Книга Огня

Бегущий от смерти

★★★

— «Нот, ты можешь разобрать что здесь написано?» — Диг уже несколько минут листал странную книгу в поисках знакомых слов, но без особого успеха.
— «Одну секунду… это какой-то протоязык. Больше всего похоже на множество заклинаний, написанных в определённом порядке».
— «Так это всего лишь древняя книга заклинаний?» — для земнопони книги заклинаний были абсолютно бесполезны. Разве что на продажу пойдёт или подарок знакомому единорогу.
— «Не совсем. Меня смущают знаки препинания, повторения и структура, схожая с повествовательным текстом» — Нот был лаконичен как всегда: он не любил когда его отрывают от работы глупыми вопросами.
— «Ты хочешь сказать, что кто-то настолько любил магию, что предпочитал общаться исключительно заклинаниями?» — земнопони состроил удивлённое лицо и в очередной раз подумал, что никогда не сможет до конца понять все причуды этих волшебников.
— «О нет. Этот язык гораздо старше и сложнее. Скорее это “современные” заклинания со временем получали своё название от смысла слов в этом языке».
— «Крутяк, сможешь её перевести?» — не то чтобы Дигу было интересно о чём там говорили древние, повёрнутые на магии единороги, но всё же...
— «Это самая старая и странная книга, что я вообще видел, написанная на неизвестном мне, и скорее всего никому другому, древнем языке. Если бы не обложка из прессованного железного дерева и не страницы из шкуры какого-то несчастного ящера, то она давно бы в пыль превратилась от времени. И нет, я не знаю почему буквы выжжены на страницах, а не написаны чернилами».
— «Так сможешь или нет?»
— «Конечно смогу, а если вы перестанете отвлекать меня от анализа, то сделаю это на 12,5 процентов быстрее».
— «Всё-всё, не ругайся, а то перегреешься. Просто я вижу, что капитану жуть как интересно о чём эта книга: он своим взглядом сейчас ещё пару слов на бумаге выжжет… Да кэп?» — Диг обратился к молчаливому грифону.
— «Признаюсь, это так» — капитан отстранился от книги и, отрешённо рыская по карманам, продолжил — «Мы её взяли у одного зажиточного убл… кхем, господина. Гонялись за его посудиной двое суток пока его маги совсем не выдохлись. Подстригли гада и скинули за борт. Странный парень: вроде и лев и орёл, а пока до земли летел визжал как натуральная свинья. Хо-хо-хо» — тучный капитан затрясся от хохота.
— «Жёстко вы его» — Диг не испытывал жалости к неизвестному грифону, но раздающийся в каюте басовитый смех заставлял его нервничать.
— «Заслужил. Да и команда бы не поняла: больно много было от него проблем. Больно и много. А книга эта вместе с оч-чень дорогими штуковинами в сейфе лежала, поверьте моему слову» — капитан наконец нашёл в карманах заветные сигареты и закурил — «Скажу по секрету, я когда на неё долго смотрю, у меня будто в душе что-то шевелиться начинает аж волосы дыбом встают» — капитан нервно затянулся — «Непростая она, зуб даю. Даже барыги это чуют: предлагали мне за неё кругленькую сумму. Но я им так и сказал: пока не узнаю, что тут написано, не продам. А перевести никто не может. Так что бережём мы её с тех пор, хоть и прочитать толком не можем. Такая вот история».
— «Ну вот сейчас и узнаем. Нот?»
— «Да я уже заснуть успел, пока вы с капитаном ворковали. Распечатать или зачитать?»
— «Зачитывай».
— «Итак, называется она...»

«Книга Огня»

Перед прочтением сжечь.

Здравствуй, читатель.
Присядь, отдохни,
но книгу мою, заклинаю, храни.
В руках твоих, веришь, не просто талмуд,
что пишет безумный учёный.
Не всякая книга, как этот сосуд,
хранит в себе автора душу.

Не торопись, прошу тебя,
читая эти строки,
ведь в них моя душа,
ведь в них мои пороки,
и радости, и горести,
и все мои тревоги.
И всё моё сознанье пред тобой
лежит открыто словно книга.
Покуда цел рассказ, покуда рифмы целы
я всё ещё живу, хоть тело и остыло
давным-давно, на рубеже времён.

Лишь буквы чернеют пред вашим читательским взором,
но выжжены здесь они мной не по прихоти или из шутки.
Дружище, поверь мне, дарован судьбой тебе шанс,
прошу лишь: используй его не напрасно.
Прости, но об этом потом, не сейчас.
Позволь же представиться:
Я Игнис, элементаль.
Я помню то время, где каждый из нас
в бою стоил армии смертных.
То были чудесные годы
и в битве нам не было равных:
не брали противника хитростью, мудростью или измором
мы дрались с отвагою, прямо и без уловок.
О, как сражались мы со всякою мерзкою тварью:
с драконами, нечистью, духами, даже богами,
что в пору юности своей творили всякое,
о чём сейчас жалеют,
коль выжили в той древней мясорубке.
Бой, Хаос и Война милее были нам
и мира, и покоя.

То было прошлое, прости меня за это.
Я был тогда могучим и горячим,
и по сему вздыхаю с ностальгией
по тем кровавым временам,
когда враги мои ссыпались в прах от одного движения.
Но вскоре я остыл. Угас, как многие, сияя
на пике своих сил. Но я не сдался,
не смирился с этой долей, как большинство из нас,
исчезнувших в последней вспышке
без остатка.
Я изменился, поборол себя
и превратился в нечто,
невиданное мною раньше.

Теперь я слаб, но жизнь моя длинней гораздо.
Тот магии поток, струящийся сквозь планы мирозданья,
теперь ослаб до ручейка, что в новом теле может течь без боли,
не вызывая судорог и не сжигая душу изнутри.
Меня не приняли мои сородичи таким,
каким я стал.
И я ушёл к другим, чьё тело было как моё.
Чей век был короток, чья магия слаба.
Но кое-что они умели.
Взывали к магии земли одни,
другие воздух обуздать могли,
а третьи Хаос магии первичный призывали
и чудеса творили, но страдали
от смертности своей
и от своей любви.

Я принят был без страха и без смеха.
Я был для них своим,
я стал для них как брат.
И благодарен всем, за то,
что пережить успел среди моих друзей.
Да-да, друзьями с гордостью и честью называю,
я тех, с кем был тогда и тех, кого любил
(как друга)
Познал я многое и многое изведал.
Те времена в моей душе навеки. Но особо,
запомнилась мне лишь одна…
особа.

Была она прекрасна и юна.
И жаром полыхала её грива.
Когда кобылкой маленькой была, её заметил я.
И так уж получилось, что с каждым годом,
с каждым летним днём, всё жарче и светлее
её душа горела в юном теле.
Я очарован был её огнём,
я в сердце поражён был.
Я влюбился. По-настоящему.
Без фальши. Без интриг.
Не в тонкий стан, не в формы и не в род,
что благороден был до пятого колена.
Но в жгучий нрав: она была такою,
каким был я когда-то, но другою.
Такого не бывало ранее со мной,
и все попытки объяснить словами,
что чувствовал, и как тогда желал,
простите, тщетны.

Я был уже известен средь народа
и долгожительством и мудростью своей,
ведь пережил с десяток королей
и никому не уступал по силе.
Меня воспринимали мудрецом,
затворником и очень странным типом.
Меня боялась чернь, но сами короли
порою приходили за советом.
Но не был я затворником глухим
и выходил порою в город,
укрывшись от внимания толпы
под пологом магической завесы.
А встретив и поняв, и осознав
всю красоту чудесного созданья,
я был с тех пор с ней рядом постоянно.

Я наблюдал за ней в обличии чужом:
и старом, и младом, и даже как кобылка,
день изо дня. Порой
мы перекидывались незначащею фразой.
Конечно, та не знала обо мне.
Но тем не менее росла, и вместе с нею
росла моя любовь.
Когда её отец решился выдать дочку замуж,
я был уж тут как тут.
Я подошёл к нему в своём родном обличьи
и требовал её.

Покорно опустив глаза, он мне не смел перечить:
боялся он меня и отказать не смел.
Мы оба это знали.
Но я тогда сказал, что зла ей не желаю:
коль счастлива она, то будет мне награда.

На следующий день,
надев изящный фрак
и расчесав седую гриву,
отправился я к ним,
с порога заявив: «Люблю!»
О,
как она рыдала,
ведь пред собой лишь старика видала -
безумного и страшного меня.
Я вынести не мог
души её прекрасной слёз,
но сделать сам не мог, пожалуй,
ничего.

Она рыдала и молила
отца о снисхождении и защите,
но тот потупив взгляд
сверлил очами пол.
Я силою не мог
забрать её с собою:
не позволял мне этого
её слезливый взгляд.
Обнять её и как-то успокоить
моя душа решила в этот миг.
Я принялся рассказывать ей тихо,
о том, что чувствовал душой;
о том, как я завидовал когда-то
обычным смертным, могущим любить;
о том, как встретившись впервые
почувствовал в груди укол любви;
о том, что до сего момента та не угасла
ни на краткий миг.

«То был лишь я» -
я ей тогда признался -
«Всё это время, с самого рождения,
я наблюдал. Меня сразила
та красота, что я увидел
в твоей душе, прекрасное созданье.
Поверь мне, нету в этом мире,
того кто любит тебя так,
как я тебя люблю.
Того, кто как и я, подарится тебе
без всякого остатка.
Того, с кем жизнь твоя отныне
без горестей пройдёт и без мирских забот.

Поверила она или смирилась?
Я до сих пор не ведаю, увы.
Но это и не важно, ведь отныне
мы стали парою.
Навек.

★★★

Нот сделал паузу. История загадочного Игниса уже была невероятной: осколок древней могучей расы, побег от смерти в тело пони, настоящая любовь…
Диг, капитан и большая часть его экипажа, изо всех сил старающаяся услышать побольше из-за закрытой двери каюты, с трудом переваривали полученную информацию. Элементаль, боги, короли, и любовь, которой покорны все. Уж не древний ли это роман о любви? Было бы обидно, если это всё выдумка. Пауза затянулась. Напряжение по обе стороны двери нарастало.
— «Ну? И что дальше?» — первым не выдержал капитан.
— «А дальше... не поддаётся расшифровке.»
— «Чего?!» — в унисон Дигу где-то за дверью пытался раздаться чей-то разочарованный вопль, но был бесцеремонно задушен на корню особо быстрым копытом. Остальные претенденты на звание самого быстрого копыта Южного неба просто врезали по роже особо впечатлительной персоне, мгновенно заставив её умолкнуть.
— «Да как же так? На самом интересном месте!» — капитан приуныл.
— «Ничего не могу поделать, дальше совсем что-то странное идёт» — Нот перелистывал одну страницу за другой, уверенно приближаясь к середине. — «Большая часть книги это… либо что-то невероятно сложное, либо настолько же абсурдное. “Пустота. Главное. Целостность. Часть. Ожидание. Если. Огонь. Правда…” и куча подобных слов вперемешку с неясными символами и чем-то вроде математических формул. Кардинально отличается от того что было раньше».
— «Эхх...» — капитан расстроенно выдохнул и закурил ещё одну. — «А я уж думал, всё-таки узнаем, чем дело кончится».
— «А я разве говорил, что это всё?» — капитан поперхнулся зажженной сигаретой и болезненно закашлялся, выронив зажигалку. Диг поспешил на помощь, пока Нот, довольно помигивая камнями, продолжал: — «Сейчас долистаю до нужного места и продолжу… так, здесь понятно, но никакой художественной ценности не несёт. Опускаем. Верно, вот отсюда».

★★★

Я изменился, но совсем немного,
лишь чтобы семя жизнь могло дарить,
и плод нашей любви мог сильным быть.
Чтоб своему отцу он не уступал по силе.
Чтоб внешности его завидовал любой.
Чтоб в благородстве, стати, обаянье
восточный принц казался бы ослом.
Чтоб по уму, по мудрости и чести
с ним не сравнился истинный король.

Я верил, что смогу,
я думал хватит сил,
но я не ожидал…
что на двоих
придётся разделить ту мощь,
что теплилась в моём уставшем теле.
Не в силах выбирать, я отдал всё себя.
И мне осталась лишь частичка
частицы малой прошлых сил.
Судьба моя предрешена, а время на исходе,
я так жалею, так хочу обнять.
Хочу дожить, хочу увидеть шаг,
что сделают мои дочурки.
Их первый взлёт и первое падение,
их первую любовь, их первого врага.
Их первое заклятье и победу.
Их первый танец, их волшебный лик.
Я так хочу…
Но, видимо, отныне
судьба моя отнимет их отца.

И мне не суждено, ведь смерть уже идёт
походкою костлявой.
Я слышу эту тварь.
«Теперь то не уйдёт» -
уверен думает сейчас
противная костлявая старуха.
Но нет. Уйду я от тебя,
ещё один разок.
Ещё лишь раз окстишься.
Тебе, моя красавица, придётся подождать.

Последний козырь, дорогой читатель,
что затерялся в старом рукаве,
сейчас он предо мной.
Могучее заклятье,
хотя… кому я лгу?
Простецкая шутиха,
что учат для потехи,
кто чуть сильнее в магии, чем пень.
Чуть доработал,
кем теперь я стану?
Мне не узнать.
Возможно, дух бесплотный
иль палочник, осёл, паук иль таракан.
А может даже… дождевой червяк.
Того не ведаю и знаю лишь одно:
оно бессмертно, что весьма похвально.
Но увы,
я разума лишусь, буквально,
через мгновенье и до той поры,
пока ты не найдёшь,
пока ты не отыщешь.
И не сожжёшь проклятый сей талмуд.

Найди же, друг, меня.
Я буду подле них.
И нас не разлучить, пока весь мир не рухнет.
Хочу увидеть я
дочурок моих лица,
подросших и окрепших дочерей.
Я должен сам проститься,
тогда они поймут,
что папа их любил.

Лишь выбери момент,
когда им пригодится,
папаши помощь, чтоб уйти от бед.
Надеюсь, я увижу эти лица,
надеюсь, мой совет поможет им,
когда ужасное деяние случится,
и целый мир не сможет дать ответ.

Закончена на этом моя книга,
судьба моя принадлежит тебе.
Так знай, исполнив мою просьбу,
тебя я одарю, как не одарит царь:
богатство, знания, заклятия и сила,
я многое могу вручить тебе за труд.
Но если ты решишь, но если ты посмеешь
призвать меня лишь алкая наград,
тебе не сдобровать.
Поверь, ты в миг возненавидишь
и жизнь тогда и самого себя!

★★★

Капитан, беззвучно плакавший уже после первых строк, украдкой утирал скупые грифоньи слёзы, вспоминая родное гнездо и своих собственных детей, и что-то тихонько решал для себя. Будто бы делал ещё одну зарубку на испещренном царапинами и сколами клюве. Но о чём же конкретно он думал, мы, вероятно, никогда не узнаем.

Диг же выглядел грустным, но каким-то… довольным. И хоть Нот провёл с ним очень много времени, даже он не мог сказать наверняка, о чём бывало думает этот неприметный юноша. Своим неприметным серым веществом, в наличии и исправности которого у Нота порой возникали небольшие сомнения.

— «А теперь, я прошу вас подойти ближе и навострить свои ушки, ибо следующие слова, уж поверьте, не для посторонних» — оба тихонько подвинулись ближе к Ноту и уставились в книгу.

★★★

████████ и ████ их зовут.
Ты их, наверно, знаешь.
А коли нет, тогда ищи:
средь гор, пустынь, лесов и замков белых.
И ты, уверен, сможешь их найти…

★★★

— «Воу…» — Диг сел на круп от удивления.
— «Да ладно? Врёшь!» — капитан схватил Нота и поднял в воздух.
— «Капитан, немедленно поставьте меня на место» — Нот вообще не любил, когда к нему прикасаются. А тем более, размахивают из стороны в сторону всякие грифоны. — «Не верите мне, прочитайте сами. Ха!»

Капитан небрежно бросил Нота на стол и дрожащими лапами попытался закурить. Нот обиженно закрылся и пополз к книге, интенсивно помаргивая. Всё ещё сидевший с раскрытым ртом Диг переводил взгляд от книги к Ноту, от Нота к капитану и так по кругу. Капитан, всё же найдя зажигалку, закурил и сделал глубокую затяжку. Одной затяжки хватило и бычок был безжалостно затушен о стол. Немного успокоившись, капитан предложил Дигу сигарет, но тот лишь молча покачал головой. Ноту, по очевидным причинам, закурить не предложили.

— «Так это значит…» — капитан боялся произнести вслух то, что они только что узнали.

Возможно, никто из ныне живущих не знал… даже не догадывался. Но больше всех в мире в этот момент не знали, но активно пытались догадаться стоящие снаружи члены экипажа, уже впятером навалившиеся на временами поскрипывающую от натуги дверь. Они тихо переругивались и перепихивалсь, в надежде увидеть или услышать то, что так заманчиво было помечено как “не для посторонних”. Если бы не шум и мелкая дрожь работающих где-то внизу движитилей, свист ветра за бортом, тут и там просачивающийся в погрызанный временем борт судна. А также, некоторая тугоухость капитана, вызванная его профессиональной деятельностью и богатым опытом попаданий в различного рода передряги, эту шумную кодлу заметили и разогнали бы ещё в самом начале.

— «Полагаю, что да» — Диг только что вернулся в реальность из состояния глубокой задумчивости. — «Нот, какова вероятность ошибки? Может ты неправильно перевёл, или… »

— «Ой, вэй?» — манерно передразнивая кого-то, отозвался Нот. — «И с каких пор мы такие недоверчивые? Может сам прочитаешь, грамотей?»

— «Ну чего ты сразу на больное давишь?» — Диг было заткнулся, но тихо пробурчал — «На туалетную бумагу пущу...»

Надо признаться, не только у капитана или его “посудины” была богатая история, даже такая вещь как эта толстая деревянная дверь, что сейчас успешно противостояла любопытству пяти взрослых пони, могла рассказать не один десяток историй, похвастаться парой-тройкой интересных мест, в которых ей приходилось быть установленной, и даже блеснуть парочкой орденов за хорошо проделанную работу… если бы, конечно, дверям присуждались такие ордена. Тем не менее, созданная ещё хрен знает когда каким-то безумным мастером по изготовлению дверей, она уцелела после двух пожаров, трёх потопов, нескольких землетрясений и бесчисленного количества катастроф более мелкого уровня. Это была Дверь с большой буквы. Обитая прочным металлом, пропитанная чем-то наверняка ядовитым и закалённая в парочке локальных войн, она казалась неприступнее некоторых стен, что ей явно льстило. Однако века берут своё, от постоянной тряски агрегатов и машинерии судна, самые слабые части этого шедевра постепенно деградировали. Пробил роковой час.

— «Это не книга» — две пары глаз удивлённо уставились на Нота, а экипаж за дверью обратился в слух, но продолжения не последовало.
— «То есть как не книга?»
— «Язык заклинаний, странные материалы, напряжённая энергетика, очень толстые листы и корешок. Но листы не толстые, они сложены пополам. Гармошкой, чтобы быть одним целым. Она выглядит как книга… » — Нот нашёл грязную полоску бумаги, десяток раз согнул её и, держа с одной стороны, поднял в воздух. — «Но если сорвать корешок…» — Он растянул импровизированную книгу обратно в ленту. — «Получится длинный свиток. Очень длинный свиток. Из шкуры очень длинного ящера».
— «И он весь расписан на языке заклинаний…»
— «О, небо, что это за заклинание?» — уши экипажа старались просочиться в каюту через трещины в двери. Ещё десяток минут и у них бы получилось.

— «Я не уверен, что это всё на что оно способно, но судя по всему, оно должно, ни много ни мало, призвать автора. Древнего как мир, элементаля. И чтобы это сделать, книгу нужно…» — дверь сдалась. От резкой нагрузки, хамского обращения и постоянных вибраций окислившиеся и истёртые петли этого исполина просто-напросто переломились. С весёлым металлическим бздынь-бздынь-кхреееее экипаж небольшим наводнением хлынул в задымлённую каюту. За такое артистичное падение, дверь можно было бы номинировать на местный Оскар, конечно, если бы в этом мире таковой существовал. — «Сжечь».

Экипаж замер на полу. Никто не смел даже подумать о чём-то, не то чтобы шелохнуться или просто начать дышать. Капитан, нервно дёрнув глазом и больше никак не выдав своих эмоций от происходящего, размеренно произнёс:

— «Ну зачем же сразу жечь? Мы же не варвары!» — он нарочито медленно затушил окурок о лоб ближайшего подчинённого. — «Просто выбросим за борт».

Продолжение следует...