Шанс
Глава восемнадцатая. Старая кровь и новые узы
Спустя пару дней её забрали домой.
Флёрри с облегчением покидала стены кристальной больницы, пропахшие лекарствами и спиртом. От самой палаты её сопровождал конвой из стражей, а перед крыльцом госпиталя стоял паланкин, в который её бережно усадил отец. Четверо крепко сбитых единорога одновременно зажгли рога, подхватив кристальные ручки, и понесли её к замку, стараясь передвигаться как можно более плавно. Богато расшитые шелком шторки паланкина трепетали на ветру, а аликорн удобно устроилась на нескольких подушках, крыльями прикрывая задние ноги и перебинтованную поясницу.
— Мы скоро вернемся в Кристальный Замок, — отец лежал напротив, удерживая в поле телекинеза бокал с прозрачной водой с плавающими в ней кубиками свежего льда. — Ты знаешь, я ненавижу передвигаться при помощи своих соратников, но я подумал, что тебе будет грустно ехать одной и решил составить тебе компанию.
Флёрри отвела глаза, уронив голову на подушки. «Лучше бы это сделал Шадоу». Она искоса смотрела на блестящие улицы сквозь неплотно прикрытую ткань. Кристаллы продолжали сверкать, но пони оглядывались на процессию с каким-то сожалением в глазах, будто знали о том, что произошло между ней и Шадоу в пещере, будто им было какое-то до этого дело.
Аликорн чувствовала запах осуждения, шлейфом тянущийся вслед за ней.
Остальную дорогу они провели в молчании. Отец один раз предложил ей мятной воды, но Флёрри отказалась. Пить хотелось ужасно, но она не могла даже поднять головы. Жара на улице, духота внутри паланкина — это сводило её с ума. Дуновение ветерка сквозь шторки казалось божественной милостью, хотя она предпочла бы окунуться с головой в прохладную ванную или перекинуться парой снежков вместе с любимым братом. Принцесса вспомнила, как в детстве они убегали за пределы Империи и играли в снежки, лепили снеговиков, строили горки.
Как бы она хотела, чтобы Шадоу сейчас тоже думал о ней.
С одной стороны, Флёрри была обижена на брата за то, что он ни разу не пришел к ней, не послал ни одной записочки, не дал о себе знать хоть как-нибудь. И не поинтересовался ею. Но с другой, глядя на свои бока, перебинтованные кьюти-марки, она думала о том, что и не хотела его видеть.
Но факт был в том, что она безумно соскучилась.
— Пап, — Флёрри безучастно глядела в сторону, пытаясь хоть как-то прийти в себя, — Шадоу спрашивал про меня хоть что-нибудь? Почему он не пришел?
Шайнинг Армор замялся, а затем ответил так, как отвечает ученик, который тщательно подготовился к экзамену:
— У Шадоу пошли очень сложные тренировки, профессор Халсиен тестирует его знания. Плюс он сказал, что занимается контролем своих кристаллизаций, поэтому ему нужно уединение и покой, чтобы понять, почему это происходит.
— Это не мешало бы ему прийти ко мне! — раздраженно вскрикнула-всхлипнула принцесса, отворачиваясь, чтобы отец не видел её злых слёз. — Он никогда бы не игнорировал меня, ты же знаешь!
— Флёрри, — единорог пытался сделать голос как можно мягче, но небольшая льдинка всё же кольнула аликорна, — в отличие от тебя, Шадоу полностью осознал свою вину в твоей травме.
— Поэтому он решил забыть обо мне и посвятить себя тренировкам? — аликорн неровно дёрнулась, нахмурилась и с обидой взглянула на отца. — Так получается?
Жеребец только пожал плечами и поправил сложенное у груди копыто.
Флёрри шумно выдохнула и снова опустилась на подушки. Врачи сказали, что некоторое время её будет беспокоить тупая боль в районе низа живота, но это скоро пройдет. Каждый день к ней будет приходить врач-единорог, обученный специальному заклинанию. Оно будет восстанавливать покров клеток, которые были повреждены. Медпони предупреждала, что это будет не больно, но аликорн передёргивалась от одной только мысли, что к ней будет кто-то прикасаться.
Скорей бы они уже приехали домой, и Шадоу пришел бы к ней. Он не мог прийти в больницу, но в замке-то он никуда не денется, верно?
Оказалось, денется.
Принцесса, с трудом принесенная отцом в комнату и уложенная в постель, провела в ней несколько дней, прежде чем почувствовала в себе достаточно сил встать и выйти в коридор. Конечно, она могла сделать это с помощью магии, — удерживать себя в воздухе телекинезом Флёрри умела, — или просто подлететь в воздух, размахивая непомерно огромными крыльями, но доктора предупредили её об быстром истощении магии и утомлении. «Сейчас все силы вашего организма направлены на восстановление, — сказала ей медпони, меняя повязки. — Вам не следует напрягать рог или крылья, иначе вы можете упасть. Это спровоцирует открытие кровотечения, и мы вряд ли сможем вас спасти».
За всё это время Шадоу не пришел к ней ни разу. Флёрри начала терять терпение, каждый раз видя непроницаемое лицо отца, когда она задавала этот вопрос, поэтому перво-наперво решила найти этого дурного серого единорога, с таким упорством забывающего о ней.
— Ваше высочество, помедленнее, вы всё ещё слабы! — лепетала в ухо Скайла, одна из близняшек-фрейлин, придерживая её бок крылом. — Осторожнее, шаг поменьше, вот так.
— Нет нужды спешить, — её сестра, Айша, придерживала её с другого бока, осторожно переплетая свои нежно-голубые перья с перьями аликорна. — Ваш замок никуда не денется, землетрясений здесь никогда нет, поэтому бежать в спешке нам никогда не придется.
— Айша, замолчи! — шикнула на неё Скайла, свободным крылом пихая её через спину Флёрри. — Опять ты со своими землетрясениями, как жеребёнок, Селестия милостивая!
Флёрри не смогла сдержать улыбки. Пегаска Айша была помешана на геологии, могла отличить настоящий драгоценный камень от поддельного, а так же знала буквально всё о составе почвы Кристальной Империи. Именно благодаря ей принцесса узнала, что Империя стоит на плато, зажатом между горных хребтов. Возникло оно под действием магии, но именно из-за неё удалось обуздать выходящую на поверхность магму. Айша говорила, что большая часть гор, покрытых ледяными шапками — спящие или потухшие вулканы, поскольку литосферные плиты лежат по-другому и столкнуться и образовать горы никак не могли. Скайла же перечила ей во всём или просто говорила, что сестра несет чепуху.
— Скажите, вы видели принца Шадоу, моего брата? — Флёрри с надеждой оглядела своих фрейлин. Лицо каждой было подёрнуто дымкой сочувствия.
— Нет, ваше высочество, — покачала головой Скайла. — Ваш брат не попадался нам на глаза. До того, как вы очнулись, он не выходил из комнаты, нам Кэп сказал, а после…
— После мы его не видели, — закончила за неё Айша, крепче сжав крыло Флёрри в утешение. — Осторожнее, порожек.
Аликорну оставалось только аккуратно переставить ноги и спуститься в столовую, где её ждал отец и Санбёрст. Глаза утратили блеск, а уши безжизненно повисли.
«Где же ты, Шадоу, почему ты не придешь ко мне?»
Прошла уже неделя, а черногривый единорог так и не появился. Пару раз она замечала черную гриву или хвост то там, то тут, но как только она подходила ближе они исчезали, иногда и во вспышке телепорта. Флёрри тосковала, изредка выходя из комнаты, чтобы пройтись, и даже общество подруг-близняшек её не веселило. Иногда Флёрри была так зла на них, что хотела прогнать, но чаще всего их щебетание давало хоть какую-то информацию о замке. Так она узнала, что вместе с Шадоу куда-то делась мисс Халсиен, а из-за плохих погодных условий поезд с саммита задержали на целые сутки. Кобылке было страшно думать о том, что скажет мама, когда отец сообщит ей о состоянии здоровья дочери.
Что Флёрри знала точно, так это то, что будет защищать Шадоу до последнего. Он покрывал её всё их детство, и теперь её черед за него заступиться. В конце концов, он её брат, пусть и не родной.
Или после того, что они сделали, их нельзя считать родственниками?
В любом случае, аликорн не намеревалась сдаваться. Но сначала она хотела бы увидеть его, прижаться к груди, почувствовать тепло его тела, ощутить нежное прикосновение губ… А потом уже всё остальное.
Поэтому, собравшись с духом и силами, она гордо прошествовала к двери комнаты напротив под покровом ночи. Стражи около них, на удивление, не оказалось, и Флёрри смело постучалась, представляя, как створка сию же секунду отворится и Шадоу затащит её внутрь, покрывая лицо и шею поцелуями, зарываясь копытами в её кудряшки, а она обнимет его за плечи, укрывая крыльями, целуя в ответ…
Дверь отозвалась глухим молчанием. За нею не было слышно ни звука, будто гробовая тишина и мрак сковали пространство, заложив уши единорога, который точно был там.
— Шадоу? — позвала его кобылка, стучась во второй раз. — Шадоу, это я, Флёрри.
Но даже после этого жалобного стона ничего не произошло. Аликорн часто-часто задышала, стараясь убрать вскипающие слёзы, но её копыто в третий раз опустилось на кристальную поверхность двери.
«Глупая, он же просто спит!»
Эта мысль её успокоила. Кобылка тепло улыбнулась двери и ушла в свою комнату. Лежа на кровати между Айшей и Скайлой, она представляла, как Шадоу заходит к ней в комнату, пока она спит, и целует её губы, гладя нежный бок и суставы крыльев. От таких мыслей по коже пошли мурашки, а крылья полу-раскрылись, пуская ветерок по пёрышкам внутреннего оперения.
Наутро она вскочила раньше своих фрейлин, как только первые лучи солнца пробрались в комнату сквозь тонкую занавеску. Стараясь не разбудить спящих пегасок, аликорн осторожно перелезла через Айшу и поспешила к двери, на бегу причесываясь и складывая крылья ровнее. Через секунду она уже стояла позади распахнутой двери собственной комнаты, а высокая синяя кристальная створка будто слилась со стеной.
— Шадоу! — Флёрри схватилась телекинезом за ручку-кольцо, как вдруг дверь поехала куда-то в сторону, сбрасывая с себя заклинание. Захлопав ресницами, Флёрри побежала за ней. Попыталась применить заклинание — дверь снова уехала, на этот раз на место.
— Что это за колдовство? — воскликнула аликорн, пытаясь открыть дверь копытами, но та выкинула такой финт: дёрнулась вверх и переместилась на потолок, заставив кобылку повиснуть в воздухе. Если бы Флёрри не была аликорном, она бы больно ударилась крупом, падая на пол с такой высоты. Можно сказать, была бы счастливицей, если бы не сломала себе что-нибудь.
Взмахивая крыльями, она приземлилась на пол, не отрывая глаз от зачарованной двери. Из-за этого ей пришлось задрать голову, поэтому она не видела никого вокруг. Обойдя дверь по периметру, отображавшемуся тенью на полу, она нечаянно задела крупом небольшую колонну со старинной вазой. Та закачалась, свалилась на бок, а затем и вовсе полетела на пол. И если бы не красное пламя, обхватившее её ручки, Флёрри ждали бы крупные неприятности.
— Шадоу! — воскликнула она, завидев серого единорога. — О, Селестия, я так соскучилась!
Но брат, судя по выражению его лица, подобных эмоций не испытывал. От её объятий он отгородился копытом, поставив между ними барьер длиной в свою ногу, а в глазах и во всем лице читалась какая-то боль смешанная с отвращением.
— Не подходи.
Эта простая фраза подействовала как пощёчина. Флёрри отступила на шаг, Шадоу опустил ногу. Аликорн чувствовала, как колыхается в груди обида на эти слова, как часто-часто бьется сердечко.
— Что ты сказал? — прошептала она. Шадоу виновато отвел глаза, но затем его лицо стало жестче, а голос — тверже.
— Я сказал: не подходи ко мне.
Всё-таки она не ослышалась. Но дальнейшее просто повергло её в шок.
Шадоу просто прошел мимо, скрывшись за поворотом.
— Стой! — чуть замешкавшись, Флёрри кинулась за ним, но единорога в коридоре уже не было. Послышался небольшой хлопок. Аликорн вздрогнула и взглянула на потолок: дверь исчезла, будто её и не было вовсе.
— Как же так, — бормотала она сквозь слёзы, капающие на пол. — Что с ним случилось за время, пока меня не было? Может, профессор Халсиен что-нибудь знает?
Окрылённая надеждой на скорое получение ответов, принцесса понеслась к отцу, чтобы он отвел её к учительнице. Шайнинг Армор нашелся в своем кабинете, сидящий за столом и проверяющий какие-то бумаги. На просьбу Флёрри он лишь пожал плечами и ответил:
— Ты больше не занимаешься с Халсиен. Твоим обучением займется Санбёрст.
— Но, — Флёрри попыталась вернуть пропавший дар речи. — Но почему?
— Она сказала, что и так сильно нагружена занятиями с твоим братом, — отец нахмурился. — Ходи помедленней, сердечко моё, ты ещё слишком слаба. Сегодня приедет мама, я не хочу, чтобы ты снова слегла в постель.
— Ты расскажешь ей? — с волнением спросила кобылка, кусая губу. Единорог с сожалением кивнул.
— Я должен. Она в этих делах понимает больше моего, уж поверь.
Флёрри кивнула и вышла из комнаты, повесив голову и уши. Стены казались блёклыми, перламутровый пол — грязным, а поющие за окном птицы — какофонией различных звуков.
В коридоре ей удалось поймать Кэпа, но этот скользкий тип убежал, бросив что-то типа «его высочество велел ничего не говорить», оставив аликорна в одиночестве. Ненадолго, правда: тут же прибежали Айша и Скайла, начали щебетать о своем, о кобыльем. Но Флёрри казалось, что отвратительнее звука нет на свете, а любимое ею имя вдруг стало недосягаемым, непроизносимым, будто его и не существовало в мире.
Флёрри чувствовала себя всё несчастнее и несчастнее с каждой минутой. А когда рев флюгергорнов объявил о том, что принцесса Кейденс вернулась в Империю, ей стало только хуже.
Впрочем, её страхи оказались напрасными: мама не пришла к ней с разборками, потрясая копьем и молниями. К ней вообще никто не пришел. Скайла с Айшей во что-то играли на полу, а Флёрри лежала на кровати, закутавшись в одеяло. За окном лил дождь, и в камине жарко пылал огонь, заставляя пегасочек вытянуть крылья от живительного тепла. Принцесса знала, что это всего лишь затишье перед бурей, но она надеялась, что после этого Шадоу снова начнет говорить с ней. Это ведь просто игра. Он снова пытается защитить её. Да-да, так и есть. Он любит её так же сильно, как и прежде, просто нужно создать видимость. Вот и всё.
Взяв со стола телекинезом пергамент и перо, она несколькими штрихами нарисовала голову единорога. Она получилась непропорционально большой, рог вышел слишком загнутым, а шея — слишком толстой.
«Определенно Шадоу рисует лучше, — вздохнула кобылка. — Куда уж мне…»
— Ваше высочество, скоро придет врач, — Скайла подошла незаметно, отчего она вздрогнула. — Прикажете подать вам воды?
— Да, пожалуй, — Флёрри поморщилась. Заклинание очищения организма от осколков переносилось ею плохо; кобылку мутило и тошнило, если не рвало. Зато после этого она чувствовала, как уменьшается боль, как шевелиться становится легче и приятнее. Сегодня должен был быть последний сеанс, и принцесса как можно дольше оттягивала этот момент.
Уже знакомая медпони в белом халате вошла в комнату, затворив двери. Поздоровавшись с принцессой и фрейлинами, она спросила: «Вы готовы, ваше высочество?»
Флёрри лишь кивнула и зажмурилась. Она ощутила, как нежной кожи касается щекотная аура, проникающая внутрь неё, а потом к горлу подступила тошнота, перед зажмуренными глазами поплыли зелёные пятна.
— Вот и всё. Последний осколок достали, — единорожка провела по её носу ваткой с нашатырным спиртом. — Теперь вам осталось только отдыхать, ваше высочество.
— Спасибо, — пролепетала Флёрри. Наконец-то этот ужас закончится.