Fallout: Equestria. Promise

Глава II. Цвета Пустоши

^{— Мы живем в дерьмовом мире, малыш. И чтобы в нем выжить, тебе придется либо стать таким же безумным, как они, либо таким же безразличным, как он…}

— Десять литров.

На прилавок перед бурым жеребцом легло несколько пустых фляг. Он с интересом взглянул на земного пони, чей взгляд пустых желтых глаз смотрел прямо перед собой. Торговец нахмурился и, пристально посмотрев в неподвижные глаза клиента, почесал затылок. Жеребец удивленно поднял бровь, после повернулся к своей помощнице-единорожке, которая стояла около большой цистерны с водой у него за спиной, и коротко кивнул. Мгновение, и все фляги взлетели в воздух, направившись к кобылке.

— Далеко собрались? – ухмыльнулся продавец, повернувшись к клиенту.

Ферус промолчал. Не дождавшись ответа, жеребец хмыкнул и, пожав плечами, посмотрел на свою помощницу, которая наполняла фляги. Эмоциональный фон вокруг него пестрил легким удивлением, которое перекрывалось предвкушением и пренебрежением. Вода в этом месте была не самой первой свежести и, само собой, ни о какой очистке и речи быть не могло. Потому во фляги Феруса попадет не только грязная вода, но еще и не очищенная от радиации. Но Гвардейца это не волновало. Радиация помогала, пусть и ненадолго, приглушить голод. Почему так – было все равно. Главное, что это облегчит Ферусу неблизкий путь до Лас Пегасуса. Внутри опять родилось желание найти какой-нибудь сильный источник радиации, сесть около него и, полностью забыв об этой постоянной иссушающей жажде, наконец, отдохнуть. Но тихий шепот, сидящий в глубинах сознания, все настойчивее требовал от чейнджлинга идти вперед. И ослушаться его было невозможно.

— Ваша вода, — на прилавок легли полные фляги.

Торговец, хитро прищурившись, взглянул на своего клиента.

— Двадцать пять за каждую, — добавил он.

Ферус вынул из сумки мешочек с крышками и положил его перед торговцем. Пока хозяин пересчитывал оплату, чейнджлинг спрятал фляги в сумки и двинулся к выходу.

— Приятной дороги, — усмехнулся продавец, махнув копытом.

Время перевалило за полдень. Сквозь серые свинцовые тучи раз за разом пробивались редкие лучи солнца. Они, словно пришельцы из другого мира, играли бликами на старых постройках и грязной земле. Обычный, ничем не отличающийся день на Пустоши. Разнообразие в него могло внести лишь одно – внезапная смерть от пули или ножа в боку.

По улицам Дыры витали эмоции отрешения и скуки, раскрашивая их в холодные оттенки. Если бы Ферус помнил, как выглядят цвета, то сейчас, скорее всего, город для него был бы выкрашен в серые, черные и, возможно, даже темно-синие краски. Но для отсутствующих глаз Гвардейца и его сломленного разума все это имело один цвет – цвет безразличия. Сейчас есть лишь его новая цель, данная ему новым заказчиком, а все остальное, как и прежде, не важно.

Гвардеец двинулся в сторону старой железнодорожной развязки, находящейся к востоку от Дыры. К ней вела изъеденная рытвинами и ямами шоссейная дорога, начинающаяся прямо за зданием торговцев водой, потому Ферусу не составляло труда найти ее. В старые времена пони использовали поезда для доставки грузов и перевозки пассажиров, но теперь ржавые рельсы и сгнившие шпалы напоминали собой лишь призраков прошлого, проклятых на вечное заточение на израненной земле. Металл был заражен радиацией, потому пути никто не разбирал на стройматериалы, кроме, может быть, гулей. Именно поэтому большая часть старых Эквестрийских железных дорог все еще сохранилась, связывая между собой обугленные скелеты некогда великих городов. Ферус чувствовал и их, всегда точно зная, где находятся руины мегаполисов-призраков. Словно маленький компас, что-то внутри чейнджлинга подсказывало ему, куда стоит идти, а благодаря еще сохранившимся железнодорожным путям долгая дорога уже не была таким непреодолимым препятствием для слепца. За долгие годы руины обрастали новыми поселениями, но если ты точно знал, вокруг останков какого великана они находились, найти их не составляло труда.

Ферус приблизился к железнодорожной развязке. Перрон и здание станции уже давно были разобраны местными, и от здания остался лишь фундамент и несколько торчащих столбов. Один из них, что стоял ближе к путям, украшала изъеденная ржавчиной до дыр табличка, старые выцветшие буквы на которой гласили: «Станция: Вест Гарден». Столетия назад она была связующим звеном между Филлидельфией и Мейнхеттеном, принимая ежечасно десятки поездов. Сейчас же это был один из тысяч призраков прошлого, раскиданных по всей Эквестрии. Об этом говорили ржавые силуэты вагонов и паровозов, догнивающих свой век.

Это место прозвали «Станция Отребья», потому что его облюбовали бродяги, бездомные и прочие изгои, кто потерял доступ к «благам цивилизации» на руинах Филлидельфии. Радиационный фон в этом месте превышал любые допустимые нормы, потому долго жить тут могли лишь гули. Остальным была уготована медленная и мучительная смерть от излучения либо же быстрая и менее болезненная от пули. Или, если повезет, кто-нибудь из них мог попасть в рабство и работать до конца оставшейся жизни на карьерах Красного Глаза.

Жители станции мельком кидали испуганные и настороженные взгляды на одиноко идущую фигуру земного пони, после чего тут же прятались в вагонах. Воздух вокруг просто пестрил яркими оттенками печали, отчаяния и боли. Ферус, прощупывая телекинезом путь перед собой, вышел на разобранный перрон, который возвышался над путями. Найдя пригодный спуск вниз, Гвардеец оказался на железной дороге, уходящей вглубь пустыни. Чейнджлинг нащупал телекинезом ржавую рельсу у себя под ногами и, переступив ее, двинулся к следующему. Необходимо было найти четвертый путь, который вел прямиком к руинам Мейнхеттана. Пользоваться им было опасно, так как вдоль него постоянно сновали бандиты, рейдеры и дикие звери, но Гвардейцу было все равно. Хоть Дыра и насытила Феруса, но голод, рано или поздно, возьмет свое. До Мейнхеттана нужно было добраться как можно скорее, и, если чейнджлингу повезет и он кого-нибудь встретит по дороге, это будет только к лучшему. Найдя нужный путь, Гвардеец повернулся и, ощупывая рельсы и землю под собой телекинезом, двинулся вперед.

Внезапно из-под старого вагона-цистерны, стоящего в нескольких метрах впереди, выскочил маленький жеребенок. Малыш был одет в потрепанный жилет коричнево-черного цвета, сшитый из старого мешка. Огромные глаза на грязном и исхудалом лице вонзились в жеребца, идущего по рельсам. Малыш, чуть не споткнувшись, сделал шаг в сторону и встал на пути у Феруса.

— Извините! – пробормотал малыш. — Не могли бы Вы… Вы…

Он сделал еще шаг навстречу Гвардейцу и протянул в его сторону старую поношенную шляпу. Взгляд малыша стал умоляющим, а эмоции загорелись отчаянием.

— Немного крышек!.. — вновь пропищал жеребенок. – Пожалуйста! Умоляю, мне оч…

Договорить он не успел. Стоило пони оказаться достаточно близко, как телекинез Феруса среагировал моментально, схватив того за шею и подняв над землей.

— Агх! — жеребенок выронил шляпу и захрипел. — А…

Сейчас Гвардеец был сыт, а пони перед ним угрозы не представлял, потому Ферус просто отшвырнул того в сторону и, не останавливаясь, двинулся дальше. Жеребенок рухнул на землю и, жалобно вскрикнув, прокатился несколько метров. Из-за вагона выскочила запыхавшаяся оранжевая кобыла и тут же рванула к нему. Ее эмоциональный фон окрасился в яркие тона испуга и негодования, стоило ей приблизиться к малышу.

— Коал, дуралей! — воскликнула она. — Ты что творишь?!

— Мама, я есть хочу! — со слезами на глазах всхлипнул жеребенок.  

Кобыла грустно потупила взгляд.

— Я знаю, малыш… — вздохнула она.

Подняв жеребенка и, кинув одновременно сердитый и осторожный взгляд на Феруса, мать быстро скрылась за вагонами. Станция вновь погрузилась в тишину, нарушаемую завыванием ветра между останками поездов и размеренным стуком копыт Гвардейца, уходящего прочь.

Вновь одиночество и пески пустыни. Пустошь с распростертыми объятиями встретила своего старого знакомого, кто истоптал уже не одну тысячу миль по этой проклятой земле. Потрескавшаяся от палящего зноя земля, одинокие высохшие стволы деревьев, редко встречающиеся заржавелые останки колесниц и повозок, обглоданные скелеты и снующие тут и там дикие жители пустыни, исковерканные радиацией до неузнаваемости. Обычный пейзаж. Днем тут было жарко, ночью так же невыносимо холодно, а любые запасы воды и пищи попросту таяли на глазах. Не говоря уже о том, что здешние голодные обитатели всегда были не прочь полакомиться путешественником, и не важно, кем он был. Но для Феруса все это уже давно стало рутиной, а единственное, что волновало – голод, утолить который можно было лишь одним способом. Одинокие странники всегда привлекают внимание  обитателей Пустошей, на что Ферус и рассчитывал, иначе он попросту рисковал не добраться до следующего поселения пони. Радиоактивная вода частично помогала, но этого было мало. Нужно было спешить, ведь любая задержка, и Гвардейца ждет голодная смерть. Но Пустошь его еще никогда не подводила, как и он ее.

День подходил к концу, и пустыня начала постепенно окрашиваться из бледно-желтых и серых оттенков в черные и темно-синие. Многочасовой поход по рельсам опустошил одну из фляг Гвардейца. К концу дня нагретая зноем вода, особенно плохо очищенная, дурно пахла и на вид больше походила на какой-то отвар ведьмы, предназначенный отравить или проклясть того, кто осмелиться сделать хотя бы глоток. Но организм Феруса с радостью принимал даже такую жидкость. Отравить или проклясть того, кто не один век скитается по этим землям, став их частью, их воплощением, было уже невозможно. Может этому была и другая причина, но Ферус никогда не задумывался об этом. Когда-то давно, много лет назад, он, скорее всего, умер, а по Пустоши теперь бродит лишь оживший труп, повинующийся тихому шепоту внутри.

Через пару часов тьма спустилась на землю, утопив окрестности в черном океане. Ночь вступила в свои законные права над Пустошью, заставляя прятаться дневных обитателей по укромным уголкам. Пока Ферус двигался по путям, он то и дело улавливал слабые эмоциональные источники, принадлежащие крысам или прочей мелкой живности, но с наступлением ночи они практически исчезли. Лишь тишина и холод.

Внезапно со стороны песчаной насыпи в нескольких сотнях метров от путей, Ферус уловил сильный эмоциональный всплеск. Его источник тоже, видимо, учуял чейнджлинга. В темноте раздалось приглушенное рычание, а эмоциональный фон вокруг существа окрасился в агрессивные тона. Кто-то массивный перемахнул через бархан и двинулся в сторону Гвардейца. Ферус остановился, повернув голову навстречу существу, и прислушался. Из темноты, переваливаясь с лапы на лапу, к чейнджлингу двигалось массивное медведеподобное существо, с огромными когтями, острыми клыками и глазами, горящими алым цветом. Когда до Феруса осталось менее сотни метров, зверь грозно прорычал и ринулся в атаку. Несколько широких шагов, и монстр прыгнул на Феруса, занеся огромную лапу для одного единственного удара.

Как только зверь оказался в радиусе действия телекинеза Гвардейца, мощный магический поток схватил того, подняв над землей, словно плюшевую игрушку. Яо-Гай злобно взревел, нанеся удар когтистой лапой в голову Феруса. Стоило когтям вонзиться в маскировочное поле и достать до панциря, как часть их обломалась, заставив монстра болезненно заскулить. Эмоции вокруг сменили оттенок. Чейнджлинг, держа зверя за шею и лапу, сильным броском ударил яо-гая о рельсы около себя. По Пустоши пронесся полный боли и ярости рык. Зверь безуспешно пытался выбраться и, размахивая поврежденной лапой, старался отбиться от другого чудовища. Гвардеец встал на дыбы и нанес сильный удар передними ногами в спину зверя. Послышался хруст костей и вопль, превратившийся в агонию. Теперь эмоциональный фон вокруг монстра окончательно окрасился в два оттенка – боль и страх. Ферус телекинезом схватил лапу Яо-Гая и резко вывернул ее, сломав в области плеча, пока монстр безостановочно скулил и пытался выбраться.

Гвардеец поднял голову и, продолжая удерживать добычу своим весом и телекинезом, прислушался. Вокруг была лишь тишина и пустота, а единственным источником эмоций в нескольких сотнях метров был только Яо-Гай. Жаль, ведь одного зверя не хватит, чтобы Ферус смог достаточно насытиться, но за последний десяток часов голодания даже это уже было неплохо.

Чейнджлинг опустил голову ближе к стонущему зверю. Феруса объяло зеленое пламя, вернув ему его истинный облик. Короткая зеленая вспышка и блеск пары клыков, еще сильнее напугали монстра. Очередная тщетная попытка вырваться, очередной жалобный рык. Бестолку. Телекинез Феруса подхватил вторую лапу монстра и, резко потянув на себя и в сторону, переломал ее пополам. Гвардеец взял зверя за сломанные конечности и потянул их на себя, продолжая давить своими передними ногами ему на спину. Вновь полный боли рык, словно взрыв, пронзил окружающую тьму. Эмоции вокруг монстра окрасились в цвета агонии, яркие и сильные, а рев стал больше похож на умоляющий крик. Они и только они позволяли насытиться и ненадолго утолить эту бесконечную жажду. На выжженной радиацией и ненавистью земле эмоции почти всегда были одного оттенка – страданий и злости. Потому Ферус, бродя по Пустоши, научился не убивать свою жертву сразу, позволяя эмоциональной энергии бить из нее, словно гейзер. И сейчас один из самых опасных хищников этого региона пришелся как нельзя кстати.

Спустя четверть часа, Яо-Гай, наконец, скончался. Эмоциональный фон вокруг монстра угас, оставив после себя лишь эхо. Ферус поднял голову и прислушался, убеждаясь, что вокруг по-прежнему никого. В его магическом захвате появился нож. Лапы этого зверя всегда дорого ценятся в крупных городах послевоенной Эквестрии, а крышки никогда не будут лишними. Срезав трофей, чейнджлинг связал свой окровавленный приз мотком веревки и повесил на спину. Это позволит лапам высохнуть от крови и лишний раз не пачкать седельные сумки. К тому же, если запах крови Яо-Гая привлечет еще кого-нибудь, это будет очень кстати. Приняв облик земного пони, Гвардеец продолжил свой путь по рельсам.

За остаток ночи Ферус больше не встретил никого. Более мелкие обитатели Пустошей старались избегать чейнджлинга из-за запаха Яо-Гая, сопровождающего его. Ближе к утру Гвардеец вышел к одному из пригородов Мейнхеттана. Железная дорога тут упиралась в станцию «Фетлок» и делилась сразу на несколько направлений. Самыми крупными из них были три – одна уходила на северо-восток и, огибая Мейнхеттан, уходила на юг, вторая сворачивала на запад к Кантерлоту, а третья двигалась через Фетлок в направлении Мейнхеттенских садов и башни Подков. Гвардейцу нужен был именно третий путь, потому что он вел к станции, которая связывала старую Эпплузу с Мейнхеттеном и, проходя через всю пустыню Сан-Паломно, шла прямиком к Лас Пегасусу. Если чейнджлинг еще помнил, дорога в тех местах сильно разрушена либо растащена местными, но обилие рейдерских поселений и крупных городов, вроде Новой Эпплузы, сильно облегчали переход.

Найдя нужный ему путь, Ферус шагнул вглубь Фетлока, прощупывая старые рельсы телекинезом. Чутье тут же уловило множество эмоциональных источников в радиусе полукилометра от чейнджлинга, но понять, кто это был, пони или дикий зверь, с такого расстояния было трудно. Встреча с Яо-Гаем этой ночью слабо, но все же насытила Гвардейца, подарив ему несколько дополнительных часов, а если ему удастся сейчас поймать еще и пони, это будет большой удачей. Их эмоции питают куда лучше дикой фауны. Главное не заниматься этим в крупных поселениях без острой на то необходимости.

Раннее утро на Пустоши, как и любое другое время суток, не блистало красками. Сквозь свинцовые тучи то и дело успевал проскочить ярко-оранжевый луч, который тут же тонул в темных тонах серого пригорода. Невзрачные руины следили за идущим чейнджлингом, откликаясь на его шаги гулким эхом, чередуемым с завыванием ветра. Улицы были усеяны проржавелыми и покорёженными силуэтами повозок и фургонов, рядом с которыми лежали скелеты пони. Телекинез Гвардейца то и дело натыкался на очередную кость жеребца или кобылки, которые, скорее всего, даже не успели понять, что произошло, когда бомбы взорвались.

До ушей Гвардейца донесся прозвучавший под ногами громкий писк. В царящей тишине он был похож на взрыв, а через мгновение он произошел уже по-настоящему. Ферус среагировал моментально, успев заткнуть уши силовым полем. Ударная волна от мины прокатилась по земле, подняв в воздух тучу пыли и осколков, а грохот взрыва разнесся по Фетлоку громким эхом. Гвардеец отставил копыто от образовавшейся воронки и, сняв защитное поле с ушей, проверил телекинезом  вещи, убедившись в том, что они уцелели. Если впереди есть еще подобные ловушки, следует двигаться осторожнее. Порванные седельные сумки и их содержимое, оказавшееся на земле, стало бы большой проблемой для чейнджлинга, а использование магического барьера лишь сильнее истощало Феруса. Но выбора не оставалось, и, обернув каждую из сумок щитом, Гвардеец двинулся дальше. Искать обходной путь для слепца сулило потерей времени и высокой вероятностью заблудиться, потому придется идти по минам, если они там есть.

Множество эмоциональных фонов, что чувствовал Ферус, после взрыва сменили оттенки на испуг, настороженность и удивление. Одни сорвались со своих мест и рванули в разные стороны, в то время как другие устремились к Ферусу, привлеченные грохотом. Ближе всех к Гвардейцу находилось четыре всплеска, которые, разделившись после взрыва, начали приближаться к нему. Эмоции, исходящие от них, пестрили злорадством и предвкушением. Везение. Стоило дождаться «охотников».

Через полминуты из окна второго этажа, находившегося в полуразрушенном административном здании, высунулась улыбающаяся морда единорога. Он был одет в кожаную куртку, а в его магическом захвате парила охотничья винтовка. Стоило ему увидеть Феруса, как он тут же нацелил свое оружие точно на него.

— Я нашел! – крикнул жеребец.

Рядом с ним появился земной пони с дубинкой в зубах, а из окон первого этажа выпрыгнула еще пара его товарищей – кобыла в кожаном жилете с копьем наперевес и земной пони с обрезом. Эмоции вокруг окрасились в злорадство.

— Какой крупный улов! – воскликнула кобыла, указав копьем на Феруса.

Остальные члены банды колко усмехнулись. Вперед вышел жеребец с обрезом и, ткнув им в сторону Феруса, хитро прищурился.

— Добро пожаловать в Фетлок, мистер, — усмехнулся он. – Позвольте мы присмотрим за Вашим багажом!

Единорог и земной пони на верхнем этаже громко расхохотались.

— Без глупостей, парень! – фыркнула кобыла. – Ставь сумки на землю и шибко не ерзай!

Она грозно ткнула копьем в сторону замаскированного чейнджлинга. Ферус лишь повернулся к бандитам, не проронив ни слова.

— Эй! – рявкнул единорог с ружьем. – Ты оглох, что ли? Тебе в башке сделать дырку, чтобы слышалось лучше?

Эмоциональный фон окрасился в раздражение. Кобыла двинулась к Ферусу, направив на него свое копье. Хороший знак. Осталось только подпустить поближе…

— Р…ребята!.. – неожиданно крикнул земной пони, что стоял на втором этаже. – Ребята! Повязка! И метки у него нет!

Эмоции вокруг жеребца окрасились в тона страха. Налетчики оглянулись на товарища и, удивленно нахмурившись, взглянули на красную повязку на ноге Феруса.

— И че? – фыркнул пони с обрезом. – Что «повязка»?!

— Это он!.. – не унимался жеребец.

Кобыла посмотрела на товарища рядом.

— «Он» кто? – спросила она.

Тот злобно фыркнул, направив свое оружие на Феруса.

— Да опять его тупые сказки! – рыкнул жеребец. – Стоун, ты затрахал уже ныть!

— Да я говорю вам! – тот все не унимался. – Там же была мина, а этому уроду похер! Это он!

Бандиты переглянулись. Слова, сказанные их товарищем, посеяли среди них смуту. Жеребец с обрезом сглотнул.

— И ты веришь в эту херню? – недоуменно спросила кобыла.

— Ну, мы ведь можем это легко проверить! – усмехнулся пони.

Его товарищи кивнули.

— Извините, мистер, — он пожал плечами.

Жеребец прицелился в Феруса и, ехидно улыбнувшись, нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, который угодил точно в голову и грудь чейнджлинга, но тот его даже не почувствовал.

— Ох, блять! – зрачки земного пони на втором этаже сузились до точки.

Нападавшие стояли в нескольких метрах от Феруса, потому схватить их телекинезом он не мог, как и не мог упасть и притвориться мертвым. Единственным возможным вариантом изловить хотя бы одного, был рывок вперед. Выхватив свой револьвер, Ферус ринулся на бандитов.

— Ебаный в рот!.. – завизжала кобыла.

— БЕЖИМ!!! – рявкнул стоящий около нее.

Пони бросились врассыпную прежде, чем Гвардеец оказался достаточно близко. Револьвер нацелился на стоящих на втором этаже. Прогремел мощный выстрел, но пуля, угодив в бетонную стену и пробив ее, пролетела между парой жеребцов и сделала приличную дыру в потолке.

«Один»

— А я, блядь, говорил! – испуганно закричал Стоун.

— ВАЛИМ! – заорал единорог с винтовкой.

Оба жеребца так же, как и их товарищи, бросились в разные стороны, окрасив все вокруг в эмоции испуга и ужаса. Мгновение, и нападавшие скрылись в руинах, оставив Феруса одного. Чейнджлинг, заменив стреляную гильзу в револьвере новым патроном, спрятал оружие и, убедившись, что суматоха вокруг утихла, двинулся дальше.

Спустя час Гвардеец вышел к одной из узловых станций, связывающих Фетлок и Башню подков. Она, как и все до нее, напоминала лишь жалкую тень некогда шумного места, где постоянно кипела жизнь. Обшарпанные серые скелеты зданий, обугленные и сгнившие деревянные столбы и кости. Бесконечное количество костей, встречающихся тут и там. Внезапно Ферус уловил сильный источник эмоций. Он находился достаточно далеко, примерно в полукилометре, но именно благодаря тому, что он был таким мощным, Гвардеец смог его почуять. Подобное на Пустоши было редким явлением, потому не нужно было долго гадать, чем же он являлся.

«Караван»

Между старыми городами Эквестрии курсировали торговые караваны. Это был единственный способ доставлять товары, рабов и ресурсы в удаленные точки, и многие пони хорошо нажились на этом. Несколько раз Ферус тоже нанимался охранять подобные экспедиции, но при боевом столкновении с любыми противниками, будь то бандиты, рейдеры или просто конкуренты, чейнджлинг всегда сталкивался с одной проблемой – отсутствующие глаза не давали возможности точно сказать, где противник, а где союзник. А плохо это было, в первую очередь, как раз для союзников.

Караван двигался на запад, в сторону новой Эпплузы. В планах у Феруса было посещение Тенпони Тавер, чтобы пополнить запасы воды и насытиться, но эта большая группа торговцев и наемников резко их поменяла. Самым правильным сейчас будет сесть на хвост караванщикам и двигаться на некотором удалении, ведь там, где они пройдут – пройдет и Ферус. А если голод все же возьмет свое, там его можно будет утолить. Чейнджлинг, повернувшись на запад, двинулся следом.

— Колд, хватит дрыхнуть!

Легкая дрема жеребца была неожиданно прервана слабым ударом в плечо. Он спохватился, судорожно вздохнул и схватился за ружье, лежащее около правого бока.

— Тише, тише, воин! – засмеялась пони.

Колд фыркнул, потер заспанные глаза, и повернулся к кобыле.

— Что случилось, Пэйгл? – спросил он, все еще тяжело дыша от испуга. — Уже пора?

— Да нет, — она махнула копытом, — все пока тихо. Просто ты так сладко сопел, что мне даже стало завидно!

Пэйгл широко улыбнулась и вернулась к наблюдению за пустыней через бинокль. Колд повернулся к ней, невольно проскользив глазами по ее фиолетовой гриве и желтой шерсти, после чего остановился на метке, голубом цветке с острыми лепестками — васильке. Растение очень сильно контрастировало с внешним видом кобылы – кожаная шипастая броня, шлем из головы Яо-Гая, дробовик за спиной, дерзкий взгляд и милый голубой цветочек на боку. Это только недавно Колд узнал, что из этого цветка готовится один из самых сильных ядов.

— Опять не терпится? – спросила Пэйгл, не отрываясь от наблюдения.

Жеребца передернуло и он, густо покраснев, отвернулся.

— Прости… я… я… — Колд сглотнул.

Кобыла, глядя на него краем глаза, громко прыснула и, повернув голову, подперла подбородок копытом.

— Ты вчера не слазил с меня больше часа, — она покачала головой и вздохнула, — а сегодня опять стыдливо отворачиваешься?

Колд покраснел еще сильнее. Он неуверенно постучал копытами друг о друга, и открыл было рот, чтобы что-нибудь сказать, но слов не нашлось. Пэйгл заржала.

— О Боги! – Пэйгл закрыла глаза копытом. – Колд, пообещай, что когда ты повзрослеешь, то останешься таким же милашкой. Ты пока первый, кого я не хочу пристрелить после очередного перепиха!

Она вновь засмеялась и, не дожидаясь, пока Колд пересилит свое смущение, вернулась к наблюдению за местностью. Чтобы хоть как-то отвлечься, жеребец встал и, опершись на камень перед собой, осмотрелся вокруг. День неуклонно клонился к вечеру, окрашивая и без того невзрачный пейзаж пустыни в еще более холодный и серый. Колд и Пэйгл находились на самой высокой каменной насыпи, возвышающейся над долиной. Ее огибало русло высохшей реки, земля на дне которого была испещрена трещинами. Вокруг еще находилось несколько невысоких холмов и ям, в которых сейчас ютились многочисленные члены банды. Это место находилось на одном из самых коротких путей из Мейнхеттена в сторону города Работорговцев, и им часто пользовались караваны. Устраивать засаду на такой открытой местности было бы глупым занятием, особенно если нападавших не много. Но сегодня банда Пэйгл была не в одиночестве. К лидеру «Каменного Копыта» присоединились и другие окрестные группировки и вольные наемники. Особенно после того, как их ушей стали достигать истории про некую «Дарительницу Света» и грозу всех бандитов. Этому бы не придали значения, если бы не подтверждающиеся слухи об уничтожении целой банды, орудующей в Понивилле, недавнему нападению на город Работорговцев и еще целой кучи других историй о новом герое Пустошей.

Сегодня этой новой банде под руководством кобылы-рейдера предстояла первая проверка на прочность. По подтвержденной информации в сторону Новой Эпплузы и далее до Лас Пегасуса должен был пройти крупный и хорошо вооруженный караван. Засаду было решено устраивать именно в этом месте. По словам Пэйгл, вооруженные до зубов караванщики уверены в том, что смогут отбить атаку любой банды в этом районе, потому идут без остановки уже около суток, намереваясь преодолеть этот путь как можно быстрее. И они уж точно не ожидают, что в долине высохшей реки их встретит около сотни вооруженных пони.

— Пэйгл… я… — неуверенно начал Колд, повернув голову к кобыле. – Можно спросить?

Опустив бинокль и подняв бровь, она взглянула на жеребца краем глаза.

— Что? – спросила она.

— Легко ли это… убивать? – Колд сжал ружье в копытах. – В смысле… просто… просто я… справлюсь ли?..

Пэйгл удивленно нахмурилась.

— Очкуешь что ли? – усмехнулась она.

Колд потупил взгляд, поерзав на месте.

— Так ты ж завалил собственную мамашу! – кобыла пожала плечами. – Теперь то чего?

Жеребец сжал губы. Воспоминание о том случае, произошедшем несколько месяцев назад, благодаря которому он и смог присоединиться к банде Каменных копыт, болезненной вспышкой мелькнуло в разуме. Злоба и ненависть подступили к горлу, заставив лицо скривиться в отвращении.

— Это… это другое, — Колд сильнее сжал винтовку.

— Ты самый странный сопляк, что я встречала, — усмехнулась Пэйгл. – Зарубил свою мать топором, а теперь боишься убить обычного пони?

Жеребец отрицательно помотал головой

— Я не боюсь убить, — добавил он. – Я просто не хочу никого подвести и… и не облажаться…

Колд взглянул на кобылу.

— Че? – протянула Пэйгл.

Она отложила бинокль в сторону и повернулась к Колду. Жеребец неуверенно поерзал на месте, чувствуя на себе испепеляющий взгляд лидера рейдеров. Да, именно после того случая, когда во время перехода по пустыне на небольшую группу пони, в которой и находился Колд со своей матерью, напали рейдеры, для жеребца представилась возможность отомстить за все свои мучения. И он отомстил. Но именно из-за той жестокости, с которой Колд расправился с той, кого ненавидел больше всего, лидер банды «Каменное копыто», находясь под впечатлением после увиденного, решила оставить жеребца при себе.

— Я очень хочу остаться тут, — он отвернулся, опустив взгляд на камни перед собой. – Там, где я жил до этого…

Колд сглотнул.

— Было херово, — продолжил он. – Особенно когда моя пьяная мамаша возвращалась с несколькими ублюдками. И когда все ее дырки были заняты, они пользовались мной…

Колд сжал зубы. Пэйгл слушала не перебивая.

— А моей матери-шлюхе было плевать, — прошипел жеребец. – И самое обидное, что после всего этого я ничего не мог сделать!

Сердито топнув копытом, он повернулся к Пэйгл.

— «Правосудию», как они это называли, нужны были доказательства и прочая херня, — на лице жеребца появилось отвращение. – Да и кто станет слушать заморыша очередной шлюхи!

Рот Колда затрясся в гневе. Он сделал короткий вдох, стараясь успокоиться.

— Тут же… я могу всадить пулю любому уроду, который мне не нравится, и буду уверен, что ко мне не придут обвинять в «убийстве», — продолжил он. – Ну, или получу пулю от него. Всяко лучше чем… чем!..

Колд схватил винтовку, но был тут же остановлен Пэйгл.

— Эй, эй! – копыто кобылы уперлось ему в плечо. — Угомонись, ретивый! Подбери сопли. Твоя мамаша кормит червей, а ты еще нет! Это сейчас главное, остальное — херня.

Жеребец опустил голову, тяжело вздохнув. Кивнув, он закрыл глаза и вновь сжал зубы. Воспоминания о прошлом резали очень больно, но Пэйгл была права – его прошлое подохло вместе с его матерью. И все же Колд сейчас жалел о том, что она умерла слишком быстро. Незаслуженно быстро.

— Как ни странно, но я тебя понимаю, парень, — добавила Пэйгл.

Колд повернулся к кобыле. Та улыбнулась, похлопав его по плечу.

— Да, — кивнула она, — прекрасно. Я тоже в свое время наелась этого «порядка» и прочего дерьма, живя в одном из таких пиздатых городков. Пока меня не продали в рабство!

Пэйгл заржала.

— Потому убивать этих ублюдков для меня одно удовольствие! – топнула она. — И мне насрать, если когда-нибудь они пристрелят меня! Плевать! Всяко лучше, чем то дерьмо, которым они кормят друг друга в своих, как они любят говорить, «островках цивилизации»! Если будет интересно, я тебе как-нибудь расскажу.

Колд кивнул. Потрепав его за гриву, Пэйгл повернулась к долине и взяла бинокль.

— И не ссы, — добавила она. – Никого ты тут не подведешь. Просто направь дуло своей пушки в сторону пони, которого хочешь убить, и стреляй. И повторяй, пока он не сдохнет.

Кобыла посмотрела на жеребца краем глаза, вооружившись ехидной улыбкой.

— И постарайся, чтобы среди тех, кого ты сегодня хочешь убить, было больше караванщиков, — добавила она.

Колд, улыбнувшись, повернулся и стал всматриваться вдаль. Вдруг над долиной раздался длинный свист, который сменили два коротких. Уши Пэйгл встали торчком, а сама она повернулась и направила бинокль куда-то в сторону, где высохшее русло реки сворачивало за холм. Там находилось несколько членов банды, наблюдающих за равниной.

— А вот и наши глаза, — ухмыльнулась кобыла.

К ним со стороны холма галопом неслась пара кобыл. Присмотревшись, жеребец узнал парочку разведчиц. Из всей банды именно они были самыми шустрыми и опытными наблюдателями, потому глава рейдеров посылала в разведку именно их. Впереди скакала Трэйсер — угольно-черная единорожка с короткой растрепанной гривой пепельного цвета, одетая в легкую кожаную броню и вооруженная парой пистолетов. Немного позади за ней двигалась Гейт — серая земная пони с длинной черной гривой, завязанной в хвост. На ее спине болталась снайперская винтовка. Обогнув долину, кобылы спустя полминуты уже были около Пэйгл. Вместе с ними к лидеру подошли еще несколько пони – представители других банд и старшие в своих группах.

— Какие новости, девочки? – спросила лидер, протягивая Трэйсер флягу.

Та, благодарно кивнув, сделала несколько глотков и передала флягу напарнице.

— Отличные, — отдышавшись, начала она. – Все как ты и говорила! Караван чешет в нашу сторону и будет тут примерно через полчаса.

Единорожка ухватила телекинезом несколько камней. Поставив их друг за другом, она нарисовала копытом еще несколько квадратов и повернулась к Пэйгл.

— Мы насчитали что-то около двадцати повозок, — Трэйсер указала на левую часть макета каравана. – Часть запряжена браминами, часть везут сами караванщики. Оружие и боеприпасы в хвостовой части. Вроде… шестая или седьмая телега, точно не уверена.

Кобыла указала копытом на вторую половину.

— В голове колонны идет большая часть охраны, — продолжила она. – В основном дробовики, ружья и автоматы, все как обычно. Но есть и пара пулеметов.

Трэйсер ткнула на первый и последние камни.

— Тут и тут, — добавила кобыла. – Один идиот даже притащил с собой гранатомет. Вот будет потеха, если этот придурок ебанет себе под ноги!

Она указала на пьющую напарницу.

— Гейти также видела, — Трэйсер потерла копыта друг о друга, — что некоторые из охранников бухие в стельку, а другие дрыхнут прямо на посту.

Гейт молча кивнула.

— Прекрасно, — Пэйгл обратилась к остальным. – Ну что ж, мальчики и девочки, скоро начнется веселье!

Она повернулась к темно-зеленому жеребцу, чья грива была превращена в шипы со стальными наконечниками. Все его тело было заковано в металлическую броню, а на ногах красовались острые накопытники.

— Роттен, надеюсь, ты помнишь, что «Гнилые головы» атакуют первыми? – спросила Пэйгл. – Вы должны…

— Ой, не пизди, все я помню! – перебил он.

Жеребец скривил недовольную физиономию, плюнул на землю и, не дожидаясь ответа, поскакал прочь.

— Пидрила, — Пэйгл сплюнула. – Надеюсь, эту тварь сегодня пристрелят.

— В Тартаре такие ублюдки не нужны, — усмехнулся серый жеребец, который стоял напротив нее. – Так что вряд ли.

— Ты прав, Грид, — кивнула лидер, повернувшись к нему. – Как только банда Роттена нападет и рассечет караван пополам, «Рычащие» должны будут заняться головной частью и пулеметом, если он там есть.

Пэйгл разделила макет каравана Трэйсер и указала на его правую часть.

— Без проблем, — кивнул Грид.

Лидер повернулась к зеленой кобыле в шлеме с рогами.

— Пойзон, ты и «Ядовитые укусы» помогаете Рычащим, — продолжила она.

Кобыла кивнула. Пэйгл указала на левую часть макета и посмотрела на двух жеребцов черного и бурого окраса, что носили легкую кожаную броню и были вооружены ружьями.

— «Большие парни» и «Горелые» занимаются задней частью каравана, — лидер мотнула головой в сторону макета.

Жеребцы ответно кивнули.

— Главное — окружить караван и рассечь его пополам, чтобы они не сумели стать кругом, — теперь Пэйгл обращалась уже ко всем. — Если встанут – нам пиздец! Так что, как услышите сигнал — неситесь со всех ног.

Лидер взяла свой дробовик и быстрым движением перезарядила его, закинув за спину.

— Не облажайтесь! – добавила она. — Эта ночка обещает быть жаркой! Оттянемся на славу!

Окружающие лидера рейдеры дерзко оскалились, громко заржали и затопали, поддерживая Пэйгл. Через мгновение они быстро ускакали к своим бандам. Рядом остались лишь разведчицы. Гейт повернулась, чтобы уйти, но была остановлена Трэйсер.

— Пэгги? — кобыла повернулась к Пэйгл.

На ее лице сияла ехидная улыбка, словно она хотела задать неприличный вопрос или попросить что-то такое же.

— Че? – спросила лидер.

Трэйсер приобняла подругу, подтянув ее ближе к себе.

— Можешь нам на вечерок одолжить твоего малыша? – она указала копытом на Колда.

Пэйгл вскинула бровь, в то время Гейт возмущенно посмотрела на лыбящуюся Трэйсер.

— Нахера? – лидер нахмурилась. – Вам друг друга мало?

— Ну… — Трэйсер почесала затылок. – Твой парень приглянулся Гейт.

Вторая разведчица вытаращила глаза и возмущенно надула губы. По лицу кобылки поползла алая краска, но ее подруга не обратила на это внимание. Единорожка лишь сильнее прижала к себе Гейт, продолжая широко улыбаться.

— Я хорошо знаю эту кобылицу, — Трэйсер повернулась к недовольному лицу подруги и сложила губы трубочкой, — и прекрасно вижу, когда у нее пизда чешется.

Глаз и хвост Гейт дернулись, а копыта уперлись в грудь единорожки.

— А когда она смотрит на твоего жеребчика, — продолжила Трэйсер, — так у нее там прямо зудеть начинает!

Пэйгл прыснула и посмотрела на Колда, который сидел с таким же ошеломленным выражением лица, что и разведчица. Лидер рейдеров с трудом удержалась, чтобы не заржать.

— Как же я хочу увидеть, — Трэйсер посмотрела краем глаза на Пэйгл, — как твой жеребчик будет трахать эту сучку! А она томно постанывать…

Она нежно погладила подругу по красной щеке, сверкнув глазами.

— Д… д… да пошла ты нахер! – пискнула Гейт.

— Сходим туда вместе, — проворковала Трэйсер, встретившись с ней взглядом.

Пэйгл плюхнулась задом на землю и заржала, схватившись за живот. Колд неуверенно сглотнул, в то время как хвост Гейт вновь возбужденно дернулся. К лидеру теперь присоединилась еще и Трэйсер.

— А ну валите на свое место! — сквозь слезы выпалила Пэйгл.

Гейт оттолкнула хохочущую подругу и быстро зарысила прочь. Продолжая смеяться, Трэйсер пожала плечами и, подмигнув Колду, двинулась следом.

— Просьба все еще в силе! – напоследок крикнула она.

Колд вновь сглотнул.

— Ой, бля, я не могу! – Пэйгл вытерла слезы. – Давно так не ржала!

Она похлопала жеребца по плечу и встала. Колд неуверенно помялся, посмотрев на кобылу.

— А ты-то сам чего думаешь? – Пэйгл кивнула в его сторону.

— Я… я… — неуверенно начал жеребец.

Кобыла вновь захохотала, махнув копытом.

— Все, хорош! – отмахнулась она, пытаясь отдышаться. – После рейда скажешь!

Стукнув Колда в плечо, она улыбнулась и подхватила свой дробовик.

— И не вздумай подыхать! – добавила Пэйгл. – Я хочу увидеть продолжение!

Уже через десять минут вся группировка рейдеров была готова к атаке. Громкий свист прокатился по пустыне, и та в одночасье умолкла. Пэйгл отлично спланировала свою атаку и позаботилась, чтобы ее бойцов никто не видел до самого последнего момента. Колд, даже находясь рядом с лидером, сумел разглядеть лишь пару спин и винтовок, расположившихся у подножия дюн. А спускающийся на пустыню вечерний полумрак лишь усугублял все для караванщиков, делая банды, собранные Пэйгл, неотличимыми от окружающего пейзажа.

Наконец, из-за дальнего бархана в полукилометре показалась первая телега. Надвигающаяся темнота заставила караванщиков зажечь несколько фонарей на каждой из повозок, чтобы легче было ориентироваться, и теперь они, словно десятки светлячков, выплывали один за другим в сторону расставленных сетей.

— Не дрейфь, малыш, — шепнула Пэйгл.

Колд повернулся к кобыле, встретившись с ее хитрой улыбкой. Она была права. У жеребца сейчас буквально сводило живот от волнения, что, само собой, тут же отражалось и на всем остальном – прижатые к голове уши, хаотично бегающие глаза и прикушенная губа. За те несколько месяцев, что Колд жил в банде, лидер прекрасно изучила его и видела, когда тот начинал сильно нервничать.

— Просто делай, как я тебе говорила, — добавила Пэйгл.

Она дотронулась до рычажной винтовки жеребца и постучала по стволу. Колд буквально недавно научился стрелять из своего оружия, постоянно роняя или промахиваясь. Поначалу было очень трудно привыкнуть быстро садиться и, удерживая винтовку копытами и упирая ее в плечо, тянуться зубами до спуска. Последний представлял собой странного вида штуковину из рычага и тросиков, находящуюся по левую сторону от ружья. Тебе нужно было просто дотянуться ртом и прикусить ее, чтобы рычаг спустился вниз, после чего винтовка стреляла. Было до ужаса непривычно, но иначе стрелять из нее не-единорогу или без боевого седла было невозможно.

— Наводишь дуло на того, кого хочешь убить, и стреляешь, — кивнула она.

— Д…да, — кивнул в ответ Колд. – Я… я понял.

Пэйгл взяла его за подбородок, приподняв его глаза на уровень своих.

— Если сегодня выживешь и пристрелишь пару задниц… — томно промурлыкала она.

Кобыла лизнула щеку Колда, встретившись с ним взглядом.

— …высосу из тебя все, что смогу, — закончила Пэйгл и подмигнула.

Лицо жеребца вспыхнуло краской, а сам он неуверенно поерзал на месте, сильнее сжав свою винтовку. Простой жест со стороны кобылы как будто испарил беснующийся вихрь волнений внутри жеребца, вернув тому уверенность. Колд смущенно улыбнулся.

— Во! — хихикнула Пэйгл, поворачиваясь в сторону идущего каравана. — Уже лучше!

Внезапная мысль по поводу недавнего разговора с Трэйсер и то, что сейчас сказала Пэйгл, родили не самый уместный вопрос в голове Колда, потому он быстро опомнился, благоразумно решив не задавать его.

— А Гейт и Трэйсер придется подождать, — не поворачиваясь, добавила кобыла.

Смущение жеребца усилилось, и он сильнее прижал к себе винтовку, словно спасательный круг. Лидер хитро улыбнулась, искоса посмотрев на Колда, безуспешно пытающегося держать себя в копытах. Встретившись с ее взглядом, он отвернулся и сглотнул. Скоро атака, в которой жеребец может погибнуть, а он сидит и думает об… об… об этом!

— Тебе же нравится эта стройная сучка Гейт? – колко спросила Пэйгл.

Колд промолчал, не зная, что ответить.

— Мне тоже, — хихикнула лидер.

Она похлопала жеребца по плечу.

— Уговорил, засранец, — хохотнула кобыла. – Устроим квартет!

С этими словами она захохотала и, отвернувшись, оставила Колда с тем ворохом мыслей, от которых у него между ног все начало быстро твердеть. Одно было хорошо – волнение и страх улетучились, но как идти в атаку, когда у тебя мощнейший стояк, жеребец пока не понимал.

Вереница повозок, усеянная светящимися фонарями, вошла в долину. Растянувшись более чем на пару сотен метров, караван был похож на реку из десятков огней, лениво раскачивающихся в такт шагов тянущих их пони. Кто-то из караванщиков уже спал, кто-то, сидя на краю, внимательно вглядывался в черноту пустыни, а кто-то, подперев копытом подбородок, устало смотрел перед собой. Дождавшись, когда весь караван окажется в долине, Пэйгл приподнялась и устремила взгляд на восток, где затаилась банда «Гнилые головы» вместе с Роттеном.

— Если этот ублюдок сбежал… — прорычала кобыла.

Внезапно из-за дальней дюны поднялось багровое зарево, сопровождаемое отдаленным топотом копыт и воем десятков глоток. Караванщики тут же остановились, повернув головы в сторону шума. На вершину песчаного бархана, что скрывал за собой табун рейдеров, поднялся один единственный пони в металлической броне и с гривой в виде шипов. В зубах он держал горящий факел, пламя которого освещало безумное лицо и взгляд, направленный точно на караван. Роттен, встав на дыбы и громко зарычав, ринулся на караванщиков. Перевалив через бархан, громко вопя и улюлюкая, вслед за ним устремилась остальная его банда, которая так же, как и вожак, держали факелы в зубах.

Караванщики поспешно принялись разворачивать повозки, стараясь занять круговую оборону. Первая и последняя телеги сбросили свои брезенты, из-под которых показалась пара пулеметов. Пони в спешке принялись поворачивать их, чтобы открыть огонь по нападавшим рейдерам Роттена, пока остальные начали отстреливаться.

— Не сбежал, — Пэйгл довольно оскалилась.

Она повернулась в сторону и громко свистнула. В ту же секунду окружающая пустыня словно ожила. Пространство вокруг захлестнула канонада выстрелов и криков, слившись в несмолкаемый гул. Со всех сторон в караван вонзились десятки трассеров от выпущенных пуль, следом за которыми полетели горящие стрелы. Рейдеры других группировок, чьей задачей было ликвидировать пулеметы, поднялись со своих позиций и рванули на караванщиков.

— Вперед, малыш! – рявкнула Пэйгл.

Кобыла вскочила на ноги, в одно мгновение перемахнула верхушку бархана и устремилась в бушующий внизу ад. Колд закинул свою винтовку за спину и взглянул на творящуюся бойню. Банда Роттена ворвалась в караван, разрезав его пополам, и, опрокинув несколько повозок, принялись закидывать караванщиков копьями. «Гнилые головы» презирали огнестрельное оружие, считая его игрушками для трусов, потому все рейдеры в банде Роттена предпочитали только ножи, мечи, дубины и тому подобное. Но одно дело, когда нападаешь на беззащитную повозку с жеребятами и кобылами, а другое – на хорошо вооруженный караван. Многочисленные окровавленные тела тех, кто не успел добежать под градом пуль, теперь украшали подножье одного из барханов.

Повозки, что несли на себе пулеметы, благодаря хорошему плану Пэйгл, уже вовсю пылали, однако это не помешало караванщикам согнать оставшиеся телеги в кучу, организовав нечто вроде баррикад, за которыми охранники и прочие пони нашли укрытие, и теперь отстреливались от атаковавших их рейдеров. Поле боя разделилось на две части, где «Гнилые головы» оказались зажаты между двумя половинами каравана, чьи защитники своим ответным огнем прижали рейдеров к земле и не давали подняться. Однако ударившие в голову и хвост колонны остальные банды, приведенные сюда Пэйгл, быстро уменьшали количество караванщиков. Вот вспыхнула очередная повозка, а уже через секунду ее остатки раскидало по окружающей пустыне, озарив все вокруг ярким оранжево-красным светом от взрыва.

Колд, не разбирая дороги, несся по склону дюны. Вокруг были слышны вопли, брань, крики и предсмертные стоны, разбавляемые несмолкающим эхом от выстрелов винтовок и стрекотанием автоматов. Все слилось в громкую симфонию Смерти, что мастерски дирижировала сейчас над полем брани, великолепно дополняя очередной предсмертный хрип новым громом от выстрела или взрывом. Даже несмотря на сгустившиеся сумерки, горящие повозки прекрасно освещали все вокруг, превращая окружающее пространство в замысловатый театр теней и света, который запросто мог сбить с толку.

Несколько фонтанов пыли, поднятые чьими-то выстрелами, заставили Колда упасть на песок около разорванной взрывом повозки, остатки которой лизало пламя. Жеребец схватился за голову, свернувшись калачиком, и зажмурился. Вокруг свистели пули, которые раз за разом ударялись об его укрытие и, пробивая, поднимали столбы пыли позади. По счастливой случайности ни одна из пуль пока не задела жеребца. Одна даже пролетела в опасной близости около левого уха, чуть потревожив гриву, что заставило Колда испуганно вскрикнуть.

— Твою!.. – запищал жеребец. — Твою!..

Он хватал ртом воздух, боясь открыть глаза. Окружающая вакханалия хаоса казалось, не собиралась умолкать, а лишь сильнее набирала обороты, перемалывая в этой мясорубке все новых и новых пони.

«Не… хочу… облажаться!»

Внезапно в паре метров от Колда выскочило несколько рейдеров, и огонь караванщиков переключился на них. Несколько пуль прошили жеребца, от чего тот рухнул на песок. Одна из пуль угодила другой кобыле в голову, заставив ее затылок взорваться, забрызгав песок позади нее кровью. Остальные рейдеры вскинули винтовки и дробовики и открыли ответный огонь по повозке.

«Не… облажаться!..»

Копыта Колда дрожали, а вместе с ним и его винтовка. Жеребец с трудом поднял голову, взглянув на обороняющихся караванщиков. За перевернутой телегой он смог разглядеть коричневого жеребца в черной шляпе, отстреливающегося из рычажной винтовки. Рядом с ним единорог-кобыла стреляла из револьвера, попутно что-то крича стоящему рядом с ней. Пони не обращали внимания на Колда, который свернулся калачиком около останков повозки. Очередная пуля убила еще одного рейдера, чей труп упал недалеко от Колда с приличной дырой в башке. Жеребца чуть не стошнило от вида остатков вытекающих мозгов и крови из раны в голове пони. Взгляд вновь невольно остановился на отстреливающимся караванщике, который все еще был занят остальными атакующими.

«Шанс!»

Колд дрожащими копытами поднял свою рычажную винтовку и нацелил ее на жеребца. Прицел ходил ходуном, а само оружие, казалось, сейчас попросту развалиться в копытах. Колд сделал глубокий вдох и, зажмурившись, прикусил спуск. Прогремел выстрел, а отдача ударила в плечо, из-за чего жеребец чуть не выронил свое оружие. Пуля прошла мимо, лишь задев доску около отстреливающегося караванщика. Это тут же привлекло его внимание и пони, не теряя времени, нацелил свою винтовку на Колда. Сердце жеребца замерло, по спине пробежал холод, а внутренности сдавили ледяные тиски ужаса. Караванщик прицелился и нажал на спусковой крючок.

Щелк!

— Дерьмо! – рявкнул он, начав судорожно перезаряжать заклинившую винтовку.

Внутри Колда все словно вспыхнуло. В голову ударил адреналин, а разум пронзила одна единственная мысль. Не теряя времени, жеребец трясущимися копытами потянул скобу, перезарядив винтовку, и нацелил ее на караванщика. Заклинивший затвор винтовки пони, наконец, поддался и тот, вскинув оружие, прицелился в Колда, но было поздно. Очередной выстрел отозвался отдачей в плече жеребца. Пуля, со свистом прочертив линию в воздухе, угодила в грудь караванщика, заставив того болезненно захрипеть.

— Клауд! – закричала стоящая рядом кобыла.

Позади нее показался один из рейдеров «Гнилых голов», тут же вонзивший топор ей в спину. Кобыла громко закричала и упала на песок. Что было дальше, Колд уже не видел, потому что его внутренности словно чем-то сдавило. Он отвернулся и опорожнил желудок на песок рядом с собой. Вот и все, он только что сделал это, он убил пони. Назад дороги нет.

«Твою… мать…»

Тяжело дыша, жеребец взглянул на свои трясущиеся копыта. Перед глазами все плыло, а окружающие звуки были словно далеким эхом. Колд зажмурился и тряхнул головой.

— Колд, блядь, приди в себя! – прозвучало совсем рядом.

Жеребец узнал голос Пэйгл, что мгновенно вывело его из оцепенения. Он тут же повернулся, ища глазами его источник. В десятке метров от него стояла лидер рейдеров и отстреливалась из дробовика по пони, засевшим около перевернутой телеги.

— Подымай свою жопу, а не то я тебя отымею! – рявкнула она.

В эту секунду около ее головы пронеслось несколько пуль, которые, к счастью, не достигли цели. Кобыла тут же отпрыгнула в сторону и, перекатившись, скрылась из виду. Грозный крик Пэйгл вернул Колда в реальность. Жеребец сделал глубокий вдох и тряхнул головой, прогоняя наваждение. Подхватив свою винтовку, он ринулся вперед.

Бой и не думал стихать. Повсюду лежали убитые и раненые пони. Кто-то из них умолял их добить, кто-то проклинал все живое, а кто-то просто плакал. Взгляд Колда остановился около кобылы, что лежала с распоротым животом и обнимала жеребенка, шепча ему успокаивающие слова, а тот не переставая плакал. Внутри жеребца все сжалось, а к горлу опять подступил рвотный ком. Колд отвернулся, поскакав дальше, не в силах выдержать происходящее перед глазами.

После первого убитого, нажимать на спусковой крючок становилось все легче и легче. Страх постепенно отступал, отдавая бразды правления упоению боем. Колд чувствовал, как адреналин бурлит в его венах, а время вокруг словно замедляется. Взрывы и стрельба уже не так пугали, как раньше, а на крики и стоны он уже почти не обращал внимания. Опустошенный желудок уже не мог ничего извергнуть из себя, потому кровь, внутренности и оторванные конечности перестали вызывать сильное омерзение.

Очередной выстрел Колда вновь оказался неудачным, заставив караванщика спрятаться за укрытие. Его товарищи ответили огнем, но жеребец успел пригнуться. Лишь благодаря тому, что Колд был не слишком большим, пули пробили деревянную телегу, за которой он прятался, и лишь слегка поцарапали спину. Разодранная шкура отозвалась порцией боли, от которой жеребец вскрикнул, сильнее вжавшись в песок. Один из караванщиков что-то выкрикнул, и рядом с Колдом на песок упал какой-то предмет. Через мгновение до жеребца дошло, что это граната. В самый последний момент он успел завернуть за стоящую рядом перевернутую повозку, как прогремел взрыв. Взрывная волна ударила точно в телегу, от чего та перевалилась на бок, встав на колеса. Если бы граната взорвалась с другой стороны, жеребца с большой вероятностью бы попросту придавило, а так он оказался под повозкой.

В ушах Колда зазвенело, во рту появился странный металлический привкус, а перед глазами все поплыло, превратившись в мешанину из черных, серых и оранжевых цветов. Если бы не опустошенный желудок, жеребца точно бы опять стошнило. Колд закашлял и, перевернувшись на живот, тряхнул гривой, пытаясь прийти в себя.

— Там! – донесся голос. — Он еще жив!

Караванщик, что увидел Колда под телегой, указал копытом в его сторону. Его товарищ тут же повернулся и прицелился, приготовившись убить рейдера, но не смог. Точный выстрел взорвал голову жеребца фонтаном крови и мозгов, забрызгав стоящего рядом пони. Тот опешил, замерев на месте, но прийти в себя не успел, ведь следующий выстрел поразил и его. Колд тряхнул головой, пытаясь прогнать пелену с глаз и оглянулся, стараясь увидеть в творящемся хаосе того, кто его спас. В паре десятков метров около перевернутого обоза он заметил Гейт, что целилась из своей крупнокалиберной снайперской винтовки в сторону караванщиков. Поймав на себе взгляд Колда, кобылка хитро улыбнулась, подмигнув тому.

— С… спас… спасибо… — шепнул Колд, но тут же замер.

Позади единорожки неожиданно показался один из караванщиков. Единорог держал в своем магическом захвате окровавленный тесак, а Гейт даже не видела его, продолжая улыбаться Колду.

— Гейт! – заорал жеребец.

Ему ничего не оставалось, как схватить свою винтовку, которую не отбросило после взрыва лишь благодаря ремню, и направить ее в сторону кобылы. Увидев это, она оторопела.

«Блять!..»

Выстрел прогремел ровно в тот самый момент, когда тесак пони почти достиг шеи Гейт. Пуля пролетела в считанных сантиметрах от шеи единорожки, колыхнув ее гриву, и пробила грудь караванщика. Он, громко захрипев, упал на песок. Ошеломленная кобылка осторожно оглянулась на труп, после чего повернулась к Колду, чьи копыта от напора адреналина сейчас дрожали так, что он был готов вот-вот рухнуть. Гейт одарила жеребца самым хищным взглядом, который он когда-либо видел, после чего страстно облизнулась и, подхватив винтовку, скрылась из виду. Колд отвел взгляд в сторону и, сглотнув, неожиданно для себя покраснел.

— Жри, падла! – прозвучал громкий выкрик, который вернул жеребца из мира грез.

Недалеко от него прогремел взрыв. Голос показался Колду очень знакомым. Он повернулся, пытаясь найти источник, но из-за поднятой пыли, сумерек и дыма от пожаров разглядеть что-нибудь отсюда было невозможно. Стараясь сильно не высовываться, жеребец ринулся в сторону, откуда доносились яростные выкрики. Бой постепенно затихал, количество выстрелов становилось все меньше и меньше и, судя по снующим тут и там рейдерам, победа была отнюдь не за караванщиками. Трупы убитых пони, как рейдеров, так и охранников, валялись повсюду, окрашивая желтый песок красными тонами. Запах гари смешался со смрадом внутренностей и крови, превратившись в омерзительный коктейль, которым было трудно дышать.

Перепрыгнув через очередную повозку, в паре десятков метров от себя Колд увидел одного из охранников каравана – единорожку в странном желто-синем комбинезоне с цифрой на воротнике и непонятным предметом на копыте, светящимся зеленым. Кобыла, орудуя пистолетом и ножом в магическом захвате, проткнула горло одному из рейдеров Роттена, а другому прострелила лоб. Колд молниеносно прыгнул за стоящую недалеко повозку за секунду до того, как в то место, где он был, прилетело несколько пуль, выпущенных единорожкой.

— Тинк, перезаряжай! – рявкнула она.

Колд осторожно высунулся из укрытия, пытаясь разглядеть происходящее. В паре метров от охранницы, сидела белая земная пони в черной куртке, судорожно перезаряжающая винтовку. Закончив, она кинула ее единорожке, которая тут же нырнула вместе с оружием к стоящему около нее камню. По булыжнику прилетела очередь из автомата одного из рейдеров, появившегося сбоку. Кобыла дождалась, пока у того кончатся патроны и, вывалившись из-за укрытия, нацелила винтовку на атаковавшего. Странная штука на ее ноге загорелась ярким зеленым свечением, и в ту же секунду три ее идеально-точных выстрела прикончили рейдера и двух подоспевших к нему на помощь. Кобылка взглянула на штуку у себя на ноге и тут же нацелила винтовку на то место, где сидел Колд.

— Блять! – судорожно вскрикнул жеребец.

В последнюю секунду он успел упасть животом на песок, как телегу за ним прошило несколько выстрелов и, если бы он не пригнулся, они бы проделали пару дырок у него в голове и груди.

— Тинк! – вновь крикнула охранница.

— Да-да! – отозвалась та. – Сейчас! У меня же нет телекинеза!

Сбоку показалась еще пара рейдеров, но охранница встретила их огнем из оружия, убив обоих на месте. Вот теперь Колду вновь стало страшно. Этот противник не только отлично умел стрелять, но еще и прекрасно знал, где прячутся его враги. Очередные выстрелы, что прошили перевернутую повозку точно над жеребцом, убедили его в этом. Колд пополз в противоположную сторону от единорожки, прячась за телегой и пытаясь хоть как-нибудь не попасть под ее ответный огонь. Когда он добрался до края, рядом с жеребцом неожиданно приземлились чьи-то копыта. Рейдер, одетый в металлическую броню и с тесаком в зубах, громко заржал и ринулся в сторону охранницы, но был встречен выстрелом из дробовика почти в упор. Металл на груди частично спас его, но незащищенная голова приняла на себя изрядное количество свинца, после чего он упал на песок в паре метров от Колда. В следующую секунду перед ним из-за повозки выскочила та самая единорожка в комбинезоне. Она коротким движением перезарядила дробовик и нацелила его на Колда. Зрачки жеребца сузились в ужасе, а сердце замерло. Он боязливо вскрикнул и, выронив винтовку, закрылся передними копытами и зажмурился. Все тело начало трясти.

«К… конец?..»

— Что?!. – выпалила охранница, целясь точно в Колда. – Ты же еще…

Договорить она не успела. Внезапно позади нее появилась рейдерша из банды «Ядовитых укусов», которая сильным ударом приклада своей винтовки врезала по затылку единорожки. Та, болезненно вскрикнув, упала на песок. Колд узнал в рейдерше Пойзон.

— Что, сука, по детям не стреляешь? – хохотнула кобыла, плюнув на спину охранницы.

Она повернулась к Колду, одарив того ехидной ухмылкой.

— Вовремя ты ее отвлек, — подмигнула она, – Игрушка Пэйгл.

Вновь плюнув на оглушенную кобылу, рейдерша повернулась к своим товарищам, что уже успели навалиться на спутницу единорожки. Один из жеребцов схватил кобылку за голову, в то время как второй держал ее за круп и довольно скалился. Все это время пони, не переставая, рыдала и пыталась вырваться.

— Я первый! Я первый! – довольно заржал жеребец, держащий кобылку за круп. — Ща я ее так трахну, что жопа отвалится!

— Давай быстрее! – вторил ему другой. – Я тоже хочу!

Прозвучал выстрел, поднявший столп песка буквально в паре метров от рейдеров. Оба жеребца повернули головы к стрелявшей, которой оказалась Пойзон.

— Эй, мальчики! – крикнула она. – Охладите траханье! Пэйгл сказала, чтобы мы не портили товар!

Жеребцы раздосадовано фыркнули и выругались. Один из них грубо приложился кобылке по щеке прикладом своего дробовика, тут же лишив ее сознания.

— Дерьмо! — возмущенно выпалил один из них.

— Не ссыте, — махнула копытом рейдерша. – Скоро авось чего и перепадет! Половину этих придурков точно придется пристрелить, до Филлидельфии они не дотянут. Вот с ними и позабавитесь! А пока тащите ее и ее сраную подружку ко всем!

— Лады! – кивнули рейдеры.

Пойзон пнула оглушенную кобылу около себя и, развернувшись, зарысила куда-то вглубь поля боя. Один из жеребцов, пожав плечами, схватил оглушенную пони телекинезом за копыто и потащил ее следом.

— Паходу, — пожал плечами первый.

Рейдеры переглянулись.

— Бля, а я тока разошелся… — грустно добавил второй.

Он приблизился к оглушенной охраннице и, закинув ее себе на спину, вместе с товарищем двинулся следом за Пойзон. Оба пони с трофеями прошли мимо Колда, не обращая на того внимания, пока он пытался восстановить дыхание и подняться на ноги. Вечер выдался слишком богатым на приключения, и трясущиеся от перенапряжения и переизбытка адреналина конечности попросту отказывались слушаться. Кое-как оправившись, Колд встал и поплелся следом за рейдерами, которые тащили кобылок.

Выстрелы утихли, но огни пожарищ и стоны умирающих все еще витали над полем боя. Повсюду сновали члены банд: кто-то помогал раненым, кто-то их добивал, а кто-то рылся в уцелевших повозках, собирая трофеи. Выживших караванщиков сгоняли куда-то к хвосту колонны, где, по всей видимости, собрались лидеры банд. Трофеи и награбленное сгружали на оставшиеся телеги и тянули туда же. То и дело около Колда проносились улюлюкающие рейдеры, довольно орущие и размахивающие оружием. Атакованный сегодня караван оказался очень крупным, как и обещала Пэйгл, и выжившие были крайне довольны богатой наживой. Оставалось надеяться, что они не перережут друг друга, пока будут все это делить.

Пустошь уже окончательно погрузилась во тьму, но яркое пламя от факелов и горящих телег хорошо освещало все вокруг. Колд, следуя за парой рейдеров, что тащили единорожку и ее спутницу, вышел к хвосту каравана, где уже собралась изрядная толпа пони. Все голосили, что-то кричали и размахивали оружием. Кто-то из рейдеров даже додумался выстрелить из гранатомета в воздух, после чего граната, упав на одну из повозок, разнесла ее в щепки вместе со всем награбленным.

— Че тут? – хохотнул пони в кожаной куртке, глядя на оглушенных кобылок. — Еще пара пиздятенок?

— Ага, — кивнул один из рейдеров, что тащил единорожку. – Свежинькие! Во эта…

Он указал на оглушенную охранницу.

— …охренеть как сопротивлялась! – продолжил жеребец. – Завалила Блада, Реклнеса и Чарджа! Бля, как бы было здорово ее отжарить, а потом прирезать!

Пони в кожаной куртке сплюнул на песок.

— Ишь че захотел, — хмыкнул он. – Пэйгл приказала не трахать товар! Так что спрячь свой елдак, пока тебе его не отрезали!

Жеребец отошел и махнул копытом в сторону общей кучи пленных.

— Тяни их туда, — кивнул он.

Выживших караванщиков сейчас согнали в одно место, вокруг которого скопилась целая толпа рейдеров. Все присутствующие громко орали, топали, угрожали оставшимся, ржали и всячески издевалась над пленными, но без физического воздействия. Приказ нового лидера, подкрепленный парой десятков хорошо вооруженных рейдеров, что стояли плотным кольцом вокруг живых трофеев, заставляли держаться остальных подальше. В этот импровизированный загон уже согнали несколько десятков пони, большая часть из которых были кобылами.

Жеребцов, которые тащили охранницу и ее спутницу, пропустили внутрь. Колд попытался проследовать за ними, но был остановлен одним из рейдеров, что стерег пленных.

— Куда, блять? – прорычал тот, толкнув жеребца в грудь.

— Расслабься, Флэш, — рядом прозвучал голос.

К Колду и охраннику подошла Пойзон.

– Пэйгл просила пропустить ее игрушку, – она подмигнула жеребцу. — Пусти, пусть малыш посмотрит. Как-никак, он помог вырубить эту ретивую суку.

Она кивнула на пони в сине-желтом комбинезоне, которую тащили к общей куче.

— Да похер как-то, — буркнул охранник, сделав шаг в сторону.

Колд, осторожно кивнув, шагнул внутрь кольца. Вокруг импровизированного загона было установлено несколько факелов, рядом с которыми стояли рейдеры, вооруженные дробовиками, направленными точно на пленных.

— Э, стоять! – раздался громогласный голос Пэйгл.

Кобыла обращалась к жеребцам, что тянули охранницу, которая уже начала приходить в себя, и ее подругу. Рейдеры остановились, повернувшись к лидеру. Пэйгл быстро рысила к ним, пристально глядя на единорожку. Тянущий ее рейдер заметил, что та очухалась, и усадил ее на песок.

— Эт кто? – крикнула Пэйгл, приближаясь к пони.

— В душе не ебу! – развел копытами жеребец.

Охранница, сплюнув на песок и болезненно зажмурившись, посмотрела на подошедшую Пэйгл ненавидящим взглядом. Лидер рейдеров ответила таким же. Как только она приблизилась, глаза кобылы скользнули по комбезу единорожки и остановились на странной штуковине, закрепленной на ноге охранницы.

— Нихера себе! – Пэйгл вскинула брови. – Че, Выходец что ли?

— А как… — пони попыталась что-то сказать, но не успела.

Из накопытника на правой ноге Пэйгл блеснул скрытый клинок, и лидер рейдеров без лишних раздумий вонзила его в горло кобылки, подняв ту над землей. Пони жутко захрипела, начав захлебываться собственной кровью. Топчущийся вокруг табун рейдеров взревел от радости, начав кричать и улюлюкать пуще прежнего. Лицо лидера рейдеров расплылось в ядовитой ухмылке. Она резким движением вспорола правую половину шеи охранницы, забрызгав все вокруг ее кровью, после чего подняла единорожку и бросила к беснующейся толпе.

— Развлекайтесь, мальчики и девочки! – хохотнула Пэйгл и, повернувшись к пленным, крикнула: — Будете выебываться, с вами будет то же самое!

На пока еще живую кобылку тут же набросилось несколько рейдеров. Пара из них, достав ржавые тесаки, принялись кромсать шею пони, стараясь отрезать голову. В это же время самый крупный жеребец, растолкав остальных, грубо раздвинул задние ноги единорожки и вошел в нее, начав довольно ржать. Хрип умирающей пони чередовался с дикими воплями и довольным ржанием рейдеров, кромсающих пока еще живое тело. Наконец, пара жеребцов с тесаками добились своего, разрубив ей шею, и тем самым прекратив ее мучения. Один из них схватил голову единорожки и принялся насиловать ее прямо в рот, в то время как другой принялся делать то же самое, но в раздробленную шею. От увиденного зрелища Колду вновь захотелось блевать, но желудок был пуст, и единственное, что у него получилось – отвернуться и закашлять.

— Нахера, Пэйгл? – к лидеру подошел Грид. – Ты ж сама приказала не портить товар!

— Это ж блядский Выходец из Стойла, — ответила лидер. – Одну из таких вся Пустошь обсасывает уже пару недель за то, что она разъебала тех мудаков в Понивилле, а другую за то, что расхерачила целый караван работорговцев! Помнишь?

Жеребец почесал затылок.

— Ну… — его лицо исказила гримаса. – Ну да, че-то было.

— Ага, — кивнула Пэйгл. – Че-то в последнее время этой швали развелось много, и я не хочу, чтобы вот такая сука, как она, вырезала половину лагеря или устроила еще чего похуже.

Лидер указала на толпу, насилующую труп единорожки.

— Ты ж посмотри на этих мудаков, — продолжила она. – По законам жанра, эта пизда из Стойла точно бы пришила этих ублюдков и сдрыснула с пленными!

Лидер повернулась к Гриду.

— А мне такие пироги нахер не нужны! – топнула Пэйгл. – Усек?

Жеребец кивнул.

— Понятно, — добавил он. – Выходцев – валить на месте. Усек!

Пэйгл похлопала его по плечу и, заметив стоящего неподалеку Колда, громко хмыкнула.

— О, вы только взгляните! – воскликнула лидер.

Она приблизилась к Колду, который все еще безуспешно пытался опорожнить пустой желудок.

— Ты как, малыш? – спросила Пэйгл.

— Неплохо… — прохрипел тот.

Взгляд Колда невольно устремился на сцену изнасилования, после чего он поморщился и отвернулся.

— Че, не нравится? – усмехнулась лидер.

— Непривычно… — поспешил оправдаться жеребец.

Пэйгл рассмеялась, похлопав того по плечу.

— Мой засранец! – ухмыльнулась она. – Кстати, Пойзон мне рассказала, что ты…

Лидера прервал громкий крик со стороны пленников. Кобыла тут же повернулась вместе с остальными охранниками, что услышали вопль. Из загона, где сидели пленные, пара рейдеров из банды «Гнилых голов» тащили за гриву какого-то жеребца, за которого схватилась кобылка, не давая утащить. В одном из членов банды Колд сразу узнал их лидера – Роттена, который вместе с огромным земным пони тянул пленного в сторону. Бугай занес копыто и врезал по лицу кобыле, которая держалась за караванщика. Пони упала, потеряв сознание.

— Эй, Роттен, ты че творишь?! – рявкнула Пэйгл.

Кобыла ринулась к жеребцу. Следом за ней двинулась еще пара членов ее банды, включая и Колда.

— Проваливай! – прорычал Роттен.

Жеребец укусил караванщика за тыльную часть шеи и резким движением выкинул того из общей кучи. Пони, громко вскрикнув от боли, упал на песок. В зубах у лидера «гнилых голов» осталась грива жеребца и кусок шкуры.

— Ты охерел что ли?! – возмущенно крикнула Пэйгл.

— Иди нахер! – фыркнул Роттен. — Не мешай мне брать свое!

Бугай Роттена наступил своими копытами на шею и спину жеребца, придавив того к земле. Сам же глава «Гнилых голов» схватил пони за хвост и, подняв его вместе с крупом пленника, грубо вошел в того сзади. Пони закричал.

— Кричи, сучка! – загоготал рейдер, принявшись насиловать караванщика. – Я люблю, когда вы кричите!

К Роттену подскочила Пэйгл. Кобыла сильным ударом переднего копыта приложилась по челюсти жеребца, отчего тот свалился на своего товарища.

— Я тебя, блять, спрашиваю, — рявкнула Пэйгл, доставая нож, — ты че, охерел?!

Глава «Гнилых голов» вскочил, злобно оскалившись. Толпа рейдеров вокруг бешено заулюлюкала, заметив назревающую драку.

— Ты че, не понял, что я сказала?! – кобыла сделала шаг вперед. – Не трогай товар, урод!

— Да пошла ты! – фыркнул Роттен. – Я не буду слушаться какую-то пизду!

Жеребец грозно оскалился, достав зубами свой нож. На его лбу и шее выступили вены. В этот самый момент лицо Пэйгл исказила ярость и она, в мгновение ока, ринулась вперед. Правым передним копытом кобыла врезала в челюсть Роттена, после чего, встав на левое и развернувшись, лягнула того в грудь. Жеребец, выронив нож, болезненно вскрикнул и свалился на песок.

— Ты че, выкидыш брамина, страх потерял? – прорычала кобыла.

Она подскочила к подымающемуся Роттену, который пытался найти глазами свое оружие.

— Закрой свой гнилой хавальник! – Пэйгл прыгнула на жеребца.

Секунда, и ее копыто прижало голову лидера «Гнилых голов» к земле.

— Ты че, сука, забыл, кто тут главный?! – кобыла наклонилась к Роттену. – Будешь брыкаться, я вздрючу тебя на глазах у твоих ублюдков так, что у тебя хер отвалится!

Кобыла надавила на голову жеребца сильнее, вызвав у того полный ненависти стон. Роттен закашлял, успев наглотаться песка.

— Ты меня понял, тварь?! – прорычала Пэйгл. – Не смей портить товар! Я так приказала!

— П… понял… — злобно ответил жеребец. – Понял!..

Кобыла отпустила его, сделав шаг назад. Роттен, злобно скалясь, сплюнул и медленно встал. Одарив ее полным отвращения взглядом, он вытер копытом выступившую кровь.

— Ты меня скоро выведешь! – прорычала Пэйгл.

Жеребец хотел что-то ответить, но решил промолчать. По табуну рейдеров прокатилась серия возгласов, поддерживающих текущего лидера. Лишь гнилоголовые молча наблюдали за происходящим. Общую вакханалию неожиданно прервал громкий длинный свист, прозвучавший сбоку от толпы пони. Его все банды использовали для предупреждения товарищей, потому табун тут же умолк, сосредоточив взгляды туда, откуда он прозвучал.

— Эй, народ! – крикнул рейдер, что предупредил остальных свистом. – Глядите!

Он стоял в паре десятков метров от загона с пленными и указывал своим оружием куда-то в темноту. Вся толпа тут же вскинула оружие, а часть из пони, в числе которых была Пэйгл вместе с Колдом и другими главарями банд, поскакала к наблюдателю.

— Че там, Слэш? – спросила лидер, приблизившись к жеребцу.

— А сама посмотри, — кивнул он, указывая в темноту.

Подоспевший Колд, остановившийся около Пэйгл, повернул голову туда, куда указывал рейдер и присмотрелся. Из мрака на тусклый свет от огня горящих факелов и повозок, вышла фигура земного пони. Жеребец имел темно-желтый окрас, коричневую гриву и нес внушительный сверток за спиной. На ноге у пони была намотана красная повязка, а пустой взгляд желтых глаз смотрел перед собой, словно не замечая ту огромную толпу рейдеров вокруг, что нацелили на него свои стволы и готовы были в секунду изрешетить его, превратив в фарш. Это было странно, разве он не видел, что тут произошло?

— А это, бля, еще кто? – хохотнул Слэш.

Он нацелил на незнакомца свой дробовик и сделал шаг вперед.

— Эй, мистер, вы отбились от каравана? – ехидно поинтересовался жеребец. – Вам показать дорогу?

Стоящая позади толпа рейдеров заржала, кто-то затопал, а кто-то пальнул в воздух, принявшись выкрикивать оскорбления и призывы вспороть горло прибывшему пони. Внезапно, расталкивая всех, вперед вырвался Роттен. Глаза главы «Гнилых голов» бешено горели, а изо рта текла пена. Он резко развернулся и бешено зарычал на толпу рейдеров, оскалившись в яростной гримасе.

— Он мой, ублюдки! – рявкнул жеребец. – Назад! Пошли нахер!

Роттен повернулся к Пэйгл.

— Этот урод не является частью каравана! – крикнул он. – Так что я могу его вздрючить и сожрать его внутренности!

Жеребец, оскалившись, бешено зарычал. Толпа рейдеров вновь заулюлюкала, подначивая Роттена осуществить задуманное. Тот, развернувшись к пони, достал свой нож и засмеялся.

— Хочешь, я пристрелю его? – Слэш прицелился в незнакомца. – Испорчу этому уроду веселье.

— Не сможешь… — лидер покачала головой. – Никто из нас не сможет…

Слэш удивленно нахмурился, повернувшись к кобыле. Колд сделал то же самое. Увиденное насторожила жеребца – хоть Пэйгл и улыбалась, выражение ее лица явно говорило о том, что она напугана. Ее взгляд неотрывно смотрел на пони впереди, к которому уже приближался Роттен, размахивающий ножом.

— Че? – Слэш поднял бровь.

— Взгляд… повязка… — шепнула Пэйгл. – Будь я проклята… Это он.

Лицо жеребца помрачнело. Он тут же повернулся к пони перед ними, внимательнее присматриваясь. Через мгновение глаза Слэша также расширились от ужаса, а сам он сделал шаг назад.

— Ты… ты уверена? – боязливо спросил жеребец.

— Сейчас увидим! — ответила кобыла.

К пони приближался Роттен. Он, бешено рыча и облизываясь, шагал к жеребцу, постоянно поворачивая из стороны в сторону, словно играя со своей жертвой. Но тот не двигался, а лишь молча стоял и ждал. Толпа рейдеров взревела, принявшись топать и всячески подстегивать Роттена, чтобы тот не тянул с началом кровавого спектакля. Когда до пони осталось меньше пары метров, главарь «Гнилых голов» бешено взревел и прыгнул на него. Но стоило ему оказаться рядом с незнакомцем, жеребца тут же подняла в воздух неведомая сила, обездвижив и расставив его передние ноги в разные стороны. Роттен злобно зашипел, пытаясь вырваться, но не смог даже пошевелиться. Мгновение, и его передние ноги, разведенные в стороны, с громким хрустом согнулись, а сквозь шкуру показались белые кости. Над пустыней пронесся полный боли и ненависти крик. Роттен болтал в воздухе задними ногами и неистово орал, заглушая общий рокот табуна рейдеров, который, после произошедшего, начал быстро стихать.

— Это он, — кивнула Пэйгл.

Кобыла сделала несколько шагов вперед, встав точно между рейдерами и пони, что держал Роттена в воздухе. Главарь «гнилых голов», продолжая панически орать, пытался вырваться.

— Визжит, как кобылка, — усмехнулась Пэйгл и, повернувшись к остальным, крикнула: — Никому не рыпаться! А то будет то же, что и с ним!

По толпе пронесся громкий шепот.

— Пэйг, че это за херня?! – раздался голос.

— Хотите узнать, че за херня? – спросила лидер.

Пэйгл хитро улыбнулась, повернувшись к Роттену, брыкающемуся в воздухе. Две его поломанных ноги, словно тряпичные, болтались из стороны в сторону, а из разорванных ран сочилась кровь. По глазам кобылы было заметно, что происходящее ее до ужаса радует.

— Гейт! – крикнула Пэйгл, указав на незнакомца. – В голову, один!

Через мгновение прогремел выстрел. Пуля крупнокалиберной винтовки, прочертив трассер в воздухе, врезалась в лоб земного пони и, срикошетив, подняла столп пыли сбоку от него. Тот даже не шелохнулся. Толпу рейдеров передернуло, и они все, как один, тут же умолкли. Слышны были лишь крики Роттена.

— Адские Гончие зовут его «Геспенст», что значит «Призрак», — продолжила Пэйгл, повернувшись к табуну жеребцов и кобыл позади себя. – Я же зову его просто — «ну нахер»!

Сила, что сейчас удерживала Роттена, сдавила его горло, заставив захрипеть. Главарь «Гнилых голов» взлетел чуть выше и тут же рванул вниз, сильно ударившись о землю. Прозвучал неприятный хруст, а сам жеребец еле слышно застонал.

— Помогите!.. – прохрипел он. – Пом… Помог… помогите!..

Пэйгл лишь усмехнулась.

— Вы ведь не раз спрашивали, что произошло с моей бандой и ее прошлым лидером? – спросила она. – Все знают, какую резню там устроили, верно?

Кобыла сделала еще один шаг, продолжая смотреть на пони и главаря «Гнилых голов».

— А вот тот, кто ее и устроил! — Пэйгл кивнула на незнакомца. — Ему срать на наши пули, а кто попробует подойти слишком близко…

Кобыла указала копытом на бьющегося в агонии Роттена и повернула голову к ошеломленному табуну рейдеров. Зрелище испуганных бойцов лишь забавляло ее, заставляя улыбаться все шире. Рейдеры переглядывались, кто-то сделал шаг назад, спрятавшись за спинами товарищей, а кто-то просто замер, боясь шевельнуться.

— И че делать? – вновь спросил кто-то.

— Известно чего, — ответила лидер.

Она посмотрела на пони, что удерживал главаря «Гнилых голов». Роттен вновь болтался в воздухе, а к сломанным передним ногам прибавилась еще сломанная задняя. Все тело жеребца тряслось в конвульсиях, а сам он непрерывно хрипел и молил о помощи.

— Мы можем удрать, пока он нас не перебил, но тогда придется все бросить! — пожала она плечами. – Но хер там! Бросать я ничего не намерена!

Пэйгл отрицательно покачала головой.

— Или мы можем попытаться убить его, — она вновь указала на незнакомца.

Кобыла посмотрела на Колда, подмигнув ему.

— Но тогда нам всем тут жопа! — хихикнула она. – Или…

Лидер повернулась к табуну.

— …мы можем накормить его! – кобыла хитро прищурилась.

Толпа рейдеров вновь принялась перешептываться.

— Эт как, Пэйг? – спросил один из них.

— Легко! – кобыла указала на стонущего Роттена. – Этот ублюдок питается страданиями! Не спрашивайте меня, я вообще не ебу, как и почему! Но я знаю одно – наш Призрак голоден!

Пэйгл вскинула передние копыта.

— Так давайте его накормим! – крикнула она. – Притащите мне семейку мистера Грина!

Табун рейдеров взревел и громко затопал копытами, принявшись радостно гоготать. Через минуту к Пэйгл приволокли жеребца и четырех кобылок, одна из которых была чуть младше Колда, а другая – вообще еще жеребенком. Почти все из них имели одну характерную черту – они были единорогами, имели оранжевую шерсть и красно-белую гриву. Лишь у жеребца грива была зеленого цвета. Всю семью усадили на песок около Пэйгл, приставив винтовки к затылкам.

— Мистер Грин! – хохотнула лидер. – А я уже успела соскучиться!

— Что происходит?! – прошипел тот. – Я же говорил вам, что отдам все, только не трогай нас! Ты обещала!

Кобыла пожала плечами.

— Извините, мистер Грин! – она ухмыльнулась. – Планы резко поменялись!

Пэйгл повернула голову к пони, что мучил Роттена. Жеребец уже почти перестал стонать и еле заметно дергался. Улыбка на лице лидера стала шире. Она повернулась и шагнула навстречу незнакомцу, глядя точно в его пустые глаза.

— Ты ведь голоден, Геспенст? – осторожно спросила Пэйгл.

Тело Роттена вновь дрогнуло, вызвав у того слабый стон.

— Голоден, — кивнула кобыла. – Иначе ты бы уже убил этого ублюдка.

Глаза лидера рейдеров сощурились.

— Тогда приятного аппетита! – усмехнулась она и, повернувшись к приведенной семье, громко добавила: — Ребята! Развлеките мистера Грина и его девочек! Только не жадничайте! Пусть хватит всем!

Табун рейдеров радостно завопил десятками голосов.

— Нет! – закричал Грин. – Не с!..

Жеребец не успел договорить, как получил сильный удар по затылку и упал.

— НЕ-Е-ЕТ!!! – завопила кобыла, что сидела рядом с ним.

Но толпе рейдеров было все равно. Самую маленькую из кобылок схватил огромный земной пони и, грубо прижав малышку к земле передними копытами, попытался проникнуть в нее. Жеребенок начала плакать и кричать, что еще больше распалило насильника и он, бешено скалясь и облизываясь, принялся давить еще сильнее. Когда рейдер, наконец, понял, что его достоинство не пролезает в маленькое тело кобылки, жеребец с остервенением принялся молотить круп жеребенка, ломая кости и превращая внутренности в фарш, пока, наконец, не смог протиснуться.

На кобылок постарше набросились другие рейдеры. Единорог, вооруженный щипцами, принялся выдирать зубы одной из дочерей, пока два других поочередно насиловали ее, задорно смеясь и хрюкая. Другую с ножом у горла заставили ублажать ртом сразу троих насильников, а два других имели ее сзади. Самую старшую кобылу повалили на спину. Пока один из рейдеров насиловал ее, два других, теряя терпение, вспороли ножами бока единорожки и присоединились к кровавой оргии.

— Эй-эй! – крикнула Пэйгл. – Помогите мистеру Грину! Он не должен пропустить все веселье!

После этих слов к жеребцу подскочила рейдерша-единорог, которая держала в магическом захвате нож. Схватив главу семьи за лицо, она, под его неумолкающий крик и мольбы о пощаде, принялась вырезать тому веки. Закончив, она налепила их ему на щеки и громко заржала, в то время как два здоровых жеребца подняли его голову, заставив смотреть на сцену изнасилования его семьи. Один из них, грубо схватив жеребца за хвост, принялся его насиловать, попутно выкрикивая оскорбления и злобно хохоча.

Все вокруг превратилось в кровавую оргию, наполненную похотью, болью и страданиями. Рейдеры поочередно сменяли друг друга, громко хохоча и что-то выкрикивая, заглушая стоны и плач четырех кобылок вместе с главой их семьи. Колду стало не по себе, и он, отвернувшись, попытался блевануть. Опять неудача. Жеребец уже потерял счет своим попыткам опорожнить пустой желудок, которые преследовали его весь вечер. Увиденное сегодня что-то сильно изменило внутри Колда, но он и не хотел сопротивляться. Если это – его новая жизнь, то она все равно лучше прошлой. Жалость, страх и неуверенность куда-то отступили, и сейчас жеребец чувствовал лишь усталость и отвращение.

— Почему не наслаждаешься представлением? – послышался голос Пэйгл.

Колд повернулся к лидеру. По лицу кобылы было видно, что она довольна происходящим, чего нельзя было сказать о жеребце.

— Я… я… — он попытался ответить, но говорить с пересохшим горлом было трудно. – Не хочу…

Пэйгл села рядом, похлопав Колда по плечу.

— Ты привыкнешь, — добавила она. – Тебе придется.

— Надеюсь… — кивнул жеребец.

Он сглотнул, смачивая горло и несколько раз кашлянул. Живот пронзила боль, но она была терпимой.

— Мы живем в дерьмовом мире, малыш, — Пэйгл посмотрела на кровавую оргию. – И чтобы в нем выжить, тебе придется либо стать таким же безумным, как они…

Кобыла указала копытом на рейдеров, что насиловали кобылок.

— …либо таким же безразличным, как он, — она кивнула на силуэт пони, что молча наблюдал за происходящим.

Бушующий шторм из боли, криков, страданий, похоти и злобы, царящий сейчас вокруг, казалось, попросту спрятал этого странника, скрыв его от лишних глаз. Беснующиеся рейдеры, увлеченные групповым изнасилованием целой семьи, попросту забыли о его существовании и, наслаждаясь творящимся безумием, игнорировали все вокруг. А этот пони стоял в тени, бесстрастно наблюдая за творящейся вакханалией.

— А кто это, Пэйгл? – осторожно спросил Колд.

— Тот, кого лучше не встречать на Пустоши, если он голоден, — ответила кобыла. — Я уже видела, как этот ублюдок силой мысли разрывает пони пополам. Поэтому, если сейчас он нажрется и уйдет, я буду только счастлива.

Она хитро прищурилась.

— Но отдать ему должное стоит, — добавила Пэйгл. – Он появляется хер пойми откуда и решает мои проблемы. Сперва со Скримишем, теперь с Роттеном.

Кобыла поднялась, размяв шею.

— Может, это воплощение моего Ангела-Хранителя? – хохотнула она.

Колд слабо улыбнулся.

— Ладно, — добавила Пэйгл. – Я тоже на такое уже насмотрелась. Пойдем, поможешь мне с трофеями и пленными. А то наши мальчики закончат с мистером Грином и его семьей не раньше, чем остынут их трупы.

Кобыла зашагала в сторону общего загона. Неуверенно поднявшись на ноги, Колд тряхнул головой, возвращая мыслям хоть какое-то подобие ясности, и двинулся следом.

Редкие лучи солнца, сумевшие пробиться через грязно-серые тучи, падали на блёклый песок. Утренняя Пустошь, как и всегда, была неприветлива, хмуро встречая своих обитателей, которым посчастливилось пережить ночь. Вместе со слабым ветром, который принялся поднимать маленькие тучки пыли, на мертвый пейзаж медленно опустился белый туман. Умиротворяющее зрелище, которое должно успокаивать и отгонять прочь мрачные мысли, если бы не радиация, пропитавшая каждый сантиметр мутного полотна, что сейчас устилало землю. Несколько неосторожных вдохов или слишком долгое нахождение на открытом воздухе в эти часы, и это утро станет последним.

Ферус двигался сквозь туман, сняв маскировочное поле. Густая пелена все равно бы скрыла его от лишних глаз, даже если бы они имели неосторожность тут появиться, а отсутствующая маскировка позволяла воде скапливаться на панцире. Время от времени, Гвардеец слизывал капли влаги с губ, что позволяло успокоить жажду и голод хотя бы на пару минут. Из взятых фляг с водой у Феруса осталась лишь одна, а до Лас Пегасуса оставалось еще много верст. Вчерашняя встреча с бандой рейдеров, что устроили кровавую оргию прямо перед чейнджлингом, позволила Гвардейцу полностью насытиться. Было даже странно, что лидер банды не отдал обычный для этих мест приказ – попытаться убить пони-одиночку, а устроил для Феруса настоящий пир из эмоций.

Сейчас предстоял самый сложный этап пути к Лас Пегасусу, идущий через Призрачное Ущелье. Все мосты, лежащие через пропасть, давно были разрушены, а отсутствующие глаза чейнджлинга никак не способствовали быстрому переходу на другую сторону. Сейчас было бы разумнее повернуть на север, в сторону Вечнодикого леса и руин Понивилля, после чего, воспользовавшись местной железнодорожной развязкой, дойти до Лас Пегасуса. Но подобный крюк мог занять еще неделю, а времени терять не хотелось. Еще одной проблемой было то, что сразу после Призрачного Ущелья целых железнодорожных путей почти не оставалось. Их давно растащили на стройматериалы или для других нужд, а то, что утащить не успели – либо замело песком, либо окончательно сгнило.

Единственный способ добраться до цели – выйти к станции «Ферма Камней», после которой старые железнодорожные пути все еще сохранили кое-какую целостность. Идеальный вариант – проводник. Проблема была в том, что начиная с окрестностей старой Эпплузы до станции «Ферма Камней», встретить пони тут было почти невозможно. Разодранные на части скелеты, разбитые фургоны с повозками и ядовитый туман ясно давали понять любому путешественнику, что путь дальше – верная смерть. Но Ферус и не искал проводника. Сейчас нужно было лишь идти вперед к Призрачному Ущелью и ждать, пока он сам тебя найдет.

Шесть слабо различимых эмоциональных всплесков вспыхнули в полукилометре от Гвардейца и сорвались со своих мест. Кто-то быстро приближался к Ферусу, и уже спустя полминуты чейнджлинг смог различить яркие эмоции гнева и предвкушения. Когда до Гвардейца оставалось меньше сотни метров, всплески разделились. Один из нападающих двигался точно в лоб, готовясь атаковать первым, в то время как пять других обходили Феруса с двух сторон, беря его в клещи. Чейнджлинг остановился, приняв облик земного пони.

Когда до Гвардейца оставалось меньше пяти метров, поверхность впереди него треснула. Из образовавшейся бреши, бешено рыча и раскидывая вокруг песок и камни, на чейнджлинга рванула Адская Гончая. Зверь был одет в кожаную броню с металлическими пластинами и вкраплениями костей, а на его голове красовался череп Яо Гая. Одновременно с ним сзади и по бокам от Феруса появилась остальная группа, вооруженная энергомагическими винтовками. Доля секунды, и гончая сблизилась с Гвардейцем, занеся огромную лапу для одного решающего удара. Эмоциональный фон засиял яростью.

«Проводник»

Бритвенно-острые когти вонзились в шею чейнджлинга. Мгновение, и по пустыне прокатился громкий и неприятный хруст, за которым последовал полный боли вопль, когда удар достиг цели, встретившись с панцирем Гвардейца. Пара сломанных когтей упало на песок, а сам пес, потеряв равновесие от неожиданности, начал падать. В эту же секунду телекинез Феруса схватил зверя за шею, выгнув тому покалеченную лапу в сторону. Мысленная команда, и конечность пса сложилась пополам. Над утренней пустыней вновь прокатился болезненный рык, а эмоциональный фон мгновенно сменил оттенки с ярости на страх и панику.

Стоящие неподалеку другие гончие тут же вскинули свои энергомагические винтовки и дали залп в Феруса. Энергетические пучки, оказываясь в метре от Гвардейца, тут же рассеивались, ярко вспыхивая и исчезая, так и не достигнув цели. Пальба продолжалась несколько секунд, разбавляя эмоциональный фон новыми оттенками, пока Ферус не поднял плененного пса в воздух и, бросив на песок, придавил его телекинезом и передней ногой. Тот, громко вскрикнув, схватился за покалеченную лапу и заскулил.

— Стоп! – рявкнул один из нападавших и поднял лапу.

Пальба тут же прекратилась. Все гончие, не сводя разъяренных и напуганных глаз с Гвардейца, сделали шаг назад. Вперед к Ферусу вышел пес с белой шерстью, облаченный в черную металлическую броню и такой же стальной шлем. На шее у зверя красовалась колье из зубов разной длины и размера, видимо, отнятых у его жертв, как среди монстров Пустошей, так и среди его сородичей. За спиной пса висела здоровая плазменная винтовка, а каждый коготь на лапе был украшен странным символом. Он подошел ближе и, остановившись в нескольких метрах от Феруса, пристально осмотрел земного пони, остановившись на красной повязке на ноге. Взгляд пса переместился на глаза Гвардейца, а эмоциональный фон перекрасился в настороженность и сомнение. Зверь, злобно прорычав, оглянулся на товарищей, после чего вновь повернулся к Ферусу. Чейнджлинг надавил на лежащего у его ног пса, вызвав у того еще один полный боли стон.

— Не надо делать это, – рыкнул главарь.

Он поднял вверх обе передние лапы, приказывая остальным опустить оружие, и повернулся к Ферусу.

— Геспенст-пони… — добавил он низким рычащим басом. – Чего ты хотеть? Зачем ты ходить на наши земли?

Эмоциональный фон остальной группы уже окончательно сменился на холодные оттенки страха. Все, как один, пряча испуг за злобой, сердито оскалились и осторожно смотрели то на своего товарища у ног Феруса, то на него самого.

— Мне нужен проводник, — ответил Гвардеец ровным голосом.

Псы вновь переглянулись. Фон вокруг разбавился неуверенностью и удивлением.

— В половине дня пути на запад от Призрачного Ущелья есть железнодорожная станция, — продолжил чейнджлинг.

Вожак что-то прорычал себе под нос.

— Геспенст-пони хотеть в это место? – спросил он. – Мы не знать никакой станция…

Чейнджлинг грубо потянул лапу своего пленника и вывернул в сторону, заставив того громко завопить. Остальные псы тут же напряглись, злобно зарычав и вскинув свои винтовки, но жест вожака остановил их. Он еще раз посмотрел на лежащего соплеменника у ног чейнджлинга, после чего посмотрел Ферусу в глаза.

— Хорошо, — оскалился пес. – Мы доставить тебя к станция…

Вожак указал когтем на заложника Феруса.

— Если Геспенст-пони отпустить его! — добавил он.

Ферус ослабил хватку, позволив гончей у его ног облегченно вздохнуть. Пес поморщился от боли и приглушенно заскулил.

— Станция, — чейнджлинг тряхнул раненым.

Псы нервно зарычали, впившись взглядами в вожака. Тот, размяв шею, повернулся к остальным и махнул лапой. Вся группа тут же скрылась под землей, а главарь повернулся к Ферусу.

— Следуй за нами, Геспенст-пони, — он нырнул вслед за товарищами.

Пять источников эмоций ринулись вперед, оставляя Гвардейца позади. Отдалившись на полсотни метров, они замерли, ожидая, пока тот двинется за ними. Чейнджлинг схватил телекинезом скулящего пса, лежащего около него, и шагнул следом. Группа Адских Гончих двигалась быстро, но каждые сотню метров останавливалась, после чего вожак выползал на поверхность, чтобы убедиться, что Ферус не отстал и идет следом. Пытаться сбить чейнджлинга с пути или завести его в пропасть, коих хватало в ущелье, гончие не рисковали из-за пленника. К тому же, каждый из них прекрасно знал, что Гвардейцу известно местоположение их поселения.

Следующие несколько часов чейнджлинг вилял по узким тропинкам ущелья, которые сопровождались постоянным риском сорваться в пропасть. Но благодаря хорошему маршруту, который выбрали гончие, и телекинезу, что прощупывал каждый сантиметр земли под ногами, уже ближе к полудню Ферус вышел к границе пустыни Сан-Паломно. Ландшафт тут мало отличался от тех мест, где чейнджлинг был ранее. Пустошь везде одинакова – мертвый пейзаж, песок, высохшие стволы деревьев и иногда встречающиеся останки караванов. Менялось лишь название, внося хоть какое-то разнообразие в этот погибший мир.

Теперь идти стало гораздо проще. Постоянные перепады рельефа сменила равнина, а завывающие ветра, грозящие сбросить тебя вниз, заменил легкий ветерок. Пленник Феруса перестал скулить и болезненно ежиться, как делал каждый раз в ущелье, когда чейнджлингу приходилось резко менять направление или спрыгивать. Постепенно эмоциональный фон пса окрашивался в безразличие. Боль и страх отступили, сменившись смирением и покорностью судьбе. Слабые эмоции, которые питали хуже всех, но Ферусу было достаточно и этого. Главное, чтобы псы довели его до станции, а это значит, что пленник должен быть жив.

Ближе к вечеру, когда серые тучи на горизонте стали окрашиваться в кроваво-красные тона, гончие вывели Феруса к станции «Ферма Камней». Она представляла собой полуразрушенную постройку с желтыми стенами и обветшалой крышей, готовой вот-вот рухнуть. Несколько скелетов пони, имевших неосторожность расположиться тут на ночлег, красноречиво убеждали любого путника не оставаться здесь надолго. Внутренний компас чейнджлинга подтверждал, что Гвардеец находится гораздо ближе к Лас Пегасусу, чем утром. К тому же, он четко давал понять, что южнее была расположена Ферма Камней, в честь которой станция и получила свое название, а это значит, что гончие выполнили свою часть договора.  

Вожак сидел на железнодорожных путях и ждал. Когда до Гвардейца осталось меньше десяти метров, пес повернулся и отошел в сторону, будто освобождая Ферусу дорогу. Как только телекинез нащупал рельсы, чейнджлинг отпустил пленника, которого тут же подхватили подоспевшие товарищи и понесли прочь. Недвижимым остался лишь вожак, молча провожающий взглядом идущего по путям Гвардейца.

— Когда твоя умирать, — кинул он вслед, — умирай рядом с наша земля.

Пес сплюнул на песок.

— Я хотеть сделать из тебя хороший броня, — вожак оскалился и, развернувшись, нырнул под землю.

Железная дорога в этих местах если и не была растащена на стройматериалы,  то почти вся была погребена под песком. Но сейчас это было не важно, ведь оставшийся путь до Лас Пегасуса представлял собой прямую линию через Сан-Паломно и, если следовать внутреннему компасу, Ферус сможет добраться до окраин города уже к завтрашнему вечеру. Встречи с гончими и рейдерами подарили чейнджлингу сутки, но все равно нужно было спешить. Если ночью на него опять не нападет кто-нибудь из местных зверей или бандитов, в лучшем случае, к пункту назначения Гвардеец придет очень голодным.

Следующая ночь и день, как назло, оказались тихими и спокойными. На чейнджлинга никто не нападал, и даже здешние хищники предпочитали обходить одиноко идущего по старой колее земного пони стороной. Запасы воды уже иссякли, а эмоциональный голод с каждым часом становился все сильнее и сильнее, грозя ввергнуть разум Феруса в бешенство, после которого наступит агония и… смерть. Покой. Больше не будет мучительного голода, сводящего с ума, не будет фанатичного желания искать цель, искать смысл двигаться вперед, смысл жить. И не будет этого шепота. Тихого, почти не слышного голоса в самой глубине сознания, который звучал громче всех мыслей и чувств. Сколько бы лишенный глаз чейнджлинг ни мечтал о прекращении этого непонятного и бессмысленного путешествия по проклятым землям, сколько бы ни хотел разорвать этот порочный круг мучений и неутолимого голода, тихий голос внутри его головы все равно был сильнее. И Ферус повиновался его шепоту, продолжая идти вперед, неважно куда и зачем.

Вечерние сумерки опустились на Пустошь, окрасив окружающий пейзаж в грязно-серые оттенки. После нескольких часов безмолвия чутье Феруса, наконец, уловило несколько сильных эмоциональных всплесков. И уже через несколько минут перед Гвардейцем показались тусклые огни пригорода Лас Пегасуса. Одиночные искорки сияли на мрачном полотне, которым в одночасье были укрыты небо и земля.

Фридом Филд. Поселение, ничем не отличающееся от подобных ему. Правосудие тут давно стало сказкой, безопасность – шуткой, а надежда лишь пустым звуком. Более безопасный и богатый Лас Пегасус отгородился от пригорода высокой стеной, протянув над ней колючую проволоку, чтобы не пускать внутрь тех отчаянных, что нашли приют в этом убогом месте. Тут и там среди разрушенных зданий и оранжево-красных огней костров, словно призраки, бродили пони, отбрасывая длинные тени на серые руины. Голод, смерть, отчаяние, ненависть и боль стали молчаливыми спутниками каждого, кто осмелился поселиться тут. Очередной проклятый город на Пустоши.

Вступив на территорию Фридом Филда, чейнджлинг тут же принялся жадно поглощать любые встреченные эмоции. Голодное бешенство утихало, возвращая рассудку прежнюю ясность, но оставалась еще жажда. Поселение было незнакомо Гвардейцу, в отличие от той же Дыры, Свалки или еще пары мест, что являлись пригородами крупных городов, потому сейчас ему бы пригодилось то, чего он лишился уже давно – пара глаз. Нужен был еще один проводник.

— Добро пожаловать в Фридом Филд, — прозвучал чей-то спокойный голос.

В нескольких метрах впереди, облокотившись на ржавый пожарный гидрант и закинув одну из передних ног на другую, стоял светло-серый единорог с черной гривой. На нем красовалась белая ковбойская шляпа и такого же цвета пиджак в серую полоску, скрывающий под собой пару револьверов. Острые черты лица жеребца украшала колючая полуулыбка, а хитрые карие глаза смотрели из-подо лба точно на Феруса. Как только чейнджлинг остановился, спичка, торчащая в зубах пони, быстро переметнулась в другую сторону рта. Эмоциональный фон единорога из скуки окрасился в блеклый оттенок интереса.

— Первый раз в наших краях? – поинтересовался пони, приветственно козырнув шляпой.

«Проводник»

Среди царящей нищеты и разрухи, этот жеребец выглядел словно оживший постер какого-нибудь вестерна. Ферус молча приблизился к ковпони, остановившись в метре от того, пока жеребец без особого интереса изучал взглядом незнакомца. Чейнджлинг повернул голову к своим седельным сумкам и, открыв одну, подхватил зубами мешочек с крышками. Увидев, что незнакомец роется в своем багаже, ковпони слегка насторожился, объяв тонкой аурой телекинеза свои револьверы. Когда стало ясно, что это всего лишь небольшой мешок, жеребец успокоился. Крышки полетели к единорогу и, как только они оказались в его магическом захвате, характерно звякнув, брови жеребца поползли вверх. Поднеся мешок ближе и открыв его, ковпони расцвел в улыбке, а его эмоциональный фон окрасился в яркие тона удивления и радости.

— Мистер, — усмехнувшись, он спрятал крышки в кармане пиджака, — Вы, как я погляжу, не любите лишний треп.

Жеребец, вновь козырнув шляпой, слегка склонил голову.

— Рапид, — добавил он. – Сегодня я Ваш охранник и экскурсовод.

Ковпони выпрямился и, перекинув спичку на другую сторону рта, сделал шаг к Ферусу.

— Куда желаете отправиться? – поинтересовался Рапид.

— Тесла-Бар, — коротко ответил Гвардеец.

В горле чейнджлинга пересохло, из-за чего голос стал хриплым и скрипучим.

— Следуйте за мной, — кивнул жеребец и двинулся вглубь Фридом Филда.

Рапид повел чейнджлинга по мрачным улицам пригорода Лас Пегасуса. В таких местах проблема с жаждой решается только в барах. Оставалось надеяться, что за те несколько лет, пока Ферус тут не появлялся, прежний бармен был все еще на месте. Старый гуль слишком хорошо знает этот гадюшник и умеет держать язык за зубами, а значит, скорее всего, может знать связного. Лист бумаги со всеми данными покоился в сумках Феруса, но Гвардеец все равно бы не смог его прочесть, потому оставалось рассчитывать на чужие глаза.

Чейнджлинг неторопливо шагал за проводником, который был дьявольски спокоен, потому приходилось впитывать любой эмоциональный поток, который удавалось учуять. Но и этого вполне хватало. Мимо проплывали серые руины, чередующиеся с наспех собранными хибарами и всего, что годилось в качестве стены или крыши. Вокруг редких костров большими группами сидели пони. Кто-то отрешенно глядел на пляшущие языки пламени, кто-то просто спал, а кто-то перешептывался с соседом. Уныние, боль и тоска. Самый распространённый эмоциональный коктейль на Пустоши, всегда первой свежести.

Внезапно уши Феруса уловили громкий крик, больше похожий на писк. Голос был похож на детский. Впереди из переулка выскочил жеребенок, но, не успев преодолеть и пары метров, был остановлен здоровым единорогом, успевшим поймать того телекинезом. Жеребец что-то прорычал, грубо тряхнул жеребенка и потащил в переулок. Хоть на Фридом Филд неотвратимо наступала ночь, но в вечерних сумерках пока еще можно было что-то рассмотреть.

— Кажется, у кого-то намечается веселая ночка, — презрительно усмехнулся Рапид, поправив шляпу.

Из переулка тянулись яркие эмоции гнева, страха и похоти, щедро приправленные предвкушением. Поравнявшись с переулком, Ферус остановился, принявшись впитывать этот бурный ручей чувств, льющийся нескончаемым потоком. Проводник остановился, мельком взглянув на земного пони, который даже не повернул голову, чтобы посмотреть на разворачивающееся представление. Ковпони удивленно приподнял бровь, еле слышно хмыкнул и лениво повернулся в сторону переулка, взявшись телекинезом за револьверы. Но в этом не было необходимости, потому что на Феруса и Рапида сейчас бы все равно не обратили внимания. В переулке троица жеребцов была занята жеребенком и ее матерью.

— Мелкая тварь! – рявкнул единорог, придавив пойманного жеребенка копытом. – Еще раз укусишь, я тебе все зубы выбью!

— Не трогайте ее! – взмолилась мать.

— А ну заткнись, сука! – прорычал другой жеребец.

Он грубо схватил кобылу за гриву и, потянув к себе, приставил нож к ее горлу.

— Хочешь, чтобы мы ее не трогали? – злобно процедил жеребец.

На его лице промелькнула ядовитая ухмылка, которую тут же подхватили другие. Переулок окрасился еще одной эмоцией.

— Прошу вас… — на глазах матери выступили слезы.

— Тогда попроси меня! – хохотнул жеребец.

Он встал на дыбы, опершись одним копытом в металлический бак и, взяв другим кобылу за голову, ткнул ей в щеку своим членом. Ее губы тут же скривились в отвращении, а сама она попыталась отвернуться, но насильник, держащий ее за гриву, не позволил это сделать.

— Хорошо проси! – он сильнее надавил членом на губы кобылки. – А то я вырежу глаз твоей маленькой сучке и трахну ее туда!

— Не надо… — всхлипнула мать. – Умол…

Договорить она не успела. Жеребец, теряя терпение, сильно подался вперед, протиснув свое достоинство внутрь рта кобылы и принялся трахать ее. Та поперхнулась, закашлявшись, в то время как насильник, довольно улыбаясь, грубо схватил ее за ухо. Его товарищи засмеялись.

— Мама!.. — пропищала жеребенок.

На холодный асфальт упало несколько слезинок.

— Ну-ка, подержи! – усмехнулся единорог и толкнул малышку своему товарищу. – Эта шлюха вполне может «убеждать» сразу двоих!

Тот, схватив жеребенка за гриву, повернул ее голову так, чтобы она видела все, что делают с ее матерью. Единорог, задорно хохоча, подошел к кобыле сзади и, приподняв ее круп, вошел в нее. Та болезненно простонала, вновь поперхнувшись членом другого насильника. Из ее глаз, как и из глаз ее дочери, уже вовсю текли слезы.

— Смотри, смотри! – хохотнул жеребец, что держал малышку. – Сейчас мы сделаем тебе братика!

— Мама… — всхлипнула жеребенок.

Мать, взглянув на свою дочь, не в силах больше сдерживаться, закрыла глаза и тихо заплакала. Насильники же продолжали свое грязное развлечение, довольно вздыхая и бросая грубые слова в ее сторону.

— Вы из благородных, что ли? – усмехнулся Рапид, козырнув шляпой. — Одно слово, и я пристрелю их.

Перед жеребцом всплыла пара револьверов, которые синхронно крутанулись в воздухе.

— Мне все равно, — ответил Ферус. – Веди дальше.

— Как скажете, — кивнул Рапид.

Жеребец повел Феруса вперед. Гвардеец не хотел терять время, ведь вокруг и так хватало пищи. В ближайшие часы покидать город он не намерен, потому полностью насытиться времени предостаточно. Сейчас следует как можно быстрее найти гуля и узнать имя связного. Рапид провел Феруса по старой улице, свернув около большого здания со скрипичным ключом, которое, стоит отдать должное, довольно хорошо сохранилось. Стоящие там пони одарили идущую парочку подозрительным взглядом, но узнав Рапида, успокоились и продолжили заниматься своими делами или просто бездельничать.

Спустя несколько минут Рапид, нырнув в очередной переулок, привел чейнджлинга к непримечательному зданию. Серые обшарпанные стены, подстать окружающему пейзажу, заколоченные досками окна, и кривая вывеска «Тесла-Бар» с единственной рабочей лампочкой, которая слабо мерцала в середине знака «тире». Напротив бара расположилось мелкое игорное заведение с такой же непримечательной вывеской, надпись на которой гласила «Четыре Маленьких Бриллианта». Рядом со входом в заведение стояла пара жеребцов, которые о чем-то оживленно беседовали.

— В это время он уже обычно закрыт, — Рапид повернулся к Ферусу. – Но, для Вас, я уверен, Миксер сделает исключение.

С этими словами жеребец подошел ко входу и толкнул дверь. Чейнджлинг и ковпони оказались в небольшом помещении со стенами металлического цвета и единственной лампочкой под потолком, что освещала своим тусклым светом лишь центр комнаты, где стояло несколько пустых столов. У дальней стены, через все помещение, тянулась длинная барная стойка, за которой расположились полки и шкафчики. Большая часть места на них занимала пустота, нарушаемая полупустыми бутылками, заполненными странной мутной жидкостью.

— Мы уже закрылись! – раздалось из темноты.

Голос говорящего был низким и скрежещущим, словно при разговоре его носитель тер камни друг о друга. Эмоциональный фон тут же наполнился раздражением, сменив собой витавшие до этого оттенки скуки и грусти.

— Прости, Миксер, — усмехнулся Рапид.

Жеребец вальяжно прошел вперед и, облокотившись на один из столов, поправил шляпу и перекинул спичку на другую сторону рта.

— Ты же знаешь, что я лучше трахну брамина, чем переступлю порог этого гадюшника, — добавил ковпони, — но одному приличному и состоятельному джентлькольту приспичило выпить.

Из темноты послышался сердитый вздох, который добавил к витавшим в помещении эмоциям еще и гнев.

— А ты ведь знаешь, — он провел копытом по крышке стола, — что приличным и состоятельным джентлкольтам лучше не отказывать.

Жеребец сделал несколько шагов вперед, остановившись у барной стойки.

— Я бы отвел его в более приличное место, — пожал плечами Рапид, надменно хмыкнув, — но он возжелал явиться именно сюда.

В магическом захвате ковпони появился револьвер, который крутанулся несколько раз в воздухе и замер, смотря дулом в потолок.

— Я прямо польщен, — фыркнул бармен.

На тусклый свет, который лишь краем задевал барную стойку, вышел гуль. Он облокотился на стойку так, чтобы посетителям его бара были видны все его особенности – болезненно-зеленая шкура, редкие островки шерсти, и остатки гривы, небрежно свисающие с головы. Гуль расплылся в широкой улыбке, обнажив свои редкие гнилые зубы, и взглянул пожелтевшими глазами на стоящего перед ним Рапида. Эмоциональный фон того тут же окрасился в омерзение, а сам ковпони сделал шаг назад и брезгливо скривился. Бармен тоже не остался в долгу, сияя такими же оттенками неприязни к собеседнику.

— Ну и что же приличный и состоятельный джентлкольт желает выпить? – с наигранной вежливостью протянул гуль.

Весь вид Миксера говорил сейчас о том, что он так же не рад видеть Рапида, как и тот его. Потому бармен, зная о неприязни многих пони к гулям, постарался сделать все возможное, чтобы подпортить настроение, как Рапиду, так и его спутнику.

— Могу предложить лишь херовый виски и такой же херовый бурбон, — добавил Миксер, взглянув на стоящего в тени Феруса.

Рапид поморщился и, повернувшись к чейнджлингу и поправив шляпу, указал копытом на бармена. Ферус вышел на свет, остановившись точно напротив барной стойки. Стоило Миксеру рассмотреть своего второго посетителя, как гуль резко изменился в лице. Зрачки его желтых глаз сузились, с лица пропала улыбка, а эмоциональный фон окрасился в один цвет – страх. Бармен осторожно отступил назад.

— Ч… что?!.. — Миксер отстутпил к стене.

Испуг в глазах бармена заставил Рапида широко улыбнуться. Он с неподдельным интересом осмотрел стоящего рядом пони, но не сумел обнаружить ничего такого, что так напугало гуля.

— Троттер, мне нужна информация, — начал Ферус.

Услышав эти слова, бармен громко и облегченно вздохнул и, уронив голову, схватился за грудь. Несколько секунд он тяжело дышал, после чего, покачав головой, вернулся на свое место у барной стойки.

— Что б тебя… — Миксер посмотрел на чейнджлинга. – Я уже было подумал, что Ангел Смерти пришел по мою душу…

Он усмехнулся, достал бутылку с каким-то пойлом и сделал несколько больших глотков.

— Ты что, его знаешь? – Рапид повернулся к гулю.

— Многое бы отдал, чтобы не знать… — ответил тот и сделал еще несколько глотков.

Ферус сделал еще шаг, приблизившись вплотную к стойке.

— Твои услуги больше не нужны, Рапид, — не поворачивая головы, добавил Гвардеец.

Эмоциональный фон вокруг ковпони на мгновение окрасился в удивление, но после быстро сменился на радость.

— Вы ведь в курсе, что я не возвращаю деньги? – усмехнулся ковпони.

Ферус промолчал. Жеребец пожал плечами и козырнул шляпой.

— Как знаете, мистер, — он шагнул к выходу. – Всего хорошего.

Дверь закрылась, оставив чейнджлинга наедине с барменом. Эмоциональный фон вокруг гуля все еще пестрил нотками страха, но сейчас их затмило любопытство. Убедившись, что в здании остался только Миксер, Ферус достал телекинезом сверток, который дала ему Шарп, развернул его и положил перед барменом. Рядом с запиской легло два мешочка с крышками, которые гуль, с невозмутимым лицом и не отрывая взгляда от бумажки, спрятал под прилавок.

— Что тут написано? – спросил Ферус.

— Когда нет своих глаз, проще воспользоваться чужими? — пробормотал Миксер.

Он хмыкнул и, отставив бутылку, наклонился ближе к записке. Несколько секунд он внимательно изучал надписи на ней.

— Тут не шибко много, — ответил жеребец. – Сверху написано «Фридом Филд», ниже какая-то поговорка… что-то…

Гуль присмотрелся, пытаясь разобрать подпись.

— «Историю пишут победители…» и ответ «…потому нужно тщательнее выбирать союзников», — продолжил он. – А еще ниже имя – Сталкер.

— Ты его знаешь? – спросил Ферус.

Миксер посмотрел на чейнджлинга. Эмоциональный фон жеребца окрасился в тона недоверия и настороженности. Он покрутил головой в разные стороны, словно пытался кого-то увидеть в темноте.

— Мы тут одни, — добавил Гвардеец.

Бармен успокоился и, размяв шею, глубоко вдохнул.

— Знаю, — кивнул Миксер. – Сталкер скользкий ублюдок. Был охранником в Стойле 36, что находится на востоке, недалеко от «Фермы Камней», и остался им после его расконсервации несколько лет назад.

Гуль вновь взялся за бутылку и, сделав еще несколько глотков, вытер копытом рот, после чего взглянул на Феруса.

— Парень оказался амбициозным и предприимчивым, — продолжил Миксер. – В этом Стойле очень хорошие лаборатории и персонал, так что после расконсервации на него быстро наложили лапы самые крупные шишки со всей Пустоши. В этом месте варят забористую наркоту, которая травит пони от Ванхувера до Филлидельфии, принося огромные горы крышек.

Миксер сделал еще глоток.

— Как я уже сказал, Сталкер — очень скользкий тип, — добавил гуль. – Охранник стал подворовывать товар у своих хозяев и пытаться толкать его тут.

Хрипло хохотнув, бармен махнул копытом.

— Торговать дурью тут непросто, — он указал на Феруса. – Ты ведь прекрасно знаешь, как у нас тут обстоят дела с местными бандами. Это же из-за тебя во Фридом Филде когда-то стало на одну меньше.

Ферус промолчал. Гуль, тем временем, продолжал.

— Но товар всегда найдет покупателя, как говорится, – Миксер вздохнул. – Во Фридом Филде начала набирать силу новая банда, которые кличут себя Бакмейкеры. И такой стремительный рост отнюдь неспроста. Сталкер принялся тесно сотрудничать с ними около года назад, толкая через них то, что он упер из Стойла.

Он тихо засмеялся, подперев голову копытом.

— Предприимчивый жеребчик богатеет, Бакмейкеры крепчают, — гуль пожал плечами. – Вот только всем этим очень сильно недовольны Струнники. И, судя по тому, что последние несколько дней они словно с цепи сорвались…

Бармен вновь взялся за бутылку, отпив часть пойла, и кашлянул.

— Скажу тебе по секрету, — голос Миксера стал чуть тише, — Сталкер недавно сильно облажался. Сегодня ночью в старом амбаре он планировал передать Бакмейкерам новую партию, но вот беда – про эту встречу пронюхали Струнники.

Он повернулся к заколоченному окну, словно пытался рассмотреть что-то в непроглядной тьме на улице, что укутала Лас Пегасус и его окрестности.

— Если ты хочешь его убить, можешь не торопиться, — усмехнулся гуль.

— Где это место? – спросил Ферус.

— Отсюда строго на север, — Миксер указал копытом куда-то в стену. – Я бы нарисовал тебе карту, но на кой хрен она тому, у кого нет глаз?

Гуль вновь хрипло рассмеялся.

— Хотя, я мог бы проводить тебя, — добавил он, хитро прищурившись, — за отдельную плату.

— Идет, — Ферус положил перед барменом еще один мешок с крышками.

Тот спрятал его под прилавок, пока чейнджлинг убирал бумажный сверток в седельную сумку.

— Желаете еще чего-нибудь перед ночной прогулкой? – учтиво поклонился Миксер.

— Да, — ответил Ферус. – Воды.