Все цвета жизни
Глава 01
Иллюстрации от Joestick
Обложку нарисовал Dalagar
«А если там, под сердцем, лед,
То почему так больно жжет?..»
(С) группа «Мельница
Во всех чертовых сказках и легендах почти никогда не пишут, что происходит после того, как победившие всех злодеев герои гарцуют в закат.
Не пишут про рутину семейной жизни со спасенной принцессой. О том, что вообще делать после того, как все… заканчивается.
Даймонд Тиара, которая ранее носила прим-фамилию Ингред, а теперь звалась Шпиц, вздохнула.
Она никогда не была религиозной: ни в детстве, ни, тем более, сейчас, когда жизнь извозила розовую пони по самой неприглядной изнанке человеческого мира.
Теперь же, спроси Тиару кто-нибудь, она не взялась бы сказать, какого сена приперлась в один из недавно открывшихся в Европейском Гигаполисе храмов Памятных Скрижалей.
Но она знала, к кому.
В гулком зале бывшего склада было не слишком светло: то ли специально, то ли просто уже не осталось денег на нормальные световые панели. Но надпись на полимерной табличке можно было различить: Рейнбоу Дэш Хоул.
…В голове шумит от жестокого, сильного удара.
Розовая земнопони валяется на полу, мотая головой и слушая глумливый смех.
«Закрой глаза, – сказали ей. – У нас есть сюрприз для тебя».
Юная гладиатор, буквально недавно записавшаяся на арену «Пони-Плея» по рекомендации Колгейт, поднимает взгляд.
Зачинщица подлого розыгрыша – пегаска Брайт Фоллз, которая буквально только что тепло приветствовала новичка, а теперь на ее мордочке лишь глумливая улыбка.
– Запомни, целочка, – говорит гладиатор, – тебе тут не рады…
А в следующий миг она отлетает в сторону от сильного пинка, отвешенного покрытой шрамами Рейнбоу Дэш с сединой в цветастой, пока еще, гриве.
Даймонд, все еще плохо соображая, следит с пола, как радужная пегаска разгоняет «шутников» пинками и руганью. Но из-за звона в ушах слышно плохо.
Розовая пони отстраненно замечает валяющийся рядом табурет – очевидно, тот самый, которым ей съездили по голове. Впрочем, шутку следует признать удавшейся: «сюрприз» получился что надо…
И окончательно убедил Даймонд, что верить нельзя не только людям, но и синтетам тоже. А то расслабилась после Колгейт, доверилась сородичам…
Даймонд видит, как эта матерая Рейнбоу Дэш протягивает копыто все еще лежащей пони:
– Поднимайся, – говорит она. – Что разлеглась? На арене после такого надо вскакивать или откатываться, иначе всё. А там как зрители решат… палец вниз, каюк поняше.
Тиара, сжав зубы, поднимается. Ее трясет, но не от удара, а от нарастающей злобы. Попалась, как полная дура!
О чем она вообще думала, идя на гладиаторскую арену? Что ее тут свежими маффинами встретят?..
– Я Рейнбоу Дэш Хоул, – говорит тем временем старшая пегаска, – а ты, малявка?
– Да катись ты!.. – выплескивает Даймонд Тиара свой гнев на новую знакомую, после чего молча уходит, по пути еще пнув злосчастный табурет.
Это же надо было так лохануться! Ну ничего, она еще всем покажет, чего стоит…
…Цветов на памятной скрижали не было. По крайней мере, помимо тех, что принесла Даймонд Тиара. И кто вообще заказал скрижаль, тоже было неясно. Не Вендар-покойница же. Хотя Бейн Блейд Престон, возможно, был еще жив?..
Наверное, нужно было что-то сказать, но слова не шли. А банальности говорить не хотелось.
Даймонд Тиара вздохнула.
Столько всего успело произойти за небольшое, в общем-то, время!
Смерть врагов и друзей, дерзкое ограбление самого мистера М, побег, долгий плен и попросту невероятное спасение… До сих пор зачастую не верилось.
Но после радостной встречи на квартире у Эврики Тандерстрайк минул целый месяц, и ничего не изменилось. Мистер М был по-прежнему под арестом, предстоял громкий процесс по обвинению в геноциде…
А Даймонд Тиара была жива, здорова, и теперь… не знала, что делать дальше. Всю жизнь она боролась за то, чтобы иметь право выбора, и вдруг получила его на тарелочке. Равно как и свободу, крышу над головой и даже, образно говоря, сено насущное.
Единственным, что угнетало розового гладиатора, было то, что из четверых пони, живущих в скромной квартирке на окраине Серого города, только одна работала. И платила за всех.
При этом ни словом не выражала недовольство подобным положением вещей, мерзавка эдакая.
Откуда у Эврики Тандерстрайк было это чувство заботы о других, Даймонд не взялась бы сказать, а сама мелкая только отшучивалась.
И хотя трое остальных жильцов квартиры не переставали искать работу, сейчас с этим было еще хуже, чем до так называемой «Великой Хартии Синтетов», как документ успели прозвать в массах.
Поэтому зачастую всё попросту возвращалось на круги своя: гладиаторы приходили на арену, бордели вновь открывали двери, а домашняя прислуга снова начинала работать за еду или символическую плату.
«Да уж, вот бы Хоул посмеялась с этого», – подумала розовая земнопони и словно наяву увидела кривую ухмылку той, что так и не стала ни наставницей, ни подругой.
Так ничего и не сказав скрижали Рейнбоу Дэш Хоул, бывшая гладиатор направилась к выходу из храма. Никаких мыслей по поводу того, что же делать дальше, не возникло.
Работы не было. Даже на аренах заведений по типу «Пони-Плея»: не в той нынче форме была Даймонд Тиара. А в бордель ее после нескольких лет в «Незабудке» не взяли бы, даже приди она туда. Уж клиенты постарались, чтобы на розовой шкурке появилось как можно больше шрамов, а тугие узлы мышц, пусть и сильно сдувшиеся, тоже не прибавляли кобылице изящности.
Сегодня, когда на рынке изобиловали юные и свежие самочки всех видов, на экзотику вроде шрамов и мускулов клевали немногие.
Улицы окраин Серого города изменились. Теперь здесь стало больше народа: «свободные» синтеты не могли себе позволить селиться в благополучных районах. Тут и там можно было видеть бесцельно бродящие по улицам фигуры попрошаек, новые и старые банды, которым почти некого было грабить.
Безработица, нищета и отсутствие цели – вот что получили синтеты вместе со своей долгожданной «свободой». То, что раньше было уделом изгоев, стало судьбой масс.
Как говорила по этому поводу Эврика: «социальная мина замедленного действия».
…В этой части храма было много табличек с одинаковыми именами. Только прим-фамилии разнились. Рейнбоу Дэш такая, Рейнбоу Дэш сякая… Линь, Фролова, Джонсон, Кемпбелл, Робинсон, Викариан… Вендар.
Даймонд Тиара, мельком заметив надпись, остановилась как вкопанная.
Не померещилось. А дата смерти удивительным образом совпадала с тем днем, когда сама Тиара попалась в лапы Ловчего… а еще рядом с полимерной табличкой лежали голубые гвоздики, причем, судя по всему, еще довольно свежие.
Тиара какое-то время стояла, размышляя, кто мог принести их к могиле радужного гладиатора, но потом вспомнила, что Вендар – гребаная героиня, про которую даже кино сняли. И цветы, таким образом, мог положить кто угодно. Удивительно, как тут еще место паломничества не образовалось.
Фыркнув и развернувшись, Даймонд Тиара нос к носу столкнулась с желтой пони в плаще с капюшоном, которая испуганно отшатнулась и на грани слуха пролепетала:
– Ой, простите! Я Вас напугала?
Тиара еле сдержалась, чтобы не нахамить. Она придала мордочке безразличное выражение и покачала головой.
– Ох, – выдохнула Флаттершай облегченно, — хорошо. Вы ее знали?
– Кого?
– Рейнбоу Дэш Вендар.
– Да... – не успев подумать над ответом, произнесла розовая пони.
Подумалось, что «героиню Хартии» знают все, она ведь принесла ляганую свободу, но желтая пегаска спросила:
– И какая она была?
Перед глазами Даймонд Тиары моментально встала картина из прошлого, где две радужные пегаски сошлись в смертельном бою.
…после изнурительного боя Вендар все же убивает Хоул, а Тиара, которая в тот момент была на трибуне, вскакивает, и со слезами на глазах кричит «Нет!», но ее вопль тонет в громогласном восторженном реве толпы…
– Она была...
…Новый образ. Теперь уже тот, где Дэш ломает Тиаре задние ноги и при этом издевательски смеется…
– ...была с... – медленно проговорила Даймонд, затем подняла глаза и встретилась с преисполненным надеждой взглядом Флаттершай, – сильной.
– Значит, она была Вашим другом? – уточнила та.
По всему телу Даймонд прошла нервная дрожь:
– Нет! – резко ответила пони, потом добавила спокойнее. – Нет... не была.
– Она для Вас что-то значила… – это уже было скорее утверждение, чем вопрос.
Тиара снова подавила желание нагрубить незнакомой пони и, попытавшись придать голосу как можно более спокойные интонации, произнесла:
– Да... что-то.
Розовая земнопони еще раз глянула на памятную скрижаль, после чего не произнесла больше ни слова и вышла из здания, провожаемая взглядом Флаттершай.
Даймонд сама не знала, что для нее значила Вендар. Лютый враг, и при этом – такая же неотъемлемая часть жизни, как близкие друзья…
И как знать, встреться пони при других обстоятельствах, из них могла получиться непобедимая команда… а может, и пара.
…Под эти мысли Даймонд Тиара добрела до наименее загаженного парка района, где и уселась на берегу небольшого пруда.
Тут наблюдалось заметно меньше мусора, потому что бомжующая здесь поняша Коко Поммель старалась содержать сквер в чистоте. Жители близлежащих домов ее за это подкармливали, а где-то в глубине вроде как были даже небольшой огород и лачуга.
Местные банды поняшку не обижали: брать с нее было нечего, какую-никакую пользу она приносила всем, и вскоре могла запросто превратиться во всеобщий талисман.
…Новых мыслей так и не возникло. Работы по-прежнему не предвиделось. Было право выбора, но было не из чего выбирать.
Из раздумий поняшу вырвал голос молодого жеребца:
– Даймонд Тиара, здравствуйте! Можно спросить?
Голос этот заставил розовую пони вздрогнуть.
Карамель Хьюз был ее первой настоящей любовью. И любовником. Они даже строили планы на будущее там, в другой жизни. Когда Даймонд только-только пришла на арену «Пони-Плея» в поисках лучшей судьбы.
Пока вдруг Карамель неожиданно не исчез. Без слов, без следа, как раз после того, как должен был провернуть какое-то прибыльное дело.
Видимо, провернул и нашел для себя лучшую судьбу, нежели связанную с нищей тогда пони.
Этого предательства Даймонд не простила до сих пор. Хотя от этого никому не было ни жарко, ни холодно.
Подняв взгляд, земнопони закономерно увидела Карамеля. Не Хьюза, конечно. Этот даже одевался не так: джинсы и кожаная куртка, а Хьюз никогда не мог заставить себя надеть даже кожзам – брезговал. Кобылица машинально отметила, что пони держит в копыте планшет-комп.
Тиара не сразу нашлась, что ответить, и жеребец продолжил:
– Простите, что помешал Вашим размышлениям... но... можно Вас нарисовать?
– Что?! – выдавила розовая пони.
Она ожидала всякого. Вплоть до предложения быстренько заняться сексом: западающие на шрамы извращенцы попадаются не только среди людей. К счастью, не слишком часто.
Даймонд даже не стала бы бить наглеца в таком случае – просто послала бы подальше.
– Я понимаю. Ваши мысли, вероятно, далеки от радужных, – Карамель, очевидно, превратно истолковал отразившиеся на мордочке Тиары эмоции, – но мне очень хочется написать эти чувства на картине...
Говоря это, он ловким движением закрепил планшет на предплечье и извлек стилус для голографического рисования.
– Так как?.. – спросил он. – Вы не против, если я сделаю набросок?
– Ладно, – буркнула Даймонд и снова отвернулась, – только перестань болтать уже.
Она хотела было вернуться к своим мыслям, но те не шли. Непонятно чем, но находящийся рядом Карамель мешал.
Но тот словно уловил настроение кобылицы и сказал:
– Набросок готов.
Даймонд Тиара вгляделась в эскиз буквально из нескольких линий, в которых, тем не менее, угадывались знакомые черты, виденные много раз в зеркале.
Пони от этого зрелища как будто потеряла дар речи. Ее еще никто и никогда не рисовал. Снимали – да. На видео и фото. И на арене, и потом в борделе – на память. И лучше даже не вспоминать, в каком виде. Но вот так – никогда.
– Осмелюсь предложить зайти за готовым рисунком через пару дней, – продолжил тем временем жеребец. – Вот.
Кобылица опустила глаза и увидела визитку, которую ей почти бесцеремонно всучили в копыта.
– Я не обижусь, если Вы вдруг решите не приходить, – продолжил тем временем незнакомый Карамель, но прежде, чем Тиара это подтвердила, поспешил добавить. – Но имейте в виду, что это будет единственная возможность увидеть готовый рисунок. Благодарю за все.
Потрясенная этой наглостью Даймонд даже не сразу подобрала слова. А через секунду Карамель уже исчез в серой толпе прохожих, мелькнув напоследок ярким пятном…