Сказанное мимоходом
Любовь и прочие вкусы на любителя / Love and Other Acquired Tastes
Картонная крыша провалилась, и маленькая кобылка закашлялась от окатившей ее холодной дождевой воды. Она попыталась удержать коробку копытами, но мокрый картон расползся рваными кусками и ее дом развалился окончательно. Она оказалась беззащитной перед недобрым небом, ее шерсть и грива моментально промокли. Она попыталась сжаться, чтобы согреться, но ничего не получалось. Ветер был слишком пронизывающим. Она обняла себя передними ногами и сильнее вжалась в стены. Было сыро и холодно, кирпичи неудобно впивались в спину, но карниз здания давал некоторое укрытие. Недостаточное. Она шмыгнула носом.
Кружка, стоящая перед ней, была почти что пуста. Когда она начала вчера, несколько пони бросили бит или два, но потом все быстро сошло на нет. К ней с тех пор никто не подходил. Они даже переходили на другую сторону улицы, чтобы избежать встречи. Все эти богато выглядящие пони, в их хорошо сшитых костюмах, и ни одного бита, чтобы поделиться. Ей казалось, они были… напуганы. Но почему?
Она услышала всплески от копыт кого-то, приближающегося к ней по пустынной, мокрой от дождя улице. Она подняла взгляд и увидела — нечетко из-за слез и дождевой воды — приближающуюся серую фигуру. Она яростно заморгала, и ее взгляд прояснился достаточно для того, чтобы увидеть невысокого, коренастого пони с серой шерстью и темной гривой. Ливень он игнорировал с абсолютным самообладанием. На нем не было одежды — лишь потрепанное жизнью серебряное ожерелье, — и вода стекала по его шерсти ручьями. Он не обращал внимания. Она позволила себе проблеск надежды и взглянула на кружку.
Он прошел мимо.
Ее уши поникли, но затем взметнулись вверх, когда она услышала, что его шаги замерли. Он вернулся и посмотрел на нее. К ее удивлению, сел рядом, плюхнувшись в лужу. Этого он тоже не заметил. Достал из перекидных сумок термос, который выглядел так, как будто пережил полудюжину войн, да еще и на стороне проигравших, открутил крышку, покрытую отслаивающимся золотым узором из солнц, налил в нее что-то душистое и теплое.
— Чай, мисс, — проворчал он, протягивая ей чашку, — он согреет вас.
Она слегка покачала головой, он пожал плечами и сделал глоток сам.
— Как пожелаете, мисс. У меня есть еще, если передумаете.
Они сидели в тишине несколько минут, пока странный жеребец пил свой чай.
— Двадцать миллиардов шестьсот восемьдесят миллионов девяносто три тысячи восемьсот три бита, — наконец произнес он.
Это… этого она не ожидала услышать. Она посмотрела на него широко распахнутыми глазами.
— Бюджет, — произнес он, неопределенно поведя копытом, — Службы защиты жеребят. Это вам сиротские приюты, поддержка приемных семей, агенты, психологи, чиновники и так далее, и так далее, и так далее. Целая толпа, как вы легко можете себе представить. Уж я-то знаю. Я делаю так, что он проходит каждый чертов год. Извиняюсь за мой язык, мисс. И все же. Палата принимает его. Они знают, что с этим лучше не шутить.
Она продолжала молчать. На такое трудно было ответить.
— Большая ответственность, знаете ли. Принцессы правят, не вмешиваясь чрезмерно, но в этом случае правило всегда было одинаковым. Никаких исключений, никаких оправданий, ничего. Ни один пони не должен остаться на холоде. И не важно, какую цену придется заплатить. Ни за что.
Он глотнул чая и продолжил:
— Конечно, мы всего лишь пони. Смертные, подверженные ошибкам и все такое. Мы совершаем ошибки, да. Возможно, что где-то на окраинах кто-то забыт. Кто-то голоден. Кто-то одинок. Я надеюсь, что это не так, но способа узнать не существует. Но чтобы в Кантерлоте? В центре Кантерлота? Под стенами Министерства социального развития?
Рог странного жеребца вспыхнул приглушенным серым светом, и она почувствовала щекотное прикосновение по всему своему… панцирю.
Вот дерьмо.
— Вот что я хочу сказать на самом деле, — произнес Доттид Лайн, поворачиваясь к чейнджлингу, сидящему рядом с ним. — За нами следят шесть снайперов. Последнее слово?
Ищущая Тайны 27 сглотнула.
— П… Переговоры?
— Проклятье.
Чейнджлинги способны не только чувствовать эмоции пони. Они также способны ощущать эмоциональный фон места. Эта комната, как решила для себя Ищущая, не была дружелюбной. Она была маленькой, тесной, лишенной окон и — она могла ощущать это по напряжению, скрытому в камнях — сильно зачарованной. Еще здесь было зеркало, а за ним… темнота. Ночь? И луна? Безумие. Это место было наполнено магией.
Пленница взглянула на разоблачившего ее пони, сидящего на другом конце потертого стола. Она пыталась заглянуть ему в разум чуть более прямо, но ничего не получалось. В мире, полном чувств, он был пустым местом. Вакуумом. Даже наручники и заключение беспокоили ее меньше этого. Чем он был? Даже неодушевленные предметы давали хоть какой-то эмоциональный отклик.
— Что ты такое? — спросил он.
— Я… Я чейнджлинг.
— Чейнджлингские трутни не умеют разговаривать. Они не могут удаляться от Королевы. А ты, очевидно, можешь.
— Я, эм, я из касты Ищущих.
Последовала тишина.
— Ясно. Кого ты должна убить?
— Я…
— Будь так добра, сотрудничай. Я не желаю вредить тебе, но мы вынуждены защищать себя. Кого ты послана убить?
— Меня не посылали. Я… бежала.
— Извини, что?
— Я бежала. Из улья. От… нее. Я не могу… Мы сохранили разум, когда она победила. Ищущие. Она могла отдавать нам приказы и мы подчинялись, но мы осознавали, что делаем. Что она заставляла нас делать. Я больше не могла. И поэтому я сбежала. Честно говоря, я думала, что умру. Что не доберусь так далеко. Но у меня получилось. До самого Кантерлота. Я думала, что в тени Солнца буду в безопасности. Но я была так голодна, так что я…
— Ты пыталась питаться симпатией?
— Я не хотела красть чью-либо любовь. Это воспрещалось до.... До падения. Но на их сочувствии… печали… я могла бы выжить. Но не получилось. Мне жаль. Я не хотела вредить вашим пони, но я была голодна и… Простите.
Повисла долгая тишина.
— Я должен сказать тебе, что ты не можешь врать. Не здесь. Твой разум… изучают. В норме это чудовищно, ужасно незаконно, но… особые обстоятельства. Мы думали, ты убийца.
— Я не вру.
Серый пони поглядел в сторону расфокусированным взглядом, с отсутствующим выражением, а потом кивнул пустоте.
— Не врешь. Мне надо идти. Ты… умрешь, если я оставлю тебя в одиночестве на несколько часов?
— Я… Да. Может быть. Я не знаю, на чем держусь живой. Прошли… недели. Может, месяц.
Серый пони взглянул взволнованно, а затем его лицо смягчилось. Он приподнял копытом цепь, тяжело висящую на его шее. Пустое пятно мгновенно исчезло. Ищущая смогла ощутить… вину. Сожаления. Грусть. Любовь. Понадобилась каждая частичка воли, чтобы не трогать любовь. Это не ее. Не ее.
— Ладно, — сказал пони выжидательно, — Чего ты ждешь?
— Я не могу просто… Мы не крадем. Мы обычно…
— Это не кража. Я дарю. Что мне нужно делать?
— Просто… просто думайте о ком-то, о ком заботитесь.
На вкус это было как… нет слов, чтобы описать. Как глоток воды после тысячи лет в пустыне. Ищущая почти утонула в ней, на мгновение потеряв контроль. Она почувствовала… запах горящего очага. Панкейки. Услышала смех. Скрипичную музыку. Она ощутила себя дома. Ощутила, что о ней заботятся.
Наконец, она открыла глаза.
— Я… я не ощущаю, что люблю ее меньше, — сказал серый пони, на лице которого была смесь опасений и смущения.
— Оно работает не так. Я… Ваша дочь?
— Крестница, — сказал серый пони, поднимаясь и собирая со стола бумаги, — Сейчас мне надо уйти. Есть неотложная работа. Я вскоре вернусь. Стучи в дверь, если тебе что-нибудь потребуется.
И он ушел. Он надел ожерелье обратно, и Ищущая больше не могла сказать, что он чувствует. Был ли он… зол? Было ли ему противно? Она не настолько хорошо разбиралась в выражениях лиц, как следовало бы. Всегда было легче просто взглянуть. И все же. Она, вероятно, купила для себя несколько дополнительных дней. Или даже недель. По ее меркам это было целое состояние.
Она провалилась в беспокойный сон. Ей приснилось то же сновидение, которое преследовало ее каждую ночь: превращение в кого-то другого, навсегда. Избавление от маскировки, раз и навсегда. На этот раз, однако, сон стал явью.
Следующие несколько месяцев прошли в попытках привыкнуть к бытию в образе кого-то совершенного другого. Она маскировалась и раньше, а двадцать шесть предыдущих ее инкарнаций — тысячи раз: быстрые превращения, тщательные имитации, ложные личности, проработанные настолько, что судьба целых царств изменялась под их кознями. Эта маскировка была сложнее всех предыдущих. Можно сказать, беспрецедентной.
— А, Ищущая. Прошу, заходи.
Пони постоянно советовали друг другу быть собой. Нонсенс, как ей всегда представлялось. Как будто у них был выбор. Но теперь она видела это под другим углом. Быть собой тяжело.
— Спасибо, Доттид. Ты хотел видеть меня?
К счастью, ей помогали.
Кабинет был — если это вообще возможно — забит бумагой сильнее обычного. Она еле могла разглядеть за горами бумаги внимательно следящего за секундомером и термометром Доттида.
— Хотел. Чаю?
Ищущая непроизвольно улыбнулась — она старалась избегать этого, пони приходили в замешательство от ее клыков и всего такого, — но от этого ритуала она всегда ухмылялась. Пони начинали влиять на нее. Или, может быть, она всегда была похожа на пони, и они просто срывали с нее покровы притворства? Как пони умудрялись продолжать понимать, кто они есть, без конкретной цели имперсонации?
— О, боюсь, я пас.
— Да, да, разумеется. Как насчет удовольствия от чая?
— Было бы прекрасно.
Доттид сел в свое видавшее виды кресло, а Ищущая присела туда, где под всеми этими бумагами, папками, свитками и книгами угадывалось гостевое. Доттид отхлебнул чая, и она, что ж, тоже отпила. Удовольствие от чая. Оно было… освежающим. Приятно вяжущим. Теплым. Пони умели наслаждаться вещами бесчисленным количеством способов.
— Как тебе работа в отделении поведенческого анализа?
— Очень хорошо, спасибо тебе. Я, кстати, удивлена.
— Да?
— Я думала, вы захотите использовать мои… способности.
— Но ты и используешь. Способность ощущать эмоции очень полезна.
— Я имею в виду… маскировку. Шпионаж.
— Ах, это. Мне показалось, что обманов с тебя хватит, не так ли?
— Большое спасибо за вашу деликатность.
— Что ж… учитывая обстоятельства нашей встречи… В любом случае, ты полезна и в этой роли, знаешь ли.
— Полезна?
— Да. Видишь ли, я мог проговориться, что беру на службу чейнджлингского Ищущего.
— Это должно было вызвать… беспокойство.
Доттид ухмыльнулся.
— Некоторое — вызвало. Многие бегают кругами в панике, размахивая копытами, когтями и прочими дистальными конечностями. Куча веселья.
— Но было ли это полезным?
— Что ж, должен признаться, я мог позволить своим пони допустить кражу твоего личного дела.
— Моего личного дела?
— Да. В котором написано, что ты — элитный шпион, который может превращаться во что угодно, пока находится не под водой.
— Это… невероятное преувеличение.
— Это был черновик. Опечатки, знаешь ли. В любом случае, в результате Фон Когтевиц проводит совещания, про которые он думает, что я о них не знаю, прямо напротив моего массива гидрофонов.
— Ну, по крайней мере, он защищен от моих элитных шпионских способностей.
— Именно.
— Ты для этого меня позвал?
— Нет. Это так, к слову. Позвал я тебя по вопросу безопасности на этом большом королевском бардаке в Понивилле.
— Бардаке?
— Угу. Технический термин. Послушай, не знаю, как просить тебя об этом, но… ты занимаешься свадьбами?
Примечание автора:
Хотите верьте, хотите нет, но идея этого фанфика появилась у меня сотни лет назад — Bradel и Bookplayer могут поручиться за меня. Небеса свидетель, что я часто ворчал на них за идеи фанфиков. Но увидев чейнджлинга на свадьбе, я просто не мог не написать это.
Огромное спасибо MrNumbers и Bookplayer за то, что прочитали и предложили идеи по улучшению фанфика. Вы, ребята, сделаны из вИна и говорящих сов.