Антифуррь
Глава третья: не верьте незнакомцам
Как это не стыдно признавать, когда ты пегас, само понятие «скорость» приобретает для тебя совершенно другое значение. Тебе очень хочется расправить крылья и ринуться наперегонки… С чем угодно! С самим собой, с другими пегасами, с машинами, с ветром! Так-то… Пожалуй, в этом и была моя ошибка. Мне следовало немного потренироваться, не только во владении оружием, не только управлению этим новым телом, но и контролю над своими мыслями. К сожалению или счастью, Смотрящие сразу «загружали» в мозги людей, прошедших процесс телотранформации, знания о выбранном виде антропоморфа, чтобы те могли управлять своими новыми обличьями как можно лучше. Однако… «Всегда есть подвох», не так ли? И подвох заключался в том, что новые знания не вытесняли старые привычки. Ведь мог же я быть и поосторожнее! Но нет, меня слишком сильно разобрало любопытство…
«Я родился в таможне, когда я выпал на пол,
Мой отец был торговец, другой отец — Интерпол.
Третий отец — Дзержинский, четвёртый отец кокаин,
С тех пор, как они в мавзолее, мама, я остался совсем один...»
— Твою мать! — в который раз за последние несколько минут выругался я, подпрыгивая на сиденье. Приземляться на собственный хвост — удовольствие малое, всё тело как током пронзает, копыта никак не улягутся, круп на этой чёртовой дороге дрожит мелкой дрожью. А Андрею пофиг — выставил морду в окошко, чтобы ветер ерошил шерсть, и орёт во всю мочь лёгких:
«У меня есть две фазы, мама!
Я чистый бухарский эмир,
Когда я трезв — я Муму и Герасим, мама,
А так — я «Война и мир»!»
В целом, если исключить эффект дребезжалки, поездка проходила спокойно, даже несколько скучновато на мой взгляд. Я-то ожидал страшной стрельбы, отчаянных рейдеров или кровожадных монстров, по канону всех фанфиков-кроссоверов! А тут — полный облом. Ни тебе перестрелок с бандитским отродьем, ни монстров-мутантов, более того… Ехали мы по относительно хорошей — ну, для мира пост-апокалипсиса! — дороге, войдя если не в поток, то, по крайней мере, в тоненький, жиденький, но всё же ручеёк автомобилей, большая часть из которых напоминала обычные земные машины. Да, мелькали стволы крупнокалиберных пулемётов, встретился нам «болид» с противотанковой пушкой, «ЗИЛы» с крытыми кузовами и «КамАЗ», утыканный множеством пушек… Попалась пара БТРов на обочине, проржавевших очень, но на ходу. И всё. Если бы не мой несчастный круп, я бы заснул от такого путешествия. Впрочем, нет, всё равно не заснул бы, мне мешали голоса Литтлпип и Таши:
— «Б2»! — крикнула волчица — из динамика её голос разливался по всей кабине.
— Мимо, капитан, — весело отрапортовала единорожка. — «А5»?
— Блин, ранила!
— «А6»?
— Потопила, — раздался тяжёлый вздох.
— Да-а-а!!! А ну-ка, «А9»?
— Мимо. «Б3»?
Стас вообще оставался единственным, кто эфир не засорял. Может, он просто спит? Приткнулся в своей воронке, приобнял пушечку и дрыхнет…
«На юге есть бешеный кактус, на севере — тундра с тайгой,
И там и сям есть шаманы, мама, я тоже шаман, но другой,
Я не выхожу из Астрала; выйду, так пью вино,
Есть много материй, мама, но я их свожу в одно…
У меня есть две фазы, мама!
Я чистый бухарский эмир,
Когда я трезв — я Муму и Герасим, мама,
А так — я «Война и мир»!»
— Твои вокальные данные не поддаются ну никакой критике, — кисло заметил я. Андрей оборвал вопли, удивлённо взглянул на меня и хмыкнул.
— Что-то знакомое.
— Эрик Фрэнк Рассел, «Невидимый спаситель», — лениво пояснил я.
— А, ясно, тогда не знаю, — волк покрутил ручку магнитолы, наверное, боролся с желанием съездить мне по ушам. — Как насчёт русского рэпа? «Канистра»? А песенки из «Моего маленького пони»? Вещает «Башня Тенпони», прямо из Цитадели. Как раз поднимать настроение в этой… В нашем унылом мирке.
Я навострил уши.
— А песни на русском?
— Естественно!
Бля…
— Ты меня что, убить хочешь? — вздохнул я. — В нашем переводе да с нашими голосами!.. Лучше уж рэп слушать!
— Дорога дальняя, без музыки ехать скучно. Твои вокальные данные как, в порядке? Споёшь сам?
— Критики не смогли дать критику, их понос пробил от моего пения, — ну да, критики. Пара гантелей и один утюг. — Может, есть что-то из Высоцкого? Или Шевчука?
Волк повернулся ко мне и округлил глаза.
— Из кого?
— Странно его не знать, учитывая, какую ветхозаветную песню ты тут провыл, — я поёрзал, потому что ремень безопасности уже стал неприятно натирать грудь. — Забыли. А сколько нам тащиться ещё до Морского?
— Дай подумать… — волк сопроводил думы почёсыванием подбородка когтем. — Часа два, может, два с половиной.
— Сдохнуть! Во, «Мы живём для того, чтобы завтра сдо-о-охнуть!».
По взгляду Андрея я понял, что ничуть не преувеличил свой поэтический дар. Да и песенка была так себе, выслушанная из какого-то зашкварного сериала, идущего по каналу в начале хреносотых. Впрочем, Андрей не замедлил по-дружески меня поддержать:
— Мне показалось на секунду, что я катафалк веду. И поёт покойник, усопший две недели назад.
— Давайте, добивайте несчастного пегаса! — фыркнул я, отвернувшись к окну. О, броневичок... — Ну, зато ты убедился, что у меня нету никаких талантов ни в области пения, ни в области, м-м-м, стихосложения. Давай лучше о деле — куда мы движемся? Вот сейчас осмотрим Исток, и?…
— Раз ты поня, поедем к вашей понячьей Цитадели. Как раз мимо Кросс-Зоны дорога проходит, поглядишь одним глазком на Зону. Понимаешь, Хелл, пока с тобой опасно пускаться на дальние рубежи, откусят крыло — а мне отвечать.
— Слушай… — вдруг опомнился я. — У меня ведь есть пропуск, этого, высшего уровня. А у вас как?
— У всех в этом экипаже автоматически пропуска становятся высокого уровня, мы же тебя возим, — ухмыльнулся волк. Он сунул лапу в карман джинсов и вытащил из них зелёную карточку, помеченную красными точками.
— Понятно, — вновь кивнул я, в голове перебирая темы для разговора. Нужно же налаживать контакт со своей командой! — А вообще, как тут у вас… Спокойно? Ничего странного не происходит? В смысле, действительно странного — для этого мирка!
— Да как тебе сказать… — Андрей понизил скорость: дорога делала петлю возле негустого леса. — Так-то да, но есть одна аномалия. Как бы смешно не было, аномалия из сектора аномалий. Зона.
Седельную сумку я предусмотрительно взял с собой в кабину, поставив её позади сиденья. Встрепенувшись при словах Андрея, я отстегнул ремень, полез в неё, выудил блокнот и перо-авторучку, взяв их копытокинезом. И не зря ведь готовился!
— Из сталкерской Зоны до нас стали Выбросы доходить, — объявил Андрей. — Небольшие отголоски, но раньше такого точно не было — Выбросы имели чёткие границы. Уже в других секторах начинают создавать барьеры на краю Зоны, чтобы всю нечисть обратно загонять.
Я открыл блокнот и попробовал написать «Запись №1». Копыто упрямо не хотело держать ручку, та прыгала, словно пьяная. У меня и так почерк, приводящий в ужас школьных и ВУЗовских учителей, а писать при помощи копытокинеза — всё равно, что писать сжатым кулаком или согнутым в косточке пальцем. При этом, ещё и трясясь в электричке. Причём в электричке, в которой вместо обычных сидений — массажные кресла, работающие на полную мощность. В общем, я оставил тщетные попытки сделать запись — приеду, тогда в спокойной обстановке и накалякую первую страницу будущего отчёта.
Пока я убирал блокнот, волк продолжал колдовать над приёмником, перепрыгивая с визгливой песни какой-то дамочки на откровенный шансон. Вдруг оттуда раздалась гитарная музыка, и я навострил уши. Темп норамльный.
«Далеко, где лишь ветры и травы
Там, куда не идут поезда...»
— Оставь, — попросил я. Андрей кивнул, убрал лапы…
«У разбитой, сожжённой заставы
Ты останешься навсегда, навсегда
И больше пули тебя не достанут
И закон вовек не найдёт
Никогда, никогда не устанут
Кони и пулемёт!
Поле, поле, Гуляй-Поле,
Воля, воля на всех одна!
Играй Поле, поле, Гуляй-Поле,
Пей и гуляй до утра!»
— А что, нормально! — улыбнулся волчара. — Под такую песню можно и газку подбавить!
«...И удача тебя уже не заманит
Дорогой в далёкую даль.
В сердце грусть
Никогда не заплачет,
Не застонет в душе печаль»
Мы действительно прибавили скорости, благо дорога заметно очистилась от машин — теперь «КамАЗ» мчался стремительно, под стать песне.
«...И не будет шуметь на рассвете
Хмель в твоей голове,
А только ветер,
Злой вольный ветер,
В дикой степной траве...»
— Поле, поле, Гуляй-Поле, воля, воля, на всех одна! — не удержался я. — Играй поле, поле, Гуляй-Поле… Пей и гуляй до утра!
— Ты анархист что ли? — усмехнулся Андрей.
— Немного. Селестия — мать порядка, Дискорд — порядку капец, — тоже усмехнулся я в ответ. — Ну, может, дуо?
— Чего?
— В смысле, дуэтом споём? Одному же скучно!
— Поняха анархитическая! Не тащи меня в своё чёрное болото! — без злости прорычал волк. И ведь всё равно запел.
— «Поле, поле, Гуляй-Поле,
Воля, воля на всех одна!
Играй Поле, поле, Гуляй-Поле,
Пей и гуляй до утра!
Пей и гуляй до утра…»
— Вы что развылись? — Литтлпип сунула недовольную мордашку в кабину, чуть не воплотив слова Андрея о катафалке. Чёрт, ну нельзя же так подкрадываться — у меня чуть сердце из груди не выскочило! — Нам вас очень хорошо слышно, безо всякой рации!
— Ты лучше по сторонам смотри! — ответил ей Андрей. — А уж что мы поём — дело наше!
— Прф-прф-прф, — пропыхтела единорожка, но больше ничего не сказала.
Под вопли AC/DC мы обогнули небольшой перелесок и под какую-то весёлую американскую песню выехали к довольно-таки примечательному месту. Это сейчас, пережив всё произошедшее, я могу писать спокойно — признаюсь, в тот момент я испуганно вжался в спинку кресла и стал вновь пытаться застегнуть ремень. В стороне разбитый грузовик, слева от него — сгоревший дотла «болид», военный джип, снова «болид», перевернувшийся вверх колёсами, ещё одна машина, смятая в лепёшку, она замерла чуть в стороне от грузовика, и всё это побоище находилось на клочке открытой земли, раскрывшейся слева от нас. Я вопросительно посмотрел на Андрея, не в силах высказать вопрос, потому что горло как будто бы сдавил ошейник. Сам по себе…
— Битва тут была, жестокая битва, — хмуро пояснил волк. — Давно, правда, где-то год назад… С фантомами столкнулись разведгруппы из Морского, завязалась пальба, потом из близлежащих городов помощь прислали, и что тут творилось, я тебе даже рассказывать не стану… Вон за тем леском — целое кладбище техники. И обычное кладбище.
Кладбищенским холодком повеяло… Бр-р-р…
— И сколько там… Погибло?
— Человек… Фуррей сорок.
Я посчитал. Сорок человек по меркам этого мира… Много. Вдруг я понял, что за всеми своими проблемками совсем забыл об очень и очень важном вопросе. Селестия, и меня ещё назначили Наблюдателем! Да с такой дырявой памятью только наблюдать и можно, уж никак не участвовать!
— Андрей, а сколько вообще на Пушинке сейчас людей? В виде пони, в виде волков-лисов…
— Ты у меня спрашиваешь? — словно бы удивился Андрей.
— Неужели не интересовался?
Волк помахал правой лапой в горизонтальной плоскости. Жест по типу «ути-ути, хреналюти».
— Ну, почему… Просто сейчас стало больше, чем раньше было.
— Я думал, около ста тысяч, — признался я. — Правда, без учёта пони, одни высшие антропоморфы… С поклонниками пони выходит что-то около двухсот тысяч, но никак не больше. Я по ВКонтакте высчитывал, думал, это лучший способ...
Андрей удивлённо взглянул на меня.
— Во-первых, не забывай, здесь русскоговорящие фурри. Не только с России, но и из стран бывшего СНГ собирали, и даже дальше. Во-вторых, многие, только поверхностно знакомые с субкультурой, тоже получили приглашение — это всё же не Рассадник, сюда тур можно заказать добровольно. В-третьих, детей сюда не берут, и это тоже влияет на число жителей, правда, уже отрицательно.
— Ну и сколько же было тут фурри? — нетерпеливо спросил я, ёрзая на кресле. — Всех фурри, всех видов? И антро, и антрозо?
— Было… — я видел, как он роется в закоулках своей памяти. — Ну, сто-двести тысяч. Сейчас где-то около полумиллиона. Вместе с понями, конечно, плюс ожидается в ближайшее время драконов тысяч тридцать.
Я закашлялся от такой новости. Нет, на самом деле я просто поперхнулся собственным удивлением!
— Неплохо… — кашель меня ещё бил, поэтому я задержал дыхание, кашлянул вновь и продолжил. — Это много!
— И не забывай про фантомов, Файр. В каких-то секторах их немного, а в каких-то, вроде Истока — в сотни раз больше, чем перевоплощённых людей. Так что всё население наших секторов исчисляется не меньше, чем миллионом.
— Совсем неплохо!
Я не подумал, выкрикнув эти слова, но волк быстро напомнил мне кое-что важное:
— Ну, это с какой стороны посмотреть. Если фантомы в союзниках — да, неплохо. А так… Они то в пиратах встречаются, то в бандитах, рейдерах, даже составляют основу человеческих банд. У них есть собственные поселения, они сбивают собственные отряды и даже небольшие армии, по меркам этого мира небольшие. Вообще, кажется, будто они претендуют на самостоятельную расу.
В голове у меня что-то щёлкнуло. Так-так-так…
— Как ты сказал? — ошарашенно спросил я. — «Претендуют на самостоятельную расу»?
Волчьи глаза переместились на меня, прищурились, пытаясь понять, чем я так удивлён.
— Ну да… А что?
— Ничего, — пожав плечами, как можно нейтральнее ответил я. Хотя сам так не думал. Совсем не думал!
Вот и нашёлся ответ, почему Литтлпип такая нестандартная! Слова Андрея чиркнули спичкой, рассеивая кое-какие участки мрака в моей голове. Эволюция, мать её за ногу! Фантомы пытаются эволюционировать! И это естественно, при таком количестве существ неизбежны мутации, пусть и представленные программными сбоями… А такие сбои постепенно входят в программу, и уже воспринимаются, как её часть, уродуя (или улучшая) введённые параметры. А значит, таких, как Литтлпип, то есть фантомов, способных к передвижению по различным секторам, может со временем стать очень и очень много! Очень много, до хрена, по-русски выражаясь! Это срочно требовало места в докладе, но… Но разве я мог написать про это, не опираясь на факты? Ставить Литтлпип в пример я не собирался, а значит, нам нужно подождать встречи с ещё одним подобным фантомом, если я, конечно же, прав в своей теории. И вот почему-то мне очень хотелось ошибиться.
— Вещает радио «Первый Субкультурный»! Сегодня у нас — неофициальный гимн фурри-сообщества, «Мама, я фурри!»
— Как раз кстати, — хмыкнул Андрей. Мои теории заговора и эволюции отступили перед музыкой и знакомым голосом Ankor Wolf’a:
«Один первоклассник мечтал стать пилотом,
Другой петь на сцене — и стать поп-звездой.
Первый стал токарем, второй без работы...»
— «Так что же такого, что я стал лисой?!» — не удержался я. Снова.
Андрей поморщился, мои вокальные данные всё же были вне всякой категории.
«Мама, я говорящий лис,
Без травы, да, и без дури…
Мама, это моя жизнь,
Мама — я фурри!
Что же с того, что хожу я в костюме,
И рады мне взрослые, и малыши?
Так что же с того, что друзья тоже фурри,
Зато не садисты, и не алкаши!»
Вот так и ехали. Я постепенно терял сознание от скуки и наверняка погрузился бы в сон, если бы дорога не изменилась — мы реже стали подскакивать на кочках и выбоинах, слева от нас проехала тяжело гружённая «повозка» — иначе этот гибрид автобуса и самосвала и не назвать — потом появилась пара «болидов» с полицейскими мигалками на крышах. Слева от нас показалась бледно-синяя полоса, а далеко впереди, почти у самого горизонта, дорога отворачивала к окружённым высокой стеной серым зданиям. Морской?
— Морской, — подтвердил Андрей. — К нему и направлялись.
Как там пелось… «Так что же с того, что я теперь фурри? Так что же с того, что теперь я — лисичка?»
— Ура! — выдал я, впрочем, без особой радости. — А эта лужа что, и есть Исток?
— Да, это залив Марлон.
Вот тут-то у меня пёрышки и зашевелились. Известие про фантомов было важным, однако это сообщение меня молнией пронзило, отодвинув все остальные мысли прочь.
— Как-как?! — спросил я, причём таким хриплым голосом, что волчара с некоторым удивлением взглянул на меня, и медленно повторил:
— Марлон. А что?
— КНИГУ!
ТВОЮКОПЫТНЫЙ СЛЕПОЙ БАЛБЕС!
Без церемоний я раздраконил свою сумку, тем самым окончательно убедив Андрея, что с головой у меня беда. Ну и фиг с ним! Дрожащими копытами я вытащил книгу с «Ф-кой» на обложке, открыл на оглавлении и чуть было не взвизгнул.
— Я знал, я знал, я знал! — в порыве чувств я показал книгу Андрею, а тот отпихнул меня, силясь удержать руль. — Исаров! И Александров! «Тьма Ваших Душ»! А я-то думал, что здесь нет драконов!
Я имел ввиду «нет глав про драконов», но Андрей, по-видимому, расценил значение моих слов иначе.
— Их и нет, но скоро будут. Потому и включили произведения о драконах и про драконов. Не понимаю, откуда такой восторг, это же ожидаемо! Драконолюбов в сообществе дофига и выше!
Не обращая на него внимания, я снова посмотрел оглавление.
— И как я не заметил! «Огненные Крылья»! Ма-а-а-ма, я фурри!!!
— Может, тебе компресс ко лбу приложить? — поинтересовался волк. Я снова не обратил на него никакого внимания. У меня сердце об рёбра билось, а в голове словно водопад эмоций прорвало. И мозги затопило.
— Я же тебе говорил, готовят драконов. Тысяч тридцать, не меньше.
— Значит, драконы на Пушинке будут, обязательно будут, и в скором времени! Йес-с-с! — я подкинул книжку к потолку кабины, не удержался на кресле и сверзился вниз. Андрей тоже не удержался и громко расхохотался.
— Если ты так станешь расшибаться, Файр, то не сможешь с ними встретиться!
— Это из-за трансформации… — попробовал оправдаться я, пытаясь перевернуться со спины на копыта. Без помощи крыльев, зажатых между креслом и дверью, да ещё и с книгой на морде, сделать это было проблематично. — Э-э-э… Ты не мог бы мне помочь? Пожалуйста…
Дрыг-дрыг копытами, дрыг-дрыг. Картина Минхельсона — «Лежи и маши!». В натуре.
— Спасибо!
Тавр. Это была тавр. Красивая такая леопардиха, во всяком случае, верхняя часть её тела была красивой. Интересно, она обоеполая или всё же раздельнополая? Исходя из всего, что я знал о таврах, первое казалось наиболее вероятным, но… Мало ли что? По одежде я не мог определить её пол, серый комбинезон подошёл бы и самцу, и самке. По голове и по форме мордашки… Самка, причём молодая, но кто знает, что у неё под хвостом? Вроде бы Смотрящие что-то говорили насчёт запрета гермафродитов, но, кажется, у них не всё было так гладко с этим… Да и вообще, не туда я думаю! И не о том!
Выгрузив ящики посевного зерна, мы затем сгрузили какие-то ремонтные части, которые и привели таврийку — уж буду надеяться, что она девушка! — в такой неописуемый восторг. После этого Андрей отправился оформлять документы на стоянку, а нам предложил прогуляться до пристани, да и в общем, осмотреть Морской. Нам — это мне, Таше и Литтлпип, на что мы и согласились. Кобыла и стала нашим экскурсоводом… Ну, или чем-то вроде него. Мы шли, она говорила, показывая на различные машины, здания, даже продемонстрировала нам памятник Ленину. Кстати, гениальная идея, в мир фуррей впихнуть вождя мирового социализма… Причём в человеческом обличье. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь пытался изобразить фурри-Ленина? В книгах там, или…
— Файр!
БАМ! Мои глаза снова подвели меня — взирая на всё сразу спереди, сверху, снизу, по бокам и даже чуть позади себя, я не заметил деревянный столб до тех пор, пока не ткнулся в него носом. Литтлпип, смеясь, магией потянула меня за крыло и вывела на дорогу за своим крупом.
— Иди след в след, если глаза теряешь!
Я бы ответил что-нибудь колкое… Но меня притянул её круп. И хвост, мотавшийся из стороны в сторону. Хвост, позволяющий моему взгляду впериться на… «Двери её амбара не в ту сторону открываются» — пришла на ум фраза из «Фоллаут: Эквестрии». Да, «двери» Литтлпип и вправду открывались «не в ту сторону», но всё же это были очень привлекательные двери… Разбегающиеся глаза выбрали их своей целью и идти стало ещё тяжелее — тяжелее, потому что и внизу живота я почувствовал знакомую тяжесть. Не смотри, глупец!
Пытаясь отвлечься, я обратил внимание на архитектуру Морского, с большим трудом, с огромным трудом оторвавшись от Пипки. Ничего так… Я про Морской. Дома в основном были деревянными, но добротными, обычно в три-четыре этажа, с множеством стёкол, с аккуратными круглыми балкончиками. Как я понимал, большинство жителей Морского были заняты морем, путешествовали, воевали или вылавливали рыбу, которая служила основным источником питания для хищных видов. Я всё силился отвести мысли от эротики к проблеме питания, когда на меня выбежала самая обычная неантропоморфная собака и громко залаяла. Литтлпип подняла её магией и отнесла на приличное расстояние от нас, после чего перепуганная псина дала такого дёру, как будто бы мы гнались за ней.
— Слушайте, а понибудь в зооморфов превращался? — спросил я, наконец-то изменив ход своих мыслей.
— Зоо — нет, этого Гляделки не допускают, — ответила мне единорожка. — Даже зооморфных драконов не станут допускать для выбора телотрансформации, только антропоморфов или с чертами морфности. Думаю, ты понимаешь, в чём разница.
Так. Если я встречу говорящую собаку, то значит, что это либо Сириус Блэк, либо аномалия, заслуживающая занесения в мой журнал.
— А пони как же? — спросила Таша. Она-то разницы не знала, да и по правде говоря разницу между «фуррём» и «зооморфом» не знает большинство фурри.
— А пони — не зооморфы, мы антропоморфы с чертами зооморфности! — гордо выдал я. Поймал на себе взгляд Литтлпип, в котором читалось желание прибить меня, и едва не прикусил язык. Молодчина, Файр. Высказался.
Как раз к окончанию этого разговора мы перешли дорогу, разрезавшую улицу на две части. Автомобильного движения не было никакого, хотя несколько машин стояли на обочине: фурри предпочитали перемещаться пешком, может, потому что топливо, как я узнал позже, обходилось на этой планете достаточно дорого. Дело в том, что добыча его не велась, всё, что есть, привозилось Смотрящими. А Гляделки всё упирались в свою идею «Жёсткие условия для развития», вот и ввели лимит, которому не подчинялись только машины, выполняющие междугородние — и «междузонские» — перевозки. Например, машины, перевозящие Наблюдателей, вроде меня.
— Смотрите-ка, кафе! — вдруг сказала Таша. — Зайдём?
Она указала на низкую постройку, весьма милую — напомнило земной барчик, куда я забегал за кислой капустой и рюмкой водки. Может, поддавшись воспоминаниям, я тогда и поддержал Ташу.
— Это кафе для хищников, пони здесь не особо принимают, — мрачно ответила нам Литтлпип. — Но, если так хотите…
Кафе для хищников. Удивила она меня прозвучавшим в её словах отвращением. Как будто бы сама мясо не ела — ела, ещё как лопала, по «Фоллаут: Эквестрии», уж я-то знаю. Из всей первоначальной компашки героев только одна Вельвет Ремеди мясо не кушала, и отвращение к нему испытывала, а эта с Каламити рубала — будь здоров. Хотя на Пустоши выбора не было, а здесь она могла и веганом стать, как все нормальные пони.
Вообще, заведение оказалось весьма милым — чистое, с аккуратными столиками, расставленными в порядке. За столами сидели в основном представители собачьих видов, красавица-лисичка прислуживала за столами. Одежды на ней не было и я привлёк к нам всеобщее внимание, когда засмотрелся на её подхвостье, как будто бы специально открытое взорам всех присутствующих, поскольку хвост лисички всегда был задран.
— Глядите-ка, пастушка табун привела! — заржал высокий чёрный волк с красной полосой на лбу и красными подушками лап.
— Ты кого пастушкой назвал, дядя? — мигом оскалилась Таша.
Щёлк! Услышав характерный звук взводимого курка, я обернулся к Литтлпип. Не «Малый Макинтош» 44-го калибра. Всего-навсего «Кольт». Сорок пятого. Мда-а-а, это какой же авторюга у неё Большого Макки отнял?
— Есть вопросы? — спросила единорожка, удерживая оружие магией. Затем осторожно вернула курок на место и пошла к стойке, как ни в чём не бывало. Враждебные взгляды исчезли — демонстрация силы отбила у охотников до драки желание с нами связываться. Впрочем, такой приём уже не позволял ожидать ничего хорошего от нашего присутствия в кафе. Когда мы шли, я старался держать голову так, чтобы своим новым зрением удерживать под наблюдением большую часть фуррей.
— Три чашки чёрного кофе, — попросила тем временем Литтлпип, обратившись к молодому волку, который записал заказ и без всяких вопросов передал его через окошечко на кухню. Видимо, администрации бара, в отличие от посетителей, было наплевать на вид-расу клиентов, только бы заказы делали.
— Ты угадала мои желания… — в восхищении выдавил я. Кто-то из посетителей пробурчал что-то о «надоевших копытных», но, к счастью, Литтлпип не стала на это реагировать. Всё равно наше пребывание в этом месте становилось несколько напряжным, а потому мы решили, что нам стоит покинуть это место побыстрее. И вот тут-то и настала та самая спешка, о которой я и говорил.
— Тс-с, парень! Не хочешь энергокристалл за пару фурриков?
Таша напряглась, рог Литтлпип угрожающе вспыхнул зелёной магией. Я повернулся к говорившему — передо мной стоял невысокий рысь, то есть похожий на рысь антропоморф, самец в чёрном плаще с капюшоном. Так, вспоминаем «Сталкера» и мрачного типа, толкающего военные тайны?
— Обойдёмся, — ответил я, памятуя, что после знакомства с такими вот информаторами для героев литературных произведений обычно начинается полный круп.
Рысь как-то странно взглянул на меня.
— Ошейник? Ты что, серьёзно напялил на себя эту штуку? Странно. Другие обычно кичатся своим положением, таких аксиков не терпят — простые жилетки и то на себя не навернут, всем плащи-кители с позолотой, и обязательно — фуражку с крылышками.
— Другие? — я сощурился. Среди посетителей ресторана не было никого, кто подошёл бы под описания фурря. — Кто «другие»? Пони, что ли?
— Ты ведь писатель, да? Ну, таких здесь много. Вот я тоже, — он улыбнулся. — В какой-то мере. Так, тогда поменяем… Тебе пригодится кое-что другое, вот… Вот… Вот! Как насчёт вот этой красотки?
Пятипалая конечность спряталась под плащ, порылась и вытащила на свет… О-о-о, красота — зелёный камушек! Я же сейчас лопну от восторга, я всегда о таком мечтал! Ну, зелёный камушек, немного посверкивающий внутри золотой спиралью. И всё? Я что, самочка, чтобы бесценными — то есть, не имеющими цены — брюликами всякими интересоваться?
— Ты что за стекляшку нам толкаешь? — спросил я, чуть было не удостоившись за это подзатыльника от Литтлпип. Копыто той лишь слегка «погладило» мои уши.
— Файр тупомордный, это же карманный телепортатор! — она уставилась на камушек влюблённым взглядом. — И какой на нём курс?
— Кантерлот, туда и обратно, — ответил рысь. — Отдам за бесплатно, как товарищу по перу.
Серая единорожка нахмурилась, явно почуяв неладное.
— В часы просветления меня мама учила, что бесплатный сыр только в мышеловке. Это же редчайшая штука!
— Ага, — кивнул рысь. — Но меня к пони не особо тянет, я в детстве с лошади упал. А тебе дам, автор Хеллфайр.
То, что он узнал меня, мне пришлось по душе. Да нет, я просто как глупый жеребёнок — купился на простой трюк. И теперь, когда я поддался его лести, мне оставалось только лишь протянуть копыто, чтобы взять камушек.
— Надеюсь, он вам пригодится, — сказал рысь и быстро прошёл к выходу. Я покрутил эту штуку в копытах и передал её к Литтлпип, добавив при этом:
— Кофе залито, бензобак полон — в путь?
— В путь, — кивнула единорожка, оглядевшись по сторонам. — Думаю, вам стоит показать пристань!
Таше тоже надоели взгляды здешних посетителей, а потому она не возражала. Расплатившись за кофе, мы тоже вышли на улицу, где начинал моросить мелкий дождик, портя наши планы. Поскольку с мокрой шкурой гулять никому не хотелось, мы без лишних разговоров пошли обратно к нашей команде. Я только и задержался, чтобы взглянуть на море — неспокойное море с большими шумными волнами и виднеющимися где-то вдалеке парусами кораблей. Хм, может, когда-нибудь мне придётся поплавать по этим водам? Хорошо бы…
— А дай ещё раз тот камушек, — попросил я себе на беду, уже готовясь к обратному пути. А Литтлпип не стала мне возражать.
— Держи. Всё равно его только единорог может активировать.
Нет. Не только.
...Вы видели, как полощется бельё в стиральной машинке? Наверняка владельцы котиков и стиральных машинок знают, как первые любят сидеть и смотреть на то, как крутится бельё во вторых. Так вот. Я не был котиком, я даже не был стиральной машинкой. Я был как раз тем самым бельём, которое крутят, крутят, крутят! И крутят. Вверх, вниз, влево, вправо, через голову, до хруста в позвоночнике и до самого отборного мата, который в тот момент приходил мне на ум. А потом был удар в нижнюю челюсть, да такой силы, что я позже всё никак не мог поверить, что не сломал её. Намного позже — сначала просто лежал, прислушиваясь к ноющей боли и пытаясь понять, какого поня и в какую поню меня занесло.
Кое-как открыв глаза, я ощутил просто непреодолимое жаление зажмуриться и откинуть копыта. Прямо передо мной висел такой замечательный, всеми, сука, любимый указатель «Таврополье». Пробитый в десятках местах пулями и с головой кошачьего, нанизанной на этот самый указатель. Очень старой головой, до такой степени сгнившей, что желудок не опорожнился, а просто куда-то ускакал и спрятался далеко-далеко. Крупом вперёд, я поспешил отползти от мерзкой головы и тут мне в круп упёрлось что-то очень неприятное.
— Куда лезешь? — Литтлпип тыкнула меня стволом «Кольта», поднимаясь на копыта и оглядываясь. — Да, удружил нам рысюк. Камешек активным был.
— Падла, — заметил я. — Обещал в Кантерлот, а сам к таврам занёс.
У Литтлпип мордашку перекосило, только непонятно — от озлобленности или страха.
— Если бы к таврам… Это не тавры, а Эквестринская Пустошь. Дом, милый дом.
Здрассте. Приехали.
— Как Пустошь? — ошеломлённый этой новостью, я оживлённо закрутил головой.
При новом зрении я видел всё вокруг себя и без напряжений на шейные мышцы, но всё же сейчас оглядеться стоило. Пейзаж Ккат претерпел небольшие изменения — вокруг нас раскинулась мрачная серая долина, поросшая какими-то явно больными кустиками и низкой жёлтой травой. Небеса здесь были плотно затянуты тучами. Вдалеке виднелась гора Кантерлота с разрушенной столицей, чуть правее нас поднимались покосившиеся, страшно изуродованные временем домики Понивилля. А указатель был прибит как раз на границе первых домов, к которым нас и выкинуло.
— А Таша-то где?! — внезапно допёрло до меня. Литтлпип криво усмехнулась, кивнув на камушек, что лежал у моих копыт.
— То ли у него сил не хватило нас всех перенести, то ли действует лишь на пони. Похоже, ты здесь прославился, Файр, раз тебя решили прикончить таким приятным способом.
Я решил пропустить её высказывание мимо ушей. Да и не до того было.
— Ну и куда нам топать?
— Уж точно не в Пустошь! — кобылка огляделась по сторонам. — По счастью, хронометраж не соблюдается. Пойдём на восток и через часик выкарабкаемся, выйдем отсюда на границу Сталкеровской. Там вызовем Андрея.
Да уж… Хорошо ещё, что я оказался здесь в компании кобылки, когда-то эту Пустошь и уничтожившую. Вот только тогда у неё были друзья, куча лечебных зелий и не имелось балласта в виде синего пегаса, неспособного даже летать. Поправив ошейник, я послушно поплёлся следом за ней, стараясь держать уши востро — вот только от страха копытца подкашивались, а ушки опускались. Не скажу, что я трус… Но занеси вас в это место — вы бы испугались едва ли меньше. А я к тому же ещё и провёл немало времени, читая фанфики по ФО:Э и знал, чем наше приключение может обернуться. Во всяком случае, для одного пегаса.
— А как насчёт радиации? — поёжился я, идя след в след за кобылкой.
— А ты её чувствуешь? — Пип помахала своей ногой, на которой был застёгнут ПипБак. — Пока что ничего не показывает, может, здесь радиации и нет. И вообще, не её тут нужно бояться. Эта же Пустошь — не просто от Ккат, нет, сюда кучу безумных фанфиков намешали.
Та-а-а-ак, а ситуация-то веселее с каждой минутой!
— А ты здесь сколько прожила?
— Да год… Пока Андрея не встретила, — Литтлпип остановилась, взмахом копыта заставив замереть и меня. — А теперь помолчи. Услышат и прикончат нас…
Да уж. Рейдеры, работорговцы и убийцы, мутанты, войска Красного Глаза, анклавовцы… Пегасы Анклава Пегасов то есть. Тьфу. И плюс ко всему этому — ещё и навыдуманное фанатами. Дело пахло керосином.
По счастью, мы шли без приключений, вот только теперь я этому радовался, а не сожалел. В Пипке я и не сомневался, но в каноне её очень часто били, подстреливали, магией обдуряли, а её друзья… Среди них не было не умеющего летать пегаса! И уж тем более — безоружного. Проклиная урода-рысь, я так разъярился, что не заметил, как внезапно Литтлпип бросилась вперёд, к поросли кустов, магией повыше поднимая «Кольт», а затем по ушам болезненно ударил выстрел. Тело сработало быстрее мысли — я рухнул на землю, вжимаясь в неё и стараясь держать пониже кажущийся таким громадным круп, после чего быстро-быстро заработал копытами, подползая к Литтлпип. Единорожка пальнула ещё раз и обернулась ко мне.
— Назад! — рявкнула она.
Адреналин, который помог мне пережить нападение на автобус, сейчас тоже уже бродил в моём теле, вот только помогать — не помогал. Неуклюже двигая копытами, я попытался развернуться и поползти следом за быстро уходящей в сторону Литтлпип. Мне мешала неподготовленность, страх и звуки выстрелов, в ответ на которые неподалёку от нас били фонтанчики земли, а пули сшибали веточки и жиденькую листву с кустиков. Местом для отступления Литтлпип выбрала какой-то овраг, куда я сверзился, даже не поняв, что произошло — меня больше занимал шорох за спиной и пальба в воздух из чего-то очень и очень громкого. И наверняка дальнобойного. Спа-а-асите!
Ну, окажись вы под обстрелом — вы бы тоже так вопили. А я даже не кричал, просто быстро двигал копытами, выражая весь страх только в мыслях. Матерясь. Но в мыслях! А вот когда земля ушла из-под копыт, все ругательства вылетели из головы. Вместо них пришла одна мысль — ну почему я не научился летать?! Хотя, чисто технически, я летел. Секунды три, пока не ударился мордой в землю.
— Отличное приземление, — прокомментировала Литтлпип, хватая меня за шкирку своей магией и ставя на копыта. — А теперь уходим отсюда, пока не поздно!
Расстрелять нас сверху было бы так же легко, как прихлопнуть пару жуков. Со всех копыт мы пробежали по дну оврага и выкарабкались наверх. По другую сторону появилась пара негодяев — единорог и земнопони. И если один из них просто скалился, то второй, земнопони, наставлял на нас охотничье ружьё. Не знаю, в книгах говорится, что оружие это — не очень хорошее, но вот только сейчас я находился не в книге, а в жизни, и вид оружия, смотрящего мне в круп, меня напугал до подкошенных копыт. То, что ноги меня не удержали, меня же и спасло. Я упал на пузо и пуля пролетела надо мной. Литтлпип, особо не церемонясь, снова подхватила меня за шкирку, перевернула, подхватила за хвост и потащила следом. Ну почему бы не взять телекинезом всего, обязательно — какую-нибудь часть?! И особенно за такую чувствительную, как мой несчастный, многострадальный хвостик!
Но лишиться хвоста — лучше, чем потерять жизнь. Литтлпип уносила себя и меня от опасности, которая стала пытаться обежать овраг и нагнать нас. Отпуская при этом непристойные шутки. Отвечать им мы не стали — по счастью вместо Пустоши начиналась полоса очень редких деревьев. К ним мы и драпанули со всех копыт, стремясь найти защиту за стволами деревьев. По сути, никакого особого прикрытия они не давали, просто скрывали от взгляда преследователей. Те немного отстали, хотя мы их до сих пор слышали. Вылезем отсюда — не сунусь в это место ни за какие гроши!
— Туда! — внезапно воскликнула моя спутница, увлекая меня на восток, там, где у леса стояла небольшая покосившаяся хижина. И это что, наше укрытие? Не то, чтобы я не доверял Литтлпип, да и выбора у меня не было, но лес и тот казался надёжным!
Почти у самой двери Литтлпип отпустила меня, пихнув копытом, очень болезненно, зато сразу забросив в помещение. Сама она обернулась, оценивая обстановку, хотя я это додумал — в тот момент мне в нос прилетел табурет, ну, то есть я в него влетел. Как оказалось, у пони очень уязвимая мордашка — которую я лишь чудом не разбил о проклятущую мебель.
— И что теперь? — попытавшись встать, спросил я. — Мы же… Вяк!
На этот раз она меня подхватила за ошейник, зелёной магией натянув так, что аксессуар передавил горло, не давая вдохнуть. Копытами открыв крышку люка, что находился в полу хижины, она столкнула меня туда и повалилась сверху, опустив крышку.
— Молчи! — шикнула она в ответ на мой сдавленный стон и заворочалась, устраиваясь на моём животе, спиной вниз, мордой и стволом револьвера — вверх. Я бы порадовался столь «близкому» знакомству со своей любимой пони, но в ту минуту страх выбил все мысли и желания. Вскоре мои уши уловили приближающийся говор, а затем — скрип двери и цокот копыт.
— Думаешь, они забежали сюда? — спросил один голос.
— Де їм бути, а? — с заметным украинским проносом сказал другой. — В лес не ушли!
— Ну и где же они? Тут пусто!
Я почувствовал напряжение Литтлпип.
— А это мы щас проверим.
Цокот приблизился, а затем кто-то встал прямо на крышку люка. Я затаил дыхание.
— Слушай, а нахрена нам вообще этот писака сдался?
— Тебя не спрашивают. С каких пор фантомы стали любопытны?
Стоявший на крышке пони переступил ногами, разворачиваясь.
— С тех пор, как нас стали нанимать для убийств людей.
— Нашёл время! Ищи давай!
— Да пошёл ты! Нет тут никого! Наверное, обежали хижину и поскакали дальше. Жаль, эта сучка пристрелила Канистру — тот бы их магический след мигом бы нашёл!
-В інструкціях цього не було!
— Не было, не было… Тьфу! Единорог, а ничего не можешь!
Идиоты какие-то. Да ещё и скоты — ладно бы фантом, но телоформат… Вот блинство.
— Пошли отсюда. Упустим Файра — не получим компенсацию за Канистру.
— Да хрен с ним!
Сколько мы с Литтлпип пролежали, когда шаги стихли — я сказать не могу. Тело наконец-то дало знать о себе — я задрожал, хотя и старался изо всех сил себя сдерживать. Литтлпип было не лучше, во всяком случае, я несколько раз явственно слышал, как она сглотнула.
— Вроде бы ушли, — наконец произнесла кобылка и осторожно приподняла крышку люка стволом. Затем встала, повела стволом по сторонам и запрыгнула на пол с меня, хорошенько вдарив при этом копытами. Морщась, я встал на задние и кое-как выкарабкался вслед за ней — кобылка оглядывалась и мысль подать мне копыто так и не посетила её голову.
— Я точно становлюсь популярен, — вздохнул я, укладываясь рядом с люком. Крылья затекли, ноги трясло — мда, не боец…
— Ты себе льстишь. Скорее, им просто нужна была твоя карта, — спокойно ответила Литтлпип. — А если и вправду тебя хотели кокнуть… Путешествия с тобой становятся всё опаснее.
Спасибо, удружила. Мысленно перебирая в голове варианты, как бы мне ответить и не остаться в Пустоши одному, я счёл за лучшее смолчать. Литтлпип продолжать разговор не стала, сама пошла к лесу, призывая меня сделать то же самое. Мне оставаться одному ничуть не хотелось, а потому я поспешил за ней, помчавшись со всей возможной скоростью.
— Эй, подожди! Не спеши так! — негромко, но всё же крикнул я. Литтлпип обернулась и пригвоздила меня к месту взглядом.
— Не ори.
Понуро опустив ушки, я заставил себя замолчать и подбежал к ней. Литтлпип благородно подождала свой балласт и указала копытом на лес.
— Пойдём через него. Это самый короткий путь, а потому — возможна засада, растяжки и прочие прелести.
Сегодня явно мой день.
— Я пойду впереди, — продолжала кобыла. — Если меня убьют — постарайся выбраться из леса и иди на северо-запад. Там найдёшь башню Тенпони.
— Почему бы сразу не пойти туда?
Мордочка Литтлпип изменилась. Очень сильно изменилась — от злобы её перекосило, и глаза засверкали убийственным пламенем. Кажется, если бы сейчас на нашем пути попался бы рейдер или иная тварь — она бы её не и пистолета убила бы, а подняла магией и размазала по ближайшему стволу. Дикий убийственный взгляд.
— Он теперь под придурками с Земли. А знакомую мне Хомэйдж оттуда выгнали, ну и… На Пустоши она не смогла уцелеть. Здесь слишком многие её не любят.
Я заметил, что Литтлпип говорила о Хомэйдж только в единственном числе, хотя тут наверняка имелись и фантомы. Значит… Это была очень близкая к ней пони. Мне хватило ума не развивать этот разговор.
Лес мне неожиданно понравился. Как писал любимый Рассел — только леса во враждебном мире сулили свободу и покой. В нашем деле речь шла о сохранении жизни — и то, что вокруг расположились колючие кусты, а деревья начали опускать ветви до самой земли, образуя подобия стенок, меня очень обрадовало. Во всяком случае, из-под такого укрытия нас выцелить сложнее. Литтлпип, идущая впереди и теперь сжимающая пистолет в зубах — устала, бедняжка, рог её раньше горел тускло-зелёной магией — тоже была довольна. Ни убийц, ни ловушек. Может, нас… Меня искали в другом месте, может — и не искали вовсе, но мы несколько километров прошли, никого не встретив, кроме белок да псевдокроля. То, что тварь не из «Фоллаута», я понял сразу, слишком неестественно для этого сектора выглядел мутант. Лениво отнеся псевдокроля к списку «аномалий» (запись номер два, йей…), я продолжал идти за Пипкой.
— Пришли, — внезапно сказала она.
Лес перед нами обрывался. В буквальном смысле — деревья словно упёрлись в невидимую стену, со стороны которой не было ни единой веточки, а одну сосну и вовсе как будто разрезали пополам, и часть ствола вырастили, а часть оставили расти. Пейзаж менялся кардинально — перед нами раскинулось поле, огороженное знакомой колючей проволокой. А далеко впереди виднелись не менее знакомые крыши. Над некоторыми поднимался дымок, но в основном домики никакой радости не внушали.
И ещё вспомнилась очень неприятная песня, гимн сталкеров...
«Это Зона, здесь для слабых места нет… Это Зона, здесь на всё один ответ»…
А ещё там было про снорка-потрошителя, контролёра, любящего играть в футбол головами и про тварей, откусывающих, кхм, жеребцовое достоинство. От таких песен настроение не поднимается.
— Мрачное местечко, — поёжился я, но не от песни, а от одного вида поля, на котором даже невооружённым глазом были различимы аномалии, а также кучка каких-то чёрных и больших точек, что перемещались у старого амбара, стоявшего напротив насыпи — чёрт, картина прямо канон из канонов! И простреливается хорошо, видимость миллион на миллион…
— Прорвёмся, — уверенно заявила кобылка, усаживаясь на круп позади меня. — Погоди, детектор настрою на аномалии — и вперёд.
Я кашлянул от удивления.
— У тебя детектор аномалий есть?!
Пипка посмотрела на меня так, как смотрит седовласый профессор на нерадивого студента-первокурсника.
— Я же в Зону не с голым крупом сунулась, — ответила она, настраивая копытом свой ПипБак. — Тут пони тоже есть, они и разработали программу модификации.
Ну да, есть. Сам писал. И не только я. Даже комикс делали, причём, кажется, русский…
— А это что — Предбанник? — спросил я, пока Литтлпип возилась с прибором.
— Ну, да… Как же он — Кордон, что ли… — кобылка наконец встала на все четыре. — В общем-то, карта Зоны мало поменялась. Авторы над кроссоверами особенно не заморачиваются, что пони, что фурри. Поставили, правда, Понивилль рядом с Припятью, а так — обычное место. Ну, пошли.
С этими словами она подошла к черте, отделяющей сектор ФО:Э от сектора Зоны. Я заметил, что её хвостик чуть подрагивает. Да, Литтлпип была фантомом — а они не могли переходить границы между секторами. И хотя Литтлпип в карточке-пропуске не нуждалась, её ждала иная опасность — такая же участь, как «распиленную» сосну, это я уже знал от Андрея. Но я подошёл к ней и собрался потереться боком о бок — сильная и независимая кобылка не допустила этого и сделала широкий шаг, вступив передними копытами на землю Зоны.