Милые пони делают милые вещи
14: Шумная ночка
Спокойствие ночи было прервано возней перед входом в небольшой домик на окраине Понивиля. Ключи несколько раз невпопад царапнули скважину замка, прежде чем проникнуть внутрь и со щелчком отпереть дверь. Белоснежная единорожка с усталым вздохом вошла, тяжело бухнув сумки с аппаратурой на пол. Её фиолетовые очки съехали на нос, открывая взору раскрасневшиеся глаза. Широко и протяжно зевнув, не потрудившись прикрыть при этом рот, Винил Скрэтч мельком бросила взгляд на тихо дремлющую на диванчике подругу и направилась прямиком на кухню. Её сейчас интересовало только одно. С предвкушением единорожка открыла тяжелую дверцу холодильника и, поёжившись, окунулась в его бодрящую прохладу, выискивая глазами заветную бутылочку. Обнаружив её, кобылка довольно улыбнулась, представляя, какое блаженство ей предстоит сейчас испытать. Однако её ожиданиям не суждено было сбыться: бутылка оказалась совершенно пуста.
— Тави, какого сена?! — с негодованием вскричала единорожка, разворачиваясь к завозившейся на диванчике земнопони. Судя по лежавшей рядом книге, она задремала пока читала, да так бы и проспала до утра, если бы не одно “но”. — Где моё молоко?
— Винил? — потирая глаза, Октавия приподнялась, сонно оглядываясь по сторонам. Вид разгневанной подруги хоть и поспособствовал её пробуждению, ясности в ситуацию не вносил никакой. — Что случилось?
— Что случилось, — зло передразнила её единорожка, размахивая пустой бутылкой. — Ты вылакала всё моё молоко, вот что случилось!
— Прошу прощения, я что? — помотала головой виолончелистка, стряхивая остатки сна. Растерянно подобрав упавшую на пол книгу и аккуратно положив её, она внимательно посмотрела на Винил, навострив ушки, изображая предельную внимательность и готовность слушать. — У тебя что-то случилось?
— Кроме несносного дня на работе, затянувшегося почти до утра? Дай ка подумать… — диджей картинно изобразила раздумья, подняв взгляд к потолку и почесав копытцем подбородок. — Ах да, моя лучшая подруга вылакала до дна моё любимое молоко!
— Винил, я… — попыталась было оправдаться Октавия, но единорожка и не думала останавливаться.
— Ты же знаешь как я его люблю! — негодующе топнула ногой она, потрясая пустой бутылкой в воздухе. — Это единственное что помогает мне прийти в норму в конце рабочего дня! А ты взяла и выпила всё без остатка! И даже бутылку не потрудилась выбросить!
— Послушай, — нахмурилась виолончелистка, закипая в ответ. — Я не…
— Нет ты послушай! — уже войдя в раж, перебила её Винил, заслужив гневный взгляд в свой адрес. — Я готова терпеть твою овсянку утром, твои вечные салаты с петрушкольдереем, которыми пропах холодильник. Но вот это уже последняя капля!
В ярости размахивая бутылкой, единорожка на миг потеряла концентрацию, выпуская своё главную улику из магического захвата. Описав небольшую дугу в воздухе, бутылка с глухим стуком приземлилась прямо на голову виолончелистки. Ошарашенно, обе пони уставились друг на друга, осознавая, что произошло.
— Окти, я не хотела! — мгновенно растеряв всяческий запал, стараясь не делать резких движений, попятилась назад Винил. С нарастающей паникой она наблюдала как медленно, словно надвигающийся грозовой фронт, поднимается с дивана её подруга. — Тави, это вышло случайно!
— Случайно? — сквозь стиснутые в ярости зубы прорычала Октавия. Хищно прижав уши, она яростно вперилась взглядом в свою жертву, плавно и неумолимо надвигаясь на неё. — Правда?
— Ага, — лихорадочно закивала головой единорожка, чувствуя, как спиной уперлась в холодильник. Пути к отступлению уже не было.
Внезапно, словно молния, виолончелистка неуловимо быстрым движением сорвалась с места и оказалась рядом с Винил. Та попыталась бежать, но её копыта лишь лихорадочно скользили по кухонному кафелю. Разъяренно сузившиеся зрачки земнопони словно светились в тусклом светы лампы холодильника. Октавия широко размахнулась и, вложив в свой жест все силы, нахлобучила злосчастную бутылку из под молока на рог пугливо зажмурившейся единорожки. Затем она наклонилась к её белоснежному, меленько подрагивающему уху. Её тяжелое дыхание легонько щекотало легкий белый пушок, мигом вставший от этого дыбом.
— Я не пила твоё молоко, — тихо, но оттого гораздо более жутко прошептала земнопони в наступившей тишине. — Я вообще его не люблю.
— Но ведь… — Винил открыла глаза, ошарашенная новостью. — Ты же пила, когда я тебя угощала!
— А ты ела мою овсянку, когда я угощала тебя, — парировала Октавия, отступая на шаг. — Хотя я прекрасно знаю, как ты её не любишь.
— С молоком сойдет, — отмахнулась ди-джей, вставая на ноги. Похоже, буря миновала. — Ты.. это… прости, что наехала так неожиданно. Просто…
— Нет, не просто! — огрызнулась в ответ виолончелистка, отворачиваясь. Сделав глубокий вдох, она помолчала немного, чувствуя, как лопатки ей сверлит обеспокоенный взгляд. — Я и сама вышла из себя, так что тоже виновата.
— Нет, же, это всё я, — постаралась убедить подругу единорожка, пытаясь снять с рога бутылку. Неожиданно, это оказалось не так-то просто: она плотно застряла узким горлышком на расширении и не хотела поддаваться. — Сама понимаешь, тяжелый день, вдвойне тяжелая ночь, а еще это дурацкое молоко…
— Кстати, да, что с ним? — услышав возню, Октавия обернулась и не смогла сдержать улыбки. — Погоди, дай я помогу.
— Ну я его точно не пила, и ты, судя по всему тоже, — под скептическим взглядом, Винил всё же прекратила свои тщетные попытки освободилась и покорно подставила рог подруге. — Но тогда куда оно делось?
— А ты точно его оставляла? — уточнила земнопони, с некоторым усилием проворачивая бутылку на месте и снимая с рога. — Может раньше выпила и забыла?
— И оставила пустую бутылку? — пришла очередь единорожки скептично хмыкать. Потирая вызволенный из тисков бутылки рог, она попробовала пару простеньких заклинаний, просто чтобы быть уверенной что всё в порядке. — Ты же знаешь, что…
Внезапный звонок в дверь прервал её рассуждения. Само по себе явление крайне редкое, а уж посреди ночи и подавно. Переглянувшись, кобылки поспешили к двери, однако распахнув её, не обнаружили никого. Разочарованно, Винил уже было собралась закрыть дверь, когда Октавия её остановила.
— Смотри, — указала она на небольшую корзинку на пороге. Оттуда раздавался вполне отчетливый и узнаваемы запах выпечки. Внутри оказалось несколько свежеприготовленных маффинов и листок бумаги, испещренный неровными строками.
“Мне не спалось и я захотела что-нибудь испечь. Однако молоко закончилось и рынок уже закрылся. Я видела раньше как Винил покупала бутылку и подумала, что можно будет одолжить её на ночь. Утром бы я непременно вернула. Но вы так шумели, что… Примите эти маффины в качестве извинений и я обещаю, что завтра всё верну!
Ваша соседка, Дерпи.”
— Ясно, — Винил отложила листок в сторону. — Это всё объясняет.
— Не всё, — ощутив ночную прохладу, Октавия поёжилась и, подхватив корзинку, направилась в дом. — Как, скажи на милость, она проникла внутрь?
— Это же Дерпи, — неопределенно изогнув шею, повела глазами единорожка, направляясь на кухню. — Лучше скажи, тебе к маффинам чай с молоком или без?
— Каким молоком? — кивнув на пустую бутылку, иронично уточнила земнопони, садясь за стол.