Чёрная метель
II
И да, заметили, что кое-что в шапке поменялось? Нет? А там поменялось. По мере того, как в сюжет будут входить пони, на этот самый сюжет серьёзно влияющие, я буду добавлять их в шапку.
|||КОНЕЦ ВСТУПИТЕЛЬНОГО СЛОВА|||
Уотер Фол взглянул своими подслеповатыми глазами на афишу. Ему было уже под семьдесят, и всё, что у него осталось – неплохая пенсия, пока что острый ум и хитрая улыбка старика, который уже смирился с несовершенством этого мира и научился принимать его, спокойно созерцая и помогая советом, когда в этом возникает необходимость. Здоровье и силы же давно его покинули. Даже ярко-оранжевая шерсть самую малость потускнела, превратив красавчика, на которого вешалась половина кобыл из приморского городка в просто симпатичного дедулю. Оранжевый земнопони с кьютимаркой в форме деревянного ящика попросил свою внучку:
— Орэндж, подай мне, пожалуйста, очки.
По дому пролетел маленький оранжевый ураган. Оранжевая пегаска с оранжевыми глазами, красной пополам со светло-оранжевым гривой, торчащей вверх, и кьютимаркой в виде апельсина заметалась по комнате, пытаясь отыскать очки. Казалось бы, не миновать разбитой мебели, но Орэндж была очень ловкой летуньей. Поэтому она подала деду очки, ничего не задев и не разбив. Тот только улыбнулся мягкой, ласковой улыбкой, нацепил очки, и прочёл надпись на принесённой внучкой афише:
— «Прибрежный тур Великой и могучей Трикси». Надо же. Ты была там вчера с тётей Содой?
— Ага. Её магия такая сильная и могущественная!
— Орэндж, ты же знаешь, что она не совсем настоящая волшебница?
— Тогда почему всем понравилось?! – Возразила маленькая пегаска.
— Это немножко другая магия. О, я смотрю, ты и автограф взяла.
В углу афиши действительно красовалась роспись. Красивая завитушка, где были завязаны в причудливый узор буквы «т», «л» и «м».
— Ага. – Орэндж начала сходу делиться впечатлениями. – Я ещё спросила у неё «а вы приедете ещё?», а она такая «обязательно». Я, помню, спросила у неё, почему именно прибрежный тур. И знаешь, что она ответила?
Дедушка даже не стал отвечать, а только улыбнулся. Конечно же Орэндж расскажет, что именно ответила Трикси.
— Так вот! Она ответила, что кое-кому обязательно надо увидеть море. Она уже так второй месяц катается. Вот увидишь, через неделю она доберётся и до нашего города. Обязательно сходи. – Орэндж взяла паузу и чуть задумчиво проговорила. — Видимо, Великой и могучей Трикси очень нравится море.
— Ну, раз она второй месяц уже ездит вокруг да около, то да.
— А ещё мы с тётей на этих выходных поедем в Понивилль! Там принцесса Твайлайт Спаркл! Там принцесса Селестия!
— Милая, принцесса Селестия живёт в Кантерлоте.
— Дедушка! Она приедет на демонстрацию!
— Демонстрацию? – Заинтересованно спросил Уотер Фол.
— Да! Принцесса Твайлайт Спаркл что-то изобрела. И она покажет это всем в Понивилле на выходных. Мы с тётей Содой специально туда приедем.
— А-а-а-а-а, слухи о большом изобретении. Но это слухи!
— Всё равно! Принцесса Селестия навестит принцессу Твайлайт Спаркл! И я посмотрю на неё!
О-о-о-о, началось. Уотер Фол опять хитро заулыбался.
— Принцесса Селестия?
— Она самая лучшая принцесса! Лучше всех! Она одна умеет поднимать солнце. Она самая лучшая и самая умная. Она всегда знает, что надо делать.
Обычно дети больше любили Твайлайт Спаркл. Или хотя бы Кейденс. Уотерл Фол как-то раз услышал, что с тех пор как Твайлайт стала принцессой, продажи книг в Эквестрии увеличились на четверть. А книги для детей стали разметаться с полок с какой-то запредельной скоростью. Но его внучка была без ума от Селестии. И даже если не будет изобретения, газеты уже подтвердили, что её визит на выходных состоится. Что тут можно было сказать? Сначала встреча с любимой фокусницей, а после встреча с любимой принцессой. У его внучки намечается отличная неделя.
Принцесса Селестия сидела на гигантской скатерти. Стол простирался вдаль, насколько хватало взгляда. Рядом с ней была большущая тарелочка. Именно тарелочка, у неё была такая форма, что иначе её назвать язык не поворачивался. И это несмотря на то, что сама тарелочка была размером с её кровать. На ней лежало несколько пышных двухметровых блинов. Подножье блинного стожка было украшено ягодами и творожным сыром. Кажется, так называлось это белое лакомство.
Между верхними двумя лежала маленькая кобылка. Маленькая фиолетовая кобылка. Твайлайт Спаркл. Она лежала, накрывшись, блинным одеялом, политым сладким сиропом. Под головой у неё был кусочек сыра. Твайлайт сладко спала. Её дыхание было спокойным и умиротворённым, а выражение лица выдавало блаженство.
Селестия подошла и погладила свою ученицу. Та вытянула свои четыре ноги вдоль тела и сладко потянулась. Твайлайт открыла глаза и попросила:
— Расскажи мне сказку, пожалуйста.
Сказку? Ну конечно, Твайлайт ведь её дочь. И она хочет, чтобы ей рассказали сказку. Селестия даже не спрашивала у себя самой, откуда она это знает и почему именно так. Она просто это знала. А ещё она знала, что ей, почему-то, сто пятьдесят четыре года. Принцесса присела на краешек тарелки, положила передние копыта на край сладкого одеяла и поцеловала Твайлайт в щёку. Та в ответ вытянула передние ноги и обняла свою мать. Фиолетовая единорожка ласково прошептала:
— Мама, хочешь, я помогу поднять тебе солнце?
— Милая, это очень тяжело и ты не справишься.
— Я вырасту и обязательно тебе помогу.
— Ваше высочество, мы уже прилетели. – Сказал Селестии один из возничих её воздушной колесницы.
— А? Что? – Правительница Эквестрии замотала головой.
— Мы уже над Понивиллем. Скоро прибудем.
Надо же. Селестия задремала всего минут на пятнадцать перед прилётом, а ей приснился вполне осмысленный сон. Спросить бы Луну, что это значит. Правда, она всегда бесилась, когда её спрашивали о снах. «Я не гадалка, я защищаю от кошмаров, а не толкую сны» — так она всегда отвечала. К тому же где-то с пару месяцев назад она решила отправиться в путешествие, и никто толком не знал, где она. Как оказалось, она могла исполнять свои обязанности в любой точке Эквестрии. Луна всегда поднималась по расписанию, а плохих снов у пони стало ещё меньше. Был, правда, один курьёзный случай, когда луна стала выписывать по небу странные кренделя. Но это повторилось только один раз, и Селестия не стала выговаривать за это сестре. Сама не так давно подняла солнце посреди вечера ради школьной театральной постановки.
Но почему во сне Твайлайт была её дочерью? «Это потому, что ты к ней привязалась, дурочка» — подумал про себя Селестия. И это изобретение. Твайлайт говорила только то, что оно связано с Нотацией Хувс. Этой странной идеей, что уже начала влиять на жизнь пони. Сначала Селестия думала, что эти значки – баловство для учёных-теоретиков. Но позже ей явно продемонстрировали силу этой идеи. Несколько значков на бумаге могли потрясти основы мироздания. И осознание этого факта очень сильно не нравилось Селестии. Что же задумала Твайлайт? Чтобы там ни было, завтра ей всё покажут. Именно на завтра была назначена демонстрация нового изобретения.
— У меня плохое предчувствие.
— Что-то не так ваше величество?
Она что, вслух это сказала?! Нельзя так терять над собой контроль. В последнее время с ней такое случается. Редко, но даже этого допускать нельзя.
Тем временем друзья уже готовятся встречать её. Селестия прогнала мрачную гримасу со своего лица. Дело было даже не в том, что она не хотела расстраивать друзей. Если бы Твайлайт спросила у неё, что не так, она бы не смогла ответить. В таком случае, зачем добавлять ей тревог? Твайлайт Спаркл. У Селестии защемило сердце. Твайлайт была сильной кобылкой. Во всех смыслах этого слова. Принцесса дружбы не раз доказывала, что носит этот титул заслуженно. Но всё равно временами накатывало иррациональное беспокойство. Неужели она больше не маленькая кобылка? Неужели они теперь почти на равных? Когда это успело случиться? Нет, надо будет спросить про тот сон Луну. Когда она вернётся из своего путешествия.
Колесница принцессы приземлилась около входа в замок дружбы. Ей навстречу кинулась Твайлайт Спаркл. Чуть поодаль стояли Спайк, Старлайт Глиммер и какая-то серая пегаска. Соломенная грива, постриженная без всяких изысков, и разошедшиеся в разные стороны глаза. Селестия могла поклясться, что где-то её уже видела. Точно! Она видела её мельком на празднике, посвященном поднятию солнца! В ту самую ночь, когда вернулась её сестра. И ещё Твайлайт зачем-то притащила её на ужин. Беспорядочный поток мыслей принцессы, которые никак не могли вернуться в спокойное русло и метались от одного предмета к другому, лишь бы заглушить беспокойство, прервался, когда к ней обратились.
— Принцесса Селестия, добро пожаловать!
Повинуясь даже самой ей неведомому порыву, Селестия вместо ответного приветствия обняла свою ученицу.
— Привет, Твайлайт. Я так рада тебя видеть.
Твайлайт немного отстранилась и едва-едва не согнулась в поклоне. Она, конечно, вовремя опомнилась, но инстинктивный жест не укрылся от ловкого взора Принцессы дня. «Неужели между нами всё ещё такая гигантская пропасть?» — с грустью подумала Селестия.
— И я рада видеть вас, ваше высочество. Пойдёмте пить чай.
Четыре пони и один дракончик вместе пошли внутрь замка, обуреваемые волнения по поводу предстоящего.
Маффинс могла спокойно уйти домой после чаепития с принцессами, но ей почему-то было неспокойно. Сказывалось волнение перед большой демонстрацией. Ассистентка личной лаборатории Твайлайт Спаркл решила лично всё проверить ещё один разок. Она пересматривала бумаги, когда услышала скрип двери. Наверное, Твайлайт опять зашла.
— Входите, принцесса.
Маффинс уже привыкла к тому, что Принцесса Дружбы всегда где-то рядом. Её высокий сан больше не вызывал паники. К тому же, Дёрпи Хувс была по уши погружена в науку. Поэтому она просто без всяких прелюдий попросила:
— Подайте, пожалуйста, накрыльники.
— Те, что лежат там?
— Да, они самые.
Охваченные жёлтым сиянием, накрыльники поплыли прямо к учёной пони. Та схватила их, буркнула «спасибо» и начала осматривать. Вроде бы всё было в порядке.
— Теперь, подайте ядро, пожалуйста.
— Что именно?
Маффинс нахмурилась. Они же вместе эту вещь создавали.
— Ядро с сапфиром, Твайлайт!
Центральная часть «магических крыльев» (название было временным) поплыла прямо под нос серой пони, светясь мягким жёлтым светом. Тем временем, принцесса спросила у неё:
— Неужели меня так легко перепутать с Твайлайт Спаркл?
Лицо пегаски скривилось от нехорошего предчувствия, а глаза разошлись в разные стороны сильнее обычного. До неё начало доходить.
— Да не бойся, дитя, я не василиск. Взглядом в камень не превращу.
Точно! Ну и попала же она! Нервно сглотнув, Маффинс заставила себя обернуться. Да, это была не Твайлайт Спаркл. Сама Селестия, хитро улыбаясь, взирала на неё с высоты своего огромного роста.
— Волнуешься?
— Ещё как, — закричала серая пегаска.
Всё, приплыли. Теперь сама Селестия подаёт ей приборы. Интересно, дальше-то что? Дальше Дискорд будет лично мыть ей копыта, не иначе.
— А тебе не тяжело понимать все эти магические штуки? – Ласково спросила Селестия.
Маффинс села на пол и начала тщательно обдумывать ответ. «Нет, Ваше величество, я ж ведь их сама и изобрела» — да, так и ответит, а потом Селестия в своей безграничной доброте и мудрости найдёт минутку, чтобы вызвать в замок Твайлайт санитаров. Тем не менее, ей надо что-то отвечать. И отвечать как можно честнее. Уж Селестия-то точно учует враньё! Маффинс была в этом уверена.
— Да, очень тяжело. Но очень интересно, и поэтому у меня получается.
Глядя на то, как ласково улыбалась Селестия, Дёрпи Хувс подумала «пронесло». Та же, расплываясь от умиления, спросила:
— Твайлайт тебе помогает?
— Очень сильно! – Выпалила пегаска. – Она необыкновенная пони.
— Да! Немногие пони возьмутся учить пегасов магии. Но в этом вся Твайлайт. Я думаю, она ещё не раз вызовет истерику у наших бюрократов от образования, – после этого Селестия задумчиво добавила. – Но ведь теперь очень много пони не просто заинтересуются магией, но и смогут понять в ней намного больше. И всё благодаря нотации Дёрпи Хувс. Вот тогда действительно начнётся веселье.
Странно, обычно Селестия никогда не думала вслух. Как-то она слишком откровенна, что ли. Не факт, что при иных обстоятельствах, Маффинс хватило бы смелости. Но ей почему-то казалось, что больше такой возможности задать откровенный вопрос не представится. Вдохнув, как бы пытаясь вобрать в себя чуть больше храбрости из воздуха подле неё, Маффинс спросила:
— А что вы думаете об идеях Дёрпи Хувс? Ну, о том, что она создала?
Селестия задумалась. Спустя буквально секунды две она немного отрешенным голосом ответила:
— Я думаю, что даже сама Дёрпи Хувс ещё не поняла, что именно она создала.
Такой ответ испугал саму Дёрпи, которая так и не раскрыла другим пони своего настоящего имени. Что же принцесса имела в виду?
— Неужели её изобретения опасны?! Неужели то, что мы завтра покажем, опасно?!
Селестия только теперь поняла, что её верная подданная в жутком волнении. Укорив себя за очередную оплошность, она поспешила как можно мягче и ласковее успокоить косоглазую пони.
— Не бойся, я более чем уверена, что Твайлайт Спаркл не даст тебя в обиду и не подвергнет тебя опасности. Просмотри всё ещё разок и ложись спать.
— Но ещё же ведь светло.
Селестия улыбнулась уже не ласково, а скорее озорно:
— А вот с этим я очень скоро и разберусь. И не дай тревогам взять над собой верх, не добавляй моей сестре работы.
Эта смена тона передала немного хорошего настроения и самой Маффинс. Она улыбнулась и уже со спокойной душой продолжила проверку оборудования. Селестия же ушла, охваченная всё тем же смутным беспокойством, которого она больше никому до самого ночи не показала.
Флаттершай стояла перед дверьми в измерение Дискорда. Она уже очень громко постучала три раза, но ей так и не открыли. Неприятно, конечно, но это просто мелочь по сравнению с тем, что Дискорд пропустил аж три чайные вечеринки подряд. С ним такого никогда не случалось. Да, он каждый раз честно предупреждал письмом, что не сможет присутствовать. И это были письма от Дискорда. Их, скажем так, ни с чем не спутаешь. Когда конверт не даёт себя порвать и вместо того, чтобы отдать письмо, просто пропевает текст – сразу становится понятно, от кого именно весточка.
«Это так не похоже на него» — думала Флаттершай. Он никогда не пропускал чайные вечеринки. По крайней мере, по своей инициативе. Иногда не получалось у Флаттершай. И тогда, по свидетельствам очевидцев, на Дискорда от скуки лезли стены. И ладно бы это были стены его дома. В общем, Дискорда пропущенные чаепития очень сильно расстраивали. А тут были пропущены три подряд. И никаких эмоций по этому поводу. С небес не шёл шоколадный дождь, замок Твайлайт Спаркл не превращался в гигантское поле для настольной игры, хоть бы деревья в парке раз ожили. Но нет, ничего. И это напугало бы любого пони, знакомого с Дискордом хотя бы немного. Да и до этого он вёл себя странно. Ну, по своим, дискордовым, меркам. Дело было нечисто.
Но дело было не только в беспокойстве за друга. Флаттершай была неприятно удивлена той странной пустотой. Да, пустотой. Именно так ощущалось отсутствие Дискорда. Спору нет, временами он был невыносим просто. Но он так сильно влиял на всё вокруг, что его отсутствие меняло мир вокруг тебя так же сильно, как и знакомство с ним в своё время. И эта недавняя перемена очень сильно не понравилась Флаттершай. Она долго терпела, копя в себе раздражение, тревогу и беспокойство, но теперь твёрдо решила: пришла пора прийти и разобраться с этим лично.
Именно поэтому стук в двери получился громким и требовательным. Настолько, что это испугало саму робкую пони. Такой громкий стук он бы услышал. Но дверь не открывается? Открыть самой? Флаттершай в иных обстоятельствах решила бы, что так делать нельзя. Но теперь она была так сильно охвачена эмоциями, что совсем позабыла о приличиях и навалилась на дверную ручку со всех своих скромных силёнок.
Дверь не поддалась. Больше того, она открылась изнутри, хотя Флаттершай могла поклясться, что в прошлый раз надо было тянуть, а не толкать. Там стоял Дискорд. Он смотрел на Флаттершай отрешённым взглядом.
— Привет. – сказал ей дух хаоса и дисгармонии очень тихо и скромно.
«Привет»? И это всё. Неужели с ним действительно что-то случилось? Его подменили? Флаттершай попыталась пройти внутрь, но её решительно придержали.
— Флаттершай, извини, но сегодня я не могу тебя принять. У меня дела дома с которыми надо разобраться. И я сам с ними должен разобраться.
— У тебя уже месяц дела, – обиженно протянула пегаска.
— Ну, да, есть такое. Понимаешь, дело в том, что мне нужно кое-что решить. Разобраться в себе. Я сейчас, по факту, даже не тот Дискорд, которого я знаю. Которого вы все знаете.
— Это связано с твоей болезнью? – Спросила Флаттершай.
— Это и есть моя болезнь! – Заорал Дискорд.
Флаттершай взяла некоторая оторопь. Возникла неловкая пауза за время которой она кое-что заметила. Дискорд был полупрозрачным. Раздражение сменилось жутким страхом. А вдруг он умирает?
Пегаска забыла о своей робости и влетела внутрь с криком «ты опять исчезаешь!!!». Точнее попыталась. Что-то схватило её и выстрелило обратно в тоннель. Дискорд покачал головой, поцокал языком и озабоченно пробормотал:
— Шай, это так не работает. Ты не починишь это, раскидав мебель по полу, как в прошлый раз. – после этой фразы он как будто пришёл в себя и заговорил намного увереннее: — На этот раз всё намного серьёзнее. И, как я уже неоднократно повторял, я должен разобраться с этой болячкой сам.
— Ладно! Я поняла, ты самостоятельный и могущественный, и всё такое! – преодолев зачатки злости в себе, Флаттершай заговорила куда ласковей. – Но я просто хочу помочь. Да, я не понимаю в этом. Но у нас есть друзья. Не веришь, что справится Твайлайт Спаркл, так мы попросим принцессу Селестию. Она согласится, она не откажет!
Лицо Дискорда перекосилось. Он закричал:
— Пожалуйста, ни в коем случае их не вмешивай, никого не вмешивай, никому не рассказывай, это важно. Чёрт, я ведь даже дотронуться до тебя не могу. Обещай, что никому не расскажешь.
Тут Дискорд не просто стал полупрозрачным. Он «заморгал». Несколько раз в секунду он пропадал и появлялся вновь. Это уже было что-то новенькое. И ничего хорошего это не предвещало. Селестия! Что же с ним не так? Надо что-то делать. Но и отказывать нельзя.
— Флаттершай, обещай мне! – Опять закричал Дискорд.
— Хорошо, хорошо! – выдохнув Флаттершай сказала. – Обещаю. Когда ты разберёшься со своей болезнью? Я соскучилась.
— Скоро! Обещаю. Может быть, даже сегодня. Или нет. Как получится. Или не получится. Короче, придумаю что-нибудь. Не бойся, мы ещё с тобой выпьем чаю. Спасибо за беспокойство. И пока.
Немного выждав, Дискорд начал аккуратно закрывать дверь. Окончательно поняв, что ничего ей тут не добиться, Флаттершай попрощалась в ответ.
Дверь захлопнулась. Пони постояла некоторое время, не решаясь уйти. «Я ведь просто хочу помочь» — обиженно прошептала Флаттершай перед тем, как уйти. Да, Дискорда до конца понимал только Дискорд, Флаттершай знала это как никто другой. Но всё равно тревога и расстройство не отпускали её.
Если бы он не забыл как это, Дискорд бы выдохнул. Оптическая иллюзия сработала, пусть не без огрехов, и она не видела в каком он состоянии на самом деле. Кое-как сконцентрировавшись, Дискорд осмотрел правым глазом комнату. Не для того, чтобы оценить обстановку, а чтобы не забыть, каково это – смотреть. Первое, что он выцепил своим правым глазом, был левый глаз. Тот лежал, размером с горошину и безжизненно смотрел в пустоту. Напрягшись изо всех сил, Дискорд посмотрел обоими глазами. Картинка поплыла. Ему очень сильно захотелось моргать. Вот только веки и ресницы лежали под кроватью. Пришлось опять смотреть только правым глазом.
Люстра. Зачем ему люстра? Нет, он не хочет смотреть на люстру. Он посмотрел на неё ради кишок. Да, кишки. Точнее кишка. Толстая. Или как она там называлась? Дискорд не помнил. Кишки светились. Можно было наблюдать как по ним плыли остатки бутерброда, съеденного на прошлой чайной вечеринке. До того, как он начал их пропускать. Удалось вспомнить и опознать одно из тех паршивых ощущений, что давило его в последние недели. Голод. Проклятый голод. Но это, увы, было не худшее из того, что Дискорда сейчас переживал.
Висящий в воздухе глаз продолжал вертеться, пока сзади в него что-то не ткнулось. Кое-как, дёргаясь, глаз развернулся, чтобы посмотреть на то, с чем он столкнулся. Сердце. В воздухе плыло сердце. Сердце дёргалось и сокращалось, ловя своими дырками плывущую в воздухе красную взвесь. Так, значит, этот красный туман не дефект зрения, вызванный его нынешним состоянием, а кровь. Хм, бывает. Главное, чтобы не нарушалось снабжение мозга азотом. Слава хаосу, в последний момент он успел переключиться на азот. Его в воздухе было раза в три больше, чем кислорода. В таких условиях ему было проще подпитывать мозг азотом. Почему он раньше так не сделал? Но всё равно дела паршивы. Придётся сосуды восстанавливать по памяти. Ну, в прошлый раз получилось, получится и в этот.
Следующее, что он заметил – одна из его рук. Та, что была похожа на птичью лапу. Он уже не мог вспомнить, левая это была, или правая. Крыло, похожее на крыло летучей мыши, лежало на полу, бессильно трепыхаясь. На диване, плывущем в воздухе, лежала печень. Взгляд метнулся опять в другую сторону. Что там? Селезёнка. Одна из трёх. Или четырёх. Плохо, очень плохо. Надо бы вспомнить, сколько их. Хорошо, что почек две. Или три? Поди теперь разбери.
Что-то защекотало правый глаз сзади. Опять! Что на этот раз?! О, бездна до чего же неприятно! Что это? Пришлось опять разворачивать глаз. Бровь. Его белая кустистая бровь щекотала глаз сзади. Бровь! Да, точно, бровь и всё остальное. Собрать всё остальное.
С чего же начать? Череп. Вот он, всё ещё мокрый от облеплявшего его мяса. Туда надо подтянуть мозг. Раздражение копилось по мере того, как правый глаз прокручивался вокруг своей оси, осматривая комнату. Сдержать всё это вместе будет невероятно трудной задачей. Поэтому со соединением всего лучше обождать. Сначала нужно найти. Найти мозг, мозжечок, глаза, брови, череп, язык, глотку, нос, уши с ушными раковинами и внутренностями. Ага, вот и мозг! Всего одно полушарие. Плохо дело. Очень. Всё зашло уже куда дальше, чем он думал. И он бы это предусмотрел, если бы был способен думать. Ну, нормально, не так как сейчас. Так, а вот и мозжечок, лежит в чайнике. Хорошо хоть, чайник открыт. Но этот булькающий кипяток внутри! Так, стоп. Его мозжечок варится заживо, а ему не больно. Ах да, он отключил боль. Или загрузил какой-то опиодной дряни, чтобы её не чувствовать? Нет, просто отключил. Ход мысли так сильно нарушен, что уже не разберёшь.
Закрытые вещи. Непрозрачные вещи. Все эти чайники, чашки, вазы, коробки, шкафы, тумбочки, полки. Дискорд дёрнул всё это один рывком, из-за которого он потерял на минуту сознание. Но когда он очнулся, всё было или открыто, или разбито. Среди хлама, опрокинутой посуды и обломков лежало ещё больше частей тела. Вот и мозжечок! Левое полушарие! И язык тут! Вроде бы удалось увидеть всё. Кроме ушей. Где же его уши? Неважно! Пока придётся обойтись тем, что удалось найти.
Ещё один рывок, из-за которого в голове всё помутилось. Но зато теперь почти всё на месте. Да, это только начало, но теперь оно хотя бы лежит в одной куче. Теперь размеры. Если левый глаз, размером с горошину, — это ещё куда ни шло, то вот правый глаз, похожий на полутораметровый воздушный шарик – это никуда не годится. Да и мозг… Не всё в порядке с мозгом. Это в черепную коробку никак не влезет. Остальное, кажется, в порядке.
Привести все размеры к общему знаменателю оказалось почти непосильной задачей. На какое время даже вернулась боль во всей её красе. Сердце дёрнулось от болевого шока и затихло. Но Дискорд предусмотрел такой исход. Висевшее под потолком грозовое облако дало разряд на сотню миллионов вольт прямо в плывущее посреди комнаты сердце. Сердце дёрнулось и забилось вновь. Третий раз уже, надо аккуратнее. Зато теперь можно было смотреть двумя глазами с куда меньшими затратами и так уже почти растерянных сил.
Теперь главное — сложить внутри черепа в правильном порядке. Придётся частично вернуть боль. Для большей ясности мысли. Если правильно дозу подобрать, она оживит всё внутри его. Подстегнёт его. Но ещё надо было на это решиться.
На счёт три. Раз. Два. Три! Ай!!! Ай!!! Ай-яй-яй-яй-яй!!! Нет, за что? За что ему? Вопрос, хоть и риторический (его могущество требовало порой столь жестокой платы), но сверлящий мозг вместе с болью. Хотя, справедливости ради, доза боли была подобранна правильно. Теперь можно, пока боль подгоняет его, собрать всё внутри черепа. Ещё бы собрать и натянуть кожу, но на такую роскошь у Дискорда не хватило бы никаких сил. Собрать все эти чешуйки и волосинки и налепить их обратно можно будет потом, пока что сойдёт и голая черепушка. Сейчас важно другое.
Собранная кое-как голова Дискорда повернулась в сторону стены, исписанной кружками, стрелочками, треугольниками и квадратиками разных форм и размеров. Внизу была нацарапанная и едва различимая из-за паршивейшего почерка пометка: «публичная демонстрация завтра, на главной площади Понивилля». Посреди всех этих плотно прижатых друг к другу значков было пустое место прямо посреди стены. На нём был изображен только один большущий знак: семь кругов, расположенных в строго определённом порядке. В том самом порядке. Он вспомнил, что это называется «Большой ключ». Что ж, ему это поможет, когда начнётся фаза закрепления. Когда знание о новом устройстве мира вновь прошьёт насквозь саму его сущность.
Дискорд открыл, было, рот, но обнаружил с досадой, что совсем забыл про голосовые связки. К счастью, они лежали на видном месте, около ножки кровати. Голосовые связи поплыли к голове Дискорда и вошли снизу в обрубок шеи, встав на место.
Всё это было ради того, чтобы начать процесс восстановления. Первое, что для этого надо было сделать – это зацементировать знание, зафиксировать в своём мозгу причину. А для этого надо было извернуться, но назвать её вслух, глядя прямо на то, что как-то с ней связано, подтверждает её. Голова Дискорда, глядя прямо на семь кружочков в центре стены, открыла рот и хриплым голосом произнесла:
— Нотация Хувс.