Зеркало (прошлое)
Часть 1 - Дом. Глава 10
Последняя глава первой части книги. Еще три осталось.
Цокот копыт, который не так давно начал доноситься до его ушей, становился всё громче, а значит, его обладатель вот-вот должен был выйти под свет фонарей. Точно к назначенному часу. Настоящий педант. Он всегда приходил домой в одно и то же время и никогда не опаздывал, не находя, видимо, где можно задержаться после завершения очередного трудового дня где-то в госпитале Маханхолла.
А вот и он сам. Серо-синий и немного щупловатый пони в очках и дурацкой шляпе, которую он до сих пор носил, несмотря на тот факт, что Солнца, от которого она должна была его защищать, давно уж не было в природе. Возможно, он считал, что так он выглядит более мужественно и серьезно, но на самом деле именно из-за этой шляпы их выбор когда-то и пал на этого пони.
– Эй, дружок! – окликнул его Саллют, приветственно помахав копытом.
Увидев их (ага, как будто бы он не заприметил стоящих под фонарным столбом жеребцов еще до того, как вышел на свет) пони, не говоря ни слова, изменил свое направление и покорно подошел к ним.
– Ну что там у тебя, показывай, – одарив его доброжелательной улыбкой, предложил жеребец.
– Восемь талонов, – честно признался пони смелым, но немного дрожащим голосом.
– Восемь? Да ты богатый сегодня! – пони подступил на шаг ближе, – Ограбил кого, признавайся.
– Я сверх-сверх…
– Сверхурочные взял? – предположил Батлер, который все это время стоял поблизости.
– Да. Сверхурочные…
Шляпа перекочевала на голову Саллюта.
– Понятия не имею что это, но если за это больше платят, то бери еще, – подмигнув, сказал он, – Набирай столько этих ваших «сверхурочных», что станешь самым богатым пони в Маханхолле! Ну и с нами не забудь потом поделиться.
– Я не могу. Доктор Теннер не позволяет нам больше десяти часов работать.
– Ой, да брось! Что тебе какой-то Теннер!? Ты же светоч медицины – легендарный «шляпный доктор»! – для пущего эффекта Саллют встал в позу, стильно приподняв один из краев шляпы. Батлер рассмеялся.
– Я вообще-то акушер.
– Мне вообще-то плевать, шляпник, – все так же беззаботно ответил Салл, – Ладно, давай сегодня четыре талона и иди отдыхай.
– А почему четыре? Было же два.
– Потому что копыта у меня четыре! И все сегодня чешутся. Понятно объяснил?
– Понятно… – досадливо вздохнул пони-акушер.
Он потянулся к сумке на шее, но, прежде чем он успел её открыть, Саллют бесцеремонно выхватил её, достал оттуда четыре талона, а затем вернул её владельцу.
– Всё, вали, давай. Завтра во сколько будешь?
– Завтра во столько же. Может, на полчаса раньше отпустят.
– Понял, – и, когда собеседник уже развернулся чтобы уходить, вдруг рыкнул, – А ну стоять!
Пони аж подпрыгнул от неожиданности, настолько грозно звучали его слова. Испуганно развернувшись, он посмотрел на него:
– Шляпу свою забыл, – нарочито криво водрузив её обратно на голову медику так, чтобы она закрывала ему весь обзор, Саллют рассмеялся, – Во, так-то лучше! Настоящий самец.
Дополнив прощание еще парочкой колких шуточек и издевательского смеха, двое жеребцов неторопливо побрели в таверну. Сегодняшний «сбор дани» закончился, а значит, можно было позволить себе немного отдохнуть. И забегаловка на первом этаже их общежития подходила для этой роли как нельзя лучше.
Там как всегда было мрачно и уныло, но зато никогда не было проблем с выпивкой, что, несомненно, являлось большой заслугой страшномордого владельца сего заведения по имени Роттенфейс.
– Надо будет навестить того рыжего с переулка со статуями, – заметил Батлер, пригубив заказанный ими сидр.
– А? – Салл отвлекся от выпивки и посмотрел на своего товарища. Выглядел он каким-то замороченным, – Так за него же «шляпник» рассчитался, Бат.
– И что? Он третий день уже не появляется. Либо свалил куда-то, либо прячется. Надо выяснить.
– Забей. Нового найдем.
– Не, Салл, так не пойдет. Нужно наказать говнюка, чтоб другим неповадно было. Мы же время на это дело теряем, стоим-ждем. А он другим путём ходит.
– Тут ты прав, – согласно кивнул Саллют, – Посчитать бы ему ребра не помешало. Чисто так, для профилактики. Но с другой стороны это же, блин, выжидать его у двери, караулить, бегать за ним, когда убегать начнет… Фу, аж думать противно!
– Значит, пусть катится? – изогнул бровь его темногривый приятель.
– Пусть катится, Бат. Я не в настроении. Случайно если встретится, то накажем, а так – нам и без него коровок хватает. Да и день сегодня такой удачный. Не хочу портить его какими-то побегушками.
Батлер усмехнулся, но, очевидно, остался при своем мнении. Ну, он вполне имел на него право, но главным здесь пока был Саллют, а потому делать они будут то, что он решит.
– Стареешь ты, Салл… – протянул жеребец.
Может и стареет. Но ему действительно совершенно не хотелось бегать за каким-то засранцем и мутузить его. Они вообще давно уже перестали применять копыта в своем деле. А зачем? Бестолково шарахаться по Маханхоллу и обчищать случайных прохожих, большая часть из которых действительно ходит налегке? Таких как ни бей, талоны все равно не появятся. В то время как их «постоянные клиенты» готовы были на все, лишь бы не получить по физиономии, а потому им проще было откупаться от них каждый день, нежели чем вступать в бой с молодыми жеребчиками. Да ребята и сами не жадничали. Начни они оставлять своих коровок без средств к существованию, тем бы пришлось бегать от них, хитрить и прятаться, а так «и волки сыты, и овцы целы», как говорил в свое время старик Зоннингам. Надо было только не забывать пополнять их ряды новыми плательщиками и периодически мотивировать старых. В этом плане ему здорово помогал коммерческий склад ума Батлера, который негласно взял на себя роль некоего казначея и определял, сколько талонов им нужно вытрясти сегодня и кого из пони в каком порядке навещать. В результате они и график себе здорово освободили, и при этом всегда имели достаточно средств на все свои нужды. И даже немного больше.
– Слушай, так что там на счет соседки? – вдруг отвлек его от мыслей напарник, – Удобно же! Ей только озвучить осталось наше «предложение» и всё. Можно вообще сказать, чтобы она нам их под дверь совала каждый день, а мы в ответ не будем её замечать. Что думаешь? Мелочь, а приятно!
– Ты про Тимм чтоли? – не понял Саллют.
– Ну а про кого еще!
– Нет, Тимм не трогай. Она мне нужна.
– На хрена? – нахмурился Бат, – Ты что, все еще с ней замутить планируешь что ли, Салл?
– А почему нет?
– Потому что это напрасная трата времени. Ты её бесишь, не сообразил еще?
– Это тебе так кажется, – фыркнул жеребец.
– Да это со стороны видно! Она когда тебя видит, аж трясется вся. Салл, пойми, это бесполезно. И вообще, в городе сейчас столько мамаш без средств к существованию, столько вдов молодых! Выбирай кого хочешь, они на все согласны, лишь бы с голоду не пухнуть. Вон, вчера какая была красивая! И даже моложе чем эта Тимм твоя.
– Вот ты сам на свой вопрос и ответил, Бат, – деловито произнес Саллют, отодвинув в сторону пустую кружку, – Те, кто за талоны покупается, они то уж точно не полюбят. И даже та твоя – «вчерашняя». Слышал же, что у неё в другой комнате жеребёнок копошился? Она это ради него делала. Ей плевать было и на тебя, и на меня, и на всё, что вокруг происходит. Ей своего недокормыша вырастить надо. И если с такой жить, то ей только талоны твои и нужны будут. А на кой хрен мне содержанка? Я если надо и так к ней в любое время могу прийти, дать несколько бумажек и жарить сколько душе угодно. А мне чувства нужны.
– Ха. Да какие от Тимм чувства? – рассердился Батлер, – Тем хотя бы плевать на тебя, а эта тебя ненавидит. От такой только и жди, что либо нож в спину воткнет, либо подушкой задушит, пока спишь.
– От ненависти до любви – один шаг. Слыхал такое?
– В жизни это так не работает, – нервно отмахнулся от него напарник.
– Еще как работает, Бат. Просто ты малой еще и не знаешь, что такое любовь.
– Эй! – вспылил Бат, – Мы с тобой одногодки почти!
– Ага, почти. Но в душе ты всё еще мелюзга.
– Ничего подобного!
– Докажи, – улыбнулся Салл, – Любил кого-нибудь? Шлюхи не в счет.
– Ну… – Бат задумался, хотя было видно, что ответ у него уже вертится на языке. Да Салл и так знал этот ответ, – Мне, например, Шейд очень нравится. Она прям такая…
– На мамку твою похожа, – хохотнул Саллют.
– Нет не поэтому! – несмотря на бардовый цвет шерсти, показалось, что лицо Батлера стало еще более красным чем до этого, – Она хозяйственная и бойкая такая. Сильная женщина. И грива черная. Мне нравится, когда у кобылок гривы черные.
– Вот и утешил бы её, чтобы она бухать перестала, – раздался рядом с ними звучный грубый голос, – А то еще подохнет такими темпами и вообще без повара останемся. Почему я один должен об этом думать?
К удивлению жеребцов рядом с ними стоял Роттенфейс, держа в копытах три кружки со спиртным. Поставив их на стол, он сел рядом и посмотрел на жеребцов.
– Это что, Эппл? – изогнул бровь Саллют, глядя на «подношение»
Услышав свое имя Роттенфейс напрягся, но виду не подал. Саллют прекрасно знал, что упоминание его прежнего имени жутко бесит бармена, а потому при любом случае старался называть его именно так – Эпплфейс. Просто, в свете последних событий лицо его перестало быть таким же «яблочным» как прежде, а потому он предпочел когда-то сменить его на нечто более соответствующее своему облику. Вот только старожилы общежития все еще помнили, как его звали, и переименовывать его для себя не планировали.
– За счет заведения, Салл. Пейте, – дождавшись, когда они придвинут кружки к себе, Роттенфейс взял последнюю и подсел к ним, – У меня к вам есть небольшое дельце, детвора.
– Опять вино какое-то особое достать?
– Нет, на этот раз не вино. Вина у меня пока хватает. Мне нужно кое-что более «экстравагантное», возьметесь?
– В зависимости от того, что это.
– Статуэтка Принцессы Селестии, – заметив их реакцию, бармен принялся объяснять, – Наградная статуэтка, для всяких колдунов и волшебников прошлого. Их когда-то давно из золота делали, – ну, такие: худые, на задних ногах и с растопыренными крыльями. Полметра высотой.
– Чего? На хрена тебе эта штука? – скривился соломенногривый пони.
– А вот это уже тебя не касается, Салл. Я предлагаю, а ты либо соглашаешься, либо нет.
– И за сколько?
– Десять талонов, думаю, будет более чем достаточно.
– Десять!? – Саллют сделал вид, что настолько нечестное предложение даже звучит оскорбительно, – Эппл, ты чего?! Нам весь Маханхолл ради такой штуки перерыть придется, ты в своем уме?
– А тебе сколько надо?
– Ну, вот смотри: десять талонов ты давал, когда мы знали куда идти. Или хотя бы могли предположить, где это может находиться. А тут? Да такая статуя может быть где угодно. В любом доме. Не исключено, что мы вообще весь город обойдем, а окажется, что таких статуэток здесь в принципе ни у кого не было!
– Ну и? – хмуро спросил Роттенфейс.
– Двадцать талонов.
– А рожа не треснет? Пятнадцать даю, не больше.
– Двадцать, Эппл. Если тебе так нужна эта статуэтка, то плати двадцать или иди лесом. Но знай, кроме нас этой ерундой никто в здравом уме заниматься не станет.
– Борзый ты какой-то становишься, Салл. Хорошо, пусть будет двадцать. Но без предоплаты. Не найдете – ваши проблемы.
– Хм… – Саллют задумался, а потом улыбнулся и кивнул головой – Договорились. Бат, допивай сидр и выдвигаемся.
– Вот так сразу? – удивился его темноволосый друг.
– А куда тянуть? Раньше начнем, раньше закончим. А то Эппл, небось, места себе не находит, так хочется ему быть лучшей волшебницей Эквестрии. Да, Эппл?
– Заткни хлебало и занимайся делом, Салл.
Жеребец посмотрел вниз и немного поежился. Пятый этаж. Если с такой высоты навернуться, то костей не соберешь. А с учетом того, что освещения внизу не было, то и вовсе создавалось впечатление, что за пределами этого балкона бесконечная пропасть, где нет ничего, кроме вечного падения вниз. Жуть.
– Ну что ты там? Нашел? – нетерпеливо спросил Салл, посветив фонариком в сторону своего напарника. Перевесившись через край заграждения, Батлер осматривал комнату ближайшей к ним квартиры. Не заметив реакции, Салл схватился за металлическое ограждение и со всей силы потряс его, – ПРОСНИСЬ, БАЛБЕС! Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ!
– Эй, Салл, ты что творишь?! – испуганно вцепившись в оконную раму, воскликнул Батлер, – Так и сорваться недолго!
– Ага. Ты квартиру нашел?
– Нет пока. Выше она, похоже. Тут уже все знакомые квартиры пошли, вот я и путаюсь.
– А справа посмотреть, не?
– Мы точно с левой стороны были, Салл. Я еще себе правое плечо тогда о стенку черканул, когда вылезал оттуда, потому и запомнил.
– Так, когда вылезал или когда залезал? – уточнил пони.
– Вылезал.
– Дебил ты, Бат…
– Почему это? – вспылил жеребец.
– Сейчас ты к стене каким плечом стоишь?
– Правым. Ну, так я и говорю что…
– А когда развернешься и обратно полезешь, то каким плечом будешь к ней стоять?
Немного подумав жеребец оттолкнулся от карниза и вернулся на металлическую площадку, на которой они стояли. Также в полном молчании он залез на другую сторону и, спустя совсем небольшое количество времени произнес:
– Да, нашел, она это.
Немного манипуляций с окном и вот оба пони уже оказались внутри темного, давно покинутого помещения, где под десятилетним слоем пыли было укрыто богатое, но, увы никому более не требуемое убранство. Подойдя к выключателю, Саллют щелкнул его, и комнату озарил резкий свет электрической лампы.
– Всё еще работает. Удобно.
При свете люстры ориентироваться здесь стало гораздо удобнее. Да и посмотреть здесь было на что: дорогие ковры, картины на стенах, кресла и диваны – квартиры в этом элитном доме вообще, как правило, выглядели богато, но эта выделялось даже ни их фоне. Узорчатые обои, большой телевизор, вазы внутри которых когда-то находились живые цветы, ну и самое, пожалуй, главное – большая золотая статуэтка принцессы Селестии на центральном столике. Именно такая, какую и просил у них бармен сегодня днем.
– Кто бы знал, что она кому-то понадобится, да? – с улыбкой произнес Батлер, взвесив её в копытах.
– Удача, – пожал плечами Салл, – Сегодня явно наш с тобой день.
– Ну что, берем её и потопали?
– Зачем? Если слишком быстро вернемся, то жуткомордый подумает, что задание было слишком легким и в следующий раз предложит куда меньшую награду. Не торопись. Мы обещали, что весь город перероем, забыл?
Салл подошел к своему другу, взял у него статуэтку и вернул её обратно на стол. Тяжелая. Наверняка в прошлом она стоила куда больше, чем 20 обедов в теплице.
– Хм, логично.
– Так что иди пока развлекайся. Уверен, в этой квартире есть чем поживиться.
Это место не шло ни в какое сравнение с их домом. Зал переходил в несколько других комнат, а те, в свою очередь, еще в несколько. Некоторые из комнат были заперты, но в основном ничто не мешало им обследовать их. Кабинет, несколько спален, детская комната. Одна только кухня вмещала в себя больше пространства, чем их комнатушка в общежитии. Шикарная мебель, одежды, различные регалии, собственная библиотека и небольшой спортзал. Прежние жильцы явно предпочитали жить на широкую ногу. И всё это оставалось нетронутым, ибо единственное что нарушало пылевую пелену – их же собственные следы, которые они оставили здесь пару недель назад во время предыдущего визита. И ведь никто не запрещал им переехать сюда навсегда, но зачем? Дышать этой пылью? Скучать в одиночестве? Если только вскрыть все двери в этом доме и открыть свою собственную гостиницу. Заполнить её пони… Молодыми и перспективными жеребцами и кобылицами. Это могло бы быть весело.
Решив обсудить это как-нибудь с Батлером, Саллют зашел в ванную комнату и, включив там свет, открыл воду и помыл лицо и копыта, чтобы немного смыть с себя налипшие пылевые хлопья. Посмотрев на себя в зеркало, он вздрогнул.
– Ого. Прямо как в фильмах ужасов… – усмехнулся Салл, переведя взгляд со своего отражения на ванну, где прямо на него смотрел давно уже мумифицировавшийся труп.
Он подошел к ванне. Нет, труп не кинулся на него, не открыл глаза и не сделал ничего не свойственного мертвому телу. Судя по всему, это была кобылица. С длинным белым волосом и такой же светлой шерстью. Сейчас сложно было судить красива ли она была при жизни, молода ли, сейчас это был просто обтянутый кожей высохший скелет застывший навеки в позе младенца. Посмотрев повнимательнее он понял, что погибшая была не одна. Изо всех сил она прижимала к себе маленького жеребенка, причем, как и у самой кобылицы, у него было перерезано горло. Нож также лежал рядом с ней. Очевидно, отчаявшись, хозяйка квартиры нашла наиболее простой способ решения всех своих проблем.
– Ну и что? Помогли тебе твои богатства? – негромко спросил у неё жеребец.
Путь слабых. Те кто не могли или не хотели жить, должны были освободить место для тех, кто готов был бороться. Даже в таких отвратных условиях как сегодня.
Аккуратно взяв её передними копытами Салл, подивившись тому, насколько легкой она успела стать за это время, тихонько вышел из ванной комнаты и вернулся в зал, где Батлер увлеченно копался среди многочисленных аудиокассет прежних владельцев:
– Бат, берегись, призрак! – крикнул он и кинул ему мертвое тело.
Шутка получилась удачной. Его друг едва успел выставить копыта навстречу, но, поймав труп, вскрикнул и, под довольный смех своего товарища, с отвращением отбросил его от себя подальше, щедро осыпая весь мир бранью. Придя в себя и заметив, как хохочет его товарищ, Бат тоже посмеялся:
– Жесть, она стрёмная. Ты где её откопал?
– Какая разница? Надо выкинуть, а то гниет лежит.
– Прямо в меня?!
– Ну, тебе ведь её выкидывать. Вот и выкидывай.
– Да что её выкидывать… – Бат подхватил обе половины рассыпавшегося тела и поочередно швырнул их в распахнутое окно, – Вот и всё. Мир праху. Но музыкальный вкус у девки был неплохой.
– Хм? О чем ты? – Саллют прыгнул на мягкий диван, с сожалением обнаружив, что вновь стал облеплен пылью.
– Судя по всему она «Реверс Чейн» на повтор поставила, когда себя резала. Классная группа. Столько времени этот их альбом искал, а тут раз и прямо в проигрывателе оказался. Вот так удача! Главное, чтобы пленка не испортилась, а то дискорд его знает, сколько раз проигрыватель её промотал, прежде чем сломался.
– Повезло.
– Ага. Да тут и другие кассеты клёвые. Есть из чего выбирать.
– Круто, че. Вот только ты бы лучше не музыку свою из каждой квартиры таскал, а, вон, на кухню бы заглянул, там тоже до хрена чего есть – удобно расположившись на большом диване и прикрыв глаза, заявил Саллют.
– А зачем мне кухня?
– Насобирай там утвари какой и подари её Шейд. Она же кухарка. Наверняка без ума от всяких поварёшек, кастрюль и прочего.
– О, слушай, а это мысль. Спасибо, Салл!
– Ага, обращайся.
Под топанье и мерное шуршание товарища Салл попытался уснуть. До вечера еще было достаточно времени, а потому скоротать его в царстве морфея показалось ему не самой плохой идеей. Да и выпитый алкоголь уже начал оказывать на него свое усыпляющее воздействие.
– Шестьдесят три талона за один день. Вот это я понимаю – живем!
Батлер аккуратно разложил заработанное по стопочкам, а теперь же поочередно складывал их в какую-то коробку с отсеками. Он любил деньги. С самого раннего детства он был бережливым малым и только когда Салл его о чем-то просил он доставал и тратил свои «кровные». Сначала обычные копеечки, а когда в обиход вошли талоны и полностью вытеснили собой обесценившиеся монеты, то Бат стал любить их. В этом вопросе они отлично дополняли друг друга, потому что у Салла, в свою очередь, денег никогда не было и даже такую сумму, как сегодня, он легко бы спустил в этот же день, будь его воля.
– Кстати, а ты видел, сколько у той мертвячки монет было золотых в сейфе? Ну, помимо талонов сверху, – вдруг спросил жеребец.
– Видел, и что? – не понял вопроса собеседник.
– Прикинь, какой был бы джек-пот, если бы они были еще в ходу?
– Бат, завязывай, – отмахнулся от него Салл, и перевернулся на другой бок.
Иногда, правда, он слишком на них зацикливался. Особенно когда видел сразу большие суммы. Наверное, это было связано с его бедностью в прошлом, хотя… Салл тоже явно не был богатеем, так что не исключено что дело было просто в каких-то индивидуальных качествах. Ну, любит Батлер деньги.
Саллют хмыкнул.
– Что такое?
– Кощей ты, вот ты кто, – озвучил свои мысли пони, – Тратить когда их пойдем? А то прекрасная половина Эквестрии от голода чахнет в ожидании встречи с нами, а ты тут деньги по коробочкам фасуешь.
– Да пойдем-пойдем, чего ты. Дай порадуюсь, хоть. Столько ведь у нас ни разу не было. Очень удачный день!
Из той квартиры, кстати, они достали не только статуэтку и десяток-другой талонов. Воспользовавшись советом Саллюта, Батлер набрал целый мешок красивой узорчатой кухонной утвари для Шейд, груду каких-то аудиокассет с музыкой для себя и даже сломанный проигрыватель и радио для старика Зоннингама – авось пригодится. Саллют же разве что урвал серебряный кортик со стены с какими-то регалиями. Не то чтобы он был ему сильно нужен, просто возникла странная идея, что, возможно, именно с таким подарком нужно было подходить к Тимм, чтобы растопить её сердце. Вот только когда это сделать? Как подойти? Почему-то всякий раз, когда он начинал с ней разговаривать, получалось только хуже. Из-за этого он нервничал, терялся и совершал еще больше ошибок. Но с другой стороны это стало определённым «вызовом» для молодого жеребца. Планом на ближайшее будущее. И отступать от этого плана он не собирался. Тимм так или иначе станет его, чего бы это ни стоило.
Неожиданно раздался стук, и жеребцы одновременно посмотрели в сторону входной двери. Кто это решил навестить их под вечер? Неужели Шейди Хув вернулась в строй и зовет всех на ужин? Хотя, не в её правилах было стучаться в двери.
Стук повторился. Глубоко вздохнув, Салл поднялся с дивана и подошел к двери. Вероятно, это был Зоннингам или Роттенфейс, но заготовленная для них грубоватая фраза так и осталась не высказанной, потому что за дверью оказалась совсем другая пони:
– Эм… Привет, Тимми.
Выглядело настолько странно и неожиданно, что Салл решил, что, похоже, уснул, лежа на диване. Так просто не должно было быть. Как в какой-то сказке, Тимм стояла перед ним в праздничном оранжевом платье, напомаженная и причесанная словно бы невеста на свадьбу. На ногах красовались кремовые чулки с узорчатой каймой, в волосах бант, а на спине поднос с пирожными и набором для чаепитий.
– А ты, собственно, по какому поводу? – после длительной заминки, поинтересовался он.
– Да так, в гости к вам зайти решила. Пустите? – немного нервничая, ответила пони, натянув на лицо беззаботную улыбку.
Да уж. Мало что могло выбить его из колеи, но это действительно было чем-то из ряда вон выходящим. Забылся даже стандартный набор колкостей, которыми он одаривал любого встречного. Может это все-таки сон? Или это действительно самый удачный день в его жизни?
Посторонившись, Салл жестом пригласил её пройти в комнату. Кивнув, кобылка немного неуклюже прошла внутрь, получив также одобрительный комментарий «Ох, ё…» от Батлера. Когда поднос с пирожными оказался на столе, Саллют, наконец, пришел в себя и, прикрыв дверь, подошел к ней:
– Тимми, и все-таки, к чему всё это?
– Просто так. Решила, что в платье я буду выглядеть красивее.
– Не, платье сногсшибательное, спору нет. Визит к чему?
– А-а-а, ты об этом, – кобылка ненадолго задумалась и произнесла, – Ну, я подумала, что нам нужно попробовать начать наши отношения как-то по-новому. Оставить взаимные обиды в прошлом и подружиться. Что вы об этом думаете?
– Да ты нас вроде и не обижала, Тимми – усмехнулся Салл, – Но ты присаживайся. Мы всегда за налаживание диалога с соседями, верно Бат?
– Угу. Только копыта на виду держи, а то в таком платье и топор можно спрятать, не то, что нож кухонный.
– Топор? – Тимм удивленно округлила глазки, – У меня нет топора. Можете проверить, если хотите.
– Да это он шутит, Тимми, не заморачивайся.
Салл жестом велел Бату замолкнуть и пригласил Тимм сесть. Пони с улыбкой согласилась и приземлилась на диван, позволив Саллу сесть рядом. Она явно сильно нервничала, но оно и понятно: пони чувствовала себя не в своей тарелке. Они все сейчас чувствовали себя странно. Кроме, пожалуй, Батлера.
– А пироженки с чем? – с интересом спросил он, попутно очистив поверхность стола от посторонних предметов и удобней расположив там принесенное подношение. Следом на столе появились и стаканы.
– С кремом и чуть-чуть с сухофруктами, – поспешила ответить гостья.
– Круто. А отраву ты в чай или в пирожное подсыпала?
– Я… я не знаю о чем ты, – Тимм отвела взор.
– Бат, заткнись, пожалуйста, и налей нам чай, – рассердился Салл, – Не видишь что ли, что даме обидно? Музыку бы лучше включил, если ничего дельного говорить не собираешься.
Тимм повернулась к нему и благодарно кивнула:
– Спасибо, эм, Саллют.
– Имя Салл мне больше нравится, – поправил её жеребец.
– Хорошо, Салл.
Бат выполнил сказанное, и в комнате заиграла неспешная, приятная музыка. Расслабляющая и ненавязчивая. В плане выбора музыкального сопровождения его друг, наверное, не имел себе равных во всем Маханхолле, за что Салл был ему весьма признателен. Вернувшись на кресло, он налил всем по стакану темного, ароматного травяного чая.
– В следующий раз лучше сидр с собой принеси, Тимми, – критично посмотрев на содержимое стаканов, заметил жеребец, – Чай это больше стариковская тема. Молодые любят напитки покрепче.
– Извини.
– Да ничего страшного. На первый раз прощаю.
Салл подмигнул ей и слегка приобнял. Она явно напряглась, но одергивать его не стала. Теплая и приятная. Возможно, не хватало еще каких-нибудь духов, но для пони, которая никогда прежде не наряжалась и не ходила на свидания (об этом не трудно было догадаться) кобылица справилась на отлично. А изъяны… Изъяны лишь подчеркивали, что это не блаженный сон, а самая что ни на есть реальность.
– Расслабься. Ты ведь сюда не воевать с нами пришла, верно? – негромко прошептал он ей на ушко.
– Хорошо.
Но она не расслабилась. Её трудно было за это винить, все-таки она и так сделала большое усилие над собой, чтобы прийти к ним. Салл почему-то был уверен, что первый шаг придется делать ему. При этом, вложив все свои духовные силы в борьбу с собой, она, очевидно, совершенно не подумала, что она будет делать после – на самом свидании. Собственно поэтому в воздухе повисла неловкая пауза.
– Ну, так… Что ты хотела нам рассказать? – решил помочь ей Саллют, – Или может быть сделать. У тебя ведь были какие-то планы на сегодняшнюю встречу?
– Ой, а я как-то не думала об этом. Я что-то должна рассказывать? А что вас интересует?
– Ну, например, расскажи о себе чего-нибудь.
– Я даже не знаю… – Тимм задумалась, – Я мало что успела сделать. Жила в деревеньке недалеко от Маханхолла, а потом переехала сюда из-за того, что генератор сломался… Вроде всё. Слушайте, может, просто чай попьем?
– Успеем. Расскажи лучше, почему ты все-таки решила изменить свое отношение к нам? Старый чертяка Зоннингам постарался или что-то другое? Может по ласке мужской соскучилась?
– Хах, да, наверное, – Тимм взяла в копытца стаканчик с чаем и сделала несколько глотков.
– А точнее? – продолжил допытываться Саллют.
– Соскучилась.
– А по кому больше? По мне или по Бату?
– По тебе. Я, эм, думаю, что ты мне нравишься.
Бат присвистнул. Тимм покраснела, чем еще сильнее позабавила молодого жеребца. Да, к разговору она явно не готовилась. И, тем не менее, это делало её еще прекрасней в его глазах. Маленький мышонок, который пытается выглядеть смелым – ну что может быть умилительнее?
– Слушай, Тимми, но за это точно надо выпить! Чаю, разумеется. За любовь! – он весело подмигнул и осушил свой стакан так, словно бы это было спирное, Бат сделал то же самое – Ух, хорошо пошло!
– Постойте-ка, а как же пирожные? – возмутилась пони, – Чай ведь для этого был нужен!
– А что пирожные? – не понял жеребец, – Ты и так сладкая.
– Но я же их готовила… – пробормотала она.
– Так ты их сама готовила? – снисходительно улыбнулся Салл, – Какая молодец.
– Да. Специально для вас.
– Вот как? Хах, ну, в таком случае я съем парочку. Выглядят они явно лучше, чем нынешняя стряпня Шейд.
– Согласен, выглядят охрененно, – присоединился к разговору Батлер и взял с подноса одно из пирожных, но не успел он притронуться к нему, как Салл поднял копыто вверх, призвав его остановиться.
– Но прежде, чем мы это сделаем мы, на всякий случай проверим нашу маленькую коварную ассасинку, да Тимми?
– О чем ты? – встрепенулась пони.
– Ты первая съешь пирожное. А то мало ли, вдруг Батлер прав и они отравлены.
– Да ну что ты, нет, конечно! С ними всё в порядке, – Тимм удивлённо захлопала ресницами, – Но если вы мне не доверяете, я могу это сделать.
Пони потянулась к подносу и взяла себе пироженку.
– Не-а. Не вот эту, – Салл забрал у неё пирожное и переставил его к себе, – Съешь вот эту.
С видом победителя жеребец сам выбрал для неё одну из вкусняшек с подноса. Конечно, попытка отравить их была бы слишком банальна, да и где простая глупая лошадка вроде Тимм сумет найти себе яд для этого дела? Но перестраховаться всё равно не мешало бы. Сейчас она либо согласится и съест его, либо начнет оправдываться, чтобы этого избежать. И то и другое все равно делало бы её милашкой. Какая прелесть – приготовить для них отравленные пирожные.
– Ну, Тимми, кусай, – поднеся пирожное к её рту, сказал жеребец.
Когда кремовая кобылица улыбнулась и в один укус отправила себе всю пироженку в рот, он даже не удивился.
– Ну фто, дофолен? – пережевывая сладость спросила Тимм.
– Да. Вполне. Ты прошла тест, – ответил Салл и также отведал пирожное.
К слову, оно действительно оказалось вкусным. Немного переслащенным, но очень приятным на вкус и дело даже было не в том, что их приготовила Тимм для них лично. Вернее, не только в этом. Они просто были хороши.
– Ну как шебе? – забавно надув щеки поинтересовалась пони. Судя по всему, стараясь доказать свою искренность она немного перестаралась.
– Отлично, Тимми! Это тебе Шейд помогала? Помню, у неё на свадьбе тоже отличные пирожные были, до сих пор их вспоминаем порой.
– Не-а. Я шама.
– Ну, в таком случае ты вдвойне молодец!
Заметив, что табу на употребление пирожных снято, Батлер также набрал себе несколько штук и с удовольствием принялся уплетать их, не забыв похвалить Тимм за достаточно неплохие кулинарные навыки.
После небольшой чайной паузы напряжение, возникшее некоторое время назад, наконец-то пропало и Салл почувствовал себя куда более раскованно. Сегодня действительно прекрасный день. И чтобы немного заполнить пустоту в общении, он решил перехватить инициативу на себя.
– Слушай, Тимми, а ты не хочешь сегодня ночью по Маханхоллу прогуляться?
– М-м? мхм!
– Ты ведь небось и не гуляла там ни разу. Ночью, когда появляется луна и город становится чуть светлее, чем обычно.
– Да, это отличное время, – заметил Батлер.
– Вот-вот. Погуляем. Покажу тебе место, где обычно все нормальные пони Маханхолла собираются – в заброшенном музее, прикинь? Придем туда, потанцуем. Себя заодно покажешь, покрасуешься. А то ты замкнутая какая-то.
Тимм радостно закивала.
– Отлично. Сегодня, правда, мы не планировали встречаться, но ради тебя я могу и расшевелить их. Пони двадцать точно придут, а то и больше. Что думаешь? – дождавшись, когда Тимм еще раз кивнет, Салл придвинул её поближе к себе и продолжил, – Будем зависать там до утра, а потом снова сюда. Или погоди, мы сегодня в отличной квартире были! Туда пойдем. Что думаешь, Бат? Сможет мы дверь там выломать, чтобы Тимми в платье по пожарным лестницам лазить не пришлось?
– Да сможем, куда мы денемся? – пожал плечами Батлер.
– Отлично. Работу только тебе пропустить придется, но это фигня. Зачем тебе вообще работать теперь? Пусть дураки на складе горбатятся! А ты теперь из другого общества будешь!
– Хм?
– Да, вот так. Я для тебя все сделаю. Как королева у меня будешь, – Салл приложился губами к её щеке, – Слушай, Бат, может, сразу их всех обзванивать начнем? Телефон в коридоре еще работает. Сгоняй, позвони.
– Угу. Ща посижу еще и пойду.
– И Шейд давай прихватим! А что? Не одним же нам праздновать.
– Шейд уже и так «празднует», – проворчал Батлер в сторону, – Не видел что ли её в нашей забегаловке сегодня?
– Да плевать! – отмахнулся Саллют, – Если она тебе нравится, то силком поведем! И пить бросить заставим! А то, как же так: любовь моего друга гробит себя, а мы ей даже помочь не можем!?
– Да, наверное, пора, – усмехнулся Бат, немного покачиваясь на кресле.
Салл еще никогда не чувствовал себя таким окрыленным. Сидеть в комнате и просто слушать музыку ему уже не хотелось. Хотелось танцевать, пень, бродить по ночному Маханхоллу. Он столько всего ей мог показать. Тимм ведь наверняка и на Луну ни разу не взбиралась! Его даже немного в жар начало бросать от таких мыслей. Так, наверное, чувствовал себя какой-нибудь мелкий жеребенок, когда его впервые поцеловала любимая кобылка. Глупое ощущение, но какое приятное.
– Тимми, а ты на Луне была?
– М-м? – быстро сообразив о какой Луне идет речь, пони отрицательно помотала головой.
– Значит, сегодня и туда заскочим! Отличное место. Знала бы ты какой обзор с такой высоты на город! Там даже дыру кто-то из местных умельцев проделал, чтобы проще залезать было на верхушку. Лучший аттракцион в городе! А еще, еще…
От возбуждения у него перехватило дыхание, и пони закашлялся. Вот только чувство было такое, словно бы после кашля легкие все равно остались слишком маленькими. Это уже не походило на влюблённость. Да и жар, как выяснилось, был достаточно реальным. В висках стучали молоты. Что-то явно было не так.
– Бат?
Глядя на своего друга он понял, что с ним, судя по всему, творится нечто похожее. Он всё сильнее раскачивался на кресле и прижал ноги к животу, будто бы сдавливая себе ребра. На лице застыла гримаса боли.
– Бат!
Он не ответил. Даже не услышал его. Но как же так? Она ведь сама же съела пирожное вместе с ними.
– Тимм, что за хрень со мной происходит?!
– М-м, хм, – промычала пони.
– Да проглоти ты уже это дерьмо и ответь нормально!!! – рассвирепел Саллют, – Хотя постой-ка…
Прежде чем он успел сообразить, что к чему, пони выскользнула у него из объятий и встала в отдалении, глядя на него каким-то странным, пустым взглядом, а затем выплюнула все содержимое своего рта на пол.
Внутри у Салла все перевернулось.
– Ах, ты тварь… – прошипел он и вскочил с дивана.
Он понятия не имел, что именно Тимм подсыпала им в пирожные, но легкие словно бы наливались свинцом. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание из-за катастрофической нехватки кислорода, а то и вовсе – погибнет, но оставлять это без ответа он не собирался.
Он попытался поймать её, но пони перебежала на другую сторону от дивана и вновь уставилась на него.
– Что ты туда намешала!? Отвечай!
Несмотря на то, что еды у неё во рту больше не было, она всё равно молчала. Вернее, будто бы пыталась ответить и даже открывала рот, но постоянно одергивала себя. То хмурилась, то, казалось, вот-вот готова была рассмеяться.
Он еще раз попытался поймать её, но она также ускользнула от него.
– Ты же сумасшедшая! Ты понимаешь это?! Дискордова су… – говорить уже было проблематично, и поэтому он замолчал.
Он предпринял еще несколько попыток догнать её, но силы слишком стремительно покидали его, а потому в какой-то момент он просто упал, звучно грохнувшись на столик, опрокинув поднос, чайник, а затем оказавшись на полу.
Зрение угасало, и на смену окружению комнаты приходила чернота. Гул в голове превратился в пароходный гудок, полностью перекрывая собой все мысли. Он уже не чувствовал ни легких, ни глотки и даже полость рта, кажется, полностью онемела. Тимм, видя, что он угасает, подошла ближе, не спуская с него своих по-идиотски счастливых глаз. Она как будто бы хотела пересечься с ним взглядом. Увидеть, как он умирает, и засвидетельствовать каждое мгновение его агонии, но он не стал смотреть на неё. Последним, на кого смотрел Саллют, был его друг детства – Батлер. Жеребец совсем не двигался и, похоже, уже был мертв. Жаль его. Бедняга явно не заслужил такой участи. Напрасно он связался с ним когда-то.
«Прощай друг» – беззвучно пронеслась в угасающем сознании последняя мысль.
Тихонько вернувшись в свою комнату, Тимм легла на свой старый, потрепанный диванчик и расслабленно выдохнула. Сердце все еще колотилось, её немного потряхивало, но это было состояние сродни эйфории. Пони до последнего сомневалась в успехе. Она и сейчас, все еще побаивалась, что действие этого порошка из коробки для теплиц временное и через несколько часов они придут в сознание, но вроде как признаков жизни никто из них не подавал. Жаль только, что сказать им она ничего не успела. Почему она не обдумала фразу заранее? Ведь было же столько вариантов! Напомнить им их обидные прозвища, оскорбления, сказать что-нибудь колкое или грозное… Досадно. В мыслях она прокручивала этот момент тысячи раз, а в реальности так облажалась. Ну, разве так можно?!
– С другой стороны, теперь, если они все-таки очнутся, я смогу сказать, что просто пошутила, – заявила пони сама себе.
Еще раз глубоко вздохнув и поздравив себя с завершением большого дела, пони достала очередную кассету и воткнула её в видеомагнитофон.