Завершение стэйблриджских хроник
Глава 14. Особое лечение
Визит пегаски Гудчиер в "Си-Хорс" заставляет Шейда решать неожиданные и давно назревшие проблемы.
На директорской панели Краулинг Шейда, показывающей ему состояние сегментов «Си-Хорс», впервые за долгое время замерцала лампочка. Первой мыслью, посетившей приблизившегося к панели бэт-пони, была «Гальвар опять что-то натворил в реакторной». Упрятанный на самых нижних этажах источник энергии оставался одним из немногих активных объектов комплекса, а лапы отвечавшего за него грифона давно нуждались в хлёстком ударе линейкой. Но индикаторы реакторной зоны находились в другом углу панели, да и из коммуникатора не раздавалось воплей орлольва – что не снимало с него былых прегрешений, но хотя бы не делало виновным в мерцании лампочки.
Инициатор, кем бы он ни был, находился в противоположной части «Си-Хорс» – по ту сторону люка, вделанного в выступающую над водой скальную гряду. Неизвестный гость своеобразным звонком в дверь извещал о своём появлении. А также о том, что обошёл системы обнаружения летающих целей, расставленные по периметру и, если верить всё тому же Гальвару, «чес-слово работающие».
Краулинг Шейд хотел вызвать подразделение охраны, но потом вспомнил, что все оставшиеся охранники либо надзирают за Скриптедом Свитчем, либо задействованы в работах Еудженин. Так что с гостями приходилось разбираться лично главному начальнику. Впрочем, когда он через глазок внутренней бронированной двери увидел, кто влетает через внешний люк, то даже обрадовался, что не потрудился собрать «комитет по встрече». Потому что эту гостью он некогда лично провожал и никак не ожидал увидеть снова.
Она выглядела как зеленовато-белая пегаска с ярко-оранжевой гривой. И в обществе пони называла себя Гудчиэр. Но не была ни той, ни другой. Лишь немногие видели настоящий облик Экзилис и могли отметить детали, отличавшие её от действующей королевы чейнджлингов, ранее покушавшейся на жизнь вероятной преемницы.
Зелёное пламя пробежало по шерсти, открывая тускло-чёрный хитин внешнего панциря, полупрозрачные крылья и хвост. Глаза обрели цветовую многослойность и узкую прорезь зрачка. Из-под иллюзии кучерявой гривы пробился изогнутый рог с отверстием у самого основания. Королева Экзилис явила свою сущность чейнджлинга. Но даже заворожённый зритель, впервые встречавший подобные метаморфозы, отметил бы, что чудо перевоплощения далось существу с трудом. А Шейд, многократно наблюдавший, как Экзилис меняет облик, первым делом обратил внимание на её усталый вид и вымученные действия. У него сразу же появилось предположение, что случилось с гостьей, и почему она вообще появилась возле парадного входа в «Си-Хорс».
— Здравствуй, Экзи! – Шейд попытался ускорить раскрытие внутренних дверей. Но массивная преграда двигалась лишь с той скоростью, какую обеспечивало загустевшее с последнего техобслуживания масло на шестернях. Бэт-пони протиснулся в щель между створками сразу же, как это стало возможно. – Экзи, я никак не ожидал тебя увидеть! С возвращением! – Шейд чуть было не кинулся обнимать отставную королеву, но её вид заставил его сдержать эмоциональный порыв. – Что-то случилось? Тебя нашла Кризалис? Она преследует тебя?
Бэт-пони мысленно подготовился объявлять тревогу по всему комплексу, потому что прошлая встреча двух правительниц роя чейнджлингов едва не превратила в щебень НИИ «Стэйблридж». «Си-Хорс» имел прочную скальную основу, но даже это не гарантировало, что комплекс выстоит, если на его территории схлестнутся два столь могущественных существа.
— Нет-нет, ничего такого, – поспешила успокоить Шейда Экзилис. – Кризалис до сих пор считает меня мёртвой. С её роем я никак не пересекалась. И вообще… Ты поселил меня в такой глуши, что мне сложно хоть кого-нибудь встретить.
Шейд вспомнил, как он, будучи советником по науке, подыскивал для отставной королевы убежище. Оставаться на «Си-Хорс», как и в любом месте с большим количеством пони, она не желала, так что бэт-пони переворошил немало документов в поисках подходящего. Заброшенный гляциологический центр в виде двухэтажного домика, затерянного на склоне горы, далёкой от густонаселённых деревень и популярных курортов, подходил более чем идеально. Местность позволяла выращивать скудную еду, запасов которой хватало бы для одного существа, а ближайшее поселение находилось на другом краю извилистой пропасти. Пока Экзилис заканчивала лечение ран, полученных в битве с Кризалис, Шейд совершил пару экспедиций к той горе, вывез из домика остатки оборудования, оставил там запасов еды лет на пять. И изъял записи о лаборатории по изучению ледника из всех реестров.
Присутствовал в этих приготовлениях один момент, который бэт-пони не намеревался озвучивать. Домик в высокогорье служил ещё и вероятным местом, куда Шейд планировал сбежать вместе с Дресседж Кьюр в случае, если тайные операции советника по науке откроются, и на него начнётся охота. И такая возможность сбежать у Шейда всё ещё оставалась, хотя без зелёной единорожки с изумрудной гривой идея теряла всякий смысл.
— Что привело тебя? – поинтересовался бэт-пони у королевы чейнджлингов. В его голосе сквозила обеспокоенность: он уже отметил неуверенную поступь Экзилис и её неспособность сохранять неподвижную позу.
— Я стала не очень хорошо себя чувствовать, – призналась та. – В последний месяц это проявляется особенно сильно. Голова кружится. Мысли не на месте. Долго двигаться, летать, сохранять чужой облик не получается. Сплю урывками по часу с небольшим. Даже видеть стала хуже, хоть очки выпрашивай… И, как ты понимаешь, пойти в обычную клинику я не могу.
— Да. Ты правильно поступила, что добралась сюда, ко мне, – моментально согласился Шейд. – У меня здесь, правда, временные трудности с персоналом… Но я найду лекарство от твоего недуга.
Упомянутые «временные трудности» в голове Шейда подразумевали «у нас на весь комплекс есть только Еудженин, крепко занятая собственными экспериментами, и практикующая медсестра Кейртач, которой до уровня Дресседж Кьюр расти и расти». Но взволновал бэт-пони вовсе не катастрофический дефицит кадров. Он вспомнил, где именно хранятся медицинские данные Экзилис – в кабинете, от которого Шейд умышленно держался как можно дальше. Даже лифтом, идущим через ту часть комплекса, он не пользовался, чтобы случайно не остановиться на определённом этаже и не увидеть определённую дверь.
— Тебе бы самому какое-нибудь лекарство не помешало, – внезапно произнесла Экзилис. Шейд вопросительно поднял бровь. – Выглядишь каким-то хмурым и подавленным. Неужели Дресседж Кьюр перестала о тебе заботиться?
От одного упоминания этого имени бэт-пони вздрогнул. Казалось бы, он уже столько раз повторял себе и встречным пони одну фразу, подтверждавшую непреложный факт. Но тяжесть от её содержания так никуда и не исчезла. Она давила в первый раз. Давила в пятнадцатый. И Шейд сомневался, что наступит день, когда он сможет спокойно вспоминать об этом.
— Дресседж Кьюр погибла, – мрачно сообщил он.
— Ох… – Экзилис вздрогнула и встряхнула головой. – Я… Если бы я знала…
— Но я ведь поселил тебя в такой глуши, – отмёл её оправдания Шейд, – что туда не дошли бы никакие новости.
— Ты можешь рассказать, как это произошло? – осторожно спросила королева чейнджлингов.
Как и любая из её предшественниц, она была способна ощущать сильные эмоции находящихся рядом существ. И хотя она навеки разорвала свою связь с роем, избавившись от походивших на корону наростов, способность эта, пусть и сильно ослабленная, сохранилась. Экзилис ощущала, что Шейду тяжело даётся разговор о Дресседж Кьюр. Так что просьба прозвучала несмело, почти робко.
— Месяцев шесть назад… Она спасала одну из принцесс, – с усилием произнёс бэт-пони. – И в этом преуспела. Но получила ранение. От которого не оправилась.
Шейд действительно не хотел вдаваться в подробности тех событий. Боль, которую он считал приглушённой, пронизывала его снова и снова. Каждый день. Он понял и принял жертву Дресседж Кьюр, но его самого это не оправдывало. Раз за разом, в мельчайших подробностях вспоминал бэт-пони тот день в Кристальной Империи. Мог ли он сделать что-то иначе? В какой момент он упустил возможность предотвратить случившееся?
Он верил, что мог что-то сделать. Что гибель Дресседж Кьюр не была предопределена. Вот только в момент, когда зелёную единорожку следовало остановить, Шейд отступил в сторону и молчаливо поддержал. Даже помог нести чемоданы. Хотя понимал, что Кьюр берёт на себя неблагородную и недобрую миссию, что жажда мести ведёт учёную пони к встрече с опасным противником. Встрече, которая, в принципе, имела лишь один возможный исход. И тот факт, что Кьюр прожила ещё несколько часов и сказала Краулинг Шейду несколько фраз – это уже был подарок судьбы, которого бэт-пони не заслуживал. Потому что промолчал. Потому что отступил.
— Теперь ясно, – произнесла Экзилис. По её внешнему виду нельзя было понять – ясно ли ей то, как погибла Дресседж Кьюр, или то, отчего стоящий перед ней бэт-пони так болезненно выглядит.
— Не будем волноваться о тех, кто мёртв. Будем волноваться о тех, кто жив. – Напыщенным философствованием Шейд намеревался отделить себя страдающего от себя воодушевлённого. Воодушевление ему в последнее время приносила исключительно работа. И королева Экзилис превратилась в очередную задачку, решение которой помогало задвинуть на второй план личные моральные драмы.
Пара из пони и инсектоида двинулась по коридорам комплекса в сторону ближайшего лифта. Оба незаметно следили за походкой и действиями другого, пытаясь по результатам визуального наблюдения поставить какой-то предварительный диагноз. Но Шейду для такого не хватало медицинских данных о народе чейнджлингов. А Экзилис, надолго лишившаяся практики, никак не могла тонко распознать эмоциональный настрой бэт-пони.
— А у вас тут тихо стало. – Несостоявшейся королеве роя надоело молча наблюдать за незаметно, как ему казалось, гримасничающим от внутренней боли спутником. Замечание не добавило Шейду спокойствия.
— «Си-Хорс» практически закрылся, – сообщил бэт-пони. – Я потерял свою должность, и мои средства исчерпаны. Сейчас работа ведётся лишь над двумя проектами. Гальвар поддерживает в рабочем состоянии и постоянно улучшает свой реактор. Который нельзя оставить или куда-то перевезти. А в одной из удалённых лабораторий готовится медицинский эксперимент по разделению двух сознаний, по иронии судьбы заключённых в одно тело.
— Такое бывает? – поразилась Экзилис.
— Игры с магией и не такое могут устроить, – уклончиво ответил Шейд, надавив копытом на кнопку вызова лифта.
— За что тебя сняли с должности? – не унималась Экзилис. – Мне казалось, что ты такой влиятельный и важный. Советник по науке. Насколько плохой совет ты должен был дать, чтобы потерять работу?
— Говоря доступным тебе языком, – пробурчал Шейд, – я решил немного выйти за рамки своих полномочий. Как новая королева, посягнул на власть старой королевы. То есть принцессы. И когда она это обнаружила, мне досталось…
Бэт-пони лукавил. Не про превышение полномочий, которое он допускал неоднократно. А про «досталось». Загвоздка была в том, что Шейд до сих пор так и не поговорил с Селестией о своей официальной и неофициальной деятельности. Почти два месяца он нервно думал о том, чтобы запустить средство связи МАГиСТр, появиться в Кантерлоте в виде бесплотного фантома и тем самым проверить удачу на прочность. Но останавливал сам себя, продолжал прятаться в недрах скалы, лежавшей среди нейтральных вод. Хотя «Си-Хорс» и не смог бы защитить от кого-то вроде Селестии. А ход времени не смягчил бы характер аликорна – особенно если сопоставить тысячи лет жизни принцессы и два месяца молчания бывшего советника.
Шейд не ждал для себя ничего хорошего. Вся эта история с момента, когда высоко взлетевший бэт-пони утратил ветер под крыльями, вела к наказанию и забвению. Советник по науке, втайне от государства тративший горы золота, формировавший оппозиционную силу в рядах интеллигенции, откровенно игнорировавший указания из дворца и объективно утративший маломальскую полезность для правителей, прощения не заслуживал. И виновный бэт-пони лишь удивлялся, что принцесса до сих пор не собрала эскадру и не вышибла надводный люк «Си-Хорс» – видимо, у неё были дела поважнее Шейда.
— Давай сегодня поужинай, отдохни, – предложил бэт-пони, пока лифт уносил двух пассажиров на глубину. – Не забыла ещё, где тут хранилище съестных пайков? – Пони дождался утвердительного ответа от королевы чейнджлингов. – Любая незапертая комната на спальном этаже в твоём распоряжении. Я сейчас взгляну на оборудование в медицинском центре. Завтра с утра встретимся и попробуем оценить твоё состояние.
— Отдохнуть у меня вряд ли выйдет, – с досадой отметила Экзилис. – Но спасибо. А что за пайки, кстати?
— Экономия, Экзи. Сплошная экономия, – ответил Шейд. – Столовую содержать не на что. Поэтому финансовый гений Эндлесса додумался запастись быстрозамороженными полуфабрикатами. Он говорит, что пайки питательные. Я говорю, что не замечал, чтобы он сам на них налегал. Но то наши, мужские пересуды.
— Обязательно надо будет с Эндлессом встретиться, – напомнила себе Экзилис. После вспышки зелёного пламени она превратилась в золотистого земнопони с пышной гривой.
— О-о-о, – среагировал бэт-пони. Он сдвинулся чуть в сторону, пропуская «Эндлесса» к выходу на этаж. – Заставь его поверить, будто в коридоре установили зеркало. Он шутку оценит.
Копия земнопони многообещающе улыбнулась.
Шейд прекрасно знал, что, если он поместит специальный ключ в специальную прорезь, находящаяся перед ним дверь поднимется вверх. Дело было за лёгким движением ноги. Но заставить себя сделать это движение бэт-пони просто не мог. Ведь это был её кабинет. С её вещами, которые она не взяла с собой в путешествие, из которого не вернулась. Среди этих вещей находились и данные по физиологии чейнджлингов, которые требовались Шейду. Только он смотрел на закрытую комнату так, словно находился у подножия горы и рассматривал блестящий в лучах солнца высоченный пик. Куда ему не забраться. Даже на крыльях.
— Проблемы? – поинтересовалась Экзилис. Она зашла к Шейду в кабинет рано утром, когда он ещё толком не проснулся. Или толком не уснул, учитывая его сбитый набекрень режим дня. В общем, приболевшая королева, тоже не особо выспавшаяся, успела пообщаться со всеми немногочисленными сотрудниками «Си-Хорс», кроме тех, кто трудился в лаборатории Еудженин. И теперь сопровождала директора комплекса.
Бэт-пони хотел выразить ей благодарность за такое сопровождение. Без её необычного голоса, произносящего слова так, словно каждое пытались произнести несколько различающихся по тональности и громкости собеседников, без её терпеливого взгляда, устремлённого ему в загривок, без её присутствия… Шейд бы никогда не двинул копытом, позволяя дверному механизму считать ключ и предоставить допуск. И никогда бы не переступил порог обители, вид каждого предмета в которой отзывался в его сердце уколом тупой иглы.
Вот халат и шапочка на вешалке – наряд, который Кьюр щепетильно надевала. В любом подходящем случае, даже когда медицинская процедура сводилась к измерению температуры на ощупь внутренней частью копыта. Теперь они сиротливо и как-то потерянно висели, словно до сих пор дожидаясь возвращения своей хозяйки.
На полках стеллажа по-прежнему стояли справочники по медицине, в расстановке которых просматривался почти образцовый алфавитный порядок. Рядом темнел блокирующий магию артефакт, наверное, несколько месяцев пребывающий в разряженном состоянии. Полкой ниже по отдельности лежали части прибора, фиксирующего по слабым токам крови истинность ответов собеседника. По заказу Дресседж Кьюр его сумел смастерить Гальвар – но только после клятвенного обещания, что лично на грифоне детектор использоваться никогда не будет. Шейд помнил этот разговор между Кьюр и Гальваром, после которого единорожка и бэт-пони долго строили догадки, какие секреты скрывает орлолев.
Нужные документы следовало искать на столе, где-то рядом с медицинским светильником, который Дресседж Кьюр приобрела на личные средства, когда работала в Стэйблридже. В использовании спецоборудования не было какого-то скрытого смысла, единорожке просто нравился свет мини-ламп СиПИл. А вот Шейду он порядком резал глаза – даже сквозь чёрные очки, которые он когда-то таскал на морде. Поэтому в его присутствии Кьюр пользовалась только обычным освещением.
Бэт-пони передвигал ноги, на которые словно надели свинцовые сапоги, чтобы обойти письменный стол, который привёл бы в восторг любителя всего загадочного и необъяснимого: хоть помещение пустовало полгода, никем не посещалось и даже не вентилировалось, слой пыли на столешнице всё равно появился. Шейд даже этот слой не хотел трогать, чтобы не нарушать образ кабинета – самое живое напоминание о зелёной пони, если не считать фотографии, где она была запечатлена с малолетним сыном. На снимок в рамке бэт-пони не хотел бросать даже мимолётного взгляда. Но кое-кто, прошедший вместе с ним в комнату, поднял фотографию и внимательно её изучил.
Уши с кисточками уловили шорох перемещаемого предмета и последовавший за ним странный звук, и клиновидные зрачки сместились вправо. После чего расширились так, что глаза ночного летуна стали неотличимы от глаз любого солнцелюбивого жителя Эквестрии. Возле стола Шейд увидел зелёную единорожку с изумрудной гривой. Которая держала фотографию зелёной единорожки с изумрудной гривой.
Бэт-пони издал нервный не то вскрик, не то всхлип. Единорожка отвела взгляд от фотографии, на её мордочке появилось недоумённое выражение. Мгновение спустя она заметила покрывающую поднятую ногу зелёную шерсть и в ту же секунду исчезла во вспышке травянистого цвета пламени. Перед ошеломлённым Шейдом вновь предстала чёрно-хитиновая фигура Экзилис.
— Прости, пожалуйста, – смущённо произнесла она. – Я не хотела. Подсознательно получилось. Это можно дописать в список симптомов. Я теряю способность контролировать механизм преображения.
— Я-ясно, – с трудом выговорил Шейд.
Он тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение. Перестарался – мозги протестующе загудели. После этого Шейд, чтобы не зацикливаться на переживаниях об утраченной пони, решительно нарушил идеальный порядок разложенных на столе бумаг. Его не отпускала робкая надежда, что сейчас, когда он вторгнется в застывший во времени мирок кабинета, он наконец прервёт незримую связь между собой и воспоминаниями о Кьюр. Этого не произошло, зато бэт-пони выцепил кончиком перепончатого крыла папку с нужными документами.
— Всё, записи есть! – выдохнул он. – Можно приступать к лечению.
— Бесполезные куски бумаги! – фыркнул бэт-пони, отшвыривая папку, которую листал по поводу и без последние восемь часов.
Сначала он не отрывался от записей Кьюр в медицинских лабораториях. Пометки врача позволили ему корректно снять кардиограмму с королевы чейнджлингов – что было непросто, учитывая незамкнутую систему кровообращения у её вида. Шейд замерил пульс и давление Экзилис. В покое, при умеренной нагрузке, во время колдовства. В итоге медицинский центр лишился беговой дорожки – её заклинило во время попыток бэт-пони разобраться в систолах и диастолах пациентки. Сегменты и интервалы отклонялись от зафиксированной в бумагах нормы лишь на два-три процента, что соответствовало показателям физически здоровой особи.
Отдыхая от физических упражнений, Экзилис охотно заполнила опросный лист, где по пять раз спрашивалось про наличие или отсутствие симптомов. Четыре рассчитанных столбца ответов сошлись в категории «непонятно». Зато пятый, вычисляемый по вопросам с подвохом, показал, что ответы королева дала честные.
Далее Шейд запустил медицинскую центрифугу и клеточный микроскоп. Он надеялся, что даже при минимуме медицинских знаний и навыков сможет определить наличие или отсутствие в крови посторонних веществ. У бэт-пони имелось подозрение, что сильный яд, который Экзилис некогда получила, дабы имитировать смерть королевы-соперницы в глазах Кризалис, мог дать отложенный негативный эффект. Однако основные показатели полностью отвечали здоровому состоянию пациентки, зафиксированному перед её отлётом к горному убежищу. Следующие заборы крови показали отсутствие реакции на разработанные Кьюр лекарственные смеси, образцы которых зелёная единорожка хранила в морозильной камере медэтажа. Смеси, конечно, могли испортиться, но тест-полоски после окунания в жидкость показывали обратное.
Наконец, бывший советник с разрешения пациентки прибёг к такой деликатной процедуре, как непосредственный осмотр. Он искал любые изменения цвета хитинового покрова, утолщения под кожей, наличие влаги в отверстиях на ногах Экзилис – все те косвенные признаки заболеваний, которые Дресседж Кьюр некогда описала. Она в своих записях опиралась на знания о болезнях обычных пони и эпидемиях, которые хранились в коллективной памяти роя чейнджлингов, частью которого оставалась Экзилис.
Всё это оказалось пустой тратой времени. И Шейд мог радоваться лишь одному – что пациентке не стало хуже. Чего записи Дресседж Кьюр, только что признанные бесполезными, кстати, не исключали.
— Сходи, подкрепись, – обратился к притихшей королеве Шейд. – Сдавать кровь тебе больше не потребуется, значит, голодать тоже причин нет.
— Фе! – некультурно высунула длиннющий язык Экзилис. – Да при тех пайках, что вы тут едой называете, я лучше с пустым желудком посижу.
— Поверь, ты не одинока в этом желании, – качнул головой пони. – И так уж получилось, что у меня про запас припрятан сладкий десерт. Он мёдом пропитан, так что лежит и не портится, ждёт особого случая. И, если не брать в расчёт причину, твой визит можно счесть таковым.
Директор «Си-Хорс» быстро объяснил медсестре Кейртач, оказавшей некоторую помощь в исследованиях, как и куда убрать использованные пробирки, инструменты и прочий инструментарий. После чего прихватил папку с записями, не предназначенными для штатных медработников, и в сопровождении Экзилис направился в свой кабинет. Там злосчастные записи подверглись ещё одному полному расстройства броску – отправились на диван, где скоро обрели компанию в виде Шейда и королевы чейнджлингов.
— Не скажу, что прямо полноценная замена комплексному ужину... – признался бэт-пони, когда нехитрые приготовления к «пиру для двоих» были завершены.
Поскольку стол оказался слишком тяжёлым, а просить гостью применить магию, чтобы его подвинуть, Шейд не собирался, он использовал в качестве альтернативы небольшой относительно твёрдый пуфик. Обмахнув поверхность копытом, поставил на него цилиндрическую упаковку, внутри которой находились шарики из лёгкого хрустящего теста, залитые мёдом, после чего вытащил из закромов бутылку своего любимого виноградного сока. На всякий случай встряхнул её и, вытащив пробку, понюхал – надо было оценить то, насколько забродили ягоды. А вот какой бы то ни было посуды для питья в кабинете не нашлось. Шейд, импровизируя, приспособил в качестве кубка стоящий без дела на одной из полок подсвечник, который передал Экзилис. Сам же предпочёл пить из бутылки.
— Учитывая мою прошлую карьеру организатора свадеб, – улыбнулась Экзилис, – замечу, что у тебя тоже есть талант в этой области. В сокращённом бюджетном варианте.
— Ну, если эксперт такого мнения, – приободрился Краулинг Шейд, – значит, безбедная старость мне обеспечена.
«Мне обеспечена старость с регулярным бесплатным питанием и крышей над головой», – пронеслось в мыслях Шейда. – «С тем лишь минусом, что пройдёт она в казематах Кантерлота».
— Печально, что я так и не смог понять, что с тобой случилось, – сказал бэт-пони, чтобы отвлечься. – Если верить бумагам, ты в том же, с позволения сказать, цветущем состоянии, в котором была, когда мы прощались. – Жеребец сделал пару глотков и отломил кусок медового угощения. – Не могу никак объяснить твоих симптомов. Не могу понять, почему ни один из анализов или тестов ничего не показал.
— Ну… – тихо произнесла Экзилис. – Сегодня был момент, когда я ощутила себя иначе. Не настолько плохо.
— Да? – встрепенулся Шейд. – Когда именно? Почему ты не сказала?
— Потому что это случилось ещё до процедур. Тогда, в кабинете доктора Кьюр. Когда я случайно приняла её облик. А ты на меня посмотрел. На мгновение я ощутила что-то, и все прочие ощущения будто отступили перед этим новым чувством…
К концу короткой речи Экзилис почти шептала. Она не могла понять, почему Краулинг Шейд так пристально на неё уставился. Следует ли ей немедленно замолчать? Или напротив, подробнее описать свои ощущения в тот момент, надеясь, что у бэт-пони внезапно наступит озарение?
Но Краулинг Шейд уже не нуждался в развёрнутых пояснениях. Едва Экзилис упомянула этот момент, едва он мысленно в него вернулся и вспомнил, что тогда чувствовал, в уме бэт-пони вспыхнул ответ. Такой простой, что никаких записей Дресседж Кьюр не требовалось. И если бы пони не тратил день на самоуничижительные размышления, то давно добрался бы до истины.
— Ну конечно! – Шейд воздел копыта, едва не выронив бутыль. – Я поселил тебя в такой глуши, что обрёк на голод.
— Ты это о чём? У меня там была еда. Целая кладовка. И свежий сок деревьев. Саженцы растений. Тот же мёд. В предгорьях нашлось несколько гнёзд диких пчёл…
— Я не об этом голоде, – отмахнулся бэт-пони. Ему пришлось отвести взгляд от собеседницы, чтобы сформулировать своё оправдание. – Ты чейнджлинг! Ты питаешься не только обычной пищей. Ты питаешься эмоциями. Для такой, как ты, жизнь в изоляции губительна. Но я, когда искал тебе убежище, думал лишь о том, чтобы Кризалис тебя не нашла. И совсем забыл про твою природу. Это я виноват. Я вызвал твой недуг. Я…
— И ты можешь стать моим лекарством, – донеслось слева.
Шейд снова повернулся к Экзилис. Чтобы внезапно обнаружить два заметных изменения. Во-первых, королева чейнджлингов перевоплотилась в зелёную единорожку с изумрудной гривой. Во-вторых, она сидела заметно ближе.
— Экзи, нет! Не надо! – отстранился Шейд после секундного замешательства. – Это неправильно! – Он решительно махнул копытом. Напиток при этом едва не пролился из бутылки на папку с медицинскими записями.
— Но такова моя природа, – сказала зелёная единорожка.
В отличие от утреннего случая Экзилис не торопилась возвращать себе обычный облик. Шейда это начало нервировать.
— Ты не имеешь права копировать её! Ты не она! Немедленно прекрати!
— Но ведь ты сам этого хочешь… – прозвучал голос Дресседж Кьюр. Невероятно правдоподобное копирование интонаций, фонема в фонему.
Захлестнувшие бэт-пони эмоции сводили его с ума. Советник по науке, директор лабораторного комплекса, типичный представитель своего народа, влюблённый жеребец – все эти личности сейчас боролись внутри Шейда, и у каждой был собственный ответ королеве чейнджлингов. Победил тот Краулинг Шейд, что всегда держал себя в копытах и чтил строгие нормы поведения. Именно он поставил бутылку на пуфик и сказал:
— Мои желания не имеют значения. Я должен придерживаться иных приоритетов.
Шейд зажмурился, так как вдруг понял, что больше не может лгать самому себе. Последние годы всё, что он делал, все его начинания были продиктованы исключительно эгоизмом. Он хотел поддержать начинания Кьюр, её стремление исцелить все болезни в мире? Безусловно, и вместе с тем – обрести власть над этим миром, контролируя источник чудодейственного лекарства. Развитие эквестрийской науки – лишь побочный результат растянувшейся во времени игры амбиций, за которую ещё предстояло ответить. И теперь любые слова о недопустимости следования личным интересам… Они звучали как минимум неубедительно. И опровергались любым доводом. Даже простым вопросом.
— А чего бы хотела Дресседж Кьюр? – спросила копия Дресседж Кьюр.
Шейд знал ответ. Он услышал его лично. В последних словах, произнесённых зелёной единорожкой, умиравшей в госпитале в Кристальной Империи.
— Она хотела, чтобы я жил. Не существовал бледным призраком себя прошлого. А просто жил. Строил планы. Радовался достижениям. С улыбкой встречал новый день.
— Что тебе мешает? – спросил ласковый голос.
Шейд повернул голову и посмотрел на зелёную единорожку. На лёгкую игру румянца на щеках. На изумрудную гриву. На пляску света в глазах. На тонкие линии бровей. На всё, что он считал прекрасным. Ни разу этого не признав.
— Как я могу жить без тебя? – спросил бэт-пони. Он обращался не к Экзилис, не к королеве чейнджлингов в образе. Он обращался к той пони, которую потерял. И которую видел перед собой. – Ты значила для меня так много. А я ни разу тебе этого не сказал. Я позволил тебе уйти, не услышав… что… я так люблю тебя!
Из глаз, долгое время прятавшихся за матовыми стёклами чёрных очков, выкатились две капли, скользнули по шерсти и закончили свой путь точками на воротнике. Краулинг Шейд наклонился вперёд, и его голова фактически оказалась на плече у единорожки. Зелёное копыто робко поднялось и легло на тёмно-синюю гриву.
— Я знаю, – ответила Шейду Дресседж Кьюр. – Я чувствую твою любовь. Я всегда её чувствовала.
В коротких фразах не было и капли неуверенности. На таком расстоянии, при таком контакте эмоции говорили о себе громко и отчётливо. Они рвались, затапливая всё, как весенние ручьи, они бушевали, как летние грозы, они переливались красками, как древесные кроны осенью, они давили, как слои зимнего снега. Это был момент, который следовало сохранить в картине или строках поэмы, но это был момент, которому меньше всего требовалось присутствие художника или стихотворца. Два существа наконец-то смогли высказаться. Наконец-то сломали стену, мешавшую спокойно смотреть на окружающий мир. Наконец-то достигли отрезвляющего спокойствия.
Какое-то время спустя Краулинг Шейд отодвинулся на край дивана, подобающим жестом вытащил из бокового кармана платок и практически соскрёб с морды следы миновавших терзаний. За это время вспышка заклинания превратила Дресседж Кьюр в королеву чейнджлингов.
— Уф! – произнесла она, посчитав, что пришло время нарушить повисшую тишину. – Горькое было лекарство. Но симптомы сняло. Моментально.
Бэт-пони спрятал улыбку за уголком платка.
— Счастлив, что помог. – Он поколебался немного, но вернул в копыто бутылку. Сделал ещё пару глотков. – Только твоя природа требует эмоций на постоянной основе.
— Попытаюсь поужинать ещё с кем-нибудь, – смутилась Экзилис, опустив глаза.
— Незачем. – Шейд протянул копыто, дотронувшись до подбородка и чуть приподняв голову собеседницы, чтобы встретиться с ней взглядом. – Экзи, ты можешь перевоплощаться в Дресседж Кьюр время от времени. В моём сердце осталось то, что ответит на этот образ.
— Спасибо, – несколько неуверенно произнесла Экзилис. Пару раз моргнув, она добавила: – Знаешь, это напоминает мне историю моего роя. Как одна королева решила подменить невесту незадолго до свадьбы. Чтобы накормить энергией любви свой народ.
— Известная история. Я в тот день, помнится, бегал по городу. Преследовало меня минимум трое твоих сородичей.
— Та королева заблуждалась в своих идеях. Она вела себя неправильно. Она вела себя как паразит. Форма жизни, вредящая своему носителю. Мне кажется, будет гораздо лучше, если королева моего вида… я… начну вести себя как симбионт. Как организм, дополняющий другую сущность и приносящий ей пользу.
Теперь настала очередь Шейда растерянно моргать, чувствуя, как высыхают остатки влаги на ресницах.
— Что? – развела копытами Экзилис. – Ты поселил меня в глуши, где моей единственной книгой оказался кем-то забытый учебник естествознания. Пришлось вчитаться.
Судя по тяжёлой одышке, Эндлесс искал друга и начальника минимум час. И вряд ли нашёл бы быстрее, учитывая, что коммуникатор Шейда остался в кабинете, а народу на «Си-Хорс» было так мало, что никто не мог подсказать, куда делся бэт-пони. Сам же пропавший трудился в месте, которого сторонился последнюю пару месяцев.
Бывший советник по науке сидел в зале, выделенном «Механизму Автоматизированного Голографирования И Сигнальной ТРансляции», и пытался доступными аппаратными средствами повлиять на белый силуэт, проецируемый в точке приёма сигнала. Шейд не собирался больше прятаться за фантомными образами. Ему требовалось решить все вопросы лично, пусть и с оговоркой на лежащие между «Си-Хорс» и Кантерлотом километры. Тем более что установленные полукругом экраны, принимающие картинку с удалённого транслятора, показывали, что собеседник на месте и ждёт, закрывая почти весь обзор развевающейся многоцветной гривой.
— Босс, вот вы где! – произнёс Эндлесс прежде, чем осмотрелся.
Он настолько увлёкся наблюдением за приготовлениями к сеансу связи, что так и не прозвучавшее клацанье запирающего механизма полностью ускользнуло от его внимания. Препятствием на пути двери оказалось копыто, принадлежащее облачённой в униформу обслуживающего персонала ноге. В щель, осмотрительно держась вне поля зрения Шейда и Эндлесса, осторожно всунулся жеребец с чертами морды жителя южных земель и принялся ловить каждое слово.
— Вот я здесь, – дружелюбно ответил Шейд.
— Ты с принцессой говорить собрался?
— Ага! Пора уже отвечать за свои поступки. Не считаешь?
— Вообще согласен… Босс, я честно… – Земнопони наклонил голову. – Вроде причёска у тебя не поменялась. А выглядишь ты сегодня совсем иначе. Ты не чейнджлинг, случайно?
— Ах, если бы, – отрывисто ответил Шейд, в то же время с усилием подкручивая один из десятков расползающихся по помещению кабелей.
— Нет, серьёзно. Ты какой-то подтянутый. Бодрый. Выспался, что ли?
— Эх, Энди, Энди! – Бэт-пони несильно ткнул копытом в плечо товарищу. – Вот ответь, чем ты на «Си-Хорс» чаще всего занимаешься?
— Эм-м… – промедлил земнопони, выбиравший между банальным ответом и скабрезной шуткой.
— Поддерживаешь комплекс в работоспособном состоянии, – ответил за него бэт-пони. – А теперь появилась та, что поддерживает в работоспособном состоянии меня. Только и всего.
— Подожди. Речь об Экзилис, верно? Что?.. Что она с тобой сделала?
— Сняла шоры с глаз. – Шейд прошёл мимо товарища к платформе, откуда установка «МАГиСТр» захватывала проецируемый образ. Эндлесс нервно потёр висок копытом.
— А ты уверен, что не наоборот? Что, если ты попал под её чейнджлинговые чары? Они ведь это умеют. Гипнотизировать. Уверен, что твои мысли действительно твои? Вдруг у Экзилис есть какой-то коварный замысел.
Украшенные кисточками уши прижались к голове, словно выражая нежелание Шейда слушать подобную ахинею.
— У Экзилис есть замысел. Но ни разу не коварный. И он с моим замыслом неплохо пересекается. Так что оставь свою подозрительность за дверью… Ты, вообще, чего пришёл-то?
— Так это, – встряхнулся золотистый земнопони. – Доложить по протоколу. Продувка скважины позволила добыть ещё некоторое количество кристаллизита. Еудженин говорит, что его теперь достаточно. Через две недели она планирует перевести эксперимент в финальную стадию. Она уверена в успехе. А вот я… Я выражаю сомнения в целесообразности всей затеи.
— Что именно тебя тревожит?
Земнопони придвинулся ближе к товарищу, занятому выстраиванием точек проекции. Шейду не хотелось предстать перед принцессой без верхней части морды или без задних копыт. Поэтому он откручивал, двигал вдоль по рейке и фиксировал механизмы, позволявшие захватить образ бэт-пони. В полный рост. Разве что растопыренные крылья вместить в зону считывания объекта не удалось бы – но таких жестов бывший советник по науке и не собирался делать.
— То же, что и всегда. Что мы, стремясь к научному прорыву, реализуем план злобного существа, готового отомстить за притеснения и уничтожать целые народы.
— Ты про Гальвара, что ли? – неуместно пошутил бэт-пони. Однако, видя настрой коллеги, посерьёзнел. – Так, Энди. У меня срочный разговор с элементами трёпки. Поэтому изложу аргументы быстро и кратко. Ламия получит новое тело. Безвредное для окружающих. И даже после этого я не собираюсь оставлять её без присмотра. Кроме того, если вдруг что-то пойдёт не так… Есть крайняя мера. Я произношу кодовое слово в коммуникатор. Гальвар запускает в реакторе свой разрушительный алгоритм. Исчезнем все, зато громко. – Шейд смерил взглядом замершего на полушаге земнопони. – От этого тревог становится не меньше, да?
— Ага, – сглотнул Эндлесс. – Порадовал приговором. Эх, и ближайший нотариус, чтобы завещание заверить, не ближе Мэйнхеттана…
— Всё, ладно. Притихни и отойди. – Бэт-пони практически отпихнул товарища. Потом вымученно улыбнулся. – Моё завещание, кстати, у тебя в Центре Океанографии. Это я на случай, если разговор сейчас не заладится.
— Ой, да что она тебе сделает? Можно подумать, у неё есть злая версия, способная испепелять на расстоянии... – прошептал земнопони.
Директор «Си-Хорс» оживил установку, проведя копытом по скобе, расположенной напротив его морды. В данный момент он стоял на платформе, походившей на беговой тренажёр, а на мраморе малопосещаемого балкона кантерлотского дворца постепенно проявлялась соразмерная копия бэт-пони, сотканная из преломлённого света. Источником образа служила небольшая пирамидка, оставленная в Кантерлоте заблаговременно – ещё в те дни, когда пост советника по науке Шейду мог только сниться.
Принцесса, до того момента любовавшаяся городом, подвинулась, реагируя на необычного гостя. И на поразительную точность сигнала, позволявшего увидеть, как пони, находящийся далеко за морем, переступает с ноги на ногу и морщит нос перед тем, как произнести первую фразу в незримый для принцессы микрофон на тонкой ножке:
— Ваше высочество.
Слова Селестии зазвучали в двух местах. Синхронно с движением губ принцессы – в далёком Кантерлоте, с секундной задержкой – в зале, заставленном ценной – и почти во всём уникальной – аппаратурой.
— Краулинг Шейд. Похоже, вы полностью выздоровели. И нашли себе какое-то оправдание.
— Я подвёл вас, ваше высочество, – опустил голову бэт-пони.
— Подвёл? Недостаточно точный термин, Шейд. Ваш уход вынудил меня перестроить систему управления наукой. Вернуть Научный совет. А я очень не люблю коллегиальные формы управления.
Склонные к театральности царедворцы вжались бы в землю и принялись бы слёзно, перечисляя былые заслуги, вымаливать не слишком серьёзную кару. Но Краулинг Шейд, и так не ждавший приятного будущего, решил сохранять твёрдость. И говорить только правду.
— Я искренне сожалею, что мои действия нарушили ваши планы, принцесса. Но я, бросая свой пост, не стремился навредить государству. И вам лично. Я стремился умереть. Потому что не представлял, как мне жить дальше.
В ответ раздалось многозначительное «хм». Только самые доверенные из приближённых знали о существовании этого «хм», так как оно нарушало несколько десятков пунктов из кодекса придворного этикета. И услышать его от Селестии могли лишь те, кому довелось сообщить нечто, в корне меняющее ход мыслей принцессы.
— Я остался жив лишь потому, что в мире остались пони, которым я небезразличен, – продолжал Шейд, бросив мимолётный взгляд на Эндлесса. – Я оказался не настолько одинок, как считал ранее. Когда в моей жизни снова появилась та, ради кого я захотел по-настоящему жить… Я решил, что неплохо бы решить созданные мной проблемы.
Принцесса тоже то и дело посматривала по сторонам. Но вряд ли искала в ком-то поддержку. Скорее, беспокоилась, как бы её не застали за секретными разговорами с опальным советником. Из-за этого в разговоре возникла пауза, а когда принцесса взяла слово, фраза получилась не совсем согласованная:
— Причины, Шейд, не влияют на текущие события. Вы нанесли ущерб моим планам, и его надо как-то компенсировать. Да, Шейд?
— Ваше высочество. Я готов принять любое наказание. Но прошу вас проявить милосердие к пони, что следовали моим приказам…
Улыбка, последовавшая за этими словами, сломала образ показной принцессы. Но как нельзя лучше подходила истинной Селестии, которую видели лишь единицы. Это была улыбка правительницы, рассматривавшей каждого подданного огромной страны как параметризированный в своей полезности ресурс.
— Успокойтесь, Шейд. – Принцесса нашла секунду, чтобы поправить тиару. – Я не собираюсь без оснований заполнять тюрьмы вашими сподвижниками. Да, вы натворили дел. Превысили полномочия в должности советника. Основали секретную базу в нейтральных водах. Обманывали меня, скрываясь за личностью «Магистра». И не очень спешили признаваться во всём содеянном. Как и подобает самонадеянному хитрецу. – Селестия укоризненно посмотрела в глаза призрачной фигуре. – Но знаете, Шейд. Ваше наказание совершенно ничего не изменит. Посадить вас за решётку я, конечно, могу. И какую пользу мне это принесёт? Да никакой. Поэтому, честно говоря, мне проще вас отпустить на все четыре стороны. При двух условиях.
Уши, украшенные кисточками, вытянулись на максимально возможную длину.
— Сначала – клятвенное обещание не раскрывать секретов эквестрийской науки. Данное в моём непосредственном присутствии, – добавила Селестия, заметив, как приоткрывается клыкастый рот. – Я должна увидеть и понять, что вы можете ходить среди обычных пони, не вызывая у меня лишней тревоги.
— Место и время этой клятвы обговорим дополнительно?
— Конечно. Второе. Шейд, я знаю о вашей деятельности на «Си-Хорс». И о той единственной ценности, которую вы прячете внутри комплекса. – Принцесса подошла к пирамидке так близко, что изображение её мордочки заполнило почти все экраны. – Мне регулярно докладывают, что вы там творите. В вашей «Оранжерее». Моё второе условие – обязательная выдача доктора Еудженин. Со всеми результатами исследований. Со всей аппаратурой. Со всеми образцами кристаллизита. Вы обменяете свою спокойную жизнь на Еудженин. Ясно, Шейд?
Бывшему советнику оставалось только ответить. Ответить утвердительно. Хотя он не испытывал радости, озвучивая подобный ответ. И мысленно вторил сокрушённо покачивающему головой Эндлессу.
— Могу я узнать, что случится с Еудженин? – спросил бэт-пони.
— Ничего плохого. Для неё подготовлен уютный домик в предместьях Рэйнбоу Фоллз. Она сможет там вести научную деятельность. Сможет сделать свой скромный вклад в науку. В чём-то её прогрессивные стремления придётся ограничить, но зачем ограничивать свободу?
— Разумно.
— Если хотите, и для вас найдётся коттедж. Рядом с Рэйнбоу Фоллз красивые пейзажи. А ещё будут примечательные соседи, – позволила себе немного иронии принцесса. – Например, несостоявшийся правитель Кристальной империи, не ведающий о своём настоящем происхождении. Или дворцовый управитель, отправленный в почётную отставку после неприятного инцидента с грифонами. Или пара экспертов по ботанике, чересчур увлёкшихся магией хаоса. Я думаю, вы найдёте с ними общий язык.
— Предпочту другой путь. Куда-нибудь за пределы Эквестрии.
— Хорошо, Шейд. Договорились, – сказала Селестия. – Итак, мы все проблемы решили. Исчезайте. И не забудьте сообщить, когда сможете выполнить оба моих условия… Письма будет достаточно, – добавила принцесса, в последний раз окидывая взглядом фантомную фигуру бэт-пони.
Краулинг Шейд щёлкнул переключателем, завершая сеанс связи. Беседа прошла совсем не так, как он ожидал. Но бэт-пони похвалил себя за то, что вообще на неё решился. И смог наконец сказать то, что неделями не давало ему покоя.
— Шантажистка, – буркнул золотистый земнопони, благоразумно дождавшись, когда вся передающая аппаратура будет выключена.
— Логичное требование, – заметил Шейд. – Учитывая интересы и возможности Еудженин. Любой правитель захочет держать её на очень коротком поводке. Пока доктор не вырастила какое-нибудь чудо-юдо.
— Всё равно шантажистка, – остался при своём мнении Эндлесс.
Он не успел развить идею, так как ему показалось, что входная дверь чуть слышно хлопнула. Только теперь Эндлесс сообразил, что не удосужился её должным образом запереть. Земнопони ринулся исправлять ошибку. Скорости ему прибавило ещё и то, что, как показалось Эндлессу, он увидел кусочек тени, метнувшейся прочь от створки. Но когда штатный юрист «Си-Хорс» высунулся за дверь, то не увидел никаких следов. Хотя пони, подслушивай он под дверью, не успел бы столь быстро и бесшумно добежать до ближайшего угла – коридор был прямым и длинным. Даже крылья не обеспечили бы шпиону, если таковой был, возможности избежать обнаружения.
— Нервы, видимо, шалят, – вздохнул земнопони. И дверь на всякий случай запер. Хотя этого уже не требовалось.
Бладхаунд сам не поверил, что ему удалось провернуть задуманное. Запоминая содержание подслушанной беседы, он не очень удачно переступил с ноги на ногу. Стук копыта по металлическому полу не мог не привлечь чьего-нибудь внимания. И сбежать Бладхаунд мог только одним способом – он вставил в зубы амулет, имевший форму свистка. И понадеялся на молниеносную реакцию Силена – единственного существа, в принципе способного услышать издаваемый артефактом звук.
Портал в Тартар возник в шаге от него через долю секунды. Видимо, Силену самому нечем было заняться, так что он сотворил заклинание чуть ли не поднятием век. В общем, пони-детектив благополучно ускользнул от потенциальной опасности, поблагодарил двурого сообщника за помощь и попросил его о транспортировке в другую часть «Си-Хорс». Чтобы не возникло проблем, сатир создал проход в личную каморку Бладхаунда, которую тот занимал как Лаахд-ат-Хабдан. Там посторонних быть не могло. За одним исключением, о котором Бладхаунд не спешил рассказывать – дабы не усилить подозрительность, в последнее время сквозившую в словах сатира.
В день, когда Бладхаунд, показав дневник Соулскар, перенёсся в свою комнату, он полез в шкаф, чтобы нацепить на себя униформу уборщика. В этот момент из шкафа высунулась львиная лапа, которая затащила пони – нет, не в крохотный стальной ящик, а в пространство, начисто лишённое исчислимого количества измерений и внутренней логики. Бладхаунд сообразил, что попал через незримый портал в дом, где лестницы вели на потолок, тарелки использовали рюмки, чтобы распивать моющее средство, а разношёрстный хозяин, сидевший в перевёрнутом кресле, листал газетные страницы изнутри-наружу.
Личность, доставившая гостя в столь странное место, была земнопони известна. Несколько месяцев назад она едва не сорвала план по проникновению в секретные помещения под Кантерлотом. И не скрывала своего знакомства с сатиром Силеном.
— Вас прямо не вытащить, – поделился своими наблюдениями Дискорд. Его львиная лапа, которая, подтверждая сказанное, обматывала пони-детектива в несколько слоёв, приветливо помахала. – Так заняты работой на администрацию Тартара.
— Забирая м’еня, вы вмешиваетесь в планы Силена, – честно предупредил Бладхаунд, вспомнив, что в прошлый раз появление сатира спугнуло Повелителя Хаоса.
— Mea culpa, – сказал Дискорд, то ли подражая особенностям речи пони, то ли передразнивая их. – Quod licet Iovi, non licet bovi. Хотя, если подумать об этом с другой стороны, – мастер хаотических дел вместо того, чтобы уменьшить лапу и притянуть её к туловищу, использовал конечность как якорь и сам переместился ближе к пони, – а известны ли вам планы Силена? Или, – птичья лапа драконикуса подцепила серебряный свисток и позвенела цепочкой, – вы просто очередное существо, которому сатир выдал ценную побрякушку и отправил выполнять грязную работу?
На Дискорде в одно мгновение появился костюм ювелира, карманы которого оттопыривали все виды увеличительных стёкол и молоточков для простукивания драгоценных камней. Именно этот наряд драконикус посчитал подходящим для вынесения вердикта.
— Примечательная вещица. Музыкальный инструмент сатиров. – В лапах Дискорда моментально появился выцветший плакат, характерный для афиши известного коллектива. Только все двурогие фигуры, державшие на плакате музыкальные инструменты, были заменены силуэтами. – Звуки его слышат лишь сатиры и все, кто имеют к ним отношение. Теперь понятно, почему у меня в ушах звенит постоянно. – Драконикус залез лапой в ухо и без промедления вытащил оттуда работающий механический будильник. – Не представляю, как вы стащили у Силена такой оберег.
— У м’еня с мистером сатиром заклютшён профессиональный контракт, – сообщил Бладхаунд, которого обвинение в воровстве серьёзно оскорбило.
Дискорд в ответ чуть ли не взвился с хохотом под потолок.
— Как вы, пони, наивны! Полагать, что бессмертное существо с неограниченной мощью будет следовать «контрактам»! – Драконикус выгнулся знаком вопроса, переходя к следующим напутствиям: – Я бы сказал, что благоразумнее держаться подальше от сатиров с их планами. Но что я могу знать о благоразумии?
Заметив, что собеседник не слишком проникся его словами, драконикус покачал головой, а потом распахнул прорисовавшиеся на потолке двери, через которые Бладхаунд мог увидеть свою комнату на «Си-Хорс» так, словно смотрел на неё, сидя в шкафу.
— В общем, когда будет слишком поздно, вспомните, что я вас предупреждал. А именно так и получится, – напутствовал Дискорд, потянув за выполненную в стиле «сюрреализм» люстру. Она сработала как рычаг, перевернувший всё пространство вокруг Бладхаунда так, что тот влетел в недра своего шкафа, а оттуда – в комнату.
Отряхнувшись и подбежав к шкафу, детектив обнаружил, что все стенки на месте и дыр в иные измерения внутри не наблюдается. Хотя «Расклинатель», который Бладхаунд держал среди вещей, зафиксировал сильное воздействие неидентифицируемой по природе магии на определённую часть комнаты.
— Никто не говорил, что быть детективом просто, – выдохнул земнопони. В тот памятный день в его список вещей и личностей, требующих пристального внимания, подвинув Силена и Ламию, добавилось ещё одно бессмертное существо с неограниченной мощью и непредсказуемым поведением. И уже какое-то время детектив перемещал их вверх-вниз по шкале опасности в зависимости от текущих событий.