Последний вечер вместе
Глава 1
Вместе со своими подругами Рэрити стояла в вестибюле нового замка Твайлайт, наблюдая, как та, казалось, аж дрожит от возбуждения. Немногие вещи на свете были способны вызвать у неё такой ажиотаж, разве что доставка новых книг или очень хорошие новости от Принцессы Селестии. Конечно, сейчас был явно второй вариант, так как свиток с письмом от неё Твайлайт продемонстрировала всем ещё по прибытию.
— Что ещё за Монастырь Небесной Звезды, и почему мы должны туда отправиться? — спросила Рэйнбоу Дэш, парящая в нескольких футах над ними.
В полёте её грива пришла в полный беспорядок, отчего Рэрити даже несколько раз вздрогнула. Она до сих пор с сожалением вспоминала иногда те прекрасные магические крылья, что дала ей когда-то Твайлайт, но летать постоянно? Это создало бы слишком много разнообразных проблем, особенно связанных с поддержкой должного уровня кобыльей респектабельности.
— Это старое святилище, построенное древними племенами. Оно появилось ещё до основания Эквестрии, даже до начала Великой Стужи, — ответила Твайлайт, уже чиркая что-то в своем списке запланированных дел, — а причина нашего визита в том, что там мы сможем понять, как обуздать магию, дарованную нам Древом Гармонии. В этом самом месте принцессы открыли для себя силы Луны и Солнца. Там они возвысились и стали аликорнами.
— О! О! Это значит, что мы тоже станем принцессами? — спросила Пинки.
Откуда ни возьмись, на спине у неё вдруг оказались картонные крылья, а на голове – рог, свёрнутый из бумажной салфетки.
Твайлайт отрицательно покачала головой и оглянулась в сторону лестницы. Она с нетерпением постукивала ногой, ожидая Спайка, которого давным-давно отправила за дополнительными перьями и пергаментом.
— Нет, лично я так не думаю, но кто может знать наверняка? Главное, что мы узнаем о новой магии, живущей внутри нас. Она может быть сильнее, чем магия Элементов Гармонии, и наш долг перед Эквестрией – понять её, чтобы мы всегда смогли прибегнуть к ней, если потребуется.
— Ладно, с этим не поспоришь, — сказала Эпплджек, — итак, когда отправляемся?
— Всё было подготовлено для нас таким образом, чтобы выступить завтра утром. Принцесса Луна и Принцесса Селестия встретят нас здесь, в Понивилле, а затем используют заклинание, чтобы доставить всех прямо в монастырь.
— А как долго мы будем отсутствовать? — спросила Флаттершай, взглянув через ближайшее окно в сторону своего домика, — я не могу оставить моих маленьких пушистых друзей одних.
— Принцесса Селестия заверила меня, что было предпринято всё необходимое, — ответила Твайлайт, отворачиваясь от лестницы. — Несколько королевских смотрителей были откомандированы из замка, чтобы ухаживать за твоими животными, Флаттершай. Несколько отставных Вандерболтов будут хранить небеса Понивилля. Принцессы связались с Мьюлией Майлд, чтобы та помогла Кейкам в Сахарном Уголке. Некая сумма была перечислена семье Эппл, чтобы они смогли нанять дополнительные рабочие копыта и компенсировать отсутствие Эпплджек. И наконец, персонал бутика Хойти Тойти заменит Рэрити, пока мы не вернёмся.
— Похоже, принцессы постарались всё предусмотреть, не так ли? — сказала Рэрити.
Ей, правда, хотелось прибрать магазин до прибытия персонала Хойти Тойти, заодно припрятав некоторые вещи, но всё это были мелочи.
— Я знаю. Принцесса Селестия сказала мне, что она даже использовала список, чтобы ничего не упустить.
Упоминание списка, казалось, ещё сильнее взволновало Твайлайт. Она даже слегка подпрыгнула от возбуждения.
— О, это будет прекрасное путешествие, я просто уверена в этом! Мы отправляемся завтра в одиннадцать утра, но в десять часов нам всем нужно посетить спа.
— А это ещё зачем? — удивилась Рэрити.
— Нам должны будут сбрить наши гривы и хвосты.
Рэрити почувствовала, как её сердце пропустило удар, и взглянула на подруг в тщетной надежде, что всё это – какой-то жестокий розыгрыш. Но нет – они были ошарашены так же, как она. Даже Пинки Пай, казалось, не могла подобрать подходящую шутку.
— Твайлайт, ты только что сказала…
Она кивнула:
— Я знаю, это очень суровое требование, но этот монастырь свято чтит традиции. Все пони в нём бреют гривы и хвосты. Даже принцессы вынуждены будут сделать это ещё до своего прибытия и, думаю, нам действительно придется поступить так же.
— Но, но…, — начала заикаться Рэрити, плотно поджав хвост и придерживая гриву копытцем, — Твайлайт, я уверена, эти монахи – разумные пони. Они же не могут всерьёз ожидать от меня, что я отрежу гриву. Они должны будут сделать исключение.
— Не думаю, — сказала Эпплджек, подняв переднее копытце и тронув им собственную гриву, — если они не сделали исключения для принцесс, вряд ли сделают его для нас.
— Я бы добавила, что это важный шаг в сторону просветления и высвобождения внутренней энергии пони, — сказала Твайлайт.
Она оглянулась в сторону лестницы, снова выказывая своё нетерпение в ожидании Спайка.
— Что ж, могло быть и хуже, — сказала Пинки Пай, заставив, наконец, себя улыбнуться.
— Что вообще может быть хуже? — спросила Рэрити, испуганная тем, что такая возможность действительно могла существовать.
— Они могли бы заставить нас сбрить вообще всё, — Пинки хихикнула про себя и оглядела группу.
— Мы все стали бы розовыми пони!
Рэрити содрогнулась, представив себе эту картину. Да, такой жребий был бы куда хуже, но и в том, что выпал ей, не было ничего хорошего. Отрезать гриву и хвост. Немыслимо. Ужасно. Преступление против моды, красоты и собственной природы. Только дикари и заключённые поступали так. Этого не требовали даже от пони-стражников. Конечно, им приходилось носить короткие стрижки, но их не ставили лицом к лицу перед непристойным предложением стать… ну да, бесстыдно лысой.
— Рэрити?
Звук собственного имени вырвал её из глубоких раздумий. Она посмотрела в лицо Эпплджек, понимая, что потребуется время, чтобы восстановить утраченную нить разговора.
— Извини, что ты сказала?
— Мы говорили о том, чтобы устроить вечеринку с ночёвкой, здесь, у Твайлайт. Ну, знаешь, с нашими гривами можно сделать множество забавных вещей до того, как мы их отрежем.
Пинки Пай подпрыгнула и приземлилась прямо на прямо спину Эпплджек, попутно сбив с неё шляпу, и тут же затеребила её гриву.
— Точно! Мы сможем заплетать их, красить их, взбивать их, укладывать их и творить с ними всевозможные забавные вещи!
Пинки Пай убрала копытца от гривы Эпплджек, чтобы продемонстрировать толстую косу, в которую за несколько секунд превратилась её обычная повседневная причёска в виде хвостика.
— Вот так!
Рэрити всмотрелась в лица подруг. Идея была неплоха. Откровенно говоря, она была достаточно хороша. Но единорожка покачала головой:
— Нет… нет, девочки. Простите, но если уж я вынуждена избавиться от своих волос, то хоть устрою им достойные проводы. К тому же, есть некоторые вещи, которые просто невозможно делать в чьём либо присутствии.
Эти слова были сказаны столь похоронным тоном, что вызвали ряд любопытных и обеспокоенных взглядов со стороны подруг. Но после нескольких секунд неловкой тишины Эпплджек шагнула вперёд и положила копытце на её плечо:
— Эй, просто делай то, что считаешь нужным, сахарок.
— Спасибо за понимание.
Рэрити отступила на шаг назад и развернулась к выходу.
— Итак, увидимся завтра утром.
Пинки Пай, всё ещё сидящая у Эпплджек на спине, опустила одно копытце ей на голову, сплющивая её шляпу как блин, и помахала другим:
— Увидимся, и не бойся вернуться, если передумаешь!
— Пинки, слазь уже! — рявкнула Эпплджек.
Она начала брыкаться, и Рэрити уверилась, что за этим последует всеобщая куча мала. Но ей не хотелось принимать в этом участие. Она выскользнула за дверь, прикрыла её за собой и направилась в сторону бутика Карусель.
Было нужно так много всего подготовить.
Глава 2
— Послушай, не смотри на меня так, — сказала Рэрити, — я ничего не могу поделать.
Она говорила с таким искренним чувством, будто её бросил лучший жеребец в жизни. Такого жеребца у неё не было, но огорчена она была не меньше. За что ей такие страдания? Это было даже хуже, чем в Кантерлоте, когда ей пришлось выбирать между высшим пони-обществом и верностью своим подругам.
Как она могла сказать «прощай» такому преданному спутнику, своим волосам?
Рэрити посмотрела на себя в зеркало, сфокусировав взгляд на гриве. Она так превосходно мерцала. Комбинация шампуня и кондиционера, что посоветовали кобылки из спа, и правда творила чудеса. Она никогда ещё была такой прекрасной, упругой и сияющей. Единорожка сравнила свою гриву и хвост с двумя спиральными потоками прекраснейшего шёлка. А эти… модно-отсталые пони-монахи рассчитывали, что она просто возьмет и отрежет их.
Но Эпплджек была права. Если они не сделали исключения для принцесс, то ей точно не на что надеяться. Единственный способ сохранить свои волосы, это остаться дома, но она не могла так поступить. Это было новое испытание для неё и её подруг. Это была одна из вещей, что могут ещё больше усилить их связь и, к тому же, раскрыть дарованные им потрясающие силы Древа Гармонии. Без этих сил, что они станут делать, если другое чудище, подобное Тиреку, нападёт на Эквестрию?
— Это ради всеобщего блага, — сказала Рэрити отражению своей гривы, — безусловно, ты сможешь это понять.
Может быть, виной всему её воображение, но она была уверена, что при этих словах её грива и хвост печально поникли.
— Прошу тебя, попытайся посмотреть на вещи с моей стороны. Это кое-что, что я обязана сделать. Ради всех пони Эквестрии. Но я обещаю сделать наш последний совместный вечер незабываемым.
Она отвернулась от зеркала и посмотрела через всю спальню в сторону ванной. Рэрити принялась неторопливо размышлять, всё ли она приготовила для этого. Изысканный ужин из тёмно-зелёных листьев, сладкого картофеля и другой полезной пищи, укрепляющей волосы. В ванной самые дорогие шампуни и кондиционеры, окруженные свечами с её любимым ароматом, напоминающие алтарь, посвященный богам ухода за волосами. А на кровати, застывшие в ожидании, щётки для волос. Тонкие щётки, толстые щётки и прочие щётки, всевозможных разновидностей и размеров.
Вот с них Рэрити и решила начать. Она подошла к кровати и магическим полем подняла их в воздух. Единорожка оглядела их с видом хирурга, выбирающего нужный инструмент. Прежде чем она сделала свой выбор, каждая была подвергнута внимательному осмотру. Наконец, с особенной заботой, она приступила к расчёсыванию гривы. Хотя, это было не совсем так. Она гладила её и ласкала, как преданного, породистого питомца, которого необходимо было усыпить. Рэрити чуть не плакала, касаясь своих волос. Такие мягкие… она всегда считала их мягкость чем-то самим собой разумеющимся.
Она продолжила работать со щетками, периодически меняя их, чтобы быть полностью увереной в оптимальном уходе. Так прошло более часа, и в итоге её грива и хвост стали похожи на прекрасно отполированные драгоценные камни. Каждый волосок играл свою важную роль, а вместе, они струились по телу, словно река из жидких аметистов. Какой стыд, что она ежедневно не уделяла такого внимания своей гриве и хвосту. Но, к сожалению, её утренние косметические процедуры уже занимали максимально возможное время.
Но сегодняшний вечер был особенным и Рэрити, закончив причёсывание, снова вернулась к зеркалу. Она улыбнулась и покрутилась перед ним.
— Ну, разве это не прекрасно? — спросила она у своих волос, и, казалось, в этот раз они согласились с ней. Они выглядели чуть бодрее, и, как показалось Рэрити, сияли с улыбкой.
— Я так рада, что тебе нравится, — сказала она, после чего прижала гриву копытцем к щеке.
— Ну а теперь — в ванную!
Рэрити развернулась и резво метнулась в ванную комнату, пока её грива и хвост не растеряли заряд бодрости. Сладкое благоухание ароматических свечей пронеслось над ней, и она окунулась в него, словно наслаждаясь букетом цветов. Затем, добившись идеальной температуры, Рэрити погрузилась в воду.
— Чем мы воспользуемся этим вечером? — спросила она, заключив в магическое поле флаконы с шампунями и кондиционерами, — я отобрала самые нежные, питающие сорта. Сегодня ничего агрессивного, обещаю. Эта ночь для тебя.
Флаконы со средствами по уходу за волосами кружили вокруг неё, как деревянные фигурки карусели. Она осмотрела свою гриву, особенно обращая внимание на часть, видимую лишь периферийным зрением. До сих пор она выглядела совершенно, но сейчас… что это, её сияние чуть изменилось? Рэрити не могла с уверенностью сказать, что она действительно что-то заметила, но ей хотелось верить, что это на самом деле так.
— О, сиреневый, прекрасный выбор. Сирень – замечательный цветок. Такой красивый, такой ароматный, но… так быстро вянет.
Рэрити чуть не заплакала, но смогла удержаться и с трудом улыбнулась:
— Мы используем сиреневый шампунь и кондиционер. Аромат будет просто потрясающий!
Несколько часов спустя Рэрити сидела за туалетным столиком. Ванна была потрясающей. Принимая её, единорожка совсем потеряла счёт времени. Она не хотела, чтобы это когда-либо заканчивалось. Не раз она лежала так, в компании лишь свечей и собственных волос, желая, чтобы так продолжалось вечно. Бесконечная, никогда не остывающая ванна и свечи, что никогда не догорят, это было бы так возвышенно.
Но когда её копытца начали сморщиваться, Рэрити поняла, что провела в воде слишком долго. Она заставила себя выйти из ванны, обтереться, и посмотреть в зеркало. Затем она снова расчесала волосы. Она не пыталась придать им какой-нибудь определённый стиль. Не мучила гриву и хвост бигудями или магической сушкой. Как ей вообще могло прийти такое в голову? Нет, она просто причесала их с лаской и симпатией. Они были прекрасны уже сами по себе.
Аромат лаванды, окружающий Рэрити словно бодрящий туман, также был сверх восхитителен. Но вот она сидит за столиком, ужин съеден, а свечи начинают догорать. Вот всё и закончилось. Она провела изумительный вечер со своими волосами, и осталось только одно – лечь спать. Она отправится в кровать, утром придёт в спа и попросит себя обрить.
Да, она просто позволит им уничтожить то, что по праву можно считать одним из прекраснейших произведений искусства Эквестрии.
Вставая из-за стола, Рэрити почувствовала, как грива коснулась её щеки. Она замерла, подняла переднее копытце и прижала её к лицу. Закинув хвост на спину, она позволила ему легонько коснуться своего бока. Это были нежные мягкие объятья, последнее прощание и… и просьба. Возможно, всё это было лишь у неё в голове. Возможно, причиной послужили переживания последних часов, всё это предвкушение неизбежной утраты, но она чувствовала, как волосы безмолвно общаются с ней.
Они просили лишь одного. Их просьба была уместной и душераздирающей одновременно.
— Нет, я не могу, — сказала она, в ужасе уткнувшись подбородком в завитки собственной гривы, — ты не можешь просить меня об этом. Я не могу это сделать! Я не хочу этого делать!
Рэрити потёрла гривой лицо, словно желая обнять её ещё крепче. Но, невзирая на это, её волосы, казалось, продолжали мысленно общаться с ней, продолжали упрашивать её. Конечно, это всё было лишь воображение. Единственной пони, имеющей разумные волосы, о которой ей приходилось слышать, была Мэйн-як, и она была злодейкой из комиксов. Так или иначе, просьба продолжала звучать, и чем дольше это продолжалось, тем сложнее было отказать в ней.
Это были её волосы. Только она взлелеяла и взрастила их. Только она так часто их расчёсывала, заботясь о каждом секущемся кончике. Лишь она заботилась о том, чтобы её хвост никогда не касался земли. Лишь благодаря её усилиям, грива всегда оставалась стильной и производящей впечатление. Это были её волосы.
И только она имела право отрезать их.
Ножницы были неподалёку. Они покоились в выдвижном ящичке в ванной комнате, рядом с прекрасным гребнем. Только эти два инструмента смогут обеспечить достаточно гладкий срез. Конечно, хорошая бритва была бы удобнее, но она не хотела использовать столь варварский инструмент. Никто не применит газонокосилку к изысканно подстриженным кустам в Кантерлотском Замке, даже если вам нужно срубить их под корень. Рэрити была уверенна, что это справедливо и в отношении её волос.
Тем не менее, её ножницы никогда ещё не выглядели столь пугающе. Она всегда держала их остро наточенными, так как использовала для разрезания ткани и ниток, если не могла отыскать свои основные швейные инструменты. Однако, предназначены они были только для волос и от тупых ножниц было бы больше вреда, чем пользы.
Сейчас же казалось, что их сияющие лезвия вот-вот обагрятся кровью. Они лежали с таким видом, будто только и ждали этого дня, дня, когда они сделают нечто большее, чем срежут секущуюся прядь или подравняют чёлку. Дня, когда её грива и хвост падут словно деревья, ставшие жертвой целой армии дровосеков.
Её тело и магическое поле дрожали, в животе возникло противное ощущение, но несмотря на это, единорожка приступила к делу. Рэрити использовала гребень, чтобы приподнять гриву от самых корней. Затем зафиксировала его в нужном положении, защитив кожу головы. И только после этого принялась за ножницы. Она раскрыла их, и звук лязгнувших металлических лезвий едва не лишил её сознания.
Нет, она не сделает этого. Она сложила ножницы и положила их на столик. Она просто не могла сделать это. Рэрити даже сомневалась, что после этого она сможет на следующее утро прийти в себя. Они должны будут удалить ей волосы в больнице. Причём под наркозом. В самом деле, она потребует, чтобы так и сделали. Она не хотела пребывать в сознании во время подобного.
С другой стороны, ну что врач может понимать в стрижке волос? Они просто возьмут какую-нибудь варварскую машинку для бритья, а её волосы этого не заслужили. Ни один пони, кроме неё, не рассчитает правильный момент и не приложит нужное усилие. Её собственные ножницы, острые и чистые, были единственным инструментом в Понивилле… нет, в Эквестрии… нет, во всём мире, достойным обрезать её волосы.
Она сама должна сделать это.
Итак, Рэрити снова раскрыла ножницы, причем звук, раздавшийся при этом, показался ей не менее изуверским, чем в первый раз. Однако, больше она не колебалась. Единорожка приложила ножницы к голове, используя свое ростовое зеркало для того, чтобы правильно расположить их относительно гребня. Оставался последний шаг. При помощи магии приложить нужное усилие и пути назад не будет. Дело будет сделано.
Именно в этот момент она и заплакала. Слёзы покатились из её прекрасных глаз, когда она взглянула на свою гриву. Единорожка что-то прошептала ей. Голос Рэрити покинул хозяйку, словно пытаясь сбежать в другой конец дома, дабы избегнуть ужасной участи – стать свидетелем замышляемого убийства. Несмотря на это, её губы продолжали двигаться, постепенно формируя слова:
— Мне очень жаль, — шептала она снова и снова, пытаясь набраться решимости.
Рэрити закрыла глаза. Она знала, как опасно закрывать глаза при стрижке. Ведь она могла совершить ошибку, даже пораниться, но она была просто не в состоянии на это смотреть. Она сказала спасибо себе за то, что провела так много времени в ванной, удалив макияж, иначе он был бы полностью смыт текущими по щекам слезами.
— Пожалуйста, прости меня, — пробормотала она в последний раз, после чего, с остановившимся сердцем, щелкнула ножницами.
Звук. Чудовищный, отвратительный звук, будто обрушилось лезвие гильотины.
Ощущение.
Такое, которым никак нельзя пренебречь, чувство потери чего-то, что было твоей неотъемлемой частью, словно рука или нога. Рэрити уронила ножницы и гребень на пол, но так и не открыла глаза. Она просто не могла заставить себя сделать это. Каждый раз, когда она пыталась, она чувствовала, что теряет сознание, а рядом с зеркалом было слишком мало места для её специальной кушетки для обмороков.
Прошли минуты, прежде чем Рэрити смогла набраться смелости. Она открыла глаза и взглянула на свою гриву. Дело было сделано, и она была так ужасна, как она себе и представляла. Десятки, если не сотни волос были обрезаны так коротко, что еле выступали из её белоснежной шёрстки.
— О нет! Что же я наделала!? – вскрикнула она, падая на колени и уставившись в пол. Она собрала отрезанные локоны и начала баюкать их в передних копытцах, словно ребёнка.
— Никакой монастырь не стал бы требовать от меня подобного. Это грех. Грех, который никогда не будет мне прощён. Мои копытца запятнаны в …
Рэрити запнулась, уяснив, что никакая жидкость не ассоциируется со стрижкой волос.
— Они будут навеки связаны этими павшими волосами.
Рэрити снова поднялась на ноги, продолжая баюкать свежесрезанную часть своей гривы одним копытцем, и взглянула на себя в зеркало. Совершенство… было уничтожено. Словно кто-то разодрал холст великой, древней картины и теперь совершенно невозможно её восстановить. Не существовало никакой причёски, способной скрыть эти разрушения. Это было… это было за гранью спасения.
Теснее прижимая отрезанные локоны к груди, Рэрити поняла, что остался лишь один истинно милосердный поступок, который она могла совершить. Используя магию, она раскрыла ножницы, поднесла их к остаткам гривы и снова сжала. На этот раз было легче, даже звук показался не таким мучительным. Но Рэрити продолжала плакать. Её волосы погибли. Сейчас… Сейчас она лишь делала то, что было лучшим для неё и для них.
— Я обещаю, — всхлипнула она, продолжая резать, — я пожертвую вас лучшему магазину париков в Кантерлоте. Нет… нет, вы не заслужили этого. Вы не заслужили участи трофея, покоящегося на голове какой-нибудь пони. Ты, моя грива. Ты, мой хвост. Вы, мои волосы. Я… Вот что я сделаю. Я похороню вас в саду и посажу на могиле куст сирени. Что может быть прекрасней? Каждую весну, вдохнув её запах, я буду вспоминать о вас. Я обещаю, что никогда вас не забуду. Никогда-никогда!
Рэрити отрезала последнюю часть своей гривы и перешла к хвосту. Первое движение ножницами… оно было болезненным. От этого звука у неё сразу ослабли ноги, но она упорно продолжала стричь. Теперь она уже не могла остановиться. Она не могла остановиться, ещё когда резала гриву. Ей просто нужно было сделать это. Она одна должна была сделать это. Никто больше не был этого достоин.
— Готова поспорить, цветы сирени будут самого прекрасного оттенка. Они будут самыми изумительными в Эквестрии, и всё это благодаря тебе.
Она закончила с одной стороной хвоста и приступила к другой, постепенно обнажая то, что являлось его основанием, короткий отросток, кость и немного плоти.
— Я выпущу целую линейку платьев, а основой их дизайна послужит наша сирень. Это будет мемориальная линейка. О ней заговорят во всей Эквестрии, будто бы о нас с тобой.
Последнее движение ножницами и остатки её хвоста осыпались на пол. Всё было кончено. Рэрити взглянула на себя в зеркало. Она была похожа на белую крысу с обрубком хвоста. Хуже того, она напоминала какого-то рок-музыканта, её фиолетовые щетинистые останки гривы выглядели на макушке как жалкое подобие «ирокеза». Ей захотелось отправиться в изгнание. В тот ужасный день, когда модный дизайнер Хойти Тойти высмеял её новые платья, ей не было так худо.
Но ведь путешествие в монастырь – это тоже изгнание, не так ли?
Как бы там ни было, оно подождёт до утра. Рэрити собрала остатки волос и отправилась выбирать самую красивую обувную коробку из тех, что хранились в чулане. Она уложила в неё каждый волосок, обвязала их лентой, закрыла коробку и направилась в сторону лестницы, ведущей в спальню. Единорожка хотела отыскать садовую лопатку. У неё не было сиреневого куста, чтобы посадить его на могиле, но она считала делом чести сделать это, как только вернётся из монастыря. А сейчас она должна была обеспечить своим волосам надлежащие похороны.
Глава 3
Следующим утром Рэрити стояла у дверей спа, прибежав буквально несколько минут назад. Ночной сон не принёс ей покоя, её мучили кошмары, ей снились собственные волосы, рыдающие от того, что она с ними сделала. Но наступило утро, и его свет развеял дурные сны. Несмотря на это, дневной кошмар, возможно, ещё только начинался.
Рэрити не смогла подобрать никакой одежды. Она не смогла заставить себя скрыть от всех то, что она сделала со своими волосами. Нет, расплату за это она должна смело встретить лицом к лицу, не опуская головы, но, ни одно из её платьев для этого не подходило. Все они были неразрывно связаны с красотой её волос, и только с ними получался законченный образ.
Пытаясь отыскать хоть что-нибудь, она потратила даже то немногое время, что сэкономила сегодня на утреннем расчёсывании. Однако, когда её активная деятельность не принесла никакого результата, единорожка решилась выйти из дома без единого клочка ткани. Выйти в Понивилль, выставив на всеобщее обозрение свою обритую голову и хвост.
И пони смотрели. Многие – не веря своим глазам. Ей даже показалось, что некоторые – со слезами, хотя, скорее всего, это было лишь её воображение. Да, то, что она натворила достойно слёз, и она сама много плакала, копая могилу. Правда иногда она слышала также и хихиканье, но стойко игнорировала его. Им не дано было понять её боль. Они не могли понять её мучений.
Она опоздала в спа на полчаса. Впрочем, неплохо было и то, что Рэйнбоу Дэш и Пинки Пай её ещё не видели. Но, вероятно, её подруги проявят тактичность. Они без сомнения понимали, насколько болезненным для неё всё это было. Это знак настоящей дружбы, урок, который они хорошо выучили в тот день, когда Твайлайт чуть не опоздала с еженедельным отчётом своей наставнице.
Скрепя сердце, Рэрити вошла в зону отдыха спа-салона. Дверь за ней захлопнулась и единорожка уставилась на пятёрку кобылок, рассевшихся в креслах. Рэйнбоу была первой, кто её заметил. Она указала на неё копытцем и сказала:
— Смотрите, она… Ух ты!
Остальные кобылки посмотрели на Рэрити, а она на них. Алоэ и Лотос этим утром ещё раз подтвердили своё мастерство, все подруги уже были обриты. Они были похожи на неё, с этими ужасными «ирокезами» на макушках. Все они сидели, и Рэрити не могла этого видеть, но зато она могла представить себе, что у всех них такие же бритые, коротенькие хвостики, как тот, что она с ужасом наблюдала в зеркале прошлой ночью.
Похоже, все они, как и она, были не в восторге от того, что им пришлось пережить. Даже Твайлайт, которую вчера переполнял энтузиазм, грустно водила копытцем по тому месту, где раньше была грива, словно искала волосы, которых уже не осталось.
Рэрити смотрела на них, а они на неё. Прошло несколько секунд в безмолвии и раздалось одинокое фырканье. Сдавленное хихиканье разорвало тишину. За ним последовал ещё один фырк, когда некая кобылка попыталась зажать копытцем рот, сдерживая смех. Однако, сопротивление было быстро сломлено. Подавленное фырканье сменилось хихиканьем, превратившимся затем в полноценный хохот. Кобылка плюхнулась на круп, держась передними копытцами за бока, и прилагая неимоверные усилия, чтобы совсем не завалиться на спину.
Этой кобылкой была Рэрити.
— Вы все так… дурацки… выглядите! — проговорила Рэрити, задыхаясь от смеха.
Она, наконец, упала на спину, лягая воздух задними ногами.
Этот смех, наконец, вызвал у Пинки улыбку и ответное хихиканье. За ней последовали Рэйнбоу и Эпплджек, а чуть позже – Твайлайт и Флаттершай.
Шестёрка подруг, больше похожих на крыс-переростков, чем на пони, громко и искренне смеялась, первый раз за весь этот день.
— Ну ладно, мы-то это сделали, — сказала Эпплджек, — но Рэрити, ты что, действительно сама сбрила себе гриву прошлой ночью?
Рэрити кивнула, с трудом обуздав, наконец, своё веселье:
— О да, но и это ещё не самое худшее. Я похоронила свои волосы в обувной коробке в собственном саду.
Рэйнбоу Дэш подошла ближе и с недоверием покачала головой:
— И устроила им вчера прощальный ужин?
Рэрити фыркнула и опять засмеялась:
— Так и было! — воскликнула она, заставив своих подруг снова захихикать. Они смеялись несколько долгих, славных минут. Это было всё, что они делали.
Наконец, когда стихли последние смешки, Рэрити взяла кресло и устроилась рядом с Флаттершай. Удобно устроившись, подруги дожидались появления принцесс.
— Прошлой ночью и этим утром я чувствовала себя так ужасно, — сказала Рэрити, уголки губ которой всё ещё приподнимала улыбка, — уж лучше бы я вчера осталась с вами на ночёвку.
— Если честно, это была не совсем ночёвка, — призналась Флаттершай.
— Мы заплели свои гривы, но не выкрасили их, и вообще ничего больше с ними не делали. Всё, чем мы действительно занимались – переживали о том, что подумают пони, когда увидят нас лысыми.
— Да уж, ты хоть как-то развлеклась прошлой ночью, — заметила Рэйнбоу, — но не так уж это и плохо. Бьюсь об заклад, я смогу летать ещё быстрее без этих волос, ухудшающих мою аэродинамику.
— Не думай, что они не вернутся снова, — Эпплждек провела копытцем по остаткам волос. — А что, чувствую, у меня уже отросла небольшая щетина.
— Возможно также, у Зекоры найдется подходящее зелье, — заметила Твайлайт, — а я бы могла использовать заклинание.
— Только если оно не будет того же рода, как заклятие усов, — сказала Рэрити, и её улыбка чуть дрогнула. — Не сомневаюсь в твоих талантах, Твайлайт, но эти усы были ужасно вульгарны, они даже не соответствовали натуральному окрасу пони.
— Думаю, с этим не поспоришь, — кивнула Твайлайт, — но я уверена, как только мы вернёмся, будет множество вещей, которые мы могли бы сделать, чтобы наши волосы быстрее отросли.
— Теперь, задним умом, я понимаю, что всё это не так страшно, — сказала Рэрити, оглядев подруг и снова не сдержав небольшого смешка по поводу их, да и собственной внешности. — Думаю, когда ты теряешь что-то, что помогает другим определить, что ты за пони, с этим тяжело смириться. Но не волосы и одежда красят кобылку. А её друзья и то, что у неё внутри.
— Очень мудрые слова, Рэрити.
Принцесса Селестия с улыбкой вошла в спа, принцесса Луна следовала за ней в нескольких шагах позади. Они были, как и все присутствующие: гривы и хвосты наголо сбриты, от них остались только полоски щетины на шёрстке. Селестия была абсолютно безмятежна, словно для неё не существовало разницы между путешествием в монастырь и обычным посещением спа. Вид Луны не выражал особого восторга. Она постоянно оглядывалась на то, что осталось от её обритого хвоста, нервно дёргая им из стороны в сторону.
Увидев это, Рэрити подошла к принцессе и с улыбкой положила ей копытце на плечо.
— Не волнуйтесь. Это ведь всего лишь волосы.