с собой тех, кто был рядом и вдохнул в них жизнь, разбудил их от сна. Наверное, за долгие годы одиночества в них появляется свой характер…

— Всё равно, я думаю, найдутся те, кто будет готов заплатить такую цену. — Слова звучали не слишком уверенно, и ей показалось, что единорог думает об артефактах слишком уж поверхностно. Она поджала губы и взглянула на лежащие под лунным светом предметы.

— Смотря на кости тех, кто пытался стать равным величественным и крылатым обладателям сияющего рога, ты не сказал бы этих слов с такой уверенностью. Цена и то, что ты хочешь получить, далеко не всегда равны друг другу.

На миг её голос стал чуть глуше, и она сжалась, словно сказала лишнего. Хвост царапнул камень редкими шипами и свернулся дугой у её передних копыт. Перепончато-чешуйчатая стрелка на его кончике оказалась совсем рядом с вороным жеребцом. Шелковистая на вид кисточка такого же цвета, как и грива пони, слегка покачивалась из стороны в сторону. Внезапно Диксди взяла один из лежащих на перилах амулетов. Камень, зажатый в оправе из перевитых листьев и перьев, создающих ощущение не то чешуек ящерицы, не то свёрнутого крыла пегаса, — столь тонкая была резьба по металлу. Она стояла в раздумьях, держа в копыте этот предмет.

— Держи. С ним ты полчаса сможешь ходить по глади озера, словно это прочная скала у тебя под копытами. Потом он заискрится и потухнет, требуя покоя под лунным светом. Хочешь его? Когда он пога… когда он уснёт, то просто станет лунной пылью и развеется в воздухе. — Она говорила быстро и сбивчиво, словно это было впервые, когда она отдавала нечто, принадлежащее ей давно и долго, кому-то еще. Она волновалась, и её крылья трепетали в такт слегка змеящемуся хвосту. — Хотя… наверное, единороги умеют это делать и так… что же это я… Впервые за несколько дней я говорю с кем-то просто так…

Ему не нужно было ломать голову, чтобы догадаться, насколько дорог ей каждый предмет. Бережно взяв протянутый ему камень, он положил его во внутренний кармашек своего плаща. Только сейчас с досадой он подумал об оставленных внизу седельных сумках. Наверняка там оказалась бы вещица для ответного подарка.

---

Грохот падающих камней. Далекий вой северных ветров, которые пели среди огромных ледяных сосулек свою зловещую и, одновременно, печальную песню. Она ощущала всем телом тяжесть упавших булыжников, которые сдавливали крылья и грубо утыкались в её рёбра, едва она пыталась пошевелиться. Ещё мгновение назад она летела, подгоняемая ветрами, по изгибающемуся ущелью, огибая острые шпили и упиваясь скоростью, и стремительные движения крыльев отдавались свистом в её ушах. А теперь вокруг неё темнота, вой ветра и тихий шелест осыпающихся мелких камешков.

— Пом… помогите… мне… — Жалобно прошептала она, ощущая, как воздуха в лёгких оставалось с каждым разом всё меньше, и вдохнуть удавалось с куда большим трудом. Жесткие кольца браслетов, похожие на кандалы, приняли на себя вес крупных обломков породы и теперь сыпали искрами вокруг, вспышками освещая завал. Маленькая демикорн осторожно шевельнула крылом, и это отдалось острой болью и заставило её всхлипнуть. — Помо… гите… мне.

Камни продолжали двигаться, то грозясь раздавить свою пленницу, то предоставляя ей краткие мгновения свободы, в которые она успела освободить пару копыт и вытащить израненное крыло. По нему на бок текло что-то вязкое и теплое, и это начинало пугать её. Артефакт, приняв на себя удар завала, искрил и осыпал всё вокруг оранжевыми огоньками, но его ресурс кончался, и пламя во вставленном в него камне медленно угасало. Два янтарных глазика смотрели на этот огонек, и надежда на спасение гасла в них вместе с ним.

— Спа… си… те… — Едва слышно раздалось из-под завала, и из груды обрушившихся камней донёсся методичный звук ударов стали о камень…

---

Она слышала этот звук, краем глаза наблюдая, как серое копытце единорога осторожно прикоснулось к нежной на ощупь кисточке её хвоста. Только видела, как оно скользнуло вдоль стрелки, но с того случая в горах эта часть тела не ощущала прикосновений, какими бы они ни были приятными. Возможно, это отразилось в её глазах настолько явно, что единорог виновато улыбнулся.

— Это было бестактно с моей стороны? — С опаской спросил он, убирая копыто прочь.

— А ты забавный. — Тихо произнесла она. Только-только проявившийся румянец сошёл с мордочки, и теперь она снова выглядела как прежде, чуть мечтательной, немного настороженной и ощущающей себя несколько неловко в новом для неё окружении. — Эта часть меня ничего не чувствует… больше…

В ушах стихал грохот камнепада, и наваждение прошлого плавно пропадало из её мыслей, прогоняемое журчанием ручейков и шелестом плюща.

— Мне кажется, или у нас есть нечто общее. — Вороной набрался решительности, а, может быть, просто удовлетворив своё любопытство, решил сменить тему. — Я прибыл в Эвестриию примерно… ах неважно… пару лет назад, и впервые за всё время мне удалось встретиться с пони, разделяющей мою любовь к ночи. Магия же, и вовсе, не во всех своих аспектах даётся мне легко, а потому твой подарок будет очень ценным для…

Она хотела сказать что-то в ответ, но единорог оборвал свою фразу на полуслове и, сорвавшись с места, стал вглядываться в город внизу. На тёмном фоне улиц медленно разгорался цветок пожара, отбрасывая пятно света вокруг себя.

— Тысяча голодных параспрайтов! Да там что-то горит… — Послышалось странное для синей пони восклицание, из которого ей было понятно только «тысяча» и «горит». — Прости, видимо, мне придётся тебя временно покинуть. Во имя принцесс, что там вообще произошло?!

Единорог слегка разбежался и прыгнул вниз. Из-под плаща показались… перепончатые чёрные крылья. Они звонко хлопнули в воздухе и распрямились в жёсткую конструкцию. Единорог, если это вообще был единорог, стал медленно спускаться вниз, довольно неуклюже планируя раскинутыми в стороны перепонками.

— У него… есть крылья? — Тихо охнула синяя пони, несколько секунд провожая его взглядом. В воздухе появился тонкий аромат гари, который вороной, видимо, ощутил раньше неё, что и послужило причиной его беспокойства. — У него, определённо… есть крылья!

Механизм на её бедре высветил тусклый символ, но, не успев разгореться, погас, пропав с металлической поверхности циферблата… Диксди протянула копытца к артефактам, подцепила сумку кончиком хвоста и сделала шаг к ограждению.

21. Тень в огне, опасные предметы и загадочный единорог

Новый знакомый… В какие приключения втянет он, став её спутником в этом удивительном городе? Так ли в нём безопасно, как, возможно, считает начальник Королевской Стражи?

— Думал оставить меня одну? Там, среди ночных пегасов? — Раздался сбоку от него чуть резковатый, но неожиданно весёлый голос. — А ты прав, плащ действительно скрывает очень многое. Мне, определённо, стоит познакомиться с твоим портным.

Рядом, раскинув внушительные когтистые крылья, летела Диксди. Немного замешкавшись в беседке от неожиданности и потратив время на сбор своей сумки, ей пришлось падать с высоты водопадов, сложив крылья коконом. Лишь в паре копыт от цели она резко развернула их и сбавила скорость. Это напомнило ей игру в грозовых облаках, и она с трудом не рассмеялась от этих воспоминаний.

— Ну, и куда ты летишь? — Крылья странной пони двигались размеренно, с силой ударяя по воздуху, но в лунной ночи не было слышно и звука. Лишь чешуйчатый браслет казался раскалённым внутри и отсвечивал огоньками в глубине выбитых на нём символов.

— Да не умею я летать! — Воскликнул единорог, ставший в её глазах ещё более диковинным, едва не потеряв способность держаться в воздухе от неожиданно возникшей рядом спутницы. И чуть тише добавил. — Разве что, медленно падать. То есть, планировать… Ох, надеюсь внизу будет, куда приземлиться.

С этими словами он посмотрел куда-то вперёд. Там, среди тёмных улиц, виднелось оранжевое зарево, совсем непохожее на тёплый и уютный свет фонарей. Зрачки Диксди сузились. Она тоже заметила огонек, и его природа показалась ей знакомой.

— Там что-то не так… — Приближающееся пятно огня заполняло её глаза. Манило и приковывало к себе против её воли. Внизу, почти уже рядом, разгорался двухэтажный, кажущийся заброшенным, деревянный дом, первый этаж которого был не то сложен из камней, не то просто был декорирован ими. Вокруг уже суетились пони, таская вёдрами воду, а единороги старались не дать огню перекинуться дальше, отбирая у жадных язычков пламени всё, что было достаточно сухим. Выше, под крыльями снующих в небе пегасов, формировалась большая чёрная туча, готовая пролиться на пламя дождём. Но они не успевали… Слишком медленно туча наливалась силой и слишком быстро пламя карабкалось по деревянным частям строения.

Синяя пони сделала небольшой круг над мостовой и, выгнув крылья, сошла на землю, высекая накопытниками искры из камня. Поножи жалобно скрипнули, но выдержали удар, как и прежде. Впереди уже вставал, отряхиваясь, единорог. Его неуклюжее приземление вызвало снисходительную улыбку на её губах, но её внимание вновь приковало разгорающееся пламя. Оно покачивалось в её глазах, перетекало по каёмке радужки огненной каплей и вспыхивало в глубине тёмных зрачков.

Несколько её неуверенных шагов мимо отряхивающегося Вана гулко прозвучали в треске горящего дома.

— Огонь… там везде огонь… Они не успеют… — Тихо проговорила она и задала вопрос, обращаясь не то к своему спутнику, не то к пробежавшей мимо пони. — Там ведь, никого нет? Или кто-то есть… внутри…

Казалось, она не замечала ничего, кроме этого горящего здания, пробуждающего в ней воспоминания о далёком прошлом. Едва не столкнувшись с несущей ведро воды пони, она шла к постройке под тихое, но отчётливое тиканье механизма на её бедре.

---

Они думали, что загнали его в угол. Сияние рогов этих стражников он видел даже сквозь стены. Этот дом и был целью странного существа с четырьмя глазами, одна пара из которых была мельче и располагалась выше другой. Она-то и позволяла различать всплески магии, несмотря на преграды, вроде камня и дерева. Вот только привлекать к себе столько внимания не входило в его планы. Когтистая и сухая лапа сжалась, хрустнув суставами. Существо, опираясь на передние конечности, скачками преодолевало узкие для него лестничные пролёты, пока не оказалось в комнате. Снаружи послышались голоса стражников. Если бы не та глупая случайность, легкое прикосновение рогом, внесшее искажения в наложенные заклинания, требующие столько усилий и энергии. Он уже не был так молод, как три сотни лет назад, но куда более хитёр и предусмотрителен.

Когти осторожно открывали ящики, приподнимали доски пола и обшаривали стены в поисках того, что неслышно звучало в темноте и звало его. Маленький кусочек от целого, за которым его послали в этот город. Суетной и полный этими жизнелюбивыми пони город, облик которых принимать было так приятно и просто.

Существо облизнулось, вспомнив, как удивлённо пискнула та кобылка с похожими на крючки полосатыми конфетками на боку, когда он схватил её когтями чуть ниже ушек и, притянув к себе, стал всматриваться в её глаза. Читать мысли, желания и главное… память.

Оно облизнулось жилистым языком снова. Эмоции были очень вкусны, а её удивление так велико, что маскировка сохранилась бы куда дольше обычного. Всё то время, пока она спала бы в той картонной упаковке, куда он её положил, стараясь не разбудить. Ведь проснись она, ему пришлось бы стать прежним. А ему этого совсем не хотелось. Но планы разрушились благодаря стараниям этих стражников.

— Повелительница будет зла… повелительница будет негодовать… — Тихо прошептал он, отрывая очередной кусок пола, и радостно улыбнулся тёмным провалом пасти. — Но Сомнаморф выполнит задачу. Он не повторит ошибки. Кусочек должен быть здесь… маленький кусочек для большой вещицы Повелительницы.

Он шептал, осторожно вытаскивая из углубления небольшой потёртый мешочек, ткань которого хоть и была старой, но казалась очень прочной. Позади раздался скрип половицы, и морда существа на гибкой, чуть вытянутой шее обернулась, попеременно мигнув двумя парами алеющих глаз.

— Чем бы ты ни было! Оставайся на месте, во имя принцессы Селестии, ты арестовано! — Упреждающая вспышка сорвалась с рога возникшего в проёме стражника и скользнула по плечу существа, словно перевитого шевелящимися тросами с ног до головы. Раздалось шипение, и похожая на копну темного сена грива ощерилась острыми иглами. Один резкий прыжок и когти почти сжались на голове стражника, но так и не прикоснулись к нему, наткнувшись на неожиданно возникшую преграду. — Капитан был прав… тебе нужно прикоснуться, да? Хочешь стать мной и покинуть этот дом, верно?

Стражник тяжёло дышал, но созданный им щит удерживал лапы существа от его головы. Оно пристально вглядывалось в него, словно пытаясь рассмотреть его изнутри. Проникнуть в мысли, ощутить эмоции. Выпить их все без остатка.

Незадолго до этого они нашли Кэнди Хувс, брошенную в переулке. Она казалась измотанной и лишённой любой эмоции настолько, что была лишь тусклым подобием жизнерадостной пони. От неё стражники и узнали, что произошло.

— Оно медленно становилось мною… это так отвратительно… я улыбалась самой себе, но её глаза… нет, я не могу. — Она отрешённо смотрела в сторону всё время, пока медики искали другие, возможные раны.

Теперь стражник понимал, что ей довелось ощутить. Сухое, кажущееся древесным, дыхание доносилось до его мордочки. Сильные лапы давили на щит с такой силой, что пот градом лил со лба, замутняя зрение единорогу.

— Маг. Щит… сдайся… — Вкрадчиво произнесло существо, но стражник даже не мог отрицательно мотнуть головой, боясь потерять и так ускользающую концентрацию. — Сдайся. Я уйду. Ты проснешься… потом.

— Капитааан! Второй этаж… скорее! — Ощутив ослабевшую хватку, выкрикнул стражник, и мир закрутился перед ним каруселью стен, пола и ступеней лестницы. Плечом он врезался во что-то мягкое, и в глазах потемнело. Сбоку послышалось злобное шипение, и в нос ударил терпкий запах гари.

---

— Не знаю. Тут, вроде, всё неплохо организовано, и, быть может, помощь тут и не нужна. — Вороной оглядывался по сторонам. Что-то внутри него необъяснимо боялось огня. Точнее даже, не самой возможности обжечься, сколько пробуждения ощущения, которые ему не хотелось переживать снова. Но не то стон, не то вскрик, донёсшийся из верхнего окна дома, вырвал Вана из раздумий. — Диксди! Если что, вытряхни тучу туда, откуда я тебе крикну. Пегасы новую соберут, им не впервой…

Макнув плащ в ведро с водой, оставленное пони, он накинул его на себя и облился водой сам. Изумлённая пони морковного цвета лишь проводила жеребца взглядом, когда он сунул ей в копыта пустое ведро и ринулся в двери дома.

Фиолетовогривой пони оставалось лишь легонько качнуть крыльями на его слова. Огонь не пугал её. Он находил отклик глубоко в её сердце, немного манил. Не так, как это делал огонек свечи или пламя очага, за которыми было интересно наблюдать. Даже не как масляные фонари её дома, которые чадили и покрывали стены занятными узорами, в которых можно было угадывать разные картинки. Нет, это было большое пламя, заслоняющее собой небо и раскидывающее позади себя дымный плащ, полы которого вздымались к небесам.

— Но… я не умею разбивать тучи! Я пройду через них, как камень через туман.

Но он уже не слышал её.

Дом встретил вороного жаром горящих стен, алые язычки пламени выгрызали чёрные пятна в обоях и заставляли дерево чернеть и покрываться красными узорами. Балки угрожающе трещали, но ещё удерживали тяжесть пола верхних этажей. Сделав несколько шагов, он споткнулся об лежащего на тлеющем ковре стражника.

— В доме ещё есть кто? — С трудом растолкав единорога, спросил вороной, но тот только кашлял и пытался показать куда-то наверх копытом. Убедившись, что стражника встретили на выходе пони, в копыта которых он его передал, Ван стал подниматься на второй этаж. Ветер из разбитых окон то раздувал пламя, то заставлял его стелиться по стенам, отчего копыта встретил почти нетронутый огнём пол. Плащ высыхал, некогда мокрая подкладка стала пропускать едкий запах тлеющих ковра и обоев. — Эй, тут есть кто? Лестница пока ещё цела, я провожу… Эй?

Нетерпеливо потоптавшись на месте, она сделала несколько шагов к дому, потом отошла и стала крутить мордочкой, стараясь рассмотреть в окнах силуэт единорога. Но, там везде был только огонь. Он звал и манил, делая вокруг всё таким вязким и медленным. Время растягивалось, даже торопящиеся с вёдрами пони выглядели так, будто вяло прогуливались по улице.

— Ну вот куда он… — Как-то жалобно выдохнула Диксди, избавляясь от наваждения. Взмахнув крыльями, она оторвалась от земли. Снизу поднимались клубы дыма, смешиваясь с паром от выливаемой в пламя воды. У пролетающих мимо пегасов слезились глаза, а сажа оставляла тёмные полосы на крыльях. Занятые своим делом, они не обращали внимания на нового летуна, появившегося в небе, и, воспользовавшись этим, она стала маневрировать вокруг дома, стараясь держаться подальше от полыхающих стен и поближе к окнам. — Отзовись!

В ответ раздался заглушённый рёвом пожара вскрик, и часть крыши прогнулась, обваливаясь вовнутрь. Получивший свежую порцию воздуха пожар с удвоенной силой стал вгрызаться в дом, наполняя проёмы окон своими огненными цветами. Лестница скрипнула и обрушилась вниз, отрезав вороному последний путь к отступлению. Дым терзал его грудь, заставляя кашлять с каждым вздохом. Под плащом, вцепившись в шкурку когтями, дрожал кот, которого случайно удалось обнаружить Вану, собиравшемуся уже покинуть этаж. Мохнатый клубок рухнул на него откуда-то сверху с жалобным мяуканьем, едва не перепугав единорога. Если бы не это неожиданное появление, возможно, обуглившиеся стропила и черепица, взрывающаяся мелкой шрапнелью, упали бы прямо на него. Прямо над ним раскинулось такое холодное и звёздное небо, такое недоступное и одновременно близкое…

— Диксди… я… тут… кхе… — Вороного окружило щупальце дыма, заставив пошатнуться, и он едва не упал в окружающий его огонь. Уже почти теряя сознание, он вдруг ощутил необычно сильный порыв ветра и поднял слезящиеся глаза вверх.

В воздухе что-то засвистело, и в пролом на крыше ворвался небольшой смерч, разметавший сгустившийся дым и прижавший пламя к полу. Вцепившись в ещё целые балки, но уже источающие тонкие струйки дымка, над Ваном появилась необычная синяя пони. В мрачном зареве пожара она походила на жуткую летучую мышь, которая перебирала когтями, оставляя на дереве глубокие царапины. Она что-то беззвучно крикнула, и единорога подхватили осторожные объятья телекинеза. Чуть выше копыта вороного обвился покрытый шипами хвост и подтянул выше. В треске пламени раздался монотонный звук часового механизма, который с каждой секундой ускорялся, словно сходил с ума, и к едкому запаху гари добавился привкус ржавчины и каменной пыли.

— Я… — Донеслось до Вана, прежде чем синяя пони рывком вышвырнула его на улицу через пролом в крыше.

Четыре алых глаза встретились с янтарными глазками пони, и искажённая тень пропала в пламени, словно мираж. Диксди мигнула, пытаясь прогнать слёзы, но в дальнем углу дома уже никого не было. Отцепив когти, она изогнулась и выскользнула вслед за единорогом.

Телекинез отпустил единорога в полуметре от земли. За спиной раздался грохот рушащихся стен, под предостерегающие крики единорогов. Небеса откликнулись гулом рассекшей воздух молнии, и на землю упали первые тяжёлые капли ливня. Облака пара стали подниматься от пожарища, и огню пришлось признать своё поражение, несмотря на отчаянные попытки спрятаться и затаиться в останках строения.

Неподалеку послышался звук падающих доспехов. Диксди лежала на мостовой, раскинув в стороны крылья. Ловя капли дождя, они испаряли воду, не желая намокать. С циферблата на бедре сочился оранжевый шлейф дыма или пыли, наполняя воздух кислым привкусом металла. Ливень тщётно пытался остудить её передние копыта, от которых поднимался пар, а шерстка вокруг амулетов казалась чёрной и тлела.

— Я… жизнь амулетов. Жизнь… осколков прошлого. Предназначение… отдать… ради… быть, механизмом. Время… — Глаза Демикорна были совершенно чёрными. По их кажущейся шершавой поверхности, не задерживаясь, стекали капли дождя, падая на мостовую, жёсткости которой она, кажется, не ощущала. — Они не… правы… я… не такая. Время…

Механизм стал замедлять свой ход. Её глаза закрылись, и дыхание стало ровнее.

---

Стражник потерял сознание и был бесполезен. Сомнаморф втянул длинный язык и спихнул жеребца с лестницы вниз, решив, что это, как минимум, задержит преследователей. В лапе приятно ощущались грани обломка, а его тихая песня ласкала его уши. И ему пришла пора покинуть этот город, он и так слишком долго пробыл на его улицах, раз его смогли вычислить.

— Старые приёмы никогда не подводят, верно, Повелительница? — Обратился он к звёздному небу. Тихо рассмеявшись сухим трескучим смехом, он опрокинул масляные лампы. Горьковатая горючая жидкость пятнами растекалась на полу, и он едва не поскользнулся на одном из них, поминая всех причастных к Эпохе Хаоса, включая его правителя. — В этот раз нам не помешают, ведь так? Тот глупый настырный пегасишка ^{[см. Живая книга Кантерлота]} не дал забрать то, зачем я пришёл. Глупый, глупый пегасишка. Мне пришлось искать сотни лет, сотни лет быть среди этих никчемных книг.

Существо шипело и плевалось, вспоминая свои злоключения, пока перед глазами не вспыхнул огонёк, отразившись в четырёх зрачках.

Масло вспыхнуло, и пламя весело поскакало из лужи в лужу, превращая их в огненные кубышки.

— Теперь они ничего не найдут. Совсем ниче… — Существо дернулось, поняв, что больше не ощущает присутствия осколка в лапе. Он выпал из истлевшего мешочка, пока сомнаморф причитал и поливал стены маслом. Пасть беззвучно распахнулась и лапа с треском оставила вмятину на стене. Чей-то портрет упал на пол, и в свете пламени показалась фотография под стеклом в тонкой рамке. Два пони и небольшая единорожка голубого цвета с задорным блеском в глазах. — Рассстяпа… Повелительница будет зла на сомнаморфа. Сомнаморфу будет больно… он не хочет боли, он хочет осколок… Он найдёт, что хочет.

Но пламя неумолимо поглощало сухое старое дерево, добиралось до фотографии и уже старательно облизывало ножки мебели.

По лестнице раздались осторожные шаги, и существо вжалось в угол, пристально всматриваясь в застилающий проём дым. Высокий и поджарый единорог медленно поднимался наверх, оглядываясь по сторонам и зовя кого-то живого. Сомноморф с досадой подумал об упёртом стражнике и уже было потянул лапы к новому донору внешности и эмоций, как дом пошатнулся и, между ним и так близко стоящим пони обрушилась горящая балка. Существо скривилось и скрылось в коридоре. Становилось жарко. От гривы валил дымок, и иглы становились хрупкими и ломкими.

Дверь, за ней другая, поворот, еще одна лужица горящего масла. Вот комната, в которой мог быть утерянный предмет.

Лапа протянулась к ручке двери и почти сжала её, когда порыв ветра распахнул её и ударил существо прямо по морде. В коридор ворвался ветер, прибивший пламя к полу и швырнувший в четыре алых глаза горсть искр с пеплом. Через пролом в крыше в дом влетело существо, которое он когда-то видел. Или ему казалось, что видел. Словно воспоминания одной пони, облик которой пришлось принять незадолго до появления в Кантерлоте. Глаза угловатой твари прищурились и через стену огня вгляделись в странную гостью. Алые и янтарные глаза встретились, но миг спустя их разделило пламя и поднявшийся от загоревшегося ковра дым. Ворс тлел и щёлкал, вспухая от жара. Темные и угловатые лапы, увитые жгутами, медленно ступали по ковру и остановились перед чем-то лежащим на полу. Крохотный предмет с красным камешком блестел едва заметной искоркой среди пожара. Когти сомкнулись на нём…

---

Единорог лежал на земле, стараясь отдышаться удивительно чистым и свежим утренним воздухом, слегка пьянящим после жуткого дыма. Бывать в таких передрягах ему было не впервой, и некоторые знания о первой помощи у него были. Но помогли бы они его спутнице или только навредили бы — этого он не знал. Он медленно побрёл в сторону лежащей пони. Магия в роге отозвалась болью, и Ван понял, что оттащить её с мостовой у него нет сил. Он просто свернул плащ и подложил его под голову синей пони, вслушиваясь в её размеренное дыхание.

— Диксди? — Осторожно позвал её вороной, но молчание было ответом.

Дом, несмотря на ливень и старания пони, догорал, оставляя на соседних домах чёрные подпалины. Кто-то суетливо разбирал обломки, стараясь найти что-то ценное, сохранить и передать это хозяевам дома. «Наверное, они расстроятся, обнаружив, что дома больше нет»—подумалось Вану, и эта мысль внезапно огорчила его. Ему вспомнился пустой дом, в который он пришёл, считая, что покинул его несколько дней назад. Пыль на стенах, перевёрнутая мебель, выбитые ветром окна. Никто из живущих рядом не знал его. Никто не помнил, кто жил тут раньше. Тот день…

— В сумке… там… серебристый шарик… — Тихо раздался голос пони. Пахло тронутой огнём тканью. Запах был непривычный и чуждый, отчего Диксди фыркнула, попытавшись приподняться. Передние копыта заныли, и она лишь осторожно осмотрелась. Пожар уже погас и теперь источал клубы пара со сладковатым ароматом горелого дерева. Рядом послышался обеспокоенный голос единорога и его тихие шаги. Она продолжила, заметив его тень рядом. — Разбей его рядом… со мной… пожалуйста.

Значит, трюк с крыльями удался, и они выбрались. Столь часто используя их таким образом в горах и при изучении форта, она боялась, что хрупкое дерево не выдержит её и вороного веса.

— Ты сам… в порядке? — Она сглотнула, ощущая, как тело ноет и слушается с трудом. Прикрыв глаза, она стала наслаждаться прохладой, такой приятной после жаркого и сухого воздуха пожара.

— Ничего страшного. — Ван рылся в сумке, удивляясь тому количеству вещей, которые туда были запиханы. Тома, свёртки, свитки, какие-то предметы, один вид которых был довольно мрачен, а предназначение, и вовсе, оставалось загадкой. — Шёрстку немного опалил и наглотался дыма. А вот с тобой что? Твои артефакты. Они словно раскалились, даже дождь испарялся, едва касаясь их поверхности. Не говорю уже о твоих крыльях.

Кот увивался рядом, нисколько не помогая поискам, а даже, напротив, мешая и постоянно пытаясь залезть внутрь. В конце концов, его согнали с сумки, и он уселся рядом, обиженно рассматривая своего спасителя. Перепончатокрылая натянуто улыбнулась, рассматривая, как вороной роется в поклаже, пытаясь отыскать нужное. Его ответ порадовал её, и она приободрилась. Вот только копыта. Их словно стягивали обручи, отдаваясь резкой болью, едва она попыталась встать.

— Это хорошо… — Прикусив губу, она оперлась на обожжённое копыто. — Со мной… всё нормально.

Её голос дрогнул на этих словах.

Дымчатогривый, наконец, нашёл несколько серебристых шариков и, поднеся один из них к поняше, осторожно раздавил копытом на земле рядом с нею. Шарик тихо щёлкнул и рассыпался золотистой пылью, облачко которой зависло над землей, игнорируя ветер и редкие капли заканчивающегося дождя. Синяя пони сморщилась, когда амулеты снова загорелись, удерживая телекинезом золотистые крупицы, придавая им форму сферы. Помедлив, она зажмурилась и сунула копыта в зависшую над землей пыль. Под тихий вскрик амулеты расстегнулись и со звоном упали на землю вместе с кучкой пепла, в которое обратилось облачко. Чуть выше копыт на темно-синей шкурке остались тёмные полосы ожогов.

— Оооууф… Теперь несколько дней без телекинеза. — Несмотря на сказанное, голос звучал куда бодрее, чем прежде. — Они были созданы для управления предметами, а не…

Она запнулась и, прихрамывая, подошла к сумке, сложив в неё браслеты телекинеза, ставшие безвольными кусками металла. Порывшись в ней немного, она достала флакон, напоминающий бутылку снадобий от Зекоры, но, покрутив его в копытцах, положила обратно, словно передумав.

— Они все опасны… Селестия была права, встретив меня так холодно. — Как-то глухо и задумчиво добавила она. Повернувшись к своему спутнику, она протянула кусочек ткани, удерживая его когтём крыла. Она довольно ловко управлялась крыльями, делая из них вторую пару конечностей, которыми можно было что-то брать или удерживать. Правда для этого ей требовались оба крыла, чтобы взять один предмет.

— Я расцарапала тебе шипами ногу. Мой хвост не такой мягкий, как кисточка. А я не пегас, чтобы выбивать из тучи дождь… я не могу стоять на тучах ночью. Я не знала, что делать, когда всё вокруг стало рушиться… на миг я не знала, кто я, и почему вокруг никого нет… — Внезапно стала оправдываться синяя пони, продолжая держать в крыльях кусок ткани. — Я боялась, что всё повторится снова. Я не хочу, чтобы всё повторялось… снова повторялось…

Она опустила голову.

— Амулеты целы. Это хорошо, что они целы…

Единорог озадаченно смотрел на неё, решая, что делать и что сказать. Только что она выдернула его из пламени усилиями, которые явно не были присущи простой пони. И вот она вдруг всхлипывает, стоя под заканчивающимся дождём.

— Ладно. Должен признаться, мне хотелось покрасоваться перед тобой и вызвать восхищение. Нет, я бы, конечно, всё равно проверил дом, ведь моё чутьё меня не обмануло… — Он кивнул в сторону моющегося кота, и тот посмотрел в ответ осуждающим взглядом. Впервые она встретилась с тем, кто хотел произвести на неё впечатление. Привыкшая к жизни, где все приходилось рассчитывать заранее, и необдуманные решения могли привести к негативным последствиям, она не знала, что и сказать. Пони почувствовала себя неудобно. Его поступок был безрассудным, но сказать вслух это она не хотела. — А нога… такие мелкие царапины скоро пройдут. Аликорны — довольно живучие существа.

Диксди сделала шаг назад.

— Аликорн… — Повторила она, оглядев своего нового знакомого. — Ты… Аликорн?

На мордочке фиолетовогривой смешались изумление и одновременно что-то, неуловимое и холодное.

— Ты видела принцессу? И говорила с нею? — Попытался сменить тему Ван, вспомнив, что она упомянула имя правительницы Эквестрии. Она вздохнула и опустила ушки. Из сумки она вытащила копытом небольшой шарик с узором из лепестков. В отличие от всех прочих амулетов, он казался новым или просто отполированным до блеска постоянным использованием, словно его часто доставали и крутили в копытцах. Узор из лепестков повторялся, лишь в одном месте имея пиктограмму в виде ноты или чего-то очень похожего. Диксди поставила его перед Ваном.

— Слушай…

Копыто прикоснулось к шарику, и тот раскрылся металлическими лепестками, словно кубышка. Раздался голос, несомненно, принадлежащий принцессе Селестии, и в нем звучала повелевающая нотка. Вороной слушал запись в начале с сомнением, затем с недоумением и под конец — с трудом скрывая волнение от услышанного. Всегда мягкая и добрая принцесса говорила жестокие слова, смягчившись лишь под конец, когда в защиту той, кого она назвала демикорном, вступилась её младшая сестра Луна. Но тот, другой голос, что звучал на фоне десятков сотен часовых механизмов, которые раздавались под треск, будто стены покрывала корка льда. Странный голос, слова которого с трудом было разобрать, не принадлежал синей пони. Голос был древним, уставшим и, одновременно, величественным. В нём сквозил холод, и ощущалась сталь.
«Ночь — твои владения, Луна. Если ты готова взять на себя этот груз, я не буду препятствовать». Тяжелый вздох прервал фразу принцессы и воспроизводящий запись шарик-цветок чуть наклонился: «Уходи. Ради сестры, я позволю остаться тебе в своих владениях, но я буду первой, кто будет на твоем пути, если прошлое проснется в тебе. А оно проснется… оно вковано в твой рог, оно наполняет твои амулеты, и когда это случится, я буду желать только твоего одиночества. Чтобы никто… никто не разделил с тобой твою судьбу. Ты вольна делать все, что хочешь. Можешь идти, куда хочешь. Эквестрия большая, но я буду всегда оберегать её и свою сестру от тебя. Запомни это и уходи…»

Металлический цветок щёлкнул и, сложившись, снова обрёл форму шарика с узором из лепестков. Он лежал на серой мостовой радостным блестящим кругляшом, и Диксди не торопилась его забирать. Лишь смотрела вниз с поникшей головой.

— Я думала… если другие отнеслись ко мне хорошо, то аликорны, в честь которых был построен форт… они… Но это оказалось не так. Совсем не так. Когда в зале вспыхнул тот обжигающий солнечный свет, я потерялась. Я кричала, но за меня говорили они, оставившие форт и меня в нём среди холодных гор. Среди брошенных артефактов. Среди статуй и книг, в которых не было ответов на главный вопрос. А когда они замолчали, Светлокрылая смотрела на меня с ужасом и горечью в своих красивых глазах. Словно… — Синяя пони подбирала слова смотря по сторонам. — Словно я её ночной кошмар, который она смогла забыть и не хотела вспоминать. Я демикорн, Ван! Но я не механизм для артефактов, я не могу им быть… я не хочу…

Она оставила металлический шарик рядом с задумчиво замершим Ваном, услышавшим то, чего он не ожидал услышать никогда. Демикорн, подняв сумку, медленно хромая, пошла прочь. Вороной корил себя за то, что так неосторожно проговорился о том, в чём сам не был до конца уверен. Что если она подумает, что раз так случилось с Селестией, то и он…

— Диксди… ты забыла свой… артефакт. — Тускло проговорил он и (не без радости) заметил, что она остановилась. Ночь плавно переходила в утро, и ночное небо светлело, предвкушая появление на небосклоне яркого светила. В этом предрассветном полумраке сверкнули янтарные глаза обернувшейся пони.

— Ты слышал… Это была последняя запись, которую можно было сделать на этот предмет. Я хотела… чтобы это было памятью о светлой и долгожданной встрече. Но такую память, как эта, сложно держать рядом. Она права. Я не смогу расстаться с артефактом или уничтожить его. Чем дольше я с ним, тем сильнее между нами незримая цепь. А этот… — Она замолчала.

---

— Иди сюда, Малышка. У меня для тебя подарок. — Мягкий голос раздался из боковой комнаты, где послышались шуршание крыльев и звон стальных цепей. В коридоре разлилось мягкое свечение, и мерцающая тёплым белым светом демикорн вошла в комнату. — Ну же, соня, ты проспишь свой день рождения.

— Брайтлайт… наставница Брайтлайт! — Синие копытца обхватили склонившуюся пони, и та весело рассмеялась, пытаясь снять с себя жеребёнка. Наконец, ей это удалось, и малышка села напротив, нетерпеливо перебирая копытцами. — А какой подарок? Это амулет? Это цепочка, как у вас, наставница? Что это?

— Хартгеар. Ты помнишь его? Он приходил в гости, когда ты училась летать. — Брайтлайт с любопытством смотрела, как задумчивость на мордочке жеребенка сменяется радостью. — Конечно, помнишь, ты едва не замучила его, придумывая новые и новые игры.

— Хартгеар снова приехал? — Жеребенок выскочила из комнаты, и фиолетовая кисточка мелькала в проёме двери каждый раз, когда она пробегала мимо неё, заглядывая в каждый угол и каждую дверь, даже если там был тупик или лежал сброшенный в кучу хлам. — Брайтлааааййт… его тут нет. Нигде нет.

Светящаяся Демикорн вздохнула и, вынув из набедренной сумки шарик, положила его на кровать. Тихо щелкнуло по нему копытце, нажав на кругляшок со знаком нотки.

 — «Привет, кисточка! Прости, я не смогу приехать в этот раз. У нас дела, и когда ты подрастёшь, то поймёшь, насколько они важные. Но это не значит, что ты не услышишь, как я рад, что ты стала взрослее и получила свой собственный артефакт! Ты ведь получишь его?».

— Даааа… — Синяя мордочка высунулась из-за арки двери и удивлённо рассматривала комнату. В ней не было никого, кроме наставницы и странного цветка, что лежал на смятой ткани покрывала. — Хартгеар, а ты где?

 — «Так и знал, что ты скажешь «да» и наверняка задашься вопросом, где я. Увы, ты слышишь лишь мой голос. Эта штука — звукорб. Ну, или называй его, как хочешь. Он запишет сказанное тобой или кем-то, кто будет рядом. А потом, ты сможешь услышать это снова. Правда… — Голос замялся, и лепестки чуть сложились, словно имитируя растерянность того, кто наговорил запись. — Предыдущая запись сотрётся. Ничего, если ты ничего не понимаешь из сказанного. Брайтлайт научит тебя. С днём рождения, кисточка!».

— Хартгеар стал… шааааариком. — Жеребёнок изумлённо и чуть испуганно смотрела на сложившийся в шарик цветок. — Наставница, пусть он станет прежним.

— Малышка, это просто запись. Но ты всегда сможешь услышать её снова, просто нажми вот сюда. — Шарик снова раскрылся, но уже в копытцах синей жеребёнка, и запись зазвучала снова. Она слушала знакомый голос, и в поверхности шарика отражались широко распахнутые янтарные глазки.

— С днём рождения, кисточка… с днём рождения, кисточка… — Тихо звучало из спальни. Брайтлайт задержалась на минуту и вошла внутрь. В копытцах спящего жеребёнка блестел металлический цветок, повторяя одну и ту же фразу. Демикорн улыбнулась и прикосновением выключила шарик. Жеребёнок мягко перебирала копытцами во сне, словно пытаясь обнять кого-то.

— Хартгеар… не уходи, поиграем ещё немного, Хартгеар… — Тихо проговорила она

во сне, и покрывало мягко накрыло её, светясь звездным светом.

— Спи, он обязательно приедет снова. — Светящиеся губы легонько прикоснулись ко лбу жеребёнка.

Мягкое утро было расколото громким и горьким плачем, что заставил встрепенуться наставницу и оказаться в комнате раньше других. На смятом покрывале сидела маленькая Демикорн и, крутя в копытцах металлический цветок, рыдала в голос, роняя на лепестки крупные слёзы.

— Хартгеар молчит… он больше не говорит. Совсем не говорит. Я хочу, чтобы он говорил… — Она шмыгнула синим носиком и с надеждой взглянула на Брайтлайт. Но вместо неё заговорила высокая тёмная демикорн ржавого цвета, появившаяся позади наставницы. Под её холодным и презрительным взглядом малышка замерла и лишь тихонько всхлипывала. — Я… я…

— Ты просто стёрла его во сне, перебирая шарик в копытцах. Поняла? Ты не услышишь его больше из этой безделушки. — Грубо проговорила тёмная и, оставив на косяке царапины хвостом, вышла.

— Не плачь, он приедет, и ты увидишь и услышишь его. Ну же! Не надо, не плачь… — Брайтлайт успокаивающе обняла жеребёнка. Из шарика, и вправду, доносилось только шипение. И ещё один звук, что заставил наставницу выйти в коридор и догнать ржавого демикорна.

— Это была ты, ведь так? — Сухо произнесла Брайтлайт. — Зачем? Зачем было стирать послание?

— Она слишком привязывается. Это вредно в её возрасте. Пусть забудет его. Так будет проще, если что-то случится. — Голос той звучал властно и жестко, словно его обладательнице приходилось чаще командовать, чем получать приказы. — Я повторюсь, ты слишком мягка с нею.

— А ты… слишком жестока. Она корит себя за то, что «убила голос». А на деле ты просто взяла и… — На миг казалось, что светящаяся демикорн потеряет выдержку и скажет что-то грубое, но она лишь выдохнула и тихо добавила. — И испортила ей праздник. Она не взрослый демикорн. Даже не подросток. Ей хочется справлять день рождения, ощущать радость. В конце концов, она моя воспитанница…

Последнее было сказано тоном, от которого ржавого цвета пони обернулась и встретилась с взглядом, которого давно не видела в этой всегда доброй и ласковой наставнице. Даже тогда, когда той вживляли артефакты в крыло, исправляя серьёзные повреждения после падения на скалы в шторм.

— Ты — младшее поколение. — Проговорила она, приблизившись к мерцающей светом мордочке. — Не забывай этого.

— А ты — пережиток прошлого. — Парировала та, приоткрыв крыло, часть которого была покрыта вкованными в него артефактами, которые плавно переходили в искусственные рёбра жёсткости, поддерживающие изорванную перепонку. — Я…

— Поступай, как знаешь… — Демикорн отвернулась от наставницы и покинула помещение, грубо захлопнув дверь. Её тяжёлые шаги еще долго слышались за дверью, звуча эхом в узких проходах, пронизывающих скалу. Наставница оперлась на стену и устало сложила крылья. Ей не хотелось признавать правоту этой грубой воительницы, и уж тем более — мириться с её методами. Из комнаты доносилось хныканье, становясь всё тише и тише. Она вернулась и долго смотрела, как жеребенок всхлипывает и крутит в копытцах шарик, всё еще пытаясь вернуть голос назад.

---

— Выброси его. Или разбей. Придумай что-нибудь. Сказанного я и так не забуду, но не хочу слышать её слова снова. — Она замялась, стоя на мостовой. — Аликорн… значит…

— Пф… аликорн. — В голосе единорога послышалась досада. Он накинул на себя ставший куда менее красивым и чистым плащ и положил во внутренний кармашек диковинный шарик. Отчего-то ему не хотелось выполнять пожелание этой странной пони. По крайней мере, сразу. — Одно название. И то лишь потому, что есть и крылья, и рог. У тебя, в твоём форте, много было статуй, выглядящих так же, как… я?

— Ни одной. — Диксди смутилась, понимая, что её спутнику сравнение вовсе не показалось лестным, а то, и вовсе, обидным. — Все они были похожи на Светлокрылую. Разные, порой даже украшенные серебром и зеленоватой медью. Такие… величественные, красивые и недостижимые. Хотя, у многих крылья осыпались, и я не уверена. Может быть, среди них были и такие крылья.

— Крылья… все так реагируют на крылья. Да что в них толку, если они даже не помогают летать. Ты ведь видела. Хотя планировать с высоты удобно, не буду этого отрицать. — В голосе чувствовалась нотка сомнения, словно вороной с радостью бы не имел этой возможности, равно как и необходимости совершать такие прыжки вовсе. — Но в сочетании с рогом…

Диксди невольно вспомнила, что, увидев её рог и крылья, та радужная пегасочка из Академии Вандерболтов тоже задала вопрос, не аликорн ли она. Тогда она не обратила на это внимания.

— Ого, да нас уже трое… — Решив отвлечь пони от размышлений, Ван указал на увязавшегося с ними кота. — Похоже, мы ему понравились. Что же до принцессы…

Вороному вспомнилась их первая встреча. Настороженность и недоверие обеих сторон в первые дни, опека и попытки освоится с новыми умениями в последующие, впрочем, оказавшиеся не слишком успешными. Даже узнав, в общих чертах, каким образом ему достался этот облик, принцесса не высказала негодования или неприязни. Скорее она проявила любопытство, даже интерес. Ещё раз вспомнив её голос из шарика, Ван подумал, что впервые слышал её такой несдержанной. Хотя, возможно причина была в другом…

— Может быть, дело в её личной неприязни? Ведь ты говорила, что остальные встретили тебя ну… лишь удивлением. Или, быть может, дело в твоей привязанности к артефактам, которая кажется ей такой же неестественной, как… — Единорог запнулся, вспомнив, как осуждающе качала головой принцесса, застав его за изучением книг с заклинаниями, использующими не привычную магию единорога, а того, что окружает его. После того момента его каждый день заставляли пользоваться рогом, но результатом было лишь возвращение телекинеза и некоторых других простеньких заклинаний, едва ли достойных единорога. В итоге, это привело к желанию избегать лишних встреч во дворце. Не считая ещё одной причины, о которой он предпочитал не думать. — Мне кажется, она ошибается. Ведь ты подарила один из амулетов едва знакомому пони, а с другим рассталась только что. Как по мне, это лучше доказательство, что не они, а ты управляешь ими.

Она молчала. Слова были добрыми, и ей не хотелось оправдываться, сказав, что тот артефакт не был так важен ей, ведь в нём не было частицы магии её Богини. Воздух теплел, и лучи от поднимающегося солнца начинали согревать её темные крылья, ещё ощущающие прикосновения пожара. От исцарапанного, с неровными краями, лезвия рога вокруг неё рассыпались солнечные блики, бежавшие по мостовой, перескакивая с камня на камень. Увязался ли кот за ней из-за них или из-за кисточки на хвосте, так похожей на игрушку, какие мастерили из пакли и старых ниток? Она ради интереса шевельнула хвостом, и кот мурлыкнул в ответ, но что это означало — осталось для неё загадкой. Интересной расцветки кот…

— Ты переоцениваешь меня. Если бы ты не принёс тот шарик, я бы лишилась копыт, но не стала бы вредить своим усилителям телекинеза. Не успей я добраться до сумки, конечно. — Она внезапно фыркнула, словно сдерживая смех. — Впервые оставляю её так далеко. Во имя Алой Луны, это было бы, наверное, ужасно.

Диксди нервно рассмеялась, подёргивая крыльями.

— Прости, я несу всякую ерунду…

---

Он не верил в совпадения. Особенно, в такие совпадения. Бастион Йорсет хмуро смотрел на сгоревший дом, стоя посреди внутреннего дворика, и слушал отчёты стражников, один противоречивее другого. В одном не было сомнения: тот, кто вывел раненого стражника из дома до того, как дом охватило пламя, был высокий и тёмный единорог с какой-то странной и невесомой гривой. Потребовалось совсем мало усилий, чтобы убедить стражника в мираже от жары и дыма. Но глава Ордена сразу узнал описание.

— Что ему-то тут понадобилось? Вряд ли он полез в дом просто так, с его-то опасливым отношением к огню. — Размышлял вслух единорог, переворачивая обгоревшие деревяшки, пока копытце не наткнулось на нечто чудом уцелевшее и тускло блеснувшее стеклом. Он осторожно вытащил предмет из кучи пепла и отряхнул телекинезом. Под стеклом виднелась слегка обгоревшая по краям фотография. — Найдите старых владельцев этого дома. Думаю, у меня есть к ним некоторые вопросы. И осмотрите все ещё раз. На всякий случай, ищите похожего стражника или любую пони, которая может быть в двух местах одновременно.

Он раздавал приказы, стараясь выбирать из подчинённых тех, кто был посвежее и не валился с копыт от усталости. И, всё же, нечто беспокоило его во всем этом. Рассказанное стражником совпадало настолько точно с тем рисунком из-под пера библиотекаря, начертанного сотни лет назад. Казалась непостижимым вероятность, что это было одно и то же существо. А если это было другое? Быть может, их несколько?

Запыхавшийся единорог переводил дух под выжидающим взглядом главы.

— Ну? — Нетерпеливо сказал тот, посчитав стражника достаточно уже отдышавшимся. — Что ещё необычного?

— Та… необычная пони… Из дворца. Она тоже была тут. — Бастион удивлённо приподнял бровь и дёрнул ухом. Вот так сюрприз. Стражник же, то ли не заметив этого удивления, то ли ещё не отойдя от бега, продолжил. — Они шли от дома, но очень медленно. И с ними был кот.

— Кот… ладно. Будем думать, что наш любитель проявлять геройство полез в дом из-за него. — Задумчиво отозвался глава Ордена. — Но вот она…

Желтые глаза снова изучающе осмотрели руины дома. Ситуация складывалась не так, как ему этого хотелось. Загадочное существо, гость города ушёл от стражи, вполне возможно, вместе с тем, ради чего сюда проник. И Бастиону отчаянно хотелось знать, с чем именно. Рискнуть раскрыть свой облик, напасть на стражника и поджечь дом. Для этого у существа были веские причины, и это озадачивало.

Снова разгадка тайны ускользала из его копыт. Равно как и то, почему этого искателя приключений приписали к ночной страже, явно не питающей к нему особой симпатии, но категорически не желающей выдать даже крохотную информацию о нём. Удивительная стойкость Ночной Стражи граничила с их упёртостью и фанатизмом в служении принцессе ночи.

Небесного цвета единорог шёл прочь от пожарища, погрузившись в воспоминания тех дней, когда слишком уж высокий для пони единорог, прячущий крылья днём под накидкой, появился в городе на законных основаниях следователя по не имеющим объяснения случаям, связанным с магией. Орден не посчитал его тогда серьёзным конкурентом и слишком поздно понял, кто стоял за ним. С тех дней Ордену добавилось проблем, и, одновременно, появился козырь, который Йорсет так и не знал, как разыграть правильно.

---

— Ты не первый раз упоминаешь «Алую Луну»… — Задумчиво начал вороной. — Мне кажется, в книгах встречалось подобное упоминание. Что это? Или, может, кто? Это ведь выражение с эпохи правления Дискорда, я прав?

Пар от пожарища стал легкой дымкой тумана и теперь оседал на шкурках двух пони серебристыми мелкими капельками. Они облегчали ощущение в обожжённых копытцах, и Диксди стала шагать чуть увереннее.

— Алая Луна… Моё первое воспоминание связано с огромной алой луной, смотрящей на меня с неба. Первое, что я увидела, и первое, о чём прочитала в книге. — Она замялась и, стряхнув с крыльев утреннюю росу, мелодично, хотя и неуверенно запела:

Над пиками чёрных заснеженных гор,

Где небосклон – горизонта узор,

Среди облаков парила богиня,

Сияя, как алое пламя в камине.

Однажды услышав наш сонм голосов,

Она, прорывая туманный покров,

С небес опустилась к ущелью меж скал

В цветке из огня, застывшем в кристалл.

В тёмной пещере, где лишь лед и мороз,

Она нас нашла в паутине из слез.

Разрубив наши цепи, пробудив ото сна,

Из тьмы к свету солнца она нас унесла,

Наделив наши души волшебной искрой,

С тех пор став для нас путеводной звездой.

Ее взгляд – это вечность и сила природы.

Ее крылья для нас — это знамя свободы.

Наша луна – только алого цвета.

Она – наша жизнь и…

Диксди мечтательно взглянула на небо, словно её охватили приятные воспоминания далёкого прошлого. Казалось, она пела, забывая о том, где находится и кто с нею рядом, окунаясь в события давно минувших дней. На последних строчках Диксди споткнулась, словно они должны были звучать иначе, или песня была куда длиннее. Она, смутившись, оглянулась на заслушавшегося спутника, только сейчас осознав, что её могли слышать и простые прохожие, случись таким повстречаться ранним утром, и от этой мысли ей стало совсем неудобно.

— Дальше я не помню… Я слышала эту песню в одной из комнат форта, но так и не нашла, откуда она раздавалась. А потом зал завалило. Там пелось про храм и про статую, которую воздвигли в её честь, но ничего подобного мне не встретилось, хотя я облетела все скалы вокруг форта несколько раз. — Она разочарованно опустила мордочку вниз, снова рассматривая свои ноющие копыта. — В книгах было очень мало сказано о ней. Многое из записей унесло время. Возможно, больше всего было в тех рассыпавшихся в пыль томах, которые я отыскала многие годы спустя. Удивительно, если её имя упоминалось где-то ещё, кроме моей библиотеки.

После отрывка песни Вану пришла мысль, что он ошибся. Было похоже, но нечто неуловимое не совпадало, хотя через его копытца прошло немало книг. Он даже не заметил, как стал перечислять их вслух, вызвав неподдельное любопытство синей пони.

— Алхимия, справочники по артефактам и рунам, книги призывателей… Нет не то. — Поймав взгляд пони он понял, что мысленное перечисление перестало быть мысленным. — Оу. Ладно, признаюсь, я изучаю способы использования магии при помощи разных средств. Конечно, не всё из найденного оказалось полезным, а некоторые вещи — вовсе выдумками. Но для того, кто не по своему желанию простился с большей частью того, что делает его магом, другого выхода нет. Кто-то называет это ритуалистикой, но это звучит несколько напыщенно, как мне кажется. Собственно, было сюрпризом встретить кого-то, кто так привычно обращается с не свойственной пони или аликорнам магией. Видишь ли, единороги от рождения имеют к ней предрасположенность. Пегасы — тяготеют к стихийной, но она составляет их естество и, скорее, используется неосознанно. Земнопони…

Ван замялся, не зная, считать ли их способности быть на одной волне с землей и растениями за магию, но в уходе за природой им не было равных, даже если это не было их призванием. В этом ему уже приходилось не раз убеждаться, бывая в самых отдалённых от Кантерлота городах.

— Это походит на техники, которые требуются для создания артефактов. — С пониманием кивнула Диксди, выслушав чуть путаное описание некоторых действий, способных вызывать проявление магии. — Мне тоже доводилось читать разные свитки, но там порой было написано очень странное. Вроде: «отдать солнечный смех». Это же глупо. В других требовалось расставить камни в определённом порядке. Но, в итоге, на меня упал светильник, и я не думаю, что в результате особой расстановки камней. Но магия есть магия. Нет разницы, что её даёт. Странные действия или артефакт. Последние тоже требуют чего-то своего. Одним нужен свет луны, другие просят солнца. Третьи поедают смех и радость, даря немалую силу. Иные восстанавливаются, если им петь, или от песни они пробуждаются от сна. А некоторые… хотят того, о чем я не хочу даже говорить. Одно их описание пугает. Радует лишь одно: их, скорее всего, уже нет в этом мире. Брр…

Она вздрогнула, вспомнив описания старинных доспехов, иллюстрации и схемы которых случайно были ею найдены в библиотеке форта. Несколько ночей она не могла сомкнуть глаз, боясь открыть их, будучи окружённой ужасами, написанными на пергаменте. Она была бы удивлена, узнав, что Вану вполне знакомы эти ощущения. Среди разыскиваемых по всему миру книг ему встречалось такое, что с трудом удавалось забыть. Копытописи древних, на его взгляд, времён содержали в себе очерки и дневники тех, кто стремился обрести магию и порой терял контроль над своими желаниями. Не то от этих мыслей, не то от утренней сырости он слегка поёжился. Солнце поднималось, даря радость от тепла своих лучей.

— Уже утро. Диксди! Где думаешь остановиться? — Во взгляде единорога скользнула задорная искорка.

— Вернусь к Зекоре. Там, по крайней мере, можно рассчитывать на тишину, вкусную еду и отсутствие косоватых взглядов. Да и опять же… монетки мои тут не в почёте. — Диксди, не удержавшись, зевнула и улыбнулась. — А ещё она пытается изучать надписи на моих браслетах и пополняет свои книги записями из моих. Ума не приложу, что полезного она в них нашла. Всё описанное этими острыми символами совершенно не имеет ничего общего с окружающим. Да и… вот… копыта ещё.

Она подняла переднее копытце, напомнив, что Зекора смогла бы помочь с этой проблемой, будучи подкованной в области зелий и лечения. Правда, как добраться до неё, не упав где-то по дороге, она не знала, и это единственное, что останавливало её от немедленного вылета в сторону Вечно Свободного Леса.

— Ожоги… Замри, я попробую сделать кое-что… — Вороной надкусил боковыми клыками шкурку и, макнув в выступившие капельки крови уголок копытца, нарисовал на обоих ожогах два несложных, на первый взгляд, знака, однако требующих от него выверенных и точных движений. Знаки вспыхнули и стали пропадать, одновременно с этим принося облегчение в местах, где раскалённый металл был особенно близко к шкурке и ожог был глубже. — Малое исцеление. Немного неэстетично, но работает. Правда, на других лучше, чем на мне.

Заметив действия единорога, она прикрыла глаза. Вид крови не пугал её, но заставил напрячься. В сложных ситуациях это было естественным, но вид красноватых капелек тогда, когда вокруг всё спокойно и тихо, вызвал желание исправить это любым способом. То, что царапины, оставленные шипами её хвоста на его копыте, и вправду, почти пропали, став лишь едва светлыми полосками, проглядывающими под тёмной шёрсткой, заставило её вздохнуть с облегчением. Оказавшись близко, он рассматривал знаки на увесистых артефактах, скорее похожих на кандалы, чем на браслеты. И вправду, металл был покрыт символами с острыми гранями, словно способ их нанесения задавал форму самих знаков и, тем самым, стал отличительной чертой неизвестного Вану языка. На староэквестрийский они не были похожи, да и на другие письменности, к примеру, тех же грифонов и минотавров, не походили тем более. Благо, ему было с чем сравнить.

Заметив этот нескрываемый интерес, она повернула один из браслетов так, чтобы надпись стала видна целиком. В некоторых местах он был расцарапан, и надпись казалась едва различимой, хотя и была некогда выкована на поверхности точными глубокими линиями. В солнечных лучах она словно светилась изнутри.

— Инитиумнарский… — Словно угадав вопрос в глазах вороного, ответила она. — Язык начала начал, но я не знаю, как произносятся именно эти символы. Знаю только общие значения. За все время я не встретила никого, кроме меня, кто говорил бы на нем. Думаю, Светлокрылая знает его… наверное…

Голос звучал задумчиво, когда перепончатокрылая неожиданно вскрикнула. Кошачьи лапки мягко запрыгнули на её спину и, немного потоптавшись, успокоились, когда их обладатель улёгся в ложбинке между основаниями крыльев и уснул. Коту явно надоело идти за пони следом пешком, а, может, он просто решил погреться.

— Вот наглец! — Заметил зевающий дымчатогривый, только сейчас поняв, что исцеление отняло у него ещё одну крупицу сил, которых осталось не так много. — Хотя я его понимаю… Я был бы тоже не против…

Но фаза оборвалась на половине, едва он поймал недоумевающий взгляд янтарных глазок.

— Получается, ты пока живешь в Вечнодиком лесу у Зекоры. Это же довольно далеко! — Поспешил сменить тему вороной. Несколько раз ему самому приходилось наведываться к этой интересной, во всех смыслах, зебре и даже выполнять её занятные задания, после которых приходилось или долго отмокать в ванне, или отрывать от шкурки репееподобные растения. Одно приключение, и вовсе, оставило двойственное ощущение, которое хотелось одновременно помнить всегда и так же сильно — забыть. Собственно, первое знакомство с колючими кустами этих мест практически лишило его одного из приобретённых плащей. Так что расстояние от Кантерлота до дома Зекоры было ему знакомо, даже учитывая возможность летать. — А ты ведь всю ночь провела без сна…

— Скажешь тоже… фрр… надеюсь этот шерстяной нахал не принимает меня за диван. Это было бы обидно. — Она, не сдержавшись, зевнула в ответ. — Вечно Свободный Лес, там интересно. По крайней мере, сложно что-то поцарапать и испортить. Хотя да, далеко, если идти пешком. Ночь без сна для меня не проблема… Я предпочитаю утренний сон. Правда, Зекора считает, что это вредно, и все пытается накормить меня какими-то цветочками и орехами. Пфф… Когда-нибудь я принесу ей кофейных зерен, растущих у скал. Думаю, она оценит преимущество недели бодрости и свободного времени… наверное…

Диксди сладко потянулась, ощутив на своих крыльях тепло утреннего солнца. Она редко испытывала подобное удовольствие. Обычно утром она сладко спала в тени, лишь во сне ощущая постепенно наползающее тепло лучей от пробуждающегося светила. Синяя пони плавно спустила кота на землю, наклонив вбок крыло. Тот отряхнулся и, громко мяукнув, стал вылизываться. По дороге Ван рассказывал немало интересного из того, что ему удалось почерпнуть из многочисленных фолиантов, и порой рассказанное совпадало с тем, что думала по этому поводу его новая знакомая.

— Между артефакторами и использующими эти… знания из книг, наверное, немало общего. Как, например, рассчитать время, нагрузку, количество заряда и возможные последствия. Если бы не эти «око-часы», я не смогла бы даже примерно предположить, сколько еще будет действовать тот или иной артефакт. — Она кивнула на серебристый циферблат, холодной поверхностью прижимающийся к её бедру, после рассказа о необходимости точно отобразить символы на поверхности для нужного результата. — Не говоря уже о том, если задействованы все разом. Хотя они и дают погрешность… Но, все равно, этого мало, чтобы быть полноценным носителем магии. Наверное, сложно не завидовать им…

— Думаю, общего куда больше. — Кивнул вороной. От его внимания не ускользнуло упоминание Селестии, которую эта пони диковинно называла Светлокрылой. — Многие знания утеряны, и поиск сохранившихся крупиц приводил к тем, кто далеко не всегда желал ими поделиться. Да и хорошо обученный единорог всё равно будет не в пример быстрее и сильнее того, кому требуется время на начертание знака или чтение текста из древней книги. Но не будем об этом. Мне бы следовало проводить тебя, но такое расстояние если уж и преодолевать, что уж точно не пешком.

Ван отыскал в кармашке плаща чуть сырой кусочек бумаги и, начертав на нём огрызком карандаша адрес, протянул его синей пони.

— Будешь в городе, заходи в любое время. Хотя ночью я чаще занимаюсь делом, чем прохлаждаюсь в четырёх стенах чердака, который снимаю. — Спохватившись, он добавил. — Если, конечно, не найдёшь места, где остановиться.

Солнце становилось всё выше, и Демикорн плотнее прижала крылья к бокам, стараясь придать им вид обтянутых кожей или некоей имитации плаща. Она неуверенно цокнула копытом по мостовой.

— Спитфайер настойчиво рекомендовала мне воздержаться от полётов над Кантерлотом днём. Сказав, что ещё одного инцидента с «тенью от дракона» она не потерпит. Местные были, и без того, сильно напуганы. Так что я поищу какой-нибудь уголок потише… — Раздалось громкое урчание, но это был явно не кот, который хоть и не был доволен тем, как его стряхнули на землю, но молчал, слушая разговор и шевеля усами и ушком.

Странный звук повторился, и мордочка синей пони порозовела.

— Есть… хочется… — Виноватым тоном произнесла она, смутившись ещё сильнее, когда заметила обращённые на неё взгляды проходящих мимо пони, идущих по своим делам.

Вороной моргнул несколько раз и с трудом удержался от смеха. Это выглядело так забавно, что ему потребовалось немало усилий, чтобы не расхохотаться в голос.

— Ты права, перекусить нам не помешало бы. Если я верно понимаю, где мы находимся, то в паре кварталов будет булочная. Терпеть не могу траву с некоторых пор. Ну, как насчёт свежей, горячей, пахнущей тестом и корицей с сахарком выпечки? — От слов Вана у Диксди чуть не потекли слюнки, отчего ей пришлось прикрыть рот сгибом ноги чуть повыше копыта и согласно кивнуть. Промахнувшись несколько раз поворотом и, в конце концов, найдя булочную по запаху, разносящемуся по улице, они оказались у прилавка, пытаясь выбрать из булок самые вкусные. А это было нелегко, так как почти все они были чрезвычайно вкусны как на вид, так и на запах. Коту же досталась тарелка молока, которое подавали к булкам как подогретым, так и холодным. Хвостатый мигом ткнул мордочку в тарелку и стал лакать содержимое розовым язычком.

Булки оказались бесподобны. Запах корицы бодрил и придавал телу силы, не говоря уже о самом вкусе сдобы.

— Я фшё-таки не могу оштатшся ф… ммм… — Диксди пыталась сказать что-то, набив рот кусочками круассана, и, лишь проглотив, повторила более внятно. — Не люблю оставаться в долгу. Ты говорил, что это может кому-то пригодиться.

Она выложила на стол небольшой мешочек, кажущийся сделанным из кожи, на котором были вышиты два стоящих друг напротив друга единорога, поддерживающих камень кончиками рогов. Через кожу отчётливо виднелись грани кругляшей разного размера и толщины, зазвеневших, едва она убрала от мешочка копыто.

— Если ты о деньгах, то не волнуйся. Кавалер всегда обязан ухаживать за дамой. И даже не пробуй отказываться.

Она промолчала, лишь взяв ещё одну булку и, помогая себе тыльной стороной копыта, стала засовывать её в рот целиком. Со стороны это выглядело несколько по-дикарски, но в многочисленных книгах было много странных вещей в любой области… кроме этикета. Прошедшая мимо единорожка фыркнула и довольно громко сделала замечание:

— Фи, как провинциально… никаких манер и вкуса.

Но Диксди, увлечённо рывшаяся в сумке и одновременно жевавшая с трудом уместившуюся во рту сдобу, сделала вид, что не расслышала этих слов. Итогом поисков оказалась баночка с притёртой пробкой. От лишённой телекинеза демикорна потребовалось изрядно потрудиться, чтобы снять тугую крышку. Из банки поднялось небольшое облачко пыли, и в воздухе появился аромат кофе или, скорее всего, какао.

— Будешь? — Фиолетовогривая придвинула баночку ближе к Вану, предварительно высыпав немного в своё молоко. — Обычно я развожу это водой, но с молоком… это тоже будет вкусно, я думаю.

Запах какао из банки, которую пони вытащила из сумки, приятно щекотал чёрный нос единорога, и отказаться не было никаких сил. С трудом подхватив телекинезом несколько горсточек этого бежевого порошка, он развёл их в молоке. Сыпучие и, тем более, жидкие вещи не давались ему, постоянно грозясь вырваться из нитей телекинеза, хотя было время, когда это не было для него такой проблемой. Во всяком случае, он был уверен — подобное когда-то давалось ему намного проще. Но бодрящее какао к сытному завтраку было как никогда кстати.

— Ладно, ладно. Одна монета. — На губах вороного появилась хитрая улыбка. — Но раз так, ты меня прекрасно поймёшь, когда я верну тебе излишек, разменянный на эквестрийские биты. Я, знаешь ли, тоже не люблю оставаться в долгу.

---

Оставаться в долгу. Да, он действительно не любил этого. С того самого дня, как очнулся посреди талой воды и осколков льда. Над ним нависала морда серого седого единорога, который с интересом рассматривал его, словно узрел нечто необычное или странное.

— Ты чего… живой что ль? — Заинтересованно проговорил он, не слишком деликатно пнув его в бок копытом. — Смотрю: по озеру кусок льда плывёт, дай, думаю, для подвала запасусь ледком, чтобы ягоды и фрукты не портились, а тут на тебе. Единорог внутри. Да ещё и живой. Как тебя звать-то?

— В… в… — Тот дрожал, пытаясь произнести слово, но выходило лишь фырканье и сдавленный стон.

— Ты что? С ледяной магией баловался? — Уже посерьёзнев, добавил седой, и единорога окатил ушат теплой воды, от которой он едва не подскочил, если бы копыта слушались его так же хорошо, как прежде. — Точно. Вьюга. Тебе что, в академии не говорили, что там, где сыро, такие заклинания не делают?

— Д… дра… он… там… — В голове вспыхнули искрами осколки воспоминаний. Крик ночной пегасочки, вой ветра и удар о старинную каменную кладку за миг до того, как всё вокруг стало тонуть в нестерпимо яркой вспышке, словно засасывающей его копыта, втягивая его в самый центр этого холодного свечения. — В… в том… хр… хр…

— Ты мне тут не хрыкай… — Знакомые объятья телекинеза подняли его наполовину онемевшее тело. Вороной ощутил теплоту шерстяного покрывала. — Придёшь в себя, тогда и поговорим.

Седой единорог поднял с пола кусок книги, покрутил его в копытах и швырнул его в камин, где плотная обложка начала тлеть, а потом вспыхнула ярким зеленоватым огнём. Старик прищурился и, покачав головой, вышел из комнаты.

Странный гость бредил несколько дней, выкрикивая имена и слова на старом языке. Единорог лишь осуждающе смотрел на него, но, всё же, подсовывал похлёбку в моменты, когда тому становилось лучше, порой насильно заставляя есть её, всовывая ложку в рот.

— Никогда не слышал о таком месте, хотя уже давно тут живу. — Сказал единорог, когда, спустя неделю, его гость, наконец, смог встать и занять место за столом. — Не было таких храмов тут отродясь. Были бы — знал. Я тут каждое поле обошёл, в каждое озеро заглянул. Может, за границами Эквестрии есть такие штуки, не знаю. Ты у этих поспрашивай, что иноземные, с полосками на теле. В портовых городах их найдёшь.

Деревянная ложка со стуком упала в миску.

— Эквестрия? Это… Эквестрия?! — Тёмный единорог едва не закричал с досады. Конечно, старец не был в курсе. Это же совсем другая страна. Мили западнее тех мест, в которых он был. — Как же меня… занесло сюда…

— Эээ! Не у меня спрашивай. — Подмигнув, отозвался тот. — Ты со стихией шаманил, к тебе и вопросы. Хотя раз ты пришлый, то понятно. Видать, там у вас совсем ничему не учат. А так нашёл я тебя в озере, в лёд закатанным, как клубника замороженная. Думал, бревно какое с горного ледника принесло. Притащил… ну а остальное ты и сам знаешь.

— Книга… со мной… Книга была? — Темный, худощавый и необычно высокий, единорог аж привстал, уставившись на старца ясными красноватыми глазами. — Такая…

— Не было ничего. — И ухом не поведя ответил тот, однако слишком уж поспешно сунул в рот очередной пучок петрушки и начал его жевать. — Говорю же, изо льда вынул. Ты себе уши отморозил с головой вместе, что ль?

Тёмный печально вздохнул. Значит, его поиски были напрасны.

Поиски… В голове снова взорвался клуб осколков воспоминаний, чередующихся между собой произвольным образом, заставив его обхватить рог копытами и застонать.

— Эй, да будет тебе. Не ломай голову, само вспомнится. — Мудро заметил старец и придвинул еще одну миску. — Поешь лучше, сил прибавится. И вот еще что… ты чего копытами-то ешь? Единорог же поди, как я.

Ван с удивлением поднял от стола мордочку. И вправду, сам того не осознавая, он тщетно пытался взять ложку копытокинезом, но та раз за разом падала вниз. Телекинеза не было.

Копыто медленно потянулось к рогу и встретило его привычную завитую поверхность. Старик вздохнул и отвёл глаза.

— Моя… магия? Что с моей… — Голос звучал растерянно в стенах неприметного деревянного домика, но ответа не было.

---

Он сидел, покачивая телекинезом стакан молока, медленно становящегося шоколадного оттенка, прежде чем ощутил пристальный взгляд Диксди, отчего-то рассматривающей его, словно незнакомый предмет. На её мордочке задумчивость сменялась на озарение и вновь на тень размышлений. Прерываясь на очередной кусочек булки, она рассматривала его рог, диковинную дымчатую гриву, пока их взгляды не встретились.

— Почему Сатурном? — Дожевав очередной кусок сдобы, спросила Диксди.

— Что? — Вороной встрепенулся и, наконец, сделал глоток молока, оставившего белые полоски на верхней губе.

— Ты сказал, пусть он будет Сатурном. — Синее копытце ткнуло в сторону обернувшегося хвостом кота, слизывающего молоко с усов. — Только что.

— Пф… понятия не имею. Крутится вокруг кольцом, почему бы и не Сатурн. — Развёл копыта в стороны вороной, стараясь прикрывать клычки копытом при очередном зевке. Ему подумалось, что какао стоило насыпать побольше, эффект бодрости был не столь продолжителен. Впрочем, Диксди уже не слышала его ответа. Она достала блокнот и что-то записывала в него теми самыми иероглифами, что были на её браслетах, удерживая карандаш зубами.

— Сатурн так Сатурн… Да! Копыта… — Она ткнула копытцем в грудь вороного, отчего тот едва не выплюнул глоток напитка назад. Озарение, кажется, охватило её всю, отчего она едва не съела карандаш вместе с куском булки, а её возбуждение с лихвой выдавала пляшущая и подрагивающая кисточка хвоста. — Это должно быть оно.

Добавила она, даже не подумав вдаваться в подробности. Подхватив катящийся со стола карандаш, она сделала ещё несколько заметок.

— Ко… копыта?! — Удивлённо переспросил он, рассматривая сначала свои, а потом и её копыта. — Диксди… я, кажется, не успеваю за твоей мыслью. Чьи копыта?

Но та снова погрузилась в записи, замечая вокруг себя только блюдце со сдобой.

22. В гостях под крышей, аэтаслибрум и лавка антиквара

Диксди знакомится с Кантерлотом, и не только. Страсть к своему делу, которая лишает её усталости и прогоняет сон, может изумить случайного наблюдателя. Но что скрывается за этим? И кем было то странное существо, устроившее пожар в заброшенном доме?

Голубое свечение телекинеза подняло утреннюю газету и, отряхнув от пыли, осторожно развернуло её, стараясь держать как можно дальше от белой единорожки, которая одновременно отхлёбывала утренний кофе и закусывала красиво оформленным тостом с яичницей и листиком зелени сверху. Пони пробежалась по первой полосе, мельком зачитывая заголовки и краткие описания статей, пока взгляд не приковала одна из черно-белых фотографий. «Пожар в Кантерлоте», значилось в заголовке и единорожка, медленно проглотив кусочек тоста, положила остаток на блюдце. Теперь статья заинтересовала её ещё больше.

— Мисс Рэрити, я бы хотела забрать своё платье. — Из прихожей послышался стук копыт и чей-то голос. — Мисс Рэрити?

— Да, да я сейчас… — Она отложила газету и, взяв сложенный свёрток, вышла к гостье.

— Вот. Я укоротила его и добавила изящных элементов так, как мы обсуждали в последний раз.

Гостья с трудом сдержалась от улыбки, вспоминая это «обсуждение», которое оставило ощущение вихря ножниц, иголок и ленточек. Рэрити скорее перечисляла всё, что могло бы подойди, не давая вставить и слова.

— Кстати, вы не помните, какой была вторая часть имени этой выскочки, которая давеча посещала наш город? Той голубой единорожки в магической шляпе? — Гостья задумалась. Впервые белая единорожка спрашивала о чём-то таком, что не было связано с сочными новостями из мира моды или Кантерлотских сплетен.

— Луламун, вроде… а почему это вас интересует? — Пони сложила свёрток в сумку и с интересом взглянула на кажущуюся рассеянной Рэрити.

— Нет. Ничего, совсем ничего. — Искренне улыбнулась единорожка и, проводив гостью, закрыла дверь. Улыбка сползла с её мордочки, едва шаги гостьи стихли. — Ей будет печально узнать. Но я не думала, что она из такой семьи.

---

— А мне с этим что делать? — Синее копытце ткнуло в лежащий комочком кошелёк. Тот тихо звякнул и изменил форму, лениво перевалившись на другой бок. Через развязавшийся шнурок выкатился полупрозрачный камень в обрамлении серебристого металла, и показался краешек еще одной монеты. В неё был вставлен чёрный камень в виде силуэта единорога с красным рубиновым глазом и таким же рогом. — Для артефактов они не годятся. Я уже пробовала несколько раз. Совершенно бесполезны как компоненты.

Она снова взяла зубами карандаш и вписала новый символ в блокнот, проведя от него кривую черту к группе других. Казалось, она стала куда бодрее, чем несколько часов назад. Был ли это эффект от какао, или вспыхнувшая в её голове идея прогнала сонливость, не знала даже она. Но ей отчаянно хотелось поймать мысль за хвост до того, как та ускользнёт от неё. Вороному же сложно было понять, что за эмоции скользят по её мордочке, но её глаза то и дело вспыхивали каким-то странным глубоким сиянием. — Копыта… несомненно, можно попробовать.

От нечего делать единорог с интересом рассматривал монеты. Первая была незнакома ему. Серебристый кружок был, скорее, кольцом, нежели монетой. В этой оправе был зажат плоский прозрачный кристалл, на котором неизвестный мастер не то выгравировал, не то выплавил полупрозрачное изображение. Силуэт второй был ему знаком. Тёмная масть, алый на конце рог…

— Этот силуэт. Хм… Это, случайно, не король Сомбра? — С каждым разом загадок становилось всё больше. Он придвинул мешочек ближе к пони и добавил. — А вообще придержи эти монеты пока у себя. Они ведь не занимают много места, а того, что я смогу выручить за монету эпохи Дискорда в прекрасном состоянии, думаю, хватит тебе на первое время. Раз тебе нельзя летать днём, то и к Зекоре тебе добираться будет далеко. Если хочешь, можешь передневать у меня на чердаке.

При дневном свете пони выглядела немного не так, как ночью. Цвета стали ярче и насыщеннее. Кажущаяся просто синей шкурка отливала серебристым бликом на свету и тёмным бархатом в тени. Секунд десять прошло, прежде чем сказанное Ваном дошло до неё, и она отвлеклась от блокнота, посмотрев на него снизу вверх из-под чёлки гривы.

— У шебя на шердаке? А я не бужу помешей? Тьфу… — Карандаш покатился по столу и замер у пустой тарелки, на которой остались лишь крошки от булок. — В смысле, я не буду помехой? Ты говорил, что занимаешься расследованиями и прочим… Это звучит сложно и, наверное, требует подготовки. Зекора, например, просила меня выходить из дома, если занималась зельями, не терпящими присутствия магических вещей, знаешь ли.

Лёгкий бриз шевелил её длинную фиолетовую гриву, на миг сдвинув чёлку так, что глаза пони оказались в тени. И в этой тени глаза горели странным оранжевым огоньком интереса, какой можно было заметить лишь у тех, в ком горит азарт изучения всего нового. Искателя приключений или археолога, нашедшего гробницу древних правителей в самой гуще непроходимых джунглей. Но грива снова сменила свою форму, и это ощущение прошло. Диксди потянулась и, подцепив стакан молока за край зубами, залпом допила остатки. Ван с интересом наблюдал, как, даже лишившись телекинеза, она управляется тем, что ей осталось. Копытцами, зубами и даже коготками на крыльях, как это было недавно. Розовый лепесточек языка слизнул с губ бежевые полоски от какао.

— Не помешаешь… — Вороной с трудом оторвался от разглядывания представшей в дневном свете крылатой пони и, внезапно что-то вспомнив, охнул. — Конечно, если тебя не смущает некоторый творческий беспорядок! Диксди, моя деятельность… порой приходится раскладывать кусочки мозаики, чтобы понять общую картину, и они лежат, где придётся. Ну, конечно, самые сложные задачи неизменно ложатся на плечи Элементов Гармонии, оставляя мне загадки рангом ниже, но куда выше того, с чем могут иметь дело простые стражники. Кто-то называет это попыткой найти себе неприятности, но порой даже приходится покидать Эквестрию, выезжая за её пределы.

Расплатившись и пообещав зайти еще раз, Ван дождался, пока она сложит свой блокнот и карандаш в сумку, замок которой защёлкнулся с металлическим лязгом. По дороге она молчаливо смотрела по сторонам, а вороному было нечего особо сказать, он лишь улыбнулся, заметив, что кот снова оказался на спине пони, урча и нежась на солнце. Кот понял, как забраться на в ложбинку между крыльев незаметно, и воспользовался этим знанием на все сто.

— Скажи… а ты можешь ходить по облакам? — Внезапно спросила она, кинув на него взгляд, полный странного любопытства. Этот вопрос напомнил ему первый раз, когда ему предложили вступить на облако, которое отозвалось пружинящей поверхностью, словно упругий комок хлопка. Но страх провалиться или упасть с него остался до сих пор, несмотря на удачный опыт.

— Если, конечно, облако само спустится прямо ко мне. — Отшутился он и осенённый догадкой добавил. — Думаешь сделать артефакты, которые позволят ходить тебе по облакам в любое время? Тогда у меня тебе будет куда проще работать над воплощением этой задумки! Думаю, среди трофеев найдется что-то полезное…

Ван был прав. На чердаке царил творческий хаос в большей степени, чем беспорядок. Стены, одновременно являющиеся внутренней стороной крыши, были завешаны кучей бумажек с записями, фотографиями и даже набросками каких-то странных схем и чертежей. В них причудливо смешивались старый и новый эквестрийские языки, и ещё один, похожий на тот, что использовали в своих свитках грифоны. В самом конце вытянутой комнаты стоял письменный стол с довольно потёртой подушкой для сидения под ним. Рядом расположился перевитый серебристой цепью сундук, довольно громоздкий, даже в сравнении со столом. Его оббитые стальными полосками уголки поблескивали царапинами, и он весь целиком выглядел так, словно побывал в не одной переделке. Книги стопками громоздились вокруг стола, покачиваясь от шагов пони и грозясь рассыпаться томами по всему полу. Среди них, словно трубы или орудия игрушечного бумажного замка, торчали свитки. Камешки, косточки, бутылочки со странными, напоминающие зелья Зекоры, снадобьями, стояли среди огарков свечей, которые владелец комнаты, видимо, ставил, где придётся, и оставлял до тех пор, пока они не догорали до конца. В середине комнаты же было чуть чище, и там располагался низкий обеденный стол с тремя подушками вокруг. Значило ли это, что Ван был всегда готов к гостям, Диксди не знала. У самой стены, напротив окон, стояла низкая софа, накрытая пледом, и зеркало, большая часть которого была скрыта тканью.

— Добро пожаловать на мой чердак, очаровательная леди. — Раздалось за её спиной вместе с шорохом снимаемого плаща. Сквозняк проник через дверь и за краткий миг свободы успел поиграть с валяющимися на полу бумажками, покатав их по ковру.

— Это ты называешь творческим беспорядком? По крайней мере, у тебя на полу не лежат обломки каменных перекрытий, и из него же точно не торчат корни деревьев. Я уже не говорю о вездесущей трухе от деревянных стеллажей, от которой не избавится, не убрав причину её возникновения. Уютно… — Её внимание привлекли надписи на стенах, начав рассматривать которые, она дошла до сброшенных в угол коробок. Там же она скинула сумку на пол, подтаскивая её по полу за лямку. — Оу! Жёлтый опалит, где ты только его достал?

Её голос раздавался уже из коробки с кучей интересных для неё вещиц, в которую она сунула носик. Выдающимися вперед когтями крыльев она умудрялась поднимать с пола листики и удерживать перед мордочкой и, изогнув крыло под неестественным углом, подтягивать за собой сумку.

Несмотря на толстый ковёр (хоть он был и протёрт в нескольких местах), её шаги раздавались довольно гулко. К её собственному весу добавлялся вес «облачных поножей», тихо поскрипывающих на её задних копытах. Сейчас, в свете дня, стала видна их массивная конструкция, берущая начало у самых подков, обхватывающая сегментами сочленений ногу чуть выше копыта и завершающаяся почти на самом суставе колена. Каждая деталь была сильно повреждена, но они все еще сносно держались. Особенно пострадала их нижняя часть. Зубцы некогда ровного края чудом не вспарывали ковёр, когда пони разворачивалась на месте.

— Да где только не находил… — Ван с плохо скрываемой улыбкой смотрел на роющуюся в коробках пони. Впервые из гостей кто-то посчитал это не просто хламом, который стоило бы выкинуть, а ценными и интересными предметами. Её реакция напомнила ему, почему он так и не избавился от большинства предметов в коробках. — Часть покупал у антикваров, часть у магов, что-то находил сам. В том же Вечносвободном Лесу или в древних развалинах. Некоторые вещи являются трофеем. Если что понравилось — бери. Я новое раздобуду.

Внезапно до неё дошло, насколько бесцеремонно, должно быть, она себя ведёт, и она обернулась к владельцу этой комнаты.

— А… эмм… кажется, я немного увлеклась. — Она широко улыбнулась и расслабила крылья, выпустив из них листик бумаги. — «Облачные поножи» нельзя скопировать… возможно только улучшить их, если найдётся что-то подходящее. Но…

Как-то издалека начала она фразу, смотря на Ванна, не отрывая взгляда. Изогнувшись, она вытащила зубами из замка браслета толстую и отливающую металлом палочку. Скруглённое остриё артефакта тускло мерцало холодным светом, оставляя в воздухе тонкие росчерки в такт движения головы Диксди и её дыхания.

— Я… — Не выпуская артефакт из зубов, подбирала она слова. — Хошу…

Крылья свободно лежали по бокам, чуть касаясь пола своими костяными окончаниями, и с каждым её шагом по направлению к вороному единорогу шелестели лежащими на ковре листиками. Она замерла совсем близко от него. Синее мерцание предмета смешивалось с оранжевыми блёстками в её глазах. В комнате почувствовался запах металла.

— Хошу, што бы ты… не двишался. — Артефакт явно мешал ей говорить, но, в отличие от карандаша, выпускать его она не хотела. Теперь светился не только его кончик, но и выбитая на нём буква «W», делая синюю шёрстку мордашки ещё более синей и поблескивающей серебром. Кот жалобно мяукнул и забрался на стол, посчитав это более удобным местом для наблюдения за происходящим.

— Это… Штилус. — Добавила она, словно это могло что-то объяснить. Теперь она стояла так близко, что могла коснуться артефактом своего спутника, но медлила, словно в нерешительности. Единорог следил за ней, пытаясь понять её странные действия. Едва она замерла перед ним, он подался чуть вперед и тихо шепнул.

— Я… согласен. — Заставив пони застыть в недоумении, размышляя над тем, что именно он имел под этим в виду. Если бы она чаще общалась с пони или, по крайней мере, ознакомилась с принятыми жестами… ей бы была понятна двусмысленность момента. Но в этот миг странной магии и очарования, вполне способного завершиться взаимным недопониманием, из дальнего конца комнаты раздался стук дерева по дереву и дребезжание натянувшихся цепей. Сундук, оказавшийся прикованный цепями к полу, подпрыгивал и пытался вырваться из оков, поворачиваясь то одним углом к сдерживающим его петлям, то другим. Кот испуганно зашипел на него и, выгнув спину спрыгнул со стола подальше от взбунтовавшейся вещи.

— Тьфу ты! В такой момент… — Вороной раздражённо топнул копытцем по полу. Пони стояла так близко, что его мысли обрели весьма романтичный характер, вопреки всем его правилам поведения при первом знакомстве. — Вот всегда так, придёт кто-то в гости, а она начинает шуметь. Бестолковая штука. Всё надеется удрать.

Стилус погас, и пони, не скрывая некоторого разочарования от разрушенной концентрации, бережно всунула его обратно в двойной браслет. Замок защёлкнулся, и артефакт накрепко замер в округлом пазе.

— Что же… в другой раз, значит. — Проговорила Диксди, поправив прядь гривы. Теперь она тоже обернулась на источник шума, так некстати перервавшего её планы. Сундук явно пытался быть живым и отчаянно шевелился, протискиваясь через петли или пытаясь из них выпрыгнуть. — В нём… что-то живое?

Удивлённо дёрнув ушком, она стала всматриваться в старинную вещь, но подойти к нему не решилась. Кот, и вовсе, отстранился от диковинного предмета интерьера на максимально безопасное расстояние — на шкаф позади пони. Сундук подпрыгнул ещё раз и уставился слепым отверстием замка куда-то в сторону. Будто прислушивался к разговору или, напротив, обиженно отвернулся от пони.

— Уверена, соседи снизу явно должны благодарить тебя за этот ковёр. — Заметила она, кивнув в сторону сундука. — Это что, артефакт? Трофей? А… предмет из Вечно Свободного Леса? Нет, откуда там сундуки… Никогда не встречала шевелящейся сама по себе вещи… хотя постой-ка. — Она прищурила свои оранжевые глаза, и на миг они блеснули холодным фиолетовым оттенком. Казалась, цепкий взгляд пытается проникнуть через поверхность сундука и… — Ладно, сдаюсь. Я понятия не имею, что это за штука, и почему она хочет убежать.

Она сказала это, разведя в сторону крылья. Единорог криво усмехнулся ходу её мыслей, не без удовольствия заметив, что ему удалось произвести впечатление, хоть и таким способом. А ведь ещё немного, и он мог бы…

— Сундук-то вполне обычен, а вот его содержимое отчаянно желает творить пакости. Хотя преуспевает в это только по отношению ко мне. — Он выдержал небольшую паузу, не упустив момента тихо пнуть сундук копытом за испорченную атмосферу и заметить на мордашке Диксди заметный интерес. — Но ты права, это артефакт. Довольно редкий, псевдоживой и такой же псевдоразумный. Ага… вижу тебе не терпится на него взглянуть. Подожди минутку… я покажу тебе эту штуку поближе.

Он долго копался телекинезом между стеной и полом, пока в воздухе перед ним не появился сияющий красноватым ключ. Потребовалось всего несколько поворотов его в замке, чтобы хорошо смазанный механизм щелкнул и открылся. Вслед за замком, сундук освободился от цепей, и откинувшаяся крышка представила взору прочные перегородки, делившие внутренности сундука на четыре неравные части. Из самой крупной Ван достал нечто шевелящееся в путах телекинеза, и этим оказалась… книга!

Массивную обложку украшала, если можно было так сказать, морда жутковатого существа, вокруг которой были вставлены в металлические пазы рубины. Их оправа переходила в серебристые уголки. На обратной же стороне виднелся знак, отдалённо похожий на кьютимарку вороного, выложенный такими же рубинами, но мельче размером. Символ был смутно знаком Диксди и частично напоминал половинку знака «Тайна» и часть элемента, похожего на книжный замок. Быть может, это было её воображение, но и та, и другая часть кьютимарки вызывали именно эти ассоциации.

— Только копытцами пока не трогай. Может отгрызть. Я не шучу, она даже меня кусала. Несколько раз. Можно сказать, это мой самый ценный трофей за последние несколько лет. Я называю её Пониномикон… ну или просто Книга, с большой буквы. Она является сборником знаний по наиболее древним заклинаниям, какие можно найти. Книга, знакомься — это Диксди, очаровательная, красивая и отзывчивая артефактор. — Обложка зашипела и, извернувшись, попыталась прищемить нос единорога своим стальным замком. В итоге, ей досталось место чуть повыше копыта и вороной, поморщившись, добавил. — Как ни печально, но чтобы открыть её, требуется дать себя укусить. После чего она успокаивается на некоторое время. Я отыскал её в одном заброшенном храме… Ах, это совсем неинтересная история.

Фолиант рухнул на пол и оказался прижатым копытом сверху.

— Вижу, тебе не терпится взглянуть! Ну как? Мне удалось тебя удивить? — Вороной не скрывал удовольствия от возможности похвастаться редким предметом. Из его окружения мало кто мог в полной мере осознать ценность его находки, а прочие и вовсе могли испугаться и убежать. Принцессы же… им он, пожалуй, рассказал бы о Книге в последнюю очередь.

---

— Что если бы мне удалось найти такой предмет, который бы давно был утерян или забыт? — Как-то однажды он завёл разговор в один из визитов во дворец, отчитываясь об успешном завершении очередного дела. — Например, ведущую себя, как живая, — книгу?

Серебристая вилка с кусочком тортика застыла в воздухе и принцесса вздохнула.

— Надеюсь, тебе не повезёт настолько, чтобы найти нечто такое же опасное, как то, что ты описал. Твоё любопытство и жажда нового мне понятна, равно как и твоя кьютимарка, и всё-таки… — Она замялась и задумчиво покрутила кусочек сладкого в воздухе. — Не стоит бравировать тем, чем ты стал. Тем более, что я не вполне уверена, так ли это на самом деле. Ты упорно отказываешься развивать свои навыки магии, разыскивая какие-то искусственные заменители тому, что должно быть естественным для тебя так же, как дышать. Твои раны заживают быстрее, чем если бы они были на теле единорога, но это не значит, что тебе всё по плечу. Мне жаль видеть, как ты пытаешься найти более простой способ вместо упорных тренировок.

Ван насупился, спрятав мордочку за чашкой чая. Она была права. Права снова и снова. С момента их встречи, она каждый раз напоминала ему о необходимости стараться вернуть себе магию, хотя где-то в глубине сердца это казалось ему проявлением некоторого эгоизма. Она желала ему возвращения магии, не потому что жалела. А потому, что тот, кем он стал, обязан был обладать магией в полной мере. Равно как и летать. Но многочисленные неудачи и неожиданная ответственность, душили его и лишь приключения давали ему отдушину. Конечно, некоторый статус имел свои преимущества, но…

— Однажды ты окажешься там, где только магия сможет помочь тебе. И верные друзья, если тебе удастся их обрести. Пожалуй, я даже знаю, как это можно устроить. — Она таинственно улыбнулась, и от этой улыбки по спине Вана пробежал холодок.

— И всё же, принцесса Тиа, ты не ответила на вопрос. — Послышался его решительный голос из-за кромки чашки.

— Конечно же, принести её мне, а я найду способ, чтобы изгнать подобный предмет из этого мира навсегда. — Чарующая и обезоруживающая улыбка стала еще шире, и в ней пропал кусочек торта, едва не упавший с вилки на пол.

Уходя из её покоев, Ван считал себя обманщиком. Такой предмет уже лежал в его сундуке, но потерять его после того, какой ценой и количеством затраченного времени он достался, Ван не желал. Вдобавок, Книга упорно не давалась, раскрывая свои секреты весьма неохотно, каждый раз больно кусая его то за копыто, то за ухо. Правда, он быстро понял, что это успокаивало её и позволяло листать некоторые страницы. Если бы не особенность его нового тела, скорее всего, принцесса быстро бы заметила оставленные обложкой синяки и укусы на его тёмной шкурке. Книга, возможно, хранила секрет, почему он изменился. А ещё решение одной проблемы, ключ к которой он так и не смог отыскать ни в одной другой книге, какие смог заполучить, странствуя и раскрывая дела, оказавшиеся не по зубам Ночной Страже. Нужно было просто подождать…

---

Сказать, что она была заинтересована, было всё равно, что не сказать ничего. В зрачках растёкся глубокий оранжевый блеск, и она пристально стала вглядываться в этот прижатый к полу жутковатый предмет.

— Я думала… Аэтаслибрумы давно утеряны… — С изумлением выдохнула она незнакомое для вороного название, осторожно приближаясь к книге. — Записи о них были слишком невероятны, чтобы воспринимать их всерьёз.

Предмет, названный ею ранее стилусом, вновь оказался зажатым в её зубах. Отточенными движениями мордочки, привыкшей выходить из положения, когда телекинез недоступен, Диксди стала наносить светящиеся линии по бокам книги и на её обложку. На миг могло показаться, что Книга была ошарашена подобными ритуалами, отчего замерла и прикинулась совершенно обычной.

— Как штранно… они не долшны быть наштолько шлобными… — Бормотала пони, дорисовывая странные символы по углам светящейся схемы вокруг и на самой книге. Она резко дёрнула стилусом. Над полом зависла точная и объёмная копия книги, только представленная в виде линий, граней и сложенных стопкой плоскостей. Диксди увлечённо стала её вращать, перестав уделять внимание как Книге, так и не менее ошеломлённому единорогу. Очнувшийся фолиант снова заёрзал и стал изгибаться уголками обложки, медленно выползая из-под копыта.

— Она пыштается выполшти иш под копыта… — Заметила пони, кивнув в сторону снова замершей Книги, словно услышавшей её слова.

С трудом оторвав взгляд от зависших в воздухе линий, вороной поспешил убрать затихший аэтаслибрум, как назвала этот фолиант демикорн, в сундук. Его же, в свою очередь, опутала цепь.

Стилус в зубах пони точными движениями прикасался к символам на углах схемы, дорисовывая линии и точки их схождений. В результате всех этих действий схема из мерцающих линий пришла в движение и… раскрылась. Полупрозрачные, словно призрачные или сделанные из очень тонкого стекла, листы с чёткими и резкими символами и чертежами переворачивались, демонстрируя содержимое книги. Отдельные листы выходили из пазов, покидая корешок, и раскладывались полукругом, словно прилипая к внутренней стороне окружающей пони сферы, вращающейся вокруг воображаемого центра обложки. Холодное голубое свечение от них отбрасывало блики на её мордочку, контрастируя с её оранжевыми, полными интереса глазами, бегло просматривающими отдельные листы. Порой она увлечённо цокала язычком, прокручивая одну деталь за другой.

— А вот это я уже видела, но использовалось это иначе. Это я вообще не могу прочитать… — Говорила она вслух, с азартом разбирая призрачную копию книги на составные части. Схема стала вкладываться одна в другую, и теперь даже обложка стала разделяться на слои, отображая связанную систему каждого из элементов. — Оу! Обратно замкнутые сдерживающие петли, это явно что-то из нового. А это… фууу, кому только в голову пришла такая мысль?! Какая пакость, даже представлять отвратительно.

Диксди сморщилась и, фыркнув, закрыла несколько схем. Они пропали, распавшись синим облачком дыма. До неё не сразу дошло, что её действия не только непонятны, но, возможно, даже вызывают опасения у замершего единорога. Его, и вправду, очаровало происходящее. Одно дело — представлять суть работы артефактора, но совсем другое — увидеть это вживую.

— Ты в курсе, что ей нужна твоя кровь? Ах, ну да, конечно, в курсе… — Она задумчиво начала фразу, стараясь держать стилус так, чтобы тот не мешал ей внятно говорить. — В общем… это движимая копия предмета. Артефактограмма, наверное. Позволяет избежать активации или соблюдения условия использования артефакта, создавая… схему его принципа действия. Поворотные символы дают возможность вращать предмет. Активизирующие — имитировать принцип действия. Имитационные и коннекторные — разделять на составляющие, не повреждая оригинальный предмет… ммм?

Судя по выражению на мордочке единорога, из сказанного ею было понятно далеко не всё, и на его языке крутился какой-то вопрос. Диксди качнула головой.

— Это временное, схема растает, как только я отключу стилус. Даже если что-то пойдёт не так, оно исчезнет вместе с нею. Это имитация. Кстати, у Книги один уголок закован слабо… — Она кивнула в сторону сундука. — Но я не знаю, должно это быть так или нет. В этом аэтаслибруме не осталось даже упоминания схемы создания. Это так странно. Словно… её собрали из разных кусочков, сшили страницы, выдернутые из других книг, возможно даже, вполне обычных. По правилам, любой артефакт обязан иметь свою уникальную схему создания, запечатанную вместе с ним. А тут — пусто. И сдерживающие цепи соединений построены не менее странно. Если их цель — удержать нечто внутри, то это явно не работает. А если не позволить исчезнуть и раствориться в предмете некой магии, то выполнено чрезвычайно грубо…

Стилус снова вернулся в паз, и схема, как и говорила эта синяя пони, сложилась в копию книги и растаяла в воздухе, оставив после себя легкий порыв ветерка. На мордашке демикорна блуждала ответная улыбка. Не то от удачного знакомства с тем, о чем только доводилось читать, не то от того, что ей удалось изумить своего знакомого своими умениями. Не говоря уже о возможности осмотреть такой редкий артефакт.

— А ещё… Жёлтый опалит — это символ луны. — Внезапно добавила она. Наконец, листая страницы, она вспомнила, где видела подобные камни.

— Это было… ммм… красиво… — Чуть растерянно и, словно пропустив мимо ушей её последнюю фразу, проговорил дымчатогривый. — Возможно, разрозненные знания, которые вложили в неё, испортили Книгу и привели к тому, о чём ты упомянула.

— Да уж… описания были даже навскидку не сильно аппетитные, даже из того, что мне удалось прочитать. — Синяя пони смутилась на такой неуклюжий комплимент. — В свитках аэтаслибрумы всегда описывались как одно из достижений, позволяющих сделать знания живыми и способными передавать их даже тем, кто не мог их прочесть. И очень печально видеть, как, в итоге, эти достижения были использованы. Расскажешь как-нибудь, как тебе достался этот… хм… экземпляр?

Рядом шелестел скомканной бумажкой кот, видимо, принимая ту за мышь или нечто живое и забавное. Удивительный контраст такой домашней и уютной обстановки на фоне магических и способных быть опасными вещей. Способность Вана жить на грани простого и таинственного посеяли в ней интерес.

— Вот что… Держи. — Из коробок со странными вещами, в которую она не так давно сунула носик, вылетело несколько жёлтых полупрозрачных камней разной формы и размера, окутанных алым мерцанием. — Пусть это будет моим подарком. Уверен, в твоих копытцах им найдётся применение куда быстрее, чем в моих собственных. Особенно после такой демонстрации твоих умений. В этом у меня почти не осталось сомнений.

Она с благодарностью кивнула и, приняв подаренные камни, осторожно и, возможно, даже слишком бережно сложила их в сумку. Тёмный единорог, не сдержавшись, зевнул.

— И как тебе только спать не хочется… Я, кажется, уже стоя засыпаю, несмотря на все чудеса, какие сегодня довелось увидеть…

— Я, правда, долго могу обходиться без сна, если это нужно. А уж после «заботы» Зекоры, мне кажется, что я отоспалась на пару дней вперед. Спи, если хочется. — Она как-то странно взглянула на него из-под пряди фиолетовой гривы. — Или ты боишься, что я сделаю тут что-то, пока ты спишь?

---

Серебристая единорожка, чья платиновая грива развевалась тонкими прядями, похожими на паутинки, стояла на скале, всматриваясь в раскинувшийся наверху город. Тёмное пятно отделилось от его белоснежных стен и стало быстро спускаться по уступам, избегая троп и дорог. Длинными скачками, словно хищник, существо стало приближаться к скале, где стояла серебрящаяся пони. Единорожка фыркнула и, взмахнув пережатым в нескольких местах золотистыми обручами хвостом, плавно спустилась вниз, делая неторопливые шаги навстречу.

Нескладное существо, опирающееся на передние длинные лапы, тяжело дышало и старалось лизнуть раненое и обожжённое плечо своим длинным и жилистым языком. Четыре красноватых глаза на сплюснутой морде всматривались в единорожку.

— Ты нашёл его? — Голос звучал тускло и безразлично, лишь подрагивающий хвост выдавал её нетерпение. — Ты задержался и устроил никому не нужный пожар. Надеюсь, это стоило того.

— Нет, Повелительница. Там был только крохотный осколок того, о чём говорилось в старом свитке. Я… — Но та, кого он назвал Повелительницей, отвернулась, досадливо прикусив нижнюю губу. — Я сделал всё, что мог. Эти стражники окружили меня со всех сторон. Мне не удалось снова сменить облик, а стражник просто потерял сознание. Возможно, вам следовало бы…

— Не говори. Мне. Что следует мне делать. — Отчеканила она, и в её глазах заплескалась жидкая и кажущаяся живой тьма. От этого взгляда жилистое и словно перетянутое сотнями канатов и жгутов существо сжалось и протянуло дрожащей лапой кусок странного предмета. Обломок металла с красным камешком с вырезанным в нём символом. Она перевела взгляд на его лапу. — Но ты выполнил задачу, и потому я не стану обращать внимания на твою оплошность. В этот раз. Идём, нам нужно покинуть это место до того, как стражники отыщут твои следы.

Осколок был осторожно взят телекинезом и опущен в сумку на её бедре.

— Повелительница. Там был единорог, который пришёл в Кантерлот несколько лет назад. Он тоже был в доме, этот искатель магии. — Сомнаморф тихо шёл следом, стараясь не отставать от хозяйки ни на шаг. — Я вспомнил его… по пути из города.

Она обернулась в сторону желтеющего в свете поднимающегося солнца города.

— Он не составит проблем. — Уверенно заявила она. — А тебе стоит поискать новый облик. Тут много небольших городишек, выбор у тебя будет богатый.

Существо кивнуло, переступая короткими задними лапами и далеко выставляя вперёд свои колченогие передние. Его присутствие раздражало единорожку. Она не знала, почему, но каждый раз пребывание его в этом облике вызывало у неё приступ отвращения. Красота. Она ценила красоту, и это уродливое существо было терпимо в любом другом облике, но не в этом. И, всё же, сомнаморф был полезен. Двери библиотеки самой защищённой столицы были открыты перед ним. Никто не заметил, как глупенькая пегасочка стала настолько начитанной, что её повышали с каждым разом, разрешая посещать такие уголки хранилища знаний, какие были доступны весьма немногим.

Перьекрылая потеряла немало лет жизни, просыпаясь лишь для того, чтобы снова отдать свой облик её слуге. И этот напыщенный Орден. Они искали её слугу, даже не зная, что он ходит прямо под их носом. Серебристая рассмеялась в голос, заставив своего странного спутника вздрогнуть.

— Кто следующий? — Тихо подал он голос, пытаясь угадать, в каком настроении его госпожа.

— Не «кто», а «где». Хранилище в одном мелком городишке. Не запомнила его названия. — Единорожка, всё-таки, была в хорошем расположении духа. — Мы всё равно пройдем рядом, так что готовься обрести новый облик. И постарайся найти покрасивее, чем в прошлый раз.

— Да, повелительница… Как пожелаете.

---

Чёрный единорог спал. Иногда спокойно, иногда вздрагивая, словно переживая недавние события во сне снова. На его мордочке проскальзывала тень улыбки чему-то, несомненно, приятному, но она сменялась грустью, будто желаемое ускользало из его копыт, и тогда крылья невольно шевелились, отражая его попытку догнать это в своём сне. Дискди сидела на другом конце комнаты, подальше от сундука с недружелюбным аэтаслибрумом.

Хотя ещё несколько минут назад она стояла над вороным, стараясь вести себя как можно тише. Зажатый в зубах, мерцал артефакт, линии от которого становились тусклее, едва она отвлекалась, думая, что разбудила единорога своими движениями. Теперь напротив неё вращалась уменьшенная схема, свет от которой она закрывала крыльями.

— Так… эта линия показывает вектор внутренней силы. А это… оу… ему, и правда, снилось что-то приятное… — Мордочка синей пони стала пунцовой, и она легким движением стилуса убрала часть схемы. — Так, а вот тут повреждения, но уже давно сросшиеся. О Алая, это было ужасно больно — лишиться их таким образом, пусть и на время.

Стилус мелькал синим кончиком от одной схемы к другой, активируя череду символов, связывая их тонкими нитями и заставляя их перемещаться по объёмной фигурке так, как желала того владелица. Фигурка то меняла своё положение, то раскрывала крылья, будто готовилась к полёту. Стрелки векторов меняли своё направление, порождая дополнительные линии соприкосновений и меняя цвет синих знаков на зеленоватые или на ярко-красные.

— Но это же невозможно! — Едва не вскрикнула она, вовремя зажав рот тыльной стороной копыта. — Вот значит… почему. Но ведь всё остальное вполне в норме. Почему же…

Стилус замер над одним из вычурно нарисованных символов у самого места крепления крыльев. Лёгкое нажатие и, схема приблизилась и развернулась в тонкую полоску графиков, компонентов и взаимосвязей, часть которых заканчивалась красными кружками. Пони нахмурилась и поменяла несколькие местами. Результат был тот же. Тогда она изменила их снова, перенеся несколько обведённых знаков выше в иерархии. Несколько красных символов стали оранжевыми и сместились на область копыт. Фигурка пошатнулась и поникла.

— Я опять ошиблась. Дело не в этом. — В сощуренных глазах пони разгорался фиолетовый свет. Зажатый в зубах стилус тускло мерцал, отбрасывая жёсткие блики на её задумчивую мордашку. — Техника пегасов не будет работать. Это совсем иной принцип, несмотря на его умение ходить по облаку. А что, если…

Фигурка сжалась и отобразила сразу несколько исходящих векторов, часть которых Диксди сразу стёрла, оставив всего несколько. Они были отмечены белыми и зеленоватыми надписями на старинном языке. Стилус скользнул над ними, раскрывая над стрелками зеленоватые дуги, ставшие закрашенными и полупрозрачными арками. Прокрутившись, немного в пространстве, они сомкнулись.

— О, Алая! Не думаю, что ему это понравится. Это плохо… — Синяя пони внезапно забеспокоилась и торопливо оглянулась. Свет от схемы не доходил до него, и тот безмятежно спал. Она с облегчением вздохнула, не удержавшись от зевка в конце. — Но это совершено точно… Почему же он не сказал? Может, никто не должен был об этом знать? Как же мне поступить…

Стилус медленно погас, и схематичное изображение аликорна растворилось в воздухе. На мордочке пони снова возник румянец, который она решительно стряхнула, приложив к щеке холодный браслет на копыте.

— Еще бы немного точности. Скорее бы уже можно было использовать телекинез. Впервые его так сильно не хватает. — Тихо прошептала она, подтянув крылом поближе к себе подушку. Устроившись на ней и распустив по бокам крылья, она обернулась хвостом, на кисточку которого не преминул улечься кот. — А ты шерстяной ушастый нахал… если ты не в курсе этого.

Она сделала замечание коту и задремала, ощущая тёплые лучи солнца на крыльях.

Проснувшийся чуть раньше Ван, тихонько звякая посудой, заваривал чай, осторожно пробравшись на тесную кухню мимо пони. Диксди дремала, прикусив свой хвост у основания стрелки, и это выглядело как-то трогательно и по-детски. Фиолетовая грива прядями лежала на тёмно-синей шкурке, скрывая мордочку. Осторожно шагая по ковру, он взглянул на крылья пони. Перепонки в некоторых местах казались надорванными и сросшимися обратно, словно ей доводилось сражаться с кем-то или падать через острые ветки деревьев. Вместе с шипастым хвостом эти отметины придавали ей своеобразный, воинственный вид, совсем не сочетающийся с её, на его взгляд, наивным восприятием мира. Добавив к своим шагам капельку телекинеза, вороной умудрился даже не разбудить чуткого кота, устроившегося среди скомканных бумажек и листиков.

Наступивший вечер разбудил пони разносящимся по комнате ароматом заваренных трав. Диксди потянулась, по очереди расправив крылья и сложив их по бокам.

— Я не заметила, как ты встал… — Зевая, протянула она и поднялась с удобного пуфика. Её движения были лениво плавными, отчего даже привычно лязгающие поножи остались почти безмолвны. Лишь тонко скрипнули сочленения, когда она окончательно поднялась и сделала несколько шагов к столику. Оглянувшись назад, она осмотрела циферблат на левом бедре и вздохнула, пожав крыльями.

— Что-то не так? — Ван придвинул пони чашку на блюдце.

— Ещё целые сутки без телекинеза… Оу! Это ещё и заваривают? — Она с удивлением уставилась на чашку с плавающими на дне чаинками, лепестками и небольшими круглыми листиками. Пахло свежестью, и к аромату примешивался холодящий мятный и горьковатый вишнёвый ароматы. — Дома я делала только настойки. Когда свежие листы сушишь на тёплых камнях очага, а потом прижимаешь между пластинок, заставляя холодную воду протекать через них, медленно насыщаясь вкусом. Зимой можно было получить вкусные кубики льда. А это странно… и горячо.

Пони осторожно отпила из кружки, жмурясь от разливающегося во рту вкуса. Единорог тоже пил из чашки, осторожно придерживая ее за ручку телекинезом. Его взгляд скользил по чему-то, что находилось за плечом пони, и она пошевелила крылом.

— Заметил, да?.. Это было давно, я была глупой и слишком уверенной в своих силах. Мне пришлось потом долго ходить по земле, смотря на небо со скал, мечтая вернуться в него вновь. Конечно, это научило полагаться на всю себя, а не только на какую-то особенную часть собственного тела. — Она сделала ещё глоток, покачивая чашку и смотря, как чаинки носятся на дне, подобно крошечным рыбкам. Её бодрый вид совсем не сочетался с вечерним небом за окном. Поправив непослушную гриву, смотря в своё отражение в чашке, она снова взглянула на единорога. — Главное правило ищущих приключения. Когда проснулся, тогда и утро. Верно? Как спалось?

— Неожиданно хорошо. И снилось много чего хорошего. — Вороной слегка смутился под изучающим его взглядом пони. Диксди до последнего не знала, заметил ли он её присутствие рядом, но, видимо, он, и вправду, спал без задних копыт. Отведя взгляд в сторону, он невольно скользнул по изгибам её тела. — Но и неприятное снилось тоже.

Ван дёрнул крыльями, словно проверяя, на месте ли они. Разбуженный кот сонно прошёлся по хвосту Вана и, выбрав пуфик поудобнее, улёгся на нём.

— Вечер в самом разгаре, но не все и не везде ещё закрыто. К тому же, я обещал познакомить тебя с портным, да и мне самому стоит сменить плащ на более новый. — Вороной косо взглянул в окно. — Но, прежде всего, к антиквару. Твою сумку стоит пополнить более ходовыми монетами взамен старых.

— Антиквар? — Она допила остатки чая и когтём крыла подтянула к себе сумку. — С удовольствием. Я была всего в нескольких лавках этого города. В одной наглый продавец не дал мне рассмотреть предметы, да ещё и, назвав «кадавром», вышвырнул на улицу. Это такой комплимент или пожелание удачи?

Единорог едва не подавился чаем. Пояснить, что действительно значит это слово, было бы грубо и точно расстроило бы его гостью. А этого ему не хотелось, особенно сейчас. Видимо, эти невесёлые размышления стали видны пони невооружённым взглядом.

— Твой плащ. Он был тебе дорог? Мне кажется, тебя расстроило то, что случилось с ним после пожара. — Его глаза встретились с сочувствующим взглядом странной пони, которая решила, что причина его грусти в потере плаща при пожаре. — Если он был артефактом, я могла бы попробовать разобрать его и обновить…

— Нет-нет, мне был по настоящему дорог мой самый первый плащ, но он, по воле случая, остался в других местах. — Он с тоской посмотрел на небо. — Этот — всего лишь замена и точно не артефакт.

---

Потрёпанная гостиница встретила чёрную пони всем великолепием полузаброшенного здания, скрипучей лестницей и унылым выражением на морде земнопони, которого не обрадовало её появление, несмотря на отсутствие посетителей. Казалось, его вообще ничего не радует, и этот унылый городишко был местом, в котором он хотел бы оказаться в последнюю очередь.

— Комната два бита, переночевать три бита, привести кого-то — по три бита за каждую мордашку… — Меланхолично зачитал он привычные цены и замер, уставившись на одинокую монетку на стойке. — Комната два…

— Я слышала. Она мне нужна на пару часов, а, значит, и одной монеты будет много. — Из-под вишнёвой гривы на него смотрел отливающий каким-то блеклым зеленоватым цветом глаз. Второй был закрыт длинной прядью пыльной гривы. — Согласен?

Пони вздохнул и, сняв со стены ключи, положил их перед пони. Такие посетители нервировали и разочаровывали его ещё больше, заставляя подумывать о том, чтобы бросить своё дело. Но его метка говорила ему быть управляющим гостиницы. И порой ему казалось, что она досталась ему по ошибке.

— И не будь таким кислым, у меня от такого настроение портится. — Послышалось от поднимающейся по лестнице пони. Жеребец уронил мордочку на копыта. Конец дня был явно не лучше его начала.

Дверь захлопнулась за пони, но она не стала закрывать её на ключ. Просто оставила его в скважине замка, с удовольствием развалившись на кровати.

— А! Как всегда, пунктуа… — Вспышка света озарила половину комнаты и, вспыхнув повторно, оставила комнату пустой. Поднявшийся на шум жеребец уже хотел выставить счёт за протащенных без спроса пони в номер, но там никого не было, лишь сквозняк шевелил уголки смятого на кровати одеяла.

— Какого сена… тут происходит?! — Он протёр глаза тыльной стороной копыт, пытаясь понять, куда делась постоялица.

— … ность! — Закончила пони, распластавшись по гладкому мраморному полу. — Никак не привыкну к этим вашим штукам…

— А ты всё меришь окружающее золотыми монетками? — Мягкий, но властный голос прозвучал откуда-то сверху, словно говорившая стояла над медленно поднимающейся пони. — Располагайся. Я получила твоё письмо и жду новостей от тебя лично.

Пони насторожилась и, отряхнувшись, уселась рядом со своей поклажей.

— Сразу к делу, как всегда, принцесса. Что же… — Несколько свитков очутились перед ней с небольшим куском камня, мох на котором высох и осыпался на чистый пол. — Я нашла почти все строения, про которые вы мне рассказали. Не скажу, что это было легко…

Фосфорный глаз выжидающе уставился на белую аликорна, но та проигнорировала этот намёк на дополнительную плату чуть более, чем полностью. Пони вздохнула и продолжила:

— Они все охраняются. Если бы только ловушки, хотя и они куда лучше выполнены, чем ожидалось. Вокруг было что-то странное, словно меня видели насквозь, и камни порой шевелились сами по себе, меняя ландшафт до неузнаваемости. Мне удалось отколоть кусочек, но, видимо, он переливался и мерцал, только пока был единым целым с той штукой.

Белые губы сжались. Аликорн сделала несколько шагов по комнате, словно размышляя над сказанным.

— Эйранда, когда-то ты пришла ко мне за помощью и с тех пор выполнила уже много просьб с моей стороны. — Искательница приключений приосанилась, словно услышала долгожданное признание своих заслуг. — И при этом получила не только достаточно золотых, но и прибрала к копытцам всё, что плохо лежало.

— А… — Пони растерянно следила за шагающей из стороны в стороны аликорном, чья перламутровая грива развевалась без всякого ветра. — Как вы узнали об этом?

Ответом был косой взгляд фиолетовых глаз. Ну конечно, задавать этот вопрос той, кого считали едва ли не богиней солнца, было не слишком разумно. Она могла бы и не церемониться, просто потребовав то, что ей было нужно. Могла бы, но не сделала. Эйранда прищурила свой единственный живой глаз.

— И всё-таки, телепортироваться в удалённый городок, чтобы затем перекинуть нас во дворец… Что-то изменилось в планах? — Тёмная пони всегда остро ощущала тайны, а тут тайнами пахло так, что даже не нужно было принюхиваться.

— Появилась та, которая может пробудить те места, которые ты посетила. Их наследница, пусть даже она не знает об этом и, возможно, не узнает никогда. — Голос принцессы звучал глухо, и искательница вся превратилась в слух. — Если они все охраняются так, что даже тебе не удалось туда пробраться, значит, никто другой, тем более, не добрался туда. И теперь лишь она может оказаться ключом к оставленному там наследию.

— Хотите, что бы я присмотрела за ней, кем бы она не была? — На чёрной мордочке расплылась азартная улыбка. Такие дела она любила больше всего. Не потому, что надо было с кем-то нянчиться, а потому, что это сулило хорошую плату. Аликорн изумлённо посмотрела на пони.

— Конечно, нет. За ней уже невольно присматривают. Ты знаешь его — следователь-одиночка от ночной стражи. Аликорн, хоть он и сам в это не сильно верит. — Принцесса крутила перед собой свитки и кусок камня, рассматривая их со всех сторон. — И думаю, даже он не знает, во что ввязался.

— Он?! — Сумка с тяжелыми трубами внутри с грохотом рухнула на белоснежный пол. — Да он такой же Аликорн, как я — механический паук. Хотя, это даже больше возможно в моём случае, чем в его. Не слишком ли?

Принцесса нахмурилась и подошла к искательнице ближе, посмотрев в её единственный глаз.

— Когда-нибудь, он им станет. А ты останешься просто пони. — Сухо заметила она. — Вдобавок, другого, настолько обожающего всё, связанное с магией, созданной искусственно, сложно найти. За последние несколько лет он несколько преуспел в этом, хотя мне хотелось бы других успехов. Я уже не говорю о его верности королевской семье, по некоторым причинам.

Эйранда фыркнула. Ей уже был знаком этот тон. И такой разговор уже поднимался при одной из их встреч, на которой принцесса настоятельно порекомендовала держаться ей подальше от этого жеребца. Слушая о некоторых его похождениях, тёмная пони не думала, что это попытка не дать ей испортить его. Скорее, способ уберечь кого-то от неприятностей. А вот тут уже оставалось гадать, кого из них двоих. С того самого дня, как прошёл слух о появлении странного единорога, уцелевшего в Октоэдовом Храме, Эйранда собирала всё, что можно было узнать. Но вопросов оставалось больше, чем ответов. То, что осталось от храма, уже не могло рассказать, что случилось в его стенах и почему строение оказалось разбросанным в радиусе нескольких миль в округе.

— Я поняла. Обратно меня ваша вспышка перенесёт, или я опять пешком? — Попыталась разрядить обстановку искательница, отряхнувшись и закинув на спину тяжёлую сумку. Перед мордочкой упал увесистый мешочек, звякнувший от соприкосновения с полом. — Понятно… пешком.

— Зарабатывая столько, ты всё еще экономишь на поездах. За последние сто лет я постаралась, чтобы все концы Эквестрии соединяли лучшие из построенных дорог. — Принцесса, наконец, улыбнулась, словно теперь, после обсуждения дел, встретила давнюю подругу.

— Денег не бывает много, особенно когда они нужны, чтобы получить их ещё больше. — Улыбнулась в ответ чёрная кобылка, засовывая мешочек в и без того набитую чем попало сумку. — И да, принцесса… «Он» встретил меня в одном из городов. Жеребячьи игры Ордена — ничто в сравнении с тем, что «он» сможет вытащить на свет.

Аликорн плавно кивнула. Об этом она догадалась ещё из письма. Поэтому назначила встречу там, где можно было совершить двойной телепорт без особых затрат сил.

Отлично зная стиль писем этой искательницы приключений, она сразу заметила несколько отличий, появляющихся лишь когда кто-то ещё может почитать послание или даже в курсе его содержимого. Услышав подтверждение своих догадок, принцесса нахмурилась. Он был легендой уже давно. Слухи ползли по городам и обретали всё новые детали. Если Орден многое знал, то эта личность была в курсе куда большего. Его видели сорок лет назад. Упоминания о нём были и в записях четырехсотлетней давности. Даже в первые столетия её правления ей доводилось слышать о его похождениях, хотя это было почти невозможно, чтобы это был один и тот же пони. При этом, практически везде, где случалось нечто странное, или на свободе оказывались довольно сильные узники Тартара, его видели стоящим неподалёку, словно наслаждающимся зрелищем. Между собой она и её гостья называли его просто – «он».

Она дождалась, пока Эйранда покинет комнату и скроется в тени коридора, прежде чем развернуть остальные свитки. Бегло просмотрев их, она протянула их фениксу, и жёлтый пергамент сгорел во вспышке пламени. Фиолетовый взгляд остановился на пустой колонне у стены. Принцесса точно помнила, что там стояла ваза, которая понравилась ей в одной из иноземных лавочек. Когда она покидала страну, она приобрела её, как сувенир и память о приятном путешествии. Колонна была пуста.

— Эйранда… твои привычки когда-нибудь выйдут тебе боком. — Вздохнув, проговорила она, решив непременно поискать похожую вазу на замену в одной из следующих поездок… или поручить это дело той, кто точно выполнит эту сверхважную для неё задачу. Своей верной ученице…

Селестия достала своё любимое перо и, макнув кончик в чернила, стала выводить строки письма.

---

Наспех прибравшись и оставив кота нежиться на бархатном пуфике, пони покинули чердак. Вечерний Кантерлот казался праздничным. Синяя пони с интересом рассматривала улицу, хотя, встречаясь взглядом с любопытствующими пони, ощущала себя немного неуютно. Впервые она оказалась на улице тогда, когда еще не все фонари были притушены, и большая часть окон светилась уютным домашним светом. Лавки и кафе ещё были открыты, предоставляя своим посетителям возможность насладиться одновременно тёплой ночью и возможностью посидеть за столиком. Можно было, наконец, выбрать какую-то понравившуюся вещицу без дневной толчеи и спешки. Впрочем, она и бывала лишь в кварталах, далёких от главных улиц. Пони прогуливались, весело обсуждали прошедший день или просто сидели друг напротив друга, словно парочки. Если статный вороной уже более-менее примелькался в городе и перестал вызывать интерес, кроме вполне обычного интереса кобылок к жеребцу, то его спутница сразу стала объектом внимания тех, кто собирает новинки и сплетни, дополняя жизнь города пикантными историями или необычными рассказами. Диксди нервничала от таких пристальных взглядов, то и дело думая, что маскировка её крыльев нарушилась и они перестали походить на деталь одежды. Особенно её настораживали статные стражи, которые, скорее, проявляли дежурное любопытство вообще ко всем, кто проходил по улице. В основном, единороги и пегасы казались статуями, декорирующими углы домов и улиц — настолько неподвижно они стояли на своих постах.

— Расслабься, они просто пони, и любопытство им не чуждо. Ты же знакома с Зекорой. Наверняка она рассказывала, как её встретили впервые в Понивиле? — Вороной ободряющее толкнул её в бок.

— О, да. Рассказывала. Но, всё-таки, Понивиль это одно, а Кантерлот — совсем другое. — Она огляделась по сторонам и тихо шевельнула напоминающими лацканы коготками крыльев. Теперь они сильнее всего походили на декоративное украшение, хотя и жутковатое. — Тут кажется, словно тебя все изучают и судят по твоем внешнему виду.

Ван вздохнул. Это ощущение было ему более чем знакомо. Появившись в городе несколько лет назад, он тоже первое время испытывал неловкое чувство, выделяясь своим ростом аликорна среди толпы и ловя пристальные и чуть завистливые взгляды от единорогов, чьи спутницы обращали на него внимание. День, а, точнее, ночь, когда тайна его крыльев оказалась раскрыта, и вовсе, была приключением, которое не удалось забыть даже спустя столько времени.

Они шли по улице мимо бутиков, лавок с различными побрякушками и занятными безделушками, которые привлекали внимание Диксди ровно до того момента, пока она не понимала, что это просто украшения или сувениры. Интерес пропадал сразу, и она шла за Ваном в молчаливых раздумьях о том, какой простой на деле может быть жизнь. Ни холода гор, ни необходимости искать запасы. Украшения, которые не значили ничего, кроме как возможность добавить привлекательности или показать свой статус, значение которого Вану так и не удалось растолковать странной пони.

— Но в них нет никакой магии или пользы! Какой смысл носить их? — Спросила она, когда они проходили мимо одной из витрин, где лежали и висели кулоны на цепочках, кольца и браслеты. Попытка растолковать привела лишь к недоумевающему взгляду синей пони, и Ван бросил эти бесполезные попытки. С её слов получалось, что любое украшение обязано было быть функциональным. Например — защищать от удара или колючек в лесу.

Оказавшись перед лавкой антиквара, вороной пропустил вперед её, а потом зашёл сам, не преминув бросить взгляд на её прикрытый перепонками крыльев круп.

Не особо вслушиваясь в разговор, начавшийся между антикваром и Ваном, она прошла дальше, к стеллажам с различными предметами старины, немногие из которых удостаивались её пристального внимания. Одни казались для неё слишком новыми, чтобы называться антиквариатом. Рухлядь, валявшаяся по углам её дома и на нижнем его этаже, была куда старше любой из этих покрытых пылью вещиц. Несколько предметов, всё же, заставили её остановиться и перерисовать пару знакомых символов в блокнот. За этим занятием она не заметила, как торги завершились и, несмотря на то, что вороной не считал их особо успешными, Диксди оказалась обладательницей солидного мешочка с золотыми битами.

— Вяк… Золото, действительно, тяжёлый металл… — С трудом дотащив до пони полученную сумму, он переводил дух. — Я же говорил, за одну монетку можно выручить достаточно ходовых в Кантерлоте битов. Ума не приложу, как ты будешь их таскать. Они солидно весят.

— Оу, это всё мне? — Она оторвалась от блокнота, когда тихо звякнувший мешок оказался у её копыт. Тот не выглядел особо крупным, но, судя по виду вороного, весил изрядно. — Хм… тогда…

Она вытащила несколько книг, скорее объёмных, чем тяжелых. Сложила плотнее свитки и смутилась, когда на пол чуть не выпала книжка, которую выдала ей Эппл Полишь в Академии Вандерболтов. Пару раз она порывалась прочитать её, но уже несколько следующих страниц заставляли её краснеть и поспешно закрывать. Теперь вещи лежали более компактно.

— Вот, так сойдёт. — В сумку, звякнув, упал мешок с золотыми. Движение, с которыми она закинула сумку на спину, перекинув лямку так, чтобы она не мешала крыльям, оставило лёгкое изумление на мордочке антиквара. Диксди запоздало поняла, что если бы не стоящий между нею и земнопони Ван, имитация плаща крыльями была бы раскрыта.

— Он весит куда меньше, чем выходило с твоих слов. Хотя мне не привыкать. По пути сюда мне несколько раз пришлось облегчить свою сумку. А твой портной, думаю, придумает еще несколько способов, чтобы уменьшить вес этого мешочка. — Она натянуто улыбнулась. Плата за монету заняла то место, которое освободилось от нескольких книг, оставшихся в Дворцовой Библиотеке Кантерлота, и нескольких амулетов, утрата которых снова царапнула её по сердцу.

— Да! Портной… — Ван радостно кивнул, приходя в себя от того, с какой легкостью взвалила на себя ношу синяя пони. — Я упоминал, что он грифон?

Дверь лавки открылась перед ней, и в стекле отразился странный, прищуренный взгляд Диксди.

— Нееет… не упоминал. Как давно грифоны стали… ах да! — Диксди приложила копыто ко лбу. — Я всё забываю, что тут всё иначе и даже… они. Мне пора бы привыкнуть.

Улица встретила их ночным воздухом и тонким ароматом ночных цветов, которые казались волшебством после душной и пыльной лавки. Цокая поножами по дороге, пони вспомнила об обещании рассказать своему знакомому о «Грозовых часах». Ведь они уже наверняка набирали свою максимальную силу.

— В это время у границы Северных Гор — самый разгар сезона Грозовых Часов. — Начала она свой рассказ, в тоне которого слышалась и ностальгия, и одновременно мечтательные нотки. — Это время, когда можно оттолкнуться от земли и пронзить совершенно чёрные тучи, взлетая к небесам над ними. Пролетаешь через них в совершенной темноте, ощущая лишь увлекаемые твоими крыльями тяжёлые холодные капли дождя. А потом… вспышка! И ты оказываешься в фонтане кристальных брызг, замираешь, ощущаешь, как капли стекают по тебе, такие безразличные, блестящие…

Диксди затаила дыхание, словно, говоря это, она заново переживала эти ощущения.

— А потом складываешь крылья и падаешь… падаешь в самую середину туч, пытаясь обогнать пылающие колонны молний, кружа между ними, не пытаясь летать, а лишь падать. Навстречу земле, в этом безумном и прекрасном сиянии молний. Падать, вытянувшись и сложив крылья. Льдинки дождя будут вспыхивать и кружиться рядом с тобой, разнося по округе тонкий звон небес. Тысячами звонких голосов они будут стараться перекричать грохот молний, заглушить тебя и твои мысли. И лишь в самом конце, когда земля окажется прямо перед тобой… — Диксди обернулась к изумлённо слушающему её слова вороному. — Ты раскроешь покрытые и скованные льдом крылья. Словно родишься заново, разбивая эту прозрачную и хрупкую скорлупу. Молнии, прорастут через этот шар осколков своими искристыми корнями до самой земли, рисуя одни им понятные письмена, рождая круг из узоров. Словно дневник, они будут вести летописи твоих мыслей, твоих мечтаний… даря надежду и требуя лишь одного. Отдаться этому ощущению без страха и сомнений. Целиком. Тебе бы понравилось это… наверное…

Ван понуро опустил голову. После таких описаний, полных чувств и восторга, которые передались ему от его спутницы, желание покорить небо проснулось с новой силой. Но едва он ощущал упругость воздуха под крыльями, как воспоминания о первом полёте сковывали их. А после случая, когда ему пришлось лишиться их на время, рассказ пони был словно солью на ранах.

— Это, наверное… скучная история. Не зная ощущения высоты, когда под крыльями почти не остаётся поддерживающего их воздуха, от которого можно было бы оттолкнуться, слова остаются словами. — Совсем тихо добавила она, с трудом совладав с крыльями, желающими распахнуться в полную силу. Ещё тише, чтобы он не расслышал, она добавила. — Я бы хотела, чтобы ты ощутил это… когда-нибудь…

Ночной бриз шевельнул её гриву, скрыв от вороного её растерянную мордочку.

Между ними повисла неловкая пауза, в тишине которой лишь слышались голоса разбредающихся по домам пони и цокот их копыт.

23. Знакомая древесина, библиотека и поцарапанный браслет

Приключения продолжаются. Столь ценное умение странной пони изучать артефакты, не прикасаясь к ним, приводит её к странной вещице… Но достаточно ли быть демикорном, чтобы избежать неприятностей?

Мастерская портного была расположена на довольно живописной улице. Скруглённый угол дома был входом в мастерскую, и через чуть затемнённые стекла виднелись манекены, одетые в различные костюмы. За ними почти не было видно помещения. Внизу стояли замершие единороги. Позируя, стояли земнопони, выгодно показывая наряды с нужной стороны. Выше, на едва заметных тросиках, висели застывшие в полёте пегасы. Их расправленные крылья походили на настоящие, если бы не тонкие разводы дерева на их телах и перьях. Диксди невольно залюбовалась ими, замерев перед входом. До этого, почти всю дорогу от антиквара, она корила себя за свой язык. История, рассказанная ею, лишь расстроила её спутника, и теперь она лихорадочно думала, как это положение исправить.

— Это мастерская Мария. Он занимается резьбой по дереву в свободное от работы время. Чрезвычайно творческая личность, скажу я тебе. — Заметив интерес Диксди, наконец, заговорил вороной. Открывая дверь, он заглянул внутрь первым и крикнул. — Марий! Я к тебе привёл друга… подругу… Эм. В общем, мне бы и самому подлатать плащик. Опять. Марий?

На крики единорога из ранее незаметной двери в этом, оказавшемся довольно тесном помещении, уставленном манекенами и сложенными предметами гардероба, появился немолодой грифон, чьи перья отливали зеленовато-изумрудным цветом. Ван и Марий тепло поздоровались.

— Диксди. Она недавно в городе, и у неё… похожая проблема, Марий. — Синяя пони косо взглянула на Вана. — Не волнуйся, он будет держать клюв на замке так же, как в моём случае. Да и заказы, далёкие от обычных вещей, делать ему не впервой.

— Очень приятно… — Тихо проговорила она, изучая грифона. Тот приветственно кивнул и, окинув пони профессиональным взглядом портного, удалился, поспешив за измерительными инструментами и прочим, что могло бы пригодится для определения пропорций нового плаща…

— Если все грифоны такие, то я, пожалуй, пересмотрю своё мнение о них. — Она посмотрела вслед оставившему их наедине грифону. — Надеюсь, у него выйдет сделать что-то подходящее. Всё-таки, это не мягкие крылья пегасов, тут немало острых частей. Твой друг?

— Я познакомился с ним при крайне странном случае. В доме, который является его мастерской, стали происходить странные вещи. Блуждающие огоньки и какие-то шорохи не давали ему покоя, а днём даже пугали посетителей. Причину этого… — Ван замялся, посмотрев на потолок, закрытый прозрачным куполом. Свет проникал оттуда и освещал мастерскую, словно стёкла были поставлены специально так, чтобы собирать солнце в нужных точках ателье. — Причину я так и не нашёл. Используя информацию из книг и некоторые познания в охранных заклинаниях, я установил в разных частях дома особые предметы и знаки. Это помогло.

На последней фразе она качнула из стороны в стороны когтистыми крыльями, ветер от которых заставил манекены шевелиться, словно они были живыми. Оглядевшись, она подошла к манекену единорога, замершего в пике демонстрации своего изящного тела и уточнённых даже для жеребца черт мордашки. Грива была столь тонко и искусно вырезана, что казалась полупрозрачной в дневном свете. Посмотрев на узор на дереве, она улыбнулась и тихо толкнула манекен копытцем в нос. Тот покачнулся, но устоял.

— Огоньки, звуки… ты бы спросил своего друга, откуда он доставал дерево для крупных манекенов или… возможно, деталей дома. Если это были какие-нибудь крупные брёвна или остатки от них… — Демикорн рассматривала пегаса, на котором был одет приталенный фрак с занятной системой застёжек и лямок, позволяющих оставить крыльям свободу. Каждое перо казалось вырезанным отдельно от других, и даже несмотря на деревянную упругость, казалось тонким и лёгким.

— Знаешь, что отличает единорогов от пегасов? — Она кивнула на манекены и, не дав тому ответить, поставила копытце ему на грудь. — Не крылья… Когда создаёшь амулет, ты создаёшь его под что-то или кого-то. Нельзя сделать его для всех. Он окажется слишком сильным или, напротив, бесполезным…

Вороной попытался возразить, мягко убрав её копытце от себя. Его насторожило то, к чему она клонила.

— Сделай вещь слишком тяжелой и не сдвинешься с места. Слишком лёгкой и тонкой, и она разорвётся в клочки. Я… — Диксди подбирала слово, произнеся несколько других на певучем и незнакомом языке. — Я камень. Тяжёлый для облаков камень, что пройдёт через них, не встретив опоры и сопротивления, замечая лишь прохладу и дождевые капли. Пегасы могут парить на очень малой высоте. Я видела это в городе и в Академии. Для меня слишком мало воздуха между крылом и землей. Мне нужна высота… И она нужна тебе, ведь правда? Я, наверное, зря рассказала тебе о «Грозовых Часах»… но ты как-то сказал: «Найдутся те, кто захочет быть с кем-то наравне, даже зная цену». Какую бы цену…

Теперь, когда её глаза оказались совсем близко, с каждым сказанным шёпотом словом, они загорались странным фиолетовым огнём. Никогда она ещё не говорила таким странным тоном за всё время их знакомства. И никогда ещё он не замечал в её глазах такого глубокого, печального и немного холодного взгляда.

Скрипнула дверь, и раздалось тихое шуршание перьев с хрустом половиц под лапами вернувшегося со всем необходимым в когтях и крыльях грифона-портного.

Огонь в потемневших глазах погас, и пони отшатнулась в испуге. На мордочке разлился густой румянец, контрастирующий с её янтарными глазами.

— Я… я… не хотела. Я, правда, не хотела… я всё испортила… — С левого уголка глаза покатилась слезинка.

Ничего не понимающий единорог обернулся на шорох и встретился взглядом с неодобрительно покачавшим клювом грифоном. Тот ссыпал инструменты на стол и сделал шаг к синей пони, которая пискнула и спряталась за крупным манекеном.

— Леди, выходите обратно! Не клюну же я вас, в самом деле. — В голове грифона звучала нотка веселья. Вполне логично посчитав её за новую пассию своего друга, он решил действовать чуть решительнее. Вдобавок, на нехватку жизненного опыта Марий никогда не жаловался. — Ваш кавалер не раз бывал у меня и, как видите, ничего с ним не случилось. Ну, кроме патологической способности портить, рвать и уничтожать любым иным способом то, что было сшито мной. Ван! Что в этот раз, кстати? Арбалетные болты, клыки вепря, кислотные жабы, терновые кусты? Тесные объятья болотной гидры?

Грифон обращался уже к вороному, ткнув кончиком крыла в сторону свёрнутого старого плаща.

— Пожар… — Свёрток, от которого ещё пахло дымом и сажей, лёг перед грифоном.

— Ван, Ван… с твоей-то любовью к огню. — Марий замер возле пони, наконец-то позволившей снимать с себя мерки. Вороному было забавно наблюдать, как, стесняясь, не слишком охотно она повторяет жесты крылом на просьбы грифона. Щеки синей пони розовели, когда от неё требовалось то приподнять, то вытянуть одну из ног. Грифон измерял её пропорции, то удивлённо щёлкая языком, то долго думая над чем-то. — Это случайно не в том доме, который сгорел прошлой ночью?

— Он самый. — Ван кивнул и заметил утреннюю газету на столе. Имена владельцев дома показались ему знакомыми, но где он слышал их, вспомнить ему не удалось. Грифон озадаченно цокал языком, рассматривая диковинный хвост, шипы на котором раскрылись в разные стороны, едва он прикоснулся к его основанию сантиметровой лентой. — Уже читал, да?

— Конечно. Там целая ода герою, что спас стражника. Хотя Орден выставил это как галлюцинации от дыма. — Хохотнул грифон и, повернувшись к смущающейся его действий пони, добавил. — Я постараюсь подобрать материал, который бы оставался как можно дольше целым. Учитывая ваши… хм… шипы.

— Да, Марий. Насчёт материала, где ты достал это дерево? — Ван закончил листать газету, поняв, что ничего нового там больше нет.

— Где придётся, Ван. Где придётся. — Грифон задумчиво отложил измеренные кусочки лент. Его работа была почти закончена. — Ты же знаешь, для моих манекенов нужно только самое лучшее, а тебе ли не знать, как сложно определить, откуда это лучшее появилось. Может, даже из самого Вечноcвободного Леса. Кто знает.

Грифон говорил уклончиво, но вполне складно. Его действительно интересовало лишь качество, и он охотно платил за него. Даже после предположения, что проблемы, случившиеся с ним, могли иметь связь с этим деревом, он лишь махнул крылом, твёрдо заявив, что не избавится ни от одного манекена, и они дороги ему как память.

Всё время, пока её измерял точными и уверенными движениями грифон, Диксди думала над словами Вана об огоньках. Блуждающие огоньки. Она читала о них в книге, перечисляющей некоторых существ. Узор на дереве был очень похож на тот, какой был показан на странице рядом. Она даже не сразу расслышала вопрос вороного, не говоря уже о том, что не заметила, как её закончил измерять Марий, снова скрывшись в каморке позади вместе с кипой ленточек.

— Одарённых единорогов? — Она изумлённо взглянула на Вана, поначалу пропустив мимо ушек его предложение, а потому переспросив вороного снова. — Ты предлагаешь мне посетить Школу для Одарённых единорогов? Там же наверняка поймут, что я… Ну… Хотя амулеты могут сыграть роль магического фона, конечно…

— Поверь, для тебя там будет немало интересного. — Подмигнул вороной, помогая ей собраться. На её бедре тихо клацнули часы и снова замерли. — По сути, это библиотека, но куда скромнее и более специализирована. В ней порой бывают книги, которые не всегда воспринимаются всерьёз. Для удобства проходящих там обучение магов её разместили прямо на территории школы. А у меня… есть ночной пропуск. В сумерках всё равно — и ты, и я в темноте выглядим, как единороги.

Кантерлот раскрывался перед Диксди всей грандиозностью запутанных улочек, которые из широких улиц могли резко стать узкими проулками. Хотя Ван и выбирал, с его точки зрения, кратчайший путь, дорога заняла ровно столько времени, чтобы пони успела рассказать о своих приключениях в Академии Вандерболтов, а вороной — о гильдиях города Стального Крыла, в котором ему довелось побывать во время своих странствий. Старательно избегая мрачные моменты, ему удалось почти точно передать удивительную атмосферу города грифонов и минотавров. Она почти представляла этот вырубленный в скалах город, над улицами которого виднелись проложенные трубы и перекинутые кабели. Диковинные дома, которым не нужны были лестницы, а для особых гостей использовалась лебедка и качающаяся на ветру корзина или платформа. Это настолько отличалось от того, что она помнила из рассказов наставников, что, поначалу, она с трудом верила словам вороного.

— Опять ты?! — Его рассказ был прерван окриком пожилой пони, что выглядывала из-за стола регистратуры, заваленного стопками книг и сложенных как попало папок. — Нет бы, как все нормальные единороги, приходить днём. Нет, опять ночью пришёл! Опять, небось, какую жуть притащил жеребяток пугать?

— Да что вы! Ну как я могу днём придти, днём я спать пытаюсь… И долго вы мне тот случай припоминать будете? Ну откуда мне было знать, что эта штука оживёт и побежит… — Оправдывался единорог, но пони уже не слушала его, повернувшись к замершей Диксди.

— А тебе от меня совет! Не водись с ним, непутёвый он, даром что единорог. Вот пропадёт в одной из своих поездок, и останешься одна, да с жеребятками. — Обратилась к синей пони смотрительница библиотеки, про которую ходили слухи, будто вначале была она, а потом появилась библиотека, и лет ей не счесть. Диксди стояла с мордочкой цвета спелой помидорки, не зная, что и ответить на неожиданное предположение смотрительницы. Несмотря на общение с пони последние дни, многие фразы оставались для неё не слишком понятны. Но та уже переключилась на других посетителей библиотеки. — И вообще, что это всёх ночью потянуло в библиотеку. Вот, этих археОЛУХов тоже принесло, когда всем порядочным пони, спать пора давно. Чего им не спится? Шелестят в полутёмках страницами, порвут ещё чего…

И вправду, в тёмном углу библиотеки тускло горела свеча, и над охапкой сброшенных на сдвинутые вместе столы свитков склонилась троица. Пегас, или даже пегасочка, довольно поджарый единорог и земнопони, в котором угадывалась любовь к тяжелой работе в полевых условиях.

Торчащие во все стороны карты заинтересовали Диксди, отлично видевшей в полумраке даже при таком скудном освещении. Они были куда новее тех, которые лежали в её сумке, но достаточно древние, чтобы храниться в плотных тубусах. Проверенный старый способ: деревянный и просмоленный снаружи тубус смог бы сохранить их как от влаги, так и от жары, случись взять такую карту в поход.

— А что она имела… в виду? — Она кивнула в сторону оставшейся позади смотрительницы, которая продолжала бурчать и перекладывать папки с места на место, быстро проглядывая их содержимое и поправляя на носу пенсне.

— Ну… эммм… — Покрасневший не меньше Диксди вороной с трудом подбирал слова. Признаваться в том, что совершенно ничем не подтверждаемый слух о его романтических приключений давно уже вышел из под контроля, и любую пони рядом с ним воспринимали, как… в общем, объяснять ситуацию ему совсем не хотелось. — Предполагаю, что она посчитала тебя… моей особенной пони. Или что-то вроде того…

Диксди странно хихикнула, прикрыв рот тыльной стороной копыта. Ушки забавно шевельнулись, слегка раскрыв перепонки за ними.

— Но… какая глупость. Демикорны не растят жеребят. Есть наставницы, помимо которых их учат скалы и артефакт, что будет выбран ими, едва малыши достигнут нужного возраста. Потом их будет ждать испытание, прежде чем стать подростком. — Окончательно избавившись от румянца, приложив к щеке холодный браслет, она решила сменить тему до того, как она окончательно перестанет быть понятной вороному, который и так с недоумением смотрел на неё. — Интересно, что они там обсуждают. Она назвала их археологами? Верно?

Поножи гулко звякнули в тишине зала библиотеки, и троица обернулась. Единорог приветственно махнул копытом.

— Оу! Уважаемые, вы не разбираетесь в записях на староэквестрийском? Скажем, пятисотых годов от начала правления принцессы? — Совершенно неожиданно для себя, Ван и Диксди оказались втянуты в обсуждение возвращения Кристальной Империи, новости о которой синяя пони слушала с неподдельным интересом. То, что обсуждали археологи, было недалеко от мест, о которых пелось в предании об Алой Луне. Ущелья и небольшие долины, словно чашки среди острых тянущихся к небу скал, были ей знакомы. Её прогулки туда часто заканчивались различными находками, часть которых оказывалась совершенным хламом и сбрасывалась куда попало в её доме.

Вглядевшись в одну из карт, покрытую пометками и примерными линиями маршрута, ей стало немного их жаль. Те места славились дурной славой даже в тех свитках, что хранились у неё на полках, и она сомневалась, что положение дел изменилось за прошедшее время. Невзрачный предмет, лежащий среди камней в одном из таких ущелий, едва не стоил ей хвоста и крыла, оставив весьма неприятные воспоминания, хотя и научившие её действовать осторожнее. Подтянув карту поближе, пока Ван и единорог отчаянно спорили о трактовке того или иного слова в одной из книг, она стала вглядываться в знакомые, хотя и нарисованные несколько иначе линии гор. Место предполагаемых раскопок лежало куда ближе к границам Эквестрии и достаточно далеко от долины, где располагался её дом-форт.

— Присоединяйтесь! Лишние знатоки древности будут лишь кстати. — Убедительно начал единорог, глаза которого сверкали азартом и радостью от встречи с единомышленниками. Белая грива с прядями голубого и оранжевого цвета развевалась в такт его энергичным шагам возле стола. — Тайны, сокровища, путешествие в целую страну, которая пропала на тысячи лет и вернулась назад благодаря храбрости всего шести простых пони! В эти места, возможно, сотни лет не ступало копыто исследователей! Кто знает, какие тайны хранят эти суровые горы. Согласны?

Но, к удивлению Диксди, вороной отказался, с трудом скрывая желание поехать с ними.

— Но почему? Это звучало весело… — Они отошли в сторону достаточно, чтобы оставшаяся изучать свитки троица не смогла услышать слов Вана.

— Да я бы с удовольствием уже сейчас стал бы паковать вещи. Но… — Он обернулся к искателям сокровищ и тихо цокнул по полу копытом. — Мне нужно завершить одно дело, которым я занимался ещё до встречи с тобой.

Диксди задумчиво посмотрела в сторону археологов. В серых и холодных скалах можно было найти много чего интересного. Особенно, если в проводниках будут такие три искателя приключений, ориентирующихся по слишком новым, на её взгляд, картам, на которых отсутствовали почти все тайные тропы и заброшенные ещё со времён правления короля Сомбры перевалы, которые строились с размахом и со всей щедростью, во имя его власти и великолепия. Конечно, большая часть сейчас была лишь руинами мостов и укреплений, но были и такие, что сохранились и были вполне безопасны. Вполне, если не считать населяющих их существ, достаточно гадкого склада ума, чтобы навредить неосторожному путнику. Вспомнив своё первое знакомство с ними, Диксди вздрогнула.

— Помнишь тот разговор у твоего портного? — Она снова посмотрела в сторону склонившихся над картой пони. Единорог отчаянно убеждал в чем-то своих спутников, тыкая палочкой в загороженную книгами часть карты, отчего пегасочка качала головой и показывала крылом другой, более удобный, с её точки зрения. путь. Только земнопони молчал и листал одну из книг, на обложке которой была изображена не то луна, не то головка сыра. — Мне искренне жаль их, если они, и вправду, полезут в те ущелья. Как минимум, они познакомятся с дальним родственником того дерева, из которого твой друг настрогал некоторые из своих манекенов. И застрянут они там ровно настолько, чтобы сил на возвращение не осталось. Оказавшись рядом, они даже не поймут, что давно стоят, много дней подряд, без пищи, воды и сна. Даже мне там досталось, но, видимо меня не посчитали достаточно вкусной. Хочешь им помочь, не составляя компанию… скажи им, чтобы не прикасались, не трогали и даже близко не подходили к статуям, похожим на волков. Их легко отличить. Дерево, покрытое мхом с золотистыми прожилками. Да и вообще всё, покрытое мхом, им лучше избегать. Наверное, это прозвучит глупо, но они медленно движутся. Может, по шагу в месяц, но перемещаются, оказываясь каждый раз в новом месте.

Пока вернувшийся к троице Ван передавал её слова, видимо, стараясь быть убедительным, хотя сам не сильно верил в это, Диксди размышляла о сказанном им ранее. Конечно, она была для него, скорее, обузой. До сих пор ей не была понятна причина его доброжелательности и внимания. Вполне возможно, что она изрядно отвлекла его от расследования столь важного дела, раз из-за него он отказался от такого занимательного приключения. И, всё же, вкусные странности, которые были открыты ею при помощи артефакта, не выходили у неё из головы. Этот единорог (или аликорн) был для неё загадкой, а загадки такого сорта ей нравились.

— Сказал слово в слово. Пришлось сослаться на несуществующую книгу. Всё равно не проверят. — Раздался голос подошедшего дымчатогривого. — Они, правда, изрядно удивились такому предостережению. Даже мне это показалось несколько… невероятным.

---

Он всегда считал себя удачливым пони. Крохотный сияющий самородок, оказавшийся в его копытцах, был моментом обретения его кьютимарки в тот прекрасный день, когда он, свалившись в неглубокую горную речку, поднял блестящий и тяжёлый камешек. Нет, несмотря на своё имя, Голдблинк не был золотоискателем или, что ещё хуже — кладоискателем. Его призванием стала геология. Ценные ископаемые и вполне магические кристаллы, особые сорта железа и, конечно же, драгоценные металлы. Драгоценные не в том смысле, что являлись серебром или золотом, а в смысле качества и прочности, которую придавали они предметам, из них выкованным.

Не первый год он странствовал по северным горам, выискивая тропы, чтобы попасть в долины между скалами, достаточно тёплые, укрытые от злобного холодного ветра. Набитый провиантом рюкзак, инструменты и многое другое бряцало и било по бокам при каждом его шаге. Впрочем, трудности только разжигали его стремление добраться до цели. По пути он отмечал места, в которых могли быть найдены ценные дары гор, вбивая колышки и отмечая их расположение на карте.

Однако на третью неделю пути вьюга замела дорогу, и ему пришлось спуститься в сырое и покрытое зеленоватым мхом ущелье.

— Вот ненастье-то. — Бормотал он, то и дело смотря вверх, где среди скал проносились потоки жалящего снега, роняя редкие снежинки. Костёр из сухих ветвей найденного кустарника щедро делился теплом, но и прогорал он так же быстро, заставляя пони жаться в шерстяной накидке от наступающего холода или бегать в поиске новых веток.

Вьюга не думала прекращаться, заставив геолога идти по ущелью, не разбирая особо дороги. Вскоре стало теплее, и, оказавшись у теплого источника, пони с радостью наполнил не только фляги, но и вдоволь отогрел замёрзшие копытца. Диковинная тёплая река брала своё начало из похожего на зев дракона грота, сталактиты и сталагмиты которого, казалось, вот-вот сомкнутся, словно кривые клыки. Из-за пара, плававшего над рекой, всё вокруг было сырым и даже не пыталось загореться. Припасы, особенно сушеные фрукты, также отсырели и едва не испортились.

Ущелье закончилось тупиком. Отвесная стена преграждала ему путь, а боковые ходы либо завершались обвалами, либо заросли корнями деревьев, стволы которых виднелись далеко наверху. Проклиная всё вокруг, ему пришлось несколько раз возвращаться на развилку, потратив бесценное время и не менее бесценные припасы, которых осталось весьма мало. На пятый день, когда припасов не осталось, Голдблинк сидел на камне, с голодным взглядом рассматривая мох под копытами.

— Предки ели эту дрянь и, всё-таки, дали жизнь новым поколениям. — Решил он, высказав свою мысль, и, склонившись, осторожно откусил кусочек мха. Мох горчил, вызывал желание выплюнуть его сразу же, но, спустя некоторое время, становился почти пресным. Главное, что он вызывал бодрость и почти полностью прогонял ощущение голода. Забив рюкзак мхом, геолог двинулся по тому ущелью, которое оставил на потом.

Валяющиеся камни, какие-то куски бревен и треснувшие стены не внушали особого доверия, но выбирать не приходилось. Он шёл, пробираясь через завалы, перепрыгивая с бревна на бревно, и даже полз вдоль узкого карниза над уходящей в неведомую тьму пропастью. Брошенный туда камешек летел слишком долго, прежде чем раздался сухой щелчок камня о камень. Уже через несколько горных троп ему повезло, и с небольшого уступа показалось подножье гор, а ещё чуть дальше — небольшой городок, словно затерявшийся между каменными владениями скал и зеленым морем леса.

Он сделал шаг, прикоснувшись к мшистому огромному бревну, лежащему на пути…

— Ах, наконец-то он очнулся. — Белая пегасочка с меткой медика обеспокоенно вглядывалась в его мордочку, словно там было о чём беспокоится. — Мистер… вы помните, как вас зовут? Имя? Скажите имя?

— Гол… д… блинк. — Он удивился, каким хриплым и безжизненным стал его голос, словно он давно не пользовался им. В теле ощущалась слабость, которой давно не приходилось испытывать. — Что… со мной?

— Вы попали под обвал. Если бы не ствол дерева, за которым вы, видимо, стояли… вам повезло бы куда меньше. — Пегасочка смутилась и отошла, уступив место доктору.

Единорог молча рассматривал его, сравнивая что-то в своих бумагах.

— Значит, вы Голдблинк. Вы геолог, так? — Сиреневые глаза врача с ожиданием уставились на него.

— Да…

— И вы отправились в северные горы… — Дальше пони не слушал. Десять лет. Десять морозных лет прошло с момента, когда он увидел город внизу и стал спускаться вниз. Та странная фигура, похожая на косматого огромного волка из мха и дерева, прожилки которого сияли золотом в местах, где камнепады сорвали куски коры. Он не смог удержаться, чтобы не посмотреть ближе, и словно провалился в сон. В этом странном сне статуя медленно поднимала лапу, вырывая из земли вросшие в неё корни, и опускала обратно, давая поросли снова вцепиться в почву. Странные символы виднелись на каменном ошейнике этого бревенчатого существа, которое словно обходило его кругом. А потом…

— Сэр Голблинк бредит. Снова. — Выйдя из палаты, произнесла пегасочка. — Он говорит, что видел высокие фигуры, которые ходили на задних лапах, как диамандовые псы, а потом про символы на статуе из дерева, которая бродила по скалам, цепляясь корнями.

— Может, и бредит. — Задумчиво отозвался врач, потерев копытом свой рог, словно пытаясь собраться с мыслями. — Эти горы — дурное место. За десять лет его снаряжение успело сгнить и истлеть, а сам он состарился и был бородат, словно маг какой. Но это уже дело Ордена. Пусть они решают, чему верить, а чему нет. Но вот что я тебе скажу. Все они, кто бывал там, говорили про странные деревья, будто похожие на тимберволков из Вечноcвободного Леса. Только крупнее намного и стоящих недвижимо. А потом, спустя годы, они стояли в других местах или вовсе пропадали. Жаль, что лавина упала в ущелье. Я бы не удивился, если бы там оказались куски такой статуи.

Пегасочка натянуто улыбнулась и вышла. Врач был хорошим единорогом, и город ценил его. Вот только истории его были странными. Понятно же, что земнопони был отшельником, а когда быть одному стало совсем сложно, и мох, которого нашли полный рюкзак, окончательно свёл его с ума, тот решил вернуться назад и оказался под лавиной. Она посмотрела на горы, и на мгновение ей показалась, что там стояла огромная тёмная фигура на ослепительно белом склоне.

— Больше не буду слушать эти глупые россказни. Так недолго и самой ум между ушек потерять. — Проговорила она, протирая глаза. Склон был пуст.

---

— Каждый год, примерно в это время, в Кантерлоте и его окрестностях пропадают пони. Дневная стража сбилась с ног, Ночной тоже ничего не удалось узнать. Лишь недавно нашли пегасочку, которая не помнила почти три года своей жизни. Правда, уже знакомый тебе Орден убедил всех, что она к этому не имеет отношения. — Вороной заканчивал рассказывать о причине, по которой он не может составить компанию трём искателям приключений. — В итоге, я копаюсь в архивах, и…

— Каждый год? Но почему? Этот месяц ничем не примечателен. — Изумлённо спросила Диксди, когда единорог, неожиданно, предложил ей участие в этом расследовании. Перед ней оказалась стопка записей о пропавших, среди которых могли оказаться детали, что могли ускользнуть от взгляда стражи. Вороной смотрел, как она с интересом стала разглядывать один из документов. Спустя несколько минут она добавила, отложив в сторону вырезку из газеты десятилетней давности. — Через пару недель, проходил бы обряд посвящения во взрослого Демикорна. Но это не раз в год, а… в общем, раз в несколько десятилетий. Не думаю, что его проведут ещё хоть раз. День назад был «Фолиум Орбис» — день, в который можно создать особый исцеляющий амулет. Правда, компонентов к нему не осталось ещё задолго до того, как Дискорд покрыл земли мраком хаоса. Они пропали вместе с огромной частью Вечносвободного Леса. Даже не знаю, в чём я могла бы тут пригодиться.

Часы на бедре пони глухо клацнули, и внутренний механизм резко раскрутил что-то, похожее на пружину. На синей мордашке появилась радость, словно этого она давно ждала.

— Наконец-то!!!

— Попробую догадаться: телекинез вернулся? — Дымчатогривый улыбнулся, наблюдая за тем, как она достаёт из сумки браслеты и, помогая себе зубами, застёгивает первый из них. — Вообще, вся проблема в том, что у пропавших крайне мало общих связей. Хоть Кантерлот и является столицей, но площадь его меньше, чем у других городов. Многие пони знают тут друг друга, и Ночная с Дневной стражи искали именно эти ниточки знакомств и отношений. Я же решил искать иначе. Всем известно, что Кантерлот не только находится на горе, известной своими ходами, но и является одним из центров магической силы в Эквестрии и местом, куда стекаются маги и знакомые с магией пони.

Диксди сморщилась, когда холодный металл прижался к недавно обожжённому месту, ещё отзывающемуся дискомфортом на прикосновения. Помогая себе вторым копытом, она поправила браслет. Второй, похожий артефакт, уже был подхвачен фосфорным сиянием телекинеза и защёлкнулся сам, нежно прижавшись к шкурке. Жмурясь от удовольствия, она прижала оба артефакта к щекам.

— Аааахххх… каждый раз словно сотня лет прошла… — Мурлыкнула она, ощущая теплеющую поверхность резных частей амулетов, вставленных намертво в стальные браслеты. Телекинез пробуждался с каждой секундой, что они находились на ней, шевеля шёрстку и растекаясь покалывающим чувством внутри копыт.

С ним дело пошло быстрее. Все выданные единорогом папки разложились в воздухе на отдельные листы, страница к странице. Подхваченный мерцанием магии демикорна стилус мелькал между ними, строя график соответствий по любым, самым незначительным деталям. Необычных с точки зрения той, для кого пони не были так хорошо знакомы. Янтарные глазки скользили взглядом по полупрозрачным строчкам, отмечая из них похожие по смыслу в отдельный список рядом. Амулеты светились едва ли на сотую часть от своей силы, но этого хватало, чтобы из страниц, фотографий и коротких записочек сложить целую схему прямо в воздухе. При этом, каждый новый листок делал мир вокруг понятнее, и это не могло не радовать её, хотя бы отчасти.

— Для меня это всё так ново. — Вздохнула она, переложив несколько листиков в одну сторону. — Я даже не знаю, что из этого может быть странным или необычным. Вот… как минимум десять посещали одну и ту же лавочку древностей. В ней я тоже была, совершенно ничего интересного. Другие были в одном и том же ресторане. Может, он просто у всех популярен? Там вкусно кормят?

Фото заведения повисло перед носом Вана, и тот согласно кивнул на это предположение.

— А вот тут приложена записка. Слушай: «Меня манил его свет. Он был настолько прекрасен, что я не могла отвести глаза. Теперь каждую ночь я жду его в надежде, что он снова озарит моё окно. Я буду ждать». Если это про свет от луны, то мне он тоже нравится. Он спокойный и довольно полезен для артефактов. — Пони пожала крыльями. — Это фото… интересно, когда оно было сделано?

Диксди вытащила потрёпанную фотографию, на которой была запечатлена земнопони, гриву которой перехватывал браслет с зелёным камнем. Замок его украшали три блестяшки: фиолетовая, алая и белая.

— Похожий я видела в лавке, где меня назвали кадавром и выкинули вон, едва я стала рассматривать предметы на полках. Кажется, это было на нижних улицах города, незадолго до нашей встречи. — Она крутила телекинезом фото, пытаясь рассмотреть его получше. — Оттуда меня проводил красный единорог с тёмной короткой гривой, сказав, что мне не стоит прогуливаться по тем улицам ночью. Хм… интересно, была ли там такая же царапина у камня, как на этом фото…

— Ну это можно довольно просто проверить, нанеся лавочке дружественно-торговый визит. — Отозвался Ван, когда поверх книги, которую он читал, легло фото. Рядом, бесшумно перенесясь по воздуху, оказался и прозрачный список того, что смогла собрать перепончатокрылая. Список был обширным, но в нём были занятные, с точки зрения единорога, расхождения. Среди них почти не было пегасов, а все единороги обладали весьма слабыми успехами в магии. Земнопони, по большей части, отличались хрупким телом и предпочитали изящные виды работы тяжелому и изнуряющему труду. Возраст был почти одинаковый, только комплекция, а, скорее даже, рост был у всех разным.

— А ещё… они все ничем не выделялись. — Добавила она, когда Ван закончил читать краткий список. — Будто, случись им пропасть, никто бы не стал их искать. Как если бы они просто переехали в другое место. Ни друзей, ни особо ценных знакомых. Ни семьи…

Вороной нахмурился. Причина, почему успехов не добилась даже Ночная стража, стала ему ясна. Конечно, какой смысл спрашивать о пони, которую не замечали. Он слушал догадки Диксди. Как он и предполагал, свежий и слабо знакомый с укладом жизни пони взгляд смог заметить то, что ускользало от других.

— Я готов проверить многие предположения, какими бы они не были странными, если это поможет распутать дело. — Наконец, проговорил он, складывая сделанные записи вместе. — Это уже несколько лет беспокоит принцессу, с того случая нападения чейнджлингов на столицу…

Упоминание о принцессе заставило Диксди вздрогнуть, и листики едва не рассыпались по полу бумажным дождём. Вовремя спохватившись, она поймала их и собрала в аккуратные стопки, перехватывая каждый сиянием магии на одном из копытец.

Археологи уже переместились в дальнюю часть библиотеки и, перебирая свитки на полках, шуршали раскрытой картой, удерживаемой магией единорога. Пегасочка доставала тяжёлые книги и скидывала их пони внизу. Тот ловко ловил их и, осмотрев со всех сторон, возвращал обратно или откладывал в сторону. Видимо, их охватил знакомый Диксди азарт, когда остановиться нет сил, пока не отыщешь нужное. Это бодрило куда сильнее походной кофейной настойки. Если бы они заметили, как она обращалась с бумагами…

— А мы тут знатно задержались. — Ван взглянул на часы и стал спешно рассовывать отобранные документы по отделениям в сумке. — Солнце вот-вот начнёт подниматься благодаря нашей принцессе. Самое время зайти перекусить и со свежими силами заглянуть в ту лавочку.

Выбор пал на единственное открытое в это раннее время кафе с непривычно романтичной обстановкой и оформлением. Официант-единорог радостно улыбнулся и пригласил к столу первых посетителей нового дня.

— Вы успели к самому открытию! Ещё никого нет, и… — Он сник, заметив, что парочка не прониклась духом кафе, усевшись с задумчивым видом за первый попавшийся столик.

Высокий единорог ему уже был знаком. Время от времени он сидел тут один за чашкой чая или мило беседовал с пони, порой совершенно разными. Присмотревшись, он даже решил, что эта пони та же, с которой он уже видел тёмного единорога однажды. Но подойдя ближе, чтобы взять заказ, понял, что ошибся. Единорог в жутком плаще с лацканами в виде когтей смотрела на него янтарными глазами, а у той они были цвета морской волны, блестевшие из-под наброшенного капюшона. Да и ростом эта пони была чуть выше. — Что будете заказывать?

— Мне… кофе. Крепкий, сладкий. — Тускло проговорила она, даже не взглянув на протянутое меню.

 — Чай, как обычно, с листиками мяты и булочек. С корицей непременно! — Тоном чуть веселее своей спутницы проговорил единорог, возвращая меню обратно. — О чём задумалась?

Эти слова были обращены к сложившей на стол копытца Диксди, смотрящей, как качаются на лёгком ветру листики букета. То, что она прочитала, складывалось в образы. Кусочки чьих-то жизней, желаний и мечтаний, записанных сухим и безразличным слогом. Это напомнило ей многие тексты, которые она читала дома. О битвах, об ужасах Эры Хаоса, во время которых многие находили в себе не только желание, но и силы жить, словно всё было в порядке. Летописи о временах куда более древних и далёких. Внезапно ей показалось, будто время течёт мимо неё. Оставляет на обочине, как ненужный камешек на берегу реки. Воды времени полируют его, стирают прошлое, но и не дарят будущего.

Ничего не предлагая взамен.

На язычке растекался вкус корицы с сахаром, смешиваясь с терпким и сладким вкусом кофе, к изумлению Диксди, отлично приготовленного. Этот тёплый вкус возвращал её из тусклых раздумий, и когда серая пелена воспоминаний рассеялась, перед нею оказалась обеспокоенная мордочка Вана.

— Эм… всё нормально! Я просто… Ах, нам нужно будет пойти по той улице, где ты меня встретил, и потом спуститься ниже. — Она поставила чашку на блюдце и теперь крутила телекинезом последнюю булочку.

Нижние улицы были живописны, хотя и немного мрачны и скрыты от прямых солнечных лучей. Между домами царил небольшой полумрак, который рассеивался лишь в краткий миг, когда солнце достигало своей высшей точки и светило почти отвесно. Белые стены были более старыми и ветхими. Улицы не были столь же чисты и парадны, как главные, но, при этом, были полны той самой историей, которую не успели стереть сотни копыт или замазать краской маляры. Да и пони тут были приветливыми и не столь чопорными. В прохожих ощущалась располагающая простота и искренняя радость новым мордашкам. Лавка, которую искали два якобы единорога, располагалась куда дальше, чем думала Диксди. Несколько раз она сворачивала в тупики, и Ван с трудом удерживался от желания слегка пошутить на эту тему.

— Вот! Вот тут я упала, споткнувшись о камень, когда меня напугал стражник. Видишь царапины на нём? — Она потянула за собой вороного, показав на отметины: длинную царапину, сделанную явно металлом, и отпечаток от удара копытом. Ван слегка дёрнул ушком, представив, как же должна была быть напугана это пони, чтобы оставить такой след в мостовой, да ещё и вмяв булыжник на добрых пару дюймов. — Значит, это где-то…

Договорить ей не дал скрипучий и злобноватый окрик, последовавший за стоном давно не смазываемой двери и противно дребезжащим колокольчиком, край которого был сколот от частых ударов язычка.

— Я ещё раз повторю! В моей. Почётной. Славящейся настоящими реликвиями, лавке, никогда и ни за что не будут обслуживать КАДАВРОВ! — В дверях стоял старый единорог, сотрясая тростью телекинезом. На левом, немного зарубцевавшемся ухе висела серебристая серьга, блестевшая вычурным узором на солнце и тихо звеневшая в такт трясущейся голове. — Будь ты хоть трижды одарённая волшебница, но если тебе пришла в голову мысль уродовать себя и лепить к телу когти и крылья… копыта твоего не будет на моём пороге! Порази тебя Сомбра до пятого позвонка!

— Но мы… — начал было Ван.

— Приходят всякие недоучки, считающие себя знатоками древности! Трон Дискорда им в круп! А потом требуют чего-то, требуют. Компенсации им подавай. То амулет древний продай, то заколку, на любовь чарующую, то вазу с ароматом роз, что не пропадёт никогда. Пропадите вы все про… — Рассеянный взгляд торговца сфокусировался где-то позади Диксди, и его монолог резко прервался.

— Вот. Он меня почти так же встретил. — Ткнула копытом в сторону лавки синяя пони. Половину сказанного она, просто по незнанию, не восприняла, как нечто обидное, отчего недоумевающе смотрела то на вороного, то на резко замолчавшего старика-торговца. — У него я тот браслет для гривы видела. Слева на полках.

На улице стало странно тихо. Владелец лавки не торопился высказать свою мысль по этому поводу, но и не торопился закрыть за собой дверь. Ведь для этого ему нужно было повернуться спиной. Что-то невнятно буркнув, он сделал шаг назад, удерживая перед собой трость.

— Уважаемый, а что насчёт меня? — Дымчатогривый единорог шагнул вперёд, тонко улыбаясь. В его тоне ощущались жёсткие нотки, находящиеся почти на грани угрозы. — Меня, например, интересует некий браслет для гривы.

Антиквар замешкался. Единорог был ему смутно знаком. Не то в газете, не то на улицах Кантерлота он видел его. Вот только вспомнить, в связи с чем, ему не удавалось.

— Заходи, если интересует что. Только без вот этой неформалки! — Набалдашник трости, блеснувший круглым шариком (который был очень удобным для того, чтобы опереться на него копытом), указал в сторону Диксди. Та пожала плечами.

— По копытам. Подождёшь меня тут? — Вороной подмигнул ей и скрылся за дверью. Старик бросил на неё осуждающий взгляд и последовал за единорогом.

---

Кестер Трейд не был потерявшим рассудок стариком, как многие считали его на этой улочке. Его лавка стояла тут с того самого момента, как улица была построена. А ещё раньше тут стоял его торговый вагончик, в котором он продавал растяпам безделушки, а знающим толк в древностях – сокровища, имеющие свою, весьма высокую, цену. Всего пару часов назад он выдержал торг за последний бит с его поставщицей редкостей. Далеко не все вещицы были ценны, и она прощалась с ними за цену едва ли не ниже их стоимости. Но редкости… За редкости она могла торговаться до хрипоты и доводить до истерики любого. Только не его. Полки Трейда пополнились вещицами, и теперь он прибывал в том состоянии, когда хочется любоваться на добычу и считать будущий доход. Весьма немалый доход.

Например, идеально сохранившаяся книга, на обложке которой был изображён весьма фривольно расположившийся на подушках единорог. «Утехи Кисточковых Единорогов» — значилось в названии книги и, учитывая чрезвычайно малую вероятность встретить самих представителей, книга была просто кладом для любого коллекционера. Не говоря уже о содержимом, способном вогнать в краску любую кобылку, в копытца которой она могла попасть.

Заметив за мутноватым стеклом двери знакомый силуэт, он подхватил трость и подошёл. Так и есть, на улице была та самая единорожка, которая заходила на днях.

— И что ей надо тут… я же сказал, что для неё тут ничего нет. — Буркнул он, открывая дверь. Утренние лучи солнца слегка слепили его, привыкшего к полутьме своей лавки. Не то, чтобы он экономил на свете, просто во тьме проще впихнуть товар, а чем он древнее, тем лучше выглядит именно в полумраке. Ведь как ещё заметить тусклое мерцание внутри магического камня или перелив странного тумана в цельном шаре из хрусталя. Он знал, как нужно продавать вещи, и потому не тратился на дешёвые трюки вроде рекламы. Случайные посетители зайдут и так, а кто знает ценность антиквариата — придёт к нему специально.

И вот он тащился за высоким единорогом, пришедшим вместе с этой странной пони, и пытался припомнить, где он его видел. Тот остановился у прилавка, на котором лежал браслет. Не слишком старинная вещица, но не побрякушка. Трейд заполучил его случайно. Если можно назвать случайностью подтасовку документов и прочие хитрости, позволяющие урвать кусочек редкостей с таких крупных потоков антиквариата, какие вращались вокруг аукционов. Но единорог был в ней заинтересован и совершил ошибку, посчитав его, Кестера Трейда, всего лишь старым торговцем пыльной лавочки.

Единорог взглянул на фото и, убедившись, что внешний вид вещицы совпадает, по крайней мере, в целом, спросил цену.

— Триста монет, и не монеткой меньше. — Улыбнувшись, ответил старик, заметив, как единорог вздрогнул от указанной суммы.

— Но это же всего лишь безделушка. — Попытка снизить цену была жалкой. Владелец лавочки просто ткнул в старый и потрёпанный плакат. «Лавка старинных вещей Кестера Трейда. То, что потерялось в веках, может отыскаться здесь». — Хорошо, сто монет! Хорошая цена.

Старик прищурился. Единорог обладал весьма необычным, красноватым оттенком радужки глаз. Среди его покупателей таких было очень мало, а такого роста — не было совсем. А ещё эта грива…

— За сто монет могу предложить другой браслетик. — На столе появилась серебристая лента, чешуйки были красиво подогнаны друг к другу, делая металл похожим на суставчатый доспех. Щёлкнул замок, и свернутая лента стала похожей на небольшой шарик со сквозным отверстием для пряди гривы. Вороной продолжил торговаться, и это уже стало интересным Трейду. Он тонко ощущал момент, когда вещь нужна, и если бы это была бы просто прихоть, то гость купил бы этот шарик, не задумываясь. Вещица выглядела красиво и куда легче того браслета с камушком. Тем более, на котором была царапина.

---

Диксди волновалась. Прошло немало времени с момента, как её оставили на улице, и пробегающие мимо жеребята, взглянув на неё, хихикнули, скрывшись в подворотне. Но вот дверь скрипнула снова, и Ван появился на пороге, удерживая телекинезом браслет. Позади мелькнула довольная мордашка антиквара. Он захлопнул дверь и сразу сменил вывеску на «закрыто».

— Фух! Ну и характерец же у него. — Единорог передал браслет синей пони. — И торговаться не просто любит, да ещё и умеет. В отличие от меня… Наверное, не стоило сразу говорить, что мне нужно.

Ему не хотелось говорить, что, в итоге, он расстался почти со всеми имеющимися при себе сбережениями, высыпав на прилавок едва ли не больше семи сотен бит… с мелочью.

— Ну как? Тот самый? — Он смотрел, как Диксди подхватила телекинезом браслет и стала внимательно его разглядывать. Мысль, что это может оказаться другой предмет, сдавливала ему сердце прохладными пальцами. Спустившаяся вниз прядь гривы скрыла в тени её мордочку, и он не мог понять, что отражается в её глазах.

— Как странно. Рисунок точно такой же, даже расположение блесток, которые кажутся частью замочка. Но царапины. Их на камне две, а не одна, и они под совершенно другим углом. Будто это зеркальное отображение. — Она стала крутить браслет, и итогом этих действий стало то, что он раскрылся с тихим мелодичным звоном. — Смотри, тут несколько тёмных волос из гривы застряли в петлях! Но пони на фото была со светлой, почти розовой гривой. А так он очень похож…

Пони выглядела растерянной. Ван уже прикидывал, какое из оставленных про запас дел могло бы восполнить потерянные биты, когда браслет защёлкнулся обратно, и в этот момент камешек плавно перевернулся вокруг своей оси. На стороне, оказавшейся сверху, теперь блестела пересекающая его царапина.

— Оу… в точности как на фото… ух. — Только и вымолвила Диксди. Каждый раз, открывая и закрывая его телекинезом, она смотрела, как камень проворачивается в пазе, подставляя то одну, то другую сторону. После пятой пробы, она подняла раскрытый браслет вверх, подставив под первый попавшийся источник света. Утренние лучи солнца отражались от окна и падали вниз прямоугольным бликом.

— Что бы мог значить этот иероглиф… — Сложившиеся царапины выглядели, как символ, отбрасывая зеленоватое пятно света на синюю мордашку пони. Камень переливался глубоким цветом болотистой воды, словно внутри плескался ил из старого пруда.

— Зайдём за плащами к Марию. Может быть, у него будут какие мысли. — Отозвался Ван. — Он похож на знаки, которые были у грифонов. Быть может, у него будут какие-то мысли на этот счёт.

— Да… точно… плащ… Какой интересный камень. — Диксди стояла, не отрывая глаз от браслета. — Он был… столь прекрасен. Что я не могла. Отвести. Глаза. Теперь я жду… каждую ночь… жду в наде… жде…

Пони застыла. Словно через силу она медленно положила браслет на мостовую и, так же медленно, будто прорываясь через вязкую трясину, едва переставляя копыта, отошла в сторону. Цокот проснувшегося циферблата эхом зазвучал на пустой улице.

— Диксди… Диксди? — Вороной, осторожно положив копыта на её плечи, тихо встряхнул её. Конечно, он уже знал, как, погружаясь в размышления, она не сразу отзывалась, но сейчас было что-то другое. В безучастных глазах не было эмоций, она лишь тихо шептала слова из той записки, приложенной к фото. В янтарных глазках тускло разгорались фиолетовые искорки. — Диксди!

Синяя пони, словно не замечая ничего вокруг, вывернулась из-под его копыт и пошла к стене дома. Скрежет металла по камню раздался на улице, словно сотня пони резко затормозила подковами по мостовой. Рог вспорол стену снизу вверх, словно стена вовсе не была из камня. Отточенное движение вскрыло не только побелку, но и каменную кладку, достав до прослойки из пакли, осыпавшейся бежевыми волокнами вместе с песком и кирпичной крошкой на гриву странной пони. Диксди тяжело дышала. Лезвие побелело от тонкого слоя извёстки.

— Дик… сди… — Выдохнул Ван, не зная, что делать дальше. Под прядями пыльной гривы виднелось пропадающее фиолетовое сияние…

24. Заклинательный камень, аукционный дом и "око-часы"

Диксди постепенно осваивается в мире, в котором многое поменялось и стало сложнее. В этом ей помогает её новый знакомый, из-за которого она оказалась втянута в череду непредсказуемых событий и столкнулась с опасным предметом, кочующим из копыт в копыта. Перейдя границу своих возможностей, загадочная вещь запустила механизм, который породил немало вопросов, но способен также предоставить некоторые ответы. Если вопросы будут заданы верно…

Бежевый пони с прилизанной, практически сверкающей на солнце гривой шёл домой в самом прекрасном настроении, какое может быть у того, смыслом жизни которого были деньги. Короткий ворот, красный галстук с денежным знаком и три мешочка с такими же знаками на бедре в виде кьютимарки. Всё в нем говорило о том, насколько он соответствует своему статусу, призванию и месту в жизни. Это уже не говоря о том, что благодаря его немалому состоянию и умелому владению финансовыми путями, мелкий городишко процветал и расширялся, при этом сохраняя свой уют и самобытность.

Напевая песенку про чудесный звон монет, который лучше весенней капели и шелеста листвы на деревьях, он открыл дверь своего дома, с удивлением встретившись с подозрительной тишиной и темнотой в нём.

— Мистер Филси Рич, я полагаю? — С некоторой ленцой в голосе прозвучал вопрос. — Вы не будете столь любезны открыть своё хранилище?

Земнопони вздрогнул и сделал было шаг назад, но из угла послышался сдавленный писк и шорох, а дверь позади него закрылась сама по себе, запираясь на все замки и засовы, какие в ней были.

— Видите ли, Филси… это весьма благоразумно — ставить на своём сейфе замок, который не дает использовать на нём магию. — Продолжил тот же голос. — Если бы его не было, мы бы взяли то, что нас интересует, и не было бы всех этих сложностей. Должно быть, такой металл и такой камень стоили вам немало.

— Да, достаточно, чтобы сохранить мои деньги в безопасности. От таких, как вы. — С достоинством ответил тот, вслушиваясь в шорохи. Говорящая точно была не одна. — Но с чего вы взяли, что я буду что-то делать для вас?

Из темноты послышался смех и тени дома медленно изменили своё положение вопреки всем правилам, отчего дом стал напоминать кошмар, какой может присниться после переедания сытной, но не очень здоровой пищи. Писк повторился снова, и теперь в небольшом пятнышке света виднелась Сильверспун, мордочку которой зажимала сухая, тёмная и угловатая лапа. В тени над нею горели четыре красных глаза.

— Вы не… посмеете! — Но на его шаг лапа сжалась крепче, заставив жеребёнка пискнуть снова. В её глазках читалась мольба и, одновременно, ужас от ситуации, в которой она оказалась. — Вы не…

— Филси… откройте своё хранилище, и с ней всё будет хорошо. — Тот же голос показался раздражённым и уставшим одновременно, будто говорившей надоела эта игра, и хотелось закончить всё побыстрее. — Впрочем… Слуга!

Жеребенок неожиданно оказалась в воздухе. Прежде, чем бежевый земнопони смог понять, что произошло, она ударилась в него, опрокинув на пол. Он прижал к себе потерявшую сознание дочь и поднял взгляд вверх. Но лишь для того, чтобы встретиться с узкими красными глазками существа, которое вскоре забудет.

Когти вжались по бокам от изумлённой и одновременно негодующей мордочки Филси. Мысли, желания, память и эмоции. Всё это текло по ним богатым ручьём, насыщая и придавая облик этой увитой тросами и жгутами твари. Сомнаморф менялся, шурша и свивая кольцами своё угловатое, но крайне подвижное тело. Не так быстро, как это было в годы его молодости, но достаточно качественно, чтобы полностью походить на того, кого копировал. Это было одно из таинств, во время которых даже его госпожа воздерживалась от комментариев, зная, насколько ему важна концентрация.

— Готово, моя повелительница. — Копия Филси улыбнулась и, поправив прическу, встала рядом с лежащими на полу пони. — Но нам придётся взять его с собой.

— Причина? — Голос из тени зазвучал заинтересованно.

— Его копыто, моя повелительница. Помимо двух ключей, которые нужно повернуть, центральная пластина откроется, лишь если отпечаток совпадёт. — Отозвался сомнаморф. — И, я боюсь, прикосновение к ней снимет мой облик так же, как развеяло вашу магию.

Та, к кому он обращался, топнула копытом об пол, заставив пару ваз упасть и расколоться. Но, несмотря на это, серебристая дымка окутала земнопони и понесла вглубь дома. К самой двери, ведущей в подвальные комнаты. Она знала, что её слуге нельзя снова прикасаться к тому, чей облик он перенял, и в эти моменты она особенно ненавидела его.

Появившись в подвале чуть позже, он держал в зубах пару ключей. Один с брелком в виде бита, второй — в виде серебристой ложки.

— В честь кьютимарки своей дочери! Как мило. — С ядом в голосе заявила повелительница, стоя в тусклом свете двух небольших ламп. В каменной стене виднелась огромная круглая дверь, которой бы позавидовал любой банк. Часом ранее она уже пыталась открыть её, но странный желтоватый камень, вставленный прямо в центр замка, просто поглотил заклинание и вложенную в него силу. — Шевелись, я не намерена ждать вечность, несмотря на возможность обладать ею.

— Да, моя повелительница, как вам будет угодно. — Копия Филси медленно подошла к сейфу. Один за другим, оба ключа встали в свои отверстия и одновременно повернулись, удерживаемые зубами двух пони, бежевой копией владельца и серебристой единорожкой, выбравшей ключ с ложечкой. В замке что-то глухо щелкнуло, и появилась небольшая панель под правое копыто. Единорог скривилась, но подтащила земнопони к замку и положила его копыто в это углубление. — Готово… скоро дверь откроется.

Копия земнопони отошла в сторону. Дверь, и вправду, стала медленно раскрываться. Тяжелые петли, идеально смазанные и ухоженные, не издавали ни звука. Покрытое металлом помещение наполнилось цокающим звуком от восьми копыт. Оба гостя хранилища прошли мимо сложенных в ячейки драгоценных камней, каждая коробка с которыми была закрыта стеклом. Мимо сложенных в мешки монет, часть из которых порвалась, и теперь монетки лежали просто на полу. Никакого интереса не вызвали и стоящие у стен картины знаменитых художников, хотя, на вкус серебристой единорожки, они были отвратительны, ужасны и годились больше для топки, чем для коллекции. Кроме одной. На ней она задержала взгляд и улыбнулась.

— Вот он, моя повелительница. Осколок. — Копия владельца дома указала на чёрную неприметную шкатулку, стоявшую в самом конце хранилища. — Они, верно, поделили одну часть на две, каждому по камню, моя повелительница. Один остался в том доме… другой забрал этот богатей.

Шкатулка с треском рассыпалась щепками, оставив нетронутым содержимое, вращавшимся теперь в серебристой дымке магии. Кусок с вставленным в него тёмно-фиолетовым камнем плавно опустился в её набедренную сумку.

— Принеси сюда эту крикливую… пока он будет тут лежать, она никуда не денется. — Властно распорядилась единорог, снова вытирая губы платком после ключа от сейфа. — И уходим.

— Уже уходите, мистер Рич? Всё по делам да по делам, совсем нет времени на отдых. — Раздался голос пони из-за ограды. — А кто ваша прекрасная спутница?

— Мой особый клиент, мисс… эммм… Руби Коллар. — Земнопони поправил свой галстук. Серебристая единорог шла рядом, с трудом скрывая, как вся эта ситуация её раздражает. Впрочем, осколок отдавался приятной тяжестью ещё одного шага к цели, и нечто внутри неё ликовало и упивалось этим моментом. — И да, я помню, вы делали для меня одолжение и сидели с моей дочерью… вы не могли бы говорить моим гостям, что я буду поздно?

— Конечно, мистер Рич! — Пони кивнула и проводила парочку взглядом. — Она, действительно, его особый клиент. Назвать меня по полному имени — это такая редкость. Видимо, мистер Рич в очень хорошем расположении духа. Однако, какая она прекрасная, словно серебряная статуя! И эта тонкая белая грива. Ах…

Пони сложила копыта на ограду и долго смотрела вслед, прежде чем вернуться к своим делам, даже не подозревая о том, что случится в доме её соседа поздним вечером, когда тот придёт в себя.

---

— Что это за дрянь такая?! Я… я… думала, что утону посреди улицы! — Она перехватывала воздух глубокими и частыми вдохами, словно только что вынырнула из воды. Часы размеренно клацали на её бедре, приглушённые крыльями. — Какая… какая пакость! Будто очутилась в болоте…

Синяя пони с трудом отдышалась и теперь смотрела испуганными и растерянными глазами на обеспокоенного единорога. Её крылья, по-прежнему прижатые к телу, слегка подрагивали в такт редким глубоким вдохам, отчего казалось, что она боялась очутиться под водой снова.

— Ффух… Ты в порядке! — Вороной оглядел пони, встав как можно ближе, и, положив ей копыто на плечо, стал убирать телекинезом штукатурку и кусочки камней из её гривы. — Что произошло? Это браслет? Из-за него ты стала говорить такие же странные вещи, какие были в записке?

Та кивнула и перевела дух. Рог немного отдавался странной вибрацией. Она помнила момент, когда внезапно вся улица погрузилась в воду, и она, пытаясь вдохнуть, ощутила жжение в груди и боль, стиснувшую рёбра. Но потом всё расплылось в фиолетовой дымке, и звучал чей-то суровый, но успокаивающий голос. Всего на мгновение ей показалось, что её тело наполнилось волей к движению…

— Эта мерзость… я будто оказалась под водой посреди улицы. Настолько реально, что я даже не ощущала мостовой под копытами. Ван, там не было никакого воздуха! Кругом… одна вязкая забивающаяся в горло вода… — В голосе скользнули нотки паники. Диксди смотрела на лежащий браслет со смесью изумления, ужаса, отвращения и… интереса. Того самого интереса, который загорается в глазах артефактора, встретившегося с предметом, способным нанести урон, имея безобидную, на первый взгляд, внешность. — Я не умею плавать. Никогда не умела, поэтому я люблю тучи. И… они все не умели. Никто из тех, про кого ты мне дал прочитать.

Добавила она, постепенно приходя в себя и успокаиваясь. Покрытый редкими шипами хвост вздрагивал и бил кисточкой по камням, выдавая настроение своей хозяйки. Глаза перепончатокрылой расширились, и чёрный зрачок почти полностью закрыл оранжевую радужку. Она осторожно подошла к предмету, стараясь не попасть в зеленые блики, разбрасываемые камнем, и тихо пнула его копытом, заставив его со звоном закрыться и перестать сверкать на солнце. Вороной же, убедившись, что пони отдышалась, медленно и осторожно поднял его телекинезом, удерживая подальше от солнца.

— Этот предмет настолько опасен? Хм… — Вороной покосился на дверь лавки.

— Да. Надо будет разобрать эту мерзость… — Уже задумчиво и спокойно проговорила она, не сводя глаз с предмета, плавно левитируемого магией Вана. — Это даже хуже, чем диадемы демикорнов. Какой смысл топить без воды своего владельца? Кому это вообще могло понадобиться? Если только это было рассчитано не на владельца вовсе.

— Конечно, правильнее было бы вызвать стражу… Но пока они придут, пройдоха сможет скрыться. Да и эта штука могла причинить тебе куда больший вред. — Отозвался единорог, хищно улыбнувшись, обнажая две пары клыков. — Поговорим с ним по душам сами!

---

Дверь оказалась не запертой, несмотря на вывеску «закрыто» на ней. От толчка копытом она распахнулась, и вороной отточенным и уверенным шагом вошёл в лавку, ощущая, как за ним последовала и Диксди, пусть и не так уверенно. Торговец сидел за прилавком и что-то рассматривал в копытах, похожее на ветки или сплетение корней, нацепив на нос диковинные очки, какие носили разве что ювелиры или часовщики.

— Что вам ещё надо? Товар возврату не подлежит. Вот! — Трейд ткнул тростью, поддерживаемой телекинезом, в сторону таблички над стеллажами. В отражении линз он видел, как гости переглянулись. Эту табличку никто никогда не замечал. В принципе, никто из его покупателей не любил читать предупреждения и, тем более, никогда не подписывал договора, который обычно лежал на прилавке всё время торгов. Это было закономерностью, которую пока ещё никто не смог нарушить.

— Ну уж нет. — В голосе подошедшего вплотную к прилавку тёмного единорога появились не понравившиеся торговцу нотки. — Проданный предмет оказался не просто украшением, а опасным артефактом. И могу поспорить, разрешения на такой у вас нет.

Торговец отложил сухой куст (иначе этот странный предмет сложно было назвать) и уставился на гостей. Вороной единорог ухмылялся, даже не догадываясь, что его ход не имел смысла, и к таким претензиям Трейд давно привык. За долгие годы торговлей предметами, которые были вытащены на свет из самых глубоких трещин мира и самых забытых на свете руин.

— Магазин не будет нести ответственность за возможные негативные свойства предметов, купленных в нём. При условии, что у них нет гарантии от магазина. — Его копыто указало на ещё одну надпись на табличке, написанной специально очень мелким и едва разборчивым размером. — Хотите предъявить претензии? Предъявляйте! Но не мне, драгоценные вы мои, а устроителям распродаж, где я, собственно, и купил этот браслет и некоторые другие вещи по сходной цене! Моя лавка продаёт товары не одно десятилетие, жалуйтесь хоть самому мэру, если хотите…

Он вытолкал их из своей лавки, выставив перед собой резную трость, пока они не оказались на улице. Едва дверь закрылась за посетителями, Кестер Трейд вздохнул и, вытерев капельки пота со лба, подпер дверь тростью и, на всякий случай, поставил тяжёлую тумбочку для пущей уверенности.

Теперь он вспомнил, где он видел этого единорога. Среди Ночной Стражи! Он однажды оказался на фото в газете, где рассказывалось о грандиозно раскрытом деле о похищенной прямо с концерта пони. Детали, конечно, были опущены, но главную заслугу приписывали ему, называя его едва ли не детективом по связанным с магией делам.

— Что ему понадобилось в моей лавке? Да, Кестер, ты стареешь… — Упрекнул он себя, медленно подходя к прилавку. Опытный глаз торговца всегда понимает, когда что-то меняется в том месте, где он проводит больше всего времени. Нет, все предметы были на месте, кроме… — Они… когда они успели?!

Он рывком перевернул стоящую у прилавка коробку, в которой был товар с распродажи, где за уникальные вещи просили какие-то жалкие гроши.

— Она забрала их… — Раздался голос с потолка вместе с тихим металлическим звуком, словно трубки на шарнирах сгибались и потрескивали. — Ты не туда смотрел, следя за ними.

Звук повторился, и взглянувший на потолок Кестер встретился взглядом с единственным живым глазом чёрной пони, вишнёвая грива которой свешивалась до самого прилавка. Отходящие от боков её тела металлические, похожие на паучьи, лапки, цепко держались за потолок и часть арки позади прилавка, выдавая тем самым способ, каким она пробралась внутрь. Единорог не видел этого. Услышав её слова, он подскочил к двери, рывком убрал тумбочку, трость и распахнул дверь с истошным воплем:

— Ворьё!

— Да будет тебе! Пара жалких артефактов, доставшихся тебе по цене одного, от которых никакого прока, одни проблемы. Расскажи мне лучше, не попадалась ли в твои копыта вот эта вещь. — Металлическая суставчатая лапа появилась сверху, и перед носом антиквара повис зажатый в ней листок. Странный шар, опоясанный обломками некогда целого кольца, был довольно точно изображён на старом и пожелтевшем пергаменте. Единорог отрицательно покачал головой, и она перевела разговор на другую тему. — Да, вижу, ты уже продал некоторые из вещичек, принесённых мною ранее. Где моя вторая часть, мой бесценный кладезь монеток?

— Не опускай копыта на пол. Запачкаешь всё сажей. Тебе обязательно было лезть через дымоход? — Буркнул Кестер Трейд, захлопывая с досадой дверь. Будь он моложе, он попытался бы догнать наглецов и проучить какой-нибудь штукой из его запасов, но сейчас ему оставалось только пнуть косяк и последовать за своей поставщицей древностей, которая уже второй раз за день наносит ему неожиданный визит.

— Практика, конечно же. День без этих приспособлений, и навык откатится на два. — Весело отозвалась пони, плавно переступая механическими лапками, удерживающими её копыта в полуметре от пола, находя свободное место среди полок и стоящих на полу вещей. Под её весом стальные трубки тихо поскрипывали. — Вдобавок, я только что от механика, где пришлось распрощаться с большей частью монеток. Нужно же проверить его работу? И тут я…

— Вспомнила про вторую часть. — Снова буркнул единорог, доставая из ящика небольшой тканевый кошелёк. — Бери.

Кошелёк лежал на столе, но чёрное копытце не притрагивалось к нему, зависнув над ним в нерешительности. Фосфорный глаз хитро прищурился.

— Кестер, я передумала. Я возьму вот это, ты ведь не против? — Она ткнула в лежащую на прилавке странную монету. Выточенная из чёрного и очень твёрдого камня, она имела металлическую середину с тремя отверстиями. Если бы не номинал и буквы по краю, она бы походила, скорее, на пуговицу. — Даже будем считать, что один из следующих артефактов я отдам тебе просто так.

Он покосился на монету и пожал плечами. Откуда она взялась на его прилавке, он понятия не имел, но если это сохранит часть его сегодняшнего дохода, который сократился почти вдвое из-за пропавших предметов, то это его не волновало.

— Бери.

— Кестер! С тобой всегда так приятно работать… — Чёрная пони ухмыльнулась и покинула лавку тем же способом, каким очутилась в ней, оставив на потолке едва заметные точечки сажи.

---

— Старый пройдоха обыграл нас по всем статьям. — Только и смог проговорить вороной, оглянувшись на дверь, удалявшуюся с каждым шагом. Однако Диксди шла рядом и отчего-то широко улыбалась со всем очарованием, какое было ей присуще. На передних копытах тускло мерцали два артефакта телекинеза, явно удерживающих что-то не очень тяжёлое в воздухе.

— Помнится, ты сказал, что тебя заставили переплатить за этот браслет, не так ли? — Синяя пони произнесла это с какой-то странной веселостью в голосе, от которой он покосился на неё с немым вопросом во взгляде. — Давай, пошли. Пошли отсюда…

Свернув за угол, пони наклонила голову, и из гривы выплыли два, похожих на предыдущий браслет, предмета. Единственное, чем они отличались, был цвет камня. Один был, скорее, голубым, второй переливался светлым оттенком зеленого, похожим на свежую листву по весне. Все прочее, даже царапины, было на тех же местах.

— Мне кажется, что это немного компенсирует траты. — Диксди перевернула один из браслетов, на обратной стороне которого отпечатался наполовину разборчивый адрес, словно его положили на ещё совсем свежие чернила, не дав тем хорошенько просохнуть. — Не удивлюсь, если это место, откуда он их заполучил. Вполне возможно, его просто положили на написанный адрес и слегка придавили. Я не знаю города. Быть может, это даже не тут…

Она пожала крыльями и заметила, что единорог смотрит на неё с удивлением и укором. Синяя пони предстала перед ним несколько в новом свете, и он не знал, разочаровывает это его или, напротив, вызывает некоторую зависть такой решительности в действиях.

— Что? — Пони вскинула мордочку вверх, отбрасывая в сторону мешающую челку и, одновременно, отряхиваясь от все еще приставшей к ней пакли и побелки. — Я оставила ему одну из своих монеток. Какая помельче была. Пока ты пытался поговорить с ним по душам, этот старый лавочник только и делал, что следил за твоим и моим рогами. Думал уличить нас в использовании магии. Ему даже в голову не пришло, что можно поступить иначе. А ещё повесил на стену пергамент «знатока старины». Да самая древняя вещь на его полке едва ли насчитывает пару сотен лет. Нашёл, чем хвастаться. Пфф…

Она фыркнула и вручила единорогу оба добытых предмета.

— Ворьё!!! — Раздалось где-то позади, и Диксди, приглушённо смеясь, потащила Вана прочь от переулка.

— И вообще, почему он назвал меня таким забавным именем — Кадавр? Почему им нельзя заходить в его лавку? — В её глазах бегали озорные огоньки, какие бывают у провернувших какую-то проказу жеребят и точно знающих, что за это им ничего не будет. В лучах солнца она казалась беззаботной, словно её и не пытался ранить опасный предмет, и её совсем не вышвыривали повторно из магазинчика. Она просто радовалась приключению, даже не подумав, что это могло закончиться совсем нехорошо. Ван шёл рядом, смотря на неё, не отводя в сторону взгляд. Конечно, ему тоже бывало попадать в переделки, но, всё же, такие события оставляли некоторое беспокойство, долго не забываясь. Для его спутницы это было, скорее, мгновением, что прошло, и снова её радует солнышко, улицы города и редкие прохожие. — Ты смотришь на меня так, словно я дерево вишнёвое, ты в курсе?

Она склонила голову набок и улыбнулась. Налетевший ветер донёс до него запах металла, штукатурки и каменной крошки. Пони отряхнулась снова, и ветер унёс облачко пыли дальше по улице.

— Ладно-ладно, я расскажу… — Вороной вздохнул. Лучше ей об этом расскажет он, чем кто-то другой. — Во-первых, ты не кадавр. В науке о волшебных преобразованиях есть определение существам, которые должны быть похожи на разумных, но созданных из других существ или измененных магией. Пони, грифонов, минотавров, не особенно важно. Тот антиквар имел в виду именно изменение. Маги-единороги, порой, заходили в экспериментах достаточно далеко, чтобы… обрести какие-то, не свойственные им, черты и их, порой, называли так в старые времена. Как по мне, так ты дружелюбная, милая, немного наивная, но вполне очаровательная пони. И… Впрочем я немного увлекся. Главное, к тебе это не имеет отношения, и это отлично.

Говорить о том, что таким словом называли существ куда хуже тех, что стояли на границе между жизнью и гибелью, при этом имея весьма недружелюбный вид и довольно опасные для окружающих пристрастия, ему совсем не хотелось. А ещё больше ему не хотелось вспоминать свою встречу с ними.

Синяя пони слушала его с недоумением. Несколько раз кивнув, словно понимая, о чём он говорит, она чаще удивлённо хлопала ресницами своих огромных янтарных глаз на рассказанные им вещи.

— Как мило, ну, за исключением того, что я себе ничего не меняла. Странное название. — Она улыбнулась. — Хотя, может быть, это могло бы объяснить моё лезвие с задней стороны рога. Не уверена, что оно всегда там было. В памяти не все чётко, чтобы быть уверенной наверняка в том, что антиквар был неправ.

— Ха! Кстати о нём, это было незабываемо! Какая жалость, что я не увидел его морду, когда он заметил пропажу и совершившийся вне его желания обмен. — Ван, медленно прогуливаясь, шёл рядом с Диксди. Теперь они были достаточно далеко, и можно было идти спокойно, не привлекая лишнего внимания. — Но, всё-таки, в следующий раз лучше поступать иначе. Ведь если окажется, что в пропажах пони виноват он, то мы даже не сможем пойти с этими уликами к страже.

Копыта размеренно цокали по мостовой, и Диксди наслаждалась утренней улицей. Она сама была не прочь увидеть удивление старого единорога. Это было бы поистине бесценно, но уже сама удача с этим трюком давала повод для радости. Если бы антиквар посмотрел вниз, то явно заметил и изумился, ползущим к ней артефактам, подхваченным телекинезом с её копыт.

— Да я бы тоже не отказалась, хотя, если ты был прав насчёт моих монеток, то он сейчас уже прикидывает, сколько сможет за неё выручить. И, смею заметить, она была хорошей монеткой. — На миг перепончатокрылая сбавила шаг, и в её голосе скользнул стальной холодок. — После того, что мне пришлось почувствовать, другим вариантом было бы приставить лезвие моего рога к его горлу и заставить смотреть на этот кристалл до тех пор, пока у него в груди воздух не закончился. Правда, стража в этом случае уже не понадобилась бы.

Тон голоса был непривычен и заставил вздрогнуть даже повидавшего многое Вана. В этот короткий миг на свет пробилась жёсткость и непокорность, присущие её расе. Но это наваждение рассеялось без остатка в её сияющих радостью глазах яркого янтарного цвета. Её слова о том, что она могла бы вот так просто угрожать другому пони, несколько шокировали вороного, уже привыкшего видеть в ней нормальные для большинства пони доброту и дружелюбие. Хоть и на мгновение, но это эта кажущаяся естественной жестокость вызвала в нём некоторую оторопь.

— Думаю мне просто стоило улыбнуться ему моей «фирменной» улыбкой. — Растерянно проговорил он. — Хотя… меня бы тоже окрестили кадавром и выгнали бы тем более. Старик оказался весьма подкован в правилах, чего нельзя сказать обо мне.

Он замер и потёр копытом подбородок.

— И всё-таки, что думаешь об артефактах? — Немного отойдя от услышанного, спросил он. — У нас теперь есть два новых пути. Аукцион, где легко можно будет проверить слова торговца и, собственно, сами артефакты. Ты ведь сможешь разобрать их так же, как сделала это с Книгой?

— Разобрать? Думаю, да. Понять, как их сделали и для чего — немного сложнее. Вдобавок, символ из царапин мне незнаком, а это значит лишь одно: он явно моложе артефактов, с которыми я имела дело. — Она шумно вдохнула утренний воздух и снова поправила непослушную гриву. Она ощущала, как немного изменилось отношение её спутника после сказанного ею, но Диксди сама не знала, почему такая мысль внезапно пришла к ней в голову. Словно что-то просилось на свободу, как тогда, когда артефакт подчинил её волю и разум, убеждая тело в том, что оно тонет. — Точно могу сказать — их явно больше трёх. Одинаковая оправа браслета. Их делали сразу много. Быть может, пару десятков, но не больше. Такие камни нужны целые, и так просто их не подобрать. Есть кое-что ещё…

Демикорн замялась, и рядом появилась записная книжка, удерживаемая телекинезом в воздухе чуть левее мордочки, чтобы Ван тоже мог её видеть. Страницы пролистались до нужного места, потом ещё раз, но в другом порядке, словно она ошиблась, и остановили свой бег на развороте.

— Вот. По этим принципам можно получить схему даже самого камня, если это, конечно, не природный кристалл, а созданный специально. Если же это природный… то всё намного сложнее. Естественные проявление давались мне всегда хуже… — Диксди смущённо шевельнула кончиками ушек. — Так что, надеюсь, это творение чьих-то крыльев, копыт или лап. Хорошо, что стилус — единственный артефакт, который не требует перезарядки, кроме как…

Крылатая пони оборвала фразу на половине, отвернувшись в строну, и приглушённо рассмеялась.

— Ты чего? — Ван слегка обогнал пони, пытаясь посмотреть ей в глаза.

— Ты неплохо начал там, в лавке. Мне показалось, ты собираешься его укусить… — Она хихикнула снова, под обречённый жест копытом единорога.

— Фу, как ты такое могла подумать. — Тихо проговорил он, поймав себя на мысли, что ещё не так давно примерно то же самое мелькнуло у него в мыслях на её счёт, едва он услышал угрозу в сторону антиквара. В конце концов, те, кто видел его клыки впервые, долго не могли поверить в миролюбивость их носителя. Даже он сам…

---

Деревянная ложка застряла во рту. Точнее даже, не застряла, а словно зацепилась за что-то, и потребовалось усилие, чтобы её вытащить.

Ван удивлённо уставился в глубокую борозду на деревяшке, пытаясь понять, откуда она в ней возникла. Седой единорог сидел перед ним, пристально рассматривая своего гостя, обитавшего в его доме уже не первую неделю.

— Ну, что ложку рассматриваешь? Ешь давай, похлёбка остынет и станет не только бесполезной, но еще и невкусной. — Проговорил тот, отправляя себе в рот очередную порцию не то каши, не то пюре из каких-то зерен и перемолотых кореньев. Вороному хотелось возразить на это, что, мол, похлёбка и так вкусом не отличалась, но за неимением другого вынужден был есть что дают. Но этого так и не сделал. Его язык скользнул по зубам и укололся обо что-то острое.

— Я сейчас… — Неуверенно проговорил Ван и, отложив ложку в сторону, вышел на улицу. У озера была прохлада, несмотря на довольно тёплый день. Он спустился по тропинке к водной глади и, пройдя несколько шагов по деревянной пристани, посмотрел в воду. Оттуда на него смотрел заметно подросший в высоту единорог, довольно худой комплекции, словно его вытянули. Он улыбнулся своему отражению и замер. Снизу и сверху блестели белые клыки.

— Во имя всего светлого… что это такое? — Он осторожно цокнул гранью копыта по клыку и тот отозвался гулким ощущением в челюсти, убеждающим, что единорогу это все не снится.

— Клыки это. — Раздался слегка ворчливый и скрипучий голос позади. — Сам не поверил сначала, но, говорят, было такое когда-то, очень давно. Есть… предания.

Рядом с отражением Вана в озере появилось отражение старика. Тот сел рядом и задумчиво посмотрел в воду.

— Но об этом позже. Ты мне, тёмный, вот что скажи. Кьютимарка-то у тебя была? — Вопрос показался вороному глупым. Всем известно, что лишь совсем маленькие жеребята не имеют её и получают со временем. Чтобы у взрослого пони не было метки?! Это было такой редкостью, что случаи подобного вносили едва ли не в книги для изучения. — По выражению глаз вижу, была. Именно, что была.

Ван посмотрел в своё отражение и едва не свалился в воду с деревянных мостков, если бы его не удержал телекинез старого пони. Бока, что левый, что правый, были совершенно пусты. Даже намёка на его призвание не осталось. Это оказалось новостью, за которой последовала догадка ещё хуже. Он не помнил, какой она должна быть. Вообще.

— Я не знаю, какой она была… — Обречённо прошептал он, обхватив голову копытами. — Я знаю, что она была, но я не помню, какая!

Истошный крик раздался над озером, пугая птиц и лягушек. Крик перешёл в стон отчаяния. Старый единорог поднялся и пошёл прочь, оставив своего гостя наедине с невесёлыми мыслями.

— Поменял судьбу, начал жизнь заново… — Тихо проговорил он, открывая дверь деревянного сруба, и оглянулся. На мостике продолжал сидеть необычно высокий для пони единорог, смотрящий куда-то в небо, словно ищущий у них ответ. — Хм. Найдет силы — найдёт и призвание. Не мне решать.

Дверь захлопнулась.

Спустя долгие несколько часов, она открылась снова, и на пороге появился хмурый вороной. Будучи весь мокрый, лишь его грива и хвост оставались странно сухими. Вода охладила его мысли, и теперь ему в голову пришла лишь одна идея.

— Старик. Как мне вернуть её? — Сухо проговорил он.

— Кьютимарку? — Удивлённо отозвался седой единорог, что от нечего делать плёл из веток корзинку для ягод.

— Магию. Магию, конечно, которая у меня пропала. — Буркнул Ван, садясь за стол и доедая остывшую и похожую на мокрые водоросли похлёбку.

— Тогда держи путь в Гринлиф. — Не отвлекаясь от своего дела, ответил седой. — Оттуда уже найдёшь свой путь. Неделя пути до первой заставы, а там уже проще будет. На, возьми, пригодятся. Мне тут без надобности, природа делится дарами, тебе нужнее будут.

На стол со стуком легли несколько камней и пара потёртых монет, успевших потемнеть от сырости. Ван смотрел на них, понимая, что, возможно, никогда не сможет вернуть их. Просто потому что не сможет найти старика снова.

— Я…

— Знаю, вернуть не сможешь. И ладно. Считай, будешь мне должен. — Корзинка щелкнула и разложилась в копытах седого единорога сферой с одним отверстием сбоку. Теперь тусклый телекинез просовывал в петли ручку. — Ну, что стоишь? Собирайся… Завтра и отправишься.

Крупные капли ливня били по дороге, размывая её в глинистую грязь. Ван уже думал переждать ненастье, но единорог выпроводил его в самый дождь, вручив лишь потёртую почти непромокаемую накидку с капюшоном, оставляющую открытым рог.

— Иди сейчас, потому что, оставляя на завтра, будешь всегда оставаться во вчерашнем дне. — Сказал ему напоследок старик и закрыл за ним дверь.

В углу комнаты раздался тихий звон бубенчиков, словно носивший их смеялся беззвучным смехом.

— Да. Я знаю, что это будет трудно. Эта книга… ему не следовало её касаться. Она была не его и не ему предназначена.

Едва различимый силуэт единорога в синем одеянии мага с вышитыми на нём звёздами переступил с копыта на копыто. Подпалины на мантии и пятна сажи и пепла на шляпе выдавали участие в магическом бою. Был ли он победителем или проигравшим, известно было лишь ему одному. Некоторых бубенчиков не хватало, другие болтались молча, потеряв свой голос или на одной единственной ниточке. Он ещё раз улыбнулся старику и пропал окончательно, словно дымка над озером.

Ван шёл по дороге дольше, чем ожидал. Несколько раз сбившись с пути, он снова искал нужную тропу и вышел к заставе лишь спустя несколько дней, доев скудный провиант и обсохнув на выглянувшем солнышке. От заставы его путь был прямым, как стрела. Точнее, как рельсы эквестрийской железной дороги, хотя прямыми их сложно было назвать — они вились, как змея, вокруг озёр и ныряли в гущу лесов. На станциях в вагоны втискивались весьма разношёрстные компании. Несколько раз ему довелось увидеть даже оленей, хотя подойти ближе, чтобы рассмотреть их вычурные доспехи и похожие на листья украшения, так и не удалось. Да и те вскоре вышли на одной из многочисленных остановок задолго до его цели путешествия — города Гринлифа. От монет и камня, щедрых даров старика, остались лишь жалкие монетки, которых едва хватило на «перекусить» в весьма дешевом кафе. Зато напротив него располагалось здание, один вид которого внушал трепет любому единорогу… Школа Магии.

Трепет ощутил бы и он, если бы не владел магией ранее. Оказавшись выше большинства учеников этой школы, он ощущал себя неуютно и смог вздохнуть спокойно лишь в кабинете заведующей учебным заведением.

— Итак, вас зовут Ван, вы единорог и хотите обучаться магии? — Болотистого цвета единорожка смотрела на него, сложив копыта на столе. В её зелёных, как свежий листок мяты, глазах читалось неодобрение: как внешнего вида нового ученика, так и его слегка зажатого поведения. Притом, он казался старше и выше неё, пустой бок без кьютимарки бросился ей в глаза практически сразу и добавил подозрений. — Почему именно сюда?

— Мне… мне посоветовали начать отсюда. Старик у озера. — Ван проговорил его имя немного тихо и невнятно, но заведующая заметно оживилась. Нельзя было сказать, что это изменило её мнение о госте, но что-то связывало школу и его спасителя, что дало ему шанс. Один небольшой шанс.

— Вы понимаете, что в класс только начинающих изучать магию я определить вас не могу. В прочем, едва ли вы сами хотите быть среди жеребят. Я припишу вас к одному из преподавателей, будете отчитываться об успехах и сдавать экзамены ему лично. А также к тренеру, вот имя. — На стол легли бумаги и несколько бланков, которые вороной заполнил, держа ручку, как земнопони. Единорог вздохнула и забрала одну из бумаг обратно. — Но вам придётся пройти один тест. Не буду лукавить и вилять, мы оба взрослые единороги. Потеря магии и кьютимарки – это, обычно, конец для единорога. Такие случаи были, и… все они закончились ничем. Вы не жеребёнок, чтобы успокаивать и поддерживать веру. Готовьтесь к тому, что магии не будет вообще. Никогда.

Единорог слушал это с поникшей головой. После этих слов сказанное стариком казалось просто поддержкой из жалости, но, всё-таки, желание распутать этот клубок тайн было куда сильнее отчаяния, в которое его погружала сама мысль стать ничем и никем.

— Я верну магию, так или иначе. У вас же есть библиотека? Записи о подобных случаях? — Он взглянул на неё, и под дымчатой гривой сверкнули уверенностью красные радужки глаз.

— Мне нравится ваш настрой. Но, прежде всего, — душевые, отдых и дальние комнаты дормитория Школы. — Единорожка взглянула на вставшего с пуфика вороного, после которого осталось немного дорожной пыли. — Вам выдадут накидку. Хотя под такой рост будет сложно подобрать что-то. Вы довольно высоки даже для единорога. И да, не забывайте обращаться в случае проблем. Ещё раз повторюсь, моё имя Мосси Бранч. Назовёте меня Мосси, и я буду окунать вас в Школьный фонтан до тех пор, пока эта глупая мысль не будет вымыта из ваших извилин. Всё понятно?

— Пожалуй, да, Мисс Бранч. — Единорог сглотнул и, кивнув на прощание, покинул кабинет.

— Приятно, когда тебя понимают сразу. — Улыбнулась Мосси, закрыв за ним дверь.

---

Ван привычно уточнял дорогу у стражников. Конечно, направление можно было спросить и у простых прохожих, но те могли и ошибаться, а вот стражники, словно обладая какой-то картографической магией или просто досконально помня город, всегда давали верные указания. Но, даже несмотря на это, пони добрались до аукциона лишь спустя час.

— Аукционный дом «Понис». — Прочитал вороной вывеску вслух. Вокруг сновали деловые пони, грузчики осторожно стаскивали с телег тяжёлые и крепко заколоченные ящики. Оценщики, а это были именно они, пристально рассматривали старинную мебель и вазы, стоящие у входа на подстеленных ковриках в кучках сена и срезанных веревок. Ван думал над тем, как бы получить информацию у устроителей аукциона. На крайний случай, можно было бы использовать одну или две монеты из кошелька его спутницы. Даже ему, не слишком хорошо разбирающемуся в старине, было ясно, какое состояние лежало у неё в сумке. Задайся она целью, она могла бы, как минимум, купить всех Вандерболтов до единого с половиной их хвалёной академии. — В общем, попытаемся договориться, но, на всякий случай, возможно, потребуется пара твоих монет. Это если ничего другого придумать не выйдет. Да на твои монетки ты бы могла открыть свою собственную академию. Артефакторики, например!

Диксди мечтательно осматривалась по сторонам. Улица наполнялась жизнью, ранее утро ощущалось свежестью и теплом солнца, а поддерживаемая пегасами погода оставалась неизменной. Это до сих пор смущало её после Северных Гор, где в любой миг могли пойти дождь или снег.

— Ты так уверенно говоришь об этом, что ещё немного, и я в это поверю. — Мягко ответила она на слова Вана о её монетках в сумке. В системе ценностей этой перепончатокрылой пони на первом месте были артефакты, знания, кусочки прошлого, оживавшие под её копытами. Монеты же были просто предметами, которые далеко не всегда годились для создания амулета, и, ещё реже, средством покупки чего-либо. — Дома их осталось ещё очень много, куда старше этих. Со следами бывших владельцев и прошедшего времени. Но на них не купить уважение и признание. Демикорны… они получали и то, и другое своими силами, своими знаниями, и потому множество этих кругляшек с символами и образами разных правителей просто лежат на полу, в отличие от бесценных книг, механизмов и артефактов. Но мысль об Академии… Не будет ли это воспринято, как посягательство на природные способности? Представь, какую жажду силы может пробудить… хотя бы такой артефакт, как вот этот браслет? Если уже не пробудил.

Ван шёл, слушая Диксди и думая о своём. В какой-то мере, она была права. То, что, на первый взгляд, дарит возможности, без всякого труда может вскружить голову. И тогда решиться на необдуманный шаг будет проще простого. Он уже слышал историю про единорожку, которая смогла достать такой предмет и устроить локальную диктатуру в маленьком городе. Тогда её остановила смекалка Элементов Гармонии, но что, если бы им не удалось?

— Подумай, от скольких опасностей можно уберечь, предоставляя знания о таких предметах? — Вороной мечтательно улыбнулся уголками рта. Впрочем, ответить на этот вопрос она не успела. Они уже вошли в двери аукциона и оказались втянуты в беспокойный поток торопящихся пони и даже нескольких минотавров, похожих, скорее, на вышибал, чем на ценителей искусства.

— Я бы хотел поговорить насчёт одного или нескольких проданных тут артефактов. — Начал вороной, но пони, только взглянув на него, указала копытцем в сторону другой двери, не откладывая документа, который читала. В той комнате ему указали уже на другую дверь, только теперь уже не дав даже досказать фразу до конца. — Я бы хоте…

И снова его отослали в другую дверь, к следующему секретарю. И снова, и снова.

Система аукциона произвела неизгладимое впечатление на Диксди. Вся канцелярия представилась ей огромной машиной, которая тратит время каждого, в ней участвующего. Однако Ван, похоже, отлично во всем разбирался или, по крайней мере, пытался это сделать, отчего ей оставалось только следовать за ним из кабинета в кабинет, выслушивая очередные указания, куда идти дальше.

— Ужасно! За такое количество времени можно было бы прочитать пару книг и даже разобрать новое слово на инитиумнарском, не зная его основы! — Не выдержав, воскликнула она, когда очередная дверь открылась перед ними в этих лабиринтах коридоров, переходов и лестниц. Но, к счастью, это оказалась последняя инстанция. Последняя, но не самая простая. В комнате за столом, перебирая бланки и сверяя накладные, сидел угрюмый и достаточно повидавший в своей жизни осёл.

— Вы в курсе, что проданные вами раритеты обладали не совсем безопасными свойствами? — Наконец добравшись до нужного представителя аукциона, разорялся дымчатогривый, положив на стол артефакт. — Из-за вот этой штуки едва не погибла пони.

— И что вы хотите от меня лично? Вы даже не представились. — Фыркнул осёл, ткнув в табличку на столе с его именем на ней. — А потому, с чего вдруг мне предоставлять какую-либо информацию?

— Хотя бы с того, что я… — На стол рядом с предметом, переливающимся цветом тины, легла золотистая пластинка, похожая на ту, которую вручил Диксди новый начальник стражи Тенакс, перед тем как она покинула дворец принцессы. На пластинке было написано что-то на эквестрийском, а сбоку висела небольшая монетка на цепочке. Осёл прибрал пластинку к копытам и пробежался по ней взглядом. Ван выдержал паузу и продолжил. — Ваш аукционный дом несёт ответственность, что непроверенный, имеющий опасные свойства предмет был продан и попал в копыта ничего не подозревающего покупателя.

— Допустим, я не верю в эту историю, что дальше? — Осёл протёр монокль и вернул его на место, откладывая в сторону пластинку. — Многонеуважаемый следователь по магическим делам от Ночной Стражи Кантерлота.

— Если не верите, я вполне могу испытать этот предмет на вас. — Теряя самообладание и припоминая провал в лавке антиквара, вспылил вороной, поднимая со стола артефакт. — Этим вы весьма поможете следствию!

Держась на расстоянии, она слушала препирательства с Плюше Кейси, подумав про себя, что имя у того довольно забавное. Тот, видимо, делал всё, чтобы довести её спутника до белого каления, чтобы с чистой совестью выкинуть его на законных основаниях. От нечего делать она стала рассматривать окружающие предметы. Вещи были слишком новые в её понимании, отчего она довольно безучастно скользила взглядом то по одной вещице, то по другой. Скульптурки, несколько сложенных в коробку шариков из камня с золотистыми прожилками, пара шлемов, несколько доспехов. Задержав взгляд на последних, она презрительно фыркнула.

— И это они называют доспехами? Никакого проку… — Хотя сложно было не признать – мастер, выковавший их, хорошо знал анатомию, и при умелом обращении они могли защитить почти все самые уязвимые места на теле, не сильно стесняя в движениях.

Далее были выставлены прикрытые стеклом карты Эквестрии. Самая старая из которых, была едва ли трехсотлетней давности. Диксди остановилась перед этой витриной, рассматривая пергамент, словно пытаясь найти на ней что-то знакомое.

— Какая грубая и поспешная копия. Автор, видимо, ограничился лишь самой малостью, которая интересовала лично его. — Проговорила она, отвернувшись от пергамента, и встретилась нос к носу с ослом-аукционером.

— А вы, милочка, будто понимаете в этом! Этой карте больше трёхсот лет, и она написана известным картографом, самолично исследовавшим всю Эквестрию от границы до границы! — Плюше проигнорировал своего дотошного гостя и, сорвавшись с места, оказался радом с синей пони. Её слова и презрительное отношение к старине сильно задели его, и оставить это так просто он не хотел.

— Но это не меняет того факта, что это грубая и бездарная копия. — Синяя пони улыбалась, смотря на баснословную цифру стоимости лота, написанную на картонной карточке чуть ниже рамы. В её глазах загорелся огонек.

— Как вы вообще смеете сомневаться в работе величайшего исследователя Мапвишера? — Осёл едва не выронил на пол монокль, теряя обладание от такой наглости.

— Смею. Я лично знакома с оригиналом, с которого начеркали эту бездарность задним копытом.

— Что?! — Монокль, всё-таки, выпал и, звякнув по стеклу витрины, повис на тонкой цепочке.

— И, более того, я предложу вам замечательную сделку, которая, вероятно, повысит престиж вашего… эмм… докучливого заведения в несколько раз. — На синей мордочке появилась чарующая улыбка.

Аукционер посмотрел на пони снизу вверх. В её поведении и взгляде было что-то, что опустило его на землю и пробудило чувство возможной выгоды, которое никогда ещё не подводило его за все эти годы.

— И что же это за сделка? — Плюше прищурился, вставляя обратно монокль и поправляя сбившийся от быстрого шага парик.

Пони рассмеялась, ткнув в сторону идущего к ним Вана с амулетом в облачке телекинеза.

— Вы рассказываете о том, каким образом к вам попала эта штука, и сколько таких безделушек было продано. В свою очередь… — Диксди сделала небольшую паузу, заставив осла перетаптываться с ноги на ногу в явном нетерпении. — В свою очередь, вы получите оригинал. Достаточно целый, с возможностью выставить его на… как это вы называете?

— Аукцион. — Подсказал тот.

— Да, точно, аукцион. При этом треть от моей доли вы сможете забрать себе. — Пони склонила голову набок, изучая задумавшегося осла, на несимпатичной морде которого возникла довольно едкая улыбка.

— Ну конечно! А ваш, якобы, оригинал — на деле окажется хорошей подделкой. Верно? Вы меня за совсем старого осла принимаете? Я уже молчу про ваш эксцентричный вид.

Дружелюбная улыбка Диксди погасла, а тон голоса стал заметно холоднее, напомнив Вану момент на улице, когда она высказала предполагаемую угрозу в сторону антиквара. Вороной замедлил шаг, вслушиваясь в то, что стала говорить странная пони.

— Что же, если ваша никчемная лавочка не верит заключению Кантерлотской Дворцовой Библиотеки, то, думаю принцессам, Светлокрылой и её сестре, будет весьма лестно узнать об этом. Особенно, если в письме будет указано, что данный аукционный дом приписывает историческую весомость грубым копиям, крайне отдалённо относящимся к реальным предметам истории. — Пони чеканила каждое слово, словно старалась удержать себя в копытах, а под конец добавила совсем тихим, проникновенным шёпотом. — А, может быть, все предметы являются датированными некорректно? Что если… выяснится такой факт? Соглашайтесь… это честное предложение, и второго такого не будет ещё сотню лет. Вы ведь не бессмертны, мистер Плюше?

В янтарных глазках скользнули и погасли фиолетовые искорки, совсем пропавшие, когда рядом оказался вороной. Осёл же казался бледным и чуть взмокшим. От былой уверенности и надменности не осталось и следа, будто сказанное ею попало точно в цель. Предположения были недалеки от правды, и услышанное, вместе с удостоверяющей пластинкой, выглядело очень скверно. Для него.

Диксди вытащила из сумки свёрнутую в трубочку карту и, удерживая телекинезом перед носом аукционера, осторожно развернула её, демонстрируя точные линии чернил, аккуратные штрихи горных вершин и ровные края озёр и рек, проведённые рукой знающего своё дело картографа.

— Всё честно. Все в выигрыше. Или вы хотите сказать, что честь вашего заведения ничто в сравнении с небольшой информацией об артефактах, которые не стоили и крошечной части этого предмета? — Карта с шелестом свернулась и поплыла обратно к своей обладательнице. Плюше мучился выбором. Информации в его копытах не было. Браслеты были подозрительны, поэтому он с радостью спихнул их на первой же распродаже за цену, которая была на бит выше стартовой, не сильно вдаваясь в подробности их истории.

— Хорошо… я всё расскажу, если вы оба сдержите своё слово! — Осёл сглотнул и поправил монокль снова.

— Вот и отлично, мы слушаем. — Улыбка вернулась на мордочку синей пони, снова приветливо обнажая ровные белые зубки.

— Итак, прежде всего, ничего конкретного я не знаю. Но не стоит волноваться! — Осёл вытер со лба капельки пота и продолжил, переводя взгляд с одной недовольной мордочки на другую. — Аукционный дом «Понис» — это сеть аукционов. Большая сеть, да и сам дом — крупнейший в Кантерлоте. Никто не может знать всё, но я могу просмотреть архивы и поискать записи обо всех поступлениях за последнее время. Не только кому были проданы эти вещи, но и у кого куплены и когда. Но это я смогу разыскать лишь не раньше вечера. Если бы вы могли…

Его взгляд опустился на торчащую из сумки карту.

— Информация за карту, Плюше. — Диксди развернулась и двинулась к выходу.

Ван задержался, сказав что-то ослу напоследок, отчего тот быстро закивал головой и остался стоять, долго провожая своих гостей тоскливым взглядом, пока за теми не закрылась дубовая дверь.

— Бумаги Кантерлотской Дворцовой Библиотеки… кто она такая? — Тихо проговорил он и, вызвав колокольчиком молодую и энергичную пони, вручил ей небольшой лист бумаги, покрытый кривоватыми строчками. — Отнеси это в Библиотеку, и пока они не дадут подтверждения, не смей даже возвращаться без него. Всё поняла?

— Да, мистер Плюше! — Она кивнула и скрылась в другой двери, выполненной из дерева попроще.

— Браво! Просто браво, Диксди! Ты меня изрядно удивила. — Вороной на миг остановился и похлопал передними копытами. — Я не думал, что ты способна на такой блеф, а мне уже было показалось, что я тебя хорошо знаю.

Выражение на мордочке Диксди было растерянным и удивлённым. Растерянным от нового, не совсем понятного слова и удивлённым — от комплимента.

— По правде говоря, идея пришла мне в голову случайно. Ещё раньше я думала выкинуть оставшиеся карты, когда большую часть оставили в библиотеке. Они довольно старые и мало годятся для местности, а меня заверили, что это очень щедрый вклад в сокровищницу знаний. Всего несколькие могут действительно мне пригодиться, и я их точно никому не отдам. Но когда я увидела ту цифру… Если уж выбрасывать ненужное, то с толком. Да… а ещё вот. — Синяя пони достала несколько богато украшенных, листов пергамента с подписями. — Это мне выдали на случай, если посчитают мои вещи позаимствованными без спроса из Библиотеки.

Единорог вгляделся в листики, осознавая, что его предположение было ошибочным. Пони не блефовала, у неё, и вправду, были документы с подписями архивариуса и многих других пони, что стояли во главе Кантерлотской Дворцовой Библиотеки.

— Вяк… — Только и смог выдохнуть он, вглядываясь на перечень того, что было с пони. Книги, карты, свитки. Возле каждого было указано, была ли пони отдана копия или оригинал. — Это… неожиданно. В любом случае, у нас ещё есть время, пока этот аукционер Плюше будет копать архивы. Если уж идти к нему, то со свежими силами…

Но пони уже не слушала его, принюхиваясь к чему-то и облизываясь, скользя розовым лепестком язычка по губам.

— Туда!

Не спрашивая мнения своего спутника, она потащила единорога в сторону боковой улочки, откуда доносился запах чего-то жареного и, при этом, сладкого. В уютном кафе под забавной вывеской, в виде спящей на подушке пони, пекли блинчики. Стопки их стояли на тарелках, политые сиропом, шоколадом, или свёрнутые в трубочки, где виднелась начинка из крема и корицы. Диксди же привлекло не это. Там ощущался аромат отменного кофе, которого она заказала сразу три порции, чтобы хватило наверняка.

— В этот раз, за мой счёт! Надеюсь, этот ушастый аукционер не продешевит с моей картой, когда заполучит ее в свои жадные копытца. Даже двух третей будет неплохо. Видишь, я начинаю разбираться в этих… битах. — Диксди плюхнулась за столик и засмеялась, вспоминая мордочку осла. Официантка лучилась дружелюбием и слушала заказ необычной пони в диковинном плаще: — И вот этих странных хрустяшек, не знаю, что это такое, но пахнет вкусно.

— Это вафли, мисс… — Смутившись от факта, что ей приходится поправлять посетительницу, произнесла пони.

— Вафли… странное название. Миску вот этих вафлей! — Синее копытце показало на самую большую миску, и пони, заполнив заказ, зацокала в сторону кухни.

Лишь осушив первую чашку кофе до дна, демикорн посмотрела на единорога.

— Стилус разбирает артефакты и не требует зарядки… Но… — Синяя пони дожевала пытающийся выпасть изо рта блинчик из первой порции принесённых. — Мне потребуется потратить немало энергии. Этот артефакт обостряет голод. Сильно.

Блинчик пропал между белоснежных зубов, и вслед за ним послышались глотки кофе из второй кружки. Диксди жмурилась от удовольствия, не замечая, что также наслаждается напитком сидящая через несколько столов от неё чёрная пони с вишневой пыльной гривой в накидке цвета прошлогоднего сена. Если бы кто-то обратил внимание, он бы подумал, насколько похожа их реакция. Но этого никто не заметил, а две увлечённые кофе пони, тем более не замечали друг друга.

Заказ оказался на столе, красиво расставленный на серебристом подносе.

— Мисс… желает ещё чего-нибудь? Или мистер? — Пони смотрела то на Вана, то на Диксди. День обещал быть щедрым на чаевые.

— Конечно! Ещё кофе, ещё булочек и вот этих… вафель! А моему другу на его вкус… — Синяя пони говорила это, в перерывах поглощая то блинчики, то булочки, то вафли, пока неожиданно не замерла, уставившись на сидящих поодаль пони. В свете солнца задняя сторона её рога блеснула иззубренной поверхностью стали, и те смотрели на источник бликов напряжённо и с опаской. Она поставила кружку на стол.

— Твоя реакция тогда. Ты, как и они, думаешь, что я могла применить этот рог против… против… кого-то живого? Погоди, не отвечай. — Она вытянула вперед копыто и покачала им из стороны в сторону, едва не опрокинув чашку. — Знаю, что подумал. Светлокрылая подумала так же. Все, подумали так же, отчего тебе вдруг быть исключением. Порой, даже мне кажется, что я… когда-то очень давно использовала его именно так. Не камни же им рассекать и не брёвна. Ни для чего другого он не годится.

Диксди усмехнулась и сделала ещё несколько глотков сладкого, чуть горчащего напитка. Кружка покачивалась в хватке телекинеза и блестела на солнце своими голубыми боками.

— В тот момент мне было страшно. Я читала про подобные камни раньше. Кристалл, пробуждающий сокровенный страх. Как всех, кто знает небо и свободу среди туч и скал, меня пугает недвижимость воды. У водопадов… ночные пегасы… Когда они ныряли в водную гладь озера, это было прекрасно. — Диксди мечтательно смотрела в сторону, медленно жуя блинчик уголком рта. С него капал тающий шоколад, роняя липкие и тягучие капли на мостовую. — Я. Была очень зла, но не на владельца той лавки. Скорее, на себя, что попалась на такой бездарный трюк амулета. Беспечно вращать его под солнцем было глупо. Что, если бы свет упал на тебя или ещё какую пони на улице? Даже мне с трудом удалось вырваться из его цепких оков…

Ван молчал. Она была права, но, всё равно, ему не хотелось, чтобы она так корила себя за это. В то же время, ему вспомнился едва различимый свет фиолетового оттенка в тени её гривы, за миг до удара рогом по стене. Невольно единорог вздрогнул, подумав о том, что было бы, придись такой удар по нему. Пони тем временем раскладывала и складывала веером перед собой вафли, словно играя с ними, отправляя в рот ту, которая оказывалась лишней в комбинации.

— Ты зря говоришь такое. Лезвие на внутренней стороне. Если бы это было оружие… то, наверное, было бы разумнее, если бы оно было спереди. — Дымчатогривый заказал молока и ещё вафель и булок с собой. — Так он, скорее, как серп. Для срезания лиан, может быть. Не может быть так, что демикорны пришли из джунглей вокруг Зебграда? Или с иных мест, где требовалось прорубаться через чащу? С таким рогом это было бы очень удобно…

Вафелька хрустнула во рту Диксди, и она задумчиво посмотрела вверх. В сказанном был смысл, отчасти. Но слово «джунгли» не вызывало воспоминаний, поэтому она просто покачала головой.

Забрав с собой принесённый заказ и оставив несколько монеток на чай, они покинули кафе, направившись в сторону чердака Вана. Единорог-аликорн по дороге зевал и всем видом показывал, насколько плохо любителю ночного образа жизни быть на свету и днём. В Диксди же плескалось кофе, и бодрость наполняла её тело, заставляя с любопытством рассматривать улицы и прохожих, к которым она начала привыкать.

Кот был очень обижен фактом, что его оставили одного и заперли. Громко мяукая, он лез то к синей пони, то к вороному, пока не получил блюдце с молоком и не стал громко лакать, одновременно урча и фыркая. Впрочем, за время их отсутствия он вёл себя прилично. Ковёр не портил, листы с записями не рвал, разве что на столе добавилось царапин от когтей, но он и так был довольно старый, чтобы это бросалось в глаза.

— Уаав… Я сейчас… стол слегка приберу, и сможешь работать с артефактом. — Ван, покачиваясь и зевая, направился к столу, смахивая в сторону ненужные листы и книги. Из ящика вылетели и легли на видное место чистые листы бумаги, несколько перьев и чернильница. Мордочка вороного склонилась и с лёгким стуком ударилась о крышку стола. Он уснул прямо там, свесив копытце вниз, посапывая и шевеля ушками. Сон захватил его целиком, погружая в странный поток воспоминаний и событий. Во сне он слышал едва различимый ход часового механизма, но сон держал его в цепких объятьях.

---

Уже на следующий день, в Школе Магии города Гринлиф, Ван оказался в водовороте повседневных дел и событий, от суеты которых он отвык, пока восстанавливал силы на берегу озера. Конечно, единорожки обращали внимание на него, учитывая, насколько выше он оказался в сравнении с другими единорогами, бросающими завистливый и не очень дружелюбный взгляд в его сторону. Непонятно как просочившийся слух о низких, а то и вовсе отсутствующих навыках магии, и вовсе, давал причины для скрытых насмешек. Хотя Ван примерно предполагал, какой момент мог послужить началом этим слухам.

Забывшись после первого разговора с инструктором колдовства, оказавшимся довольно эксцентричным, но очень опытным в магии единорогом, он по привычке открыл дверь телекинезом. Тем самым, которого у него больше не было. Вполне логичным продолжением этого бессмысленного действия была встреча его мордочки и деревянной поверхности с характерным звуком, который заметили все, кто был в коридоре.

— Кажется, я неважно начал… — Тускло проговорил он, оказавшись в сплетении канатов, которые пытался распутать копытами и зубами. Тренер, вторая из пони, к которому его направила мисс Бранч, оказалась не единорогом, как подумалось из имени, а пегасом. Точнее, пегаской, с довольно необычным для них окрасом перьев, переходящим от светлого оттенка шкурки к тёмным кончикам чуть заострённых крыльев. Не знай он того, что это невозможно, вороной поспорил бы на свой обед и ужин, что в её роду были грифоны.

— Как ты начал – не важно, главное — как закончил! — Раздался её приветливый голос откуда-то сверху, и потянувшийся канат стал медленно отпускать единорога на волю. — Все когда-то ничего не умели. Легко выучить новое, пока ты жеребёнок, так же легко вспомнить, если ты уже это знал. В магии я ничего не понимаю, да и не хочу знать. Но… тебе определённо нужно не только привести себя в форму, но и научиться пользоваться своим нескладным телом. Вот куда ты копыта суёшь… ну куда?

Последние слова были уже насчёт жалких попыток вытащить из петель задние копыта, которые только стянули единорога туже, и тот брякнулся на пол.

Всю неделю до назначенного срока теста пегасочка мучила его занятиями, пока результаты не стали радовать её в большей степени, чем его самого. Каждый раз ему приходилось или стоять в душе, пытаясь придти в себя от упражнений, способных сломать хребет земнопони, или лежать среди матов в зале, мечтая о том, чтобы пегасочку отвлек кто-то другой. Ему тогда даже в голову не приходило, что все эти муки и упражнения, требующие от него предела сил и ещё немного за ним, напрямую связаны с количеством энергии для магии.

Конечно, не физических, на это бы рассмеялся его инструктор колдовства (и смеялся бы до тех пор, пока смех не перешёл бы в откровенное ржание). Нет, от него требовалась выносливость.

— Какая тебе магия, если ты после нескольких упражнений на ногах еле держишься? Может, ты и прошёл долгий путь, но то, что ты хочешь вернуть, требует от тебя куда больших усилий. — Подгоняла его пегаска, когда тот накручивал круг за кругом по дорожке в зале. И всё в этот день было бы хорошо, если бы не… Мяч.

Оранжевый в чёрную полосочку, он пролетел через зал и впечатался в его мордочку, заставив мир пошатнутся и побледнеть. Ван услышал лишь хихиканье и грозный голос тренера, шум крыльев которой на время удалился, а потом снова раздался рядом. Чей-то телекинез плавно отряхнул его.

— Эй? Ты в порядке? Вот шалопаи… поймаю — проучу как следует. Ты разве не видел летящий мяч? — Над ним, двоясь и расплываясь, виднелись две мордочки, одной из которых была медсестра школы. С ней он познакомился в первый же день, проходя осмотр, и смущение не покидало его всё время. — Любой единорог бы… ах да…

Она не стала продолжать фразу, а он знал, что она хотела сказать. Конечно, любой единорог отклонил бы этот снаряд телекинезом или увернулся бы. Это снова испортило ему настроение и напомнило о приближении теста. С этого дня он чаще пропадал в библиотеке, чихая от поднимающейся пыли с полок, которые редко кто проверял, и ещё реже брал оттуда книги. Пегаска-тренер недовольно качала головой, когда он заспанным являлся на тренировки, но, по крайней мере, не шутила насчёт его красных глаз. Они имели такой оттенок всегда, хотя теперь он стал насыщеннее, ярче, и порой использовался как аргумент в споре. Немногие могли смотреть ему прямо в глаза. Кроме мисс Бранч, которая, видимо, обладала особым умением. Под её взором любой терял самообладание и тушевался.

Дата теста приближалась, но, несмотря на успехи в физическом плане, и понимание своих новых габаритов, в плане магии успехи были не слишком велики. Да, рог начал немного сиять, а инструктор по магии предлагал всё новые и новые способы пробуждения способностей, но дальше этого дело не шло.

— Вот что. Садись, и поговорим. — Инструктор пригласил Вана на пуфик у стола и сел сам, сложив копыта под подбородком. — Ты тут уже больше недели, и не скрою, успехи есть, но куда меньше, чем хотелось. В тебе есть немало необычного, но это лишь внешность. Завтра тест.

— Но я… — Ван привстал.

— Да, не готов, не сможешь и провалишься. Я не учитель жеребят, я учу тех, кто старше. Поэтому тебя и приписали ко мне. И тест ты будешь сдавать не из тех, что дают жеребятам, учитывая их фантазию и бьющую ключом магию. Это взрослый тест, ты понимаешь?

Ван не понимал. Магия была всегда для него естественной, и первый день без неё был шоком, из которого его с трудом вытянул старик своей заботой, а порой и весьма крепкими выражениями. Конечно, как все единороги, он учился. Но теперь это было, скорее, не легкой пробежкой, оставляющей после себя ещё много сил, а изнуряющей попыткой воображением сдвинуть каменный шарик. В пару тонн весом.

— Нет. — Честно ответил он и задумался.

— Нет… значит. — Единорог сделал паузу и посмотрел на часы. — Тест — это бой между единорогами. Магический бой. Не такой, как был когда-то давно, когда Эквестрия была погружена в стычки за место под солнцем, за плодородные земли, когда народы уходили из мест, что были под властью очнувшихся от своей спячки Вендиго. Не мне тебе рассказывать об этом, это все читали.

Ван кивнул. История о духах зимы, питавшихся ненавистью и злобой, распаляя конфликты между живущими на земле и в небе, была ему хорошо известна. Считалось, что последним их убежищем стали Северные Горы, где последние из их рода нашли себе дом в виде огромного грота, к которому мало кому удавалось найти дорогу, да и ещё меньше пыталось найти её туда. Возможно, это было всего лишь легендой, но горы, и вправду, славились скверным характером и ещё более морозной и непредсказуемой погодой.

— Так вот, вернёмся к теме теста. — Продолжил единорог, смотря на вороного с задумчивостью. — Я знаю, что ты много времени провёл в библиотеке. Не отнекивайся, мне есть, кому доложить. Это похвально, но теория не даёт того же эффекта, как практика. Мой совет тебе будет всего лишь один. Пробуй всё, даже если это кажется невозможным или необычным. Сможешь сделать хоть что-то — останешься тут, пока не обретёшь понимание, куда идти дальше. В случае, если ничего не выйдет…

Не нужно было иметь знания по психологии или обладать особой проницательностью, чтобы понять то, на что намекал инструктор. Тест первый и последний. Не будет он пройден, и двери Школы закроются перед ним, и ему останется полагаться только на себя. Ван медленно кивнул и, забрав с собой книги, вышел из кабинета.

Единорог-инструктор ещё раз посмотрел на список, который выдали ему в библиотеке, когда он попросил перечень книг, которые брал и читал новый ученик. В самом начале шли обычные книги для тех, магия которым дарована через наличие рога на лбу. Книжки для самых маленьких единорогов, учебники для подростков, но с середины список стал другим. Предметная магия, заклятия вызова, принципы построения порталов десинхронизирующими жестами, вербальные способы активации стихий, в основном, земной, водной и воздушной. Справочники по камням, астрономия и астрологические конспекты древних учёных. Даже обрывки расшифровки старых языков, оставшихся в наследие с тех времён, когда единороги только пробуждали в себе магию, прежде чем она стала неотъемлемой частью их природы, передаваясь из поколения в поколение по крови и через молоко матери.

— Он в отчаянии, верно? — Голос мисс Бранч раздался у него за спиной вместе с ощущением ветерка от телепортации. Инструктор даже не обернулся, настолько привычен был для него её способ проверять, как идут дела у её подопечных.

— Он заперт. Как крохотная шкатулка, в которой осталось немного золотых, но вытрясти их не выходит, потому что ключ к ней сломался и остался в замке. — Отозвался он. — Тест будет сложным. Это не игры в снежки и не развлечения подростков, заставляющих шкафы летать, хлопая дверцами. Это будет спарринг. В котором он уже сейчас в положении проигравшего…

---

Оставив вороного как есть, она устроилась прямо на ковре, разложив перед собой свою добычу — три одинаковых браслета с камнями в них. Возле каждого уже крутилась небольшая схема, в которой угловатые знаки отмечали ключевые места креплений и частичек механизма замка. Она рассматривала их пристальным взглядом, пытаясь найти общее. И такое находилось. Камни имели одинаковую форму, а потому неизвестный мастер сделал одинаковые, словно копии, оправы, прикрепив к таким же тусклым и лишённым души браслетам. Оправы были одинаковы по ковке, с совсем незначительными отличиями. Судя по списку, камни, и вправду, вызывали разные ощущения, едва свет проходил через них и падал на живое разумное существо. Темно-зеленый, доставшийся ей первым, вызывал ощущение утопления, словно вокруг была одна вода, проникающая в лёгкие. Другой, переливающийся холодным голубым оттенком, пробуждал чувство холода и апатии, словно наступивший холод медленно выпивал жизненные силы. Последний был интереснее. Потребовалось чуть больше времени, прежде чем появилось изображение воздействия, сопровождаемое текстом на эквестрийском и инитиумнарском языках. Фигурка пони медленно покачнулась и заснула, показывая, что этот кристалл вызывал сон. Такой длинный, что надписи жизненных функций уходили за опасную черту и не возвращались.

Диксди хмуро посмотрела на это изображение, плавающее в воздухе, и поджала губы. Оставалось что-то ещё. Куда глубже, чем банальный эффект, вызывающий ощущение конкретного страха. То, что могло ускользнуть даже от зорких глаз артефактора.

— Так. Камни и оправа не части одного предмета. Оправы — пустышки, они даже не подходят к камням. Из них вынули что-то менее ценное и вставили эти, опасные по всем параметрам, кристаллы. — Пони говорила сама с собой, делая записи на листиках бумаги. Теперь левитирующее в облачке телекинеза стальное перо соединяло линиями одинаковые части, пока не остались только уникальные для всех трёх браслетов. Легкое прикосновение к одному из узлов, и список разбился на три колонки, одна из них была почти вся красная. Это была колонка голубого камня, имеющего меньше общего с двумя другими при той же структуре. — Ну да, их выковыряли откуда-то ещё, а потом уже вставили в наспех сделанную оправу.

Листы со стола, перо и чернильница плавно прилетели к ней, повинуясь магии её артефактов, и легли у копыт. Строчка за строчкой, она вписывала то, что было особенно важным или требовало от неё особого порядка действий, обнаруженного опытным путём. Тонкие линии строили окружности и дуги, пересекающие друг друга и отмечаемые особыми символами, больше похожими на пиктограммы, чем на буквы. Перо замерло и, оставив небольшую кляксу, легло в сторону.

— Так тоже не годится. — Пони вздохнула и осторожно подняла один из браслетов. Тот, что блестел голубым светом. Повертев телекинезом вещицу, она раскрыла её, отчего камень провернулся в пазе и стал пропускать через себя свет. Немного поколебавшись, Диксди поднесла его к свету, идущему от окна. Лучи упали на полупрозрачный камень и сверкнули в нацарапанном символе. — Тогда…

Камень заискрился сильнее, и яркое голубое пятно упало на мордочку перепончатокрылой.

В тишине комнаты раздавался лишь тихий ход механизма «око-часов», начавшего свой бег, едва пони попала под свет от артефакта-браслета, да возня кота за софой, где он отыскал для себя занятие по душе. В широко раскрытых глазах замершей как статуя пони угасал и янтарный блеск, и фиолетовый оттенок, уступая поглощающей жизнь темноте, покрывшей её взор, словно матовая корка. Стилус скользил в воздухе безмолвной сверкающей точкой своего кончика, активируя одну функцию за другой, отмечая новые компоненты и соединяя одинаковые. Красных пунктов во всех трёх списках становилось всё меньше, а перо скользило по бумаге рывками, оставляя кляксы и мутные разводы. Казалось, что наблюдения записываются через силу, и пони с трудом управляется сразу несколькими предметами. Стилус замер. Все три светящиеся в воздухе схемы слились в одну, и только камни, имеющие небольшие отличия, плавали объёмными схемами вокруг единой сетки деталей браслета.

— Магическая эманация достигла своего предела. Рекомендуемый отсчёт до погашения эманации через пятнадцать секунд. — Раздался безжизненный металлический голос. «Око-часы» сместили свои стрелки назад, и теперь некоторые символы на их поверхности загорелись мягким светом. — Магическая эманация достиг… достиг… ла своего предела. Рекомендуемый отсчёт до погашения эманации через де… де… десять секунд.

Пони вздрогнула, но перо упрямо продолжало записывать получаемые ею данные. С угла глаза, ставшего совсем угольного цвета, потекла слезинка, капля которой стала мутной и, уже катясь по тёмной шёрстке, приобрела чёрный цвет и смоляную вязкость. Ушко пони дёрнулось, но она даже не шевельнула копытом, чтобы стереть эту слезу.

— Магиче… ская эманация достигла отметки несовместимости с носителем. Рекомендуемое погашение эманации будет произведе… но… через пять… пять… секунд. — Механический голос из ограничителя доносился рывками, словно запись была старой. Механизм стал прощёлкивать ходы, и новые символы загорелись тусклым бордовым оттенком. — Все магические элементы в близи зоны… зоны… погашения магической эманации должны быть… быть… удалены.

— Не… сей… час… — С трудом выговорила пони, тихо клацнув зубами. — Ещё, совсем… немного.

— Субъект носитель первичной связи отрицает рекомендации… отрицает… реком… Рекомендации обязательны к исполнению. Решение. Игнорировать мнение субъекта и запустить активацию погашения магической эманации в принудительном порядке. Прину… дительном порядке. Отсчёт. Десять… десять… девять… семь…

Диксди со стоном, словно её тело сдерживали тугие путы, расстегнула поножи, и они с лёгким звоном оказались откинуты в сторону. Туда же полетела отброшенная крылом сумка, хотя это уже далось пони с куда большим трудом.

— Отсчёт… пять… четыре…

О кожаную поверхность сумки ударились артефакты телекинеза и пара браслетов из лавки. Со зажатого в зубах стилуса на потёртый ковёр медленно стекало что-то чёрное и вязкое, почти закрывая его свечение.

— Отсчёт. Погашение эманации производится. Производится. В зоне действия… один предмет-источник магии.

— Я… приказываю… я… приказываю остановить… — Она ловила воздух ртом, смотря пустыми чёрными глазами в потолок, когда отсчёт «око-часов» завершился.

Пятнистый Сатурн с шипением скрылся в балках перекрытий крыши чердака. Посреди комнаты, в которой тишина стала вязкой и тягучей, словно постепенно сгущающаяся паутина, стояла демикорн, вскинув голову и расправив в стороны крылья, будто замерев в момент попытки взлететь. Из раскрывшегося, словно в безмолвном крике, рта пони выпал и покатился прочь от её копыт погасший стилус, оставляя за собой тёмный след вязкой и похожей на смолу жидкости.

— Субъект носитель первичной связи ранга «Артефактор». Раса — демикорн. … демикорн. Жизненный статус — нет данных. Количество потенциально опасных предметов — три. Опасных предметов в зоне погашения эманации — один. Уровень магической эманации — определение… не… не… не поддаётся определению. Отчёт о встречи с новым источником магии — выполнение отчёта не может быть выполнено. Статус связи с остальными ограничителями — связь отсутствует. Повреждения… повреждения… — данные о повреждениях в режиме обработки. — «Око-часы» тихо и монотонно зачитывали статусы, рекомендации и следовали одним им известным директивам, то заикаясь и проглатывая слова, то снова набирая силу и произнося слова отчётливо. Символы на их потёртой поверхности загорались и гасли, сменяли друг друга и скользили вслед за медленно крутящейся стрелкой. — Статус эмоционального состояния субъекта — допустимый уровень. Погашение магической эманации — повторная волна проходит стадию активации.

В такт разбегающимся от циферблата огнистым линиям по тёмно-синему телу пони, послышалась тихая мелодия. Диксди стояла, словно смирившаяся с тем, что линии уже почти покрыли всё её тело без остатка странными узорами, вспыхивающими и угасающими в наступившем полумраке комнаты. Письмена на древнем языке уже покрыли её крылья и освещали короткими вспышками её невидящие ничего вокруг глаза, будто через мерцание символов передавалось медленное биение сердца. Браслет вздрогнул. Камень расплылся в воздухе, словно само пространство вокруг него сплющилось и исказилось в чьих-то коварных и сильных лапах. Послышался хруст, из самой его сердцевины молнии трещин разошлись, как корни, к его поверхности, превращая источник магии в груду осколков. Тонкая струйка невесомого дыма обогнула мордочку пони и рассеялась под потолком.

— Субъект-носитель первичной связи. Раса — демикорн. Жизненный статус — нет данных. Потенциально опасный источник магической эманации — один. Статус — полное уничтожение магических связей и физи… физи… ческой структуры. Статус остаточной магической эманации — предметная магия. Рекомендации в соответствии с директивами устройства — поглощение. — Циферблат продолжал зачитывать данные холодным и безразличным голосом. Устройству было не важно, слышит ли его владелица. Были директивы, были задачи, и он выполнял их, не зная, что вокруг нет демикорнов, способных услышать и понять передаваемые им данные. — Возможный исход — нанесение ущерба в допустимом для носителя эквиваленте. Возможные рекомендации — использование… использование носителей жизни как метод рассеивания эманации. Возможный исход — летальные повреждения. Ожидается решение… шение… Ожид…

Покрытый шипами хвост медленно оторвался от пола и хлестнул по циферблату, оставив небольшую царапинку.

— Решение принято. Носители жизни не могут быть использованы… ваны… по решению субъекта носителя первичной связи. Выполняется поглощение… выпол… няется… поглощение…

Кот медленно спустился с балок и осторожно цапнул безвольно лежащую фиолетовую кисточку. Диксди лежала на ковре перед осколками камня, ставшими тусклыми и мутными. Обломки обугленного и смятого, как патрон фейерверка, браслета лежали там же, посреди мелких дырок и подпалин коврового ворса. На покрытых синей шёрсткой щеках ощущалось что-то влажное и вязкое, но Диксди даже не пыталась стереть это, только глотала ртом воздух, которого ей отчаянно не хватало.

— Мммауу? — Шершавый язычок лизнул её в ушко.

— Да… ты тоже думаешь, что я когда-нибудь доиграюсь? — С трудом отдышавшись, спросила она у кота, но тот ничего не ответил и, цапнув её за копыто, упрыгал куда-то за стол.

Во рту ощущался горький привкус. Рядом лежали исписанные быстрым и неровным почерком листы бумаги, взглянув на которые, пони нахмурилась. С трудом поднявшись, чувствуя, как пол покачивается под нею, предательски пытаясь ускользнуть вбок, она подошла к сумке. Позади оставались следы чёрных отпечатков копыт. Не заметив, она наступила в вязкую чёрную лужу. Взяв амулеты в копыта, она оглянулась на циферблат. Стрелки покачивались напротив нескольких символов, значение которых её успокоили и позволили облегчённо вздохнуть. Ей удалось отбросить их достаточно далеко, чтобы капризный механизм не смог дотянуться. Мерцающие разводы на её теле, которые она, казалось, не замечала, медленно тускнели и пропадали, теряясь на синеве её бархатистой шкурки. Она прижала крылья к бокам.

— Холодно… как же холодно… — Последний символ на теле погас, и пони с трудом сдержала крик от леденящего ощущения пустоты, которое скользнуло в ней, сжимая всё внутри своими холодными объятьями.

— Раса — Демикорн. Повреждения — в пределах допустимой нормы. Статус носителей жизни — в норме. Потенциально опасных магических предметов — два. Статус — отсутствие активности. Статус произведённого исследования — отсутствует. — Тихий голос раздался из механизма на её бедре, когда стрелка на нём застыла в неподвижности. — Поведение субъекта-носителя первичной связи — не соответствует нормам адекватности. Поведение носителей жизни — режим сна, режим активности.

— Очень… смешно… — Буркнула пони, уткнувшись мордочкой в подушку и укрывшись крыльями.

Ван проснулся от того, что его тело практически онемело от неудобной позы, а край стола ощутимо вмялся в мордочку, ощущение от которого не прошло даже тогда, когда он хорошо потёр это место. Он обнаружил себя там же, где уснул — за рабочим столом. Вот только листов бумаги и чернильницы с перьями там уже не было. Размявшись, он встал и направился в сторону кухни, стараясь идти бесшумно и не отвлечь случайно увлечённую исследованиями пони. Вокруг той лежала масса листов и она, казалось, видела только их вокруг себя. Хотя ещё что-то было странным в ней… Она казалась взъерошенной, словно после беспокойного сна.

Кот вертелся под ногами, вертясь в попытке рассказать о случившимся, но его не понимали, и всем, чего он добился, стало блюдце молока. Кот фыркнул и удалился. Пожав крыльями, вороной оглянулся на пони и хитро улыбнулся. Его озарила отличная идея. Телекинез вытянул свежую скатерть и набросил её на стол. Туда же переместилась и миска с вафлями, которые оказались нетронутыми. Кипяток с шипением стал заливать несколько горстей чая, и вскоре по комнате стали растекаться травяные ароматы.

Пони, совсем недавно одевшая обратно свои артефакты телекинеза, сидела на полу возле мутных обломков камня.

— Оу… — Послышалось от неё, едва листы бумаги стали один за другим подниматься в воздух телекинезом. Строчки текста, написанные резкими и острыми символами, под конец плясали из стороны в сторону, становясь почти неразборчивыми. Ближе к концу пони только удивлённо цокала язычком, сравнивая записи между двумя листами. В них записи шли уже не на староэквестрийском, а на инитиумнарском, и содержание строчек вызывало изумление. В самом конце покрытого кляксами и пятнами листа был начертан символ, похожий на тот, что нацарапали на камнях, и всего одно слово. — Что это всё, во имя Алой, значит?

Она снова читала листы, пробегаясь взглядом и пытаясь разобрать под кляксами отдельные слова. Янтарные глазки светились в тени чёлки её гривы.

— Я прожгла тебе ковёр… — Как-то странно отреагировала на передвижения Вана синяя пони. В голосе, однако, звучали нотки, какие бывают у тех, кто приблизился к разгадке. Обернувшись, она встретилась взглядом с Ванном. Он жестом указывал на её щёку. — Эм? У меня что-то на щеке? А…

Она провела копытом по шёрстке, и на нём осталась чёрная полоса. Это же, видимо, размазалось по щеке ещё сильнее, и Диксди, хихикнув, стала тереть щёку местом, повыше копыта.

— Упс… Сработал ограничитель. На твоём месте я бы проверила всё магическое, что было… ммм… в радиусе вытянутого копыта от места, где куски браслета лежат. — Круглые глазки смотрели по сторонам с какой-то наивностью, словно она только что окончательно проснулась. Прищурившись, она втянула аромат чая и сладостей носом.

— Пахнет вкусно… Хочешь узнать, что мне удалось выяснить? — Диксди вывалила все листы с записями перед собой. Вороной сел ближе, поставив на столик пышущий теплом и паром чайник. Две чашки со звоном также опустились на стол. — Амулеты, на деле, очень грубые и сделанные наспех поделки. Это, пожалуй, хорошо, хотя их силы хватило, чтобы ограничитель забеспокоился. Не важно. Интересно другое. Все камни — одинаковые!

Она благодарно кивнула и взяла предложенную чашку чая. Взяв её с боков коготками крыльев, она стала пить его небольшими глотками.

— И что нам это даёт? — Ван не удержался от вопроса, и пони торжественно вскинула вверх копыто. — Одинаковые камни – это, конечно, редкость… но…

— Многое! Все они выковыряны или выцарапаны из чего-то более крупного. Например, витража! В котором все ячейки совершенно одинаковые. По правде говоря, думать даже не хочу, что случится с тем, кто попадёт под свет от такого витража. — Пони сморщилась, и чашка закачалась, отпущенная и пойманная телекинезом. Чай плескался в ней, пытаясь сбежать, но каждый раз наталкивался на край посуды, имитируя крошечный морской прибой. — Если не вдаваться в детали, по отдельности они вызывают одно единственное чувство, сопротивляться которому нет сил. Самый безобидный из них был вот этот. Возможно, потому что был бракованным.

На стол со стуком лёг браслет со светло-зелёным камнем. Ван осторожно ткнул в него копытом, отодвинув его от себя подальше.

— А его эффектом является… — Уже начав вопрос, вороной пожалел об этом, боясь услышать какую-нибудь жуть.

— Он заставляет спать и видеть сны. — Продолжила фразу Диксди.

— Не так плохо. — Прокомментировал он эту новость, продолжая рассматривать камень, в котором словно шевелилась трава или скользили тени веток.

— Правда, очень долго. Точнее, почти вечно. Ну, или полгода, в моём случае. — Диксди явно радовалась результатам, старательно избегая пояснений к странной тёмной луже на полу, отдающей металлом. — Поэтому я решила попробовать тот, который имел больше понятных и предсказуемых эффектов. Данных — ворох!

Она указала на осколки камня. Позади вороного раздался шорох, и подхваченный телекинезом пакет с вафлями плавно поплыл к столу. Ещё на половине пути он раскрылся и выпустил на волю прямоугольнички вафель. Они закружились по спирали вокруг синей пони, скользя перед её ртом.

— Ф офчем, это фесма отфратифтельные фтуки. — Перепончатокрылая глотала их так, словно не ела несколько дней подряд. Сейчас, в свете телекинеза, Ван увидел, как она осунулась, словно шла пешком без сна по пустыне. Однако на этой измотанной мордашке с заострившимися чертами горели радостным светом янтарные глаза. Еще горсть вафель пропала в её ротике. — Но что странно… Изначально они задумывались, как средство защиты. Поставь источник света перед браслетом и направь на… кого-нибудь! И всё. Никто даже не поймёт, в чём дело, откуда апатия, грусть или страх. Гениально!

В её голосе звучал неподдельный восторг, который вороному было трудно разделить. Само существование таких предметов пугало, а возможность их нахождения в копытах простых пони… об этом ему не хотелось думать. Проходящего мимо кота обхватили тёмные копытца, и под его удивлённое мяуканье об него стала тереться синяя мордочка. Округливший глаза кот с трудом вырвался, чтобы спрятаться от такого неожиданного внимания к его персоне за спиной Вана. Тот глядел, как пони уминает сладости, и это невольно заставило его сдержанно улыбнуться. Он не знал, сколько ей могло быть лет, но предполагал, что она куда старше других пони, раз знает о таких событиях, какие описываются лишь летописях истории. Порой, на его взгляд, она вела себя как подросток. Конечно, принцесса как-то упоминала, что аликорны выглядят на столько, на сколько ощущают себя внутри, будучи едва ли не бессмертными существами. Но Диксди не была аликорном, и порой её внешность странно контрастировала с наивным поведением.

— В общем, я записала почти всё. Почитаешь на досуге. Там есть даже перечень их владельцев, хотя, подозреваю, это и были пропавшие. Последние страницы — уже отчёты от ограничителя. Этапы нейтрализации, отчёты о состоянии артефактора… меня, то есть. Результат и процесс уничтожения предмета… — Диксди склонила голову набок, заметив, что вороной смотрит на неё озадачено. — О! Конечно… ты же не в курсе… Вот это.

Хвост изогнулся и указал стрелочкой на механизм, похожий на циферблат часов, крепившийся к плотно стягивающему бедро кольцу из хорошо подогнанных друг к другу сегментов. Единственный предмет из тех, какие были на ней, не имеющий ни застёжек, ни различимого замка. Ван смутился, рассматривая этот предмет. Ведь в поле зрения также попадала и кьютимарка пони, и плавные линии крупа, что переходили в толстый у основания хвост, постепенно становящийся тонким и заканчивающийся стрелочкой с кисточкой фиолетового цвета.

— Они могут показать запас времени артефактов демикорнов. Ах, да, это я уже рассказывала. Я нашла их в долине, недалеко от своего дома. На скелете или чём-то похожем. Я не смогла понять, кто или что это было. С тех пор их не снять, а я являюсь их новой владелицей. — Она не заметила, как Ван, вздохнув, отвёл глаза в сторону. — Немного изучив их, смогла включить ещё несколько функций… ммм… среди которых было упреждение магических эманаций. В общем…

Диксди отложила вафельку, и тон её голоса стал серьёзнее, а сама она старше, чем казалась вначале.

— «Око-часы» убивают амулеты, если те «сходят с ума». Если это возможно сделать до того, как вред от них станет непоправимым. Полностью лишают предмет магии, разрушая связующие заклинание нити, потоки заключённых в них сил, саму структуру, что держит магию сжатой в одной точке. — На мордочке появилась чуть натянутая улыбка. — Правда, для этого нужно выполнение нескольких условий.

Она отпила чай и посмотрела в сторону окна. Вороному не хотелось торопить её. Новая знакомая оказалась тайной в тайне, а подобные устройства — чем-то за гранью фантазии.

— И что же это за условия? — Осторожно спросил он, подливая себе и ей чая.

— Первое, самое простое: артефакт должен быть изучен мною при помощи стилуса. Это позволит передать ограничителю всё, что нужно знать для уничтожения предмета в случае необходимости. Второе. Артефакт должен быть рядом со мной, не дальше вытянутого копыта, и быть младше или слабее ограничителя. Третье же, самое сложное… — Пони хмуро уставилась в чашку, смотря, как там плавают чаинки. — Контроль должен быть полностью у ограничителя. А это значит, что я должна быть без сознания, под контролем или в состоянии, отличающемся от нормы… например, смертельно ранена.

Чашка выпала из объятий телекинеза, и единорог замер, с трудом скрывая панику от услышанного. Она говорила об этом так спокойно, словно это было естественно для неё. Заметив это, она успокаивающе замахала копытами.

— Нет, нет, нет! Это просто одна из функций. Видимо, для того, чтобы артефакты на мне не попали в копыта тем, кому не следует. Я так думаю… или предполагаю. Я ещё сама не знаю до конца всех их возможностей, просто сверяю по ним запас сил в артефактах. Как датчик он очень удобен, и я не знаю, что бы делала без него. Но… — Диксди задумчиво перевела взгляд на листики бумаги с записями. — Если из них донесётся голос, не стоит подходить ко мне. Для них ты можешь оказаться разновидностью артефакта. Ведь ты…

— Пф, с чего вдруг я могу оказаться артефактом… — Фыркнул вороной, приходя в себя от таких новостей.

— Как странно, я, наверное, несу всякий бред. — Пони пошатнулась, и на мордочке появился румянец. Ушки с перепонками смешно дёрнулись. — Ты знаешь, для тебя два крыла — это не то, что естественно. Странно, словно без них тебе было бы удобнее. Я, наверное, что-то не так вычислила. Аликорны. Что я знаю о них?

Она снова пошатнулась и оперлась копытом на стол. Комната стала крениться в её глазах, словно кому-то пришло в голову вращать дом, оторвав от земли. Внутри что-то ослабело, будто её ударили, но изнутри. Нет, она не ощутила ничего, но силы внезапно стали покидать её с пугающей быстротой. Если бы не сонливость, она бы начала беспокоится.

— Ты первый Аликорн, которого я изучила. Мне… было так интересно. Почему же я это сделала? А я не помню… как странно. Всё вокруг кружится, а у тебя нет того, что есть у пегасов. Больше от… — Диксди смотрела на обеспокоенно вставшего с пуфика единорога с выражением грусти и недоумения.

— Диксди? Тебе что… плохо? — Он прикоснулся краем крыла к её спине. Её слова беспокоили его и напоминали о прошлом, которое знали очень немногие.

— Полетим ко мне как-нибудь? Я покажу тебе Грозовые Часы… Мы полетим к мосту каменных стражей… нырнём в облако брызг ледяного водопада, а я… я… Почему всё вокруг так… кружится? — Пони рухнула рядом со столом, уронив чашку чая. Посыпавшиеся с воздуха вафли застучали сдобным градом по её крыльям, а одна из них с хрустом накололась на её рог. В комнате послышалось размеренное дыхание спящей пони.

— Кажется, она заработалась… Как ты думаешь? — Обратился к коту Ван, заметив, как хвостатый питомец стал с любопытством теребить хвост пони. Дымчатогривый подхватил её телекинезом в последний момент, не дав удариться о дощатый пол. Даже несмотря на постоянную практику в телекинез, она оказалась тяжелее, чем выглядела, и вороной с немалыми усилиями перенёс её на удобную софу. Уже там он стряхнул с неё крошки и, убрав разлитый чай, устроился рядом.

Её записи были не везде понятны, но многое проясняли. Имена владельцев совпадали с теми, кто пропал. Это бросилось в глаза сразу, едва Ван сравнил их с выписанными в библиотеке. Многие вещи были, скорее, техническими описаниями, и он пропускал их, выбирая текст, касающийся возможных авторов этих зловещих штук. Листы на странном и древнем языке он сразу отложил в сторону. Понять их он всё равно не мог, а спросить значение того или иного слова ему было не у кого. Та, кто знала их, сейчас мирно сопела, уткнувшись мордочкой в плед, спустив крыло с софы на пол.

От чтения его отвлёк странный металлический звук, который повторялся снова и снова. На бедре синей пони ожил циферблат, стрелки которого открутились назад и замерли. Внутри же самого механизма скрежетало, словно сначала раскручивались крошечные детали, потом более крупные, и под конец в движение пришли большие старые шестерни, сдвигая массивную часть. Синяя пони тихо потянулась и зевнула, но так и не очнулась от сна.

— Носитель жизни. Данные… Данные получены на основе первичного… пер… первичного изучения. — Тихий и лишённый всех эмоций голос раздался со стороны циферблата под тихую мелодию. — Принадлежность носителя жизни к задокументированным в протоколе расам. Принадлежность определена. Раса носителя жизни — аликорн. Процент соответствия — семьдесят шесть процентов. Статус — тенденция к возрастанию процента соответствия. Печать снята…

Ван отпрыгнул от пони, едва первые слова донеслись из механизма, вспомнив её предупреждение. Но голос говорил на эквестрийском, хотя и довольно старом. В сказанном не звучало угрозы, и, немного успокоившись, он подтянул к себе перо и чернильницу, на всякий случай сохраняя безопасное расстояние. Первый попавшийся пустой лист бумаги стал покрываться кривоватыми строчками.

В механизме что-то громко щелкнуло, и голос приобрел более мягкий оттенок, по-прежнему оставаясь похожим на механический.

— Являясь аликорном, носитель жизни имеет право задать вопросы. Носитель жизни имеет… имеет… право задать вопросы. — Голос исказился, от противного скрежета Ван прижал копыта к ушам, но вскоре голос зазвучал ровнее. — Носитель жизни — аликорн. В соответствии с заложенными директивами, вы имеете право на запрос данных из памяти расы Демикорн. Запрошенные данные могут быть выданы… вы… даны в случае…

Циферблат замолчал, мигая несколькими символами, значение которых было неизвестно тому, кого назвали «носителем жизни», что бы это ни означало. Шестерни внутри плоского механизма взвыли, и символы сменили цвет на красный.

— Данные могут быть выданы в случае соответствия рангу доступа. В случае запроса информации, не соответствующей рангу доступа, в получении… полу… чении информации будет отказано. Общая информация… — Голос звучал чётче, но по-прежнему замирая или повторяя части уже сказанных слов. — Последний доступ — участник договора Аликорн Селестия. Статус — запрашиваемая информация выдана. Статус безопасности — обнаружены повреждения. Статус носителя первичной связи — истощение. Носитель жизни, аликорн, подтвердите свой запрос и укажите ранг доступа. Подтвердите запрос и укажите ранг доступа к информации.

Голос стих, и на циферблате появились символы размером поменьше и ниже крупных. Вороной с растерянностью смотрел на них, пытаясь отгадать их значение, но в голову ничего не приходило. Сказанное вообще не особо укладывалось в его голове, а пони, способная ответить на вопросы, спала, не обращая внимания на производимый устройством шум. Вздохнув во сне, она лишь прижала к себе крылья, словно ей было холодно, или во сне она оказалась там, где не слишком тепло и уютно.

— Система данных расы Демикорн в режиме ожидания. Носитель жизни Аликорн, подтвердите запрос и ука… ука… жите свой ранг доступа. — Один из символов погас, словно отмеряя время. Стрелки качнулись, и на чердаке раздалось тихое постукивание шестерней механизма.

Ван записал на бумагу последнее, что произнёс механизм и, собравшись с мыслями начал подбирать слова для ответа…

25. Голос прошлого, витраж и гостеприимное чаепитие

Устройство заговорило… Но правильно ли поступил следователь по магическим делам, втянув гостью из прошлого Эквестрии в своё расследование? Быть может, этот шаг приведёт к последствиям, которых опасалась принцесса Селестия? Что за тайны оказались запечатаны за этими янтарными глазками, с восхищением рассматривающими мир вокруг? В этом главе читателя ждут неожиданные ответы и новые загадки осколка прошлого.

В комнате ощутимо похолодало. Ван ощутил это быстро, даже не столько по резкому снижению температуры в комнате, сколько леденящим прикосновением к сердцу и самой его душе. Механический голос повторял последнюю фразу, ожидая ответа, словно для него не существовало ничего, кроме заданных директив. И выполнять их было его единственной задачей на данный момент.

— По-подтверждаю запрос. — Слегка севшим голосом ответил Ван, готовясь записать всё, что услышит в ответ. Предупреждение синей пони всё ещё звучало в его голове, но любопытство постепенно брало верх. Любопытство того, для кого стало призванием и кьютимаркой разгадывание дел, связанных с магией. Ну а в том, что эта говорящая штука была магической, он был почти уверен. — Моё имя — Бел Ван Сапка.

— Подтверждение принято. Носитель жизни. Раса — Аликорн. Имя. Имя. Бел Ван Сапка. — Голос раздался снова. Шестерни со скрежетом меняли свои позиции и, казалось, искали что-то в памяти устройства, сдвигая невидимые пластины и стуча мелкими камешками. — Имя носителя жизни отсутствует в списке участников договора. Идёт поверка ранга доступа. Носитель жизни, укажите свой ранг доступа.

— Я… Не знаю. — Вороной растерянно смотрел на тикающий циферблат. Предмет такого вида впервые оказался перед ним, и от его слов могло зависеть многое. Или ничего не зависеть. Невольно ему вспомнился один из разговоров с принцессой, и он, кисло усмехнувшись, бросил. — Быть может… Младший принц?

Он поздно спохватился, что сказал это достаточно отчётливо, чтобы устройство его поняло. Циферблат щелкнул снова, и символы загорелись другим цветом.

— Указанный ранг не соответствует… вует… данным исследования носителя жизни артефактом модификации «стилус». Ранг доступа отклонён… нён… — «Око-часы» гулко взвыли, слегка напугав вороного своим поведением, и заикающийся искусственный голос снова выровнялся. — Ранг доступа отклонён. Система безопасности — частичная блокировка данных. Статус запрашиваемой информации — процесс анализа. Носитель жизни. Информация будет выдана если… если… вопрос соответствует базовому рангу доступа расы Аликорн на основе биологических данных.

— Психическое, физическое и магическое состояние Диксди! Демикорна… вашей владелицы! — Выпалил дымчатогривый, с трудом оставаясь на месте и опасаясь, что ответа не последует. Кто знает это устройство? Быть может, оно не будет отвечать на этот вопрос, посчитав его несоответствующим рангу Вана.

Перепончатокрылая тяжело вздохнула во сне и издала стон, словно снящееся пугало её. Крылья тихо дёрнулись. Она точно видела сон, и в этом сне ей явно не нравилось быть.

— Информация по состоянию субъекта носителя первичной связи после запуска сомнотеста. Психическое состояние — в пределах допустимой нормы из расчёта влияния времени. Статус — режим глубокого сна. Физическое состояние — отмечаются многочисленные повреждения. Статус — повреждения оцениваются… тся… как допустимые. Причина повреждений — погло… поглощение остаточной магической эманации выше заданного лимита. — Отдающий холодным стальным оттенком голос безучастно зачитывал данные, от которых вороной начал волноваться. Но предмет продолжал отвечать на вопрос, словно ему была безразлична судьба его владелицы или волнение спрашивающего. — Магическое состояние — полное отсутствие магии. Статус — норма. Рекомендации — отсутствуют.

Циферблат замолчал. В тишине комнаты слышалось лишь дыхание спящей синей пони и скрип пера по бумаге, на которой единорог записывал всё, что услышал от устройства и спрашивал сам. Дописав и окунув перо в чернильницу, он сглотнул подступивший к горлу ком и решился задать новый вопрос. Беглое изучение книг в Кантерлотской библиотеке (особенно заброшенных и пылившихся веками) не прошло даром. Что-то подобное встречалось ему, но описываемые механизмы были куда примитивнее того, который был перед ним.

— Второй вопрос… Как устройство проверяет себя? Есть ли какие-то способы оптимизировать его работу? — Ван замер в ожидании. Шестерни тихо вращались, двигая стрелки, под которыми загорались и гасли едва различимые символы. Сейчас, когда он пригляделся, стало видно, что знаки появляются прямо на поверхности металла. Не на особых местах, а будто поверхность начинает светиться насквозь. Следя за ними, он едва не пропустил момент, когда «око-часы» заговорили вновь.

— Подготавливаются данные. Данные подготовлены. Анализ системы прои… производится в штатном режиме через заданные промежутки времени. Время произведения анализа системы — режим сна субъекта носителя первичной связи. Статус — система функционирует автономно. Статус остальных элементов системы — отсутствие действующих функций. Причина — отсутствие жизни у субъектов носителей первичной связи данных элементов. — Циферблат говорил тихо и довольно ровно. Символы загорались зеленым и гасли, постепенно приобретая сначала жёлтый, а потом красный оттенок. — Оптимизация системы может быть произведена Алым Мастером. Дальнейшая инфор… мация не соответствует указанному рангу доступа и не мо… жет быть выдана. В случае повторного запроса… повтор… зап… будет включена система уничтожения данного сегмента системы дан… данных.

Тёмное копыто прижалось к губам.

— Да с вами нужно каждое слово подбирать… — Буркнул он, надеясь, что его не услышат. Устройство замерло. Диксди поджимала копытца, будто в том месте, снившемся ей, она отчаянно хотела скрыться в укромном уголке. На мордочке скользнула тень страха и паники, но сон сменился, и теперь она тихо посапывала, вытянув мордочку вдоль подушки. Ван вздохнул, ощущая себя тем, кто без спроса открывает чужой дневник. — Каково предназначение устройства? Для чего оно?

В этот раз устройство молчало куда дольше. Вороному даже показалось, что оно не станет отвечать на вопрос или просто отключится. Перо плавно качалось над бумагой, готовое записать любое слово, какое бы не было произнесено. Даже если оно не будет иметь никакого смысла. В крайнем случае, о нём можно будет спросить саму Диксди или поискать в библиотеках. Всё равно, они, так или иначе, влекли его к себе своими тайнами на пожелтевших листах фолиантов и копытоскриптах.

— Устройство является элементом системы… системы… сис… данных расы Демикорн. Функции. Сохранение данных об изученных носителях предметной магии, именуемых артефактами. Сохранение данных об… ур… ур… уровне магии в экипированных носителях предметной магии на теле субъекта носителя первичной связи и времени их функционирования. Запись и сохранение данных личности субъекта носителя первичной связи с момента инициации ограничителя на случай… случай… внешнего воздействия. Основное назначение сис… сис… стемы… Недостаточный ранг… доступа. В доступе отказано. — Устройство несколько раз щёлкнуло и затихло под разочарованный стон Вана. Однако тихо жужжащие шестерни не остановили свой ход. По стальной поверхности скользнул оранжевый всполох, заставивший вороного шагнуть назад. — Сбой… сбой… система повреждена остаточным влия… влиянием магии участника договора Селестия. Основное предназначение системы… системы — детальная запись момента гибели субъекта носителя первичной связи в момент превышения уровня исполь… исполь… зуемой предметной магии в случае столкновения с ситуацией… цией… не предполагающей иного исхода событий.

— Гибели?! Что это значит? — Не сдержав волнения, тёмный единорог подскочил. Ветер от крыльев поднял в воздух часть листков, и те закружились по комнате. Устройство молчало. Символы мигали, но стрелки оставались на месте. Синяя пони повернулась, свесив заднее копыто с софы. Хвост несколько раз хлестнул по полу, оставляя небольшие царапины.

— Данный сегмент системы памяти расы Демикорн стёрт. Статус — сегмент удалён по запросу участника договора Селестия. Производится восстановление сегмента. Сбой… Восстановление сегмента невозможно. Статус — отсутствие функ… функционирующих элементов системы. — Устройство заскрежетало, и по поверхности снова скользнуло неразборчивое яркое пятно, будто символы смешались в одну кучу, накладываясь друг на друга. — Функция фонового режима устройства — взятие под контроль моторики субъекта носителя первичной связи в случае… случае… потери субъектом носителем первичной связи мыслительной деятельности. Факторы — любые внешние факторы, искажающие восприятие. Функция активизирована — участник договора Ст… Ста… вирл… Данные повреждены. Имя участника договора удалено из списка с согла… сия участника договора.

Циферблат померк, и на его поверхности остались всего два символа, один из которых мигал, будто неисправный, второй же, напротив, горел ярким белым светом. Синяя пони дрожала и поджимала крылья, но продолжала спать, время от времени перебирая копытцами. Со стороны казалось, будто она бежит во сне, пытаясь взлететь, но это ей не удавалось, и под конец она сдалась.

— Устройство… Каково предназначение самих Демикорнов? — Ван долго думал, прежде чем задать этот вопрос, но не задать его он не мог. Любопытство, любознательность и жажда ответов, особенно сейчас, когда неожиданно представился случай получить доступ к тому, что, возможно, никто, кроме него, не трогал много лет. Знай он, каков будет ответ, то, возможно, он бы не стал спрашивать устройство ни сейчас, ни потом. Слова слетели с губ, и остановить их уже было нельзя. «Око-часы» услышали его и стали тихо тикать. Из них снова раздался механический голос.

— Предупреждение. Предупреждение… В случае, если запрос не соответствует имеющемуся рангу доступа, информация… ция… будет частичной. Данные подготавливаются. Носитель жизни. Раса — Аликорн. Подтвердите, что согласны с текстом предупреждения. — Стальная поверхность осветилась россыпью небольших знаков, гаснущих и загорающихся снова.

— Подтверждаю… — В его голосе скользнуло сомнение в правильности его действий, но иначе он уже не мог поступить, зайдя так далеко. — Ох, надеюсь, я не получу за это копытом промеж глаз…

— Данные подготавливаются. Подтверждение принято. — Устройство звучало ровнее, но, всё же, теряло некоторые буквы в словах и продолжало заикаться, когда шестерни звучали, особенно невпопад. Сделав почти минутную паузу, циферблат затрещал снова. — Раса — Демикорн. Первичное назначение — аннигиляция. Цель — раса Аликорн. Требуемый статус цели — потеря контроля над магической энергией. Данные обновляются. Первичное назначение было изменено на совете… совете… первых носителей Элементов Гармонии. Новое назначение — полное устранение любых разумных источников магии, превышающих заданный уровень развития. Цель — Дискорд. Требующийся статус цели — угрожающе… ще… ще… высокий уровень магического развития. Произведена отмена статуса. Сбой. Зафиксированы множественные повреждения системы. Отмена статуса. Статус успешно отменён. Отмена произведена — участник договора Селестия. Производится поиск причины отмены… отмены… отме… статуса. Информация закрыта. Новое назначение — недостаточный ранг доступа. В информации отказано… отказано… от… от… казано.

Листки бумаги с шорохом упали на пол. Вслед за ними, покачиваясь, опустилось перо. Отливающие красным глаза Вана расширились от ужаса перед раскрывшейся тайной. С трудом ловя воздух ртом, он только сейчас понял, что сидел, затаив дыхание, а под конец едва не забыл, как дышать вообще. Ответы, данные этим странным устройством, внезапно решившим, что он подходит на роль того, кто может задать вопрос, лишь породили больше загадок. И он не знал, хочет ли он узнать о них больше…

Что ему сказать, когда обладательница этих странных часов очнётся, да и стоит ли говорить ей что-то из услышанного? Телекинез легонько смял исписанные листы, но в последний момент отпустил и разгладил обратно. От размышлений его отвлёк тихий стук часового механизма.

— Почему ты называешь меня носителем жизни? — Тихо проговорил он, сделав шаг к устройству, но всё ещё находясь на безопасном расстоянии.

— Запрос. Носитель жизни Аликорн. Имя. Бел Ван Сапка. Ранг доступа — базовый для расы Аликорн. Запрашиваемые данные получ… получены. Информация по запросу. Носитель жизни. Любое существо, не являющееся субъектом носителем первичной связи. Основной фактор — способность к использованию врождённой магии. Вторичный фактор — отсутствие жизненных функций в носителе жизни. — Устройство сделало паузу, словно подбирая слово на эквестрийском. — Вторичный фактор носителя жизни переводит его в список предметов. Сессия завершена. Статус системы данных расы Демикорн — режим ожидания. Статус субъекта носителя первичной связи — фаза пробуждения. Данные по запросу — производится сохранение. Произво… дится… сохранение завершено.

— Но… Я… — Ван пытался подобрать слова, когда последний символ на устройстве погас, и просыпающаяся Диксди сладко потянулась и пошевелила крыльями, прежде чем снова прижать их к бокам. На расстоянии от софы сидел Ван с выражением растерянности и испуга на его тёмной мордочке.

— Ты… что? — Диксди наклонила голову набок и снова потянулась, выставив передние копыта вперед. — Не помню, чтобы я ложилась на кровать… Надеюсь, я ничего не поцарапала?

— Я отнёс тебя сюда, когда ты упала у стола. — Рассеянно ответил Ван на её вопрос, всё ещё пытаясь собраться с мыслями и решить, стоит ли говорить ей о том, что удалось ему узнать. Ведь если она знает об этом, то, получается, он выяснил это против её желания. А если она не знает об этом, то как отреагирует? Быть может, это окажется таким же шоком для неё, как и для него. — Диксди… тут такое дело…

Она обеспокоенно оглянулась. Взгляд натолкнулся на тёмные пятна на ковре и осколки артефакта, мутно поблескивавшие среди подгоревшего ворса. Ковёр был испорчен. Но всегда оставался вариант поставить на это место стол, и тень от него скрыла бы дефект.

— Ах да… браслет. Этот аукционер тот ещё куст — продавать такие опасные штуки кому попало. Хорошо, если его информация будет хотя бы вполовину такая же ценная, как он думает. Надо будет попробовать разобрать оставшиеся… — Пони ощутила на себе пристальный взгляд единорога и растерянно спросила. — Да что случилось? Ты смотришь на меня… ну не знаю, словно у меня второй рог вырос. У меня же нет второго рога? Да?

— Нет, нету. Не в роге проблема… — Вороной всё ещё подыскивал слова, пытаясь найти подходящие для того, объяснения чему он сам не знал.

Взъерошив копытом гриву, она нащупала свой иззубренный рог, убеждаясь, что тот присутствует в единственном экземпляре, как и прежде. Оглядев себя со всех сторон и оставшись довольной тем, что увидела, она стала рассматривать замершего Вана. Внезапно она увидела лежащие рядом бумаги с записями ,сделанными явно её почерком, но в спешке, и словно ей что-то мешало вести пером по бумаге.

— А, читал записи исследования браслетов… Нашёл что-то толковое? — Диксди плавно подошла к столу и принялась отправлять в рот первые попавшиеся под копыто сладости. — Отлифная фтука эфти хруфтяфки. Флофно фено, но фкуфнее. Нафдо буфдет пофафе иф пофупать… ммм. Ах! Так лучше. Какие планы? Навестить нашего нового жадного знакомого Плюше?

От неё веяло одновременно и бодростью ночного существа и голодом пропустившей завтрак пони, которая предвкушала новые приключения. Отчего вороной на миг отвлёкся от мрачных раздумий, улыбнувшись увиденному. Информация из этого предмета, ну никак не могла быть связана с таким существом, как она, так мило и по-понячьи уминающей сладости со стола, словно она не ела ничего пару дней. Нет, она совсем не походила на существо, призванное… Нет, об этом Ван просто отказывался думать и, уж тем более, это представлять.

— Диксди… — Голос Вана звучал тихо. Вздохнув и приготовившись к чему угодно, он положил свои записи на стол рядом. — Ты знаешь кого-то… по имени «Алый Мастер»?

— И фёфтаки ты фтранно фмотриф на меня. — Горсть вафель скрылась во рту пони, и послышался медленный хруст. — Нет, никогда не слышала этого имени. А почему ты спросил?

Он молча протянул чуть смятые листки вместе с чашкой остывшего чая. Отхлебнув глоток, Диксди потянулась за новой порцией сладостей, одновременно читая первые строки его записей.

— Немного небрежно, но я писал в спешке. — Ван заметил, что она перечитывает некоторые строки заново, словно спотыкаясь на непонятном слове. Появившаяся поначалу улыбка пропала, и Демикорн заметно помрачнела, когда в копытах оказались следующие страницы. Она читала их, перебирая телекинезом, выбирая то один, то другой листок, вчитываясь в неровный почерк вороного.

— Но… Это же не может быть правдой! Аликорны были идеалом красоты и доброты! — В голосе послышались тонкие плачущие нотки. Голос синей пони дрогнул, и она сделала шаг прочь от стола, продолжая читать последние из листов. — Все… они все любили их. Там столько статуй… записей… и в них не было даже намёка на такое… такое… Это кошмарно…

Она подняла глаза от записей и посмотрела на стоящего перед ней единорога. Нет, Аликорна, имеющего доступ к предмету, который даже она не знала полностью, сумев лишь обрести поверхностный контроль и использовать в качестве таймера для артефактов. Таинственный знакомый, случайно прикоснувшийся к тайне, которая была закрыта даже от неё самой. На миг ей показался тот же взгляд в его глазах, какой был у принцессы Селестии, только в нём было больше испуга и настороженности, чем сожаления и отчуждения.

— Ты спала, и они внезапно включились. Я, правда, беспокоился о тебе… — Ван стоял растерянно, опустив крылья по бокам. Но Диксди его не слушала, читая последние записи снова и снова. — Ты уверена, что нигде не было записано ничего подобного?

— Там… в форте… были только записи об артефактах. О сотнях артефактов, тысячах. Всё, что может дать магию тем, кто никогда не сможет использовать её без них. Схемы, описания, принципы действия… Но ничего о том, для чего оно всё было сделано! Я… О, светлокрылая была права, да? Она была права? — Диксди резко отшатнулась от своего нового знакомого. Листы выпали из её хватки телекинеза и рассыпались по полу. В её глазах сверкнула решимость, и свистнувший в воздухе хвост с силой ударил по циферблату. Металлическая поверхность отделалась небольшой царапиной, отколов от шипа небольшой кусочек кости. — Ограничитель! Субъект носитель первичной связи. Имя. Дикдси Дуо. Я требую отчёт по последнему владельцу ограничителя. Немедленно! Немедленно выдай мне отчёт! — В голосе синей пони скользнула истерика, и на синих щеках появились первые катящиеся прозрачные капельки слёз. — Я знаю, он хранится у тебя где-то внутри! Отчёт! Дай мне его… сейчас же…

Она стояла посреди комнаты, всхлипывая и повторяя свою просьбу, когда устройство ожило и загорелось несколькими символами, вставшими вряд возле стрелки.

— Субъект носитель первичной связи. Имя — Диксди Дуо. Раса — Демикорн. Запрос принят. Идёт проверка ранга доступа. Ранг доступа опре… делён. Новый ранг доступа — последний носитель первичной связи. Данные по запросу. Владелец… владелец… элемента системы данных расы Демикорн под номером девять тысячь семьсот два. Данные по предыдущему владельцу. Имя — нет данных. Раса — Демикорн. Дата гибели — данные искажены остаточной магической эманацией. Причина гибели — много… много… кратное превышение уровня используемой предметной магии, не совме… стимого с жизненными функциями носителя. — Устройство зачитывало текст без всяких эмоций и чувств. Слова звучали механически и без всякого сожаления к тому, о ком говорило. Словно факт, что жизненный путь существа закончился, совершенно не трогал устройство, считающее это обыденностью. Хотя, какие эмоции можно было ожидать от куска металла, хоть и выполненного талантливыми маго-механиками ушедших в небытие времён? — Место гибели — Северные горы, сороковой охранный пост Новой Эквестрии. Внешний фактор гибели — отражение… отражение атаки. Численность противника — пятьсот… восемьдесят… шесть… единиц… живой силы войск чёрного короля Сомбры. Данные о состоянии владельца — осознанное игнорирование сообщений о превышении лимита магии. Данные по решению носителя — осознанное отключение блокировки носителя и компонентов предметной магии класса «доспех».

Вороной слушал, ощущая себя лишним в комнате. Устройство упомянуло воинов Сомбры, но это предания таких давних лет, что уже многие стали считать это легендой. Лишь возвращение Кристальной Империи сделало легенды явью. Он посмотрел на стальной циферблат на бедре Диксди, смутно понимая, что этот предмет был создан, возможно, задолго до военного конфликта тех лет.

— Эти… кусочки там… в долине. Они были… Кем-то похожим на меня. Это всё были… Демикорны? — В янтарных глазках застыл ужас от услышанного, и Диксди, медленно опустившись на пол, закрыла глаза копытами. Перед ней снова возникли торчащие из земли чёрные предметы, которые рассыпались, едва к ним прикасалось её копытце. — Почему… почему это случилось?

— Данные исхода боя — носители жизни отсутствуют… носители жизни отсутствуют… носи… последняя запись. Идёт подготовка записи к воспроизведению. — Механизм щёлкнул и стал раскручивать шестерни назад. В устройстве что-то мерзко скрипнуло, и из едва различимых щелей стал медленно подниматься оранжевый дымок. — Найден новый носитель. Раса — Демикорн. Имя — Диксди Дуо. Соответствие биологическим параметрам — полное соответствие. Наличие магических способностей — полностью отсутствуют. Умение — артефактор. Данные жизненного цикла — носитель первичной связи. Задачи отсутствуют. Задачи отсутствуют. Идёт поиск директив. Дире… д… директивы отсутствуют. Для установки новых директив требуется вмешательство Алого Мастера. Отсылается запрос… запрос остался без ответа. Алый Мастер не отвечает. Алый Мастер не отвечает. Отсылается запрос на контрольное устройство Алого Мастера. Кон… кон… нтрольное устройство отсутствует… поиск… по…

— Кто? Кто этот мастер? — Синяя пони резко поднялась с пола и посмотрела на циферблат. Символы на его поверхности бликом отразились в её глазах и погасли окончательно. Синяя стрелка хвоста хлестнула по устройству, но оно не отзывалось. — Отвечайте… кто он… и почему владелец «око-часов» был один… один против всех… почему… он был один?

— Может, не надо? Неизвестно, как они поведут себя. — Вороной попытался обнять её крылом.

Она уткнулась мордочкой в холодный металл артефакта, на который капали тёплые и солоноватые слёзы. Она не ощутила даже момента, когда тёмное крыло вороного нежно легло на её спину, пытаясь приободрить. В этот же миг механизм зашуршал снова, и в комнате раздался перестук множества идущих часов. Встрепенувшись, Ван стал оглядываться, но вокруг ничего не было, только размеренно шли сотни и сотни часов. Они попадали в такт, а потом снова сбивались. Казалось, само время марширует через эту комнату, и каждая секунда этого потока пытается звучать по-своему. На фоне этого стука, постепенно перерастающего в умиротворяющую музыку, послышался певучий и мелодичный голос, в котором ощущалась грусть разлуки и то удовлетворение, которое испытывает дошедший до своей цели путник. Голос звучал так, словно говорившая была уверена, что её услышат, но при этом знала, что это будет последнее, что она успеет сказать.

— Малышка. Ты слышишь это сообщение, а, значит, ты попыталась узнать то, что может знать только Алая. Как и большинство из нас, ты лишена магии с момента пробуждения. А, значит, не познала её и никогда, к счастью, не обретёшь. Тебе жить в этой странной эпохе, полной Хаоса, где магия оборачивается против своего обладателя. Это наш тебе дар… наша защита от этого мира. Мы оставляем тебя и уходим за Алой и первыми Элементами Гармонии. Даже… если случится так, что мы вернёмся, это уже не будем прежние мы, и, я надеюсь, ты не увидишь, кем или чем мы станем. Я не знаю… что хуже. Правда, не знаю, малышка. Быть может, со временем ты узнаешь больше, но будет ли это хорошо для тебя или нет, решать не мне. Не нам. Просто живи. Живи, наслаждаясь каждым днём, которые успеешь прожить в этом мире. Даже если эпоха Ха… — В циферблате раздался гулкий щелчок, словно камешек сломался и рассыпался внутри мелкой крошкой. Голос зазвучал снова, но это был тот же бездушный механический голос, которым «око-часы» зачитывали данные. — Конец записи. Данные — копия с элемента системы данных расы Демикорн под номером двести сорок восемь. Причина остановки элемента системы данных расы Демикорн — прекращение функций личности носителя. Последние директивы — защита наследниц Эквестрии. Статус директивы — выполнена. Дополнительные задачи — сопровождение Элемента Гармонии. Статус задачи — не может быть выполнен в силу отсутствия жизненных функций носителя. Статус на момент осуществления голосовой записи — отсутствие жизненных функций носителя. Конец записи.

Синяя пони сидела неподвижно, словно боясь спугнуть капризный механизм, начинающий говорить когда ему вздумается. Кажущиеся безжизненными пряди гривы падали с повисших вниз ушек.

— Диксди… мне жаль. — Вороному показалось, что его слова звучат особенно громко в наступившей тишине, что словно смола залила комнату до самого потолка. — Но ты слышала её слова…

— Я не… — Диксди начала фразу, но запнулась, словно слова рассыпались в стороны, как и мысли. Только сказанное устройством снова и снова звучало в её голове. Боковыми сторонами копыт она стирала слёзы, которые текли по щекам, делали её шкурку темнее и падали на ковёр. — Значит, это не сон… этот голос пел ту песню. Там, под завалом… там были ещё одни «око-часы», и они лежали там так долго и пели одну и ту же песню. Пока не замолчали. А я так и не нашла их. Если бы… я…

— Ты думаешь, что там мог остаться выживший? — Тревога в голосе аликорна ощущалась сильнее, чем показалось ему самому. Пони резко обернулась, отчего грива взлетела длинными прядями фиолетовых волос. Вместо янтарного сияния любознательных глазок на её мордочке горели два фиолетовых пламенеющих пятна, отражавшиеся искорками в катящихся по щекам слезах. В силуэте демикорна ощущался вызов и стальная решительность. Листки с записями поднялись с пола и сложились ровной стопкой у её передних копыт. Теперь каждый из артефактов на её теле мерцал тусклым огнём в трещинах и вырезанных на них иероглифах. Она смотрела прямо в его глаза, и этот взгляд пугал его в самой глубине его сердца. Сплетение страха и любопытства, бьющихся в его груди, как две змеи за право первенства.

— Если ты опасаешься сказанного… я пойму. Если мне действительно не место тут… я тоже пойму. Даже если ты боишься… меня. Это мной будет принято, и я соглашусь. Но… — От гордой и полной силы позы ничего не осталось, будто она раскололась и рассыпалась как перегревшийся кристалл. Перед Ваном стояла перепончатокрылая, пусть и высокая, но пони. В широко раскрытых заплаканных янтарных глазках читалась обида и разочарование. — Я… хочу увидеть новые артефакты. Хочу есть эти вкусняшки и греться на солнышке. Хочу ходить по облакам и нырять в тучи. Хочу… видеть города. Много городов. И лес. И приключения… и тайны… почему они поступили так со мной? Почему они так поступили?

— Я не знаю… — Только и смог ответить вороной, но пони уже взмахнула крылом и скрылась в распахнутом окне, оставив его наедине с открывшейся тайной. — Что я натворил… Диксди!

---

В Ордене Магов царила привычная суета. Всё было как обычно. Доклады, свитки о проведённых исследованиях, отчёты о магическом фоне в Кантерлоте и, в особенности, во дворце. Всё, как всегда, кроме странной гостьи ордена, говорящей от третьего лица и добавляющей к имени прилагательные в превосходной степени. Гостья была светло-голубой единорожкой, державшейся так, словно она особа королевских кровей и герой всей Эквестрии в одном лице, всем видом показывающая, как оскорбляет её присутствие рядом двух стражей.

— Великая и могучая Трикси желает знать, по какому праву её задержали во время турне по Эквестрии и заставили её тащиться в этот… Кантерлот, недостойный того, чтобы принимать в своих стенах её, могучую волшебницу Трикси! — Вздёрнув вверх носик, она шла рядом с двумя единорогами, каждый из которых давно бы приложил и не убирал от мордочки копыто, если бы мог ходить на трёх ногах так же уверенно, как на четырёх. — Несравненная Трикси желает получить ответы на её прямые вопросы, немедленно!

— Мисс, все ответы у главы Ордена… ещё немного, и мы дойдём, если бы вы пойдёте чуть быстрее и не будете останавливаться у каждой двери… пожалуйста. — Стражники были на пределе. Окажись дверь главы чуть дальше, и один из них точно бы просто засунул единорожку в мешок и потащил бы волоком, лишь бы не слышать её претензии. Обоим единорогам казалось, что она нарочно выбирает самую раздражающую интонацию голоса, чтобы довести их до белого каления. Но дверь оказалась перед носом и, втолкнув её туда, единороги облегчённо вздохнули. — Разъезжает в потрёпанном фургоне, а гонору, словно она — великий маг всей Эквестрии. Слышал, как её везли сюда чуть ли не волоком. А один стражник до сих пор страдает от кошмаров.

— И не говори. Сочувствую её родителям. — Отозвался второй и, встретившись с укором в глазах своего напарника, спохватился. — Ах да… она ведь…

— Именно. И молчи об этом. — Сказал первый и медленно двинулся прочь от двери, за которой уже стал раздаваться разговор на повышенных тонах, заставивший обоих единорогов содрогнуться, словно кто-то заскрипел гвоздём по стеклу.

Бастион Йорсет смотрел на гостью Ордена с нескрываемым изумлением. Голубая единорожка держалась отменно. Горделиво держа вверх носик, она смотрела с вызовом и превосходством, будто это она глава Ордена, а не он, сидящий перед ней за дубовым резным столом.

— Итак, вы — Трикси Луламун. Дочь Фьюза Луламун. Вы бросили обучение в Магической Школе, несмотря на высокие результаты при поступлении. Бросили семью и долгое время скитались самостоятельно, заставляя родителей волноваться. У меня тут около трёх десятков заявлений о розыске по всему Кантерлоту и окрестностям. — Бастион зачитывал с лежащего перед ним документа. — Затем — таинственное их исчезновение, и дом переходит вам. Однако вы не возвращаетесь, а продолжаете вести кочевую жизнь в этом потрёпанном фургончике, плетя о себе небылицы и самоутверждаясь за счёт дешевых фокусов. В чём ваша проблема?

В её глазах блеснули злые слезы. Этот единорог ударил по самому уязвимому, но неудачи в жизни и поражения закалили её достаточно, чтобы сдержать эмоции, насколько это было возможно.

— Трикси не желает выслушивать нотации! Трикси, могучая и великая, желает продолжить свой путь. Ей не нужен этот дом, у неё есть свой, свой дом. — Она фыркнула и отвернулась. Этот единорог был прав. Сообщение, что Фьюз и Джильт Луламун пропали в одном и городов на побережье, пришло к ней несколько лет назад. К тому времени они уже давно не общались и наступившее острое ощущение пустоты быстро прошло. Вдобавок, она знала своих родителей лучше, чем кто-то другой. Оба они вели рискованный и совсем неподходящий светским магам образ жизни. Рассказы об их приключениях в годы молодости были любимыми сказками на ночь, пока она не выросла. А потом они же вызывали у неё зависть и желание показать, что она достойна славы своих родителей. Дом достался ей, но возвращаться в него ей не хотелось. По крайней мере, пока её слава не станет равной их уровню. — Она…

— Дома, который вы помните, больше нет. — Тихо раздался голос главы ордена, и это заставило её обернуться с недоумением в глазах. Этот единорог что-то путает. Несколько месяцев назад она проезжала мимо него, остановившись, чтобы посмотреть на обветшавшие стены родового гнезда. — Он сгорел в одну из предыдущих ночей. В нём могло быть что-то ценное? Что-то, что могли передать вам ваши родители, кроме этого?

На стол легла фотография в обгоревшей рамке. Из трёх пони, запечатлённых на ней, была видна только маленькая Трикси, улыбающаяся в объятиях своих родителей. Телекинез плавно поднял фотографию. Рамка скрипнула, и изображение мягко выскользнуло из-под стекла. На обороте мелькнули слова: "Трикси, верим в свою маленькую чародейку. Ты обязательно станешь ученицей Селестии, ведь ты так талантлива. Мы лю… ".

— Трикси не знает. — Тихо ответила она. — Великой Трикси не было дела до их жизни в Кантерлоте.

Она рассматривала фотографию. Она хорошо помнила тот день. Тогда их снял бродячий фотограф, слишком талантливый, чтобы тратить своё время в одном городе, и слишком гордый, чтобы взять плату за свою работу. Он просто сказал что-то вроде: "для меня подарок видеть такую счастливую семью", прежде чем отдать фотографию её отцу.

— Мисс Трикси. Если что-то вспомните или если…

— Трикси желает увидеть дом. — Она резко оборвала фразу единорога и положила фотографию на стол. Как бы ни было приятно вспомнить, но теперь на этом клочке бумаги была только она. И фотография ничего не значила. Она не значила ничего с того дня, как её хмуро встретили дома, узнав, что она покинула школу для талантливых единорогов.

— Если это поможет делу, я лично провожу вас. — Бастион встал из-за стола, и они покинули кабинет вместе. Конечно, Тикси могла ничего не помнить. Насколько было известно, она довольно долго не поддерживала связи с родителями, после того как покинула Школу Магии. Перспективная единорожка внезапно стала пустышкой. Магические данные оказались куда ниже средних уже на середине срока обучения, хотя среди поступивших она значилась лучшей среди одарённых магией. Но вот потом, чуть меньше года назад, она оказалась вовлечена в использование мощного магического артефакта, судьба которого осталась неизвестной. Единороги из Ордена обыскали весь Понивиль в поисках артефакта, но он так и не был найден. Был схвачен торговец, но после долгих расспросов он лишь признался, что купил его у искательницы приключений, которая была в городе проездом. Как ни старался, этот восточный понь не смог вспомнить ничего толкового. Допросить же шестёрку Элементов было такой же глупой затеей, как войти в прямую конфронтацию с принцессой Селестией, а это Ордену было сейчас совсем не нужно.

Трикси шла рядом, с достоинством выстукивая шаги копытцами, и было сложно понять, пытается ли она тем самым скрыть своё беспокойство, или эта надменность давно перестала быть её маской.

Покинув здание Ордена, они оказались на улице, полной суеты и спешащих по своим делам пони. День подходил к концу, и каждый старался закончить свои дела до того, как солнце сядет по велению принцессы. Парочка голубого цвета единорогов пропала в толпе, и лишь время от времени среди пони виднелся конус магической шляпы Трикси, указывая направление, в котором они шли.

Мимо них пробежал, едва не сбив с ног Трикси, тёмный единорог, спину которого покрывал не слишком новый плащ.

— Эй! Смотри, куда прешь! Ты едва не сбил великую и… эх… — Она махнула копытом, поняв, что удаляющийся единорог едва ли слышал первую часть фразы, а уж говорить в пустоту вторую часть было выше её достоинства. Если бы Бастион обернулся чуть быстрее, он бы, несомненно, узнал в тёмном единороге вороного следователя из Ночной Стражи, но он опоздал, и ему оставалось лишь слушать весь оставшийся путь сетования молодой волшебницы на тему шумных улиц даже в такое вечернее время.

---

Копыта вороного стучали по мостовой. Плащ развевался и, то и дело, угрожал раскрыть случайному встречному тайну наличия у него крыльев. Ван торопился. Пока ещё не наступил вечер, синяя пони не могла улететь из города, слушаясь совета городской стражи, а, значит, её нужно было искать на улицах. В том же, что она обязательно выполнит этот совет, он, отчего-то, не сомневался.

— Вот я мул! Надо было говорить ей всё это так прямо? И где эта уверенность аликорнов, когда она так нужна… — Корил себя вороной единорог, миновав ещё одну улицу. Догадка неожиданно вспыхнула в его мыслях, словно разряд вырвавшейся на свободу магии, когда его нос ощутил тонкий аромат персиков и других фруктовых деревьев, доносящийся с боковых улиц ближе к центру столицы.

Парк.

Удивительное и старое место Кантерлота, которое совсем выпало из его памяти. Когда-то, во времена интенсивной застройки столицы, это была городская оранжерея. Фрукты, овощи и многое другое выращивалось тут, пока стены столицы строились одна за другой, постепенно охватывая всю площадь горного уступа. Затем, несколько веков спустя, надобность в ней отпала, и её превратили в живописный парк. Там, по-прежнему, росли некоторые съедобные фрукты и ягоды, отчего жеребята Кантерлота часто там задерживались допоздна, объедаясь плодами. Да и сам Ван, впервые прибыв в столицу и заблудившись, оказался в парке, привлечённый вкусным запахом спелых персиков и вишен.

Но парк был популярен вовсе не потому, что там было, что найти и съесть. И даже не потому, что там были красивые фонтаны, поливающие плодовые деревья и старинные статуи, в которых угадывались оставившие след в истории пони, единороги и пегасы. Причиной тому была розовая аликорн с трёхцветной гривой. Была ли эта история правдой или городской легендой, которую любили рассказывать, но в этом парке она впервые встретила свою любовь, и сила её таланта вспыхнула такой яркой вспышкой, что оставила след её магии на всём, что было в парке. С тех пор те, кому было грустно, кто не знал своего места под солнцем, кого глодала в сердце тоска, приходили в этот парк, сами не зная, что влечёт их туда. Быт может, и он, прибыв в Кантерлот из города Гринлиф, невольно попал под чары этого места и оказался среди спокойствия и гармонии вечно цветущего сада.

Однако суета последующих лет, его необычная для пони должность и обязанности в Ночной Страже не давали места унынию, и этот парк словно стёрся из памяти, оставшись тусклым воспоминанием. Приятным воспоминанием.

Он резко развернулся и, нырнув в проулок, направился в сторону старой оранжереи. Путь преграждали завалы досок, кто-то из пони переделывал улочки по-своему, ставя стенки и, тем самым, надстраивая к своим домам балкончики или целые комнаты. В итоге вороному пришлось изрядно поплутать, прежде чем до его носа снова донёсся запах фруктов, а потом перед глазами раскрылся вид парка, огромного, чуть одичавшего, но по-прежнему красивого.

Его чутьё не подвело. Осторожно цокая копытами по узким тропинкам, он оказался на аллее, уставленной каменными изваяниями предков народа Эквестрии, мифических существ и правительниц. Там, в лучах вечернего солнца, у самой статуи принцессы Селестии, раскинувшей крылья в стороны, будто пытаясь обнять весь мир, сидела Диксди. Опустив крылья к самой земле, она тихо всхлипывала, смотря на статую. Ван прислушался. Странная пони, казалось, разговаривала с кем-то, но, кроме неё и статуи, в парке никого не было. Слова были едва различимы, да и пони говорила на певучем языке, которого вороной не знал. Лишь печаль и грусть ощущалась в них, словно пони пыталась оправдаться или извиниться, но статуя безмолвно слушала её, оставаясь холодным мрамором.

— Диксди… — Тихо позвал он её, когда пони замолчала, сделав паузу. Перепончатокрылая обернулась и взглянула на него своими янтарными влажными от слёз глазами. — Диксди, вот я тебя и нашёл. Не надо было уходить, я… признаю, сглупил, показав тогда записи. Но иначе я не мог. Недомолвки — это не то, что я бы хотел иметь между нами. Всё в порядке, я не считал и не считаю тебя опасной… если это тебя беспокоит.

Он с трудом не добавил, что вспышка фиолетового света в её глазах изрядно напугала его после слов устройства.

— Ты аликорн… — Тихо отозвалась та. — Как они. Что, если…

— Никаких «если»! Ты же слышала, что сказала та, кто носила этот предмет? — Ван подошёл ближе и с каждым шагом чувствовал себя увереннее, словно это место, и правда, прогоняло страх и тьму из сердец, вселяя в них уверенность и радость. — Проживи свою жизнь, как захочешь того сама. Как просто пони. Влипай в неприятности, ешь вкусняшки, если захочешь. Находи друзей или даже особенного пони! Живи, как выйдет…

В последний момент он понял, почему этот сад так любят жеребята, но редко посещают взрослые пони. Место тянуло на откровенности, и он сам не понимал, с чего вдруг обмолвился про «особенного пони». Прикусив кончик языка, он решил впредь быть осторожнее на словах в этом месте. А ещё нужно было увести синюю пони отсюда, пока кто-то из них не сказал того, чего говорить не стоило.

— Ты… правда так считаешь? — Синяя пони всхлипнула, но уже тише, и на её губах появилась слабая тень улыбки.

— Если бы это было не так, стал бы я искать тебя по всему городу, едва не сбив копыта об мостовую? — Искренне улыбнулся он, уже не думая о том, видны ли его две пары клыков или нет. Подойдя вплотную, он прижал к её спине крыло. Чёрный нос ткнулся в её перепончатое ушко. — Пойдём… и тебя, и меня ждут приключения. Ты же помнишь, у нас осталась парочка незаконченных дел. Выбирай, плащики или аукцион? Главное, не думай о прошлом…

---

Не думай о прошлом…

Хмурый и суровый пегас шёл по коридорам дворца в глубокой задумчивости. Принцесса вызвала его и поставила на место бывшего начальника стражи, тёмного единорога Ланцеа. Вытащила его из уютного состояния «отставки», в котором он пребывал почти десять лет. А всё из-за этого обладающего магией наглеца, который сразу не понравился пегасу своим поведением. Когда пришла весть о смещении с должности, тот устроил погром и вышвырнул пегасов телекинезом в коридор. Лишь ему, подошедшему в последний момент, удалось убедить Ланцеа прекратить бунт. Хотя метод, которым он этого достиг, вызвал несколько неприятных минут разговора с принцессой тет-а-тет.

Когда-то давно стало принято ставить начальниками дворцовой охраны единорогов, ведь большая часть стражников состояла именно из них. В том числе и городская. Но ещё раньше телохранителями и личной охраной принцессы были именно пегасы. Особенно сильно эта традиция стала ощущаться тогда, когда младшая сестра принцессы, Луна, вернулась из заточения и заняла место возле Селестии. Первым же её требованием было восстановить Ночную Стражу, в которую вошли любящие ночь ночные пегасы и пегасы обычные, предпочитающие лунный свет лучам дневного светила. И вот, спустя некоторое время, личная стража принцессы Селестии тоже стала состоять из пегасов. Тенакс подозревал, что это не просто прихоть или желание поменять обстановку. Происходило что-то странное, и любопытство Ордена Магов, так активно защищавших Ланцеа, а потом так же плавно сгладившего острые углы конфликта, лишь добавляло беспокойства. О Ланцеа не было слышно, хотя он и мелькал среди других адептов Ордена.

Странным было молчание Ордена и по поводу происшествия в городе. Они так активно заверяли его, что пожар был просто недоразумением, что Тенакс ещё больше убеждался в обратном. Ночной страже уже был отдан приказ быть внимательными ко всему, что будет происходить на пожарище ночью. А днём ему доложил бы воздушный патруль из Клаудсдейла. Всё было под контролем. Как в старые добрые времена.

И всё же, спустя столько лет, принцесса Селестия снова вызвала его во дворец…

Из раздумий его вытащил тихий шелест за колонной. Резкое движение крыла, стальной щелчок, и, параллельно маховым перьям, из крыла высунулись несколько острых лезвий, замерших в доле дюйма от горла застывшего от неожиданности молодого пегаса.

— С… сс… сэр Тенакс! — Сдавленно вскрикнул тот. Суровый пегас долго рассматривал его, прежде чем признал в нём молодое пополнение стражи. Пегас-новобранец. Тенакс уже устал считать и запоминать каждого из них.

— А… это ты… — Лезвия сложились и пропали в оперении. Молодой пегас стоял, боясь пошевельнуться. Ему рассказывали истории про нового начальника стражи, но впервые он оказался так близко к легенде этих историй. Теперь то, что рассказывали, казалось более чем правдой. Даже те жуткие рассказы о битвах с неразумными тварями болот и лесов, когда принцесса посещала старый семейный дворец в Вечносвободном лесу. — Чего тебе нужно? Сейчас только вечер, все должны быть на своих постах.

— С… — начал было молодой пегас, но его оборвали.

— Не нужно всего этого, не на параде. Выкладывай, зачем крался за колоннами, как шпион какой? — Пронзительный взгляда старого вояки буквально замораживал, и, обладай он такой способностью на самом деле, вместо молодого пегаса сейчас бы стояла ледяная статуя.

— Я лишь хотел сказать… Сэр, что для меня честь служить под вашим началом! Я хочу быть таким, как вы, и… можно автограф? — В крыле молодого пегаса появилась бумажка и карандаш.

Тенакс вздохнул. Это был уже четырнадцатый «поклонник» за несколько дней. Он подхватил зубами карандаш и оставил на бумаге роспись.

— Держи… Но никогда, никогда не будь таким как я. Будь лучше! — Напутственно добавил он, возвращая карандаш. Дворцовая стража была далека от того идеала, какой он привык видеть. Из всех пегасов он был одним из самых старых, но никто не знал, насколько именно. А он не хотел вспоминать.

О прошлом нельзя думать, иначе оно вернётся, вцепится в тебя когтями и…

Его правое крыло дёрнулось. Сморщившись, Тенакс спешно отдал пегасу стражнику приказ сохранять свой пост и покинул дворец.

Новобранец ускакал на свой пост, всем видом показывая, что он лишь недавно закончил лётную школу. Молодняк, которому бы по лабиринту парка бегать да приставать к молодым кобылкам, держа розочку в зубах. Тенакс вздохнул.

Его же путь лежал к неприметной улочке, которая славилась своим «населением»: искателями приключений, торговцами редкостей и прочим сбродом, не вызывающим у него доверия. Кроме одного единственного пони, которого он знал там и кому мог доверять. Особенно сейчас.

Тройной стук в деревянную дверь, звуки открывающихся засовов, и шелест механических приспособлений в углах. Крыло мелко дрожало, словно пыталось открыться и вывернуться в бок одновременно.

— Механик… — Тихо проговорил он, сделав шаг в тёмное после улицы помещение. Глаза медленно привыкали к полумраку. — Механик Грип Спаннер!

— Да тут я, тут… — Пыльный, с всклокоченной гривой пони, глаза которого закрывали защитные очки, выбрался из боковой двери, перед которой валялся хлам, детали и странные куски механизмов, половину которых можно было смело назвать оружием (настолько грозно они выглядели). — А! Тенакс, друг мой, как давно ты не был у меня в гостях. Даже Эйранда — и та, чаще меня навещает.

— Она была тут? — Тенакс устало подошёл к столу и сел. Крыло пискнуло и, словно потеряв силы, разлаписто повисло сбоку. — Я уж думал, что она сгинула в каких-нибудь катакомбах с концами.

— Смешно! С её механизмом паучьих лапок она нескоро встретится с такой проблемой. Не знаю, кто создал их, и откуда она их достала, но поверь, лучшего механизма я не видел. А ты, как я посмотрю, довёл своё крыло до состояния хлама. Раньше зайти не мог? — Механик с укором смотрел на пегаса. Тот вздохнул.

— Не до этого было. А потом принцесса неожиданно вспомнила о моём существовании. Хотя, возможно, никогда и не забывала. Теперь мне нужно крыло в полной готовности. Понимаешь, о чём я?

— Не вопрос, дружище! — Пони с меткой разводного ключа подмигнул и скрылся в другой комнате. Там раздался звук падающего металла, и вскоре он появился снова, держа в зубах металлическую деталь. — А Эйранда помнит тебя. Она достала это на раскопках одного места в горах. Деталь просто создана для замены балансировочного модуля крыла. Не удивлюсь, если это какая-то технология древности.

— Погоди, ты говоришь, она меня помнит? — Пегас встрепенулся. — Если эта пони кого и помнит, то только тех, кто ей должен и должен изрядно!

— Ох, как мы напугались. — Механик рассмеялся. — Расслабься, а то крыло окончательно отвалится. Ты ведь знаешь, чем это чревато? Она просила передать это, если ты зайдёшь на огонёк. Лично она тебе не сказала бы, но просила передать благодарность за ту ночь в пустыне. Ты сам знаешь, что она имела в виду. Ведь так?

Тенакс знал. И это тоже было куском прошлого, но которое он хотел помнить всегда. Коварный огонек в её живом глазе, жуткие шевелящиеся металлические части другого глаза, между лапками которых пробивались лучики солнечного света. Её волнистая вишнёвая грива была вся в песке, а на тёмной шкурке были разводы от коричневой глины. Она нависла над ним в свете разожженного костра, вонзив металлические паучьи лапки в песок по бокам от него, а передние копыта прижимала к его груди. Прохлада ночной пустыни под живым крылом и тяжесть в механическом, к которому он тогда только привыкал. Она шептала что-то, но он не помнил её слова, только момент, когда её губы прижались к его, и мир вокруг вспыхнул в одной непонятной и странной эмоции…

— Хорошие были времена? — Голос механика вернул пегаса к реальности. Его крыло уже было зажато в креплениях, и пони сосредоточенно возился у его основания. Повороты отвёрткой отзывались неприятным зудом, и Тенакс с трудом удерживался от того, чтобы не встряхнуть крылом хорошенько из стороны в сторону.

— Так заметно?

— О да… Ты всегда плохо скрывал эмоции. — Механик хохотнул. — А теперь не шевелись. Я отключу кристалл питания, и крыло потеряет свою легкость. Не хочу опять оттирать пол от машинного масла, если крыло выйдет из пазов и порвёт шланги.

Крыло отключилось. Тяжесть металла едва не заставила пегаса покачнуться, но он зацепился копытом за край стола и сохранил равновесие. Он уже почти забыл, как глубоко конструкция нового крыла уходила в его тело. Металл тянул за лопатку, давил на позвоночник и отдавался болью в шее. Но, хуже всего, он перестал ощущать крыло совсем, что пробуждало в нём жуткое ощущение о дне, когда он его лишился.

Перед носом оказался флакончик с чем-то пахучим. Он недоуменно посмотрел на механика.

— Тебе это понадобится. Модуль новый, так что может быть больно. — На этот раз в глазах механика не было и тени насмешки. Он знал, что говорил, а, значит, то, что ожидало Тенакса, действительно могло лишить его сознания, несмотря на всю его подготовку.

Грип Спаннер поднёс к крылу деталь, что-то с гулом защёлкнулось, и комната накренилась, став ещё темнее, чем прежде. Пегас охнул и сполз на пол. — Я же говорил… — Механик взял флакон и стал водить им перед носом начальника стражи, ожидая возвращения того в сознание. — Зато крыло будет как новое…

Вкованные в полусферу кристаллы замерцали зеленоватым, и деталь утопилась в пазе. Крыло дрогнуло и мягко сложилось несколько раз, щёлкнув выдвижными лезвиями. Спаннер цокнул по крылу копытом и, отведя его в сторону, продолжил подкручивать оставшиеся болты.

---

Вопрос Вана заставил её задуматься.

— В аукцион… — Синяя пони всхлипнула и вытерла щёку боковой стороной копыта. — Плюше, надеюсь, не придумал план, как увеличить награду за свою информацию. Уже поздно, так что, скорее всего, он уже собрал все записи.

Она плавно освободилась от успокаивающего объятья крылом и стала приводить себя в порядок. Амулеты тускло светились фосфорным светом, и вскоре демикорн стала выглядеть лучше. Взлохмаченная грива едва прикрывала торчащие ушки. — Но ты уверен…

Ван перебил её, не дав даже досказать.

— Да! Кто, кроме тебя, мог разгадать эти штуки? Подумай, твои способности могут принести много пользы! Быть может, даже… — Ван осёкся, едва не сказав вслух свою мысль о том, что она может помочь ему раскрыть другую тайну. К которой он уже несколько лет ищет ключ, но не может его найти. С умением этой пони изучать артефакты у него, возможно, появится шанс найти тот самый предмет и место, — … спасти чью-то жизнь! Подумай об этом! И… у тебя на щеке что-то тёмное.

Он, смутившись, указал копытом на её щеку, и Диксди потёрла её снова. На тыльной стороне копыта осталась тёмная полоса. Она с трудом избавилась от тёмных пятен, то и дело смотрясь в воду небольшого фонтанчика у статуи. Обмакнув в воду кончик хвоста, она использовала кисточку как губку, протирая ею шкурку. После такого умывания она казалась свежее, и вороной невольно залюбовался её мокрой гривой.

Пони шагнула к нему, и сад огласился громким скрежетом, от которого мелкие птички разлетелись в стороны с тонким чириканьем. На мордочке демикорна разлилась краска смущения.

— Оух… Погашение звука. Совсем вылетело из головы… ужас… — На правом копыте тускло засветился и погас браслет с рисунком в виде чешуи дракона. Вскоре, в углублениях гравировки весьма искусно выполненных чешуек стали едва различаться небольшие бегающие искорки, говорящие о том, что амулет снова заработал. Скрежет от поножей пони стал тише, равно как и шаг самой пони. Теперь её шаги словно приглушались мхом или травой. — Мне всё время приходится держать его включённым. Особенно когда на мне поножи. Он мало требует и довольно целый для такого артефакта, хотя пришлось… немало потратить времени, чтобы найти оптимальный уровень его работы.

Единорог с удивлением смотрел на свою знакомую. Значит, её бесшумность и лёгкость походки — эффект от этого браслета на её копыте. Он ощущал вибрацию от её шагов, удивляясь, почему не слышит цоканья её копыт. Весь лишний шум пропадал в узоре этого предмета. Вороной невольно подумал, что многие бы высыпали на стол целое состояние, чтобы обладать такой штукой.

— Вот значит… как…

— Да. Носительница Элемента Магии целый день провела со мной, наставляя в соответствии с нормами шума в библиотеке. Мне под конец хотелось удариться тяжёлой книгой, только бы не слышать её наставления. Но результат того стоил. Хотя бы не пугаю никого своим шагом и скрежетом поножей. Ну… — Она достала из сумки свёрнутую карту и покрутила ею в воздухе. — Посмотрим, что приготовил для нас Плюше.

— Вот это уже другое дело. — Вороной облегчённо вздохнул. Несмотря ни на что, пони довольно быстро оправилась от потрясения, а, может, это была заслуга этого места. Всё-таки, она провела тут некоторое время до того, как он смог её найти. Он оглянулся назад и встретился с лучащимися янтарными глазками. В них было что-то, чего он не видел прежде, и это слегка волновало его. Диксди стала немного, но другой с момента их встречи. Словно она спрятала неприятность в глубине себя или… что-то треснуло, выпуская наружу скрытое внутри неё. — Ты точно в порядке?

Пони кивнула, и прядь фиолетовой гривы прикрыла её левый глаз. Там, в тени от гривы, Вану на миг почудился фиолетовый блик в тёмном и кажущемся глубоким зрачке. Отголосок того лучистого сияния, которое было в её глазах тогда, на чердаке, прежде чем она скрылась в окне и пришла сюда, в парк.

Ван вздохнул. Слова из устройства не давали ему покоя. Ему не давали покоя эти меняющиеся глаза, объяснения которым он ещё не нашёл. И ему не давало покоя ощущение ответственности за ту, кого втащил в свои приключения, не подумав даже о её собственных… странностях.

Диксди шла рядом с вороным. Его слова или это место, а, может, и всё вместе взятое успокаивали её, но записи, сделанные единорогом, снова и снова прокручивались перед глазами. Она никогда ещё не получала такого доступа к устройству, какой удалось получить ему. Она снова взглянула на шагающего чуть впереди единорога. Её волновало и то, что она заснула, но не помнила, как и почему. Не случись этого…

— Как ты получил доступ? — Тихо спросила она, когда они подходили к выходу. — В записях было, что ты указал какой-то ранг доступа. Какой он был?

Вороной замер. Вопрос застал его врасплох. Ведь то, что он бросил тогда в шутку, он не стал записывать, посчитав это несущественным.

— Для доступа в устройство всегда требуется ранг… мой менялся несколько раз в течение времени. — Она смотрела ему в спину, ожидая ответа, но Ван мешкал. — Чаще всего он был не достаточен, чтобы разговорить «Око-часы», и мне приходилось слушать отказ за отказом. Что ты сказал им?

— Я в шутку сказал, что я «младший принц», но это не сработало, а потом устройство само ответило на часть вопросов. — Он медленно обернулся. Ему вспомнился тот оранжевый всполох, скользнувший по устройству, словно его опалил солнечный свет. — Это правда. Оно сослалось на повреждения. От эманаций, магических эманаций.

Демикорн молчала. В том, что он говорил правду, она не сомневалась, хотя причин этой уверенности она не знала. Внутри неё пробуждался интерес к тому, что открыло устройство, но ещё больше интересовала причина, по которой он отыскал её снова и остался рядом. И в том, что это было нужно лишь для его дела, вызывало сомнение. При этом её не покидало ощущение, будто она теперь не одна. И даже не из-за присутствия вороного единорога рядом. Что-то незримое появилось рядом, успокаивая и придавая уверенности. Что-то… или кто-то. Как тогда, когда лес стал размытым и фиолетовым, будто проносясь своими ветвями в полусне.

Это стало случаться чаще и это пугало её не без причины.

Добраться до аукциона для Вана и Диксди не составило особого труда. Знакомая дорога и отсутствие проблем с секретарями позволили оказаться перед Плюше даже чуть раньше назначенного времени, однако тот подготовился и уже ожидал их в своём кабинете с внушительной папкой бумаг и книгой описи предметов, предвкушая выгодную сделку.

Выхватив карту из копыт Диксди, он придвинул архивные документы в сторону своих гостей и, с трудом скрывая свой восторг от тонких линий и аккуратных контуров, выведенных на бумаге копытом опытного картографа, стал рассматривать свой трофей. Дикси же, напротив, старалась держать себя как можно прохладнее, что ей вполне удавалось (в силу не слишком радужного настроения). Отдав карту, которую собиралась выкинуть, она внезапно поняла, что расставаться с нею она не хочет. Что-то внутри неё сжалось, и подавить это ощущение вышло далеко не сразу.

— Не забудьте, господин аукционер: треть от продажи причитается вам, но остальное остается в мою пользу. Я зайду за своей частью, как только окажусь вблизи вашего заведения. — Она не без удивления отметила, как в её голосе появилась жёсткость, которая не была ей свойственна. Ван покосился на свою спутницу, услышав знакомые сухие нотки, но глаза пони оставались янтарными, хоть и немного прищуренными.

— Да, да, как вам будет угодно! О, во имя истории, это же великолепный экземпляр. Сложно поверить, что он мог сохраниться с тех времён, но вот он, в моих копытах и тихо шелестит бумагой. — Плюше отвлекся от предмета и уставился на синюю пони, совершенно не замечая интонации той. — А у вас…

— Нет. — Пони догадалась, что хотел спросить осёл. — Мне и так пришлось пойти на сделку, в выгодности которой я ещё пока не уверена.

— Я понимаю. Я очень хорошо вас понимаю! Вот, все записи тут… — Он кивнул в сторону папок, которые ужа начал просматривать Ван, откладывая шелестящие страницы в стороны.

Плюше положил ещё несколько свитков и удалился к стеклянной витрине, куда стал осторожно засовывать своё приобретение. Он обращался с картой, как с великой ценностью, которой, впрочем, она и являлась на самом деле. Все углы были плотно закреплены, а согнутые края расправлены и прижаты стеклом. Ему оставалось лишь сделать последнюю оценку и повесить стоимость, но до этого момента он хотел, чтобы карта побыла с ним подольше.

— Так, наследство старого единорога. Три наследника, из которых двое — его сыновья. Они отчаянно делили то, что досталось им, но каждый получил далеко не всё, что хотел. Ага! Вот и опись предметов… — Ван задумчиво тёр рог, задумавшись над длинным списком, который был плавно вытянут из папки. Его размышления вслух заинтересовали Диксди, и она подошла ближе. — Описание весьма подробное, но браслеты в ней не указаны.

— Уверен? — Синяя пони внимательно рассматривала какой-то листок бумаги.

— Да, а вот в поступившем списке на аукцион они уже есть. Их или подбросили, или они появились после составления завещания. Хм, похоже, придётся нанести дружеский визит в Ночную Стражу. Надеюсь, они поделятся информацией из своих архивов.

— Тут написано «единорога». — Задумчиво прочитала она. — Он… кем он был?

— Не сильно важно. Скорее всего, кто-то из высшего света. — Отмахнулся Ван, перебирая записи. — С их талантами к магии попасть в высший свет куда проще, чем земнопони и пегасам. Как бы это не выглядело несправедливым.

— Что, если… они не были внесены в список как браслеты… — Вдруг проговорила она, заставив вороного удивлённо уставиться на одну из бумаг. — Здесь написано: «Элементы витражного окна дома. Испорчены краской, ценности не представляют». Интересно, что с ними случилось…

Вороной кивнул и отложил эту бумагу в сторону. Под ней оказался ещё один листик, внимание к которому приковала небольшая эмблема в углу. Молча она положила рядом с изображённым силуэтом единорога монету времён Сомбры.

— Странное совпадение, не находишь? — В глазах синей пони плеснулся фиолетовый огонёк и снова пропал. Ван перевёл взгляд с неё на стол и замер, заметив, как сильно походил рисунок на бумаге на оттиск монеты. Силуэты профиля были один в один. Только оттиск был более поздним, и Сомбра выглядел там более угловато и агрессивно.

— Если и совпадение, то слишком уж явное. О нём приходилось читать в исторических записях, но это, скорее, личность тысячелетней давности. Правление его завершилось, благодаря усилиям венценосных сестёр-аликорнов, и вместе с ним пропала Кристальная Империя. А уже спустя некоторое время вспыхнуло восстание Найтмэр Мун… — Вороной развёл копытами в стороны. — В библиотеке сложно найти материалы даже пятисотлетней давности, за исключением магических свитков, которые хранили куда лучше хроник и часто переписывали, делая копии. Да и во время восстания большая часть книг и записей сгорели или были уничтожены иным способом. Это, кстати, объясняет, почему твоя карта оказалась таким редким трофеем для этого аукционера.

— Тысячу лет назад. — Голос Диксди звучал тускло. Для неё события тех веков были и отголоском прошлого, и странной смесью прочитанных архивов с её собственными воспоминаниями. — Значит, Кристальное Королевство пропало тогда… вот почему никто не пришёл оттуда.

— Но оно вернулось! — Ван подмигнул своей спутнице и ободряюще улыбнулся. — Кто знает! Говорят, там ничего не изменилось с тех пор.

В янтарных глазках сверкнула надежда, и синяя пони заметно приободрилась. Ван же, продолжая читать материалы, переданные Плюше, напротив, нахмурился. В бумагах, действительно, не было ничего о том, кем был этот единорог. Единственное место, где бы он мог получить эту информацию, было…

— Архивный отдел Ночной Стражи. — Выдохнул он вслух свою мысль. — Всё-таки, придётся тащиться туда через весь город.

— Что?

— Помнишь тех пегасов, которых мы видели у водопадов? — Тёмный Аликорн заметил, как синяя пони медленно кивнула в знак согласия. — В общем, большая часть — из ночной стражи. Пегасы принцессы Луны. И, можно сказать, мои коллеги… в какой-то мере.

Диксди вспомнила статную тёмную аликорна с меткой полумесяца на крупе. Из всех аликорнов она была первой, кто доверял ей сразу и был с ней благожелателен. Она была и тогда, когда её вытащили из-за решётки в странном месте, полном единорогов, задающих вопросы и отбирающих артефакты. Единороги хоть и неохотно выполняли её требования, но громогласный голос принцессы Луны, так или иначе, ускорял решение некоторых задержек.

— Ты так сказал, словно не хочешь туда идти. — Заметила она.

— В точку. — Говорить, почему именно его там не сильно любят, он не хотел. История была действительно глупой, а Диксди, не понимающая и половины из уклада жизни в Кантерлоте и придворных нюансов, вообще могла бы истолковать всё не так, как надо. — Но делать нечего. Собирайся, я познакомлю тебя с этими очаровательными жителями ночи.

Они вышли на улицу. Открытое пространство подарило им свежесть ночного воздуха после затхлых и пахнущих пылью помещений аукциона. Принцесса только-только подняла ночное светило, и улицы были словно границам между тёплым жёлтым светом фонарей и холодным серебристым лунным светом. Ночная прогулка освежила синюю пони. Как демикорн, она наслаждалась ночной порой, прохладой и тишиной улиц, погруженных в сон. Серебристый свет луны питал браслет, поглощающий шум от её копыт, и она шла, почти беззвучно ступая по каменной мостовой. Следуя за своим спутником, она размышляла о случившемся ранее, и мысли лихорадочно скакали между точками событий, пытаясь сложить всю картину. Эмоции заглушила логика, и теперь она по праву могла бы назвать себя невозмутимым артефактором. По крайней мере, на этот момент.

Вороной тихо окликнул её и потянул в сторону. Увлёкшись прогулкой, Ван дважды миновал здание Ночной Стражи, прежде чем понял, что это оно. Смущёно улыбнувшись под недоумевающий взгляд спутницы, он шагнул внутрь, открыв тяжёлую дверь.

— Давно не был в гостях… — Пытался оправдаться он.

Здание Ночной Стражи встретило её теплом и приглушённым светом в помещениях, которого было вполне достаточно зорким в темноте пегасам ночи. В этом она почти целиком и полностью разделяла их вкусы. Но вот внимание, которым она оказалась щедро одарена, заставило пони смутиться. Внутри оказалось довольно много пегасов, среди которых, однако, были и земнопони, видимо, разделяющие любовь к ночному времени суток. Некоторые увлёчённо просматривали бумаги, другие отдыхали, но почти все они обратили свой взгляд на вошедшую парочку, резко выделяющуюся ростом. Пара пегасов, выглядящих слишком щёгольско и ведущих себя непринуждённо, откровенно косились на то, что находилось позади её крыльев и являлось основанием её хвоста. Да и попытка выдать крылья за плащ провалилась, едва она вошла. Куда более зоркие обладатели таких же кожистых крыльев сразу поняли реальное положение дел, но тактично не выдали этого факта.

— Детективы… — Буркнул Ван, пытаясь оказаться на пути их взглядов, заслоняя собой синюю пони. Едва Диксди пыталась проследить их взгляд, как те отворачивали мордочки, начиная насвистывать какую-то весёлую песенку. Впрочем, и они, и стражники, сидящие за столами с бумагами, удивлённо переводили взгляд ниже, когда в тонких местах дощатого пола настил прогибался и жалобно скрипел под её копытами, выдавая далеко не пегасий вес демикорна. На миг у неё появилась шаловливая мысль отключить свой поглотитель шума, но она вовремя одумалась. Мало ли, как воспримут стражи звук поножей.

Они поднялись по лестнице и, Ван мог поспорить, что эти два нагловатых детектива, сейчас благодарят наличие лестницы за прекрасный вид, который им довелось увидеть. На миг ему хотелось оказаться на их месте… или хотя бы пропустить пони вперёд.

Ночной пегас, к которому держал путь Ван, сидел в небольшом отдельном помещении, в котором царила тишина, словно в библиотеке. На полу, столах и даже на креслах громоздились башни из томов дел, записей расследований и всевозможных отчётов. Большая часть была старой, другая была отмечена метками дневной стражи и, скорее всего, была просто отдана для ознакомления. В воздухе витал аромат книжной пыли, от которой Вану всегда хотелось расчихаться. Этот же запах заставил Диксди улыбнуться. Втянув носом воздух, отдающий бумагой, деревом и картоном, она ощутила себя в своей библиотеке.

— Тут так уютно… — Протянула она и, ощутив на себе пристальный взгляд статного и крепко сложенного ночного пегаса, осеклась, тихо добавив. — А я, это… с ним…

Спрятавшись за Ваном, она молчала, решив дождаться момента, когда её саму о чём-то спросят. Бровь пегаса скользнула вверх, когда он заметив тусклый блеск металлической грани её рога, в приглушённом освещении помещения. В это время Ван взял инициативу на себя и вопрос ночного пегаса остался не высказанным.

— Нам нужны записи о единороге, чьё наследство ушло с аукциона. Эмм… он состоялся на прошлой неделе. — Прямо заявил он, положив перед пегасом несколько листков с записями.

— И с чего вдруг, Ван, я должен тебе их дать? — Пегас откинулся в кресле и сложил перед собой копыта. В отличие от остальных, он не считал высокого и худого единорога выскочкой. Даже после того инцидента в замке он, по-прежнему, сохранил голос разума, подсказывающий о пользе аликорна в рядах стражи. О да, он знал об особенности этого высокого следователя по магическим делам. Как и некоторые другие в этом здании. И всё же, правила были правилами.

— Дело о пропавших пони, конечно же. — Ван даже растерялся.

— Оу, ты всё ещё пытаешься найти ниточки. Дело почти закрыто. Скорее всего, они просто уехали из города. Одному тебе неймётся разгадывать загадки, которые не имеют решения. — Пегас вздохнул.

— Но ты же знаешь, что это не так? — В глазах вороного сверкнул красный огонёк упорства.

Этот блеск был знаком пегасу. Дело об оживших тенях тоже было похоже на сказку боящихся спускаться в подвал пони. Но тогда всё приняло совсем другой оборот. В глазах этого следователя был блеск уверенности в своей правоте, и, в итоге, так и получилось. Подвал брошенного здания просто кишел какими-то тварями, похожими на тени, но вцепляющимися в крылья пегасов и пытающихся уволочь их куда-то вглубь. Если бы не странные действия вороного, возможно, пегасам пришлось бы туго. Вот и сейчас он видел в красных, необычных глазах этого аликорна приближение разгадки.

— Ладно. Что ещё тебе нужно? И… позади тебя, синяя пони — это ещё кто? — Пегас вышел из-за стола и приблизился к перепончатокрылой.

— Она со мной. Специалист по артефактам. Покажи ему… — Последнее было уже сказано для Диксди и она, поискав в сумке, осторожно протянула металлическую пластинку. Пегас покрутил её в копытах и, хмыкнув, вернул назад.

— Кисточковый единорог и ночной пегас… Я, скорее, поверю в деревянный небосклон и прибитые к нему гвоздями звёзды. Эти единороги если и остались где-то, то явно не в пределах Эквестрии. Да чтобы с ночными пегасами… ну нет. — Однако пегас теперь говорил мягче, словно напряжённая атмосфера разрядилась окончательно. — Ладно, с пропуском будут проблемы, сам знаешь. Ты хоть и в страже, но больше сам по себе. Да и во дворце бываешь чаще других, не все тебе доверяют. Ещё есть кое-что…

Ван превратился в слух. Если этот пегас счёл упомянуть что-то ещё вдобавок к сказанному, то послушать его стоило.

— Орден тоже шерстит архивы. А ты копаешь под единорога. Понимаешь, к чему я? — Пегас хмуро взглянул на следователя-аликорна, и тот согласно кивнул. — Вот адрес того поместья. Отправляйтесь туда и попробуйте найти что-то, что могло быть упущено. Только не ночью. Это вызовет лишние вопросы. Я же поищу в архивах сам. И да, мисс… Диксди Дуо. Держите крылья плотнее, они не так сильно похожи на плащ, как вы думаете.

Аликорн ещё раз кивнул и потянул за собой Диксди, смущённо поблагодарившую за совет. Предложение идти в особняк днём не встретило особой радости у Вана. Он уже прикидывал, как сонливость скажется на его внимательности, а Диксди уже думала насчёт пары фляг с кофейным напитком. Тонизирующий эффект мог бы пригодится. И не только ей.

— Фух… не люблю это место. — Признался вороной, поправляя на ходу свой временный плащ. — В первые дни казалось, будто они накинутся на меня и, обнаружив крылья, принесут в жертву… или потащат на какой-то жуткий ритуал посвящения, или того хуже… нарекут королевской особой, вроде принца. И все варианты мне кажутся плохими, особенно эта навязанная ответственность по роду. Итак… у нас почти половина ночи впереди. Сна, вроде, ни в одном глазу, но в это время ни одно культурное место не работает.

— Принцем быть, наверное, не так уж и плохо. — Перепончатокрылая поправила сумку и ещё раз оглянулась. Шутка Вана осталась для неё пустым звуком. Один из тех щегольских пегасов вышел вслед за ними, но свернул в боковую улицу. У них тоже были дела, и краткий миг передышки закончился. — Это ведь лучше, чем быть принесённым в жертву? Так что не отвертишься… тёмный дымчатый прииииинц…

Последнее слово прозвучало немного певуче, и в свете луны блеснули белые зубки в широкой улыбке. Она огляделась по сторонам и отпустила крылья. Те стали казаться длиннее и слегка волочились кончиками по камням мостовой.

— Ох, нет, только не ты ещё! Не люблю я, когда меня так называют. Даже в шутку. — Пепельногривый приложил копыто ко лбу.

Дымчатый принц. Однажды он уже услышал это словосочетание, и вспоминать об этом было не слишком приятно.

---

День магического спарринга наступил неожиданно. Вот, казалось, до него ещё несколько дней, а вот он уже идёт к залу, где множество глаз будет смотреть, как он проявляет свои познания в магии. Тест на пригодность. Поединок не столько с тем, кто выступит против него, сколько с самим собой. Особенно в его случае. Что, если трюки подведут в самый последний момент? Об этом Ван не хотел даже думать.

День для вороного не задался с самого утра. Спина болела, лопатки ощущались вывернутыми вбок, отчего холодный пот стекал по его вискам. Единорог-медик, осмотрев его, предположила, что это проявление беспокойства, и предложила чашку мятного чая с какими-то листиками. Он был ароматным и придал немного бодрости, хотя боль так и осталась, лишь притупившись немного. Эхом разносился цокот его копыт по коридору, ведущему к залу, в котором будет проходить экзамен.

Ван набрал полную грудь воздуха и вместе с выдохом открыл двери. Обратного пути теперь не было. Пройти испытание или провалиться. Рог тускло подсвечивался алым, единорог стал копить силы для телекинеза, который лишь недавно стал получаться вообще, хоть и отдавался в голове ноющим звоном. Последний раз он пытался поднять предмет тяжелее чашки и потом два дня лежал с холодной повязкой на роге, сжимая зубы и проклиная себя за то, что не послушал советы инструктора.

— А вот и он. — Мисс Бранч стояла рядом с инструктором. — Каковы шансы?

— Никаких. — Отозвался тот, хмуро смотря, как участники экзамена выходит в зал. — За всё время — близкий к нулевому результат. Я надеюсь лишь на то, что это проблема от сильного потрясения. Эмоциональная встряска, возможно, сможет помочь.

— Заметил, что он, как сжатая пружина? — Шепнула она, сфокусировавшись на оглядывающемся по сторонам единороге. Тот был заметно выше остальных участников. И на миг ей показалось, что он стал ещё темнее, чем когда пришёл в школу. — И он стал темнее, если можно стать темнее почти чёрному единорогу.

— Тоже заметила? — Инструктор усмехнулся и выложил несколько фотографий. На них новый ученик школы становился темнее с каждым кадром. И чуточку выше. И худощавее.

— Начнём спарринг! — Громко обращаясь к участникам, произнесла Бранч и хлопнула копытами несколько раз. — Первые участники, войдите на арену…

Ван благодарил удачу, что его выход был не первым. Первая пара единорогов выполняла высокий уровень использования телекинеза и телепортации. Высокий, в его понимании сейчас. Не так давно он бы посмеялся над этими неуклюжими движениями, но сейчас он завидовал даже такому, прекрасно помня, как с лёгкостью выполнял большинство показанных парочкой трюков.

Выступающая первой единорожка с кьютимаркой сердечка, увитого плющом, демонстрировала всю сноровку и манёвренность, которой обладала. Её неповоротливый соперник лишь пытался поймать её в сети телекинеза или использовать выданные предметы, чтобы попасть в неё.

— Толстый пончик! Куда тебе угна… — Шутка была неуместной. Единорог бежевого цвета со значком не то пирожка, не то эклера на крупе внезапно ускорился. Подхваченный золотистым сиянием мяч пролетел по кривой и сбил единорожку с копыт одним ударом, отбросив ту к сетчатому ограждению.

— Я не толстый! Я упитанный! — Обижено воскликнул он, выставляя перед собой полупрозрачный щит, о который разбилась атака волшебницы. Рванув вперед, он просто прижал её этим щитом, и звон колокольчика обозначил завершение поединка.

Бежевый пони протянул копыто и помог подняться своей изрядно помятой партнёрше по спаррингу.

Вторая пара была интереснее. Статный белый единорог с платиновой гривой казался жеманным аристократом, а его оппонент был полной противоположностью. Лохматый, едко-синего цвета с гривой оранжевого и чёрного цвета, он куражился и отвешивал воздушные поцелуи кобылкам. В ухе блестела стальная клипса, на которой Ван с удивлением заметил один из символов на удачу. Редкий символ, почти забытая предметная магия, описанная в одной из книг. В конце была запись имени, кто читал её последним, и Ван не удивился, узнав, что оно принадлежит именно этому синему бунтарю.

Брейкер, единорог с меткой разломленного камня на едко-синей шкурке, начал первым. Не дав белому аристократу опомниться, он попытался сбить того с ног волной землетрясения, которая, прокатившись по полу, ударилась о магический барьер вокруг арены и отдалась дрожью в копытах у всех присутствующих. Послышался удивлённый вздох зрителей.

— Брейкеру не повезло… Фэазер — воздушный маг. — Раздалось над ухом Вана замечание. — Любой другой лежал бы сейчас на земле с жуткой головной болью и потерял бы концентрацию, но этот белый не касается пола. Ему не важно, как сильно трясётся земля.

Заметивший это был прав. Белый стоял, словно ничего не было, даже не обращая внимания на синего наглеца. Впрочем, тот тоже не особо переживал по поводу своей неудачи. Скользнув вбок, он ушёл от возникшей из неоткуда воздушной волны, оставившей на полу борозду, и выжидающе замер.

— Брейкер, сударь, извольте прекратить эту бессмысленную попытку выиграть. Мы в разных категориях. — Жеманно проговорил Фэазер, неслышно цокая над землей. — Это же просто смешно…

— Богатенький сынок не знает, что это такое — трудиться на каменоломне! — Послышалось от синего единорога. — Я каждый год зарабатывал биты на обучение тут не для того, чтобы сдаться так просто! Пока ты попивал нектар со своими придворными мордашками, я сутками вкалывал, усиливая свою магию!

— Ах, лучше бы вы поработали над своим внешним видом и манерами, право дело. Магия — это тонкое искусство, в ней не место таким неотёсанным деревенским поленьям, как вы. — Аристократ легко ушёл от прямого удара каменной колонной из-под пола и прочертил серебристую полосу прямо во время кувырка. Снова воздушное лезвие прошло в дюйме от синего и, пройдясь по колонне, оставило ровный и чистый срез.

Заклинания, идущие в ход, были серьёзными. Мосси Бранч была права. Это не вступительный экзамен для жеребят. Это проверка в условиях, очень близких к боевым, к которым и готовили единорогов на случай появления возможных угроз для мира в Эквестрии.

Верхняя часть колонны рухнула на пол и рассыпалась осколками.

— Это же боевая магия… — Ван обхватил голову чёрными копытцами. Внезапно страхи вернулись, и с ними вернулось ощущение, что он ввязался в бесполезное дело. — Может быть, стоило подождать, и магия бы вернулась сама! Я же не смогу…

— А, ты следующий участник? — Тот же голос, оставивший замечание о Брейкере, усмехнулся. — Не беспокойся. Эти двое — выпускники. Один из них, скорее всего, пойдёт в королевскую гвардию. Другой — в городскую стражу. Спорю, последним будет этот синий сорванец. И не могу сказать, что он проигрывает. Городская стража чаще имеет дела с противником, там ему не будет скучно.

— А вы… — Ван обернулся и встретился морда к морде с старым пони, что часто видел в библиотеке.

— Я библиотекарь. Ты так часто пробегал мимо меня, что даже не замечал. Ну как, книги пригодились? — Пони усмехнулся. Библиотекарь не был единорогом, но про него ходили слухи, будто магией он тоже владел. Иначе как было объяснить его способность давать именно те книги, в которых нуждались студенты этого заведения.

— Не сильно… боюсь, с моим слабым телекинезом тут вообще делать нечего. — Тёмные ушки обречённо повисли.

— Тогда смотри за другими и думай, что можешь сделать. — Напутственно добавил пони и ушёл, оставив Вана одного в ожидании его очереди. И он смотрел. И чем больше смотрел, тем больше отчаяние охватывало его. Приёмы, сверкавшие на арене, были бесподобны и достойны боевых единорогов, которыми были участники спарринга. А что оставалось ему?

Ван прищурился. Перед глазами возникли несколько страниц, текст в которых поначалу казался бредом, но сейчас он был готов схватиться даже за такую тонкую соломинку, как эта. Очень тонкую и почти тлеющую. Он следил за единорогами и думал, как эти знания могут пригодиться.

Бой завершился ничьёй. Потрёпанный Фэазер, плюясь и чихая, выбирался из кучи песка, возникшей словно из ниоткуда, а Брейкер беспомощно барахтался в воздушном шаре из вихревых потоков, пытаясь встать на землю, которая давала ему уверенность и силу его магии. Звякнул колокольчик, и оба единорога покинули арену. Синий оттолкнул подбежавшую к нему единорожку и, буркнув что-то, скрылся за дверьми. Аристократ, напротив, всю дорогу до трибуны жаловался на пыль в гриве и необходимость снова приводить её в порядок. Его беспокоила глина на копытах и хвосте, а каждое новое пятно грязи вызывало приступ стенаний и жалоб. Библиотекарь был прав. Каждый, в итоге, получил то, что было ближе их природе. Вопрос был только в противнике Вана.

— Эй, пустобокий! Значит, ты мой соперник? Что, в развитии задержался? — От размышлений Вана отвлёк наглый и чуть хриплый голос. На арену поднимался довольно необычный единорог. Короткая грива казалась языками пламени, исходящими от шкурки цвета раскалённого железа. Оранжевые глаза были прищурены и смотрели на тёмного единорога с презрением. Бок этого единорога украшало странное расплывчатое пятно, из которого поднимался голубой огонёк. Но не это приковало внимание Вана. Копыта были украшены яркими языками пламени, нанесёнными явно магическим способом прямо на шкурку. — Тебе не повезло, пустобокий. Я — Флэйм Блот.

— Ван… — Вороной ответил коротко, медленно поднимаясь на арену с другой стороны. Площадка была уже очищена от последствий предыдущего боя, и под копытами ощущался твёрдый и прочный камень. Упасть на такой было бы очень больно. — Прости, но мне это ничего не говорит.

— Тогда тебе не повезло вдвойне. — На оранжевой мордашке расплылась улыбка. — Думаешь, раз кто-то за тебя замолвил слово, можешь без всякого таланта и кьютимарки учиться тут магии? Да ты от земнопони отличаешься только рогом. И то, он, скорее, подходит для того, чтобы пончики носить.

Вороной стиснул зубы. Теперь он стал вспоминать, где мог слышать это имя. Огнекопытный единорог был второгодкой, но не потому, что не смог пройти экзамен, а потому что сознательно нарушал все правила, какие только были в Школе. Ходили слухи, что его двоюродная сестра была ученицей самой правительницы Эквестрии, но после магического инцидента пропала без следа, что тоже не сказалось лучшим образом на его характере. И надо было случиться такому, что этот сорвиголова оказался его соперником. Ван тяжело вздохнул, пытаясь сосредоточиться до того, как прозвенит колокольчик.

Колокольчик звякнул. Одновременно с этим звоном в правую сторону Вана прилетел воздушный удар такой силы, что его опрокинуло и протащило по полу несколько метров. Рог Блота полыхал, словно оранжевый факел, озаряя его глаза торжествующим пламенем.

— Что, думал ростом вышел, так все кобылки твои будут? У этой школы одна звезда, кольт… и это я! — Голос раздался совсем рядом, и ошеломлённый ощущением горячего дыхания над ухом Ван пропустил новый удар. Выпад пришёлся ему в рёбра, снова подбросив его в воздух. Противник использовал силу и скорость ровно в тех пропорциях, чтобы оказываться в нужном месте в нужное время. — Скалишься? Да откуда ты такой вообще взялся? Клыки себе, небось, для пафоса наклеил?

Зал снова закрутился перед глазами, но в последний момент Вану удалось оказаться на копытах, поблагодарив провидение и все стечения обстоятельств за то, что они были длиннее, чем у простых пони. Впервые они не были помехой, чему он обрадовался. Правда, миг радости был слишком короткий. Рядом просвистела струя пламени, оставившая на полу чёрную полосу, и Ван неожиданно понял, что до этого с ним только забавлялись, проверяя его защиту и способности. Силы телекинеза едва хватило, чтобы отклонить вторую струю огня и откатиться в сторону.

Спину ломило, в лопатки словно вонзились десятки острых гвоздей, но заставившая его пригнуться боль сослужила хорошую службу. Кусок арены пролетел прямо над его головой, разбившись о барьер в мелкие осколки. Это уже было серьёзно. Попади такой осколок в него, ушибом он не отделался бы. Единственное, что оказалось для него неожиданностью… панический ужас от огня. Совершенно неподконтрольный, причины которому он не мог найти. Его тело словно само старалось уклониться от магии огня, которую щедро использовал этот оранжевый единорог.

— Ну, пустобокий… так и будешь бегать? — Блот откровенно издевался. Этот постоянно ходящий с книгами единорог раздражал его всегда, и теперь, ограниченный лишь весьма размытыми правилами поединка, он мог сполна выплеснуть все свои претензии к новичку. — Ах, да… ты же у нас контуженный, бедняжка, совсем без магии? Тем хуже для тебя!

Мелкие камешки хлестнули Вана по боку, оставив ссадины. Но они были ничем в сравнении с разгорающимся жаром в спине. Чем больше пытался Ван пробудить магию, тем сильнее становился жар, и лопатки, казалось, выламывались из пазов. Стиснув клыки до появления капелек крови, он снова поднялся. Ощутив медный привкус на губах, он решился достать первый козырь.

Приложив копыто к губам, он резко отнял его и набросал на полу символ кровью. Огненная струя разбилась о незримую стену, но и символ пропал, испарившись призрачной дымкой. Противник замер в изумлении. Это было что-то новенькое, и теперь в движениях огненного единорога появилась осторожность и расчёт. Пустобокий тёмный единорог всё-таки сумел что-то сделать, но что именно, Блот не понимал, и это заставило его притормозить, хоть и не надолго.

Мисс Бранч привстала со своего места.

— Это то, что я думаю? — Тихо проговорила она.

— Похоже на то. — Отозвался инструктор. — Одного не могу понять. Почему именно Блот, как противник? Вы же знаете, что он не понимает, когда нужно остановиться? Насколько Ван не обладает магией, настолько Блот владеет пламенными заклинаниями.

— Им обоим нужно научиться. Одному — пробудить свои силы. Другому — понять границу дозволенного. — Отозвалась наставница Школы Магии Гринлифа. — Этот вороной пережил что-то, что замкнуло его магию. Что-то экстремальное, быть может, пробудит её снова. Его обследовали, живучесть у него на порядок выше других оппонентов Блота. Хотя бы поэтому он единственный, кто подходил на роль его соперника. Остальные лежали с ожогами по месяцу.

— Мисс Бранч, да вы сама коварность! — Инструктор улыбнулся и снова посмотрел на арену. Там же происходило что-то странное. Кнуты огня хлестали по каменному полу, и между ними металась угловатая чёрная тень единорога, пытающегося скрыться от них. Снова от пола поднимались призрачные облачка, когда кнуты ударялись о барьеры. Но с каждым разом это удавалось хуже. Внезапно инструктора охватила странная дрожь — Мисс Бранч, остановите экзамен…

— Что?

— Остановите, пока не случилось беды. — В голосе инструктора послышались нотки паники. Его чувство мага взвыло от приближающейся опасности. Что-то сломалось в этом чёрном единороге, и этот щелчок раздался магическим фоном в зале. Судя по выражению на мордочке наставницы, она ощутила то же самое, хотя и с большим опозданием.

Колокольчик звякнул, но заклинание сорвалось с рога огненного единорога. Получив по уху мелким камешком и ощутив, как по шее потекло что-то тёплое, он потерял чувство реальности, послав обидчику огненный шар. Колокольчик ещё дребезжал, когда шар накрыл Вана целиком, и его силуэт почти пропал в вспышке огня. По залу разнёсся испуганный вскрик.

Мелкий камешек был брошен в попытке сбить заклинание. Целясь в рог, Ван не ожидал, что тот попадёт Флэйму по уху, и тот окончательно взбесится. Обернувшись, он понял, что без телепорта у него нет шансов избежать столкновения с этим раскалённым шаром. Всё, чего он хотел — хоть какой-то защиты, хотя бы секундного барьера, который выдержал бы этот удар и позволил уйти вбок.

Вороной зажмурился, до крови стиснув клыки, и ощутил жаркий удар в бок. Удар был сильным, но не таким, каким мог быть. Словно магический шар разбился, не долетев до него. Единорог медленно приоткрыл глаз и наткнулся взглядом в что-то перепончатое перед своей мордочкой. От натянутой кожи веяло жаром, и в некоторых местах между рёбрами жёсткости появились тлеющие отверстия.

Боль пришла чуть раньше понимания, что это за штука очутилась перед ним. Вскрикнув, он дёрнулся вбок, ощущая дополнительный вес на спине и некоторую неуклюжесть, словно воздух стал вязким.

Жар в спине прошёл, и Ван ощутил странный прилив сил. Не магию, но какую-то уверенность в том, что ему следует делать. Уйдя в сторону от очередной струи огня, он оставил на полу копытом полосу… за ней ещё одну, пока они не соединились на символе, заключённом в ромб. Выкрикнув несколько слов, он резко опустил копыта на контур, выбив из камня искры.

— Думаешь, наколдовал крылья и стал круче? — Едкий голос раздался над самым ухом, и начатое заклинание осталось не законченным. Воздушный удар телекинеза подхватил Вана и отбросил его в сторону. И снова он заметил что-то тёмное, что мелькнуло у его бока, помогая выровняться и приземлиться на все четыре копыта. Правда задняя нога подвернулась, угодив в выбоину на арене, и теперь к ссадинам и непонятному ощущению ожога добавилась боль вывиха. Впереди, меняя траекторию, словно огнистая молния, бежал Блот.

— Что… что ты сказал? — Пытаясь отдышаться, произнёс Ван. — Какие ещё кры… лья?

Но огненный единорог не ответил. Прыгнув к вороному, он угодил копытами в центр фигуры, почти скрытой под пеплом и осколками пола. Под его копытами вспыхнули начертанные линии. Бордовая молния прошла через соперника вороного, устремившись в потолок. Наэлектризованная грива Блота встала торчком, а сам он зашипел от неожиданности и ощущения удара сразу по всему телу, получить который он совсем не ожидал. Это выиграло Вану немного времени.

Оставляя на полу этот символ, Ван даже не думал об успехе. Это был его второй и последний козырь. Для его приготовления пришлось изрядно побегать по арене, оставляя копытом полоски на полу и стараясь уводить соперника в сторону, чтобы они не оказались стёрты. Символьная магия считалась пережитком прошлого, и для неё требовалось выводить знаки рогом в воздухе или на твёрдой поверхности, причём, последний вариант считался предпочтительным. Сработает ли это, если начертить их копытом, Ван не знал и потому сильно рисковал. Если бы не этот отнимающий внимание знак, он бы заметил, что большая часть единорогов следит за поединком стоя, и в их глазах читается изумление. Вот только этого он и не замечал, сосредоточившись на создании ловушки.

Тёмный и пламенеющий единороги кружились в танце. Один оставлял на камне пятна копоти и осколки камней, швыряя заклинания одно за другим, другой пытался начертить ещё несколько любых фигур, какие только приходили ему в голову. Время теории прошло для Вана… теперь каждый способ мог помочь или оказаться бесполезным.

Сбоку вспыхнуло оранжевое зарево, и с мест экзаменаторов послышались крики. Прямо в мордочку Вана устремилась извивающаяся в воздухе и оставляющая дымный след огненная змея, чешуя из пепла которой осыпалась искрами на пол. Замерев от неожиданности, он лишь подумал о том, чем бы прикрыть глаза, когда вместо раскрытой огненной пасти перед ним оказались покрытые мелкой дырочкой перепонки.

— Что это за… — Тихо выдохнул он, ощутив сбивший его с ног удар. Темная кожа перепонок прогнулась и через отверстия повалил тонкий дымок, отдающий сладковатым и отчего-то пробуждающим аппетит запахом. Перед глазами мелькнул пол и несколько ступенек, намекнув, что вороного всё-таки вышвырнуло с арены на трибуну. Что-то упругое хрустнуло у его правого бока, и ощущение ожогов усилились. Последнее, что он услышал — крики насчёт прекращения спарринга.

На арене что-то глухо бухнуло, и сверху посыпались мелкие камешки. Мягкие объятья телекинеза потащили его в сторону.

— Ты что натворил? Что ты натворил, тёмный?! — Кричал кто-то ему в ухо, но голос плыл, как и мир вокруг него, заставляя глупо улыбаться и мотать головой. Его встряхнули, и снова под копытами зашуршал пол. Свет померк, и он погрузился в блаженное беспамятство…

Очнулся он лишь на следующее утро. Или утро после утра — было сложно сказать, сколько прошло дней или часов. Вывихнутое копыто ныло, и он повернулся на спину.

— Аааа!!! — Боль в спине пронзила его, но ему даже не с чем было её сравнить, чтобы описать. Поняв, что попытка была неудачна, он снова повернулся животом вниз, поджав под себя копыта. Так стало легче.

— Очнулся? Поздравляю… — Сухой и чуть надтреснутый голос раздался рядом.

— С… чем… — Ван не сразу понял, что его едва слышно, отчего ему пришлось ещё раз повторить вопрос, одновременно пытаясь повернуть голову к говорившему.

— С прекрасным представлением и тем, что окончательно напугал всех, кто тут учится, разумеется. — Тот же голос стал ближе, и подошедшем единороге Ван узнал одного из ректоров. — А теперь вопрос прямо. Ты кто?

— Ван… — Тряхнув головой, ответил вороной, не особо понимая, почему его спрашивают об этом сейчас.

— Не имя. Кто ты вообще? — Единорог наклонился к нему и вгляделся в глаза Вана.

— Перестаньте, ректор Фриджит. Видите, он не понимает, о чём вы его спрашиваете. — Уже знакомый голос мисс Бранч прозвучал рядом, и вскоре она оказалась в его поле зрения. — Что ж, присоединюсь к поздравлениям. Отличная демонстрация пары символьных заклинаний. Не слишком естественная для единорога магия, но лучше, чем вообще ничего. Особенно это заклинание трансформации. Хотя это не лучший способ защититься от огня. Уклонение или водная завеса были бы эффективнее…

— О чём… вы все говорите… — Ван устало положил голову на подушку. Ему хотелось спать, и спина ощущалась одним сплошным ожогом, хотя дискомфорт ощущался сильнее где-то по бокам.

— Ах, ну конечно… Вызвать у себя крылья в последний момент как щит было довольно эксцентрично, но… погоди… — Мордочка Мосси Бранч приблизилась, и она пристально посмотрела на него. — Фриджит… позови медиков и быстро.

— Но…

— Сейчас же!

Комната расплылась. Ван ощутил, как боль отошла на второй план, словно его клонило в сон, только этот сон был очень реален, в нем он ощутил холодный ветер, что трепал его за мордочку и кусал за ушки. Потом всё промелькнуло с быстротой молнии, и вот он уже входит в зал, полный колонн и пыли. Сбоку плавно вышагивает подмигивающая ночная пегасочка, а чуть позади шумно топает земнопони, таща на себе большой рюкзак с провизией. События снова скакнули вперёд, и он словно увидел себя со стороны. Чёрный единорог, что тянет копыто к лежащей на колонне книге. Зеленоватое свечение и ветер. Порыв, что стирает с пола остатки песка под крик пегасочки. Единорог оказывается совсем близко, он сливается с ним и открывает обложку. Читает, слова ощущая тепло и вибрацию от пола.

Друзья. Они бегут к нему, но время замедляется, и вот они почти застывают в воздухе, беззвучно крича ему что-то очень важное. То, что он не может услышать, и в этот миг их тела заковывают мерцающие грани кристалла. Так медленно и так неотвратимо, пока удивлённая мордочка пегасочки не оказывается вся под прозрачной поверхностью. Книга захлопнулась, и колонна с нею стала медленно уходить в пол, увлекая за собой вороного искателя приключений. Он посмотрел на свои копыта, но в них была уже не книга, а амфора… которая изменилась на шкатулку и продолжала меняться, словно мираж, в грани которого вцепились его копытца, стараясь удержать этот странный предмет. Клочок обложки, горящий зеленым пламенем, был зажат в его зубах, обжигая ледяным прикосновением губы и нос. Холод вершины гор кусал его за мордочку, но он старался не разжимать зубы. Холод проникал в его тело и вцеплялся в сами кости, отчего Ван мог поспорить, что именно это ощущали все жертвы мифических существ Вендиго.

— Ван! — Крикнул земнопони голосом наставницы школы. — Ван!

Пол треснул шестнадцатью зеленоватыми лучами звезды, что расходились от центра. Скалы пропали, и мир стал одним сплошным чёрным пятном, в котором уходили две полупрозрачные фигуры. Ночная пегасочка и земнопони. Не оборачиваясь, словно не замечая его, они вошли в сияние и пропали. Ветер понёс его дальше, пытаясь вырвать из его зубов ошмёток книги…

Зелёная вспышка сменилась клубами пепла, и он снова открыл глаза. Пепел никуда не делся, он застилал глаза, кружился вокруг его носа, и через него едва виднелась комната. Вот только дышалось легко и… его отчаянно трясли, причиняя дискомфорт израненному телу.

— Не трясите меня… пожалуйста. — Тихо взмолился он, ощутив, как его отпустили. Клубы пепла пропали, осев прядями гривы на мордочке. Перед ним стояли два обеспокоенных единорога-медика и тяжело дышащая наставница.

— Очнулся… хвала Селестии, да ты всех тут напугал своим беспамятством. — Зеленоватое копытце замахнулось, но, остановившись в дюйме от его носа, опустилось. — Для тебя новость. У тебя крылья. И упреждая твой вопрос — нет. Не наколдованные. Обычные, реальные и перепончатые… крылья. Не заклинание защиты или полёта. Не трансформация, которая обычно временная и быстро проходит. Рано делать поспешные выводы, Ван, но с тобой явно что-то не так.

— Спасибо за откровенность… — Буркнул он, не веря ни единому слову. Даже вполне красноречивый взгляд мисс Бранч вызывал, скорее, недоумение. — Но я предпочитаю шутки на первое апреля.

— Нет, вы поглядите на него! Ты закрылся от огня живыми крыльями! Понимаешь? Ты крылатый и единорог одновременно! На ум ничего не приходит? — Наставница топнула по полу с досады на непонятливость студента.

— Я спать хочу… — Отозвался вороной, с запоздавшим интересом рассматривая свою гриву, которая стала заметно легче, чем прежде.

— Пф! Сначала устроил светопреставление, а теперь он хочет спать. Если тут кто-то и пошутил, то это явно не я. — Бросила единорожка и развернулась к выходу. — Пусть приходит в себя. Следите за этим дымчатым принцем в оба. Кто знает, что ещё он может выкинуть… И доложите в Орден, они должны быть в курсе. Моих познаний тут явно недостаточно.

Ван безучастно проводил её взором. В голове крутился вязкий комок, и мысли ускользали, как мокрицы из сачка. Его клонило в сон, и всё казалось дурным и бестолковым розыгрышем. В коридоре послышался голос Флэйм Блота, и за мгновение, в которое он погрузился в сон без сновидений, ему показалось, как в двери мелькнул огнистый хвост его соперника.

— Дымчатый принц… чушь какая… — Засыпая, фыркнул он, чтобы проснуться чуть позже от настойчивого голоса.

---

— История будет лежать у твоих копыт. Подними любой из её кусочков и попробуй услышать песню о прошлом. Так, кажется, говорят? — Синяя пони шла рядом с Ваном, продолжая разговор. — Когда-нибудь я покажу тебе старинные мосты северных гор, там многое может привлечь к себе внимание…

— Кстати о горах. — Вороной хитро улыбнулся, заставив свою спутницу смутиться и замереть на месте. — Ты так и не рассказала, как развлекалась там. Было же что-то интересное, но не столь опасное, как ты описывала?

Диксди задумалась. Вопрос застал её врасплох.

— Ну, я не сильна в отдыхе и развлечениях. Не считая сбора растущих в долине орехов, чтения записей и изучения артефактов, оставленных в форте… — Она растерянно смотрела, как улыбка вороного тускнеет на глазах. — Но тут я была во дворце… даже во дворце, который стоит в глуши Вечносвободного Леса, правда, второй раз мне туда идти не советовали. Даже у водопадов, но не хочу снова испытывать тебя той высокой лестницей…

— Выходит, особо тебя и сводить отдохнуть некуда. — Ван потёр подбородок копытом, посмотрев куда-то вдаль. — Да и сейчас почти ночь, всё закрыто… кроме одного места. Несколько злачное, на вкус многих, зато оно открыто всю ночь. Судя по тому, что все ночные пегасы были в здании стражи, то, думаю, мы не встретим их там…

— А что значит… «злачное»? Там есть что-то съедобное из злаков? — Спросила она, отчего вороной едва не споткнулся на ровном месте. — Хотя, кажется, наши призвания поедают наше время, даже если оно кажется вечным. И это лишает умения развлечься. Мир кажется огромным тортом, каждый кусочек которого хочется попробовать. Правда?

— Ну, тогда этот кусочек точно должен быть в новинку. — Приободрившись, он шёл впереди, показывая дорогу. План притащить пони туда сработал, и теперь осталось её окончательно развеять, чтобы и следа не осталось от недавнего мрачного момента. Ван гордился своей идеей. Тем более что это работало со всеми, кого он приводил туда. — Только прошу, не называй меня принцем даже в шутку. Не люблю я это. Это не образ из книг для юных пони, это ответственность за народ и страну. А ответственность я не слишком люблю.

Ван поджал губы, ощутив, как острые кончики клыков впились в них. У него была причина. Он уже нёс это бремя за тех, кто был с ним. Хотя и не знал, что с ними случилось, как и почему. Ночная пегасочка, которая тянет копыто из зеленоватого сковывающего её кристалла. Беззвучное шевеление губ. Слова, которые он так и не мог вспомнить. Он мотнул головой. Да, место куда они шли, было тем, что нужно. Там ему удастся собраться с мыслями и отдохнуть перед тем, как пойти в особняк искать остальные детали непростого дела.

— Порой словам придают больше значения, чем они имеют. В моих книгах не было романтики. Описания жизни тех, кто своим именем вдохновлял других. Тех, кто вёл за собой одним присутствием. Но некоторые не имели имён и званий. Не осталось ничего, кроме их дел на старых страницах. Для этого не нужно уметь поднимать солнце, обладать магией или… — Диксди вздохнула, и на миг её шаги стали более гулкими, тяжёлыми и сопровождаемыми лязгающим звуком от поножей. — Хорошо, не буду. Но согласись, это звучало красиво?

Они без труда добрались до небольшого заведения под вывеской в потрёпанном оформлении, гласившей что это — бар «Дольмен». Располагаясь на окраине города, шумное заведение мало кому причиняло неудобства. А шум стоял знатный. Особенно сегодня, отчего, зайдя внутрь, Ван был поражён необычным для этого места количеством посетителей. Не успев удивиться происходящему, они оба оказались втянуты в гуляние и круговорот веселящихся пони.

Задорная и бодрящая музыка, словно пытающаяся бороться с тишиной и спокойствием ночи, обрушилась на них освежающей волной. Некоторые пони кружились в зажигательном танце, другие стучали в такт кружками по столу и подковами по полу, третьи спорили о чём-то за стойкой, пытаясь перекричать тех, кто пел с небольшой сценки в углу заведения. В первую минуту Диксди пожалела, что согласилась сюда идти. В таком месте куда проще случайно раскрыть крыло или задеть когтём, а это привлечёт внимание сразу. Второй мыслью было…

Хотя второй мысли уже не было. Вкусный яблочный запах и терпкий аромат каких-то напитков сразу привлёк её внимание.

— Что… что тут отмечают? — Стараясь говорить громче, спросила она Вана, едва успев вытащить того из хоровода пони к стойке, где было свободное место. — Никогда не видела столько пони сразу… тут всегда так шумно?

— Праздник урожая! Ну, это когда много-много еды вырастили и собрали. — Старался перекричать музыку Ван. — Хотя тут всегда так шумно, но сегодня в особенности. Хвала дню урожая, тут в основном земнопони, а, значит, никто не будет докучать.

Откуда-то сбоку приехала по дощатой поверхности стойки деревянная, оббитая стальными полосками кружка, остановившись перед мордочкой синей пони.

— За счёт заведения! Для новоприбывшей! — Донёсся чей-то голос.

Диксди осторожно принюхалась. Пахло яблоками, кислинкой, и этот запах был терпковат.

— А… можно я не буду это… пить? — Тихо шепнула она Вану, когда тот оказался ближе. Она тихо отодвинула кружку, стараясь не подать вида, что напиток её насторожил. — Или это тут… может обидеть?

— Понятия не имею… ффух… — Ван плюхнулся на подушечку сидения возле стойки. Танец с земнопони, из которого вытащила его Диксди, слегка сбил ему дыхание. Теперь он сопел носом, стараясь его успокоить. — Не думаю, что спрашивать такое будет хорошей идеей. Не хочу показывать своё незнание.

Сложив на стойку несколько монет, он заполучил в копыта вожделенную кружку и тут же осушил её до дна. Напиток был весьма к месту для пересохшего горла. В желудке разлилось приятное тепло, и Ван не без удовольствия заметил, как мысли приобрели позитивный оттенок.

— Может и не обидятся, но не поймут. Это традиционный напиток. — Беззаботно махнув копытом, добавил он. — А знаешь…

Досказать ему не удалось. Из весёлого хоровода выскочила весёлая земнопони песочного цвета с гривой цвета свежего шпината. Послав игривый воздушный поцелуй вороному, она цапнула Диксди и втянула в круговерть танца. Поцокав копытом о копыто в такт мелодии, он и сам последовал за ними, стараясь выцепить среди развевающихся пёстрыми пятнами хвостов тёмно синий круп поняши.

— Ой! — Только и успела воскликнуть синяя пони, когда она вдруг оказалась среди танцующих пони. В мелодии ощущалось нечто знакомое, но где она могла услышать эту мелодию, она не знала. Отчего-то ей вспомнилась ферма Эпплджек, и она даже бросила взгляд по сторонам, надеясь увидеть её тут. После первых же движений поглощающий звук браслет засиял ярче, но всё равно среди общего весёлого топота подков раздавались тяжёлые и суровые удары её копыт о дощатый пол. Поножи дребезжали, стукаясь друг о друга, и оставляли в полу небольшие царапины.

Впрочем, земнопони это не удивляло, она лишь подбадривала странную гостью заведения, тёмный плащ которой, вопреки всем правилам поведения одежды, упорно не желал развеваться, несмотря на все старания.

— Ты забавная! — Крикнула она Диксди, отпустив из кружащегося танца в сторону бежевого цвета жеребца. От него её послали к другой пони, с которой она сделала несколько кругов танца, прежде чем что-то сладковатое и яблочное плеснулось в её горло. Во рту стало свежее, а танец всё сильнее захватывал своей энергией и ритмом, отчего на миг окружающее стало несколько размытым. Словно…

-… как после полёта в торнадо! У меня в глазах всё кружится… и кружится… Кажется… — К металлическому аромату Диксди примешался тонкий запах сидра. — Кажется, мне дали глотнуть того, что мне не… стоило…

С этой фразой она очутилась в копытах Вана. Её янтарные глазки то и дело становились узкими щёлками и мерцали фиолетовым светом.

— Вааааан… что это было такое… яблочное и сладко-терпкое? — Её крылья предательски дрожали, рискуя развалить иллюзию плаща прямо при всех. Теперь едва видимое сияние телекинеза прижимало их к бокам. — Я… странно чувствую себя…

— Вяк! — Только и сумел воскликнуть Ван, когда в его объятьях оказалась синяя пони. Не без удовольствия, про себя он отметил, как приятно было удерживать её разгорячённое танцем тело. Настолько, что он позволил себе незаметно уткнуться в её гриву носом. Кроме привычного запаха металла от неё тянуло тонким ароматом сидра. Довольно хорошего и свежего.

— Думаю, это был сидр. Такой слабоалкогольный напиток из яблок. Тут его умеют и любят делать по праздникам, даже целые сезоны бывают посвящены этому напитку. — Наконец, ответил он на её вопрос, когда её мордочка оказалась перед его глазами. Она была так близко, ему достаточно было просто наклониться и лизнуть её в нос…

— Слабо… алкогольный? Сидр? — Тихо прошептала она, ощущая тёплое дыхание на своей мордочке. Это было непривычно, мало кто был так близко к ней за всё время её жизни. В её глазах плясали два огня, наивный янтарный и светлый смешивался с тёмным и властным фиолетовым. — Ван! Это плохо…

Вороной единорог озадаченно посмотрел на неё.

— Не ты… то есть не то… не что… — Она сглотнула, пытаясь подобрать слова. — Мне нельзя такое пить…

— Брось, всем можно! Смотри, сколько пони! Разве что самые маленькие жеребята не участвуют, хотя я в этом сомневаюсь. — Ван махнул копытом в сторону происходящего в «Дольмене» веселья. Он отвернулся и совсем упустил из вида, когда глаза демикорна вспыхнули фиолетовым, изгнав из них лучистый янтарный блеск. Неожиданно сильные копыта сжали его, и горячее, прерывистое дыхание раздалось у самого его уха. Если бы не сила, с которой его сжали, возможно, он был бы рад такому щекочущему ощущению дыхания на шёрстке, что заставляло клубиться его гриву ещё сильнее.

— Ограничитель… приравня… ет… это к изменению… сознания. — Сбивчиво шептала она. — Он запустит… что-то… я не знаю что… за…

Фраза оборвалась на половине, и теперь по его шее скользнул влажный язычок. Из-под взлохмаченной гривы на него смотрели совершенно фиолетовые глаза, в которых читалась мудрость и опыт долго жившего на этом свете существа. Опасные глаза, в которые невозможно было не смотреть и отвести взгляд в сторону. Её глаза окончательно стали фиолетовыми и вытянутыми словно миндальный орех. Из сумки выпорхнула небольшая кучка монет и рассыпалась по стойке бара, весело зазвенев. Монетки катились и падали на пол, и с ними катилась и рассыпалась уверенность Вана, что привести Диксди в это место было хорошей идеей.

— Всем всего! В честь праздника! — Властный и чистый голос грохотнул в заведении, и тотчас потонул в восторженном гуле голосов посетителей.

Ван замер, не понимая, что произошло. Властный голос едва не оглушил его, но тотчас сменился на вкрадчивый шёпот.

— До конца ночи ещё далеко. Мне нравится тут, как ни странно. После северных гор тут всё так пышет жизнью и праздником. — Голос звучал иначе. Отчётливо, уверенно и чуть грубо. — Ну что, ещё один круг этого странного танца? А то тут многие желают положить на меня свои копыта… Или найдём место поукромнее? Это ведь возможно на этом празднике неудержимого веселья?

Шершавый нос ткнулся в шею тёмного Аликорна, удивляя этим неожиданным и непредсказуемым жестом. Узкие глаза её светились внутренним светом, смотря на Вана иначе. С интересом и озадачивающей его весёлостью.

— Ты не Диксди… — Медленно проговорил он, продолжая кружиться с синей пони в танце. Музыканты стали играть что-то более энергичное, и грохот топающих копытец почти заглушал скрежет лязгающих на её ногах поножей. Он вгляделся в её глаза, но в них не было и намёка на янтарный свет. Фиолетовая, мерцающая радужка окружала глубокие и тёмные зрачки. Диксди с каким-то странным настроением рассматривала его самого.

— Какая редкая наблюдательность. — С едкими нотками заметила она. — Что ещё?

— Я уже видел такие глаза… раньше… — Лёгкое веселье от сидра улетучилось, и теперь следователь по магическим делам воочию видел странное изменение пони, которая ещё не так давно стеснялась толпы вокруг. Слова устройства снова всплыли в его памяти.

— Вот как… — Демикорн криво улыбнулась, словно комментировать это она не собиралась вовсе. Просто приняла к сведению сказанное, оставив Вана в неведении, что это могло бы означать. — И всё же я Диксди. Вот только сможешь ли ты сказать, какая из нас — настоящая?

Сияние её телекинеза стало сильнее, прижимая крылья к бокам, отчего казалось, будто её «плащ» покрывали фосфорные искорки. Браслет, поглощающий шум мигнул и погас совершенно, отчего через музыку и топот стал пробиваться шум её шагов и дребезжание пластин поножей.

— Что значит «настоящая»? — Мысль о том, что дружелюбная и смотрящая на мир открытыми янтарными глазками пони может оказаться фальшивкой была словно ушат холодной воды для Вана. Он, и вправду, не знал, что думать. Лёгкий хмель от сидра окончательно покинул его.

— Ах, браслет разрядился, столько шума почти истощили его… — Даже не посмотрев на копыто, сказала пони. Наклонившись вперёд, она тихо добавила. — Их не выйдет смешать, Бел Ван Сапка… Кого ты выберешь, когда придёт время? Пони с частичкой вечности или… вечность с частичкой пони?

Ответить на этот странный вопрос он не успел. На него смотрели изумлённые янтарные глазки, обладательница которых не сильно понимала, что происходит вокруг, но, несмотря на это, была полна радости от окружающего веселья.

— Кажется… я не буду пробовать больше сидра. Он… вкусный, но странный… А почему мы танцуем? И почему ты… меня обнимаешь… Ум… не то, чтобы я против… но это ведь не значит…

На мордочке разлился румянец, отчётливо проступивший даже на такой тёмно-синей шёрстке.

— Наслаждайся ночью, танцем и весельем! — Переводящий дыхание от танца и странных изменений синей пони Ван оттащил её в сторону барной стойки. Отдающий красным телекинез придвинул к ней бокал с коктейльной трубочкой, в котором плескался какой-то сок. — Фух… Это просто сок из ананаса, пей спокойно.

Последнее прозвучало, когда он заметил взгляд Диксди в сторону бокала. Сам он поднял такой же и стал медленными глотками отпивать кислый напиток. Его грива и хвост изменились, став почти обычными для пони, только чуть лохматыми и невесомыми, если к ним прикоснуться. Серого оттенка пряди падали вниз, раскачиваясь кончиками от проходящих мимо пони. Слова фиолетовоокой версии Диксди не выходили у него из головы. С цветом глаз словно менялась личность, характер и поведение. И неизвестность его настораживала.

Сидящая рядом пони крутила мордочкой по сторонам и, наконец, решившись, стала пить сок, втягивая его через трубочку. Оставался один способ проверить. Ван улыбнулся своей находчивости, которая не раз выручала из передряг, хотя столько же раз окунала его по самый рог в неприятности.

— Значит ты не против… — Неопределённо и чуть растягивая слова проговорил вороной, сев ближе и приобняв её копытцем.

— Не против… чего? — По её взгляду было видно, что она не в курсе недавнего разговора и событий. Она растерянно отодвинула бокал и, взглянув на Вана, заметила. — Как странно у тебя меняется грива…

В янтарных глазках отражался он, окружающие и продолжающие танцевать или общаться пони, блики от приглушённых ламп. Ван вздохнул с облегчением. Если это, действительно, две личности, то, как минимум, одна из них не в курсе о другой. В то же время, он ощутил себя не очень уютно, вспомнив излишне сильные объятья, после которых рёбра всё ещё ныли. До этого момента он не задумывался, насколько демикорн отличается от других пони. Не только внешне, но и силой. Ведь если вспомнить, она выбросила его из горящего дома…

— Я… кажется… плохо понимаю обычаи… — Чуть отодвинувшись и высвободившись от объятия, она поджала губки. — Эппл Полишь дала мне одну книжку… но я не успела её прочитать. Только главу про… соприкосновение рогов. О, Алая, как же неудобно…

Мордочка покраснела снова, и Диксди, опустив нос, заслонила её пустой кружкой. Кисточка елозила по полу, собирая пыль и чудом ускользая за миг до того, как чьё-то копыто могло наступить на неё.

— Ну… эээ… — Вороной не знал, что сказать. Решив, что так разговору не помочь, он сменил тему, благо, пони сама подсказала её, даже не подозревая об этом. Покосившись на свой хвост и убрав копытце, он усмехнулся. Хвост прикинулся совсем обычным. Пепельные пряди колыхались от сквозняка, и в них даже были видны отдельные волоски. — Грива и хвост, говоришь? Да они словно живут своей жизнью. Может быть, их форма зависит от моего настроения, но я так и не уловил закономерностей.

— Вот как… — Синяя пони улыбнулась. — А мне порой кажется, словно мои глаза меняют цвет. Дома я иногда видела отражение в лужах после дождя и в щитах на стене, где глаза были другие. В те моменты я, кажется, думала о чём-то из прошлого. Наверное, это тоже не зависит от меня…

У барной стойки стало тише. Музыканты перешли на медленный и романтичный мотив, под который некоторые пары кружились по залу, а другие расселись за столики и что-то тихо обсуждали. Заметив интерес синей пони, смотрящей как пони перебирают копытцами, положив передние ноги на плечи друг друга, Ван протянул своё тёмное копыто, приглашая на танец.

— Ты нравишься мне такой, какая ты есть… — Внезапно проговорил он, густо покраснев. — Хотя, наверное, об этом ты уже догадалась… ведь так?

Танец, на который её пригласили, смущал синюю пони. Покрытый шипами хвост мешался под копытами, отчего танец был неуклюжим. Оказавшись близко к Вану, она внезапно покраснела и отвернулась.

— Возможно… — Её голос звучал тихо. — А ведь у тебя в сердце есть кто-то… Я могу ощутить это своим сердцем, будучи так близко.

Ван изумлённо посмотрел на Диксди. Она оглядывалась по сторонам, избегая его глаз. Она была права, и такая точная догадка была для него сюрпризом. До этого лишь одной пони удалось угадать его скрытые чувства. Это была принцесса Кэйденс, с которой ему случайно удалось познакомиться ещё во дворце. Аликорн с трёхцветной гривой, едва встретив его в коридорах дворца, хихикнула и сказала, что с объектом обожания ему изрядно не повезло. Оставив его в недоумении, будущая принцесса Кристальной Империи зацокала прочь, не вдаваясь в объяснения. Позже он понял её слова, но на это потребовался не один год.

— Что если я… нет… если ты? Нет, нет… нет… какая же я… я… — Синяя пони остановилась и отстранилась, прекратив медленный танец на половине. — Эта ночь такая странная… Ощущение, словно я ничего не знаю. Ты хочешь чего-то, но… вдруг это желание навредит тебе?

Её крылья чуть опустились, и острые коготки стали перебирать по его плечам, чуть царапая и покалывая шкурку.

— Ах… тебе удалось догадаться. Но она — идеал. Недостижимая и прекрасная Дама сердца, о каких рассказывают в рыцарских романах. Настоящая принцесса… А мы… — Ван с трудом подавил желание повторить жест Диксди крыльями. — Я бы хотел, чтобы мы были друзьями. Ведь это возможно?

— Друзьями… но ведь мы уже друзья? — Как-то неуверенно зазвучал её голос. — С того дня, как горел тот дом… И когда изучила стилусом… Там… Меня сложно понять, да?

Ушки, что не так давно топорщились, словно маленькие крылышки летучей мыши, повисли по бокам, отчего она стала выглядеть скорее забавно, чем романтично. Ван с трудом не фыркнул от смеха.

— Есть немного… Но я пытаюсь. Правда. — Ободряюще улыбнулся вороной.

— Ну конечно. Пони, мир вокруг. — Она задумчиво смотрела на танцующие парочки. — Мне так сложно понять, какие действия что означают. Наивно, да? Нигде не было написано, как дружить. Даже общаясь с носительницами Элементов, я так и не поняла, как это. Я не настолько пони или пегас… и совсем не единорог. У этой дружбы так много значений, а мне известно так мало. Все они покажутся тебе необычными…

— Расскажи, а уж решать оставь мне. — Они сели за один из свободных столиков. Диксди молчала, и он ждал, пока она соберётся с мыслями. За эту ночь она стала ещё больше загадкой для любителя тайн, и теперь ему отчаянно хотелось узнать и услышать больше, но так, чтобы не торопить её и не спугнуть. — Какое значение дружбы есть у тебя?

— Дружба Демикорна… это уверенность, что демикорн будет стоять до конца за друзей. — Тихо звучал её голос. Янтарные глазки смотрели прямо на него. — Поэтому первые друзья демикорна с самого начала жизни — это артефакты. Чтобы было, за кого стоять, даже если никого не будет рядом. С ними нет страха остаться в одиночестве. Хотя я не знаю о другой дружбе. И о чём-то, что знает Светлокрылая, позволив мне остаться. Я, наверное, говорю странные вещи.

На это вороному нечего было ответить. Согласившись, он мог обидеть её. Попытавшись переубедить, что это не так, мог показаться лгуном, а этого ему тем более не хотелось. Со вздохом он смотрел, как она складывает крылья, придавая им вид жёсткого плаща с торчащими когтями вместо ворота. Дружить с предметами. Это выглядело так чуждо, что Ван не знал, как реагировать. Какая-то своя логика была в этом, но почему, и как это умозаключение считалось естественным для этой пони, он не мог понять.

Танцы завершались, и пони постепенно разбредались по домам. Уставшие, сонные, но довольные прошедшим празднеством. Из задумчивости его вывел голос Диксди.

— Уже почти утро… нам ведь надо навестить один особняк. — Произнесла она, вильнув хвостом, и, встав, направилась к выходу.

С сожалением оглянувшись по сторонам, он поднялся из-за столика.

— Ты права… нас ждёт особняк. — За бодростью в голосе он сумел скрыть своё разочарование в скоротечности ночи. В какой-то миг ему стало ещё ближе желание Луны сделать ночи вечными. Или, хотя бы, продлить их на несколько часов или минут.

Повинуясь силам принцессы Селестии, солнце поднималось, и парочка странных пони вполне логично считала это время утром. Но, несмотря на это, им пришлось долго барабанить копытцами по двери, прежде чем им открыли. На пороге оказался растрёпанный и невыспавшийся пони.

— Вы кто, и… чего вам в рань такую? — Зевнув, спросил он.

— Ночная стража, следователь по магически необъяснимым происшествиям. — Представился Ван. — С напарницей…

— Ну проходите, что ли. Мне сказали, что вы будете позже… Уааав… — Пони зевнул снова. — Особняк весь ваш, смотрите что хотите. Тут всё равно всё пусто, а я пойду, посплю ещё. Буду рад, если в течение часа я вам не понадоблюсь.

Откланявшись, пони скрылся в одной из комнат, оставив завидующего ему Вана наедине с Диксди. Вороной сам был не прочь вздремнуть. Утро уже сказывалось на нём, и сонливости давало отпор лишь любопытство и легкое возбуждение после ночи в «Дольмене».

Ван прошёл дальше и оглянулся. Дом, и правда, был пустым. Мебели не было, и всё, что было ценным, вынесли, о предметах свидетельствовали лишь сохранившие свой цвет пол и стены. По ним можно было угадать, что и как стояло до того, как грузчики унесли их. У стены напротив было очертание напольных часов. Рядом сохранился силуэт тумбочки…

— Хм, судя по светлым следам на дереве, мебель двигали по всему дому, хотя до этого она стояла в одних и тех же местах десятилетиями. — Ван с интересом осматривал места, где когда-то стояли элементы местного интерьера. Опыт подсказывал, что именно там могли остаться тайники и прочие укромные места, куда могли завалиться или были нарочно спрятаны ценные предметы. Но ничего не было. Это было даже скучно. Поворошив копытом кучу опилок в одной из комнат, он продолжил. — Кажется, новые владельцы устроили тут капитальный ремонт. Эх, надо было спросить этого пони, где находился витраж, пока он не ушёл.

— Апчхи… — Тихо чихнула синяя пони, втянув воздух особняка носиком. — Они что, всё решили переделать?

— Похоже на то. — Ван пожал плечами. Каждый владелец, за редким исключением, переделывал дом по-своему.

От шагов Диксди по дощатому полу поднимались облачка пыли. Доски вздрагивали и пружинили под копытами, подбрасывая мусор и щепки вверх. В доме царил полный беспорядок, и гуляющий по нему сквозняк радостно игрался с пылью, перекатывая её из угла в угол. Заметив, что Ван откровенно зевает, она протянула одну из фляг. В ней плескалось уже остывшее, но не потерявшее бодрящего эффекта кофе. Телекинез покачал флягой из стороны в сторону.

— Глотни… ты практически засыпаешь. Пары глотков будет достаточно… я думаю. — Она бодро улыбнулась и отправилась рассматривать комнаты. В нижних не осталось ничего интересного. Новые владельцы особняка сняли даже окна, поступив довольно безжалостно с красивыми элементами интерьера. Одна из отломанных деталей лежала на ступеньках лестницы, ведущей наверх. Это был выточенный из дерева единорог, склонивший голову к цветам.

— Как жаль… Это было частью чего-то красивого. Даже в таком кусочке передана его грусть. Хотела бы я знать… почему он грустит. — Диксди подняла деталь и положила её на стоящую рядом пыльную и лишённую ящиков тумбочку.

В стенах уже не было половины масляных светильников. От них остались лишь пятна копоти да дырки от шурупов. Из-за этого часть дома была погружена в полумрак. Кое-где висели картины, отображающие эпизоды из жизни владельцев дома. Единороги, жеребята. На одной из картин было изображено Кристальное Королевство, но, по-видимому, это был плод фантазии художника, таланту которого можно было позавидовать. Каждая деталь города была нарисована мелкими осторожными штрихами, пытающимися передать воздушность и полупрозрачность строений.

— Кажется, я знаю, где был витраж… — Голос пони раздался откуда-то сверху, и Ван повернулся к лестнице. — Тут большое окно в комнате… стол и брошенное кресло тут…

— Это кабинет. — Догадался вороной. — Там что-то осталось?

В ответ послышался скрип прогибающихся под копытами ступенек. Спустившаяся пони удерживала перед собой кусочек решётки. Ячейки были похожи по форме на камни, украшавшие браслеты для гривы. Ван мог поспорить, что камни вошли бы в неё как влитые.

— Это всё, что там было. Остальное или выбросили, или раздали. — Пони слегка поёжилась. — Даже не знаю, что из этого хуже. Тебе удалось найти что-то ещё?

Пони вглядывалась в задумчивую мордашку аликорна, пытаясь угадать, насколько удачны были его поиски. Но, видимо, ничего ценного не удалось найти и ему.

— Увы… ничего. Это даже удивляет. Ни следов чейнджлингов, ни сущностей, ни предметов, хранящих отпечаток магии. — Вороной чихнул, вдохнув облачко пыли, спустившейся с потолка. — Обычный дом обычного Кантерлотского единорога. Достаточно обеспеченного, чтобы владеть таким. В нём даже подвала нет…

Это он проверил в первую очередь. Но, видимо, владелец не испытывал необходимости в хранении продуктов, имея возможность всегда иметь их в достатке и свежими.

Вздохнув, синяя пони снова посмотрела на картину.

— Хорошее воображение у автора… В Кристальном Королевстве всё не совсем так. Замок не парит над землей, это стоящая на прочных опорах башня. Но как интересно передан свет, исходящий из её центра. Если смотреть под разными углами, замок словно плавает вверх и вниз. Завораживающее зрелище. Странно даже, что эту картину оставили тут просто так… — Она подошла ближе и поправила картину копытом. — Вот так намного лучше.

— Ты знаешь, как выглядит Кристальная Империя? — Ван тоже обратил внимание на картину.

— Я плохо помню свой полет туда. Это было словно во сне, и часть прекрасных зданий уже была чёрной и угловатой. Но эта картина… она словно чьи-то мечты о времени, когда Королевство стало для всех сказкой. — Диксди улыбнулась. — Жаль, тут нет имени автора…

— Ты называешь Кристальную Империю королевством? — Заметил вороной, и Диксди удивлёно взглянула на него, обернувшись.

— Конечно… Это же Кристальное Королевство… — Пожала она плечами. — Так всегда было. Пойдём, разбудим того соню. Интересно, куда утащили остальные куски витража. Ведь это точно кусок от его решётки.

Она указала на найденный обломок металлической детали. В этом даже вороной не сомневался. Такие конструкции держали витражи во дворце и, проходя мимо них не так уж и редко, он хорошо запомнил эти кованые штуки из двух половинок, задача которых состояла в том, чтобы удерживать в себе камень или кусок стекла.

Сонный пони не сразу понял, чего от него снова хотят. Синяя кобылка в диковинном даже для Кантерлота плаще и чёрный единорог растрясли его и задавали вопросы, смысл которых до него не доходил.

— Ауу… Я был смотрителем при прежнем хозяине этого дома. На деле владелец не умирал, он пропал без вести ещё несколько лет назад. — Простонав, ответил он. — Пока шли судебные разбирательства, было проще признать его покинувшим этот мир. Наследники растащили дом как сороки, а сам дом достался пони, имевшей наиболее близкие отношения с хозяином.

— А витраж? — Ван ходил по комнате, выдавая своё беспокойство. Не мог же и владелец особняка быть одной из жертв странного дела?

— А что витраж? — Пони уставился на гостей особняка. — Его выкупили за бесценок сразу во время ремонта. Рабочие заляпали его весь краской, и все наследники отказались от него, как от мусора. Владелец дома очень дорожил им и, наверное бы, расстроился, случись такое при нём.

— Будь он тут, такое бы с витражом не случилось бы. — Заметил Ван и пони согласно кивнул. — Кто же купил его?

— Грифон. Он часто был в доме и был хорошим другом хозяина дома. — Пони кивнул в сторону портрета, изображавшего единорога знатного рода, рог которого украшали две ниспадающие к вискам золотые цепочки. В них вороной не без удивления узнал считавшиеся усилителями магии украшения. На деле, конечно, никакого усиления не было. Быть может, чуть выше точность заклинаний. — Но имени его не знаю. Хотите узнать — ищите дневники владельца. Они были или у наследников, или перешли в архивы дневной стражи.

Большего им не удалось добиться и, поблагодарив за помощь, парочка покинула дом.

 — Странно. — Проговорила Диксди, когда они уже шли по тропинке к калитке в ограде. — Даже не том, что витраж приглянулся грифонам. Зная их такими, какие они были раньше, это совсем не удивляет. Не понимаю, зачем такой витраж понадобился самому владельцу дома.

— Ты же говорила, что они годятся, как средство защиты. Быть может, у него были недруги. — Фыркнул Ван. — Знать не окружена друзьями, в большинстве случаев.

Но Диксди уже не слушала его, ускакав куда-то в сторону кучи строительного мусора. Там что-то тускло блестело. Телекинез замерцал на её копытах, и послышался треск падающих досок. Из груды известняка и засохшей краски выпала ещё одна часть рамы. На этот раз в ней сохранились почти полностью заляпанные побелкой и краской стёкла.

— Удача! — Воскликнула синяя пони, с трудом вытаскивая железную конструкцию наружу.

Положив её на траву, она осторожно надавила копытом на ячейки, медленно увеличивая давление. Что-то тихо хрустнуло, и на земле остались лежать два грязных камня. Той же формы, какая была в браслетах, только жёлтого и рубинового цвета. Увлечённая находкой пони уже склонилась над ними и водила по их граням стилусом.

— Диксди… будь осторожнее, это может быть опасно. — Окликнул её вороной, но та уже перестала их рассматривать, тихонько пнув один из камней в сторону.

— Это просто стекляшки. Обычные стекляшки, хотя на них нанесена царапина. Это просто подделка. — В голосе звучало разочарование и удивление. Пони казалась расстроенной, и дёрнувшийся из стороны в сторону хвост выдавал её настроение. — Вот теперь я вообще ничего не понимаю. Кто-то подделал витраж? Или кто-то выдал камни за витраж? Или, быть может, не все стёкла в витраже были стеклом… тогда понятно, почему в него плеснули краской…

— Меня не спрашивай… — Замахал копытом Ван. — Ты говоришь, что не все стёкла были стёклами… Что, если так и было?

— Ах, представь, что все самые худшие эмоции… страх, горе, апатия… ярость или уныние, смешать в одну? Этот витраж мог влиять на любого, кто окажется перед ним, даже если у него очень сильная воля. Одиночество, усталость, сонливость, подозрительность, всё это и многое другое выльется на того, кто окажется под лучами, прошедшими через этот витраж! А теперь его осколки находятся где угодно… — Диксди говорила с жаром в словах и беспокойством на мордочке. Вороному не была понятна вся картина, но уже описанное делало ситуацию куда хуже. Окажись такие вещи в дурных копытах… ему не хотелось даже представлять, какие беды могли случиться.

Ван вздохнул.

— Не в обиду твоему другу Марию будет сказано… но я помню грифонов беспринципными и хитрыми тва… существами. И первое знакомство было не особо приятным. Ради выгоды они были готовы на всякое. — Заметив полный скепсиса взгляд алкикорна, она добавила. — Скажи, что это не так? Время сильно изменило их?

— За время, что прошло, они поменялись больше, чем ты думаешь. — Уверенно ответил Ван. — Нет, конечно, такие тоже встречаются, но далеко за пределами Эквестрии. Сам народ очень трудолюбивый, талантливый в механике и многом другом, что давно сделало союз пони и грифонов взаимовыгодным. Вижу, что ты относишься к ним настороженно, но дай хотя бы Марию шанс. Как ни как, он готовит тебе плащик.

— Да… Надо будет зайти к нему. Держать так крылья постоянно не очень удобно. Они затекают. — Призналась пони, слегка поведя крылом из стороны в сторону. — Имитировать плащик не очень легко. Думаешь, он уже успел его сделать?

— Думаю да, он славится скоростью и качеством в пошиве плащей. — Заверил её Ван, зашагав к калитке.

Диксди подняла стекляшки и на всякий случай положила их в сумку. Символ на них не давал ей покоя. Если это не заклинание, то что? Знак мастера?

— Всё-таки, почему ты не любишь грифонов? — Не удержался от вопроса Ван, когда они подходили к лавке Мария, но синяя пони не стала отвечать на вопрос, зайдя в бутик первой.

Марий встретил их радушным приёмом. Был накрыт стол и налит чай. За который они уселись после примерки плащей.

— Значит, вы только что из того особняка в конце улицы? Да, красивый был дом. Племянница его владельца решила переделать дом под свой вкус. Пф, портить такой образец старины. — Ворчал грифон, подливая чай гостям.

— Твоя лавка тут довольно давно, ведь так? — Ван зевнул. — Может, знаешь, кто из грифонов мог навещать тот особняк?

Чайник в лапе застыл на миг. Марий задумчиво почесал когтём клюв.

— Ну и вопросы, дружище… словно я следил за ним. Хотя могу сказать совершенно точно… — Марий сделал паузу, в которую Ван снова зевнул и пожалел, что не попросил ещё пару глотков кофейного напитка у Диксди. С этой мыслью он повернулся к ней и с удивлением увидел, что та спала прямо на столе, упав мордочкой в миску с печеньем. — Самым частым гостем в этом особняке был я.

Марий улыбнулся и вороной ощутил, как его челюсть ударилась о стол под весом потяжелевшей головы.

— Что… за шутки… Мар… — Проговорил он, погружаясь в сон.

26. Фиолетовоокая, извращённая дружба и дорога домой

Чаепитие завершилось опасным приключением. Неосторожность пробудила спящий разум, взгляд сущности которого оценивает мир совсем иначе. Одни ошибки привели к череде других событий, разгадки которых были прямо под носом следователя по магическим делам в Кантерлоте.

Серебристыми волнами расходились блики по её шкурке в такт размеренному и глубокому дыханию. Свет от расставленных вокруг начертанного знака свечей отбрасывал жёлтые блики на её завитый двойной спиралью рог. Холодящие потоки воздуха поднимались из-под её копыт вверх, ласково перебирая её лёгкую, почти невесомую, белоснежную гриву, пряди которой походили на паутинки. Она стояла над начертанным символом, прикрыв свои полные темноты глаза. По щекам катились струйки жидкой тени, падая на пол, шипя и извиваясь, словно живые сгустки чернил. Они словно пытались убежать в стороны, но границы изображения под её копытами словно сдерживали их.

— Ты нашла кусочек меня… ты нашла частичку меня… ты пробудила меня в себе… — Шептали её губы, обращаясь к невидимому собеседнику. Слуга сидел поодаль, стараясь не смотреть в её сторону и почти не шевелиться. Его серебристая госпожа легко теряла концентрацию, и это заканчивалось для него довольно плачевно. В такие моменты, когда она говорила с внутренней собой, любой шорох мог вызвать приступ ярости. — Да… вместе мы завершим то, что не удалось сделать мне. Твоё тело… твоя магия… твоё долголетие. Я усилю их, вложу в них свою мощь и неистовство. Ты будешь лучшей ученицей… чем была она…

Тёмные глаза серебристой единорожки взглянули на сомноморфа, и тот сжался.

— Идём. Нас ждёт следующий кусочек головоломки. — Серебристое копыто смахнуло обломки каменного предмета, в которые были вставлены темно-фиолетовый, красный и оранжевый камни с забавными символами на них. Они с лёгким стуком ссыпались в сумку.

— Моя госпожа… куда теперь? — Существо мигнуло обеими парами глаз.

— Некий Гринлиф. — Отозвалась та, коротким движением хвоста погасив огоньки на свечах. — Ещё один осколок там.

— Но…

— Твои умения там не понадобятся. Там меня ждёт более толковый помощник. — Улыбнулась единорожка, стирая тёмные пятна со щёк. — Куда более толковый… Уверена, спустя годы после нашей встречи он всё ещё живёт там в ожидании.

В голосе послышались довольные нотки, и сомнаморф вздохнул снова.

— А когда они все будут вместе, мы пойдём за главной частью нашего маленького сувенира. — Тихо добавила она, и её странный слуга вздрогнул, сжавшись, словно это пугало его до глубины души, если таковая вообще была в таком существе, как он.

---

— Ван и его изумительная и странная спутница… Большая честь оказана вам сегодня. Вы оба вольётесь в круг моих лучших друзей, и мы никогда не расстанемся с этого момента. Да-да, Ван, именно из-за нашей крепкой дружбы ты был выбран, чтобы принять истинное бессмертие! А чтобы тебе не было грустно, твоя спутница последует за тобой. — Голос грифона прозвучал откуда-то позади, и вороной, попытавшись обернуться, обнаружил себя прикованным к чуть наклонённой доске. — Когда-то я потерял своих товарищей по вине одной не слишком честной пони… Но теперь с теми, кто пойдёт за мной, не повторится такой беды!

Марий вошёл в комнату, стены которой были обиты довольно редким деревом и словно давили со всех сторон. В помещении было прохладно и душно, но не потому, что воздуха не хватало, а будто привычного потока окружающей магии не было, и вместо него ощущалась пустота. Стены уходили далеко вверх, и Ван не мог повернуть голову достаточно, чтобы увидеть, чем они заканчиваются. Казалось, что они находятся на дне колодца, который, начинаясь подвалом, переходил в башню.

Повернув голову вбок, вороной увидел синюю пони, чьи копыта также были пристёгнуты к довольно толстой доске. На темно-синей шкурке были следы от артефактов, но самих предметов на ней не было. С тоской Ван отметил, как хорошо подготовился грифон. Все артефакты лежали в стороне, сброшенные небрежно в одну кучу у сумки. Криво закреплённое, на её роге поблескивало кольцо с знаками на эквестрийском. Этот вид блокиратора магии Ван уже видел. Несколько таких колец, сильно повреждённых и испорченных временем, он заметил в дворцовой комнате редкостей, куда его однажды отвела принцесса Селестия, молча дав рассматривать немногие оставшиеся в наследство реликвии. Там было многое из того, что было в ходу в суровые времена основания страны. Среди них были и блокираторы магии для единорогов, вот только откуда они и кто их создал, принцесса отвечать не стала, предложив поискать упоминания в библиотеке. Ван, рассматривая кольцо, пожалел, что не воспользовался предложением, но откуда было ему тогда знать, что спустя несколько лет он ощутит прохладу такого предмета на своём собственном роге. И уж совсем не мог предположить, что такой предмет будет работать.

— Даже не пытайся. Я знаю, что ты не слишком силён в магии, но, на всякий случай, на тебя одето такое же особое колечко. — Грифон похлопал Вана по щеке кончиком крыла. — Попытаешься раскрыть ремни телекинезом, и головная боль будет тебе обеспечена. Ты же не хочешь, чтобы это отразилось на твоей мордашке?

Грифон был прав. Малейшее усилие отозвалось звоном в висках, и вороной отбросил попытку открыть замки. В теле Вана ощущалась слабость, и туман от вызвавшего сон чая ещё кружился в мыслях, мешая сосредоточиться и хоть как-то понять обстановку. Опыт следователя тут мало чем помогал, по крайней мере, одно было ясно — отпускать его точно не собираются.

— Какого сена, Марий, тут творится? — Фыркнул он, зло уставившись на грифона. Рядом с тем возникли две фигуры и, едва не обратившийся к ним, Ван потерял дар речи, вглядевшись в сопровождающих Мария пони. Искусно вырезанные из дерева фигуры, чуть скрипя сочленениями, рассматривали Вана слепыми глазами на застывших мордочках. Перебирали копытами и следовали за грифоном, словно поклялись ему в верности. На миг черты некоторых показались ему знакомыми, но он не мог сказать точно, видел ли он их просто на витрине или где-то ещё. — Не помню такого, чтобы друзей заковывали в… это!

Тёмное копытце дёрнулось, и крепления звякнули металлом на плотных ремнях из ткани. Тот, кто делал их, отлично знал, как ограничить свободу существ с копытцами.

— Смотри, Фэлкон Фэйк, он не понимает. — Пожал крыльями Марий, обратившись к одному из поникенов. — Забавно, да?

Поникен закачал головой, словно соглашаясь со сказанным.

— А ты, попробуй объясниться. Может, пойму. — Вороной снова дёрнул копытом, но путы оказались сделанными на славу. Петля даже не стала свободнее. — Пока что я услышал что-то про «великую честь» и «бессмертие»… и почему её тоже?

Тёмный единорог кивнул в сторону синей пони, чьи крылья безвольно свешивались бы с досок, если бы не были плотно прижаты верёвками к бокам.

— Друг мой, ты шутишь, наверное? Её комплекция, форма хвоста, рога, крылья… — Грифон качнул крылом в сторону связанной спутницы Вана. — Она представительница исчезнувшего народа. Быть может, единственная. И не надо делать такие круглые глаза, не ты один ищешь тайны. Мой друг и я нашли несколько упоминаний о похожих на неё существ во время странствий. Это нам дорого стоило. Ведь так?

Грифон обратился к кому-то, стоящему в проёме двери. Деревянные копыта глухо стучали по деревянному полу, и мимо Мария прошла фигура единорога, в котором вороной не сразу, но узнал черты бывшего владельца усадьбы. Единорог прошёл в сторону какого-то странного сооружения, похожего на полусферу из множества разноцветных камней, сложенных по оттенку в фигуру в виде листа дерева. Деревянные копыта скрипнули по рычагам, и механизм медленно развернулся в сторону незадачливого аликорна и Диксди. Камешки в этой полусфере показались Вану до боли знакомыми.

В глубине разума тихо тикали часы. Они тикали уже давно, с момента, как настрой трав, смешанный с ароматным и вкусным чаем, растекался по телу, вызывая сонливость. Ограничитель опоздал лишь самую малость, но этого уже было достаточно, чтобы приоткрывшиеся фиолетовые глаза увидели не пол, а облицованные деревом стены. Очнувшаяся личность вздохнула, словно долгое время пребывала во сне, и теперь потягивалась, проверяя состояние тела, в котором очутилась. И это состояние ей не особо нравилось. Крылья, сжатые петлями верёвки, ощущали твёрдую поверхность. Копыта в нескольких местах были притянуты к тому же дощатому и поскрипывающему предмету, но были целы, что уже её порадовало. Лишь пустота отсутствия артефактов была отмечена этой личностью, и это начинало её беспокоить.

— Пожалуй ты прав. Грифоны поменялись за эту тысячу лет. — Раздался на удивление спокойный, но подозрительно знакомый голос. — Трудолюбие сквозит в этих изумительных механизмах, созданными ими, и в столь тщательно изготовленных креплениях для копыт.

Диксди, повернув мордочку в сторону Вана, смотрела по сторонам отрешённо и безучастно. Вяло дёрнув копытом, она словно проверяла, насколько сильно её связали.

— Ты заметила? Моя дорогая! Предполагая изрядную силу в таком теле, я выбрал лучшее, что было в наличии. — Грифон улыбнулся, заметив, что пленница пришла в себя. До этого пони спала, и грифону показалось, что он переборщил с усыпляющим зельем. Она даже не очнулась, когда он с трудом смог снять с неё последний, особо упорно держащийся предмет. Циферблат, опоясывавший её бедро, поддался лишь тогда, когда сильные деревянные копыта стали молотить по нему со всей силы. Так и не поняв, что он может делать, Марий швырнул его к остальным, более интересным артефактам. — Можешь не пытаться. Крепления сделаны по твоему росту, чтобы тебе было комфортно находиться в них.

— А на нём блокиратор магии? — Синяя мордочка кивнула в сторону вороного, и тот грустно улыбнулся, подтверждая её догадку. — Умно. Грабить разрушенное чужими копытами королевство, снимая с останков рабов Сомбры блокираторы. Многих обокрали?

В голосе Диксди сквозил холод, от которого Марий и сопровождающие его поникены сделали шаг назад. Грифон был наблюдательным. Если бы не наблюдательность и обходительность, он бы давно лишился клиентов. Синяя пони вела себя несколько иначе, чем во время их первой встречи. От наивности и мягкости в ней словно ничего не осталось. Даже фиолетовые глаза были узкими и словно прищуренными. И взгляд их Марию нравился всё меньше.

— Достаточно, чтобы обезопасить это место от магов. — Фыркнул пернатый, решив, что оковы не подведут. — Впрочем, можешь говорить, сколько хочешь, скоро этой возможности у тебя не будет.

В узких, похожих на миндаль глазах синей пони плавало фиолетовое свечение, в котором то пропадали, то появлялись зрачки. Она снова потянулась, но ремни не ослабли, врезавшись в копытца сильнее.

— А эти путы довольно тугие… Понимаю, почему все ваши «друзья» так древенеют. — Голос звучал едко и оттого ещё более знакомо. Ван вслушивался, ощущая нехорошее предчувствие, какое было у него в «Дольмене». Там, после кружки сидра, Диксди тоже повела себя странно. Но тогда вороному показалось, что это было наваждение. В этот раз было что-то другое. — Кстати, всё хотела спросить, где вы достали столь редкий вид дерева как "Дреголемис"? Обитатели этого дерева не терпят, когда их дом срубают и пускают на доски. Думаю, за такое варварство они бы преследовали обидчика до самого конца его жизни…

— Похвальная осведомлённость! — Когти грифона скрипнули по деревянному полу. — Мне повезло достать несколько брёвен, прежде чем чаща с деревьями оказалась заполнена этими несносными древесными волками. Что же до обитателей, то спасибо стоит сказать моему другу Вану Бел Сапке. Его замечательные знаки и предметы отогнали этих бестелесных тварей прочь от моего дома.

Ван виновато отвёл взгляд в сторону, и синяя пони, прикрыв фиолетовые глаза, вздохнула. Заднее копыто дёрнулось сильнее, и послышался тихий треск. Узкая часть ремня чуть накренилась, и удерживающий болт впился в ногу пони, заставив кровь капать из ранки на пол. Диксди шевельнула хвостом, и личность, вокруг которой раздавался звук тикающих часов, с интересом отметила, что хвост остался свободным. Короткий импульс, отточенное движение, и покрытый шипами хвост стал незаметно перемещаться в сторону поцарапанного копыта, тихо шурша по полу и замирая, едва грифон или один из его деревянных истуканов проходили мимо. Нужно было потянуть время. Не лучший выход, но фиолетовоокую интересовали только возможные варианты.

— А вы, грифоны, пошли дальше. Мало было раскопать то, что осталось от единорогов-рабов, нужно было ещё обыскать останки воинов Сомбры, чтобы выковырять и собрать как можно больше самоцветов из их доспехов. Алая бы сожгла их все, будь она с нами в то время. Жаль… — Кровь уже капала на стрелку хвоста, скапливаясь там небольшой лужицей. Крылатая пони, казалось, не пытается сбежать, лишь подначивала и пыталась вывести из себя грифона, надеясь выиграть немного времени. — Итак… ты предлагаешь бессмертие… в качестве чего? Деревяшки? Жалкой куклы, боящейся огня и не способной говорить?

На мордочке пони вдруг появилось удивление, совершенно поддельное и наигранное настолько грубо, что любой, увидевший это, приложил бы своё копыто к мордочке.

— Да что ты понимаешь? Ни ран, ни смерти, ни чувства холода и голода! Совершенное тело, которое не будет знать боли, способное зарастить свои раны, какими бы они не были! Всегда вместе, сколько бы лет не прошло! — Голос грифона стал взволнованным, словно слова пони его, наконец, задели. Пара поникенов закончили настройку механизма и теперь стояли в ожидании приказа, не убирая копыт с рычагов.

— Да ты даже не знаешь свойств этого дерева! Вот глупость! Оказаться в лапах грифона, считающего, что открыл бессмертие! Ты всех пони… сделал такими марионетками? — В фиолетовых глазах перепончатокрылой блеснуло пламя.

— Они. Не. Марионетки! — Марий буквально выкрикнул слова, и когти впились в доску рядом с синей мордочкой. Острый клюв качнулся над мордочкой, когда Марий склонился над ней, вглядываясь в её глаза. Оставив в доске отметины от когтей, он развернулся и решительным шагом подошёл к механизму, делая последние настройки. — Ты поймёшь это, когда сама станешь, как они.

— Марий! Так почему ты сам первый не стал таким как они? — Послышался голос Вана, слушающего перебранку грифона и Диксди.

— Почему? Ван, ты меня удивляешь… — Грифон рассмеялся в мордочку вороного. — Мне нужны были верные друзья, после которых и я сам встану под эти живительные лучи, зная, что они всегда будут со мной!

— Проще говоря, испытав на них, испытаешь на себе. — Тускло улыбнувшись и чуть обнажив клыки, проговорил Ван. — Видимо, и верно, понятия о дружбе среди пони и грифонов имеет свои нюансы.

— Вот ты всегда был таким идеалистом! Мне это понравилось с того самого дня, как ты появился в моём бутике, заказывая себе плащ. Таинственный аликорн, маскирующийся под единорога, чтобы помогать тем, кто, возможно, без труда осудил его за внешность. Ах… Поначалу я тоже думал, что в тебе такая же сила, как в правительницах. — Грифон сделал несколько шагов вдоль стола, чертя на дереве когтём длинную полосу. Из-под когтя вилась тонкая спираль стружки. Оторвавшись от бруска, спиралька упала на пол. — А что на деле, Ван? Ты можешь погибнуть, твоя магия слаба, а твои знания подведут в момент, когда ты сунешься в очередную неприятность. Я дам тебе неуязвимость! И ты всегда будешь моим другом. Как все они… Наши голоса сольются в наших головах! Ты понимаешь?

Грифон постучал по своему виску когтём, и от сказанных им слов Ван похолодел внутри. Конечно, Марий был прав. Он сам рассказывал ему, как чуть не погиб в пещерах чейнджлингов, как оправлялся от сильной раны, не вдаваясь в подробности. Грифон был всегда понимающим собеседником и порой, кивая своим острым клювом, всем видом показывал, как желает вороному успеха и отсутствия таких неприятностей в будущем. Теперь же за внешностью знакомого скрывалось что-то, что просто пугало следователя-аликорна до кончиков его крыльев.

Кровь плескалась в стрелке хвоста вязкой, почти чёрной в тусклом свете комнаты, лужицей, и лишь тогда, когда капли стали стекать по хвосту ниже, личность в теле синей пони поняла, сколько её там скопилось. Диксди повернула мордочку к замершему в растерянности Ванну. Он, вслушиваясь в слова грифона, раздумывал над тем, как выбраться из этой ситуации. В голову ничего не шло, и аликорн едва не пропустил мимо ушей её тихий, но отчётливый шёпот.

— Не смотри на свет от линзы… Проглоти, что коснётся твоих губ. — Послышался голос пони. — На время тебе станет лучше… будет прилив сил… но потом самочувствие ухудшится… остальное… зависит… от…

— Эй, не шепчитесь там! Скоро всё будет завершено, и разговаривать вам двоим уже не потребуется. — Бросил грифон, повернувшись к устройству.

Свет ударил откуда-то с потолка и, пройдя через полусферу, обрушил на пленников поток разноцветных лучей, пересекающихся и сплетающихся вопреки всем правилам. Они впивались в тела и окутывали их странной дымкой. Даже через зажмуренные глаза Ван ощущал смесь эмоций, скрученных в клубок и лишающих желаний и стремлений. Что-то острое скользнуло по его губам, и между ними влилась медная на вкус жидкость, стекая в горло и обжигая язык.

— Не открывай глаза… — Вновь послышался шёпот тяжело дышащей пони.

---

Ему снился странный сон. Едва различимые в темноте колонны, поднимающаяся под копытами пыль, обнажающая скрывающийся под нею узор в виде расходящихся из центра шестнадцати лучей звезды. В центре зияло круглое отверстие, из которого время от времени поднимался зеленоватый дымок, словно призрачная фигура стоящей на задних копытах пони. Фигура то появлялась, то пропадала, становясь едва заметными искорками света.

Ван сделал ещё несколько шагов, прежде чем обратил внимание на покрытый пылью кристалл, отливающий тусклыми зеленоватыми гранями, а рядом второй, чуть больше размером. Оба они лежали на боку, отбрасывая неровные блики на пол, и в их сердцевинах темнели едва различимые силуэты. Один походил на земнопони, словно протягивающего копыто вперед. Другой — на пегаску с диковинными крыльями, словно у летучей мышки. Она, казалось, очутилась в прозрачных оковах, отпрыгивая от чего-то в центре, полураскрыв свои перепончатые крылья. Ему почудилось, что он знает их. Но не знает, почему, и как их зовут. Имена словно сами превратились в пыль и уносились сквозняком. В одном он был уверен точно. Это место, где он уже был, было знакомым, но попытки вспомнить, где оно находится и как туда попасть снова, вызывают у него сильную головную боль.

— Беги… — Тихо проговорил какой-то шелестящий голос.

— Кто ты? Ты знаешь меня? Что это за место? — Ван оглянулся по сторонам, но помещение темнело, словно свет сжимался в страхе вокруг стоящего в пыли единорога, боясь наступающей тьмы.

— Беги… — Так же безразлично повторил голос. Шелест стал тише, и тьма стала ближе, поглощая в себе силуэты колонн и странные кристаллы на полу.

— Почему? Кто ты вообще такой? — Ван топнул по каменному полу копытцем. Рог загорелся алым, но тьма не отступала. Напротив, она словно обрадовалась чему-то и стала наступать быстрее, словно тёмная волна, впиваясь в тени, вгрызаясь в трещины на полу, заполняя собой узор на камне.

— БЕГИ! — Голос грохотнул по залу, заставив единорога сжаться.

Пол треснул под его копытами, и он провалился в пустоту, смотря, как над его головой смыкается тёмная волна, разочарованно шевеля своими чернильными краями, не в силах последовать за ним.

Задыхаясь и морщась от боли в лопатках, он очнулся от сна, ощутив на мордочке прохладу лунного света. Огромный диск с силуэтом профиля аликорна светил на него. Но в этот раз казалось, словно этот силуэт стал сочнее, ярче, ближе… Он манил, и Ван с трудом отвёл глаза от ночного светила, обратив внимание на открытое окно, откуда веяло свежим ароматом деревьев и влажной после дождя корой.

За дверью раздался шелест, и послышались цоканья копыт по полу. Осторожно спустившись с кровати, вороной плавно подкрался к окну, стараясь не шуметь. Что-то внутри него вопило об опасности, но он двигался как можно медленнее, пытаясь не вызывать лишних шорохов. Сон, крик незнакомого голоса — всё это говорило, что бежать ему нужно именно отсюда. Почему и куда, он не понимал, да и задумываться об этом ему было некогда. Едва он перемахнул через окно и очутился на ветке, удачно расположившейся за ним, как в его комнате замелькали лучи света, какими обычно единороги освещали тёмные коридоры. Простенькое заклятие. Ему обучали каждого, кто оставался дежурить в школе. Но кому понадобилось прокрадываться в его комнату, Ван не догадывался.

— Его тут нет! Пусть единороги Ордена оцепят выходы. — Послышался приглушённый голос. — Окно закрыто изнутри, значит, он где-то в коридорах!

Ван удивлённо вслушался в сказанное. Он не закрывал окна, и когда он оказался на улице, оно блестело поднятым вверх стеклом в лунном свете. Вороной поднял голову. Окно, действительно, было закрыто. Более того, защёлка блестела, показывая, что её закрыли плотно, опустив до предела вниз.

— Эй пустобокий… Хочешь свалить отсюда, делай это расторопнее. Крылья не делают из тебя птицу, да и за ворону или летучую мышь тебе сойти не удастся. Прыгай вниз, тут свалено сено. — Голос снизу был знакомым достаточно хорошо, чтобы Ван замешкался. — Да прыгай же!

Голос почти зашипел, словно его обладатель с трудом удерживался, чтобы не крикнуть.

— Ты… Флейм Блот… — Тихо проговорил Ван, спускаясь по стволу дерева вниз, пока не заметил кучку сена. — Почему ты тут?

— Много вопросов, мало ответов, ещё меньше желания с тобой возиться. Ты или слушаешь, что я говорю, или идёшь на все четыре стороны. — Зло прошипел единорог и, грубо опрокинув вороного, заткнул ему рот пучком сена. Над их головами скользнул луч света. — И на твоём месте я бы выбрал первое.

Тёмный единорог тихо кивнул, осторожно вытянув из-под себя крыло, ощущения от которого были в новинку. Старое сено горчило и было отвратительным на вкус. На зубах заскрипел песок, но тому, кто сунул сухую траву ему в рот, это было безразнилично. Флэйм дождался, пока свет от рогов единорогов скроется, и медленно отпустил Вана, дав тому отряхнуться и придти в себя.

— Я не знаю, кто они, но могу догадываться, зачем они тут. Из-за тебя. Я слышал, что они говорили там, в палате. Ты аликорн? — Огненногривый единорог вгляделся в растерянную мордочку Вана. — А… не важно. Кем бы ты ни был, у тебя есть шанс попасть туда… где всякие одарённые. Ну, ты понимаешь.

— Нет, не понимаю и особо не хочу. — Промямлил тёмный, выплюнув сено и поправив зубами узел бинта на крыле. Вместо ожидаемых перьев под ними виднелись заживающие кожаные складки. — Сначала ты издевался, потом поджег, а потом я даже не помню, что случилось вообще…

Флэйм стоял, с каждым словом вороного улыбаясь всё шире.

— Так ты вообще не в курсе? Ну ясно… Если вкратце, после нашего спарринга арену разнесло чем-то таким, что даже защитный экран рассыпался. Тебя сразу потащили прочь, а меня накрыло вырванными с корнем скамейками на трибуне. Между прочим, я ещё легко отделался. — Блот стал хмурым. — А вот другим повезло меньше. Некоторые не отделались только царапинами. А на следующий день появились они. Единороги с кулоном. Такой же был у тех, кто увёл… её… Мою сестру.

Ван не знал что сказать. Со слов огненногривого получалось, что под конец случилось что-то, вину в чем приписывают ему. Вану. И, видимо, сестре этого огненного хама уже довелось с ними повстречаться. После чего он её больше не видел. Вороному отчего-то не захотелось проверять лично, окажется ли он более везучим, чем единорожка-сестра Флэйма.

— А с чего я тебе должен верить? — Вороной прищурился. Единорог был подозрительным, но, в то же время, именно он укрыл его от света и, видимо, он же закрыл окно.

— Можешь пойти и поверить им. Хотя те, кто вламываются ночью толпой, должны вызывать доверия куда меньше. Верно, пустобокий? — Единорог кивнул в сторону мелькающих в окнах лучей света. — Или ты думаешь, что тут каждый день кто-то отращивает себе крылья и разносит экзаменационный зал? Ошибаешься, такого тут не практикуют. Если дорога свобода, вали отсюда, пока есть возможность. До станции есть прямой путь, а есть тропа через брошенные мосты. Она короче. По ней доберёшься до поезда, а там уже выбирай сам, куда отправиться. Только думай быстрее, до мостов я провожу, а потом один пойдёшь.

Огнистое копыто снова прижало Вана к земле, когда очередной луч света медленно прошёлся по кустам и деревьям школьного сада. Слышались голоса, но о чём они говорили, вороной разобрать не мог. В ушах всё ещё звучал голос из сна, и он охотно верил в то, что ему нужно было бежать. Даже эта странная помощь от того, кого меньше всего ожидал бы видеть в помощниках, была очень кстати. Флэйм, казалось, знал каждый закуток дворов, как все витки своего рога. Углами и задворками он провёл его к дыре в ограде, а потом и к тропинке, терявшейся среди покосившихся колонн, в которых угадывались остатки моста. Корни деревьев наклонили большую часть, и мерещилось, словно камни вот-вот обрушатся прямо на головы незадачливых беглецов.

Огненный маг не врал. Они вышли к самой станции, от которой уже собирался отходить один из тех грузовых поездов, какие разводили продукты и товары почти по всей Эквестрии, временами используя пути пассажирских паровозов, но, по большей части, мчась по собственным путям, свободным, позволяющим набирать максимальную скорость. Вот и сейчас, паровоз с мерцающим в носу фонарём выпускал струи пара под колёса и готовился покинуть станцию.

— Тут наши пути расходятся, пустобокий. Поспеши выбрать вагон попросторнее. — Блот ткнул в сторону паровоза копытом и нахмурился. — А я собью преследователей, если они догадались, куда ты делся.

— Флейм… я… — Ван смотрел на огненногривого стараясь подобрать слова, чтобы не звучало излишне пафосно или банально. Однако ничего на ум не приходило, и он просто кивнул, поспешив к начинающему движение поезду.

Флейм долго смотрел вслед, пока не убедился, что дымчатогривый единорог успел запрыгнуть в один из вагонов. Дверца из дерева закрылась за ним, и прощальный гудок паровоза раздался в тишине ночи.

— Я сделал всё, как ты сказала. Ты уверена, что это поможет мне найти мою сестру? — Глухо поговорил огненный маг, не оборачиваясь на мягкие шаги, послышавшиеся поблизости. Серебристая пони встала рядом, улыбаясь и поправляя свою белую, почти невесомую гриву. — Что-то мне не верится, что от него вообще будет хоть какой-то толк. Одной необычности мало, если бы не случайность…

— Главное, мой дорогой, что он не достался Ордену. Всему своё время. Он сыграет свою роль, даже не зная об этом. — Проворковала единорожка и повернула к себе телекинезом мордочку мага. — Ты ведь хочешь узнать, куда делась твоя сестра? Но ведь куда больше ты хочешь стать ещё сильнее.

Блот поджал губы и отвёл взгляд в сторону. Она была права, как всегда, с тех пор как он встретил её. Она научила его заклинаниям, каких не было в учебниках школы, подсказала многое из того, что было не под силу наставникам. И она так же, как и он, не доверяла тем единорогам, на шее которых висел кулон с профилем тёмного и сурового аликорна.

— Этот поезд идёт без остановок до самого Кантерлота. — Добавил он, стараясь избегать её слишком пристальных глаз. — Там Ордену найти его куда проще…

— Конечно, мой милый… Но этот странный единорог встретит там свою судьбу намного быстрее. А когда он будет готов, он послужит моим целям. И будь уверен, ты получишь то, что желаешь сам, и свою сестру… и, быть может, куда больше. — Серебристая единорожка улыбнулась и, прикоснувшись рогом к его лбу, добавила. — Быть может, даже меня…

Щёки Флейм Блота вспыхнули, и на миг он взглянул в её глаза. Мир поплыл вокруг, оставляя лишь её мордочку в фокусе, но вскоре и она перестала быть чёткой, и земля мягко поймала его в свои травянистые объятья…

— Мальчишка… — Коротко бросила она, оставив лежащего единорога. — Слуга! Оттащи его куда-нибудь, где его не сразу найдут. Не хочу, чтобы эти выскочки из так называемого Ордена задавали ему не очень уместные вопросы.

Четырёхглазое, слегка нескладное существо небрежно подняло единорога и понесло рядом с серебристой хозяйкой, чьи черты стали жёстче, а в глазах пропал обольстительный огонёк, словно она сорвала маску и вышвырнула её с негодованием прочь от себя.

— Он будет помнить вас, госпожа… — Существо говорило тихо, шелестящим шёпотом проговаривая слова, но единорожка, чей телекинез скручивал и скреплял гриву в удобную косу, не стала даже обращать на него внимание. Сомнаморф вздохнул и, найдя кусты вдалеке от тропинки, сбросил туда спящего мага.

Внутренний голос Вана утих, и возбуждение от ночного побега постепенно уступало место здравому рассудку. Из куска рогожи, которой прикрывали вязанки свежего сена, он смастерил себе сносную накидку, которая не только скрывала крылья, но и вполне могла укрыть большую часть гривы. В ней он походил на паломника, и эта мысль изрядно развеселила его.

Но до этого он осторожно поправил телекинезом повязки на крыльях, морщась от боли в висках и проклиная неловкость, из-за которой приходилось завязывать узлы по второму разу, распутывая предыдущие. Крылья причиняли больше неудобств, чем он думал вначале. Попытки шевелить ими приводили к странным дёргающимся движениям, которые были просто жалкими. Бросив эти попытки, он просто прижал их к бокам остатками бинта и надел накидку.

В щёлке грузового вагона проносился незнакомый пейзаж. Временами паровоз скрывался в туннелях, и тогда в вагоне начинал ощущаться запах дыма и смазки колёс. Вану оставалось только спать, жевать ставшее не слишком вкусным сено и лакать воду из бочки, которую поставили на случай пожара в вагоне. Вода была куда вкуснее, хотя и отдавала немного сырым деревом. Это было лучше, чем вообще ничего.

Выспавшись под стук колёс и перекусив пучком сена, Ван улёгся на самой крупной вязанке сена, скрученной плотным валиком. В голове проносились события последнего дня, перемешиваясь с обрывками распадающегося на куски сна. Он снова взглянул на крыло, из под бинтов на котором проглядывали кожаные складки.

— Ну… и что мне с вами делать? — Обратился он к крыльям, словно те могли ему ответить. Поняв глупость всей ситуации, он горько усмехнулся. — Без магии, но с крыльями… Вот свезло так свезло… и всё же, куда я еду?

Он отодвинул створку двери, и в мордочку ударил встречный ветер, растрепав его гриву и цапнув за ухо. Мимо проносился лес, зелёные стены которого казались бесконечными. Впереди темнел пик высокой горы, на которой белели стены великолепного города, красота которого манила Вана и одновременно вселяла в него неуверенность в себе. Паровоз мчался без остановок, и вот уже вокруг раскинулись зелёные холмы и редкие голубые озерца, в которые он был бы не прочь макнуться с головой. Увы, но перспектива прыгать с мчащегося на полном ходу поезда ему совсем не нравилась. Вздохнув, он закрыл дверь обратно и, устроившись на сене, стал ждать прибытия в город…

---

Тепло разливалось внутри, превращаясь в жар, несравнимый даже с «острыми капкейками» от Пинки Пай, которые та умудрялась съедать по нескольку штук, даже не запивая. То, что он проглотил, оказывало странный эффект. Обжигающие волны пробегались по его телу, заставляя его двигаться, чтобы хоть как-то «переварить» эту дикую и необузданную энергию.

Тело вороного извивалось в пружинящих и крепких путах, словно он пытался уклониться от устремившегося на него потока света. Ремни врезались в шкурку, оставляя неглубокие порезы, из которых стала сочиться кровь, но Вану было не до использования начертательной магии. Жар наполнял его всего целиком, и чертить иероглиф заклинания было последним, на чём он смог бы сосредоточится в этом состоянии. Непривычная энергия требовала выхода или угрожала сжечь его тело изнутри.

Взметнувшийся с боку синий хвост, шипы на котором казались плотно прижатыми к поверхности, застал грифона врасплох. Ожидая удара, он отскочил в сторону, но развевающаяся кисточка скользнула по мордашке вороного.

— Что вы стоите, закрепите её хвост! — Сдавленно крикнул пернатый, ткнув лапой в сторону пленницы, и пара поникенов двинулись в её сторону.

— Ааааааааххххр! — Донеслось со стороны второго пленника, и вздрогнувший грифон уставился на вороного. Вглядевшись и заметив тёмные пятнышки на губах того, Марий облегчённо вздохнул.

— Всё-таки ты настоящая Демикорн. Попытка дать ему своей крови это только доказывает. Хотя напрасно. Как бы вы оба не пытались, тут у вас ничего не получится. Видишь ли, эту комнату создавали я и мой самый первый друг в Кантерлоте, едва прибыли сюда. — Он сделал лапой полукруг, показывая, не то на стены комнаты, не то на стоящие в нишах предметы и механизмы. — В этом месте бессильна любая магия! Друзья, скоро ваши ряды пополнятся двумя удивительными пони! Оба они заслуживают места среди вас…

Позади грифона, где-то в глубине коридора, послышался нестройный скрип десятка деревянных копыт. Не нужно было даже поворачивать головы, чтобы понять, кому они принадлежали. Пони, кажущиеся всего лишь поникенами в витрине бутика Мария, сейчас медленно входили в комнату, окружая своего пернатого мастера.

— Древние маги использовали свои огромные знания и причиняли ими только вред. Ты, демикорн… смотри, как оружие, в которое превратились эти чудесные камни, становится избавлением. Да, свет яркого солнца пробуждал в лучах всеохватывающие чувства, пленяющие разум существа… но свет луны — это совсем другое. Он дарит жизнь, дарит изменение. Дарит бессмертие, в конце концов! — Марий стоял в лучах ночного светила, широко раскрыв в стороны крылья, словно поддерживал уголками перьев серебристый круг луны. Его глаза горели восторгом и фанатичным огнём, который отчего-то был знаком фиолетовоокой, вот только вспомнить, почему, ей не удавалось. Куда больше её беспокоил зажатый в металлических скобах хвост, который оказался прижат сразу в двух местах.

Безучастно рассматривая пернатого пленителя одним глазом, она лишь ждала, когда наступит долгожданный эффект. Она слышала, как стонет и пытается вырваться из пут аликорн, но помочь или облегчить его состояние она не могла. Зрение постепенно затуманивалось, и скатившаяся по щеке вязкая капля заставила её поджать губы. Глаз, остававшийся открытым, смотрел прямо в поток света, с трудом различая фигуру грифона и силуэт скованного вороного. Теперь всё чаще по краям появлялись чёрные пятна, будто поверхность зрачка покрывается пепельной коркой. Фиолетовоокая знала причину этого и зажмурила второй глаз ещё плотнее.

На фоне вскриков Вана раздался звон разбившегося стекла. Что-то отвлекло грифона, и бьющий через камни свет померк.

— Это ещё что такое? — Раздался голос пернатого. Грифон кивнул двум поникенам, и они, скрипя и гулко ударяя по полу копытами, последовали за ним. В комнате осталось всего несколько деревянных фигур, которые слепыми глазами рассматривали пленников, не шевелясь и не подавая признаков жизни.

— Он так полагается на блокираторы магии. — Тяжело дыша, проговорила демикорн, ощущая, как зрение покидает её открытый глаз. Пустота на бедре в месте, где должен был крепиться ограничитель, снова заставила её зашипеть с досады. — И на свои обрывочные знания. Просто смешно… становится…

Она взглянула на Вана. Левый глаз горел неистовым фиолетовым огнём, в то время как правый казался тусклым и словно подёрнутым дымкой. Даже если бы Ван мог на миг замереть и обратить на Диксди внимание, то всё равно не смог бы угадать, какую она испытывает эмоцию.

— «Настоящий демикорн»! Как это лестно слышать от пучка грязных перьев. Когда меня называли так в последний раз? — Продолжила она, переводя дух. Она сделала паузу, и с её губ слетел сдавленный и немного злой смех. — Ах, да… Она произнесла это тогда, у скал… Она так плакала, говоря это. Ты знаешь, так искренне и от всего сердца плакала, широко раскрыв свои глазки. Как грустно…

Однако смех, последовавший за этой фразой, совсем не вязался со сказанным. Послышался тихий свист, завершившийся ударом о дерево. Демикорн методично закидывала голову назад, стараясь всаживать рог в дерево столешницы. Иззубренное лезвие входило в дерево, почти не встречая препятствия, немного раскачивалось и выдёргивалось назад, оставляя на гриве мелкие щепки и опилки.

— Ди… Дикс… ди… Я кажется не нахожу… твои слова забавными. — Раздался хриплый голос Вана, успевшего посадить его своими криками.

— И не надо. Бессильна любая магия. Магия… — Ещё один удар раздался в тишине комнаты с хрустом выворачиваемых досок. Синяя пони прикрыла глаз, из-под ресниц которого сочилось яркое фиолетовое свечение. — К Дискорду магию! Ты ещё не надумал разорвать это жалкое колечко на роге? Или ты думаешь дождаться момента, пока я доломаю эту доску, чтобы добраться рогом до твоих ремней?

Её голос звучал немного запыхавшимся, но вполне бодрым. Послышался ещё один удар и треск, вместе с которым одно копыто стало чуть свободнее. Несмотря на это, достать лезвием до петли не вышло, и она устало откинулась назад, снова вбив рог в стол, но уже под другим углом.

— Я горю… — Вороной тяжело дышал, пытаясь освободить копыта из пут.

— Поверь, я в курсе. Может, попытаешься сбить свои охранные штучки? Те самые огоньки, которые так досаждали этому кукловоду, нам бы сейчас пригодились. Хотя бы отвлекли эту стражу из марионеток. — Деревянные пони переглянулись, но не сдвинулись с места, словно считая, что пленникам некуда деться, так пусть болтают, что хотят. Синяя пони дёрнула рогом, и ещё один кусок доски надломился и повис с краю. — Он настолько уверен в своей ловушке, что это сыграет с ним плохую шутку. Пучок перьев…

— И как… я… это сделаю? — Не открывающий глаз вороной снова напрягся, и на миг ему показалось, что петля, сдерживающая заднее копыто, слегка ослабла.

— Если тут не работает магия… — Она повернула к нему свою мордочку. — То почему тут работают кристаллы в линзе? А?

— Кристаллы… они самодостаточны. Магия в себе, питающаяся тем, что мы сами или окружение им может дать… — Аликорн говорил сбивчиво. Жар, наполнивший тело, затуманивал мысли, и они терялись, словно в дыму. Порой ему казалось, что он слышит свой голос со стороны. И этот голос шептал заклинания, разобрать которые ему не удавалось. Его же собственная фраза повторялась снова и снова. Замкнуть магию на себе. Одной волной, просто выпустив столько силы. Вобрав ее, тонкие линии знаков и небольшие отпугивающие артефакты просто сгорят, не в силах справиться с этой бурей. Замкнуть…

Диксди вслушалась в слова и, хотя их значение ускользало от неё, она благодарно улыбнулась. Вороной нашёл решение, пусть даже и под действием того, что было проглочено. Струящаяся в темно-красных каплях магия Алой сама находила выход в теле, принадлежащем аликорну, подсказывая тому способ вырваться из плена.

— Ну наконец-то… Умничка, дымчатогривый…

---

В доме Мария, погружённом в сумрак и тишину, послышалось царапанье. Что-то вспыхнуло бордовым светом в углах комнат и тихо зашипело. Небольшие фигурки из деревяшек и ниток вспыхнули, рассыпаясь пеплом и оставляя после себя тёмные пятна. Начертанные символы выгибались, оставляя на стенах трещины, и распадались искрами. Небольшие, голубого и лилового оттенка, огоньки поплыли по коридорам, отбрасывая на стены пятна света. Они бормотали, шипели и булькали, натыкаясь на предметы, вплывая в них и заставляя их падать на пол. Бестелесные существа деревьев Дреголемиса, получив свободу, снова наполнили дом своим присутствием, и теперь они были куда более серьёзно настроены, чем в день, когда какой-то самонадеянный маг умудрился их запечатать.

Один из таких блуждающих огоньков спустился на первый этаж, где через его светящееся тело скользнули две пятнистые лапы. Взъерошенный кот, чудом проникший в дом, отчаянно пытался поймать такую занятную летающую штуку. Что ему понадобилось в доме, огонёк не знал, да и не особо задумывался о том, что его не интересовало. Такие же, как и он, огоньки уже пропадали в стене, влекомые чем-то в подвале дома. Котяре же оставалось только пытаться поймать их, царапая обои и покрытие пола, пока его не поймали, накинув мешок, пыльный, пахнущий деревом и тканями.

— Так вот, кто пробрался в мой дом! — Послышался голос Мария, опоздавшего всего на минуту и упустившего танец блуждающих огоньков. — Так ты, значит, приятель моих друзей? Ну… тогда и ты составишь им компанию.

Грифон встряхнул мешок, и оттуда послышалось жалобное мяуканье.

---

— Ну? — Фиолетовоокая не слишком вслушивалась в бормотание вороного, сосредоточившись на методичных ударах рогом в дерево, пока Марий отсутствовал, а обделённые смекалкой поникены просто сидели вокруг, выполняя роль безмолвных сторожей. Конечно, синяя пони была уверена, освободись она, они тотчас бы накинулись на неё.

— Недостаток сил компенсируй умением… хотя это не тот случай. — Ван фыркнул и тяжело вдохнул воздух, словно его ему не хватало. Путы вокруг его копыт начали тлеть и разбрасывать небольшие искорки, угасавшие, не долетая до пола. — Никогда не думал, что поджигать магически свою кровь — это так… больно… но у меня других вариантов нет…

С уголков его глаз текли прозрачные слёзы. Путы слабели, тлея и обжигая его и без того горящие синеватым пламенем раны.

Демикорн вытащила рог из дерева и фыркнула.

— Отлично сказал. Не была бы привязана, расцеловала бы… — Не то с иронией, не то просто так проговорила она, очередным движением рога добившись того, что удерживающая копыто доска стала шататься и почти отломилась от столешницы. Покосившись на своего спутника, она макнула кисточку в голубой огонёк на его путах и, пока пламя на кисточке не погасло, став из голубого обычным, оранжевого цвета, прижгла рану на своей ноге.

— Расцеловала… — Аликорн усмехнулся через гримасу боли. Путы тлели, и вот уже часть их стала достаточно свободной, чтобы попытаться освободить копыта. Шипя, когда остатки пут впивалась в раны, он, наконец, смог сменить положение тела и выпрямить крыло. Сейчас его рог переливался алым светом. Свет плескался в стороны искрами, словно преодолевая силу ограничивающего магию кольца. Металлический предмет на роге скривился, местами расслоился и опадал металлической стружкой, но всё равно держался, упорно пытаясь совладать с неожиданно пробудившейся магией. Но то ли сказывался возраст, то ли он не был рассчитан на подобную магию, блокиратор магии сдавался. — Я… напомню тебе… об… этих словах. Когда мы этого Дискордова друга страже… сдадим…

У фиолетовоокой дела шли не хуже. Зашипев от прикосновения пламени к ране, она дёрнулась, и хлипкая планка отломилась окончательно, дав куда больше свободы.

— Как тебе ощущения? Не упивайся ими слишком. Чем больше потратишь… тем сильнее будет отдача. — Послышался её голос, и вслед за сказанными словами раздался новый удар с визгом прорезающего ремень лезвия. Теперь прикованными оставались всего три копыта, но этого всё равно было мало, чтобы освободится. — Трать силу разумно. Это тебе не зелье, которое выпил, и оно прошло без следа.

— Что это вообще было? Марий сказал… — Ван дёрнулся и, наконец, ощутил свободу, но лишь попытался он опустить копыто вниз, как поникены пришли в движение и, скрипнув копытами, двинулись в его сторону. Произнеся про себя какое-то ругательство, услышанное на нижних улицах Кантерлота, Ван снова замер, сделав вид, что всё ещё прикован, хотя сохранять неподвижность при жжении в теле и раскалывающимся от блокиратора магии роге было отнюдь не так просто. Вороной сосредоточился на словах фиолетовоокой, в которой отчаянно хотел видеть прежнюю Диксди, но при этом радовался, что это была не она. Ему было жутко представить, каким шоком мог бы оказаться для неё подобный плен. Одно не давало ему покоя — почему её глаза и личность изменились снова. Она говорила грубо и смеялась над вещами, в которых он не видел ничего смешного. Но, что главное, она не менялась обратно.

Поникены повернули мордочки в сторону коридора, откуда доносились жуткие вопли и топот копыт. Казалось, что в воздухе завывал сквозняк, проносясь через сотню тонких деревянных трубочек. Ветер свистел и плакал, хотя плач этот был, скорее, рассерженным, чем грустным. Демикорн улыбнулась услышанному и на время оставила попытки освободиться.

— Отлично. Кажется, сейчас у нашего пернатого друга будут небольшие проблемы. — Она обернулась к Вану, который тихо всхлипывал и пытался достать копытом до кольца на роге.

— Ты хорошо держишься. Аликорн только раз в жизни может выпить крови такого существа, как я. Чистый аликорн… конечно. В этом плане тебе везёт.

— Так Марий не шутил… ты правда дала мне… её… — Ван переводил дыхание и теперь пытался снять с рога прочно засевший блокиратор. Благо, надсмотрщики-поникены бросились на шум в коридоре.

— Конечно. Что мне оставалось делать, хотя, я думала, результат будет сильнее. Если выберемся отсюда и почувствуешь себя хуже — скажи… — Загадочно добавила фиолетовоокая пони. Под свист и плач существ, лишённых плоти, и отборную ругань грифона, раздававшуюся из проёма двери, ведущей в коридор, и с лестницы к первому этажу дома, она стала снова ломать стол, постепенно расшатывая его прочную конструкцию.

Ван тихо сполз на пол, помогая себе крыльями, но едва его копыта получили опору, он снова застонал, ощутив, как всё в теле словно надламывается под его собственным весом. Ничего из того, что он знал, не годилось для использования бурлящей в его теле силы. Блокиратор жёг его рог и дрожал, но постепенно сдавался. Нужно было только время, которого у Вана как раз не было.

Между тем, Марий возвращался. Потрёпанный, с местами подпалёнными перьями, он был, однако, доволен положением дел. Столкнувшись с блуждающими огоньками, он или сумел справиться с ними, или использовал преимущество поникенов, которых огоньки бы трогать не стали.

— Ого. — Почти неподдельно удивился грифон. — Вам почти удалось вырваться. Да вы просто звёзды моей коллекции. Остальным не удавалось зайти так далеко. А ты, Ван… вот не ожидал такой подлости от своего друга. Напустить на меня эту нечисть. Хотя, постой-ка… как тебе вообще удалось снять свои же заклинания?

Грифон, прищурившись, обвёл комнату взглядом. Всё было по-прежнему. Блуждающий огонёк прорвался к нему и почти достиг своей цели, но его сбило в воздухе деревянное копыто и, с хрустом сухой ветки и шипением болотного газа, раздавило его на полу. Дерево, дом огоньков, было и оружием против них. Но знал ли об этом Марий или догадался только сейчас, Диксди не знала.

— Я полон сюр… призов… Марий. — Выдохнул Ван, поднимаясь с пола и пытаясь направить свой искрящийся рог на грифона. — Спорим, у меня ещё есть козырь в подкове?

— Ты поджаришь своего друга? Ты, правда, сделаешь рагу из своего друга-грифона? — Марий всплеснул лапами в притворном ужасе, но тут же стал серьёзнее. — На тебе блокиратор. Учудишь глупость, и он срежет тебе рог под самое основание. Тебе стоило бы лучше изучать предметную магию.

Помещение стало заполняться поникенами. Несколько десятков деревянных фигур медленно входили в комнату, окружая пленников.

— Да замкни ты это кольцо! — Громыхнул голос синей пони, одновременно с которым послышался треск дерева. — У всего есть предел, у этой безделушки тоже!

— Взять её! — Когтистая лапа грифона указала на синюю пони, и несколько пар жёстких копыт стиснули её в крепких объятьях, не давая подняться со столешницы.

Вороной, прикрывая глаза от пульсирующей боли в роге, повернулся в сторону Диксди. Замкнуть блокиратор было бы хорошей мыслью, если бы он знал, как это сделать. Через силу посмотрев наверх, он увидел, что купол комнаты, находящийся на приличной высоте, был полностью из стекла.

Телекинез… Всё чем располагал вороной. И в это умение он сбросил все бушующие в нём силы. Магия словно обрадовалась, получив вектор направления.

Блокиратор хрустнул. Металлическое кольцо сжалось на роге, но столкнулось с исходящей из него силой магии, всю мощь которой запихнули в довольно простое и обиходное умение. Конечно, блокиратор не давал магу создавать сложные заклинания, мешал концентрироваться и, в первую очередь, лишал способности к телекинезу. Если маг продолжал упорствовать, то кольцо щедро награждало его головной болью, а на особо строптивых… оно просто сжималось, и участь рога в этом случае была печальна. Марий смотрел, как аликорн пытается бороться с металлическим кольцом, и в его голову вкрадывались смутные сомнения, будет ли живой поникен аликорном с рогом или без. Последний вариант ему нравился меньше. Ведь только Ван был доступным из этого вида. О правительницах или той розовой принцессе Кристальной Империи Марий и мечтать не мог. Их хорошо охраняли, в отличие от этого, сующего везде свой тёмный нос, следователя по магическим делам.

— Диксди! — Ван закричал, отводя мерцающий рог от грифона и переводя его на синюю пони. — Этих пони наверняка ещё можно вернуть в прежний вид! Зови Ночную Стражу сюда!

---

Искристая молния телекинеза ударила в пол, разветвилась и смахнула часть поникенов, отбросив их к стене, прочь от синей пони. Вороной водил рогом из стороны в сторону, пытаясь совладать с вырвавшимся физическим проявлением телекинеза, но это удавалось не слишком хорошо. Несколько раз ему удалось зацепить поднимающихся с пола поникенов, прежде чем вышло попасть в потолок, осколки стекла с которого звонкими каплями посыпались вниз.

— И как я это сде… — Фиолетовоокая не успела закончить фразу, как что-то подхватило её, словно гигантская лапа, и швырнуло в отверстие на потолке вместе с кусками стола, к которому она была прикована.

Две фигуры по массивнее, в которых легко узнавались земнопони, вцепились в Вана по бокам, пытаясь остановить поток магии, но это им не удалось, и деревянные тела покатились по полу, жалобно поскрипывая сочленениями.

— Взять его! Плевать на неё, хватайте аликорна! — Марий уже бросился к установке из камней и стал торопливо разворачивать её в сторону бившего по стенам и полу алой молнией вороному. — Не дайте ему снять блокиратор!

Но последняя фраза была сказана слишком поздно. Кольцо сжалось на роге и, не сумев совладать с выброшенной в одно простое заклинание магией, треснуло, развалившись пополам. Молния стала шире и ветвистее. Алеющие ветки её вцеплялись в поникенов, откидывая их, хотя и не причиняли особого вреда.

— Я не хочу навредить вам… я не хочу… — Глаза вороного застилали слёзы от разламывающей голову боли и ощущения, будто его рог сейчас отломится. Тихий звук щелкнувшего металла раздался совсем рядом, когда Ван ощутил, как воздух вокруг него сжался и вывернулся наизнанку, подбросив его до качающейся наверху люстры. Зацепившись копытами, он безвольно повис на ней, вглядываясь в стоящих внизу деревянных пони. Те словно думали, каким образом достать сбежавшего пленника, пока их мастер отчаянно выкручивал рычаги и вентили на устройстве, пытаясь направить луч на люстру.

Первый лучик скользнул в опасной близости от вороного и тот зажмурился, вспомнив совет, который дала ему фиолетовоокая синяя пони.

— Когда она вернётся, тут уже никого не будет, а ты станешь прекрасным вечно молодым другом… — Раздался снизу голос Мария. — Я говорил, что мои друзья пострадали и, в конце концов, погибли из-за одной крайне коварной пони? Что же, пока у нас есть время, я расскажу тебе эту историю.

Поток магии в Ване надломился. Вместо притока сил в нём стала разливаться предательская пустота и вялость, сменяющаяся приступами ощущения, будто его сущность пытаются вывернуть наизнанку. Он почти не ощущал своего рога, а крылья немели и отказывались слушаться.

— Так вот, Ван. Я не всегда шил плащики и походное снаряжение, знаешь ли. — Марий расценил молчание вороного как согласие. Да и куда тот мог деться с люстры. Спрыгни тот вниз, его тотчас бы схватили поникены. А летать аликорн не умел, это грифон знал отлично, не раз подталкивая своего друга к попыткам взлететь. Так что дымчатогривый крылатый единорог хоть и добрался до люстры, но больше никуда двинуться не мог. Конечно, Марию было жаль, что синяя пони сбежала, но когда Ван вступит в ряды его друзей, заманить её не будет такой уж проблемой. Так что грифон продолжал поворачивать конструкцию к аликорну, вцепившемуся копытами в люстру. Ван бесцельно болтался под потолком, стараясь не открывать глаз. — Когда-то давно я был искателем приключений. Не таким, как ты, наивным и ищущим загадки. Нет, и мне и моим друзьям было нужно золото, драгоценности и многие другие штучки, которые могли бы изменить положение грифонов. Думаешь, города с механизмами строились просто так? За ними стояли сокровища, вырванные из лап времени. Но в тот раз добыча была так близка, когда эта глупая пони стала кричать об опасности! Да её наняли для того, чтобы устранять такие опасности! Ловушки, стражи… она должна была справиться с ними, Ван! Но нет, мы, видите ли, не сказали ей, куда именно мы лезем. Ах, велика важность.

— Смотря на тебя, Марий… мне кажется, она была права, кем бы она… ни была… — Выдохнул вороной, стараясь уцепиться за цепь, держащую люстру, зубами. Конструкция закачалась, и деревянные пони сделали шаг назад, ожидая момента, когда Ван, наконец, рухнет вниз.

— Ты так думаешь? Так вот! Она бросила всех нас там! Под рушащимися обломкам она сбежала, перебирая механическими ногами по стенам и потолку. Эйранда… Мне чудом удалось выжить, когда все мои друзья остались там, под обломками древнего строения. Но теперь… — Грифон сделал паузу и обернулся в сторону поникенов. — Мои новые друзья и ты вместе с ними не повторите их судьбу. Мир будет открыт перед нами, весь мир и все его сокровища! Только представь это…

— Ты псих… Ты похищал пони и превращал их в марионеток… да тебе прощения нет. — Люстра опасно накренилась и Ван, вскрикнув, попытался перенести вес на другую часть круглой рамы. В голове Вана с трудом укладывалось, как искренне переживал Марий за его неудачи в деле о пропавших пони, как они вечерами пили чай из трав, пахнущих экзотическими ароматами. Чай грифон доставал по своим особым связям,. Теперь вся поддержка грифона выглядела циничным фарсом, в то время как похищенные стояли прямо перед носом вороного. На витринах. Но сверять внешность деревянных кукол и пропавших… такое не приходило в голову никому.

— Может, и нет. Но можешь поверить, они все, и вправду, были моими друзьями. Были и останутся. — Крыло грифона качнулось в сторону стоящих пони. — Конечно, не все были рады моему предложению, но что поделать. Я сделаю всё для своих друзей, даже если они не горят желанием принять мой дар. Впрочем, взгляни на их безмятежные мордочки. Они словно увидели чудесный сад в миг пробуждения. Ну же, открой глаза, Ван.

— Спасибо… обойдусь как-нибудь. — Фыркнул следователь по магическим делам, одно из которых происходило у него прямо перед носом и грозило превратить его в пониподобное полено.

— Как знаешь… Ты просто затянешь превращение, и мордашка будет не слишком симпатичной, когда ты одервенеешь, мой друг. — Послышался шелест крыла, и что-то массивное снова начало двигаться.

---

Развернувшись в воздухе и сбросив остатки пут, демикорн взмахнула крыльями и устремилась в сторону дома Ночной Стражи. Путь туда был смутной дорогой по улице, отчего ей приходилось закрывать глаза и вспоминать, как именно выглядел тот самый дом, с поправкой на высоту.

Лишённая артефактов, она полыхала безудержной яростью, но именно она придавала ей свежих сил и уверенности.

— Он выбросил меня в крышу! Ему было достаточно отбросить меня к моим артефактам… — Шипела она, добавляя к фразам слова на незнакомом языке, но звучащие довольно жёстко и обидно. — Только пусть попробует превратиться в бревно…

Ночной ветер приятно бодрил и, вдыхая его полной грудью, демикорн скользила в сторону выделяющегося среди других домов строения. Как улицы проносились под её крыльями, так и обрывочные эпизоды памяти спящей Диксди, той самой, которая наивно смотрела на мир янтарными глазками, проносились перед очнувшейся в теле синей пони личности. Холодный разум воина исчезнувшей расы прочертил линии возможных действий — их оказалось не так много. С одним глазом вызволить артефакты сложно, а поникены наверняка дадут достойный отпор. Этот вороной, который мелькал в обрывках последних событий из «её» воспоминаний. Знакомые очертания ночных пегасов, боевая подготовка которых, на взгляд этой фиолетовоглазой личности, оставляла желать лучшего. Обрывки образов, которые должны были помочь собрать картинку воедино.

На размышления времени оставалось всё меньше. Спикировав к строению, она ударила копытами в створки двери. Они распахнулись с такой силой, что одна из створок слетела с петель и рухнула на пол, подняв облачка опилок.

Стражники обернулись…

В проёме оказалось существо с развевающейся гривой, на мордочке которой полыхал ярким фиолетовым пламенем правый глаз. Два когтя на крыльях впились в косяк, оставляя на нём длинные борозды.

— Именами сестёр правительниц новой Эквестрии, прошу помощи для расследующего дело о пропаже пони, Бел Ван Сапки! — Голос, равный, если не превосходящий по мощности Королевский Кантерлотский голос принцессы Луны, грохотнул по помещению, заставив пегасов подскочить на своих местах и побросать свои дела. Те, кто были ближе к проходу, прижались к полу, зажав копытами уши. Остальные оторопело смотрели на ворвавшееся в их дом существо, не узнавая в нём свою недавнюю скромную гостью. — Поднимайтесь в воздух! Иначе весь город станет деревянным кладбищем!

Увидев, что слова не восприняли всерьёз, а некоторые уже сделали шаг к висящим на стене сетям, она вырвала когти из косяка двери.

— И вы считаете себя стражей? Будучи такими медленными? — Синяя пони ударила в пол копытом, отчего доски прогнулись, скрипнули и надломились. Фраза возымела эффект, хотя и не совсем тот, который она ожидала вызвать. Пегасы нахмурились и двинулись в её сторону, держа сети наизготовку.

— Взять её! Она оскорбила честь Ночной Стражи! — Выкрикнул один из пегасов и, сощурив свои вытянутые кошачьи зрачки, тускло мерцавшие в полутьме помещения, сорвался с места.

Уйти от погони было бы легко. Ударная волна от копыт отбросила самых ретивых стражников, и те кубарем покатились под копыта своих соратников. Остальные же были манёвреннее, но уступали ей в скорости на прямых дистанциях. Без артефактов и поножей она была намного легче, и крылья несли её, словно стрелу, в сторону дома Мария. Левый глаз видел мир в мутных дымчатых оттенках, в которых плавали неясные тени и метались размытые силуэты пегасов. В правом же… мир раскрывался во всём великолепии сумерков, в их непостижимой красоте и прохладе. Летящие позади пегасы не отставали, но важно было ещё и привести их в нужное место.

Изогнувшееся крыло ощутило перегрузку от ударившего в него воздуха, когда она заложила крутой витраж к крыше дома Мария. Точнее, к стеклянному куполу рядом с ним, переходящим в башенку, уходящую глубоко под землю. Там уже виднелись блики возобновивших свечение кристаллов, и она сжала губы, опасаясь самого худшего.

— Она летит к дому! Кидайте же сети, пока не поздно! — Раздался крик позади, и что-то упругое пролетело в метре от неё.

Не оборачиваясь, она рухнула на купол, ощутив как острые грани стекла бессильно скользнули по чешуйкам на её крыльях и радостно царапнули не прикрытую ими шкурку. Первый десяток пегасов нырнул вслед за нею, чудом избежав царапин от разбитой стеклянной крыши. Преследуемое существо неслось прямо на мерцающую внизу блёклую радугу, раскрывая крылья так, словно пыталась закрыть источник света собой.

В поток разноцветного света, словно состоящего из перевивающихся между собой лучей, так походящих на блёклую и безжизненную радугу, влетела её угловатая и покрытая шипами тень. Два перепончатых крыла встретили этот поток сияния и отбросили на стены похож на дракона силуэт.

— Не смотрите на свет! — Крикнула она, услышав десятки хлопающих крыльев над головой, стараясь быть между опасными кристаллами и подозрительно замершим на люстре Ваном. — Вам нужен грифон… ловите грифона, медлительные летучие мышки!

Её не закрывающийся чёрный глаз смотрел в самое сердце линзы, и вязкие смолянистые слёзы текли по синей щеке, падая на пол. Второй она зажмурила, отчего лишь по звуку она могла определить, что происходит вокруг.

— Эй, дымчатогривый? Ты там живой? Не могу посмотреть, ты уж извини. Привела подмогу, как могла. — В голосе, раздающемся за шумом взмахов перепончатых крыльев, ощущалась усталость. — Ты что, потратил на эту выходку всё, что выпил? Ты ведь не смотрел на свет? Да не молчи ты…

Она слегка повернула голову, отчего тусклые потоки теней сместились в восприятии её чёрного открытого глаза. Знакомый ей откуда-то запах полыни и пепла смешивался с ароматом свежего дерева, и это заставило её волноваться. В этот самый момент чьи-то крепкие копыта сбили её на пол и с силой прижали к деревянному покрытию.

— Вот она! Держите её… а это ещё что такое?! — Раздались голоса ночных пегасов над её головой за миг до того, как что-то тяжёлое свалилось на неё и прижало. Несколько ударов пришлись в крыло и раненое копыто, отчего мир расплылся в её левом глазу окончательно.

— Мы поймали её… Капитан! Капитан?! — Один из пегасов обернулся, заметив как их капитана, заломив тому крылья и прижав к полу, держит массивная деревянная фигура, на покрытой разводами мордочке которой не было никаких эмоций. Живой поникен тащил пегаса к тусклому радужному свету, и тот с каждым шагом оказывал всё меньше сопротивления. В комнате пахло свежим деревом. Раздался ещё вскрик, и ночная пегасочка оказалась прижатой к стене двумя деревянными пони, единорогом и пегасом. Длинные маховые перья поникена-пегаса скрипели и постукивали при движении. — Кто они такие вообще?

Ответом был удар деревянным копытом, отбросивший стражника, а деревянные фигуры потащили сеть с фиолетовоокой пленницей прочь.

Расклад изменился в момент, когда через крышу внутрь башни спикировало подкрепление, смявшее первые ряды деревянных пони. Набрасывая лассо и сети, они первым делом старались освободить своих соратников.

— Грифон… Это его лап дело! — Слабый голос раздался с люстры, где только сейчас Ночная Стража заметила вороного следователя.

Сказав это, Ван осторожно приоткрыл глаза. Света уже не было. Камни потеряли фокус и лунный свет бесполезно освещал противоположенный угол комнаты. Деревянный пони лежал под тяжёлой конструкцией, прогнув несколько поддерживающих её креплений. Копыта поникена слабо подрагивали, и широкая царапина на боку быстро затягивалась, покрываясь зеленоватыми ростками. Видимо его откинули в сторону чем-то сильнее простого пинка. Быть может даже маленьким смерчем, которые умели делать некоторые из одарённых пегасов. По комнате разносился запах свежего дерева, и вороной с удивлением заметил, как на его копытах покачивались зеленоватые ростки, которые он брезгливо стёр.

Внизу раздавались приказы и вскрики, когда очередной поникен пытался вырваться из сетей, прикладывая далеко не присущую пони силу. Ветер, поднимаемый крыльями, отправлял в воздух листки бумаги и щепки от стола, к которому была прикована Диксди.

Уличив момент, Ван спрыгнул, ощущая, как копыта подгибаются под ним, и побрёл в сторону лежащей на боку синей пони. Схватившиеся друг с другом поникены и пегасы, забыли о ней совсем, и вороному это было только кстати.

Поискав взглядом, он нашёл и сумку Диксди, до которой вполне доставал его ставший несколько сильнее, хоть и менее управляемый, телекинез. Вот поклажа ползёт по полу, а вот, из-за неудачного движения рогом подскакивает и оказывается под копытом древесной фигуры. Поникен, споткнувшись, жалобно скрипит и падает деревянной мордочкой в пол.

— Ты никуда не уйдёшь… — Каркающий и запыхавшийся голос грифона раздался почти над самым ухом и плечо Вана пронзила резкая боль…

---

Диксди спала.

Её янтарные глазки были закрыты и ушки лишь изредка шевелились, словно пытались услышать что-то через сон. Тикали часы, размеренно и спокойно, отчего просыпаться не хотелось. Ей было очень уютно, тепло и приятно, словно окружающее её ничто нежно обнимало её со всех сторон. Не было страха, не было переживаний, эмоции словно погасли, и был только покой. Она сладко посапывала, даже не зная, что её тело было заковано в ремни, что оно страдало, пытаясь вырваться из оков. Не ощущала, как острые стёкла рисуют на шкурке царапины, и как копыта пегасов и деревянных пони оставляют на нём следы ударов.

Она спала и совсем другая пони смотрела через единственный видящий её глаз на мир, который оказался комнатой на чердаке. Комната Вана Бел Сапки.

Фиолетовоокая "вспомнила" это место, просмотрев обрывочные воспоминания Диксди, и спокойно вздохнула. Имя всплыло в памяти вместе с тусклым образом жеребца, которого она видела в каком-то месте, где много странных пони плясали и пили напитки. Тот момент, когда она впервые полностью открыла глаза за много лет сна. Теперь вместо неё спит янтарноглазая малышка, и впервые этот иной разум обернулся назад, взглянув на спящую.

Шум отвлёк её, и перед единственным глазом появился крылатый единорог. Его шёрстка выглядела изрядно помятой и слегка влажной, словно он преодолел большое расстояние с тяжёлой ношей на спине. Его пепельного цвета грива вяло болталась растрёпанными прядями, хотя синяя пони была уверена, что это не совсем привычный вид. Этот единорог тёмной масти судорожно носился по комнате, собирая вещи и оставляя то, что не мог бы унести при всём желании. С каким-то слишком возбуждённым выражением на мордочке, словно он пятеро суток был без сна и пил одну кофейную настойку, он стал сдвигать мебель с ковра. Он заметил, что демикорн очнулась и теперь рассматривает его, лежа на кровати, куда он её положил.

— Добрррррое утро, красавица. Прости, кофе в постель не принёс. Потому что его нет, а я сейчас занят спасением наших… или, скорее даже, твоего, крупа. — Ван пинками копыт свернул ковёр и, открыв потайную дверь в полу, стал сбрасывать туда всё, что не поместилось в сумки. Склянки, костяшки, камешки и какую-то мелочь, в которой бы точно разобралась бы прежняя Диксди, если бы смогла взглянуть на предметы. Для фиолетовоокой это был мусор, который, видимо, был нужен и дорог находящемуся на взводе аликорну.

— Ты. Аликорн. — Произнесла она, не сводя с него взгляда фиолетового глаза.

— Ты не поверишь, я это прекрасно знаю, хотя и сам не в восторге. Особенно теперь. — Отозвался Ван, с трудом дотащив небольшой сундучок к провалу в полу. Дверца захлопнулась, и теперь, прокусив шкурку над копытом, он стал чертить прямо на досках пола странный символ. Одна линия за другой, достаточно простой и не требующий многого от Вана, но сделанный выверенными и точными движениями. Один простой знак, заставляющий любого подсознательно игнорировать тайник, если кому-то взбредёт в голову обыскивать его комнату. А в последнем вороной не сомневался. — Слишком простое заклинание, а потому достаточно надёжное, чтобы отвести взгляд от предметов. Всегда знал, что мне пригодится этот тайничок, но не думал, что так скоро.

— Как я тут оказалась? — Она оглянулась по сторонам, рассматривая то, что было знакомо, но не ей.

— Вот и ты, и ночные пегасы летать любите. Но никто из них не догадался посмотреть на люстру. В общем, в самый разгар потасовки, когда они стали драться у механизма с Марием, я воскликнул: "Бойтесь ужаса, летящего на крыльях ночи", и, подхватив тебя, помчался прочь по коридору через остатки блуждающих огоньков. — Ван горделиво поднял мордочку вверх и раскинул в стороны перепончатые крылья. Но красовался он недолго. — В общем, я скрылся от погони благодаря огонькам, но уже на улице чуть не столкнулся с единорогами из Ордена, а уж они точно знают, где я живу.

Ему не хотелось говорить, что на деле он еле совладал с телекинезом, а столкнувшись с подкреплением в лице поникенов, в последний момент разрушил еще несколько отпугивающих огоньки ловушек, и бестелесные создания отвлекли деревянных пони на себя. Вот только на выходе через чёрный ход, очень удачно попавшийся ему на пути, он чудом избежал встречи с несколькими единорогами из Ордена, видимо, прибывшими сюда на магический всплеск.

— Орден? — Фиолетовоокая потянулась и плавно спустилась на пол, разминая копыта. — Это ещё что…

— Ах да, ты не знаешь. — Ван махнул копытом, словно это долгая история. — Вкратце, это особые единороги, каждый из которых великолепный маг. Говорят, Ордену уже не одна сотня лет. Кто создал его и почему, я не в курсе, решил не играть с судьбой и не спрашивал. Но вот ты их интересуешь, это я услышал от пары единорогов, которые вломились на помощь Ночной Страже в дом этого… Мария. Кто мог подумать! Он стоял за всеми похищениями, а теперь всю славу припишут… Ночной Страже! Надеюсь, хоть Луна придумает, как вернуть пони прежний вид…

Ван топнул по полу и стал закрывать символ ковром, наспех расставляя обратно мебель. Тумбочки и стол перемещались рывками, словно телекинез не всегда слушался аликорна и подводил время от времени.

Синя пони кивнула, хотя и половина из сказанного была не слишком понятна. Одно было ясно — тут они оставаться не могут, и вороной торопился из всех сил, чтобы отбыть как можно быстрее.

— Предлагаю временно покинуть Кантерлот. Как насчёт присоединиться к одной занятной археологической экспедиции? — Ван подмигнул пони, и та нахмурилась, заметив на его мордочке то, что не ожидала увидеть так скоро. — Ах да, чуть не забыл. Мне удалось забрать твои артефакты и сумку. Грифон был столь педантичен, что сложил их все в одну кучку. Она там, у двери, слишком тяжёлая, пришлось бросить у порога.

Синяя пони снова прищурилась. Аликорн не преувеличивал. Он, и вправду, вытащил далеко нелёгкую её и артефакты оттуда и принёс сюда. И это беспокоило её куда больше, чем то, о чём вороной рассказывал. Окно тихо стукнуло по раме, и на подоконнике возник взлохмаченный кот. Казалось, словно он попал под ливень по пути до дома Вана и теперь старательно отряхивался и вылизывался.

— О! Котейка, живой и здоровый. Ты как раз вовремя, мы уходим. — Аликорн на миг замер и вслушался в шум на улице. Слышался звук крыльев пегасов, но они скорее патрулировали воздух, оставив единорогам действовать на улице. Из-за взаимной нелюбви к единорогам или в знак некоторой симпатии к коллеге по расследованию дел в Кантерлоте, но пегасы не спешили заявиться в его дом, чего нельзя было сказать о единорогах-стражниках, чей стройный шаг уже раздавался внизу. — Чтоб им на Кризалис жениться. Перекрыли выход из дома… Что ты такого сделала? Никогда не видел, чтобы Ночные так завелись…

— Всего лишь выразила неудовольствие их медлительностью. — Отозвалась та, уже копаясь в своей сумке. — Как тебе удалось её забрать? Хотя, если бы ты не выкинул меня тогда через крышу, артефакты уже были бы на мне.

— Поверь, они мне достались не так дёшево. — Она обернулась и только сейчас заметила несколько глубоких ссадин на плече Аликорна, словно их оставили грифонские когти. Марий был явно против того, чтобы лишиться и демикорна, и редких артефактов. — Теперь нам осталось добраться до любого перекрёстка, и там уже за нами не угнаться. Хотя использовать это заклинание мне бы… не хотелось.

Синяя пони кивнула. Сказанное звучало странно, и это беспокоило её ещё больше. Вороной двигался слегка издёрганно, то и дело задевая предметы крыльями, словно не ощущал их размаха. Поискав в сумке, она вытащила тусклый флакон, с пробкой которого пришлось немного повозиться. Вскоре вытащенная зубами пробка была выплюнута в угол комнаты, и демикорн решительно подошла к Вану. Не сказав ни слова, она вылила содержимое бутылочки прямо в распахнувшийся от удивления рот.

— Глотай. А то ни до какого перекрёстка не дойдёшь. — Как-то зло буркнула она, отпустив его, кашляющего и слегка напуганного. Взгляд её единственного подвижного глаза, мерцающего фиолетовым огоньком на угловатой и ставшей суровой мордочке, пресёк все его вопросы.

— Что это было… — Ван откашлялся, с трудом проглотив вязкую, словно смола, жидкость, которая отдавала углём и чем-то горчащим. Вместо ответа она сунула ему в копыта свой поглощающий шум браслет.

— Одевай. Снимешь, когда он начнёт тебя жечь. — В усталом голосе сквозил металл. — На тебе он, конечно, не работает. Но я тебе его и не для этого даю. Потом вернёшь.

Вглядевшись в его глаза ещё раз, она облегчённо вздохнула.

Ван стоял, словно забыв о том, что времени почти не осталось. Синяя пони, глаза которой стали фиолетовыми, двигалась так, словно это было привычно для неё. Он даже не успел понять, когда она оказалась рядом и крепко схватила его, не давая опустить голову. В горло влилась какая-то дрянь, и лишь убедившись, что он не выплюнет содержимое флакона, странно ведущая себя Диксди отпустила его. Теперь он потирал копытом горло, в котором словно текла липкая смола, достигая желудка.

Синяя пони, совершенно не стесняясь, одевала артефакты. Накидывая на себя ремни и защёлкивая браслеты, словно привыкла делать это быстро и отточено. Даже намёка на некоторую неуклюжесть не осталось. Мысль, что это совершенно другая пони, запоздало пришла в его голову, но времени на то, чтобы обдумать её более основательно, у него уже не было.

— Тут, надеюсь, есть ещё какой-то выход, кроме как через окно или дверь? — Отвлекла от размышлений Вана синяя пони, завершив одевать на себя артефакты. На миг она покачнулась, но правый глаз вспыхнул ярким пламенем, и вместе с этим в неё влилась ещё толика сил. — Ощущение, словно по мне камнепад прошёлся… веди, постараюсь не отстать…

— Боюсь, это был не камнепад. — Вороной, наконец, вернул себе дар речи и теперь спешно закидывал на спину седельные сумки. — По тебе прошлись пегасы, потом поникены, как раз в тот момент, когда я пытался утянуть телекинезом твои сумки и привлёк внимание Мария.

Внизу уже раздавались голоса единорогов, и это совсем не радовало следователя по магическим делам. Радовало, что единороги не пытались подняться выше. Либо уже знали и опасались возможных ловушек символьной магии на стенах и ступеньках лестницы, либо считали, что через их ряды на улице ему не пройти. Последнее было недалеко от правды, но Ван рассчитывал на элемент неожиданности. Единственное, что его беспокоило: получится ли выполнить то заклинание, которому он обучился во дворце, перед тем как попасть в Ночную Стражу и даже познакомиться с сестрой принцессы Селестии.

Заклинание было похожим на телепорт, только работал несколько иначе, чем Ван крайне обеспокоил свою невольную наставницу. Впервые применив его для перемещения из комнаты в комнату, он пропал на пару суток, отчего, появившись в другом зале дворца, застал ночь за окном и озадаченную принцессу, жующую тортик с чашкой какао. Конечно, он практиковался, и теперь во время телепорта времени проходило куда меньше… но сколько потребуется его для расстояния достаточного, чтобы оказаться на границе Эквестрии, Ван не знал. Ему оставалось надеяться лишь на остатки силы, которая ощущалась в нём (хотя после выпитой гадости она стала куда меньше), и на то, что оставленные на большинстве перекрёстков улиц тайные знаки, по-прежнему, работают.

Гоняясь за нарушителями порядка, использующими магию, было полезно, хоть и с опозданием, но перехватить их на другой улице. В итоге, потратив изрядно времени, ночами он находил наиболее оптимальные сочетания улиц и перекрёстков, где оставлял едва заметные знаки, в которых разве что маги, использующие символы, могли бы угадать усыпляющие изображения «резонирования заклинаний». Архаичная система работала безупречно, и теперь вороной рассчитывал на её помощь снова.

— Сдавайтесь, и мы не причиним вам вреда! — Раздался голос снизу, и Ван узнал в нём того единорога, который отдал приказ схватить крылатую синюю пони.

— Ага! Только плащи погладим! — Крикнул в ответ Ван, кинув в дверной проём одну из склянок. Покатившись по лестнице, она разбилась уже в самом низу. С улицы послышалось нестройное чихание, и вороной озорно улыбнулся. — Пока они заняты пыльцой "чих-чих"-цветка, слушай. Сейчас мы выбежим и попытаемся пробиться через их заслон. Я сделаю щит, а как окажемся на перекрёстке, хватай меня за гриву или хвост и, закрыв глаза, следуй за мной. Не открывай, пока не скажу. Понятно?

Синяя пони кивнула.

Дождавшись, когда розоватое облако снесёт ветром, парочка побежала вниз. Единороги чихали, и произвольно кастующаяся ими магия лишь добавляла феерии хаоса и беспорядка, творившегося в их рядах. Миновав первые ряды почти без проблем, Диксди и Ван встретились с проблемой посерьёзнее.

Отряд из нескольких единорогов Ордена и почти десятка стражников Кантерлота перегородили узкую улочку. Опущенные и удерживаемые телекинезом копья поблескивали металлом на солнце, вполне ясно говоря о намерениях единорогов в отношении аликорна и диковинной пони, следующей за ним.

— Ван Бел Сапка, следователь по магическим делам Кантерлота. Именем Ордена, прекрати сопротивление. — Прокричал единорог с орденским кулоном на шее. Ван даже знал его имя — Зеалус. Его кьюимарка в виде зигзага между двумя звездами часто мелькала там, где Орден Магов проявлял свой интерес. — Нам нужна она. На основании зафикси…

— Тогда попробуйте нас остановить! — Рог вороного вспыхнул алым, и вместе с ним из его сумки скользнуло что-то серебристое, быстрой змейкой поползшее в сторону заслона. Зеалус по праву носил свою метку. Короткая вспышка сорвалась с его блекло-синего рога и точным ударом сбила готовящееся заклинание вороного. Но серебристая полоска не остановила своего движения. Звенящая по мостовой цепь спутала копыта жеребцов, и над повалившимися в кучу единорогами промелькнули две крупные тени — раскрывшие крылья Демикорн и Аликорн, копыта которых стукнули о мостовую за спинами незадачливых стражников.

— Не дайте им уйти! За ними… что вы разлеглись тут! — Поднимаясь с пыльной мостовой, кричал маг Ордена, пытаясь попасть по цепи, убегающей вслед за вороным.

Было уже поздно.

В центре перекрёстка пространство исказилось, словно улица была лишь отражением на воде, и воздух всколыхнулся волнами. Беглецы будто испарились на месте, и единороги без всякого результата обыскивали улицу.

— Дискордов сын! — Зеалус плюнул на мостовую и отправился к первому отряду, полагая, что жилище следователя ответит на многие вопросы. Возможно, даже на вопрос, куда он и его спутница направлялись. Это слегка улучшило настроение мага…

---

Несмотря на то, что теперь это был его дом, он не слишком охотно возвращался в Хрустальный Шпиль. С куда большей радостью он бы остался в Кантерлоте и провёл ещё немного времени с сестрой, подросшей и ставшей одним из Элементов Гармонии. Но долг был и оставался долгом. Будучи мужем правительницы Кристальной Империи, принцессы Ми Аморе Кэйденс, которую часто звал просто Миа, он был обязан вернуться. Лишь её улыбка, тепло её крыльев и нежный голос сглаживали тоску по Кантерлоту, который был для него родным и знакомым, как все четыре подковы на копытах.

— С возвращением, дорогой! Как дела в Кантерлоте? Как тётушка Селестия? — Приятный голосок раздался над его ухом, и розового цвета рог прикоснулся к его, снежно-белому.

— Неплохо, хотя я не был в восторге от того, кем меня там заменили. Орден магов везде пытается поставить тех, кто им угоден. Этот Ланцеа… — Армор поджал губы, но тут же расслабился от нежного прикосновения крылом. — По крайней мере, уладил некоторые дела и даже смог повидаться с Твайли. Она удивительная. Селестия, как обычно, вся в делах, и временами сестра заменяет её, по-прежнему ощущая себя чужой на светских раутах. Как дела в Империи, моя императрица любви?

Единорог шутливо опрокинул розовую аликорна на гору пуфиков, отчего её трёхцветная грива растрепалась и стала щекотать его нос. Кэйденс рассмеялась, игриво вырываясь из его объятий.

— Отлично, ведь это мой дом. Моя страна, которой мне так не хватало все эти годы… века… — Кейденс замерла под единорогом, поняв, что сказала последнее слово вслух. — Прости, я иногда забываюсь.

— Ничего, я всё равно ощущаю себя жеребёнком рядом с тобой, когда ты говоришь так. — Шайнинг Армор вздохнул. Это было второй причиной, по которой он покидал страну кристаллов и уезжал в Кантерлот. Там он ощущал себя воином, защитником, тем, кого слушали единороги и выполняли его приказы. Но здесь, среди полупрозрачных домов, в башне из света, в основании которой медленно вращалось огромное сердце из голубого кристалла, он чувствовал себя лишним, если бы не любовь и преданность его суженной. — Ах, не будем об этом. Как идут дела в библиотеке? Перед отъездом ты говорила мне, что собираешься поискать там что-то.

Кэйденс отстранилась и стала серьёзнее. Игривость словно копытом сняло, и, поднявшись с пуфиков, она стала отряхивать крылья.

— Орден. — Коротко бросила она и, заметив изумлённый взгляд Шайнинг Армора, добавила. — Да, они уже заявились в гости и потребовали доступ к библиотекам и хранилищам города. Благодаря кристальным пони, я успела побывать там первой, так что они не нашли этого…

Принцесса кивнула в сторону своей комнаты, и единорог последовал за нею. Там, на ажурном столике, лежал потёртый дневник в чёрной обложке, на которой красовалась перевёрнутая рогами вверх подкова и витая спираль рога, проходящего по верхней дуге подковы. Символ был из тонкого металла, чуть помятый и местами отходил от обложки. Рядом с дневником лежала сфера, по окружности которой виднелись обломки каменного обрамления, словно что-то ещё окружало её. На сфере тоже был знак, и его значение Шайнинг узнал почти сразу.
«Магия».

— Думаешь, они искали это? — Армор покрутил сферу в копытах, но та оставалась безмолвным полупрозрачным сиреневым шаром.

— Скорее всего. Едва их единороги достигли хранилища, откуда были вынуты эти предметы, и обнаружили, что там ничего нет, они спешно покинули мои владения. — Кэйденс пожала крыльями. — Даже не принеся извинения за нанесённый беспорядок. Пони до сих пор раскладывают книги по полкам. Самое интересное тут.

Она ткнула копытом в потрёпанный дневник. Шар со стуком лёг на столик. Армор запоздало понял, что взял его копытами только потому, что телекинез не ощутил предмета, словно того не существовало для магии вовсе. С книгой было иначе. Голубого цвета телекинез легко подхватил её и стал листать страницы, удерживая дневник перед белой мордашкой единорога.

— Последние страницы, дорогой. — Миа встала рядом, понимая причину изумления своего мужа, бегло читавшего строки, написанные в спешке, словно писавшего отвлекали или торопили. — Эта запись сделана за день до атаки войск Сомбры на границы Эквестрии, когда они шли через перевалы в Северных горах. Он пишет, что в случае провала заклинание, связанное с ним напрямую, запечатает страну во времени, но не из-за мести… В его записях выходит, словно он пытался запереть тут что-то, что не должно было покинуть границ Кристального Королевства и навредить…

— Той, кто была крайне дорога ему. — Закончил за Кэйденс белый единорог, закрывая дневник. — Что это значит? Он сделал рабами свой народ, он повёл в бой множество единорогов, большая часть которых сгинула в горах, так и не дойдя до Кантерлота, отчего атака провалилась, и он бежал сюда, где над ним одержали победу принцессы. О ком он говорит в своих записях?

— Я не знаю. — Миа прикусила губу. — Там было ещё несколько страниц, но их вырвали примерно в то же время, как Кристальное Королевство, или Империя, пропали, и память о нём стёрлась из памяти большинства. На обрывках только дата атаки на Эквестрию, она точно совпадает с днём, когда всё это случилось. Что нам делать, Шайнинг? Селестия должна узнать об этом, но Орден…

— Их оставь на меня, но эти предметы нужно спрятать куда-то… — Единорог обвёл комнату взглядом. — Подумай, во дворец Орден если и проникнет, то не сразу, и мы это узнаем. Должен же тут быть тайник или что-то похожее?

Кэйденс задумчиво оглянулась…

---

Одиноко стоящее в хрустальных покоях дворцовой башни Кристальной Империи зеркало подёрнулось дымкой, и среди неясных отражений возник силуэт темного аликорна, глаза которого сверкнули цветом весенней молнии.

— Так, так. Год тысяча третий от начала правления сестёр. Хм, зеркало неплохо сохранилось, хотя те, кто тащили его, откололи пару кусочков. Что за изверги. — Проговорил силуэт, вытягиваясь, словно пытаясь рассмотреть зеркало снаружи, хотя, будучи отражением, ему это не слишком удавалось. Попытки были сравнимы с желанием посмотреть на обратную сторону стекла, находясь за ним. — Кристальное Королевство? Хах, опять не то зеркало…

Отражение пропало, и по поверхности выполненного из кристалла зеркала скользнула трещина. Она ползла, медленно расширяясь, пока не достигла другой стороны. Верхняя часть зеркала накренилась и упала на пол, рассыпавшись десятком мелких осколков.

---

На языке ощущался вкус пепла и травы. Странный вкус, не сочетающийся с тем, что постоянно пыталось изменить форму, но при этом остающееся достаточно плотным, чтобы удерживаться между зубов. Ещё недавно она бежала рядом с Ваном, который коротко крикнул ей держаться за его гриву и закрыть глаза. Теперь же стук копыт преследователей стих позади вместе с шелестом крыльев появившихся из-за крыш пегасов. Под ногами что-то пружинило и слегка липло к копытам. Она держала крепко закрытым свой видящий глаз, но второй, который был чёрным и матовым, смутно различал какие-то неявные тени и узоры, от вида которых слегка мутило. Воздух был лишён запаха и движения. Всё казалось замершим, и даже движение воспринималось шагом на одном месте. Ван тяжело дышал, и она смутно ощущала исходящую от его крыльев дрожь.

Под копыта попадались кочки, сменяясь на упругие, словно размокшие под ливнем корни деревьев. На миг она едва не отпустила кончик гривы вороного, когда её копыто попало в отвратительно чавкнувшее нечто, оставившее прохладный и склизкий след на шкурке.

Вот в воздухе появилось лёгкое движение, да и копыта стали всё чаще ощущать более-менее стабильную землю, покрытую мхом и мелкими камешками.

— Кажется, мы не там… где я думал оказаться… — Послышался усталый голос Вана сбоку, и он немного пошатнулся, натянув прядь своей гривы в её зубах. Воздух свежел с каждым шагом, всё сильнее напоминая синей пони о её… доме?

Она с трудом боролась с желанием открыть глаз и осмотреться, настолько знакомым казалась изморось на крыльях, касающийся ноздрей запах мха и сырых скал. Серые, пепельные тени скользили перед её взглядом чёрного глаза, то принимая знакомые очертания, то расплываясь в бесформенное нагромождение форм и силуэтов.

Звуки вернулись неожиданно, цокотом копыт по скалистой поверхности.

— Всё… можешь открыть глаза… Странно, мы должны были оказаться прямо у главной арки входа в Кристальную Империю, а тут… — Ван оглянулся и зябко поджал крылья. — Скалы какие-то да горы… Ай!

Холодная цепочка обвила его переднюю ногу, и от её прикосновения вороного передёрнуло. С трудом стащив её с копыта, он запихнул её в сумку.

— Любопытная штука да? — Он заметил интерес в глазе синей пони. — Я тебе её потом… покажу… Только отдохну немного…

Прикрыв глаза и устало расслабив крылья, он лёг прямо на покрытые мхом камни.

Фиолетовоокая Диксди рассматривала место, в котором она очутилась. Очертания скал были знакомы, и она облегчённо вздохнула.

— Извини, у меня для тебя ничего нет. Я даже не знаю, что из того, что тут можно найти ты будешь есть. — Отозвалась она на жалобное мяуканье выбравшегося из сумки Вана кота. Она зябко повела крыльями из стороны в сторону. — Поохоться, что ли? Сатурн? Тебя так, кажется, зовут, ушастик…

Подойдя к спящему аликорну, она прикоснулась копытом к его шее и вздохнула. Тот дрожал и прижимал к себе крылья, словно пытаясь согреться в одолевшем его сне. Покачав головой, она ушла…

Вернувшись, она была куда бодрее. Рядом с Ваном рухнули удерживаемые телекинезом ветки сухого кустарника и куски дерева, имеющие подозрительно знакомую расцветку и форму. Не спи Ван в этот момент без задних копыт, он бы сразу узнал в ветках части лесного волка, однако он спал и даже не слышал, как синяя пони высекала поножами искру из камня. От неё доносился кофейный аромат, а сама она постоянно что-то жевала.

— Пф… Хуже, чем есть, они уже не будут выглядеть. — Заметила она, с грустью рассматривая, как низ поножей стал ещё более искорёженным, чем прежде. Ветки весело загорелись, и костёр подарил первые волны тепла. Рядом высыпались какие-то малинового цвета ягодки, из которых Диксди брала одну-две штуки и отправляла в рот, тщательно разжёвывая и морщась при этом. Теперь, подбрасывая в костёр новые ветки, она стала крутить в копытах единственный оставшийся в сумке предмет, не одетый на неё.

Ограничитель.

Его застёжка была грубо сломана, а на внутренней стороне остались клочки вырванной с тела шёрстки. Весь циферблат был исцарапан, словно по нему скребли когтями, а под конец, не придумав ничего лучше, стали бить острым и тяжёлым предметом. Внутри что-то звенело и перекатывалось, отчего она вздохнула и положила его перед собой.

От методично произносимого слова на её родном языке и тыканья в «око-часы» копытом её отвлек стон Вана, который, даже несмотря на тепло от костра, дрожал, словно от лихорадки, поджимая к себе копыта.

— Бесполезно, этот пернатый мерзавец сломал его. Придётся идти туда… — Она неуверенно оглянулась по сторонам, словно сама мысль об этом не слишком радовала её. Вернув ограничитель в сумку, она достала другой предмет. Нагрудный амулет с янтарным камнем, лежавший в боковом отделении. Два когтистых крыла, образуя треугольник, плавно переходили в тонкий и плоский металлический ремешок. Между ними в овальной оправе был зажат янтарный камень, в центре которого то появлялся, то пропадал зрачок, вытянутый в вертикальную щель. — Она хорошо подготовилась. Взять его с собой было мудро…

Холодный в начале, он стал быстро теплеть на груди демикорна. Перепончатокрылая стала ощущать разливающийся по телу жар. Потянувшись и улыбнувшись поднимающимся с крыльев струйкам пара, она подошла к лежащему на камнях аликорну.

— Смотри, не подумай ничего такого… когда очнёшься. — Тихо проговорила она спящему вороному, зная, что он не услышит её слов. По её телу бежали оранжевые искорки, расходясь от артефакта на груди. С каждым ударом сердца шкурка мерцала изнутри алыми прожилками, где-то крупными, где-то почти сходящими на нет.

Воздух вокруг неё заметно потеплел, и даже костёр стал гореть немного ярче. Сглотнув и прикрыв свой фиолетовый глаз, она дала амулету ещё немного свободы. Зрачок в камне стал отчётливее, да и сам камень замерцал янтарными искрами под своей твёрдой поверхностью. Укрыв аликорна своим крылом, которое пульсировало алыми прожилками вен, она легла рядом. В тишине и безмятежности горного ландшафта тихо потрескивали ветки костра, и слышалось биение её сердца.

Она смотрела своим фиолетовым глазом вдаль, где в тумане терялись очертания расселины, склонившиеся пики скал и зеленые пятна, где мох образовал целые полянки.

— Впустишь ли ты меня… такой… мой дом? — Тихо проговорила она, словно обращаясь к древнему форту, скрывавшемуся в долине, далеко в горах. — Мне… снова нужна помощь. Нужна, как тогда, когда я впервые пришла к тебе…

Демикорн опустила мордочку к земле, ощущая, как от её тела исходит жар, смешиваясь с запахом металла и сохнущей шёрстки. Прозрачная слезинка скатилась по щеке, на бегу становясь меньше и обращаясь в пар, так и не успев упасть на землю.

Рядом что-то заурчало, и она ощутила, как пушистый котяра устроился рядом, пытаясь пробраться под её крыло…

Она дремала, не зная, что принесёт новый день. И ей, смотрящей на мир фиолетовыми глазами, не было известно, что с этих гор начинается её новый путь. Путь Артефактора Эквестрии. Она улыбнулась, ощутив как весело засмеялась спящая в глубинах собственного сознания янтарноокая Диксди. Пони, которая хотела найти друзей и открыть перед собой мир. Которая радовалась розовому письму, легко расстраивалась, плакала по мелочам и так же быстро оправлялась, чтобы снова радоваться каждому мгновению. В прикрытом глазе тускло горел фиолетовый огонь, отражаясь в каплях росы на траве.

* * * Конец первой части фанфика «Осколок Прошлого. Диксди». * * *

* * *Продолжение истории во второй части — "Артефактор Эквестрии. Диксди". * * *