Хантер. Свет и тьма
Глава 4. Клятва Пинки Пай
В главе используется текст оригинальной(1) песни из оригинального(2) мультфильма MLP:FIM, а конкретно песня "Песня смеха", которую в оригинале(3) исполняла Пинки Пай.
Примерный перевод, для понимания смысла:
Она сказала: «Пинки, ты должна стать во весь рост.
Научись встречать свой страх лицом к лицу.
Ты увидишь, что он не может навредить тебе,
Просто засмейся и страх исчезнет.»
Хa! Хa! Хa!P.S Песня была пропета во 2 серии 1 сезона "Магия дружбы. Часть 2". Да это мой кривой перевод, для передачи смысла. Если хотите более "музыкальную версию" то поищите версию перевода Карусели.
«Много воды с тех пор утекло.»
152 год Эры Солнца. 3 Июня. Поздний вечер.
— Доброго вечера. Вам как всегда?
— Да, пожалуй.
Пегий жеребец достал из-за стойки небольшую запечатанную емкость и водрузил её на деревянную столешницу. На совесть сбитый бочонок цвета яблони выделялся на фоне крупных, более кособоких собратьев. Когда трактирщик сломал восковую печать и вытащил плотную пробку, в воздухе начал витать восхитительный аромат яблочного сидра. Ярко переливающаяся жидкость золотистого цвета с приятным шипением начала заполнять круглобокую деревянную кружку. Аран, скользнув по бочонку взглядом, заметил отличительную маркировку «Яблочной Аллеи». Эта дуговая эмблема, с соответствующим названием и яблочным орнаментом, отражала не только высокое качество напитка, но и оправданно завышенную цену. По началу, когда Аран заказал яблочный сидр производства семьи Эппл, трактирщик засомневался в возможности единорога вообще оплатить столь эксклюзивный напиток. Но потом, утвердившись в обратном, с воодушевлением отправился на поиски в самый дальний подвал. Оказалось, что в принципе не было удивительным, что яблочный сидр, каким бы вкусным он ни был, не пользовался особой популярностью в «Хмельном Яке». Хантер пригубил напиток. Восхитительный вкус забродивших яблок со слабым, еле различимым, лиственным оттенком полностью перекрыл остальные запахи. Перед единорогом пронеслась словно целая жизнь: начиная от распустившегося на дереве цветка, заканчивая, тянущим ветви к земле, ярко-красным сочным плодом. Дни сменялись ночами, яркое, горячее солнце чередовалось со свежим живительным дождем. И хотя образы ничего конкретного не могли показать, но те картины, что были заложены в золотистом напитке, демонстрировали яркое и сочное изображение мира. Стало быть все растения воспринимали окружающий мир в подобном свете. Белый единорог усилием воли прервал поток ярких картин. Где-то внутри сохранилась небольшая крупица отголоска магии, которой был пропитан яблочный сидр. Обычно, на пони это заклинание возымевает не такой сильный эффект. В целом оно должно поднимать общий тонус организма, восстанавливать силы и повышать болевой порог, а уж изрядный градус алкоголя помогает лечебной магии лучше усваиваться. Но на белого единорога алкоголь не действует, поэтому ему приходится хитрить с усилением чувствительности вкусовых рецепторов и накачкой относительно слабого заклинания магической энергией.
С последнего визита к Кейту прошло чуть меньше недели. Аран занял одну из вип-комнат на верхнем этаже «Хмельного Яка», благо, после недавнего задания, слово «экономить» ненадолго выпало из лексикона белого единорога. В общем, битсов оставалось изрядно, даже если брать в расчет ежедневные растраты на сверх дорогой напиток. Сегодня в «Хмельном Яке», как обычно, собралась уйма народу. Само заведение было крайне интересно, да и контингент посетителей весьма разнообразен. Чего только стоила четвёрка стражников, которые сидели за центральным столом, закованные в броню, и травили солдатские байки, прерываясь исключительно на очередную кружку тёмного пива. Или классические головорезы с большой дороги, старающиеся не привлекать к себе особого внимания — в дальнем углу сидела двойка пегасов жуликоватого вида и худощавый земнопонь: они толкали друг к другу по столу карты и тихонько переругивались. А так же несколько единорогов, укутанные во всевозможные мантии и с классическими остроконечными шляпами на макушках, мирно беседовали, потягивая, на манер Кантерлотских аристократов, отвратительную бурду, которую они гордо именовали «сухим гранатовым вином». Если брать в расчет широкий спектр мировоззрений и менталитетов, было даже удивительно, что за целую неделю разного рода конфликты имели место быть всего пару раз, да и заканчивались они крайне оперативно, стоило только накачанному пони-вышибале демонстративно приблизиться на расстояние удара копыта. Но внешняя оживленность, которая могла обмануть только неопытного в приключениях юнца, на самом деле была ложью. Хантер, изначально, всерьез предполагал, что таверну накрыл своим небесным покрывалом Морфей. Каждый пони, в этом сонном царстве, вел себя крайне вяло и апатично, зарождавшиеся было разговоры в конце концов заходили в тупик, оставляя позади себя только неловкую бессмысленную тишину и сонно клюющих носом собеседников. И хоть Аран чувствовал себя в такой обстановке более менее спокойно, всё равно старался держаться на некотором отдалении от больших групп пони.
— Вы же Хантер, верно? — хорошо поставленный голос вывел единорога из глубокой задумчивости.
Аран перевел взгляд с кружки на жилистого трактирщика.
— Неужели это так очевидно?
— Не совсем. Ваши татуировки выглядят иначе… чем те, о которых мне известно.
— Известно… А вы знавали много Хантеров на своем веку? — Аран с интересом взглянул на собеседника.
— Знавал только одного, но хорошими друзьями нас не назовешь, а вот встречал… достаточно, чтобы знать, кто вы такие и что вы можете. Меня зовут Харин, — после недолгого молчания пегий жеребец протянул копыто.
— Аран, — белый единорог принял крепкое копытопожатие. — Я подозреваю, вам что-то нужно?
— Ну так, — сказал земнопонь, почесывая голову, — один небольшой заказ, если так можно выразится. Я же правильно слышал, что вы за плату можете помочь с монстрами из Вечносвободного леса и разного рода нечистью.
— Если разговор пойдет о крысах в подвале или доставке письма — я сразу пас, — Аран усмехнулся.
— Ничего такого, что может очернить ваш послужной список. Тут кое-что другое… — Харин перешел на шепот. — В моей таверне, как вы наверное заметили, очень редко происходят разного рода инциденты. Никаких недопониманий между посетителями, а только тихая мирная обстановка, в которой можно скинуть с плеч последствия тяжёлого дня и забыться парой кружек отличнейшего эля.
— Да, я заметил. Прямо такое сверхъестественное спокойствие, — Аран отпил из кружки и с небольшим разочарованием опустил тару на стол, без применения магии напиток сразу показался пресноватым.
— Верно, — Харин тяжело вздохнул, — и это, как вы понимаете, заслуга аромата особых трав, экстракт из которых развеян по всему помещению.
— Ясно. Дайте угадаю. Вы хотите, что бы я принес вам еще чудо-растения, потому что уже имевшаяся трава почти выдохлась, и у неё обнаружились неприятные побочные эффекты, — белый единорог опёрся на локоть.
— Предыдущая партия травяного экстракта держалась довольно долго, но со временем… как вы и сказали, появился побочный эффект. Кроме умиротворяющей ауры и успокаивающего запаха, он стал навевать сонный туман, который почти не заметен, но очень эффективен. А насчет помощи… да, но не совсем. Извините, конечно, но я не могу вам показать это растение или сказать его название, из-за ряда некоторых причин.
Аран закатил глаза.
— Ну и с чем я тогда должен вам помочь? Найти то, не знаю что, вряд ли мне это удастся.
— На самом деле мне нужно, что бы вы сопроводили мою дочку и обеспечили её безопасность на пути по Вечносвободному лесу в определённое место.
Аран отодвинул кружку с недопитым напитком от себя.
— Обеспечил ее безопасность… А были прецеденты?
— Скажем так, — улыбка Харина показалась единорогу немного натянутой, — лишняя предосторожность не помешает.
Хантер хмыкнул.
— Охрана… охрана будет стоить дороже, — ответил единорог после короткого молчания. — Мне придётся вступать в бой в любом случае, ведь ваша дочь вряд ли сможет обогнать и самое медленное чудище из Вечносвободного, — ответил он на молчаливый вопрос трактирщика.
— Я могу заплатить… — Харин неуверенно глянул на единорога.
— И сколько? Двести, может триста битсов? — Аран скептически приподнял бровь.
— Ну… скажем… где-то в погребах у меня завалялся бочонок яблочного сидра, дата рóзлива, которого около 15 лет Эры Солнца.
— Пятнадцати… — Аран задумчиво причмокнул, — говорят магия, вложенная в сидр, была намного сильнее в рóзливах близких к началу правления Королевы Дейбрейкер.
— И это правда, смею вас уверить. Я сам пробовал, когда-то, рóзлив датируемый 57 годом, и это было незабываемо, — Харин утвердительно кивнул.
— Что же, — Хантер пару раз стукнул по столешнице кружкой. — Ладно. По копытам. Единственное — треть бочонка вперед, и в путешествие нам нужно будет собрать припасов, — белый единорог опрокинул в себя остатки сидра.
Харин задумчиво почесал голову, обмышляя услышанное, хотя для Арана была очевидна наигранная неуверенность в его действиях.
— По копытам. Треть так треть, хотя бы для того, чтобы вы удостоверились в наличии столь давнего рóзлива. А насчет еды… — трактирщик прикинул что-то в уме, — об этом не беспокойтесь, я лично позабочусь о провианте. В наших планах было отправиться завтра, спустя два часа после восхода солнца, вам это удобно?
— Конечно, я как раз высплю… кхм, кхм, — Аран кашлянул. — То есть, ночные чудища все по норам расползутся, будет гораздо безопаснее, — единорог нарочито серьёзно кивнул.
— Вот и отлично, — Харин немного приободрился и, чуть повернувшись, крикнул в сторону кухни. — Доча, подготовь наш лучший кувшин, возьми мерную чарку и обожди меня около колоды.
Из глубин кухни послышался звонкий кобылячий голосок:
— Поняла. Сейчас всё будет.
— Вы про дегустируете этот славный напиток здесь, или доставить наверх в комнату? — Харин повернулся обратно к собеседнику.
— Да… пожалуй наверх. Довольно поздно уже, до завтра надо выспаться, а то, если здесь останусь, веселье с головой утянет, — Аран кинул взгляд за спину.
Сонное царство оставалось все таким же статичным, только один из пегасов, из тех что с картами, кинул быстрый взгляд на белого единорога, но тут же отвернулся. Барпони тяжело выдохнул.
— Хорошо, сидр прибудет в ваши апартаменты примерно через пол часа.
Из сладкой полудремы, белого единорога вытащил настырный стук в дверь.
— Кого там Дискорды привели! Иду, — пробормотал Аран, старательно затирая, натёкшую во время сна из уголка рта, слюну. Глубоко зевнув, он слез с невысокой кровати и, протирая заспанные глаза, направился к двери.
Повторившийся стук прервался на втором ударе, когда единорог отодвинул засов. За порогом, нервно переминаясь с ноги на ногу, стояла стройная кобылка, ростом чуть меньше самого Хантера. Шёрстка тыквенного цвета лоснилась от выступивших капель пота, а кремовая грива с частыми тёмными локонами была красиво зачесана вверх. Обратив на хозяина комнаты свои прекрасные янтарные глаз, слегка помявшись, она спросила:
— Извините за задержку. Я доставила ваш заказ, я ведь вам не помешала? — Аран немного поморщился от невероятно громкого и бодрого голоса кобылки.
— Вообще-то я…
— Ну вот и отлично. Так… яблочный сидр с клеймом «Яблочной Аллеи» 15-го года рóзлива, это ваш заказ? — кобылка, перебивая, кинула быстрый взгляд на огромный кувшин стоявший подле на полу.
— Да, но… — единорог снова сделал попытку перехватить инициативу в разговоре.
— Вы только не подумайте ничего, я ведь знаю, что это точно ваш заказ. Просто понимаете, Эпплуза недавно, по количеству жителей, перешла из разряда маленького города в средний и по этому случаю в нашей таверне, несомненной лучшей во всем городе, объявили Кантерлотский «станда-а-арт обслуживания», — кажется, сложный термин ненадолго вывел кобылку из равновесия, давая возможность единорогу вклиниться.
— Вообще-то я спал! — Аран потёр разболевшуюся переносицу.
Секунду казалось будто оранжевая кобылка не знает, что ей ответить, но, собравшись с мыслями, та продолжила.
— Прошу прощения за предоставленные неудобства. Согласно нашему новому «станда-а-арту обслуживания», — кобылка снова замедлила свой темп на этой фразе, — вы можете пожаловаться хозяину заведения и тогда он примет меры по этому поводу, — уши оранжевой земнопоньки виновато опустились и она стала говорить гораздо медленнее и тише. — Он может наказать провинившегося работника лишением заработанных денег или строгим выговором, — голос кобылки опустился до полушепота, — а еще меня оставят без кексиков.
— Кексиков?! — вся сонливость как назло улетучилась, но сообразительность до сих пор не восстановилась.
Ушки кобылки радостно встопорщились, видимо говорить про кексы ей было намного более приятно, чем про правила «станда-а-арта обслуживания».
— Ну да, кексики. Вы знаете, для нашей таверны хлеб поставляют сами достопочтенные Бисквиты. Это широко известная фамильная семья, которая целыми поколениями печёт отличнейшую выпечку, и не только. Когда нужно забирать очередную партию хлеба мой папа иногда берет меня с собой на пекарню достопочтенных Бисквитов. Если везёт, то я могу одним глазком посмотреть как выпекается хлеб, вы бы просто видели… — кобылка мечтательно закатила глаза. — Эти пони были словно рождены для работы на пекарне. Тесто всегда выходит идеальным, каждый батон похож на своего предшественника как две капли воды. У них даже в кьютимарках всегда присутствует элемент хлеба: колосок пшена, мельница, печь или же тесто, всё это имеет отношение к выпечке…
— Так! Погоди, — Аран замахал копытом, пытаясь остановить бурный поток информации. — Я знаю что такое фамильные семьи. И я даже знаком с некоторыми их представителями. Ты скажи мне лучше, при чем тут всё-таки кексы?
— Ну разве это не очевидно? — кобылка невинно захлопала большими янтарными глазами. — Когда мы ходим к пекарне за партией хлеба, папа мне иногда покупает такие вкусные кексики — сверху они покрыты сахарной обсыпкой, а внутри всегда нежная кремовая начинка… правда, если вы пожалуетесь, в следующий раз он мне точно его не купит, — кобылка заметно погрустнела.
— Ладно — ладно. А папа твой случайно не…
— Да! Мистер Харин. Владелец Этого замечательного, прекрасного, лучшего в городе заведения.
Единорог оперся о косяк двери, еще только осознавая масштабы свалившегося на него «счастья».
Безмолвная пауза затянулась.
— Так я… — начала было кобылка.
— Я не буду жаловаться твоему отцу при одном условии: если ты согласишься замолкать, как только я попрошу.
— А зачем?
— Ты слишком много болтаешь, — Аран, улыбнувшись, отлип от косяка.
— Хм, кексики или просьба молчать от пони, которого я буду видеть пару раз за день, — кобылка наморщила лобик.
Аран терпеливо подождал пока она сможет взвесить все за и против, параллельно оценивая масштабы вечерней попойки, которую он может устроить.
«Надо будет отлить пинту в фляжку… Так же нужно будет запасти пару колбочек для алхимических изысканий… Возможно, для хорошего сна, использовать оставшееся по назначению. А можно перепродать по заоблачной цене, правда без клейма на бочонке…»
Важные, несомненно, стратегические размышления прервала кремовая грива, которая оказалась неожиданно близко к носу единорога. Вернувшись в настоящее Аран увидел прямо перед собою мордочку кобылки, она обеспокоенно заглядывала ему в глаза и несильно тыкала копытом в плечо.
— …Вы в порядке? Э-э-эй, что с вами?
Единорог непроизвольно вдохнул и почувствовал необычный, но приятный аромат, исходящий от неё. Он ощутил сильный запах персика и мандарина, а так же немного терпкий, оставшийся где-то на фоне, приятно сладкий запах пота.
— Нет, всё хорошо. Я просто задумался о своем… — Аран сдавленно чихнул — странное смешение запахов сильно раздражало его чувствительное обоняние.
— Надеюсь, вы не заболели, — кобылка с искренней обеспокоенностью заглянула в изумрудные глаза единорога. — Ну… это. До того как вы «задумались» я сказала, что согласна на ваше условие. Как будем подтверждать соглашение? Можно просто пожать копыта или…
Аран вдруг понял, что мордочка кобылки находится слишком близко к нему, и медленно отшагнул назад, стараясь сделать это как можно более естественно. Насмешливые янтарные глаза, казалось, заметив этот манёвр, демонстративно не придали значения случившемуся.
— Клятва Пинки Пай? — единорог легкомысленно пожал плечами.
— Что-о-о?! — глаза кобылки округлились.
— Что, «что»? — Хантер, немного опешивший от такой реакции, поглядел на собеседницу.
— В-в-вы… т-только что… с-сказали, что мы поклянёмся к-клятвой Пинки Пай? — кобылка сделала маленький, едва заметный, шаг назад. Её тело ударила явно заметная мелкая дрожь.
— Ну да… сам не могу вспомнить откуда знаю о подобной глупости, — Аран попытался улыбнуться.
— В-вы только что назвали эту клятву глу-упостью? — теперь её глаза были похожи не на блюдца, а, скорее, на две большие тарелки.
— Ну, да. На самом деле я совсем не знаю, что это такое. Возможно где-то когда-то слышал… — Аран помассировал висок.
— Так… вы… и вправду ничего не знаете о ней? — кобылка громко сглотнула.
— Ничего, кроме того, что «Пинки Пай» это слова древнего языка, которые обозначают совершенно безобидные вещи. Ты скажи лучше, почему тебя это так взволновало?
Она всё ещё сильно нервничала. В безуспешной попытке это скрыть она с силой прикусила губу, но её выдавали немного дрожащие, словно от холода, ноги и сбившиеся порывистое дыхание. Размышления на эту тему доставляли ей боль, и Аран явственно это чувствовал. В какой-то момент ему даже показалось, что она, прямо сейчас, сорвется с места и побежит вниз по лестнице, как можно дальше от Хантера и от его, повисшего в воздухе, вопроса. Мечущийся взгляд кобылки наткнулся на спокойные, немного отливающие изумрудом, глаза Хантера. Янтарь зацепился за зеленый драгоценный камень словно якорь, пытаясь ухватиться, казалось бы, за саму суть мироздания. Несколько секунд напряженного молчания были вознаграждены результатом. Возможно жёлтый камень смог отыскать что-то в глубинах тёмного изумруда, что помогло оранжевой кобылке справиться с ситуацией и урегулировать подступивший комок эмоций, а может она просто сама сумела взять себя в копыта. Проявления страха нехотя отступили, оставив место не менее ужасному чувству — печали.
— Ладно… только не говорите моему папе, что я вам про неё рассказала, он… он не одобряет все эти магические ритуалы, да и магию в целом, — кобылка перешла на доверительный шёпот. — Это магическая клятва, намертво скрепляющая любые договоры и совершенно беспощадная к клятвопреступникам, — в конце голос оранжевой кобылки задрожал.
— А что случается, если кто-то её нарушает? — спросил единорог, стараясь не отводить взгляд от янтарных глаз.
— Все… все нарушившие Пинки-клятву пропадают.
В комнате стало, как будто, резко холоднее и оранжевая кобылка задрожала всем телом, уже совсем не в силах скрывать своё былое состояние.
— И… ещё… после этого никто не мог найти исчезнувшего, многие пытались, но безуспешно… Я пыталась… найти мою подругу, — из уголков глаз по щекам скатилось несколько крупных бисеринок слез. — Мы… по глупости дали эту Дискордову клятву и нарушили её. И через сутки она… пропала, — когда оранжевая кобылка наконец дала выход эмоциям, то её ноги подкосились, благо Хантер успел подхватить падающую кобылку. Аран, поддерживая её плечом, за своим плечом слышал только сдавленный тихий плач.
Спустя два часа и добрую половину имеющегося яблочного сидра, 15-го года рóзлива, слёзы наконец удалось остановить. В теории можно было бы применить заклинание контроля эмоций, но эти чары были слишком сложными для белого единорога, по крайней мере в состоянии маскировки. Когда Хлоя, да, оказывается её так зовут, наконец успокоилась, Аран смог разузнать ещё несколько вещей, связанных с этой Пинки-клятвой. Например, оказывается, что пони пропадали спустя ровно сутки после нарушения обещания, и не важно где они находились в тот момент, в закрытом доме, глубоко в погребе или же на большом открытом пространстве. На месте пропажи каждый раз находили непонятные символы, написанные кровью, и клочок гривы пропавшего, оставленный там же. И самое удивительное, что Аран выяснил для себя — это то, что он никогда не слышал о данном феномене.
— Так. Ик-ты не будешь засалять меня клятся? — заплетающимся языком спросила Хлоя.
— Нет. Я тебе уже пятый раз говорю, что не собираюсь заставлять тебя ни в чём клясться, просто поверим друг другу на слово и всё, — тяжело вздохнул единорог, поспешно отлевитировав ополовиненную кружку крепкого сидра.
— Ик. Ну-фс это хорош-шо. Я сасиделась у тебя тут-ик. Пап-а наверна меня искал уше, ик… — Хлоя отстранилась от плеча Арана и попыталась встать, бесцеремонно опёршись о него же.
«Слава Дейбрейкер, что я успел сотворить заклинание „Короткой памяти“, а то мне пришлось бы объяснятся с владельцем „самого лучшего ресторана в городе“ почему его дочка на целых два часа заперлась у меня в комнате, и почему я её усиленно спаиваю» — подумал единорог, но вслух сказал совсем другое:
— Погоди, Хлоя. Сначала я должен помочь тебе с твоим состоянием, — Аран усадил её обратно, легонько потянув телекинезом.
— А што, ик, с ним не так? — кобылка в упор посмотрела на Хантера.
— Ты пьяна, причём в стельку. Как бы твой папа ничего плохого не подумал.
— Ой, да чо он там скажит, та, ик. Да и с моим, как ты с-сказал, софстоянием, ничего не поделаешь. О, есть идея, нужно хорошенько поспать, ну, или… переспа-ать, — кобылка, слегка улыбнувшись, коснулась губ единорога своим копытом.
— Нет, в сотый раз уже тебе говорю, мы этого делать не будем, — Аран мягко отвел её копыто от своей мордочки. — А насчет опьянения, то я тебе помогу, знаю одно заклинание, которое полностью выветрит алкоголь у тебя из головы.
— А… ну это ше магия, она может, да… а вот мой папа говоритс, чо она для жеребцов, у которфых не стоит, когда нужно, — Хлоя захихикала.
«Ага, а сам использует ауру сильного магического наркотика, который делает из посетителей сонных тушканчиков.» — подумал единорог, но ничего не сказал.
Хлоя хитренько улыбнулась, воспринимая молчание Арана по своему:
— Так ты тоше магию для этого используешь, да? Неушели у великого и магущественного мага не стоит, когда нужно? — не переставая хихикать говорила кобылица. — Знаешь, я подслушала как-то раз разговор дфух жеребцов в таверне, так они сказали, чо в этих случаях помогхает огурец, если откусить ему попку, намазать слюной и засуну…
— Стоп! Стоп! Хлоя, я тебя понял, — поспешно перебил её Аран. — Мне не интересен рассказ про жеребца и его сексуальный опыт с огурцом… Дискорд! Мне просто нужно твоё согласие на заклинание, которое может избавить нас обоих от проблем, — сказал единорог, мягко отодвигая от себя чересчур возбужденную кобылицу. — Так что тебе решать, или мне придется объясняться с твоим отцом и скорее всего тебя накажут, как только все прояснится, ведь я лишний раз врать не стану, или я просто избавлю тебя от лишнего сидра в крови, и мы спокойно продолжим жить, словно этого всего и не было.
— Так ведь ничего и не было, — Хлоя обидчиво надула губки. — Ещё, — она озорно улыбнулась.
— Этого и не могло быть… Я имею ввиду, что не было нашего разговора про клятву Пинки Пай и про то, что ты нарушила почти все, известные мне, догмы и правила «станда-а-арта обслуживания», — пробормотал единорог.
— Ну-с и ладно. Не хочешь, никто не застафляет. Давай колдуй свою магию, а то без нее совсем ничего не можешь, — закатила глаза кобылка.
Аран, еще раз посетовав на свою незавидную судьбу, начал сосредотачиваться. Простое заклинание второго уровня «Анти-похмелин», было не частым выбором белого единорога, но в некоторых ситуациях, как например, эта, оно было незаменимо. Благо, что хоть Хлоя и довольно сообразительная кобылка, она всё-таки вообще не разбиралась в магии, так что появление третьего и четвертого слоя магического заклинания её никак не насторожило.
— Ну что, готова? — Хантер держал на роге сложное заклинание, сотворение которого было пределом мечтаний большинства заслуженных магов, так легко и непринужденно, словно демонстрировал умение ходить.
— Ну-с ладно, — кобылка с некоторой опаской и интересом подошла ближе, рассматривая сверкающий рог. — А это будет больно?
Единорог, уже готовый отправить заклинание в свободный полет, остановился на полувзмахе и с некоторой неохотой задумался.
— Да… это будет немного больно. Наверное, если с чем-то сравнивать, то это будет сродни несильному удару палкой.
— Это конешно неприятно, но… — кобылка немного замялась, — я не против, если ты будешь первым, кто сделает мне это.
Аран поперхнулся, затем секунду тупо глядел в немного мутные глаза Хлои и решительно направил на нее заклинание.
«О святая Дейбрейкер… она хоть понимает, насколько это ненормально звучит… Ладно, надеюсь её состояние нормализуется после заклинания… Дискорд, всё-таки я недооценил урожай яблок 15-го года…»
Первым пошло в ход заклинание «Анти-похмелина», для того что-бы прочистить сознание кобылки от излишних токсинов, затем активировалось сложное хитросплетение магической печати «Памяти». Никаких корыстных целей единорог не преследовал, как могло показаться со стороны. Когда Хлоя ещё не напилась в зюзю, и была в состоянии нормально отвечать на вопросы, Аран заметил пару расходящихся деталей в её рассказе. Один только шрам на ушке мог заставить задуматься, ведь до того дня у Хлои его никогда не было, и она не помнит как его получила. Но самая важная деталь, которая побудила единорога пойти на столь рискованный шаг — ментальная печать, неестественного происхождения, которая блокировала бóльшую часть подробностей о том дне. О ее присутствии недвусмысленно намекал небольшой магический след, оставленный вместе со шрамом.
Бескрайний простор и гремящая тишина встретили призрачное воплощение Хантера. Самая яркая деталь, которая хоть как-то выделялась на этом сером фоне — широкая дорога, вымощенная белым мрамором, которая сильно петляя уходила далеко за линию горизонта. Аран, прежде чем ступить на каменную кладку, осторожно осмотрелся вокруг. Небеса были черны, тёмные грозовые тучи закрывали весь обозримый небосвод. Горизонт напоминал кривую изломанную линию, словно несмышленый жеребёнок, только научившийся ходить, исчеркал углем пустой холст. Немного задержав взгляд на отдалённой, одиноко стоящей горе, вокруг которой, словно живые, вились фиолетовые грозовые облака, Хантер отправился в путь.
Даже мягкие неторопливые шаги раздавались громким топотом в разлившейся гробовой тишине; с каждым пройденным ярдом на границе, там где серая земля встречалась со светлым камнем, стали появляться, прямо из воздуха, всё новые и новые картины. Каждая композиция отливала своим неповторимым свечением, а особая магия позволяла изображениям жить своей жизнью. Толстые деревянные рамы, словно прочные колодки, крепко держали в себе нестабильную магию, норовившую вырваться на свободу. Но в то же время они, хоть и выполняя функцию одиночной камеры, отлично оттеняли своей простотой и незамысловатостью беснующееся буйство красок. Аран пробежался взглядом по картинам. На первой, Хлоя, будучи еще пустобоким жеребёнком, праздновала свой день рождения, простенький незамысловатый кекс, с одной единственной свечкой, было настоящим праздником для маленькой кобылки. В следующем воспоминании она же, только чуть постарше, гуляет со своей подругой, на голове красуется венок из ромашек, некультяпый и кособокий, но такой милый маленькому сердцу. Следующая композиция была мрачнее предыдущих, Хлоя, дрожа от страха, закрывала спиной тощего рыжего котенка, а несколько исхудавших собак яростно заливались лаем, зажав их в углу какой-то тёмной подворотни.
— Так, я же себе обещал… больше никаких чужих воспоминаний. То, что мне нужно, где-то впереди… заклинание «Памяти» должно проложить короткий путь, — единорог немного беспокоился за судьбу маленькой заступницы, хотя отчётливо понимал, что в этом воспоминании ничего плохого случится не могло.
Если грубо перевести с древнего языка, то это место можно было назвать: Дорога Жизни. Самые яркие и важные моменты, с самого рождения, откладывались в подсознании и сохранялись в этом хранилище воспоминаний. Многие заслуженные умы и мыслители Эквестрии считали, что эта дорога нужна как последний путь для души погибшего пони. Он должен пережить свои воспоминания, должен почувствовать всю благодетель и боль, которую причинил при жизни, и пережитые воспоминания будут решающими в вопросе: достойна ли душа погибшего врат Парадиза, или же она будет низвергнута в Тáртар. Но никто так и не смог доказать или опровергнуть эту гипотезу — после смерти тела, Дорога Жизни не пускала на свою тропу ничьё воплощение или сознание, кроме души своего владельца.
Рог слабо запульсировал. Аран поводил им из стороны в сторону, выискивая нужное направление.
— Хорошо, значит мне на лево. Неприятно. Не будем медлить, — сказал единорог, оглядывая неприметную тропинку, берущую начало ровно у границы здоровенного щербатого серого камня. Оставленные позади, картины начали потихоньку затухать. — Говорила же мне добрая волшебница, не стоит сходить с дороги, которая вымощена жёлтым кирпичом… — Аран, глубоко вздохнув, сошёл с тропы и направился вперёд, руководствуясь только магическим чутьем.
За всё время пути единорогу понадобилось остановиться только один раз, когда на горизонте замаячила фигура огромного антропоморфного голема из чёрного камня. Встречаться с Хранителем было бы, мягко говоря, не самым разумным решением, поэтому единорог переждал потенциальную опасность, схоронившись в неглубокой расщелине. Присутствие здесь этого существа говорило о многом, как минимум о том, что в голову Хлои уже вторгались. На удивление, эта тропа была намного короче, чем думалось изначально. Если бы Аран проследовал по Дороге жизни с начала и до конца, то весь путь занял бы чуть больше суток, а это значит… а это значит, что Хлоя «немного» старше тех лет, на которые выглядит. Конечно, настоящему телу было всё равно, сколько ты здесь пробудешь, два дня или два года, но у души тоже есть свой лимит, который, в данном состоянии, крайне быстро истекает. По внутренним ощущениям, прошло чуть больше двух часов, прежде чем Хантер смог издалека увидеть такую знакомую мраморную дорогу. Как только единорог ступил на белый камень, яркие картины воспоминаний снова обступили его, сопровождая свое появление небольшими световыми вспышками.
Здесь, на этом участке пути, их было намного больше чем в начале. Объяснением этому было то, что потихоньку взрослеющая кобылка набиралась жизненного опыта, и многие вещи, на которые она раньше не обращала пристального внимания или просто считала их не столь важными, в последствии становились отличными жизненными уроками. Единорог кинул, и тут же отвёл его, быстрый взгляд на один из холстов, чтобы удостовериться, что он не ошибся. Эта часть воспоминаний относилась к подростковому периоду Хлои, когда ей было, примерно, лет 16-17. Рог, который нестерпимо зудел в течении последнего получаса, окутался чуть помаргивающей белёсой аурой, свечение нестабильной магии указывало на одно из воспоминаний. Аран, с долей некоторого беспокойства, оглядел представшую его взору картину. Это было воистину самое тёмное воспоминание, среди тех, что уже видел здесь Хантер, да и скорее всего самое тёмное за всю жизнь Хлои. В пользу этого говорило несколько вещей: само полотно, не имеющее никакой движущейся картинки, походило больше на грязь, почерневшую от пропитавшей её крови, чем на пергамент. Рамка, бывшая некогда скорее всего какой-нибудь благородной древесиной, почернела и высохла настолько, что сначала могло показаться, что это не дерево, а уголь, старый потрескавшийся и второпях слепленный кусками. Единственным объяснением вопросу: «Почему нестабильная магия памяти ещё не вырвалась из столь ненадежной темницы?» были толстые металлические путы, оплетавшие эту картину. Старые, ржавые на вид цепи не выглядели очень уж прочными, несколько точных ударов, скорее всего, хватило бы для того, чтобы перебить самое проржавевшее звено. Хватило бы, если бы не одно «но»… Каждое звено было отмечено одной из букв древнего алфавита, которые выступали в роли магических печатей. Даже не касаясь цепи можно было почувствовать мрачную давящую силу, исходящую от каждого металлического кольца.
— Значит вот что это за печать, — Аран осторожно провел копытом по металлическим путам, холод зачарованного метала неприятно жёг копыто. — А это что тут у нас? — его взгляд остановился на трёх небольших объектах, изначально скрытых за звеньями цепей. — Три старых замка. Интересно… Почему же вместо древнего алфавита печатью здесь выступают… воздушные шары? — хоть это все и выглядело довольно забавно, единорог просто крýпом чуял, что это совсем не смешно. — Ладно экспериментировать не будем, разберёмся по старинке.
Хантер протянул копыто, кое-как протиснув его меж цепей, стараясь так же их особо не задевать, и осторожно коснулся картины. Чёрное полотно подёрнулось рябью, а в месте соприкосновения начало нещадно жечь. Хантер, не обращая внимание на боль, подался вперед, продавливая чёрную массу. Прямо на глазах по буровато-бордовой поверхности начали расходится золотистые трещины, берущие свое начало из-под копыта единорога. Аран, уже не в состоянии сдержать тихий стон, надавил сильнее, заставляя ногу погружаться в полотно все глубже и глубже. Наконец он смог нащупать холодный сферический предмет, покоившийся где-то в центре магической тюрьмы. Прорыв такого уровня был крайне болезненным для заклинателя, но рисковать сознанием Хлои… даже думать об этом было нельзя. Активация сферы всегда происходила с некоторой задержкой так, что когда единорога начало затягивать внутрь, он уже почти потерял сознание от боли.
Из сладкого забытья Арана вырвал, как ни странно, крик маленькой кобылки.
— Ма-а-ам, можно я пойду поиграю с девочками? — звонкий жеребячий голосок раздался прямо в голове белого единорога.
— Да, моя дорогая, конечно. Главное не опаздывай к обеду как в прошлый раз, а то оставлю без сладкого, — за небольшим кухонным столом стояла симпатичная кобыла, она, иногда посматривая на шкворчащую сковородку, раскатывала цилиндрическим валиком большой блин теста.
— Спасибо, люблю тебя, — губы Арана двигались сами по себе, а голос совсем не был похож на его обычный.
Единорог был в воспоминаниях Хлои, а её память сохранялась, как бы, от её лица, так что это состояние как раз и называлось «Чтением памяти» — переживание событий от лица владельца. В своей практике единорогу ни разу не приходилось пользоваться этим заклинанием, так что все ощущения для него были крайне в новинку. Он уже и забыл, каково это быть настолько маленьким, что можно было спокойно под стол пешком ходить. Да и отсутствие рога и кое-каких других… кхм, кхм… деталей, обозначающих его половую принадлежность, было крайне непривычно.
Маленькая Хлоя, громко топая крошечными копытцами, выбежала из дома. Яркий дневной свет затопил собою всю улицу, солнечные зайчики прыгали по стенам и крышам невысоких зданий, словно играя в догонялки. Где-то в далеке слышались крики крестьян, волокущих обтёсанное бревно в сторону центральной площади. Птицы, перелетая с крыши на крышу, как обычно галдели, о своем, о птичьем. А вот рядом с крыльцом дома тёти Бекки два тощих кота загнали в угол соседского Рыжика.
Аран одёрнул себя, когда Хлоя уже побежала в сторону обидчиков.
«Точно. Это же её воспоминание, поэтому я могу слышать ее мысли. Если конечно сконцентрируюсь. Вот откуда эти все тёти Бекки и Рыжики»
— Кыш отсюда, блохастые! Нечего Рыжика трогать, он вам ничего не сделал! — заверещала Хлоя, угрожающе подбегая к месту действа.
Два тощих кота, недолго думая, коротко прошипели и скрылись в ближайшей подворотне. Невероятно толстый Рыжик, который до этого только жался в углу, перевел взор на Хлою. В его взгляде читалось что-то вроде «Опять ты?», Арану сразу же вспомнилось одно из первых воспоминаний Хлои, одно из которых он сегодня видел. Однако, маленький худенький котенок знатно постарел и разжирел, за столько-то лет.
— Ко-о-отик, тебя не поцарапали? — Хлоя сгребла, не успевшее дать дёру животное, в охапку, не обращая внимание на протестующие вопли и мяуканье.
В какой-то момент Арану даже стало немного жаль Рыжика, столь сильно кобылка тискала его, пытаясь осмотреть на предмет ранений. В конце концов, недовольно мяукнув, рыжий кот выкрутился из мертвой хватки и припустил куда-то вглубь двора.
Когда единорог сосредоточился на её мыслях, он смог перехватить пару фраз:
«…Ой! Ребята заждались меня. Надо быстрее…»
«Да-а-а, нужно будет потренироваться, а то так самое интересное пропустить можно» — подумал Аран, уже своим сознанием.
Хлоя, развернувшись, погарцевала, туда где, по видимому, её ждали друзья.
«Только бы успеть, только бы успеть» — единственные мысли, что вертелись у неё в голове на протяжении всего пути.
На одной из окраин города столпилось около дюжины жеребят подросткового возраста. Они весело переговаривались и вскрикивали, наблюдая за небольшим представлением. Два самых бойких жеребёнка перетягивали, каждый к себе, небольшую палку, повторяющую форму примитивного клинка.
— Эфо мой меч! Офтай! — тянул изо всех сил бурый жеребенок, мёртвой хваткой вцепившись зубами в конец палки.
— Не-е-е-ет, мо-о-ой! — верещал ему в ответ темно-синий пегасик; он так же вцепился в палку, и хотя он явно проигрывал в силе крепкому земному жеребенку, его мелкие воробьиные крылышки успешно уравнивали шансы.
Остальные жеребята, сгрудившись толпой, кричали одобрительные возгласы в сторону то одного тянущего, то другого. Хлоя подошла к веселящейся толпе:
— Эй, Кейси. Что вы тут затеяли? — спросила Хлоя одного из зрителей.
— Да Джек с Билли не поделили меч, который, кстати, сделал Тоби, — светлый пегасик указал копытцем на мелкого единорожка, стоящего на небольшом отдалении от компании, — они у него отобрали и теперь решают между собой кому он достанется.
— Поня-ятно, — протянула Хлоя, кинув взгляд на серого единорога, который с вселенской тоской глядел на то, как делят его меч.
Аран перехватил некоторые мысли кобылки:
«Бедный Тоби, почему у него нет друзей… Он ведь единорог, он умеет колдовать, магичить… А магия, это ведь так классно…»
Аран только хмыкнул.
Резкий вскрик заставил Хлою развернуться. Тёмно-синий пегасик, видимо Джек, сидел на земле и потирал ушибленное крылышко, несколько перьев были неестественно вывернуты. Напротив него стоял Билли, победно размахивая трофейным оружием. Одна из кобылок, с белоснежной шёрсткой, взволнованно подбежала к поверженному пегасу и предложила помощь. Тот с улыбкой согласился и, приняв протянутое копыто, поднялся с пыльной земли, не забыв, конечно же, кинуть взгляд превосходства на недавнего «победителя». Хлоя усмехнулась, заметив с какой завистью глядел новоявленный воин на своего «поверженного» соперника.
— Ладно, кажется Джек и Роза присоединятся к нам позже. А пока нам нужно выдвигаться, — прокричал светлый пегасик, взлетев чуть повыше. — Все остальные на месте?
Из небольшого отряда жеребят послышалось:
— Да!
— Все здесь.
— Да пойдемте уже, надоело сидеть на крупе.
— Стойте, — закричала Хлоя. Аран только сейчас заметил, что она все это время усиленно выискивала кого-то в толпе. — Кристи нету, никто её не видел?
— Нет, сегодня не видел.
— И я.
— Вчера вроде… с утра.
— Слушай Хлоя, а она вчера не с тобой вечером гуляла? — светлый пегасик подлетел ближе.
— Ну… да… Ладно, она скорее всего дома задержалась. Я пойду приведу её, мы вас догоним, — Хлоя неуверенно улыбнулась парящему пегасу.
— Ну вот и отлично. Так, жеребята и кобылки, все за мной, — светлый пегас с энтузиазмом полетел вперёд, но потом, опомнившись, замедлился, ожидая, пока соберутся остальные.
Последним шёл единорог Тоби. Он поднял деревянный меч, брошенный на землю, аккуратно очистил его от налипшей грязи, придерживая нестабильной, постоянно срывающейся, аурой телекинеза, и, глубоко вздохнув, направился за остальными.
Дом Кристи находился недалеко, поэтому путь к нему не занял много времени. Солнце светило ярко и, по идее, сейчас должно было быть тепло, но Хлоя, по пути к дому, ощущала неестественный холод, пробиравший её до самых костей. Крайняя улица, в относительно небольшом городке, обычно всегда пустовала, но даже здесь, вдали от оживленного центра, никогда не было так тихо.
«Гуси, куры, собаки… коты, в конце концов, где же они все?» — вертелось в голове у Арана, хотя, как он не пытался прочитать мысли кобылки, выходило, что Хлою эти обстоятельства никак не волнуют. Ну что тут взять, Хантер, которого с детства обучали видеть признаки присутствия сверхъестественного в поведении домашних животных, и кобылицу, которая пару лет как получила свою кьютимарку. К сведению, исчезновение котов — это самый верный признак сверхъестественной активности, потому что эти животные могут видеть и чувствовать в намного большем спектре восприятия, чем пони.
«Так стоп, значит я — немного кот?» — Аран с раздражением отогнал от себя неуместные мысли и полностью сконцентрировался на ощущениях маленькой Хлои.
Ей было страшно. Страшно оттого, что вдруг стало холоднее. Страшно от тех сказок, что они с Кристи рассказывали друг другу на ночь, так настырно лезущих сейчас в голову. Страшно от того, что её подруга не пришла на сбор, хотя она очень долго ждала это событие, и заставить передумать её могла только действительно веская причина.
«Что же случилось с Кристи?» — думала Хлоя, подходя ближе к дому подруги.
Дверь была закрыта. Порог дома встретил Хлою зловещим молчанием, если раньше казалось, что мир просто решил выкрутить звук на минимум, то теперь словно само понятие «звук» вырезали и безжалостно выдрали из полотна мироздания. Гнетущая тишина била по психике даже сидящего внутри головы единорога, хотя ему было явно проще справляться с подступившим страхом. Хлоя громко сглотнула и осторожно постучалась в дверь. На стук это было мало похоже, скорее — как два осторожных касания друг за другом. Хантер заметил, а скорее почувствовал, как сильно задрожала Хлоя, когда в доме что-то непонятно прошуршало. Это могло быть, что угодно: хлопание старой занавески на сквозняке, упавший кусок отвалившейся штукатурки, шорох мышки, что юрко пробежала под половицей. Но этот тихий звук настолько отчётливо прозвучал в гнетущей тишине, что заставил бы содрогнуться даже самого закалённого воина.
Хлоя замерла, вслушиваясь в тишину в доме. Она, буквально, пару минут стояла в нерешимости, но затем, наконец набравшись смелости, отважилась на последний шаг.
«Если постучу ещё раз и Кристи не откроет, то пойду домой, к маме с папой…»
Шумно сглотнув, Хлоя, приложив гораздо больше усилий, еще раз постучалась в дверь.
Тук-тук, тук-тук…
Не успела кобылка убрать копыто, как дверь начала медленно открываться. Скрип, по громкости сравнимый разве что только с канонадой Кантерлотских пушек, сопровождающий открывающуюся дверь, стих только тогда, когда створка открылась до конца.
— Кристи? Кристи, ты дома? Это я, Хлоя… — кобылка, немного запнувшись о порог, зашла в дом. — Кристи, я…
Откуда-то, из глубин комнат послышался высокий мелодичный голос, принадлежавший какой-то незнакомой пони:
— She said: Pinkie, you gotta stand up tall… — Хлоя прервала себя на полуслове и остановилась, вслушиваясь в слова странной песни.
«Кто это поет? Почему я не могу понять слов? Так Кристи не пришла на сбор, потому что у неё гости?» — у Хлои собралось в голове множество, волнующих её, вопросов, а вот ответов не было совсем.
Некоторые из подобных мыслей заинтересовали и Хантера, например: «Какой пони может так чисто разговаривать на древнем языке?» или «Почему у меня только от одного голоса этой кобылки встает шерсть на несуществующем загривке?». Арана тоже мучили вопросы, но, в отличии от Хлои, в воспоминания которой он влез, он знал, что все ответы получит из последующих событий, так что единорог, в силу своих скромных познаний древнего языка, подбирал слова, пытаясь понять смысл песни.
— Learn to face your fears… — продолжала невидимая кобылица.
Хлою пугал этот высокий, немного писклявый голосок, пугали непонятные гортанные слова, звучавшие в этой жуткой песне. Но она должна была идти, её подруга где-то здесь, она чувствовала это и наверное ей требовалась помощь.
«А дом Кристи всегда был таким большим?» — задумалась оранжевая кобылка, заглядывая в очередную пустую комнату. Длинные коридоры были нескончаемы, множество дверей, большая часть из которых была заперта, были установлены в самых разнообразных местах: под пролетом лестницы, на полу, даже на потолке. Хлоя поначалу пыталась открывать или стучаться во все встречающиеся створы, но вскоре бросила это бесполезное занятие.
— You’ll see that they can’t hurt you… — Хлоя вздрогнула от неожиданно громкого голоса невидимой кобылицы. Она была близко, по крайней мере намного ближе, чем когда она услышала её в первый раз.
Когда Хлоя поворачивала на очередной развилке, лампады, освещавшие её путь, разом потухли, оставив кобылку на несколько секунд в полной темноте. Вновь появившееся освещение ознаменовал громкий вскрик маленькой Хлои. Казалось, словно отовсюду, со стен, пола, потолка на неё уставились десятки, а то и сотни глаз. Мертвые, чёрные белки, слившиеся со зрачками, источали осуждение, вожделение, страх и… дикий голод.
Сначала могло показаться, что это всё чучела животных, просто сделанные крайне кривокопытным таксидермистом, но это было не совсем так. Когда Хлоя отошла от первого шока и, пытаясь подавить рвотный рефлекс, начала осторожно пятиться назад, она заметила, что большинство голов, одними только глазами, продолжают следить за её передвижениями. У живых «чучел» не было никакой деревянной основы, головы были просто прибиты на стену, чаще всего, за загривок при помощи длинных кривых гвоздей. У всех голов из шеи продолжала обильно течь кровь, заливая паркет и пропитывая, покрытые бумагой, стены. Огромная голова ближайшего медведя обильно исходила слюной, он, в отличии от остальных, наблюдал за своим соседом, явно лелея желание испить такую, казалось бы, близкую, но такую далекую алую жидкость. Желудочный сок подступил к горлу кобылки, заставляя судорожно отплёваться. Вышли остатки сегодняшнего завтрака, но это было не так критично, благо кобылка не успела сегодня пообедать.
— Just laugh to make them disappear… — слова песни, раздавшиеся, как назло, с другой стороны таксидермисткого ужаса, остановили Хлою, уже готовившуюся сбежать.
— Они там… на той стороне, — кобылка, дрожа как осиновый лист, зажмурила глаза. — Но я ведь должна… где-то там может быть моя подруга.
Честно говоря Аран ожидал, что кобылка сбежит, что было бы вполне разумным решением, но она его удивила. Стараясь не смотреть на хищников, буквально пожирающих её глазами, Хлоя сделала несколько неуверенных шагов.
«Иду по тропе мертвецов, иду по тропе мертвецов…» — слова старой пиратской песни гулким эхом отдавались внутри подсознания белого единорога.
Сначала ничего не происходило, возможно живые «чучела» просто не верили в свалившееся на них счастье или считали, что добыча ещё слишком далеко для каких-то действий. Когда Хлоя, осторожно семеня, прошла около трети «тропы мертвецов» головы зашевелились. Громкое клацанье зубами и беззвучное шипение было не самой главной проблемой, помимо гораздо более усилившегося давления на психику маленькой кобылки, головы начали в унисон раскачиваться.
Первый удар о пол прозвучал со спины, Хлоя резко обернулась и… её вырвало ещё раз. Девочку нельзя было винить за эту слабость. Если бы Аран был тут в своем физическом воплощении, то возможно и его Хантерский желудок не выдержал бы подобной картины. Полусгнившая оленья морда упала, видимо, прямо с потолка. Неудачное приземление было совершено на рога, бывшие некогда объектом гордости и статуса в оленьей общине. Как оказалось они были еще довольно крепки, ведь рога не поломались при столкновении, они с громким хрустом пробили лобовую кость и зашли глубоко в череп. Нанизанная на собственные рога, голова беззвучно открывала рот, пытаясь издать какое-то подобие звука.
Головопад начался. «Чучела» среагировав, скорее всего, на попытку оленя, решили тоже испытать своё счастье и ухватить себе кусочек оранжевой плоти. Благо, первые две упали рядом и дали возможность кобылке среагировать. Хлоя, отскочив от свежей кислотно-зелёной лужи, сломя голову понеслась в изначальном направлении, виляя и уворачиваясь от множества падающих ощерившихся пастей. Последние десять ярдов были самыми лёгкими, здесь почти не было крупных голов хищников, так что достаточно было лишь проходить под «чучелами» которые не имели достаточно сил для того, чтобы оторваться от хоть и ржавых, но еще крепких гвоздей. Последние пару ярдов…
Единорог, всё это время молчавший в тряпочку, не смог сдержать остерегающего восклика, когда немного впереди над Хлоей в темени потолка блеснули два красных глаза. Химера сохранила свои маскирующие свойства даже пребывая в таком плачевном состоянии. И даже посмотрев в упор, неопытный взгляд кобылки не смог обнаружить чёрный камуфляжный окрас, а вот Хантер смог.
«Осторожно, сверху. Он же сейчас…» — мысленно проорал Аран и осекся. «О чем я думал. Это же её воспоминание, значит она выживет в любом случае, и у неё не должно остаться никаких ранений кроме маленького шрама на ушке»
Хлое оставалось сделать всего пару шагов и она оказалась бы прямо под, «засевшей в засаде», Химерой. Единорог терпеливо ждал, пока она случайно отклонится в сторону, может затормозит или, наоборот, ускорится, но нет, этого не случилось. А надеяться на ошибку со стороны Химеры, было так же глупо, как надеяться на то, что солнце и ночное солнце поменяются местами. Надо было, что-то делать.
Три шага, два шага, один шаг… Время словно замедлилось, Хлоя, ни о чём не подозревая, спокойно двигалась вперед, а Химера, использовав свой длинный, как назло сохранившийся, гибкий язык, оторвалась от крюка и полетела вниз.
Аран мысленно прошептал форму обратного экзорцизма.
— Экзорцизм, мои маленькие зебры, это не игрушка. Это магическое искусство, совершенствуемое и дорабатываемое зебрами десятилетиями. Еще сто пятьдесят лет назад экзорцизм был всего лишь интересной страницей в теоретических книгах, а сейчас это целая философия и невероятно долгий процесс обучения в каждом из его направлений. Как вы знаете, основой магии зебр являются магические ритуалы и алхимические зелья, но это всё две большие отдельные школы. Экзорцизм же, хоть и обладает узкой специализацией, сочетает в себе две этих дисциплины и делает это как нельзя лучше, — Сильвербёрд положил три толстых тома на большой дубовый стол. — На каждого из вас в библиотеке будет по два комплекта, это основные сведения, которые вы должны будете выучить до следующего понедельника.
Вздох полный разочарования и отчаяния пронесся по залу как морская волна, немного запнувшись в одном белом месте. Сильвербёрд удовлетворенно крякнул.
— Ну так, что. Будут у кого вопросы?
Белый единорог был единственным кто поднял копыто.
— Я и не сомневался, — едва слышно пробормотал престарелый зёбр, — Что у вас за вопрос студент Аран?
— Я… это… А в теории по экзорцизму будут главы которые нельзя читать, вроде главы про Некромантию в пятом томе «Ритуальной практической магии»? — молодой единорог немного съежился под уничижающими взглядами с соседних парт.
— А зачем вам, позвольте спросить, это знать? — Сильвербёрд поправил очки.
— Ну… я не хочу снова целый месяц в одиночку мыть тренировочную площадку, как в тот раз, когда я выучил заклинание «Физического воплощения магии».
Из приглушённого шепота позади себя Аран смог выцепить промелькнувшее, несколько раз, слово — «Позёр».
— Хм, достойная причина. Что ж, раз вам так интересно. Не стоит углубляться в главы с 16 по 23 в третьем томе, там содержится информация о крайне нестабильной форме экзорцизма — об обратном экзорцизме.
Встретив во взгляде единственного единорога молчаливый вопрос, Сильвербёрд, вздохнув, пояснил:
— Обратный экзорцизм — это искусство призывать сверхъестественных существ и управлять ими…
Хантер не собирался призывать никакого демонического прислужника или неупокоенную душу: эта формула, которую он в торопях прочитал, позволяла вселять духов в живых существ или объекты. Вряд ли бы это вообще сработало, но… попытка не пытка. Единорог, мысленно дернул тело Хлои вправо в самую последнюю секунду. Никакого контроля он не ощутил, да и слияния, как такового не было. Но ровно в момент, когда падающая Химера должна была оторвать половину головы маленькой кобылке, её правое копыто немного подогнулось, немного, буквально на пару дюймов. Но этого хватило, что бы она споткнулась.
Бумс!
Безобразная голова химеры смачно приложилась о деревянный пол прямо перед мордочкой оранжевой кобылки. Видимо голова прогнила насквозь, потому что мозговая жидкость и остатки крови, смешанные с гноем, брызнули во все стороны, окатывая Хлою тошнотворной смесью. Кобылку вырвало ещё раз.
«Странно, чем её уже может тошнить-то? Вроде всё вышло в первые два раза» — успел подумать Хантер, прежде чем благополучно согнуться пополам вместе с Хлоей.
— Ха, ха, ха, — либо продолжения песни не было, либо исполнителя просто заело, потому что последние пол часа от обладательницы высокого и писклявого голоса был слышен только громогласный смех, иногда прерываемый на тихое хихиканье.
Хлоя, тяжело опираясь о стену коридора, молчаливо брела по направлению к источнику столь жуткого смеха. Аран, конечно из уважения к Хлое, не следил за ситуацией с мочевым пузырем, но догадывался, что за всё время он точно опустошался пару раз. Наконец, Хлоя смогла добраться до заветной двери, в пользу этого говорило то, что она не была похожа как две капли воды на все остальные в этом доме. Из щели под ней бил свет, периодически прерываемый чьей-то тенью. Маленькая кобылка, ни секунды не медля, отворила тяжёлую створку, и остановилась на пороге.
Взору предстала небольшая комната с довольно милой обстановкой. Хлое она была хорошо знакома, как минимум по частым ночным ночёвкам у Кристи, но сейчас тут многое поменялось. Большая кровать занимала почти треть комнаты, скомканное, изорванное, изрезанное постельное белье было совершенно не похоже на кровать чистюли Кристи, а уж странного цвета пятна, покрывавшее большую часть простыни, только усугубляло эту разницу. Широкая тумбочка, ранее использовавшиеся подругами для хранения гребешков, расчёсок и всякого рода всячины, выглядела не лучше. Все полки были вырваны, не смотря на то что они крепились внутри специальными скобами, и разбросаны по всей комнате. Большое зеркало, что всегда стояло на тумбе, было безжалостно разбито, а на осколках, что остались в раме, были видны капли подсохшей крови. На самой тумбочке, вместо привычных деревянных шкатулок и разноцветных камней, были разложены хирургические инструменты. Множество ножей, разной формы и предназначения, видимо уже были использованы для чего-то, на ряду с ними лежало несколько длинных осколков стекла, так же побывавших в деле. Небольшое окно было зашторено, так что если на широком подоконнике, что-то и стояло, то Хлоя, как и Аран, не смогли это разглядеть.
Спиною к Хлое у противоположной стены стояла розовая кобылка. Она, поднявшись на небольшую башню из тумбочных полок, передними копытами чертила на стене, с помощью какой-то красной краски, замысловатые буквы, сопровождая каждый свой мазок ненормальным смехом.
«Forever» — прочитал Аран. «Э-э-э, Навсегда?»
Розовая кобылка оборвала своё хихиканье и повернула голову, серо-розовая выцветшая грива совершенно ровной линией опустилась ей на плечи, голубой глаз с вертикальным зрачком посмотрел на вошедшую.
Хлоя сделала небольшой шаг назад, явно напуганная всем происходящим, судя по её мыслям, она охотнее предпочла бы снова пройти по коридору с живыми «чучелами», чем даже думать о возможности захода в комнату. Розовая пони недобро сощурилась и полностью повернулась к гостье. В мгновение Аран почувствовал, как Хлою подняло на несколько дюймов от пола и резко втащило в комнату. Дверь громко захлопнулась за спиной маленькой оранжевой кобылки. Внезапно в нос ударил сильнейший запах озона.
«Озон… неужели она…» — промелькнуло в голове у Арана.
— Привет, как Вы сюда попали? — розовая кобыла скривила мордочку в недоброй, кровожадной ухмылке.
— Через… дверь, — боязливо прошептала Хлоя, — я… я… пытаюсь найти мою подругу…
— О! Через дверь? А как Вы прошли мой, лишающий рассудка, лабиринт? — розовая пони вопрошающе склонила голову набок.
«Мне показалось… или она назвала Хлою „Вы“, причём, два раза»
— А хотя, нет, — мордочка снова исказилась в жутковатой ухмылке, — не отвечай. Ты же любишь игры, правда? Все кобылки любят игры, особенно в твоём возрасте, — кровожадная улыбка сменилась более пошлой, голубые глаза с вертикальным разрезом зрачков, не церемонясь рассматривали самые пикантные места. — Так давай сыграем. Ты ответила на мой вопрос — я отвечу на твой. Так что ты там хочешь? Ах, не отвечай я знаю, я всегда знаю, чего хотят такие сладкие кобылки, как ты. Ты хочешь знать где Кристи, правильно? — последнюю фразу розовая кобыла почти прокричала, мгновенно оказавшись нос к носу с Хлоей.
Хлоя отшагнула назад и уперлась крупом в дверь. У неё не получалось издать ни малейшего звука, всё тело сковал животный страх, а дыхание перехватило от какого-то тошнотворного запаха, источник которого, скорее всего, стоял на подоконнике.
— Она была о-о-чень плохой маленькой кобылкой, поэтому я тебя от неё избавила. Ведь лучшие друзья не будут нарушать клятву, данную другу, — розовая кобылка приподняла окровавленные копыта. — Но она смогла послужить мне, как очень хорошая девочка, хотя бы в последний раз. С её помощью я так быстро всё дописала, вон, погляди, — она кивнула на противоположную стену.
— Я… никогда не видела таких букв, и не могу… прочитать, — ответила Хлоя, сглатывая собравшийся в горле тяжёлый ком, она только сейчас догадалась, что эта ненормальная пони имела ввиду.
— Глупенькая, конечно ты не можешь прочитать их, ты же не знаешь древний Эквестрийский, а вот твой Друг знает, могла бы и у него спросить, — когда розовая пони слизнула густую, почти засохшую, кровь со своих копыт, Аран смог разглядеть пару острых клыков, изначально спрятанных за верхней губой.
«Твой Друг, который знает древний Эквестрийский… Что б меня Дейбрейкер ёбнула солнечным затменьем! Она знает, что я здесь?!»
Если это и было так, то розовая кобылка никак не отреагировала на его мысли. На её мордочке застыло чувство истинного блаженства, пока она продолжала слизывать кровь.
— Не… не знает Кристи никакого «древнего…», да и вообще, что она нарушила? Какую клятву? — Хлоя, продолжая упираться в дверь, с ужасом наблюдала за тем как густая красная жидкость стекает по подбородку розовой пони.
— Глупышка, я не о твоей подруге говорю. Ладно… это сейчас не важно, — розовая кобыла разочарованно качнула выцветшей гривой. — Какая клятва? Клятва Пинки Пай конечно, — Аран наконец смог различить её кьютимарку, и это были… три воздушных шарика.
«Это имеет смысл, ведь там была печать именно с такой меткой, но… это совсем не то, что я ожидал увидеть на бедре безумной кровожадной психопатки» — подумал белый единорог.
— Клятва Пинки Пай? Мы читали про неё позавчера в одной старой книжке, но… какое это имеет отношение к…
— А я и есть та самая. Позвольте представиться — Пинкамина Диана Пай, — розовая кобылка прижала Хлою к двери, в зубах у неё словно из неоткуда появился большой кухонный нож. — И моя клятва — это не просто развлечение для таких несмышленых кобылок как ты, это клятва настоящей дружбы! И если твоя Кристи не смогла сдержать такое простое обещание, как: «Не рассказывать никому о том, что вы втихую изучали ритуальную магию», то зачем тебе нужна такая подруга, а? — Пинкамина прижала копытом горло маленькой кобылки, а нож продолжил нервно плясать в опасной близости от её глаз.
— Но… но… она моя подруга, она не могла, — Хлоя перепугано смотрела на нависшую над ней психопатку. — Мне всё равно… я… хочу… с ней дружить… — кобылка начала потихоньку всхлипывать.
— Ой-ой. Только не надо мне тут ныть. Что Он о тебе подумает-то? — Пинкамина нехотя убрала копыто от горла оранжевой кобылки. — Знаешь… если ты такая хорошая подруга, то я пожалуй позволю тебе… почувствовать твою подругу… да и ты довольно симпатичная, можем немного позабавиться… Эх, как давно никто не пробовал мою выпечку. Может конечно старые деньки еще вернуться, а? Как думаешь? — Пинкамина смотрела на Хлою, но Арану почему-то казалось, что этот вопрос предназначался ему. — Я тут как раз партию кексиков испекла, позволю тебе попробовать свою подругу на вкус, если уж ты так хочешь, — розовая кобыла с каким-то больным наслаждением наблюдала за маленькой Хлоей, потерявшей дар речи от ужаса. — Но для начала, — Пинкамина снова улыбнулась своей самой пошлой ухмылкой, — мы с тобой немного пошалим. И раз уж это между нами, девочками, лишние глазки и ушки нам не нужны, — нож, с силой брошенный вниз, с громким «взум» воткнулся меж ног оранжевой кобылки, всего пары сантиметров не доставая до промежности. Пинкамина, явно удовлетворенная произведенным эффектом, демонстративно облизнув губы, приблизила свою мордочку вплотную к мордочке маленькой оранжевой кобылки.
Аран почувствовал, как его, то есть Хлою, укусили за ухо, два длинных клыка спокойно прокусили мягкую плоть и холодные губы, немного причмокивая, начали потихоньку сосать кровь.
— Разыщи Меткоискателей, Аран, — тихонько прошептала Пинкамина, прежде чем резко дернуть ухо, отрывая от него небольшой кусочек. В воздухе сконцентрировался невероятно сильный запах озона.
Единорога повело, он перестал ощущать себя как Хлоя, став чем-то отдельным, отдалённым, отдаляющимся. Последнее за что уцепился изумрудный взгляд были шторы, край которых спал с подоконника открывая такую милую, но такую ужасную картину: на большом хирургическом подносе лежало шесть фиолетовых кексов, почти одинакового размера, сверху каждого из них была выложена небольшая прядь сиреневых волос. В голове с небольшим запозданием промелькнула мысль о начинке, которой эта психопатка собирается накормить Хлою, а затем он почувствовал сильный ментальный удар словно под дых.
Уже третий раз за день его разбудило одно и то же лицо. Аран проснулся, обнаружив себя лежащим в кровати с мокрой тряпкой на голове, и честно… стыдно признаться, мокрой была не только тряпка.
— Аран, с вами всё в порядке? — Хлоя, сидевшая рядом, заметила, что единорог открыл глаза.
— Да, Дискорд меня побери, моя голова…
— Ваше… заклинание прошло не слишком удачно? — Хлоя осторожно приподняла мокрую тряпицу с головы Хантера.
— Да нет… нет. Все просто замечательно, — сказал Аран, приложив копыто к голове, в висках сильно ломило, — А сколько я так проспал?
— Примерно час, — оранжевая кобылка осторожно поменяла тряпицу на более свежую.
Единорог наконец сфокусировал взгляд на Хлое. Ему даже в какой-то мере было непривычно находится вне её тела… как бы странно это не звучало.
— Сколько? Час? Вот это я понимаю отдача от мгновенного выхода, — его взгляд зацепился за шрам, который действительно мог остаться после порванного уха. — Это… а почему ты просто не ушла? Вроде как заклинание вступило в силу сразу же, час назад.
— Да, насчет этого, — Аран заметил, как мордочка Хлои заметно покраснела. — Я хотела сказать вам… спасибо.
— Да ладно, нам же это обоим на копыто, — единорог, заговорщически улыбнувшись, попытался привстать, но ему не хватило сил даже на то, чтобы поднять одеяло.
— Да нет… я не об этом… вы, — Хлоя замолчала, словно пытаясь подобрать слова, — очень благородный пони. Любой бы на вашем месте воспользовался ситуацией… и мной, — цвет щёк оранжевой кобылки теперь можно было сравнивать только с цветом крови.
«Так! Что за странные ассоциации. Неужели последствия после встречи с этой психопаткой…»
— Да не сказал бы, что уж и любой… — начал было Аран, но, наткнувшись на недоумевающий взгляд, осёкся.
Поняв, что он почти только что сказал, единорог заткнулся, дабы не сболтнуть ничего лишнего.
— И я вам наговорила столько пошлостей, за что и прошу у вас прощения, — продолжила кобылка, после недолгого молчания.
— Ладно. Проехали.
— Тут, ушат с холодной водой стоит, если нужно. У вас был сильный жар, когда вы отключились. Если хотите могу с вами…
— Не стоит, Хлоя, — улыбнулся ей Аран. — Иди лучше спать, поздно уже. Думаю великий и могущественный маг разберется как с помощью магии поменять тряпку, — радовало, что у единорога ещё хватило сил хотя бы на вымученные улыбки.
Кобылка запунцевела пуще прежнего и, коротко кивнув, выбежала за дверь. Хантер, проводив её взглядом, с протяжным стоном откинулся на твердую подушку. В голове была полная каша, поэтому Арану понадобилось намного больше времени, чем обычно, что бы составить хотя бы примерную общую картину увиденного:
«Что бы меня сослали на солнце… куда же я вляпался на этот раз? Садистская психопатка, пекущая из пони кексы… а еще эти вампирские клыки и вертикальные зрачки… и нельзя забывать про сильный запах озона, который всегда сопровождает мощные проявления демонической магии… Ладно, как-нибудь разберемся… А кто такие вообще Меткоискатели и зачем они мне? Пиздец какой-то…»