FallOut Equestria: Pawns

Пролог.

-Не верьте смотрителю! Каждая его речь ложь, вы должны это понять! — проходящие мимо пони обходили испещрённого шрамами седого старика с транспарантом стороной, а родители закрывали уши жеребятам и старались находиться подальше от безумного старика — Зелёные такие же, как мы, как вы не поймёте, стоит только…

-Дедушка Софт, ты опять пугаешь пони своими байками про дружбу и единение — Прервал его охранник — извини, но тебе придётся пройти со мной… уже тринадцатый раз на этой неделе — с этими словами крупный земнопони взял под ногу отбрыкивающегося старика и как обычно повёл в сторону так знакомой старику службы лояльности стойла.

Всю дорогу старик не унимался и выкрикивал проклятья в сторону «смотрителя и его прихвостней, которые губят невинные жизни вместо мирного сосуществования», и успокоился только тогда, когда подошедший единорог легонько приложил его шокером, за что тот получил яростный взгляд от своего напарника.

-Дедуля, почему ты всё не уймёшься — голос земнопони был мягок в нём не было угрозы или насмешки — ты знаешь, что собой представляют эти… зелёные — последнее слово земнопони выплюнул с ненавистью.
На что обессиленный старик посмотрел на внука с печалью и красными от надвигающихся слёз глазами.
Комната службы лояльности стойла выглядела на фоне узких коридоров и компактных комнат стойла ещё более угнетающей, а обстановка ещё зловещее. Из-за отсутствия освещения в комнате можно было различить только железный стойл-тековский стол, вваренный в пол и металлический стул на который посадили старика, и пристегнули ноги к ножкам и подлокотникам стула. Неразличимый до этого момента тёмный силуэт в углу одобрительно кивнул. Двое охранников начали выходить из комнаты, земнопони бросил ещё один взгляд на старика и вышел вслед за напарником.

—Итак мистер Софт, вы опять нарушили основное правило смотрителя — обволакивающим голосом произнесла тень — пропагандирование зелёных, сочувствие зелёным, все эти пылкие речи из разряда: зелёные такие же, как мы, давайте дружить с зелёными, давайте забудем, что натворили зелёные, зелёные, зелёные. ЗЕЛЁНЫЕ! — тень сорвалась на крик и громко ударила копытами по металлическому столу, но сразу вернула своему голосу прежний тон — это далеко не первый раз мистер Софт, всё начиналось довольно приемлемо, но уже перешло всякие границы…

-Дай мне таблеток, которыми тебе приказали меня нашпиговывать, чтобы я мыслил «правильно», я пообещаю их пить и на этом, как обычно, разойдёмся — по-видимому, на старика эта сцена не воздействовала должным образом.

-Мистер Софт, на месте смотрителя я бы уже давно отдала приказ на вашу ликвидацию.

-Как жаль что ты не смотритель — на лице старика появилась улыбка — время идёт, а ещё стольким нужно открыть глаза на реальное положение вещей.

-Не торопись Софт, на месте смотрителя я бы уже давно отдала приказ, но почему-то необходимость этого действия до него дошла только сейчас — тень включила подвешенную над столом лампу и осветила пространство вокруг стола. Теперь стало возможным разглядеть кобылу серой масти с бледно-голубой гривой и шрамом через левый глаз. Все стены комнаты украшали пёстрые агитационные плакаты, наклеенные кое-как тем самым приковывая ещё большее внимание, на которых были изображены пони в стойлтековских комбинезонах с красными вставками улыбающиеся образу пони в ореоле красного света, как нетрудно догадаться смотрителю. Надписи на них гласили: «Смотрителю как себе доверяй, маяк во тьме не теряй». Плакаты с улыбающимися жеребятами в комбинезонах тех же цветов с надписью: «Уважение и патриотизм воспитываются смолоду». Были и плакаты, на которых были изображены пони в комбинезонах с зелёными вставками, но от них веяло опасностью, все они щурились, имели неестественные клыки, а надписи под изображениями гласили «Предателю не верь, лютый он как зверь» или «Пони пони враг, если он зебрам рад!». Но взгляд старика приковал лист на столе с выведенными на нём ротописным подчерком словами, «Приказ на ликвидацию» гласило название документа, а в правом нижнем углу красовалась закорючка подписи смотрителя.

-Сколько я просила разрешение на тебя, Софт, а тут даже целый приказ! Ты действительно привлёк к себе внимание, разве ты не этого хотел? — на этот раз улыбка блистала на лице особистки.

-Я готов умереть за идею дружбы и мира — на лбу старика проступил холодный пот, однако, самообладания он не потерял.

-Как и все мы, Софт, как и все в этом стойле. Не беспокойся, у тебя будет возможность провести анализ своих поступков в камере — нажав на кнопку интеркома, особистка вызвала охранников, а затем обернулась к старику.

-Но не считай меня последней сволочью, Софт, я прослежу, чтобы в промежутке между гнетущим одиночеством и смертью у тебя было время… на свидание с родственниками. Уведите! — рявкнула она вошедшим в комнату вооруженным дубинками охранникам.

Второй раз за день старика схватили за ноги и поволокли по узким коридорам стойла. Его потащили на нижние уровни, куда запрещено спускаться рядовым обитателям. Просторная камера, явно рассчитанная не на одного заключённого, металлические нары, освещающиеся единственной лампой.

Старика оставили наедине с собой и своими тяжелыми мыслями. И если за годы отчуждения старик привык к одиночеству, то от тяжелых мыслей лекарства не было. Спустя какое-то время на ЛУМе старика вспыхнули три красные метки в сопровождении одной зелёной. Первыми вошли его сын со своей женой, за ними шла их младшая дочь, а последним в камеру вошёл земнопони охранник по совместительству являющийся внуком Софта, он единственный отображался на ЛУМе зелёной меткой. Они сели на нару напротив старика. Загробную тишину в камере нарушил вопрос маленькой ещё не получившей своей кьютимарки кобылки:
-Дедушка плохой он не слушает смотрителя и его теперь накажут?

-Да, Ред Роус, он плохо себя вёл и теперь…

-Как ты мог?! — отец семейства больше не мог сдерживать злость — Тебя же считали чёртовым героем! Предатель! Даже после того, как я отрёкся от тебя моя семья вечно будет в тени твоего позора, за что ты так со мной?

-Послушай, сын…

-Не смей называть меня так!

-…Они такие же пони, как и мы они так же страдают от этой глупой войны, и если только немного переступить через свою гордыню и пойти к ним навстречу, то…

-Хватит рассказывать свои байки, однажды мы попытались пойти им навстречу, это чуть не погубило всех нас, ты что забыл?!

-Это было давно, уже сменилось несколько поколений, и не факт…

-Меня не интересуют твои догадки, я не поддамся на твои провокации, Софт. Пойдём, Лилия, забирай дочку я больше не хочу находиться рядом с этим пони, лучше бы я никогда его не знал — почти выйдя из камеры он остановился, посмотрел на старика яростным взглядом, но красными от подступающих слёз глазами еле слышно сквозь зубы произнёс — ты был героем красных, моим героем, а потом снюхался с этими зелёными. Трудно было предположить, что всё закончиться по-другому.

Затем, обращаясь уже к сыну сказал:
-Хеави, пойдём!

-Я ненадолго останусь, хочу сказать пару недосказанных.

Как только красные метки исчезли с экранов ЛУМа, охранник обратился к старику:
-Дедушка, ты действительно считаешь, что мы или зелёные смогут так просто забыть столетие ненависти и конфликтов?

-Пони по натуре своей добры, им только нужно дать шанс. Если бы смотритель и его прихвостни, которых он назначил на главенствующие посты, то мы давно бы уже жили в мире.

-А те смотрители, которые были до него?

-Все они наступали на одни и те же грабли, предпочитая слепую ярость рассудительности.

-Но как же та стычка, которая чуть не привела к гибели стойла, когда мы предложили мир, а зелёные, воспользовавшись нашей наивностью, отправили диверсантов на кристальный уровень и саботировали работу кристаллов жизнеобеспеченья? И если бы не профессионализм и самопожертвование наших ремонтников, то погибло бы всё стойло!

-Наивный внучек, то чему учат вас в школе не следует считать за аксиому, это было не в твоё поколение и даже не в моё. Я сомневаюсь, что этот инцидент вообще имел место быть, это лишь предлог продолжать конфликт, смотрителю это на копыто, но я не знаю зачем.

-То есть ты хочешь сказать, что хорошие пони гибнут просто по чьей-то прихоти? Я отказываюсь верить в то, что смотритель настолько безрассуден, он делает много хорошего для своих подопечных!

-Что? Подписывает бумажки? За него всё делают другие пони, а он лишь пожинает лавры. Но при этом в его силах остановить конфликт. Я понимаю, что это звучит как бред, как какая-то теория заговора, а я выгляжу абсолютно безумным стариком, но есть пони, которые мыслят также, как и я. Они несогласны, но им не хватает решимости заявить об этом.

-И тут на сцену выходишь ты…

-Я буду примером всем тем, кто решит быть не согласным с мнением смотрителя. Движение за объединение год за годом набирает силы, и чтобы удержать свой круп на посту смотрителя этот мулий сын устроит, какую ни будь изощрённую показательную казнь.

-Но зачем тебе нужно было действовать в «открытую», а не, допустим, в тайне собирать единомышленников, если ты знал об исходе?

-Когда меня казнят, расстреляют или повесят, не важно, это будет шагом к революции, это вызовет волну, которая перерастёт в цунами и раскроет глаза тем, кто слепо следует за смотрителем. Как я уже говорил в стойле среди красных много моих единомышленников и им лишь нужно дать толчок. Я уверен, что и среди зелёных есть те, кто хочет положить конец конфликту. И если в жертву нужно будет отдать мою жизнь, я это сделаю.
Дверь камеры распахнулась.

-Как мило, дед и внук, вместе, счастливая семейка, вам бы только в руки по Спракл-Коле и хоть сейчас фотографируй на рекламный плакат, и обязательно слоган, какой ни будь типа: «Спаркл- кола на все поколения».
Оба жеребца уставились на вошедшего единорога в парадной форме охранника, и шокером в кобуре на правой передней ноге.

— Мистер Софт, пройдёмте со мной к месту вашей казни — не сводя глаз со старика единорог обратился к молодому земнопони — Сиди-сиди, я его сам отведу, Хеави, тебе дали отгул. Но за процессом будешь наблюдать со всеми остальными. Да-да, никаких ВИП мест для охранников сегодня — единорог произносил эти слова чрезмерно наигранно печальным тоном, а потом расплылся лучезарной улыбке.

С этими словами единорог нацепил накопытники на старика.

-Я не собираюсь убегать.

-Во-первых я знаю, а во-вторых даже если бы и собирался, бежать тебе некуда, разве что… упс, хи-хи, чуть не проговорился — единорог всё с той же улыбкой бросил взгляд на своего напарника ища одобрение и готовясь услышать ехидный комментарий в свою поддержку как это обычно и происходит в их совместных патрулях, но в ту же секунду улыбка его сошла на нет, а светло фиолетовая шкура обесцветилась абсолютно, напарник сверлил его взглядом, а скулы дрожали от напряжения, и дураку будет понятно, что земнопони всеми силами пытается преодолеть желание переломить перешедшему черту единорогу рог и засунуть в… в общем, единорогу предстояло несколько опасных для жизни совместных патрулей.

-Долго вы ещё будете здесь прохлаждаться, и заставлять смотрителя ждать? Отведи его в атриум! Живо! —проорала командным тоном особистка, и единорог незамедлительно поспешил исполнить, взяв в телекинетический захват надетые на старика наручники.

-А ты успокойся и иди к остальным, они уже собрались в атриуме и ждут только нашего «героя» — обратилась особистка к Хеави.

-Что вы с ним сделаете?

-Лично я? Ничего… в любом случае не хочу портить сюрприз.

Старика втащили в просторный атриум, хотя от количества собравшихся пони таковым он не казался. Охране пришлось основательно прокладывать проход для подконвойного. Пони, которых старик знал всю жизнь проклинали его как предателя. Особо бойкие материли его по чём свет стоит и норовили ударить старика. Хеави протиснулся в атриум и встал среди толпы недалеко от входа.

Старика загнали на подиум, и перед всей толпой собравшихся, пип-бак техник снял с его ноги аркано-технологическое устройство, толпа начала выкрикивать одобрения пип-бак технику. Без этого устройства Софт больше не считался гражданином стойла. Какие-то подростки начали бросать в него пустые консервные банки откуда-то со второго уровня атриума. Охране пришлось вмешаться, но те уже скрылись в толпе. Весь атриум заполнил шум ругани и проклятий, каждый пони сочился ненавистью, дай им возможность они бы избили старика, униженного, втоптанного в грязь, теми с кем он прожил всю жизнь, теми ради кого он этой жизнью рисковал, кого знал в морду и по имени. Но были среди толпы и те, кто смотрел на старика с сочувствием и жалостью, но их было во множество раз меньше по сравнению с толпой свирепствующих.
К помосту в сопровождении своей свиты подошёл единорог, со шкурой цвета хаки и серебряного цвета коротко остриженной гривой, в шинели полковника с трёх яблочной нашивкой, одетой поверх красно-желто-синего комбинезона стойла. Гомон в атриуме сошёл на нет.

-Граждане стойла — обратился он к собравшимся пони — более века назад, лучшие пони Эквестрии, истинные патриоты, были избраны для сохранения рода пони, они не были расистами или фанатиками, но истинно любили свою родину. Когда над Эквестрией сгустилась тень, именно они были в первых рядах обороны, именно они закалённые в боях, те в ком не осталось сомнений, достойно отстаивали честь Эквестрии и прикрывали грудью беззащитных соотечественников. Они потом и кровью заслужили место в этом стойле. Для меня честь, и я уверен, что и для вас, быть потомком этих героев — в толпе раздались одобрительные крики и топот — Но, нам — потомкам орденоносцев и ветеранов многих боёв приходится делить стойло, с выродками, теми, кто предал! Предал самое ценное, что у них когда-либо было. В наше стойло были заселены предатели! Те, кто отвернулся от принцесс и Эквестрии, и снюхался с зебрами! — в толпе начали кричать проклятья в адрес зелёных, обрушили поток ругани, но ор прекратился, когда смотритель, подняв копыто, продолжил — им дали второй шанс, каждый пони должен получить второй шанс. По плану стойл-тек они должны были перенять наше чувство патриотизма и веры в Эквестрию, они получили свой заветный шанс исправить грехи, пойти по правильному пути. Но их гордыня стала их проклятьем. Когда мы подали им копыто помощи, они воткнули нам нож в спину и чуть не уничтожили всё стойло! Они отказались от нашей помощи! Они отказались от мира! В тот чёрный день погибло очень много хороших пони — пони в атриуме склонили головы в знак почёта перед усопшими — И я не позволю, чтобы этот инцидент был забыт, как и забыты все те, кто в течение более сотни лет отдавали жизни ради нашей с вами безопасности! И я тем более не позволю чтобы такие как Софт Лайн подрывали дух и пропагандировали объединиться с этими зебролюбами, только для того, чтобы опять получить нож в спину! — смотритель повернулся к старику — Софт Лайн, когда-то ты был героем, показавшим доблесть на поле боя. Ты был гордостью стойла, под стать нашим великим предкам и посмотри до чего ты опустился, разделяя взгляды зелёных — униженный старик стоял с опущенным в пол взглядом — Софт Лайн, вы признаны виновным в пропаганде, шпионаже, саботаже и передаче стратегической информации зелёным. У вас есть последние слова или просьба?

Старик поднял глаза на толпу, видя в их глазах слепую ярость, он искал глаза своего внука, но из-за испорченного старостью зрения он не смог разглядеть их в толпе:
— Мы должны простить друг друга, только так мы сможем выжить.

-Если это всё… — смотритель кивнул охране, и они под конвоем потащили старика к усиленной гидравлической двери. Стоявшая с краю атриума особистка произвела манипуляции с терминалом и покрывающие левую сторону атриума листы брони обнажили пуленепробиваемые окна и толпе пони открылся вид в зал, на фоне которого атриум казался крохотным предбанником.

Но первое что бросилось в глаза, это не размеры зала, а его содержимое. Друг напротив друга были возведены металлические укрепления, с пулемётными гнёздами, амбразурами, было явно видно, что армированные листы брони были сварены в копытную или магией и были залатаны множество раз. А в середине зала были мёртвые пони, груды костей и плоти, самые древние выбеленные и растрескавшиеся в пыль кости вперемешку со свежими раскуроченными телами бойцов, никто не убирал тела, да и не было такой возможности, об этом явно говорили трупы пони в желтых касках с розовыми бабочками, лежавших на расстоянии, с которого их можно было достать очередью из пулемёта.

Эта картина явно произвела тот эффект, на который рассчитывал смотритель. Ненависть в атриуме можно было даже потрогать.

— Софт Лайн, по закону нашего стойла за твои преступления тебя должны были расстрелять, но если ты так веришь во всепрощение, если ты готов принять зелёных, и ты готов дать им шанс, то и я не вправе лишать тебя второго шанса. Иди к ним, и если они примут тебя, то так тому и быть — на этих словах усиленная гидравлическая дверь в зал с диким шипением открылась.
Толпа пони прильнула к окнам, когда старик вышел за пределы атриума в зал, а дверь за ним закрылась.

-О па, смертник!
-Фига се!

-Ахуеть! Куда он вообще?!

-Это же тот герой, который стал психом.

Софт шел через укреплённый возле гидравлической двери лагерь красных, не обращая внимания на реплики солдат, они явно были ошарашены происходящим, но покидать укрепления, чтобы спасти сумасшедшего старика, с возможностью получить пулю от вражеского снайпера не рисковали.
-Старик, ты куда? Да что в стойле твориться?

-А ну-ка заткнулись и уткнулись по амбразурам! — рявкнула сержант.

Софт неспешным шагом шел по открытому пространству, спотыкаясь об останки бойцов. Он дошёл до половины зала, там, где трупов было особенно много, были среди них и останки тех, кого он убивал сам лично. Воздух был пропитан аммиаком от разлагающихся тел. Он поднял одно копыто в знаке приветствия в сторону укреплений зелёных и побрел дальше. Кости хрустели под его копытами, сердце бешено стучало, если не пуля, то точно инфаркт прикончит старика. Он делал шаг за шагом, но выстрелов всё не было, похоже, вид безоружного старика подействовал на зелёных точно так же, как и на его собственных «соотечественников». Он дошёл до укрепления зелёных достаточно близко, чтобы можно было докричаться.

Громкий выстрел, эхом прокатился по всему залу, секундой спустя застрочил пулемёт, короткая очередь прошила незащищённую грудь старика. Пошатываясь, он оглянулся назад. Если бы он мог разглядеть лица тех, кто смотрит на него по ту сторону бронированных окон, то что бы он увидел? Сочувствие? Удовлетворение? В любом случае смотритель получил то чего он хотел, зрение старика помутилось, боль прошла и мир погрузился во тьму.
-Вот видите! — пони в атриуме отстранились от окна, которое начало закрываться листом брони, и обернулись на смотрителя — убить безоружного старика для них плёвое дело, в них ничего святого, и мы будем, бороться! За нас! За наши будущие поколения! За справедливость! За Эквестрию!
-За мир во всём мире! — с насмешкой из толпы выкрикнул жеребчик подросток. Наверное, он надеялся на то, что в толпе не смогут определить, кто это выкрикнул, но смотритель проницательно посмотрел ему прямо в глаза, и улыбка исчезла с его лица, а сам он вжал голову в плечи.

-И ради него, сынок… и ради него тоже! Я знаю, что некоторые из вас хотели бы, найти компромисс и жить с зелёными в мире! Но сегодняшний случай доказал невозможность этого выхода. Эта война длится уже более века, и я знаю, что ни зелёные и уж тем более не мы не пойдём на уступки. Это война! А война никогда не меняется!

-Тогда должны измениться пони — бесслышно добавил Хеави и побрёл из переполненного атриума.