Завершение стэйблриджских хроник
Глава 24. Dæmon ex machine II
Судьба всего мира зависит от возможности нескольких пони своевременно заглушить вышедшее из-под контроля оборудование...
Приподнявшись над решёткой, Гальвар едва не рухнул обратно – настолько сильно его приложили. Но любой грифон по натуре являлся бойцом, и начальник энергостанции, вцепившись в перила, подтянул себя повыше.
Две проникшие в реакторный зал твари с видом экспертов уселись за консоли и последовательно переключали контролирующие тумблеры, выстраивая их в зигзагообразный рисунок. Гальвар прекрасно знал, что даёт этот рисунок, и не имел ни малейшего желания позволить существам, которых поначалу принял за пони, завершить начатое. Пока что их замедляла лишь конфигурация консоли, ведь Гальвар, чтобы досадить Скриптеду Свитчу, сделал её максимально неудобной для копыт. Но тварям, что продемонстрировали невероятные способности к изменению формы тела – прямо на глазах плохо соображающего грифона передние ноги одной из нарушительниц словно лишились костей, превратившись в гибкие щупальца – такие препятствия явно были на один чих.
Гальвару никак не удавалось сфокусировать взгляд: цветные пятна и двоящиеся предметы говорили о сотрясении мозга. Сделав над собой усилие, грифон всё же смог сосредоточиться и выделить из тошнотворной круговерти нечто определённое – бордовый контур противопожарного щита. Где-то ниже и левее располагался ящик с оборонительным средством, которое Гальвар не стал доверять деятелям из Грифоньей Республики даже в то время, когда она ещё была стабильным государством. Энергетическое ружьё, от которого орлольва отделял лишь хрупкий замочек, могло уравнять шансы в битве с эфемерными созданиями.
Защёлке хватило пары неуверенных ударов лапой. Потому что, хоть Гальвар честно держал сундучок запертым, как и приказало в своё время начальство, то же начальство ничего не говорило про «не ослаблять винты». Грифон вытащил трубу, переходящую в треугольник из плоских металлических реек, а затем вытащил и вставлявшийся в боковую прорезь треугольный аккумулятор. Второй концентрированный заряд остался на дне сундука. Третьего в распоряжении Гальвара не имелось, что ставило орлольва перед проблемой «один выстрел – одно попадание».
Грифон с тихим стоном перекатился и присел так, чтобы ствол энергоружья лёг на перила, обретя дополнительную точку опоры. К его счастью, нарушители, сохраняющие вид голубой и розовой кобылок-земнопони, были настолько увлечены порчей реактора, что полностью игнорировали все стоны, стуки и скрежеты, которые доносились со стороны предположительно находящегося в беспамятстве грифона последние полторы минуты. Нимфериадам было невдомёк, что в этот момент их незримый координатор занимался выдворением из Тартара назойливого детектива, оставив кобылок бездумно исполнять переданные ранее инструкции. И матёрый оружейник сумел полноценно использовать фактор внезапности.
Как только все пятнадцать диодов индикатора готовности засветились оранжевым, подтверждая накопление максимального заряда, Гальвар, нацелившись через прорезь спускового канала, потянул к себе гашетку. Диоды на мгновение вспыхнули белым, и массивное ружьё выплюнуло тонкий слепяще-белый луч, ударивший точно в спину розовой пони с голубой гривой. Заключённая в каскадном конденсаторе огромная энергия при контакте с материальным объектом мгновенно преобразовалась в тепло; мало что могло выдержать воздействие такой температуры, и физическая оболочка нимфериады не стала исключением. Всего мгновение потребовалось, чтобы розовая пони с голубой гривой буквально испарилась, оставив напоминание о себе лишь в нескольких струйках пара, взметнувшихся к потолку.
Гальвар потянул ружьё на себя, выбивая из каморы разряженный аккумулятор. Он не сомневался, что вторая тварь, почуяв гибель первой, уже мчится к нему. Но этого не произошло, потому что находящийся в другом измерении сатир, хотя и почувствовал гибель нимфериады, не отступил от главной цели. И по его приказу Лотус, вместо того чтобы убежать или спрятаться, как призывал инстинкт самосохранения, закончила последние манипуляции на своей консоли и быстро подбежала к месту, где только что погибла её сестра. Волей, что была превыше её собственной, ей было приказано во что бы то ни стало подготовить реактор к самоуничтожению, так что, пока энергоружьё Гальвара восстанавливало заряд, а сам он, ругаясь сквозь зубы, выцеливал оставшуюся нарушительницу, нимфериада перекинула последний необходимый тумблер, зациклив свободный динамический поток вокруг центрального ядра. Последовавший через мгновение выстрел уничтожил служительницу Силена, но уже никак не мог помешать планам сатира.
Грифон, откинувший в сторону ставшее бесполезным оружие, осознал безнадёжность ситуации ещё до того, как доковылял до ближайшей консоли. Он неоднократно, в качестве развлечения, представлял, как именно будет гудеть и сверкать реактор, в котором получится пробудить «демона» – с той лишь оговоркой, что активация ДМН происходила по желанию Гальвара, а не вопреки ему. Сейчас, прислушиваясь к нарастающему гулу и треску и щурясь от вспышек пробивающих между конструкциями разрядов, грифон старался в первую очередь выжать хоть что-то позитивное из сложившейся печальной ситуации. Вместо того чтобы бежать прочь, он принялся методично играть с консолью, подсчитывая в уме минуты отсрочки, в которые превращаются щелчки тумблеров. Попутно Гальвар нацепил коммуникатор, который всё это время лежал на небольшом ящике и поэтому благополучно пережил творившийся в реакторной бардак.
— Шейд! – призывно гаркнул в коммуникатор грифон. – Клыкуша, ответь немедленно! У нас тут катастрофа, блин!
Выброшенный прочь с театра трагических действий детектив Бладхаунд недолго сверлил взглядом обои своего рабочего кабинета – который, к слову, он некогда закрыл на замок снаружи, обеспечив себе дополнительную проблему в настоящем. Не глядя он вытащил кулон в форме флейты, который незамедлительно поднёс к губам. Снова и снова пони-детектив надувал щёки, надеясь, что мелодия получается достаточно громкой и пронзительной.
— Давай же, – фыркнул он, давая себе отдышаться перед очередной попыткой. – Я знаю, ты слышишь.
Слова и беззвучная мелодия были обращены не к сатиру. Силен наверняка нашёл какое-нибудь средство, заглушающее посторонние звуки – для этого у него как минимум имелась многофункциональная броня из адаптирующегося колдовского металла. Нет, Бладхаунд надрывал лёгкие и мучил артефакт, пытаясь привлечь внимание другой персоны. Возможно, единственной способной что-то противопоставить «администрации Тартара».
Персона появилась. Во всём своём великолепии: с подушками, красочно примотанными к голове, и с дирижёрской палочкой в львиной лапе.
— Великий Хаос, что за унылые мелодии?! – воскликнул драконикус, решивший, что дирижёрская палочка вполне сойдёт за шпагу. И что ей можно подцепить артефакт, находящийся в копытах пони. Когда же выяснилось, что палочка недостаточно длинна, следующий виток сознания Дискорда поменял её на настоящую шпагу, попутно обеспечив владельца широкополой шляпой с огромным пером и синим плащом, украшенным вышитыми золотистыми крестиками. Теперь он достиг своей цели и фехтовальным приёмом вынудил пони-детектива расстаться с кулоном.
— Мне нужна ваша помостш, – незамедлительно произнёс Бладхаунд, краем глаза подмечая, в какой угол комнаты отлетело украшение.
— Уверены, что вам нужен именно я? – ухмыльнулся Дискорд. – Потому что есть общеизвестная решательница проблем. – В лапе драконикуса моментально материализовалась телефонная трубка, из которой донёсся мелодичный голос: «Вы дозвонились до волшебной карты Твайлайт Спаркл. Если у вас проблема дружбы, нажмите цифру один…»
— У меня нет врем’ени на эти глупости! – рявкнул Бладхаунд, нутром чувствующий, что каждая секунда делает катастрофу на «Си-Хорс» всё более неизбежной. – Сатир Силен задумал уничтожить целый лабораторный комплекс. Его надо остановить!
— Хм, – уставившись в потолок, погладил бородку Дискорд. – Силен, Силен… Это не тот ли самый сатир, по поводу которого я не так давно вас предостерегал?
— Да, – нехотя произнёс Бладхаунд.
— Как же такое возможно? Ведь это бессмертное существо с неограниченной мощью подчиняется букве вашего контракта. – Драконикус сложил ладони перед грудью и невинно захлопал глазами.
— Он расторг контракт, – пристыженно ответил пони.
— Поверить не могу! – всплеснул лапами Дискорд. – Неужели это не было частью, цитирую, – для усиления эффекта драконикус сделал свою физиономию похожей на морду Бладхаунда: – «планов Силена, в которые я вмиэшиваюсь»?
— Я не знал подлинных нам’ерений Силена! – отчаянно выкрикнул детектив, не понимая, почему собеседник до сих пор тратит время на разговоры. – Ясно? Я не должен был так слепо довиэрять сустшеству иного вида. Моя ошибка! Я вообразил, что его образ мыслей сход’ен с моим, хотя это совершенно не так. Признаю! Но теперь Силена надо остановить. Вы же сможете?
— Ну… Я уже этим занимаюсь, – потёр лапы Дискорд. – Просто решил сделать ещё одну копию себя, чтобы выслушать ваши оправдания. Бывайте!
То ли подлинный, то ли скопированный драконикус сделал какое-то подобие прощального жеста, а потом исчез, уменьшившись в размере и втянувшись в щель между половицами.
Пони-детективу оставалось только поднять кулон в форме флейты и понадеяться на то, что Дискорд преуспеет в своей борьбе против хозяина Тартара… И попытаться вспомнить, где лежит набор отмычек, способных справиться с укреплённым дверным замком, который детектив лично ставил два года назад.
Потеря нимфериад немного вывела Силена из эмоционального равновесия. Хотя это произошло не в первый и даже не в двадцатый раз, всё равно было неприятно – ему не нравилось терять привычные рабочие инструменты. Для сатира гибель Алоэ и Лотус походила на потерю кровельщиком молотка или молочником – бидона: он всегда мог создать новых нимфериад, однако все новые прислужницы пусть незначительно, но отличались от предыдущих, и к ним приходилось привыкать заново. Кроме того, процесс взращивания водных духов требовал непосредственного внимания и длился несколько часов, что лишало Силена возможности вмешиваться в события на «Си-Хорс». Единственное, что он мог сделать сейчас, это посредством магии создать над поверхностью стола специальный портал, позволяющий непосредственно наблюдать за злосчастным островом. Заложив руки за спину, сатир не сводил пристального взгляда с вызвавшего столько проблем клочка суши. Он чувствовал, как в его глубине нарастает энергия, и ждал, когда она найдёт выход, превратив проклятую скалу в пар и каменную крошку.
Он даже не шелохнулся, когда по другую сторону стола прямо из воздуха соткалось удивительно гармоничное в своей нескладности существо, сходное с сатиром разве что левым рогом и левой же ногой. Новоприбывший окинул взглядом закованную в металл фигуру, усмехнулся, отметив нечитаемое ни для кого, кроме него, удивление, и заговорил:
— Здравствуй, малыш Силен. Я-то думал, чем занят единственный, кого я с оговорками могу назвать сородичем… А он катастрофы провоцирует. Времена меняются, а сатиры… Сатиры – никогда, да?
— Дискорд. – Хозяин доспехов заставил переднюю часть шлема растаять, чтобы нежданный гость мог видеть его подлинные эмоции. – Приветствую… Я, если честно, не ожидал, что ты когда-нибудь вступишь в пределы Тартара.
— И я не ожидал, – признался драконикус. – Хотя первые несколько столетий верил, что ареопаг изменит своё решение и позволит мне вернуться. Но потом они сами сделали то, в чём обвинили меня. Забыли про осторожность… Поэтому у меня вопрос. – Дискорд, паривший в воздухе всё это время, придвинулся ближе, закинув хвост на край стола. – Как же тебе удалось избежать общей участи?
Силен позволил своей броне стечь с тела и превратиться в слиток металла – в таком виде он мог положить доспех на стол. А потом проявил себя гостеприимным хозяином, наколдовав вокруг себя и гостя лишённую стен залу, уставленную по периметру поддерживающими крышу многочисленными колоннами, прообразы которых можно было отыскать в глубине фиолетовых ущелий. Стол поменял цвет с фиолетового на белый, а около него образовались два мраморных стула с высокими спинками и ножками в виде миниатюрных колонн. Перед драконикусом появилось сразу несколько тарелок с причудливыми пирожными и фруктами, лишь отдалённо напоминавшими те, что были известны пони. На особую подставку сатир поставил амфору, к которой прилагалось два глиняных кубка. В преобразившейся обстановке драконикус и Силен смотрелись очень гармонично.
— Когда ареопаг объявил о твоём изгнании, – ответил сатир, лёгким движением пальцев заставляя тарелку с мелкими чёрными ягодами подлететь ближе к Дискорду, – я был против. Считаю, что ты не делал ничего запрещённого. Просто неудачно выбрал магию для изучения.
— Я бы не сказал, что неудачно… – заметил Дискорд. Драконикус, нарушая привычные для него нормы поведения, не пытался показывать хаотические фокусы, а продолжал сдержанно слушать сатира.
— В общем, часть ареопага на меня взъелась. Но я законов не нарушал, так что изгнать меня они не могли. Однако нашли другой способ избавиться от несогласного. – Пальцы Силена выбили короткую дробь на металлическом бруске, получившемся из доспеха. – Выдали мне полный комплект алюмиатной брони с жизнеобеспечением и отправили охранять Лифгарден. Оберегать нимфериад во внешнем мире. Дежурство, затянувшееся на века… – Силен несколько секунд молча смотрел вглубь кубка, словно видел в нём тени пережитых событий. – В тот день, когда заработала машина, я был в другом мире. И понял, что произошло нечто ужасное, когда все нимфериады, кроме моих, одномоментно вскрикнули и превратились в воду. Тогда я понял, что сатиров больше нет. Но убедиться смог лишь через три столетия, когда буря, сотрясавшая Тартар, стихла и позволила открыть проход между мирами. Тогда я увидел, во что мы превратили этот мир. И дал клятву, что не позволю этому повториться.
— Оно и видно, – хмыкнул Дискорд, кивая на проекцию одинокого скалистого острова. Несмотря на показное гостеприимство, Силен не соизволил прервать действие чар, позволяющих ему наблюдать за состоянием «Си-Хорс».
— Ты уже не сможешь этому помешать, – холодно предупредил сатир. – Ни тебе, ни мне не обуздать мощь освобождённой энергии. Но эта маленькая трагедия предотвратит грандиозную катастрофу.
— О, я и не собираюсь ничему мешать. Если бы собирался, наш разговор начался бы отнюдь не с приветствия. – Дискорд всё же решился куснуть пирожное, название которого за минувшие тысячелетия забыл, но чудный вкус продолжал помнить. – Однако, малыш Силен, ты не дождёшься своей трагедии. Пони в состоянии разрушить планы даже такого умника, как ты.
— Это невозможно, – решительно сказал Силен. – Они обречены.
Дискорд наклонился над столом, лёгким мановением лапы раздвинув перед собой тарелки.
— Хочешь, заключим пари? – предложил драконикус. – Если ты прав, и пони бессильны против твоих козней, то я это признаю. И признаю правильными твои методы спасения внешнего мира. – Дискорд ещё подался вперёд, почти улёгшись верхней частью тела на стол, и продолжил: – Но если пони самостоятельно предотвратят твою катастрофу… Тогда ты прекратишь вмешиваться в дела эквестрийцев и прочих обитателей внешнего мира.
Силен прищурился, пытаясь понять, что известно драконикусу и осталось неведомым ему. Но выражение морды Дискорда было нечитаемым, и переполнявшая хозяина Тартара уверенность взяла верх над осторожностью – он протянул навстречу ждущей ярко-жёлтой лапе Дискорда свою обесцвеченную руку. Пожав её, драконикус соизволил вспомнить про нормы поведения за столом и скользнул обратно на стул.
— Согласен, – сказал сатир, после чего взял кубок и подвинул стул так, чтобы с максимальным комфортом лицезреть уничтожение «Си-Хорс». – Но ты уже проиграл. Если наш народ при всех его возможностях не смог предотвратить бедствие и подчинить высокоразрядную энергию… У этих пони нет ни малейшего шанса.
— Сравнил, тоже мне, – донеслось до ушей сатира. Кубок временно вернулся на столешницу.
— Хочешь сказать, эти пони как народ превосходят нас? – изумился Силен. Ответ Дискорда был категоричен:
— Малыш Силен, тебе следует почаще выбираться из руин родного мира. Пони ещё развиваются как вид, но уже сильно отличаются от сатиров. В лучшую сторону.
— Например?
Вопрос заставил Дискорда улыбнуться.
— Например, они верят во второй шанс.
— Клыкуша, ответь немедленно! У нас тут катастрофа, блин! – ожил персональный коммуникатор Шейда. Бэт-пони вынужденно прервал свой разговор с Эндлессом, только что сообщившим, что весь персонал успешно покинул комплекс на водоходных сферах, и не успел попросить помощника вернуть всех обратно.
— Что случилось, пичужка ты моя сладкоголосая? – поинтересовался Шейд.
Голос Гальвара был почти не слышен за треском помех, но Шейд уловил, насколько грифон взволнован:
— Проникновение в реакторную! Две твари. Маскировались под пони.
— Проклятье! Мне и отправить-то к тебе некого, – растерялся от неожиданности Шейд. В поле его зрения находились только не особо полезный Эндлесс и умеющая виртуозно менять внешность и очаровывать, но едва ли способная к прямому бою Экзилис. Ещё бэт-пони мог рассчитывать на собственные клыки с копытами. Еудженин и Скриптеда Свитча, наводивших порядок в лаборатории доктора, Шейд в качестве бойцов не рассматривал.
— Не в этом дело, понь. Я сам их уже дезинтегрировал. Но поздно. Они запустили «демона», Шейд! Повторяю, реактор в режиме ДМН. И через двадцать минут… – Конец фразы утонул в помехах, но Шейд и так всё понял. Он встретился взглядом с Эндлессом и Экзилис: и земнопони, и королева чейнджлингов смотрели на него одинаково расширенными глазами.
— Как это получилось? Что можно сделать? – Понимая, что времени у них нет, Шейд пытался на ходу придумать решение, но ему катастрофически не хватало информации.
— Я могу поколдовать с направлением потоков, – сообщил Гальвар. – Будет у нас ещё минут пять. Эти твари, чем бы они ни были, в оборудовании разбирались. Сделали процесс деградации ядра необратимым. Твою ж мать, столько месяцев работы!.. – Повисла пауза. – Шейд, ты ещё там?
— Да, – машинально кивнул бэт-пони.
— А какого ляда ты ещё там?! – рявкнул грифон. – Вали живо! Всех уводи с собой. И моего найдёныша, если встретишь, тоже гони прочь. Я не знаю, где его носит, связаться с ним не могу. Но надеюсь, что это чувырло пернатое догадается сделать крылья, пока не поздно.
Присутствующие переглянулись: у всех во взгляде читался один и тот же вопрос. Каждый из находящихся на верхнем уровне комплекса пытался вспомнить, когда последний раз видел Фардеая, и прикинуть, где молодой грифон может находиться.
— Так, – выдохнул Шейд. – Свитча и Еудженин надо вывести к ближайшей сфере.
— Я сделаю, – ответила Экзилис и без промедлений пустила в ход прозрачные крылья.
— Энди, общую тревогу дай по комплексу, – распорядился Шейд, поворачиваясь к золотистому земнопони, – чтобы Фардеай сообразил, что происходит. Искать его некогда. Потом немедленно уходи. Сферы ещё остались?
— Грузовые только, – напряг память Эндлесс. – Они тихоходные. Но лучше, чем ничего. А ещё твой «Скат» есть. В спецдоке.
— Тогда бери «Скат», – разрешил Шейд. – У меня крылья есть. Через верхний люк выбраться смогу.
Намечающиеся препирательства, связанные с тем, что каждый из пони искренне хотел, чтобы у друга имелись максимальные шансы на выживание, прервал писк переговорного устройства. Скриптед Свитч, с которым только что связалась Экзилис, требовал пояснений.
— Я правильно понял, что реактор пошёл вразнос? – осведомился единорог. – Гальвар наконец-то доигрался?
— Да, у нас ЧП. Но Гальвар тут ни при чём. А тебе надо срочно отплывать, – максимально быстро ответил Шейд. Последняя фраза предназначалась всё ещё топтавшемуся тут же Эндлессу; Шейд бросил на друга свирепый взгляд и ткнул ногой в сторону коридора, выводящего к кабинету администратора. Тот наконец сдался и бросился бежать.
— Я, между прочим, на этой же линии, – донёсся из миниатюрного динамика голос грифона. – И всё слышу.
— Так и хорошо! – чуть ли не радостно пискнул Свитч. – Тогда вруби САЗ немедленно.
— САЗ? – тратя драгоценное время, переспросил бэт-пони, не уверенный, что правильно расслышал аббревиатуру за треском помех.
В коридоре вспыхнул красный свет и взвыла сирена – это Эндлесс добрался до кабинета управляющего и нажал нужные кнопки, дав Шейду дополнительный стимул двинуться с места. Бэт-пони требовалось за оставшееся время добраться до верхнего уровня комплекса и разблокировать наружный люк. Мчаться предстояло по лестницам – при протоколе общей эвакуации лифты блокировались. Впрочем, исходя из слов конструктора реактора, эвакуация могла и не понадобиться.
— САЗ, – повторил Скриптед Свитч. – Систему Аварийного Затопления. После открытия шлюза реактор должно затопить морской водой. Будет гидробарический удар, но незначительный. При затоплении активной зоны реактор разрушится, но не взорвётся.
Однако едва зародившаяся после этих слов надежда была грубо растоптана.
— САЗ не работает, – сообщил Гальвар. – Я бросил ею заниматься, когда ты, рогатик, в изолятор загремел. Так что затопления не будет.
Шейд и Свитч одновременно вскрикнули «Что?!»; у единорога получилось на несколько тонов выше.
— Ты?.. Ты встроил в реактор режим, который его подрывает, но не довёл до конца единственную надёжную меру предотвращения аварии? – По голосу Свитча угадывалось, что если бы единорог находился в помещении реакторной, там случилась бы ещё одна дезинтеграция.
— Теперь ты в курсе моих приоритетов, – хмыкнул грифон. После чего перевёл дыхание и поинтересовался: – Я надеюсь, вы там все шевелите копытами?
Шейд только теперь сообразил, что стоит на месте, поэтому галопом помчался к ближайшей лестнице.
— Я могу ещё кое-что сделать, – продолжал грифон. – Пока заряд не критический, я могу сбросить его в энергосеть. Это выжжет все приборы и системы, какие есть на «Си-Хорс», но даст дополнительные минуты, чтобы вы убрались подальше.
В этот момент к коммуникационной линии ухитрился подсоединиться ещё кое-кто с претензиями.
— Не смейте этого делать! – потребовала Еудженин. – Нет, милочка, я с места не тронусь! – фыркнула она в ответ на едва слышные слова Экзилис. – У меня идёт обработка ценных данных. Камера уловила частицы нуль-магии в Тартаре. Мне нужно время, чтобы приборы зафиксировали результат в читаемом виде. Иначе я не смогу доказать свою правоту эквестрийскому научному сообществу. Поэтому, слышите, не смейте мне сейчас гробить энергетическую сеть!
— Это единственное, что я могу сделать. И сделаю, – вступил в спор Гальвар.
— Я запрещаю! – сохраняла непреклонность Еудженин.
Пока бэт-пони перескакивал через ступени, соображая, как бы правильно осадить доктора, грифон, находящийся в десяти шагах от раскалённых латунных стержней и слепящих отблесков реактора, не стал искать витиеватых слов.
— А не пойти б тебе на… – Последовал столь грубый термин из области анатомии, что даже привычный к лексикону грифона Шейд запнулся о ступеньку. Еудженин то ли от шока, то ли от возмущения выключила коммуникатор.
— Гальвар, ты-то как выберешься? – на бегу спросил Шейд, прикидывая путь от самого нижнего уровня, где размещался реактор, до части скалы, где находился верхний люк. Даже самый скоростной грифон не одолел бы маршрут на раз-два при учёте, что часть пути пришлось бы проделать строго вверх по шахте лифта. А Гальвар к шустрым летунам не относился.
— Никак. Я всё это наворотил. Мне из первых рядов и любоваться.
— Если бы ты только доделал САЗ, – вклинился Скриптед Свитч. – А что в системе, собственно, не действует?
— Автоматика. Наружный шлюз не открывается изнутри. По кнопке. Если бы получилось его распахнуть, то давление вышибло бы внутренний. Всё затопило бы.
Шейд, которому до верхнего этажа оставался всего один пролёт, остановился прямо напротив наклейки, указывающей на путь к спасению.
— Наружный шлюз можно открыть иначе? – спросил он. – Можно это сделать лебёдкой водоходной сферы?
С ответом поспешил Скриптед Свитч:
— Я проектировал САЗ в том числе и под эту возможность.
— Ясно, – сказал Шейд. И снова побежал по лестнице. Но теперь уже вниз. На уровень подводных доков. – Эндлесс, ты там где? – попытался вызвать друга бэт-пони.
— В грузовом. Я только что усадил в транспорт мистера Свитча. Жду оставшихся, – отозвался земнопони.
Шейд, добравшийся до нужного этажа, на секунду закрыл глаза и выдохнул. Конечно же, старый друг не стал забирать быстрейшее судно из всех имеющихся, оставил «Ската» неведомо кому. Точнее, как раз ведомо – бэт-пони намеревался оказаться за штурвалом клиновидного плавательного аппарата через минуту. Правда, требовалось обеспечить себе эту минуту.
— Гальвар, задержи сброс энергии ещё чуть-чуть, – попросил бэт-пони, судорожно вытаскивая из кармана ключ-пропуск.
— Какое «чуть-чуть»? – возмутился грифон. – Если я сейчас этого не сделаю, то уже не поможет…
— Знаю. Но я должен забраться в «Ската». И выдрать шлюз САЗ.
Отслужив своё, плоская карточка отправилась на пол. Для посадки в «Ската» требовалось только обладание крыльями, небольшое напряжение мышц и проворство.
Чёрная посудина, контурами не тянувшая на «водоходную сферу», ждала пилота, будучи подвешенной на цепях над полузатопленным бассейном. Шейду требовалось молниеносно проделать операции, для которых прежде требовались пара пони и минут десять возни. Он подскочил к массивному рычагу с пометкой «шлюз» и перевёл его в верхнее положение. Находившиеся в другом конце помещения створки начали расходиться, оставляя ему лишь считанные секунды. Прежде чем вода успела хлынуть в док, Шейд распахнул перепончатые крылья и поднялся над верхней частью корпуса «Ската». Он ударил по фиксатору, открыв себе путь в кабину, запрыгнул на сидение и рывком закрыл люк, едва успев до того, как мощные потоки воды забросили внутрь аппарата первые капли. Вода стремительно затапливала док, и пустые балластные цистерны позволили «Скату» самостоятельно освободиться от креплений и всплыть под потолок.
— Всё, Гальвар, я в пути, – объявил по коммуникатору Шейд. – Сбрасывай излишек энергии в сеть и убирайся из реакторной. Там скоро будет мокро…
Бэт-пони волновался, что сигнал не пробьётся через корпус «Ската» и воду, но система связи в последний раз успешно отработала вложенные в неё биты. В самый последний, так как, едва грифон в реакторной комнате ударил по нужным кнопкам, и коммуникация, и освещение, и немногочисленные научные приборы, и автоматика дверей, и лифты – всё превратилось в бесполезный, рассыпающий искры от внезапной перегрузки хлам. Конкретно в доке, откуда Шейд вывел свой быстроходный кораблик, воду озарили вспышки магических искр, остановилось раскрытие створок. Не сгорела лишь вмонтированная в потолок аварийная красная лампочка, имеющая независимый источник питания.
Понимание того, что ко всем предыдущим потерям добавился и лично созданный научный комплекс, заставило Шейда невольно вздрогнуть. Из-за этого двинувшийся с места «Скат» едва не вписался боковой частью корпуса о скальный выступ. Бэт-пони одёрнул себя и велел сконцентрироваться. Он активировал фонари водоходного аппарата и задал курс на погружение.
«Ты потерял не всё», – думал бэт-пони, погружённый в тихое одиночество подводного путешествия. – «Кое-что ты должен спасти. Кое-кого ты обязан спасти».
Выравнивая аппарат перед позеленевшей выпуклой крышкой, находившейся над доживающим последние минуты реактором, он спасал не Экзилис, Эндлесса, Свитча или Гальвара.
Нацеливаясь и выстреливая магнитный захват лебёдки, он спасал не медленно гибнущий в течение нескольких последних месяцев комплекс.
Фиксируя устойчивое натяжение лебёдки рычагами, он спасал не тысячи жизней в Эквестрии и в других землях, которым не доведётся увидеть разрушительные многометровые волны.
Переключая двигатели на полный реверс и оттягивая на себя штурвал, он спасал не будущее эквестрийской науки и абстрактные прогрессивные идеи.
Он спасал себя. Того себя, кто существовал до Дресседж Кьюр. Того себя, кто постоянно был рядом с Дресседж Кьюр. Того себя, кто решил уснуть, когда Дресседж Кьюр не стало. Этому Шейду надлежало проснуться. И потребовалось целых две аварии с реактором – одна во сне, одна в реальности, – чтобы этот Краулинг Шейд под звуки скрипящего стального троса и вырывающихся из-за сдвигающейся крышки пузырей смог улыбнуться своему отражению в стекле кабины.
Напряжённое ожидание двух могущественных существ, устроивших небольшое застолье на просторах Тартара, завершилось, когда по висевшему над столом порталу прошла волна ряби, что свидетельствовало о сильном изменении естественного магического поля объекта наблюдения. Силен придвинулся ближе, ожидая увидеть исчезновение клочка суши и кипение разогнанных до бело-серого цвета волн. Но вместо этого увидел лишь, как скала, в недрах которой был выстроен комплекс «Си-Хорс», содрогнулась и тут же вновь застыла в каменной неподвижности. Увидел, как от неё во все стороны устремилась невысокая, быстро утратившая силу волна. Увидел, как в единственном месте поверхность воды взбаламутил быстро иссякший поток пузырей воздуха. И через несколько минут напряжённого ожидания увидел, как на поверхность вырывается похожий на акулий плавник плавательный аппарат, и его пилот, не обращая внимания на лёгкие волны, подводит машину к небольшому причалу и без спешки выбирается на сушу.
— Нет! Это невозможно! – ожидаемо воскликнул Силен; последние несколько минут он сидел, подавшись вперёд и вцепившись руками в край стола. Дискорд наблюдал за поведением сатира, вооружившись парой пирожных и ехидной ухмылкой.
— Тебе следует познакомиться и подружиться с кем-нибудь из пони, – посоветовал драконикус. – Ещё с кем-нибудь, кроме того детектива. Тогда ты, возможно, поймёшь, что пони в своём развитии прилично обогнали нашу чванливую расу.
Силен, наконец заметив свою позу, распрямился и раздражённо хлопнул ладонью по столу. Прореха между мирами, позволявшая наблюдать за «Си-Хорс», исчезла. А вместе с ней исчезло и всё подобие уюта, которое сатир ранее создал. Даже остатки пирожного, которые Дискорд намеревался закинуть в рот.
— Ты не победил, – белёсый сатир поднял взгляд на продолжающего довольно ухмыляться драконикуса. – Катастрофа случилась. Просто пони сумели уменьшить её масштаб. Так что пари остаётся за мной.
— И это меня-то упрекают в непостоянстве? – притворно изумился Дух Хаоса.
Разочарование Силена было столь велико, что перевешивало даже радость от возможности впервые за столь долгие годы перекинуться словом с кем-то хоть отдалённо родственным. Откинувшись на спинку стула и уставившись на драконикуса поверх сложенных домиком пальцев, он произнёс:
— Это ничего не меняет и не доказывает, Дискорд. Им просто повезло. Пони обречены на уничтожение самих себя, и это непременно произойдёт. И мне придётся это предотвратить. – Для придания дополнительного веса словам сатир положил ладонь на металлический брусок и неподвижно сидел, пока живой металл растекался по его телу, заковывая хозяина в магические латы и оставляя неприкрытой только кисть левой руки. – В день, когда пони перейдут черту и поставят под угрозу существование своего мира, я применю все меры, какие сочту нужным. Прошу тебя, Дискорд, когда этот день настанет, не пытайся меня остановить.
Настало время и второму собеседнику проявить себя. Драконикус предпочёл тихо отстраниться от магического стола, чтобы медленно растаять в воздухе.
— Прости, малыш Силен, – печально прозвучал его голос, – когда этот день настанет, я обязательно попытаюсь…
Облачённый в металл исполин остался в одиночестве. В привычном для него одиночестве, которое царило среди давно утративших узнаваемость развалин опустошённого мира.
— Да будет так, – произнёс Силен.
Его бездействие было кратким. У сатира осталось несколько незавершённых дел. Требовалось вернуть домой силой перенесённого в Тартар грифона, чьи знания позволили вызвать не оправдавшую ожидания катастрофу. Требовалось забрать у знакомого пони-детектива ценный артефакт, который мог пригодиться в будущем. Требовалось выяснить, что произошло на «Си-Хорс» и каковы реальные последствия. Для всего этого сатиру требовались нимфериады.
Силен повернул руки ладонями вверх, вынуждая почву под ногами расступиться и открыть спуск в помещение, располагавшееся под магическим столом. Из-за сдвинувшегося скопления камней торопливо выползла Эврептерида и уставилась на хозяина. Хитиновая зверушка, возможно, ждала ответа на вопрос, почему её разбудили. Но Силен проигнорировал древнее создание, умудрившееся проспать не только недавние события, но и катастрофу, уничтожившую цивилизацию сатиров.
Хозяин Тартара спустился в глубины своих владений. Там, на дне глубокой купальни, в которую уходили некогда красивые мраморные ступени, спали десятки живых существ. Не полноценных обитателей Тартара, а аморфных сгустков кристаллизита, замешанного с водой в правильной пропорции, внутри которых при желании можно было рассмотреть сердце, кровеносные сосуды и белки глаз. Сатир выбрал себе из этого скопления пару организмов и магией поднял их к поверхности водоёма. Теперь ему предстоял длительный процесс колдовского взращивания. Требовалось выстроить цепочку заклинаний и передать будущим нимфериадам знания погибших. И их внешний облик, который они после, по своему желанию, могли поменять. И самое главное, Силену требовалось внушить творениям абсолютную покорность, полностью лишив нимфериад свободы воли и возможности ослушаться приказа.
Ведь кровельщику не нужен умный молоток, а молочнику не требуется рассудительный бидон.
Склад в северной части Мэйнхеттана оказался одновременно и сильно переполнен пони, и непривычно тих. Владельцы склада ни с того ни с сего устроили рабочим оплаченный выходной, а обрадованные работяги, хоть и недоумевая, сами не стали задерживаться. Причиной столь внезапной щедрости стало полученное хозяевами письмо, написанное на бланке кантерлотской канцелярии и скреплённое внушительной многоцветной печатью. Так что владельцы спешно спровадили рабочих и сами последовали за ними, выполняя распоряжение «предоставить помещение для нужд гвардии на следующие двадцать четыре часа». А те пегасы и единороги, что в настоящее время собрались внутри склада, не намеревались таскать ящики или перебирать грузы. Вместо этого они за этими ящиками прятались. За небольшим исключением, прежде на этом складе невиданным.
Белая кобыла-аликорн с развевающейся разноцветной гривой мило беседовала с парой гвардейцев прямо в центре склада. Компанию ей составляли генерал Стингспир и один пегас, после успешно замолчанного инцидента в Кантерлоте получивший повышение в звании. Принцесса интересовалась у служилых пони недостатками шлемов Д-9, поступивших на вооружение в рамках королевской программы переоснащения армии. Боец и командир гвардии, прекрасно зная, что шлемы созданы по эскизам лично её высочества, рассказывали, что дизайн изумительный, а слух по поводу недовольства возник исключительно потому, что в какой-то кузнице одно-единственное забрало одно-единственного шлема неправильно закрепили. При этом пара мужественных воинов усердно старалась в глаза принцессе не смотреть.
Их фактически спас наряженный в гражданскую одежду пегас, примчавшийся от бойцов из дальнего дозора.
— Краулинг Шейд направляется сюда. За ним следили от самого Центра Океанографии. Он будет здесь через пару минут.
— Он один? – уточнила Селестия.
— Так точно.
— Понятно. Он решил не выполнять свою часть соглашения. Тем хуже для него, – кивнула Селестия и повернулась к Стингспиру: – Всем по местам. Подготовьте кандалы. Будьте готовы к тому, что Шейд попытается улететь.
Капрал Джавлирейс моментально залез в походный подсумок и вытащил звенящие оковы на четыре копыта с жёстким фиксатором для крыльев.
— Не переживайте, ваше высочество. В любом случае изловим-с! – ответил Стингспир и парой жестов велел бойцам на складе сменить позиции. На новых местах они всё равно ни разу не походили на обычных грузчиков, но лучше контролировали приоткрытые ворота.
Серый бэт-пони с фиолетовой гривой и очками на морде тёмным пятном возник в воротах на фоне ярко освещённой улицы вскоре после того, как последний «грузчик» прильнул к заполненной клети. Шейд пару секунд покрутил головой, ничего подозрительного в помещении не обнаружил и медленно побрёл к принцессе и двум гвардейским чинам, выполнявшим роль охраны. Гвардейские чины в этот момент старались не думать, насколько качественной являлась их охрана, учитывая, что неделю назад чейнджлинги успешно подменили всех принцесс в государстве, а отбивали их обратно отнюдь не профессиональные воины.
— Ваше высочество, – после приветственного поклона Шейд распрямил крыло, позволив маленькому красному саквояжу опуститься на пол.
— Вы с подарками ко мне, Шейд? – приподняла не скрытую гривой бровь принцесса.
— Здесь все записи по исследованиям Еудженин. Пробы, образцы, вычисления.
— А где же сама доктор Еудженин?
— Она не захотела прийти.
— И вы, Шейд, не смогли найти аргументов, чтобы её переубедить? На вас это не похоже.
— Тем не менее, – тряхнул гривой бэт-пони, – я готов дать клятву. – Он повысил голос: – Я клянусь, что никогда и никому ни при каких обстоятельствах не открою сведений о состоянии эквестрийской науки, не разглашу данных, намекающих на состояние эквестрийской науки, и ценой собственной жизни буду хранить все известные мне секреты.
Принцесса позволила себе лёгкую улыбку. Едва приподняв уголки губ.
— Достойно, Шейд. Но недостаточно. Я не могу верить вашему слову, учитывая, что вы обещали, но не привели доктора Еудженин. Предел моего терпения велик, Шейд. Но не бесконечен. И за выполненную половину договорённости я свою часть обещания выполнять не намерена.
— Тут вы ошибаетесь, – заявил Краулинг Шейд. Он закрыл глаза и снял тёмные очки.
— Ошибаюсь в том, что не выполню то, что намерена не выполнять? – переспросила Селестия.
— Ошибаетесь в подсчётах, – произнёс бывший советник. – Я и половины договорённостей не выполнил. Ведь клятву не раскрывать секретов должен был дать Краулинг Шейд.
Глаза открылись, показывая принцессе и гвардейцам блеск светло-зелёной радужки, рассечённой плоским вертикальным зрачком. Фигуру бэт-пони охватило зелёное пламя, которое через мгновение явило миру королеву с чёрным хитином вместо шерсти. Но полюбоваться собой незнакомка не дала – её отделила от окружающего мира непроницаемая зелёная сфера. Телепортационное заклинание чейнджлингов унесло прочь заключённое в сферу существо, оставив свидетелям лишь тёмные очки и красный саквояж.
— Хм. Похоже, это была королева Экзилис, – после непродолжительного молчания произнесла Селестия. – Значит, Шейд сумел её от меня спрятать. Один балл в его пользу… – Поворотом головы она вывела из оцепенения бравого генерала Стингспира. – Во все приграничные города и заставы разошлите описание Шейда, Еудженин и этой королевы чейнджлингов. Пусть всех подозрительных путешественников проверяют на разного рода маскировку. – Не показывающая разочарования царственная мордочка повернулась в другую сторону: – Проверьте содержимое чемодана!
Джавлирейс встрепенулся и, едва не раздавив лежащие на полу очки, бросился выполнять распоряжение. Красный чемодан он на всякий случай отнёс на несколько шагов от принцессы и встал так, чтобы оказаться между ним и Селестией. После нескольких секунд неумелых движений и тихой ругани замок щёлкнул.
— Здесь только записка! – доложил пегас.
Аккуратно сложенный лист в его копыте подхватило поле золотистой магии, которое услужливо расправило бумагу и поднесло её к Селестии. Принцесса внимательно пробежалась взглядом по строчкам, затем несколько секунд разглядывала витиеватую подпись внизу. А потом заставила колдовское пламя уничтожить записку, оставив её содержание секретом.
Сфера из зелёного пламени возникла прямо под досками пустующего причала, находившегося в юго-западной части Мэйнхеттана. Королеву Экзилис, успешно применившую хитрые переместительные чары, в точке прибытия уже ждали – настоящий Краулинг Шейд, Эндлесс и Скриптед Свитч. Последний как раз выслушивал от бэт-пони заключительные слова длинного напутствия.
— Ты можешь сдаться властям, – говорил пренебрёгший этим советом пони, – свалить всю вину на Ламию и на меня. Покаяться, что не желаешь никакого вреда Эквестрии. Тогда тебя, скорее всего, поселят в одной деревеньке. С кучей примечательных соседей. Без права выезда на какое-то время… А могут сразу отпустить ввиду твоей безобидности... Но, если не хочешь через это проходить, рекомендую собирать вещички. И искать другие края для беззаботной жизни… Как всё прошло? – Бэт-пони прервал речь, чтобы обратиться к материализовавшейся Экзилис.
— Я всё понял. Подумаю, что мне делать, – тихо произнёс Свитч, пока свой ответ не успела дать отставная королева.
— Ты был полностью прав, – поведала Экзилис. – Принцесса намеревалась тебя поймать. Склад был ловушкой.
— Я же говорил, – улыбнулся Эндлесс.
— Ладно. Тогда мне точно нет смысла тут оставаться. – Шейд указал Экзилис на покачивающийся на прибрежных волнах «Скат». Перед тем как связываться с Селестией, бэт-пони потратил несколько дней, чтобы переделать кабину плавсредства в двухместную. Ведь навсегда покидать Эквестрию в одиночку ему расхотелось.
Скриптед Свитч быстро попрощался с Шейдом и Экзилис, после чего побрёл к деревянной лестнице, позволяющей забраться на пирс. Что он надумал по поводу собственной судьбы, единорог не сообщил. Возможно, хотел определиться, наблюдая за игрой солнца на поверхности моря.
Эндлесс отпускать бэт-пони не спешил.
— Вот это захвати с собой, – практически потребовал земнопони, протягивая лежавшую на песке котомку. Шейд едва удержал подарок – оказалось, старый друг запихнул внутрь сумы два приличных слитка золота.
— Это откуда? – навострил уши с кисточками бэт-пони. – Энди, ты же сказал, что потратил все сбережения фонда. До последней монеты.
— И ты не можешь обвинить меня в даче ложных показаний, – заявил жеребец с белой гривой. – Это ведь не монеты. Кроме того, я ими разжился всего пару дней назад. – Эндлесс помялся, но всё-таки ответил на немой вопрос друга: – Продал уцелевшую часть «Си-Хорс». «Троттингем Солюшенс» для реализации проектов в Грифоньей Республике внезапно потребовался перевалочный пункт. Именно в нейтральных водах, чтобы от налогов уйти. Ну, я и подвернулся. С якобы заниженной ценой. Ох, представляю, как троттингемцы разозлятся, когда увидят, что за руины им достались.
— За себя теперь не боишься?
— Не-а, – тряхнул головой земнопони. – Я квалифицированный юрист. И точно знаю, насколько сложно меня будет обвинить хоть в чём-то… – Последовал долгий пристальный взгляд. – Так что, дружище? Это всё? Прощаемся навсегда, что ли?
— Похоже на то, Энди. – Шейд подошёл ближе, и два друга ненадолго обнялись. – Но ты поглядывай в сторону океана. Иногда. Мало ли что.
Земнопони остался стоять на песке, тогда как бэт-пони, размяв крылья, перелетел на тихо покачивающийся на волнах водоходный аппарат. Пытающаяся поудобнее устроиться на недавно приваренном металлическом сидении пассажирка подняла взгляд на своего пилота; в её голосе явственно сквозили нетерпение и облегчение:
— Всё? Больше прощаний не планируется?
— Не планируется, – ответил Шейд, опуская и герметизируя колпак кабины. – Еудженин из-за того, что мы сожгли ей какие-то данные, отказалась со мной разговаривать. Просто забрала свою микроовцу и одну водоходную сферу. И уплыла в неизвестную сторону. А Гальвар улетел почти сразу после аварии. Он со своим учеником уже, наверное, в Мэйритании, куда они и собирались.
— Остались только мы, – подытожила королева чейнджлингов, не без трепета наблюдая, как поднимающаяся вода скрывает горизонт перед носом «Ската».
— Только мы и наша долгая дорога, – подтвердил Шейд, прислушиваясь к урчанию водомётных двигателей.
Внезапно он почувствовал, что нога Экзилис призывно просит его повернуть голову. Как оказалось мгновением позже, королева – то ли чтобы избавиться от нервозности, то ли желая наградить пони за все благие дела – решила одарить советника по науке коротким поцелуем.
— Эй, Экзи! – с наигранной строгостью сказал, отстранившись – не слишком поспешно – Шейд. – Не время для таких нежностей. Я всё-таки отвечаю за управление. – Он посмотрел вперёд и слегка подкорректировал курс, чтобы «Скат» разминулся с остовом давно затонувшего фрегата.
— Хорошо, я поголодаю, – смирилась королева. И тут же спросила: – А ты курс задал?
— Пока нет, – признался Шейд. – Решаю… – Он быстрым движением потёр гриву над виском. – Знаешь, если верить слухам, где-то за морем существует страна говорящих котов…
— Брехня! – фыркнула Экзилис.
— Вот и проверим, – сказал Шейд, направляя «Ската» в быстро темнеющие морские глубины.