Последний фанфик
Нерадивый ученик - 2
Mylène Farmer «Dessine-Moi un Mouton»
Я шёл в королевскую столовую, поигрывая увесистой ручкой в пальцах. Жизнь удалась, Анон! Не знаю, успела ли распорядиться Селестия насчёт меня, прежде чем её заперли в палате и вкололи снотворное, но отношение ко мне со вчерашнего дня резко изменилось.
Дворецкий чуть ли не на карачках елозил передо мной, не отпуская первые полчаса и почти силой выпытывая мои потребности. По результатам допроса я был помыт, побрит, пострижен, с меня сняли мерки, выдали карманные деньги и письменные принадлежности.
Сшитую одежду принесли утром. Надо отдать должное кантерлотским портным, выглядела она очень стильно, хоть это наверняка был их первый опыт выкройки для прямоходящего Анонимуса. Клипса-пропуск исчезла. Вместо неё выдали маленькую усыпанную самоцветами карточку, сообщив, что с этим бейджем меня пропустят практически везде.
Жил я теперь во дворцовых апартаментах, по сравнению с которыми моё прежнее жилище во флигеле для прислуги выглядело студенческим хостелом. Завтрак и ужин мне теперь носили на дом, хотя обедать я по старой привычке всё же ходил в дворцовую столовую. Книги теперь можно было невозбранно таскать из библиотеки с собой — никто и пикнуть не смел.
Красота!
– А-а-апчхииии! – раздалось прямо у меня под ногами.
– Вот чёрт! – ругнулся я, выронив от неожиданности авторучку на парковую дорожку. Золотая ручка в форме рога моментально закатилась под скамейку. Нагнувшись за ней, я обнаружил смотрящие на меня из-под лавки пару бирюзовых глаз.
– Ты кто? – машинально спросил я.
– Индиго, – ответили глаза.
Ответ не прояснил ситуацию ни на йоту, так что я продолжил.
– А чего ты под лавкой делаешь?
– Прячусь.
Похоже, ты встретился с Капитаном Очевидность, Анон! Поняв, что расспросами ничего не добьёшься, я предложил прямо:
– Может, ты вылезешь? Меня можно не бояться. Я не страшный.
Под лавкой началась возня и сопение, потом наружу вылез жеребёнок-единорог насыщенного синего цвета.
– А мну тебя вовсе и не боится. Вот ещё! Мну в прятки играла.
– Ну, тогда должен тебя огорчить: ты выбрала крайне неудачное место. Синий хорошо заметен на фоне травы. Если бы скамейка не была такой вычурной и резной, тебя, пожалуй, не было бы видно под ней. А так — просвечивает насквозь. Я сам тебя не заметил только потому, что задумался.
– Ничо страшного! – малютка вытерла нос. – Мну всё равно искать некому.
– Это как? Ты же с кем-то в прятки играешь? – продолжал допытываться я.
– Сама с собой и играю, – хмуро ответила кобылка. – А тебе чего, дяденька?
Поняв, что жеребёнок не настроен на беседу, я пожал плечами и повернулся было уходить.
– Эээ, гм-м…
Я повернулся обратно.
– Чего?
Единорожка ковыряла копытом землю и шмыгала носом, не смотря на меня. Я терпеливо ждал.
– Дяденька, а ты не мог бы спросить принцессу Селестию, куда девалась Шейла Блюскай? А то мну играть не с кем.
– При случае спрошу. Если встречу.
Малютка шмыгнула.
– Встретишь, канешн! Скажи ей, что у мну сегодня день рождения, и мну здоровски обиделась, когда Шейла на него не пришла!
Такая уверенность малявки меня заинтриговала. Я пригляделся к жеребёнку повнимательнее. Да нет, вроде, раньше её не встречал.
– Позволь поинтересоваться, откуда у тебя такая уверенность, что я встречусь с Селестией? Я ей, знаешь ли, свиданий не назначаю.
– Да ладно-о-о, брось заливать-то! – скептически протянуло юное создание. – Все знают, что вы встречаетесь. Вот и спроси её, пажалста, когда увидишь.
Та-а-ак!
– Кто это «все»?
– Ну, прислуга, стража, мой па…
Ох! Во что же это такое ты вляпался, Анон? За кого тебя принимают эти чокнутые пони?
Я присел на лавочку и наклонился пониже, чтобы наши головы были на одном уровне.
– А твоего «па» не смущает, что я и Селестия м-м-м… немного разных видов? Точнее, совсем разных?
– И чо? – без малейшего замешательства спросила кроха.
Я растерялся. Как растолковать ситуацию тому, кто не понимает аспектов полового поведения видов? Вводить её в курс дела ещё рановато — у неё даже кьютимарки нет. Разве что в самых общих выражениях.
– Как тебе объяснить? Встречаться могут лишь создания одного вида. Птичка с птичкой. Рыбка с рыбкой. Пони с пони. Так заложено природой. Мы с Селестией не подходим друг к другу по… эээ… некоторым физиологическим параметрам.
– Ты хочешь сказать, твой хоботок не достаёт до её длинной ямки, когда ты хочешь покрыть её? – невинно переспросила кобылка. – Но ты же можешь встать на стульчик, как поступил в библиоте…
– Кха-кхе-гррхмм!!! Э-э-э… м-м-м… ну-у-у…
У меня в голове произошло короткое замыкание. Слова пропали. Уши начали гореть.
– Как, ты говоришь, тебя зовут? – в конце-концов выдавил осипшим голосом я, стараясь перевести тему. – Про чей день рождения я должен рассказать?
– Индиго Мэдтроттер! – с готовностью отчеканила малявка. – Только не говори принцессе, что это мну тебя подстерегла и попросила, чтоб она не подумала, что мну тебя использует, потому что ты её особенный пони, а лучше скажи, что случайно встретил мну в парке под скамейкой, а мну была расстроена, а ты спросил мну, почему, а мну тебе ответила, что у мну пропала последняя подружка, Шейла Блюскай, и теперь мну не с кем играть, и что на день рождения ко мну никто не пришёл, а ты спросил, как мну зовут, а мну ответила, что Индиго Мэдтроттер! – выпалила на одном дыхании единорожка.
У меня в мозгах зажглась лампочка.
– Постой-постой, не части. Твой отец, случайно, не Хорст Мэдтроттер?
– Агась. А ты откудова знаешь?
– Да так, один пони сказал, – я полез за пазуху и достал красную коробочку. – Вот тебе подарок.
– ВАУ! – единорожка запрыгала от счастья. – У мну есть подарок! Значит, у мну настоящий день рождения!!! Значит, ты — мой гость на день рождения! Крутотень!!! Спасибо-спасибо-спасибо!
– Вообще-то, это не мой подарок. Его просил передать один старик, Норф Каррус из каретной мастерской.
– А-а-а, знаю его! Мы с Шейлой ходили к нему играть, пока она не пропала. У Норфа здоровски интересно!
Индиго открыла коробочку. Внутри на подстилке из опилок лежала крохотная модель гоночной колесницы в мельчайших подробностях.
– Ух ты! – благоговейно прошептала Индиго. – Королева Лорен! Мну даже управляла ею немножко.
– Как ею можно управлять, если она не запряжена? Уж не Норф ли таскал её? – усомнился я.
– Она без упряжи только взад-вперёд не может ездить. А вверх-вниз может! Мну Норф показывал. Там надо штурвал на себя тянуть. Вот так, – единорожка подёргала крохотный штурвальчик на модели. Потом встала передними ногами на лавочку, чмокнула меня в щёку, прошептала «пасиба» и убежала.
Я остался сидеть в полнейшем замешательстве.
…после Великого Откровения мне иногда кажется, что всё, происходящее вокруг меня — просто сон, и я когда-нибудь проснусь. От таких мыслей мне становится нехорошо. Я чувствую, насколько тонка граница, отделяющая нас от небытия. Однако я вижу окружающих меня пони, солнце, лес, горы, озеро, бабочек, птиц. Я сижу на ступеньке своего дома, отпиваю медленными глотками чай из чашечки и любуюсь закатом — и мне становится спокойно и радостно. Умиротворение приходит в мою душу и мне хочется смеяться от счастья. Но потом я засыпаю и вижу другое. Мне снится, что я просыпаюсь. Я захожусь в истошном крике. Мои ученики спешно записывают бессвязный бред, что я выкрикиваю спросонку. Хотя это уже смешно…
В дверях библиотеки появился знакомый силуэт.
– Привет, твоё высочество! Тебя уже выпустили, или опять от докторов смылась?
Аликорница прошла в комнату и устало уселась рядом со мной.
– Cмешно ему! А мне, между прочим, пришлось поставить доктору Плантаго ультиматум. Или он отпускает меня на ежедневные прогулки куда мне вздумается, или я возвращаюсь к управлению страной из больничной палаты. После чего мне немедленно были предоставлены три часа свободы в день.
Я с подозрением посмотрел на Селестию. Когда-то я уже видел эту улыбочку на хитрой роже.
– Слушай, а ты ведь мне уже раз соврала, что выздоровела? Мне кажется, ты опять хитришь. Учти, я сейчас не буду помогать тебе с застёжкой — про нас уже и так чёрте-что говорят.
– Вот ещё! – возмущению Селестии не было предела. Аликорница встала и демонстративно повернулась ко мне задом.
– Видишь вот это?! – она подёргала зубами висячий замок на пластине, закрывающей защёлку экзоскелета и большую часть крупа. – Доктор Плантаго выдвинул мне встречный ультиматум. Или я ношу эту штуку, или он увольняется. Представь себе, на какую жертву мне пришлось пойти!
Я подёргал замок на накрупнике. Таки не врёт.
– Убедился? Вообще-то, твоё недоверие меня оскорбляет. Ни один пони так бы себя не вёл со мной.
Селестия улеглась возле кресла и надулась. Я усмехнулся.
– Разумеется, твои подданные вели бы себя с большим пиететом. Но я же не твой подданный, твоё высочество!
Аликорница вскинула копыто к виску.
– Ох, да, я всё забываю! Извини. Профессиональная амнезия. Тогда прекрати, наконец, называть меня «твоё высочество»! Это стилистически неправильно. Или ты обращаешься ко мне как к Высокой особе, тогда это должно быть «Ваше Высочество». Или же ты обращаешься ко мне, как к равному — и тогда никаких высочеств быть не должно в принципе. Определись наконец, с какой позиции ты общаешься со мной, Анонимус!
– Окей, как хочешь. Никаких больше высочеств.
– Рада за твой выбор! Ты даже не представляешь, какая это роскошь в моём положении — иметь кого-то, кто называет тебя на “ты”! И кого ты сама можешь называть на “ты”.
Селестия сморщила нос в улыбке и спросила, прикрывшись крылом:
– К слову, а что говорят мои подданные про нас? Что означает «чёрте-что»?
Я вспомнил разговор с Индиго и почувствовал, как снова начинают гореть уши.
– Чёрте-что — это значит «ерунда». Большая ерунда.
– Оу, как интересно! – Селестия приблизила ко мне морду и повернула уши. – Расскажи-ка поподробнее. Я вся во внимании.
Горело уже всё лицо. Ты не привык к такой раскрепощённости, Анон!
– Твои подданные уверены, что мы встречаемся. Что там, в библиотеке, мы трахались. Об этом даже маленькие жеребята говорят, между прочим! Совсем маленькие, Селестия!
Аликорница, широко раскрыв глаза, медленно тянула ко мне морду. Наконец, когда наши носы почти соприкоснулись, она не выдержала.
– А-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! О-у-у-у-у-у-ха-ха-ха! И-и-и-и-ха-ха-ха! – Селестия перевернулась на спину и дёргала от смеха копытами.
– Очень смешно! Ей говорят, что она подозревается в сексуальных извращениях, а она регочет! Мне-то пофиг, а тебе ещё править придётся!
– И-и-и-зви-и-и-ни-и-и, Анон, не-мо-гу-у-у-у… Ох! Давненько я так не смеялась! Лет двести — так точно!
Я потянул её за копыто и перевернул обратно на живот.
– Что смешного-то?
Аликорница вытерла крылом выступившие слёзы и объяснила:
– Я-то была уверена, что Плантаго Майор настоял на накрупнике, беспокоясь, чтобы я не переутомилась, скинув поддерживающий корсет. А его, оказывается, другое заботило, хи-хи-хи! – Селестия опять прыснула в крыло. – Кстати, справедливости ради следует сказать, что никаких извращений в данном случае нет. Даже если бы мы… эмм… а-ха-ха-ха!.. действительно совокуплялись.
– Ты не видишь ничего странного в межвидовых спариваниях? – охренел я. – Куда я, блядь, попал???
Селестия развернула моё кресло к себе и задумчиво посмотрела мне в глаза снизу вверх.
– Очевидно, мне стоит рассказать тебе, Анонимус, откуда произошли пегасы и единороги.
Аликорница погрузилась в воспоминания. Луч солнечного света из окна играл россыпью радужных искр в её гриве, подобно шаловливому котёнку. Я незаметно любовался живым сиянием, забыв о предмете разговора.
– В истории Эквестрии далеко не всегда были относительно светлые времена, – наконец начала аликорница. – Да, сейчас путём дипломатии, развитой магии, сильной экономики и нашего личного с сестрой авторитета, нам удаётся избегать войн с соседями. Но раньше у пони не было этих аргументов. Земнопони — а тогда земли будущей Эквестрии населяли только они и назывались они просто «пони» — всегда умели работать с землёй. У них редко когда бывал голод и их племена быстро распространились от гор крайнего севера до пустынь юга.
Иногда они встречались с воинственными соседями, которые не умели выращивать урожай, но умели воевать. В таких случаях у пони, которые, в целом, были мирным народом, оставалось три выхода.
Чаще всего они уходили из этих земель. Если отступать было некуда и противник не шёл на переговоры, приходилось воевать. Но иногда удавалось заключить мирный союз — и такой союз мог скрепляться браком предводителей союзных племён. С течением времени начиналось взаимное проникновение культур, начинались браки между простыми представителями двух народов. В конце-концов на стыке двух народов получался третий. Так, при союзе пони и грифонов получились пегасы.
От грифонов пегасы унаследовали крылья, задиристый нрав, полую структуру костей, помогающую им летать, а также некоторую всеядность. Пегасы до сих пор могут питаться рыбой и даже мясом, хотя предпочитают этого не делать.
При союзе пони и истинных единорогов, получились пони-единороги. От своих диких предков пони-единороги унаследовали рог и способность к непосредственной магии.
– А как выглядят сами истинные единороги? – спросил я.
– О, это благородные создания с длинным, как у аликорнов, рогом, раздвоенными копытами и львиными хвостами с кисточкой. Несмотря на то, что они, как и мы, не стареют, их почти не осталось в наше время. Многие ушли из Эквуса, остальные практически полностью смешались с народом пони.
– Ха! – воскликнул я. – В моём мире они также известны. Правда, как несуществующий, сказочный вид.
Селестия задумалась.
– Благодаря сильным магическим способностям, истинные единороги могут путешествовать между мирами. Скорее всего, они ушли из твоего мира, как только им стало некомфортно в нём жить.
– Хм. А что было дальше?
– Через некоторое время начался золотой век. Об этом уже говорится в документальной истории. После долгих мытарств три расы пони смогли объединить усилия и создать государство Эквестрия. Пегасье управление климатом сделало земли страны благоприятными для сельского хозяйства. Земнопони выращивали богатые урожаи. Магия единорогов увеличивала эффект труда земнопони и пегасов в разы. Экономика росла, страна стала могущественной и процветающей.
Как видишь, Анонимус, именно то, что ты называешь «межвидовыми спариваниями», стало залогом успеха и устойчивого развития Эквестрии. Есть, конечно, и противоположные примеры — взять тех же подменышей. Но их немного и большой роли в истории они не сыграли.
Селестия встала и принялась по очереди поднимать ноги, разминая суставы. Потом направилась к выходу. У двери аликорница обернулась ко мне.
– Сто лет не гуляла по парку. Составишь мне компанию?
Я поднялся с кресла, гадая, шутила Селестия про сто лет, или нет?
Песок парковых дорожек прогрелся под полуденным солнцем. Мы степенно прохаживались по аллее. Селестия что-то довольно мурлыкала себе под нос, я же просто глазел по сторонам. Королевский парк был небольшим, но полным чудес. Такое множество птиц всех цветов радуги я не видел даже в передачах про тропические джунгли. Олени, еноты и белки доверчиво подходили к рукам и смотрели нам вслед. Полуметровые бабочки и стрекозы кружились над нами в диком танце.
Свернув с основной дорожки, аликорница украдкой обернулась. Убедившись, что мы в недосягаемости от глаз дворцовой стражи, она подмигнула мне.
– Ну что? Догонялки?
Не ожидая ответа, Селестия припустила вскачь. Через секунду я только и увидел развевающийся многоцветный хвост и пару копыт, сверкающих золотыми накопытниками.
Никогда не пытайтесь угнаться за прибацанной правящей кобылой, что одурела от майского солнца и свободы от королевских обязанностей! Особенно если вы — человек, ведущий чертовски нездоровый образ жизни. Потому что после сомнительного желания не опозориться, недолгой погони, плутания по парку и отчаяния, вы обнаружите себя сидящим без сил на каком-то трухлявом пне посреди непролазных дебрей, дышащим как паровоз и увешанным паутиной с ног до головы.
– Анон?..
Я намеренно не оборачивался на шелест кустов за спиной. Нерешительное топтание на месте сменилось шагами. На меня упала тень.
– Почему ты не хочешь пробежаться со мной по парку, Анонимус? Я надеялась, ты составишь мне дружескую компанию. Мне казалось, существа, познавшие друг-друга столь близко, сколь это позволяют переплетённые сознания, просто не могут не быть друзьями. Более близкого способа познакомиться просто не существует!
Обида и разочарование в голосе аликорницы были столь искренними, что я рассмеялся.
– Вообще-то, существует, но не буду пошлить. В данном случае я перестал гнаться за тобой не потому, что не хочу, а потому, что не могу физически. Дыхалка у меня ни к чёрту, да и сердце тоже.
За спиной раздался стон.
– О-о-о, моя сестра была права, мои мыслительные способности в последнее время оставляют желать лучшего! Я же знала о твоём ужасном физическом состоянии ещё в руинах нашего старого замка. Как я могла забыть про это! Прости меня, Анонимус! Что ж, тем лучше — у нас ещё есть время для небольшого сеанса целительной магии.
Хм! Моя система безопасности, встроенная в седалищную часть тела, немедленно активировалась. Анон, тебя явно хотят вовлечь в какое-то сомнительное мероприятие с неопределённым исходом!
Левитационная магия стащила меня с пенька и мягко уложила на ковёр из травы и прелых листьев. Фигура аликорницы нависла надо мной, закрыв сияющей гривой небо.
– Расслабься, Анонимус. Позволь мне избавить тебя от недугов.
Селестия сняла накопытник и осторожно надавила мне копытом в области сердца. Меня охватила расслабляющая дремота. Селестия наклонилась ко мне и я утонул в ласковом взгляде её сиреневых глаз.
– Засыпай, Анон. Когда ты проснёшься, ты будешь чувствовать себя намного лучше. Целительство — не моя специализация, но кое-что мне по силам.
ШТА?!! Я ещё не пришёл в себя от последствий попытки Селестии обучить меня магии по её основной специализации! Могу себе представить, что может быть от применения ею магии, в которой она не специалист!
Я попытался поднять голову, но липкое оцепенение сковало все мои члены. Веки опустились на глаза и я провалился в бездонный колодец забытья.
…
– Эй, мужик, тебе плохо?
На меня озабоченно уставилась парочка, ещё недавно сидевшая ко мне спиной на скамейке.
Я принял сидячее положение, беспомощно хлопая глазами. Что? Где? Как?
– Сам домой доберёшься? Может, вызвать скорую?
Я отрицательно мотнул головой, отказываясь от помощи. О-о-о! Лучше бы не мотал! Голова раскалывалась. Похоже, стукнулся макушкой при падении. То-то мне весь этот бред про говорящих лошадей привиделся.
Опираясь о поручни ограды, я осторожно поднялся. Никакой дыры в ограждении, разумеется, не было. Оно и понятно — брякнись я по-настоящему с крыши тридцатичетырёхэтажной коробки, я бы сейчас не стоял тут с гудящей башкой, пялясь на проезжающие внизу машины.
Я перегнулся через перила и меня стошнило.
Красавец! Мало тебе проблем с сердцем, так ты и печень, похоже, гробанул. Молодец, Анон, пей дальше!
Спустившись в квартиру, я лёг на диван, натянул наушники и закрыл глаза.
К чёрту всё, кроме Пинк Флойдов!
…
– Анонимус? Просыпайся же!
Копыто энергично растирало мне грудь круговыми движениями. Селестия встревоженно склонилась ко мне.
– Ты испугал меня, Анон! Твоя кожа по цвету сейчас не слишком отличается от моей шерсти — настолько ты бледный. Как ты себя чувствуешь?
Я молча отодвинул морду Селестии от себя и сел прямо. Сердце колотилось по-сумасшедшему. И дело было не в страшном сне, жуть от которого холодила душу. Нет, просто моё тело с радостным удивлением постигало произошедшие перемены. Сердце с утроенной силой качало избавленную от токсинов кровь по омоложенному организму. Меня заполняло чувство абсолютного здоровья, пьянящей свежести восприятия и чёткости мыслей. Годы недосыпа, бетоном отложившиеся в затылке, гипертония, слезящиеся из-за посаженного вчистую зрения, вяжущая боль в сердце, валиумная зависимость, скрипучие из-за отложения солей суставы — всё ушло. Только теперь, очистившись, я осознал, насколько нездоровым и полным болячек я существовал в последние годы.
– Как?.. – я не мог отыскать подходящих слов, чтобы высказать обуревавшие меня чувства. Из глаз потекли слёзы радости.
– В отличие от первого раза, это исцеление — не иллюзорное, даю слово Селестии Эквестрийской! – гордо заявила аликорница и закашлялась. – Я рада, что однажды мне хватило мудрости постигнуть зебринские ритуалы заместительной терапии несмотря на крайне скептическое к ним отношение сестры.
Я вполуха слушал Селестию, прислушиваясь к новым ощущениям тела. Сделав короткую пробежку, я прошёлся колесом, сделал два прыжка в длину, один в высоту и, ухватившись за горизонтально растущую ветку ивы, сделал десять подтягиваний.
Охренеть! Как новенький! Да что там — я и есть новенький! Крутотень!
– Анонимус, прекращай висеть на ветке! – со смехом произнесла Селестия и опять закашлялась. – Нам нужно торопиться. Кое-кто ждёт нас.
Я спрыгнул вниз. Селестия лёгкой трусцой бежала по парку и я без труда успевал за ней. Лёгкие работали ритмично, словно кузнечные меха. Голова кружилась от притока кислорода. Ветерок растрепал волосы. Мне захотелось обогнать Селестию и я ускорился. Но та синхронно добавила темп и отдалилась — переливающийся хвост по-прежнему маячил в паре метров от меня.
Хм. Совпадение? Нет, вряд ли, мою попытку она видеть не могла, у неё же нет глаз на затылке.
Я снова попытался догнать аликорницу, но в последний момент та зачастила всеми четырьмя и снова оторвалась вперёд на корпус. Но в этот раз я успел заметить её лучащийся весельем глаз и уголок ухмыляющегося рта.
Ах ты ж!!!
Я вложился в рывок, стараясь схватить негодную кобылу за хвост. Ноги Селестии слились в одно размытое пятно и она, не сбиваясь с рыси, припустила сквозь заросли подобно белой комете в сине-зелёно-фиолетовом ореоле.
– Я вижу, твоё сердце и лёгкие стали несколько лучше после моего вмешательства, Анонимус! – буквально пропела ехидная лошадь. – Рада, что теперь ты можешь составить мне компанию в побегушках.
С этими словами Селестия припустила ещё быстрее. Невероятно, но мне удавалось не отставать! Хвала заместительной терапии! Ни разу маячащий перед глазами круп не отдалялся от меня дальше, чем на два корпуса аликорницы. Мы неслись через парк, раздвигая ветви парковых ив и перепрыгивая через клумбы.
И очень скоро передо мной начала вычерчиваться проблема. Очень хорошо так вычерчиваться.
Ко мне пришло неудобное чувство. Магия аликорницы подарила мне вторую юность, а вместе с ней и… Проклятье, вот только спермотоксикоза мне и не хватало! Я гнался за хохочущей кобылой, у меня перед глазами развевался её фантастический хвост, и мне в голову начали лезть пошлые мысли. А что, если… Было бы забавно! Слова Селестии о межвидовых отношениях крутились в голове, порождая фантастические комбинации.
Я помотал головой, отгоняя непристойности. Проклятье! О чём ты думаешь, Анон? Ты же не конеёб! У тебя в роду не было конеёбов! В пекло такие мысли! Мне уже тесно в штанах!
Как это обычно бывает, в самый неудобный момент Селестия обернулась ко мне. Я моментально состроил покерфейс. Лишь секунду продержалось на морде Селестии удивление, которое затем скрылось под маской доброжелательности.
– Мы на месте, Анонимус! Луна ждёт нас.
Луна? Вот уж с кем бы я хотел встречаться меньше всего!
Мы вышли на небольшую полянку, окружённую кипарисами. В центре стояла тёмная аликорница и хмуро смотрела на нас.
– Мы надеемся, что это будет Нашим последним одолжением тебе, Сестра, относительно сего примата! Мы делаем это только из Нашей глупой привязанности к тебе!
– Обещаю тебе, Луна, – склонила голову Селестия. – Я уверена, ты не пожалеешь об этой уступке. Если Анонимус — тот, кого мы ищем, ему не составит труда постигнуть Великое Откровение в мире грёз, где часто прячется истина. В твоих силах помочь ему сориентироваться там.
Аликорны повернулись ко мне. Мне стало дико неуютно. Седалище возопило об опасности.
Что ещё за хрень придумали творить со мной чокнутые коняги? Я было попятился, но остановился под ясным взглядом солнечной принцессы. Это был такой взгляд… Ох…
Плечи сами собой расправились, грудь выгнулась колесом, а намерения стали твёрдыми, как корунд. Любой на моём месте стал бы немножко супермэном под таким взглядом! Она так на меня смотрела, будто ни минуты во мне не сомневалась! Как будто загодя гордилась мною и моим геройским поступком! Поступком, который мне только предстояло совершить! Как будто я могу поднять небо и свернуть гору! Как будто я — именно тот чудак, которого они ищут!
Разумеется, я сдался. Ох, Анон, почему ты такой лопух?
– Готов ли ты проследовать с Нами, Анонимус, и обучиться древнему искусству снопроходчества? – склонила голову в вопросе Луна.
Я сглотнул и коротко кивнул.
– Тогда следуй за Нами!
Левитационная магия вновь уложила меня на землю. Селестия легла рядом и закрыла глаза. Луна медленно приближала ко мне морду до тех пор, пока её васильковые глаза не заслонили небо…
…Я иду за тёмно-фиолетовой аликорницей в сине-зелёной мгле. Звёзды окружают нас. Мне не по себе от того, что я не вижу поверхности, по которой ступаю. Да и ступаю ли вообще? Ноги передвигаются в пустоте без видимого эффекта. Лишь круп идущей впереди аликорницы даёт хоть какую-то ориентацию.
Луна остановилась.
– Сейчас Мы создадим дверь в сновидение Сестры, примат, – Луна начертила копытом в пустоте светящийся контур двери. – Твоя задача — пройти в сновидение, встретиться там с сутью нашей Сестры, вместе разгадать тайну Великого Откровения и найти путь к спасению. Освобождённый от оков телесности разум работает ясно, ему подвластно многое, недоступное наяву. Смутные предчувствия Сестры и твоя избранность могут привести к предвидению. Не пугайся того, что увидишь — наши астральные тела могут испугать неподготовленного. Не думай, не решай, не фантазируй! Просто делай так, как Мы. Мы будем ждать тебя на той стороне.
Луна скрылась за дверью. Я стоял перед светящимся контуром и повторял про себя: «Не думай, не решай, не фантазируй. Не думай, не решай, не фантазируй. Не думай, не решай, не фантазируй».
Окей, я пошёл!
Я надавил на дверь и уверенно шагнул в светящийся проём.
БЛЯ-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!
Падение было быстрым и ошеломляющим. Я гребанулся с огромной высоты прямо на лужайку, на которой успел заметить спящую Селестию и себя-любимого. Но падение не стало моим концом — нет, Анон, ты ещё потрясёшь мудями в этой жизни! Я на себе познал, что означает «пробить дно»: врезавшись в землю рядом со своей спящей тушкой, я на этом не остановился, а низвергся дальше: через толщу земли, через последовавшую затем сеть пещер со ржавыми рельсами и полуразвалившимися вагонетками, через череду подземных залов с огромными сталактитами и сталагмитами, искрящимися вкраплениями драгоценных камней, пока, наконец, не провалился в глухую пещеру, почти полностью занятую огромной чешуйчатой тушей.
Осмотреться я не успел — очертания пещеры расплылись и резкий переход от полутьмы к яркому свету заставил меня закрыть глаза.
– Опять я чего-то накосячил! Проклятье, как меня это уже заебало! – выругался я в сердцах.
– Что означает «заебало», дядя? – спросил меня тоненький голосок.
– Уело. Достало. Надоело в высшей степени, – по инерции ответил я. После чего открыл глаза.
Тёплый ветерок ласково трепал футболку. Цепь гор на горизонте курилась дымом из нескольких действующих вулканов. Я стоял на скалистом плато. Перистые облака парили в недосягаемой высоте, внизу же раскинулась холмистая, заросшая джунглями долина. На глаза попадались десятки летающих там и сям драконов. Причём драконы эти были какие-то… странные. Изображения этих чешуйчатых тварей на кантерлотских гобеленах вполне подходили под определение того, что у нас, у людей, принято считать драконом. Эти же здорово смахивали на птеродактилей увеличенной зубастостью, когтистостью и перепончатостью крыльев.
– Кхм!
Я опустил глаза.
Передо мной в круглой песочнице сидел крохотный красный дракончик с половинкой яичной скорлупы на голове. Дракончик лопаткой рисовал на песке фигурку аликорна, почему-то с тремя рогами.
«Вот блядь, научил кроху ругаться! Молодец, Анон, возьми с полки пирожок!» – пронеслась у меня досадная мысль. Чтобы скрыть стыд, я спросил первое пришедшее в голову:
– Эмм… Как тебя зовут, малыш?
– Агамемнон, – важно ответила кроха. – И я не малыш! Я — древнейший дракон из живущих! Торч ещё из яйца не вылупился, когда я уже обрёл мудрость.
Я смерил дракончика взглядом и снисходительно улыбнулся.
– Мой сон! – насупился дракончик. – Как хочу, так и снюсь!
Я начал догадываться.
– Так это я в твой сон попал? Это ты спишь в той пещере? Ну, знаешь, под заброшенными шахтами с вагонетками? Я, кажись, в неё влетел случайно.
– Угу, – хмуро ответил Агамемнон. – И теперь, похоже, мне придётся искать новую. Не люблю, когда мешают спать. Мне из-за этого с лёжки в Северных горах пришлось уйти.
Я смутился.
– Ты не волнуйся, я сейчас уйду (если придумаю, как — пронеслась мимолётная мысль). Хочу только задать маленький вопросик… Так, для проформы… Если ты такой древний и мудрый, то, может, ты знаешь, что такое «Великое Откровение»?
Дракончик почесал лопаткой гребень на загривке.
– Я не люблю Откровение! Оно пожирает всех, до кого может дотянуться. Я подобрался близко к Чёрному Экрану и видел. Я видел, как оно пожирало грифонов, пони, минотавров. Даже драконов пожирало. Нет, я не люблю Откровение, – отрицательно помотал головой дракончик для вящей убедительности.
– Что за «Чёрный Экран»? – продолжил допытываться я.
Дракончик насупился.
– Ты бы представился, дядя, прежде чем вопросы задавать. Кто ты и откуда? Я таких чудовищ, как ты, отродясь не видывал. А уж повидал я столько, сколько тебе за десять тысяч лет не приснится.
Я хлопнул себя ладонью по лбу.
– Ой, извини! Я — Анонимус. Прилетел из далёких краёв по приглашению принцессы Селестии.
Кроха насупилась ещё больше.
– А-а-а, так ты из по-о-они-и-и… – разочарованно протянул дракончик и стал лупить лопаткой рисунок аликорна. – Я не люблю пони! Они постоянно мешают спать! Они меня… это… заебали! Посмотри, что они сделали из моего родового гнезда!
Пейзаж вокруг нас пришёл в движение, как будто кто-то поставил время на ускоренную перемотку. Солнце и луна слились в яркие полосы на небе, на равнине под нами зарождались, меняли течение и высыхали реки и ручьи, вырастали и исчезали леса, горы сглаживали очертания и становились ниже. Вершина скалы, на которой находились мы, тоже менялась. Края каменной площадки сужались, постепенно приближаясь к нам. Острые края скальных выступов сглаживались и таяли, как кубик сахара в чае.
Когда калейдоскоп времени остановился, я по-прежнему стоял в песочнице на вершине скалы. Холмистая долина вокруг скалы пестрила городами и посёлками, соединёнными сетью дорог. По дорогам двигались тележки и фургончики с земнопони в упряжках. Небеса рассекали пегасы в сотнях направлений. Три дирижабля неторопливо плыли один за другим небесным караваном.
А прямо подо мной, на выступе той же скалы, на которой стоял я, раскинулся Кантерлот…
– ТЕПЕРЬ ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО НЕ МОГУ ЛЮБИТЬ Я ТЕХ, КТО СРЫЛ ГНЕЗДО МОЁ ПОЧТИ ДО ОСНОВАНИЯ? – громыхнуло у меня в ухе. Я аж подпрыгнул.
За мной на крохотном каменном пятачке — всего, что осталось от каменного плато — стоял огромный пурпурный дракон. Из его ноздрей вырывались языки пламени.
– И ТЫ ЖЕЛАЕШЬ, ЧТОБ ОТКРЫЛ ТЕБЕ Я ТАЙНУ ЧЁРНОГО ЭКРАНА? ТЕБЕ, ПРИЯТЕЛЮ НАДОЕДЛИВЫХ ПОНИ? ПРИЯТЕЛЮ ГНУСНОЙ ПРОВОЗВЕСТНИЦЫ СОЛНЦА?
Я незаметно стрелял глазами вправо-влево в поиске путей к отступлению. Неа, мы стояли на небольшой каменной площадке, на которой кроме нас и песочницы, больше не было ничего.
– БОЛЬШЕ ТВОЕЙ НАГЛОСТИ ТОЛЬКО ТВОЯ ГЛУПОСТЬ, АНОНИМУС! ТОЛЬКО ПОЛНЫЙ ГЛУПЕЦ МОГ ЗАЯВИТЬСЯ В МОЙ СОН С ТАКИМИ ВОПРОСАМИ ОТ ТАКИХ ПРИЯТЕЛЕЙ! ЗНАЙ ЖЕ, ЧТО МНЕ НЕВЕДОМ СЕКРЕТ ЧЁРНОГО ЭКРАНА! И Я ПОКЛЯЛСЯ, ЧТО НЕ УМРУ, ПОКА НЕ ВЫЯСНЮ ЕГО! ТЕБЕ ЖЕ ПРЕДСТОИТ ОБРАТНОЕ!
Агамемнон распахнул пасть. Мне открылся двойной частокол зубов, завершающийся ярким факелом магического огня в глубине глотки. Миг — и пламя ринулось ко мне испепеляющей струёй.
Я закрыл лицо руками и выбрал единственный способ выиграть несколько секунд жизни — спрыгнул со скалы вниз, к Кантерлоту.
Вместо ожидаемого свиста в ушах и ветра в лицо, я почувствовал сильный рывок за шиворот и услышал звук захлопывающейся двери.
Чуть раздвинув пальцы, я взглянул на обстановку — и тут же снова сжал их что есть мочи. Надо мной стояла разъярённая Луна.
– НЕУЖЕЛИ ТАК ТРУДНО В ТОЧНОСТИ ПОВТОРЯТЬ ЗА НАМИ, КАК МЫ И ПРОСИЛИ?!! НЕУЖЕЛИ ТАК ТРУДНО ОТКРЫВАТЬ ДВЕРЬ В СНОВИДЕНИЕ НА СЕБЯ, А НЕ ОТ СЕБЯ?!! НЕУЖЕЛИ ТАК ТРУДНО НЕ ПРОВАЛИВАТЬСЯ В ЧУЖИЕ СНЫ? ПРОСНИСЬ АГАМЕМНОН — И БУДУЩЕЕ ВСЕГО КАНТЕРЛОТА БЫЛО БЫ ПОД ВОПРОСОМ!
Я был так ошеломлён тем, что на меня весь день орут и пытаются убить, что молча заткнул уши и свернулся в позу эмбриона. Это произвело впечатление на ночную принцессу. Постояв надо мной немного, она продолжила уже нормальным тоном.
– Воистину, пристрастия Сестры Нас беспокоят. У тебя удивительная способность попадать в неприятности и вовлекать в них других. По сравнению с тобой, другой питомец Сестры — Филомена — просто кладезь мудрости. Хотя этот феникс даже не умеет говорить.
Постояв ещё немного и не добившись от меня ни звука, Луна вздохнула.
– Следуй за Нами, примат! Нам нужно вернуть тебя Сестре.
