Иногда вещи не то, чем кажутся

Садоводство

Утром, проводив Пич Блоссом в школу, Персика показала Хэйбеасу, где ему предстоит работать. Среднего размера площадь между домом и персиковым садом, огороженная воткнутыми в землю колышками. Лёгкий осенний ветерок пронёсся сквозь желтеющую листву, пошуршав ими.

Аккуратно опустив плуг, свисавший на верёвках, на землю, Персика дотащила его до чейнджлинга. Тот осмотрел металлическую конструкцию поближе — кое-где покрытую ржавчиной, но в целом вполне себе пригодную для работы.

— Выглядит... тяжёлым. — произнёс он и без того очевидную вещь спустя минуту.

— Вот только не говори, что передумал. — Персика фыркнула и ухмыльнулась.

— Нет, ни в коем случае. — заявил Хэйбеас, улыбнувшись в ответ. — Просто на потолке он казался куда меньше.

Сказав это, он подошёл к инструменту, а Персика, всё ещё ухмыляясь, запрягла его. Подправив несколько ремешков и осмотрев плуг в последний раз, Персика решила, что всё в порядке.

Не дожидаясь приказа, Хэйбеас начал идти по намеченному пути.

— Ну как? — спросил он спустя несколько минут пыхтения и кряхтения.

— Пока что неплохо. — ответила Персика, осмотрев вспаханную землю, что тянулась следом за чейнджлингом. — Сможешь продолжить в том же темпе, пока я другими делами займусь?

— Уверен на все сто! — заявил Хэйбеас, остановившись отдышаться, перед тем как с новыми силами продолжить работу. Оставив его, Персика пошла собирать персики с деревьев в саду, заодно проверяя листву на предмет вредителей, что могли прятаться там. Затем она занялась поливкой сада поменьше и поближе к дому, после чего начала убираться дома.

Прошло четыре часа, и работа Хэйбеаса подходила к концу. Он прошёлся по территории не один раз, разрыхлив её как следует для посадки семян. Оставив плуг неподалёку от вспаханного поля, чейнджлинг радостной рысцой подошёл к мешкам с различными семенами, что оставила тут Персика, и приступил к засеиванию.

Преисполненный счастья, он аккуратно клал в землю семена фруктов и овощей, при этом заботливо расставляя пластиковые таблички у лунок, чтобы можно было понять, что где находится. Горох, репа, помидоры, капуста, кабачки, морковь, салат, картошка, брокколи, прочая зелень — всему нашлось место на новом огороде. Кое-где почва осталась нетронутой, но чейнджлинг это тут же исправлял мотыгой, что левитировал подле себя. Закончив поливом будущего урожая из лейки, которую Персика так же оставила, Хэйбеас платком смахнул грязь с копыт и прогарцевал к границе поля, где его уже ждала сама кобылица.

— А это всё успеет вырасти до зимы? — спросил он весёлым, но в то же аремя уставшим тоном.

— Да, с нужным удобрением. — ответила Персика, тихо вздохнув. Возникла небольшая пауза. Пони с чейнджлингом смотрели на широкое покрывало поля, освещаемое золотистыми лучами солнца с голубого неба, с восхищением и надеждой. Тишина продлилась бы и дольше, если бы Персика не решилась её нарушить.

— Хэйбеас, — произнесла она с мягкостью в голосе сродни мягкостью почвы, что расстилалась перед ними.

— Да? — спросил Хэйбеас, посмотрев с теми же чувствами на неё. — Что такое?

— Спасибо. — Персика искренне улыбнулась. — Спасибо за то, что делаешь для меня.

Как только эти слова донеслись до ушей чейнджлинга, он чуть было не запрыгал от радости, но вовремя сдержался. Вместо этого, он хихикнул и так же спокойно ответил ей:

— Не за что, мисс Персика.

— Я... Я пыталась помочь тебе! — всхлипывая, Персика взмолилась существу, что пряталось в тумане темноты перед ней. Лишь малый островок земли, на котором стояла пони, не был им покрыт. — Я пыталась! Пыталась! Прошу, поверь!

— И не смогла! — ядовито выпалил голос из тени. — Не смогла, и теперь я гнию тут, в земле! По твоей милости, мои единственные друзья — черви, копошащиеся в моём трупе!

— М-мне жаль! Мне правда жаль!

— Лгунья! — воскликнул голос, в котором нарастала злоба и ненависть.

Персике ничего не оставалось делать, кроме как слушать эти слова, в то время как вина и ужас заполняли её душу.

— Но так и есть! Я прошу лишь прощения! Только и всего!

— Никогда! — рявкнуло оно в ответ, наконец выходя из тени. Пелена тьмы скрывала уродливый, разлагающийся смертельно-бледный труп, шатающейся походкой приближающийся к Персике. Сердце замерло в её груди, но она не смогла сделать даже шаг в сторону. — Я никогда тебя не прощу.

Охваченная агонией, пони попыталась хотя бы повернуть голову, чтобы чудовище пропало из вида, но оно заметило эти потуги.

— Смотри на меня! — потребовало оно жёстким голосом, идущим из мордочки, плоть на которой черви проели до белоснежной кости. Пустые глазницы были направлены на кобылу. — Смотри на меня! На то, что ты со мной сделала!

— Это не моя вина! — воскликнула она. Комок застрял в её горле, а слёзы сами собой побежали ручьём по её щёкам. — Я не в-виновата... Ты ведь знаешь...

— О, ещё как виновата... — прорычав, тварь прыгнула вперёд, с лёгкостью повалив Персику на землю резким ударом того, что осталось от правого копыта, оставив красный, кровоточащий шрам.

— П-п-пожалуйста! П-прекрати, умоляю!-- с отчаянием выкрикнула Персика, неспособная шевельнуться от паралича, сковавшего её, в то время как чудовище подкрадывалось к ней. Оставшись глухим к её мольбам, оно опустило голову, поместив то, что раньше было ртом, рядом с ухом пони.

— Ты не заслуживаешь жить! Ты не заслуживаешь растить ту кобылку, что зовёшь дочерью! Ты позволила той твари сделать это со мной! Ты убила меня! Ты! Ты! Ты! Ты! — кричало существо, снова и снова. Под аккомпанимент этой адской какофонии оно с дикостью раздирало тело Персики, впиваясь зубами в её горло.

Персика проснулась, жадно глотая воздух. Жар от ощущения пролитой крови быстро спал в ночной прохладе. Большие капли пота стекали с её лба прямо на белый матрас. Красно-синее покрывало было скомкано в ногах кровати от ворочаний кобылы.

Проведя копытами по взъерошенной гриве, пони шумно вздохнула и потихоньку успокоилась. Посмотрев на часы, она увидела, что было немногим больше одиннадцати. Как и всегда, столь необходимый ей сон был прерван кошмаорм, преследующим её словно проклятие. Разминаясь, она постепенно привела мысли в порядок, после чего вышла из комнаты. Пройдя на цыпочках мимо комнаты дочери, она бесшумным ветерком проскользнула вниз по лестнице в зал.

Там стояли бок о бок две стеклянные витрины, в каждой из которых находилось по комплекту брони, надетых на металлические манекены в форме пони. Подойдя к правой витрине, Персика потянула за ручку и открыла её. С задумчивостью на лице она посмотрела на броню, будто в ней находилось живое существо.

— Эй, Чантилли. — пробормотала кобыла, грустно улыбнувшись и нежно поглаживая шлем. — Вот и снова настало время, да?

Доспехи не ответили, впрочем, как и всегда. Ещё раз усмехнувшись, Персика помотала головой, прогоняя сентиментальную дурашливость, сняла со стойки шлем и надела на себя. Вскоре на её мускулистом теле оказался и весь остальной комплект, и тогда Персика направилась к стойке с оружием. Потратив несколько минут на то, чтобы рассмотреть копьё, вспомнив, как когда-то она носила его с честью и гордостью, она взяла его в копыта.

В полном обмундировании, он тихонько, словно мышка, покинула дом. Невидимым и не слышимым фантомом она прошла через парадную дверь, и мимо амбара направилась за территорию своего участка. Воительница старалась не шуметь, чтобы не разбудить спящего чейнджлинга, потому ступала очень осторожно. Спустя несколько минут, когда опасность быть услышанной миновала, Персика ускорила шаг.

Однако, сама того не ведая, она всё же разбудила его.

Лязг металла, что исходил снаружи амбара, может был и тихим, но не настолько, чтобы не потревожить сон Хэйбеаса, что мирно посапывал на подстилке из сена. Облизнув губы, он очнулся, с усилием раскрывая бирюзовые глаза. Когда же он поднялся на три свои здоровые ноги, шум прекратился, но чейнджлинг всё же хотел узнать, что именно его разбудило.

Он дохромал до окна амбара — того, что выходило на сторону, откуда предположительно доносился звук, — и выглянул как раз вовремя для того, чтобы уловить, как силуэт, напоминающий пони в полноей боевой броне, мерно удалялся в тень, бросаемую кроной дерева под лунным светом.

— Святая Кризалис! — подумал он. Этот силуэт казался до боли знакомым, а вскоре чейнджлинг понял, кто скрывается за ним. — Что ты делаешь, Персика?

Он тут же направился к широким воротам амбара и протиснулся меж их створок. Прищурившись, он посмотрел на дорогу, но кобыла уже скрылась из виду. Любопытство взяло над ним верх. Он понимал, что если поторопится, то сможет догнать её и выяснить, что она делает в столь поздний час.

Всей душой надеясь на то, что это не доставит ему ещё больше неприятностей, Хэйбеас пошёл по свежему следу так быстро, как только позволяло его покалечанное тело.