Песнь Солнца и Луны: Чёрный Кристалл

Пэнси - I

О городе в небесах

Небулос была первой и единственной известной нам крепостью с давно забытой архитектурой крылатых пони в истории этерийцев, выстроенной на неживых, или, как их ещё называли, мнимых облаках. Вся грандиозность её силуэта проглядывалась с башен Айронклада, откуда стражники порой обращали свой бдительный взор в минуты редких перерывов. Чудотворный дом небесный, приютивший многих пегасов Ка́рдера — их горного замка, и подаривший некоторым из них новый смысл жизни, казался неприступным практически от любой угрозы. Хотя не лишним бы отметить, что столицу пегасов чаще называли Ка́рдерингом, сочетая названия двух близлежащих городов: Кардера и Ринга. Несмотря на грозный и непривычный иным народам вид крепости, Небулос олицетворял собой лишь благой замысел: его жители днём и ночью корпели над сбором и распространением дождей по всей Этерии, также заготавливая снег до наступления зимней поры. А Небесная Гвардия, сформированная когда-то под личным присмотром самого короля Гиацинта II, с честью и отвагой, присущим лучшим воинам Кардеринга, хранила мир в Королевстве.

Когда-то в незапамятные времена крепость, бреющую средь небес, отправляли в наиболее засушливые территории, чтобы её жители помогали отдалённым деревням с урожаем. Но те годы прошли, а Небулос по сей день остался безмятежно и высоко парить над столицей земных пони.

Неживые облака когда-то спасли Королевство пони от смертельной засухи, но даже после того, как дожди вновь исцелили умирающую землю и целый город вознёсся к небесам, жители земных пони и некоторые другие представители копытных по-прежнему остерегались магии единорогов. Достижения таинственной энергии с каждой эпохой становились всё грандиознее, ибо даже создание Небулоса — плода ума целых рас — прошло недолгий путь от фантазии до материального воплощения только благодаря магии.

Тем не менее, появление мнимых облаков дало ответы создателям Небулоса лишь на пару вопросов. Погодные машины крепости без пегасов не что иное, как бесхозный инструмент. Чтобы стать истинным домом крылатым пони, обычная дождевая мастерская перевоплотилась в жилой город, а городу на облаках требовались особые строения: достаточно прочные, чтобы устоять перед сильным ветром, но и столь же лёгкие, чтоб не нагружать сам Небулос; Отчего все здания в крепости имели скошенные, гладкие крыши, тонкие стены и резные, хитро спроектированные магами Зиалона колонны из белого акрита, а также множество проёмов, окон, арок для того же облегчения веса и свободного хода самого летучего города, если надо было переправить его в другой край Этерии. Для знаменитых колонн пегасов умельцы земных пони отыскали разумное применение: они стали опорами всех зданий, что держались на четырёх основах. Когда прочие народы закладывают фундамент к любым постройкам, здания небесной крепости громоздились на многослойных плитах, которые, в свою очередь, держались на неживых облаках. Так, благодаря основам, город разделяли, соответственно, на четыре части: Жилые Кварталы, Облачную Пристань, Небесную Гвардию и Дождевой Сбор, где каждая из них выделялась особенным и неповторимым расположением декоративных акритовых плит на своих главных площадях в виде характерных узоров. Что любопытно, крепость можно было поделить буквально и отправить в разные края Этерии, что стало возможно только благодаря сложнейшим механизмам покровителей магии.

Об акрите пегасы знали немногое. Этот материал придумали и затем использовали повсеместно единороги в собственном обиходе. Жители Эллариса и Мирреана ценили его настолько, что вскоре почти все свои жилища стали покрывать белым акритом. Он не только придавал зданиям изумительно красивый, прямо-таки роскошный вид, который мог сохраниться в первозданном виде на протяжении нескольких лет, но ещё достойно переносил различные погодные условия. К примеру, в летнюю пору единороги не изнывали дома от жары, тогда как зимой можно было жить без камина и печей целый месяц, а то и больше, смотря насколько крепкие морозы выдавались. С изменением погоды, конечно, о страшной зиме больше никто не волновался, ибо погодные машины Небулоса даже близко не могли повторить те безграничные возможности матери природы.

О Жилых Кварталах каждый из местных жителей мог рассказывать по-разному. Всегда обращённые к северу, они занимали наибольшее пространство Небулоса. Это была самая длинная и протяжённая основа из всех трёх, заметно расширяющаяся и далее сужающаяся подобно лезвию. Даже неудивительно, что с земли крепость напоминала острый меч, готовый разить любых врагов. Имя основы говорило само за себя — здесь обитали многие переселенцы из Кардеринга, в особенности Ринга. Каждый из пегасов Кварталов — от малых до полной зрелости — жил по уши в заботах: ремёсла и торговля; содержание всей крепости, чтобы она вдруг не развалилась на части, ибо крылатым пони мнимые облака не вселяли надежду, даже спустя годы покорной службы. Ко всему прочему небулосцы отправляли на особых повозках воду в Дождевой Сбор; изготовляли и чинили гвардейские доспехи; доставляли сборщики росы — напоминавшие до крайности упрощённые погодные машины — в отдалённые поселения и там их обменивали; а также многие другие повседневные для остальных народов дела. Большую часть территории Кварталов занимали небольшие двухэтажные и менее распространённые в крепости одноэтажные дома, выполненные в характерном стиле Кардера: высокие потолки, крыши с обтекаемыми формами, резные колонны, приглушённые цвета без ярких оттенков и простоватая мебель.

Облачная Пристань, всегда обращённая на запад, тесно примыкала к Жилым Кварталам и обычно местные их никак не разделяли, чтобы не путаться. Цветовая гамма Пристани, в противоположность соседской основе, варьировалась по большей части светло-серыми тонами и ярко-жёлтыми полосами. Здесь, на открытых ветрам площадях, застроенных доками, мастерскими и складами, всё и вся крутилось вокруг, так называемых, аэрвингов. Пегасы, работающие здесь, принимали и отправляли грузы, а также ремонтировали старые аэрвинги и собирали новые. К уважению пегасов, многие выдающиеся личности единорогов нередко говорили о выдающихся способностях крылатого народа обучаться и быстро приспосабливаться к изменениям в обыденной жизни, благодаря чему погодная крепость всего за несколько лет смогла разослать дожди по всему Королевству.

П Э Н С И

Ранним часом юный жеребец, полный сил и вдохновения для нового дня, собирался нести верную службу, во имя Генерала Кардеринга и всего Королевства Этерии. С Дозорной Башни — самого высокого строения облачной крепи — затрубили в большой горн, и пегас по имени Пэнси раскрыл заспанные глаза. Утро пришло и в Небесную Гвардию, а значит, молодые жеребцы и кобылы снова шли на путь становления доблестных воинов. Начиналась очередная вереница испытаний.

Такой хороший сон… — тщетно пытался гвардеец не выпустить из памяти каждый миг сладостных наваждений. Ему виделись далёкие земли, огромные армии и он сам возвышался среди них. Они летели на крыльях и беспощадно громили врага. Но тут рассеялись последние образы и тогда Пэнси безрадостно сел на постели. Зато с куда большим удовольствием потянул копыта. — Смотри-ка, Вэлла правду сказала про эти кровати. Облако становится мягче с каждым разом! Забавно, будь я похож на здешних каменномордых офицеров, тут же поменял их на доски. О, да, Капитан Пэнси Отважный… я бы навёл здесь порядок, нет, лучше Командующий Пэнси – Непобедимый, Бесстрашный… Воин с поднебесья и что-то там ещё… — предался он мечтам, даже не заметив, как сомкнул глаза вновь и рухнул на подушку.

Пэнси, как и остальные гвардейцы, жил в казармах. Но, в отличие, от воинских правил земных пони и Академии Кардеринга, в Небесной Гвардии у каждого пегаса был свой отдельный уголок, когда в других армиях по-прежнему использовались общие спальные залы. Как у всех новеньких и рядовых, комната юного гвардейца имела самое меньшее из житейских благ, но зато мнимые облака придавали ей весьма уютный, непринуждённый и лишённый строгости образ: кровать, стол, просторное окно — гордость вороньих мастеров, стойка для брони — и всё в мягких беловато-голубых тонах — большего крылатым воинам не требовалось.

Воители пегасов, без всякого преувеличения, славились поистине железной дисциплиной среди всех армий Королевства. И любой крылатый жеребёнок мечтал пополнить бесстрашные ряды Небесной Гвардии, а если на то пошло, и самой Академии. История помнит, сколь многое изменилось после Великой Народной Войны, но старые традиции всех ныне живущих рас по-прежнему остались с ними. Да, они изменились, но не исчезли бесследно. Пегасы в очищении Королевства от ужасного наследия войны, считались когда-то в Этерии самой трудолюбивой и бескорыстной нацией.

— Довольно спать, рядовой! – неприятным, очень низким голосом раздалось у порога, отчего Пэнси вскочил, как ошпаренный и метнулся за одеянием. И всё ради того, чтобы затем получить в лицо кусок дождевой тучи. — Все уже в строю, а ну шевелись! — затем после томного молчания по комнате разлился звонкий и до боли знакомый смех. — Дважды за неделю! Дважды!

— Свифт, вот ты козий жереб! — воскликнул Пэнси. Он тут же отбросил кое-как напяленную тунику и чёрный шлем, а после сразу же выскочил за порог. Там у двери безудержно хохотал его лучший друг. — Я ведь просил не подкалывать меня так больше.

— Ну, ты и лицо состроил, Хворост! Всем бы его видеть, чтоб потом тебе всех ненавидеть… — голосом весьма бойким и жизнерадостным тот напевал. — Вот не зря я держал у себя эту мокрицу со вчерашнего дня, не зря же!

— Какую ещё мокрицу? — в недоумении уставился Пэнси на того. — Так единороги называют каких-то жуков, — принялся он вытирать своё лицо простынёй.

— Да водицу, хотел я сказать, водицу… — залепетал довольный пегас, — ну, облако на твоей мордахе!

Пэнси в первый раз познакомился с этим весельчаком ещё в детстве, когда они вместе начали ходить в подготовительную школу Кардера. Несмотря на разное происхождение — один из Ринга, другой из Кардера, два пегаса очень быстро сдружились, и чем крепче становилась их дружба, тем больше общего находили они друг в друге. Как многим было известно, столица крылатых воинов прославилась на всё Королевство, не без помощи учителей-единорогов, мудрым подходом к обучению малых и старых жителей, а также Военной Академией — уже, как образчик достижений самих пегасов. И хоть Пэнси с товарищем намеревался окончить последнюю стадию учёбы именно в Академии, судьба распорядилась несколько иначе и они вдвоём оказались на службе в Небесной Гвардии при Небулосе.

Свифт, или как его называл Пэнси, Винди-Виз [Windy-Whiz] был непоседливым и крайне энергичным пегасом. Он предпочитал выполнять несколько дел за раз, но самое главное — везде успевать. На подготовке он показывал самые лучшие результаты в полётах и беге, что впрочем, не сыграло ему на пользу во владении оружием. Учения с импеланом — оружием с выдвижным лезвием, и луком давались Свифту тяжело, ибо ему не хватало терпения и средоточия. Благо, ещё копья отряду не давали, в котором он состоял.

Винди-Виз был старше своего лучшего друга на три года, и выше на полголовы. Несмотря на скорую речь, все его прекрасно понимали и никогда не переспрашивали, за что стоило благодарить ясный и звонкий голос, который в своё время помогал ему выживать на холодных ярусах Ринга. По характеру Свифт по-прежнему оставался неунывающим весельчаком, несмотря на любые причуды или невзгоды в личной жизни. Он любил посмеяться и чаще всего ждал шуток от близких друзей и гвардейских соратников. Хотя большую часть времени он отшучивался в гордом одиночестве, когда остальные смотрели на него, как на малого жеребёнка. Со времён школы и воинских забот Гвардии, все знали Свифта, как безответственного и легкомысленного пони, из-за чего старшие офицеры всерьёз стали браться за него. Пэнси хорошо запомнил, как они несколько недель подряд муштровали его в Гвардии, выбивая недостойную крылатых воинов дурость из головы, и, кажется, подвижки в этом славном деле начинали вскоре проявляться.

В детстве, как Свифт рассказывал другу, у него была очень светлая, бежевая шерсть, но со временем она потемнела и стала вовсе бурой. Такое странное явление почти не затрагивало пегасов и единорогов, будучи обыденностью, присущей земным пони и быкам. Грива с хвостом же так и остались тёмно-красного, мрачноватого цвета. Что казалось Пэнси забавным, так это перья Свифта, которые у него были длиннее, чем у большинства пегасов, а это также считалось редкостью среди его народа. Мало того, они заметно выделялись белыми кончиками, из-за которых окрас крыльев вышел двухцветным. Метка его, напротив, получилась обыденной и не примечательной: три голубых шлейфа, похожих на потоки ветра, что встречалось у многих жителей Кардеринга и Небулоса повсеместно. Их метки обычно связывались с небом.

У Свифта были кристально чистые голубые глаза, что начинали шустро бегать при любом зрелище, а считал интересным он многое. Всегда ходил с растрёпанной гривой, будто так и надо, которую пегас всё равно скрывал под шлемом. Лицо его примечал слегка вытянутый, с большими ноздрями нос, да лоб, не по годам изрезанный парой морщин.

И вот он смеялся, прислонившись к проёму двери, чуть ли не роняя на пол свой чёрный шлем с широкими полями. В гвардейской броне Свифт казался грозным и суровым воином, но его чуть ли не жеребячьи эмоции всегда развеивали этот образ, дай хоть ему белоснежные доспехи пафосных магов из Мирреана.

Боевая форма Небесной Гвардии с первого дня её основания представлялась в глубоко чёрных цветах, а для каждого звания она изготавливалась по-разному. В качестве материалов этих доспехов пегасы, как и все остальные жители Королевства для подобного ремесла, использовали часто встречающееся в горах растение, названное “ги́деусом”. Из его стеблей — после многоэтапной обработки — получались крепкие нити, а из них уже вышивалась достаточно плотная ткань. Лепестки этих растений также оказались полезными, выделяя тягучую жидкость, которая отпугивала гусениц и других паразитов. Ей нашлось применение почти в то же время, что и для стеблей: она стала прекрасным клеем. Таким образом, у народов Этерии появились ремни, петли, кузнечные мехи, лёгкая броня, удобная обувь и многое другое, всё зависело лишь от количества слоёв ткани. А все предметы из этих растений называли гидовыми, хотя некоторые в шутку могли сказать, что эти вещи кожаные, ибо характерной эластичностью они её и напоминали. Доспехи гвардейцев как раз делались из подобных гибких пластин, прочность коих рассчитывалась по толщине наслоений материала и для которых требовались долгие часы усердной и внимательной работы признанных мастеров.

Внешнее представление гвардейских доспехов менялось по отношению к званиям, благодаря чему высшие офицеры всегда имели защиту лучшую, чем у обычных бойцов. Что касалось сохранности головы, то здесь правила действовали в обратную сторону: у рядовых были массивные широкополые стальные шлемы, когда как офицеры в большинстве использовали более открытые с высокими гребнями, обеспечивающие наилучший обзор в полёте и наземном передвижении. Вся броня небесных воинов, без исключений, состояла из туники, кирасы, воротника, наплечников, запястных и голенных защитных пластин, поножей и сапог.

— А голос у тебя вышел недурно, — хмыкнул Пэсни, впечатлённый неожиданным талантом друга. — Ты мог бы теперь смело идти в офицерский состав.

— Ну-у-у… я не думаю, что им нужны там орущие ослы, — рассмеялся тот, всё-таки не удержав свой шлем в копытах. — Вот, о чём я всегда говорил, — с угрюмой миной потянулся он за ним. — Полируешь его, натираешь, а он падает и все труды впустую!

С этими словами Винди-Виз, он же Свифт принялся оттирать с него блеклое пятно. В особенности потрудившись над эмблемой Гвардии, которая изображала серое облако, пронзённое молнией. После чего надел шлем на голову, вновь скрыв из виду лохматую гриву.

— Так-то лучше, — обрадовался тот. – И вот о чём я хотел тебе рассказать, чуть ведь не забыл об этом самом важном! Представляешь, сегодня… нас будет муштровать сам…  гр-р-ремят барабаны… Командующий Харрикейн! — подпрыгнул Свифт, не утаивая радости. — Поверить не могу, мы испробуем новые луки… — отдышался тот волнительно, — вместе с ним, самим Харрикейном!

В Небесной Гвардии пегасы использовали удобные, на их взгляд, звания для разделения всех пегасов по служебному опыту и заслугам: рядовой, престраж, капрал, лейтенант, капитан, майор и Командующий. А в кардерской Академии список был чуть скромнее, хоть они появились куда раньше, чем в Гвардии: звено, академик третьего ранга, второго, первого, верховный академик. И самое важное лицо среди пегасьего народа носило титул Генерала, при этом его обладатель полностью освобождался от славного имени до конца жизни. В случае же прихода нового преемника, бывшего правителя все называли “отслужившим”. Звания от рядового до лейтенанта ставились на наплечники в виде серебряных, наклонённых в левую сторону полосок, или, так называемых, лычек. У капитанов и майоров полосы красовались уже на воротнике, отлитые из чистого золота. Единственный в своём роде Командующий Гвардии, как правое копыто Генерала, выделялся среди всех остальных, ведь на вороте он носил попарно скрещённые полосы, а не одинарные, а также пышный эполет из жёлтых нитей на левой плечевой броне.

Пэнси оставалось лишь задумчиво почесать себе шею и улыбнуться безмерному счастью друга. Не было в поведении Свифта ничего удивительного, ведь Харрикейн олицетворял для него живую легенду, героя, которого стоит брать за достойнейший пример храбрости, бесстрашия, непоколебимости и решимости. Однако улыбка быстро сошла с его рта:   

— Я бы так не радовался, — пробубнил юнец, только успев закончить с примеркой своей чёрной брони. – Он же сам Командующий! А значит, нас будут перед ним гонять, пока сердце из груди не полетит! Я ещё от полётов Ми́рида не оправился!

— Да расслабься, — вальяжно махнул копытом коричневый пегас. — Мы не стражи, чтоб так пахать. Надо всего-то достойно проявить себя перед Командующим. Ну, понравиться ему, понимаешь?

— Понимаю уж, но там всё и станет ясно, — решил не загадывать наперёд Пэнси.

Вместо продолжения беседы, юнец собрался привести себя в порядок. И он подошёл к распахнутому окну, а там надавил на маленький, еле приметный рычажок. Украдкой посматривая в отражение стекла, он подумал, что после крепкого сна и неприятного пробуждения вид у него был сносным. Откуда-то сверху полилась вода — а Пэнси за месяц службы так и не удосужился посмотреть, откуда именно — и тогда он хорошенько умылся. Вытерев лицо необычайно лёгким, мягким и душистым полотенцем, он быстро надел весь доспех и захватил чёрный шлем — такой же, как у Свифта, да что загадки таить — такой же, как у всех остальных рядовых. И пока он одевался, Винди-Виз успел кого-то поприветствовать. Кого-то, кто пронёсся мимо комнаты галопом.

Пэнси, он же по милости лучшего друга, Хворост, был самым молодым пегасом среди всех новичков этого года — всего-то пятнадцать лет этой весной исполнилось. Как-то раз один добродушный, но сварливый бородатый пегас из крепостной службы окликнул его юнцом, не зная имени, да так громко, что вскоре привязалось за ним это прозвище. Несмотря на долгую и крепкую дружбу со Свифтом, юный гвардеец не перенял его черты: робкий, простоватый, неуверенный в себе и слегка неуклюжий, таким был этот пегас. Особенно не любил он крупные сборища народа, из-за чего без лишней надобности глубже в Жилые Кварталы не заходил. Вероятно, если бы не частые и весьма надоедливые уговоры друга, он так бы и остался дома в Кардере до конца своей жизни.

Кое-как пройдя все тяготы школы — как он думал об учёбе, созданной единорогами — первый месяц в Гвардии выдался для него куда более тяжёлым испытанием, чем всё, что знал пегас до этого. Оказавшись в отряде таких же новичков, Пэнси долгое время не мог толком найти общий язык с ними толком, часто пропуская задорные беседы, или бросая в ответ лишь краткие словечки. В первый день ему казалось, что хуже целого сборища неизвестных ребят, — с которыми придётся провести ни один год — ничего и быть не может, но затем появился лейтенант Ми́рид — их первый командир и наставник. Юнец, хоть и привыкнув к службе и Небесной Гвардии за пару долгих месяцев, по-прежнему взволнованно холодел при его появлении. Но, если раньше он так от страха переживал, то теперь дух Пэнси возвышала славная гордость.

Чтобы хоть как-то не попадаться под горячее, но справедливое копыто Мирида, боевая закалка вместе с выдержкой коего могли сравниться с лучшими выходцами Академии, Пэнси всего лишь не дал повода офицеру наорать на него, или провиниться в чём-либо. Юный Хворост с детства рос покладистым и трудолюбивым пони, не брезговавшим испачкать копыта, что пришлось очень кстати на службе. Он показывал уверенные результаты в беге и полётах, с лёгкостью научился владеть импеланом, а также без малейших раздумий выполнял все приказы лейтенанта. Приобщиться к новому кругу соратников оказалось всё же не столь просто, но со временем он справлялся даже с этим. И такой нехитрой манерой Пэнси более-менее приживался в рядах небесных гвардейцев, когда ещё никакого звания у него не красовалось.

Хворост имел очень бледный, голубой оттенок шерсти, а также едва заметные светлые пятнышки по всему телу, большая часть которых пестрела на ногах. С гривой и хвостом, у него получилось куда интереснее, тем более отец всё говорил и говорил, что они передались ему прямиком от матери: яркий, насыщенный окрас индиго, а сами волосы длинные, как у бойких кобылок. Юного гвардейца неимоверно раздражала такая быстрорастущая шевелюра, и при любой возможности он её укорачивал. Фиолетовые глаза ему также достались от матери. А вот пухлые, растопыренные в стороны уши, широкую челюсть, маленький с чёрным кончиком нос, приподнятый высоко, и впалые щёки он уже получил от отца. Метка Пэнси представляла красную шестиконечную звезду с волнистыми лучами, которая отдалённо напоминала солнце, как его изображали маги из Мирреана. Естественно, такая отметина не раз привлекала внимание случайных зевак, ибо среди пегасов редко кого можно было встретить со звёздами, лунами и солнцами на крупах. Всё же они больше относились к народу единорогов и, как ни странно, земным пони, которые мастерски взбивали масло и отливали шестерни.

Закончив с примеркой, юный гвардеец обернулся к двери, а там его друга и след простыл, только слышалось, как подошвы сапог барабанили по гладкому полу — Свифт мчался по коридору, словно ужаленный.

— Ты чего меня бросил! — возгласил Пэнси ему вслед, ничего не понимая.

— Долго возишься! — выдал он в ответ. — Заболтался я с тобой, на строй теперь опаздываем!

И тут до юнца, потерявшего счёт времени, дошло, отчего весь коридор опустел, за исключением хранительницы в сером одеянии, которые следят за порядком и чистотой в Небесной Гвардии — она зачем-то разглядывала двери и постукивала молоточком по их петлям. С мытьём полов она, закончила ещё, кажется, до того, как юнца разбудили:

Но я ведь слышал горн, — удивился Пэнси, рысью перебегая по мокрому полу, который умельцы обложили когда-то светло-серыми, глянцевыми плитами. — А потом Свифт… так почему он мне ничего не сказал?

Да как бросился он мимо комнат других гвардейцев, будто принимал участие в диких скачках, кои любили проводить на опасных горных тропах Ринга. Здешняя хранительница, даже не поведя ухом на Свифта, продолжала заниматься своим делом. Как раз до той секунды, пока юнец не поскользнулся и не въехал в неё, заодно ударив по её ведру. То ещё зрелище, грязная вода расплескалась по вымытому полу и заодно испачкала доспехи рядового.

— Ох, простите-простите, я не вин… — ошарашенно выпучил глаза пегас, ни разу не видевший лица хранителей под капюшонами. Оттуда на него глядела удивительно красивая пегаска с белоснежной шёрсткой и золотыми глазами, а сама она походила на леди-спокойствие, столь безразлично продолжала катиться она верхом на гвардейце. — Какие же скользкие полы! — и ничего другого не пришло тому в голову.

Пегаска лишь смахнула гриву с лица и совершила немыслимый кувырок, оттолкнувшись задним копытом от стены. Встав на ноги она, как ни в чём не бывало, направилась к ведру и молоточку, чтобы закончить свою работу. А Пэнси так и остался глядеть на неё с запрокинутой головой, раскрыв от удивления рот.

Чтоб меня так ещё прокатило, я-то думал они все здесь старые развалины, — поднялся тот задумчиво и с неким смущением, да подобрал шлем с пола. — Она лежала прямо на мне… — и не упустил пегас возможности замечтаться. — О нет, построение же! — чтобы тут же метнуться к выходу. О замаранной гвардейской форме юнец не думал совершенно.

Наконец, пробежав через опустелую казарму и выйдя за ворота, Пэнси встретил предрассветное небо: тёмное, застывшее между ночью и днём — на нём по-прежнему сверкали тысячи звёзд, но там за горизонтом уже поднималось неведомой магией солнце. Гвардейцы всегда просыпались на службу, не заставая светила, благо никто и никогда здесь не желал доброго утра.

Юнец выбрался на обширную кольцевидную площадь, застроенную особо важными строениями. Центр Небесной Гвардии был явно подготовлен к тому, чтобы уместить целых две тысячи солдат, выставленных ровными шеренгами. Чертежи всех зон крепости тщательно продумывались шестью инженерами единорогов задолго до начала создания Небулоса. И более того, сама укладка мнимых облаков и строительство заняли куда меньше времени, чем затратили народы на Элларис, Мирреан или Айронклад в свои годы. Летающая крепость при случае непредвиденной угрозы должна была принять отборные войска стражей из Кардера, чтобы вести осады, или наступления прямо с воздуха. Но сейчас гарнизон насчитывал не более трёх сотен гвардейцев, так что места для бега и маршей оставалось прилично.

Чтобы не отвлекать жителей крепости и заодно предоставить отличную защиту воинам, Гвардию окружили стенами, которая начиналась и смыкалась на больших парадных воротах, а также выстроили два бастиона: названные Радугой и Холодом в честь счастливых и печальных воспоминаний Королевства. Первый бастион служил крылатым воинам лётным полигоном, а во втором они проводили тренировки холодным оружием.

Площадь для учений и маршей просматривалась так хорошо, что Пэнси мог разглядеть практически все здания Небесной Гвардии. Начиная от самих врат, что высились левее от него и следуя от них в противоположную сторону: казармы для гвардейцев-кобыл, арсенал, трапезная, лазарет, Дом офицеров, полигон для общей подготовки, стрельбище, Дозорная Башня, Дом хранителей, казармы стражей и они же для гвардейцев-жеребцов.

Тем временем, отряд, в котором служил Пэнси, дожидался Командующего, загодя выстроившись шеренгой. Поодаль от него в разных концах площади офицеры уже во весь опор муштровали другие отряды. А Свифт вовремя занял своё место рядом с кобылой по имени Айрес — она стояла первой. Юнец быстро шмыгнул в конец строя и замер, увидев, как из красиво исполненного трёхэтажного здания белоснежной расцветки — Дома офицеров — вышли три пегаса в форме, говорящей самой за себя, а также несколько стражей. Лейтенанта Мирида и Харрикейна узнать Хворосту не составило труда, а вот третьего он иногда заставал на Дозорной Башне в ночные часы, или на лётной подготовке других отрядов, но никогда с ним не виделся в лицо. Судя по шлему и наплечникам, тот жеребец имел звание капрала.

Если бы каждого из офицеров Небесной Гвардии спросили о нынешнем году, он бы назвал его крайне щедрым для гарнизона крепости: группа новобранцев, которую разделили на два отряда по восемь и двенадцать пони, а также пять смотрителей на Дождевой Сбор — место, где находились погодные машины и создавались мнимые облака. Такой шедевр архитектурной мысли не заметил бы в Небулосе только слепой, ибо его заметно выделял сам образ, созданный общими усилиями земных пони, воронов и единорогов. В первую группу, куда зачислили Пэнси с его другом, готовили к проведению разведки в Этерии и дальних землях, а также стрельбе из луков. Вторую же стали обучать азам обороны и владению копья, чтобы пополнить основной костяк войска Гвардии. В случае вторжения чужеземных захватчиков, копьеносцы должны были первыми разить врага с небес, либо вести бои вместе со стражей Корвинга по фронту.

Обитель, в которой находился высший гвардейский состав и на которую глядел теперь юнец, построили в некоем единстве традиционного для пегасов стиля, встречающемся в старых кварталах Кардеринга, и невиданных ранее идей от единорогов, земных пони и воронов. По обеим сторонам от высокой арки с воротами две тройки резных колонн держали балкон, с коего велись наблюдения за действом на площади. Небольшие окошки на фасаде, а также между колоннами, легко превращались в бойницы для лучников — тем более там всегда держали полные колчаны стрел. С боков к зданию примыкали две пристройки, где располагались личные покои всех офицеров. Эти  сооружения легко выделялись на общем фоне Гвардии необычными крышами, оформленными в образе ветряных шлейфов, а также широкими створками, дабы пегас, в случае непредвиденных обстоятельств, мог прямо на лету попасть в помещения Дома. В обычное время, тем не менее, все пользовались главным входом, поднимаясь по лестнице, а проёмы держали закрытыми, ибо ночью блуждали северные холода. Они рвались вглубь Этерии даже тогда, когда там ещё властвовала осень.

И только успел Пэнси вздохнуть с облегчением, как тут же услышал голос — весьма неприятный его слуху голос:

— Глянь, кто пришёл, — ухмыльнулся один пегас, выставив своё хитрющее, наглое лицо из середины ряда, — я-то решил, ты уже свалил отсюда.

— С чего это я должен был свалить, Кьорт? — в полном недоумении прошептал юнец. Он решил не переглядываться со своим товарищем, боясь получить какой-нибудь упрёк со стороны офицеров.

— Да ты вот стараешься-стараешься, а твоё хвастовство, выходит, никому не втёрлось.

— Чего? — обидчиво пробубнил юнец. — Да я ведь…

— А ну замолкли оба! — злостно процедила Айрес, а взгляд её сверкнул, подобно молнии. — Если Харрикейн сделает отряду выговор, я вас прибью!

Так все затихли, а кобыла победоносно распрямилась и приготовилась встретить Командующего со всем заслуженным почтением. К везению гвардейцев, Харрикейн их ругани не заметил – весь путь от Дома офицеров он разговаривал с лейтенантом Миридом. Чего там, даже головы не поднял, чтоб осмотреть их строй, или принять честь остальных воинов и командиров на площади, из-за которых прервалась особая симфония из громких возгласов и застыла мертвенной тишиной в воздухе. Зато капрал ничего не упустил, что Пэнси заметил по его взгляду и тут же занервничал.

Пятнистый жеребец, пытаясь отвлечься от сурового и кое в чём неприятного вида Командующего, уделил своим вниманием стражей из Кардеринга, что стояли у арсенала и Дома хранителей. Это были отборные воины Академии, облачённые в сверкающие доспехи из легчайшей стали, украшенные яркими красными полосами. Их копыта надёжно скрывались под высокими сапогами и щитками с изгибами довольно сложного вида. Как говаривали местные, такие формы не мешали пегасу быстро летать даже при полном снаряжении, а наоборот, помогали ему. Подобные изгибы встречались на наплечниках, нагруднике и поножах. А лица они скрывали под шлемами, имеющими узковатый вытянутый контур, лишь одни глаза можно было разглядеть за тонкими вырезами. У этих шлемов был невысокий белый гребень и длинный, подобно флагу красный шлейф; два уходящих назад стальных пера, а также небольшие отверстия по бокам от носа, чтоб воину свободней дышалось. Они были предусмотрительно защищены от встречных потоков воздуха спереди.

В качестве оружия стражи, с первых дней формирования, использовали только длинные копья. Их с детства учили ими пользоваться только левым копытом, считая, что у пони там заложена великая сила, правое же их было приспособлено для щита. Как известно, у земных пони и пегасов они походили на естественное продолжение наплечника, когда сами единороги таскали особые большие щиты на пястях.

Щитовая броня стражей являлась для них чуть ли не важнейшим поводом для гордости, ведь каждая из них была единственной в своём роде. За исключением определённых размеров и герба Кардеринга — представляющим из себя щит с расправленными крыльями, за которым скрывались два перекрещённых копья — всё прочее делали сами стражи, либо их жёны. Узоры, росписи, цвета, символы, полосы из тканей и металлов наносились по личным предпочтениям доблестных воинов Академии. Разумеется, стража из Небулоса имела свои отличия от собратьев из Кардера в виде более лёгких, но при этом крайне сложных в ковке доспехов и оружия.

Тем временем, лейтенант Мирид закончил свой крайне важный, судя по его выражению лица, разговор. Пэнси знал, что командир, обучавший его и весь отряд в первые месяцы, должен был оставить их на попечении нового офицера, а самому взяться за другую, более опытную группу. Кажется, об этом он с Командующим и говорил.

Лейтенант с тех первых дней знакомства был терпеливым, преданным службе наставником: добрым в душе, но суровым на деле. Уставший от жизни солдат, который не мог оставить Гвардию — за те пару месяцев он слегка поседел, и заметно исхудал. Через него явно прошло немало других пегасов, но почему-то уходить на покой в свой родной город ему не хотелось.

Ноги, шея и лицо Мирида были изуродованы шрамами, а под одеждой их, наверное, и вовсе не сосчитать. Ещё до встречи с лейтенантом Пэнси успел немало разузнать об этом жеребце из разговоров других, более старших гвардейцев. И юнец до последнего воображал его этаким грузным бородатым старцем, которому не хватило бы сил, чтоб взлететь. Но как же он в нём ошибался. Это был статный, на удивление красивый пегас, в теле которого ещё горел яркий огонь, несмотря на возраст и боевые отметины. Мирид любил следить за собой, всегда ходил в безупречно чистой, опрятной форме, с причёсанной гривой и гладко выбритым лицом. Он словно хотел отвлечь внимание от своих грубо заживших ран и, по мнению Хвороста, у него это получалось весьма хорошо. Как ни странно, он, наверное, был единственным офицером в Гвардии, не носившим доспехов совсем. С его собственных, довольно расплывчатых слов, он и на войне бился с врагами в простой одежде. Лейтенант имел тёмно-рыжий окрас шерсти и серую гриву, а также алые глаза, что встречались у пони ещё реже, чем зелёные или фиолетовые.

И вот он печальным взором одарил своих бывших ребят, не промолвив ни слова, а затем неспешно расправил крылья и улетел в сторону Радуги, где предстояла череда лётных учений его новой группы. Но слова здесь без надобности, гвардейцы и так всё поняли. Пэнси едва мог представить, как тяжело было расставаться их первому командиру с воинами, которых он наставлял целый год, а то и больше ради него и нового отряда.

Интересно, он нас любил, или ненавидел? — впервые задумался о подобном юный жеребец. — Всего два месяца, два месяца! Он так спешил от нас избавиться?

Харрикейн вместе с капралом встал напротив отряда и огласил воинским приветствием, да так, что затем его речь гулким эхом пронеслась по всей территории Гвардии:

— Лучники, равняйсь!

Пегасы в ту же секунду распрямились и высоко подняли головы.

— Смирно! Если среди вас, гвардейцы, есть такие, кто не знает моего имени, то вам не место в моей Гвардии! Так не затесались ли в наших рядах такие?!

— Никак нет, Командующий Харрикейн, сэр! — в один голос отрапортовали пегасы.

— Рад это слышать! С этого дня вы и отряд капитана Антики отныне находитесь под моим командованием. Я много наслышан о вас после успехов в Землях быков и на Дальнезападном хребте — это похвальные достижения, гордитесь ими!

— Во имя Генерала и Небесной Гвардии, сэр! — хором воскликнули молодые воины.

— Сегодня вы станете небесными стрелками! Как меняется наше вооружение — так и мы изменяем себя! Гордитесь собой, вы первые из многих последующих! — начал расхаживать он вдоль шеренги, глядя каждому в глаза. — Времена теперь другие, и мы безоговорочно примем их волю! Настал час отправить наши верные луки на заслуженный покой.

Все в отряде с недоумением переглянулись, в особенности Фолк, который любил это оружие больше, чем кто бы то ни был. Айрес отреагировала на слова Харрикейна весьма обыденно — с крайним недовольством. Эта пегаска отдавала предпочтение мечам, да что там — её копыта были созданы только для них, и ей явно не хотелось тратить ещё больше времени на обучение чем-то другим.

Тут капрал вышел наперёд и принялся дотошно разглядывать каждого из гвардейцев, будто цинично их оценивая. Пегасы по его взгляду поняли, что им следовало засунуть своё мнение куда подальше и как можно глубже, если на то пошло.

— Капрал Вияр примет на себя полномочие отдавать вам приказы в ближайшее время, — продолжал Командующий. — Также он будет сопровождать вас на разведке в моё отсутствие, либо при тактическом разделении отряда! Это вам ясно?

— Так точно, сэр! — с кратким промедлением отозвались те.

— Мне нравится ваш настрой, стрелки! — суровым и, возможно, уважительным кивком похвалил Харрикейн свежих подчинённых. — А теперь перекличка! — и гвардейцы затаили дыхание в ожидании, когда к ним выступил капрал.

В отличие от Мирида, этот офицер выглядел куда моложе, хотя красотой природа и обделила его. Капрал имел грубые черты лица в виде большого носа с неприятного вида складками, несоразмерные уши, странное чёрное пятно у лба на правой стороне, где не росла шерсть, будто её оттуда он выдирал. Словно этого мало, левую часть его лица покрывали шрамы, похожие на следы зубов и когтей: очевидно в своё время ему не посчастливилось угодить в пасть волка, который выдрал жеребцу приличный кусок мяса у щеки. Судя по нынешнему виду морды, целители единорогов попытались хоть что-нибудь подлатать своей магией: они затянули самые глубокие порезы, а некоторые раны даже полностью излечили, оставив на их месте чуть заметные полосы. И, внимательно рассматривая капрала, Пэнси вдруг подумал о том, как выглядели эти раны изначально, после схватки, а может и нескольких, с противником. Маги ведь так и не смогли вернуть ему первозданный образ. На худощавой и неестественно впалой щеке остался настолько тонкий слой плоти, что за ней проступала челюсть с зубами, пусть и едва заметно.

Тем не менее, капрала эти изъяны внешности совершенно не волновали, по крайней мере, он не давал ни малейшего повода относиться к себе неуважительно из-за них: едва кто-то начинал косо поглядывать в его сторону, как тут же этот невезучий пони встречался с жестоким взглядом офицера и жутко дёргающимся веком. И только число любопытных резко поубавилось, Вияр принялся внимательно оценивать пегасов, медленно переводя свой взор от начала строя. У него были тёмно-карие глаза, а опущенные, густо-заросшие брови придавали им поистине непоколебимый и устрашающий вид. Однако Пэнси видел в этом жеребце лишь тяжкую печаль. Тут вдруг наведались за крепостные стены порывы северного ветра, и небрежно вычесанная мрачно-серая грива капрала заплясала в диком танце из-под шлема. Хотя большую часть тела Вияра скрывала чёрная броня, по шее можно было понять, что у него бурая шерсть, а на передних ногах, укрытых за щитками, белоснежный окрас.

Нежданно капрал остановился на середине отряда и принялся упрямо разглядывать Пэнси, высмотрев его через всю шеренгу. У Хвороста от его взора подступил к горлу тяжкий комок, а ноги задрожали, как у пугливой кобылицы. Когда же Вияр передал какую-то исписанную бумагу Харрикейну, и — пока тот отвлекался на неё — подошёл к юнцу вплотную, то рядовой уже мысленно готов был распрощаться с Небесной Гвардией. Будучи так близко к офицеру, жеребец слышал его тяжелое сопение и чувствовал, как от него исходил пробирающий до дрожи запах пота. Юнец мог бы радоваться, что ему не предстало случая побывать в казармах земных пони.

Да что я сделал-то? Ну что? — всё повторял жеребец в негодовании.

Офицер же вытащил из кармана серый платок и молча, хоть с презрением в глазах, протёр им грязные разводы на доспехах юнца. После чего ушёл обратно на своё место.

— Рядовая Айрес! — начал зачитывать имена с листка Харрикейн.

— На месте, сэр! — возгласила та кобыла на всю площадь, сделав шаг вперёд и шаг назад. Подобные действия затем совершили все остальные, услышав собственные имена.

— Рядовой Свифт!

— На месте, сэр!

— Рядовой Мья́рин!

— На месте, сэр!

— Ты идёшь по стопам отца, а это достойный путь! Знай, что мы возлагаем на тебя большие надежды. Он был прекрасным капитаном и теперь с достоинством носит звание майора! Не подведи его, небесный воин!

— Так точно, сэр, — с несколько безрадостным видом ответил тот.

— Рядовой Кьорт!

— На месте… сэр! — словно подавившись чем-то, прохрипел тот. Правда, офицеры будто не заметили этого.

— Рядовой Стилл!

Боец, стоявший рядом с Вэллой, молчаливо шагнул вперёд.

— У нас принято докладывать о своём присутствии старшему по званию! — капрал рявкнул так громко, что Пэнси в испуге дёрнулся. — Словами, рядовой! Или ты язык свой проглотил?!

— Никак нет, сэр, —  совершенно невозмутимым, хладнокровным тоном ответил тот. — Но разве вам недостаточно того, что я уже дал о себе знать?

Харрикейн только хмыкнул за такую немыслимую дерзость, но капрала это задело не на шутку. Казалось, ещё хоть один посторонний звук и он разорался бы на всю площадь, а там дошло б уже до серьёзных наказаний.

— Капрал Вияр, — сказал Командующий, — после стрельбища проведите с этим гвардейцем особый урок нравоучения и дисциплины, — а затем он лично обратился к Стиллу. — Я знаю, о чём ты думаешь, рядовой: к чему все эти правила, зачем тратить на них время? Но именно в мелочах кроется залог нашей плодотворности во всём, за что мы берёмся!

— Я стремлюсь быть лучшим, — ответил странноватый пегас. — За гвардейца должны говорить не слова, а его дела. На войне и в гуще битвы слова рядовому ни к чему, лишь командир — его разум и направление.

— Но стоит нам почитать историю, и мы узнаем, что вершили её по воле слова. Пока нет войны, исполняй свои обязанности наравне со всеми, — промолвил ему напоследок Харрикейн. — Иначе, в следующий раз ты не услышишь от меня таких слов. Пока мои офицеры будут отсчитывать каждый удар хлыста по твоей плоти.

— Вернись в строй, рядовой! — взревел капрал Стиллу прямо в ухо.

— Так точно, сэр, — но что тот сразу же повиновался

Немного погодя, командир вновь принялся зачитывать список.

— Рядовой Фолк!

— На месте, сэр!

— Гвардеец Фолк, — обратился Командующий к нему опять, но уже с чувством гордости, — мне докладывали о твоей безупречной, прямо, исключительной стрельбе из лука. Так держать!

— Служу во имя Генерала и Небесной Гвардии, сэр! — крайне самоуверенно ухмыляясь, отрапортовал Фолк.

— Рядовая Вэлла!

— На месте, сэр! — воскликнула кобылка своим звонким голосом, похожим на прекрасную арфу.

И оставалось лишь одно, ничем не примечательное имя.

— Рядовой Пэнси! — тут он, не дожидаясь выхода бойца, перевернул список обратной стороной.

— На месте, сэр!

— Теперь, когда мы знаем друг друга в лицо, настало время исполнить свои обязанности! Чтобы стать небесными стрелками, вы должны научиться стрелять из арбалетов. Это оружие прибыло к нам совсем недавно, так что я сам знаю о нём лишь немногое. По словам хранителей — это более точный и, что важнее, удобный лук, предоставленный нам стараниями земных пони и единорогов, — с этими словами Командующий пересёкся взглядом с капралом, а тот, в свой черёд обратился в сторону Дома хранителей. Затем Вияр совершил пару жестов, и врата у Дома распахнули стоявшие на карауле стражи. — Также вы знаете, гвардейцы, что сегодня предстоит ещё одно важное событие — сегодня день, когда из Небулоса мы отправляем дождевые облака! Наши братья и сёстры на Дождевом Сборе готовят самую крупную гряду облаков за всю эту осень! — продолжил Харрикейн крайне воодушевлённо. — И в эту ночь вы, крылатые воины Небулоса, поможете им всё завершить вовремя!

Едва речь коснулась погодных мероприятий, Пэнси вспомнил, отчего не переносил ничего нового в жизни. Осень была тем временем, когда в строгий, и столь привычный для всех гвардейцев распорядок дня вторглось нечто из внешнего мира. Того, что покоился на земле, и который возложил на крепкие основы Небулоса жизненно важную цель. Ещё месяц назад юнец и понятия не имел, что дождевым мастерам нужна хоть какая-то помощь, а теперь всё будто перевернулось с ног на голову. Но тому причиной была ежегодная традиция — крайне важная для благополучия всего Королевства — когда в осенний период земные пони успевают собрать ещё один, а то и два урожая до прихода созданной пегасами зимы.

— Во имя Генерала и Небесной Гвардии! — хором поддержал отряд командира.

Хранители в составе двух пегасов, тем временем, выбрались из Дома и двинулись к площади. Один из них тянул за собой гружённый деревянными ящиками “аэрвинг” [airwing],  а второй его сопровождал, готовясь доставать новое оружие. Так же, как и встреченная Пэнси хранительница в коридоре, эти двое носили длинные одеяния с капюшонами, только небесно-голубого цвета и с вышитым на боках гербом Небулоса. В гильдии этих трудолюбивых, но молчаливых пони важное предпочтение отдавалось серым, голубым и белым одеждам. За пределами самой Гвардии, хранители расхаживали только в белом, что соответствовало форме рабочих Дождевого Сбора, который являлся их главной территорией.

Заводя речь об аэрвингах, на простом языке они выполняли те же задачи, для которых придумали телеги, повозки и кареты, то есть позволяли доставлять разнообразные грузы по небу. Самая главная их часть – корпус, или основа, крепящаяся к бокам носителя на двух оглоблях, держалась в воздухе с помощью неживого облака, созданного из особого раствора. Как юнец приметил за время службы, при виде этих парящих диковин на каменном лице Айрес всегда появлялась толика счастья. Для подъёма и спуска основы, пегасы регулировали подачу воздуха при помощи маленьких рычагов на левой оглобле. А размеры и грузоподъёмность этого крайне полезного изобретения всецело зависели от количества мнимых облаков под корпусом. На несущую основу железа уходило больше всего: большие и несложные в изготовлении детали выплавляли прямиком в кузницах Айронклада, либо Кардеринга, тогда как мелкими шестернями, рычагами и прочим уже занимались единороги. Довольно интересно, что сама крепость Небулос, в какой-то мере, считалась народами Королевства самым крупным аэрвингом из всех созданных.

Вскоре пегасы-хранители дотянули груз до стрельбища, опустили «небесную повозку» наземь и открыли деревянные ящики, на стенках которых виднелся герб Арклайдов — наиболее уважаемого рода в столице земных пони, Айронкладе: кузнечный молот, по обеим сторонам которого возвышались колосья пшеницы — по шесть на каждую. Главенствующее лицо правящего дома, Канцлер Паддингхед и его верные соратники приготовили и доставили оружие точно к назначенному ими же сроку. По крайней мере, так рассказывал лейтенант Мирид буквально на прошлой неделе, восхищаясь пунктуальностью Арклайда — столь редкого качества среди земнопони.

Харрикейн раздал команды и повёл отряд гвардейцев маршем к стрельбищу. Когда Пэнси смотрел на безупречно выверенную походку этого статного жеребца средних лет, не восхищаться им было невозможно. Командующий заметно выделялся среди остальных пегасов и офицерского состава, во многом благодаря ужасному шраму на всё лицо, который пугал юнца до жути: глубокий разрез от верхней челюсти и, доходя ко лбу, он пересекал, затянутый белой дымкой, левый глаз. Можно было точно сказать, что бывалый воин получил ранение от меча, если бы не крошечные голубые завитки по краям, напоминающие молнии. Кожа в таких местах вздулась, а шерсть больше не росла. Но как бы то ни было, даже подобная отметина не смогла испортить красоту его целого глаза зелёного цвета и не затмила твёрдость взгляда.

Наверное, в молодости ему отбоя не было от хорошеньких пегасочек, — едва сдерживал улыбку Пэнси, стоило ему хоть на мгновение представить, что шрам у командира бесследно исчез.

Натёртые до блеска доспехи из воронёной стали гармонично сочетались с угольно-чёрной гривой и аккуратной бородой. По всей броне проходили тонкие узоры из чистого серебра, а грудь возвеличивал золотой герб Небесной Гвардии: облако, пронзённое молнией. Изготовление таких лат предъявляло мастеру крайне высокие требования, ведь снаряжение должно было выйти не только прочным и удобным, но ещё и лёгким. Правда, здесь, каким бы ни был умелым кузнец, облегчением защитных пластин занимались единороги. Со времён появления в Королевстве, этот знаменательный доспех насчитывался всего пятью экземплярами, три из которых достались Генералу и его элитной страже. Последний же комплект, принадлежащий знаменитому герою крылатого народа — Тагерону-Воителю, красовался в арсенале на самом почётном месте.

На голове Командующий носил особый шлем с гребнем и такими же узорами, как у брони. При беглом взгляде, его убор, казалось, не отличался от прочих офицерских шлемов, но вскоре Пэнси обратил внимание на забрало, хитро укрытое под лобной частью, а судя по форме, оно могло закрыть только глаза и щёки. Мало какие народы Этерии знали, что подобный гребень делался прямиком из гривы хозяина и перекрашивался в чёрный, белый или красный цвет, зависимо от принадлежности войск и городов. Это была одна из важнейших традиций крылатых воинов, которую они бережно чтили и по сей день.

Чёрный гребень у чёрного пегаса… — хмыкнул юнец, с интересом разглядывая броню Харрикейна. — Даже менять не пришлось.

Командир поправил сверкающий бликами ворот с бережливостью королевской особы, и золотистые лычки весело заискрились от факелов, развешанных у стрельбища на стенах. На гладком, с мелкими царапинами покрытии ножных лат в то мгновенье отразились лица нескольких гвардейцев. Щитки, обувь и поножи крепко держались и легко снимались при помощи хитро продуманных стальных зажимов, благодаря которым ушли те бывалые дни, когда доспехи на гидовых ремнях приходилось снаряжать двум пони. В отличие от боевых магов и стражников единорогов, пегасы отдавали предпочтение открытым с тыльной стороны ногам: эта, кажущаяся мелочью, идея заметно сокращала время полного облачения, да и к тому же не сковывала движений во время галопа.

Харрикейн, подобно всем бойцам, ходил без тканевых поддоспешных одеяний, которыми в Небесной Гвардии снаряжались только в холодные времена. На крепких, жилистых ногах и животе командира Пэнси заметил ещё много шрамов и давних ранений, хоть они всё равно бессильно меркли в сравнении с лицом. Некоторые из этих мест Командующего так и не обросли шерстью, зияя светлыми проплешинами. За исключением того, пегасу достался от родителей приятный глазу песочно-бежевый окрас. А разговаривал бравый жеребец с подчинёнными громко, на возвышенном, но не раздражающем тоне, придавая тем самым особую важность каждому слову.

— Вижу, некоторым хотелось бы меня о чём-то спросить? — обратился Харрикейн к воинам, пока хранители готовили снаряжение. — Так спрашивайте, пока есть время!

Капрал, стоявший неподвижно, подобно скале, вновь перевёл взгляд от первого гвардейца к последнему, только с куда большим презрением, чем раньше. И Айрес, внимая голосу командира, сделала шаг вперёд:

— Рядовая Айрес, я слушаю тебя.

— Командующий Харрикейн, сэр! — с завидной гордостью огласила кобыла на всю площадь. — По личной инициативе отряда, лейтенант Мирид, часто для нас проводил больше учений в фехтовании и владении копьём!

— Говорила бы за себя… — проворчал юнец, на что гвардеец по имени Фолк, стоявший по соседству, издал хриплый смешок.

А пегаска всё продолжала:

— Останутся ли учения под вашим началом в том же приоритете, сэр?

— Полагаю, у лейтенанта были веские причины, чтобы тратить служебное время на оружие, которое вам даже не положено? — в голосе Харрикейна явно проявилось недоверие.

— Так точно, сэр! Среди нас есть те, кто лучше ведёт себя в ближнем бою! Именно по той причине, лейтенант развивал у нас оба направления, сэр!

— Что ж, весьма похвальная инициатива, рядовая Айрес, — едва приметно улыбнулся бравый пегас. — Битвы порой бывают непредсказуемыми и умение действовать в любой обстановке помогут как отряду, так и вашим соратникам, — после этих слов кобыла засияла. — Но, теперь вы получаете в свои копыта арбалеты — а это совершенно другое оружие, и потому — они ваш главный приоритет.

И тогда Айрес разочарованно поникла головой.

— Держать подбородок выше, рядовая! — взревел на всю округу капрал. — Ты стоишь перед старшим по званию! — на что пегаска в мгновение ока выровнялась по струнке смирно.

Хоть командир имел самое высокое звание в Гвардии и был известен во многих кругах Этерии, вёл он себя довольно сдержанно, даже в чём-то вежливо по отношению к рядовым воинам. Хотя у Пэнси создавалось впечатление, что Харрикейн показывал себя с такой стороны лишь тогда, когда всю грубую работу по дисциплинарному воспитанию брал на себя капрал. Проверять эту теорию у пегаса не было ни малейшего желания, ему не хотелось видеть “тёмную” сторону Командующего.

— Рядовая Айрес, встать в строй! — отдал приказ Вияр.

— Так точно, сэр!

Кобыла явно намеревалась сказать что-то ещё, но решила не испытывать терпение офицеров дольше, чем ей полагалось. Она развернулась на месте и заняла место в шеренге.     

— Ещё вопросы? — осмотрел всех Командующий.

— Никак нет, сэр! — хором отозвались все, кроме Айрес, пока время неловкой тишины не растянулось больше.

— Тогда приступаем, стрелки!

Хранители, тем временем, расставили девять арбалетов по безупречно ровному порядку на краю аэрвинга. Командир взял один из них и передал его капралу, а Вияр закрепил его с характерным щелчком на правом копыте. Парные стальные зажимы на пружинах с гидовой подкладкой ничем не отличались от крепежей импеланов — они так же крепко охватывали всю пясть — что казалось естественным и даже предсказуемым шагом ремесленников, ведь новые решения требуют больше времени и сил, чем проверенные.

Разумеется, главная часть оружия гвардейцам была куда интереснее, чем какие-то зажимы. С первого взгляда арбалет походил на лук, к средней части которого приделали деревянный брусок, но все особенности крылись в мелочах. Хранители, видно, уделили немало времени, чтобы Харрикейн мог не только разобраться в устройстве оружия, но ещё так живо рассказать об этом своим подчинённым.

Пока Командующий говорил обо всех деталях и о принципе работе механического лука, Пэнси по второму разу мысленно повторял каждое слово Харрикейна, смотря на правое копыто Вияра, чтобы лучше всё запомнить и понять. Главная дуга, она же колодка имела раздельные плечи, которые при надобности могли складываться. Далее шла самая длинная часть — ложе, наверху которого имелся паз для маленьких стрел, или, так называемых, болтов. Посередине возвышался стальной захват, предназначенный для свободной конечности. Выстрелив, пегас должен был поставить ногу с арбалетом на землю, а другой поднять захват до предела. Этим действием тетива натягивалась почти до конца ложа, а там её крепко удерживал двухопорный спусковой механизм. Затем гвардеец должен был надавить на прижимной блок у бочкообразного колчана, закреплённого позади арбалета, благодаря чему новый снаряд вставал на своё место — и всё, оружие снова готово к бою. Казалось, такие действия поставят капрала в неловкое положение, но Вияр быстро освоился и заряжал самострел за несколько секунд, настолько добротными и плавными сделали механизмы земные пони с единорогами. Напоследок, Харрикейн отметил, что в колчан вмещается только двадцать четыре болта, после чего его следует заменить.

— Теперь мы покажем, как он стреляет на деле! — Командующий обратил свой взор в сторону целого ряда из десяти соломенных мишеней, поверхность которых выкрасили рядами круговых разделений. Эти цели крепились на причудливо собранных железных стойках перед тюками залежалого сена. — Капрал Вияр, готовься! — и тот прижал копыто к спусковому крюку, что крепился немного дальше пястного захвата. — Целься! Стреляй!

И с характерным свистом, острый снаряд вырвался из ложа и вонзился совсем рядом от центральной метки. Многих из отряда впечатлило увиденное зрелище: вся мощность выстрела теперь полностью зависела от механизмов оружия, а не возможностей пегаса, и, к удивлению гвардейцев, она в разы превосходила их старые, неуклюжие луки. Повторяя успехи собрата — баллисты, арбалеты могли наносить глубокие и страшные раны.

— Вам всё ясно, гвардейцы? — обратился к отряду Харрикейн.

— Так точно, сэр!

Пэнси выдохнул с облегчением, увидев, что здесь не было ничего сложного — часто характерной черты всего созданного единорогами.

— Очень хорошо, бойцы! Капрал Вияр, сложить оружие! Рядовые, в две шеренги — стройся

Пегасы без промедлений исполнили эти приказы, разделившись на две группы: Айрес, Мьярин, Стилл и Фолк в первой; Свифт, Кьорт, Вэлла и Пэнси во второй, по крайней мере, они должны были стоять в таком составе, пока Кьорт не занял первое место в нетерпении. А младший офицер, не видя этого, сложил арбалет, отцепил колчан и передал всё хранителю — который тут же убрал снаряжение в ящик — а после остался рядом с Командующим. Тем временем, пони в капюшонах раздали отряду арбалеты и вернулись обратно к аэрвингу. Вооружившись по команде Харрикейна, и заметив, что самострелы подходят как для правой, так и левой передних ног, стрелки промаршировали к отмеченным позициям.

— Я покажу, как надо стрелять, — самодовольно прошептал Кьорт, ехидно улыбаясь. — Вам даже покажется, что это слишком легко.

— Помню, ты про импелан то же самое говорил, — хмыкнул, едва сдерживая смех, Мьярин, — а в итоге дальше слов-то…

Закончить мысль тот не решился, ведь суровый взор капрала настиг его шеренгу, а Командующий начал вызывать гвардейцев:

— Рядовая Айрес, рядовой Кьорт, занять позицию у своих линий!

И они, гордым цокотом отстукивая по площади, встали у белых акритовых полос, которыми были окрашены некоторые из плит. Расстояние от них и до мишеней неслучайно составляло ровно сорок метров, ведь такая длина среди местных считалась золотой серединой. Для таких ребят, как Фолк, мишени выставляли даже и на восемьдесят метров.

К Харрикейну в ту минуту подлетел страж из Дома Офицеров, чтобы вполголоса поговорить о чём-то с командиром и улететь обратно. После такой встречи бравый жеребец обратился уже к Вияру:

— Капрал Вияр, принимайте командование отрядом в моё отсутствие!

— Есть, сэр! — у того будто пламя разгорелось в глазах.

Отдав честь вслед за капралом, Харрикейн покинул стрельбище и его гордый силуэт исчез в стенах Дома Офицеров.

— Арбалеты наизготовку, рядовые, вам даётся три попытки! Целится по моей команде!

Плечи разложены, захваты подняты, болты скользнули в пазы. Два гвардейца выставили копыта, ожидая приказа. Рядовой Пэнси затаил дыхание и с любопытством приметил, что кобыла по имени Айрес держала самострел в левой пясти, коей она в своё время орудовала луком.

— Пускай!

Щёлкнули спусковые крючья, и ожил хитроумный механизм, да как звонко, стремительною песней сорвалась тетива, подобно яростному зверю, да как полетели смертоносные жала навстречу безобидным преградам. Айрес угодила в самый край мишени, едва не пустив снаряд мимо, а Кьорт оказался удачливей и попал в грань между центром и соседним кругом.

— Что это такое, рядовая Айрес? — нахмурился капрал. — Не дело так лучнику стрелять!

— Мне надо приноровиться, сэр! — сразу же ответила кобыла, но, призадумавшись, она добавила ещё. — Я лучше всего показывала себя в фехтовании, сэр! Поверьте, в ближнем бою вы не найдёте лучшего воина!

— Теперь изволь тогда… — набрал тот больше воздуха в груди, — стать лучшим стрелком! Чего стоите?! Заряжай, целься! А ты, рядовой Кьорт, можешь стрелять лучше! — отчего самодовольная улыбка того жеребца быстро исчезла с лица.

— Запускай!

Капрал явно был не в ладах с общими командами Небесной Гвардии — недаром, при таком звании.

И вновь старые, зияющие сотнями несквозных дыр, мишени приняли в себя очередную пару крепких болтов. Когда шелуха от соломы опала наземь, Пэнси увидел, что Айрес улучшила результат и попала в шестой круг. Но пламя удачи Кьорта заметно угасло — его снаряд вошёл за границу пятого круга. Не будь здесь капрала, он бы, наверное, со злостью разнёс бы арбалет на куски. Вияр лишь с разочарованием покачал головой. А судя по лицу кобылы, ей всё это теперь стало безразлично.

— Значит, достойных результатов от вас я больше не увижу, рядовые?! — заключил капрал. — И это те лучники, которыми хвалился наш славный Командующий? Да как вы смеете так позорить его! Даже я — всю жизнь бок о бок с мечом и то, лучше стреляю!

Мьярин едва сдерживался, чтобы не захохотать при виде глуповатого выражения морды Кьорта после второй попытки.

— Я покажу, как надо стрелять, я покажу, как надо стрелять… —  всё повторял жеребец язвительно, настырно поглядывая на Стилла. Но тот держался невозмутимо и ни единый мускул на лице не дрогнул.

— Хранители, поднять мишени! Гвардейцы, на крылья! Готовьтесь вести стрельбу с воздуха! — отрапортовал Вияр зычно, даже не перевёл дыхания.

На что пегасы в одеяниях смиренно повиновались. Они оставили аэрвинг и с помощью рычагов, скрытых за тюками сена, наклонили две мишени к небу, чтобы вновь удалиться на своии места. По команде офицера рядовые Айрес и Кьорт расправили крылья и поднялись до крыши Дома Офицеров. И первое время они старались приноровиться держать арбалеты на вытянутом копыте, при этом ещё правильно распределяя вес на крылья. Судя по тому, новое снаряжение оказалось тяжелее луков.

— Целься! — стрелки приготовились. — Пускай!

Вполне ожидаемо, что Айрес допустила промашку, а умений Кьорта хватило лишь на самый край мишени.

— Вот наша первостепенная задача, гвардейцы! — обратился затем капрал к отряду. — Я сделаю так, что каждый из вас будет попадать в центр на лету!

Сказал тот, кто умеет сражаться только на мечах, — усмехнулся Пэнси. — Если он говорил правду, конечно…

И будто наперекор юнцу, капрал дал знак одному из хранителей и принял из его копыт свой арбалет; зарядил его, предварительно вставив колчан, а затем поднялся в небо и без особых усилий попал в яблочко. Пэнси так и остался стоять с раскрытым от удивления ртом, как и некоторые из отряда.

— Оружие теперь другое, но это не оправдание, бойцы! — перезарядил он самострел вновь. — Если вы умеете стрелять из лука, из этого также научитесь! Рядовая Айрес, рядовой Кьорт — встать в конец своей шеренги! — и дабы эффектно завершить речь, офицер выстрелил снова, а его снаряд вонзился в нескольких сантиметрах от предыдущего. Затем он вернул самострел хранителю.

— Я буду проводить с вами учения каждый день, пока не увижу достойного результата! Понятно?! Кхм, рядовой Мьярин, рядовой Свифт, занять позицию у линий! Целимся по моей команде!

— Пускай! — раздалось на всю площадь через пару волнительных мгновений тишины.

Мьярин и раньше показывал себя хорошо на стрельбище, так что ему не составило труда управиться с арбалетом так, чтобы не позориться на глазах капрала. Уже со второй попытки его снаряд пробился внутрь центрального круга. А Свифт, который поначалу расстроился из-за седьмого круга на мишени, со второго раза попал чуть ли не в центральную грань. Правда, держать самострел ровно и так долго ему оказалось не по зубам, когда он поднялся на крыльях: болт скользнул по самому краю цели и упал мёртвым грузом на плиты. Там же Мьярин выстрелил немного хуже предыдущего раза — лишь третья метка из восьми.

— Удовлетворительно, — кивнул Вияр, нахмурив заросшие брови. — Рядовой Свифт, в следующий раз ты у меня будешь отжиматься за промахи! А ты, рядовой Мьярин, показал себя достойно, видно, у кого пример берёшь!

Следующими пегасами на очереди были Стилл и Вэлла. При этом кобылка предпочла орудовать самострелом в левой пясти, как и Айрес. Молчаливый жеребец для стрельбы же решил использовать все достоинства правой стороны.

— Целься! Пускай!

Пегаска, кое-как подняв стальной захват для натяжения трясущимся копытом, попала в третий круг. А Стилл и вовсе промазал, что на фоне робкой пегаски выглядело крайне уморительно. И только успел Вияр тяжко вздохнуть и угрюмо покачать головой, как жеребец ловко перецепил арбалет на левое копыто, вполголоса промолвив:

— Сколь неэлегантно, и как вы им пользуетесь в бою...

— Отставить разговоры! — взревел капрал, видно, испытав к этому пегасу не самые тёплые чувства.

Со второй попытки он уже начал творить настоящие чудеса: не прицеливаясь толком, Стилл запустил смертоносное жало прямо в самый центр. Пэнси едва мог представить себе, что этот молчаливый пегас, ни разу не проявивший себя на ранних учениях и во время заданий, мог стрелять, оказывается, не хуже Фолка. А Вэлла, уже чувствуя себя более уверенной перед выстрелом, угодила едва не в то же самое место.

В минуты воздушной практики молчаливый жеребец вновь отправил болт в яблочко, как нечего делать. А звонкоголосая кобылка на последнем выстреле заметно сдала — её снаряд вошёл в предпоследний круг.

Может, его тоже обучали с малых лет?  — не переставая восхищаться, глядел Хворост на своего товарища. — Прямо, как Фолка.

На этот раз капрал решил промолчать, лишь усмехнулся. И затем он позвал, наконец, оставшихся гвардейцев:

— Рядовой Фолк и рядовой Пэнси, занять позицию у линий! Целиться по моей команде!

С той секунды, как Хворост поднял копыто с арбалетом наизготовку, перед ним промелькнула вся тщетность его жизни — столь тяжело из него стрелялось. Каждый ремесленник придаёт своему изделию особые черты, и тяжёлые самострелы ясно говорили о том, кто их мастерил: земные пони днём, а порой и ночью копались в грязи, желая накормить свой народ и всё остальное Королевство, и носили тяжкие грузы на спине. Выносливость и невероятная сила этих созданий всецело отражались на их постройках и всём прочем, в то время как импеланы и доспехи пегасов олицетворяли собой их лёгкость и быстроту. Стальной захват в копыте Пэнси шёл туговато, ему пришлось напрягаться каждый раз для перезарядки механического лука.

— Целься!

Слишком тяжело,  — подумал он, уже вспотев с вытянутым копытом. — Точно везде промажу. И над Вэллой чуть не посмеялся...

— Пускай! — отдал капрал громогласно команду.

Но вот спусковой крюк поддался очень легко. Так же, как и все, они вдвоём сделали по три выстрела. Маленькая стрела, вырвавшаяся первой из навострённой “пасти” арбалета Пэнси, заняла место на шестом круге. Юнец так и обомлел от счастья:

А что, получилось неплохо! — закивал он, с похвалою себе. — Вияр мог бы мной гордиться!

— Рядовой Пэнси, это никуда не годится! — взревел, однако тот недовольно, как гром среди ясного неба.

Ну ты и козий жереб!  — бросил он украдкой обидчивый взгляд.

— Старайся лучше!

По второй команде юнец выстрелил снова, и его результат стал немного лучше: пятый круг принял быстролётный снаряд. Фолк же на фоне соратника проявлял себя с наилучшей стороны: раз за разом, оба попадания зашли точно в яблочко, едва успевал Пэнси отстреляться и перезарядиться. Напоследок, пятнистый жеребец вслед за товарищем взмыл над Небесной Гвардией, теперь уже точно не надеясь попасть по мишени.

Юный пегас за последние месяцы едва смог привыкнуть к лишнему грузу в полёте, вроде импелана, лука, и это не считая доспехов. С арбалетом, по непривычке всё стало только хуже: он тяготил копыто, из-за чего Пэнси даже парить оказалось трудно, крылья то и дело клонили его вправо. И тогда, кое-как справившись со всеми бедами, пони задержал дыхание, прицелился и по команде Вияра он вместе с Фолком исполнил приказ. Если бы Пэнси не дёрнул копытом в последний миг наудачу, то, скорее всего, снаряд пролетел бы мимо цели, но ему свезло, не опозорился — попал в седьмой круг. А его товарищ снова без труда пронзил центр, да так, что щепки полетели от первых болтов.

— Стрелки, к земле! Рядовой Фолк, хоть я не видел тебя до этого в деле, но слова Командующего ты оправдал с каждым своим выстрелом! — капрал заслонился копытом от солнца, которое только-только показалось из-за высоких стен. — Я спокоен за Небесную Гвардию, пока такие воины защищают её. Думаю, властители Королевства со мной бы согласились.

— Служу во имя Генерала и Небесной Гвардии, сэр! — даже ясное светило энергией своей овеяло гвардейца в тёплых объятиях, чтобы выказать ему почтение. Гладкая, будто шелковистая грива заискрилась и заплясала на ветру — с расправленными крыльями этот пегас напоминал героев легенд из прежних лет.– Мой взор острый, а хватка крепкая, я многих быков с ног успел сбить, сэр!

— Так держать, солдат, — уже несколько равнодушно тот ответил. — Рядовые Фолк и Пэнси, вернуться на свои позиции! — а после этих слов он скомандовал. — Отряд, построиться в одну шеренгу!

И стрелки заняли тот же ровный строй, в котором они стояли, когда встречали Харрикейна и новый день на службе.

— Ваши результаты не превзошли мои ожидания, стрелки! За исключением двух бойцов, остальные показали свою полную непригодность! — стал он расхаживать мимо шеренги взад и вперёд. — Поэтому вы будете приходить на стрельбище каждый день и под моим надзором достигните требуемого мастерства! Вам ясно?!

— Так точно, сэр! — была бы возможно, кто-то бы и высказался, но на службе имеет значение лишь звание.

Тут Вияр остановился, а гвардейцы приподняли головы.

— Отряд, слушайте меня внимательно! Сегодня Командующий Харрикейн отправит на Дождевой Сбор часть гвардейцев из каждой недавно прибывшей группы! Таким образом, рядовые Свифт, Кьорт, Вэлла и… Стилл — вдруг задержал тот взор на тихоне, — отправятся со мной на лётные учения после дневной трапезы. Остальные будете выполнять обязанности на Дождевом Сборе! Вам ясно?

— Так точно, сэр!

— Убедительно! Рядовые Айрес, Мьярин, Фолк и Пэнси, как мне доложил Командующий, это будет ваша первая отправка дождя, — сказал Вияр. — По прибытию на Сбор, забудьте о том, что вы защитники Королевства из Небесной Гвардии! Никаких званий, слушайте и выполняйте всё, что вам скажут без возражений! Вам это ясно?

— Так точно, сэр! — отозвались четверо пегасов.

— Отряд, вольно! Разойтись!