Солнечное затмение
Глава 1. Аудиенция
Если тебя хотят убить два Ночных Стража, то лучшее, что ты можешь сделать — помочь им в этом. Фестралы, скрывающиеся и перемещающиеся в тенях с пугающей быстротой — самые опасные бойцы Эквестрии. Ряд острых клыков готов разодрать жертве глотку, если только они найдут и догонят эту бедняжку. А уж в этом то можно и не сомневаться: они слышат неслышимое, видят во тьме и дружат с тенями. Ты видел, как фестрал влетел в тень на стене перед тобой? Оглянись. Они входят в личное, карманное войско Луны и абсолютно ей преданы, они пережили тысячи лет гонений во время пребывания своей Повелительницы на луне и остались верны ей. Являясь прямыми потомками Луны, они все связаны эмпатией, их невозможно застать врасплох.
И я знал что сейчас, в эту самую минуту, как минимум десяток этих тварей вышли на охоту, где дичь — это я.
Вы скажете: “Мог бы догадаться, что проникновение в личные покои Повелительницы Ночи и кража серебряных амулетов до добра не доведёт”. Я знаю. И всё же мне хотелось пощекотать себе нервы.
А что теперь? Теперь я прятался на чердаке трактира в Нижнем Кантерлоте и сквозь щели в потолке заметил, как в здание вошла толпа фестралов. У меня душа ушла в пятки, я весь затрясся от ужаса, но прекрасно понимал, что малейшее моё движение сразу меня выдаст.
Все посетители испуганно на них оглянулись, а мышепони, весело гогоча, заказали столько выпивки, сколько хозяин трактира сможет поставить на стол. От сердца у меня отлегло, а жизнь заиграла новыми красками.
Спустя всего два часа, когда у меня затекли даже кости, Ночные Стражи соизволили напиться в стельку и уйти из трактира. Едва за дверным проёмом скрылся последний хвост, как я вздохнул с облегчением, но тут же услышал обрывок фразы последнего бэтпони:
— Сееееекундчку…
— Вот! — услышал я над ухом и понял, что беды не миновать.
Однако, вместо того чтобы впиться мне в глотку зубами, фестрал лишь растерянно пробормотал:
— Аааааааа эт ты кто?
— Извините-спасите-простите-помогите-человек-я-не-хотел-я-клептоман-я-всё-верну, — скороговоркой пролепетал я сквозь силу.
— Нет, извини, но слшком это длинное имя, ткчто вставай и иди, течеловекяне.
И помереть мне на этом самом месте, если здесь не оказалось ещё двое фестралов!
— Лотар, мне кажтся, что его звут человек !
— Не-а, его зовут вор. А ну-ка верни то, что принадлежит нам по праву и имей совесть идти на своих ногах до места, где ты украл эти штуки.
Я даже не знаю, что удивило меня больше: пьяный шастающий по городу отряд фестралов или то, что они меня не убили на месте. Однако мне ничего другого не оставалось, кроме как последовать за ними. Двигались мы скорее по синусоиде, чем по прямой, но чёрт возьми, эти милые лошадки доводили себя до такого состояния целых два часа непрерывного распития спиртных напитков, тогда как я свалился бы замертво уже минут через пять.
По земле путь предстоял долгий, однако спустя каких-то пару кварталов фестралы, судя по всему, осознали, что не дойдут пешком до места назначения.
— Так, а ну быстро, как-там-бишь-тебя-зовут полезай мне на спину и крепко держись, ты нам нужен в живом виде, а летать, как вижу, не умеешь, — обратился ко мне самый большой фестрал, больше похожий на медведя, чем на любую пони, даже если эта пони мышепонной расы.
В ответ я молча влез на его спину и крепко ухватился за шею. Даааа, теперь понятно, почему он не побоялся, что я его задушу — под руками я ощутил такую гору стальных мышц, что скорее он придушил бы мои руки, чем я его. Впрочем, я тут же ощутил и работу остальных его мускулов, а заодно и сильный толчок — мы взлетели. Если бы я открыл глаза, то моему взору представился бы величественный вид на древнюю столицу Эквестрии, но, к сожалению, всё, что я мог делать — это стонать, крепко вцепившись в шею Медведя. Словно назло мне, Стражи весь путь весело шутили и спорили по поводу того, наградят их за поимку вора или прибьют за пьянство. Но, как и всё хорошее рано или поздно заканчивается, так и наш полёт завершился на балконе личных покоев Луны.
— Скоур, — обратилась к стражу Луна, — заходи и немедленно объяснись: почему человек у тебя на спине и почему от вас за добрую милю несёт алкоголем?
Я рискнул открыть глаза и увидел ту же самую комнату, в которой однажды уже был. Единственное изменение — стоящая прямо передо мной Луна. Ах, Луна, милая ты поняша… Сейчас её мордочка выражала явное неудовольствие, глаза добавляли немного презрения, но в целом никакого гнева, что не могло меня не радовать, ведь кто знает, чем могла бы окончиться встреча с разгеванной полубогиней.
— Медальон, — полу-спросила, полу-потребовала Она.
Я повиновался, достав безделушку из внутреннего кармана куртки и протянув ей. Перехватив медальон прямо из моих рук телекинезом она на секунду нахмурилась, но тут же улыбнулась, едва убедившись в том, что это та самая вещь.
— Ты хоть знаешь, что ты украл? — спросила Она.
— Нет, — ответил я, — не знаю. А это что-то меняет? Меня же отправят на урановые рудники, или, скажем, в ГУЛАГ. Повесят? Или расстрел? — продолжал размышлять вслух я.
— Успокойся, маленький человечек, сейчас не такое время, чтобы просто так казнить за какую-то там кражу, пусть и столь ценной вещи. Но я хочу, чтобы ты узнал, что именно ты посмел украсть. Это медальон моей верной, кхм, ученицы, — на мгновение мне показалось, что она покраснела, да и сама она наверняка это почувствовала, — Стражи, живо в казармы и чтобы я духу вашего не видела, пока не протрезвеете! — скомандовала она. Впрочем, выполнить это требование довольно трудно ввиду эмпатической связи фестралов между собой и Принцессой, а также её способности гулять по чужим снам, — и его оставить мне. ВЫПОЛНЯТЬ! — рявкнула она, заметив секундную нерешительность на морде Медведя.
Едва Стражи вылетели с балкона, как я переспросил:
— Ученица?
— Да, — с ноткой грусти ответила она, — сейчас мало кто знает, мало кто помнит, но во время моей ссоры со старшей сестрой меня многие поддержали. Меня почитали как богиню плодородия, строили мне храмы. В мою честь устраивали пиры, я была другом для всех и каждого, мои научные труды высоко ценились в обществе учёных, а простые пони с охотой раскупали мои книги с несколько иным содержанием, в том числе связанным с плодородием. Я совершенно не хотела захватывать небосвод! Но Селестия мне завидовала, — ей поклонялись в официально-деловом, торжественном стиле, только днём, прятались от палящих лучей солнца в жаркие дни и проклинали её за засухи. В общем, когда Тия стала обвинять меня, её едва ли не засмеяли. У меня была слишком сильная поддержка. Но ведь ты, как человек, наверняка знаешь, что делается в таких случаях? Подставы, слухи, взятки, клевета, обвинения и так далее. Это существенно ослабило ряды моих почитателей, но мои позиции всё ещё были достаточно прочны. И тогда случилась трагедия — какой-то фестрал устроил настоящую бойню в самом центре Кантерлота! Я сказала “какой-то” лишь потому, что не чувствовала его, хотя у меня устойчивая эмпатия с каждым своим ребёнком. Полагаю, это было заклинание изменения облика. И вот тогда от меня отвернулись почти все. Кроме неё. Она не только не предала, но и участвовала в финальной схватке. Селестия в гневе хотела аннигилировать меня, пока я спала, но единорожка, которая как раз занималась уборкой в моей комнате, просто поставила щит. Обычный щит не спас бы меня, Селестия пробила бы его и убила меня, а владелец щита максимум упал бы от усталости. Но Старфален вложилась полностью, до последней капли. Она буквально сгорела ради спасения моей никчёмной жизни. Моя сестра потеряла много сил на создание этого заклинания, а теперь ещё и убила невиновную пони им же. Это заставило её немного остыть и обдумать ситуацию. Я могла воспользоваться слабостью Селестии и убить её на месте, но в этом случае точно потеряла бы последних поклонников в народе. И я сдалась. Да, вот так вот просто. Единственное, что я успела сделать — спрятать остатки Старфален, которыми являлся её медальон, в тайник в этой самой комнате.
История была не из тех, которые просто так рассказывают первому встречному и я прекрасно это понимал. Значит, в этом есть какой-то смысл. Но какой? Думай, Имярек, думай! “Человечек”, “знаешь про политические игры”, та мимолётная реакция, когда она задела меня телекинезом и такие откровения. Я стал догадываться. Факты выстраивались в некое уравнение, результат которого мне ещё предстояло узнать. Итак, что мы имеем? “Человечек” говорит о том, что она знает о нас, а замечания о моей осведомлённости касательно интриг добавляет к этому то, что она знает о нас достаточно хорошо. Её реакция, когда она задела меня телекинезом могла мне показаться, а может говорить о моём иммунитете к магии. Её откровения же призваны как минимум заставить меня сочувствовать ей, встать на её сторону в этой исторической борьбе против белой интриганки. Или нет? Откуда она знает, что я достаточно надёжен? Эмпатия? Гуляние по моим снам? Очевидно, что и то и то не является магией, к которой я, кажется, неуязвим, а потому она вполне могла этим воспользоваться. В любом случае мне нужно что-то ответить.
— Ох, извините, моя Госпожа, — когда это она стала для меня госпожой? — невольно удивился я своим же словам, — я и не знал, что взял столь ценную для Вас вещь. Но извольте поинтересоваться, что ждёт меня в ближайшем будущем? Сколь сурово будет наказание?
— По хорошему, я должна посадить тебя в темницу и судить по всей строгости Закона. К твоему безмерному счастью, сейчас ситуация не позволяет мне этого сделать.
— Ч-что? Почему? — Несмотря на моё безмерное счастье от такого поворота событий, моё удивление было ещё безмернее.
— Прошу, не провоцируй меня, — да что же с ней такое-то? Это что, ловушка? — Хочешь Лунной Росы? Помнится мне, её никто не пил с момента моего изгнания. Ты станешь первым, — игриво подмигнула она мне.
Что здесь происходит? Подозрительно. Судя по всему, она действительно пытается меня… завербовать? Или спутала меня с семейным психологом? Но чёрт, она же чёртова принцесса, независимо от причины такого поведения, как я могу отказать ей?
— Не отказался бы, — ответил я и заметил в её глазах благодарность. В конце концов, она тысячу лет провела в одиночестве, а по её возвращении народ не сильно-то и обрадовался, чтоб хуже не сказать, — хочешь, я расскажу тебе сказку? Про лисицу и дьявола. Про охоту… на охотников?
Луна буквально собирала лунный свет в бокал, сотворяя Лунную Росу.
— Ах, эта та красивая история, где дьявол скрывался в тенях, как мои фестралы, а лисица скользила по ветру? Где убеждённый одиночка, предавший множество сообщников и ждавший от любого того же самого, полностью доверил свою жизнь лисице?
— Но откуда Вы знаете эту историю? — поразился я.
Луна горько улыбнулась и произнесла:
— На Луне я была в изоляции, не могла ни с кем говорить, но зато могла видеть сны кого угодно, кроме пони. Видимо, Селестия поставила барьер между мной и Эквестрией. Да, я видела много чужих снов, прежде чем смогла сама путешествовать по ним. Я поняла, что мы не одни во Вселенной. И видела эту охоту лично. Романтичная, но кровавая история.
Принцесса пролевитировала мне на треть наполненный Росой фужер, я же взял его, благодарно кивнув.
Я внимательно смотрел на напиток, посмотрел сквозь него на лунный свет и окончательно убедился в том, что простой смертный не в состоянии сделать такое чудо.Это был жидкий лунный свет с ароматом нежной мелодии арфы. Вдоволь налюбовавшись я сделал осторожный глоток, — и волшебный напиток превзошёл все мои ожидания, его вкус, словно мягкий шёлк, словно лунный бархат, — он ласкал горло и щекотал язык, пился столь легко, будто был водой… Я облизнулся и только невероятным усилием воли заставил себя отказаться от мысли выпить всё в один глоток.
— Вижу, тебе понравилось, — улыбнувшись произнесла Луна, — а это лучший подарок для меня. Кроме того это означает и то, что я не разучилась плести Росу.
Принцесса стала медленно наполнять свой собственный бокал.
— Да-с, это божественный напиток, я никогда ещё не пробовал такое чудо, даже близко не пробовал! — ответил я.
— То ли ещё будет! — со смешком добавила Луна.
— Луна, — произнёс я с некоторой опаской, не зная, как она отнесётся к такому панибратству, — а ты помнишь, откуда вы с сестрой появились? Кто ваши родители, как вы оказались здесь? И почему ты так много знаешь о людях? Откуда ты вообще о нас знаешь?
— Помню, очень смутно, словно в тумане. Не могу сказать, правда ли всё было так, но…— Луна умолкла на несколько мгновений, собираясь с мыслями и пробуя свой напиток, — это долгая история. Готов ли ты выслушать её полностью, или мне попробовать объяснить всё коротко?
— Конечно готов! Я хочу знать всё, что Вы помните! — воскликнул я, сгорая от любопытства.
— Ах, Имярек, к чему эти формальности? Можешь обращаться ко мне на “ты” или как тебе угодно, — она вновь закрыла глаза на несколько секунд и отхлебнула лунный свет, — Я не помню имени своей матери или отца, но они были. Их сотворил Александр, один из Создателей. Всего нас было пятеро — родители, я, Селестия и наш старший брат Солар Флэйм. Мы жили в небольшом райском мирке, но однажды создатель сказал нам, что мы готовы к правлению над собственным миром и подарил нам звездолёт, огромный такой! Мой папа стал капитаном, мама помощником и коком, а брат следил за мной и Селли. Мы были ещё маленькими жеребятами! Так прошло полтора десятилетия, и когда мы уже нашли подходящую планету, сильнейший варп-шторм выбросил нас невесть где на безжизненный мир. А во время самого шторма корабль был безнадёжно испорчен. Мои родители отправили нас в каюты, а сами до последнего пытались управлять машиной, но в конце концов пропали, как я думаю — их выбросило в космос через повреждённую обшивку, а мы, дети, остались одни. Наш корабль упал в жаркие пески пустыни, в нескольких часах пути от горного хребта, который, судя по последним данным в бортовом компьютере, отделял нас от настоящего ледяного ада и одновременно с этим являлся единственным источником жизни на планете — в горах росли деревья. Но куда важнее было другое: судя по показаниям сканеров, в этом аду находился единственный металл, пригодный для ремонта нашего корабля. Да, мы были полубогами, но добраться до ресурсов было невероятно тяжело. Не хочу углубляться в детали, но когда мы вернулись возникла новая проблема — нам нужно было буквально заварить корабль этим металлом, кто-то из нас должен был остаться снаружи и сделать это. Флэйм сам вызвался на это, а я ушла в свою каюту и проплакала там несколько дней подряд. Тут началась ужасная песчаная буря, температура за бортом повысилась на сотню градусов и Селестия запустила двигатели на взлёт. Мы улетели.
— А как Солар Флэйм, он выжил тогда? И жив ли он сейчас? — спросил я
— Не знаю, честно не знаю, хотя и надеюсь на лучшее. К сожалению, мы не сможем встретиться, я до сих пор не нашла его сны, а физически ни он, ни я не можем прилететь друг к другу.
Ах, да. На автопилоте мы долетели до Эквестрии, довольно жёстко приземлились, и Селестия выбила заклинившую дверь магией. Упали мы в огромную долину. Думаю, космолёт до сих пор лежит там. Нам потребовалось несколько лет, чтобы найти пони в этом чудесном мире. Они жили в очень суровых условиях, воевали с многочисленными врагами… И тут пришли мы. Пони с радостью приняли нас, ведь мы почти сразу продемонстрировали им своё могущество, нормализовав климат и изгнав множество демонов и монстров. Затем мы объединили десятки вольных городов и сёл. Лишь гордый Сталлионград не хотел входить в нашу Империю. Селестия устроила кровопролитную войну, в финале которой заклинанием невероятной силы вплавила упрямых сталлионградцев в камень. Но некоторые выжили, и тогда даже самые ярые сторонники Селестии отказались продолжать войну, поражённые столь ужасным зрелищем. Так Сталлионград стал Первым и Единственным непокорённым городом пони. А что случилось потом ты и так знаешь, — закончила Луна свою речь.
Я же допил свою порцию Росы и стал думать. Интересно, живы ли родители Сестёр? Можно ли починить космолёт и сгонять за их братом? Какие отношения с Селестией у моей синей поняши после всего этого?
— Лу, — начал я, — ты с тех пор, случайно, не помирилась со своей сестрой?
— С ней-то? — переспросила Луна, — Нет, конечно. У нас слишком разные политические курсы, а меня она к управлению страной не допускает. Десятки гвардейцев гибнут от лап грифонов на Севере, а она устраивает пиры! В Зебрике вспыхивают бунты, а она едет в гости к Твайлайт! И что самое ужасное — этого никто не замечает! Никто!
Принцесса Ночи не на шутку разбушевалась — сказалось лёгкое опьянение.
— Мои Дети ежедневно доносят всё более и более тревожные вести о грифонах, а Селестия устраивает новый досрочный набор в Гвардию! В Гвардию, ветераны которой уже показали свою полную некомпетентность в сотнях мелких конфликтах на Севере! И что самое ужасное — мои Стражи могут нападать только на маленькие отряды врага, мы не предназначены для открытого боя! Я ничем не могу помочь приграничным жителям! За неделю я потеряла уже трёх Стражей, которые нарушали приказы ради спасения мирных жителей…— Луна уронила голову на стол и заплакала, уставившись невидящим взглядом в тот самый медальон.
Я, в свою очередь, внимательно осмотрел комнату. В углу, словно срезая его, расположился балкон с массивным мраморным ограждением, от комнаты он отделялся дубовой дверью с огромным витражом в верхней её части. Если смотреть со стороны балкона, то прямо напротив него, в углу, стояла огромная кровать тёмного дерева, с плотным пологом. На правой стене висели полочки и стояли шкафчики, а угол был вновь срезан — на этот раз для чёрно-матовой кованой стальной двери из комнаты. Справа от кровати стоял письменный стол. Ну а слева стена представляла из себя сплошное стекло в лёгкой раме и открывала прекрасный вид на ночное небо, которым невольно и залюбуешься во время чаепития за небольшим столиком возле этой стены. Луна, к слову, именно этим сейчас и занималась, потихоньку прекратив даже всхлипывать.
— А ты видела таких как я вживую за последние, скажем, две тысячи лет? — спросил я, так как задумал один интересный план.
— Нет, а почему тебя это заинтересовало?
— Кроме некоторых весьма важных причин, титул, имя, оружие, доспехи, золото – и вот шайка Мэролла, состоящая из грифонов-наёмников, исполняет роль наёмной эквестрийской армии, но вроде бы Вы тут и ни при чём…
— Интересный ход. Но что, если он раскроется?
— Не думаю, что это произойдёт. Ведь никто не знает меня, не знает, что я с тобой говорил, не знает даже, что я такое и откуда взялся. Все просто подумают, что далеко за горами есть ещё одно необычное существо.
— Риск! Я могу тебя нанять, но если правда всплывёт наружу, Селестия с лёгкостью и полной поддержкой населения вышвырнет меня обратно — на луну. Зато у меня есть другой план. По моим сведениям в Эквестрии есть несколько тайных обществ, члены которых — выходцы из самых влиятельных кругов, по настоящему могущественны. Изначально они пытались высвободить меня с луны, но и сейчас следят за Селестией и мной, готовые в любой момент попытаться спасти меня. Появление в их рядах ещё одного необычного существа не вызовет никаких вопросов. А ты, в свою очередь, сможешь организовать их на отпор иноземным захватчикам.
— Моя Госпожа, я согласен! Но… где мне их искать? Это ведь тааайное общество?
— На Гупер-стрит в нижнем Кантерлоте есть таверна “Дети ночи”. Её так назвал основатель, ушедший на пенсию ночной страж. Теперь это любимое место встреч разнообразных тайных обществ и самих ночных стражей. Правда первые обычно встречаются, а вторые — напиваются, но это не имеет особого отношения к делу. Я надеюсь, ты ясно понял свою задачу?
— Да. Найти, вступить, уговорить. Помешать врагу и не засветить связь с тобой.
— Именно. А для общения со мной используй моих детей. Все они будут извещены о твоём существовании в самом скором времени. А теперь иди — видно, что ты подустал, немного пьян, хочешь спать — такой путник не вызовет никаких подозрений, напротив, сыграет на легенду о пришедшем “из-за лес из-за гор” путешественнике одного далёкого и таинственного народца.
— А можно задать ровно три вопроса-просьбы перед уходом на смертельно опасное задание?
— Внемлю, — заинтересованно сказала принцесса ночи.
— Мне нужен плащ. Коричневый, зелёный или белый с кровавым подбоем, но если таких нет, то любой. Я хотел бы выпить ещё одну рюмочку этого напитка Богов… или Богинь? Не важно. А ещё я хотел бы узнать, как отсюда выйти и где эта Гупер-стрит?
Хихикнув, Лу ответила:
— Плащ? Ну да, у меня такой был где-то, тёмно-синий с одной и светло-голубой с другой стороны, с изящной серебряной фибулой, и стоил он как небольшой замок, между прочим. Секундочку, — она на мгновение прикрыла глаза, — всё, Слик уже ищет его. Она же выведет тебя из замка. А насчёт Росы — не получится. Посмотри, луну закрыли грозовые тучи. Ах, надеюсь хоть в этот раз погодники оставят тучи в покое, ведь я люблю грозу в начале мая.
Через пару минут в дверь постучала и сразу же вошла Слик, неся на спине плащ. Хм, то что нужно — старомодный, простой, как простыня, толстый и тёплый на вид, как плед.
— А ещё он не горит, не намокает, и крепче стали. На нём сильная магия и вплетения из нитей какого-то особого сплава. Не знаю точно — я же не кузнец, а алхимик.
— Что значит “а ещё”? Ты читаешь мои мысли? — спросил я, одновременно взяв у служанки плащ.
— Нет, ты просто пьян и говоришь вслух, — со смехом ответила Лу.
Я повертел в руках плащ и надел его на себя, тёмно-синим наружу. Он оказался действительно хорош — приятный на ощупь, вес ровно такой, чтобы придавать солидности, но не мешать, по длине до щиколоток и безумно красивый, если приглядеться, а если не приглядываться — то самый обычный, добротный полукруглый плащ.
— А никто не заподозрит твой след на мне? Всё таки цветовая схема плаща…
— Нет, у нас любят цветные вещи. А ты вообще иностранец. Кому в голову придёт оклеветать меня? А если и придёт — где доказательства? Этому плащу тысяча лет, его даже моя сестра не видела.
— Тебе виднее. В любом случае, спасибо большое за предоставленное доверие, за приятную компанию, за артефактный плащ, за Росу, в конце концов! — произнёс я с искренней благодарностью в голосе и, сильно переигрывая, добавил, — за сим откланиваюсь Вашему Величеству и отправляюсь в путь, тая робкую надежду на повторную встречу с тобой, Лу, — окончание фразы я произнёс уже без всякого переигрывания, нежно и немного даже замявшись перед тем, как сказать её имя.
Глава 2. Стереотипы
Гупер-стрит была типичной узкой и тускло освещённой старыми фонарями улочкой среднеклассового района столичного града, вымощенная надёжным и солидным, но не очень удобным для копыт булыжником, со старыми и грязноватыми, когда-то даже белокаменными, но в целом крепкими, опрятными и аккуратными домами по обе стороны дороги. О, а вот и древняя, как сам город, сильно истёртая и отполированная не только тряпкой в копыте, но и самим временем вывеска таверны «Дети ночи». Сделана она была из цельного куска стали в виде дуги, обе стороны которой плавно переходили в перепончатые крылья, косточки которых были сделаны из серебра, а снизу из неё торчали два острых серебряных клыка. Подвешена она была на огромной якорной цепи, что, видимо, и обусловило её сохранность в течении более чем тысячи лет. Да-а-а, с Луной всегда нужно держать ухо востро, потому как она явно не очень сильно разделяет в своих воспоминаниях события тысячелетней и вчерашней давности, как, например, эта таверна. По её словам мне показалось, будто этот страж ушёл на пенсию пару лет назад. А на самом деле он жил больше тысячи лет назад... Хотя ей позволительно, ведь она, кажется, невероятно могущественное существо, Богиня, к тому же пробывшая в чистилище целое тысячелетие. И наконец, собравшись с мыслями, я вошёл внутрь.
Атмосфера в таверне стояла весьма своеобразная, накурено было — хоть топор вешай, а концентрация разного рода интересных личностей и бесед на квадратный метр просто зашкаливала. И только теперь я понял, во что вляпался. Найти здесь членов тайной организации, вступить в неё, завоевать такой уровень доверия, что меня будут спонсировать — и решить проблему Севера. И всё это в максимально сжатые сроки — грифоны не любят откладывать дела в долгий ящик, как это делают эквестрийские бюрократы. Кобылка пытается перепить зебру, гвардеец мрачно старается утопиться в вине, шумная компания молодёжи весело проводит время, а вот в углу сидит, закутавшись в коричневый плащ, ухоженный и опрятный жеребец с мышинной шёрсткой и серебряной гривой. Лениво потягивая вино из чаши он сидит и, смотря на окружающий его хаос, крепко думает о чём то своём. Думаю, он мне и нужен. По крайней мере он больше всех присутствующих подходит под определение “аристократов-заговорщиков”. Я подхожу к его столу и сажусь напротив.
— Вас только что с пальмы сняли? — равнодушным тоном спросил жеребец раньше, чем я успел придумать, с чего начать беседу.
— Вы почти угадали. Это случилось примерно 50-60 тысяч лет назад, я не силён в биологии и теории эволюции, — я сразу сделал попытку перевести беседу в мирное русло.
Он сфокусировал взгляд и внимательно осмотрел меня с головы до пят. Равнодушие с его морды — как рукой сняло.
— О, я вижу вы, — он замялся, пытаясь найти, каким словом ко мне обратиться но, так и не найдя, просто продолжил, — образованы? Прошу прощения за мою грубость, я был крепко поглощён думами, а здесь отрывает меня от них обычно только пьяная шваль.
— Только самую малость. И, как я заметил, эта таверна для вас не является обычной средой обитания?
— Вы на редкость наблюдательны, — саркастично заметил господин.
— А вы не обделены и юмором, — ответил я.
— Благодарю. Но, подозреваю, Вы нашли меня по определённому делу. По какому?
— Да, дело… совсем из головы вылетело. Видите ли, дело такое, что я патриот в серебряном свете луны. Я не могу спокойно смотреть на терзаемый кровожадным врагом север. Я многое знаю о настоящей войне — в том числе и о нужном для неё количестве ресурсов. И помимо этого я знаю, что ты — тоже партиот в себреб… ты понял — патриот со свя-зя-ми. Вот.
Алкоголь явно начал угнетающе действовать на мою ЦНС. Хм, надо бы принять это во внимание...
— И Вы хотите, чтобы я снабжал Ваши дорогостоящие милитаристические авантюры за свой счёт?
— Разумеется. Вы же хотите помочь нашей Госпоже защитить границы Эквестрии от разбойничьих банд? Ночные стражи регулярно ликвидируют атаманов, но эти твари абсолютно непробиваемые: на место убитого просто приходит ещё более отмороженный придурок. А если вы мне поможете, то новая бандитская шайка будет пользоваться удобными случаями, вырезая конкурентов…
— ...и превращаясь в нового монстра, так? Не думаю, что мы найдём общий язык.
Я почувствовал, что сейчас вспыхну. Спокойно. Сосчитай до десяти.
Отлично.
— Ты единорог. Разве ты не чувствуешь могущественной ауры Луны на мне, на этом плаще? Ты... смеешь сомневаться в её выборе своего героя?!
— Что?..— он на секунду зажмурился, сконцентрировавшись на изучении магических следов на мне, — Нет! — почти испуганно добавил он, — Я не имел ввиду ничего такого. Прошу прощения, господин…
— Имярек
— Да, Имярек. Это было простое недоразумение, но сейчас всё разрешилось. Что вам нужно? Обговорим детали прямо сейчас?
— Конечно. На самом деле, деталей пока мало. Мне нужна дюжина лояльных грифонов с первоклассным снаряжением.
— Как у Вас всё просто, Имярек, — усмехнулся аристократ, — но считайте, что Вам повезло. Так получилось, что мы не обделены золотом, а в наших рядах состоит несколько знатных грифонов, не всем из которых нравится происходящее на границах…
— Вот и отлично. Вы будете меня посвящать в ваш клуб или что-то такое?
— Имейте совесть! Всему своё время. Послезавтра в это же время здесь же буду ждать вас. И очень советую не опаздывать.
— Послезавтра в начале ночи здесь. Оки-доки. Всё?
— Да. До встречи, Имярек.
Единорог просто встал, левитировал на прилавок кучку битсов и ушёл.
Я же посидел ещё немного, допивая чарку вина, встал и петляющей походкой вышел наружу. Моему пьяному мозгу прогулка по ночному Нижнему Кантерлоту показалось жутко романтичной и заманчивой. И было за что! Ночной туман придавал узким улочкам таинственности, размытый свет фонарей отдавал мистицизмом, из-за окон раздавались различные звуки семейной жизни — от стонов до ругани, откуда-то издалека доносились пьяные перебранки и стук копыт по мостовой, мимо то и дело проплывали силуэты запоздалых прохожих и неизменной стражи. Я медленно шёл, жадно впитывая в себя ночную умиротворенность, сворачивая с одной улочки на другую, пока не оказался в грязном и сыром районе, где не было даже фонарей. Я посмотрел вверх и ахнул: на фоне неба и горы, высоко-высоко на склоне скал белел замок Сестёр, выдавая невероятно красивую, величественную иллюминацию, словно указывая на божественную сущность его обитателей и огромною пропасть между ними и их поддаными. Залюбовавшись столь прекрасным зрелищем я не заметил, как споткнулся о непонятно что здесь делающий булыжник и упал. Я постарался приземлиться на выставленные вперёд руки, но, похоже, перестарался, да так, что левая рука вдруг вспыхнула острой болью! Запястье словно распухло, а от него и до локтя словно пробежала молния. Я аккуратно перевернулся на спину и постарался успокоиться, рассмотреть повреждения. Падение содрало кожу с обеих ладоней, запястье действительно распухло, а боль в руке стала пульсирующей и неприятной, словно гигантская заноза. Я грязно выругался, упомянув тупой хрупкий скелет, идиота, раскидывающего по улицам камни и не забыв добавить несколько абстрактных конструкций, просто чтобы унять боль. Неожиданно на мою ругань ответили: из дома слева раздался сначала голос кобылки, в красках описывающий то, что она хотела бы сделать с ходячими будильниками, а потом показалась и она сама. Заспаная, худая, словно точёная, в серо-чёрную полоску и с гривой, больше похожей на старый стог сена, чем на традиционный ирокез или любую другую причёску.
— Ты зебра. — констатировал я очевидный факт.
— А ты… кто ты, дюжина чертей дери твою задницу, такой?! — удивлённо уставившись на меня спросила она.
— Человек. Не важно, здесь такие не водятся…— я перевёл взгляд с зебры на свою руку, после чего положил оную себе на грудь, — оооох, вот дерьмо, кажется, я её всё же сломал.
Зебра внимательно посмотрела на мои руки, камень, что-то прикинула и спросила:
— Идти сможешь?
— Да.
— Тогда иди ко мне и постарайся не шевелить сломанной конечностью, — произнеся это, она развернулась и быстро ушла куда-то в глубины своего жилища, представлявшего из себя холодный и мрачный подвал заброшенного и полуразрушенного каменного здания.
Я повернулся на бок, оперся о землю правым локтём и, кряхтя, встал и пошёл за этой кобылкой. Внутри было сыро и холодно, повсюду валялись деревянные обломки мебели и тряпьё. Расчищенная от мусора дорожка вела в дальний угол, где было несколько квадратных футов свободного пространства: очаг из камней с небольшим котлом над ним, постель из груды рваных одеял, а небольшой деревянный сундук играл роль её изголовья — и это всё убранство жилища зеброчки.
— Ложись сюда, — скомандовала она, указывая на свою “кровать”, — повреждённую конечность положи на пол и не шевели ею.
Я выполнил приказ и стал наблюдать за работой своей неожиданной благодетельницы, которая разжигала очаг, искала травы и наливала в котёл воду. Ожидая, пока вода в котле закипит, зебра задала вопрос:
— Так значит, ты не четвероногий? Ты сломал лапу, верно? — ровным голосом, с профессиональным интересом, но почти без любопытства спросила она.
— Почти. Всё так, но мы называем верхние конечности руками, — я постарался уточнить терминологию.
— Хорошо. Будем лечить твою лапу, — абсолютно невозмутимо утвердила она.
— Э!.. а, ладно, называй как хочешь. Но почему ты мне помогаешь?
— Потому что ты нуждаешься в этом, разве не очевидно?
Я ещё раз осмотрел подвал и его хозяйку.
— Но почему тебе тогда никто не помог?
Она молча положила в котёл какие-то более-менее чистые тряпки и стала их варить в своём “зелье” — судя по всему делала лечебную повязку, попутно обеззараживая импровизированные бинты. Достав их из котла она повернулась ко мне и, приказав приподнять “лапу”, а затем, приложив две плоские дощечки в качестве шины к руке, начала плотно приматывать их своей повязкой.
Мы осмотрели результат её работы и оба остались довольны. Поблагодарив зеброчку я уже было собирался пойти своей дорогой, но она прервала мои прощания на полуслове:
— Стой, копытоголовый, ты что, хочешь сесть в тюрьму за бродяжничество?
— Почему? — не понял её вопроса я.
Она, прикрыв глаза от вида моей нескончаемой тупизны, ударила копытом себя в лоб.
— Закон такой. После полуночи нельзя шастать по улицам.
Я многозначительно обвёл взглядом её убежище и сказал:
— Значит…
— Да. Располагайся где-то там, — она неопределённо махнула копытом куда-то в сторону очередной груды хлама.
Я пожал плечами, но согласился, что сесть в тюрьму в канун такой важной встречи было бы очень паршиво.
Уснуть мне мешали многочисленные клопы, вши и другой гнус, упорно пытающийся то ли съесть меня, то ли исполнить над моим ухом оркестровый номер. Однако, поворочавшись и накрывшись с головой лохмотьями, исполняющими здесь роль постели, я всё же смог заснуть.
Проснулся я от того, что моя спасительница поливала меня ледяной водой из чайника, напевая себе под нос зебриканскую песенку с мотивом “мауа кукуа”. Мне это не понравилось и я возмущённо, сквозь последние тени сна, пробурчал:
— Эй! Что ты делаешь?
— Бужу тебя, конечно. — похихикивая ответила она.
Я скинул с себя ветошь и оглянулся. Было темно.
— Ночью? — уточнил я
— Уже утро, — ответила она, будто объясняя прописную истину
— А почему тогда я ничего не вижу?
— Попробуй глаза открыть — может увидишь чего, — съязвила она и тут же весьма инициативно помогла мне в этом, начав лить воду прямо мне на лицо. Я, в свою очередь, покорно воспользовался этим, хорошенько протерев глаза ладонями.
Вновь оглядевшись, я заметил все признаки раннего утра: где-то щебетали птички, ругались соседи, а ночная тьма была слегка разбавлена солнечным светом. После несложных расчётов я выяснил, что на встречу мне надо прийти завтра ночью. И что прикажете делать целых два световых дня? Хм. Точно! Готовится к своей операции! Как? О, ну это проще простого! — всего-то нужно проработать некоторые её детали, чтобы не приходить на грядущее собрание с девственно чистым планом.
Так, что мы знаем? Грифоньи банды обедневших и попавших в немилость вследствии дворцовых переворотов дворян и простых разбойников образовали огромное множество лиходейских шаек, грабящих и разоряющих северные границы Эквестрии, причём с каждым днём их вылазки становятся всё глубже, кровавее и регулярнее. Армия не справляется. Паника. Жертвы. Беженцы.
Что можно сделать? Выбить себе чин главнокомандующего и отправить в самоубийственный бой все имеющиеся силы, потому что полководец из меня, откровенно говоря, херовый. Надеть сияющие доспехи, оседлать белоснежного единорога и понести добро и справедливость в стремительном галопе? Скорее всего я упаду из седла уже через пару десятков метров, сломав при этом себе пару рёбер и свернув шею, ибо никакой подготовки к такому в моей жизни, конечно же, не было. Действовать хитростью? Хорошая идея, вот только следует учесть и то, что грифоны не дурнее нас. Значит можно присовокупить к этому эффект неожиданности и щепотку обмана. И… и нас всё равно отымеют эти любители помучать своих жертв живьём. Подождите-ка...
Вот же оно, наше конкурентное преимущество! Ни я, ни потенциальный отряд моих грифонов не страдает гуманизмом, сентиментальностью и слабым желудком! А значит, мы сможем провести самый настоящий карательный рейд! А учитывая то, что по мобильности маленький отряд грифонов по меньшей мере не уступает маленькому отряду грифонов, мы сможем почти гарантированно найти, кхм-кхм, жертв для своего рейда! А после нескольких показательных казней мы, если план сработает, сможем доходчиво объяснить этим ублюдкам, что это НАША территория и МЫ ею владеем.
— Тук-тук-тук! — постучала копытом зебра в дверной косяк, — Ты что, снова заснул?
— А!? Уф, нет, просто задумался. Слушай, я почему то думал, что зебр в Эквестрии почти нет, но тут, в этих ссаных трущобах наткнулся на тебя. Может вы тут в каждом подвале прячетесь, ха? Не просветишь?
— В подвале… это ты верно подметил. Нас действительно мало в этой стране. И мы либо очень дорогие, либо очень нищие…
— А...
— ...и нет, далеко не каждая из нас умеет говорить на Эквестрийском стихами, варить зелья, читать, быть знатоком боевых искусств и живёт в гармонии с природой под самым большим деревом в округе.
— Вот блин.
— Стереотипы.
— Постой, а что ты имела ввиду, когда говорила о том, что зебры либо дорогие, либо нищие?
— Рабство.
— Рабство?! Разве оно здесь не запрещено?!
— Официально — нет. На практике — тоже.
— Почему-то я не видел здесь рабов и невольничьи рынки…
— И не увидишь. Они считают недопустимым рабство по отношению к разумным прогрессивным существам. Нас они считают дикарями, красивыми и умными животными. И покупают за горы золота далеко за морем, на нашем родном континенте.
— Во уроды!..
— Такова жизнь.
— Но если вас ввозят из-за океана за огромные деньги, то как ты оказалась здесь, в прогнившем и заплесневелым подвале явно не аристократской усадьбы?
— Моя хозяйка разорилась и покончила с жизнью. Пользуясь суматохой я сбежала, пока её наследники не решили продать меня для уплаты части долгов.
— А как…
— Моя очередь.
— Ладно, ладно.
— Долго ты собираешься сидеть в моём подвале и доставать меня своими вопросами?
— Дол… а. Чёрт. Честно говоря не знаю. Мне нужно где-то подождать до завтрашней полуночи и чем-то себя занять в это время.
— А потом ты превратишься в летучую мышь и полетишь на крыльях ужаса спасать город от зла?
— Что?
— Ничего. Можешь пожить у меня это время.
— Правда? Ничтоже сумняшеся благодарю за такую доброту!
— Не кривляйся. Я из тех зебр, которые умеют, — слегка угрожающе осадила она, — если это место не выглядит как дом — это не значит, что ко мне можно вламываться и занимать место. Может ещё массаж потребуешь?
— Извини. Я правда благодарен тебе за доброту и гостеприимство. Просто это место, оно… как ты и сказала, не похоже на дом.
— Принято. А что ты собираешься делать всё это время?
— Не знаю. Поболтаем?
— Почему бы и нет.
— Слушай, а ты не можешь сделать…— мои слова прервал неожиданно вошедший понь, выглядевший как… Ну, как ходячий труп бомжа. И вонь от него шла, как ни странно, соответствующая.
— Госпожа Рэнги, зелье-варево вышло как надобно? — хрипло выхаркал он, судя по всему, вместе с кусочками лёгких и низко поклонился.
— Да. Утром и вечером по ложке, запивая чистой водой. Через неделю должно полегчать, — ответила зебра и подошла к больному с бутылкой в зубах. Пациент достал из сумки пару грязных монет и осторожно дал их Рэнги в копыта, взяв у неё, в свою очередь, лекарство.
— Если выживу, по гроб буду за вас молиться Светлейшей и подарочки вам носить! Спасибо, спасибо, — сказал он и, развернувшись в низком поклоне, вышел.
Я пристально поглядел на Рэнги:
— Два битса за средство от этой хрени?
— Будет чудом, если теперь он не умрёт от голодного истощения.
— Два битса, два битса! — схватившись за голову простонал я. — Вчера за пару чарок вина мы отвалили трактирщику в несколько раз больше!
— Да ты богач, — усмехнулась она, — который только что осознал ценность своих денег.
В ответ я лишь простонал в шоке, а зебра вернулась к домашним делам.
Спустя четверть часа я вспомнил и повторил свой вопрос:
— А ты случайно не можешь сделать что-то не лечащее, а вовсе даже и наоборот — калечащее?
— Зачем?
— Скажем так, у меня есть острая в этом необходимость.
— Яд? Бомбу? Зажигательную жидкость? Проще простого. Но знаешь что? Не пойти ли тебе нахер? — агрессивно и безапелляционно ответила она.
— Почему?
— Я не убийца. И убийц не обслуживаю.
— Но…
— Даже во имя справедливости и мести. Ещё одно слово и потеряешь моё гостеприимство.
Я замолчал, обдумывая, как бы помягче поправить сорванную вербовку и объяснить Рэнги, зачем мне нужны её таланты.
В итоге я решил, что лучшим вариантом будет помочь ей и, как бы мимоходом, ввести её в курс дела.
— Могу я как-нибудь тебе помочь?
— Да. Заткнись и слейся с пейзажем.
— Я серьёзно. Должен же я как-то отблагодарить тебя за помощь? — помолчав секунду, я добавил, — и вот ещё, держи, — я достал из кармана несколько битсов и протянул ей.
Глава 3. Успех
Drolls — "Десять кубков"
HMKids — "Lorgar"
Ночное небо было закрыто плотным одеялом тёмных грозовых облаков. Человек и зебра, чужой и чужая для этого города, оба в покрывающих их плащах, не спеша, в молчании шли в таверну под вывеской из серебра и стали, гласящей: “Дети ночи”. Зайдя внутрь и не снимая капюшонов, они заняли стол в дальнем, тёмном и ближайшем к лестнице наверх углу.
— Без четверти полночь — достаточно времени для того, чтобы быстро перекусить, — заметил я и пошёл к трактирщику.
Увидев в “меню” печёную картошку, я тут же взял несколько больших, горячих и испачканных в золе клубней.
Час пробил. Спустившийся по лестнице жеребёнок осмотрел помещение, заметил нас и прищурился, склонив голову набок. Закончив анализ, он подошёл ко мне и позвал: “Идите за мной.”. Я встал, Рэнги тоже. Заметив это, жеребёнок вопросительно посмотрел на меня.
— Она со мной.
— Мне велели привести только Вас, дяденька.
— Но она нужна мне! — шёпотом прокричал я.
— Я могу подождать тебя здесь, — резонно заметила зебра.
Я посмотрел на жеребёнка, который стал кивать, как заведённый.
— Хорошо, посиди пока здесь. Надеюсь, я скоро вернусь.
— Мне так не кажется, — неожиданно вставил своё веское замечание мелкий.
— Ладно уж, малявка. Веди, — окончил сцену я и пошёл следом за жеребёнком наверх.
Подведя меня к двери он постучал, заглянул внутрь, сообщив о моём прибытии и, обернувшись ко мне, сказал заходить. Ну я и вошёл.
Тёмный кабинет был тускло освещён парой свечных ламп, а на подушках, напротив двери, полукругом сидело несколько пони, плотно закутанных в плащи так, что их лиц я не смог бы разглядеть при всём желании. Они явно хотели защитить своё инкогнито от случайного раскрытия. Напротив этого полукруга лежала ещё одна подушка. Бодро сказав “Привет!” я спросил, можно ли сесть. Получив утвердительный ответ, я так и сделал, подогнув под себя ноги и наклонившись вперёд.
— Наш соратник рассказал нам о Вашей безумной идее. И о бесспорных доказательствах того, что Госпожа благословила тебя на это дело. Мы хотим услышать подробности, — произнесла первая из заговорщиц.
— Да, и несмотря на несомненную мудрость выбора Госпожи, мы хотели бы узнать, кто ты есть, — дополнил её второй.
— И объясни, зачем ты привёл сюда зебру? — молвил третий диссидент.
Странно, но никакой неловкости или скованности я не чувствовал. Напротив — я горел желанием донести до них свою мысль!
— Зебра — моя спутница. Я — человек. Мой план — …
— Подробности!
— Извините. Так вот, я — человек по имени Имярек, одно из множества существ, населяющих эту чудесную планету. Я не владею магией, не умею летать, не обладаю ни силой, ни выносливостью, зато у меня острый ум и ловкие конечности. Если вы хотите деталей моей биографии — то скажу так: у меня есть весьма веские причины не раскрывать их. Как говорится, у каждого свои недостатки. Зебру я привёл сюда так-как она может помочь мне в реализации моего плана.
— Хорошо. Мы временно удовлетворены таким объяснением. Теперь поведай нам свои замыслы.
— Ну, здесь всё очень просто. Короче смотрите: мы собираем отряд из крутых грифонов и начинаем мочить в сортирах вероломно нападающих уродов, делая это как можно кровавее и эффектнее. Некоторых, конечно же “случайно”, — я изобразил пальцами очень толстые кавычки, — оставляем в живых. Параллельно в тихую вырезаем особо опасных атаманов по ночам, или когда они там спят. Шайки разбойников начинают что-то очень нехорошее подозревать и тут мы объявляемся, мол так и так, теперь это наша корова и мы её доим, понятно? И разбойники либо соглашаются, либо умирают. Вот.
Некоторое время все молча обдумывали сказанное мною. Наконец один из подпольщиков высказал общее мнение:
— Великолепный план, Имярек. Просто потрясающий, если мы правильно поняли. Надёжный, во имя всех гнедых, как сталлионградский паровоз.
— Не будь таким скептиком, — слегка осадил его пони, которого я по голосу опознал как своего старого знакомого — Сильвермауса, — в этом плане что-то есть, — он на секунду задумался, — но всё же... Имярек?
— Да?
— А почему ты решил, что наш отряд сможет всё это сделать?
— Я конечно не специалист по военному делу, но у меня есть подозрения, что идейные дворяне сражаются лучше стаи голодранцев, которая к тому же снаряжена куда хуже нашего потенциального отряда. Проблемы могут возникнуть с внезапными нападениями, но здесь мне должны помочь мои кореша из Ночных Стражей, — последнюю фразу я, припоминая свою первую встречу с этими ребятами, произнёс глядя в потолок, но, признаю, она всё равно была блефом.
— Принято. А теперь, пожалуйста, выйдите за дверь. Мы должны обсудить твой план.
Я повиновался и встал прямо возле входа в кабинет, оперевшись спиной о стену и скрестив ноги, играясь со своим серебряным перстнем.
Наконец изнутри постучали. Я вошёл.
— Посовещавшись, мы вынесли свой вердикт. Твоя идея абсолютно безумна, поражает своей концептуальной жестокостью и небольшими допущениями, но она также содержит и немалый потенциал. Мы введём в курс дела своих грифонских коллег и вскоре представим вас друг другу. Можете подождать их ответа в одной из здешних комнат.
— Спасибо, уважаемые джентлькольты. Я очень рад, что вы сочли мои замыслы достойными воплощения в жизнь, — я приложил указательный и средний палец правой руки к виску, после чего отнял руку от головы, указал тем же жестом в их сторону и слегка поклонился.
— А теперь, если никто не изменил своё мнение, — говорящий подпольщик поглядел на своих товарищей, — мы хотели бы принять тебя в наш скромный орден.
— Это большая честь для меня! — радостно ответил я.
— Мы должны провести ритуал. Подойди ближе, вот так.
Теперь я стоял на расстоянии вытянутой руки от лица говорившего. Единственное, что портило атмосферу серьёзности и делало невозможным продолжение ритуала — это наша разница в росте. Быстро оценив ситуацию, я решил преклонить колено, заодно выражая своё уважение к его персоне.
Он мой жест оценил и, глядя мне прямо в глаза, начал ритуал:
— Клянёшься ли ты хранить в тайне всё, что связано с Орденом?
— Клянусь.
— Клянёшься ли ты, вступая в наш Орден имени Луны, горячо любить свою родину, жить, учиться и бороться, как завещала наша Госпожа?
— Клянусь!
— Мы принимаем твою клятву, — торжественно объявил пони, коснувшись моего лба своим копытом, — Теперь ты один из нас, Имярек.
— Я не подведу наш Орден, обещаю! И, эм, это ведь всё? — уточнил я со свойственной мне бестактностью.
— Да. Можешь идти, зебра уже заждалась, — с улыбкой ответил он.
Выйдя за дверь, я спустился по лестнице и сел рядом с Рэнги. Та заинтересованно на меня глядела, не в силах скрыть любопытство за своей обычной маской непроницаемости. Я показал ей два больших пальца:
— Потрясно! Они даже не назвали меня психом и не выставили за дверь после того, как я изложил им свой план.
— Рада за тебя. Что теперь?
— … Ты не поверишь.
— Поверю.
— Ждём, пока нас позовут на встречу с грифонами, — развёл руками я.
— Снова ждать? Серьёзно? — она состроила скептическую гримасу.
— Я же говорил, что ты не поверишь. Ладно, что-то спать охота…— я протяжно зевнул, “ловко” меняя тему разговора, — мне сказали, что мы можем остановиться в одной из местных комнат. Пошли поищем?
Мы встали из-за стола и направились наверх. Здесь нас ждало три двери. Я только что покинул одну из них. На другой висела табличка с какой-то надписью — как я предположил, именем владельца таверны или предупреждением “Вход только для обслуживающего персонала”. Осталась третья дверь. Я решительно направился к ней, дёрнул за ручку и ничего не произошло. Я потянул сильнее. Безрезультатно. За спиной словно материализовался местный жеребёнок:
— Вы хотите снять комнату?
— Снять? — удивился я такому повороту событий, — разве нам не предоставили этот номер досточтимые господа за той дверью?
— Мне об этом ничего не сказали. Платите или валите! Я спать хочу, а вы тут шастаете с подозрительными мордами!
Со вздохом я заглянул в свой кошель и обнаружил там лишь несколько оставшихся монет.
— Сколько мне заплатить, чтобы ты нас пустил внутрь?
— По два битса за ночь с каждого.
Я заплатил ему 4 монеты, а он дал мне ключ и ушёл в дверь с надписью.
В комнате было довольно уютно, насколько я мог судить в почти кромешной тьме, освещаемой лишь очень тусклым светом уличных фонарей, едва пробивающимся сквозь мутное стекло одинокого окошка. Казалось, что единственным вариантом внутреннего освещения здесь должен быть массивный бронзовый или серебряный подсвечник — но нет: осмотрев стену возле двери, я обнаружил великое благо цивилизации. Если конкретно, то этим благом оказался рубильник электрического освещения. Совсем незаметная, обиходная, даже, как могло бы показаться, незначительная вещь! Но именно электричество избавляет нас от необходимости, используя светец, жечь лучины над миской воды или же постоянно закупать свечи — в обоих случаях довольствуясь лишь весьма слабым освещением в огненных тонах с дымным амбре. Да, это атмосферно, романтично, уютно в конце концов, но я — сторонник прогресса, а потому очень обрадовался современным технологиям освещения в этом номере.
Щёлк! Комнату залил яркий свет и я тут же влюбился в это место: старинное дерево, оконное стекло — ровесник изгнания Луны! Стол, два стула и двухъярусная кровать являлись всей доступной мебелью. Никаких изысков — но и простая резьба по дереву украшала набор. Осмотрев комнату, мы наконец заняли свои кровати — я, разумеется, сверху — и отправились прямиком в страну сновидений.
Утро было просто замечательным ровно до тех пор, пока зебра не задала до жути простой вопрос:
— У тебя ведь остались деньги на комнату?
Я заглянул в кошель. Три битса. Нехорошо. Озвучив своё состояние я поинтересовался объёмами её накоплений. Она, заметив, что это её личные средства, назвала сумму в пару дюжин монет. Я выдвинул гениальную мысль:
— Тогда мы должны заработать немного денег, делов то.
— Да? — насмешливо скривила губы она, — Как?
— О, ну это очень просто! Мы могли бы… Э… Хм. Чёрт. Спеть?
— Отличная идея! Нам будут платить, лишь бы мы заткнулись.
— Но ты даже не слышала, как я пою! Да и я твоё пение не слышал.
— Ладно. Спой, послушаю, — Рэнги закатила глаза.
Прочистив горло, я затянул первое, что пришло мне в голову, знаменитую песню “Десять кубков”:
Первый бокал осуш-а-ем!
Глотку себе прочищ-а-ем!
Выпить надобно дв-а-жды,
Чтобы умерилась ж-а-жда!~
— Хватит! — она помахала копытом, — Кто будет платить за это?
— А что не так?
— Звучит как обычная застольная песня. Ты бы заплатил за неё?
“Логично” — подумал я и мне пришла в голову странная мысль. Я вспомнил, как в разговоре с луной произнёс ГУЛАГ по-русски. Значит я могу говорить по-русски и по-эквестрийски отдельно? А на каком языке я думаю? Странно всё это.
— Слушай, а ты знаешь слово карандаш?
— Звучит как грифонский, — пожала плечами она.
— Отлично! — обрадовался я, — За такое я бы заплатил!
— Спой.
Такая постановка задачи, как правило, ставит в тупик выбора. Но я уже знал, что хочу спеть, а потому меланхолично начал:
Опущены стяги, Легион и Примарх
Стоят на коленях в пыли.
В дыме пожарищ кровавый закат,
Руины столицы вдали~
— Стой! — она вновь помахала копытом, но на этот раз более оптимистично, — Уже лучше. Знаешь, а мне даже понравилось! Но это ведь не грифонский, правда?
— Ты права. Это язык некоторых из таких, как я. Тебе правда понравилось?
— Хи-хи, до певца тебе, конечно, далеко, но если поработать над интонациями, произношением, мимикой, жестами и добавить музыку… То, по крайней мере, пьяным посетителям таверны может понравиться. Почему бы и нет? — Развела она копытами.
— Отлично! Значит, начинаем готовиться!
И мы готовились. Она — слушала, я — пел. Время летело куда быстрее моего едва плетущегося прогресса в песнопениях, но всё же к вечеру я был готов. Мы смогли неплохо отрепетировать номер, где я пел, стоял на коленях, посыпал главу пеплом и очень мрачно смотрел в сторону зрителей. Рэнги же взяла на себя обязанности конферансье и сборщика милостыни. Я даже договорился с трактирщиком о проведении своего номера!
Вечер. Таверна забита до отказа. Накурено было… ну вы поняли. Я стою возле выхода из комнаты. Зебра рядом. Проверив нашу готовность, она медленно спустилась вниз. Осмотрела зал. Зачерпнула копытом какую-то люминесцентную зелёную пыль и могучим выдохом развеяла её по залу. Помещение окутало потусторонним свечением, словно это был один из фокусов на Ночь Кошмаров. Все затихли и посмотрели на источник столь необычного явления.
— Кобылки и жеребцы! — голос зебры стал более глубоким, громким и ревербирующим, пугающе-загробным, а сама она светилась, как призрак, — Сегодня вы услышите песнь о былых днях далёкого будущего, спетую тем, кого проклял свет, кто пришёл сюда через тысячу столетий, для кого Дикие Земли были родным домом и убежищем! Узрите посланца тьмы!
Мне показалось, что она слегка переусердствовала, но, тем не менее, я ответил на зов. Опустив голову и закрыв лицо капюшоном я медленно сошёл вниз по лестнице и встал в проходе. Не поднимая головы, я упал на колени прямо на предварительно рассыпанные угли с золой и начал:
Опущены стяги, Легион и Примарх
Стоят на коленях в пыли.
В дыме пожарищ кровавый закат,
Руины столицы вдали.
С моим голосом случилась та же метаморфоза, что и с голосом моей спутницы. Мне она об этом не говорила.
Ты не можешь поверить обидным словам,
И странным все кажется сном.
Обвинением как плетью терзает тебя
Тот кого звал ты отцом.
Все смотрели на нас, затаив дыхание и ожидая: что-то будет, что-то будет!
Я гордо поднял голову, сурово смотря в бесконечную даль и, широко раскинув руки, задекламировал, вкладывая в голос всю свою властность, презрение и мощь:
ВАШ ПОХОД БЕСПОЛЕЗЕН! ПОБЕДЫ ПУСТЫ!
ИСПОЛНИТЬ ПРИКАЗ ТЫ НЕ СМОГ!
И ВСЕ, ЧТО ТЫ СОЗДАЛ, ВСЕГО ЛИШЬ ЗОЛА,
И ПЕПЕЛ ЛЕЖАЩИЙ У НОГ!
НУЖДАЮСЬ Я В ВОИНАХ, А НЕ В ЖРЕЦАХ,
ПРОПОВЕДНИКИ МНЕ НЕ НУЖНЫ!
ОТРИНЬТЕ СВОЙ ПУТЬ И ВЕДИТЕ ВОЙНУ,
ДЛЯ КОТОРОЙ ВЫ РОЖДЕНЫ!
Мельком гляжу на зрителей: зрачки расширены, рты раскрыты, ни звука — мы явно производили впечатление! Опускаю взгляд, слегка склонив голову.
Пеплом осыпано Примарха чело,
Разрушен в прах идеал.
Я зачерпнул рукой горсть пепла и осыпал свою главу, похоронив капюшон под слоем золы и окрасив ею лицо. Поднимаю взгляд вверх и тяжело произношу:
Отец не был богом он лишь человек,
Божество не там я искал.
Смотрю прямо в глаза какому-то жеребцу.
И гложет обида словно змея,
Тьма что свернулась внутри.
Слышу змеиное шипение и понимаю, что Рэнги действительно умеет удивлять. Из зала раздаётся испуганный писк. Встаю на ноги, протянув руки к залу.
Человек быть не может
Без веры в богов,
Их я должен найти.
Прячу руки под плащ и заискивающе горблюсь, повернувшись чуть в сторону.
О, мой Повелитель, я знаю ответ, я укажу вам путь.
Могучие силы есть среди звезд, Боги, что жаждут и ждут.
Ждут поклонения и веры от нас, силу даруя взамен.
Мой Повелитель, сделайте шаг! Время пришло перемен!
Поворачиваюсь в другую стороны, резко распахнув плащ.
СУТЬ МИРОЗДАНЬЯ ОТКРОЕМ ТЕБЕ,
ПОЗНАЕШЬ ТЫ ИСТИНЫ СВЕТ!
ВЕЛИЧИЕ ХАОСА ПОДАРИМ ТЕБЕ,
ПРИМАРХ, МЫ ЖДЁМ ОТВЕТ!
Вновь поворачиваюсь к слушателям опустив взгляд.
Нет на сердце больше вины,
Лишь на душе жуткий шрам.
Медленно поднимаю свой лучший я-вырежу-твоё-сердце-ржавой-ложкой-и-скормлю-тебе-же взгляд, резко снимаю капюшон обеими руками и самым вкрадчивым, мрачным и бескомпромиссно вопрошающим голосом, на который я только способен, задал вопрос:
О, Император, ты хочешь войны?
Пони даже слегка попятились назад от обуявшего их ужаса.
Что ж, я тебе её дам…
Уронив последние слова я развернулся на каблуках и пошёл обратно наверх в гробовой тишине. Когда я дошёл до середины лестницы, робкое “Браво!” прервало молчание и тут же тишина была порвана в клочья гулким топотом копыт и радостными выкриками! Приостановившись, я оглянулся через плечо: Рэнги довольно успешно собирала деньги с восхищённых зрителей. Встретился взглядом с кобылкой, которая тут же икнула и испуганно повернулась к собеседнику. Пошёл дальше, зашёл в нашу каморку и сел на кровать, уставившись на стену. У нас получилось! Успех! Торжествующе сжав кулак, я издал радостный вопль и начал танец победителя. Правда, тщательный анализ номера подсказывал мне, что большую часть оваций заслужило отнюдь не моё посредственное пение, а просто отпадная алхимия Рэнги.
Постепенно шум внизу стал возвращаться в норму и я услышал стук копыт на лестнице. В комнату моя спутница вошла сияя от радости. Буквально сияя — копыто и шёрстка на её лице всё ещё слегка люминесцировали, добавляя некоторой схожести с очень радостной собакой Баскервилей, что просто не могло не рассмешить меня. В ответ на недоумённый взгляд я указал ей на нос. Скосив глаза к переносице и увидев причину моего веселья, она весело фыркнула, образовав небольшое облачко из своей мистической пыльцы, что вызвало у меня новый приступ хохота. Когда мы вдоволь прохохотались, она достала и подкинула на копыте свой кошель.
— Я даже не думала, что пони готовы так много платить за понравившееся им выступление! Они до сих пор обсуждают наш номер! И в котелок насыпали целых 137 монет! Я уже отдала четверть тавернщику, так что мы заработали ровно 102 битса. А ещё он сказал, что мы можем жить здесь в счёт того, что отдали ему.
— Класс! Кстати, почему ты не предупредила меня, что устроишь такое шоу?
— Сюрприз. И я не была уверена в результате. Не хотела тебе говорить — ты мог бы запретить мне устроить это.
Нормально, да? С другой стороны, риск — дело благородное.
— Что ж, сюрприз тебе явно удался. Даже больше скажу. Это. Просто. Нечто. Спасибо, моя маленькая ведьма.
— Я не маленькая, а компактная! — посмеиваясь уточнила она.
Пошутив и поговорив ещё с полчаса, мы выключили свет и легли спать. Я уже был в сладкой полудрёме, как в мой сон почему-то примешалось странное шипение. Окончательно проснулся я почувствовав чьё-то дыхание у своего уха. Повернув голову, я оказался лицом к лицу с целым грёбанным Ночным стражем! Закричать от ужаса, правда, я не успел — он заткнул мне рот копытом. А мой инстинктивный удар кулаком он принял на другое копыто, что сразу отбило у меня всякое желание к дальнейшему сопротивлению.
— Привет от Госпожи! — тут я попытался промычать своё приветствие в ответ, но не думаю, что у меня что-то вышло, — Что ты, мать твою, такое творишь? Великолепная скрытность и незаметность! — прошипел он и стал медленно вытаскивать копыто из моего рта, — и тихо!
— Привет! — всё же ввернул я, — но мне нужны были деньги! Да и что такого я сделал? Луна сама мне сказала, что я сойду за приезжего, а разве они не могут петь?
— Могут, ты прав, — согласился он, — признаюсь, я пришёл сюда не ругаться. Хочу сказать только, что завтра грифоны уже будут знать о твоей выходке. Им понравится, это точно! Мой тебе совет — прими это во внимание. Удачи и… выспись, ха!
Сказав это он просто залез в тень под кроватью и исчез. Ну охренеть теперь. Однако, мне положительно нравятся эти ребята! Любят они эффектное появление… И ведь как ехидно он пожелал мне выспаться, знал ведь, скотина, что уснуть я теперь не смогу по меньшей мере до утра. Хорошо... И всё же: что это было? Послушал меня вечером в выходной и решил таким образом похвалить? Передал сообщение от Луны? Передал сообщение от себя? Быть может, мышекрылы даже ставки делают, когда и что я ещё учудю?
Днём меня разбудила Рэнги, вручив мне красивый конверт с пышной сургучной печатью и каллиграфическими завитушками на буквах. И уже было собирался я вскрыть пакет, как вспомнил вдруг о давней генеральской традиции оставлять своим офицерам набор конвертов с подписями рода: “Вскрыть, коли вороги обойдут по левой руке”, “Вскрыть, коли головной полк ворога разобьём” и так далее и тому подобное. И сразу подумал — а вдруг и здесь тоже самое написано? К стыду своему я признал, что не умею читать по-эквестрийски, а потому вынужден был с каменным лицом протянуть письмо обратно:
— Слушай, я не смогу его прочитать…— стараясь звучать буднично начал я.
— В чём дело? — скептически посмотрела она на меня.
— Я читать не умею, — потряс я её такой новостью.
На это она мгновенно отреагировала смачным фэйсхуфом и закатившимися глазами, после чего всё же смирилась, взяла конверт и стала читать:
— Оно от Берхарда фон Лангерарма. Открываю, — сломав печать, она достала небольшой листик бумаги и быстро пробежала по нему глазами, — они приглашают нас в своё консульство.
Глава 4. Аперитив
Первая, вступительная часть из задуманной трилогии глав, посвящённых пирушке в честь нового короля Грифонских Королевств.
Я быстренько обдумал эту информацию.
— А там не указана цель нашего визита? Всё-таки просто приглашение может заинтересовать тех, чьего внимания я бы хотел избежать.
Селестии, например.
— Указана. Грифоны хотят от нас повторение этого номера.
— Di immortales! Выглядит как самый идиотский в мире предлог.
— Почему?
— Приглашать в посольство певца, который один-единственный раз посредственно спел где-то на окраине города? Если бы им так хотелось меня послушать, сами бы пришли.
— Имярек, — Рэнги посмотрела мне прямо в глаза. И, честно говоря, меня это немного испугало.
— Что?
— Ты предлагаешь грифонам устраивать пир в честь своего нового короля здесь?
— Своего нового кого? Что? Серьёзно? — вот и настала моя очередь не верить Рэнги.
— Абсолютно серьёзно. Здесь сказано, что они приглашают нас выступить на пиршестве в честь своего нового короля.
Меня начинают тревожить её недомолвки. Одно дело быть молчаливой, но совсем другое — просто утаивать информацию!
— А ты не могла сразу мне это сказать?
— Не используй преимущество при первой возможности, но только тогда, когда это даст наибольший эффект — поучительно ответила она.
— Ладно, ладно, — сдался я, — дело твоё. Только прошу, жизненно важную информацию постарайся мне сообщать сразу и в полном объёме. Мы же типа... ну, одна команда. Окей?
Она слегка растерянно моргнула.
— Хорошо. Сообщаю. Нам нужно пройтись по окраинам и рынкам, найти и купить ингредиенты и сварить уйму зелий и порошков. Если мы хотим впечатлить этих птичек, конечно.
Она сказала это с, как мне показалось, хищной улыбкой и слегка маньячным блеском в глазах. Я же задумался о том, кто из нас чей помощник.
Утром пролил дождь, а потому улица встретила нас лужами и грязью. Впрочем, этот же дождь очистил небо, так что под знойным солнцем было тепло, если даже не жарко. Ещё один прекрасный день в прекрасном мире.
Первым делом мы отправились бродить по подворотням в поисках каких-то нужных для зелий трав. И если отличить ромашку от плюща и их обоих от денежной травы я ещё мог, то найти различия между козлобородником и одуванчиком было выше моих сил. Так что Рэнги занималась сбором самостоятельно, ловко отделяя зёрна от плевел, и лишь изредка прося меня сорвать ей слишком высоко растущие растения.
К моему удивлению и радости, на нас почти не обращали внимания. Не знаю, почему. Может, рядом был кружок юных натуралистов и зрелище пони, лазающих по канавам в поисках цветов, было для местных привычным. Может, эквестрийцы видели вещи и страннее, вроде громящих города и сёла Медвежуков — не знаю. В любом случае, это было нам на руку. Или на копыто? Окей, это было нам весьма кстати. Фух, выкрутился.
Несмотря на то, что от мокрой травы наши ноги изрядно промокли (“Нет, Имярек, для зелий вовсе не нужна утренняя роса”), под палящим солнцем мы высохли ещё на рынке, где зебра так жёстко торговалась за каждую монету, что мне стало даже как-то жаль продавцов.
Когда мы закончили с травами, солнце уже проскочило зенит. Но теперь мы шли вовсе не в посольство или таверну. Мы отправились в старый подвал Рэнги. Ещё раньше, в узкой сырой щели между двумя домами, куда мы пришли за голубым мхом, спутница уточнила, что торжество и наш визит назначены на завтра. Именно по этой причине она весь день решила посвятить подготовке. Подготовке, для которой требовался котёл и “присутствие не более чем одного идиота в радиусе десяти метров”. Кажется, я понимаю от чего действительно покончила с собой её хозяйка. Либо зебре просто нравилось подтрунивать именно надо мной.
Рэнги, похоже, решила приготовить поистине ультимативный арсенал. И я не был уверен в том, как его красочнее назвать: “Набор для выживания в Эквестрийской войне” (пони любят использовать в качестве метательных снарядов всякие вкусности) или “Разбуди в себе Леман Русса”. Ускорители метаболизма, нейтрализаторы алкоголя, улучшатели пищеварения, даже та самая мистическая пыль. И это не считая простых регенеративных отваров и, разумеется, целого набора чего-то таинственного. “На всякий случай” — так она сказала. Ню-ню.
Как вы все уже наверное догадались, нашим очередным гениальным планом было перепить и переесть грифонов, чтобы произвести на них впечатление. Конечно, в той далёкой истории о встрече Отца и Сына был ещё и третий поединок, боевой. Но, по понятным причинам, я не хотел драться с грифонами. Даже если это будет цивилизованная борьба в боксёрских перчатках. К сожалению, зебры ещё не изобрели зелье “Мега-крутости”. А жаль…
Смеркалось. Рэнги тихо сопела на своей старой постели. Я старательно чистил котёл. Туда-сюда, кружок-другой. Сюда-туда, воды немножко. Медитативность сего действа подталкивала к размышлениям. Я попытался вспомнить своё прошлое, чтобы понять, как именно я докатился до жизни такой. С чего всё началось? Веки слипались и я отчаянно зевнул…
Разумеется, всё началось с того, что я рос в горшке у синей зебры, поливающей меня росой и напевающей себе под нос “мауа кукуа”. Оу.
— Я ПРОСНУЛСЯ! — надеюсь, это не войдёт у нас в привычку.
— Молодец. Пора. И сперва прими зелья.
С этими словами она дала мне несколько склянок. Некоторое время я провёл, уставившись на них, ни о чём не думая. Потом тряхнул головой, сбрасывая последние песчинки сна.
— А их можно пить одновременно? Они в желудке не смешаются в кислоту, например? — забеспокоился я, вспомнив о многокомпонентных ядах.
— Не должны. Но, на всякий случай, выпей их с перерывами минут в пять.
Первое зелье на вкус оказалось просто отвратительным. Настолько, что залпом выпив склянку я едва не изверг всё обратно. Настолько, что в голове у меня слегка помутнело и все мои мысли занял вопящий от ужаса хор умирающих вкусовых рецепторов. Сглотнув, я постарался заглушить их и собраться с мыслями. К сожалению, от концентрации я лишь полнее ощутил всю эту гадость. В отчаянье я приложился к бурдюку с водой, но это лишь усилило эффект. Тогда я стал плеваться и отчаянно ругаться. На удивление, это помогло.
— Слушай, а ты уверена, что это было не химическое оружие?
Зебра, которая всё это время с интересом наблюдала за моей реакцией, без тени улыбки ответила, что нет. Я в ответ пробормотал что-то в духе “Тогда стоило бы использовать это в качестве химического оружия.“.
Мы отправились в посольство, что в Верхнем Кантерлоте, на долгожданную встречу.
— А что за гадость я сейчас выпил? — как только я отошёл от вкусового шока, мне сразу стало интересно, как выпитое подействует на меня.
— Не даст тебе опьянеть. Моё собственное изобретение, — гордо ответила она, но тут же добавила, — но я его ещё не испытывала.
— Это очень… воодушевляет, — я поёжился, представляя себе, какие непредсказуемые последствия, вроде опьянения, могут возникнуть после употребления экспериментального и рассчитанного на пони, а не на людей зелья против опьянения.
Остаток пути прошёл без происшествий. Обычно так пишут в исторических книжках про целые недели средневековых армейских марш-бросков, когда не происходит ничего интересного, кроме гибели трети, а то и половины личного состава от боевого поноса — дизентерии, дезертирии (sic!), голода, воспаления лёгких, и прочая, и прочая.
Когда до нужной нам улицы оставался примерно один поворот, мы услышали шум.
— А не слишком ли рано они начали праздновать? — посмеиваясь спросил я у Рэнги, но ответить на мой вопрос она не успела.
Потому что за углом мы встретили толпу гвардейцев-ветеранов, которая взяла посольство в осаду.
Они были вооружены настоящими копьями, палками, булыжниками, вилами и факелами, а одеты в очень колоритную смесь из элементов боевой латной брони и её эрзаца в виде самодельных дедушкиных гамбезонов, шарфов и металлолома. У многих были видны следы страшных рваных ран, а рваное ухо, выбитый глаз и культяпка вместо ноги были среди них столь же часты, как и синяк или ушиб у деревенских жеребят.
Они громко скандировали требование “вздёрнуть птичек на виселицы” и единственное, что мешало им немедленно приступить к линчеванию — это копья холёной городской стражи, одетой в до блеска отполированные полные доспехи, имеющей полный набор конечностей, глаз и зубов, чистую и гладкую, без единого шрама, белую шкурку.
Судя по валяющимся на дороге вещмешкам и скаткам спальных мешков и палаток — бунтовщики решили взять посольство измором. Похоже, осада началась час или два назад: ветераны ещё не устали стоять, а стража уже не пыталась успокоить толпу и лишь нервно водила жалами копий в стороны излишне ретивых протестантов, если так можно назвать вооружённых и решительно настроенных ветеранов гвардии.
Зебра от такого зрелища даже присвистнула, что я расценил как очень сильное удивление.
Со свойственным мне легкомыслием я отправился к дверям посольства. Неожиданно оказалось, что на моём пути стоят протестующие, и стоят они плотным, непроходимым полукругом.
— Простите, пропустите!..— я решил просто не обращать внимание на настроение толпы и идти вперёд так, будто ничего особенного и не происходит.
Я коснулся спины рыжего пегаса с искалеченными, кривыми крыльями и шлемом, сделанным из закопчённой кастрюльки. Он обернулся и посмотрел одним глазом на меня, а вторым — куда-то на небо. Осознав увиденное, он раскрыл рот от удивления. Ха, неудивительно, уж простите меня за такой каламбур! Но, к его чести, стоит признать, что в себя он пришёл всего за пару секунд.
— Ты что ещё за конское яблоко?! Какого сена тебе здесь надо? — воскликнул он с той мужицкой интонацией, с которой крестьяне обсуждают коня, неведомо как залезшего на крышу их хаты.
Спустя несколько мгновений на меня пялились уже все присутствующие.
— Дайте пройти! — громко и решительно обратился я к ним.
— Зачем? — вопросом на вопрос ответили они.
На секунду я почти растерялся.
— По личному делу! — ответил я и тут же понял, какую же глупость сморозил только что.
С хитрым прищуром немолодой бородатый понь, бывший здесь, судя по всему, за главного, спросил меня:
— Какие это дела могут быть у вас к пернатым хищникам? Уж не заодно ли вы с ними? — в ответ послышался гул одобрения.
Вот дерьмо. Срочно надо что-нибудь придумать! К счастью ли, к несчастью ли — но старичок напомнил мне одного видного деятеля начала XX века и моё больное воображение было уже не остановить.
— Товарищи! — в ответ я услышал бормотание “не товарищ ты нам, обезьяна лысая”, но постарался не обращать на это внимания, вытащил из из-за пазухи письмо и стал им размахивать. — Моё дело переживает в высшей степени критическое время! На мне лежит гигантская задача, невыполнение которой грозит полным крахом всего, в том числе и вашего движения! Момент такой, что всякое промедление поистине смерти подобно!
Если честно, я не вполне уверен, какой именно реакции на свою небольшую речь я ожидал.
Бойцы стали тихо между собой переговариваться. Мой слух зацепился за особенно часто повторяемое слово: “сталлионградец”. Наконец, в окружении появился проход. Лидер бунтовщиков с некоторым уважением в голосе сказал: “Проходи!”.
Я пошёл к дверям, попутно пытаясь понять, почему подданные Эквестрии, в которой действует дуалистическая монархия, с таким уважением относятся к социалистическому Сталлионграду.
— Стоять!..— стражник не успел договорить: я устало сунул ему под нос конверт с приглашением. Быстро убедившись в его подлинности, он поднял копьё и молча пропустил меня с Рэнги. Я решительно перешагнул через порог и оказался в небольшой приёмной.