Закат, не ведущий к темноте
Глава первая. Сон Старлайт Глиммер
Старлайт Глиммер видит первые неясные образы будущего поиска
В Эквестрии была весна. Ещё не успели расцвести в полную силу степи и леса, но проклюнулась и ровным ковром проросла на газонах и фермах молодая трава. Готовились вновь одеться в листву деревья и просыпались по лесам и лугам питомцы Флаттершай. А в Школе Дружбы продолжался учебный год.
Фраза, вычитанная в толстом томе, не давала Старлайт Глиммер покоя. Она начинала ей записи в дневнике, она расписывала ею перо, начиная каждый черновик, и даже однажды чуть не вписала постскриптумом в официальный отчёт для принцессы Селестии. Хорошо, что последнее Спайк заметил. Вот и нынешним вечером воспитанница Принцессы Дружбы после вечернего омовения повторяла про себя эти слова:
"Не всякий закат ведет к темноте".
Пошлый оборот, достойный скорее бездарного поэта, чем уважаемого летописца, содержался в превращённом в книгу свитке, описывавшем доэквестрийские времена. Старлайт взяла ее, чтобы подготовиться к лекции по истории Эквестрии в Школе дружбы. Особенного толку из этого не вышло — сочинитель, чьего имени даже не было упомянуто, много сочинял, что-то явно умалчивал и приводил мало твердых фактов. Не говоря уже о ошибках и анахронизмах, перечень которых составил бы отдельный словарь. Во времена, когда никто из разумных народов не знал железа, вдруг объявлялись рыцарские армии, бороздящие бескрайние степные просторы — хотя в описываемые времена им не с кем было воевать и негде было развернуться посреди густых лесов.
Конечно, он был не единственным источником, по которому собиралась готовиться Старлайт, но обратиться к "Деяниям доэквестрийским" было необходимо из многих разумных соображений. Это была старейшая книга по истории, какую только знала история страны, да к тому же сразу написанная на новоэквестрийском языке. Древнеэквестрийский, язык старых магических фолиантов и руин языческих капищ, даже Старсвирл Бородатый знал с трудом. А второй причиной обратиться было именно желание Старлайт понять, как изменилась наука за эти годы, сколь многое понято и различено с тех пор официальной наукой, по сравнению с тайками и сказками стариков.
Оказалось, что не так уж и много переменилось. Селестия и Луна, вернувшаяся Кристальная Империя и Старсвирл дали науке немало подробностей о том, как жила страна до разлада между Сёстрами, но о том, что было до того, как Платина, Ураган и Пуддингхед пришли в благодатный край и впервые победили Виндиго, знали очень мало. Фактически, история начиналась на той самой Снежной Буре, а до этого пони просто... жили? Да, просто жили себе земные пони, пегасы и единороги, смотрели друг на друга без приязни и непонятно было, от чего она вообще взялась.
Однако даже в таком виде в книге виднелась попытка что-то выяснить о древней истории и края, и пони. Летописец, современник воцарения аликорнов в Замке Двух Сестёр, радовался пришедшей эпохе мира в Эквестрию и стремился рассказать о том, как вся история вела к триумфу Сестёр и новому процветанию "от Северных опушек до Южных луговин". И он без конца повторял фразу, которая теперь въелась Старлайт в память.
"Не всякий закат ведёт к темноте. Да откуда он вообще мог взять столь глупый оборот! Ведь ночь всегда темнее дня, даже если освещена луной!" — думала Старлайт Глиммер, дописывая последнюю карточку для лекции. Потянувшись, единорожка сунула копытца в тапочки, магией накинула на себя шлафрок и отправилась на кухню за чашкой ромашкового чая.
С тех пор, как в Радужном замке появились на дверях таблички и указатели от Рэрити, в нем перестали теряться посетители и резиденты. Вот и теперь Старлайт Глиммер без приключений дошла до кухни, вскипятила чайник и потягивала чай из розово-голубой кружки, подаренной Трикси. За небольшим кухонным окном виднелся задний дворик замка с вишневым садом и убегающей далеко на юг речкой. А над всем этим великолепием стоял молодой апрельский месяц. Он казался белым штрихом тонкой кисточки на черном одеяле ночного неба, испещренном точками звезд.
Старлайт задумалась о том, кто первым решил давать звездам и созвездиям имена. Ведь и тут очень многие исторические книги лишь приводили уже существующие названия как факт. Тоже тайна, покрытая мраком веков. Поневоле начнешь ощущать себя беспомощной пылинкой, которой как хочет играет ураган времени.
"А ведь завтра у учеников ещё и урок астрономии. И спаренный с ним урок прорицаний по звёздам", — хотя учебные планы Принцесса Дружбы оставляла себе, школьная советница о программе и расписании осведомлялась в первую очередь. Хотя к тому, как звёзды и планеты влияют на судьбы живого и неживого, Старлайт Глиммер относилась со скепсисом, она не могла не признавать — некоторые движения и сочетания сильно влияют на магические силы природы. И около важных праздников всегда случаются какие-то всплески, прорывы огромной энергии, которые питают многих тех, кто способен использовать эту силу во зло и во благо.
Единорожка схватила магией чашку с чаем и пошла на улицу. "Надо хорошенько устать, — вдруг я не буду больше помнить об этой странной фразе", — думала Старлайт, выходя с кухонной двери во двор маленького садика.
Большой сад вокруг Замка Радужного Королевства был отделён от прикухонного садика естественной оградой из красной смородины. И если публичный, помпезный сад замка поражал разнообразием растений, выглядел почти как Эквестрия в миниатюре, прикухонный был подчёркнуто скромен — это был всего лишь участок луговины, обычной для окрестностей Понивилля. Зато у него от природы было то, что большой собрат получил только трудами Эпплджек и Биг Мака — вода. Его кустарниковые границы шли до берега протекающей рядом речушки. В её размеренном течении Старлайт, присевшая подышать воздухом, смотрела на создвездия вверху. В одном из уроков по звездочтению говорилось, что эта техника помогает увидеть движения и колебания в воздухе и магии, которых не уловить при прямом взгляде. "Магия зеркал", — вспоминала она читанный когда-то, ещё до покорения Городка, учебник — "её сравнивают с лезвием без держателя. Поранить копыто или язык — очень и очень легко".
В отражении воды долгой полосой виднелось созвездие Тельца — как помнила Старлайт, священного созвездия быков, бизонов и яков. Говорят, это был их небесный предок, обретший для народа дом и вознесшийся за это на небо. И ещё говорят, что в этом отражении можно увидеть зов большого дела.
Старлайт на мир показалось, что через черту созвездия пролетел бирюзовый метеор. Ещё ей казалось, что она слышит шелест перьев и подняла голову — но ничего не услышала, кроме чуть уловимого звука ветра, который дул куда-то, прочерчивая в пространстве странную петлю через север и запад. Будто это и был зов дела.
Только тут Старлайт уловила, что апрель был ещё очень свеж и поёжилась. Надо было возвращаться домой, и через кухонный дворик единорожка затрусила обратно.
"Слишком много мыслей об истории перед сном" — вслух сказала Старлайт, ополоснула кружку под краном и убрала на полку. Позёвывая, единорожка отправилась в спальню. В одной из комнат дверь была нараспашку, и свет все еще горел. Твайлайт Спаркл, её наставница. все еще не ложилась.
Фиолетовая аликорница полулежала в одной из каморок на кресле и читала при свете торшера. Пройдут годы, Понивилль снесут и построят заново, высохнет Фрогги Боттом, но в одном можно не сомневаться — принцесса Твайлайт Спаркл будет читать перед сном. Сегодня ночью это был "Наследник из Кольткутты", старый приключенческий роман о парусной эпохе. Чуть зевнув, принцесса отвлеклась от книги и заметила свою ученицу.
— Старлайт, что не спишь, по замку бродишь?
— Как раз собиралась. Но сперва хотела ромашки попить в тишине.
— Удалось?
— Чай удался, а вот от навязчивых мыслей я избавиться не могу.
Твайлайт мигом закрыла книгу и отбросила на тумбочку рядом.
— Что за мысли? Поделишься?
— Меня преследует вычитанная в старой книге фраза "Не всякий закат ведет к темноте". И теперь я не знаю, как о нее избавиться.
- Читаешь "Деяния доэквестрийские"? Похвально!
— Читаю, — Старлайт зашла в каморку и присела на пуф напротив кресла, — Но тебе не кажется, что это не лучший источник для рассказов по истории?
— Ты вроде не телепат, откуда угадываешь мои мысли? — хохотнула Твайлайт, — Да, мы, кажется, слишком много времени уделяем тем книгам, которые мало подходят для того, чтобы объяснять детям нашу историю. Ведь наука не стоит на месте, и сколько уже новых открытий археологов и архивистов осмысляли нашу историю, а мы все топчемся на каких-то странных романах вроде этой хроники! Жаль, что мы вводили этот курс в такой спешке и плохо подготовились.
— Вот я и хочу, как твоя воспитанница и учитель нашей школы, поставить вопрос о том, чтобы мы занялись пересмотром и переделкой программы. Нужно знать, что говорят наши филологи и археологи.
— Старлайт — зевнула принцесса, — все это очень хорошо, но не слишком ли поздно ты затеяла сегодня этот разговор? Уже второй час, а нам с тобой завтра читать нашим юным оболтусам лекции. И не по истории Эквестрии. Лучше отдохни сейчас. А завтра составь план, и мы прокатимся с ним в Кантерлот в выходные. Думаю, хоть немного, но нам помогут тамошняя библиотека и Селестия с Луной, — Твайлайт соскочила с кресла, левитацией закрыла книгу и отправила на тумбочку. — Больше ничего не беспокоило? — спросила принцесса ученицу, когда они уже обе шли по коридору замка по спальням.
— Вроде бы нет. Разве что я сейчас выходила в сад и видела там созвездия. И в Тельце мне показалось, что мелькнул голубой метеор.
— Голубой метеор? Странное сочетание, не находишь? Метеоры обычно слишком далеко от нас, чтобы мы могли различить их цвет отчётливо. На ночном небе они всегда белые.
— Я тоже об этом подумала. Может, мне просто показалось?
— Может быть, — Твайлайт обняла Старлайт на прощание, — пока можешь не думать об этом. Хотя завтра и астрономия, и её проведу у учеников я. Но я думаю, что я смогу выяснить, есть ли там на небе голубые метеорные потоки. Доброй ночи, моя любимая ученица.
Старлайт — больше шутки ради — скорчила на миг недовольную мину, и её тут же одолел зевок. Скоро единорожка уже укладывалась спать в своей комнате. Под теплым шерстяным одеялом сон одолевал особенно легко.
Старлайт снилось небо. Огромное и светлое, оно простиралось от края и до края, а под ним громадным одеялом лежала степь. Не эквестрийска — Старлайт откуда-то это понимала. Не теплые, согретые солнцем Селестии, луга и поля с сочной травой самому привередливому пони впору. Теперь это были гигантские просторы, раскинувшиеся на тысячи и тысячи километров, и не видать было ни леска, ни озерца, где можно было бы укрыться от этого простора. На небе тоже было ни облачка, только ослепительный диск солнца, и под его светом трава и грива ходили ходуном — гулял сильнейший ветер.
Она стояла на земле и видела, как бесконечен и бескраен этот простор. И как тих — ни птицы в небе, ни мыши на земле. "Высокий полдень" — понимала Старлайт, — "все дремлет и спит, даже кузнечики". Высокая степная трава доходила ей до холки, а на вкус оказалась суха и почти безвкусна.
И вдруг трава зашуршала, словно от десятков ног. Старлайт вдруг набросила на себя чары невидимости, испугавшись незваного гостя. И гости не замедлили явиться.
Здесь же, в зарослях, прошло мимо стадо странных, неузнаваемых животных. Они были похожи на пони и видом, и осанкой, но ростом были с собаку, грив не имели вовсе, а когда поднимали лапы, то было видно, что на них не по одному, а по три копыта, больше похожих на пальцы. Один из них прошел невидимую Старлайт насквозь. Только тут она поняла, что для этого мира сна ее как бы и нет. Странное облегчение позволило единорожке отказаться от чар, и вдруг время начало вертеться с неожиданной скоростью.
Один за другим промелькивали табуны этих странных прапони, им на смену приходили другие. все выше и все красивее. А рядом с ними над редкими водопоями узеньких речек появлялись и другие животные. Старлайт узнавала в них пращуров быков и овец, носорогов и слонов, да и среди самих пони все чаще стали появляться разные. Одни тянулись к земле, другие к воздуху, а третьи и вовсе будто думали о чем-то своем
В степях вздымались холмы и проваливались овраги, земля зарастала лесом и вновь лысела, и вдруг леса стали наступать, становиться все гуще и пышнее, и пони подались туда вслед за угрюмыми большерогими турами. А потом вдруг земля по всему свету содрогнулась как от огромного взрыва, а небо затянулось тучами, принесшими невиданную метель. Слоны и носороги бродили теперь покрытые шерстью, боролись со снегом и бились с вьюгой. А пони не было видно.
Снег оттаивал, слоны исчезали, а во вновь открывшихся степях опять появились пони. И они были не одни — коровы и быки шли вместе с ними, и они говорили меж собой. И пони теперь были совсем другие. Старлайт узнавала среди них земных — с крепкими копытами и сильной грудью. Узнавала единорогов — выделялся их рог во лбу и то, как легко они обращались самой простой магией телекинеза с ним. А то вдруг небо над пони-коровьим стадом прочерчивал пегас — стремительный и крылатый. Пони доили коров ради молока, каковое тут же выпивали вместе с их телятами, а потом вдруг благодарили кого-то в небе, в земле и реках. Пони пасли коров с собаками, а потом вдруг вышли на заливные луга после разливов, и начали осваивать с коровами дерево и камень.
Все это время в настоящей реальности Старлайт ворочалась во сне, и, не имея возможности проснуться, неожиданно всхрапывала. За окном стрекотали сверчки и тихо-тихо перекатывались легкие волны текущей мимо замковой территории речушки. Небо над Понивиллем все так же было украшено звездными созвездиями, из которых небесное отражение обеих Медведиц выглядело суровым, но милостивым небесным защитником центральной Эквестрии. Далеко на горизонте поблескивал огнями врезанный в гору Кантерлот, а за ним хитрой лентой сиял край неба над Кристальной империей.
Но всего этого Старлайт Глиммер было не суждено увидеть во сне. Она была далеко от Эквестрии, в каких-то дальних, океанами и лесами отделенных пространствах, посреди которых вдруг зазвучал странный шёпот: «Старлайт Глиммер… Старлайт Глиммер… дай нам голос».
Но Старлайт ничего не могла им дать, потому что ее не слышали. А мир вокруг продолжал крутиться и образовывать вихри времени, в котором ее несло куда-то за пределы планеты, чтобы вновь ощутить себя в Эквестрии — в далёких Дымных горах, в поселении Хуффилд-Маккольт, откуда шла долгая и долгая извилистая дорога куда-то на запад. И вдруг за ней встали горы, а за горами — темные и темные земли, про которые нельзя было сказать, пусты они или полны народа.
А потом она увидела его.
В высокий скалистый утёс на берегу бился страшными волнами Закатный океан. Тучи и дым закрывали вид вокруг, лишая радости и даже в нашей реальности прошибая до холодного пота. А высокая круча увенчивалась чем-то странным.
Это мог бы быть просто какой-то каменный куб, но даже в непроглядной и неспасительной тьме было видно каменную кладку — это было строение, замок, который был средоточием всего путешествия. Путешествия? Старлайт даже не задумывалась еще о путешествии, а теперь судьба звала ее куда-то снова. Не в пустоши, на которых она победила когда-то Кризалис. И не на дальний восток Эквестрии, где когда-то она основала свою деревню.
Старлайт смотрела на куб во всю ширину своих глаз и пыталась понять, что она видит и как теперь ей быть. Она была все в том же сне, никак не влияя на этот мир из сна, но и покинуть его не могла. А мрачный водоворот туч возникал вокруг этого куба. Мрачного, с кантерлотский замок размером куба без единого окошка. И страх, переплетенный с унынием, распространялся вокруг по мрачным, сухим и бесплодным землям вокруг этого строения.
Старлайт Глиммер почувствовала, как ее прошибает мелкая дрожь от той древней силы, что исходила от замка. Она будто понимала, что в мрачных объятиях печали тает, истончается до толщины листа бумаги все ее существо. Но даже крикнуть у нее не получалось. И вдруг громадная тень накрыла ее. Тень, темная как ночь, но в этой тьме была спасительная нежность заботы кого-то родного. И жуткое видение пропало. А новая тьма была синей и бархатно-мягкой.
Сон Старлайт перенес ее в кухонный садик, и над ней стояла высокая синяя крылорожица, по-матерински нежно улыбаясь маленькой пони.
— Принцесса Луна! — Старлайт поспешила сделать книксен, — как же здорово, что вы меня нашли! Я не знаю, что это было, честное слово!
— Я и не жду, что ты мне отчитаешься о своих снах, Старлайт — голос Луны успокаивал и согревал как чашка хорошего какао, — я ведь и сама не знаю пока, что такого ты могла увидеть. Но я же и не знаю, многое ли могла бы рассказать тебе о том, что ты увидела. Все это уходит куда-то настолько глубоко в прошлое, что никто не смог бы по своей воле сводить тебя туда.
— Что? Разве вы не всемогущи?
— Никто не всемогущ, даже мы с сестрой вместе. Вспомни, сколько раз нам пришлось полагаться на вашу помощь, попадать в плен и даже лишаться магии. Мы ведь тоже когда-то родились и учились владеть собственной магией. И хотя мы обе сильнейшим образом связаны с Эквестрией — похоже, ответы на многие вопросы твоего сна лежат где-то далеко за пределами и страны, и Континента. Это с одной стороны. А с другой — нужно узнать что-то о том, когда Эквестрия еще не получила своих нынешних обитателей.
— Как странно! Я ведь только что говорила об этом Твайлайт.
— Что ж, я навестила ее во сне, и она попросила меня отправиться к тебе. Ей показалось, что ты не просто говорила о новом учебном плане. Твайлайт сказала, что тебя тревожит что-то большее.
— Меня не отпускает фраза. Фраза, которую я вычитала, и теперь никак не могу забыть. "Не всякий закат ведет к темноте". Старая, глупая летопись, которой не верит ни один уважаемый историк. Но фраза как будто хочет сказать что-то более важное. И она как-то связана с этим ужасным местом во сне. Вы не знаете, где оно находится?
— Вряд ли. Я много где бывала, и, как ты знаешь, люблю укромные уголки вроде Лунного залива, но там, где оказалась ты, будто бы есть какая-то сила, сильнее ночи. Что-то такое, чего даже я не могу полностью прозреть.
— И что же делать?
Луна приподняла мордочку Старлайт копытом за подбородок и нежно сказала:
— Ответить на вопросы. Тебе пора просыпаться, Старлайт. Вскорости мы поговорим об этом в Кантерлоте с тобой и Твайлайт. Уже подходит утро.
За окном и правда стояло раннее и прохладное утро, и замок начинал жить своей не очень шумной, но живой жизнью. Старлайт открыла дневники написала в нём:
"Не всякий закат ведёт к темноте,
А тот, что ведет — пусть сон дарит добрый".
Старлайт не очень понимала, благодарность ли это Луне за выход из странного сна или просто новая фраза, которая рискует засесть в голове. Но зато теперь ей думалось намного легче, и день обещал быть не таким нервным как вечер.
Единорожка затрусила в кухню готовить завтра на себя, свою наставницу и Спайка, потому что сегодня была ее очередь дежурства по кухне.
Глава вторая. Урок истории
Урок истории добавляет интриги и подбрасывает новые подробности
Шумный коридор Школы Дружбы освещался из распахнутых окон. Новый учебный день гудел неритмичной музыкой болтовни студентов, разбегающихся по классам. И завуч Старлайт Глиммер завершала свою подготовку к уроку истории.
— Перья, карточки, сам экземпляр "Деяний", всё вроде на месте. Жаль, Трикси, но кажется, ты не успеешь заслушать мой доклад заранее.
— Старлайт, — Великая и Могущественная фокусница потягивала какао, развалившись на тахте в кабинете подруги, — ты же знаешь, я не особенно сильна в истории. Лучше уж я тебя на месте послушаю. И добавлю спецэффектов.
— Трикси, — мягкая укоризна в голосе Старлайт давно была свойственна ей как преподавателю, — это обычный урок, даже не доклад Исторического кружка. Вряд ли там нужна особенная цыганочка с выходом.
— Не для моей любимой ассистентки и учительницы, — Трикси достала дымовую шашку, ударила об пол, и кабинет заволокло. Когда прояснилось, она была уже в другом конце комнаты.
— Возможно, всё-таки не сегодня. Идём, нас ждут ученики!
В класс подруги вошли под весёлый гомон студентов. Галлус только что что-то расчертил на доске. Похож его рисунок был на схему большого сражения. А сам его рассказ достигал кульминации, так что от возбуждения грифон даже взмывал в воздух.
— И ровно вот так отважный Гайо сразился с грозным Вадаспи. Бац! Бум! И так! И сяк! И даже клювом об косяк!
— Галлус, но ведь у аримаспов нет клюва, — робко проговорила с передней парты Оцеллия. Грифон скорчил недовольную мину.
— Вот вечно ты встрянешь в разговор, зануда, и испортишь хороший рассказ, — Галлус отвернулся было недовольный — и только тогда заметил, что Завуч Старлайт уже в дверях, да и не одна к тому же.
— А... Э... Советница Старлайт, мисс Трикси, здравствуйте!
— Доброе утро, дети! — Старлайт и рта открыть не успела, как Трикси уже её опередила, — Великая и Могущественная Трикси рада вам представить сегодняшний урок истории Эквестрии и вашего учителя — Советницу Старлайт Глиммер, лучшую и вернейшую подругу Великой и Могущественной Трикси!
И фокусница подтащила подругу телекинезом за учительский стол, взорвав по обе стороны от Старлайт пару невесть откуда взявшихся петард. А сама немедленно присела за заднюю парту, сделав невинные глазки.
— Спасибо, Трикси, — в голосе Старлайт Глиммер звучали нотки чуть уставшего раздражения, — Да, дети, сегодня у нас урок истории, и даже, думаю, можно начать с того, что ты, Галлус, расскажешь ещё и мне, что это за сцену ты нарисовал.
Пришла очередь Галлуса раздражённо вздыхать. Но его раздражение было куда более притворным. Видно было, что эта история люба каждому грифону.
В незапамятные времена, когда грифоний народ был ещё един и впервые могущественен, наше богатство сыграло с нами злую шутку. Грифоны скопили так много золота и драгоценностей, так много серебра и платины, что стали косо смотреть друг на друга. И посматривали столь долго, что, в конце концов, один из грифонов ограбил другого. Уже и не вспомнить, кто бы это мог быть, но грифоны впервые озлобились друг на друга так, что пошли один на другого. Много доблестных мужей пало в тех недостойных боях, но хуже всего было то, что за этим проглядели беду извне.
На земли грифонов пришли большим полчищем аримаспы. Многие сотни сотен этих страшных чудищ чёрным потоком набросились на грифоний край с юга. В великой битве на реке Грифонья Кровь разорили и разбили аримаспы наспех собранное Грифонье войско. Многих сильнокрылых навсегда сбили лучники, многих смелых в драке навсегда угомонили копья и мечи. Много богатства и добра прибрали, да так и не вернули.
Немногие тысячи уцелели, а уцелев — бежали в северные горы, где прежде были лишь захудалые деревни да несколько крепостей, ютившихся в неуютном горном краю у Бездонного Ущелья. Говорили, что обитает там сила древняя и коварная.
Но на краю скалы, когда уже угасала надежда, появился среди грифоньих рядов молодой княжич Гайо, который воззвал:
— Грифоны! Долго мы копили золото и камни, долго стяжали серебра и платины! Но много ли в том будет радости, если всех нас пожрут враги? Нет, и нет в том ни радости, ни корысти — и умереть, и быть рабами. Так побросаем же в яму всё, что скопили, лишь бы удержаться на этой скале и отбить аримаспов, отогнать их от наших гнёзд и семей! Золото в пропасть! Камни в пропасть! Серебро в пропасть! Берегите железо да дерево!
И первым бросил в ущелье свой, родителем ещё добытый в походах, золотой кубок. За Гайо бросил в пропасть серебряный перстень с больим сапфиром кузен его, Гровер. И был их пример заразителен. Один за другим стали грифоньи князья и ратники кидать в пропасть свое ещё оставшееся богатство. И тут случилось чудо. Подул с севера Борей, и заострились сами собой их мечи с топорами, сбежала ржавчина и гниль с копий и стрел.
Когда подошло войско аримаспов во главе с грозным Вадаспи, был меж ним и Гайо разговор:
— Разве удержаться вам на этой скале? — говорил вождь захватчиков, — Нет у вас ни силы, ни смелости долго сидеть тут в ожидании погибели от наших мечей. Всем народом вы не смогли нам воспротивиться, так не проще ли будет вам сложить свои мечи, отдать золото да жить миром под пятой Великого Вадаспи? Авось и новое накопите.
— Нет у нас и того, что вы требуете, — отвечал ему Гайо, — и не затем мы принесли его в жертву, чтобы перед вами пресмыкаться, не затем вновь остро наше оружие, чтобы его слагать. Будет день и будет битва.
— Ты сказал, — завершил вожак аримаспов.
Начали аримаспы штурм горы, и никогда прежде так яростно не дрались грифоны. Никогда у них не было так много камней в пращах и стрел в тулах. И дрались они так, что на каждого павшего грифона была тысяча аримаспов. А сам Гайо сошёлся в битве с Вадаспи, и пали они в поединке оба в Бездонное Ущелье. И вот так! И так! И...
Неизвестно нам, кто из них победил, только снова задул борей, и страшный обвал прокатился по горам, отделяя грифонов от их врагов. И пали там все аримаспы до единого. Говорят, только один уцелел, но бежал, поджав хвост, когда на камни взошло войско грифонов во главе с Гровером. И был в руках у Гровера Идол Борея — выкованный из пыли золотых закатов знак славы грифоньего народа.
От той битвы и пошло новое величие грифонов. А Гровер стал первым из тех, кого называли Королём Гриффонстоуна!
Разведя передние лапы в воздухе, Галлус поклонился учителям и одноклассникам. Со своей парты его привычно восторженно приветствовала (второй раз за урок) Сильверстрим. Но на этот раз к поздравлениям присоединилась и Старлайт Глиммер.
— Прекрасный рассказ, Галлус! И много таких рассказывает ваш народ?
— Не то, чтобы, мисс Глиммер, — Галлус чуть погрустнел, — Сами знаете, грифонам и в настоящем-то непросто, а воспоминания о старом времени у нас почти все сводятся просто к ворчанию о том, что вот раньше-то были времена, пока короля Гуто не ограбили... Но Идол Борея — это Идол Борея. А что теперь он в Бездонном Ущелье — так оно и к лучшему!
— Ну, здорово всё же, что у вас есть такие рассказы. А мы с вами, друзья, продолжаем. Потому что сегодня у нас всё-таки урок истории Эквестрии. Доставайте свой экземпляр "Деяний...", это будет не лекция, а семинар.
Ученики послушно зашуршали бумагой, доставая свои списки старого текста.
— Ну-ка, напомните-ка мне, читавшие, кто автор "Деяний доэквестрийских"?
— Мэйрсэр Многопишущий, мисс Старлайт! — подала голос с дальней парты Сильверстрим.
— И что же, Сильверстрим, Многопишущий приводит в качестве причины и повода, побудившего его к созданию сего труда?
— Пони Многопишущий — заговорила со своей парты Йона — пишет, что "Сим скромным трудом ищет автор счастья восхвалить и воспеть эпоху процветания и мира, что осияла над Эквестрией и рассказать о том, как великие лиха преодолел народ пони прежде, чем великими светлиами встали над нами принцессы Луна и Селестия". Йона только в толк не возьмёт, зачем так много мудрёных слов он вворачивает?
— Старый придворный этикет, Йона. Пони издавна любили выражаться красиво и витиевато — но вам об этом будет много сказано на курсе профессора Рарити. А я лишь знаю, что у вашего народа ведь тоже есть своя история. И предания о ней.
— Ещё как, пони-профессор! Был некогда некто по имени Бостаур, сын Бостаура и внук Бостаура. Говорят, был тот третий Бостаур внуком самого Тура, что первым прошёл сквозь леса далёкого Востока, пока не пришёл по перешейкам к Подножию, но о том приходе нет речи в этой саге. А Бостаур на толковище заявил, что пойдёт искать новые пастбища для своего рода — более косматого и буйного нравом, чем весь иной народ...
— Спасибо, Йона! Так здорово знать, что наши ученики так много знают об истории своих народов. Но давайте вернёмся к нашим "Деяниям". У нас с вами нет сейчас рядом принцессы Селестии, но, думаю, дату преподнесения ей этого труда вы сможете назвать.
— Тысяча сто девять лет назад, — теперь это был Сэндбар, — На первой же странице Мэйрсэр пишет: "На вторую годовщину первого подъёма Её Королевским Высочеством Принцессой Селестией солнца и интронизации Царственных Сестёр преподносит автор свой труд". Кстати, а кто вообще был этот Мэйрсэр Многопишущий?
— Если бы ты читал не только текст летописи, — голос с парты у окна подала персиковая пегасочка Коузи Глоу, — то нашёл бы и биографическую справку историка-составителя, где сказано было о том, что Мэйрсэр Многопишущий был придворным составителем писем и хроникёром из времён, когда Эквестрия объединилась вновь под знаменем сестёр-аликорнов. Он работал в Замке Двух Сестёр и покинул мир незадолго до размолвки Селестии с Луной и появления Найтмер Мун. От него осталось множество ежегодных хроник происходящего при дворе и в государстве, его рукой писаны многие из указов принцесс. А в Кантерлотском Архиве осталась целая комната от его переписки.
— Браво, Коузи! — неожиданно для себя сказали это одновременно Трикси, Старлайт и Сильверстрим.
— Но вот что мне показалось странным. Он поначалу приводит так мало фактов, а всё больше о каких-то легендарных и сомнительных цифрах. Будто у него самого есть поначалу только легенды да предания. А твёрдые факты так поздно появляются! Только ближе ко временам правления Селестии и Луны. Легендарная снежная буря, приключение Платины, Урагана и Пуддингхеда, переход народа и обустройство там. Даже о Гасти Великой он почти не говорит, а мы вроде как знаем о ней довольно много. Как будто у нас есть какая-то часть народа, которая знает больше нашего и не хотела делиться.
— История о Гасти Великой пришла к нам с севера Эквестрии, — теперь пришла очередь Старлайт взять бразды правления уроком в копыта, — Сага о Кудесном Колокольчике пришла в фольклор нашего народа от кристальных пони — но явно в те времена, когда Кристальной империей правил ещё не Сомбра. Увы, к тому времени, как Мэйрсэр взялся за свой труд, эта история начала отходить в область тех легенд, которым не слишком верят. Да и Сомбра уже был к тому времени правителем Севера, и вести из Империи доходили совсем уже обрывочно. И им не доверяли.
— Но почём вам знать? — в голоске Коузи вдруг прозвенела нотка нетерпения и даже раздражения, — если нас от той старой истории отделяет тысяча лет пропажи края и до того целых полвека правления Сомбры?
Трикси вдруг с некоторой тревогой посмотрела подругу. В глазах Старлайт мелькнуло удивление, но эмпатичная часть натуры быстро брала верх.
— Если читать легенду о Гасти не в пересказе для жеребят, Коузи, а ещё лучше с комментариями филологов и литературоведов, то ты узнаешь множество интересного. Например, то, что стих её как поэмы схож с самыми старыми сказаниями из записанных на новоэквестрийском языке. Но при этом она не рифмована — рифмовать стихи в эпической поэзии придумали в Седельной Аравии, а в Эквестрию эта мода пришла уже после того, как была изгнана Найтмер Мун. Даже Старсвирл Бородатый рассказывал мне как-то, что в годы его юности рифмовать могли лишь совсем незатейливые песенки или очень уж важные пророчества и заклинания. В моду воинов и аристократов рифма не входила. Тем более не было на неё моды тогда, когда народ Эквестрии перебирался на свою новую родину и повстречался с Кристальной Империей — великой державой севера и своими дальними родичами.
— Это тогда Селестия и Луна унизили Платину, став единоличными правительницами?
— Коузи!!!
Теперь пришла очередь Старлайт изумляться такой наглости. Впервые она видела, чтобы эта застенчивая пегасочка вдруг так дерзко говорила о Сёстрах.
— Что?! — вдруг Коузи Глоу сделала совершенно невинное личико — Я всего лишь вспоминаю, что написано в дневнике Селестии и Луны, это первый семестр!
Тут, неожиданно, прямо перед Старлайт на столе материализовалась Трикси. Единорожка телепортировалась со своей "камчатки" и с небольшим фейерверком материализовала в воздухе гремящий звонок на перемену.
— Трикси! — Старлайт Глиммер неодобрительно косилась на подругу несколько минут спустя, приходя в себя в кабинете завуча, — неужели надо было именно так, радикально прерывать урок.
— Надо было, — Трикси вдруг заговорила совершенно серьёзно, в голосе не было ни капли иронии, — Я не знаю, что нашло на Коузи, и я надеюсь, что скоро вы сможете поговорить, но твоя реакция меня подсознательно заставила думать об опасном. Мне как будто... — Трикси покрутила в воздухе копытом, будто формулируя мысль, подбирая правильные слова, — как будто дух приказал. Бессловно подсказал: "Немедленно уведи её отсюда!"
— А на кого же мы оставили учеников?
Трикси не успела ответить — в дверь кабинета стучали.
— Войдите! — разом сказали обе пони, и кабинет посетила директриса Твайлайт.
— Может, объясните мне, что значит этот неожиданный цирк с понями и переменой с сокрашённых уроком? — Принцесса Дружбы была предсказуемо недовольная случившимся.
— Это я! — неожиданно заморгала, делая невинную рожицу, Трикси, — Но поверь, Твайлайт, так было необходимо. "Не всякий закат ведёт к темноте", — вдруг сказала она совершенно не своим голосом, и школьное руководство вдруг уставилось на неё удивлёнными глазами.
— Трикси, откуда ты знаешь такие слова? — спросила Старлайт.
— Мне их нашептали, когда я устроила то, что устроила. Когда вы завели спор о Гасти Великой и Кристальной Империи, мне этим словами какой-то дух безмолвно продиктовал? "Оборви этот спор и разведи их подальше. Они успокоятся. Не всякий закат ведёт к темноте".
— Великолепно, теперь ты четвёртый, кто знает такие мудрёные обороты! — в голосе Старлайт раздражение причудливо смешивалосьс удивлением, — Мы трое и Принцесса Луна. Наверное, надо оповестить Селестию и Кейденс, будет государственная тайна высшего уровня.
Твайлайт и Трикси прыснули.
— Чего ржёте? Я ночь толком не спала из-за этих слов, они меня преследуют и явно часть какого-то старого замысла, а вы угораете как на стендапе! Стендапом занимается Мод Пай!
— Извини, Старлайт, — чуть смущаясь, успокоилась Твайлайт, — но это правда интересная загадка, которую бы разрешить. Кстати, не могу не заметить, теперь эти строчки всплыли рядом с тобой во время разговора о Гасти Великой. То ли это как-то связано с ней, то ли одно из двух.
— Древняя история Эквестрии не хочет отпускать меня, — Старлайт грустно сидела за своим столом, оперши мордочку на копыто, — а я ведь тебе писала диссертацию по магии, а не по истории, — Но можно мы хоть по какао выпьем? Я только в начале большой загадки, а меня уже жажда мучает!
— Ми-нут-ку! — Трикси неизвестно откуда достала свиток и превратила его в поднос с тремя кружками какао с маршмеллоу. Приборы с небольшим грохотом стукнулись на стол советницы Старлайт Глиммер.
— Трикси?
— М?
— А ничего, что это был мой экземпляр "Деяний доэквестрийских"?
— Ой...
Глава третья. Кантерлот
Идти по ручью было не особенно приятно — ледяная вода неприятно холодила копыта, и Креан ежеминутно рисковал простудиться. Но опыт следопыта напоминал ему: где можно не оставлять следов — лучше их не оставлять. Так что ручей оставался наилучшей из дорог во всём Стенолесье.
Когда-то давно прадеды прадедов тех пони, что прибыли в Оловянную Долину, в шутку прозвали так лесок, что чахлой тонкой полосой ограждал новый дом от старого мира, покинутого в поисках пристанища от лиха, поразившего их родину. За многие поколения рощицы и перелески, кустарнички и луга разрослись, переплелись между собой ветвями и корнями — и край, за которым поднималось и опускалось солнце, скрылся в глухой стене пущи. Меж некоторыми из стволов нельзя было и просунуть лезвие ножа.
И однако же, крепкий молодой жеребец серой масти, с чуть переливающейся шёрсткой и знаком бывалого следопыта на боку — костёр и плащ-покрывало подле — шёл через этот лес, изыскивая звериные тропы и полагаясь на ручьи там, где не стоило слишком выдавать своих следов. На Западе Креан ходил некогда до самого края Ржавых Болот, на Севере — до студёных волн Лунного залива, на юге же и востоке от Оловянии он не бывал до сих пор. Не было нужды. Но, говорят, теперь «сплясал Безумец». Тысячи лет не произносил народ оловянных пони такие слова.
Креан отступил от ручья, отыскав по берегу небольшую, пригодную для остановки полянку. Мягкий ковёр высокой, до щиколотки, травы, конечно, приминался, но если оставаться ненадолго — след бы замёлся сам собой. Серый земнопони пошарил копытом в одной из седельных сумок, достал оттуда ржаной сухарь и обмакнул его в деревянную кружку с тут же набранной родниковой водой. Лишний шум от разгрызания был ни к чему.
Зато сам он прислушивался к голосам леса. В перезвоне птиц и шуршании шагов всегда можно было выяснить, что творится и каковы известия у матушки-природы друг о друге. Вот чирикают в ветвях высоких ив зяблики. Вот слабый шорох прорезает траву — так шуршать может только бегущая куда-то ящерица. А где-то суетливо хлопают крылья — сойка летит по своим делам, петляя между ветвями.
Креан осмотрел несколько деревьев на опушке поляны. У всех трутовики и мох росли по левое копыто от него — значит, ручей всё ещё течёт куда-то в сторону востока солнца. Кажется, выбранная дорога всё ещё верна. Пятый день он идёт по лесу, стараясь не слишком сорить припасами — значит, прошёл уже больше половины пути, может, даже все три четверти. Один или два захода солнца, и глухая чаща начнёт редеть, а затем уйдёт круто вверх, к горным вершинам, которые каждый день обдавало малиновым светом, уходя в море на западе, заходящее солнце. Говорят, за этими горами живёт народ, родственный кровью и обычаями.
Креан снова вступил в ручей, и размеренным шагом пошёл дальше, надеясь, что в этой глуши его не найдёт ни один соглядатай тех, кто верит в Безумца.
Тени немало удлиннились, прежде, чем он решил, что остаток времени лучше провести где-то, где он не будет так заметен. В наступавших сумерках его привлёк большой куст, растения он не опознал. Поддел копытом камешек из ручья и бросил его. Камень, чуть заставив ветви пошуршать, упал в траву. Птица не вспорхнула, зверь не проскочил мимо. Креан посчитал это добрым знаком и, пригнувшись, совсем не в манере пони, прополз под ветви. Завернулся целиком в плащ и начал чутко дремать, постепенно впадая во всё более глубокий сон.
Поездка из Кантерлота в Понивилль стала для горожан делом настолько обычным, что никаких долгих проводов уехавшему в столицу не устраивали уже давно. Ранним утром любого из будних дней пригородный экспресс до Центрального вокзала вёз мелких служащих, а вечером пятницы и утром субботы чопорные единороги нет-нет, да и садились всё в тот же пригородный экспресс — освежиться в спа, заглянуть в понивилльскую «Карусель» к самой Рарити, а то и посмотреть со смотровой площадки ратуши на приют животных Флаттершай «Любимое Пёрышко».
Но расположившиеся в утреннем субботнем поезде до Кантерлота Трикси и Старлайт Глиммер думали скорее не о родном Понивилле. Их мысли занимали Королевская библиотека и Королевский архив. И пока Трикси скучающе смотрела в окно, изучая пейзаж из пашен и холмов, постепенно переходящих в горы, Старлайт уткнулась в толстую тетрадку, захваченную из замка. Периодически она вслух проборматывала то фамилию древнего летописца, то комбинацию из букв и цифр, перемежая их комментарми вроде «это в первую очередь», «это вообще ещё зачем?» и «ну посмотрим, посмотрим».
— Старлайт, что за изощрённые ругательства прямо мне в ухо? — не выдержала наконец фокусница.
— Не ругательства, — Старлайт, — собирая меня в дорогу, Твайлайт мне дала целый перечень архивных фондов, которые могут быть полезны в этом странном деле, в этих закатах и каменных кубах.
Окна сидячих мест Старлайт и Трикси выходили налево по ходу вагона, и Старлайт сама оторвалась от тетради, и глянула в окно.
Обжитые пространства Центральной Эквестрии уже оделись ярким зелёным ковром. Хутора фермеров-единоличников, деревеньки и небольшие городки мелким рисунком расположились на большом, неровном одеяле великой равнины, которая раскинулась далеко на запад. Где-то далеко позади, за самым хвостом уезжающего поезда плодородные разнотравные равнины переходят сначала в жаркие степи, а затем и в пустыню Сан-Паломино, где некогда Сомнамбула обманула Сфинкса. Поезд разгонялся и шёл немного тяжелее — от равнин дорога уходила в холмы, а скоро будут и горы. Солнце уже было поднято милостивой принцессой Селестией, но лампочки в вагоне несколько раз включились — пошла проверка перед большим подземным тоннелем, в который ныряет каждый поезд, приходя в столицу или покидая её. Старлайт вспомнила времена, когда в странствиях блуждала по северо-востоку страны. «Там было гораздо лесистее, а тут как будто сама природа завещала пони привольную и даже ленивую жизнь. Но нет, мы не можем усидеть на месте — нам надо распахать половину целины везде, куда ступит наше копыто, возвестии дома и разбить везде, где пожелает душа большой, цветущий сад нашей собственной природы. А ведь когда-то это было совсем не так. Кто знает, не было ли в том какого-то замысла, какого-то закона справедливости?»
Лампочки перестали мигать и загорелись окончательно. Поезд въехал в тоннель и через четверть часа вынырнул в пригороде столицы. Испуская клубы пара, локомотив замедлял ход, пока, наконец, не затормозил.
— Уважаемые пассажиры, просим вас не забывать вещи в нашем поезде. Рады приветствовать вас в древней столице нашей страны — Кантерлоте!
Советница и фокусница ступили на перрон под освежающим воздухом горной долины, в ложе которой лежала столица.
Утро выходного дня в Катнерлоте обычно полно расслабленности и даже лени. Столица, трудившаяся неделю и кутившая вечер пятницы, в субботу отдыхает или похмеляется, а главный в этом строгом распорядке безделья — Вертикальный проспект, пересекающий Кантерлот с севера на юг. В девятом часу утра он всё ещё сонен — разве что промелькнёт мимо витрин круглосуточных магазинов и заведений заплутавший ночной гуляка, не особенно крепко стоящий на ногах. Но в девять на ратуше прозвонят часы, и откроются те кафе и рестораны, в которых нет ночных часов работы. Тогда единороги, населяющие город, наконец начнут свой променад по Вертикали или проходящей с запада на восток Горизонтали — двум осям, вокруг которых почти идеальным геометрическим кругом расположена столица Эквестрии, сияющий бело-золотой Кантерлот.
Но цель Старлайт и Трикси была не во фланировании по магистралям. Они приезжали в библиотеку и архив, да и ноги после поезда хотелось поразмять. Поэтому, едва выйдя из вокзала, они пошли в галоп и промчались с одной окраины города на другую, не став виновницами аварий просто из-за ленивой столичной пустоты на дорогах. Бодрые скачки запыхавшиеся поняши прервали у самой библиотеки, стоявшей на северной окраине Кантерлота.
Главное хранилище эквестрийских знаний не работало. Его змеёй опоясывала сигнальная лента, а зевак отгоняли прочь от площади констебли столичной полиции.
— Разойдитесь, разойдитесь, здесь нет ничего интересного! Мы не даём никаких комментариев, кроме того, что для жителей Кантерлота никакой угрозы их жизни, здоровью и собственности нет! Всё остальное вам будет объявлено на пресс-брифинге в обед! — суетился перед журналистами низенький круглый единорог в поношенном пиджачке цвета очень слабого какао — явно лейтенант.
— А что вообще произошло — спросила Старлайт у одного из ещё не покинувших квартала зевак.
— А Дискорд его знает, — ответил тот, — будто бы там какое-то происшествие. Не то затопление, не то пожар, не то ещё какая-то ерунда.
— Похоже, нас ждёт большое приключение. Но не из тех, которые мне по душе — обратилась завуч Школы Дружбы к фокуснице.
— Что ты имеешь в виду?
— Нам обязательно надо туда попасть. Эх, не люблю я этим пользоваться.
Пошуршав телекинезом в сумке, Старлайт вынула обитый белым бархатом бронзовый жезл.
— Ух ты! — Трикси обхватила копытами мордочку, — Старлайт, ты просто обязана мне объяснить, что это такое!
— Как войдём, — Старлайт обхватила подругу, мигом телепортировалась прямо к лейтенанту и легонько ткнула его в лоб, скорчив гримасу посолиднее и посерьёзнее.
Толстячок открыл рот от изумления, но возражать не стал, поднял перед подругами сигнальную ленту, а на удивлённые взгляды констеблей растерянно Забормотал: «Потом, потом, всё потом...»
— Поднимаясь по ступеням библиотеки, Старлайт наконец-то подалась в объяснения.
— Эта палка — Жезл Чрезвычайного Посланника Двора. На случай, когда может не быть времени долго возиться с бюрократией, полицией и всем таким прочим. А ещё я внутрь калейдоскоп вмонтировала, но об этом потом.
Внутри царила мёртвая тишина и обстановка ничем особенно не отличалась от обычных дней посещения — но двери в читальный зал были кем-то очень большим и страшным удалены. Сам же зал смотрел на подружек молча и будто бы немым укором — посмотрите, мол, что вы натворили, так-то вы относитесь к святилищу знаний и культуры всей Эквестрии?
— С-с-с-с-тарлайт, что такое может это быть, кто мог такое наделать?
— Тут должна быть или сила, или магия. Стены из толстенного гранита, дубовые двери из Вечнодикого Леса, петли дверей и замок — из зачарованного металла. Помнишь, мы с тобой светляка учились запускать? Запусти такой, пожалуйста.
Трикси напряглась, даже зажмурилась, но в итоге рог фокусницы вспыхнул розовым, а из его кончика выскочил огонёк, который взмыл к потолку — и вырос до размеров подвешенной там же люстры.
Читальный зал был тих, ни единого сдела борьбы, ни единого намека на взрыв или взлом — кроме пропавших дверей в сам зал, а затем и в хранилище, которые будто вырезали искусным лезвием.
— Что-то тут подозрительное, — поёжилась от неожиданности сцены Трикси, — не дожно быть так при обычном ограблении.
— А это и не оно. Я чувствую какую-то странную магию. Странную и неприятную. Даже не удивительно, что наших дорогих стражей порядка в самой библиотеке нет. Здесь явно пахнет каким-то очень недобрым, нехорошим источником.
Старлайт прикрыла глаза, а когда вновь разомкнула веки — они уже светились бирюзовым цветом её магии. Сама розовая единорожка будто в землю вросла — пошло магическое сканирование помещения.
— Следов борьбы не обнаружено. Книги в хранилищах на одном месте. Нигде не обнаружено ни единого обломка от дверей и входа в хранилище. Магический след ведёт... ведёт...
И тут Старлайт упала. Да так, что Трикси немедленно рванулась поднимать подругу. Но та быстро пришла в себя.
— Магический след ведёт в Закрытую Секцию!
Когда подруги добрались до неё, дверь в ней была так же магически стёрта.
Хранилище самых сокровенных секретов Эквестрии пребывало в чудовищном беспорядке. Свитки, списки, гримуары и просто бумажки валялись огромной кучей на полу, и разобраться в этом мог бы разве что кто-нибудь, кто был бы терпеливее и настойчивее подруг. Ни Старлайт, ни Трикси такими было не назвать.
— И что же нам делать, Старлайт? Почему, как, какого лешего именно сюда ведёт этот твой магический след?
— Во-первых, не мой. Во-вторых... да я и понятия не имею! а ворошить эти бесценные рукописи — это же кошмар, кощунство и святотатство! Кто бы мог быть таким негодяем? Так, секундочку...
Только что кипевшая Старлайт вздохнула, успокоилась и снова глаза её засветились бирюзовым.
— След уходит к дальнему шкафу в северном тупике. Самая верхняя из полок.
Трикси немедленно схватила телекинезом стремянку и приставила её к шкафу.
— И что нам искать, Старлайт? Я ничего всё равно в этих старых фолиантах не понимаю.
— Не ззнаю точно. Что угодно, что может вызвать подозрение.
— Да что тут не может вызвать подозрений? Куча бумаги, кожи и пергамента, ап-ап-апчхи!
В пустом помещении звук чиха разнесся далеко и пару раз отозвался эхом от голых стен. И тут над самым потолком раздался звук порхающих крыльев.
Старлайт и Трикси немедленно зажгли магических светлячков и бросились освещать ими потолок. Две крохотных точки света пытались выхватить источник звука, но он убегал от них — и порой поняшкам казалось, что они слышат ехидный смешок.
Наконец, хлопанье крыльев стало медленнее — птица (или кто это мог быть?) садилась. И села ровно на ту самую полку, к которой вёл магический след.
Перед Трикси и Старлайт сидел бирюзово-медный зимородок. Самый обычный зимородок, каковые живут по берегам речушек вокруг Понивилля. Недавно подруги видели похожего в «Райском пёрышке» Флаттершай. Но этот чем-то отличался. То ли был размером с ворону, то ли глаза у него были слишком умные.
— Этот визитёр ушёл, — вдруг сказала птица.
— Когда? — полная удивления спросила Старлайт.
— Вчера.
И улетела, уронив на пол перед подругами толстенный фолиант «Полного реестра всех Замков и Поселений Эквестрийских». Тот оказался ветхим, но еще сохранным томом с оторванной задней обложкой.
— Вот так всё и кончилось, — рассказывала Старлайт за обедом уже во дворце Кантерлота принцессе Луне.
— Очень неожиданно, — и что же, магический след куда-то уходил после?
— Как сквозь землю провалился.
— И что, совсем безрезультатно? Старлайт Глиммер, не разочаровывай меня.
— Что вы, принцесса, всё не так уж плохо. Мы достали вот это.
«Полный реестр всех Замков и Поселений Эквестрии» был всё тем же ветхим, но еще сохранным томом с оторванной задней обложкой. Однако даже в таком виде он умудрился не растерять и не рассыпать страниц. Трикси ткнула в оглавление копытом:
— Где ищем? Как выглядел твой сон, Старлайт?
— Это было странное место. Я будто была за пределами Эквестрии... а потом снова в ней. И там был огромный замок, с весь Кантерлот размером. Но он был странной формы. Огромный куб, без единого окна и бойницы, он был словно глаз бури. Вокруг него собирался страшный водоворот туч и сеялось отчаяние. И больше сказать о нем нельзя ничего. Кроме того, что там было море. Огромный утёс был в основании замка, и самые бурные волны не могли его побить.
— Видение Старлайт было о каком-то очень темном и злом месте, — добавила Луна, — так что сведений даже о местоположении этого замка будет мало.
— Сейчас посмотрим. В реестре городов, судя по описанию, искать бесполезно, — охваченная магической аурой Стралайт книга светилась бирюзовым, — а вот Перечень Отдельных Замков посмотреть стоит. «Замок Двух Сестёр — столица Эквестрии со времен ее объединения до изгнания Найтмер Мун и утраты Принцессы Луны, ныне заброшен». «Замок Талакана — обиталище злого духа Юга Авизотля, сокрытое в далеких джунглях юго-восточнее наших южных границ». «Земли Севера Эквестрии — обитание некогда великой Кристальной Империи, древнего государства пони возле Кристальных гор и Як-Якистана. Необитаемы постоянно со времен Великой Кристальной войны и сокрушения Короля Сомбры. Никаких признаков поселения ныне не наблюдается». «Земли провинции Сан-Паломино — огромная незаселенная провинция на западе Эквестрии, упирающаяся в непроходимые леса за Дымными горами. Попытки исследовать эти территории по морю или суше не увенчались успехом, обе снаряженные экспедиции вернулись ни с чем, утверждая, что в определенный момент их корабли просто снова оказались в море возле известного побережья Лунной Бухты». Возле Дымных гор сохранилась старая тропа, которую сан-паломинцы называют «Докристальным трактом». Что-то дурно помогает наш реестр, я большего ожидала, да и разве Запад был так плохо заселён? — Старлайт обратилась к Принцессе Луне.
— Не у меня такое надо спрашивать. Да и, как вижу, не у Селестии, — она знает о тех краях ненамного больше моего. Даже о Кристальной империи.
— А могут в Кристальной империи быть сведения об этих краях? — спросила Трикси
— Думаю, только там и могут по-настоящему — сказала Луна — Кристальная империя старше Кантерлота и даже единой Эквестрии. И она сохранялась нетронутой тысячу лет. Там может быть жива даже живая память о временах до Эквестрии. Может, легенды и мифы могут помочь нам выяснить, что же это за чёрный замок. Или хотя бы понять, кто приклеил том к полке. Похоже, то-то не очень хотел, чтобы этот реестр доставали.
— Да неужели? — удивилась Старлайт Глиммер, — А это точно ничья не шалость?
— Так шутят жеребята в начальной школе. Они еще не ходят в городскую библиотеку и тем более в Закрытую Секцию. Схожу-ка я поговорю со стражниками. А вам бы подумать о том, что делать, и кто поедет в Империю.
— Мы и поедем, принцесса. Я всё ещё не уверена, что этого многим можно доверить. Об этом знаем мы, знает Твайлайт. А дело принимает интересный оборот.
— И всё же, я думаю, твой старый товарищ тебе должен помочь. Сегодня Кейденс заканчивает свой недельный визит в Кантерлот, и Санбёрст её сопровождает.
Отдельный перрон для официальных делегаций — единственный в Эквестрии — редко жаловался на толпу. Так и сегодня «Кристальный литерный» — официальный экспресс северного края — стоял одиноко с северного края Кантерлотского вокзала и лишь поездная бригада, и стража Империи оставались на местах, ожидая, когда будет дана отмашка на отправление.
Однако у одного из вагонов собралась небольшая компания провожающих. Трикси и Старлайт Глиммер стояли на платформе с двумя принцессами — Луной и Кейденс. А рядом с кристальной принцессой стоял Санбёрст.
— Никто из стражи так и не заметил за всю ночь ничего подозрительного, как будто туда никто не проникал. Но это странно: клей свежий, и я точно уверена, что его нанесли незадолго до нашего визита. Я постараюсь что-нибудь разузнать, если меня, конечно, не затянут государственные дела. Ну а вы будьте там осторожны.
— Луна, это Кристальная империя, — успокаивающе сказала Кейденс, — пока они будут там, это будет самое безопасное место в Эквестрии.
— Я верю в это, Кейденс, и все-таки, пусть и Санбёрст, и Старлайт будут внимательны. Это какая-то очень подозрительная мелочь.
— Раскланявшись, пони разбрелись — Луна полетела в город, а Кейденс, Старлайт, Трикси и Санбёрст ушли в поезд. Принцесса магией дала отмашку поездной бригаде.
Громкий сигнал, объявление по громкой связи «Внимание! Кристальный литерный отходит с пути для официальных делегаций» — и длинный, блистающий новой отделкой состав тронулся в путь. Его ожидал стремительный бег по лугам и лесам Северной Эквестрии, который он проделывал обычно за ночь.
В вагоне принцессы Кейденс подавали ужин. С кристальным отцом своей дочки и воспитанницей золовки Кейденс могла отказаться от официального и чопорного обеда а потому вся компания счастливо уминала пиццу с грибами, спаржей и тремя видами сыра, обсуждая свою неожиданную командировку.
— И вот представь, Кейденс, мы поняли, что наш запад, даже после появления множества городов — почти не исследован! Мы ничего о не не знаем, и даже его берега и география для всей Эквестрии — белое пятно, — Старлайт от волнения даже отложила свой кусок, чтобы полностью рассказать свои приключения, — Поэтому дорога к вам для нас очень важно. Кристальной империи не было тысячу лет, и она может помнить и знать вещи, непредставимые для остальной Эквестри.
— Вполне может быть — ответила Кейденс, — скажу тебе больше, чем дольше я правлю кристальными пони, тем больше малозаметных отличий от остальной Эквестрии замечаю. Они немного иначе видят многое на свете. Они чувствуют природу несколько иначе — и они правда говорят, что заселили Эквестрию раньше остальных племён пони: Кристальная империя уже была обжитым краем, когда Платина, Харрикейн и Паддингхед открыли те земли, что стали потом Эквестрией.
— Ух ты! Как интересно! Я давно живу там, но почему-то об этом не подумал! — поправил очки Санбёрст.
— Надеюсь, когда вы посетите библиотеку, вы сможете пролить на эту историю больше света. Говорят, жеребята с радостью ловят каждое слово о легендах вроде Мистмейн и Рокхуфа, потому что это не герои их истории. Но и сами рассказывают не менее интересные саги. Кажется, о войнах с виндиго и некоторыми оленьими племенами они знают даже больше, чем Старсвирл Бородатый.
Зловещее имя ледяных духов даже, казалось, пронеслось по купе легким сквозняком. Но быстро исчезло.
— Нам не стоит слишком много говорить о них. Но значение Кристальной Империи и её магии от этого не умаляется, — продолжила принцесса.
Поезд, тем временем, оставлял позади луговины севера Кантерлотского края и въезжал на огромные лесные просторы владений Кристальной империи. Леса обещали быть густыми до самого Северного поля, хотя вдоль железной дороги уже тянулась не только бесконечная зеленая стена из дубов и буков. Возле самого полотна потихоньку загорались огоньки поселений. От самой границы лесов протянулись новые поселения — Кристальная Империя стремилась вновь освоить край, который ещё до её исчезновения был заброшен и одичал. Говорят, что над этими лесами ещё могла витать мрачная память о Сомбре и его мрачных легионах умбрумов, что тысячу лет назад обрушились на весь континент.
Глядя в окно на крохотные поселения, Старлайт вдруг заметила, как они одно за другим поднимают при проезде поезда флаг, и протяжный звук флюгельгорна поезд встречает гудком.
— Привыкли встречать так свою принцессу, — добродушно улыбнулась Кейденс, — с тех пор, как Империя вернулась, и мы начали ею управлять, они увлеклись прогрессом и трудом так, будто это и правда было очень важно для них всю жизнь.
— А они правда так трудолюбивы?
— Я думаю, в них говорит досада за тысячу лет исчезновения. И радость открытия нового. Какими праздниками для них были Эквестрийские игры и кристалины моей доченьки! Кажется, теперь даже эти экспедиции по освоению лесов вдоль железной дороги они оформляют как праздник. А ведь она не ими построена.
— А зачем им эти поселения?
— Северные леса богаты древесиной и орехом, и наш край стал очень здорово богатеть на торговле ими. Западные и восточные города очень здорово чувствуют себя, когда мы строим в них дома из железных сосен.
— Железных сосен?
— Да. Очень прочное и стройное дерево, его даже огонь берёт хуже всего. Некоторые зверушки даже умудряются спастись в его кронах во время лесных пожаров. И обо всём этом я узнала он моих новых сограждан. Их любознательность огромна. Хотя они говорят, что знали это и раньше, просто это дерево лучше росло немного в других лесах — на западе Эквестрии.
Всё это время могучий литерный поезд несся, одобрительно встречаемый поселениями кристальных пони. Они становились все больше, освещались все ярче, но все еще казались крохотными островками жизни посреди черных, молчаливых стен леса. Уже выучившая правило «перебегай дорогу быстро или не перебегай вовсе» живность затаивалась в подлеске и кронах, ожидая, пока промчится и прошумит этот огромный кристально-металлический дракон, воющий как тысяча тысяч древоволков.
Глава четвёртая. Хорёк и зимородок.
В вагоне Кейденс все спали, доверив свою защиту Принцессе Луне. Старлайт не видела больше снов ни о степях, ни о мрачном слепом кубе на охваченном бурей утёсе. Но тревога отказывалась совсем покидать её. Казалось, что эта мрачная картина подспудно заставляла волноваться всю Эквестрию, а странные толчки на большой глубине хотят заставить весь мир ходить ходуном. И хуже всего была именно эта потаённость и незаметность. Даже если бы Тартар разверзся и исторг Тирека, из Лимба вернулся Пони Теней, а на Север вновь обрушился Сомбра с армией своих страшных теней, это было бы лучше. Эти страхи были бы явными. А Старлайт не любила плохие сны.
Это был самый тёмный, предутренний час, и во сне Старлайт неестественным цветом пламени зажглась свеча.
— Доброй ночи, Старлайт Глиммер, — прямо в сонный разум прозвучал голос, елейно-слащавый и оттого особенно зловещий.
Старлайт вскочила от страха и обнаружила себя в пузыре тишины, который она не могла разорвать. Перед ней сидел чужак.
Это не был пони. Это не был чейнджлинг. И это не было ни одно из известных разумных существ от дракона до кота. Хотя он был в чем-то и котом, и хорем, и ящером. Его обсидианово-чёрная внешность в темноте и при неестественно-синем свете была нечеткой и будто бы менялась каждую секунду. Глаза горели зелёным цветом злого колдовства.
Старлайт хотела позвать на помощь, закричать, пустить в потолок луч магии или просто ударить незваного гостя копытом, но ничего этого не могла сделать. Она как будто окаменела и могла только слушать.
— Мне нравится твоя любознательность, Старлайт Глиммер. Кажется, ты очень интересуешься историей, но твоя проблема в том, что история не очень-то интересуется тобой.
Старлайт вдруг заметила, как купе поезда превратилось в скрипторий какой-то старой библиотеки, а она сама сидела за местом писца и перо перед ней скакало по пергаменту само, без всяких копыт, магии и зубов, выводя слова в знакомом ритме:
Недобрый же сон я на мир призываю,
Чтоб от перекрестков тьма сил набиралась.
— Как это всё оказалось вокруг? Как я нашептал тебе эти слова? Мысленно щёлкнул хвостом, — упреждая мысленные вопросы Старлайт, промурлыкал незнакомец, — Меня зовут Радж Фарландер. и я что-то вроде... бизнес-разведчика. вряд ли тебе пока стоит знать больше. Но мне интересны возможности и потенциал вашего мира, а он древний, но при этом — очень похожий на то. что я привык знать о прочих мирах. Хотя... я не так и много знаю миров с разумными копытными, да к тому же — столь магически интересный. Эх, а ведь мне приходилось переживать столько, что я, пожалуй, давно забыл свои настоящие имя, происхождение и форму.
— Дискорд? Какой Дискорд? Нет, дорогуша, я не Дискорд, хотя то, что ты о нем пытаешься думать. весьма интересно. Мир богат на перевёртышей, почему бы в вашем мире не быть своему? Друзья. Ах, друзья! Я знавал много друзей и знавал неплохие дружеские компании. Как жаль. что некоторые из них, хе-хе, распадались Было приятно забирать их силу.
На миг Фарландер обернулся человеком — вроде обитателей того мира, где живет Сансет Шиммер, — одетым в одежды, неразличимые во тьме, но посреди мрака блеснул значок с улыбкой. И снова стал средним между хорьком и ящерицей.
— Суть в том, что ты мне будешь полезна и порядком развлечешь, — Старлайт снова, как в том кантерлотском сне, стала балериной на музыкальной шкатулке. Её душу забило крупной дрожью ужаса и испуга, — Смотрите-ка, я попал в самую больную из точек! Ученица Принцессы Дружбы боится шкатулок с балеринами! Надо это запомнить.
— А теперь слушай, — голос Фарландера вдруг стал утробно-зловещим, — Ты мне очень понадобишься вскоре, Старлайт Глиммер, и нет, отказаться ты не сможешь. Ты мне очень, очень поможешь, — Старлайт снова почувствовала себя балериной, шкатулка завертелась с бешеной скоростью. Она вдруг закричала так пронзительно, что перекрыла гудок локомотива. Радж исчез.
Посреди покачивающегося вагона Старлайт Глиммер сидела в кровати и тряслась крупной дрожью ужаса. Ей казалось, что стоит ей снова сомкнуть глаза, как опять появится этот жуткий шейп-шифтер и превратит ее в балерину на шкатулке. Надо было бежать, но стоило ей соскочить с постели, как она уткнулась мордочкой в прочную стенку пузыря. Это был прощальный подарок ночного визитёра.
— Проснись, Старлайт Глиммер! — встревоженный, но властный голос оторвал Старлайт от безнадёжных попыток пробить пузыть.
Старлайт обернулась, осознав, что снова не одна. Табуретку у кровати занял кто-то чужой.
Тот самый зимородок, который сказал пару странных слов в Кантерлотской библиотеке и исчез.
Исчезла. Это была «она», вспомнила единорожка. Да, точно «она». Интересно, как её звали.
И, кстати, выглядела она совсем не как зимородок.
Это была почти что пони. Но не совсем. Скорее олень или кирин. Да, точно, кирин. С бирюзово-медной шёрсткой и алыми копытцами и рогом.
— Ты прекратила перебирать в голове то, на кого я похожа обликом? — спросила ночная гостья, — Чудно, у нас с тобой пока немного времени. Мне будет нужна твоя помощь.
— Кто вы?
— Меня зовут Элсид. Не спрашивай, откуда такое имя — я расскажу об этом потом. Пока скажи мне, что ты такое затеяла, что тебя заботят закаты, ведущие к темноте?
— Я... Кто вы, что вам такое надо?
— Сначала ты, — «кирин-зимородок» подскочила и, приложив копыто ко лбу, успокоила единорожку.
— Я вычитала её в старой летописи, — Старлайт Глиммер заговорила успокоенным, монотонным голосом, вроде как под гипнозом, — И мне приснился сон. С древними племенами далеко на востоке. С мрачными полями далеко на западе. И с Кубом. Большим. Мрачным. Без окон. Мне было очень страшно, но меня спасли, вырвав из сна.
— Твои сны отбрасывают длинную тень, как я вижу. Ты привлекаешь к себе опасных преследователей. Как тот, кто оставил тебя в этом.
— А как вы сюда пробились?
— У меня свои пути. со временем я тебя обучу.
— О-о-о-о....
— Обучу. Да, Старлайт Глиммер, хоть ты и не просила, но тобой придётся заняться всерьёз. Пока только тобой.
За спиной Старлайт чо-то хлопнуло, и единорожка обернулась. В воздухе ниспадали конфетти.
— Дискорд, — вдруг попыталась недовольно обратиться к Старлайт. Но Элсид лишь удивлённо наклонила голову.
— Никакого Дискорда, дорогуша. Ни сейчас, ни до него. Хотя Хаос тут наверняка при чём-то, и я обязательно с Дискордом поговорю. Думаю, он мог бы помочь. Порядочно так помочь. История, верно?
— История. Эквестрии.
— Боюсь, не её одной. Но всему своё время. Посмотри пока сказки. Сказки — то, что тебе определённо тебе должно помочь в этом деле. И... Возьми вот кое-что.
Элсид щёлкнула хвостом вполне немысленно, и на полку перед Старлайт Глиммер упал серебряный браслет с камнем голубой яшмы.
— Надень. И когда поймёшь, что это нужно — потри копытом о камень.
— А когда я пойму?
— Ты поймёшь, не сомневаюсь в тебе. До скорого, Старлайт Глиммер! И просыпайся.
Кирин обернулся зимородком — и выпорхнул в окно. сквозь занавески уж начала пробиваться заря северных полей. Кристальный Литерный ехал уже по северным землям, вдали поворот рельсов уже открывал первые виды на Кристальную Империю.
Вечером Кейденс с мужем, Старлайт, Трикси и Санбёрст собрались вместе в дальней кухне дворца за чаем.
— Он был... жутким. Жутким, переменчивым и почему-то сразу сказал, что он не Дискорд. И от него исходит магия — странная и страшная, я не знаю, есть ли в нашем мире что-то, что внушало бы такой же страх, — так Старлайт Глиммер закончила свой рассказ о ночном визитёре.
— То, что ты рассказываешь, звучит пугающе, — заметил Шайнинг Армор, — это очень подозрительная и странная сущность, а его имя мне будто что-то напоминает.
— Радж Фарландер — Негодяй-иностранец, как-то так, — сказал Санбёрст, — Это явно существо не отсюда — такой магии, как эта, я не припомню даже у местных порождений тьмы. Ни Сомбра, ни Кризалис, ни даже думаю Грогар не источают подобной силы и магии. Дискорд и правда чем-то похож, но он всё-таки из нашего мира.
— Почему же Фарландер знает его и говорил о нём со Старлайт? — спросила Санбёрста Кейденс
— На этот вопрос может ответить только он сам. Но вряд ли он захочет это делать.
— Его проявление, — Старлайт продолжила, — как-то связано с нашим новым делом. Мы собираем истории и свидетельства о появлении пони в Эквестрии и об истории Эквестрии до пони. И с моим сном оно тоже как-то связано, — и Старлайт рассказала друзьям о сне и чёрном замке-кубе на окраине неизвестной земли, — Принцесса Луна говорит, что это может быть похоже на Неизведанный Запад возле Лунного Залива. То место невозможно обнаружить по морю.
— Обнаружим по суше, — заявила Кейденс, — Начните отсюда. В вашем распоряжении библиотека, в вашем распоряжении все, кто захочет вам порассказывать историй о том, каковы были кристальные пони до того, как основали этот край. Что-то про замок без окон и дверей. Я ведь говорила, что Кристальные пони и сами говорят, что их пращуры пришли сюда давно и отдельно от тех, кого привели сюда Платина, Ураган и Пуддингхед. Пусть они рассказывают вам сказки. Расспрашивайте и записывайте, и ваша работа может быть нас выведет на ответы к вопросам.
— А Элсид, кто она такая? — вдруг спросила Трикси.
— Я понятия не имею. Но она как-то чувствует, кто таков этот самый Фарландер — и она явно ему не друг.
— Но друг ли она нам?
— Не знаю. Я лишь знаю, что когда пойму, что это нужно — потру копытом голубую яшму на браслете.
— Хорошо бы это что-то да значило, Старлайт. Как и все закаты, ведущие к темноте.