Властелин Талисмана. Начало.

Глава сорок третья: Маленький шаг. Грифон в маске

— Поганая решётка! — злобно выкрикнула Рейнбоу. Мисс «скорость» в надежде билась о дверь камеры, но крепкие железные решётки продолжали стоять на одном месте. Раны, получив до этого хоть какое-то успокоение, вновь открылись.
— Рейнбоу, прекрати, — произнесла Эпплджек. Фермерша смотрела в угол, но вспоминая ушибы Рейнбоу, тайком подсматривала за ней.
— Ты издеваешься?! Как ты можешь говорить подобное, когда мы застряли тут как пленники?
— В пустую растратишь все силы. Ты уже который день пытаешься выбить эту дверь, а толку ноль, — тихо говорила оранжевая пони, понимая, что спорить с подругой в таком состоянии было бессмысленно.
— Но надо что-то делать! Нельзя просто сидеть тут без дела.

Рейнбоу посмотрела на сидящих рядом подруг. Все как один пустыми взглядами смотрели в пол. Слёз ни у кого не осталось, высохли все. Вечно болтливая Пинки Пай последние несколько дней сидит дальше ото всех, отвернувшись в угол камеры. После той ситуации в тронном зале она выглядела как сдутый шарик. Некогда пышная грива до сих пор оставалась прямой, будто пони только вышла из душа.

К слову о душе. Его тут не предоставляли. Для Рарити это стало последней каплей. Рейнбоу больно вспоминать, как белая единорожка вела себя в тот момент. Сумасшедшая, умалишённая, даже пугающая. Её удалось успокоить тогда, но было решено не упоминать ни слова, что хоть как-то может задеть тему её внешности. В остальном она, как и Пинки, тихо сидела на голом каменном полу, погружённая в свои собственные мысли.

Поначалу Эпплджек, как Рейнбоу, до последнего верила, что они смогут сбежать от сюда. Били дверь, что есть сил, чередуясь друг с другом. С каждым днём огонёк надежды в глазах земной пони гас, пока не потух и вовсе. Выбраться они так и не смогли. Даже её сильные задние ноги не помогли выбить дверь. Металл оказался прочнее, чем деревья на ферме.

— Спайк, Флаттершай.

Рейнбоу взглянула на Твайлайт. На следующий день после того как их бросили в темницу, забрали Спайка. Пришло несколько стражников принца. Они открыли решётку и, без церемоний и расшаркиваний, забрали дракончика. Завязалась драка, но нас всех быстро успокоили, применив силу. У Рарити остался синяк под глазом. Она вместе с Твайлайт особенно яро защищали Спайка. Как следствие оба единорога получили больше всех травм. Против группы обученных стражников у них не получилось остановить беспредел. Дракончика забрали в тот день и он больше не вернулся.

У Рейнбоу до сих пор перед глазами стоит эта картина. Она лежит побитая. Любое движение отдаётся болью. Не в силах что-то сделать она смотрит, как Твайлайт держит руку дракончика копытами. Из глаз льются слёзы. Единорожка кричит, дракончик кричит. Подходит грифон и острыми когтями наотмашь бьёт Твайлайт по щеке. Теперь там красуются три красных алых линий, след от когтей стражника.

Что случилось с Флаттершай неизвестно до сих пор. Рейнбоу видела её в последний раз ещё в тронном зале. Жива ли она? А Спайк? Уже прошло… а сколько минуло дней? Они прибыли в замок тринадцатого февраля и в тот же день всё пошло по одному месту. Дракончика забрали на следующий день. Сегодня восемнадцатое февраля, следовательно, Спайка нет уже четыре дня и пошли пятые сутки.

— Если у тебя есть план, то выкладывай. Бесцельно биться о дверь не вариант, — ответила Эпплджек.

Рейнбоу недовольно вздохнула и хмурая села рядом с Твайлайт.

Шум в конце коридора, и донёсшийся с той же стороны голос, взбодрил голубую пегаску. Она тут же подскочила с места и подбежала к железным прутьям. В поле зрения через несколько секунд показался принц грифонов собственной персоной. Он медленным шагом, не сводя взгляда с камеры, приближался к «гостям». Если бы не разделяющие Рейнбоу и принца металлические решётки, то пегаска уже давно начала избивать мерзкого грифона. И плевать было на последствия. Она ценной своей жизни готова была спасти подруг, при это не забывая хорошенько «подчистить» род грифонский.

— Где Спайк? Что вы сделали с ним и с Флаттершай? Отвечай! — кричала пегаска, прижимаясь к металлическим прутьям.
— С чего это я должен отвечать? — спокойно отреагировал грифон, изучая пегаску взглядом с ног до головы.
— Не зли меня, — сквозь зубы процедила Рейнбоу, сжимая прутья.
— Неважно. Вы за решёткой и ничего мне не сделаете. С чего я должен отвечать вам?
— Ах ты… а-аргх, — прорычала пони и забила копытами по решёткам.
— Бей сколько душе угодно. Эти прутья и не такое выдерживали.
— Что вы сделали с человеком? — внезапно подала голос Эпплджек, не поднимая взгляда.
— А вам какое дело? — спросил принц, взглянув на оранжевую земнопони.
— Хочу узнать. Только и всего.
— Да на кой чёрт нам сдался этот предатель. Просто забудьте про него, он не достоин вашей жалости. — ответила Рейнбоу и вернула своё внимание на принца. — Я повторю вопрос, чёрт королевский. Что со Спайком и Флаттершай?
— Похоже я разрушил чью-то крепкую дружбу? — произнёс грифон. Его лицо тронула печальная улыбка. Голубая пегаску чуть не взбесилась. Актёр из него был неплохой. Рейнбоу действительно на миг показалось, что он посочувствовал им.
— Да он нам никто. Отвечай уже! — злобно выкрикнула пегаска.
— Я тоже повторю. С чего я должен отвечать?
— Пожалуйста. Они наши друзья, — подала голос Твайлайт.
— Пф. Вот ещё, — пробубнил принц. Он развернулся и медленным шагом удалился прочь.

«Урод!»

Рейнбоу вновь села возле Твайлайт. Прямо сейчас она была словно кипящий чайник. Ещё чуть-чуть и можно будет невооружённым взглядом увидеть, как у неё выходит пар из ноздрей и ушей.

— Скажу лишь, что у меня на них обоих планы. Как и на вас.

С этими словами в конце коридора послышался звук закрывающейся двери.

---

Четыре дня пребывания в Яме подошли к концу. Пошёл пятый день. За всё это время я узнал много нового.

Во-первых, меня успели кинуть в карцер. Ужасное место. Сыро, мокро. С потолка постоянно капает вода, которая на полу перемешивается с каменными крошками и излишками от нашей работы в пещерах, которую сюда сбрасывают. А собственно кинули меня сюда за то, что я не знал местных порядков.

Дело обстояло так: всё произошедшее случилось в зале отдыха (столы, стулья, всякого рода турники для физических упражнений и прочее). Перерыв подходил к концу и нас вновь должны были вести на раскопки. И неожиданно для всех завязалась драка. Два грифона схлестнулись, колотя друг друга. Остальные заключённые разбежались, не желая участвовать в драке. Я был среди них, по-началу. Мой единственный просчёт был в том, что я засмотрелся и даже не заметил, как весь зал опустел в считанные минуты. Остался лишь я и те самые два драчуна. А потом прибежали охранники. Меня бросили в карцер вместе с ними за компанию. Наверно подумали, что я так или иначе был участником этой самой драки. Выяснять что к чему они не стали. Так я и оказался в карцере.

Он располагался на пару десятков метров ниже уровня самой тюрьме. К ней вела одна единственная лестница. И, как я уже упоминал, там было мокро, сыро, холодно и грязно. Уже за два часа пребывания там меня холодом пробрало до самых костей, а проторчал там в суме шесть часов. Никто нас не кормил в тот день.

Второе открытие следует из первого: охранники. Каждые пару дней на работу выходят новые грифоны. В мои первые два дня, как я думаю, были старички. Те, кто уже не первый год работают тут. Они к заключённым более менее относятся спокойно. Они не влезают в дела заключённых, пока те не перешагнут границу дозволенного. Наверно по этой причине они и не побежали спасать меня, когда три грифона избивали меня в столовой.

Следующие два дня вперемешку со старичками были новички. Их было легко определить по поведению. Они вели себя подобающим образом, словно я только вчера попал на базу людей вместе с такими же новичками, как и я. Взять ту же столовую. Помимо тех двух, что стоят у камеры Железной маски, на входе в зал и на втором уровне помещения стояли ещё несколько охранников. Вот они то и дело оглядывались по сторонам, бегая глазами по всем присутствующим заключённым. Лишь охранники у камеры Железной маски, казалось, вели себя спокойно, как и всегда. И вот как раз новенькие прибежали на ту драку в зале отдыха и, без разбора, бросили меня в карцер вместе с другими.

Сплошные минусы, ей-богу. Так зуд от шрама на груди уже было невозможно игнорировать. Эта боль… она будто стала частью меня. Постоянное жжение и боль, что с каждым днём всё растёт и растёт. Единственные моменты, когда я хоть как-то могу отвлечься от зуда, так это во время работ с киркой в туннелях. Уж времени думать о ране точно нет. А стоит закончиться работе, как плохие мысли опять лезут в голову. Страх им придаёт осознание того факта, что на этом моя жизнь закончится. У меня нет возможности сбросить эффект артефакта.

«Почему меня никто не спасает? Я что, и правда никому не нужен?»

Изредка всхлипывая, я медленно уплетал свою вечернюю порцию еды. Столовая почти опустела, но мне не было до этого дела. Я больше предавался самобичеванию. От безысходности я стал воображать, что если бы можно было воскрешать мертвых, то тогда меня вполне могла спасти принцесса Лене. И без помощи своего титула, а при помощи исключительно своих сил. Уж у неё они должны быть в избытке, если вспоминать рассказ Твайлайт.

— Слушай, Твайлайт. Раз мы направляемся в Эрию, то разве нам не нужно знать, куда держать путь и тому подобное, — обратился я к Твайлайт, бегая по библиотеке Золотого дуба и собирая вещи.
— Наш путь лежит в Грифонстоун. Это столица Эрии. Там находится замок Стальных крыльев, в котором проживает королевская семья.
— Стальных крыльев? Что за странное название замка? — спросил я и вопросительно взглянул на Твайлайт, когда вернулся на второй этаж.
— Ничего не странное. Сей название описывает весь род королевской семьи.
— Как это? — не понял я.
— Давным-давно у грифонов был правитель. Никто не помнил его имени и оно окончательно затерялось в истории. Я знаю, что с историей и усвоением материала у тебя проблемы, а потому тебе просто нужно знать, что тогдашний правитель был настоящим тираном. Жить в его эпоху было все равно, что выживать. Если ты не был приближенным его величества или не состоял в какой-нибудь высокой должности, то ты был бедняком, нищим. Представил, да? В то время страна была поделена на две фракции, каждая из которых управлялась определённой семьёй. И эти две семьи вели гражданскую войну. Не буду тебе рассказывать всей истории, лишь скажу, что тирана свергли и в Эрии, наконец, воцарился мир. В дар семье, что свергла тирана, на землю спустилась Богиня мироздания и даровала им силу, которая в будущем будет передаваться из поколения в поколение.
— Сила? Богиня? Что? — я совсем сбился с толку. Не понимал, о чем говорит Твайлайт. У этого мира есть боги? Нет, Боги? Живые такие, которые коротают время на небесах и отвечают за весь мир?
— Извини, я не смогу тебе толком рассказать о них, ведь информации о той богине нет и вовсе. Это вполне может быть и просто легендой, но факт остаётся фактом. Новая королевская семья получила благословение. Она наделяла своего владельца физической силой и непривычной прочностью тела, но больше всего сказывалось это на крыльях. Они становились такими прочными, что сломать их было невозможно! Представь крылья пегасов, которые могут разбить камень! Звучит невозможно, но это на самом деле правда! Из побочных эффектов этой силы можно выделить лишь то, что владельцы этой силы окрашивались в белоснежно белый цвет. Представь принцессу Селестию в виде грифона. Примерно так выглядела королевская семья. И вот с тех давних пор Эрией управляют потомки тех самых грифонов, что получили благословение богини. Сила передавалась из поколения в поколение, но королевская семья продолжает править страной. Вот и сейчас Эрией правит принцесса Лене. Она потомок той самой семьи, что когда-то свергла тирана и получила благословение богов. И, как и предки, она имеет белоснежный окрас оперения. Теперь ты понял, почему замок в Грифонстоун носит имя Стальные крылья?
— Да, вроде понял.

Королевская семья, что получила необыкновенную силу. Белоснежный окрас и прочность всего тела. Будь принцесса Лене жива, то она могла бы только своей физической силой проложить путь к свободе, разбивая каменные стены.

«Но ее убили пони. Почему они так поступили? Разве они не мирный народ? Неужели теперь род белоснежных грифонов прервался?»

От слов Твайлайт связанных с Селестией, рана на груди заныла с новой силой. Она отвлекла меня от ужина. Рука сама потянулась к шраму, которая отозвалась ещё большим жжением при касании. Поднос с едой перестал для меня существовать, лишь боль имела значение. Она словно бы материализовалась и прямо сейчас стоит передо мной. Её глаза прожигают меня насквозь, доставляя ещё боли. Мне наверно уже даже почудилось, раз я увидел странную длинную палку у неё в руках (а приняла боль форму человека. И было у него на белой майке большими буквами написано «Боль»). Мне показалось или эта палка была похожа на личный артефакт Селестии?

Глухой звук и чей-то голос достиг моих ушей. Наваждение перед глазами исчезло, а боль отошла на второй план. Я оглянулся через плечо. Моему примеру последовало ещё пятеро грифонов. Это были все заключённые на данный момент, что присутствовали в столовой. Остальные ушли по своим делам (благо ближе ко сну после вечернего ужина у нас, заключённых, было свободное время. Разумеется мы могли коротать его лишь в разрешённых для этого зонах). Но прямо сейчас я не обратил на остальных грифонов никакого внимания. Меня больше заинтересовала драка, представшая у меня перед глазами. Хотя, учитывая характер этой драки и заключённого, который то и дело получает тумаков и не даёт сдачи, это больше походит на издевательство, избиение и прочие слова, которыми можно описать сцену передо мной.

Голубой грифон, с которым мне было запрещено общаться, вновь стал центром издевательств троицы грифонов. Той самой группки, которая и меня «приветствовала». Его били, но он даже не думал отвечать им взаимностью. Скорее он стойко выдерживал, терпел их нападки. «Гопники» лишь забавлялись ситуацией. Честно я не понимал, что может быть приятного в унижении другого человека на пустом месте. Одно дело если ты мстишь кому-то за всю ту боль, что он тебе причинил. Окей. Но… почему прямо сейчас они забавляются, чувствуя слабость других?

Я на миг пробежался глазами по залу. Прямо сейчас в столовой было лишь два охранника — те, что стоят у двери камеры Железной маски. Они не встревали в драку, а просто наблюдали. Новички уже давно бы бросили всех четверых в карцер.

Все остальные заключённые решили не испытывать свою удачу, а потому поспешили покинуть столовую. Понятное дело, в карцере мокро и противно. Да и грязно тоже. Мне вообще стоит упоминать, что здесь, в тюрьме, заключённые могли мыться лишь раз в три недели? Сам узнал случайно. Подслушал перешептывания двух грифонов рядом с собой, когда расчищали туннель. Я здесь был уже пятый день и то ещё ни разу не купался.

За минуту зал опустел. Остались лишь два охранника у камеры, четыре грифона, один из которых был голубым, и я. Честно признаться мне не было никакого резона оставаться тут и следить за дракой. Уж угодить опять в карцер совершенно не хотелось. Я уже было собрался уходить поскорее, но мои глаза вновь взглянули на сцену издевательства над голубым грифоном. В этот раз отвернуться от ужасной картины у меня не нашлось сил. Я неотрывно смотрел на четырех заключённых, поочерёдно разглядывая каждого из них.

Секунда. Кулак пришелся точно по щеке голубого грифона. Два. Второй грифон из группы наотмашь двинул по другой части лица. Три. Последний член группы ударил грифона по подбородку снизу. Хоть удар и был сильный, однако голубой грифон по-прежнему стоял на месте. Сколько бы его не били, но он даже и не думал сдвигаться с места. Он терпел, выдерживал каждый удар, но даже так эмоции на его лице были красноречивее книги. Быть может их даже никто и не заметил, ведь они никогда не проходили через подобное.

Я же прекрасно разобрал эти эмоции: терпи, не вякай, держи эмоции в узде.

Наблюдая за голубым грифоном, я невольно вспомнил, как и со мной так обращались в школе. Да что там в школе, даже на борту Порхающего. Цель для насмешек и издевательств. Я как никто другой понимал, что сейчас может чувствовать мой новый знакомый. Горечь от обиды, что тот не в силах выступить против своих обидчиков. Даже если учесть, что голубой грифон внешне выглядит крепче и сильнее троих грифонов вместе взятых, но он не дрался. Ведь у него на то была причина.

Я продолжал смотреть и до сих пор видел в голубом грифоне самого себя. Жалкого и слабого мальчишку, не способного дать сдачи. Ни в школе, ни на борту Порхающего. Беспомощный человек.

— Не, вы нормальные, а?! — раздался смутно знакомый голос со стороны. Сбитый с толку, задыхающийся, я не сразу смог определить, кому он принадлежит.
— Вот только не вмешивайся, — Никита небрежно махнул рукой, отгоняя подошедшего, как назойливую муху.
— Я тебе сейчас такое устрою… Посмотрю, как ты запоешь, когда сам вот так будешь корчиться, — на этот раз голос звучал еще более грозно.
— Да неужели?
— Хочешь проверить?! Пошел вон!

Корчась на полу, пытаясь глотнуть воздуха, я посмотрел вверх. Мне не показалось, за меня заступилась (чуть ли не готовая порвать Никиту на куски) главная красавица нашего класса — Егупова Вероника. Высокая, стройная, всегда одета с иголочки. Длинные русые волосы, вечно распущенные несмотря на запреты учителей, плавно стекают по плечам. О, эти плечи... Вероника всегда держалась ровно, подобно королеве, смотрела гордо и слегка свысока. Даже сейчас, стоя перед Никитой, которому ничего не стоило и ее ударить, повалить на пол, безвозвратно испортить ее красивое лицо... Она не дрогнула даже когда Никита, позабыв обо мне, шагнул к ней, буквально дыша гневом. Он был на полголовы выше Вероники и, наверное, в два раза шире, но она не отступила, смотрела на него холодно и явно не собиралась отказываться от своих слов. С секунду они стояли и молча смотрели друг на друга, обмениваясь яростными взглядами, пока Никита не сдался.

— Тебе повезло, что я не бью девчонок. — Едко прошипел он прежде, чем наконец не отошел. Он все еще пытался казаться самым крутым, но все понимали: сегодня он проиграл.

Вероника перевела на меня взгляд и переменилась в лице. Она смотрела с сожалением и даже какой-то теплотой. Она не гордилась своей победой, но — что более важно — почему она вообще за меня заступилась? Восемь лет делала вид, что меня не существует, а тут вдруг решила заступиться? С чего бы это?

Вероника помогла мне подняться, осматривая сверху донизу. Что это она пытается найти? Разве можно разглядеть удар в солнечное сплетение? Что-то я сомневаюсь.

— Пошли, я отведу тебя в медпункт. — заключила она, покончив с беглым осмотром.

Всего на мгновение я вновь поменялся с голубым грифоном местами. Меня опять били, унижали. Может за дело, а может я им чем-то не угодил или разозлил. И в этот самый момент Вероника заступилась за меня, поставив Никиту на место. На этом она не закончила и решила помочь мне, отведя в медпункт. Она не покинула меня, пока окончательно не убедилась, что со мной все хорошо.

Герой.

Очередной удар по лицу голубого грифона вернул меня в реальный мир из воспоминаний. Избиение продолжалось и казалось, что кульминация скоро наступит. Уже отсюда я видел, как хреново выглядел голубой грифон. Его всего трясло, ноги заметно дрожали, будто дом вибрировал от землетрясения. Мне показалось, что ещё чуть-чуть, и грифон без сил упадёт.

И вновь я увидел перед глазами не нового знакомого, а самого себя. Именно меня избивают эти три урода, наслаждаясь процессом. Я смотрел на самого себя и невольно задал вопрос: как долго это будет продолжаться?

Почему я задал этот вопрос мне было неизвестно. Мне не раз приходилось терпеть побои, стойко их выдерживать. Я уже привык к нечто подобному, ведь это данность. Эти побои и издевательства для меня, словно налоги обычных жителей. Но раз так, то почему я задаю себе этот вопрос? И, что главное, почему он звучит не как «поскорее бы все это закончилось», а как «почему это продолжается?».

«Я… почему я…»

---

— Думаю на сегодня с тебя хватит. И запомни, что с этого дня ты будешь отдавать свой ужин нам. Понял? — говорил свысока коричный грифон со шрамом. Голубой грифон почти весь упал, лишь трясущиеся передние ноги все ещё держали его от полного поражения.

Ответом послужил небольшой кивок. Его можно было даже не заметить, если только ты не смотришь прямо в лицо, в ожидании ответа.

— Хорошо. Ну раз так, то…

ЧПОХ

Громкий звук последнего удара кулаком повис в воздухе. А затем, всего на несколько мгновений, повисла тишина настолько глубокая, что можно было услышать звуки, доносившиеся из другой части тюрьмы.

Брови коричневого грифона полезли вверх от удивления. Двое заключённых рядом с ним повторили действия. Из-за спины послышался вздох удивления.

Я поймал последний удар грифона ладонью. Ради этого мне пришлось опуститься на одно колено. Именно от моей ладони по залу прошелся громкий звук, чем-то отдаленно напоминающий шлепок от леща. Двое охранников, что до этого без интереса наблюдали за избиением, теперь не отрывали взглядов меня. Ещё бы, такой неожиданный поворот событий, которому даже я сам все ещё не мог поверить.

Почему я заступился за того, с кем едва знаком? Потому что он мой знакомый? А может просто за то, что над ним издевались? Глупость. Тогда в чем причина мне заступаться? Чтобы меня побили вместе с голубым грифоном?

Перед глазами, всего на мгновение, вспыхнул образ знакомых мне пони. Твайлайт и ее друзья, принцессы Селестия и Луна, Блу Баттерфляй. Всего мгновение, а ответ нашёлся почти сразу. Это было сродни тому, как птенец покидает родительский дом, чтобы самому стать взрослым.

«Я протестую».

Все именно так. Не знаю как, почему и когда я успел нахвататься всякого разного у этих пони. И все же теперь я был уверен точно, что мне надоело быть грушей для битья. Нет, не так. Мне надоело, что надо мной издеваются. Я воспротивился устоявшимся правилам… которые сам же и придумал. Терпеть побои? Проглатывать обиду и вести себя как лапочка? Довольно!

Не знаю, что со мной произошло, но меня это все достало. Может это влияние магии, а может общество верных друг другу шести пони… не знаю. Скорее всего от них и нахватался всего этого «дерьма». И все же прямо сейчас я стал понимать, что мне осточертело быть грушей для битья и чужой игрушкой для развлечений.

Прямо сейчас я прокручивал в голове свое прошлое. Все те моменты, когда одноклассники издевались надо мной, унижали, били и все в таком духе. Каково было мое удивление обнаружить, что вспоминать все те ситуации было… грустно? Почему я позволял так с собой обращаться? Почему прямо сейчас эти воспоминания вызывали у меня грусть и печаль, хотя до этого дня ничего подобного не было?

— Ты? Ты что делаешь? — спросил голос за спиной.

Пока трое грифонов с удивлением смотрели на меня, я оглянулся через плечо. Таких широко выпученных глаз мне ещё не приводилось видеть. Хотя, быть может, в зеркале состроить подобную гримасу проблем не возникнет.

Немой вопрос был написан на его лице. Почему я заступился за него? Хороший вопрос, на который у меня не бы… на свое удивление я обнаружил, что это не так. У меня было оправдание. Причина моего необдуманного и безрассудного поступка.

«Он не заслуживает подобного обращения».

А кто в таком случае заслуживает?

— Ты не попутал, уродец?

Я вернул взгляд на троих грифонов передо мной. Коричневый грифон пытался продемонстрировать свою силу. До настоящего момента он так и не убрал свою лапу, продолжая прикладывать силу, будто пытался сломать мою защиту. Я с трудом удерживал его давление, моя рука уже заметно тряслась. Улыбка украсила его клюв, когда он обнаружил мою слабость.

— Решил помочь дружку, клоун? Схлопочешь, как и он. Сам напросился.

Он разжал кулак и вцепился когтями в мою ладонь. Будто хищник, схвативший свою жертву. Следом он отодвинул свою левую лапу (для меня правую), которую сжал в кулак. Я наблюдал за его действиями и даже не думал двигаться. Даже голубой грифон за спиной затих. Все мое внимание сконцентрировалось на поднятом кулаке.

— Так, стой. Я не поняла. Как это ты не знаешь? Что за глупости ты говоришь? — девушка помотала головой и вновь посмотрела на меня. — Нет. Лучше скажи мне почему ты не бьешь их в ответ?
— Я не люблю боль. Поэтому предпочитаю избегать драки.

Судя по изменившемуся тону, Вероника удивилась моему ответу.

— Чт… и поэтому ты позволяешь себя унижать и избивать?
— Если я не буду сопротивляться, то все может закончиться быстро и я… ну… скажем, получу меньшую порцию боли.

Почему она не может понять этого? Насилие порождает насилие — это я усвоил, когда в начальных классах пытался «мстить» своим обидчикам за их плохое отношение ко мне. В ответ я получал ещё больше агрессии и боли. Тогда я и усвоил на всю жизнь, что уж лучше не усугублять ситуацию. Будь что будет. Уж лучше я получу стандартную порцию боли, чем в пару раз больше.

Вероника отпустила меня и отошла на шаг назад. Разумеется, она была недовольна услышать нечто подобное. Я решился вновь поднять на нее взгляд, увидел поджатые губы, морщинку между нахмуренными бровями. Такая красивая... Порой я представляю себе, что если бы вдруг я оказался повелителем времени, то остановил время и весь мир. Все замерло бы в мгновение — моря, люди, автомобили, насекомые… абсолютно все. Застывшее, недвижимое. Мертвое. Перестали бы шептаться на ветру листья, птицы остановили бы свою бесконечную трель, и воцарилась бы тишина. И единственными «живыми» существами остались бы я и Вероника. Представляю себе, что в таком мире мы бы точно полюбили друг друга. Порой мечтаю я о первом поцелуе с ней. Какой он будет? Наверняка незабываемый. И плевать, что весь мир стоит на месте, а «живые» только мы — я эгоист. Мне бы хотелось провести всю жизнь с Вероникой. Чтобы у нее был только я и никого более.

Эх, мечты.

Я снова опустил взгляд. На мои плечи давила долгая тишина. Тяжелая и холодная. И вот Вероника снова подала голос:

— Но от этого твои проблемы не кончатся. Исходя из твоих слов, ты будешь ежедневно страдать от них, но ты ведь не любишь боль. Или я не права?

— К чему все эти пытки?! Ты что за чудовище такое?! Почему нельзя сразу убить? Зачем все эти прелюдии? — выкрикнул я, а следом получил удар в лицо от одного из пиратов, что удерживал меня со спины.
— Ты ещё зелен, человек. Ты не понимаешь многого. Представь ситуацию, что тебе подвернулся случай отомстить своим обидчикам. Что ты сделаешь? Простишь их? Я тебя умоляю. Решишь преподать им урок? Уже получше, но тогда велик шанс, что они отомстят тебе в ответ, но тогда тебе будет ещё хуже, чем было до всего этого. Правильно будет превратить их жизнь в сущий ад. Издеваться, показывать никчемность их жизни, заставить их взглянуть на мир под таким углом, что смерть им покажется желанной свободой. Только тогда обидчики усваивают урок, что с тобой лучше не связываться.

Слова Вероники и Короля пиратов пролетели в сознании за доли секунды. Сразу после кулак грифона метнулся в мою сторону. Прикусив нижнюю губу до боли, я выдрал левую руку из когтей грифона и немного отпрыгнул вправо, словно пружина. Кулак заключённого прошёл в нескольких сантиметрах от моих глаз. Когти содрали слой кожи на левой ладони, оставляя след как от пореза. И всё же прямо сейчас я не обращал на боль никакого внимания.

«Все верно, Вероника. Ты прав, Король пиратов. С меня хватит. Пора поставить выскочек на место. Я покажу им их никчемность».

Будучи все ещё в прыжке, кулаком правой руки я вмазал коричневому грифону точно по его роже. От такого удара, конечно, его не вырубило, но тот грохнулся на каменный пол. Скорее всего тут сыграл фактор неожиданности. Вряд ли этот тип ожидал, что я действительно ударю его, а потому для него мой кулак стал потрясением. Теперь же он валяется на полу, прикладывая лапу к клюву.

Передохнуть мне не дали. Двое его дружков одновременно набросились на меня. До настоящего времени эмоции на их лицах были приподнятыми. Так было и в тот раз когда они избивали меня в столовой. Теперь же им было явно не до веселья. Их глаза смотрели на меня, как на свою потенциальную жертву.

Набросились как волки. Один справа, другой слева. Мне пришлось отступить ещё дальше, чтобы мог видеть их двоих одновременно. Зеленоватый грифон с серыми глазами рванул на меня. Замахнулся когтями левой передней ноги. Я поймал ее, схватив за кисть. Тут же налетел второй грифон… и тоже с когтями. У них что, оружий кроме когтей нет?

Атака второго грифона была остановлена также, как и его друга до этого. Я запаниковал. По бокам от меня двое заключённых, которые так и норовят поставить меня на место. Да и вообще двое против одного — мне вообще не весело! Нужно было разорвать дистанцию, а то все может окончиться печально.

Сменил положение правой руки и чуть расслабил ее. Грифон полетел на меня. Потерял точку опоры. Навстречу ему двинул того лбом о его голову. Поднял колено и зарядил им по подбородку пернатого. Его немного дезориентировало и он чуть попятился назад. Я не дал ему оклематься и следом провел удар ногой снизу вверх, угодив тому вновь по челюсти. От такого заключённый все же грохнулся на спину.

Я слишком увлекся одним заключённым. Острые когти вонзились мне в левое плечо. Кровь почти сразу прыснула из трёх ран. Я вскрикнул от боли. Замахнулся правой ногой, но пернатый успел отпрыгнуть. Он чуть пригнулся, явно приняв боевую позу. Я взялся за рану на плече, сдерживая слезы от боли.

«Закрученный клюв» уже был на ногах. Его взгляд впился в меня и он рванул на меня, словно бульдозер. Едва коснулся плечом напарника. Тот хищно улыбнулся и тоже побежал на меня, но держался чуть левее.

— Ты сдохнешь! — прокричал «закрученный».

«Что?»

Кровавая баня — первое, что пришло мне в голову, когда я попал в эпицентр бит… резни(а по другому ее не назовешь). Вся палуба(по крайней мере эта часть) была обагрена кровью. Отрубленные конечности и тела пиратов валялись то тут, то там. Мясо — слово, которое отлично описывало обстановку. Куски плоти были разбросаны повсюду. Ужасная картина, словно шрам, ярко отпечаталась в сознании, будто выжженное клеймо.

Сглотнув, я сделал шаг назад. Наступил на что-то мягкое, поскользнулся. Упал боком. Попытался встать, но, не успев подняться, заметил, что все мои руки были в крови, а совсем рядом с головой валялся кусок плоти. Недалеко от него ещё один. Мое сердце сжалось от страха, а меня всего пробрал холод до самых костей. Чувства, ощущения — прямо как в тот момент, когда я узнал о смерти Артёма. Пугающая пустота и… холод. Все это разом нахлынуло на меня, будто большая волна.

Не сдержав страх и эмоции, я заорал.

Я будто попал в свой кошмар. Вокруг меня паутина, ещё одна — нет, их тысячи. И на каждой из них паук. Все до единого смотрят на меня, а затем, как по немому приказу, побежали ко мне. В панике я попытался сбежать, размахивая руками, ногами… всем, что у меня имелось, лишь бы отогнать пауков и сбросить с себя остатки паутины. Вот и сейчас я делал то же самое, отталкивая от себя отрубленные части тел пиратов.

— Все целы? — спросила Радуга, тоже поднимаясь на ноги.
— Д… да. Я це… — произнёс я, вставая, но моя рука поскользнулась и тело вновь грохнулось.

«Откуда здесь вода?»

Я взглянул на руку. Вся ладонь была в крови. Непроизвольно во рту почувствовал металлический привкус. Меня ранили? Я умираю? Но почему тогда не чувствую боли.

Дергаными движениям, словно мое тело пребывало в судорогах, я повернул голову в бок. Маленькая красная лужица крови рядом со мной росла в размерах. Она тянулась от лежащей Флаттершай. Тело пегаски дрожало, словно ей было дико больно и она пыталась сдерживать рвущийся на волю крик. Пуля попала ей в крыло, прошла на вылет и угодило точно в бок пегаски.

Слова грифона, словно холодная вода на морозе, остудили мой пыл.

«Я не хочу умирать!»

Я запаниковал. Отвлекся. Удар кулака пришелся точно в живот. Сзади набросился второй грифон и впился когтями в спину. Я попытался дотянуться руками, скинуть его. Бесполезно. Грифон передо мной стал махать лапами, царапая все мое тело. Руки, ноги, туловище. Я припал на одно колено. Закрыл голову руками, защищая ее.

Пропустил удар между ног. Волна дикой боли пробежалась во всему телу. Все звуки окружающего мира перестали существовать. В глазах потемнело. Я застонал, даже не заметив.

Через несколько секунд я почувствовал, как меня подняли над землёй. Чей-то мутный возглас и меня, по ощущениям, кинули. Секунды две спустя весь воздух покинул мои лёгкие от удара грудью о землю. Я закашлял.

Боль в паху медленно стала опускать. На её место вернулась боль во всём теле. Левая кисть с содранной кожей, кажется, хвасталась своим мясом. Вообще вся левая рука ужасно ныла. У этих грифонов очень острые когти. Впились когтями в плечо и спину, теперь кровь там ручьями идёт. Я ещё молчу о кучах порезов по всему телу от их «холодного оружия».

Я корчился на полу, мое тело дрожало. И все же даже так я смог найти хоть какой-то плюс. Шрам на груди больше не болел. Наверно потому, что на данный момент была боль посильнее.

— Придурок. Помереть захотелось?

Я повернул голову на бок и взглянул на голубого грифона рядом с собой. Он недовольно смотрел на меня. Словно учитель смотрит на балбеса ученика. Вот она, благодарность. Я за него заступаюсь, а он ещё и недовольный.

«Скотина ты, урод».

Мой взгляд, кажись, был красноречивее любой книге. Грифон передо мной чуть смягчился, но все же нахмурился.

— Ты думай, прежде чем что-то делать. Один против троих полез. Совсем голова не работает?
— Ага, пожалуйста, — недовольно пробубнил я, восприняв его слава как благодарность.
— Я тебя не благодарил.
— Да пошел ты… — послал я его.
— Ага, и куда же?

«Гемор».

Вся троица уже очухалась и подошла к нам. Грифон со шрамом взял меня за воротник и приподнял, чтобы мое лицо было чуть ниже его глаз.

— Да ты, я погляжу, совсем страх потерял. Забыл, на кого полез? Так мы тебе щас напомним. Запомнишь у меня на всю жизнь.

Резким движением он опустил меня на землю. Схватил за шею. Я услышал его возглас, но разобрать слов не смог. Попытался воспротивиться, попробовал сопротивляться. Безуспешно, мои руки также прижали к каменному полу. А они сильные, у меня не получалось выдернуть руки из захвата. А затем я почувствовал, как моя грудь отозвалась дикой болью — намного большей, чем от эффекта личного артефакта. Я закричал от боли, продолжая бессмысленные попытки вырваться. Между агониями боли я краем глаз смог выхватить ногу коричневого грифона на моей груди… когти которого впились мне прямо в шрам.

— Уроды! — прокричал голубой грифон, а затем получил очередной удар по лицу.

Хищный оскал украсил лицо грифона со шрамом. Он смотрел на мою агонию и ему было этого мало. Ему хотелось лицезреть больше моей боли.

— Прочь от них!

Вся троица оглянулась на голос. Превозмогая боль, я взглянул туда же. Стоило адских усилий сдерживать рвущийся наружу крик боли. От слез перед глазами все поплыло, но это не мешало мне разглядеть очередного гостя. Узнать его не составило труда ещё по голосу. Эти металлические нотки, доносившиеся из-под маски. Лишь от вида этого заключённого мою голову посетил только один вопрос: какого черта ещё и он вышел из камеры?

И, что главное, почему охранники его выпустили? Ужин уже давно закончился.

Трио грифонов застыли, как уличные фонари. Встали столбом. От них будто повеяло страхом, словно некая осязаемая аура на уровне ощущений. Я действительно чувствовал, как от них исходит страх. Лишь один из них отличался. Коричневый и со шрамом, который с закрученным клювом. Ему тоже было страшно, но то был скорее испуг. Но яснее всего было понятно, что он зол. За то, что его прервали и он не сможет закончить начатое.

Заключённый в маске пошел в нашу сторону. Он не торопился, шел медленно. Каждый его шаг был наполнен уверенностью… и устойчивостью? Не знаю как это передать словами, но он шел к нам так спокойно и… но его движения были какими-то не такими. Его походка отличалась от всех, которых я видел до сей момента. По крайней мере среди заключённых так уж точно никто не ходит.

Грифон темно-пепельного окраса остановился в паре метрах от меня. Его взгляд, без сомнения, сверлил коричневого грифона, что преграждал ему путь. Тот по-прежнему держал ногу с когтями на моей груди. Кажись весь воздух вокруг него преисполнился злостью и недовольством к нежданному гостю.

— Отошёл в сторону.

Заключённый со шрамом хмыкнул, но все же убрал ноги от моей груди. Рана отозвалась болью последний раз, когда когти вышли из тела. Прорычав, он сделал два шага навстречу и остановился в паре сантиметрах от Железной маски. Лицом к лицу.

— Возомнил себя тут самым сильным? Может мне с парнями стоит тебя поставить на место? — ухмыльнулся он.
— Если тебе жизнь в тягость, только скажи. Мигом отправишься на тот свет.

Голос из-под маски ничуть не остудил пыл коричневого грифона. Он снова прорычал, но все же отошёл в сторону. Остальные двое, переглянувшись друг с другом, последовали примеру. Все втроем они отправились к столам. Наверное доедать свой ужин.

— Простите меня.

Все тело было частью ансамбля под названием «Боль». Кажется только она имела для меня значения, но слова голубого грифона рядом с собой я всё-таки услышал. Это он обращался к Железной маске? Они и правда знакомы?

Я открыл глаза и лицом к лицу вновь встретился с собственным отражением на отполированной поверхности. Ужасный вид, не хило меня порезали. Без сомнений глаза заключённого осматривали меня, измеряя мое состояние. От А «ужасно», до Я «говно на палочке» — не иначе.

— Тебе не за что извиняться, — ответил грифон передо мной… живым голосом.

«Какого…?»

Он приложил ногу к моей ране на груди и я во все горло заорал от боли. Казалось, что к моему телу приложили обожжённый камень, который достали прямо из недр действующего вулкана. Грифон отдёрнул конечность.

— Дурак. Говорила же тебе, не лезь к нему. Упрямый идиот.

Сказать, что я был удивлен — значит ничего не сказать. Куда подевался металлический голос? Почему этот заключённый выражается так, словно он девушка? Конечно голос подходит, но… фак, он разве не брутальный мужик? И это она в одиночку разобралась с десятью грифонами?

— Эй ты, в маске!

Заключённый передо мной обернулся. К нему возвращался коричневый грифон со шрамом. По всему его виду можно сказать, что у него пар из ушей идёт.

— Вы меня плохо поняли? — снова металлическим голосом произнесла грифониха.
— Ага. Очень плохо! Иди ты к чёрту! — прокричал он и камнем, что поднял с земли, с размаху ударил по металлическому шлему. Громкое лязганье раздалось по всей столовой.

От такого сильного удара маска прогнулась в месте удара и покрылась трещинами. Заключённый отошёл на пару шагов, уж слишком сильный был удар, но удержался на ногах. Коричневый грифон не собирался останавливаться и вновь замахнулся… и тут же встретился с кулаком, который угодил тому точно в грудь. Удар был в разы сильнее. От него грифона отбросило на несколько метров назад, словно он игрушка, которую пнули.

«Вот это силище».

— Ах ты… кхе, кхе… тварь… кхе, — сквозь кашель произнес коричневый грифон. Он поднялся на трясущихся ногах, опёрся о стол. С трудом поднялся.

Пепельный грифон приложил ногу к маске. Похоже удар был очень сильным. Я отсюда слышал, как трещит металл. Донёсся голос из-под маски, похожий на стон. Шлем не смог полностью защитить от удара. Наверно теперь у нее голова очень болит. С ушами все в порядке? Удар ведь пришёлся примерно в той части, где должны быть уши. А шуму было ведь немало.

— Ах ты тварь! — прокричал коричневый грифон и бросил свой поднос с едой. Тот попал точно по железной маске заключённого.

Этого шлем уже не выдержал. Перед моими глазами убор крошился на осколки и опадал на землю, открывая всем нам свое лицо. Правда я его не видел, ведь грифониха стояла ко мне спиной. Коричневый грифон слегка нахмурился. Немой вопрос отразился на его лице. Он, как и я, вовсе не ожидал, что под маской окажется девушка-грифон.

А затем все пошло по одному месту и мое представление о Яме стало рушиться на глазах, словно стекло. Двое охранников спрыгнули с моста у камеры и приземлились рядом с тремя грифонами. Тут же выхватили… когти? Словно какие-то кастеты, только надевались они прямо на пальцы ног. Эти самые когти были раза в два больше, чем обычные. И они было готовы броситься в бой.

— Стойте! — вскинула ногу грифониха.

Охранники остановились и повернули к нам свои головы. Я просто охренел. Эта грифониха отдавала им приказы? Заключённый и охранникам? Какого черта тут происходит? Да кто эта чертова мадам такая?

С головы грифонихи стекала вода. Вернее компот, он входил в рацион питания. Хоть маска и приняла на себя большую часть содержимого подноса, но вода пролезет в любые щели. И вот теперь по всю голову мокрая, она терла свои глаза, пока под ней увлажнялась земля. Конечно компота там было не много, а потому было не сильно замет… а почему компот такой темный? Он разве не розоватый должен быть?

— Я сама.

На лице коричневого грифона отразился страх. Самый настоящий страх, без каких либо примесей. Мне кажется даже с моим плохим зрением удалось разглядеть, как же он трясется. Что его так напугало? Как будто он свою смерть увидел.

Я ещё раз глянул на темное пятно на земле от компота и перевел свой взгляд на пепельного грифона. Ничего странного не заметил. Но ведь заключённый со шрамом с таким страхом смотрит на нее… что же он увидел. Тогда я попытался приглядеться. Ничего необычного. Пепельное оперение… медленно текло, словно тающее мороженое на палочке. И в некоторых местах приглядывался белый цвет… белый цвет?

— Ты же мертва? — неуверенно спросил коричневый грифон и отошёл на шаг назад.

Грифониха передо мной щёлкнула костяшками пальцев на передних ногах. Разминала их. Затем она посмотрела на троих заключённых перед собой и сорвалась с места на огромной скорости. За пару секунд она сократила дистанцию с коричневым грифоном. Он не успел отбежать и на пару шагов. Раз движение — передние ноги метнулись к голове заключённого. Движение два — хруст шеи и коричневый грифон упал замертво. Его голова была повернута на сто восемьдесят градусов.

Двое других заключённых стали спасаться бегством, но грифониха их быстро нагнала и также свернула шеи. В столовой на несколько секунд воцарилась тишина. Буквально ненадолго.

— Черт, как больно! — грифониха схватилась за голову, где до этого получила удар. — Ох, кажется я оглохла. Или мне кажется?
— Что прикажете с ними делать, принцесса?

«Принцесса? Какая ещё принцесса?»

— Бросьте этих троих в карцер. Только спрячьте так, чтобы не нашли, — ответила грифониха и размяла шею.
— А с этим… двуногим? — спросил один из охранников, кивнув в мою сторону.
— С ним? — принцесса оглянулась и посмотрела на меня. По крайней мере я так представил. От слез у меня все поплыло перед глазами окончательно, да и вообще стало темнеть как-то. Наверно теряю сознание от потери крови. Или может потому что боли много. — Отнесите его в мою камеру. И по скорее, пока сюда на шум не прибежали остальные охранники.
— Вы уверены? — переспросил тот же охранник. Такого ответа он явно неожидал.
— Посмотрим. Как бы то ни было я могу в любой момент закончить его мучения, чтобы он не сболтнул лишнего.

Двое охранников в ответ поклонились.

— Как прикажете, принцесса Лене.

---

Утро. Я стоял у входа в комнату гостиницы. Из-за двери доносилось пение, которое точно нельзя назвать трезвым. Сколько прошло времени? Уже сбился со счета. Эта пьянка продолжается уже бог, знает сколько времени. И похоже конец гулянки даже не намечается. Но прямо сейчас мне было важнее прекратить этот запой.

Я постучал в дверь.

— Можно войти?
— Пошел вон!

В дверь по ту сторону комнаты прилетела пустая бутылка, которая разбилась на множество осколков. Я ждал именно этого момента, после чего отважился войти в комнату.

Тут был самый настоящий срач. Разбросанные по полу пустые бутылки от алкоголя, не убранная кровать… вся комната была перевёрнута вверх дном. На тумбачке, рядом с кроватью, до сей пор были красные от крови ватки и бинты. Разбитое зеркало над ним. Бардак… и вонь от огромного количества алкоголя, не продохнуть.

На полу, облокотившись о кровать, сидела Селано и потягивала ещё не пустую бутылку. На отрубленной ноге теперь красовалась деревяшка — протез. Временная замена, пока не найдётся денег сделать нормальным. Вся голова ее взъерошенная, а веки наполнились свинцом. Она полу мутным взглядом уставилась в стену, где было коряво написано лишь одно слово: Андрей.

Когда дверь с шумом закрылась, Селано перевела на меня свой бухой взгляд. Икнула и отвернулась. Вновь поднесла бутылку к клюву. Пила прямо от горла.

— Чё тебе, Бойл? — пробормотала она так, что я с трудом разобрал.
— Мы в гостинице уже неделю торчим. Пора бы закругляться и искать себе корабль.
— Фрай вернулся?
— Ещё нет.
— Ну вот и все. Пока он не вернётся… ик… мы никуда не пойдем. Ик.

Селано вновь поднесла бутылку ко рту. Мне это осточертело. Я подошёл и выбил бутылку из ее рук. Она отлетела в стену и разбилась. Содержимое бутылки расплескалось по комнате. В глазах Селано отразилась боль тысяч планет. Она уставилась в стену, где разбилась бутылка.

— Зачем ты ее разбил? Там ведь ещё было, — проныла она.
— Посмотри на себя. Боги, ты уже целую неделю бухаешь! Тебе не надоело?
— Нет… в организме ещё полно места! — победоносно вскрикнула она и подскочила. Наступила на пустую бутылку здоровой ногой, подвернулась и грохнулась в кучу пустых бутылок рядом. — Уф…
— Заканчивала бы ты уже. Иначе что о тебе будут говорить? Королева пиратов пьяница?
— Я не пьяница! Я ценительница прекрасного, — раздался голос из груды пустых бутылок. — И не называй меня Королевой пиратов.
— Это в какой же стране нашего мира есть такой титул, связанный с пивом?

Голова Селано показалось из-за кучи. Она, будто спросони, смотрела на Бойла и недовольно щурилась.

— Ты шо такой громкий, Бойл? Дай поспать.
— Какой спать? Вставай!

Я подошёл к куче пустых бутылок, взял пиратку за плечи и поставил на ноги. Она качалась словно неваляшка… да она даже стоя спит!

— Подъем! — прокричал я.
— А я не сплю… — подскочила она, а после вновь сощурилась и посмотрела на Бойла. — Ответьте на два моих вопроса, уважаемый. Сколько сейчас время, почему у меня так болит голова и кто вы такой?
— Тут три вопроса.
— Это всё мелочи, — Селано подставила руку к подбородку и вновь закрыла глаза.

«Боги, ну что мне с ней делать?»

Я поднял руку. Собрался прописать ей леща, чтобы наконец привести в чувства. Конечно поднимать руку на своего капитана не хотелось, но главное было вытянуть ее из затянувшейся пьянки.

Рука остановилась в нескольких сантиметрах от щеки Селано. Неожиданный стук в дверь вовремя прервал меня. Попугай передо мной чуть подскочил на месте и пьяно пробубнил.

— Я не сплю!

Я отвлёкся от нее и подошёл к двери. Со скрипом дверь открылась. Я удивился. Такого гостя встретить здесь, в Эрии, немного неожиданно. Все равно что встретить другого попугая.

— Я чем-то могу помочь?
— Не знаю, а может и можете.
— Не понял.
— Я чувствую на вас его след. Яркий след.
— Какой след? Пони, ты можешь нормально объяснить, что тебе надо?
— Да, извините. Скажите пожалуйста, — пони поморщила носом от неприятного запаха, который шел из комнаты. Бежевый цвет ее шёрстки с желтыми гривой и хвостом привносили в это серое утро яркие и теплые оттенки. Крылья спокойно прижаты к телу. На груди красовался до боли знакомый шрам, что странно, ведь я и не помню, чтобы встречал эту пони раньше. — Вы не знаете, где сейчас Андрей? Ну такое двуногое существо. Человек.

«Андрей? Она с ним знакома?»

— А ты кто и зачем ищешь его? — спросил я, все ещё не впуская ее.
— Меня зовут Блу Баттерфляй. И я чувствую, что Андрею нужна помощь!