Иные
Полет
Я третью минуту бился об Купол. Медленно, со всего размаху. Иногда я бил всего лишь копытами, иногда со всего налета плечом. Иногда я пытался что-нибудь сотворить с помощью магии.
Осознание вбивалось в мою голову такими же ударами. И это вгоняло меня в такое отчаяние, что я продолжал свои бессмысленные попытки. И каждый раз я бил все сильнее и сильнее.
Я упорно не хотел ничего признавать. Но с каждым ударом надежда во мне все таяла и таяла, пока я, наконец, не сдался.
Всю свою жизнь я не видел никогда Купол так близко. То есть я знал что он есть, и всегда — ну, по крайней мере, когда стал совсем взрослым — всегда мог подлететь поближе. Но до этого момента Купол меня совсем не интересовал. Да и вообще меня мало что интересовало в жизни. По крайней мере, в личной. Я просто пытался жить счастливо и не мешать другим так же.
Но сейчас это все стало таким важным, таким нужным!
Купол отблескивал слабыми разводами из чистой магии вокруг моих копыт; в остальном же он был прозрачен как чистое стекло. Я видел весь Этерн! Абсолютно, будто он был прямо у меня на копытах! Я видел маленький садик Апериль; я видел наш дом рядом с ним. Видел я и огромные поля Био с разными культурами. Видел я и библиотеку.
И, конечно, я видел статуи Богинь, благо я был прямо над ними.
Острый рог Богини Дня указывал прямо на меня, словно показывая, что будет с теми, кто осмелится нарушать Их законы. Снизу я, наверное, больше похож на таракана; впрочем, перед волей Богинь я и есть таракан, если не мельче.
А ведь и в правду, может быть, это мое наказание? Я совершил проступок — значит, я заслуживаю наказания!
Не стоило мне несколько дней назад приходить на центральную площадь, ой не стоило...
Ну, если это и есть мое наказание, то оно уже сработало: я ужасно хочу домой, к матери и отцу. И к сестре. Я уже скучаю по ним. Они сейчас, наверное, не дома, и не подозревают, что их сын висит где-то над городом!
Зато когда узнают...
Точнее, сначала они узнают что их сына ни у кого в гостях нет. Пройдет пара дней, пока родители не забеспокоятся — наверное, мать будет первой — и они начнут искать меня по всему острову.
Я окинул взглядом всю территорию, простилавшуюся подо мной, и окончательно приуныл: я всегда знал, что остров был огромен, чтобы вместить на себе и горы с лабиринтом пещер внутри, и берег моря с тремя живописными бухтами и пещерными гротами, и огромный дремучий лес...
Наверное, легче найти иголку в сене, чем искать заблудившегося жеребенка по всему Этерну.
А это значит, что моя семья все слезы выплакает до того момента, когда будет осмотрено последнее место, куда раньше никогда не ступало копыто аликорна.
Этого я хотел меньше всего. Я не хочу чтобы мама с Апериль плакали. Отец сильный, но ему еще тяжелее придется: как отец семейства он должен обо всех нас заботиться и поддерживать нас в минуты грусти и печали.
Но как самому не упасть духом? Как быть сильным, зная, что твой сын сейчас в беде и ему очень плохо? Как быть сильным, если уже нет никакой надежды? Папа сильный жеребец, я это знаю; и я не могу представить его в слезах. Но лучше ли держать все в себе? В детстве я любил играть с ручейками, строя маленькие плотины из палочек. Вода все накапливалась и накапливалась, а потом кучку сносило течение.
И никто, конечно же, не подумает, что я могу быть вне самого Купола! Почему?
Да потому что ни один аликорн в здравом уме не нарушит законы! Да и зачем кому-то вылетать за пределы Купола?
Или самый оптимистичный вариант — родители сразу узнают у мистера Делерия где я был в последний раз, находят меня высоко-высоко над городом и все нормализуется. Так хотя бы они будут знать что я в безопасности и будут журить. Обещаться уши оторвать, запереть в комнате...
Все лучше, чем неизвестность.
Или они просто решают что меня забрали Богини. И они тогда меня просто не ждут... Ну, кроме матери. Но свою религиозность, как говорил папа, я унаследовал от нее. И мне кажется, что мама просто поселится около центральной площади.
Я подавленно вздохнул. От нахлынувшей грусти я прослезился и лег на Купол. Поле сухо протрещало под моим телом.
— И ты меня... — печально сказал я и без всякой надежду стукнул по нему. Копыто оставило маленький круглый развод, который через некоторое время исчез.
Так или иначе, они верят в меня и знают, что я без серьезного происшествия никуда бы не полез, не оповестив их.
Вот оно, серьезное происшествие. Богиня была чем-то огорчена, я хотел узнать в чем проблема и как я могу помочь, и вот результат. Не знаю даже, хорошо ли я поступил, или плохо, ведь я снова правила нарушил!
Мало что могло сейчас меня немного взбодрить или обрадовать меня... Ну, разве что явление кого-нибудь знакомого с другой стороны Купола или появление самой Богини. Но, как назло ко мне никто не летел, а от Богини остался только яркий желтый след, ведущий куда-то вдаль и постепенно угасающий...
Так и придется мне, наверное, сидеть до следующего раза. Только когда он, этот раз-то? То раз в двадцать лет, то через три дня. И от меня это никак не зависит.
От меня здесь вообще ничего не зависит, если честно. Так что мне придется здесь терпеливо лежать и ждать, ждать, ждать...
Я почти заснул, когда все встало на свои места.
Богиня! Золотой след от ее полета!
Ведь по нему можно найти Богиню! Можно попросить о помощи! Умолять, стоять на коленях, признавать свои ошибки, обещать их больше не повторять и вообще быть куда лучше чем раньше, соглашаться на любое наказание, только чтобы родители знали, где я и что со мной случилось! Все, что нужно — это не отставать и не медлить, пока золотая пыль не разлетелась!
Да, это, может быть, не самое лучшее решение сейчас, но я не мог просто вот так вот сдаться!
Пыльца все это время медленно порхала прямо у меня перед носом, будто звала куда-то туда, за горизонт. Отдельные пылинки то подлетали, то отпархивали от меня, но свое место сохранять долго не могли — они либо медленно падали вниз, либо пытались упасть мне на рог.
Появилось даже вполне себе жеребячье желание попробовать одну на вкус, но я вовремя себя одернул. Все-таки это было бы уже слишком. Да и страшно было...
Если честно, то больше всего меня сейчас пугала высота. Она занимала все мое внимание, ну, может быть, после тревоги о родных. Так высоко над городом я не поднимался никогда в жизни; да что там, я вообще редко когда поднимался выше облаков. Сейчас я был уж точно выше их, и мог даже потрогать те маленькие облачка, которые раньше мне были совсем не интересны.
Но в то же время с такой высоты мне открывался огромный захватывающий вид; думаю, я был первым аликорном из Этерна, кто мог бы его оценить. После Богинь, конечно же.
Отцу бы понравилось, и он бы непременно решился зарисовать эту красоту.
Золотистый луч летел от меня в сторону заходящего Солнца. Красно-желтое полотно контрастом выделялось над темной поверхностью моря и было похоже на золотую корону, подобную тем, что носили принцессы из сказок.
С другой стороны были видны белые звезды. Одни мигали, другие светили непрерывно; у меня создавалось впечатление будто они были украшением ночному полотну.
Немудрено почему влюбленные парочки любят смотреть на небосвод. Днем его украшает Солнце, показывая красоту этого мира. А ночью звезды делились своей особенной атмосферой покоя и умиротворенности.
Я знал что наше поселение находилось на огромном острове, со всех сторон окруженным водой, но никогда не думал, что смогу увидеть его в виде темнозеленой кляксы посреди темносинего моря. Раньше-то я мог море увидеть только на горизонте.
И город был таааким маленьким паучком на этой кляксе.
У нас еще много-много места там, внизу, чтобы жить и не горевать. Да там столько земли, что наверняка влезет не одна сотня Этернов! Может, даже больше!
Где-то там внизу загорелся маленький огонек.
У меня все похолодело внутри. Потому что этот огонек лился из окон моего дома. А это значит что мои родные вернулись. А это значит...
Я решительно встал и распростер крылья. А это значит, что нельзя терять время! Чем дольше я тут сижу, тем хуже будет для всех.
Надо просто собраться.
Я глубоко и медленно вздохнул. Потерпел секунды три, и выдохнул. Может быть, это не самое верное решение в данной ситуации, но я не могу ничего придумать лучше.
Тем более, Богини есть Богини... Они единственные, к кому я сейчас могу обратиться. И еще они Богини! В самом деле, тут даже вопросов быть не должно. Да, я не самый лучший аликорн на свете, но что я могу поделать? Любое наказание, которое Они мне предложат, будет справедливым. Ведь они Богини! Они мудрее всех аликорнов вместе взятых!
Все равно за любой проступок когда-нибудь придется расплачиваться. Ну а если придется, то какая разница, сейчас или позже?
Я вздохнул еще раз и полетел вдоль золотого следа.
Не знаю, долго ли я летел. Я не мог понять, настал ли день ли в Этерне, или там все еще ночь.
Солнце уже давно ушло за горизонт, и только звезды были моими спутниками в этом путешествии.
И это, наверное, хорошо. Будь сейчас день, то я не смог бы лететь по следу: он и так был едва заметен сейчас, а при свете Солнца он бы совсем растворился.
Но мне казалось, что это и есть мое наказание — лететь в темноте вдоль исчезающей ниточки к спасению.
Каждый жеребенок боится темноты, абсолютно каждый. Ведь в темноте не понять, есть ли кто-то в комнате, или ты совсем один-одинешенек. Впрочем, для жеребенка это одно и тоже.
Такой же жеребячий страх одолевал и меня. Я не знал где нахожусь; не знал куда лечу; не знал как вернуться домой.
Я знал только одно — я летел уж слишком долго.
Я пытался вспомнить, знал ли я что-нибудь о мире вне Купола. И с горечью признавал что не имел ни малейшего понятия. Раньше меня это не интересовало — а сейчас мне просто не у кого спросить. Да и не знаю, смог ли я с кем-нибудь заговорить, встреть я этого кого-нибудь сейчас. И вообще не знал, а есть ли вообще кто-нибудь за пределами Этерна?
Тут меня впервые за всю жизнь посетил вопрос: а почему вокруг города поставлен Купол? Нет, конечно, раньше я с таким вопросом подбегал к отцу, да и себя тоже спрашивал, но ответ был всегда таким: «не знаю, Богини поставили, значит, так надо».
А теперь я задавал себе вопрос: а почему так надо? Пока я летел, подо мною на фоне безграничного массива воды проносились только редкие облака. Из них можно было бы сделать легкое укрытие на ночь, не следуй я изо всех сил за следом Богини.
Но упускать свою последнюю надежду и остаться потерянным в абсолютной тьме я не хотел, поэтому все свои силы я вкладывал в крылья. Хорошим летуном я не был, и похвастаться всякими трюками как моя сестра я не мог. Что уж говорить о том, что я не мог похвастаться скоростью или длительностью пребывания в воздухе? Полеты — это не моя стихия.
Но ни замедлиться, ни тем более приземлиться, я права не имел. Стоило бы мне чуточку отстать — и я бы потерялся навеки.
Поэтому все свое внимание я сосредоточил на своем единственном ориентире, который становился все менее и менее заметным.
Наверное, поэтому я и не заметил, как внизу океан сменился побережьем, а облака стали появляться чаще и чаще, пока не сменились единым монолитным покровом.
Может быть, из-за этого, а может быть, из-за темноты.
Я сумел обратить на это внимание только тогда, когда влетел в большой облачный холм и кубарем прокатился внутри него.
След, оказывается, все время снижался. Я мог это понять, когда высунул голову наружу и начал осматриваться. Высунул я довольно удачно — я приземлился вверх тормашками, и, вытащив голову из покрова, мог только удивляться тому, как невысоко были эти облака. И еще тому, как ровно были приткнуты облака друг к другу — да так, что холм, в который я врезался, был единственным кубарем во всей облачной гряде.
Но время было упущено. След попросту исчез, как я не старался его найти.
И дороги назад я не помнил.
Что же...
— Утро вечера мудренее, — грустно выдохнул я и полез обратно в холм.
Я дико устал, потерялся и замерз — точнее я знал, что замерз, но холода не чувствовал — и поэтому сделал то, что мне казалось логичным.
Я соединил во едино несколько маленьких туч, обмотался ими как одеялом и заснул.