Дикие
Глава 26: Кульминация
Эта ночь была последней ночью, которую стрелки могли провести в своих домах в окружении Якетских гор – завтра около полудня все должны были вместе, большим отрядом отправиться Кристальную Империю и, возможно, навсегда оставить маленькую деревню. Почти всем спалось неспокойно. Лишь Глэйд, сам того не ожидая, смог спокойно заснуть в такой родной и мягкой кровати. Во снах он всё бежал по бесконечным туннелям от чего-то неизвестного, оказывался в кромешной тьме, а если и выбирался из неё – то только для того, чтобы опять бежать. Сновидения проносились стремительно, сменяясь с бега на пустоту в голове, и лишь под самый конец он смог выбежать из туннелей на яркий свет – в этот момент он проснулся.
Фауми рядом уже не было – она наверняка ушла к раненым, помогать Тинку. В небольшой скромно обставленной комнате было совсем тихо. На стуле возле кровати лежал шарфик в серую и фиолетовую полоску. Возле него лежало два нитяных шара соответствующих цветов, в один были вставлены две спицы. Медленно приподнявшись, Глэйд протёр глаза копытом и прищурился. А потом вспомнил, что у него опять появились очки, и лежали они тут же, на стуле, возле аккуратно сложенного шарфа. Нацепив очки на нос, жеребец, хорошенько прозевавшись, подошёл к железному тазу, наполненому водой, и опустил туда морду. Холод и влага окончательно сбросили сонность, после чего, промыв рот, Глэйд всё-таки поднял шарф. Такая штука может запросто за что-то зацепиться, но он всё-таки завязал его на шее. Нос вдохнул нежный аромат, оставшийся на ткани, а на душе стало очень тепло. На пояс он повесил кобуру с коротышем, к которому теперь пришлось привыкнуть после потери винтовки. После этого он вышел на свежий воздух.
В деревне туда-сюда ходили жители. Некоторые бросали торопливое «Доброе утро» в сторону Глэйда, но большинство было погружено в свои мысли – все были заняты подготовкой к манёвру Боба. До назначенного времени оставалось немного времени, а сколько было до внезапного нападения толпы существ – этого никто не мог сказать. На посту, где уже был потушен ночной костёр, сидело несколько жеребцов, готовые в любую секунду подать сигнал о нападении. Закладывать динамитом вход не решились – в этом случае, судя по рассказам Глэйда, многочисленные стаи могли вырваться наружу в совершенно рандомной точке Эквестрии, ведь о местоположении выходов этих туннелей не знал никто. Если они понесутся толпой, то у стрелков будет преимущество – под командованием Боба ряды жеребцов с несколькими телегами по центру понесутся слаженным строем. На каждую телегу будет сразу по два жеребца, чтобы сохранять скорость. Сами же телеги были отнюдь не для провианта. Кто-то должен был отстреливаться от преследователей, а делать это на бегу было бы проблематично.
Думая обо всём этом, Глэйд задрал голову к небу. На удивление, оно не было таким хмурым и пасмурным, как обычно. Тёмные тучи всё ещё окружали горные вершины тех гор, которые возвышались над крохотной деревней, но их количество над всей снежной долиной заметно уменьшилось. Голубые проблески стали намного чаще пробиваться сквозь тёмную массу, и чем ближе участок неба был к противоположному от деревни концу скалистого котлована, тем меньше в нём было заметно туч. Даже лучи уже выглядывающего из-за восточных вершин солнца в некоторых местах доставали до деревни. Может быть, большинству жителей не было ново небо, более-менее свободное от мрачного купола, но Глэйд родился и вырос здесь. Ему будто бы даже показалось, что дышать стало легче. Похоже, как бы это иронично не звучало, даже небо даёт согласие на тот поступок, который собираются совершить жители деревни.
Как там Рэк? Он всё не возвращается и не возвращается. Наверняка что-то случилось. Столько времени прошло, а от него никаких вестей. И так уже понятно, что так просто принцесс уговорить не получилось, но почему-то же он не идёт домой? Есть какие-то важные причины… Живой ли он вообще? Может, произошел какой-то несчастный инцидент, или что-то такое? Глэйд встряхнул головой. Нет, конечно же, нет. Рэк за себя точно может постоять, никакие несчастные инциденты тут ему не помешают.
Главное, чтобы им не помешали подобного рода вещи. Пусть все действуют так собранно, как это вообще возможно, но план Боба придуман в спешке, буквально за пару часов. Получится ли? Получится ли вообще добрать до Кристальной Империи живыми хотя бы половине из жеребцов? А если и получится, то что будет, когда до неё доберется эта свора? Об этом Глэйду даже страшно было думать. Он лишь огляделся в поисках чего-то, что можно было бы перенести или привязать к телеге, например. Но ничего не подворачивалось под копыта, на каждый лежащий у порога свёрток находился жеребец, которые перетаскивал этот свёрток либо в дом, либо ближе к телеге. Так и не найдя себе толкового занятия, Глэйд, копытом закинув шарф за шею, направился к дому своего отца.
Стук в дверь.
— Кто там?
— Отец, это я!
— А, Глэйд. Заходи давай.
Зелёный жеребец, зайдя в хижину из камня, несколько раз топнул на пороге, отряхнувшись от снега. Большой Боб сидел за столом и уплетал за обе щеки суп. Глэйд пару раз дёрнул носом. А потом хмыкнул.
— Пахнет вкусно, — с усмешкой протянул он.
Боб поднял на него немного усталый взгляд золотистых глаз, а потом по-доброму ухмыльнулся, разгадав намёк.
— А то бы оно вкусно не пахло, — отозвался он. — Ты садись, я и тебе налью.
— Отец, ты же знаешь, я и сам готовить умею, — улыбнулся зелёный жеребец.
— Уважаешь меня? – приподнял бровь Боб, всё так же ухмыляясь. — Садись и отобедай с папой.
— Да уж сяду.
Всё, как и тогда, несколько дней назад, он так же сел за стол и принялся за чашку супа. Только теперь это чувство перемены, оно буквально повисло в воздухе. И ел он в тишине, и его тарелка почти опустела, когда Боб внезапно заметил:
— Она очень даже ничего, Глэйд. Хорош, сына.
— Фауми? – молодой пони почему-то сразу догадался, что имеет в виду Боб, и усмехнулся, поправляя шарф. – Не сочти за грубость, отец, но у тебя отнюдь не отменная способность подбирать темы под разговор.
— Отнюдь, — отмахнулся амбал большим копытом. – Мы должны думать о нашем будущем. Если мы и вернёмся сюда, то только когда произойдёт что-то ну совсем грандиозное. Ты мой сын, Глэйд, и мне интересно, чего там у тебя на «личном фронте». Вот и…
Боб рассеяно развёл копытами.
— Пока меня не было, вы, наверное, успели познакомиться, — заметил Глэйд. – Всё хорошо прошло?
— Ну… — запнулся Боб. – Были некоторые… Несогласия. Но, в целом, всё отлично. А она тебе не рассказывала?
— Она очень занята, — озабоченно проговорил Глэйд. – Помогает Тинку с ранеными. Ей не до того. Последнее, что она сказала – это то, что она очень рада меня видеть.
— До сих пор понять не могу, как ты выжил… — восхищённо проговорил Боб, отодвигая супницу.
— Я и сам не понимаю, отец, — проговорил Глэйд, скребя ложкой по дну тарелки. – До сих пор не понимаю.
Повисла тишина. Оба понимали, что скоро они должны будут покинуть этот дом и, возможно, они никогда больше сюда не вернутся. Обычно Боб телекинезом переносил посуду ближе к тазу с водой, чтобы быстро их ополоснуть, но сейчас делать этого не было смысла. Всё равно толку никакого. По крайней мере, так изначально подумал Глэйд.
— Что я, свинья какая-то, что ли? – фыркнул Боб, резко вставая и подхватывая посуду телекинезом. Закинув все тарелки в таз с водой, он быстро отмыл всё до блеска. Пока он хмуро оттирал тряпкой витающую в золотистой магии тарелку, Глэйд медленно приподнялся с места, чувствуя, что эта ситуация становится невыносимой, и что-то надо сделать.
— Я… — проговорил он. – Я пойду, проведаю Рана, как он там…
— Жди меня, — отозвался Боб, переставляя чистые тарелки в шкаф возле табуретки с тазом. – Вместе пойдём.
Дверь Боб захлопнул чуть громче, чем обычно – его, как и Глэйда, напрягало ожидание того момента, когда все впрягутся в телеги и побегут к Кристальной Империи. Напрягало и жеребцов, бродящих туда-сюда по деревне. Многие уже не бродили, а просто сидели кто на пороге дома, а кто у небольшого холма, которым являлась одна из нескольких замаскированных телег под белыми простынями. Все ожидающе смотрели за проходящим мимо мощным амбалом, следующим за худоватым зелёным жеребцом с фиолетово-серым шарфом на шее, лёгкой трусцой идущим к небольшому домишке, в котором лежали раненые.
Но что-то их остановило.
Когда до небольшого домика оставалось буквально десять шагов, зазвенел колокол. Боб замер на месте. По спине Глэйда побежали мурашки, он обернулся.
Боб смотрел на одного из жителей, щурившего свои глаза в сторону высоченных гор.
— Что там? – выпалил амбал.
Жеребец, похоже, смотрел на костёр, откуда караульные давали знаки.
— Походу… Много их, — отозвался жеребец, всё ещё щуря взгляд.
— Больше, чем раньше?
— Дохрена. У нас есть время, но… — жеребец подался вперёд. – Но немного. Они скоро выбегут наружу.
— Ну что, народ! – рыкнул Боб. – Помолитесь принцессам, сегодня мы должны выжить!
Боб стал отдавать команды, по которым часть жеребцов направилась за ранеными, часть – выводить телеги, а основная группа – на границу деревни по направлению к дальней границе горного котлована.
Но для Глэйда эти команды стали практически незаметными, будто бы затихли, утонули в суете. Перед ним всё ещё оставался дом с ранеными. Небольшая деревянная дверь была слегка приоткрыта. Медленным шагом он направился к ней, совершенно позабыв о том, что позади него жеребцы уже проверяют готовность коротышей и занимают свои места.
Он на инстинкте юркнул за несколькими жеребцами внутрь, осмотрелся. Тинк, пусть и с немного уставшим видом, тут же сориентировался. Пусть его голос был не такой твёрдый и громкий, как у Боба, но все его команды были точны и лаконичны, а стрелки выполняли их чётко и слаженно. Раненых оперативно вынесли из хижины таким образом, каким им указывал пони-врач. Тинк вышел за последними жеребцами, даже не обратив внимания на Глэйда. Всё произошло настолько стремительно, что на секунду зелёному пони показалось, что он уже вошёл в практически пустую хижину. На кровати лежал Ран. Ему навстречу шла Фауми.
— Нам надо спешить, — затараторила она. – Боб вот-вот отдаст команду, мы ничем не сможем помочь ему, Глэйд, слышишь меня?
— Я слышу, — буркнул жеребец. – Дай мне минуту. Всего минуту, я вас догоню.
— Мы всё равно его так не спасём, — прошептала Фауми. – Мы должны его оставить.
— Я понял, — тихо проговорил Глэйд. – Я всё понял.
Фауми вгляделась в задумчивые глаза зелёного пони. Кристалики в её глазах слегка подрагивали, а брови изогнулись, будто бы она сейчас заплачет. Но она всё-таки направилась к двери, тихо перебирая копытами. Дверь слегка скрипнула, и Глэйд с Раном остались в комнате наедине. У него оставалась одна минута.
Он подошёл к кровати и вгляделся в Рана. От доброго и рассудительного друга не осталось и следа. Длинная царапина совсем недавно была протёрта бережными копытцами Фауми – и всё равно в некоторых местах проступали капли противного гноя. Глаза будто бы впали в череп, на щеках появились длинные ямки, а взгляд смотрел в одну точку, словно жеребец уже был мёртв. Но грудь едва заметно двигалась в равномерном ритме тяжёлого дыхания. Грива была полностью мокрая от пота и слипалась с бордовой шерстью жеребца. Слышит ли он вообще хоть что-нибудь?
— Ран… — с трудом проговорил Глэйд, пытаясь находить нужные слова.
Но он не мог их найти. Его друг вот-вот погибнет, и он это знал. Эти палки динамита, ими наверняка был забит не только этот дом. И вчера ему не показалось, что Ран сам подставлялся на верную смерть. Он знал, что и так умрёт, но так от него будет хоть какой-то толк. На нём был надет пояс с кобурой, из которого торчала рукоятка. Недалеко от него было несколько динамитных палок, стрельни один раз – подорвёшь весь дом. Он знал, на что идёт. Что тут говорить? «Спасибо»? «Прости»? «Буду скучать»? Или так и молчать дальше? Глэйд не мог сказать ничего. Может быть, Ран понимал это. А может, он уже ничего не понимает? Правое копыто лежит возле рукоятки, готовое в любой момент выхватить оружие для последнего выстрела. Всё он понимает…
Внезапно это копыто съехало вниз, с кровати, и едва не коснулось пола. Глэйд на секунду подумал, что жеребец впал в забытье, но конечность Рана несколько раз дёрнулась, доказывая обратное, будто бы зовя его посмотреть туда же. И Глэйд опустил взгляд вниз, на пол.
Из-под кровати торчал кончик острого лезвия. В глотке зелёного жеребца пересохло. Он наклонился и посмотрел вниз, под кушетку.
Его винтовка. Длинная, блестящая. Лежит на полу прямо под Раном. Глэйд замечает это только сейчас. Об этом знал только Ран. Зелёный жеребец торопливо ухватил оружие за цевье и подтянул. Длинный штык уже не был таким острым и заметно потупился, а в некоторых местах была заметна засохшая кровь.
— Но… Но как?! – ошарашенно прошептал Глэйд, посмотрев на Рана.
Бордовый пони не подавал больше никаких признаков жизни, всё так же смотря в одну точку. Копыто вернулось на прежнее положение у кобуры. Грудь продолжала едва-едва вздыматься.
Глэйд ошарашенно смотрел на жеребца, пока не услышал голос снаружи:
— Глэйд, мать твою! Ну где ты там?!
— Я… — спохватился пони. – Иду! Иду!
Ран всё так же смотрел в одну точку, когда Глэйд, грустно оглянувшись на него в последний раз, вышел из дома, захлопнув за собой дверь.
— Какого хрена, Глэйд?! Готовь оружие и занимай место в телеге!
— Пусть кто-нибудь возьмёт мой коротыш, я буду прикрывать со снайперки.
— Мать честная! Откуда она у тебя?
— Потом, отец, потом!
— Правую занимай, я на центре! Мистер Брук, займите место в левой телеге, ребята вас прикроют.
— Позвольте, у меня тоже есть оружие, и я умею стрелять.
— Надеюсь на вашу меткость, доктор.
— Я их вижу! Они выбегают на нас!
— ВПЕРЁД!!!
Эти крики было слышно здесь, внутри.
Он лежит на койке. Возле его копыта коротыш. Невыносимая боль. Осталось немного. Он с трудом повернул голову в сторону двери. Когда он перевалился на бок, рана стала расходиться, а его как будто заново стали разрывать на части эти острые клыки…
Секунды тишины. Раз, два, три. Четыре, пять. С каждой секундой становится всё страшнее. Ран здесь один. Он уже слышит их рёв. Вот-вот твари добегут до деревни. Вот-вот они ворвутся в дом.
Сейчас я умру.
Когда дверь распахнулась, страх пропал моментально. На порог вывалились несколько черпамусклов. Через секунду они вскочили и направили в его сторону свои тупые мелкие глазки чёрного цвета. В его копытах был сжат коротыш, направленный на кучку динамита.
— Горите, суки, – прошептал он.
Ба-бах.
Столько тварей Глэйд никогда не видел. Телег, в которых запрягались сразу по два жеребца, было три штуки, на одной из них сидел Большой Боб, на другой раненых оберегал Тинк с Фауми, а на третей уселись Глэйд и ещё пара стрелков. Для коротышей всё ещё было слишком большое расстояние, чтобы нанести какой бы то ни было урон, даже несмотря на то, что на каждом коротыше уже висел небольшой цилиндр, удлиняющий ствол и таким образом уменьшающий разброс и увеличивающий дальность поражения. Но Глэйд, получивший целую коробку длинных патронов, улёгся на пол дрожащей телеги и направил вперёд дуло от винтовки, оперев её о заднюю стенку. Выстрелы загремели один за другим – и черпамусклы стали падать по два, по три, а иногда и по четыре сразу.
Кукушки и кусачки даже не думали разлетаться по небу – они устремились к убегающему отряду стрелков. Их тучки встречали залпы орудий – прикусывая верхними зубами курок на коротыше, стрелки отворачивались назад и резко выпрямляли копыто, стреляя в приближающихся бестий.
Крупные големы обрели небывалую скорость. Выбежали те редкие особи, у которых были не короткие ножки, а конечности, соизмеримые с крупными ручищами. Размашистыми шагами они стремительно приближались к отряду, но их останавливали отчаянные броски стрелков с телеги Глэйда – динамит разрывал ноги големов, от чего те, спотыкаясь, падали на белый снег.
Черпамусклы были расторопнее всех. Прямо на бегу, маневрируя и отпрыгивая то вправо, то влево, они уворачивались от летящих в их сторону красных палок с горящей нитью на конце. Они первыми огромной сворой добежали до домов и ринулись на запах жертвы, словно остервенелые. Разбежавшись по всей деревне, они нашли тот дом, от которого шёл этот манящий аромат. Глэйд в объектив наблюдал, как сразу несколько существ вламывается внутрь.
А затем взорвался весь заложенный динамит. На воздух подлетела половина домишек. Выстрелы прекратились. Глэйд опустил винтовку. Дрожащие глаза уставились на загоревшиеся остатки его дома, в котором он провёл всю свою жизнь. Существа, оказавшиеся в этот момент на территории деревни, выбегали из неё, дико ревя и падая в снег, пытаясь потушить покрывающее их тело яркое пламя. Големы, успевшие добраться до деревни раньше взрыва, сдирали с себя свою каменную броню в сумасшедших припадках, и когда наконец-таки оббежавших и падавших в снег существ покрыла смертоносная очередь магических пуль чарострела, закреплённого на телеге Боба – тогда Глэйд очухался и подключился к залпу, обхватив зелёными копытами винтовку и прижавшись глазом к объективу.
Поворачивая большую шестистволовую пушку из стороны в сторону, Боб пытался обстрелять максимум ревущих тварей, но в какой-то момент голова заболела – слишком долго стрелять из этой штуки он не мог. Усевшись на краю телеги и боком оперевшись о её стенку, он достал из кобуры коротыш и зажал его в копытах, давая рогу передышку.
Из пламени выпрыгнули пантеры. Оббежав пылающую деревню, к ним присоединились ещё такие же. Они бежали врассыпную, и в них толком нельзя было попасть. От динамита они уворачивались в изящных прыжках, а Глэйд всё никак не мог попасть ни в одну из них – телега будто бы нарочно тряслась. Свора пантер стала их догонять.
— Боб! – закричал один из жеребцов, запряжённый в телегу. – Впереди что-то есть!
Но амбалу было не до того. Черпамусклы обогнали пантер. Пытаясь попасть в чёрных бестий, стрелки совсем забыли про противных тварей, и те со всех сторон приближались к крайним стрелкам, наступая им на пятки. Глэйд, перегнувшись через правую стенку транспорта, стал стрелять в приближающихся тварей на дальнем конце рядов отряда. Когда к стрелку приближались три черепоголовых, одного он валил сам – двух других одним выстрелом подсекал Глэйд. Боб помогал ему, отстреливая тех, кто приближался к стенкам его транспорта. Тинк же не брался за револьвер – его патроны были очень ценны, и Глэйд знал, почему именно. Поэтому приходилось прикрывать и их телегу тоже.
Правую стенку, левую для Глэйда, стреляющего по бегущим сзади тварям, прикрывать могли только стрелки в его телеге – Боб был с другой стороны и сделать толковый выстрел не мог. Черпамусклы добрались до неё и, скребя по дереву голыми от кожи ногами, стали забираться в телегу. Вскочив, Глэйд направил вперёд штык. Врезаясь точно в голову всё ещё ножом, жеребец выталкивал яростно пищащих тварей наружу, и те мешком скатывались по снегу. Один из стрелков, решив сэкономить патроны, кинулся отпихивать очередную тварь.
— Назад! – закричал Глэйд.
Но он не успел. Едва стрелок попытался оттолкнуть одного черпамускла, как откуда ни возьмись через стенку перевесился ещё один и, обняв жеребца за шею, утащил его наружу. Панический вопль послышался откуда-то сзади.
Тут же перевесившись через заднюю стенку, Глэйд направил винтовку в сторону черпамускла, барахтающегося в снегу рядом с телом жеребца. Он попал в цель, но жеребца затоптали пантерообразные. Он даже не успел подняться на копыта – мощные лапы с силой врезались в его живот и едва ли не продавили его насквозь. Его тело затерялось где-то позади.
— Рубби! – отчаянно прокричал стрелок возле Глэйда, ошарашенно смотрящего назад.
— Очнитесь, олухи! – заорал что есть мочи Боб. – Я их один не отстреляю!
Прикусив губу, Глэйд закинул в винтовку новый патрон и дёрнул затвор.
Кукушки с кусачками будто бы почувствовали, что в крайней телеге стало на одного стрелка меньше. Сразу несколько стай ринулись на двух стрелков. Винтовка Глэйда здесь была бессильна. Против них был только один коротыш. Прогремел один выстрел, но едва ли половина бестий отлетела от него. Остальные же ринулись на второго пассажира телеги. И, вцепившись в его тело, подняли его в воздух. Отчаянно закричав, Глэйд, отбросив винтовку, бросился на самый край платформы и успел-таки ухватить жеребца за заднее копыто. Прямо на его глазах кукушки с кусачками стали объедать заживо стрелка, истошно вопящего. Кровь забрызгала одно из стёкол зелёного жеребца, с ужасом вцепившегося мёртвой хваткой в заднее копыто сотоварища. Зелёные копыта покраснели от месива, стекающего вниз, когда несколько кусачек посмотрели на новую жертву.
Стайку размазал выстрел из коротыша. Боб выстрелил прямо в тело, поднятое бестиями, и то, вперемешку с внутренностями и тельцами тварей, полетело в снег.
— Отец! – истошно закричал Глэйд. – Я не могу! Их слишком много!
Боб не слушал его. Собравшись с силами, он снова направил всю свою магию на управление чарострелом. Летящие в сторону отряда кусачки с кукушками полетели вниз, подбитые сверкающими фиолетовыми иглами. Пантеры позади, замыкающие погоню, забегали зигзагами и участили прыжки, преодолевая падающих прямо под ноги подбитых черпамусклов. Расстояние между ними и отрядом стало потихоньку расти.
Каждый новый выстрел ударял по ушам Глэйда. Его дуло начало водить из одной стороны в другую. Всё чаще его пули пролетали мимо целей, которых стало больше. Тучи кукушек с кусачками проносились прямо над его головой, хватали бегущих снаружи жеребцов, подкидывали их и отбрасывали от основного отряда в снег, где к телу, словно пчёлы на цветы, сбегалась куча черпамусклов. В глазах стало мутнеть.
Но новый выстрел, отличный от другого, зелёный стрелок тут же разобрал – Тинк взялся за дело. Пони в очках быстро проморгался и уставился на стаю пантер позади – одна из них кубарем свалилась в снег.
— Подковы святые! — ошарашенно выкрикнул Боб. — С одного выстрела!
Тинк молчал — говорить мешал револьвер в зубах.
Пантерообразные будто бы озверели. Наклонив голову вперёд, они понеслись в погоню с куда большей скоростью, словно до этого они спокойно преследовали отступающих пони. Пони целитель с противоположной телеги продолжал стрелять, и одна за другой бегущие твари падали в снег. Большой Боб же продолжал поливать бегущих существ из чарострела. И в тот момент, когда он устало упал на пол телеги, расслабив рог и отстав от своей большой пушки, Тинк потянулся за новыми патронами. В этот момент пантерообразные стали стремительно приближаться к отряду. Их вытянутые морды, чёрные глаза и острые клыки Глэйд мог разобрать уже без объектива.
— Боб! – прокричал кто-то спереди. – Что-то движется в нашу сторону спереди!
— Поднажали! – орал амбал. – До последнего бежим, ребята! Помрём все, если не будем бежать!
Что-то со стуком упало в его телеге. Боб обернулся с наведённой на это что-то пушкой и увидел небольшой ящик с патронами. Опомнившись, он перевёл взгляд на телегу Глэйда.
Черпамусклы лезли уже со всех сторон на маленькую деревянную платформу, и зелёный жеребец не успевал откидывать их штыком на конце ружья. Боб уже хотел было расстрелять стенку, самую ближнюю к нему, на которой уже висело два существа, но последующие действия заставили его лишь ошарашенно наблюдать.
Всё прошло быстро. В один миг зелёный пони, ухватившись за цевьё своего оружия, прикладом ударил по креплениям сбруи и телеги – и жеребцы, тянувшие её, тут же выбежали вперёд отряда, ошарашенно оглядываясь. В другой миг Глэйд кинул в несущуюся рядом телегу Боба своё ружьё, а затем, разбежавшись прыгнул сам. Передними копытами он уцепился за боковую стенку телеги, а задними ударился об снег. Боб тут же рывком, обхватив мощным копытом сына за пояс, втащил его внутрь.
В тот момент, когда первый черпамускл перелез-таки через стенку уже пустой телеги, постепенно отдаляющейся от основного отряда, Глэйд бросил туда очередную палку динамита, и та, попав точно в цель, скатилась к краю и уткнулась в стенку. Оказавшиеся на транспорте черпамусклы удивлённо уставились на догарающую верёвочку снаряда.
От взрыва телега разлетелась в щепки. Остатки существ загорелись в огне позади. Пантеры оббежали костёр и продолжили преследование, а жители деревни с правого фланга, где раньше был Глэйд, немного перегруппировались, выбирая более компактное расположение в рядах.
В этот момент зелёный пони позволил себе оторвать взгляд от тыла, чтобы посмотреть вперёд, на что-то, о чём кричали его собратья. Под небом, тучи на котором в той стороне ещё сильнее редели, действительно что-то приближалось. Но Глэйд всё ещё не мог невооружённым глазом разглядеть, что же там было.
— Глянь уже в свой объектив, какого хрена там происходит, — рыкнул Большой Боб, в очередной раз охватывая фиолетовым телекинезом чарострел.
Глэйд послушно направил винтовку вперёд и прижался к объективу. Но телегу трясло и дёргало от очереди и несущейся телеги, и сфокусироваться и удержать винтовку на одной линии ему никак не получалось. Пришлось ждать, пока не кончатся силы у Боба.
— Чего там? — уставшим, расколотым голосом пробурчал амбал.
— Дай минуту, — буркнул жеребец, лежащий возле передней стенки телеги и оперевший о неё своё ружьё.
— Какая к хренам минута?! – закричал Боб. – Ребята помирают! Их прикрывать надо! Эти бестии повсюду, а ну…
— Селестия милостивая… — прошептал зелёный пони.
— Не ожидал, а?! – взревел амбал. — Всю жизнь рискуем! Что тебя удивляет?
В этот момент Глэйд отлип от объектива и посмотрел на Боба. От ошарашенного взгляда молодого жеребца весь запал потух даже у амбала.
— Я её вижу, — прохрипел зелёный стрелок.
— Спасите!
Это кричала Фауми.
Глэйд тут же лёг у боковой стенки телеги, выдвинув вперёд винтовку. Тинк не успевал перезаряжаться – черпамусклы лезли один за другим на платформу, и пони-врач перестал стрелять, ударяя по их головам металлическим стволом, от чего те, теряя ориентацию, падали вниз. Фауми же замерла между черепоголовым существом, щёлкающим кривыми зубами, и телами раненых пони, путь к которым преграждала лишь хрупкая кобылка.
Каждый выстрел Глэйда был точен, сначала со стенок слетели существа, направлявшие свои жёлтые головы в сторону кобылки, а затем ещё одно тело с продырявленной головой повисло прямо в копытах сцепившегося с ним Тинка. Скривив лицо, пони-врач перевалил его за стенку телеги.
Ещё двух жеребцов стая кукушек подняла в воздух и бросила падать вниз. Отчаянный крик, а затем громкий хруст – всё это перекрыло весь топот копыт и грохот выстрелов. Боб больше не мог стрелять из чарострела из-за раскалывающегося от боли рога. Тело ещё одного пони, обгрызанное кусачками, упало в снег.
— Боб, это принцессы! – кричал дрожащий голос бегущих впереди жеребцов. – Все они! Принцесса Селестия впереди, я вижу её!
— Боб, там Рэк! – кричал ещё один пони, ведущий телегу. – Он вернулся! Вернулся!
Амбал лежал без чувств недалеко от Глэйда. Зелёный пони перестал стрелять, отбиваясь от ревущих черпамусклов лишь кровавым штыком. Закидывать патроны в ружьё не было времени – на каждого падающего с деревянной платформы черепоголового существа находилось два, перелезающих через стенки, уже трещащие по швам. Жеребцы снаружи, бегущие и с трудом отстреливающиеся от набегающих черпамусклов и пищащих кусачек, падали один за другим в ледяной снег.
Последнего черпамускла Глэйд сталкивал с тела Боба голыми копытами – штык на винтовке затупился, а держать её уже не было сил. В ту редкую секунду, когда на телегу перестали залезать ревущие паскуды, Глэйд, усевшись на круп, уставился вперёд. И когда он разглядел приближающуюся в их сторону белоснежную фигуру, когда яркие солнечные лучи осветили изящное тело несущейся к ним навстречу принцессы – где-то в области её головы, где должен был быть её рог, засверкал свет.
Уши Глэйда заложило словно от выстрела. Тепло проникло во всё тело, глубоко внутри исчезли тревога и страх. Где-то далеко-далеко он едва-едва услышал отчаянный рёв кровожадных тварей и, быстро обернувшись, увидел, как черпамусклы, в страхе раскрывая свои кривые челюсти, пытаются развернуться на месте в противоположную сторону и падают в снег; кукушки и кусачки, несшиеся до этого момента за очередной жертвой, попадали на свет Принцессы Селестии и в сумасшедших припадках метались туда-сюда, неслись обратно, к горам, где была темнота, а некоторые камнем летели вниз, будто бы ослеплённые; големы, кое-как поспевавшие за погоней, упирались большими ручищами в снег и, быстро их переставляя, разворачивались в сторону горящей деревни, оставшейся позади. Лишь пантеры сохранили свою слаженность и грациозность, но даже они, разделившись на правую и левую половину, разбегались в разные стороны, разворачиваясь и устремляясь обратно.
По щекам Глэйда текли слёзы. Кое-как он смог рассмотреть, как вверх поднимается что-то чёрное и длинное – Рэк, бежавший немного правее принцесс, поднял вверх своё копьё и отделился с ещё несколькими пони в одну сторону, разворачиваясь и давая сигнал бежать за ним. С другой стороны принцесс ещё несколько пони, давая похожие знаки, так же, отделяясь от шеренги с принцессам, разворачивались, призывая следовать за ними. Отряд стрелков разделился на две группы, и между ними появился просвет.
Принцессы пронеслись мимо телег с раненными, Тинком, Фауми, Бобом и Глэйдом. Последний, словно загипнотизированный, наблюдал, как в сторону гор в погоню за тварями уносятся четыре принцессы, самая статная из которых, белоснежная и величественная, освещала пространство впереди ярким светом своего рога. Твари в ужасе уносились прочь, к горам, где их могла приютить темнота, прочь от солнечных лучей, освещающих Принцессу Селестию и дающих ей силы.
Глэйд смотрел на высокие Якетские горы, тянущиеся к небольшой группе туч. А потом оглянулся на бегущих впереди пони, разглядел знаменитую шестёрку Элементов Гармонии, из которых не хватало Принцессы Твайлайт – та бежала вместе с остальными принцессами к горам, отгоняя существ обратно в темноту. Зелёный пони понимал, что это ещё не конец. Но то, что никогда больше его жизнь не будет прежней – в этом он не мог сомневаться.