Шанс

Глава пятая. Примирение с тобой было пыткой

Аликорн отчаянно взмахнула крыльями, пытаясь заглушить чуждую сейчас радость, распространяемую Кристальным Сердцем, и бросилась вперед. Голубая вспышка исчезла, и принцесса словно в замедленной съемке видела, как падает вниз малютка-единорог. Встревоженный крик с губ не слетел: практически в момент вокруг малыша появилось малиновое пламя, и он плавно опустился на копыта её мужа.

Шайнинг Армор с неким удивлением наблюдал за тем, как всё вокруг начинает сверкать кристальной чистотой, но ещё больше внимания он уделял маленькому жеребёнку, который стрелял туда-сюда рубиновыми глазками. Его шёрстка тоже начала сверкать, на лбу, обвивая рог, появилась серебряная вязь венца, а выражение радости на лице не сменялось ни болью, ни страданием. Сердце приняло его. Империя приняла его.

«Похоже, у меня нет выбора».

На принцессу любви накатило невероятное облегчение, и она выдохнула, улыбаясь от счастья. Рядом прыгала Пинки Пай, весело пища, восторженно ликовали кристальные пони, резвясь на площади и приветствуя нового жителя Империи. Аликорн подошла к мужу, ласково провела носом по его щеке, выражая благодарность, и склонилась к сыну, тянущему к ней копытца.

— Вот ты и член нашей семьи, — прошептала она, нежно целуя единорожка в щёку, от чего малыш засмеялся и восторженно приоткрыл рот. Шайнинг телекинезом передал его ей, и принцесса, чуть поправив копытом по-новому уложенную гриву, осторожно прижала малыша к сердцу.

Самое страшное позади. Теперь всё будет хорошо. Все её детки в безопасности, никому из них ничего не угрожает. Кристальное Сердце приняло Шадоу, а значит, с его прошлым больше нет никакой связи. Он не вырастет тираном и садистом. Его будут любить.

— Кейденс, — к аликорну подбежала Твайлайт, мило улыбнувшись своему подопечному, — принцесса Луна хочет поговорить с тобой. Мы пока поиграем с Шадоу, да? — она умиленно сощурилась и потёрлась носом об носик жеребёнка. Шадоу легко вздохнул, улыбаясь, и копытцами уцепился за щёки Твайлайт.

— Хорошо, — кивнула аликорн, вверяя малыша в копыта золовки. — Я скоро вернусь.

Чмокнув единорожка в лоб, принцесса поспешила к повелительнице ночи, ждущей её возле Кристального Сердца. Луна стояла, крепко прижав крылья к бокам, и с волнением глядела на неё. Убедившись, что жеребёнка на её копытах нет, аликорн разочарованно переступила копытами.

— Всё прошло нормально? — спросила она, как только Кейденс подошла ближе. — Заклинание не понадобилось?

— Нет, — принцесса любви покачала головой, улыбаясь сверкающему аликорну. — Видимо, Сердце подействовало на Сомбру разрушительно из-за чего-то ещё.

— Я надеюсь, что мы сможем выяснить этот фактор, — Луна окинула Сердце подозрительным взглядом. — А, пока мы будем это выяснять, постарайся сделать так, чтобы Шадоу не чувствовал себя изгоем.

По спине розового аликорна пробежал холодок. Она заглянула в бирюзовые глаза и увидела в них плохо скрытую за холодностью жалость.

— Вы видели его сны? — тихо спросила она, вспоминая нынешнюю ночь. Бедный малыш, он выглядел таким одиноким…

— Сны жеребят такого возраста часто не представляют ничего определенного, — пожала плечами темно-синий аликорн. — Но я решила понаблюдать за ним. Пока ему снятся лишь цветные пятна и голоса. От одного, тёплого пятна, он чувствует любовь и ласку, а от второго, пустого, холод и отчужденность. — Принцесса пристально посмотрела на Кейденс, и та почувствовала себя провинившимся жеребёнком. — Шадоу должен вырасти мужественным и отважным жеребцом. Объясни это своему мужу и не вздумай прятать его под своими крыльями.

Такая резкость слегка покоробила кристальную правительницу. Она дёрнула ушами, а затем склонила голову.

— У меня и в мыслях не было…

— Я знаю, Кейденс. Но я должна была сказать тебе это в лицо, — верховная правительница глубоко вздохнула, расправив крылья. — Но сейчас тебе ни к чему грустить, моя племянница. Жизнь — это великая ценность, за которую мы платим кровью и страданиями, но не сегодня. Сегодняшний день — праздник для твоих подданных, поэтому иди к ним и веселись. Поверь мне, — она горько усмехнулась, — наплакаться ты ещё успеешь.

Но аликорн не послушалась её совета. Оставив Шадоу на попечительство Твайлайт, а Флёрри отдав Санбёрсту, она вернулась в замок. В холодных стенах собственных покоев принцесса чувствовала себя гораздо лучше, чем внизу. Впервые в жизни ей захотелось побыть одной, подремать, быть может, порассуждать о том, что она будет делать теперь. На её копытах два маленьких жеребёнка, о которых нужно заботиться. Глядя вниз, на площадь, и прижимаясь разгорячённым телом к холодному подоконнику, Кейденс думала о том, что Луна права. Нельзя, чтобы Шадоу чувствовал холодность от отца.

Шайнинг Армор тоже удостоился беседы с принцессой ночи, но в этот раз она была жестче. Холодный, как снежный ветер за пределами Кристальной Империи, голос верховной правительницы навсегда засел в его голове.

— Шайнинг Армор, — принцесса-аликорн пристально глядела на него из-под ресниц, а в глазах её мелькали блики бирюзового пламени, идущего словно изнутри, — твоё отрицание и неприязнь к этому жеребёнку может сыграть ведущую роль в его будущем. Усмири своё праведное негодование. Мы просим тебя, но можем и приказать.

За пределами замка продолжалось веселье, а к ним уже спешили Селестия и Твайлайт. Сестра держала у сердца нового жителя Кристальной Империи, который забавно кряхтел, размахивая крошечными копытцами. Луна улыбнулась сестре и принцессе Дружбы, а потом медленно отошла, исчезая из поля зрения, как утренний туман. Шайнинг вздохнул, а затем обернулся к Твайлайт.

— А мы как раз идем к маме, — весело объявила аликорн, целуя единорожка в макушку. — Пойдешь с нами? Санбёрст и Старлайт решили побыть в замке, Флёрри с ними.

— Да, — единорог помотал головой, вытряхивая посторонние мысли. — Давай я его понесу. У тебя, наверное, копыта уже устали.

Твайлайт лишь улыбнулась, телекинезом передавая малыша. Тот сразу затих, словно ожидая подвоха. Единорог через силу поднял копыто и, едва касаясь мягких чёрных волос, погладил его по гриве.

— Пойдем к маме.

Идя по коридорам замка и вполуха слушая рассказ Твайлайт о её предстоящих уроках дружбы вместе со Старлайт, он думал о том, что ему придется мириться с этим кошмаром ещё долгое время.

— Вот вы где, — улыбнулась Кейденс, радостно обнимая всех троих крыльями. — А я как раз вас ждала. Жеребятам пора кушать.

— Тогда я пойду разыщу Флёрри, — махнула крылом Твайлайт, телепортируясь к дверям. — Пусть Старлайт пообщается с Санбёрстом, пока может.

Шайнинг Армор продолжал держать малыша на копыте. Его супруга улыбалась, глядя на них, и тогда единорог догадался опустить голову вниз. Шадоу смотрел на него, задрав голову и уткнувшись затылком в его шею, и глаза его были полны любопытства. Жеребец перехватил жеребёнка удобнее, и тот сжал копытцами белую шерсть у самых темно-синих копыт.

— Я рада, что ты изменил своё решение, милый, — ласково проговорила аликорн, целуя мужа в губы. — Вот увидишь, у нас будет самая крепкая семья.

— Я надеюсь на это, — Шайнинг попытался передать сына жене, но тот вцепился в его ноги всеми копытами и не желал отпускать. — И что мне теперь делать?

— Попробуй усыпить его, — посоветовала Кейденс, безуспешно пытаясь переманить малыша. — Может, он не голодный, раз не хочет уходить.

Единорог вздохнул, но подчинился. Кругами ходя по комнате, он слегка покачивал единорожка, внимательно разглядывающего его рубиновыми глазками. Шадоу вел себя на удивление тихо: не гулил, не плакал, даже не кряхтел. Лишь молча смотрел на отца, будто пытался понять, как к нему будут относиться теперь.

— Закрывай глазки уже, — буркнул Шайнинг, даже не пытаясь звучать ласково. Единорожек склонил голову набок, головой прижавшись к его груди. Жеребец продолжил ходить, и непривычная тяжесть на копытах становилась всё ощутимее. «Как же Кайди с ними двумя ходит?» — задавался он вопросом, а Шадоу всё не засыпал и не засыпал. Будто намеренно смотрел на него, не отводя глаз. Принцу даже показалось, что он не моргает.

В конце концов, уставший отец улёгся на кровать, слушая, как в соседней комнате треплются о чем-то своем, кобыльем, супруга и сестра. Флёрри была с ними, но усыпляться она, видимо, не собиралась.

Шадоу, всё никак не желавший отрываться от новоиспечённой няньки, положил свою голову рядом с щекой единорога, уткнувшись в неё носом. Шайнинг не отодвинулся, чувствуя, как дрожит маленькое тельце, лишь зажег рог, телекинезом накрывая себя и жеребёнка одеялом. Малыш прижался к нему крепче, вытянув копытца перед собой, полностью копируя позу отца. Принц Кристальной Империи закрыл глаза, надеясь, что жеребёнок уснет сам, и провалился в зыбкий сон.

Зайдя в комнату, Кейденс умиленно застыла на пороге. Её муж лежал на кровати, щекой подпирая прижавшегося к нему сына. Флёрри залетела следом за ней, покружила над спящими и приземлилась на трёхцветную гриву отца, крыльями накрывая и его, и брата.

Аликорн включила неяркий ночник, чмокнула дочь в щечку, и улеглась рядом с любимыми. Младшая принцесса выключилась, уткнувшись лбом в основание рога отца, и Кейденс даже не пришлось её усыплять. Обняв их крыльями, аликорн заснула. Ей больше не придется беспокоиться о том, что Шайнинг не принимает их сына. Она знала, что он смягчится.

Дни летели незаметно. Шайнинг всё меньше противился оставаться с детьми, когда Кейденс нужно было уйти по королевским делам. Иногда, во время приездов Твайлайт, он даже не спешил отдавать ей кристального, проводя с ним больше времени. Но сначала это было редкостью: он отдавал Шадоу сестре, заботливо тормошил гриву Флёрри и уходил отдохнуть или поработать с солдатами.

С каждым днем жеребята крепли и росли, всё больше взаимодействуя друг с другом. К пяти годам они стали неразлучны, и чем старше становились, тем это было заметнее. Мать с улыбкой глядела на то, как дети что-то увлеченно рисуют, переговариваясь друг с другом. К её счастью, малыши никогда не дрались ни за игрушки, ни за маму. Наоборот, Флёрри всегда делилась с братом, крылом приобнимая его, когда они сидели на копытах у кобылицы. Шадоу хихикал и фыркал, когда перья попадали ему в нос, но не отстранялся, лишь шептал что-то, уткнувшись в розовую шерсть.

С отцом отношения у детей складывались разные. Флёрри была его любимицей: её он баловал, катал на спине, называл «сердечко моё». На маленького аликорна он всегда смотрел с нежностью и любовью, но как только его взгляд падал на резвящегося рядом сына, тот сразу становился по стойке «смирно», лишь опустив голову.

Он чувствовал какой-то благоговейный страх перед отцом, и поэтому старался вести себя тише, что ему практически не позволяла делать Флёрри. Озорная и шаловливая, она всегда втягивала его в любые авантюрные передряги, и каждый раз, когда что-то выходило из-под контроля, наказание получал он.

По-началу это было обидно, но затем, чувствуя, какую горячую благодарность испытывает Флёрри, крепко обнимая его за шею, Шадоу переставал дуться. Рядом с принцессой это было просто невозможно.

Солнце вставало и садилось, времена года сменяли друг друга, и настал день, когда луна отмерила им обоим по шестнадцать лет. Нежась в теплых постелях, вчерашние дети даже не представляли, что впереди их ждет непростое будущее.

Туманное и неопределённое будущее.