Все цвета жизни
Глава 07
Иллюстрация от Joestick
Радужная пегаска, похоже, не особо и просыпалась, пока брела до дома вместе с Тиарой. А в квартире осталось только направить ее в сторону кровати. Завтра хоть и не предстояло срочных и важных дел, все равно пегаска уже тратила последние силы.
Когда же Тиара, проследив, чтобы Дэш нормально легла в постель и при этом не разбудила спящую Сансет Шиммер, пошла к себе через зал, то нос к носу столкнулась с Эврикой Тандерстрайк. Можно было заметить, что на мордочке пони появился пластырь. Судя во всему, закрывающий недлинную царапину.
Очевидно, что полицейская еще не ложилась, снова придя с дежурства за полночь: иначе мелкую каурую докуку было бы не разбудить и Сверхзвуковым Радужным Ударом.
Тиара мысленно выругалась, когда Эврика улыбнулась своей искренней улыбкой девочки-подростка и сказала:
– Я рада, что ты наконец-то позволила еще кому-то войти в твою жизнь. Правда, думала, что тебе понадобится на это куда больше времени. Еще полгода или год... Привет, Даймонд.
– Все вы в моей жизни, не знаю, куда деваться, – поджала губы Тиара, у которой моментально пропало желание общаться.
Она отодвинула собеседницу с дороги и направилась в сторону собственной комнаты.
– И даже не поздороваешься? – спросила Эврика и поцокала следом. – Ну и правильно. Время уже позднее, впору спокойной ночи желать. А все мы – это лишь пони, которые живут рядом с тобой, не более того.
– Спокойной ночи, – ворчливо бросила Даймонд и захлопнула дверь у Эврики перед носом.
Щелкнул замок, но лишь для того, чтобы быть отпертым с другой стороны: в собственном доме маленькая пони-полицейская вскрывала любые запоры на раз-два с легкостью опытного взломщика.
Наглая каурая мордашка всунулась в комнату, которую Даймонд уже привыкла считать личным пространством.
– Ой, да ладно, – сказала Эврика, входя и даже не думая спросить разрешения, – ты ведь все равно спать не собираешься. У тебя слишком задумчивый взгляд для этого.
Даймонд Тиаре захотелось было запустить во вторженца подушкой, но потом вспомнилось, что в прошлый раз мелкая негодница с радостным воплем устроила подушечную баталию, и снова начинать эту бузу не захотелось.
– Я собиралась в душ, – угрюмо сказала розовая пони. – А тебе завтра на дежурство.
Она думала было переодеться в халат здесь, но, видимо, придется этим заниматься в ванной.
– Так это не помешает нашей беседе, – Эврика одарила собеседницу новой обезоруживающей улыбкой. – Правда ведь сегодняшний день отличался от всех тех, что были до этого?
– Каждый день отличается...
– Верно. Но все эти дни выглядят так, будто все краски мира украл какой-то злодей, оставив лишь серый и коричневый. А сегодня цвета были другие, правда?
Даймонд Тиара подумала, что эту занозу в крупе даже бить бесполезно: во-первых, на спасительницу копыто не поднимется, а во-вторых, все равно потом приползет с расспросами, к гадалке не ходи.
– Этот день был просто немного лучше прочих, – сказала Тиара вслух, перекидывая через спину халат и полотенце.
Она вышла в коридор, подавив желание грубо толкнуть Эврику.
– Насколько лучше? – спросила та, семеня за Тиарой следом. – По десятибалльной шкале угрюмости Даймонд Тиары?
Бывшая гладиатор решила не отвечать. Зайдя в ванную, она захлопнула дверь перед носом каурой пони и быстро заперлась на защелку.
К счастью, ее нельзя было открыть снаружи просто физически, только выломать.
Но не тут-то было.
Когда Тиара разделась и влезла под душ, ей показалось, что Эврика начала подвывать под дверью. До бывшего гладиатора не сразу дошло, что от скуки поняшка просто начала что-то петь.
Да, у большинства пони есть музыкальные таланты и, как правило, располагающий к пению голос. И, соответственно, довольно чувствительный слух.
У большинства, но не у всех. И Эврика Тандерстрайк к их числу явно не принадлежала.
Получалось у нее ужасно, и даже шум воды особо не помогал.
– Заткнись! – рыкнула Тиара, не выдержав. – Спят же все!
– Так это колыбельная, – последовал ответ. – Мне ее мой хозяин пел, казалось, вечность назад.
– Вот потому ты и стала столь невыносимой!
– Ага, – легко согласилась Эврика и продолжила издавать заунывные звуки.
– Пытки после Хартии запрещены! – отчаянно тря себя щеткой, предприняла Тиара еще одну попытку.
Даймонд не слишком надеялась, что это подействует, но для ответа Эврике пришлось в очередной раз прервать это, с позволения сказать, «пение», что розовую пони вполне устраивало:
– После Хартии много чего позапрещали, вот синтеты, да и люди, стали еще более угрюмыми и замкнутыми.
После этого она продолжила свое жестокое занятие, но, к счастью, Тиара уже намылилась. Конечно, было бы неплохо постоять под струями в свое удовольствием, но под такой аккомпанемент? Нет уж.
Смыв пену и наскоро вытершись, Даймонд накинула халат и вышла из ванной, чуть не въехав мелкой заразе по лбу дверью.
Когда же оживившаяся пони радостно подскочила с пола, Тиара оглянулась и сказала:
– Не порть остатки вечера. Он был слишком хорош для этого.
– О том и говорю, – отозвалась мелкая заноза в крупе. – Ты можешь сделать так, чтобы он не заканчивался еще долго, а возможно и никогда не закончился.
– Я хочу, чтобы он закончился, – буркнула бывший гладиатор на ходу. – В моей постели, куда я направляюсь прямо сейчас.
– И проворочаешься до самого утра в раздумьях, а наутро накричишь на Рейнбоу Дэш, что принесет тебе завтрак в постель или попытается тебя разбудить еще каким-то романтическим способом. И та магия, что была с тобой сегодня, уйдет окончательно.
Тиара на мгновение замерла в дверях своей спальни. Обернулась и сказала:
– У меня не было в планах кричать на Дэш. Только на тебя, но это без толку.
Эврика, по обыкновению, не обиделась. Или не показала виду: за все время совместного проживания Тиара так и не научилась распознавать истинные эмоции пони-полицейской.
Она нахально прошла за Даймонд в спальню, да еще и пропела:
– Можно Эврику стукнуть, а можно и пнуть. Можно в Эврику из револьвера пальнуть...
– Тебе этого добра на работе не хватает, что ли? – перебила Тиара, не желая подвергать свои музыкальные понячьи уши еще одному испытанию.
Мелкая только улыбнулась:
– Так, о чем бишь я?
– О ведре краски, которое ты мне предлагаешь выпить, – мрачно отозвалась Тиара, мечтая о том, чтобы выпроводить докуку, скинуть халат и влезть под одеяло.
Эврика ничуть не смутилась:
– Истинно так! Так вот – Рейнбоу – твое ведро краски.
– Предлагаешь мне ее съесть? – перебила Даймонд. – Прости, но я таким не занимаюсь.
– Путь к сердцу кобылки лежит через желудок? – собеседница хихикнула. – Нет. Не надо никого есть. Надо сказать то, что ты так и не сказала Рейнбоу и Сансет в тот день, после трехлетней разлуки. Прямо сейчас. Отложишь до завтра и не сможешь этого сделать.
– Это моя жизнь! – огрызнулась бывшая гладиатор. – Хватит мне давать ваши тупые советы!
– Конечно твоя. И уж точно не глупой пони, что свой шанс упустила, учить тебя. Спокойной ночи, Даймонд Тиара.
С этими словами каурая земнопони вышла, а Даймонд, подавив желание как следует шарахнуть дверью, скинула халат и, переодевшись в свою застиранную «спательную» майку, забралась в постель.
Разумеется, теперь сна не было ни в одном глазу, а мысли раз за разом возвращались к словам маленькой пони. И еще – к сегодняшнему вечеру.
…Тиара в очередной раз отвернулась к стенке, когда услышала, как снова открывается дверь, которую пони в сердцах даже забыла запереть.
Она резко развернулась, желая высказать мелкой нахалке все, что о ней думает по поводу бесцеремонных вторжений в личное пространство, но на пороге стояла Рейнбоу Дэш, тоже одетая в свою «пижамную» футболку. С подушкой, которую пегаска несла под крылом, но выронила и успела поймать ногой.
Гнев розовой пони унесло, будто смыло волной, стоило лишь увидеть эти огромные глаза вишневого цвета.
– Что ты хотела? – спросила Тиара, сама поражаясь своему спокойствию. – Я тут заснуть пытаюсь, типа...
– Я... – начала было Рейнбоу, отводя глаза и немного краснея, но земнопони перебила:
– Скажешь, что замерзла – двину... – но вдруг вспомнила слова Эврики, вздохнула и сменила гнев на милость. – Иди сюда уже, коли пришла...
Подвинувшись и укутавшись одеялом вместе с Дэш, Тиара мысленно спрашивала себя, что же дальше. Шаловливых ласк ей не хотелось по целому ряду причин, но зачем пришла радужная пегаска было очевидно.
В конце концов, не жеребенок же она, что боится одна спать. Да и легче, в таком случае, было бы влезть под одеяло к Сансет Шиммер.
– Ну что, довольна? – спросила Тиара вслух, чувствуя сквозь два тонких слоя ткани, как колотится сердце Рейнбоу Дэш.
Пегаска вдруг подняла глаза на Даймонд и сказала тихо, но с непреклонной решительностью в голосе:
– Мы не закончили свидание.
Не дождавшись ответа, она подалась вперед отчаянным движением, и губы поняшек соединились в поцелуе.
«Как тогда», – подумалось обеим.
Вот только не было в этот раз ни смертельной опасности, ни погони, и ничто, казалось бы, уже не может встать между двумя пони.
Даймонд не сопротивлялась. И даже обняла подругу в ответ. Поцелуй длился долго, хотя Тиара бы не взялась сказать сколько в точности.
Но когда она почувствовала, как майку пытается задрать неуверенное копыто, то немного отстранилась и тихо сказала:
– Нет.
Копыто замерло, и мордочка Рейнбоу Дэш приобрела виноватое выражение:
– Почему? – одними губами прошептала пегаска.
Тиара медлила. В ней боролись два чувства, о которых она не стала бы говорить... до сегодняшнего разговора с Эврикой. Смотря в огромные глаза Дэш, такие близкие, Тиара вдруг поняла, что вот оно. И если оставить подругу снаружи своей скорлупы сейчас, то всё.
Поэтому она сделала над собой усилие и сказала:
– Я... я боюсь.
Дэш убрала копыто, что ей тоже явно далось непросто. Крылья пегаски еще во время поцелуя расправились во всю ширь, и во взаимном влечении можно было не сомневаться.
Тиара почувствовала, как пегаска прижалась крепче, тихо сопя в объятиях и не говоря ничего.
Пришлось пояснить, хотя это и не было всей правдой:
– Прости, я... еще не готова. Вот сено, это невероятно тупо звучит, как в слюнявой мелодраме… но все же, дай мне немного времени, ладно?
– Угу, – тихо буркнула Дэш.
– Точно?
– Я ждала несколько лет... подожду еще... сколько надо.
Тиара почувствовала, как в груди словно разливается тепло. Там, в подвале «Незабудки», ее поддерживала лишь ненависть к Маусу. А в это время в мире была пони, которой Даймонд была дорога, и которая, безусловно, попыталась бы прийти на помощь. Если, конечно, узнала бы о том, что бывшая гладиатор жива.
Впрочем, возможно, было еще несколько существ, которым Даймонд не была безразлична, но признавать такое право за Колгейт и Литлпип как-то не очень хотелось.
И если уж быть честной с самой собой, то хотя бы потому, что поступки самой Даймонд Тиары Ингред в таком свете выглядели, мягко говоря, непорядочными.
Розовая пони погладила подругу по боку, но та сказала:
– Обними, но... не гладь меня сейчас... это заводит.
Тиара усмехнулась и подавила хулиганское желание прикусить голубое ушко: это жест однозначно эротичный, и тогда уже обнимашками точно не отделаешься.
Как назло, очень захотелось погладить Дэш – такую наивную и открытую в некоторых вопросах, что просто держись. И ее внешняя оболочка крутой сорвиголовы, на самом деле, вовсе не была для этого мира достаточно прочной.
Рейнбоу больше ничего не сказала, а Тиара думала, что же дальше. После того, как Карамель Хьюз исчез, она никогда еще никому не раскрывалась так сильно. Настолько, что теперь действительно боялась. Но не того, о чем наверняка думала Рейнбоу: дескать, после долгого плена, насилия и боли у Тиары теперь все желание близости отшибло. Вовсе нет.
На самом деле, Даймонд еще во время поцелуя поймала себя на том, что не очень-то против, чтобы ее приласкали. Не как в борделе, конечно, об этом вспоминать было противно. Но что-то подсказывало, что с Рейнбоу Дэш Семнадцатой это действительно будет как минимум неплохо.
И тело розовой пони как будто встрепенулось от долгого сна и отозвалось на эти не слишком умелые, но зато искренние проявления страсти.
И вот это действительно испугало Даймонд Тиару, и она сама не взялась бы сказать, почему. То ли страшно было потерять контроль над собой, то ли и вправду снова раскрыть перед кем-то душу, то ли еще что…
– Это был прекрасный вечер, – сказала, наконец, бывший гладиатор, но ответа не дождалась.
Она скосила глаза и увидела, что веки Дэш опущены, а сама она, утомленная сегодняшним днем, переживаниями и алкоголем, только тихо сопит, пригревшись в объятиях подруги.
– Хочешь послушать историю моей жизни, да? – вполголоса спросила Даймонд, но крепко уснувшая пегасочка и ухом не повела. – Конечно, хочешь. Все вы только и делаете, что пытаетесь вызнать обо мне побольше, будто я гребаная героиня Вендар.
Решиться было трудно. Но желание выговориться уже охватило ту, кто не делал этого уже многие и многие годы…
– Я бы не стала об этом говорить кому-то бодрствующему и уж тем более, не стала бы исповедоваться… но ты вроде как спишь, а я вроде как говорю вслух. Выходит, мы обе в выигрыше, и каждая получит, что хотела. Ты – историю, а я... ну, говорят, от этого становится легче.
В ответ раздалось только легкое похрапывание, с оттенком чего-то похожего на конское ржание.
– Ну что ж, попробуем… – вздохнула Тиара, вслушиваясь в дыхание Рейнбоу.
Даймонд старалась не думать о том, что ее тихий голос может кто-то еще подслушать под дверью. Например, Эврика Тандерстрайк. С нее станется.
Пони начала рассказ, уставившись в занавешенное окно, и будто перенеслась туда, в прошлое, отделенное даже не одной, а несколькими жизнями:
– Все началось, когда я открыла глаза в большой ванне, и на меня смотрели две пары восторженных глаз. Взрослой женщины и маленького мальчика, которому на тот момент было столько же, сколько и мне – шесть лет... Хотя, может, он был чуть старше, я уже и не помню. И знаешь, все было не так уж и плохо, особенно если сравнивать с другими синтетами. У меня была крыша над головой, тарелка горячей еды, свой угол. А главное – маленький мальчик, который воспринимался не как хозяин, а как друг, – Тиара горько усмехнулась. – Так было, пока ему не исполнилось одиннадцать. Родители Джошуа заметили, что он стал жестоким и раздражительным, и отдали его в школу единоборств, причем не одного, а со мной за компанию. Я там была единственной пони, да и вообще синтетом. И со стороны это выглядело забавно. Вот только мне было не до смеха, как и тренеру. Нет, не китайскому старичку со смешными усами, как это показывают по головизору, а достаточно молодому человеку, который меня тренировал так, что семь потов сошло. Джошуа подобное времяпрепровождение надоело через месяц, и он перестал ходить. Родители не стали спорить. Я тоже не хотела ходить, но мистер и миссис Ингред, наслушавшись о моих успехах, и слушать ничего не желали. Джошуа мои успехи злили. Я этого тогда не понимала, да и вообще я была той еще дурочкой... С той поры ничего не изменилось, да, Дэши?
Пегасочка закономерно отозвалась похрапыванием, и Даймонд усмехнулась. В такие моменты Рейнбоу выглядела невинно и беззащитно, и очень доверчиво прижималась во сне.
Тиара продолжила:
– Да, не изменилось. Как-то Джошуа предложил мне полюбоваться потрясающим видом с крыши многоэтажки. Это было двадцать третьего августа, и этот день я не забуду никогда. Где он раздобыл ключи, я не знаю, но это и не важно. Важно то, что мы встали на самый край крыши. Мой хозяин накинул мне сзади ремень на шею и толкнул вперед. Как я осталась жива, не знаю. Но слышала слова молодого хозяина, что я вещь и что всегда ею буду. И что не лучше кого бы то ни было, и уж точно не его. Он требовал, чтобы я согласилась с его словами. Не знаю, дала ли я ему ответ в тот момент или просто что-то прохрипела, но очнулась я уже дома, в постели, которую привыкла называть своей. Миссис Ингред еще посетовала на то, что в мире много подонков и как хорошо, что Джошуа был рядом и спас меня. Я смогла прохрипеть, что это он меня чуть не убил, за что получила пощечину и была вышвырнута из постели со словами, что дальше буду спать исключительно на ковре за ту ложь, что вырвалась из моего рта. Тогда я поняла главную вещь – что бы я ни сказала, что бы ни сделала, я всегда буду не права в глазах других. Ну и в качестве приятного бонуса с той поры я боюсь высоты...
Даймонд Тиара, некогда Ингред, а теперь Шпиц, проговорила почти до рассвета, рассказывая о своей жизни. По ее мнению, жизнь эта напоминала безлунную ночь лишь с маленькими огоньками света в ней.
Говорила о Карамеле Хьюзе, который вроде как любил, но потом так неожиданно исчез. Говорила о Рейнбоу Дэш Хоул и Рейнбоу Дэш Вендар, которые могли бы стать подругами и даже больше, но стали врагами. О том, как земнопони забавного розового цвета постепенно превратилась в комок из выставленных наружу шипов… О том, как решила мстить Маусу и как за это поплатилась.
– Меня все эти годы в подвале грела мысль о том, что вы обе не достались Маусу… эх, я даже мечтать не смела, что вы остались в живых… И знаешь, пусть я не очень хорошая пони, мне совсем не стыдно за все то сено, что я творила…
– Я люблю тебя, Даймонд, – вдруг ответила Дэш. – Такую, какая ты есть.
Розовая пони ощутимо вздрогнула. Опустив взгляд, она увидела, как на нее смотрят два рубиновых озера Рейнбоу.
– Ты… – только и выдавила Тиара, – подслушивала?!
Она чувствовала, как в груди закипает гнев. А еще – что щеки жарко краснеют от осознания того, как она сейчас исповедовалась.
– Ты же сама захотела рассказать обо всем! – возмутилась Дэш, приподнимая голову.
– Я разговаривала со спящей пони, ясно?! Со спящей!
– Но тебе ведь стало легче после этого, правда?
Даймонд сжала зубы:
– Рейнбоу Дэш, мне сейчас очень хочется врезать тебе по морде, раз так двадцать, и вытолкать взашей. Поэтому постарайся меня лишний раз не провоцировать, хорошо?
– А я подумала, что ты мне, наконец-то, доверилась… – уши голубой пегаски опустились, а гнев Тиары улетучился.
Действительно, она что, вправду хотела, чтобы ее никто не слышал? Стоило тогда говорить вслух?
Если уж совсем по-честному, то Даймонд просто испытывала страх. Давний страх, что кто-то узнает о ее слабостях. И что сможет использовать это против нее.
Рейнбоу какое-то время смотрела на задумчивую подругу, а потом спросила:
– Скажи, я замена?
– Замена кому? – не поняла Тиара. – Фрикам из «Незабудки»? Ты так себя видишь?
– Нет. Замена им. Двум другим радужным пони, что были в твоей жизни.
Даймонд тяжело вздохнула. На это уже даже сердиться не получалось.
– Мне иногда интересно, откуда у тебя в башке вся эта дурь? – спросила она.
– Из Эквестрии принесла, – буркнула Дэш, уткнувшись в грудь Тиаре, но тут же подняла взгляд. – Так я – она?
– Даже не надейся.
– То есть выходит, я недостаточно хороша даже для этого? – Дэш было задумала вскочить, но ее удержали копыта Даймонд Тиары.
Судя по всему, без особого труда. Это неуместно уязвило гордость радужной пони. Такое было даже немного обиднее, чем получить горячих от собственного двойника.
«А чего ты ожидала, забросив тренировки?» – мысленно спросила Рейнбоу сама себя.
Даймонд же объяснила:
– Никакая ты не замена, как и я не стала для своего малолетнего хозяина заменой той пони, что была в сериале.
С этими словами она взъерошила и без того растрепанную гриву:
– Ты – одна на миллиард, Рейнбоу Дэш Семнадцатая. И даже если попытаться, второй такой не сыщешь.
Пегаска упрямо тряхнула вихрами, выворачиваясь из-под ласки:
– Ты не ответила на мой вопрос!
– Да нет, – в голосе Даймонд Тиары послышались снисходительные нотки, – ответила. Ты – огромная заноза в крупе, хотя с Эврикой, конечно, не сравнить. Я, между прочим, думаю, не продолжить ли сердиться на тебя после твоей выходки с мотоциклом.
С Дэш будто бы слетел весь задор. Пегаска отвела взгляд, больше не пытаясь вырваться из объятий:
– Да я хотела...
– Выпендриться, – перебила Тиара, – и показать свою «крутость и оригинальность», чтобы «великую Рейнбоу Дэш Семнадцатую» зауважали.
– Я просто… просто хотела тебя впечатлить! – набралась смелости Дэш, благополучно съехавшая с темы. – А это сложно…
– Ты меня напугала, – сказала Тиара, глядя на подругу.
– Я просто не хотела быть в тени других Рейнбоу… С которыми была связана твоя жизнь.
На рубиновые глаза навернулась влага при мысли о том, насколько далеко ей до того беспощадного гладиатора, перед которой трепетали все пони клуба без исключения. Или хотя бы до старой Хоул, чей опыт позволял глядеть на всех свысока… по крайней мере, по слухам. Саму Хоул Семнадцатая уже не застала среди живых.
До Тиары не сразу дошло, что Рейнбоу, оказывается, запомнила высказывание о «радужных пегасках», и теперь провела параллель с недавно услышанным…
– Дура набитая, – сказала Даймонд, не выдержав.
– И вовсе не набитая! – обиделась Дэш.
– Неужели ты и впрямь думаешь, что понравилась мне из-за цвета шерстки?
– А разве нет? Ты сама говорила, что...
– Да, моя жизнь связана с радужными пегасками. И от слов своих не отказываюсь. Но неужели ты считаешь, что я завожусь от одного вида разноцветного хвоста?
– Не знаю, – тихо сказала Рейнбоу. – Может быть. Наверное.
Тиара вздохнула, успокаиваясь:
– Такое работает лишь у людей, да и то в одну сторону! Важна не внешность, а суть. И у тебя есть то, чего нет ни у Дэш Вендар, ни у Дэш Хоул, ни, тем более, у меня.
– Чего? – опешила пегаска.
– Того! Ты – это ты. Нетерпеливая, безрассудная мечтательница, которую не смог сломить этот мир и те ужасы, что ты в нем увидела. Понятно тебе, пугало радужное?
– То есть я...
– Другая. И этим прекрасна.
Дэш подняла глаза и увидела легкую улыбку Даймонд Тиары. В эквестрийских воспоминаниях эта розовая пони была совсем жеребенком, но здесь и сейчас она казалась чуть ли не вдвое старше.
Пегаска потянулась вперед до поцелуя, подсознательно ожидая, что Даймонд снова ее оттолкнет. Но нет.
Пони еще раз поцеловались, хотя не то чтобы страстно. Во-первых, уже пора было вставать, а, во-вторых, с утра не помешало бы почистить зубы.
Но так хотелось еще малость поваляться…
– Вставай, – сказала Даймонд, снова взъерошив радужные пряди. – Сегодня куча дел.
– Это каких же? – спросила Рейнбоу, которой явно не особенно хотелось вставать после бурного вечера, распития алкоголя и наполовину бессонной ночи.
– Например, завтрак приготовить. Сегодня моя очередь…
…Как оказалось, Эврика и Сансет уже ушли. Судя по всему, первой нужно было с утра на службу, а вторая увязалась следом до биржи труда или еще куда.
На столе лежала безжалостно пришпиленная вилкой записка, в которой указывалось местонахождение завтрака и список дел на сегодня.
Кое-что уже было помечено галочками, в том числе и завтрак: сено с овощами нужно было только разогреть. Эврика в записке извинялась, что не стала «прерывать такой милый монолог» и писала, что «не подслушивала, честно-честно». Но при этом «очень хотелось кушать», и завтрак сделали без Даймонд.
В утешение «проспавшим» предлагалось помыть посуду, пол и вытереть пыль.
Даймонд криво усмехнулась, в очередной раз чувствуя себя чуть ли не единственной взрослой в жеребячьем садике…